ISSN 0130-5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
АКАДЕМИИ НАУК СССР
7
1989
М

f^
-.it*
-P

химия и жизнь
т:
Ияднтсн
IM5 год*
Ежемесячный научно-популярный журнал Академии наук СССР
№7 июль
Москва 1989
Трибуна
НАУЧНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ
ПРИБЫЛЬ. А. Ф. Блюгер
ЦЕНА, РЕКЛАМА,
Архив
«НЕПОМЕРНОЕ И ВРЕДНОЕ СЕКРЕТНИЧЕСТВО»
П. Л. Капица
РОСКОШЬ ОБЩЕНИЯ
9
~п
~20
~22
Страницы истории
ЛАНДАУ И ДРУГИЕ. Е. Л. Фейнберг
Научный комментатор
КОМПЬЮТЕРНАЯ ЧУМА В СССР. А. Павлов
Проблемы и методы
современной наукн
МЫСЛИ О МЫШЛЕНИИ. Л. И. Верховский
Размышления
КАК ПРИБЛИЗИТЬСЯ К НООСФЕРЕ. Н. Моисеев
28
~34
Ч
35
Технология и
природа
ПРЕВРАЩАТЬ СТОЧНЫЕ ВОДЫ В МОРСКИЕ.
А. К. Виноградов
ПРЕДОТВРАЩАТЬ, А НЕ ПРЕВРАЩАТЬ. С. Бывалов
Экономика, производство
ТОЛЬКО КАЧЕСТВО В СЧЕТ. Я. И. Хургин
36
4
Проблемы и методы
современной науки
ЖИВАЯ ПРИРОДА ФОТОГРАФИИ.
Б. И. Шапиро
Веши и вещества
ИЗУМРУД. К. А. Смирнова
52
~56
Справочник
ЛЕЧЕНИЕ ТРАВАМИ. Е. А. Ладынина, Р. С. Морозова
Продолжение
ПРОПИТКА — ВЗРЫВОМ. Е. В. Казаков
59
~60
~65
Живые лаборатории
ПАРАДОКСЫ БОЛОТА. Ю. Линник
Земля и ее
обитатели
НОЧНЫЕ ЗАБАВЫ КВАКШ. М. Н. Лозан,
Ф. В. Козарь
Продолжение
РЕЗОНАНС-88. В. М. Михайлов
МОЛОТ ВЕДЬМ. Я. Шпренгер, Г. Инститорис
68
70
Разные мнения
ЧТО ТАКОЕ СМЕРТЬ? С. Г. Мюге
ИЗ «ИСТОРИИ ВОРОХОВА»
78
83
Здоровье
ПО ЧАЙНОЙ ЛОЖКЕ ТРИ РАЗА В ДЕНЬ?
Э. Б. Арушанян
84
Ноу-хау
НИТРАТНАЯ КУХНЯ. А. Л. Рычков
92
Посетитель
«ЛАГ-ПЕРИОД». М. М. Фомичев, С. Петухов
96
Литературные
страницы
ПОРТРЕТ ПИСАТЕЛЯ В ЮНОМ ВОЗРАСТЕ.
А. Азимов
98
Фантастика
ВСЯКОЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ. А. Багдасарян
104
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
М. Георгиева к статье
«Только качество в счет».
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — картина П. Клее
«Революция виадуков».
Шагающие мосты... Фантастика?
Не совсем. Знаменитый
швейцарский художник лишь
заострил, сделал видимой главную
особенность решающих
моментов истории,
когда все срывается с мест,
приходит в движение —
как сейчас, в эпоху перестройки.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
КОНСУЛЬТАЦИИ
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
ИНФОРМАЦИЯ
ОБОЗРЕНИЕ
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
ПОСРЕДНИК
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
19, 42
50
51, 59
63, 64, 89, 95
76
90
109
НО
ПО
112

Научная публикация —
цена, реклама, прибыль
Академик АН Латвийской ССР
А. Ф. БЛЮГЕР
Три кита, на которых зиждется
современная научная публикация,— это ее качество,
скорость и эффективность как средства
научно-технической коммуникации. Я медик,
и поэтому буду говорить о медицинских
печатных изданиях и в примерах опираться
на собственный опыт.
Можем ли мы привести систему наших
научных публикаций в соответствие с
международным стандартом, и что для этого
нужно?
Научные публикации — это зеркало
состояния науки, и оно отражает бедную
картину. Нам не столько недостает идей
(хотя дефицит последних тоже существует),
сколько материально-технического,
организационного, информационного,
экономическою обеспечения этих идей. Можно ли в
таких условиях требовать новизны,
информативности публикаций? Вот почему немало
посылаемых за рубеж советских статей
отклоняется. Неумение выстроить статью по
международному стандарту — беда
поправимая, плохой английский — тоже. Помню,
как лет десять тому назад получил
возвращенную из зарубежного журнала статью,
переведенную на английский официальной
организацией, с запиской: «Сэр, не могли бы
Вы сообщить, на каком языке написана
Ваша статья?». А вот некорректная
постановка задачи, мелкотравчатость
исследований и низкое качество оборудования, а
отсюда низкий методический уровень, на
котором выполнена работа,— эти родимые
пятна нашей науки пострашнее.
Чтобы выйти на мировой рынок научно-
медицинской информации, нужна
перестройка всей медицинской науки в стране. Она
началась, но... улита едет, когда-то будет.
В ближайшем будущем коренных сдвигов
не ожидается. Отставали, отстаем и до поры
до времени будем отставать.
Конечно, есть работы высокого уровня.
Например, в хорошо известной мне гепато-
логии примерно 25 % работ выполнены
вполне приемлемо. Однако имеющимися в
колчане стрелами тоже надо с умом
распорядиться. По-моему, здесь допускается
большой просчет.
Если говорить о медицинской периодике,
то основной дефект наших клинических
журналов в том, что они не имеют
строгого адресата. Сугубо научная публикация,
содержащая новую идею, факт, метод,
растворена среди публикаций, имеющих иную
задачу — обзор, ознакомление, внедрение в
практику. Выходит такой журнал массовым
тиражом, съедая немало бумаги, но
удовлетворения сообществу ученых и
практическим врачам не приносит. Необходимо
срочно разделить функции между научно-
медицинскими журналами. Пусть будут
малотиражные издания для узкого круга ученых,
и пусть будут обзорно-практические
журналы для широкого круга врачей.
Научная публикация может быть и
актуальной, и адресной, но при этом только
быстрая публикация чего-то стоит. Дорога
ложка к обеду. Почему советские статьи
и монографии высокого уровня почти не
имеют хождения на Западе? «Не
продается вдохновенье, но можно рукопись
продать». Вот именно — рукопись! Ее купят на
корню, она еще, будучи первой свежести
(а это можно установить по препринту,
да где они, препринты?), имеет цену. Но
кто, скажите, станет переводить
литературу, которая выпекалась в редакционно-из-
дательской печи полтора-два года?
Замечу, что нормальный срок прохождения статьи
в московском журнале, особенно
периферийного автора, колеблется от шести
месяцев до полутора лет. За это время
научная статья обесценивается на 50—70 %.
Кто в этом повинен?
Во-первых, практика работы
редколлегий наших изданий. Издания-то все
московские (за исключением единичных
ленинградских, новосибирских, киевских).
Понятно, что редколлегия подбирается из
числа москвичей, а следовательно, и
авторский коллектив. И вот уже публикации
отбираются по любым мотивам, кроме
2

подлинной научной экспертизы. Московский
автор иногда и со слабой статьей попадает
на страницы журнала быстрее, чем
провинциал с блестящим материалом! Во-вторых —
наша допотопная полиграфия. А ведь
сегодня в мире малотиражные научные
журналы перешли на так называемую
настольную печать, и срок публикации от кончика
пера до рассылки сократился до полутора
месяцев. В 20 раз быстрее, чем у нас.
В 1988 году в таком обзорном журнале
ФРГ «Haepatology» наша лаборатория
опубликовала шесть оригинальных работ — и все
за полтора-два месяца. Сократим ли мы
когда-нибудь дистанцию?
Мне случалось натыкаться в библиотеках
на старинные неразрезанные журналы.
Странное это ощущение — мертвый труд,
вещь, не нашедшая хозяина. Нечто
подобное происходит и сегодня, когда ножи для
разрезания страниц ушли в прошлое.
Не так давно бюрократы придумали такую
издательскую политику: урезать тиражи
журналов, а по новым областям науки
изданий вообще не открывать. Экономика
должна быть экономной, вагон — битком
набитым, а издание — широкопрофильным
и максимально емким. В результате
проявленной «рачительности» у нас по целым
разделам науки, которые представлены в
мире десятками журналов, нет ни одного
периодического издания. За рубежом уже
выходит журнал по ультразвуковой
диагностике, а у нас нет журналов по таким
утвердившимся и далеко не новым научно-
практическим областям как
гастроэнтерология и гепатология.
Журнал должен появляться синхронно
с рождением нового направления, как это,
например, произошло за рубежом с
журналами по проблемам СПИДа. У нас этого
нет, и поэтому новая информация либо тонет
в океане разношерстных сведений, либо
направляется по обходному руслу,
ведущему, увы, в никуда. В обоих случаях она
не доходит до своего потребителя. Всеми
правдами и неправдами периферийные
институты издают научные сборники —
маленьким тиражом, со статьями нередко
низкого качества, не прошедшими сито
настоящей экспертизы. Если там и есть стоящая
информация, она все равно омертвляется,
так как в крупные библиотеки эти сборники
вряд ли попадают, а покупают их разве что
сами авторы.
Выход один — снять все запреты на
создание новых узкопрофильных научных
журналов. Может быть, тогда
понадобится символический нож для разрезания
страниц. Кстати, отдел информации
Рижского мединститута установил, что у нас
в стране образовался большой слой медиков,
прежде всего практических врачей, которые
не читают научную литературу. Это
явление можно списать, конечно, на счет без-
адресности клинических журналов,
отсутствия рекламы. Но главное, пожалуй, в
другом — статьи, пропагандирующие новые
методы диагностики, лечения и
профилактики, представляются нашему читателю
своего рода научной фантастикой: узнал,
а пощупать негде. Ну, прочтет врач о
созданном у нас в Латвии компрессионно-
дистракционном аппарате В. К. Калнберза,
а где взять этот аппарат? Утрачивается
живой интерес к научно-медицинской
информации — неэффективной, чисто
познавательной, к делу не приложимой.
Камнем преткновения в предстоящей
перестройке системы научных публикаций
может стать экономика. Как при переходе
издательств на хозрасчет обеспечить
безубыточность научных изданий? Тут надо решить
три вопроса — цена, реклама и источник
гарантированных прибылей. Они могут быть
решены, если Госкомиздат и Госкомцен
СССР откажутся от навязчивой идеи, что
мир управляется инструкциями. Возьмем,
к примеру, журналы. Издание для
терапевтов тиражом 40—50 тысяч экземпляров
может стоить (каков бы ни был его объем)
от полтинника до целкового, а журнал
тиражом 1000 экземпляров для узких
специалистов должен иметь достаточную цену
(вероятно, подписную), чтобы окупить себя.
У нас научная литература в сравнении с
западной разительно дешева. Дайте
специалисту издание, без которого он не может
обойтись,— заплатит любую цену.
Нуждается ли научная публикация в
рекламе? Безусловно. Но активная
реклама у нас отсутствует, ее заменяют общие
призывы типа «Пейте томатный сок!»
В результате даже замечательные книги
пылятся на полках, и издательству
приходится тратиться вновь лет этак через пять
на слезные объявления с просьбой
приобрести издание 1984 года, которое никому
уже не нужно. На активную рекламу не
следует жалеть денег.
И тем не менее, при всех усилиях,
научная литература останется малотиражной, и
если не убыточной, то малоприбыльной.
Один из возможных выходов состоит в
том, что издательства, занимающиеся этим
делом, должны выпускать прибыльную
научно-популярную литературу. Если она
хорошего уровня новизны и
занимательности, то быстро раскупается и может
развязать издательству руки для издания
малотиражной монографической и журнальной
научной литературы.
I*
3

Архив
П. Л. Капица:
«Непомерное и вредное
секретничество»
В 1985 г. в журнале «Химия и жизнь» (№ 3—5) были опубликованы отчеты о работе
над кислородными установками, которые П. Л. Капица ежемесячно отправлял в
1939—1941 гг. в Совнарком СССР. Публикация их совпала с началом того периода в
жизни нашей страны, который мы называем сейчас перестройкой. «Двадцать два отчета
академика Капицы» вызвали острый интерес читателей.
Однако, поскольку гласность в ту пору делала лишь первые шаги, редакция
«Химии и жизни» не решилась опубликовать мысли П. Л. Капицы о «непомерном
и вредном секретничестве», которые излагались в отчете № 3. «Все равно Главлит не
пропустит»,— вздохнули редакторы и вычеркнули полторы страницы текста. Эти страницы
стоят того, чтобы вернуть их читателю.
В архиве Петра Леонидовича сохранилось также письмо заведующему отделом науки
Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) С. Г. Суворову от 19 сентября 1944 г.,
где отношение его к засекречиванию научных и инженерных работ выражено
предельно точно. Это письмо автор, по-видимому, давал читать многим своим коллегам и
тем руководителям промышленности, с которыми он сотрудничал как начальник Главного
управления по кислороду при СНК СССР. Косвенное свидетельство тому — множество
копий этого письма, обнаруженных в архиве П. Л. Капицы, причем в копиях произведена
некоторая редактура первоначального текста — явно для того, чтобы усилить основную мысль
автора. Именно этот откорректированный вариант письма мы включили в настоящую
подборку.
А совсем недавно были обнаружены заметки Капицы, сделанные на чистых листках
справочника Академии наук СССР за 1954 г. Они посвящены все той же теме,
которая Петра Леонидовича, видимо, сильно занимала. Эти заметки, как и некоторые другие
его высказывания разных лет, вошли в третью часть публикации...
/7. Е. РУБИНИН
I
ИЗ ОТЧЕТА № 3 О РАБОТЕ
НАД КИСЛОРОДНЫМИ
УСТАНОВКАМИ
март — апрель 1939 г.
<...) Для развития технического творчества
у нас в Союзе надо по возможности
шире использовать общественное мнение.
Привлечение широких масс
инженерно-технических работников мне кажется
единственным здоровым методом. Нужно широкое
На верхнем снимке: П. Л. Капица
и его друзья — английский физик Дж. Кокрофт
с женой в Большом театре* 1936 г.
На нижнем: американский физик
П. Хоэнберг докладывает на семинаре
в Институте физических проблем
АН СССР, 1962 г.
обсуждение всех новшеств техники, чтобы
изобретения не получали неправильной
оценки, то есть, попросту говоря,
прекратить шарлатанство.
Затруднения здесь возникают по ряду
причин, среди которых, по-видимому, главное
место занимает непомерное и вредное
секретничество. Например, ряд лиц мне
советовал засекретить нашу установку
жидкого воздуха. Но что же тогда получилось
бы? Может быть, это несколько
затруднило развитие той же области за границей,
но еще больше вреда оно причинило бы
нашей собственной технике. Дело в том,
что на Западе рано или поздно, наверное,
пришли бы к тем же идеям, к которым
пришли и мы, может быть, на несколько
лет позже. Но надо помнить, что, скрывая
что-либо от других, мы прячем это также
от самих себя. Например, те новые области
и возможности использования турбины, о
которых я уже писал, могли возникнуть
только при участии наших инженеров-новато-
5

ров и, очевидно, это было бы невозможно,
если бы о ней не знала наша техническая
общее гвенность.
Убыток, который мы потерпели бы здесь,
во много раз превысил бы тот
проблематичный выигрыш, который мы имели бы,
засекретив это изобретение от Запада. К
тому же, если мы не будем зевать и по-
настоящему двинем в жизнь этот
технический опыт, который создается в
экспериментальной работе, и воспитаем хорошие
технические кадры, то мы без всякого
секретничества будем всегда на несколько
лет впереди Запада. Сила всякого
процесса в динамике, и вся организация нашей
техники должна стремиться к максимуму
движения, а секретничество, за
исключением весьма специальных случаев, ему
мешает. (...)
Можно было бы привести массу случаев,
когда у нас засекречивались вещи, уже
давно известные на Западе. Это делается,
по видимому, по двум причинам: 1) все
засекреченные работы ставятся в
привилегированное положение; 2) с целью избежать
общественного мнения, которое могло бы
указать, что вещь стянутая или разработана
слабо.
Конечно, осваивать зарубежные
достижения нам нужно, ( ...) но оригинальные
достижения особенно ценны, так как здесь мы
не только догоняем, но и опережаем. А
отличить оригинальное от чужого без участия
общественности очень трудно. Поэтому
контроль специалисте в-техников очень важен, и
только широкое общественное мнение может
объективно оценить техническое
достижение...
И
ПИСЬМО
ЗАВЕДУЮЩЕМУ ОТДЕЛОМ НАУКИ
УПРАВЛЕНИЯ ПРОПАГАНДЫ
И АГИТАЦИИ ЦК ВКП (б)
С. Г. СУВОРОВУ
19 сентября 1944, Москва
Уважаемый товарищ Суворов,
Вы меня просили дать заключение,
следует ли секретить книгу Векшинского
«Новый метод металлографического
исследования сплавов». Я думаю, не стоит, и вот
почему.
Я не знаю наших принципиальных
установок в вопросе о том, какие достижения
науки и техники следует секретить и какие
государственные интересы при этом
преследуются. Поэтому исхожу из моих
собственных соображений на этот счет, а они
таковы. Возьму конкретный пример.
Во второй половине своей жизни Ньютон
был назначен на весьма важный пост
заведующего Монетным двором Англии. Это
было вызвано тем, что в Англии создался
серьезнейший финансовый кризис из-за
недостатка монеты в обращении. Король
Карл, не имея возможности справиться с
этим кризисом, пошел на крайнюю меру
назначения гениального ученого на этот
пост. Результатом было то, что через
небольшой промежуток времени, не
увеличивая оборудования, Ньютон поднял
производительность Монетного двора в 8 раз и
вывел страну из кризиса. Деятельность
Ньютона в качестве директора Монетного
двора до сих пор засекречена. < .„)
Попытки Лапласа в 1802 году по поручению
Наполеона узнать подробности этой
стороны деятельности Ньютона не увенчались
успехом. И по сей день, по прошествии
двухсот лет, англичане, по-видимому, не
публикуют никаких данных о деятельности
Ньютона на этом поприще, хотя это могло бы
иметь биографический интерес (может быть,
Ньютон своей деятельностью открыл
принципы фордизма и тейлоризма в
организации труда — этого мы не знаем). По-
видимому, англичане считают, что все,
связанное с производством денег,
следует держать в строгом секрете, чтобы
техника этого дела оберегалась не только от
иностранцев, но и чтобы не поощрять
деятельность предприимчивых
соотечественников на поприще изготовления своих
денежных знаков. Это понятно.
Но предположим, что было бы решено
засекретить «Принципы» Ньютона.
Основанием для этого могло бы быть
следующее: законы механики, открытые
Ньютоном,— это мощное оружие для расчета
машин и механизмов, а оно содействует
развитию техники не только в Англии, но и
за ее рубежом. Представьте себе, что
получилось бы из такого засекречивания.
Конечно, развитие мировой науки и
техники не изменило бы своего
исторического пути. Произошла бы задержка на
несколько лет, и все-таки законы механики,
как и другие объективные законы
природы, были бы открыты. Как ни гениален
Ньютон, все же он не мог изменить курс
развития мировой науки — он все же сделал
только небольшую ее часть.
Промышленность каждой страны пользуется всей
суммой достижений, полученных в процессе
развития мировой культуры, и уровень ее
техники определяется уровнем развития
мировой науки. Поэтому всякая культурная
страна должна быть заинтересована в
развитии большой науки и техники в
мировом масштабе и всеми средствами
содействовать их развитию.
6

Узкий эгоизм, воображающий, что
можно брать, не давая, может быть политикой
только тупого человека. Недаром в
священном писании сказано: «Рука дающего
не оскудеет». Жизненный опыт
показывает, что узкий эгоизм как в жизни
отдельного человека, так и в жизни государства
никогда не оправдывается.
Дело в том, что мы должны
всевозможными путями уметь использовать
достижения мировой культуры, претворять
их в жизнь, поднимая тем самым
культурную жизнь нашей страны. Если другой
раз мы этого не умеем делать достаточно
интенсивно, то мы должны винить в этом
только себя и не воображать, что путем
засекречивания можем обогнать Запад.
Всякое большое и принципиальное
достижение техники всегда является
результатом совместной работы. Поэтому я
считаю, что в развитии большой техники, как
и большой науки в мировом масштабе,
принципиально заинтересована всякая
культурная страна, так как от ее развития
зависит развитие ее собственной культуры.
Развитие мировой культуры не под силу
одной стране. Поэтому все, что хоть немного
содействует развитию этой большой науки
и техники, должно быть сделано общим
достоянием. Не надо смущаться, что не только
мы, но и кто-либо другой использует их
раньше и пойдет дальше. Открытие
радиотелеграфа Поповым было основано на
работах Герца, Бранли, Риги и других. Потом
после Попова был сделан большой шаг
вперед Маркони, Флемингом и многими
другими, и мы имеем в результате радио
сегодняшнего дня. Чем больше мы дадим
мировой науке и технике, тем больше от нее
и получим. Поэтому, мне кажется, в
области техники следует секретить только
частные процессы, конструкции и прочее, как
например, рецептуры, катализаторы,
специальные машины и так далее, которые
применяются в замкнутой промышленности и
не входят в широкое употребление.
Векшинский в своей книге дает новый
интересный метод исследования сплавов.
Этот метод может быть применен для
решения самых разнообразных задач
современной металлургии. На основании этого
метода можно ждать быстрого нахождения
сплавов с новыми свойствами. Если мы не
будем дураками, то, имея весь опыт,
используем его для производственных целей
ранее других. Но метод Векшинского надо
рассматривать как достижение в развитии
большой техники. Незачем его секретить —
мы можем гордиться, что внесли этот вклад в
мировую культуру.
Наша сила должна быть в динамике.
Мы должны обогнать всех, идя по
открытому пути так быстро, что никто не смог бы
нас догнать. Воображать, что по
засекреченным тропам можно обгонять — это не
настоящая сила. Если мы выберем этот
путь секретного продвижения, у нас никогда
не будет веры в свою мощь и других мы
не сумеем убедить в ней.
Уважающий Вас
/7. Л. КАПИЦА
Примечание. В 1946 году за разработку
нового метода получения и исследования
сплавов С. А. Векши некому была присуждена
Сталинская премия. Его книга вышла в свет
в конце 1944 года.— Ред.
III
ИЗ ПИСЬМА
ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СНК СССР
В. М. МОЛОТОВУ
20 апреля 1938 г.
...Держать в секрете наши достижения,
конечно, нелепо, так как нет сомнения, что
если мы стоим на правильном пути, то по
логике развития технических процессов
другие инженеры и ученые придут к тем же
результатам (...) Идей не скроешь. Вообще,
правильная политика всякой сильной
техники — это искать свою силу в динамике
развития. Прокладывая новые пути,
открыто бежать впереди, рассчитывая только на
силу своих ног...
ИЗ НЕОТПРАВЛЕННОГО ПИСЬМА
А. А. ЖДАНОВУ
май 1948 г.
С одной стороны, совершенно очевидно и
бесспорно, что достижения науки и
культуры, на основе которых развивается наша
страна, являются в значительной мере
плодами международного сотрудничества ученых,
писателей, мыслителей, художников и пр.
Если ограждать развитие культуры,
запрещая возникновение противоречий и пр., то
ее развитие сперва замедлится, а потом
пойдет к вырождению, как в природе
[вырождается] всякий род, который
скрещивается только с самим собой. Этому был
уже пример — Китай. Только заимствуя все
лучшее, что создается специалистами
отдаленной нации в лице ее крупных людей
культуры, можно процветать и
развиваться. v...)
Сейчас та изоляция, в которой
находятся наши ученые, не имеет прецедента.
Теперь даже переписка строго под
контролем. Академик С. И. Вавилов мне пишет,
что Вы, конечно, можете ответить такому то
7

ученому, но, «разумеется, при условии
правильного (в политическом отношении)
освещения вопроса». Естественно, что нечего
отвечать, если индивидуальный подход
запрещен; требуется трафарет и нет веры в
лояльность ученого?
Конгрессы, свидания, поездки,
переписка — это все является необходимыми
элементами развития науки. Отказываясь от
них, будет страдать первым долгом наука
в нашей стране.
То засекречивание, которое сейчас имеет
место, первым долгом засекречивает науку
от нас самих. '...> Трудно поверить, что
можно было оградить ее от заграницы.
Или же надо действительно построить
китайскую стену.
Засекречивая науку, мы исключаем из нее
главный элемент, ее направляющий и
оздоровляющий — это научное общественное
мнение. Сейчас у нас нет нормальных
дискуссий на заседаниях научных обществ,
все боятся говорить, чтобы не подпасть под
закон о государственной тайне.
Если развитие науки будет продолжаться
в таком же плане дальше, то с
уверенностью можно сказать, что у нас не будет
сильной и здоровой науки.
ИЗ ПРОЕКТА ВВЕДЕНИЯ
К ПОСТАНОВЛЕНИЮ
ПРЕЗИДИУМА АН СССР
/ июня 1954 г.
Большая наука создается сугубо
творческими исканиями ученого, и как во всяком
искании нового, тут возможны неудачи, и от
ученого не только требуется большое
упорство в работе, но также смелость и размах
в дерзании. Обстановка работы в АН
должна стимулировать в ученом развитие этих
качеств. Поэтому
формально-бюрократические методы организации, как например,
строгое регламентирование и детально
контролирующий план работ, который принят
сейчас в АН, тут совершенно непригодны.
Главную направляющую, стимулирующую
и контролирующую силу в организации этих
работ надо предоставить научной
общественности. Поэтому все формы
научно-общественной жизни, как научные заседания,
свободные дискуссии, конференции, быстрое
печатание статей и монографий и пр. в АН
должны широко развиваться и поощряться.
Также нужно поощрять развитие научных
международных связей наших ученых.
Сейчас одним из основных факторов,
тормозящих научную дискуссию и взаимную
критику, является засекречивание как хода
научной работы, так и ее результатов,
поэтому совершенно необходимым условием
для развития большой науки является
рассекречивание. Надо рассматривать
засекречивание как крайнюю меру и признать ее
возможной только в исключительно редких
случаях и только при разработке
технических вопросов.
ИЗ ПИСЬМА Н. С. ХРУЩЕВУ
19 июля 1964 г.
...Жизнь давно показала, что в
современном мире засекречивание новых научных
процессов неосуществимо (если оно и
существует, то только в нездоровом
воображении Главлита). Наши ученые, так же, как
и американские, без особого труда
разгадают все, что засекречено, и обычно на это
тратится 1—2 года (лучшим примером
этого были атомная и водородная бомбы).
ИЗ ЗАМЕТОК
НА ЧИСТЫХ ЛИСТАХ СПРАВОЧНИКА
АКАДЕМИИ НАУК СССР 1954 ГОДА
Никакая научная истина и достижение, если
они широко не освоены, не могут быть
признаны достижением науки. Это — [как]
скрытые в земле минералы, которые
становятся только [тогда] ценностями, когда они
извлекаются и когда ими пользуются.
Засекреченное научное достижение
равноценно его отсутствию.
Состояние засекречивания эквивалентно
мускулам, которые атрофируются за
отсутствием деятельности.
Засекречивание ведет:
1) к торможению науки, так как
задерживает развитие тех проблем, где
скрещиваются различные области. Эти проблемы
и бывают наиболее передовые.
2) Засекречивание исключает
общественный контроль и дискуссии и содействует
развитию лженауки, безделью,
бюрократическому режиму.
3) Засекречивание понижает уровень
научной работы, так как у людей уменьшается
стимул для ее проведения (Рафаэль, который
скатывал бы все свои произведения в
рулончик, не чувствуя сам силу того впечатления,
которое производили его творения, разве
мог бы расти и развиваться?).
4) Засекречивание ни к чему не ведет,
так как по существу оно даже невозможно
в полной мере. (...) Засекречивая, мы вредим
себе больше, чем нашим недругам.
5) Засекречивание создает монополию в
научной работе и уничтожает здоровое
соревнование.
Когда наша наука будет по-настоящему
передовая, она не будет нуждаться в
засекречивании.
8

NEW LABORATORY OPENED
the raw ttbjn M*mf L*W»tory «t СотЬгН**, which mm
* thfe teiiWfif F»r»<«*Mr K*»ltn, • »y»*rv*« HuMi«n»
Роскошь общения
Без этой роскоши нет, не может
быть науки.
1, 2
Для тридцативосьмилетнего
физика из Советской России
Петра Леонидовича Капицы
учреждают специальную
лабораторию — Мондовскую. Такое
бывает нечасто. Английская газета
1933 года доносит до нас
настроение последних минут перед
официальным открытием. В
прославленном Кембридже —
стечение именитых людей науки.
А потом — тридцатилетний
перерыв. И впервые после столь
долгого отсутствия Капица
снова в Мондовской лаборатории.
Общение продолжается...

> .г Г
*■;■•>
i
«...Капица и я - - друзья с очень
давних пор, мы с ним дружим
уже пятьдесят девять лет. Это
не совсем обычно для друзей —
знать друг друга столько лет»,-
так писал Поль Дирак. Вот они,
друзья: шахматы в Кембридже,
1928 г; встреча в Москве, 1973 г.
Дж. Кокрафт на пороге дома
Капицы. Москва, 1965 г.
Начало тридцатых годов,
Кавендишская лаборатория:
П. Блеккет, П. Капица, П. Лан-
жевен, Э. Резерфорд
Ч. Т. Р. Вильсон. Золотой век
физики...
И снова мост во времени. «Клуб
Капицы» в Кембридже проводит
заключительное заседание в мае
1966 г. Будто и не было этих
трех десятилетий. На снимке —
Д. Шёнберг, Дж. Кокрофт,
П. Дирак, П. Капица.
10

Страницы истории
Ландау и другие
Е. Л. ФЕЙНБЕРГ
С Ландау меня познакомил Юрий
Борисович Румер сразу после того, как я кончил
МГУ.
Румер, вернувшийся в начале 30-х годов
из Германии после нескольких лет работы
у Макса Борна, читал нам часть курса
теоретической физики. Он был элегантен, вел
себя непринужденно; читал лекции ясно,
как-то легко, не скрывая говорил, что сам
учится. Не стесняясь, мог ответить на вопрос
студента: «Не знаю, этого я не понимаю,
постараюсь ответить в следующий раз». Был
обаятелен, блестящ, доброжелателен.
В силу случайных обстоятельств я
познакомился с ним лично. Однажды, году в 1933-м
(или 1934-м?), я навестил его на даче.
Провожая меня на станцию, он вдруг сказал:
«Очень хочу поехать в Харьков,
поработать у Ландау». Я тогда еще ничего не
знал о Ландау, кроме того что в 1930—
1931 гг. мне рассказывал один мой
всезнающий товарищ: есть, мол, в Ленинграде
талантливая троица — Гамов, Иваненко и
Ландау, которая любит выкидывать
«номера», фраппируя окружающих, особенно
старших и уважаемых. Он рассказывал
подробности с упоением, а у меня эти ребяческие
выходки вызывали лишь раздражение.
Я удивился и спросил Румера: «А что,
Ландау очень умный?» Румер только вскинул
свою красивую голову и протянул: «У-у-у...!»
Это не могло не вызвать интереса. Румер
к этому времени был уже одним из
основателей квантовой химии (вместе с Гайтлером,
Лондоном, Теллером, Вигнером), знал
многих.
Во время защиты моей дипломной
работы, вызывавшей у меня отчаяние своей
малосодержательностью (есть свидетель,
который может подтвердить мои слова),
неожиданно посыпались неумеренные
похвалы (они не изменили моей собственной
оценки). Через несколько дней после
защиты, утром, мне позвонил Румер: «Приехал
Печатается по книге «Воспоминания о Л. Д. Ландау*>,
М.: Наука, 1988.
Л андау, он живет у меня. Приходите, я
хочу вас познакомить».
Когда я пришел к Румеру в его тесно
заставленную случайной мебелью комнатку
на Тверской-Ямской (ул. Горького), он
попросил подождать: Дау в душе. Через
несколько минут не спеша вошел Ландау,
на ходу вытирая свою мокрую шевелюру
полотенцем. «Дау,— сказал Румер,— вот
Евгений Львович, он сделал очень хорошую
работу, поговори с ним».
«Ладно,— сказал Ландау как-то лениво,—
давайте. Только чтобы не было всех этих
VerklaYungen und Neubegrundungen*».
Мы сели друг напротив друга за
крохотный (почему-то мраморный) столик, и я смог
беспрепятственно произнести первую фразу:
«Речь идет о квантово-механической теории
устойчивости кристаллической решетки».
Но едва я нарисовал на листке бумаги
кривую (типа потенциала в двухатомной
молекуле) и пояснил: «Как известно,
зависимость энергии кристалла от постоянной
решетки выражается такой кривой»,— Ландау
мгновенно взорвался: «Откуда вы это взяли?
Ничего подобного не известно. В лучшем
случае мы знаем несколько точек около
минимума, если учесть данные по
сжимаемости. А все остальное выдумано». Я
оторопел. Я даже не сообразил, что мне вовсе
и не нужна вся кривая, достаточно
окрестности минимума. Попытки оправдаться
словами вроде: «Но так все пишут,
например там-то и там-то»,— вызвали только
новое возмущение: «Мало ли что пишут!
Вот, например, рисуют кривые Сэрджента»
(тут он сел на своего любимого конька
того периода; все, кто общался с Дау, знают,
что у него всегда бывали какие-нибудь
любимые объекты для издевательства; тогда
одним из них был Сэрджент, который
утверждал, что если нанести на график
экспериментальные данные по бета-радиоактивности:
по вертикали — время жизни, по
горизонтали — энергию распада, то точки
группируются около некоторых кривых,
отвечающих разной степени разрешенности
перехода). «Нет никаких Sargent Kurve**, есть
Sargent Flache***,— бушевал Ландау,—
точки разбросаны по всей плоскости»,— и
дальше в том же роде: «Ну что там у вас еще?»
Но дальше я мог только пролепетать
несколько маловразумительных фраз, тем более
что, как уже было сказано, я и сам не
* «Разъяснения и новые обоснования» (нем.). Тогда
главным языком физики был немецкий, главным
журналом — «Zeitschrift fur Physik». (У нас начал
выходить «Zeitschrift fiir Physik der Sowjetunion»). Эти
слова нередко встречались в заголовках или
подзаголовках статей.
** Кривые (нем.)
*** Волна (нем.).
13

видел в сделанном мною ничего
действительно существенного.
Скоро все было кончено. Затем
последовал лишь краткий, вполне
доброжелательный разговор на посторонние темы, и я ушел
в состоянии шока.
После этого мы неоднократно
контактировали с Ландау, приходилось участвовать
в совместных обсуждениях, когда в 1940—
1941 гг. «группа Ландау» (несколько человек)
и «группа Тамма» (тоже несколько человек)
собирались вместе каждую пятницу
поочередно в ФИ А Не и в ИФП для
неформального разговора о физике. Я уже хорошо
понимал, что такое Ландау как физик. Но
прошло еще много лет, прежде чем я стал
способен обсуждать с ним физику наедине,
говорить о своей работе без паники (хотя
всегда с тревогой) и отстаивать свою точку
зрения.
Обсудим теперь всю эту небольшую исто-
рию.
Здесь интересны два пункта: I) что
значило «никаких Verklarungen und Neubegrun-
dungen»: 2) действительно ли Дау был такой
зверь, который был способен несколькими
словами парализовать пришедшего к нему с
вопросом теоретика (кстати, формально он
был лишь на четыре года старше меня:
тогда, в 1935 г., ему было 27, мне 23, а Ру-
меру около 33: но формальное
сопоставление возрастов, как видно уже из сказан
ного, ничего не значило). Сначала о первом
вопросе.
В то время у нас (да и за рубежом)
появлялось немало статей по теоретической
физике, которые не содержали никаких
новых результатов, но лишь пережевывали
снова и снова разные, более или менее
принципиальные элементы квантовой теории, да
и теории относительности. Дау не переносил
этого, потому что он был человеком дела.
Пусть результат будет небольшим, но он
должен быть новым и надежным. Здесь
играло роль и то, что, по-моему, Дау
считал себя лично ответственным за состояние
теоретической физики в нашей стране.
Показателем этого может служить следующее:
его возмущало любое приукрашивание
ситуации в физике.
Вот, например, в 1936 г. в Москве, в
битком набитой огромной аудитории
существовавшей тогда Коммунистической академии,
на Волхонке, происходило общее собрание
Академии наук, посвященное отчету
Ленинградского физико-технического института.
Многие годы институт находился в ведении
Наркомтяжпрома, постоянно подвергался
нападкам за то, что занимался
«оторванными от практики проблемами» (вроде
ядерной физики), и в этой тяжелой атмосфере
его основатель и директор Абрам
Федорович Иоффе делал свой доклад*.
Выдающаяся роль института и самого Иоффе в
развитии нашей физики хорошо известна.
Да и для Ландау лично он сделал немало
в те годы, когда Дау работал в его
институте. Но Ландау, а также Александр Ильич
Лейпунский — оба молодые и хорошо
знакомые с мировым уровнем науки, так как
сами работали за рубежом,— выступили с
безжалостной критикой работы Иоффе и
института. Они обрушились на чрезмерно
оптимистическую оценку положения в нашей
физике, которую дал Иоффе. Речь Ландау
замечательна. Он начал ее словами: «Каковы
бы ни были недостатки, которыми
обладает советская физика, несомненен тот факт,
что она существует и развивается, и мне
кажется, что самим своим существованием
советская физика во многом обязана
А. Ф. Иоффе». Но вслед за этим, еще раз
подчеркнув заслуги А. Ф. Иоффе, он яростно
обрушился на докладчика. Он высмеял
Иоффе за утверждение, что у нас есть 2500
физиков, и говорил, что в массе эти люди
«выполняют роль лаборантов и никаких
существенных знаний не имеют». «Если
считать вместе с физической химией, то
можно насчитать что-нибудь порядка сотни
настоящих физиков. Это чрезвычайно мало»,—
и т. д. Он критиковал многие работы
Иоффе за ошибки и недостоверность, его
позицию — за расхваливание рядовых работ,
за приписывание нашим физикам
«открытий», которые на самом деле — повторение
зарубежных работ, за «распространение
стиля, который может быть охарактеризован
только понятием хвастовства». Все это
«является вредным, разлагающим советских
физиков, не способствующим их мобилизации
к той громадной работе, которая нам
предстоит», и т. д.
При всей неслыханной резкости этой
речи нельзя не признать, читая ее теперь,
что 28-летний Ландау выступал с
общегосударственной, гражданской точки зрения, с
* Видимо, чтобы как-то парировать эти нападки,
Иоффе выделил в докладе раздел «Проблемы
социалистической техники*, включив в иего около тридцати
прикладных проблем, над которыми институт работал
или собирался работать. Были среди иих и дельные,
но встречались и такие: «Безоконное строительство,
рациональная форма окон и отопительных систем»
(имелась в виду замена металлических
обогревателей керамическими) и т. д. Мне, кроме того, твердо
запомнилась особенно поразившая меня «проблема*:
окраска полов помещений в белый цвет для экономии
электроэнергии на освещение (но в печатном тексте
этого нет). Видимо, плохо ему было, трудно
приходилось. См.: Иоффе А. Ф. Условия моей научной
работы. Доклад на сессии АН СССР, 14—20 марта
1936 г. - Изь. АН СССР, сер. физ., V936, № 1/2,
«.. 7- 33.
14

чувством боли за нашу физику. Конечно,
он несколько перегибал палку. Ведь к этому
времени, например, были сделаны две работы,
получившие много лет спустя Нобелевские
премии: открытие и теория цепных
реакций (Н. Н. Семенов) и открытие
излучения Вавилова — Черенкова (пример
исключительно точного, трудного и надежного
экспериментального исследования, на
малочисленность которых Ландау тоже сетовал*),
через год после этой сессии теоретически
объясненного И. Е. Таммом и И. М.
Франком. Знал он, конечно, об открытии в 1 927 г.
комбинационного рассеяния (раман-эффек-
та) Г. С. Ландсбергом и Л. И.
Мандельштамом, не получившими Нобелевской
премии только из-за антисоветской позиции
Нобелевского комитета, и о многих других
прекрасных работах, но в целом он был прав,
всего этого было мало, и прежде всего было
мало квалифицированных кадров.
Когда Ландау сошел с трибуны и,
пробираясь между слушателями, сидевшими на
ступеньках амфитеатра в проходе, проходил
мимо меня, я сказал ему: «Пока будет жив
теперешний состав Академии, не быть вам
академиком». Он криво улыбнулся. Ему было
не до шуток. Вероятно, не так легко ему
было решиться выступить против Иоффе.
Но он должен был это сделать: он
переживал проблему развития нашей физики,
как свою личную.
Это чувство ответственности проявилось
и тогда, когда он вместе с Евгением
Михайловичем Лифшицем создавал их Курс,
воспитывал свою школу на основе
собственной системы, охватывающей все стадии
развития физика-теоретика. Те, кто навещал
его дома после катастрофы, помнят, как он
повторял: «Вот выздоровлю и займусь
школьной программой по физике — все надо
переделать». Конечно, найдутся скептические
циники, которые предпочтут приписать все это
желанию первенствовать, возглавлять всю
теоретическую физику. Но если элемент
честолюбия, необходимый всякому
исследователю и активному деятелю, здесь и был,
не это было определяющим. Достаточно
вспомнить, как, расставляя теоретиков по
«классам», по их заслугам, себе самому он
отводил очень скромный класс. Да и вообще
во всей его научной деятельности было
столько честности, трезвости, убежденности,
что, даже когда он, как представляется,
недооценивал некоторых наших выдающихся
физиков, это было следствием собственной,
* Шв. АН СССР, сер. физ., 1936, No 1 '2, с 83 86.
Речь А. И. Лейпунского (с. 73- 83) столь же
определенна в своей критической части, но юраз/ю более
уравновешенна по тону и более объективна в оценке
роли различных школ в нашей физике.
установленной на основе глубокого
убеждения шкалы ценностей, а никак не духа
конкуренции.
Но вернемся к Verklarungen und Neubeg-
rundungen.
Конечно, недопустимо полностью
отвергать работы такого типа. Но в то время,
во всяком случае, не они были важнее
всего, а создание действенной физики. Да
кроме того, занятие и такими вопросами
не должно быть безрезультатным. Вот,
например, не Ландау и Румер создали
каскадную теорию электромагнитных ливней, а Баба
и Гайтлер, с одной стороны, Оппенгей-
мер и Снайдер — с другой. Но хотя они
сами извлекли из этой теории некоторые
основные следствия, пользоваться их
теориями было чрезвычайно неудобно. Ландау и
Румер придали теории такую ясную и
удобную форму (тоже ведь в известном смысле
это было Verklarung und Neubegrundung!),
что эта форма стала канонической. После
их работы о предшественниках
вспоминают только для того, чтобы воздать им
должное.
Перейдем теперь к другому итогу моего
первого знакомства с Дау.
И в наши дни не прекращаются
вспышки обвинений по адресу Дау в жесткости
его обращения с теоретиками, которые
хотели узнать его оценку их работ. Верно,
конечно, что Дау не смягчал своих
высказываний и это часто жестоко било по
самолюбию. Он бывал непростительно резок
в публичном разговоре, даже когда
объектом его высказываний был достойный
человек, к которому он сам хорошо относился.
Иногда это бывало просто оскорбительно* .
На основании своего опыта, в частности
на основании описанного выше моего
первого знакомства с Дау, я много лет спустя
усвоил одно: нечего соваться к нему с
недоделанным, не понятым, насколько ты
способен, до конца, с тем, что ты сам не можешь
отстаивать столь же аргументированно, сколь
он критикует. Впоследствии я не раз убеж-
* Но как в то же время щедро он раздавал советы
своим ученикам! Мне особенно запомнился один
случай, когда в моем присутствии он подсказал
простой и прозрачный прием реализации в вычислениях
не очень легкой для физического понимания идеи,
и этот прием позволил его ученику выполнить целую
серию исследований. Совет был дан легкий, «между
прочим», имя Дау нигде после этого не упоминалось,
да и сам он никогда не вспоминал о своем совете,
хотя разговоры в святи «.и всем лой проблемой у нас
с ним бывали неоднократно.
Стоит вспомнить, как в своем ответном с тове на
веселом праздновании его пятидесятилетия Дау скачал.
«Некоторые считают, что учитель обкрадывает своих
учеников, другие что ученики обкрадывают учителя.
Я считаю, что правы и те и другие и участие в этом
взаимном обкрадывании прекрасно».
\*

дался в честности его критики. Если удается
в результате дискуссии его опровергнуть, он
готов признать свою неправоту. Одного я не
замечал ни разу (хотя мне говорили, что я
неправ, такое случалось) — чтобы он
четкими словами сказал: «Да, я был неправ».
Но по существу это, не произнесенное
вслух, подразумевалось, когда в конце
концов следовало признание: «Да, да, конечно,
верно». Но это было проявлением
некоторых ребяческих черт его личности, которое
вызывало только улыбку.
Вот один характерный случай. Дау долго
отказывался признать понятие
изотопической инвариантности. Он поносил его, не
стесняясь в выражениях. Но через
несколько лет после появления этой концепции,
когда она была уже широко
распространена, на семинаре Ландау докладывалась
опубликованная работа, в которой докладчик
просто не мог обойти изотопинвариант-
ность. Приближаясь со страхом к этому
пункту, он весь напрягся, ожидая
очередного издевательства. Когда были
произнесены первые слова об изотопспине, зал
замер. И вдруг раздался спокойный
заинтересованный голос Дау: «Так-так, скажите-ка
подробнее об этом, это что-то интересное».
Семинар взорвался от хохота, а Дау как
ни в чем не бывало продолжал
расспрашивать докладчика. Если вспомнить, что
обычно Дау сам, просматривая журналы,
отмечал статьи для доклада на семинаре,
можно предположить, что он уже раньше
понял свою неправоту.
Но хватит об этой ребячливости. Ведь
и здесь, по существу, просто в забавной
форме проявлялось его честное отношение
к науке. Вернемся к более существенному.
Почему же все-таки он не смягчал свою
критику? Думаю, прежде всего потому, что
он всегда разговаривал «на равных». Он
всегда как бы предполагал, что его
собеседник — «взрослый человек», должен иметь
свое мнение и отвечать за свои слова.
Авторитет Дау был чрезвычайно высок,
и, может быть, ему следовало почаще об
этом вспоминать, осторожнее обращаться
с этим опасным оружием, помнить, что
разговор, как правило, все-таки происходит
на самом деле отнюдь не «на равных».
Я перехожу к довольно острому вопросу,
возникшему потому, что были один или два
случая, когда отрицательное отношение Дау
к рассказанной ему автором работе
приводило к тому, что автор не публиковал ее
и соответствующая работа (важная!)
появлялась потом за рубежом. Утрачивался
приоритет, а иногда и связанные с ним почести.
Но насколько виноват в этом Дау?
Прежде всего я хотел бы отвести
недостойные и совершенно ложные
высказывания (приходилось с ними встречаться),
что отрицательное отношение Дау означало
запрет на печатание. Это совершенно
неверно. Оставим даже в стороне чисто
формальное обстоятельство: Дау не был членом
редколлегии ни одного журнала, а их было
несколько. Я неоднократно слышал (не помню,
от самого Дау или от Е. М. Лифшица),
что Дау считает допустимой публикацию чего
угодно (если, конечно, нет прямой ошибки),
лишь бы не было противоречия с
квантовой механикой и теорией
относительности*.
Но было другое: авторитет личного
мнения, против которого не все имели
внутреннюю силу устоять. Так, один не очень
еще опытный теоретик пришел к некоей
смелой идее и даже реализовал ее в
многочисленных расчетах физических явлений, в
которых выводы из этой идеи должны были бы
проявляться на эксперименте. Но его
коллеги (кстати, ученики Ландау) отвергали с
порога саму основную идею как нелепость
и чепуху. Тогда он решился пойти к
Ландау. Тот сразу все понял, сказал, что в идее
нет ничего нелепого, мир так может быть
устроен, но ему лично эта идея не
нравится, такой мир ему не симпатичен.
Виноват ли Ландау в том, что этот теоретик
не решился после такого разговора послать
статью в печать, что открытие было через
небольшой срок сделано за рубежом и
принесло славу не ему? На самом деле все
было честно. Сам Ландау опубликовал свою
первую работу, когда ему было 19 лет. С его
точки зрения, все, кто с ним
разговаривал,— достаточно «взрослые люди». Тот
теоретик сам, по мнению Дау, должен был
решать, публиковаться (рискуя в случае
своей ошибки подвергнуться осмеянию)
или нет. Он, этот теоретик, сам принял
ошибочное решение (и, насколько я знаю,
он честно это признает). Ландау и здесь
разговаривал «на равных». Думаю, что на
его месте более мягкий человек, И. Е. Тамм,
сказал бы: «Мне не нравится эта идея, но
это ничего не значит, вы все равно
опубликуйте статью». Дау этого не сказал, хотя
в других вопросах к чему-то подобному он
был склонен. Написал же он о кино:
«Несмотря на некоторую безапелляционность
моих суждений, я очень далек от
стремления навязывать свой художественный вкус
* Разумеется, и это не следует понимать
элементарно, как запрет на попытки создать теорию более
общую и совершенную, чем квантовая механика или
теория относительности. Вот ведь сам Ландау в 1959 г.
провозгласил необходимость отказа от гамильтоновой
квантовой механики, говорил о коренной ломке,
которую принесет отказ от локальной теории и т. п.
16

