АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

FRIEDRICH SCHILLER
WALLENSTEIN
EIN DRAMATISCHES
GEDICHT
WALLENSTE1NS LAGER
DIE PICCOLOMINI
WALLENSTEINS TOD

ФРИДРИХ ШИЛЛЕР
ВАЛЛЕНШТЕЙН
ДРАМАТИЧЕСКАЯ
ПОЭМА
ЛАГЕРЬ ВАЛЛЕНШТЕЙНА
ПИККОАОМИНИ
СМЕРТЬ ВАЛЛЕНШТЕЙНА
Издание подготовил
Н. А. СЛАВЯТИНСКИЙ
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1980

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ СЕРИИ
«ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ»
М П. Алексеев, П. И. Балашов, Г. П. Бердников,
Д. Д. Благой, И. С. Брагинский, А. С. Бушмин,
М. Л. Гаспаров, А. Л. Гришунин,
Л. А. Дмитриев, Н. Я. Дьяконова,
Б. Ф. Егоров (заместитель председателя),
Д. С. Лихачев (председатель), А. Д. Михайлов,
Д. В. Ознобишин (ученый секретарь),
Д. А. Олъдерогге, Б. И. Пуришев,
А. М. Самсонов (заместитель председателя),
М. И. Стеблин-Каменский, Г. В. Степанов,
С. 0. Шмидт
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР
Б. И. ПУРИШЕВ
Перевод, статьи и примечания.
© Издательство «Наука»,
1980 г.

Фридрих Шиллер.
Портрет работы А. Граффа. 1791

ЛАГЕРЬ
ВАЛЛЕНШТЕЙНА

ПРОЛОГ
произнесен на открытии
вновь отстроенного Веймарского театра
в октябре 1798 года
Игра личин — серьезной и веселой \—
К которой вы с отзывчивой душой
Столь часто слух и взор свой преклоняли,
В старинный зал опять нас привела...
Но видите, как он помолодел,
В храм радости искусством превращенный!
Гармонии высоким духом веет
От этой горделивой колоннады,
На праздничный настраивая лад.
А все же это давний наш помост 2,
Здесь юных сил былая колыбель
И поприще для зреющих талантов.
Всё те же мы, что на глазах у вас
Так ревностно и пылко развивались.
На этой сцене мастер благородный 3
К высотам жизнерадостным искусства
Вас в творческом порыве увлекал.
Когда б достойной рампы нашей свет
Достойнейших творцов сюда привлек \
И давний строй лелеемых надежд
Блистательно осуществился ныне!
7

Фридрих Шиллер
Высокий дар зовет к соревнованью
И утверждает высшие законы.
Пусть новый зал и эта сцена видят
Таланта совершенную игру.
О, где ж ему свою изведать мощь,
Блеснуть живой красой маститой славы,
Как не пред сонмом тонких знатоков,
Которые, по волшебству искусства,
Легко, свободно уловляют дух
В его быстротекущих проявленьях?
Да, быстро и бесследно исчезает
Исполненное чар искусство мима5,—
Поэта песнь, создания резца
Тысячелетья целые живут!
С актером гибнет магия искусства,
И как для слуха замирает звук,
Так отшумит и лучшее творенье
Его недолговечного труда.
Он тяжек, но цена его мгновенна:
Потомки — миму лавров не сплетут!
Вот почему он весь живет минутой,
Спешит ее заполнить до отказа
И в мире современном утвердиться,
Чтоб монумент живой, неоценимый
Себе воздвигнуть в душах благородных,
Бессмертие само опередив!
Кто лучшим современникам послужит,
Тот послужил и будущим векам.
И ныне, в день начала новой эры в
Для Талии на сцене обновленной,
Оставя старый путь, зовет поэт
8

Лагерь Валленштейна
Взлететь над тесной бюргерской средой,
К той сфере исторических деяний,
Что так сродни возвышенной эпохе,
В грозе и буре коей мы живем.
Ведь только впрямь значительный предмет
Способен мир глубоко взволновать,
А тесный круг сужает нашу мысль,—
Дух рвется встать с великой целью вровень!
Теперь, на величавом склоне века,
Когда вся жизнь поэзии полна,
И пред очами — битвы исполинов,
Под стягами непримиримых целей,
За судьбы человечества, за власть —
Решать самим, быть иль не быть свободе,—
Да устремится ввысь искусство сцены,
Дабы театр теней не посрамила
Действительной, кипучей жизни сцена.
Да, в наши дни повержена во прах
Та твердая, устойчивая форма,
Что полтора столетия назад 7
Желанный мир придал Европе,— он
Был дорогим плодом Тридцатилетней,
Невыразимо горестной войны.
На мрачном фоне ужасов былого
Светлей казаться будет наше время,
Грядущее надеждой процветет!
Война в разгаре — к самой середине
Поэт подводит нас \ Шестнадцать лет
Невзгод, разбоев и опустошений,
Но все еще кругом бурлящий хаос,

Фридрих Шиллер
Нигде надежды не забрезжит луч.
Оружия не умолкает звон,
Добыча алчных полчищ города
И Магдебург цветущий — груда пепла 9;
Ремесла и торговля в запустенье,
Над бюргером глумится солдатня,
И дикие, разнузданные орды
Бесчинствуют в стране опустошенной.
На мрачном фоне ярко проступает
Знакомый миру образ дерзновенный 10
С высокомерным замыслом своим.
Да, это он — создатель храбрых ратей,
Бич стольких стран и лагеря кумир,
Империи мятежная опора;
Отважный сын изменчивой фортуны,
Он, баловень судьбы, по ступеням
Всех почестей стремительно промчался,
Но, вечно ненасытный, жертвой пал
Высокомерных замыслов своих.
В истории приязнь или вражда
Его могучий образ искажают,
Искусства долг — его как человека
Приблизить к сердцу нашему и взору.
Оно, и связь и меру соблюдая,
В согласье с жизнью крайности приводит,
Всех обстоятельств постигает власть,
И человека горшую вину
К его звезде относит злополучной.
Не он сегодня явится пред вами,
Но средь полков, что ринуться на смерть,
По манию вождя, тотчас готовы,
10

Лагерь Валленштейна
Его могучим духом сплочены,—
Вы только тень увидите героя
До той поры, когда решится муза
Вождя живой представить образ вам.
Всем ведомо: его сгубила власть,
А лагерь объясняет преступленье.
Не порицайте ж автора, что он
Стремительно не поведет вас к цели,
Но развернет отважно ряд картин
Былых событий, грозно-величавых.
Да преклонит сердца и слух игра
Сегодняшняя к ритмам необычным
И унесет в уже далекий век
На бранную, громовую арену,
Которую деяньями своими
Заполнит наш герой.
И если муза,—
Свободная богиня песен, плясок,—
И к рифме обратится — не взыщите!
Хвалы уже за то достойна муза,
Что правду жизни мрачную она
В игру преобразила, и тотчас
Иллюзию разрушила свою,
Чтоб истины она не подменяла:
Жизнь сумрачна — искусство лучезарно.
о^Ъ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Вахмистру
Трубач \ карабинерного полка Терпки.
Канонир ]
Стрелки.
Двое конных егерей Холька.
Драгуны Бутлера.
Аркебузиры полка Тифенбаха.
Кирасир валлонского
Кирасир ломбардского
Хорваты.
Уланы.
Рекрут.
Бюргер.
Крестьянин.
Парень, его сын.
Капуцин.
Учитель школы для солдатских ребят«
Маркитантка.
Служанка.
Солдатские ребята.
Гобоисты.
Место действия — окрестности города Пильзен
в Богемии'.
> полка.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Палатка маркитантки 2, а перед нею лавчонка с
мелочным товаром и старьем. Вокруг толпятся солдаты всех
родов оружия, в обмундировании всевозможных
цветов; все столы заняты. Хорваты и уланы3
стряпают на костре, маркитантка наливает вино,
солдатские ребята играют в кости на барабане, в
палатке поют.
Крестьянин с сыном.
Парень
Батя, куда ты, не лезь так смело.
Как бы от этих солдат не влетело!
Ой, как мне боязно... Эти вояки
Одни задиры да забияки!
Крестьянин
Э, не сожрут, хоть буйного нраву
И ненароком скоры на расправу!
Видишь? Вон за отрядом отряд,
С Заалы, с Майна валит тьма солдат4,
Ранцы набиты отменным добром,
Что-нибудь мы для себя урвем!
Стопку костей игровых мне дал
Ротный, что в драке недавно пал \
Нынче проверим их, да едва ли
Старую силу они потеряли.
Вид на себя напущу простоватый,
И простофили ж эти солдаты:
13

Фридрих Шиллер
Лесть ему голову мигом вскружит,
Спустит добычу — и не потужит.
Наше добро забирают пудами,
Мы его выберем золотниками в;
Страху на нас нагоняют мечом,
Сметкой мы да уверткой возьмем.
Из палатки доносится пение и хохот.
Смилуйся, боже!.. Вот это гульба,
Шкура мужичья за все в ответе.
Месяцев восемь, как эта гурьба
Заполонила хаты и клети 7.
По всей округе такая разруха —
Ни тебе перышка, ни пуха!
Голод да холод, заела нужда,
Люд весь повысох — кожа да кости!
Хуже едва ли было когда.
Сакс, на беду, к нам пожаловал в гости8.
А еще имперские солдаты!
Парень
Вышли из кухни какие-то хваты.
Двое, да что-то неважно одеты.
Крестьянин
Здешние это, народ отпетый.
Графа Терцки карабинеры 9,
Чехи, свои, с ними свары да ссоры:
Пыжатся, хвост распускают трубой.
Дольше всех тут держат постой,
А хорохорятся перед нами —
Им, мол, зазорно и пить с мужиками!,.
Вот у костра, взгляни-ка, трое.
14

Лагерь Валленштейдр
Это стрелки огневого боя.
Никак, тирольцы 10? Слышь, подойдем,
Может, счастье у них найдем.
Веселые птахи! Эммерих, тихо...
Чую, денег у них до лиха!
Идут к палаткам.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же. Вахмистр11. Трубач. Улан.
Трубач
Прочь, мужик! Ты зачем сюда?
Крестьянин
Страсть как живот подвело, господа!
Нынче крошки в рот не попало.
Трубач
Пить бы да жрать вам, все мало.
Улан
(со стаканом в руке)
Пес, ты не евши? Выпей-ка, на!
Уводит крестьянина в палатку,
оставшиеся выходят вперед.
Вахмистр
(трубачу)
Думаешь, зря полковая казна
Нынче нам отвалила вдвое 12 —
Знай, веселись, мол, солдат на постое?
15

Фридрих Шиллер
Трубач
С дочкой сегодня, знаешь сам,
Ждут герцогиню к нам... 13
Вахмистр
Вот языкам
Пища для домыслов всякого рода.
Главное, что? — дождались мы подхода
Наших разбросанных всюду полков.
Надо шеренгами жирных кусков
Да батареями хмельными
Дружно их встретить, снюхаться с ними.
Трубач
Исподтишка затевается что-то!
Вахмистр
Господа коменданты да командиры...
Трубач
Смекаю, какая у них забота.
Вахмистр
...что сбились на зимние наши квартиры...
Трубач
Съехались к нам не от скуки одной.
Вахмистр
Шепот, шушуканье, ждут перемены...
Трубач
Да, да!
16

Лагерь Валленштейна
Вахмистр
И старый парик из Вены 14,
С цепью почетною, золотой 15,
Бродит по лагерю... Ты, брат, смотри —
Все неспроста, держу пари.
Трубач
Вынюхать хочет измену ищейка,
Герцога выследить... тсс... разумей-ка.
Вахмистр
И ты приметил? Нету нам веры,
Втайне трепещут пред ним лицемеры:
Видят, он слишком рванулся в гору,
Вниз загреметь ему бы впору.
Трубач
Но не дадим ему кануть на дно,
Только б держаться нам всем заодно!
Вахмистр
Нас пять полков, мы сдружились давно.
Герцогу шеф наш свояк или шурин,—
Корпус весь дымом сражений прокурен,—
Встанем горой мы за него,
Как за вождя и отца своего.
Все командиры поставлены им,
В воду, в огонь безоглядно за ним!
17

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Хорват с ожерельем. Следом за ним стрелок.
Те же.
Стрелок
Где ты стибрил, хорват, ожерелье такое?
А ну, поменяемся!.. На, дружок,
Два пистолета, дороже-то втрое!
Хорват
Нет-нет, ты меня обмишулишь, стрелок.
Стрелок
Шапку впридачу отдать бы я мог...
Что уж там... в розыгрыш взял ее даром.
Ну-ка, на голову! Ай-да наряд!
Хорват
(играя ожерельем на солнце)
А это, брат, земчуг да гранат.
Глянь-ка, на солнце горит жар-жаром!
Стрелок
(взяв ожерелье)
На вот, походная фляга вина.
Рассматривает ожерелье.
Только всего, что игра недурна.
Трубач
Как он хорвата вкруг пальца обводит!
Чур, промолчу — барыши пополам!

Лагерь Валленштейна
Хорват
(примерив шапку)
Шапка твоя хороша мне, подходит.
Стрелок
(кивнув трубачу)
Будьте свидетели! Бьем по рукам!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же. Канонир16,
Канонир
Что скажешь нового, карабинер?
Греться у печек-то нам доколе?
Швед бросил стан свой, рыщет в поле.
Вахмистр
К чему так спешить, господин канонир?
Распутица, долго ль заляпать мундир?
Канонир
Да я на подъем не больно-то скор.
Но от гонца пушкари разузнали:
Рёгенсбург шведы приступом взяли 17.
Трубач
Ай, значит, скоро трубить выступленье?
Вахмистр
Как же! Баварцу на помощь? 18 Терпенье!
Герцогу враг он — его ль выручать?
19

Фридрих Шиллер
Цель у нас ныне одна: промедленье.
Канонир
Вот как!.. И все-то дано вам знать!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же. Два егеря, потом маркитантка.
Солдатские ребята. Учитель. Служанка.
Первый егерь
Стой, стой!
Глянь, тут собрался народ удалой!
Трубач
Кто ж это?.. В зеленом, с имперским орлом.
Один к одному, молодец-молодцом.
Вахмистр
А галунов-то серебряных сколько!
Задаром достались им, егерям Холька lö.
Маркитантка
(входит с вином)
Добро пожаловать!
Первый егерь
Здорово, сестрица!
Ба! Это Густель из Блазевица.
Маркитантка
Ну да, она самая! А вы, мусье,
Махина Петер из Итцехё?

Лагерь Валленштейна
Тот, что, мотая отцово добро,
В Глюкштадте с нашим полком закутил 20
И до утра все по ветру пустил?
Первый егерь
И на карабин променял перо!
Маркитантка
Старые, значит, мы с вами друзья!
Первый егерь
И в Чехии встретились, видно, не зря.
Маркитантка
Гонит нас по свету неудержимо
С места на место войны метла,
Дом ли, край твой — ты мчишься мимо,
Где только я с той поры ни была!
Первый егерь
Еще бы, я думаю.
Маркитантка
Весь свой товар
С обозом отправила я в Темешвар,
Когда мы без устали Мансфельда гнали21,
Дрались, но горя большого не знали.
Под Штральзундом22 с герцогом я залегла,
Там прогорела дотла, догола.
В Мантую кинулась вместе с подмогой 23,
С Фериа той же вернулась дорогой 24,
Чтоб, улучив подходящий момент,
21

Фридрих Шиллер
Втайне диверсию сделать на Гент 25.
Водятся здесь, на постое, деньжонки,
Давние пособирать должонки
С помощью герцога вздумала я.
А вот, на виду, и палатка моя.
Первый егерь
Да, нагляделись вы в жизни всего.
Куда ж вы девали шотландца... того,
Что с вами, Густель, таскался всюду?
Маркитантка
Мошенник! Послал же господь иуду —
Сбежал, обманул, прихватив с собою
Все, что я в жизни добыла с бою.
На память оставил мне вон шельмеца!
Солдатенок
(подбегая вприпрыжку)
Мама! Ты это опять про отца?
Первый егерь
На этих пусть двор не жалеет расхода,
В армии надо побольше приплода.
Учитель солдатской школы
(ребятам)
Марш на уроки! Живей за книжки! 26
Первый егерь
В тесных каморках томятся детишки!

Лагерь Валленштейка
Служанка
(подходит)
Гости уходят.
Маркитантка
Сейчас, сейчас.
Первый егерь
Что это за плутовская головка?
Маркитантка
Сестрина дочь, подменяет нас.
Первый егерь
Значит, вы теткой приходитесь? Ловко!
Маркитантка уходит.
Второй егерь
(удерживая девушку)
Куда ты, милочка? Поближе к нам!
Служанка
Гости меня заждались, вон там!
Вырывается и уходит.
Первый егерь
Ох, недурна эта девка, право.
А тетка завидней была, ей-ей!
Бывало за нею наш полк егерей
Так и таскался драчливой оравой!..
Сколько в глазах промелькнуло людей!
23

Фридрих Шиллер
А время бежит, что ни год, быстрей,
Чреватое гибелью, золотом, славой?..
(Вахмистру и трубачу)t
Здравия желаем, господа!..
Рядом позвольте сесть с вами.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Егеря. Вахмистр. Трубач.
Вахмистр
Милости просим. Поближе, сюда.
А ну, потеснитесь-ка!.. Будем друзьями!
Первый егерь
Славно здесь, в Чехии, вам. А наш полк
Вражескими пробивался краями.
Трубач
Зато на вас тонкие сукна и шелк!
Вахмистр
В округе Майссене и на Заале "
Люди добром вас не поминали.
Второй егерь
Как! Что такое? На нас наклепали.
Жатву там сняли хорваты-стрелки,
Оставили нам подбирать колоски.

Лагерь Валленштейна
Трубач
Ворот у вас в кружевах,— загляденье!
Штаны — словно в праздник
иль там в воскресенье,
Сорочки расшиты, на шляпах — перо!
Ну, так все нарядно, искусно, хитро!
Для парней вы — Счастье своею персоной,
Не то что наш брат
здесь, в стране заморенной!
Вахмистр
Зато мы Фрйдландов регимент28,
Нам эта честь всего дороже.
Первый егерь
Да разве это комплимент?
Наш полк это имя носит тоже.
Вахмистр
Как вам сказать?.. Лишь в общей массе.
Первый егерь
Себя вы относите к высшей расе?
Различье, правда, есть: в мундире,
Но наш, не спорьте, лучший в мире.
Вахмистр
Вы никогда не сравняетесь с нами,
Жить вам приходится все с мужиками;
Тон надлежащий, тонкость манер —
В этом сам герцог для нас пример.
25

Фридрих Шиллер
Первый егерь
Ваш образец не простой офицер.
Как он откашлялся, хрип да плевок
Вы переняли, но жалок урок:
Гений вождя, я сказать хочу, дух
Не на плацу постигают, мой друг.
Второй егерь
Черт! Замирая от страха, нас ждут!
Фридланда Дикой Охотой зовут,
И это имя мы гордо носим,
Врага или друга страна — не спросим,
Рожь золотая иль зелень полей —
Звенят и рокочут рога егерей!
Вмиг — прискакали сюда; миг — и там,
Потопом железным — гэй, грй! — по лугам.
Мы пламя, что вспыхнуло в темную ночь, —
Все спят, никто не примчится помочь,
Мгновенье — и крики, спасения нет,
Резня и смятенье, кровавый рассвет!..
В жилистых бьется руках, замирая,
Девушка, к жалости тщетно взывая,—
Война беспощадна! Уж вы поверьте:
В Вестфалии, Фохтланде, в Байрейте,
Где б мы ни прошли с палашом 29 и огнем,
Века будут помнить о рейде том,
И детям расскажут потомки детей,
Что натворил там наш полк — егерей!
В ахмистр
Здорово! Значит, наездник лихой,
Дело солдата — резня, разбой?
26

Лагерь Валленштейна
Надо смекалку иметь, глазомер,
Выдержку, выправку, ловкость манер.
Первый егерь
Воля нужна мне! Вот оно что!
К чему тары-бары про это, про то...
Неужто сбежал я из школы постылой,
Где столько муштры да и каторги было,
Затем, чтоб найти в крепостях и в поле
Все те ж казематы да жизнь в неволе?..
Лихо и весело хочу пожить,
Мчаться, мир жадно глазами ловить,
Любому мгновенью жизнь вверяя,
Не глядя назад, но и не забегая...
Шкуру затем-то я продал казне,
Что жить без забот захотелось мне.
В пекло ведите меня скорей,
В бурный велите броситься Рейн,
Где смерть неизбежна для сотен людей,—
Эй там, не ломаться, рож постных не строить,
В воду, в огонь, хоть на копья врага!..
А больше ничем прошу не беспокоить.
Вахмистр
Так ли? А как же добыча, деньга?
Вон оттопырен карман под камзолом...
Первый егерь
Горе нам было с одним богомолом,
Густавом шведским, ханжа был король!30
Зорю пробьют — полк, молиться изволь:
Нас на молитву выстроят рано,
И так, под призывную дробь барабана,
27

Фридрих Шиллер
День — бегай, молись, а как лопнет терпенье,
С коня сам король прочтет нравоученье!
Вахмистр
Богобоязен был и суров.
Пер вый егерь
С девкой трижды подряд не встречайся31:
В церковь веди ее да обвенчайся...
Ранец набил я и — будь здоров!
Вахмистр
Ныне обычай там уж не таков32.
Первый егерь
Таким-то манером, что делать, нечистым,
Под Магдебург перебежал я к лигистам 33.
Здесь был порядок совсем другой —
Денег, девчонок, всегда хмельной!
Было там сытно и весело тоже,
Зато уж и спросят, коль приступ иль бой.
Тилли в войне смыслил довольно34,
К себе был строг — нельзя быть строже! —
Ну, а солдату жилось привольно 3\
Не был он щедр, но твердил любому:
«Живи и жить давай другому».
Счастье не век состояло при нем,
Вспомните лейпцигский разгром зв.
Не было с той поры нам удачи,
Думаем — так, выходит — иначе;
Где ни появишься, ни постучишь,
Прячутся все, не пискнет мышь.
28

Лагерь Валленштейна
Бродим-таскаемся, усталь в ногах,
Где вы, былые решпект и страх?..
Дали задаток — связался с Саксонцем,
Думая: будет мне место под солнцем!
Вахмистр
Ловко! И вы прискакали как раз
К чешской добыче37.
Первый егерь
Молчите, чтоб вас!..
Строгую там завели дисциплину.
Враги императору, но... вполовину:
В замках его караулы держали,
Всюду любезности расточали.
Словом, была война — не война,
Спустя рукава велась она.
Сердце солдата к ней не лежало,
Чести участвовать в ней было мало;
И вот уж сдаваться стало мне,
Что лучше вернуться к школьной скамье.
Вдруг — Фридланд! — во все концы света и
страны
Шлют подмывающий зов барабаны...
Вахмистр
Как долго пробыть вы решили с нами?
Первый егерь
Что? Да покуда здесь Фридланда знамя,
Я на другое не стану менять.
Где ж большую цену солдату взять?
Вождь и солдат здесь живут войной,
29

Фридрих Шиллер
Тут всё на особый военный покрой,
И дух, которым все войско объято,
Может нас всех, от вождя до солдата,
Разбушевавшись, увлечь за собой.
Вот и примкнул я к вам всей душой.
Бюргером мы помыкаем с вами,
Как помыкает Фридланд князьями.
И старине возглашается слава,
Когда решало кулачное право.
Одно тут считается за преступленье:
Приказа начальника неисполненье.
На что нет запрета — разрешено;
Какой ты веры — все, мол, равно!
Два наставленья солдату дано:
«То — дело войска, это — нет»,
И — «Ты перед знаменем держишь ответ».
Вахмистр
Такой язык похвалы достоин,
Лучше не скажешь, вы — Фридланда воин!
Первый егерь
Его командирство — вовсе не чин,
Не властью двора Валленштейн — властелин!
Ну, чем ему император помог?
Какой от него императору толк?
Несчетно солдат у Фридланда в стану,
А разве уж так защитил он страну?
Он царство солдата решил учредить,
Мир весь увлечь, воспламенить,
На все дерзнуть, все подмять, покорить...
30

Лагерь Валленштейна
Трубач
Тсс... помолчи, ты уж слишком зарвался!
Первый егерь
Что на уме, я сказать не боялся.
Слово свободно, сам Фридланд сказал.
Вахмистр
Это и я не однажды слыхал,
Когда близ него бывать случалось:
«Слово,— свободно, поступок — нем,
Повиновение слепо»,— твердит он всем.
Первый егерь
Его ли это, не знаю, слова,
Но так и есть, как толкует молва.
Второй егерь
Счастье ему не изменит в бою,
Как это с другими подчас бывало.
Тилли, тот пережил славу свою,
Но кто избрал валленштейнов стяг,
Знает — разгромлен будет враг.
Удачу звезда его приколдовала;
И тех, кого знаки вождя осенили,
Особые силы в боях защитили.
Ведь, право, ни для кого не секрет,
Что черт Валленштейну по найму служит.
Да, да, об этом знает весь свет!
Вахмистр
Черту пожива и черт не тужит.
Я видел герцога в люценском деле 38,
31

Фридрих Шиллер
Ядра и пули со свистом летели;
От залпов на поле сизо и серб,
Шляпа прострелена, сбито перо;
Брыжи 39 вкруг шеи — уже лохмотья,
С ботфортов 40 кожи свисают клочья;
А он, невредим, скачет взад и вперед,—
Адова мазь его бережет!
Первый егерь
Да что это попусту мы болтаем!
На нем, с заговором, лосиный колет 41,—
Известно, для пуль он непроницаем.
Вахмистр
Э, ведьминой мази сильнее нет,
Ее заклинали под месячный свет!
Трубач
Дьявола мы, на беду, приручаем!
Вахмистр
И, говорят, по звездам он читает,
Что нас вдали иль вблизи повстречает.
Правду об этом я знаю как раз:
Седой человечек 42 к нему в поздний час
Порой проникает — сквозь дверь па запоре
И при часовом! — а за этой встречей
Событья большие случаются,— вскоре
Заметьте, как серый уйдет человечек!
Второй егерь
Черту он душу запродал, ей, ей,
Вот оттого нам и жить веселей.
32

Лагерь Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же. Рекрут. Бюргер. Драгун43.
Рекрут
(выходит из палатки. На нем жестяная каска,
в руке бутылка)
Пусть знают дяди да батя родной:
Франц рейтаром44 стал, не вернется домой!
Первый егерь
Глядите-ка, вон привели новичка!
Бюргер
Опомнись, Франц, не валяй дурака.
Рекрут
(поет)
Бей в барабаны,
В трубы дуди! —
Новые страны
Там, впереди.
К холке коня
Шею склоня,
По желтому дроку45,
С саблею сбоку,
Вихрем лети —
Враг на пути!..
Я — птица в небесном приволье,
Я — рейтар, мне всюду раздолье!
Уррра! Наконец-то, под фридландов стяг!
2 Фридрих Шиллер 33

Фридрих Шиллер
Второй егерь
Из первых он будет рубак и гуляк!
Рекрута приветствуют.
Бюргер
Он достойной семьи, отпустите со мной.
Первый егерь
И мы не подкидыши на мостовой.
Бюргер
У него с состояньем семья и родители.
Суконце пощупайте-ка на кителе.
Трубач
В мундире честь, а не в деньгах иль титуле,
Бюргер
Фабрика шляп у дяди его.
Второй егерь
Твердая воля прежде всего.
Бюргер
Бабушка лавку ему завещает.
Первый егерь
Ох, нестерпимо там серой воняет!
Бюргер
Крестный ему погребок обещает,
Бочек двадцать забористых вин.

Лагеръ_Валленштейна
Трубач
Дело, он выцедит их не один!
Второй егерь
Тащи к нам в палатку свой карабин.
Бюргер
Невесту снедает тоска и печаль.
Первый егерь
Отлично, у парня не сердце, а сталь!
Бюргер
Бабку убьет безутешное горе.
Первый егерь
Значит, наследство получит он вскоре.
Вахмистр
(подойдя величественным шагом
и положив ему руку на каску)
Парень, от прошлого ты отрекся,
В нового ты человека облекся,
В этой каске и портупее,
Ты с теми, кто в мире достойней, храбрее.
Высокий дух в тебя вселился...
Первый егерь
Главное, брат, чтобы ты не скупился.
Вахмистр
Ты на корабль Фортуны сел 4в,
Обыденный свой покидаешь предел,
2* яв

Фридрих Шиллер
На всех парусах устремляешься в море,—»
Возвеселись же душой на просторе!
Топчется бюргер,— где ты, удача? —<
Как на красильне по кругу кляча.
Солдату иная участь дана:
Нынче решает все в мире война!
Взгляни-ка, я правлю, в капральском мундире,
Скипетром Первого властителя в мире.
И, право, не надо такой уж смекалки
Понять, что все в мире пошло от палки,
А скипетр — палка в руках короля,
Тяжеле которой не знает земля.
Знай, кто возведен в капральский чин —
На первой ступеньке к вершине вершин.
Фельдмаршалом даже ты можешь стать!4Т
Первый егерь
Только б умел ты читать и писать.
Вахмистр
Выслушай, что расскажу, к примеру,
Как повезло одному офицеру:
Бутлер, он выплыл теперь на простор 4\
А были мы с ним рядовыми в Кельне,
I ород 1акой, может слышал, на Рейне.
Так вот, он теперь генерал-майор.
Тридцать годков миновало с тех пор,—
Мир трубит про его боевые заслуги,
Но никто и не вспомнит обо мне, его друге.
Или хоть герцога Фридланда взять,
Сумел же он пост высочайший занять!
Когда-то чешский простой дворянин,-^
Генералиссимус, наш господин!
36

Лагерь Валленштейна
Вверясь однажды войны богине,
Какого величья достиг он ныне.
Он первый во всей Империи чин.
Да и как еще взлетит высоко!
(Лукаво)
Ведь до вечера, братцы, еще далеко!
Первый егерь
Да,' с малого начал, а ныне — велик!
Он как студент уже был забиякой,
В Альтдорфе 49 слыл ветрогоном, рубакой,
Каждый был в этом его ученик.
А со слугой поступал, как с собакой 50.
Придравшись, сенат —
нюренбергские старцы! —
Решил закатать удальца в новый карцер,—
Карцер не карцер, прямая тюрьма!
А имя давалось по новоселу,
Но тот... вперед пса
погнал — сколько ж ума! —
Эдак закончить — шуткой веселой.
Клички на долгие стало года:
Собачий карцер!— так будет всегда...
Поздней пришли лавры, бранная слава,
Но больно мне по сердцу эта забава!
Служанка тем временем накрыла на стол;
второй егерь заигрывает с нею.
Драгун
(становится между ними)
А ну-ка, проваливай, егерь, отсюда!
37

Фридрих Шиллер
Второй егерь
Ты что? Захотелось и этого блюда?
Драгун
Моя, слышь, девчонка, только всего.
Первый егерь
Такое сокровище, для одного?
Да ты рехнулся,— его, вишь, зазноба!
Второй егерь
Дай ему в лагере девку особо!
Смазливая девка — что солнечный свет,
Каждому светит и каждый согрет.
(Целует ее.)
Драгун
(вырывает ее у него из рук)
Провались ты, не будет по-твоему, нет!
Первый егерь
Музыка, музыка, тише там, оба!
Второй егерь
Ты в драку? Попробуй-ка!.. Вздуй меня, вздуй!
Вахмистр
Отставить!.. Свободен поцелуй!
За

Лагерь Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Входят рудокопы, наигрывая вальс 5I, сначала
медленно, а потом все быстрее. Первый егерь пляшет со
служанкой, маркитантка с рекрутом; служанка убегает,
егерь гонится за нею и попадает в объятия входящего
Капуцин
Эхма да эх! Ай да люли!
Что ж вы меня подождать не могли!
Это ли воинство христово?
Турки? Антибаптисты 53? Кто вы?
И в воскресение тот же содом! 54
Хирагрой, что ль, скрючило бога55, и гром
Грянуть над вами, пропойцы, не может?
Был бы в пирах да банкетах день прожит —
Больше вас ничто не тревожит?
Quid hie statis otiosi? *56
Долог ли будет ваш праздный постой?
Швед над Дунаем навис грозой.
Регенсбург пал, баварцев твердыня —
Кровавых фурий добыча ныне 57.
А вы тут засели да тешите брюхо,
Пальбы не слыхать вам — туги на ухо!
Что вам война?— лучше бочка вина,
Лучше острить не клинки — языки,
Девку прижать, всемером съесть быка,
На что Оксенштирн вам — Бычья башка! 58
Мир христианский — в пепле и ранах,
Солдату — лишь бы звенело в карманах!
Куда ни глянь — всюду раздор,
Что вы стоите праздно? (лат.).
39

Фридрих Шиллер
Знаменья в небе — глагол откровений:
Вон меж облак господь распростер
Кровавую ризу грядущих сражений.
В гневе бог над землею занес,
Словно спасительную лозу,
Зловещей кометы хвост — угрозу
Кровавой юдоли стенаний и слез59.
Тонет в ней церкви ковчег 60, а Держава
Римская — ныне дряхла и ржава 61.
Рейна поток — наших бедствий исток 62.
Монастыри — уже сплошь пустырщ
Духовные княжества — места
грабежей да сутяжества,
Старинные соборы и аббатства —
Амвоны распрей и святотатства 63.
Все благодатные земли страны
В пустошь бесплодную превращены.
А почему? Сейчас открою:
Тому грехи да пороки виною,
Коим солдаты и офицеры
Предаются, отпав от правой веры.
Ибо грех, точно камень-магнит,
Булат войны в наши страны манит;
Ибо за кривдою следует мука,
, Точно слеза после жгучего лука!
Напишешь «у», потом «в», потом «ы»,
А вместе выходит: «Увы!» Да, увы!
Ubi erit victoriae spes,
Si offenditur Deus? *64 Победы
Нечего ждать, сторонясь от месс63,
• Откуда возьмется надежда на победу, если господа
оскорбили (лат.).
40

Лагерь Валленштейна
Не в шинках атакуют вас шведы!
Женщина грош свой нашла 66,
Как поведано в Новом Завете 67;
Саул нашел отцова осла...68
Иосиф голубчиков-братцев сыскал 69,
Но время напрасно бы тют потерял,
Кто б совесть искать у солдата стал,
Страх божий и стыд, почитанье церквей,—
Хоть сотню при этом зажги фонарей!
В Евангельи воины, в простоте, не в гордыне,
Приходили толпой к проповеднику в пустыне,
Исповедали свои прегрешенья,
Смиренно просили крещенья,
И про лоно авраамово закидывали вопрос70:
«Чтобы туда попасть, quid faciemus nos? *71
Et ait Ulis — и вот его слово:
«Neminem concutiatis,
Не живодерничать — вот основа,
Neque calumniam faciatis,
Про клевету и ложь забудьте.
Contenti estote, довольны будьте
Stipendiis vestris — жалованьем солдата;
Очищайтесь от скверны, а не то — расплата».
Напомню еще заповедь святую:
«Имя господне не поминайте всуе».
Но где ж так бранятся, в каких трактирах,
Как у Фридланда на зимних квартирах?
О, если б на каждое «черт побери!»
Да на брань похлеще отзывались звонари:
Как сорвется хула — так звон! —
Перемерли б звонари и стих трезвон.
* что делать нам? (лат.).
41

Фридрих Шиллер
И если 6 за проклятья и божбу,
От коих кости трещат в гробу,
Ты всякий раз платился волоском,
Оплешивел бы в сутки, будь даже космат,
Как пресловутый Авессалом72;
Иисус Навин был солдат73,
Давидом сражен исполин Голиаф 74.
Но укажите место в Писаньи,
Где было б столько непотребной брани.
Я так понимаю: раскрывая рот,
Истово повторяй: «Господи, помилуй!»
А не призывай нечистую силу.
Но если бочка полным-полна,
То тем, что в ней, и прольется она»
И еще есть заповедь: «Не укради».
Ее нетрудно вам соблюсти:
Ведь можно открыто и так унести.
От ваших когтей, ухваток мерзких,
Уловок хищных, подвохов дерзких
Для денег надежного нет сундука;
Во чреве не скроет корова телка;
К яйцу впридачу вы куру берете.
А слово пустынника? Contenti estote —
Довольствуйтесь тем, чем довольствуют в роте.
Но так ли во всем повинны слуги?
Зло сверху идет, уж поверьте, други!
От головы-то ведь рыба гниет! —
Никто не знает, в кого верует тот\
Первый егерь
Патер! Брани нас, как хочешь, строго,
Но, берегись, полководца не трогай!
42

Лагерь Валленштейна
Капуцин
Ne custodias gregem meam *75.
Ахаву, Иеровоаму — злодеям! 76 —
Уподобился он и как те изуверы
Отводит народы от истинной веры.
Трубач и рекрут
Хватит... ЗаРвался... Не знаешь меры!
Капуцин
Такого труса, враля да бахвала,
Как этот Фридланд, земля не видала:
Хвастал, хоть небу наперекор,
Взять крепость Штральзунд, а вышел позор:
Долбил-долбил ее, как дятел,
Да только порох зря потратил.
Трубач
Да что ж тебе глотку никто не заткнул!
Капуцин
Чертов пособник! Царь Саул!
Что перед ним Олоферн 77, Иегу,
Он не монарху служит — врагу.
И как Петр-апостол кукареку страшится...78
Оба егеря
Карачун 79 тебе, поп,— докаркалась птица!
Капуцин
Уж такой тебе Ирод80, такой хитрец...
• Не пася стадо мое (лат.)ч
43

Фридрих Шиллер
Трубач и оба егеря
(надвигаясь на него)
Поп замолчи, не то — конец!
Хорваты
(заступаясь за капуцина)
Да ты не бойся, попик, ни-ни,
Ты из Писания нам рубани!
Капуцин
(кричит еще громче)
И этот Навуходоносор высокомерный,
Змей-искуситель81, еретик безверный,
Слышь, Валленштейном себя зовет:
Камень-Твердыня, мол, всем вам оплот,
К тому ж он, знай,—
еще и Фридланд: Мирный Край.
Но этот Камень-Спотыкач
Так миру служит, что хоть плачь!
С монаршего б соизволенья
Убрать сей Камень Преткновенья!
При последних словах, произнесенных громче
прежнего, капуцин начинает пятиться назад, под прикрытием
хорватов, сдерживающих напор остальных солдат.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Те же, без капуцина.
Первый егерь
(вахмистру)
Что он болтал про крик петуха?
Есть в этом правда иль так, чепуха?
И сказано больше для срама, в насмешку?

Лагерь Валленштейна
Вахмистр
Правду сказать, тут всего вперемешку.
Князь от рожденья чудно устроен.
Слух у него, говорят, расстроен:
Мяуканья — слышать никак не может,
Кукареку его тревожит.
Первый егерь
У него это общее свойство со львом 82%
Вахмистр
Мертвенно-тихо должно быть кругом —
Такое страже дано приказанье.
Для дум его важных потребно молчанье.
Сбегаются люди.
Голоса в палатке
Хватайте жулика! Так его! Так!
Голос крестьянина
Караул! Пощадите!
Другие голоса
Довольно драк!
Первый егерь
Эдак его прикончат скоро.
Второй егерь
Как, без меня?
(Оба вбегают в палатку.)
45

Фридрих Шиллер
Маркитантка
(выходит)
Так, так его, вора!
Трубач
Кто так расстроил шинкарочку нашу?
Маркитантка
Бродяга-мужик заварил тут кашу!
И надо ж у Густель из Блазевица
Позору такому в палатке случиться,
Да при господах офицерах!
Вахмистр
В чем дело?
Маркитантка
Здорово тут мужику влетело —
С костями фальшивыми не попадайся!
Трубач
С сыном его волокут... Расступайся!
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Солдаты приволокли крестьянина.
Первый егерь
В петлю его!
Стрелки и драгуны
На допрос! Где профос 83?

Лагерь Валленштейна
Вахмистр
Повесят его в аккурат по приказу*
Маркитантка
А допрашивать нечего, вешайте сразу.
Вахмистр
Ну, вору мука его поделом.
. Первый аркебузир84
(другому)
В отчаянье дело, а вовсе не в нем.
Уж так обдерем мужика безобразно,
Что сами доводим его до соблазна.
Трубач
А ты — заступаться за прощелыг?
Ты псу не откажешь в своей защите?
Первый аркебузир
И мужик — человек, вы хоть это поймите.
Первый егерь
(трубачу)
Оставь их! Они полка Тифенбаха.
У них там кто швец, кто скорняк-неряха.
В Бриге стояли, в тылу 85, отступись!
Чего же с них спрашивать,
с гарнизонных крыс!
47

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Те ж е. К и р а с и р ы 86.
Первый кирасир
Тише вы! Как он сюда попал?
Первый стрелок
Плут он, да ловкий такой и прыткий!
Первый кирасир
Что ж и с тобой он сплутовал?
Первый стрелок
Еще бы! Все выудил — деньги, пожитки.
Первый кирасир
Как это? Ты, валленштейнов стрелок,
До того осрамил себя, так опустился,
Что с мужиком пытать счастья решился?,
А ну, ты, вахлак, поживей наутек!
Крестьянин удирает,
остальные подходят ближе.
Первый аркебузир
Недолог, стремителен был допрос:
Два-три вопроса — и кончен вопрос!
С нашими — только так! Но кто же он?
Маркитантка
Шутки с ним плохи. Это валлон87!
Из паппенгеймовских кирасир!

Лагерь Валленштейна
Первый драгун
(подходит к собравшимся)
Молодой Пикколомини их командир 88.
Они его в люценском жарком бою
Выбрали сами, в конном строю,
Когда Паппенгейм, их полковник, пал.
Первый аркебузир
Чем же их полк знаменит стал?
Первый драгун
Об этом полку ты высоко суди.
В схватке любой он всегда впереди.
Даже суд у них вверен их же заботе;
Фридланд их держит в особом почете.
Первый кирасир
(другому)
Слухи, небось? Ты не верь, погоди!
Второй кирасир
Командир объявил89,—
Знать, не слухи, не враки.
Первый кирасир
Ах, черт побери! Это что ж мы — собаки?
Первый егерь
Чем-то рассержены... Что у них там?
Второй егерь
Беда какая? Не скажете ль нам?
49

Фридрих Шиллер
Первый кирасир
По правде сказать, худые вести.
Солдаты подходят ближе.
Приказ в Нидерланды отправить нас вместе:
Конных стрелков, кирасир, егерей,
Тысяч всего до восьми коней.
Маркитантка
Что? Что? Во Фландрию, что за причуда?
Я только вчера прямиком оттуда.
Второй кирасир
(драгуну)
И ваша, бутлеровцы, участь та же.
Первый кирасир
Из первых названы мы, валлоны.
Маркитантка
Да это ж отборные все эскадроны!
Первый кирасир
Тому, из Милана, будем стражей90.
Первый егерь
Инфанту! Скажите, какой курьез!
Второй егерь
Попу! Какой дьявол его к нам занес!
Первый кирасир
Да, велено нам покинуть Фридландца,
Того, кто солдату всегда был отцом.

Лагерь Валленштейна
Неужто и впрямь провожать пойдем
Нам всем ненавистного скрягу-испанца?
Да мы разбежимся! Но не предадим!
Трубач
С инфантом идти? С кардиналом самим?
Императору каждый из нас присягал.
Пошел он к чертям, их инфант-кардинал.
Второй егерь
Нас на ноги поднял Фридланда зов,
Мы, герцогу веря, солдатами стали,
Когда бы не наша к нему любовь,
То Фердинанды бы нас не видали! 91
Первый драгун
Нас Валленштейна фортуна сплотила,—
Пускай бы всегда нас к победам водила!
Вахмистр
Хватит, выслушайте-ка меня.
Ни к чему вся ваша болтовня.
Из всех вас я вижу дальше любого.
Ловушку готовят нам, даю слово!
Первый егерь
Слушай Книгу Приказов!92 Тсс... тишина!
Вахмистр
Доброго чешского налейте вина 93,
Густель, дабы в животе потеплело.
Затем, так и быть, разберемся, в чем дело.
51

Фридрих Шиллер
Маркитантка
(наливая ему)
Будьте здоровы! Ой, что за страсти!
Какие еще ждут нас беды, напасти?
Вахмистр
Знаете, вовсе недурно, когда
Видим мы близкую цель, господа;
Но полководец всегда нам внушает:
Лучше, коль целое ум обнимает.
Фридланда мы полки и отряды,
Бюргеры терпят наш долгий постой.
Досыта кормят,— рады не рады!..
Нам крестьянин, раздетый, босой,
Коня и вола отдает под обозы,—
Что нам мольбы разоренных, что слёзы!..
Стоит ефрейтору с кучкой солдат
В любую, на выбор, деревню ворваться,
Как может он в ней, хоть отряд слабоват,
Вдоволь куражиться, распоряжаться.
Люто они ненавидят нас,
На черта нарваться им с глазу на глаз
Милей, чем на желтые наши мундиры,
А терпят нас, кормят, отводят квартиры!
Безмерно числом они нас подавляют,
Дубинам их — шпаги порой уступают.
А мы, знай, глумимся над их толпой,—
Затем, что в строю — мы стена стеной!
Первый егерь
Да, штука вся — в целом, в единстве сил!
Это наш Фридланд знал превосходно,
Когда лет десять тому так свободно
52

Лагерь Залленштейна
Огромное войско двору сколотил.
Тысяч двенадцать от Фридланда ждали.
«Столько-то я прокормлю едва ли,—
Сказал он,— а впятеро больше собрать,
Не станут с голоду околевать.»
Вот с этих пор мы его солдаты.
Вахмистр
К примеру сказать, вдруг какие-то хваты
Правый мизинец мне начисто — прочь!
Назад не приставишь, ну, нечем помочь.
Да разве тут палец один отвалился?
Здоровой руки навсегда я лишился!
Она изувечена — вот и владей!
Так этот отряд в восемь тысяч людей,
Что отрубают от армии всей,
Мизинчик — пустячная, скажешь, утрата!
Уйдут, и подумаешь: ну, ерунда!
Лишь на пятую меньше стало нашего брата.
Нет, к черту провалится всё, господа,
Где робость, подобострастье, почет?
Опять мужичье задирать нос начнет,
И кляуз река ко двору потечет,
Расписки за харч, за корма, за постои,
Как было и прежде, да только втрое,
А может недобрый час придет,
И двор полководца от нас заберет.
Там каждый опале его будет рад,
А наши надежды — в трубу полетят!
Кто долг, до останних кровавых грошей,
Велит, чтоб сполна уплатил казначей?
Кто так настойчив, так волей силен,
Находчивым, быстрым умом одарен,—
53

Фридрих Шиллер
Бродяг, но по общей их доле — собратий,
Сплотит воедино в железные рати?..
Слушайте, вот я драгуна спрошу:
Как я отчизну твою запишу?
Первый драгун
Я по Ирландии, бывает, грущу.
Вахмистр
(двум кирасирам)
Вы, как известно мне, валлон.
А вы итальянец, ваш говор и тон...
Первый кирасир
Откуда я родом, скажу едва ли.
Слыхал, что из люльки меня украли.
Вахмистр
А ты, небось, памятью не слаб?
Первый аркебузир
Из Бухау на Фёдерзе, гаваб 94.
Вахмистр
Сосед, а вы?
Второй аркебузир
Я родом швейцарец.
Вахмистр
(второму егерю)
А чьим земляком ты считаешься, егерь?
54

Лагерь Валленштейнй
Второй егерь
Я из-под Вйсмара 9\ значит, висмарец.
Вахмистр
(указывая на трубача)
А этот и я — родной город наш Эгер.
Чей же сорвется упрек с языка,
Что вот мы слетелись с Севера, с Юга,
Что сбила нас в кучу железная вьюга,
Что не из цельного мы куска?
Разве мы строем на диво сплоченным
Вражеские не встречаем колонны?
И в лад, словно мельничные жернова,
Не растираем их: раз-два, раз-два...
С первого знака вождя или слова?
Не отличишь одного от другого!
Кто же нас так отковал? Князь-отец.
Первый егерь
Не знал я, что герцог еще и кузнец,
Не ведал, что все мы так пригнаны тесно.
Жил сам по себе... Как же так? Интересно...
Первый кирасир
Вахмистру наше одобренье!
Да, полное ждет нас порабощенье.
Двору — прижать бы к земле солдата,
Править, не глядя на нашего брата.
Так это же заговор, прямой комплот!
Маркитантка
Заговор? Боже, вот будет хлопот!
Гореть вам, трактиры, игорные залы...
55

Фридрих Шиллер
Вахмистр
И верно! Каждый станет банкрот.
Ведь многие шефы и генералы
Платили войскам из своей кассы,
Напоказ, только 6 выбиться из массы,
И, бедняги, вконец зарвались, чая
Большого под свой посев урожая.
Так если над герцогом грянет беда,—
Раззолоченные нищие — эти господа!
Маркитантка
Боже, избави! Горе не спит!
Полвойска берет у меня в кредит.
Граф Изолани 96, сказать по чести,
Один задолжал мне талеров97 двести.
Первый кирасир
На что ж нам решиться, что делать, камраты?
Путь для спасенья у нас один:
Спайкой крепкой сильны солдаты,—
Встать за того, кто наш вождь, властелин!
Пусть шлют нам бумаги, когда им нужда,
Но мы из Чехии — никуда!
Не двинемся ни вперед, ни назад,
За честь свою борется нынче солдат.
Второй егерь
Что нам по разным странам слоняться!
Пусть сами идут, коли рады стараться.
Первый аркебузир
Господа, одумайтесь, прошу вас.
Самого императора это приказ!
56

Лагерь Валленштейна
Трубач
Подумаешь, важность! Что здесь такого?
Первый аркебузир
Трубач, не спущу вам дерзкого слова.
Трубач
А я назад не возьму своих слов.
Первый егерь
И до меня доходили рассказы:
Действительны здесь лишь Фридланда приказы.
Вахмистр
О да, уговор был как раз таков.
Фридланд, по пакту с монархом, вправе
Войну объявить любой державе,
Мир заключать, отбирать владенья,
Вешать и миловать по усмотренью,
В полковники жаловать и в офицеры.
А почестям герцогу — нету и меры.
Написано все государя рукой.
Первый аркебузир
Герцог наш мудр и могуч, но слугой
Считается все ж, будто каждый из нас:
Приказ императора есть приказ.
Вахмистр
О нет! Фридланд вольный имперский князь,
Подобно Баварцу, как всем известно,
Лишь вам ни к чему, скажу прямо и честно...
И разве не на моих глазах,
57

Фридрих Шиллер
Когда я в Брандайсе стоял на часах 98,
Не сам император наш настоял,
Чтоб шляпы пред ним не снимал генерал?
Первый аркебузир
Тот случай к делу идет навряд:
Мёкленбург князь получал в заклад ".
Первый егерь
(вахмистру)
Пред лицом императора в шляпе сесть?
Странная это и редкая честь!
Вахмистр
(доставая монету из кармана)
Так ежели вам слов моих мало,
Пощупайте, взвесьте сами сначала.
(Показывает монету)
Узнаёте, чей облик и чекан?
Маркитантка
Да это же Фрйдландова монета!
Вахмистр
Чистое золото, не обман!
Знать, он государь в глазах целого света?
Власть бить монету ему дана?
Не свои ль у него народ и страна?
Светлейшим дано ему титуловаться.
Так как же без войска ему оставаться?
58

Лагерь Валленштейна
Первый аркебузир
Да разве об этом спор идет?
Но мы — императору оплот.
Кто платит нам деньги? Кто, император!
Трубач
Нет, ваша милость чушь несет:
Кто денег не платит нам? Кто, император!
Не целый ли год исполнится скоро,
Как о жалованье нам одни разговоры?
Первый аркебузир
В надежных руках оно, право слово!
Первый кирасир
Полно вам! Вы уж подраться готовы?
Разве споры и ссоры наши о том,
Признаем ли мы повелителя в нем?
Как раз потому, что для нас дело чести —
Императору верными быть без лести,
Твердо заявим, что мы не стадо!
Не хотим, чтоб монахи да интриганы,
Как быдло, гоняли нас в разные страны.
Притом не явный ли государю вред,
Когда чувства достоинства в солдате нет?
Разве не рейтары, не солдаты
В грозные подняли его потентаты 10°?
И разве не мы утверждаем все шире
Имя его в христианском мире?
Пусть ему, под ярмом его, славу поют,
Пусть тешится льстец его и лизоблюд,
Ликуют гости в раззолоченной зале,—
Мы блеска такого в глаза не видали,
59

Фридрих Шиллер
И нам только
скорбный наш труд повседневный,
Кем бы мы ни были в глуби душевной.
Второй егерь
Все императоры и тираны
Держали в узде города и страны,
И те поневоле их гнет выносили,—
Солдат на руках самодержцы носили!
Первый кирасир
Солдат да имеет к себе уваженье,
А если в нем благородства нет,
Такому быть рейтаром не след.
Уж если я жизнью рискую в сраженье,
Выходит, во мне что-то высшее есть.
Или мы только годимся для боен
И, словно хорват, я презренья достоин.
Оба егеря
Превыше жизни есть в мире — честь!
Первый кирасир
Меч — не коса и не заступ, не плуг —■
Мечом не пашут, не косят луг!
Не для нас кудрявятся зеленя,
И посев, и всходы не для меня.
Как сквозь сон, все проносится мимо да мимо.
Не согреет безродного очаг родимый.
Что солдату огни городов,
Деревеньки с зелеными лугами,
Что жатва ему, сбор плодов,—
Разве что мимолетно мелькнут пред глазами!
60

Лагерь Валленштейна
Так скажите же, в чем достоянье его,
Когда нет уваженья к себе у него?
Хоть что-то он должен своим называть,
Не то остается: все — жечь, убивать!
Первый аркебузир
Жизни хуже такой, видит бог, не знаю.
Первый кирасир
Жизни другой я себе не желаю.
По свету мыкаясь многие годы,
Разные видел я страны, народы.
Верно служил короне испанской,
Неаполю, республике венецианской,
Но счастье, в какой бы я ни был стране,
Всюду спиной становилось ко мне.
Знавал я дворян, и купцов, и духовных,
Всяких там светских чинов и церковных,
Но пб сердцу мне не кафтаны, не ряса,
А спутница жизни — стальная кираса!
Первый аркебузир
Не пойму, как такое сказать могли вы!
Первый кирасир
Те, кто на свете ищут поживы,
Мучатся алчностью, нетерпеливы;
А тот, кому нужен и сан, и почет,
Спину пред сильными мира гнет.
Тот, кого счастье семейное манит,
Мирным трудом весь век свой занят,
Деток и внуков лЪобовно растит,—
Счастье такое меня не прельстит.
61

Фридрих Шиллер
Вольно я жил и умру на воле,
Не грабя, ничьей не завидуя доле,
И на суетню толпы вкруг меня
Брезгливо смотрю, привстав на стремена.
Первый егерь
Браво, и мне та же участь дана!
Первый аркебузир
Вижу я, весело живется вам;
Все б гарцевать но чужим головам!
Первый кирасир
Легко ты, приятель, поверишь мне,
Что меч, а не право теперь в цене.
Но не хочу вызывать сожаленье,
Будто я силе отдал предпочтенье;
Мир иль война, я не стану тиранить,
Но и не дам по себе барабанить.
Первый аркебузир
А не солдаты ль виной привычки:
Мужик, мещанин ли — позорные клички?
Война, причина лютых невзгод,
Тянется-тянется шестнадцатый год.
Первый кирасир
Сразу, братцы, на всех, как известно,
Не угодит и сам царь небесный.
Я — алчу прохлады, ты — любишь зной,
Тот молит: «Дождичка» — «Вёдра» другой,
В том, что для тебя только мука из мук,
Светлые стороны видит твой друг.
62

Лагерь Валленштейна
Где податных непосильны издержки ш,
Я не всегда вижу умысел мерзкий:
Жалко бедняг, ну, а нечем помочь.
Так при атаке бывает точь-в-точь.
Кони фыркают. «Рысью!»..
«Галопом!»... «В карьер!»..
И пусть на пути — верь глазам иль не верь! —
Сын твой лежит иль отец-старик,
Пусть душу пронзит отчаянный крик,—
Я в сторону на локоть взять не смогу,
И сам растопчу их, подобно врагу!
Первый егерь
Еще бы, такое на каждом шагу!
Первый кирасир
Но если солдату вдруг так повезло,
Что счастье ему усмехнулось светло,—
Хватай его, братцы, двумя руками,
Небось, уж недолго оно будет с нами.
Не нынче, так завтра мир заключат,
Кому ты нужен будешь, солдат?
В мужицких оглоблях твой конь боевой,—
Глядишь, и всё старой пошло колеёй.
Но пока мы в Чехии с нашим вождем
Твердо сидим,— уходить подождем!
Разъединить мы себя не позволим,
Уйдем — и навек мы себя обездолим.
Первый егерь
Нет, этому, други, не бывать!
За одного должны мы встать!
63

Фридрих Шиллер
Второй егерь
Скорей же, как быть, решим честь честью.
Первый аркебуз ир
(вынимая небольшой кожаный кошелек,
маркитантке)
Кума, на сколько успел наесть я?
Маркитантка
Ах, что за счеты, успели бы счесться.
Считаются.
Трубач
Сочлись, и ступайте, чего стоять?
Видите сами, вы нам не под стать.
Аркебузиры уходят.
Первый кирасир
Жаль мне их. Честные, видно, парни.
Первый егерь
Да рассуждают-то, что в мыловарне.
Второй егерь
Теперь тут свои, так давайте рассудим,
Как вновь отводить вражьи каверзы будем.
Трубач
Не двинемся попросту никуда.
Первый кирасир
Без дисциплины нельзя, господа!

Лагерь Валленштейна
Каждый в свой полк пускай поспешит
И сотоварищам всем разъяснит,
Что порознь нельзя нам никак разбредаться,
А надо друг друга покрепче держаться.
Мои валлоны, ручаюсь, со мной,
Живем мы согласно, дружной семьей.
Вахмистр
У Терцки пять конных и пеших полков,
Каждый за герцога встать готов.
Второй кирасир
(становясь рядом с первым)
Дружны ломбардец и валлон.
Первый егерь
Егерю — воля, вот наш закон.
Второй егерь
Где сила — там воля, и только там.
За полководца я жизнь отдам.
Первый стрелок
А лотарингец всегда тут как тут,
Где мужество вместе с весельем живут.
Драгун
Ирландец идет за счастливой звездой.
Второй стрелок
Тиролец — за тем, кто владеет страной,
3 Фридрих Шиллер 65

Фридрих Шиллер
Первый кирасир
Значит, пусть каждый фрйдландов полк
Рапорт по форме чин чином составит,
Что хитрость иль сила нас не заставит
Разъединиться — и конец!
В беде наше войско вождя не оставит,
Светлейший герцог — солдатам отец.
Затем Pro memoria * вручить 102, по чину,
Полковнику нашему Пикколомини-сыну.
Тонок в делах он подобного рода,
Знает, какая грозит всем невзгода,
У Валленштейна он за своего,
Жалует сам император его.
Второй егерь
Здорово! Эт0 победу сулит,
Макс Пикколомини нас отстоит!
Трубач, драгун, первый егерь,
второйкирасир, стрелки
(разом)
Макс Пикколомини нас отстоит.
Хотят расходиться.
Вахмистр
Чарку, для скрепы, выпить нужно!
Пьет.
За Пиккелзмини Макса, дружно!
* Для памяти (лат.).
66

Лагерь Валленштейна
Маркитантка
(приносит новую бутылку)
Желаю успеха, эта пе в счет,
На бирку она уж не попадет! 103
Кирасиры
Эй, за то, чтоб солдаты весело жили!
Егери оба
Чтоб досыта нас на постоях кормили!
Драгун и стрелки
Чтоб армия Фридланда процветала!
Трубач и вахмистр
И герцога власть не ослабевала!
Второй кирасир
(поет)
Живее, друзья, на коней, на коней!
И — в поле, где ветер и воля!
В походах мы кое-что значим, ей-ей,
Какая ни выпади доля.
Отрезан от всех ты в смертельном бою,
Во всем полагайся на доблесть свою.
Тем временем из глубины сцены подходят
привлеченные пением солдаты, образуется хор.
Хор
Отрезан от всех, ты в смертельном бою
Во всем полагайся на доблесть свою.
3* 67

Фридрих Шиллер
Драгун
Нигде нет свободы, хоть свет обойди!
Повсюду лишь баре да слуги;
Удара коварного только и жди,
Не вздумай ослабить подпруги.
Свободен на свете один лишь солдат,
Затем, что и смерти он выдержит взгляд.
Хор
Свободен на свете один лишь солдат,
Затем, что и смерти он выдержит взгляд.
Первый егерь
Заботы житейские гонит он прочь,
Тревоги и страха не знает,
Он скачет навстречу судьбе во всю мочь,—
Не завтра ль ее повстречает?
Когда уже завтра нам смерть суждена,
Наполним стаканы и выпьем до дна!
Хор
Когда уже завтра нам смерть суждена,
Наполним стаканы и выпьем до дна!
Стаканы наполняются снова,
солдаты чокаются и пьют.
Вахмистр
Как с неба солдату удача валит.
Трудиться до поту не надо.
Другой весь измается, ночи не спит,—
Ему б докопаться до клада.
Копает-копает всю жизнь напролом,
А все увенчалось могильным горбом.
68

Лагерь Валленштейна
Хор
Копает-копает всю жизнь напролом,
А все увенчалось могильным горбом.
Первый егерь
Пир в замке горою, все окна в огне,
Литавры — при свадебном тосте!
Но всадник спешит на лихом скакуне:
Незваные — вот они! — гости.
, Не сватался он и казной не брянчал:
Примчался, ворвался, схватил и умчал.
Хор
Не сватался он и казной не брянчал:
Примчался, ворвался, схватил и умчал.
Второй кирасир
Не девка ль у прясла льет слезы рекой?
Пусти, разожми свои руки!
Твой милый,— он вечно меняет постой,
Не волен он в этой разлуке.
Судьба ему быть на коне, под конем,
Немало вас будет, не сохни по нем!
Хор
Судьба ему быть на коне, под конем,
Немало вас будет, не сохни по нем!
Первый егерь
(берет за руки двух стоящих рядом?
то же делают и остальные участники спектакля;
образуется большой полукруг,)
Взнуздай вороного, и — птицей в седло!
Грудь ветрам походов подставим.
69

Фридрих Шиллер
Веселье кипит в нас,—клинки наголо!
Не раз еще мы их прославим.
Жизнь — это трофей в неустанном бою.
Гэй, доблестно жизнь проживи ты свою!
Хор
Жизнь это — трофей в неустанном бою,
Слышь, доблестно жизнь проживи ты свою!..
Занавес падает.
Песня постепенно замирает.
<^feo

пикколомини
в пяти действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Валлепштейп, герцог Фридланд,
генералиссимус имперских войск во время Тридцатилетней
войны.
Октавио Пикколбмини, генерал-лейтенант.
Макс Пикколомини, его сын, полковник,
командир кирасирского полка.
Граф Терцки, свояк Валленштейна,
командующий несколькими полками.
И л л о, фельдмаршал, доверенное лицо
Валленштейна.
II 3 о л а н и, генерал хорватских частей.
Б у т л е р, командир драгунского полка.
Тифенбах ^
Дон Марадас
г .. > генералы Валленштейна.
Колальто J
Н о й м а н, ротмистр, адъютант графа Терцки.
Фон Квестснберг, член воепного совета,
посланец императора.
Баттиста Сэни, астролог.
Герцогиня Фридланд, супруга
Валленштейна.
Т э к л а, принцесса Фридланд, ее дочь.
Графиня Терцки, сестра герцогини.
Корнет.
Дворецкий графа Терцки.
Пажи и слуги Фридланд а.
Слуги и гобоисты графа Терпки.
Несколько полковников и генералов.

£
ф
s>
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Старинный готический зал в ратуше города Пильзена,
убранный знаменами и воинскими доспехами.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
И л л о. Бутле р. Изолани1,
И л л о
Ну, наконец, вы здесь!.. Далекий путь,
Граф Изолан, вам служит извиненьем.
Изолани
Мы не с пустыми прибыли руками!
Известно стало нам близ Донаувёрта 2,
Что по дороге движется обоз,
Шестьсот повозок шведских с провиантом...
Мои хорваты завладели им,
Он в лагере.
И л л о
И это очень кстати,
Мы угостим высокое собранье.
Б у т л е р
Как шумно стало в Пильзене.
73

Фридрих Шиллер
Из о л а н и
Да, да,
В церквах — и то солдаты на постое.
(Осматриваясь кругом.)
А в ратуше, как вижу, вы недурно
Устроились... Ну, что ж! Коль ты солдат,
Сумей найтись во всяком положенье!
И л л о
Здесь командиры тридцати полков 3:
Вы встретите у нас и графа Терцки,
И генералов Гёца, Хиннерзама,
Марадаса, Колальто, Тифенбаха,
Тут Пикколомини, отец и «ын,—
Вы свидитесь со старыми друзьями.
Лишь Галласа и Альтрингера нет.
Б у т л е р
А Галласа и ждать не надо.
И л л о
(озадаченный)
Как!,,
И з о л а ни
(перебивая Илло)
Макс Пикколомини? Скорей к нему!
С десяток лет назад — отлично потмню —
В горячей схватке с Мансфельдом в Дессау *
74

Пикколомини
С моста он в Эльбу бросился верхом,
Чтоб своему отцу помочь в беде 5,
И через волны бурные пробился!
Макс юношей безусым был тогда,
А ныне он — герой, бывалый воин.
И л л о
Сегодня вы с ним встретитесь. Он послан
В Каринтию за герцогиней Фридланд;
Она с принцессой будет здесь к полудню в.
Б у т л е р
Как! Герцог вызвал и жену и дочь?
Тут соберется тьма гостей.
И з о л а н и
Тем лучше.
Я ждал, что нас попотчуют речами
О батареях, маршах,— а, смотри-ка,
Светлейший и о том еще подумал,
Чтоб красотой порадовать наш взор.
И л л о
(стоит в задумчивости, затем обращается
к Бутлеру, отведи его немного в сторону)
Кто вам сказал, что Галласа не будет?
Б у т л е р
(многозначительно)
Он и меня хотел отговорить.
75

Фридрих Шиллер
И л л о
(тепло)
Но вы тверды, не правда ль?
(Пожимает ему руку.)
Бравый Бутлер!
Б у т л е р
Я так обязан герцогу за милость,
Недавно мне оказанную...
И л л о
О да, вы — генерал! 7 Я поздравляю!
И з о л а н и
К тому ж в полку драгун 8, который герцог
Пожаловал ему? И где, как слышно,
Он начал службу рейтаром 9 простым?
И впрямь, пример для армии, когда
Заслуженного старого вояку
Так возвышают!
Бутлер
Все же я смущен:
Удобно ль принимать мне поздравленья?..
Ведь государь еще не утвердил.
И з о л а н и
Смелей!..
(Обращаясь к Илло.)
Он мощной вознесен рукой,
Она его удержит, вопреки
Министрам, императору.

Пикколомини
Илло
Что, если б
Мы все так сомневались?
Нам император не дал ничего...
Лишь герцогу обязаны мы всем.
И з о л а н и
(обращаясь к Илло)
Я, братец, вам рассказывал, что герцог
Мои долги согласен уплатить?
Он сам желает быть моим кассиром,
Чтоб человеком путным был я впредь.
Подумать только! Ведь уж в третий раз
С таким великодушьем королевским
Он от позора честь мою спасает!
Илло
Будь только воля герцога, солдатам
Он крепостных и земли раздавал бы!
Но как ему подрезывает крылья
И связывает руки венский двор!
Вот! Взять хотя бы новые приказы,
Что Квестенберг привез! 10
Б у т л е р
Слыхал и я
Об этих императорских приказах...
Но, полагаю, герцог не уступит
И в этот раз решительно ни в чем.
Илло
Он не уступит прав своих. Но пост?..
77

Фридрих Шиллер
Б у т л е р
(смущенный)
Вам что-нибудь известно? Не пугайте.
И з о л а н и
(одновременно)
Тогда мы все разорены!
И л л о
Молчите!
Вот Квестенбсрг идет, с ним генерал
Граф Пикколомини.
Б у т л е р
(с сомнением качая головой)
Боюсь, все это
Не обернулось бы для нас бедой.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же. Октав и о Пикколомини.
Квестенберг.
О к т а в и о
(еще в отдаленье)
Как, снова гости? Согласитесь, друг мой!
Не будь войны, причины моря слез,
Не собралось бы в этот лагерь столько
Венчанных славой доблестных мужей.
78

Пикколомини
Квестенберг
Тот, кто в войне одно лишь видит зло,
Наверно, не был в стане Валленштейна.
Я ужасы войны готов забыть,
Такой повсюду в лагере порядок.
Ведь как ни разрушительна война,
Ее величье — в строгом послушанье.
О к т а в и о
А вот два мужа, равные отвагой,
Они героев замыкают строй:
Полковник Бутлер с графом Изолани...
В них мастерство войны воплощено,—
(представляя Квестенбергу Бутлера и Изолани)
Полковник — мощь,
а граф — отважный натиск.
Квестенберг
(обращаясь к Октавио)
И между ними — мудрость полководца.
Октавио
(представляя Квестенберга)
Фон Квестенберг, министр и камергер,
Он прибыл к нам с веленьями монарха.
Мы в нем, достойном госте, почитаем
Отца и покровителя солдат.
Общее молчание.
И л л о
(подходит к Квестенбергу)
Не первый раз вь1, господин министр,
Нам делаете честь своим приездом.
79

Фридрих Шиллер
Квестенберг
Знамена эти видел я однажды.
И л л о
Напомнить вам, где видели вы их?
В Моравии, недалеко от Зноймо и.
Вы герцога в то время умоляли
Возглавить всей Империи войска.
Квестепберг
Я — умолял? Так далеко не шли
Мой долг посла и личное усердье.
И л л о
Ну, принуждали, если вам угодно.
Я помню... Тилли был разбит на Лехе...1а
Перед врагами путь лежал открытый
В Баварию... никто им не мешал
Поглубже, в сердце Австрии проникнуть.
Вы с Верденбергом 13 в лагерь наш явились
И были так настойчивы, что даже
Опалой пригрозили Валленштейну,
Коль он в беде на помощь не придет.
И з о л а н и
(подходит к ним)
Да, да! Понятно, господин министр,
Что данное теперь вам порученье
Вас побуждает прежнее забыть.
Квестенберг
Но я не вижу тут противоречья!
Ведь прежде мы спасали от врагов
80

Пикколомини
Богемию, которую теперь
Мы от друзей коварных ограждаем.
И л л о
Недурно! Значит, этот чешский край
Мы нашей кровью с тем отвоевали,
Чтобы самих нас выгнали отсюда?
Квестенберг
Одну беду зачем сменять другой?
Страна разорена, и для нее
Друзья ль, враги — равно ужасный бич.
И л л о
Э, нынче урожай, и мужичка
Вновь можно стричь 14.
Квестенберг
О, если вы, фельдмаршал,
Так о стадах и пастбищах печетесь...
И з о л а н и
Война живет войной. Когда крестьяне
Разорены, они бегут в солдаты.
Квестенберг
И подданных становится все меньше!
Из о л а н и
А что же мы, не подданные разве?
Квестенберг
Да, это так! Но ревностным трудом
Казну обогащает селянин,
81

Фридрих Шиллер
Солдаты же ее опустошают!
Меч разорил Империю дотла,
И только плуг ее обогатит.
Б у т л е р
Казна была бы не бедна, но к ней
Придворные пиявки присосались.
И з о л а н и
И вижу я, дела не так уж плохи:
(становится против Квестенберга
и разглядывает его одежду)
В монетный двор тут есть что отослать!
Квестенберг
От ловких рук хорватов ваших, граф,
Хвала творцу!., хоть что-то ускользнуло.
И л л о
Да, Славату и Мартиница щедро,
К прискорбию всех верных трону чехов,
Наградами осыпал император 15.
Они всех видных граждан изгоняют,
Имуществом завладевают их
И собирают жатву слез народных,
Всем бедствиям войны противоставив
Кичливое богатство фаворитов.
Они зажгли злосчастную войну,—
Заставьте ш неоти ее издержки!
Б у т л е р
А также тех придворных блюдолизов;
Чьи ноги вечно под столом монаршим,
82

Пикколомини
Искателей доходных должностей,
Что так и смотрят, где прижать солдата,
Кусок последний вырвать изо рта.
И з о л а н и
Я в жизни никогда не позабуду:
Лет семь назад я спешно прибыл в Вену,
Коней, одежду, сабли получить.
Ио как меня гоняли по передним
Да заставляли ждать в толпе льстецов,
Как будто я пришел за подаяньем!
И что же?.. Мне прислали капуцина 16;
Тут я подумал, что святой отец
Явился отпустить мои грехи!
Но, черт возьми, мне предложили с ним
О саблях, о конях договориться!
Так я ни с чем и выехал оттуда.
Потом в три дня мне герцог выдал все,
Чего я там и в тридцать не добился.
Квестенберг
Да, да! Нашлась по смете эта сумма,
И мы ее обязаны вернуть.
И л л о
Жестоко, страшно ремесло солдата.
И трудно сохранять нам человечность,
_ Щадить и дожидаться той поры,
Когда нам Вена вздумает, быть может,
Путь меньших зол и бедствий указать,
Нам некогда,— враг заставляет драться!
Смелей, вперед! Схватил — не выпускай!..
Да, люди таковы, что лучше им
83

Фридрих Шиллер
Тяжелую обязанность исполнить,
Чем взвешивать и делать горький выбор.
Квестенберг
От выбора нас избавляет герцог!
И л л о
Для наших войск он как родной отец,
А чувства императора мы знаем.
Квестенберг
Монарху все сословия равны,
И ни одним он жертвовать не станет.
И з о л а н и
Он к хищникам в пустыню нас теснит,
Чтоб сохранить своих овечек милых 17.
Квестенберг
(насмешливо)
Сравненье это ваше — не мое!
И л л о
Раз мы такие, как считает двор,
Опасно, что свободу войску дали.
Квестенберг
(серьезно)
Нет, вам такой свободы не давали,
Пора, чтоб своеволье обуздали 18.

Пикколомини
И л л о
Что ж, обуздайте дикого коня!
Квестенберг
Искусный всадник справится и с ним.
И л л о
Кто укротил, тот пусть на нем и ездит.
Квестенберг
Нет, с укрощенным сладит и ребенок.
И л л о
Известно мне, ребенок этот найден 19.
Квестенберг
Не в этом дело — долг важней всего!
Б у т л е р
(до сих пор стоявший в стороне,
возле Пикколомини,
но, как видно, следивший за разговором,
подходит ближе)
Большое войско держит император
В подвластных землях, господин министр!
В Богемии стоит нас тысяч тридцать,
В Силезии шестнадцать наберется,
На Рейне, Майне, Везере — с десяток,
Шесть — в Швабии, в Баварии — двенадцать
Удерживают бурный натиск шведов...
И это не считая гарнизонов
Имперских пограничных крепостей 20.
85

Фридрих Шиллер
А во главе всех этих грозных сил
Поставлены фридландцы командиры.
Они в одной воспитывались школе,
Их всех одним вскормили молоком,
И воле одного они послушны.
Для них, пришельцев из чужих краев,
Их служба — все: отечество и дом.
И не любовь к стране, не император
Ведут их в бой; здесь больше половины
Сбежавших к нам из-под чужих знамен,—
Им все равно: что лилии Бурбонов,
Что шведский лев иль наш орел двуглавый 21.
Но сдерживает всех стальной уздой
Единственный, любимый, грозный вождь,
В один народ сплотив могучей волей.
Как молния, уверенно и быстро
Громоотвод железный пробегает22,
Летят приказы герцога к посту,
Где Бельт ревет вблизи песчаных дюн,
Где Эч поит цветущую долину 23,
Или к тому отряду, что на страже
У входа в императорский дворец.
Квестенберг
В чем краткий смысл такой пространной речи?
Б у т л е р
Доверие, любовь и уваженье
Нас неразрывно с Фридландом связали,—
Мы на любимца венского двора
Перенести не можем эти чувства.
И знайте, мы еще не позабыли,
Как Фридланд наш командованье принял.
86

Пикколомини
Быть может, император дал ему
Готовые войска, которым только
Начальника, вождя недоставало?..
Войск не было. Их создал Валленштейн.
Он их от императора не принял,
А сам поднес ему! Не император
Нам в полководцы Валленштейна дал.
Так не было, нет, нет! Но Валленштейн
Над нами императора поставил
И с этими знаменами связал.
О к т а в ио
(становится между ними)
Я вам напомню, господин министр,
Что вы попали к воинам, в их лагерь.
Отвага и свобода им под стать.
Солдат, что смело действует в бою,
Само собой... в речах бывает смел...
Вот этот наш достойный офицер,
(указывает на Бутлера)
Который понапрасну горячится,
Спас Прагу императору 2\ когда
Восстал ее мятежный гарнизон,—
Его отвага все тогда решила.
Издали доносится военная музыка.
И л л о
Они!.. Вот стража отдает салют...
Сигнал, что здесь уж герцогиня Фридланд.
О к т а в и о
(Квестенбергу)
И сын мой Макс. За неи и за принцессой
Он послан был эскорт их возглавлять.
87

Фридрих Шиллер
И з о л а н и
(обращаясь к Илло)
А не пойти ль нам вместе, ей навстречу?
Илло
Пойдем! Полковник Бутлер, поспешим!
(Обращаясь к Октавио.)
Не забывайте, с этим господином
Мы встретимся у герцога сегодня.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Оставшиеся Октавио и Квестенберг.
Квестенберг
(с жестом изумления)
Что выслушать пришлось мне, генерал!
Какая тут разнузданость! А речи!
Ну, если в войске это общий дух...
Октавио
Три четверти здесь думают, как он.
Квестенберг
Беда! Где нам найти другое войско,
Чтоб это усмирить?.. Но мысли Илло
Опасней, чем его слова. А Бутлер,
Тот даже скрыть не может озлобленья.
Октавио
Раздражена в нем гордость... но не больше!..
Для нас еще полковник не потерян,
И гнев его нетрудно укротить.

