/
Теги: журнал ссср история ссср журнал история ссср
Год: 1981
Текст
ИСТОРИЯ СССР
АКАДЕМИЯ
НАУК
СССР
ИНСТИТУ1
ИСТОРИИ
СССР
6 1981
НОЯБРЬ•ДЕКАБРЬ
ЖУРИМ
ОСНО1АИ
I 1057 ГОЛУ
ВЫХОДИТ
Б РАЗ В ГОД
ИЗДАТЕЛЬСТВО
НАУКА
МОСКОА
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
И. Д. КОВАЛЬЧЕНКО (главный редактор),
В. А. ГЕОРГИЕВ, К. В. ГУСЕВ, С. С. ДМИТРИЕВ,
И. Е. ЗЕЛЕНИН (зам. главного редактора),
Г. Д. КОМКОВ, Б. И. КРАСНОБАЕВ,
В. Я. ЛАВЕРЫЧЕВ, И. И. МИНЦ,
В. П. НАУМОВ, М. В. НЕЧКИНА,
А. П. НОВОСЕЛЬЦЕВ, А. П. ОКЛАДНИКОВ,
А. А. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ,
М. А. РАХМАТУЛЛИН (зам. главного редактора),
И. В. РУСИНОВ
Адрес редакции:
103031, Москва, К-31, Кузнецкий мост, 19, тел. 22393־56־
Ответственный секретарь Ю. В. Мочалова, тел. 29431־29־
EDITORIAL BOARD:
I. D. KOVALCHENKO (Editor-in-chief),
V. A. GEORGIEV, К. V. GUSEV, S. S. DMITRIEV,
I. Ye. ZELENIN (Assistant editor-in-chief),
G. D. KOMKOV, В. I. KRASNOBAEV,
V. Ya. LAVERYCHEV, I. I. MINTS,
V. P. NAUMOV, M. V. NECHKINA,
A. P. NOVOSELTSEV, A. P. OKLADNIKOV,
A. A. PREOBRAZHENSKY,
M. A. RAKHMATULLIN (Assistant editor-in-chief),
I. V. RUSINOV
Address:
19, Kuznetsky Most. Moscow, U.S.S.R. Tel. 223-56-93
Managing Editor Yu. V. Mochalova, tel. 294-29-31
РУКОПИСИ ПРЕДСТАВЛЯЮТСЯ В РЕДАКЦИЮ
В ДВУХ ЭКЗЕМПЛЯРАХ ОБЪЕМОМ НЕ БОЛЕЕ
1,5 АВТОРСКОГО ЛИСТА (36 СТР. МАШИНО-
ПИСИ ЧЕРЕЗ ДВА ИНТЕРВАЛА). В СЛУЧАЕ
ОТКЛОНЕНИЯ РУКОПИСИ АВТОРУ ВОЗВРА-
ЩАЕТСЯ ОДИН ЭКЗЕМПЛЯР, ДРУГОЙ ОСТА-
ЕТСЯ В АРХИВЕ РЕДАКЦИИ.
© Издательство «Наука»,
«Истопил СССР», 1981 г.
Леонид Лльич 7э/гежне£
Генеральный секретарь ЦК КПСС,
Председатель Президиума
Верховного Совета СССР
К 7-5-ле/пию со дня [южденая
М. С. С О Л О М Е Н Ц Е В
кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС,
Председатель Совета Министров РСФСР
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
Современный этап — этап развитого социализма отмечен дальней-
шим экономическим и социальным прогрессом всех братских республик,
входящих в состав великого Советского Союза, в том числе и Россий-
ской Федерации. Новые, широкие горизонты открывают перед респуб-
ликой решения XXVI съезда партии. Он явился крупнейшим политиче-
ским событием в жизни партии и советского народа, в международном
коммунистическом движении. Вся работа высшего форума нашей пар-
тии, доклад Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Л. И. Бреж-
нева, материалы съезда представляют собой образец творческого марк-
систско-ленинского подхода к решению мировых проблем, вопросов
дальнейшего совершенствования развитого социалистического общества.
Трудящиеся Российской Федерации, как и все советские люди,
горячо поддерживают одобренный XXVI съездом партии ленинский
курс и плодотворную практическую деятельность ЦК КПСС, с большим
удовлетворением отмечают огромное мобилизующее значение доклада
Л. И. Брежнева — документа большой исторической важности, подлин-
ного манифеста борьбы за мир и коммунизм. В нем с предельной яс-
ностью показан путь, пройденный партией и страной в 70־е годы, дан
глубокий, по-ленински исчерпывающий анализ современности, раскры-
ты величественные перспективы предстоящих свершений, меры даль-
нейшего повышения народного благосостояния.
XXVI съезд КПСС поставил перед трудящимися нашей страны боль-
шие и ответственные задачи. Это относится ко всем участкам комму-
нистического строительства и прежде всего к экономике, руководство
которой является сердцевиной всей деятельности партии и государства.
Решения съезда в области экономики проникнуты гуманной идеей: «Все
для человека, во имя человека». Партия тем самым продолжает твердо
следовать курсом, принятым XXIV и XXV съездами КПСС.
Итоги развития народного хозяйства СССР в 70-х годах убедитель-
но подтверждают правильность экономической стратегии партии. В 70-е
годы страна существенно продвинулась вперед на всех направлениях
созидания материально-технической базы коммунизма. Значительно
увеличилось национальное богатство, достигнут большой рост экономи¬
4
ческого и научно-технического потенциала, укрепилась обороноспособ-
ность нашей Родины, обеспечено дальнейшее повышение материального
и культурного уровня жизни народа.
Советская экономика развивается как единый народнохозяйственный
комплекс. Единая система управления на принципах демократического
централизма, ведение хозяйства по единому плану, единая государст-
венная научно-техническая политика в сочетании с широкой местной
инициативой масс обеспечивают стране в целом и каждой союзной рес-
публике динамичное и пропорциональное развитие. Все это наглядно
подтверждается на примере Российской Федерации. В 1980 г. по срав-
нению с 1970 г. валовой общественный продукт возрос на 65%, произ-
веденный национальный доход — на 63, продукция промышленности —
на 74 и сельского хозяйства (в среднем за год, 1971—1980 гг., в % к
1961 —1970 гг.)—на 22%. Грузооборот всех видов транспорта увели-
чился на 68%. Непрерывно наращиваются основные производственные
фонды: в промышленности они увеличились в 2,2 раза, в сельском хо-
зяйстве — в 2,3 и в строительстве — в 2,7 раза.
Высокими темпами развивается экономика автономных республик.
Так, объем промышленного производства в 1980 г. по сравнению с
1970 г. увеличился в Удмуртской АССР в 2,4 раза, в Чувашской
АССР — в 2,3 раза, в Марийской и Татарской АССР — в 2,2 раза. Более־
чем вдвое возросло промышленное производство в Мордовской и Баш-•
кирской автономных республиках.
Среднегодовое производство валовой продукции сельского хозяйст-
ва за последние десять лет (1971—1980) против предыдущих (1961 —
1970 гг.) увеличилось в автономных республиках на 25%. Наибольший
рост сельскохозяйственной продукции имел место в Марийской и Даге-
станской автономных республиках, где она увеличилась на 48%, в Кал-
мыцкой АССР — на 43% и Кабардино-Балкарской АССР — на 39%.
Рост экономической мощи Советского Союза позволил выполнить в
70-е годы широкую программу подъема народного благосостояния. Так,
в Российской Федерации за десять лет среднемесячная денежная зара־»
ботная плата рабочих и служащих возросла на 41% и составила в
1980 г. 178 руб. Оплата труда колхозников за этот период увеличилась
на 57%. Выплаты и льготы из общественных фондов потребления в рас-
чете на душу населения возросли с 288 руб. в 1970 г. до 490 руб. в
1980 г., или на 70%. Реальные доходы в расчете на душу населения уве-
личились в 1,5 раза.
«В созвездии равноправных республик,— отмечал товарищ
Л. И. Брежнев,— РСФСР занимает ведущее место — и по своему насе-
лению, и по территории, и по своим природным богатствам, и по эконо-
мическому и научно-техническому потенциалу» 1. В настоящее время
численность населения Российской Федерации составляет почти 140 млн.
человек (52,2% общей численности населения страны), территория —
более 17 млн. кв. км (76,2% всей территории страны). Огромны и при-
родные богатства республики. В недрах России сосредоточены значи-
тельные запасы нефти и природного газа; почти все имеющиеся в стра-
не запасы никеля, апатитов; три четверти выявленных запасов бокситов,
каменного и бурого угля, более половины ресурсов железных руд, калий-
ных солей. Колоссальны запасы пресных вод, торфа, гидроэнергии, цен-
ной древесины. Значительны площади плодородных земель.
В Российской Федерации ныне производится 62% всей электроэнер-
гии, 58 — готового проката, 75 — стальных труб, 86 — автомобилей, 1
1 Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 3, М., 1972, с. 384.
5
72%—тканей, добывается 91% нефти (включая газовый конденсат) и
55% угля. На нивах России выращивается более половины всего хлеба
в стране. Все это налагает высокую ответственность на тружеников ре-
спублики за выполнение планов экономического и социального развития,
успешное претворение в жизнь исторических решений XXVI съезда
КПСС.
I.
Российская Федерация вступила в 80-е годы, располагая мощным
экономическим и научно-техническим потенциалом. Более полное и
лучшее его использование позволит успешнее решать многообразные
социально-экономические задачи, стоящие перед республикой. Вот по-
чему повышение эффективности общественного производства и качества
работы является важнейшей составной частью экономической стратегии
партии, первостепенной задачей работников всех отраслей народного
хозяйства, непременным условием дальнейшего подъема уровня жизни
народа.
Товарищ Л. И. Брежнев в докладе на XXVI съезде партии подчерки-
вал: «Интенсификация экономики, повышение ее эффективности, если
переложить эту формулу на язык практических дел, состоит прежде все-
го в том, чтобы результаты производства росли быстрее, чем затраты
на него, чтобы, вовлекая в производство сравнительно меньше ресурсов,
можно было добиться большего» 2.
Интенсивный характер развития экономики проявляется прежде
всего в ускоренном росте производительности труда. Значение этого
фактора в развитии материального производства в настоящее время
резко возрастает в связи с сокращением роста трудовых ресурсов. По-
этому задачи улучшения их использования, повышения эффективности
труда, усиления его механизации и автоматизации приобретают перво-
степенное значение.
Ускорение роста производительности труда на современном этапе
коммунистического строительства выступает как главное условие подъе-
ма экономики и благосостояния народа. Всемерное повышение произво-
дительности труда является главным фактором построения коммунисти-
ческого общества. В. И. Ленин писал: «Производительность труда, это,
в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового об-
щественного строя. Капитализм создал производительность труда, не-
виданную при крепостничестве. Капитализм может быть окончательно
побежден и будет окончательно побежден тем, что социализм создает
новую, гораздо более высокую производительность труда» 3.
Производительность общественного труда за последние десять лет
возросла в республике на 48%, в том числе в промышленности — на 58,
в строительстве — на 43 и в сельском хозяйстве (в среднем за год, 1971—
1980 гг. в % к 1961—1970 гг.) —на 48%. За счет роста производитель-
ности труда получено 80% прироста национального дохода, 86% —про-
мышленной продукции, 76%—строительно-монтажных работ и весь
прирост объема сельскохозяйственной продукции. Сэкономлен труд поч-
ти 20. млн. человек.
В то же время предприятия и объединения располагают еще боль-
шими резервами повышения производительности труда. Причем воз-
можности ее роста в отличие от возможностей увеличения трудовых
2 Материалы XXVI съезда КПСС. М., Политиздат, 1981, с. 40.
3 Л е и и и В. И. ПСС, т. 39, с. 21.
6
ресурсов безграничны, так же как беспредельно совершенствование
техники, технологии, организации производства и труда. В республике
имеется немало предприятий, где эта работа ведется успешно и дает
высокий экономический эффект. Так, на Волгоградском тракторном
заводе в десятой пятилетке за счет осуществления в широких масшта-
бах организационно-технических мероприятий по замене устаревшего
оборудования, внедрению прогрессивной технологии и бригадных мето-
дов организации труда потребность в рабочих кадрах была сокращена
на 5,2 тыс. человек, или на 16%. Весь прирост продукции получен за
счет повышения производительности труда. В московском объединении
«Станкостроительный завод им. С. Орджоникидзе» в 1980 г. изготовле-
на система автоматических линий для обработки блоков цилиндров
автомобилей КамАЗ, позволяющая повысить производительность труда
в 13 раз и высвободить более 1,3 тыс. рабочих. Наши машиностроители,
создавая новые машины с применением прогрессивной технологии,
должны постоянно учитывать это главное требование — обеспечение наи<
большего роста производительности труда.
Эффективное использование трудовых ресурсов предполагает созда-
ние на каждом рабочем месте условий для высокопроизводительного
труда, когда при росте выпуска продукции обеспечивается стабилиза-
ция или сокращение численности работников. В результате осуществле-
ния научно-технического прогресса высвобождается значительная часть
трудовых ресурсов, которая затем используется в других отраслях и
непроизводственной сфере. Только в десятой пятилетке в промышлен-
ности республики за счет ускорения технического прогресса ежегодно
экономился труд 350 тыс. человек.
Крупным резервом улучшения использования трудовых ресурсов
является сокращение трудоемких и ручных процессов. Однако на мно-
гих предприятиях еще значительны затраты ручного труда на завершаю-
щих операциях, на тяжелых погрузочно-разгрузочных, транспортных и
складских работах. Подчас даже в проектах не предусматриваются ме-
ханизация и автоматизация конечных операций. Между тем опыт пока-
зывает, что там, где вопросам механизации и автоматизации производ-
ства, внедрению передовой технологии уделяется большое внимание,
там либо полностью исключают, либо существенно сокращают затраты
ручного труда. Так, на Тырныаузском горно-металлургическом комбипа-
те благодаря применению подземных самосвалов производительность
труда на погрузочно-транспортных работах повысилась в 1,7 раза.
В современных условиях особенно возрастает значение и роль соци-
альных факторов роста производительности труда: уровня квалифика-
ции кадров, стабильности производственных коллективов, культуры
производства и труда, материальных и моральных стимулов повышения
эффективности труда и качества работы, улучшения условий труда
и т. д. В соответствии с решениями XXVI съезда партии, постановлени-
ем ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования
и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффек-
тивности производства и качества работы» от 12 июля 1979 г. проводит-
ся в жизнь целевая комплексная программа по сокращению ручного
труда. Осуществляются также мероприятия, направленные на усиление
планомерности в распределении и перераспределении рабочей силы, на
сокращение текучести и закрепление кадров, улучшение контроля за
эффективным использованием трудовых ресурсов в народном хозяйстве.
При этом важно уделять больше внимания вопросам закрепления
молодежи на производстве. По данным социологических обследований,
проведенных научными учреждениями Москвы и Сибири, текучесть этой
7
части кадров (возраст до 30 лет) на промышленных предприятиях и
стройках РСФСР в два раза превышает аналогичный показатель для
старших возрастов и достигает 60% от общей текучести. Установлено
также, что период адаптации молодежи на производстве продолжается
примерно два — три года. Поэтому руководителям предприятий, партий-
ным, комсомольским и профсоюзным организациям следует обратить
серьезное внимание на работу с молодежью, особенно впервые посту-
пающей на производство. В этих целях нужно широко использовать
положительный опыт Волжского автомобильного завода им. 50 лет
СССР и других передовых предприятий по профессионально-квалифи-
кационному продвижению молодежи на производстве.
Для повышения экономической эффективности производства и даль-
нейшего роста производительности труда следует постоянно совершен-
ствовать его организацию и оплату. В решениях XXVI съезда партии,
постановлении ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС «О даль-
нейшем укреплении трудовой дисциплины и сокращении текучести кад-
ров в народном хозяйстве» придается большое значение прогрессивным
формам организации и оплаты труда для укрепления трудовой дисцип-
лины и повышения производительности труда. Широкое внедрение кол-
лективных форм организации и оплаты труда, включая бригадный под-
ряд, комплексные и сквозные бригады с оплатой по конечным результа-
там работы, уборочно-транспортные комплексы, отряды и бригады с
повременной (безнарядной) оплатой труда и т. п., будут способствовать
более рациональному использованию рабочего времени, усилению мате-
риальной и моральной заинтересованности всех членов бригады, воспи-
танию ответственности коллективов за порученное дело.
В деле рационального использования трудовых ресурсов и подъема
производительности труда важное значение имеет совершенствование
нормирования труда и его оплаты. Однако на ряде предприятий длитель-
ное время используются устаревшие нормы выработки и расценки,
сокращаются различия в оплате работников разной квалификации. Вс*
это отрицательно сказывается на росте мастерства, усиливает текучесть
кадров. Следует в соответствии с требованиями Основных направлений
продолжить работу по совершенствованию нормирования труда, системы
материального поощрения с учетом конкретного вклада каждого трудо-
вого коллектива и отдельного работника в достигнутые результаты. Не-
обходимо развивать эффективные формы поощрения коллективов за
выполнение и перевыполнение плановых заданий с меньшей числен-
ностью рабочих и служащих, используя экономию фонда заработной
платы на стимулирование роста производительности труда и улучшение
качества работы.
На XXVI съезде КПСС отмечалось, что наше дальнейшее движение
вперед все в большей мере будет зависеть от умелого и эффективного
использования всех имеющихся ресурсов — основных фондов, топлива
и сырья, продукции полей и ферм. Поэтому полное использование соз-
данного производственного потенциала, как подчеркивается в Основных
направлениях, является важнейшим условием успешного выполнения
главной задачи одиннадцатой пятилетки.
По мере роста масштабов производства все большее значение при-
обретает улучшение использования основных производственных фондов.
Для этого очень важно обеспечить более прогрессивные соотношения
между обновлением и накоплением основных фондов, совершенствова-
ние планирования капитальных вложений в действующее производство
и новое строительство как единое целое. Это будет способствовать уско-
рению темпов технического перевооружения и реконструкции действую¬
8
щего производства и на этой основе — достижению сбалансированности
имеющихся и создаваемых рабочих мест с трудовыми ресурсами, сокра-
щению затрат на развитие производственных мощностей, улучшению их
использования и повышению фондоотдачи.
Одна из ключевых задач одиннадцатой пятилетки — повышение
коэффициента сменности работы оборудования. Об имеющихся здесь
возможностях говорит опыт передовых предприятий. На Втором Мос-
ковском часовом заводе в 1980 г. производственные мощности исполь-
зовались практически на 100%, коэффициент сменности работы обору-
дования составил 1,85, в результате чего уровень фондоотдачи был на
20% выше, чем в среднем по часовой промышленности. На Вичугской
швейной фабрике коэффициент сменности работы оборудования возрос
до 1,9, что способствовало существенному повышению фондоотдачи и
росту производительности труда.
Многие предприятия значительно обновили свой производственный
потенциал за счет установки нового, высокопроизводительного оборудо-
вания. Однако используется это оборудование на некоторых из них не-
достаточно эффективно. Так, проектная мощность комплекта оборудо-
вания для влажно-тепловой обработки, отделки и упаковки мужских
сорочек используется во владимирском производственном швейном
объединении «Победа» на 100%, а в Свердловском производственном
швейном объединении — всего лишь на 55%. На Кораблинском комби-
нате шелковых тканей производительность станков СТБ на 51% выше,
чем на Кемеровском комбинате шелковых тканей.
Повышение эффективности основных фондов, как отмечалось на
XXVI съезде партии, непосредственно связано с совершенствованием и
укреплением «верхних этажей» соответствующих отраслей: в металлур-
гии — четвертого передела, в строительстве — отделочных работ, в лег-
кой промышленности — завершающего производства. Так, темпы заме-
ны красильно-отделочных видов оборудования текстильной промышлен-
ности в 2—3 раза ниже, чем других видов оборудования, что отрицатель-
но сказывается на качестве выпускаемой продукции и эффективности
производства.
Российская Федерация обладает богатейшими минерально-сырьевы-
ми ресурсами, суммарный объем добычи полезных ископаемых непре-
рывно растет, увеличились объемы производства металлов, цемента и
других материалов. Для лучшего обеспечения потребностей народного
хозяйства в сырьевых и топливно-энергетических ресурсах приходится
идти в малообжитые и труднодоступные районы Севера и Востока. Все
это требует особого внимания к экономному и рациональному ис-
пользованию сырьевых, топливно-энергетических ресурсов. В этом плане
в республике многое делается. Только за годы десятой пятилетки в на-
родном хозяйстве РСФСР за счет совершенствования технологии и тех-
ники, применения прогрессивных и экономичных видов материалов, сни-
жения удельных норм расхода сырья, материалов, топливно-энергетиче-
ских ресурсов, сокращения их потерь сэкономлено 4,2 млн. т черных и
цветных металлов, 2,5 млн. т автобензина и дизельного топлива,
24 млн. т котельно-печного топлива, 42 млрд. кВт-ч электроэнергии,
4,7 млн. куб. м лесоматериалов, 2,5 млн. т цемента. Общая экономия
сырья, топлива, энергии и других предметов труда составила 10 млрд.
РУб.
Вместе с тем, как обратил внимание на XXVI съезде партии товарищ
Л. И. Брежнев, в нашем хозяйстве пока расходуется больше сырья и
энергии на единицу национального дохода по сравнению с лучшими
мировыми показателями. Поэтому имеются возможности удовлетворить
9
потребности народного хозяйства при относительном сокращении объе-
ма добычи отдельных видов сырья и производства некоторых материа-
лов. Это может быть достигнуто за счет обогащения и повышения кон-
центрации добываемого сырья, углубления его переработки, комплексно-
го использования всех полезных компонентов, за счет повышения
качества материалов и снижения их удельного расхода, совершенство-
вания конструкций машин, применения более дешевых материалов.
Особенно значительны резервы экономии материальных и энергети-
ческих ресурсов на предприятиях, где применяется морально устарев-
шая технология, используется физически изношенное оборудование. На
отдельных заводах допускается перерасход проката черных металлов
из-за того, что в кузнечном производстве большая доля заготовок изго-
тавливается на молотах с большим припуском на механическую обра-
ботку. Поэтому на таких предприятиях следует усилить модернизацию
производства, дающую реальную экономию сырья, материалов и энер-
гии, ориентирующую технический прогресс на обеспечение ресурсосбе-
регающего экономического роста.
Экономия энергоресурсов, относящихся к более дефицитным, может
обеспечиваться также за счет совершенствования структуры топливно-
энергетического баланса, увеличения масштабов использования возоб-
новляемых источников энергии (гидравлической, солнечной, ветровой,
геотермальной).
Основой роста производства, производительности труда, качества
выпускаемой продукции, снижения материалоемкости и других показа-
телей является научно-технический прогресс. При этом его ускорение
во многом зависит от использования созданного в республике мощного
научно-технического потенциала. В научно-исследовательских органи-
зациях, крупных территориальных научных комплексах, расположенных
в РСФСР, работает примерно 70% всех ученых страны, которые осу-
ществляют около двух третей фундаментальных и прикладных исследо-
ваний и опытно-конструкторских работ. В промышленности РСФСР три
четверти всех средств, затрачиваемых на развитие науки и техники, бы-
ло направлено на внедрение прогрессивной технологии, механизацию и
автоматизацию производства. Годовой экономический эффект от прове-
дения этих мероприятий возрос с 1,7 млрд. руб. в 1970 г. до 2,9 млрд,
руб. в 1980 г. Ежегодно создается 2—2,5 тыс. новых типов машин, обо-
рудования, аппаратов, приборов и средств автоматизации. Одновремен-
но снимается с производства ежегодно около тысячи типов машин,, обо-
рудования, приборов и изделий устаревших конструкций.
С внедрением в производство новой техники и технологии повыси-
лась техническая оснащенность производства. На начало 1981 г. в про-
мышленности республики имелось 53 тыс. комплексно-механизирован-
ных и автоматизированных цехов, участков и производств, 102 тыс.
механизированных поточных и автоматических линий. В 1980 г. по срав-
нению с 1970 г. число комплексно-механизированных и автоматизиро-
ванных цехов, участков и производств возросло в 2,1 раза и автомата-
ческих линий — в 1,8 раза.
Технический прогресс неразрывно связан с повышением качества
продукции, с обновлением ассортимента и производством новых, более
совершенных изделий. На начало 1981 г. государственный Знак качест-
ва в промышленности РСФСР имели более 48 тыс. изделий. Выпуск
такой продукции возрос за годы десятой пятилетки в 3,1 раза. Повыси-
лась надежность машин и оборудования, значительно расширился
выпуск новой продукции. Так, на предприятиях Минприбора, Минэнер-
гомаша, Минстанкопрома, расположенных на территории РСФСР, про*
10
дукция, освоенная за годы десятой пятилетки, занимает 45—48%, Мин-
химмаша — более половины. Ускорилось обновление продукции на пред-
приятиях, выпускающих товары для народа. Например, в легкой и тек-
стильной промышленности доля вновь освоенной продукции в 1980 г.
составила 35% против 24% в 1971 г. В числе вновь освоенной продукции
изделия улучшенного качества (с индексом «Н») составили 26%.
Вместе с тем наука могла бы в большей мере способствовать разви-
тию экономики республики. Для этого важно усовершенствовать ее
связи с производством, резко сократить сроки реализации научных раз-
работок, шире использовать такие организационные формы, как научно-
производственные объединения, позволяющие в 2—3 раза уменьшить
сроки создания новой техники, существенно повысить качество и улуч-
шить технико-экономические показатели выпускаемой продукции. Боль-
шие возможности раскрываются в связи с широким внедрением в прак-
тику планирования программно-целевых методов, что позволит прово-
дить единую научно-техническую политику, объединять и концентриро-
вать ресурсы и усилия научно-исследовательских, проектно-конструк-
торских и производственных организаций.
Значение научно-технического прогресса еще более возрастет в один-
надцатой пятилетке в связи с большими задачами развития материаль-
ного производства и непроизводственной сферы, ускоренного наращива-
ния экономического потенциала восточных районов республики, необхо-
димостью экономного использования материальных, трудовых и финан-
совых ресурсов.
В принятом в 1979 г. Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров
СССР по совершенствованию хозяйственного механизма значительное
место отводится вопросам улучшения планирования и усиления воздей-
ствия экономических рычагов и стимулов на повышение эффективности
производства и качества работы. В настоящее время в основном закон-
чена организационно-методическая работа, и главная задача состоит в
том, чтобы активизировать внедрение разработанных мероприятий по
совершенствованию хозяйственного механизма. Как правило, положи-
тельные результаты достигаются там, где реализация предусмотренных
мер осуществляется комплексно и с учетом конкретных условий работы
предприятий. Уже более двух тысяч промышленных предприятий рес-
публики планируют производство по новой системе показателей. И;
опыт показывает, что перевод предприятий и объединений на новые ус
ловия положительно сказывается на росте производительности труда
повышении качества работы и эффективности производства.
За последние годы немало сделано по улучшению руководства на-
родным хозяйством, повышению уровня управления. Осуществляется
переход к двух- и трехзвенной системе управления на основе создания
промышленных и производственных объединений. В настоящее время
в республике функционирует более двух тысяч производственных и на-
учно-производственных объединений. Расширены права и функции ми-
нистерств. Однако практика показывает, что не во всех отраслях прово-
дится достаточная работа по завершению формирования производствен-
ных объединений в качестве хозрасчетного звена промышленности.
Поэтому Основными направлениями на одиннадцатую пятилетку по-
ставлена задача улучшать организационные структуры и повышать эф-
фективность работы производственных и промышленных объединений
на базе дальнейшей концентрации, специализации и кооперирования.
В строительстве нужно завершить разработку и реализацию генераль-
ных схем управления, развивать сеть производственных строительно-
монтажных объединений, комплексно осуществляющих строительство и
11
сдачу в эксплуатацию мощностей и объектов. В сельском хозяйстве
предстоит продолжить работу по совершенствованию государственно-
кооперативных, межколхозных, межсовхозных и колхозно-совхозных
объединений и агропромышленных организаций.
II.
Упор на интенсивные факторы экономического роста позволил до-
биться в 70-е годы больших успехов в развитии отраслей материального
производства. За истекшее десятилетие значительно возросла индустри-
альная мощь республики. Введено в действие 1650 крупных государст-
венных предприятий, большое количество цехов и участков. Объем про-
мышленной продукции за этот период возрос на 74,2%. Опережающими
темпами развивались отрасли, определяющие технический прогресс в
народном хозяйстве: производство продукции электроэнергетики увели-
чилось в 1,8 раза, химической и нефтехимической промышленности —
в 2,1 раза, машиностроения и металлообработки — в 2,5 раза.
Получило дальнейшее развитие производство важнейших видов
продукции базовых отраслей промышленности. Добыча нефти на терри-
тории РСФСР за последние 10 лет увеличилась в 1,9 раза, естественно-
го газа — в 3, переработка нефти — в 1,6, производство синтетическо-
го каучука — в 2,1, минеральных удобрений — в 1,8 раза, в том числе
наиболее дефицитных фосфорных удобрений — в 2,4 раза. Почти в пол-
тора раза больше выпущено кальцинированной и каустической соды, хи-
мичёских волокон и нитей, в 1,9 раза — пластических масс и синтетиче-
ских смол. Значительно возрос выпуск автомобилей, нефтяного, химиче-
ского, энергетического и электротехнического оборудования, приборов,
средств автоматизации и вычислительной техники, металлорежущих
станков с числовым программным управлением, тракторов и машин для
сельского хозяйства.
В соответствии с социальной программой партии в республике полу-
чили особенно быстрое развитие отрасли, выпускающие товары народ-
ного потребления. Производство предметов потребления за 1971—
1980 гг. возросло на 58%. Значительно увеличилось производство тка-
ней, швейных, чулочно-носочных и трикотажных изделий, мяса, колбас-
ных изделий, цельномолочной продукции, консервов, кондитерских
изделий и т. п. Весомый вклад в удовлетворение спроса населения на
товары вносит тяжелая промышленность, на долю которой приходится
3/4 выпускаемых в республике изделий культурно-бытового и хозяйст-
венного назначения. Только за последнее десятилетие производство
этих товаров увеличилось в 2,2 раза.
Важной особенностью современного этапа развития промышленности
является широкое использование в производстве достижений научно-
технической революции. Намного расширилось применение высокомеха-
визированных комплексов для добычи угля и других твердых полезных
ископаемых, в том числе мощной техники для разработки месторожде-
ний открытым способом. В электроэнергетике, черной и цветной метал-
лургии, химической и нефтехимической и других отраслях промышлен-
ности достигнуто значительное увеличение единичной мощности машин
и агрегатов, что обеспечивает значительное повышение производитель-
ности труда, снижение удельных капитальных вложений и металлоем-
кости. Так, для производства аммиака введены и вводятся в действие
агрегаты мощностью 450 тыс. т в год, серной кислоты — 360—450 тыс. т
в год. Эти агрегаты позволяют, по сравнению с ныне действующими, в
12
4,5 раза повысить производительность труда, значительно снизить себе-
стоимость продукции и удельные капитальные вложения.
В легкой и текстильной промышленности техническое перевооруже-
ние предприятий осуществляется на базе внедрения высокопроизводи-
тельных пневмомеханических, роторных и самокруточных прядильных
машин, бесчелночных ткацких станков, комплексно-механизированных
и автоматизированных линий, непрерывных технологических процессов
по отделке тканей и трикотажа, изготовлению нетканых материалов.
Проведена большая работа по дальнейшему геологическому изуче-
нию недр, особенно в северных и северо-восточных районах. Обеспечен
значительный прирост выявленных запасов практически всех видов
полезных ископаемых, сделан заметный вклад в укрепление минераль-
но-сырьевой базы страны.
В 70-х годах последовательно осуществлялась намеченная партией
программа создания крупных территориально-производственных комп-
лексов, прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке. В этих комплек-
сах органически сочетаются задачи рационального размещения произ-
водительных сил, наиболее целесообразного использования природных
ресурсов, создания благоприятных условий для труда и быта людей. За
десятую пятилетку территориально-производственные комплексы обес-
печили весь прирост добычи нефти, газа, железной руды и значительную
часть прироста выработки электроэнергии и производства грузовых ав-
томобилей.
Успешно выполнены решения XXIV и XXV съездов партии о форми-
ровании в Западной Сибири крупнейшего нефтегазового комплекса —
главной базы страны по добыче нефти и газа. За истекшее десятилетие
добыча нефти в районе увеличилась в 10 раз, естественного газа!—
почти в 17 раз. Каждая вторая тонна нефти и третий кубометр газа,
добываемые в целом по стране, приходятся ныне на долю Западной Си-
бири. Быстро растут здесь мощности по выработке электроэнергии и
переработке попутного нефтяного газа, протяженность магистральных
трубопроводов. Осуществляются меры по созданию крупного топливно-
энергетического комплекса на базе углей Канско-Ачинского бассейна.
Продолжается развитие Саянского территориально-производственного и
завершается строительство Усть-Илимского лесопромышленного комп-
лексов. Начато освоение природных ресурсов в зоне Байкало-Амурской
железнодорожной магистрали, в том числе Южно-Якутском угольном
бассейне.
Большие, ответственные задачи поставлены перед промышленностью
XXVI съездом партии. В одиннадцатой пятилетке работникам промыш-
ленности республики предстоит обеспечить более полное удовлетворение
потребностей народного хозяйства в средствах производства, а населе-
ния — в товарах народного потребления за счет интенсификации произ-
водства, повышения качества продукции, широкого использования до-
стижений научно-технического прогресса. Объем промышленной продук-
ции намечено увеличить на 24—27% с одновременным улучшением
структуры производства, обеспечением сбалансированности между до-
бывающими и обрабатывающими отраслями, ускорением выпуска про-
дукции, определяющей технический прогресс в народном хозяйстве.
Особое внимание будет уделяться развитию отраслей топливно-энер-
гетического комплекса, в первую очередь в районах Западной Сибири.
Выработку электроэнергии намечено увеличить на 18%, добычу есте-
ственного газа — в 2,1 раза. Намечается в максимально воз-
можной степени обеспечить замещение нефти другими видами топ-
лива и энергии, расширить использование попутного нефтяного газа.
13
Большое значение придается развитию атомной энергетики, особен-
но в европейской части республики. Будут введены мощности на Бала-
ковской, Калининской, Курской, а также Смоленской АЭС, начнет-
ся сооружение станций на ядерном топливе для теплоснабжения.
Выработка электроэнергии на атомных станциях возрастет более чем в
два раза.
Главным направлением развития черной металлургии в одиннадца-
той пятилетке явится улучшение качества металлопродукции и расши-
рение ее сортамента с целью максимальной экономии металла в народ-
ном хозяйстве. Планируется освоить выпуск примерно 500 новых профи-
лей проката и более 200 новых марок сталей и сплавов. Изменится
структура производства стали. Удельный вес выплавки ее в конверто-
рах возрастет с 31 до 36%, а в электропечах — с 10 до 15%.
Предусмотрено дальнейшее наращивание производства минераль-
ных удобрений и химических средств защиты растений, пластических
масс и синтетических смол, улучшение качества и расширение ассорти-
мента химических волокон и нитей для более полного удовлетворения
нужд легкой промышленности. В лесной, целлюлозно-бумажной и дере-
вообрабатывающей промышленности предусмотрено опережающее раз-
витие производств по химико-механической переработке древесины, а
также увеличение использования лиственной и малоценной хвойной дре-
весины и отходов для выработки готовой продукции.
Объем продукции машиностроения и металлообработки возрастет за
одиннадцатую пятилетку на 37%. Существенно увеличится выпуск энер-
гетического оборудования, в том числе для атомных электростанций,
оборудования для металлургической, химической и нефтехимической,
горнодобывающих отраслей промышленности, высокопроизводительных
машин для комплексной механизации работ в строительстве, лесной и
торфяной промышленности, промышленности строительных материалов
и в коммунальном хозяйстве. В целях сокращения применения ручного
труда предусматривается развитие новых мощностей по изготовлению
средств механизации подъемно-транспортных, погрузочно-разгрузочных
и складских работ.
Будет повышена в 1,3—1,6 раза производительность выпускаемых
металлорежущих станков, кузнечно-прессовых машин, литейного и де-
ревообрабатывающего оборудования. Ускоренными темпами будет раз-
виваться производство комплексов металлообрабатывающего оборудо-
вания, оснащенного автоматическими манипуляторами, значительно
возрастет выпуск металлообрабатывающих станков с числовым про-
граммным управлением.
На предприятиях сельскохозяйственного машиностроения предстоит
наладить производство более производительных зерноуборочных ком-
байнов, в том числе повышенной проходимости для нужд Нечернозем-
ной зоны РСФСР. Организуется изготовление многих видов новых ма-
шин и оборудования для овощеводства, животноводства и кормопроиз-
водства.
В решениях XXVI съезда партии особо подчеркивается, что увеличе-
ние производства и повышение качества товаров для населения следует
считать первостепенной задачей всех отраслей промышленности, пред-
приятий и организаций, предметом особой заботы партийных, советских,
хозяйственных органов и профсоюзов. В связи с этим в одиннадцатой
пятилетке предусматриваются более высокие темпы роста продукции
отраслей промышленности группы «Б» по сравнению с продукцией от-
раслей группы «А».
14
Особое внимание будет уделено увеличению выпуска высококачест-
венных товаров, пользующихся повышенным спросом, прежде всего раз-
личных видов хлопчатобумажных, шерстяных, шелковых тканей и одеж-
ды из них, бельевого и верхнего трикотажа, чулочно-носочных изделий,
обуви, меховых головных уборов, товаров детского ассортимента.
Объем продукции отраслей пищевой промышленности намечается
увеличить более чем в 1,2 раза. Упор будет сделан на ускорение вы-
пуска полуфабрикатов, кулинарных изделий, продуктов из картофеля,
свежезамороженых плодов и овощей, продуктов детского и диетического
питания. Увеличение выработки пищевой, мясной и молочной продукции
должно быть достигнуто за счет значительного повышения комплексно-
сти переработки и улучшения использования сельскохозяйственного
сырья, внедрения безотходной технологии, сокращения расхода пищевой
продукции на технические цели.
Существенным резервом увеличения продуктов питания, причем
высокого качества, явится дальнейшее развитие рыбной промышленно-
сти. В соответствии с Основными направлениями намечается значитело-
но повысить продуктивность, нарастающими темпами развивать произ-
водство рыбы в прудовых, садковых, озерных и других водоемах путем
использования вод тепловых электростанций.
Большие задачи по дальнейшему наращиванию производства това-
ров народного потребления, расширению ассортимента и повышению их
качества стоят перед местной промышленностью. Здесь упор будет еде-
лан на увеличение выпуска товаров, особенно за счет использования
отходов производства и местного минерального, растительного, живот-
ного сырья. Возможности для этого имеются в каждой области, крае и
автономной республике, но используются они еще недостаточно. Учиты-
вая важность этой проблемы, Совет Министров РСФСР принял поста-
новление, в котором министерствам и ведомствам РСФСР, а также
Советам Министров автономных республик и исполкомам местных Со-
ветов устанавливаются задания по производству товаров народного
потребления, строительных материалов и других изделий из местного
сырья и отходов производства с доведением объема их выпуска к концу
пятилетки до 750 млн. руб.
Предстоит также значительно увеличить выпуск товаров культурно-
бытового и хозяйственного назначения в отраслях тяжелой промышлен-
ности. Резервы здесь большие. На ряде предприятий тяжелой индуст-
рии производство товаров для населения развивается пока медленно,
выпуск их осуществляется в малых объемах и недостаточном ассорти-
менте. На предприятиях черной металлургии за десятую пятилетку про-
изводство товаров народного потребления возросло всего на 16%
вместо 38% по плану, доля их в общем объеме продукции не превышает
1,1%. Заводы Минэлектротехпрома увеличили выпуск товаров на 28%
и МинлегпиЩемаша— на 32,7% против соответственно 56 и 62% по
плану. Не уделяется должного внимания и изготовлению пользующихся
повышенным спросом изделий сложной бытовой техники на ряде круп-
ных, технически хорошо оснащенных заводов.
Огромное значение для обеспечения населения продуктами питания и
промышленности сырьем имеет сельское хозяйство, развитию которого
партия уделяет особое внимание. Последовательно осуществляется ин-
тенсификация сельскохозяйственного производства, укрепляется его ма-
териально-техническая база. В 70-х годах на эти цели было направлено
141 млрд. руб. капитальных вложений, или в 2,4 раза больше, чем в
предыдущем десятилетии. Основные производственные фонды в сель-
ском хозяйстве в 1980 г. по сравнению с 1970 г. возросли более чем в-
15
два раза и составляют ныне 109 млрд. руб. В широких масштабах ве-
дется мелиорация земель, с каждым годом растет применение минераль-
ных удобрений, средств химической защиты растений, развивается агро-
промышленная интеграция, совершенствуются формы межхозяйственной
кооперации, углубляется специализация производства.
Это позволило поднять производительность труда в колхозах, совхо-
зах и при сокращении численности работников неуклонно увеличивать
производство продукции земледелия и животноводства. За 1971—
1980 гг. среднегодовое производство зерна в республике составило
108,4 млн. т и возросло по сравнению со среднегодовым производством
его в 1961 —1970 гг. на 22%, овощей соответственно— 10,3 млн. т и 17%,
мяса—И млн. т и 30%, молока — 47 млн. т и 18%, яиц — 33 млрд. шт.
и 79%, шерсти — 220 тыс. т и 18%.
Следует в то же время отметить, что сельское хозяйство в больший-
стве экономических районов Российской Федерации ведется в неблаго-
приятных природно-климатических условиях. На значительной террито-
рии республики часто бывают засухи, в других районах — сельское хо-
зяйство нередко страдает от переувлажнения. Особенно неблагополуч-
ными для села были 1972, 1975, 1979, 1980 годы.
Однако благодаря самоотверженному труду работников сельского
хозяйства, повседневному вниманию ЦК КПСС и Советского Прави-
тельства, большой организаторской работе местных партийных, совет-
ских и хозяйственных органов трудности, возникшие в республике в свя-
зи с неблагоприятными погодными условиями, были в основном преодо-
лены. В десятой пятилетке произведено 570 млн. т зерна, что на
55 млн. т больше, чем в девятой пятилетке. Такое количество зерна
выращено впервые за всю историю земледелия в России. В государст-
венные закрома засыпано было 13 млрд, пудов хлеба, что на 1,5 млрд,
пудов больше, чем в 1971—1975 гг. Обеспечен рост производства и за-
купок сахарной свеклы, мяса, молока и других продуктов.
Десятая пятилетка стала началом осуществления принятой по ини•
циативе Л. И. Брежнева комплексной программы подъема сельского
хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР. В эти годы была проведена
значительная работа по укреплению материально-технической базы
колхозов и совхозов, повышению плодородия почв, развитию предприя-־
тий строительной индустрии и промышленности строительных материа-
лов, созданию сети крупных хорошо оснащенных мелиоративных орга-
низаций, подготовке квалифицированных кадров сельских строителей,
мелиораторов и механизаторов, решению социальных вопросов. Все это
способствовало повышению трудовой активности рабочих и колхозников,
специалистов и руководителей хозяйств в борьбе за быстрейшее претво-
рение в жизнь планов, намеченных партией. В результате колхозы и
совхозы зоны добились увеличения производства зерна, мяса, молока и
яиц.
Основными направлениями экономического и социального развития,
принятыми XXVI съездом партии, предусматривается увеличить в рес-
публике объем валовой продукции сельского хозяйства в одиннадцатой
пятилетке на 12—14%; обеспечить среднегодовое производство зерна в
количестве 134—136 млн. т, сахарной свеклы — 33—34 млн. т, виногра-
да — не менее 1 млн. т, мяса (в убойном весе) — 8,4—8,7 млн. т, моло-
ка — 50—52 млн. т, шерсти — 235—240 тыс. т; •увеличить производство
семян подсолнечника в 1,3 раза, овощей—в 1,2 раза, картофеля — на
10—12%. Будут введены в эксплуатацию 1550—1650 тыс. га орошаемых
и осушены 1720—1820 тыс. га заболоченных и переувлажненных зе-
мель.
16
В Нечерноземной зоне РСФСР продолжится осуществление комп-
лексной программы по превращению ее в район высокопродуктивного
земледелия и животноводства и по развитию связанных с ними отрас-
лей промышленности. Опережающими темпами здесь будет вестись
строительство жилых домов, автомобильных дорог, объектов социально-
культурного и коммунально-бытового назначения.
Принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о
дальнейшем развитии сельского хозяйства Центрально-Черноземного
района РСФСР, разработаны меры по укреплению материально-техни-
ческой базы и повышению эффективности сельскохозяйственного про-
изводства на Дальнем Востоке, в Сибири и Курганской области. Выпол-
нение намеченных мероприятий позволит значительно увеличить произ-
водство продуктов земледелия и животноводства в этих регионах, ре-
шить многие социальные и экономические проблемы на селе.
Одной из актуальных остается проблема увеличения производства
зерна. В решениях июльского (1978 г.) Пленума ЦК КПСС поставлена
задача довести среднюю урожайность зерновых культур до 20 ц с гекта-
ра и получать не менее чем по одной тонне зерна на душу населения.
Если учесть, что средняя урожайность зерновых в колхозах и совхозах
РСФСР за годы десятой пятилетки составила 14,8 ц с гектара, то для
достижения намеченных рубежей земледельцам Российской Федерации
предстоит провести большую работу по внедрению в каждом колхозе и
совхозе научно обоснованной системы земледелия, повышению плодо-
лодия почв, улучшению семеноводства зерновых культур, совершенство-
ванию структуры посевных площадей, внедрению достижений науки и
передового опыта. Особый упор нужно сделать на увеличение производ-
ства фуражного зерна, доля которого в валовом сборе зерновых должна
быть значительно повышена. Многие колхозы и совхозы располагают
большими возможностями для расширения посевов кукурузы на зерно,
а также сои, гороха, ячменя и овса. С учетом природно-экономических
условий следует более активно переходить на рациональную структуру
зернового клина.
Ударным фронтом на селе является, сейчас животноводство. В 80-е
годы в республике предстоит многое сделать по увеличению производ-
ства мяса и молока, так как спрос на них удовлетворяется еще не пол-
ностью. Для этого будут осуществлены крупные меры по интенсифика-
ции выращивания и откорма крупного рогатого скота, развитию евино-
водства и мясного птицеводства. Будут и дальше расширяться мощности
специализированных предприятий промышленного типа по производству
мяса. Наряду с этим следует лучше использовать возможности произ-
водства говядины и свинины на фермах неспециализированных хозяйств,
а также в личных подсобных хозяйствах граждан, усилить внимание к
развитию овцеводства, коневодства и других отраслей животноводства.
Необходимо добиться значительного увеличения выхода продукции с
каждой головы скота, повысить уровень селекционной работы, улучшить
воспроизводство стада и сохранность поголовья.
Неотложной задачей и важнейшей предпосылкой успешного разви-
тия животноводства является коренное улучшение кормопроизводства
и удовлетворение потребностей в кормах общественного животновод-
ства, а также скота и птицы, находящихся в личной собственности
граждан. На состоявшемся недавно расширенном заседании Совета Ми-
нистров РСФСР была рассмотрена и утверждена комплексная програм-
ма по созданию в республике надежной и сбалансированной кормовой
базы животноводства. Намечено в ближайшие годы довести производст-
во полноценных и разнообразных кормов в объеме не менее 35—40 ц
17
кормовых единиц в расчете на условную голову скота. Определены ме-
ры по экономному расходованию зерна на корм скоту за счет увеличе-
ния производства высококачественных грубых и сочных кормов, расши-
рения посевных площадей высокобелковых кормовых культур и корне-
плодов. Намечено к 1985 г. весь зернофураж использовать в виде пол-
ноценных сбалансированных комбикормов.
Как было подчеркнуто Л. И. Брежневым на XXVI съезде КПСС, в
деле увеличения производства продукции животноводства надо проя-
вить максимум настойчивости, инициативы и гибкости, использовать все
резервы и возможности, чтобы не только выполнить, но и существенно
перевыполнить намеченные планы. Достижение этой цели возможно за
счет дальнейшей интенсификации земледелия и животноводства, повы-
шения общей культуры сельскохозяйственного производства.
Осуществление комплекса мер по ускоренному подъему сельского
хозяйства РСФСР сегодня в решающей степени зависит от наличия в
каждом колхозе и совхозе постоянных кадров. В свою очередь создание
стабильных производственных коллективов самым непосредственным
образом связано с тем, как решаются на селе социальные проблемы.
Для этого важно уже в текущей пятилетке осуществить строительство
благоустроенного жилья, детских и других учреждений социальной сфе-
ры в таких объемах, чтобы обеспечить в основном каждый колхоз и сов-
хоз квалифицированными кадрами.
В целях быстрейшего осуществления этой задачи сельскому хозяйст-
ву Российской Федерации выделяются соответствующие капитальные
вложения и материально-технические ресурсы. Важно умело с макси-
мальной рациональностью использовать их, а также изыскивать допол-
нительные средства за счет местных возможностей и источников. Как
подчеркнул XXVI съезд КПСС, отличительной особенностью аграрной
политики партии в 80־е годы является то, что центр тяжести теперь
переносится на отдачу от капитальных вложений, рост продуктивности
сельского хозяйства, на углубление и совершенствование его связей со
всеми отраслями агропромышленного комплекса.
В настоящее время в республике активно ведется подготовка про-
довольственной программы, которая разрабатывается в стране в соот-
ветствии с решениями XXVI съезда партии. Для ее реализации партий-
ным, советским, хозяйственным органам республики предстоит провести
большую работу по совершенствованию планирования, наращиванию
производства сельскохозяйственной продукции, улучшению ее сохран-
ности, транспортировки, переработки и доведения до потребителя.
Обеспечение гармоничного развития всех отраслей народного хозяй-
ства, более полное удовлетворение нужд населения требуют совершенст-
вования и развития транспорта и связи. В республике ныне сформирова-
лась мощная, технически оснащенная транспортная система. Ведущее
место в ней занимает железнодорожный транспорт, на долю которого
приходится свыше 1/2 грузооборота. Эксплуатационная длина железных
дорог на начало 1981 г. превысила 82 тыс. км. Широким фронтом раз-
вернуто строительство Байкало-Амурской магистрали. Большие работы
проведены по электрификации железных дорог. Локомотивный парк
пополнился электровозами и тепловозами повышенной мощности. За
прошедшее десятилетие грузооборот железнодорожного транспорта
вырос на 39%. Значительно увеличились объемы перевозок важнейших
народнохозяйственных грузов, особенно минеральных удобрений, чер-
ных металлов, руды.
18
Вместе с тем железнодорожный транспорт все еще продолжает ра-
ботать с напряжением. Некоторые предприятия и объединения, мин״-
стерства и ведомства допускают большие простои вагонов под погрузкой
и разгрузкой. В одиннадцатом пятилетии намечена широкая программа
по улучшению работы и комплексному развитию этого вида транспорта.
Важное место в транспортной системе занимает речной транспорт.
За истекшие десять лет речной флот пополнился новыми грузовым”
теплоходами и пассажирскими судами. Построены и введены в действие
новые порты и судоремонтные заводы. Многое сделано по развитию
речного транспорта Сибири и Крайнего Севера. В одиннадцатой пяти-
летке грузооборот речного транспорта будет увеличен на 19—20%, в
том числе в портах Сибири/и Дальнего Востока — на 28—30%. Будет
существенно укреплена материально-техническая база транспортных
предприятий. Предстоит построить и реконструировать 14 крупных пор-
тов, 19 важнейших судоремонтно-строительных предприятий. Следует
выполнить также большую работу по сокращению непроизводительных
простоев транспортного флота и порожних пробегов, повышению эффек-
тивности его работы, развитию такой формы транспортировки грузов,
как «река — море», улучшению взаимодействия речного транспорта с
железнодорожным, дальнейшему развитию речного транспорта в Запад-
ной Сибири и обеспечению перевозками этого важнейшего региона
страны.
Дальнейшее развитие получил в девятой и десятой пятилетках авто-
мобильный транспорт общего пользования. Объем грузооборота и пас-
сажирооборота по Министерству автомобильного транспорта РСФСР
увеличился за этот период в 2,2 раза. Автопредприятия пополнились
более совершенными и надежными автомобилями, большегрузными ав-
топоездами КамАЗ, комфортабельными автобусами. Построено и рекон-
струировано большое количество автотранспортных и авторемонтных
предприятий, автовокзалов, станций технического обслуживания легко-
вых автомобилей и других объектов. Удельный вес централизованных
перевозок превысил 80%, грузооборот в междугородном сообщении уве-
личился в 3,4 раза, объем перевозок грузов в контейнерах возрос
почти в 20 раз.
Улучшается взаимодействие автомобильного транспорта с железно-
дорожным и другими видами транспорта. С целью более эффективного
использования автомобильного транспорта, освобождения предприятий
и организаций от несвойственных им функций, высвобождения опреде-
ленного количества водителей, грузчиков, экспедиторов промышленных
предприятий с 1980 г. на автотранспорт общего пользования возложены
функции транспортно-экспедиционного обслуживания народного хозяй-
ства республики. В настоящее время централизованный завоз и вывоз
грузов автотранспортом общего пользования с транспортно-экспедици-
онным обслуживанием осуществляется более чем с 400 железнодорож-
ных станций и портов. С каждым годом увеличивается объем перевозок
грузов, переключаемых с железнодорожного транспорта. В 1980 г.
переключено 4,7 млн. т таких грузов.
В одиннадцатой пятилетке предусмотрено увеличить грузооборот
автомобильного транспорта республики более чем на 42% и пассажиро-
оборот—на 18%. Для успешного выполнения этих заданий предстоит
существенно повысить эффективность использования автотранспорта.
При этом важно обеспечить дальнейшее развитие централизованных,
междугородных и контейнерных перевозок грузов, более широко приме-
нять автопоезда, усилить концентрацию транспортных средств в круп-
ных автомобильных хозяйствах.
Быстрому росту автомобильных перевозок способствовала большая
работа по строительству, реконструкции и содержанию автомобильных
дорог. На карте России появились новые магистральные дороги. Протя-
женность дорог с твердым покрытием возросла на 101 тыс. км, более
86% районных центров сегодня связаны благоустроенными дорогами с
областными центрами и 74% центральных усадеб колхозов и совхозов—
с районными.
Однако развитие дорожной сети еще отстает от потребностей народ-
ного хозяйства. В одиннадцатой пятилетке предусмотрено построить
большое количество дорог общего пользования, а к 1990 г.— завершить,
в основном соединение центральных усадеб колхозов и совхозов с рай-
онными центрами. Будет уделено серьезное внимание повышению ка-
чества дорог, улучшению обслуживания всех пользующихся ими. Для
этого намечается строительство придорожных гостиниц, кемпингов, ав-
тозаправочных станций, предприятий торговли и общественного пи-
тания.
Значительно возросла также роль воздушного транспорта в развитии
экономики Российской Федерации. Весомым стал вклад авиации в даль-
нейший подъем сельского хозяйства, в разведку и эксплуатацию при-
родных ресурсов, в освоение труднодоступных районов. В одиннадцатой
пятилетке будет продолжено развитие сети аэропортов на магистраль-
ных и местных воздушных линиях, особенно в районах Севера, Сибири
и Дальнего Востока. Пассажирооборот увеличится примерно в 1,3 раза.
В одиннадцатой пятилетке предстоит значительно улучшить обслу-
живание населения на автомобильном, речном и воздушном транспорте.
Нужно, как подчеркивал товарищ Л. И. Брежнев на XXVI съезде пар-
тии, свести к минимуму нарушения расписания, сделать более комфор-
табельными вокзалы и аэропорты, поднять общую культуру обслужи-
вания.
За истекшие десять лет построено почти 5 тыс. км магистральных
нефтепродуктопроводов, что позволило сократить удельный вес перево-
зок нефти по железным дорогам с 78 до 68%. В одиннадцатой пятилетке
намечено построить 3,85 тыс. км магистральных нефтепродуктопрово-
дов и отводов от них к нефтебазам, что даст возможность высвободить
около 10 тыс. железнодорожных цистерн. Получит дальнейшее развитие
такой прогрессивный вид транспорта, как трубопроводный контейнер-
ный пневмотранспорт.
Огромные изменения произошли в республике в обеспечении народ-
ного хозяйства и населения всеми средствами связи. В одиннадцатой
пятилетке на дальнейшее развитие этой отрасли намечается направить
2 млрд. руб. капитальных вложений, что позволит увеличить протяжен-
ность междугородных телефонных каналов примерно в 1,6 раза, коли-
чество телефонов в городах и сельской местности — в 1,3 раза; на пред-
приятиях почтовой связи повысить уровень механизации и автоматиза-
ции производственных процессов. Получат дальнейшее развитие цвет-
ное телевидение и стереофоническое радиовещание.
Осуществление широкой программы комплексного экономического
и социального развития республики обусловливает высокие темпы ка-
питального строительства. Его объемы увеличиваются с каждым годом.
За 1971—1980 гг. капитальные вложения в народное хозяйство РСФСР
по всем источникам финансирования составили около 690 млрд. руб. и
увеличились почти в два раза. За десятилетие введено в строй свыше
полутора тысяч новых крупных предприятий в различных отраслях
народного хозяйства РСФСР. Только за годы десятой пятилетки энерге-
тические мощности возросли на 35 млн. кВт. Завершено строительство
20
Усть-Илимской и Зейской ГЭС и Рефтинской ГРЭС, пущены в действие
новые агрегаты на Саяно-Шушенской ГЭС, Ленинградской и Курской
АЭС, Костромской и Ставропольской ГРЭС. Вступили в строй газопере-
рабатывающие заводы в Западной Сибири, что обеспечивает более пол-
ное использование попутного нефтяного газа. Созданы мощности по
производству 20 млн. т минеральных удобрений в год. Введены в дей-
ствие новые заводы, цехи и производства на Минусинском электротех-
ническом комплексе, Тольяттинском азотном заводе, Камском комплек-
се заводов по производству большегрузных автомобилей, волгодонском
заводе «Атоммаш», Абаканском вагоностроительном заводе. Сданы в
эксплуатацию животноводческие помещения •на 29 млн. ското-мест, пти-
цефабрики на 29 млн. кур-несушек и 250 млн. мясных цыплят в год, а
также немало хранилищ, теплиц и других объектов.
Построено большое количество социальных и культурно-бытовых
объектов. За десять последних лет в республике за счет всех источников
финансирования введено в действие жилых домов общей площадью
600 млн. кв. м, общеобразовательных школ — на 6,8 млн. ученических
мест, дошкольных учреждений—на 2,8 млн. мест, больниц—на 366 тыс.
коек. Государственными и кооперативными предприятиями и организа-
циями за 1971—1980 гг. построено дошкольных учреждений и больниц
почти столько же, сколько за семь первых пятилеток.
Большие и ответственные задачи перед строителями поставлены
XXVI съездом КПСС. В новой пятилетке общий объем капитальных
вложений увеличится. Предстоит обеспечить наращивание основных фон-
дов во всех отраслях народного хозяйства, построить большое коли-
чество жилья, объектов коммунально-бытового и социально-культурного
назначения. На развитие сельского хозяйства по всему комплексу работ
направляется более 90 млрд. руб. государственных капитальных вло-
жений и средств колхозов, из них свыше 39 млрд. руб.— на дальнейшее
преобразование Нечерноземной зоны РСФСР. Намечается израсходовать
крупные средства на строительство в сельской местности жилых домов,
детских учреждений, школ, объектов здравоохранения, коммунально-
бытовых предприятий.
Повышение эффективности вкладываемых средств сегодня является
одной из самых главных задач всех строительных организаций респуб-
лики, заказчиков, изготовителей и поставщиков оборудования. Решаю-
щую роль в приросте производственных мощностей и улучшении техни-
ко-экономических показателей должны сыграть реконструкция и техни-
ческое перевооружение действующих предприятий. Передовые пред-
приятия добиваются на этом направлении больших результатов. На-
пример, на комплексную реконструкцию Саратовского завода техниче-
ского стекла в десятой пятилетке было затрачено 39 млн. руб. капи-
тальных вложений, что в 2 раза меньше, чем потребовалось бы на
строительство нового предприятия. Реконструкция позволила увеличить
выпуск высококачественного листового стекла в 1,7 раза и сортовой
посуды из хрусталя — почти в 2 раза. Общий объем продукции возрос на
86%, весь прирост получен за счет повышения производительности
труда.
Более рациональное использование капитальных вложений позволит
снизить объемы незавершенного строительства. В 1980 г. был приоста-
новлен его дальнейший рост, а в ряде министерств достигнуто снижение
размеров «незавершенки». Однако удельный вес незавершенных строи-
тельных работ остается еще большим. В ближайшие годы планируется
довести их до установленных нормативов. Для этого в планах предус-
матривается сокращение числа одновременно строящихся предприятий
21
и объектов, максимальная концентрация ресурсов на важнейших и пус-
ковых стройках.
Возрастающие масштабы капитального строительства в республике,
необходимость поворота его на интенсивный путь развития требуют по-
вишенного внимания к развитию самой отрасли. Строительная инду-
стрия ныне располагает крупными строительно-монтажными организа-
циями, большим парком строительной техники, квалифицированными
кадрами. Мощности предприятий по выпуску сборных железобетонных
конструкций составляют сегодня 75 млн. куб. м в год, на территории
республики действует 320 домостроительных комбинатов. Удельный
вес полносборного строительства составляет 39% от общего объема
строительно-монтажных работ и 56% в домостроении.
Крупные средства вкладываются в развитие материально-техниче-
ской базы стройиндустрии в одиннадцатой пятилетке. Их объем только
по таким подрядным министерствам, как Минтяжстрой СССР, Мин-
промстрой СССР, Минстрой СССР, Минвостокстрой и Минсельстрой
СССР на территории республики составит более 6 млрд. руб. Произ-
водство нерудных материалов к концу новой пятилетки предусматрива-
ется довести до 620 млн. куб. м, в сравнении с 1980 г. рост его составит
9,5%, в том числе производство щебня и гравия увеличится на 11,9%.
Строительная программа пятилетки напряженна. Успех ее реализа-
ции будет определять четкая, слаженная работа всех звеньев строи-
тельного конвейера — от министерства, главка, управления до рабочей
бригады, высокая ответственность за выполнение плановых заданий.
III.
Динамичное развитие экономики республики является надежной ос-
новой решения программных задач партии в области социальных отно-
шений и культуры. В Российской Федерации, как и во всей стране, про-
должается неуклонный рост народного благосостояния, уровня образо-
вания и культуры трудящихся. Все глубже раскрываются преимущества
социалистического образа жизни.
На этапе развитого социализма основные тенденции в социальной
сфере в большой степени определяются процессом сближения всех клас-
сов и социальных групп советского общества. В соответствии с установ-
кой XXVI съезда КПСС социальная политика призвана полнее учиДы-
вать интересы каждой из этих групп и в первую очередь создавать все
условия для усиления ведущей роли рабочего класса. Речь идет о том,
чтобы содействовать повышению материального и культурного уровня
жизни рабочих и служащих, их широкому участию в государственной и
общественной деятельности, росту их идейно-политической зрелости,
образованности, профессиональной квалификации.
В 70-е годы в стране были осуществлены крупные меры по дальней-
шему повышению уровня заработной платы рабочих и служащих. Была
повышена минимальная заработная плата с одновременным увеличение
ем тарифных ставок и должностных окладов среднеоплачиваемых кате-
горий работников производственных и непроизводственных отраслей на-
родного хозяйства, введены районные коэффициенты и процентные над-
бавки к заработной плате и т. п. В результате прибавку к заработной
плате получило более 50 млн. рабочих и служащих Российской Феде-
рации. ׳ <
Важная программная цель партии — преодоление существенных раз-
личий между городом ׳и деревней. В последние годы было сделано не-
мало для улучшения социально-бытовых условий жизни на селе, его
22
перестройки, обновления, благоустройства. Принципиальное значение
имеет установление гарантированного минимума заработной платы и
пенсий для колхозников. Возрастает их общественная активность, чему
способствует деятельность многомиллионного профессионального союза.
Сближение различных социальных групп, выравнивание различий
между городом и деревней происходит на фоне стабильного повышения
реальных доходов населения. За последние десять лет они увеличились
в расчете на душу населения на 50%, при этом у колхозников росли
более высокими темпами, чем у рабочих и служащих.
Значительно улучшилось торговое, бытовое и коммунальное обслу-
живание населения. Розничный товарооборот государственной и коопе-
ративной торговли достиг в 1980 г. 155,1 млрд. руб.— на 65% больше,
чем в 1970 г. Существенно увеличилась за этот период продажа ряда
ценных продовольственных и непродовольственных товаров. Так, про-
дажа мяса и мясопродуктов возросла на 53%, рыбы и рыбопродуктов —
на 49, животного масла — на 35, молока и молочных продуктов — на
30%, яиц — в 2,4 раза, кондитерских изделий — на 45%, тканей — на 51,
одежды и белья — на 64, трикотажных изделий — на 65, кожаной обу-
ви — на 61, мебели—на 85, холодильников — на 36, мотоциклов и мото-
роллеров — на 39%, магнитофонов — в 2,8 раза и т. д.
Заметно выравнивается структура расходов отдельных обществен-
ных групп на приобретение продовольственных и непродовольственных
товаров. За годы девятой и десятой пятилеток потребление основных
сельскохозяйственных продуктов колхозниками увеличивалось более
высокими темпами по сравнению с рабочими и служащими. Близка к
уровню, достигнутому в семьях рабочих и служащих, обеспеченность
семей колхозников предметами длительного пользования. Как показало
последнее обследование, на каждые 100 семей рабочих и служащих
имелось 70 радиоприемников, а на 100 семей колхозников — 62, телеви-
зоров соответственно — 92 и 82, стиральных машин — 76 и 76, швейных
машин — 63 и 64.
Существенно сокращается разрыв и в уровне бытового обслужива-
ния городского и сельского населения. В 1970 г. сельский житель полу-
чал в среднем услуг в 2,7 раза меньше, чем городской, а в 1980 г.—
меньше лишь на 43%.
В соответствии с линией XXVI съезда партии в предстоящие годы в
Российской Федерации, как и во всей стране, будет проведена большая
работа по дальнейшему сближению уровня благосостояния, уменьшению,
социально-бытовых и культурных различий между отдельными группа-
ми населения.
В ходе ускоренного освоения новых районов Сибири и Дальнего Вос-
тока образовался некоторый разрыв в уровне обеспеченности социаль-
но-культурным обслуживанием этих и давно обжитых районов. С целью
преодоления различий принимаются меры к ускорению темпов строи-
тельства социально-культурного комплекса в Сибири, на Дальнем Вос-
токе и в северных районах. Во многих министерствах и ведомствах рес-
публики эта работа ведется на основе специальных целевых программ.
Помощь в развитии этих регионов оказывают советские и хозяйственные
органы многих областей РСФСР, братские союзные республики.
Социальная политика партии предусматривает осуществление круп-
ных мер по улучшению демографической обстановки, усилению заботы
о семье, молодоженах и прежде всего о женщине. Предстоит еще многое
■сделать, чтобы облегчить домашний труд женщины, создать условия,,
позволяющие ей успешно сочетать обязанности матери с активным уча-
стием в производственной и общественной жизни.
23
В центре внимания партии и государства находится жилищное строи-
тельство. В 1971 —1980 гг. улучшили жилищные условия 62 млн. чело-
век, из них 44 млн. получили квартиры в новых домах. Широкий размах
жилищного строительства отнюдь не уменьшает важности вопроса о
распределении и использовании жилья. Партия требует обеспечивать
внимательный, объективный подход к этому делу, обязательное участие
и строгий контроль со стороны общественных организаций. Республи-
канские и местные органы ведут большую работу по бережному исполь-
зованию и сохранности жилого фонда.
Не меньшего внимания заслуживают и вопросы градостроительства.
Следует признать, что в ходе развернувшегося массового жилищного
строительства кое-где стали проявлять меньше заботы о внешнем виде
городов, создании запоминающихся, примечательных зданий и сооруже-
ний, красивых архитектурных ансамблей. Здесь есть над чем поработать
строительным организациям, Госстрою, Союзу архитекторов республи-
ки, местным Советам.
Важную функцию в социально-культурной жизни республики, вое-
питании новых поколений советских людей выполняет развитая систе-
ма народного образования. В Российской Федерации, как и во всей
стране, успешно завершен переход к обязательному всеобщему средне-
му образованию. Сейчас 99,6% выпускников восьмилетних школ про-
должают обучение в средних общих или специальных учебных заведе-
ниях. За последние десять лет в республике было введено в действие
более 13 тыс. школ. Улучшилась материальная база школ, повысилась
их оснащенность современным учебным оборудованием, различными
техническими средствами обучения. Большое внимание уделяется тру-
довому обучению учащихся. В настоящее время в школах, межшколь-
ных учебно-производственных комбинатах, в учебных цехах и на участ-
ках предприятий проходят трудовое обучение около 2,3 млн. человек,
или 98% всех учащихся старших классов.
На нынешнем этапе в соответствии с требованиями XXVI съезда
КПСС стоят задачи повышения качества обучения, трудового и нравст-
венного воспитания в школе, изживания формализма в оценке резуль־
татов труда учителей и учащихся, укрепления связи школы и обучения
с жизнью, улучшения подготовки школьников к общественно полезному
труду. Органы народного образования усиливают внимание к работе,
быту, росту квалификации учителя, роль которого в современной школе
возрастает. Вся система школьного обучения призвана способствовать
всестороннему развитию эстетического образования, выработке у моло-
дежи высокой общей культуры, формированию глубоких чувств патрио-
тизма и интернационализма, кровной причастности к делам общества,
готовности к труду и обороне Родины.
Система высшего и среднего специального образования также наце-
лена на повышение качества преподавания, укрепление связи с произ-
водством. За последние десять лет в РСФСР открыто 37 университетов
и других вузов, а всего на начало 1981 г. имелось 494 высших учебных
заведения, насчитывавших свыше 3 млн. студентов. Ведется поиск путей
улучшения подготовки кадров в вузах, расширения возможностей для
обучения специалистов непосредственно в тех районах, где им предстоит
работать. Важное значение придается более эффективному использова-
нию для нужд народного хозяйства большого научного потенциала
вузов.
В 70-е годы была значительно расширена система здравоохранения,
улучшена работа поликлиник, диспансеров, амбулаторий, больниц. За
1971 —1980 гг. количество коек в стационарах республики увеличилось
24
на 334 тыс. Обеспеченность больничными койками в расчете на 10 тыс.
человек населения возросла со 112 в 1970 г. до 129 в 1980 г., врачами
всех специальностей — с 29 до 40, работниками среднего медицинского
персонала — с 93 до 112.
Надежный путь дальнейшего совершенствования системы здравоох-
ранения — повсеместное внедрение эффективных методов лечения, рас-
ширение диспансерной работы, применение передовых организационных
форм. Большое внимание, как и прежде, будет уделяться вопросам ка-
пита/льного строительства, своевременному вводу в строй новых боль-
ниц и здравниц, оснащению лечебных учреждений современной аппара-
турой, приборами. Работникам здравоохранения необходимо настойчи-
во улучшать качество медицинского обслуживания населения, проявлять
максимум заботы и чуткости к больным.
На укрепление здоровья народа нацелена и деятельность по разви-
тию физической культуры и спорта, активному приобщению к ним ши-
роких слоев населения и особенно детей. В одиннадцатой пятилетке
стоит задача энергичнее распространять новые формы организации за-
нятий физической культурой, в том числе по месту жительства, изыс-
кивать возможности для расширения и, главное, рационального исполь-
зования материальной базы спорта, решительно ломать препятствую-
щие этому ведомственные барьеры.
Духовная жизнь в республике, как и во всей стране, развивается под
знаком существенного улучшения идеологической работы, совершенст-
вования, обновления ее форм и методов, настойчивой реализации при-
пятого в 1979 г. постановления ЦК КПСС «О дальнейшем улучшении
идеологической, политико-воспитательной работы».
В 70-е годы было многое сделано для всестороннего развития сферы
культуры, более полного удовлетворения растущих духовных запросов
граждан. В частности, предпринимаются действенные меры для подъе-
ма театрального искусства, расширения сети театров, которые тради-
ционно пользуются в республике большой популярностью. Сегодня в
Российской Федерации имеется 324 профессиональных театра, из них
22 академических, большое число народных театров и самодеятельных
коллективов. Работники культуры в сотрудничестве с местными совет-
сними и хозяйственными органами призваны обеспечить дальнейшее
развитие театрального дела. Важно также существенно улучшить орга-
низацию концертной деятельности, устранить выявленные здесь недо-
статки, решить задачи по совершенствованию деятельности музеев,
библиотек, других учреждений культуры.
Важное звено дальнейшего подъема культурного уровня населения
республики — улучшение деятельности учреждений культуры на селе.
Речь идет прежде всего о том, чтобы на основе накопленного опыта со-
вершенствовать работу клубов и домов культуры, шире развивать шеф-
ские связи, обеспечить потребности села в постоянных кадрах культ-
просветработников. Больше внимания следует уделить строительству
новых клубов, расширению их сети.
Деятели литературы и искусства создали за последние годы немало•
значительных произведений, получивших самое широкое признание,
обогативших духовную жизнь общества. С удовлетворением следует от-
метить, что заметно возросло число глубоких, интересных работ россий-
ских литераторов, художников, композиторов, посвященных современно-
сти.
Нельзя вместе с тем не отметить, что уровень некоторых художест-
венных произведений еще невысок. Главная слабость их — уход в сто-
рону от основных проблем современности, мелкотемье. Партия указы¬
25
вает на необходимость улучшать идейную подготовку работников лите-
ратуры и искусства, укреплять их связь с жизнью. Это — предмет
неустанной заботы творческих союзов республики, их партийных орга-
низаций.
* * *
Важным источником дальнейшего подъема экономики и культуры
является всемерное развитие социалистического соревнования. Огром-
ный политический и трудовой подъем среди рабочих, колхозников и ин-
теллигенции вызвали решения XXVI съезда партии, доклад Генерально-
го секретаря ЦК КПСС товарища Л. И. Брежнева. Важное значение
имеет постановление ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ВЦСПС и
ЦК ВЛКСМ «О Всесоюзном социалистическом соревновании за успеш-
ное выполнение и перевыполнение заданий одиннадцатой пятилетки».
В трудовых коллективах в ответ на призыв партии широко разверну-
лось социалистическое соревнование за повышение эффективности про-
изводства и качества работы, успешное выполнение и перевыполнение
заданий одиннадцатой пятилетки. Как и во всей стране, в Российской
Федерации получили поддержку и распространение инициативы трудя-
щихся Москвы и Ленинграда по завершению личных и бригадных зада-
ний первого года пятилетки к 7 ноября, Ярославской области — по до-
стижению в одиннадцатой пятилетке прироста промышленного произ-
водства без увеличения численности работающих, Ростовской области —
по досрочному освоению проектных мощностей, почин колхозов и сов-
хозов Краснодарского края и Днепропетровской области по улучшению
качества сельскохозяйственной продукции, опыт работы трудовых кол-
лективов Урала и Кузбасса по экономии металла и топливно-энергети-
ческих ресурсов и другие.
Трудящиеся Российской Федерации, тесно сплоченные вокруг Ле-
нинской партии, приложат все силы для того, чтобы успешно претворить
в жизнь исторические решения XXVI съезда партии, выполнить социа-
листические обязательства и планы, добиться новых побед в коммуни-
стическом строительстве.
Г. А. Ш И С T E P
ИСТОЧНИКИ ПОПОЛНЕНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
УЗБЕКИСТАНА НА ЭТАПЕ РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА
Среди основных направлений развития общественных наук на сов-
ременном этапе на одно из первых мест XXVI съезд КПСС поставил
исследование процессов, происходящих в социальной структуре совет-
ского общества. Важное место в изучении этой проблемы занимает на-
учный анализ источников пополнения рабочего класса.
В 60—70-е годы в Узбекистане опубликован ряд работ, посвященных
проблемам трудовых ресурсов, воспроизводства рабочей силы, в кото-
рых затрагивается эта тема 1. Однако вопросы поиска путей наиболее
рационального использования источников пополнения рабочего класса в•
республике еще не получили должного освещения.
В статье поставлена цель проанализировать деятельность партийных,
советских и хозяйственных органов республики по решению этой проб-
лемы, что позволит привлечь к ней большее внимание, содействуя рас-
пространению складывающегося опыта в регионах, имеющих аналогии-
ную демографическую ситуацию.
♦ * *
Соотношение источников пополнения рабочего класса определяется
в первую очередь социальной структурой советского общества, теми
сдвигами, которые в ней происходят. На этапе зрелого социализма веду-
щей является тенденция интенсивного сближения классов и социальных
групп, прогрессирующего стирания различий между ними. «Наша
цель, — заявил в Отчетном докладе ЦК КПСС XXVI съезду Коммуни-
стической партии Советского Союза Л. И. Брежнев, — создание обще-
ства, в котором не будет деления людей на классы. И можно сказать
определенно: мы постепенно, но увереннно продвигаемся к этой великой
цели» 1 2.
Движение советского народа к социальной однородности, определяе-
мое последовательной политикой партии и государства по интернацио-
нализации народнохозяйственной и общественно-политической жизни
страны, проявляется и в возрастающем сближении наций и народностей•
по социальной структуре. Это находит отражение прежде всего в увели-
чении удельного веса республиканских отрядов рабочего класса. В Узбе¬
1 Региональные проблемы воспроизводства рабочей силы в Узбекистане. Ташкент,
1965; Ши стер Г. А. Промышленные рабочие Узбекистана (Изменения в численности■
и составе). 1959—1970 годы. Ташкент, 1975; Бедринцев К-, Нишанов Н., Труб-
ников А. Малые города в пополнении производительных сил Узбекистана.— «Комму-
нист Узбекистана», 1977, № 8; Михеева В. В. Трудовые ресурсы малых и средних
городов Узбекистана и перспективы их использования. Автореф. дис. на соиск. уч. ст.
канд. эк. наук. Ташкент, 1975; Ата-Мирзаев О. Б. Региональное прогнозирование
расселения и управления процессом урбанизации. Ташкент, 1979; Социальные проблемы
развития производительных сил Узбекистана. Ташкент, 1980.
2 Материалы XXVI съезда Коммунистической партии Советского Союза. М., 1981 г.,,
с. 52.
27
кистане в 1959 г. рабочие составляли 39,2% \ в 1970—45,7%, а (по дан-
ным ЦСУ) в 1979 г. — 52,9% занятого населения.
Источники пополнения рабочего класса одинаковы для всей страны,
но их соотношение и использование во многом обусловлено специализа-
цией республик в общесоюзном разделении труда, которая планируется
׳союзным государством в зависимости от природных условий, материаль-
ных и трудовых ресурсов. Они определяются также исторически ело-
жившимися условиями расселения, характером миграционных процес-
сов, национальными традициями и т. п. Особенностью Среднеазиатско-
го региона, в том числе Узбекистана, является то, что развитие
промышленности здесь происходило и происходит при значительном
преобладании в составе населения жителей сельской местности, которые
ориентированы на труд в аграрном секторе хозяйства и смежных с ним
отраслях. Для региона характерны обусловленные этническими особен-
ностями и национальными традициями большой естественный прирост
и крайне низкий отток представителей коренных национальностей за
пределы своих республик.
Qchobhbim источником пополнения рабочего класса является он сам.
Еще ТС Маркс писал, что «наиболее передовые рабочие вполне сознают,
что будущее их класса и, следовательно, человечества, всецело зависит
от воспитания подрастающего рабочего поколения» \ Коммунистиче-
ская партия проявляет неустанную заботу о пополнении ведущего клас-
са социалистического общества за счет его лучших сынов и дочерей.
Как показывают труды советских социологов, в 60—70-е годы боль-
шую часть пополнения рабочего класса давали выходцы из рабочих се-
мей. Так, в ленинградской машиностроительной промышленности они
составили 56% всех опрошенных3 4 5 6, в Подмосковье — 77% в, в Башки-
рии — 58,17. В Узбекистане на Чирчикском электрохимическом комби-
нате, Ташкентском заводе электронной техники и на заводе «Таштек-
'Стильмаш»—51,3% (1971г.).
Указанная закономерность имеет объективный характер. Однако
важную роль в ее проявлении играет субъективный фактор. Под руко-
водством партийной организации в Узбекистане проводится большая
работа по увеличению в общей численности промышленного персонала
доли потомственных рабочих. Партийные, профсоюзные и комсомоль-
ские организации воспитывают подрастающее поколение на револю-
ционных и трудовых традициях: на предприятиях создаются музеи,
уголки славы, в которых представлен богатый материал о рабочих ди-
настиях. В Музее боевой и трудовой славы завода им. Октябрьской ре-
волюции экспонируются документы о рабочих, отцы которых принима-
ли участие в осуществлении социалистической революции в Узбекистане.
Среди славных рабочих династий республики нельзя не назвать
семью Оськиных (Ташкентское авиационное производственное объеди-
нение), родоначальники которой — Михаил Николаевич и его жена
Клавдия Васильевна — отдали родному заводу 60 лет и привели сюда
пять детей 8; семью металлургов Нуритдиновых, которые трудятся в
3 Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года, т. V. М., 1973, с. 29.
4 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 198.
5 Социальное развитие рабочего класса СССР. М., 1977, с. 27.
6 Руткевич М. Н. Тенденции развития социальной структуры советского обще-
стза. М., 1975, с. 38.
7 Т а ш бул атов а А. Ш. Социальные проблемы неквалифицированных рабочих.
В сб.: Философия, история КПСС, политэкономия. Вып. 23. Уфа, 1971, с. 133.
8 «Ударник» (орган парткома, профкома, комитета комсомола, дирекции Ташкент-
ского авиационного производственного объединения им. В. П. Чкалова), 1969 г., 15 ян-
;заря.
28
прокатном цехе Узбекского металлургического завода им. В. И. Ленина
третий десяток лет, а старший из семьи — Саид, Герой Социалистиче-
ского Труда,— свыше тридцати лет; семью Вальковых, проработавшую
на одном из машиностроительных заводов столицы Узбекистана в общей
сложности более ста лет9; «старейшую» в республике рабочую дина-
стию Икрамовых с Наманганского комбината авровых тканей
им. XXV съезда КПСС — общий стаж ее трудовой деятельности более
250 лет 10 11.
Обследования, проведенные нами на ряде предприятий Узбекистана,
свидетельствуют о том, что многие их труженики являются вторым, а то
и третьим поколением рабочих династий. На Чирчикском электрохими-
ческом комбинате в 1961 г. у 18%, а в 1971 г. у 23% опрошенных роди-
тели или близкие родственники работали там же. На заводе «Таштек-
стильмаш», по данным опроса 1971 г., у 23% рабочих родители работа-
ли на заводе (некоторые — со дня основания или эвакуировались с
заводом во время Великой Отечественной войны).
Следует отметить, что статистика не дает исчерпывающих сведений
об источниках пополнения рабочего класса, однако данные кон-
кретных социологических исследований на промышленных предприя-
тиях республики подтверждают вывод, что, как и по всей стране, в
Узбекистане возрастает роль рабочего класса как источника формиро-
вания собственных пополнений и соответственно увеличиваются абсо-
лютная численность и удельный вес потомственных рабочих11.
Одним из основных источников пополнения рабочего класса в 60—
70-е годы продолжало оставаться колхозное крестьянство. Однако, как
отмечается в литературе, в целом по стране его доля снижалась посте-
пенно 12. К 70-м годам во многих районах страны возможности вовлече-
ния колхозников в ряды рабочего класса были практически исчерпаны
в связи с быстрыми темпами урбанизации. Если за период между Все-
союзными переписями населения 1959 и 1970 гг. численность сельского
населения СССР сократилась на 3,1 млн. человек, то за 1970—1979 гг. —
на 6,9 млн. человек. За девять лет общая численность сельского населе-
ния сократилась на 6,5 пунктов, в то время как доля городских жителей
увеличилась с 56 до 62% 13.
Указанная тенденция не во всех регионах страны действует с равной
силой. По степени убывания признака ныне наиболее урбанизирован-
ными республиками Советского Союза являются: Эстонская ССР
(70%), РСФСР (69%), Латвийская ССР (68%), Армянская ССР
(66%), Украинская ССР (61%), Литовская ССР (61%), Белорус-
ская ССР (55%), Казахская ССР (54%).
Однако в республиках Среднеазиатского региона, где за исключе-
нием Таджикистана удельный вес сельского населения также имел тен-
денцию к понижению, абсолютная численность сельских жителей за пе-
риод между переписями населения 1970 и 1979 гг. возросла в Киргизии
на 18%, в Узбекистане — на 21%, в Туркмении — на 28% 14. Самый вы-
сокий рост сельского населения наблюдался в этот период в Таджики-
стане (36%) 15.
9 «Андижанская правда», 1979 г., 4 сентября.
10 «Наманганская правда», 1979 г., 1 мая.
11 Социальное развитие рабочего класса СССР, с. 26.
12 Социальное развитие рабочего класса СССР, с. 21.
13 Население СССР. По данным переписи 1979 г. М., 1980, с. 3.
14 Там же, с. 4.
15 Там же.
29
Таким образом, в отличие от ряда центральных районов страны, в
Узбекистане, как и в других Среднеазиатских республиках сельское на-
селение, в том числе колхозное крестьянство, располагает большими
потенциальными возможностями не только для собственного воспроиз-
водства, но и для пополнения рабочего класса.
При оценке трудовых ресурсов Узбекистана, возможностей перерас-
пределения части трудоспособного населения из сельскохозяйственного
производства в промышленность плановые органы исходят из того, что
население по территории республики распределяется крайне неравно-
мерно. В связи с этим одни районы и области испытывали недостаток в
рабочей силе, другие — избыток в ней. На 1 января 1980 г. плотность
населения в Узбекистане составляла 35,2 человек на 1 кв. км. Но если
в Каракалпакской АССР она равна лишь 5,6 человек, в Бухарской обла-
сти — 9,0, Джизакской — 25,7, Кашкадарьинской — 40,7, то в Андижан-
ской области — 328,5 человек, Ферганской — 244,1, Ташкентской (вклю-
чая Ташкент)—233,6, Хорезмской—170,1, Наманганской—143,0 че-
ловек 1e. Причем в ряде перенаселенных областей плотность населения
продолжает расти. Только за период с 1970 по 1980 г. в Андижанской
области она увеличилась на 76,4, в Ферганской — на 56,5, в Наманган-
ской — на 35,8 человек.
В этих областях все более резко сокращаются размеры посевных
площадей на каждого занятого в сельском хозяйстве работника. Это
отрицательно сказывается на возможностях использования имеющихся
трудовых ресурсов в колхозах, а следовательно, и на повышении произ-
водительности труда.
Расчеты Государственного комитета У3ССР по труду показывают,
что научно-технический прогресс и достигаемый на его основе рост про-
изводительности труда ведут, особенно в сельском хозяйстве, к высво-
вождению работников, делают возможным и вместе с тем необходимым
перераспределение части трудовых ресурсов в отраслевом и террито-
риальном разрезах16 17. Уже в 1970 г. из общей численности трудоспособ-
ных колхозников Узбекистана могло быть высвобождено 29%. В после-
дующие годы в хлопководческих колхозах республики процент содер-
жавшихся сверх необходимой численности работников стал еще более
высоким.
Изучение характера миграционных процессов, распределения и
использования трудовых ресурсов в Узбекистане приводит многих иссле-
дователей к выводу, что потребности промышленности в рабочих кадрах
не могут быть удовлетворены путем переселения избыточного сельского
населения республики в города. Осуществляя политику КПСС по вы-
равниванию экономических уровней республик, учитывая специфику
миграции и малую мобильность сельского, в первую очередь коренного
населения, а также высокую обеспеченность трудовыми ресурсами ряда
сельских районов, Компартия Узбекистана проводит широкую систему
мер по индустриализации малых и средних городов и сельских районов
республики. При этом партия исходит из того, что размещение промыш-
ленных объектов в районах аграрного профиля, вовлечение сельского
населения в ряды рабочего класса будут способствовать изменению об-
раза жизни и социально-психологического склада людей.
Создание промышленных объектов в малых и средних городах, в
сельской местности не всегда означает строительство здесь новых само¬
16 Народное хозяйство Узбекской ССР в 1979 г. Статист, ежегодник ЦСУ Узбек-
ской ССР. Ташкент, 1980, с. 6.
17 Апостолов О. Насущные проблемы профориентации молодежи.— «Коммунист
Узбекистана», 1979, № 2, с. 43.
30
стоятельных предприятий; как правило, это филиалы заводов и фабрик,
крупных промышленных объединений или их цехи, производящие дета-
ли. Экономическая эффективность создания таких объектов не вызывает
сомнений: открытие ־ их не требует больших капитальных вложений.
Сами заводы, передав филиалам выпуск отдельных узлов и деталей, по-
лучают возможность сосредоточить усилия на более важных задачах.
Кроме того, создание таких небольших предприятий не связано с пере-
селением трудящихся, крупным жилищным строительством и т. д. Еще
Ф. Энгельс писал: чтобы «...вытесненные из земледелия люди не остава-
лись без работы или не были вынуждены скопляться в городах, для
этого необходимо занять их промышленным трудом в самой деревне» 18.
Курс на совершенствование планирования размещения производи-
тельных сил, строительство промышленных объектов в небольших горо-
дах и городских поселениях, получил отражение уже в решениях XVI
(1961 г.), XVII (1966 г.) и XVIII (1971 г.) съездов Компартии Узбеки-
стана.
Выступая на XIX съезде Компартии Узбекистана (1976 г.), Ш. Р. Ра-
шидов отметил, что в системе мер, осуществленных Компартией Узбеки-
стана по развитию производительных сил, большое социальное значение
имели выравнивание уровня экономического развития областей и инду-
стриализация сельских районов и малых городов. Эту линию необходи-
мо проводить и впредь. Сооружение предприятий на селе позволит
сформировать там рабочий класс, более планомерно и рационально раз-
вивать производительные силы 19 20.
Следует отметить, что проводимая в Узбекистане работа по индуст-
риализации аграрных районов и малых городов соответствует политике
ограничения роста больших городов и развитию экономики перспектив-
ных малых и средних городов.
Одним из новых промышленных центров, возникших в годы восьмой
и девятой пятилеток в Узбекистане, является Ахангаран. Здесь были по-
строены цементный комбинат, завод железобетонных изделий, завод
«Сантехлит», комбинат «Стройпластмасс». Вырос городской поселок с
новыми жилыми домами, предприятиями социально-бытового назначе-
ния. В 1971 г. Ахангаран стал районным центром, а в 1976 г.— преобра-
зован в город областного подчинения 2и.
Аналогичен путь развития другого города Ташкентской области На-
риманова — бывшего Бектемира. Его индустриальный облик сложился
в годы девятой пятилетки. В 1976 г. здесь действовало 50 промышлен-
ных предприятий, строительных, автотранспортных и других организа-
ций и учреждений. По сравнению с 1970 г. вдвое увеличилось число
предприятий и втрое — объем выпускаемой продукции, насчитывающей
более 20 видов различных промышленных изделий металлоконструк-
ции, железобетон и др.). Жилой фонд (без индивидуальных домов) пре-
высил 100 тыс. кв. м, строятся школы, дошкольные учреждения, боль-
ницы, здравпункты и т. п. 21.
В соответствии с «Основными направлениями развития народного
хозяйства СССР на 1976—1980 годы», принятыми XXV съездом КПСС,
еще более существенные сдвиги в размещении производительных сил в
Узбекистане произошли в десятой пятилетке. Как было отмечено на
XX съезде Компартии Узбекистана (1981 г.), Центральный комитет КП,
18 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 345.
19,XIX съезд Коммунистической партии Узбекистана. Стеногр. отчет. Ташкент, 1978,
20 «Правда Востока», 1977 г., 11 июня.
21 «Правда Востока», 1976 г., 14 марта.
зг
правительство республики не оставляли без внимания ни одну ценную
инициативу, направленную на то, чтобы дать новый жизненный импульс
малым городам, поселкам и райцентрам. В десятой пятилетке в Узбеки-
стане было создано 290 филиалов и цехов, на которых занято почти
30 тыс. человек 22.
Значительные успехи достигнуты в Андижанской области. За годы
десятой пятилетки было введено в действие 60 предприятий, филиалов
и цехов в разных районах области. Большой победой областной партий-
ной организации рабочего класса области стало введение в эксплуата-
цию на год раньше срока первой очереди Андижанского хлопчатобу-
мажного комбината. В области сооружается пять его филиалов, два из
которых были введены ко дню открытия XXVI съезда КПСС 23.
К началу 60-х годов на территории целинной Джизакской области
было всего 3 промышленных предприятия. В десятой пятилетке их ста-
ло более 60. На новом техническом уровне строились заводы щелоч-
ных аккумуляторов, ковровый комбинат, свинцово-цементный рудник,
фабрика для получения валлостанитового концентрата, предприятия
пищевой промышленности, хлопкоперерабатывающие, стройиндустрии,
транспорта и связи 24. Аналогичные примеры можно привести и по дру-
гим областям.
В результате осуществления курса партии на совершенствование
размещения производительных сил в республике произошли позитивные
сдвиги в распределении промышленно-производственного персонала.
До начала 70-х годов основная масса промышленных рабочих была
сосредоточена в наиболее крупных индустриальных центрах. Так, в
1970 г. в Ташкентской области, включая и Ташкент, где проживал 21%
населения У3ССР, было сосредоточено 54% всего ее промышленно-про-
изводственного персонала. В то время как в Сырдарьинской, Кашка-
дарьинской, Сурхандарьинской и Хорезмской областях, на долю кото-
рых приходилось 22,6% населения Узбекистана, промышленно-производ-
ственный персонал составлял лишь 7,5% общей численности25.
На 1 января 1978 г. в Ташкентской области (включая г. Ташкент)
проживало уже 23,5% всего населения республики (±2,5 пункта по
сравнению с 1970 г.), однако ^удельный вес промышленно-производст-
венного персонала сократился На 6,2 пункта и составил 47,8% 26. За это׳
же время в сопоставляемых четырех областях (хотя численность насе-
ления здесь снизилась с 22,6 до 20,4%) удельный вес промышленно-
производственного персонала возрос на 2,1 пункта и достиг 9,6% 27.
В 60—70-е годы благодаря успешной деятельности партийной орга-
низации Узбекистана по индустриализации аграрных районов и вовле-
чению в промышленность сельских жителей удельный вес рабочих и
служащих в промышленности, расположенной в сельской местности,
почти удвоился:
22 Отчет Центрального комитета Компартии Узбекистана XX съезду Коммунистиче-
ской партии Узбекистана. Доклад кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, Первого
секретаря Центрального комитета Компартии Узбекистана товарища Ш. Р. Рашидова.—
«Правда Востока», 1981 г., 4 февраля.
23 «Правда Востока», 1981 г., 6 февраля.
24 Там же.
25 Подсчитано по: Трудовые ресурсы Узбекистана. Ташкент, 1970, с. 63.
26 Подсчитано по: Численность населения Узбекской ССР на 1 января 1978 г. Отдел?
статистики населения и здравоохранения. ЦСУ У3ССР.
27 То же.
32
' Таблица 1
Динамика удельного веса рабочих и служащих Узбекистана в 1960—1977 гг.
1960 г.
1970 г.
1975 г.
1977 г.
В городских поселениях
В сельской местности
92,6
7,4
87,8
12,2
87,5
12,5
86,7
13,3
Несмотря на то, что численность промышленных рабочих за счет
притока сельских жителей в Узбекистане из года в год возрастает, этот
резерв рабочей силы в связи с высоким естественным приростом не
только не сократился, но наоборот, возрастет. По прогнозам к 1990 г.
численность населения республики достигнет 22 млн. человек. Это потре-
бует еще больших усилий по увеличению числа рабочих мест, расшире-
нию подготовки квалифицированных кадров 28.
В резолюции XX съезда Компартии Узбекистана указано на особую
важность задачи создания филиалов предприятий в малых городах и
сельской местности 29. За годы одиннадцатой пятилетки их намечено
открыть 450—500, в том числе в колхозах и совхозах 3°.
Однако было бы ошибочно думать, что стремление к более рацио-
нальному размещению промышленных предприятий не сталкивается с
серьезными проблемами. Нельзя не отметить, что построенные в Анди-
жане и Намангане текстильные комбинаты длительное время работали
не на полную мощность из-за недостатка рабочей силы, в то время как
в этих городах имелись значительные резервы трудоспособного населе-
ния. Открытие даже небольших объектов, филиалов цехов требует соз-
Дания инфраструктуры, обслуживающей производство — строительства
школ, детских и медицинских учреждений, налаживания транспорта,
связи и т. д. Решение этих задач не всегда идет в ногу с возведением
промышленных объектов 31.
Важной и сложной проблемой является также подготовка квалифи-
цированных кадров. В отличие от многих центральных районов страны,
где в связи с оттоком сельской молодежи в города, колхозы испытывают
острую нехватку рабочей силы, в Узбекистане перераспределение кол-
хозной молодежи в промышленность и другие отрасли народного хозяй-
ства происходило замедленными темпами. Например, в 1968 г. 36% от
общей численности трудоустроенной молодежи и подростков остались
работать в колхозах, в 1970 г.— 43%, что в 1,9 раза превысило число
молодых людей, поступивших на фабрики и заводы. Следует отметить,
что 68% пришедших в колхозы подростков в возрасте до 18 лет имели
среднее образование (полное и неполное).
В последующие годы положение не изменилось. В 1974—1975 гг. из
окончивших 8—10 классов общеобразовательных школ в сельском хо-
зяйстве было трудоустроено 60,2% всех направленных в народное хо-
зяйство. Основную массу составили выпускники 8-х и 10-х классов сель-
ских школ (97%).
Пополнение колхозов и совхозов республики молодежью со средним
образованием несомненно повышает культурно-технический уровень ра-
ботников сельского хозяйства, однако сельскохозяйственное произвол-
ство в настоящее время не в состоянии обеспечить всю эту массу юно¬
28 «Правда Востока», 1980 г., 4 февраля.
29 «Правда Востока», 1981 г., 7 февраля.
30 «Правда Востока», 1981 г., 5 февраля.
31 См., напр. материалы по Лхангарану и Ширину: «Правда Востока», 1977 г.,
Л июня; 1978 г.. 22 сентября.
33
шей и девушек работой, соответствующей уровню их образования, что
не всегда учитывается общественными организациями. Нередки случаи,
когда в местах с большим избытком сельского населения и низкой миг-
рационной подвижностью учащихся призывают выступать с инициати-
вой типа «всем классом — в родной колхоз», хотя в этом колхозе и
имеющимся работникам дела не хватает32. Такие тенденции имеют ме-
сто и в Узбекистане. Так, в печати в качестве положительного примера
целенаправленной профессиональной ориентации учащихся было рас-
сказано об инициативе выпускников-комсомольцев одной из школ Паст-
даргомского района Самаркандской области, которые всем классом
остались работать в родном колхозе33, хотя в этом районе 125 тыс. че-
ловек (93%) проживало в сельской местности и только 9 тыс. (7%) в
городах34. В 1977 г. более 12 тыс. юношей и девушек Самаркандской
области в ответ на почин своих сверстников — выпускников школ Кост-
ромской области остались работать в сельскохозяйственном производ-
стве 35 36. Между тем в Костромской области при плотности населения
13,3 человека на 1 января 1977 г. на долю сельского населения приходи-
лось лишь 37%, тогда как в Самаркандской области при плотности на-
селения в 5 раз больше (67,5 чел.) в сельской местности проживало
70% всего населения зв.
Современные условия социально-экономического развития страны
требуют, чтобы воспитательная работа среди молодежи, проживающей
в густонаселенных сельских районах Узбекистана, активизировала миг-
рационную подвижность юношей и девушек, содействовала их профес-
сиональному и культурному росту, увеличению удельного веса в составе
промышленных рабочих.
Немаловажную роль в решении этой задачи должна сыграть новая
линия развития профессионально-технического образования на селе,
способствующая усилению миграционных процессов и социальным пе-
ремещениям. Компартия Узбекистана ориентирует партийные организа-
ции на создание в сельских местностях профессиональных учебных за-
ведений не только для подготовки кадров сельскохозяйственного назна-
чения, но и строительных, и индустриальных. Об эффективности этого
пути решения проблемы свидетельствует следующий факт. В 1972 г. в
Учкургане был сдан в эксплуатацию филиал Наманганского комбина-
та авровых тканей им. XXV съезда КПСС мощностью более 400 тыс.
погонных метров ханатласа и бекасаба в год. Задолго до открытия пред-
приятия партийная организация и дирекция позаботилась о кадрах.
Для их обучения в филиал были направлены опытные рабочие; одно-
временно на отраслевом базовом предприятии состоялся выпуск спе-
циального набора профтехучилища. 180 юношей и девушек из Учкурган-
ского района прошли обучение, получив рабочие свидетельства 37. Эти
мероприятия с самого начала обеспечили нормальную, бесперебойную
работу цеха.
В республике уже создается целая сеть профтехучилищ, обслужи-
вающих сельскую местность: производственное объединение «Навои-
32 «Литературная газета», 1979 г., 3 октября.
33Ахмедов С. На переднем крае пятилетки.— «Партийная жизнь» (Ташкент),
1978, № 3, с. 60.
34 Подсчитано по: Административно-территориальное деление Узбекской ССР. Таш-
кент, 1975, с. 260.
35Ахмедов С. На переднем крае пятилетки.— «Партийная жизнь» (Ташкент),
1978, № 3, с. 60.
36 Народное хозяйство СССР за 60 лет. Юбилейный статист, ежегодник. М., 1977,
с. 50, 53.
37 «Правда Востока», 1979 г., 2 мая.
34
азот» открыло ГПТУ в колхозе им. Ф. Энгельса Гиждуванского района
Бухарской области, нефтедобытчики — в поселке Какайды Джаркур-
ганского района Сурхандарьинской области; в Ленинском районе Анди-
жанской области готовятся кадры для филиала тракторного завода.
Такие профтехучилища способствуют решению важной социальной за-
дачи — обучению сельской молодежи городским профессиям, переме-
щению излишней рабочей силы из сельской местности в города, где по-
требность в квалифицированных специалистах постоянно растет38.
Однако эти меры недостаточны для полного решения проблемы. Сог-
ласно расчетам Госплана Узбекской ССР и АН У3ССР, к 1990 г. на до-
лю профтехобразования будет приходиться только 61,6% всех подго-
тавливаемых в республике рабочих (против 26,5% в 1975 г.). В связи с
этим Госплан СССР указал, что «наряду с преимущественным разви-
тием сети ПТУ в республиках Средней Азии и Закавказья следует так-
же по согласованию с заинтересованными ведомствами направлять мо-
лодежь этих республик на учебу в другие районы страны» 39 40. Необхо-
димо большее количество молодежи (особенно сельской) направлять
на Всесоюзные ударные стройки страны, где она могла бы приобретать
рабочие профессии, повышать свою квалификацию.
Разумеется, переориентация части сельского населения, и прежде
всего молодежи, на индустриальные виды труда, должна строиться на
научной основе, исходящей из оптимальной возрастной структуры заня-
тых в сельском хозяйстве. Решение этой важной социальной проблемы
следует соотносить с происходящим в республике освоением новых зе-
мель, в том числе в связи с намечаемой переброской части стока сибир-
ских рек в бассейн Аральского моря.
Подготовка индустриальных кадров на селе имеет важный политиче-
ский аспект — она активно воздействует на возрастание доли рабочих
местных национальностей в составе рабочего класса республики.
Статистика свидетельствует, что в Узбекистане, как и во всей Сред-
ней Азии, в сельской местности, где сосредоточены значительные ресур-
сы рабочей силы, большую часть жителей составляет коренное населе-
ние. По данным Всесоюзной переписи населения 1970 г., среди сельских
жителей Хорезмской области узбеки составляли 95,5%, Самарканд-
ской — 88,7, Ферганской — 88, в Кашкадарьинской области — 85,1%, в
Наманганской — 81,4%, Андижанской — 80,2% 4°.
Строительство промышленных объектов в областях с избыточными
трудовыми ресурсами способствует не только выравниванию уровня
индустриального развития, но и более интенсивному вовлечению в про-
мышленность, в интернациональные рабочие коллективы, лиц местных
национальностей из преимущественно однонациональных сельских кол-
лективов. Этот процесс требует большого внимания партийных, госу-
дарственных и общественных организаций. Вопросы, связанные с ним,
неоднократно обсуждались на съездах Компартии Узбекистана, плену-
мах ЦК КП республики. Соответствующие решения неуклонно прово-
дились в жизнь областными, городскими, районными партийными орга-
нами, коллективами промышленных предприятий. Все это содействовало
увеличению численности и удельного веса рабочих местных националь-
ностей.
По данным Всесоюзных переписей населения 1959 г. и 1970 г., а так-
же единовременных учетов, в Узбекистане лица основной националь¬
38 «Правда Востока», 1978 г., 9 августа (передовая).
39 «Плановое хозяйство», 1976, № 11, с. 22.
40 Подсчитано по: Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года, ч. IV. М., 1973,.
с. 211—221.
35
ности (узбеки) * составляли в промышленности в 1959 г. — 26,7%, в
1967 г. — 31,2%, в 1973 г. — 35,5%. Важно подчеркнуть, что рост чис-
ленности узбеков наблюдался в эти годы и в других отрядах индуст-
риальных рабочих. С 1967 по 1973 г. в строительстве удельный вес узбе-
ков вырос с 30,1% до 34,8%, на транспорте — с 35,8% до 41,2%, в свя-
зи —с 35,9% до 40,7% 41.
За 1967—1973 гг. наиболее быстрыми темпами рос удельный вес
представителей основной национальности в легкой — с 44,5% до 53,9%,
пищевой — с 34,2% до 45%, нефтедобывающей — с 34,1% до 42,8% 42
отраслях промышленности. Объясняется это в значительной степени
тем, что многие предприятия этих отраслей расположены в районах,
■где преобладает узбекское население.
Однако в ряде отраслей тяжелой индустрии, связанных с более со-
вершенной техникой и технологией производства, удельный вес корен-
ного населения был значительно ниже общереспубликанского уровня.
ЦК КП Узбекистана направляет деятельность Госкомтруда, минис-
терств, ведомств, партийных организаций по формированию националь-
ных кадров для промышленности с учетом важного демографического
фактора — высоких темпов естественного прироста среди местных на-
циональностей. Перепись населения 1979 г. показала, что удельный вес
узбеков в общей численности населения республики за 1959—1979 гг.
увеличился с 62,1% 43 до 68,7% 44.
Проблема вовлечения в промышленность представителей местных
национальностей была предметом рассмотрения на VI (1972 г.) пленуме
ЦК КП Узбекистана, обсудившем вопрос «О дальнейшем совершенство-
вании работы с кадрами в свете решений XXIV съезда КПСС» 45.
Подготовка национальных кадров в республике получила новый, 60-
лее широкий размах после XXV съезда КПСС, указавшего на то, что
«улучшение подготовки местных квалифицированных кадров продол-
жает оставаться одной из актуальных проблем первичных партийных
организаций 46.