кому бы то ни было. Могу заверить, что,
будь я начальником кинопроката, я охотно
выпускал бы на экран даже очень плохие,
с моей точки зрения, картины: лишь бы
существовала аудитория, которой они
доставляли бы радость»*.
Но для того, чтобы такой фильм вышел
на экран, создавший его режиссер должен
принять решение, не считаясь с
недовольством критика, проявить достаточную
убежденность, смелость, наконец, чтобы
противопоставить свое мнение авторитету даже
«самого» Ландау. У многих физиков такой
смелости не хватало. Дау этого не учитывал,
и об этом нельзя не пожалеть.
Игорь Евгеньевич Тамм, исключительно
высоко ценивший Ландау, бывший и лично с
ним в превосходных отношениях, несмотря
на разительную разность характеров** и
тринадцатилетнее различие в возрасте (по
существу — разные поколения), так
наставлял, по свидетельству В. Я. Файнберга***
своих учеников, собиравшихся обсудить
с Ландау какой-либо научный вопрос: «На
замечания Ландау «общего» характера (типа
«это бред!», «этого не может быть!» и т. д.)
не обращайте внимания. Однако как только
Ландау начнет говорить что-либо конкретное
по работе, то сразу превращайтесь в слух
и не зевайте!»
В чрезмерном влиянии авторитета Дау в
подобных случаях виноват не столько Дау,
сколько те, кто не решались
противопоставить этому авторитету свое мнение. В театре
известна элементарная истина: если актер
исполняет роль императора, то играет
императора не столько он сам, сколько его
окружение. Окружающие не всегда видели,
что Дау говорит с ними, считая их
самостоятельно мыслящими людьми. Неравенство
способностей, разрыв между рядовым
физиком-теоретиком и исключительной, выдаю-
* Ливанова А. Ландау. 4-е изд. доп.: М.: Знание, 1983,
с. 226.
** Не могу здесь не вспомнить с огорченцем слова
Вяч. Вс. Иванова, приводимые в уже упоминавшейся
книге А. Ливановой: «Ни среди его учеников, ни среди
ученых-недоброжелателей не было людей, с ним
отдаленно сопоставимых» (с. 219). Прежде всего, и это
самое важное, все остальные наши физики-теоретики
вовсе не исчерпывались упомянутыми двумя
категориями. Ландау пользовался огромным уважением и
симпатией и у Л. И. Мандельштама, и у И. Е. Тамма,
и у В. А. Фока, и в их школах, а также у множества
других физиков. Что же касается «сопоставимости»,
то речь, видимо, идет о человеческих качествах (не
станет же филолог судить о профессиональных
достоинствах физиков-теоретиков). Мне непонятно, как
можно сопоставлять столь различные личности, как
Ландау, Мандельштам, Тамм, Фок и другие. Все
выдающиеся люди — особенные по-своему. Их
характеристики откладываются по разным осям координат.
*** В кн.: Воспоминания о И. Е. Тамме. М.: Наука,
1981; 2-е изд.; 1986, 312 с.
щейся талантливостью Дау можно было
скомпенсировать только одним — серьезным
отношением к предмету разговора,
продуманностью того, о чем будешь говорить,
ответственным отношением к своей точке
зрения. При этих условиях можно было
выдерживать и настоящую бурю.
Вот одна история, в которой я
принимал участие.
Однажды после окончания семинара Дау
он сам, Чук (И. Я. Померанчук) и я
задержались в конференц-зале, чтобы
поболтать о разных разностях, как это не раз
у нас бывало. Дау спросил: «Ну что в ФИАНе
нового?» Я ответил: «Вот, Тер-Микаелян
кончил диссертацию. Любопытный
результат: оказывается, если энергия электрона
очень большая, то его тормозное
излучение в кристалле имеет интерференционную
структуру, чувствует кристаллическую
решетку». «То есть вы хотите сказать, если
энергия мала и длина волны велика?» —
переспросил Дау. «Нет, именно большая —
больше сотни миллионов электронвольт».
«Что за чепуха?» — воскликнул Дау. Чук
стал успокаивающе гладить меня по лацкану
пиджака и приговаривать: «Женя, Женя,
пойми сам, это же невозможно». Но
М. Л. Тер-Микаелян был тогда аспирантом,
я —-его руководителем, и я продолжал
настаивать. «Ну, может быть, чуть-чуть
скажется, под логарифмом»,— допускал Дау. «Да
нет, очень сильно — вся суть в том, что
играет роль не длина волны, а «длина
формирования», обратная величина
передаваемого импульса, растущая с энергией»*. После
недолгих препирательств в таком стиле Чук
ушел, а мы с Дау больше часа ходили по
саду вокруг теннисной площадки, и
продолжалась яростная, но вполне деловая критика
в обычном духе Дау: «Вы же не проверяли,
какую роль играет неупругое рассеяние: я
думаю, оно существенно». «Проверяли, не
существенно». «Но тепловые колебания узлов
решетки все размажут!» «Нет, оказывается,
нет»,— и т. д. и т. д. Разумеется, поспевать
за Дау, объяснять, почему тот или иной
фактор не влияет, было нелегко. Я ловил
с тревогой каждое его замечание. Ведь его
интуиция была очень сильна. В состоянии
той же тревоги я уехал домой.
В 7 часов вечера раздался первый
телефонный звонок: «Да нет, нет этого эффекта.
Вообще-то вопрос труден, но математически
все элементарно. Ну, может быть, на 10 %
можно натянуть». Поговорили, моя тревога
усилилась, но я не видел ошибки. Около
полуночи телефон зазвонил снова. И вдруг:
«Да, конечно, конечно, эффект есть. Ну, ра-
Теперь это тривиально, тогда было неожиданно.
17

зумеется. Но все нужно делать
по-другому». У меня отлегло от сердца, и я сел
писать письмо Тер-Микаеляну в Ереван. Это
письмо чудом сохранилось: все происходило
17 июля 1952 г. Я перечислил девять
заключительных утверждений Дау, касавшихся
лишь деталей вопроса, сопровождая их
своими замечаниями: такие-то пункты
«вызывают у меня настороженность», в таких
Дау явно неправ, а то-то мы сами знаем и
кончал так: «Вам надлежит снова и снова
промять и разжевать основные пункты, на
которые Ландау нацелился (или
набросился), чтобы либо найти у себя ошибку (во
что я бы не поверил), либо укрепить
свою позицию».
Через три месяца Тер-Микаелян
докладывал свою работу у Дау на семинаре
при полном взаимопонимании, а еще через
десять месяцев Дау и Чук направили в
печать известную прекрасную их работу о
тормозном излучении в аморфной среде, в
которой сами использовали упомянутый
выше эффект роста длины формирования
с энергией. Из этих работ возникло целое
направление.
Я вспоминаю эту историю как пример
научной честности и ответственности Дау.
Речь шла о явлении, относящемся, так
сказать, к его «хозяйству», он отвечал за
порядок в нем и не мог успокоиться, пока
все не выяснил для себя сам. Нечего и
говорить, что у Дау (и, разумеется, у нас с
Тер-Микаеляном) не осталось никакого
осадка, все были рады и даже как-то еще
более сближались. Но выдержать такую атаку
было, как всегда, нелегко, и я не часто
решался на подобные обсуждения.
Но вернемся к приведенному выше
наставлению Тамма. Сам он не раз оставлял
без внимания «общие» замечания Дау (и, как
впоследствии обнаруживалось, обычно
поступал правильно. Так было, например, когда
Ландау высмеивал введение «изобар», или
резона нсов, на равных правах с другими
частицами, осуществленное Таммом при
рассмотрении взаимодействия пионов с
нуклонами в 1952 г.).Но все мы знали, как
необычайно ценна была яростная критика Дау,
его конкретные советы, и «не зевали»,
когда он говорил.
Однако и «общие» замечания вовсе не
обязательно содержали обидные слова.
Выше я привел разговор с ним, в котором
(как мне помнится, хотя я не полностью
уверен в этом) он употребил слово «чепуха».
Но если это и было так, то это был
единственный раз, когда я услышал от него
подобное слово в свой адрес. Он
разговаривал со мной всегда совершенно
корректно, хотя не только со своими учениками
и друзьями он часто бывал оскорбительно
резок даже в присутствии других лиц.
Почему так случилось, почему мне так
удивительно повезло?
Дау не мог особенно выделять меня из
своего окружения как физика. Это
очевидно. Может быть, дело было в том, что после
памятного знакомства в 1935 г. я никогда
не начинал с ним разговора по физике,
если не чувствовал уверенности в том, что
смогу выдержать шторм? Он дважды отверг
мои идеи — и оба раза мягко, хотя в
опровержение их и приводил (вполне корректно)
лишь «общие соображения». Один раз, когда
из работы получались новые уровни в
системе, он сказал: «Не думаю, мне кажется,
довольно тех уровней, которые мы знаем».
Я не опубликовал работу, но не столько
из-за этого его замечания, сколько потому,
что, промучившись два месяца, не сумел
устранить изводившие меня изъяны в выводе
(хотя психологически замечание Дау, может
быть, на меня и повлияло). Через 20 лет
правильный путь, на гораздо более высоком
уровне, нашел Д. А. Киржниц. В другой
раз его, сделанное тоже в мягкой форме,
замечание было совсем уж неубедительно
(«Я думаю, при высокой энергии все же
не выпадет размерная константа и тогда
все это неверно»). Но меня поддержал
Чук, участвовавший в нашем разговоре
(«Дау,— сказал он,— ты непоследователен:
если ты веришь своей же теории, то
должен признать, что Женя прав!»). Я был
уверен в своей правоте, работу опубликовал и
очень рад этому.
В оформлении статьи использована фотография
Л. Д. Ландау, 1929 г.
18

i
Новый метод
расшифровки
ДНК?
Хотя с вручения Нобелевской премии за открытие
методов расшифровки ДНК не прошло и десяти лет, чтение
ДНК уже превратилось в обычную рутинную процедуру.
Правда, затраты труда все еще велики. Именно поэтому
самая дорогостоящая часть проекта «Геном человека» —
тотальное прочтение ДНК — отложена до лучших времен,
в надежде на появление сверхбыстрых автоматических
секвенаторов или принципиально новых методов
расшифровки. По-видимому, это разумный подход: за какие-то
два года, прошедшие с начала обсуждения проекта,
стоимость чтения одного нуклеотида успела упасть с одного
доллара до нескольких центов.
До недавнего времени секвенирование шло в русле
классических методов Максама — Гилберта и Сэнгера, когда
по радиоактивной метке удается определить, какая буква
стоит на каждом месте в исследуемом фрагменте ДНК.
И вот в конце 1988 года в Институте молекулярной
биологии АН СССР предложили совершенно новый подход
к чтению ДНК («Доклады АН СССР», т. 303, № 6).
Новый метод на первый взгляд кажется гораздо менее
естественным, чем старые. Исследователи как бы
специально усложняют себе жизнь. Они полностью
отказываются от прямого чтения буквы за буквой и вместо этого
химически синтезируют огромное количество
разнообразных коротких слов — олигонуклеотидов (например —
всевозможные восьмерки нуклеотидов, их получается более
60 тысяч). Каждую восьмерку закрепляют на мембране-
матрице, затем гибридизуют (склеивают) изучаемый
фрагмент ДНК с матрицей и смотрят, с какими
восьмерками прошла гибридизация. ДНК склеивается со
словом-восьмеркой только тогда, когда данная восьмерка входит
в ее состав. Поэтому на матрице «светятся» те и только
те точки, где закреплены слова, входящие в исследуемый
участок. В результате можно узнать, какие восьмерки
входят в состав фрагмента, и с помощью компьютера
попытаться расшифровать весь фрагмент ДНК.
Использование метода сталкивается с серьезной
математической проблемой — восстановлением слова по набору его
перекрывающихся подслов (попробуйте восстановить эту
заметку по набору всех восьмерок букв и вы поймете,
что задача совсем непроста). Но авторы предлагают
алгоритм, с большой вероятностью решающий эту проблему.
Их статья называется «Новый метод определения
последовательности ДНК», но мне кажется, что пока можно
говорить только об идее, хотя и очень красивой.
Советские ученые не в первый раз предлагают способы секвени-
рования — еще в 1972 году Е. Л. Свердлов предложил
свой вариант, который через пять лет превратился в метод
Максама — Гилберта. Хочется верить, что теперь идею
удастся превратить в метод самим авторам — работа тут
идет полным ходом.
Кандидат физико-математических наук
П. А. ПЕВЗНЕР
19

В последнее время на Западе сообщения о компьютерных
вирусах конкурируют на страницах газет с политическими
и спортивными новостями. Вакцина, антивирус — эти и
другие, казалось бы, чисто биологические термины прочно
вошли в арсенал программистов. К сожалению,
компьютерные вирусы активно размножаются и у нас в стране.
Лет двадцать назад сотрудников одного московского
института встревожило странное поведение компьютера,
отказывавшегося выполнять простейшие команды
оператора. Попытки разобраться в том, что просходит, не
приводили к успеху и казалось, что единственный выход из
тупика — вызывать специалистов английской фирмы,
поставившей компьютер. Вопрос решился сам собой: один из
молодых сотрудников признался, что странное поведение
компьютера — дело его рук. Он написал программу,
сумевшую обмануть операционную систему так, что даже
системные программисты не могли распознать, в чем дело.
По-видимому, это был первый случай компьютерного
вредительства у нас в стране.
Новый этап начался в прошлом году в связи с широким
распространением персональных ЭВМ. К началу 1989 года
в Москве бушевала уже настоящая эпидемия, вызванная
вирусами, занесенными с Запада. К открытию
Международного компьютерного клуба в Москве (декабрь 1988 г.)
кто-то собрал всю информацию, связанную с вирусами,
и распространил список собственно вирусов, так называемых
троянских программ и бомб замедленного действия.
Вооружившись таким списком, вы можете попытаться обнаружить
болезнь, но не лечить ее — для этого требуются специальные
антивирусные программы. Об их создании в нашей стране
и пойдет речь, но сначала — несколько слов о том,
что это такое на самом деле — компьютерный вирус.
Вирус — это программа, которая выполняет сразу две
функции: встраивается в другие программы, тщательно
маскируя свое присутствие; портит случайно выбранные
наборы данных (файлы) или даже ведет себя более грубо,
например, портит всю информацию, записанную на диске.
«Троянские программы» не утруждают себя
встраиванием, а маскируясь, например, под компьютерную игру, просто
стирают информацию на диске. «Бомбы замедленного
действия» могут поначалу никак не проявляться, однако, при
несоблюдении оператором тех или иных условий (копирование
программы без разрешения разработчика или
несвоевременная оплата), они «взрываются» и разрушают файловую
систему. Такие программы иногда создают фирмы-продавцы
математического обеспечения, чтобы отбить охоту к
несанкционированному распространению программ.
Недавно в Москве появились новые вирусы, в том числе,
по-видимому, и отечественного происхождения. Точно этого
утверждать нельзя, так как создатели вирусов обычно не
оставляют визитных карточек. Тем не менее, представитель
московского программистского авангарда В. А. Герасимов
из Вычислительного центра АН СССР (один из авторов
популярной игры TETRIS, продающейся сейчас на Западе)
утверждает, что вирус, получивший рабочее название AIDS,
создан у нас в стране. На это указывают неклассический
стиль программирования и присутствие в тексте AIDS
команд, имеющих смысл лишь для некоторых видов ЭВМ
IBM PC/XT, распространенных в СССР.
Ареал компьютерных вирусов стремительно расширяется.
Дело в том, что программисты в СССР ведут совершенно

неупорядоченную «компьютерную жизнь», постоянно вступая в «случайные связи» друг
с другом. Официальный рынок программ у нас в стране практически отсутствует,
поэтому для большинства специалистов такие связи — чуть ли не единственный способ
получить нужные программы. Имея в виду более строгий образ компьютерной жизни
на Западе, можно предположить, что компьютерная чума в СССР будет особенно
массовой и тяжелой.
Одновременно с незримой работой конструкторов вирусов лучшие советские программисты
пытаются создать антивирусные программы. Большая статья об одной из таких
программ появилась в конце 1988 года в «Правде». Эта программа названа вакциной,
хотя (если уж использовать биологические аналогии) по типу действия скорее напоминает
фермент рестриктазу: она распознает постоянный участок известного вируса и вырезает
его из программы-хозяина. К сожалению, такие программы не универсальны — они
помогают лишь в борьбе с хорошо изученными вирусами, * когда участки расщепления
рестриктазой уже известны. Компьютерная рестриктаза тестирует вирус путем просмотра
всех данных на диске. Казалось бы, разумнее обезвредить работающий вирус на этапе
его загрузки в память, однако сделать это гораздо труднее, так как достаточно
изощренные вирусы предпринимают во время загрузки дополнительные действия для
своей маскировки.
Сейчас, помимо простейших программ-рестриктаз, в СССР созданы еще несколько
антивирусных программ. Одна из них работает как резидентная (постоянно сидит в
памяти компьютера) и следит за всеми странными действиями, похожими на попытки
вируса внедриться в чужие программы. Эта программа вряд ли получит широкое
распространение, так как отличается чрезвычайной болтливостью: очень часто в работе
обычной программы ей мерещатся странные действия и она просит подтверждения
программиста на их выполнение. После нескольких часов такая мнительность становится
невыносимой и возникает неудержимое желание удалить антивирус из памяти.
Гораздо более перспективной представляется программа, разработанная В. А.
Герасимовым, которая не сидит постоянно в памяти, а может запускаться после каждого сеанса
работы и выдавать список файлов, с которыми, с ее точки зрения, производились
вроде бы странные действия. Проанализировав этот список, программист может решить,
не замешан ли тут вирус и приступить тут же к его уничтожению. От такой
программы фактически невозможно скрыться никакому вирусу.
Недавно в одном из московских институтов вызвало переполох появляющееся
время от времени на экране дисплея сообщение: «ХОЧУ ЧУ ЧУ!», после которого
компьютер останавливался. Было' очевидно, что это дело рук какого-то шутника, но
оставалось неясным, как заставить ЭВМ продолжить работу. Кто-то догадался: раз он
хочет, давайте дадим ему ЧУЧУ — и набрал слово ЧУЧУ на экране дисплея.
Этого оказалось достаточно — компьютер продолжал работу до следующего «ХОЧУ ЧУЧУ».
Ни в каких других предосудительных действиях этот вирус замечен не был.
К сожалению, большинство вирусов не столь безобидны и последствия, которые могут
возникнуть при их проникновении в ЭВМ, установленную, скажем, в аэропорту, трудно
даже оценить.
Число зараженных компьютеров в Москве очень велико, хотя многие их владельцы об этом
еще не подозревают — ряд вирусов имеют большой инкубационный период. Дело
осложняется тем, что до недавнего времени у нас в стране не было популярного журнала для
программистов и вся информация о вирусах распространялась с помощью слухов.
Мне уже неоднократно приходилось слышать «правдивые» истории о вирусах,
вводящих в резонанс твердый диск и разносящих ЭВМ на мелкие кусочки.
К счастью, наиболее опасные вирусы, распространяющиеся по компьютерным сетям, нам
пока не страшны, так как таких сетей в СССР почти нет...
В целом, как оптимистично считает заведующий отделом компьютерной графики
ВЦ АН СССР кандидат физико-математических наук И. Е. Педанов, уже через год-два
вирусы в СССР перестанут быть проблемой. Я думаю, что его оптимизм оправдается
только в том случае, если на разработку антивирусов у нас перестанут смотреть
как на хобби для программистской элиты, а включат эту проблему в рабочие планы
ведущих научных центров. В США для борьбы с вирусами объединились Академия наук,
Министерство обороны, другие правительственные учреждения и частные фирмы. У нас же
пока готов помочь в борьбе с вирусами кооператив «Микроконтур», продающий
антивирус, разработанный сотрудником ВЦ АН СССР А. А. Чижовым в порядке личной
инициативы.
А. Павлов
21

г,
~v
IN>
\
\ I
\
\ l
л.1.
f,
nil
I'//
II//
"//
I
II//
I"/
ll'J
*'•
V
VA
"J
*aJTv%.
•^
^

Мысли о мышлении
Л. И. ВЕРХОВСКИЙ
БОЛЬШИЕ ВЗРЫВЫ
ЕСТЬ НЕ ТОЛЬКО В КОСМОЛОГИИ
Отличительное свойство мышления
заключено, наверное, в способности достигать
определенной цели, то есть находить
нужный вариант среди других, в принципе
допустимых, но не приводящих к требуемому
результату. Например, если у обезьяны в
клетке есть куча различных предметов, но
достать банан она может, лишь выбрав из
кучи ящик, чтобы встать на него, и палку,
чтобы сбить банан, то мы судим об
интеллекте обезьяны по тому, как она
справляется с выбором.
Допустимые варианты — это комбинации
некоторых элементов: действий в
практических вопросах, умозаключений в
доказательствах, красок и звуков в искусстве.
Может быть, чтобы получить искомое
сочетание, надо просто перебирать варианты
один за другим и отбрасывать все негодные?
Бесплодность такого подхода следует из
простого факта, называемого в кибернетике
комбинаторным взрывом. Дело в том, что
если элементы могут свободно
группироваться друг с другом, то общий набор
сочетаний растет (с увеличением числа
элементов в наборе) крайне быстро,
экспоненциально. Так, при алфавите всего из десяти
символов можно составить 10100 текстов
длиной по сто букв!
Машине, просматривающей даже
миллиард миллиардов таких стобуквенных слов
в секунду (конечно, это фантастическая
скорость), для полного обозрения их
понадобится около 1074 лет. Для сравнения, время,
прошедшее после космологического
Большого взрыва — «всего лишь» 1010. Поэтому
испытать все варианты не под силу ни
медлительному человеческому уму, ни сколь
угодно совершенному компьютеру.
И все же каким-то образом возникают
уникальные тексты из многих сотен и тысяч
знаков (в музыке Моцарта нельзя тронуть
ни одну ноту). В поиске таких новых и
незаменимых комбинаций состоит суть
творчества. «Но ведь где-то есть он в конце
концов, тот — единственный, необъяснимый,
тот — гениальный порядок звучащих нот,
гениальный порядок обычных слов!» (Р.
Рождественский).
Значит, должны существовать способы
отыскания «иголки» нужного без полного
перебора «стога сена» возможного.
ПИРАМИДА ЯЗЫКОВ
Ясно, что построение искомой комбинации
было бы невозможно, если б оно сразу
начиналось на уровне тех элементов, на
котором оно окончательно должно быть
выражено — назовем этот уровень языком
реализации. Ведь для сочинения романа
недостаточно знания букв, а для того, чтобы
добраться до нужного адреса,— правил
уличного движения.
Поэтому мы всегда используем не один
язык, а целый их набор. С помощью этого
набора пытаемся решить проблему в общем,
то есть свести ее к ряду подпроблем, те —
к еще более мелким, и так до тех пор,
пока каждая из них не будет настолько
проста, что сможет быть выражена на языке
реализации. Фактически мы одну сложную
задачу последовательно разбиваем на все
большее число все более легких. Как если
бы при прокладке маршрута пользовались
бы комплектом карт разного масштаба.
В самом деле, определяя путь, мы
начинаем с самой грубой карты,
охватывающей весь маршрут. От нее переходим к
небольшому набору более подробных, от
каждой из них — к нескольким еще более
детальным. И всякий раз мы без труда
находим нужное, так как каждая более общая
карта уже по смыслу резко ограничивает
дальнейший перебор. Таким образом, в
иерархии языков заключено противоядие
против комбинаторного взрыва.
Понятно, что успех всей
многоступенчатой процедуры будет зависеть от того,
насколько полон имеющийся набор «карт», нет
ли там пропусков целых ярусов или
отдельных экземпляров. Но такая завершенность
возможна только в хорошо изученной
области. Наиболее характерна именно нехватка
знаний, требующая усилий для расширения
и реорганизации языковых средств.
Чтобы разобраться в развитии таких
средств, удобно обратиться к языкам
программирования.
ПРОГРАММИСТСКИЕ ЗАБОТЫ
В схеме обычной современной ЭВМ
воплощен язык машинных команд, состоящий из
простейших арифметических и логических
операций. Примитивность этого языка —
плата за универсальность: предполагается,
что машина будет использована для разных
целей, а из маленьких кирпичей как раз и
можно строить дома самой витиеватой
формы, чего не скажешь о крупных блоках.
23

Однако каждый конкретный пользователь
решает только свой узкий круг задач, и
универсальность ему не нужна. Напротив, он
хотел бы ворочать большими блоками, что
позволило бы ему уменьшить перебор.
Иными словами, он желал бы иметь язык,
ориентированный именно на его проблемы. Как же
его получить?
При составлении нескольких самых
простых программ некоторые сочетания команд
все время повторяются, они как бы
слипаются между собой. Такой комбинации
можно присвоить имя, ввести ее в память,
и оператор языка более высокого уровня
готов. (Это аналогично выработке условного
рефлекса — повторяющиеся стимулы и
реакции становятся единым целым.) Такой
вариант действий можно назвать путем «снизу».
Но есть и другой путь — «сверху».
Анализируют все множество решаемых задач
и ищут набор как можно более крупных
частей, из которых складывался бы любой
нужный алгоритм. Проводя опять-таки
параллель со строительством, можно сказать,
что определяют комплект блоков, из которых
удастся возвести все здания оговоренного
типа.
Здесь человек использует свое
преимущество перед машиной в разноплановости своих
представлений о мире. Для компьютера этот
крупноблочный язык совершенно непонятен,
и ему надо перевести каждый блок в
набор кирпичей — машинных команд. Для
этого сочиняется программа-транслятор (опять
же путем иерархического разбиения). В
разных случаях будут свои наборы блоков; так
возникают сотни алгоритмических языков —
каждый из них по-своему членит мир.
В этих соотношениях проявляется общий
принцип мышления — работать на верхних
этажах языковой иерархии. Если в нашем
распоряжении нет языка высокого уровня —
то его надо создать. Главная цель при этом —
избежать больших переборов вариантов.
Окончательный результат, например,
обоснование какого-то утверждения, должен
быть приведен к чему-то хорошо
понятному: аксиомам в формальной теории, атомно-
молекулярным представлениям в химии
(это — язык реализации). Значит, задача
состоит в том, чтобы спуститься до этого
уровня, а затем идти в обратную сторону (снизу
вверх), осуществляя логический вывод,стро-
гую дедукцию.
Вообще, со времен Аристотеля мышление
тесно связано с логикой.
ДВЕ ЛОГИКИ.
ГЕОМЕТРИЧЕСКАЯ ИЛЛЮСТРАЦИЯ
Еще в школе на уроках геометрии мы
хорошо усваиваем сущность строгой логической
системы: если удалось протянуть цепочку
умозаключений от исходных постулатов до
требуемого утверждения, то не остается
никаких сомнений в его истинности (пока кто-
нибудь, подобно Лобачевскому, не усомнится
в самих основах). Но если цепочка вывода
достаточно длинна, то, зная одни аксиомы,
построить доказательство без большого
перебора нельзя.
Поэтому здесь тоже нужны целые блоки
умозаключений. Для этого решаем сначала
совсем простые задачи (цепочки коротки),
а каждую уже решенную запоминаем —
они и становятся понятиями более
высокого уровня (это то, что мы называем
путем «снизу»). Наиболее важные, то есть
отражающие общие свойства всего круга
задач утверждения, именуют теоремами —
их-то нужно помнить обязательно.
Теперь, столкнувшись с более трудной
задачей, уже не придется сводить ее к
постулатам, а лишь представить как
комбинацию уже известных задач и доказанных
теорем (от них путь вниз уже проделан).
Воспользуемся одной геометрической
моделью, которая делает эти, а главное, и
некоторые более сложные вещи совсем
наглядными.
Мы изобразим аксиомы маленькими
плоскими фигурками:
а задачу, над которой бьемся,— более
крупной фигурой:
Решить задачу — значит, выложить, как
пол комнаты паркетом, фигуру-задачу
фигурками-аксиомами (нахождение такой
укладки отражает построение доказательства,
то есть состава и порядка умозаключений):
24

Понятно, что если задача достаточно
велика, то сразу с нею не справиться (все
тот же большой перебор). Поэтому нам
следует для начала расширить набор правильных
утверждений. Возьмемся за более простые
задачи (соответствующие им фигуры
невелики) :
Легко заполняем их аксиомами:
Теперь, держа в уме эти блоки, можно
снова вернуться к трудной задаче. Понятно,
что она сводится к уже решенным:
Именно так строятся занятия по учебнику
или с хорошим учителем, когда специально
подобранный ряд все усложняющихся задач
позволяет постепенно наращивать знания
ученика. А что делать в новой,
неисследованной области?
Если там есть сколько-то установленных
фактов, то с них все и начинается. Вот
эти добытые факты, представляющиеся
большими фигурами: посмотрите на рисунок
справа, вверху этой страницы.
Внимательно изучаем их строение,
стараемся обнаружить скрытую закономерность,
некоторый общий принцип. Выявляем
сходные контуры и мотивы — определяем для
себя эвристики, которые позволят резко
сузить число приемлемых гипотез. Дальше
просеиваем правдоподобные варианты
(частью — подсознательно, во время сна).
Наконец, после долгих размышлений и
неудачных проб, находим — эврика! — что
все фигуры-факты преде тавимы как
сочетания трех фигур-гипотез. (Не так ли
родилась идея трех кварков, из которых
составляется целый мир элементарных частиц?)
Наше открытие демонстрирует рисунок на
следующей странице.
Переживаем то редкое и надолго
запоминающееся мгновение, которое называют
озарением, инсайтом.
Понятно, что введение фигур-гипотез —
это уже знакомый нам путь «сверху».
Загвоздка в том, что сами эти фигуры
могут оказаться слишком большими, слишком
далекими от обыденных представлений,
чтобы сразу быть выраженными на языке
общеизвестного. Часто это просто смутные
ощущения, когда сам автор догадки уже уверен
в ее правильности, но еще не может
убедить других. Как говорил Карл Гаусс,
«я знаю свои результаты, я только не знаю,
как я £ ним приду».
И все же, несмотря на образовавшуюся
логическую пропасть, возникновение таких
неясных образов — ключевой этап. Он
соответствует интуитивному решению,
постановке новых задач, определяющих все
дальнейшее: формулировку и обоснование гипотезы,
а затем превращение ее в теорию. Каждый
интуитивный образ — «замок в облаках» —
25

должен быть закреплен (дальнейшим
подразбиением) на твердой почве аксиом и
теорем. Ясно, что интуиция — это их что-то
мистическое, а итог движения мысли вширь,
вынашивания своего особого взгляда,
упрощающего всю картину.
Итак, получаются две основные стадии
создания теории: сначала угадывание языка
максимально высокого уровня для описания
имеющихся фактов, а потом — строгое
обоснование.
КАК ИСЧИСЛЯТЬ ИДЕИ
В свое время Г. Лейбниц выдвинул программу
«универсальной характеристики» — языка,
символы которого отражали бы их смысл,
то есть отношения к другим понятиям,—
«его знаки сочетались бы в зависимости от
порядка и связи вещей». Все мышление, по
его идее, должно свестись просто к
вычислениям на этом языке по определенным
правилам.* Пока этот проект удалось
воплотить лишь наполовину — формализовать
дедуктивный вывод (его делает и ЭВМ),
а логику изобретения, логику
воображения — нет.
Быть может, здесь окажется полезной
комбинаторная геометрия (а наша модель
относится к ней), цель которой — находить
оптимальное сочетание некоторых
элементов-фигур*. Модель хорошо отражает
различные ситуации, например, наличие
конкурирующих теорий — нескольких систем
фигур, в которые укладывается данное
множество фактов. Или появление факта,
который не удается сложить из известных блоков.
Тут приходится строить новую теорию —
разбивать привычные фигуры на части и
компоновать их по-новому (производить,
соответственно, анализ и синтез).
Кроме чисто комбинаторных трудностей,
препона тут еще и в том, что при долгом
употреблении каждый образ начинает
восприниматься как неделимое целое, с чем
связаны догматизм в мышлении и
бюрократизм в его многообразных проявлениях. Как
правило, здесь нужен свежий взгляд,
которым нередко обладает «человек со стороны».
Конечно, «игра в кубики» — лишь
иллюстрация некоторых способов мышления, и
говорить об универсальном подходе еще
нельзя (преже всего, надо понять, как те
или иные утверждения соотносить с
конкретными фигурами). И все же такая игра в
некоторой степени проясняет, что мог иметь
в виду Лейбниц, когда писал, что
существует исчисление более важное, чем
выкладки арифметики и геометрии,— исчисление
идей.
В мозгу, вероятно, неясным пока
способом создаются связи и отношения между
образами — энграммами памяти (которые
мы рисовали в виде фигур), а сам
мыслительный процесс сводится к перестройкам
этой структуры. При этом действует и
минимизация — мы ведь всегда ищем самое
короткое представление совокупности
фактов; раньше это называли принципом
экономии мышления.
Вообще, потребность в развитии какой-то
новой математики и логики назрела. Как
указывали отцы кибернетики и теории
систем Джон фон Нейман и Людвиг фон Берта-
ланфи, «логика будет вынуждена претерпеть
метаморфозу и превратиться в неврологию
в гораздо большей степени, чем
неврология — в раздел логики», и «уже давно
предпринимаются попытки создать «геш-
тальт-математику», в основе которой лежало
бы не количество, а отношения, то есть
форма и порядок».
* Похожий геометрический подход использовал ранее
* См. статью «Советники всевышнего» — «Химия и Эдвард де Боно в книге «Рождение новой идеи», М.:
жизнь», 1974, № 1—2. «Прогресс», 1976.
26

МОЗГ И КОМПЬЮТЕР
ЭВМ может хранить в памяти любое
количество сведений (даже абсолютно
бессмысленных) и производить с ними миллионы
действий в секунду. Сперва надеялись, что
эти достоинства уже гарантируют высокий
интеллектуальный потенциал, но вскоре
выяснилось, что во многой осведомленности
не обязательно таится мудрость. Ведь, как
мы видели, ум — способность не отбрасывать
плохие варианты, а находить хорошие, чего
примитивным перебором не достигнешь.
Человек не запомнит большой объем
неорганизованной информации (вроде
телефонного справочника), но зато знания у
него в голове хорошо структурированы и
взаимосвязаны. Они в наибольшей мере
отражают существенные стороны реальности:
наборы маршрутных «карт» увязаны между
собой по вертикали и горизонтали, каждое
понятие окружено его «ассоциативной аурой»
(Д. С. Лихачев). Это богатство связей
позволяет извлекать только относящиеся к делу
сведения, а из них уже конструировать
нужное решение.
Знаниями о мире, моделью мира
необходимо наделить и компьютер. Для этого в
него сейчас вводят набор «сценариев».
Сценарий — это общий каркас, стереотип,
который каждый раз должен наполняться
конкретным содержанием. Распознав
ситуацию, машина отыскивает соответствующий
сценарий, после чего сама ставит вопросы
и уточняет для себя недостающие детали.
Это нелегко сделать, если учесть, что
запас таких шаблонов у человека поистине
колоссален — в них кристаллизуется опыт
всей предшествующей жизни. Каждое
явление мы представляем во многих срезах и
ракурсах, а некоторые вещи, например,
пространственные соотношения, усваиваются
бессознательно в раннем детстве.
Но самое главное отличие здесь в том,
что мозг оперирует непосредственно теми
емкими образами, которые в нем возникли,
то есть ему не нужно каждый раз опускаться
до простейших операций. Судя по всему,
образное мышление не отделено от памяти,
где эти образы как-то запечатлены, и
одновременно с перестройкой памяти
самоорганизуется, настраивается на вновь
созданный язык и «процессор».
Это очень трудно воспроизвести прежде
всего потому, что физические принципы ней-
рологической памяти не раскрыты. Сейчас
популярна аналогия между оптическими
голограммами и энграммами памяти
(распределенность по носителю, огромная емкость,
ассоциативность). На этом сходстве
пытаются основывать думающие машины
необычного типа — оптоэлектронные, в которых
храниться и обрабатываться будут не числовые
коды всех понятий, а образы-голограммы.
Другое направление — создание как бы
аналога нейронной сети из большого массива
простых ЭВМ. Хотя каждая из них
выполняет несложную функцию, все вместе они
манипулируют целыми комплексами
состояний. Опять получается нечто похожее на
образное мышление.
Так или иначе, но компьютеры должны
научиться, выражаясь словами еще одного
патриарха кибернетики, Клода Шеннона,
«выполнять естественные операции с
образами, понятиями и смутными аналогиями,
а не последовательные операции с
десятиразрядными числами».
МАШИННОЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
Работа мысли направляется определенными
целевыми установками, мотивацией. Сама
цель становится тем вершинным образом,
который направляет поиск средств для ее
достижения. В нас заложена потребность
получить новые впечатления (чувство
информационного голода), а также сжать их,
охватить одним взглядом. Вероятно, эти
установки надо внести в машину, чтобы сделать
ее активно познающей.
Наступит день, когда интуитивное
мышление, связанное с неизвестными пока
механизмами памяти, тоже будет реализовано
в виде электронных или каких-то других
схем. Постепенно искусственный интеллект
начнет догонять, а затем и превосходить
своего создателя в решении различных
задач, игре в шахматы и тому подобное.
И будет становиться все более очевидным,
что главное различие — не в свойствах
мышления как такового, а в том, что человек
наделен личностными свойствами, в первую
очередь, сознанием. «Человек знает, что
знает».
Сможет ли машина преодолеть и этот
рубеж? Когда она научится сама образовывать
новые понятия, то рано или поздно придет
к понятию «компьютер». А после — эффект
зеркала: зная, что такое зеркало и видя в
нем свое отражение, она придет к
пониманию своего «Я».
В оформлении статьи использован рисунок
Михаила Шемякина «Пласты обнаженных
раздумий», 1985 год.
27

Размышления
Как приблизиться
к ноосфере
Академик Н. МОИСЕЕВ

VI
Знание границы «запретной черты», за
которой неминуемо необратимое разрушение
биосферы, еще не означает, что люди начнут
соблюдать условия экологического
императива. И даже если мировая наука сможет
быстро узнать границы дозволенного, еще
нет гарантии того, что люди научатся
согласовывать свои действия и потребности
с возможностями природы.
Экологический императив, экологический
запрет требует нового мышления,
переориентации большинства ценностных шкал
человека, другого отношения к природе и друг
другу, конечно, иных стереотипов поведения
людей. Одним словом, экологический
императив требует новой нравственности, новой
морали, то есть влечет за собой некий
нравственный запрет.
В русском языке понятия морали и
нравственности близки. Но мне представляется,
что они не тождественны: «мораль» это
скорее принципы поведения отдельного
человека, «нравственность» же понятие более
широкое. Оно включает, конечно, и моральные
нормы, но еще и общественное поведение,
представление об идеалах, свойственных
обществу. Нравственность — категория
историческая. Меняются условия жизни,
изменяются многие нравственные начала. Но в
нравственности есть и вечные истины. Вот
о них и будет идти речь.
Несколько сот тысяч лет тому назад
искусственные орудия и знания стали гарантом
благополучия * нашего предка. Умение
сделать боевой топор, зажечь костер,
организовать коллективную охоту — все это для
первобытной орды однажды стало жизненной
необходимостью. И поэтому на
определенном этапе антропогенеза немощный носитель
знаний и мастерства был, вероятно, более
необходим, чем могучий самец, способный
ударом кулака свалить буйвола.
На определенной ступени развития в
первобытных ордах появились запреты (табу).
Среди них особое место занял принцип «не
убий!». Я думаю, что это была первая вечная
истина, усваивая которую, прачеловек
постепенно превратился в человека. Постараемся
оценить значение происшедшего с чисто
эволюционной точки зрения.
До поры до времени развитие нашего
предка, как и всего живого, шло под давлением
естественного отбора, в особенности
внутривидового. Этот отбор на заре антропогенеза
был, по-видимому, очень жестким. Тому
свидетель — чрезвычайно быстрое, по
эволюционным меркам, конечно, биологическое
Продолжение. Начало в № 6.
совершенствование нашего предка. Рос и
«умнел» мозг, совершенствовались руки,
гортань... Одним словом, стремительно
шлифовались организмы отдельных представителей
популяции прачеловека.
И вот в нарождающемся обществе
появляется принцип «не убий ближнего». Теперь
это уже не орда, а первобытное племя,
которое берет под защиту всех членов
общества. Всех! В том числе и тех, кто за себя и
постоять не может. Внутривидовая борьба
постепенно затухает. А вместе с ней столь
же медленно прекращается
совершенствование генотипа. Представьте, какую громадную
цену — прекращение совершенствования
организма — заплатил биологический вид
Homo sapiens за то, чтобы сохранить навыки,
мастерство, знания. За новую форму памяти,
за то, что появился «учитель» — система,
способная передавать знания от поколения
к поколению, способная их
совершенствовать и получать новые. С этого момента и
возникает человеческое общество.
Само собой разумеется, что полностью
естественный отбор не исчезает. В той или
иной форме он действует и сейчас. Но он
принципиально меняет свою форму — это
уже не внутривидовой отбор, а отбор
организационных структур. Борьба переносится
на другой ярус человеческой организации.
Значит, возникновение нравственности и
становление общества — явления тесно
связанные. Кардинальная перестройка поведения
пралюдей, прежде всего принцип «не убий!»,
изменили характер эволюционного процесса.
Нечто подобное происходит и теперь.
Нынешний образ жизни и хозяйствования,
традиционное поведение отдельных людей,
групп, сообществ, стран могут привести
только к катастрофе или к более или менее
быстрой деградации. Человечество ждет
столь же глубокая перестройка поведения,
какая произошла в глубине палеолита. Тогда
«звериный» образ жизни, нормы поведения,
которые свойственны стадным животным,
заменили те, которые стали диктовать
мораль и нравственность. Ныне людям тоже
предстоит выработать новую
нравственность — нравственность эпохи ноосферы.
И — следовать ей.
Однако теперь у нас нет десятков и
тысяч поколений, в течение жизни которых
некогда утверждались новые принципы
поведения. Цивилизации отпущено чересчур мало
времени, чтобы рассчитывать на
естественные процессы отбора.
VII
В содержании грядущей нравственности еще
многое неясно. Многое предстоит еще
понять. Но некоторые положения уже очевид-
29

ны. В самом деле, первое и важнейшее
требование экологического императива —
недопущение войн. Значит, должны быть
исключены силовые приемы решения
противоречий и конфликтов. Вся политика, как
межгосударственная, так и внутри государств,
должна быть построена на идеалах
компромиссов.
Устранение силовых приемов при
решении противоречий — лишь одна сторона
более общего вопроса. Современный человек
с его психической конструкцией
сформировался еще в предледниковые эпохи. Для того,
чтобы выжить на планете, населенной в то
время могучими и агрессивными зверями,
чтобы охотиться на мамонтов и бороться
за свою пещеру, нужен был могучий
темперамент и сила. Несмотря на уже
утвердившуюся нравственность, древний человек
должен был многое сохранить от диких
предков. И передать все это нам по генетической
цепочке. Вот почему мы очутились перед
лицом одного из труднейших противоречий
современности: человек в своем развитии
остановился чересчур рано. Его врожденная
психическая конструкция плохо
соответствует требованиям современной жизни. Для
вступления в эпоху ноосферы людям
предстоит преодолеть рудименты неандертализма!
Преодолеть самих себя.
Это, может быть, звучит как банальность,
но человеку нужно научиться по-иному
воспринимать природу и по-другому относиться
друг к другу. Одно из важнейших положений
нравственности будущего — ощущение
общепланетарной общности. Во многом был прав
Тейяр де Шарден, когда говорил о
сверхжизни как об отдаленном будущем, в
котором должны рухнуть барьеры
непонимания — религиозные, национальные,
кастовые. К этом утверждению я могу сделать
лишь одну поправку: всему этому учиться
надо не в сверхжизни, не где-то в
бесконечно далеком будущем, а уже сейчас, в
ближайшие десятилетия. И даже годы!
В основе общечеловеческой
нравственности, истоки которой, как я уже заметил,
находятся где-то в палеолите, лежит
принцип «не убий!». Можно ли в нынешнем
нравственном императиве выделить еще один
столь же простой и основополагающий
принцип? Думаю, что да! Можно! Им будет
известное «возлюби ближнего как самого себя».
Этот принцип широко известен. Его
произносят многие религии и прежде всего
христианство. Именно произносят, но далеко
не всегда используют, да и понимают по-
разному. Надо помнить, что, например,
провозглашение любви к ближнему не
помешало правоверным христианам жечь костры
инквизиции и творить другие мерзости.
Нравственный и экологический
императивы — нераздельное целое. Их утверждение
потребует огромных целенаправленных
усилий и решения многочисленных
нетрадиционных задач в научной и политической
сферах и, конечно, сфере искусства, роль
которого переоценить невозможно.
VIII
Первым условием нравственного императива
я назвал исключение войн и вообще
силовых воздействий из арсенала ликвидации
конфликтных ситуаций. Всегда ли здесь есть
альтернативы?
Если возникает конфликт, то есть
ситуация, в которой интересы участников не
совпадают, возможны два пути его решения.
Либо использование силы, либо компромисс
или кооперативное соглашение, что с точки
зрения научной терминологии одно и то же.
Третьего не дано! Но всегда ли можно найти
компромисс, выгодный всем участникам?
Нет, конечно. Если интересы
антагонистичны, если то, что одному хорошо, другому
плохо, ни о каком компромиссе не может
быть и речи. И тогда ситуация действительно
безвыходная.
Но в том-то и особенность нашего
времени, что в спектре интересов людей, групп,
государств появляется все больше и больше
общих составляющих. Люди становятся все
более зависимыми друг от друга. Интересы
стран и классов постепенно теряют
антагонистичность. Появляется надежда на то, что
государства, в руках которых находится
оружие, однажды провозгласят институты
согласия, чтобы искать взаимовыгодные
компромиссы. А гонка вооружений и игра
мускулов отойдет в область истории.
В конце 60-х годов с профессором МГУ
Ю. Б. Гермейером я обсуждал необходимость
создания специальной математической
теории компромиссов. Мы отдавали себе отчет
о том, что конфликтные ситуации очень
разные, что наличие общих целей само по себе
еще не дает ключа для отыскания
взаимовыгодных компромиссов. Сперва надо
научиться классифицировать ситуации, уметь
их различать и для каждого из таких
конфликтов подбирать соответствующие
процедуры поиска. В результате мы наметили
некоторую схему исследований.
Через несколько лет Ю. Б. Гермейер
сделал первый и решающий шаг в этом
направлении. Он изучил ситуацию, которая
теперь получила название «путешественников
в одной лодке»: у каждого пассажира свои
собственные цели и средства для их
достижения, но есть и некая общая цель —
доплыть до берега. Математика
засвидетельствовала, что, каковы бы ни были другие
30