Пикколомини
Квестенберг
(в тревоге ходит взад и вперед)
Нет, это хуже, много хуже, друг мой,
Чем мы себе могли представить в Вене!
Там блеском трона мы ослеплены
И видим все глазами царедворца;
Нам при дворе и в ум не приходило,
Как Валленштейн средь лагеря могуч.
Да, здесь —
Нет императора, тут герцог — император!
По лагерю пройдя сегодня с вами,
Последнюю надежду я утратил.
О к т а в и о
Опасно поручение двора,
Которое вы мне передаете,
И щекотливой станет роль моя.
Зашевелись в нем только подозренье,—
И со свободой, с жизнью распростишься;
Притом мы можем подтолкнуть его
Скорей исполнить замысел свой дерзкий.
Квестенберг
Как мы могли безумцу власть доверить,
Двуострый меч вложить в такие руки!
Нет, слишком сильным было искушенье
Для духа, столь доступного соблазнам!
И лучшие могли б не устоять!
Исполнить императора приказы
Откажется он, в этом я уверен...
Откажется, коль в силах отказаться...
И наша слабость явной станет всем.
89

Фридрих Шиллер
О к т а в и о
Не правда ли, ведь в лагерь неспроста
Жену и дочь как раз тогда он вызвал,
Когда возобновляется война?
Он верности последние залоги
Берет назад,— и это означает:
Того и жди, что разразится бунт.
Квестенберг
Беда! Как нам противостать грозе?
Уже все небо тучи обложили.
Швед у границ австрийских, на Дунае
Хозяева — союзники его...
В стране — набат крестьянских мятежей 2б
И возмущенный ропот всех сословий...
А войско, что опорой было нам,
Забыло дисциплину, одичало...
Враждебное стране и государю,
Безумное, с вождем своим безумцем;
В его руках оно — разящий меч,
Послушное орудие измены...
О к т а в и о
Не будем, друг, в отчаянье впадать!
Слова всегда отваяшей, чем поступки;
В усердии слепом иной готов
На крайности ужасные решиться,
Но, смотришь, совесть пробудилась в нем,
Когда злодейство названо злодейством.
И, право... мы не так уж беззащитны.
Граф Альтрингер и Галлас, как известно,
Свои полки в повиновенье держат
И с каждым днем становятся сильней,
90

Ашколомини
Не может он застигнуть нас врасплох,
Он действует в кольце моей разведки:
Чуть сделал шаг — и мне уже доносят...
Да и со мной он часто откровенен.
Квестенберг
Вблизи себя врага не замечать —
Непостижимо это.
О к т а в и о
Я снискал
Доверие его отнюдь не лестью,
Не лицемерьем вкрадчивым, не ложью,
Я не играл заученную роль.
Рассудок мой, мой долг пред государем
И перед всей Империей велят мне
Свой образ мыслей от него скрывать,
Но до сих пор гнушался я обманом!
Квестенберг
Тут очевидна милость провиденья.
О к т а в и о
Не знаю я, но он какой-то силой
Ко мне и сыну моему прикован.
Он — старый друг и брат мой по оружью;
Привычка и опасности войны
Давным-давно связали нас обоих...
Но помню день, когда он как-то сразу
Доверчив стал и сердце мне открыл.
То было утро люценского боя...26
Взволнованный зловещим сном, пошел я
Сказать, чтоб он коня переменил
91

Фридрих Шиллер
Перед началом битвы. В стороне
От лагеря под деревом он спал.
Я разбудил, тревогой поделился.
Он долго мне в глаза смотрел с волненьем
И обнял вдруг порывисто меня.
Пустячная услуга, но с тех пор
Чем больше я ему не доверяю,
Тем больше доверяется он мне.
Квестенберг
Вы посвятили сына в нашу тайну?
О кт а в и о
Нет!
Квестенберг
Как! Открыть ему вы не хотите,
В какие он попал дурные руки?
О к т а в и о
В неведенье пусть лучше остается.
Он искренен, ему притворство чуждо;
Непосвященный, он свободен духом,
А все узнав,— себя он может выдать.
Квестенберг
(озабоченно)
Почтенный друг! В глазах моих высоко
Полковник Пикколомини стоит...
А всё ж... вообразите...
О к т а в и о
Нельзя без риска мне... Но тише! Вот он.
92

Дикколомини
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Макс П и к к о л о м и н и.
Октавио Пикколомини. Квестенберг.
Макс
Ах, вот он где! Привет тебе, отец.
(Обнимает его; обернувшись, видит Квестенберга
и холодно отступает)
Ты, вижу, занят? Я мешать не стану.
Октавио
Стой, Макс! Ты к гостю присмотрись поближе.
Внимание он заслужил — как друг,
Почет — как императорский посол.
Макс
(сухо)
Фон Квестенберг! Привет вам, если в ставке
С благою целью вы.
Квестенберг
(взяв его за руку)
Не отнимайте,
Граф Пикколомини, своей руки!
Я жму ее не только от себя.
Поймите же, что я хочу сказать.
(Взяв обоих за руки.)
Октавио — Макс Пикколомини!
Спасительные это имена!
От Австрии не отвратится счастье,
93

Opudpvx Шиллер
Пока таких две благостных звезды,
Храня от бед, над нашим войском светят.
Макс
Вы роль забыли, господин министр:
Не для похвал вы прибыли сюда,
А чтобы нас бранить и порицать,—
Быть исключеньем мне бы не хотелось.
О к т а в и о
(Максу)
Он от двора, там несколько иначе
На Валленштейна смотрят, чем у нас.
Макс
Но чем он провинился вновь пред вами?
Не тем ли, что решает сам дела,
Которые всех лучше понимает?
Пусть так! Он прав, и будет вечно прав.
Да, им нельзя вертеть туда-сюда,
Покорность, мягкость не в его натуре,
Не может он сгибаться раболепно.
Душою прирожденный властелин,
Он здесь по праву всем повелевает.
И хорошо, что войску он глава!
Не многие повелевать умеют
И разум свой разумно применять...
Нет, благо всем, что вождь такой нашелся;
Для многих тысяч средоточье он,
Надежная опора, та колонна,
К которой смело можно прислониться!
Вот он каков, и если венский двор
94

Пикколомини
Другого рад возвысить... то для войска
Нам нужен лишь такой.
Квестенберг
Для войска! Да!
Макс
Нам радостно смотреть, как всех вокруг
Умеет он сплотить, одушевить
И вызвать в каждом скрытые в нем силы!
И все дары извлечь на божий свет,
Оберегая их своеобразье,
И до предела их развить,— но так,
Чтоб оставался ты самим собою
И был всегда на надлежащем месте:
Способности соратников своих
Он неприметно делает своими.
Квестенберг
Не спорю, он людей отлично знает
И пользуется ими мастерски!
Но этот вождь слугою быть не хочет,
Как будто родился он властелином.
Макс
А разве нет? Он силой наделен
Сверх меры, чтоб веление природы
Исполнить и развить свой мощный дар
Властителя, поднявшись до всевластья.
Квестенберг
Выходит, лишь по милости его
Мы кое-что собою означаем!
95

Фридрих Шиллер
Макс
Великому — великое доверье,
Он цель найдет, лишь дай ему простор.
Квестенберг
У нас уже есть опыт.
Макс
Вы всё те же!
Лишь мелкое таким, как вы, по духу.
О к т ав и о
(Квестенбергу)
Сдавайтесь поскорей, почтенный друг! ,
Вам ни за что его не переспорить.
Макс
В беде зовете духа вы на помощь,
Но в страхе вы, едва предстанет он.
Великое и все, что необычно,
Обыденным путем должно свершаться,—
Так вы хотите. Но на поле боя
В минуте—всё! Сумей найтись, будь зорок!
Да, полководец должен обладать
Всей мощью человеческого духа,—
Так пусть, его величью соразмерно,
Он и живет! Он сам себе оракул,
В нем дух живой, и дела нет ему
До мертвых книг, порядков и законов.
О к т а в и о
Законов старых ты не презирай!
Их узы драгоценны: человек,
96

Альбрехт Валлепштейн, герцог ФриЬлапда.
Портрет работы А. Ван Дейка
3* Фридрих Шиллер

Фридрих Шиллер.
Портрет работы Кюгелъгена. 1808

Граф Тилли.
Портрет работы А. Ван Дейка
3**

Титульный лист книги Шиллера
«История Тридцатилетней войны» (часть первая)
и гравюра портрета Густава И Адольфа

Титульный лист книги Шиллера
«История Тридцатилетней войны» (часть вторая)
и гравюра портрета Валленштейна

Нападение па крестьян.
Рисунок Франка

Гибель Макса Пикколомини.
Фрагмент гравюры И, Г. Рамберга

Вид Праги конца XVI в.
Гравюра неизвестного художника

Штралъзунд в XVII в.
Картина неизвестного художника
Здание Придворного театра в Веймаре конца XVIII #,
Рисунок Волътце

Осада и взятие Магдебурга войсками Тилли.
Гравюра Маттеуса Мериана Старшего

Внесение в вербовочный лист.
Лист из серии Ж. Калло ((Большие бедствия войны».
Офорт. 1633 г.

Разграбление деревни.
Лист из серии Ж. Калло «Большие бедствия войны».
Офорт. 1633 г.

Убийство Валленштейна в Эгере.
Гравюра Маттеуса Мериана Старшего
Сцена прощания Макса Пикколомини
с Тэклой и полководцем
(действ. III, явл. 23).
Придворный театр в Веймаре. 1799 г.

Загородный дом Шиллера под Йеной.
Рисунок П. Ф. Гете

Пикколомини
Обуздывая дерзостных тиранов,
Законом своеволье их связал,—
Невыносим, ужасен произвол.
Но путь закона, как он ни извилист,
Все ж не окольный путь. Полет ядра
И молнии полет неудержимый —
Вот путь прямой и быстрый, но зато
Они сметают всё в своем полете
И губят всё, чуть завершат его.
А жизни, сын мой, путь благословенный
Теченью рек подобен,— он обходит
Поля и виноградники, храня
Чужих владений межи; он поздней
Приводит к цели, но зато надежно.
Квестенберг
О, слушайте же... слушайте отца,
Ведь он — герой и мудрый муж совета!
О к т а в и о
Ты лагеря питомец, милый сын.
Пятнадцать лет война тебя растила,
И никогда ты мира не видал!
Но воинские доблести — не всё,
Да и война не для войны ведется.
Не подвиги внезапные насилья,
Не храбрости мгновенной чудеса —
Залог довольства, мира и покоя
И прочная основа жизни всей.
Поспешно, кое-как возводит в поле
Солдат свой легкий город холщевой;
На улицах везде движенье, шум,
На рынке многолюдная толпа,
4 Фридрих Шиллер

Фридрих Шиллер
Вдоль берега стоят суда с товаром.
Но день проходит,— свернуты палатки,
И двинулась в далекий путь орда;
Все опустело, будто на погосте;
Людьми, конями вытоптан посев,
И не собрать здесь нынче урожая.
Макс
Пусть император заключает мир!
С восторгом я отдам кровавый лавр
За первую весеннюю фиалку —
Душистый дар воскреснувшей земли.
О к т ав и о
Но что с тобой? Чем ты взволнован, Макс?
Макс
Я — мира не видал?.. Нет, видел, видел!
Старик-отец, ведь я сейчас оттуда...
Я только что был там... Мой путь лежал
Через края, куда еще война
Не проникала... В жизни чары есть,
Каких мы не изведали, отец!..
Прекрасной жизни голое прибрежье
Объездили мы, будто те корсары,
Которые на тесном корабле
Жизнь буйную проводят в буйном море
И знают из всего материка
Лишь бухты, где тайком пристать дерзают,
А все великолепие долин
Внутри страны нам вовсе не знакомо,
От нас его скрывала наша жизнь!
98

Дикколомини
О к т а в и о
(слушая его внимательнее)
Ты это всё узнал теперь, в пути?
Макс
Ах, это первый в жизни был досуг!
Скажи, где цель и где моя награда
За тяжкий труд, что всю расхитил юность,
Опустошил мне сердце и коснеть
В невежестве оставил пылкий дух?
Ведь этот лагерь — шум и брань солдат,
Сигнал горниста, ржание коней,
Размеренный порядок на ученьях,
Треск ружей, сабель звон, слова команды —
Что это все для жаждущего сердца?
Бездушное ничтожество!.. Но есть
Иное счастье, радости иные.
О ктавио
Ты многому в дороге научился!
Макс
Блажен тот день, когда бездомный воин
Вернется к жизни прежней, человечной.
Со знаменем развернутым идут
Под мирный марш веселые солдаты,
И зеленью украшены их шлемы,
Последнею добычею с полей!
Без помощи петарды 27, сами настежь
Ворота городские распахнулись;
А на валу ликующий народ
Приветствиями воздух оглашает...
И колокольный звон благовестит
4* 99

Фридрих Шиллер
За днем кровавым — мирную вечерню!
Из городов и сел, и деревень
Бегут к солдатам радостные толпы
И замедляют им их путь домой...
Старик-отец, счастливый тем, что дожил,
Жмет руки возвратившемуся сыну;
Тот как пришлец в родной вступает дом,
Давным-давно оставленный; широко
То дерево раскинулось над кровлей,
Что некогда тростинкой колебалось;
Вот, покраснев, идет навстречу дева,
Она тогда была еще младенцем.
О, счастлив тот, кому отворят дверь,
Кому раскроют нежные объятья...
Квестенберг
(растроганный)
Все это о грядущем, о далеком,
Не завтра это будет, не сегодня!
Макс
(повернувшись к нему, с жаром)
А кто виной, когда не вы, там, в Вене?..
Я вам скажу открыто, Квестенберг!
Когда сегодня вас я увидал,
Негодованье сжало сердце мне.
Помеха миру — вы, и только вы!
Так пусть хоть воин вас к нему принудит!
Жизнь герцогу давно вы отравили,
Черните вы его, а почему?
Да потому, что благом всей Европы
Он озабочен, а не тем, чем вы,—
100

Пикколо.чини
Вам лишь бы земли Австрии умножить!.. 28
Мятежник он у вас,— бог знает кто! —
Затем, что мудро он щадит саксонцев,
Доверья добиваясь у врага,
В доверии дорогу видя к миру.
Ах, пусть война скорей убьет войну!
А иначе, как мы добьемся мира?..
Любя добро, я вас возненавидел...
И вот клянусь торжественно пред вами:
Я до последней капли хоть сейчас
Всю кровь свою пролью за Валленштейна,
Чтоб он не пал, а вы не ликовали!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Квестенберг. Октавио II и к к о л о м и в и.
Квестенберг
Увы! Уже до этого дошло?
(Настойчиво и нетерпеливо.)
А мы ему в подобном ослепленье
Позволили уйти, мой друг,
И не зовем его скорей обратно —
Открыть ему глаза?
Октавио
(опомнившись после глубокого раздумья)
Мне самому
Открыл глаза он шире, чем хотелось.
101

Фридрих Шиллер
Квестенберг
Что с вами, друг?
О к т а в и о
Проклятая поездка!
Квестенберг
Как? Что такое?
О к т а в и о
Поскорей! Мне надо
Взглянуть на этот злополучный след
И самому все увидать... Пойдемте...
(Хочет его увести.)
Квестенберг
Зачем? Куда вы?
О к т а в и о
(все еще торопит его)
К ней! 29
Квестенберг
К кому?..
О к т а в и о
(спохватываясь)
Да к герцогу! Боюсь всего!
Попался Макс в раскинутые сети,
Вернулся он иной, чем уезжал.
102

Пикколомини
Квестенберг
Но объясните...
О к т а в и о
Как же это я
Не смог предвидеть? Помешать поездке?
Не говорил с ним?.. Квестенберг, вы правы,
Я должен был предостеречь... Но поздно.
Квестенберг
Что поздно? Что? Опомнитесь, мой друг,
Загадками со мной не говорите.
О к т а в и о
(сдержаннее)
Пойдемте вместе к герцогу. Пойдемте!
Аудиенции час недалек.
Пойдемте же к нему!..
Поездку эту трижды проклинаю!
(Уводит его. Занавес.)
o^feo

£__
ф
2)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Зал у герцога Фридланда.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Слуги расставляют стулья и расстилают ковры. Входит
С э н и, астролог, одетый в черное, причудливого
покроя платье итальянского «дотторе»30. Он выступает
на середину зала, держа в руках палочку для указания
стран света.
Слуга
(ходит вокруг с сосудом
для благовонных курений)
Живей! Пора кончать! Слышна команда:
«На караул!» Они сейчас войдут.
Второй слуга
Но почему покинут красный зал,
Что наверху, где свету много больше?
Первый слуга
Да вот наш математик!31 Он считает,
Что красный зал бедой грозит нам.
Второй слуга
Вздор!
Зачем людей морочить? Зал есть зал.
Подумаешь, какая важность — место!
104

Никколомини
С э н и
(с достоинством)
Все в мире важно, все полно значенья.
А главное во всех делах земных,—
Запомни это, сын мой! — час и место.
Третий слуга
Не связывайся с ним, Натанаэль.
Ему порой сам герцог уступает.
С э н и
(считает стулья)
Одиннадцать! Недоброе число.
Двенадцать надо,— так, как в зодиаке,
В нем пять и семь — священных два числа.
Второй слуга
Хочу спросить: одиннадцать чем плохо?
С э н и
Одиннадцать греховно, ибо выше,
Чем десять божьих заповедей.
Второй слуга
Вот как!
А почему священна цифра пять?
С э н и
Пять — символ человеческой души.
В ней смесь добра и зла; так и в пяти —
Впервые чёт и нечет видим вместе 32.
105

Фридрих Шиллер
Первый слуга
Дурак!
Третий слуга
Отстань! Я рад послушать Срни,
Иной раз он задуматься заставит.
Второй слуга
Идут! Живей! В ту, боковую дверь!
Поспешно уходят.
Сэни медленно следует за ними.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Валленштейн. Герцогиня33.
Балл енште йн
Так вы проездом в Вене побывали?
Представились венгерской королеве? 34
Герцогиня
Императрице также 35. Допустили
Они к руке меня и нашу дочь.
Валленштейн
Как смотрят там на то, что я зимой
Жену и дочь в свой лагерь вызываю?
Герцогиня
Сказала я, как вы мне предписали,
Что вы решили дочери судьбу
И захотелось вам, чтоб до похода
Ее увидел будущий супруг.

Пикколомини
Валленштейн
А выбор мой узнать они пытались?
Герцогиня
Надеются, что будущий наш зять
Не чужеземец и не лютеранин.
Валленштейн
А кто угоден вам, Елизавета?
Герцогиня
Я, как всегда, во всем согласна с вами.
Валленштейн
(помолчав)
Как показался вам прием двора?
Герцогиня молчит, потупившись.
Что было там? Прошу вас, не скрывайте.
Герцогиня
О мой супруг!.. Не все благополучно...
Большая к нам заметна перемена.
Валленштейн
Как! Вам в былом почете отказали?
Герцогиня
Нет, дело не в почете. Весь прием
Достойным был, исполненным приличья...
Но прежние доверие и милость
107

Фридркх Шиллер
Сменились церемонным этикетом.
Ах, даже в обходительности их
Сквозила жалость, не благоволенье.
Но мой отец — граф Гаррах благородный,
Супруг мой — герцог Альбрехт Валленштейн,
И не такого я ждала приема!
Валленштейн
Бранят, что я не так себя повел?
Герцогиня
О, если бы бранили! Я привыкла,
Вас защищая, умиротворять
Всех недовольных вами... Но никто
Не порицает вас,— тем отчужденней
Они в своем торжественном молчанье.
Тут не простое недоразуменье,
Не преходящая обида, нет,
А новая постигла нас беда...
Звала меня, бывало, королева
Венгерская своей кузиной милой,
Бывало, на прощанье обнимала...
Валленштейн
Теперь не то?..
Герцогиня
(вытирая глаза, помолчав)
Хоть обняла меня,
Но лишь когда я с нею распростилась,
Уйти намереваясь,— в этот миг
Она, как бы опомнясь, торопливо
108

Пикколомини
Меня к груди прижала, но в порыве
Не ласки, а скорее состраданья.
Валленштейн
(схватывает ее за руку)
Бодритесь!.. Как вас встретил Эггенберг?
А Лихтенштейн? 36 А прочие друзья?
Герцогиня
(качая головой)
Я не видала никого.
Валленштейн
А граф,
Посол испанский37, давний мой заступник?
Герцогиня
Он в вашу пользу слова не промолвил.
Валленштейн
Что ж, если нам светила те не светят,
Пусть озарит нас внутренний огонь!
Герцогиня
Но если... Герцог мой, ведь при дворе
Друг другу шепчут то, что громогласно
Твердит молва... на что придворный патер
Всем намекал...
109

Фридрих Шиллер
Валленштейн
(поспешно)
А, Ламормен! 38
Ну, что он?
Герцогиня
Вас обвиняют в дерзком превышенье
Дарованных монархом полномочий,
В презренье к императорским приказам.
Испания, баварский гордый герцог 39
Уже готовят жалобы... и скоро
Гроза над вами может разразиться
Куда сильней, чем та, что в Регенсбурге
Обрушилась на вас 40. Он говорит...
Ах, повторить я не решаюсь...
Валленштейн
/настойчиво)
Что же?
Герцогиня
(запинаясь)
О новом...
Валленштейн
Новом...
Герцогиня
Более позорном.;,
Смещении..,

Пикколомини
Валленштейн
Ах, вот как?
(Сильно взволнованный ходит
по комнате.)
О, тогда
Меня толкнут на страшное решенье!
Герцогиня
(умоляющим тоном,
с лаской приникая к нему)
О, если время не ушло!., и если
Покорностью, супруг мой милый, можно
Предотвратить несчастье... то смиритесь...
Сдержите сердца гордые порывы,
Он император, надо уступить!
О, пусть людская злоба никогда
Коварной, ядовитой клеветою
Стремлений ваших чистых не чернит.
Победной силой правды облеченный,
Клеветников бесстыдных посрамите!
У нас так мало искренних друзей.
Стремительно нас вознесла удача,
Но ненависть подстерегает нас,
Не вся ль опора наша — император?
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же. Графиня Терцки вводит за руку
принцессу Тэклу41.
Графиня
Ты о делах беседуешь, сестра,
И, кажется, не очень-то веселых?
111

Фридрих Шиллер
Порадовался б он сперва на дочь,
Не для печали первый миг свиданья.
Отец, любуйся дочерью своей!
Гэкла приближается к отцу и хочет склониться к его
руке; он заключает ее в объятия и несколько
мгновений всматривается в нее.
Валленштейн
О, да! Моих надежд прекрасны всходы.
Большого счастья вижу в них залог.
Герцогиня
Она была еще совсем ребенком,
Когда войска пошли вы собирать.
Потом, из Померании вернувшись,
Вы не застали Тэклу,— в монастырь
Уж отдали ее на воспитанье.
Валленштейн
И вот пока мы для нее мечон
Величие земное добывали,
Природа-мать средь монастырских стен
Свои дары божественные щедро
Ей расточала и, как дочь родную,
Блистательной судьбе ведет навстречу,
С надеждами моими заодно.
Герцогиня
(принцессе)
Не правда ли, отца ты не узнала б?
Ребенком, лет не более восьми,
В последний раз ты видела его.
112

Пикколомини
Т э к л а
И все ж узнала сразу. Мой отец
Не постарел: он жил в моей душе
Таким цветущим, как сейчас пред нами.
Валленштейн
(герцогине)
Какой ответ и тонкий и разумный!
А я еще винил свою судьбу,
Что сына мне она не подарила,
Наследника по имени, по счастью,
Что славной, гордой линией князей
h быстротечной жизни не продлю.
Как видно, я винил мой рок напрасно.
Я дочери прелестную головку
Венком победной славы увенчаю
С надеждой, что когда-нибудь его
Корона королевская заменит
И чистое украсит ей чело.
(Держит ее в объятиях.)
Входит Макс Пикколомини.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же. Макс Пикколомини и вскоре
граф Терцкн.
Графиня
Вот паладин 42, защитник наш в пути.
Валленштейн
Привет тебе! Ты приходил всегда
Ко мне как вестник радости прекрасной.
113

Фридрих Шиллер
Ты, Макс, подобно утренней звезде,
Всегда о солнце жизни возвещал мне.
Макс
Мой генерал...
Валленштейн
Тебе давал награды
Моей рукой доныне император.
Отец счастливый пред тобой в долгу,
И этот долг тебе уплатит Фридланд.
Макс
Мой герцог! Ты торопишься с уплатой.
Неловко мне; я, право, огорчен:
Едва я возвратился, мать и дочь
Тебе в объятья только передал я,
Уже ведут мне из твоей конюшни
В богатой сбруе кровных скакунов
В уплату за труды мои и службу —
Да, да, в уплату. Всё, что, благодарный,
Я принимал за милость и за счастье,
Простым трудом, простою службой было.
Нет, я не ждал, что это счастье вдруг
Окажется простым служебным долгом!
Входит Т е р ц к и и подает герцогу письма,
которые тот поспешно вскрывает.
Графиня
(Максу)
Какая ж это плата? Награждает
За радость он. Вот как смотреть вам надо;
А он как герцог и как Валленштейн
Пусть будет царственно великодушен.
114

Пикколомини
Т э к л а
И я могла б испытывать сомненья:
Рукой так щедро он меня украсил,
А сердце отчее я лишь сейчас узнала.
Макс
Его призванье — счастьем одарять!
(Берет герцогиню за руку
и продолжает со все возрастающим жаром.)
Я всем ему обязан... для меня
Так много значит это имя — Фридланд!
Оно меня пленило навсегда...
Все счастье, весь расцвет моих надежд
Я с Фридландом навек соединил.
Меня судьба, как бы в волшебном круге,
Во власти держит имени его.
Графиня
(внимательно наблюдавшая за герцогом,
замечает, что он задумался над письмами)
•Брат хочет быть один. Пойдем отсюда!
Валленштейн
(быстро повернувшись,
принимает спокойный вид
и весело говорит герцогине)
Привет мой вам еще раз, герцогиня.
Прошу возглавить наш походный двор...
Ты, Макс, пока при них еще останься,
А мы сейчас займемся тут делами.
Макс Пикколомини подает руку герцогине,
графипя уводит принцессу.
115

Фридрих Шиллер
Терцки
(кричит ему вслед)
Я о собранье вам напоминаю! >
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Валленштейн. Терцки.
Валленштейн
(в глубокой задумчивости, про себя)
Она права: другие сообщенья
Вполне с ее словами совпадают...
На этот раз решенье Вены твердо,
И мне уже преемник там назначен.
Король венгерский, юный Фердинанд,
Сыночек государя — их спаситель,
Вот новое светило! А со мной,
Там думают, покончено, и мне,
Опальному вождю, наследник найден.
Терять не будем время!
(Оборачивается и, заметив Терцки,
подает ему письмо.)
Граф Альтрингер приносит извиненья,
И Галлас тоже... Это неспроста.
Терцки
Еще помедли, все тебя покинут.
Валленштейн
В Тироле граф, на горных перевалах.
Отдать ему приказ, чтоб из Милана
На север он испанцев не пускал...43
116

Пикколомини
Сезин 44, моим доверьем облеченный,
От графа Турна 45 в лагерь возвратился.
С чем прибыл он?
Т е р ц к и
Граф Турн уведомляет:
Он с канцлером на сейме в Хальберштадте
Свидание имел, и Оксеншерн
Открыто заявил 46, что он устал
И больше дел с тобой вести не хочет.
Валленштейн
Как!
Т е р цк и
Он тебе уже не может верить,
И будто цель твоя — морочить шведов,
За их спиной с Саксонцем сговориться
И, денежной отделавшись подачкой,
Спровадить их.
Валленштейн
Да! Канцлер ждал, что я
Им целый край отдам на разграбленье47.
Выходит, мы уже не господа
На собственной земле? Нет, шведы, прочь!
Прочь, прочь! Таких соседей нам не надо.
Т е р ц к и
Ты хоть клочок земли им уступи,—
Ведь не свое! Лишь выиграй игру,
А кто заплатит — не твоя забота!
Валленштейн
Прочь, с ними, прочь...
Пойми! Пусть не клевещут,
117

Фридрих Шиллер
Что продал я Германию пришельцам,
Что раздробил ее, врагам в угоду,
Себе кусок изрядный отхватив.
Пусть чтут во мне защитника страны,
Имперским князем назовут, пусть буду
В достоинстве князьям имперским равен.
И никакой сторонней силе я
В Германии не дам укорениться,
Особенно же им, бродягам-готам 48
Завистливым, что хищно жаждут благ,
Которыми богаты наши земли.
С их помощью я своего добьюсь,
Но ничего здесь шведам не урвать.
Т е р цк и
А честно ль ты с саксонцами поступишь?
Они терпенье могут потерять,—
Извилистыми ты идешь путями.
К чему все эти маски? Объясни!
Друзья в сомненье... Оксеншерн и Арнхайм4*
Не понимают, почему ты медлишь.
В конце концов я прослыву лжецом,—
Посредником я выступал меж вами,
Но ты ни разу сам не написал.
Валленштейн
Я письменных сношений не веду.
Терпки
Как отнестись к намереньям твоим,
Когда дела не следуют за словом?
Ведь все твои сношения с врагом
Ты так повел, что оправдать их можешь
118

Никколомини
Намереньем, достойным одобренья:
Обманывать врага.
Валленштейн
(после долгой паузы,
пристально глядя на графа)
А если я и впрямь решил врага
Обманывать? И не его лишь — всех вас
Обманывать? Ты так во мне уверен?
А я тебе еще не поверял
Всех тайн моих... Да, император дурно
Со мною обошелся!.. И сумел бы
Жестоко я монарху отомстить,—
Как радостно сознанье этой силы!
Прибегну ли я к ней, об этом ты
Осведомлен не больше, чем другие.
Т е р ц к и
Вот вечно так,— знакомая игра!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же. И л л о.
Валленштейн
Ну, что? Сумел ты подготовить их?
И л л о
Они стоят всецело за тебя.
Известны им все требования Вены,
И ропщут все.
Валленштейн
А что граф Изолани?
119

Фридрих Шиллер
И л л о
Душой и телом твой с тех пор, как ты
Вернул его к игорному столу.
Валленштейн
Но Тифенбах, Колальто, Деодат?
Вполне ль на них мы можем положиться?
И л л о
Как Пикколомини, так и они.
Валленштейн
И я могу дерзнуть на дело с ними?
И л л о
Да, если Пикколомини поддержат.
Валленштейн
Я убежден, они со мной всегда.
Т е р цк и
Быть начеку с Октавио-лисицей
По-прежнему советую тебе.
Валленштейн
Мне ль их не знать! Ведь я шестнадцать раз
Со стариком предпринимал походы...
Притом... я гороскоп его составил:
Мы под одной звездой с ним родились...50
И быть со мной...
(таинственно)
...судьба ему велела.
Так если ты уверен в остальных...

Пикколомини
И л л о
Они в одном вполне единодушны:
Ты полководцем был и остаешься,—
И с тем к тебе направят депутатов.
Валленштейн
Но если я условья их приму,
Пусть примут и мои.
И л л о
Само собой.
Валленштейн
Я слова жду, я жду от них подписки,
Что мне служить клянутся безусловно.
И л л о
А почему бы нет?
Терцки
Как, безусловно!
И Австрия и служба государю —
Вот оговорки их.
Валленштейн
(качая головой)
Нет, безусловно.
Они — мои! Без всяких оговорок.
И л л о
Мне мысль пришла... Ведь, кажется, сегодня
Граф Терцки нам дает банкет, не так ли?
121

Фридрих Шиллер
Т е р цк и
Все генералы мной приглашены.
И л л о
(Валленштейну)
Ты можешь мне свободу действий дать?
Я клятву генералов раздобуду,
Как ты хотел.
Валленштейн
Лишь подписи доставь!
А как добиться их — твоя забота.
И л л о
Но если я тебе доставлю клятву
Собравшихся в наш лагерь командиров
В слепом повиновении тебе...
Что ж, ты решишься счастья попытать?
Отважишься? Скажи!
Валленштейн
Доставь присягу!
И л л о
Обдумай все и взвесь перед началом!
Исполнить императора приказ,
Ослабить войско — часть полков отдать
Инфанту-кардиналу ты не можешь,
Иначе с властью распростись навек!
А все ж нельзя и пренебречь приказом,—
Приказ от императора исходит;
Нельзя искать лазеек, проволочек,—
Ведь это будет означать разрыв!
122

Пикколомипи
Решайся же! Опережать нам двор,
Отважившись на дело, иль, промедлив,
Дождаться крайних мер?
Валленштейн
Помедлить надо,
Когда ты сам на крайности готов!
И л л о
Не упусти решающей минуты!
Так редко в жизни наступает миг
Значительный и подлинно великий.
Чтобы прийти к решенью, много нужно
Порою самых редких совпадений
И обстоятельств самых разнородных,
И так они должны сойтись счастливо,
Чтоб жизненный образовался узел,—
В нем завязь плодоноснейших начал!
Смотри! Событья, будто некий рок,
Тебя принять решение толкают.
Все лучшие собрались командиры
Вокруг тебя, высокого вождя,
И твоего все ожидают знака...
О, не давай им снова разойтись!
Пока идет война, ты не увидишь
Всех налицо и столь единодушных.
Морской прилив снимает с берегов
Тяжелые суда... В потоке мощном
Людской толпы у многих крепнет дух.
Они твои, еще твои! Но вскоре
Война всех по Европе разбросает,
И в мелочных заботах, интересах
Рассеется единодушье их.
123

Фридрих Шиллер
Кто нынче, увлекаемый потоком,
В самозабвенье все готов свершить,
Один, свое бессилие почуя,
На путь привычный трезво повернет
И, в колее обыденного долга,
Скорей к надежной кровле поспешит.
Валленштейн
Еще не время.
Терцки
Вечный твой ответ.
Когда ж оно настанет?
Валленштейн
Я скажу.
И л л о
Пока ты часа звездного дождешься,
Земное время ускользнет! Поверь мне,
В твоей груди — судьбы твоей звезда!
Решимость, вера в собственные силы —
Твоя Венера!51 А твои сомненья
Зловредною планетой внушены 52.
Валленштейн
Так понимаешь ты. Но сколько раз
Я объяснял!.. Юпитер, светлый бог,
Склонялся вниз в час твоего рожденья.
Проникнуть в эти тайны ты не можешь.
Ты мрачно, слепо роешься в земле,
Как бог подземный, что свинцовым светом
Час твоего рожденья озарял.
124

Пикколомини
Ты видишь только пошлое, земное,
Умно связуешь близкое с ближайшим;
Тут на тебя я смело положусь.
Но все, что в недрах, в тайниках природы
Упорно для величья создается;
Ту лестницу из сей земной юдоли 53,
Что тысячью ступеней в звездный мир
Устремлена,— и сонмы горних сил
По ней снуют, творя неутомимо;
И те круги в кругах, что, всё сужаясь,
Собой объемлют главное светило,—
Всё незапечатленными очами
Зрят светлые Юпитера сыны.
(Пройдясь по залу, останавливается
и продолжает.)
Небесные светила вызывают
Не только день и ночь, весну и лето,
Не только указуют срок посева
И жатвы срок. Деянья человека —
Ведь тоже некий роковой посев 54,
Они в земле грядущего — зерно,
Что мы судьбе с надеждою вверяем.
Здесь тоже надо знать и час посева
И выбрать положение светил,
Обследовать небесные чертоги,
Не притаился ль где-нибудь в углу
Враг роста и губитель процветанья.
Мне нужно время. Делайте свое.
А я на что решусь, еще не знаю.
Но уступать я не хочу. Нет, нет!
Сместить меня им тоже не удастся...
Ручаюсь вам!
125

Фридрих Шиллер
Камердинер
(входит)
Здесь генералы.
Валленштейн
Попроси войти.
Терцки
Присутствовать ты приглашаешь всех?
Валленштейн
Пусть оба Пикколомини войдут,
Марадас, Бутлер, Форгач, Деодат,
Караффа, Изолани, и довольно.
Терцки выходит вместе с камердинером.
(Обращаясь к Илло.)
Ты приказал следить за Квестенбергом?
Он тайно не беседовал ни с кем?
Илло
За ним следил я зорко. Говорил он
С одним Октавио.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же. Входят Квестенберг, оба
Пикколомини, Бутлер, Изолани, Марадас и еще
три генерала. По знаку Валленштейн а,
против него садится Квестенберг, остальные занимают
места по чинам. Минута безмолвия.
Валленштейн
Мне хорошо известно, Квестенберг,
Зачем вы в ставку прибыли. Все взвесив,
126

Пикколомини
Я к твердому решению пришел.
Но пусть от вас услышат командиры
Веленья императора. Прошу вас
Высокому собранью доложить,
В чем состоит цель вашего посольства.
Квестенберг
Охотно. Только попрошу всех помнить,
Что воля императора моими
Гласит устами, я — его посол.
Валлёнштейн
Ненужное вступленье!
Квестенберг
Император
В тот день, как дал он доблестным войскам
Испытанного, славного вождя,—
Я герцога особу разумею,—
Был радостно уверен в том, что скоро
К нам возвратится счастье на войне.
Вначале так и было: от саксонцев
Богемия очищена была,
Победный натиск шведов остановлен,
И ряд земель свободнее вздохнул.
Тут герцог Фридланд смело на себя
Стянул врага рассеянные силы;
И выступили против наших войск
Все — Рейнграф, Бёрнгард, Оксеншерн,
Баннёр 5\
И сам король, не знавший поражений,
Чтоб на виду у Нюрнберга решить
Исход войны одной великой битвой.
127

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Прошу вас, ближе к делу!
Квестенберг
Новым духом
Прониклось все при новом полководце.
Он с яростью слепой не отражал
Слепую ярость: в правильном сраженье
Он хитрости противоставил твердость,
И мастерство — отваге безоглядной.
Напрасно враг выманивает в поле,—
Все больше герцог лагерь укрепляет,
Как будто в нем навеки поселился.
В отчаянье король идет на штурм,
В кровавую резню бросает войско,
Которое и голод и чума
Жестоко, беспощадно истребляли.
За частокол, где поджидает смерть,
Несчетными грозя ему жерлами,
Король стремится путь себе пробить.
Штурм был неистов, мужествен отпор,
Подобных битв на свете не знавали.
И что ж, король уводит с поля боя
Разбитые войска,— земли ни пяди
Ценой кровавых жертв он не добыл.
Валленштейн
К чему сейчас реляции о том,
Что мы так тяжко сами пережили?
Квестенберг
Я послан был сюда для обвинений,
Но по сердцу мне больше похвалы.
128

Пикколомини
Король простился в Нюрнберге со славой,
Под Люценом простился с жизнью он.
Но, к удивленью всех, как побежденный,
Театр военных действий бросил герцог,
В Богемию ретировался он;
А Бёрнгард, юный веймарский герой,
Франконию прошел и до Дуная
Легко дорогу проложил себе,
Чтоб, к ужасу католиков примерных,
Остановиться лишь под Регенсбургом.
Тогда, бедою стращною теснимый,
Баварский герцог стал просить подмоги...
Семь верховых гонцов шлет император,
И подданного молит повелитель,
Чтоб тот скорей Баварию спасал.
Все тщетно! Только застарелой злобе,
Да ненависти к давнему врагу,
Да чувству мести внемлет герцог Фридланд,
И только в этом он находит радость,—
Так Регенсбург был сдан!
Валленштейн
Скажи мне, Макс, когда все это было?
Я что-то не припомню.
Макс
Мы в то время
В Силезию отправились в поход.
Валленштейн
Так, так! Какая ж цель была пред нами?
Макс
Изгнать оттуда шведов и саксонцев.
5 Фридрих Шиллер
129

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Ты прав! Я ход войны совсем забыл,
Внимая Квестенбергу.
(Квестенбергу)
Продолжайте!
Квестенберг
На Одере могли б мы возместить
Позорные потери на Дунае.
Все ждали удивительных событий
На этом новом поприще войны,—
Сам герцог Фридланд вел войска в поход!
Искусный вождь, соперник короля,
Имел он против Арнхайма и Турна,
Вояк неважных. Что ж, войска сошлись...
Для битвы? Нет, для дружеских пирушек!
Когда страна стонала от войны,
Мир воцарился в стане Валленштейна.
Валленштейн
Кровавых схваток ищет юный вождь,
Чтобы свои победы приумножить,
Но опытный способен пренебречь
Тем иль другим ударом,— всем известно,
Что он умеет в битвах побеждать.
В бою с каким-то Арнхаймом удача
Не изменила б мне, но я сдержался,—
Другая цель была куда важней:
Расстроить сговор шведов и саксойцев,—
Германии он гибелью грозит.
130

Квестенберг
Не вышло, и опять возобновилась
Кровавая игра. Тут герцог Фридланд
Былую славу возвратил себе.
Оружие свое пред ним сложили
В бою под Штайнау шведские войска.
В числе других, по воле провиденья,
Мятежник давний в руки нам попался,
Матвей, граф Турн, достойный лютой кары...
Но герцог поступил великодушно:
Дарами был осыпан и отпущен
Заклятый враг страны и государя.
Валленштейн
(смеется)
Я помню, помню,— в Вене нанимали,
Где только можно, окна и балконы,
Смотреть, как Турна повезут на казнь...
Я битву мог бы проиграть позорно,
Но никогда мне венцы не простят,
Что я лишил их зрелища такого.
Квестенберг
Силезию очистил враг, затем
Спасать в беде баварцев надлежало.
И герцог двинулся... неторопливо,
По самому далекому маршруту;
Но, не дойдя, вдруг повернул обратно,
В Богемию, на зимние квартиры —
Имперский край постоем разорять.
Валленштейн
До крайности войска во всем нуждались:
Солдат разут, раздет; пришла зима.
5*

Фридрих Шиллер
Как государь заботится о войске!
Что ж, мы не люди? Как любой из смертных,
Мы не страдаем в стужу или в дождь?
Проклятая солдатская судьбина!
Солдат приходит — от него бегут,
Уходит — проклинают! Отнимать
Он вынужден, ему по доброй воле
Никто не даст, он — пугало для всех.
Вот генералы войск моих. Караффа!
Граф Деодат! Вы, Бутлер! Говорите,
Как велика задолженность полкам?
Бутлер
Нам год не платят.
Валленштейп
А солдату надо
Платить,— на то зовется он: солдат! 5в
Квестенберг
Совсем другое слышали от вас,
Тому назад лет восемь или девять.
Валленштейн
Да, сознаюсь, что тут моя вина,
Монарха я избаловал. Лет девять
Прошло с тех пор,— я, в датскую войну,
Дал войско государю в сорок тысяч
И даже больше; ни гроша оно
Не стоило ему. Война топтала
Саксонию, до скандинавских шхер 57.
Я имени его пронес грозу.
Да, были дни! В Империи меня
Едва ль не до небес превозносили,
132

Пикколомини
И Альбрехт Валленштейн в ее короне
Алмазом третьим был в те времена! 58
Но вот князья собрались в Регенсбурге,
И разразилась буря! Стало ясно,
Чьим кошельком распоряжался я.
И, верный императора слуга,
Проклятием народов заклейменный,
Какую заслужил я благодарность
За то, что вел войну за счет князей,
Когда лишь он был возвеличен ею?
Я жертвой стал их жалоб и наветов...
И был смещен.
Квестенберг
На том злосчастном сейме
Он в действиях стеснен был.
Валленштейн
Черт возьми!
Я в силах был ему свободу дать.
С тех пор, как дурно обошлись со мною
За то, что я служил усердно трону,
А не стране, я думаю о ней
Иначе. Император дал мне жезл,
Но все же я — имперский полководец,
Для блага всех, во имя общей пользы,
А не для славы только одного!..
Но к делу! Что вам нужно от меня?
Квестенберг
.Угодно государю, чтоб войска
Богемию очистили немедля.
133

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Как, в это время года? А куда
Хотят направить нас?
Квестенберг
Туда, где враг.
Угодно государю, чтоб до пасхи
Был Регенсбург свободен от врага,
Чтоб лютеран изгнали из собора
И светлое, святое торжество
Нечистая не оскверняла ересь.
Валленштейн
Возможно ль это, генералы?
И л л о
Нет,
Немыслимо.
Б у т л е р
Нет, это невозможно.
Квестенберг
Полковнику Сюису император
Отдал приказ в Баварию идти.
Валленштейн
Как поступил Сюис?
Квестенберг
Да так, как должно.
Пошел.
Валленштейн
Пошел! А я, его начальник,
Строжайший дал ему приказ, чтоб он
134

Пикколо мини
Не двигался. Так чтут мою команду?
И это дисциплина, без которой
Нельзя вести войну? Вас, генералы,
Быть судьями прошу! Что заслужил
Тот офицер, который и приказом
И воинской присягой пренебрег?
И л л о
Смерть!
Валленштейн
(видя, что остальные смущенно молчат,
возвышает голос)
Вы, граф Пикколомини, скажите,
Что заслужил он?
Макс
(после долгой паузы)
По закону — смерть!..
И з о л ани
Смерть!
Б у т л ер
По уставу — заслужил он смерть!
Квестенберг встает, за ним Валленштейн
и все остальные.
Валленштейн
Не я, закон его приговорил!
И лишь из уваженья к государю
Я милую полковника Сюиса.
Квестенберг
Коль так, мне больше нечего сказать.
135

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Когда я вновь командованье принял,
Моим условьем было, что никто,
И даже.император сам, не станет
Распоряжаться войском. Если я
И головой и честью поручился
Победоносно завершить войну,
То дайте власть. Скажите, отчего
Неодолим, непобедим был Густав?
Он в войске у себя был королем!
Такого короля осилить мог бы
Лишь тот, кто властью равен был ему.
Но к делу. Это все еще цветочки.
Квестенберг
С испанским войском кардинал-инфант
Путь из Милана держит в Нидерланды 59.
И чтоб он мог спокойно пересечь
Германию, монарх повелевает
В прикрытье марша восемь дать полков
Из конницы, вам, герцог, подчиненной.
Валленштейн
Ах, вот как!.. Восемь дать полков?.. Недурно!
Недурно патер Ламормен придумал!
Когда бы не был замысел коварен,
Глупейшим я назвать бы мог его!
Лишь восемь тысяч всадников! Да, да!
Мне ясно все.
Квестенберг
Напрасны подозренья.
Так долг и мудрость требуют, и только!
136

Ёикколомини
В а л л е ншт е йн
Как, господин посол? И замечать
Не должен я, что там устали видеть
Всю власть меча у Фридланда в руках?
Что под предлогом помощи испанцам
Мощь войск моих ослабить хочет двор,
Введя неподчиненную мне силу
В страну? Меня так просто не отбросишь,
Для этого я чересчур могуч!..
По договору, все войска монарха
Повиноваться мне должны повсюду,
Где только речь немецкая звучит.
О корпусах испанских да инфантах,
Которые к нам в гости приезжают,
Нет в договоре ровно ничего.
И что ж, его обходят втихомолку:
Ослабив нас, считаться перестанут,
А там со мной покончат без труда...
— К чему все околичности, министр?
Скажите прямо! Государю в тягость
Наш договор, и лучше мне уйти.
Обрадовать его своей отставкой
Я до приезда вашего решил.
(Волнение среди генералов,
постепенно возрастающее.)
Но, правда, жаль мне наших командиров.
Не знаю, кто вернет им их затраты
И кто за службу их вознаградит.
Другой начальник, с ним другие люди,
Он может не признать былых заслуг.
В имперском войске много чужестранцев.
По мне бы, только воин был хороший,
137

Фридрих Шиллер
А до того, как молится он богу,
До древа родословного его
Мне дела нет. Теперь все по-другому
Пойдет!.. Но мне все это безразлично.
(Садится.)
Макс
Спаси нас бог, чтоб до того дошло!..
Мятеж вдруг может в войске разразиться...
Я убежден, обманут император!
И з о л а н и
Нет, так нельзя! Нет, прахом все пойдет!
В а л л е н шт ейн
Да, верный Изолан. Конечно, прахом
Пойдет все то, что мы тут создавали.
Зато найдется новый полководец,
И соберутся новые войска,
Ударить только стоит в барабан.
Макс
(озабоченный и сильно взволнованный,
переходит от одного генерала к другому
и успокаивает их)
Нет, выслушай, наш вождь! Нет, командиры!
Тебя мы заклинаем! Не решай,
Пока мы не обсудим и тебе
Соображений наших не представим...
Идем! Не все потеряно, друзья!
138

Пикколомши
Т е р ц к и
Идем! Идем! В передней — остальные.
Уход^г.
Б у т л е р
(Квестенбергу)
Вы доброго послушайтесь совета:
Не попадайтесь на глаза солдат.
Иначе от тяжелых оскорблений
Вас не спасет и ключ ваш золотой в0.
Сильный шум за сценой.
Валленштейн
Совет хорош... За безопасность гостя,
Октавио, ты предо мной в ответе.
Вам здравия желаю, Квестенберг.
(Заметив, что тот хочет заговорить.)
Ни слова больше о проклятом деле!
Вы долг свой исполняли. Я умею
От службы человека отличать.
Квестенберг и Октавио хотят уйти, но в эту минуту
в зал врываются Гёц, Тифенбах, Колальто,
За которыми следуют другие командиры.
Гёц
Где тот, который герцога от нас...
Тифенбах
(одновременно)
Не может быть! Ты хочешь, генерал...
139

Фридрих Шиллер
Колальто
(одновременно)
С тобою — жить, с тобою — умереть!
В а л л енште й н
(с достоинством указывая, на Илло)
Фельдмаршалу моя известна воля.
(Уходит.)

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната,
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Илло и Терцки.
Тер цки
Ну, как мы с командирами полков
За ужином достигнем соглашенья?
Илло
Мы с вами клятвы образец напишем,
Что герцогу и телом и душой
Все преданы и за него пролить
Кровь до последней капли мы готовы.
Заметьте! Без ущерба для присяги,
Которую мы дали государю.
Об этом в нарочитой оговорке
Напишем мы, чтоб совесть успокоить.
Так вот! Мы эту клятву огласим
До ужина, и ясно, что никто
Не будет против... Слушайте же дальше!
Потом, когда туманный хмель вина
Сердца раскроет, а глаза сомкнет,
Подложный лист для подписи мы пустим,
И в нем уже не будет оговорки.
141

Фридрих Шиллер
Т е р цк и
Как? Думаете вы, их свяжет клятва,
Которую мы выманим у них
Путем нечистым, с помощью обмана?
И л л о
Когда мы их поймаем, пусть они
Шумят, что их коварно обманули!
Их подписям поверят при дворе,
А не пустым словесным оправданьям.
Вступив на путь измены поневоле,
Сойти с него им будет нелегко.
Терцки
Мне все равно, скорей бы только с места
Мы сдвинулись,— давно пора начать.
И л л о
И, наконец... уж так ли это важно,
Что мы добьемся клятвы генералов?
Важнее Валленштейна убедить
В том, что они верны ему... тогда,
Поверив в эту мнимую поддержку,
Он за собой их вскоре увлечет.
Терцки
Как иногда в нем трудно разобраться!
Внимая увещаниям врагов,
Писать велит мне Арнхайму иль Турну;
В присутствии Сезины откровенно
Нам раскрывает замыслы свои.
И думаешь, он твой... но вот из рук
142

йикколомини
Он выскользнул, и кажется опять,
Что цель его — бездействовать на месте.
И л л о
Чтоб он от старых планов отступил,
Лелеемых во сне и наяву!
Он только ими занят день и ночь
И лишь о них гадает по планетам...
Т е р ц ки
Известно ль вам, что он сегодня ночью
С астрологом своим запрется в башне
Светила наблюдать? Все говорят,
Что знаменья событий долгожданных
Воочию нам явят небеса.
И л л о
Скорей бы на земле они свершались!
Все генералы рвения полны,
Они пойдут на все, что нам угодно,
Чтоб только им вождя не потерять.
Смотрите, вот и повод под рукой
Тесней против двора объединиться,
На вид совсем невинный: Валленштейна
Оставить просим на его посту!
Но вам известно, что в пылу борьбы
Порою забывается начало.
Уж я подстрою так, чтоб герцог видел,
Что за него пойдут на всякий риск,
Иль этому поверил бы. А после
И он уступит силе обстоятельств.
Как только будет сделан первый шаг,
Который не простят ему в столице,
143

Фридрих Шиллер
События подхватят и его.
Ему решиться трудно, но в беде
Он обретет свой ясный ум и волю,
Т е р цк и
Враг этого и ждет, чтобы с войсками
Примкнуть к нам.
И л л о
Ну, пойдемте ж!
Наша цель —*.
Дня в три-четыре двинуть дело дальше,
Чем удалось подвинуть в эти годы...
И если на земле нам повезет,
Планеты с этим тоже согласятся!
Пойдемте к генералам! Куй железо,
Пока оно раскалено.
Т е р ц к и
Идите!
А я графиню Терцки подожду.
Мы с нею, знайте, праздно не сидим...
Одно сорвется — выручит другое.
И л л о
Графиня как-то странно улыбалась.
В чем дело?
Терцки
Тайна. Тише! Вот она.
Илло уходит.
144

Пикколомини
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Граф и графиня Терцки, она выходит из
соседней комнаты; потом слуга, затем И л л о.
Терцки
Она придет? Его не удержать.
Графиня
Я жду ее. Скорей за ним пошли!
Тер цки
Но будет ли нам герцог благодарен,
Я не уверен. Ведь еще ни разу
Об этом не высказывался он.
Меня ты убедила, но границы
Ты соблюдай.
Графиня
Беру все на себя.
(про себя)
Не надобно тут вовсе полномочий...
Я, герцог, поняла тебя без слов...
И ясно мне, зачем ты вызвал дочь
И почему его послал за нею.
Ты отводи другим глаза помолвкой
С каким-то там безвестным женихом!
Я вижу все насквозь. В такой игре
Участвовать отцу не подобает.
Нет, нет! И ты искусству моему,
Я чувствую, все это предоставил.
Ну, что ж!,. Тебя сестра не подведет.
145

Фридрих Шиллер
Слуга
(входит)
Все генералы в сборе.
(Уходит.)
Т е р ц к и
(графине)
Постарайся
Разгорячить ему воображенье
И так направить мысль... чтоб он недолго
Раздумывал над подписью своей.
Графиня
Ступай к гостям! А мне пришли его!
Т ерцки
Все дело в том, подпишет он иль нет.
Графиня
Иди к гостям!
И л л о
(возвращается)
Ну, что же это, Терцки!
Все гости в зале. Только вас и ждут.
Терцки
Сейчас! Сейчас!
(Графине)
Пусть долго здесь не остается...
Не то старик начнет подозревать...

Пикколомини
Графиня
Ненужные заботы!
Терцки и Илло уходят.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Графиня Терцки. Макс Пикколомини.
Макс
(робко заглядывая в комнату)
Можно ль мне?..
(Дойдя до середины комнаты,
беспокойно осматривается вокруг.)
Ее здесь нет! Но где ж она?
Графиня
Ищите.
Быть может, спряталась вон в том углу,
За ширмой...
Макс
Вот лежат ее перчатки!
(Хочет их схватить,
но графиня опережает его.)
Недобрая! Смеяться надо мной...
И радость находить в моих мученьях.
Графиня
Вот благодарность за мои заботы!
147

Фридрих Шиллер
Макс
Когда 6 вы знали, как мне тяжело!..
Смирять себя, рассчитывать слова
И каждый взгляд! Мне это непривычно!
Графиня
Вам привыкать ко многому придется!
Особенно настаивать должна я
На послушанье вашем, милый друг;
Иначе я вам откажу в поддержке.
Макс
Но где она? И скоро ли придет?
Графиня
Вы мне должны довериться всецело,
Я больше всех желаю вам добра!
Никто, и даже ваш отец, не должен
Знать вашу тайну!
Макс
О, не беспокойтесь.
Здесь нет лица, которому я мог бы
Открыть свое ликующее сердце...
Скажите, правда ли, что всё на свете
Переменилось? Или я один
Так изменился? Мир вокруг стал чуждым,
И нет желаний, радостей былых.
Куда исчезло все? Я недовольства,
Бывало, не испытывал. Теперь же
Все кажется и пошлым и ничтожным!
Товарищи мне стали нестерпимы,
Отец... не знаю, что ему сказать,
148

Пикколомини
А служба — только мишура пустая.
Так некий дух восчувствовать бы мог,
Обитель вечной радости покинув
И к детским играм и земным делам,
К привязанностям прежним и привычкам,
К убожеству людскому возвратившись.
Графиня
И все ж прошу взглянуть на этот мир.
Согласна я, он пошлый и ничтожный,
Но зреют в нем ведикие событья.
Макс
Тут в самом деле что-то происходит;
Кругом необычайное волненье,—
В свой час оно затронет и меня.
Вообразите, где я был сегодня!
Но только без насмешек! Этот лагерь,
Толпа солдат, навязчивых знакомых,
Их пошлый смех и разговор пустой;
От этого всего так тяжко стало,
Что сердцем я возжаждал тишины,
Обители для счастья моего.
Я в церкви был. Пожалуйста, не смейтесь!
Тут есть неподалеку монастырь,
Там я с самим собою нынче побыл.
Пред алтарем висела богоматерь —
Посредственная живопись, но я
Опору в ней нежданную обрел.
Ах, сколько раз я видел лик мадонны,
Внимал мольбам, к ней с жаром возносимым...
Но безучастен был,— лишь полюбив,
Впервые я познал благоговенье.
149

Фридрих Шиллер
Графиня
Что ж, наслаждайтесь счастьем! Забывайте
Весь мир вокруг! Тем временем друзья
О вашем благе печься не устанут.
Послушны только будьте, и проложат
Они вам к счастью самый верный путь.
Макс
Но где она?.. О время золотое,
Когда нас каждый день соединял,
И только ночь в дороге разлучала! —
Не бьют часы... Не шелестит песок...
И я тогда в своем блаженстве мнил,
Что вечный бег свой время прекратило.
О! Тот не ведал радостей небесных,
Кто времени порой не забывает!
Счастливые не слышат бой часов.
Графиня
Когда же вы открыли сердце ей?
Макс
Осмелился сегодня поутру.
Графиня
Сегодня лишь, за двадцать дней пути?
Макс
Вы встретили нас возле Непомука 61,
И вскоре все,— последний наш привал!—
В охотничьем остановились замке.
Мы в башенке стояли угловой,
Смотрели молча на пустое поле,
150

Пикколомини
Где показался эскадрон драгун 62,
Которых герцог выслал нам навстречу.
Мне грустно стало перед расставаньем,
И я, дрожа, отважился сказать:
«Все это мне о том напоминает,
Что должен я со счастьем разлучиться.
А вы... с отцом увидитесь вы вскоре,
И окружат вас новые друзья,
И я, в толпе затерянный, останусь
Навек для вас чужим».— «Поговорите
С графиней Терцки»,— молвила она 6\
И голос дрогнул, вспыхнуло огнем
Прекрасное лицо, и тихо-тихо
Потупленные поднялись глаза...
И наши взоры встретились... Не в силах
С собою совладать...
Принцесса появляется в дверях
и останавливается, замеченная графиней,
но не замечаемая Максом.
...я заключил
Ее в объятья смело и устами
Прильнул к ее устам... Чу, шелест платья...
То были вы. Теперь вам все известно.
Графиня
(помолчав v украдкой взглянув на Тэклу)
Вы так скромны иль так нелюбопытны,
Что и спросить о тайне не хотите
Моей!..
Макс
О тайне? Но какой, графиня?
151

Фридрих Шиллер
Граф иня
Сейчас скажу! Я в комнату вошла,
И хоть одну племянницу застала,
Все ж в первый миг сердечного волненья
Она мне...
Макс
(нетерпеливо)
Что?..
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Т е ж е. Быстро подходит Т э к л а.
Т эк ла
(графине)
Не беспокойтесь, тетя!
Я все сама скажу ему.
Макс
(отступая назад)
Вы здесь!..
Я слишком откровенен был, графиня!
Т эк л а
(графине)
Давно он тут?
Графиня
Да, но уйти ему придется вскоре.
Где вы так долго были?

Пикколомини
Т эк л а
Мать снова слезы льет. Она страдает,
А я, увы, не в силах счастья скрыть!
Макс
(с восхищением глядя на нее)
Теперь дерзаю вновь смотреть на вас.
А поутру любимую затмило
Сиянье драгоценнейших камней.
Т э к л а
Глазами вы смотрели, а не сердцем.
Макс
Когда я нынче утром вас увидел
В кругу родных, в объятиях отца,
То я себя почувствовал чужим...
Но как же в этот миг вдруг захотелось
Обнять его, отцом своим назвать!
Суровый взгляд его повелевал
Сдержать прилив горячего волненья,
А блеск алмазов отпугнул меня,
Как звезд венок, они вас окружали.
Увы, уже на утреннем приеме
Он дочь волшебным кругом очертил
И, сделав жертвой княжеского сана,
Мгновенно радость отнял у нее!
Любовь должна бороться за любовь,
Но лишь король к такому блеску смеет
Приблизиться.
Т э к л а
О нет! Я бремя сана
Отбросила как маскарад пустой!
(Графине)
453

Фридрих Шиллер
А он печален. Отчего бы это?
Не вы ль его смутили чем-нибудь?
Совсем другим он был со мной в пути!
Так беззаботен, весел, разговорчив!..
Всегда таким я вас хотела б видеть.
Макс
В объятиях отца и в мире новом,
Где вас боготворят, вы оказались,
Пленительна вам эта новизна,
Тэкл а
Да! Многое пленяет здесь меня:
Военной жизни пестрые картины
И милый образ, с ними неразлучный.
Как жизнь, как правду наблюдаю то,
Что лишь во сне я видела порою.
Макс
А мне сейчас мое блаженство — сон.
На острове, в заоблачном эфире,
Я эти дни в самозабвенье жил,
Теперь на землю остров мой спустился,
И вот уж виден к прежней жизни мост,
Меня он разлучает с небесами.
Тэкл а
Приятней жизни наблюдать игру,
Когда надежный клад хранится в сердце:
Ведь, насмотревшись, радостнее мне
К тому,чем я владею, возвратиться...
(Переменив тон, шутливо.)
154

Пикколомини
Ах, сколько я за несколько часов
Неслыханного, нового узнала!
Но это все — пустяк в сравненье с чудом,
Что этот дом таинственно скрывает.
Графиня
(в раздумье)
Какое чудо? В нашем старом доме
Я знаю каждый темный закоулок.
Т э к л а
(улыбаясь)
К нему дорогу духи преграждают,
И на часах два грифа там стоят 64.
Графиня
(смеется)
Ах, знаю, это башня звездочета.
Как! В первые часы открылось вам
Святилище, хранимое столь строго?
Т э к л а
Навстречу вышел седенький старик
И ласково заговорил со мною,
Он двери дружелюбно распахнул.
Макс
Да это Сэни, княжеский астролог.
155

Фридрих Шиллер
Т эк л а
Он задавал мне множество вопросов:
Про день рожденья, месяц и число,
И час его, дневной или ночной...
Графиня
Он гороскоп задумал вам составить.
Тэк л а
И всматривался в линии руки,
Задумчиво качая головою,—
Они его, как видно, огорчили.
Графиня
Но как тебе понравился тот зал?
Я видела его лишь мимоходом.
Тэк ла
Мне как-то странно стало на душе,
Когда внезапно из дневного света
Вступила я в глубокий мрак ночной,
Сияньем дивным слабо освещенный.
Вблизи меня стояли полукругом
Шесть или семь величественных статуй,
В руке у каждой скипетр, а чело
Украшено звездой, и свет в той башне,
Казалось, исходил от этих звезд.
«Тут все планеты — в образах царей,—
Сказал мне проводник мой,— ведь планеты
Судьбой всевластно правят, как пари».
Старик угрюмый, злобный, с мугно-желтой
Звездою, называется Сатурн;
А тот, что с краю, в воинских доспехах,
156

Пикколомини
Весь в отсветах багровых,— это Марс,
И от обоих мало счастья людям.
Но женщина прекрасная близ Марса,
С челом, сияньем кротким озаренным,—
Венера это, радости звезда.
Налево был Меркурий окрыленный,
А в середине, с царственным челом,
Сребристое сиянье излучая,
Стоял, с Луной и Солнцем по бокам,
Юпитер — светлый муж, отца планета.
Макс
О, никогда не стану порицать
Я веру в силу духов или в звезды!
Не только наша гордость наполняет
Мир сонмом неких тайных сил и духов;
Нет, любящему сердцу тоже тесен
Обыкновенный, повседневный мир,
И в сказках детских больший смысл таится,
Чем в истинах, которым учит жизнь.
Лишь яркий мир чудес, лишь он способен
Восторженное сердце утолить;
Он вечное пространство раздвигает,
Протягивая тысячи ветвей,
Чтоб душу нам любовно убаюкать.
Мир волшебства — родимый край любви,
Она живет средь фей и талисманов,
Богине ли не верить в мир богов!
Их нет уже, мифических существ,
Ушло с земли их сказочное племя;
Все ж сердцу нужен свой язык, и чувство
К старинным прибегает именам:
Они сдружились с жизнью и с людьми,
157

Фридрих Шиллер
Но в звездный мир от нас переселились
И любящим мерцают благосклонно;
Так в наши дни приносит нам Юпитер
Величье, а Венера — красоту.
Тэк л а
О, если вера в звезды такова,
Я всей душой принять ее готова.
Какая это радость сознавать,
Что где-то, в высоте неизмеримой,
Венец любви из лучезарных звезд
Сплетается до нашего рожденья!
Графиня
Но небо не одни готовит розы,
Блажен, кто терний в розах не нашел!
Венок, сплетенный благостной Венерой,
Зловредный Марс вдруг может разорвать.
Макс
Пора его владычества проходит!
Благословенно герцога усердье —
Он в лавр вплетет оливковую ветвь,
Он миром скоро осчастливит мир.
Великому чего тогда желать?
Довольно потрудился он для славы,
Пусть для себя, для близких поживет.
В свои владенья герцог возвратится,
В прекрасный Гитчин или Райхенберг,
Где у него есть гордый замок Фридланд.
Вплоть до подножья Исполинских Гор 65
Там тянутся охотничьи угодья.
Он на досуге творческой душой
158

Пикколомини
Достойному влечению отдастся —
Все отрасли искусства поощрять,
Быть красоте опорой и защитой...
Он может строить, насаждать сады,
За звездами следить, он может смело
Схватиться с мощью яростных стихий,
Теченье рек менять, взрывать пороги,
Чтоб новый путь торговле проложить.
А долгим зимним вечером рассказы
О подвигах былых и о походах...
Графиня
Но я вам посоветовать хочу:
Не торопитесь меч на стену вешать.
Подобная невеста, право, стоит,
Чтобы ее с оружьем добиваться.
Макс
С оружьем — это было бы легко!
Графиня
Что это?.. Мне послышалось, в столовой
Какой-то шум, как будто спор горячий.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Тэкла и Макс Пикколомипи.
Тэк л а
(после ухода графини,
быстро и таинственно Максу)
Не верь! У них другое на уме.
159

Фридрих Шиллер
Макс
Но неужели...
Тэкла
Верь здесь мне одной!
Иная цель у них.
Макс
Цель? Но какая?
К чему надежды было подавать...
Тэкл а
Не знаю. Только верь, что наше счастье
И наш союз их вовсе не заботят.
Макс
Нужны нам эти Терцки! Отчего
Нам к матери твоей не обратиться?
Она добра,— доверимся, как дети.
Тэкла
Она тебя гораздо выше ценит,
Чем остальных, и любит, но отцу
Поведать эту тайну не посмеет.
И мы должны, ее покоя ради,
Молчать.
Макс
Скажи, к чему все эти тайны?
Ты знаешь, что мне надо сделать? Брошусь
Я в ноги твоему отцу, пусть он
Решает, быть иль не быть мне счастливым.
Он благороден, прям, нелицемерен,
Правдив и добр...
160

Пикколомини
Тэкл а
Не ты ли это сам!
Макс
Сегодня только ты его узнала,
А я с ним прожил добрых десять лет.
И разве совершать ему впервые
Нежданное и дивное для всех?
Ему, как богу, свойственна способность
Будить восторг и чувства поражать.
Кто знает, в это самое мгновенье,
Быть может, он признаний наших ждет,
Чтоб нас соединить... Молчишь? Не веришь?
Ну, что тебе не нравится в отце?
Тэкл а
Мне? Что ты, Макс! Но он так озабочен.
Ему заняться нами недосуг,
О нас подумать. Следуй, Макс, за мной!
(Нежно берет его за руку.)
Смотри!
Не слишком людям доверяйся!
Мы этим Терцки будем благодарны
За их расположенье к нам, но верить
Не станем слепо, нет!.. А в остальном
На голос сердца надо положиться.
Макс
О, будем ли мы счастливы с тобою?
Тэкл а
А что же, мы несчастны? Ты ведь — мой?
А я — твоя, ведь так?,. Любовь мне в душу
6 Фридрих Шиллер
161

Фридрих Шиллер
Возвышенное мужество вдохнула...
Мне сдержаннее следовало быть,
Таить любовь, как нам велит обычай.
Но разве здесь не от меня одной
Ты слово правды можешь услыхать?
Друг друга отыскали мы и будем
Навек в объятье крепком неразлучны.
Не этого хотелось им! Но мы,
Как втайне обретенную святыню,
Любовь глубоко в сердце сохраним.
Она с высот небесных к нам слетела,
Так будем благодарны только небу.
Оно, быть может, чудо совершит.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же и графиня Терцки.
Графиня
(торопливо)
Супруг меня послал. Пора, пора.
К столу, мой друг...
Они не обращают внимания на ее слова.
Она становится между ними.
Расстаньтесь!
Тэк л а
О, не надо!
Миг промелькнул один.
Графиня
Вы перестали время замечать!
162

Пикколомини
Макс
К чему спешить?
Графиня
Прочь! Прочь! Вы там нужны.
Отец ваш дважды спрашивал о вас.
Тэк л а
Отец? Так что ж!
Графиня
Племянница, так нужно!
Тэк л а
Зачем все это общество ему?
Там собрались иного круга люди,
Почтенные заслугами, летами,
Он молод и совсем к ним не подходит.
Графиня
Вы рады завладеть им безраздельно?
Тэкл а
(с живостью)
Вы угадали. Безраздельно, да.
Пусть остается, а гостям скажите...
Графиня
Племянница, в своем ли вы уме?..
Условия напоминаю, граф!
6* 163

Фридрих Шиллер
Макс
Повиноваться должен я, прощайте!
(Видя, что Тэкла
быстро отворачивается от него.)
Что вы сказали?
Тэкла
(не глядя на него)
Ничего. Идите.
Макс
Как я могу... Вы сердитесь...
Он приближается к ней, взгляды их встречаются.
Несколько мгновений она стоит молча, потом бросается
к нему на грудь; он крепко прижимает ее к себе.
Графиня
Скорее!
Нас могут... Шум... Чужие голоса!
Макс вырывается из объятий Тэклы и уходит в
сопровождении графини. Тэкла сначала провожает его
глазами, потом начинает взволнованно ходить по комнате
и, накопец, задумывается. На столе лежит гитара, она
берет ее и, взяв несколько печальных аккордов,
начинает петь.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Тэкла
(играет и поет)
Дубрава шумит, и^очь темна.
По берегу дева бродит, одна;
И плещет в берег волна за волной,
164

Пикколомини
А дева поет во тьме ночной,
Поет, обливаясь слезами:
«На сердце мертво, померкнул свет,
И больше надежд и желаний нет.
К себе, о благая, меня призови,
Мне счастье земное мелькнуло в любви,
Я ныне простилась с мечтами».
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Графиня возвращается. Т э к л а.
Графиня
Племянница, что это значит? Фи!
На шею вы ему бросаться стали,
Дороя;е надо вам себя ценить.
Тэк л а
(вставая)
Как, тетя, вас понять?
Графиня
Не забывайте,
Кто вы такая и кто он. Об этом
Вы, кажется, не думали.
Тэк л а
О чем?
Графиня
О том, что герцог Фридланд — ваш отец.
Тэк л а
Так. Что еще?
165

Фридрих Шиллер
Графиня
Вопрос довольно странный!
Тэкл а
Мы стали тем, чем был он от рожденья вв.
Макс из ломбардской родовитой знати,
Княгини сын!
Графиня
Не бредите ли вы?
Богаче вас невесты нет в Европе,
Но, вижу, нам еще просить придется,
Чтоб он своей рукой вас осчастливил.
Тэк л а
Нет нужды в том.
Графиня
О да, ведь риск велик!
Тэк л а
Отец его не будет против, граф
Октавио, я знаю, любит сына...
Графиня
Его отец! Его! А ваш отец?
Тэк л а
Ну да! Ведь вы его отца боитесь,
И потому вы от его отца
Таите все...

Пикколомини
Графиня
(пытливо смотрит на нее)
Принцесса, не лукавьте.
Тэк л а
Обидела я вас? О, не сердитесь!
Графиня
Вы рано торжествуете победу!
Еще, быть может...
Тэк л а
Тетя, не сердитесь.
Графиня
Успех не так велик.
Тэк л а
Охотно верю.
Графиня
Вы думаете, он свой славный век
В трудах войны провел, в тревогах ратных,
Лишенный наших радостей земных,
Сон отгоняя на походном ложе,
Заботами терзая ум,— затем,
Чтоб стали вы счастливою четой?
Тебя он вызвал из монастыря,
И первого, кто приковал твой взор,
Торжественно к тебе он подведет?..
Отец твой проще мог бы выбрать путь!
Не для того он сеял, чтобы ты
167

Фридрих Шиллер
Рукою детской сорвала цветок
Для украшенья своего!
Тэк л а
Прекрасный плод могло бы принести
И то, что он не сеял для меня.
Когда моей благой судьбе угодно
За жизпь отца, исполненную гроз,
Мне яркий праздник жизни приготовить...
Графиня
Ты девочка влюбленная, не больше!
Но осмотрись вокруг. Припомни, где ты...
Тут не обитель радости, где стены
Украшены для свадебного пира
И у гостей венки на головах.
Кругом одно оружие сверкает.
Иль тысячи тут собрались затем,
Чтобы водить на спадьбе хороводы?
Нет, у отца задумчиво чело,
И плачет мать; знай, на весах судьбы
Расцвет иль гибель дома Валленштейнов.
Оставь свои ребяческие чувства,
Желания пустые позабудь!
Достойной стань великого отца!
Мы, женщины, извечно несвободны,
Всегда к чужой привязаны судьбе;
И благо той из нас, кто, сделав выбор,
С чужим уделом всей душой сроднится
И в подвиг сердца обратит его,
Тэ к л а
Все это мне в монастыре внушали.
Не знала я желаний, и была
168

Пикколомини
Лишь дочерью великого отца,
Чьи подвиги во мне рождали чувство,
Что мне судьбой назначено страдать
И жертвовать собою для него.
Графиня
Да, да, судьбой! И покоряйся ей,
Как я и мать родная покорились.
Т э к л а
Судьбой мне предназначен тот, кому
Я радостно пожертвую собою.
Графиня
Нет, не судьбой, дитя мое, а сердцем.
Тэк л а
Влеченье сердца — приговор судьбы!
Я вся его. Возлюбленного дар —
Та жизнь, что предо мной теперь открылась.
Я будто снова родилась на свет,
Я чувствую себя его созданьем.
Чем до него была я? Только он
Меня своей любовью окрылил.
Я на себя смотрю его очами:
Не может быть ничтожным тот, кто в сердце
Бесценное сокровище таит.
Я лишь теперь сама собою стала,
Я силу воли обрела в себе.
Ничто теперь меня сломить не может —
И я на все великое готова.
Графиня
Ужели воспротивишься отцу?
Ведь у него совсем иные виды.
169

Фридрих Шиллер
Согласья ты не вынудишь, нет, нет!
Недаром Фридланд он.
Тэкл а
Я тоже Фридланд.
Он дочь во мне достойную найдет.
Графиня
Как! Перед ним бессилен император,
А ты, дитя, дерзнешь бороться с ним?
Тэкл а
Дочь вправе сметь — там, где никто не смеет.
Графиня
Ах, так! Но Альбрехт этого не ждет.
И, все сметавший на своем пути,
Неужто о преграду он споткнется,
Что дочь воздвигла? Ах, дитя! Дитя!
Ты видела отца улыбку только,
Но в гневе не видала ты его.
И станешь ты ему противоречить?..
Лицом к лицу не оробеешь ты?
Наедине легко ты произносишь
Цветистые, возвышенные речи
И кротость голубицы укрепляешь
Отвагой львиной! Да! Но ты попробуй!
Стань под его неотразимым взглядом,
И брось отцу в лицо, не дрогнув: «Нет!»
Погибнешь ты, как нежный лепесток
Под знойным взором солнца погибает...
Но не хочу тебя пугать, дитя!
До крайности, надеюсь, не дойдет.
170

Пикколомини
Притом его стремлений я не знаю.
Быть может, цель его и совпадает
С твоим желаньем. Но не разрешит он,
Чтоб гордая дочь славы, как девчонка,
На шею бросилась тому, кто должен,
Коль эта суждена ему награда,
Своей отвагой заслужить ее,
Всем беззаветно жертвуя любви!
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Т эк л а
(одна)
Спасибо за намек! Он превратил
В уверенность зловещие догадки.
Так это правда? Преданных друзей
Здесь нет у нас... Никто нас не поддержит.
Суровая нам предстоит борьба.
Пошли нам крепость духа, о любовь!..
Она права, при знаменьях недобрых
Союз сердец мы ныне заключаем.
Здесь, вижу я, надежде места нет.
Здесь лагеря воинственного шум;
Сама любовь, как в панцире стальном,
На жизнь и смерть борьбу начать готова.
В наш дом вошел какой-то мрачный
гений,
Нас погубить задумал властный рок.
На прошлое смотрю без сожалений,
Волшебник милый сердце мне зажег!
171

Фридрих Шиллер
Меня манит небесное виденье,
Как ангел счастья, с силой неземной
Влечет меня, и тщетны все боренья,—
Иду за ним, но бездна предо мной.
(Издалека доносится застольная музыка.)
О! Если обречен на гибель дом,
Над ним сойдутся грозовые тучи,
И молния палит его огнем,
Из недр земли струится пламень жгучий,
И даже бог веселья молодой
В него кидает злобно факел свой!
(Уходит.)
q2$&sj

\(?<=Ш&& yssssflgtes; ^^g^)4
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Большой празднично освещенный зал. В глубине
сцены, как раз посередине, роскошно убранный стол, за
которым сидят восемь генералов, в их числе О к т а-
вио Пикколомини, Терцки, Марадас.
Несколько глубже, справа и слева, два стола, и за
каждым — шестеро гостей. Впереди стол с напитками. Вся
авансцена свободна, по ней снуют пажи и слуги. Все
в движении, полковые музыканты Терцки проходят по
сцене позади столов; они еще не совсем скрылись, как
появляется Макс Пикколомини, к которому
подходит Терцки с бумагой и Изолани с бокалом
вина.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Терцки. Изолани. Макс Пикколомини.
Изолани ,
Эх, брат, куда же ты запропастился?
Живей на место! Свой фамильный погреб
Сегодня Терцки распахнул пред нами,
И все вверх дном,
как в гейдельбергском замке ".
Но лучшее ты прозевал, мой Макс.
Здесь за столом произошел дележ
Богемских ленов 68, княжеских корон.
Остались без владений Эггенберг,
И Славата, и Лихтенштейн, и Штернберг,
Поторопись хоть что-нибудь урвать.
Ступай же! Марш!
173

Фридрих Шиллер
Колальто и Гёц
(зовут со второго стола)
Граф Пикколомини!
Т е р цк и
Сейчас придет!.. Вот прочитай присягу.
Понравится ли, как мы написали?
Здесь по порядку все ее прочли
И как один подпишутся под нею.
Макс
(читает)
«Ingratis servire nefas».
И з о л а н и
Да это, вероятно, по-латыни...
А как по-нашему?
Терцки
«Не надобно служить неблагодарным!»
Макс
«Так как наш высокопоставленный полководец,
светлейший герцог Фридланд, намерен был из-за
неоднократно наносимых ему оскорблений
оставить имперскую службу и только по нашему
единодушному настоянию остался при войске и
впредь не покинет нас без нашего согласия, то
мы, все сообща и каждый в отдельности,
клятвенно обязуемся, как под присягой, служить ему
верой и правдой, не покидать его и жертвовать
ради него всем, вплоть до последней капли кро-
174

Пикколомини
ви,— конечно, постольку, поскольку это
дозволит присяга, данная нами императору,
(Последние слова повторяет Изолани.)
Равным образом, если кто-либо из нас, вопреки
настоящему обязательству, отступится от
общего дела, мы объявим его клятвопреступником и
предателем и будем ему мстить, не щадя ни
добра его, ни жизни. В подтверждение всего
вышесказанного ставим свои подписи.»
Т е р цк и
Согласен ты бумагу подписать?
Изолани
Еще бы нет! Как честный офицер,
И может он... и должен... Эй, чернил!
Терцки
Нет, раньше ужин!
Изолани
(уводит Макса)
Ну, пойдем,
пойдем!
Оба идут к столу.
175

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Терцки. Нойман.
Т е р цк и
(делает знак Нойману,
стоящему у стола с напитками,
и выходит с ним вперед)
Ты копию принес? Давай скорее!
Похожа ли, возможно ль подменить?
Нойман
Я слово в слово все переписал,
Лишь оговорку пропустил, как ваше
Сиятельство мне утром приказали.
Терцки
Ты копию подсунь, а ту бумагу
В огонь! Она свою сыграла роль.
Нойман кладет копию па стол
и снова направляется к напиткам.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
И л л о выходит из другой комнаты. Терцки.
И л л о
Ну что, как с Пикколомини?
Терцки
Пожалуй,
Неплохо. Макс не сделал возражений.

