НОВАЯ
ISSN 0130-3864
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
IV '
ft
В НОМЕРЕ:
ПУТЬ К ПЁРЛ-ХАРБОРУ. НАЧАЛО ВОЙНЫ НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
ЮНРРА И СОВЕТСКИЙ СОЮЗ. 1943-1948 годы. ПО АРХИВНЫМ ДОКУМЕНТАМ
НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПО РЕШЕНИЮ ГЕРМАНСКОГО ВОПРОСА. 1989-1990 годы
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ СТАНДАРТЫ ПО ИСТОРИИ: ЗАПАДНЫЙ ОПЫТ
США И СУВЕРЕННЫЕ РЕСПУБЛИКИ НОВОГО СВЕТА
БОЛГАРО-РОССИЙСКИЕ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
ИСТОРИЯ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ ВО ФРАНЦИИ В ОСВЕЩЕНИИ ФРАНЦУЗСКИХ ИСТОРИКОВ
РОССИЯ И ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА: ОТ ПРИЗНАНИЯ К ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ОТНОШЕНИЯМ (XIX - начало XX века)
ЧЕРЧИЛЛЬ И СУДЬБА ФРАНЦУЗСКОГО ВОЕННОГО ФЛОТА ЛЕТОМ 1940 года
ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III И МУЗЫКАЛЬНОЕ ИСКУССТВО РОССИИ
О 	НОВОМ ПРОЕКТЕ ПУБЛИКАЦИИ СОЧИНЕНИЙ ГРАКХА БАБЁФА
6
2011
и


РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
№6
НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ
2011
НОВАЯ
НОВЕЙШАЯ
ИСТОРИЯ
ЖУРНАЛ ОСНОВАН В МАЕ 1957 ГОДА ВЫХОДИТ 6 РАЗ В ГОД
ЖУРНАЛ ИЗДАЕТСЯ ПОД РУКОВОДСТВОМ ОТДЕЛЕНИЯ ИСТОРИКО- ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК РАН
СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
Кошкин А.А. Путь к Пёрл-Харбору. Начало войны на Тихом океане 3
Соколов В.В. ЮНРРА и Советский Союз. 1943-1948 годы (по новым архивным
материалам) 24
Денчев К. (Болгария). Болгаро-российские энергетические отношения: история
и современность 34
Трояновская М.О. США и суверенные республики Нового Света (конец XVIII -
первая четверть XIX века) 48
Лунёва Ю.В. Закрытие Дарданелл во время итало-турецкой войны (1911 —
1912 годы) 67
Вишняков Я.В. Македонское движение и переворот в Сербии 29 мая 1903 года 80
ПРИВЕТСТВИЕ АКАДЕМИКУ В.А. ТИШКОВУ 92
ПУБЛИКАЦИИ
Новые материалы по решению германского вопроса. 1989-1990 годы. Предисловие академика О.Т. Богомолова 94
ВОПРОСЫ ОБРАЗОВАНИЯ
Вяземский Е.Е. Национальные образовательные стандарты по истории: западный
опыт 117
ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
Родин И.В. Высшее образование во Франции и его изучение в современной
французской историографии 125
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
Лихарев Д.В. Черчилль и судьба французского военного флота летом 1940 года 136 Кудрина Ю.В. Император Александр III и музыкальное искусство России 151
W
т
“НАУКА” • МОСКВА


СООБЩЕНИЯ
Сизоненко А.И. Россия и Латинская Америка: от признания к дипломатическим отношениям (вторая половина XIX - начало XX века) 163
Чепурина М.Ю. О проекте новой публикации сочинений Г. Бабёфа 170
ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ
Беспалов А.В. Участник Северной войны фельдмаршал граф Магнус Стенбок (1664-1717) 176
РЕЦЕНЗИИ
Джалилов Т.А. 1968 год. “Пражская весна” (историческая ретроспектива). М., 2010 184
Черкасов П.П. Ю.И. Рубинский. Франция. Время Саркози. М., 2011 188
Кирчанов М.В., Кретинин С.В. (Воронеж). Л.Н. Бровко. Церковь и «третий рейх». СПб.,
2009 191
Айрапетов А.Г., Зудов Н.Е. (Тамбов). А.М. Фомин. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе за “османское наследство”. 1918-1923. М., 2010 193
Егорова Н.И. В.Т. Ю н г б л ю д, А.В. Чучкалов. Политика США в Иране в годы Второй
мировой войны. Киров, 2011 195
Ульянов С.А. (Казань). Французские историки за работой (1995-2010). Париж, 2010 198
Медников И.Ю. О.В. Вол о сю к. Внешняя политика Испании в XVIII веке: становление
испано-русских отношений. М., 2011 200
Станков К.Н. (Волгоград). Д. Сечи. Якобиты: Британия и Европа. 1688-1788.