Усиление деятельности по претворению в жизнь решений XXV съез-
да КПСС и XIX съезда Компартии Узбекистана не могло не сказаться
на дальнейшем росте удельного веса лиц местных национальностей в
индустриальных отрядах рабочих. Если в промышленности удельный
вес узбеков в 1973 г. составлял 35,5%, то в 1977 г. — 38,2%, в строи-
тельстве соответственно — 34,8 и 35,6%, на транспорте — 41,2 и 44,4% 47.
Как и в предшествующие годы, наиболее высокий удельный вес лиц
основной национальности (узбеков) был в текстильной (57,5%), легкой
(56,0%), пищевой (45,4%) и нефтедобывающей (43,0%) промышленно¬
* К местным национальностям относятся также казахи, таджики, каракалпаки, кир-
гизы, туркмены. С их учетом процент индустриальных рабочих местных национально-
стей значительно выше. Однако в единовременных учетах ЦСУ среди всех рабочих
выделяются только лица основной национальности (узбеки).
41 Ш истер Г. А. О некоторых тенденциях развития рабочего класса Узбекистана
в условиях развитого социализма.— «Научный коммунизм», 1977, № 3, с. 30.
42 Там же.
43 Народное хозяйство Узбекской ССР в 1971 г. Статист, ежегодник. Ташкент, 1972,
с. 11.
44 Итоги Всесоюзной переписи населения 1979 года по Узбекской ССР, ч. 1. Таш-
кент. 1980.
45 О дальнейшем совершенствовании работы с кадрами в свете решений XXIV съез-
да КПСС. Доклад Первого секретаря ЦК КП Узбекистана тов. Ш. Р. Рашидова на
пленуме ЦК КП Узбекистана 15 февраля 1972 г.— «Коммунист Узбекистана», 1972, №3,
с. 27.
46 XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стеногр. отчет, т. II.
М, 1976, с. 292.
47 ЦСУ У3ССР. Отдел статистики, труда и заработной платы.
2♦
36
сти. В машиностроении он достиг 18,3% ( + 2,3 пункта) по сравнению с
1973 г., в химической промышленности— 20% (+1,7 пункта). Как ви-
дим, тенденция, наметившаяся еще в 60-е годы, устойчиво развивалась•
и в годы девятой и десятой пятилеток.
Рост численности национальных кадров за счет привлечения на про-
изводство сельских жителей является прямым следствием и новых форм
работы, которые используют коллективы ряда промышленных пред-
приятий.
На Ташкентском текстильном комбинате удельный вес местных кад-
ров в составе работающих к началу 60-х годов не достигал 20%. Поло-
жение ухудшилось после землетрясения 1966 г., а также в связи с откры-
тием текстильных комбинатов в областных центрах республики. Era
удалось улучшить после того, как по инициативе парткома было нала-
жено специальное автобусное сообщение между предприятием и близле-
жащими сельскими районами с избыточными трудовыми ресурсами —
Коммунистическим, Калининским, Орджоникидзевским, Среднечирчик-
ским, Ташкентским сельским. Это позволило привлечь к работе девушек-
узбечек. Ежедневно около 500 девушек — представительниц местных на-
циональЙостей, вчерашних колхозниц, встают на рабочие места за ткац-
кие, прядильные, ровничные и другие текстильные машины. О росте
национальных кадров на Ташкентском текстильном комбинате можно
судить по данным табл. 2., свидетельствующим о том, что их удельный
вес в числе работающих на комбинате, возрос более чем в 2 раза, в том
числе женщин-узбечек — почти в 4 раза.
Таблица 2
Удельный вес лиц местных национальностей в числе работающих на Ташкентском
текстильном комбинате *
1966 г.
1970 г.
1973 г.
1975 г.
1975 г.
1979 г.
Всего лиц местных нацио-
нальностей
17,1
20,4
29,9
31,9
36,4
40,3
в т. ч. узбеков
14,1
13,4
23,2
24,7
37,2
31,6
Мужчин местных нацио-
нальностей
10,1
11,5
12,5
11,0
13,0
14,9
14,4
в т. ч. узбеков
9,4
10,6
11,5
11,9
12,7
Женщин местных нацио-
нальностей
7,0
8,4
17,4
18,9
21,5
25,9
в т. ч. узбечек
4,7
6,8
12,2
13,1
15,2
17,9
* Таблица составлена по данным отдела труда и зарплаты Ташкентского текстильного комбината на.
1 января каждого года.
Правда, полностью проблема кадров на комбинате еще не решена,
их дефицит сохраняется. Не все работницы на первых порах имеют вы-
сокие показатели в производительности труда, хорошую дисциплину.
Высок на предприятиях и процент текучести. Однако позитивные пер-
спективы маятниковой миграции для вовлечния колхозниц в ряды ра-
бочего класса несомненны. Важно подчеркнуть, что и родители девушек-
узбечек положительно относятся к таким социальным перемещениям.
Анализ социально-экономической жизни республики показывает, что
миграция трудовых ресурсов из села в город находится на этапе станов-
ления. Тем не менее с каждым годом она оказывает преобразующее
влияние на все большее число людей. Многие сельские жители, вклю-
чаясь в индустриальное производство, быстро приспосабливаются к но-
вым условиям, добиваются высоких показателей в труде.
37
Имя Дильбар Кульматовой известно сегодня не только в Узбекиста-
не. В 1970 г. после окончания средней школы она приехала из Аккур-
гана в Ташкент. Год учебы в профессионально-техническом училище —
и Дильбар становится работницей Ташкентского текстильного комбина-
та. Очень скоро молодая ткачиха стала одной из лучших производствен-
ниц комбината, инициатором и участницей трудовых починов, перешла
на обслуживание 48 ткацких станков при типовой норме 24. Сегодня
Дильбар — депутат Верховного Совета СССР, лауреат премий Ленин-
ского комсомола, сестер Виноградовых; она награждена орденом «Знак
Почета». Свою работу успешно сочетает с учебой без отрыва от произ-
водства в Ташкентском институте легкой и текстильной промышленности.
На комбинате трудятся и три ее сестры.
Широкой известностью в республике пользуется семья самолето-
строителей Мавлиевых48, родители которых были агрономами. Династию
горняков создали в прошлом также сельские жители — три брата Юлда-
шевых. Старший — Бабаназар за многолетний доблестный труд награж-
ден орденами Ленина и Трудового Красного Знамени49.
Необходимость расширения подготовки квалифицированных рабочих
кадров из местного населения, особенно из сельской молодежи в респуб-
ликах Средней Азии, была вновь подчеркнута в решениях XXVI съезда
КПСС 5°.
Наряду с устойчивой тенденцией роста национальных кадров в со-
ставе промышленных рабочих Узбекистана, ускорение научно-техниче-
ского прогресса, индустриализация и урбанизация страны сопровожда-
ются интернационализацией всей общественной жизни. Состав респуб-
ликанских отрядов рабочего класса становится все более многонацио-
нальным.
На Алмалыкском горно-металлургическом комбинате, например, тру-
дятся рабочие 45 национальностей, на Ташкентском текстильном ком-
бинате — 41, на Чирчикском электрохимическом комбинате — 32, на
Узбекском металлургическом заводе — 30, на Бекабадском цементном
заводе — 32, на Ташкентском заводе им. Октябрьской революции—27 51.
Квалифицированные специалисты, прибывающие из РСФСР, Украины,
Белоруссии, активно содействуют ускоренному развитию производитель-
ных сил, формированию и совершенствованию подготовки рабочих
кадров.
Некоторые авторы справедливо считают, что неправомерно называть
республиканские отряды рабочих национальными отрядами, поскольку
в республиках этот социалистический класс с самого начала формиро-
вался на интернациональной основе, являясь органической частью рабо-
чего класса СССР — ведущей социальной силы нерушимого единства
советских народов. Представляется, что правильнее квалифицировать их
как республиканские отряды рабочего класса (рабочие РСФСР, рабочие
УССР и т. д.)52. Следует подчеркнуть, что именно рабочий класс, олицет-
воряющий интернациональное единство рабочих отрядов Советского
Союза, оказывает возрастающее влияние на усиление социальной одно-
родности наций и народностей, составляющих единый советский народ.
Важным источником и резервом пополнения рабочего класса СССР,
в том числе У3ССР, является трудоспособное население, не занятое в
48 «Ташкентская правда», 1978 г., 7 сентября.
49 «Ташкентская правда», 1978 г., 26 августа.
50 Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 185.
51 Р а ш и д о в Ш. Р. Знамя дружбы. М., 1977, с. 138.
52 См.: Ежов В. А., В а к с е р А. 3., Труфанов И. П. Рабочий класс СССР в
годы девятой пятилетки (1971—1975 гг.). Л., 1978.
38
общественном производстве. Однако к концу 60-х годов этот резерв в
целом по стране был в основном исчерпан. Если в 1961—-1965 гг. свыше
половины прироста работающих в общественном производстве (53%)
обеспечивалось за счет включения в него лиц, занятых в домашнем и
личном подсобном хозяйстве, то в следующем пятилетии (1966—
1970 гг.) —вдвое меньше53. Из 130,5 млн. человек трудоспособного воз-
раста занятые в народном хозяйстве, а также учащиеся составили в
1970 г. 120,6 млн. человек, или 92,4% против 82% в 1959 г. Численность
лиц, занятых в домашнем и личном хозяйстве, уменьшилась с 17,9 млн.
в 1959 г. до 5,9 млн. человек в 1970 г. 54.
Определяя перспективы вовлечения в производство трудоспособного
населения, XXV съезд КПСС указал, что проблема использования тру-
довых ресурсов в 80-е годы станет еще более острой в связи с сокраще-
нием их естественного прироста55. Это положение было вновь подчерк-
нуто на XXVI съезде КПСС. Достаточно указать, что в 1981 —1990 гг.
общий прирост населения трудоспособного возраста сократится до 3,8%
против 18% в 1971 —1980 гг. Складывающаяся неблагоприятная демо-
графическая ситуация^ однако, не затрагивает ряда республик с высоким
естественным приростом и наличием значительной части трудоспособ-
ного населения, не занятым в народном хозяйстве. Выступая 22 сентября
1978 г. в Баку по поводу вручения городу ордена Ленина, Л. И. Брежнев
указал, что в Азербайджане, как и в других республиках Кавказа, а так-
же в Средней Азии, значительная часть трудоспособного населения еще
не вовлечена в общественное производство56. В основном это женщины,
либо никогда не работавшие в народном хозяйстве, либо ушедшие с пред-
приятия после замужества и занятые воспитанием детей, домашним и
личним хозяйством.
В У3ССР недостаточное вовлечение в общественное производство
незанятого трудоспособного населения характерно не только для сель-
ской местности, но и для городов. В конце 60-х годов в городских насе-
ленных пунктах Ташкентской, Андижанской и Бухарской областей удель-
ный вес этой категории населения составлял более 30%, в Сырдарьин-
ской области — более 40% 57. В то же время в Ташкенте 92% неработаю-
щих лиц трудоспособного возраста составляли женщины, из них 80%
имели детей. Аналогичное положение наблюдалось и в других городах.
Именно это является одной из причин, почему Узбекистан, как и другие
Среднеазиатские республики, по удельному весу женщин в общей чис-
ленности рабочих и служащих значительно отстает от некоторых союз-
ных республик. Так, если по СССР в целом, Латвийской, Эстонской,
Белорусской ССР этот показатель в 1970 г. был равен 51—53%, то
по Узбекской, Туркменской, Таджикской ССР — от 38 до 41% 58.
Вопрос о вовлечении в производство женщин является сложной со-
циальной проблемой. Он требует разработки научно обоснованных ре-
комендаций для различных районов страны с учетом их специфики. Осо-
бенно остра эта проблема для Среднеазиатского региона, где высок
процент многодетных семей, что характерно главным образом для ко-
ренных национальностей.
53 Социальное развитие рабочего класса СССР, с. 29.
54 Всесоюзная перепись населения 1970 г. М., 1976, с. 217—218.
55 XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. М., 1976, т. 1, с. 67;
т. 2, с. 20.
56 Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 7. М., 1979, с. 472.
57 Трудовые ресурсы Узбекистана, с. 64.
58 См.: Народное хозяйство СССР за 60 лет. Юбилейный статист, ежегодник. М._
1977, с. 470.
39
В 70־е годы, руководствуясь решениями партийных и советских орга-
нов, трудовые коллективы отдельных предприятий стали использовать
новые приемы и методы вовлечения женщин в производство. Кокандский
чулочно-трикотажный комбинат длительное время испытывал нехватку
кадров. По решению партийной и профсоюзной организаций начальники
цехов и другие руководители отделов и служб были направлены в ма-
халлинские комитеты для привлечения женщин-домохозяек на работу.
Учитывая, что большинство неработающих были многодетные матери,
предприятие обеспечило устройство их детей в дошкольные учреждения,
организовало обучение женщин рабочим профессиям. В результате вы-
яснилось, что желающих трудиться на комбинате довольно много. С по-
мощью горкома партии и горисполкома были созданы дополнительные
маршруты городских автобусов, особенно в отдаленные районы, нала-
жено питание в столовой предприятия. Все это позволило комбинату
покончить с дефицитом кадров 59 60.
Проводя большую работу по вовлечению женщин в общественное
производство, ЦК Компартии Узбекистана усилил контроль за прове-
дением на местах политико-воспитательной работы среди них. В мае
1970 г. задачи партийной организации Узбекистана по дальнейшему
повышению активности женщин в коммунистическом строительстве были
обсуждены на XVIII пленуме ЦК КПв0. Учитывая, что значительная
часть их не вовлекалась в общественное производство из-за недостатка
дошкольных учреждений, 2 октября 1970 г. ЦК КП Узбекистана и Со-
вет Министров У3ССР приняли постановление «О состоянии и дальней-
шем развитии общественного дошкольного воспитания в республике,
которым было намечено довести число мест в детских садах и яслях
с 407,8 тыс. в 1970 г. до 735 тыс. в 1975 г.61 * *
Важную роль в решении проблемы сыграли XVIII съезд и VI Пленум
ЦК Компартии республики 6263־, XXV съезд КПСС и XIX съезд Компар-
тии Узбекистана.
В результате большой организаторской работы в 70-е годы произо-
шли определенные положительные сдвиги в привлечении женщин к про-
изводственной деятельности в различных отраслях народного хозяйства
республики. Если в 1965 г. удельный вес женщин в общей численности
рабочих и служащих в Узбекистане был равен 40%, то в 1976 г.— 43%;
по сравнению с общесоюзными показателями отклонение сократилось
с 10 до 8 пунктов.
Однако для коренных национальностей этот показатель даже в от-
раслях, где женский труд широко применяется, продолжал оставаться
относительно невысоким. В определенной степени обеспечение промыт-
ленных предприятий и строительных организаций рабочими кадрами
связано с вовлечением женщин в сферу обслуживания. В Узбекистане
в таких отраслях сферы обслуживания, как государственная торговля
и общественное питание, удельный вес женщин-рабочих был гораздо
ниже, чем в большинстве других республик и в целом по Советскому
Союзу. В 1970 г. женщины-рабочие в системе торговли и общественного
питания страны составили 91% от общего числа занятых, а в Узбекиста-
не — 57% 64. Особенно незначительным был этот показатель в таких об¬
59 Мыскина А. Ф. В новых условиях хозяйствования. Ташкент, 1978, с. 15—17.
60 «Правда Востока», 1970 г., 22 мая.
61 «Правда Востока», 1970 г., 11 октября; 1972 г., 17 февраля.
62-63 «Правда Востока», 1971 г., 3 марта.
64 Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года, т. VI. М., 1973, с. 166—236.
40
ластях, как Наманганская (25,4%), Кашкадарьинская (33,4%), Анди-
жанская (38,9%), Самаркандская (40,9%)65 *.
Совершенно очевидно, что вовлечение в организации торговли и
общественного питания женщин позволило бы высвободить значительное
число мужчин, которые могут пополнить ряды промышленных рабочих.
Новые задачи в этой области поставлены перед республикой XXVI съез-
дом КПСС и XX съездом Компартии Узбекистана.
Как было отмечено в Отчетном докладе Центрального Комитета
КПСС XXVI съезду Коммунистической партии Советского Союза,
«в десятой пятилетке был принят ряд мер по улучшению условий труда
работающих женщин, семейного отдыха, бытового и культурного обслу-
живания... однако... заметного перелома пока не произошло»вв. В связи
с этим съезд наметил пути дальнейшего совершенствования этой работы
в одиннадцатой пятилетке, указав на необходимость внимательно учи י
тывать особенности положения в различных республиках и регионах.
Важную роль в дальнейшем вовлечении в общественное производство
женщин, в повышении их трудовой и общественно-политической актив-
ности сыграет постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР
«О мерах по усилению государственной помощи семьям, имеющим де-
тей»67.
Анализ основных направлений деятельности партийных, советских и
хозяйственных органов Узбекистана позволяет сделать вывод о том, что
в 60—70־е годы в республике накоплен определенный положительный
опыт по рациональному использованию трудовых ресурсов: создавались
промышленные объекты в густонаселенных районах республики, в сель-
ских районах, наметилась перспектива использования маятниковой миг-
рации для пополнения рядов промышленных рабочих за счет жителей
сельских местностей, предпринимались усилия по более активному во-
влечению в промышленность незанятого трудоспособного населения, в
особенности женщин.
Все это способствовало интенсификации интеграционных процессов,
совершенствованию социальной структуры республики, росту трудовой
активности всех классов и социальных групп.
В то же время имеющийся опыт требует дальнейшего развития и со-
вершенствования, поскольку Узбекистан, как и другие Среднеазиатские
республики и ряд районов Кавказа, является одним из регионов, где
сосредоточивается в настоящее время значительная доля трудовых ре-
сурсов страны. Вовлечь эти резервы в общественное производство, в том
числе в общесоюзную промышленность — одна из важнейших социаль-
но-экономических задач, поставленных XXVI съездом партии.
65 Ши ст ер Г. А. Промышленные рабочие Узбекистана, с. 123.
86Брежнев Л. И. Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС XXVI съезду
Коммунистической партии Советского Союза и очередные задачи партии в области
внутренней и внешней политики. М., Политиздат, 1981, с. 74.
67 «Правда», 1981 г., 31 марта.
А. Я. Г Р У H T
О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ РЕВОЛЮЦИОННОЙ
СИТУАЦИИ В РОССИИ МЕЖДУ ФЕВРАЛЕМ
И ОКТЯБРЕМ 1917 ГОДА
Проблемы революционной ситуации издавна привлекали внимание
историков, философов и представителей других общественных наук.
Особенно заметным стал интерес к ним за последние 10—15 лет. Сфор-
мировался и определился ряд направлений в изучении этого важней-
шего общественного явления. Назовем три основных. Первое — теоре-
тическая разработка указанных проблем 1. Ко второму следует отнести
работы, посвященные конкретным революционным ситуациям, скажем,
двум российским во второй половине XIX в. или революционному кри-
зису в России начала XX столетия1 2. Третье направление связано с изу-
чением роли субъективного фактора и общественной психологии, имею-
щим существенное значение для вскрытия механизма возникновения и
развития революционной ситуации. Оно представлено рядом книг3.
Значителен вклад в исследование проблем революционной ситуации
Группы по изучению первой революционной ситуации при Отделении
истории АН СССР, созданной в 1957 г. под руководством академика
М. В. Нечкиной. Результаты ее работы опубликованы в семи томах
«Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг.» и в коллективной
монографии «Революционная ситуация в России в середине XIX века».
Методологические принципы, выдвинутые группой, далеко выходят за
рамки конкретики XIX столетия и имеют общее значение. Суть их сво-
дится к указанию на необходимость комплексного изучения всех сторон
революционной ситуации начиная с ее экономической основы и кончая
1 Зародов К. И. Три революции в России и наше время. М., 1975; К р а с и н Ю. А.
Ленин, революция, современность. М., 1967; его же. Диалектика революционного про-
цесса. М., 1972; его же. Революцией устрашенные. М., 1975; Левинтов Н. Г. Проб-
лемы общенационального кризиса в трудах В. И. Ленина. Ульяновск, 1975; его же.
Теоретически-методологический аспект проблемы общенационального кризиса. Улья-
новск, 1980; Федосеев П. Н. Диалектика современной эпохи. М., 1966; Хох-
л ю к Г. С. Ленинское учение о революционной ситуации и современность. М., 1967; его
ж е. Рождение революции и борьба против контрреволюции. Хабаровск, 1978 и др.
2 Революционная ситуация в России в 1859—1861 гг. Сб. статей. Под ред. М. В. Неч-
киной, тт. 1—7. М., 1960—1978; Революционная ситуация в России в середине XIX века.
Под ред. акад. М. В. Нечкиной. М., 1978; Миллер И. С. О некоторых проблемах пер-
вой революционной ситуации в России—«История СССР», 1974, № 5; Хейфец М. И.
Вторая революционная ситуация в России. М., 1963; Зайончковский П. А. Кри-
зис самодержавия на рубеже 1870—1880 годов. М., 1964; Городецкий Е. Н. Назре-
вание революционного кризиса в России в начале XX века (1900—1903); Г у с я т н и-
ков П. С. Назревание революционного кризиса в России в начале XX века. М., 1959;
Корелин А. П., Тютю кин С. В. Революционная ситуация начала XX века в Рос-
сии.— «Вопросы истории» 1980, № 10 и др.
3 Парыгин Б. Д. Общественное настроение. М., 1966; Чагин Б. А. Субъектив-
ный фактор. Структура и закономерности. М., 1968; Поршнев Б. Ф. Социальная пси-
хология и история. М., 1966; История и психология. М., 1971; Кузин В. А. Народные
массы и революция. Казань, 1966; Тузов Н. В. Объективные и субъективные факторы
социалистической революции. Ростов н/Д, 1973 и др.
42
проблемами общественной психологии; на обязательность изучения вза-
имосвязи всех компонентов революционной ситуации, их меняющейся
роли в процессе формирования и развития общенационального кризиса
и, наконец, на необходимость рассмотрения всего многообразия кон-
кретно-исторического материала под углом зрения, определенным по-
становкой самой проблемы.
Несколько лет тому назад на страницах журнала «Вопросы истории
КПСС» развернулась дискуссия об «общей» и «непосредственной» ре-
волюционных ситуациях, в ходе которой наряду с конкретными были
подняты и общеметодологические вопросы4. Дискуссия, несомненно,
имела положительное значение, показав актуальность и научную зна-
чимость обращения к проблемам революционной ситуации. Вместе с
тем она выявила расхождения во взглядах по ряду вопросов и неразра-
ботанность некоторых из них5. За пределами обсуждения, ограничен-
кого временными рамками предфевральского периода, остались вопро-
сы, связанные с характеристикой революционной ситуации в процессе
перерастания буржуазно-демократической революции в социалистиче-
скую.
Что касается литературы об Октябрьской революции, то трудно на-
звать хотя бы одну из работ, где бы не встречалось упоминание об
«общенациональном революционном кризисе» или не приводился бы
фактический материал, его характеризующий. Есть книги, в которых
имеются даже специальные главы, посвященные этому вопросу6. Во
всех названных и других изданиях мы найдем обилие фактов, плотно
уложенных и сцементированных логикой построения. И все же при всех
достоинствах этих работ нельзя сказать с достаточной степенью уверен-
ности, что тема поставлена и разработана проблемно. Большинство
авторов связывают общенациональный кризис исключительно с немир-
ным периодом развития революции или, более того, со временем после
подавления корниловского мятежа. Ну, а что было в России до корни-
ловщины? где истоки этого кризиса? существует ли какая-нибудь связь
между доиюльским и послеиюльским периодами? Ответ на поставлен-
ные вопросы содержится как будто в книге А. С. Дубинина: «Осенью
1917 г.,— утверждает автор,— революционная ситуация переросла в об-
щенациональный кризис» 7. Из цитированной фразы можно понять, что
до осени 1917 г. в России была революционная ситуация, рассматривае-
мая автором как состояние общества, предшествующее общенациональ-
ному кризису. Т. В. Осипова в своей работе о классовой борьбе в деревне
замечает, что «сентябрь — октябрь характеризуются общенациональ-
ным кризисом и вызреванием революционной ситуации»8. В данном слу-
чае, как видно, предложен обратный порядок связи явлений — револю-
ционная ситуация вырастает из общенационального кризиса. Причем
оба автора не останавливаются на выяснении вопроса о том, какое же
содержание они вкладывают в эти определения. Таким образом, уже в
самой постановке проблемы обнаруживается неясность.
4 «Вопросы истории КПСС», 1966, № 5, 12; 1967, № 1, 2, 5, 6, 7; 1968, № 3, 4, 7.
5 Некоторые итоги выступлений по проблеме революционной ситуации.—«Вопросы
истории КПСС», 1968, № 7, с. 120.
8 Ерыкалов Е. Ф. Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде. Л., 1966;
Дубинин А. С. Коммунистическая партия — вдохновитель и организатор Всероссий'
ского вооруженного восстания. М., 1973; Минц И. И. История Великого Октября, т. 2,
изд. 2. М., 1978 и др.
7 Дубинин А. С. Указ, соч., с. 46.
8 Осипова Т. В. Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения
Октябрьской революции. М., 1974, с. 27.
43
Специально вопросы революционной ситуации в России 1917 г. ста-
ли разрабатываться сравнительно поздно. К началу 60־х годов историо-
графил располагала едва ли не единственной небольшой книжкой по
проблеме в целом и несколькими статьями по отдельным ее аспектам9.
За последние годы положение существенно изменилось. Увидел свет ряд
новых монографий и статей 10 11. Однако рост числа исследований, к со-
жалению, не стал еще показателем преодоления ряда трудностей, воз-
никающих в процессе изучения проблемы. В специальных работах по-
следних лет также просматриваются неясности как в общей постановке
проблемы, так и в решении более частных вопросов, с ней связанных.
Поучительным тому примером служит монография Э. А. Адибек-Ме-
ликяна. Судя по хронологическим рамкам книги, охватывающим весь
февральско-октябрьский период, автор взял на себя обязательство рас-
смотреть его именно через призму революционной ситуации. Однако
проблема по существу даже не поставлена и подменена традиционным
описанием событий в указанный период.
Если Э. А. Адибек-Меликян, хотя и без каких-либо доказательств,
распространяет состояние революционной ситуации на все время между
Февралем и Октябрем, то Р. К. Валеев придерживается иной позиции.
Он полагает, что все происходившее в России до июля только «созда-
вало основу для кризисов в будущем». Начало же революционного кри-
зиса он сперва относит к июльским дням, но потом утверждает, что до
сентября «страна еще не была охвачена общенациональным кризисом»11.
В результате и в том, и в другом случае вне поля зрения исследователей
остаются вопросы об истоках кризиса, о связи его с процессом перера-
стания буржуазно-демократической революции в социалистическую, ди-
намика и формы его проявления на разных этапах революции и т. д.
Ближе к раскрытию темы стоят работы А. М. Совокина и А. Г. Го-
ликова. В них поставлен ряд вопросов, связанных с проблемой. Но все
же, на мой взгляд, анализ кризисного состояния общества в этих книгах
не составляет главного их стержня, а играет подчиненную роль, являясь
как бы фоном, на котором разыгрываются события.
Что же касается монографий В. И. Старцева, то хотя по содержанию
они входят в состав нашей темы, но проблемы революционной ситуации
не касаются вообще.
Примером неясности в постановке проблемы предоктябрьского рево-
люционного кризиса может служить отправная позиция, заявленная
9 Голиков Г. Н. Общенациональный кризис в России накануне Октября. М.,
1957; Галкина П. Демократическое совещание.—«Борьба классов», 1937, № 1; Му-
3 ы ч к и н а М. Всероссийское демократическое совещание.—«Исторический журнал»,
1938, №9; Голиков Г. Н. Демократическое совещание и провал соглашательской по-
литики эсеро-меньшевиков.— «Исторические записки», 1952, т. 41; Славин Н. Ф. Из
истории июльского политического кризиса 1917 г.— «История СССР», 1956; № 2; его
ж е. Сентябрьский кризис и образование Временного Совета республики (предпарламен-
та).— «Исторические записки», 1957, т. 61 и др.
10 Адибек-Меликян Э. А. Революционная ситуация в России накануне Октяб-
ря. Ереван, 1967; Совокин А. М. В преддверии Октября (Подготовка победы воору-
женного восстания). М., 1973; его же. На путях к Октябрю. Проблемы мирной и во-
оружейной борьбы за власть Советов. М., ,1977; ГоликовА. Г. В канун Октября. На-
растание общенационального кризиса. М., 1977; Соболев Г. Л. Революционное со-
знание рабочих и солдат Петрограда в 1917. Период двоевластия. Л., 1973; Стар-
цев В. И. Революция и власть. М., 1978; его же. Внутренняя политика Временного
правительства первого состава. Л., 1980; Валеев Р. К. Назревание общенациональ-
ного кризиса и его проявление в Поволжье и на Урале в 1917 г. Казань, 1979; С л а-
в и н Н. Ф. Из истории кризиса верхов накануне Октябрьской революции.— «История
СССР», 1964, №6; Ознобишин Д. В. Буржуазная диктатура в поисках парламент-
ского прикрытия.— «Исторические записки», 1974, т. 93; Шишкин В. Ф. Революци-
онное настроение масс в преддверии Октября.— «История СССР», 1977, № 3 и др.
11 Валеев Р. К. Указ, соч., с. 11, 27, 28.
44
Н. Ф. Славиным в интересной и содержательной статье, посвященной
сентябрьскому кризису власти и созданию парламента. Отметив, что
первые два осенние месяца 1917 г. были временем необычайно быстрого
назревания революционного кризиса, автор пишет: «Одним из след-
ствий (разрядка моя.—А. Г.) этого революционного кризиса явился
новый кризис власти, самый глубокий и затяжной за все время суще-
ствования Временного правительства»12. Рассматривая сентябрьский
кризис как следствие революционного кризиса, Н. Ф. Славин как бы
выводит его за пределы самого понятия «революционный кризис». Спра-
ведливости ради замечу, что другую свою, более позднюю статью, посвя-
щенную эпизоду, связанному с отставкой Верховского с поста военного
министра, Н. Ф. Славин назвал «Из истории кризиса верхов накануне
Октябрьской революции»13, т. е. прямо включил кризис власти в «со-
став» общенационального кризиса, что, несомненно, правильно.
Более точное и убедительное определение места кризиса «верхов»,
на мой взгляд, предлагает Д. В. Ознобишин: «Последние два месяца,
предшествовавшие Великой Октябрьской социалистической револю-
ции,— пишет он,— стали временем быстрого созревания общенациональ-
ного кризиса, одним из проявлений которого явился острейший кризис
правительственной власти» 14.
Признавая успехи нашей историографии в разработке проблем рево-
люционной ситуации все же следует сказать о необходимости дальней-
шего их изучения. Именно эта мысль сформулирована в новейшем труде
по историографии Октября: «...необходимо,— говорится там,—выяснить
место революционной ситуации в процессе перерастания буржуазно-де-
мократической революции в социалистическую. В этой связи большой
интерес представляет установление элементов преемственности и взаи-
мосвязи революционной ситуации кануна Февральской буржуазно-демо-
кратической революции и общенационального кризиса осенью 1917 г.»15.
К этому справедливому замечанию добавим, что из числа общих во-
просов, относящихся к периоду между Февралем и Октябрем 1917 г.,
следует особо выделить следующие: о соотношении понятий «революци-
онная ситуация» и «общенациональный революционный кризис», о ха-
рактере и особенностях революционной ситуации на мирном и немирном
этапах революции. Им посвящена настоящая статья. И хотя проблема
в целом этими вопросами, разумеется, не исчерпывается, но что они на-
ходится в самом ее центре — несомненно.
Важно также учитывать и то, что изучение российского революцион-
ного опыта имеет отнюдь не только историко-познавательный интерес.
В современном мире, когда «выбор пути» стоит практически перед мно-
гими народами, проблемы революционной ситуации являются предметом
пристального внимания со стороны руководителей коммунистических
и рабочих партий ряда стран и одним из острых пунктов идеологической
и политической борьбы. В зависимость от решения этих проблем ста-
вятся направление, характер и тактика освободительного движения в
разных странах.
Каждый изучающий Ленина, очевидно, обращал внимание на то, что
в своих определенных и отдельных замечаниях, касающихся состояния
общества в преддверии революции или ее развитии, он пользуется раз-
ной терминологией. В ленинских работах встречаются выражения: «ре-
12Славин Н. Ф. Сентябрьский кризис и образование Временного Совета республи״
ки (предпарламента), с. 31.
13Славин Н. Ф. Из истории кризиса верхов накануне Октябрьской революции.
14 Ознобишин Д. В. Указ. соч. с. 113.
15 Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции. М.»
45
,эволюционный кризис», «революционное положение», «революционное
состояние» и т. д. Термин же «революционная ситуация» на страницах
его произведений появляется сравнительно поздно — лишь в начале
1906 г. (в статье «Государственная дума и социал-демократическая
тактика») и без какой-либо его развернутой характеристики16. Введе-
ние нового термина, ставшего одним из центральных в ленинском поня-
тийном аппарате и с особой силой прозвучавшего в знаменитой статье
«Крах II Интернационала», не только не привело к отказу от прежней
терминологии, но даже наоборот — она стала применяться еще шире.
Более того, в своих послефевральских работах Ленин вообще перестает
употреблять определение «революционная ситуация», предпочитая ему
понятия: «революционный кризис», «общенациональный кризис» и т. д.
Случайно это или нет, попытаемся выяснить несколько позже, а пока
обратимся к вопросу об идентичности или различии упоминавшихся по-
нятий и терминов. А. Я. Аврех отвечает на него вполне определенно:
«Все они совершенно тождественны с термином ״революционная ситуа-
ция“» 17. К этой точке зрения присоединяется и Г. С. Хохлюк, замечая,
что «наряду с понятием ״революционная ситуация“ Ленин нередко упот-
ребляет понятие ״революционный кризис“ в значении революционной
ситуации» 18.
Утверждения эти не лишены оснований. В ряде случаев В. И. Ленин
действительно употребляет эти термины в совершенно одинаковом зна-
чении. Однако другие исследователи придерживаются иной позиции,
усматривая различия в этой терминологии. Ю. А. Красин, например,
опираясь именно на подобные различия, строит такой логический ряд:
«От революционной ситуации к общенациональному кризису и от него
к революции — таков путь развития революционного движения»19.
В другом месте он подчеркивает, что общенациональный кризис «пред-
ставляет собой высшую фазу революционной ситуации» 2°.
Не было найдено однозначного ответа на этот вопрос и в ходе дис-
куссии в «Вопросах истории КПСС». Одни ее участники рассматривали
эти термины как тождественные, другие же полагали, что термин «рево-
люционная ситуация» отражает только объективные перемены, а тер-
мины «революционный кризис» и «общенациональный кризис» синтези-
руют в себе объективные и субъективные факторы.
Современными исследователями уже было замечено, что, цитируя
работы классиков марксизма-ленинизма «без учета контекста», без уче-
та того, когда, по какому поводу, с какой целью была написана та или
иная работа и т. д., некоторые авторы не обращают внимания на то, что
один и тот же термин может нести разную смысловую нагрузку в зави-
симости от ряда причин и даже от характера (например, полемического)
самого произведения. Отсюда и противопоставление одних цитат дру-
гим, мнимая невозможность устранить имеющиеся, казалось бы, в них
противоречия, которых на самом деле нет21. Указанная слабость в обра-
щении с классическим наследством, как мне представляется, присутст-
вует и в интересующем нас вопросе. Памятуя об этом, приходится при-
знать, что поиски простого и формального тождества или различий в
ленинской терминологии оказываются делом малопродуктивным. Только
18 Л е н и н В. И. ПСС, т. 12, с. 169—170.
17 А в р е х А. Я. О некоторых вопросах революционной ситуации.— «Вопросы исто-
рии КПСС», 1966, № 5, с. 32.
18Хохлюк Г. С. Ленинское учение о революционной ситуации и современность,
>с. 5.
19 Красин Ю. А. Ленин, революция, современность, с. 233.
20 Там же, с. 226.
21 С и м о н и я Н. А. Страны Востока: пути развития. М., 1975, с. 14.
46
исторический подход к самим ленинским произведениям и выяснение
совокупности его взглядов могут вывести исследователя из тупика, в.
который он подчас попадает.
Однако вернемся к вопросу об отказе Ленина от термина «револю-
ционная ситуация» в 1917 г. и обращении его к терминологии, характе-
ризующей определенное — кризисное — состояние общества, употребляв-
шейся им ранее. Как известно, впервые Ленин дал развернутое обосно-
вание понятия «революционная ситуация» в работе «Крах II Интерна-
ционала», хотя следует заметить, что в сочетании с другими терминами
(«революционный кризис», «общенациональный кризис», «революцион-
ное положение» и т. д.) это обоснование мы находим и в более ранних
его работах.
Обосновывая понятие «революционная ситуация» в «Крахе II Ин-
тернационала», Ленин с особой силой подчеркивает объективность его
содержания. Перечислив основные признаки, он заключает: «Без этих
объективных изменений, независимых от воли не только отдельных групп
и партий, но и отдельных классов, революция — по общему правилу —
невозможна. Совокупность этих объективных перемен и называется ре-
волюционной ситуацией»22. Но почему Ленин именно в этой работе,
именно тогда — в 1915 г. обращает столь пристальное внимание на объ-
ективную сущность рассматриваемого явления? А. Я. Аврех отвечает
на этот вопрос так: «Анализ соответствующих ленинских высказываний
подтверждает, что Ленин акцентировал внимание на объективной рево-
люционной ситуации именно с той целью, чтобы показать, что сущест-
вует два вида революционной ситуации, причем объективная (или об-
щая) революционная ситуация предшествует непосредственной, под го-
тавливает ее»23. Не будем вступать в полемику с автором по поводу его
выводов — об этом много говорилось в упоминавшейся дискуссии, заме-
тим только, что в данном случае вовсе нет нужды строить предположе-
ния насчет целей, которые ставил перед собой Ленин. Ответ, и притом
вполне определенный, мы находим у самого Ленина, в той же самой
работе. «Но, может быть,— пишет он,— искренние социалисты стояли за
Базельскую резолюцию в предвидении того, что война создаст револю-
ционную ситуацию, а события опровергли их, и революция оказалась
невозможной?»24. Вот в чем корень вопроса! Социал-шовинисты пыта-
лись оправдать свою измену делу пролетариата, свой переход в лагерь
буржуазии как раз этими доводами, «забывая» при этом сказать, что
они сами подписывались под Базельским манифестом 1912 г., в котором
содержалось «самое точное и полное, самое торжественное и формаль-
ное изложение социалистических взглядов на войну и тактики по отно-
шению к войне»25. Более того, реальную оценку действительного поло-
жения европейские социал-шовинисты и их подголоски в России пред-
ставляли перед массами как «выдумки» и «иллюзии» большевиков,
выдающих якобы желаемое за действительное. Вот против чего высту-
пал Ленин, вот почему так настойчиво подчеркивал он объективность
сложившегося положения и теоретически обосновывал свой анализ.
«Предполагалась революционная ситуация, кратко описанная (в Ба-
зельском манифесте.— А. Г.) выражением ״экономический и политиче־
ский кризис“. Наступила ли она? Несомненно, да... Одним словом, рево־
люционная ситуация в большинстве передовых стран и великих держав:
22 Л е н и н В. И. ПСС, т. 26, с. 218—219.
23 А в р е х А. Я. Указ, соч., с. 34.
24 Л е н и н В. И. ПСС, т. 26, с. 217.
25 Там же, с. 213.
47
Европы — налицо. В этом отношении предвидения Базельского манифе-
ста оправдались вполне» 2®.
Никто, разумеется, не станет утверждать, что революционная ситуа-
ция есть некое неподвижное, застывшее состояние общества. Наоборот,
ей свойственна чрезвычайная динамичность, волнообразность движения
с разными возможными исходами от полного затухания до открытого
революционного взрыва, Ленин не занимался в этом отношении построе-
нием умозрительных схем и беспочвенными гаданиями. «Тут не может
быть и речи ни вообще о каких-либо ״иллюзиях“, ни об их опроверже-
нии, ибо ни один социалист нигде и никогда не брал на себя ручатель-
ства за то, что революцию породит именно данная (а не следующая)
война, именно теперешняя (а не завтрашняя) революционная ситуация».
Он призывал «вскрывать перед массами наличность революционной
ситуации, разъяснять ее ширину и глубину, будить революционное со-
знание и революционную решимость пролетариата, помогать ему пере-
ходить к революционным действиям...»26 27. Здесь намечен «стык» между
объективно революционным состоянием общества и субъективными дей-
ствиями революционных сил, поскольку только органическое слияние
этих двух факторов способно привести к революции.
Возвращаясь в этой связи к определениям Ю. А. Красина, следует
заметить, что при всей своей внешней привлекательности они представ-
ляют собой все же скорее логическую абстракцию, чем отражение ре-
ально-исторической последовательности процесса, поскольку само его
движение в объективных и в субъективных проявлениях происходит не
разновременно, а одновременно с взаимным влиянием объективного фак-
тора на субъективный и наоборот. Признание объективности такого явле-
ния, как революционная ситуация, вовсе не означает, что внутри нее не
действуют субъективные факторы. Будучи явлением или процессом
общественным, революционная ситуация имеет и свою субъективную
сферу как в смысле отражения объективных процессов в общественном
сознании, так и в смысле воздействия этого общественного сознания на
сами объективные процессы. Субъективный элемент присутствует в
процессе и до возникновения революционной ситуации, и в момент ее
возникновения, и в ее развитии. Он унаследован от прошлого, от созна-
тельных или бессознательных действий классов, социальных групп, пар-
тий, отдельных личностей и т. д. В этом и состоит диалектика развития
революционного процесса в целом. Вот почему формула: «от революци-
онной ситуации (объективный процесс) к общенациональному кризису
(подключение к нему субъективного фактора)» — является не более чем
логической схемой (хотя и полезной для анализа конкретики), посколь-
ку она отражает динамику процесса, смену уровней его напряженности.
«Вступление в действие» субъективного фактора следует оценить, оче-
видно, исходя не из его отсутствия на первоначальных стадиях возник-
новения революционной ситуации, а из установления степени готовности
определенных классовых и политических сил использовать объективно
возникшую благоприятную обстановку для совершения переворота. Го-
товность эта определяется не только наличием класса, способного осу-
ществить прогресс через революцию, но и уровнем его организованно-
сти, активности, наличием авангарда в виде партии и рядом других об-
стоятельств.
Для ясного понимания последующего представляется нужным еде-
лать одно предварительное замечание, касающееся дефиниции самого
26 Там же, с. 219, 221.
27 Там же, с. 221.
48
понятия «революционная ситуация». В нашей философской и историче-
ской литературе является общепринятым определение революционной
ситуации как состояния общества, только лишь предшествующего рево-
люции, т. е. какое-то скрытое противопоставление революционной ситуа-
ции самой революции28. Оставим в стороне некую логическую неточ-
ность самого определения — ведь в истории бывали революционные си-
туации, «не предшествовавшие» революции, скажем, в 1859—1863 или
в 1879—1880 гг. в России, в 60-х годах прошлого века в Германии, Авст-
рии, когда революций не произошло. Главное не в этом, а в существе
самого определения, которое может привести к выводу о каком-то «пре-
рыве» революционной ситуации революцией. Существует, между прочим,
и такая точка зрения 29.
Среди философов, насколько удается проследить по литературе, пер-
вым на этот просчет обратил внимание М. А. Селезнев. «Очень часто,—
замечает он,— общенациональный революционный кризис рассматрива-
ется в исторической литературе только в качестве фазы, предшествую-
щей революции», но «с началом революции общенациональный кризис
не исчезает, а наоборот, достигает крайнего обострения... Об исчезнове-
нии кризиса можно говорить лишь тогда, когда революция закончилась
или победой или поражением»30. Из историков же первым обратился
к этому вопросу И. С. Миллер в статье о первой революционной ситуа-
ции в России. Он пишет: «Характеризуя революционную ситуацию как
состояние общества, необходимое для возникновенйя революции,
В. И. Ленин нигде не говорит, будто с началом революции это состояние
общества исчезает или утрачивает свое значение. Иными словами, ре-
волюция возникает в условиях революционной ситуации, и эти условия
(т. е. революционная ситуация) сохраняются вплоть до ее победы или
же до победы контрреволюции» 31.
И автор здесь совершенно прав. Действительно, Ленин нигде, ни в
одном случае не говорит о революционной ситуации как о положении,
только предшествующем революции, и о ее прекращении во время самой
революции. Более того, в целом ряде работ он прямо характеризует
состояние общества во время революции как состояние революционной
ситуации или революционного кризиса. Ведь никому же, например, не
придет в голову оспаривать тот общеизвестный факт, что первая русская
революция началась январской трагедией 1905 г. и завершилась третье-
июньским контрреволюционным переворотом 1907 г. А между тем обна-
руживается множество высказываний Ленина, свидетельствующих о том,
что все это трехлетие и отдельные периоды внутри него он квалифици-
ровал как состояние революционной ситуации или революционного кри-
зиса.
Так, в том же «Крахе II Интернационала» Ленин прямо пишет:
«В августе 1905 г. в России была налицо революционная ситуация»32.
Подход В. И. Ленина к революционной ситуации как к состоянию обще-
ства, не только предшествующему, но и сохраняющемуся во время самой
революции, т. е. в моменты наивысшей напряженности кризисного со-
стояния, позволяет сказать, что принципиальной разницы между опре¬
28 Философская энциклопедия, т. 4. М., 1967, с. 469; Красин Ю. А. Указ, соч.,
с. 233; Зародов К. И. Указ соч., с. 86—87 и др.
29 См.: «Вопросы истории КПСС», 1966, № 5, с. 38; 1967, № 6, с. 103.
30 С е л е 3 н е в М. А. Социальная революция. М., 1971, с. 218, 219. На то же указал и
Н. Г. Левинтов (Проблемы общенационального кризиса в трудах В. И. Ленина, с. 37—
39).
31 М и л л е р И. С. Указ. соч. с. 32—33.
32 Л ен и н В. И. ПСС, т. 26, с. 238. См. также: т. 12, с. 160—170; т. 14, с. 328; т. 17,
с. 143 и др.
49
делениями «революционная ситуация» и «общенациональный револю־
ционный кризис» он не устанавливал. Предпочтение же, которое Ленин
отдавал последнему определению в работах 1917 г. и послеоктябрьских
лет, очевидно, объясняется тем, что оно наиболее полно характеризует
многогранность самого явления, степень его остроты и напряженности,
органическое слияние объективных и субъективных факторов. Закон-
ченную форму это определение обрело в «Детской болезни ״левизны“
в коммунизме», где Ленин выводит «основной закон революции», повто-
ряя признаки революционной ситуации и выражая этот закон форму-
лой: «революция невозможна без общенационального (и эксплуатируе-
мых и эксплуататоров затрагивающего) кризиса»33. Заметим также,
что указанный подход многое дает для понимания и оценки положения,
сложившегося в России на почве победы Февральской революции.
Однако выводы М. А. Селезнева и И. С. Миллера нуждаются в одном
существенном уточнении. Оба автора рассматривают лишь два возмож-
ных варианта развития событий — прекращение революционной ситуа-
ции с победой революции либо с ее поражением. Но ведь и теоретически,
и конкретно-исторически можно представить себе и третий вариант: ре-
волюция победила, а революционная ситуация сохранилась, видоизме-
нившись в соответствии с новой расстановкой классовых и политических
сил 34.
Как известно, Февралю предшествовала «своя» революционная си-
туация, разрешившаяся свержением царизма усилиями пролетариата и
его союзников. Вопрос, очевидно, должен быть поставлен так: исчерпа-
ла ли она себя в Февральские дни? Если да, то в какой мере, и когда
возникла новая революционная ситуация? Если же нет, то в чем суть
этой неисчерпанности в новых условиях, в чем суть преемственности,
обеспечивавшей непрерывность революционного процесса в его кризис-
ных формах?
Главный вопрос всякой революции — вопрос о власти,— на первый
взгляд, был разрешен Февралем вполне радикально. На смену старым
царистским «верхам» к власти пришли новые буржуазные «верхи». Более
того, рядом с новой официальной властью возникла вторая власть в виде
Советов, опиравшаяся на большинство народа. Казалось бы, уже эта
кардинальная перемена должна была снять общественное напряжение
и вывести страну из состояния революционного кризиса. Однако анализ
всего комплекса событий не позволяет сделать такого вывода. Здесь нет
возможности характеризовать послефевральскую обстановку в стране
через всю сумму фактического материала. Поэтому остановлюсь только
на наиболее существенных ее чертах.
Пришедшие к власти новые буржуазные «верхи» сразу же были по-
ставлены перед необходимостью решения завещанных прошлым истори-
ческих задач. Главными среди них были вопросы о войне и мире, о зем-
ле и национальный вопрос. Без их разрешения нечего было и думать о
выходе из кризисного состояния. Уже в мартовские дни 1917 г. В. И. Ле-
нин писал: «При известных обстоятельствах, в наилучшем для него слу-
чае, новое правительство может несколько оттянуть крах, опираясь на
все организаторские способности всей русской буржуазии и буржуазной
интеллигенции. Но даже в этом случае оно не в силах избежать краха,
ибо нельзя вырваться из когтей ужасного, всемирным капитализмом
33 Л е н и н В. И. ПСС, т. 41, с. 70.
34 То, что авторы оперируют двумя понятиями—«общенациональный революцион-
ный кризис» и «революционная ситуация»,— существа дела не меняет, тем более что
М. А. Селезнев употребляет их как равнозначные, указывая, что «неправомерно выклю-
чать революционную ситуацию из революции» (Селезнев М. А. Указ. соч.. с. 219).
50
порожденного чудовища империалистской войны и голода, не покидая
почвы буржуазных отношений...»35.
Война продолжала оставаться «проблемой № 1» и после свержения
царизма. Она влекла за собой прогрессирующий развал всего хозяй-
ственного организма, дальнейшее усиление нужды и лишений трудя-
щихся масс, оставляя, таким образом, в силе факторы, породившие пред-
февральскую революционную ситуацию.
Другой проблемой, унаследованной новыми «верхами» от прошлого,
был аграрный вопрос. Связанная тысячами нитей с помещичьим клас-
сом, российская буржуазия не в состоянии была решить его в пользу
многомиллионного трудящегося крестьянства, что ставило ее перед ре-
альнейшей возможностью возмущения крестьянских «низов», при кото-
ром она могла рассчитывать на поддержку только кулацкой части де-
ревни.
В свою очередь, шовинистическая, великодержавная позиция и поли-
тика буржуазной власти, даже прикрываемая «демократической» фра-
зеологией, до крайности обостряла национальные антагонизмы и тоже
ставила ее перед неразрешимыми проблемами.
Наконец, возникшее двоевластие определяло переходный характер
революции, было проявлением неустойчивости положения официальной
власти и усугубляло кризисное состояние общества в целом.
Безысходность положения и кризисное состояние «верхов» выража-
лось именно в том, что поставленные перед необходимостью решать объ-
ективные задачи буржуазно-демократической революции, они были не-
способны их решать в силу классовой детерминированности действий
всей правящей верхушки. Как представители эксплуататорских классов,
они не могли удовлетворить требований трудящихся при всей их насущ-
ности и неотложности. «Они,— писал Ленин,— связаны, интересами ка-
питала. Капиталисты не могут отказаться от своих интересов, как не
может человек сам себя поднять за волосы»36. Таким образом, новые
«верхи» сразу, буквально на следующий день после своего выхода на
историческую авансцену, оказались в критическом положении перед ли-
цом противоречий, не разрешимых с помощью данных им средств.
Теперь о «низах». Оценку положения здесь можно формулировать
через такую постановку вопроса: удовлетворены ли были «низы» резуль
татами Февральского переворота, можно ли сказать, что экстраординар-
ная их активность, возникшая в канун и во время самой Февральской
революции, пошла на убыль? Ответ, мне кажется, однозначен: эта актив-
ность низов не только не спала, но приобрела еще больший размах. Она
определялась прежде всего самим фактом вовлечения в «историческое
действие» огромных масс. В 1917 г. с необычайной полнотой подтвер-
дился замечательно глубокий вывод Маркса о том, что «вместе с основа-
тельностью исторического действия будет... расти и объем массы, делом
которой оно является»37. В «Крахе II Интернационала» Ленин, опреде-
ляя основные признаки революционной ситуации, замечает, что в рево-
люционные эпохи массы привлекаются к самостоятельному историче-
скому выступлению «как всей обстановкой кризиса, так и самими ,,вер-
хами“»38. Именно такое положение образовалось после победы Февраля,
когда объективные задачи революции оставались нерешенными, а анти-
народные действия «верхов» препятствовали их решению. Можно и
должно говорить об изменении форм этой активности, вытекавших из
35 Л е н и н В. И. ПСС, т. 31, с. 37.
36 Л е н и н В. И. ПСС, т. 31, с. 50.
37 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 2, с. 90.
38 Л е н и н В. И. ПСС, т. 26, с. 218.
51
особенностей обстановки, но не о ее спаде. Формы ее действительно
изменились. Если в Февральские дни в необыкновенно мощном движе-
нии «низов» преобладала разрушительная тенденция, направленная на
свержение царизма, то после достижения победы центр тяжести «исто-
рического творчества» масс перенесся на созидательные процессы. Одной
из особых форм борьбы, свойственной моментам наивысшего развития
революционной энергии масс, было создание и укрепление «свободных
самопроизвольных организаций». Эту закономерность Ленин вывел, опи-
раясь на опыт 1905 г.39 Февраль 1917 г. полностью подтвердил этот
вывод. Свалив царизм с помощью восстания, народ, и в первую очередь
пролетариат, сосредоточил свою энергию именно на создании таких
организаций. На первом месте здесь несомненно стоят Советы — не
только самая массовая, но и самая значительная форма организации
трудящихся и в недалекой перспективе государственная форма проле-
тарской диктатуры. В процессе возникновения и бурном росте Советов
проявился один из обязательных признаков всякой действительно на-
родной революции — не простое вовлечение масс в историческое дей-
ствие, но направление их активности на решение самого главного во-
проса общественно-политической жизни, вопроса об «устройстве госу-
дарства» 4°.
Разумеется, Советы были отнюдь не единственной формой проявле-
ния экстраординарной активности масс как признака революционной
ситуации. Эта повышенная активность давала о себе знать во многих,
чрезвычайно разнообразных проявлениях — в росте профсоюзов, в созда-
нии фабзавкомов, в формировании Красной гвардии, быстром пополне-
нии рядов не только большевистской, но и мелкобуржуазных партий
и т. д. Характерной чертой всего доиюльского периода было мощное
демонстрационное и митинговое движение, особенно ярко проявившееся
в дни апрельского, июньского и июльского кризисов. Здесь обозначилась
еще одна закономерность — «скачкообразный рост самодеятельности
угнетенных масс», характерный для всех великих революций, и «значе-
ние пролетариата, бесконечно более высокое, чем его доля в населении»
в качестве отличительного признака российских революций 1905 и
1917 гг.41
Взлет же мелкобуржуазной волны и расцвет на этой почве мелко-
буржуазных иллюзий не отменяет, а скорее подтверждает мысль о по-
вышенном уровне активности «низов» и расширении рамок их «истори-
ческого творчества».
Таким образом, первый вывод сводится к тому, что победа Февраль-
ской революции не вывела страну из состояния революционной ситуа-
ции. Даже на короткое время не возникло такого положения, о котором
можно было бы сказать: революционный кризис, охватывающий и «вер-
хи» и «низы», исчерпал себя, революционная ситуация прекратилась.
Сохранение кризисного состояния обеспечивало объективную возмож-
ность немедленного перерастания буржуазно-демократической револю^
ции в социалистическую. Это и позволило Ленину сделать капитальный
вывод: «Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от
первого этапа революции, давшего власть буржуазии, в силу недоста-
точной сознательности и организованности пролетариата, ко второму ее
этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших
слоев крестьянства» 42.
39 Л ен ин В. И. ПСС, т. 12, с. 317—318, 333.
40 Ленин В. И. ПСС, т. 31, с. 156.
41 ЛенинВ.И. ПСС, т. 41, с. 75.
42 Л е н и н В. И. ПСС, т. 31. с. 114.
52
Было бы, конечно, неверным полагать, что послефевральская рево-
люционная ситуация являлась простым продолжением или повторением
предфевральской. Напротив, она содержала в себе новые черты и особен-
ности, несвойстенные предшестующему периоду. Возникла новая конфи-
гурация «силовых линий», определявшаяся новой расстановкой классо-
вых и политических сил. Менялись конкретные формы проявления кри-
зиса, обозначались его спады и подъемы в зависимости от обстоятельств,
в которых разворачивалась борьба противостоящих сил, но основные
признаки, характеризующие всякую революционную ситуацию («верхи»
не могут, «низы» не хотят) оставались. Оставалась и преемственная
связь между предфевральской и послефевральской революционными
ситуациями.
В данном случае перед нами возникает круг вопросов, в центре кото-
рого находится проблема соотношения и связи двух таких важнейших
явлений, как перерастание буржуазно-демократической революции в
социалистическую и революционная ситуация.
Проблеме перерастания одной революции в другую посвящена ги-
гантская литература. Процесс этот изучен тщательно и всесторонне.
И вот получилось так, что изучение его как бы «перекрыло» изучение
такого общественного явления как революционная ситуация. Быть мо-
жет, именно этим объясняется тот факт, что огромный накопленный
фактический материал, освещающий мирный период революции, рас-
сматривается историками, как правило, через призму перерастания,
оставляя в стороне и «заслоняя» собой другой, не менее важный аспект
анализа «революционного состояния общества» как революционная си-
туация. Между тем Глубокая органическая связь между двумя общест-
венными явлениями более чем очевидна.
Сама возможность перерастания одной революции в другую не была
результатом субъективных желаний классов или партий, а имела под
собой глубокую объективную основу, опираясь на которую, пролета-
риат и его союзники шли на социалистическую революцию.
Эта объективная основа состояла в том, что буржуазно-демократиче-
ские революции в России произошли в империалистическую эпоху и воз-
главил их пролетариат, исторические задачи которого далеко выходили
за пределы буржуазного переустройства общества. Более того, Февраль,
покончивший с царизмом, не разрешил давно уже назревших коренных
демократических задач. Оказывалось, что разрешить даже эти демокра-
тические задачи возможно было только через социалистическую рево-
люцию. К полученным в наследство от прошлого неразрешенным зада-
чам прибавилась еще одна —выход из войны, но не через империали-
стический, а через демократический мир, что тоже было возможно толь-
ко при переходе власти к пролетариату.
Новая революция, таким образом, сразу стала в порядок дня как
объективное следствие всего предшествующего׳ развития, как объектив-
ная потребность общественного движения, которое олицетворял и воз-
главлял пролетариат и его партия.
Но переход от первого буржуазно-демократического этапа револю-
ции ко второму, теперь уже социалистическому, был невозможен без
сохранения «революционного состояния» общества, т. е. без революцион-
ной ситуации.
Вплоть до февральской победы марксистская мысль неизменно свя-
зывала высшее проявление революционного кризиса с вооруженным
восстанием как его кульминационным пунктом. «Социал-демократы не
ставили ״лозунга” восстания ни в 1901 г.... ни в 1902 и 1903 гг.,—писал
Ленин. — Лозунг восстания поставили только после 9-го января 1905 г.,
53
когда ни единому человеку нельзя уже было сомневаться в том, что
общенациональный политический кризис разразился, что он обостряется
в непосредственном движении масс не по дням, а по часам. И в несколь-
ко месяцев этот кризис довел до восстания» 43.
Это было написано в 1908 г., но и в позднейших работах военного
времени и кануна второй русской революции эта мысль неизменно
присутствует в статьях Ленина, хотя и выражена другими словами.
Подобная постановка вопроса тогда была совершенно естественна,
поскольку вся историческая обстановка не оставляла революционным
классам иных средств ликвидации самодержавия, кроме как через во-
оружейное восстание.
Свержение царизма создало новую обстановку, в которой обозначи-
лись возможности мирного развития революции. Лозунг вооруженного
восстания тем самым был снят с повестки дня, по крайней мере до тех
пор, пока эта возможность сохранялась.
Возникла исторически новая ситуация: кризисное состояние всей эко-
комической и общественной системы налицо, а обозначившиеся возмож-
ности его разрешения, выхода из него не имели прецедента в истории.
Такое положение ставило партию перед необходимостью поиска новых
решений и их теоретического обоснования. Отсюда и появление целого
ряда ленинских работ, анализирующих эту новую ситуацию, а также
возможности и желательность для пролетариата мирного развития ре-
волюции.
Я обращаю внимание на это обстоятельство потому, что именно оно
оказалось одним из острых пунктов идеологической борьбы. Современ-
ные буржуазные советологи, ссылаясь на исторический опыт, утвержда-
ют, что в развитых капиталистических странах трудно сегодня предста-
вить возникновение «бунтарской обстановки», и на этом основании
объявляют революционную ситуацию и самую революцию «историче-
«ской случайностью». Оставим на их совести ложность самой посылки —
достаточно вспомнить хотя бы Францию в мае 1968 г., чтобы вполне
представить себе атмосферу «бунтарской обстановки» в развитой стра-
не и в наши дни. Главное в другом: и в прошлом, и в современных ус-
лбвиях возможно представить себе и «взрывное», насильственное, и мир-
ное развитие революции — это два возможных варианта одного и того
же революционного процесса, развитие которого по тому или иному пути
в условиях революционной ситуации зависит от конкретно-исторических
условий44. Русский опыт и в этом отношении имеет теоретическое и
практически-политическое значение.
Все внутреннее содержание революционной ситуации после июль-
ских дней определялось исчерпанием возможностей мирного развития ре-
волюции. В связи с этим основным фактом видоизменились характер и
проявления кризисного состояния общества, всех его классов.
Для «верхов» эти изменения в первую очередь выразились в том, что
на первый план выдвинулись насильственные методы подавления рево-
люции, к которым «верхи» не могли прибегнуть до июля, хотя подобные
попытки и имели место. Главными носителями этих методов выступили
крайне правые элементы внутри самих «верхов», поддержанные их
партнерами из мелкобуржуазного лагеря.
Расстрел июльской демонстрации, корниловщина, подготовка нового
военного переворота после ее разгрома, «экономическая корниловщина»
и т. д. —все это выражение кризиса «верхов», не находивших выхода из
43 Л ен и н В. И. ПСС, т. 17, с. 143.
44 К р а с и н Ю. А. Революцией устрашенные, с. 107—108.
54
исторического тупика. Таким же его выражением были коалиционные
потуги мелкобуржуазных партий, искавших союза с буржуазией. Резуль-
татом полной беспочвенности этой политики были разброд и шатания
внутри этих партий, потеря ими массовой социальной опоры, вычлене-
ние левых элементов, сближавшихся с большевизмом.
Активность «низов» тоже приняла новое направление. Пользуясь
марксовым выражением, можно сказать, что пролетариат и его союзни-
ки концентрировали «все свои силы разрушения», направляли их на пол-
ное уничтожение буржуазной государственной машины.
После июльских событий наступил кратковременный период «отката»
революции. «...Все и каждый видят, знают, чувствуют, что в марте —
апреле революция шла вперед, а в июле — августе она идет назад»,—
писал Ленин на исходе августа 1917 г.45
Разгром корниловского мятежа вызвал новый революционный подъ-
ем, еще раз показав волнообразность развития революционного кризи-
са. С наибольшей силой и размахом он выявил себя в непосредственном
движении «низов», во главе которых шел пролетариат, активно воздей-
ствуя на непролетарские массы и увлекая их на борьбу.
Даже самый общий взгляд на ход событий осенью 1917 г. сразу об-
наруживает изменение форм пролетарской борьбы. Если в доиюльский
период уровень и накал движения определялся демонстрационными
выступлениями, то после июльского перелома страна уже не пережива-
ла мощных демонстраций, имевших всероссийское значение. На первое
место вышла и прочно закрепилась на нем испытанная стачечная форма
борьбы рабочего класса. По подсчетам М. Флеера, стачки по отношению
к другим формам рабочего движения в марте — апреле 1917 г. составля-
ли 4%, в мае — июне—41%, в июле — августе—61% и в сентябре —
октябре—66% 46. Главным побудительным мотивом резкого подъема
стачечной волны были объективные сдвиги в положении пролетариата,
катастрофическое падение его жизненного уровня. Подавляющее число
забастовок этого времени возникало на экономической почве как сти-
хийная реакция на невыносимые условия труда и жизни. Благодаря же
большевистскому руководству, осуществлявшемуся через многочислен-
ные каналы, стачечное движение поднималось на политический уровень
и вплотную подводило пролетариат к пониманию необходимости реше-
ния вопроса о государственной власти. Таким образом, стачечное движе-
ние было существеннейшим элементом общенационального революцион-
ного кризиса.
Другим не менее важным проявлением экстраординарной активно-
сти масс и, следовательно, важнейшим слагаемым общенационального
революционного кризиса было крестьянское восстание, охватившее Рос-
сию осенью 1917 г. «Перед лицом такого факта, как крестьянское вое-
стание, — писал Ленин в своей знаменитой статье ,,Кризис назрел”,—
все остальные политические симптомы, даже если бы они противоречили
этому назреванию общенационального кризиса, не имели бы ровнехонь-
ко никакого значения.
Но все симптомы указывают, наоборот, именно на то, что общена-
циональный кризис назрел» 47.
45 Ленин В. И. ПСС, т. 34, с. 124. Статья «Из дневника публициста», откуда взя-
ты эти строки, была опубликована в газете «Рабочий» 1 сентября, а написана несколько
раньше, когда еще неизвестно было, к чему с точки зрения движения «низов» приведет
крах корниловщины. (В. И. Ленин. Биографическая хроника, т. 4. М., 1973, с. 327—328).
46 Ф леер М. К истории рабочего движения в 1917 г.— «Красная летопись», 1925,
№ 2, с. 242.
47 Л е н и н В. И. ПСС, т. 34, с. 277.
55
Как в 1905 г. или в феврале 1917 г., вооруженное столкновение клас-
сов, т. е. гражданская война, выдвинулось как неизбежный способ раз-
решения непримиримых противоречий между противоборствующими си-
лами. (Вся обстановка не представляла иной альтернативы борющимся
классам.) В этом были особенность и отличие развития общенациональ-
ного кризиса на послеиюльском его этапе. Этим определялись острота и
накал кризиса, захватившего и эксплуататоров и эксплуатируемых.
Ленин внимательнейшим образом следил за развитием событий и как
никто другой чутко реагировал на быстро менявшуюся обстановку. Уже
через пять дней после июльского взрыва он формулировал капиталь-
ный по своему значению вывод о том, что фактически государственная
власть в стране теперь осуществляется военной диктатурой. «Это несом-
яенный факт и настолько коренной, что без понимания его ничего по-
пять в политическом положении нельзя»48. Из этого коренного факта
вытекал и другой важнейший вывод о том, что мирный период револю-
ции кончился и объективное положение таково, что в ближайшем буду-
щем—«либо победа военной диктатуры до конца, либо победа воору-
женного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глу-
боким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на
почве экономической разрухи и затягивания войны» 49 50. Задача теперь
состояла в том, чтобы готовить силы для вооруженного восстания, «если
ход кризиса позволит применить его в действительно массовом, общена-
родном размере» 5°.
Таким образом, после четырехмесячных усилий партии использовать
благоприятно складывавшуюся обстановку для мирного и наиболее
безболезненного решения вопроса о власти объективные перемены в по-
ложении выдвинули вооруженное восстание в качестве единственного
средства покончить с антинародным режимом. Кратковременная воз-
можность возвращения к доиюльским требованиям, возникшая к началу
•сентября, быстро исчезла и не отменила этого вывода.
Но эти объективные перемены и вытекавшие из них выводы влекли
за собой постановку вопросов об условиях взятия власти пролетариатом,
о соотношении революционного кризиса и восстания, наконец, об отно-
шении к восстанию «как к искусству».
Накопленный ранее опыт создал фундаментальную теоретическую
основу для решения этих вопросов. В цитированных выше тезисах «По-
литическое положение» предельно ясно сформулирована мысль о связи
между всенародным революционным подъемом и восстанием, которое
мыслилось большевиками не как заговорщицкая акция, а как массовое
политическое действие, опирающееся на кульминацию общенациональ-
ного революционного кризиса. Еще в 1906 г., на объединительном съез-
де РСДРП, большевикам пришлось выдержать бой с меньшевиками,
когда после поражения в декабрьской битве на них посыпались обвине-
ния в «заговорщичестве». Большевики не уступили оппортунистическо-
му нажиму, сделав для себя вывод о том, что восстание, коль скоро
объективные условия для него назрели, должно готовить последователь-
но, упорно и настойчиво, не отдавая его судьбу на волю случая или
разбушевавшейся стихии. Осенью 1917 г. наступило время использо-
вать опыт «генеральной репетиции» 1905 г. Но все же прошлого опыта и
политических установок, основанных на этом опыте, было недостаточно,
чтобы всесторонне оценить данную конкретную ситуацию с ее новыми
48 Там же, с. 1.
49 Там же, с. 2.
50 Там же, с. 5.
56
чертами и особенностями. Вот почему ленинская мысль в предоктябрь-
ские месяцы так напряженно работала над теоретическими и тактиче-
скими вопросами, связанными с революционным кризисом и вооружен-
ным восстанием.
Когда пишут о революционной ситуации или революционном кризи-
се, обычно опираются на известные основополагающие ленинские опре-
деления из «Краха II Интернационала» и «Детской болезни ״левизны”
в коммунизме». Но ведь между этими двумя произведениями лежит не
только и не просто время, но и непрекращающееся биение могучей тео-
ретической мысли вождя революции. Ведь цикл сентябрьско-октябрь-
ских статей и писем представляет собой огромный интерес с точки зре-
ния разработки Лениным характеристики революционного кризиса.
Наблюдения и выводы, содержащиеся в этих статьях и письмах, явля-
ются как бы связующим звеном между теоретическим определением
революционной ситуации, выведенным в 1915 г., и «Основным законом
революции», сформулированным в 1920 г. с учетом октябрьского опыта.
Характеризуя принципиальное отличие марксистского взгляда на
восстание от бланкистского, Ленин пишет: «Восстание, чтобы быть ус-
пешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой
класс. Это во-первых. Восстание должно опираться на революционный
подъем народа. Это во-вторых. Восстание должно опираться на такой
переломный пункт в истории нарастающей революции, когда активность
передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в
рядах врагов и в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей
революции. Это в-третьих» 51.
Это сказано в письме ЦК РСДРП (б) «Марксизм и восстание»,
написанном в середине сентября 1917 г. А вот что говорится в после-
словии к брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?»
две недели спустя: «Если нет у революционной партии большинства в
передовых отрядах революционных классов и в стране, то не может
быть речи о восстании. Кроме того, для него нужны: 1) нарастание״
революции в общенациональном масштабе; 2) полный моральный и
политический крах старого, например, ״коалиционного” правительства;
3) большие колебания в лагере всех промежуточных элементов, т. е.
тех, кто не вполне за правительство, хотя вчера был вполне за него»52.
Вглядываясь в эти определения, мы без труда обнаружим в них те
самые черты, которыми Ленин характеризовал основные признаки ре-
волюционной ситуации. В самом деле, что такое «революционный
подъем народа» как не выражение экстраординарной активности
«низов», не желающих жить по-старому? Что такое самые сильные
«колебания в рядах врагов» как не «неспособность «верхов» управлять
по-старому?
Было бы, однако, неверным видеть в этом «простое» повторение ска-
занного в 1915 г. Прежние определения развиты, обогащены новыми
чертами на основе обобщения революционной практики 1917 г. Особен-
но обращает на себя внимание указание на колебания промежуточных
слоев.
Сочетание всех этих признаков и создавало объективную обстанов-
ку, в которой лозунг восстания являлся не авантюристской бланкист-
ской затеей, а закономерным, научно-теоретически обоснованным дей-
ствием пролетарского авангарда. Это еще не законы и тактические пра-
вила самого восстания (о них Ленин говорит специально), это опреде¬
51 Л е н и н В. И. ПСС, т. 34, с. 242—243.
62 Там же, с. 337.
57
ление условий, при которых восстание назрело и может быть «казна-
чено». Ленин так и пишет: «Перед нами налицо все объективные пред-
посылки успешного восстания» 53.
В сентябрьско-октябрьских статьях и письмах, где доказывается,
что «кризис назрел», обращает на себя внимание и введение в анализ,
помимо констатации объективных сдвигов, явлений и фактов субъек-
тивного порядка — большевизация Советов, результаты выборов в
органы местного самоуправления, характеристика подтасованного «де-
мократического» совещания и ублюдочного- «предпарламента», контр-
революционные действия правительства Керенского и т. д. Все это
лишний раз подтверждает сказанное ранее о том, что, употребляя тер-
мины «революционный кризис» или «общенациональный кризис»,
Ленин видит в них наиболее емкое выражение признаков созревшего
революционного взрыва.
Вершиной теоретического анализа и характеристики революционно-
го кризиса несомненно являются выводы, сформулированные в «Дет-
ской болезни ״левизны” в коммунизме». Уже в самом названии книги,
опубликованной в канун открытия второго конгресса Коминтерна, за-
ложено предостережение молодым коммунистическим партиям от
опасности сектантских ошибок и «левацких» заскоков. И не случайно
в ряд общих закономерностей революционного процесса поставлена
проблема общенационального кризиса как «основного закона револю-
ции». Всесторонне анализируя этот закон, Ленин прямо ссылается на
всемирный опыт и опыт трех русских революций54. Главная мысль,
сформулированная здесь, сводится к тому, что пролетариат и его пар-
тия, решившись на взятие власти, должны опираться не на свои «жела-
ния», а на объективно сложившуюся благоприятную обстановку, сов-
падающую с субъективной готовностью класса и партии совершить
этот шаг. Повторив знаменитую формулу: «верхи» не могут, «низы»
не хотят,— Ленин подробно и последовательно разбирает обе сторо-
ны этой формулы в ее объективном и субъективном значении: «...для
революции надо, во-первых, добиться, чтобы большинство рабочих
(или во всяком случае большинство сознательных, мыслящих, полити-
чески активных рабочих) вполне поняло необходимость переворота и
готово было идти на смерть ради него; во-вторых, чтобы правящие
классы переживали правительственный кризис, который втягивает в
политику даже самые отсталые массы (признак всякой настоящей
революции: быстрое удесятерение или даже увеличение в сто раз коли-
чества способных на политическую борьбу представителей трудящейся
и угнетенной массы, доселе апатичной), обессиливает правительство и
делает возможным для революционеров быстрое свержение его» 55,
Несколькими страницами ниже Ленин возвращается к той же проб-
леме, но уже в ракурсе анализа расстановки противостоящих друг
другу или еще колеблющихся сил. «Тут надо спросить себя ... о том,
размещены ли исторически действенные силы всех классов, обязатель-
но всех без изъятия классов данного общества, таким образом, чтобы
решительное сражение было уже вполне назревшим, — таким образом,
чтобы (1) все враждебные нам классовые силы достаточно запутались,
достаточно передрались друг с другом, достаточно обессилили себя
борьбой, которая им не по силам; чтобы (2) все колеблющиеся, шат-
кие, неустойчивые, промежуточные элементы, т. е. мелкая буржуазия,
мелкобуржуазная демократия в отличие от буржуазии, достаточно ра¬
53 Там же, с. 245.
54 Там же, т. 41, с. 69.
55 Там же, с. 70.
58
зоблачили себя перед народом, достаточно опозорились своим практи-
ческим банкротством; чтобы (3) в пролетариате началось и стало мо-
гуче подниматься массовое настроение в пользу поддержки самых
решительных, беззаветно смелых, революционных действий против
буржуазии. Вот тогда революция назрела, вот тогда наша победа, если
мы верно учли все намеченные выше, кратко обрисованные выше уело-
вия и верно выбрали момент, наша победа обеспечена» 5в.
В этих основополагающих формулировках нашли свое органиче-
ское объединение и обобщение все идеи Ленина, выдвинутые им в
работах предреволюционной эпохи и кануна Октября. Бросается в гла-
за и то, что Ленин здесь и в более ранних произведениях, стремясь от-
тенить тончайшие нюансы созревшего революционного кризиса, смело
вводит в теоретический анализ психологические и даже эмоциональные
оценки вроде «запутались», «передрались», «опозорились» и т. д. в
адрес противников революции и, наоборот, «беззаветно смелые» дей-
ствия, «готовность идти на смерть» ради победы со стороны пролета-
риата. И эти оценки не только не умаляют теоретической глубины
анализа, но делают его еще более доказательным и весомым. Они же
свидетельствуют и о перспективности разработки упомянутого в нача-
ле статьи направления, касающегося «психологического настроя» уча-
стников «исторического действия». Обращаясь к фактам, нетрудно за-
метить, что все эти элементы общенационального революционного кри-
зиса полностью сформировались в России осенью 1917 г. Взятые в
комплексе, ленинские выводы являют собой стройную концепцию оцен-
ки состояния общества в канун или во время самой революции.
Таким образом, общий вывод, вытекающий из сказанного, сводится
к тому, что февральско-октябрьский период 1917 г. являет собой время
сплошной и непрерывной революционной ситуации, пережившей в сво-
ем развитии подъемы, спады и новые подъемы с присущими им фор-
мами столкновения противоборствующих классов и политических сил.
Победоносное Октябрьское вооруженное восстание стало кульминацией
общенационального революционного кризиса.
В начале статьи говорилось о том, что общие принципы анализа
всякой революционной ситуации требуют комплексного подхода и
рассмотрения конкретно-исторического материала под углом зрения,
заданным самой проблемой. Это двуединое требование в полной мере
относится и к историкам Октября. Взгляд на весь период между Фев-
ралем и Октябрем через призму кризисного состояния общества во
всех его проявлениях, объективных и субъективных, открывает новые
дополнительные возможности в изучении механизма перерастания׳
буржуазно-демократической революции в социалистическую.
56 Там же, с. 79.
с. в. тютюкин
Г. В. ПЛЕХАНОВ И ЕГО ВКЛАД В РАСПРОСТРАНЕНИЕ
МАРКСИЗМА И РАЗВИТИЕ РАБОЧЕГО ДВИЖЕНИЯ
В РОССИИ В КОНЦЕ XIX ВЕКА
(К 125-летию со дня рождения)
Георгий Валентинович Плеханов — первый русский марксист, ко-
торого Ленин по праву считал основателем социал-демократии в
России 1.
Выступая на торжествах, посвященных 250-летию Академии наук
СССР, Л. И. Брежнев назвал пионера марксистской мысли в нашей
стране Г. В. Плеханова среди тех, кто олицетворял своей научной и
общественной деятельностью могучий взлет гуманитарных наук и пе-
редовой общественной мысли в дореволюционной России. Он подчерк-
нул, что А. Н. Радищев, Н. И. Новиков, В. Г. Белинский, А. И. Герцен,
Н. Г. Чернышевский, Н. А. Добролюбов, Г. В. Плеханов содействовали
духовному пробуждению нашей Родины, формированию революционно-
го сознания ее народов. «Их деятельность,—говорил Л. И. Брежнев,—
в конечном счете помогла подготовить почву для великого подвига ле-
нинского гения, для создания революционной партии рабочих и крестьян,
для победы Великого Октября» 1 2.
Плеханов прошел сложный жизненный путь3, вместивший в себя
два этапа освободительного движения в России — разночинский и про-
летарский, три российские революции, мировую войну. На этом пути
были блистательные взлеты и крупные политические падения, но, не
забывая о них, мы воздаем сегодня должное Плеханову за его выдаю-
щиеся, непреходящие заслуги перед российским и международным
революционным движением, за его вклад в пропаганду и развитие
марксистской теории.
Ленину принадлежит главная, итоговая характеристика литератур-
но-философского наследия Плеханова, данная уже после смерти пос-
леднего, когда сама жизнь подвела итог почти двадцатилетнему поли-
тическому диалогу этих двух крупнейших деятелей социал-демократи-
ческого движения в России: «...Нельзя стать сознательным, настоящим
коммунистом без того, чтобы изучать — именно изучать — все написан-
ное Плехановым по философии, ибо это лучшее во всей международ-
ной литературе марксизма»4.
Интерес к Плеханову-мыслителю, Плеханову-революционеру давно
уже стал традиционным для советского обществоведения. Различные
стороны его научной и общественно-политической деятельности посто-
янно привлекают к себе внимание историков, философов, экономистов,
1 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 19, с. 299.
2 Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 5. М., 1976, с. 362.
3 Основные этапы жизни и деятельности Г. В. Плеханова нашли отражение в кн.:
ИовчукМ. Т., К у р б а т о в а И. Н. Плеханов. М., 1977.
4 Л ен ин В. И. ПСС, т. 42, с. 290.
60
литературоведов, совместными усилиями которых сейчас в общем и
целом воссоздан яркий, хотя во многом и противоречивый облик этого
замечательного человека. Вокруг его имени всегда — и при жизни, и
после смерти — шла острая идейная борьба, в которой сталкивались
самые разные, порой взаимоисключающие точки зрения5. В советской
исторической литературе на различных этапах имели место и апологе-
тика Плеханова, стремление поставить его чуть ли не выше Ленина,
и, наоборот, известное умаление его заслуг, попытка представить даже־
лучшие марксистские работы Плеханова лишь как талантливую «по-
пуляризацию» идей основоположников научного коммунизма.
Большую роль в преодолении субъективистских наслоений в оценке
деятельности Плеханова сыграло постановление ЦК КПСС от
16 октября 1956 г. в связи со столетием со дня рождения этого вид-
ного деятеля российского и международного рабочего движения6. В дни
юбилея была дана четкая, сбалансированная характеристика идейно־
политической эволюции Плеханова от революционного народничества
к марксизму, а затем к меньшевизму, показаны его сильные и слабые
стороны как мыслителя и политика, отмеченные в свое время В. И. Ле-
ниным 7.
За последние 25 лет много сделано для объективного освещения
роли Плеханова в истории освободительного движения России и в
истории передовой русской общественной мысли. Большую роль сыгра־
ли здесь работы М. Т. Иовчука, Б. А. Чагина, М. Б. Митина, Б. И. Бур-
сова, М. И. Сидорова, Ю. 3. Полевого, М. А. Лифшица, Ф. Я. Полян-
ского, В. А. Фоминой, Г. С. Жуйкова, И. Н. Курбатовой и др.8 Инсти-
тут философии АН СССР и Дом Плеханова в Ленинграде подготовили
трехтомное издание «Философско-литературное наследие Г. В. Плеха-
нова»9, явившееся продолжением изданных до войны сборников «Ли-
тературное наследие Г. В. Плеханова».
Настоящая статья, приуроченная к исполняющемуся 11 декабря
1981 г. 125-летию со дня рождения Г. В. Плеханова, посвящена вопро-
су о его вкладе в распространение марксизма и развитие рабочего дви-
жения в России в конце XIX в., когда Плеханов стоял на революцион-
ных марксистских позициях. Не будет преувеличением сказать, что
5 См., напр.: Алаторцева А. И. Журнал «Историк-марксист». 1926—1941 гг. М.,
1979, с. 128—135.
6 См.: Вопросы идеологической работы. Сборник важнейших решений КПСС (1954—
1961 гг.). М., 1961, с. 99—100.
7 См.: Митин М. Б. Историческая роль Г. В. Плеханова в русском и международ-
ном революционном движении. М., 1957.
8 Укажем лишь самые крупные исследования о Г. В. Плеханове, вышедшие в по-
следние десятилетия: Фомина В. А. Философские взгляды Г. В. Плеханова. М., 1955;
Полевой Ю. 3. Зарождение марксизма в России. 1883—1894 гг. М., 1959; Иов-
ч у к М. Т. Г. В. Плеханов и его труды по истории философии. М., 1960; Жуйков Г. С.
Группа «Освобождение труда». М., 1962; его же. Петербургские марксисты и группа
«Освобождение труда». Л., 1975; Чагин Б. А. Г. В. Плеханов и его роль в развитии
марксистской философии. М., 1963; его же. Разработка Г. В. Плехановым общесоцио-
логической теории марксизма Л., 1977; Полянский Ф. Я. Плеханов и русская эконо-
мическая мысль. М., 1965; Чагин Б. А., Курбатова И. Н. Плеханов. М., 1973 и др.
Кроме того, большое значение имеют разделы о Г. В. Плеханове в коллективных трудах
по истории КПСС, истории философии, истории исторической науки, экономической мыс-
ли и литературной критики, а также международного рабочего движения, вышедших в
свет в этот период.
9 Особый интерес для историков представляют появившиеся в 1973 г. первый том —
«Г. В. Плеханов и его роль в распространении марксистского мировоззрения в револю-
ционном движении России» (ред. М. Т. Иовчук) и второй том —«Г. В. Плеханов и меж•
дународное рабочее движение» (ред. И. Н. Курбатова). Наряду с ценными документами
самостоятельное значение имеют вступительные статьи к томам и тщательно составлен-
ные комментарии.
61
лучшие страницы политической биографии Г. В. Плеханова связаны
с пролетариатом—самым передовым классом современности. Даже в
начальный, народнический период революционной деятельности, когда
Плеханов был еще правоверным «бунтарем»-бакунистом и возлагал все
свои надежды на новую крестьянскую войну в духе движения Разина
или Пугачева, он уже вел большую пропагандистскую и организатор-
скую работу среди пролетариев Петербурга, Ростова-на-Дону, Сарато-
ва и др. Достаточно перечитать его известные воспоминания «Русский
рабочий в революционном движении»10 11, чтобы почувствовать, что пер-
вые же контакты с рабочими в' середине 70-х годов прошлого века про-
извели на него неизгладимое впечатление. Он вступил в мир людей
труда и был поражен чистотой их помыслов, товарищеской спайкой,
жаждой знаний, готовностью пожертвовать собой ради общего дела.
На всю жизнь запомнился Плеханову рабочий Степан Халтурин —
настоящий русский талант-самородок, человек редкой душевной красо-
ты и обаяния, соединявший в себе замечательные качества пропаган-
диета и организатора, блестящего практика и вдохновенного романтика
революции, который уже на заре рабочего движения мечтал, напри-
мер, о всеобщей стачке петербургских рабочих или о будущей всерос-
сийской пролетарской организации, значительно опережая в этом от-
ношении интеллигентов-народников 11.
Плеханов руководил рабочими кружками, принимал участие в пер-
вых стачках петербургских рабочих, в частности, в получившей боль-
шой резонанс февральско-мартовской забастовке 1878 г. на Новой бу-
магопрядильне, а также в январских стачках 1879 г., охвативших ряд
предприятий столицы. В 1877—1879 гг. Плеханов составлял и редакти-
ровал революционные листовки, обращенные к рабочим, публиковал
в «Земле и воле» и в некоторых легальных журналах заметки о стач-
ках в Петербурге 12.
В мемуарной литературе сохранилось немало свидетельств большой
популярности Г. В. Плеханова среди передовых рабочих. Об этом
писали, в частности, Л. Г. Дейч, О. В. Аптекман, Р. М. Плеханова-Бог-
рад13. Характерно также, что свое первое «боевое крещение» Плеханов
получил в декабре 1876 г. на политической демонстрации у Казанского
собора в Петербурге, в которой вместе со студентами участвовали и
200—250 рабочих. Именно рабочие помогли тогда Плеханову скрыться
от полиции, тщетно разыскивавшей молодого оратора, произнесшего
пламенную речь, которая заканчивалась призывом: земля и воля —
крестьянину и работнику!
Уже во второй половине 70-х годов наметился особый подход Пле-
ханова к рабочим и рабочему вопросу, выгодно отличавший его от
многих товарищей по народническому движению. В 1879 г. в статье
10 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. III. М.—Пг., 1924, с. 127—205.
11 В. И. Ленин писал: «Когда в 1875 г. образовался ״Южно-русский рабочий союз“
и в 1878 г. ״Северо-русский рабочий союз“, то эти рабочие организации стояли в сторо-
не от направления русских социалистов; эти рабочие организации требовали политиче-
ских прав народу, хотели вести борьбу за эти права, а русские социалисты ошибочно
считали тогда политическую борьбу отступлением от социализма» (Ленин В. И. ПСС,
т. 4, с. 245). С. Н. Халтурин был одним из организаторов и руководителей «Северного
Союза». Подробнее см.: Корольчук Э. А. «Северный союз русских рабочих» и рабо-
чее движение 70-х годов XIX в. в Петербурге. М., 1971.
12 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 36—55; т. III, с. 421—428. Подробнее об этом
см.: Жуйков Г. С. Петербургские марксисты и группа «Освобождение труда», с. 17—
41.
13 См.: Историко-революционный сборник II. Группа «Освобождение труда». Л.7,
1924, с. 284; Аптекман О. В. Общество «Земля и воля» 70-х годов. М., 1924, с. 219;
«Вопросы истории», 1970, № 11, с. 106.
62
«Закон экономического развития общества и задачи социализма в Рос-
сии», в которой Плеханов выступал еще как один из наиболее последо-
вательных теоретиков общинного социализма, он призывал револю-
ционеров обратить особое внимание на городских рабочих. Плеханов
писал: вопрос о городском рабочем принадлежит к числу тех, которые
сама жизнь выдвигает вперед, на подобающее им место, вопреки ап-
риорным теоретическим решениям революционных деятелей. «Не пред-
ставляя западно-европейской оторванности от земледельческого клас-
са, наши городские рабочие, одинаково с западными, составляют са-
мый подвижной, наиболее воспламеняющийся, наиболее способный к
революционизированию слой населения. Благодаря этому они явятся
драгоценным союзником крестьян в момент социального переворота», —
подчеркивал Плеханов14. Таким образом, он выдвигал здесь новую для
народнического движения мысль о необходимости соединения крестьян-
ского восстания с выступлениями городских рабочих и видел в этом
залог успеха грядущей революции.
Разумеется, подобная постановка вопроса сама по себе еще отнюдь
не означала перехода Плеханова на позиции марксизма. Он считал
тогда, что капитализм в России не имеет прочных корней и искусствен-
но насаждается государством, а рабочие представляют собой не осо-
бый класс, а лишь часть крестьянства. Отдавая должное Марксу как
ученому п признавая справедливость его экономичекой теории приме-
нительно к странам Запада, Плеханов еще верил в то время в «осо-
бый» путь России к социализму. Вместе с тем Плеханов призывал на-
родников усилить внимание к работе в пролетарской среде, подчерки-
вал, что капитализм сплачивает рабочих, создает у них общность инте-
ресов, делает их восприимчивыми к социалистическим идеям. Все это
требовало коренного пересмотра взглядов на пропагандистскую работу
народников на фабриках и заводах, перехода к конкретной агитации
на почве повседневных нужд рабочих, к воспитанию их в ходе стачеч-
ной борьбы. Взгляды Плеханова нашли отражение в тех дополнениях,
которые были внесены им в 1878 г. в программу «Земли и воли».
Не подлежит сомнению, что личный опыт работы в пролетарской
среде, сопоставление позиций передовых рабочих и народников, их
взглядов на политику сыграли далеко не последнюю роль в последу-
ющей эволюции Плеханова от народничества к марксизму. И как бы
ни был ограничен этот опыт, особенно если учесть отсутствие в те годы
в России массового рабочего движения, он был очень важен для Пле-
ханова, поскольку в дальнейшем, в эмиграции, он вообще был лишен
возможности непосредственного общения со сколько-нибудь значитель-
ной рабочей аудиторией.
Мы не рассматриваем здесь специально большую и сложную проб-
лему зарождения марксизма в России, имеющую уже сейчас солидную
и интересную историографию15. Укажем лишь, что личная судьба Пле-
ханова рельефно отразила тот мучительный и довольно длительный
процесс поисков правильной революционной теории, который Ленин
охарактеризовал хорошо известной афористической формулой: Россия
поистине выстрадала марксизм на собственном и западноевропейском
опыте, путем их сопоставления и проверки, ценой горьких разочарова,-
14 Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 69—70.
15 Помимо указанных работ Ю. 3. Полевого и Г. С. Жуйкова, см. также: М. и н д-
лин И. Б. Переход Г. В. Плеханова от народничества к марксизму.—«Вопросы исто-
рии», 1956, № 12; Водолазов Г. Г. От Чернышевского к Плеханову (об особен-
ностях развития социалистической мысли в России). М., 1969; П антин И. К. Социа-
листическая мысль в России: переход от утопии к науке. М., 1973 и др.
63
ний и жертв. Развитие российского и мирового капитализма, глубокие
внутренние противоречия народнической доктрины, крушение попыток
«взбунтовать» крестьянство и сокрушить самодержавие путем терро-
pale, победа марксизма в рабочем движении на Западе и первые
успехи пролетарского движения в самой России — вот те основные
факторы, которые обусловили происшедший в начале 80-х годов XIX в.
качественный скачок в развитии русской общественной мысли, переход
от народничества к марксизму. Большую роль в этом процессе сыграл
Г. В. Плеханов.
Идеи марксизма в тот период буквально носились в воздухе, давали
ответ на насущные вопросы российской действительности, указывали
выход из того тупика, в который зашло после 1 марта 1881 г. народни-
ческое движение. Яркая динамичная личность Плеханова, его публици-
стический и полемический талант, умение идти «против течения», не-
сомненно, ускорили ход исторически обусловленного процесса утверж-
дения марксизма в общественной мысли и революционном движении
России последних десятилетий XIX в.
После раскола в 1879 г. «Земли и воли» на «Народную волю» и
«Черный передел», который возглавил Плеханов, он в январе 1880 г.
вынужден был эмигрировать из России и на 37 лет расстаться с роди-
ной. Знакомство с западноевропейским рабочим и социалистическим
движением и его руководителями, основательное изучение трудов
Маркса и Энгельса, критическое осмысление опыта народнического
движения ускорили перелом в мировоззрении Плеханова. Знаменатель-
но в этом отношении приветствие, написанное им в 1880 г. от имени
редакции «Черного передела» съезду германской социал-демократии,
в котором отмечалось, что эта партия служит примером для социали-
стов всех стран, в том числе и России. Русские социалисты, писал
Плеханов, «вынужденные приспосабливать свою деятельность к опреде-
ленным своеобразным условиям своей страны...־ тем не менее никогда
не забывали о том, что их цели, в общем и целом, вполне совпадают
с целями социалистов всех цивилизованных стран...» 16 17 18.
Как вспоминал позже сам Плеханов, он и его товарищи — П. Б. Ак-
сельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч, В. Н. Игнатов, составившие в
1883 г. в Швейцарии первую марксистскую группу «Освобождение
труда», «не сшивали своих взглядов из кусочков чужих теорий, а по-
следовательно вывели их из своего революционного опыта, освещенно-
го ярким светом учения Маркса» 1s. Теория Маркса была той Ариадни-
ной нитью (это сравнение особенно любил Плеханов),которая вывела их
из лабиринта противоречий народнической доктрины, указала на истин-
ную роль рабочего класса и его революционной организации. «Тот, кто
не пережил вместе с нами то время, с трудом может представить себе,
с каким пылом набрасывались мы на социал-демократическую литера-
16 Сейчас, когда кровавая волна терроризма заливает капиталистический мир, ие-
лишне напомнить, что именно Плеханов был первым, кто поднял голос протеста против
тактики индивидуального террора, на путь которого встали народовольцы. При этом
Плеханов подчеркивал, что террор, помимо всего прочего, не может принести успеха по-
тому, что он в лучшем случае приведет лишь к перемене лиц в правительстве, но не к
изменению политической системы как таковой (см.: Плеханов Г. В. Соч., т. XXIV,
с. 144—145). И хотя Плеханов далеко не всегда был последователен в решении этого
вопроса, о чем свидетельствует, например, признание допустимости террористической
борьбы с самодержавием в проекте программы группы «Освобождение труда», сам факт
его резкого выступления на Воронежском съезде «Земли и воли» 1879 г. против террора
имел принципиальное значение для развития революционного движения в России.
17 Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова, т. II, с. 317.
18 П л е х а н о в Г. В. Соч, т. XXIV, с. 113.
«4
туру, среди которой произведения великих немецких теоретиков занима-
ли, конечно, первое место. И чем больше мы знакомились с социал-де-
мократической литературой, тем яснее становились для нас слабые
места наших прежних взглядов, тем правильнее преображался в наших
глазах наш собственный революционный опыт»,— вспоминал позже Пле-
ханов об атмосфере, в которой жил он в начале 80-х годов 1920־.
Особое влияние на Плеханова оказал «Манифест Коммунистической
партии» Маркса и Энгельса, чтение которого составило, по его собст-
венному признанию, эпоху в его жизни* 21. Перевод этого произведения
основоположников научного коммунизма, сделанный Плехановым в
последние месяцы 1881 г., был опубликован в 1882 г. с предисловиями
авторов и переводчика и стал по существу первым изданием рождав-
шейся в эмиграции первой российской социал-демократической группы.
В своем предисловии Плеханов прямо писал, что будущность револю־
ционного движения в России зависит теперь от организации рабочего
класса, от уяснения им враждебной противоположности его интересов
интересам господствующих классов22.
1881—1882 гг. стали решающими в переходе Плеханова на позиции
марксизма. Сам Плеханов позже прямо указывал, что стал марксистом
в 1882 г.23 К этому времени он не только принял все основные положе-
ния марксизма (в письме к Лаврову Плеханов признавался в конце
1881 г., что авторитет Маркса для него столь высок, что он сто раз
подумает, прежде чем согласится с не одобряемым им взглядом) 24,
но и проникся глубоким убеждением, что Россия прочно вступила на
путь капиталистического развития25. Параллельно с этим Плеханов
под влиянием идей Маркса и опыта «Народной воли»26 пересматрива-
ет свои взгляды на политическую борьбу и приходит к признанию тре-
бования политической свободы как одного из важнейших пунктов
программы социально-революционной организации, действующей в
народной среде27.
Попытки Плеханова и его товарищей добиться объединения с наро-
довольцами на основе признания идей научного социализма потерпели
неудачу, и они решили создать самостоятельную марксистскую орга-
низацию, получившую название группы «Освобождение труда».
25 сентября 1883 г. она впервые заявила о себе, выпустив заявление об
издании׳ «Библиотеки современного социализма». В задачу группы
входили: «Распространение идей научного социализма путем перевода
на русский язык важнейших произведений школы Маркса и Энгельса
и оригинальных марксистских сочинений; критика господствующих в
среде наших революционеров учений и разработка важнейших вопро¬
19-20 Там же, с. 178.
21 Там же.
22 См.: Литературное наследие Г. В. Плеханова, сб. VIII, ч. 1. М., 1940, с. 24.
23 Там же, с. 22.
24 Литературное наследство, т. 19—21. М., 1935, с. 293.
25 Там же, с. 193, 295.
26 Заслуга «Народной воли» по сравнению с «Землей и волей», а также «Черным
переделом» состояла в переходе к активной борьбе за широкие политические преобразо-
вания (за созыв Учредительного собрания, всеобщее избирательное право, свободу ело-
ва, печати, собраний и т. д.). Однако народовольцы не понимали буржуазно-демократи-
ческого характера ближайшего этапа освободительной борьбы и, кроме того, отводили
главную роль в борьбе с самодержавием не самим народным массам, а тайной револю-
ционной организации, захватывающей власть путем политического заговора с примене-
нием террора. Эти ошибочные представления народовольцев были обусловлены в пер-
вую очередь слабостью революционного массового движения конца 70-х годов XIX в.
27 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 135—136.
65
сив русской общественной жизни с точки зрения научного социализма
и интересов трудящегося населения России» 28.
Первым шагом в этом направлении стала работа Г. В. Плеханова
«Социализм и политическая борьба» (1883 г.), которую Ленин сравни-
вал, с точки зрения ее значения для российского пролетариата и рос-
сийского социал-демократического движения, с «Манифестом Комму-
нистической партии» Маркса и Энгельса. Брошюра Плеханова, писал
Ленин, подтвердила применительно к России вывод основоположников
научного коммунизма о том, что рабочее движение становится подлин-
но классовым движением и достигает состояния зрелости только тогда,
когда переходит к политической борьбе (именно поэтому Плеханов взял
эпиграфом к своей работе слова из «Коммунистического Манифеста»:
«Всякая классовая борьба есть борьба политическая»). Кроме того,
Плеханов показал здесь, «как именно и почему именно русское рево-
люционное движение должно привести к слиянию социализма и поли-
тической борьбы, к слиянию стихийного движения рабочих масс с рево-
люционным движением, к слиянию классовой борьбы и политической
борьбы» 29.
Изложив основы научного социализма, Плеханов дал марксистскую
критику народнических взглядов на судьбу капитализма в России,
убедительно показал псевдосоциалистический характер доктрины на-
родников и несостоятельность их тактики. Опираясь на учение Маркса,
Плеханов писал, что революционной силой, которая покончит с беспра-
вием и эксплуатацией, являются «промышленные рабочие, обладающие
большим развитием, более высокими потребностями и более широким
кругозором, чем крестьянство...» 3°. Одновременно он впервые сформу-
лировал политическую программу российских марксистов, «единствен-
ною нефантастической целью» которых может быть на первом этапе
лишь движение за демократическую конституцию страны и выработка
элементов для образования будущей рабочей социалистической пар-
тин. Тем самым Плеханов четко разграничил демократический и социа-
листический этапы революции и убедительно показал, что смешение их
задач, чем грешили, в частности, народовольцы, может принести лишь
непоправимый вред. Вместе с тем Плеханов подчеркивал еще тогда
необходимость (и возможность) всячески сблизить по времени низвер-
жение абсолютизма в России и социалистическую революцию (позже
он отошел от этого взгляда). Была намечена и конкретная социально-
политическая программа-минимум будущей рабочей партии: радикаль-
ный пересмотр аграрных отношений, податной системы, фабричного
законодательства и т. д.
Огромное значение для судеб нарождавшегося рабочего движения
в России имел тот факт, что уже в первой марксистской работе Пле-
ханова было четко зафиксировано кардинальное положение марксизма
о диктатуре пролетариата, задачей которой, по мысли автора, являлось
бы не только разрушение политического господства эксплуататорских
классов, но и устранение анархии производства и «сознательная орга-
низация всех функций социально-экономической жизни»31.
Разумеется, в работе Плеханова были и слабые места (отрицание
необходимости для пролетариата добиваться влияния на другие слои
трудящихся, в том числе крестьянство, в борьбе за социализм; недоста-
точная четкость в постановке вопроса о взаимоотношениях рабочего
28 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. 11, с. 22—23.
29 Л е н и н В. И. ПСС, т. 4, с. 312.
30 Плеханов Г. В. Соч., т. II, с. 87.
31 Там же, с. 77.
66
класса и крестьянства на демократическом этапе революции; преуве־
личение оппозиционности либеральной буржуазии и т. д.). Эти недо-
статки, усугубленные в ряде последующих работ Плеханова, были в
значительной степени «издержками» преодоления старых, народниче-
ских взглядов, когда, справедливо критикуя народников, он иногда
впадал в противоположную крайность, повторяя их ошибки, но уже в
«обратной симметрии»32. Наиболее наглядно это можно проследить на
примере отношения народников и Плеханова к крестьянству: если для
первых оно было прирожденным носителем социалистических идеалов
и главной движущей силой массового революционного движения, то
Плеханов, напротив, пришел к мысли о том, что крестьянство является
политическим антиподом пролетариата, а его забитость и темнота
служат фактически опорой самодержавного режима33. С другой сторо-
ны, отрицательное отношение народников к русским либералам трансфор־
мировалось у Плеханова в необоснованные надежды на решительные
выступления буржуазии против самодержавного строя и возможность
«координации» на этой основе усилий пролетариата и либералов в
борьбе за конституцию 34.
В 80-х — начале 90-х годов прошлого века подобные взгляды еще
имели известное оправдание в объективном состоянии классовой борь-
бы в стране и представляли собой лишь потенциальную угрозу выра-
ботке правильной политической линии рабочего класса и социал-демок-
ратической организации. Вот почему, давая общую характеристику
работы Плеханова «Социализм и политическая борьба» и других его
ранних марксистских произведений, Ленин делал упор прежде всего
на их достоинствах, на тех позитивных теоретических выводах, которые
определяли лицо Плеханова-марксиста.
Линия, намеченная в работе Плеханова «Социализм и политическая
борьба», была продолжена затем в книге «Наши разногласия» (1885 г.)
и проектах программы группы «Освобождение труда»35. Отвечая на
обвинения своих политических оппонентов из народнического лагеря
(Лаврова, Тихомирова и др.), отрицавших какие бы то ни было объек-
тивные условия для создания рабочей партии, Плеханов дал блестя-
щую критику субъективного метода в социологии и взглядов Бакунина,
Ткачева, Тихомирова, изложил марксистские представления о роли
личности в истории. На основе конкретных статистических данных он
показал действительные масштабы проникновения капиталистических
отношений в российскую крупную промышленность, кустарные промы-
слы и земледелие, разбил утверждения народников об «искусствен-
ности» капитализма в России и «незыблемости» крестьянской общины.
Вывод, сделанный Плехановым в книге «Наши разногласия», гласил,
что инициативу коммунистического движения и коммунистической ре-
волюции в России может взять на себя лишь рабочий класс во главе
со своей партией, а освобождение рабочего класса может быть достиг-
нуто лишь путем его собственных сознательных усилий 36.
32 См.: Л ифш иц М. А. Очерк общественной деятельности и эстетических взглядов
Г. В. Плеханова. В кн.: Плеханов Г. В. Эстетика и социология искусства, т. 1. М.,.
1978, с. 99.
33 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. III, с. 382.
34 См.: там же, с. 384—385.
35 В настоящее время в исторической литературе все более утверждается мнение о
существовании трех проектов программы группы «Освобождение труда», составленных
соответственно в 1883, 1884 и 1885 гг. Первый проект пока не обнаружен (см.: Жуй-
ков Г. С. Петербургские марксисты и группа «Освобождение труда», с. 127—128; С а-
медов В. Ю. К вопросу о первоначальном проекте программы группы «Освобождение
труда».— «Вопросы истории КПСС», 1965, № 2, с. 97—101).
36 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. II, с. 331—332.
67
Подчеркнув, что пролетариат является главной движущей силой
революционного процесса в России и на ближайшем, буржуазно-де-
мократическом, и на последующем, социалистическом, его этапе, Пле-
ханов делал вывод: «...Возможно более скорое образование рабочей
партии есть единственное средство разрешения всех экономических и
политических противоречий современной России. На этой дороге нас
ждут успех и победа; все же другие пути ведут лишь к поражению и
бессилию» 37.
Важное значение имела и высказанная Плехановым в «Наших раз-
ногласиях» мысль о том, что городские рабочие, используя естественную
генетическую и психологическую близость пролетариата и крестьян-
ства как трудящихся классов, смогут немало сделать для революцио-
визирования деревни, для вовлечения ее «в русло всемирно-историче-
ского движения» 38.