Пикколомини
И л л о
Лишь оп один доверья не внушает,
Он и отец... Следить за ними в оба!
Т е р цк и
Как за столом у вас? Я полагаю,
Разгорячить гостей вы постарались?
И л л о
О да! Они совсем как будто с нами.
И стало все по-моему... Теперь
Им мало, чтобы герцог возглавлял нас.
Нет, молвит Монтекукколи 69, когда уж
Мы собрались тут все, то отослать
Условия должны мы государю,
Не церемонясь, в Вену. И, поверьте,
Что если бы не Пикколомини,
То обошлись бы мы и без обмана.
Т е р ц к и
Вот Бутлер! Тише!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же. Бутлер.
Бутлер
(подходит от второго стола)
Вы не беспокойтесь!
Фельдмаршал, я вас понял превосходно.
Желаю вам удачи... На меня
(таинственно)
Вы положиться можете.
177

Фридрих Шиллер
И л л о
(с живостью)
Вполне?
Бутл ер
Без оговорки, с нею ль, все равно!
Понятно вам? И герцогу скажите,
Пусть испытает преданность мою!
Я офицер имперский до поры,
Пока наш герцог — генерал имперский.
Но и тогда я Фридланду слуга,
Когда над ним не станет властелина.
Терцки
Обмен пойдет на пользу вам. Не скряга,
Не Фердинанд в долгу пред вами будет.
Б утл ер
(с достоинством)
Я верностью, граф Терцки, не торгую,
И я не посоветовал бы вам
Назад полгода предлагать мне то,
К чему сейчас пришел я добровольно.
Я герцогу себя и весь мой полк
Вручаю твердо,— и не без последствий
Окажется, поверьте, мой пример.
И л л о
Все войско знает, что полковник Бутлер
Ему всегда — блестящий образец!
178

Пикколомини
Б у т л е р
Фельдмаршал, вы так думаете? Значит»
Не зря я верность сорок лет хранил,
Когда мне имя доброе мое
Для полной мести в шестьдесят послужит!..
Прошу моим словам не удивляться.
Не безразлично ль, как пришел я к вам?
Хоть вы-то вряд ли ждали, что легко
Мой нрав прямой удастся обойти...
Тем более, что ни горячность крови,
Ни ветреность не могут старика
С дороги чести сбить, ему привычной.
И все ж я тверд в раз принятом решенье,
Хоть ясно вижу, с чем я расстаюсь.
И л л о
Кем вас считать, вы нам скажите прямо...
Б у т л е р
Считайте другом! Вот моя рука,
Я ваш вполне, со всем, чем я владею:
Не только люди,— деньги вам нужны.
Я герцогу обязан состояньем,
Так пусть располагает им, а если
Переживет меня, он мой наследник.
Я одинок на свете и не знаю
Ни чувств супруга к дорогой жене,
Ни чувств отца к своим любимым детям.
Умру, и даже имя позабудут.
И л л о
Не в деньгах дело... Эдакое сердце
Дороже всех сокровищ на земле!
179

Фридрих Шиллер
Б у т л е р
Я в Прагу из Ирландии попал.
Но господин мой умер, и высоко
Из конюхов простых я вознесен,
Чинами и деньгами одаренный
Фортуны прихотливою игрой 70.
Наш Валленштейн — дитя удачи тоже,
И мил мне путь, подобный моему.
И л л о
Родные все, кто нам душой сродни.
Б утл ер
Великое пришло, фельдмаршал, время,
Оно благоприятствует отважным.
Как мелкая монета, переходят
От одного к другому города
И замки разбежавшихся владельцев.
Старинные гербы да имена
Сменяются неведомыми прежде.
Никем не званный северный народ
В Германии обосноваться хочет;
Принц Веймарский могучую державу
Создать на Майне силою стремится 71;
А Мансфельд с Христианом не успели,
За смертью только, стать у нас князьями72.
Но кто ж из них сравнится
с Валленштейном?.«
Нет крепостной стены, куда б не мог
Отважный воин лестницу приставить.
Терцки
Вот доблести слова!
180

Пикколомини
Бутле р
Согласьем итальянцев и испанцев
Вы заручитесь! А шотландцем Лесли
Я сам займусь. Пойдем.
Терцки
Да где ж дворецкий?..
Эй, настежь погреба! Сегодня — праздник!
Отборных вин! Дела идут отлично.
Отходят, каждый к своему столу,
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Дворецкий и Пойман выходят вперед. По сцене
снуют слуги.
Дворецкий
Отборных вин!.. Когда б графиня-мать
Покойная на эту жизнь взглянула,
Она перевернулась бы в гробу!..
Да, погибает Терцких славный род...
Все вкривь и вкось идет! И благодати
Не видно в том, что этот герцог нам
Роднёю стал.
Нойман
Бог с вами, что за речи!
Как раз теперь наступит процветанье.
Дворецкий
Ну, нет. Никак я с этим не согласен.
181

Фридрих Шиллер
Слуга
(подходит)
Бургонское четвертому столу! 73
Дворецкий
Заметьте, ротмистр, семьдесят бутылок!
Слуга
Там этот немец, Тифенбах, сидит,
Ему все мало.
(Уходит.)
Дворецкий
(продолжает, обращаясь к Нойману)
Слишком высоко
Хотят они забраться,— с королями,
С курфюрстами сравняться в мотовстве.
Чуть герцог что завел, туда же графы.
(Слугам.)
Подслушивать? Вот я вас по шеям!
К столам, к бутылкам —
марш! Пред графом Пальфи п
Уже давно стоит пустой бокал!
Второй слуга
(подходит)
Там спрашивают кубок золотой
С фигурами и чешскими гербами 75.
Вы знаете какой,— сказал нам граф,
182

Пикколомини
Дворецкий
Наверно, тот, что мастер Вильгельм 76 сделал
Ко дню, когда был коронован Фридрих?
Роскошней нет во всей добыче пражской 77.
Второй слуга
Да, да! Его хотят пустить по кругу.
Дворецкий
(качая головой, достает кубок
и ополаскивает его)
Чтоб в Вену было доносить о чем!
Н о и м а н
Вот это кубок! Ах, какая роскошь!
Тяжелый и работы преотменной,
И как хитро фигурами украшен!
Ах, дайте-ка поближе рассмотреть!
Вот амазонка на коне сидит 78,
Копытами конь попирает посох,
Епископские митры 79 топчет он;
У девы — трость, на трость надета шляпа,
И рядом знамя, с чашею на нем.
Что ж это означает?
Дворецкий
В гордой деве,
В ее коне неукротимом, в шляпе
Воплощены Богемии права
На вольное избранье королей.
Того, кто шляпу вынужден снимать,
Когда король пред ним иль император,
Не назовешь свободным человеком.
183

Фридрих Шиллер
Ной м ан
А чаша на хоругви 80 девы?
Дворецкий
В ней
Воплощена свобода чешской церкви,
У чехов церковь некогда была
Отдельной. Наши прадеды — гуситы
Оружием завоевали право 81
У пап на причащение из чаши
Для всех мирян — им пользовались прежде
Священники одни. Для утраквистов 82
Всех благ других превыше это право,—
Они его своей добыли кровью.
Ной м ан
А этот свиток, что вверху парит?
Дворецкий
То грамота о вольности отчизны;
У Рудольфа вооруженной силой
Сей драгоценный вырван маестат 83;
Он подтверждает право новой церкви
На звон свободный и на песнопенья.
Но с той поры, как правит Фердинанд,
Всему конец; а после Пражской битвы,
Когда утратил Фридрих чешский трон,
Мы кафедры и алтаря лишились,
И многие из чехов повернулись
Спиной к своей отчизне, а пергамент
Собственноручно Фердинанд изрезал.
184

Пикколомини
Н о й м а н
Вам все известно! Да, родной страны
Вся летопись отлично вам знакома.
Дворецкий
Ведь я прямой потомок таборитов,
Прокоп и Жижка были их вождями84;
За правое они боролись дело!
Мир их костям!.. Ну, а теперь несите!
Н ой м а н
Позвольте на другой щиток взглянуть.
Смотрите-ка, да это Пражский Замок!
А из окон наместники летят —
Граф Мартиниц... граф Славата... не так ли?
А вот виновник этой сцены — Турн.
Слуга уносит кубок.
Дворецкий
Ни слова мне о двадцать третьем мая!
То было в восемнадцатом году
Столетия, в котором мы живем,
Но в памяти все живо так, как если б
Беда стряслась лишь нынче над страной.
А между тем шестнадцать долгих лет
Наш край не знает мира и покоя...
За вторым столом возгласы:
Принц Веймарский!
За третьим и четвертым столом:
Да здравствует
принц Бёрнгард!
(Музыка.)
185

Фридрих Шиллер
Пе рвый слуга
Как там шумят!
Второй слуга
(подбегает)
Что? Веймара здоровье?
Третий слуга
Враг Австрии.
Первый слуга
Ну да, и лютеранин!
Второй слуга
Когда за императора здоровье
Пил Деодат, все точно онемели.
Дворецкий
Ну, мало ль что бывает за вином.
Слуге не след все это примечать.
Третий слуга
(тихо, четвертому)
Ты, Иоганн, мотай на ус! Потом
Мы патеру Квироге все доложим;
Он обещал нам отпустить грехи.
Четвертый слуга
Я для отвода глаз за стулом Илло
Замешкался на этот раз подольше,
Чудные речи произносит он.
Идут к столам.

Пикколомини
Дворецкий
(Нойману)
Кто этот черный господин с крестом
Что с графом Пальфи дружески болтает?
Нойман
Один из тех, кому они сверх меры
Доверились,— испанец дон Марадас.
Дворецкий
По-моему, не только от испанцев,
От всех южан не жди добра.
Нойман
Ай, ай!
Не грех ли вам такое говорить?
Нет генералов лучших в нашем войске,
Наш герцог их пред всеми отличает.
Терцки подходит к столу и берет бумагу.
За столами движение.
Дворецкий
(слугам)
Встает граф Пикколомини-отец.
И все встают. Отодвигайте стулья!
Слуги спешат в глубь сцены,
часть гостей выходит вперед.
187

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Проходит Октав и о Пикколомини, разговаривая
с Марадасом; оба останавливаются на одной из
сторон просцениума, совсем на виду. На
противоположную выходит Макс Пикколомини, один; он
задумался и не обращает внимания на то, что
происходит вокруг. Между ними, в глубине сцены, Б у т л е р,
Гёц, ТифенСах и Колальтб, к которым
вскоре присоединяется граф Тер Ц к и.
И з о л а н и
(в то время как все подвигаются вперед)
Колальто, доброй ночи!..
(Обращаясь к Октавио Пикколомини)
Генерал,
И вам желаю доброй ночи!.. Или,
Вернее, с добрым утром!
Гёц
(Тифенбаху)
Пир на славу!
Тифенбах
Да, королевский пир!
Гёц
Графиня Терцки
Отлично все устроила. Свекровь
Ее учила. Вот была хозяйка!
Изолани
(собираясь уходить)
Свечей! Свечей!
188

Пикколо мини
Терцки
(подходит с бумагой к Изолани)
Еще минутку, братец!
Вот подпиши-ка это.
Изолани
Подписать?
Охотно подпишу, и не читая!
Терцки
Не стану утруждать,— ведь это клятва,
Она известна всем. Один лишь росчерк!
(Видя, что Изолани, не подписывая,
передает бумагу Октавио.)
Ну,, все равно, кто прежде! Ранг неважен!
Октавио пробегает бумагу
с притворным равнодушием.
Терцки издали наблюдает за ним.
Гёц
(обращаясь к Терцки)
Позвольте попрощаться с вами, граф!
Терцки
Постойте-ка... еще глоточек!..
(Слугам.)
Эй!
Гёц
Нет, не могу.
Терцки
Наперсточек!
189

Фридрих Шиллер
Гёц
Увольте*
Тифенбах
(садится)
Простите, господа! Не держат ноги.
Терцки
Прошу вас, не стесняйтесь, геперал!
Тифенбах
И голова свежа, живот здоров,
А ноги отказались вот служить.
Изо лани
(показывая, как тучен Тифенбах)
Да вы их чересчур перегрузили!
Октавио, подписав присягу,
возвращает ее Терцки, а тот передает Изолани,
который направляется к столу подписывать.
Тифен бах
Нет, это с померанского похода 85;
По снегу и по льду мы пробивались,
Теперь мне с ними мучиться весь век.
Гёц
Швед воевал, не глядя на погоду!
Терцки передает бумагу Марадасу,
и тот идет с нею к столу.
Октавио
(приближаясь к Бутлеру)
Сдается мне, что оба мы, полковник;
К вакхическим пирушкам не склонны.
190

Пикколомини
Шум битвы вам, я думаю, приятней,
Чем шум попоек?
Б у т л е р
Правду говоря,
Мне сборища такие не по нраву.
О ктави о
(подходит еще ближе с дружелюбным видом)
Я тоже их не жалую, поверьте...
Почтеннейший полковник Бутлер. Право,
Приятно мне, что мы сошлись во взглядах.
Полдюжины гостей, никак не больше,
За круглым небольшим столом, стаканчик
Токайского, разумная беседа
С открытым сердцем... это вот по мне!
Бумага доходит до Бутлера,
который идет к столу подписывать ее.
На просцениуме становится пусто;
Здесь остаются только оба Пикколомини,
каждый на своей стороне.
О к т а в и о
(некоторое время молча наблюдавший за сыном,
приближается к нему)
Ты, друг мой, где-то долго задержался.
Макс
(быстро оборачивается, смущенно)
Я... делом неотложным занят был.
О кт а в и о
Ты и теперь отсутствуешь, не так ли?
191

Фридрих Шиллер
Макс
Ты знаешь, как в толпе я молчалив.
О к т а в и о
(подходит к нему еще ближе)
Я знать не должен, где ты был, мой Макс?
(Лукаво.)
Однако Терцки знает.
Макс
Что ж он знает?
О к т а в и о
(значительно)
Лишь он один не спрашивал, где ты.
И з о л а н и
(заметив их издали, подходит)
Так, старина! Стремительней в атаку!
И взять врасплох! Там что-то неспроста.
Терцки
(подходит с бумагой)
Все подписали? Все до одного?
Октавио
Как видно, все.
Терцки
(громко)
Ну, кто не подписал?
192

Пикколомини
Б утл ер
(обращаясь к Терцки)
Всех подписей должно быть ровно тридцать.
Проверьте!
Терцки
Чей-то крест.
Тифенбах
Крест этот — я!
И з о л а н и
(обращаясь к Терцки)
Неграмотный он 86; крест его, однако,
Равно евреи чтут и христиане.
О к т а в и о
(торопливо, Максу)
Пойдем, полковник, вместе. Поздний час.
Терцки
Один лишь Пикколомини дал подпись.
И з о л а н и
Гость каменный еще не подписался 87,—
За вечер он двух слов не проронил.
Макс берет бумагу из рук Терцки
в рассеянно смотрит на нее.
7 Фридрих Шиллер
193

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же. Из задней комнаты выходит И л л о, в руках
у мего золотая чаша, он очень пьян; за ним следуют
Гёц и Бутле р, стараясь его удержать.
И л л о
Чего вам? Прочь!
Гёц и Бутлер
Не пейте больше, Илло!
И л л о
(подходит к Октавио,
обнимает его и продолжает пить)
Октавио! Вот я тебе принес!
Пусть вся вражда скорей в вине потонет!
Ты не любил меня... Избави бог!..
А я тебя. Но прошлое забудем!
Безмерно ты мне люб, ты лучший друг мой!
(Вторично обнимает его.)
Пусть это знают все! И кто тебя
Лисою назовет, тому придется
Иметь со мною дело.
Тер цки
(тихо)
Ты рехнулся!
Опомнись, Илло. Посмотри вокруг!
Илло
(добродушно)
А что ж такое? Здесь кругом друзья,
194

Пикколомини
(С довольным видом оглядывает всех.)
Я радуюсь, тут вовсе нет каналий.
Терцки
(настойчиво, Бутлеру)
Прошу вас, Бутлер, уведите Илло!
Бутлер уводит Илло к столу
с напитками.
Изолани
(Максу, до сих пор стоявшему неподвижно
и глядевшему рассеянно на бумагу)
Ну, братец, как? Ты изучил бумагу?
Макс
(словно очнувшись)
Что с этим делать?
Терцки и Изолани
(одновременно)
Подписать — и всё!
Октавио напряженно, с тревогой
смотрит на сына.
Макс
(возвращая бумагу)
До завтра подождем. Ведь это дело,
Делам не место здесь. Пришлите завтра!
Терцки
Опомнись, Макс...
7* 195

Фридрих Шиллер
Изол ани
Подписывай! Живей!
Ты всех моложе на пирушке этой,
Но всех умней, как видно, хочешь быть?
Вот погляди! Отец твой подписался,
И подписались все до одного.
Терцки
(обращаясь к Октавио)
Прошу вас, повлияйте! Образумьте!
Октавио
Он совершеннолетний.
И л л о
(поставив бокал па стол с напитками)
В чем тут дело?
Терцки
Он отказался клятву подписать.
Макс
Я лишь сказал: до завтра, дело терпит.
И л л о
Не терпит, нет! Мы подписались все,
И ты обязан, должен подписаться.
Макс
Проспитесь, Илло!

Пикколомини
И л л о
Нет, не улизнешь!
Кто друг ему, желает герцог знать.
Вокруг обоих собираются все гости.
Макс
О, герцог знает, как он дорог мне,
И знают все. К чему еще кривлянья?
И л л о
Вот благодарность Фридланду за то,
Что он южан другим предпочитает!
Терцк и
(в сильном смущении,
столпившимся вокруг него командирам)
Не слушайте! Он это спьяну, так!
Изо лани
(смеется)
Что на уме у трезвого, то часто
Выбалтывает пьяного язык.
И л л о
Кто не со мной, тот, без сомненья, против.
Спасают совесть! Чем же? Оговоркой!..
Т е р ц к и
(быстро перебивает его)
Он вне себя, не слушайте его.
197

Фридрих Шиллер
Илло
(кричит еще громче)
Они спасают совесть оговоркой.
Что оговорка? К черту оговорку...
Макс
(становится внимательней
и снова смотрит на бумагу)
Да что же тут опасного? Позвольте
Внимательней бумагу прочитать.
Т е р цк и
(тихо, Илло)
Что ты наделал, Илло? Ты нас губищь!
Тифенбах
(обращаясь к Колальто)
Пред ужином читали нам другое.
Гёц
И я заметил.
Изо л ан и
Мне какое дело!
Все подписались. Чем я хуже всех?
Тифенбах
Пред ужином условие как будто
О службе императору там было.
Б утл ер
(одному из командиров)
Стыдитесь, господа! Не забывайте:
Вопрос весь в том, удастся ль удержать
198

Пикколомини
Нам герцога иль мы его отпустим!
А к мелочам не стоит придираться.
Изо лани
(одному из генералов)
А разве герцог сделал оговорку,
Когда тебе он вверил целый полк?
Те рцк и
(Гёцу)
Или когда устроил вам подряд,
Что в год приносит тысячу пистолей 88?
Ил л о
Плуты хотят плутами нас представить!
Кто недоволен, говори! Я здесь.
Тифенбах
Ну, это только разговор!
Макс
(прочитав, возвращает бумагу)
До завтра!
И л л о
(в бешенстве топает ногами и,
не владея больше собой, кричит,
держа бумагу в одной руке,
а шпагу в другой)
Подписывай,... Иуда!
199

Фридрих Шиллер
И з о л а н и
Да что ты!
Октавио. Терцки. Бутлер
(одновременно)
Шпагу прочь!
Макс
(бросается к Илло и, обезоружив его,
говорит графу Терцки)
Пускай проспится!
(Уходит.)
Командиры удерживают Илло,
разразившегося проклятиями и руганью.
Среди общего смятения занавес падает.

<L
Ф
£>
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Входит Октавио Пикколомини в
сопровождении камердинера со свечой. Немного погодя
Макс Пикколомини.
Октавио
Как только сын придет, просить ко мне!..
Который час?
Камердинер
Светает, скоро утро.
Октавио
Свечу сюда поставить... Мы сегодня
Не будем спать. Ступайте отдохните.
камердинер уходит. Октавио задумчиво прохаживается
ю комнате. Входит Макс Пикколомини и, не
замеченной отцом, некоторое время молча смотрит на него.
Макс
Октавио, ты на меня сердит?
Я, право, не виновен в этой ссоре...
Ты подписался — это я заметил:
А что тобой одобрено, должно бы
201

Фридрих Шиллер
И мне казаться правильным... Но... знаешь...
Я своему лишь следую рассудку
В таких делах.
Окт авио
(подходит к нему и обнимает его)
И следуй, сын мой, впредь!
Тобою он руководил сегодня
Куда вернее, чем пример отца.
Макс
Как мне тебя понять?
Окт а ви о
А вот послушай.
Да, после этой злополучной ночи
Меж нами не должно быть больше тайн.
Оба садятся.
Что думаешь ты, Макс, о той присяге,
Которую для подписи нам дали?
Макс
Особого в ней ничего не вижу,
Но я затей подобных не люблю.
О к т а в и о
И, отказавшись подписать ее,
Серьезней ты не усмотрел причины?
Макс
Все ж это не пустяк... Я был рассеян...
И с подписью решил повременить.

Пикколомини
Октавио
Скажи! Ты подозрений не питал?
Макс
Каких там подозрений? Ни малейших.
Октавио
Хвала творцу, тебя твой ангел спас!
От края бездны он тебя отвел.
Макс
Я не пойму, в чем дело.
Октавио
Все узнаешь.
Мошенничество подписью своей
Скрепил бы ты и росчерком единым
Ты изменил бы долгу и присяге.
Макс
(встает)
Октавио!
Октавио
Сядь! Выслушай меня.
Немало предстоит тебе узнать.
Годами жил ты в странном ослепленье.
А на твоих глазах меж тем сплетались
Коварнейшего заговора нити.
Твой светлый ум какой-то адской силой
Был отуманен... Долее молчать
Я не могу, и долг мой — с глаз твоих
Сорвать повязку,
203

Фридрих Шиллер
Макс
Но сперва подумай,
Не лучше ли оставить при себе
Свои догадки... если речь о них...
Я не смогу внимать им хладнокровно!
О кт ав ио
Не хочешь видеть ты, боишься света,
Но тем важней глаза тебе открыть.
Ты чист умом и сердцем, и спокойно
Доныне полагался я на них;
Сейчас, чтоб сердце уловить твое,
Коварные расставлены тенета89...
(Пристально глядя на пего.)
Ты — тайну скрыл, так я — свою открою.
Макс порывается ответить, но запинается и,
смущенпый, опускает глаза.
Октавио, помолчав минуту, продолжает.
Узнай же! Ты обманут... Здесь бесстыдно
Играют всеми нами и тобой.
Для виду только герцог хочет лагерь
Покинуть, а на деле в это время
На все рискнет он, чтоб у государя...
Отнять войска и передать врагу!
Макс
Все выдумки попов! Не ожидал,
Что их услышу от тебя, отец.
Октавио
Мои уста порукою, что ты
Не выдумки поповские услышишь.

Пикколомини
Макс
Каким безумцем герцога считают!
Как может он вообразить, что войско,
Все тридцать тысяч преданных солдат,
Среди которых тысяча дворян,
Отбросив всё — присягу, честь и долг,—
Объединятся для преступной цели?
О к т ав и о
Он подлости от нас такой не ждет,
II замыслы коварные свои
Он именем невинным прикрывает:
Империи подарит Фридланд мир,
И зная, что монарху ненавистен
Подобный мир,— к нему принудит Вену!
Расположить к себе он хочет всех,
А за труды Богемию присвоить;
Она уже давно в его руках.
Макс
Октавио, неужто заслужил он,
Чтоб мы о нем... так низменно судили?
Октавио
Здесь вовсе не сужденья наши важны,
Здесь вопиют улики и дела.
Ты знаешь, отношения с двором
Уже давно испорчены у нас...
Но ты едва ль себе представить можешь
Исполненные злобы ухищренья,
Обман и ложь, при помощи которых
Надеялись посеять в войске смуту.
Те узы, что связуют офицера
205

Фридрих Шиллер
С монархом, а солдата с гражданином,
Разорваны. Защитник государства,
Присягу нарушая вероломно,
Вооруженный до зубов стоит
И на него поднять свой меч грозится.
Ведь до того дошло, что император
Пред армией своей уже трепещет...
В столице... даже в собственном дворце
Он может ждать злодейского удара;
А маленьких внучат уж не от шведов
И лютеран — от войск имперских прячет.
Макс
Довольно! Я напуган, потрясен!
Напрасен страх мой, знаю; но и призрак
Порой рождает грозную беду.
О к т а в и о
Не призрак, нет. Гражданская война,
Что войн других чудовищней на свете,
Вдруг может вспыхнуть,— преградим ей путь!
Полковники подкуплены давно,
Средь офицеров много ненадежных,
Колеблются полки и гарнизоны,
А крепости он вверил чужеземцам:
В Силезии командует войсками
Граф Шафгоч, он доверья не внушает90,
Граф Терцки — командир пяти полков!
А Илло, Кински 91, Бутлер, Изолани
Отборные отряды получили.
Макс
Как мы с тобой.
206

Пикколомипи
О к т а в и о
Нас приманить хотят,
Нам обещают горы золотые.
Он княжества сулит мне — Глац и Заган;
И удочка видна мне, на какую
Тебя, мой Макс, хотят поймать.
Макс
Нет, нет!
Нет, говорю тебе!
О кт а в и о
Открой глаза!
Подумай, для чего нам приказали
Быть в Пильзене? Чтоб выслушать совет наш?
Когда просил совета Валленштейн?
Он нас позвал, чтоб мы ему продались,
А нет — так мы заложники его!
Вот почему граф Галлас не приехал...
Здесь и отца не повстречал бы ты,
Когда б он высшим долгом призван не был.
Макс
Князь не скрывал, что вызвал нас сюда
По собственному делу... он открыто
Признался, что поддержки нашей ждет.
Для нас он много сделал, а теперь
Пора и нам, отец, ему помочь!
О к т а в и о
А знаешь, в чем должна быть наша помощь?
Об этом Илло спьяну проболтался.
Обдумай все, что ты слыхал и видел!
207

Фридрих Шиллер
Подложный лист, без важной оговорки,
Решающей в таком серьезном деле,—
Да разве это может быть к добру?
Макс
История с листом прошедшей ночью,
По-моему, отец, проделка Илло.
Людишки эти в рвении своем
Порой легко до крайностей доходят.
Заметили, что герцог не в ладах
С двором, и что ж, они стараться рады,
Как можно больше углублять разрыв.
А Валленштейн об этом и не знает!
О кт ави о
Мне больно, что доверие твое,
Как будто им заслуженное, должен
Разрушить я. Но места нет пощаде...
Решай скорей и действовать спеши.
Я ничего не скрою от тебя...
Знай, всё, что я... тебе сейчас поведал...
И что находишь ты невероятным...
Сам герцог мне сказал.
Макс
(сильно взволнованный)
Не может быть!
О к т а в ио
Он сам открыл мне тайну... о которой
Давно узнал я, но другим путем;
Да, к шведам он задумал перейти
208

Пикколомини
И во главе соединенных войск
Заставить государя...
Макс
Он горяч,
А двор так тяжко оскорбил его,
Он мог легко забыться на минуту...
Порыву гнева уступить — и только.
О к та в и о
Нет, сделал он признанье хладнокровно.
А изумленье принял он за страх,
И чтоб его рассеять, показал
Послания от шведов и саксонцев,
Враги ему поддержку обещают.
Макс
Не может быть! Не может быть! Нет, нет\
Ты видишь сам, что это невозможно!
Не мог бы отвращенья ты скрывать
И образумил бы его, иначе...
Живым ты предо мною не стоял!
О кт а в и о
Я высказал ему свои сомненья
И убеждал настойчиво, серьезно...
Но мыслей сокровенных я не выдал
И отвращенье подавил в себе.
Макс
Ты можешь так лукавить? Нет, на это
Отец мой не способен! Я не верил,
Когда ты дурно говорил о нем,
А ведь сейчас ты на себя клевещешь!
209

Фридрих Шиллер
О кт а в и о
Я тайну у него не вымогал.
Макс
Но он доверьем заслужил доверье.
О к т а в и о
Он недостойным правды стал моей.
Макс
Обман тебя, отец, был недостоин!
О к та в и о
Поверь, мой сын, что не всегда возможно
Столь детски чистым в жизни оставаться,
Как учит совесть в глубине души.
В борьбе вседневной против хитрых козней
И честному правдивым быть нельзя...
Ведь зло и потому еще ужасно,
Что неизменно порождает зло.
Я не хитрю, я исполняю долг,
Веду себя, как предписал монарх.
Да, было б лучше следовать за сердцем,
Но отказаться бы тогда пришлось
Нам от благих, порой прекрасных целей.
Когда я императору служу,
Прислушиваться к сердцу я не вправе.
Макс
Я не могу тебя понять, отец.
Тебе доверил герцог, что он хочет
С дурною целью совершить, а ты
С благою обмануть его задумал!
210

Пикколомипи
Я друга в нем не потеряю, нет...
Смотри, чтобы отца не потерял я!
О к т а в и о
(подавляя свое волнение)
Еще не все тебе известно, Макс.
Открою больше, слушай.
(Помолчав.)
Герцог Фридлаид
Готов к борьбе. В свою звезду он верит.
Застигнуть он стремится нас врасплох...
Он мысленно корону золотую
Схватил и держит твердою рукой.
Ошибся он... мы действовали тоже,
И он схватил свой тайный, злой удел.
Макс
Не торопись, отец! Всем дорогим
Тебя я заклинаю! Не спеши!
О к т а в и о
Путем недобрым он тихонько пробирался;
Лукавая за ним шла неотвязно месть.
Вот стала за спиной, незрима и мрачна,
Шагнул — и, трепеща, ее коснулся.
Ты Квестенберга повстречал со мною,
И с чем открыто прибыл он, ты знаешь,
Но с тайным он явился порученьем,
Мне одному известным.
Макс
Ты мне скажешь?
О к т а в и о
Да. Только помни: благо всей страны
211

Фридрих Шиллер
И жизнь отца тебе вверяю, Макс!
Твоей душе так дорог Валленштейн,
Любовь и поклоненье с юных лет
Тебя к нему всем сердцем привязали...
Есть у тебя надежда... О, позволь
Отцу твое признанье предвосхитить...
Мечта... к нему гораздо ближе стать...
Макс
Отец...
О к т а в ио
Я верю сердцу твоему«'
А в то, что ты себя не выдашь, Макс,
Поверить я могу? Спокойно будешь
Лицом к лицу встречаться с ним, когда
Злосчастный рок его сейчас открою?
Макс
Но ты открыл мне, в чем его вина!
Октавио берет из шкатулки бумагу
и протягивает ему.
Как? Это--- императорский рескрипт92!
Октавио
Прочти.
Макс
(бросив на бумагу мгновенный взгляд)
Князь осужден и вне закона!
Октавио
Да.
Макс
Вот удар! Зл°счастная ошибка.
212

Пикноломини
О к т а в и о
Читай! Будь тверд!
Макс
(прочитав, устремляет на отца
полный изумления взгляд)
Как! Что?
Ты будешь? Ты...
О к т а в и о
Да, лишь на краткий срок... Пока сюда,
К войскам, король венгерский не прибудет,
Командованье перейдет ко мне...
Макс
Ты вырвешь власть у герцога из рук?
Нет, не надейся, нет!.. Отец! Отец!
Злосчастную сыграть ты призван роль.
Рескрипт... вот этот... хочешь ты исполнить?
И в лагере, средь стольких тысяч войска,
Могучего вождя обезоружить?
Ты обречен!.. Мы все обречены!
О к т а в и о
Чем я рискую, это мне известно.
Деснице божьей предаю себя;
Она щитом приосенит монарха
И сокрушит мечом деянья тьмы.
Есть верные у государя слуги
И в лагере, мы их предупредили,
Они за дело правое умрут.
А с недругов мы не спускаем глаз,
Я только шага жду, чтобы немедля...
213

Фридрих Шиллер
Макс
Как! Подозренье — повод для расправы?
О кт а в и о
Нет, император вовсе не тиран!
Он лишь дела, не умысел карает.
Своей судьбы еще хозяин герцог...
Коль не решится он на преступленье,
Его без шуму отзовут с поста,
Что предназначен сыну государя.
Почетное изгнание в свой замок
Благодеяньем будет, а не карой.
Но лишь дерзнет он сделать явный шаг...
Макс
Что разумеешь ты под явным шагом?
Он неспособен к низости... Нет, ты
Его благие цели искажаешь.
О к та в и о
Как ни преступны цели Валленштейна,
Но меры, им предпринятые явно,
Благое допускали толкованье.
И лишь тогда к указу я прибегну,
Когда поступком неопровержимым
Себя в измене он изобличит.
Макс
А кто судьею в этом будет?
О к т а в и о
Ты!..
214

Пикколомини
Макс
О, никогда указ не вступит в силу!
Ты слово дал мне применить его
Не раньше чем... ты убедишь меня.
О к тави о
Как! Зная то--- чт0 я те6е открыл,
Ты герцога считаешь невиновным?
Макс
(взволнованно)
Я чувствую всем сердцем: ты неправ!
(Продолжает спокойнее.)
Иначе должно гения судить.
Он с звездами связал свою судьбу,
Подобный им в своем непостижимом,
Чудесном и таинственном пути.
Поверь, отец, к нему несправедливы!
Все прояснится. Он наветам черным
Противостанет в блеске чистоты.
О ктавио
Посмотрим!
215

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Теж е. Камердинер. Вскоре после него к у р ь е р93,
Октавио
Что там еще?
Камердинер
У входа ждет гонец.
Октавио
В такую рань? Но кто он? И откуда?
Камердинер
Он не хотел сказать мне.
Октавио
Впустить его! И никому ни слова!
Камердинер уходит. Появляется корнет,
Так это вы! От Галласа, с письмом?
Но где ж оно?
Корнет
Я с устным порученьем.
Граф не рискнул писать вам.
Октавио
В чем же дело?
Корнет
Он поручил... Сказать ли мне открыто?
Октавио
Сын знает все.

Ппкколомини
Корнет
Он пойман нами.
Октавио
Кто?
Корнет
Сезин! Посредник герцога.
Октавио
Как, пойман!
Корнет
Позавчера, чуть свет, в Лесу Богемском
Он капитаном Морбрандом настигнут,—
С депешами спешил он в Регенсбург.
Октавио
Депеши эти...
Корнет
...генерал немедля
Отправил в Вену заодно с Сезином.
Октавио
Ну, наконец-то! Да, вот это новость!
О, этот человек — сосуд бесценный
Важнейших тайн... А много там нашли?
Корнет
Пакетов шесть с гербами графа Терцки.
Октавио
А княжеских?
Д ор н е т
Как будто вовсе нет.
217

Фридрих Шиллер
О к т а в и о
А что Сезин?
Корнет
Он очень был напуган
Тем, что его тотчас направят в Вену.
Граф Альтринг подбодрил его советом
Чистосердечно там все рассказать.
О к тав ио
Так Альтрингер у вас? Мне передали,
Что в Линце он лежит больной.
Корнет
Три дня,
Как с войском прибыл он во Фрауенберг ft4.
Туда стянулось шестьдесят знамен,
Народ отборный. Генерал наш Галлас
Дальнейших ждет от вас приказов, граф.
Ок.тавио
В немного дней случиться может много.
Когда в обратный путь?
Корнет
Когда велите.
О кт авио
Так лучше ночью.
Корнет
Есть!
(Хочет идти.)
2J8

Пикколомини
О к т а в и о
Вас не видали?
Корнет
Нет. Капуцины вывели меня,
Как и всегда, калиткой потайною.
О кт ав ио
Ступайте отдохнуть, получше спрячьтесь!
Надеюсь вас до вечера отправить.
Событья приближаются к развязке,
И прежде чем день новый роковой,
Что только занимается, погаснет,
Судьба произнесет свой приговор.
Корнет уходит.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Пикколомини, отец и сын.
О кт а ви о
Ну что, мой сын? Все скоро разъяснится...
Я знал, у них для связи был Сезин.
Макс
(который стоял в продолжение
всего предыдущего явления, охваченный
сильной внутренней борьбой,
решительно)
Нет, я узнаю истину скорей.
Прощай!
219

Фридрих Шиллер
О ктавио
Куда ты?
Макс
К герцогу.
О ктави о
(в испуге)
Зачем?
Макс
(возвращаясь)
О, если думал ты, что я согласен
В твоей игре участие принять,
То это — заблужденье. Путь мой прям.
На сердце ложь и правду на устах
Я не умею сочетать... иль слушать
Признания доверчивые друга,
Оправдывая совесть тем, что он
Сам гибель на себя навлек, а я
Ни перед кем его не оболгал.
Быть и казаться — для меня одно!...
Я к герцогу иду: просить, чтоб он,
Поступком явным честь свою спасая,
Хитросплетенья ваши разорвал.
О ктавио
Ты так решил?
Макс
Решил. Не сомневайся!
220

Пикколомини
О ктав и о
Да, вижу я, что обманулся в сыне.
Ведь я тебя считал благоразумным
И ждал, что руку ты благословишь,
У края бездны спасшую тебя...
Ты ослеплен, глазам своим не веришь,
Ты отуманен страстью, от которой
И свет дневной не в силах исцелить.
Ступай же! Расспроси его скорее!
Отца и государя выдай тайну.
Заставь меня пойти с ним на открытый
И столь несвоевременный разрыв!
До нынешнего дня каким-то чудом
Все удавалось в тайне сохранить,
Искусно усыпляя подозренья,—
И вот я дожил до того, что сын мой,
Охваченный безумьем, уничтожит
Искуснейшей политики плоды.
Макс
Будь проклята политика такая!
Она его как раз и подтолкнет
На новый шаг... Виновным станет Фридланд,—
Ведь вы ему навяжете вину!
Добром все это кончиться не может...
Но будь что будет,— слышу приближенье
Событий грозных, бедами чреватых...
И если он, муж царственный, падет,
То целый мир в круговорот паденья
Он вовлечет... он кораблю подобен,
Что погибает в пламени пожара
221

Фридрих Шиллер
И взрывом потрясает океан,
Весь экипаж рассеивая вдруг
Средь бурных волн. Одна у нас судьба,
И мы погибнем с ним неотвратимо.
Ты поступай, как знаешь сам! А я
Пойду своей дорогой. Безупречным
Должно остаться все меж ним и мной...
День наступил, и до его конца
Утрачу друга я или отца.
(Уходит. Занавес.)
o^feo

^*N>
СМЕРТЬ
БАЛЛЕНШТЕЙНА
трагедия в пяти действиях
Щ$

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Валленштейн.
Октавио Пикколомини.
Макс Пикколомини.
Т е р ц к и.
И л л о.
И з о л а н и.
Б у т л е р.
Ротмистр Н о й м а н.
Адъютант.
Полковник Врангель, посланец шведов к Вал
ленштейну.
Гордон, комендант крепости Эгер.
Майор Геральдин.
Деверу
,, i капитаны в войске Валленштейна.
Макдональд]
Шведский капитан.
Посланцы кирасир.
Бургомистр Эгер а.
Сэн и.
Герцогиня Фридланд.
Графиня Терцки.
Т э к л а.
Н о й б р у н н, придворная дама"\
Ф о н Р о з е н б е р г, конюший }пР"н5ессь, Тэклы.
Драгун.
Слуги. Пажи. Народ.
Место действия первых трех актов — Пйльзеи \
двух последних — ЭгеР 2»

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната астролога: глобусы, изображающие небесную
сферу, карты, квадранты3 и прочие приспособления
для астрономических наблюдений; в глубине сцены, в
небольшом круглом покое, виднеются, за раздвинутым
занавесом, семь причудливо освещенных статуй —
олицетворения планет 4,— каждая в своей нише. С э н и 8
наблюдает небесные светила. Валленштейн стоит
перед большой черной доской, на которой начертано
положение планет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Валленштейн. С э н и.
Валленштейн
Довольно с нас. Ко мне спускайся, Сэни.
Забрезжил день, в права вступает Марс.
Пора для наблюдений миновала!
Узнали мы, что нужно.
Сэни
Дай мне, герцог,
Венеру проследить. Она восходит,
Сияя, словно солнце, на востоке.
Валленштейн
Да, близко подошла она к Земле,
Всего сильней теперь ее влиянье.
(Рассматривает начертание планет на доске.)
Счастливое стечение планет,
Великая триада роковая!
8 Фридрих Шиллер 225

Фридрих Шиллер
Губительный, коварный Марс попал
Меж двух светил, ко мне столь благосклонных,
Венеры и Юпитера,— они
Зловредного врага мне подчинят.
Как долго он, отвесно иль наклонно,—
То в четвертщ то в противостояньев,—
Слал молнии кровавые лучей
На эти животворные светила
И подрывал их благостную мощь.
Но побежден теперь мой недруг давний,
Смотри, его как пленника влекут.
Сэн и
А эти две великие планеты
Вреда сейчас не терпят от других!
Сатурн стал слаб, он — in cadente domo *\
Валленштейн
Пришел конец владычеству Сатурна,—
Ему подвластны силы недр земных,
И наших душ глухие тайники,
И все, что в мире избегает света.
Но время скрытых замыслов прошло,—
Блистательный Юпитер нами правит,
И дело, созревавшее во тьме,
Он в царство света властно увлекает...
Немедля надо действовать, не то
Счастливое исчезнет сочетанье,—
В движенье вечном звездный небосвод!
В дверь стучат.
Стучат. Спроси.
* в падающем доме (лат.).
22$

Смерть Валленштейна
Терцки8
(снаружи)
Открой мне!
Балл енштейн
Это Терцки.
Что там стряслось? Мы заняты сейчас.
Терцки
(снаружи)
Бросай свои дела. Прошу тебя.
Минуты нам нельзя терять.
В а л л е ншт е йн
(обращаясь к Сэни)
Открой.
Пока Сэни впускает Терцки, Валленштейн
задергивает занавес перед статуями.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Валленштейн. Граф Терцки.
Терцки
(входя)
Слыхал? Он в руки Галласу9 попался,
Он выдан императору на суд!
Балл енштейн
(графу Терцки)
Кто Галласу попался? Кто там выдан?
8* 227

Фридрих Шиллер
Те р цк и
Да тот, кто в наши планы посвящен,
Кто часто ездил к шведам и саксонцам,
Через кого сношенья мы вели...
Валленштейн
(отшатнувшись)
Сезин 10? Неужто он? Не может быть!
Т е р ц ки
Он направлялся к шведам в Регенсбург и,
Но Галласа разведкой был задержан,
Она его давно подстерегала.
С ним были письма к графам Турну, Кииски,
К фон Арнхайму, а также к Оксеншерну12.
Ну, словом, весь пакет у них в руках,—
На многое он там глаза откроет.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Т е ж е. Входит И л л о 13.
И л л о
(обращаясь к Терцки)
Он знает?
Терцки
Знает.
И л л о
( Валленштейну)
Думаешь ли ты,
Что примиренье все еще возможно

Смерть Валленштейна
И двор тебе вновь станет доверять?
Допустим, ты свои оставишь планы...
Там знают всё. Теперь твой путь — вперед,
Отрезаны пути для отступленья.
Терпки
У них в руках бумаги против нас,
Свидетельства намерений столь явных...
Валленштейн
Не я писал. Неправду говоришь.
И л л о
Как? Твой свояк ведет переговоры
От твоего лица, и ты уверен,
Что это не вменят тебе в вину?
Его слова сочтут твоими шведы,
А в Вене их твоими не сочтут?
Терцки
Своей рукой ты не писал... Но вспомни,
Как много слышал от тебя Сезин.
И будет он молчать? И тайн твоих,
Себя спасая, не откроет он?
И л л о
И ты об этом даже не подумал!
Там знают, как ты далеко зашел.
Скажи! Чего ты ждешь? Ведь ты не в силах
Командованье войском удержать,
А сложишь сам — тебе спасенья нет.
Валленштейн
Да, вся моя надежда на войска.
Войска со мной. Пусть много знает Вена,—
229

Фридрих Шиллер
Проглотят всё, когда за мною — власть...
А если я дам верности залог,
То при дворе еще и рады будут.
И л л о
Войска твои. Пока еще твои.
Но бойся власти времени безмолвной,
Медлительной; и если от насилья
Открытого — войска тебя сегодня,
А может быть, и завтра защитят,
То их любовь к вождю там подрывать
Начнут, и не приметишь, как растают
1'яды твоих сторонников. Когда же
Удар подземный грянет,— рухнет зданье,
Подточенное исподволь коварством.
Валленштейн
Какой злосчастный случай!
И л л о
О, я его счастливым бы назвал,
Когда б тебя он действовать заставил
Без промедленья... Там полковник
шведский... и.
Валленштейн
Он здесь? А ты не знаешь с чем он прибыл?
И л л о
Он лишь тебе доверить это вправе.
Валленштейн
Злосчастный... Да! Какой злосчастный случай!
Немало может рассказать Сезин.
230

Смерть Валленштейна
Терцки
Неужто он, мятежник, беглый чех,
Когда ему расправой пригрозят,
Захочет выгораживать тебя?
И если пытке там его подвергнут,
То, слабый духом, как он устоит?...
В алленштейн
(в глубоком раздумье)
Вернуть к себе доверье нет надежды.
А действовать начну, как замышлял,—
Они меня изменником объявят.
Я честно мог бы выполнить свой долг,
Но мне теперь все это не поможет...
И л л о
Скажи, погубит. Все припишет Вена
Не чувству долга — слабости твоей.
В а л л енштейн
(взволнованно расхаживает взад и вперед)
Как? Предстоит всерьез исполнить то,
Чем тешился я в мыслях слишком вольных?
Будь проклята игра с огнем!...
И л л о
О, если ты шутил, то будь уверен,—
Нешуточная ждет тебя расплата.
Валленштейн
И это надо совершить теперь,
Теперь, пока еще за мною сила..,
231

Фридрих Шиллер
И л л о
Удар последний их ошеломил,
Опомнятся они — и будет поздно...
Валленштейн
(просматривая подписи)
Все командиры подписались... Нет
Лишь Макса Пикколомини. В чем дело?
Терцки
Он... полагал...
И л л о
Пустое самомненье!
Он счел, что это лишнее меж вами.
В алленштейн
Да, лишнее, и он, конечно, прав...
Полки мне рапорт подали 15, чтоб их
Не посылать во Фландрию с инфантом 1в,
Они сопротивляются приказу,
Вот вам уже к восстанью первый шаг.
И л л о
Они с тобой к врагу примкнут охотней,
Чем без тебя к Испанцу перейдут.
Валленштейн
Что ж, так и быть, я выслушаю шведа.
И л л о
(поспешно)
Угодно, Терцки, вам его дорвать?
Он ждет приема.

Смерть Валленштейна
Валленштейн
Погоди немного.
Он поспешил... застиг меня врасплох...
Я случаю слепому не вверяюсь,
Его угрюмой власти не приму.
И л л о
Ты выслушай сперва. А после — взвесь.
Илло и Терцки уходят.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
В алленштейн
(один)
Возможно ль? Захотеть — и быть не
в силах? п
Что ж, я не властен возвратиться вспять?
И потому я совершить обязан
Деяние, задуманное мною,
Что от себя не отстранял соблазна,
Но тешил сердце тайною мечтой,
Обдумывая средства к смутной цели
И оставляя к ней открытый путь?..
Свидетель бог! То не было всерьез,
Я твердого не принимал решенья.
Лишь в думах я испытывал отраду;
Меня влекли возможность и свобода.
Иль осуждать меня за то, что я
Химерой 18 праздной тешился о троне?
Иль не был я в душе своей свободен,
I 233

Фридрих Шиллер
И разве я не видел в стороне
Надежного пути для отступленья?
Но вдруг смотрю: да где же это я?
Тропы назад не видно, и стена
Из собственных моих деяний встала,
Стезю к возврату преградив!..
(Останавливается в глубокой задумчивости.)
Преступным я кажусь, и никогда
Я не смогу сложить с себя вину!
Жизнь двойственна — и это мне во вред...
Ведь даже чистых дел благой источник
Недобрые отравят подозренья.
Когда 6 я в самом деле был изменник,
То, сохраняя безупречный вид,
Личину бы я наглухо надел,
И возбуждать не стал бы недовольства.
Но, невиновный и несовращенный,
Порывам страсти волю я давал...
И дерзок был, но только на словах.
А ныне все, что с уст порой срывалось,
Обдуманным намереньем представят;
Что в гневе иль в веселую минуту
Я от избытка сердца говорил,
Враги одно с другим так ловко свяжут,
Такую вдруг припишут мне вину,
Что я от удивленья онемею.
Я сам попался в собственные сети,
И разорвать их может только сила.
(Снова останавливается.)
Какая перемена! Я недавно
Любую цель себе свободно ставил;
234

Смерть Валлепштейна
Но крайность нас жестоко подгоняет.
Суров неотвратимости закон!
Мы не без дрожи опускаем руку
В таинственную урну наших судеб.
Коль замысел коварный скрыт в груди,
Он — мой; но стоит лишь ему покинуть
Глубины сердца, где он зародился,—
Как в вихрях жизни, словно на чужбине,
Игрушкою он станет злобных сил,
Которых никому не усмирить.
(Быстро ходит по комнате,
потом снова останавливается в задумчивости.)
Ну, а твоя затея? Честно ль ты
В ней разобрался? Потрясти ты хочешь
Власть, что царит уверенно, спокойно,
Ту власть, что, освященная веками,
Обычаями жизни повседневной
И верой простодушного народа,
Укоренилась тысячью корней.
Здесь ждет борьба не силы против силы,
Я не страшусь ее. Врагу любому
Готов я смело посмотреть в глаза,—
Отважный враг во мне отвагу будит.
Я недруга незримого боюсь,
Что мне противоборствует в сердцах
И малодушьем повседневным страшен...
Не то внушает ужас, что опасно
И что живое борется с живым,—
В обыденном весь ужас, в вековечном
Возврате неизбывного «вчера»,
Того «вчера», что ныне всем значеньем
Обязано отжившему былому!
235

Фридрих Шиллер
Обыденность — вот имя человеку,
Привычка же — кормилица его.
Беда тому, кто посягнул на скарб,
Завещанный веками! Старина
Седая, обомшелая священна,
И если ты обязан ей правами,
Благоговеть пред ними будет чернь.
(Входящему пажу.)
Полковник шведский здесь? Так пусть войдет.
Паж уходит.
(Валленштейн устремляет взор на дверь
и задумывается.)
Она еще чиста!.. Через порог
Не заносило ногу преступленье...
Узка межа двух жизненных путей!
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Валленштейн и Врангель.
Валленштейн
(устремив на вошедшего испытующий взгляд)
Так ваше имя Врангель?
Врангель
Густав Врангель,
Зюдерманландцы — полк мой голубой 19.
В а л л енштейн
Под Штральзундом 20 отважною защитой

Смерть Валленштейпа
Большой урон нанес нам некий Врангель,—
Из-за него осаду снять пришлось.
Врангель
То не моя была заслуга, герцог,—
ама стихия вам дала отпор!
ельт 21, разъярясь, спасал свою свободу,
Чтоб только суша вам была покорна,
Валленштейн
Вы шляпу адмирала с головы
Сорвали мне.
Врангель
Чтоб возложить — корону!
В алленштейн
(знаком приглашает его сесть и сам садится)
Так, грамота посла. Вы полномочны?
Врангель
(с озабоченным видом)
Нам надо разрешить еще сомненья..,
Валленштейн
(прочитав послание)
Вот дельное письмо! Глубокий ум
У вашего правителя, полковник.
Ваш канцлер написал 22: он только мысль
Покойного исполнит короля 23,
Когда мне чешский трон занять поможет.
237

Фридрих Шиллер
Врангель
Да, это так. Почивший наш король
Высокого был мнения о вашем
Уме и полководческом искусстве.
Он повторял: да будет королем
Тот, у кого есть дар повелевать.
Валленштейн
Он вправе был так говорить.
(Дружески взяв Врангеля за руку.)
Полковник Врангель, буду откровенен...
В душе всегда сочувствовал я шведам...
В Силезии, под Нюрнбергом и позже
Вы были у меня в руках 24, но я
Вам постоянно оставлял лазейку,
И этого простить не может Вена.
Меня толкают на последний шаг...
Совпали, к счастью, наши интересы,
Пришла для нас доверия пора.
Врангель
Доверие придет само собой,
Лишь стоит дать надежные залоги.
Валленштейн
Да, канцлер мне еще не доверяет,
Не в пользу мне сейчас идет игра.*
Он думает, что если я способен
Искусно государя обыграть,
То опасаться он, конечно, вправе,
Что поступлю я так же и с врагами,
А это не такая уж вина.
Скажите, вы того же мненья, Врангель?
838

Смерть Валленштейна
Врангель
Где долг посла, там личных мнений нет.
В алленштейн
До крайности довел меня монарх,
И честно я служить ему не в силах.
Мне угрожают — и к самозащите
Я, как ни горько, вынужден прибегнуть.
Врангель
Да, лишь нужда так далеко заводит.
(Помолчав.)
Что против государя своего
Заставило подняться вашу светлость,
Об этом нам судить не подобает.
За доброе вступились дело шведы,
И добрый меч и совесть — наш оплот.
А этот случай нам благоприятен,—
В войне годится каждый лишний шанс,
И мы его охотно принимаем.
Что ж, если все на самом деле так...
Валленштейн
А в чем сомненья? В целях Валленштейна?
Иль в силах? Я дал Оксеншерну слово:
Пусть вверит мне шестнадцать тысяч шведов,
Я восемнадцать тысяч к ним прибавлю
Солдат имперских...
Врангель
Ваша светлость, вы
Известны как великий полководец,
239

Фридрих Шиллер
Вы — Аттила второй иль новый Пирр 25.
До сей поры молва не умолкает,
Как много лет назад из ничего
Сильнейшее вы вдруг создали войско.
Однако...
Валленштейн
Что же?
Врангель
Думает наш канцлер,
Что легче войско тысяч в шестьдесят
Вам выставить, чем тысячу склонить...
(Умолкает.)
Валленштейн
К чему склонить войска мои, полковник?
Смелее говорите!
Врангель
К вероломству.
Валленштейн
Он думает как швед и протестант.
Вы преданы умом и сердцем делу,
Идете в бой за Библию свою;
Вы беззаветно служите знаменам...
И кто из вас перебежал к врагу,
Тот изменил и королю и богу.
Об этом здесь не может быть и речи...
Врангель
О, боже! Как, для вашего народа
Отчизны нет? Нет очага? Нет церкви?
240

Смерть Валленштейна
Валленштейн
Я объясню вам все, полковник... Да,
Есть родина у каждого австрийца,
И есть за что ему любить ее.
Но родины у войск имперских нет,
Которые здесь, в Чехии, стоят.
Все это войско — стран чужих отбросы,
Одна лишь эта чернь, и, кроме солнца,
Что светит всем, нет общего у ней.
А Чехия, из-за которой мы
Сражаемся, не любит государя,—
Ведь он был ей оружием навязан!
Под игом чуждой веры, чуждой власти,
Хоть и запуган, ропщет всюду чех.
В нем жгучая не угасает память
Об ужасах, терзавших эту землю.
Да разве сын забудет, что австрийцы,
Спустив собак, отца на мессу 26 гнали?
Народ, который столько перенес,
Когда он мстит иль молча терпит — страшен!
Врангель
А что дворянство? Что же офицеры?
Подобному коварству, ваша светлость,
Примера нет в истории земли.
Валленштейн
Они со мной без всяких оговорок.
Не верьте мне, своим глазам поверьте.
Подает ему клятву командиров 27.
Врангель пробегает ее и кладет молча
на стол.
Ну как? Понятно вам?
241

Фридрих Шиллер
Врангель
Как тут понять!
Что ж, я сниму личину... Ваша светлость,
Я канцлером на все уполномочен.
Отсюда в четырех днях перехода
Стан Рейнграфа 28, а в нем — пятнадцать
тысяч,
И это войско к вам тотчас примкнет,
Как только мы достигнем соглашенья.
В а л л енштейн
Чего же канцлер требует?
Врангель
(значительно),
Двенадцать там полков, и это — шведы.
Я головой за них в ответе, герцог.
Так если всё окажется игрой...
Валленштейн
(вспылив)
Полковник!
Врангель
(спокойно продолжает)
Я настаивать обязан,
Чтоб герцог Фридланд с Веной разорвал,
Иначе мы ему не вверим шведов.
Валленштейн
Чего же вам? Короче и прямей!
f 242

Смерть Валленштейна
Врангель
Вы преданные Габсбургам полки
Испанские должны обезоружить;
Затем, взяв Прагу, передать ее
И крепость Эгер шведским гарнизонам.
В алленштейн
Нет, это слишком! Прагу? Пусть бы Эгер!
Но Прагу? Нет. Любому притязаныо
Разумному всегда пойду навстречу,
А Чехию... сам буду защищать.
Врангель
Допустим, так. Но дело не в защите.
Людей и средства шведы не хотят
Терять напрасно, герцог.
Валленштейн
Что ж, вы правы.
Врангель
Пока мы своего не получили,
Залогом — Прага.
Валленштейн
Где же к нам доверье?
Врангель
(встает)
Остерегаться немца должен швед.
Сюда нас как спасителей призвали;
Мы отвратили гибель от страны...
И нашей кровью тут запечатлели
243

Фридрих Шиллер
Евангелия истины святые,
Свободу веры... Но забыто все!
Обузой нас считают немцы, косо
На чужеземцев смотрят и хотят,
Чтоб мы ушли со скудною добычей
В свои леса... Не ради мзды Иуды,
Не ради золота и серебра
В бою погиб наш доблестный король;
Не серебро, не золото прельщали
Так щедро ливших кровь свою дворян!
Мы не хотим на родину отплыть,
В сраженьях лавры скудные стяжав,—
Как граждане останемся в краю,
Что кровью короля был завоеван.
Валленште й,н
Лишь помогите мне сломить врага,
И — ваш прекрасный край тот пограничный29.
Врангель
Когда повержен будет общий враг,
Кто укрепит согласье между нами?
Ведь нам известно, герцог,— хоть об этом
Не должен и догадываться швед,—
Что вы гонцов к Саксонцу посылали 30.
Кто поручится нам, что сговор тайный
На жертву нас коварно не обрек?
Валленштейн
Умно ваш канцлер выбирал посла,
Он никого не мог найти упорней.
(Вставая.)
Придумайте другое, Густав Врангель.
А Прага... нет!
244

Смерть Валленштейна
Врангель
Я уступить не вправе.
В а л л енштейн
Отдать свою столицу вам! Нет, лучше
Мириться с Веной.
Врангель
Если уж не поздно.
В а л л енштейн
Решаю я, сейчас, в любое время!
Врангель
Да, прежде вы решали. Нынче — нет!..
С тех пор, как в плен попал Сезин, уж нет.
Валленштейн смущенно молчит.
Мы верим, князь, что с нами вы честны —
Второй уж день, как верим... А теперь
Порукой нам за войско — этот лист.
Да, нет препятствий на пути к доверью.
Нас Прага не поссорит: Оксеншерн
Войдет лишь в Старе Место, ваша милость
Весь Градчин и Заречье в ней займет31.
Но Эгер должен нам открыть ворота,—
Иначе мы к вам, герцог, не примкнем.
Валленштейн
Я доверять — обязан! Вы мне — нет?
Придется взвесить ваше предложенье.
245

Фридрих Шиллер
Врангель
Но я прошу не очень с этим медлить.
Ведь целый год прошел в переговорах,
И если нынче не придем к согласью,
То канцлер навсегда их прекратит.
В а л л е н штейн
Так торопить нельзя. Обдумать надо
Столь важный шаг.
Врангель
Обдумать было время!
А нынче все решает быстрота.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Валлеяштейн. И л л о и Терцки возвращаются.
И л л о
Ну, что?
Терцки
Ты с ним поладил?
И л л о
Этот швед
Ушел довольный. Вы пришли к согласью.
В а л л енште йн
Ничто не решено! И... поразмыслив,
Я откажусь, пожалуй.

Смерть Ёалленштейнй
Т е р цки
Как! Да что ты?
Валленштейн
Чтоб милостями шведов стал я жить!
Надменных шведов? Это нестерпимо.
И л л о
Ты кто? Беглец? Ты к ним пришел с мольбой?
Ты более даешь, чем получаешь.
Валленштейн
Но вспомните, как было с тем Бурбоном 82f
Что продался врагам своей отчизны,
Ей за ударом наносил удар.
Народ ему презрением ответил,
Проклятьем злодеянье заклеймил.
Илл о
Причем здесь ты?
В а л л енштейн
Поймите же, что верность
Для человека — тот же кровный друг,
Он за измену должен отомстить.
Сектантов распри, ярость партий, зависть
И ревность беспокойная смолкают,
Свирепая борьба стихает вмиг,
И недруги заклятые мирятся,
Чтоб ринуться на общего врага,
Который, словно дикий зверь, ворвался
В надежно защищенное жилище...
С таким никто не сладит г одиночку.
247

Фридрих Шиллер
Глаза даны природой, чтоб вперед
Смотрели мы, а верность нас должна
Оберегать от нападенья с тыла.
Терцки
Себя ты судишь строже, чем враги,
Что радостно нам протянули руку.
И нынешнего государя прадед,
Карл Пятый, тоже не был так разборчив:
Объятья он раскрыл тому Бурбону,
Ведь правит миром лишь одна корысть!
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и графиня Терцки.
Валленштейн
А вы зачем? Здесь женщинам не место.
Графиня
Я лишь затем пришла, чтобы поздравить...
Неужто слишком рано? Быть не может!
Валленштейн
(обращаясь к Терцки)
Ты муж ее. Так попроси уйти.
Графиня
Я короля дала однажды чехам 33.
В а л л енштей н
Его уж нет!
Графиня
(остальным)
В чем дело? Говорите!
248

Смерть Валленштейнп
Т ер цк и
Не хочет герцог.
Графиня
Должен — и не хочет?
И л ло
Возьмитесь вы! А я сдаюсь, когда
Мне говорят о совести и долге.
Графиня
Ах, так? Ты был решителен и тверд,
Когда вдали неясно цель виднелась
И бесконечным к ней казался путь...
Когда ж мечта вот-вот осуществится,
Ты оробел, заколебался вновь?
Выходит, ты лишь в замыслах отважен,
В деяньях — нет? Что ж, Альбрехт, оправдай
Своих врагов злорадные расчеты!
Они иного от тебя не ждут.
В злом умысле твоем уверен каждый,—
Нетрудно им тебя изобличить,—
Но в то, что ты дерзнешь, никто не верит,
Иначе пред тобой бы трепетали.
Теперь, когда зашел ты так далеко,
Когда им даже худшее открыто
И злодеяньем замысел сочтен,—
Отступишь, так и не сорвав плода?
При неудаче обвинят в измене,
А победишь, бессмертьем увенчают.
Известно: победителя не судят,
Что ни случись — всё божий приговор!
249

Фридрих Шиллер
Слуга
(входя)
Полковник Пикколомини.
Графиня
(поспешно)
Не время!
Валленштейн
Я не могу сейчас его принять.
Слуга
Он просит только несколько минут,
По делу неотложному...
Валленштейн
С чем он пришел? Я выслушать хочу.
Графиня
(смеется)
Что спешно для него, тебе не к спеху.
В а л л енштей н
Как это понимать?
Графиня
Потом скажу.
Подумай, с чем ты Врангеля отпустишь.
Слуга уходит.
В алленштейн
Нет выбора... Когда б другой исход

Смерть Валленштейна
Возможен был... я б на него решился;
Я крайностей хотел бы избежать.
Графиня
Когда сейчас за этим только дело,
То путь открыт. Отправь посла назад!
Забудь свои заветные надежды
И, прошлое отбросив, будь готов
Героем добродетели прослыть,
А не героем славы и фортуны 34.
Скорей, с казной — в столицу, ко двору!
И в Вене императору открой,
Что ты лишь слуг испытывал его
И в дураках решил оставить шведов.
И л л о
Нет, поздно. Там уж слишком много знают.
Он голову понес бы сам на плаху.
Графиня
Чтоб осудить законно, нет улик,
А произвола там хотят избегнуть.
Тебе назад позволят возвратиться.
А дальше вот как все пойдет: король
Венгерский в лагерь явится, и Фридланд,
Уж рад не рад, ему очистит место,
Без объяснений все и разрешится.
Король к присяге приведет полки,
И все пойдет обычной колеею.
Из лагеря отбудет Валленштепн,
Чтоб на покое жить в своих владеньях,
Охотиться, держать конюшни, строить,
251

Фридрих Шиллер
Ключи вручать придворным золотые 35,
Устраивать пиры... ну, словом, станет
Он королем в мирке своем ничтожном!
И если осмотрительно и тихо
Вести себя он будет, ни на что
Не смея притязать, ему позволят
Всегда казаться важною персоной.
Да! Герцог Фридланд будет лишь одним
Из выскочек, войною вознесенных
И мимолетной прихотью двора,
Которому ведь ничего не стоит
Любого сделать князем иль бароном.
Валленштейн
(встает, сильно взволнованный)
О силы неба, путь вы укажите
Такой, чтоб он достоин был меня!..
Я тешиться надеждами не стану,
Как краснобай или пустой мечтатель...
Я не могу с беспечностью кичливой
Сказать вслед ускользающему счастью:
«Что ж, уходи, не нужно мне тебя!»
Вдали от дел я мертв, опустошен.
Все ж на любые жертвы я готов
И всем рискну, чтоб крайностей избегнуть
Но заживо познать небытие,
Блистательно начав, убого кончить,
Попасть в разряд ничтожнейших существ,
Поднявшихся по прихоти минуты,—
О нет, пусть лучше обо мне с презреньем
Потомки вспомнят, именем моим
Преступника любого заклеймят.
252

Смерть Валленштейна
Графиня
Ужели в том, что ты задумал, Альбрехт,
Есть что-нибудь противное природе?..
О, не давай ты мрачным суеверьям
Брать верх над ясным разумом твоим!
Враги тебя в измене обвиняют...
Заслуженно иль нет, не в этом дело...
Но ты погиб, когда не пустишь в ход
Всю мощь свою!.. И слабое созданье,
В отчаянии, силы напрягает,
От гибели свою спасая жизнь.
Неужто дерзость — отразить беду?
Валленштейн
Как милостив ко мне был прежде Габсбург!
Любил меня, ценил, я был ему
Дороже всех. Кого так почитал
Он из князей?.. И вдруг такой исход!
Графиня
До мелочей все милости его
Ты помнишь, но... забыл об оскорбленье!
Ты ревностно ему служил. За это
Как наградил тебя он в Регенсбурге?
Любой ценой стремясь его возвысить,
Ты на себя в Империи навлек
Вражду сословий, ненависть народов,
Проклятья всех, ты потерял друзей,
Ты жил для одного лишь Фердинанда;
И на него, на регенсбургском сейме,
Где разразилась над тобой гроза,
Ты все свои надежды возлагал...
Но предал он тебя! Да, предал!.. В жертву
253

Фридрих Шиллер
Принес тебя надменному Баварцу! зв
Не говори, что он вину загладил,
Вернув тебе всю отнятую власть.
Он сделал это не по доброй воле,—
Тут император уступил нужде,
Иначе не призвал бы он тебя!
Валленштейн
Да, не по доброй воле государь
Вернул мне власть! Ее употребить
Во зло не значит обмануть доверье.
Графиня
Доверье?.. Нет! Ты был необходим!
Нагрянула беда, и не статисты,
Не знать с ее пустыми именами
Понадобились,— нет, напасть такая
Не слов, а дела требует; в толпе
Простых людей великого отыщет
И у руля поставит; знай, бедою
В сан полководца ты был возведен!
Ведь до последней крайности монархи
Услугами своих марионеток
И рабских душ довольствуются; если ж
Придет неотвратимое, то челядь
Придворная им больше не защита,
А твердая рука, могучий дух,
Который сам себе законы ставит
И признает один лишь договор:
Державное веление природы!
Валленштейн
Да, это правда! С самого начала
Им было ясно, кто я. Тут обмана
254

Смерть Валленштейна
Быть не могло,— я ложью пренебрег,
Своих стремлений дерзких не скрывая.
Графиня
Нет, более того... ты был грозой,
Себе был верен; и не ты виновен,
А те, кто пред тобою трепеща,
Тебя такою властью облекли.
Кто со своей природою в ладу,
Тот прав, а кто в разладе — виноват.
Ты был самим собой, когда с мечом
Из края в край Германии носился,
Все предавая пламени, когда
Бич над землей немецкою занес,
Глумился над порядками державы
И попирал так дерзко все права
Владетельных князей, а для чего?
Чтобы султана своего возвысить!
Что ж он тогда тебя не образумил,
Тогда твою гордыню не сломил?
Он, соблюдая выгоды свои,
Скреплял своей печатью — злодеянья!
Ужели то, что приносило пользу
И молча одобрялось им, теперь,
Когда во вред ему начнет свершаться,
Достойно осужденья?
Валленштейн
(встает)
О, это мне на ум не приходило...
Да, Фердинанд моей рукой творил
Любые беззакония в стране;
JI княжескою мантией облек
255

Фридрих Шиллер
Меня он за несчетные услуги,
Что равнозначны были преступленьям.
Графиня
Признайся же, что в распре вашей речь
Идет отнюдь не о правах, о долге,
Но об удобном случае, о силе!
Настало время подвести итог
Всем величайшим в жизни упованьям;
И знаменья тебе благоприятны,
Стечение планет сулит удачу,
Они гласят с высот: «Пришла пора!»
Ужели ты движенье звезд напрасно
Весь век свой исчислял, квадрант и циркуль
В ночь звездную из рук не выпуская?..
Ты небосвод и знаки зодиака
Чертил на этих стенах, и вокруг
Ты семерых властителей судеб
Поставил молчаливых, полных тайны...
Что ж, это все была одна игра?
К чему ж ведут искусство и приборы?
Пустое все,— в великий час решенья
Созвездия безвластны над тобой!
Валленштейн
(взволнованно ходивший взад и вперед,
вдруг останавливается
и перебивает графиню)
Скорей зовите Врангеля ко мне!..
Седлать для трех гонцов!37
И л л о
Ну, слава богу!
(Поспешно уходит.)
256

Смерть Валленштейна
Балл енштейн
Злой гений нас обоих покарает;
Он гибель шлет ему через меня,
Орудие его корыстных планов,
Но точит нож и для моей груди.
О, кто дракона зубы сеял 38, тот
Благого не дождется урожая!
Знай, злодеянье, на свою беду,
Вынашивает ангела отмщенья.
Он мне не может больше доверять,—
Мне путь назад отрезан. Будь что будет!
Судьба всегда права, а наше сердце
Ее велений ревностный слуга.
(Обращаясь к Терцки.)
Веди скорее шведа в кабинет!
Гонцы приказ получат от меня.
Октавио ко мне!
(Графине, которая смотрит
с торжествующим видом.)
Не торжествуй!..
Не искушай завистливого рока.
Не терпит ликованья он до срока.
Ему вручаем семя,— и в свой час
Ростки добра иль зла взойдут для нас.
(Уходит.)
Занавес.
C^feo
9 Фридриу Шиллер

о <$Ш& о»
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Комната.
Валленштейв. Октавио Пикколо мини«
Вскоре затем Макс Пикколомини.
Валленштейн
Из Линца пишет Альтрингер 39: он болен;
Но мне уже доподлинно известно,
Что с Галласом во Фрауенберге он 40.
Обоих изять под стражу — и сюда!
А ты прими испанские полки
И не спеша к походу снаряжайся;
Но если торопить тебя начнут,
На Фридланда свои войска направить,
Ты говори «да, да!», а сам — ни с места.
Тебе порой по нраву вне игры,
В безделии притворном оставаться;
На крайности идешь ты нелегко,
И по тебе я выбрал эту роль.
Полезнее всего ты будешь мне
Бездействием... А улыбнется счастье,—
Ты знаешь сам, что нужно предпринять.
Входит Макс Пикколомини.
Ну, старина, иди! А ночью — в путь.
Возьми моих коней... Он остается...
258

Смерть Валленштсйна
Не надо долгих проводов! Пора.
До радостной и недалекой встречи!
О к т ави о
(сыну)
Ты все ж зайди ко мне проститься, Макс.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Валленштейп. Макс Пикколомини.
Макс
(подходит ближе)
Мой генерал!..
В а л л енште йн
О нет, уже не твой,
Когда еще ты офицер имперский.
Макс
Так вправду ты оставить войско хочешь?
Валленштейн
Я Фердинанду больше не слуга.
Макс
И войско ты покинешь?
Валленштейн
Нет, напротив,
Еще тесней и крепче с ним свяжусь.
(Садится.)
9* 259

Фридрих Шиллер
Да, Макс, я не хотел тебе открыться,
Пока деянья час еще не пробил.
Вам, юношам, прекрасный свойствен дар —
Одним чутьем угадывать, где правда;
Отрадно подтвержденье находить
Своей догадке в случае простом.
Но где из двух неоспоримых зол
Приходится избрать одно, где сердце
Раздвоено, где с долгом спорит долг,—
Какое благо, если выбирать
Державная не даст необходимость!..
Она пришла. Ты не смотри назад.
Не будет пользы в том. Смотри вперед!
Не взвешивай, но действовать готовься!..
Замыслил двор мою погибель, Макс,
Но я опередить его намерен:
Со шведами мы заключим союз.
Они храбры, и дружба их надежна...
(Умолкает, ожидая ответа Пикколомини.)
Я вижу, ты ошеломлен. Молчи.
Я время дам тебе собраться с духом.
(Встает и отходит в глубину сцены.)
Макс долгое время стоит неподвижно, испытывая
жестокие страдания. При первом его движении Валлен-
штейн возвращается и останавливается перед ним.
Макс
Сегодня стал я зрелым, генерал!
До сей поры мне самому дороги
Не приходилось выбирать. Я смело,
Без колебаний за тобою шел.
Лишь стоило взглянуть тебе в глаза,—■
260

Смерть Валленштейпа
Я знал, чего держаться. А теперь
Ты требуешь, чтоб сам я сделал выбор
Между веленьем сердца и тобой.
Валленштейн
Ты был доселе баловнем судьбы,
Мог исполнять свой долг, как бы играя,
И отдаваться всей своей душою
Прекрасным, благородным побужденьям.
Но вот дороги круто разошлись.
Долг спорит с долгом. Так решай же сам,
Кого тебе держаться в той войне,
Что разгорится между государем
И другом.
Макс
Как! В войне? Война страшна,
Как божий бич, но волею небес
Война во благо может обратиться.
А честно ли имперские войска
Нам против_ императора направить?
О, боже правый, что за перемена!
Не дерзость ли так говорить с тобой?
Я по тебе, как по звезде Полярной,
Всегда путь жизни смело направлял!
Но ты мне сердце расколол сейчас.
О генерал, ужели я не стану
Благоговеть, как прежде, пред тобою
И дисциплины долг святой забуду?
Ах, не смотри так зорко на меня!
Божественным казался мне твой лик,
И ты не можешь потерять внезапно
Власть надо мной; еще с тобой я связан,
Хоть с кровью вырвал сердце из оков!
261

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Дай мне сказать...
Макс
Остановись! Молю!
В чертах лица, столь чистых, благородных,
Еще не отразился у тебя
Твой злополучный замысел,— он только
Твое воображенье запятнал.
Как ясно величавое чело!
Так выбрось же из сердца недостойный,
Клеймящий совесть умысел! То был
Недобрый сон, и пусть он впредь послужит
Для чистых душ благим остереженьем,
Есть у людей мгновения соблазна,
Но побеждать должно всегда добро.
Ни шагу дальше! Это клеветою
Могло бы стать на мощные натуры;
Ведь мелкие душою полагают,
Что в жизни нет простора благородству,
Что путь бессилья робкого верней!
Валленштейн
Сурово свет меня осудит, знаю.
Но до твоих укоров сам себя
Я строго осуждал. Кто не хотел бы,
Когда возможно, крайностей избегнуть?
Но у меня нет выбора: осталось
Иль нанести, или принять удар.
Макс
Ну что ж! Свой пост удерживай насильно,
Наперекор приказу государя;
262

Смерть Валленштейна
Дойди до самой грани мятежа,—
Не похвалю, но осуждать не стану,
И даже в том участвовать решусь,
Чего одобрить не могу. Но только
Изменником, изменником не будь!
Когда б ты власть превысил иль в ошибку,
В избытке сил, впал мужественный дух!
Но тут совсем другое... тут черно,
Черно, как ад!
Валленштейн
(мрачно нахмурив брови, но сдерживая себя)
В дни юности бросаются словами,—
Хоть с ними осмотрительность нужна,
Как с жалом лезвия,— и сгоряча
Судить готовы обо всех предметах,
Не разбирая, в чем их существо.
Вмиг назовут презренным иль достойным,
Дурным иль добрым... и навяжут смысл
Неясных этих слов вещам и лицам.
Но тесен мир, а разум беспределен]
Различным мыслям жить легко в ладу,
Однако трудно людям не столкнуться
В пространстве ограниченном; ведь если
Не вытеснишь, то вытеснят тебя;
И в этой распре побеждает сила!..
Но кто отрекся в жизни от желаний,
Любой земною целью пренебрег,
Тот невредим в огне, как саламандра 4\
И чист душой — в чистейшей из стихий!
Я не таков, грубее по природе,
Желания влекут меня к земле.
263

Фридрих Шиллер
Меж тем на ней господствует злой дух,
А не благой. Небесные дары,
Как воздух, свет,— дары для всех живущих,
Они людей к стяжанью не ведут.
Но золото, влекущее всех в мире,
Сверкающие россыпи алмазов
Мы исторгать должны у лживых сил,
Злокозненных, враждебных свету духов.
И чтобы их к себе расположить,
Приносят жертвы им и неизбежно
Утрачивают чистоту души.
Макс
(многозначительно)
О нет, страшись, страшись лукавых сил!
Изменят слову духи лжи, тебя
Неудержимо в бездну повлекут.
Остерегайся их! Не доверяй!..
Вернись, вернись к отвергнутому долгу:..
Ты это можешь. Да! Отправь меня
В столицу примирить тебя с монархом.
Пусть тоже смотрит чистыми глазами
Он на тебя,— и возвратит доверье!
В а л л енштей н
Нет, поздно, Макс. Не знаешь ты всего.
Макс
Что ж, если поздно... если от паденья
Тебя спасти лишь злодеянье может,
Тогда — пади! Достойно, как стоял!
Командованье сдай! Будь безупречен!
Покинь со славой поприще бойца!..
264

Смерть Валленштейна
Ты для других довольно жил,— отныне
И для себя живи! А я любую
Судьбу с тобою разделить готов.
Валленштейн
Нет, поздно, Макс. Пока ты горячишься,
Дорожные столбы мелькают мимо
Моих гонцов, несущихся в карьер.
Я в Прагу их послал и в крепость Эгер...
Мы к этому принуждены, смирись!
Поступим же с достоинством и твердо,
Как властная велит необходимость...
Чем я виновней Цезаря, чье имя,
Как высший сан, властитель мира носит? 42
Он против Рима двинул легионы,
Которые ему доверил Рим.
Отбрось он меч, его б настигла смерть;
И мне — конец, когда сложу оружье.
Во мне есть искра гения его,
Да будет счастье Цезаря со мною!
Поглощенный мучительной душевной борьбой, Макс
быстро уходит. Валленштейн с изумлением глядит ему
вслед и погружается в глубокую задумчивость.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Валленштейн. Терцки. Вскоре затем И л л о.
Терцки
Не Макс ли это вышел от тебя?
В алленштейн
Где Врангель?
265

Фридрих Шиллер
Терцки
Он уехал.
В а л л енштейн
Так внезапно?
Терцки
Как будто он сквозь землю провалился!
Едва вы с ним расстались, я хотел
Его найти, сказать ему два слова...
Но он уже исчез, невесть куда.
Я полагаю, это был нечистый,—
Так сгинуть вмиг не может человек.
И л л о
(входя)
Ты вправду шлешь куда-то старика?
Терцки
Октавио? Да что ты! Быть не может!
В а л л енштейн
Он к Галласу и Альтрингеру едет,
Полки южан, имперские, принять.
Терцки
От этого избавь тебя господь!
Илло
Такой лисе войска ты вверить хочешь?
И выпустишь его из рук в минуту,
Которая, быть может, все решит?