цели, в этой ситуации всегда есть
взаимовыгодный, причем неулучшаемый, то есть
оптимальный вариант компромисса.
Поясню смысл этого открытия на одном
типичном экологическом примере.
Представим, что несколько разнородных фабрик
используют воду из одного и того же
водоема. У каждой свои собственные цели,
например, получение прибыли. Но все они
нуждаются в чистой воде: без нее и
прибыли не будет. Поэтому любая фабрика
должна часть своего дохода отчислить на
создание коллективных очистных сооружений.
Налицо конфликт: каждый из директоров этих
фабрик будет пытаться отчислить
поменьше, прожить за счет партнера. Разумеется,
такие действия не сулят добра. А как
сделать лучше? Какое здесь выгодное, а значит,
и справедливое решение?
Теория Ю. Б. Гермейера точно указывает,
какая необходима информация, чтобы
ответить на этот вопрос. Другими словами, что
надо знать для назначения квоты затрат на
очистку, которые были бы выгодны всем
пользователям.
Оказалось, что схема «путешественников
в одной лодке» охватывает многие
экологические ситуации в часто встречающихся
случаях. Иначе говоря, она может служить
основой для институтов согласия, стать
образцом для выработки взаимовыгодных
коллективных решений. В начале 70-х годов
математики изучили и ряд других более
простых ситуаций, в которых удавалось отыскать
взаимовыгодные кооперативные соглашения,
компромиссы.
После безвременной кончины Ю. Б.
Гермейера исследование конфликтных ситуаций
резко замедлилось. Кроме того, стало
очевидным, что предложенная им схема
«путешественников» далеко не универсальна. Жизнь
все время демонстрировала новые и новые
примеры конфликтов, особенности которых
требовали для их анализа новых подходов,
новых рецептов.
В начале 80-х годов в Вычислительном
центре Академии наук СССР мы начали
искать пути построения компромиссов в
гонке ядерных вооружений. В 1983 году я
предложил новую модель, в которой страны,
участвующие в этой гонке, помимо
собственных интересов имели и общий интерес —
уменьшение риска ядерной войны. К этому
времени уже были вычислены эффекты
ядерной зимы и поэтому я полагал, что
стремление уменьшить риск ядерного
столкновения может стать источником соглашения для
свертывания гонки вооружений. Если какая-
либо из стран стремится развязать ядерную
войну, естественно, ни о каком компромиссе
и речи быть не может.
Этот конфликт не мог быть сведен к схеме
«путешественников», тем не менее анализ
показал, что и в гонке ядерных вооружений
может быть найдено взаимовыгодное
решение — некоторый минимальный уровень
ядерных вооружений. Я разработал абстрактную
модель такого компромисса. Модель
оперировала лишь с самыми общими
качественными зависимостями. Поскольку в ней не было
конкретной информации, я не мог провести
расчеты. Но в этой слабости была и сила
предложенной модели, которая позволила
уловить общие тенденции, не зависящие от
конкретных деталей. И стало ясно — здесь
компромисс возможен!
В публицистической статье не место для
описания технических подробностей — все
они опубликованы в специальных изданиях.
Своим рассказом я хотел лишь показать
читателю, что наука не столь уж
беспомощна. И сегодня создается прочный научный
фундамент, на который можно опереться и
в выработке важнейших экологических и
политических решений.
К сожалению, теория компромиссов еще
не используется в реальной жизни. Этому
я вижу две причины. Во-первых, теорию
конфликтов создали математики, а должна
она быть в ходу у экономистов, политиков,
управляющих. Им не так-то просто найти
общий язык с математиками, да и
математикам понять сиюминутные потребности
политиков, их манеру мышления тоже нелегко.
Во-вторых, для практического воплощения
этой теории нужна нетрадиционная
информация. Нужно много знать! И какие цели
у конфликтующих сторон, и как их
достижение зависит от действия партнеров или
противников, и многое другое.
Новое мышление должно объединять то,
что раньше было независимо. Чтобы первый
принцип современной нравственности — мир
без войн и насилия — сделался нормой
жизни, чтобы возникли институты согласия с
их спокойной мудростью, надо научиться
соединять естествознание и
обществоведение, науку и политику. Наука беспомощна
в решении практической политики, но и
политике уже недостаточно тех традиционных
методов, которыми она пользовалась.
Пришло время объединения усилий. Для этого
придется перешагнуть через многие
укоренившиеся представления. Я думаю, что
потребуются специальные международные
научные программы под эгидной Объединенных
Наций — вопрос об экологических
компромиссах, а тем более о разрешении
противоречий на международном уровне слишком
серьезный, чтобы его можно было доверять
одним политикам, в большинстве своем почти
не думающим о планете в целом.
31

Я рассказал об усилиях математиков в
поисках путей устранения глобальных
противоречий. Но об этом же размышляют и
многие другие специалисты: инженеры,
гуманитарии, экономисты, политологи. Пришло
время «великого объединения», создания
эффективно действующих международных и
национальных «институтов согласия».
IX
Я рассказал о том, каким представляется
«высший уровень» нравственности, когда речь
идет о взаимоотношениях между странами,
народами, крупными предприятиями,
конфликты между которыми могут роковым
образом сказаться на судьбе человека. Но не
менее важно — подчеркну — не менее
важно, чтобы новые принципы морали и
нравственности усвоили, превратили в свое
мировоззрение миллиарды жителей планеты.
Какие средства в распоряжении общества есть
для того, чтобы люди действительно поняли,
что человечество подошло к краю обрыва и
только общие усилия, только действия всех
членов экипажа нашего космического
корабля могут уберечь от сползания в пропасть.
Прежде всего людям должно быть
известно, что их ждет! Но одних знаний
недостаточно. Надо, чтобы принципы новой
морали были впитаны с молоком матери, чтобы
вся жизнь любого человека, начиная с юных
лет, была пронизана идеей быть членом
«экипажа космического корабля». Чтобы с первых
самостоятельных шагов были бы найдены
средства преодоления того разрушительного
атавизма, который живет в каждом.
Это специальная и чрезвычайной важности
тема. В будущем обществу предстоит ей
посвятить, может быть, основные усилия. Здесь
же я хотел бы ограничиться лишь
несколькими замечаниями.
Еще в эпоху палеолита возник институт,
который я называю «учитель». Он развивался
вместе с обществом, менялся под
воздействием требований жизни, ее стабильности,
ее развития. «Учитель» был не только новой
формой памяти, которую открыла жизнь,
но и формировал человечество и стереотипы
его поведения. Я думаю, что и теперь ему
предстоит сыграть решающую роль в
становлении новой нравственности и морали.
Воспитание человека превращается из
национальной задачи в общепланетарную, ибо
эпоха ноосферы не может наступать по
частям, в отдельных странах. Ноосфера — это
новое состояние биосферы, биосферы в
целом, так же, как уже однажды биосфера
сделалась новым состоянием земной
оболочки — геосферы. Значит, система «учитель»
должна стать объектом общепланетарных
усилий. Чем-то вроде совокупности
специальных международных программ в рамках
Объединенных Наций.
Многое, многое во всем этом еще неясно.
Неясно, как должна строиться подобная
система, как сочетать национальные и
международные потребности. Но есть и вопросы,
которые уже сегодня кажутся очевидными.
Это прежде всего международная
просветительская программа. Какой бы ни
складывалась обстановка в тех или иных странах,
люди должны знать, что может их ждать в
будущем. У них должно вырабатываться
новое отношение к природе, ко всему, что их
окружает. Экологическое образование во всех
его видах, для всех возрастов должно
сделаться неотъемлемой частью жизни. Все
должно служить главной задаче —
формированию личности, способной обеспечить
коэволюцию человека и биосферы. Ибо
институты согласия требуют и новой шкалы
ценностей, переоценки всего, чем жил человек
до сих пор.
Вот почему я думаю, что не в
отдаленном будущем, а в ближайшие десятилетия
учитель — учитель всех рангов, от детского
сада до университета, станет одной из самых
престижных фигур в обществе. Со всеми
вытекающими отсюда последствиями.
Положение в обществе и материальные блага
начнут стимулировать привлечение к этой
работе наиболее умных и талантливых людей.
Это необходимо. Ведь нет более важной
задачи, чем готовить тех, кто приходит на
смену нынешним поколениям. Умение быть
хорошим учителем однажды сделается
своеобразным тестом для отбора тех, кому
предстоит занять руководящие должности. В
самом деле, быть учителем, настоящим
учителем, способным увлечь, настроить
воспитанников на нужную волну, куда труднее, чем
быть генералом или менеджером!
Я уже обращал внимание на ту пропасть,
которая разделяет охотника на мамонтов
от того, может быть, пока еще сказочного
образца человека, который нужен эпохе
ноосферы. Воспитание благожелательности —
один из моментов, соединяющих берега этой
пропасти. Конечно, этого недостаточно,
чтобы преодолеть агрессивность, патологическое
стремление повелевать другими людьми,
которые, увы, присущи многим из нас. Но и
обойтись без этого нельзя. Математика,
физика, биология и другие науки усваиваются
относительно легко и быстро, а для
воспитания гуманистических традиций и чувства
добра требуется вся жизнь.
Думаю, пришло время создания под эгидой
ООН единых принципов не только
образования, но и всей системы «учитель». Здесь
речь не должна идти о стандартизации. В
каждой стране будет опора на национальные
32

традиции и самобытность культуры того или
другого народа. Но в многообразии важно
выделить общие элементы, принципы,
сформулировать общие рекомендации. И это
однажды придется сделать — ведь речь идет,
в конечном счете, о подготовке единого
экипажа того уникального космического
корабля, который мы привыкли называть Землей.
X
Для утверждения новой нравственности
одной просветительской программы и системы
«учитель», конечно, недостаточно.
Необходима и новая организация общества —
отдельных стран, регионов и планеты в целом,
ориентированная на воплощение принципа
коэволюции. Беспрецедентная задача,
диктуемая требованием сохранения самого себя
как биологического вида. И это важнейшая
проблема, без решения которой переход в
эпоху ноосферы, вероятно, невозможен!
Ноосфера — такое состояние биосферы,
которое определяется сочетанием «Стратегии
природы» и «Стратегии разума». «Стратегия
природы», так я называю естественный
процесс саморазвития,— определяется законами
неживой и живой природы и общества. Они
объективны и не зависят от воли людей.
Несмотря на принципиальное различие этих
миров в их развитии просматриваются
общие черты. Кое о чем нам сейчас придется
вспомнить.
В силу стохастичности, неопределенности
действия механизмов бифуркации всюду идет
рост разнообразия организационных форм
существования материи. Мы его видим и в
космосе, и в биологии. В обществе мы так
же вправе утверждать рост разнообразия
и различий и в области культуры, и в
производственных отношениях. Будут все время
возникать этносы и новые традиции, и новые
государственные устройства, и, конечно,
новые типы производственных отношений. Это
проявление общего закона самоорганизации.
Вот почему я с такой определенностью
утверждаю, что несмотря на рост интегратив-
ных тенденций, рост общения и связи,
унификации жизни людей не будет.
Капитализм и социализм, во всяком случае,
в течение многих ближайших десятилетий,
будут совместно существовать на планете.
Да и внутри каждой из этих разных
формаций мы вправе ожидать глубоких
различий: социализм в Китае будет мало похож на
социализм в СССР, а тем более в ГДР
или Венгрии. Я думаю, и у нас в стране
общественные структуры среднеазиатских
республик, наверное, будут существенно
иные, чем в Прибалтике или на Дальнем
Востоке. Уж очень различны культурные
традиции и условия жизни этих регионов.
Заметим, что и капитализм не склонен
копировать раз и навсегда установленные
образцы. Организационные структуры Японии,
Западной Европы и США сильно разнятся
друг от друга.
Я не сторонник модного течения,
именуемого конвергенцией капитализма и
социализма. Она противоречит одному из самых
универсальных общих законов развития
вещества — закону дивергенции, который
говорит о непрерывном расхождении
эволюционных каналов. И из этих общих
соображений никакого слияния капитализма и
социализма ожидать нельзя!
Другое дело, что по мере развития
производительных сил, усложнения технологий,
по мере оскудевания земных богатств,
усиления пресса экологического императива во
все большей степени начнет проявляться
многоукладная организация общества. И не
исключено, что в ряде случаев границу между
капитализмом и социализмом будет провести
не так-то просто. Многоукладность — ведь
тоже одно из проявлений закона роста
разнообразия и здесь ни догм, ни основанных
на них решений быть не должно.
Все подобные обстоятельства необходимо
иметь в виду, обдумывая «Стратегию
разума» — стратегию, которая должна провести
нашу цивилизацию сквозь барьерный риф,
отделяющий нынешнюю предысторию
человечества от эпохи ноосферы. Если, конечно,
этот переход состоится!
Из общих законов развития следует, в
частности, что интересы, цели, стремления
народов и государств всегда будут
отличаться друг от друга. Значит, и шкалы ценностей
будут разные, и стереотипы мышления, и
представления о содержании морали и
нравственности... Но диалектика развития такова,
что вместе с тем у людей начнет появляться
все больше и больше общих составляющих
среди удивительно разных спектров целей и
стремлений. Они не всеми в равной степени
начнут осознаваться, хотя и будут носить
общечеловеческий характер. Вот почему для
их утверждения организационные структуры
государств и планетарного сообщества в
целом должны приобрести некоторые общие
черты. Должен появиться слой людей,
мыслящих общечеловеческими категориями,
своеобразная «Партия ноосферы» или «Союз за
будущее человечества», способные оказать
поддержку Организации Объединенных
Наций в той грандиозной экологической,
политической и моральной перестройке, которая
необходима планете.
Окончание в следующем номере
2 Химия и жизнь № 7
33

'Гзлнология и пр^о.аа
Превращать
сточные воды
в морские
Морские государства ежегодно сбрасывают
в моря миллиарды кубометров сточных вод.
Сюда нужно добавить речной сток, несущий
отходы стран, расположенных вдали от
морских побережий. Конечно, наилучшим
выходом было бы запрещение выпуска сточных
вод в моря, но, к сожалению, сегодня
ему нет реальных альтернатив.
Со сбросами в моря поступают как почти
пресные воды, так и концентрированные
рассолы. Понятно, что для морских
организмов одинаково опасны и чрезмерное
опреснение, и слишком большое осолонение.
В ходе эволюции обитатели моря
приспособились к жизни б определенном
интервале концентраций солей. Кроме того, для
морских растений и животных важна не
только соленость воды — количество в ней солей
или ионов, но также их соотношение.
В морской воде присутствуют
практически все элементы таблицы Менделеева, но
всего десять ионов (С1—, SOi~, Br—,
F-, НСОГ, Na+, K+, Са2+, Mg2+, Sr2+) и
недиссоциированная борная кислота
составляют 99,9993 % содержащихся в морской
воде солей. Соотношение важнейших или
главных ионов в морской воде практически
не зависит от ее солености — оно почти
одинаково и в Атлантике, и в Тихом океане,
и в распресненном Черном море.
Сточные воды нарушают как общую
соленость морской воды, так и
соотношение ионов, делая ее непригодной для
жизни. Возникает вопрос — нельзя ли
сточные воды превращать в растворы, подобные
морской воде? Если постараться, это можно
сделать, но только в масштабе
лаборатории. Но нужно ли добиваться
идеального соответствия? Ведь хорошо известно,
что для опытов с органами, тканями и
клетками с успехом используют так
называемые физиологические растворы. Их
составляют, вносят в воду в
определенных пропорциях ионы натрия, калия,
кальция, магния, хлор-ион и сульфат-ион. В
последние годы в морских аквариумах и
океанариумах широко применяют искусственную
морскую воду — ее готовят точно так же,
как и физиологические растворы. Морские
обитатели достаточно долго живут в
экспериментальных растворах натрия, калия,
кальция, магния, хлора и сульфата (при рН 7,5—
8,0 и достаточном содержании кислорода).
Стало быть, наиболее простой моделью
морской воды можно считать раствор
шести перечисленных ионов в
пропорциях, характерных для моря. Так, может,
имеет смысл там, где это возможно,
превращать сбрасываемые в моря стоки хотя
бы в простейший аналог морской воды?
Конечно, сточные воды не должны
содержать сильных токсических веществ. Если
это условие соблюдается, останется только
привести их минерализацию, рН,
содержание кислорода в соответствие с этими же
показателями в месте выпуска в море, а
также сбалансировать соотношение
важнейших ионов. За основу можно брать стоки,
содержащие преимущественно хлорид
натрия, и смешивать с ними в нужных
пропорциях сточные воды различных
предприятий.
Предлагаемый метод не панацея, но он все
же позволит ослабить вредное действие
сточных вод на морские экосистемы.
Доктор биологических наук
А. К. ВИНОГРАДОВ,
Одесское отделение Института биологии южных
морей АН УССР
34

Предотвращать,
а не превращать
Эмпирическая закономерность постоянства
ионного состава морской воды вне
зависимости от ее солености называется
принципом Марсета, или, как писали в старых
руководствах по гидрохимии,— Марсэ. Александр
Марсет (Marcet), француз по рождению,
после Великой Французской революции жил
в Англии, где и сформулировал этот
принцип. Наверное, поэтому все же
правильнее писать его имя в английской
транскрипции.
Антропогенные нарушения принципа
Марсета действительно чреваты гибелью для
обитателей моря. Но давайте посмотрим,
так ли просто сместить равновесие между
главными ионами в реальной морской
экосистеме. Всего в Мировом океане содержится
47,8 квадриллионов тонн солей (только
хлоридных ионов — 26,2943-10,:> т). Сколько
нужно добавить сюда С1~, чтобы его
концентрация изменилась хотя бы на треть?
Впрочем, давайте решим задачку с менее
головоломными степенями. Выберем одно
море, скажем, Балтийское. Здесь в 22 000 км3
воды содержится примерно триллион тонн
хлор-иона. Чтобы изменить его
концентрацию на 0,1 %, в Балтику нужно одним
махом добавить миллиард тонн хлора,
предварительно перекрыв глухой дамбой Датские
проливы и накрыв зеркало моря
полиэтиленовой пленкой площадью 366 000 км2.
Любители устного счета могут с помощью БСЭ
прикинуть, сколько потребуется добавить
натрия, калия, сульфата... в Каспий,
Азовское, Красное, Черное, любое на ваш выбор
море, включая Саргассово,— чтобы
равновесие главных ионов сместилось на 0,1 %, или
величину, по токсичности для морских
организмов сравнимую с дробинкой для
слона.
Короче говоря, буферность морей в
отношении важнейших ионов пока превышает
потуги человечества изменить их
пропорции. Недаром у них есть еще один
синоним — «консервативные» ионы. Но моря,
естественно, не бездонные помойки. Дело в
том, что принципу Марсета не подчиняются
все остальные, кроме главных, ионы морской
воды. К неконсервативным относятся сильно
токсичные ионы тяжелых металлов. К
сожалению, морская вода ими не насыщена,
и ничто в мире не может
воспрепятствовать повышению их концентраций в десять,
сто, тысячу и даже миллион раз.
Вот еще один простой расчет. Ныне в
Балтийском море растворено около 2800 тонн
ртути и 5000 тонн кадмия. Десятикратное
превышение этих в общем-то небольших
величин — смертный приговор балтийской
экосистеме. По плечу ли нам достичь
«контрольных цифр»? Безусловно! Только за
послевоенные годы концентрация кадмия в
Балтике возросла на 2,4 %, ртути — на 4 %,
свинца — на 9 %. Сейчас из каждых 10
ионов, попавших в балтийские воды, 7 ионов
свинца, 3 иона кадмия, цинка и меди, 2 иона
ртути — антропогенного происхождения.
Еще совсем недавно они мирно лежали в
толще земной коры в составе руд,
ископаемого топлива, а сейчас включаются в
состав ферментов, белков, других
биологически активных соединений в организмах
исконных обитателей моря, выбивая из
биомолекул ионы кальция, калия, натрия,
других нужных элементов, омертвляя
внутриклеточные фабрики жизни.
Ну что, будем смешивать сточные воды
перед сбросом в моря?
С. БЫВ АЛОВ,
Москва
2*
35

ЭкбиоВ
,f-.V;-
т
''&*[?'
«>*#
.^'l'
*'
V
FfT4>' ?■!*•!
•a^jfc.rjWP.

Техническая культура — тоже качество, а
ее отсутствие и, особенно, пренебрежение к
ней предопределяет отсталость.
ОГРАНИЧИМСЯ ДЛИНОЙ ГВОЗДЯ
Речь пойдет о качестве
многокомпонентных продуктов, сложных технических
объектов и процессов. Что это такое? Вместо
формального определения поясню суть на
очевидном примере.
Без необходимой дозы молока, соли (по
вкусу!) и прочих ингредиентов, известных
кулинарам, омлет высокого качества не
приготовить. Качество здесь зависит прежде
всего от изначального соотношения
компонентов, и если оно не выбрано
наилучшим образом, никакими усилиями
желаемого результата не достичь. Это в равной
мере относится и к другим сложным
продуктам — техническим маслам, колбасе,
антикоррозионным покрытиям, клеям и т. д.
Качество продукта, любого технического
ооьек1а редко характеризуется одним
показателем. Даже у простого гвоздя, для
которого основной показатель — длина, диаметр
или шляпка бывают разных размеров, да и
сделан он может быть из разных материалов.
Обычно качество продукта определяется
многими свойствами, и каждое из них —
некоторым набором показателей качества. Для
автоконсерванта это физико-химические,
поверхностные и защитные свойства, которые в
совокупности можно охарактеризовать такими
показателями качества, как вязкость,
толщина пленки, время схватывания, поднятие по
зазору и т. д. Есть среди показателей
количественные, но есть и такие, что
числом не выражаются, например, внешний
вид — есть следы коррозии или их нет,
меняется ли цвет пленки, растрескивается ли она.
Такие показатели оценивают эксперты.
Улучшить качество в целом и каждый
его показатель можно, добавляя в состав
различные вещества, влияющие на те или
иные свойства продукта. Понятно, каждая
добавка уменьшает процентное содержание
других компонентов; увы, все концентрации
сразу увеличить нельзя. Нельзя улучшить
все показатели и потому, что они влияют
друг на друга: улучшение одного может
привести к ухудшению других. Вот почему и
возникает непростой вопрос: что такое
обобщенное, агрегированное качество сложного
продукта, за улучшение которого, вплоть
до оптимизации, следует бороться?
Более 130 лет назад великий русский
математик Пафнутий Львович Чебышев
предложил в машиностроении за критерий
качества брать наиболее существенный
показатель. Его и нужно улучшать или
оптимизировать. Для остальных показателей надо
либо задавать ограничения, либо просто не
учитывать: когда сколачивают тарные ящики,
важно одно свойство гвоздей — длина.
Учет условий изготовления продукта
(температуры, давления, времени и т. д.) или
рассмотрение режима технологического
процесса не изменяет наших рассуждений.
Если режим — это совокупность каких-то
показателей и в простейшей ситуации
разработчик или заказчик выбирает один
показатель (например, производительность
установки или затраты), который он считает
важнейшим, то задача улучшения процесса
сводится к увеличению (или, наоборот, к
уменьшению) этого показателя,
принимаемого за критерий качества, при заданных
ограничениях на все другие показатели.
ПРОКЛЯТИЕ
МНОГОКРИТЕРИАЛЬНОСТИ
При выборе нового наряда женщина
заботится о многом: наряд должен ее
украшать, подчеркивая достоинства и скрывая
недостатки, он должен быть по размеру,
по сезону, радовать расцветкой, фактурой
материала и т. д. И, наконец, цена...
Ни одно из требований нельзя считать
самым важным — все существенны, и оценка
наряда в целом должна учитывать
информацию о всех перечисленных свойствах.
В конце концов мы принимаем решение
и делаем покупку, опираясь на целостное
впечатление (психологи называют его
немецким словом «гештальт» — целостный образ),
но радость от нового наряда омрачена
сомнениями в правильности выбора
(разумеется, если выбор есть...).
Еще сложнее обстоит дело, когда
руководителю или коллективу предстоит выбрать
лучший из возможных продуктов, проектов,
объектов, режимов сложного процесса.
Ошибочный, неточный, неоптимальный выбор
может не только испортить настроение, но
и привести к потере времени, средств,
ресурсов, наконец, престижа.
УЧТЕМ
ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР
Выпутаться из нелегкой ситуации — обилия
противоречивых критериев, которые подобно
лебедю, раку и щуке тащат наши оценки
в разные стороны, можно лишь с помощью
принятия каких-то дополнительных
принципов при выборе стратегии поведения.
Точные науки, которые ныне активно
участвуют в разработке проблемы
принятия решений, уповают на известный тезис:
«математике подвластно все».
Когда уже развита теория, дающая
возможность установить четкие функциональ-
37

ные связи между управляющими
параметрами и показателями качества, задача
многокритериальной оптимизации может быть
решена известными, хорошо развитыми
математическими методами. Но очень часто
именно в многокритериальных задачах такой
теории нет. Это относится и к
оптимизации качества антикоррозионных покрытий:
по известным свойствам компонентов и их
соотношению в составе предсказать
свойства смеси пока не удается. Поэтому в
условиях неопределенности, когда многокри-
териальность существенна, нельзя обойтись
без субъективной информации, которую
следует получить от заказчиков, экспертов и,
наконец, от лиц, принимающих решения,
коротко ЛПР.
Человеческие возможности переработки
информации весьма специфичны, довольно
ограничены. Естественно, что стратегия
решения многокритериальных задач с
привлечением ЛПР непременно должна
базироваться на психологии: опросы экспертов,
получение от них субъективной
информации — дело сугубо деликатное. Но вот
необходимая субъективная информация
получена. Требуется следующий шаг: создание
математической модели
многокритериального выбора или принятия решения. Следует
подчеркнуть: это принципиально объективно-
субъективная модель, которая моделирует
и техническую задачу, и личность ЛПР. При
этом математик (или теоретик) перестает
быть единоличным создателем и «хозяином»
математической модели — она создается
совместно с ЛПР и совместно используется.
Если это удастся, можно будет
утверждать, что математике подвластно все, в том
числе и учет человеческого фактора.
Есть несколько подходов к построению
подобных моделей. Остановлюсь лишь на
одном из них — эффективном при решении
многих практических задач; в частности,
в задачах нефтехимии немалый опыт у нас
есть.
КАК СРАВНИТЬ КИСЛОЕ С ПРЕСНЫМ
Известная поговорка поучает, будто сделать
это нельзя. Отчего же? Прежде всего из-за
измерения кислого и пресного (несоленого)
в разных шкалах, в несопоставимых
единицах.
Тем не менее кислое и пресное
сопоставить можно. Для этого нужно, во-первых,
выяснить систему предпочтений ЛПР на
шкале кислого и на шкале пресного, а затем,
пользуясь построенной системой
предпочтений, сделать обе величины безразмерными.
После этого несравнимое сравнивается,
хотя и достаточно субъективно.
Нормировать критерии, то есть приводить
их к безразмерным величинам, можно по-
разному. Наиболее же известный способ для
критерия, который измеряется в
количественной шкале,— отнести его к какому-то
из его возможных значений, например, к
максимальному. Однако для наших задач
такое преобразование неудобно хотя бы
потому, что оно в равной степени
«высвечивает» и малоинтересные, редкие
значения показателей, и наиболее частые,
самые важные. Поскольку мы решили
ориентироваться на субъективную информацию,
полученную от ЛПР, разумно
воспользоваться психофизической шкалой, так
называемой шкалой желательности, которая
устанавливает соответствие между физическими
значениями показателей и предпочтениями
эксперта Шкала желательности учитывает
очевидную вещь: в различных областях
возможные значения каждого показателя
для нас неравнозначны; более
предпочтительному значению приписывается и
большая оценка желательности. В конце концов
все критерии качества сводятся к
безразмерным переменным, которые
откладываются на отрезке прямой (см. рисунок).
Если на один график нанести две функции
желательности — кислого и пресного — их
значения уже можно сравнить по
предпочтительности.
ОБОБЩЕННЫЙ КРИТЕРИЙ
Возможности человека перерабатывать
информацию не позволяют одновременно
учитывать все критерии качества и выбирать
по ним лучший объект, если этих
критериев много — больше пяти. Однако от ЛПР
вполне можно получить информацию о
сравнительной важности критериев.
Сравнивая по значимости каждую пару
критериев, эксперт дает заключение: оба одинаково
важны, или один немного важнее,
важнее, значительно важнее, абсолютно
важнее. На основании мнения экспертов по всем
парам можно построить числовые
коэффициенты относительной важности или весовые
коэффициенты каждого критерия. Теперь
уже всего один шаг до обобщенного
критерия качества.
Осредненное качество — это, конечно,
какая-то функция от частных критериев —
уже обезразмеренных и поэтому доступных
для сравнения. Однако понятие среднего
совсем не однозначно. Есть, например,
среднее арифметическое и среднее
геометрическое — этому нас учили еще в школе.
Более широкое современное определение
средней величины — восходящее в Коши
(XIX век): среднее есть результат
действий, выполненных по определенному
правилу над данными величинами, и пред-
38

d d; екр
U - a,
Za
b,
0.81
0.6
0.2-
0
0.69
УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО
\ , ,.
ХОРОШО
—\, ,,.. ■
H->-
плохо
УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО
1.5 2,0
ШКАЛА КОДИРОВАННЫХ
ЗНАЧЕНИЙ ПОКАЗАТЕЛЯ
ХОРОШО
30
15 10 !{мин)
ШКАЛА НАТУРАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ ПОКАЗАТЕЛИ
Шкала желательности для одного из показателей
качества автоконсерванта «Мовиль» — времени
схватывания.
Функция желательности d(f) связывает
натуральные значения показателя f с оценками
предпочтительности ЛПР.
d=exp\—exp(—Z)\,
f*—aK
2= , где f — оптимальное время
<**—<**
схватывания, мин. (по оценкам экспертов),
аки вк — границы области
«удовлетворительно». В области
«удовлетворительно» функция желательности
близка к линейной, а на «хвостах» она
менее чувствительна к изменениям значений
показателя. В соответствии с
оценками предпочтительности шкала
натуральных значений показателя
направлена в обратную сторону
ставляет собой величину, которая не больше
и не меньше каждой из них.
Понятно, что «определенных правил»
может быть сколько угодно, их выбор
зависит от существа задачи и неформальных
соображений исследователя. Например, если
женщина, выбирая наряд, устанавливает
для цены верхнюю допустимую границу
100 руб., а для размеров наряда (рост,
объем груди и бедер) — жесткие интервалы,
то значение функции желательности для
каждого из частных критериев вне
указанных границ окажется близким к нулю.
Предположим, что покупательница для цены
140 руб. назначила duA40) =0,0001. Взяв
обобщенную желательность (DG) как среднее
геометрическое, получим £)c=V°Vd2-d3X
Xd4 =д/бДЮ01 -d2-d3-d4, где d2, da, d4 —
желательности каждого из размеров — каждая
из них не больше единицы. Поэтому
обобщенная желательность такого слишком дорогого
наряда заведомо меньше 0,1 — это уже явная
нежелательность.
Среднее геометрическое целесообразно
принимать в качестве обобщенного
критерия тогда, когда объект бракуется, если
хотя бы по одному частному критерию
он имеет низкое качество. Если же
покупательница склонна к компромиссу, ее
требования не столь жестки и она готова
купить вещь подороже, лишь бы подошли
размеры, то невысокая желательность по
цене вполне компенсируется близкими к
единице критериями по другим пбказателям.
В этом случае вполне уместно за
обобщенный критерий принять среднее
арифметическое.
Но мы пока не учли относительную
важность критериев с позиции экспертов: одно
дело, если платье немного не того цвета,
совсем иное — если оно заметно мало. С
учетом коэффициентов важности обобщенный
критерий (среднее геометрическое) примет
такой вид: DG= -д/dff-dS2—djn; (a,+...
™+ап=1).
Учет мнения ЛПР позволяет также
выделить области на шкале желательности, где
качество считается хорошим,
удовлетворительным и плохим и, соответственно, дает
возможность построить функцию
желательности, существенно нелинейно
преобразующую шкалу натуральных значений критерия
в шкалу желательности. Теперь среднее
арифметическое неадекватно, и нужно
выбирать иное выражение для среднего —
например, среднее экспоненциальное — оно
представлено на рисунке и обозначено DL.
Рассчитанное таким образом качество
консерванта «Мовиль» оказывается адекватным
интуитивным и практическим представлениям
разработчиков.
Итак, после построения обобщенного
критерия многокритериальная задача
оптимизации качества сводится к обычному поиску
39

экстремума функции многих переменных
(£)с или DL) при некоторых ограничениях,
то есть к задаче математического
программирования. В случае антикоррозионного
покрытия оптимального качества решение
задачи — это указание процентных
соотношений компонентов, при которых достигается
максимум обобщенного критерия.
Чтобы покончить с обобщенным
критерием качества, вспомним, что часть
показателей, параметров, характеристик как
правило носит не количественный, а
качественный характер. С подобной проблемой
сталкиваются, например, судьи соревнований по
прыжкам с лыжного трамплина: надо учесть
и дальность полета, и его стиль.
Применительно к автоконсервантам неколичественные
характеристики оценивают эксперты. Они
фиксируют наличие или отсутствие трещин
в покрытии, дают оценку эластичности
пленки (например, в баллах).
Когда одна часть критериев носит
количественный характер, а другая —
неколичественный, целесообразно задачу решать в два
этапа, выделив сначала область, где
неколичественные показатели принимают
благоприятные значения, а затем в этой области
для оставшихся количественных переменных
действовать по описанной схеме.
САМОЕ ТРУДНОЕ — ВЫБОР
Вспомним о женщине, решающей
проблему выбора — покупки одного наряда из
нескольких. Обстановка неоднозначна, дефицит
информации, система предпочтений по
каждому частному критерию четко не
сформулирована.
Подобные многокритериальные задачи
оптимального выбора весьма распространены в
технике. Очень часто бывает необходимо
сократить ассортимент продукции одного
назначения, уменьшая число типов (марок)
выпускаемых товаров — это проблема
унификации. Естественно, надо сохранить
лучшее, а остальное снять с производства.
Экономическая эффективность таких
мероприятий может быть очень велика. Например,
нами решалась задача комплексной
сравнительной оценки 22 промышленных марок
трансмиссионных масел, качество которых
оценивалось по 18 критериям. В результате
были выбраны 4 лучшие марки, вполне
заменяющие остальные.
Другой очевидный пример: выбор лучшего
варианта технологического процесса (или
проекта, конструкции и т. д.) на ранних
этапах проектирования. Обычно это
делается в обстановке жесткого ограничения
ресурсов и времени, что резко ограничивает
возможность получения нужной информации.
В подобных задачах неопределенность
порождена новизной, уникальностью задачи,
расплывчатым, нечетким описанием
критериев оптимизации и параметров объектов, оби-
.лием неколичественных показателей. Сбор
достаточных статистических данных
невозможен и, следовательно, либо нужно
принимать волюнтаристские решения, либо
скрупулезно добывать и тщательно
обрабатывать информацию, относящуюся к
суждениям ЛПР и экспертов. А эти суждения тоже
нечетки и неоднозначны вследствие
особенностей психологии. В самом деле, все мы
эксперты и ЛПР в житейских вопросах, но
можете ли вы четко ответить, что такое,
скажем, наилучшая квартира? В таких
вопросах необходим нетрадиционный подход.
ОПТИМАЛЬНЫЙ НЕЧЕТКИЙ ВЫБОР
...Целое число либо делится на 3, либо не
делится; точка на плоскости либо
принадлежит кругу радиуса 2 с центром в начале
координат, либо не принадлежит. Еще
Аристотель сформулировал принцип
исключенного третьего: любое высказывание либо
истинно, либо ложно. Выделим среди мужчин
подмножество лысых. Далеко не всегда вы
сможете однозначно сказать о конкретном
мужчине, относится ли он к этому
подмножеству или нет. Здесь принцип
исключенного третьего не срабатывает и,
следовательно, при нечетких высказываниях нуждается
в пересмотре.
Американский кибернетик Л. Заде
предложил в 1965 году включить в рассмотрение
нечеткие высказывания путем введения
взвешенной принадлежности. В нашем примере
охарактеризуем степень принадлежности к
лысым посредством числа между нулем и
единицей: ноль присваивается совершенно
лохматому хиппи, единица — человеку с
абсолютно голым черепом. Лысеющему будет
приписано число между нулем и единицей: чем
меньше осталось волос, тем число будет
ближе к единице. Таким образом на
множестве мужчин мы задаем функцию
принадлежности к подмножеству лысых.
Нечеткая математика, начало которой
положил Л. Заде, уже успешно применяется
для решения практических задач. В
частности, при многокритериальном выборе, где
естественно участие экспертов и ЛПР,
целесообразно использовать нечеткий подход —
мы его назвали нечетким выбором. Сначала
определяется функция принадлежности для
каждого частного критерия, затем строится
обобщенный критерий оптимального
нечеткого выбора, после чего разрабатывается
алгоритм поиска наилучших объектов по
обобщенному критерию с учетом важности
частных критериев. Окончательный выбор
делает ЛПР, ибо он может использовать допол-
40

нительную информацию, которую не
использовали в алгоритме: соображения
конъюнктуры, ресурсные возможности и т. д.
Вид обобщенного критерия во многом
зависит от принятой модели нечеткого выбора,
то есть от особенностей суждений Л ПР.
Одна из моделей основана на принципе
гарантированного результата: выгоднее, быть
может, и не лучшее решение, но с гарантией
приводящее к какому-то успеху, чем решение,
сулящее значительный выигрыш при
некотором риске совершить ошибку. Такая
стратегия (ее называют максиминной) исходит
из пессимистических соображений. Другая
модель опирается на возможность
компромисса: выбираются объекты, лучшие в
среднем.
Сравнительный анализ этих двух моделей
показывает, что их практическое
применение зависит от исходных требований к
выбору. Если объект исключается из выбора,
когда он бракуется хотя бы по одному
критерию, то разумно использовать максимин-
ную модель — она жестче. Если же мы
стремимся сохранить в числе
конкурентоспособных как можно больше объектов, вторая,
компромиссная модель предпочтительнее.
ПРЕПЯТСТВИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Благодаря теоретическим исследованиям
механизмов действия ингибиторов коррозии,
выполненных при активном применении
математических методов, о которых здесь шла
речь, все разработанные з последние годы
отечественные ингибиторы коррозии и инги-
бированные материалы не уступают
зарубежным аналогам, а то и превосходят их,
и аттестуются по высшей категории
качества. Укажу на автоконсерванты «Оремин» и
известный автолюбителям «Мовиль». Они
созданы совместно отделом профессора
Ю. Н. Шехтера во Всесоюзном
научно-исследовательском институте по переработке
нефти и лабораторией прикладной
математики Московского института нефти и газа
им. И. М. Губкина, которой я руковожу.
Соответствие этих продуктов мировому
уровню подтверждают не только наши
исследования, но и специалисты иностранных
фирм: «Фиат» при допуске отечественных
продуктов для защиты «Жигулей» на
АвтоВАЗе, «Рено» и «Ситроен» — при допуске
советско-румынских покрытий МОПЛ
(Москва — Плоешти) для защиты
автомобилей «Дачия» и «Олтенд».
Однако мы отстаем в объемах выпуска
ингибиторов коррозии. У нас в стране ими
защищают лишь 2 % проката (в США —
более 80 %), мы производим всего 7 % труб
с защитными покрытиями (в США — более
70 %). Потребности народного хозяйства в
современных ингибиторах коррозии для
моторных, трансмиссионных, индустриальных и
других масел удовлетворяются лишь на 10—
15 %; в консервационных и консервационно-
рабочих маслах — на 70—80 %; в защитных
водовытесняющих и пленкообразующих
нефтяных составах для заводов Минавтопрома
СССР и станций «Автотехобслуживание» —
на 60—70 %, а для сельского хозяйства, Мин-
сельхозмаша, Минстанкопрома и других
отраслей — на 20—30 %; в средствах для
защиты от коррозии и износа индивидуальных
автомобилей («Мовиль», «Антикоррозия»,
«Унисма» и других) — на 30—50 %.
В то же время расчеты, проведенные в
машиностроительных институтах и на
автозаводах, показывают, что, используя
современные защитные противоизносные
материалы, можно продлить срок службы
автомобилей (кузова и днища) в 2—3 раза и
уменьшить коррозионно-механический износ в
2 раза, а расходы на консервацию и рекон-
сервацию — в 4 раза, и т. д. Однако
узковедомственная техническая политика Мин-
нефтехимпрома не обеспечивает широкого
фронта этих работ, и вопросы их
централизованного финансирования до сих пор не
решены. В то же время при отсутствии
конкуренции машиностроительные заводы мало
заи нтересованы в уменьшении износа и в
продлении срока службы своей продукции,
оплачивать подобные разработки они не
хотят, а заинтересованные потребители никак
повлиять на ситуацию не могут. Вот здесь-то
и должны взять на себя всю ответственность
Госплан, ГКНТ и Миннефтехимпром —
обеспечить приоритетную поддержку и
финансирование работ, сулящих 10—12 рублей
экономического эффекта на рубль затрат.
Сейчас на первом плане оптимизация
технологии, и обсуждаемые здесь- методы —
это технология создания продуктов,
процессов, объектов изначально высокого качества.
Она обеспечивает возможность прогноза
качества и срока службы, минимизации затрат
времени и ресурсов при разработке. В этой
технологии мнение разработчиков и Л ПР
рассматривается как существенный фактор.
Однако эти мнения не следует использовать
путем голосования на совещаниях или для
принятия авторитарных решений — бичей
научно-технического прогресса, а следует
опираться на разработанную комплексную
технологию принятия решений.
Что можно прочитать
об оптимизации качества
«Оптимизация качества. Сложные продукты и
процессы». Я. И. Хургин, М. Петель и др. М.:
Химия, 1989.
41

последние &звеотт*я
Белок есть,
а гена нет?
Найдена РНК, в которой
более половины текста *е
закодировано в ДНК.
2
>s
<
$
2
Фрагмент РНК гена
Colli митохондрий
трипаносомы
Т. brucei. Цветом
выделены нуклеотиды, не
закодированные в гене
Единственный полноправный держатель информации в
клетке — ДНК. На ней, как на матрице, строится РНК, которая в
свою очередь содержит подробные инструкции для сборки
белка. ДНК (ген) -> РНК (копия) -^ белок. Очень простая
и строгая схема. Есть ген — есть белок. Нет гена — нет
информации — нет белка.
Недавно произошло событие, никак не согласующееся с
этой схемой. В Институте биомедицинских исследований и
на факультете микробиологии Вашингтонского университета
(США) изучали трипаносомы — микроорганизмы,
паразитирующие в крови человека и животных. Ученых
интересовал белок Colli и соответствующая ему РНК. РНК нашли,
а вот ген этого белка обнаружить никак не удавалось. («Cell»,
1988, т. 53, с. 413—422). Факт тем более удивительный, что в
двух других разновидностях трипаносом ген белка Colli есть,
и он подробно изучен.
Что же получается: есть РНК, а гена нет? Этого не может
быть, как не может быть дерева без корней или копии без
оригинала. Работы продолжались. В ДНК определили
участок, в котором по аналогии с родственными
микроорганизмами должен был бы находиться искомый ген Colli.
Тщательно сравнили этот фрагмент ДНК с найденной РНК.
Оказалось, что ДНК и РНК комплементарны по всем
основаниям, кроме уридина (У).
Итак, удача? Ген найден, причем точно в том месте, где ему
и положено быть. Только вот РНК изменилась до
неузнаваемости. Не один и даже не десять уридинов стоят не на своих
местах. Искажено примерно 60 % РНКового текста! Но,
может быть, это артефакт, и исследователям случайно
попалась испорченная копия гена? Нет, в тех же трипаносомах
обнаружены и «правильные» РНК (точные комплементарные
копии ДНК), и всего лишь чуть-чуть измененные.
Что же может крыться за этой неразберихой? Вот одно из
объяснений. Сначала в клетке идет аккуратное
переписывание информации с ДНК. Затем некий редактор вносит свои
коррективы в текст РНК, причем его не устраивает
расположение лишь одной из четырех букв нуклеотидного алфавита.
Редактирование носит явно направленный характер.
Случаи незначительных изменений в тексте РНК были известны
и раньше. Но этому не придавали значения. Теперь ясно, что
почти во всех генах, копии которых «исправляются»,
изначально отсутствует сигнал к началу сборки белка. В
результате редактирования такой сигнал в РНК появляется и белок
может синтезироваться. Так что загадочный редактор явно
ведает, что творит. И вот что еще важно: все это обнаружено
не только у низших, но и у высших организмов.
Выходит, что классическая схема нуждается теперь в
некоторых уточнениях. Обнаружен принципиально новый
способ модификации РНК. При редактировании в ней
появляется новая информация, источник и способ передачи которой
пока неизвестны.
Ю. КАРПЕЙСКАЯ
42

последние известия
Вездесущая
перекись
Все известные виды
«активации» воды, возможно,
объясняются
способностью иона ОН~ к
диссоциации на электрон и
радикал ОН:
Разновидностей воды, обладающих необъяснимыми, но
полезными свойствами, становится все больше: омагни-
ченная, свежеталая, сильно взболтанная,
электрохимически активированная... Их численность, видимо, достигла
критического уровня, требующего гипотез, которые помогли
бы выявить в этом многообразии некую единую сущность.
Такую гипотезу и высказал исследователь из
Ленинградского технологического института А. И. Клосс («Доклады
АН СССР», 1988, т. 303, № 6, с. 1403). Рассматривая
известное уравнение обратимой диссоциации воды
н2о
^Н++ОН ",
он обратил внимание на возможность еще одной
диссоциации, которой может подвергаться гидроксид-ион:
ОН-_^е-+ОН\
Конечно, такое равновесие не может быть заметно
смещено вправо, но его не назовешь и полностью нереальным
с точки зрения энергетики. Сродство радикала ОН" к
электрону составляет l,83i0,04 эВ, а энергии гидратации
электрона и радикала — около 1,8 и 0,26 эВ соответственно.
Конечно, и самого-то гидроксид-иона в воде немного,
однако, раз он есть, то может возникать и пара, состоящая
из гидратированного электрона и радикала. В спокойных
условиях это, видимо, сказывается мало: партнеров стережет
«клетка» из молекул растворителя (той же воды), которая
не дает им набедокурить. Но вот жидкость энергично
встряхнули, подействовали на нее электрическим или
магнитным полем... Вероятность выхода частиц из клетки
возрастает, а вместе с ней — и их шанс вступить в побочные
реакции. Электрон, к примеру, может столкнуться с ионом
водорода и преобразовать его в атом; встреча того же
электрона с молекулой кислорода, растворенного в воде,
породит анион-радикал супероксида, известного своими
многообразными «способностями». Что же до радикала ОН', то
он, выйдя из клетки, может прежде всего столкнуться с себе
подобным — и образовать перекись водорода Н2Ог.
О том, что носитель таинственных свойств «живой»
(электрохимически активированной) воды есть не что иное как
переносчик активного кислорода гипохлорит-ион, «Химия
и жизнь» уже рассказывала A988, № 5). Перекись —
тоже переносчик, хотя и послабее. Автор новой гипотезы
обратил внимание на то, что анализы воды, подвергнутой
«омагничиванию» или «озвучиванию», воды дождевой,
грозовой или свежеталой, обнаруживают сходство в одном,
пункте: во всех образцах находят некоторую концентрацию
Н2О2. Раньше на это не обращали внимания, списывали
на реакции с участием неизбежной примеси кислорода, но
может на самом деле в перекиси-то и вся суть? Ведь
именно перекись способна не спеша разлагаясь, поставлять
в воду свободные радикалы, которые и придают жидкости
способность катализировать чуть ли не все на свете.
Гипотеза Клосса, конечно, нуждается в проверке, и эта
проверка могла бы вывести проблему из состояния,
оскорбляющего просвещенный разум своей непонятностью.
В. КОТЬ
43

Проблемы и методы
современной науки
Живая природа
фотографии
Доктор химических наук
Б. И. ШАПИРО
i+ t

В этом году человечество отмечает
знаменательную дату—150-летие открытия
фотографии — выдающегося достижения
человеческой мысли и рук, внесшего уникальный
вклад в развитие других областей знания,
материального производства, культуры.
До сих пор даже лучшие черно-белые
фотоматериалы значительно уступают по
своей чувствительности человеческому глазу.
Мы видим довольно хорошо в лунную ночь,
а вот фотографировать при таком освещении
затруднительно. Правда, когда мы говорим о
чувствительности, нужно иметь в виду и
разрешающую способность, которая у
фотоматериалов больше, чем у глаза в темноте.
Другой недостаток черно-белой
фотографии — отсутствие той дополнительной
информации, которая содержится в цветном
изображении.
До недавнего времени цветная
фотография, хотя и лишенная этого недостатка, еще
в большей степени, чем черно-белая,
уступала по чувствительности человеческому глазу.
Однако в начале 1980-х годов она получила
новый импульс в своем развитии —
появились негативные и обращаемые пленки,
которые по светочувствительности не только
приблизились к черно-белым материалам, но
стали значительно превосходить их.
Например, на цветную негативную пленку
GX-3200 японской фирмы «Коника»,
чувствительностью приблизительно 3000 ед. ГОСТ,
можно фотографировать ночью на
освещенной городской улице без специальной
подсветки с выдержкой 1/60 секунды при
диафрагме 4.
Что же обеспечило столь существенный
прогресс?
ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ
Совершенствование фотографических
процессов на основе галогенидов серебра
(AgHal) — яркий пример усложнения
системы.
Во-первых, происходит пространственное
разделение фотохимической и последующей
химической стадий процесса. В обычном
черно-белом фотографическом процессе, как это
условно показано на рис. 1, а, после
поглощения микрокристаллом AgHaJ квантов света
на нем образуются каталитические
серебряные центры скрытого фотографического
изображения. При проявлении галогенид серебра
на этих центрах восстанавливается и
формирует оптическую плотность серебряного
изображения- Таким образом,
фотохимическая и химическая стадии получения
изображения оказываются совмещенными в
объеме микрокристалла галогенида серебра.
В современном цветофотографическом
процессе свет также воздействует на
микрокристалл AgHal, однако изображение
формируется в другом месте,— в микрокапле
органического растворителя, в которой
заключена цветообразующая компонента
(рис. 1, б). Такое разделение двух стадий
в пространстве и времени открывает путь к
более гибкому и разнообразному
регулированию процесса образования оптических
плотностей изображения. Но главным
следствием такой организации фотопроцесса
является возможность его саморегуляции
или автоматической регуляции, так как
датчик сигнала, в данном случае микрокристалл
AgHal, отделен от приемника, то есть капли
органического соединения, и поэтому между
ними можно наладить обратную связь.
Во-вторых, цветофотографический
процесс, в отличие от черно-белого, более
многостадиен по своей сути. Вслед за
восстановлением галогенида серебра до
металлического серебра следуют несколько после-
/
Принципиальные схемы черно-белого (а)
и цветного (б) фотографических процессов.
Фотографический слой состоит из
светочувствительных микрокристаллов
галогенида серебра
(AgHal). После воздействия света (hv) на них
образуются центры скрытого
фотографического изображения,
состоящие из атомов серебра (Ag°n). Под
действием восстановителя (например, пара-
фенилендиамина или гидрохинона) на них
происходит каталитическое восстановление
ионов серебра и образуется
серебряное изображение.
В слое цветного фотоматериала наряду с
микрокристаллами AgHal находятся
микрокапельки гидрофобного органического
растворителя, содержащие цветообразующую
компоненту (ЦОК). После воздействия
света и восстановления пара-фенилендиамином
AgHal до серебра продукт его окисления —
хинондиимин (ХДИ)
взаимодействует с ЦОК с образованием
красителя изображения. Серебряное изображение
в результате окисления серебра
отбеливается и серебряная соль переходит
в раствор
Ауп
ПРОЯВЛЕНИЕ
ГШ
^>
\*7<
©ПРОЯВЛЕНИЕ
^
<Ди
tS-ftift1
45