Манчестер - Нью-Йорк, 2009 202
КОРОТКО О КНИГАХ
Стрелец М.В. (Белоруссия). Пребывание высокопоставленных нацистов на временно
оккупированной территории СССР. 1941-1944 гг. 205
Петелин Б.В. (Череповец). Т.Ю. Тимофеева. Социально-бытовые отношения в Германии периода национал-социализма (1933-1945): немецкая семья в Берлине. М., 2010 .... 207
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Филитов А.М. Международная конференция в Вене 208
Силласте Г.Г., Джуринский А.Н. Юбилей Ю.В. Борисова 209
Хроника
|и.В. Гайдук] 212
В.А. Коленеко| 213
Указатель статей и материалов, опубликованных в журнале “Новая и новейшая история”
в 2011 году 214
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
академик Г.Н. Севостьянов (главный редактор)
академик В.А. Виноградов, д.и.н. В.Н. Виноградов, к.и.н. В.Д. Вознесенский (ответственный секретарь), к.и.н. Н.П. Калмыков, д.и.н. В.Н. Малов, д.и.н. И.И. Орлик, д.и.н. А.В. Пыжиков, д.и.н. А.В. Ревякин, д.и.н. Л.П. Репина, д.и.н. В.В. Рогинский, д.и.н. В.С. Рыкин, д.и.н. Н.И. Смоленский, д.и.н. В.В. Согрин, академик С.Л. Тихвинский, академик А.О. Чубарьян
Адрес редакции: 119049, Москва, ГСП-1, Мароновский пер., 26, тел. 8 (499) 238-08-74;
www. novayaistoria. ru
© Российская академия наук, 2011 г. © Редколлегия журнала
“Новая и новейшая история” (составитель), 2011 г.
2


Статьи
©2011 г.
А.А. КОШКИН
ПУТЬ К ПЁРЛ-ХАРБОРУ. НАЧАЛО ВОЙНЫ НА ТИХОМ ОКЕАНЕ
ОТ “ЧЕРНЫХ КОРАБЛЕЙ” К МОСТУ МАРКО ПОЛО
Отношения между двумя будущими тихоокеанскими державами - США и Японией были омрачены с самого их начала. Японцы до сих пор помнят оскорбление, нанесенное честолюбивым самураям “черными кораблями” коммодора М. Перри в 1854 г. Тогда вошедшая без разрешения японских властей в порт Урага (Токийский залив) эскадра военно-морского флота США направила пушки кораблей на Эдо (Токио), угрожая в случае отказа “открыть Японию” и установить с Вашингтоном дипломатические и торговые отношения начать бомбардировку города. Будучи не в силах противостоять, правительство бакуфу (администрация военного предводителя Японии сёгуна) подчинилось требованиям американцев. При установлении отношений США вынудили японцев подписать неравноправные договоры, ущемлявшие суверенитет этого островного государства.
По японо-американскому договору кораблям США, в том числе военным, разрешалось регулярно посещать ряд японских портов. В то время территория Японии рассматривалась американцами в основном в качестве баз снабжения на пути к Азиатскому континенту. Заинтересованные в расширении торговли с Китаем американцы стремились иметь в Японии промежуточные стоянки для направлявшихся в китайские порты своих судов. При этом учитывалось и важное стратегическое положение Японских островов, опираясь на которые можно было контролировать обширный регион Северо-Восточной Азии. Тогда многократно превосходившие Японию в экономическом и военном отношении США не рассматривали эту находившуюся во власти феодальных порядков дальневосточную страну своим потенциальным противником.
Ситуация стала меняться после произошедшей в 1868 г. незавершенной буржуазной революции - “реставрации Мэйдзи”, ознаменовавшей переход Японии к капитализму и созданию современных вооруженных сил. Победа Японии в развязанной ею войне в Китае (1894-1895 гг.), успешные военные действия армии и флота против России (1904-1905 гг.), активное участие в вооруженной интервенции против Советской России (1918-1922 гг.) выдвинули это государство в число военных держав мира. Помогавшие материально и политически военному возвышению Японии западные державы скоро поняли, что Токио не удовлетворится достигнутым и будет добиваться контроля над богатыми сырьевыми ресурсами территориями Восточной Азии и Тихого океана, создавая угрозу уже поделившим этот регион европейским колониальным державам и не допуская туда США. Пытаясь оправдать переход Токио к агрессивной внешней политике, современные японские апологеты такого курса пишут: “Япония заразилась
Кошкин Анатолий Аркадьевич - доктор исторических наук, профессор Восточного университета, член исполнительного совета Российской ассоциации историков Второй мировой войны.