Смерть Валленштейна
Терцки
Ты не поступишь так. Нет, ни за что!
В а л л енштейн
Вы чудаки.
И л л о
О, хоть на этот раз
Послушайся! Не отпускай его!
Валленштейн
Но отчего на этот раз ему
Я доверять не должен, как обычно?
Иль он внезапно пал в моих глазах?
Что мне причуды ваши? Вам в угоду
Я мнения о нем менять не стану.
Не женщина я— давнему доверью
И давней дружбе я не изменю.
Терцки
Зачем ты шлешь его? Пошли другого!
Валленштейн
Его избрал я — и его пошлю:
Лишь он для дела этого пригоден,
И л л о
Да, итальянцы у тебя в чести.
Валленштейн
Я знаю, вы не терпите обоих
За то, что их люблю, держу в почете
267

Фридрих Шиллер
И по заслугам отличаю их;
Они сучок у вас в глазу! Но что мне
До вашей злобной зависти? Она
Ничуть не уменьшает их достоинств.
Вы можете любить иль ненавидеть
Один другого,— я прекрасно знаю,
Чего любой в действительности стоит.
И л л о
Он не уедет,— я готов колеса
У экипажа изломать.
Валленштейн
Опомнись!
Терцки
Когда из Вены прибыл Квестенберг 48f
Они переговаривались втайне.
Валленштейн
То было с моего соизволенья.
Терцки
Я знаю, что от Галласа гонцов
Он тайно принимал не раз.
Валленштейн
Неправда.
И л л о
Ты слеп, хоть зорки у тебя глаза!
Валленштейн
Поколебать вам не удастся веру,
Что коренится в веденье глубоком,

Смерть Валленштейна
Он лжетЧ Тогда язык созвездий — ложь!
Мне подан знак высокою судьбою,
Что нет вернее друга у меня44.
И л л о
А где залог, что этот знак правдив?
Валленштейн
О, в жизни человека есть мгновенья,
Когда он близок к мировой душе
И вопрошать судьбу имеет право.
И мне такой на долю выпал миг.
В ночь накануне люценского дела 45
Я, прислонившись к дереву, смотрел
Задумчиво на сонную равнину:
Костры сверкали мрачно сквозь туман,
И в лагере невнятно раздавался
Оружья звон да оклик часовых.
И встали вдруг в моей душе картины
Былого и грядущего — вся жизнь
Мгновенно пронеслась передо мной,
И я душою вещею связал
Бой завтрашний со всем моим грядущим...
Тут я подумал: «Сколько тысяч здесь
Тебе подвластны! За твоей звездою
Они пошли, отважившись на все.
Несет их счастья твоего ладья,
И на тебя —вся ставка в их игре!
Но в некий день окажется, что многих
Судьба рассеет по лицу земли
И только горсть приверженцев оставит.
Так я хотел бы знать, кто в этом стане
Мой самый верный, самый лучший друг.
269

Фридрих Шиллер
Ты укажи мне на него, судьба!
Пусть это будет тот, кто на рассвете
Докажет первым преданность свою».
И с этой мыслью я тогда уснул.
На поле битвы сон меня унес...
Я дрался в жаркой схватке. Подо мною
Убит был конь, и я, повержен в прах,
Уже хрипел в последних, смертных муках,
И безучастно всадники меня
Копытами своих коней топтали...
Но вот мне кто-то руку протянул,
То был Октавио... Тут я проснулся,
Смотрю — заря, и он передо мной!
«Мой брат,— сказал он,— нынче не садись
На Пегого! Считаю, что надежней
Другой,— его я выбрал для тебя!
Не откажи, я видел вещий сон.»
И что ж? В бою на этом скакуне
Прочь от драгунов 4в шведских я умчался.
Сел родич мой на моего коня —
Ни конь, ни всадник с поля не вернулись.
И л л о
Случайность.
Валленштейн
(значительно)
Нет случайностей на свете;
Нам случаем слепым порою мнится
То, что возникло в недрах сокровенных.
Я убедился раз и навсегда:
Он добрый гений мой,— ни слова больше!
(Делает несколько шагов.)
270

Смерть Валленштейна
Терцки
Я рад, что есть у нас заложник — Макс.
И л л о
И он живым отсюда не уйдет!
Валленштейн
(останавливается и поворачивается к ним.)
Вы точно женщины! Что с языка
У них сорвется, то твердят часами,
Разумным возраженьям вопреки!..
Деяния и помыслы людей
Не океан мятущийся и дикий;
Источник всех поступков, всех идей —
Наш микрокосм, глубокий, многоликий;
С ним связаны они, как с ветвью плод,
Над ними случай не имеет власти.
Постигнув сущность, ум мой познает
Дела людей, и думы их, и страсти.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Комната в доме, где живут Пнкколомини.
Октавио П и к к о л о м и н и, одетый в дорогу.
Адъютант.
Октавио
Отряд на месте?
Адъютант
Да, он ждет внизу.
271

Фридрих Шиллер
Октавио
А люди в нем надежны, адъютант?
В каком полку вы их набрали?
А дъютант
Это
Всё сплошь аркебузиры47 Тифенбаха.
Октавио
Полк верный нам! Займите задний двор,
Пусть, притаившись, там они стоят;
А позвоню — ворота запереть
И каждого, кто будет здесь,—под стражу!
Адъютант уходит.
Я думаю, что обойдусь без них;
Расчет наш безошибочен, я знаю.
А все ж нужна большая осторожность,
На карте — императора судьба.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Октавио Пикколомини. Входит И з о л а я и 48,
Изол ани
Ну вот и я... А кто еще придет?
Октавио
(таинственно)
Сперва поговорим, граф Изолани.
Изолани
(таинственно)
Что, началось? Князь выступить готов?
Доверьтесь мне. Уж я не подведу.

Смерть Валленштейна
Октавио
Все может быть.
Изо л ани
Я, брат мой, не из тех,
Которые лишь на словах храбрятся,
А чуть до деда, прячутся в кусты.
Со мной, как друг, наш герцог обходился,
Ей-богу, так! Я перед ним в долгу.
Ему я буду верен.
Октавио
Что ж, посмотрим.
Изол ан и
Но будьте начеку. Не все так мыслят.
Немало тут сторонников двора;
У них обманом выманили подпись,
И с ней они считаться не хотят.
Октавио
Да что вы! Кто же эти господа?
Изо л ани
Черт побери! Такого мненья немцы.
И Эстергази, Кауниц, Деодат
Двору повиноваться призывают.
Октавио
Я очень рад.
Из ол ани
Чему?
273

Фридрих Шиллер
Октавио
Что император
Таких друзей и верных слуг имеет.
Изолани
Там есть вполне порядочные люди.
Не насмехайтесь!
Октавио
Боже сохрани!
Они за дело правое вступились,
И этому от всей души я рад.
Изолани
Как? Черт возьми!.. Вы не... А я на что вам?..
Октавио
(внушительно)
Чтобы ответить коротко и ясно:
Вы недруг императору иль друг?
Изолани
(вызывающим тоном)
Я, сударь, лишь тому готов ответить,
Кто вправе мне задать такой вопрос.
Октавио
Пергамент этот все вам разъяснит.
Изолани
Что... что? Рука монарха и печать!
(Читает. )А
274

Смерть Валленштейна
«Всем командирам нашим верных войск
Приказы генерала Пикколомини,
Как собственные наши, исполнять
Строжайше мы повелеваем...» Вот как!..
Да... я... Ах, поздравляю, генерал!
Октавио
Вы подчинитесь?
Изо лани
Я?.. Так огорошить...
Хоть дайте время мне на размышленье...
Надеюсь... я...
Октавио
Извольте. Две минуты.
Изол ани
О, боже! Всё...
Октавио
...так ясно и так просто!
Вам следует открыто заявить:
Изменник государю вы иль нет?
Изол ани
Изменник?.. Боже!.. Что там за измена?
Октавио
Но герцог ваш — изменник! Он намерен
С войсками к шведам перейти. Ответьте:
И вы готовы изменить присяге?
Предаться шведам?.. Да иль нет? Скорей!
276

Фридрих Шиллер
Изол ани
Да что вы, что вы! Изменить присяге?
Предать его величество? Когда
Я так сказал?
Октавио
Еще вы не сказали,
Но, может быть, вы скажете сейчас.
Изо л ани
Приятно мне услышать подтвержденье,
Что этих слов я вам не говорил.
Октавио
Так, значит, граф, вы рвете с Валленштейном?
Изо л ани
Раз он предатель... то всему конец.
Октавио
И с ним сразитесь?
Изо л ани
Если он злодей...
То хоть немало мне добра он сделал,
Будь проклят он! Ему я не должник.
Октавио
Я рад, что мы во всем согласны с вами.
Так с легкой кавалерией неслышно
Сегодня в ночь вы с лагеря снимитесь,
Как будто герцог сам распорядился.

Смерть Валленгитейна
А местом сбора будет Фрауенберг,
Там Галлас даст вам новые приказы.
Изол ани
Исполню все. О рвении моем
Поставьте императора в известность.
Октавио
Не премину.
Изолани идет к выходу.
Входит слуга.
Что, Бутлер49? Позовите.
Изолани
(возвращаясь)
Простите, старина, мой резкий нрав.
О, боже! Разве мог я догадаться,
С какой персоной важной говорю!
Октавио
Пустое, граф.
Изолани
Я старый весельчак,
И если у меня порой срывалось
Про венский двор колючее словцо,
То, право, не со зла.
(Уходит.)
Октавио
Не беспокойтесь!..
Тут полная удача. О, когда бы
Мне так же и с другими повезло!
277

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Октавио П и к к о л о м и н и. Бутле р.
Бутл ер
Я здесь к услугам вашим, генерал.
Октавио
Полковник, будьте гостем дорогим
И другом!
Б утл ер
Много чести для меня.
Октавио
(после того, как оба уселись)
Я выказать вчера старался вам
Мое расположение, но тщетно:
Вы всё сочли учтивостью пустой.
Поверьте мне, я искренне стремился
К сближению,— порядочные люди
Теперь должны держаться заодно.
Бутл ер
Да, если не расходятся во взглядах.
Октавио
Всегда во взглядах честные сойдутся.
О людях я сужу по тем поступкам,
Что совершались трезво и спокойно;
Слепому заблуждению поддавшись,
И лучшие сбиваются с пути.
278

Смерть Валленштейна
Вы ехали чрез Фрауенберг. Граф Галлас
Не делал вам секретных предложений?
Он друг мне.
Бутл ер
Он бросал слова на ветер.
Октавио
Как жаль! Благой отвергли вы совет,—
И я вам посоветовал бы то же.
Бутл ер
Напрасный труд... С прискорбием признаюсь:
Я ваших добрых слов не заслужил.
Октавио
Не терпит время, выскажемся прямо.
Вам все известно: герцог замышляет
Измену. Даже больше вам скажу:
Он совершил ее,— в союз с врагами
Сегодня он вступил. Его гонцы
Уже несутся в Прагу, в крепость Эгер,
И завтра он нас поведет к врагу.
Но обманулся он,— настороже
Те, что монарху верность сохранили,
И все сильней незримый их союз.
Указом он объявлен вне закона
И с войска снят повиновенья долг.
Всем, кто престолу верен, надлежит
Вокруг меня сплотиться воедино.
Что ж, вы хотите с нами встать за правду
Или избрать злодея злой удел?
279

Фридрих Шиллер
Бут л ер
(вставая)
Его судьба — моя.
Октавио
Вы так решили?
Б утл ер
Решил.
Октавио
Прошу вас, Бутлер, образумьтесь,
В груди моей навеки погребен
Ваш слишком опрометчивый ответ.
Опомнитесь! Еще не поздно. Встаньте
На лучший путь! Дурной избрали вы.
Бутлер
Что вам еще угодно приказать?
Октавио
Свои седины, Бутлер, не позорьте!
Я жду.
Бутлер
Прощайте!
Октавио
Как? Свой славный меч
Вы в этой распре обнажить хотите?
Вы прослужили честно сорок лет,
Чтоб на проклятья милость променять?
Бутлер
(горько рассмеявшись)
Ах, милости австрийцев!
(Собирается идти.)А
280

Смерть Валленштейна
Октавио
(Когда Бутлер доходит до двери,
генерал окликает его.)
Бутлер!
Бутлер
Что вы?
Октавио
Так что же с графом было там?
Бутлер
Как, с графом?
О ктавио
Я речь веду о титуле.
Бутлер
(вспылив)
Проклятье!
Октавио
(холодно)
Вам отказали в титуле, я знаю.
Бутлер
Вы надо мной глумитесь? Шпагу вон!
Октавио
В ножны! Успею вызов ваш принять,—
Сперва мне все спокойно расскажите.
Бутлер
Пусть знают все о слабости моей,
Которой сам себе я не прощаю!..
Да, признаюсь вам, я честолюбив
281

Фридрих Шиллер
И не могу стерпеть пренебреженья.
Скорблю, что в войске титул, древний род
Гораздо больше ценят, чем заслуги.
Я не хотел быть хуже, чем другие,
И сделал я в недобрую минуту,
По простоте, тот злополучный шаг...
Но слишком я жестоко поплатился!..
Пусть отказали... Но зачем отказ
Сопровождать убийственным презреньем,
Зачем седого, верного слугу
В грязь втаптывать глумливою насмешкой,
Происхожденьем низким попрекать,
Чуть только он в прискорбный час забылся!
Но даже пресмыкающимся жало
Дала природа,— только наступи!..
Октавио
Вас, видно, враг оклеветал. Но кто же,
Кто вам такую службу сослужил?
Бутл ер
Не все ль равно! Он подлый негодяй.
Скорей всего, придворный, иль испанец,
Иль, может, родовитый вертопрах,
На чьем пути я встал,— завистник славы,
Добытой честно кровью и мечом.
Октавио
А как отнесся к вашей просьбе герцог?
Б утл ер
Одобрил он и поддержал ее
С великодушьем истинного друга.
282

Смерть Валленштейна
Октавио
Да что вы!
Б утл ер
Да, я сам читал письмо.
Октавио
(значительно)
И я... но в нем другое содержанье.
Бутлер смотрит на него озадаченный.
Оно случайно в руки мне попало.
Прочтите же, удостоверьтесь сами.
(Вручает ему письмо.)
Бутлер
Как! Это что ж?..
Октавио
Боюсь, полковник Бутлер,
Что жертвой стали вы игры бесчестной.
Сказали вы, что поддержал вас герцог?
Нет, он с презреньем говорит о вас,
Советуя министру обуздать,
Как пишет он, высокомерье ваше!
Бутлер прочитывает письмо; колени у него дрожат,
он хватается за стул и садится.
Враги вас не преследуют. Никто
Вам зла не хочет. Нет, виной лишь герцог
В обидах ваших; цель его ясна:
Он против императора хотел
Вас возмутить и ждал от вашей мести
Того, что ваша верность, убежден,
283

Фридрих Шиллер
Отвергла бы при зрелом размышленье.
Он презирал вас, Бутлер, он стремился
Вас обратить в орудие слепое
Злодейских замыслов. И преуспел.
Да, совратил он вас с пути прямого,
Которым шли вы добрых сорок лет.
Бутл ер
(дрогнувшим голосом)
Прощенья ждать ли мне от государя?
О ктави о
Прощенья? Он загладить пожелал
Обиду, не заслуженную вами,
И жалует великодушно то,
Что отдал вам с корыстной целью герцог:
По-прежнему за вами будет полк.
Бутлер пытается встать и снова падает на стул. Он так
взволнован, что не в состоянии вымолвить ни слова.
Наконец он снимает с перевязи шпагу и подает ее
Октав и о.
Что с вами?
Бутлер
Вот, примите!
О кт ави о
Успокойтесь.
Бутлер
Возьмите же! Я недостоин шпаги.
О к т а в и о
Вы от меня ее примите вновь,—
Пусть правому она послужит делу!
2 84

Смерть Валленштейна
Б утл ер
Столь милостив монарх, и вдруг — измена!
Октавио
Загладьте все, порвав с его врагом.
Б утл ер
Порвать с ним?
Октавио
Как! Вы вновь заколебались?
Бутл ер
(в порыве ужасающей ярости)
Порвать — и все? Он должен умереть!
Октавио
Так следуйте с полком во Фрауенберг,
Где верных ждут граф Альтрингер и Галлас.
Я многих возвратил к сознанью долга,
И нынче в ночь они покинут Пильзен.
Б утл ер
(в сильном волнении
расхаживает взад и вперед, затем
с решимостью во взгляде подходит к Октавио),
Граф! Тот, кто изменил, дерзнет ли с вами
О чести говорить?
Октавио
Да, если он
Раскаялся от всей души, как вы.
285

Фридрих Шиллер
Б утл ер
Коль так, я остаюсь,— на слово чести!
Октавио
Зачем?
Бутлер
Оставьте здесь меня с полком.
Октавио
Я доверяю вам. Но ваша цель?..
Бутлер
Не надо слов. Все разъяснится вскоре.
Клянусь! Я добрым ангелом его
Не буду впредь! Доверьтесь мне!.. Прощайте!
(Уходит.)
Слуга
(подавая письмо)
Тот, кто принес письмо, исчез мгновенно-
Светлейший вам прислал свою карету.
(Уходит.)
Октавио
(читает)
«Немедля в путь! Ваш верный Изолани.»
О, если б я был далеко отсюда!..
У пристани — пойти с ладьей ко дну?
Прочь! Прочь отсюда! Здесь небезопасно.
Но что же это сын мой не идет?

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
П и к к о л о м и н и, отец и сын.
Макс входит до крайности взволнованный,
пошатываясь, с блуждающим взором; он, кажется, не замечает
отца, который с жалостью смотрит на него, стоя в
отдалении. Пройдя большими шагами комнату и
остановившись, он бросается на стул и устремляет вперед
неподвижный взгляд.
О ктавио
(подойдя к нему)
Я еду, сын мой.
(Не получив ответа, хватает его за руку.)
Слышишь, Макс? Прощай!
Макс
Прощай!
О ктави о
А ты за мною следом?
Макс
(не глядя на него)
Я?
Нет, ни за что,— крива твоя дорога.
Октавио, отшатнувшись, выпускает его руку,
О, если б ты был искренен и прям,
То все дела пошли б теперь иначе!
Он не решился б на ужасный шаг,
От честных бы людей не удалился
И не попал в тенета50 подлецов.
287

Фридрих Шиллер
Скажи, зачем столь тайно и коварно,
Как вор, за ним повсюду крался ты?
О, лживость! Вот на свете корень-бед!
Зловредная, ты погубила нас!
Лишь правда нас могла бы всех спасти,
Опора мирозданья. Нет, отец,
Я не могу тебя простить, нет, нет!
Пусть герцог обманул меня жестоко,
Но ты едва ли лучше поступил.
Октавио
Прощаю все страданью твоему.
Макс
(встает и смотрит на него с сомненьем)
Отец! Отец! И на такой поступок
Ты мог его умышленно толкнуть?
Тебя его падение возвысит.
Как тяжела мне эта мысль!
Октавио
О, боже!
Макс
Беда, беда! Я стал совсем другим.
Как в душу мне закралось подозренье?
Конец надеждам, вере в жизнь, в людей —
Все ложь, пред чем я так благоговел!
Нет! Нет! Не все! На свете есть она,
Правдивая и чистая, как небо.
Вокруг — всё лицемерье и обман,
Кровь, яд, измена, клятвопреступленье,
И только наша чистая любовь —
Одна неоскверненная обитель.
288

Смерть Валленштейна
Октавио
Макс! Лучше нам сейчас уехать вместе.
Макс
Как! Не простившись с нею навсегда?..
Нет, ни за что!
Октавио
Избавь себя, мой сын,
От горьких мук разлуки неизбежной!
Поедем, Макс!
(Хочет его увести.)
Макс
О, ради бога, нет!
Октавио
(настойчиво)
Я, как отец, приказываю ехать.
Макс
Бесчеловечно это. Остаюсь.
Октавио
Приказываю именем монарха!
Макс
Повелевать не властен он сердцам!
Ты у меня последнее отнять
Решил — ее любовь и состраданье?
Зачем бежать я должен от нее,—
Как трус презренный, скрыться и позволить
10 Фридрих Шиллер 289

Фридрих Шиллер
Свершиться неизбежности суровой?
Жестоко это и неблагородно!
О, пусть она мои мученья видит,
Истерзанной души услышит вопль
И слезы проливает обо мне...
В жестоком мире — ангел чистоты!
Отчаянье и смертную тоску
Она одна в моей душе уймет
Проникновенной скорбью состраданья.
Окт ав ио
Ты от нее не оторвешься, Макс!
О, поспеши за мной, спасая честь!
Макс
Ты попусту не трать свои слова,
Я зову сердца смело доверяю.
Окт ав и о
(вне себя, с трепетом)
Макс! Макс!
Меня постигнет страшный жребий,
Коль ты... мой сын родной... страшусь
подумать!..
Изменнику предавшись, заклеймишь
Наш безупречный род пятном позора.
Ах, с ужасом тогда увидит мир
Наш поединок мерзкий, шпагу сына,
С которой каплет кровь его отца.
Макс
О, если б верил больше ты в людей,
Твои поступки были бы иные.
290

Смерть Ввлленщтейна
Проклятые сомненья, недоверье!
Кто их допустит, жизнь лишит опоры:
Все шатко там, где твердой веры нет.
О ктави о
Но пусть я сердцу твоему доверюсь,
Всегда ты сможешь следовать ему?
Макс
Ты заглушить не смог его велений,
И Вэлленштейну их не превозмочь.
О к т а в и о
Мой Макс, тебя я больше не увижу!
Макс
Бесчестья на тебя не навлеку.
О ктав ио
Я к Галласу отправлюсь, паппенгеймцы м
С тобою остаются, лотарингцам,
Тосканцам, тифенбаховцам велел я
Отход твой прикрывать. Верны присяге
И преданы тебе, они погибнут,
Но не изменят чести и вождю.
Макс
Так знай, отец, что с жизнью я расстанусь
Или полки отсюда уведу.
О кта вио
Прощай, мой сын!
10* 291

Фридрих Шиллер
Макс
Прощай!
О кт авио
Как!
Ты не взглянешь
С былой любовью? Не пожмешь руки?
В кровавую вступили мы войну,
Ее исход неверен, ненадежен.
Не так с тобой мы прежде расставались!
Скажи! Я вправду сына потерял?
Макс падает в его объятия. Они долго и молча
стоят, обяявшись, потом расходятся
в разные стороны.
Q^feo

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Зал у герцогини Фридланд.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Графиня Терцки. Т э к л а52 и се придворная
дама фон Нойбрунн, обе заняты рукодельем.
Графиня
Ты ни о чем спросить меня пе хочешь?
Не хочешь, Тэкла? А ведь я все жду.
Как можешь ты, племянница, так долго
Его ни разу даже не назвать?
Так, значит, я вам больше не нужна
И есть у вас теперь пути иные?..
Признайся же, ты видела его?
Тэкла
Уже два дня не виделась я с ним.
Графиня
Но ты о нем слыхала? Не скрывай.
Тэкла
Ни слова.
Графиня
И... ты так спокойна!
Тэкла
Да.
29.3

Фридрих Шиллер
Графиня
(обращаясь к Нойбрунн)
Оставьте нас.
Нойбрунн уходит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Графиня. Тэкла.
Графиня
Я, право, недовольна,
Что Макс так робок стал как раз теперь.
Тркла
Как раз теперь?
Графиня
Когда он знает все!
Сейчас ему бы впору объясниться.
Тэкла
Я не пойму, прошу сказать ясней.
Графиня
Намеренно я отослала Нойбрунн.
Ты не ребенок. Сердцем ты созрела
В тот час, когда в нем родилась любовь,—
Она в тебе отвагу пробудила.
Ты духом ближе к своему отцу,
Чем к матери. И то, чего она
Не вынесла б, ты мужественно примешь.

Смерть Валленштейна
Тэк л а
Я вас прошу, довольно предисловий!
Что 6 ни было, откройте поскорей!
Всего страшней вступление такое.
Что скажете вы мне? Короче. Жду.
Графиня
Смотри не испугайся...
Тэк л а
Говорите!
Графиня
Так знай, отцу ты можешь оказать
Бесценную услугу...
Тэк ла
Я? Что может...
Графиня
Макс полюбил тебя, и ты могла бы
Еще сильней связать его с отцом.
Тэк л а
При чем тут я? И без того он предан.
Графиня
Был раньше предан.
Тэк л а
А теперь? А впредь?
Графиня
Он и монарху предан.
205

Фридрих Шиллер
Тэкл а
Но не больше,
Чем долг и честь ему повелевают.
Графиня
Свою любовь к тебе пусть он докажет.
А честь и долг!.. Слова с двойным значеньем:
Все дело в том, кого иметь в виду,
Ты это объясни ему,— любовь
Поможет Максу разобраться.
Тэкл а
В чем?
Графиня
Пусть выбирает: ты иль император.
Тэ к л а
Когда отец уйдет в отставку, Макс
Последует за ним; ведь вы слыхали,
Что он охотно вложит меч в ножны.
Графиня
Нет, пусть он меч свой держит наготове,
Чтобы отцу поддержку оказать.
Тэкл а
Но за отца он кровь прольет охотно
И жизнь отдаст, обиду отомстит.
Графиня
Не хочешь ты понять меня... Так знай же:
Отец твой с императором порьал,
И с войском он намерен перейти
На сторону врага...
29G

Смерть Валленштейна
Т э к л а
О мать моя!
Графиня
Для армии пример великий нужен,
Чтобы увлечь ее. Бесспорно, Макс
С его отцом у всех в большом почете:
Куда они, туда и остальные.
Нам сын поможет удержать отца...
Да, от тебя зависит много.
Тэк л а
О мать моя несчастная! Смертельный
Удар тебе!.. Нет, ей не пережить.
Графиня
Она пред неизбежностью смирится.
Грядущего, далекого она
Пугается, но что неотвратимо
Иль совершилось, кротко переносит.
Тэк л а
О, вещая душа моя... Сбылось...
Вот ледяная, грозная рука,
Что сердце ликовавшее сдавила.
Чуть я сюда вошла, как еле внятно
Шепнула мне пророчески тревога,
Что надо мной недобрая звезда...
Но о себе ли думать мне сейчас?
О мать моя любимая!
Графиня
Крепись.
Не надо жалоб. Друга сохрани
297

Фридрих Шиллер
Отцу-герою, милого — себе,
И все счастливо кончится, поверь.
Тэк л а
Счастливо? Мы разлучены навеки!..
О счастье с ним отныне речи нет.
Гр афиня
Чтоб он тебя оставил! Быть не может.
Тэкл а
Как он несчастен!
Графиня
Когда тебя он вправду любит, выбор
Он сделает без промедленья.
Тэкл а
Выбор?
Он сделал бы его без колебаний!
Но разве есть тут выбор?
Графиня
Успокойся,
Я слышу, герцогиня к нам идет.
Тэк л а
Как мне в глаза смотреть ей?
Графиня
Не тревожься.
298

Смерть Валлепштейна
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Герцогиня. Те же.
Герцогиня
Сестра, ты с кем-то спорила?
Графиня
Да что ты!
Герцогиня
Пуглива стала я. Малейший шорох —
И слышу поступь вестника беды.
Ты, верно, знаешь, как идут дела.
Сестра, пошлет он конницу инфанту,
Как этого потребовал монарх?
Он дал свое согласье Квестенбергу?
Ответь же!
Графиня
Нет, он этого не сделал.
Герцогиня
Тогда конец! Беда нас не минует.
Его сместят, и повторится все,
Что было в Регенсбурге.
Графиня
Будь покойна.
Подобного не жди. На этот раз.
Тэкла в сильном волнении бросается к матери и,
рыдая, обнимает ее.
Герцогиня
О, как он необуздан и упрям!
Чего я в этом злополучном браке
Не выстрадала, не перенесла!
299

Фридрих Шиллер
В неудержимом, яростном разгоне,
Я, будто к пламенному колесу
Прикованная, все по краю бездны
Зияющей неслась, и жизнь моя
Была полна смятенья и тревоги...
Но, Тркла, ты не плачь! Мои страданья
Дурным предвестьем не сочти, не думай,
Что и тебя обманут ожиданья.
Второго Фридланда на свете нет,
И ты моей судьбы не опасайся.
Тэк л а
О милая моя, бежим отсюда!
Скорей! Скорей! Нам тут с тобой не место.
Здесь каждый час предвозвещает нам
Все новые, ужасные картины.
Герцогиня
Куда покойней будет твой удел!..
Ведь даже мы с отцом знавали счастье;
С отрадой вспоминаю те года,
Когда светло и радостно стремился
Отец вперед и честолюбье было
В нем тихим, согревающим огнем,
А не бурлило яростным пожаром.
Любил его тогда наш император
И доверял ему. Везде удача
Была отцу — до сейма в Регенсбурге,
Когда он был низвергнут; с той поры
Угрюмый дух тревог и подозрений
Им овладел. Покой его покинул,
И веру в счастье, в собственные силы
Утратил твой отец,— тут погрузился
300

Смерть Валленштейна
Он в темные науки, но и в них,
Как и другие, счастья не обрел.
Графиня
Так смотришь ты, сестра... Но эти речи
Уместны ли, когда его мы ждем?
Что если он, войдя сюда, застанет
Ее в таком смятенье?
Герцогиня
Подойди,
Дитя мое. Ты встреть отца улыбкой...
Затянем-ка потуже этот бант...
Вольнее пусть играет этот локон.
Не плачь, и то глаза уж покраснели...
Что я сказать хотела?.. Да, твой Макс
Достойный, безупречный дворянин.
Графиня
И ты права, сестра.
Тэк л а
(графине, в мучительном беспокойстве)
Вы мне уйти
Позволите?
(Хочет идти.)
Графиня
Отец идет. Куда ты?
Тэк л а
Сейчас его я видеть не могу.
30J

Фридрих Шиллер
Графиня
Он удивится, спросит: «Где же Тэкла?»
Герцогиня
Что с ней?
Тэкла
Мне эта встреча тяжела.
Графиня
(герцогине)
Она больна.
Герцогиня
(встревоженная)
Что с девочкой моей?
Обе догоняют Тэклу и стараются удержать ее.
Появляется Валленштейн, он разговаривает
с И л л о.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Валленштейн. Ил л о. Те же.
Валленштейн
Все в лагере пока спокойно?
И л л о
Да.
Валленштейн
Вот-вот из Праги могут прискакать
С известием, что этот город наш.

Смерть Валленштейна
Тогда мы живо маску прочь отбросим
И всем полкам открыто сообщим
О смелом шаге и своем успехе.
В таких делах решает все пример.
Ведь подражанье — свойство человека:
Кто впереди, тот стадо и ведет.
Я знаю, пражский гарнизон уверен,
Что присягнули мне тут все полки.
А здешние войска дадут присягу
Затем, что Прага прежде присягнула...
Так Бутлер к нам открыто перешел?
И л л о
Явился он по своему почину
И со своим полком к тебе примкнул.
Валленштейн
Да, вижу я, остереженьям сердца
Мы не всегда должны внимать с доверьем.
Дух лжи порою, на погибеш, нашу,
Правдивой речи ловко подражая,
Лукавые нам шепчет прорицанья.
Я к Бутлеру несправедлив был, он
Достойный человек и храбрый воин.
Но всякий раз меня вблизи него
Охватывает непонятный трепет,
Который страхом я не назову,
А все же он помеха для приязни.
И тот, кого я так подозревал,
Мне прежде всех дает залог удачи.
И л л о
Его пример, бесспорно, привлечет
Цвет наших войск на сторону твою.
S03

Фридрих Шиллер
В алл енштейн
Ты Изолани мне пришли. Ведь графа
Я выручил недавно из беды.
И хочется начать с него. Ступай!
Илло уходит; тем временем остальные
приближаются к Валленштейну.
Жена и дочь! Любимые мои!
Вот случай отдохнуть от дел докучных...
Садитесь! Я мечтал отрадный час
В своем кругу семейном провести.
Графиня
Давно уж мы не собирались, брат.
Валленштейн
(тихо, графине)
Могу ль открыться? Ты с ней говорила?
Графиня
Нет.
В а л л енштей н
Подойди и сядь со мною, Тэкла.
Твоим устам присущ небесный дар,
Мать восхваляла мне твое искусство,
Твой нежный голос так чарует душу!
Охотно я послушал бы его,
И, верю, он доставит мне отраду;
Он демона поможет отогнать,
Который над моею головой
Бьет черными, зловещими крылами.

Смерть Валленштейна
Герцогиня
Где лютня 5\ Тэкла? Подойди к отцу,
Ты покажи ему свое искусство,
Пусть он тебя послушает.
Тэкла
О, боже!
Герцогиня
Порадуй, Тэкла, своего отца.
Тэкла
Я не могу.
Графиня
Скажи мне, что с тобою?
Тэкла
(графине)
О, пощадите... Петь... Теперь... в тревоге,
Что овладела сердцем... Перед ним...
Он мать мою на смерть обрек!
Герцогиня
Что за причуды? Неужели, Тэкла,
Тебя напрасно попросил отец?
Графиня
Вот лютня.
Тэкла
Боже... Мыслимо ль сейчас...
(Лицо ее выражает душевную борьбу;
она берет дрожащей рукой инструмент.
Хочет запеть, но, задрожав,
отбрасывает от себя лютню
и быстро уходит.)
305

Фридрих Шиллер
Герцогиня
Дитя мое... Она больна!..
Валленштейн
Что с Тэклой? Это часто с ней бывает?..
Графиня
Она себя вдруг выдала,— я вправе
Сказать...
Валленштейн
Что?
Графиня
Тэкла влюблена в него.
Валленштейн
В кого?
Графиня
Да в Макса Пикколомини!
Ты не заметил, нет? Сестра, ты тоже?
Герцогиня
И этим так она удручена?
Дитя, господь тебя благослови!
Достойный это выбор.
Графиня
Та поездка...
Когда себе ты ставил цель иную,
Вина твоя. Ты спутника другого
Назначить должен был!
В алл енштейн
А что же Макс?
306

Смерть Валленштейна
Графиня
Надеется он стать супругом Тэклы.
Валленштейн
Что?.. Юноша рассудок потерял!
Графиня
Ты это ей скажи!
В алленштей н
Принцессу Фридланд
Он высмотрел себе! Цель недурна!
Да, вижу я, что он высоко метит.
Графиня
Ты к Максу так всегда благоволил,
Что...
Валленштейн
...стать моим наследником он вздумал.
Да, я люблю, ценю его! Скажи,
При чем здесь дочери моей рука?
Иль должен я, в залог благоволенья,
Ему отдать единственную дочь?
Герцогиня
Он благородством нрава своего...
Валленштейн
Не дочь, но дружбу заслужил мою.
Герцогиня
А род его, а предки.,,
307

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Предки! Что?..
Он подданный, а зятя я найду
Средь правящих в Европе государей.
Герцогиня
О герцог мой, чем выше мы взлетим,
Тем бедственнее может быть паденье!
Валленштейн
Какой ценой поднялся я наверх,
Возвысился над столькими из смертных,
И все затем, чтоб крупной ролью в жизни
Вдруг пренебречь и свой закончить путь,
Связав себя обыденным родством?..
Затем ли я...
(Овладевая собой,
вдруг останавливается.)
Ведь от меня на свете
Она одна останется. Я Тэкле
На голову корону возложу,
Иначе мне и жизнь не в жизнь! На все,
На все готов я, чтоб ее возвысить...
И в час, когда...
(Опомнившись.)
Неужто, словно бюргер,
Расчувствуюсь и дочь свою отдам
Я за того, кто приглянулся ей?
И поступлю я так теперь, теперь,
Когда свой путь победно увенчаю?
О нет, ее берег я, как алмаз,
308

Смерть Валленштейна
Бесценный клад среди моих сокровищ,
И этот клад я ниже не поставлю,
Чем самый славный королевский скипетр...
Герцогиня
О мой супруг! Вы строите все выше,
До облаков, и не смущает вас,
Что возводимый дом не устоит
На слишком узком, шатком основанье.
Валленштейн
(графине)
Ты говорила ей, где поселиться
Она должна?
Графиня
Нет. Лучше сам скажи.
Герцогиня
В Каринтию мы не вернемся?
В ал л енштейн
Нет.
Герцогиня
И во владенья наши не поедем?
В ал л енштей н
Там было бы небезопасно вам.
Герцогиня
Под властью и защитой государя?
Валленштейн
Он герцогине Фридланд не защита.
309

Фридрих Шиллер
Герцогиня
О боже! До чего же вы дошли!
Валленштейн
В Голландии найдете вы защиту.
Герцогиня
В край лютеран вы нас послать хотите?
Валленштейн
Франц, герцог Лауэнбургский, вас проводит 5\
Герцогиня
Франц Лауэнбург? Да он союзник шведов,
Он недруг императора заклятый!
Валленштейн
Империи враги — нам не враги.
Герцогиня
(смотрит полными ужаса глазами
на герцога и на графиню)
Вы свергнуты? Так это правда? Правда?
Вы лишены командованья? Боже!
Графиня
(тихо, Валленштейну)
Не надо нам ее разуверять.
Всей правды ей не вынести, сам видишь.
310

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Граф Терцки. Те же.
Графиня
Что с Терцки? Ужас на его лице!
Он будто с привиденьем повстречался!
Терцки
(отведя Валленштейна в сторону, тихо)
Ты приказал хорватам выступать?
Валленштейн
Я? И не думал, нет!
Терцки
Измена!
Валленштейн
Что ты!
Терцки
Они ушли, и с ними егеря 55,—
Кругом деревни к утру опустели.
Валленштейн
А Изолан?
Терцки
Ты отослал его.
Валленштейн
Я?
311

Фридрих Шиллер
Терцки
Что, не отсылал? А Деодата?..
Хорват и егерь — оба ускользнули!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
И л л о. Те же.
И л л о
Тебе сказал...
Терцки
Он знает все.
И л л о
И то,
Что Гёц, Марадас, Кауниц, Эстергази,
Колальто вдруг покинули тебя?.. 56
Терцки
Проклятье!
Валленштейн
(знаком останавливает его)
Тише!
Графиня
(наблюдает с тревогой,
затем подходит ближе)
Более! Что случилось?
Валленштейн
(собираясь уходитъ)л
Так, ничего! Пойдем.
312

Смерть Валленттейна
Т е р цки
(следуя за ним)
Пустяк, Тереза.
Графиня
(удерживая мужа)
Пустяк? Но разве я не замечаю,
Что ваши лица мертвенно бледны,
Что брат лишь притворяется спокойным?
Паж
(входя)
Какой-то адъютант ждет графа Терцки.
(Уходит.)
Терцки идет вслед за пажом.
Валленштейн
(обращаясь к Терцки)
Узнай, зачем он...
(Обращаясь к Илло.)
Если б не измена,
Свершиться б это втайне не могло...
Кто у ворот на страже?
Илло
Тифенбах.
Валленштейн
Сменить его немедля. Часовыми
Поставить гренадеров 57 Терцки... Слушай,
А что же Бутлер?
313

Фридрих Шиллер
И л л о
Бутлера я встретил.
Он скоро будет здесь. Тебе он верен.
Илло уходит. Валленштейн хочет последовать
за ним.
Графиня
Сестра, останови его. Беда!
Герцогиня
Великий боже! Что еще случилось?
(Удерживает Валленштейна.)
Валленштейн
(вырвавшись)
Пусти, мой друг! И ты, сестра! Спокойней!
Здесь, в лагере, сменяются нередко
Гроза и солнце. Править нелегко
Горячими, мятежными сердцами,—
Главу вождя не осенит покой...
Сейчас уйти вам надо! Женский плач
Звучит вразлад с деяньями мужчин.
(Хочет уйти.)
Возвращается Т е р ц к и.
Т е р ц к и
Нет, погоди. Ты все в окно увидишь.
Валленштейн
(графине)
Ступай!

Смерть Валленштейна
Графиня
Нет, нет!
Валленштейн
Я так хочу.
Терцки
(отводит графиню в сторону,
бросив выразительный взгляд
на герцогиню)
Тереза!
Графиня
Сестра, уйдем, раз он велит.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Валленштейн. Граф Терцки.
Валленштейн
Ну, что там?
Терпки
Во всех полках смятение. Солдаты
Сбегаются, не зная почему.
Таинственно, в зловещей тишине,
Все под свои становятся знамена,
С угрозой смотрят люди Тифенбаха!
Одни валлоны 58 лагерем стоят,
Чуть в стороне, к себе не подпускают
И держатся степенно, как всегда.
315

Фридрих Шиллер
В алленштейн
А Макса, их полковника, не видно?
Терцки
Все сбились с ног, но Макса нет как нет.
В алленштейн
А что тебе сказал твой адъютант?
Терцки
Ко мне он послан от моих полков.
Там вновь тебе на верность присягнули
И храбро ждут призыва к выстунленью.
В алленштейн
Но как проникла в лагерь наш тревога?
Я дал приказ, чтоб соблюдали тайну
До той поры, как все решится в Праге.
Терцки
Когда б ты верил мне! Еще вчера
Тебя мы умоляли — за ворота
Не выпускать Октавио-льстеца,
А ты ему коней для бегства дал!..
В алленштейн
Опять ты за свое! Ни слова больше
Об этом смехотворном подозренье!
Терцки
Ты Изолани тоже доверял,
А он тебя покинул нынче первым.

Смерть Валленштейна
В алленштейн
Вчера я спас его от разоренья.
Бог с ним! Я благодарности не ждал.
Терцки
И все они один другого лучше.
В алленштейн
Иль он не вправе был меня покинуть?
Он лишь покорен воле божества,
Которому весь век свой прослужил
За картами. Он рвет с моей удачей,
Но не со мной. Что я ему, он — мне?
Я для него корабль в открытом море,
С которым он связал свои надежды;
Мне рифы угрожают впереди,
И он бежит, свое добро спасая.
Как птица ветви, где она гнездилась,
Легко меня покинул он. Разрыва
Душевных уз тут быть и не могло.
Кто от глупца ждет благородных чувств,
Обманут будет рано или поздно!
Как быстро отражаются и гаснут
На гладком лбу все впечатленья жизни,—
Ничто не западает в глубину;
В беспечных людях жизнь легко струится,
Но чуждо им душевное тепло.
Терцки
А я скорей доверюсь гладким лбам,
Чем лбу, изборожденному коварством.
317

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Валленштейн. Терцки. Входит разъяренный
И л л о.
Ил л о
Измена, бунт!
Терцки
Что там еще случилось?
И л л о
Велел я тифенбаховцам убраться
Со всех постов. Они же... Ах, канальи!
Терцки
Ну!..
Валленштейн
Что же?
И л ло
Отказались подчиниться.
Терцки
Отдай приказ их расстрелять! Немедля!
Валленштейн
Не горячись!.. Но по какой причине?
И л л о
Они, мол, вправе исполнять приказы
Лишь генерала Пикколомини.
Валленштейн
Как!.. Что такое?

Смерть Валленштейна
И л л о
Он оставил войску
Скрепленный императором указ.
Терцки
Ты слышишь, герцог?
И л л о
Это он принудил
Полковников покинуть лагерь твой.
Терцки
Слыхал?
И л л о
Раймунда Монтекукколи 59 с Караффой
И шестерых еще из генералов
Он в эту ночь бежать уговорил.
Его своим рескриптом 60 император
Давно уполномочил, а теперь
С ним этот Квестенберг договорился.
Валленштейн садится на стул
и закрывает лицо руками.
Терцки
О, если б ты мне верил!
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Графиня. Те же.
Графиня
Мне жутко... Как с тревогой совладать?
Откройте, что случилось, ради бога!
319

Фридрих Шиллер
И л л о
Полк за полком, от нас войска отпали.
Нас предал Пикколомини-отец!
Графиня
Сбылось мое предчувствие!
(Бросается вон из комнаты.)
Т е р ц к и
Я прав!
Ты видишь, как тебе солгали звезды!
Валленштейн
(встает)
Нет, звезды нам не лгут. Тут все случилось
Теченью звезд, судьбе наперекор.
Наука непреложна, небеса
Правдивы, но их предопределенья
Коварный друг нещадно исказил.
Лишь истина — основа прорицанья,
Неверно все, что против естества.
И разве заблужденье — не питать
Столь низких подозрений к человеку?
Я слабости такой не постыжусь!
Заложена и в сердце зверя верность;
Дикарь и тот не станет пить с несчастпым,
Кого пронзить задумал он ножом.
Какой геройский подвиг ты свершил,
Октавио! Не разумом своим
Ты превзошел меня, твое лукавство
Над прямодушьем одержало верх.
Ты в сердце, не прикрытое щитом,
Предательски нанес удар злодейский!
Перед таким оружьем я — дитя.

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же. Бутле р.
Терцки
Смотрите! Бутлер! Есть у нас друзья!
Валленштейн
(Идет к нему с распростертыми руками
и сердечно обнимает его.)
Обнимемся, соратник давний мой!
Не так отраден солнца луч весною,
Как в час такой отрадно видеть друга.
Бутлер
Я, генерал, пришел...
Валленштейн
(прислонясь к его плечу)
Тебе известно?
Старик нам изменил. Ну, что ты скажешь?
Мы тридцать лет не разлучались с ним,
Делили все тревоги ратной жизни!
Одна постель была у нас в походах.
Мы пили с ним из одного стакана;
Одним куском бывали сыты оба.
Он был моей опорой, как теперь
Твое плечо — надежная опора,—
И вот, когда с доверьем я прильнул
К его груди, он, улучив минуту,
Коварно мне вонзает в сердце нож!
(Прячет лицо на груди Бутлера.)
11 Фридрих Шиллер
32*

Фридрих Шиллер
Б утл ер
Предателя забудьте. Что ж вы делать
Намерены?
Валленштейн
Ты прав, бог с ним! Немало
Есть у меня еще друзей, не правда ль?
Судьба ко мне, как прежде, благосклонна:
Разоблачив коварство лицемера,
Она дала мне искреннего друга.
Довольно об Октавио! Утрата
Не тяжела, но как тяжел обман!
Я их любил, я их ценил обоих,
Мне предан был всем сердцем юный Макс,
И Макс не изменил мне... Но довольно,
Довольно! А теперь решим, как быть...
Вот-вот примчится к нам гонец из Праги
От графа Кински с важным донесеньем.
К бунтовщикам не должен он попасть.
Послать бойца надежного навстречу
И тайно проводить его ко мне.
Илло намеревается идти.
Б у т л е р
(удерживая Илло)
Кого вы ждете, генерал?
Валленштейн
Гонца из Праги с добрыми вестями.
Б у т л е р
Так, значит, вы...
322

Смерть Валленштейна
В алленштейн
Что вы сказать хотите?
Б у т л е р
Не знаете?..
Валленштейн
Чего же?
Б у т л е р
Кто весь лагерь
Так всполошил?..
В алленштейн
Кто?
Б утл е р
Тот гонец...
В алленштейн
(нетерпеливо)
Ну, что же?
Бутл ер
Он здесь.
Т е рцки и Илло
Как, здесь?
В алленштей н
Гонец мой?
Бутл ер
Да, он прибыл
Часа два-три назад.
11* 323

Фридрих Шиллер
Валленштейн
И я не знал!
Бутл ер
Задержан он.
И лл о
(топнув ногой)
Проклятье!
Бутл ер
А письмо
По лагерю всему теперь гуляет...
Валленштейн
И вам известно, что в нем?
Б утл ер
(уклончиво)
Не хотел бы
Я отвечать!
Терцки
Ах, Илло!.. Все погибло!
Валленштейн
Я худшее готов услышать. Прага
Отпала? Это верно? Не скрывайте!
Бутл ер
Отпали: Прага, Будвайс, Браунау,
И Брюнн, и Зноймо, Табор, Кёниггрец61,
Их гарнизоны вас не поддержали
И Вене присягнули вновь, а вы,
Граф Кински, Илло, Терцки — вне закона.

Смерть Валленштейна
Лица Илло и Терцки выражают бешенство
и страх. Валленштейн стоит
по-прежнему твердый и сдержанный.
Валленштейн
(помолчав)
Вот жребий мой! От сердца отлегло...
Избавлен я от всех сомнений разом,
В груди простор, а в голове светло.
Гори во тьме, звезда моя, алмазом!
Я не решался обнажить свой меч.
Пока был выбор, было и сомненье;
В душе порой росло сопротивленье.
Но как неотвратимым пренебречь?
Отныне мне — за жизнь вести сраженье!
(Уходит.)
Остальные следуют за ним.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Графиня Терцки
(выходит из боковой комнаты)
Терпеть нет сил... Где все они теперь?
Кругом все пусто. Я одна, одна...
В тревоге и тоске неодолимой...
Перед сестрой я сдержанна, спокойна,
Но муки в сердце скрыты глубоко.
Не вынести мне их!.. О, если нам
Несчастье суждено и если герцог
С пустыми к шведам явится руками,
49,5

Фридрих Шиллер
Беглец, а не союзник с сильным войском...
И если мы, из края в край, как Пфальцграф 62,
Начнем скитаться, жалкие обломки
Былого, невозвратного величья...
Нет, не хочу дожить до этих дней!
И пусть он стерпит это униженье,
Но я его позора не стерплю.
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Графиня. Герцогиня. Тэкла.
Т эк л а
(удерживая герцогиню)
О милая моя, остановитесь!
Герцогиня
Нет, страшную здесь прозреваю тайну,
Ее скрывают от меня.. Зачем
Моя сестра в такой тревоге бродит,
Стараясь избегать меня? Чем вызван
Твой страх, дитя? И отчего украдкой
Одна другой вы подаете знаки?
Тэкла
Вам показалось.
Герцогиня
Отвечай, сестра!

Смерть Валленштейна
Графиня
Зачем стараться тайну соблюсти?
И разве скроешь? Рано или поздно
Узнать придется и перестрадать!
Не время поддаваться малодушью,—
Отвага нам и мужество нужны,
Нам наши силы надо закалить.
Так пусть определит твою судьбу,
Сестра, одно лишь слово: здесь обман.
Ты полагаешь, герцог был смещен?..
Нет, он...
Т э к л а
(подходя к графине)
Да вы убить ее хотите?
Графиня
Нет, Альбрехт наш...
Тэк л а
(обнимая мать)
Крепитесь, дорогая!
Графиня
Восстал и перейти решился к шведам,
Но отложились от него войска,
И неудачу герцог потерпел.
При этих словах герцогиня, пошатнувшись,
падает без чувств на руки дочери.
327

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Большой зал у герцога Фридланда.
Валленштейн
(в панцире)
Октавио, ты своего добился...
Сейчас я одинок и брошен всеми,
Как вскоре после сейма в Регенсбурге 83.
Я самому себе был предоставлен...
Но доказал, что значит доблесть мужа.
Красу ветвей моих вы отрубили,
Я без листвы, я обнаженный ствол!
Но есть во мне та зиждущая сила,
Что к жизни может вызвать целый мир.
Один, я целой армии когда-то
Был равен. Перед шведскими войсками
Растаяли имперские полки;
Последний ваш оплот был сломлен — Тилли84,
В Баварию ворвался Густав Адольф,
Как яростный поток, и трепетал
В своем столичном замке император.
Солдат стал дорог, ведь всего охотней
Толпа идет за тем, кому везет...
Вновь на меня все обратили взор,
Спасенья ожидая; государь
Смирился перед тяжко оскорбленным,
Моля сказать магическое слово
И опустевший лагерь заселить.
Я бросил клич. Под барабанный бой,
Как бог войны, я прошумел над миром.
Заброшен плуг, верстак, и все спешат
К овеянным победою знаменам...
328

Смерть Валленштейна
Все тот же я, каким я был когда-то!
Дух в меру силы созидает тело,—
Так Фридланд в лагерь соберет войска.
Хоть тысячи вы на него бросайте,
Они привыкли побеждать со мной,
Но не меня... Кто тело обезглавит,
Узнает, где душа в нем обитала.
Входят Илло и Терцки.
Мужайтесь! Мы не сражены. У нас
Есть пять полков карабинеров 65 Терцки
Да Бутлера драгуны... Завтра к нам
Примкнет отряд в шестнадцать тысяч шведов.
Я не сильней был десять лет назад,
Когда страну отвоевать решился.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Т е ж е. Появляется Н о й м а п, отводит в сторону
графа Терцки и говорит с ним.
Терцки
(Нойману)
Чего им нужно?
Валленштейн
Что там?
Терцки
От полка
Там десять паппенгеймцев-кирасир 6в
С тобой хотят поговорить.
329

Фридрих Шиллер
Валленштейн
(быстро, Нойману)
Впустите.
Нойман уходит.
Я жду удачи. Видно, кирасиры
Колеблются — мы их уговорим.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ
Валленштейн. Терцки. Илло.
Десять кирасир, с ефрейтором во главе,
входят строевым порядком и по команде
выстраиваются перед герцогом, отдавая ему
положенные почести.
Валленштейн
(несколько мгновений всматривается в них,
потом говорит ефрейтору)
Ты мне знаком. Да, ты из Брюгге 67 родом.
Тебя зовут Мерси.
Ефрейтор
Анри Мерси.
Валленштейн
Ты окружен был гессенцами; вас
Сто восемьдесят было в этом деле,
Но тысячу вы смяли и пробились.
Ефрейтор
Так точно, генерал.

Смерть Валленштейна
В алленштейн
А чем тебя
За доблестный твой подвиг наградили?
Ефрейтор
Отличьем, о котором я просил:
Зачислили в наш полк.
Валленштейн
(обращаясь к другому)
А ты из тех,
Что вызвались взять батарею шведов,
Когда стояли мы под Альтенбергом 68.
Второй кирасир
Так точно, генерал.
В алл енште йн
Не забываю
Я никого, с кем говорил хоть раз.
Так с чем же вы пришли?
Ефрейтор
(командует)
На караул!
В алленштейн
А ты ведь Рисбек. Родом ты из Кельна.
Третий кирасир
Да, Рисбек я из Кельна,
331

Фридрих Шиллер
В а лленштей н
Ты взял шведа,
Полковника Дюбальда в плен, связал
И в лагерь наш, под Нюрнбергом, представил.
Третий кирасир
Нет, генерал.
В а л ленште йн
То был твой старший брат...
Есть у тебя и младший. Где ж теперь он?
Третий кирасир
Он в Ольмюце69, в имперском гарнизоне.
Валленштейн
(ефрейтору)
Ну, говори!
Ефрейтор
Прочли мы императорский указ.
Где нам...
Валленштейн
Кто выбрал вас?
Ефрейтор
Поэскадронно
По жребию был каждый выбран.
Валленштейн
Дальше!
332

Смерть Валленштейна
Ефрейтор
Прочли мы императорский указ,
Где нам запрещено повиноваться
Тебе, затем что ты изменник, враг.
В ал лен штейн
На чем вы порешили?
Ефрейтор
Все в Браунау,
И в Ольмюце, и в Вудвайсе, и в Праге
Тому указу подчинились, здесь же —
Тосканский полк и немцы Тифенбаха...
А мы поверить все еще не можем,
Что ты изменник. Это все обман
И клевета твоих врагов, испанцев.
(Простодушно.)
Ты нам открой намеренья свои,
Всегда ты с нами был таким правдивым,
И верим мы тебе, как никому.
Ты добрый вождь, мы добрые солдаты,
И не поссорит нас язык чужой.
В ал ленштейн
Я паппенгеймцев узнаю своих!
Ефрейтор
Так знай,— тебе твой заявляет полк:
Коль ты намерен только сохранить
Жезл боевой, который по заслугам
Тебе был императором вручен,
И полководцем верным остаешься
Австрийских войск,— мы за тебя вступиться
333

Фридрих Шиллер
И защищать твои права готовы...
И если даже прочие полки
Тебя покинут, мы тебя поддержим
И голову положим за тебя.
Долг рейтаров70 — скорей самим погибнуть,
Но гибели не допустить твоей!
А если верно сказано в указе
И вероломно хочешь ты врагу
Нас передать,— чего избави боже! —
То мы тебя немедленно покинем,
Как тот рескрипт нам строго повелел.
В ал л ен штейн
Послушайте...
Ефрейтор
Не трать напрасно слов:
Да или нет? Ты прямо отвечай.
В алленштейн
Послушайте. Вы люди с головой,
Умом раскинуть можете вы сами,
А не идти за стадом. Потому
Всегда я отдавал вам предпочтенье.
Вы знаете, что полководец взором
Окидывает роты, эскадроны,
Солдат отдельный для него — ничто,
Он требует железной дисциплины...
Таким для вас я не был никогда:
В суровой школе развиваллсь вы,
На лицах ваших засветился ум,
И с вами я, как с вольными людьми,
Стал обходиться, предоставив право
Свой голос мне открыто подавать...
33*

Смерть Валленштейна
Ефрейтор
Да, с нами ты достойно обращался,
Ты нас почтил доверием и чаще
Оказывал нам милость, чем другим,—
Вот за толпою мы и не пошли!
Мы рады верность сохранить тебе,
Промолви только слово — и довольно!
Скажи, что ты не замышлял измены
И войско ты не отведешь к врагу.
В алленштейн
Я изменил?.. Нет, изменили мне!
Я государем в жертву принесен
Моим врагам... Лишь вы — моя защита!
Вверяюсь вам... Отныне мой оплот —
Солдатские сердца!.. Вот грудь моя,
Вот голова,— она уже седеет,—
Враги берут их на прицел!.. И это
Испанское спасибо за бои
У крепостей, за Люцен! Для того ли
Нагую грудь мы копьям подставляли?
И голый камень, мерзлая земля
Нам для того ль в походах ложем были?
Остановить нигде нас не мс^гли
Дремучий лес иль бурные потоки;
Мы по пятам за Мансфельдом71 гнались
Извилистым путем; и по стране,
Войною взбудораженной, носились,
Сметая все, как ураган. И разве,
Надежные защитники страны,
Закончив ратный труд неблагодарный,
Проклятья нам снискавший, мы позволим,
335

Фридрих Шиллер
Чтоб отпрыск императорского дома72
Оливковую ветвь у нас похитил
Так тяжко нам доставшегося мира
И русые украсил ею кудри?..
Ефрейтор
Нет, не бывать тому! Мы не позволим,
Ты доблестно вел грозную войну,
И только ты ее закончить должен.
Ты вел нас на кровавые поля,
Где смерть царила,— и в урочный час
Ты поведешь нас в мирные долины
Вкусить плодов совместного труда...
В алленштейн
Так вы еще надеетесь плодами
Под старость насладиться? Не надейтесь.
Конца войны вам не увидеть, нет!
Война, поверьте, всех нас поглотит.
Мир Австрии не нужен,— оттого
Я должен пасть, что домогаюсь мира.
Что за беда для Австрии, коль гибнут
Ее войска, а край опустошен,—
Ей надобны всё новые захваты.
Задеты вы, и благородный гнев
У вас в глазах, я вижу, запылал.
О, если бы теперь я вас увлек,
Как некогда вас увлекал в сраженьях!
Вы за права мои великодушно
С оружием в руках готовы встать...
Но это вам не принесет успеха,
Вас очень мало! Знаите, вы напрасно
Пожертвуете жизнью за вождя.
336

Смерть Валленштейна
(Доверительно.)
Нет, мы найдем куда надежней путь!
Прикинемся пока друзьями шведов,
С их помощью мы наберемся сил,
Грозны обеим сторонам мы станем,
И, захватив судьбу Европы в руки,
Мы ей дадим венчанный лавром мир.
Ефрейтор
Так, стало быть, лишь видимость одна,
Что ты со шведом, да? Ты не изменник?
Ты шведу не предашь нас?.. Это все,
Что мы узнать хотели от тебя.
В алленштейн
Да что мне шведы! Я их ненавижу,
Как ад, и с божьей помощью надеюсь
Их поскорее за море прогнать.
Лишь я пекусь о благе всей страны!
С сердечным сокрушеньем я смотрю
На бедствия отчизны. Вы народ
Простой, но ваши чувства благородны,
И смело вам открыться я могу...
Пятнадцать лет пылает факел распри,
И мира нет в Европе. Швед и немец!
Папист и лютеранин! Во вражде
Упорствуют! Везде кипят раздоры!
Все раскололись! Признанного нет
Посредника меж сторонами! Как же
Найти исход, распутать этот узел,—
Ведь с каждым днем он туже и сложней!..
Так знайте ж, я судьбою предназначен
Тот узел вместе с вами — разрубить!
337

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
Бутле р. Те же.
Бут лер
Мой генерал, так не годится!
Валленштейн
Что?
Бут л ер
Да это оттолкнет людей надежных.
В а л л енште йн
Что? Что?
Бут л ер
Да это вызовет мятеж!
В а л ленштейн
Так что же там?
Бут л ер
Карабинеры Терцки
Срывают императорских орлов
И водружают герб твой на знаменах.
Ефрейтор
(кирасирам)
Кру-гом!
Валленштейн
Будь проклят и совет и подстрекатель!
(Вслед кирасирам.)
Стой, стой, ребята!.. Здесь ошибка... Слушай!
338

Смерть Валленштейна
Я строго накажу их... Стой, ребята!..
Не слушают.
(Обращаясь к Илло.)
Ступай, уговори
И приведи во что бы то ни стало.
Илло поспешно уходит.
Ах, Бутлер, Бутлер! Вот что нас погубит...
Вы мой недобрый гений. Надо ж было
Докладывать при них!.. Наполовину
Я их на нашу сторону склонил...
Но хуже нет услужливых безумцев!..
О, надо мной судьба жестоко шутит!
Не лютый гнев врагов меня погубит,
А рвенье неуместное друзей.
ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
В комнату врывается герцогиня. За нею
следуют Тэкла и графиня.
Потом Илло.
Герцогиня
Что натворил ты?
Валленштейн
Вас недоставало!
Графиня
Прости меня. Я больше не могла,—
Им все известно.
Герцогиня
Что ты натворил!
339

Фридрих Шиллер
Графиня
(обращаясь к Терцки)
Нет никакой надежды? Все погибло?
Терцки
Все. Император Прагой овладел,
Войска ему вновь принесли присягу.
Графиня
Октавио, коварный лицемер!..
А где граф Макс?
Терцки
Куда ж ему деваться! .
Уехал к императору с отцом.
Тэкла бросается в объятия матери
и прячет лицо у ней па груди.
Герцогиня
(обнимает ее)
Несчастная! А мать того несчастней!
Валленштейн
(отведя Терцки в сторону)
Вели подать на задний двор карету,
Их поскорее надо увезти!
(Указывая на женщин.)
Нам верен Шерфенберг73, так пусть он в Згер
Проводит их, а мы за ними вслед.
(Возвратившемуся Илло.)
Ты не вернул их?
340

Смерть Валленштейна
И л л о
Слышишь, как шумят?
Так знай же, паппенгеймцы взбунтовались
И требуют, чтоб их полковник Макс
Был выпущен на волю, уверяют,
Что ты его насильно держишь в замке.
И если ты не дашь ему свободу,
Его освободят их палаши74.
Общее изумление.
Терцки
Да это вздор!
Валленштейн
А что я говорил!
О, сердце вещее! Он, значит, здесь,
Не изменил он мне,— ему невмочь
Меня предать... Я в этом был уверен.
Графиня
А раз он здесь, не все погибло. Знаю,
Кто может удержать его навек.
(Обнимает Тэклу.)
Терцки
Не может быть! Подумай, ведь старик
Нас предал императору,— и сын
Отважился остаться тут?
И л ло
(Валленштейну)
Я видел
На площади, часа уж два назад,
Коней, ему подаренных тобою.
341

Фридрих Шиллер
Графиня
О Тэкла! Макс недалеко!
Тэк л а
(взволнованно восклицает,
устремив глаза на дверь)
Он здесь!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
Те же. Макс Пикколомини.
Макс
(войдя, останавливается посреди зала)
Да! Да! Он здесь! Я, крадучись, бродил
Вкруг дома вашего, подстерегая
Для нашей встречи миг благоприятный.
Но дольше выжидать я не могу,
Тревогу и тоску сносить не в силах.
(Подходит к Тэкле,
бросившейся в объятия матери.)
Взгляни, мой тихий ангел, на меня!
И всем скажи открыто, без боязни,
Что мы друг друга любим. Для чего
Таиться нам? Ведь тайны т-для счастливых;
Несчастным, потерявшим все надежды,
Не нужно покрывал,— да озарятся
Они сияньем легиона солнц!
(Заметив, что графиня, торжествуя,
смотрит на Тэклу.)
342

Смерть Валленштейна
О нет, графиня, ничего не ждите
И не надейтесь! Я не остаюсь.
Все кончено, и я пришел проститься...
Мой долг тебя покинуть, Тэкла,— долг!
Мне не по силам ненависть твоя.
Взгляни с участьем и скажи, скажи,
Что не питаешь ты вражды ко мне.
(В глубоком волнении берет ее за руку.)
О, боже!.. Боже! Как уйти отсюда?
Я не могу... оставить эту руку!
Хоть слово состраданья! Ты ведь знаешь,
Что я иначе поступить не мог.
Избегая его взгляда,
Тэкла указывает рукою на отца.
(Макс, только сейчас заметивший герцога,
обращается к нему.)
Ты здесь?.. Я не тебя искал тут, герцог.
Не должен был тебя я больше видеть.
Я к ней одной пришел. Лишь в этом сердце
Я оправданье обрести хочу,
Все остальное чуждо мне теперь.
Валленштейн
Что ж, я глупец, чтоб отпустить тебя
И сцену разыграть великодушья?
Отец твой низко поступил со мной,—
Ты для меня впредь только сын его,
И ты в моих руках сейчас недаром.
Так знай же, я не стану дружбу чтить,
Которой изменил он так бесчестно.
Конец любви и дружеской пощаде!
343

Фридрих Шиллер
На очереди — ненависть и месть,
И я отныне тоже буду изверг.
Макс
Да, властен ты расправиться со мной.
Но знаешь сам, что мне твой гнев не страшен,
И не противлюсь я ему. Ты знаешь,
Кто держит здесь меня!
(Берет Тэклу за руку.)
Да! Верил я, что всем тебе обязан,
И я мечтал блаженство получить
Из рук твоих отеческих, но ты
Разрушил все. Ты можешь равнодушно
Все счастье близких втаптывать во прах,—
Жестокому ты служишь божеству!
Как дикая, бездушная стихия,
С которой заключить нельзя союза,
Ты следуешь слепым порывам сердца.
Беда тому, кто, соблазнясь твоим
Гостеприимным видом, прислонил
К тебе шалаш, где помышлял о счастье!
В ночной тиши, стремительно, нежданно
Вскипит огнем предательская бездна,
И вырвавшийся бешеный поток,
В неистовом порыве разрушенья,
Сметает все живое на пути.
Валленштейн
Да это сердце твоего отца!
Он черного исполнен лицемерья,
Правдиво ты его изобразил.
О, как лукаво ад меня провел!
Ко мне приставил под личиной друга
344

Смерть Валленштейна
Злокозненного духа гнусной лжи.
Кто силы ада может побороть!
Я василиска75 на груди пригрел,
Вскормил его чистейшей кровью сердца
И расточал ему дары любви;
Я никогда его не опасался,
Ему открыл я мыслей тайники,
А мудрой осторожности затворы
Отбросил прочь... Мой взор искал врага
В просторах неба звездного, но только
Не в сердцевине сердца моего,
Куда его доверчиво впустил я...
Когда б для Фердинанда был я тем,
Чем для меня Октавио... не смог бы
Я государю рбъявить войну.
Он был не друг, а строгий повелитель,
Он не вверялся верности моей!
Война меж нами шла уже в ту пору,
Когда он дал мне полководца жезл:
В борьбе извечной хитрость с подозреньем.
Где вера и доверье — там и мир.
Кто отравил доверье, тот убьет
Младенца-мир в утробе материнской!
Макс
Я не хочу оправдывать отца,
Увы, не в силах оправдать!
Ряд злополучных развернулся дел,
Сплелись одни с другими злодеянья,
Подобно звеньям цепи грозных бед.
Но как мы с ней, безвинные, попали
В заклятый круг скорбей и преступлений?
Кого мы с нею предали? За что
345

Фридрих Шиллер
Виной отцов двойною мы обвиты —
Извивами двух разъяренных змей?
И, любящих, зачем нас разлучила
Отцов непримиримая вражда?
(Обнимает Тэклу с глубокой скорбью.)
Валленштейн
(молча смотрит на него,
затем подходит к нему)
Макс, оставайся!.. Макс, не уходи!
Когда тебя подростком в пражский лагерь,
Зимой, ко мне в палатку привели,
Не свыкся ты еще с немецкой стужей,
Но знамя из руки окостенелой,
Как должно мужу, ты не выпускал;
И я тебя тогда сердечно принял,
Был нянькою твоей и не стеснялся
Я материнских мелочных забот;
И ты, у сердца моего согретый,
Вновь радость жизни юной ощутил.
Когда же я к тебе переменился?
Обогатил я тысячи людей,
Я награждал их землями, давал им
Высокие чины... но лишь к тебе
Сердечную привязанность питал.
Они остались для меня чужими,
А ты всегда мне сыном был родным.
Не покидай меня! Я не поверю,
Чтоб Макс меня оставить мог...
Макс
О, боже!
346

Смерть ВалленУ1тейна
Валленштейн
Я с юности твоей тебя лелеял.
В своих заботах о тебе, скажи,
Не превзошел ли я отца родного?
Я сеть любви вокруг тебя соткал,—-
Попробуй разорви ее!.. Ты связан
Со мной корнями глубочайших чувств
И узами священными природы,—
Прочнее их не знает человек!
Покинь меня, ступай служить монарху,—
Пусть он тебя цепочкою украсит
И «Золотым Руном» 76 за то, что ныне
Ты мной, своим вторым отцом и другом,
И чувствами святыми пренебрег!
Макс
(испытывает жестокую душевную борьбу)
О, боже! Что избрать?.. На что решиться?
Присяга... долг...
Валенштейн
Пред кем? А сам ты — кто?
Пусть я пред императором виновен,
Но непричастен ты к моей вине.
И вправе ль ты собой распоряжаться?
Хозяин ли ты сам себе, как я —
Свершитель вольный всех своих деяний?
Ты подчинен мне, я — твой император!
Принадлежать, повиноваться мне —
Вот честь твоя, вот твой закон природы.
Когда планета, где твоя обитель,
Сойдет с орбиты и, воспламенившись,
С другой столкнется и зажжет ее,
347

Фридрих Шиллер
То участь ты своей звезды разделишь,—
Она тебя умчит в просторы мира
С кольцом и всеми лунами своими!
Поверь, невелика твоя вина,
Тебя еще похвалят, Макс, за то,
Что другу ты смог должное воздать.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
Т е ж е. Нойман.
Валленштейн
Что, Нойман?
Нойман
Все паппенгеймцы, герцог, пешим строем,
Сойдя с коней, идут на штурм дворца,
Чтобы с мечом в руках тебя заставить
Свободу графу дать.
Валленштейн
(графу Терцки)
Скорей цепями
Путь преградить. Выкатывайте пушки.
Я сдвоенными ядрами приму
Гостей.
Терцки уходит.
Меня оружьем принуждать!
Вели им, Нойман, вмиг убраться прочь,
И пусть в порядке, молча ожидают,
Как мне угодно будет поступить.
Нойман уходит.
Илло приближается к окну.
348

Смерть Валленштейна
Графиня
Пусти его! Прошу, пусти!
И л л о
(у окна)
Проклятье!
Валленштейн
Ну что?..
И л л о
Они на ратуше. Вот крыша
Разобрана. Вот жерла пушек прямо
На нас глядят...
Макс
Безумцы!
И л л о
А сейчас
Раздастся залп...
Графиня
О, господи!
Макс
(Валленштейну)
Позволь мне
К ним выйти, образумить их...
Валленштейн
Ни с места!
349

Фридрих Шиллер
Макс
(указывая на герцогиню и Тэклу)
Но жизнь их! И твоя!..
Валленштейн
Что скажешь, Терцки?
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ
Т е ж е. Возвращается Терцки.
Терцки
Я с добрыми вестями от полков,
Нам верных. Рвенье их неукротимо;
Они тебя о позволенье просят
Ударить на восставших. В их руках
Две — Мельничная с Пражскою — заставы.
Подай им только знак, и выйдут в тыл
Мятежникам, загонят глубже в город
И в тесных переулках разгромят.
И л л о
Скорее же! Не дай остыть их пылу.
Нам и драгуны Бутлера верны,
Нас большинство, мы их легко осилим
И в Пильзене покончим с мятежом.
В алленштейн
Здесь будет поле битвы? Бушевать,
С глазами кровью налитыми, станет
Раздор братоубийственный? Неужто
350

Смерть Валленштейпа
Мы ярости, глухой ко всем призывам,
Вдруг предоставим право все решать?
Здесь можно драться только в рукопашной,—
Не выхватить клинка! Вся власть вождя
Бессильна против разъяренных фурий77.
А все ж, да будет так! Я долго думал,—
Но вот настал кровавый час развязки!
(Повернувшись лицом к Максу.)
Что ж, ты готов померяться со мною?
Ты волен уходить. Будь мне врагом.
Веди их в бой. Ведь ты постиг искусство
Вести войну, ты у меня учился,
С таким и мне не стыдно воевать.
Ты лучшего едва ль дождешься дня
Со мною за науку расплатиться.
Графиня
(Максу)
Вот до чего дошло! Как! Вы решитесь?
Макс
Я клятву дал, что выведу отсюда
Доверенные мне полки... От слова
Не отступлюсь, хотя б грозила смерть.
А болыцего не требует мой долг.
Ты враг, но мне твое чело священно,
Я на тебя меча не подниму.
Раздаются два выстрела. Илло и Терцки
бросаются к окну.
Валленштейн
Что там еще?
351

Фридрих Шиллер
Терцки
Упал он78.
^ Валленштейн
Кто?
И л л о
Стреляли тифенбахцы...
Валленштейн
По ком?
И л л о
Ты Ноймана послал сейчас...
По нем.
Валленштейн
(гневно)
Проклятье! Ну, тогда я сам...
(Хочет выйти.)
Терцки
Чтоб жертвой стать их ярости безумной?
Герцогиня и графиня
Нет, ради бога!
Ил л о
Только не теперь!
Гр аф и н я
Остановите!
Валленштейн
Прочь!
352

Смерть Валленштейна
Макс
Пока солдаты
Разъярены кровавою расправой,
Повремени,— раскаянье придет...
В алленштейн
Прочь от меня! Я слишком долго медлил.
Отважились они на преступленье
Лишь потому, что не был я пред ними.
Они должны лицо мое увидеть...
Меня услышать... Это ль не мои
Войска? Не я ль их грозный полководец?
Да разве им забыть мое лицо?
Я солнце их в кровавой мгле сражений!
Я безоружным выйду на балкон
К бунтовщикам и обуздаю их.
Мятежные умы направлю я
В привычное русло повиновенья.
(Уходит, сопровождаемый Илло,
Бутлером и Терцки.)
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Графиня. Герцогиня. Макс и
Графиня
(герцогине)
Его увидят... Есть еще надежда!
Герцогиня,
Надежда? Нет ее,
1 Z Фридрих Шиллер
Т э к л а.
353

Фридрих Шиллер
Макс
(он стоял, в течение последнего явления,
в стороне, с выражением внутренней борьбы)
Стерпеть пет сил.
Я к вам пришел с решимостью в душе,
И в правоту свою я твердо верил.
Но почему я чувствую себя
Проклятия, презрения достойным,
Бесчеловечным, ненавистным всем,
Кого люблю, кто дорог мне, кто страждет
Столь тяжко, без вины, кому я мог бы
Единым словом счастье даровать?..
О, что за распря в сердце возмущенном
11 мрак в душе! Как верный путь найти?
Ты правду мне сказал, отец, что слишком
Самоуверен был я,— вот теперь
Колеблюсь я, не знаю, где мой долг.
Графиня
Не знаете? Вам сердце не подскажет?
Так я скажу! Отец ваш совершил
Измену вопиющую, на друга
Он посягнул и опозорил нас.
Вы сын его: нетрудно догадаться,
Как поступить сейчас вам надлежит;
Явить вам надо верности пример,
Чтоб гнусное исправить злодеянье
И чтобы имя Пикколомини
Позору и проклятью на века
Не обрекли потомки Валленштейна.
Макс
Где правды зов, чтоб следовать за ним?
Желаньям и страстям подвластны мы.
354

Смерть Валленштейпа
О, если 6 с неба ангел мог слететь
И зачерпнуть рукою непорочной
Нам правду из хрустального ключа!
(Взглянув на Тэклу.)
Как мог я думать о другом? Иного
Ждать ангела?
(Подходит к ней и обнимает ее.)
О нет, на это сердце,
Непогрешимо-чуткое, святое,
И на твою любовь я положусь;
Безвинному твоя поддержка — счастье,
Виповный же тобой отвергнут будет.
Но будешь ты меня любить, когда
Останусь с вами? Если да,— я ваш.
Графиня
(многозначительно, Тэкле)
Подумай...
Макс
(перебивает ее)
Нет, не думая, скажи мне,
Что чувствуешь.
Гр афиня
Подумай об отце!..
Макс
(перебивает ее)
Не отвечай, как Валленштейна дочь,
Которая обдумывает трезво,
12* 355

Фридрих Шиллер
Принять ли ей корону, отвечай
Как нежно мной любимая, тревожась
За друга и за тысячу героев,
Которым он высокий даст пример.
Забыть ли мне мой долг, мою присягу?
Метнуть ли в лагерь моего отца
Убийственный снаряд? Ведь, покидая
Орудие, он существом живым
Становится, в нем обитает дух,
Богини мщенья им овладевают,
Эринии кровавые, и гонят
По самому коварному пути.
Тэк л а
Мой Макс...
Макс
(перебивает ее)
О Тэкла, не спеши с ответом Г
Я знаю, благороднейшее сердце
Тебе подскажет самый тяжкий долг.
Пусть победит простая человечность,
Да будет в ней величие твое!
Подумай, чем я герцогу обязан
И чем ему отец мой отплатил.
Ведь преданность друзей, ведь проявленья
Признательности, чистой и свободной,—
Святой закон души! Природа мстит
Жестоко нарушителю его.
Все это взвесь и сердцу своему
Дай вынести свободно приговор.
Тэкла
Тобой давно он вынесен,— так действуй
По первому движению души...
356

Смерть Валленштейна
Графиня
Несчастная!
Тэк л а
Как может быть ошибкой
То, что тебе подсказывает сердце,
Столь чистое? Ступай исполни долг!
А я тебя любить не перестану.
Каким бы твой не оказался выбор,
Ты неизменно будешь благороден
В своих поступках... Верю, не смутит
Раскаянье покой души твоей.
Макс
Как мне уйти, как мне тебя покинуть!
Тэк л а
Ты верен мне, когда себе ты верен.
Нас разлучит судьба, но сердцем мы едины.
Смертельная вражда из рода в род
Два наших дома впредь разъединит,
Но мы с тобою, друг мой, чужды им...
Спеши! Спеши исполнить долг! Ступай!
От горестного дела отстранись!
Проклятье неба на челе у нас,
Мы гибели обречены. Меня
Вина отца в круговорот затянет.
Но не печалься, Макс,— моя судьба
Решится скоро...
Макс обнимает ее, потрясенный. За сценой раздается
громкий, дикий, протяжный крик: «Vivat Ferdinandus!»,
сопровождаемый военной музыкой. Макс и Тэкла
замирают в продолжительном объятии.
,357

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
Те же. Терцки.
Графиня
(бросаясь навстречу Терцки)
Что было там? Что значат эти крики?
Терцки
Пропало все, теперь всему конец!
Графиня
Как! Выйдя к ним, он их не усмирил?
Терцки
Ничуть!
Графиня
Но ведь они «виват» кричали.
Терцки
Да, Фердинанду!
Графиня
Позабыть свой долг!
Терцки
Ему и слова не дали промолвить.
Он только начал, как они тотчас
Все заглушили музыкой громовой...
Да вот он сам.