довательных стадий образования красителя
изображения:
H/hq^if4*V^HJ-o-«<*v со
:СН^Н-0>^^ХДИ-*)С=М^р<+ПФДА-Н74)
Цветной проявитель — это производное
пара-фенилендиамина (ПФДА), а его
окисленная форма, вступающая в реакцию
сочетания с цветообразующей компонентой, хи-
нондиимин (ХДИ). Сама по себе цветообра-
зующая компонента является СН-кислотой с
активной метиленовой группой и в щелочных
условиях существует в виде аниона ^ СН.
Таким образом стадии 1 и 2 относятся к
восстановлению AgHal, a 3 и 4 к образованию
красителя (Кр) сначала в лейко-форме (Л —
Кр) с последующим окислением ее хинонди-
имином. В данном случае образуется азоме-
тиновый краситель, хотя возможен синтез и
и ндоанили нового.
Многостадийность
цветофотографического процесса расширяет возможности для его
регулирования на любой из стадий. Если у
атома углерода находится не водород, как в
схеме 3, а некая группа R, то в
процессе образования красителя она может
отщепляться в виде кислоты HR:
>с+hn=o4<-> с - n-<*-nC->
Эта кислота, как мы увидим впоследствии,
может оказывать существенное влияние на
ход всего фотографического процесса.
В-третьих, усложнение цветофотографи-
ческого процесса вызывает появление новой
границы раздела фаз между водным
раствором проявителя и каплями гидрофобного
органического растворителя, содержащего
цветообразующую компоненту. Если
использовать довольно грубое сравнение, то можно
сказать, что цветофотографический процесс
организован более сложно — на клеточном
уровне, так как образование красителя
происходит в отдельных микрокаплях.
Образование новых границ раздела в полидис перс ной
системе — эмульсии органического
растворителя — так же, как усложнение живой
материи за счет многоклеточности,
открывает новые возможности для управления
сложными процессами во времени.
Что же дает для повышения
светочувствительности «многоклеточная»
организация цветофотографического процесса? Она
позволяет регулировать кинетику
проявления, то есть усиление скрытого
фотографического изображения, отделять полезный
сигнал, определяющий чувствительность
фотоматериала, от вредных помех,
приводящих к вуали.
ТОРМОЗА И УСКОРИТЕЛИ
Многим хорошо известно высказывание
Козьмы Пруткова: «Пробка шампанского,
с шумом взлетевшая и столь же
мгновенно ниспадающая,— вот изрядная картина
любви». Можно перенести это шуточное
определение и на вполне серьезную,
идеальную картину проявления цветных
фотоматериалов. Необходимо сначала резко
ускорить процесс проявления центров скрытого
изображения, и в тот момент, когда он
наберет скорость, достаточную для получения
нужных оптических плотностей, включить
механизм торможения, препятствующий
проявлению центров вуали. Именно в цветном
процессе такое программирование возможно
как за счет многостадийности, так и
благодаря клеточной организации фотослоя,
обеспечивающей обратную связь. Отдельные
стадии этой программы, в частности
процессы, ускоряющие и тормозящие проявление,
стали реальностью. Цветообразующие
компоненты, отщепляющие фотографически
активные соединения HR, способны либо
увеличивать количество проявляемого в единицу
времени AgHal, либо наоборот, резко
тормозить его восстановление.
Для торможения процесса в каплю
органического растворителя наряду с основной
цветообразующей компонентой вводят так
называемые DIR-компоненты (аббревиатура
от development inhibitor releasing —
освобождение ингибитора проявления). При этом из
органической капли в раствор переходит
соединение, которое диффундирует к
микрокристаллу AgHal и, адсорбируясь на
нем, тормозит проявление. Как правило,
такую роль выполняет фенилмеркаптотет-
разол — слабая кислота, анион которой
образует труднорастворимую соль с ионом
Ag+ на поверхности AgHal и тем самым
препятствует проявлению. Чем
интенсивнее идет процесс и чем больше
образуется хинондиимина, тем активнее
выделяется тормозитель проявления, и процесс
получения изображения переходит в
автоматический режим.
Для ускорения проявления, наоборот,
вводят так называемую DAR-компоненту
(development acceleraton releasing —
освобождение ускорителя проявления),
отщепляющую вещество, способное либо резко
ускорить проявление зерен AgHal, либо
вуалировать близлежащие незасвеченные мик-
46

рокристаллы (рис. 2). Вуалировать могут
либо восстановители, либо растворители
галогенидов серебра. Типичный DAR-остаток
включает в себя фенилформилгидразид
(-о-ин-ин-сф
служивший в черно-белых процессах^
вуалирующим веществом. При воздействии DAR-
остатка увеличивается количество
образующегося в единицу времени хинондиимина и,
как следствие, скорость нарастания
оптических плотностей изображения. Включение
в фотопроцесс незасвеченных зерен AgHal
несколько ухудшает качество изображения,
но выигрыш в светочувствительности с
лихвой это окупает.
В современных высокочувствительных
цветных пленках уже применяют
одновременно как DAR-, так и DIR-компоненты.
Именно совместное их использование
позволяет в какой-то степени реализовать
определенную программу проявления —
первоначальное ускорение процесса, а затем его
торможение (рис. 3).
«ГЕНЕТИЧЕСКИЙ > ФОТОК ОД
Продолжая аналогию между клеточными
системами и фотографическими процессами,
подробнее остановимся на проблеме их
программирования.
В живой природе для регулирования
сложных биохимических процессов во времени
создан химический набор программ в виде
макромолекулы ДНК, В принципе, можно
создать подобные программы химических
реакций и в фотографическом слое. Они
должны управлять всей последовательностью
и кинетикой процессов. Алгоритм
химического процесса в этом случае может быть
записан в виде определенного сочетания
фотографически-активных соединений (рис. 4).
Выделяясь в определенные моменты
проявления, они будут влиять как на
направление, так и на кинетику процесса.
Можно надеяться, что реализация принципа
химического программирования позволит
создавать на основе одной и той же
эмульсии разнообразные негативные, прямые
позитивные, черно-белые, диффузионные и
другие фотоматериалы. Таким образом, подобно
тому, как ДНК определяет «лицо» того или
иного организма, фото программаторы будут
определять «лицо» фотографического
процесса.
С началами химического
программирования мы познакомились на примере DAR-
и DIR-компонент. Однако есть и другие
возможности химического регулирования.
Существуют цветообразующие компоненты с
так называемыми тайминг-группами. После
отщепления от основной компоненты они
претерпевают в растворе превращения,
которые не сразу, а с определенной
временной задержкой приводят к
образованию фотографически активного
соединения, например, ингибитора проявления И П.
Проследить это можно, рассмотрев
следующую цепочку реакций:
I
ctus
I
сн5-о-со
//
н-п
-CU3-<2>-C0H^CHz+~S-? » W
N-N
ил
С,Й5
По этой схеме, отщепляющийся от цве-
тообразующей компоненты фрагмент в
щелочном растворе проявителя
последовательно участвует в двух реакциях, сначала с
образованием формальдегида, а затем N-
метенамида n-толуиловой кислоты.
Получаемый при этом анион фенилмеркаптотетразо-
ла — не что иное, как упоминавшийся ранее
эффективный ингибитор проявления.
Но и этим не ограничиваются
замечательные свойства клеточной организации
цветофотографического процесса.
Еще в 1836 году Й. Берцелиус предвидел
исключительные возможности
многоклеточных систем. В одной из своих работ он
высказал мысль о том, «что в живущих
растениях и животных между тканями и
жидкостями протекают тысячи
каталитических процессов, вызывая множество
разнородных химических соединений, для
образования которых из общего сырого
материала, из сока растений или крови мы никогда
не могли бы усмотреть приемлемую
причину; эту причину мы в будущем, может быть,
откроем в каталитической силе
организованной ткани...»
Предположим, что от цветообразующей
компоненты в виде вещества HR
отщепляется катализатор, способный на
поверхности капли избирательно инициировать
окисление проявляющего вещества до
хинондиимина, что будет способствовать
значительному усилению оптических плотностей
изображения. При этом в качестве
окислителя может выступать уже не галогенид
серебра, а другой вводимый в систему
электронный акцептор, не способный самостоятель-
47

I AgH.it J
Do
о
5
•I
u
О
о
°w
о
о
о
Схема действия DAR-компоненты.
После воздействия света на микрокристалл
AgHal (стадия I) начинается проявление
с образованием
серебряного изображения и
изображения из красителя
(стадия II). При этом от компоненты
отщепляется вуалирующее вещество В,
которое создает центры проявления на
близлежащих незасвеченных микрокристаллах
AgHal (стадия III). В результате образуется
дополнительное количество хинондиимина (ХДИ) и,
как следствие, возрастает общее
количество красителя изображения (стадия IV)
но (по кинетическим причинам) окислять
проявляющее вещество. Таким образом,
речь идет о двухкаскадном каталитическом
усилении первичного фотохимического
воздействия на систему, которое, кстати,
давно реализовано в созданном природой
механизме зрительной рецепции клеточных
живых организмов.
Сегодня мы уже имеем возможность на
первой каталитической стадии проявления
получить коэффициент усиления
порядка 10у. Если на второй стадии его можно
будет увеличить еще на 10'*—104, то
приблизительно в такое же число раз увеличится
и светочувствительность фотоматериала.
Значит при исходной чувствительности
пленки в 100 ед. ГОСТ, реализовав второй
каскад усиления, мы сможем поднять ее
до 100 000 ед. или даже 1 000 000 ед. ГОСТ,
то есть практически до чувствительности
глаза. И произойдет это, по прогнозам
специалистов, уже в начале будущего века.
СПИРАЛЬ ЭВОЛЮЦИИ
При переходе от черно-белого к цветному
фотографическому процессу стадии воздей-
U °
о □
о
о
оВ
Схема одновременного действия
DAR- и DIR-компоненты. Засвеченный
микрокристалл AgHal (стадия I)
начинает проявляться с образованием
красителя изображения и с выделением на
стадии II от DAК-компоненты
вуалирующего вещества В. При проявлении
завуалированных зерен AgHal
увеличивается количество хинондиимина
(ХДИ), в результате взаимодействия
которого с DIR-компонентой, содержащейся
в той же капле, выделяется тормозитель
проявления Т (стадия III), который
препятствует дальнейшему проявлению
микрокристаллов (стадия IV)
ствия света и образования изображения
были разделены в пространстве. Следующей
ступенью развития, в соответствии с законом
отрицания отрицания, должно стать
объединение этих стадий в пространстве, конечно,
на новой качественной основе. Речь идет о
новой архитектонике фотографического слоя и,
прежде всего, о создании таких
микрокапсул ьных систем, где на каплю органического
48

Химическое программирование фотографического
процесса. Под действием на различные
звенья цепи L химических соединений —
ключей К, образующихся в системе после
начала проявления микрокристаллов
галогенидов серебра, из программатора
выделяются по определенному
закону вещества, которые сами
по себе или в виде продуктов их превращений
могут быть ускорителями проявления У,
тормозителями Т, вуалирующими веществами В,
растворителями Р либо красителями Кр,
что обеспечивает определенную
последовательность и скорость
химических реакций
растворителя, содержащего цветообразую-
щую компоненту, или даже на саму
компоненту должна быть наращена оболочка из
галогенида серебра.
Современная фотопленка состоит из трех
цветоделенных слоев, каждый из которых
поглощает соответственно синий, зеленый и
красный свет; в каждом из них, благодаря
содержанию индивидуальной компоненты,
образуется либо желтый, либо пурпурный,
либо голубой красители (рис. 5,а). Для того,
чтобы прийти к однослойному варианту,
нужно, чтобы каждая из компонент была
введена в каплю органического растворителя и
капсулирована оболочкой AgHal (рис. 5, б).
При этом, в зависимости от типа
компоненты, галогенид серебра может быть
сенсибилизирован к нужной области спектра. После
проявления оболочки из AgHal в каплях
образуется соответствующий краситель
изображения. Можно вводить в капли и
другие соединения, которые в результате
химических превращений смогут изменять
оптическую плотность изображения.
Подводя итоги, можно с уверенностью
сказать, что старинный фотографический
процесс на основе галогенидов серебра
благодаря своему усложнению в «цветном
варианте» получил новую жизнь. Применение
отобранных естественной эволюцией
принципов клеточной организации,
многокаскадного каталитического усиления и химического
программирования процессов способно дать
новый импульс развитию фотографии.
1 AqH*1
1 .
Г*1
""'¥
©
©
©
Классическая (а) и микрокапсульная (б)
схемы построения цветных
пленок. Обычная цветная негативная
пленка состоит из трех
основных зональных слоев. В верхнем
находятся микрокристаллы AgHal,
чувствительные к синему свету,
и желтая компонента
(ЖК). Средний слой состоит
из микрокристаллов, спектрально
сенсибилизированных
к зеленому свету,
и пурпурной компоненты (ПК).
В нижнем слое помещены микрокристаллы,
сенсибилизированные к красному свету,
и голубая компонента (ГК). После
действия света и проявления (ПФДА) в
соответствующих слоях образуются
желтый, пурпурный и голубой
красители изображения.
Если же компоненты покрыты оболочкой из
AgHal, то цветная
пленка может быть однослойной.
Для этого микрокапсулы с
соответствующей компонентой
должны быть сенсибилизированы к нужной
зоне спектра.
Образующийся при проявлении
засвеченной галогенсеребряной
оболочки хинондиимин избирательно
взаимодействует с определенной компонентой
и обеспечивает образование нужного для
цветовоспроизведения красителя
49

После публикации статьи Ю. В. Чайковского «Человек
эволюционирует» («Химия и жизнь», 1988, № 12) в редакцию пришло
много писем с просьбой рассказать подробнее о закаливании по
методу И. А. Аршавского. Рефрен а письмах один: «Об этом
методе слышали раньше, но подробных сведений найти не
удавалось. Принцип ясен, но как практически его применить?».
Мы попросили Ю. В. Чайковского поделиться собственным
опытом, который он успешно применил в своей семье. Но при
этом считаем необходимым обратить внимание читателей на то, что
забота о здоровье ребенка предполагает обязательные и
постоянные консультации с врачом, лечащим и наблюдающим ваших
детей.
- .к ультации
О закаливании
ребенка
Начиная закаливать сына, мы с
женой Наташей знали даже
меньше, чем сказано в моей
заметке, и опыт набирали сами.
Легче всего закаливать грудного
младенца — это входит в его
сознание как должное.
Нашему сыну было уже пять
лет, и поначалу он
отчаянно сопротивлялся. Мы не знали,
что «необходимость
психологического настроя на
закаливание... самый важный принцип...
На него нельзя жалеть времени.
Может случиться, что на
привыкание к мысли о холоде-друге
уйдет не одни месяц и даже год»
(В. С. Скрипалев. «И снова
холод полюбить». М.: Молодая
гвардия, 1988, с. 6), да и время
было упущено. Поэтому
однажды в январе, не дожидаясь
выздоровления сына (температура
упала, ио кашель и насморк
остались, с ними он почти не
расставался), мы утром окунули
ему ноги в воду B2°) по колено.
Тут удобно ведро. Назавтра я
посадил сына в ванну, в такую
же воду по пояс, мы оба
оказались мокры до макушек, но через
пять секунд, выскочив из воды,
сын сменил испуганный визг на
радостный смех. На третий день
я погрузил его до середины
груди — с тем же эффектом.
Глубже (по плечи) окунать поначалу
не надо — усиливается кашель.
С четвертого дня мы
удлиняли погружение на пять секунд в
день и дошли до двух минут.
После этого охладили воду на 1°,
уменьшив время процедуры до
1 минуты, а затем снова дошли
до двух минут. Потом снова
охладили иа 1 ° и так далее.
Но оказалось, что
температуру воды мы снижали слишком
резко, пришлось вернуться к 21°
и понижать по полградуса.
Режим надо в каждом случае
подбирать отдельно, для чего
следует вести ежедневные записи.
Вооружитесь тетрадью,
водным термометром и часами с
секундной стрелкой (или со
счетчиком секунд). Измерьте
ребенку утром до вставания
частоту сердцебиения (проще
всего — приложив ухо к его
груди), запишите. Окуните его в
холодную воду, записав ее
температуру, время окунания,
глубину окунания и реакцию
ребенка — можно в виде оценки от
единицы до пятерки. (Последнее
придумала Наташа, и это
помогло для воодушевления сына
больше, чем все мои усилия.)
Вытрите ребенка, снова
измерьте (через 2 мин после
выхода из ванны) частоту
сердцебиения. Если она упала на 10—
15 %» то все хорошо. Если же
сохранилась (или тем более
возросла), то назавтра сократите
время погружения или
сделайте воду теплее на 1°. Так же
поступите, если начался кашель
или поднялась температура, при
этом понизьте уровень воды в
ванне. При температуре у сына
выше 37,5° мы окунали ему
только ноги.
После измерения частоты
пульса наденьте на ребенка
майку и дайте ему побегать по
комнате, сделать зарядку. Когда он
разогреется, можете вести его на
улицу. Если же ои болен, сразу
после вытирания умеренно
тепло оденьте.
Физиология такой закалки
состоит в том, что резкое, но
умеренное охлаждение мышц
вызывает активацию всех
систем организма, особенно
иммунной. Холодный душ такого
эффекта не дает хотя
эмоционально воспринимается
примерно так же. Закалка должна
проводиться на грани
удовольствия: после первого «ай, холодно»
устанавливается ощущение
безразличия, которому нельзя дать
перейти во вторичное «ай,
холодно» — тогда начнется
переохлаждение. Пользуясь
терминами Аршавского, для закалки
необходим физиологический
стресс, которому нельзя дать
перейти в патологический стресс
(подробно об этом пишет
В. С. Скрипалев). Эффект
закалки стал у нас сказываться
через месяц. Ниже 17° воду мы
не пробовали, но Аршавский
допускает погружение, при
активном движении, до 5 минут при
14°. После длительного
перерыва (вернувшись с летнего
отдыха, где окунаться негде) мы
начинали с 50 сек при 20е.
Закалка дает не только
стойкость к простуде, но и сводит на
нет множество болезней —
отиты, диатез и прочие, а течение
тяжелых детских инфекций
облегчает. Впрочем, диатез
вообще почти не возникает, если
новорожденного приложить к
груди матери сразу после родов,
а не на вторые сутки, как
предписывает допотопная
инструкция Минздрава, с которой
профессор Аршавский безуспешно
борется уже полвека. Ничуть не
лучше и инструкция о
«постепенном» закаливании.
Главная причина, по которой
большинство родителей бросает
закалку — сопротивление
ребенка. Эта трудность отпадает,
если начать с младенчестве —
тогда ребенок, подрастая, сам
находит «грань удовольствия» и
сам просится в холодную воду.
Сын мой три года подряд
пользовался всяким случаем
избежать окунания, и обычно мы
позволяли это в воскресенье. На
четвертом году, н аконец,
полюбил. В начальный период
приходится искать компромиссы:
повышать температуру (до 24°),
уменьшать время (до 3 сек) и
степень погружения, увлекать
водной игрой и выставлением
отметок, предлагать окунуть
сперва руки и ноги. (Наш
предпочитает, поворчав, плюхнуться
в воду сразу и сидеть там
неподвижно.) Словом, пробуйте так и
эдак, только не отступайте.
Помните, что через несколько
месяцев после прекращения
окунаний закалка может пропасть.
Ю. В. ЧАЙКОВСКИЙ
50

v -* писем
_ г;с;ак-
Чем больше,
тем дольше
Любой объект окружающего нас
мира можно рассматривать как
энтропийную систему. Согласно
второму началу термодинамики
энтропия — мера беспорядка —
имеет тенденцию расти со
временем. «Жизненный путь»
каждой системы подчиняется
схеме: рост — развитие —
разрушение (рис. 1). Период роста
характеризуется возрастанием
упорядоченности из-за больших
потерь энтропии в окружающую
среду (участок ОА).
Стационарное состояние, если оно
есть,— период, когда количество
энтропии, произведенной внутри
системы, равно количеству
рассеянной — потерянной в
окружающую среду (участок АБ).
Стационарное состояние может
иметь определенную
протяженность или вырождаться в ноль;
тогда система переходит в
разряд нестационарных.
Разрушение системы — ее «смерть» —
наступает, когда достигнут
критический уровень (К ) потери
упорядоченности.
Допустим, что система
нестационарна, таких в природе
немало. Если принять, что
энтропия с момента появления
объекта и до его
естественного разрушения меняется со
скоростью, близкой к
постоянной (по абсолютной величине),
то можно ожидать, что общее
время существования t и размер
объекта L будут связаны
некоторой зависимостью. Такая
зависимость представлена на
рис. 2. Налицо явная
корреляция между названными
величинами. Напрашивается вывод,
что природа дает объекту ясные
временные ограничения на
занятие им определенной части
пространства. «Кусочку»
пространства соответствует
сообразный ему «кусочек» времени,
почему и не бывает в мире
ничего пустого или безвременного.
Чем больше пространства
может захватить объект в ходе
своего развития, тем дольше
он и просуществует.
Зависимость между
логарифмами этих величин, как показывает
график, линейна.
lgL,M
-10 0
ВОЗБУЖДЕННОЕ^
СОСТОЯНИЕ У&Ф
АТОМА ДВГ
,£{**■<**- МЕЗОН
\ * 'т '
1 ЗЕМЛЯ JK
СЕКВОЙЯ j/
ЧЕЛОВЕК <fXr '9«.сек|
МЫШЬ фНЬ 20
у&уКПЕХКЪ КРОВИ
5#рРЕЛАКСАЦИЯ СЕГМЕНТА
Д& ЦЕПИ ПОЛИМЕРА
рто
/^IgL = С - Igt — 10^4
\^_Съ 0,98 J
Для стационарных систем
время жизни «чрезмерно»
велико из-за того, что на кривой
их развития (рис. 1)
появляется плато. Такие объекты, как
атомы, ядра стабильных
изотопов, не укладываются в
зависимость, представленную на
рис. 2 из-за того, что им
присущ длительный период
устойчивого существования.
Таким образом, график 2
позволяет отличить стационарную
систему от нестационарной. Для
последней же — оценить
пространственную или временную
характеристику. Например,
время жизни нестабильного К- или
я-мезона требует, чтобы его
размер был порядка L0~17 M.
А вот точка графика,
соответствующая размеру Вселенной
A025 м> требует, чтобы время
существования объекта было
порядка 1036 с. Это существенно
больше, чем пока достигнутая
величина 4,7-101? с и внушает
определенный оптимизм. Даже
если допустить, что в развитии
Вселенной расширение
немедленно сменится сжатием,
просматривается немалый запас
времени до ее коллапса.
Х.-Л. ЗУБОВА, В. А. ЗУБОВ,
кандидаты химических наук,
Берлин, ГДР
51

CAL^
Вещи и вещества
Изумруд
Кандидат технических наук К. А. СМИРНОВА
Фрагмент портрета Леонтины Росси
(неизвестный художник, 1830 е годы).
На шее дамы — колье с
крупным изумрудом
52

«Никакая вещь зеленее не зеленеет...»
Так писал об этом камне в начале
XIX века известнейший химик и минералог
того времени академик В, М. Севергин.
«В изумруде дорогом, что в зеркале видится
вид человека» — это из книги, написанной
задолго до Севергина, в XVII веке, в
которой, кстати, слово изумруд писалось с
большой буквы, а чуть выше приведенной
цитаты рассказывалось о том, как истинный
изумруд отличить от поддельного.
Наш рассказ — и о том, и о другом,
если почитать за подделку синтетические
изумруды, которые продаются в ювелирных
магазинах многих стран, в том числе и нашей.
ГЛАЗАМИ ХИМИКА
С точки зрения химика, драгоценный камень
первого (высшего) класса (раньше
говорили — порядка) изумруд — это прозрачная
разновидность довольно распространенного
минерала берилла, окрашенная в глубокий
зеленый цвет примесью оксида хрома Сг<>Оз.
Сам же берилл — силикат алюминия и
другого стратегически важного элемента, из
берилла впервые полученного и названного
бериллием. Формула берилла ВезАЫ^сОш].
Кристаллизуется берилл в виде
удлиненных шестигранных призм желтовато-белого
или светло-зеленого цвета. Внешне они
далеко не всегда привлекательны. Тем не менее,
бериллы относят к числу полудрагоценных
камней. Они поддаются полировке и другим
видам ювелирной обработки.
Как велика бывает дистанция от
полудрагоценных до драгоценных камней, можно
судить по такому факту: известны
бериллы-гиганты весом около тонны (длина грани
в этом случае измеряется метрами), но самый
большой изумруд Алмазного фонда СССР
(этот камень был когда-то вделан в скипетр-
жезл русских самодержцев) весит 136
каратов, то есть всего 27,2 грамма.
Кроме изумруда, к числу драгоценных
камней (второго, правда, класса) из
семейства берилла относятся аквамарин —
прозрачные кристаллы цвета морской воды
(окраску им придает примесь двухвалентного
железа), золотисто-желтый гелиодор, цвет
которого объясняют примесью «иона
ржавчины» — железа же, но трехвалентного, и ро-
Брошь-букет (серебро,
изумруды, бриллианты, алмазы, бирюза,
зеленое стекло. Середина XVIII века)
Серьги-голубцы, (серебро, изумруды,
жемчуг, альмандины. Начало
XVU века, Новгород)
Серьги (позолоченное серебро,
изумруд, бирюза. Начало XIX века)
53

зовый воробьевит (окрашен примесями
рубидия, цезия и двухвалентного марганца).
Самый большой изумруд — величиной со
страусиное яйцо — был среди трофеев
испанских завоевателей Америки. До того, как в
конце XVI века его переправили через
Атлантику, этот уникальный изумруд был
реликвией одного из индейских племен,
населявших территорию нынешних Перу и
Колумбии. Колумбийские изумрудные копи и
сейчас считаются самыми богатыми в мире,
правда, ничего подобного давно не извлекают
и из колумбийских пегматитов (гранитные
пегматиты — обычная вмещающая порода
для бериллов).
В нашей стране изумруды чаще всего
встречались и встречаются на Урале.
В Свердловской области и сейчас есть
поселок Изумруд.
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО ИСТОРИЙ
ИЗ ПРОШЛОГО
Историки утверждают, что древние египтяне
добывали изумруды для своих фараонов и
фараонш еще за три с половиной
тысячелетия до нашей эры. Знали его и древние
греки, и римляне. С изумрудом связаны
многие легенды и поверья. Арабы,
например, считали изумруд лучшим
защитником от ядовитых змей. Именно защитником
от змей, а не противоядием, как
утверждается в некоторых популярных книжках.
Химически силикат алюминия и бериллия
ничего не может противопоставить
действующему началу органических ядов. Точно
так же не нашли подтверждения у
современной медицины многие древние
изумрудно-лечебные прописи, такие, например, как
«пользует прокаженных и печени и желуд-
ковым болезнем помогает».
А вот еще две цитаты из старинных
книг — одной грузинской, другой русской.
«В нем (изумруде — К. С.), как в зеркале,
отражается все тайное и заранее
обнаруживается и узнается будущее». «...Аще кто на
изумруд часто зрит, тогда зрак человеческий
укрепляет; и очи от прилучающихся недугов
сохраняет и носящему веселость наводит».
Вот это, видимо, соответствует истине:
веселость охотно идет рука об руку с красотой.
Но не все старинные байки про изумруд
столь оптимистичны. В истории российских
(уральских) изумрудов, как, видимо, и всех
других драгоценностей, насчитывается
немало горьких страниц. Первый уральский
изумруд был найден в 1600 г. иноком
Мефодием и огранен одним из венецианских
ювелиров для перстня «преступного царя
Бориса».
Промышленная добыча уральских
изумрудов началась два с лишним столетия спустя,
и тогда же, в первой половине XIX
столетия был найден самый большой на Урале
двухкилограммовый прозрачный зеленый
кристалл. Начальник прииска не выдержал ■
искуса, утаил камень и пытался продать его
аж в Берлине, но был разоблачен, бит
батогами и посажен в острог. Дальнейшая его
судьба неизвестна. А изумруд долго кочевал по
заграницам прежде чем оказался снова на
родине. Сейчас он в коллекции
Минералогического музея Академии наук СССР.
Историй с изумрудами много, но для нас
важнее, видимо, наидревнейшая история
этого драгоценного камня, ибо не зная ее,
не понять, почему даже синтетические
изумруды — большая ценность.
НАИДРЕВНЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
Как и другие самоцветы, изумруды —
«малотоннажная продукция» уникального
химического производства, тонкости которого
надежно скрыты от нас многокилометровой
толщей земной коры. Известно лишь, что
эти кристаллы родились в сложных
геофизических и геохимических процессах, главным
действующим лицом которых была магма.
При подвижке литосферных плит жидкая
магма устремляется вверх по трещинам,
частично изливаясь наружу через жерла
вулканов, а большей частью оседая на разной
глубине в виде интрузий (внедрений). При
удачном сочетании геофизических условий и
элементного состава (присутствие в
определенном месте соответствующих количеств
кремния, алюминия и бериллия в самой
магме, а хрома, ванадия и железа в
окружающих породах) внутри интрузий среди
пространных жил вмещающих пород (гранитных
пегматитов, шпатов, реже сланцев)
появляются вкрапления кристаллических иголочек
берилла. Есть условия (определенная
скорость охлаждения магмы, определенные
величины давления и т. д.) — может вырасти
довольно большой кристалл, нет —
зародыши так и останутся зародышами.
Нужно ли говорить, что необходимый
комплекс условий складывался чрезвычайно
редко, иначе изумруд мог бы оказаться
столь же распространен, как, скажем, гранит
или хотя бы горный хрусталь... А
кристаллы изумруда больше двух сантиметров в
длину и сантиметра в поперечнике и в
богатейших копях встречаются нечасто.
Да еще при обработке часть
драгоценного кристалла сточится. Вот почему
бездефектные природные изумруды весом
больше пяти каратов (всего-то 1 грамм!)
ценятся дороже алмазов. Именно поэтому
желание сначала подделать изумруд, а
позже — получить его синтетически, владело
многими химиками (в кавычках и без).
54

КОЕ-ЧТО О СИНТЕТИЧЕСКИХ ИЗУМРУДАХ
Кое-что — потому что попыток получить
синтетический изумруд, в том числе и
удачных, было, в принципе, много. А еще
потому что тонкости изумрудной технологии
любое государство, любая фирма хранит за
семью печатями. Поэтому здесь — лишь
общие принципы и некоторые результаты.
Химический состав изумруда был точно
установлен в прошлом веке, а еще на исходе
предыдущего столетия химики узнали
(Т. Е. Ловиц руки приложил), что
кристаллы могут расти не только из растворов,
но и из расплавов. И тогда же, в
конце XVIII века, немец Эбельман пытался
получить крупные зеленые самоцветы, сплавляя
изумрудную пыль в борной кислоте.
Кристаллы получались, но очень мелкие.
Французские исследователи Офтель и Пер-
ре вырастили в 1888 г. кристаллы изумруда из
расплава, содержавшего изумрудную пудру,
молибдат лития (в качестве флюса) и окись
хрома. Все операции выполнялись в высшей
степени тщательно, температуру 800 °С точно
поддерживали в течение долгих пяти суток,
а результат — практически тот же, что и сто
лет назад: очень мелкие, не представляющие
интереса для ювелиров кристаллы.
С начала XX века синтезом изумруда
всерьез занялись в Германии, причем с
немецкой скрупулезностью изучали и
поддерживали в опытах все необходимые
условия: температуру, давление, состав и
соотношение высокочистых компонентов. Но и при
этом лишь в 1934 году впервые сумели
получить кристаллы сантиметровой длины
и — не идеального качества. Изумруды
растили на изумрудной же затравке из
расплава молибдата лития, в котором и
растворяли смесь оксидов бериллия и
алюминия, а также окрашивающие добавки.
Сверху на расплаве плавали пластины
высокочистого кварца (кремне-кислородная
составляющая). Они тоже постепенно
растворялись, и компоненты будущих
кристаллов как бы двигались противотоком,
взаимно диффундировали, ускоряя рост. И все же
скорость роста кристаллов была два
сантиметра в год.
Эту методику усовершенствовал
американец Чэтем. Он ускорил рост кристаллов
активным перемешиванием расплава и в
результате подарил Смитсоновскому институту
и Гарвардскому университету по кристаллу
синтетического изумруда, каждый — весом
больше тысячи каратов.
На рынок первые искусственные изумруды
выпустила французская фирма Жильсона.
Почти ничем эти кристаллы не уступали
природным, но были в 5—10 раз дешевле.
Один из способов синтеза: 1 — растворитель,
2 — платиновый стакан, 3 — смесь двух главных
компонентов, 4 — затравки на платиновой
решетке, 5 — третий компонент, А1гОъ*
6 — наружный платиновый тигель
Жилье он и его сотрудники тоже растили
кристаллы из расплава соответствующих
неорганических соединений и тоже на
затравке — берилловой пластине. Жильсон
резонно рассудил, что оседающим на
затравку атомам и ионам абсолютно безразличен
ее цвет — был бы тот же состав основы и та
же кристаллографическая сингония. В его
разделенных надвое тиглях скорость роста
изумруда составила один миллиметр в месяц,
и спустя девять месяцев после начала
синтеза он снимал с платиновой рамки-
держателя изумруды весом по 200 каратов.
Правда, кристаллы совсем без дефектов
и тогда, и в наши дни получаются редко.
Трещи новатость им свойственна чаще, чем
природным драгоценным камням.
С годами в число производителей
искусственных изумрудов вошли многие страны,
в том числе и наша. У каждой —
свои секреты и технологические
особенности, но вот что самое интересное.
В семидесятых годах было установлено,
что для роста изумруда совсем не
обязательно применять расплав молибдата лития
или какой-либо другой экзотической соли.
При высоких температурах и давлениях с
ролью флюса справляется обыкновенная
вода. Это вдвойне любопытно, если
вспомнить, что на протяжении многих веков
химики, в том числе великий Парацельс,
считали изумруд особой формой льда —
водой, затвердевшей навечно.
Этот краткий рассказ о красивейшем
камне хочу закончить мудрыми словами Гете:
«Красота есть проявление тайных законов
природы, которые без ее явления остались бы
для нас навсегда скрытыми».
55

Справочник
Лечение травами
ФИТОТЕРАПИЯ
БОЛЕЗНЕЙ СУСТАВОВ
Для лечения этих недугов используются
травы, обладающие противовоспалительным,
общеукрепляющим, обезболивающим, а
также мочегонным действием, поскольку
болезни нередко связаны с нарушениями
солевого обмена. Фитотерапию проводят либо
самостоятельно, либо одновременно с
медикаментозным лечением, физиотерапевтиче-
Продолжение. Начало — в № 2—6.
56

скими процедурами, лечебной гимнастикой,
рефлексотерапией. Как именно — решает
лечащий врач.
При заболеваниях суставов рекомендуются такие
растения:
аир, багульник, барбарис, береза,
боярышник, брусника, бузина черная, девясил, донник,
душица, зверобой, земляника, крапива, ландыш,
лен, липа, лопух, мелисса, можжевельник, пижма,
почечный чай, пырей, редька, репешок, ромашка,
смородина черная, сосна, спаржа, спорыш,
тысячелистник, укроп, фиалка, хвощ, хмель, цикорий,
чабрец, череда, черника, щавель конский,
эвкалипт, яснотка.
Приведем рецепты сборов, назначаемых
при ревматизме и ревматоидном артрите,
сказав сначала несколько слов в пояснение.
Ревматизм — это хроническое
воспалительное заболевание соединительной ткани, при
котором поражаются преимущественно
сердце и суставы. А ревматоидный артрит —
заболевание инфекционно-аллергическое, для
которого характерно системное поражение
соединительной ткани, причем процесс может
распространяться и на внутренние органы.
Словом, и то и другое достаточно серьезно.
Напомним, что во всех рецептах
пропорции указаны в частях; прием, если не
указано иначе, в обычной дозировке B—3
столовые ложки на поллитровый термос, выпить в
три приема, в теплом виде, перед едой).
Сбор 1№ 1
Аир — 1
Боярышник — 5
Душица — 3
Зверобой — 5
Мелисса — 2
Паслен черный — 3
Сосна (почки) — 2
Фиалка — 4
Чабрец — 3
Эвкалипт — 2
Сбор № 2
Багульник — 4
Девясил — 3
Донник — 3
Зверобой — 3
Ландыш — 3
Лен (семя) —- 2
Можжевельник — 2
Репешок — 4
Тысячелистник — 2
Хвощ — 2
Череда —- 5
Сбор № 3
Багульник — 5
Береза (почки) — 3
Девясил — 2
Донник — 2
Зверобой — 3
Крапива — 2
Липа (цветы) — I
Мята — 1
Ромашка — 3
Укроп — 1
Хмель — 3
Щавель конский — 2
Теперь приведем сборы, применяемые при
метаболических артритах, то есть при таких
заболеваниях суставов, которые связаны с
нарушениями солевого обмена — мочекис-
лого и кальциевого.
Сбор № 4
Багульник — 3
Брусника (лист) — 4
Донник — 3
Зверобой — 2
Лен (семя) — 2
Крапива — 2
Мята — 2
Петрушка — 1
Пырей (корень) — 3
Спаржа — 2
Фиалка — 3
Череда — 4
Сбор № 5
Барбарис (корень) — 3
Бузина черная — 3
Зверобой — 4
Лен (семя) — 2
Одуванчик — 3
Пижма — 2
Спорыш — 4
Хмель — 3
Черника (лист) — 2
Сбор № 6
Береза (лист) — 2
Девясил — 3
Земляника — 2
Лопух (корень) — 4
Паслен черный — 3
Почечный чай — 2
Смородина черная
(лист) — 3
Укроп — 2
Цикорий — 4
Яснотка — 2
Сборы № 1—3 в период обострения
ревматизма и ревматоидного артрита принимают в
ударных дозировках, увеличивая суточную
дозу до 5—6 столовых ложек на термос.
По истечении 3—5 недель, при улучшении
самочувствия и лабораторных показателей,
переходят на обычные дозы и продолжают
фитотерапию 6—8 месяцев и более, до на-
57

ступления стойкой ремиссии. Сборы меняют
каждые два месяца, делая, как обычно,
перерывы на 7—10 дней.
При ревматоидных висцеритах, когда
болезнь затрагивает внутренние органы, имеет
смысл добавлять в сборы подходящие
случаю компоненты или пользоваться сборами,
применяемыми для лечения почек, печени,
сердечно-сосудистой системы, органов
дыхания.
Даже при стойкой ремиссии желательно
проводить курсы лечения
продолжительностью полтора-два месяца весной и осенью,
профилактически, в течение 4—5 лет; при
респираторных заболеваниях, после
оперативных вмешательств и в некоторых других
случаях такие курсы просто необходимы.
Сборы № 4—6 принимают в течение двух
лет, не меньше. В дальнейшем курс
фитотерапии повторяют при обострениях. При
систематическом и настойчивом лечении
почти всегда удается достичь длительной
ремиссии, а иногда — полного излечения от
метаболического артрита.
Если при ревматизме и ревматическом
артрите достаточно соблюдать щадящую
диету, то при метаболических артритах
требования к диете гораздо более строгие.
Так, исключаются все блюда и продукты,
богатые пуринами (мясные супы, печень, почки,
мозги, икра, жареное мясо и жареная рыба,
бобовые, цветная капуста), а также крепкие
чай и кофе. Рекомендуется молочно-расти-
тельная диета; вареная рыба или вареное
мясо, если без них трудно обойтись,— не
чаще двух раз в неделю.
К больным суставам можно прикладывать
горячие подушечки с травой (донник,
ромашка, бузина черная — в смеси или по
отдельности). Травы нагревают с небольшим
количеством воды, горячей смесью наполняют
льняные мешочки и прикладывают к
больному суставу на 15—20 минут — и так
ежедневно, в течение 10—15 дней.
Неплохие результаты при лечении
болезней суставов дают ванны с травами. Для ванн
используют:
багульник, бузину черную, донник, душицу,
крапиву, лопух, можжевельник, пырей, смородину
черную, сосну, фиалку, хвощ, хмель, чабрец,
череду, эвкалипт.
Смесь трав (из расчета 4 столовые
ложки на литр воды) заливают водой, доводят
до кипения, настаивают, затем процеживают
и вливают в ванну.
Вот рецепты сборов для ванн:
Сбор № 7
Бузина черная — 3
Крапива — 2
Пижма — 4
Смородина черная
(лист) — 3
Хвощ — 4
Череда — 5
Сбор № 8
Донник — 4
Лопух (корень) — 4
Пырей (корень) — 4
Сосна (почки) — 2
Хмель — 5
Эвкалипт — 1
Сбор № 9
Багульник — 5
Душица — 2
Можжевельник
(ветки и ягоды) — 2
Фиалка — 3
Чабрец — 4
Ванны (горячие или теплые) принимают
ежедневно либо через день. Курс лечения —
от 10 до 15 процедур. Спустя несколько
недель курс можно повторить.
Многим больным помогает растирание
суставов спиртовыми настойками багульника,
донника, корня лопуха, можжевельника,
пырея, хмеля, чабреца. Поллитровую
бутылку или банку заполняют свежей мелконаре-
занной травой, заливают доверху спиртом,
плотно закрывают и настаивают неделю в
теплом месте, после чего процеживают и
используют для растирания.
Чтобы уменьшить боли и снять воспаление,
используют также компрессы из масла
эвкалипта либо компрессы с мазями из трав.
Такие мази несложно приготовить в домашних
условиях. Две столовые ложки свежевысу-
шенной и истолченной в порошок травы
(цветы донника или зверобоя, шишки хмеля)
смешивают с 50 г вазелина и тщательно
растирают. Мазь надо хранить в темном
прохладном месте. Еще для компрессов можно
взять свеженатертую кашицу черной редьки.
Напоследок — старый и довольно верный
рецепт: обертывать на ночь больные суставы
листьями. Летом — лопуха, весной — мать-и-
мачехи, зимой — белокочанной капусты.
Больные, которым хватает терпения делать
такие обертывания неделями и месяцами,
уверяют, что надолго избавляются от болей.
Кандидат медицинских наук
Е. А. ЛАДЫНИНА,
кандидат биологических наук
Р. С. МОРОЗОВА

Продолжение
Пропитка —
взрывом
Читатели «Химии и жизни»,
возможно, помнят статью
«Растворы против коррозии»,
опубликованную в четвертом номере
1987 года. Речь в ней шла о фер-
роцианидной пропитке изделий
из порошковых металлов для
защиты их от коррозии.
Публикация вызвала поток
заинтересованных писем, пришедших
через редакцию и напрямую к
разработчикам от
промышленных предприятий,
исследовательских и проектных
организаций. Нас просили немедленно
выслать техническую
документацию на новый способ
пропитки, а некоторые предприятия,
хлебнувшие лиха от коррозии
подобных изделий, слали нйроч-
ных и посылки с деталями:
пропитайте своим раствором и
высылайте обратно... При этом
заказчиков мало волновало, что
организация-разработчик —
всего лишь СКБ с присущей
большинству подобных
организаций скудостью технической
базы, и внеплановые работы для
нее весьма затруднительны.
Тем не менее, столь активная
реакция на нестандартный, хотя
и простой, прием пропитки
порошковых изделий
стимулировала дальнейшие исследования.
Автор и
организация-разработчик признательны редакции
«Химии и жизни» за
предоставленную трибуну, благодаря
которой о наших пропитках
узнали специалисты многих
отраслей народного хозяйства, и мы
считаем себя обязанными
именно через «Химию и жизнь»
сообщить о следующем шаге в деле
защиты изделий из
спрессованных металлических порошков.
Суть его — в твердофазной
реакции взрывного типа,
идущей вокруг изделий порошковой
металлургии в специальной
нагревательной камере. А
взрывают там смесь сухих солей.
Взрывное упрочнение
поверхности металла — не новость.
Частицы твердых материалов,
которым сила взрыва придала
большую скорость (до 2 км/сек)
проникают в упрочняемую
поверхность на глубину в сотни и
даже тысячи раз больше их
собственных размеров. Самое же
важное в том, что канал,
проделанный такой частицей,
«схлопывается» почти на всем
протяжении, и если энергии
частиц недостаточно для
хрупкого разрушения металла, то в
большинстве случаев его
поверхность от их воздействия
упрочняется.
Оговорка о возможности
хрупкого разрушения весьма
существенна. Хрупкое
разрушение и такая его не требующая
объяснений разновидность, как
скол, ограничивают
возможности взрывного воздействия на
металл. Даже монолитный, не
говоря уже об изделиях
порошковой металлургии, хрупкость
которых — естественное
следствие структуры. Смягчить
энергию ударной волны, уменьшить
скорость движения частиц
довольно сложно.
Впрочем, у кого из нас
увлечение химией начиналось не с
опытов со взрывами? И кто не
помнит, как школьные учителя,
стремясь обезопасить юных
«подрывников»,
демонстрировали подобные превращения
веществ, оперируя лишь
несколькими кристалликами
взрывчатых солей в фарфоровой
ступке?
Чтобы не искушать юных
химиков, не будем здесь приводить
точного состава солевой смеси,
дающей при определенных
условиях эффект достаточно мягкой
детонации; важно, что в
процессе взрыва этих солей образуются
частицы твердых материалов, в
том числе металла, а энергия
ударной волны не разгоняет эти
частицы до скоростей, при
которых происходит раскалывание.
Обозначения на схеме:
1 — нагревательная камера,
2 — загрузочное устройство,
3 — взрывчатая смесь, 4 —
факел взрыва, 5 —
нагреватель, 6 —
обрабатываемая деталь,
7 — разгрузочное устройство
и приемный лоток
Пропитка пористого
материала продуктами взрыва
происходит при температуре 200—
250 °С. Соотношение и
массы в смеси определены
экспериментально. Соли
предварительно измельчают, чтобы
размеры частиц были 50—
100 мкм. Регулируя
температуру и время нагрева, виды солей
и их соотношения, можно
добиться существенного
изменения состава твердофазных
продуктов взрыва. Преобладать в
них могут частицы металлов,
оксидов, нитридов или
ферритов. Внедряясь в поры
спеченного порошкового материала, все
эти продукты реакции
герметизируют изделие, повышают
прочность поверхностного слоя
и его антикоррозионные
свойства. После пропитки взрывом на
изделия наносят защитное или
защити о-декоративное
металлическое покрытие.
Способ нанесения покрытий
на пористые материалы этим
методом защищен авторским
свидетельством. Работа
выполнена в Симферопольском
филиале ЦПКТБ Минпромстрой-
материалов СССР: 330017
Симферополь, ул. Киевская, 41.
Кандидат химических наук
Е. В. КАЗАКОВ
Из писем в редакцию
Еще раз
про «Экомин»
В репортаже «Параллели»
(«Химия и жизнь», 1989, № 2)
упоминается «Экомин» —
препарат, уменьшающий износ
узлов и деталей автомобиля.
Препарат разработан
Всесоюзным научно-исследовательским
институтом по переработке
нефти (ВНИИ НП) при участии
НАМИ и ПТБ «Литбытхим». Он
представляет собой молибден-
содержащее органическое
соединение, растворимое в мине
ральных и других маслах, а н-
стабилизированную взвесь ди •
сульфида молибдена.
Несмотря на эти неточности к
публикации, мы благодари с.
«Химии и жизни»: узнали о при
суждении «Золотой ИНХЕБЫ*
нашему автопрепарату «Эк«1
мин»...
Зам. директора ВНИИ Ь*1
В. М. ШКОЛЬНИКОВ
59