3


хищнической манерой поведения других держав Европы и Америки. Пожалуй, можно считать, что типичным примером этого является Японо-китайская война (1894-1895)... Одержав победу, Япония отторгла от цинского Китая остров Тайвань и Ляодунский полуостров”1. С тех пор бедная сырьевыми ресурсами Япония считала отторжение чужих территорий естественной манерой поведения в мировой конкурентной борьбе.
В декабре 1920 г. В.И. Ленин предсказывал: “Перед нами растущий конфликт, растущее столкновение Америки и Японии, - ибо из-за Тихого океана и обладания его побережьями уже многие десятилетия идет упорнейшая борьба между Японией и Америкой, и вся дипломатическая, экономическая, торговая история, касающаяся Тихого океана и его побережий, вся она полна совершенно определенных указаний на то, как это столкновение растет и делает войну между Америкой и Японией неизбежной”2.
Неизбежность военного столкновения в будущем сознавали и правящие круги этих стран. Нацелившись на Китай, американцы понимали, что Япония не откажется без боя от богатств этой тогда все еще не конца поделенной страны. В 1924 г. в США был утвержден план военных действий против Японии, получивший название “Оранжевый план”. В его основу была положена стратегическая идея обладания превосходством военно-морского флота США над японскими силами в западной части Тихого океана и создания на Филиппинах плацдарма для нанесения удара по Японии. Достижению поставленной цели должны были способствовать результаты Вашингтонской конференции 1922 г., согласно которым совокупные тоннажи линкоров США, Великобритании, Японии, Франции и Италии соотносились в пропорции 5:5:3:1, 75:1, 75, а авианосцев как 5:5:3:2, 22:2, 22.
Хотя в Токио выражали недовольство подобной “несправедливостью и ущемлением Японии”, а в военно-исторической литературе и по сей день можно встретить утверждения о диктате на конференции США и Великобритании, в действительности японцы пошли на такие пропорции из-за неспособности экономически выполнить план строительства флота “8 х 8”, предусматривавший наличие в строю 8 линкоров и 8 линейных крейсеров, ибо к 1921 г. расходы на военно-морской флот достигли трети национального бюджета, а общие затраты на вооружение составили 60% от бюджета и дальше их увеличивать было невозможно3.
В целом устроили Японию и условия Лондонской морской конференции 1930 г. Тогда между США и Японией было достигнуто компромиссное соглашение: 1) Япония сохраняла 60% тоннажа США в категории тяжелых крейсеров; 2) в отношении легких крейсеров и эсминцев Япония получала норму, равную 70% тоннажа США; 3) Япония получала предельный тоннаж подводных лодок, равный предельному тоннажу США и Великобритании. При этом Япония в принципе не отказывалась от своего требования на постоянную норму в 70% тоннажа США в тяжелых крейсерах4.
Учитывая, что США приходилось размещать свой флот как на Тихом, так и на Атлантическом океанах, а Японии - только на Тихом, можно считать, что при достигнутом соотношении сил Токио оказывался даже в более выгодном положении, чем американцы. Тем более что японцы не считали достигнутые договоренности окончательными. Принимавший участие в Лондонской конференции будущий главнокомандующий японским Объединенным флотом адмирал Ямамото Исороку5 незадолго до следующей конференции по морским вооружениям 1935 г. писал: “Япония стала неизмеримо сильнее со времени Вашингтонской конференции, и я остро ощущаю: пришло время для могущественной империи, встающей на Востоке, посвятить себя, со всей требуемой осмотрительностью, продвижению вперед, к своей удаче... Перед нами сейчас стоит
1 Вехи на пути к заключению мирного договора между Японией и Россией. (Перев. с яп.). М, 2000, с. 55-56.
2Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 42, с. 94.
3 Хироюки Агава. Адмирал Ямамото. М., 2003. с. 34.
4 http://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_diplomatic/773/
5 Имена и фамилии даны по японскому написанию - сначала фамилия, затем имя.
4


задача спокойно и обстоятельно накапливать нашу мощь. Даже если эта конференция окажется безуспешной, я чувствую - недалек тот день, когда Британия и США будут нам кланяться. Для морского флота сейчас самая срочная задача - обеспечить быстрый прогресс в авиации”6.