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ
Те же. Валленштейн, сопровождаемый
Бутлером и Илло. Затем кирасиры,
В алленштейн
(входя)
Граф Терцки!
Терцки
Герцог!
В алленштейн
Верные полки
Немедленно к походу подготовить,—-
Еще до ночи мы покинем Пильзен.
Терцки уходит.
(Бутлеру.)
Вы...
Бутл ер
Слушаю!
Валленштейн
Гонца пошлите в Эгер,
Где комендантом друг ваш и земляк.
И напишите: пусть распорядится
Впустить нас завтра вместе с войском
в крепость...
Вы — в арьергарде со своим полком.
Б утл ер
Исполню, генерал.
359

Фридрих Шиллер
В алленштей н
(подходит к Максу и Тэкле,
которые стоят, обнявшись)
Расстаньтесь!
Макс
Боже!
Кирасиры с обнаженными палашами входят в зал и
останавливаются в глубине сцены. За сценой
раздаются мажорные звуки паппенгеймского марша, словно
призывающие Макса.
Валленштейн
(кирасирам)
Вот он. Его я больше не держу.
(Отвернувшись, стоит между Тэклой и Максом,
отстраняя его от дочери.)
Макс
Меня ты в гневе, с ненавистью гонишь.
Ты узы старой дружбы и любви
Не хочешь мягко развязать, но сделал
Еще больнее тягостный разрыв.
Ты знаешь, я еще не научился
Жить без тебя на свете... и отсюда
Я, как в пустыню, ухожу, а здесь
Всех, кто мне дорог, всё я покидаю...
Не отвращай же своего лица!
Еще раз покажи мне дорогие,
Навеки мною чтимые черты.
Не отвергай меня...
360

Смерть Ъалленштейнй
(Хочет схватить его за руку.
Валленштейн отдергивает ее.
Макс обращается к графине.)
Хоть взгляд участья!
Графиня отворачивается от него.
(Он обращается к герцогине.)
Достойная жена и мать!..
Герцогиня
Ступайте,
Куда зовет вас долг!.. Вы друг наш верный
И перед императором за нас
Заступитесь!
Макс
Вы подали надежду,
Чтоб я совсем в отчаянье не впал.
Мое несчастье слишком велико,
Но у меня есть выход, слава богу!
Снова раздаются звуки музыки. Зал постепенно
наполняется вооруженными солдатами. Макс замечает Бут-
лера.
И вы здесь, Бутлер?.. Следовать за мной
Вы не хотите?.. Что ж! Тогда вернее
Вы новому служите господину,
Чем прежнему! Но обещайте мне,
Что будет он и цел и невредим
Под вашею охраной. Руку, Бутлер!
Бутлер не подает ему руки.
В опале он,— любой убийца может
За царственную голову его
361

Фридрих Шиллер
Кровавую награду получить.
Он в преданной любви, в заботах друга
Нуждается... А те, кого я вижу,
С ним расставаясь...
(С сомнением смотрит на Бутлера и Илло.)
И л л о
Прочь! Ищите там
Изменников, где ваш отец и Галлас.
Предатель здесь один. Нас от врага
Избавьте ненавистного! Ступайте!
Макс еще раз пытается подойти к Тэкле, но Валлеп-
штейн препятствует ему. Макс останавливается в
скорбном раздумье. Тем временем в зале становится все
больше солдат; звуки труб, доносящиеся снизу,
делаются все настойчивее и призывы их все чаще.
Макс
Трубят! Трубят!.. Когда б на смертный бой
Нас призывали шведских труб раскаты,
И палаши, что здесь обнажены,
Безжалостно пронзили грудь мою!
Что нужно вам? Меня увлечь отсюда?..
Но я впаду в отчаянье! Прочь! Прочь,
Иль вы потом раскаетесь жестоко!
Весь зал наполняется вооруженными
солдатами.
Все больше их.. И на меня — их тяжесть!
Всей массой их придавлен я к земле...
Опомнитесь! Разумно ли вождем
Избрать того, кто в крайнем исступленье?
Нет больше дум о счастии земном,
Я посвящаю вас богине мщенья!
362

Смерть Валленштейна
Меня избрали вы на смерть свою.
За мной! И сложим головы в бою!
(Идет в глубину сцены.)
Взволнованная толпа кирасир окружает его и в диком
порыве следует за ним. Валленштейн стоит
неподвижно. Тэкла склоняется на руки матери.
Занавес.
Q^fev^

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Дом бургомистра в ßrepe.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Бутл ер
(войдя)
Он здесь. Он волей рока приведен.
Захлопнулась решетка крепостная,
Мост опустился, дал ему пройти,
Потом, качаясь, вновь поднялся кверху,—
И для спасенья путь ему отрезан:
«Здесь твой рубеж, а дальше — ни на пядь!»
Вот приговор судьбы. Ты всем на диво
Из Чехии поднялся метеором,
Блестящий путь на небе прочертил,
И близ ее границ — твое паденье!..
Ты славе старых изменил знамен,
Но в старое, слепец, ты верил счастье!
И чтоб зажечь в Империи войну
И сбросить лары с очагов священных 79f
Ты поднял меч преступною рукой.
Но берегись! Ты местью одержим...
Смотри, чтоб месть тебя не погубила!
3G4

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Бутлер и Гордон80
Гордон
Так это вы? Как ждал я встречи с вами!
Изменник — герцог! Боже! И беглец!
За царственную голову его
Обещана награда! Генерал,
Скажите, что там в Пильзене случилось?
Бутлер
Вам, комендант, мое письмо вручили,
Которое отправил я с гонцом?
Гордон
Я поступил, как приказали вы,—
Открыл пред ним ворота крепостные.
Я высочайший получил указ
Без рассуждений вам повиноваться.
Но стоило мне герцога увидеть,
Как я, простите, снова впал в сомненье.
Не как опальный в Эгер он вступил.
Его чело, как некогда, сияло
Величием властителя, и взор
Повиновенья требовал. Спокойно,
Как в дни невозмутимого порядка,
Мой комендантский рапорт принял он.
Когда виновный попадет в беду,
Он шелковым становится,— сановник
Пред пешкою заискивать не прочь;
Но, взвешивая похвалы слова,
365

Фридрих Шиллер
С достоинством произносил их герцог —
Так хвалят слуг, исполнивших свой долг.
Б у тл ер
Все так произошло, как я писал.
Он войско продал шведам, им открыть
Хотел ворота Эгера и Праги.
Но от него вся армия отпала,
Лишь пять полков карабинеров Терцки
За ним сюда последовали. Герцог
Отныне государственный изменник,—
Долг верных трону — Фридланда немедля
Представить в Вену, мертвым иль живым.
Гордон
Изменник императору... Властитель
Столь даровитый! О, непостоянство
Земного счастья!.. Я, бывало, думал:
Не может это кончиться добром!
Такое возвышенье и столь смутно
Очерченная власть — вот западня:
Коль меры нет, желаньям нет предела!
О, как нужна законов ясных грань
И торная обычаев дорога!
Да, противоестественную власть
В своих руках сосредоточил герцог;
С самим монархом стал он наравне
И, возгордясь, отвык от подчиненья.
Как жаль его! Но там, где Фрид ланд пал,
Не устоял бы, думаю, никто.
Б утл ер
До времени умерьте состраданье,—
Он так опасен, так еще могуч!
300

Смерть Валленштейна
Стремительно сюда подходят шведы,
И если мы отпора не дадим,
Они соединятся с Валленштейном.
Но этому не быть! Отсюда герцог
Не ускользнет,— я честью поручился
Здесь в Эгере его под стражу взять,
И вы помочь должны мне, комендант!
Гордон
Зачем я дожил до такого дня!
Светлейший сам меня назначил в Эгер.
Не для того мне Фридланд вверил крепость,
Чтобы ему она тюрьмою стала.
Но воли нет своей у подчиненных,
И поступать великодушно смеют
Лишь те, кто и свободен и могуч.
Мы только исполнители закона
Жестокого; одна лишь добродетель
Доступна подначальным — послушанье.
Бутл ер
Не сетуйте, что вы так стеснены.
Где много воли, много заблуждений —
Надежней долга узкая тропа.
Гордон
Так, значит, от него все отступились?
Он осчастливил тысячи людей.
Он царственно был щедр, его рука
Пригоршнями давать не уставала...
(Покосившись на Бутлера.)
Немало поднял он людей из праха
367

Фридрих Шиллер
И почестями наградил, чинами,
А грянула беда — и в их толпе
Ни одного не оказалось друга!
Б утлер
Нежданно оказался здесь один.
Гордон
Не получал я от него наград!
Достигнув величавой высоты,
О друге юных дней не вспоминал он...
И то сказать, у герцога я был
Не на глазах,— служил в забытом замке,
Но, милостями Фридланда не взыскан,
Я сохранил в тиши свой дух свободный.
Притом, когда я был сюда назначен,
Он безупречно выполнял свой долг;
И я не обманул его доверья,—
Я все сберег, что герцог вверил мне.
Б утл ер
Он вне закона. Отвечайте прямо:
Вы задержать поможете его?
Гордон
(скорбно, после молчаливого раздумья)
Смотря... Когда все так, как вы сказали...
Да, если он престолу изменил,
И продал войско, и хотел ворота
Имперских крепостей открыть врагу...
То нет ему спасения!.. Прискорбно,
Что рок меня орудием избрал
Его неотвратимого паденья.
368

Смерть Валленштейнй
Пажами в Бургау вместе были мы,
Хоть возрастом я несколько постарше.
Б утл ер
Мне это все известно.
Гордон
Да, тридцать лет прошло. Уже в то время
В двадцатилетнем юноше пылал
Отважный дух. Не по годам серьезен,
К великому стремился он душой;
Всегда сосредоточен, молчалив,
Он мимо нас, бывало, шел, чуждаясь
Мальчишеских проказ и развлечений.
Но на него порою находило
Таинственное нечто, и тогда
Из глубины души вдруг вырывался
Глубокой, мощной мысли яркий луч.
И, слушая, дивились мы, не зная,
Безумец он иль свыше вдохновленный.
Б утл ер
Он как-то задремал в оконной нише
И с третьего свалился этажа,
Но невредим встал на ноги. С тех пор
В нем замечали признаки безумья.
Гордон
Он сделался задумчивым и стал
Католиком, внезапно обращенный
Спасения непостижимым чудом.
И с той поры он почитал себя
Избранником, свободным существом
369

Фридрих Шиллер
И, обольщенный дерзкою надеждой,
Над бездной жизни по канату шел.
Но вот судьба нас развела далеко.
Он продвигался быстро и отважно,
Вот граф он, князь, вот герцог и диктатор...
Всё не но нем; он руку протяпул
К короне королевской и стремглав
Сорвался вниз, на верную погибель!
Б утл ер
Довольно. Вот он.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Входит Валленштейн, разговаривая
с бургомистром Эгера. Те же.
В ал л енштейн
Вы были вольным городом? В гербе
У вас я вижу только половину
Имперского орла. Л почему?
Бургомистр
Имперским вольным городом был Эгер.
Но добрых двести лет тому назад
Короне чешской мы в залог достались.
Зачеркнута часть нижняя орла
До той поры, как долг уплатят чехам.
Валленштейн
Вы заслужили вольность. Будьте стойки.
Не верьте вздорным слухам. Что, тяжел
У вас налог?
370

Смерть Валленмтейна
Бургомистр
(пожимая плечами)
Он нам едва под силу.
Вдобавок мы содержим гарнизон.
Валленштейн
Вам предоставят льготу. А скажите,
Есть протестанты в городе у вас?
Бургомистр смущен.
Да, да. Я знаю, в этих стенах много
Скрывается... Признайтесь! Вы и сами...
Не правда ли?
(Смотрит на него в упор.
Бургомистр испуган.)
Не бойтесь. Ненавижу
Иезуитов я... и если б мог,
Давно б от них Империю избавил...
Мне все равно, что Библия, что требник 81!
И это знают все... Я лютеранам
Построить в Глогау кирку разрешил...
Послушайте... Да, как же вас зовут?
Б ургомистр
Пахгельбель, ваша светлость.
В алл енштейн
Так вот... Но только никому ни слова
О том, что вам доверю, бургомистр.
(Положив руку ему на плечо,
торжественно говорит.)
371

Фридрих Шиллер
Узнайте же, что пробил час паденья
Для тех, кто вознесен был, а для слабых —
Час возвышенья наступил... Но это
Пусть между нами! Близится конец
Испанскому владычеству на двух
Престолах. Будут новые порядки...
Вы в небесах видали три луны?
Бургомистр
Да, с ужасом.
Валленштейн
Два крайние светила
Вдруг сделались кровавыми мечами,
Лишь среднее по-прежнему сияло.
Бургомистр
Решили мы, что знаменье пророчит
Набег турецкий нам.
Валленштейн
При чем здесь турки?
На западе и на востоке сгинут
В потоках крови две больших державы,—
Восторжествует вера лютеран.
(Замечает Бутлера и Гордона.)
Дорогой мы пальбу слыхали слева,
Она и здесь была слышна?
Гордон
• О да!
Отчетливо ее мы различали.
По ветру, с юга доносился гул.

Смерть Валленштейна
Б утл ер
Под Нойштадтом иль Вайденом палили.
Валленштейн
С той стороны нам шведов надо ждать.
Как гарнизон силен?
Гордон
Боеспособных
Сто восемьдесят только, остальные
Всё инвалиды.
Валленштейн
Сколько в Йохимстале?
Гордон
Его я против шведов укрепил,—
Теперь две сотни там аркебузиров.
Валленштейн
Как вы предусмотрительны, хвалю.
И земляные видел я работы.
Гордон
К нам подступает Рейнграф, потому
Я наскоро два бастиона строю.
Валленштейн
Вы государю ревностный слуга
И я доволен вами, подполковник.
(Бутлеру.)
373

Фридрих Шиллер
Сменить аркебузиров в Йохимстале
И всех, кто в обороне состоит.
(Гордону.)
Под верною охраной вашей, Гордой,
Я оставляю дочь, жену, сестру.
А мне здесь оставаться нет причины.
Лишь писем жду и тронусь в путь чуть свет
Со всеми мной введенными полками.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же. Терцки.
Терцки
Удача, герцог! Радостные вести!
Валленштейн
Какие же?
Терцки
Под Нойштадтом — дрались!
Швед одержал победу.
Валленштейн
Неужели?
Но кто, скажи, принес нам эту весть?
Терцки
Крестьянин из деревни Тиршенрайт.
Бой начался, когда смеркаться стало;
Какой-то полк имперский в лагерь шведов

Смерть Валленштейна
Ворвался, бились добрых два часа.
Весь тысячный отряд имперских войск
Был истреблен, полковник их убит.
Вот все, что смог он рассказать об этом.
Валленштейн
Как мог отряд имперский оказаться
Под Нойштадтом? Не птицей же
граф Альтринг
Примчался вдруг! Да он еще вчера
В четырнадцати милях был оттуда,
А Галлас не стянул еще всех войск
Во Фрауенберг. Неужто мог Сюис
Так далеко продвинуться? О нет.
Появляется И л л о.
Терцк и
Вот Илло. Видно, с добрыми вестями.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же. Илло.
Илло
(Валленштейпу)
К тебе гонец примчался с донесеньем.
Тер цки
Что, о победе подтвердилась весть?
Валленштейн
Откуда он? И с чем?
375

Фридрих Шиллер
Илло
Он прискакал
От Рейнграфа, и вот что там случилось.
Всего пять миль от нас до стана шведов.
Под Нойштадтом на них внезапно бросил
Макс Пикколомини свой конный полк.
Кровавое там завязалось дело,
Однако шведы взяли верх числом,
А паппенгеймцы, как один, погибли...
И с ними Макс, что их в атаку вел.
Валленштейн
Но где гонец? Веди к нему!..
(Хочет идти.)
В комнату вбегает фрейлина Н о й б р у н н;
за нею через весь зал бегут слуги.
Нойбрунн
На помощь!
Илло и Терцки
Что?
Нойбрунн
(Валленштейну)
Ваша дочь...
Валленштейн и Терцки
Узнала?
Нойбрунн
Умирает.
Бежит прочь, за нею следуют Валленштейн,
Илло и Терцки,
376

Смерть Валленштейна
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Бутлер и Гордон
Гордон
(в изумлении)
Не скажете вы мне, что это значит?
Бутлер
Макс Пикколомини погиб в бою.
Как говорят, она его любила.
Гюрдон
Несчастная!
Бутлер
Вы слышали, что Илло говорил?
Сюда идут победоносно шведы!
Гордон
Слыхал.
Бутлер
Двенадцать там у них полков,
Пять герцогских стоят вблизи; у нас же
Один мой полк драгун, а гарнизона
Каких-нибудь две сотни человек.
Гордон
Да, это так.
Бутлер
С таким числом ничтожным удержать
Мы в крепости преступника не сможем.
377

Фридрих Шиллер
Гордон
Бесспорно.
Бутл ер
Толпа обезоружит горсть людей,
Освободит его...
Гордон
Боюсь, что так.
Б утл ер
(помолчав)
Так знайте же! Я за исход ручался,
За голову его — моя залогом,
Я слово дал, и я его сдержу;
Живого надо зорко охранять...
А с мертвым нет хлопот.
Гордон
Как вас понять? О, боже! Вы могли бы.,
Бутл ер
Он жить не должен.
Гордон
И способны вы...
Б утле р
Я или вы. Он не увидит утра.
Гордон
Его убить хотите вы?

Смерть Валленштейна
Б утл ер
Намерен.
Гордон
Он вверил вам себя!
Бутл ер
Нет,— злому року!
Гордон
Особа полководца... v
Б утл ер
Он им был!
Гордон
Былых заслуг проступок не изгладит!
Где ж приговор?
Б утл ер
Казнь будет приговором!
Гордон
Злодейство это, а не правосудье,
Виновного выслушивает суд.
Б утлер
Вина ясна, судьею был монарх,
И мы теперь его исполним волю.
Гордон
Нельзя спешить с убийством,— можно взять
Обратно слово — жизни не вернешь!
379

Фридрих Шиллер
Бутл ер
Но рвенье слуг по нраву государям.
Гордон
Мне не по нраву служба палача.
Б утл ер
Кто храбр, свершает подвиг, не бледнея.
Гордон
На карту можно ставить жизнь — не совесть!
Б утл ер
Что ж! Выпустить его, позволить вновь
Зажечь войны неугасимый пламень?
Гордон
В плену держите, но не убивайте,
Путь не закройте милости небес.
Б утл ер
Когда б не пораженье ваших войск,
И я на жизнь его не посягнул бы.
Гордон
Зачем я распахнул ему ворота!
Бутл ер
Его убьет не место, но судьба.
Гордон
Я мог бы, этот замок защищая,
Как рыцарь, пасть на крепостном валу.

Смерть Валленштейна
Бутл ер
И тысячи погибли 6 вместе с вами!
Гордон
Почетный долг исполнив до конца!
Но проклято природой злодеянье.
Б утле р
(вручал пергамент)
Вот манифест, который нам обоим
Схватить его повелевает строго.
Вы отвечать готовы, если он
Уйдет от нас к врагу по недосмотру?
Гордон
Как я бессилен, боже!
Б утле р
Примите ж на себя вину за все!
Да, будь что будет! Вы за все в ответе.
Гордон
О,господи!
Б утле р
Но где ж другое средство
Исполнить императорский указ?
Не смерть его нужна мне, а паденье.
Гордон
О боже мой!.. Да, это неизбежно,
Но голос сердца говорит иное.
381

Фридрих Шиллер
Б утл ер
Фельдмаршала убить и графа Терцки
Придется с Валленштейном заодно.
Гордон
О, этих мне не жаль! Их увлекал
Не голос звездных сфер, но злой расчет.
Они в его возвышенную душу
Недоброй страсти заронили семя,
И неустанно, с дьявольским упорством
Плод роковой растили... Пусть им будет
За рвенье злое — злое воздаянье!
Б утл ер
И в смерти пусть его опередят.
Да, все уже обдумано. Обоих
Схватить хотел я ночью на пиру
И в ßrepe держать под крепкой стражей.
Но лучше разом кончить. Я пойду
Отдать необходимые приказы.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же. Илло и Терцки.
Терцки
Теперь не та уж песня! Завтра в крепость
Войдут двенадцать тысяч храбрых шведов.
И — марш на Вену! Веселее, друг!
Не хмуриться при столь отрадной вести!
Илло
Впредь будем мы предписывать законы
И отомстим бесстыдным негодяям,
382

Смерть Валленштейна
Что нас покинули. Один уже,
Полковник Пикколомини, наказан,—
О, если 6 всем врагам такой конец!
Какой удар для старика! Всю жизнь
Промучился, чтоб княжеской короной
Свой увенчать старинный графский дом,
И — потерять единственного сына!
Бутл ер
Жаль доблестного юношу. Светлейший
Был этой вестью явно огорчен.
И л л о
Эх, старина! Не по нутру мне было
Его пристрастье к этим итальянцам,
Я из-за них, случалось, спорил с ним.
Он и теперь, душой моей клянусь,
Охотно бы нас всех похоронил,
Чтоб друга воскресить такой ценою.
Т е р ц к и
Молчи! Молчи! Пусть мертвый мирно спит!
Куда важней, кто перепьет кого,—
Ваш полк нас угощает нынче, Бутл ер.
Мы с вами до утра повеселимся;
Забрезжит день — и шведский авангард
Мы с кубками в руках, ликуя, встретим!
Ил л о
Сегодня попируем беззаботно,
А там пойдут горячие деньки.
Пусть мой клинок, потрудится, пока
Австрийской крови вдоволь не напьется.
383

Фридрих Шиллер
Гордон
Ну, что за речи, господин фельдмаршал!
К чему такая злоба на монарха?..
Бутл ер
Не обольщайтесь первою победой!
Стремительно Фортуны колесо,—
Еще могуч, поверьте, император!
Илло
Есть у него солдаты — нет вождя!
Не смыслит ничего в военном деле
Король венгерский... Галлас — неудачник,
Он мастер лишь губить свои войска.
Ну, а змея Октавио, быть может,
Ужалит в пятку, но в открытой битве
Не устоит он против Валленштейна.
Терцки
Мы, старина, не промахнемся! Счастье
В союзе с нашим герцогом всегда,
И только с ним австрийцы побеждают.
Илло
Большое войско соберет он вскоре,
К нему толпой спешат со всех сторон
Под старые победные знамена.
Былые возвратятся времена,
По-прежнему великим будет Фридланд,
А те, что нас покинули теперь,
Захлопают ослиными ушами!
Он будет земли раздавать друзьям
384

Смерть Валленштейна
И царственно за верность наградит.
Меня и Терцки раньше, чем других.
(Гордону)
И вас он не забудет; чтобы верность
Блистала ярче на посту высоком,
Из каменного извлечет гнезда.
Гордон
Доволен я, к высотам не стремлюсь,
Где горы выше — пропасти страшней!
И л л о
Но в Эгере вы, Гордон, отслужили,
Ведь поутру захватит крепость швед.
За мною, Терцки! Нам пора на пир!
Давай прикажем все огни зажечь
По городу в честь шведов. Кто не хочет,
Предатель тот и прихвостень испанцев.
Терцки
Оставь. За это герцог не похвалит.
И л л о
Хозяева здесь мы, никто не смей
Здесь признавать открыто Фердинанда-
Покойной ночи, комендант! Пройдитесь
В последний раз по крепости. Дозоры
Назначьте. Можете сменить пароль.
А ровно в десять герцогу вручите
Ключи — и вашей, службе тут конец,
Ведь поутру захватит крепость швед.
13 Фридрих Шиллер
385

Фридрих Шиллер
Терцки
(уходя, Бутлеру)
Так вы придете?
Б ут л ер
Вовремя приду.
Илло и Терцки уходят.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Бутлер и Гордон
Гордон
(глядя вслед уходящим)
Несчастные! Опьянены победой,
Бросаются в расставленные сети,
Не чувствуя, не видя, что их ждет!..
Мне их не жаль. Хотя бы этот Илло,
Спесивый, дерзкий негодяй, он хочет
В крови монарха свой клинок омыть!
Бутлер
Исполните приказ его. Дозоры
Послать кругом и быть настороже!
А я, чуть в замок явятся, ворота
Запру, чтоб слухи в город не проникли.
Гордон
(в тревоге)
Помедлите! Сперва...
386

Смерть Валленштейна
Б у т л е р
Ведь вы слыхали,
Хозяин тут наутро будет швед.
У нас лишь ночь одна. Они спешат,
А все ж мы их опередим... Прощайте!
Гордон
Недоброе читаю в вашем взоре.
Ах, дайте слово...
Б утл ер
Солнце закатилось,
И вечер наступает роковой...
Заносчивы они; сама судьба
Нам в руки предает врагов беспечных,
Счастливыми мечтами упоенных,
И вскоре сталь их жизни оборвет.
Какой великий мастер был наш герцог
Все высчитать и все предусмотреть!
Людей он, будто пешки на доске,
Передвигал, стремясь упорно к цели,
И без зазренья совести он дерзко
Их честью и достоинством играл.
Считал-считал, мудрил и все же сбился:
Не шутка,— жизнью просчитался он,
Как тот мудрец, которого убили
Средь вычерченных на песке кругов82.
Гордон
Не время о просчетах говорить.
Подумайте, как он велик душою,—
Как много в нем сердечного участья,
Какое проявлял он благородство,
13* 387

Фридрих Шиллер
И пусть его достоинства удержат,
Как ангелы своей мольбой, ваш меч!
Б утл ер
Нет, поздно! Что мне думать о пощаде,—
Я лишь о мести должен помышлять.
(Схватив Гордона за руку.)
Не в ненависти дело... Не люблю
Я герцога, и есть на то причины...
Но все ж его сразит не месть моя,
А рок, стеченье грозных обстоятельств.
Напрасно человек воображает,
Что он свободен в действиях! Нет, он
Игралище слепой державной силы,
Что, управляя жизнью своевольно,
Жестокую вершит необходимость.
Заговори в душе внезапно жалость,
Я, вопреки всему, его убью.
Гордон
Поддайтесь состраданью, генерал!
Ведь голос сердца — это голос бога,
Обманчивы рассудка притязанья.
Что принесет вам это злое дело?
Вам счастья не построить на крови,
К величию пути не проложить!
Порой угодно королям убийство,
Но не выносят короли убийц.
Б утл ер
Здесь тайна. Все расспросы бесполозпы.
Зачем так быстро подступают шведы!
388

Смерть Валленштейни
На милость императора охотно
Я герцога бы отдал — пусть живет.
Я крови не хочу его. Но честью
Поклялся я — и смерть ему! А если
Его упустим, ждет меня позор.
Гордон
Спасти такую жизнь...
Б у т л е р
(живо)
Как?
Гордон
Он достоин
Чтоб за него пожертвовать собой.
Что мненье света! Будьте благородны!
Б у т л е р
(холодно и гордо)
Он важная персона, герцог Фридланд...
Я ж — заурядный человек, ведь так?
Не все ль равно, позором или славой
Себя покроет человек простой —
Спасти бы только знатную особу!..
Нет, всякий знает Цену сам себе.
Как я себя ценю, лишь мне известно.
Я презирать себя не стану, глядя
И на того, кто саном всех превыше.
Величье и ничтожество людей —
Лишь в том, на что направлена их воля;
Моя — тверда, он должен умереть.
389

Фридрих Шиллер
Гордон
Я захотел поколебать скалу!
Не женщина на свет вас породила.
Я вам не в силах помешать. Пусть бог
От ваших лютых рук его избавит.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
В одном из покоев герцогини.
Т э к л а сидит в кресле, бледная, с закрытыми глазами.
Герцогиня и фрейлина фон Н о й б р у н н
хлопочут возле нее. Валленштейн и графиня
разговаривают
Валленштейн
Но как она так быстро все узнала?
Графиня
Предчувствие тревожило ее
И слух о битве напугал, в которой
Полковник императорский погиб.
Я видела, как бросилась она
К посланцу Рейнграфа и в тот же миг
Злосчастную сумела вырвать тайну.
Мы кинулись за ней,— она без чувств
У шведа на руках уже лежала.
Валленштейн
Какой удар постиг ее нежданно!
Несчастное дитя!
390

Смерть Валленштейна
(Герцогине.)
Что, ей не лучше?
Герцогиня
Вот веки дрогнули...
Гра финя
Жива!
Тэк л а
(озираясь)
Где я?
Вал леншт ейн
(подходит к ней и обнимает ее)
Приди в себя! Будь сильной духом, Тркла!
Взгляни, с тобою любящая мать,
Ты на руках у своего отца.
Тэк л а
(приподнявшись)
Где он? Ушел?
Герцогиня
О ком ты, дочь моя?
Тэк л а
О вестнике беды!..
Герцогиня
Дитя мое, не вспоминай о нем!
Не воскрешай в душе картины мрачной!
391

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Нет, дайте горе ей излить! Пусть плачет!
Не откажите ей в слезах участья.
Великая постигла Тэклу скорбь,
Но дочь моя все вынесет, она
В отца, и дух ее необорим.
Тэк л а
Я не больна. Уже стоять я в силах.
Ты плачешь, мать? Тебя я напугала?
Но все прошло, я вновь собой владею.
(Встает и кого-то ищет глазами.)
Где он? Не прячьте шведа от меня!
Уже я в силах выслушать его.
Герцогиня
Нет! Вестника подобного несчастья
Я на твои глаза не допущу.
Тэк л а
Отец...
Валленштейн
Что, дочь моя?
Тэк л а
Я не больна,
А скоро и совсем здорова буду.
Есть у меня к вам просьба.
Валленштейн
Говори!
392

Смерть Валленштейна
Тэк л а
Позвольте, чтобы этого... чужого
Сюда позвали! Расспросить его
Хочу наедине.
Герцогиня
Нет, ни за что!
Графиня
Не надо звать его! Не позволяй!
Валленштейн
Но, дочь моя, к чему еще расспросы?
Тэк л а
Когда узнаю все, спокойней стану.
Я правду знать хочу. Решила мать
Меня щадить. Я не хочу пощады.
Все страшное уже известно мне,—
Я ничего страшнее не услышу.
Графиня и герцогиня
( Валленштейну )
Не разрешай!
Тэк л а
Я в ужасе была
И выдала себя пред посторонним;
Он слабости моей невольным стал
Свидетелем, и на руки ему
Я опустилась... к моему стыду.
Вернуть хочу я уваженье шведа,
Чтоб дурно он не думал обо мне.
393

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Сдается мне, она нрава... Я склонен
Исполнить эту просьбу. Позовите!
Нойбрунн уходит.
Герцоги ня
Я мать, и я с тобой останусь, Тэкла.
Тэк л а
Хочу остаться с ним наедине,
Так будет легче мне собой владеть.
Валленштейн
(герцогине)
Что ж! Пусть она одна с ним остается.
Бывает скорбь, когда никто на свете
Тебе не может послужить опорой,
И если духом ты силен — крепись!
В самой себе дочь силу обретет
Такой удар перенести внезапный.
Не женскую в ней прозреваю волю,—
Как с героиней обойдемся с ней.
(Намеревается уйти.)
Графи ня
(удерживает его)
Куда ты? Стой! Мпе Терцки говорил,
Что на заре ты покидаешь крепость,
А мы здесь остаемся.
394

Смерть Валленштейпа
Валленшгейн
Это правда.
Отважным людям я вверяю вас.
Графиня
Возьми нас, брат, с собой! Не оставляй
В уединенье мрачном ждать исхода
С такой тревогой и тоской в сердцах!
Легко встречать беду лицом к лицу,
Но как ужасны муки ожиданья
Для тех, кто истомится вдалеке!
Валленштейн
Ты говоришь напрасно о беде.
Я полон самых радужных надежд.
Графиня
С собой возьми нас, Альбрехт. Не бросай
В таком углу зловещем: тяжело
Мне на душе средь этих стен угрюмых,
Где холод склепа сердце леденит.
Ах, до чего же страшен этот дом!
Ты уведи нас прочь! Сестра, проси!
Проси и ты, племянница моя!
Валленштейн
Зловещий дух покинет это место,
И милым сердцу будет здесь приют.
II о й б р у н н
(возвратившись)
Вот шведский капитан!
395

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Оставим их.
(Уходит.)
Герцогиня
(Тэкле)
Ты побледнела! Ах, никак нельзя
Тебе с ним говорить. Пойдем со мною!
Тэк л а
Нет, но вблизи пусть остается Нойбрунн.
Герцогиня и графиня уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Т э к л а. Шведский капитан. Нойбрунн.
Капитан
(почтительно приближаясь)
Принцесса... Это имя сорвалось
Нечаянно... Простите, ради бога!..
Тэкл а
(с достоинством)
Вам довелось меня увидеть в горе,—
Несчастный случай превратил чужого
В поверепного сокровенных чувств.
Капитан
Вам ненавистен должен быть мой вид,
Прискорбное принес я вам известье.
396

Смерть Валленштейна
Тэк л а
Вина моя. Я вырвала его,
И рупором моей судьбы вы стали.
Но ваш рассказ внезапно прерван был
Моим испугом. Жду его конца.
Капитан
(нерешительно)
Я только вашу скорбь возобновлю.
Тэк л а
Спокойна я... хочу спокойной быть.
Что дальше? Как же завязалась битва?
Капитан
Мы в лагере, лишь наспех укрепленном,
Под Нойштадтом, не ждали нападенья.
Вдруг под вечер, у леса,— пыль столбом!
Влетают в лагерь наши верховые,
Кричат, что следом наседает враг.
И только мы вскочить успели в седла,
Как паппенгеймцы ринулись на нас,
Прорвавшись сквозь засеку, а затем
В неудержимом яростном порыве
На всем скаку они перелетели
Чрез ров, которым стан был обведен.
Но храбрость безрассудная далёко
Их от своей пехоты увлекла —
Ведь только паппенгеймцы за отважным
Вождем отважно ринулись...
Тэкда вздрагивает.
Капитан на мгновение умолкает,
но она жестом просит его продолжать.
397

Фридрих Шиллер
Мы всею нашей конницей тогда
Их спереди и с флангов охватили,
Ко рву прижав, а позади него
Поспешно строй занявшая пехота
Их встретила, ощерясь лесом пик.
И, вклинившись в наш тесный, грозный строй,
Они вперед или назад податься
Уже не в силах были. Тут наш Рейнграф
Вождю их крикнул, чтобы он сдавался
И завершил с почетом славный бой.
Полковник Пикколомини...
Тэкла, пошатнувшись, хватается за кресло.
...на шлеме
Был у него приметный всем султан,
И развевались волосы по ветру...
Дал шпоры, перенесся через ров,
За ним весь полк... но вот — свершилось! —
конь,
Пронзенный алебардой83, на дыбы
Взвился и прочь отбросил седока,
А кирасиры, не сдержав коней,
Через него промчались всей лавиной.
Тэкла, слушавшая его в ужасе, начинает лихорадочно
дрожать, теряя сознание; к ней подходит Нойбрунн и
поддерживает ее.
Нойбрунн
Бесценная моя...
Капитан
(растроганный)
Я ухожу.
398

Смерть Валленштейна
Тэк л а
Нет, все прошло... Прошу вас, продолжайте.
Капитан
Увидев гибель своего вождя,
Весь полк пришел, в неистовую ярость:
Никто не думал о своем спасенье,
Как тигр сражался каждый кирасир;
Но их упорство разъярило наших,
И лишь тогда затихла эта битва,
Когда у них последний воин пал.
Тэк л а
(дрожащим голосом)
А где вы... где... не все вы рассказали.
Капитан
(помолчав)
Его мы ныпче утром хоронили.
Двенадцать знатных юношей несли
Украшенный венком лавровым гроб,
И Рейнграф на него, как знак почета,
Свой меч победоносный положил.
За гробом войско шло. Судьбу героя
Оплакивали многие, он всем
Известен был своим великодушьем
И нрава беспримерной добротой.
Ему охотно Рейнграф спас бы жизнь,
Но, говорят, он смерти сам искал.
399

Фридрих Шиллер
Нойбрунн
(растроганная, обращается к Тэкле,
закрывшей лицо руками)
Бесценный друг!.. Прошу... Лицо откройте!
Зачем вы настояли на свиданье!
Т э к л а
А где он погребен?
Капитан
В монастыре
Близ Нойштадта сейчас лежит он в склепе;
Отец, быть может, прах перенесет.
Тэк л а
А кто патрон монастыря?
Капитан
Святая
Екатерина.
Тэк л а
Путь далек?
Капитан
Миль семь.
Т э к л а
А ехать как туда?
Капитан
На Тиршенрайт
И Фалькенберг, где наши аванпосты.

Смерть Валленштейно
Тэк л а
Кто командир?
Капитан
Полковник Зекендорф.
Тэк л а
(подходит к столу и вынимает из ларчика
с драгоценностями перстень.) v
Вы видели, в каком я тяжком горе,
И отнеслись с участием ко мне...
(Вручает ему перстень.)
Вот вам на память... А теперь ступайте.
Капитан
(изумленный)
Принцесса...
Тэкла знаком приказывает ему уйти и отходит от него.
Капитан медлит и что-то хочет ей сказать. Нойбрунн
повторяет жест Тэклы. Капитан уходит.
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Тэкла. Нойбрунн.
Тэкла
(бросаясь в объятия Нойбрунн)
Так докажи теперь свою любовь,
В которой ты всегда клялась мне, Нойбрунн!
401

Фридрих Шиллер
Будь верною подругой! Мы должны
Бежать сегодня в ночь.
Нойбрунн
Бежать! Куда?
Тэк л а
Куда? Одно на свете для меня
Есть место — там, где гроб его стоит!
Нойбрунн
Зачем же вы туда бежать хотите?
Тэк л а
Зачем? Бедняжка! Ты бы не спросила,
Когда бы сердцем ведала любовь.
Там все, что от него еще осталось.
Тот уголок заменит мне весь мир...
О Нойбрунн, не удерживай меня!
Обдумаем, как нам бежать сегодня.
Нойбрунн
А гнев отца? Он вас не остановит?
Тэкл а
Мне на земле ничей не страшен гнев.
Нойбрунн
А насмехаться станут! А злословить!
Тэкл а
Иду к тому, кого уж нет на свете,
И не в его объятья... боже правый!
В могилу я к любимому спешу.

Смерть Валленштейна
Нойбрунн
Одним бежать? Беспомощным и слабым!
Тэк л а
Вооружимся. Я тебе защита.
Нойбрунн
Ночной порой?
Тэк л а
Мрак ночи скроет нас.
Нойбрунн
И в бурю!
Тэк л а
Под копытами коней
Легко ль ему на поле битвы было?
Нойбрунн
А шведские посты сторожевые!
Нас не пропустят.
Тэк л а
Там ведь тоже люди,—•
По всей земле несчастью путь открыт!
Нойбрунн
Так далеко...
Тэк л а
А разве пилигрим,
Идя к святым местам, считает мили?
403

Фридрих Шиллер
Нойбрунн
Но как отсюда выбраться?
Тэк л а
Ступай!
Нам золото ворота распахнет!
Нойбрунн
А если нас узнают?
Тэк л а
Нет, в беглянке
Дочь Фридланда никто не заподозрит.
Нойбрунн
Где нам достать для бегства лошадей?
Тэк л а
Их даст конюший мой. Зови его.
Нойбрунн
Как! Он тайком решится их доставить?
Тэк л а
Да. Только ты иди скорей! Не мешкай.
Нойбрунн
Что будет с вашей матерью, когда
Откроется побег?
Тэк л а
(опомнившись, смотрит вокруг себя
страдальческим взором)
О мать моя!
404

Смерть Валленштейна
Нойбрунн
Она и без того уж исстрадалась,
Что ж, ей последний нанести удар?
Тэк л а
Мне не дано ее щадить!.. Иди.
Нойбрунн
Поступок свой обдумайте, прошу вас.
Тэк л а
Обдумала и не колеблюсь, нет.
Нойбрунн
Но что же станет с вами там, принцесса?
Тэк л а
Меня господь наставит, как мне быть.
Нойбрунн
Но ваше сердце так полно тревоги,
Что вы и там покоя не найдете.
Тэк л а
Найду покой, как Макс его нашел...
Ступай, спеши, не трать напрасно слов!
Сама не знаю, что меня влечет
К его могиле так неудержимо!
Там, знаю, сразу легче станет мне!
Страданья петля, что меня сдавила,
Спадет... Из глаз польются вольно слезы.
Ступай, давно нора нам быть в пути.
Я не найду покоя в этих стенах,
405

Фридрих Шиллер
Что на меня обрушиться грозят...
Необоримо прочь отсюда гонит
Загадочная сила... Что за чувство!
Вот привиденья бледные встают
Из всех углов и тесно обступают
Меня толпой чудовищной... Податься
Мне некуда!.. А их все больше, больше!
Они меня, живую, гонят прочь!
Нойбрунн
Вы так меня, принцесса, напугали,
Что и сама тут не решусь остаться.
Пойду и позову к вам Розенберга.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Тэк л а
Меня зовет возлюбленного дух,
А духи мстивших за него героев
Винят меня в постыдном промедленье.
Они и в смерти не расстались с тем,
Кто был при жизни их вождем... Прекрасен
Пример простых сердец! Ужель мне — жить!..
О нет, и мне лавровый тот венок,
Которым гроб украшен твой, сплетали.
Жить без твоей любви — ужасный рок!
Отброшу жизнь и с нею все печали.
В тот миг, как мы друг друга повстречали,
Жизнь что-то значила. Передо мной
День занимался золотой!
406

Смерть Валленштейна
И два небесных часа мне сияли.
Да, ты у входа в новый мир стоял.
Вошла в него я в трепетном молчанье;
Мильоном солнц он вкруг меня блистал,
И ангела — тебя! — творец послал,
Чтоб, оторвав от детского мечтанья,
Умчать меня к вершинам мирозданья!
Меня блаженство осенило вмиг,
В глубь сердца твоего мой взгляд проник!
(Замирает в раздумье,
а затем в ужасе приходит в себя.)
Рок налетел... Жестокий, ледяной,
Он друга смял нещадною рукой
И бросил под гремящие подковы...
Прекрасное, вот твой удел суровый.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Тэкла, Нойбрунн и конюший.
Нойбрунн
Вот ваш конюший, он на все согласен.
Тэкла
Ты лошадей достанешь нам?
Конюший
Достану.
Тэкла
И будешь нас сопровождать в пути?
407

Фридрих Шиллер
Конюший
О да, принцесса, хоть на край вселенной!
Тэк л а
Но к герцогу тебе возврата нет.
Конюший
При вас останусь.
Тэк л а
Награжу тебя
И новую тебе найду я службу.
Поможешь нам из крепости бежать?
Конюший
Охотно.
Тэк л а
А когда?
Конюший
Да хоть сейчас.
Куда нам ехать?
Т э к л а
Мы... Скажи ты, Нойбрунн!
Нойбрунн
Под Нойштадт.

Смерть Валленштейна
Конюший
Хорошо, я все устрою.
(Уходит.)
Нойбрунн
К нам герцогиня жалует.
Тэк л а
О, боже!
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
Тэкла. Нойбрунн. Герцогиня.
Герцогиня
Его уж нет, и ты спокойней стала.
Тэкла
Да, я спокойней... Но позвольте мне
Скорей уснуть. Пусть Нойбрунн остается.
Хочу покоя.
Герцогиня
Отдохни, дитя.
Я рада, что смогу теперь утешить
Отца.
Тэкла
Спокойной ночи, дорогая!
(Падает в объятия матери и обнимает ее,
сильно взволнованная.)
409

Фридрих Шиллер
Герцогиня
Ты все еще взволнована, мой друг.
Ты вся дрожишь, и сердце у тебя
Так сильно бьется...
Тэк л а
Сон все успокоит,
Любимая моя, покойной ночи!
(Отходит от матери.)
Занавес,
О^о

ц> <3§§8ggs> 0°
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Б у т л е р. Майор Геральдин84.
Б утл ер
Двенадцать рослых подобрать драгун
И копьями вооружить. Смотрите ж,
Не сметь стрелять!.. Держите их в засаде
Вблизи столовой и, когда десерт
Там подадут, врывайтесь с криком в зал:
«Кто здесь за императора?..» А я
Стол опрокину... Вы тогда к обоим
Бросайтесь— и на копья! У ворот
Поставлю стражу, чтобы Валленштейну
Не дали знать... Ступайте. Что Макдбнальд
И Дёверу 85 пришли?
Геральдин
Сейчас войдут.
\ (Уходит.)
Б утл ер
Нет, медлить невозможно. Горожане
И те уж за него; весь этот город,
Не знаю почему, вдруг обезумел.
Для них он тот властитель-миротворец,
411

Фридрих Шиллер
Который вновь на землю возвратит
Век золотой. Уже раздал народу
Оружье магистрат, сто горожан
При герцоге взялись нести охрану.
Не медлить! Враг извне, враг изнутри.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Б у т л е р. Капитаны Макдональд и Деверу.
Макдональд
Мы здесь, мой генерал.
Деверу
Каков наш лозунг?
Б утл ер
Да здравствует наш император!
Оба
(попятившись)
Что?
Б утл ер
Да здравствует австрийский дом!
Деверу
Не Фридланд?
Но разве мы ему не присягали?
Макдональд
И не взялись мы охранять его?

Смерть Валленштейна
Б утлер
Изменника? Империи врага?
Д е в е р у
Ведь для него ты нас завербовал.
Макдональд
И вслед за ним сюда явился в Эгер.
Б у тле р
Чтоб тем вернее погубить его.
Деверу
Ах, так!
Макдональд
Другое дело...
Б у т л е р
(обращаясь к Деверу)
Негодяй!
Ты изменяешь знамени и долгу!
Деверу
Ко всем чертям! Я подражал тебе:
«Он шельмой стал? Будь шельмою и ты!»—
Так думал я.
Макдональд
Мы рассуждать не смеем!
Начальник — ты, тебе и рассуждать!
Мы за тобой, хоть к черту на рога.
413

Фридрих Шиллер
Бутл ер
(примирительно)
Ну, мы друг друга знаем.
Макдональд
Да, конечно.
Деверу
Мы рыцари Фортуны: тот, кто нам
Всех больше даст, тому и служим.
Макдональд
Верно!
Б у т л е р
Так честно послужите!
Деверу
Это можно.
Бутл ер
И вам Фортуна кошельки набьет.
Макдональд
Тем лучше.
Б утл ер
Ну, так слушайте...
Деверу и Макдональд
Что скажешь?
Бут л ер
Изволил император приказать
Живым иль мертвым Фридланда представить.
414

Смерть Валленгитейна
Деверу
Таков указ.
Макдональд
О да, живым иль мертвым!
Б у т л е р
И тех, кто это сделает,— достойно
Деньгами и землей вознаградит.
Деверу
Звучит недурно. Не скупятся там
На обещанья. Да! Мы это знаем!
А жалуют лишь цепью золотой,
Иль хромоногой клячей, иль дворянством...
Нет, герцог платит больше.
Макдональд
Да, он щедр.
Б утл ер
С ним кончено. ЗвеЗДа его померкла.
Макдональд
Да правда ль это?
Б утл ер
Я вам говорю.
Деверу
С ним счастье распростилось?
Б у т л е р
Навсегда.
Он не богаче нас.
415

Фридрих Шиллер
Макдон альд
Как, не богаче?
Деверу
Тогда пора бросать его, Макдональд!
Бутл ер
Уж двадцать тысяч бросили его.
Но нам, земляк, придется сделать больше!..
Убить его.
Деверу и Макдональд
(попятившись)
Убить?
Б у тле р
Ну да, убить...
Для этого я выбрал вас.
Деверу и Макдональд
Как! Нас?
Б утл ер
Вас, капитаны Деверу, Макдональд.
Деверу
(помолчав)
Найдите-ка другого.
Макдональд
Да, другого,
416

Смерть Валленштейна
Бутл ер
(обращаясь к Деверу)
Ты испугался, трус? А почему?
Ведь ты уже душ тридцать загубил...
Деверу
* Но полководца умертвить... Пойми!
Мак дональд
Ведь мы ему на верность присягнули!
Б утл ер
Он изменил,— свободны вы от клятвы.
Деверу
Послушай, это мерзко, генерал!
Макдональд
И вправду так! Есть совесть и у нас.
Деверу
Он как-никак наш вождь, он долго нами
Командовал и нас держал в решпекте.
Б утл ер
За этим остановка?
Деверу
Да! Любого
Зарежу я, будь он хоть сын родной,
Как только повелит мне император...
Но, знаешь, мы солдаты, нам вождя
14 Фридрих Шиллер 417

Фридрих Шиллер
Убить — тяжелый грех и злодеянье,
Которым отпущенья не найти.
Б у тл ер
Я папа твой и грех твой отпускаю.
Решайтесь же!
Деверу
(стоит задумавшись)
Не подойдет.
Мак дональд
Нельзя.
Б у т л е р
Ступайте прочь!.. Пришлите Песталуци 8\
Деверу
(опешив)
А! Песталуци...
Макдональд
Он-то для чего?
Б утл ер
Вы не хотите — захотят другие...
Деверу
Нет, если все равно он должен пасть,
То мы другим награду не уступим.,,
Ну как, Макдональд?
418

Смерть Валленштейна
Макдональд
Что ж, когда иначе
Никак нельзя, когда он должен пасть,
Я не отдам награду Песталуци.
Деверу
(после недолгого размышления)
Когда он должен пасть?
Б утл ер
Сегодня ночью,
Ведь утром шведы будут у ворот.
Деверу
С нас взыскивать не станут, генерал?
Ручаешься?
Бутл ер
За все.
Деверу
Впрямь император
Так ясно волю изъявил? Бывает,
Убийству рады, но казнят убийц.
Б утл ер
Указ гласит: живым иль мертвым взять.
Но взять живым, как видите, нельзя...
Деверу
Так мертвым! Да.!, но как нам подступиться?
На улицах карабинеры Терцки.
14* 419

Фридрих Шиллер
Макдональд
А сам граф Терцки да фельдмаршал Цлло,.*
Б утл ер
Ну, с них-то и начнут, само собой.
Деверу
И этим смерть?
Бутл ер
Да, раньше, чем ему,
Макдональд
Слышь, Деверу... кровавый будет вечер!
Деверу
А этих кто спровадит? Я не прочь!
Б утл ер
Майору Геральдику это дело
Поручено. Их угощают в замке,
Там этой ночью славный будет пир.
Их за столом застигнут и убьют...
Майору в помощь — Лесли87 с Песталуци...
Деверу
Слышь, генерал. Не все ль тебе равно?
Слышь... Дай мне поменяться с Геральдином.
Бутл ер
Но с герцогом покончить безопасней.

Смерть Валленштейна
Деверу
Черт! Кто же я, по-твоему? Ответь!
Не меч, но взгляд нам страшеп Валленштейна.
Бутл ер
А что с тобой от взгляда приключится?
Деверу
Черт подери! Ты знаешь, я не трус.
Но ведь еще недели, нет, как он
Мне чистоганом двадцать дал червонцев,
Чтоб этот теплый я купил камзол...
Так если он меня с копьем увидит
И на камзол мой бросит взгляд... то... знаешь...
Нет, я не трус, провал меня возьми!
Б утл ер
Он теплый дал тебе камзол, и ты
Колеблешься, бедняк, в него вонзить
Клинок. А ведь одежду потеплее
Дал император Фридланду, его
Он в герцогскую мантию облек.
А в благодарность что? Мятеж, измена.
Деверу
Ко всем чертям такую благодарность!
Что ж... ii его убью.
Б утл ер
А если совесть
Ты успокоить хочешь, скинь камзол,
И все пойдет, увидишь, как по маслу.
421

Фридрих Шиллер
Макдональд
Но вот о чем еще подумать надо...
Б у т л е р
О чем еще тебе, Макдональд, думать?
Макдональд
Да разве можно пикой и мечом
Убить его? Ведь он неуязвим.
Бутл ер
(вспылив)
Вздор!..
Макдональд
Нет, его ни пуля, ни копье
Сразить не смогут! Он заговорен.
Слышь, тело у него неуязвимо.
Деверу
Да! Был такой когда-то в Инголынтадте,
Живой броней покрытый вместо кожи,
Его с трудом прикладами забили.
Макдональд
Придумал я!
Деверу
Ну!
Макдональд
Здесь, в монастыре,
Есть у меня земляк-доминиканец;
422

Смерть Валленштейна
Пусть он мечи и копья окропит
Святой водою да покрепче их
Благословит, а при таком оружье
Любое колдовство нам нипочем.
Б утл ер
Пусть будет так, Макдональд. Отправляйтесь.
Заставьте Фердинанду присягнуть
Два-три десятка молодцов-драгун...
В одиннадцать... когда пройдут дозоры,
Вы потихоньку к дому подходите...
Я буду поджидать невдалеке.
Деверу
Но как тайком пробраться мимо стражи,
Что внутренний там охраняет двор?
Б у т л е р
Я все вокруг старательно разведал
И вас впущу чрез заднюю калитку,
Где на часах всего один солдат.
По должности и чину у меня
Свободный доступ к герцогу. Оставлю
Вас позади, а в горло часовому
Воткну кинжал и проложу вам путь.
Деверу
Допустим, мы наверх пройти сумеем,
Но как пробраться в герцогскую спальню
И челядь Фридланда не всполошить?
Притом же он с большою прибыл Свитой.
423

Фридрих Шиллер
Бут л ер
Вся челядь — в правом флигеле, а в левом
Лишь он один, он любит тишину.
Деверу
Скорей бы сбросить это дело с плеч!..
Не по себе мне, черт возьми, Макдональд!
Мак дон альд
И мне, брат. Это важная персона.
Мы прослывем злодеями, увидишь.
Б утл ер
Вас ждут богатство, блеск, почет,— плевать
Тогда на все людские пересуды!
Деверу
Да вправду ль ожидает нас почет?
Б у т л е р
Ну да! Вы трон спасете Фердинанду.
Он щедро вас за это наградит.
Деверу
Так цель его — прогнать монарха с трона?
Бутл ер
Прогнать с престола? Больше: жизнь отпять!
Деверу
А если мы его доставим в Вену,
Его казнит на площади палач?

Смерть Валленштейна
Б утл ер
Да, участи такой он не избеглет.
Д е в е р у
(Макдоналъду)
Идем! Коль полководца плаха ждет,
Пусть от руки солдата он падет!
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Зал с выходом в галерею, уходящую в глубь сцены.
Валленштейн сидит за столом. Перед ним стоит
шведский капитан. Вскоре появляется
графиня Т е р ц к и.
Валленштейн
Вы Рейнграфу поклон мой передайте.
Его удачи радуют меня,
И если, о победе услыхав,
Я радости большой не обнаружил,
На это есть особая причина;
Но счастье ныне общее у нас.
Прощайте же! Спасибо за труды.
С рассветом крепость сдастся вам без боя.
Шведский капитан уходит. Валленштейн сидит в
глубоком раздумье, устремив неподвижный взор вперед и
склонив голову на руку. Графиня Терцки
входит и, некоторое время не замечаемая герцогом, стоит
возле него. Но вот он делает быстрое движение и,
увидев ее, мгновенно овладевает собой.
Ты от нее? Что с ней? Она легла?
425

Фридрих Шиллер
Графиня
Легла... Сестра находит, что она
Куда спокойней после разговора.
В а л л ен штей н
Утихнет скорбь. Польются вскоре слезы.
Графиня
И ты, мой брат, уж не такой, как прежде.
Я думала, порадует тебя
Победа. Будь же тверд! Не падай духом,—
Ты наше солнце, жизни нашей свет.
Валленштейн
Я тот же, не тревожься... Где твой муж?
Графиня
Он вместе с Илло в крепости пирует.
Валленштейн
(встает и делает несколько шагов
по залу)
Ночь темная... Ступай к себе, сестра!
Графиня
Дай мне с тобой побыть, не прогоняй.
Валленштейн
(подходя к окну)
На небесах какое-то смятенье,
На башне бурный ветер треплет флаг,
Несутся тучи, лунный серп дрожит,

Смерть Валленштейна
Сквозь мрак ночной нет-нет блеснет зарница...
Не видно звезд! Одна Кассиопея
Мерцает тускло в хмурой вышине,
А там Юпитер... Но теперь его
Мрак неба грозового поглотил!
(Погружается в размышления,
устремив неподвижный взор в окно.)
Графиня
(печально смотрит на него,
потом берет его за руку)
О чем ты думаешь?
Валленштейн
О, если б мне его увидеть вновь!
Он озарял мне жизнь своим сияньем,
При нем чудесно я преображался.
Пауза.
Графиня
Ты вновь его увидишь.
Валленштейн
(снова впадает в состояние
глубокой отрешенности; очнувшись,
быстро поворачивается к графине)
Его?.. Нет, никогда!
Графиня
Но почему?
Валленштейн
Его уж нет... он — прах!
427

Фридрих Шиллер
Графиня
Да ты о ком?
Валленштейн
Как счастлив он! Свой путь он завершил.
Нет у него грядущего, судьба
Уже ему засады не устроит...
Жизнь друга предо мной, как полотно,
И ни пятна, ни складки нет на ткани.
Не постучится впредь к нему беда.
Он чужд желаний, страх ему неведом,
Он неподвластен гибельным светилам...
Как хорошо ему! А перед нами
Ближайший час и тот сокрыт во мгле!
Графиня
А, ты о Максе!.. Альбрехт, как он умер?
Я встретила гонца, когда входила.
Валленштейн жестом просит ее замолчать.
Не устремляйся мыслями в былое!
Но обратись к грядущим светлым дням.
Победу торжествуй и позабудь,
Какой ценой она тебе досталась.
Ведь не сегодня ты лишился друга,—
С тобой порвав, он умер для тебя.
Валленштейн
И этот я перенесу удар,—
Чего-чего не переносят люди!
От чувств возвышенных иль заурядных
Отвыкнут, покоряясь власти дней.
Но велика сейчас моя утрата.
428

Смерть Валленштейна
Жизнь отцвела моя и предо мною
Лежит холодной, тусклою долиной.
Он был со мной, как молодость моя,
При нем мечтою все преображалось,
И плоская обыденность явлений
В рассветном озаренье представала...
Он, жизнь любя, умел облагородить
Все пошлое, на удивленье мне...
И пусть достигну я венца желаний —
Прекрасное ушло и не вернется:
Какое это счастье т— чуткий друг!
С ним радость — вдвое, горе — вполовину.
Графиня
Верь крепче, брат мой, в собственные силы!
Ты чувствами достаточно богат
И превозносишь в Максе то, что в нем
Любовно сам посеял и взрастил.
Валленштейн
(идет к двери)
Кто в эту пору потревожил нас?..
Да это комендант идет с ключами.
Ступай, Тереза, темень на дворе.
Гр афиня
С тобой мне тяжко нынче расставаться,—•
Страх подступает к сердцу.
В алленштейн
Страх? Какой?
429

Фридрих Шиллер
Графиня
Ты можешь этой ночью вдруг уехать,—
Проснемся мы, а ты исчез навек.
Валленштейн
Пустое!
Г р а ф и н я
Ах, давно уже мне душу
Печальные предчувствия тревожат;
Я днем справляюсь с ними, но во сне
Меня терзают мрачные виденья-
Вчера приснилось: за столом сидишь ты
С же*ною первой, пышно разодетой...88
Валленштейн
Хороший сон,— тот брак основой стал
Всего благополучья моего.
Графиня
А нынче мне приснилось, что к тебе
Я в комнату вошла... Но оказалось,
Что это — монастырь картезианский;
Он был тобою в Гитчине89 основан,
Где ты велел себя похоронить.
Валленштейн
Чем занят ум, то видишь и во сне.
Графиня
Как? Ты не веришь, что во сне порою,
Мы слышим голос предостереженья?

Смерть Валленштейна
Валлен штейн
Такие голоса, бесспорно, есть...
Но предостерегать они не могут,
Когда вещают нам о неизбежном.
Как отраженье солнца в мглистом круге
Мы видим прежде, чем оно взойдет,
Так ход событий важных предваряют
Их призраки; меж нами нынче бродит
То, что в грядущем воплотится дне.
Я думаю о Генрихе Четвертом90.
Король в своей груди почуял нож
Задолго до того, как Равальяк,
Его убийца, им вооружился.
Он во дворце не находил покоя,
Вдруг покидал свой Лувр, и отпеваньем
Казалась коронация ему
Супруги-королевы; чуткий слух
Ловил убийцы крадущийся шаг
На улицах Парижа...
Графиня
А предчувствий
Нет у тебя?
В а л л е и ш т е й н
Нет, будь покойна!
Графиня
(в мрачном раздумье)
Снилось,
Я за тобой по длинной галерее
Спешу, а ты бежишь из зала в зал
И с грохотом захлопываешь двери...
Я, задыхаясь, все быстрее мчусь,
431

Фридрих Шиллер
Но так и не могу тебя настигнуть...
Вдруг сзади кто-то ледяной рукой
Меня схватил, и ты меня целуешь,
И алый полог накрывает нас...
Валленштейн
Да это, знаешь, красный мой ковер.
Графиня
(печально смотрит на него)
В расцвете сил тебя я вижу, Альбрехт...
И если до того дойдет, что я...
(Рыдая, падает ему па грудь.)
Валленштейн
Монаршего рескрипта ты страшишься.
Слова не меч, а рук им не найти.
Графиня
Но если император их найдет...
Найду и я, поверь мне, утешенье.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Валленштейн. Гордон. Потом камердинер«
Валленштейн
Все в городе спокойно?
Гордон
Город спит.
432

Смерть ВалленУ1тейна
В ал л енштейн
А замок весь в огнях. Кто там пирует
Под звуки бурной музыки?
Гордон
Банкет
Фельдмаршалу дают и графу Терцки.
В ал ленштейн
(про себя)
Они победу празднуют... Таким
Лишь радости застольные доступны.
(Звонит.)
Входит камердинер.
Раздень меня, мне надобно поспать.
(Убирает ключи.)
Ограждены мы от врага любого
И с верными тут заперлись друзьями.
Да, кто угодно на обман способен,
Но этот человек...
(Смотрит на Гордона.)
Не лицемер.
Камердинер сиял с него мантию и перевязь.
Что там упало? Посмотри.
Камердинер
Вот. золотая цепь разорвалась.
Валленштейн
Она держалась долго. Покажи.
(Рассматривает цепь.)
433

Фридрих Шиллер
Вот первая награда Фердинанда,
Тогда еще эрцгерцога, за то,
Что я помог ему в войне фриульской...91
Я по привычке... нет, из суеверья,
Как талисман, носил ее поныне,
Желая счастье приковать к себе,
Которого благоволеньем первым
Она была... Разорвалась, и пусть!
Я новое готов изведать счастье,
Уже бессилен этот талисман.
Камердинер уходит с одеждой. Валленштейн встает и,
пройдясь по залу, останавливается в задумчивости
перед Гордоном.
Как ожило передо мной былое!
Себя я вижу при дворе маркграфа,
Где были мы тогда с тобой пажами.
Меж нами часто разгорался спор,
Охотно ты читал мне наставленья,
Бранил меня за смелые порывы,
За высоко взлетавшие мечты,
Ты золотой держался середины.
Но, вижу, мудрость подвела тебя,
Состарила тебя, увы, до срока;
Когда бы я к тебе не подоспел
С моей звездой счастливой, ты в глуши
Забытый всеми, тихо догорал бы.
Гордон
Нет, герцог! Рад укрыться с челноком
Рыбак в надежной пристани, взирая,
Как в бурю терпит бедствие корабль.
Ш

Смерть Валленштейна
Балле нштейн
Так ты в надежной пристани, старик?
Я — нет! Меня кипучая отвага
По жизненным волнам еще бросает,
Надежду я зову своей богиней,
Я бодр, я духом юн, не то, что ты;
Могу без лишней скромности сказать,
Что над моею русой головою
Десятки лет промчались без следа.
(Проходит большими шагами по залу
и останавливается
на противоположном его конце,
против Гордона.)
Не принято ль считать коварным счастье?
Оно мне верным было, над толпой
Оно меня приподняло любовно
И по ступеням жизни вознесло
Могучею, божественной десницей.
В моей судьбе и в линиях руки
Все необычно. Разве можно мерить
Обыкновенной меркой жизнь мою?
Я при отливе на мель сел, но вот
Уже бегут, шумя, прилива волны...
Гордон
Напомню о старинной поговорке:
День к вечеру хвалите. Годы счастья
Надеждой пусть не обольщают нас,—
Надежда посылается несчастным.
Счастливым надо трепетать, ведь чаши
Весов судьбы то вверх идут, то вниз.
435

Фридрих Шиллер
В а л лен штей н
(усмехнувшись)
Ты, как бывало встарь, заговорил...
Я знаю, в мире все непостоянно
И злые боги требуют с нас дань;
Язычникам известно это было:
Чтоб гнев богов ревнивых отвратить,
Они в свой дом несчастье призывали,
И кровь людей лилась на алтарях.
(Помолчав, печально, понизив голос.)
И я принес Тифону жертву...92 Пал
Мой лучший друг, пал по моей вине.
И никаким удачам не изгладить
Такую скорбь... Но этим зависть рока
Укрощена, он принял жизнь за жизнь
И поразил любимца моего
Безвинного тем громовым ударом,
Который для меня предназначался.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же. С э н и.
Валленштейн
Неужто Сэни? Нет на нем лица!
Зачем, Баттиста, ты пришел так поздно?
Сэни
Мне страшно за тебя.

Смерть Галленштейна
Валленштейн
Да что случилось?
Сэни
Беги отсюда, герцог, до рассвета93.
Не доверяйся шведам.
Валленштейн
Что с тобой?
Сэни
(возвысив голос)
Не верь ты этим шведам.
Валленштейн
Отчего же?
Сэни
Прихода шведов ты не дожидайся!
Тебя погубят мнимые друзья,
Я видел знаки страшные: вот-вот
Тебя всего опутают тенета.
В а л л енштей н
Ты бредишь, страх твой разум помутил.
Сэни
О нет, моя тревога не напрасна.
Пойдем, прочти, что говорят планеты:
Тебе грозят бедою лжедрузья.
437

Фридрих Шиллер
Валленштейн
Я зпаю, вся беда моя от них,
Пророчество немного запоздало,
Мне ни к чему теперь язык светил.
С эн и
Пойдем! Своими убедись глазами.
В дом жизни вторгся злополучный знак.
Будь начеку! Тебя подстерегает
Коварный враг, он скрыт сейчас в лучах
Светила твоего... Не предавайся
Тем, кто воюет с церковью святой.
Валленштейн
(улыбаясь)
Иль от нее пророчества исходят?..
Ах да! Ведь ты враг моего союза
Со шведами... Ступай ложись! А мне
Такие знаки вовсе не страшны.
Гордон
(потрясенный этим разговором,
Валленштейну)
Осмелюсь ли?.. К речам простых людей
Прислушаться порой небесполезно.
Валленштейн
Скажи открыто!
Гордон
Что, если это не пустые страхи,
Что, если провидению угодно
Его устами вас предостеречь?

Смерть Валленштейна
В а л ленштейн
Сдается мне, что оба вы в бреду.
Ну, что дурного сделают мне шведы?
Союз со мной — для них большой успех.
Гордон
Но если это появленье шведов...
Стремительно приблизит к вам погибель,
Что, может быть, нежданно?..
(Падает пред ним на колени.)
Пока не поздно...
Сэни
(на коленях)
Выслушай его!
Валленштейн
Не поздно? Что?.. Да встаньте же скорей!
Гордон
(встает)
Еще далеко Рейнграф. Прикажите,
Мы перед ним закроем эту крепость.
И пусть тогда он осаждает нас!
Скорее он положит всех солдат
Под этими стенами, чем ему
Удастся наше мужество сломить.
Узнает он, что значит горсть отважных,
Когда вдохновлена вождем-героем,
Стремящимся загладить свой проступок.
Растроган этим будет император,
Он милостив, он примирится с вами,
439

Фридрих Шиллер
И Валленштейн раскаявшийся выше
Поднимется, чем вознесен был прежде,
Когда не ведал за собой вины.
В а л ленштейн
(удивленный, смотрит на него с недоверием
и некоторое время молчит,
обнаруживая сильное волнение)
Сочувствие вас увлекло далеко,
Прощаю это другу юных лет...
Кровь пролилась94. Не может император
Меня простить, а если б даже мог,
Прощенья от него я не приму.
Когда б я раньше знал, что в этом доме
Я потеряю преданного друга,
Когда б, как ныне, сердце мне вещало...
Я, может быть, раздумал бы... а может,
И нет... Кого теперь щадить? Все слишком
Серьезно обернулось, чтоб ничем
Не кончиться,— так будь что будет!
(Подходит к окну.)
А ведь уже глухая ночь, и в замке
Все стихло...
(Слуге.)
Посвети мне, старина.
Камердинер, который тихонько вошел и с явным
участием смотрел издали на герцога, подходит, силыю
взволнованный, и бросается к его ногам.
И ты? Я знаю, отчего ты хочешь,
Чтобы к монарху я примкнул. Бедняга!
Есть у него в Каринтии земля,
440

Смерть Валленштейна
Так он боится, что ее отнимут
За то, что он при мне остался. Разве
Так беден я, что не смогу слуге
Потерю возместить? Я никого
Насильно не держу. Оставь меня,
Коль ты решил, что я покинут счастьем.
В последний раз меня раздень сегодня,
И можешь ты к монарху перейти...
Спокойной ночи, Гордон!
Подольше бы хотелось мне поспать,
Тревог так много было в эти дни.
Смотрите, чтоб меня не разбудили!
(Уходит.)
Камердинер светит ему. Сэни идет следом. Гордон
остается в полутьме, провожая герцога глазами до тех
пор, пока тот не скрывается в глубине галереи. Он
жестами выражает свою скорбь и с убитым видом
прислоняется к колонне.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Гордон. Бутлер (сначала за сценой),
Б у т л е р
Замрите здесь, пока не дам вам знака.
Гордон
(содрогаясь)
Да это он ведет убийц!
Бутлер
Огни
Погашены. Все погрузилось в сон.
441

Фридрих Шиллер
Гордон
Что делать мне? Спасти его иль нет?
Поднять тревогу в доме, вызвать стражу?
Б у т л е р
(появляется в глубине сцены)
В той галерее свет. Она ведет
К покоям герцога.
Гордон
Но разве я
Присяги не нарушу? Он с врагом
Соединится, мощь его усилит,—
Не окажусь ли я во всем виновен?
Б у т л е р
(подходит поближе)
Чей это голос? Кто там?
Гордон
Ах, и впрямь,
Не лучше ль это предоставить небу?
И мне ль в такое вмешиваться дело?
Погибнет он,— не я его убил,
Но если я его спасу, то буду
За тяжкие последствия в ответе.
Б у т л е р
(подойдя еще ближе)
Знакомый это голос.
442

Смерть Валленштейна
Гордон
Бутлер!
Б утл е р
Гордон!
Зачем вы здесь? Вас герцог у себя
Так задержал?
Гордон
Рука у вас в повязке!
Бутлер
Я ранен. Этот Илло защищался
Отчаянно, и мы его с трудом
Прикончили...
Гордон
(содрогаясь)
Они мертвы?
Бутлер
Свершилось...
Он спит?
Гордон
Ах, Бутдер!
Бутлер
(настойчиво)
Спит? Да отвечайте ж!
Убийство их недолго будет тайной.
443

Фридрих Шиллер
Гордон
Он умереть не должен. Вашу руку
Отвергло небо. Да, ее недаром
Вам ранили.
Бутл ер
Тут нужды вовсе нет
В моей руке.
Гордон
Виновные погибли.
Довольно жертв! Свершилось правосудье!
Камердинер идет по галерее и, приложив палец к
губам, требует тишины.
Он спит! Священный сон не убивайте!
Б у т л е р
Нет, наяву он должен встретить смерть.
(Хочет идти.)
Гордон
Он весь в земных заботах, перед богом
Он не готов предстать.
Б утл ер
Бог милосерден!
(Хочет идти.)
Гордон
(удерживает его)
Одну лишь эту ночь ему оставьте!

Смерть Валленгитейна
Б утл ер
Один лишь миг нас может погубить.
(Порывается уйти.)
Гордон
(удерживая его)
Хоть час!
Б утл ер
Пустите! Столь короткий срок
Ему ничем полезен быть не может.
Гордон
Нет, время — бог. За этот промежуток
В часах песочных тысячи песчинок
Вниз соскользнут... но мысль куда быстрей.
Один лишь час! И в сердце у него
Или у вас свершится перемена...
Гонец примчится... небо ниспошлет
Спасительный, для всех счастливый случай...
Чего-чего за час не совершится!
Бутл ер
Вы правы, дорог каждый миг.
(Топает ногой.)
445

Фридрих Шиллер
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Входят Макдональд и Д е в е р у, а с ними
вооруженные алебардами солдаты. Затем появляется
камердинер. Те же.
Гордон
(бросается между Бутлером и убийцами)
Нет, изверг!
Сперва через мой труп перешагни,
Не в силах я твое злодейство видеть.
Б утл ер
(оттесняя его)
Он выжил из ума!
Вдали слышен звук труб.
Макдональд и Деверу
Слышь! Трубы шведов!
Швед подступает к Эгеру! Скорей!
Гордон
Творец!
Б утл ер
(Гордону)
Ваш пост на крепостной стене!
Гордон устремляется к выходу.
Камердинер
(вбегая)
Кто здесь шумит? Потише, герцог спит!
446

Смерть Валленштейна
Деверу
(громко, зловещим тоном)
Пришла пора, дружище, пошуметь!
Камердинер
(кричит)
Убийцы!.. Стража!
Бутл ер
Убрать!
Камердинер
(падает у входа в галерею,
пронзенный Деверу)
О, боже!
Б у т л е р
Высадите двери!
Перешагнув через труп, убийцы идут по галерее.
Слышно, как в отдалении одна за другой падают две двери.
Глухой шум голосов, лязг оружия, потом внезапно
мертвая тишина.
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Графиня Терпки
(входит со свечой)
Нигде ее не видно, в спальне пусто,
И Нойбрунн нет, что оставалась с ней...
Бежала? Но куда она могла
447

Фридрих Шиллер
Из Эгера бежать? Скорей в погоню!
Всех на ноги поставить — и вернуть!
Как примет герцог эту злую весть?..
Хотя бы муж скорей вернулся с пира!
Неужто герцог до сих пор не спит?
Мне чудились шаги и голоса.
Пойду туда, прислушаюсь у двери.
Чу! Кто там? Вверх по лестнице бегут.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Графиня. Гордон. Потом Б у т л е р.
Гордон
(задыхаясь, врывается в комнату)
Ошиблись мы... Не шведы это, нет.
Ни шагу дальше... Бутлер... Боже, боже!
Да где же он?
(Заметив графиню.)
Скажите мне, графиня...
Графиня
Вы только что из замка? Где мой муж?
Гордон
(в ужасе)
Да он... Нет сил сказать вам! Удалитесь
К себе...
(Хочет идти.)
448

Смерть Валленштейна
Графиня
(удерживая его)
О нет, откройте правду мне!..
Гордон
(с горячей настойчивостью)
В одной минуте этой — судьбы мира!
Идите, бога ради!.. Ведь покамест
Мы говорим... О, боже!..
(Кричит во весь голос.)
Бутлер! Бутлер!
Графиня
Он вместе с мужем в замке, на пиру.
Бутлер выходит из галереи.
Гордон
(увидев его)
Ошиблись мы... Не шведы это, нет...
К нам ворвались имперские войска...
Сейчас войдет граф Пикколомини...
Вам велено сказать: ни шагу дальше!..
Бутлер
Он опоздал.
Гордон
(подбежав к стене,
прислоняется к ней)
О, милосердный боже!
15 Фридрих Шиллер 449

Фридрих Шиллер
Графиня
(догадываясь о какой-то беде)
Как опоздал? Кто, кто сейчас войдет?
Октавио ворвался в замок Эгер?
Предательство! Предательство! Измена!
Где герцог?
(Бежит по направлению к галерее.)
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Те же. С э н и. Потом бургомистр. Па ж.
Фрейлина.
Слуги бегут в ужасе через сцену.
Сэни
(с перекошенным от ужаса лицом
выходит из галереи)л
О, страшное злодейство!
Графиня
Что там, Сэни?
Паж
(входя)
О, зрелище прискорбное!
Входят слуги с факелами,
450

Смерть Валленштейна
Графиня
Скажи,
Что, что случилось! Ради бога!
Сэни
Что?
Зарезан герцог в спальне, а супруг ваш
Заколот в замке.
Графиня стоит в оцепенении.
Фрейлина
(вбегая)
На помощь герцогине!
Бу ргоми стр
(входит перепуганный)
Что за вопли
Средь ночи будят спящих в этом доме?
Гордон
Ваш дом навеки проклят, бургомистр!
Лежит в нем герцог, зверски умерщвленный.
Буpro мистр
(бросается опрометью прочь)
Помилуй бог!
Первый слуга
Бежим! Здесь перережут
Нас всех!
15* 451

Фридрих Шиллер
Второй слуга
(тащит столовое серебро)
Сюда! Внизу прохода пет.
Голоса за сценой:
Дорогу генералу! Расступитесь!
При ртих словах графиня, преодолев оцепенение,
овладевает собой и быстро уходит.
Голоса за сценой:
Закрыть ворота! Оттеснить народ!
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Т е ж е, без графини. Входит Октавио Пикколо-
мини со свитой. Деверу и Макдопальд
тотчас же выступают вперед вместе с алебардистами. В
глубине сцены проносят тело Валленштейна, покрытое
красным ковром.
Октавио
(поспешно входя)
Неужто! Быть не может! Бутлер! Гордон!
Поверить не могу. Скажите: нет!
Гордон, не отвечая, указывает рукой в глубь сцены.
Октавио смотрит туда и замирает в ужасе.
452

Смерть Валленштейпа
Д е в е р у
(Бутлеру)
Вот шпага герцога и «Золотое
Руно».
М акдоиальд
Печати прикажите взять...
Бутл ер
(указывая на Октавио)
Лишь он один повелевать здесь вправе.
Деверу и Макдональд почтительно отступают назад.
Все потихоньку расходятся; на сцене остаются только
Бутлер, Октавио и Гордон.
Октавио
(Бутлеру)
Так вот какой был замысел у вас?
О, боже, боже! Поднимая руку,
Клянусь, я неповинен в злодеянье
Чудовищном!
Б утл ер
Рука у вас чиста.
Ведь вы мою направили.
Октавио
Бесчестный!
Так ты во зло употребил рескрипт
453

Фридрих Шиллер
Монарха, ты злодейское убийство
Его священным именем прикрыл?
Б утл ер
(спокойно)
Я государя приговор исполнил.
Октавио
Проклятье государей — их слова
Жизнь грозную мгновенно обретают,
И даже опрометчивую мысль
Их слуги быстро претворяют в дело
Непоправимое! Зачем спешить
С повиновеньем было? Ни минуты
Для милости монарху не оставить?
О, время — это ангел для людей...
Один лишь бог непогрешимый вправе
Свой приговор немедля исполнять!
Б утл ер
К чему укоры? В чем моя вина?
Я доблестное совершил деянье,
Империю от страшного врага
Избавил я и жду теперь награды.
Вы наточили мне стрелу, а я
Спустил ее: вот разница меж нами.
Посев кровавый — ваш! Так отчего
Кровавые вас напугали всходы?
Я все предвидел, мне ничто не страшно.
Граф, нет ли поручения у вас?
Немедленно я отправляюсь в Вену
Меч, обагренный кровью, положить
454

Смерть Валленштейна
К подножью императорского трона
И за усердье, за благое рвенье
Стяжать хвалу державного судьи.
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ
Т е ж е, кроме Бутлера. Входит графивя Терцки,
бледная, с искаженным лицом; говорит медленно,
слабым и отрешенным голосом.
Октави о
(обращаясь к пей)
Графиня, как все это вдруг свершилось?
Ужасных дел последствия пред нами.
Графиня
Да, ваших дел плоды... Убит брат-герцог,
Убит мой муж, племянница исчезла,
И борется со смертью герцогиня.
Блестящий наш, величественный дом
Вдруг опустел, испуганная челядь
Прочь хлынула, куда глядят глаза.
Одна я в нем, я заперла его
И вам ключи вручаю.
О кт а вио
(с глубокой скорбью)
О, графиня,
И мой дом опустел!
455

Фридрих Шиллер
Графиня
Кого еще
Тут убивать? Преследовать кого?
Монарха месть свершилась, герцог пал,
Гнев утолен... Прошу за старых слуг!
Ьеднягам не вменяйте в преступленье
Их преданность и верность Валленштейну!
Застигнут роком герцог был врасплох,
Он не успел, не смог о них подумать.
Октави о
Расправа? Месть? О них ни слова больше!
Тяжелою искуплена ценой
Тяжелая вина, и государь
Дочь облечет достоинством и славой
Ее отца. А вам императрица
Откроет материнские объятья,
Она поймет, почтит несчастье ваше.
Отбросьте страх, графиня. Уповайте
На милость государя.
Графиня
(подняв глаза к небу)
Уповаю
На большего властителя, чем он...
Где герцога останки опочиют?
В монастыре, который им основан,
Под Гитчином, графиня Валленштейн
Покоится, он с ней хотел быть рядом,
За годы счастья вечно благодарный.
4f>fi

Смерть Валленштейна
Велите там его похоронить!
Я для останков мужа моего
Прошу о той же милости. Отныне
Владетель наших замков — император,
Пусть даст могилы нам среди могил,
Где наши предки спят.
Октавио
Вы побледнели...
Дрожите... Боже! Как мне вас понять?
Графиня
(собрав последние силы,
говорит с живостью и благородством)
Как надлежит, меня вы понимайте;
Я дома Валленштейнов не хочу
Паденье пережить. Мы были в силах
К короне руку протянуть... Иное
Нам суждено... Но, царственны душой,
Мы смерть, свободно избранную нами,
Позорной жизни твердо предпочтем...
Rß, делает свое...
Октавио
Помочь! Спасти!
Графиня
Лишь несколько мгновений, и свершится
Моя судьба.
(Уходит.)
457

Фридрих Шиллер
Гордон
Дом ужасов, убийств!
Появляется гонец с пакетом.
Гордон подходит к нему.
Посланьс? С императорской печатью!
(Прочитав адрес, протягивает Октавио пакет,
с упреком во взоре.)
Вот... Князю Пикколомини 95.
Октавио, задрожав, устремляет скорбный взор
к небу.
Занавес
<^fe^>

ПРИЛОЖЕНИЯ

Н. А. Славятинский
О «ВАЛЛЕНШТЕЙНЕ» ШИЛЛЕРА
I
ПРОЛОГ
Написанный на переломе от сентября к октябрю
171)8 г., Пролог уже 12 октября был прочитан на
премьере «Лагеря Валленштейна» в Веймарском театре — его
произнес актер Фос в униформе валленштейновского
кирасира, в которой он позднее играл здесь же Макса
Пикколомини, молодого командира прославленного
кирасирского полка.
В сущности это — пролог к Прологу, каким является
комедийный «Лагерь Валленштейна», где намечена
почти вся исключительно своеобразная экспозиция
трилогии, подхватываемая в драме «Пикколомини» и
простирающаяся далеко в глубь трагедии «Смерть
Валленштейна».
Если «Лагерь Валленштейна», этот большой в
драматической форме пролог к двум основным пьесам
трилогии, написан весьма своеобразными рифмованными
стихами (об этом речь впереди), то короткое
обращение поэта непосредственно к зрителям написано
нерифмованным, белым пятистопным ямбом. Пролог
замечателен по своему лаконизму, по глубине и
богатству содержания, по чистоте и благородству дикции,
свидетельствующими о высоком и зрелом поэтическом
мастерстве.
Поэт начинает словами восхищения перестройкой
зрительного зала и сиены, перестройкой, имевшей для
него некое символическое значение: это как бы новые
4Г>|

#. А. Славятинский
мехн для нового вина. Затем следуют стихи о труппе
Веймарского театра, а после — безымянные намеки на
выступавших здесь выдающихся мастеров немецкой
сцены: «На этой сцене мастер благородный» — об Иф-
лянде-актере, и далее об одном из «достойнейших
творцов» немецкой национальной сцены — гамбургском
актере, режиссере и драматурге Шредере. Обо всех
Шиллер говорит, избегая имен, обобщенно, в
соответствии со тщательно взвешенной нормой стиля Пролога.
Тут проявилась постоянная озабоченность как
Шиллера, так и его друга Гете состоянием и
проблемами искусства. В Прологе явственно проступают
черты, вглядываясь в которые, неизбежно приходишь к
выводу, что перед нами большой важности
Литературный манифест.
Шиллер в традиционной, но вечно живой,
немеркнущей тональности горациева «Exegi monumentum» l
отваживается провозгласить ни мало ни много, как
начало новой эры в немецкой драматургии и театре.
С «Валленштейна» эра эта действительно началась:
утвердился созданный Шиллером в конце XVIII в. новый
тип драмы; точнее это была высокая историческая
трагедия.
Сущность Литературного манифеста выражена в двух
абзацах (курсив мой—Н. С):
И ныне, в день начала новой эры
Для Талии на сцене обновленной,
1 В ©диой из од римского поэта Горация «К Мельпомене»
(«Оды», III, 30, 1) говорится: «Exegi monumentum аеге pcren-
nius», т. е.: «Я памятник воздвиг вековечнес бронзы». Она
эта, тематически,— источник своего рода «лирического
жанра», в духе которого у нас написаны и державинский, и пущ-
кййзкйй «Памятник».
402

О «Валленштейне» Шиллера
Оставя старый путь, зовет поэт
Взлететь над тесной бюргерской средой,
К той сфере исторических деяний,
Что так сродни возвышенной эпохе,
В грозе и буре коей мы живем.
В «Валленштейне» Шиллер, «оставя старый путь»,
оторвался от изображения той бюргерской среды,
щемящую узость и «тесноту» которой он с гениальной
силой изобразил в «мещанской трагедии» «Коварство и
любовь». Поэт обращается к широкой исторической
арене общеевропейское Тридцатилетней войны и от
Этой узловой эпохи в истории Европы перебрасывает
мост к еще не отшумевшей современности с ее
историческим средоточием — Первой французской
революцией. В Литературном манифесте Пролога содержится,
быть может, самое возвышенное суждение о
Французской революции, какое мы только можем найти
у Шиллера.
Отныне поэта будут занимать судьбы целых
народов, исторические судьбы родины, человечества. Уже
для второй строфы Манифеста как раз характерна эта
небывало высокая у Шиллера оценка той живой
исторической среды, в которой все еще не умолкал пафос
революции.
Теперь, на величавом склоне века,
Когда вся жизнь поэзии полна,
И пред очами — битвы исполинов,
Под стягами непримиримых целей,
За судьбы человечества, за власть-^
Решать самим, быть иль не быть свободе,—■
Да устремится ввысь искусство сцены,
Дабы театр теней не посрамила
Действительной, кипучей жизни сцена.