'' Живые лаборатории
Парадоксы болота

Странно выглядят на болоте, среди обилия
воды, кустарнички со всеми признаками
засухоустойчивых растений. Словно
произошло фантастическое смещение в
пространстве — и пересеклись, наложились друг
на друга два очень несхожих ландшафта.
Этим бы кустарничкам другой фон:
раскаленные скалы, сухие пески. Но здесь вокруг
них мхи, напитанные влагой. И
бесчисленные мочажины. И целые озерки. Пей, сколько
хочешь! Но у кустарничков такой вид, будто
они мучимы жаждой. Воистину танталовы
муки. Вода рядом, а не зачерпнуть.
Но почему, почему?
Болотные растения делают все
возможное, чтобы уменьшить испарение, будто
дрожат над каждой каплей влаги. Листья
андромеды словно вощеные — восковой
налет придерживает испарение. А у Кассандры
листья покрыты чешуйками: они как
заслонки над устьицами. Регуляция испарения
получается вполне надежная. Вереск иначе
защищает устьица: листья у него так
свернуты в трубочку, что устьица оказались на ее
внутренней стороне. Очень похожий способ
использует и водяника. У багульника другая
придумка — его листья подбиты снизу
рыжеватым войлоком. Ива.лапландская хотя и не
в родстве с багульником, но ограничитель
испарения у нее в принципе такой же —
опушение листа с двух сторон.
Болотные растения часто стараются
уменьшить испаряющую поверхность листьев.
К их цилиндрической форме или
завернутым внутрь краям независимо пришли
самые разные растения — от кукушкиного
льна до пушицы. Это так называемые
ксерофитные, засухоустойчивые признаки,
черты растений-южан, знающих цену воде.
Но вон тот кустик андромеды поднимается
прямо из мочажины! Такие водные богатства
и не снились южным ксерофитам. Тем не
менее андромеда-северянка внешне очень
похожа на них. Взять хотя бы ее
вечнозеленые кожистые листья. Ну никак они не
идут к болотному фону. Можно ли водяную
кувшинку представить в пустыне? Абсурд,
нелепость. Но ведь на болоте перед нами
не менее резкая, хотя и противоположная
по смыслу инверсия.
Болотные растения не укладываются в
логику здравого смысла. Они алогичны,
парадоксальны. Мы привыкли считать, что
все в природе гармонично. Но здесь случай
явной дисгармонии между растением и
параметрами среды. Впрочем, не будем спешить
с выводами. То, что в одной системе
отсчета кажется дисгармонией, при ином
подходе может обнаружить свой
целесообразный смысл. Еще Гераклит говорил:
«Скрытая гармония лучше явной».
Да, по внешним признакам болотные
растения диссонируют с окружающей средой.
Но правильно ли мы толкуем природу этих
признаков? Быть может, мы слишком
поверхностно судим об экологических
соответствиях и несоответствиях. Ведь все
дисгармоничное отбрасывается естественным
отбором. Однако болотные растения никак
не похожи на брак природы. Скорее
наоборот: они должны числиться среди ее
достижений. Многие ли растения смогли
приспособиться к жизни в условиях болота?
Ксероморфизм, засухоустойчивые признаки
болотных растений вызвали к жизни
множество гипотез. Обычно одна гипотеза
перечеркивает другую. Но в случае с
болотными растениями все сложнее и интереснее.
Поначалу и здесь думали: вот эта новая
смелая идея делает ненужными
предшествующие концепции. Но потом выяснялось,
что в старых взглядах была толика истины —
осознание этого помогало шире взглянуть
на проблему.
Пионером в ее изучении стал ботаник
В. Шимпер. Выдвинутая им концепция
«физиологической сухости» утверждала: хотя
на болоте много воды, но она остается
недоступной для растений.
Почему?
Тут называлась серия причин. Главная —
перепад температур на болоте: корни
соприкасаются с ледяной водой, а стебли
и листья находятся в хорошо прогреваемом
слое воздуха. Вспомним: мох обладает
плохой теплопроводностью. Сунешь руку в
него среди летней жары и ощутишь
костоломный холод. Поэтому можно
предположить, что у растения возникает разба-
лансировка: скорость всасывания воды
отстает от скорости ее испарения. Корням —
холодно, листьям — жарко. Корни работают
еле-еле, а листья активизированы теплом,
светом. Как согласовать деятельность корней
и листьев? Этому помогают структуры,
которые берут на себя роль выпускных
клапанов, перекрывают путь для выхода воды
наружу.
Логичная и стройная гипотеза! Однако
против нее были выдвинуты контраргументы.
Вот они: опыты показали, что болотные
растения хорошо всасывают воду, причем
даже при низких температурах. Болотным
кустарничкам в этом помогает грибная
микориза. Она работает как надежный насос
даже тогда, когда корни погружены в
смерзшийся торф.
Быть может, физиологическая сухость
вызывается иными причинами? Попробуем
выявить некоторые из них. Во-первых, торф
связывает воду, поэтому на болоте ее
основная масса находится в несвободном состоя-
61

нии; во-вторых, болотная вода насыщена
кислотами и не каждое растение решится
всасывать ее; наконец, в этой воде очень мало
кислорода, что тормозит течение многих
жизненных процессов. Соображения
резонные! Однако факты противоречат им.
Конечно, растения не могут извлечь воду,
плененную клетками мха сфагнума: вода эта,
так сказать, за семью замками. Но и
свободной воды на болоте более чем
достаточно. Насыщенность ее кислотами и слабую
аэрированность растения тоже успешно
обходят.
Правда, бывают в жизни болота
критические моменты. Это длительные засухи.
Тогда-то сфагнум становится белым. Отсюда
и название: «белый мох». Гипотеза
физической сухости утверждает, что ксерофитные
признаки — это адаптация, приспособление
к катастрофическим засухам. Странно
звучит: горящее болото. И тем не менее при
пересыхании оно вспыхивает как порох. Каково
растениям на обезвоженных до
огнеопасности пространствах? Андромеда, багульник,
голубика, поставленные в такие
экстремальные условия, выживут — это
несомненно.
Однако от засухи страдают и леса, и луга.
И все же там нет растений, похожих на
обитателей болот. И вот еще одно
соображение против теории физической сухости:
верховые болота, мучимые сильными
засухами,— молодое явление биосферы, тогда
как,засухоустойчивые черты болотных
растений сформировались гораздо раньше.
Конечно, они стали полезными в новых условиях.
Но прямого приспособления тут быть не
могло. Вообще возраст болот еще настолько
мал, что эволюция там пока слабо
проявила себя.
Но так ли уже бесполезны ксерофитные
свойства для болотных растений?
Отвлечемся от проблемы: растения — вода. И
сосредоточим внимание на взаимоотношениях
растений и солнца.
Пасмурно. Листочки андромеды
расположились согласно закону листовой мозаики:
ни один не заслоняет другой — световой
поток распределяется оптимально. Но вот
показалось солнце. К полудню оно
полновластно царит на небе, обрушивая вниз
горячие лучи.
И андромеде стало жарко. Прижав листья к
стеблю, она повернула их к солнцу
матовой изнанкой, как бы набросила на себя
белый защитный халат. Растение явно хочет
ограничить приток света. Интересное
наблюдение! Оно позволяет по-новому
взглянуть и на ксерофитные черты других
растений.
Кожистый лист Кассандры... Быть может,
это тоже приспособление для защиты от
солнца. Заметьте: у многих болотных
растений ассимилирующие органы поставлены
вертикально. Световой поток как бы стекает,
соскальзывает с них, растения явно не стре-
мятс я к тому, чтобы перегородить этот
поток, направить его на себя. Значит,
света сейчас в избытке. И вправду,
вокруг обширные открытые пространства.
Какая тень от чахлых, низкорослых
болотных березок и сосен? Ее принимать в
расчет не стоит.
Засухоустойчивые черты болотных
растений исследователям непременно хотелось
связать с дефицитом влаги. А что, если
это не заслонки для воды, а зонтики от
солнца? Впрочем, быть может, и то, и другое
одновременно. То есть ксерофитные черты
могут обеспечить сразу две функции:
придерживать испарение и уменьшать
инсоляцию. Тут мы вместо категоричной
формулы «или — или» пользуемся более гибким
«и то, и другое». Пожалуй, это более
подходит для познания таких неоднозначных
явлений, как ксероморфность болотных
растений.
Почему, однако, они,так яро защищаются
от избыточного света? Возможно, из-за
особенностей фотосинтеза на болоте. Для его
успешного протекания необходим азот —
без этого элемента нельзя построить белки.
Но как раз азота на болотах в обрез!
Растениям он достается с великим трудом.
Так что приходится умерять фотосинтез.
Как это сделать? Лучше всего зашториться
от солнца.
Такая гипотеза хорошо объясняет, почему
у многих болотных кустарничков
сохранилась черта тропических растений —
вечнозеленые листья. Верно, и консерватизм
иногда бывает полезен: удержав
особенности своих теплолюбивых предков,
болотные кустарнички проявили
дальновидность — на севере ксероморфность обрела
новый жизненный смысл.
Азотное голодание, пожалуй, главная
причина засухоустойчивых структур. Но вот
закавыка — усилив азотное питание болотных
растений, мы будем вынуждены признать,
что их ксероморфность не уменьшилась.
Да и так ли уже болота бедны азотом?
Ведь там много цианобактерий, отличных
поставщиков азота. Так что проблема все же
остается. Наметим еще один подход к ее
решению.
Мы с вами уже убедились, что болотные
растения вынуждены замедлять
жизнедеятельность. Они уменьшают приток света,
ограничивают расход воды, что обрекает их
62

на несколько пассивную роль в биосфере.
Потребление воды и света — этих
ускорителей жизни — сводится к минимуму. Образно
выражаясь, растения находятся в полусонном
состоянии, как бы скованы изнутри. Эта
скованность имеет прямое физиологическое
выражение: белковые коллоиды, обладающие
сродством к воде, в их клетках сильно
обезвожены. Вокруг растения — избыточная
влажность; внутри — предельная сухость.
Отсюда засухоустойчивые признаки.
Гипотеза внутренней физиологической
сухости возвращает нас к классическим
взглядам В. Шимпера. Но возвращает не в
буквальной, а в переработанной форме. Перед
нами спираль познания: на новом витке
повторяются черты прежнего опыта.
Разумеется, спираль продолжает разворачит
ваться — проблему никак нельзя считать
решенной. Можно ли в сонме гипотез выбрать
какую-нибудь одну и признать ее
единственно верной? Нет, нельзя. Перед нами
исключительно интересная для методологии
ситуация: полифония гипотез! Вроде бы одна
отменяет другую, но потом выясняется,
что их связывает отношение
дополнительности.
Да, вода на болотах бывает в таких
состояниях, когда не может усваиваться
растениями. Да, растения на болоте могут
страдать от самой очевидной физической
сухости. Да, их ксероморфные признаки
выработаны очень- давно, в иных
экологических условиях. Да,-эти признаки
оказались совсем не лишними при дефиците азота
и минеральных веществ. Да, болотные
ксерофиты часто стоят перед задачей
ограничить приток света. Да, гидратация
коллоидов в их клетках очень низкая.
И все же странно среди болотных
мочажин увидеть растение, которое словно
собралось переселиться в пустыню. Но нет,
не отпускает его северная мшара.
Разлад? Диссонанс? Противоречие?
На первый взгляд — да. Но сколь ни велика
сила первичного впечатления, впоследствии
мы убеждаемся: перед нами новая форма
гармонии. Разве не вписалась в картину
болота нарядная андромеда? Или задумчивый
и меланхоличный багульник?
Здесь они нашли свое место под солнцем.
И здесь будут оставаться долго-долго.
ю. линник
В магазинах «Академкнига»
ИМЕЮТСЯ В ПРОДАЖЕ
книги издательства «Наука»
Бочков А. Ф.» Смит В. А. Органический синтез.
Цели, методы, тактика, стратегия. (Наука и
технический прогресс). 1987. 304 с. 1 р. 10 к.
Губин С. П. Химия кластеров. Основы
классификации и строение. 1987. 263 с. 3 р. 20 к.
Дерягин Б. В. Теория устойчивости коллоидов и
тонких пленок. 1986. 204 с. 1 р. 70 к.
Дерягин Б. В., Чураев Н. В., Муллер В. М.
Поверхностные силы. 1987. 398 с. 3 р. 30 к.
Ионная сольватация. 1987. 319 с. 4 р. 20 к.
Межмолекулярные взаимодействия и электронные
процессы в растворах. 1987. 128 с. 1 р. 30 к.
Никитин И. В. Химия кислородных соединений
галогенов. 1986. 104 с. 1 р. 20 к.
Пикаев А. К. Современная радиационная химия.
Твердое тело и полимеры. Прикладные аспекты.
1987. 488 с. 4 р. 20 к.
Заявки на высылку книг наложенным платежом
направляйте по адресу: 117393 Москва, ул.
академика Пилюгина, д. 14, корп. 2. Магазин № 3
«Академкнига», отдел «Книга — почтой».
!
НАУЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
ДЕКАБРЬ
V симпозиум по физике и химии полиметино-
вых красителей. Черноголовка Московской обл.
Всесоюзный государственный
научно-исследовательский и проектный институт
химико-фотографической промышленности Минхимпрома СССР A25167
Москва, Ленинградский просп., 47, 158-66-60)
Конференция «Лимитирование и ингибирование
роста микроорганизмов». Пущино Московской обл.
Институт биохимии и физиологии микроорганизмов
АН СССР A17995 Москва, ГСП-1, ул. Вавилова, 34,
135-10-29)
Институт катализа
Сибирского отделения АН СССР
ПРИНИМАЕТ ЗАКАЗЫ
. на проектирование и изготовление пожаробезо-
, пасных установок для каталитического обезврежи-
' вания жидких органических отходов, содержащих
изотопы 3Н и МС, например, отработанных
толуол ьных и диоксановых сцинтилляторов.
Установки производительностью до 0,3 кг/ч оборудованы
дистанционной сигнализацией, работают в
автоматическом и ручном режимах и могут быть
размещены в вытяжном радиохимическом шкафу.
Обращаться по адресу: 630090 Новосибирск,
пр. Академика Лаврентьева, 5, тел. 35-02-59.
Ж
Ж
Ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж
ж

шв
ИЩЕМ
ПОСТАВЩИКА
отходов, содержащих кар -
бид или другие
соединения бора. Годится
циклонная пыль, шлам из
отстойников и т. п.
Потребность 100—200
тонн в год, цена
договорная.
Межотраслевой
инженерно-технический
кооператив «Гамма». 428900
Ново чебокс а рек Чувашской
АССР, ул. Парковая, 35.
ПРОДАЕМ
пропилбутиловый

растворитель (плотность —
0,838 г/см1,
температура выкипания 86—
122 °С).
Краснянский спиртза-
вод. 397411 с. Красное
Новохоперского р-на
Воронежской области.
РЕАЛИЗУЕМ
отходы текстильных и
резинотекстильных
материалов, дублированных
латексом, из
натуральных, синтетических и
смешанных волокон
различных цветов. Количество -
1234 т в год.
Черновицкий резино-
обувной завод. 274023,
Черновцы, ул. 50-летия
ВЛКСМ, 29, тел. 9-88-41.
Прогрессивная технология производства и нанесения на изделия —
вот что отличает цветные силикатные эмали,
разработанные специалистами УралНИИчермета.
Использование широкого спектра возможностей новых эмалей позволит:
снизить себестоимость. Благодаря высокой на-
дежности производственного процесса брак
уменьшится, а технологическая цепочка сократится,
так как эмали имеют всего два слоя —
грунтовочный и цветной покровный;
повысить качество. У грунтовых эмалей больше
прочность сцепления, а у покровных — дольше
срок службы. Стойкость эмалей к свету, темпе-
C петите!
Производство новых
эмалей уже освоили
80 заводов нашей
страны и одна
фирма из ГДР.
Цветные эмали
УралНИИчермета
обеспечат устойчивый
спрос на
продукцию заводам,
фабрикам,
объединениям,
выпускающим
электрические и
газовые плиты,
ванны и мойки,
панели для кухонной
мебели, школьные
доски,
электронагреватели,
облицовочные плитки,
ратуре и химическим реагентам проверена
промышленными испытаниями, а
санитарно-гигиеническая «чистота» подтверждена не только
отечественными, но и зарубежными экспертами;
сделать товар привлекательнее. Нарядный блеск,
эффектная цветовая гамма, декоративность
эмалированных поверхностей наверняка привлекут
покупателей.
медицинское
оборудование.
Если вы еще не
внедрили разработку
уральских ученых, то
рецепт изготовления
цветных силикатных
эмалей можно
получить на
договорной основе,
обратившись по
адресу:
620219,
Свердловск,
пр. Ленина, 101,
корп. 2.
УралНИИчермет,
лаборатория
эмалирования.
Тел. 57-35-79.
Рекламное агентство
* Малахит»
Черкасское ПО
«Азот»
ПРОДАЕТ
по договорной цене
катионит КУ-2 (фракция
0,1—0,4 мм,
статическая обменная емкость
4,8 м Моль/г, удельный
объем 2,0—2,6 см3/г).
Обращаться по адресу:
257014 Черкассы, ул.
Первомайская, 72, тел.
93-25-68.
^▼▼▼TTTTTTTTTTTVVtT X*
• • •• •••»*• «••*••• »»♦•♦»«• Щ ■ »»•• ■ ■■ЧИ1»
Отдел научно-технической информации
и библиографии Всесоюзного общества «Знание»
предлагает БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ УКАЗАТЕЛИ по темам:
Синтетические клеи;
Термостойкие полимерные материалы;
Органические антикоррозионные покрытия;
Аппараты с кипящим слоем и их применение.
Стоимость указателя зависит от количества помещенных в нем
названий B коп. за одно название). Указатели высылаются по заказам
организаций.
Обращаться по адресу: 101000 Москва, Политехнический пр., 2.

Земля и ее обитатели
Ночные забавы квакш
Квакша — малюсенькая бесхвостая лягушка.
Трудно сказать, почему ее так назвали,
ведь она не квакает, как озерная лягушка.
На нашей планете обитает 350 видов квакш,
которые в основном живут в тропиках.
У нас в стране встречаются представители
всего двух видов — дальневосточная и
обыкновенная квакши. Последняя населяет
широколиственные леса Молдавии, Украины
и Кавказа.
Живет квакша на деревьях, пальцы ног у
нее длинные, цепкие, с хорошо развитыми
присосками на концах. На фоне листьев
светлозеленые квакши маскируются так, что
их практически невозможно обнаружить.
Ведь цветовой камуфляж — единственное
спасение. Иначе их бы давно съели дикие
коты, куницы, гадюки и другие неприятели.
Что выдает квакш с головой, так это
пение — громкое, звонкое пение самцов,
похожее на трели камышовки. Летом квакши
слышны практически по всему лесу. Но все
же они предпочитают влажные низины.
Без достаточного увлажнения их
горловые мешки — резонаторы — плохо
растягиваются. Поэтому особо звонкие и долгие
трели квакш можно слышать после дождя.
Жизнь квакш, как и большинства
холоднокровных, сезонная. Зимой они спят, весной
размножаются, летом расселяются, осенью
копят жир, и вновь на длительный
покой — в зимнюю спячку. Так год за годом,
поколение за поколением.
Весна — самый оживленный и
ответственный период в жизни квакш.
Сразу после зимней спячки лягушиный
народец начинает готовиться к
воспроизводству. Сначала суетится мужское
население. Самочки еще выжидают, восстанавли-
3 Химия и жизнь № 7
65

вают силы после спячки, ждут
окончательного созревания яйцеклеток. Да и
просыпаются они немного позже самцов.
Самцы, покидая зимние квартиры,
пускаются в путешествие на поиск озерца или
пруда. Первыми идут бывалые самцы, те,
кому исполнилось два-три года, а то и больше.
Они уже знакомы с местностью, знают, куда
путь держать, помнят прошлогодние места
размножения и безошибочно направляются
к ним. Но какая неожиданность! В прошлом
году где-то здесь располагалось подходящее
озеро, а сейчас оно высушено, распахано.
Крах, провал всего мероприятия? Да нет же!
Лягушки безошибочно определяют, где
поблизости вода, и тут же сворачивают в
нужную сторону.
Им ведь не нужны непременно большие
озера, довольно маленького пруда, болотца и
даже лужи в лесу после дождя.
Путешествуют квакши главным образом по
деревьям: с ветки на ветку, с дерева на
дерево. Но если обстоятельства требуют,
небольшие расстояния они могут проходить
по земле, где чувствуют себя менее уверенно.
Главные события развертываются у
водоема. Дело в том, что пары образуются чаще
в воде: самые завидные невесты иных
условий не признают. Но даже за мизерный
участок акватории приходится отчаянно
бороться. Претендентов много, а водоем,
как правило, невелик. Особенно если учесть,
что далеко от берега самцы не заплывают.
Как правило, столбят водную гладь самые
сильные, старые и опытные вояки. Они ловко
кружатся по своему участку и топят
наступающий молодняк. Так продолжается,
пока другие претенденты не убедятся, что их
усилия тщетны. А на поверхности воды,
словно саженцы в поле, на расстоянии
1,5—2 метров друг от друга видны головы
счастливчиков, бдительно охраняющих свой
участок акватории.
Некоторые хитрецы умудряются затаиться
«по углам» чужих участков. Они
притворяются глухонемыми: никаких звуков — и
очень мало движений, иначе хозяин
акватории заметит и тут же выдворит на берег.
Они ждут подходящего момента: ухода
одного из «латифундистов» или случайной его
смерти. И тогда притаившийся самец сразу
же подает голос и захватывает акваторию.
Неудачники спешат занять прибрежную
зону, и начинается битва на берегу.
И вновь сильные вытесняют слабых. Как
правило, однолетки остаются ни с чем.
Старшие прогоняют слабаков подальше от
берега. Тогда последние, оскорбленные в
сокровенных чувствах, покидают землю и
поднимаются на близлежащие кустарники.
Здесь им суждено ждать лучших времен.
Итак, весной на озере образуются три зоны
самцов: водная, прибрежная и
близлежащая древесная. Все определили свои места,
примирились с судьбой. Остается оповестить
окрестность о сборе женихов, готовых
встречать невест. И раздаются громкие,
долго не смолкающие песни. Самые сильные,
на низких нотах — голоса ветеранов из воды.
Это, как правило, басы и баритоны.
На берегу поют тенорами, в то время как
с деревьев доносятся альты и дисканты,
их песня пискливая, несерьезная. Но в общем
многоголосый сводный мужской хор квакш
старательно исполняет неписанные арии.
Слушают ее птицы, звери и люди.
Но какое им дело до пения чужаков?
Пусть себе поют. А вот самочки квакш,
оставшиеся на местах зимовки,— совсем
другое дело. Для них песня самцов —
гимн жизни, призыв к счастью, тяга к
неведомому. Они беспокоятся, шарахаются
из стороны в сторону. Но все же остаются
пока на месте. Почему? Да потому, что
еще холодно, вода не прогрелась до 7—8 °С.
Как в такой холодной воде личинкам
развиваться? Поголовно погибнут все дети!
Да и сами невесты еще не готовы к
Поющий самец квакши, подложив
под резонатор передние
лапки, защищает его
нежную кожу от жесткой
коры ветки
66

воспроизводству — яйцеклетки еще не
созрели. Ждать им недели две, а то и больше.
Но вот наступает время, и самки
направляются в свадебное путешествие. Идут
они тихо, в одиночку, иногда небольшими
группами, направляясь прямехонько на песни
самцов.
Когда самка приближается к водоему,
она делает продолжительную остановку,
внимательно слушая хор самцов. Среди
множества голосов выбирает самый
звонкий — несомненно, его обладатель в воде и
среди самых бравых. Затаив дыхание,
невеста перебирается осторожно, рывками,
вслушиваясь и уточняя путь к избраннику.
Ее осторожность понятна — по пути много
самцов, готовых продемонстрировать свои
притязания. Обычно самке удается
пробраться через фронт молодых, неопытных
женихов, что затаились на прибрежных
кустарниках. Но у самого берега
незаметной не останешься. Опытные береговые
«перехватчики» тут же засекают самку и
бесцеремонно добиваются ее расположения.
Какой-нибудь храбрец, гляди, прыгнет ей на
спину и так крепко уцепится передними
лапами за бока, что силой не оторвешь.
Казалось бы, все кончено, не достигнет
невеста своего избранника. Но самка прыгает
в воду, ложится на дно и выжидает, пока ее
мучитель не начнет задыхаться. Самки могут
находиться под водой дольше, чем самцы.
Наконец насильник ослабляет хватку, и самка
сбрасывает его. Правда, опасность не
миновала, а наоборот, усилилась. Десятки самцов в
озере ждут невест. При малейшем движении
воды они без оглядки хватают
постороннего, иногда даже соседнего самца. И вновь
повторяется процедура по высвобождению.
Пара опускается на дно, а там самец
первым начинает задыхаться и всплывает на
поверхность.
Наконец невеста вошла в зону
избранника. На расстоянии 40—50 см от него
останавливается, несколько секунд сидит
неподвижно, затем, убедившись, что ее выбор
правильный, начинает описывать круги
вокруг самца, каждый раз прикасаясь мордочкой
к его резонатору. Если близко находится еще
один поющий кавалер, самка отплывает на
одинаковое расстояние от них и внимательно
слушает. После проверки возвращается,
описывает круги, притрагиваюсь уже не только
к резонатору, но и к бокам избранника.
Он ведет себя горделиво, еще пуще
прежнего раздувает свой резонатор и поет во весь
голос, не обращая внимания на
долгожданную невесту. Последняя, впрочем, не
теряет самообладания. Еще несколько
изящных кругов вокруг гордеца, и самка уже
боком касается его раздувшегося резонатора.
После этого наступает полное согласие.
Самец замолкает, сдувает резонатор и
следует за самкой. Образуется семейная пара,
которая уходит для икрометания. Владения
самца тут же занимает другой счастливчик,
терпеливо выжидавший этой минуты на
берегу. А наблюдавший с дерева молодой
самец шлепается на землю и пристраивается
близ воды.
Так день за днем к пруду из леса
поочередно прибывают все новые й новые
самочки, пока не исчерпывается их резерв.
Иногда некоторая часть молодых самцов
остается лишней. Но это небольшая беда.
Для популяции важнее, чтобы невесты не
остались без женихов. На следующий год
эти самцы, если доживут, наверстают
упущенное.
Вся идиллия, сопровождаемая песнями,
происходит в первой половине ночи и
обязательно при лунном свете. Вторую часть
ночи квакши уступают озерным лягушкам, у
которых рандеву назначены на
предутренние часы. Перекричать их кваканье
невозможно, поэтому древесные лягушки
удаляются на отдых.
В разгар лета мелкие водоемы в лесу
кишат личинками земноводных. Тут
соседствуют отпрыски жаб, чесночниц, прудовых
и озерных лягушек, квакш. Все они похожи
друг на друга, но в то же время разные.
У одних хвост еще длинный, лоиастевидный,
ног еще не видать. У других появились
ноги, лягушачья голова. У третьих
сохранился лишь кончик хвоста, ноги вполне
развитые.
Прошедшие метаморфозу квакши спешат в
родительские места. Идут туда, где ни разу
в жизни не были, инстинкт подсказывает
им направление. В летнем поселении квакш
преобладает, как подобает, молодежь. До
осени она подрастет, наберется сил и запасов
для спячки в подземных укрытиях, а будущей
весной отправится в свадебный путь по
следам, отмеченным генетической памятью.
Доктор биологических наук
М. Н. ЛОЗАН,
кандидат биологических наук
Ф. В. КОЗАРЬ
3*
67

.1 A
■•**

Продолжение
Резонанс-88
В прошедшие молчаливые годы слух о
давнем разгроме «ингольдистов-паулингистов»
хоть и не слишком тревожил новые
поколения химиков, но все же не стихал. Были,
видимо, на то свои причины. Тем не менее,
когда наступила эра гласности и «Химия
и жизнь» в сентябре, а «Знание — сила» в
октябре прошлого года поместили статьи,
посвященные дискуссии о резонансе 1951
года, предмет уже казался законным
достоянием истории. И лишь когда состоялись
первые публичные обсуждения этой темы,
выяснилось, что списывать ее в архив рановато.
В конце прошлого года Большую
химическую аудиторию Московского университета
заполнили несколько сот слушателей,
привлеченных объявлением, которое обещало им
встречу с участниками события. Что будет?
Читательская конференция? Вечер
ностальгических сказок? Реванш?
Забегая вперед, скажу, что до некоторой
степени сбылись все ожидания разом. Гово-
рено было и о роли научно-популярных
журналов, поднявших больную тему, и о связи
химической дискуссии с разыгравшимися
тогда же аналогичными «сюжетами», которые
касались физики, биологии, языкознания...
Центральным событием, однако,
действительно стали выступления самих участников
давнишних баталий. Оказалось, что многое
еще недосказано и ждет момента, чтобы
выйти из-под тающего, черного снега...
Член-корреспондент АН СССР, а тогда —
один из «паулингистов», критиковавший,
впрочем, и это учение, М. В. Волькенштейн
произнес резкий, яркий монолог, в котором
отказался признать за дискуссией пятьдесят
первого года какое-либо научное значение;
назвал ее проявлением карьеризма и
гнусного политиканства, затеей сталинистов и
фанатиков. Названо было также имя
Ю. А. Жданова как одного из инициаторов
погрома.
Выступление встретили дружными
аплодисментами, однако многие хлопали и
полчаса спустя, когда закончил свою речь
профессор В. М. Татевский. Он оценил события
совершенно иначе: дискуссия была научной,
отчасти философской, а главное, абсолютно
корректной по форме; никакой политической
подоплеки под ней не было. Оратор с
нарастающей настойчивостью развивал свою
тему: о колебаниях и непоследовательности
Волькенштейна и его единомышленников, о
безнадежной порочности самой теории
резонанса, которую назвал «плесенью на
здоровом древе советской теоретической химии».
«А мы там, за колючей проволокой,
хорошо понимали, что представляют собой
списки «паулингистов»... Мы ждали этих
людей»,— парировал эти суждения человек,
выступление которого встретили с особым,
бережным вниманием,— А. П. Сергеев,
проведший те годы на «шарашке» (см. «Химия
и жизнь», 1988, № 8). Академик Н. С.
Зефиров отметил, что в те времена требовать
от припертого к стенке ученого
последовательной, строго выдержанной линии было
нереально: тогда приходилось думать о том,
чтобы выжить. Профессор Ю. А. Устынюк
назвал совещание 1951 года примером того,
как не надо проводить научные дискуссии.
А ученик Г. Гельмана и Я. К. Сыркина
М. А. Ковнер, мужественно выступавший
тогда в защиту квантовой теории, заявил,
что невзирая ни на что дискуссию, по ее
результатам, можно до некоторой степени
считать провозвестницей «оттепели»! Были
также добром помянуты благородные люди,
оказавшие поддержку покойным Я. К. Сыр-
кину и М. Е. Дяткиной, более других
пострадавшим в результате «острой
теоретической и идеологической борьбы в области
учения о химическом строении».
В центре зрительского внимания, однако,
стояло противоборство Волькенштейна с Та-
тевским. Они непримиримо выступили еще по
разу; снова аплодировали обоим. Татевский,
кстати, когда ему напомнили о
последовавшей в 60-е годы его встрече с Полингом,
пояснил: «Я сказал ему, что смогу вести
с ним научную дискуссию лишь после
того, как он признает свои идеалистические
заблуждения». (Полинг же, по
воспоминаниям свидетелей встречи, отозвался о
собеседнике как о человеке, наделенном сильным,
но «чрезвычайно деструктивным» умом.)
Чтобы картина долгого вечера,
закончившегося ничем, не осталась неполной,
упомяну и о попытке погромной речи против
Волькенштейна, выдержанной в традиционно
казенном стиле (оратора ошикали), и о
другом, почти незамеченном выступлении, автор
которого ненавязчиво, косвенно сравнивал
упорство профессора Татевского с
принципиальностью Джордано Бруно.
Конец? Нет. Через несколько дней
последовало продолжение. На доске — новое
объявление: «По просьбе студентов профессор
В. М. Татевский прочтет лекцию о теории
резонанса и ответит на вопросы».
69

На сей раз зрителей гораздо меньше.
Человек, нащупывавший преемственность
между Джордано Бруно и Татевским, берет
роль ведущего... Студенты не выглядят
слишком заинтересованными и вскоре по одному
уходят, ничем не подтверждая
декларированную в объявлении заинтересованность в
предмете (впрочем, лекция была устроена в
середине дня, в самое неудобное для них
время). Профессор снова излагает свои
взгляды на теорию резонанса перед
поредевшей аудиторией, называет эту концепцию
«очень грубой, бессодержательной и
совершенно бесполезной». Выявляет ошибки Сыр-
кина, Дяткиной и Волькенштейна.
Всплывает и «махизм»... Изложение ровное,
академическое. И вдруг — взрыв. Выступает
сотрудник кафедры физической химии
В. Ф. Хрустов. Перечисляет «дела» 1948—
1952 гг., напоминает о борьбе с
космополитизмом, ставит дискуссию о резонансе в ряд
этих событий. Его профессионально сбивают,
подавая реплики о том, что «это не имеет
отношения к делу». На том дискуссия и
кончается, спорить в открытую, оказывается, не
хочет никто. Может быть, потому, что теория
резонанса устарела и в чистом виде уже не
применяется? Едва ли. Ведь, несмотря на это,
остаются вопросы.
Что же дальше? Тема закрыта? Не
хочется верить, что (так думают многие,
кого эти события разочаровали) дело поросло
быльем, и разобраться в нем уже
невозможно; виноватые, мол, в нем были, но
полностью правых — не было. Где же гарантия,
что через год-другой не последует новый
«резонанс», новый погром? Защита против
этого — только демократия, признание за
каждым права на свое мнение, обстановка
доброжелательности. Лично мне кажется, что
немало помогло бы возвращение в научную
среду не вполне демократического, цехового
понятия чести; амбициозной привычки не
каждому подавать руку. Она все-таки лучше,
чем не изжитый еще обычай в
конфликтных ситуациях «сигнализировать»
руководству в устной или письменной форме...
Что для этого нужно? Героизм?
Предпочитаю надеяться на смену поколений и
неизбежное смягчение нравов.
Что же касается «дискуссии о резонансе»,
то она — факт истории, зафиксированный в
документах. Если воспринимать их остранен-
но, «без эмоций», то они кажутся
логичными, безобидными. Даже печально
знаменитый «Молот ведьм», если читать его в
отрыве от исторического контекста, выглядит
как сочинение, почти научное по форме и
юридически практически безупречное. Так
не будем же забывать об «эмоциях» — о
судьбах живых людей и научных школ,
наконец, об истине. Рано или поздно неизбежен
детальный разбор событий с вытаскиванием
на свет всех «частностей», с произнесением
всех, даже самых нелицеприятных, эпитетов.
В. М. МИХАЙЛОВ
В оформлении статьи использована
картина П. Берругете (XV в.)
«Св. Доминик сжигает книги»
Страницы истории
Молот ведьм
Я. ШПРЕНГЕР И Г. ИНСТИТОРИС
О ТОМ, ЧТО НАДЛЕЖИТ ПОМНИТЬ СУДЬЕ
В ЗАСТЕНКЕ ДО ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО
По закону никто не может быть присужден к смертной казни, если он сам не сознался в
преступлении, хотя бы улики и свидетели и доказывали его еретическую извращенность.
О таких обвиняемых идет здесь речь. Чтобы добиться признания, такая ведьма подвергается
пыткам. Чтобы быть более ясными, приведем соответствующий случай, происшедший в
Шпейере и дошедший до слуха многих. Однажды некий уважаемый горожанин прошел
мимо одной торговки, не купив того предмета, который она хотела ему продать.
Раздосадованная этим, она крикнула ему вслед: «Вскоре ты пожелаешь купить этот
предмет, но будет поздно». Такие угрозы часто употребляются ведьмами, когда они хотят
навести порчу с помощью слов. Задетый этой угрозой горожанин обернулся, чтобы
посмотреть на торговку и узнать, с каким намерением она произнесла это.
Главы из книги, впервые опубликованной в 1487 г. Перевод с латинского H. Цветкова, М.-Л.: «Атеист», 1932.
70

И тотчас на него нашла порча: его лицо ужасно скривилось до ушей. Долгое время
он не мог привести его в обычное положение.
Этот случай в глазах судьи — прямая улика, которая позволяет считать указанную
торговку пойманной с поличным при околдовании. Как было указано выше, три фактора,
и каждый самостоятельно, доказывает вину: улики, показания свидетелей и личное признание.
Но для смертного приговора необходимо личное признание. Как же должен судья
действовать, чтобы сломить упорное запирательство ведьм?
Прежде всего надо сказать, что ему не следует торопиться с применением пыток,
а обратить внимание на некоторые признаки, о которых сейчас и скажем. Не все
ведьмы одинаково восприимчивы к пыткам. Одни из ведьм настолько к ним невосприимчивы,
что они скорее вытерпят постепенное разрывание тела на части, чем признаются в правде.
Но есть и такие, которые очень скоро во всем сознаются. Это происходит из-за их
различных отношений к бесам. Ведь имеются ведьмы, которые в течение ряда лет —
шести, восьми или десяти лет — служат черту, не преклоняясь перед ним, не отдаваясь
ему ни телом, ни душой. Другие же ведьмы с самого начала отвращаются от
веры и предаются ему, как указано. Почему черт дает время испытания ведьмам? Это
зависит от того, что он хочет убедиться, отвращается ли она от веры только
на языке или также и сердцем, и не является ли ее желание поклонения ему
только кажущимся, внешним. Ведь черт не может постигнуть движения сердца только
по внешним проявлениям его. Бывают такие женщины, которые цтали ведьмами вследствие
нужды и лишений, сманенные другими ведьмами и потерявшие частью или полностью
веру. Таких, еще не полностью испытанных ведьм черт оставляет во время суда
без поддержки. Поэтому они легко признаются. Других, преданных ему и устами,
и сердцем, он защищает по мере сил. Он дает им упорство ни в чем не сознаваться.
Есть еще одна разница. Мы видим, что многие ведьмы, после признания в своих
преступлениях, намереваются лишить себя жизни через повешение. На это их толкает
враг рода человеческого, чтобы ведьмы с помощью исповеди не получили прощения от бога.
Главным образом бес побуждает к самоубийству тех, которые не предались ему
добровольно. Таким образом можно определить, какую ведьму черт оставил без
поддержки.
Мы заканчиваем. При пытках ведьм для познания правды приходится прилагать
столь же большое или даже еще большее усердие, как при изгнании бесов из
одержимого. Пусть судья не спешит с пытками. Ему надлежит прибегать к ним лишь
тогда, когда дело идет о преступлении, за которое полагается смертная казнь.
71

О ТОМ, КАК ОБВИНЯЕМАЯ ПРИГОВАРИВАЕТСЯ К ПЫТКАМ,
КАК ОНА ПЫТАЕТСЯ В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
И МОЖНО ЛИ ЕЙ ОБЕЩАТЬ СОХРАНЕНИЕ ЖИЗНИ
Когда судья решается прибегнуть к пытке обвиняемой, он составляет следующий
приговор: «Мы, судья и заседатели, принимая во внимание результаты процесса, ведомого
против тебя, такого-то, из такого-то города, такой-то епархии, пришли к заключению,
после тщательного исследования всех пунктов, что ты в своих показаниях сбивчив, ибо
ты говоришь, что произнес такую-то угрозу, но не имел намерения поступать согласно ей.
Имеются к тому же различные улики. Их достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя
допросу под пытками. Поэтому мы объявляем и постановляем, что ты должен быть
пытаем сегодня же, в такие-то часы. Приговор произнесен» и т. д.
Но это не обозначает, что судья решил тотчас же прибегнуть к пыткам. Он лишь
переводит обвиняемую с положения лица, содержащегося в предварительном заключении,
на положение лица, находящегося в тюрьме для наказания. За сим судья призывает
друзей обвиняемой и сообщает им, что она избегнет наказания и смерти, если
признается в правде. Частые размышления, тяжкие условия заключения и увещевания
рассказать правду делают ее склонной к признаниям. Нам случалось видеть, что
ведьмы вследствие разумных увещеваний доходили до того, что плевали (против черта)
на пол и восклицали: «Убирайся прочь, проклятый черт! Я сделаю то, что справедливо».
И признавались в своих преступлениях.
Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была
неоднократно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая продолжает
запираться в правде, приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию.
Ведь известно, что допросы под пыткою обманчивы и, на что уже раньше
указывалось, зачастую остаются без результата. Перед началом пытки обвиняемый
раздевается. Если это женщина, то она раздевается надежными почтенными женщинами.
Это делается для того, чтобы исследовать, не вшито ли в одеяние какого-либо
орудия ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются
членами тела некрещеного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от
своего имени и от имени других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает
обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то она передается палачам,
которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих пытка на время
прекращается, и обвиняемый снова увещевается сказать правду. При этом ему
обещают, что он не будет предан смерти, если сознается.
Спрашивается, может ли судья обещать жизнь человеку, о котором ходит дурная молва
и который имеет против себя как показания свидетелей, так и улики, но который еще
не сознался в своих злодеяниях. Мнения ученых здесь различны. Одни думают, что
подобная ведьма может быть оставлена в живых и приговорена к пожизненному
заключению на хлебе и на воде, если только она выдаст других ведьм и снимет
наведенную порчу. Но только не надо сообщать ей, как она будет содержаться в
тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей сохранена и что на нее будет
наложено некоторое наказание. Другие ученые полагают, что это обещание надо держать
лишь некоторое время, а потом ведьму все же следует сжечь. Некоторые считают
возможным, чтобы судья обещал такой ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести
уже другой судья, а не тот, который уверил ее в сохранении жизни.
Первое решение наиболее полезно ввиду использования ведьм для снятия порчи.
Но не может быть разрешено изгонять чары чарами же. Однако не препятствуется
предотвращать или устранять околдования суетными или суеверными средствами. Опыт,
практика и многообразные занятия дают судьям столько знаний, что они могут вернее
решать, что дозволено и что нет. Во всяком случае не подлежит сомнению, что
многие ведьмы признавались бы в правде, если бы они из-за боязни смерти не
упорствовали.
72

Если ведьмы, несмотря на угрозы и на обещания дарования жизни, продолжают
упорствовать, то пусть палачи исполнят приговор о пытках по обычному способу, не
прибегая ни к новым, ни к утонченным приемам. Ведьмы подвергаются более легким
или более мучительным пыткам, смотря по тяжести преступления. Во время пыток им
задаются вопросы касательно тех проступков, за которые их пытают. Вначале
задаются вопросы, затрагивающие более мелкие проступки. Ведь ведьмы скорее сознаются
в них, чем в тяжких преступлениях. Допрос во время пыток записывается нотариусом.
Прими к сведению, что коль скоро ведьма созналась, она переводится в другое помещение
с тем, чтобы судья мог снять с нее показания, заключающие ее признание.
Если умеренно пытаемый продолжает запираться, то перед ним раскладываются
иные орудия пытки, и он предупреждается, что они будут над ним испробованы, если
он не скажет правды. Если он и после этого упорствует, то в его присутствии
читается приговор о продолжении допроса под пыткой на второй или на третий день.
Здесь может итти речь только о продолжении пытки, а не о повторении ее, так как
пытка не может быть повторяема, если не имеется налицо новых улик. Приговор
о продолжении допроса под пыткой гласит: «Мы, вышеуказанные судьи» и т. д. «назначаем
для тебя, такого-то, на такой-то день, продолжение допроса под пыткой, чтобы правда
была произнесена из твоих собственных уст». Весь ход такого допроса записывается
нотариусом в протокол. Пусть судья и другие до начала продолжения пыток стараются
убедить обвиняемого в необходимости сказать правду. Судье следует также позаботиться
о том, чтобы заключенный все время между пытками был бы под наблюдением стражи.
Ведь черт посетит его и будет его искушать наложить на себя руки, или потому, что он не
желает ему больше помогать, или потому, что бог вынуждает покинуть его. Это черт может
знать лучше, чем это возможно нам почерпнуть из книг.
О ТОМ, КАК ПРОДОЛЖАЕТСЯ ПЫТКА,
О ПРИЗНАКАХ, ПО КОТОРЫМ СУДЬЯ УЗНАЕТ ВЕДЬМУ,
КАК ДОЛЖЕН ОН ЗАЩИЩАТЬ СЕБЯ ОТ ОКОЛДОВАНИЯ
И КАК ОНИ ОСТРИГАЮТСЯ И ГДЕ ОНИ ПРЯЧУТ СВОИ ОРУДИЯ ОКОЛДОВАНИЯ
Как не все болезни лечатся одним и тем же лекарством, а для каждой имеются
определенные лекарства, так и не ко всем еретикам и не ко всем подозреваемым в
еретичестве надо подходить одинаково при постановке вопросов, при инквизиции
против них и при допросах. В зависимости от секты и личности обвиняемого видоизменяется
и форма расследования. Судья, как умный врач, стремящийся отсекать дряхлые и
больные члены и отделять паршивых овец от здоровых, должен наперед знать, что
обвиняемая зачастую обладает колдовским искусством упорно замалчивать правду
при допросах. Сломить это упорство не представляется возможным одним каким-либо
средством. Указать одно какое-либо средство было бы неправильно и потому, что сыны
тьмы, видя постоянное применение этого средства, стали бы легче избегать его поражающих
свойств и нашли бы ему противодействие. Пусть умный и ревностный судья видоизменяет
форму допроса в соответствии с ответами и уверениями свидетелей, с личным
опытом или с личным разумением. При этом он должен принимать во внимание
различные признаки, по которым возможно определять ведьм.
Так, если судья хочет узнать, дано ли ведьме колдовское упорство в сокрытии
правды, пусть исследует, может ли она плакать, когда находится на допросе или на пытке.
По мнению сведущих людей и на основании личного опыта, это отсутствие слез
указывает самым определенным образом на вышеназванный колдовской дар. Ведьма, несмотря
ни на какие увещевания, не может проливать слез. Она будет издавать плаксивые звуки
и постарается обмазать щеки и глаза слюной, чтобы представиться плачущей.
Окружающие должны внимательно наблюдать за ней. Но, чтобы добиться ее действительных
слез, если она невиновна, судья или пресвитер должен возложить на нее руку и
произнести: «Я заклинаю тебя горчайшими слезами, пролитыми нашим спасителем и господом
Иисусом Христом на кресте для спасения мира. Я заклинаю тебя самыми горячими
73

слезами преславной девы, его матери, пролитыми ею над его ранами в вечерний час,
а также и всеми слезами, пролитыми здесь, на земле, всеми святыми и избранниками
божьими, глаза которых бог отер теперь от каждой слезы для того, чтобы ты, поскольку ты
невиновна, пролила бы слезы. Если же ты виновна, то слез не лей. Во имя отца и сына
и святого духа. Аминь».
Опыт показал, что чем больше их заклинали, тем меньше они могли плакать, хотя они
старательно побуждали себя к плачу и увлажняли щеки слюной. Однако возможно, что
они после, в отсутствие судьи и находясь вне застенка, плачут в присутствии стражи.
Что им мешает плакать? Так как благодать проливания слез у кающихся принадлежит
к важным дарам бога (как это утверждается Бернардом, говорящим, что смиренная слеза
возносится к нему и побеждает непобедимого), то не может быть сомнения в том,
что она весьма противна врагу спасения. Поэтому-то никто не может сомневаться в том,
что нечистый ревностно хочет помешать пролитию слез, чтобы в конце концов
готовность к раскаянию не имела места.
Свойство женщин — это плакать, ткать и обманывать. Нет ничего удивительного в том,
что вследствие лукавых происков дьявола, с божьего попущения, даже и ведьма заплачет.
Судьбы господа неисповедимы. Плачущая обвиняемая доказала бы своими слезами свою
невиновность, если нет обличающих показаний свидетелей и улик, могущих возбудить
против нее сильное или тяжкое подозрение. От легкого подозрения против нее,
возникшего вследствие идущей о ней худой молвы, она всегда может очиститься
клятвенным отречением от ереси.
Судье и заседателям надо обратить внимание и на то, чтобы ведьма к ним не
прикасалась, в особенности не дотрагивалась до запястья рук. Для предохранения себя
им во всяком случае надлежит носить у себя на шее: соль, освященную в вербное воскресенье,
и освященные же травы, а также воск. Ведь ведьма способна навести порчу не
только прикосновением, но и дурным глазом и словом. Во время допроса под пытками они
особенно способны к околдованию, как это видно из практики. Нам известны случаи,
когда ведьмы, взглянув первыми на судью и его заседателей, приводили их в такое
состояние, что сердца их теряли свою суровость по отношению к обвиняемым и последние
вследствие того бывали выпускаемы на свободу. О, если бы ведьмы не обладали
такой способностью!
Итак, когда обвиняемая вводится в камеру суда, нельзя позволить ей войти лицом вперед.
Ее следует вводить лицом назад, спиной к судьям. При допросе защищай себя крестным
знамением и нападай на нее мужественно. Так будут сокрушены силы старого змея с
божьей помощью. Пускай никто не сочтет за суеверие то, что ведьма вводится в
камеру суда задом наперед. Ведь канонисты (как мы уже указывали) признают допустимым
противодействовать суетности суетными же средствами.
Предохраняет от распространения околдования и сбривание волос со всех частей тела
ведьмы. Это производится на том же основании, на каком осматриваются и
обыскиваются одежды ведьм. Случается, что ведьмы, для достижения упорного запирательства,
при пытках, носят спрятанными, не только в одеяниях, но и волосах тела,
разные суеверные амулеты. Они носят эти амулеты и на таких местах своего тела,
которые мы не решаемся назвать из чувства скромности. Конечно, демон может
укрепить упорство ведьмы при допросах и без помощи амулетов. Но он пользуется этими
суеверными вещами для того, чтобы погубить душу и чтобы оскорбить божье величие.
Вот пример. Некая ведьма в Гагенау для укрепления силы запирательства прибегла к
следующему средству. Она убила некрещеного первородного ребенка мужского пола,
сожгла его в печке вместе с другими вещами, называть которые не подобает, и превратила все
в золу. Ведьма или преступник, носивший при себе некоторое количество такой золы, ни
в коем случае не мог признаться в своих преступлениях. Ясно, что, если бы даже было
74