Основные положения первых марксистских работ Плеханова нашли
отражение в проектах программы группы «Освобождение труда», ко-
торые были написаны им на основе результатов обсуждения програм-
мных вопросов самими членами группы и революционными кружками
в России. Сравнение двух дошедших до нас вариантов этого документа
показывает, как изменялись его формулировки и даже сама термино-
логия, постепенно приобретавшая более четкий, последовательно со-
циал-демократический характер39. Были при составлении программы
и свои потери: так, в нее не вошло в прямой форме положение о дик-
татуре пролетариата, которое было в работе «Социализм и политиче-
ская борьба»40; более пессимистической стала оценка позиции кре-
стьянства41. Отдельные положения программы носили ошибочный ха-
рактер (лассальянский тезис о государственной помощи производи-
тельным ассоциациям и пункт о «прямом народном законодатель-
стве»), некоторые были сформулированы несколько неопределенно
(пересмотр условий выкупа земли и наделения ею крестьянских об-
ществ) 42. Однако в общем и целом, учитывая тот факт, что социал-
37 Плеханов Г. В. Соч., т. II, с. 349.
38 Там же, с. 351—353.
39 Большой интерес представляет, в частности, эволюция самого названия програм-
мы: сначала она именовалась программой социально-революционной группы «Освобож-
дение труда», затем программой социал-демократической группы «Освобождение труда»
и, наконец, программой русских социал-демократов.
40 В программе 1885 г. говорилось о захвате рабочим классом политической власти,
о «временном господстве рабочего класса», которое может парализовать усилия контр-
революционеров и положить конец существованию классов и их борьбе.
41 В проекте программы 1884 г. говорилось, что группа «нимало не игнорирует
крестьянства, составляющего огромнейшую часть трудящегося населения России». При
этом допускалось, что в крестьянстве может обнаружиться «самостоятельное революци-
онное движение», которое потребует перераспределения сил революционеров и усиления
работы в деревне. В варианте программы 1885 г. отмечалось лишь , что борьба за осу•
ществление экономической, в частности аграрной программы социал-демократов, проло-
жит путь для сближения ее с «земледельческим населением». При этом Плеханов прямо
писал, что русское революционное движение, торжество которого послужило бы прежде
всего на пользу крестьянства, почти не встречает в нем ни поддержки, ни сочувствия, ни
понимания. Главнейшая опора абсолютизма, заключал он, это политическое безразличие
и умственная отсталость крестьянства. Основная работа в деревне, как отмечалось в
программе, должна была развернуться уже после того, как социал-демократы добьются
свободы пропаганды и агитации, т. е. уже при конституционном строе. Положительным
моментом третьего варианта программы было указание на союз рабочей партии и бед-
нейшей части крестьянства в борьбе против капитализма (см.: Плеханов Г. В. Соч.,
т. II, с. 362, 401—402, 404).
42 Там же, с. 403. Между тем уже в работе «Социализм и политическая борьба» бы-
ло выдвинуто требование национализации земли, к которому русское крестьянство, по
мнению Плеханова, отнеслось бы с большой симпатией и которое социалисты не замед-
лили бы включить в программу в случае введения в России конституции (там же,
<с. 87).
68
демократия делала в то время в России лишь первые шаги и пережи-
вала «утробный период» своего развития, следует признать, что досто-
инства программы группы «Освобождение труда» перевешивали ее
недостатки. Она верно ориентировала российское рабочее движение
сначала на борьбу с царским самодержавием, а затем за социализм,
подчеркивала общность конечных целей пролетариата России и дру-
гих стран.
Как отмечал в 1899 г. В. И. Ленин, приступивший в середине
90-х годов XIX в. к выработке программы марксистской пролетарской
партии нового типа, «русские социал-демократы могут и должны...
положить в основу программы русской социал-демократической рабо-
чей партии именно проект группы ״Освобождение труда”», поскольку
его основные тезисы получили с тех пор подтверждение как в развитии
социалистической теории, так и в развитии международного рабочего
движения. Далее Ленин прямо указывал, что Плеханов и его товари-
щи по группе «Освобождение труда» сумели верно определить в своей
программе единственный, обещающий успех путь развития револю-
ционного движения, хотя и не видели еще перед собой сколько-нибудь
широкого и самостоятельного рабочего движения в России43. Их проект,
писал Ленин, «стоит вполне на уровне современной социал-демократи-
ческой теории» 44.
Трудно переоценить значение той огромной работы, которую проде-
лали под руководством Плеханова члены группы «Освобождение тру-
да», по переводу на русский язык и изданию произведений К. Маркса
и Ф. Энгельса. Очень важно было выбрать для перевода и правильно
прокомментировать те произведения основоположников научного ком-
мунизма, которые помогли бы русским революционерам познакомиться
со всеми составными частями марксистского учения, выработать пра-
вильное научное мировоззрение, быстрее избавиться от идейных за-
блуждений народнического периода. Эта задача была успешно решена.
До 1900 г. группой было издано (полностью или в виде больших от-
рывков) 30 произведений Маркса и Энгельса 45, в том числе «Мани-
фест Коммунистической партии», работы Маркса «Наемный труд и
капитал», «Речь о свободе торговли», «Нищета философии», отрывки
из «Капитала» и некоторых других его сочинений, а также такие осно-
вополагающие работы Энгельса, как «Развитие социализма от утопии
к науке» 46, «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой филосо-
фии» 47, «О социальном вопросе в России» и др. Кроме того, часть
планов группы по изданию сочинений Маркса и Энгельса на русском
языке по разным причинам осталась неосуществленной. Эти переводы,
выполненные на высоком научном и литературном уровне, снабженные
предисловиями и комментариями, получили достаточно широкое рас-
пространение в России и нередко переиздавались действовавшими там
марксистскими кружками и группами.
В этой связи следует подчеркнуть, что Энгельс дал высокую оценку
деятельности группы и первым марксистским работам Плеханова.
В 1885 г. он писал: «...Я горжусь тем, что среди русской молодежи су¬
43 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 4, с. 217.
44 Там же, с. 216.
45 См.: Курчатова И. Н. Литературно-издательская деятельность группы «Осво-
бождение^рудах^и ее роль в распространении идей марксизма в России. Автореф. докт.
46 Русский перевод этой работы, сделанный В. И. Засулич, Энгельс называл пре-
восходным.
47 Перевод был осуществлен Плехановым, написавшим также введение к русскому
изданию.
69
ществует партия, которая искренне и без оговорок приняла великие
экономические и исторические теории Маркса и решительно порвала
со всеми анархистскими и несколько славянофильскими традициями
своих предшественников. И сам Маркс был бы также горд этим, если
бы прожил немного дольше. Это прогресс, который будет иметь огром״
ное значение для развития революционного движения в России» 48.
Всего группой «Освобождение труда» было издано до 1900 г., когда
ее литературно-издательская деятельность фактически прекратилась,
84 работы (брошюры, отдельные номера журналов, листовки, сборни-
ки) 49 50. Если учесть, в каких трудных условиях приходилось работать
членам группы в эмиграции (острая нехватка денежных средств, от-
сутствие грамотных наборщиков и шрифта, налеты на типографии на-
нятых царской полицией бандитов и т. д.), то издательскую деятель-
ность первых русских марксистов следует признать довольно значи-
тельной и, главное, плодотворной.
Видное место в изданиях группы занимали работы самого Плехано-
ва, в том числе специально написанные для пролетарского читателя.
Среди них были его предисловия к известной брошюре С. Дикштейна
«Кто чем живет?», к речи рабочего Петра Алексеева на судебном про-
цессе в 1877 г., а также к брошюре «Первое мая 1891 года. Четыре речи
рабочих...» Для рабочих были написаны Плехановым статьи «Совре-
менные задачи русских рабочих», воспоминания «Русский рабочий в
революционном движении» и др. Никогда не прибегая к упрощенчест-
ву, Плеханов добивается редкой доходчивости и публицистической яр-
кости в изложении важнейших теоретических положений марксизма.
Ряд работ Плеханова, Засулич и Аксельрода составили специальную
«Рабочую библиотеку» (1884—1894 гг.), которую читали члены первых
рабочих кружков в России.
Группа «Освобождение труда» с самого начала ставила своей зада-
чей установление тесных связей с революционным движением внутри
России. Первые шаги в этом направлении были сделаны уже осенью
1883 г. В дальнейшем Плеханов и его друзья вошли в контакт с «Пар-
тией русских социал-демократов», организованной студентом Петер-
бургского университета болгарином Д. Н. Благоевым, московским «Об-
ществом переводчиков и издателей», петербургским «Рабочим союзом»
(группа М. И. Бруснева), московским кружком М. И. Бруснева —
П. М. Кашинского, социал-демократическим кружком в Варшаве и т. д.
Это позволило группе «Освобождение труда» отчасти соприкасаться с
растущим пролетарским движением в России, хотя связи эти были явно
недостаточны.
Что касается идейного влияния группы «Освобождение труда», то
оно росло очень быстро. Особенно плодотворным было ее сотрудниче-
ство с группой Благоева (взаимная критика первых программных до-
кументов, участие Плеханова в издававшейся благоевцами газете «Ра-
бочий»). Сильное влияние оказали работы Плеханова на руководителя
«Товарищества санкт-петербургских мастеровых» П. В. Точисского и
на руководителя ряда марксистских кружков в Поволжье и некоторых
местах Центральной России Н. Е. Федосеева. Как вспоминала
Н. К. Крупская, молодой В. И. Ленин также испытал на себе всю силу
влияния изданий группы «Освобождение труда» 5°.
Плеханов все больше становился властителем дум передовой сту-
денческой молодежи, разночинной интеллигенции, наиболее развитых
48 Маркс К. иЭнгельсФ. Соч., изд. 2, т. 36, с. 260.
49 См.: Курбатова И. Н. Указ, соч., с. 14.
50 См.: «Искра», №№ 1—52, вып. 1. Л., 1925, с. VII.
ז 70
рабочих. Это было время мучительной переоценки ценностей, коренной
переориентации освободительного движения в России, его решитель-
ного поворота в сторону пролетариата. В революционных кругах еще
сохранялись народовольческие традиции, преклонение перед героями
1 марта 1881 г., перед революционным подпольем. Вместе с тем было
совершенно очевидно, что движению нужны новая программа и новые
методы борьбы, новая революционная организация. Лучшие предста-
вители революционной молодежи остро переживали идейный хаос и
разноголосицу, чувствовали создавшуюся в связи с кризисом «Народ-
ной воли» пустоту, бились в поисках выхода из создавшегося положе-
ния 51. При этом идеи группы «Освобождение труда» принимались
молодежью далеко не сразу, и процесс утверждения марксистских
взглядов в освободительном движении России проходил в 80—90-х го-
дах XIX в. в обстановке острейшей идейной борьбы и жарких споров
марксистов с народниками.
Плеханов вспоминал, как после выхода его первых марксистских
работ ему часто задавали вопрос: «Неужели в самом деле можно ве-
рить в русский рабочий класс?» Тем большее значение имела страст-
ная, подкрепленная трезвыми научными расчетами проповедь Плеха-
нова, не устававшего повторять, что все действительно передовые люди
России должны стать под знамя рабочих, что пролетариат — это тот
динамит, который взорвет самодержавный строй и освободит не только
себя, но и всех трудящихся, что освободительное движение может по-
бедить в России только как движение рабочего класса или не победит
вовсе 52. Несомненной заслугой Плеханова явилось и то, что он сделал
важный шаг к идее гегемонии пролетариата в освободительном дви-
жении, хотя и не сумел дать — ив силу объективных условий того
времени и в результате своих теоретических ошибок — правильного ре-
шения этой важнейшей проблемы.
Веским доказательством полемического таланта Плеханова, его
умения убеждать читателя непреодолимой силой своей логики и строго
научной аргументацией могут служить многочисленные факты, свиде-
тельствующие о том, что многие народники от резкой критики и напа-
док в адрес «самозванных марксистов» переходили затем к полупризна-
нию, а в конце концов и к полному признанию его теоретических работ.
Такую эволюцию проделали, в частности, будущие видные деятели рос-
сийского социал-демократического рабочего движения В. В. Курнатов-
ский, М. С. Ольминский, О. А. Варенцова и др. Огромное значение для
усвоения лучшими представителями передовой общественной мысли
России марксистской методологии сыграла легально изданная в Рос-
сии в 1895 г. книга Плеханова (Бельтова) «К вопросу о развитии мо-
нистического взгляда на историю», в которой были изложены основные
принципы исторического материализма. На этой работе Плеханова, по
словам В. И. Ленина, воспиталось целое поколение русских маркси-
стов 53.
Убедительным аргументом в пользу правоты марксистов были и ус-
пехи рабочего движения в России. В первой половине 80-х годов в Рос-
сии произошло свыше 100 стачек с общим числом участников около
100 тыс. человек, т. е. больше, чем за все 70-е годы, а во второй поло-
вине 80-х годов их количество превысило 220 тыс. человек54. Крупным
51 Об этом сообщал, в частности, за границу представитель группы «Освобождение
труда» С. Гринфест, находившийся в 1884 г. в России (см.: «Красная летопись», 1924,
№ 2(11), с. 194).
52 См.: Плеханов Г. В. Соч., т. III, с. 205, 208, 405; т. IV, с. 54.
53 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 19, с. 313.
54 См.: История Коммунистической партии Советского Союза, т. 1. М., 1964, с. 96.
71
событием в жизни страны стала знаменитая Морозовская стачка 1885 г.,
заставившая правительство год спустя издать закон о штрафах, в осно-
ве которого лежали требования, выдвинутые забастовщиками. Новым
этапом стачечной борьбы рабочих стали 90-е годы XIX в., когда были
созданы объективные и субъективные предпосылки для соединения на-
учного социализма с массовым рабочим движением и оформления Рос-
сийской социал-демократической рабочей партии. В это время от раз-
розненных, стихийных стачек российский пролетариат переходит к ор-
ганизованной борьбе с буржуазией и самодержавием. В 1891 г., члена-
ми брусневской организации в Петербурге была проведена первая ма-
евка. В том же году около ста рабочих-брусневцев приняли участие в
похоронах известного революционно-демократического деятеля
Н. В. Шелгунова, превратившихся в политическую демонстрацию.
В этих условиях перед первыми российскими социал-демократами
встала задача развернуть пропаганду марксизма среди более широких
слоев рабочих. «Несколько лет тому назад,— писал в этой связи Пле-
ханов,— ближайшей и важнейшей задачей русских социал-демократов
являлась теоретическая выработка и распространение их взглядов в
среде революционеров-идеологов. Теперь эта предварительная работа
может считаться законченной. Теперь русские социал-демократы уже
могут и должны взяться за практическую деятельность в среде рабо-
чих» 55. Откликаясь на назревшие задачи рабочего движения, Плеханов
поставил вопрос о необходимости соединять пропаганду марксизма с
агитационной деятельностью в рабочей среде56. При этом несомненной
заслугой Плеханова была теоретическая постановка вопроса о сущно-
сти агитационной и пропагандистской работы и методах их ведения.
Практическая же работа по реализации этого важного положения вы-
пала на долю марксистских организаций, действовавших в самой Рос-
сии, и в первую очередь — ленинского «Союза борьбы за освобождение
рабочего класса», созданного в Петербурге в 1895 г.
В 90-е годы заметно активизировалась и деятельность группы «Ос-
вобождение труда» на международной арене 57. Плеханов и возглавляе-
мая им группа в течение ряда лет были одним из важнейших каналов
связи молодого социал-демократического движения в России с между-
народной социал-демократией, а теоретические труды Плеханова сы-
грали немалую роль в пропаганде идей марксизма в ряде стран За-
падной Европы, а затем в Азии и Америки. Вынужденная эмиграция
Плеханова, который в разное время жил в Швейцарии, Франции, Анг-
лии, Италии, позволила ему установить тесные контакты с социали-
стами этих и многих других стран. Многочисленные документы, храня-
щиеся в Архиве Дома Плеханова в Ленинграде, свидетельствуют о том,
что уже в 80—90-е годы XIX в. он имел связи с социалистическим дви-
жением Германии, Франции, Австро-Венгрии, Бельгии, Балканских
стран, Англии, Италии, Польши, США, Швейцарии и др. Плеханов при-
нимал также участие почти во всех конгрессах II Интернационала, а в
1900 г. стал представителем России в Международном социалистическом
бюро. Он был лично знаком с Ф. Энгельсом, К. Каутским, А. Бебелем,
Ж. Гедом, П. Лафаргом, В. Адлером и другими видными деятелями
международного социалистического движения.
55 Плеханов Г. В. Соч., т. III, с. 238.
56 Там же, с. 395.
57 Подробнее об этом см.: Философско-литературное наследие Г. В. Плеханова, т. II.
М., 1973; Паукова В. А. Группа «Освобождение труда» и международное социали-
стическое движение (80—90-е годы XIX века). Кишинев, 1963.
72
В 90-х — начале 900-х годов Плеханов стал одним из признанных
теоретиков II Интернационала. К нему часто обращались с просьбами
написать статью, выступить на митинге или собрании, разрешить пере-
вести ту или иную его работу на иностранный язык. Произведения Пле-
ханова печатались в то время не менее чем на 10 иностранных языках.
Среди них были такие его работы, как: «Очерки по истории материа-
лизма», «К шестидесятой годовщине смерти Гегеля», «К вопросу о роли
личности в истории», «Анархизм и социализм», «Основные вопросы
марксизма» и др. С 1889 по 1900 г. он опубликовал в социалистической
прессе и издательствах различных стран около 50 произведений, многие
из которых затем переиздавались 58.
Плеханов знакомил социалистов западных стран с борьбой россий-
ского пролетариата, выступал по важным теоретическим вопросам, вел
активную борьбу с любыми извращениями марксизма, прежде всего
бернштейнианством, а также с анархизмом. Эта борьба сделала имя
Плеханова популярным во многих зарубежных странах, способствовала
укреплению позиций молодого социал-демократического движения Рос-
сии на международной арене. В свою очередь, издания группы «Осво-
бождение труда» знакомили передовых рабочих и революционную ин-
теллигенцию России с историей Интернационала, деятельностью ра-
бочих партий Западной Европьц В издававшихся группой сборниках
«Социал-демократ» (1890—1892 гг.) сотрудничали Ф. Энгельс, П. Ла-
фарг, Ж. Гед.
Особенно большой резонанс получило выступление Плеханова на
Цюрихском конгрессе II Интернационала в 1893 г. с докладом «Пози-
ция социал-демократии в случае войны». Он разоблачил захватниче-
скую внешнюю политику царизма, осудил франко-русский союз и за-
явил о желательности поражения царской России в случае, если она
начнет захватническую войну. Такая решительная, подлинно интерна-
ционалистская позиция имела большое значение для правильной ори-
ентации всего международного рабочего движения.
Таким образом, деятельность Плеханова и группы «Освобождение
труда» способствовала тому, что молодое рабочее движение России
сразу же вошло в международную пролетарскую семью, стало ее орга-
нической составной! частью, а в начале XX в. и передовым отрядом. Пле-
ханов стал своеобразным связующим звеном между европейской и рос-
сийской марксистской мыслью, помог социал-демократическому движе-
нию в России взять на вооружение и развить лучшие достижения
научного социализма.
Группа «Освобождение труда» лишь теоретически основала россий-
скую социал-демократию и сделала первый шаг навстречу рабочему
движению 59. Эта широко известная ленинская оценка нисколько не
умаляет заслуг Плеханова и его товарищей, ибо в 80-х — начале 90-х
годов XIX в. в России еще не было массового пролетарского движения,
составляющего реальную базу для развития социал-демократической
партии. Тогда основная задача состояла прежде всего в создании того
слоя марксистской революционной интеллигенции и передовых рабочих,
которым предстояло затем осуществить соединение научного социализ-
ма с рабочим движением и построить марксистскую партию рабочего
класса. В значительной мере, хотя и не до конца, эта задача была ре-
шена группой «Освобождение труда» и первыми марксистскими круж-
ками, действовавшими в самой России. Благодаря им к середине 90-х
58 См.: Курбатова И. Н. Указ, соч., с. 40.
59 Л енин В. И. ПСС, т. 25, с. 132.
73
годов учение Маркса «завоевало на свою сторону большинство револю-
ционной молодежи в России» ״°.
В середине 90-х годов начался пролетарский этап освободительного
движения в России, связанный уже прежде всего с деятельностью Ле-
нина, с его борьбой за создание революционной марксистской партии
нового типа. Контакты с Лениным, с созданным им «Союзом борьбы за
освобождение рабочего класса», пример бескомпромиссной борьбы
Ленина с первыми серьезными проявлениями оппортунизма в россий-
ском рабочем движении («экономизм», «легальный марксизм») как бы
вдохнули в группу «Освобождение труда» новые силы. Теоретическая
и практическая деятельность группы в этот период сыграла важную
роль в соединении марксизма с рабочим движением, в подготовке к со-
зданию революционной пролетарской партии в России, хотя инициати-
ва в постановке новых задач рабочего движения и их практическая ре-
ализация были уже в этот период прежде всего заслугой Ленина.
С середины 90-х годов и до конца 1903 г., несмотря на наличие
серьезных политических разногласий”, Ленин и Плеханов вместе ра-
ботали над созданием революционной пролетарской партии в России.
II съезд РСДРП в 1903 г., на котором родилась партия большевиков,
стал кульминационной точкой их сотрудничества на революционной
марксистской основе.
Ленин подчеркивал важность теоретических работ Плеханова, кото-
рые навсегда останутся прочным приобретением российской социал-де-
мократии”. Ленин называл его также единственным марксистом в меж-
дународной социал-демократии, который дал критику ревизионистов с
точки зрения последовательного диалектического материализмавз. «Его
личные заслуги громадны в прошлом. За 20 лет, 1883—1903, он дал
массу превосходных сочинений, особенно против оппортунистов, махи-
стов, народников» ”. Этим и определяется в конечном итоге его место в
истории российского и международного рабочего движения, в истории
вечно живой марксистской мысли.
60 Там же, т. 6, с. 31.
61 Подробнее см.: Ольховский Е. Р. В. И. Ленин и «Заря». Л., 1980, с. 105—146,
62 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 14, с. 226.
63 См.: там же, т. 17, с. 20.
64 Там же, т. 25, с. 222.
А. А. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
ИЗУЧЕНИЕ В ДЕСЯТОЙ ПЯТИЛЕТКЕ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ИСТОРИИ СССР ПЕРИОДА ФЕОДАЛИЗМА
В 1976—1980 гг. советские историки немало сделали для исследова-
ния важных проблем многовекового развития народов нашей страны
эпохи феодализма. Исследования велись широким фронтом по самой
разнообразной проблематике в центрах академической и вузовской
науки, в архивах, музеях и библиотеках.
В истекшей пятилетке опубликованы десятки монографий, сотни
статей. Увидели свет новые исторические источники. Обогатилась ис-
следовательская методика, в том числе в области применения количе-
ственных методов в исторических трудах. Расширилась пропаганда ис-
торических знаний, стали теснее связи ученых со средней школой. Раз-
вернули активную работу добровольные общества, и прежде всего
Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, а так-
же аналогичные общества в других союзных республиках. Укрепились
контакты с историками социалистических стран и других государств.
В рамках статьи невозможно охватить все многообразие, весь объем
выполненной работы. Поэтому автор вынужден ограничить поставлен-
ную задачу, во-первых, хронологически — рассматривается период с
XIII по XVIII в.— и, во-вторых, тематически—за пределами статьи
остались внешняя политика и культура. Главным объектом анализа
служат по преимуществу книги, относящиеся к истории социально-эко-
комического и внутриполитического развития. Специальные источнико-
ведческие и историографические труды привлекаются лишь в том
случае, если они способствуют раскрытию тех или иных исторических
проблем. Даже с указанными ограничениями наша задача остается
весьма широкой, и ее осуществление неизбежно влечет на путь самых
кратких и общих характеристик наиболее крупных трудов по соответ-
ствующей тематике. По этой причине мы не касаемся общеисторических
работ, а также обобщающих книг по истории союзных и автономных
республик, где имеются главы и разделы по эпохе феодализма.
Напомним, что в 1976—1980 гг. читатели получили второе издание
«Краткой истории СССР» (М., 1978), второе и третье издания «Иллю-
стрированной истории СССР» (М., 1977—1980), многотомную «Историю
Украинской ССР» (Киев, 1977—1979), а также обобщающие труды по
истории Белоруссии, Литвы, Казахстана, Армении. Опубликованы
сводные издания по истории советских автономных республик — Коми
и Мордовии. К названному кругу работ примыкают и другие коллек-
тивные и индивидуальные исследования по истории национальных рес-
публик: Дагестана, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии, Чувашии,
Коми 1. В последние годы состоялся ряд научных региональных конфе- 1
1 Вопросы истории Дагестана (досоветский период), вып. 3. Махачкала, 1976; Сбор-
ник статей по истории Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1976; Боргешвили Э. А.
75
ренций по проблемам генезиса и развития феодализма у народов
СССР 2. Разделы по истории феодального периода имеются в работах
о прошлом отдельных областей и краев3. В связи с задачами препо-
давания истории местного края в школе появились соответствующие
учебные пособия, в которых также представлена тематика феодально-
го периода.
Характерной чертой советской историографии, верной интернацио-
налистическим принципам, является разработка вопроса об историче-
ских корнях дружбы народов СССР. В последние годы были опублико-
ваны труды, изучающие взаимосвязи украинцев и белорусов, молдаван
и украинцев4. Особое место занимают исследования, раскрывающие
роль России и русского народа в судьбах других народов 5 6. Появились
исследования об армянах, поселившихся в Москве, Петербурге, на Ук-
раине и Северном Кавказе.
В десятой пятилетке продолжалось изучение историко-географиче-
ских и демографических проблем феодальной эпохи в. Подготовке карт
для «Исторического атласа СССР» сопутствовали специальные исследо-
вания территории Северо Восточной Руси периода феодальной раздроб-
ленности и начала формирования Русского централизованного государ-
ства 7. Я. Е. Водарский изучал численный, сословно-классовый состав и
размещение населения России. В его работе на документальной основе
показано административно-территориальное деление России в конце
XVII — начале XVIII в.8 В. М. Кабузан опубликовал обстоятельное ис-
следование по демографии Новороссии XVIII в., свидетельствующее об
интенсивном заселении русскими и украинцами земель Причерноморья 9.
Общественный строй и классовые отношения в Чечено-Ингушетии в конце XVII и в пер-
вой половине XIX в. Тбилиси, 1979; История Чувашской АССР. Сб. статей. Чебоксары,
1976; История, археология и этнография Чувашской АССР. Чебоксары, 1978; Вопросы
истории Чувашии периода феодализма и капитализма. Чебоксары, 1979; Вопросы древ-
ней и средневековой истории Чувашии. Чебоксары, 1980; Вопросы социально-экономи-
ческой истории Коми края (эпоха феодализма и капитализма). Сыктывкар, 1980.
2 Генезис, основные этапы, общие пути и особенности развития феодализма у наро-
дов Северного Кавказа. Региональная научная конференция. Тезисы докладов. Махач-
кала, 1980; Северный Кавказ в древности и в средние века. Сб. статей. М., 1980.
3 Воронежский край с древнейших времен до конца XVII в. Воронеж, 1976; Орлов-
ская область. Историко-экономический очерк. Тула, 1977; Осипов В. А. Очерки по ис-
тории Саратовского края. Конец XVI—XVII в. Саратов, 1976; Сорина X. Д. Роль
Верхневолжья в образовании и развитии Русского централизованного государства в
XV—XVII вв. Калинин, 1978; Кондрашенков А. А. Смоленский край в XVI — пер-
вой половине XVII в. Спецкурс. Смоленск, 1978; Верхневолжье в период разложения
феодализма. Ярославль, 1978; Недосекин В. И. Черномория. Краснодар, 1980.
4 Исторические корни дружбы и единения украинского и белорусского народов.
Киев, 1978; Мохов Н. А. У истоков великой дружбы. Кишинев, 1977.
5 Абецедарский Л. С. Белоруссия и Россия. Минск, 1978; С м о л и й В. А. Вос-
соединение Правобережной Украины с Россией. Киев, 1978; Зия ев X. Исторические
корни дружбы между народами России и Узбекистана. Ташкент, 1977; Г а д о е в X. Роль
русского народа в исторических судьбах таджикского народа. Душанбе, 1977; Мун-
тян М. П. Исторические корни дружественных связей молдавского, русского и украин-
ского народов. Кишинев, 1977; Касумзаде Н. Г.-Ю.оглы. Стальной узел дружбы.
Бацу, 1977; Иванов В. Н. Русские ученые о народах Северо-Восточной Сибири.
Якутск, 1978; Бузуртанов М. О., Виноградов В. Б., Умаров С. Ц. Навеки
вместе (о добровольном вхождении Чечено-Ингушетии в состав России). Грозный, 1980.
Книгу сопровождают документальные приложения.
6 См.: Указатель литературы по исторической географии дооктябрьской России (на
русском языке), вышедшей в 1970—1979 гг. М., 1980; Вопросы географии, сб. ПО. М.,
1979 и др.
7Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной
Руси X—XIV вв. М., 1979. Автореф. докт. дис.
8 Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале XVIII в. (числен-
ность, сословно-классовый состав, размещение). М., 1977.
9Кабузан В. М. Заселение Новороссии (Екатеринославской и Херсонской гу-
берний в XVIII —первой половине XIX века (1719—1858 гг.). М., 1976.
76
Продолжено было изучение движения населения в Поморье, на Севе-
ро-Западе и на восточных окраинах России (Сибирь, Дальний Восток) 10 11,
исследовался многонациональный состав населения Казахстана и Кир-
гизии 11. Для этого цикла работ характерно внимание к вопросам демо-
графии на различных уровнях — от крупного региона до отдельной
семьи. Такой подход оправдан и перспективен, особенно в тех случаях,
когда необходимо определить естественный прирост населения, что тре-
бует максимально полного учета местных условий. В конкретно-истори-
ческом. плане поставлена и решается тема о формах расселения на
различных этапах феодальной формации, связанных с изменениями в
характере хозяйственного освоения территории. Достижением науки
является разработка и совершенствование методики демографических
штудий 12.
В последнее время перед историками самой жизнью поставлена за-
дача изучения взаимосвязи человека и окружающей среды. Сегодняш-
ние экологические проблемы уходят корнями в глубину столетий. Ма-
териалы Первой Всесоюзной конференции «Человек и биосфера» вклю-
чали также доклады по периоду феодализма 13.
Исследования в области аграрной истории пополнились за минув-
шее пятилетие новыми коллективными и монографическими трудами.
В связи с проведением очередных сессий симпозиума по аграрной исто-
рии в Кишиневе (1976 г.), Ростове-на-Дону (1978 г.) и Воронеже
(1980 г.) были опубликованы тезисы докладов и сообщений участников
симпозиума. Вышли в свет и Ежегодники симпозиума: в Вологде — по
истории русской общины, в Кишиневе — по итогам работы историков-
аграрников между XXIV и XXV съездами КПСС, в Ростове-на-Дону —
по социально-экономическим проблемам российской деревни 14.
Комиссия по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР
опубликовала исследования по истории производительных сил в сель-
ском хозяйстве различных категорий феодальных владений (помещичь-
их, монастырских и др.) 15. Вышли также сборники работ региональных
объединений историков-аграрников РСФСР — Северо-Западного, Евро-
пейского Севера, Поволжья и Приуралья 16.
Для создания обобщающего труда по истории крестьянства СССР
существенна статья группы авторов о проблемах подготовки дореволю¬
10 Власова И. В. Сельское расселение в Устюжском крае в XVIII — первой чет-
верти XIX в. М., 197*6; Кабузан В. М. Как заселялся Дальний Восток. Вторая по-
ловина XVII — начало XX в. Изд. 2. Хабаровск, 1976; Вопросы формирования русского
населения Сибири в XVII — начале XIX в. Томск, 1978; Миненко Н. А. Русская
крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII — первой половины XIX в.). Новоси-
бирск, 1979; Хозяйственное освоение Сибири и рост ее народонаселения (XVIII—
XX вв.). Бахрушинские чтения 1979 г. Новосибирск, 1979; Дегтярев А. Я. Русская
деревня в XV—XVII веках. Очерки сельского расселения. Л., 1980; Емельянов Н. Ф.
Население среднего Приобья в феодальную эпоху. Томск, 1980.
11 Бекмаханова Н. Е. Формирование многонационального состава населения
Казахстана и Киргизии. Последняя четверть XVIII — 60-е годы XIX в. М., 1980.
12 Проблемы исторической демографии СССР. Сб. статей. Таллин, 1977; Числен-
ность и классовый состав населения России и СССР (XVI — XX вв.). Таллин, 1979.
13 Проблемы взаимодействия общества и природы. Тезисы I Всесоюзной конферен-
ции. М., 1978, ротапринт.
14 Ежегодник по аграрной истории, вып. VI. (Проблемы русской общины). Во-
логда, 1976; Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев,
1978; Социально-экономические проблемы российской деревни в феодальную и капи-
талистическую эпохи. Ростов н/Д, 1980.
15 Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства, сб. 9. М., 1980.
16 Вопросы аграрной истории и крестьянства Северо-Запада РСФСР. Смоленск,
1977; Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Йошкар-Ола, 1978; Вопросы
истории сельского хозяйства и крестьянства Европейского Севера, Верхнего Поволжья
и Приуралья до Великой Октябрьской социалистической революции. Киров, 1979.
77
ционной серии томов «Истории крестьянства СССР». В ней предприня-
та попытка определить круг вопросов, подлежащих отражению на стра-
ницах многотомника 17. Вышли также специальные издания о кресть-
янах Белоруссии и Литвы, о производительных силах в сельском
хозяйстве Латвии, о социально-экономическом строе кочевых обществ
Киргизии времен Кокандского ханства, по истории Северного Казах-
стана конца XVI — первой половины XIX в., Южного Казахстана
XVIII—XIX вв. и Юго-Восточного Казахстана в средние века18.
Выполненное П. В. Советовым монографическое исследование 19 про-
ливает свет на типологию феодальных отношений в Молдавии времен
османского господства. Применяя метод ретроспективной реконструк-
ции, он характеризует рентные отношения и эволюцию видов ренты на
протяжении почти трех веков. Автор определяет соотношение государ-
ственной и сеньориальной частей прибавочного продукта молдавских
крестьян на каждом историческом этапе, предлагает уточненную перио-
дизацию феодализма в Молдавии. Ведущая роль государственных по-
боров с крестьян, их возрастание, особенно в денежной форме, привели
страну в состояние кризиса, выходом из которого было присоединение
к России, чье прогрессивное влияние на Молдавию четко показано в
монографии. Ценность книги повышается благодаря имеющемуся срав-
нительно-историческому материалу по другим регионам Восточной
Европы.
Одной из ведущих и важных проблем была история феодальной соб-
ственности от времен средневековья до эпохи генезиса капитализма 2°.
Для ее углубленной разработки имеет большое значение издание науч-
ного наследия выдающегося советского медиевиста академика Л. В. Че-
репнина 21. При сохранении существующих разногласий по поводу сущ-
ности «черного» землевладения крестьян наметились новые подходы
для решения этой проблемы. Так, А. М. Сахаров выдвинул тезис о том,
что установление общегосударственной системы крепостного права
было воплощением «государственного феодализма». Имеется опыт изу-
чения этой проблемы на материалах Восточной Сибири 22.
17 «История СССР», 1979, № 3.
18 Из истории крестьянства Белоруссии. Минск, 1978; Юргинис Ю. М. История
литовского крестьянства от истоков до отмены крепостного права. Вильнюс, 1978 (на
лит. яз.). Крестьянский вопрос в трудах публицистов Литвы конца XVI — первой по-
ловины XVII в. Минск, 1976; Строде X. П. Развитие производительных сил в сель-
׳ском хозяйстве Латвии в переходный период от феодализма к капитализму (80־е годы
XVIII в —начало 60־х годов XIX в.). Автореф. докт. дис. М., 1977; Плоских В. М.
Киргизы и Кокандское ханство. Фрунзе, 1977; Аполлова Н. Г. Хозяйственное освое-
ние Прииртышья в конце XVI — первой половине XIX в. М., 1976; Бекназаров Р.
Очерк истории Южного Казахстана (XVIII—XIX вв.). Алма-Ата, 1976; Пищу л и-
на К. А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV — начале XVI века. Алма-Ата,
1977.
19 Советов П. В. Развитие феодализма и крестьяне Молдавии (очерки истории
ренты в XVI — начала XVIII в.). Кишинев, 1980.
20 Преображенский А. А. Об эволюции феодальной земельной собственности
в России XVII — начала XIX века.— «Вопросы истории», 1977, № 5; Сахаров А. М.
Об эволюции феодальной собственности на землю в Российском государстве
XVI века.— «История СССР», 1978, №4; его же. Феодальная собственность на зем-
лю в Российском государстве XVI—XVII вв. В кн.: Проблемы развития феодальной
собственности на землю. М., 1979; Горский А. Д. К вопросу о сущности черного
землевладения на Руси в XIV—XV вв.— Там же; Сапрыкин Ю. М. О феодальной
собственности на землю и товарном производстве.— Там же.
21 Черепнин Л. В. Научные труды. М., 1981.
22 Б ы к о н я Г. Ф. Поземельные отношения Восточной Сибири в XVII—XVIII вв.
Красноярск. 1979. Сомнительны тезисы Г. Ф. Быкони о том, что правительство в Си-
бири пыталось ввести «военно-феодальные воеводские хозяйства», однотипные поме-
щичьим, а имущественная дифференциация крестьянства принимала не столько прото-
78
Завершено издание «Аграрной истории Северо-Запада России» —
коллективного труда, посвященного широкому кругу вопросов истории
этого региона в XV—XVI вв. 23. В третьем томе не только подведены
исследовательские итоги экономического развития Северо-Запада Рос-
сии в XVI в., но и предпринята попытка обобщенной характеристики
социально-экономических процессов на Руси в целом. При дальнейшем
изучении феодального общества и путей его эволюции выводы и мате-
риалы этого издания, несомненно, займут видное место. Достаточно
назвать оставшуюся спорной проблему соотношения барщинной систе-
мы и крестьянского закрепощения, а также более широкий комплекс
вопросов, относящихся к причинам развития крепостного права.
Наиболее интенсивно в обозреваемое время изучалась история мо-
пастырских владений и крестьян, о чем свидетельствует серия моногра-
фий. Начальные фазы возникновения крупной вотчины Симонова мона-
стыря на материалах конца XIV — первой половины XVI в. исследовала
Л. И. Ивина 24. Она подвергла анализу различные пути формирования
монастырских владений, прослеживая связь этого явления с перипетия-
ми политики великокняжеской власти и выявляя этапы приобретатель-
ской деятельности монастыря. Конкретная картина географического
расположения владений монастыря к началу XVII в. дает наглядное
представление о формировании крупной феодальной собственности, ха-
рактерным признаком которой была разбросанность владений по раз-
личным районам государства. В этом отношении церковные феодалы
опередили светских.
Создание одной из наиболее внушительных церковных вотчин —
Иосифо-Волоколамского монастыря — и его место в истории России кон-
ца XV — XVI в. исследовано А. А. Зиминым 25. В монографии показан
процесс возвышения этой обители, сопряженный с неусыпным стяжани-
ем земельных богатств, дан анализ социального состава монашеской
братии и населения монастыря. Работа утверждает правомерность одно-
временного изучения вопросов социально-экономических и общественно-
политических. Идеология и практика деятельности воинствующей церк-
ви в лице иосифлян находит свои материальные корни в росте земель-
ных имуществ монастыря и числа зависимых крестьян. Вместе с тем
вскрываются признаки начавшегося упадка церковной иерархии в уело-
виях укрепления самодержавной царской власти и ее социальной опо-
ры — светских феодалов-землевладельцев.
В основе исследования Н. А. Горской — история монастырских кре-
стьян Центра России в XVII в.26 В нем освещается положение кресть-
янства с точки зрения земельной обеспеченности, порядка землепользо-
вания, а также владельческих и государственных повинностей.
Н. А. Горская приходит к выводу о том, что тяглый земельный надел
монастырских крестьян в условиях фиксированной ренты является тем
минимумом хозяйственно-трудовых ресурсов крестьянского двора, кото-
рый обеспечивал простое воспроизводство и несение тягла. Широкое рас¬
или раннебуржуазную, сколько кабально-феодальную окраску (XVIII сессия Симпо-
зиума по изучению проблем аграрной истории. Тезисы докладов и сообщений. М., 1980,
с. 247, 248).
23 Аграрная история Северо-Запада России. XVI в. Север. Псков. Общие итоги
развития Северо-Запада. Рук. авт. кол. А. Л. Шапиро. Л., 1978.
24Ивина Л. И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV — первой
половины XVI в. Л., 1978.
25Зимин А. А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба
в России (конец XV—XVf в.). М., 1977.
26 Г о р с к а я Н. А. Монастырские крестьяне Центральной России в XVII в. О суш-
ности и формах феодально-крепостнических отношений. М., 1977.
79
пространение вненадельного землепользования крестьян открывало
некоторые возможности для расширенного воспроизводства и одновре-
менно давало земельному собственнику — монастырю дополнительный и
возрастающий доход в виде оброчных платежей (обычно денежных).
Если в начале XVII в. монастырские хозяйства по уровню барщинной
эксплуатации опережали частновладельческую деревню, то во второй
половине столетия происходит стабилизация и даже сокращение бар-
щинных повинностей. В последнее двадцатилетие XVII в. наблюдается
нарушение традиционных рентных отношений, резко увеличивается доля
государственных денежных налогов, превышавших по тяжести повинно-
сти в пользу монастырей. В условиях «нового периода русской истории»
это служит показателем нисходящих тенденций феодального хозяйства.
Монастырским крестьянам России конца XVII — первой четверти
XVIII в. посвящена монография И. А. Булыгина27. Приведенные им
демографические данные опровергают долгое время бытовавшее в исто-
риографии положение об убыли населения в России первой четверти
XVIII в. Состояние хозяйства духовных вотчин рассмотрено в тесной
связи с осуществлением реформ Петра I, особое внимание обращено на
крестьянское хозяйство и эволюцию ренты, которая все более превра-
щалась в денежную. В работе прослежено широкое развитие земель-
ной аренды, в ряде случаев приобретавшей предпринимательский ха-
рактер. Касаясь вопросов о соотношении владельческих повинностей и
государственных налогов с монастырских крестьян, И. А. Булыгин
пришел к заключению, что подушная подать оказалась несколько лег-
че, нежели совокупность предыдущих поборов в денежном выражении.
В этой связи требует уточнения наличествующий в литературе тезис о
едва ли не трехкратном увеличении гнета в петровское время. Автор
рассмотрел также церковную реформу Петра I, выдвинув положение о
первоначальной полной секуляризации церковных имуществ, которая
затем была заменена частичным изъятием церковных владений и дохо-
дов в пользу казны. Подчинение церкви государству, прошедшее ряд
этапов, показало, что она уже не могла сохранить за собой прежний
объем владельческих прав.
Продвинулось изучение истории черносошного крестьянства Евро-
пейского Севера. Монография А. И. Копанева, основанная главным об-
разом на поземельных актах Подвинья XVI в., широко освещает осо-
бенности землевладения черносошной деревни, ее социальную структу-
ру и общественную жизнь28. Автор является убежденным сторонником
концепции принципиального отличия черносошного крестьянина от
частновладельческого, его относительной свободы как мелкого произ-
водителя, ведущего личным трудом независимое индивидуальное хозяй-
ство. Не отрицая факта сословной неполноправности черносошного
крестьянства, А. И. Копанев показывает наличие в северной деревне
изучаемого времени достаточно глубокого социального расслоения, вы-
деление богатой верхушки и неимущих слоев населения. Как считает
автор, здесь создаются связанные с рынком крупные земледельческие
и промысловые хозяйства, эксплуатирующие наемный труд. Эти явле-
ния расцениваются им в качестве зачаточных форм складывающихся
элементов капиталистического уклада. Разностороннее изучение кре-
стьянского хозяйства, (включая и демографический аспект) сочетается
в монографии с характеристикой общественной жизни черносошной де-
ревни. Далеко зашедшее расслоение крестьянства обусловило, как
27 Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века.
М., 1977.
28 Копанев А. И. Крестьянство русского Севера в XVI в. Л., 1978.
80
отмечает автор, преобладание крестьянской верхушки в общественных
делах. Итоговый вывод книги подчеркивает историческое значение чер-
носошного крестьянства Севера в качестве «резервуара огромных на-
родных сил — материальных и духовных», способствующего развитию
высокой производственной и духовной культуры, а также таких вели-
ких акций русского народа, как освоение Сибири. А. И. Копанев своей
монографией убедительно показал правомерность продолжения локаль-
ных разработок истории крестьянства как необходимого фактора вое-
создания общих закономерностей развития феодальной деревни. В этом
убеждают и другие работы.
Специальное исследование Е. Н. Баклановой хозяйственных возмож-
ностей и общинной организации крестьян Вологодского уезда послед-
ней четверти XVII — первой четверти XVIII в. выявило изменение в
уровне эксплуатации северной деревни29. Если в конце XVII в. произ-
водительные силы почти половины крестьянских хозяйств изученных
владений неполностью поглощались вотчиной, то в период Северной
войны резко возрастают государственные повинности и платежи. На-
копленные в предыдущее время трудовые и материальные резервы де-
ревни идут на нужды государства, приводя в напряженное состояние
экономические возможности тяглых общин.
В обширном территориальном, хронологическом и проблемном пла-
не выполнена монография П. А. Колесникова о северной деревне эпохи
развитого и позднего феодализма 3°. В поле зрения автора — географи-
ческая среда, хозяйственно-экономическое районирование края, засе-
ление Европейского Севера и характеристика эволюции типов поселе-
ний, определение численности населения региона. Обстоятельно
освещены миграционные процессы в Поморье, сыгравшие огромную
роль в заселении восточных районов страны — Урала и Сибири. Сле-
дующий круг изучаемых вопросов касается этапов освоения земель с
учетом разновидности угодий (автор обосновывает их группировку), а
также анализа систем земледелия и социальных факторов хозяйствен-
ного освоения территории Поморья. Специальное внимание уделено раз-
витию агрикультуры и историческому опыту ведения земледелия и жи-
вотноводства. Своеобразным итогом исследования П. А. Колесникова
является очерк, посвященный уровню земледельческого производства
на Европейском Севере России. Важнейший вывод монографии — на-
личие глубоких сдвигов социально-экономического характера, поставив-
ших феодальные отношения государственной деревни в условия кри-
зиса.
История крестьянства одного из национальных районов России
XVIII в.— Удмуртии — стала объектом изучения М. В. Гришкиной31.
В монографии охарактеризованы заселение края русскими крестьяна-
ми, рост посевных площадей, повышение продуктивности сельского хо-
зяйства в обстановке повседневного хозяйственного и культурно-быто-
вого общения русских людей и коренных жителей Удмуртии. В работе
показано вовлечение местного крестьянства в русло общероссийского
социально-экономического развития. Проникновение товарно-денежных
отношений в деревню, углубление имущественного и социального рас-
слоения в удмуртских и бесерменских селениях, рост антифеодальной
борьбы, выразившийся в участии трудовых слоев жителей края в Кре-
стьянской войне 1773—1775 гг.— эти и другие наблюдения исследова¬
29 Бакланова Е. Н. Крестьянский двор и община на русском Севере. М., 1976.
30 Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX века. Во-
логда, 1976..
81 Г р и ш к и н а М. В. Крестьяне Удмуртии в XVIII в. Ижевск. 1976
8f
ния опираются на большой конкретный материал. Следует заметить,
что выявление и изучение архивных данных по национальным районам,
той эпохи представляют особенно трудоемкое дело, так как админист-
ративно-территориальное деление царской России мало считалось с на-
ционально-этническими признаками.
Продолжалось исследование истории крестьянства Сибири. Моно-
графия Л. М. Русаковой характеризует сельское хозяйство (орудия,
системы земледелия, агротехнику, состав культур, урожайность, произ-
водство и сбыт зерна) районов раннего заселения Западной Сибири
русскими 32. Работа отмечает не только региональные, но и поуездные
особенности земледелия. Наличие государственной собственности на
землю, не исключавшей некоторой свободы крестьян в распоряжении
угодьями, определяло здесь характер эксплуатации. Значительные по-
зиции занимала земельная аренда, в том числе имеющая предпринима-
тельско-капиталистическую направленность.
Часть статей сборника «Крестьянская община в Сибири XVII — на-
чала XX в.»33 освещает феодальный период (территориально-поземель-
ные сообщества XVII—XVIII вв., община и семья, крестьянское самоуп-
равление и др.). Трудно признать удачным историографический аспект
статьи Ф. Г. Сафронова о собственности на землю в Сибири феодаль-
ного периода. Он весомее представлен в другом сборнике 34.
Продолжалось изучение истории монастырских крестьян Сибири.
Однако здесь обнаружилась тенденция преувеличений в трактовке кре-
постного режима в сибирских владениях XVII—первой половины
XVIII в.35 *
Проблеме общины в исторической литературе последних лет уде-
ляется большое внимание. Почти ни одна работа по аграрной истории
не обходит этот сюжет. Повышенный интерес к этой теме, разумеется,
не должен быть самодовлеющим, исключающим из поля зрения соци-
альные процессы, происходящие в крестьянстве. Монография
В. А. Александрова показывает социально-экономическую и бытовую
сущность сельской общины во владениях светских феодалов средней
полосы России второй половины XVII — начала XIX в. (главным обра-
30м по оброчным имениям) зв. Общественный и хозяйственный дуализм
общины отражал многообразные явления внешнего и внутреннего по-
рядка. Противостояние интересов помещика и крестьян, регламентиру-
ющая роль правительства, повседневная практика деятельности общин
и другие вопросы исследованы на основе вотчинной и мирской доку-
ментации.
Практическое осуществление Закона об охране и использовании па-
мятников истории и культуры выразилось в разработке конкретных
вопросов и методики. В этом плане особое место в аграрной историогра-
фии занимают работы, обобщающие опыт создания музеев под откры-
тым небом. Среди них выделяется сборник статей, выпущенный в Но-
восибирске 37.
Предметом внимания исследователей была классово-сословная
структура феодального общества на различных этапах его развития.
32 Русакова Л. М. Сельское хозяйство Среднего Зауралья на рубеже XVIII—
XIX вв. Новосибирск, 1976.
33 Крестьянская община в Сибири XVII — начала XX в. Новосибирск, 1977.
34 Из истории крестьянства Сибири. Томск, 1978.
36 См.: Вопросы историографии и социально-политического развития Сибири
(XIX—XX вв.). Красноярск, 1978, с. 62; «Вопросы историиэ, 1967, № 12, с. 165.
33Александров В. А. Сельская община в России (XVII — начало XIX в.).
М., 1976.
37 Историко-архитектурный музей под открытым небом. Принципы и методика орга-
низации. Новосибирск, 1980.
82
В частности, нередко встречающееся в литературе положение о кресть-
янстве позднефеодальной России как сплошной и единой закрепощен-
ной массе потребовало существенных поправок. Необходимость учета
социальных градаций и других различий в положении тех или иных
групп крестьянства становится все более очевидной.
Изучался комплекс вопросов, связанный с составом и формирова-
нием господствующего класса феодалов (служилые князья, «государев
двор» до XVII в., дворянство и правящая аристократия времен абсолю-
тизма). Перемены в классах-сословиях периода позднего феодализма
указывают на сложный характер классово-сословных отношений кло-
нящегося к упадку строя, что выразилось в появлении слоя крепостной
интеллигенции38. В изучение социальной терминологии феодального пе-
риода внесли свой вклад наряду с советскими и ученые социалистиче-
ских стран.
Переходя к истории ремесла, промышленности, городов, следует под-
черкнуть, что средневековье представлено в них сравнительно немного-
численными работами. Средневековый город охарактеризован в мате-
риалах Великого Новгорода, опубликованных А. В. Арциховским и
В. Л. Яниным 39. Продолжалось исследование берестяных грамот, фонд
которых постоянно пополняется. Много ценных археологических нахо-
док сделано при раскопках старинных русских городов (Киева, Рязани,
Ладоги, Смоленска и др.), что расширяет наши знания о ремесле на
Руси да нашествия монголо-татар. Материал о занятиях горожан (в том
числе и о ремесле) содержится в обобщающей монографии М. Г. Ра-
биновича, выполненной в историко-этнографическом плане40. Однако
тема средневекового ремесла еще не заняла в литературе подобающего
места.
И по периоду позднего феодализма наблюдается некоторый спад ин-
тереса к проблематике промышленного развития. Наиболее интенсив-
но и систематически разрабатывается она применительно к Сибири и
Уралу 41.
Изучалось ремесленно-торговое, а также служилое население Вер-
хотурья, Томска, Тобольска, Енисейска, Илимска и других городов в
XVII—XVIII вв., освещалась тема о цеховых организациях ремеслен-
ников Сибири. Специальное внимание уделялось источниковедческим и
историографическим сюжетам в связи с исследованием социально-эко-
комической, политической и культурной истории городов этого края.
Исследователей сибирской промышленности периода феодализма
привлекали различные ее отрасли (металлургия, горные предприятия,
судостроение), вопросы применения наемного труда, положение, клас-
совая борьба и общественное сознание работных людей. В монографии
С. В. Копыловой о каменном строительстве в Западной Сибири конца
XVII — XVIII в. показаны пути комплектования рабочей силы, замена
со временем принудительных форм труда подрядными 42.
38 Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978; «Вопросы истории»,
1979, № 1 (статья М. Д. Курмачевой).
39 А р ц и х о в с к и й А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте. М.,
1978.
40 Рабинович М. Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978.
41 Промышленность Сибири и ее кадры (конец XVI — нач. XX в.). Новосибирск,
1977; Промышленность и рабочие кадры досоветской Сибири. Новосибирск, 1978; Во-
просы истории Урала. Сб., т. 14. Свердловск, 1976; История городов Сибири досовет-
ского периода (XVII — начало XX в.). Новосибирск, 1977; Города Сибири. Новоси-
бирск, 1978; Генезис и развитие капиталистических отношений на Урале. Свердловск,
1980 и др.
42Копылова С. В. Каменное строительство в Сибири. Конец XVII—XVIII в.
Новосибирск, 1979. В приложениях даны материалы к биобиблиографическому слова-
рю мастеров каменного дела Тобольска и Тюмени.
8S
Продолженное К. Н. Сербиной43 монографическое изучение кресть-
янской железоделательной промышленности конца XVI — первой поло-
вины XIX в. показало ее живучесть в центральных районах страны и
вскрыло связи мелкого и крупного производства. В отличие от Севера-
Запада, здесь крестьянский железоделательный промысел в ряде слу-
чаев перерастал в мануфактуру, вместе с тем служил источником ква-
лифицированной рабочей силы для казенных и частных предприятий.
К. Н. Сербина проследила процесс социальной дифференциации ремес-
ленников и перерастание торгового капитала в промышленный. Книга
проливает новый свет и на промышленную политику правительства, а
также затрагивает отдельные вопросы истории крестьянства и крупной
светской вотчины.
Разрабатывалась также история металлургических заводов Карелии
конца XVII — начала XVIII в., выявлены новые данные о первом Киж-
ском восстании приписных крестьян в 1694—1696 гг.44
Развитию винокуренного производства в России второй половины
XVII — середины XVIII в. посвящена монография М. Я. Волкова45. Ав-
тор показал, что в изучаемое время винокурение по численности пред-
приятий, объему товарной продукции, ее стоимости и формам органи-
зации производства принадлежало к наиболее развитым отраслям
промышленности России. К середине XVII в. (и особенно после кабацкой
реформы 1652 г.) растет купеческое винокурение, сильно потеснившее
казенные предприятия. М. Я. Волков устанавливает, что в винокурении
на крупных предприятиях существовало мануфактурное разделение тру-
да. При наличии трех основных групп работников (крепостные, кабаль-
но зависимые, наемные) в целом по отрасли преобладало использова-
ние труда наемных работников, чему способствовала сезонность вино-
курения. Это указывало на становление отношений капиталистического
характера в данной области производства. Вместе с тем, отмечает ав-
тор, в середине XVIII в. помещичье винокурение являлось частью вот-
чинного хозяйства по размещению, способам обеспечения сырьем и
составу работников. Развитие винокуренной промышленности для фео-
дальных вотчин служило показателем начавшегося разложения старого
режима, что отмечается уже во второй четверти XVIII в.
Целенаправленно выходят сборники статей о русском городе 46, из-
даваемые Лабораторией истории русских городов МГУ под редакцией
члена-корреспондента АН СССР В. Л. Янина и заключающие разнооб-
разный исследовательский материал. В этих сборниках привлекают
внимание основанные на свежих архивных данных статьи о торговых
связях городов Подмосковья, а также Белозерского посада XVII —
начала XVIII в., о кредите и деятельности русского купечества начала
XVIII в. Новые факты приведены о восстании в Москве 1771 г. и откли-
ках в древней столице на события Крестьянской войны 1773—1775 гг.
Существенное значение имеют наблюдения о факторах городообразова-
ния в России второй половины XVIII в. Опубликованы работы о под-
московных селениях XVII —XVIII вв., позже вошедших в черту города,
43Сербина К. Н. Крестьянская железоделательная промышленность Централь-
ной России XVI — первой половины XIX в. Л., 1978.
44Коваленко Г. М. Первые металлургические заводы Карелии (1670—1703).
Петрозаводск, 1979. Автор неправ, утверждая, что приписка Соломенской волости к
тульским заводам «не послужила причиной каких-либо крестьянских выступлений>
(с. 88). Волнения и челобитные приписных крестьян этих заводов описаны в литера-
туре.
45 Волков М. Я. Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII —
первая половина XVIII в. Винокуренное производство. М., 1979.
46 Русский город. Сб. статей, вып. 1—3. М., 1976—1980.
«4
о топографии и планировке Новгорода, а также данные иностранных
источников о городах России XVI—XVII вв. Большую ценность пред-
ставляет материал «К биографическому словарю московских зодчих
XVIII—XIX вв.» М. В. Дьяконова, публикация которого продолжается.
Вместе с тем некоторые положения отдельных статей этих сборников
вызывают замечания. Трудно согласиться с тезисом о том, что степень
общественного разделения труда в ремесленном производстве как го-
рода, так и деревни XVII в. «находилась на низком уровне» (вып. 2,
с. 217).
Монографическая разработка истории городов продолжалась в рее-
публиках. Появились исторические очерки Бухары и Хорезма 47. Опуб-
лпковано исследование о городах Украины XVI—XVIII bb. 48 Вышли
также книги, приуроченные к юбилейным датам городов49.
В поле зрения исследователей были также вопросы истории судо-
строения и торгового мореплавания в XVII в.50
Изучение истории классовой борьбы феодального периода основы-
вается на богатом и непрерывно растущем, вводимом в научный оби-
ход фонде первоисточников, который особенно расширился в связи с
публикациями к 200-летнему юбилею Крестьянской войны под предво-
дительством Е. И. Пугачева. Завершено капитальное издание источни-
ков, относящихся к движению С. Т. Разина 51. Для характеристики мос-
ковского восстания 1682 г. представляет интерес специальный сборник
документов 52.
В прошедшее пятилетие продолжали выходить исследования, свя-
занные с 200-летием Крестьянской войны под предводительством
Е. И. Пугачева, в частности, материалы научных конференций, состо-
явшихся в Оренбурге и Уфе. В сборнике материалов Оренбургской кон-
ференции напечатан доклад академика Л. В. Черепнина, посвященный
раскрытию причин и характера Крестьянской войны 1773—1775 гг.53
Автор высказал мысль о целесообразности сравнительно-исторического
изучения восстания Е. И. Пугачева с хронологически близкими ему дви-
жениями крестьян в других странах, а не только с крестьянскими вой-
нами европейского средневековья. В сборнике, изданном в Уфе54, оха¬
47 История Бухары с древнейших времен до наших дней. Ташкент, 1976; История
Хорезма с древнейших времен до наших дней. Ташкент, 1976. См. также: Сухаре-
в а О. А. Квартальная община позднефеодального города Бухары. М., 1976.
48 Ш в и д ь к о А. К. Социально-экономическое развитие городов Украины в XVI—
XVIII вв. Днепропетровск, 1979.
49 См.: История Москвы. Изд. 2—4. М., 1976—1980; Мавродин В. В. Образо-
вание Петербурга. Л., 1978; Города Подмосковья, т. 1. М., 1980; История города Риги.
Кн. 1—2. Рига, 1978; История Таллина до 60-х годов XIX в. Таллин, 1978; Развитие
городов Владимирской области. М., 1978; Ефремцев Г. П. и Кузнецов Д. Д
Коломна. М., 1977; Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж».
Воронеж, 1977; Батаков Н. М. Великий Устюг. Архангельск, 1976; Колес ни-
ков П. Устюжна. Архангельск, 1979; История Уфы. Уфа, 1978; Соликамск. Пермь,
1980; Невьянск, 1701—1976. Свердловск, 1976; Якунин М. А. Георгиевск (1777—
1977). Ставрополь, 1977; Красноярск и красноярцы. Красноярск, 1978; Безъязы-
ков Л. В. Красноярск изначальный. Красноярск, 1978; Города и села Мордовии. Исто-
рико-экономический справочник. Саранск, 1977; Кочетков В. Алатырь. Краткий
исторический очерк. Чебоксары, 1978; Тихонов Н. Десять веков Трубчевска. Тула,
1980; История Сыктывкара. Сыктывкар, 1980 и др. Исторические сведения о городах
содержатся в фотоальбомах, пособиях для туристов, в искусствоведческих трудах.
50 Туш и н Ю. П. Русское мореплавание на Каспийском, Азовском и Черном мо-
рях (XVII век). М., 1978.
51 Крестьянская война под предводительством Степана Разина, т. IV. Дополни-
тельный. М., 1976.
52 Восстание в Москве 1682 года. Сб. документов. М., 1976.
63 Героические страницы истории народов нашей Родины. Челябинск, 1976.
54 Народы в Крестьянской войне 1773—1775 гг. Уфа, 1977.
85
рактеризованы факторы совместной борьбы трудящихся масс народов
Поволжья, Приуралья, Казахстана, конкретные данные об участии в
восстании башкир, татар, казахов, калмыков, чувашей, а также раз-
личных социальных слоев русского населения. Продолжалось изучение
движущих сил, форм организации, а также идеологии восставших. Об
одном из сподвижников Е. И. Пугачева — предводителе калмыцких по-
встанцев Ф. И. Дербетеве — вышло исследование Т. И. Беликова 55.
Исследовались также другие формы классовой борьбы крестьянства в
период феодализма — побеги, челобитные 56. На наш взгляд, изучение
повседневных проявлений классового протеста крестьянских масс не-
обходимо продолжить, что не означает ослабления интереса к разра-
ботке малоисследованных и спорных вопросов крестьянских войн в
России. К их числу принадлежит проблема характера и уровня кре-
стьянского сознания. Плодотворный подход к разработке темы идео-
логии крестьянства осуществлен в удостоенной премии имени акад.
Б. Д. Грекова монографии А. И. Клибанова57. Автор изучил народную
социальную утопию в тесной связи с классовой борьбой и в качестве
существенного фактора последней. По его наблюдениям, общественная
мысль передовых идеологов России была так или иначе связана с со-
циально-идейным творчеством народных масс. Исследователь выявляет
многообразие форм идеологического протеста народа против феодально-
крепостнических порядков. Монография основывается на анализе
большого фонда первоисточников, отразивших народное свободомыс-
лие, различные проявления религиозной оппозиции, социальную прак-
тику участников народных движений. Сравнительно-историческое сопо-
ставление материала по России и другим странам Европы убедило
А. И. Клибанова в принципиальном единстве путей развития идеологии
при наличии немалых национальных особенностей.
Источниковедческая монография Р. В. Овчинникова имеет прямой
выход на проблему уровня сознания участников Крестьянской войны
1773—1775 гг. в России58. В ней подытожены многолетние изыскания
автора по изучению документов повстанческого лагеря. Анализ 46 со-
хранившихся и 119 реконструированных автором манифестов и указов
Пугачева показывает, что они создавались и распространялись на всем
протяжении восстания. Это вносило заметные начала организованности
в повстанческое движение. Устанавливается несомненная связь изда-
ваемых повстанческим руководством актов с этапами Крестьянской
войны. Прослежена тенденция «окрестьянивания» призывов Пугачев-
ского центра по мере приближения восставших к районам, населенным
крепостным крестьянством. При всех слабостях идейных представлений
крестьянства изученные Р. В. Овчинниковым источники свидетельству-
ют о том, что борьба в годы Крестьянской войны велась не только ору-
жием.
Проблеме классовой борьбы на заводах Урала в XVIII в. посвяще-
ны специальные исследования. Монография А. С. Орлова показала ши-
рокий размах волнений на уральских предприятиях середины XVIII в.59
55 Беликов Т. И. Ф. И. Дербетев — сподвижник Е. И. Пугачева. Элиста, 1978.
56 М а м с и к Т. С. Побеги как социальное явление. Приписная деревня Западной
Сибири в 40—90-е гг. XVIII в. Новосибирск, 1978; Классовая борьба и общественно-
политическая жизнь дореволюционной России. Тюмень, 1977.
67 Кли банов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма.
М., 1977; его же. Народная социальная утопия в России. XIX в. М., 1978.
58Овчинников Р. В. Манифесты и указы Е. И. Пугачева. Источниковедческое
исследование. М., 1980.
59 Орлов А. С. Волнения на Урале в середине XVIII в. К вопросу о формирова-
нии пролетариата в России. М., 1979.
86
Отвечая на поставленный в подзаголовке книги вопрос о формирова-
нии пролетариата в России, автор приходит к выводу о том, что на Ура•׳
ле в изучаемое время сложились крупные контингенты работников^
овладевших профессиональным мастерством, потомственно трудившихся
на предприятии, свыкшихся с неземледельческим трудом и т. п. При
слабости, спорадичности применения наемного труда в металлургии
Урала, отсутствии личной свободы ее работники, полагает автор, «еще
не могут быть отнесены к пролетариату». Сообразно такой постановке
вопроса дана оценка и классовой борьбы на заводах: она по сути своей
сохраняла, считает А. С. Орлов (и что является спорным), крестьянский
характер. Вместе с тем автор подчеркивает, что усиление борьбы при-
писных крестьян указывало на кризис приписной системы, что было
«отражением зарождения капиталистического уклада в экономике Рос-
сии».
В книге А. С. Черкасовой прослежена борьба работных людей и
приписных крестьян заводов Урала в первой половине XVIII в.в0. Ав-
тор констатирует, что в изучаемое время не прекращался приток кре-
стьян, порывавших с деревней, на заводы Урала, обоснованно связывая
этот факт с глубокими сдвигами в социально-экономической системе
феодального общества. Имели место и типично феодальные пути обес-
печения предприятий рабочей силой, особенно заметно проявившиеся во
второй четверти XVIII в. Социальный протест трудового заводского на-
селения облекался в различные формы, среди которых особое место
занимали коллективные челобитные больших групп работников.
А. С. Черкасова отмечает, что в ходе борьбы росло правосознание за-
водских крестьян и работных людей, проявлявшееся в организованных
действиях. Стержнем социальных конфликтов автор считает общую ан-
™феодальную направленность борьбы трудящихся. И в этой книге есть
ценные документальные приложения.
Особо хочется отметить сборник по истории классовой борьбы в
России до 1917 г., совместно изданный учеными СССР и ГДР60 61 62. Совет-
ские ученые выступали также с подведением итогов изучения истории
классовой борьбы в России периода феодализма в периодической печа-
ти ПНР в2.
Интересную страницу классовой борьбы открывают исследования
политической ссылки XVIII — начала XX в.63 64 65 Следует отметить также
работы о классовой борьбе в национальных районах — в Башкирии, Эс-
тонии, Киргизии в4.
Завершая обзор литературы по социально-экономической истории,
назовем книгу, в которой осуществлена попытка рассмотрения основ-
ных вопросов этой тематики на всем протяжении существования фео-
дальной формации в Россиив5. Работа выполнена по единому плану,
что позволяет представить «сквозную» авторскую трактовку таких про¬
60Черкасова А. С. Социальная борьба на заводах Урала в первой половине
XVIII в. Пермь, 1980.
61 Klassenkampf und revolutionare Bewegung in Geschichte Russland von den An-
fangen bis zur Oktoberrevolution. Berlin, 1977.
62 См. статью В. И. Буганова, Е. И. Индовой и А. А. Преображенского в журнале
«Kwartalnik Historyczny», 1977, № 4.
63 Из истории политической ссылки на Европейский Север. XVIII — начало XX в.
Вологда, 1978.
64Акманов И. Г. Башкирское восстание 1735—1736. Уфа, 1977; Антифеодаль-
ная борьба вольных шведских крестьян в Эстляндии XVIII—XIX вв. Сб. документов.
Таллин, 1978; Хасанов А. X. Народные движения в Киргизии в период Кокандского
ханства. М., 1977.
65 Буганов В. И., Преображенский А. А., Тихонов Ю. А. Эволюция׳
феодализма в России. Основные социально-экономические проблемы. М., 1980..
87
блем, как территория и население, классово-сословный строй, сельское
хозяйство, промышленность, торговля, классовая борьба от времен Ки-
евского государства до кануна отмены крепостного права.
Комплексное коллективное исследование по социально-экономиче-
ской тематике появилось также по региону Дона и Северного Кавка-
за 6в.
Наконец, отметим сборник статей, изданный на английском, фран-
цузском, испанском языках для распространения за рубежом и включа-
ющий работы, выполненные по феодальной тематике в сравнительно-
историческом плане 66 67.
В течение 1976—1980 гг. советские ученые внесли значительный
вклад в исследование политической истории феодального общества.
Одно из направлений, обозначившихся в исследованиях этого цикла,—
внимание к историко-правовым памятникам, анализ которых уточняет
наши представления по многим вопросам общественно-политической
жизни.
Изучение давно привлекавшего внимание историков своеобразного
памятника права русского средневековья — Псковской судной грамо-
ты — привело Ю. Г. Алексеева к выводам, характеризующим опреде-
ленный этап феодального расслоения городской и сельской общины в
условиях Псковской вечевой республики. Автор устанавливает связь
норм Псковской судной грамоты не только с местными условиями, но
и показывает их значение в общерусском законотворчестве изучаемой
эпохи. Автор скрупулезно исследует широкий круг вопросов, относя-
щихся к сфере взаимосвязей и противоречий в общинной организации
Пскова и свидетельствующих как об отживающих свой век социально-
правовых институтах, так и о грядущих переменах 68.
Выполненное Е. Л. Назаровой исследование комплекса правовых па-
мятников («Ливонских Правд») выявило процесс превращения свобод-
ного сельского населения Латвии и Эстонии в сословие феодально за-
висимого крестьянства 69 70. В книге на фактах опровергается мнение ис-
ториков остзейской школы об отсутствии у местных народов своего
права. Немецкие завоеватели в известной мере не могли не считаться
с этим положением. Уже в XIV в. кодексы местного права приобретают
феодальную окраску, закрепляя имущественную и классовую диффе-
ренциацию в Латвии и Эстонии. Автор приходит к выводу, что завоева-
ние прервало естественное развитие прибалтийского общества, ослож-
нило и затруднило его, однако не могло остановить углубления и роста
феодальных отношений. Монография сопровождается публикацией тек-
стов «Ливонских Правд» на языке оригиналов и в переводе на русский
язык.
Уложение 1649 г. стало предметом исследования в монографии
А. Г. Манькова 7°. Автор убедительно доказал ошибочность бытовав-
ших в науке мнений о Соборном уложении 1649 г. как о конгломерате
поспешно сведенных воедино законодательных актов предыдущего вре-
мени, лишенных системы и руководящих идей. А. Г. Маньков провел
анализ содержания всех глав и статей этого памятника, придя к выво¬
66 Дон и Степное Предкавказье в XVIII — середине XIX в., ч. 1—2. Ростов н/Д,
1977.
67 The Comparative Historical Method in Soviet Mediaeval Studies. M., 1979 (статьи
Л. В. Черепнина, В. Т. Пашуто, Я. Н. Щапова и В. Д. Назарова).
68 Алексеев Ю. Г. Псковская судная грамота и ее время. Развитие феодаль-
ных отношений на Руси XIV—XV вв. Л., 1980.
69Назарова Е. Л. «Ливонские Правды» как исторический источник. В кн.:
Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1979 год.
М., 1980.
70 Маньков А. Г. Уложение 1649 — кодекс феодального права России. Л., 1980.
־ 88
ду о том, что Уложение — качественно новый в истории феодального
права России кодекс. Имея общегосударственное значение, Соборное
уложение закрепило в законодательном порядке, потеснив обычное пра^
во, коренные интересы господствующего класса феодалов в экономиче-
ской и социальной областях. Как отметил А. Г. Маньков, законодатели
оформили в правовом отношении государственный суверенитет, госу-
дарственную безопасность, подданство, воинский долг и другие поня-
тия. В обстановке обострения классовой борьбы система наказаний
приобрела явно террористический характер. В работе рассмотрено зна״
чение Соборного уложения как памятника юридической мысли России,
обобщающего многообразную практику гражданского и уголовного׳
права.
Вопросы политической истории средневековой Руси и сопредельных
государств были освещены в ряде работ, приуроченных к 600-летию Ку-
ликовской битвы и 500-летию свержения ордынского ига. В специаль-
ном сборнике статей рассмотрены взаимоотношения русских княжеств
и земель в предкуликовский период (В. А. Кучкин), политическая
структура Золотой Орды (В. Л. Егоров), русско-литовские отношения
того времени (Б. Н. Флоря), а также роль Куликовской битвы в поли-
тической жизни Восточной Европы (И. Б. Греков). Ходу Куликовского
сражения посвящена статья Л. Г. Бескровного, он же дал обзор исто-
риографии по теме71. Статья В. Т. Пашуто обрисовала взаимосвязь
неудачи «восточной политики» великих литовских князей в эпоху Ку-
ликовской битвы и возвышения Московского великого княжества, став-
шего ядром Русского централизованного государства 72. К знамена-
тельной дате вышли издания памятников Куликовского цикла: «Задон-
щина», лицевая рукопись «Сказания о Мамаевом побоище» 73.
Опубликованы важные источники, способствующие углубленному
представлению о развитии Русского централизованного государства
(XVI в). В их числе — новое издание переписки Ивана IV с А. М. Курб-
ским 74, а также родословные книги 75. А. А. Зимин предложил свой
опыт реконструкции так называемого «Царского архива» 76. Ему же
принадлежат изыскания по истории класса феодалов XV—XVI вв., вы-
ясняющие формирование его верхних слоев за счет удельно-княжеской
знати и московского боярства.
Основательное изучение Н. В. Синицыной деятельности Максима
Грека в России пополнило представления об общественно-политической
обстановке первых десятилетий XVI столетия 77.
Осуществленное Б. М. Клоссом тщательное источниковедческое ис-
следование Никоновской летописи позволило установить время и место
создания памятника, имя редактора-составителя летописи (митрополит
Даниил) 78.
Книга Р. Г. Скрынникова охарактеризовала время правления пре¬
71 Куликовская битва. Сб. статей. М., 1980. См. также: Кирпичников А. Н.
Военное дело на Руси в XIII—XV вв. Л., 1976.
72 «История СССР», 1980, № 4. См. также статьи в «Украинском историческом
журнале», 1980, № 9; популярные работы: Мавродин В. В. Куликовская битва. М.,
1980; Каргалов В. В. Куликовская битва. М., 1980; Куликово поле. М., 1980; Бу-
ганов В. И. Куликовская битва. М., 1980 и др.
73 Задонщина. Подг. А. А. Зимин. Тула, 1980; Сказание о Мамаевом побоище. М.,
1980.
74 Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979.
75 Редкие источники по истории России, ч. 2. М., 1977.
М 1 ду$осУдаРственный аРхив Р-сии XVI столетия. Опыт реконструкции, вып. 1—3.
77 Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977.
78 Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI—XVII вв. М., 1980..
89
емников Ивана Грозного как пролог к Крестьянской войне79. Автор-
ская трактовка правительственной политики по крестьянскому вопросу
полемична и содержит предположение о том, что мероприятия властей
первоначально носили фискальную направленность и не облекались в
форму законодательного акта. Лишь 1597 год, полагает Р. Г. Скрынни-
ков, принес первый развернутый закон о закрепощении крестьян. По-
видимому, предстоит продолжить обсуждение проблемы. При всем том
более отчетливым становится достижение известного единства в веко-
вом споре сторонников «указного» и «безуказного» закрепощения кре-
стьянства: наличие указа теперь не отрицается исследователями.
Тому же автору принадлежит серия статей о походах дружины Ер-
мака в Сибирь80. Р. Г. Скрынников, отвергая некоторые необоснован-
ные положения предшественников (В. И. Сергеев), высказал свои
суждения по спорным вопросам. Временем начала похода он считает
1582 г. и вносит коррективы в описание маршрута и завершения похо-
да. Вместе с тем высказано предположение и об авторстве Строганов-
ской летописи.
Среди вышедших в свет трудов — капитальная монография Л. В. Че-
репнина «Земские соборы в России XVI—XVII вв.» (М., 1978), в ко-
торой обобщена длительная плодотворная работа автора над этой про-
блемой, сопровождавшаяся выступлениями в советской и зарубежной
научной печати. Вопреки бытующим представлениям об отсутствии в
России традиций сословного представительства, конкретно исследуется
деятельность 50 земских соборов на протяжении 150 лет, а также отме-
чаются их исторические предпосылки в соборах доордынской поры, ве-
чах, думах и т. п. институтах. Наряду с деятельностью каждого собора
Л. В. Черепнин осветил общую историю земских соборов. Итоговые
выводы и наблюдения касаются таких вопросов, как представительство
сословных групп на соборах, земские соборы и самодержавие, соборы
и народ. В монографии помимо собственно земских соборов рассмат-
риваются также сословные совещания, мало привлекавшие внимание
историков. Л. В. Черепнин применил сравнительно-исторический метод
исследования, сопоставив земские соборы России с аналогичными ин-
статутами других европейских стран. Изучаемые проблемы автор за-
кономерно связывает с историей классовой борьбы и поступательным
социально-экономическим развитием страны, усматривая и в этой сфе-
ре необходимые предпосылки утверждения абсолютной монархии, рас-
ставшейся с земскими соборами.
В области политической истории XVIII столетия также ведутся но-
вые исследования. Этому способствует издание источников. Опублико-
ван очередной, XII том фундаментальной серии «Письма и бумаги
Петра Великого» 81. Наряду с документацией внешнеполитического ха-
рактера в томе, посвященном 1712 году, напечатано много источников,
освещающих различные стороны внутренней политики правительства.
Согласно утвердившейся традиции, том снабжен предметным указате-
лем, облегчающим поиск нужных сведений по самым разнообразным
вопросам. Выход в свет труда выдающегося ученого и общественного
деятеля И. К. Кирилова, подготовленного с учетом новооткрытых спис-
ков, способствует более полной и верной оценке итогов петровских пре-
образований 82.
«Теперь постепенно становится ясным,— писал С. Н. Валк,— тот
поистине энциклопедический круг знаний, одним из родоначальников
79 Скрынников Р. Г. Россия накануне «Смутного» времени. М., 1980.
80 «История СССР», 1979, № 4; «Вопросы истории», 1979, № 8; 1980, № 3.
81 Письма и бумаги Петра Великого, т. XII, вып. 1, 2. М., 1975, 1977.
82 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977.
90
которых является В. Н. Татищев». Подтверждением этой мысли служит
издание «Избранных произведений» В. Н. Татищева, основанное на
выверенных по архивным оригиналам текстах его трудов 83. Впервые на-
печатана работа Татищева «Сказание о звере мамонте».
Статьи А. И. Юхта характеризуют государственную и общественную
деятельность В. Н. Татищева — виднейшего представителя правитель-
ственной администрации эпохи утверждения абсолютизма в России.
Автор показал вклад Татищева в теоретическое обоснование и практи-
ческое воплощение ряда начинаний правительства в области экономики
(горнометаллургическая промышленность, торговля, монетное дело
и др.) 84.
Жизнеописанию известного деятеля XVIII столетия — Ф. И. Соймо-
нова — посвятил свое исследование Л. А. Гольденберг85. На широком
историческом фоне автор обрисовал многогранную жизнь этого челове-
ка, сочетавшего черты незаурядного ученого и администратора, участ-
ника многих начинаний XVIII столетия в области науки, морской на-
вигации, освоения Сибири и островов на Тихом океане.
Работы о Татищеве и Соймонове позволяют более наглядно и вы-
разительно представить картину деятельности государственного аппа-
рата Российской империи в тех его звеньях, где у руководства находи-
лись не просто образованные люди, а выдающиеся ученые. Явление это
можно поставить в связь с характерными для той поры периодами
«просвещенного абсолютизма». Думается, наличие в составе высшей
администрации таких людей, а не только монаршая воля, создавало
условия для существования таких периодов. «Век Просвещения» ска-
зался и на эволюции государственной надстройки в России, придавая
ей соответствующую окраску на тех или иных исторических этапах.
250-летие со дня рождения великого русского полководца А. В. Су-
ворова ознаменовалось выходом в свет сборника статей 86. Здесь пред-
ставлены работы Л. Г. Бескровного и И. И. Ростунова о полководческом
искусстве Суворова и его системе подготовки солдат. Обстоятельные
историографические статьи Г. А. Кавтарадзе содержат разбор литера-
туры о А. В. Суворове почти за два века. В более исправном чтении
публикуется формулярный список А. В. Суворова. Привлекают внима-
ние искусствоведческие изыскания, связанные с новой атрибуцией не-
которых произведений живописи конца XVIII — начала XIX в., относя-
щихся к Суворову. Свежие данные о предках Суворова сообщила
Н. М. Молева 87.
Говоря о проделанной советскими учеными работе по изучению
проблем феодализма, нельзя не упомянуть о продолжении доброй тра-
диции заботиться об издании трудов ушедших из жизни выдающихся
представителей науки. В этом деле большая роль принадлежит Архиву
Академии наук СССР. В истекшие годы были напечатаны работы
С. К. Богоявленского по истории Москвы XVII в. (и прежде всего мо-
нография «Мещанская слобода в XVII в.») 88, С. Б. Веселовского по
истории закрепощения крестьян и по другим вопросам периода феода¬
83 Татищев В. Н. Избранные произведения. Л., 1979.
84 Юхт А. И. Деятельность В. Н. Татищева на Урале в 1720—1722 гг.— Истори-
ческие записки, т. 97. М., 1976; его же. В. Н. Татищев в Москве. (К истории денеж-
ного обращения в России в 20—30 годы XVIII в.).— Исторические записки, т. 101. М.,
1978.
85 Гольденберг Л. А. Каторжанин — сибирский губернатор. Жизнь и труды
Ф. И. Соймонова. Магадан, 1979.
88 Александр Васильевич Суворов. К 250-летию со дня рождения. М., 1980.
87 «Вопросы истории», 1980, № 12.
88 Богоявленский С. К. Научное наследие. О Москве XVII в. М., 1980.
91
лизма, а также выявленные им для издания документы писцовых опи-
саний городов и уездов России в 1644—1661 гг.89 Готовятся к публика-
ции очередные тома научного наследия Л. В. Черепнина. Обращалось
внимание на необходимость углубленного изучения важнейших концеп-
ционных положений академика С. Г. Струмилина 9°.
Памяти видных историков был посвящен ряд научных заседаний и
конференций. «Чтения памяти Л. В. Черепнина» 1980 г., в частности,
показали целесообразность организации таких мероприятий 91.
Итак, в десятой пятилетке советские историки опубликовали ценные
научные труды, продвигающие разработку актуальных проблем про-
шлого нашей страны, обогащающие историческую науку. Решения и
материалы XXVI съезда КПСС несомненно будут способствовать даль-
нейшей активизации исследовательской работы в области отечествен-
ной истории периода феодализма.
С нашей точки зрения, необходимо заострить внимание на следую-
щих проблемах социально-экономической и внутриполитической истории
этого периода:
1. По периоду феодальной раздробленности ощущается потребность
в специальных изысканиях об отдельных землях и княжествах, об их
социально-экономическом развитии. Это поможет более глубокому уяс-
нению закономерностей перехода Руси от раннефеодальных отношений
к развитому феодализму.
2. Нуждается в продолжении начатое ранее изучение истории от-
дельных социальных категорий класса феодалов и класса-сословия кре-
стьянства в условиях складывания централизованного государства.
3. Анализ исторической литературы показывает, что наблюдается
отставание в научной разработке проблемы развития ремесла эпохи
средневековья. В немалой мере это относится и к периоду позднего фео-
дализма, для которого остаются актуальными вопросы истории всех
форм промышленного производства, включая мануфактуру. Более при-
стального внимания заслуживает исследование многообразных взаимо-
связей торгового капитала и сферы производства, что важно для даль-
нейшего познания процесса генезиса капиталистических отношений.
Следует привлечь усилия ученых к разработке истории предпролетариа-
та России.
4. Внутриполитический курс правительства в XVII—XVIII вв. изу-
чался в литературе явно недостаточно. Здесь — широкое поле деятель-
ности для наших историков как в области социальной, так и промыш-
ленной, аграрной и торговой политики.
5. Назрела потребность в исследовании истории церкви как поли-
тического и идеологического института феодального общества.
6. Решения XXVI съезда настоятельно выдвигают в порядок дня
повышение роли отечественной истории в идеологической борьбе, а
также улучшение координации исследований, расширение совместных
трудов со специалистами других общественных наук (философами, эко-
номистами, государствоведами).
7. Одной из насущных задач является создание обобщающего науч-
ного исследования по проблеме межнациональных отношений народов
нашей страны в прошлом, что позволит вскрыть исторические корни
дружбы социалистических наций сегодня.
89 Веселовский С. Б. Труды по источниковедению и истории России периода
феодализма. М., 1978; Акты писцового дела (1644—1661 гг.). М., 1977.
90 См.: Константинов Ф. В., Писаренко Э. Е. С. Г. Струмилин и разви-
тие философской мысли.— «Научные доклады высшей школы». Филос. науки, 1977, № 6.
91 Русское централизованное государство. Образование и эволюция. XV—XVIII вв.
Тезисы докладов и сообщений. М., 1980,
ИСТОРИОГРАФИЯ,
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ,
МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО
ИССЛЕДОВАНИЯ
О. В. НАУМОВ, Л. С. ПЕТРОСЯН, А. К. СОКОЛОВ
КАДРЫ РУКОВОДИТЕЛЕЙ, СПЕЦИАЛИСТОВ
И ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА
ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ ПО ДАННЫМ
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПЕРЕПИСИ 1918 ГОДА
Изучение истории советской интеллигенции — одно из важных на-
правлений исследований советских историков. Однако, как уже спра-
ведливо отмечалось в советской историографии, ряд сюжетов темы рас-
крыт еще недостаточно. Это относится и к вопросам социальной струк-
туры советской интеллигенции на различных этапах истории нашего об-
щества 1.
Плодотворное изучение социальных аспектов истории советской ин-
теллигенции в значительной мере связано с дальнейшей разработкой
источниковедческой базы, с активным привлечением массовых данных,
дающих количественную и качественную характеристику слоя интелли-
генции и служащих и его отдельных отрядов1 2. Поэтому одним из уело-
вий дальнейшего развития исследований в этом направлении является
расширение Источниковой базы, совершенствование методов обработки
и анализа массовых источников.
В последние годы в этом направлении историками проделана опре-
деленная работа: выявлены комплексы массовых источников по теме3
и проведена обработка первичных материалов ряда обследований ин-
теллигенции и служащих с помощью математических методов и ЭВМ4.
1 См.: Изменения социальной структуры советского общества. Октябрь 1917—1920.
М., 1976, с. 64.
2 Под интеллигенцией большинство авторов подразумевают людей, занятых пре-
имущественно умственным трудом высокой квалификации, который, как правило, тре-
бует высшего образования. На практике это означает работу (службу) в различных
учреждениях, организациях, учебных заведениях, на предприятиях и т. д. Таким обра-
30м, большая часть интеллигенции идентифицируется со служащими и в социальной
структуре общества входит в состав единого слоя интеллигенции и служащих. Хотя
теоретически можно говорить, как это нередко делается в литературе, об интеллиген-
ции в узком смысле этого слова, на практике, в частности при проведении массовых
обследований, берутся не какие-то абстрактные категории лиц квалифицированного
умственного труда, а работники конкретных отраслей: служащие госаппарата, орга-
нов и учреждений народного образования, науки, культуры, здравоохранения, промыш-
ленных предприятий и т. п.
3 См., напр.: Дробижев В. 3., Пивовар Е. И. Статистические обследования
интеллигенции и служащих. Обзор источников.— «История СССР», 1978, № 3; И р о ш-
ников М. П. Материалы переписи служащих 1918 г.— источник по истории станов-
ления ?Советского государства. В кн.: Источниковедение истории Великого Октября.
4 Васяев В. И., Дробижев В. 3.״ Закс Л. В., Пивовар Е. И., Усти-
9S
Одним из ведущих отрядов интеллигенции и служащих СССР явля-
ется отряд, занятый в сфере материального производства, прежде всего
в промышленности. Это — фабрично-заводской персонал: инженеры,,
техники, служащие заводоуправлений, руководители производства.
Как показывает анализ литературы, изучение производственного от-
ряда интеллигенции и служащих ведется еще недостаточно. Известно,
что В. И. Ленин, говоря об использовании буржуазных специалистов,
много внимания уделял кадрам на производстве. В исследованиях по
истории интеллигенции проблемы промышленных кадров чаще затра-
гиваются при анализе периода реконструкции народного хозяйства.
Предшествующим же годам внимания уделяется меньше. Между тем это
было время коренной ломки всей системы общественных отношений,
дающее ключ для понимания многих последующих изменений, происхо-
дивших в социальной структуре советского общества.
Нуждается в дальнейшем изучении и вопрос об отношении к совет-
ской власти в первые послеоктябрьские годы массы высших, средних и
низших слоев интеллигенции. В исторической литературе проблема ис-
пользования технических специалистов в этот период нередко сводится
к вопросу о привлечении виднейших ученых, крупных специалистов к
хозяйственной работе, к организации и налаживанию промышленного
производства. Другая сторона этого процесса, в частности, история фор-
мирования основных звеньев управленческого и обслуживающего персо״
нала, обеспечивавших функционирование производства в исключитель-
но трудные годы становления советской власти, раскрыта еще недоста-
точно.
Между тем большие возможности для этого предоставляют в распо-
ряжение исследователей материалы первого массового обследования
фабрично-заводской интеллигенции и служащих Советской России осу-
ществленного в рамках профессиональной переписи 1918 г. Данные
этой переписи уже использовались для анализа социального облика со-
ветского рабочего класса в первый год пролетарской диктатуры5. Была
выработана определенная методика анализа первичных данных перепи-
си, основанная на применении современных методов обработки массо-
вых источников. Вместе с тем возможности этих источников далеко не
исчерпаны.
* * *
Необходимо отметить, что опубликованные в 20-е годы материалы
профессиональной переписи весьма не полны6. Разработка итогов пе-
реписи давала лишь самые элементарные группировки. Но главным ее
недостатком был недифференцированный подход к группе служащих,
объединение самых разных категорий работников, начиная от директо-
ров, управляющих, главных инженеров до работников, труд которых
мало чем отличался от труда неквалифицированных рабочих. Отсут-
ствие же в разработке признаков, по которым можно было бы проанали-
зировать профессионально-квалификационный состав служащих и в ка-
кой-то мере преодолеть указанный недостаток публикации, усугубляет
положение. Для слоя интеллигенции и служащих в первый год после
революции была характерна глубокая социальная неоднородность. При
нов В. А., Ушакова Т. А. Данные переписи служащих о составе кадров наркоматов-
РСФСР. М., 1972; Массовые источники по социально-экономической истории советско-
го общества. М., 1979.
5 См.: Д р о б и ж е в В. 3., Соколов А. К., Устинов В. А. Рабочий класс Со-
ветской России в первый год пролетарской диктатуры. М., 1975.
6 Труды ЦСУ, т. XXVI. М., 1926, вып. 2.
«4
Повторной обработке первичных материалов переписи с целью изучения
социального облика фабрично-заводского персонала служащих в 1918 г.
мы стремились избежать недифференцированного подхода и восполнить
другие пробелы публикации итогов переписи.
Профессиональная перепись проводилась осенью — з'имой 1918 г. и
охватила территорию 31 губернии Европейской России, где в то время
утвердилась советская власть. Всего было зарегистрировано 103 975 слу-
жащих. Первичные материалы — бланки переписи — сохранились (за
исключением материалов по Москве) и находятся в Центральном госу-
дарственном архиве народного хозяйства СССР.
Программа переписи 1918 г. предусматривала получение данных, ха-
рактеризующих положение работника на производстве с различных сто-
рон: профессиональной, социальной, образовательной, материальной и
других. Однако авторы программы распространили на служащих ту же
самую анкету, которая была предназначена для рабочих. При этом
часть вопросов оказалась не очень уместной по отношению к специа-
листам и вследствие этого ряд важных сведений не был получен.
Тем не менее, по материалам переписи можно охарактеризовать раз-
личные категории служащих по занятиям, профессии, образованию, ста-
жу работы, полу, возрасту, размерам жалований, жилищным условиям.
Некоторые вопросы бланка дают возможность косвенно судить о соци-
альном происхождении служащих (место рождения, прежнее занятие,
связь с землей, преемственность труда в промышленности). В какой-то
мере данные обследования позволяют выявить производственную и об-
щественную активность служащих (участие в общественных организа-
циях и органах управления производством).
Повторная обработка первичных материалов переписи была осуще-
ствлена по 35 различным параметрам. Служащие фабрик и заводов
были разбиты на три категории, согласно разработанной в первые годы
советской власти классификации занятий и профессий и применявшей-
ся впоследствии для проведения переписей населения 1920, 1923 и
1926 гг. Эта классификация предусматривала деление промышленных
служащих на административно-технический, хозяйственно-распредели-
тельный, учетно-контрольный, делопроизводственный персонал. В каждой
из категорий, в свою очередь, выделялись должности высшего, среднего
и низшего персонала. В первом случае мы фактически имеем горизон-
тальное, во втором — вертикальное по характеру труда распределение
работников. В итоге служащие на должностях, требующих наиболее
высокой квалификации и высшего образования (директора и управля-
ющие, их заместители, начальники цехов и отделов, главные инженеры
и главные механики, инженеры, конструкторы, главные бухгалтеры
крупных предприятий и т. д.), составили первую группу — «А». Служа-
щие средней квалификации (техники, мастера, десятники, лаборанты,
чертежники, бухгалтеры, счетоводы, хозяйственные агенты, делопроиз-
водители и др.) составили вторую группу — «Б». В группу «В» вошли
служащие невысокой квалификации (приказчики, конторщики, маши-
нистки, регистраторы, контролеры и т. д.).
Удельный вес служащих этих групп на производстве был различным.
В первичных материалах была выявлена 5041 анкета служащих, отно-
сящихся к первой группе. Они были обработаны полностью по всем гу-
берниям, охваченным обследованием. Среднее и низшее звенья произ-
водственно-технической интеллигенции и служащих предприятий были
более многочисленными. Анкеты этих служащих обрабатывались с по-
мощью выборочного метода, который успешно был применен при обра-
>ботке материалов переписи при изучении социальной структуры рабоче¬
95
го класса. Для выборочной обработки были взяты материалы Петро-
града как крупнейшего промышленного центра страны, а также ряда гу-
берний (Иваново-Вознесенской, Тульской, Калужской). Первичные ма-
териалы по отдельным губерниям обрабатывались с помощью механи-
ческой выборки, более всего подходящей для обработки массивов доку-
ментов с частично упорядоченной системой хранения, что также было
уже апробировано в процессе предшествующего обследования анкет
рабочих. Доля механического отбора определялась, исходя из необхо-
димости получить совокупности, дающие устойчивые статистические
распределения. Так, для Петрограда объем выборки по группе «Б» со-
ставил примерно 1000 единиц. Такой объем считается оптимальным при
выборочной обработке. Он дает небольшую предельную ошибку выбор-
ки, колеблющуюся в пределах ±3% Для доли признака7. На практике
ошибки оказывались меньше. Выяснилось также, что иногда и менее
значительные объемы выборок вследствие однородности состава служа-
щих дают устойчивые статистические ряды. Так, выборки по Иваново-
Вознесенской и Тульской губерниям составили около 400 анкет (при-
мерно десятая часть от общего числа служащих групп). Поэтому низ-
шие группы служащих оказалось возможным характеризовать на осно-
ве выборок в 100—200 анкет.
При анализе полученных данных очень важно учитывать конкретно-
историческую ситуацию в момент проведения переписи и то, как она от-
разилась на положении служащих на производстве. Демобилизация
промышленности в первой половине 1918 г. и попытки налаживания вы-
пуска мирной продукции привели к частичной остановке производства и
сокращению числа рабочих и служащих на предприятиях, ранее рабо-
тавших на оборону. В этот период заводы и фабрики стремились осво-
бодиться от временных элементов, укрывавшихся здесь от призыва на
военную службу; многие из них, как правило, были заняты в конторах
и вспомогательных службах заводов. К дальнейшему сокращению чис-
ленности занятых вели нехватка сырья, топлива, полуфабрикатов, кон-
центрация производства на лучше обеспечиваемых предприятиях. Стра-
на переживала голод, лишения, эпидемии, транспортную разруху. На-
чавшееся к концу 1918 г. распыление промышленных кадров коснулось
и служащих. Правда, целый ряд категорий служащих, давно уже свя-
занных с работой по найму, проявил довольно устойчивую тенденцию к
сохранению связи с производством и в этих трудных условиях. Это под-
тверждается следующими цифрами. Если, по данным профессиональ-
ной переписи, служащие составили 8,3% работников, то в первой поло-
вине 1919 г. их было уже 11,4%, во второй половине 1919 г.—13,0%, в
первой половине 1920 г.— 14,0% при общем сокращении численности
занятых в промышленности8. Часть специалистов из сферы производ-
ства была выдвинута на работу в госаппарат. Необходимо учитывать
также мобилизацию технических сил в Красную Армию в связи с раз-
горавшейся гражданской войной.
Представители далеко не однородного по своему составу отряда фа-
брично-заводских служащих по-разному отнеслись к революции. По
своему положению в производственном процессе данный отряд стоял
ближе к пролетариату, но кадры этих работников были в первую оче-
редь буржуазными специалистами. Как писал В. И. Ленин, они неиз-
бежно являлись «в массе буржуазными, в силу всей обстановки той об-
7 Подробнее о критериях отбора объектов и методике обработки данных см.: С о-
колов А. К. Методика выборочной обработки первичных материалов профессиональ-
ной переписи 1918 года.— «История СССР», 1971, № 4.
8 Бюллетень ЦСУ, 1922, № 67, с. 43.
«6
щественной жизни, которая сделала их специалистами»9. В то же вре-
мя производственные служащие—это единственная категория в соста-
ве дореволюционной интеллигенции, имевшая непосредственную связь
с рабочей массой. Многие из фабрично-заводских служащих на себе
испытали гнет капитала. Неслучайно специалисты крупных предприя-
тий, ранее входивших в состав монополистических объединений, склон-
ны были рассматривать себя рядовыми служащими, а не прислужни-
ками капиталистов. Теснее всего были связаны с рабочими инженеры-
металлисты крупных заводов. Вместе с тем среди некоторых категорий
специалистов, например, горных инженеров, сохранялись черты «кас-
товости».
В первый год советской власти не могли не сказаться антагонизмы,
унаследованные от старого строя. Среди специалистов, как известно,
было немало безоговорочно принявших Октябрьскую революцию. Но
часть служащих, прошедшая длительную выучку капиталистического
производства и долгое время представлявшая интересы капитала, от-
неслась к новой власти враждебно и стала на путь саботажа. В попыт-
ках организованного саботажа участвовали Всероссийский союз инже-
неров (ВСИ), Центральный совет фабрично-заводских старост Петро-
града (ЦСФЗС) и другие профессиональные организации служащих,
возникшие после Февральской революции. В саботаже принимали уча-
стие служащие представительных организаций буржуазии: военно-про-
мышленных комитетов, заводских совещаний, правлений трестов и син-
дпкатов. Следует заметить, что это были преимущественно высшие кру-
ги специалистов и служащих. Рядовые служащие нередко выступали
против политики саботажа, активно навязываемой меньшевистско-эсе-
ровским руководством профсоюзов служащих. Показательно, что наибо-
лее кратковременными были выступления против советской власти спе-
циалистов и служащих на фабриках и заводах.
В речи на I съезде инженеров — членов профсоюзов председатель
ВСНХ П. А. Богданов говорил, что первые, кто вернулись к созидатель-
ной работе Советской России, кто осознали необходимость приложения
своего труда и знаний к общественному строительству, были заводские
инженеры и техники. Многие из них были и среди тех, кто ни одного дня
не отходили от своего производства10 11. В. И. Ленин, говоря о буржуазных
специалистах в эти годы, подчеркивал, что «нам изменяли сотни и тыся-
чи этих специалистов, а служили все более и более верно тысячи и де-
сятки тысяч потому, что в ходе самой борьбы они привлекались на нашу
сторону»
Декретом о национализации весь технический персонал предприятий
объявлялся состоящим на службе Советской Республике. Несколько
ранее, на I съезде Советов народного хозяйства (май 1918 г.) было раз-
работано положение об управлении национализированными предприя-
тиями. В нем подчеркивалось, что в состав правлений заводов и фаб-
рик в обязательном порядке включалась одна треть технических и ком-
мерческих служащих при сохранении руководящей роли рабочих орга-
низаций. СНК республики разработал условия привлечения специалис-
тов к руководящей работе на основе гласности, критики со стороны орга-
нов рабочего управления. В состав правления могли входить различные
категории специалистов, в том числе бывшие владельцы предприятий.
Таким образом, кадры управления предприятиями были охвачены пе¬
9 Ленин В. И. ПСС, т. 36, с. 178.
10 Стенографический отчет работы Всероссийского съезда инженеров — членов
профсоюзов. 16—22 декабря 1922 года. М., 1923,, с. 2.
11 Л е н и н В. И. ПСС, т. 39, с. 406.
97
реписью в чрезвычайно сложный и ответственный период перехода 01
капиталистической организации производства к управлению, построен-
ному на принципах социалистического демократизма.
Уже в первый год пролетарской диктатуры наметились пути пере-
воспитания старой интеллигенции с помощью сближения инженерно-тех-
нического состава с рабочей массой. Октябрьская революция сломала
перегородки, разделявшие работников умственного и физического тру-
да, дала возможность им понять друг друга, решать общие задачи. Этой
цели служило строительство новых профсоюзов по производственному
принципу. Процесс создания производственных союзов завершился
осенью 1918 г. В них на правах секций вошли объединения служащих
промышленного производства, в частности, Союз мастеров, заведующих
мастерскими и техников (объединение среднего технического персона-
ла) и Всероссийский союз инженеров.
VIII съезд партии большое внимание уделил политике в отношении
специалистов. В Программе, принятой на съезде, подчеркивалась необ-
ходимость шире привлекать буржуазных специалистов к общественно-
му производству, чтобы они плечом к плечу трудились с рядовыми ра-
бочими, руководимыми сознательными коммунистами, способствуя тем
самым взаимному пониманию и сближению разъединенных капитализ-
мом работников физического и умственного труда 12.
При анализе данных профессиональной переписи нужно иметь в виду,
что она приходится на начальный этап выдвижения передовых рабочих
на руководящие должности в производстве, когда единственной возмож-
ностью создания хозяйственного аппарата на производстве было обуче-
ние рабочих на практике при использовании организационного опыта и
технических знаний буржуазных специалистов. Поэтому в кадры управ-
ления включали как представителей старой администрации, так и но-
вых советских руководителей — выдвиженцев из рабочей среды.
Обратимся теперь к анализу полученных данных. Комплексная раз-
работка материалов профессиональной переписи, осуществленная с по-
мощью ЭВМ, позволила прежде всего установить важнейшие признаки,
характеризующие ‘облик служащих фабрично-заводских предприятий.
Изучение взаимосвязей признаков13 показало, что главные различия в
среде служащих были связаны с такими признаками, как занятие, про-
фессия, образование, что отражало роль этих факторов в формирова-
нии социального облика слоя интеллигенции и служащих. На основе
полученных данных можно также судить о соотношении этих факторов,
их взаимосвязи.
Если сравнить эти данные о служащих с показателями, которые ха-
рактеризуют рабочий класс по материалам переписи, то бросается в гла-
за более значительное воздействие признака образования на всю струк-
туру взаимосвязей, какую бы группу служащих мы ни выделяли для
анализа. Обращает на себя внимание и тот факт, что и другие внепроиз-
водственные характеристики (условия жизни, социальное происхожде-
ние, связи с другими классами) оказывают большое влияние на соци¬
12 КПСС в резолюциях и решениях съездов, пленумов, конференций, т. 2. М., 1970,
с. 52—53.
13 Ввиду преобладания признаков качественной природы в анкете профессиональ-
ной переписи 1918 г. изучение взаимосвязей признаков производилось с помощью спе-
циальных математических методов. Программа обработки данных на ЭВМ предусмат-
ривала параллельное исчисление различных мер связи, в том числе коэффициентов
Пирсона, Чупрова, Крамера, а также информационных мер связи. Учитывались досто-
инства и недостатки каждой из этих мер и выбирался оптимальный вариант. Матрицы
коэффициентов связи анализировались на предмет выявления групп наиболее взаимо-
связанных признаков и формулировки понятия ведущих факторов. Результаты срав-
нивались между собой.
98
альный облик служащих, хотя характер труда так же, как и для рабо-
чего класса, был главным социально дифференцирующим фактором.
Роль образования заметно снижается при рассмотрении групп менее
квалифицированных служащих, зато возрастает значение таких показа-
телей, как продолжительность труда на фабриках и заводах, когда при-
обреталась квалификация. Т. е. эти группы служащих по своим характе-
ристикам стояли ближе к рабочей массе.
Были отмечены также большие территориальные различия в рас-
пределениях численности и состава служащих. Так, обнаружилась чет-
кая тенденция к сосредоточению наиболее квалифицированных специа-
листов в ведущих промышленных центрах и наиболее развитых отрас-
лях производства. На Петроград, где, согласно переписи, было сосредо-
точено 10% рабочих, приходилось 12% служащих, причем специалис-
тов высшей квалификации—26%, а специалистов с высшим образова-
нием—34%. В то время как в Иваново-Вознесенской губернии на 12%
рабочих, сосредоточенных здесь, служащих приходилось только 7%,
специалистов высшей квалификации—4%, с высшим образованием —
3,5%. В ведущей отрасли промышленности страны — металлообработке
и машиностроении было занято 20% рабочих и 24% специалистов выс-
шей квалификации; в текстильной промышленности — 40% рабочих и
31% специалистов и руководителей производства. Но очевидно, что
различия в размещении служащих были обусловлены не только особен-
ностями отраслевой структуры производства, числом и размером пред-
приятий, но и их территориальным размещением — в городской или сель-
ской местности. В Петроградской губернии служащие в массе своей
были горожанами, в Московском Промышленном районе (даже без уче-
та Москвы) две трети специалистов высшей квалификации также ра-
ботали в городах. В то же время по мере удаления от промышленных
центров, на периферии возрастала доля специалистов, занятых на фа-
бриках и заводах, расположенных в сельской местности. В Поволжье
они составляли уже 39%, в западных губерниях — 42%, в земледельче-
ских губерниях Центра —62%, на Севере и в Приуралье — 80%. В такой
отрасли, как металлообработка и машиностроение, 74% всех специали-
стов приходилось на города, в том числе на Петроград—44%. В хлопча-
тобумажной промышленности, напротив, 59% специалистов высшего
звена были сосредоточены в фабрично-заводских поселках и сельской
местности.