Н. А. Славятинский
Великой эпохе в истории Европы — великую
драматургию — вот какую цель ставит перед собой и
современными ему драматическими писателями Шиллер.
Его давно тревожил вопрос: «Какой путь должно
избрать поэтическое искусство в наш век и в наших
условиях?» 2
Но что же представляла собой драматургия в
исторически отсталой, застойной Германии?
Напомню, что драматургия молодого Шиллера
состояла из трех пьес в прозе («Разбойники», «Заговор
Фиеско в Генуе», «Коварство и любовь») и одной
стихотворной («Дон Карлос»), которую ставили в
прозаическом переложении самого Шиллера. «Дон Карлос»*
был напечатан полностью в 1787 г., а «Валленштейн»
окончен лишь в 1799 г.— пауза в двенадцать лет!
В этот длительный период безмолвия Шиллера как
драматурга его юношеские пьесы ставились редко,
а канонические книжные тексты вытеснялись
ремесленными обработками, подчас совершенно
искажавшими замысел автора. Зато огромным успехом,
как еще ни одна пьеса Шиллера или Гете, стали
пользоваться пьесы Ифлянда, Коцебу и Шредера,
рассчитанные на вкусы мещанства, потрафлявшие
им и даже льстившие мещанству изображением той
бюргерской среды, подняться над «теснотой» и
ограниченностью которой как раз и призывали строки
Пролога.
Август Вильгельм Ифлянд был плодовитым
драматургом. Талантливый актер и режиссер, он во всем был
«человеком театра», и его знание условий сцены и тре-
2 Из письма к Готфриду Гердеру от 4 ноября 179£ г.—
Шиллер. Ф. Собр, соч.: В 8-мит, Mt; Л.: Гослитиздат, 1950, т4 8,
с 517*
464

О «Валленштейне» Шиллера
бований далекой от искусства публики, желавшей
поразвлечься, немало содействовали успеху его пьес. Эти
жиденькие изделия буквально наводняли театральный
рынок. Август Коцебу превзошел Ифляпда по
несравненной в немецкой драматургии плодовитости. Оп
написал 216 пьес всех родов (трагедии, драмы, комедии,
водевили, шутки, слезливые мелодрамы), но их
объединяет одна черта — все они стоят вне искусства, хотя с
полдюжины этих подчас довольно искусных по
техническим приемам поделок продержалось в немецком
репертуаре многие десятки лет.
Действующими лицами новой, героической
драматургии, достойной встать «с веком наравне», должны
быть, по замыслу Шиллера, великие люди в борьбе с
исполинской судьбой, понимаемой Шиллером не как
античный фатум, действующий с неотвратимой силой
и стоящий даже над богами, а рационально, в смысле
того, как сложились обстоятельства под влиянием
многих причин, подчас непредвиденных, неожиданных,
когда может возникнуть впечатление чего-то
непостижимого, иррационального.
В заключительных строфах Пролога («Да преклонит
сердца и слух игра // Сегодняшняя к ритмам
необычным» — «И если муза,— // Свободная богиня песен,
плясок,— //И к рифме обратится — не взыщите!»)
поэт к своим раздумьям о новой форме драматических
произведений смело приобщает зрительный зал — ведь
у актеров, у тогдашнего немецкого театра вошло в
привычку пренебрежение к стиху, публика не была к
нему приучена, откуда и это несколько ироническое:
«не взыщите!»
Выбор надлежащей стихотворной формы для
«Лагеря» был большой удачен Шиллера как поэта и драма-
465

И. А. Славятинский
турга. «Лагерь Валленштейна» написан, как сообщал
Шиллер в письме к Ифлянду (от 15 октября 1798 г.),
«короткими рифмованными стихами, вроде стихов
гетевского Кукольного театра и „Фауста" Гете»3.
Подумать только, какой диапазон выразительных
возможностей у одного и того же стиха, какая невероятная
гибкость: передавать все — от наивного схематизма
кукольных образов до глубин великой философской
трагедии! Эти старонемецкие стихи, которыми так
широко пользовался еще Ганс Сакс (1494—1576, мастер
сапожного цеха и поэт, возглавлявший нюрнбергскую
школу мейстерзингеров),— это почти что лубочные
стихи, так называемые книттельвирши; они чаще всего
срифмованы в «Лагере» попарно, им свойствен
свободный ритм, обычно при четырех ударных слогах. У
Шиллера эти «книттели» исключительно своеобразны и
удивительно как отвечают внутренней форме «Лагеря»,
которая в значительной степени ими же и
порождается в живой диалектике с образным и историческим
содержанием произведения.
Преобладающая особенность стиля Пролога —
сентенциозность. Сентенция — это изречение личного че-
капа, обобщающее отдельный случай до типического
Значения и соблазняющее возможностью быстрого
применения, подобно легко запоминаемой мелодии.
Сентенция, вплетаясь в разговоры или письменную речь,
сближается с цитатой, так сказать, наводит на то,
чтобы ее процитировали. Пролог изобилует сентенциями,
Это своего рода каскад сентенций, то кратких, то более
или менее развернутых; сентенциозность — приметная
черта стиля «Валленштейна», да и всего творчества
• Шиллер Ф4 Собр.. соч., г, 8, cs 721,
466

О «Валленштейне» Шиллера
Шиллера (в какой-то мере
дидактически-сентенциозного). Сентенция сближала Шиллера с классицистской
трагедией, а через нее с античностью. В Прологе все —
то явная, то формально незавершенная сентенция, как
бы растворившаяся в тексте, и все в Прологе (с
необходимыми, правомерными перебоями и
отступлениями) — Литературный манифест Шиллера.
В предпоследних стихах — «Хвалы уже за то
достойна муза...» — Шиллер, проникаясь вновь
наступательным настроением Манифеста, говорит намеками о том,
что иллюзия действительности в трагедии высокого
строя «разрушается», «снимается» поэтичностью
произведения и не свойственной обыденному языку
размеренностью речи, достоинством и благородством дикции.
Уже (в своей сущности жизнерадостная) игровая
форма смягчает суровую серьезность жизни, не позволяя
иллюзии подменять собой живую правду
действительности. Так, в Прологе сказалось отрицательное
отношение поэта к натурализму и популярным концепциям
искусства как плоского подражания
действительности— теоретической основе бюргерской драматургии
Ифлянда, Коцебу, Шредера и всей их
благоденствовавшей мещанской «литературной школы».
И, наконец, замыкающий стих Пролога —
блистательная и эстетически весьма глубокая сентенция,
значение которой подчеркнула антитеза, столь
характерная для стиля Шиллера как драматурга и философа:
Жизнь сумрачна — искусство лучезарно.
В этих словах заключается сущность эстетических
воззрений Шиллера, это корень всей его эстетики с ее
стремлением активно воздействовать на жизнь ради
достижения того «эстетически облагороженного уклада
467

Н. А. Славятанский
действительности»4, к которому Шиллер не уставал
призывать людей в своей социально-эстетической
утопии, содержание которой так выразительно отчеканил
в трех словах Достоевский: «Красота спасет мир!»
Еще Руссо обмолвился однажды: «Власть искусства,
быть может,— самая могущественная из всех». И это
убеждение, каким бы сложным путем оно ни пришло
к Шиллеру, поэт разделял всеми силами своего ума и
сердца. Разве «вечная мелодия Руссо» не слышится то
более, то менее внятно в юношеской лирике Шиллера,
в его драматургии — от «Разбойников» до «Вильгельма
Телля» —и в его философски-эстетических трудах?
Она слышна и в великой трилогии...
На «Валленштейне», законченном в 1799 г., сказались
впечатления Шиллера от десятилетия современной ему
истории (1789—1799), десятилетия, которое он
вдобавок посвятил изучению истории как науки,
преподаванию ее в Иенском университете и историческим и
философским трудам. Великие события потрясали
Европу, военные грозы одна за другой пропосились над
Германией, вызывая много перемен и заставляя о
многом задуматься. Лоскутно-феодальная страна
становилась компактнее, и вновь возникала — на новом
историческом этапе — проблема единства Германии,
поставленная при совсем других обстоятельствах еще
полтораста лет тому назад, в пору опустошительной
Тридцатилетней войны.
Вот что писал о трилогии спустя четверть века
после первых постановок выдающийся романтик Людвиг
Тик — поэт, романист, новеллист, драматург и литера-
4 Иэ письма к Готфриду Кернеру от 3 февраля 1794 г*^ Шил.
fiep Ф. Собр, соч., т4 8, с, 424*
468

О «Валленттейне» Шиллера
турный критик, к тому же и превосходный переводчик
Шекспира:
«Когда Шиллер после длительной паузы выступил
с драматической поэмой «Валленштейн», все
почувствовали, что эта великая драма открывает новую эпоху
в истории нашей драматической литературы. Это
могучее творение вступило в среду хилых порождений
дня, и сразу всем стало ясно, какими слабыми по своей
внутренней сущности были те, современные
произведения и какими недопустимыми являлись чванливые
требования, в ту пору всецело господствовавшие в
нашем театре... В толпу добродетельных призраков тех
дней вторгся могучий Валленштейнов дух, величавый и
грозный. Немцы снова почувствовали, на что способен
их великолепный язык, какие мощные звуки, какие
мысли, какие образы смог вызвать к жизни подлинный
поэт. Это богатейшее глубокомысленное творение
явилось миру как памятник для всех времен, и каждый
немец вправе гордиться им, ибо в этом чистом зеркале
отражены национальное достоинство, гражданские
убеждепия и глубокий исторический смысл, дабы
ведомо было, что мы собой представляем и какие силы
коренятся в нас» 5.
6 THexfr Lt Dramaturgische Blätter. Breslau, 1826 (курсив мой.—
Н. С). Гете так отозвался о статье Тика, где дана эта оценка
трилогии: «Рассуждения Тика о Пикколомини и Валлен-
штейне — статья значительная», Гете прибавляет, что
трилогия Шиллера — это одно из превосходнейших творений
не только немецкого театра, но и псего драматургическою
искусства. (Goethes sämtliche Werke. Jubiläumsausgabe in
40 Bänden. Stuttgait: Berlin: J. G. Cottasche Buchhandlung
Nachfolger, 1902—1907, Bd, 38, S. 22—23)*
469

П. А. Славятинский
И
«ЛАГЕРЬ ВАЛЛЕНШТЕЙНА»
По мере того как продвигалась работа над «Валлен-
штейном», угрожающе разрастался объем пьесы,
задуманной в пяти актах. В ответ на жалобы Шиллера
(«какая досада, что „Валлеиштейн" так разбухает»)
Гете высказал однажды мысль, не лучше ли вместо од-
нон дать цикл пьес. В последний день сентября 1798 г.
драматург сообщает своему дрезденскому другу Гот-
фриду Кернеру, что по зрелом размышлении и после
многих бесед с Гете он разделил своего «Валленштеп-
на» на две пьесы, так как без этой операции «Валлен-
штейн» стал бы чудовищем по широте и
протяженности; притом, чтобы сделать эдакого «монстра»
пригодным для сценического представления, пришлось бы
пожертвовать очень многим. «А теперь вместе с
„Лагерем",— продолжал Шиллер,— у меня три значительных
пьесы, каждая из которых представляет собой целое,
но только последняя в полную меру трагедия» 6;
вторую, «Пикколомини», он называет драмой; а «Лагерь
Валленштейна» решается назвать комедией, вероятно,
из-за юмора, присущего этому маленькому шедевру,
а не по его действительной жанровой принадлежности.
Комедия должна иметь свой собственный, законченный
и в ней самой разрешаемый конфликт, чего здесь нет.
Главное назначение «Лагеря» — служить введепием в
пьесу, которую ради удобств ее сценического
воплощения пришлось разделить надвое, после чего все же
сохранились признаки первоначального пятиактного
6 Из пиеьма к Готфриду Кернеру от 30 сентября 1798 г. In;
Schülers Briefe in 7 Bänden, hrsg von Fr. Jo las. Stuttgart;
Leipzig; Berlin; Wien: Deutsche Verlags-Anstalt, 1892—1896,
Bdt 5, S, 437«
470

О «Валленштейне» Шиллера
построения исполинской пьесы. Всего же в трех
пьесах одиннадцать актов и почти восемь тысяч стихов.
Произведение поистине монументальное!
«Лагерь» изображает определенный исторический
момент в самый разгар Тридцатилетней войны, наемное
валленштейновское войско, набранное с бору по
сосенке, но спаянное затем суровой дисциплиной и
отшлифованное организаторским гением Валленштейна,
сумевшего преобразить этот сброд в грозную боевую
машину.
Хотя «Лагерь Валленштейна» часто ставят отдельно,
как в день его прапремьеры в Веймаре, но его
назначение — быть введением, вступлением к двум основным
пьесам трилогии. Шиллер задавался здесь целью
обрисовать, так сказать, фон исторического сознания
эпохи Тридцатилетней войны, подготовить «прелюдией»
общее музыкальное настроение, связывающее этот
кажущийся в композиционном отношении конгломерат
фрагментов в единое целое, подобно тому, как в
живописи то меньшую, то большую объединяющую роль
играет колорит картины. Композиционную роль
объединяющего фактора выполняет здесь и бесподобный
юмор этой пьесы. А впечатление художественной
цельности ее усиливается еще и тем, что «Лагерь» во
всем его объеме отведен солдатам, войску
Валленштейна как основе якобы задуманного им предприятия.
«Всем ведомо: его сгубила власть, // А лагерь
объясняет преступленье» (Пролог. Курсив мой.— Н. С).
Композиционное единство «Лагеря Валленштейна»
заключается еще и в постепенно складывающемся (в духе
«творимой легенды» солдатского фольклора)
героическом портрете вождя. Мы не увидим Валленштейна
«До той поры, когда решится муза // Вождя живой
471

П. А. Славятинский
представить образ вам». А произойдет это не скоро,
так как герой не выводится во вступительных сценах,
мы узнаем о нем только из разговоров других
действующих лиц.
«Лагерь» — это подготовка к «Пикколомини», пьесе
о военачальниках, которая в свою очередь служит
мостом к «высокой трагедии» о самом полководце.
Введя в драматический Пролог изображение
солдатской среды, Шиллер дал в «Лагере» произведение
замечательное по единству языка и стиля, по
исключительному своеобразию примененных в нем
изобразительных средств. Притом, отделив «Лагерь», Шиллер
добился очень важного художественного
преимущества для последующих пьес: достигнута была та чистота
стиля, к которой он стремился в своей «высокой
трагедии».
В маленьком Прологе (к «Лагерю») драматург под
конец говорит: «Не порицайте ж автора, что он //
Стремительно не поведет вас к цели, // Но развернет
отважно ряд картин II Былых событий...» (курсив мой.—
Н. С.) И первая из этих картин — это картина бедствий,
которые обрушились в Тридцатилетнюю войну на
чешский народ. В первом из одиннадцати явлений
«Лагеря» двое действующих лиц — крестьянин и его сын.
Парень в страхе перед своевольной солдатней лагеря,
отец успокаивает его, но ничего хорошего сказать
о ней не может: совсем недавно край грабили
саксонцы, изгнанные вскоре Валленштейном. После их
постоя — не менее разорительный постой имперских
войск Валленштейна, чеха по происхождению, но
смолоду ревностного слуги Габсбургов. Мало того, что в
Чехии голод да холод, да беспросветная нужда,—
население в ней деморализовано хищной солдатней, ее
472

О «Валленштейпе» Шиллера
грабежами и насилиями. Так и этот крестьянин явился
в лагерь с фальшивыми игральными костями, чтобы
обманом возместить отнятое у него силой.
Тема народа, исторических судеб чехов,
подвергшихся австрийской колонизации,— вот с чего начинается
шиллеровский «Валленштейн». Но в то же время это
рассказ, выходящий за рамки чешской
национальности, скорбная картина страданий простого люда,
ставшего в разных уголках Империи жертвой
затянувшейся на долгие годы «невыразимо горестной войны».
Поразительно уже в первой сцене, как и во всем
«Лагере», мастерство речевой характеристики. Большое
удовольствие следить за^всеми изгибами (такой
естественной!) простонародной речи, в которой
обрисовывается историческая ситуация и одновременно как бы
сам собой, спонтанно создается очень живой портрет
крестьянина, объемный и содержательный. Как ни
многочисленны действующие лица «Лагеря», почти каждое
обладает, пусть иной раз и мимолетным, «лица
необщим выраженьем», т. е. тем свойством портрета,
которое здесь особенно дорого, потому что нелегко
индивидуализировать представителей нивелированной
военной дисциплиной солдатни или же придавленной
гнетом и бедами народной массы.
Труден в этих сценках отбор отдельных черт. Взять
хотя бы третью, где стрелок «огневого боя»
выманивает у вороватого хорвата, можно сказать задаром,
дорогое ожерелье — заморский жемчуг и красные,
будто кровь, гранаты, на которые некогда были так
щедры недра чешской земли.
Л как легки и естественны переходы от одной
сценки к другой, как реплики то непринуждеппо вливаются
в текст, то сшибаются в контрасте, оставляя в целом
473

Н. А. Славятанский
впечатление необыкновенной подвижности,
динамичности всей пьесы, как бы создаваемой на наших глазах
и при нашем участии!
«Все его достоинство — в живости»7,— скромно
отозвался о «Лагере» Шиллер в письме к Гете (от 21
сентября 1798 г.),— живости картин тогдашнего времени
и исполненных исторического своеобразия сценок
солдатской жизни. Парадоксально то, что в «Лагере Вал-
ленштейна», как увидим, почти нет действия (Гете:
«...ohne eigentliche Handlung»8). Но нигде нет и
суетни, толкотни, которые создавали бы обманчивую
видимость действия, движения, жизни.
Мотив унижения народа своевольной солдатней
налицо с первых же строк «Лагеря». Солдаты грабят
население, объедают крестьян и горожан, словно
прожорливая саранча, спят в их постелях, соблазняют их
жен, растлевают дочерен, сманивают в рекруты
юношей. Им свойственно какое-то презрение к народу,
к людям труда, и в них, наемниках, продавцах своих
жизней («Где ж большую цену солдату взять?»),
которых в случае малейшего неповиновения
беспощадно вешали и расстреливали, вкоренился какой-то
чванливый «аристократизм насилия», на который парод
отвечал бессильной ненавистью — случалось все же до
кровавых побоищ. Об этом говорит бывалый вахмистр,
ближайший начальник и оракул солдат.
В Тридцатилетней войне он был участником таких
генеральных сражений, как под Лютценом, когда
погиб грозный соперник военной славы Валленштейна —
шведский король Густав Адольф. Вахмистр — участии
7 Schillers Briefe in 7 Bänden, Bd. 5, S. 433.
8 Goethes sämtliche Werke. Jubiläumsausgabe in 40 Bänden,
Bd. 36, S. 159.
474

О «Валленштейне» Шиллера
или свидетель важных исторических событий — знает
в лицо едва ли не всех полковников и генералов
имперских войск, но превыше всех для него, как сам бог
войны, непостижимый, наделенный
сверхъестественными дарованиями и силами, храбрый и мудрый
полководец, отец солдатам, ныне — «светлейший герцог», но
не так давно — «чешский простой дворянин». Когда
вахмистр говорит о полководце, которому душой и
телом предан, он словно загорается вдохновением и
создает образ легендарного вождя, облеченный в
слова, составляющие в целом не просто описание, а
какой-то сгусток дьявольской энергии: «Я видел герцога
в люценском деле, // Ядра и пули со свистом летели; //
От залпов на поле сизо и серб, // Шляпа прострелена,
сбито перо; // Брыжи вкруг шеи — уже лохмотья, //
€ ботфортов кожи свисают клочья; // А он, невредим,
скачет взад и вперед,// — Адова мазь его бережет!»
От этого захватывающего преклонения — только
мостик к мистическому углублению легендарного
портрета полководца: «И, говорят, по звездам он читает...»
Это об известных всему войску Валленштейна
«колдовских» занятиях полководца астрологией с помощью
итальянского звездочета Баттисты Сэни, «серого
человечка», образ которого в представлении солдат
сливается с чертом (одно из фольклорных прозвищ
дьявола у немцев именно «серый человечек»). Грубее и с
более резким юмором высказывается Второй егерь:
Ведь, право, ни для кого не секрет,
Что черт Валленштейну по найму служит.
Да, да, об этом знает весь свет!
Отсюда прямой — по еще такой далекий! — путь к
шекспировским сцепам вербовки убийц в «Смерти Вал-
475

В. А. Славятинский
ленштейна» (V, 2), с их мрачным юмором и
суеверными опасениями обоих капитанов, Дёверу н Макдональ-
да, насчет неуязвимости Валленштейна и его
инфернальных связей.
Солдаты в «Лагере» появляются лишь во второй
сцене. Она существенно подвигает экспозиции)
«Валленштейна», по происходит это так естественно, так
непринужденно, что кажется, будто поэт, но задумываясь,
выхватывает из исторического прошлого один кусок за
другим, и эти кускь на наших глазах, слоино
окропленные сказочной живой и мертвой водой, срастаются
в целое и, обретая трепет жизни, встают перед нами
как живые существа.
Из разговора вахмистра с трубачом ясно, что войска
с их полковниками и генералами не зря стягиваются
отовсюду к ставке Валленштейна, что неспроста вызвал
он в лагерь жену и дочь и что недаром по лагерю
бродит «старый парик из Вены», посланец императора
к Валленштейну: «Вынюхать хочет измену ищейка, //
Герцога выследить...».
Так сразу же, с первых стихов «Лагеря» открыто
ставится тема предполагаемой измены — главная тема
трилогии. Солдаты видят, что со стороны Вены
надвигается гроза на Валленштейна, которому император
дал чересчур уж большие, чрезвычайные права.
«Видят, он слишком рванулся в гору, // Вниз загреметь ему
бы «пору»,— говорит вахмистр. На это трубач, его
земляк, отвечает: «Но не дадим ему кануть па дно,
//Только б держаться нам всем заодно!» В словах трубача
сформулирован сквозной мотив этой одноактной
пьесы. Как эти слова становятся убеждением всей массы
солдат Валленштейна в их типических представителях
(за исключением одних аркебузиров Тифенбаха), Шил-
476

Ö «Валленштейне» Шиллера
лер покажет в дальнейших картинах «Лагеря». А
затем— лишь количественное развитие, нарастание
обрисованной здесь ситуации, а не драматическое
действие в собственном смысле слова. Но тем удивительнее
непревзойденная живость «Лагери».
Позади у нас осталось явление первое,— слово
получил истерзанный своевольной солдатней и всеми
бедствиями воины народ прекрасной Чехии, где эта война
началась (1618), где она оставила свои едва ли не
самые кровавые следы и где ей суждено было
окончиться спустя тридцать лет4, страшнее которых до той
поры, кажется, не было в истории Европы. Позади
явление второе,— слово получили солдаты.
В явлении четвертом к трубачу и вахмистру
подходит канонир с новостью: «Регенсбург шведы приступом
взяли», а ведь Регенсбург — важный стратегический
пункт на Дунае, и внезапная потеря его сгущает тени
вокруг заподозренного двором Валленштейна.
Небезынтересно отметить, что Регенсбург был взят
войсками протестантов несколькими месяцами ранее
(15 ноября 1633 г., а сейчас конец февраля 1634 г.).
Историк Тридцатилетней войны, Шиллер в
художественном произведении приближает падение Регенсбур-
га к событиям трилогии и, следуя закону
драматической концентрации, завязывает все в один
трагический узел.
Но Регенсбург — это дунайская твердыпя герцога
Баварского Максимилиана I: «Герцогу враг он — его ль
выручать?» Так, в списке могущественных врагов
Валленштейна, помимо венского двора, появляется второй
враг — герцог Баварский; несколько лет тому назад
(1630) именно он на имперском княжеском сейме
более всех содействовал падению Валленштейна.
477

R. Л Славятинский
Начиная с явления пятого «Лагерь» все более
«заселяется». Вспомним: первая сценка — это по существу
монолог крестьянина, предваряемый короткой, в
четыре стиха, репликой его боязливого сына и затем
перебиваемый посередине (для большей живости и чтобы
хоть немного скрадывалась длиннота этого монолога)
замечанием сына в две строки. Вторую сценку одпо-
сложно открывает реплика трубача, а когда улан
уводит крестьянина в палатку, то сценка эта уже до
самого конца представляет собой диалог вахмистра с
трубачом. Но как выразителен переход от монолога к
диалогу, те пять строчек, поделенных между трубачом,
крестьянином и уланом, в которых каждый сказался
типически. И до чего ж грубы и высокомерны солдаты
с этим мужиком, который с отчаяния рискнул прийти
к ним, правда, с нечистыми намерениями, но ведь они
ничего о его расчетах и голодных надеждах не знают.
К вахмистру, трубачу и пушкарю присоединяются в
явлении пятом оба егеря и маркитантка со
служанкой,— действующих лиц прибавилось; мимоходом в
Этом явлении промелькнут вместе со своим учителем
солдатские ребята и среди них солдатенок, которого
маркитантка прижила с обворовавшим ее и сбежавшим
шотландцем. Во всем «Лагере Валленштейна» только
две упомянутых женских роли. Но это не значит, что
женщин в лагере нет: вслед за солдатами кочуют их
семьи и тучами тянутся женщины легкого
поведения — еще один бич для края, где они, пусть даже
ненадолго, осядут.
Первый егерь — «Махина Петер из Итцехё» —
встречается в лагере с маркитанткой, давней знакомой («Ба,
Это Густель из Блазевица!»), и та рассказывает ему
о треволнениях своей походной жизни («Где только я
478

О «Валленштейне» Шиллера
с той поры не была!»). В ее живом рассказе —
калейдоскоп сражений, схваток, осад, походов, а в заключение
она щегольнула даже специальным военным словечком:
«Втайне диверсию сделать на Гент». Среди кочующего
племени маркитанток Густель из Блазевица поистине
бесподобна. Она мужественно переносит тяготы и
опасности походной жизни, в ней много упорства, она
находчива, полна энергии, умеет «держать в решпекте»
своевольную солдатню. Прогорев, она не унывает,
а бросается собирать долги («Полвойска берет у меня в
кредит.//Граф Изолани, сказать по чести,//Один
задолжал мне талеров двести»). Заметно и у нее
презрение к простому народу, а к попавшемуся на плутнях
крестьянину (да к тому же еще у нее в палатке)
Густель из Блазевица беспощадна: «А допрашивать
нечего, вешайте сразу».
В свою очередь Первый егерь рассказывает
маркитантке, что с ним произошло с той поры, когда он,
вздумав променять перо на пику и карабин, сбежал из
дому, предусмотрительно запасшись червонцами
своего отца. Главная черта его характера — непоседливость.
Он сбежал из дому и заодно уж из опостылевшей ему
школы, но вскоре удрал и из имперского полка к
шведам... «Вдруг — Фридланд! — во все концы света и
страны // Шлют подмывающий зов барабаны...» Егерь
кинулся в войско Валленштейна, и только оно
пришлось ему, наконец, по душе. У этого вояки целая
философия поведения: «Лихо и весело хочу пожить, //
Мчаться, мир жадно глазами ловить...» — «Шкуру
затем-то я продал казне, // Что жить без забот
захотелось мне». Эпоха великих географических открытий
невероятно раздвинула пространство планеты и
вызвала беспримерную жажду экспансии, передвижения,
479

П. А. Славятинский
авантюр, обогащения, и эта жажда тревожила, томила
егеря. Это отнюдь не трусливый перебежчик, не
дезертир, который ловко ускользает от настигающей его
петли. Он храбр, все ему нипочем: «В воду, в огонь,
хоть на копья врага!..»
Когда егеря появляются в лагере, они каждому
бросаются в глаза. Молодцеватые, стройные, в щегольских
колетах, щедро изукрашенных галунами, позументами
(и даже кружевами!), они вызывают зависть у солдат,
находящихся на постое в разоренной, заморенной
Чехии. («А галунов-то серебряных сколько! // Задаром
достались им, егерям Холька»).
Генерал фон Хольк — одна из колоритнейших фигур
Тридцатилетней войны. Датчанин и протестант, он
состоял первоначально на датской службе и только в
1630 г. вступил в имперские войска и стал
полковником. В следующем году он вместе с Паппенгеймом
принимал участие в разрушении и разграблении
Магдебурга. Этот «герой малой войны» был едва ли не
самым диким и беспощадным из имперских генералов.
Умер он 33 лет от чумы, за полгода до событий,
развернувшихся в трилогии. Тактика Холька заключалась в
стремительных рейдах. Не давая опомниться
неприятельским отрядам и мирному населению, он всюду
наводил леденящий кровь ужас; он не останавливался
перед любыми злодеяниями и оставлял за собой дым
и гарь пожарищ да изуродованные трупы своих жертв.
В трилогии солдаты сближаются чертами характера
со своими командирами.
В «Лагере» Шиллер искусно избегает монотонности,
меняя эмоциональные регистры выступлений своих
персонажей. Например, после спокойной реплики
Первого егеря в диалог между пим и вахмистром
480

О «Валленштейне» Шиллера
врывается до тех пор молчавший Второй егерь:
Черт! Замирая от страха, нас ждут!
Фридланда Дикой Охотой зовут...
Мы пламя, что вспыхнуло в темную ночь,—=
Все спят, никто не примчится помочь,
Мгновенье — и крики, спасения нет,
Резня и смятенье, кровавый рассвет!..
В жилистых бьется руках, замирая,
Девушка, к жалости тщетно взывая,^
Война беспощадна!..
Каким неистовым гимном насилию звучит этот
рассказ о подвигах солдатни! Рассказ, на который старый
вахмистр отзывается негодующими словами: «Здорово!
Значит, наездник лихой, // Дело солдата — резня,
разбой?» Как раз такие головорезы с их командирами и
нужны были верховному командованию.
Но ведь не всегда, надо полагать, были такими егерь-
школяр «Махина Петер из Итцехё» и его друг, Второй
егерь,— эти герои «Дикой Охоты». Юность рейтара,
только что переступившего линейку лагеря, своего
рода посвящение его в валленштейновцы изображаются
в исполненном юмора явлении седьмом. Рекрут
пришел в лагерь в сопровождении своего родственника-
бюргера, который все еще уговаривает новобранца
вернуться домой; а тот ему отвечает песней, да такой
привольной, свежей, манящей, такой юношески
задорной— одной из лучших в лирике Шиллера! И до чего ж
замечательно выписаны обе роли — рекрута из
зажиточной бюргерской семьи и его друга. Если весь
крестьянин в явлении первом сказался в монологе, то здесь
происходит обмен молниепосными репликами в одну,
две (бюргер) строки, словно это фехтуют тот и другой
егерь да трубач против менее поворотливого и одино-
^ф Фридрих Шиллер
481

Н. А. Славятинский
кого в этой схватке бюргера. Поразительна социальная
насыщенность этой сценки: презрение солдат к
бюргеру. Невольно вспомнишь и тут: «А не солдаты ль виной
привычки: // Мужик, мещанин ли — позорные клички?»
Бюргер дан всего несколькими мазками, вплоть до
бесподобного: «У него с состояньем семья и родители. //
Суконце пощупайте-ка на кителе». Ему отвечают:
«В мундире честь, а не в деньгах иль титуле». (Здесь
удалось в переводе сохранить все три рифмы
оригинала.) В лагере поговаривают о том, что Валленштейн не
остановится на достигнутом, что он замышляет
неслыханное. И Первый егерь во всеуслышание говорит:
«Он царство солдата решил учредить, // Мир весь
увлечь, воспламенить, // На все дерзнуть, все подмять,
покорить...»
Но то, о чем лишь намеком говорит вахмистр,
высказывает в проповеди патер-капуцин, заклятый враг
Валленштейна, притом в самом его лагере. Проповедь
Этого монаха — грубое выражение ненависти к
полководцу всей реакционно-католической клики двора,
и в первую очередь патеров-иезуитов, духовников
императора и его семьи, испытанных мастеров ядовитых
наветов и клеветы, фанатиков, таких близких к трону
и столь влиятельных.
Выведя в явлении первом крестьянина, а в седьмом
зажиточного бюргера, Шиллер отводит пространное
восьмое явление духовенству — социальное полотно
становится шире! А если считать могущественных
врагов Валленштейна, то теперь это уже — двор,
Баварский герцог, духовенство.
Шиллер однажды написал Гете, что в «Лагере» ему
необходим для полноты картины капуцин. Гете живо
откликнулся и даже высказал желание сочинить этУ
482

О «Валленштейне» Шиллера
сцену. Он вспомнил, что был в XVII веке некий
капуцин Абраам а Санта Клара, написавший не одну книгу
проповедей. В их числе та, что была озаглавлена
словами призыва (словно к новому крестовому походу):
«Вставайте, вставайте, христиане!» Она была
направлена против турок, с которыми Империя вела
нескончаемую войну (ведь турки временами появлялись под
стенами самой Вены!). Но что-то помешало Гете, и он,
получив книгу в веймарской библиотеке, отослал ее
Шиллеру, а тот, радуясь находке, тотчас же остроумно
ее использовал. Если бы кому-либо вздумалось
пародировать проповеди этого монаха, то он не мог бы это
сделать лучше, забавнее, чем сам потешный
проповедник.
Шиллер искусно передал жар обличений капуцина;
и тот играл у него натянутыми каламбурами,
жонглировал (порой бессознательно кощунствуя)
евангельскими текстами, библейскими сказаниями,
пророческими речениями, устрашал возмездием свыше за безверие,
разврат, грабежи, за отсутствие надлежащего
рвения в борьбе против шведов и своих, немецких,
еретиков-протестантов. Постепенно в ходе речи возникал
бурлескный образ проповедника и фигляра, патера и
арлекина. Но в его шутовском красноречии была сила,
которая основывалась на доступности пониманию
простых людей и на живости его порой очень метких
сравнений и обличений. Солдаты выслушивают его, но
когда он переходит к ядовитым намекам и прямым
нападкам на Валленштейна, они угрожают ему расправой:
«Патер! Брани нас, как хочешь, строго,//Но, берегись,
полководца не трогай!»
Роль капуцина едва Ли не последняя значительная
комическая роль у Шиллера. Она несколько напомина-
16* 483

Н. А. Славятинский
ет его первую, еще скромную удачу в комическом
роде — и тоже патера! — в «Разбойниках». Хорога
комический гофмаршал в «Коварстве и любви», но
особенной оригинальностью отличалась большая, тесно
связанная с действием комическая роль мавра в «Заговоре
Фиеско». Избранное Шиллером дальнейшее
направление препятствовало расцвету замечательного
комического дара драматурга.
Роль капуцина, как писал Гете в рецензии на
премьеру «Лагеря», дала живо почувствовать «могучую
оппозицию против генералиссимуса. Так не посмел бы
говорить этот поп,— утверждал Гете,-^ если бы не
чувствовал за собой поддержки; так он не говорил бы, если
бы именно сейчас не настало время позондировать
армию и поднять движение против генерала» 9.
Коснувшись в той же рецензии еще и хольковских
егерей, Гете указывал на то, что они — контраст арке-
бузирам Тифенбаха. Тифенбаховцы — степенные,
верные императору, храбрые из чувства долга, но
невоинственные люди, вооруженные обыватели и филистеры,
у которых нет-нет и проглянет одна привлекательная
черта — живое сочувствие народу, жалость к нему,
иной раз даже вовлекающие их в конфликты, в
которых они держатся мужественно и с достоинством. Так
же как народ, они тяготятся войной, которая «тянется-
тянется шестнадцать лет». Если у Первого егеря мошна
полнехонька, то Первый аркебузнр, расплачиваясь с
маркитанткой, вынимает тощий кошелек.
В явлении девятом и десятом солдаты сбегаются на
шум, который доносится из палатки, где в слепой
ярости колотят попавшегося на плутовстве крестьяни-
e Goethes sämtliche Werke. Jubiläumsausgabe in 40 Bänden,
Bd. 36, S. 165—166*
484

О «Валленштейне» Шиллера
на; вот его выволокли наружу, вот-вот его вздернут на
сук, но тут подоспевает кирасир-валлон; с его прихо
дом близится к концу «Лагерь Валленштейпа» и
завершается его композиция: новое появление крестьянина,
крах его плутовской затеи возвращают нас к самому
началу «Лагеря».
В десяти явлениях картина за картиной вставала
перед нами война, ужасы которой смягчались быстрой
сменой этих картин, перемежавшихся безобидными
жанровыми сценками, насыщенными атмосферой той
жестокой действительности, которая пропахла гарью
пожарищ городов и деревень, стертых с лица земли и
поражавших теперь гулким пустынным эхом.
И все же, как это ни удивительно, трагизм войны,
трагизм подлинный и патетический, раскрыт в
произведении, которое сам автор, назвал комедией. И
сделано это с необыкновенным художественным тактом:
нигде не оскорблено нравственное достоинство
человеческого горя, не умаляется пафос страданий жертв этой
войны. Человеку свойственно возвышаться порой и над
самым что ни на есть мрачным событием и не
относиться к нему лишь безусловно-патетически. При всех
горестях встречается и такое, над чем невольно
посмеешься и хоть чуточку отведешь душу,— в этом
спасительная сила комического, отвлекающая, щадящая,
а подчас и возвышающая над страданием. Так было в
«Лагере» с первого по десятое явление включительно.
Герой одиннадцатого, последнего явления — кирасир
полка валлонов. Контрреформация проходила у
валлонов с такой остротой, что очищенная жесточайшими
гонениями область, где жили валлоны, прослыла в
Европе «самым католическим краем».
Валлон-кирасир, подоспевший на выручку крестьяни-
485

Н. А. Славятинский
ну, сразу проявил себя перед разъяренным сборищем
солдат человеком решительным и бесстрашным. Арке-
бузир одобряет его поведение, а маркитантка говорит:
«Шутки с ним плохи, это валлон!//Из паппенгеймов-
ских кирасир!» А драгун поясняет: «Молодой Пикколо-
мини их командир. // Они его в люценском жарком
бою // Выбрали сами, в конном строю, // Когда Паппен-
гейм, их полковник, пал». Выбор Макса Пикколомини
в полковники паппенгеймовских кирасип, разумеется,
чистейший вымысел драматурга, но сделано это
неспроста. Здесь начало идеализации дорогого Шиллеру,
по его собственному признанию, образа, идеализации,
углубляемой под конец «Лагеря» в реплике Первого
кирасира: «У Валлепштейна он за своего, // Жалует
сам император его». Солдаты от всех полков якобы
выбирают именно Макса Пикколомини для подачи их
рапорта о поддержке полководца. Так «Лагерь»
подводится вплотную к первой из двух основных пьес
«Валлепштейна», драме о двух Пикколомини, отце и сыне,
генерале и полковнике. Но «Лагерь» подводится к
«Пикколомини» и по уровню идеализации Первого
кирасира, предрекающей, предвозвещающей идеальный образ
Макса.
Кто же он, этот Первый кирасир? В финале «Лагеря»
ему принадлежит главная роль. Освободив крестьянина,
который пускается наутек, он срамит стрелка, якобы
унизившего звание валленштейновца тем, что сел за
один стол пытать счастья с мужиком. Он смело
высказывается против двора, решившего отнять у Валлен-
штейна восемь полков копницы для
кардинала-инфанта. Он поднимает значение войска как исторической
силы, которую император должен уважать: «...не явный
ли государю вред, // Когда чувства достоипства в сол-
486

О «Валленштейне» Шиллера
дате нет? // Разве не рейтары, не солдаты // В грозные
подняли его потентаты? // И разве не мы утверждаем
все шире//Имя его в христианском мире?» Первого
кирасира отличают врожденная интеллигентность,
благородство, жажда свободы в этом порабощенном мире,
некий аристократизм исторического избрания,
развитое чувство человеческого достоинства, презрение ко
всему низменпому, бескорыстие: «Вольно я жил и умру
на воле...», «Солдат да имеет к себе уваженье, // А если
в нем благородства нет, // Такому быть рейтаром не
след. // Уж если я жизнью рискую в сраженье, //
Выходит, во мне что-то высшее есть». И слова его тут же
подхватывают с жаром оба хольковских егеря в своей
хоровой реплике: «Превыше жизни есть в мире —
честь!»
В лице Первого кирасира Шиллер создает
возвышенный образ, соотносительный Максу •*•*• герою драмы
«Иикколомини».
За десять лет до премьеры «Лагеря» (27 июля 1788 г.)
он писал Готфриду Кернеру: «История будет тем
складом, откуда я буду черпать, иначе говоря, она будет
давать мне темы, на которых я смогу упражнять свое
перо» 10. После этого Шиллер прошел большую школу
самостоятельных занятий историей, был профессором-
историком, писал исторические труды, но характерное
для его времени вольное отношение писателей к
истории, к изображению характеров исторических лиц все
же не было им преодолено (да он к этому, как видно,
и не стремился). Даже в эпохальном в его творчестве
и в немецкой драматургии «Валленштейне» история —
«служанка Мельпомены».
*° Шиллер Ф. Собр. соч., rt 8, с. 231*
487

Н. А. Славятинский
Вершины идеализации Шиллер достигает в
финальной «Песне рейтаров», увенчавшей «Лагерь Валлен-
штейна». Он шел к этой песне, оставив по пути
плутоватого крестьянина, шумливого и суматошного патера,
озабоченного бюргера, ставшего посмешищем солдат,
бессильного удержать племянника ли, друга,
приятеля — не все ль равно? — от бегства из дому на
подмывающий зов барабана вербовщика. Он дал высказаться
типическим представителям валленштейновской
солдатни, даже отдаленно в его «Лагере» не столь
кровожадной и необузданно-жестокой, какой она была в
действительности и как она представлена, например,,
в литературном памятнике эпохи Тридцатилетней
войны — романе Гриммельсгаузена «Симплициссимус».
Шиллер далек от крутого натурализма
Гриммельсгаузена, от наготы его картин. У него при наличии очень
верных действительности резких черт многое сглажено
или же смягчено юмором и общий тон целого
приподнят. А последняя, одиннадцатая сцена обособлена от
предыдущих десяти почти что полным исключением
юмора, комедийных интонаций. Выпроводив тифенба-
ховцев-аркебузиров, рейтары остаются одни и быстро
договариваются о рапорте каждого полка в
отдельности, чтобы их ие отрывали от армии Валленштейна —-
«отца солдатам», не отправляли в Нидерланды в помощь
испанцу-кардиналу. И в радостном чувстве
обретенного всеми единства цели рейтары поют песню, какую
едва ли пели валленштейновские солдаты.
С удивлением наблюдаешь, как Шиллер уверенно
поднимает тон в этой одиннадцатой, финальной
сцене— до исполненных возвышенного достоинства речей
Первого кирасира, речей, которые не кажутся вовсе
неожиданными, потому что они подготовлены реллика-
488

О «Валлепштейне» Шиллера
ми вахмистра с их несомненными крупицами народной
мудрости и примиряющим сознанием, что вся эта
разгульная солдатня, какой бы дикой и своевольной она
ни была, в руках ее великого полководца —
единственная реальная сила времени, для одних — «бич божий»,
а для других — неотвратимый рок, «судьба века».
Так, в духе исторических и философских прозрений
порта, символически заканчивается «Лагерь Валлен-
штейна», великое творение Шиллера-драматурга.
III
«ПИККОЛОМИНИ». «СМЕРТЬ ВАЛЛЕНШТЕЙНА»
1
Исторические сюжеты, на которые были написаны
две юношеские пьесы Шиллера — «Заговор Фиеско» и
«Дон Карлос»,— определялись преимущественно
мемуарной литературой с ее подчас крайней
субъективностью. Неудивительно, что эти пьесы, и особенно вторая,
вплотную подвели поэта к истории, вызвали
необходимость ее научного изучения.
15 апреля 1786 г. Шиллер пишет Готфриду Кернеру:
«С каждым днем мне все дороже становится история.
На этой неделе я прочитал книгу по истории
Тридцатилетней войны, и голова у меня все еще не остыла от
этого чтения. Подумать только, что эпоха величайших
национальных бедствий была одновременно
блистательнейшей эпохой человеческой силы! Сколько великих
людей породил этот мрак! Мпе бы хотелось лет десять
кряду не изучать ничего, кроме истории. Кажется,
я стал бы совсем другим человеком. Как ты думаешь,—
489

R. А. Славятинский
озабоченно спрашивает он Кернера,— удастся мне
наверстать упущенное?» и
Книга, о которой здесь идет речь, заронила в
сознание поэта искру интереса к «Валленштейну», и вот его
признания Кернеру спустя более восьми лет: «Я
теперь... обдумываю план „Валленштейна". Этой работы
я попросту очень страшусь... В самом точном смысле
слова я вступаю сейчас на неведомый мне или же во
всяком случае неиспытанный мною путь, ибо в сфере
поэзии я уже года три-четыре пытаюсь стать другим
человеком» 12.
Но вера в свое призвание как поэта крепла у
Шиллера под влиянием огромного и радостного события —
начавшегося сближения с Гете, события весьма
плодотворного для обоих. Шиллер проникновенно
всматривался в тайны реалистического романа, изучая строка
за строкой «Вильгельма Мейстера», по мере того как
Гете заканчивал этот роман, чутко и благодарно
прислушиваясь к тонким и вдохновляющим высказываниям
и осторожным советам своего нового друга. Немало
полезнейших наблюдений дала Шиллеру предпринятая
им по просьбе Гете сценическая обработка «Эгмонта».
И вот, наконец-то, 22 октября 1796 г. пометка в
рабочем календаре: «Взялся за Валленштейна».
Но еще в начале этого года в пространном письме к
Вильгельму фон Гумбольдту мы находим важные
признания Шиллера, касающиеся существа его нового
творческого метода: «Поразительно, как много
реалистического принес мне этот недавно начавшийся год, как
много развилось во мне от постоянного общения с Гете
11 Шиллер Ф. Собр. соч., т. 8, с. 134.
12 Из письма к Готфриду Кернеру от 4 сентября 1794 гА— Там
же, сь 444*
490

О «Валленштейне» Шиллера
и от работы над древними, за которых я смог взяться
впервые лишь после „Дон Карлоса"». И в том же
письме, несколько выше: «Прежде я старался, например в
Позе и Карлосе, заменить недостающую правду
идеалом, а теперь в Валленштейне я хочу отсутствующий
идеал вознаградить голой правдой» 13.
Поистине захватывающи эти необычные признания
поэта-драматурга и философа о его повороте на новый
творческий путь, о его, как он не устает повторять,
творческом «кризисе» — глубочайшей ломке, на
которую когда-либо решался столь выдающийся порт! Оп
заявляет, что стремится начать «новую жизнь» в
драматургии, добиться решающего перелома в своем
«поэтическом характере», и уверяет Кернера, что теперь
он подходит к своей задаче «совсем не так, как
прежде», а становится на путь «чисто объективного
творчества», с тем, чтобы «вывести действие и характеры из
их времени, среды и всей совокупности событий». Он
говорит, что создает главного героя, да и остальных
тоже, «с чистой любовью художника», исключая Макса
Пикколомини и Тэклу, к которым, признается
драматург, «я чувствую влечение»14,— это очень важное
признание, как мы убедимся в дальнейшем.
Работа над трилогией, прерываемая частыми
приступами болезни, потребовала около двух лет
напряженнейшего труда. Случалось, отчаяние овладевало
поэтом, и он восклицал: «Целое море надо еще выпить,
этому не видно конца!» 15. И все же 12 октября 1798 г.
в Веймаре была поставлена «очень живая картина»
*'-'Шиллер Ф. Собр* соч., т, 8, с. 562, 561.
14 Из письма к Готфриду Кернеру от 28 ноября 1796 г.— Там
же, с. 617—620.
« Из письма к Готфриду Кернеру от 24 января 1798 rt— In:
• Schillers Briefe in 7 Bänden, 3d. 5, St 330*
4SI

Н. А. Славятинский
военного лагеря Валленштейна. 30 января 1799 г. там
же даны были «Пикколомини», а 20 апреля актеры-вей-
марцы сыграли «Смерть Валленштейна». Это все
великие даты в истории немецкого театра и драматургии!
Посылая Гете рукопись, Шиллер писал ему: «Если
Вы найдете, что теперь это действительно трагедия,
что основные требования чувства удовлетворены, что
на главные вопросы разума и любознательности даны
ответы, что разрешены судьбы героев и единство
впечатлений достигнуто, я буду весьма доволен»1в. Эт0
написано 17 марта 1799 г., когда в его рабочем
календаре появились два долгожданных слова: «Закончен
„Валленштейн"».
2
Трилогия «Валленштейн», в самом общем
определении, это — грандиозная «драматическая поэма» о
власти прошлого. Закон этой «власти прошлого» Шиллер
выразил в большом монологе полководца в самом
начале трагедии «Смерть Валленштейна» (I, 4). Гете
метко назвал этот монолог «осью трагедии». Поразительно
здесь сочетание философской глубины с
художественной конкретностью изображения той опасной ситуации,
в какой очутился Валленштейн, до времени будто бы
лишь игравший, тешивший себя честолюбивыми
мечтами («Химерой праздной тешился о троне»). Только
выдающийся поэт с изощренным умом философа как
Шиллер мог с такой простотой классически трактовать
в художественном произведении извечную антиномию
свободы и необходимости, как это сделано в первой
половине монолога. Здесь с первых же строк образу
1( Из письма к Гете от 17 марта 1799 г4— Шиллер Ф, Собр. соч.,
т. 8, ct 733,
492

О «Валленштейне» Шиллера
Валленштейна сообщается блеск мощно и поэтически
выраженной им мысли, и это поднимает, возвышает
его,— и таким он останется до конца: полководцем,
мыслителем и поэтом, истинным детищем своего
создателя Шиллера, «вдунувшего» в него свою душу.
Именно в этом одна из тайн излучаемого им живого
обаяния.
Во второй половине монолога Шиллер берет слово
как историк. У него Валленштейн с тревогой говорит
о силе исторических традиций, о власти, какой
обладает «извечно-вчерашнее». Власть прошлого —
реальная сила истории, она столь могучая и страшная, что
под конец трагедии это Прошлое, с алебардой
наперевес, неудержимо ринется по галерее, ведущей к
опочивальне полководца, и, с грохотом обрушивая двери,
ворвется к Валленштейну, а тот, бросившись к окну,
в одно мгновение, когда в его сознании слитно,
нерасторжимо пронесется вся его великая и грозная жизнь,
поймет все и, раскинув руки, мужественно, как
подобает герою поистине высокой трагедии, примет
смертельный удар в грудь. Прошлое победило, но оно
навеки опозорило и себя, и жалкого императора-убийцу,
и его приспешников в шитых золотом мундирах, и
капитана-наемника, нанесшего удар вождю.
Но, раздавив героя, судьба возвысила его.
3
В середине апреля 1786 г., когда Шиллер написал
Кернеру, что прочитал первую книгу по истории
Тридцатилетней войны, он еще не назвал автора ее,
французского патера-иезуита Бужана. Книга вышла в
немецком переводе (Галле, 1758) Фридриха Рамбаха,
с его же примечаниями и предисловием, в которое была
493

Н. А. Славятинский
включена очень живая историческая миниатюра
француза Саразэна «Заговор Валленштейна».
Сочинение Бужана напомнило Шиллеру книгу,
которая значительно раньше произвела на него огромное
впечатление. Эта книга — Дюпор дю Тертр «О великих
заговорах». По ее примеру Шиллер предпринял
издание схожей серии на немецком языке. На страницах
книги перед поэтом возникли генуэзский граф Фиеско
ди Лаванья, испанский король Филипп II и его
злосчастный сын дон Карлос, Валленштейн. Известно, что
это сказалось тут же на его творчестве как
драматурга: он написал «Заговор Фиеско», где отважно вступил
на арену исторической драматургии, и пьесу,
прошедшую еще более долгий и сложный путь творческого
искуса,— «Дон Карлос». С фантастической
быстротой формировался Шиллер как исторический
писатель: уже в январе — феврале 1788 г. он напечатал в
журнале Виланда «Немецкий Меркурий» восторженно
аттестованное редактором в его обращении к
читателям Введение к «Истории отпадения Нидерландов от
испанского владычества»; в начале августа он
закончил первый том, а в конце октября том этот уже
вышел отдельной книгой. Незавершенный труд принес
новоявленному историку известность и профессуру,
потребовавшую, как вскоре оказалось, изнурительного
труда по подготовке к чтениям. Вдобавок,
подхлестываемый нуждой, ибо внештатная профессура почти
ничего материально ему не давала, он принял
предложение написать для «Дамского исторического
календаря» сочинение о Тридцатилетней войне, которое и
было там напечатано в 1791—1793 гг., а отдельной книгой
вышло в свет в конце октября 1793 г.
Если весьма условный, прихотливо-фантастический
494

О «Валленштейне» Шиллера
историзм «Дон Карлоса» привел Шиллера к занятиям
историей Нидерландов, то «История Тридцатилетней
войны», вызвав у него огромный интерес к Валленгатей-
ну, привела драматурга к замыслу трагедии об этом
полководце. После четырех семестров преподавания
истории в Иене его, уже неизлечимо больпого, стала
тяготить не оставлявшая ему досуга для занятий
поэзией роль «школьного учителя при университете».
Освободителем поэта стал задуманный им «Валленштейн».
Но и тут «власть прошлого» проявилась уже в самом
замысле, подсказанном Бужаном и Саразэном. Они
считали измену Валленштейна несомненной, и эта
версия соблазняла традиционной эффектностью образа
злодея-изменника, протянувшего руку к королевской
(а чего доброго и к императорской!) короне.
Тематически Шиллер свернул на свой старый путь, ибо у него
это была уже вторая пьеса о непреодоленном
честолюбии, об измене, так сказать «Заговор Валленштейна»,
где он последовал зову своей юности — пьесе «Заговор
Фиеско в Генуе». Там была измена городской
республике, здесь — императору; там — город-государство,
Здесь — огромная Империя, сложнейший конгломерат
феодальных государств, больших и малых, вплоть до
суверенных поместий имперских рыцарей, и вдобавок
десятки вольных имперских городов. Исполински
изменились масштабы и соответственно возросли
трудности драматургического воплощения воскресавшей
темы. Но сходство мотивов было очень велико, особенно
мотива «украсть корону!» — и «Я решился!» на это
(«Заговор Фиеско», III, 2).
Один из выдающихся комментаторов исторических
произведений Шиллера и автор статей о нем, Теодор
Кюкельхаус, воздавая должное шиллеровскому искус-
495

П. А. Славятинский
ству исторического повествования и тем новым
стимулам, которые оно дало немецкой историографии, без
церемоний говорил о недостаточном историческом
образовании поэта. По его словам, Шиллер, не чувствуя
себя хозяином материала, обычно следовал за своим
источником, игнорируя его противоречия, и
высказывал мнения, отнюдь не вязавшиеся с
беспристрастностью, к которой он субъективно так стремился.
Перечисляя погрешности Шиллера в оценке ряда
исторических лиц, Кюкельхаус говорит, что вовсе не понят
был им характер Валленштейна. У* Шиллера
полководец этот — величественный злодей в духе
шекспировского Ричарда III; он с самого начала стремится
завладеть королевской или даже императорской короной;
он преследует свою цель непоколебимо, с холодно
рассчитанным чувством мести и, наконец, гибнет из-за
измены своих войск, а не из-за своих колебаний.
Исторический Валленштейн, утверждает Кюкельхаус, вовсе
не был таким мрачным театральным героем. Конечно,
его последние цели до сих пор неизвестны; он мог
иметь самые дерзкие замыслы, подобно тому как он
всерьез вынашивал великие и благородные планы. Как
двуязычный дипломат он не позволял заглядывать себе
в душу. Но о решительной измене, о медленно и
упорно подготовляемом заговоре не может быть и речи 17.
хЩ Теодор Кюкельхаус в статье-комментарии «Использование
источников» (для «Истории Тридцатилетней войны») писал:
«Использование Шиллером, довольно обширных источников
хотя и было добросовестным, но не было основательным,
а еще менее критичным. Он сам сознавал это глубже, чем кто-
либо другой. В 1796 г., когда для «Валленштейна» он снова
обратился к источникам по Тридцатилетней войне, он захотел
было переработать свою книгу, ибо, в сущности, только теперь
ознакомился с требованиями к подобному материалу и воз-
496

О «Валленштейне» Шиллера
Примерно то же мог~сам Шиллер прочитать у
современного ему историка Шираха — одном из своих
источников, где был подвергнут резкой критике Саразэн.
«Цель его сочинения,— говорит Ширах,— состояла в
том, чтобы показать, что Валленштейн, еще только
принимая сан полководца, с глубоким притворством
тотчас же стал все направлять к тому, чтобы стать
королем Чехии, и даже для того только и стал
полководцем. Лишь по этому одному сочинение Саразэна
ближе к роману, чем к истории» 18.
Руководствуясь на цротяжении почти всей своей
«Истории Тридцатилетней войны» сочинениями
заклятых врагов Валленштейна — иезуитов и австрийских
историков типа Шмидта, Шиллер, нетерпеливо
ожидавший выхода в свет десятого шмидтовского тома,
обратился к сочинениям историков-протестантов.
Именно они открыли Шиллеру глаза на положительные
черты Валленштейна, на его благородные замыслы и на
глубокую проблематичность этого образа. И тут
произошло нечто невероятное, головокружительное. На
последней странице четвертой книги «Тридцатилетней
войны», уже после эгерских убийств, Шиллер
реабилитирует Валленштейна, вопреки всему, что в
соответствии со своими клерикальными и проавстрийскими
источниками он писал о нем на предыдущих
страницах. Вот его слова, свидетельствующие о мужестве
писателя, а также о поразительном мастерстве
воистину трагической характеристики Валленштейна:
никающими при этом затруднениями» (Schillers Werke in 14
Bänden, hsrg. von Ludwig Bellermann. Leipzig; Wien:
Bibliographisches Institut, 1895, Bd. 7, S, 447).
18 Жизнь Альбрехта Валленштейна, гертюга Фридланда.— In:
Schirach. Biographie der Deutschen, Halle, 1773, (пятый раздел).
497

П. А. Славятинский
«Силою свободного духа и проницательной мысли он
возвысился над религиозными предрассудками тех
времен, и иезуиты не могли простить ему того, что он
насквозь понимал их систему и видел в папе лишь
римского епископа.
Но как еще со времен пророка Самуила никто из тех,
кто враждовал с церковью, не завершал счастливо
своих дней, так и Валленштейн оказался в числе ее
жертв. Происки монахов лишили его в Регенсбурге
власти над армией, а в Эгере — жизни; козни монахов
лишили его, быть может, того, что дороже жизни и
власти,— честного имени и доброй славы в веках. Ибо
в конце концов нужно во имя справедливости
признать, что история этого необычайного человека
передана нам не вполне честными перьями и что
сообщения об измене герцога и его видах,на чешскую корону
основываются не на бесспорно доказанных фактах,
а лишь на вероятных предположениях. Пока еще не
найден ни один документ, который с исторической
достоверностью раскрыл бы нам тайные пружины его
действий, а среди известных и надежно
засвидетельствованных поступков Валленштейна нет ни одного,
который не мог бы проистекать и из совершенно чистых
побуждений. Многие из его действий, вызывавших
самое суровое порицание, доказывают лишь подлинную
склонность к миру, а большинство других объясняется
и оправдывается весьма обоснованным недоверием к
императору и простительным стремлением сохранить
свое высокое звание... Ни один из его поступков не
дает нам права считать его изобличенным в измене...
Валленштейн пал не потому, что был мятежником: он стал
мятежником потому, что он пал. Несчастьем для
живого было то, что он восстановил против себя победонос-
498

О «Валленштейне» Шиллера
ную партию; несчастьем для мертвого — что этот враг
пережил его и написал его историю» 19.
Когда Шиллер, наконец, спустя еще пять лет,
«взялся за Валленштейна» и, перелистывая знакомые книги,
убеждался, до чего необходима несравненно большая
точность, ему захотелось досконально переработать
свой исторический труд.
Конечный вывод Шиллера о проблематике
исторического Валленштейна («Валленштейн пал не потому,
что был мятежником: он стал мятежником потому, что
он пал») был подсказан ему более объективными
источниками и выражен им в блестящей, предельно сжатой,
чисто шиллеровской антитезе, в создании которой
проявился тройственный дар Шиллера как поэта,
философа, историка.
4
Между тем с начала и до конца работы над «Валлен-
штейном» Шиллер считал побудительными мотивами,
как он прямо говорил, преступления Валленштейна,
жажду мести и честолюбие. Он словно забыл о
реабилитации Валленштейна, к которой его вплотную
подвели историки-протестанты: современник
Тридцатилетней войны Пуфендорф и современники драматурга
Мурр и Ширах. Он будто пренебрег и высказанными
на последней странице четвертой книги своей
«Истории Тридцатилетней войны» моральными
соображениями. Ведь ради эффектной тематической схемы, уже
использованной в юношеской драме «Заговор Фиеско»,
нельзя было — прежде всего из этических
соображений — избирать в качестве даже отправного пункта
»• Шиллер Фа Собр. соч.., 1957, т\ 5, cs 339,
499

Н. А. Славятинский
версию врагов Валленштейна, заметавших следы своего
преступления, версию в конце трилогии, после еще
пяти лет раздумий, значительно им преодоленную.
Шиллер предпочел в «Валленштейне» привычную
интригу уже тогда, когда прогрессивные историки
открыли ему глаза на сущность проблемы. Среди двух тысяч
опусов о Валленштейне (только по XX в.) есть
эпохальный труд выдающегося немецкого историка Леопольда
Ранке «Валленштейн», вышедший первым изданием в
1869 г. Вот конечный вывод Ранке: Валленштейн
намеревался лишь утвердить мир в Германии с помощью
курфюрстов-протестантов Саксонского и Бранденбург-
ского. Если бы император, подстрекаемый
духовенством и испанцами, воспротивился миру, то Валленштейн
заставил бы его согласиться на этот мир вооруженной
силой. Ранке отнюдь не считал это изменой. И
Валленштейн вовсе не стремился заполучить чешскую корону,
хотя ему с разных сторон предлагали ее.
Сцена дипломатического поединка со шведским
полковником Врангелем, якобы явившимся с обещанием
шведов возложить на Валленштейна чешскую корону,
и состоявшийся между ними (изменнический со
стороны полководца) уговор о разделе Праги неисторичны,
как неисторичны и многие мотивы и сцены в.«Пикко-
ломини» и «Смерти Валленштейна», к которым — как
главным пьесам трилогии — мы сейчас и перейдем.
5
«Лагерь Валленштейна» — это поистине гениальная
реалистическая интродукция трилогии, но она
неожиданно заканчивается идеалистической метаморфозой
паппенгеймовцев: объяснение сводится к
идеалистическому характеру искусства того времени. Комментатор
500

О «Валлепштейне» Шиллера
Собрания сочинений Шиллера, историк Рихард Фестер,
прямо говорит о «телеологии драматурга» (в данном
случае Шиллера), когда он изображает нечто, каким
оно должно быть, а не таким, каково оно есть20.
Словом, это — желанная картина, желанный образ
(Wunschbild). Так вот, образ Макса Пикколомини —
это своего рода Wunschbild, что означает еще
«идеальный образ», образ, какому свойственна замена
трезвой оценки действительности
субъективно-идеальными представлениями.
В конце XVIII столетия, когда создавался «Валлен-
штейн», это был распространенный тип человеческой
психики руссоистского склада, тип, который очень
высоко ставили в тот сентиментальный век:
прекраснодушной женщины и такого же душевного строя
мужчины, здесь — юноши героического склада, как Макс,
человека, блиставшего всеми гранями благородной
страсти, passion noble, прославленной еще
французскими классицистами.
6
Одна из замечательных особенностей «Валленштей-
на» состоит в том, что мы знакомимся с героем
трилогии задолго до того, как он появляется на сцене.
«Такой род оптического обмана производит прекрасное
впечатление»,— метко высказался однажды Шиллер по
поводу сходного приема Гете в романе «Вильгельм
Мейстер». Но Валленштейн дан в «Лагере» таким,
каким он живет в представлении солдат, «глазами сол-
20 См.: Schillers sämtliche Werke. Säkularausgabe in 16 Bänden.
Stuttgart; Berlin: J. Cottasche Buchhandlung Nachfolger,
1905, Bd. 14, Se 447 (издание осуществлено в ознаменование
столетия со дня см рти Шиллера).
501

П. А: Славятинскгьй
дат». А в драме (как определил Шиллер жанр пятиакт-
ной пьесы «Пикколомини») мы с ним знакомимся
сначала по высказываниям старшего Пикколомини и
министра Квестенберга (тайных врагов полководца),
а потом уже он дан в юношески восторженных
отзывах Макса — воспитанника и друга полководца.
Кто же они были, эти Пикколомини,— отец и сын?
Октавио Пикколомини принадлежал к старинному
дворянскому роду Пикколомини, переселившемуся из
Рима в Сиену. Известнейшим представителем рода был
папа Пий II (годы пребывания на папском престоле —
1458—1464) — это знаменитый своею ученостью и
разносторонними дарованиями гуманист Эней Сильвий
Бартоломео ди Пикколомини. Его потомок в третьем
поколении начал свою военную карьеру со службы
испанским Габсбургам, у которых в Италии были
значительные владения. Затем Октавио Пикколомини был
послан в Чехию для подавления восстания против
Габсбургов. В 1627 г. он вступил в армию Валленштейна,
втерся к нему в доверие, исправно доносил о нем
венскому двору и, наконец, вместе с Галласом возглавил в
1634 г. заговор против полководца. Граф отнюдь не
был, как теперь иной раз уверяют, наемником, он
принадлежал к старинной «служилой знати» и состоял на
службе обеих линий Габсбургов, интересы которых
переплетались в Италии, Нидерландах и на Рейне. Под
конец жизни он был одновременно владетельным
имперским князем и испанским герцогом Амальфи.
В оценке его прогабсбургских заслуг обе линии были
единодушны.
Драматург сближает Октавио по возрасту с Валлен-
штейном, но в действительности он был пятнадцатью
годами моложе полководца.
502

О «Валленштейне» Шиллера
Октавио Пикколомини не был женат и умер
холостяком. Сына у него не было. Романтическая история
Макс — Тэкла — это вымысел драматурга. Тэкле,
дочери Валленштейна, было к 1634 г. 14 лет (по другим
сведениям— до 17 лет). Она, закончив свое воспитание в
монастыре, жила в то время с матерью далеко от Пиль-
зена, в Верхней Австрии. Шиллер берет двух генералов,
которых противопоставила друг другу тайная вражда,
наделяет обоих взрослыми детьми и создает ситуацию,
подобную той, какая известна по «Ромео и Джульетте»
Шекспира. «Смертельная вражда из рода в род //Два
наших дома впредь разъединит, // Но мы с тобою, друг
мой, чужды им...»,— говорит Тэкла Максу («С. В.»,
III, 2121).
Шиллер не скрывал, что образам обоих отданы в
«Валленштейне» его предпочтение, симпатии, любовь —
Это была дань тому субъективному настроению, с
каким в юношеских произведениях он трактовал своих
героев. Макс Пикколомини стал рупором его идей,
чувств, судом совести. В горячее многоречивости
Макса — порывистый пафос шиллеровского риторического
дидактизма, который в те времена увлекал, но позднее,
уже с середины прошлого века, стал и расхолаживать.
Замечателен восторженный отзыв Макса о
Валленштейне как проницательном военном организаторе,
который искусно подбирает себе помощников и
пробуждает в них дремлющие способности. Поистине
поразительна та быстрота, с какой он создавал
боеспособные армии.
21 Здесь и далее аббревиатура: вместо «Пикколомини»— «П.»,
То же: «Лагерь Валленштейна» — «Л.В.», «Смерть
Валленштейна» — «С. В.»,
503

Н. А. Славятинский
Но Валленштейн был не только военным
организатором. В своих обширных владениях он основывал
города и хотел видеть их красивыми и процветающими. Он
был требователен к их архитектуре и местоположению,
не любил средневековой скученности и тесноты. Один
из запоздалых «мужей Ренессанса», он отличался
артистизмом, развившимся во время его путешествий,
в «годы учения и странствий», выпавших на его долю.
Одержимый вое'нным призванием, этот полководец
считает своей задачей теперь, во время своего второго
«генеральства», даровать мир истомленным войной
имперским землям, всеобщий мир, включая и мир
религиозный. Но император (в своих наследственных
землях он только герцог австрийский), фанатичный
католик, управляемый отцами-иезуитами, из эгоистических
расчетов своей герцогской «домашней политики»
противится этому миру, так что этой невероятно
опустошительной войне, которая уже тянется пятнадцать лет,
суждено тянуться еще столько же.
На возражение Квестенберга: «Не спорю, он людей
отлично знает//И пользуется ими мастерски!//Но
Этот вождь слугою быть не хочет, // Как будто родился
он властелином» — Макс отвечает: «А разве нет? Он
силой наделен // Сверх меры, чтоб веление природы //
Исполнить и развить свой мощный дар // Властителя,
поднявшись до всевластья!» («П.», I, 4). И далее, все
разгораясь, Макс яркими мазками набрасывает портрет
современного полководца, каким он должен быть в
силу возросших требований к военному искусству и
качествам вождя:.
Да, полководец должен обладать
Всей мощью человеческого духа,—
Так пусть, его величью соразмерно,
504

О «Валленштейне» Шиллера
Он и живет! Он сам себе оракул,
В нем дух живой, и дела нет ему
До мертвых книг, порядков и законов.
Таков Валленштейн в глазах Макса, одного из
лучших офицеров имперских войск. Еще конкретнее это
выражено в заключительных словах Макса, в которых
клятвенно звучит его величайшая преданность Валлен-
штейну. А главное в этой реплике Макса — мир\
7
Портрет Валленштейна, так горячо набросанный
Максом, характеризует не только «натуру», но, как это
обычно бывает, и самого художника. В этом смысле
любой «холст» — это еще и автопортрет художника в
данный момент его творческого развития.
С давних пор Максу отказывают в праве на
существование в эпоху Тридцатилетней войны, ибо он явно
современный Шиллеру и Гете сложный литературный
тип «прекрасной души» (schöne Seele). Макс всем
своим существом связан с концом XVIII столетия. Теория
«прекрасной души» была разработана Шиллером в
статье «О грации и достоинстве» (1793), а
художественными образами у Гете были, хотя бы в «Вильгельме Мей-
стере», фройляйн фон Клеттенберг, а затем — там же —
и Натали, которую Шиллер поставил выше, так как
только она «по-пастоящему чисто эстетическая
натура» 22, с чем Гете согласился.
Созданием образа Макса Пикколомини, как было
сказано, Шиллер отдал дань своему времени и своим
личным склонностям. Но все это, побочное главному,
действие Макс — Тэкла идет в обход провозглашенному
гг Из письма к Гете от 3 июля 1796 г4— Шиллер Ф._ Собр. сочм
т. 8, с, 575,
505

Н. А. Славятинский
Шиллером ооъективно-реалистическому методу, и здесь
можно усмотреть разлом в стиле и содержании
трилогии.
Одним из первых, кто высмотрел этот разлом и —
при высокой оценке трилогии в целом — отрицательно
высказался о нем, был Людвиг Тик. Он говорит о
прекрасно сочиненном эпизоде, против которого всеми
силами восстает остальное произведение, притом все
лучшее и подлинно историческое в этом эпизоде,
который не сливается с целым, дисгармонирует с ним.
А Шиллер считал сцены Макс — Тэкла «поэтически-
важнейшей частью» «Валленштейна» 23: «По характеру
Этого эпизода господствовать положено ему», Макс и
Тэкла тянули к себе их духовпого творца как воистину
возлюбленные чада его родного «поэтического дома»,
как библейская «пара чистых»,— увы, погибшая в
потопе Тридцатилетней войны!
Идеалист Макс — это рупор идей самого Шиллера, и
не в этой ли «маске» то и дело выступает сам поэт?
Цакс с первых минут своего появления («П.», I, 4)
поднимает значение Валленштейна, подозреваемого
двором в измене. В свете его первоначальных
восторженных отзывов Валленштейн явно просветляется и
возвышается как человек и полководец с врожденным
даром властителя.
Пространные реплики Макса выдают его как
безудержно сентиментального современника драматурга.
Тэкла отличается от Макса уже тем, что у нее нет
склонности к такому безбрежному, как у Макса,
разливу риторики, она куда сдержаннее его. Но образы обо-
23 Из письма к Гете от 9 ноября 1798 г.— In: Schillers Briefe
in 7 Bänden, Bd. 5, S. 459.
506

О «Валленштейпе» Шиллера
их и весь «побочный эпизод» порождены стремлением
резче противопоставить миру Валленштейна некий
морально-эстетический эталон, представляемый этой
влюбленной парой, сохранившей свою идеальную
«наивную» чистоту.
Солдаты-валленштейновцы говорят о Максе: «У
Валленштейна он за своего...» Сын Валленштейна умер
младенцем, и полководец относится к Максу как отец,
а с годами их стала связывать тесная дружба. Культ
дружбы был во времена Шиллера весьма
распространенным явлением с примечательной руссоистской
окраской. История жизни Шиллера, как ое сам
высказывался,— это история его дружбы с несколькими, по
большей части выдающимися людьми, сыгравшими в
его духовном развитии положительную роль, равно как
и Шиллер плодотворно влиял на своих друзей, вплоть
до необычайно значительного творческого союза с
Гете. Мотив дружбы проявился уже в отроческой, а
затем и в юношеской лирике Шиллера, но еще сильнее
он представлен в драматургии, начиная с
«Разбойников» до трагедии возвышенной дружбы «Дон Карлос».
Огромную роль сыграл этот мотив и в «Валленштейне»;
Здесь — мотив дважды, по-разному, обманутой
дружбы: полководец и оба Пикколомини.
Трудно понять, как Макс мог появиться в ту
жестокую пору, а главное сохранить душевную чистоту
среди ужасов Тридцатилетней войны, к которым и он
был неизбежно причастен. Но ведь это — всадник,
примчавшийся на горячем коне из другого, грядущего
века — на свою погибель! Поэт не остановился перед
тем, чтобы создать для него особую среду в виде
испытавших волшебную метаморфозу паппенгеймцев, и эта
метаморфоза, как и в природе, не единственная: те
507

Н. А. Славятинский
паппенгеймцы, что явятся к Валленштейну во время
мнимого мятежа в числе десяти во главе с
ефрейтором,— это уже их третья разновидность, т. е. третья
стадия метаморфозы; они явно из отборных
эскадронов регулярной кавалерии куда более поздней
исторической поры. Перемежающаяся историческая много-
слойность — несомненная черта этой трилогии.
В сцене аудиенции Макс поддержал Валленштейна,
когда тот обратился к нему с вопросом, чего
заслуживает полковник, повиновавшийся императору, а не
ему — верховному главнокомандующему, наделенному
чрезвычайными полномочиями; Макс ответил, что тот
заслужил по уставу смерть. Макс еще утром резко
отозвался при Квестенберге об отношении двора к
Валленштейну, и, следовательно, ему ли не знать, какой
назрел конфликт, какая, быть может, надвигается
катастрофа. Но в третьем действии «Пикколомини» он не
обнаруживает понимания серьезности обстановки,
отвечает графине мечтательно, что вот он и в церкви
был и, наконец-то, (полюбив Тэклу) понял, что
означает благоговение. С увлечением описывает Макс
очарование мирной жизни, живописные замки
Валленштейна, говорит о том, как можно будет коротать зимние
вечера, предаваясь воспоминаниям о прежней боевой
жизни...
Как и многие другие валленштейновские полковники
и генералы, Макс сознает, что Валленштейн не может
согласиться с неразумными, более того, заранее
рассчитанными на отказ и неповиновение
провокационными требованиями двора, да и он сам кричал в
смятении, что все войско возмутится. Но так легко понять
тех немецких критиков, которые упрекают Макса,
подобно графине Терцки, в ребяческом непонимании всей
508

О «Валленштейне» Шиллера
серьезности положения, в нежелании встать на уровень
событий, критиков, которые при этом бесцеремонно
желают ему «больше проницательности и ума», да еще
хотят, чтобы его риторические излияния «были короче
и мужественнее».
Макс теряет прежде всего в сравнении с Тэклой.
Хотя ее воспитывали в тищи монастыря, в известной
отрешенности от жизни, в кровавом потоке которой
Макс умудрился выжить целых пятнадцать лет, Тэкла
не столь идиллична, она несравненно проницательнее
Макса, превосходит его ясным взглядом на мир, к
поэтической красоте которого чувствительна не менее,
чем он. Она каким-то безошибочным чутьем угадывает
намерения графини воспользоваться ею как приманкой
в политической игре, хотя вначале Тэкла полагалась
на родственные чувства графини, ее родпой тетки.
У современников Шиллера эта пара влюбленных
вызвала к себе чрезвычайный интерес,— столько в ней
оказалось созвучного концу века. Для Тэклы нашлось
место в «Эстетике» Гегеля. Он относит Тэклу к числу
замкнутых, глубоких душ (ср. открытую
экзальтированную душу Макса). «Но и для такой замкнутой в
себе души,— говорит Гегель,— должно наступить время,
когда ее внутренний мир будет потрясен и она бросит
всю свою нерастраченную безраздельную силу в одно
чувство, определяющее всю ее жизнь, привяжется к
нему и станет счастливой или погибнет. Ибо для
твердой опоры человек нуждается в развитой внутренней
субстанции, которая одна только и сообщает
объективную прочность. К таким характерам принадлежат
очаровательнейшие создания романтического искусства,
в их прекраснейшем совершенстве созданные
Шекспиром. Такова, например, Джульетта в трагедии „Ромео
509

Н. А. Славятинский
и Джульетта"...» К этим характерам принадлежит и
Миранда в «Буре».
И, наконец, после того, как философ подготовил
понимание шиллеровской героини оригинальным,
глубоким и проникновенным анализом родственных ей
шекспировских героинь, он в заключение пишет: «Шилле-
ровскую Тэклу, хотя она и является плодом
рефлектирующей поэзии, мы также можем причислить к этим
характерам. Богатая и шумная жизнь вокруг не
трогает ее. Лишенная тщеславия и рассудочности, она
наивно отдается только одному воодушевляющему ее
интересу. Вообще для прекрасных, благородных жен-,
ских натур только в любви впервые открывается мир
и их собственная внутренняя жизнь; они только тогда
рождаются духовно» 24.
Но сказанное Гегелем относится скорее к «завязке»
характера Тэклы, чем к содержанию этого образа во
всей его полноте. Гегель причисляет Тэклу к
«молчаливым» женским натурам с богатым душевным
содержанием. В Тэкле нет неуемной риторичности Макса,
она далеко его превосходит пониманием людей, хотя
бы той же демонически-красноречивой графини Терц-
ки, с которой ^держится умно и твердо, но с
подобающим тактом; она сомневается в благожелательности
к ним ее отца. При этом она, еще не будучи невестой
Макса, произносит удивительные для девушки слова:
«Следуй, Макс, за мной! Смотри! Не слишком людям
доверяйся» («П.», III, 5). Нетрудно понять, кто из
супругов будет настоящим главой семьи, при всей
нежности и женственности Тэклы. И тут она ласково берет
его за руку, чтобы смягчить свой повелительный при-
24 Гегель. Эстетика. М., 1969, т. 2, с. 292—294,
510

О «Валленштейне» Шиллера
зыв: «Следуй, Макс, за мной!» или «Бери с меня
пример!» («Folge mir!»). Какая это волевая, чисто шилле-
ровская нота,— ведь «лозунгом» творчества Шиллера
являются именно эти слова: слова-призывы,
слова-знаменосцы!
А как она честно, нелицемерно говорит о своем
душевном состоянии, о перевороте, происшедшем во всем
ее существе, когда любовь коснулась ее сердца. Мать
плачет в тревоге за отца, а Тэкла произносит
жестокие, но удивительно правдивые слова: «Мать спова
слезы льет. Она страдает, // А я, увы, не в силах
счастья скрыть!» («П.», III, 4)—как шекспировская
Джульетта, как тысячи самых простых девушек, когда
подойдет пора «чистить перушки» и вить свое гнездо.
Это у Шиллера один из радующих прорывов к
реализму, когда, просветлев, он восклицал: реализм
«знаменует собой подлинное мастерство, так работал Со-
фокл\»25; «Идеализировать нечто означает для меня
только освободить нечто от случайных определений и
придать ему характер внутренней необходимости»
(одно из замечаний Шиллера к несохранившейся
первой редакции статьи Готфрида Кернера о музыке).
Известный романтический критик, автор статей и
пьес, которые Шиллер помещал в своих изданиях,
непревзойденный переводчик Шекспира Август
Вильгельм Шлегель усматривал поэтическую мудрость
Шекспира в том, что у него Ромео и Джульетта
умирают в зените счастья и любви,— «это, чтобы они не
пережили свою лю6овъ\» Макс и Тэкла —
единственная у Шиллера попытка создать такую же
бессмертную пару поэтически, жертвенно любящих существ.
25 Из письма к Гете от 30 июля 1800 г* — Schillers Briefe in
7 Bänden, Bd, 5, S* 177.