Однако в первой половине 30-х годов Япония была озабочена не столько подготовкой к войне против США и западноевропейских держав, сколько обеспечением их нейтралитета в отношении последовательного завоевания Китая. При этом Токио удавалось убеждать Вашингтон и Лондон, что оккупация Маньчжурии в 1931 г. и создание на ее территории марионеточного государства Маньчжоу-Го являются необходимыми для подготовки будущей войны против СССР. Правительства западных держав тешили себя надеждами, что дальнейшая экспансия Японии будет направлена не на юг, а на север. В 1931 г. президент США Г. Гувер говорил своим министрам: “Если бы японцы нам прямо заявили: “Наше существование будет поставлено под угрозу, если наряду с соседством на севере с коммунистической Россией мы будет иметь еще на фланге, возможно, коммунизированный Китай, поэтому дайте нам возможность восстановить порядок в Китае”, - мы не могли бы выдвинуть возражений”7.
В то же время в Вашингтоне не могли не сознавать, что экспансионистские цели Японии не ограничиваются захватом советских дальневосточных территорий, а предусматривают и широкое продвижение в южном направлении под лозунгом “Азия для азиатов”. Поэтому Конгресс США принял в 1933 г. решение об ассигновании бюджетных средств на строительство 32 новых военных кораблей. Это явилось сигналом того, что американцы не смирятся с господством Японии в Восточной Азии и будут противодействовать Токио, не останавливаясь перед мерами военного давления.
В 1936 г. правительство и военное командование Японии приняли решение о необходимости активизировать подготовку к войне на двух направлениях: северном против СССР и южном - против США, Великобритании, Франции и Голландии. Продолжение агрессивной политики в Китае рассматривалось как составная часть экспансии на юг. Это нашло отражение в принятых в июне 1936 г. двух документах японского правительства “Курс на оборону Империи” и “Программа использования вооруженных сил”. В них было решено “считать главными потенциальными противниками США и Советский Союз, а также следующими по важности за ними - Китай и Великобританию”. Исходя из этого, ставилась задача резко увеличить мощь армии и флота. Предусматривалось иметь в сухопутных силах 50 дивизий и 142 авиационные эскадрильи, в ВМФ - 12 линкоров, 12 авианосцев, 96 эсминцев, 70 подводных лодок, 65 авиаотрядов морской авиации8. Это была программа небывалого увеличения вооруженных сил. К 1936 г. японская армия имела лишь 17 дивизий, а флот - 9 линкоров и 4 авианосца.
Летом того же года японское правительство разработало программу установления господства Японии в Восточной Азии и районе стран Южных морей. Политические цели империи были сформулированы в принятом кабинетом министров 7 августа 1936 г. документе “Основные принципы национальной политики”. В нем провозглашалось превращение Японии “номинально и фактически в стабилизирующую силу в Восточной Азии”. Одновременно была принята программа покорения Северного Китая, в которой говорилось: “В данном районе необходимо создать антикоммунистическую, проманьчжурскую зону, стремиться к приобретению стратегических ресурсов и расширению транспортных сооружений”9. Вслед за этим японский генеральный штаб наряду с разработкой планов войны против СССР приступил к планированию операций по овладению Северным Китаем. В Токио считали, что с военной точки зрения Китай не сможет оказать серьезного сопротивления Японии и легко станет ее добычей.
6Хироюки Агава. Указ, соч., с. 45.
7Тайхэйё сэнсо си (История войны на Тихом океане), т.1. Токио, 1972, с. 293.
8 Сева но рэкиси (История периода Сёва), т. 4. Токио, 1982, с. 330.
9 История войны на Тихом океане, т. 2. (Перев. с яп.). М., 1957, с. 67.
5


Идеологическое обоснование агрессии использовалось для прикрытия алчных планов грабежа подлежащих захвату японской армией стран и территорий. Современные американские исследователи признают: «Лишь теперь (к своему немалому удивлению) мы, наконец, сознаем, насколько война в Тихом океане зависела от собственно экономических аппетитов финансово-промышленной элиты, а не только от “отбившегося от рук японского милитаризма”». Или, говоря иначе, войну опрометчиво развязали японские милитаристы, заручившиеся поддержкой национального бизнеса. Японская властная верхушка соблазнялась радужной перспективой наискорейшего обогащения. Разве могла ее армия устоять перед подобным соблазном? «В Токио до начала войны не стихали экзальтированные дискуссии о том, как именно следует изгонять западных империалистов из Азии, о планах Японии по созданию восточноазиатской сферы совместного процветания... На деле все обернулось грабежом “сферы” под прицелом японского орудийного дула. Остановись Япония на Маньчжурии и Корее, Запад определенно не возражал бы против “сохранения этих территорий” в составе “Большой Японии” на постоянной основе”»10.