Крайняя пестрота в типах предприятий даже в пределах одной от-
расли, а также структуры их управления обусловила различия в рас-
пределении по должностям и профессиям специалистов. Для служащих
высшего звена обычным явлением было несовпадение должности и про-
фессии. В дореволюционной России инженер, например, осуществлял
функции технического руководства и организатора производства. Мно-
гие инженеры одновременно были и руководителями производственных
подразделений. Доля специалистов, не осуществлявших управленческих
функций, была невелика. Кроме того, в силу ряда обстоятельств, в част-
ности, нехватки специалистов, соответствующих профилю производства
в годы мировой войны и начальный после революции период, случаи не-
совпадения должности и характера профессиональной подготовки стали
более частыми. Об этом дают представление следующие данные. Среди
директоров и управляющих предприятий 27,5% составляли инженеры
по профессии. Только 33,5% директоров имели высшее образование и
11% среднетехническое. Среди заместителей директоров, начальников
цехов и отделов доля подготовленных специалистов была выше—34,5%
инженеров. 12,5% техников. Лиц с высшим образованием было 41,2%,
99
со среднетехническим—16%. Уже в первый год пролетарской диктату-
ры на должности директоров стали выдвигаться рабочие. Они чаще ста-
новились директорами небольших предприятий. Например, среди управ-
ляющих и директоров предприятий Петрограда с числом рабочих менее
ста 16% составляли рабочие-выдвиженцы, тогда как на крупных пред-
приятиях — только 5%.
Перепись отметила рабочих-выдвиженцев и среди других категорий
специалистов высшей квалификации. Общее число их было равно при-
мерно 15%. Оно оказалось выше в тех отраслях, где рабочим было легче
овладеть производством. В полиграфической промышленности доля вы-
движенцев из рабочих в высшем эшелоне служащих составила 45%,
в кожевенной—30%. Не имея специальных знаний и опыта, участвовать
сразу в налаживании работы крупных и крупнейших предприятий ра-
бочие не могли. «И лучшие рабочие России,— писал В. И. Ленин,— по-
няли это. Они начали учиться у капиталистов-организаторов, у инжене-
ров-руководителей, у техников-специалистов. Они начали твердо и осто-
рожно с более легкого, постепенно переходя к труднейшему. Если в
металлургии и машиностроении дело идет медленнее, то это потому, что
оно труднее» 14.
В состав кадров управления рабочие выдвигали лучших своих пред-
ставителей. Это были люди с большим производственным опытом, высо-
кой квалификацией и относительно высоким уровнем образования. Так,
среди рабочих-выдвиженцев 5,5% имели среднетехническое, 5,7% —
среднее общее и 70,2% — законченное начальное образование, что было
намного выше, чем в среднем по рабочей массе. Кадры руководителей
производства пополнялись из органов рабочего управления на пред-
приятиях: ФЗК, профсоюзов, органов рабочего контроля.
На крупные заводы и фабрики в 1918 г. назначались комиссары и
уполномоченные ВСНХ и местных совнархозов, обеспечившие конт-
роль за работой предприятий со стороны вышестоящих органов. Боль-
шую роль они сыграли и в период национализации, борясь за общегосу-
дарственные интересы, выступая против местничества, анархо-синди-
калистских тенденций. В их задачи входило также содействие правиль-
ной организации работы, обеспечение строгой дисциплины и повышение
производительности труда, борьба со скрытым саботажем специалис-
тов. Комиссары и уполномоченные включались в состав правлений за-
водов и фабрик. Перепись зарегистрировала 83 комиссара и уполномо-
ченных советской власти. Как правило, это были наиболее опытные ра-
бочие с тех предприятий, где было лучше поставлено дело.
На материалах Петрограда, крупнейшего промышленного центра
страны, особенно четко проявляются все тенденции, характеризующие
изменения в составе производственно-технической интеллигенции, про-
исходившие в первый год пролетарской диктатуры. Например, среди
управляющих и директоров здесь было зарегистрировано 52% инжене-
ров и 10% техников; 52% директоров имели высшее образование, 15% —
среднетехническое. Среди заместителей директоров, начальников цехов
и отделов было 49% инженеров, 16% техников; высшее образование
имели 49%, среднетехническое—17%. Таким образом, в Петрограде
более четко обозначилась тенденция к привлечению буржуазных спе-
циалистов к хозяйственной работе при строгом контроле со стороны ра-
бочих организаций.
Обратимся теперь к анализу данных о фабрично-заводских служащих
среднего звена. Резко бросается в глаза очень высокий процент выдви¬
14 Ленин В. И. ПСС, т. 36, с. 311.
100
женцев из рабочих на должности руководителей среднего звена: маете-
ров, бригадиров, десятников. В Петрограде среди мастеров насчитыва-
лось 56% бывших рабочих, среди бригадиров и десятников—39%. Оче-
видно, старые кадры низшего звена управления вызывали особую анти-
патию рабочих и заменялись представителями органов пролетарского
управления. А вот в распределении по должностям служащих хозяйст-
венно-распределительного, учетно-контрольного и делопроизводствен-
ного персонала наблюдалась иная тенденция. Среди бухгалтеров было
только 6% бывших рабочих, среди конторского персонала—2%.
Уровень образования служащих группы «Б» был значительно ниже,
чем специалистов высшей квалификации. Только 5,3% имели высшее
образование, 8,5% —специальное среднее и еще 10% имели специаль-
ную подготовку по своей профессии. Наиболее высокий уровень образо-
вания был характерен для техников: 7,3% —с высшим, 27% — со сред-
нетехническим и 17%—с низшим техническим образованием. Осталь-
ные были специалистами-практиками.
Среднее и низшее звенья фабрично-заводских служащих в целом об-
наружили большую привязанность к определенному производству. Для
таких должностных лиц, как бухгалтеры, счетоводы, хозяйственные
агенты, чертежники и др., было характерно наибольшее соответствие в
должности и профессии. Среди конторских служащих имелось также не-
которое число бывших владельцев мелких предприятий, работников
правлений бывших акционерных компаний.
Заметно отличался от основной массы служащих обследованный в
ходе переписи младший обслуживающий персонал предприятий. Так,
уровень образования этой категории служащих Петрограда был ниже,
чем у рабочих: только 29% имели законченное начальное образование
(рабочие—37%), правда, доля неграмотных среди них была меньшей—
20% (среди рабочих—26%). Для этой категории характерно было мень-
шее число работников с большим производственным стажем, среди них
было больше деревенских уроженцев, а также лиц, случайно оказавших-
ся на производстве,—бывших мелких собственников, вырванных войной
и революцией из их привычной обстановки и вынужденных приспосабли-
ваться к новым условиям.
О том, насколько процессы, характерные для ведущих промышлен-
ных центров, проникли в «глубинку», свидетельствуют материалы Ка-
лужской губернии, где промышленность была представлена рядом от-
носительно крупных предприятий добывающей, металлургической и
писчебумажной промышленности, расположенных в сельской местно-
сти.
На должностях служащих средней квалификации в губернии пример-
но четвертую часть составляли бывшие рабочие. Так же, как и в Петро-
граде, они выдвигались на посты руководителей низших производствен-
ных звеньев. Рабочие-выдвиженцы в средней группе служащих имели
более высокий уровень образования, чем у остальных рабочих. (Так,
65% получили законченное начальное образование.) При этом 77% —
со стажем работы на производстве свыше 10 лет, а 45% были потомст*
венными пролетариями.
Но в целом по своим показателям служащие среднего звена Калуж-
ской губернии уступали служащим Петрограда. Например, только 1,1%
имели высшее образование, 6,7% —среднетехническое. Основную массу
(58%) составляли служащие с законченным начальным образованием.
Категории служащих низкой квалификации и младшего обслуживающе-
го персонала Калужской губернии и Петрограда существенно не разли-
чались.
101
При анализе результатов обработки материалов переписи становит-
ся все более очевидным, что образование является важнейшим призна-
ком для характеристики специалистов и служащих, особенно для спе-
циалистов высшей квалификации.
В дореволюционной России преобладало общее образование. Учеб-
ные заведения России готовили очень мало кадров для работы в про-
мышленности. Дореволюционные индустриальные вузы давали лишь
19,4% выпуска студентов, средние технические учебные заведения —
13%. Наиболее высокий уровень «профильного» для промышленности
образования характерен для инженеров, 76% которых имели высшее
техническое и политехническое образование, полученное в России и за
границей. Далее по числу лиц, имевших специальную подготовку для ра-
боты в промышленности, шли техники по профессии: 8% из них имели
высшее техническое образование, 58%—среднее и низшее техническое
образование15. К «профилю» подготовки к работе в промышленности
более широкого круга специалистов можно отнести экономико-коммер-
ческое образование, а также подготовку в университетах. Об этом свиде-
тельствует большое число инженеров-химиков с университетским обра-
зованием, отмеченное в материалах переписи. В таблице 1 приведены
данные о распределении специалистов с высшим и средним техническим
образованием по ряду основных отраслей промышленности, получен-
ные в результате повторной обработки первичных данных профессио-
нальной переписи 1918 г.
Из таблицы видно, что, хотя доля специалистов с высшим и средним
техническим образованием была в ряде отраслей примерно одинаковой,
характер образования имел существенные различия. Самая большая
доля специалистов с «профильным» профессиональным высшим и сред-
ним образованием была отмечена в металлообработке и машинострое-
нии (54,2%), в горной и горнозаводской промышленности (50%), в хи-
мии (43%), т. е. в тех отраслях, которые более всего нуждались в под-
готовленных специалистах. В химической промышленности было занято
большое число специалистов с университетским образованием.
Различия в уровне образования специалистов были связаны не толь-
ко с характером производства, но еще зависели от местных конкретно-
исторических условий. Об этом свидетельствуют данные таблицы 2, ко-
торые в целом подтверждают сведения таблицы 1. Так, в губерниях, где
имелись предприятия металлообработки и машиностроения, химической
промышленности, было больше всего подготовленных специалистов с
высшим образованием. Распределение специалистов с общим образова-
нием (высшим и средним) тяготело к наиболее развитым общественным
и культурным центрам. Здесь же были сосредоточены наиболее квали-
фицированные кадры.
В ряде губерний, которые подверглись оккупации или были охваче-
ны контрреволюционными мятежами, гражданской войной, доля спе-
циалистов оказалась значительно меньшей, чем следовало ожидать, ис-
ходя из размещения производственных отраслей. Например, в Вятской
губернии имелось несколько предприятий черной металлургии и Ижев-
ский оружейный завод. Очевидно, что лояльность специалистов по от-
ношению к советской власти подверглась здесь серьезному испытанию,
и некоторые из них оказались вне производства. Были, по-видимому, и
такие, которые потянулись вслед за белыми вместе с прежними хозяе-
вами. Тем большая нагрузка по организации и налаживанию производ-
15 Бейлин А. Е. Кадры специалистов СССР. Их формирование и рост. М., 1-935,
с. 62.
102
Таблица 1
Обеспеченность промышленности Советской России кадрами специалистов с высшим и
средним техническим образованием (в %)
Высшее образование
Среднее
техничес-
кое обра-
зование
Всего с высшим
и средним
техническим
образованием
профессионал ь-
ное
«профильное»
профессио-
нальное
общее
По всей промышленности
в том числе по отраслям:
23,9
5,7
8,5
12,7
50,8
— горной и горнозаводской
— металлообработке и ма-
40,0
6,1
7,8
10,0
63,9
шиностроению
36,6
5,1
6,6
17,6
65,9
— химической
32,4
9,0
15,9
11,1
68,4
— пищевой
18,6
16,0
8,6
16,0
59,2
— хлопчатобумажной
16,9
5,4
11,2
8,5
42,0
— кожевенной
8,7
1,9
7,7
10,1
28,4
— деревообрабатывающей
9,0
1,2
3,0
15,1
28,3
— полиграфической
6,2
5,2
10,4
И ,5
33,3
Таблица 2
Распределение специалистов высшего звена по образовательному уровню (в %)
Губерния
Образование
высшее
среднее
начальное
прочее
профессио-
нальное
общее
техничес-
кое
общее
Петроградская
38,7
11,5
14,0
8,1
12,6
15,1
Нижегородская
45,8
2,6
8,9
7,0
20,1
21,7
15,6
Ярославская
38,7
1,6
16,1
12,9
9,0
Московская (без Москвы)
24,6
14,8
7,3
4,1
35,2
14,0
Иваново-Вознесенская
20,6
12,7
5,9
21,6
7,8
44,9
8,1
Тамбовская
38,2
1,0
13,7
14,7
10,8
Смоленская
20,9
1,5
16,4
22,4
20,9
17,9
Вологодская
13,0
8,7
21,7
13,0
21,7
21,9
15,4
Вятская
7,7
6,4
9,0
6,4
55,1
Симбирская
8,2
—
15,2
17,5
38,3
20,8
По 31 губернии
29,6
8,5
12,7
9,8
25,0
14,4
ства падала на плечи рабочего класса. Высокий процент лиц с началь-
ным образованием (обычное образование рабочего-выдвиженца) под-
тверждает это.
Обращает на себя внимание довольно большое число лиц с неокон-
ченным высшим образованием среди молодых специалистов (19,2% сре-
ди возрастной категории до 25 лет). По всей видимости, на это обстоя-
тельство повлияли бурные события тех лет, помешавшие нормальному
ходу подготовки специалистов. Кроме того, известно, что ввиду нехват-
ки в стране специалистов студенты технических вузов могли быть при-
званы на действительную техническую службу.
В условиях первого года пролетарской диктатуры, когда на произ-
водстве ощущался острый недостаток квалифицированных кадров, на-
личие образования служило важным, но не единственным фактором вы-
движения на руководящую работу. Другим таким важным фактором
был опыт практической работы. Среди персонала фабрично-заводской
промышленности зарегистрировано довольно большое число специалис¬
103
тов-практиков. Эта категория была характерна и для дореволюционной
России. В годы войны вследствие мобилизаций, непрерывного расшире-
ния отраслей, связанных с военным производством, потребность в спе-
циалистах усилилась. Но образовательная система страны не отвечала
задачам их быстрой подготовки. Не могла восполнить их недостаток и
подготовка кадров за границей. Положение несколько облегчалось тем,
что на ряде технически слабо оснащенных предприятий замещение
должностей специалистов было возможно на базе невысокого образо-
вания, в процессе приобретения определенных производственных навы-
ков. Это касается также некоторых категорий специалистов конторско-
го счетного труда.
В первый год советской власти выдвижение специалистов-практи-
ков усилилось. Это было обусловлено не только нехваткой подготовлен-
ных кадров, уходом их с производства, увольнением враждебных эле-
ментов — шел процесс укрепления пролетарской власти на произвол-
стве.
Данные переписи свидетельствуют, что в составе высшей группы спе-
циалистов большая часть должностных перемещений произошла в пе-
риод войны, революции и в первый год советской власти. Так, за этот
пятилетний период сменилось 56,3% директоров и управляющих пред-
приятий (а в Петрограде—63,5%), 58% начальников цехов и отделов.
К сожалению, материалы переписи не позволяют точно сказать, какие
изменения за эти пять лет произошли до, а какие после Октября, так
как в бланках стаж в должности обычно округлялся, а проведение пере-
писи растянулось на длительный срок. Тем не менее приблизительно
можно сказать, что большинство перемещений приходилось на промежу-
ток от одного до двух лет и совпадало с периодом подготовки и проведе-
ния Октябрьской революции.
В это время передвижения в должности были характерны и для сред-
него звена служащих. В Петрограде, например 52,9% служащих этой
категории работали в должности менее 5 лет, в Тульской губернии —
58,5%, в Калужской—46,7%, в Иваново-Вознесенской—40,3%. Наи-
большие передвижения, однако, произошли среди младшего обслужи-
вающего персонала. В Петрограде до 70% их заняли свои рабочие мес-
та в период войны и революции.
За исключением младшего обслуживающего персонала, должностные
перемещения на производстве происходили не за счет вовлечения новых
лиц, а за счет людей, уже давно связанных с производством и имевших
опыт практической работы. Об этом говорят данные о продолжительно-
сти работы в промышленности руководителей и специалистов (см.
табл. 3). Руководители производства обладали большим опытом рабо-
ты в промышленности. Особенно это было характерно для специалистов-
практиков, прежде всего выдвиженцев из рабочей массы. Если выделить
их, то оказывается, что 75% их имели стаж работы в промышленности
более 10 лет. Но группы с более продолжительным стажем (более 20,
30 лет) среди них были меньше по сравнению с другими категориями спе-
циалистов. Объясняется это тем, что на руководящую должность выд-
вигались молодые рабочие с самого начала своей трудовой деятельно־»
сти, связанные с фабриками и заводами.
То же самое можно сказать о служащих среднего звена. Так, в Туль-
ской губернии среди рабочих, занявших должности специалистов этой
группы, 83% имели стаж работы на производстве свыше 10 лет.
Большой интерес для анализа социального облика фабрично-завод-
ских служащих представляют данные об их социальном происхожде-
нии. К сожалению, материалы переписи дают об этом лишь косвенные
104
Таблица 3
Стаж работы в промышленности руководителей производства и специалистов (в %)
Должность
Стаж свыше:
10 лет
20 лет
30 лет
40 лет
Инженеры
34,0
14,0
4,5
0,8
Начальники цехов
63,7
36,9
14,9
4,7
Директора и управляющие
70,1
46,5
19,3
5,4
Главные бухгалтеры
76,8
49,0
18,4
4,4
Комиссары и уполномоченные
66,2
31,3
7,2
2,4
По всей группе
65,2
39,1
И,1
3,7
свидетельства. Однако, например, данные о месте рождения специалис-
тов и служащих позволяют судить о соотношении городских и сельских
уроженцев, а значит, отчасти о связях служащих с различными класса-
ми и слоями городского и сельского населения.
В высшей группе служащих и специалистов большинство (52%) со-
ставляли уроженцы городов. Сравнивая эту цифру с данными о преем-
ственности труда в промышленности, можно с уверенностью сказать, что
большинство представителей этой группы принадлежало к городским
буржуазным и мелкобуржуазным слоям.
На примере Петрограда хорошо прослеживается рост числа сель-
ских уроженцев среди специалистов и служащих, занимавших менее
квалифицированные должности. Если среди специалистов высшей ква-
лификации только 31,5% указали свое сельское происхождение, то в
средней группе служащих—уже 48%, в группе низкой квалификации и
младшего обслуживающего персонала—62%. Подобные различия про-
слеживаются и по данным других губерний. Например, в Иваново-Воз-
несенской губернии три четверти специалистов среднего звена были
сельскими уроженцами, а в низшей группе — практически все.
Для анализа роли и места различных групп служащих на производ-
стве большое значение имеет вопрос об их организованности, производ-
ственной и общественной активности. 1918 год проходил под знаком
ожесточенной партийной борьбы за влияние в профсоюзах и других ор-
ганизациях специалистов и служащих. В итоге к концу этого года широ-
кие массы служащих были вырваны из-под влияния меныпевистско-
эсеровской верхушки старых профсоюзов. Большая часть специалистов
и служащих производства вошла в индустриальные союзы металлис-
тов, текстильщиков и др. По данным переписи, 84,1% специалистов со-
стояли членами этих профсоюзов (в том числе в Петрограде—86%),
в кооперативах и потребительских обществах—67,3%, в больничных
страховых кассах—71,3%. Обращает на себя внимание тот факт, что по
районам, охваченным переписью, не было отмечено существенных разли-
чий в уровне организованности фабрично-заводских служащих группы
«А». Идентичная картина была получена при анализе групп служащих
менее высокой квалификации.
В таблице 4 приводятся сведения об общественной работе служа-
щих группы «А». Они наглядно свидетельствуют, на кого в первую
очередь падала нагрузка по организации общественного управления и
как менялся характер общественной работы у различных категорий
фабрично-заводского персонала. Наибольшую активность на произ-
водстве проявляли выдвиженцы из рядов рабочего класса.
105
Таблица 4
Общественная работа руководителей производства и специалистов высшей категории по
должностям
(в %)
В Советах
В ФЗК
В коитрольно-хозяй-
ственных комиссиях
Партийная работа
Профсоюзная работа
Культпросветработа
В судебно-следствен-
ных комиссиях
В комбедах
Прочая
Не участвуют
Комиссары и упол-
номоченные
20,5
4,8
7,2
6,0
2,4
1,2
13,3
44,6
Механики
0,9
15,8
4,3
—.
3,5
1,3
0,2
0,4
3,6
70,0
Директора и управ-
ляющие
1,7
4,6
4,1
0,1
2,3
1,5
0,2
.—.
6,3
79,2
Главные бухгалте-
ры
1,7
4,5
3,0
0,8
5,3
1,3
0,4
0,9
3,9
77,3
Начальники цехов
и отделов
0,8
3,4
3,1
,
2,3
1,8
0,3
0,9
6,0
81,4
Инженеры
0,3
2,1
3,2
—
3,2
1,6
0,3
—
4,3
84,5
По всей группе
1,4
9,4
3,5
0,3
3,5
1,7
0,3
0,6
5,5
73,9
в т. ч. рабочие-
выдвиженцы
3,2
35,6
4,6
1,3
6,0
0,8
0,7
0,7
5,0
42,1
В процентном отношении доля специалистов и служащих, занятых
на общественной работе, была как будто выше, чем в среде пролета-
риата в целом. Но абсолютные показатели говорят о том, например,
что в Петрограде на 4222 рабочих, состоявших в общественных органи-
зациях, оказалось немногим более 260 специалистов, причем, как уже
было отмечено, активнее всего были специалисты-практики и выдви-
женцы из рабочих.
Как известно, В. И. Ленин выделял два пути привлечения буржуаз-
ных специалистов к сотрудничеству с советской властью: «по-новому,
по-пролетарски (т. е. созданием той обстановки всенародного учета и
контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и при-
влекла бы специалистов)» и «по-старому, по-буржуазному (т. е. за вы-
сокую плату)»16.
Ю. Ларин в работе «Интеллигенция и Советы» писал о том, что в
первый год пролетарской диктатуры ставки окладов промышленных
специалистов незначительно превышали заработную плату высококва-
лифицированных рабочих17. Мы имеем возможность проверить это ут-
верждение. Для этой цели лучше всего использовать такой показатель,
как средний размер жалований за месяц.
Специалист высшей квалификации в среднем получал 926 руб. в
месяц. В металлообработке и машиностроении средний размер жа-
лованья повышался до 1004 руб., в текстильной промышленности сни-
жался до 863 руб. В Петрограде средний заработок специалиста со-
ставлял 1053 руб., в Московском Промышленном районе — 804 руб.
По категориям специалистов размеры жалований распределялись еле-
дующим образом: директора и управляющие получали в среднем
1128 руб., главные инженеры предприятий — 1143 губ., рядовые инже¬
16 Л е н и н В. И. ПСС, т. 36, с. 179.
17 Л а р и н Ю. Интеллигенция и Советы. М., 1922.
106
неры — 955 руб., начальники цехов и отделов — 1008 руб., механики —
774 руб., главные бухгалтеры и начальники контор — 894 руб., комис-
сары и уполномоченные — 702 руб. Специалисты — инженеры по про-
фессии — получали в среднем 1156 руб., специалисты, имевшие высшее
техническое образование,— ИЗО руб., специалисты-практики — 663 руб.
Различия в оплате труда более существенными были в Петрограде.
Директора и управляющие получали здесь в среднем 1412 руб., главные
инженеры—1327 руб., рядовые инженеры—1001 руб., начальники це-
хов и отделов— 1279 руб., механики—1310 руб., главные бухгалтеры
1197 руб., комиссары и уполномоченные — 813 руб. Специалисты, за-
нятые на разных должностях, но инженеры по профессии, получали
1117 руб., в том числе с высшим техническим образованием — 1202 руб.,
специалисты-практики — 825 руб.
Сравним эти цифры с данными о заработках рабочих Петрограда.
Средний заработок рабочего составлял здесь 470 руб. в месяц, квали-
фицированные рабочие получали 531 руб.18 Меньше, чем специалисты,
получали рабочие, занятые на освобожденных должностях обществен-
ного управления. Так, председатели ФЗК в среднем по стране получа-
ли 577 руб., в Петрограде — 740 руб.
Средний размер жалований в группах служащих менее высокой
квалификации был намного ближе к средним заработкам рабочих.
В Петрограде он составлял 732 руб. по средней категории и 472 руб.
по низшей категории, т. е. уже на уровне среднего заработка рабочего
и меньше, чем заработок рабочего квалифицированного.
Таким образом, приведенные данные показывают существенные раз-
личия в оплате труда рабочих, служащих и специалистов. Советская
власть более высоко оплачивала услуги буржуазных специалистов,
хотя это было, говоря словами В. И. Ленина, «отступлением от прин-
ципов Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих
сведения жалований к уровню платы среднему рабочему» 19.
Об особенностях состава фабрично-заводских служащих 1918 гг.
дают представление и демографические показатели, полученные в ходе
обследования (сведения о распределении работников по полу, возрасту,
семейному положению).
В целом для всего фабрично-заводского персонала было характерно
численное преобладание мужчин: по итогам переписи они составляли
83% служащих20. В высшей группе специалистов и служащих, по на-
шим данным, было 96% мужчин и 4% женщин. Различия по полу ока-
зались теснее всего связанными с характером труда и распределением
по должностям. Это подтверждается данными, показывающими долю
женщин среди различных категорий специалистов и служащих Петро-
града, где, кстати, она была выше, чем в среднем по стране,— 30%21.
Среди директоров и управляющих предприятий здесь была зарегистри-
рована лишь одна женщина, среди начальников цехов и отделов жен-
щины составляли 1%, техников — 2,4%, инженеров — 3,5%, председа-
телей ФЗК — 6%, комиссаров и уполномоченных—11%, бухгалтеров —
28 %, кладовщиков, учетчиков — 33%, делопроизводителей — 37,5 %,
младшего конторского персонала —66%.
Приведенные данные красноречиво говорят о положении женского
труда в России до революции. Среди специалистов высокой квалифи-
кации женщин было очень мало. Только после Октябрьской революции
18 Д р о б и ж е в В. 3., С о к о л о в А. К., У с т и н о в В. А. Указ, соч., с. 92.
19 Л е н и н В. И. ПСС, т. 36, с. 179.
20 Труды ЦСУ, т. XXVI, вып. 2, с. 3.
21 Труды ЦСУ, т. XXVI, вып. 2, с. 3.
107
женщины активнее включаются в управление производством, они полу-
чили свободный, равный с мужчинами доступ к высшему образованию.
Однако к моменту переписи результаты этой политики советской влас-
ти еще не проявились.
Необходимо отметить существенные различия по возрасту отдель-
ных категорий специалистов и служащих. Об этом дает представление
гистограмма распределений по возрасту (см. рис.), наглядно свидетель-
ствующая о том, что специалисты высшей квалификации составляли
более солидную по возрасту и стажу группу.
В таблице 5 приводятся данные о семейном положении служащих
Петрограда по итогам профессиональной переписи 1918 г. Их можно
существенно дополнить сведениями о положении специалистрв и слу-
жащих в семьях и их размерах (см. табл. 6). Хотя нужно учесть при
этом, что почти пятая часть служащих не дала сведений о размерах
семьи.
Анализ результатов обработки первичных данных переписи 1918 г.
позволяет сформулировать некоторые выводы об основных чертах со-
Семейное положение специалистов и служащих Петрограда
(в %)
Таблица 5
Группа
Женатые (замужем)
Неженатые
(незамужние)
Вдовые разведенные
Нет сведений
А
70,4
23,2
3,2
3,2
Б
62,7
31,2
4,0
2,1
В
43,9
48,0
6,1
2,0
Таблица 6
Семейное положение и размер семей специалистов и служащих Петрограда
(в %)
Группа
Главы семей:
Кроме того, живут в семьях из:
Нет
сведений
из 2־х чел.
из 3—4-х
чел.
из 5־ти и
более чел.
из 2־х чел.
из 3—4-х
чел.
из 5־ти и
более чел.
Одинокие
А
26,1
26,0
11,1
4,8
2,1
1,1
7,8
21,0
Б
23,1
23,4
12,8
6,8
5,0
2,6
6,4
19,4
В
19,4
16,3
7,1
9,2
10,2
4,6
13,3
19,9
108
циального облика производственно-технической интеллигенции в уело-
виях первого года пролетарской диктатуры. Можно констатировать
тесную связь с производством, с передовыми в общественном и куль-
турном отношении центрами. Четко прослеживается связь этого отряда
интеллигенции с буржуазными и мелкобуржуазными городскими слоя-
ми населения, что объясняется условиями получения образования, ма-
лодоступного представителям неимущих классов в дореволюционной
России.
Выявляются также тесная связь с производством групп менее ква-
лифицированных служащих, решающая роль производственного
опыта и практических навыков в приобретении ими профессий. Очень
пестрым в социальном отношении оказался состав самой низшей труп-
пы — младшего обслуживающего персонала, формировавшегося за счет
разнородных элементов.
Итоги переписи свидетельствуют о крупных социальных сдвигах,
происшедших в первый год становления советской власти, о высоком
динамизме нового общества, его способности учитывать обстоятельства
и требования исторического момента. Это был период резких организа-
ционных перестроек, складывания многих новых тенденций, получив-
ших развитие в последующие годы. Недостаток специалистов на про-
изводстве Советское государство, рабочий класс пополняли за счет
практиков, рабочих-выдвиженцев, трудившихся на фабриках и заво-
дах вместе с буржуазными специалистами. Данные переписи говорят о
начавшемся процессе формирования новых пролетарских кадров уш
равления производством.
В заключение укажем на ближайшие перспективы использования
полученных данных. Их можно сопоставить с данными обработки пе-
реписи служащих госаппарата 1918 г., в частности, с результатами ана-
лиза состава работников ВСНХ и подчиненных ему учреждений. Это
позволит осуществить комплексное изучение проблемы формирования
кадров руководства промышленностью, сравнить особенности складыва-
ния различных звеньев аппарата управления, источники и формы попол-
нения кадров и т. д. Возможно и сравнение полученных данных с резуль-
татами обработки других массовых источников по истории производст-
венно-технической интеллигенции.
В. В. ФАРСОБИН
К ИСТОРИИ СКЛАДЫВАНИЯ ПОНЯТИЯ «ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ»
В современной советской историографии большое внимание уделяется теоретике-
методологическим проблемам источниковедения 1. Это нашло свое отражение в моногра-
фиях2 и многочисленных статьях. Изданы учебные пособия по источниковедению, соче-
тающие обзоры исторических источников с изложением позиций авторов по еще нере-
1 См.: Беленький И. Л., Макаров М. К. Библиография источниковедческих
работ. 1956—1963. В кн.: Источниковедение истории советского общества. Вып. 1. М.,
1964; Беленький И. Л., Моргайло В. М., Покровский А. С. Библиография
источниковедческих работ. 1964—1967. Там же, вып. 2. М., 1968; Кочетова И. И.
Библиография работ по источниковедению истории. 1968—1973. Там же, вып. 3. М.,
2 П״у ш к а р е в Л. Н. Классификация русских письменных источников по отече-
ственной истории. М., 1975; Медушевская О. М. Теоретические проблемы источни-
коведения. Уч. пос. М., 1977, и др.
109
шенным вопросам, в том числе и в связи с определением ряда источниковедческих по-
нятий 3.
На вопрос, что такое источниковедение, отвечают по-разному. Только применитель-
но к изучению памятников письма выявлены пять определений источниковедения 4.
Основные различия в трактовке этого понятия связаны с тем, что одни авторы
подразделяют источниковедение по видам источников, другие — по проблемам их изуче-
ния независимо от их вида. Для наглядности приведем ряд примеров. «Источниковеде-
ние письменных источников — это специальная самостоятельная историческая дисцип-
лина,— отмечается в статье С. О. Шмидта.— Она оформилась сравнительно недавно, но
имеет уже свои разделы с более узкой специализацией по видам источников, хотя наи-
менования этих отраслей источниковедения еще не утвердились в исторической науке.
Пока принято говорить о дипломатике — первом по времени возникновения разделе
источниковедения. Можно выделить уже, особенно после классических трудов А. А. Шах-
матова, летописеведение, а также разделы, изучающие статистические источники, дело-
производственную документацию, законодательные памятники, мемуары, эпистолярную
литературу» 5. В отличие от такого деления автор настоящей статьи видит в источни-
поведении комплекс отраслей знаний по отдельным проблемам: поиск источников (об-
зор), изучение графики письменных памятников (палеография), изучение формуляра
(дипломатика), установление текстов (текстология), познание достоверности информа-
ции памятников письма (историческая критика), публикация источников (археография) 6
и т. д.
Другое наиболее существенное расхождение в определении понятия Источникове-
дения в современной советской историографии состоит в соотнесении элементов теории
в рамках отдельных отраслей. Те историки, которые подразделяют источниковедение на
отдельные дисциплины, изучающие виды источников, выделяют еще главную дисци-
плину, которая суммирует «общие методические вопросы»7 видовых дисциплин. Назна-
чение такой главной дисциплины — «обобщение и систематизация» 8, выработка «общих
приемов анализа и синтеза» 9.
При таком понимании источниковедение могло бы стать теорией теорий специаль-
ных дисциплин по изучению исторических источников, т. е., метанаукой, или метатео-
рией. Если бы мысль об источниковедении как о метанауке была проведена последова-
тельно, то с ней нельзя было бы не согласиться, правда лишь только с тем уточнением,
что развитие метанауки необходимо сочетать с развитием теории отдельных источнике-
ведческих дисциплин, так как «самое главное — это углубление теоретических основ
вспомогательных исторических дисциплин, связанное с проникновением в них марксизма.
Они перестают быть носителями знаний чисто прикладного характера» 10.
3 Тихомиров М. Н. Источниковедение истории с древнейших времен до конца
XVIII в. Изд. 2. М., 1962; Источниковедение истории СССР XIX — начала XX в. Под
ред. Федосова И. А., Астафьева И. И., Ковальченко И. Д. М., 1970; Черномор-
ский М. Н. Источниковедение истории СССР. Советский период. М., 1966; Мн ухи-
н а Р. С. Источниковедение истории нового и новейшего времени. М., 1970; Биек И. Я.
Курс лекций по источниковедению новой и новейшей истории. Тамбов, 1971; Источни-
коведение истории СССР. Под ред. Ковальченко И. Д. М., 1973; Пронштейн А. П.
Методика исторического источниковедения. Изд. 2. Ростов н/Д, 1976 и др.
4 См.: Черепнин Л. В. К вопросу о методологии и методике источниковедения
и вспомогательных дисциплин. В кн.: Источниковедение отечественной истории. Вып. 1.
М., 1973, с. 37.
6Шмидт С. О. Современные проблемы источниковедения. В кн.: Источникове-
дение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969, с. 25. Если в цитированном
отрывке говорится о «разделах» источниковедения, то другие авторы прямо называют
эти разделы науками или дисциплинами. См., напр., утверждение о том, что диплома-
тика — «специальная историческая дисциплина»: Каштанов С. М. Очерки русской
дипломатики. М., 1970, с. 3.
6 См.: Ф а рсо б и н В. В. К определению предмета источниковедения. В кн.: Источ-
никоведение истории советского общества. Вып. 2. М., 1968.
7 Черепнин Л. В. Указ, соч., с. 55.
8 Там же, с. 37.
9 Там же, с. 39.
10 Там же, с. 41.
по
«Задачей источниковедения,— сказано в упомянутой статье Л. В. Черепнина,— яв-
ляется разработка приемов изучения исторических источников. В этом смысле источ-
никоведение — единая наука, ибо общетеоретические и методические принципы она
формирует на основе изучения конкретных источников и в целях дальнейшего примене-
ния к конкретно-историческому материалу» ״. Из этого высказывания вытекает, что
источниковедение не только обобщает теории отдельных дисциплин, но ведет разработку
приемов, анализа конкретных источников. Об этом же говорит и следующее высказы-
вание: «Все источники, в том числе и актовые,— предмет рассмотрения источникове-
дения» 11 12
Какое же обобщение подразумевается в источниковедении — главной дисциплине,
изучающей все виды источников? Под обобщением в данном случае понимается ис-
пользование одной отраслью данных другой отрасли. Это особенно наглядно видно на
примере кодикологии. «Завоевывает признание вновь рожденная дисциплина — коди-
кология, всесторонне выясняющая методами палеографии, дипломатики, текстологии
роль рукописной книги как исторического источника» 13. Своих задач у кодикологии
пока нет. Она «обобщает» данными других наук изучение рукописной книги. Точно
такое же обобщение подразумевается и в источниковедении, которое, согласно рас-
сматриваемой концепции «стоит как бы над другими вспомогательными дисциплинами,
на них опирается и на их основе, с привлечением их материала и выводов, строит теорию
и методику изучения памятников прошлого, которую те же дисциплины в свою очередь
используют» 14.
Представляется, что тезис о главной источниковедческой дисциплине не соответ-
ствует современным представлениям о развитии науки. В других отраслях нет понятий
«главная» и «второстепенная» дисциплина. Все дисциплины являются главными, каждая
в своей области.
В третьем издании Большой Советской Энциклопедии источниковедение рассматри-
вается как «комплексная, специальная дисциплина, наука об источниках, теория и
практика их выявления, изучения и использования» 15 16.
На наш взгляд, об уязвимости понятия источниковедения как комплексной дисципли-
ны свидетельствует тот факт, что источниковедение в этом случае вобрало бы в себя тео-
ретические основы всех наук, изучающих источники. Не может удовлетворить и вклю-
чение в теоретическую часть такой комплексной дисциплины проблемы классифи-
кации источников, поскольку классификация источников, как и всякая другая проблема,
может быть поставлена и в плане практического изучения, и в плане теоретическом 1e.
Принимая во внимание наличие различных суждений о понятии «источниковедение»,
целесообразно проследить истоки складывания понятийного аппарата по этому вопросу.
В этой связи рассмотрим историю употребления термина «источниковедение» с момента
внедрения его в отечественную историческую литературу. Такой анализ имеет не только
историографическое значение, но и может способствовать совершенствованию понятий-
ного аппарата источниковедения, решению многих терминологических споров.
Термин «источниковедение» стал распространяться в России с середины XIX в.
в значении обозрения источников 17. Между тем уже в XVII в. была составлена биб-
лиография, у которой было то же назначение 18. Проблемы введения в научный оборот
11 Там же, с. 38.
12 Там же, с. 39.
13 Там же, с. 40.
14 Там же, с. 37.
15 БСЭ, изд. 3, т. 10. М., 1972, с. 581.
16 Классификация источников, отмечает, например, А. Т. Николаева, «это не толь-
ко теоретический вопрос, но и конкретно практический». См.: Труды МГИАИ, т. 30,
вып. 8. М., 1974, с. 143.
17 Первое упоминание в России термина «источниковедение» в немецкой транс-
крипции обнаружено в работе: Петров М. Н. Новейшая национальная историогра-
фия в Германии, Англии, Франции. Сравнительно-библиографический обзор. Харьков,
1861, с. 9-5.
18 Так, В. Ундольский опубликовал библиографию XVII в. Сильвестра Медведева
«Оглавление книг, кто их сложил». См.: Ундольский В. Сильвестер Медведев —
Ill
источников нащли отражение в трудах В. Н. Татищева, М. М. Щербатова и других исто-
риков XVIII в. Наряду с обозрением источников перед источниковедением ставилась
задача критического их изучения.
Понятие об исторической критике, устанавливающей достоверность данных источ-
ников, было известно уже в XVIII в. В. Н. Татищев, например, указывал, что науку
«критики знать не без нужно» 19. Критика источников получила дальнейшее развитие
в трудах И. Н. Болтина, М. М. Щербатова, А. Л. Шлецера и других историков XVIII в.
Для XIX в. было уже характерно представление о необходимости сочетания при-
ведения в известность источников с их критическим изучением. «Критическое изучение
источников (Quellenqunde) требует многих и разнообразных сведений, чем обширнее
круг сведений критика, чем менее он дает места личной фантазии, тем ценнее, тем
прочнее его выводы 2°,— писал К. Н. Бестужев-Рюмин. Во введении к «Русской исто-
рии» он дал обзор источников, критически им проверенных. Этот обзор проложил путь
для подобного рода работ. Обзоры источников по русской истории В. И. Пичеты и
М. Н. Тихомирова опирались на опыт К- Н. Бестужева-Рюмина.
Содержательный обзор К. Н. Бестужева-Рюмина произвел впечатление на совре-
менников. Профессор Дерптского (Юрьевского) университета А. Г. Брикнер даже
утверждал, что К. Н. Бестужев-Рюмин «тот ученый, которому мы обязаны первым
трудом по источниковедению русской истории» 21. Однако это утверждение вызвало
замечание, что «то же дело у нас двигается давно и помимо указаний г. Брикнера» 22.
Сам К. Н. Бестужев-Рюмин считал, что наука об изучении древностей, чаще именовав-
шаяся археологией, возникла в начале XIX в. «Эпоха Карамзина,— писал он,— вообще
богата учеными трудами: тогда зарождалась русская палеография и русская археоло-
гия» 23, включавшая библиографии и описания источников.
М. О. Коялович относил факт зарождения проблем источниковедения к допетров-
ским временам. Исследовательские приемы в России, по его мнению, совершенствова-
лись при написании различных летописей, летописных сводов, хронографов, степенной
книги, в которых наблюдается «хотя медленное, но неоспоримое развитие у нас задолго
до Петра ученых приемов к изучению нашего прошедшего» 24. Из этого видно, что при
внедрении термина «источниковедение» с первых же шагов обнаружилось, что данное
понятие уже существовало. Имелись и другие термины для его обозначения. Наличие
их подтвердил и К. Н. Бестужев-Рюмин. «Предмет этой книги,— писал он о труде
М. О. Кояловича,— то, что собственно называется у многих литературой истории, исто-
риографией или знанием источников и пособий (источниковедением), у других же по-
ставленное в начале исторического труда, является под общим названием введения» 25.
Помимо русского «введения» употребляется и греческий термин «пропедевтика».
К. Н. Бестужев-Рюмин, говоря о профессоре Казанского университета Н. А. Иванове,
отмечал, что он читал русские древности, «пропедевтику истории (обозрение литературы
исторической и вспомогательных наук)... в живых очерках характеризуя тот или дру-
гой род источников, ту или другую вспомогательную науку...» 26.
отец славяно-русской библиографии.— ЧОИДР. М., 1846, № 3, отдел IV, с. III—XXX,
1—82.
19 Т а т и щ е в В. Н. История Российская, т. 1. М.— Л.1962 ״, с. 83.
20 Бестужев-Рюмин К. Н. Русская история, т. 1. СПб., 1872, с. 12.
21 Брикнер А. Г. Об учебных пособиях при изучении истории России.— ЖМНП,
1876, № 7, с. 8.
22 Коялович М. О. История русского самосознания по историческим памятни-
кам и научным сочинениям. СПб., 1884, с. 426.
23 Бестужев-Рюмин К. Н. Указ, соч., с. 221—222.
24 Коялович М. О. Указ, соч., с. 426.
25 Бестужев-Рюмин К. Н. Рецензия. История русского самосознания по исто-
рическим памятникам и научным сочинениям. Сочинения профессора С.-Петербургской
духовной академии М. О. Кояловича. СПб., 1884.— ЖМНП, 1885, № 1, с. 95.
26Бестужев-Рюмин К. Н. Биографии и характеристики. СПб.> 1882, с. 283.
112
Один из учеников Н. А. Иванова, преемник Т. Н. Грановского по кафедре всеобщей
истории в Московском университете С. В. Ешевский также отдавал предпочтение тер-
мину «пропедевтика» 27.
Речь в данном случае идет не о противопоставлении одного термина другому.
Однако наличие различных терминов позволяет наглядно раскрыть и обосновать еле-
дующее заключение: термин «источниковедение» в момент введения в русскую исто-
рическую литературу был синонимом других терминов, хотя вместе с ним вводилось и
новое понятие — «обзор источников». Как отмечено выше, обзор включил в свой состав,
выражаясь современным языком, информацию о памятниках и их критический анализ.
Обе проблемы разрабатывались и ранее. И это вызвало упомянутое полемическое за-
явление М. О. Кояловича о том, что источниковедение стало развиваться в допетров-
ские времена. Однако формы такой работы складывались постепенно. Если библиогра-
фию мы уже встречаем в XVII в., то обзор вошел в литературу вместе с термином
«источниковедение». И это дало возможность А. Г. Брикнеру утверждать, что К. Н. Бе-
стужев-Рюмин, предпославший обзор источников своему исследованию,— первый источ-
никовед в России.
Характерные признаки обзора источников были сформулированы гораздо позднее
появления первых обзоров, уже в советское время 28.
Отождествление обзора документов с источниковедением и включение в него других
понятий придало этому термину многозначность. Между тем объединение в источни-
коведении проблем обзора документов, описания документов, библиографии, каталоги-
зации могло бы способствовать установлению единства информационной отрасли.
Термин «источниковедение» мог стать родовым понятием для решения информационных
проблем. Но введенный в качестве параллельного к действовавшей терминологии, он
объединил информацию об источниках и критику источников в одно понятие. Это обстоя-
тельство наложило отпечаток на последующее употребление термина «источниковеде-
ние». Он приобрел не родовое, а собирательное значение 29.
А. С. Лаппо-Данилевский в обоснование своего объединения критики и интерпрета-
ции источников в понятие «источниковедение» ссылался на немецкого историка
Ф. Шлейермахера, который по его мнению, «впервые попытался выработать... общее
учение об основных принципах методологии источниковедения 3°. Но ссылка на
Ф. Шлейермахера в этом смысле неправомерна. Ведь он обосновывал филологическую
критику и герменевтику. Термина же «источниковедение» он не употреблял. И это не
случайно. В то время в Германии был опубликован специальный труд Ф. Дальмана
по источниковедению, т. е. обзор источников немецкой истории 31. Как последователь
Ф. Вольфа, на что он сам указывал, Ф. Шлейермахер не мог объединять критику и
герменевтику в предмете источниковедения, т. е. в информационной отрасли 32. Он рас¬
27 Там же, с. 340, 341.
28 Валк С. Н. Архивные обзоры.— «Архивное дело», 1923, вып. 1, с. 54—62. Ав-
тор указал признаки, отличающие обзор от описания документов. Если в описании
сосредоточивалось внимание на отдельных документах, то перед обзором ставится
«задача точной установки всех тех видов документов, которые заключены в данном
фонде» (там же, с. 61) или обозреваемой коллекции. На первое место в обзоре высту-
пает группировка материалов. С ее помощью вместо многих отдельных документов
в обзоре представляется определенное количество групп.
29 Об этом же свидетельствует включение архивоведения в понятие Источникове-
дения. См.: Колесников И. Ф. Николай Васильевич Калачев как архивовед. М.,
1911, с. 1.
30 Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории, вып. 2. Пг., 1923, с. 359.
31 D a h 1 т а п п Fr. Quellengunde der deutschen Geschichte nach Folge der Bege-
benheiten. Первое издание этой работы было осуществлено в 1830 г., второе — в 1838,
третье — в 1869 г. В четвертом издании 1875 г. книгу переработал и дополнил Г. Вейц
См.: Wattenbach W. Deutschland Geschichtsquellen im Mittelalter. Bd. 1. B., 1877,
S. 29. Одно из последних изданий труда Ф. Дальмана и Г. Вейца, осуществлено в
Штутгарте в 1965—1970 гг.
32 Ф. А. Вольф (1759—1824) в целях наиболее плодотворного изучения антично-
сти предлагал составить каталог сохранившихся памятников, т. е. выполнить инфор-
мационную задачу. При этом он подчеркивал, что составление перечня памятников не
должно преследовать никаких других целей: «Исправить и сообщить точные свеле-
113
сматривал их как самостоятельные дисциплины, взаимно обуславливающие и дополняю-
щие одна другую33. Объединение А. С. Лаппо-Данилевским исторической критики и
интерпретации источников в понятии «источниковедение» подчеркивало комплексный
характер последнего: изучение вопросов достоверности и вопросов правильного пони-
мания текстов и других проблем критического изучения памятников. Комплексный ха-
рактер источниковедения дополнялся включением в это понятие содержания палеогра-
фии, сфрагистики, дипломатики. Как бы подводя итог такому состоянию, С. Н. Валк
писал, что в понятие изучения документов и актов как источников А. С. Лаппо-Дани-
левский включал «кроме прежних критериев бумаги и ее знака, почерка, печати и т. п.
новый критерий в виде того или иного актового формуляра. (Такое изучение акта как
источника А. С. Лаппо-Данилевский обозначает как «документальное источниковеде-
ние частного акта») 34.
Таким образом, исключение А. С. Лаппо-Данилевским из источниковедения эври-
стики — введения в научный оборот памятников — не намного сократило его много-
значность. Гораздо любопытнее другое. После опубликования труда А. С. Лаппо-Дани-
левского проблемы Источниковой эвристики по-прежнему включались в предмет источ-
никоведения. Так поступил В. И. Пичета в книге «Введение в русскую историю», пред-
назначив ее «для первоначальной ориентировки как в вопросах источниковедения, так
и в историографии русской истории»35. В этой книге на первый план поставлен обзор
источников с древнейших времен, включая некоторые источники XIX в., т. е. рассматри-
вались проблемы информации. В. И. Пичета не касался исторической критики.
А. И. Андреев свое обозрение главнейших категорий исторических памятников по
истории Сибири назвал очерками источниковедения Сибири36. С. Н. Валк также, пере-
числяя работы по источниковедению в Германии и других странах после опубликования
«Методологии истории» А. С. Лаппо-Данилевского, соглашался с положением о необ-
ходимости включать в источниковедение и обзоры источников, и критические их раз-
боры, и общие вопросы критики источников 37. Несколько позднее он определил предмет
как «изучение общих свойств исторического источника (источниковедение)»38.
Несмотря на включение в сферу источниковедения изучения разнородных проблем,
оно в первые послереволюционные годы еще не рассматривалось ни как комплекс дис-
циплин, ни как особая наука. Комплексом дисциплин оно не считалось потому, что в
этом смысле еще с XIX в. продолжал использоваться термин «археология»39.
ния — дело других дисциплин — каждой в своей сфере» (Вольф Ф. А. Очерки науки
древности. СПб., 1877, с. 44—45).
33 «Герменевтика и критика, обе филологические дисциплины, представляющие из
себя искусство познавать истину, взаимно связаны друг с другом, так как примене-
ние одной из них предполагает применение другой». См.: Schleiermasher F. Her-
meneutik und Kritik mit besonderer Berichung auf das Neue Testament.— «Sammtliche
Werken». Bd. 7, Berlin, 1838, S. 3.
34 См.: Валк С. H. Рец. на кн. А. С. Лаппо-Данилевского «Очерк русской дипло-
матики частных актов».— «Русский исторический журнал», 1922, № 8, с. 247.
35Пичета В. И. Введение в русскую историю. Источники и историография. М.,
1922; изд. 2. М., 1923.
36Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири. XVII век. Л., 1939;
изд. 2, вып. 1. XVII век. Л., 1960; вып. 2. XVIII век (первая половина). М.— Л., 1965.
37 В а л к С. Н. Из «введений в историю».— «Историк-марксист», 1927, № 5, с. 224—
226.
38 Валк С. Н. Сектор вспомогательных исторических дисциплин Института исто-
рии АН СССР.— «Исторический журнал», 1944, № 5—6, с. 93—94.
39 Вот распространенное определение: «Археология, как учение о древностях,
должна обнимать весь круг памятников, оставшихся от древнейшей жизни и потому
весьма несправедливо ограничивать ее только памятниками искусства, как делают
некоторые; гораздо справедливее поступают наши археологические общества, прини-
мающие в свои издания исследования о памятниках письменности и о разных сторо-
нах быта. Таким образом, все остальные знания, так называемые вспомогательные
науки истории, суть части археологии» (Бестужев-Рюмин К. Н. Русская исто-
рия, т. 1, с. 14). В этой связи представляется уместным обратить внимание на неточ-
ность утверждения, будто бы в XIX в. «археология включала то, что мы в настоящее
время называем археографией». См.: Рубинштейн Н. Л. Русская историография.
М., 1941, с. 221. Как видно из цитированного отрывка и других имеющихся материа¬
114
В отчете о конференции археологов, состоявшейся в 1926 г. в г. Керчи в связи со
столетием местного археологического музея, сказано о термине «археология»: «...в ши-
роком понимании его сюда следует включить целый ряд историко-археологических дис-
циплин, таких, как архивоведение, нумизматика, дипломатика, история архитектуры,
история искусств, местная (областная) история и т. д.» 4°.
Термин «археология» для обозначения комплекса дисциплин, стал употребляться
в сочетании с термином «источниковедение». Так, в передовой статье журнала на основе
материалов «Всероссийского археолого-этнографического совещания» начала 30-х годов
установлено следующее соотношение между понятиями «археология» и «источниковеде-
ние»: «Историку иногда приходится не опираться на исследования источниковедов,
а самому становиться йсточниковедом,— все это, однако, нисколько не нарушает чет-
кости в постановке задач и правильности в распределении научно-исследовательского
труда. Тем самым работа источниковедения, в частности, археология, органически и за-
кономерно включается в круг исторического исследования, но на своем месте, со своим
материалом, со своей методикой и своими исследовательскими задачами»40 41.
В этом высказывании совершенно определенно термину «источниковедение» дается
значение комплекса дисциплин. Определение источниковедения в форме комплексного
знания находим в докладе С. Г. Томсинского на общем собрании Академии наук СССР.
«Мы должны поднять на научную высоту разработку вопросов источниковедения,—
говорил докладчик,— подбор, критика, анализ и систематизация источников являются
необходимейшими предпосылками марксистско-ленинской исторической работы» 42.
Подобное понимание источниковедения было отражено в первом издании БСЭ43.
Наметившееся в 30-х годах объяснение источниковедения в форме комплекса науч-
ных дисциплин было реакцией на неудовлетворительную разработку этого понятия.
В этой связи сосредоточим внимание на двух вопросах: чем объяснить то обстоятель-
ство, что понятие «источниковедение» не ограничилось проблемами приведения в из-
вестность источников, т. е. обзорами, библиографиями, описаниями источников и дру-
гими формами информации? Почему потерпела неудачу попытка А. С. Лаппо-Данилев-
ского ограничить предмет источниковедения установлением достоверности источников
и объяснением их содержания? Сначала ответим на второй вопрос. Он даст ключ к
ответу и на первый.
Ставя вопрос об ограничении понятия «источниковедение» проблемами историче-
ской критики и интерпретации, А. С. Лаппо-Данилевский оставлял возможность для
включения в источниковедение других проблем. Она заключалась в том, что тради-
ционно каждый специалист той или другой области исторической науки считал необ-
ходимым включать в предмет разрабатываемой отрасли все необходимые ей знания.
В результате получалось, например, что в предмет дипломатики включалась палеогра-
фия 44 «Дипломатика,— утверждал А. М. Большаков,— исследуя рукопись, обращает
внимание и на водяной знак (филигрань или фабричное клеймо), помещенный на бу-
маге, на которой написана рукопись» 45. В то время это были палеографические про-
блемы. Палеография включалась и в археографию. Г. А. Котляров, анализируя книгу
А. С. Лаппо-Данилевского, употребил, например, термин «общая археография», содер-
жащий, по его мнению, «требование знакомства с начертанием букв»46. Это опять же
палеографическая проблема. В свою очередь в предмет палеографии включалась дип¬
лов, археология включала в XIX в. археографию наряду с другими вспомогательными
дисциплинами, т. е. рассматривалась как комплекс знаний.
40 Гелах Т. Керченская археологическая конференция.— «Историк-марксист»,
1927, № 3, с. 249.
41 «Сообщения ГАИМК», 1932, № 7—8, с. 4.
42 То м син ски й С. Проблемы источниковедения (Доклад, прочитанный на но-
ябрьской 1932 г. сессии АН СССР).— «Проблемы источниковедения», 1933, вып. 1, с. 21.
43 БСЭ, т. 30. М., 1937, стб. 100.
44 См., напр.: Гастев М. О вспомогательных науках для истории.— «Вестник
Европы». М., 1830, № 9—10, с. 201—202.
45 Большаков А. М. Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1924, с. 3.
46 «Русский исторический журнал», 1922, № 8, с. 262.
115
ломатика. Так, А. С. Уваров, перечисляя вспомогательные знания, необходимые для
научного исследования исторических памятников, отмечал, что в их число входит «па-
леография, с подразделением на эпиграфику и дипломатику» 47.
В. О. Ключевский, объясняя понятие «историческая критика», перечислил вспомога-
тельные науки истории: палеография, дипломатика, сфрагистика, хронология, нумиз-
матика, геральдика, историческая география. И подвел итог: «Область исторической
критики определяется кругом этих вспомогательных наук»48. Такая интерпретация под-
тверждается фактами распространения подобного взгляда. Так, С. Н. Быковский, по-
добно В. О. Ключевскому, утверждал, что историческая критика возможна «при по-
мощи главным образом данных вспомогательных исторических дисциплин, как лингви-
стика, палеография... дипломатика, хронология, метрология, нумизматика, сфрагистика,
генеалогия, историческая география и проч.»49, хотя надо было бы ставить вопрос не
о дисциплинах, при помощи которых возможна историческая критика, а о предмете ее,
отличном от предмета перечисленных и других сопредельных дисциплин.
Включение в историческую критику содержания других наук не раскрывало ее соб-
ственного лица. Подобно этому «палеография подавляла историю языка»50. И только
А. А. Шахматов показал, что палеография и история языка — различные научные дис-
циплины.
Проблему обозрения и классификации источников, относимую многими авторами к
эвристике, считалось возможным включить в историографию. А. М. Большаков обосно-
вал это следующими соображениями: «Мы предполагаем начать обзор русской историо-
графин с обзора источников, так как развитие науки русской истории в значительной
мере зависело от характера, качества и количества тех материалов, исторических источ-
ников, которые постепенно становились объектом изучения для наших историков» 51.
Обзор документальных публикаций включался в археографию, а обзор неопубли-
кованных документов — в источниковедение. В этом отношении примечательна книга
С. Н. Валка «Советская археография» 52, в которой дан обзюр документальных публика-
ций и сделана попытка разобраться в теоретических вопросах археографии как научной
дисциплины о принципах издания документов. Рецензент книги уже тогда подметил
разноплановость этих двух моментов и высказал мысль о том, что советская историче-
ская наука «нуждается в книге, посвященной теоретическим и практическим вопросам
советской археографии, равно как испытывает потребность в квалифицированном об-
зоре документальных публикаций» 53.
Какие же выводы можно сделать и из сопоставления представленных в русской
дореволюционной и советской историографии точек зрения по вопросу о понятии «источ-
никоведение». Историографические данные свидетельствуют о том, что термин «источ-
никоведение» многозначен. И применение его ко многим понятиям не создало необхо-
димых условий для выработки единого мнения о предмете обозначаемой им отрасли
знания. Одной из причин такого состояния понятийного аппарата источниковедения
является традиционное деление этой отрасли исторических знаний по видам источников.
Это обстоятельство снова и снова приводило к расширению предмета источниковедения.
Названные нами материалы наглядно показывают искусственность подобного подхода.
Критика такого деления уже получила отражение в советской печати 54.
47Уваров А. С. В сб.: Материалы для биографии и статьи по теоретическим
вопросам, т. III. М., 1910, с. 187.
48 Ключевский В. О. Соч., т. VI. М., 1959, с. 479.
49Быковский С. Н. Методика исторического исследования. Л., 1931, с. 66.
50Виноградов В. В. Алексей Александрович Шахматов. Пг., 1922, с. 33.
51 Большаков А. М. Указ, соч., с. 291.
52 В а л к С. Н. Советская археография. М.— Л., 1948.
53 Коч а ков Б. Рец. на кн.: Валк С. Н. Советская археография. М.— Л., 1948.—
«Вопросы истории», 1951, № 5, с. 100.
54 См., напр., мнение В. Л. Янина о берестологии: «пользы в создании такой дис-
циплины быть не может» (Янин В. Л. К проблеме интеграции в изучении веществен-
ных и письменных источников по истории русского средневековья.— «История СССР»,
193 № ,73־, с. 77).
116
На данной стадии изучения проблем источниковедения может иметь значение еще
один вывод: укоренившееся представление о вспомогательных науках истории как о
знаниях, разрабатываемых практическим путем, в отличие от наук, которые владеют
всем арсеналом различных теорий и гипотез, несмотря на признание наличия теорети-
ческих основ в каждой отрасли, привело к характеристике источниковедения как «глав-
ной», «центральной», «комплексной» науки. Необоснованность подобных суждений обус-
ловлена необходимостью распространения на все отрасли научных знаний единых прин-
ципов построения. Эти принципы предполагают в каждой науке сочетание теоретических
и практических проблем. Последовательное применение их к объяснению отдельных от-
раслей истории несомненно приведет к отказу от разделения научных дисциплин на
главные и второстепенные.
Учитывая то обстоятельство, что многозначность термина «источниковедение» яви-
лась также следствием включения в предмет обозначаемой им отрасли необходимых
знаний, преодоление этого весьма существенного недостатка может быть достигнуто
четким разграничением предметов научных отраслей на основе решаемых ими задач,
а не путем включения одного знания в предмет другого. Последовательное ограничение
предметов научных отраслей по их задачам будет иметь большое значение не только
в деле упорядочения понятия источниковедения, но и в дифференциации исторической
науки в целом.
Г. А. АЛЕКСЕЙЧЕНКО
ПРИГОВОРЫ СЕЛЬСКИХ СХОДОВ КАК источник
ПО ИСТОРИИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ
В РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
(По материалам Тверской губернии)
В течение двух последних десятилетий изучение аграрных отношений и крестьянства
пореформенной эпохи сопровождалось возрастающим вниманием исследователей к
крестьянской общине. Необходимость разработки этой проблемы определена тем, что с
существованием института общины во многом связаны характерные черты и сама спе-
цифика аграрной эволюции России во второй половине XIX в.1
В новейшей литературе, затрагивающей эту тематику, наметился переход от работ
теоретико-методологического характера к изучению конкретно-исторических сюжетов.
Наиболее полно освещен вопрос о месте общины в пореформенном законодательстве и
аграрной политике самодержавия 1 2. В ряде работ охарактеризовано положение общины
как низовой ячейки крестьянского самоуправления3. Во многих аспектах рассматривалась
хозяйственно-поземельная деятельность общины, ее административно-податные функ¬
1 См.: Ковальченко И. Д. В. И. Ленин о характере аграрного строя капита-
листической России.— «Вопросы истории», 1970, № 3, с. 51.
2 Малахинов П. И*. О двух типах аграрной эволюции в России. Улан-Удэ, 1962,
с. 159—Г61; Чернуха В. Г. Крестьянский вопрос в правительственной политике Рос-
сии. Л., 1972, с. 124—204; Симонова •М. С. Проблема «оскудения» Центра и ее роль
в формировании аграрной политики самодержавия в 90-х годах XIX — начале XX в.
В кн.: Проблемы социально-экономической истории России. М., 1971, с. 236—263.
3Дубровский С. М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период им-
периализма. М., 1975, с. 185—187; Дружинин Н. М. Русская деревня на переломе
1861—1880 гг. М., 1978, с. 41—44; Рындзюнский П. Г. Утверждение капитализма
в России 1850—1880 гг. М., 1978, с. 162—163; Зырянов П. Н. Некоторые черты эво-
люции крестьянского мира в пореформенную эпоху.— Ежегодник по аграрной истооии
Восточной Европы. Вильнюс, 1974, с. 380—387.
117
ции. Расширилась и источниковая база исследования. Так, достаточно полно изучены
материалы государственных комиссий и научных обществ, юридические документы,
дореволюционная литература по крестьянской общине. В известной степени выяснены
возможности использования земской статистики 4.
Вместе с тем возможный круг источников по данной проблеме далеко не исчерпан.
Исследователями практически не затрагивался пласт первичных материалов, отложив-
шийся в местных архивах. В особенности важна и перспективна разработка комплекса
документов органов крестьянского самоуправления. Одно из центральных мест в нем
занимают приговоры сельских сходов. В конкретно-историческом плане их изучение на-
чалось еще в середине 50-х годов. Однако предпочтение исследователи отдавали отно-
сительно ограниченным по объему и специфичным по характеру приговорам и наказам,
посланным в II Государственную думу и другие высшие учреждения5. Основная масса
приговоров, отражающих «будничные» функции пореформенной общины, в специальных
исследованиях использовалась малоб.
Настоящую статью следует рассматривать как опыт источниковедческой разработки
отдельных групп приговоров сельских сходов. Автором ставится цель показать проис-
хождение, характер, делопроизводственное положение и информативные качества источ-
ника. Здесь по необходимости тесно увязаны архивно-эвристический, документоведческий
и источниковедческо-методический аспекты проблемы.
Актуальность разработки приговоров во многом обусловлена их происхождением и
характером. Приговоры — источник, который возникает непосредственно в крестьянской
среде и несет на себе отпечаток ее социального быта, традиций, взглядов и устремлений.
В них нашла выражение жизнь общины, ее повседневное функционирование.
Приговор — краткая письменная фиксация решения схода, как правило, по одному
вопросу, т. е. локальный фрагмент из жизни крестьянского «мира». Каждый из этих до-
кументов, взятый отдельно, по своим информативным возможностям уступает другим
источникам (описаниям, материалам обследований и т. д.). Вместе с тем приговоры яв-
ляются массовым документальным комплексом 7. Во-первых, регулярный или повторяе-
мый характер управленческих функций сходов определял массовое отложение пригово-
ров по большинству вопросов. Во-вторых, обладая в целом устойчивым формуляром,
эти документы отвечают требованиям сопоставимости и позволяют изучать явления в
значительном временном интервале.
* * *
Большинство приговоров не охвачено документальными публикациями. Поэтому на
начальном этапе их изучения необходимо выработать методы и !приемы архивной эври-
стики. Справочный аппарат описей дает общие ориентиры, однако заглавия целого ряда
дел «утаивают» хранящиеся в них приговоры. В этой связи целесообразно выяснить
компетенции сходов на основе существующего законодательства. Полномочия сель-
ских сходов определялись общим положением (статья 51) 8, а также другими норма¬
4 См.: Будаев Д. И. Смоленская деревня конца XIX — начала XX в. Смоленск,
1972; Розов Е. К., Виноградов В. А. Сельское хозяйство в Тверской и Новго-
родской губерниях во второй половине XIX — начале XX в. Калинин, 1974.
5Василевский Е. Г. Социально-экономическое содержание крестьянских при-
говоров и наказов в II Государственную думу (1907 г.).— «Ученые записки» МГУ,
1956, вып. 179; Нильве А. И. К методике изучения приговоров и наказов крестьян,
посланных в II Государственную думу.— Археографический ежегодник за 1970 г. М.,
1971. См. также: Литвак Б. Г. Очерки источниковедения массовой документации
XIX —начала XX в. М., 1979, с. 265—266.
0 Отдельные вопросы источниковедческого анализа и документоведческой атрибу-
ции приговоров отражены в работах: Громыко М. М. Территориальная община Си-
бири (30-е гг. XVIII — 60-е гг. XIX века). В кн.: Крестьянская община в Сибири
XVIII — начала XX в. Новосибирск, 1977, с. 33—36; Литвак Б. Г. Указ, соч., с. 259—
267.
7 Губенко М. П., Литвак Б. Г. Конкретное источниковедение истории совет-
ского общества.— «Вопросы истории», 1965, № 1, с. 8.
8 Положение 19 февраля 1861 года о крестьянах, вышедших из крепостной зави-
симости. М., 1916, с. 22—23.
118
тивными документами, оказавшими заметное влияние на характер, юридический статус
и формуляр приговоров9. Важно учесть, что в пореформенный период получила разви-
тие система местных учреждений. Изменения в их функциях, структуре и управлен-
ческом аппарате отражались на делопроизводстве, вызывая упразднение одних и воз-
никновение других фондообразователей и т. д. 10.
Большая часть приговоров отложилась в фондах волостных правлений. В основной
своей массе в виде копий, заверенных волостным старшиной и писарем, они заносились
в специальные книги сводного характера, где имеющиеся документы были организованы
по хронологическому (1—2 года) и территориальному (волость) признакам. В практике
сходов были вопросы, решение которых не исчерпывалось принятием одного приговора,
к тому же сама реализация решений нередко встречала различные препятствия. «Сквоз-
ной» просмотр книг позволяет выявить последовательную цепочку приговоров, отра-
жающих развитие одного вопроса. В целом использование подборок книг за несколько
лет создает наиболее широкие перспективы для комплексного изучения крестьянской об-
шины. Однако, к сожалению, сохранность книг приговоров невелика, они охватывают
пореформенный период весьма неравномерно, а по отдельным уездам — лишь фрагмен-
тарно. В этой связи большое научное значение имеют наиболее близкие к книгам под-
шивки приговоров, именовавшиеся нарядами, которые представляют собой специальные
сводные единицы, где подбирались документы по одному или нескольким смежным во-
просам. Возникновение нарядов приговоров связано с практикой их систематизации и
хранения. Известная часть документов собиралась по запросам уездной и губернской
администрации, после ознакомления они, как правило, возвращались в волостные прав-
ления. Достаточно широкое распространение нарядов позволяет в ряде случаев успешно
восполнять пробелы в корпусе книг приговоров. Важно, что наряды большей частью
включают в себя оригиналы приговоров, ценные наличием в них исправлений, пометок
на полях и в тексте, т. е. той дополнительной информации, которая проясняет сам про-
цесс выработки решения на сходе. Полезные сведения дают препроводительные и сопут-
ствующие документы, содержащиеся в нарядах.
Существенное значение в поиске и изучении приговоров имеет обращение к отложив-
шимся на волостном уровне делам. Большая их часть включает в себя приговоры либо
как инициативные документы (открывающие дело), либо в качестве справки и объяс-
нения, наконец, как санкции схода на те или иные действия (семейные разделы, про-
дажа рекрутских квитанций и др.). Рассмотрение приговоров в комплексе документов
дела дает возможность проверить достоверность данных самих приговоров, так как
«сопутствующие» материалы несут в себе ценную информацию, позволяющую воспро-
извести смысл, цели, а нередко и общее содержание утраченных приговоров. В этой
связи обратимся к выдержкам из документов.
«Доношение» крестьян Больше Рашинского сельского общества Бежецкого уезда:
«1892 года июня 14 дня... полдуши полевой надельной земли от крестьянина Николая
Уколова отобрано и определена Еремею Федорову; условия в приговоре нашем ска-
занные исполнены деньги 25 рублей за 1/2 души земли... Еремей Федоров при собрании
общества уплатил, о чем Волостному правлению доносим...»
Отпуск с приговора крестьян с. Дубровка, составленный Берковским волостным
правлением Старицкого уезда: «Старицкий мещанин Максим Григорьев... при прошении
своем представил приемный приговор... о принятии Григорьева с матерью Матреной
Прокофьевой в среду себя без получения узаконенного надела, с выделом одного лишь
места под строение...»
Предписание земского начальника 3-го участка Бежецкого уезда: «...крестьянин
Василий Гаврилович выкупил в свою собственность на 3 души, а 9-го января крестьяне
9 См., напр.: Дружинин Н. М. Указ, соч., с. 43; Сидельников С. М. Аграр-
ная политика самодержавия в период империализма. М., 1980, с. 27—29.
10 См.: Ерошкин Н. П., Куликов Ю. В., Чернов А. В. История государ-
ственных учреждений России до Великой Октябрьской социалистической революции.
М.., 1965, с. 268—274.
119
составили приговор о скидке с него той земли на одну душу, т. к. по болезни не может
обрабатывать землю» 11.
В большинстве дел этот «внеприговорный» пласт информации включает в себя
взаимодополняющие друг друга сведения сразу из нескольких документов. Это позво-
ляет воссоздать содержательный фон утраченных приговоров, а введение в оборот таких
реконструированных документов в конечном счете помогает ликвидировать пробелы в
источнике.
Подсчеты показывают, что лишь пятая часть фондов волостных правлений в ГАКО
охватывает пореформенный период 11 12, к тому же отложились приговоры в них весьма
неравномерно. Поэтому целесообразно обратиться к фондам уездно-губернских учреж-
дений. Приговоры в них являются составной частью документов, связанных с текущими
вопросами руководства, а также с разбором жалоб, прошений и ходатайств органов
«по крестьянскому делу». Реже встречаются наряды приговоров и касаются они, как
правило, административно-податных и хозяйственных вопросов.
Приговоры по ряду вопросов (податной, хозяйственно-поземельный, рекрутский
и др.) отложились в материалах Тверской палаты государственных имуществ (до
1866 г.).
В фондах уездных земских управ в наиболее систематизированном виде сохрани-
лись комплекты ходатайственных приговоров о выдаче денежных и зерновых ссуд сель-
ским обществам (магазинным участкам), а также приговоры о выборах крестьянских
гласных в земские собрания. Часть документов входит в состав дел по податным, опс-
кунским, культурно-просветительным вопросам. Большей частью комплектно отлагались
приговоры в делопроизводстве рекрутских и финансово-податных (Тверская казенная
палата; податные инспекторы) органов. Последовательная разработка фондов отмечен-
ных учреждений позволяет заметно расширить корпус приговоров.
♦ * *
Переходя к вопросу об информативных качествах источника и методике его изуче-
ния, необходимо выделить ряд моментов, связанных с особенностями формуляра при-
говоров 60-х—90-х годов XIX в. Характерная черта этого периода — стремление адми-
нистрации государственных учреждений формализовать документацию первичного
уровня 13. Со второй половины 80-х годов широкое распространение получают типо-
графские бланки раскладочных и учетных приговоров, отражавших административно-
податные функции общины. Содержательная часть была разбита на специальные графы,
что облегчало подсчет собранных податей и платежей, расходов мирских сумм и т. д.
Вводятся бланки приговоров по выборам сельского руководства и опеке сирот. Изме-
нялись и формуляры других разновидностей приговоров. Эту функцию выполняли спе-
циальные предписания уездных органов по вопросам организации делопроизводства во-
лостных правлений. В целом же для приговоров рассматриваемого периода характерно
сосуществование традиционной (идущей с начала XIX в.) и новой форм документа,
отличающихся организацией начальной клаузулы.
Традиционная форма: «1888 г. мая 22 дня мы нижеподписавшиеся крестьяне
Тверской губернии Весьегонского уезда Поповской волости деревни Кобелева были на
общем собрании (...)».
Новая форма: «1892 года сентября 13 дня мы нижеподписавшиеся крестьяне
Весьегонского уезда Телятинской волости Пронинского общества деревни Пронина быв
сего числа на селенском сходе из числа 32 домохозяев имеющих право голоса на сходе
в присутствии сельского старосты на сход прибыл 21 голос (...)» 14.
11 Гос. архив Калининской обл. (далее — ГАКО), ф. 449, on. 1, д. 38, л. 1; ф. 324,
on. 1, д. 95, л. 2; ф. 449, on. 1, д. 38, л. 12.
12 Подсчитано по: Государственный архив Калининской области. Путеводитель.
Калинин, 1960, с. 25—28.
13 Л и т в а к Б. Г. Указ, соч., с. 260.
14 ГАКО, ф. 991, on. 1, д. 109, л. 2; ф. 579, оп. 19 д. 7, л. 2.
120
На этих примерах наглядно видна эволюция начальной клаузулы приговоров по
пути расширения и детализации сведений о составе схода. Новая форма более инфор-
мативна, однако ее широкое распространение можно отнести лишь к концу 80־х годов
XIX в. Конечная клаузула приговоров, содержащая имена и подписи участников схода,
подпись и печать сельского старосты существенно не видоизменилась.
В литературе уже отмечалась важная роль начальных и конечных клаузул в деле
извлечения вспомогательных и уточняющих сведений 15. Отметим некоторые дополни-
тельные возможности использования этих структурных единиц формуляра приговоров.
Прежде всего специальное их изучение позволяет проследить, как соотносятся компе-
тенции общих и селенских (участковых) сходов в решении различных вопросов. Далее,
начальные клаузулы нередко указывают круг лиц, принимавших приговор. «Старшие
домохозяева» и «домохозяева, имеющие право голоса», как показывают подсчеты под-
писей и имен, далеко не идентичные понятия, они отражают разный уровень пред ста-
вительности сходки. Обращение к конечной клаузуле (подписям) позволяет в общих
чертах установить степень вовлечения женщин в решение «мирских» проблем. Взятые
в комплексе с другими материалами, эти данные приговоров могут внести определенную
ясность в вопрос о степени «демократизации» сельских сходов во второй половине
XIX в.16 Наконец, сведения начальной и конечной клаузул раскрывают возможности
для выяснения расстановки сил и борьбы на сельских сходах. Косвенным свидетель-
ством острых противоречий можно считать уклонение незаинтересованной части кре-
стьян от подписания приговоров. Сопоставление общего количества участников (в на-
чальной клаузуле) с количеством итоговых подписей не только вскрывает сам факт
уклонения, но и позволяет установить его точные размеры.
Содержательная клаузула приговоров имеет достаточно устойчивую структуру, она
отражает саму процедуру выработки решения на сходе. Так, непосредственно за на-
чальной клаузулой следует инициативная часть, где в первую очередь указывается субъ-
ект, выносящий вопрос на повестку дня: «...куда явился с просьбой крестьянин нашей
деревни...»; «...и выслушав просьбу трех крестьян...»; «...вследствие объявленного Пред-
писания Господина Мирового Посредника...» и т. д. 17. Затем кратко излагается содер-
жание самого вопроса. Обосновательная часть приговоров представляет собой экстракт
последующего обсуждения вопроса и аргументирует принятие итогового решения 18.
За стандартной формулой: «поговорив [посоветовав] между собой... приговорили [по-
становили]»— следует изложение самого решения сельского схода и способов его
реализации (непосредственное исполнение, ходатайство и т. д.). Не обязательным, но
весьма распространенным компонентом приговоров являются примечания и дополнения
к решению.
Разумеется, было бы неверным рассматривать начальные, конечные и содержа-
тельные клаузулы как некие внутренне замкнутые части. Они тесно взаимосвязаны.
Синтезируя по возможности все пласты информации приговора, можно воссоздать це-
лостную ткань событий на сходе.
По тематическому признаку среди обследованного нами материала можно выделить
около десятка групп приговоров. В рамках одной статьи невозможен даже конспек-
тивный их охват, поэтому ограничимся рассмотрением той части документов, которые
отражают основные сферы деятельности пореформенной общины.
Наиболее значительная по своему объему группа приговоров связана с админи-
стративно-податными функциями «мира». Одной из центральных обязанностей сходов
были выборы сельских должностных лиц (старост и кандидатов, сборщиков податей,
15 Александров В. А. Сельская община в России (XVII — начало XIX в.). М.,
1976, с. 117; Г р о м ы к о М. М. Указ, соч., с. 34—36.
16 Актуальность этой проблемы подчеркивается в литературе. См., напр.: 3 ы р я-
н о в П. Н. Указ, соч., с. 380—387.
17 ГАКО, ф. 579, on. 1, д. 7, л. 2; ф. 991, on. 1, д. 109, л. 2; ф. 1029, on. 1, д. 3, л. 67.
18 Для приговоров сделочно-договорного характера (по аренде, покупке земли и
т. д.) характерно отсутствие обосновательных частей, что по формуляру сближает их
с собственно сделками и договорами. См.: Л и т в а к Б. Г. Указ, соч., с. 260.
121
десятских и др.). Однотипность и регулярная повторяемость этой процедуры отрази-
лась в этом типе приговоров, которые «отличаются наиболее формализованным тек-
стом» 19. В них предельно скупо отражен сам процесс выборов и содержатся стандарт-
ные характеристики выбираемых крестьян. Характеристики, именуемые М. М. Громыко
«формулой доверия», представляют собой некую абстрактную совокупность нравствен-
ных и деловых качеств выборного лица. Наиболее типичные из них гласят, что выби-
рается человек «...вполне хорошего и трезвого поведения, под судом не состоявший...»,
«...не моложе 25 лет и вполне честный под судом и следствием не состоял...»20 и т. п.
В конце содержательной клаузулы, как правило, указывались размеры назначенного
жалованья.
Жесткая текстуальная формализация этой группы приговоров не является, однако,
признаком их информативной бедности, поскольку каждый из документов содержит све-
дения о результатах конкретных выборов. Так, обобщенные данные позволяют устано-
вить (правда, не полностью) возрастной состав должностных лиц21. Сведения о том,
• в который раз они избираются, помогают выяснить степень обновления сельского руко-
водства. Изучение приговоров в широких временных рамках дает интересные факты
об эволюции самой процедуры выборов (введение «закрытой балотировки» и т. д.).
Особое место занимают приговоры по досрочным перевыборам администрации в
сельских обществах. Прежде всего, они характеризуют деятельность сходов по кон-
тролю над руководством и пресечению должностных преступлений. Качественную ин-
формацию несут обосновательные части приговоров, особенно мотивировки утверждае-
мых смещений и перевыборов. Они помогают вскрыть за стандартной «формулой дове-
рия» те реальные качества, которые, по «мирским» представлениям, были необходимы
крестьянскому руководству. Весьма отчетливо такой подход проявляется в отношении
к должности сельских старост. В числе основных требований здесь часто фигурируют
грамотность и «счетные способности». Однако трудно назвать этот критерий определяю-
щим: даже самый общий подсчет подписей (по конечным клаузулам) показывает, что
по меньшей мере треть старост была неграмотной.
Вместе с тем нередкие смещения старост («...по неблагонадежности...», «...неспособ-
пости к управлению...», «...бездеятельности по службе...» и т. п.) указывают, что схо-
дами принимались во внимание надежность и управленческие навыки сельского руко-
водства 22. Разумеется, эти мотивировки не всегда раскрывают истинные причины пере-
выборов, однако их широкое распространение позволяет говорить об определенной
традиции. Другая ее сторона — практика «почетных» переизбраний старост на новый
срок и их поощрений в виде прибавок к жалованию 23.
Исполнение административных функций в известной мере отрывало выборных
крестьян от собственно крестьянских занятий. Поэтому «мирской» подход к выборам
основывался на учете хозяйственного и рабочего положения семейств. Так, например,
избрание старосты в Голенковском обществе Осташковского уезда сход объяснял тем,
что «...кроме их семейства по многочисленности рабочих и неотбываема рекрутская по-
винность и их благонравности у нас в обществе не находится...». К Копыловском обще-
стве того же уезда был следующий мотив освобождения старосты: «так как он Федоров
избран был от большого семейства, а сего года сдан с их семейства рекрут, а также
он Федоров жалуется на свое болезненное состояние, то мы крестьяне признали при-
чины его уважительными...»24.
19 Гр ом ыко М. М. Указ, соч., с. 36.
20 См.: ГАКО, ф. 361, on. 1, д. 193, лл. 11 об.— 14; ф. 1013, оп. 1״ д. 69, лл. 8—12 об.
21 Полезно соотнести эти данные с допустимым законом нижним возрастным пре-
делом. Показательно, что в 60-е годы XIX в. повышение возрастного ценза рассматри-
валось местной администрацией как одна из мер по умиротворению сельских сходов.
См. подробнее: Дружинин Н. М. Указ, соч., с. 43.
22 ГАКО, ф. 1031, on. 1, д. 89, лл. 4, 6; ф. 325, on. 1, д. 140, л. 5—5 об.; ф. 361, on. 1,
д. 191, л. 11—1106.
23 См. там же, ф. 360, on. 1, д. 20, лл. 95—96.
24 ГАКО, ф. 325, on. 1, д. 140, л. 10—10 об.; ф. 406, on. 1, д. 9, л. 1—1 об.
122
Отнюдь не единичны и отступления от этого правила, когда выбирались крестьяне
из семейств с критическим хозяйственно-податным положением. В пользу этого свиде-
тельствует практика их последующих освобождений «на заработки», «по домашним об-
стоятельствам», «по одиночеству и бедности» и т. д. 25. Эти сведения указывают на со-
циальное положение должностных лиц, что позволяет (с известными исключениями)
увязывать сам факт их избрания с противоборством зажиточной и бедняцко-середняцкой
группировок на сходах.
Характер «мирского» подхода к выборам руководства, требования и критерии оценки
его деятельности — все эти важные моменты могут быть выяснены только на систе-
матизированом материале26.
В фондах учреждений волостного и уездно-губернского уровней отложились разно-
образные материалы, отражающие податные функции общины. Раскладочные и учет־
ные приговоры, которые связаны с регулярной деятельностью сходов по раскладке по-
датей и финансовым контролем над сельским руководством, являют собой наиболее об-
ширную группу документов. Прежде всего, они содержат полный перечень денежных
повинностей (кроме рекрутских) сельских обществ в соответствии с окладом. Здесь же
указываются и размеры недоимок. Особую ценность представляют сведения по статье
«расходы на сельские надобности»; они раскрывают абсолютные и относительные раз-
меры внутреннего бюджета общины. Комплектное и достаточно равномерное (по годам}
отложение этих документов позволяет изучать ряд вопросов в динамике.
Раскладочные приговоры, взятые отдельно, несут в себе информацию о «мирском»
механизме распределения податей и платежей между отдельными хозяйствами. Однако
к ее использованию исследователь должен подходить критически. Дело в том, что эти
приговоры, следуя форме окладных листов, содержали подушную раскладку денежных
повинностей. На деле же этот негибкий способ распределения оклада общиной почти
не применялся. Сходы интересовались лишь общей суммой обложения, а в практике
раскладки придерживались своих принципов, основанных на хозяйственном положении
дворов 27. Изучению действительных систем разверстки податей во многом помогает
информация, заключенная в приемно-увольнительных, земельно-передельных и других
приговорах, а также в источниках иного характера, например, в земских подворных опи-
саниях: их вводные разделы отличаются широким охватом и детальной разработкой све-
дений по данному сюжету.
Большой интерес представляют приговоры, отражавшие реакцию крестьянской об-
щины на податное давление со стороны правительства. В первую очередь сельские сходы
стремились изыскать дополнительные денежные суммы. С этой целью заключались сделки
и договоры о сдаче в аренду общинных помещений, мельниц, неудобных земель и уго-
дий и т. д., оформлялись соглашения на открытие в селениях постоялых дворов и питей-
ных заведений. Содержательные клаузулы приговоров указывают сроки действия до-
говоров, размеры суммы, поступающей на «мир», и то, куда направляются эти средства.
Типичен приговор крестьян с. Чижево Чижевской волости Бежецкого уезда, где гово-
рится: «...за допущение торговли крепкими напитками и за соответствующее законному
порядку помещение взимается всего семь сот рублей (700 руб.); деньги же... Андрей
Никифоров Соснин (контрагент.— Г, А.) должен уплачивать нам в два срока на уплату
повинностей...» 28. Сопоставление указаннрй суммы с размерами оклада позволяет уста-
новить, насколько дополнительные средства смягчали податное давление (в целом и
на условную податную душу). По ряду волостей комплекты годовых книг приговоров
дают возможность изучать эти вопросы на значительном хронологическом отрезке.
Другой важной стороной деятельности сельских сходов при увеличении податного
обложения было выдвижение приговоров-ходатайств о понижении или отмене наиболее
обременительных денежных и натуральных повинностей. Особый интерес представляют
25 Там же, ф. 380, on. 1, д. 31, лл. 17—18, 29—29 об., 56; ф. 449, on. 1, д. 17, л. 15—
15 об.
26 Методику сведения данных приговоров в таблицы-вопросники см., напр.: Нил ь-
в е А. И. Указ, соч., с. 174—180.
27 Подробнее см.: Громыко М. М. Указ, .соч., с. 72—74.
28 ГАКО, ф. 449, on. 1, д. 74, лл. 52 об.—53.
123
обосновательные части этих документов, где приводятся конкретные факты, характеры-
зующие состояние беднейших дворов, а чаще — хозяйственно-податное положение селе-
ний в целом (качество пашни и угодий; доходы от земли, промыслов и т. д.). При изуче-
нии данной группы приговоров необходим метод «сквозного* просмотра комплектных
единиц (книг и нарядов); он позволяет выяснить, насколько активной была позиция
сходов по отстаиванию выдвинутых ходатайств. Показателен пример крестьян упомяну-
того с. Чижево, которые трижды в течение 1897 г. обосновывали в приговорах необхо-
димость освобождения их от ремонта моста и передачи его в ведение земства 29.
На деле здесь за выдвижением ходатайств скрывается уклонение сельского схода от
выполнения натуральной повинности.
Одним из наиболее актуальных аспектов изучения крестьянской общины второй
половины XIX в. является ее хозяйственно-управленческая деятельность. Обширную и
разнообразную информацию об условиях землепользования дают поземельно-передель-
ные приговоры. Эти документы отличаются детальными сведениями. Содержательная
клаузула выясняет субъект приговорной инициативы, а также причины, движущие мо-
тивы и принципы передела (по едокам, работникам и др.). Качественную Информацию
дает статистика перераспределения наделов в подворном разрезе. В значительной части
приговоров эти данные представлены в таблицах типа приведенной здесь (приговор
д. Б. Рашино Чижевской волости Бежецкого уезда) 30.
Имена и отечества, с кото־
рых снимают землю
Число
Имена и отечество,
которым дают землю
Число
едоков
душ земли
едоков
душ земли
состоит
с нима-
ют
состоит
сдают
с Василья Ларионова
5
3
1/2
Федору Морееву
12
2
1/2
с Николая Уколова
2
2
1/2
Арсенью Алексееву
11
3
1/2
с Егора Федорова
9
4
1/2
Ивану Иванову
4
»
1/2
с Михаила Федорова
9
4
1/2
Ивану Федорову
6
1
1/2
Характерно, что реализация подобного рода сведений будет неполной без привле-
чения начальной и конечной клаузул документов. Так, общее число дворов в селении,
будучи сопоставленным с числом хозяйств, вовлеченных в передел, определяет масштаб
передела в цифровом выражении. Сопоставление количества заявленных на сходе кре-
стьян с итоговыми подписями под приговором позволяет вскрыть факты саботажа при-
говоров «несогласной» частью схода и дать количественное выражение этой «мирской
оппозиции» 31. Дополнения и примечания содержат разнообразные сведения о технике
переделов, денежных компенсациях за снятую землю, условиях ее эксплуатации и т. д.
Нередко здесь указываются и ориентировочные сроки, на которые отодвигается очеред-
ное перераспределение наделов.
Таким образом, приговоры раскрывают обширные возможности для микроанализа
поземельно-передельной деятельности крестьянской общины. Вместе с тем комплектное
отложение большей части этих документов облегчает последующую сводку данных в
поуездные таблицы. Логическим завершением этой работы представляется создание ста-
тистико-хронологических таблиц переделов по отдельным регионам. Организованные
таким образом массовые данные помогут внести определенную ясность в вопрос о сте-
пени активности, характере и последствиях передельной практики в пореформенной
общине 32.
29 Там же, лл. 50—51, 69—70, 70 об.— 71 об.
30 Там же, д. 17, л. 10—10 об.
31 В ряде приговоров 80-х—90-х годов конечные клаузулы объединяют протестую-
щих крестьян под колонкой «Несогласные». См.: ГАКО, ф. 991, on. 1, д. 55, лл. 2—4;
д. 69, л. 2—2 об.; д. 114, л. 5—5 об.
32 В литературе этот вопрос пока не нашел однозначного решения. См., напр.:
Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия (полити¬
124
В литературе последних лет нередко затрагивается вопрос об активизации семей-
но-имущественных разделов в пореформенной деревне33. Однако специального изуче-
ния этой проблемы пока не было. В местных архивах отложился обширный корпус
документов, содержащих богатую информацию о семейных разделах. Приговоры за-
нимают в этой системе одно из центральных мест. Они позволяют проследить в деталях
саму процедуру разделов, выяснить их причины, определить численный и рабочий со-
став делящихся семей, а также их хозяйственно-имущественное положение. Достаточ-
но полно отражает источник основные функции сельских сходов по регулированию этих
процессов 34. Можно выделить две основных формы приговоров. До середины 80-х го-
дов XIX в. встречаются документы общего информирующего характера. Они состав-
лялись по запросам администрации, а в ряде случаев сам сход требовал их учета в
целях «справедливого» отправления рекрутской повинности. Информативные возмож-
ности этих приговоров не широки: документы констатировали сам факт раздела, ука-
зывали его время и численный состав новых семейств. Правила о семейных разделах
(1886 г.) существенно расширили прерогативы общины в данном вопросе. Приговоры
конца 80-х—90-х годов несут на себе печать влияния этих правил, зачастую даже
копируют их структуру35. Однако в содержательном плане они представляют интерес.
Каждый документ содержит конкретные факты о деятельности сходов по соблюдению
добровольности раздела, учету хозяйственно-податного положения новых семейств,
обеспечению прав престарелых на последующую опеку со стороны их трудоспособных
родственников и т. д. Данные приговоров выявляют мирскую практику арбитража
сходов в решении спорных вопросов о надельной земле и движимом имуществе, где
наиболее ярко проявляются обычноправовые традиции крестьян. Наконец, документы
отражают конкретные меры по обеспечению новых семейств усадьбой и земельными
наделами. Таким образом, даже отдельные приговоры содержат целый комплекс све-
дений по семейным разделам, а массовое их использование может дать достаточно
полное представление об этом явлении и его месте в жизни крестьянской общины.
Одним из наиболее массовых документальных комплексов являются ходатайства
сельских сходов по хозяйственным вопросам. Эти документы представляют особый
научный интерес, так как в наибольшей степени отражают инициативы, прямо исходив-
шие из крестьянской среды. Показательны коллективные прошения о выдаче зерновых
ссуд из запасных сельских магазинов, как правило, ранней осенью и весной, когда остро
сказывалась необходимость в семенном и продовольственном зерне. «Сквозной» про-
смотр книг приговоров свидетельствует о широком распространении ходатайств (они
охватывали около 2/з селений обследованных нами волостей). Далее можно утверж-
дать, что деятельность крестьян (судя по данным Тверской губернии) координирова-
лась на общих сельских сходах. В пользу этого свидетельствует тот факт, что за об-
щим приговором, как правило, следовала полоса отдельных деревенских сходок, при-
нимавших почти идентичные по тексту приговоры. В особенно сложных условиях (сти-
хийные бедствия и т. п.) бывали случаи выработки коллективных прошений на волост-
ных сходах. Важно отметить, что крестьянские ходатайства по зерновым ссудам носили
достаточно активный характер. В отдельных случаях сельские сходы принимали реше-
ния о самовольном разборе хлеба, а следовавшие за этим приговоры объясняли адми-
нистрации уже свершившийся факт. Характерна позиция крестьян с. Березуги О,сташ-
ковского уезда (1867 г.), которые отвечали: «...хотя Волостное правление препятство-
вало разобратию нами хлеба из нашего магазина, но мы крестьяне разобрали свой
хлеб и потому как прошлые урожаи хлеба были не благоприятные и заработки наши
приостановились в противном случае мы не в силах будем уплачивать Государствен-
ные подати и другие повинности, как вполне нам известно что и в прочих с нами смеж¬
ческая реакция 80-х —начала 90-х годов). М., 1970, с. 199; Дружинин Н. М. Указ,
соч., с. 122; РындзюнскийП. Г. Указ, соч., с. 159.
33 См., напр.: Чернуха В. Г. Указ, соч., с. 162—163; Дружинин Н. М. Указ,
соч., с. 123.
34 См.: Положение 19 февраля 1861 года о крестьянах (ст. 51), с. 22—23,
35 См., напр.: ГАКО, ф. 324, on. 1, д. 132, лл. 37—38.
125
ных волостях крестьяне разобрали свой хлеб имея менее нашего причин, без разреше-
ния начальства и мы крестьяне разобрали свой хлеб...»зв. В 60-е годы XIX в. аналогия-
ные акции встречались даже в масштабах волостей37. Тексты многих приговоров от-
ражают стремление сходов взять продовольственный вопрос на местах в свои руки.
Информационные возможности этой разновидности приговоров значительно повы-
шаются при комплексном анализе данных. В содержательной части приговоров сосре-
доточены сведения о субъекте приговорной инициативы (беднейшее крестьянство или
весь сход). Важно, что этот момент нередко влиял на характер приговора. Обоснова-
тельные части иногда включают в себя информацию о хозяйственном положении об-
щины (качество полевой земли и угодий, тяглый и продуктивный скот, неземледель-
ческие доходы). В самом решении указываются размер испрашиваемой ссуды (семен-
ной и продовольственной) и принципы ее распределения (уравнительный и др.). Пер-
спективна разработка фондов уездных земских управ. Здесь отложились целые комп-
лекты оригиналов приговоров вместе с дополнительными документами, которые рас-
ширяют возможности изучения приговоров. Большой научный интерес представляют
поселенные списки (ведомости) хозяйств, нуждавшихся в ссуде зерна. Обычный ва-
риант таких приложений включает данные о количестве надельной земли, половозраст-
цом и рабочем.составе семейств, реже — об их движимом имуществе38. Эти материалы
помогают воссоздать общий «социальный портрет» того контингента крестьян, кото-
рому община назначала пособия.
Рассмотренные в настоящей статье группы приговоров свидетельствуют о больших
информативных возможностях данного источника, на основе которого можно судить
об административных, податных, хозяйственных и других функциях общины. Массо-
вый характер приговоров, особенности их комплектации (в книгах и нарядах) позволяют
изучать не только отдельные сферы деятельности общины, но и общее функциониро-
вание мирского организма в определенном временном интервале. Выходные данные при-
говоров дают возможность исследователю «опуститься» до уровня отдельной общины
и «хронографически» проследить ее пореформенную эволюцию.
36 ГАКО, ф. 325, on. 1, д. 118, л. 42—42 об.
37 ГАКО, ф. 363, on. 1, д. 101, лл. 2—5; ф. 364, оп. 2, д. 26, л. 1; ф. 421, on. 1, д. 21,
л. 122 об.
38 См.: ГАКО, ф. 324, on. 1, д. 186, лл. 3, 43; ф. 364, оп. 2, д. 16, лл. 17—25.
МЕМУАРИСТИКА КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ
[О книге А. Г. Тартаковского «1812 год
и русская мемуаристика.
Опыт источниковедческого изучения» *)
Мысли и соображения в связи с рецензируемой книгой целесообразно начать с ука-
зания на непреложный факт существования, по меньшей мере, двух подходов к изуче-
нию мемуаристики — этого феномена культуры. Известно, что при конкретно-истори-
ческих изысканиях исследователь рассматривает мемуары в־ основном как источник
разнообразных сведений, нужных ему при воссоздании прошлого. Такой подход (на-
зову его условно первым) в отечественной науке представлен давно и щедро. Доре-
волюционные и советские историки и литературоведы многократно писали о том, как
отразился 1812 год и связанные с ним в военно-политическом отношении 1813—
* М., «Наука», 1980, с. 312, тир. 5000.
126
1815 годы в мемуаристике,— это А. Н. Попов, А. Н. Пыпин, В. И. Семевский, К. А. Во-
енский, Л. Г. Бескровный (ответственный редактор рецензируемой книги). А. Н. Попов
положил в 70-х годах XIX в. начало такой научно-критической разработке мемуаров
о «двенадцатом годе».
Конкретно-исторические исследования с таким подходом будут и впредь нужны —
они не устарели: по мере движения науки вновь и вновь возникает необходимость как
поисков источников, прежде не выявленных, так и потребность обращения заново,
под иным углом зрения к тем же, к примеру, ранее известным мемуарам ради извле-
чения из них новой искомой информации.
Однако мемуарные произведения, мемуаристика имеют свою, так сказать, соб-
ственную историю. В последние годы все чаще источниковеды обращаются к пости-
жению историчности самих письменных источников, в том числе и мемуарев. Виды
и формы подобных источников возникают и бытуют в известное время и в определен-
ных условиях, видоизменяются, наконец, исчезают.
В историческом источниковедении наших дней ощутима потребность в изучении
закономерностей появления и функционирования видов письменных источников, разу-
меется, в нераздельной связи с социально-классовыми и общественно-идейными уело-
виями времени и места, к которым данные виды принадлежали. Здесь и возникает
другой подход к видам письменных источников — его можно назвать историко-типо-
логическим. Определенные виды таких источников исследуются в аспекте воссоздания
их истории и изучаются как реальные памятники идеологической жизни, общественно-
исторической мысли данного времени, культурно-исторического процесса своей эпохи.
В книге, о которой я пишу, справедливо замечено о взаимосвязи и диалектической
взаимообусловленности указанных двух подходов (с. 4).
Книга А. Г. Тартаковского является удачным примером второго подхода. Это
историко-типологическая монография, опыт источниковедческого изучения мемуаристи-
ки 1812 г. ради постижения ее собственного внутреннего движения — от генезиса ее
ранних, зачаточных элементов, относимых автором к октябрю 1812 г., и до первых лет
XX в. Мемуаристика «двенадцатого года» раскрывается как феномен культуры Рос-
сии, органическая часть духовной жизни русского общества прошлого столетия.
Главная тема исследования — «влияние эпохи 1812 г. на развитие русской ме-
муаристики» (с. 16), предмет изучения — «русская мемуаристика 1812 г. как истори-
чески складывавшийся в определенных общественных условиях корпус источников»
(с. 18). Мемуаристика для автора монографии интересна не только тем, что и как она
отобразила, «но и самим фактом своего возникновения и существования в качестве
длительно бытующей культурно-исторической традиции» (с. 3). По моему мнению,
автор прав, когда видит в создании и в обнародовании мемуаров (прежде всего в их
первичной публикации) «событие в истории культуры, поступок, акт деятельности
исторически мыслящего человека, иногда не менее значимый, чем его участие в тех
событиях, которые описаны в мемуарах» (с. 3).
Такая постановка разрабатываемой проблемы, исходное уяснение ее профиля, сви-
детельствуют о новаторском характере предпринятого исследования.
Для исторического и отчасти литературоведческого источниковедения важное зна-
чение имеет раздел «К типологии мемуарного жанра» в первой главе книги (с. 20—
39). В нем автор решительно отвергает как несостоятельные тенденции в литературе
последних десятилетий к отрицанию самой возможности выделения и установления
устойчивых типологических признаков мемуаров как достаточно определенного вида
письменных источников. Опираясь на работы ряда советских ученых (М. К. Азадов-
ский, Л. Я. Гинзбург, С. С. Дмитриев, Н. М. Дружинин, С. В. Житомирская, П. А. Зай-
ончковский, А. А. Курносов, М. В. Нечкина и др.), А. Г. Тартаковский устанавливает
первичную социальную функцию мемуаров как особого вида источников; он вЦдит ее
в «единстве целевого назначения мемуаров,—стремление личности запечатлеть для
современников и потомства опыт своего участия в историческом бытии, осмыслить
себя и свое место в нем» (с. 23). На основе этого единства, опираясь на закрепленные
в нашей научно-учебной и исследовательской литературе наиболее существенные и
127
бесспорные «представления о мемуарах как повествованиях о прошлом, основанных
на личном опыте и собственной памяти автора» (с. 22—23), книга предлагает точное
и емкое определение отличительных видов признаков мемуаров:
а) Личностное начало, непосредственно, открыто выраженное; все повествование
о прошлом в мемуарах построено через призму индивидуального восприятия автора;
личность автора мемуаров является организующим их стержнем, их структурным прин-
ципом (с. 27).
б) Ретроспективность; мемуары всегда возникают после описываемого в них; на-
личие временной дистанции заметно воздействует на освещение прошлого в мемуарах;
отношение создателя мемуаров к событиям во время их совершения и в то время, когда
эти мемуары им писались, не всегда совпадает (с. 30).
Теоретически и методологически существен вопрос о хронологических показателях
ретроспективности, о реальных величинах непременно наличествующей в мемуарах
временной дистанции. Какова длительность, каков объем ретроспективности? Ответ
в книге дан: «она может колебаться от нескольких недель до целых десятилетий»
(с. 29). Указание на целые десятилетия бесспорно, учитывая обязательное личностное
начало мемуаров и обычную среднюю продолжительность человеческой жизни. Конеч-
ный предел мемуарной ретроспективности действительно лишь за исключением каких-
то кр-айне редких отдельных случаев не может выходить за рамки нескольких считан-
ных десятилетий. Но исходная хронологическая величина — «от нескольких недель» —
приемлема ли для понимания временного объема ретроспективности всех, любых ме-
муаров?
Рассмотрим две конкретные группы мемуарных памятников. Одна группа — ме-
муарные свидетельства о дуэли и гибели А. С. Пушкина. Верно, что ни один из пе-
риодов биографии поэта не освещен так полно мемуарными источниками. Верно на-
блюдение В. Э. Вацуро, что многие из таких источников о дуэли и смерти поэта отде-
лены от самих этих трагических событий «днями, в худшем случае неделями». И если
эти (источники имеют «все преимущества современных свидетельств», то «все же их
мемуарная природа ощущается отчетливо и несомненно». Все это так. В данном слу-
чае так.
Но эти приведенные в книге ценные наблюдения вряд ли доказательны и могут
быть признаны типичными для выяснения «ранних стадий формирования любой мему-
арной традиции» (с. 87). Перед нами отдельный факт из биографии одного человека,
событие, по времени не выходящее за пределы двух суток (дуэль Пушкина*— 27 янва-
ря, смерть поэта — 29 января). Такой факт, такое единичное, в очень короткое время
вполне завершенное событие, очевидно, дает полную возможность создания мемуаров
уже через день-два. Такой факт не обязательно требует ретроспективности 'во времени
«от нескольких недель».
Совсем другая группа — мемуарные свидетельства эпохи 1812 г., которая, как го-
ворится в книге, объемлет собой не только Отечественную войну, но и весь цикл явле-
ний военно-политической и общественной жизни периода войн с Наполеоном — от 1812
до 1815 г. включительно (с. 16). Очевидно, что лишь по завершении всей эпохи могли
возникать мемуары именно о ней, взятой в целом, могла появиться ретроспективность
по отношению к целостной эпохе 1812—1815 гг.
Конечно, в пределах 1812—1815 гг. были свои внутренние этапы, события и про-
цессы, возникшие и завершавшиеся в рамках полугодия, года, полутора лет, месяца,
отдельных дней. Ретроспективный подход к Отечественной войне 1812 г., события ко-
торой произошли в границах России, мог иметь место и в 1813 г. Автор книги имел
все основания с этой точки зрения включать в воссозданный им корпус мемуаров и
воспоминания о последних днях П. И. Багратиона (умершего 12 сентября 1812 г.),
и о пребывании французов в Москве в сентябре — октябре того же года, и об опера-
циях при переправе разбитой наполеоновской армии через Березину 14—16 ноября все
того же года (мемуарные памятники, по времени их создания относящиеся к 1813 г.—
середине 10-х годов).
128
Однако, строго говоря, ретроспективность применительно к эпохе 1812—1815 гг.
могла возникнуть у мемуаристов лишь после указанных лет, по миновании этой эпохи.
Исходная же хронологическая величина, для отсчета ретроспективности относительно
всей этой эпохи, по-видимому, должна быть установлена примерно от подписания Па-
рижского мирного договора 20 ноября 1815 г.