Н. А. Славятинский
Но как надуман конец Макса и Тэклы! И как прост,
нечаян, стремителен, спонтанен порыв «тех» к смерти!
В сцене прощания Тэкла усилием воли поднимается
на такую высоту трагического самоотречения, что
вызывает к себе, столь юная и уже столь несчастливая,
глубокую жалость.
Настораживают ее слова:
Но не печалься, Макс,— моя судьба
Решится скоро...
(«С, В,», III, 22).
Победа «извечно прошлого», которой так опасался
Валленштейн в своем большом монологе вначале
трагедии, совершилась: Октавио Пикколомини, ложный
друг полководца, тайно возглавлявший в лагере
придворную партию, лукавый ратоборец «вековечного
вчера», восторжествовал и над всеми сомнениями
Макса, и тот, не дерзнув — это новая победа
прошлого!—переступить порог феодальной верности
жалкому императору, отпал от Валленштейна, который к
тому же сам заявил Максу о своей уже состоявшейся
«измене».
Настораживают слова Макса, сказанные явно в
соответствии со словами Тэклы, в pendant к ним:
Мое несчастье слишком велико,
Но у меня есть выход, слава богу!
(«С. В.», III, 23),
Уход Макса обставлен очень эффектно, как
массовая сцена, одна из лучших в трилогии. Вот кирасиры
с обнаженными палашами наводняют зал, где остался
Валленштейн со своей семьей, фельдмаршалом Илло
да Бутлером, которому опальный полководец только
что отдал приказ готовиться к выступлению в Эгер.
512

О «Валленштейне» Шиллера
Снаружи доносятся звуки труб, они становятся все
настойчивее и призывнее, создавая уже одним своим
патетическим нарастанием впечатление, будто Макса
физически отрывают от всего, что навсегда становится
для него прошлым. Подобным же образом
воздействуют на Макса своей все тяжелеющей массой его паппен-
геймцы в сверкающих боевых кирасах. Так создается
впечатление, будто Макса, вопреки его желанию,
помимо его воли, увлекают прочь от этой залы, где у
него на глазах поникла Тэкла с ее великой любовью и
безысходным горем.
В явлении двадцатом этого содержательного, но
очень перегруженного третьего действия Валленштейн,
видя, что ему не удержать Макса, говорит ему: «Веди
их в бой. Ведь ты постиг искусство // Вести войну, ты
у меня учился». Плохо учился,— и мы это вскоре
увидим! Макс отвечает: «Я клятву дал, что выведу
отсюда // Доверенные мне полки», и дальше: «Ты враг, но
мне твое чело священно,//Я на тебя меча не
подниму».
8
Что же задумал Макс?
Самоубийство. Самоубийство в клещах невыносимых
противоречий, как выход из них, но не одиночное,
глухое, на вертеровский лад, а так исполински
обставленное, чтобы как можно сильнее потрясти зрителей,
растрогать их.
Смерть Макса — это апофеоз «мученика долга»,
самоубийство которого так эффектно изобразил Шиллер:
поэт не забыл наделить любимого героя даже
«приметным всем султаном», да и волосы у Макса в его
безумной скачке патетически развеваются по ветру! Макс,
17 Фридрих Шиллер
513

Н. А. Славятинский
всегда риторичный, риторичен и в смерти. И Шиллер
глубоко искренен в кощунственном забвении той
«тысячи героев», которые погибли ни с того, ни с сего,
просто потому, что их полковнику, которому они
доверились, избрав его своим командиром, вздумалось
посвятить их жизни «богине мщенья» за свои
несбывшиеся надежды, за свое разочарование в Валленштейне,
который был для него Полярной звездой (той Stella
Polaris, по которой он направлял свой жизненный
путь), за глубочайшее и такое искреннее
разочарование во всем, заставившее его воскликнуть: «Беда, беда!
Я стал совсем другим. // ...Конец надеждам, вере . в
жизнь, в людей // Все ложь, пред чем я так
благоговел! // ...Вокруг — все лицемерье и обман, // Кровь, яд,
измена, клятвопреступленье...» («С. В.», II, 7).
Слабость, присущая образу Макса, сказалась
отрицательно и на образе его любимой,— они
соотносительны друг другу.
Как Шиллер изобразил Тэклу?
Она, как и некоторые другие женщины у Шиллера,^*
тревожимое предчувствиями нежное существо. Когда
Тэкла узнает об «измене» отца, то, вспоминая свой
приезд вместе с матерью в лагерь, говорит: «О, вещая
душа моя... Сбылось... // Вот ледяная, грозная рука, //
Что сердце ликовавшее сдавила. // Чуть я сюда вошла,
как еле внятно // Шепнула мне пророчески тревога, //
Что надо мной недобрая звезда...» («С. В.», III, 2). Она
очень скоро каким-то наводящим, незрячим чутьем
угадывает, что отец будет против брака ее с Максом,
и чувствует фальшь в матримониальной интриге
графини Терцки. Но Шиллер слишком рано для такой,
предрасположенной к героизму, натуры вкладывает в ее
уста жалостливую полуфольклорную песенку: «На
сердце мертво, померкнул свет, // И больше надежд и
514

О «Валленштейне» Шиллера
желаний пет... // Я ныне простилась с мечтами». Это
одна из «литературных поз», которые драматург
навязывает своей героине («П.», III, 7). Конец Тэклы тоже
лнтературен, а ее психология в монологе, который
подводит ее к решению изжить себя, зачахнуть на могиле
Макса, опосредствована литературой, навеяна «шнл-
лерианством» идей и поз, возвышенных пассажей и
тирад, навязана ей драматургом вопреки
просвечивающим в образе Тэклы задаткам «молчаливой души с
богатым душевным содержанием», которые поразили
такого вдумчивого наблюдателя, как Гегель.
Разросшийся «побочный эпизод» приобрел такую
самостоятельность, что стал напоминать пьесу с
автономным действием и со своим эмоциональпым миром,
клонившимся чем далее, тем определеннее к
«трогательной драме» (Rührstück),— носовые платочки
недаром так часто мелькали в зрительном зале, когда
эффектный шведский капитан рассказывал, что и
мужчины проливали слезы на похоронах Макса.
Объявив (в Литературном манифесте Пролога к
«Лагерю Валленштейна») войну мещанской драме и
слезливой драме, Шиллер в «Валленштейне» попытался
сочетать «высокую трагедию» с семейной драмой
возвышенного строя. Но подобное сочетание расшатывало
у Шиллера механизм «высокой трагедии». Необычным
для нее было, например, такое обращение
Валленштейна в духе семейной идиллии: «Жена и дочь! Любимые
мои!//Вот случай отдохнуть от дел
докучных...//Садитесь! Я мечтал отрадный час // В своем кругу
семейном провести» («С. В.», III, 4).
На «Валленштейне» лежит печать теоретических
исканий Шиллера, связанных с искусством. Особой за-
печатленностыо отмечены образы Макса и Тэклы.
17* 515

Н. А. Славятинский
9
А сейчас я напомню, что запись Шиллера «окончен
Валленштейн» и одновременное письмо к Гете
датированы 17 марта 1799 г. Уже через день он пишет ему,
что его томят «несколько трагических сюжетов». 8 мая
он написал Кернеру: «После того как я полтора месяца
не мог ни на что решиться, теперь я, слава богу, опять
работаю над трагедией» 2в.
Удивительна творческая неуемность Шиллера, давно
уже тяжело больного человека. Трагедия рта —
«Мария Стюарт». В середине июля он написал Гете, что у
него готово первое действие, и тут же характерное
признание: «Оно отняло у меня много времени и
потребует еще целой педели, потому что я должен
выдержать борьбу поэта с историческим материалом, и мне
будет стоить немалого труда предоставить фантазии
свободу над историей, с тем чтобы из истории извлечь
все, что в ней найдется пригодного для моей цели» 27.
Эти слова Шиллера — свидетельство того, что его
отношение к истории осталось таким же, каким оно
было и во время очень долгой работы над «Валлеп-
штейном»; главная забота его — «предоставить
фантазии свободу над историей». Об этом важном
свидетельстве Шиллера не следует забывать.
Выше я писал уже о том, сколько «неисторичного»
оказалось в трилогии и как эт<> удивительно для ее
автора-историка, задавшегося целью в Литературном
манифесте Пролога совершить в немецкой
драматургии переворот созданием образца так называемой
высокой исторической трагедии.
ае Шяылер Ф, Собр. соч., т 8, с4 737*
27 Из письма к Гете от 19 июля 1799 г,— Там же, с* 746#
516

О «Валленштейне» Шиллера
Есть в «Смерти Валленштейна» страничка (диалш
Бутлер — Гордон, IV, 2), где Шиллер прослеживает
жизненный путь своего героя. На этой страничке всему
нашлось место, начиная с чувства высокого избрания
и мистического предопределения шиллеровского Вал-
ленштейна де его ненасытного честолюбия,
сказавшегося в вихре его все более звонких чинов и титулов,
вплоть до конечного, как выразился Шиллер,
преступления диктатора, при нарочито резкой антитезе:
трагический герой и — дерзкий канатоходец-авантюрист!..
Шиллер высоко оценивал роль Гордона. Он писал
24 декабря 1798 г. Ифляиду, тогда директору
Берлинского театра, что это весьма значительная роль: «...это
добросердечный, чувствительный пожилой человек с
довольно слабым характером; здесь нужен актер на
роли слабых и нежных отцов вроде старого Моора. Но
Эта роль должна попасть в хорошие руки, так как
Гордон принимает участие в важнейших сценах и
выражает внутренний мир, я сказал бы, мораль пьесы»27а.
Гордон заступается за Валленштейна, превозносит
хорошие стороны его характера и с трудом сдается на
уговоры Бутлера, возражая: «Виновного выслушивает
суд». Но он отказывает в суде доверенным лицам
полководца — Илло и Терцки, считая, что это они
толкнули его на преступление:
О, этих мне не жаль! Их увлекал
Не голос звездных сфер, но злой расчет.
Они в его возвышенную душу
Недоброй страсти заронили семя,
И неустанно, с дьявольским упорством
Плод роковой растили... Пусть им будет
За рвенье злое — злое воздаянье!
(«С. В4», IV, 6),
2?а Schillers Briefe in 7 Bänden, Bd£ 5, S. 478«
517

Н. А. Славятинский
Таково назначение обеих ролей — Илло и Терцки,
«интриганов Валленштейна», на которых возложена
задача принять на себя грязь его интриг, чтобы уж не
вовсе лишить героя трилогии «трагического
достоинства». Но ведь характер этого полководца исключает
возможность сколько-нибудь действенного
постороннего влияния. Интересно, что при всем глубочайшем
различии характеров и возраста Макса Пикколомиии
и Гордона, назначение этих ролей одно: потрясти
Валленштейна, потрясти Бутлера, уговорить их отказаться
от своего намерения, в обоих случаях — без всякого
успеха: Макс сдается на уговоры отца, Гордон — на
уговоры Бутлера. Параллелизм обеих ролей очевиден.
Но Макс, терзаемый противоречиями, находит выход
в романтически-эффектном самоубийстве, увлекая за
собой Тэклу — воплощение замкнувшейся в себе
скорбной жертвенной любви. А вот Гордон запятнал себя
предательством: с его согласия дом его был превращен
в западню, куда заманили для злодейской расправы
Илло, Терцки, Кински и Ноймана. А по отношению к
Валленштейпу он в конце концов, как Пилат, умывает
руки и становится пассивным пособником Бутлера.
10
Одна из важнейших тем трилогии — чешская. И это
так естественно: ведь Чехия — место действия
«Валленштейна». В сцене пильзенского банкета («П.», IV, 5)
выведен дворецкий графа Терцки. Этой эпизодической
фигуре отводится весьма важнал роль в идейной
структуре трилогии. Дворецкий связывает историческое
прошлое Чехии с настоящим, он гоёорнт о себе: «Ведь
я прямой потомок таборнтов, // Прокоп и Жижка были
их вождями;//За правое они боролись дело!» Речь
518

О «Валлепштейне» Шиллера
идет о так называемых гуситских войнах, стихийно
вспыхнувших вскоре после сожжения на костре (6
июля 1415 г.) Яна Гуса, великого чешского реформатора
и патриота-просветителя.
Героями гуситских войн были табориты —
выразители национально-демократических стремлений чехов;
Это — левое, крестьянско-плебейское крыло чешских
протестантов, враждебное феодальному строю и
задававшееся целью основать великую всенародную
общину без классового гнета и нищеты. Многие годы
табориты были грозой немецких феодалов. Они выработали
очень подвижную тактику (между прочим с помощью
кованых, отлично вооруженных повозок,
прикрывавших войско в лагере и на марше), появлялись
внезапно, как из-под земли, немедленно бросались в бой и,
не давая опомниться врагу, громили его и
преследовали до полного уничтожения.
Чаша на знаменах таборитов изображалась как
символ равенства, национальной свободы чехов, борьбы
против чужеземного господства, как символ их
собственной утопической религиозно-социальной борьбы,
Шиллер переносит этот символический образ чаши как
живую реальность в свою трилогию. По-шиллеровскому
определению одного приема Гете, эта золотая чаша
«становится поистине действующим лицом и сама
входит в круг живых»28. Ее горячий отблеск озаряет всю
эту весьма значительную сцепу, написанную в духе
ретроспективной экспозиции. Замечательно и то, как
героическая старина и изображаемая в трилогии
историческая современность запечатлены (в репликах
дворецкого н Ноймана) в образах все той же чаши.
* на письма к Гете от 28'июня 1796 г, — Шиллер Ф. Собр, соч.'^
т, 8f с, 568 (курсив мой»— Нл Сг)>
5*9

Н. А. Славятинский
Шиллер блестяще использовал в «Пикколомипи»
гомеровское описание щита Ахилла для «щитков»
Золотой чаши таборитов, но у него описание реквизита
(чаша или кубок), естественно, динамичнее по
драматизму рассказа, в котором заключен глубокий
исторический и символический смысл: здесь изображается
многовековая трагедия небольшого славянского
народа и трагедия его в Тридцатилетнюю войну.
Мотив насилий и глумления Империи над чешским
народом получает затем развитие в трагедии «Смерть
Валленштейна», где сам полководец, чех по
происхождению и бывший протестант, говорит посланцу шведов
полковнику Врангелю:
А Чехия, из-за которой мы
Сражаемся, не любит государя,—
Ведь он был ей оружием навязан!
Под игом чуждой веры, чуждой власти,
Хоть и запуган, ропщет всюду чех.
В нем жгучая не угасает память
Об ужасах, терзавших эту землю.
Да разве сын забудет, что австрийцы,
Спустив собак, отца на мессу гнали?
Народ, который столько перенес,
Когда он мстит иль молча терпит,— страшен!
(1. 5).
Как тут не вспомнить гуситские войны таборитов?
Крестовые походы против «еретиков»-чехов? Те
«рубцы насилий и обид», о которых так скорбит, говоря о
Чехии, наш Тютчев?
Судьбу Чехии, ставшей в начале XVII в.
наследственной коронной землей герцогов австпинеких,
разделяли Каринтия, Крайна, Силезия, Истрия, Хорватия,
Славония, Босния, Далмация, Буковина, Галиция -и
52Q

О «Валленгитейне» Шиллера
другие славянские земли: одних этот удел постиг
раньше, других позже.
Велика историческая заслуга Шиллера,
прославившего борьбу чехов за независимость, за свободу,
притом прославившего не умеренных
чашников-утраквистов, предавших, обманувших и вскоре затем
обманутых, а таборитов, героев крестьянско-плебейского
движения, легендарного Яна Жижку и другого народного
полководца — Прокопа Большого, подхватившего
знамя, выпавшее из рук «грозного слепца».
Критикам, провозглашавшим основными чертами
характера графини Терцки коварство и злорадство,
Шиллер ответил, что это несправедливо: «Она
стремится к великой цели, проявляя при этом ум, силу
и твердую волю, и не смущается средствами, это
правда. Я считаю,— продолжает драматург,— что на
политической арене всякая честолюбивая женщина с
характером действовала бы не более этично»29.
«Она стремится к великой цели» — видеть Чехию
свободной и независимой. Цель прекрасная и в
высокой степени человечная; графиня считает, что все
средства хороши для достижения этой благородной
цели.
У Шиллера обычен образ жснщипы-вдохновитель-
ницы, он всегда казался ему привлекательным. Но
есть у Максимилианы (у Шиллера — Терезы) Терцки
еще одна черта, которая прекрасно обрисована ею в
разговоре с Тэклой:
Мы, женщины, извечно несвободны,
Всегда к чужой привязаны судьбе;
И благо той из нас, кто, сделав выбор,
29 Из письма к Карлу Бёттигеру от 1 марта 1799 г.— Шилле-р Ф.
Собр. соч., т, 8, с# 729,
521

П. А. Славятинский
С чужим уделом всей душой сроднится
И в подвиг сердца обратит его.
(«П.», III, 7).
Она, родная сестра герцогини Фрйдланд, в
действительности мало интересовавшаяся политикой,
прониклась, по Шиллеру, неукротимым духом своей
свекрови, старой графини Терцки, чешской патриотки. Она
стала жить интересами своей новой семьи,
преисполнилась участием к судьбе своей родины и всей душой
сроднилась, как она сама говорит, «с чужим уделом».
Шиллер наделил ее высокой духовной пластичностью,
этой выдающейся, по его наблюдениям, чертой
женского характера, требующей, на поверхностный взгляд,
мягкости, но у нее — твердость, верность и
постоянство на избрапном новом пути. Она, по всей
вероятности, скоро убедилась в заурядности своего супруга, и
в этой новой семье, по-видимому, сохранилось то же
соотношение, какое в действительности существовало
между старым графом Терцки и старой графиней,
принадлежавшей к исторически значительному
княжескому роду Лобковиц. Предметом ее горделивого
преклонения стал Валленштейн, муж ее родной
сестры, герцогини Фридланд, представлявшей резкую
противоположность шиллеровской графине Терцки;
герцогиня мягка, чувствительна, страдательна до
плаксивости — это, пожалуй, наименее удавшийся в
трилогии характер. Графиня Терцки, но контрасту с
сестрой, наделена волей, честолюбием, незаурядной
Энергией — чертами, невольно импонирующими Вал-
ленштейну, которого она как-то сложно любит; они
тепло называют друг друга братом и сестрой.
Подсознательные глубины ее чувства Шиллер приоткрывает
в ее рассказе о снах, и вся сцена их последнего сви-
522

О «Валленштейне» Шиллера
дания («С. В.», V, 3) необычна у Шиллера по
мастерству и утонченности психологического анализа,
предвосхищающего гораздо более позднюю пору развития
литературы. Дело Валленштейна стало для графини
Терцки, по свойственной ей самоотверженной
духовной пластичности, делом ее жизни и смерти,
воистину «подвигом сердца». Ни на единый час не
захотела она пережить злодейски убитого герцога, который
для нее был воплощением доблести, государственного
ума, воепного гения, надеждой целого
народа-мученика, спасителем Империи и попросту своим, близким,
казавшимся таким милым, родным, отзывчивым
человеком. Самоубийство ее так же естественно, как
обычная естественная смерть, в нем нет той позы, какой
отличалось самоубийство Макса и Тэклы.
Исторический Валленштейн до последней
возможности, видимо, оставался верен жалкому императору,
этому фанатичному католику, управляемому отцами-
иезуитами и придворной камарильей, императору,
повинному в тягчайших преступлениях против самой
Империи, против ее народов, повинному в том, что
он в интересах своей «домашней», австрийской ноли-
тики затягивал опустошительную войну, упорно
сопротивляясь миру. Подлинная трагедия Валленштейна
заключалась в том, что по своим личным убеждениям
или по осознанной им необходимости он, человек с
несомненными проблесками гениальности, со столь
высокими качествами полководца и государственного
деятеля, верно служил бездарному
монарху-угнетателю и нравственному ничтожеству, как этот Габсбург.
Мы подошли к противопоставлению двух основных
действующих лиц трилогии — Валленштейна и его
мнимого друга, а до времени скрытого врага, генерала
523

Н. А. Славятинский
Октавио Пикколомини, тайно возглавлявшего в самом
лагере партию двора, партию императора. Вот как
высказался о нем драматург за две недели до полного
окончания всего произведения:
«... Ни из всего замысла в целом, ни из текста не
явствует, что Октавио Пикколомини такой уж негодяй
и злодей. В моей пьесе он не таков, он даже довольно
честный человек в обычном понимании этого слова,
и подлость, содеянную им, часто совершают на своем
жизненном пути люди так же, как и он, строгих
понятий о справедливости и долге. Он, правда, выбрал
плохое средство, но он преследовал благую цель. Он
хочет спасти страну, он верно служит императору,
которого после бога превыше всего чтит. Он предает
друга, который доверился ему, но этот друг —
изменник своему государю и в его глазах безумец»30.
Вопреки своему итальянскому происхождению,
Октавио Пикколомини вовсе не чужой в
многонациональной Австрии, он связан далеко еще не изжитой в
те времена феодальной верностью императору. По
его понятиям, такой Валленштейн, еще совсем
недавно «чешский простой дворянин»,— выскочка на
политической арене. После соглашения Валленштейна с
Врангелем Октавио считает, что пришла пора
действовать. И он действует — в двух шагах от
непоколебимо доверяющего ему боевого товарища и друга.
Действует хладнокровно, быстро и точно, подвергаясь,
как он полагает, смертельной опасности. Мы
привыкли с первых сцен «Пикколомини» видеть его парадно-
сентенциозным, респектабельным, а сейчас, бросив-
80 Из письма к Кьрлу Бёттигеру от 1 марта 1799 г»— Шиллер Ф,
Собр. соч„ т, 8. с4 728—729»
524

О «Валленштейне» Шиллера
шись по следам предполагаемой измены, он
соединяет стремительность кавалериста в атаке и
искушенного дипломата, у которого язык, в сценах с Изолани
и Бутлером, будто шпага опытного фехтовальщика,
касается, по желанию, то одного, то другого особенно
уязвимого места. Всего в одну лишь ночь ему удается
уговорить еще упорствовавших полковников и
генералов покинуть Валленштейна, и к утру командиры
уводят послушно следующие за ними войска. Среди
оставшихся полков вспыхивает мятеж против герцога
Фридланда (этого мятежа в действительности не
было). Психологически широко разветвленный,
сложный, весьма объемный образ старшего Пикколомини
исторически и человечески достоверен.
Если образ младшего Пикколомини, мнимого сына
Октавио,— это бесспорный анахронизм, ибо Макс ■*-
идеализированный немецкий юноша конца XVIII в.,
то его «отец» — лишь слегка, быть может, тронутый
германизацией итальянец времен Тридцатилетней
войны, ее исторический, притом видный, участник
Октавио Пикколомини — католик, папист, у которого
в роду двое пап — Пий II и Пий III — случай редкий!
Для него участие в этой затянувшейся войне — дело,
исторически обусловленное укоренившимися в нем
убеждениями, которые побуждают его служить с
особым рвением фанатику-католику Фердинанду И. Его
религиозности свойственна столь естественно
связанная с нею и ставшая необходимостью при венском
дворе своеобразная «иезуитская выправка»: он то и
дело произносит елейные фразы, отдающие
лицемерием. Практический «иезуитизм» со знаменитым
принципом «цель оправдывает средства» — это
неотъемлемая черта поведения ОктаЕио, а в сфере его прак-
525

Н. А. Славятинский
тической дипломатии — это издавна процветавший
при венском дворе итальянский макиавеллизм.
Октавно Пикколомини — слуга Прошлого,
воплощенного в особе императора Фердинанда И.
В трилогии император остался вне сценического
воплощения, и в списке действующих лиц он не
состоит. Но он в ней живет, и то, что такому императору
Октавио служит как покорный вассал и
верноподданный, отнюдь не возвышает старшего Пикколомини.
Постепенно складывающийся действительный портрет
Фердипаида II вызывает у читателя, у зрителя
антипатию к этому бесталанному, жестокому правителю.
Октавио, старинный аристократ, унизил себя до роли
слепого исполнителя велений придворной камарильи,
управляющей императором и враждебной Валлен-
штейну. Уговаривая Макса, он, еще утром
успокаивавший Квестенберга, раздувает теперь опасность и
чернит полководца («П.», V, 1), и его уговоры звучат
ханжески-лицемерно.
В сцене бапкета он ходит и молча наблюдает, все
замечая, все впитывая, все мотая на ус; здесь он
делает попытку сближения с Бутлером, которого надо
во что бы то ни стало перетянуть на сторону партии
двора. А поздней ночью он с тою же целью ведет
длинную и трудную беседу с Максом. И всякий раз он
другой; внешне он то в расшитом золотом мундире,
то в черной вороненой кирасе, но поверх на нем
всегда «незримая миру» лиловая сутана иезуита, и он
ловко скрывает свои настоящие мысли. Один из
первых рецензентов немецкого спектакля назвал такой
изменчивый образ французским словом «changeant»,
которое значительно позднее, с легкой руки наших
модниц, вошло в русский язык; оно означает: «ткань,
52G

О «Валленштейне» Шиллера
имеющая свойство переливаться разными цветами»
(по-русски пишут «шанжан»).
Илло говорит об Октавио Пикколомини: «Ну, а змея
Октавио, быть может, // Ужалит в пятку, но в
открытой битве // Не устоит он против Валленштейна»
(«С. В.», IV, 7). В образе сказочного змея-василиска
изображает Валленштейн изменившего ему Октавио
(«С. В.», III, 18). Трагическая коллизия прекрасно
обрисована драматургом с помощью так своеобразно
развернутого старого, казалось бы,
примитивно-фольклорного образа, который у нсех на языке. Вот как
истинным поэтом могут быть преображены штампы!
Но вернемся к императору, который всего боится,
которому всюду мерещатся опасности, который мелок,
труслив и умопомрачительно жесток. Как раз
император из необоснованного страха прибегнул к
злодейскому убийству Валленштейна и кровавой расправе
с его родственниками и приближенными. У страха
глаза велики: в одном только Пильзене на рыночной
площади были казнены после убийства Валленштейна
двадцать четыре человека (якобы его сторонники), и
так «очищали» всю страну, куда только рука
императора могла дотянуться с окровавленным топором.
А за «грешную душу Валленштейна», как выразился
однажды Шиллер, император лицемерно приказал
отслужить три тысячи панихид, очевидно, в
соответствии с размахом валленштейновского «греха».
Шиллер снижал образ Валленштейна до того, что
возникла опасность потери героем так называемого
трагического достоинства, и, чувствуя это, драматург
постарался эту опасность устранить. В пылком
энтузиазме Макса была очерчена благородная цель Валлеп-
штейна дать Империи мир, включая религиозное уми-
527

Н. А. Славятинский
ротворение. В годы своего первого генеральства он,
выдающийся государственный деятель, организатор и
«концентратор», вел жесточайшую войну против
врагов Империи, целью которой было усилить
центральную власть, обуздав своеволие крупных феодалов. Он
стремился сделать Германию единой державой, какой
к тому времени уже были Испания, Франция и
Англия. Он высказался в одном документированном
заявлении: «Я хочу, чтобы германский император был
таким же государем в своих владениях, как
французский король». Валленштейн не переставал быть
убежденным сторонником изгнания шведов (и всех
иностранных войск) из пределов Империи; об этом
говорится в «Пикколомини» (И, 5): «С их помощью я
своего добьюсь,// Но ничего здесь шведам не урвать».
А в «Смерти Валленштейна» он искренен, когда
говорит ефрейтору, явившемуся с десятью избранными
по эскадронам паппенгеймцами:
Нет, мы найдем куда надежней путь!
Прикинемся пока друзьями шведов,
С их помощью мы наберемся сил,
Грозны обеим сторонам мы станем,
И, захватив судьбу Европы в руки,
Мы ей дадим венчанный лавром мир.
(Ш. 15).
Здесь — валленштейновская программа «третьей
силы», программа, для выполнения которой он долго
вел переговоры с Саксонией, и лишь его убийство
отсрочило на год отпадение Саксонии от союза со
Швецией. Пражский сепаратный мир 1635 г. с Империей
(очевидно, не такой, какого хотел Валленштейн) был
все же подготовлен его военными действиями и его
дипломатическими усилиями, сделавшими полководца
528

О «Валленштейне» Шиллера
подозрительным двору, с согласия которого велись
переговоры. А как точно в словах полководца
определена позиция императора-австрийца в
Тридцатилетней войне:
Мир Австрии не нужен,— оттого
Я должен пасть, что домогаюсь мира.
Что за беда для Австрии, коль гибнут
Ее войска, а край опустошен,—
Ей надобны все новые захваты!
v«c, в.», ш, 15)*
Увещевания, с которыми он обращается к паппен-
геймцам,— это образец исполненного энергии воепного
красноречия, сдержанно-эмоционального и
содержательного. А конец его речи просто замечателен по
заражающей силе непоколебимого убеждения в своей
исторической правоте' и по ритмическому
своеобразию стиха. Как не обратить внимание на намеренно
резкие деления почти в каждом стихе приводимого
ниже отрывка, на обрывистые переносы из стиха в
стих, на эти словно палашом врубаемые в души его
отборных солдат мысли и призывы!
Да что мне шведы! Я их ненавижу...
С сердечным сокрушеньем я смотрю
На бедствия отчизны...
Пятнадцать лет пылает факел распри,
И мира нет в Европе. Швед и немец!
Папист и лютеранин! Во вражде
Упорствуют! Везде кипят раздоры!
Все раскололись! Признанного нет
Посредника меж сторонами! Как же
Найти исход, распутать этот узел,—
Ведь с каждым днем он туже и сложней!..
Так знайте ж, я судьбою предназначен
Тот узел вместе с вами — разрубить!
529

Н. А. Славятинский
А начиналась эта речь так: «Я изменил?.. Нет,
изменили мне! // Я государем в жертву принесен // Моим
врагам...Лишь вы — моя защита!» — не без оттенка
искусной демагогии, придаваемого Шиллером этому
выступлению полководца, оттенка, впрочем, гораздо
менее заметного, чем в его разговоре с бургомистром
Эгера, тайным протестантом.
Шиллер одарил Валленштейна не только силой
мысли, он изобразил полководца в последние дпи его
жизни цветущим, полным сил и надежд. Герцог
говорит Гордону:
...Меня кипучая отвага
По жизненным волнам еще бросает,
Надежду я зову своей богиней,
Я бодр, я духом юн, не то, что ты;
Могу без лишней скромности сказать,
Что над моею русой головою
Десятки лет промчались без следа...
Я при отливе на мель сел, но вот
Уже бегут, шумя, прилива волны...
(«С. В.», V, 4).,
Верится, что такой Валленштейн, еще не
утративший даже юности духа, Валленштейн, в котором не
заметно физического и духовного упадка, был бы в
состоянии, опираясь лишь на пять полков чешского
корпуса графа Терцки, создать благодаря своему
несравненному организаторскому гению новую армию.
И эта армия была бы уже не разномастным сбродом,
а национальной силой. Но на такой мир, который
лишил бы австрийцев Чехии, рано определившейся как
промышленное средоточие имперских земель (роль,
которая потом с каждым десятилетием усиливалась,
давая Австрии все большие преимущества),
Фердинанд ни за что не согласился бы, как об этом с увс-
530

О «Валленштейне» Шиллера
ренностью говорит Октавио: «Империи подарит Фрид-
ланд мир, // И зная, что монарху ненавистен //
Подобный мир,— к нему принудит Вену! // Расположить
к себе он хочет всех, // А за труды Богемию
присвоить; // Она уже давно в его руках» («П.», V, 1). Эти
слова — весьма важное свидетельство тайного врага
Валленштейна и вместе с тем (в самой сжатой
формулировке) это — указание на мнимый умысел
полководца, положенный в основу шиллеровской трилогии.
Валленштейну, задыхавшемуся в пределах своего
герцогства Фридланд, было бы тесно и в Чехии. Притом
он был крупнейшим землевладельцем этой страны,
основу его владений составляли конфискованные
земли, которыми, если бы он стал королем, ему пришлось
бы поступиться. Неизбежным представлялось
ввязаться в весьма сложные отношения со своевольной
чешской знатью, ему, кто еще совсем недавно был
«чешский простой дворянин». Такая корона была бы
сомнительным приобретением, и он чистосердечно ее
отклонял, в чаянии более широкой исторической
арены. Гораздо увлекательнее была перспектива «третьей
силы», и потому он так настойчиво искал опоры —
союза с Саксонским и Бранденбургским курфюрстами
протестантами. Подготовив исподволь необходимый
перевес сил, он надеялся выскользнуть из объятий
шведов, добиться господствующего положения в
стране, изгнать чужеземные войска и предложить
императору условия, которых тому пришлось бы
держаться. Заслуга Шиллера в том, что он извилистым путем,
по пришел к пониманию этих намерений
Валленштейна, не прекращавшего до последних дней жизни
переговоров с курфюрстами (с Саксонией они велись при
посредстве его бывшего генерала Арнхайма и герцога
531

П. А. Славятинский
Франца Лауэнбургского). Но Шиллер до самого конца
трилогии навязывал полководцу желание «украсть
корону», которая в глазах Фридланда вовсе не имела
той цены, какой она эмоционально обладала в глазах
драматурга. Однако, отклоняя чешскую корону, Вал-
ленштейн держался территории Чехии как исходного
рубежа для осуществления своих планов.
Чем ближе к концу трагедии, тем более
просветляется образ шиллеровского Валленштейна,— напомню,
что это просветление началось еще с восторженных
отзывов Макса. В третьей части происходит то же,
что и в «Лагере Валленштейна», и неспроста — таков
был закон идеализирующего искусства того времени,
сказавшийся и на трагедии, стоившей Шиллеру
стольких раздумий и таких еще небывалых у него мук
творчества. Конечная цель была поставлена уже в
Прологе — сделать образ Валленштейна человечески
ближе читателю, зрителю. И так же как в «Лагере»,
Шиллер здесь все выше и выше поднимает образ
полководца, так и оставшегося до нашего времени
«загадкой истории». Особенно тонко сделано явление третье
последнего действия трагедии: поздний вечер, Валлен-
штейн разговаривает с графиней, тон элегический
при захватывающем, богатейшем переборе струн.
Ритмически замечателен ночной пейзаж, тревожный,
символический, один из прекраснейших пейзажей в
мировом драматическом искусстве, где пейзажи, по
необходимости, так редки. Валленштейн, подойдя к
окну и устремив свой взгляд в ночную тьму, говорит:
На небесах какое-то смятенье,
На башне бурный ветер треплет флаг,
Несутся тучи, лунный серп дрожит,
Сквозь мрак ночной нет-нет блеснет зарница...
532

О «Валленштейне» Шиллера
Не видно звезд! Одна Кассиопея
Мерцает тускло в хмурой вышине,
А там Юпитер... Но теперь его
Мрак неба грозового поглотил!
Вспоминается, как Тэкла в миг своего быстро
прошумевшего счастья сказала: «Юпитер — светлый муж,
отца планета».
И все же удивительная черта этого шиллеровского
Валленштейна у смертного порога — полнота жизни
и надежд. «В расцвете сил тебя я вижу, Альбрехт»,—
говорит графиня. Смерть срежет шиллеровского
Валленштейна на новом взлете, и мы простимся уже с
идеальным Валленштейном, а не с тем, каким он был
тогда в действительности: прикованным к ложу
больным человеком, почти что «живым трупом», но с
негасну щим нимбом героя этой долгой войны. Мощь его
личности была еще так велика, что враги трусливо
разбегались, не посмев поднять на него меча: сначала
удрал Галлас, взявшийся уговорить своего зятя,
валлона Альтрингера, явиться в лагерь, а спустя четыре
дня, 17 февраля, сбежал Пикколомини, не объявив
указа об опале, как он обязан был сделать.
Император и его камарилья унизились до роли трусливых и
лицемерных убийц больного льва. Ни одпим
доказательством действительной государственной измены
полководца они не располагали. Спустя полтора
столетия Шиллер положил их, страхом подсказанную,
версию в основу своего исторического триптиха.
Но как поэтически обаятелен этот шиллеровский
Валленштейн и как этот образ неисчерпаем! Его тоже
относят к числу изменчивых, переливающихся
всевозможными цветами, но только совсем в другом
роде, чем образ Октавио. Полнота содержания в драма-
533

Н. А. Славятинский
тическом портрете Валленштейна удивительная,
несравненная. В когорте шиллеровских «возвышенных
преступников» образ Валленштейна, без сомнения,
наиболее значителен, как он ни далек от
Валленштейна исторического. Но даже и то, что Валленштейн
говорит и делает, представляется лишь малой частицей
того, что в нем заложено и так жажде г проявления.
Среди героев довалленштейновской драматургии Шил-
лепа (да и позднейших тоже) пет ни одного, который
обладал бы такой полнотой личности, таким ее
объемом, в котором заключена,—кажется, безграничная! —
возможность других ее проявлений. Валленштейн был
прямым наследником одареннейших, исполненных
противоречий героев Ренессанса — поэтов,
художников, философов, государственных мужей, у него было
очень развито чувство прекрасного, и этому великому
и жестокому (по необходимости, а бывало и без нее)
полководцу претила война, он был «князем мира» и
волею случая недаром носил титул герцога Фридлан-
да, ибо Фридланд как раз и есть «мирная страна,
мирный край».
Осуждают Шиллера за введенный им по совету Гете
и якобы чрезмерно развитый астрологический мотив.
Но это была примета того времени, и не кто иной, как
Кеплер, не поступясь авторитетом великого
астронома, «набил руку» на составлении гороскопов, в
частности (и неоднократно!) для Валленштейна. Именно этот
мотив, отнюдь не декоративный, не ради так
называемого местного или же исторического колорита,
отчасти дал Шиллеру возможность окружить
Валленштейна, загадку теперь уже стольких столетий, неуловимо-
проблематичную натуру, некой таинственной
сферой.
534

О «Валленштейне» Шиллера
И пафос Валленштейна — это вовсе не бумажный
пафос; в Валленштейне, даже когда он произносит
свои порой весьма форсированные речи, нет
театральности ранних героев Шиллера или того же Макса,
который поучал, «школил» своего друга-полководца с
позиций морали другого века. Впечатление
исключительного богатства натуры шиллеровского
Валленштейна, правда, создается порой несколько
искусственно, простым приращением признаков, которыми
драматург по произволу щедро наделял героя. Но дело
не только в этом. Главное в том, что Шиллер
действительно вступил на новый творческий путь: он стал
совсем иначе видеть человека. В «Валленштейне»
Шиллер, преодолевая односторонность, даже схематизм
некоторых своих прежних риторичных героев, создал
еще невиданную у него галерею живых людей. Может
быть, этим Шиллер в какой-то мере обязан Гете,
который дал строгую формулу нового закона,
исполински охватывающего у него «все живое»: «Все живое
отнюдь не единичность, а множественность», и,
разъясняя этот закон, говорил даже о «существах» в
человеке, звере, в растениях 31.
Творческая история шиллеровской трилогии — это
одна из самых импозантных в мировой литературе
попыток столь выдающегося поэта повернуть свое
творчество к реализму. И до чего же труден, изнурителен
оказался этот путь, давший Германии
«Валленштейна», в котором для нее и для ее великого поэта —■•
честь и слава!
(Joethes sämtliche Werke, Jubiläumsausgabe in 40 Bänden,
Bd, 39. S, 252,

Н. А. Славятинский
ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОИНА
И ВАЛЛЕНШТЕЙН
Тридцатилетняя война (1618—1648)= это первая в
истории война, охватившая почти всю Европу. По
одну сторону сражался католический блок,
представлявший контрреформацию: во главе его стояли
Габсбурги, царившие тогда на двух престолах — венском и
мадридском; католический блок пользовался
поддержкой Польши и папы римского. Ему противостояли
германские князья-протестанты и на определенных
этапах протестантские королевства: Дания (при короле
Христиане IV) и Швеция, король которой Густав II
Адольф Ваза заслуженно пользовался репутацией
выдающегося полководца; протестантские страны
Англия и Нидерланды, не принимая непосредственного
участия в войне, оказывали своим единоверцам
разнообразную помощь — займами, субсидиями, оружием
и амуницией; так, Нидерланды на первых пордх (с
1619 г.) давали ежемесячно по 50 тысяч гульденов
восставшим против Габсбургов чехам. Из
политических побуждений этому блоку оказала поддержку
Московская Русь, враждебная и католикам и
протестантам; из тех же побуждений евангелический блок
поддержала католическая Франция, попавшая в
кольцо владений австрийских и испанских Габсбургов,—
она открыто вмешалась в войну лишь на последнем
Этапе и довела ее в союзе со Швецией до конца. Чем
536

Тридцатилетняя война и Валленштейн
более разгоралась война, тем более стушевывался ее
первоначальный религиозный характер —
столкновение Протестантской унии (образовавшейся еще в
1608 г.) и Католической лиги (1609), или — шире—*
реформации и контрреформации.
Началась Тридцатилетняя война чешским
восстанием, поводом к которому послужила отмена
императором-австрийцем тех религиозных свобод, согласие на
которые чехи в свое время вырвали силой у
императора Рудольфа II. Восстание началось 23 мая 1618 г.:
чехи выбросили из окоп Пражского замка
наместников короля Фердинанда Габсбурга — Славату и Мар-
тиница. Фердинанд был низложен, а на чешский трон
был избран курфюрст Фридрих V Пфальцский (1619),
глава Протестантской унии. Он был прозван потом
«Король на одну зиму» (Winterkönig), так как уже
8 ноября 1620 г. под Прагой, у Белой Горы войска
Католической лиги, возглавляемой герцогом
Максимилианом I Баварским, при полководце Тилли нанесли
чехам и пфальцеким частям поражение — страшный
день в чешской истории, на триста лет определивший
положение Чехии как порабощенной немцами страны,
австрийской колонии. В сражении у Белой Горы
отличилась баварская конница Панненгейма; Валленштейн
прислал императору в помощь набранный им полк,
тоже способствовавший успеху победителей. А так
как дальнейшая история войны тесно связана с тем,
какую роль сыграл герой трилогии Шиллера,
генералиссимус имперских войск в первую половину этой
войны, то обратимся сейчас к нему.
Альбрехт Венцель (чешек. Венцеслав) Евсевий
Валленштейн (Вальдштейн) происходил из старинного
чешского дворянского рода, небогатого и невлиятель-
537

Н. А. Славятинский
ного. Валленштейном назывался он по воздвигнутому
еще в XIII в. родовому замку Вальдеаштейн (точнее
Вальдштейн), что неподалеку от городка Турнау. Это
немецкое, по местонахождению замка, имя отнюдь не
означало, что Валленштейн был немецкого
происхождения: родители у пего были чехи-протестанты
умеренных взглядов. Родился он 24 сентября 1583 г. Он
рано осиротел, и дядя его, католик, отдал мальчика в
иезуитскую школу, где его возвратили в «лоно
католической церкви»: иезуиты были виртуозами по части
обращения инаковерующих в католицизм. Трудно
судить о степени сознательности этого важного, по
тогдашним временам, решения юного Валленштейна, но
направлявший его первые в жизни шаги патер-незуит,
да и родные-католики понимали, что это означало
переход из лагеря угнетаемого, преследуемого или, в
лучшем случае, еле-еле терпимого большинства
чехов-патриотов в лагерь, где новообращенные
приобретали много материальных преимуществ и где им
открывался доступ к милостям, источником которых
были господствующая церковь и немец-император (он
же обычно и чешский король «по избранию» в узкой
коллегии чешских феодалов, избранию, никак не
отражавшему действительного отношения к нему
чешского народа). Валленштейн продолжал
образование в протестантском университете в Альтдорфе, что
неподалеку от «вольного имперского города»
Нюрнберга, а затем он совершил, с образовательными
целями, ряд путешествий, сначала по германским
землям, а затем в Нидерланды, Англию, Францию и
наиболее продолжительное в Италию. По возвращении
он вступил в ряды австрийского войска, .сражался в
Венгрии против турок, в 1604 г. стал капитаном. Спу-
533

Тридцатилетняя война и Валленимейн
стя два года тот же патер-иезуит сосватал Валленш-
тейну пожилую вдову, оставившую ему в наследство
(1614) обширные поместья в Моравии; патер добился
своего — они не попали в руки протестаптов. Вскоре
Валленштейну достались земли и от одного из его
дядей.
Так создавалась материальная основа для его
карьеры кондотьера: Валленштейн на свои средства
собрал отряд наемных солдат и предложил его
будущему императору Фердинанду II, тогда еще
эрцгерцогу, для разбойничьей войны, которую тот затеял против
Венеции; он так успешно командовал своим отрядом,
что был произведен в полковники, и ему был присвоен
титул графа.
После битвы у Белой Горы Валленштейн
поддержал Фердинанда II и при усмирении своих
соотечественников-чехов и даже передал ему незаконно казну
Моравии. А свои же денежные средства он значительно
увеличил участием в предпринятой имперской казной
и владетельными князьями порче монеты. За все эти
заслуги император Фердинанд II (с 1619 г.)
вознаградил его конфискованными землями изгнанных чехов,
да к тому же и сам Валленштейн приобрел по
смехотворным ценам первоклассные владения Фридланд,
Райхенберг и другие, так что вскоре он стал
крупнейшим землевладельцем Чехии, сосредоточив в своих
руках до 120 тыс. гектаров. В 1623 г. он женился на
Элизабет фон Гаррах, дочери влиятельного при дворе
графа фон Гарраха; его владения были объявлены
княжеством а он, еще недавно «чешский простой
дворянин», стал герцогом Фридланд.
Валленштейн умело управлял своими владениями с
помощью нидерландского банкира; основывал доброт-
539

П. А. Славятинский
ные и опрятные жизнеспособные города; поощрял
горное дело и учреждал в своих землях, вводя
наемный труд, мануфактуры для производства оружия и
амуниции.
Он исподволь готовился принять участие во все
разгоравшейся войне. Победители перенесли ее из
Чехии в Ифальц и вторглись в нижнесаксонские земли.
Тогда, почувствовав угрозу своему существованию, в
войну вмешался Христиан IV, король Дании и
Норвегии. Так, после чешско-нфальцского начался датский
период Тридцатилетней войны (1025—1629).
На помощь императору поспешил Валленштейн.
С его соизволения он набрал армию в 20 тыс. наемных
солдат и был назначен ее командующим. Он вербовал,
одевал и вооружал, авансируя свои деньги, а
дальнейшие расходы и жалованье войскам покрывал за счет
занимаемых войсками областей, не беспокоясь, враги
хозяева или друзья,— «война живет войной». Он умел
держать свои войска «в стальной узде повиновения»,
но гнет его, по свидетельству историков, не был так
велик, как бремя завоеваний и власть других
генералов Тридцатилетней войны.
Вскоре он вместе с графом Тилли вытеснил датчан
из нижнесаксонских земель и перепес войну в
пределы Дании. 25 февраля 1625 г. одержал свою первую
значительную победу в Тридцатилетней войне над
полководцем датского короля графом Мансфельдом близ
перенравы через Лабу (Эльбу). Некоторое время он
преследовал Мансфельда через Силезию, Моравию и
Венгрию, где остатки армии Мансфельда растаяли, а
сам он по пути в Венецию умер. Этим маневром
Валленштейн предупредил нападение Бетлсна Табора, се-
миградского кпязя, с которым Мансфельд вступил бы-
540

Тридцатилетняя война и Валленштейн
ло в союз, на наследственные владения императора.
В августе 1626 г. Тилли, поддержанный
вспомогательным корпусом, присланным Валленштейном, разбил
датчан под Луттером, а затем оба полководца изгнали
датчан из Германии и продвинулись далеко на север,
вплоть до Ютландии. После ряда мелких поражений
Дания вышла из войны (1629), не потеряв ничего из
своих владений, но обязавшись не ввязываться
больше в религиозпые распри в Империи. Воюя,
Валленштейн не упускал личных выгод: он купил княжество
Заган, а император отдал ему в заклад (под
истраченные Валленштейном из своих собственных средств
весьма значительные суммы) два соединенных
завоеванием мекленбургских герцогства.
Неудача постигла Валленштейна при осаде
приморской крепости Штральзунд (1628), так как Ганза
(знаменитый союз торговых городов Германии,
тяготевших к Протестантской унии) не послала ему
обещанных ею судов, и он не был в состоянии
блокировать эту крепость с моря. Это еще более усилило в
нем желание сделать Империю крупной морской
державой: он стал укреплять морское побережье,
закладывал гавани для будущего имперского флота,
проектировал канал поперек Голштинии. Но за всеми его
действиями пристально следил шведский король
Густав II Адольф, с которым, как ясно было Валленштей-
ну, борьба была неминуема.
Положение в Империи ухудшилось после издания
императором, подстрекаемым испанцами и
фанатически настроенным духовенством, так называемого
Реституционного эдикта (1629), по которому все
секуляризованные еще с 1552 г. владения католических
монастырей, аббатств и духовных княжеств подлежали
541

Н. А. Славятинский
возврату духовенству, а это вызвало в Империи
страшное смятение. Валленштейн был против эдикта, не
одобрял он и вмешательства императора в войну за ман-
туанское наследство на севере Италии, отвлекавшую
весьма значительные силы (армия в 25 тыс. человек)
и неизбежно обострявшую отношения с Францией как
раз в то время, когда назревали новые конфликты
извне и внутри Империи. Его политика укрепления
центральной власти вызывала ненависть владетельных
князей Германии, за счет средств которых он к тому
же вел войну. Католическая Франция, с тревогой
следившая за возрастанием мощи Империи, начала
сближаться с протестантской Швецией, первоклассной
военной державой, опасавшейся, что продвижение
германских католиков к морскому побережью окрылит
католическую линию Ваза, укрепиршуюся на
королевском троне в Польше. Предвидя столкновение со
шведами, помешавшими ему при осаде Штральзунда,
Валленштейн отправил в Польшу (1629) под начальством
Арнхайма (генерала, которому пришлось снять осаду
со Штральзунда) десятитысячный корпус против
Густава Адольфа, одерживавшего там победу за победой.
Шведский король, чтобы развязать себе руки,
заключил при посредничестве Франции перемирие с
Польшей на шесть лет и стал готовиться к походу
против Империи на те крупные субсидии, которые
католическая Франция предложила ему, протестанту, для
ведения затянувшейся потом на долгие годы войны.
Франция оказала Густаву Адольфу еще одну большую
услугу, посодействовав методами иезуитской
дипломатии устранению с театра предстоящих военных
действий крупнейшего полководца Империи,
талантливейшего организатора ее военных сил: на княжеском
542

Тридцатилетняя война и Валленмтейн
сейме в Регенсбурге против Валленштейна сплотилась
под руководством главы Католической лиги герцога
Баварского Максимилиана I, двоюродного брата и
союзника императора, такая коалиция князей, что
император, нуждавшийся по династическим причипам
в голосах курфюрстов, предал Валленштейна и сместил
его (12 августа 1630 г.) с поста главнокомандующего
имперскими войсками; Фердинанд II пошел даже на
сокращение военных сил Империи, которые вызывали
тревогу князей, всегдашних врагов усиления
центральной власти, опасавшихся ущемления сбоих княжеских
вольностей. И сделано это было накануне казавшейся
уже многим неизбежной войны со Швецией, за
которой стояла грозная недавно обретенным единством
и богатая страна, руководимая кардиналом Ришелье,
дальновидным политиком, не спешившим бросаться
в хаос феодальных и религиозных распрей, истощав-
щих Германию.
А Густав Адольф счел именно этот момент как
нельзя более благоприятным, чтобы ввязаться в борьбу,
рассчитывая при этом заручиться поддержкой
немецких князей-единоверцев, в защиту которых якобы
только и выступала Швеция. В действительности же
его маленькая страна, ведя свои разбойничьи,
захватнические войны, успела оттеснить Московскую Русь
от ее естественных морских рубежей и упорно
овладевала польским Поморьем; ведь даже по условиям
перемирия Швеция получала (от Польши) Лифлян-
дию, несколько крепостей на Балтике и согласие на
соединение своих прибалтийских владений; ей
оставалось только овладеть немецкой Померанией, чтобы
Балтийское море стало шведским морем, а страна с
коренным населением немногим более миллиона чело-
543

Н. А. Славятинский
век стала державой, равнозначной Франции и
Австрии. Уже в начале июля 1630 г. Густав Адольф
высадился в Германии с войском на первых порах всего
в 30 тыс. человек. Эта небольшая армия, закаленная
в беспрерывных войнах, отличалась тогда
несравненными боевыми качествами и высоким моральным
духом, а ее тактика, разработанная королем, составила
эпоху в истории военного дела, намного превзойдя в
подвижности и быстроте устарелую тактику
господствовавшей в те времена испанской военной школы.
Это шведское войско одерживало в Германии
победу за победой. Саксонский курфюрст Иоганн Георг
силою обстоятельств вынужден был стать союзником
Густава Адольфа, так же как и курфюрст Бранден-
бургский Георг Вильгельм и герцог Померанский Бо-
гуслав XIV. Густаву Адольфу не удалось спасти
Магдебург: 20 мая 1G31 г. войска Тилли, Панненгейма и
Холька, истребив 30 тыс. жителей, разграбили и
сожгли город. Осенью того же года Тилли ворвался в
Саксонию, но был разбит наголову в сражении под Брей-
тенфельдом близ Лейпцига (17 сентября 1631 г.),
а следующей весной Густав Адольф разгромил его у
переправы через р. Лех (15 апреля 1632), где Тилли
был смертельно ранен. Шведы заняли столицу
Баварии Мюнхен и Нюрнберг.
Дело Габсбургов спас Валленштейн, призванный
вновь императором (23 марта 1632 г,) и облеченный
неограниченными полномочиями до конца войны.
В течение нескольких недель он на пустом месте
создал большое войско, изгнал из Чехии саксонцев
(которыми командовал его бывший генерал Арнхайм) и
устремился к Нюрнбергу, где окопался Густав Адольф.
Невдалеке создал свой укрепленный лагерь и Валлен-
544

Тридцатилетняя война и Валленштейн
штейн. После безуспешного штурма валленштейнов-
ских позиций король бросился к Вене. С
изумительным хладнокровием Валленштейн игнорирует этот
маневр короля и нападает на его союзников
(стратегия второй пунической войны!). Он опустошает
Саксонию, курфюрст которой взывает к шведскому
королю о помощи. Форсированными маршами король
возвращается и, соединившись с Бернгардом Веймарским,
бросается на Валленштейна, как только узнает, что
тот ослабил свои силы отправкой корпуса Паппенгей-
ма на помощь Кёльну, подвергнувшемуся нападению
голландцев. Битва завязывается под Лютценом при
заметном численном перевесе шведов. Гонцам еще
удается известить Паппенгейма, но тот не может
собрать всех солдат, так как пехота рассыпалась по
городу (Галле), занятая своим обычным делом —
грабежом. Во главе кавалерии Паппенгейм врывается на
поле боя, когда уже сломлено левое крыло войска
Валленштейна. Битва под Лютценом была проиграна.
Но в этой битве пал шведский король, опаснейший
враг Валленштейна и всей Империи. Пал и
Паппенгейм. Политическое руководство протестантской
партией принял на себя шведский канцлер Оксеншерна,
а военное — Бернгард Веймарский и шведские
генералы Банер и Горн. Правление в Швеции перешло к
регентскому совету на время малолетства Христины,
дочери Густава Адольфа.
После битвы под Лютценом Валленштейн отступил
на зимние квартиры в Чехию, а весной 1633 г. одержал
победу над незначительным корпусом шведов (под
Штайнау), которым командовал граф Турн,
возглавлявший в свое время (1618) чешское восстание и
дважды появлявшийся тогда с чешскими повстанцами
18 Фридрих Шиллер
545

Н. А. Славятинский
под стенами Вены. Граф Турн сдался, но Валлен-
штейн его отпустил к большому неудовольствию двора.
Он вытеснил шведов из Силезии, а затем вторгся в
Саксонию и Бранденбург, чтобы побудить их к союзу
ради изгнания из Германии всех чужеземных сил —
шведов, испанцев, французов, голландцев — и чтобы
немцы могли сами заниматься своими внутреняими
делами и добивались мира в стране. Он отклонил
предлагаемую ему чешскую корону.
Баварский герцог, снова начавший подкапываться
под Валленштейна, при поддержке придворного
патера Ламормена и испанского посла, не получал
никакой военной помощи от имперского полководца,
вопреки настояниям Фердинанда. Более того, пала
баварская твердыня на Дунае, стратегически важный Ре-
генсбург, и это очень ухудшило положение Валлеп-
штейна. Император стал игнорировать свой договор с
Валленштейном, отдавать приказапия, имевшие целью
ослабить полководца. Тот заручился 12 января 1634 г.
письменным обязательством высших офицеров
оставаться верными ему, даже если император уволит его
с поста полководца. Версия о подлоге обязательства,
совершенном доверенными лицами Валленштейна,
неисторична. 24 января император издал тайный приказ
о смещении Валленштейна; это был приказ для
ознакомления только немногих, безусловно, верных двору
генералов Валленштейна, в их числе Пикколомини,
Галласа, Коллоредо. Валленштейн ничего о нем не знал,
оп настоял на вторичном письменном обязательстве,
и оно было дано 20 февраля, причем Валленштейн
заявил, что ничего не предпримет против императора
и религии. Но за два дня до этого Фердинанд
подписал вторую грамоту, в которой объявлялось, что со-
546

Тридцатилетняя война и Валленштейн
стоящий в заговоре генерал смещается со своего поста
и что войска освобождаются от повиновения ему.
Пражский гарнизон первый отказался повиноваться
Валленштейну. Опальный полководец решил
отправиться в Згер, поближе к шведам, к которым он теперь
волей-неволей должен был примкнуть. По дороге к
нему присоединился Бутлер во главе своего полка
драгун. Гордон, комендант крепости Згер, и майор
Лесли согласились с Бутлером, что надежнее всего
убить Валленштейна. Предварительно на банкете были
убиты ближайшие сторонники Валленштейна — графы
Терцки и Кински, фельдмаршал барон Иллов (у
Шиллера Илло) и ротмистр Нойман, адъютант графа
Терцки. Несколько позже, в ту же ночь па 25 февраля,
капитан Деверу, проникнув с небольшим отрядом в
дом бургомистра города Згер, где почивал
Валленштейн, пропзил полководца алебардой. Владения
Валленштейна были розданы приверженцам императора,
наиболее «потрудившимся» в заговоре против
Валленштейна.
После эгерских убийств война продолжалась еще
четырнадцать лет. В мае 1635 г. на сепаратный мир
с Империей пошла Саксония, к которой позже
присоединились Бранденбург, Мекленбург, Саксен-Веймар и
несколько имперских городов. В том же году Франция
вступила, наконец, в войну, которую она пять лет вела
чужой кровью, но на свои субсидии, и уже до конца
она воевала в тесном боевом союзе со Швецией.
В 1642 г., уже при новом (с 1637 г.) императоре
Фердинанде III, шведы разгромили имперские войска,
состоявшие под командованием эрцгерцога Леопольда
и Октавио Пикколомини, под тем же Брейтенфельдом,
где в 1631 г. Густав Адольф уничтожил грозное войско
18* 547

Н. А. Славятинский
Тилли. Вторично вступил в войну датский король
Христиан IV, на этот раз со шведами, принудившими
его спустя три года к миру (1645), стоившему Дании
больших территориальных потерь. В этом же 1645 г.
шведы нанесли тягчайшее поражение имперским
войскам под Янкау. В союзе с семиградским князем Ра-
коши они, пройдя всю Моравию, подступили было к
Вене.
Война закончилась там, где она, тридцатью годами
ранее, началась,— в Чехии; эта цветущая страна была
опустошена, а ее население уменьшилось с 3 млн. до
800 тыс. человек.
Вестфальский мир положил 24 октября 1648 г.
конец Тридцатилетней войне и дикому разгулу
контрреформации,— недаром папа римский в особой булле
осудил этот мир, «поревновав господу богу». Велики
были территориальные изменения, особенно в пользу
Франции и Швеции, которая прочно и надолго
утвердилась в Германии, на ее балтийском побережье, и
которой досталось 5 млн. талеров для возмещения
военных расходов. Соединенные Нидерланды и
Швейцария были окончательно признаны самостоятельными
государствами.
Что же касается Германии, то она стала
конгломератом государств, за которыми, как бы они малы ни
были, признавались суверенные права, в том числе и
право заключать союзы между собой и с
иностранными державами (но не против императора).
Подтверждались основы аугсбургского религиозного мира
(1555), который распространялся отныне и на
кальвинистов. Швеция и Франция были признаны гарантами
Вестфальского мира (также и в том, что касалось его
внутригерманских определений).
548

Тридцатилетняя война и Валленштейн
Вестфальский мир и так называемый Пиренейский
мир (1659)—итог двадцатипятилетней
франко-испанской войны, означавший конец великодержавной
Испании,— навсегда устранили угрозу создания
объединенной реакционно-католической мировой империи
Габсбургов, наделенной подавляющим могуществом.
Германия была опустошена Тридцатилетней войной,
значительная часть ее населения перебита или
вымерла. Страна обнищала материально и оскудела духовно,
стремления к имперской централизации были
парализованы, победил княжеский абсолютизм,
увековечивший раздробленность германских земель, их
национальную, политическую и экономическую отсталость
и разобщенность.