Овладение Северным Китаем должно было создать условия для последующей оккупации всего Китая. Разработанный в 1936-1937 гг. японским генеральным штабом план войны в Китае “Хэй” предусматривал силами пяти (в зависимости от обстановки трех) пехотных дивизий оккупировать Северный Китай. В Центральном Китае должны были действовать пять, а в Южном Китае - одна японская дивизия. В результате наступательных операций намечалось в качестве опорных пунктов захватить китайские города Тяньцзинь, Пекин, Шанхай, Ханчжоу, Фучжоу, Сямэнь и Шаньтоу. Считалось, что, овладев этими городами и прилегающими к ним районами, Япония сможет контролировать всю китайскую территорию11. Захват всего Китая намечалось осуществить за два - три месяца.
Оккупация Китая Японией означала серьезное нарушение интересов западных держав в этой стране. Китайский рынок был важен для экономики США. По сравнению с 1929 г. общий экспорт США в 1937 г. сократился на 37%12. В обстановке падения спроса на американские товары в Европе монополии США все в большей степени стремились к расширению дальневосточных рынков. Если к концу 1930 г. капиталовложения США в Китае составляли 196, 8 млн. долларов, то в 1936 г. они достигли 342, 7 млн. долларов. Удельный вес США во внешней торговле Китая в 1936 г. составлял 22,7%13. Еще большей была заинтересованность в Китае Великобритании, инвестиции которой в этой стране составляли в 1936 г. 1141 млн. долларов14.
В Токио понимали, что обострение соперничества в борьбе за Китай создавало опасность вооруженного столкновения с США и Великобританией. Готовясь к новым захватам китайской территории, японские лидеры стремились избежать такого развития событий. В середине 30-х годов в стране была развернута шумная пропагандистская кампания под лозунгами “борьбы с коммунистической опасностью”, “агрессивности большевистской России”, “кризиса обороны Японии”. В начале 1936 г. премьер-министр Японии Хирота Коки заявил в парламенте, что самой большой проблемой на Дальнем Востоке является борьба с “угрозой коммунизма”15. Японские лидеры рассчитывали, что антикоммунистический и антисоветский характер планов расширения экспансии в Восточной Азии, как и во времена захвата Маньчжурии, будет способствовать тому, что западные державы вновь не окажут сопротивления японской агрессии.
10 Стерлинг и Пегги Сигрейв. Династия Ямато. (Перев. с англ.). М., 2005, с. 263.
11 Дайтоа сэнсо кокан си. 28 (1). Сина дзихэн рикугун сакусэн (Официальная история войны в Великой Восточной Азии. Т. 28. Операции сухопутных сил в период китайского инцидента, ч. 1). Токио, 1975, с. 103.
12 Statistical Year Book of the League of Nations. 1939-1940. Geneva, 1940, p. 182.
13Бедняк И.Я. Японская агрессия в Китае и позиция США (1937-1939). М., 1957, с. 17. 14Тайхэйё сэнсо си, т. 3, с. 218.
15Contemporary Japan, 1936, № IV, p. 638.
6


Однако поскольку на сей раз речь шла об овладении Японией Центральным и Южным Китаем, где были сосредоточены основные интересы США и Великобритании, требовалась более гибкая политика, обеспечивавшая невмешательство в войну этих держав. В связи с этим военно-морское министерство и главный морской штаб 16 апреля 1936 г. представили правительству “Предложения по вопросу внешней политики”.
В документе рекомендовалось, “воспользовавшись сложной ситуацией в Европе и ослаблением позиции Великобритании в Азии, установить тесные связи с английскими колониями, чтобы они удерживали англичан от проведения антияпонской политики”. В отношении США предусматривалось “обратить самое серьезное внимание (этой страны) на увеличение мощи (Японии), вынуждая Америку признать позиции Японии в Восточной Азии, а с другой стороны, установить с США дружественные отношения на основе экономической взаимозависимости”16.