В связи с правильным широким пониманием содержания и объема эпохи 1812 г.,
какое имеется в книге, замечу, что следовало бы проявить внимание и к мемуарной
тематике о весьма существенных событиях этой эпохи, которые не будучи сами по
себе военными, были прямо связаны с военными делами, а в общественном сознании
того времени и в позднейшей историографии органически входили в эпоху 1812 г.
К таким событиям, несомненно, относится падение М. М. Сперанского, происшедшее
до начала Отечественной войны. Недаром его арест и ссылку консервативно-дворян-
ские круги в русской провинции торжествовали как «первую победу над французами».
Вполне уместно в книге обращено внимание на то, что в литературе 50—60-х годов
XIX в. устранение М. Б. Барклая-де-Толли осенью 1812 г. с высших военных постов
рассматривалось точно так же, как и судьба М. М. Сперанского, определившаяся за
три месяца до вторжения Наполеона в Россию и явившаяся следствием происков од-
ной и той же дворянско-аристократической оппозиции. Падение Сперанского, как и
последующая судьба этого государственного деятеля, проходят в русской мемуари-
стике обычно в тесном единстве со всем комплексом воспоминаний эпохи 1812 г.
Таким образом, эти события, как они отразились в мемуарах, имели право занять
в книге определенное место. Уж если характеризовать Ф. В. Ростопчина в качестве
«одной из главных фигур эпохи 1812 г., с именем которого современники связывали
ее волнующие события» (с. 133), то, можно предполагать, с именем Сперанского и
фактом отстранения его от власти современники связывали не менее волнующие со-
бытия этой эпохи. Следовало бы, вероятно, при изучении мемуаристики эпохи 1812 г.
уделить известное внимание и таким явлениям, как учреждение и начальная деятель-
ность Библейского общества, а также все более заметное возвышение А. А. Аракчеева.
Обе эти темы в мемуаристике эпохи 1812 г. ясно прослеживаются.
Итак, установление исходной хронологической величины для отсчета ретроспектив-
ности (как одного из отличительных видовых признаков мемуаров) нужно обоснован-
но и твердо, по моему мнению, признать зависимым от содержания и тематики каж-
дого данного конкретного комплекса мемуаров.
в) Память — третий важнейший видовой признак, специфическое средство воссо-
здания исторической действительности в мемуарах. Память каждого мемуариста изби-
рательна; с течением времени, как общее правило, она ослабевает. Потому нередко
при создании мемуарных произведений их авторы обращаются и к другим источникам,
где отражены и запечатлены описываемые ими события (письма, деловые документы,
печать и т. д.). Основой основ, однако, и при таких обращениях является память са-
мого составителя мемуаров.
Значительный интерес представляет и выдвинутая в качестве предварительной ра-
бочей гипотезы в первой главе книги схема развития мемуарного жанра в России «в
пределах XVIII—XIX вв.» (с. 14). Полагаю, можно согласиться с тем, что русская
мемуаристика, как определившееся и заметное явление в культурно-историческом про-
цессе России, складывалась в первой половине XVIII в. Но завершающей датой раз-
вития ее как конкретного жанра своего времени, связанного с определенными обще-
национальными, социально-политическими общественными условиями, я думаю, конеч-
но, был не XIX в.: капиталистический период русской истории (1861—1917 гг.) в целом
внутренне един и нет оснований в предложенной схеме отсекать начало XX в. от XIX в.
Вторая глава книги дает представление об источниках, послуживших для возмож-
но более полного учета мемуарных памятников и воссоздания «всей мемуарной тра-
диции о крупных явлениях эпохи 1812 г.» (с. 43), реконструкции корпуса мемуаров
об этой эпохе. Выявление памятников явилось результатом обследования собраний
рукописей мемуаров в центральных архивах, крупнейших библиотеках и музеях, изу-
чения и обработки данных каталогов, библиографических справочников и т. д.
129
Подробно обосновывает автор свой взгляд на понятие «мемуарное произведение»
и предлагаемое им определение единицы учета таких произведений, без чего нельзя
представить развитие русской мемуаристики 1812 г. «в точных формализованно-коли-
чественных показателях» (с. 19, 138). В книге дан глубокий анализ некоторых мему-
арных произведений (напр., записок «кавалерист-девицы» Н. А. Дуровой, декабриста
В. С. Норова, Н. Б. Голицына, адмирала А. С. Шишкова — с. 45—51, А. М. Михай-
ловского-Данилевского — с. 107—110 и др.). При этом и в дальнейшем (особенно под-
робно при анализе записок Н. Н. Муравьева — с. 52—57) обсуждается трудный источ-
никоведческо-текстологический вопрос: является ли тот или иной мемуарный текст
об эпохе 1812 г. фрагментом более обширного мемуарного повествования или особым,
специально посвященным ей произведением?
Помимо мемуаров в традиционной форме — «собственноручно» написанных — учи-
тывались и мемуарные произведения в виде записей устных воспоминаний современ-
ников об определенных событиях, записей, сделанных другими лицами (напр., записи
Е. В. Новосильцевой — «Т. Толычевой»), Наконец, показаны «мемуарные произведе-
ния» (мемуары), закрепленные в ряде других видов письменных источников. Речь
идет о мемуарах в форме частных писем, деловых документов служебного назначе-
ния, историко-критических трудов (здесь, в частности, весьма любопытны наблюдения
над некоторыми произведениями И. П. Липранди как военного писателя — с. 77, 80—
86). Разыскания таких «скрытых» мемуарных произведений представляются законо-
мерными, нужными и перспективными.
Представительные хорошо обоснованные общие итоги выявления мемуарного кор-
пуса источников об эпохе 1812 г. заключают вторую главу книги (с. 93—96). А в тре-
тьей глабе дана источниковедческая характеристика корпуса мемуаров, объяснены ме-
тоды его анализа. При этом речь идет об источниковедческой оценке на основе такого
анализа всего корпуса мемуаров об эпохе 1812 г. в целом. Анализ и оценка отдельных
произведений, вошедших в состав корпуса, понятно, не могли быть предприняты в
данном исследовании, если строго придерживаться его общего замысла.
Главное внимание в третьей главе сосредоточено на выяснении представитель-
ности выявленного корпуса мемуарных произведений об эпохе 1812 г. и на количествен-
ном показе движения их публикаций на протяжении всего XIX и начала XX в. В ре-
зультате всех разнообразных, тонких и сложных наблюдений оказались включенными
в корпус мемуаров об эпохе 1812 г. более 450 произведений. Изыскания по датировке
привели к установлению времени создания около 270 из них. Автор подчеркивает, что
«степень точности датирования мемуаров не одинакова» (с. 137). Точная датировка
«аждого мемуарного произведения и не была целью его труда. Главное в другом —
почти 270 датированных произведений составляют такой крупный комплекс мемуар-
ных источников, который в нашей научной литературе еще не подвергался сплошной
датировке; в рецензируемой книге это проделано впервые.
Весь изученный материал, анализ соотношения опубликованных и неопублико-
ванных мемуарных произведений об эпохе 1812 г. убедительно обосновывают поло-
жение, гласящее, что дошедшие до нас мемуары (опубликованные и рукописные) «не
разрозненные и случайно уцелевшие остатки, а некий закономерно отложившийся
корпус источников — основной массив всех когда-либо возникших воспоминаний об
эпохе 1812 г. Поскольку же опубликованные мемуары абсолютно преобладают... над
рукописными, они должны быть признаны (с количественной точки зрения во всяком
случае) достаточно репрезентативной величиной относительно данного массива»
(с. 101).
Особое место в книге принадлежит приложениям. В них систематизированы и све-
дены в справочно-хронологическом порядке в точных показателях общие итоги иссле
дования по установлению корпуса мемуаров эпохи 1812 г. с начальными датами ил
создания и дореволюционных публикаций. Приложения состоят из трех перечней: ме-
муары, специально посвященные эпохе 1812 г. (всего 293); мемуары с обширными
хронологическими рамками, включающие тексты об эпохе 1812 г. (всего 118); вновь
выявленные рукописи мемуаров, специально посвященных эпохе 1812 г.: а) с указа¬
130
нием авторов, б) анонимные (всего 46). Приводится пять таблиц, многосторонне ха-
растеризующих погодное движение публикаций мемуаров.
Будущие исследования, вероятно, внесут некоторые уточнения, исправления в от-
дельные конкретные данные, вошедшие в третий перечень, особенно в части мемуар-
ных произведений, покуда зарегистрированных как анонимные —авторы иных из них,
возможно, будут установлены. Число выявленных рукописей мемуаров, специально по-
священных эпохе 1812 г., может и несколько увеличиться. Но сколько-либо существен-
но изменить зафиксированную в показателях перечней и таблиц картину такие до-
полнительные сведения не смогут.
В дефинициях таблиц в приложениях и в таблице в тексте на с. 95, где говорится
о движении мемуарных публикаций, периодическая печать поделена на три группы:
а) газеты; б) общественно-политические, литературные и отраслевые журналы;
в) историческая периодика. Выделение мемуарных публикаций, появившихся в исто-
рической периодике, понятно и оправдано. Автор имел основания, намечая возмож-
ности рассмотрения корпуса мемуаров в источниковедческом плане, подчеркнуть: «Важ-
ный аспект изучения — мемуары об эпохе 1812 г. в русской прессе XIX в., особенно в
исторической журналистике» (с. 97). По поводу же деления периодики на указанные
три группы следует лишь заметить, что сама историческая периодика, как это уста-
новлено в нашем источниковедении, является одной из ветвей отраслевой журнали-
стики **.
В заключительной четвертой главе книги — «Общественно-историографические
предпосылки развития русской мемуаристики 1812 г.»—раскрывается ведущая тема
всего исследования — выяснение влияния эпохи 1812 г. на развитие русской мемуари-
стики. Разумеется, к этой теме относятся и все предшествующие главы.
Выяснение общественно-историографических предпосылок развития русской мему-
аристики эпохи 1812 г., ее периодизация (с. 137—149) освещены в книге «прежде
всего как производное от эволюции общественных интересов в России к эпохе 1812 г.,
проявлявшихся в сфере официальной идеологии, общественной мысли, историографии
и исторических представлений вообще» (с. 150). Такое освещение — дело трудное глав-
ным образом потому, что еще не' изучался специально вопрос о том, как проблема
1812 г. осознавалась в общественно-исторической мысли России на протяжении XIX в.
Это изучение еще предстоит. Однако этот вопрос четко и аргументированно впервые
поставлен в книге. В связи с ним отмечу ценные наблюдения над фактами начального
осознания современниками событий эпохи 1812 г. как становящихся или уже ставших
для таких современников историческими (с. 151—168, 182).
При характеристике мемуаров автор постоянно имеет в виду проблемы социально-
политической истории России XIX в. Он показывает разные идейно-политические на-
правления, борьба которых в конечном итоге определяюще сказывалась и в мемуари-
стике, отчетливо и метко освещены в монографии, с одной стороны, декабристская ме-
муарная традиция применительно к эпохе 1812 г., мысли и выступления в печати об
этой эпохе и русской мемуаристике В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. П. Огарева,
Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова, представителей революционной и просве-
тительской идеологии. С другой стороны, выявлены принципиально противостоящие
передовой общественной мысли мемуарные произведения и организационно-литератур-
ные планы деятелей консервативной и реакционно-монархической ориентации
(А. С. Шишков, Я. И. Бардовский, С. А. Маслов, И. П. Липранди, Л. А. Перовский,
А. А. Горяйнов и др.).
Не обойдены вниманием историки и публицисты, находившиеся одно время под
влиянием либерально-оппозицонных настроений 50-х — начала 60-х годов (К. Н. Бе-
стужев-Рюмин, М. Н. Лонгинов), так же, как и авторы, в отдельных тогдашних про-
изведениях которых заметно воздействие демократической историографии (молодой
** Дмитриев С. С. Источниковедение русской исторической журналистики (По-
становка темы и проблематика). В кн.: Источниковедение отечественной истории. Сбк
статей. М., 1976, с. 278—282.
131
Н. Ф. Дубровин). В отчетливой трактовке проявлений социальной и идейной борьбы
вокруг мемуаристики и в ней самой — несомненное крупное достоинство монографии.
Выраженная в количественно-хронологических показателях история корпуса ме-
муаров позволила установить три периода повышенного общественного внимания к
эпохе 1812 г. в XIX в.: а) первые послевоенные годы; б) ЗО-е годы; в) вторая поло-
вина 50-х — начало 60-х годов. С этими периодами непосредственно связаны заметные
подъемы в создании и публикации соответствующих мемуаров.
На обширном фактическом материале обоснован важнейший общий вывод «о пре-
обладающем положении мемуаристики 1812 г. в русской мемуарной литературе пер-
вой половины XIX в.» (с. 260), в той мере, понятно, в какой она была представлена
в печати.
Полагаю, что автор книги проявил излишнюю требовательность к завершающей
главе монографии, когда написал, что эта глава суть «не что иное, как развернутый
исторический комментарий к намеченной нами периодизации» (с. 260). На деле зна-
чение и содержание главы богаче и весомее.
Взятая в целом книга А. Г. Тартаковского всем ее содержанием и основными вы-
водами, научно-справочными приложениями к ней, которые долго будут служить са-
мостоятельным исходным подспорьем для всех, обращающихся к русской мемуаристике
эпохи 1812 г., наглядно свидетельствует о плодотворности историко-типологического
подхода к изучению такого важного вида источников, как мемуары.
Мемуаристика эпохи 1812 г. представлена в итоге исследования как неотъемлемый
компонент идейной жизни и идеологической борьбы. В мемуаристике выражена обще-
ственно-историческая мысль времени ее создания. Она сама выступила в книге как
некий «остаток» такой мысли, как органическая и важная часть мемуарной культуры
дореволюционной России. А сама эпоха 1812 г. оказала заметное влияние на развитие
русской мемуаристики.
Высказанные в настоящем разборе отдельные замечания и соображения призваны
привлечь внимание исследователей к дальнейшей разработке насущных проблем источ-
никоведения и историографии в деле познания и использования источников личного
происхождения.
Высоко оценивая книгу, думаю также, что главные ее теоретико-методологические
установки и методические приемы выходят по их значимости за границы прямых нужд
и интересов собственно исторической науки. Они представляют интерес и для лите-
ратуроведения, для истории культуры; отчасти возможно применение некоторых из
них и в практике современной литературно-художественной критики.
Эти установки и приемы с соответствующими отдельными необходимыми коррек-
тивами, по-моему, могут практически оказаться пригодными и в применении к важ-
нейшему научному и политико-воспитательному делу — делу сбора, фиксирования,
•обнародования мемуарных, да и других источников личного происхождения и памят-
ников по истории «войны и мира» эпохи Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.
С. С. Дмитриев
5•
СООБЩЕНИЯ
А. Г. К У Ш Н И Р
АДМИНИСТРАТИВНОЕ РАЙОНИРОВАНИЕ СССР
В ГОДЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Административное районирование — это одно из тех средств, которые использова-
лись Коммунистической партией и Советским правительством с целью создания опти-
мальных условий для социалистической индустриализации и коллективизации сельского
хозяйства, для решения основных вопросов культурной революции, а также для демо-
кратизации и совершенствования системы местного управления. Впрочем, и в разви-
том социалистическом обществе изменения в территориальном устройстве страны
используются в качестве одного из методов поиска оптимальных путей развития с уче-
том условий, характерных для современного периода 1. Автор данного сообщения,
привлекая имеющуюся историографию 1 2, делает попытку проанализировать основные
направления, этапы административного районирования СССР в 20—30־е годы.
* ♦ ♦
Еще в 1913—1914 гг. В. И. Ленин указывал, что административное деление Рос-
сии, сложившееся в эпоху абсолютизма, не отвечало требованиям капитализма и тор-
мозило социально-экономическое развитие страны 3. Возникшие между Февралем и Ок-
тябрем 1917 г. областные объединения Советов позволили противопоставить прежней
сословно-территориальной системе организации государства (фактически сохраненной
буржуазно-помещичьим Временным правительством) пространственную организацию
органов диктатуры пролетариата.
Переход к Советам в результате Великой Октябрьской социалистической револю-
ции всей государственной власти внес качественные изменения в организацию местного
1 См.: XXV съезд КПСС. Стеногр. отчет. М., 1976, с. 85; Постановление ЦК КПСС
и Совета Министров СССР от 12 июля 1979 г. «Об улучшении планирования и уси-
лении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности произвол-
ства и качества работы» (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пле-
нумов ЦК, изд. 8, т. 13. М., 1981); Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 125.
2 См.: Фадеева Л. А. Из истории административного районирования в РСФСР
(1928—1930 гг.).— Исторические записки, № 44. М., 1953; Ножкин В. В. К истории
районирования и перестройки системы местных Советов Урала (1923—1930 гг.).— Во-
просы теории и истории государства и права... т. VI. Свердловск, 1957; Круша-
нов А. И. Административное устройство и территориальное деление Дальнего Востока
(1917—1960).— Труды Дальневосточного филиала Сибирского отделения АН СССР, сер.
истор., т. 4, кн. 2. Владивосток, 1960; Кукушкин Ю. С. Сельские Советы и класса-
вая борьба в деревне (1921—1932 гг.). М., 1968; Нечипурнова Н. С. Партийное
руководство опытным административно-хозяйственным районированием Северного Кав-
каза. Орджоникидзе, 1968; Краснов А. В. ЦКК—РКИ в борьбе за социализм. Ир-
кутск, 1973; Химович Е. М. Роль ЦКК—РКИ в проведении районирования СССР
(1923—1934 гг.). В сб.: Социально-политическое и экономическое развитие советской
деревни. (Из исторического опыта партийной работы). Вып. 3. Ярославль, 1979.
3 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 23, с. 317; т. 24, с. 147.
133
управления, которое отныне лишь по форме совпадало с прежней. Окончательное при-
ведение административно-территориального устройства в соответствие с условиями, не-
обходимыми для построения социализма, требовало определенного времени с целью
научной разработки и проверки на практике новых форм пространственной организа-
ции государства и соответствующих им методов управления.
В декабре 1919 г. VIII конференция РКП (б) и VII Всероссийский съезд Советов,
основываясь на предложениях созданной СНК и Президиумом ВЦИК Администра-
тивной комиссии, обобщившей опыт советского строительства с момента принятия в
1918 г. Конституции РСФСР, указали на актуальную потребность в разработке вопро-
са об административно-хозяйственном районировании 4. Для реализации этого указа-
ния Административная комиссия ВЦИК сформулировала принципы создания новой
системы административно-территориального деления: 1) сосредоточение промышленно-
сти и источников сырья, 2) наличие сложившихся рынков, 3) направление и характер
путей сообщения, 4) экономическое и административное тяготение, 5) национальный
состав, 6) численность населения, 7) обеспечение возрастающего влияния пролетарских
центров на сельскую территорию. Устанавливались некоторые количественные критерии
административных единиц5. Исходя из перечисленных принципов, IX съезд РКП (б)
предложил создать более крупные, нежели губернские, органы местного хозяйственного
управления, которые в целом совпадали бы с экономическими районами6. Опираясь на
ленинское положение о том, что хозяйственный фронт становится главным, основным 7,
VIII и IX Всероссийские съезды Советов постановили ускорить работу по созданию
нового административного деления. Решение связанных с этим вопросом проблем воз-
лагалось на Президиум ВЦИК 8.
25 марта 1921 г. СТО принял Временное положение «Об областных хозяйствен-
ных органах» и реорганизовал реввоенсоветы трудармий в областные экономические
советы (облэкосо), которые становились местными органами СТО с компентенцией,
превышающей права губернских экосо 9. Система экосо была высоко оценена В. И. Ле-
ниным 10 11, и во многом экономические советы послужили переходной формой к буду-
щим областным и краевым государственным органам.
Особое место в истории административного районирования СССР занимает
XII съезд РКП (б). На съезде указывалось, что необходимо перестроить всю систему
организации диктатуры пролетариата в переходный период как по линии Советов, так
и по линии партийных органов. Нужно было упорядочить данный процесс перестройки,
подвести под него научнообоснованный фундамент в виде административного райони-
рования (реформы административно-территориального устройства), выделив два глав-
нейших звена в системе местного управления: волость (впоследствии — район), сфера
деятельности которой распространялась главным образом на массы крестьянства, и
область, организация которой преследовала цель более оперативного планирования,
комплексного решения задач по восстановлению народного хозяйства 11 и т. д. Преж-
нее деление страны съезд признал не соответствующим новым политическим и эконо-
мическим потребностям.
Административное районирование середины 20-х годов охватило отдаленные от
центра обширные и сравнительно малонаселенные территории. Формирование именно
здесь территориальных объединений вызывалось возросшей нуждой в создании каче-
ственно новой системы управления через краевые (областные) партийные, советские
и хозяйственные органы. Организация территории на научной основе способствовала
также проведению социалистической индустриализации на базе специализации крупных
4 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 2. М., 1970, с. 141; СУ РСФСР, 1919,
№ 64, ст. 578.
5 См.: СУ РСФСР, 1921, № 1, ст. 1.
6 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 2, с. 155—156.
7 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 42, с. 137.
8 См.: СУ РСФСР, 1921, № 1, ст. 1, 8; 1922, № 4, ст. 44.
9 См.: СУ РСФСР, 1921, № 27, ст. 153.
10 См.: Л е н и н В. И. ПСС, т. 45, с. 115.
11 См.: Двенадцатый съезд РКП (б). Стеногр. отчет. М., 1960, с. 454.
134
административно-хозяйственных единиц (областей и краев), концентрации сил и
средств нескольких губерний для решения задач республиканского и общесоюзного
значения.
Особенно злободневным вопрос о создании мощных территориальных администра-
тивно-хозяйственных объединений стал в связи с переходом страны к реконструкции
народного хозяйства. Естественно, что изучение накопленного опыта районирования
было необходимым условием для подобной организации территории. С этой целью в
1926 г. НК РКИ РСФСР обследовал работу созданных по решению XII съезда РКП (б)
областных (краевых) организаций Урала и Северного Кавказа. Анализ материалов
обследования, сопоставление данных по районированным и нерайонированным терри-
ториям позволили констатировать, что районированные единицы демонстрировали зна-
чительно более высокие темпы роста в области бюджета и промышленного развития.
Это свидетельствовало о реальности, объективной необходимости осуществления ре-
формы на остальной территории страны, ибо различные условия развертывания про-
мышленности в районированных и нерайонированных областях неминуемо привели бы
к тому, что «индустриализация страны будет проходить неравномерно в пространстве,
причем эта неравномерность явится следствием не наличия или отсутствия природных
богатств, трудовых навыков и т. п., а различной системы административно-территори-
ального устройства». Данный вывод подтвердил XIII Всероссийский съездов Советов 12.
Положительный опыт проделанной работы по районированию позволил союзному
правительству, исходя из решений XV конференции ВКП(б), предложить Госплану
СССР наметить контрольные цифры развития народного хозяйства на 1927—1928 гг.
уже не только в отраслевом, но и в территориальном разрезе.
В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б) счел необходимым поставить задачу: в тече-
ние предстоящего пятилетия окончить административно-хозяйственное районирование
всей страны 13. Выполняя это решение съезда, Комиссия Оргбюро ЦК по районирова-
нию наметила сроки проведения реформы 14, которые были несколько уточнены в ходе
выполнения пятилетнего плана. Ускоренными темпами шло районирование хлебопро-
изводящих районов: НиЖней и Средней Волги, ЦЧО. Вместе с тем Комиссия Оргбюро
ЦК по районированию особо подчеркнула, что создание новых краев (областей) долж-
но в полной мере учитывать задачи индустриализации СССР 15. Параллельно подго-
товительную работу по районированию проводила и Административная комиссия
ВЦИК, разрабатывавшая вопросы внешних границ и внутреннего деления каждой
области.
И все же к середине 1928 г. в центральных и северо-восточных частях территории
Европейской России административное деление оставалось пестрым: края, округа,
районы соседствовали с губерниями, уездами, а также с автономными районами, об-
ластями и республиками, районированными лишь частично. «Эти территориальные еди-
ницы различались не только по площади, плотности населения, но и имели неодинако-
вую правовую компетенцию, неравные хозяйственные (производство и бюджет) воз-
можности. Все это затрудняло равномерное развитие регионов, эффективное исполь-
зование средств, выделяемых для решения основных социально-экономических задач
пятилетки» 16. Поэтому партийные и советские органы приступили к форсированному
12 Т о ц к и й Н. Опыт районирования РСФСР (По поводу доклада НК РКИ и СНК
РСФСР о результатах районирования Урала и Северного Кавказа).— «Плановое хозяй-
ство», 1927, № 3, с. 263, 266; см.: XIII Всероссийский съезд Советов. Стеногр. отчет.
М., 1927, с. 52, 74, 82.
13 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 4, с. 46.
14 ЦП А ИМЛ, ф. 17, оп. 69, д. 616, лл. 4—5.
15 В ходе работы комиссии выявилась некоторая абсолютизация Госпланом вопро-
сов экономического районирования и в связи с этим определенная недооценка проблем
национально-государственного строительства (ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 69, д. 616, лл. 34—
36).
16 ЦГАОР СССР, ф. 5677, оп. 9, д. 157, л. 71; Районирование РСФСР.—«Власть
Советов», 1928, № 28—29, с. 2.
135
введению новой административно-территориальной системы. Первый этап районирова-
ния был завершен в 1929 г.
Новое административно-территориальное устройство СССР в целом соответство-
вало задачам реконструктивного периода, плановому руководству развитием народ-
ного хозяйства 17.
* * *
Переход к массовой коллективизации поставил задачу дальнейшего углубления
административного районирования: внесения изменений в административно-территори-
альное деление страны, перестройки аппарата местного управления, изменения право-
вЬго положения низовых органов власти, улучшения их материальной базы и укрепле-
ния районов и сельсоветов кадрами. Важно было усилить политическое влияние рабо-
чего класса на трудящееся крестьянство с целью социалистического переустройства
сельского хозяйства на базе коллективизации и индустриализации сельскохозяйствен-
ного производства.
XVI Всесоюзная партконференция (1929 г.) рассмотрела вопросы децентрализации
управления и кадров для низовых местных организаций. Решение конференции о пере-
несении центра тяжести работы по улучшению и исправлению государственного аппа-
рата в район оказало непосредственное влияние на дальнейшее развитие всей системы
местного управления. XVI Всероссийский съезд Советов (1929 г.), констатировав, что
в результате проведения районирования решена важнейшая проблема государствен-
ного устройства (сочетание административного деления с экономическими и националь-
ными особенностями данной территории), поручил ВЦИК укрепить районы за счет
областных и окружных организаций 18. Для этого ЦИК и СНК СССР по предложению
ЦКК—РКИ приняли 10 мая 1929 г. постановление «Об опытно-показательных окру-
гах» 19. В СССР было создано пять округов, обладавших главным образом функциями
контроля (в форме инспекций) за работой нижестоящих органов и административного
управления подведомственной территорией. Показательность заключалась в том, что-
бы выявить наиболее благоприятные возможности передачи кадров, прав и материаль-
ной базы округов в районы.
XVI съезд партии (1930 г.) дал высокую оценку проведенному в 20-х годах адми-
нистративно-хозяйственному районированию, без осуществления которого «мы не смог-
ли бы поднять громадную работу по перестройке сельского хозяйства и развитию кол-
хозного движения». Вместе с тем практика социалистического строительства в новых
условиях, указывалось на съезде, показала, что центр тяжести колхозного строитель-
ства переместился в районные организации и поэтому нужно продолжить администра-
тивное районирование, т. е. упразднить округа, а за счет освободившихся окружных
работников усилить районные организации 2°.
На основании решения съезда были приняты постановления о ликвидации окру-
гов 21. Отныне их права и материальную базу получили районы (бывшие укрупненные
волости). Укреплению районов способствовало также и решение направить в них не
менее 90% бывших окружных работников. Одновременная передача сельсоветам части
оперативных функций из района приближала аппарат местного управления к населе-
нию, поднимала роль Советов в деревне, вовлекала массы в активную деятельность
по социалистическому переустройству. В историографии справедливо отмечается, что
эта «реформа административно-территориального деления занимает важное место в
17 См.: Пятилетний план народнохозяйственного развития. М., 1929, т. III, с. 5,
10—11
18 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 4, с. 234; Съезды Советов СССР. Сб.
док., т. IV, ч. 1. М., 1962, с. 117.
19 СЗ СССР, 1929 г., № 45, ст. 389. Подробно о них см.: Гроссман В. Опытно-
показательные округа. М., 1930; ЦГАОР СССР, ф. 1235, оп. 108, дд. 382, 383.
20 XVI съезд ВКП(б). Стеногр. отчет. М.— Л., 1930, с. 45.
21 См.: «Правда», 1930 г., 16 июля; СЗ СССР, 1930 г., № 37, ст. 400.
136
системе мероприятий, направленных на всемерное укрепление государственных органов
диктатуры пролетариата на местах» 22.
Конкретное решение проблем, возникших в ходе проведения реформы местного
управления в 1930 г., свидетельствует о сложности условий, в которых она осуществля-
лась 23. Партия и Советское государство прилагали все усилия для преодоления воз-
пикавших затруднений. Недостатки работы по реорганизации системы местного управ-
ления постоянно и резко критиковались, шла повседневная борьба за их исправление,
что привело к определенному кадровому, финансовому и правовому укреплению
района, к усилению партийного руководства коллективизацией. В начале 1931 г. во
многих районах возросла политическая активность масс по выполнению политико-хо-
зяйственных кампаний. Подводя итоги проделанной в 1930 г. работе по упразднению
окружной системы, секретарь ВЦИК А. С. Киселев отметил, что данная реформа
«являет собою один из последовательных фазисов развития системы Советов и их
структуры в полном соответствии с новыми задачами реконструктивного периода»24.
В марте 1931 г. в партийной печати было опубликовано «Введение к плану Орг-
бюро ЦК ВКП(б). Некоторые практические выводы о работе парторганов в связи
с ликвидацией округов». В этом документе отмечалось известное укрепление районных
органов. Вместе с тем делался вывод о необходимости в течение ближайшего полуго-
дия значительно усилить районы кадрами и улучшить материальные условия их
работы 25.
Для решения поставленных задач НК РКИ РСФСР провел в марте — апреле
1931 г. охватившее четыре хлебопроизводящих края обследование выполнения дирек-
тивы о 90%-ном распределении бывших окружных работников. Материалы обследо-
вания свидетельствовали, что к весне 1931 г. директива была выполнена примерно на
62%, т. е. предполагавшегося почти двухкратного увеличения штатов районных орга-
низаций за счет ликвидации окружного звена пока еще не произошло 26. Данные обсле-
дования легли в основу представленной в СНК РСФСР докладной записки, указавшей,
что и методы руководства местных органов значительных изменений пока не претер-
пели27. Требовалось завершить работу по выполнению директивы о 90%-ном распре-
делении бывших окружных работников и наметить перспективную программу подго-
товки новых кадров и переподготовки работников аппарата управления 28.
1931 —1932 гг.— это также период поиска новых методов управления в рамках
сложившейся административно-хозяйственной территориальной системы. На завершаю-
щем этапе первой пятилетки перестройка методов работы всех местных органов стала
рассматриваться как решающая задача 29, имеющая не только большое хозяйственное,
но и политическое значение. Недостатки в руководстве областных (краевых) органи-
заций районными и районных — сельскими, особенно выявившиеся в ходе хозяйствен-
ных кампаний 1932 г., требовали продолжить поиск новой организации системы и ме-
тодов управления. И в январе 1931 г. партия приняла решение о создании политотде-
лов МТС и совхозов, которые должны были осуществлять конкретное, непосредствен-
ное политическое и организационное руководство селом 30. Их образование, конечно,
22 Кукушкин Ю. С. Сельские Советы и классовая борьба в деревне (1921—
1932 гг.). М., 1968, с. 225.
23 Подробно о ликвидации округов см.: Куш ни р А. Г. Реформа местного управ-
ления в РСФСР (конец 20-х — начало 30-х годов).— «Вестник Московского универси-
тета», сер. IX, истор., 1975, № 4.
24 Сессия ВЦИК XVI созыва.— «Советское строительство», 1930, № 2, с. 151.
25 См.: «Партийное строительство», 1931, № 6, с. 10.
28 См.: Бурдов В. Ликвидация округов и укрепление районов РСФСР. (По ма-
териалам РКИ).— «Власть Советов», 1931, № 13—14, с. 4.
27 ЦГАОР СССР, ф. 1235, оп. 108, д. 390, лл. 8, 11, 18—19.
28 См.: Итоги переброски б. окружных работников в районы. (В Президиуме
ВЦИК).— «Власть Советов», 1930, № 46—47; Дневник оргсовещания ЦК- Ликвидация
округов и укрепление районов.—«Паотийное строительство», 1930, № 22; Ку ш н и р А. Г.
Указ, соч., с. 58—59.
29 См.: С т а л и н И. В. Соч., т. 13, с. 78—79.
30 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 5, с. 81.
137
усложняло установившуюся ранее систему «район — село», но в конкретных историче-
ских условиях это было шагом необходимым.
В годы второй пятилетки административное районирование развивалось в основ-
ном в направлении увеличения количества административно-территориальных единиц
за счет дробления (разукрупнения) системы административно-территориального устрой-
ства на всех уровнях. Такое количественное изменение в административно-террито-
риальном делении позволяло существенно улучшить качество управления, решить вы-
двинувшиеся на первый план задачи совершенствования руководства колхозным и со-
ветским строительством.
В начале 1933 г. наибольшую озабоченность в связи с готовностью к севу (и по
итогам 1932 г.) вызывало положение дел в Северо-Кавказском и Нижне-Волжском
краях, дававших значительную часть товарного хлеба. Именно здесь партия создавала
первые политотделы МТС и совхозов. Сюда, а также в Уральскую область в феврале
1933 г. Орготдел ВЦИК направил своих инструкторов с целью оказания помощи райо-
нам, проверки на местах положения с посевной кампанией, для выяснения необходи-
мых мер по совершенствованию управления. Материалы обследования выявили не-
достатки, во многом являвшиеся следствием слабого взаимодействия между местными
органами управления различного уровня. Сказывалась также неукомплектованность
штатов местных управленческих организаций (в первую очередь районных), достигав-
шая 50% 31 •
Летом 1933 г. в преддверии уборочной встал вопрос о выработке твердой регла-
ментации взаимоотношений политотделов с сельсоветами, поскольку последние стали
ограничивать свою деятельность руководством единоличниками. Такое «самоустране-
ние» сельсоветов было недопустимо как с политической точки зрения, так и с позиций
экономической целесообразности. М. И. Калинин, отмечая 23 сентября 1933 г. недо-
статки в работе Советов Северного Кавказа, указал, что «укрепление советского аппа-
рата, в особенности на селе, его включение в колхозную работу, всемерная поддержка
сельсоветов политотделами, поднятие авторитета Советов является главнейшим фак-
тором увеличения производительности колхозов» 32.
Таким образом, в 1933 г. стало очевидным, что отставание зерновых районов в
области сельского хозяйства требовало укрепления руководства низовыми местными
органами со стороны краевых и областных организаций 33. Этому должно было способ-
ствовать проводившееся в РСФСР дальнейшее разукрупнение краев и областей и со-
здание в УССР областного звена 34. Разукрупнение начала 30-х годов устанавливало
оптимальные размеры районов и сельсоветов, усиливало управление районом, улуч-
шало возможности оказания району действенной помощи. Оно позволило накопить
ценный опыт, который был использован на третьем — последнем этапе районирования
в годы второй и частично третьей пятилеток.
Второй пятилетний план был составлен уже только по политико-административ-
ному территориальному принципу35. XVII съезд ВКП(б) (1934 г.) отметил, что ста-
рое деление областей на промышленные и аграрные изжило себя, и сделал вывод
о необходимости развития зернового хозяйства как в южных, так и в северных райо-
нах 36 с учетом опыта существовавших в начале 30-х годов по преимуществу сельско-
хозяйственных областей и краев. Это ставило задачу дальнейшего разукрупнения
высших административно-территориальных единиц. Впрочем, разукрупнение вызыва-
лось не только вопросами улучшения руководства сельским хозяйством. За годы пер¬
31 См.: Еще о руководстве сельским хозяйством.— «Правда», 1933 г., 20 марта;
Г. В. Совещание заведующих орготделами ЦИК АССР, краевых и областных исполни-
тельных комитетов при ВЦИК.— «Власть Советов», 1934, № 4—5, с. 51.
32 Коллекция ЦГАОР СССР.
33 Последнее вызывалось значительным (только по РСФСР—14%) сокращением
числа сельсоветов на протяжении 1930—1932 гг. Такое сокращение вело к увеличению
охвата территории и количества производственных единиц подведомственных сельсове-
там, затрудняло постоянное и конкретное управление колхозным строительством.
34 СУ УССР, 1932 г., № 5, ст. 28; № 22—23, ст. 138; № 28, ст. 170.
35 См.: Пятилетние планы коммунистического строительства. М., 1978, с. 124.
86 См.: XVII съезд ВКП(б). Стеногр. отчет. М., 1934, с. 23.
138
вой и второй пятилеток значительно усложнилось управление народным хозяйством
страны в целом. Были построены такие гиганты индустрии, как Ростовский завод сель-
хозмашин, Азовсталь, Уралмаш, Челябинский и Сталинградский тракторные заводы,
Березниковский химкомбинат и т. д. Создавался Урало-Кузнецкий комбинат; велась
подготовка к строительству Волго-Донского канала. Индустриализация предполагала
глубокую разведку и освоение новых месторождений полезных ископаемых, развитие
уже известных сырьевых запасов на Урале и Северном Кавказе. Она повлекла за со-
бой также и демографические изменения. В этих условиях на данном этапе социали-
стического строительства территориальные изменения в организации управления вызы-
вались в первую очередь экономическими причинами 37.
Параллельно с разукрупнением краев и областей ставилась задача приближения
к селу, колхозу районного руководства за счет образования новых районов, поскольку
в течение 1930—1933 гг. шел постоянный процесс сокращения числа районов и сель-
советов. Органически слитыми с дальнейшими мероприятиями по административно-хо-
зяйственному районированию явились решения XVII съезда ВКП(б) об изменениях
в структуре аппарата управления, о расширении компетенции местных органов, об
усилении контроля за исполнением.
К концу 1934 г. политотделы МТС и совхозов в основном выполнили поставлен-
ные перед ними задачи, а двоецентрие в районном звене в новых условиях усложняло
управление колхозами. Ноябрьский (1934 г.) Пленум ЦК ВКП(б) постановил: преоб-
разевать полиотделы в обычные партийные органы, слив их с аппаратами райкомов,
либо, разукрупнив некоторые районы, превратить политотделы в райкомы партии
вновь созданных районов. Эта мера рассматривалась Пленумом как завершение райо-
нирования и полное приближение органов управления к селу38. Пленум поручил По-
литбюро ЦК ВКП(б) осуществить к 1 марта 1935 г. (на юге СССР — к 1 февраля)
разукрупнение районного звена с учетом задач подготовки к весеннему севу 39. Разук-
рупнение районов при резком увеличении их числа (как это видно из табл. 1) прервало
тенденцию параллельного сокращения количества низовых административно-террито-
риальных единиц и значительно приблизило районы к селу, к сельским организациям
даже по сравнению с 1929—1930 гг.
Таким образом, разукрупнение краев и областей, проведенное в середине 30-х го-
дов, было направлено в первую очередь на решение задач улучшения руководства
сельским хозяйством. Оно также диктовалось и ростом хозяйственной самостоятель-
ности областей, краев и национальных автономий, возросшим политическим и культур-
ным уровнем населения и т. д. По мнению известного экономиста П. М. Алампиева,
область в том виде, как ее замышлял Госплан в 20-е годы, оказалась недолговечной
и в ходе осуществления первых пятилеток перестала быть основной экономической
единицей страны40. Хотя вывод в целом справедлив, но все же следует учитывать, что
область — это не только экономическая, но и политико-административная единица.
К тому же совершенствование области было вполне закономерно и не наносило ущер-
ба ее хозяйственной значимости и самостоятельности. Развитие народного хозяйства
вело к тому, что и в уменьшенном размере области (края) оставались мощными хо-
зяйственными единицами.
По новой Конституции СССР 1936 г. из состава краев были выделены автоном-
ные республики, что явилось результатом осуществления партией и правительством
ленинской национальной политики, возросших хозяйственных возможностей националь-
ных автономий, роста политического сознания народов нашей страны и т. д. Вместе
с тем выделение АССР из состава краев связано и с процессом разукрупнения высших
административно-территориальных единиц. Хотя в количественном отношении это и не
сказалось на общем числе областей и краев (края преобразовывались в области), вы-
37 См.: ПетровТ. К вопросу о перестройке госаппарата.— «Советское строитель-
ство», 1934, № 7, с. 62, 64.
38 См.: КПСС в резолюциях и решениях..., т. 5, с. 201.
39 См. там же, с. 202—203.
40 См.: Ллампиев П. М. Экономическое районирование. М., 1959, с. 170.
139
Таблица 1
Стабилизация низового административно-территориального деления РСФСР
(1930—1936 гг.) *
Год
Области (края)
В составе одной области (края)
районы
сельсоветы
кол-во в сост.
РСФСР
площадь одной
области, края
(в усл. ед.
территории,
в среднем)
кол-во
площадь одно-
го района
(в усл. ед.
территории,
в среднем)
кол-во
площадь одно-
го сельсовета
(в усл. ед.
территории,
в среднем)
1930
14
100,0
около 160
100,0
свыше 4077
100,0
1931
14
100,0
134
119,3
3620
112,6
1933
14
100,0
124
129,0
3338
122,1
1934
19
73,7
91
129,6
״״[175,8]
2411
124,6
[169,1]
1935
23
61,0
103
04 7
[155,3]
1966
126,5
[207,4]
1936
24
58,3
91
102,5
[175,8]
1765
134,6
[230,8]
* Исходные количественные данные см: Административно-территориальное деление Союза ССР. М.,
1930—1937.
** В квадратных скобках указано число условных единиц территории, которое могло приходиться на
один район или сельсовет, если бы не было проведено разукрупнение областей и краев.
Таблица 2
Динамика развития политико-административного устройства СССР в 1923—1936 гг. *
Политико-административные единицы
1/1 1923 г.
1/1 1928 г.
1/1 1930 г.
1/V 1933 г.
5/XII 1936 г.
Союзные республики
4
6
7
7
И
Автономные' республики
11
16
15
16
22
Автономные области
13+2♦*
15
16
17
9
Края
—
3
7
8
5
Области
2
6
14
34
Области внутри краев и АССР
—
—
—
10
8
Губернии
Округа: административные и на-
78
34
—•
—
—
циональные
—-
129
228
16
35
Уезды
766
364
26
—.
-—.
Сельские районы
—
834
3012
2462
3306
Волости
13 659
564
245
—
—
* Данные взяты из справочников «Административно-территориальное деление Союза ССР». М.
1929— 1937 гг.
** Трудовые коммуны.
*** Нерайонированная ДВО, преобразованная из ДВР после вхождения последней в РСФСР.
деление АССР приводило к сокращению подведомственной им территории, к концент-
рации сил и средств на решении проблем хозяйственного и социального развития. Но
и этим не исчерпывается значение Конституции СССР 1936 г. для административного
районирования страны. Новый Основной Закон, зафиксировав политико-администра-
тивное устройство Советского государства, сложившееся за годы его существования
как союзного, как бы подвел итог периоду качественных изменений в этом устройстве.
Если проанализировать этапы данных изменений (см. табл. 2), то станет ясной целена-
правленность и гибкость административно-территориальной политики партии и госу-
дарства. За годы первых советских пятилеток более чем в 8 раз сократилось количе-
ство высших и средних административно-территориальных единиц, что позволило цент-
рализовать усилия для индустриализации страны и одновременно почти в 3 раза уве-
140
личить количество органов управления (т. е. материальные и кадровые ресурсы) на
нижней ступени административно-территориального устройства — там, где шло социа-
листическое переустройство советской деревни, где во многом решались задачи куль-
турной революции.
* ♦ *
Общая оценка итогов административного районирования СССР в 30-е годы была
дана на XVIII съезде В КП (б) (1939 г.), который сделал вывод, что районирование
«уже дает свои благие результаты как в отношении улучшения повседневного руко-
водства работой, так и в отношении приближения самого руководства к низовой кон-
кретной работе» 41.
Таким образом, административное районирование явилось одним из средств, ис-
пользовавшихся Коммунистической партией и Советским правительством для прове-
дения в жизнь ленинского плана построения социализма в СССР. Руководящая роль
в разработке и осуществлении административного районирования принадлежала
ВКП(б), опиравшейся на марксистско-ленинское учение о государстве, на опыт прак-
тической работы В. И. Ленина по становлению административно-территориального
устройства.
Административное районирование 20—30-х годов может быть охарактеризовано
и как административно-хозяйственное районирование, поскольку оно прежде всего пре-
следовало цель создания пространственной организации, соответствующей потребно-
стям построения экономической базы социализма. Вместе с тем оно может быть оха-
рактеризовано как политико-административное, так как в его основе лежали не только
хозяйственные принципы, но и принципы пролетарского интернационализма, социали-
стической демократии, что отразилось в проведении партией и правительством ленин-
ской национальной политики, в практике национально-государственного строительства,
в ликвидации фактического неравенства, а также в сочетании построения местной си-
стемы управления, на основе единства хозяйственного и политического руководства,
с постоянным расширением социальной базы Советов. Районирование содействовало
и выполнению других важнейших задач государства диктатуры пролетариата.
Политико-административное хозяйственное районирование органически вписывает-
ся в реконструктивный период истории СССР. Являясь выражением целенаправленной
динамичной административно-территориальной политики партии и правительства, оно
способствовало решению коренных задач этого периода. Несмотря на определенные
трудности в осуществлении административного районирования (в первую очередь —
кадры и связь), практика подтвердила правильность проводившихся мероприятий и
позволила накопить драгоценный опыт создания системы управления и организации
территории социалистического государства.
41 XVIII съезд ВКП(б). Стеногр. отчет. М., 1939, с. 29.
141
Э. Э. Я А Н В Я Р К, К. К. К А Л A
ОСВЕЩЕНИЕ ВОПРОСОВ РАЗВИТИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
ЭСТОНСКОЙ ССР В ПЕРИОД СОЦИАЛИЗМА
СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИЕЙ
(1960—1980 гг.)
Проблемы места и роли рабочего класса в обществе в период социалистического
строительства постоянно привлекают внимание исследователей. Это закономерно, по-
скольку «только этот класс может помочь трудящимся массам объединиться, сплотить-
ся и окончательно отстоять, окончательно закрепить коммунистическое общество, окон-
чательно его построить» 1.
История рабочего класса СССР неразрывно связана с развитием народного хозяй-
ства, социалистической индустриализацией. Она неотделима от истории Коммунисти-
ческой партии, последовательно борющейся за осуществление классовых интересов и
политических идеалов рабочего класса.
Названным проблемам посвящена обширная литература, обобщенная в специаль-
ных историографических исследованиях, среди которых особого внимания заслуживают
монографии И. Е. Ворожейкина, В. С. Лельчука, а также совместный труд И. Е. Воро-
жейкина и С. Л. Сенявского 1 2. В этих работах подытожены результаты изучения исто-
рии индустриализации СССР, конкретных проблем развития рабочего класса: количе-
ственных и качественных изменений в его составе, формирования и развития его нацио-
нальных отрядов в республиках, .миновавших капитализм, возрастания трудовой и обще-
ственно-политической активности рабочих, а также их удельного веса в структуре совет-
ского общества. Подведены итоги изучения социальных границ этого класса, показано
значение его как основной производительной силы общества, его ведущая роль в обще-
ственно-политической жизни Советской страны, выделяются основные этапы развития.
Указанные исследования способствуют теоретическому осмыслению нового конкрет-
ного материалы темы. Однако следует отметить, что не все регионы СССР нашли в них
отражение (в частности, Прибалтика). В настоящей статье ставится задача частично
восполнить этот пробел, проанализировать литературу за I960—1980 гг. по истории ра-
бочего класса Советской Эстонии.
Политическое, экономическое и социальное развитие рабочего класса Советской
Эстонии обобщены в «Истории Эстонской ССР»3. В третьей части «Очерков истории
Коммунистической партии Эстонии» рассмотрена руководящая роль КПЭ в социали-
стической реконструкции промышленности, индустриализации и дальнейшем развитии
экономики республики, показан рост рядов рабочего класса, его профессиональная под-
готовка, развитие производственной и политической активности промышленных рабо-
чих 4.
Историография рабочего класса Советской Эстонии была впервые рассмотрена ли-
товским историком Г. Шаджюсом в статье, где исследовалась литература по всему При-
балтийскому региону за период со второй половины 50-х годов по 1967 г. включитель¬
1 Ленин В. И. ПСС, т. 41, с. 310.
2 Ворожейкин И. Е. Очерк историографии рабочего класса СССР. М., 1975;
Лельчук В. С. Социалистическая индустриализация СССР и ее освещение в совет-
ской историографии. М., 1975; Ворожейкин И. Е. и СенявскийС. Л. Рабочий
класс — ведущая сила советского общества. Вопросы методологии и историографии.
М., 1977.
3 История Эстонской ССР. Т. III (с марта 1917 до начала 50־х годов). Ред. кол.:
В. Маамяги (гл. ред.), X. Арумяэ, Ю. Кахк, А. Панксеев, И. Саат, Э. Сыгел. Таллин,
1974.
4 Очерки истории Коммунистической партии Эстонии, ч. III (июль 1940—1958 гг.).
Под общ. ред. А. К. Панксеева. Таллин, 1970.
142
но 5 *. Автор отметил, что при изучении развития и деятельности рабочего класса исто•
рики Прибалтики в значительной мере опираются на исследования экономистов.
О. Карма и К. Сийливаск проанализировали историческую и экономическую лите-
ратуру по истории революционного движения и рабочего класса Эстонии, вышедшую
до 1969 г. Заслугой авторов следует считать определение этапов становления марксист-
ско-ленинской методологии изучения проблемы в Эстонии в.
Анализ некоторых методологических и методических аспектов исследования рабочего
класса социалистического общества и критический разбор отдельных групп источников
по этой теме представлены X. Роотсом и Д. Всевиовым в специальном сборнике 7. Стет
пень изученности развития внутренней структуры рабочего класса республики кратко
охарактеризована в работе К. Кала, Р. Юурсоо и Д. Всевиова 8.
Итоги изучения проблемы на современном этапе (по 1975 г. включительно) по две-
дены в вышедшей в Германской Демократической Республике статье Э. Яанвярк9.
Для настоящего обзора материал дополнен анализом литературы, опубликованной во
второй половине 1970-х годов.
Для полного понимания и правильной оценки современного развития рабочего
класса Эстонии важное значение имеет его дореволюционная история (до 1917 г.). Она
освещена в фундаментальной историко-экономической монографии О. Карма 10 11.
Анализ численности и положения аграрных рабочих Эстонии в 30-е годы проведен
А. Руусманом 11.
Специальных работ по истории промышленности и рабочего класса начального эта-
па социалистического строительства (1940—1941 гг.) нет. Исследованы лишь отдельные
вопросы: организация строительства и строительных рабочих в 1940 г.12, некоторые
аспекты деятельности и материального положения рабочего класса в 1940—1941 гг.13.
Ведущая роль рабочего класса Эстонии в защите советской власти в 1941—1945 гг.
отражена в двухтомнике «Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского
Союза» 14, где показано, что три четверти численности эстонских национальных соеди-
нений Красной Армии составлял пролетариат. В издании отражен самоотверженный
труд рабочих, эвакуированных в тыл, а также их активное участие в восстановлении
заводов и фабрик после освобождения республики от оккупации.
5 Шаджюс Г. Изучение истории рабочего класса в Прибалтийских республиках.
В кн.: Вопросы историографии рабочего класса СССР. М., 1970, с. 237—252.
0Карма О., Сийливаск К. Изучение истории рабочего класса и революцион-
ного движения. В кн.: Ленинский этап в эстонской исторической науке. Таллин, 1970
(на эст. яз., с резюме на русск. и нем. яз.).
7 Некоторые методологические и источниковедческие проблемы исследования исто-
рии рабочего класса социалистического общества. Таллин, 1977.
8 Кала К., Юурсоо Р., ВсевиовД. Рабочий класс. Проблемы внутриклас-
сового развития. В сб.: Проблемы развития социально-экономических формаций в стра-
нах Балтики. Материалы конференции. Таллин, 1978.
9 Яанвярк Э. Основные итоги изучения истории рабочего класса Эстонии на
современном этапе.— Ежегодник по истории социалистических стран Европы, т. 23/1.
Берлин, 1979 (на нем. яз.).
10 К а р м а О. От промышленного переворота к социалистической революции в
Эстонии. Развитие промышленности до 1917 года. Таллин, 1963 (на эст. яз., с резюме
на русск. яз.).
11 Р у у с м а н А. Об экономической борьбе батраков Эстонии в 1934—1940 гг. В сб.:
КП Эстонии во главе рабочего класса и его союзников в период борьбы за советскую
власть и строительство социализма. Тезисы конференции. Таллин, 1979.
12 Ю у р с о о Р. Об организации строительства и строительных рабочих в Совет-
ской Эстонии в 1940 году.— «Известия» АН ЭССР, обществ, науки, 1976, № 4 (на эст.
яз., с резюме на русск. яз.).
13 В а с ь к А. А. Рабочий класс Эстонии и первые социально-экономические преоб-
разования в республике в 1940—1941 годах. В сб.: Развитие рабочего класса в нацио-
нальных республиках СССР. М., 1962; Ру у с В. Рабочий класс Эстонии и его роль
в социалистическом строительстве (1940—1941). В сб.: КП Эстонии во главе рабочего־
класса и его союзников в период борьбы за советскую власть и строительство социа-
лизма. Тезисы конференции; Бойков В. К вопросу о заработной плате рабочих про-
мышленных предприятий Эстонской ССР в 1940 году. Там же.
14 Эстонский народ в Великой Отечественной войне Советского Союза. 1941—1945.
В 2-х тт. Т. I. Таллин, 1973; т. II. Таллин, 1980.
143
Для исследования индустриального развития Советской Эстонии в послевоенные
годы многое сделано А. Веймером. На основе многочисленных статистических источ-
ников он охарактеризовал проблемы развития, размещения и специализации промыт-
ленности в Эстонской ССР в течение 20 послевоенных лет. Важен проведенный А. Вей-
мером анализ роста материальной базы промышленности, структуры и динамики про-
мышленно-производственных кадров, занятости населения 15. Данную им картину до-
полнили работы экономистов Э. Кулля, А. Раннеса, Р. Рейтера, историка К. Кала 16 и др.
Для рассматриваемой нами темы важное значение имеет изучение в литературе
ЭССР проблем социалистической индустриализации, сыгравшей решающую роль в фор-
мировании советского рабочего класса республики. Особого внимания заслуживает
в этой связи статья Л. Брутуса. Она опубликована в сборнике Института экономики
АН ЭССР среди других интересных экономических исследований 17.
Л. Брутус отмечает своеобразие и противоречивость промышленного развития Эс-
тонии: «.*.. от капиталистической индустриализации (в составе Российской империи) че-
рез дезиндустриализацию и ограниченное оживление (в буржуазной Эстонии) к социа-
диетической индустриализации (в Советской Эстонии)»18. Путем сравнительного ана-
лиза целого комплекса показателей ЭССР и СССР — темпов роста промышленной про-
дукции, капитальных вложений в народное хозяйство на душу населения, основных про-
изводственных фондов и валовой продукции, роста производительности труда, а также
изменений отраслевой структуры промышленности — Л. Брутус пришел к выводу, что
социалистическая индустриализация ЭССР охватывает период с 1946 г. до начала 50-х
годов.
Несмотря на это, в исторической и экономической литературе Советской Эстонии
термин «социалистическая индустриализация» трактуется нередко как индустриальное
развитие в течение длительного времени. Это обстоятельство послужило основанием для
дополнительного изучения вопроса, проведенного Э. Яанвярк. В соответствии с имею-
щей место в советской историографии точкой зрения 19 20 автор считает, что социалисти-
ческая индустриализация составляет особый этап в общем индустриальном развитии и
что обязательным условием ее осуществления является перспективное планирование на-
родного хозяйства. Сравнив затраты государства на развитие промышленности Эстонии
до и после Великой Отечественной войны, она выявила, что удельный вес промышлен-
ных отраслей в общей сумме капитальных вложений был наибольшим в 1946—1950 гг.—
53%. На этот же период приходился самый высокий абсолютный (41,3 тыс. человек)
и относительный (91%) прирост численности промышленных рабочих. Это позволило
автору сделать заключение, что действительно в 1946—1950 гг. Эстонская ССР прохо-
дила этап социалистической индустриализации. Одновременно здесь шло восстановле-
ние народного хозяйства. Возможность широко опираться на экономический потенциал
всего Союза Социалистических республик облегчила решение этих задач в данной рес-
публике 2°.
15 В ей мер А. Социалистическая индустриализация Эстонской ССР. Таллин, 1958;
его же. Комплексное развитие и специализация промышленности Эстонского эконо-
мического административного района. Таллин, 1961; его же. Развитие промышлен-
ности Эстонской ССР за семилетие (1959—1965). М., 1967.
16 Кулль Э. Машиностроение в Эстонской ССР. Таллин. 1960 (на эст. яз.); его
ж е. Развитие и размещение машиностроения в Советской Прибалтике. Таллин, 1966;
Раннее А. О состоянии местной промышленности Эстонской ССР до ее реорганиза-
ции в 1962 году.— «Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1963, № 7 (на эст. яз.);
Рейтер Р. Тяжелая промышленность Эстонской ССР и перспективы ее развития.
Таллин, 1964 (на эст. яз.); Кала К. История электрификаций Эстонской ССР (с конца
XIX в. до 1965 г.). Таллин, 1974 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.).
17 Брутус Л. О социалистической индустриализации Эстонской ССР.— Экономи-
ка Советской Эстонии в 1940—1960 гг. Таллин, 1960 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.).
18 Там же, с. 60.
19 См.: Лельчук В. С. Указ, соч., с. 225—230, 199—306; Киркэ С. И. Регио-
нальные проблемы процесса создания материально-технической базы коммунизма в
СССР (по материалам Молдавской ССР). Кишинев, 1979, с. 56, 57.
20 Яанвярк Э. Э. Социалистическая индустриализация и рост рабочего класса
•советских республик Прибалтики в период построения и упрочения социализма.— «Ис-
тория СССР», 1979, № 2.
144
Важнейшим условием создания материально-технической базы социализма и строи-
тельства социалистического общества были совместная созидательная деятельность ра-
бочего класса и трудового крестьянства, укрепление экономического и политического
сотрудничества двух дружественных классов, упрочение их союза. Развитие союза ра-
бочего класса с крестьянством на разных этапах социалистического строительства про-
анализировано в специальной монографии А. К. Панксеева и в работах Е. Мадис21.
Первые специальные труды о рабочем классе Советской Эстонии относятся к на-
чалу 1960-х годов22. В них на фоне развития промышленности в 1945—1957 гг. рассмот-
рены рост рядов промышленных рабочих, их профессиональная подготовка, расширение
политического и культурного кругозора, консолидация многонационального по составу
рабочего класса республики. Показано повышение его производственной активности
в ходе социалистического соревнования, выявлены причины, сдерживавшие разверты-
вание соревнования, охарактеризовано участие рабочих в техническом и организацион-
ном совершенствовании производства.
К этим исследованиям примыкает книга Е. Мадис и Э. Гречкиной. В ней освеща-
ются главные тенденции развития рабочего класса СССР и Советской Эстонии, укреп-
ление его ведущей роли в важнейших сферах общественной жизни 23.
Разработка истории рабочего класса Советской Эстонии в 60—70-е годы велась
преимущественно по отдельным темам. К некоторым вопросам, в связи с расширением
круга источников, исследователи обращались не раз, постепенно углубляя их изучен-
ность. Такое развитие историографии характерно для изучения социальных источников
роста класса, особенно выяснения роли сельского населения в этом процессе 24. Плодо-
творным для изучения проблемы оказалось привлечение демографических материалов,
а также данных по изменению основ землепользования. Анализ динамики среднегодо-
вой численности населения, занятого в колхозах и совхозах ЭССР с 1950 по 1960 г.,
проведенный М. Рубиным и У. Сыгелем, показал, что в первой половине 50-х годов
колхозное крестьянство являлось существенным источником пополнения городского ра-
бочего класса. Во второй половине 50-х годов в связи с реорганизацией многих колхо-
зов в совхозы имел место рост аграрного отряда рабочих.
Постепенный переход к интенсивному развитию экономики в ходе строительства
социализма, научно-технический прогресс потребовали особого внимания к проблемам
подготовки и повышения квалификации рабочих кадров, их культурно-технического
уровня. Исследованию этих вопросов посвящен ряд работ историков республики 25.
21 П а н к с е е в А. К. Коммунистическая партия Эстонии в борьбе за упрочение
союза рабочего класса и крестьянства в период с 1944 по 1960 г. Таллин, 1961 (на эст.
яз.); Мадис Е. О руководящей роли рабочего класса в экономическом союзе с кре-
стьянством.— «Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1969, № 30 (с резюме на
нем. яз.); е е ж е. Два класса—Цель одна. Таллин, 1974.
22 Р а н д м е т с Л. В. Рабочий класс Эстонии в борьбе за дальнейший подъем про-
мышленности (1951—1957 гг.). В сб.: Строительство коммунизма и рост творческой
активности масс. М., 1960; Я а нв яр к Э. Рабочий класс Советской Эстонии и разви-
тие промышленности республики (1945—1950 гг.). Таллин, 1963 (на эст. яз., с резюме
на русск. яз.).
23Мадис Е., Гречкина Э. Рабочий класс — решающая сила десятой пяти-
летки. Таллин, 1978.
24 Рандметс Л. Рост рабочего класса Эстонской ССР и основные источники
его пополнения. В кн.: Труды по истории КПЭ, т. I. Таллин, 1965 (на эст. яз., с резюме
на русск. яз.); Кала К. К., Рооте X. О. Развитие рабочего класса Советской Эсто-
нии (1945—1975 гг.). В сб.: Проблемы социальной структуры республик Советской При-
балтики. Таллин, 1978; Рубин М., Сыгел У. Изменения в социальной структуре
сельского населения Эстонии в период упрочения социализма. В сб.: 40 лет Прибалтий-
ским республикам. Тезисы докладов. Вильнюс, 1980; Кала К., ЮурсооР. О фор-
мировании социалистического рабочего класса в Эстонии. Там же.
25 Я а н в я р к Э. Э. Подготовка и повышение квалификации рабочих кадров в Эс-
тонии в годы четвертой пятилетки.— «История СССР», 1962, № 1, ее же. Сравнение
некоторых характеристик образования всех трудящихся и промышленных рабочих Эс-
тонской ССР в 1960—1970-х годах.—«Труды» Таллинского политехи, ин-та, 1974, № 349,
с. 33—51 (на эст. яз., с резюме на нем. яз.); Гусарова В. К вопросу роста культур-
но-технического уровня рабочего класса (по материалам завода «Вольта»).— «Изве-
стия» АН ЭССР, сер. обществ, наук, 1964, № 3; Л ее де Е. О подготовке и пепепопго-
145
В литературе рассмотрены возможности, созданные Советским государством для про-
должения общего и специального образования без отрыва от производства 2в, проана-
лизированы результаты расширения политического и ,культурного кругозора трудя-
щихся.
В конце 1972 г. была проведена научная конференция «Рабочий класс Эстонской
ССР в условиях научно-технического прогресса», где было уделено серьезное внимание
вопросам общего и специального образования рабочих, изменению их квалификацион-
ного уровня 26 27.
Современному этапу развития общества в СССР свойственны существенные изме-
нения внутренней структуры рабочего класса, которые в Эстонии наиболее полно изу-
чены X, Роотсом 28. На основе тщательной разработки архивных материалов он ввел
в научный оборот много новых данных, позволяющих охарактеризовать изменения в
рабочем классе за период с 1959 по 1975 г. X. Рооте первым рассмотрел развитие рабо-
чих промышленности, строительства, транспорта и совхозов в разных структурных
срезах, исследовал динамику их поло-возрастного и национального состава. Выявил
тенденции воспроизводства, показал повышение уровня общего образования, профес-
сиональной подготовки рабочих и основные факторы, определяющие этот рост, просле-
дил выравнивание уровня образования отдельных отраслевых отрядов этого класса.
В трудах X. Роотса прослеживается воздействие технического прогресса в промыш-
ленности на профессиональный состав рабочих, выравнивание разных их отрядов по
характеру труда, рост ведущей роли класса в дальнейшем социальном прогрессе совет-
ского общества. Усилилось внимание историков к демографическим аспектам формиро-
вания рабочего класса, источникам его пополнения, изучению его отдельных отрядов 29.
товке рабочих кадров на производстве (на материалах Эстонской ССР, ’1962—
1967 гг.).— «Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1969, № 30; Шмидт А.
К вопросу вечернего и заочного обучения рабочего класса (на материалах сланцевой
промышленности Эстонской ССР).— «Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1969,
№ 30; Рооте X. О. Процесс перехода рабочего класса на всеобщее среднее образо-
вание. В сб.: Социологические проблемы взаимодействия личности и социальных групп
в условиях развитого социалистического общества. Материалы конференции. Вып. 5.
Вильнюс, 1977; Кен ни к А. Роль учебных заведений системы трудовых резервов в под-
готовке квалифицированных кадров в Эстонской ССР в послевоенные годы (1944—
1950).— «Известия» АН ЭССР. Обществ, науки, 1979, № 1 (на эст. яз., с резюме на
русск. яз.).
26Кельдер X. Вечерние и заочные формы учебы в нашей школьной системе.—
«Известия» АН ЭССР, сер. обществ, наук, 1965, № 2 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.).
27 Рабочий класс Эстонской ССР в условиях научно-технического прогресса. Те-
зисы докладов. Таллин, 1972.
28 Рооте X. Социально-демографические группы в составе рабочего класса Эс-
тонской ССР. В сб.: Урбанизация. Рабочий класс. Интеллигенция. Таллин, 1978; его
же. Изменения в структуре рабочего класса Эстонской ССР в 1959—1975 гг. В сб.: Чис-
ленность и классовый состав населения России и СССР (XVI—XX вв.). Таллин, 1979
и др.
29 Рубин М. Формирование кадров механизаторов сельского хозяйства Эстон-
ской ССР в 1944—1945 гг. В сб.: О развитии социалистического сельского хозяйства в
Советской Эстонии. Таллин, 1976 (на эст. и русск. яз.); его же. Формирование кадров
механизаторов и социально-экономические итоги этого процесса в Эстонской ССР
(1944—1958 гг.). В сб.: Проблемы социальной структуры республик Советской Прибал-
тики. Таллин, 1978; Рубин М., С ы г е л У., ТоомУ. Некоторые аспекты социально-
экономического развития эстонской деревни в 1950—1975 гг. В сб.: Проблемы развития
социально-экономических формаций в странах Балтики. Материалы конференции. Тал-
лин, 1978; Всевиов Д. Демографические аспекты формирования рабочего класса
промышленного города (на примере Нарвы, 1944—1970 гг.). В сб.: Второй Всесоюзный
семинар по исторической демографии. Тезисы докладов. Рига, 1977; его же. Формы
пополнения рабочих кадров промышленного города (на материалах г. Нарвы). В сб.:
Урбанизация. Рабочий класс. Интеллигенция; Всевиов Д. И., МарандиЭ. А. Фор-
мирование рабочих кадров городов Кохтла-Ярве и Нарва (1944—1958 гг.). В сб.: Про-
блемы социальной структуры республик Советской Прибалтики; Юу р со о Р. О фор-
мировании кадров строительных рабочих в Советской Эстонии (1945—1955 гг.). В сб.:
Проблемы социальной структуры республик Советской Прибалтики; его же. Женщины
в рядах строителей Советской Эстонии в 1944—1955 гг. В сб.: Урбанизация. Рабочий
класс. Интеллигенция; С ы г е л У. Изменение численности колхозного крестьянства и
46 ו
Так, Д. Всевиов исследовал его формирование в Нарве, Р. Юурсоо — развитие строи-
тельных, М. Рубин и У. Сыгел — сельских рабочих. Значительный раздел исторической
литературы ЭССР, вышедшей в 60־х и в меньшей степени в 70-х годах, посвящен изу-
чению трудовой активности рабочего класса. Особенно много внимания уделено вопро-
сам социалистического соревнования. В этих трудах даются не во всем совпадающие
характеристики социалистического соревнования, различные оценки его отдельных форм
и этапов; иногда исследования носят локальный характер 30. Анализ разнообразных
подходов к изучению соревнования, обобщение опыта его организации содержатся в ра-
ботах К. Когера 31.
Историками проведен анализ развития технического творчества промышленных ра-
бочих Эстонской ССР в 1945—1950 гг. и 1958—1961 гг., а по сланцехимической про-
мышленности ЭССР — в 1958—1963 гг.32
Исследователи отмечают различные формы проявления общественно-политической
активности рабочего класса. Несколько статей опубликовано по истории производ-
ственных совещаний 33.
В имеющейся литературе приводятся данные о социальном составе Компартии рес-
публики, свидетельствующие о том, что за 1945—1965 гг. примерно треть нового попол-
нения рядов партии давали рабочие. Начиная с 1956 р. их доля среди кандидатов вчле-
ны партии составляла больше трети, а с 1972 г.— более половины 34.
Условия, определяющие общественную активность рабочих изучались путем социо-
логического обследования, проведенного в 1971 —1972 гг. среди рабочих лесной и дере-
вообрабатывающей промышленности (4133 опрошенных), в 1973 г.— на основе выбо-
рочного опроса трудящихся ЭССР. При этом учитывалось выполнение постоянных и
разовых общественных поручений, участие в рационализаторской деятельности. Были
выяснены основные факторы, определяющие общественно-политическую активность ра-
бочих: партийность, принадлежность к определенной квалификационной группе, обще-
образовательная и особенно профессиональная подготовка. Т. Китвель сравнил участие
пополнение рядов аграрных рабочих Советской Прибалтики в 1955—1960 гг. В сб.: Трид-
цать лет по социалистическому пути. Тезисы докладов. II. Вильнюс, 1979; его же.
О некоторых демографических аспектах развития аграрного отряда рабочего класса
Эстонской ССР в период строительства социализма (1944—1958 гг.). В сб.: Численность
и классовый состав населения России и СССР (XVI—XX вв.). Таллин, 1979; его же.
Сдвиги в социальной структуре сельского населения Эстонской ССР на этапе развито-
го социализма.— «Известия» АН ЭССР, Обществ, науки, 1980, № 3.
30Лееде Е. Возникновение новых форм социалистического соревнования в про-
мышленности Эстонской ССР в годы IV пятилетки.— «Труды» Таллинского политехи,
ин-та, сер. Б, 1960, № 1; Бойков В. Роль профсоюзов Эстонии в развертывании со-
циалистического соревнования в 1940—1941 гг. В сб.: Из истории современности. Тал-
лин, 1961 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.); Гусарова В. Движение за комму-
нистический труд на заводе «Вольта». В сб.: Из истории современности. Таллин, 1961
(на эст. яз., с резюме на русск. яз.); ШмидтА. Возникновение и развитие соревно-
вания за коммунистический труд в сланцевой промышленности Эстонской ССР.— «Тру-
ды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1964, № 12; О брам И. Социалистическое со-
ревнование как средство воспитания дружбы народов. В кн.: Труды по истории КПЭ, т. I.
31 Когер К. Соревнование на предприятии. Таллин, 1973 (на эст. яз.).
32 Яанвярк Э. Развитие рационализаторского движения в промышленности Со-
ветской Эстонии в 1945—1950 годах.— «Известия» АН ЭССР, сер. обществ, наук, 1961,
№ 4 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.) ;Волкова Г. О роли профсоюзов Эстонии
в развитии технического творчества масс (1958—1961 гг.). В сб.: Труды по истории
КПЭ, т. II. Таллин, 1966 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.); Шмидт А.
О творческой активности рабочего класса (на материалах сланцехимической промыш-
ленности ЭССР, 1958—1963 гг.).— «Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1967,
№ 21 (с резюме на нем. яз.).
33 Яанвярк Э. Производственные совещания на промышленных предприятиях
Эстонской ССР в первые послевоенные годы. В сб.: Из истории современности. Таллин,
1961 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.); Волкова Г. О работе постоянно действую-
щих производственных совещаний на промышленных предприятиях Советской Эстонии.
В сб.: Труды по истории КПЭ, т. I.
34 Панксеев А. О деятельности КП Эстонии по регулированию роста рядов пар-
тии (1944—1965 гг.). В сб.: Труды по истории КПЭ, т. II; его же. Рещения XXVсъез-
да КПСС претворяются в жизнь. Таллин, 1980, с. 133.
147
в общественной деятельности рабочих разной квалификации и представителей других
социальных групп 35 36.
Социологическое изучение рабочего класса Советской Эстонии развернулось в 1960-е
годы. Материал, полученный путем анкетных опросов в заводских коллективах, допол-
нялся данными текущих архивов предприятий, литературы, статистики. Первый опыт
такого обследования был предпринят в 1963 г. Институтом истории АН Эстонской ССР
совместно с Тартуским государственным университетом. М. Лыхмус, руководившая
анкетированием на двух тартуских заводах, описала опыт обследования одного из пред-
приятий и его результаты зв. Материал по изучению обоих заводских коллективов поды-
тожен Э. Яанвярк37.
Дефицит рабочей силы в Советской Эстонии требовал изучения факторов, от кото-
рых зависела ее стабильность. В связи с этим были проведены исследования, отражаю-
щие отношение (оценки) рабочих к труду, к предприятию. Силами социологической
лаборатории Тартуского университета были комплексно обследованы заводские кол-
лективы системы Министерства строительных материалов ЭССР (в Тарту, Кунда, Ярва-
канди), различные промышленные предприятия в Таллине. Первые выводы, к которым
пришли ученые, имеют существенное научно-практическое значение 38. Наиболее весо-
мой среди изданных исследований является обобщающая работа Т. Китвеля, в которой
рабочие являются основным объектом изучения 39.
В социологических очерках Ю. Кахка рассматривается потребление культуры раз-
личными классами (в том числе рабочим), общественными и национальными группами
Эстонской ССР и делаются выводы о постепенном стирании различий между ними по
этому показателю 4°. Материалы о социологическом изучении рабочего класса ЭССР
содержатся также в целом ряде более общих по тематике сборников, опубликованных
за 1975—1980 гг.41
С конца 50-х годов в Эстонии появились публикации по истории фабрик и заводов,
приуроченные во многих случаях к юбилейным датам этих коллективов.
Первыми создали книги по истории промышленных предприятий журналисты в со-
трудничестве с краеведами 42. Профессиональные историки также опубликовали ряд
35Яанвярк Э. Примечательные взаимосвязи.— «Коммунист Эстонии», 1973,
№ 10; Китвель Т. Труд и отношение к труду. В сб.: Труд и трудовая активность.
Таллин, 1980.
36 Л ы х м у с М. Из опыта проведения социологической анкеты с помощью перфо-
карточек на одном из промышленных предприятий.— «Ученые записки» Тартуского
ун-та, вып. 164, 1965 (на эст. яз., с резюме на русск. и нем. яз.).
37Яанвярк Э. Некоторые результаты конкретно-социологических исследований
внутриклассовых изменений рабочего класса Эстонии. В сб.: Изменение внутриклассо-
вой структуры рабочего класса. Тезисы докладов на Всесоюзной научной конференции
«Изменение социальной структуры общества». Киев, 1965.
38 Л е п п М. О воздействии технико-экономических факторов на отношение рабо-
чих к труду.—«Труды» Таллинского политехи, ин-та, сер. Б, 1967, № 18 (на эст. яз.,
с резюме на русск. яз.); Пароль В. К вопросу об устойчивости и подвижности ра-
бочих кадров. (Историко-социологическое исследование по данным промышленности
строительных материалов ЭССР за 1959—1965 гг.).— «Известия» АН ЭССР, Обществ,
науки, 1971, №4; М у р у т а р А. А. и В и х а л е м м П. А. Некоторые проблемы комп-
лексного исследования удовлетворенности заводского коллектива. В сб.: Труды по со-
циологии. II. Тарту, 1972; Отражение научно-технического прогресса в общественных
отношениях. Таллин, 1972; Яанвярк Э. Некоторые аспекты потенциальной текучести
рабочей силы. (По данным социологического обследования рабочих лесной и деревооб-
рабатывающей промышленности ЭССР в 1971—1972 гг.).— «Известия» АН ЭССР, Об-
ществ. науки, 1974, № 4 (на эст. яз., с резюме на русск. яз.).
39 Китвель Т. О социально-психологических проблемах удовлетворенности тру-
дом. Таллин, 1974.
40 Ках к Ю. Черты сходства. Социологические очерки. Таллин, 1974.
41 Социальная структура, труд, свободное время. Таллин, 1975; Использование сво-
бедного времени трудящимися Эстонской ССР. Таллин, 1978; Социологические очерки
о Советской Эстонии. Таллин, 1979; Труд и трудовая активность. Таллин, 1980.
42 ׳Гомберг Т., Зубов В. Кренгольмская мануфактура (к 100-летию), 1857—
1957. Таллин, 1957; Линнусе X. Машиностроительный завод «Ильмарине». Таллин,
1959 (на эст. яз.); его же. Балтийская мануфактура 1898—1967. Исторический и эко-
148
трудов по этой тематике 43. Наиболее плодотворной в этой области следует считать дея-
тельность В. Гусаровой и О. Карма.
Наряду с основательными систематическими исследованиями стали издаваться крат-
кие обзоры, сборники воспоминаний представителей производственных коллективов
и т. д.44. Все они имеют определенное познавательное значение, богаты конкретным ма-
териалом.
В 70-е годы усилился интерес ученых к вопросам, связанным с изменениями в со-
циальной структуре общества, укреплением и развитием советского народа как новой
исторической общности людей. Разбор работ по этой проблематике важен, поскольку
решающее значение в интеграции советского общества принадлежит рабочему классу.
Динамика социальной структуры Советской Эстонии показана в исследованиях Р. Пул-
лата и Э. Яанвярк45 46. Р. Пуллат это явление рассматривает за длительное время, уде-
ляя особое внимание рабочему классу, тенденциям развития его внутренней структуры.
Э. Яанвярк на основе данных всесоюзных переписей населения 1959 и 1970 гг. анали-
зйрует увеличение удельного веса рабочего класса как во всем занятом населении, так
и среди трудящихся города и села на этапе развитого социализма, проводит сравнение
этих процессов в Эстонской, Латвийской и Литовской ССР, учитывает национальные
аспекты проблемы. В последующие годы вышел еще ряд публикаций, в которых рас-
сматривается значение рабочего класса и его отдельных отрядов в социальной структу-
ре Советской Эстонии на разных этапах ее развития 4в.
Особо следует остановиться на вопросах межклассовой социальной мобильности.
Социолог Э. Ранник показал, что в 1968—1973 гг. из всех социальных слоев рабочий
класс имел самые многосторонние связи с другими общественными группами 47. Опреде-
лив соотношение внутри- и межклассовой мобильности рабочих, он привел результаты
обмена кадрами между рабочим классом и колхозным крестьянством, придя к выводу,
что предпосылкой и итогом перемещений явилось сближение классов и социальных
групп.
комический обзор. Таллин, 1965 (на эст. яз.); Майер Э. Таллинский машиностроитель-
ный завод 1865—1965. Рабочий шагает сквозь годы столетия. Таллин, 1965.
43 Гусарова В. Завод «Вольта». Страницы истории. Таллин, 1967; ее же. За-
вод «Вольта». Страницы истории. Изд. 2, испр. и доп. Таллин, 1974; Карма О., Ланд-
б е р г О., Нормак Э. Цементный завод «Пунане Кунда». Таллин, 1969 (на эст. яз.);
Карма О., К и в и А., Я а н в я р к Э. От бумажной мельницы к целлюлозно-бумаж-
ному комбинату (300-летняя история Таллинского целлюлозно-бумажного комбината им.
В. Кингисеппа). Таллин, 1968; Гусарова В., Карма О., Лукин Г. 100 лет эстон-
ских железных дорог. Таллин, 1970; Карма О., Кал а К•, КарьяхярмТ. Таллин-
ский фанерно-мебельный комбинат (1877—1977). Таллин, 1977.
44 Они зажигали зарю. Из истории завода «Двигатель». Таллин, 1967; 50 лет до-
бычи сланца в Эстонской ССР. Таллин, 1968; Гольденберг С. А., Гаммер-
ман Я. М. «Балтийская мануфактура», 1898—1968. Таллин, 1969; Пярнуский маши-
ностроительный завод 1920—1970. Таллин, 1970 (на эст. яз.); Карма О., Скоро-
ход А. Трудная судьба. Краткая история Русско-Балтайского судостроительного за-
вода. Таллин, 1971; Лукин Г., Рогинский М., Толстиков Я. Завод трудовой
славы. Таллинский ордена Трудового Красного Знамени электротехнический завод им.
М. И. Калинина. 1870—1970. Таллин, 1972; Ш мидер В. Дважды рожденный. К 50-ле-
таю сланцехимического комбината «Кивиыли». Таллин, 1972; Кривошеев Е. П.
Дважды орденоносный комбинат Кренгольмская мануфактура. Таллин, 1972 и др.
45 Пуллат Р. Социальная структура Советской Эстонии. Сравнительно-истори-
ческий анализ основных тенденций развития. Таллин, 1976; Яанвярк Э. Основные
изменения в социальной структуре населения советских республик Прибалтики (по дан-
ным всесоюзных переписей населения 1959 и 1970 гг.).— «История СССР», 1976, № 5.
46 С ы г е л У. Сельский рабочий класс в социальной структуре сельского населения
Эстонской ССР. В сб.: Социологические проблемы взаимодействия личности и социаль-
ных групп в условиях социализма. Материалы конференции, № 5. Вильнюс, 1977; Пул-
л а т Р. Н., С и й л и в а с к К. К. К вопросу об изменениях социальной структуры Со-
ветской Эстонии на современном этапе.— «История СССР», 1978, № 1; Проблемы со-
циальной структуры республик Советской Прибалтики. Сб. статей. Таллин, 1978.
47 Р а н н и к Э. Э. Социальные перемещения трудящихся Эстонской ССР как фак-
тор развития социальной структуры (1968—1973 гг.). В сб.: Проблемы социальной
структуры республик Советской Прибалтики. Таллин, 1978.
149
Накопление литературы по изучению отдельных этапов и проблем развития рабо-
чего класса Советской Эстонии, а также привлечение широкого круга новых архивных
источников позволило К. Кала и X. Роотсу проследить развитие промышленных рабо-
чих за тридцатилетний период социалистического и коммунистического строительства 48.
Таким образом, с 1960 по 1980 г. относительно полно исследованы история фор-
мирования основных отрядов рабочего класса Советской Эстонии, рост его обществен-
но-политической активности, развитие социалистического соревнования. Однако многие
аспекты темы нуждаются в разработке. Необходимо, например, начать изучение таких
отрядов, как рабочие транспорта, сферы бытового обслуживания. Нет еще целостной
картины развития социалистического соревнования в республике за 1940—1980 гг. Не
изучены пути повышения профессионального мастерства, распространение передового
опыта и наставничества в 60—70-е годы. Необходимо продолжить исследование роли
ведущего класса ЭССР в техническом и организационном совершенствовании производ-
ства, в управлении промышленными предприятиями.
Особого внимания обществоведов заслуживают проблемы социально-политической
активности рабочего класса. В этой области ряд тем вообще специально не изучен:
участие рабочих в деятельности Советов народных депутатов, в руководстве обществен-
ными организациями, в народных дружинах и советском правосудии (в качестве народ-
ных заседателей).
Создание обобщающего труда по истории рабочего класса Советской Эстонии, пред-
принятое историками республики под общим руководством Института истории АН
СССР, должно содействовать дальнейшему развитию историографии проблемы.
Материалы XXVI съезда КПСС свидетельствуют о пристальном внимании ЦК пар-
тии к вопросам развития социально-классовой структуры и национальных отношений
в Советском Союзе. В Отчетном докладе констатируется, что «в 70-е годы продолжа-
лось сближение всех классов и социальных групп советского общества» и подчеркива-
ется, что «повышается роль рабочего класса в жизни общества» 49. Всестороннее рас-
крытие этих процессов на конкретном материале союзных республик является одной из
основных задач историков.
48 К а л а К- К., Р о о т с X. О. Развитие рабочего класса Советской Эстонии
(1945—1975 гг.). В сб.: Проблемы социальной структуры республик Советской Прибал-
тики. Таллин, 1978.
49 Брежнев Л. И. Отчетный доклад Центрального Комитета КПСС XXVI съезду
Коммунистической партии Советского Союза и очередные задачи партии в области внут-
ренней и внешней политики. 23 февраля 1981 года. М., 1981, с. 70.
Т. А. Д Е М И Н А
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ЮЖНОМ ЗАУРАЛЬЕ
В 30—80-х ГОДАХ XVIII ВЕКА
При изучении аграрного строя и общественных отношений позднефеодальной де-
резни важное значение имеет исследование сути земельных отношений. Их основу при
феодализме составляла надельная система, когда собственник земли, пользуясь моно-
полней земельной собственности для присвоения прибавочного труда и продукта непо-
средственных производителей, выделял им землю в качестве надела 1. Однако на 1
1 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 25, ч. II, с. 346, 352, 357—358.
150
окраинных территориях России, к которым относилось и Южное Зауралье 2, землеполь-
зование не исчерпывалось только надельным. Оно сосуществовало с захватно-заимоч-
ным, дополнялось вненадельным землепользованием.
Задача данной работы — охарактеризовать основные черты земельных отношений,
в Южном Зауралье 3, освоение которого продолжалось4 в условиях начавшегося раз-
ложения феодального способа производства.
Неразрывность исторического развития Урала и Западной Сибири, идентичность
социально-экономических процессов в этих регионах объясняют привлечение главным
образом сибиреведческой литературы по рассматриваемому вопросу. Специфические
черты крестьянского землевладения и землепользования в Сибири выявил В. И. Шун-
ков. Характерным способом расширения крестьянской пашни в XVII в. было самостоя-
тельное приискание земли самими крестьянами 5 *. В. И. Шунков установил, что с «общей
установкой принадлежности земли государю сочетается признание земли собственностью
тяглеца, тянущего с нее тягло» в.
3. Я. Бояршинова, М. М. Громыко отмечают, что захватно-заимочное землепользо-
вание и свободное обращение земель было характерным для сибирской деревни в те-
чение всего XVIII в., несмотря на общую запретительную политику правительства 7.
Важное значение имеет наблюдение М. М. Громыко о сочетании общинного и наслед-
ственного землевладения, о реальном праве крестьянского мира решать поземельные
споры внутри общины и выступать в качестве юридического лица в конфликтах, затра-
гивавших сложившийся комплекс угодий данной общины 8.
2 Это обширная местность по притокам р. Тобола, Исети, Миассу, Ую, Барневе,.
Тече. Здесь восточные склоны Уральских гор переходят в западносибирские степи.
В административном отношении Южное Зауралье с 1737 по 1781 г. соответствовало
Исетской провинции. В состав провинции входили Исетский, Шадринский и Окуневский
дистрикты, образованные в 1720 г. при проведении I ревизии из части слобод эконо-
мически развитого Верхотурско-Тобольского земледельческого района, центра земледе-
лия Сибири. В 1756 г. в результате постепенного хозяйственного освоения территории
провинции русским крестьянством и увеличения фискально-административного аппарата
были созданы Куртамышский и Увельский (Челябинский) дистрикты. В 1781 г. с вве-
дением в крае Учреждения о губерниях (1775 г.) Исетская провинция была упразднена,
а ее территория разделена между Троицким и Челябинским уездами Оренбургской гу-
бернии, Шадринским и частично Екатеринбургским уездами Пермской губернии.
3 Л. М. Русакова справедливо обратила внимание на то, что в монографии
А. А. Кондрашенкова «Крестьяне Зауралья» (чч. I—II. Челябинск, 1966—1969) вопрос
о земельных отношениях в Южном Зауралье не получил освещения. (Р у с а к о в а Л. М.
Сельское хозяйство Среднего Зауралья на рубеже XVIII—XIX вв. Новосибирск, 1976,
с. 22.)
4 Демина Т. А. К вопросу о формировании сословия государственных крестьян
в Южном Зауралье в 30—80-е гг. XVIII в.— «Советские архивы», 1979, № 5.
5 Шунков В. И. Очерки по истории колонизации Сибири. М.— Л., 1946, с. 34—43,
77, 88.
в Там же, с. 78, 86. См. также: Шунков В. И. Очерки по истории земледелия
Сибири (XVII в.). М., 1956; его же. О феодальном строе сибирской деревни в
XVII в.— «Вопросы истории», 1952, № 6; его же. Развитие феодальных отношений.
В кн.: История Сибири. Т. 2. Сибирь в составе феодальной России. Л., 1968.
7 Бояршинова 3. Я. О формировании сословия государственных крестьян в Си-
бири (XVIII — первая четверть XIX в.)—«Труды» Томского ун-та им. В. В. Куйбыше-
ва, 1964, т. 177, с. 44—55; ее же. В. И. Шунков о феодальных отношениях в сибир-
ской деревне. В кн.: Русское население Поморья и Сибири (Период феодализма). М.,
1973, с. 24—36; Громыко М. М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и
земледельческое освоение. Новосибирск, 1965, с. 198—202; ее ж е. О характере позе-
мельных отношений на государственных землях Западной Сибири в 30—80־х годах
XVIII в.—«Известия» СО АН СССР, сер. обществ, наук, вып. 1. Новосибирск, 1963,
с. 90—101. См. также: Емельянов Н. Ф. Землевладение томских хлебопашцев в
XVF1 — первой половине XIX в. В кн.: Некоторые вопросы истории Сибири. Вып. 2.
Томск, 1973, с. 12.
8 Громыко М. М. Община в обычном праве сибирских крестьян XVIII в.— 70-х
годов XIX в.— Ежегодник по аграрной истории. 1971 г. Вильнюс, 1974, с. 388, 396; ее
же. Сельская община в Сибири в XVIII — первой половине XIX в.— Бахрушинские
чтения 1973 г. Вып. 2. Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск,
1973, с. 24—25; ее же. Территориальная крестьянская община Сибири (30-е гг.
XVIII в.). В кн.: Крестьянская община в Сибири XVIII — начала XX в. Новосибирск,
151
Закономерности развития феодальной земельной собственности в период позднего
феодализма исследованы в работах А. А. Преображенского. Важное значение имеют
его выводы о сложной и противоречивой борьбе двух тенденций развития: господство-
вавшей феодально-крепостнической и зарождавшейся буржуазной, в результате кото-
рой изменялась структура земельной собственности9. А. А. Преображенский показал,
что крестьянское землепользование на Урале в XVII — начале XVIII в. унаследовало
в значительной степени порядки землевладения черносошного крестьянства, практически
граничившие с правом частной собственности 10 11. Свободные формы отчуждения земель
(заклад, завещание по наследству и другие земельные сделки), утвердившиеся в пов-
седневной жизни при условии сохранения земли в тягле, были одной из отличительных
черт феодальных отношений на Урале и в Сибири 11. С первых шагов русской колони-
зации, отмечал А. А. Преображенский, здесь наряду с официальным отводом земель
властями действовал принцип свободно-захватного права 12. В XVIII в. земельная по-
литика правительства становится более жесткой 13. Заслуживает внимания предложен-
ная П. А. Колесниковым характеристика генерального межевания земель государствен-
ной деревни как меры против крестьянского землевладения 14.
Л. М. Русакова установила, что с середины XVIII в. в Сибири развивается не толь-
ко потребительская аренда, переплетавшаяся с закладом, ростовщическими операциями,
но и утверждаются товарные цены на землю, происходит процесс зарождения капита-
диетических отношений в области аренды государственных оброчных статей 15 16.
Следует отметить, что для сибиреведческой литературы характерно признание
государства земельным собственником, а крестьян — владельцами земли, широкие права
которых основаны на личной инициативе по освоению земель, трудовом праве, давности
владения. Но эта точка зрения не единственная.
Г. Ф. Быконя находит возможным применять к условиям Сибири теорию «разде-
ленной собственности» на землю между государством и крестьянами 1e. Одним из ос-
новных его аргументов является наличие в сибирской деревне значительной части хозяй-
ственно освоенных земель, утаенных от всех видов податного обложения, мало отяго-
!ценных рентными отношениями, при активной роли крестьянского самоуправления 17.
Однако, на наш взгляд, необходимо учитывать, что в XVII в. Сибири были более при-
сущи сообщества по совместному владению землей, чем земельная община, которая
тогда еще только складывалась. И это убедительно показано В. А. Александровым и
3. Я. Бояршиновой 18. Кроме того, в условиях социальной неоднородности позднефео-
1977, с. 53—72; ее же. Трудовые традиции русских крестьян Сибири в XVIII — пер-
вой половине XIX в. Новосибирск, 1975, с. 294—322.
9 Преображенский А. А. Структура земельной собственности в России
XVII—XVIII вв.— Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1966 г. Таллин,
1971, с. 128—136; его же. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII ве-
ка. М., 1972; его же. Об эволюции феодальной собственности в России XVII — на-
чала XIX века.— «Вопросы истории», 1977, № 5, с. 46—62.
10 Преображенский А. А. О земельных сделках крестьян в XVII в. В кн.:
Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. М., 1963,
с. 219—224; его же. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале XVIII века, с. 189.
11 Преображенский А. А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI — начале
XVIII века, с. 27.
12 Там же, с. 190—191.
13 Ч е р е в а н ь А. С. Эволюция земельных отношений государственных крестьян
Урала и Европейского Севера России во II половине XVIII — первой трети XIX в.—
«Ученые записки» Петрозаводского ун-та, т. VII, вып. 1. Исторические и филологиче-
ские науки 1957 г., 1958, с. 65—66.
14 Колесников П. А. Северная деревня в XV — первой половине XIX в. (К во-
просу об эволюции аграрных отношений в Русском государстве). Вологда, 1976, с. 310.
15 Русакова Л. М. Сельское хозяйство Среднего Зауралья на рубеже XVIII—
XIX вв., с. 108, 123, 124.
16Быконя Г. Ф. Проблема поземельных отношений русского трудового населе-
ния Сибири XVII—XVIII вв. В кн.: Вопросы историографии и социально-политического
развития Сибири (XIX—XX вв.). Вып. 1. Красноярск, 1976, с. 98—106.
17 Там же, с. 104.
18 Александров В. А. Сельская община в России (XVII — начало XIX в.). М.,
1976; Бояршинова 3. Я. К вопросу о коллективном землевладении в сибирской
152
дальней общины внутри нее сочетались индивидуальные формы владения землей одни־
ми угодьями и общинные — другими, вырабатывались и действовали свои критерии
раскладки податей и повинностей, что делало маловероятным наличие утаенных земель.
Основным средством земельного обеспечения государственной деревни в Зауралье
и Сибири был отвод земли, который обычно происходил при основании поселения или
во время переписей населения 19. Старопоселенные слободы часто не имели твердых
межевых границ20, что было следствием значительного земельного фонда неосвоенных
площадей. Владение землей основывалось на отводных или данных памятях, межевых
книгах и планах 21.
Уже в самом начале XVIII в. ясно определилась тенденция правительства, направ-
ленная на установление безусловного права феодальной собственности государства на
землю22. Правительственные указы второй половины XVIII в. запрещали черносошным
крестьянам отчуждать и распоряжаться своими надельными землями23. Указы о Ге-
неральном межевании земель от 13 мая 1754 г. и 25 мая 1766 г.24 законодательным
порядком подтвердили монопольное право государства на земельную собственность.
Сущность законодательной земельной политики проявлялась в конкретных дей-
ствиях местных властей. Примерно с 40-х годов XVIII в. они добивались ликвидации
установившейся у крестьян практики на старые земельные отводы. Предлагалось вы-
слать в управительские канцелярии «данные записи, где есть у крестьян и у прочих
обывателей», на пашни и сенные покосы, а также данные на земли, отведенные под
остроги и слободы. К 1743 г. такие документы были высланы из Шадринского дистрик-
та, Успенского Далматовского монастыря 25 *. Происходил пересмотр земельных границ
прежних отводов. Начиналось поравнение земель, размежевание их между слободами.
Указ от 5 июня 1743 г. определял земельную политику в этом районе феодальной
России на долгие годы. Управители дистриктов должны были объявить крестьянам, «что
они по тем бывшим у них данным земель и сенных покосов своими не называли, а паха-
ли пашню впредь до размежевания все обще». Однако поземельные отношения внутри
общины (раздел по тяглам или владение отведенной к слободе землей без раздела,
«кто сколько пахать может») решались самими крестьянами 20.
При отводе земель под слободы в Южном Зауралье в 40-е, 50-е годы и позднее
межевание земель под них проводилось на предварительно определенное число платеж-
ных душ. Прилив поселенцев, разрастание семей старожилов заставляло крестьян неод-
нократно обращаться с просьбами о дополнительных прирезках земли. Это видно на
примере Куртамышской слободы, которую в 1745 г. «начал строить» слободчик Антон
Лоскутников. 4 марта 1743 г. геодезистом Михеем Менгаловым была отведена земля
под слободу «на двухсотное число семей». 4 августа 1750 г. по просьбе слободчика были
отведены дополнительно «земли под пашни и сенные покосы» еще на 130 крестьянских
семей. В 1765 г. куртамышские крестьяне еще раз добились отвода земли «к прежней
в прибавку по числу платежных душ». В июне 1783 г. население слободы вновь просило
об отводе земель «кои и ныне еще состоят порожние», указывая их точные границы 27.
Отвод земель под новые слободы — Верхнеувельскую (в 1753 г.), Кундравинскую
(в 1764 г.), Каменскую (в 1764 г.) и Кочердыкскую (в 1784 г.) и другие — проводился
из расчета 15 дес. пашни на каждую ревизскую душу28. Сверх того давались лес и
деревне в XVII — начале XVIII в.— «Труды» Томского ун-та им. В. В. Куйбышева, 1974,
т. 250, с. 3—8.
19 ЦГАДА, ф. 614, on. 1, д. 45, л. 393.
20 Рычков П. И. Топография Оренбургская. СПб., 1762, с. 346; ЦГАДА, ф. 1324,
оп. 286 1/2, д. 3391, л. 1.
21 ЦГАДА, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3385, л. 19; ф. 614, on. 1, д. 45, лл. 392, 393.
22 Ч е р е в а н ь А. С. Указ, соч., с. 66, 82.
23 ПСЗ, т. XIII, № 9874, т. XVIII, № 13114.
24 ПСЗ, т. XVI, № 10237, гл. 22, п. 11 и 16; т. XVIII, № 12659.
25 ЦГАДА, ф. 614, on. 1, д. 45, лл. 390—393.
20 Там же, лл. 452—453.
27 ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 171—Дело о земле крестьян села Куртамышского.
28 ЦГАДА, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3198, лл. 12—13; д. 3198, лл. 48—54 об.; д. 3708,
л. 44.
153
сенные покосы «по препорции» (предположительно по 13 дес.) на каждую тяглую душу.
Образование новых слобод вызывало ущемление земельных интересов старожильческо-
го населения, порождало жалобы, открытое недовольство. Например, первая попытка
отмежевания земель под Каменскую слободу (17 июля 1763 г.) завершилась неудачно.
Крестьяне Утятской слободы Ялуторовского дистрикта «собрався многолюдством еде-
лали великий шум и драку» и не допустили прапорщика Веселкова и управителя Чуп-
лина к размежеванию земель. Отвод земли под слободу (10 ноября 1764 г.) стал воз-
можным только с помощью воинской команды из Пресногорьковской крепости 29. Вся
отведенная земля была выделена в волостную дачу, при этом возделанные крестьянами
пашни, оставшиеся за пределами отвода, были отрезаны 3°. Так же остро проводилось
межевание земель под Кочердыкскую слободу. Землемер Либин, невзирая на то, что
куртамышские крестьяне предъявили свои документы на землю: владенный указ, две
межевые копии и два плана, «въехав в Куртамышские межи и грани», отводил земли
под новую слободу «с посевным хлебом» куртамышских крестьян 31.
В течение всего XVIII в. зауральское крестьянство, несмотря на проводимую пра-
вительством земельную политику, стремилось сохранить владение землей по заимкам,
унаследованное от предшествующего времени 32. Свидетельством тому служат много-
численные челобитные о самовольных захватах земель крестьянами смежных деревень
в отводах к другим слободам 33. Например, крестьяне Масленского острога пахали паш-
ню на землях Барневской слободы 34.
Крестьяне Куртамышского ведомства имели пашни, сильно удаленные («... иные
более 20 верст от домов своих»), находившиеся вне отведенного массива земель35 36.
Иногда захват земель проводился сообща, всем «миром». Так, крестьяне Карачель-
ской слободы (всего 500 человек) в 1786 г. добились отвода в пользование «пустопо-
рожней земли», а в следующем году они «усильством своим сверх той отведенной и
и обмежеванной земли» захватили еще значительный массив. Они рубили и вычищали
лес под хлебопашество, косили на лугах сено зв.
Распространение в изучаемое время захватно-заимочного землепользования под-
тверждается фактами образования абсолютного большинства деревень по инициативе
государственных крестьян 37. Например, в Куртамышском дистрикте так было создано
около 90% всех деревень38.
Однако государственная администрация препятствовала расселению крестьян из
слобод и сел в деревни. Например, в 1766 г. в ведомстве Исетского острога было раз-
рушено шесть самовольно заведенных крестьянами деревень, Окуневского острога —
тринадцать, Бешкильской слободы — четырнадцать 39.
Заимочный и вольнозахватный способы преобретения земли были одним из факто-
ров, обострявших имущественное неравенство и социальные противоречия в государ-
ственной деревне. Так, с 1761 по 1779 г. 31 семья крестьян Каменской слободы само-
вольно освоила 611 дес. целины, в том числе пять семей распахали по 50, три семьи по
29 Там же, см. также: ф. 611, on. 1, д. 139.
30 Там же, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3708, л. 44.
31 ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 379, лл. 76—77 об.
32 О захватно-заимочном землепользовании в старопоселенной части Исетской про-
винции в XVII в. см.: ГАЧО, ф. 627 (Музей местного края), on. 1, д. 60 — Челобитная
царям Иоану и Петру Алексеевичам от жителей слобод с примечаниями и пояснениями
Н. К. Чупина.
33 ЦГАДА, ф. 612, on. 1, д. 121, лл. 243, 243 об.; ф. 1355, д. 940, лл. 66, 97; Пал-
лас П. С. Путешествие по разным провинциям Российской империи, ч. И, кн. 1. СПб.,
1786, с. 129; ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 474, лл. 129—130 об.; д. 448, лл. 24, 182; д. 379,
лл. 46 06.-47, 76—7706., 230—230 об.; ф. И-115, on. 1, д. 148, л. 87.
34 ЦГАДА, ф. 614, on. 1, д. 24, лл. 134, 208.
35 Там же, ф. 611, on. 1, д. 304, лл. 115, 362; ф. 429, on. 1, д. 808, л. 33.
36 ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 440, л. 354.
37 ЦГАДА, ф. 612, on. 1, д. 121, лл. 13—15.
38 Там же, лл. 91—96 об.
39 Там же, лл. 319 об.—383 и др.; д. 254.
154
30, 5 семей — по 20 дес. 16 семей подняли от 2 до 10 дес., одна — 40 дес. и еще одна —
15 дес. земли 40.
Постепенно привычный способ расширения земельных угодий путем самовольного
захвата уступал место просьбам отвести землю 41. Если она действительно оказывалась
незанятой, то обычно крестьяне ее получали с обязательной оговоркой: «до Генераль-
ного впредь земель размежевания». При этом местные власти исходили прежде всего
из стремления поддерживать тяглоспособность государственной деревни.
В действиях местной администрации постоянно реализовался взгляд правительства
на земли как на государственную собственность.
Однако труд, вложенный в освоение целинных земель, давность и наследствен-
ность владения порождали стремление крестьян считать используемые земли своей соб-
ственностью. Это отразилось в выражениях крестьянских челобитных: «пашенную мою
заимку», «собственной его пашенной заимки», «собственную мою пашню»42. Однако го-
сударство не признавало земельную собственность крестьян. Их владельческие права
всемерно подавлялись. Об упорной борьбе государства против стремления крестьян рас-
сматривать занимаемые ими земли как предмет товарного оборота свидетельствует
почти полное отсутствие в источниках прямых актов купли-продажи земли. В крепост-
ных книгах местных учреждений, где обычно регистрировались все виды сделок, обна-
ружен лишь один акт продажи земли. «Исетский житель, а записавшийся казак Миас-
ской крепости Федор Сысоев продал землю вдове Ирине Смеридовой за один рубль» 43.
Однако рост товарно-денежных отношений вызывал мобилизацию земельных угодий,
хотя она законодательно запрещалась. В крепостных книгах регистрировались много-
численные случаи продажи дворов, изб, клетей, погребов, пая в мельнице44. Подобные
явления были характерны в изучаемое время и для поморской деревни 45 46. Имуществен-
ные сделки сопровождали и «сдачу тягла» 48.
Уже во второй половине XVIII в. прослеживается социальное расслоение крестьян.
В результате обращений земельных угодий в деревне появлялись семьи бобылей. Вскоре
после проведения Генерального межевания в Троицком уезде было 32 бобыльских хо-
зяйства, в Верхнеуральском — 40 47. По ответам крестьянских старожилов на анкету
Вольного экономического общества (1766 г.), в деревне было «малопожиточных несрав-
ненно большее число, чем пожиточных» 48.
Одним из средств расширения надельного землепользования была аренда оброч-
ных земель. Из ведомостей канцелярских сборов видно, что в первой половине XVIII в.
в Исетской провинции была наиболее распространена аренда казенных мельниц, кузниц,
рыбных ловель. Однако еще 10 октября 1746 г. Исетская провинциальная канцелярия
искала охотников на отдачу сенных покосов 49 50. Владение из оброка пашенными, сено-
косными угодьями наблюдается в районах старого заселения, но также в незначитель-
ном размере 5°. В условиях относительного земельного простора Южного Зауралья и
стремления крестьян сохранить традиции захватно-заимочного землепользования, уна-
следованные от XVII в., аренда государственных земель не получила широкого разви¬
40 ЦГАДА, ф. 429, on. 1, д. 808, лл. 16 об.— 17 об.
41 ЦГАДА, ф. 612, on. 1, д. 364, лл. 321—321 об.; ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 448, л. 183
42 ЦГАДА, ф. 613, on. 1, д. 285, л. 5 об.; д. 175, л. 8; ф. 614, on. 1, д. 24, л. 1345;
ф. 938, on. 1, д. 14, л. 3 об.; д. 20, л. 1.
43 Там же, ф. 615, on. 1, д. 3499, л. 4 об.
44 Там же, д. 7745, л. 3; д. 7747, л. 1—1 об.; д. 7749, лл. 2 об., 3; д. 3499, лл. 1,
4 об. и др.
45 П. А. Колесников писал: «Дворы стали отчуждаться отдельно от земельных уго-
дий, а компоненты двора — хмельники, огороды, овины, бани, колодцы — также стали
объектом сделок» (Колесников П. А. Указ, соч., с. 138—159).