убито сто тысяч мальчиков, то и это не породило бы указанных колдовских свойств.
Черт же пользуется этим средством для погибели душ и для оскорбления божьего
величия.
Способность упорного запирательства, как сказано, свойственна не только ведьмам, но
и простым преступникам. Эта способность имеет троякое происхождение: 1) Она лежит
в прирожденной силе характера. Ведь слабовольные скоро падают духом и при пытке согласны
во всем сознаться, даже и в ложно взводимых на самих себя преступлениях.
Другие же имеют столь твердую волю, что они, несмотря ни на какие пытки, ни в чем не
сознаются. Особенно стойкими оказываются те, которые уже не в первый раз допрашиваются
под пытками. Суставы их рук входят после пытки на свои старые места столь же скоро,
как и выворачиваются при начале пытки. 2) Эта способность зависит также от употребления
вышеуказанных амулетов, носимых или зашитыми в одежде или скрываемыми в волосах
на теле. 3) Случается, что это упорство зависит от околдования заключенных ведьм
другими ведьмами, находящимися на свободе. Так, некая ведьма в Инсбруке неоднократно
хвасталась тем, что если бы она имела лишь одну нитку из одежды заключенного,
то она достигла бы того, что он, несмотря ни на какие пытки, не сознался бы.
Но как согласовать с этим случаем то, что произошло в епархии Регенсбурга,
когда некие еретики, сознавшиеся в своих колдовских преступлениях и брошенные в огонь,
не сгорели, а брошенные затем в воду, не потонули? Видя это, духовенство назначило
трехдневный пост для всей своей паствы. Вслед за тем было узнано, что указанные
еретики потому не могли быть умерщвлены, что у них под мышкой, между кожей и мясом,
были вшиты амулеты. Когда же эти последние были найдены и уничтожены, то огонь
тотчас сжег еретиков. Говорят, что некий некромант узнал о месте сокрытия этих
амулетов у демона. Вероятно, демон принужден был открыть тайну под влиянием божьей силы.
Вообще же он всегда работает во вред вере. Ежели в практике какого-либо судьи
произойдет подобный случай, то пусть он знает, что ему нужно делать: он должен
прибегнуть к божьей помощи, чтобы силою постов и молитвы набожных людей демоны были
прогнаны от ведьм, если ни переменой одежды, ни бритьем волос нельзя достигнуть
признания ведьм даже при пытке. Подобное сбривание, и именно в половой области, считается
в немецких странах неподобающим. Поэтому мы, инквизиторы, к этому средству и не
прибегаем. Мы пользовались, для того чтобы сломить запирательство ведьм, другим
способом. Сбривая волосы с головы ведьм, мы вливали одну каплю освященного воска в
бокал с освященной водой и давали им пить три дня подряд натощак, призывая при этом
пресвятую троицу. В других странах инквизиторы предписывают сбривание волос по всему
телу. Так, инквизитор из Комо сообщил нам в прошлом году A485), что он
сжег сорок одну ведьму, предварительно сбрив все волосы на их теле.
На вопрос о том, можно ли прибегать к содействию ведьм для уничтожения
околдований, насланных другими ведьмами, когда не представляется никаких других
возможностей побороть чары, надо ответить: как бы ни обстояло дело с открытием
амулетов еретиков с помощью некроманта, однако мы увещеваем во имя господа не призывать
на помощь ведьм. Ведь иначе оскорбляется божье величие. А других разрешенных
способов борьбы против околдований очень много.
75

ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ
У лихих молодцов, которые
испокон веку зарабатывали
на хлеб, объезжая диких
коней, появился опасный
конкурент. Одна из японских
фирм разработала модель
робота, способного взять эту
небезопасную работу на
себя. Управляемый по радио
манекен весит всего 30 кг и
потому приемлем для
молодых лошадей, которым
таскать на себе увесистого
мужчину тяжеловато. Робот
умеет натягивать поводья,
«работать» хлыстом и
шпорами, а также издавать
командные вопли.
Бессловесный труженик имеет свои
преимущества: не нуждается
в зарплате, не таскается по
салунам и обходится без
врача, даже если упадет с
лошади. Газета «Financial Times»,
сообщившая о новинке в
конце прошлого года, не
уточняет, как ее восприняли
поклонники ковбойских
фильмов.
О чем беседовали
в палеолите?
Говорить было, на
современный взгляд, не о чем — разве
что об охоте да о болезнях.
Подобное мнение,
основанное на скудных пока
археологических материалах,
возможно, придется
пересмотреть. Реконструкция с
помощью ЭВМ
ближневосточного праязыка 10—12-тыся-
челетней давности, от
которого произошли все наречия
семито-хамитской семьи, как
давно забытые, так и те, что
ныне в ходу у
многочисленных народов Азии и Африки,
показала, что круг
обсуждавшихся на нем предметов был
непостижимо широк
(«Вестник АН СССР», 1989, № 1,
с. 67—69). В этом языке,
носителей которого
отождествляют с людьми так
называемой натуфийской
культуры, были термины,
относящиеся к одежде и обуви; к
населенным пунктам,
похожим на города; к рабству,
торговле, воровству,
богатству и даже перстням с
печатями. Именно к нему восходят
соответствующие слова
сохранившихся языков.
Историкам эта
информация, видимо, задаст немало
работы.
Практика
При производстве
мышьяковистого ангидрида
образуется немало твердых отходов,
состоящих в основном из
кварца и кальцита. Как сооб-
щает «Стекло и керамика»
|q] II A989, № 2, с. 5), такие от-
ИВЯННШ ходы — превосходный
материал для приготовления
силикатных эмалей. Они пригодны для покрытия деталей
газовой аппаратуры или оборудования тоннелей метро.
Примечательно, что варка таких эмалей не требует
значительных затрат времени или энергии.
Все больше горожан приобретает дачные или садовые
участки. Как сделать загородный домик уютным и
привлекательным? Практические рекомендации по подготовке
материалов для малярных работ, по отделке и покраске
помещений можно найти в журнале «Лакокрасочные
материалы и их применение» A989, № 1, с. 99).
При производстве фталевого ангидрида образуется много
ныне не используемых кубовых остатков. Между тем они
представляют собой сырье, из которого может быть
получена эпоксидная смола, пригодная для изготовления
герметизирующих материалов. Состав и свойства композиций
на ее основе можно найти в журнале «Пластические
массы» A989, № 1, с. 50).
Известь, непременная составная часть строительных
растворов, существенно дороже цемента. Тем не менее, без
подобной ей пластифицирующей добавки, увы, не
обойтись. Предлагалось немало заменителей извести, которые
при испытаниях показывали неплохие результаты, но
практического применения по разным причинам не
находили. Очередной попыткой справиться с ее дефицитом
можно считать публикацию в «Строительных материалах»
A989, № 1, с. 15). На этот раз выдвигается кандидатура
пластификаторов на основе гидроксидных шламов —
отходов гальванического производства. Проголосуют ли за
нее строители?
Галлан!
Наконец-то!
Эмоциональный заголовок
изобретать не пришлось.
Такое восклицание
вырвалось у химиков
Оксфордского университета — и
проникло в заголовок статьи,
которую они отправили в
серьезнейший «Journal of American
Chemical Society» A989,
т. Ill, № 5, с. 1436). Оно и
неудивительно. Сообщения о
синтезе галлана —
соединения водорода с галлием —
появлялись начиная с 1941 г.
и каждый раз оказывались
ложными. Теперь же,
наконец, получена вязкая
жидкость, не содержащая
ничего, кроме водорода и галлия,
а при реакции с триметила-
мином дающая хорошо
известный комплекс GaH3 •
•N(CH3b. Эти и другие
доказательства позволяют
считать доказанным то, что она
представляет собой
долгожданный полимер (ОаНз)п-

Стив Энглер — не светило
науки, а простой фермер. Но
уж по части животноводства
он, что называется, собаку
съел. И если хозяйственный
британец решил потратиться
на обувку для своих коров,
значит, это дело не
убыточно. Как сообщил журнал
«Farmers Weekly» A988, т.
109, № 22, с. 52), литая
подошва коровьих сапог
помогает животным не скользить
на мокром бетонном полу;
обувка легко надевается и
снимается, закрепляясь на
ноге шнурками. Главное же
ее преимущество — она
предохраняет животных от
трещин, порезов и болезненных
язв. А если травмы все-таки
появляются, то заживают
куда быстрее. Цена новинки —
15 фунтов — не так уж
высока, если учесть, что у
коровы четыре ноги.
Тяжкая ноша скифа
Лихие степные наездники
были бичом божьим для
соседних народов: налетали
внезапной тучей, из луков
били без промаха, а сами
оставались неуязвимыми.
Легко ли им это давалось?
Ответ получен не так давно
(«Советская археология»,
1988, № 4, с. 116).
Исследование скифских доспехов,
найденных в курганах V—
IV вв. до н. э., показало:
воин носил металлическую
рубаху из 775 пластин,
столько же бляшек
составляли шлем с назатыльником;
на штаны их уходило 905,
на щит — 778. Каждая
пластинка была тоненькой и
легкой, но суммарный вес доспе-
ха достигал 17 кг. Вместе
же с вооружением (меч,
копья, лук со стрелами)
набегало 23 кг. Можно
посочувствовать не только
наезднику, но и его скакуну.
Американские
автомобильные фирмы, работая над
созданием облегченных
моделей, планируют внедрение
алюминиевых колесных
дисков и блоков цилиндров.
Предполагается, что к 1995 г.
в состав американского
легкового автомобиля будет
входить, в среднем, 105 кг
деталей из алюминия против
40 кг в 1976 г. и 70 кг в 1989.
«Metallworking News»,
1988, т. 15, № 711, с. 5.
Самый смышленый
компьютер
Рекорды в этом деле
стареют быстрее, чем выходят
журналы, так что лучше сразу
уточнить дату. Согласно
сообщению ТАСС, результат, о
котором пойдет речь,
достигнут 25 января сего года.
Состязание компьютеров на
быстродействие, устроенное
в штате Иллинойс, в этот
день выиграл новейший
«вундеркинд» фирмы «Крэй»,
который решил некую систему
уравнений за 0,003 с. Кроме
иего, в десятку лидеров
вошли еще восемь машин той же
фирмы и лишь один
«японец»- Для сравнения:
рядовые ЭВМ инженерного
класса решали ту же задачу,
требующую около 700 тыс.
арифметических операций,
за 5—10 с, а совсем
дешевые, домашние — за 1,5—3
мин. Это дает представление
о нынешней «табели о
рангах» среди компьютеров.
ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ 0Б03РЕЫ.2

Разные мнения
Что такое
смерть?
Недавно за чаем у знакомых
зашел разговор о душе. Один
из собеседников, человек
весьма начитанный,
сообщил, что ему попадалась
заметка о том, будто
поначалу в трупе поднимается
температура, вернее, из тела
умершего уходит больше
тепла, чем оно могло
содержать в момент смерти.
Установившие этот факт авторы
пришли к выводу, что это
результат отделения духа
от тела и таким образом, по
их мнению, душа
приобретает объективно ощутимую
данность.
Я возразил, что такие
опыты могут иметь вполне
материалистическое
объяснение, душа (или дух) тут
ни при чем. В качестве
одного из объяснений привел
такое: в живом организме
происходит множество
ферментативных реакций.
После смерти активность
разных ферментов падает
неравномерно. Например,
ферменты, обусловливающие
синтез, выключаются
раньше, чем гидролитические.
Неодновременно инактиви-
руются и
окислительно-восстановительные ферменты.
Исходя из этого, нетрудно
представить такую картину:
живому организму присущ,
скажем, гидролиз гликогена.
В окислении
образовавшейся глюкозы принимало
участие множество ферментов.
С помощью одних
получаемая энергия шла на
непосредственные нужды
организма, с помощью
других — запасалась в АТФ
или АДФ. Но вот после
смерти часть ферментов вы-
78

шла из строя, а часть еще
функционирует. Позже других выключаются те
ферменты, которые активируют
экзотермические реакции. Вот и происходит
«сгорание» без использования выделяемой
энергии, а следовательно, выделение тепла.
— Так вы что, не верите вообще в
наличие души и считаете живой организм
конгломератом молекул и атомов? — спросила
хозяйка дома.
— Нет! — ответил я.— Я так не считаю.—
И стал приводить примеры из работ, где
опубликованы рассказы лиц, побывавших в
состоянии клинической смерти. Пожалуй,
самые известные из них — книги доктора
Р. Муди «Жизнь после жизни» и «Свет по
ту сторону», вышедшие в США. В них
собраны более ста пятидесяти интервью у
людей, возвращенных к жизни после
клинической смерти.
Тут следует напомнить, что для выяснения
истины существует не только
научно-экспериментальный метод. Допустим, вам
необходимо доказать, что вы вчера были на
работе. В эксперименте вчерашний день вы
повторить не можете. Что же делать? Для
подобных случаев хорош историко-юридиче-
ский метод: вы можете предъявить
выполненную вчера работу, видевших вас на работе
свидетелей, вспомнить отдельные,
происшедшие вчера эпизоды... Истина будет
доказана, если свидетельские показания
совпадут как с вашими, так и между собой.
Вот этот метод и применили автор книги
«Жизнь после жизни» и доктор Э. Кублер-
Росс. Хотя большинство рассказчиков
говорило, что передать словами их ощущения
очень трудно («Я была в каком-то
четвертом измерении»), все же удалось воссоздать
схему, по которой строилось большинство
рассказов.
Вот эта схема. Человек на грани
смерти. Он слышит голос врача, который
объявляет, что он мертв. Он начинает слышать
неприятный шум, какое-то шипение, и в то же
время чувствует, что мчится по длинному
черному туннелю. Внезапно он оказывается
вне своего материального тела, как бы над
ним,- и наблюдает реанимационные
мероприятия.
После нескольких мгновений смятения
человек замечает, что его новая форма — это
«нематериальное» тело, которое слышит и
видит, но само невидимо и неслышимо.
Вскоре возникает теплый и лучистый свет и
перед умершим прокручивается фильм его
жизни.
Позднее, очнувшись, с трудом подбирая
слова, он пробует рассказать о пережитом.
Но наталкивается на шутки и неверие
окружающих. В то же время его жизнь меняется:
как правило, смерть его более не страшит.
Недавно вышла еще одна книга:
«Воспоминания о смерти. Медицинские
исследования» доктора Мишеля Сабома. В ней не
только воспоминания «умерших», но и
описание некоторых экспериментов. Автор как бы
соединил оба метода доказательства истины.
Например, опрашиваемому часто трудно
описать словами свое состояние. Сабом
предлагал ему рисунки, сделанные или по
рассказам ранее опрошенных, или выполненные
художниками-мистиками. Разумеется, каждый
раз показывалось несколько картинок, где
специфические детали, увиденные ранее
«умершим», изображались только на одной.
И опрашиваемые указывали именно на эту
картинку. Например, «пролетавшие через
туннель» дружно уверяли, что ощущали его
таким, как он изображен еще в XVII веке
художником Иеронимом Босхом. Интересно,
что ощущение выхода «я» из телесной
оболочки после клинической смерти было как
у верящих в загробную жизнь, так и у
атеистов, но есть одна деталь: верующие,
когда им показывали рисунок туннеля Босха,
принимали его целиком. Атеисты же
утверждали, что не видели ангелов с
крылышками, а говорили лишь о световых бликах.
Когда-то в музее перед картиной Иеро-
нима Босха я пытался разглядеть детали,
но не мог: зрение мое оставляет желать
лучшего. И вдруг вспомнил, что видел
фрагмент этой картины в каком-то журнале, и
стал помогать глазам памятью. Белые блики
стали восприниматься как ангелы, темные —
как парящие бесы...
Невольно пришли на ум рисунки первых
микроскопистов: Спалланцани, увидев
впервые сперматозоид, изобразил в нем
скрюченного человечка, профессор Жабло придал
нематодам глаза, змеиные пасти и
раздвоенные языки. Но что самое интересное,—
долгое время микроскописты зарисовывали
видимый ими объект с теми деталями,
которые ему приписывались ранее. Они
дополняли изображение подробностями, которые
укоренились в их сознании.
Стоя перед картиной Босха, я подумал:
Спалланцани, зная, что из сперматозоида
должен получиться новый человек, не мог не
представить, что этот человек в нем уже
находится. Верующий руководствуется
представлениями тех времен, когда складывались
религиозные догматы. А в те времена
никто не допускал, что парить в пространстве
можно без крыльев. Вот и пририсовывал
в своем воображении каждый свое. А если
так, то последний аргумент скептиков
отпадает.
Разумеется, напечатанному можно верить,
можно и не верить. Книги Муди, статьи
79

и книга Э. Кублер-Росс у скептиков вызвали
сомнение. Дескать, опрошенные между собой
сговорились и врали «в унисон». Но они не
могли ничего знать друг о друге. Весьма
возможно, что они фантазировали или
передавали содержание своих галлюцинаций,
вызванных морфием. Удивительно, что их
фантазии довольно близко совпадали.
А вот фрагменты из рассказа К. Икскуля,
опубликованного задолго до книги Муди в
издании Троице-Сергиевой лавры в 1916 году.
После того, как Икскуль услышал слово
доктора «агония», он ощутил какую-то
тяжесть, потом как бы вырвался из этой силы
тяжести и почувствовал себя легко. Впрочем,
передаю ему слово: «Меня удивила эта
группа: на том месте, где стояла она, была койка.
Что же теперь там привлекало внимание
этих людей, на что смотрели они, когда меня
уже там не было, когда я стоял посреди
комнаты?
Я подвинулся и глянул туда, куда
глядели все они:
Там на койке лежал я».
И все же самым убедительным
доказательством вышеизложенного послужил личный
опыт. В конце 1985 года со мной
приключилось то, что рано или поздно случается
со всеми: сердце перестало биться и врачи
установили факт клинической смерти. Для
меня этот факт интересен не только тем,
что я вернулся к прежней жизни — такое
случается ие так уж редко,— а тем, что год
моей смерти я себе предсказал еще в
пятнадцатилетнем возрасте и к путешествию «на
тот свет» был внутренне подготовлен.
Я заранее хорошо себе представлял, что
должен или могу ощутить и увидеть после
смерти. Во многом ожидания оправдались:
я видел свое тело со стороны и то, что
происходило в местах, которые находились за
пределами видимости со стороны моего тела;
было и ощущение, что я несусь через
туннель, впереди которого маячило
приближающееся пятно света. Впрочем, я не уверен,
что и у «покойника» не может случиться
оптического обмана: когда в общей темноте
приближается все увеличивающееся в
размере пятно света, может создаться иллюзия
полета в трубе.
Как биолог я нашел множество
объяснений своего воскрешения из мертвых, но
сейчас меня интересуют не физиологические
вопросы познания жизни и смерти, а совсем
иные, о которых и попытаюсь рассказать.
После того, как я «пролетел через туннель»,
появилось очень странное ощущение. Я
одновременно сохранял свое «я» и в то же время
стал частицей чего-то всеобъемлющего.
Я ощущал «все тайны бытия» и в то же
время помнил полученную при жизни
информацию. Казалось, что можно заглянуть не
только в прошлое, но и в будущее любого
человека. И тем не менее, я не удосужился
не только узнать свое будущее, но и даже
то, что мне уготовано снова вернуться в
прежнюю жизнь. Думаю, что это связано
с тем, что личные вопросы как-то отошли
на задний план, а поразило меня то, как мы
мало, а порой и неверно представляем себе
вопросы мироздания. И в первую очередь
это относится не к научному пониманию
мира (наука занимается больше частными
вопросами, и ее ошибки менее
существенны), а разным религиозным концепциям. Все
концепции говорят о разумности
Божественного начала, наделяют Бога как бы
человеческим разумом. Это вполне естественно —
Божество может являться человеку чаще
всего через пророков, на понятном ему,
человеку, языке, то есть в рамках
человеческого мышления.
После того, как я вернулся к нормальной
жизни и сознание стало работать привычно,
возникло ощущение, что я познал нечто
сокровенное, еще никому не ведомое, и первым
желанием было поделиться этим с людьми.
Однако очень скоро я почувствовал, что из
этого ничего не выйдет, потому, что
воспринимал я действительность не органами
чувств, а как-то совсем иначе, и передать
эти ощущения словами просто невозможно.
Но, допустим, с помощью метафор и
сравнений я попытался бы изложить все то,
что мне открылось. Тогда я должен был бы
объявить себя новым пророком, а к этой
публике я отношусь с некоторым
недоверием...
Вполне признаю само явление пророчества
и интуитивное познание истины, но как часто
приходилось сталкиваться с типичным
бредом! Можно ли верить словам
умалишенного? Если человек вообразил себя
чайником, это еще не значит, что в нем можно
кипятить воду. А как отличить пророчество
от бреда? Может быть, все, что меня так
впечатлило в момент клинической смерти, было
результатом больного воображения?
Существуют теории, которые именно так и
определяют впечатления вернувшихся к жизни.
Короче говоря, описывать свое состояние я
раздумал.
А что, если подойти к познанию
сокровенного с позиции не интуитивного
восприятия, а логического осмысления научной
информации?
Такой подход позволяет начать
изложение продуманного и пережитого без особого
риска прослыть сумасшедшим (в первую
очередь, в собственных глазах). Корабль
идет правильным курсом не потому, что в
80

компасе крутится стрелка, а потому, что
рулевой крутит штурвальное колесо, сверяя по
этой стрелке курс. Вот я и решил
руководствоваться в изложении материала
имеющейся в моем распоряжении и полученной
«на земле» информацией, а проверять «курс»
рассуждений и выводов по тем ощущениям
реальности, которые получил во время
клинической смерти.
В результате появилась книга,
содержание которой выходит за рамки этой статьи.
Вечна душа или не вечна, я судить не берусь.
Но что какие-то духовные функции
переживают функции тела, убедился на
собственном опыте. Душевное состояние после
смерти зависит от того состояния, которое
человек испытывал до смерти. Видимо,
поэтому все религии уделяли большое внимание
последним минутам умирающих: просили у
них прощения, соборовали, исполняли
последнюю волю. Сейчас на западе появились
для безнадежно больных специальные
отделения при госпиталях — хосписы. О них-то я
и расскажу.
В ноябре 1980 года я оказался в Монреале,
когда там проходил второй международный
симпозиум по уходу за умирающими.
Ожидался приезд двухсот пятидесяти гостей из
самых разных стран, однако приехало втрое
больше — семьсот пятьдесят.
Интерес к этой проблеме возбудила
швейцарский врач Элизабет Кублер-Росс,
написавшая уже упоминавшуюся, тогда совсем
свежую книгу о смерти и умирании. В
книге высказывались идеи, как важно для
умирающих сознание, что жизнь не прошла
зря и что они успели в последние дни что-то
доделать, с кем-то помириться, что-то
продумать и уяснить...
Реальное воплощение идей Кублер-Росс
осуществила англичанка Сесили Сондерс,
которая открыла в Лондоне хоспис. Хоспис —
это слово, взятое из древнего английского
языка, означает что-то среднее между
приютом, богадельней и госпиталем, где, по старой
традиции, больше заботились о душе, нежели
о теле пациента. В хоспис принимаются
лица в такой стадии болезни, когда ясно, что
активное их лечение уже безнадежно. Тут
лечат боль, кашель, нарушения дыхания,
деятельности кишечника,— все те симптомы,
которые доставляют неприятности
пациентам.
Одна из философских основ всего
персонала заключается в том, что смерть —
это естественный конец жизни, что рано или
поздно «все там будем», и что человек,
выполнивший свой долг, свои желания,
закончивший земные дела, переходит в
следующий, кстати, неизбежный, этап бытия. Этот
подход они и стараются передать
пациентам хосписа.
К сожалению, чаще всего люди умирают,
не находясь в таком благодушном
состоянии. И об этом как раз говорилось на
семинаре. Причины, чаще всего, бывают
следующие.
На первом месте стоит боль и страх перед
болью. Врачи воздерживаются давать
умирающим тяжелобольным обезболивающие
препараты в достаточных дозах, опасаясь, что
пациент привыкнет к наркотику. Это
умирающий-то?! Поэтому подобные лекарства дают
только тогда, когда терпеть боль ему уже
невмоготу. Но сама боль создает еще и страх
перед болью. А страх тоже требует
успокоения наркотиками.
В Монреале в госпитале Роял Виктория
при университете Мак Гилл, где также
открыто отделение для умирающих пациентов,
проводили специальные опыты. Прежде
всего была разработана шкала для определения
степени боли. А потом исследовались
различные методы предотвращения боли.
Оказалось, что эффективность болеутоляющих
веществ во много раз выше, если больной
находится в благоприятных душевных
условиях. Отсюда и большая роль гипноза в
создании чувства душевного спокойствия,
которое и нарушается чаще всего болью.
Поэтому всем (или почти всем) пациентам
хосписа дают коктейль, состоящий из набора
болеутоляющих средств, веществ,
повышающих общий тонус и просветляющих рассудок.
И тут оказалось неожиданным, что
потребность в этом коктейле у больных не
увеличивалась, а падала. Ведь приподнятое
настроение меньше нуждается в допингах.
Вторая причина, усложняющая смерть,
заключается в том, что человека угнетает,
если он не может выполнять каких-то
функций своего тела самостоятельно. И тут
большую роль играет обслуживающий персонал.
Всем своим видом няни показывают, что в
том, что больной пользуется «судном» или
«уткой», нет ничего особенного, что тело
человека — лишь оболочка, которая может со
временем выходить из строя, что главное —
его дух, душа...
И, в-третьих, человеку очень трудно
бывает примириться с утратой жизненных
привычек — работы, увлечений, семьи. Поэтому
очень важно заинтересовать умирающего
пациента чем-то для него новым, направить
на религиозные размышления, предложить
поделиться его жизненным опытом — писать
или диктовать мемуары, создать вокруг него
атмосферу любви и спокойствия. Когда
умирающий видит вокруг себя членов семьи,
с которыми он, конечно, не раз ссорился,
но которые сейчас, сидя возле кровати, не
4 Химия и жизнь № 7
81

причитают, а просто выражают свою любовь,
понимание и сочувствие умирающему, то у
него часто появляется на лице выражение
блаженства.
Правда, работа с умирающими требует
напряжения всех душевных сил как от
персонала хосписа, так и от близких
умирающему людей. С ними также ведется работа,
но об этом я скажу потом.
Вернемся к умирающему. Узнав о
неизлечимой болезни, он проходит несколько фаз
ее восприятия. Сначала появляется мысль:
«А может, это ошибка?». Потом надежда:
«Авось, все пройдет». Тут в сознании
больного обычно появляется торговля с Богом,
с судьбой: «Вот если выживу, то не буду
делать того-то, буду хорошим с тем-то».
Наконец, приходит мысль: «Да, я скоро умру.
Неважно, сколько времени я еще проживу,
важно — как я проживу это время». И тут-то
проявляется талант врачей хосписа, чтобы
вселить в умирающего веру в то, что
последние его дни могут быть очень содержательны.
Нужно ли приучать детей к мысли о
смерти? Оказывается — да, нужно. Ведь когда
малышу говорят про умершую бабушку, что та
«уснула», а малыш видит, что бабушка, по
крайней мере, из его жизни ушла, он часто
начинает бояться засыпать — как бы тоже не
уйти из жизни. Опыты показали, что дети
гораздо более наблюдательны и
сообразительны, чем об этом думают взрослые.
Когда-то было принято не посвящать детей в
тайну рождения. Однако сказки об аистах,
версия «купили на базаре» и прочее ни к чему
хорошему не привели, и сейчас детей
принято посвящать в тайну деторождения
раньше, чем они об этом узнают на улице.
А вот насчет смерти в этом отношении
мнения расходятся.
Родители одного мальчика, больного
лейкемией, настаивали на том, чтобы ему не
говорили о неизбежности его скорой смерти.
Врачи обязаны были выполнять волю
родителей. И только когда у ребенка наступила
предсмертная агония, причем сознание
оставалось совершенно ясным, врач спросил:
— А если б тебе сказали, что ты скоро
умрешь, что бы ты хотел сделать?
Мальчик ответил:
— Теперь слишком поздно. Я все равно не
успею.— Заплакал и умер...
Доклады прерывались показами
диапозитивов, и на это время в зале гасили свет.
Когда же свет неожиданно включали, то
можно было видеть, как чуть ли не
половина присутствующих пытается незаметно (или
заметно) вытереть глаза от слез.
Но были и жизнерадостные сцены. На
каталке подъехала к микрофону пожилая
дама с большим кровоподтеком на шее. Она
очень бодро и весело говорила и отвечала
на вопросы. Она была увлечена идеей о
психологическом состоянии умирающих, очень
реалистично излагала их эмоции, делала
выводы, в общем, произвела на слушателей
благоприятное впечатление и вызвала то, что
называется «оживление в зале». Потом
выяснилось, что это — пациентка хосписа,
больна раком, который дал метастазы по
всему телу, и единственное отверстие, через
которое ее еще можно кормить и вводить
ей лекарства,— это канюля, вставленная
в шейную вену (отсюда и кровоподтек на
шее.
То, что вопросы умирания освещались не
только «снаружи» — врачами, но, так
сказать, и «изнутри», самими пациентами,
открыло много дополнительных деталей,
например, помощь музыки в обретении душевного
спокойствия. У умирающего восприятие
ритма и мелодии гораздо чувствительнее, чем
в повседневной жизни. Музыка помогает
ему самовыразиться, найти себя. Одни
мелодии доставляют больному наслаждение,
другие неприятны. И вот по выбору той или
иной музыки больным врач может судить о
психическом складе и состоянии больного.
Но не только об умирающих шла речь на
симпозиуме. Работа и даже общение с
умирающим требуют большой психической
нагрузки. Прежде всего, у окружающих
появляется «синдром выживших», синдром вины.
Оказывается, почти у каждого где-то в душе
звучит подленькая струнка: «А хорошо, что
умирает он, а не я». Но так как умирает-то
близкий, иногда любимый человек, звук этой
струнки больно резонирует в душе...
Общение с умирающим, проявление к нему
любви, терпимость к капризам, а иногда и
оскорблениям, требуют колоссального
напряжения душевных сил. Поэтому в хосписах
персонал поддерживает друг друга, проводит
между собой что-то вроде сеансов
психотерапии. Все чувствуют круговую моральную
поддержку и эту же поддержку оказывают
близким умирающих и умерших. Работа в
хосписах очень нелегкая, и часто люди там
надолго не задерживаются. Однако в
некоторых из подобных заведений удивительная
стабильность кадров. Обслуживающий
персонал — единое целое, вроде семьи. А
объединяют этих людей Вера, Надежда и
Любовь. Вера в то, что они делают нужное дело,
надежда на то, что они могут облегчить
страдания умирающих, и любовь как к каждому
умирающему в отдельности, так и к
человечеству в целом.
Тот симпозиум показал еще раз, как в наш
век прагматизма воскрешаются на научной
основе старые забытые традиции. Ведь акт
смерти был священным почти во всех су-
82

ществовавших религиях. К нему готовились,
его обставляли торжественно. И смерти не
боялись.
Отношение к ней сильно зависит и от
национально-этнических традиций. У
некоторых народов, населяющих Китай, по
.традиции старым людям дарят гроб. Владелец
к нему привыкает и не боится перспективы
оставить надоевший мир. В некоторых
местах России поминки по покойнику
заканчивались веселыми плясками и частушками.
Тут, скорее, проявлялась радость, что умер
не я, а другой. Близкие чаще горюют по
разлуке с усопшим.
То, что составляло одушевленное тело,
становится действительно лишь
конгломератом молекул. Химические превращения в
нем идут лишь согласно второму закону
термодинамики.
Доктор С. Г. МЮГЕ, США
В оформлении статьи использована
картина И. Босха «Вознесение
блаженных»
Из «Истории
Ворохова»
Двенадцать лет назад имел
неосторожность заглянуть на тот
свет один из сотрудников
«Химии и жизни» — человек,
безусловно, материалистического
мировосприятия. Позже он
написал книгу «История Ворохова»
с подзаголовком
«роман-репортаж в четырех частях со стихами
и бредом». Своего героя он
сделал научным обозревателем
телевидения, вероятно, для того,
чтобы логичнее выстроился
зрительный ряд «фильмов»,
увиденных человеком с частично
пораженным мозгом и прошедшим
через клиническую смерть.
В свое время «История
Ворохова» походила по редакциям
толстых журналов и
напечатана не была. В личных беседах
задолго до обсуждения в
«Химии и жизни» рукописи доктора
Мюге автор «Истории
Ворохова» рассказывал и о видениях
типа «свет в конце туннеля», и о
непривычно больших скоростях
перемещения по земным
пространствам в этих «фильмах
ужасов» и не только ужасов.
Публикуемый отрывок —
прежде всего об отстранении,
видении себя со стороны.
...Два шкета идут навстречу.
— Есть закурить, дядя?
— Конечно,— отвечает
Ворохов, улыбаясь. Он хочет
поставить бутыли наземь и только
тут замечает, что тротуар залит
слоем какой-то бурой жижи.
Бутыли пачкать не хочется. «В
боковом кармане, возьми сам,—
говорит он парню,
поворачиваясь к нему соответствующим
боком. Парнишка совсем
молоденький, лет семнадцать.
Красив. Тонок, черноволос,
чернобров. И тоненькая полоска усов
тоже темная. Второй, что стоит
поодаль, напротив, неприятен,
хотя, кажется, чем-то знаком.
Откуда я его знаю?..
Он не успевает додумать,
потому что черненький, вместо
того чтобы взять сигареты, лезет к
Ворохову во внутренний карман.
Руки заняты! .* ■>
Благодушная
расположенность испаряется моментально:
ах, так?! Шпана несчастная!
Точно рассчитанный удар
ногой, подошвой ботинка, тому под
коленку. Черненький
скорчился, вопит, сидя в грязи.
И тогда второй, рыжеватый,
двинулся навстречу: в правой руке
нож, в левой почему-то рапира.
И Ворохов не оценивает
опереточной неестественности
происходящего. Страх сжимает
горло — шкурный подленький
страх. И Ворохов бежит,
скользя по липкой грязи. Он бежит,
задыхаясь, чувствуя щекотку
клинка между лопатками. В
последний момент вскакивает на
ходу в какой-то автобус.
— Молодой человек,
передайте на билетик,— Ворохов
поворачивается, видит
рыжеватого. И — маленький солнечный
зайчик мелькнул перед
глазами. Бритва! Руки заняты.
Он успевает чуть наклониться —
лезвие рассекает кожу на лбу, от
виска до виска. И он больше
ничего не видит: ни автобуса,
ни дороги. Весь экран залит
красным.
Красное темнеет. Он,
Ворохов, в каком-то доме.
По-прежнему ничего не видит, но
отчетливо слышит мягкие
стелющиеся шаги. Кто-то
останавливается перед ним, бережно
кладет руки на голову. Руки явно
мужские, их прикосновение —
властное и безбоязненное.
И безболезненное, что особенно
приятно.
— Хорошо, что он уснул,—
мужской голос. Но Ворохов не
спит. Он чувствует, как эти же
руки вдруг начинают
заворачивать кверху кожу на
рассеченном лбу. Делают это уверенно и
спокойно, как сматывают при
перевязке старый бинт.
— Скальп снимают, вот
чудаки, зачем?..— и опять
проваливается в темное.
На какую-то секунду
возвращается способность видеть. Что
это? Там, у кровати, какие-то
люди в белом снимают скальп
с него, Ворохова. Ему не
страшно. Вот только плавится мозг.
Провал.
Нашему коллеге, как и его
герою, повезло: вернулся,
восстановился, написал несколько книг
и много-много статей. И
продолжает писать.
4*
83

84

Здоровье
По чайной ложке
три раза в день?
Профессор Э. Б, АРУШАНЯН
Прием в поликлинике идет к концу,
диагноз ясен, лечение очевидно. И прежде
чем расстаться с пациентом, врач, выписав
рецепт, дает последние наставления,
привычные, само собой разумеющиеся — вроде того,
что «принимайте лекарство по чайной ложке
три раза в день». Задержавшись в дверях,
больной, который имеет склонность
проверять даже прописные истины, интересуется:
«Почему три, а не четыре?» И слышит
исчерпывающе-авторитетное: «Так надо».
Давайте, однако, присоединимся к
скептику и настойчиво переспросим: а почему
«так надо»? Боюсь, что ответ окажется не
очень информативным. Между тем,
любознательность и в этом случае имеет свой
резон. Конечно, может случиться так, что
схема приема лекарства совпадет с
ритмическими процессами, происходящими в
нашем организме, но так может и не
случиться, и вероятность несовпадения
существенно больше...
Вся деятельность организма, и здорового,
и больного, протекает ритмично, у нее есть
подъемы и спады на протяжении дня,
недели, месяца, года. Такие колебания могут
отражаться на лекарственном эффекте и
видоизменять его — хорошо, если в
желательном направлении, а если в
противоположном? Оправдано ли шаблонное
назначение лекарств трижды в сутки? Согласитесь,
за этими вопросами скрываются весьма
серьезные проблемы.
Однако не будем излишне строги к нашему
врачу. Он-то ни при чем, ибо действовал
в полном соответствии с указаниями
рецептурного справочника. Загляните в него сами,
и вы убедитесь в удивительной
распространенности и живучести подобных
рекомендаций. Откуда все-таки взялась
магическая цифра «3»? Этого, пожалуй, никто не
объяснит. Традиция!
Нелегкую ношу взвалила на свои плечи
молодая наука хронофармакология. Она
задалась целью ответить на вопросы о
взаимодействии лекарственных средств и
организма во времени, выяснить, к каким
последствиям приводит наслаивание
лекарств на ритмические процессы.
Такое взаимодействие может быть
двояким. С одной стороны, биологические ритмы
могут изменять лекарственный эффект.
С другой — лекарственные вещества сами
способны влиять на ход биоритмов. Мы
рассмотрим только первую сторону проблемы —
в надежде, что когда-нибудь вернемся и ко
второй. Вряд ли мы сумеем расставить
точки над «и», но если хотя бы заставим
задуматься — и не только врачей,— это уже
немало.
ЕСЛИ ПОЙМАТЬ ВОЛНУ
С легкой руки австралийцев вошел в моду
новый вид спорта — серфинг. Стоящий на
доске спортсмен ловит океанскую волну и,
словно оседдав ее, несется к берегу, то
взмывая вверх, то проваливаясь вниз.
Точно так же надо «поймать волну»
биоритма больного человека, чтобы
подстраивать лечение под эти неизбежные взлеты и
падения физиологических функций. И хотя
не все врачи разделяют эту точку зрения,
есть уже доказательства (правда, пока еще
немногочисленные), насколько важна такая
подстройка.
85

Попытки врачей «поймать волну»
биоритмов своих пациентов начались не сегодня и
не вчера. Еще в 1814 г. французский
врач К. Варлей пытался привлечь внимание
своих коллег к явной зависимости
лечебного действия некоторых лекарств от времени
суток. К сожалению, его призыв не был
услышан — медицина того времени не
созрела для новой идеи.
Нынешняя хронотерапия — родная сестра
хронофармакологии — началась в
пятидесятые годы нашего столетия. Краеугольный
камень в ее фундамент положили
специалисты, изучавшие воздействие на организм
глюкокортикоидов — так называют гормоны
коры надпочечников. Оказалось, что их
естественное поступление в кровь происходит
периодично: наибольший выброс гормонов
приходится на ранние утренние часы
и с нарастающей скоростью падает к вечеру.
Обнаружив эту особенность, американские
врачи предложили первую в истории
современной медицины схему хронотерапевти-
ческого лечения глюкокортикоидами. При
ревматизме, бронхиальной астме и некоторых
других заболеваниях они рекомендовали
использовать вещества не равномерно на
протяжении суток (три раза в день...), но
перераспределять суточную дозу с таким
расчетом, чтобы максимум приходился на
утро, а минимум — на вечер, когда
естественная наработка гормона и так велика.
Больше того, подстраиваясь под естественный
ритм работы надпочечников, прием
гормональных препаратов нередко удавалось
свести к одноразовому — в утренние часы.
Что же дало нешаблонное назначение
лекарств? Удалось существенно уменьшить
суммарную дозу далеко не безопасных
веществ. Лечение шло успешнее, быстрее,
осложнения наблюдались реже.
Той же цели — добиться наилучших
результатов при наименьших издержках —
отвечают и Другие хронотерапевтические
находки. Увы, именно находки, потому что к
углубленному, комплексному изучению этой
проблемы медицинская наука по-настоящему
не приступила и до сей поры. Отчасти
виной тому объективные обстоятельства,
которых мы позже коснемся, а пока еще
немного об удачах.
Нестандартная практика назначения
глюкокортикоидов, пожалуй, особенно близко
подходит под сравнение с катаньем на
морской волне. Сходная, хотя и не
тождественная ситуация возникает при лечении
нарушений сна: в тот час, когда должен
наступить нормальный сон, измученный
бессонницей человек получает лекарство,
благодаря которому восстанавливается
утраченный ритм чередования бодрствования и
АМПЛИТУДА БИОРИТМОВ
J A
1\Л/
1 4 •— l 1 ■ .-I 1 - I (•
—1 I I I I I I 1 1—
В
| , , , , ( , , Щ у
ВРЕМЯ
Лекарства могут усиливать или
ослаблять амплитуду исходного биоритма,
сдвигать его частоту и период (А).
Если же два биоритма согласованы
между собой (Б), лекарственное
вещество может вызвать
десинхроноз —
смещение одного из биоритмов по
фазе (В)
сна. Лекарство словно позволяет
вскарабкаться на очередную волну естественного
ритмического процесса.
Но гораздо чаще в хронотерапии
преследуют другую цель: «поймав волну»
патологического биоритма, пытаются лекарственным
вмешательством погасить ее чрезмерный
подъем. Иными словами, больного уберегают
от ухудшения или обострения, начало
которого можно предсказать, если знать длину
волны.
Вот пример. Чисто эмпирически было
установлено, что лекарственные средства,
используемые для борьбы с аллергией,
наиболее эффективны в ранние утренние часы.
Вечером же лечение аллергических отеков,
крапивницы, дерматитов оказывалось менее
успешным.
Когда это заметили, стали разбираться в
86

АМИТРИПТИЛИН
24 3
ВРЕМЯ СУТОК
Если резерпин сдвигает максимум подъема
двигательной активности крыс
на раннее время суток,
то противоположное ему по
действию лекарство амитриптилин —
на более поздние сроки
причинах* И обнаружили, что тканевый
гормон гистамин, активный участник
аллергической реакции, начинает энергично
вырабатываться в организме только во второй
половине дня. К 23 часам его содержание
в тканях достигает максимума.
Следовательно, чтобы подавлять дейстие гистамина,
противостоящие ему лекарства следует
назначать преимущественно вечером. Или хотя
бы сместить на это время значительную
часть суточной дозы.
По наблюдениям советских терапевтов
во главе с Р. М. Заславской,
гипертоническая болезнь в течение суток выражена
неодинаково. У части больных
(подчеркнем — именно у части, это положение отнюдь
не абсолютно) значительное возрастание
артериального давления отмечалось во
второй половине дня. Какой же смысл
назначать таким пациентам сосудорасширяющие
вещества трижды в день? Утром, когда
давление почти нормально, больной получает
ненужный ему препарат, к вечеру же, когда
оно повышается, доза недостаточна.
Рассудив таким образом, стали назначать
понижающий давление клофелин лишь
однажды — после обеда, но в более высокой,
чем ранее, дозе. И получили хороший
результат при минимальных осложнениях.
Перечень такого рода находок можно
продолжить, однако, честно говоря, даже
если перечислить их все, список окажется
обескураживающе коротким. Слишком робко
использует медицина сведения, добытые
хронобиологией. А порой случается
обратное: немногочисленные удачи хронотерапии
выдаются за откровения...
Между тем современные врачи отнюдь
не пионеры в этой области. Они лишь робко
нащупывают новые пути к старым
открытиям. Афоризм «Новое — хорошо забытое
старое» применительно к хронотерапии надо
сформулировать сильнее: «Очень старое».
ЗАГЛЯДЫВАЯ В КАЛЕНДАРЬ
Поиски взаимосвязи лечения и биоритмов
начались не вчера и даже не в прошлом
веке. Чтобы добраться до истоков, надо
перенестись в глубину веков.
Уже в книге «Хаун-ди Найцзин»,
датирован ной III веком до нашей эры,
древнекитайские врачи утверждали, что существует
строго определенное время суток, когда резко
возрастает или спадает активность
внутренних органов. Исходя из этого, врачи строили
тактику лечения — процедуры и лекарства
приурочивались к тому или иному часу.
А как насчет сезонных биоритмов?
Великий врач древности Гиппократ
утверждал: «Тот, кто хочет заслужить
действительное и полное признание в искусстве
врачевания, должен прежде всего учитывать
особенности сезонов года не только потому,
что они отличаются друг от друга, но и
потому, что каждый из них может вызвать
самые разные последствия... От
атмосферных явлений зависит очень многое, потому
что состояние организма меняется в
соответствии с чередованиями сезонов года».
А часто ли нынешний врач сверяет
назначение лекарств с календарем? Между
тем хорошо известны регулярные,
приуроченные к временам года, колебания
умственной и физической работоспособности, дея-
ВРЕМЯ
Поминутная оценка колебаний
мышечного тонуса у крыс,
получавших галоперидол.
позволяет различать животных с высокой
и низкой чувствительностью к
лекарственным веществам
87