“НЕЙТРАЛИТЕТ” КАК УМИРОТВОРЕНИЕ АГРЕССОРА
Как показали последующие события, расчеты Токио в значительной степени оправдались. После начала 7 июля 1937 г. в результате спровоцированной японцами перестрелки на мосту Марко Поло близ Пекина полномасштабной войны Японии в Китае американский посол в Японии Дж. Грю телеграфировал 14 июля в госдепартамент: “Одной из основных целей внешней политики Японии является устранение влияния западных держав как фактора дальневосточной политики, особенно как фактора в отношениях между Китаем и Японией”17. Тем не менее, правительство США считало, что, в конце концов, с японцами удастся договориться. Об этом свидетельствует переписка американских послов в Китае и Японии с госдепартаментом США. Дж. Грю в телеграмме от 27 августа 1937 г. писал: “Мы полностью согласны с мнением (посла США в Китае Н. Джонсона. - А.К.), что любая попытка Соединенных Штатов воспрепятствовать развитию японской политике в Китае путем демонстрации нашего осуждения не даст полезного эффекта. Если мы будем осуществлять нажим, это приведет к ликвидации тех элементов дружбы между Японией и США, которые накопились и накапливаются в результате тактики, методов и способов поведения нашего правительства, используемых в отношении нынешнего конфликта”18. Посол рекомендовал правительству США “избегать вовлечения в войну, решительно защищать жизнь, имущество и права американских граждан (в Китае), продолжать политику строгого нейтралитета, сохранять с обеими воюющими странами отношения традиционной дружбы”. При этом подчеркивалась необходимость “предпринять особые шаги к укреплению наших отношений с Японией”. Грю считал, что политика “умиротворения” будет оценена японцами, которые “не забывают применявшиеся нами во время маньчжурских событий методы”19.
Предложения посла совпадали с позицией Вашингтона. В ответной телеграмме от 28 августа госдепартамент дал положительную оценку точки зрения посла Грю. О том, что правительство США не желает поддерживать жертву агрессии, оно заявило практически сразу после начала военных действий Японии в Китае. 16 июля 1937 г. было опубликовано заявление государственного секретаря США К. Хэлла, в котором прямо давалось понять, что Америка не намерена активно противодействовать агрессивным акциям Японии в Китае. В заявлении говорилось: “Мы воздерживаемся от вступления в союзы и вовлечения в принятие обязательств”. Не делая разницы между агрессором и его жертвой, Хэлл призывал правительства Японии и Китая “к сдержанности в интересах мира во всем мире”. Для того чтобы у японцев не осталось никаких сомнений
16Тайхэйё сэнсо э но мити. Бэккан. Сирёхэн (Путь к войне на Тихом океане. Приложение: сборник документов). Токио, 1963, с. 223.
17 US Department of State. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. V. III. The Far East. Washington, 1954, p. 165.
18 Ibid., p. 487.
19 Ibidem.
7


в позиции США, американское правительство дало указание своему послу в Токио сообщить японскому министру иностранных дел о том, что США “желают избежать малейшего вмешательства”20.
В Лондоне сообщения о начале Японией нового этапа войны вызвали тревогу. Английское правительство острее ощущало непредсказуемые последствия уступок Японии. Заместитель наркома иностранных дел СССР Б. Стомоняков отмечал 29 июля 1937 г: “Хотя, судя по всем сведениям, Англия встревожена японской агрессией в Северном Китае, я убежден, что она несет значительную ответственность за эту агрессию... В переговорах с английским правительством в Лондоне она (Япония) почерпнула убеждение, что Англия не окажет сопротивления ее новой агрессии в Северном Китае”21. Позже, в конце сентября, он писал полпреду СССР в Японии М. Славуцкому: “Мы точно осведомлены о том, что Япония, перед тем как прибегнуть к новым военным действиям в Китае, а также после этого, делала и делает большие усилия, чтобы смягчить свои отношения с Англией и договориться с ней по ряду спорных вопросов, включая и вопрос о разделе сфер влияния в Китае. После начала военных действий официальные переговоры в Лондоне были прекращены, однако неофициальные разговоры продолжались. Попыткам договориться содействовали и содействуют те круги консерваторов, которые являются сторонниками необходимости договориться, во что бы то ни стало, с фашистскими государствами, не останавливаясь даже перед более или менее серьезными уступками за счет империалистических интересов Великобритании”22.
Стремясь обезопасить свои весьма уязвимые в создавшейся обстановке интересы в Китае, правительство Великобритании пыталось привлечь США к совместному выступлению трех держав - Великобритании, Франции, США. Английский министр иностранных дел А. Иден писал, что “без США Англия едва ли сможет пойти дальше платонических демаршей перед японским правительством”23. Однако, видя нежелание США противодействовать японской экспансии, английское правительство стало склоняться к тому, чтобы найти какой-то компромисс с Японией. В одном из своих писем американскому президенту Ф. Рузвельту премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен рассуждал: “Для того чтобы ослабить угрозу со стороны Германии, мы рассчитываем на помощь США. Изолированная, лишенная помощи Великобритания хотела бы избежать одновременного возникновения проблем в Европе и на Дальнем Востоке. Поэтому, не стоит ли нам постараться достичь согласия с Японией?”24.