46 ЦГАДА, ф. 615, on. 1, д. 3496, лл. 3, 4; д. 3497, лл. 7 об., 3 об.; д. 3499, лл. 3,.
3 об.
47 Там же, ф. 1355, д. 928.
48 Там же, ф. 612, on. 1, д. 121, л. 17 об. См. также: д. 387, лл. 201—206.
49 ГАЧО, ф. И-63, on. 1, д. 1, л. 681.
50 ЦГАДА, ф. 429, on. 1, д. 134, л. 2 об.; ф. 614, on. 1, д. 70, л. 7.
155
тия. Первые 46 оброчных статей пашен и сенокосов были отмежеваны в окрестностях
Челябинска в 1786 г. В 1799 г. их было уже 114 51.
Постепенно складывались коллективные и индивидуальные формы владения и поль-
зования оброчными статьями. Например, в 1786 г. воскресенские крестьяне в год за
аренду рыбных ловель платили 77 р. 50 к., окуневские — 44 р., куртамышские—15 р.
В то же время крестьянин Иван Корнаков за индивидуальную аренду рыбных ловель
в этом же году платил 6 р., Семен Человеков — 5 р., Осип Бабин — 3 р., Иван Пенков-
ский — 20 р., Иван Сухоплюев — 11 р., Никифор Человеков — 5 р.52 Иван Пашин, кре-
стьянин Теченской слободы, в 1777 г. взял в кортому у башкир Каратабынской волости
озеро Аргази на 5 лет. Ежегодная плата за аренду составляла 115 р.53 Имелись отдель-
ные случаи аренды земли в значительном количестве. Так, в 1799 г. в Челябинском
уезде из 1205 пашенных и сенокосных угодий государственные крестьяне арендовали
314 дес., или 26% от всей арендной земли уезда 54. Крестьянин Каменской слободы Яков
Кашкаров снимал 163 дес. (52% земли арендованной крестьянами), а Петр Чувалов из
Челябинской подгородной деревни—100 дес. (32%). Оба предпринимателя обрабаты-
вали свои земельные угодья, используя наемный труд 55. Размер их держаний по срав-
нению, например, с арендными участками мещан, у которых они были, как правило,
от 5 до 15 дес., позволяет сделать предположение о предпринимательском характере
аренды. Отдельные крестьянские семьи эксплуатировали одни и те же оброчные земли
более 30 лет 5®. Для беднейших и частично средних слоев деревни аренда служила для
обеспечения собственного существования 57.
В конце XVIII в. в Челябинском уезде можно наблюдать и субаренду земельных
угодий. Так, челябинский купец Сергей Ильиных взятые в аренду сенокосные угодья
отдавал на оброк крестьянам (в 1800 г. размер его арендных держаний составлял око-
ло 121 дес.) 58. В'этом случае причиной арендного землепользования было малоземелье.
Субаренда была одним из средств расширения надела. Безусловно, для крестьян-арен-
даторов это была аренда потребительская, вынужденная.
Наиболее слабо в наших источниках представлена межкрестьянская аренда. Ре-
гулируемая в основном нормами обычного права, межкрестьянская аренда земельных
угодий не всегда находила отражение в официальной документации. И все-таки отдель-
ные сведения, позволяющие судить о ее развитии, встречаются. В конце XVIII в. челя-
бинскис казаки жаловались, что «за стеснением принужденными себя нашли для хле-
бопашества и сенокошения землю кортомить у соседственных вотченников Каратабын-
ской п Баратабынской волостей башкир...». В то же время живущие в соседних с баш-
кирами деревнях крестьяне, захватив у казаков самые лучшие луга «Айлинской воло-
сти башкирцев под видом найма к себе в работу отдают те луга косить из положенного
числа копен» 59. Таким образом, земельная аренда была дополнением традиционных форм
землепользования в крестьянском хозяйстве. В повседневной жизни государственной
деревни сложно переплетались черты потребительской и предпринимательской аренды.
Появлявшаяся предпринимательская аренда, в конечном счете, подрывала устои фео-
дальной земельной собственности.
С 1791 г. в Южном Зауралье началось Генеральное межевание земель, которое за-
тянулось на несколько десятилетий. В ходе его крестьяне наделялись пятнадцатью деся-
тинами земли на ревизскую душу, при этом отрезались лучшие пашни и сенокосы, на-
рушались издревле сложившиеся границы между слободами, значительная часть земель
51 Там же, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3412, л. 7; д. 3414—3525; ГАЧО, ф. И-46, on. 1,
д. 1.
52 Там же, ф. 614, on. 1, д. 45, л. 476; ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, дд. 367, 450, лл. 342—
343
53 Там же, ф. 615, on. 1, дд. 12568, л. 1.
3‘ ГАЧО, ф. И-46, on. 1, д. 1, лл. 1—34 об.; ЦГАДА, ф. 1355, д. 188, лл. 38—39,
175 об., 176 об.
55 ЦГАДА, ф. 1355, д. 1886, л. 35 об., 39.
56 ГАЧО, ф. И-46, on. 1, д. 1, л. 14.
57 Там же, ф. И-44, д. 452, л. 130; д. 446, лл. 225—236.
58 Там же, д. 472, л. 144; д. 474, л. 210; ф. И-46, on. 1, д. 1.
58 ЦГАДА, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3412, л. 7.
156
переходила в казенный фонд. Споры, возникшие в ходе межевания, пестрят жалобами
крестьян на то, что землями, которые у них были отрезаны, они владели «издавна и не-
отъемлемо», порой более 150 лет60. Почти все удобные пашенные земли крестьян Верх-
неувельской и Кундравинской слобод вошли в число отрезанных в казенное ведомство
земель, а остались большей частью малоплодородные 61. В Ичкинской волости, например,
было отмежевано удобной пашенной и сенокосной земли более 500 дес. «Крестьяне были
лишены издревле принадлежащих им владений, через что совершенно придти они долж-
ны в убожество и разорение» 62.
Если до Генерального межевания в Челябинском уезде в пользовании государст-
венных крестьян было 1 296 229 дес. удобных земель, то после межевания осталась лишь
четвертая часть — 384 444 дес. В Троицком уезде после межевания во владении крестьян
оставалась пятая часть освоенных ими земельных угодий, при этом было отрезано 9148
дес. пашни из 11 980 дес., 26 211 дес. сенокосов из 37 367 дес.63. Генеральное межева-
ние в Южном Зауралье было закономерным проявлением общей земельной политики
государства, о чем свидетельствует столь же энергичное наступление на земли черносош-
ного Поморья 64.
Межевание сопровождалось всяческими злоупотреблениями землемеров. Они не при-
глашали понятых от крестьян, собирали с них деньги, брали подарки. Например, кре-
стьяне Верхнетеченской волости, собрав с каждой души по 2 р. 25 к. для землемера Ва-
сильева, передали ему 4434 руб. При расследовании выяснилось, что они сделали это
для того, чтобы при обмежевании земель, принадлежащих их волости, «он не отграни-
чил бы оные в другие владения, и не проживал бы долгое время в их селениях»65 66.
Порой власти жестоко расправлялись с крестьянами, вплоть до убийства вв.
Генеральное межевание в Южном Зауралье выявило охранительную политику пра-
вительства по отношению к казачьему землепользованию. Казачество наделялось землей
по 30 дес. на мужскую душу. Значительная часть земель была отмежевана в фонд ка-
зачьих крепостей 67. Это позволило вводить команды казаков в крестьянские слободы,
подавлять сопротивление крестьян.
Генеральное межевание имело социальные последствия: способствовало усилению
малоземелья, сосредоточению земельных богатств в руках зажиточного крестьянства че-
рез фонд оброчных статей. Выявленные в ходе Генерального межевания «излишества»
крестьянской земли позволили царскому правительству проводить переселения в заураль-
ские степи.
Таким образом, противодействуя земельной политике феодального государства, исет-
ское крестьянство наряду с надельным стремилось сохранить право индивидуально-
подворного и захватно-заимочного владения землей.
В условиях роста товарно-денежных отношений законодательная политика прави-
тельства, запрещавшая земельный оборот, не могла его окончательно приостановить, что
вело к социальному расслоению крестьян и подтачивало феодальный способ произвол-
ства.
60 Там же, д. 3198, лл. 12—13, 176; д. 3709, л. 18 об.; ф. 1327, оп. 321 2/1, дд. 32,
37, 301, лл. 4—4 об., 13—13 об.
61 Там же, ф. 1324, оп. 286 1/2, дд. 3198, 36.
62 Там же, ф. 1327, оп. 321 2/1, д. 301, лл. 15 об., 16, 18 об.
63 Подсчитано по экономическим примечаниям к Генеральному межеванию земель:
ЦГАДА, ф. 1355, д. 940.
64 Колесников П. А. Указ, соч., с. 167.
65 ЦГАДА, ф. 1327, оп. 324/3, д. 9, л. 6; д. 10, лл. 2, 87; дд. 17, 18, 206—208, 259.
66 ГАЧО, ф. И-44, оп. 2, д. 71, л. 1; д. 447, лл. 212, 256.
67 ЦГАДА, ф. 1324, оп. 286 1/2, д. 3389, л. 2; ф. 1355, д. 1886, 940.
КРИТИКА
И БИБЛИОГРАФИЯ
КНИГИ ПО ИСТОРИИ ПРОЛЕТАРИАТА РОССИИ
И. Е. ГОРЕЛОВ. БОЛЬШЕВИКИ И ЛЕГАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ РА-
БОЧЕГО КЛАССА. М., «Высшая школа», 1980, 206 с., тир. 3000
Тема, избранная автором, многогранна.
Отдельные ее аспекты уже получили опре-
деленное освещение в монографиях
П. В. Барчугова, Н. И. Летуновского,
Г. И. Зайчикова и др. Однако комплекс
рассматриваемых в рецензируемой работе
вопросов шире, чем у его предшественни-
ков. Структура книги способствует рас-
крытию деятельности союзов, кооперати-
вов, культурно-просветительных организа-
ций и работы в них большевиков, а также
участия большевиков в отдельных всерос-
сийских легальных съездах.
Опираясь на опубликованные работы по
названной проблематике, И. Е. Горелов
вместе с тем отмечает встречающиеся в
литературе ошибки и неточности: о пар-
тийном составе профсоюзов Петербурга,
Центрального бюро профсоюзов Москвы,
рабочих групп легальных съездов, о фрак-
ционной принадлежности отдельных чле-
нов РСДРП и др. (с. 56, 68, 71, 162, 164,
168, 170).
В книге уточнено число профсоюзов в
стране и их численность, выяснен состав и
проанализирована деятельность больше-
вистского Московского центрального бюро
профсоюзов, названы фамилии многих
большевиков — активных работников ле-
гальных рабочих организаций, расшифро-
ваны их партийные клички и литературные
псевдонимы, впервые персонально перечне-
лен почти весь состав рабочей группы все-
российского съезда фабрично-заводских
врачей и т. д. Все это удалось сделать
благодаря использованию разнообразных
источников — документов легальных рабо-
чих организаций, в основном хранящихся
в архивах, легальной и нелегальной прес-
сы, мемуарной литературы. В монографии
использованы также малоизвестные ар-
хивные фонды (например, фонд 539 Цент-
рального государственного архива
РСФСР, в котором хранятся автобиогра-
фии и биографии участников большевист-
ского подполья, профессионального и ко-
оперативного движения).
Но дело не только в привлечении боль-
шого круга источников, айв тематической
систематизации их данных. Здесь прежде
всего следует указать на составленную ав-
тором таблицу «Некоторые сведения о
численном составе местных партийных ор-
ганизаций в России в период реакции»
(с. 185—192).
В монографии прослеживается развитие
тактической линии большевиков в отноше-
нии легальных рабочих организаций и ле-
гальных съездов: создание профессиональ-
но-кооперативной комиссии ЦК РСДРП,
принятие специальных резолюций по этим
вопросам V съездом РСДРП, V (Обще-
российской) конференцией РСДРП, сове-
щанием в расширенном составе в редакции
«Пролетария».
Автор показал напряженность и остро-
ту борьбы большевиков с меньшевиками-
ликвидаторами, отзовистами, эсерами,
бундовцами в наиболее крупных промыш-
ленных центрах России.
Основное внимание в книге уделено ос-
вещению деятельности профсоюзов как
одной из важнейших пролетарских органи-
заций и работе в них большевиков. Автор
обоснованно полагает, что нельзя считать
исчерпывающими данные Организацион¬
158
ной комиссии по подготовке Всероссийско-
го съезда профессиональных союзов о на-
личии в России к весне 1907 г. 652 проф-
союзов, объединявших 246 272 рабочих
(с. 54). На основе новых источников дела-
ется вывод, что к середине 1907 г. в стр а- *
не было около 800 легальных и более 100
нелегальных профсоюзов. Правда, и эти
данные не полны. Составление перечня
профессиональных союзов рабочих страны
дает основание считать, что к середине
1907 г. их было свыше 1000. Данные же
монографии на 1910 г. мало отличаются от
широко используемых в литературе. Автор
считает, что в России в конце 1910 г. су-
шествовало 698 профессиональных органи-
заций, в 204 из которых входило около
38 тыс. человек. Но и эти показатели, по
всей видимости, нуждаются в уточнении.
Приведенный в книге материал свиде-
тельствует, что, несмотря на репрессии,
профсоюзное движение не заглохло. Под-
робно освещается напряженная борьба
большевиков с меньшевиками, которые
преобладали в руководстве некоторых со-
юзов и проводили оппортунистическую ли-
нию под лозунгом «беречь союзы» от ка-
кой бы то ни было политической работы.
Так было, например, в Центральном бюро
профсоюзов Петербурга. Вместе с тем, в
монографии убедительно показано, что в
Центральном бюро профсоюзов Москвы,
во многих профсоюзах Центрального Про-
мышленного района, Урала, Закавказья,
Украины, Белоруссии, Сибири большевики
прочно удерживали свои позиции.
Важным звеном укрепления связей не-
легальной партии с массами являлись
культурно-просветительные организации.
Автор раскрывает многообразную работу
большевиков в клубах, библиотеках, вое-
кресных школах, обществах самообразова-
ния Петербурга, Москвы, Баку, Киева,
Смоленска, Ярославля и некоторых других
городов страны. На интересном материале
охарактеризованы пути и методы распрост-
ранения большевиками в культурно-про-
светительных организациях революцион-
ной пролетарской идеологии.
Серьезное внимание уделено в моногра-
фии рабочей кооперации, которая в годы
реакции становится одним из орудий про-
летарской классовой борьбы. Большевики
добились значительного влияния в коопе¬
ративах Москвы, Иваново-Вознесенска,
Баку, Кинешмы и других городов. Они не
только входили в руководящие органы ра-
бочих кооперативов, но и создавали в них
партийные ячейки.
Интересны страницы о большевистском
руководстве рабочими группами на легаль-
ных всероссийских съездах, проводивших-
ся, как правило, либеральной буржуазией.
Большевистскую линию на легальных
съездах приходилось осуществлять в оже-
сточенной борьбе как с представителями
либеральной буржуазии, рядившимися в
тогу защитников интересов рабочих, так и
с оппортунистами. Это убедительно пока-
зано на примере участия во Всероссийском
съезде фабрично-заводских врачей в Моск-
ве (1—6 апреля 1909 г.).
Приведенный в работе материал свиде-
тельствует, что легальные организации
явились не только очагами идейного вли-
яния большевистской партии на массы, но
и источником пополнения ее рядов, так как
эти организации неизбежно впитывали в
себя активную часть широкого околопар-
тийного слоя, к которому относились все
помогавшие и сочувствовавшие социал-
демократии.
Касаясь географии представленного ма-
териала, отметим, что по сравнению с
Петербургом, Москвой, Центральным Про-
мышленным районом сведения о событиях
в других районах, особенно в Прибалтике
и Польше, подчас отрывочны. Полагаем,
что этот недостаток отчасти связан с не-
полным использованием имеющейся лите-
ратуры о кооперации, рабочих группах на
легальных съездах, культурно-просвети-
тельных организациях *.
*Фомин А. П. Марксизм-ленинизм о
роли кооперации в классовой борьбе про-
летариата и ленинская тактика использо-
вания рабочей кооперации России в рево-
люционном движении в период 1905—
1907 гг. Канд, дис., М., 1973; Нов о же-
нова М. Ф. Партийное руководство
профсоюзами в 1907—1910 гг. (анализ ли-
тературы 20-х годов по истории профсоюз-
ного движения). В кн.: Проблемы отечест-
венной и всеобщей истории. Вып. 2. Л.,
1973; К а ц Н. И. Рабочие группы на Все-
российских кооперативных съездах.— «Во-
просы истории», 1979, №4; Розен-
таль И. С. Культурно-просветительные
организации и углубление классового со-
знания российского пролетариата. В сб.:
Рабочий класс и рабочее движение в Рос-
сии в период империализма. М., 1979 и др.
159
Целесообразно высказать замечания от-
носительно некоторых страниц книги. Так,
трудно согласиться с безоговорочным
включением в число легальных организа-
ций рабочего класса обществ торгово-про-
мышленных служащих (с. 101—103), хотя
последних и называли «пролетариями при-
лавка». Преобладающая часть этих пред-
ставителей наемной армии труда отлича-
лась от рабочих по условиям труда, мате-
риальному положению, психологии. Весьма
показательно, в частности, что в листовке
большевистского общества торгово-про-
мышленных служащих Москвы, работав-
шего в тесном контакте с МК РСДРП,
был призыв к служащим «идти вместе с
рабочими на борьбу с капиталом и прави-
тельством» (с. 102).
Широко, хотя далеко не исчерпывающе
привлечены в работе мемуары; к сожале-
нию, в ряде случаев некритически вое-
произведены данные этого источника. Так,
в Петербурге в 1908 г. доля организован-
ных в профсоюзы рабочих, по анкетным
данным, составляла 2,5—6%, на фабрике
Бека соответствующий показатель, по дан-
ным воспоминаний, равнялся будто бы
60% (с. 55, 63). С аналогичной картиной
мы встречаемся при сопоставлении приве-
денных в книге данных воспоминаний и
материалов профсоюзной печати (с. 92,
94).
Есть в тексте ошибки фактического ха-
рактера. Так, совещание начальников ох-
ранных отделений, давшее повод для со-
ставления «Записки о профессиональном
движении в империи», состоялось не в
1909, а в 1908 г., а данные названных «За-
писок» относятся к 1907 г. В книге пере-
путаны инициалы ряда лиц (с. 10, 59, 75).
Некоторые документы, представленные в
работе как архивные, опубликованы (с. 65,
97).
В целом, несмотря на некоторые недоче-
ты и неточности, рецензируемая моногра-
фия заслуживает положительной оценки.
Она дает представление об изученности
многих вопросов актуальной темы и наме-
чает пути дальнейшего их исследования.
Ю. И. Кирьянов, П. И. Александров
Е. А. ЕГОРОВ. РАБОЧИЕ НИЖЕГОРОДСКОЙ ГУБЕРНИИ (1900—
ФЕВРАЛЬ 1917). Горький, Волго-Вятское кн. изд-во, 1980, 192 с., тир. 3000
В последние годы советские исследова-
тели внесли существенный вклад в изуче-
ние проблемы численности, состава и по-
ложения рабочих России в период импери-
ализма *. В рецензируемой книге впервые
предпринята попытка анализа численно-
сти, состава и положения рабочих Ниже-
городской губернии — одной из промыш-
ленно развитых губерний Центрально-
Промышленного района.
На основе широкого круга опубликован-
ных и архивных источников автор поста-
вил и в целом успешно решил такие важ-
ные проблемы, как структура и динамика
численности рабочих, их состав, условия
* См., напр.: Крузе Э. Э. Положение
рабочего класса России в 1900—1914 г. Л.,
1976; Кирьянов Ю. И. Жизненный
уровень рабочих России. М., 1979 и др.
найма, труда и быта. Опираясь на ленин-
скую методологию и методику исследова-
ния истории рабочего класса в России, он
включил в основу своего анализа следую-
щие категории рабочих: фабрично-завод-
ские, горнозаводские, железнодорожные,
строительные, судовые, чернорабочие, ра-
бочие капиталистических мануфактур,
кустарной мелкой городской и сельской
промышленности, а также занятых на до-
му работой на капиталиста.
Рассматривая динамику численности ра-
бочих Нижегородской губернии в период
империализма, автор показал основные
факторы, которые оказали непосредствен‘
ное влияние на структурные изменения в
этом отряде рабочего класса страны. Изу-
чение такого вопроса на локальном мате-
риале подтверждает общие закономерно-
160
сти развития того же процесса в россий-
ском масштабе. Как показано в книге, суть
этих изменений выражалась, с одной сто-
роны, в росте удельного веса фабрично-
заводских и горнозаводских рабочих, а с
другой — в уменьшении их числа на мел-
ких промышленных предприятиях и в кус-
тарных мастерских (с. 34—35 и «Прило-
жение», с. 159—190).
Правда, состояние источников не позво-
ляло проследить изменение численности
строительных, судовых рабочих и чернора-
бочих. Динамика их численности просле-
живается «лишь логически» (с. 28). При
этом желательно было бы раскрыть мето-
дику таких ориентировочных исчислений.
Исследовательский интерес представляет
попытка Е. А. Егорова охарактеризовать
социальный состав рабочих, выявить вза-
имозависимость и взаимовлияние уровней
развития отдельных отраслей промышлен-
ности и положения пролетариев. Опираясь
на имеющийся в литературе опыт в изуче-
нии этой проблемы (работы Л. М. Ивано-
ва и Б. В. Васильева), автор убедительно
показал процесс формирования кадров
потомственных рабочих, который шел не
одинаковыми темпами как у фабрично-
заводских и горнозаводских рабочих, так
и работников других категорий. На осно-
ве анализа условий труда и найма рабочих
в книге охарактеризовано крайне тяжелое
их положение при капитализме (с. 85).
Обращая внимание на зависимость по-
ложения рабочих от характера и уровня
развития отдельных отраслей промыш-
ленного производства, автор, к сожале-
нию, не всегда последовательно проводит
эту мысль. Так, например, на с. 85 он ка-
тегорично утверждает, что условия труда
якобы «для всех групп рабочих с годами
не улучшались». Однако на с. 88 он гово-
рит уже о том, что во время «промышлен-
ного подъема рабочие ряда фабрик и за-
водов добивались некоторых улучшений
условий труда, снижения его тяжести».
В книге верно подчеркивается влияние
революционной борьбы пролетариата под
руководством большевиков (на улучшение
положения трудящихся. В частности, на
конкретном материале показана роль
большевиков в улучшении медицинского
обслуживания рабочих (с. 101). Однако в
работе эта проблема лишь обозначена и
нуждается в дальнейшей разработке.
Многие завоевания трудящихся, достиг-
нутые в упорной революционной борьбе,
трудно поддаются количественному выра-
жению. В главе, посвященной изучению
быта рабочих, на значительном конкрет-
но-историческом материале убедительно
освещено стремление рабочих к знанию, к
образованию (с. 137—138). Трудящиеся
использовали малейшие возможности для
своего общего развития и в первую оче-
редь для овладения грамотой. Число та-
ких рабочих постоянно росло (с. 148—
149).
Важно отметить, что одним из до-
стоинств книги является аргументирован-
ный характер критики позиций буржуаз-
ных авторов по тем или иным сюжетам
истории пролетариата России, сопоставле-
ние его положения с уровнем жизни тру-
дящихся Западной Европы.
Заметим, что книгу обогатил бы сравни-
тельный анализ положения рабочих Ниже-
городской губернии с жизнью пролетариев
других губерний Центрально-Промышлен-
ного района страны. Более конкретного
рассмотрения заслуживала и внутригуберн-
ская «география» положения рабочих.
Желательно было проследить изменение
их численности, состава и положения в
зависимости от уровня развития тех или
иных уездов. К тому же материал весьма
ценного приложения к книге позволял ав-
тору, по крайней мере, приступить к этому
анализу.
В дальнейшем изучении нуждаются и
такие сюжеты, как влияние политики бур-
жуазии и самодержавия на изменение по-
ложения рабочих, роль и место произвол-
ственного фактора (развития и совершен-
ствования самого производства, его тех-
нической оснащенности) в интенсифика-
ции труда, место рабочих в социальной
структуре населения Нижегородской гу-
бернии.
Книга Е. А. Егорова дает повод сказать
о важности выработки советскими истори-
ками общей методики подсчета числен-
ности рабочих, анализа их состава и поло-
жения в период империализма. В целом
же рецензируемая работа — удачная по-
пытка комплексного рассмотрения поло-
жения рабочих Нижегородской губернии.
А. И. Уткин, В. В. Шелохаев
161
А. С. Ч Е Р К А С О В А. СОЦИАЛЬНАЯ БОРЬБА НА ЗАВОДАХ УРАЛА В
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА. Учебное пособие по спецкурсу. Пермь,
1980, 104 с., тир. 1000
В книге речь идет об истории борьбы
предпролетариата Урала (мастеровых и
работных людей)—старейшего индустри-
ального региона страны. В двух первых
главах работы освещаются строительство
заводов, процесс формирования, положе-
ние и состав горнозаводского населения.
При этом особое внимание уделяется юри-
дическому статусу отдельных его катего-
рий. В третьей главе анализируются раз-
личные формы социального протеста ма-
стеровых казенных заводов (бегство, вол-
нения, подача индивидуальных и коллек-
тивных прошений). Определяется место
различных форм социального протеста в
многовековой истории борьбы трудящих-
ся масс за свои права. В четвертой главе
подробно охарактеризовано массовое дви-
жение 40-х годов XVIII в. на демидовских
заводах, впервые освещаемое в историо-
графин. Прослежено, как наряду с тради-
ционными формами антифеодального со-
противления постепенно зарождались спе-
цифически пролетарские черты социаль-
ного протеста.
Книга основана преимущественно на
неопубликованных источниках архивов
Москвы (ЦГАДА), Свердловска, Перми и
Тобольска. Важно заметить, что среди
вводимых в научный оборот документов
есть немало таких, которые непосредствен-
но вышли из среды мастеровых и работ-
ных людей (о движении за отмену подуш-
ной подати—из переписки Берг-Коллегии
и Главного правления уральских заводов;
материалы следственной комиссии по делу
«О неповиновении мастеровых и работных
людей» демидовских заводов — оригиналы
и копии прошений, «изветов», «верющих
писем», «сказок», допросных речей). При-
в лечены также материалы первой (1719—
1727 гг.) и второй (1745—1747 гг.) реви-
зий, составленных, как известно, на основе
«сказок» переписываемых лиц.
Положение и борьба горнозаводского
населения отражены в ведомственной
переписке, также широко отраженной в
рецензируемой работе. Бесспорно, что ис-
точниковая база работы обширна. Но, по-
видимому, в учебном пособии нужно было
полнее использовать материалы публика-
ции под ред. Е. И. Заозерской и Л. Н. Пу-
шкарева «Волнения работных людей и
приписных крестьян на металлургических
заводах России в первой половине
XVIII в.» (М., 1975).
В приложении приведено несколько уни-
кальных документов движения протеста
на заводах Демидовых («верющее» пись-
мо, выданное мастеровыми и работными
людьми Шайтанского завода поверенным
Петру Трегубову и Семену Ильину; чело-
битные поверенных Петра Трегубова и
Семена Ильина императрице Елизавете
Петровне; письмо мирских людей Невьян-
ского завода сотнику Быньговского заво-
да об остановке всех «фабрик» и др.).
Мастеровые в этих документах стремятся
юридически обосновать рвое общественное
положение: «... против крестьян мы пашен-
ных земель и сенных покосов и протчих
удовольствиев ничего не имеем, но и пи-
таемся от одного только что получаемой
за работы платы, от чего не только не
подлежащий доимки платить можно, но и
подушные за наличных платим и питаемся
с великою нуждою» (с. 97). Излагая зло-
употребления Демидовых, мастеровые
стремятся доказать, что «мы не ево кре-
постные или купленные люди и крестьяне,
но г. и. в. государственные» (с. 101). Это
замечательные исторические документы.
Автор в общем удачно использует исто-
риографию, связанную с освещаемой те-
мой. При этом особое внимание уделено
работам последних лет.
Уральские историки, говорится в книге,
в понятие «горнозаводское население»
часто включают и приписных крестьян,
что, по мнению автора, неверно (с. 11).
Обосновывая свою точку зрения,
А. С. Черкасова указывает, что приписных
крестьян привлекали, как правило, только
на вспомогательные заводские работы —
сплав, перевозку продукции и сырья, за-
готовку древесного угля и т. д.— в объе¬
162
ме подушного оклада. Но разве этого
мало? Далее отмечается, что населению
заводских центров главные средства к
жизни давали несельскохозяйственные ви-
ды деятельности. Однако далеко не всег-
да так было. Как известно, связь рабочих
с землей прослеживается на протяжении
довольно длительного периода.
Желательно было бы подробнее, на кон-
кретном документальном материале оха-
рактеризовать соотношение антифеодаль-
ных и других зарождавшихся в рассмат¬
риваемое время форм социального про-
теста, о которых пишет автор.
Говоря же в целом об опыте издания
рецензируемого учебного пособия, отметим
обстоятельность и аргументированность
подхода автора в освещении темы. Пред-
ставляется оправданным привлечение вни-
мания студентов к вопросам дискуссион-
ного характера. Книга будет способство-
вать углубленному изучению сюжетов, за-
тронутых в ней, в ходе учебного процесса.
Ю. В. Курское
Н. В. ПОЛЯКОВА. УКРЕПЛЕНИЕ ИДЕЙНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО ЕДИН-
СТВА СОВЕТСКИХ ПРОФСОЮЗОВ В БОРЬБЕ ЗА СОЦИАЛИЗМ. М.,
Профиздат, 1980, 198 с., тир. 12 000
Рецензируемая работа — первая попыт-
ка всесторонне исследовать процесс ста-
новления и упрочения идейно-политическо-
го единства советских профсоюзов в пере-
ходный период от капитализма к социа-
лизму в ведущих промышленных районах
страны.
Актуальность монографии связана с тем,
что деятельность советских профсоюзов в
современных условиях зрелого социализ-
ма строится с учетом опыта, накопленного
ими на предшествующих исторических
этапах, и прежде всего в период строи-
тельства социализма. Кроме того, история
борьбы КПСС за укрепление идейно-поли-
тического единства профсоюзов, против
различного рода попыток вырвать профсо-
юзы из-под влияния партии, отравить со-
знание их членов ядом идей мелкобуржу-
азных партий, троцкистов, анархо-синди-
калистов, правых уклонистов и в конечном
итоге превратить профсоюзы в контррево-
люционную силу имеет и большое между-
народное значение.
Книга написана на основе разнообраз-
ного фактического материала, в значи-
тельной мере архивного, документов
КПСС, Советского правительства, профсо-
юзов, прессы, исследований советских уче-
ных.
Оценивая содержание монографии, не-
обходимо в первую очередь отметить тот
позитивный факт, что укрепление идейно-
политического единства профсоюзов рас-
сматривается автором как сложный и
многоплановый процесс, развивающийся
под влиянием совокупности объективных
и субъективных факторов.
Величайшая заслуга в создании учения
о профсоюзах в социалистическом общест-
ве принадлежит В. И. Ленину. В моногра-
фии отмечается, что Владимир Ильич рас-
крыл коренное отличие функций и задач
профсоюзов в условиях капитализма и со-
циализма, определил место профсоюзов в
системе диктатуры пролетариата, разрабо-
тал систему взаимоотношений между пар-
тией и профсоюзами, между Советским
государством и профсоюзами. Автор под-
черкивает, что именно В. И. Ленин выд-
винул положение, согласно которому
идейно-политическое единство профсоюзов
находится в прямой зависимости от осоз-
нания всеми отрядами рабочего класса
своих интересов как класса в целом (с. 7).
Руководствуясь этим ленинским поло-
жением, Н. В. Полякова тесно связывает
анализ процесса становления идейно-по-
литического единства профсоюзов с все-
сторонним исследованием количественных
и качественных изменений в рабочем клас-
се, ростом его сознательности и организо-
ванности. Подобный подход позволяет
проследить в исторической перспективе,
163
как процесс преодоления явлений деклас-
сирования рабочего класса периода граж-
данской войны и разрухи, уничтожения
деления его на занятых в социалистиче-
ском и частном секторе экономики, на
имеющих работу и безработных содейст-
вовал укреплению советских профсоюзов,
росту их вклада в строительство социа-
лизма. Вместе с тем автор убедительно по-
казала, что профсоюзы оказывали глубо-
кое воздействие на рабочий класс, воспи-
тывали его в духе социализма, способство-
вали повышению уровня его социально-
политической активности, классовой со-
знательности, постоянно работали над
привлечением широких масс рабочих к
управлению социалистической экономикой,
направляли свои усилия на укрепление
власти диктатуры пролетариата.
Важное место в книге занимают вопро-
сы борьбы партии против мелкобуржуаз-
ных течений в профдвижении в первые го-
ды после Октябрьской социалистической
революции. Автор аргументированно дока-
зывает теоретическую несостоятельность
и политический вред анархо-синдикалист-
ского лозунга «независимости» профсою-
зов. Реализация этого лозунга на практи-
ке неизбежно вела рабочий класс к отказу
от своих интересов, к утрате революцион-
ных завоеваний.
Привлекая значительный фактический
материал, автор осветила основные пери-
петии борьбы между революционным яд-
ром профсоюзов и реформистскими эле-
ментами в профдвижении, и прежде всего
в одном из крупнейших профсоюзов стра-
ны — союзе рабочих и служащих железно-
дорожного транспорта.
Большое внимание в книге уделяется
критике троцкистского лозунга «огосу-
дарствления» профсоюзов (превращение
профсоюзов в придаток государственного
аппарата). Н. В. Полякова показала, что
предложение Троцкого и его сторонников
превратить профсоюзы в государственные
органы с тем, чтобы передать им функции
управления производством, по сути дела
означало попытку ликвидировать профсо-
юзы, лишив их собственных функций. По-
добного рода «идеи» вели к подрыву ру-
ководящей роли Коммунистической пар-
тии в сфере социально-политических отно-
шений, к подрыву социалистического госу¬
дарства, аппарата управления народным
хозяйством.
В книге подчеркивается, что Коммуни-
стическая партия, В. И. Ленин вели борь-
бу против различных проявлений рефор«
мизма и мелкобуржуазной «революцион-
ности» в профдвижении (с. 65). Упорная
и кропотливая работа партии принесла
результаты; попытки расколоть рабочий
класс, организованный в профсоюзы, и на-
вязать ему по своей сути контрреволю-
ционные идеи потерпели полный про-
вал.
Таким образом, уже к концу восстанови-
тельного периода был сделан важный шаг
к укреплению идейно-политического
единства советских профсоюзов.
Нельзя не согласиться с автором в том,
что преодоление рабочим классом анархо-
синдикалистских шатаний в своих рядах
стало возможным лишь благодаря актив-
ной деятельности партии и профсоюзов по
воспитанию классовой сознательности
трудящихся.
Интересен, на наш взгляд, в книге показ
различных форм, применявшихся профсо-
юзами для идейной закалки рабочих в
1921—1926 гг. .
Укрепление идейно-политического
единства профсоюзов в период социали-
стической реконструкции автор справед-
ливо связывает с консолидацией рядов ра-
бочего класса. В книге отмечается, что к
середине 20-х годов процесс восстановле-
ния рядов рабочего класса в основном за-
кончился; его численность начала быстро
расти, прежде всего благодаря выходцам
из деревни. Однако в рабочем классе по-
стоянно находилось ядро кадрового, по-
томственного пролетариата, которое и
определяло его политическое лицо в пери-
од индустриализации.
О зрелости рабочего класса свидетельств
вовало активное участие профсоюзов в
борьбе против «новой оппозиции» и троц-
кистско-зиновьевского антипартийного
блока. На большом фактическом материа-
ле Н. В. Полякова убедительно показала,
что оппозиционерам, несмотря на их отча-
янные попытки, не удалось привлечь на
свою сторону сколько-нибудь значитель-
ную часть членов профсоюзов. Подавляю-
щее большинство рабочих отвергло кон-
цепцию оппозиционеров о «нейтральности*
164
•профсоюзов по отношению к политическим
вопросам, их клеветнические обвинения по
адресу партии и профсоюзов в «перерож-
дении» и т. д.
Свидетельством непоколебимой верности
советских профсоюзов ленинским заветам
стал VIII съезд профсоюзов СССР, кото-
рый преодолел тред-юнионистский уклон,
возникший у отдельных руководителей
профсоюзами.
Автор вводит в оборот ряд новых архив-
ных документов, расширяющих представ-
ления читателей о той поддержке, которую
оказывали профсоюзы партии, боровшей-
ся за осуществление ленинского плана
строительства социализма в СССР (с. 132,
133, 135—140).
В книге верно отмечается, что одним из
показателей возрастания руководящей
роли рабочего класса в социалистическом
строительстве является повышение значе-
ния и авторитета его самой массовой ор-
ганизации — профсоюзов. В заключитель-
ной главе приводятся факты роста числен-
ности членов профсоюзов, рассказывается
о развитии профсоюзной демократии, ра-
боте профсоюзов по организации массово-
го социалистического соревнования, об их
успешной культурно-просветительной дея-
тельности, интернациональной помощи
трудящимся капиталистического мира
и т. д.
Интересная и насыщенная богатым фак-
тическим материалом монография являет-
ся шагом вперед в изучении проблем ук-
репления идейно-политического единства
профсоюзов в переходный период. Говоря
же об ее отдельных недостатках, отметим,
что хотелось бы прежде всего видеть 60-
лее полное использование такого богатого
источника, как Биографическая хроника
В. И. Ленина. В ее одиннадцати томах со-
держится много новых фактов, свидетель-
ствующих о заботе В. И. Ленина о проф-
союзах.
Вопросы, затронутые в книге, являются
объектом острой идеологической борьбы.
Этот аспект исследования заслуживал 60-
лее подробного освещения. Необходимо
было, как нам представляется, глубже ис-
следовать причины влияния мелкобуржу-
азных идей на профессиональное движе-
ние.
В целом же книга дает читателям воз-
можность более полно ознакомиться с ис-
торическим опытом укрепления идейно-
политического единства советских проф-
союзов, происходившим в условиях острой
классовой борьбы за построение социа-
лизма в СССР.
Е. Я. Розанов
ВЕНГЕРСКИЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТЫ В СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОС-
ТОКЕ. 1917—1922 гг. К ИСТОРИИ СОВЕТСКО-ВЕНГЕРСКИХ ИНТЕРНА-
ЦИОНАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ. М., «Наука», 1980, 300 с., тир. 1500
В странах социалистического содру-
жества уже третье десятилетие успешно
развивается новое направление в истори-
ческой науке — история интернациона-
листского движения в период Великого
Октября и гражданской войны в СССР.
Только в нашей стране опубликовано не-
сколько сборников документов, десятки
коллективных трудов, монографий и на-
учно-популярных книг, сотни статей и дру-
гих материалов. Значительный вклад в
разработку проблемы вносят историки
Венгрии. В работах советских и венгерских
ученых большое внимание уделяется \ис-
тории участия зарубежных интернациона-
листов в борьбе за власть Советов в Сиби-
ри и на Дальнем Востоке. Тем не менее
исследование этой темы далеко не исчер-
пано. Поэтому усилия авторов рецензиру-
емого сборника статей были направлены
на комплексное освещение малоизучен-
ных вопросов.
165
Оправдано включение в сборник работы
Н. Н. Азовцева об основных этапах воору-
женной борьбы за власть Советов в Сиби-
ри и на Дальнем Востоке, в которой рас-
крыта решающая роль трудящихся Совет-
ской страны в достижении победы над
силами белогвардейцев и интервентов в
крае, что позволяет объективно оценить и
участие в этом зарубежных интернацио-
налистов.
Одному из важнейших этапов в истории
движения интернационалистов — его фор-
мированию в период подготовки Октяб-
ря — посвящена статья М. И. Чугунова; в
ней революционная деятельность Бела
Куна в Томске освещена в тесной взаимо-
связи с революционным движением воен-
нопленных Томского лагеря и интернацио-
налистской работой томских большевиков
среди зарубежных трудящихся.
Узловой вопрос проблемы — выяснение
участия венгерских интернационалистов в
борьбе за установление и упрочение со-
ветской власти поставлен в статьях
3. Г. Карпенко (в Кузбассе) и П. Т. Хап-
таева (в Бурятии). Но надо отметить, что
если участие венгерских революционеров
в защите завоеваний Октября весной и
летом 1918 г. описано достаточно подроб-
но, то их роль в установлении власти Со-
ветов авторам осветить не удалось — по
этому вопросу не приведено фактического
материала. Между тем известно, что в
организациях РСДРП (б) только на Ан-
жеро-Судженских копях Кузбасса состо-
яло в ноябре 1917 г. около 300 военно-
пленных ’. В рамках статьи представля-
лась возможность хотя бы в общих чертах
обрисовать деятельность большевиков-во-
еннопленных в Советах, профсоюзах и
Красной гвардии в период Октябрьской
революции. Естественно, для этого требо-
валось изыскание новых материалов.
Особенно ярко интернациональная соли-
дарность проявилась в защите завоеваний
Октября от посягательств контрреволюции
и интервентов. В статье В. Т. Агалакова
дано обобщающее освещение роли интер-
националистов-венгров в революционной
борьбе в Восточной Сибири летом 1918 г.
Венгерские интернационалисты активно
1 Борьба за власть Советов в Томской
губернии (1917—1919 гг.). Сб. документов.
Томск. 1957, с. 172.
работали в большевистском подполье и
участвовали в партизанском движении.
В этом плане интересна статья В. С. По-
знанского об интернациональном парти-
занском отряде на Тунгире, заметную
часть которого составляли венгры. На
основе тщательного изучения всей сово-
купности источников, многие из которых
использованы впервые, автор показал, как
в течение многих месяцев небольшой от-
ряд интернационалистов самоотверженно
сдерживал натиск значительных сил бело-
гвардейцев и ценой собственной гибели
способствовал укреплению партизанского
движения.
Вопрос об участии венгров в партизан-
ском движении занимает центральное
место в статье Н. А. Авдеевой, А. И. Кру-
шанова, Б. И. Мухачева и Н. А. Шиндяло-
ва. В ней приведены новые факты и све-
дения о венгерских интернационалистах в
Народно-революционной армии ДВР.
В целом научные обобщения в сборнике
опираются на солидную источниковую ба-
зу и достижения советской и венгерской
историографии. Вместе с тем встречаются
отдельные неточности и не подтвержден-
ные источниками выводы. Так, не подкреп-
лено фактами утверждение о вступлении
интернационалистов в ряды Красной гвар-
дии в конце 1917 г. (с. 78). В. Т. Агалаков
пишет о том, что в начале 1918 г. образо-
вались венгерские секции при Краснояр-
ской, Иркутской и Канской большевист-
ских организациях (с. 46). Эти сведения
взяты из работы В. П. Сафронова «Ок-
тябрь в Сибири», в которой нет каких-ли-
60 ссылок на источники 1 2. Последующие
исследования не подтвердили этого выво-
да. Возникновение иностранных групп
РКП (б), в том числе и венгерских, отно-
сится к более позднему времени.
Научная значимость издания возраста-
ет благодаря помещенным в издании
статьям, в которых рассматриваются ис-
ториография и источниковедение истории
интернационалистского движения,
В статье советского исследователя
Т. М. Исламова и венгерского историка
2 Сафронов В. П. Октябрь в Сибири.
Большевики Сибири в борьбе за победу
Великой Октябрьской социалистической
революции (февраль 1917 —март 1918 г.).
Красноярск, 1962, с. 582.
166
А. Йожи анализируются основные направ-
ления в изучении проблемы, разоблачают-
ся буржуазные фальсификации в этой
области.
Вклад венгерских ученых в разработку
истории интернационалистского движения
обстоятельно раскрыт в статье советского
историка А. И. Пушкаша. Советская ли-
тература о венгерских интернационалистах
рассмотрена в статье Б. М. Шерещевского.
В ней определены некоторые вопросы,
требующие дальнейшего исследования, в
частности участие зарубежных интерна-
ционалистов в борьбе с контрреволюцией
и интервентами на завершающем этапе
гражданской войны. В этой связи хоте-
лось бы отметить, что предстоит обстоя-
тельно изучить военно-политическую дея-
тельность венгерских секций агитации и
пропаганды при губкомах и укомах
РКП (б) Сибири и Дальнего Востока,
участие венгров в интернациональных час-
тях, прежде всего в полках и батальонах
дивизии имени III Интернационала. О со-
здании этой дивизии только в ЦГАСА
имеются многие десятки документов.
Представляется, что в рецензируемом
труде впервые всесторонне освещен воп-
рос о поддержке, которая была оказана
Коммунистической партией, правительст-
вом и трудящимися Советской Республи-
ки своим братьям по классу в Венгрии.
Обстоятельно освещена помощь Советской
России Венгерской Советской Республике
в статье В. И. Фомина. Он пишет о кон-
центрации воинских частей интернациона-
листов на Украинском фронте для участия
в выполнении поставленной перед ним за-
дачи — пройдя через Буковину и Галицию,
соединиться с революционными силами в
Советской Венгрии.
К сожалению, в этой интересной работе
сделан неверный вывод. Используя приказ
РВСР от 1 августа 1919 г. о переводе ин-
тернационалистов с Восточного фронта в
Западный военный округ с целью форми-
рования там интерчастей, который в доку-
ментальной публикации ошибочно дати-
рован апрелем 1919 г.* 3, автор заключает,
что даже в период напряженной борьбы
3 ЦГАСА, ф. 33988, on. 1, д. 175, л. 37;
Венгерские интернационалисты в Октябрь-
ской революции и гражданской войне в
СССР. Сб. док. т. 2. М., 1968, с. 56.
с войсками Колчака, советское военное
командование сочло возможным снятие с
фронта интернационалистов для отправки
их на Украину (с. 159). Между тем имен-
но в это время правительство Советской
Венгрии обратилось к венгерским интерна-
ционалистам на Восточном фронте с при-
зывом не покидать его до разгрома Кол-
чака, указывая, что от победы на фронте
зависит и судьба Советской власти в Венг-
рии 4.
Интернациональное содружество рос-
сийских и венгерских трудящихся было
закреплено в участии русских военноплен-
ных-интернационалистов в революцион-
ном движении в Австро-Венгрии и в защи-
те Венгерской Советской Республики.
Этот по существу новый в историографии
вопрос стал предметом исследования в
статье А. йожи. Полагая, что его разра-
ботка будет продолжена, представляется
целесообразным обратить внимание на
изучение советской печати 1918—1920 гг.
Например, в газете «Вечерние известия
Московского Совета» были напечатаны
интересные воспоминания Ф. Богданова о
связях возвратившихся из России венгер-
ских военнопленных с русскими военно-
пленными в Венгрии и участии последних
в революционном движении 5.
Рецензируемый сборник включает ряд
статей венгерских историков, в которых
получило дальнейшее развитие другое но-
вое направление — история участия интер-
националистов в революционной борьбе
после возвращения в свои страны. В ра-
боте Д. Милеи и А. Жилака раскрыты
идейно-политические основы партийных
организаций венгерских интерна^ионалис-
тов, их влияние на становление коммуни-
стического движения в Венгрии; Ф. Мучи
осветил участие возвратившихся из России
военнопленных в свержении Габсбургской
монархии, а Э. Липтаи обрисовал их роль
в борьбе за советскую власть в Венгрии.
Авторы на многочисленных примерах по-
называют вклад интернационалистов в
претворение в жизнь идей ленинизма,
4 Венгерские интернационалисты в Ок-
тябрьской революции и гражданской вой-
не, т. 2, с. 51—53.
5 «Вечерние известия Московского Сове-
та», 1918 г., 14 и 24 декабря; 1919 г., 13 ян-
варя.
167
практического опыта РКП (б) примени-
тельно к конкретным условиям революци-
онного движения в Венгрии. Это явилось,
как подчеркивается в книге, одной из эф-
фективных форм помощи коммунистов и
трудящихся Советской страны своим вен-
герским братьям.
Логичным завершением книги являются
статьи венгерских ученых П.-Ж. Паха,
X. Ваша и Ф. Роттлера о разработке воп-
росов патриотизма и интернационализма
в Венгрии, основных аспектах истории
советско-венгерских интернациональных
связей, единстве социалистического пат-
риотизма и пролетарского интернациона-
лизма в политике Венгерской социалисти-
ческой рабочей партии.
Книга является наглядным свидетель-
ством плодотворности сотрудничества уче-
ных СССР и Венгрии в разработке акту-
альных проблем исторической науки.
В. Р. Копылов
Л. П. БОГДАНОВ. РУССКАЯ АРМИЯ В 1812 ГОДУ. М., Воениздат,
1979, 192 с., тир. 25 000
Отдельные аспекты рассматриваемой в
книге темы, в частности состояние русской
армии и ее подготовка к войне, особенно
вопросы боевой выучки и вооружения,
освещались в той или иной степени в тру-
дах по истории русской армии и Отечест-
венной войны.
Работа Л. П. Богданова по существу
первая попытка представить в обобщен-
ном плане историю русской армии нача-
ла XIX в., рассмотреть вопросы военно-
экономической подготовки войны 1812 г.,
проанализировать комплекс мероприятий
военного ведомства по усилению боеспо-
собности русских вооруженных сил нака-
нуне вторжения Наполеона. Автор сосре-
доточил внимание на предпосылках преоб-
разований в армии, организации, системе
комплектования, управления, боевой под-
готовки и вооружения войск.
Достоинство книги в том, что Л. П. Бог-
данов не просто фиксирует те изменения,
которые происходили перед 1812 г., а по-
называет борьбу различных тенденций в
строительстве вооруженных сил России
начиная с конца XVIII в. При этом вво-
дятся в оборот новые исторические фак-
ты, сведения.
Отмечается, что в конце XVIII в. на бое-
способность русских вооруженных сил
пагубно повлияли военные мероприятия
Павла I — они закрепляли уставные поло-
жения прусской линейной тактики и игно-
рировали предшествующий положительный
боевой опыт русских войск. Павловские
«нововведения», справедливо считает ав-
тор, «явились значительным шагом назад
по сравнению с тем, чего достигло русское
военное искусство в последнюю четверть
XVIII в.» (с. 16). Автор также считает,
что успехи русского оружия в Италии и
Швейцарии в 1799 г. были завоеваны во-
преки правилам линейной тактики. Эти
победы объяснялись длительным воспита-
нием войск в традициях, связанных с бое-
вой деятельностью талантливых русских
полководцев XVIII в., заменой павловских
уставов различными инструкциями, приня-
тыми по инициативе самих военачальни-
ков, и расцветом в кампании 1799 г. пол-
ководческого мастерства А. В. Суворова,
обогатившего военное искусство новыми
достижениями в тактике колонн и рассып-
ного строя.
Первые военные мероприятия Александ-
pa I не затронули основ армейской жизни.
Линейная тактика продолжала господст-
вовать, и только ряд неудач в войнах с
Францией в 1805—1807 гг. показал необ-
ходимость военных преобразований в духе
времени. Именно с этого периода, подчер-
кивается в книге, в боевой практике войск
168
намечается постепенный переход к новой
тактике, что зачастую являлось следстви-
ем личной инициативы русских генералов,
«на свой страх и риск, вопреки уставным
требованиям того времени» (с. 39).
В монографии анализируются измене-
ния, происшедшие в организационной
структуре войск. Прослеживается история
возникновения новых тактических соеди-
нений русской армии — создание дивизи-
онной системы, выделение родов войск,
формирование пехотных корпусов и армий
накануне войны. Эти меры положительно
сказались на боевых действиях в 1812 г.,
так как новая организация соответствова-
ла уровню развития военного искусства
того времени.
Удачно освещена система комплект©-
вания русской армии. Оправдано внима-
ние автора к вопросу о состоянии русско-
го офицерского и унтер-офицерского кор-
пуса. Путем максимальных рекрутских на-
боров численность русской армии заметно
увеличилась. Это «в значительной степени
сказалось на повышении боеспособности
войск» (с. 88). Но в то же время «стал
очевиден кризис системы комплектования,
тесно связанный с обострением противо-
речий в недрах общественного строя»
(с. 89). Сделанные выводы позволили ав-
тору показать трудности, с которыми стол-
кнулся главнокомандующий русской ар-
мией М. И. Кутузов в 1812—1813 гг., так
как даже завышенные нормы рекрутских
наборов не могли обеспечить восполнение
людских потерь.
Подробно разбираются в книге вопросы
управления русскими войсками. В первую
очередь дан обстоятельный анализ «Уч-
реждения для управления большой дейст-
вующей армии» 1812 г.— пожалуй, один
из самых полных критических разборов
этого законодательного акта в советской
научной литературе. Заметим, что автор
ошибочно, как нам представляется, счита-
ет, что начавшаяся война «не внесла ка-
ких-либо принципиальных изменений в
систему военного управления» (с. 114).
Более убедителен высказанный в нашей
литературе взгляд, что русская армия бы-
ла не готова к войне прежде всего в сфе-
ре управления и именно поэтому в период
боевых действий 1812 г. в этой области
произошли большие перемены.
В главе о боевой подготовке войск оха-
рактеризовано состояние военно-теорети-
ческой мысли в начале XIX в. Автору уда-
лось проследить, как частично изменились
официальные взгляды в пользу новой так-
тики, но он не рассмотрел вопрос о том,
каким образом на практике в мирное вре-
мя происходило обучение и воспитание
войск. Новые уставные положения вышли
в 1812 г. перед началом военных действий,
поэтому обучение на основе новых инет-
рукций проводилось всего несколько меся-
цев; вот почему вывод Л. П. Богданова о
том, что боевая подготовка войск наряду
с другими факторами решающим образом
сказалась на победном исходе войны
(с. 138), звучит не очень убедительно. За
такой короткий срок невозможно быстро
перестроить обучение войск, преодолеть
шаблонность старой линейной системы.
Новые уставы и наставления, вышедшие
незадолго до начала Отечественной войны,
по нашему мнению, только закрепляли
уже сложившуюся практику боевой под-
готовки армии, особенно в период 1810—
1812 гг.
Касаясь вооружения русской армии,
автор остановился на разнообразных ви-
дах холодного и огнестрельного оружия,
состоявшего на вооружении войск. Причем
обстоятельно рассматривается значение
артиллерии как наиболее мощного огнево-
го средства, которым в то время распола-
гала армия. На основе обширного доку-
ментального материала в книге даны ка-
чественная и количественная характерис-
тики вооружения армии, показано состоя-
ние русского артиллерийского искусства в
1812 г.
Освещается деятельность военного ми-
нистерства по обеспечению войск воору-
жением, боеприпасами и улучшению бое-
вых качеств оружия. Убедительным пред-
ставляется вывод о том, что русская ар-
мия в борьбе с Наполеоном в основном не
испытывала нехватки оружия и военных
припасов (с. 176).
В монографии затронута широкая тема-
тика. Речь идет о дополнениях, уточнени-
ях и новых данных, относящихся ко мно-
гим вопросам военной истории России на-
чала XIX в. Это сведения по истории рус-
ской пехоты (с. 17), о системе управления
полками и высшего полевого управления
169
(с. 24—26); автор высказывает мнение о
боевом порядке и тактике русских войск
в Бородинском сражении (с. 132—136); в
ряде случаев показаны изменения, кото-
рые происходили в организационной
структуре, тактике и боевой подготовке
русской армии уже после изгнания На-
полеона из России, в 1813—1815 гг.
В то же время исследование темы о
русской армии в 1812 г. нельзя считать
законченным. Всестороннее изучение со-
стояния русской армии перед войной тре-
бует сравнительной характеристики рус-
ской и французской армий в 1812 г. Это
позволит полнее оценить сильные и слабые
стороны обеих армий. Дальнейшая разра-
ботка этой проблематики приведет к рас-
ширению источниковой базы и круга ана-
лизируемых вопросов.
Правильно сосредоточив основное вни-
мание на военных столкновениях России с
Францией — суворовских походах 1799 г.,
кампаниях 1805—1807 гг., Отечественной
войне 1812 г., автор не использовал мате-
риалы о войнах России с Турцией, Перси-
ей и Швецией. Подобное ограничение не-
сколько снижает весомость сделанных в
работе выводов, так как эти войны также
влияли на развитие русской армии и во-
енного искусства.
Осуществленное автором многоплано-
вое исследование — ценное пособие для׳
специалистов, занимающихся историей
русской армии, а также для всех читате-
лей, интересующихся героическим прош-
лым нашего народа.
В. М. Безотосный
ПЕРЕПИСКА ИВАНА ГРОЗНОГО С
1979, 430 с., тир. 75 000
АНДРЕЕМ КУРБСКИМ. Л., «Наука»,
Переписка Ивана Грозного и Андрея
Курбского — одно из центральных явле-
ний в истории русской политической мыс-
ли XVI в. Ряд серьезных противоречий
русской жизни XVI в., обострившихся в
ходе формирования Русского централизо-
ванного государства, нашел на страницах
переписки яркое выражение, наложив свой
отпечаток на характер политического мы-
шления обоих корреспондентов. Переписка
также — ценный источник фактических
сведений по политической истории сере-
дины XVI в.
Неудивительно, что она постоянно при-
влекала внимание исследователей, и ее
основные тексты уже в XIX в. выдержали
несколько изданий. В 1914 г. тексты пере-
писки были изданы Г. 3. Кунцевичем. Из-
дание посланий Грозного и Первого по-
слания Курбского царю по более ранним
и исправным спискам, чем известные преж-
де, было предпринято в 1951 г.
Я. С. Лурье (в серии «Литературные па-
мятники»).
Рецензируемое издание в основной сво-
ей части состоит из текста посланий, под-
готовленного к печати Я. С. Лурье и
Ю. Д. Рыковым, и их перевода на совре-
менный русский язык, осуществленного
Я. С. Лурье и О. В. Твороговым. В прило-
жечиях помещены «Археографический об-
зор» и «Разночтения», подготовленные
Я. С. Лурье и Ю. Д. Рыковым, «Коммен-
тарий», составленный Я. С. Лурье и
В. Б. Кобриным, а также две статьи:
Д. С. Лихачева —«Стиль произведений
Грозного и стиль произведений Курбского»
и Я. С. Лурье—«Переписка Ивана Гроз-
ного с Курбским в общественной мысли
Древней Руси».
Уже этот перечень показывает, что кол-
лектив исследователей, работавших над
изданием, стремился дать читателю полное
и разностороннее представление о пере-
писке Курбского и Грозного. Сопоставляя
рецензируемое издание с предшествующи-
ми, следует отметить прежде всего значи-
тельное расширение круга приведенных в
нем текстов даже по сравнению с издани¬
170
ем 1951 г. Так, если в 1951 г. было извест-
но лишь 2 (и оба дефектных) списка 1-й
пространной редакции первого послания
Ивана IV Курбскому, то в настоящем из-
Дании использовано уже 6 списков; обна-
ружен и־ единственный полный список
Второго послания Грозного второй поло-
вины XVII в. (в 1951 г. его текст публи-
ковался по копии XIX в.).
Разумеется, значительно расширилась
по сравнению с изданием Г. 3. Кунцевича
текстологическая база для издания посла-
ний Курбского. Достаточно сказать, что в
издании использованы 24 списка 1-й ре-
дакции Первого послания Курбского. Хо-
телось бы отметить и более общее значе-
ние работы по выявлению текстов, выхо-
дящее за рамки данной публикации: обна-
руживая и описывая сборники с текстами
посланий Грозного и Курбского первой
половины XVII в., исследователи ввели
в научный оборот новый обширный мате-
риал о круге исторического чтения русско-
го образованного общества первой поло-
вины — середины XVII в., показали роль
Посольского приказа в распространении
исторических знаний в русском обществе
этого времени.
Собранный материал Я. С. Лурье и
Ю. Д. Рыков подвергли внимательному
текстологическому исследованию, исполь-
зовав при этом результаты работы
А. А. Зимина о рукописной традиции Пер-
вого послания Курбского и ряд текстоло-
гических наблюдений американского исто-
рика Э. Кинана. В результате в «Архео-
графическом обзоре» удалось уточнить со-
отношение между отдельными редакция-
ми и группами списков отдельных посла-
ний, более четко определить хронологиче-
скую последовательность их возникнове-
ния, полнее, чем раньше, осветить историю
появления и распространения в России от-
дельных частей переписки в составе сбор-
ников определенного типа.
В ходе работы полностью выяснилась
научная непригодность издания Г. 3. Кун-
цевича, опубликовавшего тексты перепис-
ки во вторичной редакции так называемо-
го второго вида «сборников Курбского»
(с. 312). Обнаружилась также несостоя-
дельность некоторых текстологических
утверждений Э. Кинана — о первичности
краткой редакции Первого послания Ива¬
на IV (с. 323 и др.), об особой близости
списка Первого послания Курбского из
собрания ОИДР к протографу (с. 274—
275),— что дало ряд дополнительных до-
казательств неправильности тезиса аме-
риканского исследователя о том, что
тексты «Переписки» представляют собой
сборник произведений, написанных разны-
ми авторами в XVII в. И предложенная
авторами классификация текстов, и их
прочтение представляются хорошо обосно-
ванными и не вызывают каких-либо прин-
ципиальных возражений 1. Эту часть из-
дания следует оценить как новый важный
шаг вперед в изучении рукописной тради-
ции посланий Ивана IV и Курбского и
реконструкции их первоначального текста.
Важное достоинство издания состоит в
том, что, выделив наиболее ранние, близ-
кие к протографам тексты переписки, из-
датели не ограничились их публикацией, а
включили в издание и последующие ре-
дакции текстов, возникавшие на протяже-
нии середины — второй половины XVII в.,
так что читатель может судить не только
о первоначальном состоянии рукописной
традиции, но и о ее постепенных измене-
ниях с течением времени.
Широкому читателю знакомство с более
ранними, близкими к первоначальным ре-
дакциям текстами серьезно облегчают их
переводы на современный русский язык,
выполненные О. В. Твороговым. Авторы
«Археографического обзора», не ограничи-
ваясь изложением полученных результа-
тов, формулируют также некоторые зада-
чи дальнейшего текстологического изуче-
ния «Переписки». Так, справедливо отме-
чается, что без специального изучения
истории создания «сборников Курбско-
го»— сборников сочинений Курбского в
1 За одним исключением: ссылку на биб*
лию в третьем послании Курбского (с. 110)
Ю. Д. Рыков предлагает читать следую-
щим образом: «яко в оде Второномии пи-
шет святый пророк Моисей». В «Археогра-
фичегком обзоре» исследователь указывает,
что речь идет о ссылке на книгу Второза-
кония, которую Курбский называет «одой»,
введя первым это слово в русский язык
(с. 303). Более убедительным представля-
ется, однако, что Курбский назвал здесь
Второзаконие его греческим названием,
принятым для обозначения этой книги и в
латинской традиции — «Deuteronomjum»,—
и в указанном месте следует просто чи-
тать: «во Девторономии».
171
списках второй половины XVII в.— не мо-
жет считаться окончательно решенным
вопрос о соотношении так называемых
1-й и 2-й редакций Первого послания
Курбского (с. 255).
Для изучения литературной (а в какой-
то мере и общественно-политической судь-
бы переписки) представляется также су-
шественным и выявление текстологических
связей между посланиями Грозного и
Курбского и другими текстами, принадле-
жащими перу тех же авторов. В издании
довольно полно учтено все, что сделано по
этой теме в научной литературе. Но поче-
му-то обойден молчанием ряд текстологи-
ческих наблюдений такого рода в публика-
ции «Посланий Ивана Грозного» (см. на-
блюдения Я. С. Лурье о связи между ха-
рактеристикой боярского правления в речи
Ивана IV на Стоглавом соборе и в его
Первом послании Курбскому 2, о текстоло-
гических совпадениях в Первом послании
Курбскому и послании Ивана IV 1577 г.
кн. Александру Полубенскому 3). Если го-
ворить о будущем, то кажутся перепек-
тивными поиски откликов на переписку в
«Истории о великом князе Московском»
А. Курбского. Так, «клеветы» царских
«советников» на Сильвестра и Адашева в
этом произведении4 представляют собой
явно пародийный пересказ обвинений по
их адресу в Первом послании Ивана IV
Курбскому.
В статье Д. С. Лихачева ярко и всесто-
ронне показаны характерные особенности
стиля произведений Грозного и Курбского,
раскрыта их связь с общественно-полити-
ческой деятельностью и всем образом
жизни обоих корреспондентов. Четко вы-
явлены в ней также те черты нового в ли-
тературной практике обоих писателей, ко-
торые способствовали популярности их
произведений в XVII в.
Существенное значение в исследователь-
ском плане имеет «Комментарий», кото-
рый для удобства оценки можно условно
разбить на две части. Первая — назовем
ее также условно «литературной»—вклю-
чает в себя установление тех литератур¬
2 Послания Ивана Грозного. М.— Л.,
1951, с. 522.
3 Там же, с. 644—645.
4 Сочинения князя Курбского. СПб.,
1914, с. 261.
ных источников, которыми пользовались
Иван IV и А. М. Курбский, создавая свои
произведения. Установлению этих источни-
ков в научной литературе традиционно
уделялось большое внимание (этим зани-
мался каждый исследователь, готовивший
комментированные издания «Переписки»,
выходившие в 50-х годах в разных странах
Европы). Авторы «Комментария» внима-
тельно учли все, что сделано их пред-
шественниками, дополнив полученные ими
результаты рядом новых наблюдений.
В итоге задачу выявления литературных
источников «Переписки» теперь можно
считать в основном решенной: количество
неотождествленных цитат на весь текст
не превышает десятка. По этой части ра-
боты можно сделать лишь одно замечание:
авторы «Комментария» не дали ответа на
поставленный Э. Кинаном вопрос — каким
изданием «Парадоксов» Цицерона поль-
зовался А. М. Курбский, когда он делал
перевод отрывка из сочинения этого ан-
тичного писателя, приложенный к его
Третьему посланию Ивану IV.
Другая часть «Комментария»—«истори-
ческая». Здесь авторы провели большую
работу по сопоставлению тех или иных
утверждений или сообщений обоих кор-
респондентов с данными других источни-
ков. Круг этих источников весьма широк;
их анализ проведен достаточно квалифи-
цированно, так что в каждом конкретном
случае читатель получает четкое представ-
ление о том, в какой мере то или иное вы-
сказывание соответствовало реальным ис-
торическим фактам. Если послания Ива-
на IV подробно комментировались еще в
издании 1951 г., то научный комментарий
к посланиям Курбского дан в советской
научной литературе впервые.
К сожалению, менее тщательно, чем к
другим текстам, выполнены комментарии
к Первому посланию Ивана IV Курбско-
му. Хотя и здесь много нового по сравне-
нию с комментариями издания 1951 г. и в
целом широко использованы результаты
последних исследований по социально-
политической истории XVI в., все же в
них можно обнаружить ряд, хотя и мел-
ких, но досадных упущений. Так, не указа-
ны аналогии к вступительной части посла-
ния (с. 380), между тем прямые соот-
ветствия ей могут быть отмечены в дипло-
172
магических документах 80־х годов XVI в.
При комментировании высказываний
Ивана IV об «изменах» предков Курбско-
го (с. 388—389) не отмечен хорошо доку-
монтированный источниками факт опалы
его дедов по матери — Тучковых — в
1487 г. Известный украинский феодал кн.
Дмитрий Вишневецкий назван запорож-
ским атаманом (с. 377). Ряд важных вы-
сказываний Ивана IV в послании остав-
лен в издании без комментария, как, на-
пример, его оценки деятельности боярских
правителей в 30—40х годах XVI в.
Эта часть «Комментария» имеет еще
один недостаток, более существенный. Со-
ставители явно недостаточно приняли во
внимание результаты исследований
Р. Г. Скрынникова и В. Д. Назарова по
истории политической борьбы и государст-
венного аппарата в России второй полови-
ны 50־х годов XVI в. Эти ученые устано-
вили, что в указанный период из госу-
дарственного аппарата были удалены род-
ственники царицы Анастасии, жены Гроз-
ного,— Романовы—Юрьевы и их сторонни-
ки, которые вернулись на свои посты в
1560 г. после отставки Сильвестра и
Адашева. Составители по существу прош-
ли мимо этого факта, отсюда — ряд оши-
бочных утверждений и пробелов в той
части «Комментария», где говорится о
событиях этого времени. Поэтому не
охарактеризованы высказывания Грозно-
го о «гонении» Сильвестра и Адашева на
«доброхотных» царю. Факт «опалы» сто-
ронника Романовых казначея Н. И. Фуни-
кова отрицается (с. 309). Не решаются
составители также объяснить, в чем при-
чины «враждебности Сильвестра и его
партии к царице Анастасии Романовне»
(с. 394). В итоге у читателя не создается
правильной картины о взаимоотношениях
царя и «избранной рады» в эти годы.
Особо следует сказать о статье
Я. С. Лурье «Переписка Ивана Грозного
с Курбским в общественной мысли Древ-
ней Руси». Отмечая прежде всего то но-
вое, что внес исследователь в понимание
смысла переписки, следует выделить показ
непрерывного стремления обоих коррес-
пондентов свести свои, по существу чисто
политические разногласия к разногласиям
идейно-политического порядка, желание
представить своего оппонента отступником
от «истинного» православия. Это лучше,
чем что-либо другое, обнаруживает связь
и Грозного, и 'Курбского с традициями
чисто средневекового политического мыш-
ления и полную несостоятельность поло-
жения Э. Кинана о переписке как памят-
нике, в котором отразились «ренессансные
идеи», и который поэтому не мог быть на-
писан в России XVI в.
Хорошо показано в статье общее и
принципиальное отличие взглядов и Курб-
ского, и Грозного от взглядов русских
«еретиков» и вольнодумцев XVI в. Следует
также полностью согласиться с
Я. С. Лурье, что Курбский вовсе не был
сторонником возвращения порядков фео-
дальной раздробленности; и царь, и боя-
рин полагали, что существующее общест-
венное и политическое устройство Русско-
го государства является вполне удовлет-
верительным, и расходились между собой
в основном в оценке методов управления
этим государством.
Однако вызывает известную неудовлет-
воренность, что у Я. С. Лурье этот спор,
так сказать, не имеет прошлого, никак не
связан с традициями предшествующего
времени. Это тем более вызывает сожале-
ние, что в значительной мере благодаря
работам самого Я. С. Лурье мы знаем, что
в общественной мысли последних десяти-
летий XV в. размышления о правильности
тех методов, с помощью которых москов-
ские государи укрепляли свою власть, за-
нимали весьма значительное место. И в
числе критиков, приветствовавших, кстати,
сам факт объединения страны, были лица,
выражавшие мнение влиятельных кругов
господствующего класса. Наличие и у
Грозного, и у Курбского многочисленных
высказываний о политике Ивана III, Ва-
силия III и об их столкновениях сполити-
ческими противниками давало возмож-
ность раскрыть связь, преемственность
между спорами рубежа XV—XVI вв. и
спорами предшествующего времени. По-
скольку этого не сделано, вопрос о месте
переписки Курбского и Грозного в общест-
венной мысли Древней Руси не может
считаться полностью решенным.
В целом же есть все основания расце-
нить рецензируемую книгу как новый важ-
ный этап в изучении рассматриваемых
памятников.
Б. Н. Флоря
73 ו
А. Н. С А ХАР ОВ. ДИПЛОМАТИЯ ДРЕВНЕЙ РУСИ: IX — ПЕРВАЯ ПО-
ЛОВИМА X В. М., Мысль, 1980, 358 с., тир. 38 000
Внешнеполитическим связям Киевской
Руси IX—X вв. посвящена обширная ли-
тература. Почти по каждому вопросу,
поднятому в рецензируемой книге, у ав-
тора есть предшественники, выводы и ар-
гументы которых он должен был учесть.
Это обстоятельство обусловило особен-
ности структуры издания, когда в каждой
главе собственно исследовательской части
предшествует историографический очерк.
Читателя он вводит в существо проблем,
вокруг которых шли исследовательские
споры, автору помогает определить пути
дальнейших поисков. Обстоятельная ис-
ториография темы — одно из существен-
ных достоинств монографии.
Автор испытывал трудность источнике-
ведческого плана — весь круг источников
по теме давно определен и многократно
проанализирован. Избранный исследова-
телем историко-дипломатический аспект
изучения темы открыл дополнительные
возможности для наблюдений как источ-
никоведческого, так и общеисторического
порядка (с. 17).
Хронологические рамки исследования
оказались значительно шире названных
автором. Пытаясь проследить истоки
древнерусской дипломатии, рождение ко-
торой непосредственно связано с возник-
новением раннегосударственных форм су-
ществования восточных славян, А. Н. Са-
харов вынужден был обратиться к истори-
ческим событиям раннего средневековья.
Без такого обращения вряд ли постижи-
мы многие явления древнерусской жизни.
Справедливым кажется в этом отношении
замечание автора, что сквозь призму
антских политических традиций представ-
ляется возможным рассмотреть вопрос о
первом контакте между Русью и Византи-
ей, сведения о котором записаны в рус-
ской летописи в виде легенды о Кие (с. 25).
Важным этапом с точки зрения станов-
ления древнерусской дипломатии было вре-
мя конца VIII — первой трети IX в. Ана-
лиз «Жития св. Стефана Сурожского»,
а также «Жития св. Георгия Амастрид-
ского» позволил исследователю убедитель-
но осветить такие события, как походы
руссов в Крым и на Малоазиатское по-
бережье Черного моря; результатом этих
походов явилось заключение перемирий,
достигнутых в итоге переговоров. Касаясь
миссии русского посольства 838—839 гг.
в Константинополь и Ингельгейм (сведе-
ния об этом содержатся в Вертинской хро-
нике епископа Пруденция), автор отмеча-
ет, что этот факт отразил складывавшиеся
отношения между странами.
Попытки за скупыми сообщениями ис-
точников увидеть динамику и характер до-
говорных отношений обусловили необхо-
димость постоянного обращения к истори-
ческим аналогиям. Поэтому А. Н. Сахаров
неизменно сопоставляет договоры Руси с
Византией с практикой договоров империи
с Арабским халифатом, Болгарией и дру-
гими странами.
Дипломатическое признание Киевской
Руси Византией произошло в 60-е годы
IX в. и явилось результатом победного по-
хода руссов 860 г. на Константинополь.
Это событйе буквально потрясло Визан-
тию. В течение пяти веков оно являлось
сюжетом для греческих хроник. Анализ
источников, отразивших факт нападения
руссов на Константинополь, позволил
убедительно обосновать в книге тезис о
том, что под стенами столицы империи был
заключен договор «мира и любви» (с. 59—
65). Его условиями были: христианизация
Руси, выплата Византией ежегодной дани,
союзные отношения двух государств в
военной области. В договоре 60-х годов
IX в. нашли отражение условия о место-
пребывании русских купцов у монастыря
св. Маманта и некоторые другие, повто-
ренные затем в договоре 907 г. (с. 75). Та-
кое соотнесение двух договоров представ-
ляется более справедливым, чем попытки
в исторической литературе объявить один
из них (907 г.) подложным.
Анализ русско-византийских отношений
времен княжения Олега дал возможность
выявить подлинность договоров 907 и
911 гг. (с. 89—164). Заключению обоих
предшествовал победный поход русских
дружин на Константинополь, а также
достигнутые во время этого похода пред¬
174
варительные соглашения. Особое место
отведено в работе выяснению содержания
летописного выражения «уклады на рус-
ские города», в котором исследователь ви-
дит указание не на разовую контрибуцию,
а на ежегодную дань — плату Византии
за обязательства Руси соблюдать условия
мира. Не следует только преувеличивать
значение этой договорной статьи. Дань
эта не была сколько-нибудь регулярной.
Византия, вероятно, «забывала» о ней, как
только ей удавалось стабилизировать свое
положение. Что это было действительно
так, свидетельствуют новые походы рус-
ских дружин на Константинополь, кажу-
щиеся, на первый взгляд, беспричинными.
Интересен вывод о неполном диплома-
тическом равенстве Руси с мировой импе-
рией. Об этом говорят процедура заключе-
ния договоров 907 и 911 гг., которая свя-
зана только с Константинополем, а также
титулатура киевского князя, неоднократ-
но названного в тексте соглашения «свет-
лым князем».
Дипломатический стереотип «свет-
лый», употреблявшийся и по отношению к
правителям других стран, соответствовал
месту, отводимому им византийским импе-
раторским двором (с. 178—179). Не под-
вергая сомнению тезис о прямой зависи-
мости титула главы государства и его
престижности в глазах византийской ди-
пломатии, следует, однако, иметь в виду,
что Олег действительно мог быть назван
лишь «светлым». Великим князем Руси
был малолетний Игорь, от имени которого
он правил.
При оценке договора 944 г. между Ви-
зантией и Русью неизменно возникает
вопрос: кому было выгодно это соглаше-
ние? Не избежал этой традиционности и
автор, давший глубокий анализ как само-
го договора, так и обстоятельств, ему
предшествовавших, в частности, междуна-
родного положения империи 30—40-х го-
дов X в. В результате, как и предшеству-
ющие исследователи, он пришел к выводу
о равноправности нового всеобъемлющего
политического соглашения и, следователь-
но, об его обоюдной выгодности (с. 253—
254). Другого ответа на поставленный
вопрос и не может быть. При определен-
ных обстоятельствах «выгодным» может
оказаться даже неравноправный договор.
Однако традиционный вопрос: кому вы-
годен договор?— не совсем корректен.
Представляется, что выгоды договора
944 г. должны рассматриваться не столько״
в условиях конкретной исторической об-
становки, сколько в сравнении с предшест-
вовавшими ему аналогичными соглашени-
ями. При таком подходе окажется, что
Русь по условиям мирного договора 944 г.
лишилась многих привилегий, обусловлен-
ных соглашениями 907 и 911 гг. Речь идет
о введении ограничения на покупку паво-
лок, ликвидации беспошлинной торговли,,
обязательства не зимовать в районе Бело-
бережья и на о. св. Елферия, охранять-
крымские владения Византии от нападе-
ний «черных» болгар и др. Попытки авто-
ра объявить эти односторонние обяза-
тельства «упорядочением дипломатических
и торговых контактов, в котором были за-
интересованы обе стороны» (с. 242), не
меняют существа дела.
Большое место в монографии уделено
взаимоотношениям Руси с Востоком. Они
оправданно рассматриваются через приз-
му русско-византийских контактов. Похо-
ды русских дружин на Кавказ, в район
Прикаспия в IX—X вв. осуществлялись
всякий раз после заключения очередного'
мирного договора с Византией. Однако,
выполняя свои союзнические обязательст-
ва, Русь не была только орудием арабской
политики империи. На Востоке она пре-
следовала и свои собственные экономиче-
ские и политические цели (с. 207).
То же можно сказать и о связях Руси
с Западом, особая активизация которых
приходится на время правления княгини
Ольги. Посольство 959 г. к Оттону I, как
указывается в книге, свидетельствует не
столько о попытке оказать давление на
Византию, сколько о стремлении Киевской
Руси установить отношения «мира и
дружбы» с Германской империей (с. 295).
Хорошо подобран иллюстративный мате-
риал — цветные миниатюры Радзивилов-
ской летописи. Жаль только, что не все
они сопровождаются отвечающими содер-
жанию изображений текстами.
В целом монография вносит су-
щественный вклад в изучение внешнепо-
литических связей и дипломатической
службы Киевской Руси IX—X вв.
П. П. Толочко
175
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ. 1979. Сб. статей. М.,
«Наука», 1980, 277 с., тир. 2000
Очередной сборник «Источниковедение
отечественной истории» отличается от
предыдущих трех; отныне это издание бу-
дет посвящено источниковедению истории
СССР дооктябрьского периода (советский
период находит свое отражение в специ-
альном издании «Источниковедение исто-
рии советского общества»). Такое разгра-
ничение в известной мере условно: напри-
мер, открывающий рецензируемый сборник
раздел «Общие проблемы источниковеде-
ния» по своему значению выходит за рам-
ки не только дооктябрьского периода, но
и отечественной истории.
В статье «Основные принципы марксист-
ско-ленинской теории исторического источ-
ника» Г. М. Иванов сосредоточил внима-
ние прежде всего на проблеме природы
исторического источника, его отношения,
«с одной стороны, к объективной истори-
ческой реальности, а с другой — к самому
процессу исторического познания» (с. 6).
Высказанные здесь соображения дополня-
ют и развивают положения, сформулиро-
ванные в получивших заслуженное приз-
нание прежних работах автора по методо-
логии источниковедения. В то же время
представляется, что проблемы, связанные
с теорией источника, нуждаются в даль-
нейшем специальном обсуждении.
Существенный вклад в такое обсужде-
ние вносит статья М. А. Варшавчика
«О структуре источниковедческой крити-
ки», где рассматриваются вопросы об ос-
новных видах критики источников и о
связи методологии и методики в источни-
коведческой критике. Автор исходит из
того, что «теория источника становится
теорией познания источника— методоло-
гией источниковедения» (с. 32). Он оста-
навливается на двух видах источниковед-
ческой критики: «аналитической, имеющей
объектом отдельные источники и целью —
получение отдельных фактов, и синтетиче-
ской, имеющей объектом комплексы источ-
ников и целью — получение совокупности
фактов» (с. 25). При этом особое внима-
ние уделено менее разработанным пробле-
мам синтетической критики. Подчеркива¬
ется, что «для получения совокупности
фактов нужно комплексное использование
не единичных источников, а оптимального
их множества» (с. 24). К сожалению,
смысл понятия «оптимальное множество»
в статье не раскрывается.
К методологическим статьям примыкает
историографический обзор Н. А. Соболе-
вой «О тенденциях развития специальных
исторических дисциплин». Проанализиро-
вав развитие палеографии, дипломатики,
сфрагистики, нумизматики, генеалогии и
геральдики, исторической метрологии, ис-
торической географии и др. в 1964—
1978 гг., автор приходит к выводу, что,
«несмотря на кажущийся экстенсивный ха-
рактер развития» названных дисциплин,
«на современном этапе основополагающей
является интенсивность этого процесса,
что находит выражение в изменении, ус-
ложнении структуры комплекса специаль-
ных исторических дисциплин в целом, в
возникновении процессов, связанных с из-
менением их традиционного содержания,
тенденций к углублению и теоретическому
осмыслению предмета и задач, в акценти-
ровании внимания на разработке сложных
специфических методических приемов ис-
следования и т. д.» (с. 237).
Автор справедливо придает большое
значение четко наметившейся тенденции к
приобретению самостоятельности специ-
альных дисциплин, оттеснению на второй
план их вспомогательной функции. И не
редкость ситуация, когда результаты ис-
следований, в частности, палеографов, ну-
мизматов, имеют не только (и даже не
столько) источниковедческое, но и обще-
историческое значение.
В разделе «Конкретно-источниковедче-
ские исследования» представляет интерес
исследование В. В. Ложкина «К методике
изучения ״черных книг“ капиталистиче-
ских предприятий конца XIX — начала
XX в.» Судьба «черных книг» сложилась
необычно: хотя их существование общеиз-
вестно, они почти не привлекали внимание
историков и источниковедов. В. В. Лож-
кину, выявившему в архивах и музеях ряд
176
«черных книг», удалось убедительно пока-
зать их большую ценность как источника.
Непосредственным объектом анализа стал
«черный журнал» фабрики «Э. Циндель»
в Москве за 1876—1910 гг. (экземпляр
Музея Революции СССР)—вполне типич-
ный по форме и содержанию.
Автор дал тщательное археографическое
описание журнала, выявил его связи с
другими источниками и, наконец, провел
статистическую обработку его данных.
Записи журнала были обсчитаны с по-
мощью перфокарт типа К-5 (всего состав-
лено 1695 перфокарт, на каждой из кото-
рых было закодировано 89 показателей, а
для 1905—1907 гг.— 112). Полученные ре-
зультаты сведены в несколько таблиц, ха-
рактеризующих причины увольнения рабо-
чих и состав уволенных. В итоге получены
интереснейшие данные о положении и
борьбе одного из отрядов рабочего класса.
Работу В. В. Ложкина можно смело от-
нести к числу прокладывающих новые пу-
ти научного исследования.
В статье В. Ф. Кутьева «Источники о
Московском ״Рабочем союзе‘״ (обзор и
общая характеристика)» на конкретном
примере характеризуется типичный комп-
леке источников по истории социал-демо-
кратической организации. Особенно важ-
ны указания о составе и характере со-
ответствующих документов царских уч-
рождений.
И. С. Розенталь скрупулезно анализиру-
ет историю и текст «Открытого письма»
рабочих М. Горькому по поводу повести
«Мать». Документ этот многократно нс-
пользовался литературоведами, но не по
архивному подлиннику и даже не по пер-
вой публикации в журнале «Труженик», а
по неполным и неточным цитатам в одном
из исследований. Проведенное ныне квали-
фицированное источниковедческое изуче-
ние позволило представить в новом свете
этот яркий памятник революционной про-
летарской мысли. В статье В. Г. Сарбея
о большевистских публикациях на страни-
цах газеты «Киевское слово» в 1905 г.
существенный интерес в источниковедче-
ском плане представляют наблюдения о
связях между материалами этой газеты и
других большевистских изданий того вре-
мени.
Важной теме посвящена статья
В. А. Виноградова «Источники для изуче-
ния мировоззрения пореформенного
крестьянства». Наиболее содержательны-
ми источниками по теме автор считает
жалобы и прошения крестьян, слухи, тре-
бования, отдельные антицаристские вы-
сказывания (с. 158). Но ведь слухи, вы-
сказывания, требования нельзя считать
источниками — таковыми могут быть лишь
документы, фиксирующие указанные уст-
ные проявления мировоззрения. Это фак-
тически признает и сам В. А. Виноградов,
характеризуя по ходу изложения соот-
ветствующие документы (к сожалению,
слишком бегло). С другой стороны, никак
не объяснено игнорирование таких источ-
ников, как записи фольклора и свиде-
тельства лиц, общавшихся с крестьянами.
В результате многие построения автора
выглядят недостаточно доказательными.
А. Г. Голиков в работе «К вопросу о со-
ставе, содержании и сохранности докумен-
тов акционерных компаний» рассматрива-
ет два вопроса: регламентация делопроиз-
водства акционерных компаний и особен-
ности его ведения в ряде обществ; истори-
ческие судьбы архивов акционерных ком-
паний и их современное состояние.
В статье привлекает внимание умелое и
плодотворное совмещение источниковед-
ческого и архивоведческого подхода. Ав-
тором выявлены и учтены документы
1032 акционерных компаний, хранящиеся
в 92 архивах СССР.
О. Н. Бурдина в статье «Источниковед-
ческие вопросы изучения судьбы дарствен-
ников в России» тщательно рассмотрела
малоизвестное издание «Дарственное на-
дельное землевладение крестьян» (СПб.,
1908) и наметила пути и методику изуче-
ния этого источника. В. И. Недосекин в
статье «Об изучении наказов в законода-
тельную Комиссию 1767 г.» убедительно
показал, что широко известные публика-
ции наказов в сборниках РИО (Русского
исторического общества) неудовлетвори-
тельны в археографическом отношении и
историкам необходимо обращаться к ар-
хивным подлинникам.
В статье В. И. Буганова «Разрядные
книги как источник по истории погранич-
ной обороны Русского государства конца
XV — первой трети XVII в.» выделен еще
один, ранее не рассматривавшийся аспект
177
уникального по своему многообразию ис-
точника.
Сборник завершается публикацией от-
рывка из писцовой книги конца XV в.,
подготовленной Р. Г. Петровой. Редкол-
легия выразила намерение и впредь пуб-
ликовать уникальные исторические источ-
ники, имеющие первостепенное научное
значение.
Заметим в заключение, что существую-
щее обозначение выпусков непериодиче-
ского издания по годам (не совпадающим
с годами издания), как в данном случае,
практически неудобно. Было бы целесо-
образно перейти на валовую нумерацию,
как это принято в родственном издании
«Вспомогательные исторические дисципли-
ны».
А. Д. Степанский
ИСТОРИЯ СССР
ЗА РУБЕЖОМ
Л. Г. СУХОТИНА
РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИОННО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ОСВЕЩЕНИИ СОВРЕМЕННОЙ
английской и американской
буржуазной
ИСТОРИОГРАФИИ (1970-е ГОДЫ)
Проблема русской революционно-демократической интеллигенции
занимает особое место в современной буржуазной русистике. В ее ис-
тории буржуазные авторы пытаются отыскать традиции революционной
борьбы, обусловившие, по их мнению, «появление современной Рос-
сии»1. Стремление осмыслить «интеллектуальную почву» Октября и
осветить историю революции соответственно своим классовым пози-
циям является, как это убедительно показано советскими историками,
одной из первостепенных причин, объясняющих интерес буржуазных
авторов к этой тематике1 2.
История русской революционно-демократической интеллигенции вы-
зывает интерес буржуазных историков в связи с процессами и события-
ми, происходящими в наши дни не только в развивающихся странах3,
но и в ведущих капиталистических державах. Как утверждает, в част-
ности, американский исследователь Д. Броуэр, существует «поразитель-
ное» сходство между студенческими волнениями в США и борьбой ра-
дикальных групп в России столетней давности 4.
К такому же выводу пришли и авторы трехтомного издания «Ради-
кализм в современную эпоху». Поставив задачу сформулировать «все¬
1 Так, в частности, названа работа американского историка С. Пушкарева, посвя-
щенная истории общественной мысли Росссии XIX в. (Р и s к а г е v S. The Emergence of
Modern Russia. 1801—1917. Chicago, L., San-Francisco, 1963).
2 См. об этом, напр.: Романовский H. В. Современная буржуазная историогра-
фия Великой Октябрьской социалистической революции—«Вопросы истории», 1977,
№ 10; Марушкин Б. И., Иоффе Г. 3., Романовский Н. В. Три революции в
России и буржуазная историография. М., 1977; Соболев Г. Л. Октябрьская револю-
ция в американской историографии. 1917—1970-е годы. Л., 1979; ИгрицкийЮ. И.
Буржуазная советология в современной борьбе идей.— «Вопросы истории», 1979, № И.
3 По мнению английского историка Сетона-Уотсона, Россия была в числе первых
стран, поставивших одну из острейших в наше время проблем «неразвитого общест-
ва» — проблему революционной интеллигенции. Seton-Watson Н. The Russian Em-
pire. 1801—1917. Oxford, 1967, p. 9. См. также: U tech in S. Russian Political Thought.
A Concise History. L., 1963, pp. VII, XIV.
4 Brower D. Training the Nihilists. Education and Radicalism in Tsarist Russia.
L.—N. Y., 1975, p. 36.
179
объемлющее рабочее определение» радикализма и в связи с этим стре-
мясь выявить то общее, что существует во всех радикальных движениях
прошлого, они обращаются в том числе и к истории русского революци-
онного демократизма 5.
Политическая деятельность прогрессивной интеллигенции в странах
капитала на фоне возрастающей активности интеллигенции во всем мире
в условиях научно-технической революции настоятельно ставит перед
буржуазными идеологами вопрос о путях и средствах ее интеграции в
господствующую социально-политическую структуру. Суть этих проблем
лаконично, но достаточно емко выразил американский историк М. Ма-
лиа: «Современное общество не в состоянии обойтись без интеллектуа-
лов, но может ли оно жить вместе с ними?»6
Интерес к истории интеллектуальной жизни России имеет и другую,
важную для идеологов современной буржуазии причину. Он обусловлен
их попыткой обосновать возможность создания в противовес марксизму
некой генерализирующей теории социального развития как идейно-тео-
ретической предпосылки якобы предстоящей конвергенции двух соци-
альных систем7. Весь ход изучения буржуазными авторами истории пе-
редовой интеллигенции и общественной мысли России XIX в. убедитель-
но подтверждает живую связь между этой идеологической задачей и их
историческими изысканиями. Нельзя не заметить также, что интерес к
этой проблематике не случаен еще и потому, что одним из важнейших
методологических принципов буржуазной исторической науки является
признание духовного начала главной движущей силой общественного
развития.
Важность и разносторонность целевых установок обусловливает на-
стойчивое стремление буржуазных историков создать более эффективные
концептуальные схемы, способные глубже осветить историю передовой
общественной мысли России.
Поиск новых концепций проявляется прежде всего в отказе от наи-
более одиозных «веховских» трактовок русской революционно-демокра-
тической мысли и русской интеллигенции, широко распространенных в
период «холодной войны», и в обращении к более соответствующим из-
менившемуся «политическому ландшафту» теориям. Хотя это отнюдь не
означает радикального пересмотра идейно-теоретических и методологи-
ческих основ старых историографических моделей — происходит лишь их
частичная модификация.
Критический разбор современной буржуазной историографии русско-
го революционно-демократического движения дан в ряде работ совет-
ских историков8. В них анализируются концепции буржуазных авторов
5 Radicalism •in the Contemporary Age. v. 1, Sources of Contemporary Radicalism.
Boulder (Colorado), 1977, pp. 11, 23.
6 Malia M. The Intellectuals: Adversary or Clerisy? — «Daedalus», 1972, v. 101,
№ 3, p. 204.
7 Подробнее об этом см.: Ваграмов Э. Социология и пути общественного разви-
тия.— «Коммунист», 1979, № 2, с. 110.
8 См.: Карякин Ю., П л и м а к Е. Нечаевщина и ее современные буржуазные «ис-
следователи».— «История СССР», 1960, № 6; Панкратова М. Г. Проблематика рус-
ской революции в американской русистике. В кн.: Историческая наука и некоторые про-
блемы современности. М., 1969; Щетинина Г. И. Интеллигенция, революция, самодер-
жавие. Освещение проблемы в американской буржуазной историографии.— «История
СССР», 1970, № 6; Маслин М. А. Критика буржуазных интерпретаций идеологии рус-
ского революционного народничества. М., 1977; Джангирян В. Г. Критика англо-
американской буржуазной историографии М. А. Бакунина и бакунизма. М., 1978; Кар-
п а ч е в М. Д. Русские революционеры-разночинцы и буржуазные фальсификаторы. М.,
1979; его же. Англо-американская буржуазная историография об истоках движения
революционного народничества в России.— «История СССР», 1978, № 6 и др.
180
по ряду важнейших проблем революционного демократизма: причинах,
идейно-теоретических основах и национальном своеобразии движения,
его историческом месте и роли в возникновении марксизма в России.
Однако при этом рассматривается в основном литература 50—60-х годов.
При этом, как правило, она трактуется в русле уже сложившихся в бур-
жуазной историографии направлений. Между тем в настоящее время
можно говорить о появлении новых тенденций в интерпретации совре-
менными буржуазными авторами ряда проблем русского революционно-
демократического движения.
В данной статье предпринята попытка выявить эти тенденции. Зада-
ча представляется важной для выяснения не только эволюции буржу-
азной историографии русского революционного демократизма, но и эво-
люции современной буржуазной исторической мысли в целом.
* * *
При освещении русского революционного движения буржуазные
историки абсолютизируют общественную мысль как таковую, отрывают
ее от конкретных исторических условий развития России. При этом об-
щественная мысль наделяется некими постоянными, не зависящими от
уровня социально-экономического развития и соотношения классовых
сил в России XIX — начала XX в. специфическими национальными чер-
тами, которые-де и обусловливают ее эволюцию.
Исходным тезисом для большинства английских и американских бур-
жуазных исследователей с давних пор являлся вывод о якобы коренном
своеобразии русской интеллигенции, рассматриваемой не только в ка-
честве единственной носительницы революционных теорий, но и главной
силы революционной борьбы в стране.
Согласно давно утвердившейся и ныне доминирующей в буржуазной
историографии схеме, русская интеллигенция с самого начала оказалась
якобы в положении обособленной социальной группы, изолированной от
масс и враждебно настроенной к правительству, поскольку уже само
приобщение ее к западному «стилю образования» и культуре несло в
себе критический заряд по отношению к отсталой социально-политиче-
ской системе России 9.
В итоге история страны в изображении буржуазных советологов сво-
дилась к борьбе двух присущих только России традиций — государст-
венной, воплотившей в себе тип восточной деспотии, и революционной
выразившейся в действиях интеллигенции 10.
При таком подходе, основанном на неприятии классового принципа
в анализе социальных отношений и конфликтов, перед буржуазными ав-
торами неизбежно вставали вопросы: что же такое русская радикаль-
ная интеллигенция? В чем заключалось и на, чем основывалось ее кредо,
определившее смысл всех ее идейно-теоретических и практических иска-
ний?
• См., напр.: Seton-Watson Н. Op. cit., р. 225; Keep J. The Rise of Social-
Democracy in Russia. Oxford, 19*63, p. 11; Fa in sod M. How Russia in Ruled. Cambrid-
ge, 1963, p. 5; Heer N. Politics and History in the Soviet Union. Cambridge, 1971,
p. 7.
10 См., напр.: Daniels R. Lenin and the Russian Revolutionary Tradition. In: Rus-
sian Thought and Politics. Cambridge, 1957; Pravdin M. The Unmentionable Nechaev.
A Key to Bolshevism. L., 1961; Bowman H. Intelligentsia in Nineteenth-Century Rus-
sia.— «The Slavic and East European Journal*, 1957, v. 1, № 1; Szamuely T. The Rus-
sian Tradition. L., 1974.
181
В современной буржуазной историографии существует множество
определений русской революционной интеллигенции и. Все они представ-
ляют собой разного рода спекулятивные, чисто умозрительные построе-
ния, не способные раскрыть действительную природу интеллигенции во-
обще и дать ей правильное научное определение как социальной группе
со всеми вытекающими из ее сущностных черт характеристиками.
Все попытки выделить основные наиболее устойчивые признаки ин-
теллигенции при игнорировании единственно научного социально-клас-
сового критерия неизбежно приводили буржуазных историков к абсолю-
тизации какой-либо одной черты, не раскрывающей содержания и исто-
рической роли интеллигенции вообще и ее радикальных слоев, в част-
ности. Так, одни авторы отмечали в качестве определяющей характери-
стики революционной интеллигенции ,России ее тяготение к нравствен-
но־этическим проблемам 11 12, другие были склонны сводить историю рус-
ской интеллигенции к истории ее интеллектуальных исканий 13. При этом
буржуазные авторы нередко не просто отрывали друг от друга, но и про-
тивопоставляли эти аспекты духовной деятельности интеллигенции, при-
ходя в результате к прямо противоположным выводам 14. В частности,
Л. Шапиро, подчеркивая тяготение русской интеллигенции к нравствен-
но-этическим нормам, утверждал, что это-де неизбежно оборачивалось
для нее «презрением» к науке и закону15 16. Г. Боуман же, напротив, счи-
тал, что в среде радикальной интеллигенции существовал «культ нау-
ки»1e.
Однако при всех различиях во взглядах на русскую интеллигенцию
буржуазные авторы сходятся в одном, будто главной чертой, отличав-
шей ее от подобных социальных групп в других странах, была необычай-
ная преданность своим теориям 17.
В пестром многообразии имеющихся характеристик русской интел-
лигенции прослеживаются два различных подхода к оценке ее истори-
ческого места и содержания ее социальных воззрений. Одни авторы
(Р. Пайпс, А. Улам, М. Фейнсод, Л. Хэймсон и др.), изображающие
представителей революционной интеллигенции России в качестве неких
фанатиков, склонны считать, что ее практическая деятельность была из-
начально ошибочной и антисоциальной 18. Интеллигенция дореволюцион¬
11 Автор статьи об интеллигенции в энциклопедии «Марксизм, коммунизм и запад-
ное общество» К. фон Бейм насчитывает их в буржуазной литературе в целом к началу
70-х годов более 60 (В е у т е К. von. Intellectuals, Intelligentsia.— In: Marxism, Commu-
nism and Western Society. A. Comparative Encypclopedia N. Y., 1972, v. 4, p. 302).
12 Kindersley R. The First Russian Revolutionists. A Study of «Legal Marxism»
in Russia. Oxford, 1962, p. 6; Me. Connel A. The Origin of the Russian Intelligentsia.—י
«The Slavic and East European Journal», 1964, v. VIII, № 1, p. 6.
13 S z a m и e 1 i T. Op. cit., p. 160; Bowman H. Intelligentsia in Nineteenth-Centu-
ry Russia.— «The Slavic and East-European Journal», 1957, v. 1, № 1, p. 12.
14 Как утверждал, в частности, Р. Киндерслей, нравственные проблемы отвлекали
русских революционеров от «серьезной философской работы» (Kindersley R. Op. cit.,
р. 6).
15 Shapiro L. The Pre-Revolutionary Intelligentsia and the Legal Order. In: The
Russian Intelligentsia. N. Y., 1961, p. 19.
16 Bowman H. Op. cit., pp. 12, 18.
17 N a h i г и у V. The Russian Intelligentsia: From Men of Ideas to Men of Convic-
tions.—«Comparative Studies in Society and History», 1962, v. IV, № 4, pp. 433, 434;
Essays on Russian Intellectual History. L., 1971, p. 13.
18 Крайним выражением этого подхода являются психоаналитические концепции, изо-
бражающие революционные теории и движение революционеров следствием некоей па-
тологии человеческой психики и доказывающие, что революционный радикализм разру-
шает саму природу человека. См., напр.: Haims on L. The Russian Marxism and the
Origin of Bolshevism. Cambridge, 1955; Methvin E. The Rise of Radicalism. The So-
cial Psychology of Messianic Extremism. Arlington House, 1973.
182
ной России, по их мнению, если и сыграла какую-либо историческую
роль, то лишь сугубо отрицательную.
Сторонники другого подхода (И. Берлин, Э. Карр, Э. Актон, Р. Мак-
Нэлли, Э. Мастерс, А. Вусинич, Н. Рязановский и др.), напротив, счи-
тают, что русская революционная интеллигенция заслуживает не только
внимания, но и уважения, поскольку она внесла весьма заметный вклад
в мировую историю духовного развития. Ее страстное стремление к спра-
ведливости и необыкновенная сосредоточенность в поисках истины при-
водили к «пророческим» проникновениям в великие проблемы своего
времени. Однако, будучи лишенной реальной социальной и политической
почвы в своей стране, она все же оказывалась неспособной к решению
национальных проблем.
Эти различия, как мы видим, не носят принципиального характера.
Вместе с тем такую противоречивость в оценке русской революционной
интеллигенции и даже, как было замечено, наличие взаимоисключаю-
щих выводов все более начинают осознавать сейчас и сами буржуазные
историки. Американский исследователь Д. Броуэр, например, в прошлом
сам отдавший дань традиционной трактовке русской интеллигенции как
уникальной социальной группы 19, в недавно вышедшей работе выража-
ет острую неудовлетворенность современным состоянием изученности
ее истории на Западе. Он считает, что до сих пор историками не выявле-
ны существенные черты интеллигенции дореволюционной России, кото-
рые бы позволили охарактеризовать ее как нечто единое целое. В ре-
зультате интеллигенция предстает, по его мнению, в большей мере как
«плод воображения», нежели реально действующая социальная группа.
Причину этого он видит в отсутствии четких научных критериев иссле-
дования20. Показателен и вывод, к которому пришел историк из ФРГ
В. Шмидт, отметивший, что любая существующая в настоящее время на
Западе гипотеза о природе «русского нигилизма» и «нигилистов» размы-
вается сложным опытом «реальной жизни» 21. .
Подобного рода критические оценки самих буржуазных авторов по-
являются в последнее время все чаще. Отражая растущую неудовлетво-
ренность состоянием буржуазной историографии проблемы, они в то же
время связаны с попытками буржуазной исторической мысли адекватно
осмыслить сложные и подчас противоречивые процессы современности.
Рост политической активности интеллигенции в капиталистическом мире,
а также очевидные успехи и неоспоримые преимущества социалистиче-
ской системы разрушают привычные для буржуазных исследователей
представления о якобы коренном своеобразии русской интеллигенции и
общественной мысли (как и истории России в целом), принуждая их к
более глубокому освещению революционного прошлого нашей страны.
Особенно активные поиски ведутся в плане выявления новых «ключе-
вых» критериев, которые позволили бы раскрыть суть самого понятия
«интеллигенция». Примечательно, что буржуазные историки все чаще
обращаются в этой связи к социологии. Не случайно социологи стано-
вятся непременными участниками всех специальных западных изданий,
посвященных проблемам интеллигенции, в которых история русской ре¬
19 См.: Brower D. The Problem of the Russian Intelligentsia.— «Slavic Review»,
1967, v. XXXVI, № 4, pp. 638—647.
20 Brower D. Training the Nihilists. Education and Radicalism in Tsarist Russia.
1975, L.—N. Y., pp. 34—35.
21 Schmidt W. Nihilismus und Nihilisten. Untersuchungen zur Typisierung in Rus-
sischen Romantic zweiten Halfte des neunzehnten Jahrhunderts — «Forum Slavicum».
V. 38. Munich, 1974.
183
волюционной интеллигенции неизменно занимает ведущее место22. Ито-
гом такого сотрудничества явился ряд новых концепций относительно
природы и генезиса русской интеллигенции и революционно-демократи-
ческой мысли.
При всем многообразии имеющихся в современной буржуазной лите-
ратуре последнего десятилетия концепций отчетливо выделяется стрем-
ление раскрыть содержание понятия «интеллигенция» на основе общих
«имманентно присущих» интеллигенции любой страны профессиональ-
ных черт, свойственных самой природе творческой деятельности как та-
ковой. Эти качества, по мнению буржуазных авторов, и обусловливают
те «объективные формы отчуждения», которые в той или иной степени
присущи интеллигенции всех стран, независимо от их социального строя,
и порождают соответственно различные радикальные теории 23.
В этих построениях отразилась возрастающая роль интеллигенции в
обществе, в развитии его материального и культурного потенциала. Но
поскольку предложенные в них в качестве определяющего критерия чер-
ты, свойственные интеллектуальной творческой деятельности, рассмат-
риваются обособленно, не в связи с конкретной исторической ситуацией
и соотношением классовых сил в обществе, действительное социальное
место и роль интеллигенции в дореволюционной России остаются нерас-
крытыми. Не понятен соответственно и классовый смысл ее идейно-тео-
ретических позиций и политических стремлений. Концептуальные схемы
буржуазных историков и социологов по-прежнему являются абстрактны-
ми, лишенными конкретного исторического содержания. Сформулиро-
ванные на их основе определения феномена революционной интеллиген-
ции не дают достаточно убедительного ответа на события прошлого. От-
чужденность интеллигенции трактуется как явление универсальное, вы-
водимое из внутренне присущих ей свойств, не зависящих от условий и
обстоятельств жизни. Поэтому подобные определения не удовлетворяют
и некоторых буржуазных историков. Так, например, американский ис-
следователь Э. Глисон, отмечая, что термин «интеллигенция» оказался
теперь весьма привлекательным для исследователей и интеллигенцию
«обнаружили» почти во всех странах мира, утверждает, что это обстоя-
тельство отнюдь не способствовало выявлению содержательного смысла
данного термина. Ибо, продолжает он, когда в основу анализа берется
такой широкий критерий, как «профессиональная образованность и свя-
занное с нею мастерство», как это делают социологи, то «весь специфи-
ческий ״смысл” критической ориентации радикальной интеллигенции
оказывается «растворенным и вообще утраченным»24.