тельности сердца, почек, желез внутренней
секреции и т. д. Регулярно отмечаются
сезонные обострения некоторых
заболеваний — скажем, гастрита, язвенной болезни
желудка. Конечно же, это непременно
должно сказаться на действии лекарств.
Возьмем в качестве примера сердечные
гликозиды, которые содержатся в растениях
и оказывают мощное влияние на
сокращение сердечной мышцы. Их способность
усиливать работу сердца лягушек в феврале и
июле различается более чем вдвое. Вывод
лежит на поверхности: может быть, больным
с сердечной слабостью надо назначать
гликозиды в неодинаковых дозах в разные
месяцы года?
Есть немало других фактов. Мышам,
например, далеко не безразлично, когда им
вводят снотворное средство барбамил. Если в
ноябре или декабре — спят мертвым сном.
Почти буквально: стандартная доза вещества
у них не только увеличивает
продолжительность сна, но нередко приводит к гибели
животных. Совсем иначе обстоит дело в
весенние месяцы: мыши, получившие барбамил,
спят вдвое меньше, чем зимой. Такие
колебания чувствительности к снотворному
легко объяснимы, коль скоро на весну у
грызунов приходится пик физиологической
активности.
Оттуда же, вероятно, их неодинаковая
реакция на женьшень, возбуждающий
нервную систему. Только результаты в этом
случае прямо противоположны: стимулятор дает
наибольший эффект как раз в весенние
месяцы.
Сегодняшняя практика лечения без
поправки на календарь нуждается в пересмотре
и по другой причине. При патологии
зачастую резко изменяются обычные
ритмические колебания в деятельности организма.
Порой возникают даже новые
патологические ритмы — об этом говорит регулярное
обострение некоторых заболеваний на
протяжении года. Например, в весенние месяцы
ухудшается состояние больных
ревматизмом, учащаются припадки эпилепсии. Врачам
«скорой помощи» некоторых регионов нашей
страны хорошо известно, что в январе-
марте надо ожидать учащения случаев
нарушения мозгового кровообращения, а когда
приближается апрель — растет частота
инфарктов миокарда.
Если так, то приступать к лечению
или увеличивать медикаментозную нагрузку
надо заранее, за какой-то срок до начала
очередного обострения. И тогда волну
обострения можно будет погасить заранее,
на подходе к опасному сезону.
На примере двух биоритмов —
суточного и сезонного (кстати, изученных лучше
других) можно убедиться, сколь важно для
успешной терапии учитывать ритмичные
колебания деятельности организма. Это ясно
даже стороннему наблюдателю. А что же
врачи? Уж для них-то все должно быть
очевидно! Между тем сплошь и рядом те же
пресловутые «по одной таблетке три раза в
день», без оглядки на часы и календари...
НЕТ ВРЕМЕНИ НА УЧЕТ ВРЕМЕНИ?
Недостаточный учет временного фактора —
отнюдь не частная ошибка отдельных
малоэрудированных медиков. Есть целый
комплекс причин, мешающих успешному
развитию хрономедицины. Сошлемся на мнение
одного из ведущих наших специалистов
в этой области академика АМН СССР
Ф. И. Комарова. Он полагает, что хроно-
медицина еще не приступила, она только
подступается к лечению больного человека
с учетом фактора времени. И сказаны эти
слова совсем недавно...
В чем же причина столь незавидного
положения этой ветви медицины? Вопрос
поставлен не ради поиска виновных, а чтобы
оценить реальные трудности и пути
решения проблемы.
Причина отчасти в том, что практическая
медицина в силу свойственного ей
консерватизма не поспевает за достижениями
теоретической хронобиологии. С другой
стороны, врачи не придают должного
значения наследию прошлого. Похвально
стремление идти вперед, но если не
оглядываться время от времени назад, то можно
растерять накопленное. Поэтому, наверно,
и забыт опыт хронотерапии, накопленный
предшествующими поколениями.
Впрочем, будем справедливы к своим
современникам: у врачей прошлого было
гораздо больше условий для наблюдений за
больными, для практического использования
хронотерапевтического подхода.
Сегодняшнему врачу просто не хватает времени,
чтобы заниматься временным фактором —
пусть это не прозвучит каламбуром.
В самом деле, там, в прошлом,—
неторопливая, размеренная жизнь, которая
располагала к созерцанию, неспешным
размышлениям, длительные (годами)
наблюдения врачей над своими немногочисленными
пациентами; сейчас — взвинченный темп
жизни, поликлиническое обслуживание,
дамоклов меч койко-дней в больницах.
Конечно, сейчас, в отличие от прошлых лет,
медицина охватывает своими услугами
множество людей, однако за демократизацию
медицинской помощи мы вынуждены платить
определенную цену. Среди прочего
расплачиваемся и отказом от
хронотерапевтического подхода.
88

Есть и другие барьеры на пути
хронотерапии. До сих пор не созданы
надежные инструментальные методы
объективной и устойчивой регистрации
биоритмических процессов. Их отсутствие,
естественно, сдерживает широкое распространение
хронобиологии в клинической практике.
И еще одно. Учет только одного какого-
то ритмического показателя не всегда дает
врачу достаточно информации. Необходимо
представлять себе многие биоритмы в
динамике, знать, как они взаимодействуют между
собой. Чтобы дать обобщенный ритмический
портрет больного, чтобы длительно
контролировать целый комплекс биоритмов у
данного человека, необходимо надлежащее
компьютерное обеспечение. Так что развитие
хрономедицины в нашей стране
сдерживается, ко всему прочему, и ограниченным
доступом к вычислительной технике.
Однако ни слабая осведомленность врачей,
ни высокий темп современной жизни, ни
даже отсутствие ЭВМ не могут служить
оправданием для отказа от поисков способов
строго индивидуализированной
хронотерапии. И я уверен, что не за горами то время,
когда врач, сверившись с биоритмами
больного» будет назначать ему лекарство в
оптимальных дозах и в самое подходящее
время, а не «по чайной ложке три раза в день».
НИИ химии Ленинградского
государственного университета
ПРЕДЛАГАЕТ
ионоселективные электроды с твердыми
кристаллическими, стеклянными и пленочными
мембранами, а также методики по их применению для
экспрессного анализа и автоматического контроля
раствороа, технологических сред, сточных и
природных вод.
Ионоселективные электроды НИИХ ЛГУ по
своим параметрам находятся на уровне известных
зарубежных образцов или превосходят их и
позволяют определять в растворах следующие ионы:
Ag+, Cu2+, Cd2+, Pl>2^, Tl + , Hg2+, F-, Cl~, Br-,
J"" CN~, CNS~, S2", H+, Na^, K+, NH4fMg2+,
CaZ+, N03, СЮГ, CO? , BF4 . Ряд электродов
способен работать в сильнокислых и агрессивных
средах.
Обращаться по адресу: 198804 Ленинград Петро-
дворец, Университетский просп., 2, тел 213-48-78,
218-28-35.
Институт химии
Башкирского научного центра
Уральского отделения
АН СССР
БУДЕТ ПОСТАВЛЯТЬ
с 1990 г. по прямым связям новый
энтомологический клей «Липофикс». Использование
препарата в феромонных и цветовых клеевых
ловушках является эффективным, экологически
безопасным средством борьбы с вредными
насекомыми в сельском и лесном хозяйстве, в быту, на
предприятиях торговли и общественного
питания.
«Липофикс» по ряду показателей превосходит
аналогичные отечественные препараты, в частности,
его расход на 30 % меньше и не превышает
1 г на 1 дм2 поверхности ловушки.
Ориентировочная оптовая цена — 4 руб. за кг.
Обращаться по адресу: 450054 Уфа, пр.
Октября, 71, тел. 34-49-31.
Межотраслевой центр
НТТМ «Импульс»
ПРЕДЛАГАЕТ
экологически безопасную
технологию получения
производных стирола.
Процесс проходит в одну
стадию, исключает
выбросы в атмосферу, а
также использование
концентрированных растворов
кислот и щелочей.
Твердые отходы могут быть
использованы в
строительстве.
Обращаться по адресу:
277012 Кишинев, а/я 7,
тел. 23-32-69.
►♦♦♦»♦»♦♦♦♦♦»
Инженерный центр
при НПО «Государственный институт прикладной химии»
ПРОВОДИТ РАБОТЫ
по следующим направлениям:
расчет и разработка конструкций химических реакторов, тепло- и массообмен-
ной аппаратуры, анализ работы такого оборудования с выдачей рекомендаций по
улучшению его технико-экономических показателей;
разработка процессов кристаллизации, разделения суспензий, сушки и
транспортировки твердых веществ;
аппаратурно-технологическое оформление процессов абсорбции, хемосорбции
и др. для очистки воздуха и воды;
разработка технической документации и изготовление опытных образцов
нестандартного оборудования, разработанного Центром.
Сотрудничество с Центром позволит ускорить внедрение научных разработок, а
также модернизацию действующих производств на базе фундаментальных
научных исследований в области процессов и аппаратов химической технологии.
Все виды работ проводятся Центром на хоздоговорных началах.
Обращаться по адресу: 197198 Ленинград, пр. Добролюбова, 14, тел. 238-54-91,
238-55-20.
89

ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
Чем отпугивать
комаров
К сожалению, ассортимент
промышленных препаратов
для отпугивания
кровососущих насекомых не очень-
то велик. Да и те всякий
раз в сезон исправно
исчезают из продажи.
Для тех, кто не смог
запастись готовыми
репеллентами, предлагаем
несколько рецептов
отпугивающих средств, которые
можно приготовить в
домашних условиях.
Неплох любой одеколон,
к которому добавлено
гвоздичное или анисовое
масло или обычные
валериановые капли, 5—10 капель на
столовую ложку одеколона.
Полученной жидкостью
протирают открытые части
тела; продолжительность
защитного действия —
около получаса. Кстати,
упоминаемое здесь
гвоздичное масло ничего
общего с цветком гвоздики не
имеет: его получают из
почек так называемого
гвоздичного дерева из
семейства миртовых.
Высушенные почки хорошо
известны любителям
пряностей. Называются они
«гвоздика» и тоже могут
быть использованы для
изготовления репеллента.
Пять грамм гвоздики
кипятят пять минут в стакане
воды. Затем десять
капель отвара вливают в
столовую ложку любого
одеколона.
Интересный рецепт
«растительного
репеллента» мы нашли в старинной
книге «Рудник богатства»
A881 год): «Взять горсть
рубленых корней пырея,
налить на них штоф воды
и вскипятить до трех раз,
так, чтобы отвар получил
светло-желтый цвет. Если
этим отваром умыть себе
лицо и руки или обмыть
тело животного, то можно
быть уверенным, что ни
один комар или овод не
прикоснется». Конечно, |
корни пырея надо как еле- ■
дует отмыть от земли. На- I
поминаем также, что штоф
равен 1,54 литра. Учиты- )
вая, что пырей — один из
самых распространенных
сорняков на наших
приусадебных участках,
использование этого рецепта дает
двойную пользу — и для
людей, и для растений.
Боль
от укуса
Зуд от укуса комара снять
довольно легко, если сразу
потереть место укуса
раствором питьевой соды
(половина чайной ложки на
стакан воды) или
раствором равных количеств на- '
шатырного спирта и воды.
Можно использовать
одеколон или бледно-розовый
раствор марганцовки,
раствор бриллиантовой
зелени и даже соки
цитрусовых. Смочите кусочек ваты
раствором или соком и
приложите его на несколько
минут к месту укуса.
Хорошо снимают боль свежие
листья черемухи, мяты или
эвкалипта. Их надо слегка
размять, приложить к
месту укуса и держать на
коже одну-две минуты.
Если вас на прогулке
покусали комары, а с
собой нет ничего, что может
успокоить зуд, потерпите
до прихода домой и ни в
коем случае не
расчесывайте места укусов —
можно внести инфекцию, и
начнется нагноение.
Комары в городе
и на даче
Комары прекрасно
акклиматизировались в
городах — в сырых и теплых
подвалах промышленных
зданий и жилых домов.
А уж летом на дачах
комарам раздолье. Мелкие
прудики, непросыхающие
канавки, бочки с водой,
заботливо заготовленные для
полива — все это вполне
пригодно и для комариной
жизни. Поэтому не стоит
устраивать на участке
прудики или бассейны. Канавы
следует проводить так,
чтобы после полива или дождя
вода из них полностью
стекала. Ямы и низкие
места, где может
застаиваться вода, надо засыпать
землей, бочки с водой
закрывать крышками.
Чтобы ночью на даче
можно было спокойно
спать с открытыми
окнами, закрывайте их на ночь
шторами из тюля или
марли. Предварительно
обрызгайте их «Рефталеином» и
дайте им сутки
проветриться. В течение дачного
сезона опрыскивайте
шторы два-три раза. Можно
на день убирать их в мешок
из плотной бумаги или
клеенки и вешать лишь при
наступлении сумерек. В
такой упаковке дольше
сохранится отпугивающее
действие штор.
Мухи в доме
Среди препаратов бытовой
хими и, предназначен ных
для борьбы с насекомыми,
«антимушиные» средства,
пожалуй, самые
многочисленные. Но главное оружие
против мух, доступное и
совершенно обязательное,—
это чистота. Самое
привлекательное место для мух —
кухня. Здесь можно сытно
поесть на грязной посуде
или на еде, не закрытой
крышкой, напиться воды
на плохо вытертой
клеенке. А мусорные ведра и
бачки с пищевыми
отходами привлекают мух
возможностью отложить там
яички и обеспечить
личинкам полноценное питание.
В кухне эффективнее
всего липкая лента, хотя
90

АШМ.
©ТУ
это и не очень эстетично.
Можно просто разложить
листы пергамента, на
которые нанесена липкая
масса. Не надо делать
большие листы или
изготавливать их сразу в большом
количестве — они быстро
высыхают. Намазывая
массой перга мент,
оставляйте чистыми края листа
(примерно 1,5 см).
«Липучку» для мух можно
приготовить и самим.
Расплавьте в железной посуде 100 г
канифоли, добавьте 50 г
касторового масла, 25 г
скипидара и 25 г сахарного
песка; тщательно
перемешайте. Полученную массу
кистью намажьте на
плотную бумагу или на
пергамент. Есть и более простой
состав липкой массы: 30 г
канифоли и 20 г касторки
греют в железной банке,
опущенной в горячую воду,
до полного расплавления
канифоли; перемешивают и
добавляют немного меда
или варенья.
В комнатах обычно
расставляют тарелочки с
ядовитой бумагой для мух,
наливая в них немного
теплой воды. Сообщаем
рецепты домашнего
приготовления такой бумаги:
порошок черного перца
10 г, сахар 10 г,
молоко 150 мл;
дву хромовокислый
калий 20 г, сахар 60 г,
порошок черного перца 10 г,
вода 500 г, этиловый спирт
40 г.
Тщательно смешивают
все составные части,
полученной жидкостью
пропитывают непроклеенную
плотную бумагу и затем
высушивают. Удобнее
всего листы бумаги размером
10X10 см. Раскладывают
ее на мелкие тарелки
средней величины и наливают
немного воды так, чтобы
края тарелки остались
сухими. Нельзя ставить эти
отравы на кухне и там, где
принимают пищу. Если в
квартире или на даче есть
маленькие дети, блюдца с
бумагой надо ставить так,
чтобы ребятишки не
смогли до них добраться.
Следите за тем, чтобы в
блюдцах было всегда немного
воды, и через 10—12 дней
меняйте бумагу.
Изредка в продаже
бывают ловушки для мух, но
их легко сделать самому,
например, по рецепту
нашего читателя Ю. В. Куро-
ша из Москвы. «В коробок
с песком воткните прутик, а
на него наденьте
полиэтиленовый пакет донышком
вверх. Край пакета
подверните на два-три сантиметра
внутрь и в образовавшуюся
ложбинку положите
приманку — лучше всего
кусочек рыбы. Мухи свободно
залетают снизу в пакет и
садятся на приманку. При
приближении человека они
взлетают и попадают в
верхнюю часть пакета, где
нет лазейки. Остается
только плотно пережать рукой
основание пакета чуть
выше приманки, вытащить
прутик, снять приманку и
осторожно залить в пакет
воду, лучше с небольшой
добавкой ацетона». Правда,
теперь ацетона в
продаже нет, и поэтому можно
использовать горячую или
мыльную воду.
Напомним о старинном
народном средстве
отпугивания мух — цветах
пижмы. Выделите на своем
приусадебном участке
место для этого растения, и
когда оно зацветет,
поставьте в комнатах
букетики его цветов.
В заключение хотим
обратить внимание читателей
на то, что мухи, попадая в
дом, очень любят садиться
на зеркала и оставлять
на них свои метки.
Засиженное мухами зеркало
выглядит очень
неопрятно — ведь каждое
пятнышко удваивается
отражением. Такое зеркало
протрите сначала
разрезанной луковицей, а затем
промойте водой,
подсиненной ультрамариновой
синькой. Очищенное зеркало
нужно протереть мягкой
тканью до блеска.
Мухи
на участке
На приусадебных участках
травить мух с помощью
ядовитых приманок
малоэффективно и вредно —
птицы, особенно куры,
могут подбирать с земли
погибших от отравы
насекомых, поэтому там мы
советуем боротьс я не со
взрослыми мухами, а с их
яйцами и личинками. Для
их уничтожения
выгребные ямы и неканализиро-
ванные уборные надо
систематически
дезинфицировать. Можно
использовать хлорную известь, но
лучше всего обрабатывать
их однопроцентной водной
эмульсией карбофоса
A00 г препарата на 3 л
воды). Расход эмульсии —
200 г на 1 м2 поверхности.
В теплое время года такую
обработку надо проводить
ежемесячно, а при
большом количестве мух —
даже два раза в месяц.
Можно использовать и водно-
керосиновую смесь (литр
керосина на ведро
мыльной воды). Дезинфекцию
мусорных ям и уборных
следует продолжать почти
до заморозков: там могут
зимовать личинки мух,
которые весной оживут и
дадут начало новому
поколению.
Авторы выпуска:
Г. БАЛУЕВА,
Н. МИШИНА.
91

Ноу хау
Нитратная кухня
Растущая гласность часто несет с собой
своеобразный психологический дискомфорт,
поскольку вскрывает и показывает проблемы
там, где их, казалось бы, нет и быть не
может. Гласность приносит на кухни наших
квартир целый сонм новых слов —
пестициды, нитраты, тяжелые металлы, добавки...
И вот вопросы глобальные, методологические
вдруг оказываются нашими личными
вопросами. А ответы? В большинстве своем пока
они так и остаются глобальными...
Отдавая дань сложившейся традиции,
вспомним для начала о глобальности
предлагаемой темы.
Нитратная проблема рождена XX веком.
По данным ООН, мировое производство
азотных удобрений только за период с 1962 по
1975 годы возросло с 16 до 42 млн тонн.
Соответственно возросло содержание
нитратов и нитритов в кормовых культурах,
продуктах питания и окружающей среде.
Среднегодовая концентрация нитратов в
Темзе с 1968 по 1973 год увеличилась в три
раза. А в Болгарии, согласно материалам
ВОЗ, еще 20 лет назад, когда азотные
удобрения применялись в меньшем объеме, не
существовало нитратоопасных источников
воды.
Проведенные Минздравом Молдавии
исследования показали, что дошкольники и
школьники, ежедневно употребляющие воду
с содержанием нитратов выше 45 мг/л
(максимальная норма ВОЗ), чаще болеют, у
них повышенное содержание в крови мет-
гемоглобина, снижены защитные силы
организма и нарушен обмен веществ. Все это
связано с токсическим действием нитратов и
нитритов: они вызывают метгемоглобинане-
мию, замедляют тканевое дыхание, влияют
на деятельность щитовидной железы,
вызывают мутации и развитие опухолевых
клеток.
В пищеварительном тракте нитраты
частично восстанавливаются нитратредуктазой
микрофлоры в нитриты. Образовавшиеся
нитриты взаимодействуют с аминами,
образуя канцерогенные нитрозоамины,
проникают в кровь, где окисляют двухвалентное
железо гемоглобина в трехвалентное, образуя
метгемоглобин. С током крови нитраты и
нитриты переносятся к щитовидной железе,
слюнным железам, где влияют на активность
ферментов и процессы обмена, увеличивают
вероятность образования нитрозоаминов.
У взрослых людей небольшие количества
нитратов выводятся из организма почками,
а увеличение метгемоглобина компенсируют
ферментные системы. У детей ферментные
системы развиты слабо, а нитраты в
организме практически полностью переходят
в нитриты. Известны случаи острого
отравления и смерти детей из-за употребления
продуктов, содержащих 80—1300 мг/л
нитрат-ионов: пюре из свеклы, шпината и
несвежих овощей. При длительном хранении
содержание нитритов и канцерогенных
нитрозоаминов в продуктах увеличивается.
Повышение уровня нитратов в
окружающей среде и организме человека, смещение
нитратного равновесия в природе несут с
собой множество проблем. К примеру,
повышенное содержание нитрит-ионов в слюне
может приводить к образованию
канцерогенных нитрозоаминов, если человек курит,
принимает некоторые лекарства. При
одновременном введении крысам небольших
количеств NaN02 и пирамидона, анальгина и
тетрациклина в печени и легких образуются
злокачественные опухоли.
Итак, решение проблемы — в
рациональном хозяйствовании. И, конечно, необходим
строгий повсеместный контроль за качеством
продукции.
Сегодня нитраты, нитриты и N-нитрозоамины
определяют с помощью ион-селективных
электродов, методами газовой
хроматографии, хромато-масс-спектрометрии, флуори-
метрического и колориметрического
анализов.
В контрольно-аналитических лабораториях
наиболее популярен колориметрический
метод Грисса, разработанный в середине
XIX века. Нитраты восстанавливают до
нитритов, которые затем вступают в реакцию
нитрозирования и азосочетания с сульфа-
ниловой кислотой и а-нафтиламином.
Достоинства метода — высокая чувствительность
и абсолютная селективность. Недостаток —
а-нафтиламин ядовит и легко окисляется.
Именно поэтому индикаторные бумажки,
изготовляемые по методу Грисса в Молдавии
(«Индам»), Ростовской области («Дон») и
Москве («Нитротест»), не могут долго
храниться.
Другая проблема — восстановитель. В
индикаторных бумагах в роли восстановителя
выступает цинковая пыль в паре с органи-
92

ческими кислотами. Но они взаимодействуют
между собой преждевременно, если на
бумаге есть хотя бы следы влаги. Ко всему
прочему, цинк лишь частично переводит
нитраты в нитриты. Другого восстановителя пока
не придумали.
В государственных аналитических
лабораториях дела обстоят несколько лучше.
Однако и здесь для анализа нитратов порой
применяют неспецифические методы, от
которых давно уже отказались в других
странах. К примеру, наши санитарные службы
иногда пользуются контрольным дифенил-
аминовым методом, показывающим, в
сущности, общее количество окислителей в
продуктах.
Из последних достижений достоин
упоминания созданный в Чехословакии
высокочувствительный флуоресцентный анализатор
для определения нитратов, нитритов и нитро-
зоаминов в жидких и твердых образцах.
Возможно, будущее за совместными советско-
чехословацкими предприятиями?
А вот что начисто отсутствует в народном
хозяйстве, так это контроль и методы
определения нитрозоаминов; пока даже не
определены предельно допустимые концентрации
этих веществ в продуктах, хотя 80 %
испытанных на крысах нитрозоаминов вызывали
развитие опухолей.
К сожалению, гигиенисты пока не
придумали надежных методов определения
нитратов и нитритов, которые можно применять
на кухне. Сейчас мы попытаемся сделать
первые шаги в этом ответственном деле и
расскажем о возможных способах нитратного
контроля в домашних условиях. Отработка
и совершенствование таких способов — дело
и для юных химиков. Наконец-то им
представилась возможность показать пользу
избранного увлечения своим родителям.
Кстати, юные химики могли бы, к примеру,
проверить с помощью предлагаемых методов
мнение некоторых западных исследователей,
которые считают, что при кипячении в
алюминиевой посуде нитраты могут частично
восстанавливаться до нитритов.
Чтобы определить нитраты и нитриты,
следует приобрести в аптеке риванол
(этакридина лактат), антипирин, оксафен-
амид, растворимый стрептоцид,
гидрокарбонат натрия, физиологический раствор
@,9 %-ный раствор поваренной соли в
дистиллированной воде), дистиллированную
воду, разбавленную соляную кислоту, а в
фотомагазине — бихромат калия.
1. НИТРИТЫ В ВОДЕ
В питьевой воде должно содержаться не
более 3,29 мг/л нитрит-ионов и 45 мг/л нитрат-
ионов. Для контроля нитритов можно
воспользоваться одним из трех методов,
пределы обнаружения у которых составляют 1,3,
1,6 и 2 мг/л нитрит-ионов.
Риванольная реакция. К 1 мл исследуемой
воды прибавляют 2 мл физиологического
раствора. Затем 2 мл разведенной таким образом
воды смешивают с 1 мл риванольного
реактива (таблетку растворяют при нагревании
в 200 мл аптечной соляной кислоты). Если
появляется бледная розовая окраска, значит
уровень нитритов в питьевой воде
недопустим.
Антипириновая реакция. Аптечный
антипирин в присутствии 50 мг/л нитритов
образует нитрозопроизводное, окрашенное в
салатовый цвет. Если в растворе присутствуют
следы бихромата калия, то чувствительность
реакции сильно возрастает и при
содержании нитритов более 1,6 мг/л появляется
розовая окраска.
Один миллилитр питьевой воды смешивают
с одним миллилитром физиологического
раствора (концентрация нитритов при таком
разбавлении падает вдвое), одним
миллилитром раствора антипирина (одна таблетка в
50 мл аптечной соляной кислоты) и быстро
прибавляют две капли 1 %-ного раствора
бихромата калия. Смесь нагревают до
появления признаков кипения. Если в течение
5 минут раствор становится бледно-розовым,
то, значит, в нем содержится более 1,6 мг/л
нитрит-ионов, а в пробе питьевой воды —
соответственно более 3 мг/л. В этом случае
содержание нитрит-ионов превышено.
Домашняя модификация метода Грисса.
Этот трудоемкий метод рутинного
санитарно-гигиенического анализа можно вполне
повторить на кухне, не используя быстро-
окисляющиеся реактивы и специальную
аппаратуру.
К одному миллилитру солянокислого
раствора стрептоцида (таблетка 0,5 г в 50 мл
аптечной соляной кислоты) прибавляют один
миллилитр анализируемой воды,
предварительно разбавленной вдвое дистиллированной
водой или физиологическим раствором, и
ставят смесь на две минуты в холодильник.
Затем в смесь понемногу присыпают
гидрокарбонат натрия, пока не перестанут
выделяться пузырьки газа. Здесь главное — не
переборщить с содой, ее избыток помешает
цветной реакции. Поэтому присыпайте ее
буквально по крупинкам. Теперь, когда
кислота нейтрализована, остается прибавить
один миллилитр холодного раствора окса-
фенамида в 10 %-ном растворе
гидрокарбоната натрия (в 100 мл физиологического
раствора растворяют 20 таблеток по 0,5 г
гидрокарбоната натрия и таблетку оксафенами-
да). Если в течение 5 минут смесь приобре-
93

тает бледно-желтую окраску — вода
непригодна к употреблению.
2. НИТРАТЫ В ВОДЕ
Риванольная реакция. К миллилитру
исследуемой воды прибавляют 2,2 мл
физиологического раствора. Затем отбирают 2 мл
приготовленного раствора, добавляют 1 мл
солянокислого раствора риванола и немного
порошка цинка (на кончике ножа). Если в
течение трех-пяти минут желтая окраска
риванола исчезнет, и раствор окрасится в бледно-
розовый цвет, то содержание нитратов в
питьевой воде отнюдь не питьевое.
Здесь и в предыдущих опытах
физиологический раствор используют, как и
дистиллированную воду, для разбавления пробы, а в
риванольной реакции — для повышения
чувствительности.
3. НИТРАТЫ В ПРОДУКТАХ
Чтобы оценить в продуктах содержание
нитратов, их восстанавливают цинком до нитрит-
ионов, которые диазотируют риванол с
образованием интенсивно окрашенного
соединения. В санитарно-гигиенической практике
концентрацию ионов определяют по
интенсивности окраски. На кухне это делать
сложно, поэтому нужна модификация
метода, при которой изменение окраски
раствора однозначно говорит о превышении
предельно допустимой концентрации нитратов в
продукте. Надо предположить, что в продукте
содержится предельно допустимая
концентрация нитрата, и разбавить пробу так,
чтобы концентрация нитрата в ней сравнялась
с пределом обнаружения этого метода. Если
концентрация превышена, то раствор
окрасится в бледный розовый цвет. Количество
разбавлений можно вычислить по формуле:
ГОСТ . ,
х= чг+1>
м-К
где х — количество разбавлений, ГОСТ —
норма нитратов для исследуемого продукта,
м — предел обнаружения этим методом,
К — табличный коэффициент содержания
влаги в продукте. Предел обнаружения
нитратов для риванольного метода — 20 мг/л.
Коэффициент содержания влаги равен: для
огурцов, томатов, редиса, салата, баклажанов,
капусты, перца, кабачков, щавеля, дынь,
арбузов, свеклы — 0,9; для картофеля, моркови,
зеленого горошка и фруктов — 0,8; для
мяса — 0,5.
2 мл разведенного продуктового сока,
взятого из средней части плода, смешивают с
1 мл солянокислого раствора риванола и
добавляют на кончике ножа цинковый
порошок. Если в растворе содержится больше
20 мг/л нитратов, то желтая окраска
раствора постепенно обесцвечивается и сменяется
розовой. Это означает, что нормы нитратов
в этом продукте превышены.
Например, если норма для свеклы —
1400 мг/кг, то один миллилитр свекольного
сока надо разбавить в 1400/0,9 -2+1=
=78,5 раз. При таком разведении
специфическая свекольная окраска исчезает и не
мешает определению примеси нитратов.
Нитриты в продуктах определяют также,
как и в воде, разбавляя анализируемый
продуктовый сок согласно допустимым нормам
и приведенной выше формуле.
Следует помнить, что температура
используемых для анализа растворов не должна
превышать 18 °С, а также, что нитраты
одного огурца еще не бросают тень на всю авоську.
Научившись определять нитраты и нитриты в
продуктах, проведите небольшой эксперимент.
К разбавленному раствору нитрита натрия
или разбавленному продуктовому соку,
дающему положительную реакцию на нитрит-
ионы, добавьте четверть таблетки чистой
аскорбиновой кислоты. А теперь попытайтесь
уже известными способами определить в
растворе нитриты. Вы убедитесь, что даже при
небольшом количестве аскорбиновой
кислоты реакция нитрозирования,
сопровождающаяся образованием окрашенных веществ,
не идет. Можно предположить, что то же
самое произойдет и в организме. Не случайно
аскорбинка рекомендована ВОЗ как
обязательный компонент диеты для людей,
принимающих аминосодержащие
лекарственные препараты, и просто при опасности
нитратного отравления.
Ясно, что каждому из нас не надо
пренебрегать аскорбинкой. Но ясно и другое —
овощи и фрукты, содержащие большое
количество витамина С, нельзя анализировать на
нитраты и нитриты без предварительной
обработки. В наших опытах мы пытались
устранить влияние аскорбиновой кислоты с
помощью метода предельных разбавлений.
Для пущей же уверенности разбавленные
соки капусты, лимона и осенних яблок перед
анализом следует хорошенько прокипятить
5—10 минут, а затем довести водой до
прежнего объема. Аскорбиновая кислота
при нагревании разрушается.
Многократное разведение пробы в случае
определения нитратов также маскирует и
действие нитритов. Если же вы
используете индикаторную бумагу для определения
нитратов, то заведомо будете получать
суммарный результат действия нитратов и
нитритов. Причем последние даже в допустимых
количествах будут вызывать окрашивание
бумаги. Это легко проверить.
Л. Л. РЫНКОВ,
I Московский медицинский институт
им. И. М. Сеченова
94

4
Д непропетровский
межвузовский центр
ВЫПОЛНЯЕТ
О
О
о
о
рентгенофазовый рентге- О
ноструктурный, спектраль- У
ный ДТА анализы раз- q
личных материалов, о
предлагает О
Обеспечить ваши научные исследования
дефицитными химическими реактивами
ПОМОЖЕТ
... Молодежное хозрасчетное предприятие «777»
монокристаллы для нужд С при Физико-химическом институте им. А. В. Богат-
Я ского АН УССР
Мы предлагаем широкий набор краун-эфиров, аза- и
полиазакраун-эфиров, криптандов и полупродуктов
их сннтеза, индивидуальные мезоморфогены и их
композиции, жидкокристаллические пленки.
Готовы рассмотреть предложения по разработке
методов синтеза и наработке других редких
органических реактивов.
Предлагаем программно-алгоритмические сред-
J=J ства для анализа связи «структура-свойство»,
ф Оказываем услуги по спектральному анализу.
О Обращаться по адресу: 270080 Одесса, Черно-
G морская дорога, 86. Тел. 65-50-42.
Э93Ь
оптоэлектроники, гологра
фии и оптические элемен- g
ты на их основе. О
Обращаться по адресу: О
320044 Днепропетровск, О
пр. К. Маркса, 35, тел. А
45-23-40, 44-86-73. Q
1сссоооосюосоео0О§
Навоийский О
электрохимический Q
завод ^
ПРЕДЛАГАЕТ УСЛУГИ
по многотоннажному
производству ароматических
аминов: стадии
нитрования и гидрирования
(сырье заказчика).
Обращаться по адресу:
125820 ГСП, Москва А-47,
Миусская пл., 9, МХТИ
им. Д. И. Менделеева,
кафедра химии и
технологии органических
соединений.
(осоосэооооо-эооооЗ
ПРОДАЕМ
порошкообразный
электролитический хром,
содержащий (не более, %):
водород — 0,1,
марганец —- 0,4, железо —
0,1, никель — 0,1,
цинк — 0,1. Цена
неочищенного металла —
7 руб., очищенного —
14 руб. за 1 кг,
количество — 4 т.
Арзамасский
машиностроительный завод.
607220 Арзамас Горь-
ковской обл., ул. 9 Мая,
2, тел. 2-83-21.
!»■■»■•■*■■■•««■■■■■■■■■■■■■•■■■■■■■■■
Кемеровский НИИ
химической
промышленности НП О
«Карболит»
ПРИНИМАЕТ ЗАКАЗЫ
на изготовление образцов
ионитов и
водорастворимых полиэлектролитов,
которые могут
использоваться в
исследовательских работах для
очистки растворов, осаждения
взвешенных веществ и
улучшения фильтрации,
извлечения драгоценных
металлов из
отработанных растворов, синтеза
биологически активных
веществ и других целей.
Обращаться по адресу:
650099 Кемерово, ГСП-2,
Советский пр., 2, тел.
29-43-77.
Экспериментально-опытный завод
малотоннажных химических
продуктов и реактивов «У фа реактив»
ПРЕДЛАГАЕТ
тиофен (ТУ 6-09-3100—78), содержание основного вещества 99 %, договорная
цена 1000 руб. за кг;
3-метил-1,3-бутандиол (ТУ 6-09-50-2405—83), 98 %, 800 руб за кг;
2,2,4-триметил-1,3-пентандиол, 98 %, 1000 руб. за кг, используется в качестве
селективного экстра гента для выделения микро- и макроколичеств бора при
анализе руд, микроудобрений, сталей и сплавов, содержащих до 0,5 % титана и
ванадия;
4,4'-диметоксидибензоилметан, цена — 50 руб. за 1 г, применяется для
определения микроколичеств бора в сталях и железо никелевых сплавах иа фоне
сопутствующих элементов вместо импортного реактива куркумина, аналогичного по
селективности и чувствительности.
Реактивы соответствуют квалификации «ч», упакованы в банки по 0,5—1 кг,
4,4'-диметоксидибензоилметан — в ампулы по 10 г.
Обращаться по адресу: 450062 Уфа, ул. Космонавтов, I, Уфимский нефтяной
институт, НПО «Реактив», тел. 42-08-53, 42-07-55, 42-09-35.
■ ■■■■■»—ш*»»»»»м»»»а»»аам»»«ааяша»шм« *аш imniitnai ■■■■* •■••■*•**!
или технологию
переработки шлама от
растворения аммофоса. Шлам
представляет собой
увлажненную массу,
содержащую (% ): кальций —
9,8, фосфор — 9,3,
) фтор — 4,3, калий —
> 13,2, сера — 2,5, угле-
{ род — 1,2, железо —
j 6,5. Количество —
) 6 тыс. т.
) Кременчугский завод
1 белково-витаминных кон-
| центратов. 315309 Крс-
; менчуг Полтавской об-
i ласти.
;роооооооооооооо
Лаборатория
термодинамических
и термохимических
исследований
ВНИХТИ
ПРОВОДИТ
на договорных условиях
изучение комплекса
физико-химических свойств
органических и
неорганических соединений:
теплоемкости,
теплопроводности, давления пара,
поверхностного натяжения,
теплот сгорания и
растворения, плотности,
вязкости; определяет их по-
жаровзрывобезопасные ха -
рактеристики.
Обращаться по адресу:
700143 Ташкент, ГСП,
Академгородок, ул. Ход-
£ жаева, 40, тел. 62-80-92,
62-59-25.
IО0ООО000ОО00ООа
ИЩЕМ ОТХОДЫ
любых производств,
содержащие твердые
или жидкие
водорастворимые полимеры,
клеящие, смоляные, каучуко-
подобиые вещества с
целью применения их как
связующих в защитных
составах. Вещества,
соответствующие
предъявляемым требованиям,
будут рекомендованы
заинтересованным
организациям. Просим указать
годовое производство и
стоимость 1 тонны.
Новосибирский
институт инженеров
железнодорожного транспорта,
НИЛ сохранности грузов.
630023 Новосибирск,
ул. Д. Ковальчук, 191.
[4АЖАААААААА4ААА
It
fTWWT*
ос

В растениеводстве лаг-периодом называют
короткий промежуток времени (8—12 часов) между
увлажнением созревшего зерна и началом развития
зародыша в нем. Поскольку с большей части наших
полей хлеб вывозят влажным (дожди!), всего
полсуток дано на просушку зрелых зерновок.
Зерно сушат. Но как! Горячим воздухом —
обмолоченные, иными словами, нагие, беззащитные *
зериышки, убивая в них живой алейроновый слой,
окружающий запас питательных веществ —
эндосперм. Высушенное таким способом зерно
сохраняет всхожесть, но очень скоро росток прекращает
развитие.
... А раньше хлеб всем миром
жали,—
обычай был везде один —
снопы упругие вязали
и убирали под овин.
И хлеб сушился сам в овине
в своей природной упаковке,
сушилок не было в помине
на огневой накладной топке.
Само собой все получалось.
От бога будто бы дано,
и всхожим было все зерно...
Нет, нет. Только не подумайте, что
заскучавший дежурный редактор, склонный к
историческим обобщениям, вдруг сбился с прозы на ямб.
Стихами говорил наш посетитель-
Посетитель. Я написал поэму о зерновых
технологиях.
Редактор. Да что вы говорите! А почему о зерновых
технологиях?
Посетитель. Возьми в ладонь янтарь пшеницы.
В ней сила жизни, пот и кровь,
и нежность отсветов зарницы.
Посеешь в поле — встанет вновь.
Порушен быт и все истоки
крестьянских многотрудных дел.
Теперь у нас пока намеки
на возрожденье, передел.
Редактор. Простите, какие намеки?
Посетитель. Да, хлеб не каменные зерна,
что каждый колос, то семья,
и род зерновок так устроен —
у каждой есть судьба своя.
Ведь мудрый колос не случайно
так подобрал зерновок смесь,—
давно известна эта тайна,—
приспособительность в ней есть.
Одна и в засуху сумеет
росточек нежный свой взрастить.
Другая в холода посмеет —
свое потомство закалить.
В их сумме тонкость адаптации,
многообразие мутаций...
Редактор. Допустим. Но я не пойму, что вы
предлагаете — жать серпом, вязать снопы и складывать
их в овин?
Посетитель. Ученым важно знать причину,
крестьянам Лужен результат.

Редактор. Не только крестьянам, рабочим -
Но с овином как?
Посетитель. Японцев взять весьма учтивых.
Стараньем подняли страну,
а с электроникой в овинах
рис сушат, как и в старину!
Редактор. Ага, кажется, понимаю. Мякина
гидрофильна, она создает мягкие условия для сушки
зерна в снопах, а кроме того, кажется, выделяет
консерванты, усыпляющие зерновку.
Посетитель. Вот так мудрейшая природа
зерно в одежде сохраняла.
А технология народа
в снопах хлеба всегда держала.
С загоном бедолаг в колхозы
хлеб стали сыпать в вороха,
перемещать его бесхозно,
не ведая ни в чем греха.
Никто не подсказал устройства,
как без снопов зерно сушить,
и злаков посевные свойства
как можно лучше сохранить.
Редактор. Ждите, подскажут. Они всю жизнь иное
подсказывали. Впрочем, может, кто и подскажет.
За деньги, валюту, разумеется. Ведь если с поля
идет такой поток зерна, что правильно просушить
все просто физически нельзя, то...
Посетитель
(подсказывает).
...то на токах
необходимо
всем консервацию иметь.
У нас пока ее обходят.
В сомненьях русская душа,
а немцы злаки в холод вводят
и сушат после, не спеша.
Сейчас есть разные приемы,
как в злаках жизнь притормозить,
не только холод — газ и ионы
возможно в деле применить.
Редактор. Допустим, законсервировали и «сушим
по*сле, не спеша». И все будет в порядке?
Посетитель. Могу совет еще дать нужный,
напомнить, как зерно сушить,
чтоб алейрона слой наружный
самим теплом не повредить.
В противном случае природа
тебе жестоко отомстит:
не будет продолженья рода,
колосьев поле не взрастит.
И будешь ты в недоуменье,
простите, вовсе в дураках:
ведь всхожесть проверял намедни,
держал ростки в своих руках!
Редактор. А ведь правда, часто проверяют семена
на всхожесть в лаборатории, затем сеют, и,., нет
урожая. Вырастает чахленькая травка вершка на
два. Неужели все дело в повреждении
алейронового слоя?
Посетитель. ...И с мертвым слоем алейрона
зародыша мы видим рост.
За счет чего он прорастает?
Свои имеет накопленья,
а дальше ДНК включает
из эндосперма поступленье.
Редактор. Ясно. Алейроновый слой начинает
расщеплять запасные питательные вещества —
эндосперм. Он в зерновке — аналог желтка в курином
яйце. Зародыш, исчерпав собственные
питательные запасы, переключается на питание
эндоспермом. Росток продолжает развитие.
Посетитель. Но если мертв слой алейрона,
кому тут жизнь ростка продлить?
Кому запасы эндосперма
на элементы разложить?
Причина споров полеводов
для нас теперь вполне ясна —
ведь полевая сила всходов
лабораторной — не равна.
Редактор. Так вы считаете, что алейроновый слой
специально возник в зерновке, чтобы...
Посетитель. Слой алейроновый древнейший —
в нем эхо первых РНК,
в онтогенезе ж и новейший —
рожден триплоидом цветка.
Слой этот очень автономный,
как будто целый организм,
двойным зачатием рожденный —
природный здесь параллелизм.
Редактор. Вы что, выдвигаете гипотезу о симбио-
тическом происхождении алейрона у однодольных?
Весьма интересно. Но почему вы избрали
поэтическую форму представления результатов?
Посетитель. Несу мозоли на руках,
на сердце — боль, но мыслить
в силе.
Я верю: будет хлеб стеной
в полях —
колосья ведь в гербе России.
Редактор. Простите, я понял.
Посетитель (прозой). Будете печатать мою поэму?
Редактор (пролистывает рукопись). В
позапрошлом году мы опубликовали отрывки из стихов
английского ученого М. Кен далла «Гайавата
ставит эксперимент». Давайте и в нашем случае
так поступим.
Посетитель: кандидат технических наук
М. М. ФОМИЧЕВ
Дежурный редактор: С. ПЕТУХОВ
97

<
■' iy
Литературные страницы
Портрет писателя
в юном возрасте
Айэек АЗИМОВ
98

Я, конечно, не могу тягаться с Битлами по
части писем поклонников, однако же и мне
пишут, и должен с радостью отметить, что
почти все письма приносят мне
удовлетворение.
Правда, некоторые из них меня огорчают:
хотя я всегда стремлюсь удовлетворить
просьбы своих авторов, иногда это просто
невозможно. Например, один юный
корреспондент, сообщив, что он работает над
научным проектом, связанным с Солнечной
системой, очень просил меня прислать ему
все, что я когда-либо написал на эту тему,
и вообще любые материалы, какие у меня
найдутся.
Подобное письмо заканчивается обычно
наспех приписанным постскриптумом:
«Пожалуйста, ответьте немедленно, так как
проект должен быть закончен к 15 числу».
И столь же неизменно я получаю письмо
(пересланное издателем) 16-го.
В течение школьного семестра редко
выпадает неделя затишья, когда не приходит
несколько таких писем.
Я испытываю еще большее огорчение,
если не просто лишен возможности
выполнить просьбу, но она требует от меня таких
усилий, какие я не намерен затрачивать.
Например, все больше школьников избирают
в качестве темы для сочинения по английской
литературе в конце семестра критический
разбор произведений вашего покорного слуги
(я имею в виду себя самого, если вы не
догадались) . Это, конечно, льстит моему
самолюбию, но что прикажете делать, если меня
постоянно бомбардируют десятками вопросов
такого рода: о чем вам нравится писать?
Какие писатели оказали на вас наибольшее
влияние? Ваши любимые рассказы? Как вы
расцениваете значение научной фантастики
для общества?
Мне приходится писать каждому юному
книголюбу, что я не в состоянии подробно
отвечать на такие письма, а если бы занялся
этим, то у меня не осталось бы времени
писать новые произведения, и тогда
любознательные молодые люди лишились бы притока
новых материалов, о которых они могли бы
задавать вопросы.
Мне, однако, пришло в голову, что мои
ответы могут быть напечатаны оптом.
Правда, по скромности натуры я склонен
тушеваться и мне претит писать о себе самом,
но, полагаю, что как-нибудь да справлюсь с
этой задачей.
1. Что побудило вас начать писать, д-р Азимоа?
Боюсь, что ответ на этот вопрос затерялся
где-то во мгле далекого прошлого. Во всяком
случае, с тех пор как я себя помню, я
рассказывал сам себе разные истории.
Впрочем, могу совершенно точно назвать
момент, когда я впервые начал думать о себе
как о «писателе». Это было осенью 1931
года, когда мне было одиннадцать лет.
В силу обстоятельств, к которым я вернусь
ниже, я начал в ту пору жадно поглощать
научную фантастику. Одновременно я был
столь же рьяным поклонником
приключенческих сериалов, в которых фигурировала
группа юных героев.
К сожалению, далеко не все книги такого
рода мне удавалось достать. В публичной
библиотеке не было «Юных Роуэров», «Тома
Свифта», «Даруэллских приятелей», «Попии
Отт» и прочего, а чтобы покупать их, у меня
не было денег. Мои друзья редко одалживали
мне немногочисленные собственные
книжки — прежде всего потому, что если мой отец
находил их у меня, он тут же их
конфисковывал (у моего папаши были весьма высокие
литературные критерии). Мне в руки попало
всего две-три таких книжонки, и я жадно, с
удивительным упорством читал и
перечитывал их — понятно, тайком.
И тут, в один прекрасный день, мне пришло
в голову, что я мог бы восполнить печальную
нехватку чтива, если бы начал писать сам.
Я всегда придумывал разные истории, так
почему бы не сочинить нечто вроде сериала и
не изобразить его на бумаге?
Пятицентовая тетрадка (столько она
стоила в те времена) была мне по карману,
ручка имелась — чего же еще нужно?
Только время. В тот же вечер я устроился
в углу кухни и принялся писать историю,
которую озаглавил так: «Гринвиллские
приятели в колледже».
В первом порыве я накатал полторы главы.
Действие развертывалось в колледже, в
маленьком городке, и я предоставляю вам
судить, какими познаниями о маленьких
городках и об их колледжах мог обладать
одиннадцатилетний мальчишка — продукт
бруклинских трущоб, но никто и никогда не
говорил мне, будто надо писать только о том,
что тебе известно. (Кстати, я так и не усвоил
этого элементарного правила писательского
труда, поэтому в дальнейшем сочинял
длинные романы о просторах Галактики, хотя
из собственного опыта не имел о них тоже
ни малейшего представления.)
Одолев полторы глааы, я пришел в странно
возбужденное состояние. На меня нашел
первый приступ серьезной болезни, которую
я именую писательским безумием. Самый
тяжкий ее симптом — это непреодолимое
желание поведать кому-нибудь о великом
романе, который вы пишете.
На следующий день я остановил на
перемене первого же приятеля по классу и сказал
ему:
99