В сентябре 1937 г. послом Великобритании в Токио был направлен Р. Крейги, известный своей приверженностью политике умиротворения. Основной смысл его рекомендаций правительству сводился к тому, что решительные действия западных держав в отношении Японии лишь приведут к повышению роли военных в японской политике, а значит, к усилению воинственности этого государства.
Не проявляла активности в вопросе организации коллективных действий против Японии и Франция, ожидавшая вовлечения Японии в войну против СССР 26 августа 1937 г. министр иностранных дел Франции И. Дельбос в беседе с послом США в Париже В. Буллитом заявил, что “по его мнению, японское наступление, в конечном счете, направлено не против Китая, а против СССР Японцы желают захватить железную дорогу от Тяньцзиня до Бейпина (Пекина) и Калгана (Чжанцзякоу) для того чтобы подготовить наступление на Транссибирскую железную дорогу в районе озера Байкал и против Внутренней и Внешней Монголии”. В ожидании этих событий Дебольс рекомендовал, чтобы правительства западных держав способствовали разрешению японо-китайского конфликта невоенными средствами25.
20 Foreign Relations of the United States (далее - FRUS). Japan, 1931-1941. V. I. 1943, p. 326.
21 Документы внешней политики СССР (далее - ДВП), т. XX. М., 1976. с. 413.
22 Там же, с. 741.
23 Там же, с. 409.
24Тайхэйё сэнсо си, т. 3, с. 39.
25FRUS, 1937. The Far East, v. Ill, p. 475-476.
8


Тем временем японская армия быстро продвигалась в глубь Северного Китая. В августе японцы открыли фронт в Центральном Китае, 13 августа при поддержке авиации и флота начали наступление на Шанхай, создали угрозу столице Китая - Нанкину. США ответили на вторжение японских войск в Центральный Китай отправкой в Шанхай контингента американских моряков численностью 1200 человек. Одновременно послы США, Великобритании и Франции по поручению своих правительств предложили Японии и Китаю превратить Шанхай в нейтральную зону. Японцы, по существу, игнорировали эти и последующие акции западных держав.
Политика попустительства агрессору создавала крайне тяжелое положение для Китая, грозившее потерей его самостоятельности. Во время многочисленных встреч с американскими и английскими дипломатами в Китае глава китайского правительства Чан Кайши убеждал их, что единственный путь остановить японскую агрессию - это совместные действия США, Великобритании и других государств. При этом он, с одной стороны, указывал на перспективу серьезного нарушения их интересов в Китае, а с другой - взывал к моральным обязательствам, которые западные державы возложили на себя, подписав Вашингтонский договор 1922 г., декларировавший независимость и целостность Китая. Чан Кайши настойчиво призывал западные державы к сотрудничеству “теперь и незамедлительно” с тем, чтобы добиться прекращения японской агрессии. Однако западные державы, не желая сколько-нибудь серьезно задевать Японию, по существу, оставляли Китай наедине с агрессором.
В начале августа 1937 г. министр иностранных дел Китая Ван Чунхой следующим образом характеризовал позиции западных держав:
«1. Америка - полное невмешательство и отказ от какой-либо коллективной акции.
2. Англия старается удержать Японию от дальнейшей агрессии в Китае.
В Токио Англия сделала “дружественные” представления японскому правительству. Во всяком случае, Англия заявила Японии, что всякие переговоры между ними прекращаются.
3. Франция относится наиболее дружественно к Китаю, но не может решиться ни на какую акцию без Америки»26.
Оправдались расчеты Токио и на то, что крупный капитал США и отражающее его интересы правительство постараются сохранить с Японией отношения “экономической взаимозависимости”. Планируя войну в Китае, японские лидеры опасались распространения на Японию принятого Конгрессом США в 1935 г. закона о нейтралитете, ограничивавшего экспорт военных материалов в воюющие страны. Незадолго до вторжения японских войск в Северный Китай 29 апреля 1937 г. этот закон был расширен и дополнен. Президенту США предоставлялось право запрещать экспорт оружия и военного снаряжения в находящиеся в состоянии войны государства. При этом введенное законодательство не предусматривало запрета на вывоз из США в воюющие страны стратегического сырья.