Считая профессиональные свойства интеллигенции важными, но да-
леко не единственными характеристиками для раскрытия исторического
места и роли русской революционной интеллигенции, некоторые буржу¬
22 См., напр.: On Intellectuals. N. Y., 1970; Intellectuals and Tradition.— «Daedalus»,
1972, v. 101, № 2; Intellectuals and Change.— «Daedalus», 1972, v. 101, № 3. (Оба вы-
пуска «Дэдалуса» содержат материалы конференции по проблеме «Интеллектуалы и
традиция», проведенной в Иерусалиме в марте 1971 г.); The Intelligentsia and the Intel-
lectuals. Theory, Method and Case Study. Beverly Hills, 1976.
23 Lip set S. and Dobson R. The Intellectual as Critic and Rebel: with special
reference to the United States and the Soviet Union.— «Daedalus», 1972, v. 101, № 3,
pp. 138, 149. Еще в 60-е годы американский исследователе К. Бринтон писал: «Интел-
лигент, довольный миром и самим собой или по меньшей мере своими идеями и идеа-;
лами просто не был бы интеллигентом». (Brinton С. The Anatomy of Revolution.
N. Y., 1965, p. 43); S h i 11 s E. The Intellectuals and the Power: Some perspective et com-
parative analysis. In: On Intellectuals. N. Y., 1970, pp. 25, 26. (Статья Шилза впервые
появилась еще в 1958 г. и затем неоднократно переиздавалась.)
24 Gleason A. Young Russia. The Genesis of the Russian Radicalism in the 1860-s.
N. Y., 1980, p. 17.
184
азные историки призывают дополнить социологический анализ рассмот-
рением конкретных условий деятельности интеллигенции в определен-
ный исторический период25. Однако под конкретно-историческими уело-
виями подразумевается отнюдь не определяемая уровнем социального
развития и соотношением классовых сил общественно-политическая си-
туация в стране, а некая не зависящая от позиций классов «политическая
и культурная обстановка». По мнению М. Малиа, например, особенность
исторических условий, определивших политическое лицо интеллигенции
и содержание общественной мысли в России XIX — начала XX в., в том,
что имеющиеся здесь политические институты в меньшей степени, чем
где бы то ни было, «фильтровали» внутренне присущие интеллигенции
профессиональные свойства, делая «невозможной аккомодацию ее стрем-
лений в прямой политической форме»26. י
Попытку применить социологические концепции к конкретной исто-
рической ситуации предпринял американский социолог А. Гелла. Во ввод-
ной статье к сборнику материалов VIII Всемирного социологического
конгресса, состоявшегося в 1974 г. в Торонто, им было сформулировано
«новое» определение русской революционной интеллигенции (он назы-
вает ее «классической») как продукта отсталых обществ. По мнению
А. Гелла, «классическая» интеллигенция образуется в качестве нового
элемента социальной структуры в развивающихся странах в период их
наиболее интенсивного экономического и культурного роста. Она появ-
ляется в условиях «аккумуляции» социальных проблем, которые не мо-
гут быть решены немедленно с позиций правительственных установлений,
и характеризуется негативным или революционным отношением не толь-
ко к правящей власти, но и ко всему традиционному образу жизни свое-
го общества27. В этих рассуждениях достаточно отчетливо проявилось
стремление осмыслить революционную идеологию и революционную ин-
теллигенцию как таковую, поместив ее в более широкий, не ограничен-
ный только национальными рамками России исторический контекст.
В трактовке А. Гелла революционная интеллигенция утрачивает свои
чисто русские, национальные свойства. Она, по его мнению, существова-
ла не только в России, но и в ряде других стран (Германия, Польша),
а в сходных исторических условиях может появиться также и в других
странах мира28.
Вместе с тем А. Гелла совершенно абстрагируется от классового под-
хода в объяснении социального места русской интеллигенций. Проблемы,
которые пыталась решить революционно-демократическая интеллиген-
ция России, в интерпретации этого автора приобретают некий абстракт-
ный вненациональный характер. Поэтому общественные взгляды и дея-
тельность интеллигенции оказываются вообще лишенными какого-либо
политического содержания.
25 См., напр.: Malia М. The Intellectuals: Adversary or Clerisy?, p. 207. Отметим,
что еще раньше А. Малиа выражал неудовлетворенность определением интеллигенции
лишь на основе признака интеллектуальной деятельности на том основании, что она была
свойственна интеллигенции в целом и никак не объясняла появление ее радикального
слоя (Malia М. What is Intelligentsia? In: Russian Intelligentsia. N. Y., 1961, pp. 5—7).
26 M a 1 i a M. The Intellectuals: Adversary or Clerisy?, pp. 207—216; idem. Adulthood
Refracted: Russia and Leo Tolstoy.— «Daedalus», 1976, v. 105, № 2, p. 173.
27 А. Гелла отличает «классическую» интеллигенцию как своеобразную социо-куль-
турную общность, характерную для отсталых стран, от «социально сложной группы ин-
теллектуалов», существовавшей в то же время в развитых странах Запада (G е 11 а А.
An Introduction to the Sociology of the Intelligentsia. In: The Intelligentsia and the Intel-
lectuals, pp. 17, 20, 24, 25).
28 Ibid.
185
В этом плане и представляет интерес позиция М. Конфино. Он стре-
мится показать русскую революционно-демократическую мысль типич-
ным этапом культурного и интеллектуального мирового развития, пол-
ностью лишив ее при этом политического содержания. В его трактовке
деятели 40-х годов XIX в. были лишь «людьми идей», взгляды которых
вообще не имели какого-либо общественного звучания, поскольку они
якобы рассматривали интеллектуальную деятельность как нечто свобод-
ное и автономное, совершенно не нуждающееся во «внешнем обоснова-
нии»29. Что же касается идеалов и теорий революционеров 60-х годов,
то они в изображении М. Конфино представляли собой лишь некий ин-
дивидуализированный вызов старым общественным традициям 3°, а само
революционно-демократическое движение России, на его взгляд, было
не более как «интеллектуальным бунтом», который проявляется в про-
цессе эволюции любого общества, независимо от его социально-полити-
ческого строя 31.
М. Конфино отрицает связь между формированием революционной
общественной мысли и демократизацией социального состава интелли-
генции. Этапы становления революционно-демократического движения
России (30—40-е и 60—70-е годы XIX в.) он трактует лишь как две фазы
в развитии конфликта духовных ценностей. По его мнению, теории рево-
люционно-демократической интеллигенции не были обусловлены ее по-
литическими позициями. Их истоки коренились в другом — в психологии
творческой деятельности как таковой 32.
Своеобразным развитием выводов М. Конфино является недавняя ра-
бота Д. Броуэра, в которой ставится задача показать «исторические си-
лы» и «институционные характеристики» процесса формирования русской
радикальной мысли 33. Уже то обстоятельство, что автор отрицает сколь-
ко-нибудь значительную роль социального фактора в появлении револю-
ционного движения и пытается отыскать его причины в специфике раз-
вития образования в стране, доказывает внутреннюю близость его взгля-
дов точке зрения М. Конфино 34.
Примечательно, что Д. Броуэр вообще отказывается от употребления
термина «интеллигенция», предпочитая говорить о «радикальных труп-
пах», на том основании, что данным термином обычно оперируют иссле-
дователи, стремящиеся подчеркнуть коренное своеобразие революцион-
ной интеллигенции и революционной общественной мысли в России35 36.
Однако сам он, как и следовало ожидать, в конечном счете приходит к
типичному для буржуазной историографии заключению об «уникально-
сти» русской революционной идеологии как следствии «отчужденности»
молодежи от господствовавших в стране институтов и традицийзв.
Мы видим, что достаточно явственно обнаружившийся с начала 70־х
годов альянс буржуазной истории и социологии уводит буржуазную ис-
торическую мысль от обозначившейся было в 60-е годы тенденции обра-
щения к исследованию социально-экономического фактора с целью выяс-
нения действительного исторического места и роли революционной демо¬
29 С о п f i п о М. On Intellectuals and Intellectual Traditions in Eighteenth and Nine-
teenth-Century Russia.— «Daedalus», 1972, v. 101, № 2, pp. 126—128. Заметим, что
M. Конфино отвергает здесь концепции о социальной «отчужденности» русской интел-
лигенции.
30 Ibid., рр. 130, 133.
31 Ibid., р. 131.
32 С о п f i п о М. Op. cit., рр. 129, 131, 148.
33 Brower D. Training the Nihilists. Education and Radicalism in Tsarist Russia.
L.—N. Y., 1975, pp. 18, 170.
34 Ibid., pp. 23, 127.
35 Ibid., pp. 35—36.
36 Ibid., p. 24.
186
кратии в истории России37. В качестве примера, подтверждающего этот
тезис, сошлемся на более раннюю работу того же Д. Броуэра, в которой
он отмечает важную роль социально-экономических перемен в процессе
становления и развития радикальной мысли в России, сетуя на то, что
историки не уделяют достаточно внимания исследованию этой чрезвы-
чайно важной проблемы 38.
И все же в рассмотренных концепциях проявился отход от традици-
онного в буржуазной историографии изображения интеллигенции Рос-
сии в качестве своеобразной социальной группы, якобы появившейся
лишь в специфических национальных условиях нашей страны, и призна-
ние ее «универсальным» историческим феноменом, а революционную
мысль — закономерной ступенью общего хода мирового интеллектуаль-
ного развития. Отмеченные моменты являются результатом неизбежного
переосмысления старых субъективистских концепций, плохо соотносящих-
ся с происходящими в реальном мире процессами и событиями.
Иной подход к оценке природы и исторического места передовой рус-
ской интеллигенции XIX в. привел ряд буржуазных авторов к выводу о.
наличии связи между формированием интеллигенции и динамикой соци-
альных процессов. В частности, фиксируя появление интеллигенции в ка-
честве нового социального слоя, некоторые авторы связывают ее возник-
новение с происходившими в капиталистической России сдвигами и со-
провождающими их социальными переменами39. Хотя, как и следовало
ожидать, буржуазные исследователи не признают того обстоятельства,
что появление интеллигенции и ее место в обществе детерминированы не
просто определенными экономическими и культурными сдвигами, но
обусловлены изменениями в отношениях собственности. Они-то и опре-
деляют в конечном счете положение интеллигенции в социальной струк-
туре, а соответственно и ее общественную роль и значение. Интеллиген-
ция, как подчеркивал В. И. Ленин, «не есть самостоятельный экономиче-
ский класс и не представляет поэтому никакой самостоятельной полити-
ческой силы» 40. Ее социальная и политическая ориентация определяется
соотношением классов и классовой борьбой в каждый конкретно-истори-
ческий отрезок времени.
Появившись на стадии разложения феодальных и формирования ка-
питалистических отношений, интеллигенция увеличивается численно по
мере роста бюрократизации государственного аппарата, развития и
усложнения всего хозяйственного организма общества. В качестве наем-
ных работников умственного труда в условиях роста буржуазной экс-
плуатации она постепенно утрачивает свое привилегированное положе-
ние интеллектуальной элиты, попадая в зависимость от господствующих
классов 41. Ее знания оказываются все более подчиненными самодержав-
но-помещичьему государству и экономически крепнущей буржуазии. Это
37 См., напр.: Raeff М. The Origin of the Russian Intelligentsia. The Eighteeth
Century Nobility. N. Y., 1966; Lampert E. Sons Against Fathers. Studies in Russian
Radicalism and Revolution. Oxford, 1965.
38 Brower D. Fathers, Sons and Grandsons. Social Origin of Radical Intellectuals
in Nineteenth-Century Russia.— «Journal of Social History», 1969, v. 2, № 4, pp. 334,
337, 355.
39 К. фон Бейм утверждает, например, что возникновение интеллигенции «тесно свя-
зано с развитием капитализма и буржуазией» (В е у т е К. von. Intellectuals, Intelligen-
tsia, p. 302). Соответственно этому пересматриваются хронологические рамки формиро-
вания интеллигенции. Если прежде ее появление связывалось, как правило, со временем
петровских преобразований, то теперь оно обычно датируется второй четвертью или
чаще 50—60-ми годами XIX в.
40 Л е н и н В. И. ПСС, т. 14, с. 191.
41 Подробнее см.: Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во вто-
оой половине XIX века. М., 1971, с. 18—19.
187
обстоятельство сближало интеллигенцию с эксплуатируемыми классами,
создавало почву для формирования демократического мировоззрения у
части ее представителей (прежде всего разночинцев), делая их выразите-
лями народных устремлений и определяя таким образом классовый
смысл их общественных позиций. В условиях капиталистической России,
отличавшейся необычайной остротой и сложным переплетением социаль-
ных противоречий, когда подавляющая масса населения — крестьянст-
во — страдала не только от пережитков феодально-крепостнических отно-
шений, но и развивающегося капитализма, передовая интеллигенция, 60-
лее чем интеллигенция любой другой страны, имела основание для ори-
ентации на народную демократию^ Это придавало особую решительность
и остроту ее политическим устремлениям, обусловливая их революцион-
ный характер.
Наметившиеся в рассматриваемых нами работах буржуазных авто-
ров 70-х годов сдвиги в оценке исторического места интеллигенции вле-
кут за собой пересмотр прежних взглядов и концепций по ряду конкрет-
ных проблем ее истории.
Прежде всего заметно корректируются представления о социальной
роли российской интеллигенции. На смену традиционным утверждениям
о том, что революционные теории были лишь следствием изоляции ин-
теллигенции и отнюдь не определялись ее отношением к общественным
проблемам, выдвигаются другие концепции. М. Малиа, например, в своих
последних работах особо подчеркивает способность русской революцион-
ной интеллигенции к конструктивному решению стоящих перед страною
социальных проблем 42.
По мнению Э. Глисона, русские революционеры-демократы, как и пе-
редовая интеллигенция любой другой страны, представляли собою «са-
мые значительные архетипы нашей цивилизации», выполняющие своего
рода просветительскую функцию 43.
Эту точку зрения в общих чертах разделяет и А. Гелла. Он также
считает, что русская революционная интеллигенция никогда не выступа-
ла во имя своих собственных групповых интересов. Ее «духовные вожди»,
формируя идеологию, цементирующую интеллигенцию в единое целое,
руководствовались одним общим девизом — «служи своему отечеству» 44.
Это обстоятельство, по мнению А. Гелла, и обусловило традиционную
роль русской радикальной интеллигенции — роль «коллективного героя»,
в течение всего XIX столетия, «господствовавшего над духом и полити-
ческим развитием нации»45.
Еще большей определенностью отличаются выводы английского ис-
следователя Э. Актона. В своей недавно вышедшей монографии о Гер-
цене он утверждает, в частности, что только осознание факта глубокой
вовлеченности выдающегося русского революционера и мыслителя в
проблемы, поставленные условиями «русской жизни», может пролить
свет на «источник» и «природу» его социально-политических взглядов46.
В этих высказываниях интеллигенция не изображается представи-
телем только своих собственных, узкогрупповых («сектантских») инте-
ресов. Однако игнорирование классового принципа в анализе социаль-
ного положения интеллигенции и содержания ее политических воззре-
ний приводит здесь, как и в прежних концептуальных схемах, к совер¬
42 Mali а М. The Intellectuals: Adversary or Clerisy?, pp. 107, 108, 207.
43 Gleason A. Young Russia. The Genesis of the Russian Radicalism in the 1860-s,
p. 17.
44 G e 11 a A. An Introduction to the Sociology of the Intelligentsia, p. 15.
45 Ibid., pp. 15, 16.
46 Acton E. Alexander Herzen and the Role of the Intellectual Revolutionary. Camb-
ridge — L.— N. Y.— Melburn, 1979, p. 11.
188
шенно ошибочным, субъективистским выводам. Революционно-демокра-
тическая интеллигенция России предстает в них выразительницей об-
щенациональной оппозиции государственному и социальному строю, но-
сительницей неких надклассовых нравственных ценностей.
Особенно отчетливо такой подход прослеживается в упомянутой ра-
боте Э. Актона, изображающего А. И. Герцена представителем абстракт-
ного гуманизма, радетелем неких общечеловеческих стремлений к «пол-
ной жизни».
Реальная ситуация в стране— деспотизм самодержавия и крепост-
ничество, обрекавшие Россию на застой, а подавляющую часть ее на-
селения на бесправие, имели, по его мнению, лишь незначительное воз-
действие на формирование политических взглядов выдающегося рус-
ского революционера 47. В чем же в таком случае Э. Актон усматривает
влияние на взгляды А. И. Герцена «атмосферы русской жизни»? Ока-
зывается, оно проявлялось, по его мнению, лишь в том, что в России
идеи были единственной «видимой сферой перемен». Поэтому здесь, а
не в области экономики или социальных институтов, русские революци-
онные деятели (и Герцен не был исключением) искали решение волно-
вавших их проблем 48.
Здесь мы встречаемся с типичным в современной буржуазной исто-
риографии фактом, когда автор, пытаясь выйти за рамки характерных
для буржуазной исторической науки концептуальных схем, неизбежно
впадает в противоречие с самим собой. В данном случае Э. Актон при-
ходит к выводу, от которого он пытался отмежеваться,— выводу о яко-
бы абстрактном, беспочвенном теоретизировании русских радикальных
мыслителей.
И тем не менее, как уже было отмечено, попытки переосмыслить со-
циальное положение и роль русской революционной интеллигенции за-
кономерно приводят английских и американских буржуазных авторов к
иной интерпретации ряда проблем ее истории. Так, весьма оживленный
интерес вызывает сейчас давно уже ставший традиционным в буржуаз-
ной исторической науке вопрос об идейных влияниях Запада на пере-
довую общественную мысль России.
Серьезным сомнениям подвергается старый тезис советологов о яко-
бы подражательном характере и даже слепой зависимости русской об-
щественной мысли от философских и социально-политических теорий
Запада 49.
В последние годы в трактовку проблем идейного влияния Запада на
русскую общественно-политическую мысль вносятся определенные по-
правки. Этот вопрос ставится в иную плоскость — как проблема взаи-
модействия и взаимовлияния.
Естественно, не следует считать, что старые концепции полностью
отвергаются. В целом ряде работ история русской общественной мысли
по-прежнему изображается лишь как история «принятия и впитывания»
всего того, что поступало извне50. При этом утверждается, что чем 60-
лее русское общество развивалось интеллектуально, тем более оно ока-
зывалось восприимчивым к инонациональным влияниям. И все же но¬
47 Acton Е. Op. cit., рр. 6, 14, 23.
48 Ibid., рр. 13, 15.
49 Американский историк К. Тидмарш заявлял даже, что русская социально-поли-
тическая мысль не имела и подобия самостоятельного национального развития и поэто-
му в ее истории следует выделять не этапы внутренней эволюции, а периоды преобла-
Дания той или иной инонациональной доктрины. (Т i d т а г s h К. Lev Tikhomirov and a
Crisis in Russian Radicalism.— «The Russian Review», 1961, v. 20, № 1, p. 45.)
50 См., напр.: Monas S. Introduction. In: Essays on Russian Intellectual History,
p. 14.
189
вая оценка отношения русской общественной мысли к идейно-теорети-
ческому наследию Запада становится все более распространенной. Она
основывается на растущем понимании всеобщего характера историче-
ского процесса и, как следствие, на осознании того факта, что духовную
историю какой-либо страны невозможно понять до конца, поместив ее
лишь в узкие национальные рамки51.
В работах буржуазных историков, опубликованных в последние го-
ды, все более утверждается мысль, что отношение передовых русских
мыслителей к духовному миру и культуре Запада не было однозначным.
Нередко признание идеалов Запада и даже восхищение ими сочеталось
с негативным отношением к европейским общественным институтам и
«формам жизни» в целом 52. Это обстоятельство уже само по себе исклю-
чало возможность слепого, некритического заимствования политических
теорий Запада.
Ряд американских и английских авторов все более склонны тракто-
вать взаимоотношения общественной мысли России и Европы как углуб-
ляющийся и активизирующийся процесс интеллектуальных и культур-
ных связей, способствовавший росту самосознания русского передового
общества. Вместе с тем отмечается, что передовые мыслители России
XIX в. были не только людьми интересующимися прошлой и современ•
ной им историей Европы, но и хорошо знающими ее53.
Чтобы не впасть в явное противоречие с действительными историче-
скими фактами, буржуазные авторы вынуждены признать, что выдаю-
щиеся деятели и теоретики русской революционной демократии —
А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, М. А. Бакунин,
П. Н. Ткачев, Ц. Л. Лавров — были глубокими, оригинальными мысли-
телями, обладавшими широкими познаниями и высоким творческим по-
тенциалом, личностями, стоявшими вровень с величайшими мыслите-
лями века и внесшими немалый вклад в мировую науку и культуру54.
В частности, И. Берлин считает, что А. И. Герцена следует отнести к
плеяде великих европейских просветителей, ибо его политические идеи
были уникальными не только по русским, но и европейским стандар-
там, а его публицистический талант не имел себе равных55 56. Русские
передовые деятели, утверждает И. Берлин, могли стать ревностными
учениками и последователями европейских мыслителей, но, обратив
внимание на свои внутренние проблемы и осознав, что готовые «импор-
тированные» теории могут быть лишь искусственным их решением, на-
правили свои способности на создание новых доктрин применительно к
внутренним проблемам России 5в.
Еще более настойчиво эту мысль проводит Э. Актон. Он считает
«ошибочной» точку зрения авторов, которые изображают взгляды
А. И. Герцена как «пассивное воссоздание западных идеалов». Призна¬
51 См., напр.: Riasanovsky N. A Parting of the Ways. Government and the
Educated Public in Russia. 1801—1855. Oxford, 1976.
52 Berlin.!. Russian Thinkers. L., 1978, p. 180.
53 Masters A. Bakunin, the Father of Anarchism. L., 1974; Miller M. Kropotkin.
Chicago — London, 1979; Pereira N. The Thought and Teaching of N. G. Chernyshevsky.
Mouthoy^the Hague —Paris, 1975; Me Nelly R. Chaadaev and His Friends. An Intel-
lectual History of Peter Chaadaev and His Russian Contemporaries. Tallanasee, Florida,
1971; Riasanovsky N. Op. cit.
54 Cm.: Me N e 11 у R. Op. cit.; Masters A. Op. cit; V и c i n i c h A. Social Thought
in Tsarist Russia. The quest for a general science of society. 1861—1917. Chicago —L.,
1976; Riasanovsky N. Op. cit.
55 Berlin I. Introduction.— In: Alexander Herzen. From the Other Shore. Oxford,
1976; pp. XV, XVII; idem. Russian Thinkers, p. 180.
56 Berlin I. Russian Thinkers, p. 5.
190
вая большой интерес русских революционных мыслителей к интеллек-
туальному миру Запада, Э. Актон утверждает, что их идеи не были
«лишь простым отражением западной мысли». «Русская интеллигенция
в целом,— пишет он,— заимствовала у западных мыслителей лишь те
положения, которые помогали ей решить свои собственные проблемы»57.
Такой подход мы встречаем также в монографии Р. Мак-Нэлли о П. Ча-
адаеве. По мнению автора, социально-политическая литература Запа-
да отнюдь не содержала для Чаадаева готового решения национальных
проблем. Знакомство с нею лишь помогло ему осмыслить место России
в европейской культуре58.
В ряде недавно вышедших работ предпринята попытка дать обосно•
вание такому решению проблемы взаимовлияния общественной мысли
России и Запада. В них особо подчеркивается тяготение русской обще-
ственной мысли к научному объяснению исторических процессов и со-
бытий. И лишь как следствие этого рассматриваются ее интерес и вни-
мание к социальным теориям Запада. «Страсть к науке захватила мо-
лодое поколение» — пишет американская исследовательница Д. Харди
о деятелях 60-х годов. Становилось «модой» — все объяснять с точки
зрения науки и в научных терминах. В этой ситуации, продолжает она,
сам «воздух» был напоен «интересом к новым тенденциям западной
науки» 59.
Заслуживают внимания в этом плане и рассуждения А. Вусинича.
По его мнению, всякая социальная теория вообще является «интеграль-
ной частью истории» и представляет собой попытку облечь «конкрет-
ный исторический материал в абстрактную формулу». Поэтому, счита-
ет он, хотя и главная задача идеологов и мыслителей любого общества
заключается в разработке «универсальной теории общественного раз-
вития», основным «источником эмпирической информации» для них яв-
ляется всегда свое собственное общество. Что же касается социального
и теоретического опыта других стран, то он только помогает осмысле-
нию своих национальных проблем. Оценивая русскую революционно-
демократическую мысль под углом зрения этих посылок, А: Вусинич
приходит к выводу, что ее носители «не были просто имитаторами за-
падной мысли», но существенно «перерабатывали» западные теории,
«приспосабливая их к специфической реальности своей собственной ис-
тории»60.
Однако некоторые верные положения не приводят буржуазных ав-
торов к подлинно научной трактовке проблемы. Это отчетливо обнару-
живается, например, в рассуждениях американского историка Н. Пе-
рейры. В конечном счете, утверждает он, в отсталой стране, какой была
Россия, теоретики революционного движения при всем их стремлении
к самостоятельному осмыслению собственных проблем неизбежно ста-
новились «пленниками» идеологии более передового Запада 61.
Здесь, равно как и в решении других сюжетов темы, мы наблюдаем
возврат к старым, традиционным выводам, полное непонимание дей-
ствительной основы становления и развития общественной мысли Рос-
сии как отражения общественной позиции и борьбы классов.
57 Acton Е. Op. cit., рр. 9, 13. Э. Актон утверждает, в частности, что те мрачные
выводы о «социальной несправедливости, нищете... и необузданном индивидуализме», к
которым пришел А. И. Герцен, наблюдая Запад, привели его к осознанию противополож-
ности интересов крестьянства и дворян в России (Ibid., рр. 9, 12).
58 Me N е 11 у R. Op. cit., р. 196.
59 Hardy D. Petr Tkachev. The Critic as Jakobin. Seattle and London, 1977, p. 43.
60 V и c i n i c h A. Social Thought in Tsarist Russia, pp. IX, 231.
61 Pereira N. The Thought and the Teaching of N. G. Chernyshevsky. Mouthon —
the Hague — Paris, 1975, pp. 15, 16.
191
Нельзя не добавить, что отказ от социально-классового анализа рус-
ской революционно-демократической мысли, обусловленный укоренив-
шимися методологическими принципами и стоящими перед буржуазны-
ми историками политическими задачами находит в настоящее время но-
вое идеологическое обоснование. Оно заключается в стремлении дока-
зать антикоммунистический тезис о неизбежности появления некой новой
(взамен марксизма) «плюралистической теории», которая якобы будет
более соответствовать чрезвычайному многообразию реальности62.
Эта идеологическая задача в немалой степени определяет сейчас
новый подход буржуазных историков к оценке русской революционно-
демократической мысли и интеллигенции63. В подтверждение сказанно-
го уместно сослаться на слова американского исследователя Д. Филда
о том, что «профессиональные историки» руководствуются в своей прак-
тике не только «субъективными и профессиональными императивами»,
но и требованиями общества, которое «нуждается в продукции истори-
ка, поскольку ищет подтверждения выношенным им представлениям о
самом себе»64. Еще более категорично высказывается на этот счет дру-
гой американский историк — А. Мейер. Он пишет, что «выбор между
различными теориями и контртеориями может быть сделан лишь на
идеологической, моральной или политической основе»65.
То новое, что появляется сейчас в английской и американской исто-
риографии русской революционно-демократической интеллигенции и об-
щественной мысли, является достаточно убедительным доказательством
тесной связи буржуазной исторической науки с насущными политиче-
скими и идеологическими задачами современного капиталистического
общества.
Для современной английской и американской буржуазной историо-
графин характерны напряженные поиски новых концептуальных схем,
способных более адекватно осветить историю передовой русской обще-
ственной мысли и революционно-демократической интеллигенции. Одна-
ко неспособность или нежелание встать на позиции материалистическо-
го понимания исторических процессов неизбежно приводит буржуазных
авторов к выводам и заключениям, которые опровергаются реальными
фактами истории. Буржуазная историческая мысль остается в плену
собственных традиционных представлений, обнаруживая тем самым
свою научную несостоятельность.
62 Подробнее см.: Смолянский В. От теории «конвергенции» к «планетарному
сознанию».— «Коммунист», 1978, № 8.
63 Нельзя не отметить, что эта связь подтверждается сейчас также развернувшей-
ся на Западе антисоветской кампанией о правах человека. Представляя «классическую»
(русскую) интеллигенцию воплощением нравственных сил нации, буржуазные авторы
пытаются наделить присущими ей характеристиками пресловутых «диссидентов»
и, таким образом, представить их не только продолжателями дела передовой русской
интеллигенции, но и деятелями, разделившими ее судьбу. (См.: G el 1 а А. Op. cit., р. 22;
L i р s е t S. and Dobson R. Op. cit., p. 149).
64 Fiel d D. The Reforms of the 1860-s. In: Windows on the Russian Past. Essays on
Soviet Historiography since Stalin. Columbus, Ohio, 1977, p. 93.
65 Meyer A. Theories of Convergence. In: Change in Communist System. Stanford,
1973, pp. 336—337.
192
А. Н. МЕРЦАЛОВ
СОВРЕМЕННАЯ БУРЖУАЗНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
О СОВЕТСКОЙ ЭКОНОМИКЕ
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Влияние экономического фактора на исход второй мировой войны
было огромным. Победы Советской Армии были бы невозможны без
самоотверженного труда советских людей в тылу. В борьбе СССР с им-
периалистическим агрессором столкнулись не только армии, но и эконо-
мики двух стран. Между тем, стремясь умалить вклад Советского
Союза в разгром фашизма, буржуазные идеологи пытаются принизить и
значение экономической победы СССР.
Избранная нами тема получила отражение в ряде исследований со-
ветских историков, посвященных критическому анализу буржуазной
историографии Великой Отечественной войны1. Особое внимание при
этом было уделено вопросу о роли ленд-лиза в успешных военных дей-
ствиях Советской Армии1 2. Однако в целом проблема освещена недоста-
точно. В данной статье анализируются труды буржуазных историков,
изданные в 50—70־х годах в крупнейших капиталистических странах,
главным образом в ФРГ, поскольку интересующий нас сюжет в западно-
германской историографии представлен более полно. При этом автор
сосредоточивает свое внимание на таких вопросах, как освещение бур-
жуазными авторами непосредственной предыстории складывания совет-
ской военной экономики, эвакуации заводов, фабрик, материальных ре-
сурсов в восточные районы СССР в 1941—1942 гг., оценке уровня про-
изводства отдельных видов советского вооружения и др.
В буржуазной историографии минувшей войны в конце 40־х и в 50־е
годы господствовало отражавшее интересы империалистической бур-
жуазии крайне консервативное направление, для представителей кото-
рого были характерны открыто реакционные идейно-политические взгля-
ды, грубая фальсификация причин и характера войны, роли СССР и его
союзников в разгроме фашистского блока, итогов и уроков войны. В от-
личие от консерваторов, либеральные историки, как правило, особое
внимание уделяли проблемам внутриполитической истории государств —
участников войны. Сравнительно объективно истолковывали они вопро-
сы истории фашизма и антифашистского Сопротивления. В целом, одна-
ко, позиции либералов были весьма неустойчивы, а свойственная им ан-
тикоммунистическая предубежденность подчас смыкалась с антикомму-
низмом, характерным для консервативной историографии. Избранный
нами сюжет нашел отражение лишь в немногих книгах историков либе-
рального направления.
В 40—50־е годы представители крайне консервативной историогра-
фии второй мировой войны грубо искажали или обходили молчанием
историю советской военной экономики, унаследовав это непосредственно
от немецко-фашистской публицистики. Как известно, фашистский режим
1 См.: напр.: Клюев С. В. Мифы и правда. Критика буржуазных измышлений о
причинах экономической победы СССР в Великой Отечественной войне. Л., 1969; К0'
маров Н. Экономика СССР в период войны и измышления фальсификаторов.—
«Военно-исторический журнал», 1970, № 12; Р ж е ш е в с к и й О. А. Война и история.
М., 1976.
2 См.: Дунаева Н. Ленд-лиз: факты и вымыслы.— «Военно-исторический жур-
нал», 1977, № 3.
193
«делал все, чтобы преуменьшить в глазах немцев экономические дости-
жения Советского Союза. Общественному мнению все время внушалось
представление о том, что военная промышленность Советского Союза
развита якобы совершенно слабо»3. Заметим, что антикоммунисты в
Англии и Франции действовали по существу в том же направлении.
Пытаясь оправдать свою враждебность идее коллективной безопасности
в Европе, они говорили о «слабости» советского военно-экономического
потенциала и «неэффективности» возможной военной помощи СССР4.
Реакционные историки заявляли о «слабо развитом механическом
транспорте» в СССР5, о «примитивном русском оборудовании» на же-
лезных дорогах6, о «малом эффекте» советского ракетного оружия7 и
т. п. В западногерманской литературе данного направления господство-
вала крайне националистическая точка зрения, может быть, наиболее
ярко выраженная в апологетическом суждении о том, что противники
Германии будто бы «ничего не могли противопоставить» новым видам
вооружения, созданным немцами8. На первый план при объяснении
исхода войны на Восточном фронте была выдвинута версия о «пораже-
нии в результате естественных причин» 9.
Вопрос о военно-экономическом противоборстве СССР и Германии
по существу даже не был поставлен. Лишь косвенно — в связи с рас-
смотрением роли того или иного государства в войне или причин пора-
жения Германии— были сделаны некоторые частные сопоставления ׳°.
И хотя военную экономику фашистской Германии крайние консервато-
ры, как правило, оденивали весьма высоко («германская военная про-
мышленность не несет ответственности за поражение»11), они считали,
что «своей военной техникой Америка решила... исход второй мировой
войны» 12.
Этогтезис непосредственно связан с необоснованным преувеличением
значения поставок США Советскому Союзу в соответствии с законом о
ленд-лизе. Мысль о том, что без поддержки США13 СССР не смог бы
устоять в 1941 г. и перейти в наступление в 1943 г., наибольшее распро-
странение получила в американской буржуазной историографии 14.
Следует, правда, отметить, что отдельные объективные суждения о дей-
ствительной роли ленд-лиза имели место в американской историографии
50-х годов. Так, в 1950 г. в своем историко-мемуарном труде один из ли-
берально настроенных советников Ф. Д. Рузвельта Р. Шервуд опубли-
ковал текст беседы Г. Гопкинса с И. В. Сталиным в Москве 27 мая
1945 г. «Мы никогда не считали, — говорил этот видный американский
государственный деятель, — что наша помощь по ленд-лизу является
3 Промышленность Германии в период войны 1939—1945 гг. М., 1957, с. 53—54.
4 Подробнее см.: Челышев А. И. Новые документы Министерства иностранных
дел Франции.— «Новая и новейшая история», 1980, № 5, с. 175—176.
5 Фуллер Дж. Ф. С. Вторая мировая война 1939—1945 гг. М., 1956, с. 163.
8 Итоги второй мировой войны. М., 1957, с. 400.
7 Там же, с. 317, 330.
8 Там же, с. 320; см. также: Kesselring A. Gedanken zum Zweiten Weltkrieg.
Bonn, 1955, S. 187.
9Л идделГарт Б. X. Стратегия непрямых действий. М., 1957, с. 346—347.
10 См.: Промышленность Германии, с. 33, 119—124.
11 См.: Меллентин Ф. Танковые сражения 1939—1945 гг. М., 1957, с. 292.
12 Итоги второй мировой войны, с. 607.
13 Роковые решения. М., 1958, с. 114—115, 159.
14 Критику преувеличения роли ленд-лиза см.: Марушкин Б. И. История и по-
литика. М., 1969, с. 287—292; Ржешевский О. А. Указ, соч., с. 204, 255—259.
в История СССР, № 6
194
главным фактором в советской победе... Она была достигнута героиз-
мом и кровью русской армии» 15.
Уже в 50-е годы в буржуазной историографии нашла отражение точ-
ка зрения о несостоятельности германо-фашистских планов в чисто эко-
комическом отношении. «Победа немцев при таком колоссальном прей-
муществе их противников в живой силе, сырьевых ресурсах и промыш-
ленной мощи, — писал бывший генерал вермахта 3. Вестфаль, — стала
совершенно невозможной уже тогда, когда сравнительно ограниченная
война 1939—1940 гг. переросла в мировой конфликт, в котором Соеди-
ненные Штаты Америки и Советская Россия выступали против нас» 16.
На рубеже 50—60-х годов в буржуазной историографии второй миро-
вой войны вследствие кризиса политики «холодной войны» и дискредита-
ции примитивного антикоммунизма доминирующие позиции заняли уме-
ренные консерваторы, внесшие некоторые изменения в консервативную
концепцию истории войны, не изменив, однако, ее сущности. Так, они
отвергли легенду о «превентивной войне» и признали агрессивный харак-
тер фашистского нападения на СССР. Более четко новые тенденции
прослеживались в западногерманской буржуазной историографии, отли-
чавшейся во время «холодной войны» наибольшей реакционностью.
Сравнительно большое число буржуазных историков второй мировой
войны в той или иной степени обратились к интересующему нас сюжету.
Материалы, отражающие развитие военной экономики СССР, были пред-
ставлены в некоторых сборниках документов и воспоминаниях, издан-
ных в 60—70-е годы 17.
Определенное внимание стало уделяться таким вопросам, как раз-
витие советской экономики накануне войны, эвакуация военной промыш-
ленности из западных областей страны, производство в СССР в военные
годы отдельных видов вооружения, и некоторым другим сторонам совет-
ского военного хозяйства, а также стратегических поставок западных
держав в СССР.
Консервативная буржуазная историография, как известно, сильно
искажает историю социалистического строительства в СССР в предвоен-
ные годы 18. Тем не менее в последнее время некоторые ее представители
вынуждены признать решающее значение создания в СССР в период до-
военных пятилеток мощного экономического потенциала для победы
Советского Союза над фашистской Германией. Один из ведущих совето-
логов ФРГ Б. Мейснер писал, например, в сборнике статей «60 лет Со-
ветской России»: «Ускоренное превращение России в индустриальную
страну было существенной предпосылкой того, что Советский Союз смог
победить во второй мировой войне» 19.
15 Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца, в двух томах, т. 2. М.,
1958, с. 626.
16 Роковые решения, с. 305; The Fatal Decisions. L., 1965, p. 277.
17 См., напр.: Akten zur Deutschen Auswartigen Politik. Serie E: 1941—1945. Gottin-
gen, 1973; The Goebbels Diaries. L., 1979; Harriman W. A. and Abel E. Special En-
voy to Churchill and Stalin 1941—1945. N. Y., 1975; Kehrl H. Kriesenmanager im Drit-
ten Reich. Dusseldorf, 1973; Speer A. Erinnerungen. Frankfurt am Main, 1969; idem.
Spandauer Tagebuch. Frankfurt am Main, 1975; Thomas G. Geschichte der Deutschen
Wehr- und Riistungswirtschaft (1918—1943/45). Boppard am Rhein, 1966; WWR. Readings
on Critical Issues. N. Y., 1974.
18 Подробнее см. об этом: Тетюшев В. В. Социалистические преобразования эко-
номики СССР и буржуазные «критики». М., 1978.
19 60 Jahre Sowjet-Russland. Hannover, 1977, S. 31, 120. См. также: Erickson J״
The Road to Stalingrad, v. I. L., 1975, p. 60; Horowitz J. L. Three Worlds of Develop^
ment. N. Y., 1972, pp. 126—127; Arnold-Forster M. The World at War. L., 1973,.
p. 8; Davis H. B. Toward a Marxist Theory of Nationalism. N. Y., 1978, pp. 101—102;
War. A Historical, Political and Social Study. Santa Barbara, 1978, pp. 175, 178.
195
К концу 30-х годов СССР обладал мощной промышленностью и
развитым сельским хозяйством. В условиях начавшейся второй мировой
войны и возросшей угрозы агрессии советское народное хозяйство дол-
жно было за полтора — два года увеличить производственные мощ-
ности оборонной промышленности в 2—2,5 раза. На нужды обороны
страны в 1940 г. была выделена треть государственного бюджета20.
Накануне Великой Отечественной войны в стране были созданы эконо-
мические предпосылки для разгрома агрессора.
Однако значительный военно-экономический потенциал, созданный в
СССР в предвоенные пятилетки, оценивается буржуазными авторами
отнюдь не с точки зрения его применения в последующей борьбе против
фашизма. Используя факт создания данного потенциала как повод,
антикоммунисты прямо или косвенно обвиняют СССР в «милитаризме»,
стремлении к агрессивным войнам21. Лишь немногие буржуазные исто-
рики отмечают, что в 1917—1941 гг. СССР постоянно подвергался про-
вокациям со стороны империалистических государств. Вполне естествен-
но, это вынуждало Советское государство постоянно заботиться об
укреплении своей обороноспособности. В то же время многие советологи
нарочито выдвигают на первый план ^сведения о сравнительном отста-
вании в СССР легкой и пищевой промышленности. В антисоветском ду-
хе оценивают они меры Коммунистической партии и Советского прави-
тельства 1938—1941 гг. по укреплению трудовой дисциплины, по усиле-
нию ответственности за производство некачественных изделий22.
В современной буржуазной, в первую очередь западногерманской
историографии, признается недооценка немецко-фашистским руковод-
ством возможностей советской военной экономики23. Так, В. Пауль не
без оснований считает, что «громадная недооценка русского военного
потенциала» составляла «кардинальную ошибку в стратегии» герман-
ского фашизма24. Видный специалист по истории минувшей войны
А. Хилльгрубер связывает это с традиционными «антирусскими пред-
ставлениями» в германских правящих кругах, с антикоммунизмом фа-
шистов25. Его соотечественник А. Э. Багель-Болан считает этот просчет
«трудно объяснимым», поскольку видные западные специалисты еще до
войны показали, что «индустриальное развитие Советской России явля-
ется решающим фактором в параллелограмме сил, которые будут опре-
делять исход наступающей мировой войны»26. М. Арнольд-Форстер и
некоторые другие английские и американские историки показывают ана-
логичную недооценку советского военно-экономического потенциала ли-
дерами Англии, Франции, США27.
20 См.: Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941—1945. М., 1977,
с. 16.
21 См., напр.: Bracher К. D. Europa in der Krise. Frankfurt a. M, 1979, S. 208—
209.
22 Bagel-Bohlan A. E. Hitlers industrielle Kriegsvorbereitung 1936 bis 1939.
Koblenz, 1975, S. 84—88; Entstalinisierung. Frankfurt a. M, 1977, S. 280—281; Fab-
ry P. W. die Sowjetunion und das Dritte Reich. Stuttgart, 1971, S. 33; Hitler, Deutschland
und die Machte. Dusseldorf, 1977, S. 161.
23 См., напр.: Condon R. W. The Winter4War. Russia against Finland. L., 1972;
Leach B. A. German Strategic against Russia 1939—1941. L., 1973.
24 P a и 1 W. Erfrorener Sieg. Esslingen, 1976, S. 59.
25 Hitler, Deutschland und die Machte, S. 300, 310.
26 Bagel-Bohlan A. E. Op. cit., S. 87—89. См. также: Seaton A. The Russo-Ger-
man War 1941—1945. L., 1971, pp. 45—49.
27 См., напр.: Arnold-Forster M. The World at War. L., 1978, pp. 7—8, 24, 27—
28, 33; cp.: Divine R. A. The Reluctant Belligerent. American entry into world war II.
N. Y., 1979, p. 137.
196
Ряд документальных и мемуарных публикаций свидетельствует, что
опыт войны довольно быстро вынудил немецко-фашистских военно-поли-
тических руководителей освободиться от многих былых заблуждений.
Так, в ОКВ стало доминировать мнение о «чрезвычайно сильном артил-
лерийском вооружении» Советской Армии. Высоко оценивались в ОКВ и
советские танки. В течение нескольких лет в Германии тщетно пытались
создать танк, который «превосходил бы по своим качествам русский
Т-34», вспоминал бывший министр военной экономики Германии А. Шпе-
ер 28.
Перебазирование советских фабрик и заводов на Восток вылилось в
грандиозную военно-экономическую операцию, занявшую место среди
крупнейших событий второй мировой войны. «Нельзя не восхищаться, —
отмечал Л. И. Брежнев, — подвигом советских рабочих, инженеров, ко-
мандиров производства, железнодорожников, которые обеспечили эва-
куацию на Восток многих сотен крупных предприятий и более 10 мил-
лионов человек. По сути дела, целая индустриальная страна была пере-
мещена на тысячи километров. Там на необжитых местах, часто под
открытым небом, машины и станки буквально с железнодорожных
платформ пускались в дело» 29.
В буржуазной историографии последних лет перебазирование совет-
ских производительных сил на Восток в годы войны характеризуется
сравнительно объективно. Так, в своем труде «Россия в войне. 1941 —
1945» английский либеральный историк и публицист А. Верт, аккреди-
тованный в годы войны в Москве в качестве корреспондента, отнес эту
операцию «к числу самых поразительных организаторских подвигов
Советского Союза во время войны». Это сочеталось, подчеркивал автор,
«с почти беспримерной самоотверженностью масс», «невероятной чело-
веческой стойкостью»30. «Почти невозможно, — отмечают авторы англий-
ского издания ״Вторая мировая война”, — описать усилия русского на-
рода — мужчин, женщин, даже детей, предпринятые при эвакуации заво-
дов... Все усилия нации в то время служили спасению Родины»31.
Дж. Эриксон сообщает, как многочисленные заводы начинали давать
готовое вооружение через несколько недель после разгрузки последнего
вагона с оборудованием. Автор называет перебазирование предприятий
«второй промышленной революцией в Советском Союзе»32. Некоторые
историки подчеркивают значение сопротивления Советской Армии, «соз-
давшего условия для эвакуации»33. Ряд авторов констатировали роль
транспорта в ходе эвакуации. В. Пауль считает, что «благодаря искус-
ной системе одноколейные пути на Восток были использованы с пре-
дельно высокой производительностью». В подтверждение своих слов он
приводит статистические данные34. Отдельные историки признают, что
эвакуация сорвала планы захвата и использования производственных
мощностей СССР. «Это перебазирование оборонной промышленности, —
пишет западногерманский историк К. Рейнгардт, — было совершенно
неожиданным для немцев и в решающей степени повлияло на то, что
германская военная промышленность не смогла выполнить свои зада¬
28 См., напр.: Deutschlands Riistung im Zweiten Weltkrieg. Frankfurt a. M., 1969,
S. 199—200, 247, 255; см. также: The Encyclopedia of World War II. L., N. Y., 1978,
pp. 194—195.
29 Брежнев Л. И. Великая победа советского народа. М., 1965, с. 21.
30 Верт А. Россия в войне. 1941—1945. М., 1967, с. 144, 147, 148.
31 World War II. L., 1977, р. 59. См. также: Erickson J. Op. cit., рр. 235—236.
32 Е г i с к s о п J. Op. cit., р. 236.
33 См., напр.: Companion to Russian Studies, v. I. L., 1977, p. 395.
34 Paul W. Op. cit., S. 59. См. также: Erickson J. Op. cit., p. 235.
197
чи, — ведь значительная часть продукции должна была производиться
по новым планам непосредственно в захваченных районах» 35 36.
Во время войны СССР, как известно, произвел оружия и военной тех-
ники в два раза больше и лучшего качества, чем фашистская Герма-
ниязв. Многие буржуазные историки вопреки общей тенденциозности их
работ отмечает выдающиеся успехи СССР в производстве вооружения.
Так, Д. и Г. Лион констатируют, что «СССР был в состоянии произво-
дить первоклассные системы вооружения»37. «Удивительнее всего бы-
ли,— подчеркивает английский историк А. Ситон,— не численность армии,
а огромные запасы вооружения, танков, пушек, боеприпасов, обмунди-
рования...» 38. Авторы издания «Русский фронт» не без оснований объяс-
няют эффективность производства вооружения в СССР в военное время
тем, что «оно было ориентировано на массовый выпуск ограниченного
количества образцов при строгой стандартизации» 39. «Русские дости-
гли, —отмечал Б. X. Лиддел Гарт, — высокого уровня рентабельности,
прочности и долговечности производимого вооружения» 4°.
Довольно часто встречаются высокие отзывы о советских танках.
Составители «Большого атласа второй мировой войны», опубликован-
ного в Англии и переизданного в ФРГ, отмечают «высшие достижения в
массовом выпуске внушавших всем страх тридцатьчетверок»41. Западно-
германский специалист по истории оружия минувшей войны Ф. М. Зен-
гер унд Эттерлин считает, что по своим тактико-техническим данным
эти советские боевые машины превосходили все танки 1939—1945 гг.42
Американские авторы «Второй мировой войны» сообщают о «значи-
тельных соединениях ракетной артиллерии, отличающейся высокой эф-
фективностью» 43. «Знаменитые ״катюши”,— констатирует Г. М. Швейн-
бергер (ФРГ), — были удивительно простым, но высокоэффективным
оружием... под Москвой они приводили немецкие войска в состояние
шока» 44. Ряд историков отмечают высокие боевые качества советских
боевых самолетов, подводных лодок и др. 45.
В работах буржуазных историков 70-х годов имеются и признания
успехов в функционировании военной экономики СССР в целом. «Начи¬
35 Рейнгардт К. Поворот под Москвой. М., 1980, с. 46, 227; Reinhardt К.
Die Wende vor Moskau. Stuttgart, 1973, S. 32; Knegswirtschaft und Riistung, S. 158—-
159.
36 Кум ан ев Г. А. Сталь и хлеб победы.— «Правда», 1980 г., 7 апреля. См. также
воспоминания Б. Л. Ванникова, Н. Э. Носовского, М. 3. Олевского и других организа-
торов производства оружия и боеприпасов в годы войны. (Кузница победы. Подвиг
тыла в годы Великой Отечественной войны. М., 1980).
37 Lyon D. und Н. II. Weltkrieg. Kampfschiffe. Bonn, 1976, S. 5.
38 S e a t 0 n A. Op. cit., p. 255.
39 The Russian Front. L., 1978, pp. 74, 86.
40Liddel Hart В. H. History of the Second World War. L., 1978, p. 508. Cm.
также: Erickson J. Op. cit., p. 60; S e a t 0 n A. Op. cit., p. 91.
41 См., напр.: Der Grosse Atlas zum II. Weltkrieg. Munchen, 1975, S. 195.
42 S e n g e r und E 11 e r 1 i n F. M. Der sowjetische mittlere Kampfpanzer der Baure-
ihe T-34 bis T-54. Munchen, 1970. См. также: Рейнгардт К. Указ, соч., с. 80, 254;
Zierer О. Franz Josef Strauss. Lebensbild. Miinchen, 1978, S. 116; Alman K. Panzer
vor. Bochum, 1974, S. 25; The Encyclopedia of World War II, pp. 194—195; Lid del
H a г t В. H. Op. cit., p. 508; Seaton A. Op. cit., pp. 92—93; The Russian Front, p. 74.
43 World War II. Alexandria, 1977, p. 190. См. также: Leningrad — Wolchow —Kur-
land. 1941—1945. Friedberg 3, 1976, S. 103.
44 Sch weinberger H. M. Winterschlacht urn Moskau. Schwabisch Hall, 1976,
S. 104. См. также: World War II. Alexandria, 1977, p. 190.
45 См., напр.: The Encyclopedia of World War II, pp. 294, 357, 407, 520, 694;
Reid A. A Concise Encyclopedia of the Second World War. L., 1974, pp. 194—199; Lid-
del Hart В. H. Op. cit., p. 508; Seaton A. Op. cit., p. 91; Lyon D. und H. Op. cit.,
198
ная с 1942 г. советское производство количественно стало превосходить
германское», — отмечал А. Ситон46. Авторы ряда книг обращаются к
истории железных дорог СССР в годы войны. В этом отношении наибо-
лее значительной представляется книга Э. Крейдлера (ФРГ) «Желез-
ные дороги в сфере власти держав ״оси” во время второй мировой вой-
ны». Работа содержит сравнительно объективную оценку развития же-
лезнодорожного транспорта СССР в предвоенные и военные годы 7־.
В трудах В. Хаффнера и В. Вёльке (ФРГ) 48 освещены некоторые аспек-
ты планирования и финансирования народного хозяйства СССР в годы
войны.
Вопросы, связанные с экономикой СССР военных лет, нашли отра-
жение в современной буржуазной историографии ФРГ, посвященной
военному хозяйству фашистской Германии: мероприятия нацистов на
оккупированных территориях (добыча угля, железной и марганцевой
руд, попытка наладить производство вооружения вблизи линии фронта
и др.), принудительное использование труда советских граждан в гер-
майской военной экономике49, создание на оккупированных террито-
риях монополистических объединений 5°. Однако, как свидетельствуют
материалы, представленные в воспоминаниях А. Шпеера, Г. Керля и
других чиновников фашистской империи, в целом расчеты на эксплуа-
тацию фашистами советских территорий оказались несостоятельными 51.
В современной буржуазной, главным образом американской и
английской, историографии по-прежнему широко представлены сужде-
ния о ленд-лизе52. Внимание историков привлекают, как правило, роль
ленд-лиза в борьбе советского народа и мотивы помощи.
Большинство буржуазных историков рассматривают поставки как
главное или, по крайней мере, весьма важное условие победы СССР в
войне53. Ряд авторов ограничиваются тем, что приводят лишь самые
общие сведения о поставках по ленд-лизу всем союзникам США 54 или
вообще обходят этот вопрос молчанием55. Но встречаются объективные
суждения, показывающие, что американские поставки были невелики по
сравнению с собственным военным производством СССР56, что их стой-
мость составляла лишь 3,5% от общих военных расходов США57.
46 S е a t о п А. Op. cit., р. 401.
47 К г е i d 1 е г Е. Die Eisenbahnen im Machtbereich der Acksenmachte wahrend des
Zweiten Weltkrieges. Gottingen, 1975.
48 Haffner F. Systemkontrare Beziehungen in der sowjetischen Planwirtschaft.
(West־) Berlin, 1978; Kriegswirtschaft und Rustung, S. 38—69.
49 См., в частности, основанное на большом фактическом материале новое иссле-
дование К. Штрайта о положении советских военнопленных в фашистской Германии:
Streit С. Keine Kameraden. Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen
1941—1945. Stuttgart, 1978.
50 См., напр.: Speer A. Erinnerungen, S. 235, 281, 325—329, 561; Deutschlands Riis-
tung, S. 135, 207, 279, 303, 310; Thomas G. Op. cit., S. 322, 326—327, 370, 373.
51 См., напр.: Kehrl H. Op. cit., S. 233; Speer H. Erinnerungen, S. 234.
52 См., напр.: Lend-Lease. Washington, 1945; United States Lend-Lease to the Soviet
Union. Oklahoma, 1969; Herring J. Aid to Russia 1941—1946. N. Y., 1973.
53 См., напр.: Bracher K. D. Op. cit., S. 258; F e s t J. Hitler. Frankfurt a. M., 1974,
S. 898; Rose L. A. Dubious Victory. The Kent State University press, 1973, p. 6; Z i e-
rer O. Deutschland. (West■) Berlin, 1976, S. 115; Companion to Russian Studies, pp. 295,
296.
54 См., напр.: The Encyclopedia of World War II, p. 151.
55 World War II. Introduction by S. L. Mayer. L., 1973.
56$Lend-Lease, p. 5; Kriegswirtschaft und Rustung, S. 59; H e r r i n g J. Op. cit., pp.
57 Gaddies J. L. Russia, the Soviet Union and United States. N. Y., 1979, p. 154.
Ср.: «История СССР», 1980, № 6, с. 141.
199
Как известно, в крайне консервативной литературе первых послевоен-
ных лет получил распространение примитивный тезис о «наивном идеа-
лизме», «любви к русским» президента ОША Рузвельта как мотивах
помощи СССР. Авторы значительной части современных работ отказа-
лись от этого тезиса, хотя он еще встречается в отдельных публикациях.
Л. А. Розе, например, писал об «американском романтизме военных
лет»58. В то же время автор изданной в 1976 г. в США книги «Амери-
канское общественное мнение и союз с Россией» Р. Б. Леверинг считает,
что поставки соответствовали американским национальным интересам,
поскольку «оборона СССР была жизненно важной для безопасности
Соединенных Штатов»59. В недавно изданной американской книге о
вступлении США во вторую мировую войну мы читаем: антисоветская
агрессия «сняла прямую угрозу вторжения» в Англию и США; «быстрая
и полная победа Германии (над СССР.׳—А, М.) была бы для Англии и
Америки равносильна крупнейшей катастрофе»60. Дж. Херринг также
подчеркивает, что ленд-лиз не был «бескорыстным актом», что он был
продиктован вполне определенными расчетами и что в ОША четко пред-
ставляли себе выгоды от ленд-лиза61. По сравнению с другими участии-
ками антифашистской коалиции, отмечает он, «русские заплатили за по-
беду самую высокую цену» 62.
Среди буржуазных историков нет единого мнения и по другим испек-
там ленд-лиза. Так, одни утверждают, что поставки в СССР были свое-
временными и регулярными63‘. Некоторые историки даже необоснованно
упрекают советских исследователей в том, что последние будто бы не
понимают «трудностей транспортировки грузов в СССР»64. Другие приз-
нают, что в самое трудное для советской экономики время, т. е. в 1941 —
1942 гг., США и Англия лишь частично выполняли свои обязатель-
ства 65.
Попытку дать оценку военной экономике СССР в целом предпринял
французский специалист по истории войны А. Мишель. Он отметил об-
щую экономическую подготовленность СССР к длительной войне и под-
черкнул в этой связи значение создания в стране в 30-е годы тяжелой
индустрии66. Автор показал, что, хотя в Германии и недооценивали со-
ветский военно-экономический потенциал, Советская Армия превосходи-
ла вермахт не только по людским ресурсам, но и по количеству и каче-
ству оружия67. Советская экономика, несмотря на утрату многих разви-
тых промышленных районов, «давала больше вооружения, чем немец-
кая экономика», —«Магнитогорск победил Рур»68. Победа под Сталин-
градом, продолжает историк, была успехом не только Советской Армии,
но и советской экономики69. Справедливо отмечает А. Мишель и то, что
58 R о s е L. А. Op. cit., р. 83.
59 L е v е г i п g R. В. American Opinion and the Russian Alliance 1939—1945. The Uni-
versity of North Carolina Press, 1976, pp. 48—49, 59.
60 Divine R. A. Op. cit., p. 134. См. также: Gaddies L. Op. cit., pp. 151—152;
Seaton A. Op. cit., pp. 162, 163.
61 H e r r i n g J. Op. cit., p. 293.
62 Ibid., p. 126. Подробнее об оценке Дж. Херрингом роли ленд-лиза см., бори-
сов А. Ю. Новейшая англо-американская буржуазная историография Великой Отече-
ственной войны Советского Союза.— «История СССР», 1975, № 3, с. 169—171.
63 См., напр.: G б г 1 i t z W. Op. cit., S. 192.
64 Ibid. См. также: World War II. Alexandria, 1977, p. 140.
65 См., напр.: Kacewicz G. V. Great Britain, the Soviet Union and the Polish
Government in Exile. Boston, L., 1979, pp. 130—131, 151—152; Divine R. A. Op. cit..
p. 131.
66Michel A. La seconde guerre mondiale. Paris, 1969, t. 1, p. 240.
67 Ibid., t. 2, p. 64.
68 Ibid.
69 Ibid., t. 1, p. 468.
200
эвакуация военных предприятий стала эффективной благодаря созданию
промышленной базы на Востоке страны еще в довоенные годы. Эконо-
мическая победа СССР, по мнению А. Мишеля, была обеспечена общим
умелым руководством, деятельностью ученых, громадными усилиями
народа70. Он пишет об организующей роли партии в экономической мо-
билизации и обеспечении победы, о «пропагандистских усилиях и лич-
ном примере миллионов коммунистов», о «тяготах, которые разделяла
партия с народом»71. В целом объективно оценивает он значение ленд-
лиза. «Эта помощь не спасла русских в самый критический период, они
восстановили положение под Москвой до того, как она пришла». Помощь
союзников отнюдь «не превышала того, что давали гигантские усилия
населения СССР»72.
В противоположность А. Мишелю западногерманский историк
К. Г. Руффманн в книге «Советская Россия. 1917—1977» хоть и «не хо-
чет каким-либо образом преуменьшить значение» эвакуации многочис-
ленных военно-промышленных предприятий в восточные области и «дру-
гие чрезвычайные достижения» СССР, тем не менее считает якобы
«весьма сомнительными» возможности советской экономики «выдер-
жать военное испытание на разрыв без получения важной хозяйственной
помощи от западных союзников, особенно США». В то же время и
К. Г. Руффманн вынужден признать, что «в кризисное и решающее вре-
мя войны с 1941 до конца 1942 г., т. е., следовательно, до полного вве-
дения в действие программы союзнической помощи» СССР «безупречно
обеспечивал Советскую Армию оружием и боеприпасами» собственного
производства.
Он подчеркивает и прямую связь между резким ростом промышлен-
ности в военные годы, особенно в Поволжье, на Урале и в Сибири, и
быстрым восстановлением всей экономики СССР в послевоенный период.
В то же время К. Г. Руффманн вопреки исторической правде утвержда-
ет, что не менее важным фактором восстановления будто бы были репа-
рации из стран Юго-Восточной и Центральной Европы73. Ф. Ерхов, ав-
тор книги «Германская политика союзников (западных. — А. М.) и на-
чало восстановления внешнеэкономических связей Западной Германии
после второй мировой войны», делает еще более категоричный вывод,
безосновательно заявляя, что «репарации были важнейшим источником
восстановления экономики СССР» 74.
Эти утверждения не выдерживают критики. В действительности, как
отмечалось еще на Ялтинской конференции, выполнение репарационных
требований СССР возмещало «лишь очень незначительную часть всей
суммы прямых материальных потерь Советского Союза»75. Косвенные
потери страны вообще не принимались в расчет. Минимальные требо-
вания СССР союзниками были признаны лишь частично. Стоимость же
репараций, фактически полученных Советским государством, была и то-
го меньше.
Так, согласно решениям Потсдамской конференции, Германия должна
была выплатить Советскому Союзу возмещение на общую сумму
70 Ibid., t. 2, р. 64.
71 Ibid., р. 69—70.
72 Ibid., t. 2, р. 68. Оценку работы в целом см.: «Военно-исторический журнал»,
1970, № 11.
73 Ruffmann К--Н. Sowjetrussland 1917—1977. Munchen, 1977, S. 118—120.
74 Jerchow F. Die alliirte Deutschlandpolitik und die Anfange des Neuaufbaus der
Aussenwirtschaft in Westdeutschland nach dem Zweiten Weltkriege. Hamburg, 1974, S. 25,
27.
75 Цит. по: Тегеран. Ялта. Потсдам. Сб. документов. М., 1970, с. 124. См. также:
История дипломатии, т. V, кн. 1. М., 1974, с. 54—57, 120—135, 723—724.
201
10 млрд, долларов. Однако уже в мае 1950 г. по согласованию с поль-
ским правительством СССР сократил на 50% причитавшиеся ему репа-
рационные поставки из ГДР. В августе 1953 г. он полностью отказался
от репараций. Одновременно он безвозмездно передал ГДР перешед-
шие в его собственность после разгрома фашистской Германии десятки
промышленных предприятий, стоимость которых составила 1,7 млрд,
марок. Общая сумма возмещения, от которой отказался СССР, состави-
ла 5,7 млрд, долларов76. Аналогичной была политика СССР и в его от-
ношениях с бывшими союзниками фашистской Германии77. Как извест-
но, наряду с существенным сокращением объема репараций СССР ока-
зывал этим странам самую разностороннюю помощь78.
Неспособность или нежелание большинства буржуазных историков
охватить исследуемое явление в целом проявляются и в другом важном
моменте. Известно, что война — процесс двусторонний. Картина воен-
но-экономических усилий данной страны будет полной лишь в том слу-
чае, если будут сопоставлены важнейшие аспекты ее военного хозяйст-
ва с военной экономикой противной стороны в их развитии и противо-
борстве. Нападение Германии на СССР, по мнению либерального исто-
рика А. Куна (ФРГ), «придало второй мировой войне новое направле-
ние. Столкнулись друг с другом две колоссальнейшие армии, каких не
знала еще всемирная история. Исход их борьбы определил судьбы мил-
лионов людей, судьбы общественных систем... новое соотношение все-
мирно-политических сил вплоть до наших дней» 79.
Такой сравнительный анализ в буржуазной историографии не осу-
ществлен. Весьма редкие сопоставления нельзя признать удачными.
Западногерманский историк Э. Хельмдах утверждал, например׳, что если
в СССР вооружение создавалось в соответствии с четким и заблаговре-
менным планированием, то в Германии «не было ни долговременной
подготовки, ни тщательно продуманных мероприятий»80. Это утвержде-
ние явно несостоятельно. «История знает мало примеров, — писал еще
в 1943 г. начальник отдела военной экономики ОКВ генерал Г. Томас,—
чтобы государство так продуманно и планомерно еще в мирное время
перевело свою экономику на военные рельсы, как это было в Германии
между двумя мировыми войнами»81.
Один из авторов упоминавшейся нами книги «Русский фронт» —
Т. Дюпуи — трактует проблему людских резервов в СССР и Германии
в духе традиционного для буржуазной военной историографии тезиса о
«русском численном превосходстве» 82. В действительности превосходстве
было совершенно иного рода. Партии и правительству удалось решить
труднейшую задачу пополнения личным составом армии и обеспечения
рабочей силой народного хозяйства, лишь опираясь на преимущества со-
циалистическо'го строя, на исключительный патриотизм всего населения.
Тем не менее собранный буржуазными, главным образом западно-
германскими, историками фактический материал делает упомянутый
76 См.: ГДР. Становление и рост. М., 1977, с. 143; История Германской Демокра-
тической Республики. 1949—1979. М., 1979, с. 161—162.
77 См., в частности: Внешняя политика Советского Союза. 1948. М., 1949, ч. 1,
с. 220; Усиевич М. А. Развитие социалистической экономики Венгрии. М., 1962,
с. 47—48.
78 См.: История Венгрии. В 3־х тт., т. 3. М., 1972, с. 509—510; История Румынии.
1918—1970. М., 1971, с. 539—544.
79 Hitler, Deutschland und die Machte, S. 639.
80Helmdach E. Ubefall? Der sowjetisch-deutsche Aufmarsch 1941. Neckargemiind,
1978, S. 50.
81 Thomas G. Op. cit., S. 326. См. также: Seaton A. Op. cit., pp. 39—41.
82 The Russian Front, p. 89.
202
сравнительный анализ осуществимым. В марксистско-ленинской исто-
риографии ведется такое исследование военного хозяйства СССР и фа-
шистской Германии. В частности, сопоставлена эффективность исполь-
зования в обеих странах материальных ресурсов 83.
Отдельные буржуазные историки отмечают, что производство воору-
жения в Германии начало падать на год позднее перелома в ходе воен-
ных действий; нередко в буржуазной историографии признается аван-
тюристический характер как военно-политических, так и экономических
расчетов германо-фашистского империализма84. Однако эти в больший-
стве случаев не лишенные оснований наблюдения в буржуазной литера-
туре представлены в отрыве от главной причины военно-экономическо-
го поражения фашистской Германии. Игнорируются коренные преиму-
щества социалистической плановой экономики СССР, развивавшейся в
годы войны несравненно быстрее и эффективнее капиталистической
экономики Германии.
Итак, в освещении буржуазными историками экономики СССР в го-
ды Великой Отечественной войны проявились новые, в определенной
степени реалистические тенденции. Признаются достижения СССР в
укреплении своей обороны накануне войны, успешная эвакуация на Вос-
ток многочисленных военных предприятий, высокие боевые свойства
оружия, созданного в СССР. Тем не менее, эти моменты нельзя переоце-
нивать. На освещение экономики СССР военных лет буржуазной исто-
риографиёй и особенно представителями консервативного ее направле-
ния определяющее влияние по-прежнему оказывает антикоммунизм, что
проявляется в стремлении советологов преуменьшить роль советской эко-
номики в обеспечении победы СССР над фашизмом.
83 История второй мировой войны. В 12-ти тт., т. 6. М., 1976, с. 342—343.
84 См., напр.: Bernhardt W. Die Deutsche Aufriistung 1934—1939. Frankfurt a. M.,
1969, S. 146.
Ш. ФИЦПАТРИК. ОБРАЗОВАНИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ
В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ (1921—1934 rr.J. Кэмбридж, 1979, 355 с.*
В последние годы в советологии наблюдается активизация исследования ряда проб-
лем социально-политической истории СССР, которые традиционно находятся в центре
внимания советской историографии. Об этом еще раз свидетельствует рецензируемая
монография. Автор обращается к таким вопросам, как развертывание культурной рево-
люции в нашей стране, и прежде всего ликвидация неграмотности, строительство совет-
ской системы народного образования, выдвиженчество и роль советского рабочего клас-
са в формировании кадров пролетарской интеллигенции, борьба большевиков за привлс-
чение старых специалистов к сотрудничеству с советской властью, роль рабочего класса
в формировании командных кадров советской промышленности и госаппарата и др.
Казалось бы, выход на Западе подобной работы можно только приветствовать, тем
более, что монография подготовлена на основе широкого круга советских архивных
источников (что, кстати, подчеркивается и издателями в аннотации на книгу). Автор
использовала документальные материалы ЦГАНХа, ЦГАОР СССР, ЦГА РСФСР, в
* Fitzpatrick Sh. Education and Social Mobility in the Soviet Union. 1921—1934.
Cambridge, 1979, 355 p.
203
том числе документы Наркомпроса, ВСНХ, Наркомата тяжелой промышленности,
ВЦСПС, широко привлекла советскую периодическую печать 20—30-х годов, сведения
из многих трудов советских исследователей проблемы.
И, вместе с тем, рецензируемая книга лишний раз наглядно показывает типичное
для современной советологии явление: как конкретно-историческое исследование, выпол-
ненное на профессиональном уровне 1. становится орудием острой идеологической борь-
бы, а академические по своей форме рассуждения на деле имеют явную идейно-поли-
тическую подоплеку.
Уже из аннотации на работу Ш. Фицпатрик мы узнаем, что советская политика в
области образования 20-х — первой половины 30-х годов интересна не только как про-
явление процесса социальной мобильности в обществе, вызванного огромными масшта-
бами и темпами роста образования трудящихся в эти годы. Важнее, по мнению изда-
телей, другое — проследить историю складывания в 20—30-е годы той группы советской
интеллигенции, из среды которой вышли многие руководители народного хозяйства на-
ших дней. Путем явной или скрытой дискредитации процесса формирования кадров но-
вой советской интеллигенции подвести под сомнение, по сути дела, весь опыт строитель-
ства социализма в СССР.
Первая часть работы посвящена становлению советской системы образования в
20-е годы. Конкретно-историческому анализу проблемы Ш. Фицпатрик предпосылает
краткую характеристику теоретических основ советской политики в этой области. Автор
подчеркивает, что К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали узкую профессиональную спе-
циализацию как одно из отрицательных последствий капиталистического разделения тру-
да, которое должно быть ликвидировано после победы пролетарской революции (с. 5),
и признает тот факт, что советские теоретики в области образования основывались на
выдвинутом К. Марксом положении об общедоступной политехнической школе. Однако
тут же Ш. Фицпатрик оговаривается, что они якобы толковали это положение так
же, как... американский специалист в этой области Дж. Дьюи, а положение о связи
школы с жизнью перекликалось с идеями Л. Н. Толстого и т. п. (с. 9). Создается впе-
чатление, что признание того неоспоримого факта, что в основе теории и практики со-
ветской политики в области образования лежали идеи классиков марксизма-ленинизма,
дается автору с трудом.
В позиции Ш. Фицпатрик по вопросу о политике советской власти в области народ-
ного образования обращает на себя внимание стремление подчеркнуть, что в процессе
выработки этой политики будто бы сталкивались интересы различных ведомств: народ-
ных комиссариатов просвещения РСФСР и Украины, ВСНХ, комсомольских и профсоюз-
ных организаций, что позиции этих органов зачастую были непримиримыми, руководст-
во их конфликтовало и т. п. Весь богатый фактический материал, касающийся грандиоз-
ной по своим масштабам и значению работы в области просвещения, создания кадров
пролетарской интеллигенции, привлечения старых специалистов на сторону советской
власти, Ш. Фицпатрик пытается представить в свете данной схемы. Это приводит к то-
му, что в поисках противоречий в теоретических основах и самой практике деятельности
работников различных наркоматов, общественных организаций, в желании подтвердить
такого рода выводы фактами, которые соответствовали бы версии автора, в книге прак-
тически выпадает то главное, что объединяло и руководство Наркомпроса, и ВСНХ, и
профсоюзов, и комсомола: стремление покончить с вековой отсталостью, темнотой, не-
вежеством.
Необходимо подчеркнуть, что концепция Ш. Фицпатрик отражает одну из харак-
терных теорий современной политологии в целом — теории групп, т. е. интерпретации
любого политического процесса как результирующего вектора деятельности ряда сил
1 Ш. Фицпатрик уже ряд лет активно работает над проблемами, связанными с куль-
турной революцией в СССР в 20—30-е годы. Этим сюжетам посвящены ее монография
«Народный комиссариат просвещения» («The Commisariat of Enlightenment. Soviet Or-
ganisation of Education and the Arts under Lunacharsky. October 1917—1921. L.— N. Y.,
1970), ряд статей, сборник статей «Культурная революция в СССР», вышедший
под ее редакцией («Cultural Revolution in Russia. 1928—1931. Bloomington, L., 1978) 1
204
(групп давления, интересов и т. п.). Эта теория, таким образом, явно противопостав-
ляется марксистскому подходу, классовому анализу тех или иных явлений и процессов
в обществе.
Все направления развития советской системы среднего и высшего образования рас-
сматриваются в работе как важнейший фактор социальной мобильности в советском об-
ществе 20—30־х годов. Характерна трактовка III. Фицпатрик значения рабфаков, ко-
торые оцениваются ею не как один из источников формирования новой интеллигенции,
а прежде всего как «канал», через который шел процесс складывания «будущей совет-
ской элиты» (с. 48). «Для молодых рабочих и крестьян,— указывает автор,— рабфак
был символом обязательства режима открыть для них путь социального продвижения
через доступ к образованию» (с. 51). В этой связи приводимый Ш. Фицпатрик кон-
кретный материал о широкой сети рабфаков в стране, о том, что они пользовались ог-
ромной популярностью среди молодежи, о поддержке рабфаков со стороны партийных
органов служит лишь фоном, который должен прежде всего убедить читателя в право-
те автора. Этой же цели должно было служить и явно надуманное освещение якобы
негативной позиции руководства Наркомпроса РСФСР к рабфакам. В качестве «аргу-
мента» для обоснования такого вывода используются справедливые высказывания
Н. К. Крупской, А. В. Луначарского о том, что рабфаки — временное явление, вызван-
ное тем, что целое поколение рабочей молодежи выросло, не получив никакого образо-
вания, и что в будущем средняя школа станет основным источником пополнения сту-
денческих рядов.
Автор пишет, что в годы нэпа быстрыми темпами развивалось два типа школ: сред-
няя и профессионально-техническая школа. Однако она заявляет, что развитие непол-
ной средней школы было в большей степени результатом довоенного развития началь-
ной школы. Кроме того, сам факт быстрых темпов роста лиц со средним неполным об-
разованием оценивается ею как возникновение новых трудностей перед Советской Рес-
публикой: столкновение интересов различных «политических сил» — Наркомпроса, ком-
сомола и т. д.— в деле выработки стратегии политики дальнейшего образования: пол-
ного среднего, среднего специального, высшего. Не соответствуют действительности и
утверждения о том, что школы ФЗУ и рабфаки были «пролетарскими школами», в то
время как средние школы и техникумы — главным образом буржуазными (с. 51).
Ш. Фицпатрик заявляет, что в годы гражданской войны «почти все профессора» от-
неслись к советской власти с глубокой враждебностью (с. 64). В качестве доказательства
этого вывода она приводит, основываясь на советских изданиях, факты участия пре-
подавателей Томского университета в правительстве Колчака, ухода с белыми части
профессоров Ростовского, Пермского, Казанского университетов. Но автор игнорирует
то, что передовая часть работников высшей школы пошла работать в органы советской
власти, наркоматы, советские вузы, и это также показано в трудах советских исследова-
телей. Правда, она признает, что советская власть осуществляла политику трудоустрой-
ства старых специалистов, приводит примеры проведения такой политики в жизнь, удач-
ного разрешения советскими партийными и государственными органами конфликтных
ситуаций в вузах и т. п. (с. 67). Эти факты однако не нашли отражения в выводах ав-
тора.
Рассматривая положение в системе преподавания общественных наук в высшей шко-
ле в 20—30-е годы, Ш. Фицпатрик отмечает огромную работу, проводившуюся партией
в этой области. Вместе с тем она хочет убедить читателя, что такое «наступление» на
старую профессуру — специалистов в области общественных наук — явилось проявле-
нием процесса некоего «ущемления» или даже ликвидации «автономии высшей школы».
Хотя сама же признает, что попытки части преподавателей к созданию «автономных»
форм профессиональной организации диктовались часто политическими, а отнюдь не ака-
демическими целями, отмечает факты превращения отдельных профессиональных орга-
низаций старой интеллигенции в антисоветские (с. 75—76).
Признает Ш. Фицпатрик и то, что в годы нэпа сотрудничество со старыми специа-
листами явилось основополагающим принципом политики партии, указывает на факты
решительного пресечения советской властью «спецеедства». Однако, приводя подобного
205
рода материалы из трудов советских исследователей, в частности из книги С. А. Фе-
дюкина «Великий Октябрь и интеллигенция», она склонна противопоставлять политику
партии в отношении специалистов настроениям рядовых коммунистов и рабочей массы.
Но ведь в тон же работе С. А. Федюкина также говорится и о причинах возникно-
вения подобных настроений и об успешной, принесшей свои ощутимые плоды политике
советской власти как в центре, так и на местах по их ликвидации.
Рассматривая вопрос о ликвидации неграмотности среди взрослого населения
Ш. Фицпатрик считает, что в первое десятилетие после революции лишь органы народ-
ного образования занимались этой проблемой, в то время как партийное руководство
стало уделять ей внимание только после 1930 г., в связи с задачами индустриализации
(с. 168—169). Не говоря уже о том, что подобное утверждение далеко от истины, сама
постановка вопроса выглядит по меньшей мере надуманной: противопоставление пар-
тийных органов органам народного образования противоречит самому существу совет-
ской политической системы.
Заметим, что Ш. Фицпатрик вообще не склонна признавать значение достижений
нашей страны в борьбе с неграмотностью в 20-е годы, утверждая, что положительные
сдвиги в этой области скорее явились следствием развития массового образования в
последние годы царского режима. Она ссылается при этом на результаты Всесоюзной
переписи населения 1926 г., согласно которой в стране насчитывался 51 % грамотных сре-
ди лиц старше 9 лет, и сравнивает эти данные с носившими явно гипотетический харак-
тер исчислениями, приводимыми А. Г. Рашиным в одной из его статей, касающихся уров-
ня грамотности предреволюционной России. В результате, как говорится в книге, при-
рост грамотного населения в стране к 1926 г. составил лишь 12—13% (с. 169). Тогда
как при сравнении данных переписей населения 1897 и 1926 гг. хорошо прослеживается
тот факт, что удельный вес грамотного населения резко возрос. Если в 1897 г. из 126
млн. человек учтенного населения почти 100 млн. не умели ни читать, ни писать, то в
1926 г. 58 млн. человек владели грамотой2. Накануне Октября Россия замыкала список
европейских государств по уровню грамотности. 73% населения старше 9 лет не умели
ни читать, ни писать, а на народное образование расходовалось лишь 5% государствен-
ного бюджета3. «Такой дикой страны,— писал В. И. Ленин в 1913 г.,— в которой бы
массы народа настолько были ограблены в смысле образования, света и знания, такой
страны в Европе не осталось ни одной, кроме России» 4. За первое десятилетие советской
власти удельный вес грамотных возрос вдвое, если же оценивать успехи в ликвидации
неграмотности среди женщин, а также в национальных окраинах, они выглядят еще
более значительными. Ш. Фицпатрик, правда, признает достижения в деле ликвидации
неграмотности среди бойцов Красной Армии, но ведь и этот факт свидетельствует про-
тив ее общего вывода. Так, если в царской армии накануне революции было 65% не-
грамотных, то в 1924 г. в рядах Красной Армии их осталось 4—5% 5.
С многочисленными оговорками Ш. Фицпатрик характеризует итоги борьбы с не-
грамотностью в СССР в годы первой пятилетки. Несмотря на все свои сомнения типа
того, что нет критериев определяющих, что же такое грамотность, и кого советские ком-
петентные органы относили к грамотному населению, или, что в советских изданиях
приводятся различные цифры о количестве обучавшихся грамоте в эти годы, она при-
знает, что грамотность в стране в период первой пятилетки росла быстрыми темпами.
Нередко сомнения автора вообще надуманы или вызваны просто недоразумением. Так,
Ш. Фицпатрик пишет, что, согласно данным итогов выполнения первой пятилетки, в шко-
лах ликбеза прошло обучение более 45 млн. человек, и противопоставляет эти сведения
данным, приведенным наркомом просвещения А. С. Бубновым, указавшим цифру в
29 млн. неграмотных, обучавшихся в годы пятилетки. Автор взяла эти сведения из ра-
боты В. А. Куманева «Социализм и всенародная грамотность», где сказано: «Подводя
2 Куманев В. А. Социализм и всенародная грамотность. Ликвидация массовой
неграмотности в СССР. М., 1967, с. 11, 157.
3 Там же, с. 16.
4Ленин В. И. ПСС, т/ 23, с. 127.
5 Куманев В. А. Указ, соч., с. 148.
206
итоги в области ликбеза за 1928—1932 гг. он (А. С. Бубнов.— Е. П.) отметил, что за
4 года и 3 месяца в стране было обучено 29 млн. неграмотных и, кроме того, около 17,7
млн. человек ликвидировали малограмотность» 6.
На той же странице работы В. А. Куманева, откуда автор черпала эти сведения,
дается общий вывод о том, что сравнительный анализ различных документов, учет тех
или иных лиц, которые обучались грамоте на дому, т. е. тех, которые вообще трудно
поддавались целенаправленному учету, позволяет прийти к выводу, что в годы пятилет-
ки грамоте было обучено 40—45 млн. человек взрослых. Этот вывод Ш. Фицпатрик в
расчет не приняла.
Анализируя итоги переписей населения 1939 и 1926 гг., Ш. Фицпатрик приводит дан-
ные советской статистики, свидетельствующие о серьезных сдвигах в процессе ликвида-
ции неграмотности, особенно среди сельского населения (с. 176). «В годы первой пяти-
летки советское руководство,— пишет она,— осуществило широкую программу выдви-
жения рабочих и членов партии на учебу в вузах», что способствовало формированию
пролетарской интеллигенции (с. 181). Новая политика, замечает далее Ш. Фицпатрик,
способствовала тому, что втузы, с одной стороны, готовили «красных» специалистов, ко-
торые были необходимы для того, чтобы заменить старых буржуазных инженеров (при
этом автор не берет в расчет, что специалистов в Советской России необходимо было во
много раз больше, чем их было в дореволюционной России), с другой стороны, втузы и
промакадемии обучали рабочих, которые должны были стать руководящими кадрами
советской промышленности, народного хозяйства в целом (с. 181). Подчеркивая это, ав-
тор стремится охарактеризовать данный процесс как создание некой «новой советской
элиты», сознательно проводившееся будто бы КПСС (с. 184).
Исходя из своей концепции, Ш. Фицпатрик не скрывает от читателя реальные мае-
штабы выдвиженчества, показывает роль среди выдвиженцев представителей рабочего
класса, приводит советские данные об удельном весе рабочих среди студентов вузов в
годы первой пятилетки. Однако реальный процесс все возраставшей роли рабочего класса
в обществе, проявившийся и в формировании пролетарской интеллигенции, в выдвиже-
нии вчерашних рабочих на руководящие посты в народном хозяйстве, трактуется в книге
как «канал» для создания некоего привилегированного слоя, элиты и т. д.
Автор рассматривает первую половину 30-х годов как новый этап в политике со-
ветской власти в области образования, как отход от политики выдвиженчества, более
лояльного, чем прежде, отношения к старым специалистам (с. 209). Представляется, что
выделение такого рубежа искусственно. Многочисленные факты свидетельствуют, с од-
ной стороны, о продолжавшемся и в 30-е годы выдвижении передовых рабочих на руко-
водящую работу, о постоянном росте доли выходцев из рабочей среды среди студентов
и выпускников вузов и втузов. С другой стороны, привлечение старых специалистов на
сторону советской власти являлось одним из важнейших направлений политики партии
на всем протяжении переходного периода. Об этом, кстати, свидетельствует и приводи-
мый в рецензируемой работе материал, характеризующий данный процесс в годы нэпа,
о чем мы уже упоминали.
Остановимся лишь на одном примере, показывающем, что в 30-е годы процесс вы-
движенчества отнюдь не ослабевал. Как мы уже упоминали, Ш. Фицпатрик уделяет
внимание деятельности рабфаков, их роли в деле формирования советской интеллиген-
ции. Действительно, как отмечал ЦК ВКП(б), обсудив в сентябре 1927 г. доклад «О ме-
сте рабфаков в системе народного образования», «рабфаки успешно справлялись с зада-
чей пролетаризации вузов и еще в течение ряда лет будут являться основным каналом
для продвижения в вузы рабоче-крестьянской молодежи и единственным каналом для
поступления в вузы взрослых рабочих и крестьян и членов партии» 7. В первой половине
30-х годов сеть рабфаков и число учащихся в них продолжали увеличиваться. Если в
1930—1931 гг. в СССР насчитывалось 718 рабфаков и 155 140 учащихся, то в 1931—
1932 гг.—955 и 285 019, в 1932—1933 гг.— 1025 рабфаков и 339 517 учащихся. Во вто¬
в См.: Куманев В. А. Указ, соч., с. 148.
7 Катунцева Н. М. Роль рабочих факультетов в формировании интеллигенции
СССР. М., 1966, с. 62.
207
рой половины 30-х годов число рабфаков начало сокращаться и они стали уступать ме-
сто окрепшей системе общеобразовательной школы, вечерним школам. По данным на
1938—1939 гг., более 100 тыс. человек обучалось на 471 рабфаке8.
Вместе с тем нельзя не отметить, что, в отличие от многих советологов, Ш. Фицпат-
рик серьезно отнеслась к выводу, сделанному XVIII съездом партии о том, что совет-
ская интеллигенция — это вчерашние рабочие и крестьяне, дети рабочих и крестьян, вы-
шедшие на командные посты и позиции. Она признает и то, что в конце 30־х годов среди
ведущих специалистов страны три четверти составляли лица, происходившие из семей
рабочих и крестьян (с. 241).
В заключение хотелось бы сказать, что рецензируемую книгу нельзя оценить одно-
значно. С одной стороны, сама постановка проблемы, привлечение широкого круга со-
ветских архивных материалов, документальных публикаций, хорошее знание советской
историографии — все это свидетельствует о том, что перед нами работа, выполненная на
профессиональном уровне. С другой стороны, этот богатый фактический материал
Ш. Фицпатрик стремится уложить в схемы, характерные для современной буржуазной
политологии, пытается анализировать и оценивать советский опыт в области подъема
образовательного уровня широких масс трудящихся, ликвидации неграмотности в огром-
ной стране в кратчайшие сроки, создании кадров пролетарской интеллигенции, выдвиже-
ния вчерашних рабочих на руководящие посты в народном хозяйстве с помощью кате-
горий, присущих не советской политической системе, а политической системе буржуаз-
ного общества. Эта противоречивая позиция приводит к тому, что в работе антисоветские
домыслы соседствуют с положениями, отражающими реальные процессы в советском
обществе 20—30-х годов. Кроме того, сам приводимый в монографии фактический ма-
териал нередко противоречит тем схемам, которые выстраивает автор.
Именно исторические реалии, с которыми столкнулась Ш. Фицпатрик, окунувшись
в гущу событий тех лет, и привели к тому, что она в определенной мере отошла от тра-
диционных в советологии штампов, рассматривающих советскую интеллигенцию как не-
кую элитарную бюрократическую группу. Примечательно, что именно за это работа под-
верглась критике на Западе. В рецензии на книгу Ш. Фицпатрик К. Бэйлс подчеркивает,
что не согласен с положением монографии о пролетарском характере советской Интел-
лигенции, об огромных масштабах выдвиженчества, в то же время рецензент с похвалой
отзывается о том, что автор концентрирует внимание на «соперничестве между различ-
ными советскими учреждениями, ведавшими вопросами образования, приводит «инте-
ресный материал о столкновении бюрократических интересов различных групп» 9.
К. Бэйлс подчеркивает, что автор, и с этим нельзя не согласиться, внесла много нового
в представление западного читателя о советском обществе 20—30-х годов, благодаря
прежде всего значительному архивному материалу, введенному ею в оборот. Остается
только надеяться, что непредубежденный читатель сможет увидеть в работе те огромные
достижения, которых достигло советское общество в деле образования, подготовки кад-
ров новой советской интеллигенции, усилия партии по привлечению старых специали-
стов на сторону советской власти, оценить значение постоянно возраставшей руководя-
щей роли рабочего класса в обществе, проявлением чего и явилось выдвиженчество, а
не останется просто в плену современных западных политологических теорий и схем,
совершенно не применимых к истории советского общества.
Е. И. Пивовар
8 См.: Катунцева Н. М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих
и крестьян. М., 1977, с. 80, 82; Культурное строительство в СССР. М., 1940, с. 100.
9 См.: «The Russian Review», October 1980, pp. 505—506.
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ ПАМЯТИ АКАДЕМИКА
ЛЬВА ВЛАДИМИРОВИЧА ЧЕРЕПНИНА
26—28 ноября 1980 г. прошли первые «Чтения» памяти выдающегося советского
историка акад. Л. В. Черепнина. Они были организованы в год 75-летия ученого Ин-
ститутом истории СССР АН СССР совместно с историческим факультетом МГУ. На кон-
ференции было заслушано и обсуждено 32 доклада и сообщения, в ее работе участвова-
ло свыше 120 ученых из 38 научных организаций, вузов, архивов, музеев и журналов
разных городов страны. Такая представительность «Чтений» понятна, учитывая огром-
ный вклад Л. В. Черепнина — исследовательский, преподавательский и научно-организа-
ционный — в развитие советской исторической науки.
При всей тематической и хронологической широте исследовательских интересов цент-
ральным в творчестве Л. В. Черепнина было изучение процесса формирования и разви-
тия Русского централизованного государства. Именно этой проблеме и посвятили пер-
вые «Чтения» его коллеги и ученики. Представленные на конференции работы отчетливо
делились на несколько взаимосвязанных тем. Главная из них — выяснение роли трудов
Л. В. Черепнина в развитии советской историографии по данной проблематике.
Открывая конференцию, председатель оргкомитета, чл.-кор. АН СССР В. Т. П а-
шуто рассмотрел работы Л. В. Черепнина по методологическим вопросам. Он указал
на значение его исследований в разработке методов сравнительно-исторического анали-
за и типологизации, в реализации принципа ленинского историзма, в выяснении общих
и особенных закономерностей феодальной истории России (в сопоставлении прежде все-
го с другими европейскими странами).
А. Д. Горский (МГУ) раскрыл концепцию становления и развития Русского цент-
рализованного государства в XIV—XVI вв. так, как она вырисовывается из цикла фун-
даментальных трудов Л. В. Черепнина: «Феодальные архивы Русского государства
XIV—XV вв.», «Образование Русского централизованного государства», «Земские со-
боры Русского государства в XVI—XVII вв.» (а также примыкающие к ним статьи,
доклады и публикации). Докладчик на основании выводов Л. В. Черепнина наметил
актуальные задачи дальнейшего научного поиска.
А. А. Преображенский (Ин-т истории СССР АН СССР) подчеркнул, что в
работах Л. В. Черепнина дана опирающаяся на факты и теоретически обоснованная ха-
рактеристика классовой борьбы в России XVII—XVIII вв., определены признаки кре-
стьянских войн и особенности каждой из них, отмечена связь высшей формы классовой
борьбы в период позднего феодализма с социально-экономическим развитием и с эво-
люцией политической системы в эпоху формирования и упрочения абсолютизма в стра-
не. Е. Л. Назарова и В. Д. Назаров (Ин-т истории СССР АН СССР) сообщили
первые данные об архиве Л. В. Черепнина, заострив внимание на неизданных (полностью
или частично) работах, как исследовательских, научно-популярных, так и лекционных
(курсы и спецкурсы по истории России XIV—XIX вв.). В связи с подготовкой к изда-
нию научного наследия Л. В. Черепнина авторы обратились ко всем участникам конфе-
ренции с просьбой содействовать поиску новых материалов о творчестве и деятельности
ученого.
Ряд докладов был посвящен различным аспектам экономического развития и госу-
дарственной политики. Так, чл.-кор. АН СССР В. Л. Я н и н, тщательно изучив Новгород¬
209
ский археологический материал, сделал заключение о разделе государственной ренты меж-
ду князем, отправителями культа и сборщиками налогов (а среди последних были и
местные бояре) уже во второй половине X в., т. е. за полвека до письменной фикса-
ции «Закона Русского». Тем самым автор, выйдя за хронологические рамки «Чтений»,
проследил одну из сторон генезиса государственной ренты в период становления ранне-
феодальной монархии. Вопросы налоговой политики государства в XVI—XVIII вв. были
рассмотрены в докладах М. А. М а ц у к а (Коми филиал АН СССР) и Т. А. Деминой
(филиал Госархива Челяб. обл. в г. Троицке). В первом был вскрыт комплекс прави-
тельственных мероприятий по поддержанию платежеспособности черносошного крестьян-
ства Яренского у. в середине XVI и XVII в. Во втором докладе на конкретных источ-
никах был показан ход реформы 1743 г. в Южном Зауралье, когда взамен десятинной
пашни и денежной ренты вводился продуктовый налог с крестьян, который шел на нуж-
ды армии.
Продолжая наблюдения Л. В. Черепнина о внутренней колонизации, Л. И. И в и-
н а (ЛОИИ) рассмотрела ее этапы применительно к Угличскому у. в XV—XVI вв., свя-
зав с ней эволюцию частнофеодального землевладения. Ю. Ю. К и в и м я э (Ин-т исто-
рии АН ЭССР) обрисовал действия русского правительства в связи с конкурентной
борьбой Нарвы и Ивангорода за признание их складочных прав в русско-ливонской и
русско-ганзейской торговле в первой половине XVI в., а также в связи с соперничест-
вом Нарвы и Таллина за положение основного посредника в русско-ливонской торговле.
В большинстве докладов были рассмотрены политические сюжеты истории России
XIV—XVIII вв., проблемы ее сословного и государственного строя. А. Л. Хорошие-
вич (Ин-т истории СССР АН СССР) отметила изменения в великокняжеской титу-
латуре в конце XIV—XV вв., показав эволюцию термина «государь», «господарь» и раз-
ницу в семантике терминов «великий князь» (как первый среди других суверенов и кня-
зей) и «государь» (суверенный правитель в отношении неполноправных подданных)
в титулатуре Ивана III. С. М. К а ш т а н о в (Ин-т истории СССР АН СССР) сопоставил
ряд институтов, явлений и процессов на Руси XV—XVI вв. и в каролингской империи,
сделав вывод об их близости. А. А. П у ш к а р е н к о (Гос. ун-т, Ростов н/Д) остановился
на спорном вопросе формы правления в России в конце XV — середине XVI в., охарак-
теризовав ее как переходную от раннефеодальной к сословно-представительной монар-
хии Русского централизованного государства. В. Б Кобрин (МГПИ им. В. И. Ленина)
рассмотрел один из путей централизации Русского государства (до первой трети XVI в.),
заключавшийся в постепенном сужении власти правителей прежде самостоятельных кня-
жений и уделов, в превращении их прав из княжеских в вотчинные. А. С. Хорошев
(МГУ) проанализировал действия Новгородской архиепископской кафедры в период
включения Новгорода в состав Русского ценрализованного государства. В. И. Корец-
кий (Ин-т истории СССР АН СССР) затронул дискуссионный вопрос об утверждении
указа об опричнине на Земском соборе 1565 г., подчеркнув, что опричнина вводилась как
сугубо царская реформа, а потому и не подлежала обсуждению на соборе. Борьбу
между правительством и рядом групп церковных иерархов в связи с практическим осу-
ществлением постановлений соборов 1580 и 1584 гг. рассмотрела Е. И. Колычева
(Ин-т истории СССР АН СССР). В. С. Румянцева (Ин-т истории СССР АН СССР)
охарактеризовала одну из функций Приказа тайных дел в середине XVII в. (преследова-
ние раскольников).
Значительное внимание было уделено проблемам классово-сословной структуры Рус-
ского централизованного государства. А. Н. Котляров (Томский ун-т) указал на
пополнение дворянства (до середины XVI в.) за счет боярских послужильцев, выходцев
из служилых феодальных родов. М. Е. Бычкова (Ин-т истории СССР АН СССР) об-
рисовала условия включения иностранцев в состав русских феодалов, отметив ограниче-
ние льгот им в конце XVII в. Б. Н. Флоря (Ин-т славяноведения АН СССР) выявил
этапы в развитии принципа возмещения разным феодалам «за бесчестье» (до середины
XVII в.) и сравнил установленные факты с аналогичными в истории Польши, Чехии,
Литовского княжества. Г. Ф. Б ы к о н я (Красноярский ун-т) говорил об особенностях
структуры русского трудового населения Сибири XVII—XVIII вв., определявшихся мно-
210
гоукладностью хозяйства (при преобладании черносошного крестьянства) и заключав-
шихся в относительной незрелости классово-сословных перегородок, замедленности клас-
совой поляризации. В. М. П а н е я х (ЛОИИ) проанализировал массовые материалы об
источниках формирования кабального холопства в первой половине XVII в., определив
удельный вес разных непривилегированных слоев и прослоек.
Формированию территории и границ Русского централизованного государства были
посвящены доклады С. X. Алишева (Казанский филиал АН СССР) и Т. А. Исаевой
(Чечено-Ингушский ИИФЯ). В первом были обрисованы формы присоединения к Рос-
сии Среднего Поволжья (мирным и военным путями), во втором — особенности добро-
вольного вхождения чечено-ингушских земель.
О политике русского правительства в деле насильственной христианизации (важном
факторе укрепления централизованного государства), о ходе и последствиях насажде-
ния православия среди нерусских народов Поволжья и Сибири говорили Д. М. Мака-
ров (Чувашский ун-т) и В. П. Шорохов (Красноярский ун-т).
Важное место на «Чтениях» заняла проблематика классовой борьбы. П. А. Ко-
лесников (Вологодский пед. ин-т) показал специфические черты и этапы классовой
борьбы в XIV—XVII вв. на севере страны, определявшиеся особенностями сложившихся
здесь феодальных отношений. В. Д. Назаров познакомил участников конференции с не-
известными документами, характеризующими ход восстания под предводительством
И. И. Болотникова. А. Л. Станиславский (МГИАИ) рассказал о новых источниках,
детально освещающих многие аспекты движения во главе с И. М. Заруцким. Н. А. Г о р-
с к а я (Ин-т истории СССР АН СССР) на свежем материале архива Железноборовского
монастыря обрисовала формы классовых выступлений монастырских крестьян и зависи-
мых людей во второй половине XVII в.
Участники конференции затронули и отдельные проблемы истории идеологии и куль-
туры. Л. П. Жуковская (Ин-т русского языка АН СССР), обратившись к вопросу
так называемого «второго южнославянского влияния» на языковом материале, предвари-
тельно датировала его второй половиной XV — серединой XVI в. (примерно на век поз-
же, чем обычно принято), связав его с идеологическими потребностями Русского цен-
трализованного государства. О тематике и формах полемики в русской общественной
мысли конца XV — середины XVI в. (арене острой политической борьбы) говорила
Н. В. Синицына (Ин-т истории СССР АН СССР).
Успешной работе «Чтений» способствовала предварительная публикация тезисов
докладов и сообщений. Участники встречи могли опереться как на прослушанные, так и
на изданные, но не зачитанные по объективным причинам доклады Ю. С. Васильева
(Коми ун-т), А. В. ДемкинаиЛ. А Никитиной (Ин-т истории СССР АН СССР),
О. И. Сергеева (ДВНЦ АН СССР), М. И. Сизикова (Академия МВД). Для кон-
ференции показательны доклады двух типов — хорошо документированные новыми ма-
териалами конкретные работы и исследования по более общим проблемам (нередко дис-
куссионным), представляющим теоретический интерес. Проводились в отдельных слу-
чаях историко-сравнительные параллели. Все эти черты были в высокой мере свойст-
венны творчеству Л. В. Черепнина. Понятно, почему для большинства авторов началь-
ным моментом в их размышлениях стали его выводы и наблюдения.
Подводя итоги, А. А. Преображенский подчеркнул высокий исследовательский уро-
вень «Чтений», их роль в координации научных работ по истории СССР эпохи феода-
лизма. Было принято решение (по согласованию с Оргкомитетом «Чтений» памяти акад.
С. Д. Сказкина) о проведении в 1983 г. совместной конференции, посвященной памяти
двух крупных советских историков. Утверждена и ее тема: «Общее и особенное в ран-
нем и развитом феодальном обществе».
В. Д. Назаров
211
ИСТОРИКИ СССР В ДЕСЯТОЙ ПЯТИЛЕТКЕ:
ИТОГИ И ЗАДАЧИ РАБОТЫ
В ИНСТИТУТЕ ИСТОРИИ СССР ▲Н СССР
На вопросы редакции журнала отвечает ученый
секретарь института к. и. н. Л. М. Гаврилов
Леонард Михайлович, наши читатели обращаются в редакцию журнала с просьбой
рассказать об основных результатах исследовательской деятельности Института исто-
рии СССР АН СССР в годы десятой пятилетки. В связи с этим просим Вас ответить
на ряд вопросов.
Над какими общими проблемами работал коллектив ученых института в эти годы?
— Усилия сотрудников института были сосредоточены прежде всего на подготов-
ке и завершении серий обобщающих трудов по таким узловым проблемам, как исто-
рия рабочего класса и крестьянства СССР, история трех революций в России, история
развитого социалистического общества и строительства коммунизма в СССР, история
советской культуры, окончании работы над многотомной «Историей СССР с древнейших
времен до наших дней>. *
Кроме того, институт принимал активное участие в подготовке многотомных изда-
ний: «Всемирная история», «История второй мировой войны 1939—1945 гг.>, «Между-
народное рабочее движение. Вопросы истории и теории». Эти труды получили одобре-
ние в выступлении президента Академии наук СССР А. П. Александрова на XXVI съез-
де КПСС.
В честь XXVI съезда КПСС коллектив института подготовил и сдал в издатель-
ство две фундаментальные работы: «Советская историческая наука между XXV и
XXVI съездами КПСС» (отв. ред. д. и. н. С. С. Хромов), в которой раскрыты основ-
ные достижения историков страны по выполнению решений XXV съезда партии, и «Ин-
тернационализм советского народа. История и современность» (отв. ред. д. и. н.
В. П. Шерстобитов).
Какими новыми исследованиями по проблемам развитого социализма обогатил ин-
ститут советскую историческую науку?
— Изучение развитого социалистического общества в СССР, обобщение его истори-
ческого опыта является основной задачей института. Освещение ряда коренных проблем
развития экономики и изменения социальной структуры страны в условиях зрелого со-
циалистического общества нашло отражение в изданном в 1976 г. сборнике статей «Со-
циально-экономические проблемы истории развитого социализма в СССР» (отв. ред.
акад. М. П. Ким). В сборнике анализируются процессы укрепления материально-техни-
ческой базы социализма, совершенствования хозяйственных взаимоотношений между
городом и деревней, проведения экономической реформы и перестройки аппарата уп-
рявления народным хозяйством, выполнения программы повышения жизненного уровня
трудящихся, укрепления экономических связей со странами социалистического содру-
жества.
Практика совершенствования и углубления демократических основ деятельности
местных Советов депутатов трудящихся в условиях развитого социалистического об¬
* Вышел в свет т. XI и готов к изданию завершающий XII том.
212
щества исследуется в вышедшей в 1978 г. монографии к. и. н. Г. Б. Куликовой «Демо-
кратические основы деятельности местных Советов в развитом социалистическом обще-
стве». В том же году был опубликован сборник статей «Культура развитого социализ-
ма. Некоторые вопросы теории и истории» (отв. ред. М. П. Ким). В работе рассматри־
вается вклад рабочего класса в культурное строительство страны и роль партии в
общем подъеме культуры трудящихся масс. Сборник статей «Общественно-политиче-
ские проблемы истории развитого социализма в СССР» (отв. ред. В. П. Шерстобитов),
опубликованный в 1979 г., посвящен комплексной разработке политической истории раз-
витого социализма в СССР. В нем рассмотрены вопросы совершенствования политиче־
ской системы, повышения руководящей роли КПСС, деятельности государственных и
общественных организаций, расширения советской демократии, дана характеристика
новых форм и методов идеологической работы в массах. В 1981 г. вышел в свет сборник
статей «Конституция развитого социализма. Исторические предпосылки и значение*
(отв. ред. чл.-кор. АН СССР Ю. А. Поляков). В труде определяются и характеризуют-
ся социальные сдвиги, важнейшие события в истории нашей Родины, которые привели к
складыванию в СССР развитого социалистического общества. Анализируются основные
черты зрелого социализма, устанавливаются его историческое место и роль в процессе
коммунистического строительства. Освещаются этапы конституционного развития страны
и основные черты новой Советской Конституции как документа, отражающего существа
развитого социализма.
Из числа подготовленных к печати работ можно назвать коллективную моногра-
фию «Проблемы социалистического соревнования: теория и опыт» (отв. ред. д. и. н.
Л. С. Рогачевская), в которой впервые в нашей историографии рассматривается влия-
ние соревнования на ликвидацию существенных различий между умственным и физиче-
ским трудом, городом и деревней, на формирование социалистического образа жизни,
укрепление дружбы народов СССР.
В одиннадцатой пятилетке намечается работа над двухтомной коллективной моно-
графией: «Основные проблемы истории развитого социализма в СССР» (отв. ред.
Ю. А. Поляков). Подготовка такого исследования явится ответом историков на призыв
XXVI съезда КПСС крепить связь науки с практикой коммунистического строительства.
Известно, что институт уделяет большое внимание разработке сюжетов по исто-
рии рабочего класса. Какие проблемы по этой теме удалось исследовать ученым за по-
следние пять лет?
— Одной из главных линий в научных исследованиях института является раскры-
тие ведущей роли советского рабочего класса в решении важных задач социалистическо-
го и коммунистического строительства. Этой проблеме посвящено вышедшее в 1976 г.