ПРИМЕЧАНИЯ
Трилогия Фридриха Шиллера «Валленштейн»
впервые выходит в переводе на русский язык,
осуществленном одним поэтом-переводчиком.
В 1859 г. был издан перевод в стихах «Лагеря Вал-
лепштейна» С. П. Шевырева, а в 1861 г.— известного
поэта-переводчика Л. А. Мея, переиздававшийся вплоть
до 1936 г., когда он был заменен новым переводом
В. А. Зоргенфрея (1882—1938). В 1955 г. во 2-й том
Собрания сочинений Шиллера (т. 1—7. М., 1955—1957)
был включен перевод «Лагеря Валленштейна»,
выполненный Л. В. Гинзбургом, который затем был помещен
в двухтомном издании сочинений великого немецкрго
поэта (М., 1959).
Из переводчиков второй части трилогии — «Пикко^
ломини» следует упомянуть П. А. Каленова. В
советское время эта драма была впервые напечатана в
1936 г. в переводе Б. М. Эйхенбаума.
Трилогию «Смерть Валленштейна» переводили в
XIX в. семь раз. Первый перевод был выполнен
A. А. Шишковым (1831). Ее также переводили
B. Л. Величко (1893) и Н. Голованов (1899). В 1899 г.
в Киеве под инициалами К. Ш. вышел прозаический
перевод всей трилогии. По всей видимости, автором
его являлся Константин Каспарович Шишло. В
издании «Библиотека великих писателей» под редакцией
C. А. Венгерова (СПб.) «Смерть Валленштейна» была
дана в переводе П. И. Вейнберга и О. Я. Чюминой.
Самым известным из переводов трагедии в XIX в. был
перевод К. К. Павловой.
Я. А. Славятинский из трех частей трилогии
вначале перевел драму «Пикколомини», которая была
напечатана в семитомном Собрании сочинений Шиллера
(М., 1955—1957), приуроченном к стопятидесятилетию
со дня смерти поэта. В переводе Н. А. Славятинского
она была включена также в юбилейное двухтомное
издание, выпущенное к двухсотлетию со дня
рождения поэта. Драма «Пикколомини», заново
отредактированная переводчиком, переиздается в настоящем
издании третий раз.
550

Примечания
В 1975 г. в томе сочинений Ф. Шиллера в
«Библиотеке всемирной литературы» был помещен перевод
Н. А. Славятинского трагедии «Смерть Валленштейна».
Перевод «Лагеря Валленштейна» осуществлен им для
данного издания впервые.
В тексте перевода переводчик предпочитает
графически передавать немецкие звукосочетания «ай» и
«ой» преимущественно по произношению, а не всегда
в соответствии с традиционным русским написанием
«ей». Немецкое «tz» передается русским «ц».
Главным источником для работы над переводами
был пятый том немецкого юбилейного издания,
приуроченного к столетию со дня смерти Шиллера (1805—
1905). Это так называемое Säkularausgabe (Stuttgart
und Berlin. J. G. Cottasche Buchhandlung Nachfolger).
Кроме того, переводчик использовал ряд других
немецких критических изданий, в том числе новейшие
издания Шиллера, выпущенные в ГДР и ФРГ.
К Прологу
Пролог — это очень краткая, обобщенная и в
отличие от «Лагеря Валленштейпа» недраматизированная
экспозиция, причем не только «Лагеря», но в
известной мере и всей трилогии. Шиллер закончил Пролог к
началу октября 1798 г. Уже 12 октября он был
прочитан на премьере «Лагеря Валленштейна» в
Веймарском театре. К этому времени зал и сцена театра,
воздвигнутого в 1780 г., были заново отстроены и
расписаны земляком Шиллера, молодым штутгартским
архитектором и живописцем Турэ (1767—1845).
1 Игра личин — серьезной и веселой...—
Мельпомена— муза трагедии, Талия — муза комедии (др.-
греч. миф.) изображались с масками, «личинами».
Дорического ордера колонны нового зрительного
зала в Веймаре, эллиптически опоясывавшие этот
зал, были украшены театральными масками, черты
которых, как писал Гете, «от исполненных
трагического достоинства до искаженных комическими
гримасами, выражали, по античным образцам,
разнообразные характеры» (Goethes sämtliche Wer-
551

Примечания
ке. Jubiläumsausgabe in 40 Bänden. Stuttgart; Berlin:
J. G. Cottasche Buchhandlung Nachfolger, 1902—1907,
Bd. 36, S. 158).
2 А все же это давний наш помост... — Во второй
абзац Гете внес незначительные изменения,
принятые Шиллером: несколько больше места уделено
веймарским актерам, чуть поменьше, чем
первоначально,— Ифлянду, прозрачнее стал намек на
Шредера (о них см. прим. 3 и 4).
3 На этой сцене мастер благородный...— Август
Вильгельм Ифлянд (1759—1814), выдающийся немецкий
актер, режиссер и драматург, ровесник Шиллера, его
товарищ по Мангеймскому театру, первый Франц
Моор («Разбойники» Шиллера, прапремьера 13
января 1782 г.); Ифлянд был «крестным отцом»
третьей, последней пьесы Шиллера в прозе «Луиза
Миллер», которую он выразительно назвал
«Коварство и любовь». В марте — апреле 1796 г. Ифлянд,
находившийся тогда, по словам Гете, в расцвете
своего актерского дарования, дал гастроли в
Веймаре: он четырнадцать раз выступал на веймарской
сцене, к восторгу зрителей и, пишет в своих
«Анналах» Гете, «к большой пользе актеров», для
которых его игра была подлинным откровением,
столько в ней было «увлекательного, поучительного
бесценного» (Goethes sämtliche Werke.
Jubiläumsausgabe in 40 Bänden, Bd. 30, S. 59). За полгода до
веймарской премьеры «Лагеря», с 24 апреля по
4 мая 1798 г., Ифлянд на этой же сцене выступил
еще восемь раз. И Гете — под этим годом, в тех же
«Анналах» — снова писал о том, как велико и
благотворно было влияние Ифлянда на актеров
Веймарского театра. А Ифлянд говорил, что он
никогда еще так хорошо не играл, как в Веймаре.
С 1796 г. Ифлянд возглавлял Берлинский
национальный театр; время его руководства считается
порой тогдашнего расцвета этого театра. Об Иф-
лянде-драматурге см. в статье, с. 464—465.
4 Достойнейших творг^ов сюда привлек...— помимо
Ифлянда, еще и Шредера Фридриха Людвига
(1744—1816), тоже актера, драматурга и директора
(гамбургского) театра; его гастроли восхищали ве&-
,552

Примечания
марцев. Особой заслугой Шредера считается
открытие для немецкой сцены и пропаганда драматургии
Шекспира (с 1776 г., когда он поставил «Гамлета»
со счастливым концом в своей, умеренной в
остальном, переработке). Шиллер в письме к Гете от
20 февраля 1798 г. сообщал, что Шредер пожелал
выступить в роли Валленштейна па веймарской
сцене. Надежде обоих поэтов сбыться не пришлось,
хотя Гете и послал Шредеру любезное
приглашение вместе с текстом Пролога, но оно, как писал
с досадою Шиллер, только польстило тщеславию
актера.
Шредер, выдающийся организатор немецкой
сцены, умел в спектакле . сплотить актеров в хорошо
слаженный ансамбль. Сам он отличался в
трагических ролях Шекспира. Как драматург он
интересен не столько литературными достоинствами,
сколько превосходным знанием сцены.
О влиянии игры Шредера и Ифлянда на труппу
Веймарского театра см. в самом Прологе.
5 Да, быстро и бесследно исчезает // Исполненное
чар искусство мима...— Жалобы на быстротечность
искусства актера слышатся из века в век.
Жаловался в Прологе к «Тайному браку» выдающийся
английский актер и комедиограф Дэвид Гаррик (1716—
1779), возродивший Шекспира на английской сцене.
Лессинг в «возвещении» о «Гамбургской
драматургии»— труде, в котором он проявил себя как
выдающийся реформатор немецкой сцены, писал:
«Воздействие искусства актера преходяще» (в
отличие от искусства поэта), и «быстро отшумит в
нем хорошее и дурное» (Шиллер подхватил даже
словечко «отшумит»). А в шиллеровском журпале
«Талия» (одиннадцатая тетрадь) была напечатана
статья Георга Форстера, писателя,
естествоиспытателя, путешественника и политика-якобинца (1754—
1794), в которой говорилось об искусстве актера как
о «мимолетном явлении», ибо «с актером умирает
всякое определенное представление о ценности его
искусства», изобразительная энергия которого
рассчитана целиком «на настоящее время, тогда как
творения других художников живут тысячелетия».
553

Примечания
6 И ныне, в день начала новой эры.., (полностью
четвертый и пятый абзацы) — об их содержании см. в
статье, с. 462—464.
7 ...Что полтора столетия назад...— Вестфальский мир
был заключен 24 октября 1648 г., а премьера
«Лагеря Валленштейна» состоялась 12 октября 1798 г.
8 Война в разгаре — к самой середине // Поэт
подводит нас...— События трилогии развертываются на
протяжении последних дней февраля 1634 г. (с 22
по 25) —это почти самая середина войны.
9 ...И Магдебург цветущий — груда пепла...—
Протестантский город Магдебург в Тридцатилетпюю войну
еще в 1629 г. был осажден имперскими войсками
под командованием Валленштейна, которому
пришлось снять осаду после двадцати восьми недель
сопротивления горожан. В 1631 г. его осадил другой
полководец Католической лиги (лигистов)—Тилли
(см. прим. 34 и 36 к «Л. В.»). Город стойко
защищался (с помощью слабого шведского гарнизона),
но пошел, наконец, на переговоры; в чаянии
скорого заключения договора жители стали покидать
посты, и враг, нащупав слабое место, ворвался в
город на рассвете 20 мая 1631 г. В этот весенний
день город был разграблен и свжжен; жертвами
резни, устроенной немцами-католиками, стали
тысячи немцев-протестантов без различия пола и
возраста.
10 ...Знакомый миру образ дерзновенный...— Речь
идет о Валленштейне. Подробно о нем см. в статье
«Тридцатилетняя война и Валленштейн» в
настоящем издании.
К «Лагерю Валленштейна»
1 Место действия — окрестности города Пилъзен в
Богемии — т. е. в Чехии (в чешском произношении:
Пльзен). Ставка Валленштейна в описываемое
время (февраль 1634 г.) находилась в Пильзене,
втором по величине городе Чехии (после Праги),
с давпих пор знаменитом своими пивоварнями,
стеклом, керамикой, а позднее — сталелитейными
и машиностроительными заводами.
554

Примечания
2 Маркитантка — в старину продавщица съестного и
вина, сопровождавшая войска в походах.
3 Уланы — солдаты и офицеры легкой конницы,
вооруженной пиками.
4 ...С Заалы, с Майна валит тьма солдат..,— Заала -=*
здесь так называемая франконская Заала, самый
большой правый приток Майна, а Майн — самый
большой правый приток Рейна.
5 Стопку костей игровых мне дал // Ротный, что в
драке недавно пал.— Эти два стиха
собственноручно вписал Гете в шиллеровскую рукопись
«Лагеря», чтобы сильнее мотивировать доверие
крестьянина к его игральным костям. Это, по
известной примете,— счастливые кости, ибо достались
они ему от покойника. Но скорее всего это
попросту фальшивые кости, о чем недвусмыслепно
говорится в десятом явлении, где крестьянину,
изобличенному в нечистой игре, угрожает виселица.
6 Золотник — мера веса около 4,25 г.
7 Месяцев восемь, как эта гурьба // Заполонила хаты
и клети.— Здесь имеется в виду время «зимних
квартир», постоев войск Валленштейна в Чехии
(зимы 1632—1633, 1633—1634 гг.).
8 Сакс, на беду, к нам пожаловал в гости.— В 1631 г.
войска союзника шведов Иоганна Георга,
курфюрста Саксонского (Сакс), заняли Чехию, но были
изгнаны оттуда в 1632 г. Валленштейном, герцогом
Фридландским (Фридландец: ср. Саксонец, Швед,
Баварец и т. п.).
9 Графа Терцки карабинеры... — Терцки (Тершка),
Адам Эрдман — чешский аристократ, имперский
генерал, доверенное лицо Валленштейна и его свояк:
оба были женаты на сестрах, дочерях графа фон
Гарраха, приближенного императора Фердинанда II
Габсбурга. Был убит вместе с Валленштейном в
крепости Эгер (см. статью, с. 547). Карабинер —
конный стрелок, вооруженный карабином —
пулевым ружьем с укороченным стволом.
10 Тирольцы — родом из Тироля, австрийского
горного края, с юга граничащего с Италией.
11 Вахмистр — унтер-офицер кавалерии, капрал.
12 Думаешь, зря полковая казна // Нынче нам отвали-
555

Примечания
ла вдвое...— Здесь нет противоречия с явлением
одиннадцатым «Лагеря»: «Кто денег не платит нам?
Кто, император!» Так же как нет противоречия и с
«Пикколомини» (II, 7): «Нам год не платят».
Солдатское жалованье, задержанное имперской казной,
порой выплачивали (чтобы войско не разбежалось)
полковники и генералы, добивавшиеся затем, при
поддержке всесильного Валленштейна,
возвращения истраченных сумм. Здесь Валленштейн в
ознаменование прибытия своей супруги с дочерью
якобы выдал войску из своих личных средств
двойное суточное содержание.
13 С дочкой сегодня, знаешь сам, // Ждут герг^огиню
к нам...— В действительности супруга
Валленштейна вместе с дочерью находилась в то время в город-,
ке Брук, что на Лейте, небольшом правом притоке
Дуная в так называемой Нижней Австрии.
14 И старый парик из Вены...— Имеется в виду фон
Квестенберг, член имперского военного совета,
посланец императора в ставку Заподозренного
венским двором Валленштейна. Для концентрации
действия Шиллер заменил многих посланцев двора к
Валленштейну одним Квестенбергом, который
появляется в ставке накануне решающих событий,
развернувшихся 22—25 февраля 1634 г., с
императорским приказом. В действительности Квестенберг
был благожелателем Валленштейна, правда, уже
замолчавшим и не появлявшимся в лагере
заподозренного полководца.
Гете обратил внимание Шиллера на то, что тогда
париков еще не носили. На самом же деле носили.
Так, у древних римлян излюбленными были парики
из белокурых волос германских женщин;
усовершенствованные во Франции, парики
распространились по всей Европе и даже стали парадной
принадлежностью наряда сановников, правителей, королей,
чем-то вроде вещественного иимба величия,
достоинства. С 1720 г. парики вытеснялись
косичками; такую «нопф» носил и Шиллер во Вюртем-
бергскон военной академии. Гете предложил другую
редакцию, но драматург не принял ее.
550

Примечания
15 ...С цепью почетною, золотой...— награда
императора в знак своей милости, «цепь благоволения».
16 Канонир — пушкарь.
17 ...Рёгенсбург шведы приступом взяли.— Регенс-
бург — старинный имперский вольный город (с
1245 г.) и стратегически важная крепость (против
устья Регена, левого притока Дуная), главный город
баварского Верхнего Пфальца.
В «Пикколомини» (И, 7) из реплики Квестенберга
следует, что Рёгенсбург был взят давно, еще до
похода Валленштейна в Силезию и до его победы
под Штайнау (см. статью, с. 477, 545), т. е. там дана
правильная хронология.
18 Баварцу на помощь? — Баварец — герцог
Максимилиан I Баварский (1573—1651), двоюродный брат
императора, глава Католической лиги с 1609 г.,
курфюрст (1623—1651). Он был заклятым врагом
Валленштейна и более всех содействовал на
имперском княжеском сейме в 1630 г. в Регенсбурге
смещению полководца. 8 ноября 1620 г. у Белой Горы,
под Прагой, разбил пфальцграфа Фридриха V, главу
Протестантской унии, чешского «короля на одну
зиму».
19 ...егерям Холька.— Генерал Генрих фон Хольк
(1599—1633), любимец Валленштейна, отвоевал ряд
германских земель, например Фохтланд
(юго-западная часть Саксонии, названная так потому, что ею
некоторое время управляли наместники
императора— фохты). О нем см. статью, с. 480. Егерь —
солдат из особых стрелковых (егерских) полков.
20 Махина Петер из Итцехё? // Тот, что, мотая отцово
добро, II В Глюкштадте с нашим полком
закутил...— Итцехё — местечко в Голштинии, на реке
Штёр, правом притоке Эльбы, пониже Глюкштадта,
крепости, которую имперские войска тщетно
осаждали в 1627 и 1628 гг.
21 ...Когда мы без устали Мансфельда гнали...— Граф
Эрнст фон Мансфельд (1580—1626), полководец
Протестантской (Евангелической) унии, оказавший
императору важные услуги в Венгрии; в 1610 г.
перешел на сторону протестантских князей и долгое
время с переменным успехом вел войну против
557

Примечания
Империи и Католической лиги. Он был разбит Вал-
ленштейном 25 апреля 1626 г. у моста через Эльбу
под Дессау — городком на Эльбе. Валленштейн
загнал его в Венгрию, под Темешвар, но не смог
настигнуть его. «Отрезанный от Германии,— писал
о нем Шиллер в «Истории Тридцатилетней войны»,—
лишенный возможности прокормить жалкие остатки
своих войск в Венгрии, Мансфельд продал оружие
и распустил своих солдат. Новые отважные замыслы
занимали воображение этого недюжинного
полководца-авантюриста, но судьба, неустанно
швырявшая его в стороны, готовила ему могилу в
Далмации. Неподалеку от Зары его настигла смерть»
(Шиллер Ф. История Тридцатилетней войны.— Собр.
соч. В 7-ми т. М., 1957, т. 5, с. 121).
Далее в отсылках вместо «История
Тридцатилетней войны» аббревиатура «Т. в.».
22 Штралъзунд — крепость у Северного моря (в
Померании); весной 1628 г. ее тщетно осаждал
Валленштейн, после победы пад датчанами завоевавший
всю Северную Германию. В «Истории
Тридцатилетней войны» Шиллер писал: «Казалось, не было
большей авантюры, чем попытка взять крепость,
оставляя открытой ее гавань... „Я возьму этот город,
хотя бы он был цепями прикован к небу",— говорил
он... Потеряв понапрасну несколько месяцев, понеся
урон в двенадцать тысяч убитых, он отказался от
своего намерения» (с. 127). Враги Валленштейна, и
не в последнюю очередь духовенство, всячески
поносили его за эту неудачу. Хвастовство
Валленштейна, всего вероятнее,— клевета его врагов.
23 В Мантую кинулась вместе с подмогой...—
В «Истории Тридцатилетней войны» Шиллер
рассказывает, что после смерти Винченцо, герцога
Мантуанского и Монферратского, не оставившего
потомства, вспыхнула война за мантуанское
наследство. Город Мантуя в северпой Италии
(Ломбардия) был взят приступом, разграблен и разрушен
18 июля 1630 г. необуздапными полчищами
императора, вторая жена которого Леонора Гонзаго была
припцессой Мантуанской.
24 ...С Фериа той же вернулась дорогой,..-^ Фериа -»
558

Примечания
испанский герцог, состоявший при особе дона
Фернандо, брата испанского короля (см. прим. 90 к
«Л. В.»). Испанцы, задумав концентрацию сил на
Рейне, решили перебросить туда войска из своих
итальянских и нидерландских владений. Фериа
участвовал в этом походе как генерал-лейтенант.
Валленштейн и Густав Адольф (см. прим. 30 к
«Л. В.») старались воспрепятствовать продвижению
«южан», каждый в своих интересах.
25 Гент — богатейший город в Нидерландах XVI в.
26 Марш на уроки! Живей за книжки! — Шиллер в
«Истории Тридцатилетней войны» пишет: «Для
молодого поколения, которому этот лагерь стал
отечеством, были устроены настоящие походные
школы, где воспитывались превосходные солдаты,
так что армии во время продолжительной войны
могли пополняться собственными резервами
рекрутов» (с. 262).
27 В округе Мййссене и на Заале...— Майссен (Мейс-
сен)—саксонский город неподалеку от Дрездена,
со знамепитой фабрикой фарфора (с 1710 г.,
старейшая в Европе). Заала — здесь саксонская,
тюрингенская Заала, большой левый приток Эльбы;
другая Заала— франконская (см. прим. 4 к «Л. В.»).
28 Зато мы Фрйдландов регимент...— т. е. полк
(франц.) В разноплеменном стане Валленштейна —
интернациональная лексика.
29 Палаш — прямая и длинная тяжелая сабля с
широким лезвием, обоюдоострым к концу.
30 ...Густавом шведским, ханжа был король] —
Густав II Адольф Ваза (1594—1632), сын короля
Карла IX, шведский король с 1611 по 1032 г. Провел ряд
реформ; покровительствовал развитию
промышленности, особенно горно-металлургической. Его
внешняя политика была направлена на установление
шведского господства на Балтийском море. Густав II
был выдающимся военным реформатором и
крупным полководцем. Погиб в сражении при Лютцене
в 1632 г. (см. прим. 38 к «Л. В.» и статью, с. 545).
31 С девкой трижды подряд не встречайся...— «В одном
только лагере Валленштейна под Нюрнбергом,—
писал Шиллер,— было до пятнадцати тысяч женщин
559

Примечания
и столько же погонщиков и слуг, и не менее того —
в шведском... По обычаю того времени, солдат мог
брать в поход свое семейство. За императорским
войском следовало бесчисленное множество
женщин легкого поведения, а строгий надзор за
нравами в шведском лагере, где не допускался никакой
разврат, способствовал законным бракам» («Т. в.»,
с. 262).
Ныне обычай там уж не таков.— Строгая
дисциплина в шведском войске заметно ослабела еще при
жизни короля Густава Адольфа, а затем она
постепенно вырождалась в безудержную распущенность.
...Под Магдебург перебежал я к лигистам.— См.
прим. 9 к Прологу.
Тилли в войне смыслил довольно...— граф фон
Тилли (1559—1632), полководец, фельдмаршал; по
словам Шиллера, он развил свое военное дарование в
нидерландских войнах — тогдашней школе
полководцев. Позднее, перейдя в 1610 г. на службу к
Максимилиану I Баварскому, стал главнокомандующим
войсками Католической лиги; ему были обязаны
герцог Баварский и император злополучной
победой над чехами у Белой Горы под Прагой 8 ноября
1620 г.; он отличился в войне против датчан
(победа над королем Христианом IV в битве близ брауп-
швейгского местечка Луттере 27 августа 1626 г.).
После падения Валленштейна в 1630 г.
Тилли возглавил имперские войска. В мае 1631 г. он
взял Магдебург, но осенью уступил превосходству
новой тактики и полководческому искусству
Густава Адольфа и был разбит под Брейтенфельдом
близ Лейпцига, а 15 апреля 1632 г. разгромлен у
переправы шведов через р. Лех, где был
смертельно ранен. Умер в Ингольштадте 30 апреля. Этого
полководца считают победителем в 36 сражениях.
«Слепой религиозный фанатизм и кровожадная
нетерпимость в соединении с природной
необузданностью его характера,— говорит о нем Шиллер,—
сделали его грозой протестантов. Его духовному
складу соответствовала причудливая и ужасающая
наружность. Маленький, тощий, с впалыми щеками,
длинным носом, широким морщинистым лбом, тор-
560

Примечания
чащими усами и заостренным подбородком, он
ходил обыкновенно в испанском камзоле из светло-
зеленого атласа с разрезными рукавами, в
маленькой шляпе с огромным красным страусовым пером,
ниспадавшим на спину. Всем своим обликом Тилли
напоминал усмирителя Фландрии, герцога Альбу, и
Это впечатление еще усиливалось его действиями»
(«Т. в.», с. 157). Этот портрет Тилли характерен для
риторической манеры Шиллера как историка.
Тилли был полководцем старой испанской школы
военного искусства, к тому времени уже отживавшей.
Удивления достойны его мужество, храбрость на
полях сражений, притом уже в преклонном
возрасте.
35 Ну, а солдату жилось привольно.— Известна
снисходительность Тилли к злодеяниям солдат во время
взятия Магдебурга.
36 ...Вспомните лейпцигский разгром.— 17 сентября
1631 г. под Брейтенфельдом близ Лейпцига
сошлись войска императора под комапдованием графа
Тилли и соединенная шведско-саксонская армия, в
которой было около 35 тыс. человек. Опрокинув
саксонцев, Тилли счел битву выигранной, и его гонцы
поскакали в Мюнхен и Вену с вестью о победе. Но
тут-то и начался разгром войск императора и
Католической лиги, оставивших на поле боя 7 тыс.
убитых; более 5 тыс. было взято в плен и ранено. Вся
артиллерия Тилли, весь лагерь, более ста знамен и
штандартов достались победителю. В течение
нескольких часов шведы уничтожили это страшное
войско, еще так недавно приводившее в ужас всю
Италию и Германию, Сам Тилли, изнемогавший от
ран, был обязан своим спасением лишь случайности
(«Т. в.», с. 186—187).
37 ...Я чешской добыче.— Речь идет о добыче,
награбленной саксонцами в Чехии (1631—1632 гг.), до их
изгнания оттуда Валленштейном.
38 Я видел герцога в люцепском деле...— Имеется в
виду битва под Лютценом в Саксонии (1632),
неподалеку от Лейпцига, где шведы одержали победу
над имперскими войсками ценою гибели своего
короля Густава Адольфа.
19 Фридрих Шиллер
561

Примечания
39 Брыжи — воротник, манжеты или выпуск на груди,
собранные в складку в виде оборок; жабо. Костюмы
с таким украшением носили аристократы Западной
Европы в XVI в. и позднее.
40 Ботфорты — высокие кавалерийские сапоги со
стоячими голенищами выше колен, с раструбом и
подколенным вырезом.
41 На нем, с заговором, лосиный колет...— Колет —«
короткая куртка в некоторых конных полках.
42 ...Седой человечек...— Джованни Баттиста Сэни (ум.
в 1656 г.), астролог Валленштейна, из Падуи;
находился на службе у Валленштейна в 1629—1634 гг.
Его образ сливается в представлении солдат с
дьяволом, фольклорное прозвище которого у немцев
«седой человечек», «серый человечек».
43 Драгуны — род кавалерии, сражавшейся как в
конном, так и в пешем полку.
44 Рейтар — солдат наемной кавалерии в Европе XVI—
XVII вв.
45 Дрок — кустарниковое степное растение из
семейства бобовых с желтыми цветами.
46 Ты на корабль Фортуны сел...— Фортуна (др.- рим.
миф.)—богиня счастья, удачи, игры случая,
судьбы. Изображалась с рогом изобилия, рулем
(«корабль Фортуны»), на катящемся шаре или колесе,
крылатой (в знак изменчивости счастья).
47 Фельдмаршалом даже ты можешь стать\ —
Известны слова Наполеона, что каждый французский
солдат носит в своем ранце маршальский жезл.
48 Бутлер, он выплыл теперь на простор...— Вальтер
Бутлер принадлежал к знатному рыцарскому роду
Ирландии; совсем еще молодым вступил простым
солдатом в австрийское войско и затем стал
офицером ирландского легиона. Он вовсе не был
выскочкой: анекдот, рассказанный в источниках
Шиллера о фельдмаршале Илло (о нем см. прим. 1 к
«П.»), драматург перенес на Бутлера в
соответствии с задуманным им характером «плебея»,
«рыцаря фортуны», мстительного и волевого убийцы
Валленштейна. В шиллеровской «Истории
Тридцатилетней войны» именно он, а не Гордон,—
комендант крепости Эгер- Осыпанный милостями импера-
562

Примечания
тора (звание камергера, титул графа, поместья, и
в их числе валленштейновский Фридберг), он умер
в самом конце 1634 г., спустя десять месяцев после
эгерских убийств.
49 Алътдорф — старинный городок неподалеку от
Нюрнберга, в котором с 1505 г. существовала
гимназия, впоследствии преобразованная в
университет, слившийся в начале XIX в. с университетом
в Эрлангене.
50 А со слугой поступал, как с собакой.— В
оригинале— «С фамулусом». Следовательно: «С фамулусом
поступал, как с собакой». Фамулус в старину —
бедный студент, находившийся в услужении у
состоятельного; так он, кое-как перебиваясь, мог
получить образование (тут именно в этом
значении). В одном из источников Шиллера рассказан
случай, когда студент Валленштейн в гневе
жестоко избил своего фамулуса, так что близкие этого
юноши потребовали компенсации.
51 Входят рудокопы, наигрывая вальс...— В те времена
чешские рудокопы, бывало, переходили с места на
место как странствующие музыканты.
52 Капуцин — католический монах ордена
нищенствующего монашества, францисканец (по имени
патрона Франциска Ассизского, ум. в 1210 г.);
название «капуцин» происходит от слова
«капюшон» — головной убор, пришитый к вороту
верхней одежды, здесь — монашеской рясы. Эта
особенность одеяния странствующего монашества
настолько характерна, что, например, по-французски
prendre le capucnon (букв, «надеть капюшон»)
означает «постричься в монахи».
53 Антибаптисты.— По всей вероятности, слияние двух
сходно звучащих слов (т. е. контаминация):
«антипаписты» и «анабаптисты». Анабаптисты —
христианская секта, возникшая в эпоху Реформации.
Анабаптисты отвергали крещение в младенческом
возрасте, а взрослых крестили заново,— отсюда
«перекрещенцы»; отвергали церковптю иерархию;
некоторые «толки» анабаптистов требовали
общности имущества. В этом сложном социальном
явлении первоначально проступали революционные
19* 563

Примечания
черты, сказавшиеся в событиях Крестьянской
войны 1525 г., в учении Томаса Мюнцера.
" И в воскресенье тот же содом! — о
безнравственности, распущенности, распутной жизни, разврате.
От названия древнепалестинских городов Содома и
Гоморры, которые, по библейской легенде, были
уничтожены землетрясением и огненным дождем за
грехи жителей. Крайний беспорядок, сильный шум,
суматоха.
55 Хирагрой, что ль, скрючило бога...— т. е подагрой
в руках. Здесь — помеха богу метнуть молнию в
нечестивцев (любопытная «медицинская
реминисценция» бывшего полкового лекаря Шиллера).
56 Quid hie statis otiosiP— Пропущено toto
die—«целый день» (Еванг. от Матфея, 20, 6).
57 ...Кровавых фурий добыча ныне.— Фурии (др,-
рим. миф.)—божества мести, чудовища в образе
женщин со всклокоченными волосами, в которые
вплетены змеи, в одной руке у них — факел, в
другой — кинжал.
58 ...На что Оксенгатирн вам — Бычья байта! — Игра
слов: Оксенштирн означает по-немецки «бычий лоб»
(по-шведски Оксеншерна). Оксеншерна, Аксель
(1583—1654)—шведский канцлер, сподвижник
Густава Адольфа; после смерти короля направлял
политику Швеции; с 1636 г. член регентства на время
малолетства дочери Густава Адольфа, впоследствии
шведской королевы Христины.
59 ...Кровавой юдоли стенаний и слез.— Церковное
«юдоль» означает «долина, дол», а в переносном
смысле — «земля наша, мир поднебесный, мир горя,
сует и скорбей» («юдоль плачевная»).
60 Тонет в ней церкви ковчег...— здесь «корабль», как
в др.- евр. мифе о потопе «Ноев ковчег». Церкви
строятся в основании либо крестом, либо
кораблем — продолговатым четырехугольником.
61 ...Держава // Римская — ныне дряхла и ржава.—
Первый немецкий рейх с претенциозной пышностью
именовался: «Священная Римская империя
германской нации»; он был ликвидирован по договору с
Наполеоном в 1804 г. Второй рейх — после
объединения Германии в 1870 г. под эгидой прусских Го-
564

Примечания
генцоллернов. Третьим рейхом гитлеровцы
именовали фашистскую Германию.
62 Рейна поток — наших бедствий исток.—
Общеизвестно, что Рейн как пограничная река часто
становился источником межгосударственных конфликтов
и войн Германии с Францией (и с Нидерландами
как «источником ересей»).
63 Монастыри — уже сплошь пустыри, // Духовные
княжества — места грабежей да сутяжества, //
Старинные соборы и аббатства — // Амвоны
распрей и святотатства.— Это прежде всего о закрытии
монастырей и передаче их имущества и земель в
руки светских протестантских владетелей (так
называемая секуляризация, от лат. secularis —
«светский»); то же о духовных княжествах (владениях
высших иерархов католической церкви): дележ
таких «крупных кусков» часто сопровождался
раздорами феодалов-протестантов; то же об имуществе
и землях аббатств и даже соборов. Амвоны
распрей — потому, что с амвонов (возвышение в
церкви перед иконостасом, где читаются Евангелие,
проповеди и т. д.) нередко слышались не только
проповеди католиков, но и речи «еретиков».
64 Ubi erit victoriae spes, II Si offenditur Deus? —
перефразировка слов церковного деятеля VI в.
Григория Турского.
65 Месса — у католиков то же, что у православных
литургия (основное христианское церковное
богослужение), обедня. Слово происходит от
заключительных слов католической обедни, которая, как
известно, совершается на латинском языке: «Ite, missa
est» («Изыдите, можете расходиться»).
66 Женщина грош свой нашла...— В Евангелии
рассказано о женщине, которая после долгих поисков
нашла потерянную монету и обратилась к подругам
и соседкам со словами: «Порадуйтесь со мною, я
нашла потерянную драхму».
67 Как поведано в Новом Завете.— Новый Завет
(церк.)—христианские книги Библии (четыре
Евангелия, Деяния и послания апостолов,
Апокалипсис).
565

Примечания
68 Саул нашел отцова осла...— По библейскому
сказанию, отрок Саул, отыскивая ослиц своего отца,
повстречался с пророком Самуилом, и тот помазал его
в цари Израиля.
69 Иосиф голубчиков-братцев сыскал...— Сыновья
библейского патриарха Иакова втайне продали в
рабство египтянам своего младшего брата Иосифа, со
временем достигшего в Египте высокого положения;
однажды он принял их у себя, неузнанный ими.
70 ...И про лоно авраамово закидывали вопрос...—
здесь как выражение истового преклонения перед
библейским патриархом Авраамом, к груди
которого хотели бы благоговейно приникнуть потомки.
71 ...quid faciemus nos? — В Евангелии рассказапо, что
к Иоанну Крестителю люди приходили креститься и
спрашивали, как им жить. «Спрашивали его также
и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не
обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим
жалованьем» — таково содержание латинских
цитат, которые, впрочем, разъяснены в самом тексте
перевода (Еванг. от Луки, 3, 14).
72 .„будь даже космат, // Как пресловутый
Авессалом...— Авессалом — третий сын второго
израильского царя Давида, который отпал от отца;
взбунтовавшийся юноша, преследуемый воинами отца,
запутался в чаще леса своими пышными волосами,
и его, повисшего на дубу, предательски убил его
двоюродный брат Иоаб, военачальник Давида.
73 Иисус Навин был солдат...— Библейский
полководец Навин (XIII в. до н. э) могучими звуками труб
якобы разрушил крепостные стены города
Иерихона; он повелел солнцу остановиться до окончания
битвы с хананеянами.
74 Давидом сражен исполин Голиаф.— Израильский
царь, пророк и псалмопевец Давид в юности на
поединке убил камнем, пущенным из пращи, великана-
филистимлянина Голиафа, после чего
филистимляне в ужасе бежали.
75 Ne custodias gregem meam (правильно: meum) —
в значении: «Не смей пасти стадо мое!» В
Евангелии от Иоанна (21, IG) Христос трижды завещает
апостолу Петру: «Паси овец моих».
566

Примечания
76 Ахаву, Иеровоаму — злодеям!..— Ахав и Иеро-
воам — цари Израиля, известные поклонением
Золотому Тельцу и многими нечестивыми делами, так
же как и упоминаемый ниже в тексте пьесы
израильский царь Иегу.
77 Олоферн — полководец вавилонского царя
Навуходоносора (605—562 до н. э), обезглавленный
легендарной библейской героиней Юдифью.
78 И как Петр-апостол кукареку страшится...— В
Евангелии рассказано, что когда взяли Христа и повели
в судилище, то «все ученики его, оставив его,
бежали». Петр же следовал за ним издали, чтобы
видеть конец. Но когда Петра узнали, он трижды
начинал «клясться и божиться, что не знает сего
человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр
слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели
пропоет петух, трижды отречешься от меня. И, вышед
вон, плакал горько» (Еванг. от Матфея, 26,69—75).
Так шутовская инвектива капуцина заканчивается
злобным наветом на скорое предательство Вал-
ленштейна, будто бы не выносившего петушиного
крика.
79 Карачун (корочун) — внезапная смерть, конец.
80 Уж такой тебе Ирод...— Ирод Великий, царь Иудеи,
был убийцей своей жены, многих родных и
нескольких сыновей. Один из уцелевших сыновей
его — Ирод Антипа стал властителем Галилеи, и в
его царствование, по евангельскому сказанию,
родился (в городке Вифлееме) Христос; напуганный
слухами о том, что это родился будущий царь
иудейский, Ирод Антипа якобы отдал приказ о
поголовном истреблении («избиении») вифлеемских
младенцев, полагая, что среди них окажется
предсказанный Писанием царь. Позднее Ирод Антипа,
по Евангелию, приказал обезглавить брошенного в
темницу Иоанна Крестителя, а затем по его
попустительству был распят признанный им самим
невиновным Христос.
81 Змей-иску сит елъ (библ. миф.) — сатана под видом
змея уговорил Еву, «прародительницу рода
человеческого», вкусить в раю запретных плодов от
«древа познания добра и зла»; вкусил и Адам, соблаз-
567

Примечания
неееый Евой; разгневанный бог изгнал обоих из рая.
82 ...Мяуканья — слышать никак не может, // Кукареку
ею тревожит... // У него это общее свойство со
львом.— По источникам Шиллера, Валленштейн не
выносил шума, лая, кудахтанья и кукареканья,
звона шпор и т. п. Это болезненное отношение его
к нарушению тишины было даже предметом
нескольких сохранившихся эпиграмм (в форме
эпитафий). Известно Шиллеру было и латинское поверье
о том, что лев не выносит крика петуха.
Валленштейн запрещал приветствовать его при обходе
лагеря, при встречах кликами и виватами. Шиллер
в «Истории Тридцатилетней войны» пишет: «Его
неустанно работавшей голове необходима была
тишина; шум колес не должен был доноситься до
его жилища, и потому улицы нередко
преграждались цепями» (с. 140).
8;* Профос — лагерный полицейский, полковой палач.
У нас переделано в «прохвост» (см. Словарь Даля),
84 Аркебузир — в те времена пехотинец в островерхой
каске, со шпагой или мечом н с тяжелым
длинноствольным ружьем (при вспомогательной
приставке, «вилке»).
85 В Бриге стояли, в тылу...— Бриг — небольшой
городок на Одере, выше Бреслау, очень пострадавший в
Тридцатилетнюю войну.
86 Кирасиры — солдаты и офицеры кавалерии,
посипите кирасу — металлические латы на груди и спине
(впоследствии только в парадной форме).
87 Валлоны — народность в Бельгии романского
происхождения, язык французский, изобилующий
германизмами.
88 Молодой Пикколомини их командир — т. е. Макс
Никколомини. См. статью, с. 486.
80 Командир объявил...— Очевидно, командир не
валлонского полка, так как Макс ГГпкколомипи еще
только возвращается в лагерь во главе эскорта
герцогини, а не названный здесь командир
ломбардского полка кирасир.
90 Тому, из Мчлана, будем стражей.— Имеется в виду
брат испанского короля, кардинал-инфант дон
Фернандо; был наместником в Милане, тогдашнем
568

Примечания
испанском владении в северной Италии. В начале
января 1G34 г. венский придворный патер-капуцин
Квирога (Кирога), духовник венгерской королевы,
испанской инфанты, явился в ставку Валленштейна
с предписанием императора отрядить шесть тысяч
рейтаров (у Шиллера восемь тысяч) для
сопровождения кардинала в Нидерланды — его новое
наместничество; цель двора была ослабить
Валленштейна. В трилогии с этим приказом появляется
Квестенберг.
91 То Фердинанды бы нас не видали! — т. е.
император Фердинанд II и его сын, будущий император
Фердинанд III.
92 Слушай Книгу Приказов!..— шутливое прозвище
вахмистра, одной из обязанностей которого было
объявлять приказы.
93 Доброго чешского налейте вина... (точнее: «Доброго
мельникского налейте вина»).— Чешский город
Мельник в верховьях Эльбы (чешек. Лаба) у
впадения в нее реки Влтава (главная река Чехии, на ней
стоит Прага) славится превосходным вином из
бургундских лоз.
94 Из Бухау, на Фёдерзе, шваб.— Вюртембергский
(швабский) городок Бухау находится неподалеку от
озера Федерзее.
95 Вйсмар — город в тогдашнем герцогстве Меклен-
бург-Шверин, возле висмарской бухты, одной из
гаваней на Балтийском море.
96 Изолани (158G—1640)—генерал над всеми
хорватскими частями в имперской армии (с 1632 г.). За
отпадение от Валленштейна получил титул графа и
часть имений полководца. Изолани предпринимал
отчаянные рейды и был грозой для неприятеля и для
населения, которое подвергал опустошительным
грабежам. Характер исторического Изолани, по
утверждениям некоторых комментаторов, не
соответствовал Изолани шиллеровскому: в драме он
легкомысленный мот, игрок, кутила, которого Вал-
ленштейн якобы не раз выручал из беды щедрыми
дарами (у Шиллера — то Изолани, то Изолан в
зависимости от того, как это слово укладывается в
стих).
569

OIS
*ХЭЬЭ ХСНВЬ
-экю иквнйэаин nodoxon вн 'BHhafnotf шги вньогвы
чээ1/£ — BHdug— jidQvuou эн ж/1 vho findng т>н'" сор
•вишябса oj
-эшиэеч1гв1/ иитяиьХгои эн '(аихок иинжог) «аихок
ионэгэ» И1чгсэвяга£сн них охё — iBl/iroo хаоивд -01Г1Ч9
ое oxoodu BidouBd ojohbi — ХэАииээиь^энэл xdou
-Bd qxiihXda xbVitoo Hogqoodu нэхэ^аияихои эн э^лин
BfiVoaoHirou X ишшогонниц вэнвдо эинэгянои «вн
-иэхтнэвгвд Hid9W3» д *(£ 'i) Koxndoaoj и иохё 90
«вниэхтнэьчгвд nxd8W3» я вюх 'яонгои хо woxdou
-Bd э qonirBuiBdgo эн iqxBVroo ихэончгэхияхэиэЯ д
•ÄX0OII ИЭОЯ.) ВН ВНИЭХШНЭГГВд ЧХИЯВХЭО AOIfBd9H9J И
яониняонгон ояхэивхвАох иь*вэии!/ои W90HB iqxßViroo
ОХЬ 4ЭИНВЬЭГСВ£ ЯОНИНЬОХЭИ ХИОЯЭ бИ WOHl/O Я 1ГЭШВН
daifL'Hni 'вмоиивб kbhxbwbu 'Хнинчгвьвн Хмэпгвохэ
-ЭШ1ЧЯ xdoußd *э *х — Qi?in/id9 vuoiudui 024 wdiv£ ZQi
•(вяхэнэяохХЯ и BflxoHBdoflV эн<к1н 4хээя) иияогэоэ
Х1чнхв1/ои—-ппжаэдеп птгпэоиэн хпшщои dgj J0l
•чгэхихэвгя 'нигэхэвгя — хшнэхоц 0(И
•инкгиэе
ИРШННЭЯХЭ1/Э1ГЭВН ИКИОЯЭ ИИНЭ#В1ГЯ ОЯ ИГИ1/
-аэях^ ХИ090 *j 9C9T я Мии Хионэжвац он ээнк^ои
в 'и в#нвниЬЧ1эф X кофч1го1/у wohbxjäj эганнвя
-эояхо 'винэУвгя иояэ я чэигихваябоя Hjofidaj энн
-нвнлби *j tggj я эжд -MHHidaVgH энннэоя вн XdoxBd
-эики itbabV xox awdoxoH 'нкХэ xwHwodjo хэх логвб
tfou АниэхтнэЕтвд винэАвь-я хи *j 6S9T кнош 91 WÖ
-edau doxBdauKH lairBiio qonirjdaflVou ииниг эинээж
-внн эдо иэинв)/ э axojofidaj хихё вёоюэ вб-ёц *Hiid
-aani-idÄgiiaifHaw и aodxooij-jdÄgH8irH8i\[— вахэлой
-daj вяУ qonrBaoSBdgo aoiratfeBd axBxqirXead а а пдх
огвьвн g —'gürrne 9 rnnärou qzvhu га(ьднэупдщ 6б
м 8S9T эж иги /,S9T я iramoeHodu
ончгэхияхэиэ^ бобине wodxoHHXBa игшявбвнээвд
•HjdÄgogBj lqdoxßdauKH игиж инвнэкэаа -яа пдх
—1ЛХ я знквб ионниавхэ а чээ#£ иодв^ #вн эи#
-HBdg :эинвиёвн эонэшэь tagqire вн иихэь ионьохэ
-оя-ojoi а BVodoj олопшгодэн эинвабвн — (-кэн)
OHBVHBdg —'"xvovn vu ri/ою donvQuvdq 9 v vqzoh 8e
•qirawafil хинйэкэн ихэвь иэШ
-oiBtfBirgoadii я вхэнок BBHBdgadao *а 1дх э — ddirvx u
vnuvhdwndn

Примечания
К «Пикколомини»
Действие «Пикколомини» происходит в чешском
городе Пильзене (см. прим. 1 к «Л. В.»), там же и в тот
же февральский день 1G34 г., что и действие «Лагеря
Валленштейна».
1 Илло. Бутлер. Изолани.— Илло (Илов), Кристиан —
барон (род. ок. 1585 г.), вступил в имперские
войска в начале Тридцатилетней войны; стал
доверенным лицом Валленштейна; фельдмаршал с 1633 г.
Убит вместе с графами Терцки и Кински в Эгере
(см. прим. 9 к «Л. В.» и прим. 91 к «П.»). Бутлер —
см. прим. 48 к «Л. В„». Изолани — см. прим. 96 к
«Л. В.».
2 Донаувёрт — городок на Дунае в устье
незначительного левого притока (река Вёрниц). Разгон
католической процессии протестаптами этого городка
явился одним из многих событий, которые в итоге
привели к Тридцатилетней войне.
3 Здесь командиры тридцати полков...— Это
соответствует стиху: «Всех подписей должно быть ровно
тридцать» («П.», IV, 6) В «Истории Тридцатилетней
войны» Шиллер пишет: «Из приглашенных
командиров явилось двадцать» (с. 323). Ниже перечислены
некоторые полковники и генералы, собравшиеся в
Пильзене по вызову Валленштейна, но не все они в
действительности были налицо, и это знал Шиллер
как историк Тридцатилетней войны; а Колальто,
упоминаемый и в «Смерти Валленштейна», умер
еще в 1630 г. Шиллер-драматург свободно
переставлял людей, сближал события, даты в целях большей
драматической концентрации.
Гёц, Иоганн (1599—1645) —видный имперский
генерал в Тридцатилетнюю войну, граф (с 1635 г.).
Хиннерзам — Шиллер нашел это имя в одном из
своих источников (Мурр).
Гёц, Марадас, Тифенбах и упоминаемый в сцене
банкета граф Пальфи (см. прим. 74 к «П.») не были
в это время в Пильзене.
Октавио Пикколомини и Макс Пикколомини — см.
статью, с. 523—527.
571

Примечания
Галлас, Маттиас (1584—1647)—имперский
генерал, содействовавший падению Валленштейна;
полковник в начале Тридцатилетней войны, участник
войны за мантуанское наследство (в Италии) и
многочисленных битв со шведами, начиная с Брей-
тенфельда, Нюрнберга и Лютцена. Когда двор во
второй раз задумал сместить Валленштейна, Галлас
был назначен генерал-лейтенантом и вместе с
Октавио Пикколомини ловко вел интриги против
полководца. После эгерских убийств (см. статью,
с. 547) Галлас фактически возглавил имперские
войска (при номинальном главнокомандующем
эрцгерцоге Фердинанде, венгерском короле,
будущем императоре Фердинанде III). Он удачно
действовал в нескольких походах, но в то же время
терпел столь сокрушительные поражения, что был
прозван «губителем войск». Он нажил огромное
состояние; ему достались лучшие владения
Валленштейна, в том числе Фридланд. Он — граф Кампо и
герцог Лючера.
Альтрингер, Иоганн (1588—1634) —зять Галласа,
имперский генерал в Тридцатилетнюю войну, граф
(с 1628 г.), участник завоевания Мантуи (1630).
Грабеж сокровищ герцога Мантуанского стал
основой его богатейшего состояния. Он пользовался
большим расположением Валленштейна, но
примкнул к партии двора. Пал в бою спустя пять месяцев
после убийства Валленштейна.
4 С десяток лет назад... // В горячей схватке с Манс-
фельдом в Дессау...— Округленно, на самом деле не
прошло еще и восьми лет (с 26 апреля 1626 г.,
теперь же 22 февраля 1634 г.). О Мансфельде см.
прим. 21 к «Л. В.».
5 Чтоб своему отцу помочь в беде...— На самом деле
Октавио Пикколомини не принимал участия в этой
битве.
6 Она с принцессой будет здесь к полудню.— См.
прим. 13 к «Л. В.».
7 О да, вы — генерал! — Бутлер получил полк драгун
в 1633 г., но не по представлению Валленштейна: он
полковник, а не генерал, как сказано здесь и в
«Лагере».
572

Примечания
8 Драгуны — см. прим. 43 к «Л. В.».
9 Рейтар — см. прим. 44 к «Л. В.».
10 ...Что Квестенберг привез! — См. прим. 14 к «Л. В.».
11 В Моравии, недалеко от Зноймо.— Зноймо
(Знайм) — городок в южной Моравии; здесь с
декабря 1631 г. происходили переговоры между
Фердинандом И и Валленштейном, которые в апреле
1632 г. привели к соглашению между ними.
12 ...Тилли был разбит на Лехе...— См. прим. 34
к «Л. В.».
13 Верденберг — венский придворный канцлер.
14 Э, нынче урожай, и мужичка // Вновь можно
стричь.— Противоречит картине крайнего
обнищания крестьян в обремененных постоем землях (см.
явл. 1 «Лагеря»).
15 Да, Славату и Мартиница щедро... // Наградами
осыпал император.— Славата (1572—1652)—чешский
дворянин, граф Хлум и Кошумберг, с 1618 г.—
наместник императора в Чехии; двоюродный брат
Валленштейна, был его злейшим врагом; ему
приписывают сочинение на латинском языке о
полководце как государственном изменнике, которое
стало основой «подробного извещения», изданного
двором вместо приговора и послужившее Шиллеру
источником во время работы над трилогией. Мар-
тиниц, Ярослав Борита (1582—1649)—рейхсграф,
императорский наместник в Чехии. Протестанты
обвинили его в повреждении «1рамоты величества» о
вольностях чешских протестантов и вместе со Сла-
ватой выбросили 23 мая 1618 г. из окна Пражского
Замка.
16 Мне прислали капуцина...— т. е. патера Квирогу.
См, прим. 90 к «Л. В.».
17 Он к хищникам в пустыню нас теснит, // Чтоб
сохранить своих овечек милых.— В этом сравнении
Изолани: император — пастух, его подданные —
овцы, хищники — хищные звери; животное,
которое пастух прогоняет в пустыню к хищнику, дабы
сохранить своих овечек (насытившийся хищник
оставит их в покое),— это либо негодная,
«паршивая» овца, либо «козел отпущения».
18 Пора, чтоб своеволье обуздали.— Валленштейн до
573

Примечания
сих пор не преступал границ своего пакта с
императором.
19 Известно мне, ребенок этот найден — намек на сына
императора Фердинанда II (венгерского короля);
будущий император Фердинанд III.
20 И это не считая гарнизонов // Имперских
пограничных крепостей — т. е. 74 тыс. человек (по тысяче
солдат в полку).
21 Им все равно: что лилии Бурбонов, // Что
шведский лев иль наш орел двуглавый.— Соответственно
государственные гербы Франции, Швеции, Империи.
22...Громоотвод железный пробегает...— анахронизм:
громоотвод был изобретен Франклином в 1752 г.
23 ...Где Белът ревет вблизи песчаных дюн, // Где Эч
поит цветущую долину...— Бельт — два пролива
Северного моря (Большой и Малый Бельт),
огибающих датский остров Фюн. Эч — немецкое
название Адидже, второй по величине реки Италии.
24 ...Спас Прагу императору...— вымысел Шиллера.
25 В стране — набат крестьянских мятежей...— Здесь
говорится о крестьянских антифеодальных и
антиправительственных восстаниях в Верхней Австрии.
В лаконичной реплике Квестенберга представлена
тогдашнее внутреннее положение страны и
обрисована якобы возрастающая опасность со стороны
своей же армии, которая вот-вот может
превратиться в «послушное орудие измены».
26 То было утро люг^енского боя...— См. прим. 38 к
«Л. В.».
27 Петарда — старинный разрывной снаряд в виде
металлического сосуда, начиненного порохом и
укрепленного на доске.
28 ...Вам лишь бы земли Австрии умножить!..—
Шиллер говорит в своей «Истории Тридцатилетней
войны» о том, что извечное стремление Австрии к
захвату чужих земель было причиной этой долгой
войны. О том же говорится и в «Смерти Валлен-
штейна» (III, 15). Этот же политический мотив
широко представлен в последней законченной пьесе
Шиллера «Вильгельм Телль».
29 К ней!—т. е. к Тэкле. См. прим. 41 к «П.».
30 Входит Сэни... одетый в черное.,, платье илалъ-
574

Примечания
янского «дотторе».— Сэни — см. прим. 42 к «Л. В.».
«Дотторе» — см. прим. 5 к «С. В.».
31 Да вот наш математик!— Слово «математик»,
помимо основного значения, употреблялось еще вместо
«астролог», «звездочет».
32 „.так и в пяти — // Впервые чёт и нечет видим
вместе.— В мистике чисел цифра 1 не считается
числом, так как единица содержится в любом другом
числе, и потому не с трех (1+2), а только с пяти
«впервые чет и нечет видим вместе».
33 Герцогиня — Елизавета фон Гаррах, вторая жена
Валленштейна, дочь графа фон Гарраха, родом
чеха, одного из приближенных императора.
34 Представились венгерской королеве? — Марии Анне,
инфанте испанской, невестке императора.
35 Императрице также — второй жене императора
Фердинанда II, Леоноре Гонзаго Мантуанской.
36 Как вас встретил Эггенберг? // Л Лихтенштейн?..—
представители высшей венской знати, влиятельные
друзья Валленштейна.
37 ...Посол испанский...— граф Оньяте, дружески
относившийся к Валленштейну, а потом отвернувшийся
от него, равно как и Эггенберг с Лихтенштейном.
38 Ламормен — патер-иезуит, духовник императора,
заклятый враг Валленштейна, отличавшегося
веротерпимостью. Император обещал Валленштейну, что
не будет больше внимать наветам патера, но не
сдержал слова.
39 ...баварский гордый герцог...— См. прим. 18 к «Л. В.».
40 ...Гроза над вами может разразиться // Куда
сильней, чем та, что в Регенсбурге // Обрушилась на
вас.— См. прим. 17 и 18 к «Л. В.».
41 Графиня Терцки вводит за руку принцессу Тэклу.—
Графиня Терцки, сестра герцогини Фридланд.
Дочери Валленштейна (Марии Элизабет) Шиллер дал
имя героини известного в те времена романа
Бенедикты Науберт (1753—1819) «Графиня Тэкла фон
Тури» и представил ее, после долгих расчетов и
колебаний, лет семнадцати.
42 Паладин — здесь доблестпый рыцарь, и это в устах
матери Тэклы не пустой комплимент, а выражение
искреннего ее расположения к Максу.
575

Примечания
43 В Тироле граф, на горных перевалах. // Отдать ему
приказ, чтоб из Милана // На север он испанцев не
пускал...— Испанцев, т. е. кардинала-инфанта, о
котором уже была речь в «Лагере Валленштейна»
(см. прим. 90 к «Л. В.») и еще будет в «Пикколоми-
ни». Присутствие Альтрингера в Тироле никак не
вяжется с «Пикколомини» (V, 2) и со «Смертью
Валленштейна» (II, 1), где названы Линц и Фрау-
енберг.
44 Сезин — Ярослав Сезина (или Сезима Рашин), чех,
бежавший после подавления чешского восстания к
Валленштейну. После умерщвления Валленштейна
он был помилован ценою своего доноса, в котором
ради обеления венского двора чернилась память
полководца.
45 ...От графа Турна...— Граф фон Турн, Генрих
Матвей (1580—1640), бургграф фон Карлштейн (Чехия),
родился в протестантской семье; 23 мая 1618 г.
возглавил восстание чешского дворянства; дважды
подступал во главе протестантских войск к Вене
(в июне и в ноябре 1619 г.). После поражения чехов
у Белой Горы (8 ноября 1620 г.) бежал в Семи-
градье, позднее как сторонник Густава Адольфа
участвовал в битвах под Брейтенфельдом (см. прим.
36 к «Л. В.») и Лютценом (см. прим. 38 к «Л. В.»);
сдался под Штайпау с небольшим шведским
корпусом (в октябре 1633 г.) Валленштейну, который
помиловал его и вскоре отпустил. Был посредником
между Валленштейном и Густавом Адольфом, а
после гибели шведского короля — между
Валленштейном и канцлером Оксеншерна. Турн примкнул к
шведам как враг габсбургской Империи.
46 ...Он с канцлером на сейме в Хальберштадте //
Свидание имел, и Оксеншерн // Открыто заявил...—
В феврале 1634 г. шведский канцлер Оксеншерна
(см. прим. 58 к «Л. В.») присутствовал на
нижнесаксонском сейме в городе Хальберштадте (Гальбер-
штадте).
47 ...Им целый край отдам на разграоленъе.— Намек
на Померанию, которую и в самом деле шведы
получили по Вестфальскому миру (1648).
48 ..Особенно же им, бродягам-готам...— Шведы счи-
676

Примечания
тали себя потомками древнегерманского племени
готов; южная часть Швеции носит название
«страны готов» (Готланд), так же как и большой
шведский остров в Северном море.
49 Арнхайм — Ханс Георг Арнхайм (1581—1641), так
называли его современники, но он всегда
подписывался: Арним; полководец в Тридцатилетнюю войну,
служивший шведам, полякам, Империи, саксонцам.
См. статью, с. 542.
50 ...я гороскоп его составил: // Мы под одной звездой
с ним родились,..— Вот отчего Валленштейн так
непоколебимо, вопреки всем предостережениям,
верит Октавио Пикколомини, и лишь потом он видит,
как опрометчива и коварна была эта пустая вера.
51 Решимость, вера в собственные силы — // Твоя
Венера! — Решимость уподобляется благодетельной,
по представлениям астрологов, планете Венере.
Ъ2 ...А твои сомненья // Зловредною планетой
внушены.— Этот единственный недруг (в астрологическом
определении «малефикус») Валленштейна,
причиняющий ему зло,— планета Сатурн; она вызывает
в его душе гибельные сомнения, колебания.
Валленштейн парирует упрек Илло замечанием, что
таинственная сфера звездного мира недоступна
пониманию таких людей, как Илло: «Ты мрачно, слепо
роешься в земле, // Как бог подземный, что
свинцовым светом // Час твоего рожденья озарял», т. е.
Сатурн. Здесь к астрологическим представлениям
примешиваются древнеримские (в основе своей
древнегреческие) мифы об изначальном верховном
боге Сатурне, который был побежден своим сыном
Юпитером и низвергнут в сумрачный подземный
мир. Планета Сатурн светит якобы бледно,
бесцветно, как бы «свинцовым светом» (в алхимии сатурн —
Это свинец), тогда как Юпитер (по словам Тэклы —
«отца планета») — светлый, лучезарный бог.
53 Земная юдоль — см. прим. 59 к «Л. В.»
54 Небесные светила вызывают // Не только день и
ночь, весну и лето, // Не только указуют срок
посева II И жатвы срок. Деяния человека — // Ведь
тоже некий роковой посев...— Здесь влиянием
солнца и луны на смену времен года, на погоду обосно-
577

Примечания
вывается вера в воздействие светил на чувства и
мысли человека, на его дела.
65 ...Все — Рёйнграф, Бёрнгард, Оксеншерн, Баннёр...—
Рейнграфы — графы из Прирейнского края,
несколько линий, в том числе графы фон Зальм,
Здесь — Отто Людвиг фон Зальм, упоминаемый
также и в «Смерти Валленштейна» как военачальник
Евангелической лиги. Бёрнгард — принц
Веймарский, «юный веймарский герой». Баннер (Банер,
Банир)—шведский полководец (159G—1641),
соратник Густава Адольфа, «фельдмаршал шведской
короны» после гибели короля в битве под Лютценом,
одержавший много побед и удачно выходивший из
трудных положений.
56 А солдату надо // Платить,— на то зовется он:
солдат! — Здесь намек на происхождение слова
«солдат» (нем. Soldat от Sold — «жалованье, плата»).
57 ...до скандинавских шхер — т. е. скал в Норвегии и
Швеции, выступающих из моря.
Ъ8 ...И Альбрехт Валленштейн в ее короне // Алмазом
третьим был в те времена! — В венских придворных
кругах в ходу был каламбур, что Лихтейнштейн,
Дитрихштейн и Валленштейн — три
драгоценнейших камня имперской короны (нем. Stein значит
«камень»).
59 С испанским войском кардинал-инфант // Путь из
Милана держит в Нидерланды.— См. прим. 90 к
«Л. В.».
60 ...Вас не спасет и ключ ваш золотой.— Имеется в
виду камергерский золотой ключ.
61 Непомук — городок в северной Чехии.
62 Драгун — см. прим. 43 к «Л. В.».
63 «Поговорите // С графиней Терцки»,— молвила
она...— Следовательно, Тэкла относилась тогда к
своей тетке с полным доверием, и только в лагере
у нее проснулись подозрения.
64 ...И на часах два грифа там стоят.— Два грифа у
башни звездочета Сэни — символ связанных с
астрологией тайных знаний.
65 ...В прекрасный Гитчин или Райхенберг, // Где у
него есть гордый замок Фридланд. // Вплоть до
подножья Исполинских Гор...— Гитчин — немецкое
578

Примечания
название города Йичин в северо-восточной Чехии,
принадлежавшего Валленштейну; некогда столица
герцогства Фридланд. Райхенберг — чешский город
Люберец. Фридланд — столица герцогства,
владетельным князем которого был Валленштейн.
Исполинские Горы — самая высокая часть пограничной
с Польшей гористой и лесистой чешской
юго-восточной области Судеты.
66 Мы стали тем, чем был он от рожденья.— Ведь
Валленштейн, как о нем сказано в «Лагере»:
«Когда-то чешский простой дворянин».
67 ...И все вверх дном, как в гейделъбергском замке.—
Намек на расточительный образ жизни курфюрста
Пфальцского Фридриха V (см. прим. 18 к «Л. В.»);
Гейдельберг был его резиденцией.
68 Лен — в средние века поместье, предоставляемое
феодалом-землевладельцем вассалу.
69 Нет, молвит Монтекукколи... — Монтекукколи, Рай-
мунд (1609—1680) — имперский полководец и
военный теоретик, победитель турок при Санкт Готарде,
участник большого числа кампаний, осыпанный
милостями Габсбургов (граф, имперский князь,
герцог Мельфи).
70 ...Фортуны прихотливою игрой.— См. прим.
46 к «Л. В.».
71 Принц Веймарский могучую державу // Создать
на Майне силою стремится...— Бернгард
Веймарский (1604—1639) получил от шведов в 1633 г.
католические духовные княжества Вюрцбург и Бам-
берг как собственное герцогство.
72 А Маисфельд с Христианом не успела, // За
смертью только, стать у нас князьями.— Короткая жизнь
Христиана Брауншвейгского (умер в июне 1626 г.)
изобиловала приключениями. Младший, третий сын
герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, он
семнадцати лет стал так называемым администратором
епископства Хальберштадтского и в качестве
такового заслужил кличку «Безумный епископ». Но
вскоре он уже сражался против испанцев под
началом Морица Оранского, а затем после поражения
курфюрста Пфальцского у Белой Горы бросился
ему на помощь и дал обет его супруге Елизавете,
579

Примечания
дочери английского короля, не успокаиваться до
тех пор, пока он не восстановит курфюрста в его
владетельных правах. Двадцати двух лет он с
наемным войском реквизировал имущество в Вестфални
и на Майне в католических церквах и монастырях
и чеканил из церковного серебра монету с
надписью: «Богу — друг, попам — враг». Был разбит
Тилли 22 июня 1622 г., пробился вместе с Мансфельдоч
к Морицу Оранскому, нанеся поражение испанцам
под Флерусом (в Бельгии) и оставив левую руку
на поле боя. Возвратился в Германию, был вновь
разбит Тилли, снова бросился к Морицу, побывал
в Англии, чтобы побудить короля Иакова I
поддержать зятя-курфюрста, затем вступил в войско
датского короля Христиана IV и опять вернулся в
Германию.
73 Бургонское четвертому столу! — Во вводной
ремарке к действию четвертому говорится о трех столах;
четвертый, должно быть, находится в другой
комнате, из которой (ремарка к явл. 7), надо полагать,
под конец выходит сильно подвыпивший Илло.
74 Граф Пальфи — фельдмаршал и видный венгерский
сановник. Он не был в это время в Пильзене.
75 Там спрашивают кубок золотой // С фигурами и
чешскими гербами.— Шиллер мастерски ввел это
описание кубка для показа
национально-демократических основ борьбы чехов с Габсбургами.
76 Мастер Вильгельм — якобы сработавший кубок;
вымышленное имя.
77 Роскошней нет во всей добыче пражской — т. е.
попавшей в руки победителей после _битвы у Белой
Горы под Прагой.
78 Вот амазонка на коне сидит.— Амазонки —
воинственное племя женщин в древнегреческой
мифологии; женщина-всадник.
79 Митра — головной убор епископов и некоторых
священников, надеваемый во время богослужения.
80 Хоругвь — в старину войсковое знамя; укрепленное
на длинном древке большое полотнище с
изображением святых.
81 Наши прадеды-гуситы // Оружием завоевали
право...— Борьба чехов-гуситов, последователей Яна
580

Примечания
Гуса, против католической церкви, феодальной
Эксплуатации и немецкого засилья продолжалась
с 1419 по 1437 г. Ян Гус (1371—1415) —
национальный герой чешского народа, идеолог чешской
Реформации, проповедник. В своих проповедях он
обличал католическое духовенство, требовал
коренной реформы церкви, выступал против немецкого
Засилья в Чехии, угнетения бедняков. В 1410 г. Гус
был отлучен от церкви. В конце 1414 г. был схвачен
и заключен в тюрьму. Церковный собор осудил его
как еретика, и он был заживо сожжен на костре
(1415). Смерть Яна Гуса вызвала всеобщее
народное возмущение в Чехии, которое вылилось в
гуситское революционное движение.
82 Утраквисты.— Гуситы разделялись на два лагеря:
1) умеренные утраквисты, или каликстинцы,
которые в числе требований церковной реформы
особенно добивались причащения sub utraque specie
(букв, «под обоими видами»), т. е. причащения
хлебом и вином, полагавшегося у католиков только
духовенству; в 1433 г. они добились «права чаши»
для мирян (чаша по-латыни calix, отсюда
каликстинцы или чашники); 2) табориты (по горе Табор
в южной Чехии, с поселениями, где находился
центр этого крестьянско-плебейского движения) —
представители радикального крыла, враждебного
феодальному строю и стремившегося к созданию
общества без классового угнетения и без нужды.
83 У Рудольфа вооруженной силой // Сей
драгоценный вырван маестат.— Император Рудольф II
(царствовал с 1576 по 1612 г.) вынужден был
предоставить чешским протестантам некоторые вольности;
императорский маестат (державная грамота), о
котором здесь идет речь, был подписан Рудольфом II
И июля 1609 г. Его преемник на императорском
престоле Матвей (1612—1619) активно проводил
политику контрреформации, а Фердинанд II (1019—
1637) ее продолжил, прежде всего имея в виду
династические интересы австрийского дома: это о нем
сказано, что он собственноручно изрезал пергамент
о вольностях чешских протестантов.
84 ...Прокоп и Жижка были их вождями.— Ян Жижка
581

Примечания
(ок. 1370—1424) был вождем восставших гуситов;
в молодости он лишился одного глаза, а летом
1421 г., будучи тяжело ранен, утратил зрение
полностью. Но он остался на своем посту и слепой
безошибочно управлял движением войска,
сообразуясь с ходом битвы, как его описывали
помощники этого «грозного слепца». Легенда приписывает
ему завещание сделать из его кожи барабан, грохот
которого, по его убеждению, будет обращать в
бегство врагов. Прусский король Фридрих II уверял
Вольтера, что в Праге он завладел этим барабаном
и привез его в Берлин. Под руководством Яна Жиж-
ки гуситы три раза одерживали победу над
крестоносцами: 14 июля 1420 г. на Витковой Горе, 10
января 1422 г. и осенью 1422 г. После смерти этого
выдающегося народного полководца преемником его
стал Прокоп Большой, тоже видный военачальник
радикальных гуситов, за которыми по-прежнему
удерживалось название таборитов. Однако между
таборитами и каликстинцами существовали
противоречия, которые с течением времени все
обострялись и в конце концов привели к вооруженной
войне. 30 мая 1434 г. в сражении неподалеку от города
Чески Брод у Липан каликстинцы, поддержанные
католиками, разгромили таборитов; в этой битве
погиб Прокоп Большой вместе с другим вождем
таборитов — Прокопом Малым. И все же только в
1452 г. Иржи Подебрад, будущий чешский король,
захватив Табор, положил конец этому грозному
массовому крестьянско-плебейскому движению.
85 Нет, это с померанского похода...— с 1628 г., когда
Валленштейн предпринял безпадежную осаду
Штральзунда. См. прим. 22 к «Л. В.».
86 Неграмотный он...— Тифенбах не был неграмотным.
87 Гость каменный еще не подписался...— Имеется
в виду Макс Пикколомини. Намек на легенду
о Дон Жуане, сюжет которой Шиллер хотел было
обработать в виде баллады в 1797 «балладном»
году.
88 Пистоль — старинная золотая монета в Италии,
Испании, Португалии, Франции, Бразилии; в
конце XVIII в, вышла из употребления.
582

Примечания
89 Тенета — сеть для ловли зверей.
90 ...Граф Шафгоч, он доверья не внушает... — как
лютеранин.
91 Кински, Вильгельм — граф (с 1628 г.), из
старинного чешского дворянского рода, был женат на
сестре графа Терцки, сторонник Валленштейна, его
посредник в переговорах со шведами и
французами. Погиб в Эгере вместе с графом Терцки,
бароном Илло и Нойманом 25 февраля 1634 г.
92 Рескрипт — обычно письмо монарха к
высокопоставленному лицу с возложением на него какого-то
поручения, с выражением благодарности,
объявлением о награде и т. п.
93 Курьер — далее в тексте «корнет».
94 Фрауенберг — укрепленный замок в южной Чехии,
пеподалеку от. Будвайса (немецкое название
города Ческе Будейовице).
К «Смерти Валленштейна»
1 Пильзен — см. прим. 1 к «Л. В.».
2 Эгер — см. статью, с. 547.
3 Квадрант — инструмент (в виде прямоугольного
отрезка круга, сегмента) для определения высоты
звезды.
4 ...Семь причудливо освещенных статуй —
олицетворения планет.— В «Пикколомини» (III, 4) Тэкла
поэтически описывает комнату астролога со
стоящими полукругом колоссальными изображениями
античных богов, именами которых планеты
названы (над головой каждого — прозрачная звезда
присущего ему цвета); две планеты якобы неизменно
благоприятствовали Валленштейну: Венера —
планета радости н красоты, и Юпитер — «светлый муж,
отца планета». Прославленному полководцу,
оказывается, не был благоприятен «губительный,
коварный Марс», планета войны, вся в кровавых лучах
и отсветах, ибо Валленштейн — «принц мира», и
для него символичен даже доставшийся ему титул
герцога Фридланда. Средневековый
астрологический мотив, столь красочно представленный в миро-
583

Примечания
воззрении Валленштейна, введен Шиллером и
всесторонне разработан по совету Гете; первоначально
Шиллер намеревался ограничиться неким
«буквенным оракулом», наподобие того, какой однажды
был составлен астрономом Кеплером. Своему другу
Кернеру, сочувственно отнесшемуся к морально и
исторически столь живописному
астрологическому мотиву, Шиллер обязан и поощрением, и
указаниями на источники.
* Сэни — см. прим. 42 к «Л. В.». В «Пикколомини»
он был введен в костюме итальянского ученого,
«дотторе», т. е. как маска итальянской народной
комедии масок, и наделен чертами чудаковатого и
суеверного педанта-звездочета. В «Смерти
Валленштейна» роль Сэни лишается комических черт, так
как Шиллер уже всерьез считается с астрологиче-.
ской одержимостью Валленштейна и
соответственно изменяет роль Сэни; он далее предупредил
Ифлянда, директора Берлинского театра, что не
следует придавать Сэни карикатурных черт.
6 Как долго он, отвесно иль наклонно,— // То в
четверти, то в противостоянье...— Положение одного
светила к другому «в четверти» означает под
углом в 90°.
7 Сатурн стал слаб, он — in cadenle domo.— Для
астрологических расчетов небо разделялось,
соответственно двенадцати знакам зодиакальных созвездий,
на двенадцать «домов»; положение первого
обозначалось: in orienle domo — «в восточном доме»,
который считался восходящим «домом жизни», а
положение последнего: in cadente domo — в
«падающем доме», в нем созвездия теряют свою силу (как
потерял ее в наблюдаемое Валленштейном и Сэни
время Сатурн). В непосредственно следующих за
тем восьми строчках и в обширпых репликах Тэк-
лы и Макса в «Пикколомини» (III, IV)
астрологически охарактеризован «Старик угрюмый, злобный
с мутно-желтой // Звездою» — Сатурн,
противоположность блистательному Юпитеру. По
астрологическим представлениям, Сатурн и Марс были
планетами, приносившими несчастье, тогда как Венера
и Юпитер были планетами счастья.
584

Примечания
8 Терцки — см. прим. 9 к «Л. В.».
9 Галлас — см. прим. 3 к «IL».
10 Сезин — см. прим. 44 к «П.».
11 Регенсбург — см. прим. 17 к «Л. В.».
12 С ним были письма к графам Турну, Кински, //
К фон Арнхайму, а также к Оксеншерну.— О Турне
см. прим. 45 к «П.». О Кински см. прим. 91 к «П.».
Об Арнхайме см. прим. 49 к «П.». Об Оксеншерна
см. прим. 58 к «Л. В.».
13 Илло — см. прим. 1 к «П.».
14 Там полковник шведский — т. е. Врангель. Это —
вымышленное лицо, и только имя — историческое.
В «Истории Тридцатилетней войны» названы два
шведа Врангеля (после рассказа об эгерских
убийствах), но ни тот/ни другой не встречались
с Валленштейном и не препятствовали штурму
крепости на севере Германии. Шиллер берет
звонкое историческое имя и рассказом о якобы
совершенном подвиге поднимает значение шведа в этой
блестящей сцене дипломатического поединка.
15 Полки мне рапорт подали...— См. прим. 102 к «Л. В.».
16 ...Не посылать во Фландрию с инфантом...—
См. прим. 90 к «Л. В.».
17 Возможно ль? Захотеть — и быть не в силах? —
Монолог Валленштейна Гете назвал «осью»
трагедии «Смерть Валленштейна».
18 Химера — здесь неосуществленная, несбыточная
мечта.
19 ...Зюдерманландцы — полк мой голубой.— 3*°дер-
манландня — шведский административный округ.
Шведские полки различались по цвету
обмундирования. Так бывало и в России.
20 Под Штральзундом...— См. прим. 22 к «Л. В.».
21 Бельт — см. прим. 23 к «П.».
22 Ваш канцлер написал...— т. е. Оксеншерна.
23 ...Он только мысль II Покойного исполнит
короля...— т. е. Густава II Адольфа. См. прим. 30
к «Л. В.».
24 В Силезии, под Нюрнбергом и позже // Вы были
у меня в руках...— См. статью, с. 544—540.
25 ...Вы — Аттила второй иль новый Пирр.— Аттила —
король гуннов в Паннонии на Среднем Дунае
585

Примечания
(с. 434 г. н. э-)> объединивший все гуннские
племена и повергший в ужас народы Европы; убит в 453 г.
Пирр — выдающийся полководец, царь Эпира
(греч.); его вторая победа над римлянами
досталась ему такой страшной ценой, что он
воскликнул: «Еще одна такая победа, ü я останусь без
войска!» В каждой из обеих похвал Врангеля есть
добрая капля яда.
26 Месса — см. прим. 65 к «Л. В.».
27 Подает ему клятву командиров.— См. статью, с. 546.
28 ...Стан Рейнграфа...— См. прим. 55 к «П.».
29 ...И — ваш прекрасный край тот пограничный.-^
Врангель сразу же разгадывает дипломатическую
ложь Валленштейна. Но Швеция по Вестфальскому
миру (1648) действительно получила всю так
называемую Переднюю Померанию (Форпоммерн).
со Штральзундом и островом Рюген.
30 ...Что вы гонцов к Саксонцу посылали.— У
Валленштейна было намерение нанести удар по шведам
вместе с саксонцами; это исторически
засвидетельствованный факт.
31 ...Оксеншерн // Войдет лишь в Старе Место, ваша
милость II Весь Градчин и Заречье в пей займет.—
Речь идет о Старом Городе в Праге, на правом
берегу Влтавы; Градчин и Заречье расположены на
левом. Этот раздел Праги между шведами и Валлен-
штейном не соответствует историческим фактам.
32 ...как было с тем Бурбоном...— Коннетабль
Франции Шарль де Бурбон, оскорбленный матерью
французского короля Франциска I, перешел (в
1523 г.) на сторону императора Карла V Габсбурга,
воевавшего против Франции. Погиб тридцати семи
лет в 1527 г. при штурме Рима. С его смертью
угасла линия Бурбонов, происходившая от
шестого сына короля Людовика IX.
33 Я короля дала однажды чехам.— Шиллер перенес
на графиню Терцки, не проявлявшую интереса к
политике, некоторые черты матери графа Тевцкн,
чешской патриотки, якобы способствовавшей
избранию на чешский престол пфальцграфа
Фридриха V, возглавлявшего Протестантскую унию.
34 фортуна —' см, прим. 46 к «Л. В.».
,586

Примечания
35 ...Ключи вручать придворным золотые...— См. прим.
G0 к «П.».
36 ...В жертву II Принес тебя надменному Баварцу! —
См. прим. 18 к «Л. В.».
37 Седлать для трех гонцов! — Один помчится к
шведам известить о состоявшемся соглашении,
другой— в Прагу (якобы к графу Кински, который
должен склонить гарнизон к присяге Валленштсй-
ну), третий — в Эгер или, по другим
предположениям, в Силезию, к графу Шафгочу, стороннику
Валленштейна.
38 О, кто дракона зубы сеял... (греч. миф.).— Намек
на Кадма, легепдарного основателя Фив, столицы
древнегреческой страны Беотии. О Кадме мифы
повествуют, что он убил дракона и посеял зубы
его, из которых выросли вооруженные воины;
между ними завязалась битва, и все они погибли,
за исключением пятерых,— образное воплощение
мысли о гибельности братоубийственных
национальных раздоров и междоусобиц.
30 Из Лингщ пишет Альтрингер...— См. прим. 3 к «П ».
Валленштейн, чтобы уговорить Альтрингера
явиться в ставку, отправил к нему Галласа (см. прим. 3
к «П.»), но последний обманул полководца.
40 ...что с Галласом во Фрауенберге он.— Отпавшие
от Валленштейна генералы сосредоточивали свои
силы во Фрауенберге (см. прим. 94 к «П.»).
41 ...Тот невредим в огне, как саламандра...—
Саламандра— название некоторых хвостатых
земноводных. В древности существовало поверье, что
саламандра будто бы не сгорает в огне, она считалась
духом, стихией огня.
42 Чем я виновней Цезаря, чье имя, // Как высший
сан, властитель мира носит! — Император по-
немецки Kaiser (от лат. caesar), по имени
древнеримского государственного и политического
деятеля, диктатора, полководца Гая Юлия Цезаря. Уже в
Древнем Риме титул цезаря носили соправители
и наследники престола, я потом римские
властители, императоры. Король франков (с 768 г.) Карл,
известный в истории под именем Карла Великого,
короновался в 800 г. как римский император, что
587

Примечания
возобновило почетный титул цезаря; с 962 г. по
1804 г. кайзерами были главы первого рейха
(«Священной Римской империи германской нации»);
потом титул унаследовали австрийские монархи
(в русской традиции: цесари). Кайзером стал еще
и прусский король, под эгидой которого Германия
объединилась в 1871 г. (по 1918 г.).
43 Когда из Вены прибыл Квестенберг...— См. прим. 14
к «Л. В.».
44 Мне подан знак высокою судьбою, // Что пет
вернее друга у меня.— См. прим. 50 к «П.».
45 В ночь накануне люг^енского дела...— См. прим. 38
к «Л. В.».
46 Драгун — см. прим. 43 к «Л. В.».
47 Аркебузир — см. прим. 84 к «Л. В.».
48 Изолани — см. прим. 96 к «Л. В.».
49 Бутлер — см. прим. 48 к «Л. В.».
50 Тенета — см. прим. 89 к «П.>>.
51 Паппенгеимцы— см. статью, с. 545.
52 Графиня Терцки. Тэкла...— См. прим. 41 к «П.».
53 Лютня — старинный струнный инструмент.
54 Франц, герцог Лауэнбургский, вас проводит.—
Герцог Франц фон Лауэнбург был решительным
приверженцем Валленштейна, но он в это время как
посланец к шведам был на пути в Регенсбург и,
следовательно, не мог бы возглавить эскорт семьи
Валленштейна в Нидерланды. Шиллер пользуется
лишь историческим именем (быть может, даже
ошибочно — вместо герцога Юлия Генриха Заксен-
Лауэнбургского, который сопровождал
Валленштейна спустя несколько дней в Эгер).
55 Егерь — см. прим. 19 к «Л. В.».
56 Что Гёц, Марадас, Кауниц, Эстергази, // Колальто
вдруг покинули тебя?..— Шиллер нагромождает
здесь имена, чтобы создать впечатление лавины
измен и отпадений полковников и генералов
Валленштейна.
57 Гренадер — первоначально отборный (по
высокому росту) солдат-пехотинец, предназначенный для
метания гранат; впоследствии — рядовой «ли
офицер отборной войсковой части (с особенно рослым
составом).
588

Примечания
58 Валлоны — см. прим. 87 к «Л. В.».
59 Монтекукколи — см. прим. 69 к «П.».
60 Рескрипт — см. прим. 92 к «П.».
61 Отпали: Прага, Будвайс, Браунау, // И Брюнн,
и Зноймо, Табор, Кёниггрец...— Будвайс — см. прим.
94 к «П.». Браунау (нем., чешек, назв. Брумов) —
город на севере Чехии. Брюнн (нем.; чешек, назв.
Брно) — административный, хозяйственный и
культурный центр Моравии, получивший в XIII в.
привилегии «королевского свободного города».
Зноймо (Знайм)—см. прим. 11 к «П.». Табор —
город в южной Чехии, на р. Лужнице. Основан в
1420 г., в период гуситского революционного
движения (см. прим. 81 л\ 82 к «П.») восставшими
крестьянами и плебеями на месте старинного
поселения Градиште. Был политическим и военным
центром таборитов. В XV в. крупный торгово-ремес-
ленный центр, получивший права «королевского
свободного города». В 40-х годах XV в. вел борьбу
с крупными феодалами. Кёниггрец (Градец-Кра-
лове) — город в восточной Чехии на р. Лаба
(Эльба).
62 Пфальцграф — см. прим. 18 к «Л. В.».
63 ...Как вскоре после сейма в Регенсбурге.— См.
прим. 18 к «Л. В.» и статью, с. 542—543.
64 ...Последний ваш оплот был сломлен — Тилли...—
См. прим. 34 и 36 к «Л. В.».
65 Карабинер — см. прим. 9 к «Л. В.».
66 Кирасир — см. прим. 86 к «Л. В.».
67 Брюгге — город в Бельгии. С конца X в.—
резиденция графов Фландрских. В XI—XIII вв. стал одним
из крупнейших в Европе центров цехового ремесла
и международной торговли. В XV в. Брюгге потерял
прежнее экономическое и политическое значение.
68 Алътенберг (Альтенбург)—немецкий город в
окрестностях Лейпцига, в верховьях р. Плейсе.
69 Олъмюц — город в Чехии; ныне г. Оломоуц.
70 Рейтар — см. прим. 44 к «Л. В.».
71 Мансфелъд — см. прим. 21 к «Л. В.».
72 ...Чтоб отпрыск императорского дома...— сын
императора Фердинанда П, король венгерский
Фердинанд, позднее — император Фердинанд III.
589

Примечания
73 Шерфенберг — обергофмейстер герцога Фридланда.
74 Палаш — см. прим. 29 к «Л. В.».
75 Василиск — сказочное чудовище, змей.
76 ...Пусть он тебя цепочкою украсит // И «Золотым
Руном»...— Цепочкою — презрительно о Золотой
цепи (см. прим. 15 к «Л. В.»). «Золотое Руно» —
испанский и австрийский орден (первоначально
бургундский, первого класса, учрежденный в 1429 г.).
Девиз ордена: Pretium laborum non vile — «Немалая
награда за труды» (например, за ратные подвиги).
77 Фурии — см. прим. 57 к «Л. В.».
78 Упал он.— т. е. ротмистр Нойман, адъютант графа
Терцки. На самом деле он был убит в Згере
одновременно с Илло, Терцки и Кински, а не во время
возмущения войск в Пильзене: этого возмущения
в действительности не было.
79 ...И сбросить лары с очагов священных...— Лары —»
божества домашнего очага у древних римлян.
80 Гордон — здесь комендант крепости Эгер, шотлап-
дец, а Бутлер — ирландец (в «Истории
Тридцатилетней войны» и тот, и другой — шотландцы; там
же комендант Згера — Бутлер, а не Гордон).
81 Требник — книга с молитвами для треб; треба —
богослужебный обряд, совершаемый по просьбе
верующих (крестины, брак, панихида и т. п.).
82 ...Как тот мудрец, которого убили // Средь
вычерченных на песке кругов.— Имеется в виду Архимед,
которого убил римский солдат в то время, как
ученый делал набросок чертежа на песке.
83 Алебарда — боевая секира на длинном древке.
84' Майор Гералъдин — ему было поручено, по
источникам Шиллера, убийство Илло и Терцки.
85 Макдональдс Дёверу — капитаны, убийцы Валлен-
штейна. Деверу — ирландец, у другого убийцы —
шотландская фамилия.
86 Песталуци — имя заимствовано Шиллером из
источника.
87 Лесли — имя заимствовано Шиллером из
источника, по которому Лесли отводится значительно
большая роль, чем в трагедии.
88 ...С женою первой, пышно разодетой...— Лукрецией
Никеч. См. статью, с. 539.
590

Примечания
89 Гитчин — см. прим. 65 к «П.».
90 Я думаю о Генрихе Четвертом.— Все сказанное
Валленштейном о Генрихе IV (1589—1610) Шиллер
почерпнул из собрания исторических мемуаров,
выходивших под его редакцией.
91 ...Что я помог ему в войне фриульской...— Фриуль
(Фриули)—В 1617 г. Валленштейн со своим
собственным отрядом пришел на помощь эрцгерцогу
Фердинанду, будущему императору Фердинанду II,
в войне, которую тот вел с Венецией; фриульской
она называется по театру военных действий —
Фриули.
92 И я принес Тифону жертву...— Древнеегипетский
бог зла и тьмы носил у греков имя Тифон.
93 Беги отсюда, герцог, до рассвета.— Сэни был
платным агентом венского двора. Шиллер
облагораживает астролога, объясняя его предостережения
религиозными мотивами, а не предательством.
94 Кровь пролилась.— Это о жарком сражении под
Нойштадтом, которое было поэтическим вымыслом
драматурга.
95 Вот... Князю Пикколомини.— У этой знаменитой
финальной строки трагедии «Смерть Валленштейна»
(и всей трилогии) большая литература. Глестяще
комментировал эту реплику, сущность которой
лишь в одном слове — князю, Гегель,
подчеркивавший в особенности перенос акцента со слова на
мимику актеров, участников финала: «Старый Ок-
тавио во многом способствовал падению
Валленштейна; теперь он находит его злодейски убитым по
внушению Бутлера, и в тот самый момент, когда
графиня Терцки заявляет, что приняла яд,
приходит императорское послание. Гордон прочитывает
надпись и передает письмо Октавио, бросая на
него взгляд, полный упреков. Он говорит: „Князю
Пикколомини". Октавио пугается и с болью
поднимает глаза к небу. Что чувствует Октавио, получая
вознаграждение за услугу, в кровавом исходе
которой он повинен больше других, здесь не сказано
словами, но выражение целиком предоставлено
мимике актера» (Эстетика, М., 1971, т. 3, с. 569).
591

СОДЕРЖАНИЕ
ВАЛЛЕНШТЕИН
(Перевод Н. А. Славятинского)
Лагерь Валлспштейна 5
Пикколомини , 71
Смерть Валлспштсмна 223
ПРИЛОЖЕНИЯ
В. А. Славятинский. О «Валленштеппе» Шиллера 461
Н. А. Славятинский. Тридцатилетняя война и Вал-
ленштейн 536
Примечания (сост. /7. А. Славятинский) , . . , 550
ФРИДРИХ ШИЛЛЕР
ВАЛЛЕНШТЕЙН
Утперждено к печати Редколлегией серии «Литературное
памятники». Редактор Д. П. Лбова. Художник В. Г Виноградов.
Художественный редактор Т. П. Поленова. Технический
редактор Р. М. Денисова. Корректоры О. В. Лаврова,
Г. Г. Петропавловская
И Б № 4436
Сдано в набор 30.('8.79. Подписано к печати. 11.02.80.
Формат 70х901/з2. Бумага типографская №2. Гарнитура
елизаветинская. Печать- высокая. Усл. печ. л. 22,31.
Уч.-изд. л. 24,8 Тираж 100 С00 (1-й завод 1-ЫХШ экз. Тип.
зак. 2295 Пена.З р 20 к Издательство «Наука». 117804 ГСП-7,
Москва, В-485. Профсоюзная ул., 90. 2-я типография
издательства «Наука», 121099, Москва, Г-99, Шубинркий пер., Ю

ТИР