— Послушай, какую книгу я пишу!
— Что?— переспросил он без энтузиазма.
— Нет, ты послушай,— взволнованно
повторил я и начал рассказывать, употребляя
те же восхитительные слова, какие занес
на бумагу, ибо, естественно, они неизгладимо
запечатлелись в моем гудящем мозгу.
Мало-помалу у него пробудился интерес,
достигший пика к тому моменту, когда
действие прервалось и я вынужден был
остановиться.
— А дальше?— спросил он.
— Пока не знаю,— признался я.
Он схватил меня за руку.
— Чур, я первый читаю книжку после
того, как ты ее закончишь, договорились?
Никому другому не давай!
— Договорились,— сказал я смущенно и
побрел прочь. В груди моей бушевали страсти.
Он явно не расслышал, что я сам пишу эту
книгу. Он подумал, будто я читаю книгу,
написанную настоящим писателем, и она так
захватила его, что он захотел ее почитать.
Именно тогда я и почувствовал себя
писателем. В конце концов, я заинтересовал
возможного читателя, а о том, что требуются
и другие качества, я не подозревал. Позже
я ни разу не усомнился в своих
писательских способностях, и когда я прервал
«Гринвиллских приятелей»— кажется, после
восьмой главы,— я сделал это только потому,
что принялся за что-то другое.
Следующее важное событие на моем
писательском пути произошло в 1934 году.
Мой отец, конечно, замечал, что я
старательно что-то пишу. Как всякий европеец, он
уважал «ученость» и даже намек на
литературный талант, и потому решил, что мне
нужна пищущая машинка. Да вот беда, в те
времена пишущая машинка относилась к
предметам роскоши наряду с норковой шубой
и яхтой; мы не могли себе такого позволить.
Сколько времени отец мудрил, куда он
только ни обращался — этого я точно не
знаю, но в конце концов ему попалась
пишущая машинка «Ундервуд № 5», которая
превосходно работала и стоила 10 долларов.
Мало того, он сделал еще один гигантский
шаг, настояв на том, чтобы я правильно
пользовался машинкой. Через несколько дней
он подошел ко мне и стал наблюдать с
отцовской нежностью, как я печатаю. Я долго
искал каждую букву и, найдя, ударял по
клавише одним напряженным пальцем.
— Я видел, как люди печатают всеми
пальцами, словно на пианино играют,—
сказал он.
— Не знаю, как это сделать,—
признался я.
Он положил руку на клавиатуру и сказал:
— Ну что ж, узнай. Еще раз увижу, что
ты лупишь одним пальцем,— заберу
машинку-
Поскольку задолго до этого случая я
убедился в том, что безрассудство моего отца
может сравниться разве что с его
упрямством, я не стал спорить. Я нашел одну девушку,
умевшую печатать, и она объяснила мне,
каким пальцем по какой клавише надо ударять,
а поскольку я печатал каждый день по
нескольку часов, то быстро напрактиковался.
В конце концов я смог печатать по семьдесят
слов в минуту на механической машинке.
Теперь у меня электрическая машинка, и я
недавно засек время — оказалось, что я
делаю девяносто слов в минуту.
Этого урока я не забыл. Мой сын,
унаследовавший мои гены в смысле печатания на
машинке, с раннего детства тянулся к ней.
До поры до времени я не разрешал ему к ней
прикасаться, но когда ему исполнилось
12 лет, я подарил ему машинку и, подражая
назидательному тону отца (правда, мне не
хватает достоинства, естественного для
европейского патриарха), заявил, что если он
будет искать каждую букву и долбить, как
петух клювом, я отберу у него машинку.
После чего показал, как это делается по
правилам, и теперь он тоже прекрасно печатает.
2. Да, Да, с этим все ясно, д-р Азимов, но что
привело вас на путь научной фантастики?
А вот что. Мой отец, когда я был мальчиком,
держал кондитерскую лавочку, а при ней —
книжный киоск и целую полку с журналами,
полными самой восхитительной
беллетристики, какую только можно вообразить: «Тень»,
«Док Сэвидж», «Детективные рассказы»,
«Корабль» — даже сегодня воспоминание о
них будит во мне нетерпеливое желание
взяться за чтение.
Между тем, все эти опусы, от первого до
последнего, были строжайше запрещены
отцом. «Да не посмеешь вкусить плодов этой
полки»,— гремел голос свыше. В возрасте
шести лет я получил пропуск в библиотеку, и
мне было велено освоиться с учеными
книгами на ее полках.
Конечно, библиотека лучше, чем ничего, и
все же мои очки с неизменным интересом
устремлялись к полке с журналами.
Как-то в 1929 году мое внимание привлек
появившийся на полке экземпляр «Рассказов
о чудесах науки». Я стащил его, как только
отец прилег вздремнуть после обеда (моя
добрая матушка была гораздо более
уступчивой), и заглянул внутрь. Космические
корабли, чудовища, лучевое оружие — ух ты!
Я положил журнал на место и стал ждать
отца. Когда он пришел, я спросил, показав на
журнал: «Папа, можно почитать журнал о
науке?»
100

Отец посмотрел на него подозрительно. Он
еще не был силен в английском, но на
обложке был изображен футуристический
аэроплан, имевший весьма поучительный вид, и
слово «наука» четко виднелось на обложке.
«Ладно»,— сказал он.
Так я стал читателем научной фантастики.
Естественно, с течением времени моя
приверженность к научной фантастике росла, и
я испытывал все более страстное желание
перенести свою писательскую деятельность
в те области беллетристики, которые требуют
большого воображения.
После того как я стал обладателем
пишущей машинки и процесс писания перестал
быть чисто механической проблемой, я решил
взяться за весьма амбициозный проект, а
именно — сочинять довольно запутанную
фантазию. Помнится, для экономии бумаги
я печатал через один интервал, без полей,
на обеих сторонах листа и, согласно моим
подсчетам, написал шестьдесят тысяч слов,
пока не дошел до полного изнеможения.
Это фантастическое произведение
(названия его я уже не помню) было посвящено
хаотической борьбе группы из семи человек с
чудовищными силами тьмы. Я следовал за
ними, когда они расставались и снова
соединялись, я поддерживал их против полчищ
домовых, магов и сверхъестественных сил,
которые им противостояли.
Я редко вспоминал об этом своем раннем
опусе до прошлого года, когда мне попалась
в руки трилогия Толкина «Хозяин кругов».
К своему великому огорчению, я понял, что
тридцать лет назад пытался предвосхитить
Толкина. Что поделаешь...
В 1936 году, перейдя на второй курс
колледжа, я решил, что познал науку
достаточно глубоко, чтобы прямиком приступить
к научной фантастике. Посему я начал писать
нескончаемый роман, заглавие и сюжет
которого вылетели у меня из памяти. Он также
насчитывал много тысяч слов.
И только в 1937 году, через шесть лет
после того, как я стал писателем, на меня
снизошло откровение. Почему романы?
Почему, во имя всего святого, нескончаемые
романы, из которых я неизбежно вырастал и
которые в конце концов забрасывал? Почему
не рассказы, которые можно закончить до
того, как сникнешь от усталости? Как не
поблагодарить мою широко известную
остроту ума за то, что эта мысль пришла мне в
голову спустя каких-то шесть лет...
Сказано — сделано. В мае 1937 года я
засел за первый в своей жизни рассказ. Это
был научно-фантастический рассказ под
названием «Космический штопор». Его идея
заключалась в том, что время представляет
собой спираль, и при определенных условиях
можно миновать виток спирали. Каждый
виток продвигает время примерно на сто лет,
так что можно совершить путешествие в
будущее на столетие, на два столетия
или на три, но нельзя продвинуться, скажем,
на 125 лет или на 263 года. Я фактически
квантовал путешествие во времени.
Конкретно, речь шла о человеке, который
совершил путешествие на сто лет в будущее
и обнаружил, что вся животная жизнь
исчезла с лица Земли, хотя повсюду были следы
мирного прошлого. Не было никакого намека
на причину катастрофы, и герой не мог
вернуться назад во времени хотя бы на
несколько дней, чтобы обнаружить, что
все-таки произошло.
Вот что мне еще припоминается из этого
рассказа: я мимоходом упомянул там о
мосте Веррацано, t который впоследствии
связал Бруклин с островом Стейтен, только
назвал его иначе — мост Рузвельта. Что
поделать — трудно достичь совершенства.
Я работал над этим рассказом больше
года, хотя в нем было всего девять тысяч
слов.
3. Я понимаю, д-р Азимов, но как вам впервые
удалось напечатать научно-фантастический
рассказ?
О-хо-хо!
Значит, так, когда я писал «Космический
штопор», у меня мелькнула смутная мысль
попробовать его напечатать. Беда
заключалась в том, что я не знал, как это делается,
и у меня не хватило ума спросить
кого-нибудь. Поэтому мой интерес к рассказу стал
угасать, и, полагаю, если бы не чистая
случайность, я бы его вообще никогда не
закончил, так что моя писательская карьера
могла бы вовсе не состояться.
Видите ли, в ту пору я с такой жадностью
читал научную фантастику, что вся моя
жизнь была связана с датами получения
различных журналов, особенно «Эстаундинга».
Поскольку киоск с журнальной полкой
по-прежнему находился в собственности
моего отца, мне были точно известны день
и даже час поступления журналов: для меня
эти даты были отмечены пурпуром и золотом.
«Эстаундинг», например, поступал в третью
среду каждого месяца.
(Между прочим, до недавнего времени
у меня хранилось однотомное собрание
сочинений Шекспира, которым я
пользовался в 1937 году, когда мы изучали Шекспира
по программе. На последнем листе этой
книги начертан ряд таинственных чисел, в
которых, собственно, нет ничего
таинственного. На каждом занятии, пока профессор
благоговейно рассказывал о Шекспире, я
подсчитывал, сколько часов осталось до
101

получения очередного
научно-фантастического журнала.)
В апреле 1938 года я с маниакальным
нетерпением ожидал очередного номера
«Эстаундинга». В нем была обещана первая
часть нового сериала Джека Уильямсона
(«Легион времени»), а я был страстным
поклонником Джека Уильямсона.
20 апреля я мчался домой на крыльях.
— Где «Эстаундинг», п ?— спросил я.
— Не поступил,— ответил отец, слишком
поглощенный своими заботами, чтобы
понять, какой страшный удар он мне нанес.
Я был потрясен. Но ведь среда! Третья
среда месяца!
— Сейчас вернусь,— бросил я и убежал.
Я знал все газетные киоски в радиусе
мили (наши конкуренты!) и не пропустил
ни одного. Когда я вернулся, на мне
буквально лица не было, и это страшно взволновало
мою мать (при росте всего четыре фута
десять дюймов она имела такой запас
тревоги, что его хватило бы, чтобы
наполнить человека объемом раза в три больше).
«Эстаундинг» не поступил ни в один киоск!
На следующий день — никакого «Эстаун-
динга», через день — та же история. Я сидел
на занятиях с тупой отрешенностью: я
выполнял свою долю обязанностей в лавке с
ноющим сердцем, ибо непрестанно
поглядывал на полку с издевательски большой кипой
журналов, среди которых не было
«Эстаундинга».
Меня поддерживала только одна надежда:
какой-нибудь тип в издательстве «Стрит
энд Смит» перепутал среды. Ну, конечно!
«Эстаундинг» придет 27 апреля, в четвертую
среду.
Он не пришел!
Оставалось ждать худшего. У меня
хватало опыта, чтобы знать — издание журналов
иногда прекращается. Если это произойдет
с «Эстаундингом», моя жизнь кончена.
Придется вступить в Иностранный легион,
чтобы забыть об этой трагедии. Но сперва
надо все выяснить доподлинно.
Отчаяние толкнуло меня на безумный
поступок. Я нашел в телефонном
справочнике номер телефона «Стрит энд Смит» и,
вчяв пятицентовую монету из кассы,
позвонил туда. «Где майский номер «Эстаундин-
га»?»— спросил я едва слышным голосом.
Юная леди на другом конце провода с
идиотской беспечностью сообщила мне, что
дата выхода журнала перенесена с третьей
среды на четвертую пятницу и что журнал
выйдет 29 апреля.
Так оно и произошло.
По сей день не могу простить высшим
эшелонам «Стрит энд Смит» такого
преступного равнодушия. Как они посмели
изменить дату, не предупредив об этом читателей?
Гнусные чинуши! Одному богу известно,
сколько юнцов умерло за эти девять
бесплодных дней.
Это инцидент оказал двоякое
воздействие на мою писательскую карьеру.
Во-первых, те дни, когда я был полон страха, что
«Эстаундинг» приказал долго жить, оставили
на моей душе незаживающий шрам. Именно
с этого времени я стал сознавать, что такое
тленность. Я понял, что нельзя тянуть с
окончанием своего рассказа, ибо я не
бессмертен. Поэтому я взялся за дело и дописал
его.
Во-вторых, я позвонил в издательство
«Стрит энд Смит». Эта организация
действительно существовала — не в какой-то чуждой
галактике, а всего лишь в получасе езды на
метро от моего дома. И в ней работали
обыкновенные человеческие существа,
которые со мной разговаривали. Почему бы в
таком случае не съездить туда и не отдать им
мое произведение?
И я сделал это в июне 1938 года. Я подошел
к секретарю в приемной и, давясь словами,
кое-как пролепетал, что мне хотелось бы
встретиться с мистером Джоном У. Кэмпбел-
лом-младшим (в ту пору он был новым
редактором «Эстаундинга») и вручить ему
рукопись.
Секретарь позвонила мистеру Кэмпбеллу, а
я закрыл глаза и ждал удара, который
отсечет мне голову. Но она бодро
проговорила: «Мистер Кэмпбелл примет вас!»
Меня провели через большие комнаты,
заполненные кипами бумаги и связками
журналов (включая будущий!!! номер
«Эстаундинга»). Всю жизнь я буду помнить
запахи этого помещения. Даже сегодня запах
старых журналов, напичканных
сенсационными рассказами, заставляет меня вновь
почувствовать себя восемнадцатилетним
юношей.
Джон Кэмпбелл приветливо разговаривал
со мной целый час, и я совсем успокоился.
Он делал вид, будто в восторге от того, что я
принес свой рассказ. Джон все еще
редактирует «Эстаундинг» (только теперь он
называется «Аналог»), и с тех пор я много раз
встречался с ним. Естественно, в
последующие годы он относился ко мне с величайшим
почтением, особенно когда хотел
заполучить мои рассказы, но с таким же почтением
он встретил перепуганного
восемнадцатилетнего мальчишку, которого видел в первый
раз.
Если вы ожидаете услышать, что Джон
принял мой первый рассказ и что я сразу
же был признан великим автором научной
фантастики, то вы сильно заблуждаетесь.
Такое, возможно, случилось с А. Э. ван Фог-
102

том или с Робертом А. Хайнлайном, но
только не со мной. Джон прочитал мой
рассказ в тот же вечер и отослал мне его по
почте на следующий день, приложив письмо
на две страницы, в котором не только
указал мои ошибки, но и очень тепло меня
ободрил.
До чего же приятно получать отказ в
такой форме! После этого я писал научно-
фантастические рассказы как минимум по
одному в месяц, и все приносил Джону
Кэмпбеллу. Всякий раз он предлагал мне
зайти, дружески беседовал со мной, и всякий
раз отвергал мое творение, давая мне в
письме полезные советы. Его письма все больше
меня ободряли.
Как писатель я всем обязан Джону
Кэмпбеллу, и мне известно, что я не
единственный автор научной фантастики, который
обязан ему в такой же степени.
Каждый рассказ, возвращенный Джоном,
я отправлял в два других журнала научной
фантастики — «Эмейзинг сториз» и «Трил-
линг уандер сториз». Число отвергнутых
рассказов росло — за четыре месяца мне
вернули полдюжины моих произведений.
Это меня не обескураживало, ибо не только
Джон Кэмпбелл, но и отец поверил в меня,
побуждая идти вперед без оглядки. Отца
нисколько не смущало, что рассказы
возвращались. Он ценил честолюбие и
настойчивость, и в его глазах ни слава, ни
финансовый успех ничего не прибавляли к этим
ценностям. Он хотел от меня одного — чтобы
я добивался цели.
Отец полагал, что мои ученые
произведения заслуживают большего, нежели старый
разбитый «Ундервуд». Каким-то образом
он сумел наскрести 65 долларов и купил мне
новехонькую портативную машинку «Смит-
Корона», которой я пользуюсь по сей день.
Надо было совсем позабыть о сыновнем
долге, чтобы, сидя перед этой сверкающей
портативкой, не отработать деньги, затраченные
на нее отцом, даже если бы на это ушло
десять лет.
Слава богу, десяти лет не потребовалось,
хватило и десяти недель,
В октябре 1938 года я получил конверт
из журнала «Эмейзинг сториз» с чеком на
64 доллара. Это был мой первый
профессиональный заработок, и он покрыл расходы
на пишущую машинку. В конверте
находилось также весьма любезное письмо от Рея
Палмера, тогдашнего редактора «Эмейзинг»,
который писал, что ему очень понравился
мой рассказ. Вставить чек в рамочку я,
конечно, не мог, поэтому я вставил в нее
письмо.
Это был рассказ под названием
«Затерянные у Весты», третий из написанных мною
рассказов; я написал его на основе старого
варианта*. Он был напечатан в мартовском
номере «Эмейзинг» за 1939 год, который
поступил в продажу в январе, недели через
две после того, как мне исполнилось
девятнадцать лет. После этого я стал
печатающимся писателем.
Тем временем я продолжал ежемесячно
бомбардировать рукописями Джона Кэмп-
белла, и, наконец, мой девятый рассказ
(«Тенденции») был им принят. Он напечатан
в июльском номере «Эстаундинг сайенс
фикшн» за 1939 год. В этом же номере
опубликован первый рассказ А. Э. ван Фогта
«Черный эсминец», а в следующем — первый
рассказ Роберта Хайнлайна «Спасательный
трос».
4. А что стало с рассказами, которые вы написали
до того, как вас стали печатать?
Исчезли, исчезли, все изчезли!
За всю мою жизнь не были напечатаны,
кажется, только шесть рассказов — и все они
написаны между 1938 и 1940 годами. Ни один
из них не сохранился. Не знаю, куда они
подевались — исчезли в море житейском.
Не могу сказать, чтобы я очень горевал
по этим шести рассказам. По стилю они не
отличались от более ранних рассказов,
которые были напечатаны.
А вот чего мне очень жаль — так это
пропавших бесконечно длинных романов,
которые я писал в начале 30-х годов. Я отдал бы
немало, чтобы вернуть ту пятицентовую
тетрадку с первыми главами «Гринвиллских
приятелей в колледже».
Мне нравится быть писателем. Мне всегда
это нравилось, и я так хотел бы сохранить
произведение, благодаря которому
почувствовал себя писателем...
Увы, сколько ни мечтай, того, что пропало,
уже не вернуть.
Перевела с английского Н. ЛОСЕВА
* В 1939 году я пристроил второй рассказ — «Угроза
Каллистана», но первый у меня так и не приняли.— Авт.
юз

Фантастика
Всякое может случиться
Ара БАГДАСАРЯН
Чем дальше тебя посылают,
Тем больше тебе доверяют.
Девиз Космической разведки
Я придумал хитрую штуку: пишу специальными чернилами между строк детской книжки про
ромашку и ослика. Если постороннему придет в голову перелистать ее, текст немедленно
исчезнет. Главное, чтобы никто не знал о моих письменных упражнениях. Согласитесь —
всякое может случиться! Но если вдруг моя система не сработает (такое бывает с системами),
то заранее приношу извинения заинтересованным лицам и организациям, заверяю всех
и каждого, что никого и ничего я не имел в виду. Во всем, что произошло и происходит,
виноват один только я. Вернее, моя трусость, врожденная, постоянная, прогрессирующая
трусость.
Взять хотя бы эту невразумительную планету, вокруг которой я кручусь...
Нет, лучше по порядку.
Много лет назад я обитал на планете Земля и вел счастливую растительную
жизнь мелкого служащего. Боже мой, как это было прекрасно — влачить жалкое
существование на свое жалкое жалованье и бояться разве что начальства, темноты,
террористов, посторонних, безденежья, кризиса... Я вел спокойную, размеренную жизнь:
днем на службе, вечером дома, наедине с телевизором. Раз в неделю, по воскресеньям,
занимался профилактикой дверных замков — снимал их по одному, чистил и смазывал...
КРЕПКАЯ ДВЕРЬ ЛУЧШЕ КРЕПКИХ БИЦЕПСОВ!
Судьба наказала меня за излишнее любопытство.
Зачем, спрашивается, в то злополучное воскресенье после обычной возни с замками я
решил проверить свой почтовый ящик? Кто меня, дурака, просил, какой авантюрист во мне
проснулся? Газет я не выписываю, писем мне получать не от кого. Глубоко убежден:
почтовые ящики — не только совершенно бесполезные, но вредные приспособления.
Туда могут опустить и повестку в суд, и анонимку, а то и бомбу подложат,..
Всякое может случиться!
В тот раз там оказался голубой казенный конверт, адресованный именно мне,
а отправителем значилась какая-то организация с устрашающим названием КПКР.
Первым и, видимо, самым мудрым моим желанием было немедленно положить конверт
обратно, выбросить ключ от почтового ящика и забыть об этой гнусной истории, но
потом я подумал — ничего не выйдет, на конверте остались отпечатки моих пальцев,
и теперь мне не отвертеться. Вторым, тоже неплохим решением было сжечь улику,
а пепел спустить в унитаз общественного туалета. Поступил же я третьим, и уж, точно,
самым глупым образом: я вскрыл конверт. В него был вложен еще один, с заполненным
адресом, а в нем — само письмо:
Дорогой друг!
КПКР (Курсы Подготовки КосмоРазведчиков) объявляют набор слушателей. Мы просим
вас заполнить прилагаемую анкету и выслать ее нам в прилагаемом конверте.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ АНКЕТА КПКР
(правильное подчеркнуть)
1. Бывает ли у Вас чувство беспричинного страха!
а) Не бывает.
б) Иногда.
в) Часто.
г) Иного чувства я не знаю.
2. Что Вы чувствуете при внезапном телефонном звонке!
105

а) Радость от предстоящего общения.
б) Ничего.
в) Беспокойство.
г) Теряю сознание.
3. Как Вы отнесетесь к утверждению: молоко фиолетового цвета!
а) Попытаюсь опровергнуть.
б) Сделаю вид, что мне все равно.
в) Охотно соглашусь.
г) Быстренько смоюсь.
4. Вам перебежала дорогу черная кошка. Ваши действия!
а) Пойду дальше, не останавливаясь.
б) Остановлюсь и дождусь, пока меня обгонит пешеход, идущий сзади.
в) Плюну через левое плечо, три раза обернусь вокруг себя и подожду, пока меня
обгонит пешеход, идущий сзади.
г) Вернусь домой и не выйду до конца дня.
5. Вы пилотируете самолет. Полет проходит нормально. Внезапно Вы слышите, что за
Вашей спиной открывается дверь. Ваши действия!
а) Оглянусь.
б) Продолжу пилотирование.
в) Подниму руки вверх.
г) Катапультируюсь.
Большое спасибо, и попытайтесь не упустить свой шанс!
КПКР
Так как я всегда считал, что лучше потерять шанс, чем жизнь, то вернулся
ко второму своему решению и попытался уничтожить эту проклятую бумажку методом
сжигания. Я извел целый коробок спичек, но она не загоралась. Расхрабрившись, я собрапся
было просто порвать анкету и выбросить клочки в мусоропровод, но тут заметил на
обратной стороне текст, который вероятно, проступил от нагрева:
ДОРОГОЙ ДРУГ!
Эта бумага не рвется, не мнется и с кислотой не реагирует.
Желаем удачи.
Вот тогда я и совершил величайшую глупость в своей жизни: заполнил анкету,
сунул в прилагаемый конверт, аккуратно заклеил его и, не побоявшись сумерек, снес на почту.
В анкете я честно подчеркивал только последние ответы и поэтому был убежден в своей
непригодности даже для КППМ (Курсов Подготовки ПосудоМоек), но все-таки, в ожидании
вежливого отказа, исправно наведывался к почтовому ящику...
КТО ИЩЕТ, ТОГО НАХОДЯТ!
Десять дней спустя дрожащей рукой в резиновой перчатке я вскрывал очередной
голубой конверт, где меня, во-первых, поздравляли с поступлением, а во-вторых,
настоятельно приглашали явиться на следующий день в актовый зал административного
корпуса КПКР, имея при себе удостоверение личности и две смены белья. Все это,
а также пальто, новый костюм и скромные сбережения давно уже лежало в чемодане,
а при себе имелся билет до... не скажу куда, и я собирался им воспользоваться
в тот же день.
КОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ,— СМЫВАЙСЯ!
Мне оставалось только покинуть квартиру и добраться до ближайшего пункта
транспортировки. Я сумел выполнить лишь первую часть своего плана, ибо за дверью меня
ожидали трое сотрудников КПКР. Пришлось пригласить их зайти, чувствовать себя как
дома, выпить по чашечке кофе и дать им уговорить меня.
Меня легко уговорить,. имея численное преимущество. Взять хотя бы клоповидных...
Я был тогда один в космосе, а их — несметное множество!
А эта планета, над которой я болтаюсь? Кто знает, что меня ждет, если я все-таки
решусь опуститься на ее поверхность...
Так вот, когда я пришел в себя от шока, вызванного моим зачислением в ряды
суперменов, то оказалось, что я уже давно учусь на КПКР и, к великому своему
удивлению, имею хорошие оценки по всем предметам. От упражнений по развитию
инстинкта самосохранения меня и вовсе освободили — эксперты из сектора выживаемости
пришли к единодушному выводу, что развивать это чувство у меня дальше не
106

имеет смысла. Было предложено использовать меня в качестве демонстрационного
пособия; с того времени я сидел на занятиях рядом с инструктором и, реализуя
свои способности к самосохранению, рассчитывал в уме траекторию падения люстры
при внезапном землетрясении.
СПАСАЯ СВОЮ ШКУРУ, ТЫ СПАСАЕШЬ ДОРОГОЕ ОБОРУДОВАНИЕ!
Только не подумайте, что я считался на курсах уникумом. Нет, весь наш экспериментальный
класс был подобран в соответствии с фундаментальным принципом:
ТРУС В ЛЮБОЙ СИТУАЦИИ ПОСТАРАЕТСЯ ВЫЖИТЬ И ВЕРНУТЬСЯ!
А как иначе! Положение в космонавтике сложилось печальное: завоевание пространства
требовало огромных затрат, а ситуации, в которые то и дело попадали неустрашимые
звездолетчики, развивались отнюдь не по сценариям приключенческих фильмов, когда
после всяких там передряг все возвращаются домой живые и невредимые. Скорее это
было похоже на трагедии Шекспира, в которых к концу на сцене остаются только
второстепенные персонажи. Люди погибали, огромные средства тратились впустую, и за
освоенной Солнечной системой простиралась зловещая неизвестность, полная
неожиданностей...
Взять к примеру тех же клоповидных. Или планету, вокруг которой я вращаюсь.
Да что там говорить, всякое случалось!
И тогда они решили, что надо использовать косморазведчиков совсем иного
психологического типа. Ориентированного на максимальную выживаемость.
И я попал к ним в поле зрения.
ТРУС БОИТСЯ ВЕРНУТЬСЯ, НЕ ВЫПОЛНИВ ЗАДАНИЯ!
Надо бы добавить, что еще больше он боится не вернуться, выполнив задание.
Прав был преподаватель космоэтики: все относительно. В сравнении с нынешним моим
положением тренировочные прыжки с вышки, даже без зонта (его у меня каждый раз
отбирали), кажутся верхом безопасности и комфорта. К тому же на курсах рядом со мной
всегда были другие курсанты, у них и в мыслях не было причинять мне неприятности...
Не то что эти клоповидные!
Все им, видите ли, не терпелось вступить в контакт, им, видите ли, покоя не дает
«обмен информацией, способствующий прогрессу обеих цивилизаций». Спят и видят —
с кем бы чем-нибудь полезным махнуться... А если они заразу не Землю занесут и,
что главное, через меня? Нет уж, дудки! Послал им горячий привет, сохраняя,
однако, солидную дистанцию, записал их координаты, дал наши (ложные, конечно,—
всякое бывает), выразил восторг по поводу обитаемости этого уголка Галактики —
и был таков. Главное я выяснил: мы не одиноки во Вселенной, а хорошо это
или так себе — не мне решать. Хотя, если разобраться, кому нужны клоповидные
визитеры? У нас своих неприятностей хватает. Например, проблема безопасности
пешеходов. Движение сумасшедшее, на улицу выйти невозможно — мигом окажешься под
колесами. Бегаешь, как заяц...
Ладно, не буду отвлекаться.
На курсах я быстро выбился в первые ученики, что совсем не удивительно, если
принять во внимание мою боязнь экзаменов, инструкторов, сокурсников и всего
остального.
ПОМНИ! БЕЗ ИСПРАВНОГО ЗВЕЗДОЛЕТА ТЕБЕ НЕ СМЫТЬСЯ!
Этот плакат висел в техническом классе на самом видном месте. Заложенную в нем
мудрость я осознавал нутром и изучал матчасть вдоль и поперек.
СЛОВО «СПАСИТЕ» НАДО ЗНАТЬ НА ВСЕХ ЯЗЫКАХ!
(кабинет космолингвистики )
КТО БОИТСЯ ВЫСОТЫ, У ТОГО МЕНЬШЕ ШАНСОВ РАЗБИТЬСЯ!
(приборный щиток тренажера звездолета)
СЕМЬ РАЗ ОТМЕРЬ, ПОТОМ ЕЩЕ СЕМЬ РАЗ ОТМЕРЬ, И ТОЛЬКО ПОСЛЕ ЭТОГО
ОДИН РАЗ ОТРЕЖЬ НЕМНОГО.
(плакат по безопасности возможных контактов)
Этому правилу я и следовал неукоснительно во время незабываемой встречи с
представителями клоповидной цивилизации. Очень может быть, что вся научная и
техническая информация, которую они предлагали для обмена, нам нужна позарез, но мне
лично все эти сверхсветовые двигатели или семь законов термодинамики ни к чему,
а принцип удвоения продолжительности существования я считаю просто вредным...
хотя на всякий случай я его записал — мало ли что может случиться.
В настоящий момент я уже второй месяц кружусь вокруг злополучной планеты
и все размышляю: что я на ней потерял? На кой ляд она мне сдалась?
107

Задание я выполнил — иную цивилизацию обнаружил, в контакт с нею вступил,
оборудование в исправности, сам я (не сглазить бы) жив-здоров. Зачем мне еще одна
цивилизация? А если там живут типы похуже моих клоповидных? Может, там обитают
какие-нибудь тигровидно-саблезубые пониженной гуманоидности...
Нет, надо быть предельно осторожным и не расслабляться. Что с того, что планета такая
голубая и на вид совершенно невинная? Лучше я по третьему разу еще семь раз
отмерю.
Инструктор по курсу безопасности возможных контактов (удивительно обаятельный
старичок, разбитый параличом, а потому совершенно безобидный) предупреждал нас о
предельной осторожности.
САМЫЙ БЕЗОПАСНЫЙ КОНТАКТ — ОТСУТСТВИЕ КОНТАКТА!
Я был его любимым учеником. А с клоповидными мне просто не повезло. Эта
катастрофа (встреча с ними) произошла на третий год полета. К тому времени я немного
освоился в звездолете: не вздрагивал от каждого шороха, смело подходил к пульту
управления и совсем уже было решил, что полет так и закончится без происшествий
и я благополучно вернусь домой, выполнив главную задачу — выжить. В то воскресенье
ничто не предвещало опасности. Я собирался заняться вечерней профилактикой
замков входного люка, как вдруг замигал глазок анализатора нелогичности окружающей
среды (АНОС) и завыла сирена — честно говоря, я сам ее поставил, на всякий случай.
Этот анализатор у меня работал как миноискатель, им можно было определить наличие
цивилизации в радиусе нескольких световых лет. Любая цивилизация вносит нелогичность
в окружающую среду и тем самым выдает себя.
Я давно готовился к встрече с инопланетянами, это, в конце концов, цель моего
полета, и приступил к реализации намеченной программы: определил вектор излучения
нелогичности, развернул звездолет на 180 градусов и на максимально допустимой (для
меня, конечно) скорости дал деру. Однако АНОС продолжал мигать, а сирена завыла еще
громче. Решив, что со страху перепутал направление, я развернулся еще раз и помчался
обратно, но АНОС и сирена не унимались: цивилизация по-прежнему надвигалась на
меня. В отчаянии я попытался смыться перпендикулярным курсом, но результат
оказался тем же. Удостоверившись в том, что активные действия бесполезны,
я переключился в режим кокона — выключил двигатель, погасил бортовые огни и попробовал
впасть в летаргическое состояние. Обычно мне это удавалось мгновенно, но на этот раз
что-то мешало. В голову лезли какие-то глупые мысли, которые оказались мыслепосылками
от клоповидных. Правда, я попытался улизнуть в подсознание, но эти фрейдисты и там
меня достали. Совершенно бестактные существа!
А может, они вовсе и не клоповидные? Кто их знает, я, честно говоря, их и не видел
вовсе. Просто назойливые они, как клопы.
Задание я выполнил и лег на обратный курс. Теперь на Земле могут спать
спокойно — мы не одиноки во Вселенной. Ликуйте! Возрадуйтесь! Вот вам их координаты,
летите туда, вступайте в контакт, братайтесь, целуйтесь, обменивайтесь дарами своих
цивилизаций, делайте, что хотите, но прежде мне надо добраться до Земли. Домчаться,
доползти, дотрястись... Хватит в одиночестве скитаться по просторам! Хватит
подвергать себя всяческим напастям! Рисковать жизнью на каждом шагу! Немедленно
домой!
Признаться по совести, вот уже два месяца как я кружусь вокруг одной Голубой
Планеты, очень похожей на Землю. Но, во-первых, я не уверен до конца, что это она и
есть — мало ли как могут соврать карты,— а чисто внешнее сходство с Солнечной
системой еще ни о чем не говорит. Во-вторых, даже если планета, на орбите
которой я нахожусь, и в самом деле Земля, то это еще не означает, что там, внизу,
меня примут с распростертыми объятиями. Надо сначала выяснить ситуацию —
возможно, за то время, что я провел в космосе, всех косморазведчиков объявили
вне закона, и меня арестуют сразу же по прибытии. В-третьих, и это главное, я не
совсем уверен в том, что сумею вручную совершить мягкую посадку, а полностью
доверяться автопилоту было бы глупо.
ВСЯКОЕ МОЖЕТ СЛУЧИТЬСЯ!
108

imC^,. ilir-
Предлагаем насекомых
Для наработки вирусных препаратов, выделения и идентификации феромонов и других биологически
активных веществ, создания производственных стартовых колоний насекомых, основания лабораторных
тест-культур для оценки биологической активности и токсичности биопрепаратов и инсектицидов и других
целей ВНИИ биологических методов защиты растений обеспечит на договорных началах биофабрики,
биолаборатории и научно-исследовательские учреждения различными насекомыми из лабораторных культур.
Институт располагает постоянно поддерживаемыми культурами озимой, хлопковой, капустной,
донниковой и люцерновой совок, яблонной плодожорки, лугового мотылька, колорадского жука, большой
пчелиной огневки, бракона, обыкновенной и семиточечной златоглазок. В дальнейшем этот список будет
пополняться новыми видами насекомых.
Правильность определения видовой принадлежности насекомых и их жизнеспособность при
культивировании гарантируется. Передаваемые партии могут быть охарактеризованы по ряду биологических
показателей, а также по составу и активности различных ферментов.
Количество поставляемых насекомых (от 1 до 100 тыс. особей каждого вида) и график их поступления
оговариваются предварительно. Заказчикам могут быть переданы также рецепты искусственных
питательных сред и подробная инструкция по разведению насекомых.
Обращаться по адресу: 277060 Кишинев, просп. Мира, 58, ВНИИБМЗР, отдел технической энтомологии,
Язловецкому И. Г., тел. 57-96-52, 53-91-34, 53-91-37.
Лечение
поллинозов:
удобно
и для пациента,
и для врача!
Известно, что пыльца различных
видов растений может быть
причиной возникновения серьезных
аллергических заболеваний —
поллинозов. Лечение
поллинозов — сложный и длительный
процесс: продолжительность
курса 4—5 месяцев, а общее
количество инъекций — до
шестидесяти.
В Ставропольском НПО
«Аллерген» разработана (и
защищена авторским свидетельством)
технология изготовления
нового лечебного препарата —
депонированного аллергоида.
Полученный комплекс обладает
пониженной аллергенностью, не
токсичен, при введении в
организм образует депо препарата
и за счет этого в крови
длительное время поддерживается
высокая концентрация
аллергоида. Такие свойства
препарата позволяют в короткие сроки
добиться терапевтического
эффекта и снизить опасность
возникновения осложнений (всего
необходимо 6—9 инъекций с
интервалом между ними 7 дней).
Обращаться по адресу: 355045
Ставрополь, ул. Биологическая,
20, НПО «Аллерген».
Ртуть —
это опасно!
Излишне в который раз
рассказывать об угрозе, которую
представляет ртуть и
содержащие ее отходы для всего живого.
Кроме того, этот металл не так
уж дешев, да и запасы его
ограничены. Поэтому вопросы,
связанные со сбором и
утилизацией ртутьсодержащих отходов,
весьма актуальны.
Но, как ни удивительно,
базовое предприятие по
переработке таких отходов — Ники-
товский ртутный комбинат — не
полностью обеспечено сырьем.
Как показывает практика, не все
предприятия знают адрес
комбината: 338008 Горловка
Донецкой области, ул.
Вознесенского, 20, тел. 9-03-05. Кроме своего
адреса, комбинат напоминает
также, что ртутьсодержащие
отходы принимаются согласно
ГОСТ 1639—78 «Лом и
отходы цветных металлов и
сплавов» через управления «Втор-
цветмет» с оплатой по ценам
прейскуранта 02—05.
И если вы по-прежнему не
хотите заработать на отходах, не
боитесь платы, которую вскоре
надо будет вносить за их
захоронение, то вспомните о том,
что ртуть — это очень опасно!
109

Короткие заметки
«Эргономика»
Станьте: ноги вместе, руки вперед, в руках —
13-килограммовый груз. Скажем, ведро с водой.
Поднимите одну ногу и сделайте движение, будто
нажимаете на педаль. Теперь, не опуская этой ноги,
поднимите другую и тоже нажмите ею на педаль...
- Издеваетесь? — спросите вы. Ничуть. Просто
вы ощутите на минуту, что испытывает сборщик
автопокрышек в течение рабочего дня. Работает он
стоя, управляя станком СПР 610-930 с помощью
четырех педалей и надевая на барабан
13-килограммовую заготовку.
Когда рабочий нажимает на педаль станка,
держа в руках тяжесть, проекция центра тяжести
выходит из площади стопы опорной ноги.
Появляется опрокидывающий момент. Это говоря научным
языком. А попросту — сборщик шин падает вперед
на крутящийся барабан, который он запускает,
опираясь на педаль. Если в этот момент
растеряться, уронить заготовку или неловко промахнуться
мимо барабана, травма неизбежна. И они
происходят на самом деле.
Само по себе длительное стояние в одной позе
пагубно влияет на сердце, сосуды, мышцы. В нашем
случае первыми страдают икроножные мускулы.
Все это, а также то, что наука эргономика в
странах СЭВ «утверждает приоритет человека»,
вдохновили В. И. Дона разработать иную конструкцию
педалей (журнал «Каучук и резина», 1988, № 10).
У новых педалей минимальный ход —
всего 15—20 мм. Нажимая на них, можно стоять
пяткой на полу. Кроме того, теперь они расположены
подальше друг от друга — так легче жать сразу на
две педали.
До и после смены 12 добровольцев-сборщиков
поднимались на носки максимально аозможное
число раз в течение 20 секунд. Икры тех, кто
работал на старых педалях, утомлялись заметно
больше. Автор пишет, что рабочие хвалят его
усовершенствование...
А что им делать, не ругать же? Все облегчение.
С. АЛЕКСАНДРОВ
открыт активизирующий ней-!
трофилы фактор, являющийся
причиной многих хронических
воспалительных процессов
(ТАСС, Берн, 3 февраля
1989 г.)...
... имплантация в ДНК растений
гена, кодирующего выработку
токсинов, надежно защитит
растения от
насекомых-вредителей («Farmers Weekly», 1988,
т. 109, № 25, с. 34)...
... при нормальном ритме
работы сердца тромбы не могут
образоваться в его верхних
камерах (ЮПИ, Нью-Йорк, 18
января 1989 г.)...
... начато производство цукатов
из незрелых помидоров
(«Пищевая промышленность», 1989,
№ 2, с. 35)...
... высокий процент натрия в
стеклах бутылей для хранения
химических реактивов приводит
к интенсивным обменным
процессам с их содержимым
(♦Стекло и керамика», 1989, № 2,
с. 7)...
... изготовлен микропроцессор,
работающий на излучаемой
лазером световой энергии
(«Financial Times», 8 февраля 1989 г.,
с. 20)...
... при помощи сканирующего
туннельного микроскопа
получено первое прямое
изображение молекулы ДНК (ЮПИ,
Вашингтон, 20 января 1989 г.)...
... содержание в атмосфере
Земли диоксида углерода —
главного виновника глобального
потепления — в ближайшие сто
лет удвоится (ТАСС, Нью-Йорк,
15 февраля, 1989 г.)...
... пенополиуретан —
прекрасное сырье для производства
велосипедных шин, не требующих
заполнения воздухом («Design
News», 1988, т. 44, № 23, с. 42).
110

Короткие заметки
Чем моют
памятники
f... эскимо может храниться при
тридцатиградусном морозе не
более 120 суток («Холодильная
техника», 1989, № 2, с. 11)...
... при разрушении пестицидов
могут образовываться
продукты, более токсичные, чем
исходные вещества («Защита
растений», 1989, № 2, с. 40)...
... наметилась тенденция к
уменьшению доли молока,
идущего на производство масла, и
ее увеличению — на
изготовление сыра («Молочная и мясная
промышленность», 1989, № 1,
с. 17)...
... укроп, сельдерей и петрушка
могут вызвать сильную
аллергию («Гигиена и санитария»,
1989, № 2, с. 73)...
... Минздрав СССР запретил
продажу населению хлорофоса
и его препаративных форм
(«Защита растений», 1989, № 2,
с. 62)...
... получены
высокотемпературные сверхпроводники,
носителями электрического тока в
которых являются электроны (АП,
Нью-Йорк, 23 января 1989 г.)...
... для того, чтобы
стимулировать эффективное
использование энергоносителей в условиях
низких мировых цен на нефть,
следует ввести налог на
нефтепродукты (ТАСС, Вашингтон,
9 февраля 1989 г.)...
... созданы магнитные
проездные билеты на метро,
информация из которых считывается при
проходе пассажиров через
электронные турникеты
(«Financial Times», 7 января
1989 г.)...
... применение
противозачаточных пилюль женщинами старше
35 лет может привести к
инсультам (АП, Вашингтон, 5 января
1989 г.)...
Едят микроорганизмы камни — ну и пусть себе
едят. В этом вроде бы ничего ужасного нет, да и
быть не может. Ан нет. Совсем наоборот. Очень
плохо, что бактерии питаются кирпичом или
штукатуркой. Год за годом, век за веком они съедают
часть нашей истории. Разве можно представить
Суздаль, Владимир, Ростов Великий и другие
русские города без церквей и соборов?
Защита архитектурных памятников от
биологического разрушения весьма сложна. К
антимикробным средствам предъявляют столько требований,
что выбор возможных препаратов в конце концов
сводится к минимуму. Препарат должен усмирять
только бактерии, но быть безвредным для человека
и не влиять на физические, химические,
механические и другие свойства зданий. Увы, даже такой
гипотетический чудо-препарат бесполезен в борьбе с
микроорганизмами, поедающими камень. Дело в
том, что они едят кирпич не снаружи, а изнутри —
собираются в порах камня и в тиши и спокойствии
начинают пиршество.
Кирпичами, в основном, питаются три вида
бактерий. Для борьбы с ними пробовали даже гамма-
излучение. Но оказалось, что смешанные
популяции этих бактерий очень устойчивы и к такому
воздействию. Правда, бактерии, питающиеся камнем,
намного чувствительнее тех, кто разъедает
штукатурку. Против же последних в реставрации часто
используют катамин АБ. В «Известиях АН СССР»
(серия биологическая, 1989, № 1) предлагают
использовать сразу и излучение, и химические
моющие средства, детергенты, к которым относится
катамин АБ. После гамма-облучения небольшой
дозой нужно в десять раз меньше детергентов для
полного обеззараживания кирпича. Просто и
эффективно. Секрет в том, что микроорганизмы
гибнут не только на поверхности, но и в порах камня.
И не выходит ли, что синтетическими моющими
средствами стоит почаще мыть стены старинных
церквей?
Е. КУР АЛОВА

mn,
й-****.-
A. H. ГЛУШКИНУ, Россошь, Воронежской обл.: Для прокладки
водопровода, по которому пойдет питьевая вода, можно
использовать асбоцементные трубы только определенных марок.
Ю. БАБУШКИНУ, Воронеж: Ни зарубежные фирмы, ни
отечественные предприятия, охраняя свои производственные секреты, не
сообщают состав выпускаемых жевательных резинок; кое-какая
информация на эту тему была в «Химии и жизни» A981, № 3, с. 72).
Г. И. КУРИЛИНУ, Москва: Процесс каландрирования —
разглаживания ткани и придания ей блеска — проводится на специальных
машинах каландрах, поэтому в домашних условиях получить
каландрированный капрон просто невозможно.
A. И. КУРКИНУ, Орехово-Зуево: Трехсотый номер нашего журнала
выйдет в декабре этого года.
B. Г. ТРЕТЬЯКОВУ, Киевская обл.: Самый простой и надежный
способ отремонтировать домашний аквариум — залить чистые и
сухие швы изнутри расплавленным парафином или воском.
Р. Г. ВАЛЕ ЕВУ, Челябинск: Заочное определение минералов —
дело безнадежное, надо показать камень специалисту.
В. Д. КАЛНИНЬШУ, Добельский р-н, Латв. ССР: Мы давно решили
не печатать «самодеятельные» варианты менделеевской таблицы
и неуклонно следуем этому решению.
И. Б. МИХАЙЛОВУ, Рига: Использовать яичную скорлупу в
качестве средства для известкования почвы нет смысла — углекислота
в скорлупе находится в связанном состоянии и поступает в почву
крайне медленно.
М. И. РЕМАРЧУКУ, Красноярск: Кислорода на планете пока
достаточно, все дело в разнице скоростей превращения его в озон и
распада озона; последнюю реакцию как раз и ускоряют фреоны,
концентрация которых в верхних слоях атмосферы, увы. возрастает.
Д. Е. БОДРОВУ, Москва: Ваши пожелания по тематике публикаций,
как и все читательские пожелания, будут учтены при составлении
плана работы редакции на следующий год. Спасибо.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур,
Г. П. Мальцев,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. И. Анно
(художественный редактор),
Н. Г. Гуве,
Е. М. Иванова,
Ю. И. Зварич,
A. А. Лебединский
(главный художник),
О. М. Либкин,
С. А. Петухов,
B. Р. Полищук,
Л. П. Рыжкова,
М. А. Серегина
(зав. редакцией),
Н. Д. Соколов,
Е. И. Спирина,
B. В. Станцо
(и. о. зам. главного редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
В. М. Адамова,
Г. Ш. Басыров,
Р. Г. Бикмухаметова,
М. В. Георгиев,
A. А. Грицай,
B. С. Любаров,
В. Б. Меджибовский,
Корректоры: Л. С. Зенович, Т. Н.
Морозова. Сдано в набор: 28.04.1989 г.
Т — 09890. Подписано в печать 21.06.89.
Бумага 70ХЮ0 1/16 Печать офсетная.
Усл. печ. л. 9,1- Усл.-кр. отт. 5310,7 тыс.
Уч.-изд. л. 13,2 Бум. л, 3,5, Тираж
240 000 экз. Цена 65 коп. Заказ 1005
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука». АДРЕС
РЕДАКЦИИ: 117049, Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26. Телефон для справок:
238-23-56
Ордена Трудового Красного Знамени
Чеховский полиграфический комбинат
Государственного комитета СССР по
делам издательств, полиграфии и книжной
торговли 142300, г. Чехов Московской
области
С) Издательство «Наука»
«Химия и жизнь», 1989

Рисунок на вечную тему
Мы — пуритане, мы привыкли отворачиваться от житейских соблазнов и даже гордимся этой
странной привычкой. Откуда это — от сурового ли величия наших идей или ^от бедности,— сейчас
уж, наверное, точно не скажешь. Так, может быть, откроем глаза^ ^щ^Цщ^Л^л и станем
от того богаче? И материально, и духовно...
Гуковой
t%i

Л&
;Г ;
Наука восходить
— Наш-то шеф — слыхали? Уже не завлаб — директор!
— Эка невидаль... У нас один еще вчера в комсомольских
секретарях бегал, а нынче — замминистра...
Перестройка сказывается во многом, и в этом тоже. Одни
руководящие лица отходят от дел, другие, более энергичные,
восходят к административным вершинам ускоренным маршем.
Ничего зазорного в этом нет — лишь бы не пал кое-кто из
покорителей жертвой горной болезни. Ее симптомы:
головокружение, потеря адекватности восприятия, удушье...
Американский химик И, Гамов придумал для альпинистов
простое^ средство: спальный мешок с клапанами и ножной
помпой. Если качать ею~ хотя бы десяток раз в минуту, дав- г
ление в застегнутом мешке поднимается так, будто помещенный
в него человек опустился иа километр-другой, в безопасную
долину («New Scientist», 1989, т. 121, № 1646, с. 35). Изобретение
Гамова, будем надеяться, возьмут на вооружение те, кто
устремляется во время отпуска к горным вершинам. Но не
только они. Что-то подобное не грех измыслить и для
новобранцев, ныне обживающих командные высоты. Какую-нибудь
демократическую помпу, которая подавала бы им кислород
достоверных фактов, не позволяла бы забывать, каково
приходится тем, кто внизу. Ну, а если у кого-то высотная
болезнь проявится в особо острой форме — что же, по закону
гор за такого страдальца придется браться спасателям.
Грузить иа аварийный транспорт и со всей деликатностью
перемещать на более спокойное место — пониже.
Издательство «Наука» *
«Химия и жизнь»
1989, N* 7
1—112 стр.
Индекс 71050
Цен 65 коп.
N