исследование д. и. н. И. П. Остапенко «Рабочий класс и управление производством. Ко-
нец 50-х — 60-е годы». В книге Л. С. Рогачевской «Социалистическое соревнование в
СССР. 1917—1970-е годы. Исторические очерки» (1977 г.) рассмотрены этапы социали-
стического соревнования, условия возникновения его основных форм; показаны методы
работы партийных, профсоюзных и комсомольских организаций по развитию соревно-
вания, их влияние на рост политической сознательности и трудовой активности рабо-
чего класса. В опубликованной в 1977 г. монографии д. и. н. М. И. Хлусова «Развитие
советской индустрии (1946—1958 гг.)» обобщен опыт создания материально-техниче-
ской базы промышленности СССР в тесной, органической связи с развитием рабочего
класса и производственной интеллигенции. В 1979 г. вышла в свет коллективная моно-
графия «Рабочий класс СССР. 1966—1970» (отв. ред. д. и. н. А. В. Митрофанова), в
которой анализируются данные о развитии промышленности, строительства, транспорта,
форм управления индустрией. В 1980 г. под редакцией д. и. н. В. Е. Полетаева издана
коллективная монография «Социальный облик рабочей молодежи. По материалам со-
циологических обследований 1936 и 1972 гг.». В ней сделана попытка дать обобщен-
ный анализ изменений, происшедших в социальном облике молодых рабочих.
В настоящее время завершается подготовка к печати книг серии «История ра-
бочего класса СССР» (отв. ред. С. С. Хромов), в которых многогранно показана
213
ведущая роль рабочего класса в Великой Октябрьской революции, социалистическом и
коммунистическом строительстве нашей страны. Три книги досоветской серии (отв. ред.
акад. А. Л. Нарочницкий сданы в издательство. Закончена работа над рукописью пер-
вого тома коллективной монографии «История рабочих Москвы. 1917—1945 гг.» (отв.
ред. д. и. н. А. М. Синицин).
Как институт разрешает задачу разработки проблем, связанных с осуществлением
аграрной политики КПСС?
— Это одно из важных направлений работы института. К 60-летию Великого
Октября вышел сборник статей «Октябрь и советское крестьянство» (отв. ред. д. и. н.
И. М. Волков), в котором рассматривается развитие социалистической революции в де-
ревне в первый год диктатуры пролетариата, анализируются проблемы становления и
развития земельной и налоговой политики, освещается колхозно-кооперативное строи-
гельство, деятельность сельских партийных ячеек и расширение их влияния на все сто-
роны жизни советской деревни.
В вышедшей в 1978 г. коллективной монографии «Советская деревня в первые по-
слевоенные годы. 1946—1950 гг.» (отв. ред. И. М. Волков) рассматриваются все сторо-
ны жизни послевоенной деревни: восстановление и развитие материально-технической
базы и трудовых ресурсов, сельскохозяйственное производство, общественно-политиче-
ская жизнь, изменения в материальном положении и культурном уровне населения.
В том же году была издана книга д. и. н. И. Е. Зеленина «Общественно-политическая
жизнь советской деревни. 1946—1958 гг.» В работе показаны изменения в численности
и составе сельских партийных организаций, сельских Советов, комсомольских и профсо-
юзных организаций. Автор, рассказывая о работе этих организаций, показывает участие
в их деятельности тружеников колхозов, совхозов и МТС. Проблемам социалистической
реконструкции сельского хозяйства посвящена монография д. и. н. М. А. Вылцана «За-
вершающий этап создания колхозного строя (1935—1937 гг.)», вышедшая в свет в
1978 г. Это первая в советской историографии обобщающая работа, раскрывающая ха-
рактер нового общественного строя в деревне, его преимущества и достижения.
Вышедший в 1979 г. документальный сборник «Великий подвиг партии и народа.
Массовое освоение целинных и залежных земель» (отв. ред. И. М. Волков) повествует
о деятельности партийных и государственных органов по разработке и осуществлению
программы массового освоения целинных и залежных земель, раскрывает, всенародный
характер движения за подъем целины, социально-экономические итоги освоения новых
земель. Широко представлены выступления Л. И. Брежнева, освещена его выдающаяся
роль в освоении целинных земель.
Как отражена в научных исследованиях института тема «Великая Отечественная
война 1941—1945 гг.»?
— Изучение истории Великой Отечественной и второй мировой войны всегда нахо-
дится в центре внимания института. В 1977 г. читатели получили фундаментальный труд
«Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941—1945» (отв. ред. чл.-кор.
АН СССР А. М. Самсонов). В нем содержится анализ источников мощи Советского
государства и его Вооруженных Сил, возможностей социалистического общественного
и государственного строя, плановой экономики, руководящей роли КПСС в организа-
ции победы над врагом. Многие страницы книги посвящены международным аспектам,
связанным с образованием и деятельностью антигитлеровской коалиции; ярко пока-
заны международное значение побед СССР, его решающий вклад в разгром фашист-
ской Германии и милитаристской Японии. Теме Великой Отечественной войны посвя-
щена и изданная в 1980 г. монография д. и. н. М. И. Алещенко «Московский Совет
в 1941—1945 гг.», в которой раскрывается организаторская работа Моссовета по мо-
билизации сил и средств столицы в помощь фронту, а также его роль в защите Москвы
от немецко-фашистских захватчиков.
214
В 1981 г. вышла вторым изданием, доработанным и дополненным новыми мате-
риалами о движении Сопротивления и борьбе антифашистских сил в европейских стра-
нах, монография А. М. Самсонова «Крах фашистской агрессии 1939—1945. Историче-
ский очерк». В ней многопланово представлена общая картина событий второй миро-
вой войны. Характеризуя значение антигитлеровской коалиции в противоборстве с бло-
ком фашистских государств, автор убедительно показал решающую роль Советского
Союза в разгроме сил агрессии.
Подготовлены к печати монографии: д. и. н. А. Д. Колесника «РСФСР в годы
Великой Отечественной войны», д. и. н. А. Ф. Васильева «Промышленность Урала в
годы Великой Отечественной войны» и другие работы.
Каковы результаты исследовательской деятельности института в области истории
внешней политики СССР?
— В десятой пятилетке усилия ученых в этой области были направлены на иссле-
дование проблем, связанных с борьбой Советского Союза за мир, сотрудничество и
европейскую безопасность на современном этапе, изучение деятельности советской
дипломатии в ООН, освещение внешней политики СССР в первые годы Советской вла-
сти, в канун и в годы второй мировой войны, вопросов становления социалистического
содружества в послевоенные годы. В вышедшей в 1977 г. монографии д. и. н.
В. А. Шишкина (ЛОИИ) «В. И. Ленин и внешнеэкономическая политика Советского
государства (1917—1923 гг.)» характеризуется государственная деятельность В. И. Ле-
нина, его роль в разработке основных принципов советской внешнеэкономической
политики, руководстве процессами становления и развития хозяйственных связей Со-
ветской России с капиталистическими государствами, основанных на принципах мир-
иого сосуществования.
В опубликованной монографии д. и. н. В. Я- Сиполса (1979 г.) «Дипломатическая
борьба накануне второй мировой войны» рассматриваются причины и обстоятельства
возникновения второй мировой войны, дается обстоятельный анализ политики попу-
стительства германской, японской и итальянской агрессии, проводившейся западными
державами. Большое внимание уделено последовательной борьбе коммунистической
партии и Советского государства против агрессии, за предотвращение войны. В кол-
лективной монографии (1978 г.) «60 лет борьбы СССР за мир и безопасность» (отв.
ред. А. Л. Нарочницкий) показываются достижения Советского Союза в реализации
основных внешнеполитических целей в области обеспечения мира и безопасности. Осо-
бое место уделено претворению в жизнь Программы мира XXIV и XXV съездов КПСС,
современным проблемам борьбы СССР за мирное сосуществование и разрядку меж-
дународной напряженности, за прекращение гонки вооружений, за обеспечение евро-
пейской безопасности и роли совместной деятельности стран социалистического содру-
жества в этой борьбе. Вышедшая в 1981 г. коллективная монография «Советский Союз
и Организация Объединенных Наций 1971—1975» (отв. ред. А. Л. Нарочницкий) осве-
щает деятельность СССР в ООН по важнейшим актуальным международным пробле-
мам. Особое внимание уделено борьбе СССР и братских социалистических стран за
мир, международную безопасность и разоружение.
Какой вклад внес институт в изучение опыта строительства социализма в СССР?
— В институте подготавливается цикл обобщающих трудов, посвященных основ-
ным проблемам социалистического и коммунистического строительства в СССР. Вышел
в свет XI том «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» (отв. ред. д. и. н.
И. Б. Берхин), всесторонне раскрывающий восстановление народного хозяйства страны
после Великой Отечественной войны и создание предпосылок для перехода к разви-
тому социализму. В 1981 г. вышла в свет коллективная монография в 2־х томах: «От
капитализма к социализму. Основные проблемы истории переходного периода в СССР,
1917—1937 гг.» (отв. ред. Ю. А. Поляков). Первый том, посвященный победе социа-
215
диетической революции и началу переходного периода, обобщает опыт строительства
социализма в первое десятилетие Советской власти (1917—1927 гг.). Второй том ха-
рактеризует этап социалистической реконструкции, приведший к построению основ со-
циалистического общества в СССР.
На основе марксистско-ленинской методологии в томах рассмотрены такие основ-
ные проблемы истории переходного периода, как социалистическая революция и уста-
новление диктатуры пролетариата, первые социалистические преобразования и эконо-
мическая политика переходного периода, гражданская война и классовая борьба в уело-
виях мирного социалистического строительства, становление советской государственной
и общественной системы, нового типа демократии, возникновение и развитие советского
соцалистического многонационального государства, проблема культурной революции
и другие. Показывая широкую картину борьбы советского народа за построение со-
циалистического общества, основное внимание авторы сосредоточивают на исследо-
вании общих закономерностей исторического развития, а также объяснении специфи-
ческих особенностей переходного периода в СССР.
Определенную ценность представляет изданная в 1977 г. монография д. и. н.
С. А. Федюкина «Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к нэпу», в
которой раскрывается многообразная деятельность В. И. Ленина КПСС и Советского
государства по утверждению в нашей стране социалистической идеологии, по преодо-
лению влияния буржуазной идеологии в таких важнейших областях культуры, как об-
щественные науки, печать, литература, искусство, высшая школа.
Завершена подготовка двухтомной коллективной монографии «Основные пробле-
мы упрочения и развития победившего социализма в СССР» (отв. ред. Ю. А. Поляков).
Каковы основные итоги изучения истории Великой Октябрьской социалистической
революции и гражданской войны в прошедшее пятилетие?
— Значительным стимулом для активизации разработки этой вечно актуальной темы
явились постановление ЦК КПСС «О 60-й годовщине Великой Октябрьской социа-
листической революции», подготовка и празднование 60-летия Великого Октября. Из
работ по названной теме необходимо отметить вышедшую в 1976 г. коллективную
монографию «Рабочий класс — ведущая сила Октябрьской социалистической револю-
ции» (отв. ред. д. и. н. П. Н. Соболев), в которой раскрываются основные закономер-
ности социалистической революции и вехи героического пути, пройденного российским
пролетариатом во главе с КПСС в борьбе за свержение эксплуататоров в 1917 г. и в
строительстве нового общества. Изданный в 1977 г. коллективный труд ЛОИИ «Рево-
люционный Петроград. Год 1917» (отв. ред. д. и. н. Н. Е. Носов) освещает роль
В. И. Ленина в разработке курса на социалистическую революцию, в определении и
обеспечении революционной тактики в период Октябрьского вооруженного восстания.
Авторы показывают мобилизующую и направляющую работу ЦК РСДРП (б) и Петро-
градской организации большевиков по подготовке и проведению Октябрьской револю-
ции. В 1978 г. опубликована монография д. и. н. И. Б. Берхина «Вопросы истории Be-
ликого Октября в сочинениях В. И. Ленина». Центральное место в монографии занн-
мает рассмотрение в теоретическом и конкретно-историческом планах ленинского ана-
лиза важнейших проблем истории Великого Октября, объективной необходимости и
исторической закономерности установившейся в России диктатуры пролетариата, зна-
чения Советов как ее государственной формы, руководящей роли Коммунистической
партии в строительстве нового государственного аппарата, осуществлении революци-
онного выхода из войны, ликвидации феодально-сословных пережитков. Вторым изда-
нием вышла в 1979 г. монография д. и. н. Ю. И. Кораблева «Ленин и защита завоева-
ний Великого Октября». По сравнению с первым изданием автор привлек новые доку-
ментальные материалы, расширил хронологические рамки книги и в итоге дал более
полное представление о теоретической и организаторской деятельности Ленина в защи-
те завоеваний Великого Октября. Привлекла внимание читателей изданная в 1980 г.
монография д. и. н. М. П. Ирошникова (ЛОИИ)) «Председатель Совнаркома и Совета
216
Обороны В. И. Ульянов (Ленин). Очерки государственной деятельности в июле 1918 —
марте 1920 гг.» Автор исследует ленинскую теорию и практику советской государ-
ственной системы в условиях гражданской войны и интервенции, освещает роль
В. И. Ленина в разгроме сил международного империализма и внутренней контрре-
волюции; особое внимание ученый уделяет анализу методов и стиля ленинского руко■
водства.
Какие темы разработаны по проблемам истории России периода капитализма?
— Ученые института сосредоточили свое внимание на разработке малоизученных
вопросов: истории рабочего класса и крестьянства, промышленного переворота в Рос-
сии, развитии капиталистических отношений в сельском хозяйстве, формировании рос-
сийского финансового и государственного капитализма, истории краха буржуазных
и мелкобуржуазных политических течений и партий, классовой сущности и внутренней
политики самодержавия.
Среди изданных трудов следует назвать вышедший в 1978 г. капитальный труд
акад. Н. М. Дружинина «Русская деревня на переломе (1861—1880 гг.)». В моногра-
фии исследуются сложные социально-экономические процессы, происходившие в евро-
пейскпх губерниях России после отмены крепостного права: с одной стороны, переход
к свободным договорным отношениям повысил работоспособность крестьян, несколько
увеличил урожайность, создал отдельные очаги капиталистического хозяйства и т. д.,
с другой — непрерывное сокращение крестьянских наделов, непомерное увеличение
денежных повинностей и сохранение феодальных пережитков привели к массовому
обеднению крестьян. Конечными итогами этих явлений были начавшееся разложение
крестьянства и социально-политический кризис, который завершился революционной
ситуацией 1879—1881 гг. В том же году вышли из печати монография д. и. н.
П. Г. Рындзюнского «Утверждение капитализма в России (50-е — начало 80-х гг.
XIX в.)», в которой рассматриваются основные социально-экономические процессы в
России в период подготовки буржуазных реформ и в первое 25-летие после реформы
1861 г., когда капитализм утверждался в России как общественно-экономическая фор-
мация.
Завершены и готовятся к изданию монографии д. и. н. В. И. Бовыкина «Форми-
рование финансового капитала в России 1900—1908 гг.» и д. и. н. В. Я. Лаверычева
«Государственно-монополистический капитализм в России».
В десятой пятилетке плодотворно изучалось и революционное движение в России.
В вышедшей в 1978 г. коллективной монографии «Революционная ситуация в России
в середине XIX века» (отв. ред. акад. М. В. Нечкина) обстоятельно выявлены соци-
ально-экономические, политические, идеологические и культурные аспекты революци-
онной ситуации в их взаимодействии.
К 150-летию со дня рождения Н. Г. Чернышевского были подготовлены два науч-
ных сборника: «Эпоха Чернышевского» и «Чернышевский и его эпоха», которые вы-
шли в 1978 и 1979 гг. под редакцией М. В. Нечкиной.
Подготовлена к изданию коллективная монография в двух томах — «Вторая ре-
волюционная ситуация в России. 1878—4882 гг.» (отв. ред. д. и. н. Б. С. Итенберг).
Из числа опубликованных трудов по истории внешней политики России назову
работы: д. и. н. А. М. Станиславской «Россия и Греция в конце XVIII — начале XIX в.
1976 г.), д. и. н. Г. А. Некрасова «Роль России в европейской международной поли-
тике в 1725—1739 гг.» (1976 г.), к. и. н. В. А. Емеца «Очерки внешней политики Рос-
сии в период первой мировой войны. 1914 — февраль 1917 г.» (1977 г.)
Какие успехи имеются в исследовании истории докапиталистических формаций на
территории СССР?
— Этот раздел отечественной истории разрабатывался многопланово. Прежде всего
нужно назвать опубликованную в 1978 г. капитальную монографию акад. Л. В. Череп-
нина «Земские соборы Русского государства в XVI—XVII вв.» Основываясь на широ¬
217
ком круге источников, автор рассматривает возникновение, развитие и упадок зем-
ских соборов в связи с эволюцией социально-экономического и общественно-политиче-
ского строя страны и предлагает убедительную концепцию сословно-представительной
монархии в России. Труд Л. В. Черепнина имеет особую научную и политическую
значимость в связи с его идейной направленностью против представителей современ•
ной буржуазной науки, отрицающих наличие в России сословного представительства,
приписывающих абсолютизму в России черты исключительности.
Изданы в 1977 и 1978 г. две фундаментальные монографии д. «и. н. А. И. Клнба-
нова — «Народная социальная утопия в России»,— в которых анализируются идеоло-
гические формы протеста народных масс в ходе классовой борьбы в России. Автор
показывает положительные социальные идеалы народа и многочисленные попытки
создания народных «общежительств» на началах обобществленных средств произвол-
ства, кооперации трудовых процессов, бытового устройства и новых форм семьи
и брака.
В 1980 г. ■вышел из печати юбилейный сборник статей «Куликовская битва» (отв.
ред. д. и. н. Л. Г. Бескровный). В нем рассматриваются вопросы складывания внутрен-
них связей, обусловивших объединенное выступление русских княжеств против ино-
земного ига в решающий момент борьбы; международные отношения; связь событий
последней четверти XIV в. с последующим ходом исторического процесса; политиче-
ское и военное значение Куликовской битвы. Сборник содержит историографию Кули-
ковской битвы, карты и иллюстрации, графически отражающие события на поле сра-
жения.
В том же году был издан под редакцией Л. Г. Бескровного и д. и. н. А. А. Пре-
ображенского юбилейный сборник, посвященный 250-летию со дня рождения А. В. Су-
ворова, в котором отражены основные этапы его жизни и деятельности, его полковод-
ческое искусство, система обучения и воспитания войск. Книга содержит также исто-
риографию и справочно-библиографическую литературу о А. В. Суворове, историю
учреждения ордена Суворова в годы Великой Отечественной войны, число награжден-
ных этим орденом лиц, воинских соединений, частей и военно-учебных заведений.
Успешно велась работа по изучению древнейших государств на территории СССР,
типологии генезиса феодализма и истории Киевской Руси. Так, например, в 1980 г. была
опубликована монография д. и. н. А. П. Новосельцева «Генезис феодализма в странах
Закавказья», в которой прослежены процессы становления классового общества и фео-
дальнего государства во всех странах Закавказского региона. Закончена подготовка
сборника статей «Памятники истории России» (руководитель авторского коллектива
д. и. н. Ю. А. Тихонов), в который вошли статьи о памятниках истории России разных
исторических периодов с древнейших времен до наших дней.
Какова деятельность института в области историографии и источниковедения?
— Разработка истории исторической науки занимает важнейшее место в научной
работе института.
Издана (1978 г.) коллективная монография в двух книгах — «Изучение отечествен-
ной истории в СССР между XXIV и XXV съездами КПСС» (отв. ред. А. Л. Нароч-
ницкий), где подводятся итоги развития советской исторической науки и оцениваются
научные труды по узловым проблемам отечественной истории всех периодов. Особое
внимание уделено достижениям в изучении истории Великого Октября, социалистиче-
ского и коммунистического строительства, становления и совершенствования развитого
социализма в СССР. В труде намечены также назревшие задачи дальнейших иссле-
дований.
В 1979 г. в книготорговую сеть был передан тираж монографии «Советская исто-
риография Февральской буржуазно-демократической революции» (отв. ред. д. и. н.
В. П. Наумов). В книге анализируются работы советских историков о ведущей роли
в революции партии большевиков и по отдельным конкретным вопросам второй рус•
ской революции. Специальные главы посвящены критике кадетской, меньшевистской
218
и эсеровской трактовок истории Февральской революции, а также критике современ-
ной буржуазной историографии Февраля. Недавно издана коллективная монография
«Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции 1967—
1977» (отв. ред. В. П. Наумов). Главное внимание в труде уделено анализу методо-
логических и теоретических проблем Октябрьской революции, изучению ленинской тео-
рии социалистической революции, социально-экономических и политических предпосы-
лок Октября, роли КПСС в подготовке и проведении социалистической революции, а
также критике буржуазных и ревизионистских фальсификаций истории Октября.
В опубликованном (1978 г.) коллективном труде (ЛОИИ) «Советская историо-
графия Киевской Руси» (отв. ред. д. и. н. В. В. Мавродин) проанализирована совет-
ская историография по вопросам этнической, социально-экономической, политической
истории Древней Руси и истории древнерусской культуры.
Из работ, специально посвященных зарубежной историографии по проблемам
истории СССР, можно назвать вышедшую в 1978 г. монографию д. и. н. А. Н. Мерца-
лова «Западногерманская буржуазная историография второй мировой войны», в кото-
рой содержится критика важнейших аспектов западногерманской буржуазной литера-
туры о минувшей войне, а также изданную в 1979 г. работу д. и. н. Г. Л. Соболева
(ЛОИИ) «Октябрьская революция в американской историографии (1917—1970-е го-
ды)>, где рассматриваются возникновение и развитие на протяжении 60 лет двух
основных направлений американской историографии — прогрессивного марксистского
и буржуазного, пытающегося фальсифицировать характер и движущие силы Октябрь-
ской революции.
Кроме ранее упомянутой мною работы «Советская историческая наука между XXV
и XXVI съездами КПСС» готовятся к изданию: двухтомная монография д. и. н.
Е. Н. Городецкого «Историография истории Великого Октября. 1917—1960-е годы»
и коллективная монография «Критика основных концепций современной буржуазной
историографии трех революций в России» (руководитель д. и. н. В. И. Салов).
Активно велась работа по источниковедению СССР и публикации источников.
В 1977 г. вышел в свет сборник статей «Источниковедение истории Великого Октября»
иод редакцией д. и. н. Г. А. Трукана, в котором дан анализ важнейших групп и отдель-
них документов периода подготовки и проведения Великой Октябрьской социалисти-
ческой революции. Подготовлен к изданию сборник статей «Источниковедение истории
советского общества» (отв. ред. Г. А. Трукан). В изданной монографии к. и. н. В. В. Жу-
равлева «Декреты Советской власти 1917—1920 гг. как исторический источник» рас-
смотрены источниковедческие проблемы советского законодательства по вопросам со-
циалистического обобществления промышленности, банков, транспорта и т. д., подробно
показана роль В. И. Ленина в разработке первых декретов Советской власти.
Большая работа проводится по источниковедению досоветского периода. В 1979 г.
издан очередной выпуск серийного сборника статей «Источниковедение отечественной
истории. 1979» (отв. ред. д. и. н. В. И. Буганов). Он посвящен источниковедению до-
октябрьского периода. В статьях сборника разрабатываются проблемы ленинского
теоретического наследия в области источниковедения, вопросы истории первой русской
!революции, первой Московской социал-демократической организации — «Рабочего сою-
за», содержания и сохранности материалов акционерных компаний России, разрядных
книг как источника об организации обороны Русского государства и др.
Значительны итоги работы по !публикации источников: в десятой пятилетке был
издан сборник документов «Декреты Советской власти», т. IX и завершена работа над
X томом; изданы серийные сборники документов — «Восстание декабристов» тт. 14—
15, 17; «Письма и бумаги Петра Великого», т. 12, ч. 2; несколько книг Полного собра-
ния русских летописей; публикации Свода «Древнейшие источники по истории народов
СССР» (отв. ред. чл.-кор. АН СССР В. Т. Пашуто) и большое количество сборников
документов и материалов по различным проблемам истории СССР.
219
Что сделано институтом в плане пропаганды исторических знаний?
— Кроме огромного количества лекций и бесед, которые провели сотрудники ин-
ститута в различных учреждениях и предприятиях по заданиям партийных органов
и Всесоюзного общества «Знание», в десятой пятилетке было опубликовано более
100 научно-популярных книг и брошюр. Среди них следует отметить работы Н. М. Дру-
жинина «Воспоминания и мысли историка», М. П. Кима «Советский народ — социа-
диетическая общность трудящихся», М. В. Нечкиной «Как работать над. научным до-
кладом», Ю. А. Полякова «Великая Октябрьская» и «Революция защищается»,
М. П. Ирошникова «От декретов Октября до новой Конституции СССР». По просьбе
читателей был переиздан трехтомный труд акад. И. И. Минца «История Великого
Октября», несколько раз переиздавалась фундаментальная работа «История Москвы»
(отв. ред. С. С. Хромов) и др. Массовым тиражом выпущены книги очерков о москви׳•
чах — Героях Советского Союза: «Герои огненных лет» (отв. ред. А. М. Синицын).
Нельзя не подчеркнуть, что институт осуществил научную консультацию серии теле-
передач «Наша биография», посвященных истории нашей Родины. Государственный
комитет Совета Министров СССР по телевидению и радиовещанию выразил благодар-
ность коллективу Института истории СССР и главным научным консультантам
И. И. Минцу, А. Л. Нарочницкому и Ю. А. Полякову за большую помощь, оказанную
в подготовке этого 60-серийного фильма.
По имеющимся данным за последнее пятилетие институтом была опубликована
271 плановая работа общим объемом почти 5700 изд. л. Как оценена эта большая ра-
бота коллектива института научной общественностью?
— В партийной и со-ветской печати опубликовано за пятилетие более 400 положи-
тельных рецензий на вышедшие книги института. Появилось 128 рецензий на труды
наших ученых в зарубежной печати.
Деятельность многих ученых института высоко оценена научной общественностью.
Так, Ленинской премии (1980 г.) удостоена монография Н. М. Дружинина «Русская
деревня на переломе (1861—1880 гг.)». Две монографии А. И. Клибанова «Народная
социальная утопия в России» удостоены в 1980 г. премии имени академика Б. Д. Гре-
кова. Главный комитет Выставки достижений народного хозяйства наградил золотой
медалью авторский коллектив (руководитель В. П. Шерстобитов), подготовивший
монографию «Советский народ — новая историческая общность людей», бронзовой ме-
далью награжден П. Н. Соболев за монографию «Рабочий класс — ведущая сил»
Октябрьской социалистической революции»; диплома Почета ВДНХ удостоена кол-
лективная монография «Советский Союз в годы Великой Отечественной войны 1941-?-
1945 гг.» Дипломом первой степени на Всесоюзном конкурсе общества «Знание» на-
граждена книга «Родина Советская», подготовленная М. П. Кимом, Ю. А. Поляковым
и другими. Участниками ВДНХ утверждены 33 наших ученых. Пять сотрудников ин-
ститута удостоены высокого звания Заслуженного деятеля науки РСФСР (И. Б. Бер-
хин, Л. Г. Бескровный, Е. И. Индова, А. В. Митрофанова, П. Н. Соболев).
Какие основные задачи ставит перед собой коллектив института в одиннадцато^
пятилетке?
— Задачи, стоящие перед институтом, вытекают из материалов и решений
XXVI съезда КПСС. В плане научно-исследовательских работ на 11-ю пятилетку зна-
чительное внимание уделяется ленинской теории и методологии изучения истории
СССР, ленинским принципам внешней политики СССР, роли Советского Союза в со-
хранении и упрочении мира, разработке истории становления и развития зрелого со-
циалистического общества, проблемам совершенствования управления народным хозяй-
ством, истории Великого Октября и его международного значения, изучению истори-
ческого опыта социалистического строительства в СССР, критическому анализу бур*■
жуазной и ревизионистской историографии истории СССР и т. д.
220
По дооктябрьскому периоду важнейшими направлениями исследований будут про-
блемы социально-экономических предпосылок Октябрьской революции, история рабо-
чего класса и крестьянства, революционное движение в XIX в., классовая борьба в
феодальной России, национально-освободительная борьба народов нашей страны про׳
тив иноземных захватчиков, выявление исторических корней дружбы народов СССР,
прогрессивное значение их вхождения в состав России и др.
Пятилетним планом предусмотрено издать по итогам исследований большое число
актуальных работ по всем разделам отечественной истории.
НА КАФЕДРАХ ИСТОРИИ СССР УНИВЕРСИТЕТОВ
В Киргизском университете кафедра истории СССР является одной из старейших.
Здесь работают 2 доктора наук, 8 доцентов и 5 преподавателей. Возглавляет кафедру
чл.-кор. АН КиргССР А. X. Хасанов.
На дневном и заочном отделениях читается курс лекций и ведутся семинарские за-
нятия по истории СССР, историографии и источниковедению истории СССР, введение в
специальность.
Курс «Введение в специальность» в объеме 36 часов разработан на факультете. Его
читают профессора А. X. Хасанов и В. М. Петровец. Студенты-первокурсники получают
сведения по истории высшего образования и подготовки кадров в республике, по истории
создания кафедры, а также первые навыки самостоятельной работы.
В период десятой пятилетки на кафедре читались следующие спецкурсы: «Классики
марксизма-ленинизма о характере и особенностях крестьянского движения в России в
период феодализма», «Влияние политической ссылки в Сибирь на развитие классовой
борьбы трудящихся в начале XX века», «Общественно-политическая борьба в России
в период подготовки и отмены крепостного права», «Развитие и укрепление интернацио-
нализма и советского патриотизма в период Великой Отечественной войны 1941—
1945 гг.», «Формирование и развитие интеллигенции в Средней Азии», «Братское сотруд-
ничество народов СССР в период строительства социализма 1917—1937 гг.», «Историче-
ские корни дружбы народов нашей страны», «Дружба народов СССР — движущая сила
в строительстве социализма и коммунизма».
В 1975—1980 гг. коллектив кафедры истории СССР разрабатывал комплексную про-
грамму «Взаимоотношения и дружба киргизского народа с русским и другими народа-
ми СССР». Изучение этой темы будет продолжено. Сотрудниками кафедры за эти годы
опубликовано 2 монографии, 2 учебно-методических пособия, 35 научных статей, 36 те-
зисов докладов и сообщений. А. X. Хасанов подготовил монографию о связях киргиз-
ского, узбекского и русского народов в антифеодальном и антиколониальном движении
в XIX в. *.
Кафедра поддерживает тесную связь с другими научными учреждениями АН Кир-
гизской ССР, АН СССР. Для повышения квалификации и завершения научных иссле-
дований члены кафедры используют ФПК при МГУ им. Ломоносова, проходят стажи-
ровку в соответствующих секторах Института истории Киргизской ССР и Института
истории АН СССР. Для чтения спецкурсов кафедра приглашает ученых республикан-
ской Академии наук, а также Ленинградского университета им. Жданова. А. X. Хаса-
нов является членом Научного совета по историографии Отделения истории АН СССР.
С целью вовлечения студентов в научно-исследовательскую работу при кафедре
организован ряд научных кружков. На младших курсах практикуется написание рефе-
ратов по истории СССР.
* Хасанов А. X. Народные движения в Киргизии в период Кокандского ханст-
ва, М., 1977.
221
Кафедра истории СССР обязалась подготовить к одиннадцатой пятилетке одного
доктора и трех кандидатов наук, издать в 1982 г. тематический сборник «Взаимоотноше-
ния и дружба народов» общим объемом в 10 п. л.
М. М. Кучуков
♦ ♦ ♦
В Туркменском университете им. А. М. Горького на историческом факультете функ-
щионируют две кафедры — “всеобщей истории и истории СССР.
На кафедре истории СССР работают 15 человек, 8 из них имеют ученую степень.
Большинство членов кафедры — кураторы академических групп, руководители педаго-
гической, а также архивно-музейной и экскурсионной практики студентов факультета.
4Свои знания и учебно-воспитательные навыки они совершенствуют на ФПК при Москов-
•ском, Казанском и Калининском государственных университетах.
Студенты факультета, помимо дисциплин, предусмотренных учебными планами для
исторических факультетов университетов, слушают курс истории Туркменской ССР. Этот
курс преподается также на факультетах русской и туркменской филологии.
Кафедра систематически разрабатывает и обновляет тематику контрольных, курсо-
вых и дипломных работ, программу спецкурсов и спецсеминаров.
Наряду с учебно-воспитательной работой сотрудники кафедры ведут научные иссле-
дования преимущественно по истории Туркменистана. За годы десятой пятилетки ими
был опубликован ряд работ научного, научно-популярного и учебно-методического ха-
рактера 1.
Ученые кафедры А. Артыков, К• Бердыев, А. А. Кубасова, К. Ниязклычев, К. Мат-
гельдыев, А. Мурадов и Б. Эсенов — авторы статей о содружестве туркменского и рус-
ского народов в различных областях общественно-политической и культурной жизни1 2.
В журналах «История СССР», «Известия АН Туркменской ССР» (серия общественных
наук), «Коммунист Туркменистана», «Агитатор Туркменистана», «Народное образование
Туркменистана» членами кафедры за 1976—1980 гг. было опубликовано около 60 статей.
Значительное внимание уделяется изучению Великой Отечественной войны Советского
Союза. Создан рукописный фонд воспоминаний ее участников. Материалы его будут ис-
пользованы в сборниках, издание которых планируется Институтом истории им. Ш. Ба-
тырова АН Туркменской ССР в одиннадцатой пятилетке. Эта работа была проведена
студентами факультета под руководством заведующего кафедрой доц. К. Бердыева. Рес-
публиканским издательством «Ылым» принята к изданию монография доц. А. Мурадова
«Патриотизм трудящихся Туркменистана в охране государственной границы накануне
и в период Великой Отечественной войны». Сейчас он работает над темой «Патриоти-
ческое движение народов Средней Азии по оказанию помощи фронту в 1941—1945 гг.».
Сотрудники кафедры участвуют в работе других научных учреждений. К. Бердыев
пишет один из разделов «Истории Коммунистической партии Туркменистана», которая
будет издана Туркменским филиалом ИМЛ при ЦК КПСС; ст. преп. К. Ниязклычев при-
нимает участие в создании «Исторического атласа Средней Азии и Казахстана», подго-
тавливаемого Институтом этнографии АН СССР.
1 Бердыев К. Закаленные в труде и боях. Ашхабад, 1977; его же. Боевой по-
мощник и надежный резерв партии. Ашхабад, 1978; его же. Повышается авангардная
роль коммунистов. Ашхабад, 1979; его же. Комсомол Туркменистана в годы восстанов-
ления народного хозяйства и дальнейшего развития социалистического общества (1946—
1958 гг.). В кн.: Очерки истории Ленинского коммунистического союза молодежи Туркме-
нистана. Ашхабад, 1979; Амантыев О. Туркменистан и туркмены в первой половине
XVIII в. Ашхабад, 1980; Самедов Т. Г. Вклад Советского Туркменистана в создание
материально-технической базы развитого социалистического общества в СССР (Инду-
стриальное развитие). Уч. пос. Ашхабад, 1979; Бердыев К. Методические советы для
студентов по написанию дипломной работы (специальность «история»). Ашхабад, 1980.
2 Вопросы археологии, истории и этнографии. Ашхабад, 1976; Вопросы этнографии
туркмен. Ашхабад, 1980.
222
Большое внимание кафедра уделяет работе с молодыми специалистами. Соискателя-
ми в качестве кандидатских диссертаций разрабатываются такие темы, как «Совхозное
строительство в Туркменистане. 1930—1937 гг.» (Н. Бабаев), «Роль профсоюзов Туркме-
пистана в развитии сельского хозяйства (1966—1975 гг.)», (Я. Джумаева), «Развитие
женского образования в Туркменистане (1946—1958 гг.)» (О. Курбанова) и др.
По ряду тем написаны статьи и отчеты. К ним относятся: «Развитие хлопководства
в Туркменистане в годы строительства социализма» (К. Матгельдыев), «Создание и дея-
тельность партийно-государственного контроля в годы строительства социализма в Турк-
менистане (1924—1934 гг.)» (Б. Эсенов), «Партийное строительство в Туркменистане
в период создания развитого социалистического общества» (К. Бердыев), «Семья и се-
мейные отношения северных туркмен в конце XIX — начале XX в.» (К. Ниязклычев),
«Социально-экономическое развитие туркменского села в 1959—1970 гг.» (А. Мурадов).
На 1981—1985 гг. запланирована разработка в основном двух проблем: «Патриоти-
ческое движение народов Средней Азии по оказанию помощи фронту в 1941—1945 гг.»
и «История создания и развития колхозов Туркменской ССР». Последняя тема предло-
жена Институтом истории им. Ш. Батырова.
Постоянно в центре внимания кафедры находится вопрос о привлечении студентов
к научно-исследовательской работе. С ними регулярно проводятся собеседования о ме-
тодах и приемах работы над первоисточниками и литературой, конспектировании лекций,
написании рефератов, контрольных курсовых и дипломных работ. Читается спецкурс
«Основы научных исследований». В приобретении навыков самостоятельной работы боль-
шую помощь оказывает студенческий научный кружок по истории СССР и Туркменской
ССР. Члены кружка принимают активное участие в научных конференциях студентов
университета, в конкурсе студенческих работ по общественным наукам, по истории
ВЛКСМ, международного молодежного движения и добиваются хороших результатов.
Важное звено в исследовательской деятельности кафедры — научные конференции
(университетские, межвузовские). Сотрудники систематически выступают с докладами
на научных конференциях профессорско-преподавательского состава университета, а так-
же на конференциях, посвященных знаменательным датам.
Преподаватели кафедры читают лекции о международной жизни, о внешней и внут-
ренней политике партии и правительства по линии ЦК КП Туркменистана, ЦК ЛКСМТ,
общества «Знание». Они активно включились в дело пропаганды материалов и решений
XXVI съезда КПСС и XXII съезда КП Туркменистана.
Н. Рахимов;
* ♦ ♦
В Калмыцком университете кафедра истории СССР филологического факультета
объединяет 14 преподавателей отечественной и всеобщей истории, в их числе 2 доктора
и 8 кандидатов наук. Возглавляет кафедру Заслуженный деятель науки РСФСР д. и. н.
проф. У. Э. Эрдниев. Коллектив кафедры за годы десятой пятилетки проделал большую
учебную, методическую, воспитательную и научно-исследовательскую работу. Помимо
общих лекционных курсов по истории СССР читались спецкурсы и проводились спецсе-
минары: «Движение декабристов» (доц. Ю. О. Оглаев), «Революционное народничество
70-х годов в России» (доц. В. Б. Убушаев), «Культурная революция в СССР» (доц. Но-
минханов Д. Ц.-Д.), «Роль рабочего класса в социалистическом преобразовании сель-
ского хозяйства СССР» (проф. С. С. Ивашкин), «Решение аграрного вопроса в СССР»
(Ю. О. Оглаев). По приглашению кафедры ученые из других городов прочли на факуль-
тете ряд спецкурсов: «В. И. Ленин и Восток» (проф. Дагестанского ун-та М. А. Алек-
берли), «Буддизм в прошлом и настоящем» (ст. науч. сотр. Ин-та востоковедения АН
СССР В. И. Корнев) и «А. И. Герцен в русском революционном движении» (проф. Са-
ратовского ун-та И. В. Порох).
Большое внимание кафедра уделяет организации самостоятельной работы студен-
тов. В целях повышения уровня подготовки будущих специалистов с 1979/80 учебного״
223
года была признана обязательной защита дипломных работ студентами не только днев-
ного, но и заочного обучения.
Важное место в деятельности кафедры занимает учебно-методическая работа. На
заседаниях были заслушаны доклады: «Лекция в вузе> (У. Э. Эрдниев), «О методике
проведения практических занятий по истории СССР», «Роль и место спецкурса и спец-
семинара в подготовке студента-историка» (Ю. О. Оглаев), «Роль и место педагогиче-
ской практики в системе подготовки учителя истории» (и. о. доц. Г. Ш. Дорджиева),
«Применение технических средств обучения на лекциях и практических занятиях» (ст.
преп. Б. А. Ачкинази) и др.
Для повышения качества письменных работ студентов С. С. Ивашкиным были из-
даны методические пособия: «Дипломная работа студента по истории СССР» и «Курсо-
вая работа студента по истории СССР» (Элиста, 1978), а также подготовлено к печати
пособие «Контрольная работа по истории СССР». Г. Ш. Дорджиева и ст. преп. В. И. Зи-
беров написали рекомендации в помощь студентам по курсу методики преподавания
истории в школе: «Роль и методы использования краеведческого материала в курсе исто-
рии СССР в 7—8 классах» и «Использование художественной литературы на уроках
истории в школе».
Основным направлением научно-исследовательской проблематики кафедры в годы
десятой пятилетки было изучение истории Калмыцкой АССР. Результатом этой работы
явилась публикация монографических исследований, брошюр, статей 1. Совместно с ка-
федрой истории КПСС Калмыцкого госуниверситета и Калмыцкого НИИ истории, фи-
лологии и экономики (КНИИИФЭ) кафедра приняла участие в создании коллективно-
го труда «Очерки истории Калмыцкой организации КПСС» (Элиста, 1979).
Ведется научно-исследовательская работа и по другим проблемам. С. С. Ивашкин
много лет плодотворно работает над темой «Роль советского рабочего класса в социа-
листическим преобразовании сельского хозяйства». В 1978 г. он успешно защитил док-
торскую диссертацию «Роль рабочего класса в социалистическом преобразовании и раз-
витии сельского хозяйства Казахстана (1917—1958 гг.)» и опубликовал серию статей1 2.
Предметом особой заботы кафедры является вовлечение студентов в научно-исследо-
вательскую работу. Действует исторический кружок (рук. С. С. Ивашкин). Он объеди-
няет около 70 студентов. За годы десятой пятилетки кружковцы представили на универ-
ситетские конференции 144 доклада по актуальным проблемам отечественной и всеобщей
истории, археологии. В региональных и всесоюзных конференциях участвовало 25 сту-
центов, многие из них были награждены дипломами и Почетными грамотами.
В новой пятилетке усилия коллектива кафедры будут направлены на дальнейшее
совершенствование учебно-воспитательной и научно-исследовательской работы в свете
решений XXVI съезда КПСС. Преподаватели продолжат работу по улучшению каче-
ства общих и специальных лекционных курсов, практических занятий. На старших кур-
сах будет введена специализация по истории СССР, истории Калмыкии и всеобщей исто-
рии. Улучшится учебно-методическая помощь студентам. Так, в частности, В. Б. Убушаев
готовит учебное пособие «Советы Калмыкии в годы восстановления народного хозяйст-
ва (1921—1925 гг.)». Под руководством доц. С. М. Васюткина будут продолжены охран-
ные раскопки на территории Сарпинской низменности (Калмыцкая АССР).
Кафедра совместно с КНИИИФЭ планирует завершение работы над трехтомной
историей Калмыцкой АССР с древнейших времен до наших дней; монографическими ис-
1 Эрдниев У. Э. Калмыки. Историко-этнографические очерки. Элиста, 1980; Убу-
ш а е в В. Б., Н а б е р у х и н А. И. Первый председатель Калмыцкого ЦИК (биографи-
ческий очерк о А. Ч. Чапчаеве). Элиста, 1976; Дорджиева Г. Ш. Социальные корни
ламаизма и основные вехи его становления среди ойратов и калмыков. В сб.: Ламаизм
в Калмыкии. Элиста, 1977.
2 Ивашкин С. С. Из истории участия рабочего класса в культурном строитель-
стве в деревне в годы социалистического преобразования сельского хозяйства (1917—
1937 гг.). На материалах Казахстана и Калмыкии. В сб.: Политические и социально-эко-
номические аспекты социалистического строительства в Калмыкии. Элиста, 1977; его
же. Рабочий класс и укрепление материально-технической базы сельского хозяйства в
условиях развитого социализма.— «Вопросы истории», 1978, № 1.
224
следованиями: «Археологические памятники южной Калмыкии» (У. Э. Эрдниев), «По-
беда колхозного строя в Калмыкии. 1917—1937 гг.» (Ю. О. Оглаев), «Роль рабочего
класса в социалистическом преобразовании сельского хозяйства Поволжья (1917—
1958 гг.)» (С. С. Ивашкин), брошюры «Ламаизм в Калмыкии» (Г. Ш. Дорджиева),
«Историография истории социалистического строительства в Калмыкии» (Ю. О. Оглаев).
Предусмотрено подготовить кандидатские диссертации: «Калмыцкая социалистиче-
ская нация в условиях развитого социализма» (В. Н. Цурюмов) и «Формирование кал-
мыцкой социалистической интеллигенции. 1917—1941 гг.» (Н. И. Кудайбергенова).
В. И. Зиберов
225
КРАХ НЕПРОЛЕТАРСКИХ ПАРТИЙ РОССИИ: МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ,
ПРОБЛЕМЫ, ИСТОРИОГРАФИЯ.
НАУЧНЫЙ СИМПОЗИУМ В г. КАЛИНИНЕ
Очередной симпозиум в г. Калинине по проблемам непролетарских партий состоял-
ся 11 —13 мая 1981 г. В отличие от предыдущих (1976 и 1979 гг.) его тематика не была
ограничена хронологическими рамками, поскольку основной целью ставилось подведение
итогов и выявление возможностей изучения истории всех буржуазно-помещичьих, мел-
кобуржуазных и национальных партий на всем протяжении их существования. В работе
симпозиума участвовало около 300 специалистов из 34 городов страны, было представ-
лено свыше 120 докладов и сообщений.
Перед участниками выступил с приветствием заведующий отделом Калининского
обкома КПСС В. А. Суслов.
Академик И. И. Минц, открывая заседание, подчеркнул, что нынешний симпозиум
знаменует собой начало нового этапа в изучении непролетарских партий: переход к
комплексной оценке всего лагеря контрреволюции, изучение общих закономерностей
краха антипролетарских сил. В связи с этим предстоит уделить особое внимание иссле-
дованию социальной базы непролетарских партий, раскрыть процесс отвоевания у них
большевиками средних слоев. Главный упор должен быть сделан на анализе борьбы
основных партийно-классовых сил в массовых организациях трудящихся, прежде всего
Советах.
На пленарном заседании был заслушан доклад Л. М. Спирина (Москва) «Марк-
систско-ленинская методология изучения непролетарских партий». Докладчик отметил,
что исследования советских историков показали необходимость глубокого изучения
антипролетарских сил. Новый этап работы предполагает прежде всего усиление теоре-
тического и методологического аспектов подхода к истории непролетарских партий, опи-
рающегося на богатство ленинского наследия. Историкам предстоит преодолеть эмпи-
ризм в своей деятельности, улучшить координацию деятельности с философами, социо-
логами, экономистами. В настоящее время исследователям важно сконцентрировать
усилия на двух главных моментах: анализ объективной роли партии в политической жиз-
ни и классовой борьбе; изучение субъективных факторов, внутренних законов их
эволюции. Это открывает возможность создания типологических моделей антипролетар-
ских сил, что позволит осуществить планомерный переход к анализу лагеря контррево-
люции в целом, закономерностей его краха.
В докладе К. В. Гусева (Москва) «История непролетарских партий и современ-
ная идеологическая борьба» было подчеркнуто, что в связи с усложнением и обостре-
нием идейного противоборства в современном мире традиционный интерес буржуазной
историографии к истории российских непролетарских партий еще больше усиливается,
возрастает влияние новейших концепций советологов на формирование правительствен-
ных внешнеполитических доктрин. Антикоммунисты по-прежнему стремятся противопо-
ставить «демократизм» противников большевизма «антидемократизму» партии пролета-
риата, причем первые выставляются в качестве своего рода «пассивных» жертв револю-
ционного насилия. Буржуазные фальсификаторы пытаются доказать, что социалистиче-
ская революция якобы шла вразрез с интересами средних слоев трудящегося населения,
более того, утверждают они, марксизм вообще заходит в тупик при решении проблемы
средних слоев. В связи с этим, подчеркнул докладчик, исследователям-марксистам пред-
стоит уделить особое внимание показу закономерностей перехода на позиции пролета-
риата непролетарских масс, обусловленного тем, что социалистическая революция несет
с собой высший тип демократизма — демократию трудящегося большинства, осушест.:
вляемую через диктатуру пролетариата.
226
О необходимости всестороннего изучения роли средних городских слоев в револю-
ционном процессе говорилось в докладе А. Я. Манусевича (Москва) «К вопросу
о понятии ״средние слои”». Он отметил, что лишь марксистский подход способен дать
точную оценку как революционного потенциала, так и контрреволюционных устремле-
ний различных категорий промежуточных масс в той или иной конкретной ситуации,
учитывая при этом их имманентную склонность к политическим колебаниям между про-
летариатом и буржуазией.
П. И. Соболева (Москва) в докладе «О некоторых чертах ленинского стиля
борьбы с мелкобуржуазными партиями» также отметила необходимость диалектического
подхода к изучению политического развития мелкобуржуазных масс, учета их реальной
эволюции и колебаний, обусловленных ходом противоборства основных классовых сил.
В докладе В. П. Наумова (Москва) «К вопросу о месте исследований по истории
непролетарских партий России в новейшей советской историографии Великого Октября»
было подчеркнуто, что в настоящее время уже невозможно написание обобщающих
трудов по истории первой в мире социалистической революции без показа действий и
раскрытия закономерностей краха антипролетарских сил, без теоретического осмысле-
ния, достигнутого исторической наукой.
Дальнейшая работа симпозиума развернулась в двух секциях, в каждой из которых
можно условно выделить три основных типа сделанных сообщений: историографические,
подводящие итоги изучению отдельных партий в нашей стране и за рубежом; источни-
коведческие, привлекающие внимание к неиспользованным возможностям тех или иных
типов документов; конкретно-исследовательские, заполняющие те или иные историо-
графические пробелы на базе новых источников.
Работа первой секции «Непролетарские партии России в годы буржуазно-демо-
кратических революций и в период назревания социалистической революции» (руково-
дитель Л. М. Спирин) была открыта сообщением А. Д. Степанского (Москва).
Докладчик отметил, что, несмотря на заметные успехи, в изучении непролетарских пар-
тий наблюдается известная несбалансированность: в частности, если применительно к
эсерам лучше изучены вопросы идеологии, то в исследовании меньшевизма — вопросы
организационно-политические; в исследованиях буржуазно-помещичьего лагеря обнару-
живается неравномерность, преобладают работы о кадетах. В целом накопление эмпи-
рического материала обгоняет теоретическую разработку проблематики непролетарских
партий; для устранения такого положения, сказал А. Д. Степанский, предстоит скон-
центрироваться на проблемах генезиса основных партий.
В. В. Шелохаев (Москва) в сообщении «Советская историография буржуазных
партий России 1905—1917 гг.» подчеркнул, что изучение истории партии кадетов было
и должно оставаться основой изучения буржуазно-помещичьего лагеря, но вместе с тем
следует обратить и соответственное внимание на октябристов, околокадетские партий-
ные образования, а также на правые партии. Его поддержали В. Н. Селецкий
(Москва), остановившийся на роли «прогрессизма» в консолидации сил буржуазно-по-
мещичьего лагеря, и И. А. Чемерисский (Москва), в сообщении об историографии
черносотенно-монархических партий указавший на необходимость «выравнивания» уров-
ня историографического подхода к буржуазно-помещичьему лагерю путем усиления
внимания к истории правых сил.
При оценке степени изученности истории мелкобуржуазных партий докладчики пере-
числили ряд проблем, которые нуждаются в скорейшей разработке. В частности,
А. Л. Афанасьев (Томск), базируясь на анализе работ об эсерах Сибири, поставил
вопрос о выявлении удельного веса терроризма в деятельности всей партии на различ-
ных этапах ее существования с учетом региональной специфики. Д. А. Колесничен-
к о (Москва) в сообщении «Трудовики и народные социалисты в советской историо-
графин 70-х годов» отметила необходимость диалектической оценки банкротства неона-
родничества: оно включает в себя идейный и организационный разброд эсеровщины,
консолидацию сил народных социалистов и трудовиков. С. В. Тютюкин (Москва) в
сообщении «В. И. Ленин об идейно-политической эволюции меньшевизма между первой
и второй буржуазно-демократическими революциями» указал на важность изучения
попыток внесения идей национал-либерализма в рабочую среду, которые, хотя и не по¬
227
лучили в России достаточного организационного оформления, но рельефно обнаружи-
лись в 1914—1916 гг. в связи с разгулом социал-шовинистических настроений.
X. М. Астрахан (Ленинград) показал настоятельную потребность исследования ди-
намики объединенных организаций РСДРП в 1917 г., выявления их типов для раскрытия
неизбежности победы большевизма в социал-демократии.
В ряде сообщений подчеркивалась особая важность изучения национальных про-
грамм общероссийских партий и краха националистических партий и организаций. Так,
С. В. Кулешов (Москва) отметил, что преодоление отставания в этой области идет
пока с большим трудом, поскольку требует введения в оборот новых источников и
координации усилий исследователей в центре и на местах. Л. А. Хуршудян и
К. С. Худавердян (Ереван), касаясь историографии истории партии Дашнакцутюн,
подчеркнули, что, хотя ряд нерусских партий возникал самостоятельно, в дальнейшем
они испытывали на себе идейное, политическое и организационное влияние однотипных
по социальному составу общероссийских партий; их развитие идет в общероссийском
русле, подчиняясь общим закономерностям краха всех антипролетарских сил.
В сообщениях, посвященных буржуазной историографии истории непролетарских
партий России, главное внимание было уделено новейшим ее тенденциям. Н. Г. Д у-
м о в а (Москва) показала, что усиление интереса к российскому либерализму представ-
ляет собой естественный элемент идейной «модернизации» антикоммунизма, выдвигаю-
щего его в качестве «всеобщей» антитезы большевизму, причем американские фальси-
фикаторы в этой области оказывают все большее влияние на выработку официальных
внешнеполитических доктрин. Г. И. Ильящук (Минск) обратила внимание на устой-
чивый интерес буржуазных социологов к проблеме средних слоев, связанный с идеоло-
гическими и политическими интересами правящих классов. И. Э. Р о н и с (Рига) указал
на фальсификаторское освещение истории непролетарских партий Латвии латышской
эмигрантской историографией, которая при этом все в большей мере концентрирует свои
усилия на искажении истории Октябрьской революции в Прибалтике.
Специалисты по источниковедению уделили основное внимание публицистике и ме-
муаристике виднейших деятелей буржуазно-помещичьих партий. О. В. Волобуев
(Москва) в сообщении «Буржуазные и мелкобуржуазные партии России в их само-
оценке и взаимной оценке» подчеркнул, что анализ самооценки непролетарских партий
есть анализ их самосознания, т. е. субъективной готовности и способности к идейно-
политической гегемонии в буржуазном обществе. Без этого невозможны исследование
силы и слабостей противников большевизма, межпартийной борьбы непролетарских сил,
наконец, комплексный подход к истории всего лагеря контрреволюции с его внутрен-
ними противоречиями и взаимодействием различных партий. В. И. Старцев (Ленин-
град) подтвердил это мнение на примере анализа мемуаров Д. Н. Шипова — видного
земского деятеля, признававшего, неуклонное падение значения помещичьего элемента
в системе российского либерализма. А. С. Маджаров (Иркутск), анализируя письма
эсера Е. Созонова, показал, каким важным видом источников, наряду с мемуарами,
располагают исследователи для социально-психологической характеристики непроле-
тарских партий. В. В. Корнев и В. А. Кувшинов (Москва) указали на мемуары
кадетских лидеров как на существенный исследовательский резерв при характеристике
контрреволюционности российского либерализма.
В целой группе сообщений рассматривались вопросы изучения деятельности мелко-
буржуазных партий в армии. В. И. Миллер (Москва) и Р. С. Цейтлин (Казань)
показали, что борьба большевиков за армию была не просто борьбой за вооруженную
силу, она означала отвоевание у непролетарских партий наиболее активной части на-
родных масс, способных воздействовать на все трудящееся население. Л. Г. П р о т а-
сов (Тамбов) в своем сообщении показал, что в отличие от большевиков меньшевики
и эсеры рассматривали солдатскую массу скорее как объект политических манипуляций,
нежели как активный субъект революционного процесса. Для общей характеристики,
мелкобуржуазного блока в 1917 г. весьма характерно также то, что антибольшевистская
деятельность в армии велась главным образом в меньшевистском духе, но осуществля-
лась эсеровскими организациями. С. С. Хесин (Москва), остановившись на межпар-
тийной борьбе на флоте, выявил, что ее особенности выступают как концентрированное
228
выражение партийно-классового размежевания, характерного для всей страны. Не слу-
чайно, на флоте в 1917 г. ничтожно было влияние меньшевиков, быстро падал авто-
ритет эсеров, офицерство полностью придерживалось право-кадетской ориентации, а
матросская масса интенсивно большевизировалась.
В отдельных сообщениях конкретно-исследовательского характера предприняты по-
пытки решить важные проблемы истории отдельных непролетарских партий и межпар-
тийных взаимоотношений в определенных политических ситуациях. В. С. Г о р я к и н а
(Симферополь) раскрыла методы воздействия кадетов на буржуазных националистов
в 1905—1907 гг., показала, что они, используя многонациональный характер своих орга-
низаций, достигли известной виртуозности в скрытом проведении своего курса. О. И. Г о-
релов (Москва) на базе статистики профсоюзного движения в 1905—1910 гг. раскрыл
процесс краха меньшевистской идеи «нейтральности» профсоюзов в пролетарской среде.
В. Т. Логинов и Н. А. Курашова (Москва) при анализе позиций ликвидаторов
накануне первой мировой войны использовали большой статистический материал труп-
повых рабочих сборов на «Правду» и меньшевистский «Луч», что позволило проследить
падение влияния социал-соглашателей в целом по стране с выявлением специфики этого
процесса в отдельных регионах. А. Д. М а л я в с к и й (Москва) в сообщении «Сводный
крестьянский наказ и аграрная программа эсеров» сделал вывод, что в 1917 г. эсеры
фактически отошли от основ своей аграрной программы. В. П. Булдаков (Москва)
поставил вопрос о необходимости системной оценки всего лагеря контрреволюции, бле-
стящий образец которого был дан В. И. Лениным в работе «Выборы в Учредительное
собрание и диктатура пролетариата». Такая оценка предполагает как выделение роли
ее главного политически системообразующего элемента — партии кадетов, так и изучение
всех системосоставляющих партийных, межпартийных и «надпартийных» новообразо-
ваний.
В работе второй секции — «Великий Октябрь и непролетарские партии» (руководи-
тель К. В. Гусев)—главное внимание было уделено вопросам историографии истории
непролетарских партий в годы гражданской войны. При этом выявился обширный дна-
пазон исследовательской работы советских историков, охватывающий к настоящему
времени фактически все партийно-политические образования антипролетарских сил.
А. Л. Литвин (Казань) в сообщении «Советская историография «демократиче-
ской контрреволюции» в России» отметил, что отечественные исследователи вскрыли
объективную роль «демократической контрреволюции» эсеров и меньшевиков как своего
рода подготовительного этапа к установлению белогвардейских военно-диктаторских
режимов. А. Н. Лукьянов (Калинин) подчеркнул необходимость дифференцирован-
ного подхода в оценке различных фракций мелкобуржуазных партий.
В ряде сообщений были вскрыты как успехи, так и нерешенные проблемы исследо-
вания краха отдельных непролетарских партий в годы гражданской войны. Н. П. М а р-
ч е н к о в а (Москва) подчеркнула необходимость дальнейшего исследования социальной
базы левых эсеров.
Значительное внимание было уделено итогам изучения российского анархизма.
С. Н. Канев (Ленинград), Е. В. Старостин (Москва) проследили процесс иссле-
дования истории анархизма в трех российских революциях, указали на особую актуаль-
яость изучения данной проблематики в связи с тем, что буржуазная историография
активизируется в данном направлении. М. М. Червякова (Калинин) показала необ-
ходимость дальнейшего исследования истории Бунда на всех этапах его существования.
Ряд докладчиков отметили, что историки проделали существенную работу по изу-
чению краха региональных отрядов непролетарских партий в годы гражданской войны.
Р. И. Ветров (Днепродзержинск) дал анализ советских работ о банкротстве мень-
шевиков на Украине после победы Октября; В. А. Полушкина (Горький) указала
на необходимость дальнейшего освещения хода борьбы большевиков Украины с против-
никами военно-политического союза советских республик; П. М. Шморгун (Киев)
подчеркнул, что за последнее десятилетие историки успешно осветили некоторые во-
просы истории мелкобуржуазных националистических партий на Украине. Н. С. С т а ш-
к е в и ч (Минск) в сообщении об историографии истории непролетарских партий в
Белоруссии в 1902—1924 гг. показал, что белорусским историкам удалось выявить
229
специфику политического размежевания непролетарских сил в этом регионе, уточнить
численность ряда буржуазных, мелкобуржуазных, националистических партий и групп,
их социальный и национальный состав. Г. Ф. Барихновский (Ленинград) отметил,
что в последнее время историки больше внимания стали уделять вопросам идейно-
политического краха белоэмигрантских организаций.
Отмечая успехи советской историографии, исследователи указали на неспособность
мелкобуржуазных и буржуазных историков вскрыть подлинный исторический смысл
действий непролетарских партий, обусловленную стремлением задним числом дать
оправдание антинародному характеру своей деятельности. В. В. Гармиза (Москва)
-заключил, что основные приемы фальсификации истории Октябрьской революции и
гражданской войны были заложены уже в эсеровской мемуаристике. А. А. Корнилов
(Иваново) подчеркнул, что, несмотря на попытки меньшевистских лидеров объяснить
крах своей деятельности «бланкистскими» действиями большевиков, их мемуары в
сопоставлении с другими источниками все же могут пролить дополнительный свет на
процесс внутреннего разложения эсеро-меньшевистского блока. Т. А. Игнатенко
(Москва) в сообщении «Октябрьская революция в освещении меньшевистской эмигрант-
ской историографии 20-х годов» показала, что полная идейная несостоятельность мень-
шевиков в подходе к событиям наиболее рельефно воплотилась в их упорном нежелании
признать очевидное — социалистический характер Октябрьской революции.
В отдельных докладах была подчеркнута общеидейная близость и единство полити-
ческой направленности белоэмигрантской и современной буржуазной историографии.
Так, нынешние западные историки, как отметил в своем выступлении А. В. Квакин
(Калинин), стремясь расширить «концептуальный» диапазон своего фальсификаторства
событий Октябрьской революции и гражданской войны, все более активно используют
идейное наследие такого течения эмигрантской мысли, как нововеховство. Ю. В. М у х а-
ч е в (Москва), исследуя исторические корни теории конвергенции, смог выявить, что
белоэмигрантские авторы оказали определенное влияние на упрочение позиций этой
доктрины в работах современных советологов. Это лишний раз доказывает, что анти-
марксистская мысль закономерно вращается в замкнутом кругу давно опровергнутых
историей «теорий».
Большинство сообщений конкретно-исследовательского характера было связано с
малоизученными моментами истории непролетарских партий. А. Е. Лейкин (Москва)
привел новый материал об особенностях поведения националистических партий на вы-
борах в Учредительное собрание, свидетельствующий, что результаты выборов в нацио-
нальных районах подтверждают общие закономерности развития классовой борьбы в
общероссийском масштабе. И. К. Апине (Рига) в докладе «Национальные программы
непролетарских партий в Латвии и их политика в национальном вопросе в 1917—
1919 гг.» показала, что в Прибалтике, как и в других национальных районах, национа-
листы всех мастей отказывались от исходных принципов своей национальной программы
ради сохранения классового господства буржуазии и объединялись с великодержавной
реакцией на антибольшевистской платформе. А. И. Разгон (Москва) привел мате-
риал, свидетельствующий, что позиция левых эсеров по вопросу о Брестском мире с
самого начала была направлена на оттеснение большевиков от власти и полное изме-
нение партийно-политического характера Советского государства на базе сотрудниче-
ства с «левыми» коммунистами. С. Г. Кащенко (Симферополь) указал, что борьба
эсеров против коллективных хозяйств в 1918 г., стремление превратить их в коопера-
цию дореволюционного типа обнаруживают полную деградацию народнического «со-
циализма».
Ряд исследователей обратились к истории политической агонии контрреволюцион-
ной эмиграции. И. А. Исаев (Москва) раскрыл закономерность ее политической по-
ляризации в 20—30-е годы, в частности, выделения праворадикальных группировок.
М. Абдулин (Казань) осветил подрывную деятельность эмигрантских татаро-башкир-
ских организаций против Советской России в 20—40-х годах.
К работе нынешнего симпозиума вновь были привлечены исследователи роли не-
пролетарских масс в революциях в странах Восточной Европы в 40-х годах.
В. В. Марьина (Москва) остановилась на проблемах крестьянского движения и
230
«крестьянских партиях», Г. П. Мурашко (Москва) осветила роль средних слоев го-
рода по отношению к действиям пролетариата. Данные сообщения подтвердили воз-
можность создания типологических моделей политического поведения средних слоев по
отношению к действиям коммунистических и рабочих партий в ходе борьбы за демо-
кратию и социализм.
Подводя итоги работы симпозиума, академик И. И. Минц, Л. М. Спирин и К. В. Гу-
сев единодушно отметили, что сделанные доклады и сообщения выявили громадный׳
исследовательский потенциал, которым располагает советская историческая наука в
изучении непролетарских партий и организаций. Работа симпозиума, вместе с тем,
показала необходимость планомерной координации деятельности исследователей в этом
направлении с целью повышения ее эффективности.
Принятые на симпозиуме рекомендации подтвердили правильность избранных
ранее основных направлений деятельности исследователей. Главными ее участками по-
прежнему остаются: ленинская концепция изучения непролетарских партий, вопросы
историографии и источниковедения, критика буржуазной историографии, показ между-
народного значения деятельности КПСС по отношению к непролетарским партиям.
Вместе с тем была подчеркнута настоятельная необходимость создания обобщающих
трудов, базирующихся на ленинских принципах системно-диалектической оценки всего
лагеря антипролетарских сил. Отмечалось, что для более оперативной координации
исследовательской деятельности в этом направлении целесообразна организация срав-
нительно небольших конференций по отдельным проблемам истории краха непролетар-
ских партий.
В. П. Прохоров.
231
УКАЗАТЕЛЬ МАТЕРИАЛОВ, ОПУБЛИКОВАННЫХ
В ЖУРНАЛЕ В 1981 ГОДУ
Навстречу XXVI съезду КПСС
Колодин Ф. И.— Социальная структу-
ра села в условиях развитого социализ-
ма, № 1, с. 3—19.
Куликов В. И.— Советские ученые в
борьбе за освоение целинных земель и
повышение эффективности их использо-
вания, № 1, с. 20—36.
К 40-летию битвы под Москвой
Басов А. В., Куманев Г. А.— Великая
битва под Москвой (Некоторые вопросы
истории и историографии), № 5, с. 57—
67.
Акад. Дружинин Н. М.— Эвакуация из
Москвы в 1941—1943 годах (Воспомина-
ния), № 5, с. 110—114.
Зайцев А. Д.— Люди бессмертного под-
вига, № 5, с. 101—110.
Ильин Г. В.— Помощь трудящихся Мос-
ковской области фронту во время битвы
под Москвой, № 5, с. 91 —101.
Пережогин В. А.— На защите Москвы
(Борьба партизан в тылу гитлеровских
войск), № 5, с. 79—91.
Чл.-кор. АН СССР Самсонов А. М.—
Москва в октябре 1941 года. (По ме-
муарным источникам), № 5, с. 67—79.
К 400-летию присоединения Сибири к Рос-
сии
Епифанов П. П.— К истории освоения
Сибири и Дальнего Востока в XVII в.,
№ 4, с. 70—84.
Пронин В. И. (Новосибирск) — Населе-
ние Сибири за 50 лет (1863—1913 гг.),
№ 4, с. 50—69.
Статьи
Абрамович Г. В. (Ленинград) — К во-
просу о критериях раннего феодализма
на Руси и стадиальности его перехода в
развитой феодализм, № 2, с. 60—77.
Александров В. А.— Типология рус-
ской крестьянской семьи в эпоху феода-
лизма, № 3, с. 78—96.
Бейлина Е. Э.— Промышленное разви-
тие СССР в годы десятой пятилетки,
№ 5, с. 3—25.
Волков И. М.— Сельское хозяйство
СССР в десятой пятилетке, № 4, с. 3—
21.
Герасименко Г. А. (Саратов) — Влия-
ние последствий столыпинской аграрной
реформы на крестьянские организации
1917 года (По материалам Саратовской
губ.), № 1, с. 37—54.
Грунт А. Я.— О некоторых проблемах
революционной ситуации в России меж-
ду Февралем и Октябрем 1917 года,
№ 6, с. 41—58.
3 и б а р’е в В. А. (Томск) — Ленинская на-
циональная политика КПСС и малые на-
роды Севера, № 3, с. 44—59.
Кобрин В. Б.— Землевладельческие пра-
ва княжат в XV — первой трети XVI вс-
ка и процесс централизации Руси, № 4,
с. 33—49.
Легошин Л. И.— Развитие В. И. Лени-
ным учения о гегемонии пролетариата в
годы первой русской революции, № 2,
с. 26—39.
Л и хол ат А. В., Си вол о б Ю. В.
(Киев) —Развитие движения за комму-
нистическое отношение к труду (На ма-
териалах Украинской ССР), № 5, с. 26—
38.
Нифонтов А. С.— Крупная промыш-
ленность России на рубеже 50—60-х го-
дов XIX века, № 3, с. 60—77.
Преображенский А. А.— Изучение в
10-й пятилетке социально-экономической
и политической истории СССР периода
феодализма, № 6, с. 74—91.
Чл.-кор. АН СССР Руткевич М. Н.—
Двуязычие — важный фактор развития
новой исторической общности, № 4,
с. 22—32.
Акад. Рыбаков Б. А.— Новая концеп-
ция предыстории Киевскй Руси (Тези-
сы), № 1, с. 55—75; № 2, с. 40—59.
Свердлов М. Б. (Ленинград)—Семья
и община в Древней Руси, № 3, с. 97—
108.
Сенявский С. Л.— Социальная струк-
тура советского общества в условиях
развитого социализма, № 2, с. 3—25.
Сироткин В. Г.— Великая Французская
буржуазная революция, Наполеон и са•
модержавная Россия, № 5, с. 39—56.
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС,
Председатель Совета Министров
РСФСР Соломенцев М. С.— Со-
циально-экономическое развитие Россий-
ской Федерации на современном этапе,
№ 6, с. 3—25.
Тютюкин С. В.— Г. В. Плеханов и его
вклад в распространение марксизма и
развитие рабочего движения в России в
конце XIX века, № 6, с. 59—73.
Хромов С. С.— Актуальные проблемы
изучения отечественной истории в свете
решений XXVI съезда КПСС, № 3, с. 3—
24.
Чубарьян А. О.— Внешняя политика
СССР между XXV и XXVI съездами
КПСС, № 3, с. 25—43.
Ш и с т е р Г. А. (Ташкент) — Источники
пополнения рабочего класса Узбекистана
на этапе развитого социализма, № 6,
с. 26—40.
232
Историография, источниковедение,
методы исторического исследования
Алексейченко Г. А.— Приговоры
сельских сходов как источник по истории
крестьянской общины в России второй
половины XIX века. (По материалам
Тверской губернии), № 6, с. 116—125.
Барг М. А.— Принцип системности в
марксистском историческом исследова-
нии, № 2, с. 78—98.
Буганов В. И., Водарский Я. Е.—
Любомир Григорьевич Бескровный, № 5,
с. 150—156.
Воронкова С. В., Муравьев А. В.—
Источниковедение и вспомогательные
исторические дисциплины в системе ву-
зовского преподавания (Из опыта ка-
федр отечественной истории историче-
ского факультета МГУ), № 4, с. 85—96.
Грава И. К. (Рига) — Новый источник
по истории крестьянства Прибалтики на-
кануне первой мировой войны, № 3,
с. 119—128.
Дмитриев С. С.— Мемуаристика как
феномен культуры (О книге А. Г. Тар-
таковского «1812 год и русская мемуа-
ристика. Опыт источниковедческого изу-
чения»), № 6, с. 125—131.
Калмыкова А. И., Рогалина Н. Л.,
Селунская В. М.— Опыт изучения
процесса классовой дифференциации
крестьянских хозяйств, № 2, с. ПО—125.
Чл.-кор. АН СССР Коваль чен-
ко И. Д., Бородкин Л. И.— Струк-
тура и уровень аграрного развития райо-
нов Европейской России на рубеже
XIX—XX веков (Опыт многомерного
анализа), № 1, с. 76—99.
Коновалов Ф. Я.— Неизвестное стати-
стическое обследование 1872 года, № 4,
с. 106—108.
Краснобаев Б. И.— В. О. Ключевский
о русской культуре XVII—XIX веков,
№ 5, с. 131—149.
Наумов О. В., Петросян Л. С., Со-
колов А. К.— Кадры руководителей
специалистов и обслуживающего персо-
нала промышленных предприятий по
данным профессиональной переписи
1918 года, № 6, с. 92—108.
Чл.-кор. АН СССР П а ш у т о В. Т., чл.-
кор. АН СССР Поляков Ю. А., проф.
Хромов С. С.— Некоторые проблемы
отечественной истории и преподавания
истории в школе на XV Международном
конгрессе историков, № 5, с. 115—130.
Переудина Н. В. (Ашхабад)—Мате-
риалы сенаторской ревизии Туркестан-
ского края 1908—1910 годов, № 3,
с. 109—119.
Чл.-кор. АН СССР Поляков Ю. А., К и-
се л ев И. Н., Устинов В. А.—
К вопросу о методике определения чис-
ленности и национального состава пасе-
ления СССР в 1917—1926 годах, № 2,
с. 99—109.
Преображенский А. А — Документы
об Аляске и Российско-Американской■
компании в коллекции Г. В. Юдина, № 1,.
с. 100—111.
ПронштейнА. П. (Ростов-на-Дону) —
Летописный период русской историогра-
фии и накопление практических навыков;
в работе над источниками, № 3, с. 129—
136.
Фарсобин В. В.— К истории складыва-
ния понятия «Источниковедение», № 6,
с. 108—116.
Ф л о р я Б. Н.— О Земском соборе 1621 го-
да, № 4, с. 96—106.
Сообщения
А 3 и 3 б е к я н Р. Л. (Ереван) — Промыш-
ленность Армянской ССР в условиях
зрелого социализма, № 2, с. 143—151.
Алеев В. В. (Челябинск) — О развитии
сотрудничества советских республик в
области экономики, № 2, с. 126—137.
Гимпельсон Е. Г.— О рабочем конт-
роле после принятия декрета о национа-
лизации промышленности в СССР, № 4,
с. 116—126.
Губенко Г. Н. (Симферополь) — Сель-
ская кредитная кооперация на юге Укра-
ины и ее роль в развитии аграрного ка-
питализма в начале XX века, № 2,
с. 159—170.
Гусев К. В., Дроби жев В. 3., По-
кровский В. К.— О подготовке кад-
ров высшей квалификации по отечествен-
ной истории (По материалам ВАК
СССР), № 1, с. 121—126.
Демина Т. А. (г. Троицк, Челябинская
обл.) — Земельные отношения в Южном
Зауралье XVIII в., № 6, с. 149—156.
Злобин Н. В.— О формировании кол-
лектива Волжского автомобильного за-
вода им. 50-летия СССР, № 2, с. 151 —
159.
И в а ш к и н С. С. (г. Элиста) — Роль ра-
бочего класса в осуществлении массовой
коллективизации сельского хозяйства
Поволжья, 1№ 4, с. 109—116.
Коржавина М. М.— Развитие промыш-
ленности Таджикской ССР в условиях
зрелого социализма, № 3, с. 137—146.
Кочетов А. Н. (Саратов) — Социальные
источники пополнения интеллигенции в
РСФСР (1959—1977 гг.), № 2, с. 137—
142.
Крутиков В. В. (Днепропетровск) —
Съезды южных горнопромышленников,
№ 4, с. 126—135.
К У ш н и р А. Г.— Административное райо-
нирование СССР в годы социалистиче-
ского строительства, № 6, с. 132—140.
Литаврин Г. Г.— О датировке посоль-
ства княгини Ольги в Константинополь,.
№ 5, с. 173—183.
Львунин Ю. А.—«Трактор-Межраб-
пом на Урале» (1923—1928 гг.), № 1,
е. 137—144. .
j Н и л ь в е А. И. | (Одесса) — Критика>
233
В. И. Лениным аграрных программ мел-
кобуржуазных партий в период первой
русской революции 1905—1907 годов
(На материалах II Государственной
думы), № 4, с. 135—147.
Панеях В. М. (Ленинград)—Из исто-
рии закрепощения крестьян в конце
XVI — первой половине XVII века,
№ 5, с. 164—173.
Папаскири 3. В. (Сухуми)—«Варан-
ги» грузинской «Летописи Картли» и
некоторые вопросы русско-грузинских
контактов в XI веке, № 3, с. 164—172.
Петров Ф. А.— Из истории обществен-
ного движения в период второй рево-
люционной ситуации в России. Револю-
ционеры и либералы в конце 1870-х го-
дов, № 1, с. 144—155.
Соболева Н. А.— Становление инсти-
тута городского герба в России
XVIII века, № 2, с. 170—181.
Акад. АН АзербССР СумбатзадеА. С.
(Баку) — 60 лет Советскому Азербайд-
жану, № 1, с. 112—121.
Чуланов Ю. Г. (Ленинград)—Удар-
ники коммунистического труда: состав
и облик передового отряда рабочего
класса (1965—1976 гг.), № 1, с. 126—
136.
Шишкин В. И. (Новосибирск) — Рабо-
чие продовольственные отряды Цент-
ральной России в борьбе за заготовку
хлеба в Западной Сибири, № 3, с. 147—
157.
Щетинина Г. И.— Из студенческой
жизни В. И. Вернадского, № 3, с. 157—
164.
Акад. АН У3ССР Юсупов Э. Ю., чл.-
кор. АН У3ССР Турсунов X. Т.
(Ташкент) — К вопросу о характере
восстания 1916 года в Средней Азии,
№5, с. 157—164.
Я а н в я р к Э. Э., К а л а К. К. (Таллин) —
Освещение вопросов развития рабочего
класса Эстонской ССР в период социа-
лизма советской историографией (1960—
1980-е годы), № 6, с. 141 — 149.
Критика и библиография
Александров В. А.—А. Г. Маньков.
Уложение 1649 года. Кодекс фёодаль-
ного права России, № 4, с. 169—172.
Б е 3 о т о с н ы й В. М.— Л. П. Богданов.
Русская армия в 1812 году, № 6, с. 167—
169.
Бугай Н. Ф., Гапоненко Л. С.—
Р. Г. Цыпкина. Военно-революционные
комитеты в Октябрьской революции,
№ 3, с. 193—195.
Чл.-кор. АН СССР Волобуев П. В.—
В. Г. Гаджиев. Сочинение И. Гербера
«Описание стран и народов между
Астраханью и рекой Курой находящих-
ся» как исторический источник по исто-
рии народов Кавказа, № 1, с. 170—173.
В ы л ц а н М. А.— П. П. Панченко. Разви-
тие сельского хозяйства Украинской
ССР. 1959—1980, № 4, с. 150—152.
Гольдберг А. Л. (Ленинград) —
Н. А. Казакова. Западная Европа в рус-
ской письменности XV—XVI вв. Из ис-
тории международных культурных свя-
зей России, № 5, с. 201—204.
Гриднев В. М.— А. Ф. Хацкевич,
Р. Р. Крючок. Становление партизанско-
го движения в Белоруссии и дружба
народов СССР; С. А. Умрейко,
А. И. Залесский, П. Н. Кобринец. Пат-
риотизм учителей и школьников Бело-
руссии в борьбе против немецко-фашист-
ских оккупантов, № 5, с. 188—190.
Грошев И. И.— Книги о национально-
освободительном движении в России в
1917 году: Г. П. Макарова. Из истории
национально-освободительного движе-
ния в России в 1917 г. Восточные рай-
оны; Р. К. Валеев. Назревание обще-
национального кризиса и его проявле-
ние в Поволжье и на Урале в 1917 г.,
№ 4, с. 163—165.
Дробижева Л. М.— Развитие совет-
ского народа — новой исторической общ-
ности, № 4, с. 148—150.
Житников А. И. (Барнаул), Заха-
ров И. 3. (Ленинград) — Социально-
экономическое и культурное развитие
Забайкалья. Материалы к «Истории ра-
бочего класса Сибири», № 5, с. 192—194.
3 а к Л. М.— М. Б. Кейрим-Маркус. Госу-
дарственное руководство культурой.
Строительство Наркомпроса. Ноябрь
1917 — середина 1918 г., № 1, с. 166—
168.
Зеленин И. Е — Книги о культурном
развитии советской деревни: «Культур-
ное развитие советской сибирской дерев-
ни»; С. С. Данияров. Культурное строи-
тельство в Киргизской ССР в годы до-
военных пятилеток; Т. А. Кудрина.
Культура современной деревни, № 3,
с. 181—186.
Зибарев В. А. (Томск) — Г. С. Сан-
жиев. Переход народов Сибири к социа-
лизму, минуя капитализм, № 4, с. 162—
163.
Зимарина Н. П.— Фабрично-заводские
комитеты Петрограда в 1917 году. Про-
токолы, № 1, с. 168—170.
Зырянов П. Н.— А. Т. Топчий. Кресть-
янские реформы в Сибири (1861 —
1899 гг.), № 2, с. 193—196.
И гр и цк и й Ю. И.— М. А. Магомедов.
Горцы Северного Кавказа и социали-
стическая революция (Правда истории и
домыслы антикоммунистов), № 2,
с. 183—186.
Казакова Н. А. (Ленинград) —
А. Л. Хорошкевич. Русское государст-
во в системе международных отношений
конца XV —начала XVI в. № 1, с. 176—
179.
Клейненберг И. Э. (Ярославль) —
Древнейшие государства на территории
СССР, № 5, с. 204—207.
Конькова А. С.—А. Д. Малявский.
Крестьянское движение в России в
1917 г. (март—октябрь), № 5, с. 194—
196.
234
Копылов В. Р.— Венгерские интерна-
ционалисты в Сибири и на Дальнем
Востоке. 1917—1922 гг. К истории со-
ветско-венгерских интернациональных
связей, № 6, с. 164—167.
Чл.-кор. АН СССР Кукушкин Ю. С.,
Шелестов Д. К.— В. Б. Убушаев.
Советы Калмыкии в борьбе за построе-
ние социализма, № 4, с. 156—157.
Куры лев Ю. И., Левитас И. Я.
(Горький)—П. С. Шкуринов. Позити-
визм в России XIX века, № 5, с. 196—
198.
Левшин Б. В.— Л. В. Иванова. Форми-
рование советской научной интеллиген-
ции (1917—1927 гг.), № 3, с. 191—192.
Литвак Б. Г.— В. А. Федоров. Кресть-
янское движение в Центральной России.
1800—1860. (По материалам центрально-
промышленных губ.), № 4, с. 166—168.
Литвин А. Л., Юзе ев Н. Г. (Ка-
зань) —М. А. Усманов. Жалованные
акты Джучиева улуса XIV—XVI вв.,
№ 2, с. 206—209.
Лурье Я. С. (Ленинград) — Б. М. Клосс.
Никоновский свод и русские летописи
XVI—XVII веков, № 1, с. 173—176.
Me лики ш в и л и Г. А. (Тбилиси) —
А. П. Новосельцев. Генезис феодализма
в странах Закавказья. (Опыт сравни-
тельно-исторического исследования),
№ 4, с. 176—179.
Миронов Б. Н., Шапиро А. Л. (Ле-
нинград) — Б. Г. Литвак. Очерки источ-
никоведения массовой документации
XIX — начала XX в., № 2, с. 186—193.
Мошков Ю. А.— А. И. Алаторцева.
Журнал «Историк-марксист» 1926—
1941 гг., № 4, с. 158—159.
Акад. Нарочницкий А. Л., Челы-
ш е в И. А.— Документы международ-
ных конференций периода Великой Оте-
чественной войны 1941—1945 годов,
№ 4, с. 152—156.
Николаев П. А. (Псков) — В. И. Пет-
ров. Отражение Страной Советов на-
шествия германского империализма в
1918 году, № 5, с. 190—192.
Орлик О. В.— В. А. Дьяков. Освободи-
тельное движение в России 1825—
1861 гг., № 2, с. 196—198.
Польский М. П.— А. Гулыга. Искус-
ство истории, № 5, с. 207—213.
Попов В. Г. (Хабаровск) — Советская
историография ликвидации безработицы
в СССР. Обзор, № 5, с. 184—188.
Розанов Е. Я.— Н. В. Полякова. Укреп-
ление идейно-политического единства
советских профсоюзов в борьбе за со-
циализм, № 6, с. 162—164.
Савченко В. И. (Рига) — В. П. Сам-
сонс. Дружба народов победила, № 3,
с. 189—190.
Сахаров А. Н.— В. И. Матузова. Анг-
лийские средневековые источники IX—
XIII вв., № 4, с. 172—175.
Сивачев Н. В.— «Россия и США: ста-
новление отношений. 1765—1815», № 2,
с. 198—206.
Смирнов Ю. П.— «Социальный облик,
рабочей молодежи. По материалам со-
циологических обследований 1936 и
1972 гг.», № 2, с. 182—183.
Твердохлеб А. А.— В. В. Алексеев,
С. С. Букин. Рост благосостояния рабо-
чих Сибири в условиях строительств
развитого социализма, № 3, с. 186—189.
То л очко П. П. (Киев) — А. Н. Сахаров.
Дипломатия Древней Руси: IX — первая
половина X в., № 6, с. 173—174.
Тютюкин С. В.— В. И. Злобин. Второй
съезд РСДРП. Историография, № 3,.
с. 195—196.
Флоря Б. Н.— Переписка Ивана Гроз-
ного с Андреем Курбским, № 6, с. 169—
172.
Чемерисский И. А.— И. А. Юрков.
Экономическая политика партии в де-
ревне. 1917—1920, № 4, с. 159—161.
Шанский Д. Н.— Г. Н. Моисеева. Древ-
нерусская литература в художественном
сознании и исторической мысли России
XVIII в.,№ 5, с. 198—200.
Щ а г и н Э. М.— В. А. Круталевич. Рож-
дение Белорусской Советской Республи-
ки (Провозглашение республики. Раз-
вертывание национально-государствен-
ного строительства. Ноябрь 1918 — фев-
раль 1919 г.), № 1, с. 163—165.
Книги о внешней политике СССР
Волков В. К.— В. Я. Сиполс. Внешняя׳
политика Советского Союза. 1933—
1935 гг., № 1, с. 159—161.
Макеев Д. А. (г. Владимир) —
А. И. Юнель. Советско-индийские связи.
1917—1939, № 1, с. 161—163.
Севостоянов П. П., Трофим о-
в а Л. И.— В. Г. Трухановский,
Н. К. Капитонова. Советско-английские
отношения 1945—1979 гг., № 1, с. 156—
158.
Книги по истории народов СССР
Винников Я. Р.— Н. Е. Бекмаханова.
Формирование многонационального насе-
ления Казахстана и Северной Киргизии.
Последняя четверть XVIII — 60-е годы
XIX в., № 3, с. 180—181.
Гудавичюс Э., Доброволь-
скас И., ТамошюнасМ. (Вильнюс),
Флоря Б. Н.— «История Литовской
ССР (с древнейших времен до наших
дней)», № 3, с. 173—176.
Ибрагимбейли X. М. (Москва),
Мамбетов Г. X. (Нальчик) —
У. А. Улигов. Социалистическая револю-
ция и гражданская война в Кабарде и
Балкарии и создание национальной го-
сударственности кабардинского и бал-
карского народов (1917—1937 гг.), № 3,
с. 178—179.
Каревский Ф. А.— М. В. Агеев. Социа-
диетическое преобразование сельского•
хозяйства Мордовской АССР, № 3״
с. 176—177.
235
Книги по истории пролетариата России
Кирьянов Ю. И., Александ-
ров П. И. (Донецк)—И. Е. Горелов.
Большевики и легальные организации
рабочего класса, № 6, с. 157—159.
Кур сков Ю. В. (Чита)—А. С. Черка-
сова. Социальная борьба на заводах
Урала в первой половине XVIII века,
№ 6, с. 161—162.
Уткин А. И., Шелохаев В. В.—
Е. А. Егоров. Рабочие Нижегородской
губернии (1900 — февраль 1917), №6,
с. 159—160.
История СССР за рубежом
:Багдасаров В. К-, Дроби-
ж е в В. 3.— Новые книги американских
демографов о движении населения в
СССР, № 2, с. 219—225.
Беспалов Н. Е. (Донецк)—Рабочий
класс СССР на современном этапе в
освещении англо-американской буржуаз-
ной историографии, № 1, с. 180—191.
Виттенберг Е. Я•— Буржуазная исто-
риография о социальной роли крестьян-
ства в СССР на современном этапе, № 5,
с. 214—229.
Возгрин В. Е. (Ленинград) — Петров-
ская эпоха в новейшей скандинавской
историографии, № 3, с. 206—209.
Горшков А. И.— Советско-чехословац-
кие отношения 1935—1945 годов в исто-
риографии ЧССР 70-х годов, № 1,
с. 191—205.
ДоронченковА. И. (Ленинград) —.
А. Наков. Болгаро-советские отношения
(1944—1948 гг.), № 1, с. 207—209.
Драбкин Я. С.— Э. Штёккер. А. С. Еру-
салимский. Германская история в жизни
советского историка и коммуниста, № 4,
с. 193—195.
Манусевич А. Я.— С. Штригниц. Не-
мецкие интернационалисты в Советской
России 1917—1918 гг., № 3, с. 213—216.
Маныкин А. В.— Советская историче-
ская наука в оценке историков ГДР,
№ 2, с. 228—230.
Мерцалов А. Н.— Современная бур-
жуазная историография о советской эко-
номике в годы Великой Отечественной
войны, № 6, с. 192—202.
Миронов С. С.— Б. Иосифова. Декаб-
ристы, № 1, с. 209—210.
Наумова Г. Р.— Советская историче-
ская наука. Ее достижения и междуна-
родное значение, № 2, с. 225—228.
Олегина И. Н. (Ленинграц) — Некото-
рые вопросы истории советских промыш-
ленных предприятий в освещении анг-
лийской и американской историографии,
№ 2, с. 210—218.
П а ш у то В. Т.— Новый труд историков
ГДР, № 1, с. 205—206.
Пивовар Е. И.— Ш. Фицпатрик. Обра-
зование и социальная мобильность в Со-
ветском Союзе (1921—1934 гг.), № 6,
с. 202—207.
Поткина И. В.— Россия эпохи капита-
лизма на страницах «Кембриджской эко-
комической истории Европы», № 4,
с. 180—189.
С ед о в М. Г.— В. Гайерхос. Вера Засулич
и русское революционное движение,
№ 3, с. 211—213.
Соколов А. К-—Политическая сисл ем а
советского общества в оценке американ-
ского советолога, № 4, с. 195—198.
Софьин А. Л. (Ленинград) — Радиоуро-
ки по русской истории для школьников
ФРГ, № 3, с. 209—211.
Строде X. П. (Рига) — О некоторых
тенденциях в освещении истории При-
балтики в буржуазной историографии
70-х годов, № 4, с. 189—193.
Сухотина Л. Г. (Томск) — Русская ре-
волюционная демократическая интелли-
генция в освещении современной англий-
ской и американской историографии
(1970-е годы), № 6, с. 178—191.
Чертина 3. С.— О некоторых советоло-
гических концепциях национальных от-
ношений в СССР на этапе развитого со-
циализма, № 3, с. 197—206.
По страницам периодических изданий
стран социализма, № 4, с. 199—200.
Памятники отечественной истории
Дементьев Е. И.— О начале каменного
строительства в подмосковном Звениго-
роде, № 4, с. 201—207.
Научная жизнь
Бородкин Л. И.— О работе научного
семинара «Количественные методы в ис-
сторических исследованиях», № 3,
с. 232—234.
Бычкова М. Е.— Литовская метрика —
совместное издание советских и польских
историков, № 4, с. 214—215.
Вербицкая О. М., Сенявский
А. С.— Московская городская конферен-
ция молодых ученых-обществоведов,
№ 2, с. 244—248.
Назаров В. Д.— Научная конференция
памяти академика Льва Владимировича
Черепнина, № 6, с. 208—210.
Прохоров В. П. Крах непролетарских
партий России: методология, проблемы,
историография. Научный симпозиум в
г. Калинине, № 6, с. 225—230.
Сергеев Т. С. (Чебоксары) — 50-летие
Научно-исследовательского института,
№ 2, с. 248—249.
С и м у ш М. К-, Хмелевский К. А.
(Москва) — Казачество в Октябрьской
революции и гражданской войне. Науч-
ная конференция в Черкесске, № 3,
с. 229—232.
Тюрина А. П.— Социально-политический
и культурный облик деревни в его исто-
рическом развитии. XVIII сессия Все-
союзного симпозиума по изучению проб-
лем аграрной истории в Воронеже, № 3,
с. 224—229.
236
Ч е р н я к Э. И. (Томск) — Научная сессия
в Томске, № 3, с. 221—223.
Историки СССР в 10-й пятилетке:
итоги и задачи работы
Вандалковская М. Г., Киреева
Р. А.— Историографические чтения в
честь академика М. В. Нечкиной, № 4,
с. 229—233.
Гаврилов Л. М.— В Институте исто-
рии СССР АН СССР, № 6, с. 211—220.
Гармиза В. В.— О преподавании ис-
тории в Московском государственном
ордена Трудового Красного Знамени ин-
ституте культуры, № 4, с. 226—229.
Заднепровский А. И., Мединцев
А. Г. (Донецк) — На кафедре истории
СССР Донецкого университета, № 4,
с. 216-217.
Исмаилов Э. Р., Сулейманов Р. Д.
(Баку) — На кафедре истории СССР со-
ветского общества Азербайджанского го-
сударственного университета им.
С. М. Кирова, № 4, с. 217—219.
Кучуков М. М. (г. Фрунзе), Р а х и-
м о в Н. (Ашхабад), Зиберов В. И.
(Элиста) — На кафедрах истории СССР
университетов, № 6, с. 220—224.
Леденев В. П. (Москва), Болебрух
А. Г., Ковальский Н. П. (Днепро-
петровск), Наумов О. В. (Москва) —
Встречи с читателями, № 4, с. 233—236.
Лубский А. В. (Ростов-на-Дону).— На
кафедрах отечественной истории Ростов-
ского государственного университета,
№ 4, с. 223—225.
Мингалеев Р. Р. (Душанбе) — На ка-
федрах отечественной истории Таджик-
ского государственного университета
им. В. И. Ленина, № 4, с. 220—223.
П о п о в А. Г. (г. Грозный)—В Чечено-
Ингушском ордена «Знак Почета» инсти-
туте истории, социологии и филологии,
№ 3, с. 234—236.
600-летие Куликовской битвы
Душинов С. М.— Конференция в Цент-
ральном государственном архиве древ-
них актов, № 2, с. 239—241.
Пушкарев Л. Н., Снесаревский
П. В.— Научная конференция в Калуге,.
№ 2, с. 241—243.
Разманова И. П.— Книжная выставка
«Навечно в памяти народной», № 2,.
с. 243—244.
Рахматуллин М. А.— Научная конфе
ренция в Туле, № 2, с. 232—237.
Шанский Д. Н.— Юбилейная конферен-
ция в Москве, № 2, с. 237—239.
В вузах страны
М а р а ш И. Я. (Гродно) — На кафедре
истории СССР и БССР Гродненского
университета. Подготовка студентов к
краеведческой работе, № 2, с. 249—251.
Сафаров Ю. Г. (Баку) — В Азербайд-
жанском ордена Трудового Красного
Знамени государственном университете
им. С. М. Кирова, № 5, с. 234.
Мишаков В. П.— Встреча с читателями,
№ 5, с. 235.
О Всесоюзной школе молодых уче-
ных, № 4, с. 236.
Акад. К и м М. П., проф. Хромов С. С.,
Дмитренко В. П.— В неустанном
творческом поиске (К 60-летию члена-
корреспондента АН СССР Ю. А. Поля-
кова), № 5, с. 230—233.
Кирьянов Ю. И.— Марк Самойлович
Волин, № 2, с. 251—252.
Чл.-кор. АН СССР Ковальченко
И. Д., Т а р т а к о в с к и й А. Г.— К 75-
летию С. С. Дмитриева, № 4, с. 208—
213.
Акад. Окладников А. П. (Новоси-
бирск)—Академик Юлиан Владимиро-
вич Бромлей (К 60-летию со дня рож-
дения), № 1, с. 216—221.
Чл.-кор. АН СССР Поляков Ю. А.—
Академик Исаак Израилевич Минц
(К 85-летию со дня рождения), № 1,
с. 212—215.
Герой Социалистического Труда акад.
Шило Н. А., чл.-кор. АН СССР Д и-
ков Н. Н., Балицкий В. Г., Манд-
р и к А. Т. (Владивосток) — К 60-летию
члена-корреспондента АН СССР1
А. И. Крушанова, № 3, с. 217—220.
237
СОДЕРЖАНИЕ
Статьи
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, Председатель Совета Ми-
нистров РСФСР Соломенцев М. С.— Социально-экономическое
развитие Российской Федерации на современном этапе ... 3
Шистер Г. А. (Ташкент) — Источники пополнения рабочего класса
Узбекистана на этапе развитого социализма 2&
Грунт А. Я — О некоторых проблемах революционной ситуации в
России между Февралем и Октябрем 1917 года 41
Тютюкин С. В.— Г. В. Плеханов и его вклад в распространение
марксизма и развитие рабочего движения в России в конце
XIX века (К 125-летию со дня рождения) 59
Преображенский А. А.— Изучение в десятой пятилетке социально-
экономической и политической истории СССР периода феода-
лизма 74
Историография, источниковедение,
методы исторического исследования
Наумов О. В., Петросян Л. С., Соколов А. К.— Кадры руководителей,
специалистов и обслуживающего персонала промышленных
предприятий по данным профессиональной переписи 1918 года 92
Фарсобин В. В.— К истории складывания понятия «источникове-
дение» 108■
Алексейченко Г. А.— Приговоры сельских сходов как источник по
истории крестьянской общины в России второй половины
XIX века (По материалам Тверской губернии) 116
Дмитриев С. С.— Мемуаристика как феномен культуры (О книге
А. Г. Тартаковского «1812 год и русская мемуаристика. Опыт
источниковедческого изучения») 125
Сообщения
Кушнир А. Г.— Административное районирование СССР в годы со-
циалистического строительства 132
Яанвярк Э. Э., Кала К. К. (Таллин) — Освещение вопросов развития
рабочего класса Эстонской ССР в период социализма советской
историографией (1960—1980 гг.) 141
Демина Т. А. (г. Троицк, Челябинская обл.) — Земельные отношения
в Южном Зауралье в 30—80-х годах XVIII века 149
Критика и библиография
Книги 110 истории пролетариата России
Кирьянов Ю. И., Александров П. И. (Донецк) —И. Е. Горелов. Боль-
шевики и легальные организации рабочего класса .... 157
Уткин А. И., Шелохаев В. В.— Е. А. Егоров. Рабочие Нижегородской
губернии (1900 — февраль 1917) 159
Курское Ю. В. (Чита)—А. С. Черкасова. Социальная борьба на
заводах Урала в первой половине XVIII века. Учебное пособие
по спецкурсу 161
238
Розанов Е. Я.— Н. В. Полякова. Укрепление идейно-политического
единства советских профсоюзов в борьбе за социализм . . . 162
Копылов В. Р.— Венгерские интернационалисты в Сибири и на Даль-
нем Востоке. 1917—1922 гг. К истории советско-венгерских интер-
национальных связей 164
Безотосный В. М.— Л. П. Богданов. Русская армия в 1812 году . 167
Флоря Б. Н.—Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским . 169
Толочко П. П. (Киев) —А. Н. Сахаров. Дипломатия Древней Руси:
IX — первая половина X в 173
Степанский А. Д.— Источниковедение отечественной истории. 1979.
Сб. статей 175
История СССР за рубежом
Сухотина Л. Г. (Томск) — Русская революционная демократическая
интеллигенция в освещении современной английской и американ-
ской буржуазной историографии (1970-е годы) 178
Мерцалов А. Н.— Современная буржуазная историография о совет-
ской экономике в годы Великой Отечественной войны . . 192
Пивовар Е. И.— Ш. Фицпатрик. Образование и социальная мобиль-
ность в Советском Союзе (1921—1934 гг.) 202
Научная жизнь
Назаров В. Д.— Научная конференция памяти академика Льва Вла-
димировича Черепнина 208
Историки СССР в 10-й пятилетке: итоги и задачи работы
Гаврилов Л. М.— В Институте истории СССР АН СССР .... 211
Кучуков М. М. (г. Фрунзе), Рахимов Н. (Ашхабад), Зиберов В. И.
(Элиста) — На кафедрах истории СССР университетов . . . 220
Прохоров В. П.— Крах непролетарских партий России: методология
изучения, проблемы, историография. Научный симпозиум в г. Ка-
линине 225
Указатель материалов, опубликованных в журнале в 1981 году 231
239
CONTENTS
Articles
Candidate to the Political Bureau of the CPSU Central Committee,
Chairman of the RSFSR Council of Ministers Solomentsev M. S.—
Socio-Economic Development of the Russian Federation at the
Current Stage 3
Shister G. A. (Tashkent) —Sources of Replehishment of the Uzbekistan
Working Class at the Stage of Developed Socialism .... 26
Grunt A. Ya.— Some Problems of the Revolutionary Situation in Rus-
sia from February to October 1917 41
Tyutyukin S. V.— G. V. Plekhanov and His Contribution to the Distri-
bution of Marxism and Development Workers’ Movement in Russia
in the Late 19th Century (towards the 125th birthday anniversary) 59
Preobrazhensky A. A.— Research on Socio-Economic and Political
History of the USSR in the Feudal Epoch during the Tenth Five-
Year-Plan Period 74
Historiography, Study of Sources,
Methods of Historical Research
Naumov О. V., Petrosyan L. S., Sokolov A. K.— Cadres of Managers,
Specialists and Service Personnel at Industrial Enterprises Accor-
ding to the Data of Occupation Census of 1918 92
Farsobin V. V.— On the History of the Notion «Istochnikovedenie» 108
Alexeichenko G. A.— Verdicts of Village Meetings as a Source on the
History of Russian Peasant Commune in the Second Half of the
19th Century (a case study of the Tver province) 116
Dmitriev S. S.— Memoirs as a Cultural Phenomenon (on A. G. Tarta-
kovsky’s book «The Year 1812 and Russian Memoir Literature») 125
Communications
Kushnir A. G.— Administrative Regions in the USSR in the Years of
Socialist Construction 132
Yanvyark E. E., Kala К. K. (Tallinn) — Interpretation of the Problems
of Development of the Estonian Working Class in the Socialist
Period in Soviet Historiography (1960—1980) 141
Demina T. A. (Troitsk, Chelyabinsk District) — Landownership Rela-
tions in the South Trans-Urals in 1730s— 1780s 149׳
Book Reviews and Bibliography
Books on the History of Proletariat in Russia
Kiryanov Yu. I., Alexandrov P. I. (Donetsk) — I. Ye. Gorelov. Bolshe-
viks and Legal Organizations of the Working Class .... 157
Utkin A. I., Shelokhaev V. V.— Ye. A. Yegorov. Workers of the Nizhe-
gorod Province (1900 — February 1917) 159
Kurskov Yu. V. (Chita)—A. S. Cherkasova. Social Struggle at the
Urals Factories in the First Half of the 18th Century. A Special
Course Manual 161
240
Rosanov Ye. Ya.— N. V. Polyakova. Strengthening of Ideological and
Political Unity of Soviet Trade Unions in the Struggle for So-
cialism 162
Kopylov V. R.— Hungarian Internationalists in Siberia and the Far
East, 1917—1922. On the History of Soviet-Hungarian Internatio-
nal Ties . 164
Bezotosny V. M.— L. P. Bogdanov. The Russian Army in 1812 167
Florya B. N.— Ivan Groznyi — Andrei Kurbskyi Correspondence 169
Tolochko P. P. (Kiev) — A. N. Sakharov. Diplomacy of Ancient Rus-
sia in IX-th — the first part of X-th Centuries 173
Stepansky A. D.— Study of Sources on the USSR History. 1979.
A Collection of Articles 175
History of the USSR in Foreign Studies
Sukhotina L. G. (Tomsk) — Russian Revolutionary Democratic Intel-
ligentsia in the Interpretation of Modern British and American
Bourgeois Historiography (1970’s) 178
Mertsalov A. N.— Modern Bourgeois Historiography on Soviet Econo-
mics During the Great Patriotic War 192
Pivovar Ye. I.— Sh. Fitzpatrick. Education and Social Mobility in the
Soviet Union, 1921—1934 202
Academic Life
Nazarov V. D.— A Scholarly Conference in the Memory of Academician
L. V. Cherepnin 208
Historians of the USSR in the Tenth Five-Year-Plan Period: Results
and Tasks of Their Work
Gavrilov L. M.— At the Institute of History of the USSR of the USSR
Academy of Sciences 211
Kuchukov M. M. (Frunze), Rakhimov N. (Ashkhabad), Ziberov V. I.
(Elista) — At the University Chairs for the USSR History . . 220
Prokhorov V. P.— The Collapse of Non — Proletarian Parties in Rus-
sia: Methodology, Problems, Historiography. A Scientific Simpo-
sium in Kalinin 225
Index of Materials Published in 1981 231
К СВЕДЕНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ!
С 1 января 1982 г. цена за экземпляр нашего журнала устанав-
ливается в размере 1 р. 40 к. Стоимость годовой подписки 8 р. 40 к.
Это связано с увеличением стоимости бумаги для печати, затрат на
полиграфическое исполнение журнала, расходов на подготовку руко-
писей и художественно-графическое оформление издания.
Технический редактор Глинкина Л. И.
Сдано в набор 06.08.81 Подписано к печати 03.11.81 Т-27535 Формат бумаги 70Х108’/1в
Высокая печать Усл. печ. л. 21,0 Усл. кр.-отт. 230,6 тыс. Уч.-изд. л. 23,4 Бум. л. 7,5
Тираж 10800 экз. Зак. 5513
Издательство «Наука», 103717, ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука», 121099, Москва, Шубинский пер., 10
ЧИТАЙТЕ
В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ
НАШЕГО ЖУРНАЛА
Статьи
Культура советской деревни в условиях
развитого социализма
Госкапитализм и пореформенная Россия
Происхождение и раннее развитие Киева
(к 1500-летию основания)
К 60-летию
образования СССР
Роль русского народа в становлении и
развитии новой исторической общности
Вклад братских союзных республик в раз-
витие материально-технической базы
сельского хозяйства Молдавской ССР
в 1950—1959 гг.
Братское сотрудничество народов СССР
в развитии сельского хозяйства на совре-
менном этапе
Историография,
источниковедение,
методы исторического
исследования
Сообщения
Б. Д. Греков как ученый и общественный
деятель
Революционная ситуация в России на ру-
беже 1870—1880-х годов (Итоги и задачи
изучения)
От контрреволюции «демократической»
к буржуазно-помещичьей диктатуре (Ом-
ский переворот)
История СССР
за рубежом
Проблемы истории СССР на страницах
журнала «Милитергешихте» (ГДР)
Публикуются также различные материалы в разделах «Критике
и библиография» и «Научная жизнь>