Поставки из США стратегического сырья и материалов имели для Японии жизненно важное значение. В 1937 г. на США приходилась одна треть всего импорта Японии. Как указывают японские историки, “Америка находилась в положении, позволявшем определять судьбу японской экономики”27.
Стремясь обойти американский закон о нейтралитете, японское правительство сознательно не объявляло Китаю войну, упорно выдавая свою агрессию за “инцидент”. В официальном заявлении японского правительства от 15 августа 1937 г. говорилось, что военные действия японских вооруженных сил в Северном Китае следует рассматривать лишь как “наказание за жестокости китайской армии с целью побудить нанкинское правительство к признанию своей вины”.
В свою очередь монополии США всемерно противились признанию американским правительством “состояния войны” в Китае и распространению на Японию закона о
26 ДВП, т. XX, с. 436-437. 27Тайхэйё сэнсо си, т. 3, с. 36.
9


нейтралитете. Война Японии в Китае позволяла американскому крупному бизнесу извлекать из нее огромные барыши. В 1937 г. поставки из США в Японию выросли в 2 - 3 раза. При этом если по сравнению с 1936 г. весь американский экспорт в эту страну увеличился в 1937 г. на 41%, экспорт военных материалов за тот же период возрос на 124%. Военные материалы составляли 58,5% от общего экспорта США в Японию. Американский экспорт в Японию увеличился в 1937 г. по сравнению с предыдущим “мирным” годом в следующих размерах: по железному и стальному лому в 2,7 раза, самолетам и запчастям к ним - в 2,5 раза, металлообрабатывающим станкам в 3,5 раза, сырой нефти - в 2,5 раза, бензину - в 1,5 раза, меди - в 2,4 раза, свинцу в 1,1 раза, чугуну и стали - в 16,3 раза28.
О подлинном смысле “применения” США закона о нейтралитете в японо-китайской войне свидетельствует заявление американского сенатора Л. Швеленбаха, который говорил: “Ни у кого не может быть сомнения в том, что мы активно участвуем в войне, которую Япония ведет в Китае. Получается так, что поведение японцев можно рассматривать как более честное, чем наше. Они, по крайней мере, посылают своих людей, которые рискуют быть убитыми. Мы не рискуем своими жизнями в этой войне. Все, что мы делаем, - это посылаем наши товары и материалы, которые они требуют для военных целей, и получаем за это прибыль”29.
Столь явная прояпонская политика встречала возраставшее осуждение широких кругов американской общественности, среди которой росло число сторонников объявления экономического бойкота Японии. Учитывая это, а также стремясь ограничить японское наступление на интересы США, американская администрация была вынуждена прибегнуть к словесному осуждению. 5 октября 1937 г. президент США Ф. Рузвельт выступил в Чикаго с речью, в которой призвал к организации “карантина” против агрессоров. Однако этот демарш не был подкреплен какими-либо существенными действиями. В речи выражалось стремление американского правительства оставаться вне войны. “Мы примем меры, которые сведут к минимуму риск вовлечения (в войну)”30, подчеркнул президент.
Последствия были трагичны для Китая. 12 ноября 1937 г. силами 150-тысячной ударной группировки японцы захватили Шанхай. Через месяц они ворвались в столицу - Нанкин, где учинили кровавую резню мирных жителей.
“НОВЫЙ ПОРЯДОК” В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Попустительство западными державами японской агрессии в Китае убеждало японское правительство в реальности плана овладения всей Восточной Азией, замены в этом обширном регионе мира “белого колониализма” на японский. 22 октября 1938 г. японские войска захватили Кантон (Гуанчжоу), 25 октября - Ухань. С потерей порта Кантон Китай фактически оказался изолированным от внешнего мира. К концу октября японцы оккупировали огромную территорию Китая, овладев его главными промышленными центрами.
3 ноября 1938 г. было опубликовано “Заявление императорского правительства”, в котором объявлялось, что “Империя ставит своей целью построение нового порядка, который должен обеспечить стабильность в Восточной Азии на вечные времена. В этом же заключается конечная цель и нынешних военных действий... Идея построения нового порядка в Восточной Азии возникла еще во времена, когда складывались основы современного (японского) государства. Ее осуществление является священным и славным долгом нынешнего поколения японского народа... Правительство заявляет о твердости этого курса Империи и о своей решимости провести его в жизнь”.
28 Марушкин Б.И. Американская политика “невмешательства” и японская агрессия в Китае (1937-1939). М., 1957, с. 52.
29Цит по: Кунина А.Е., Марушкин Б.И. Миф о миролюбии США. М., 1960, с. 174.
30Bisson ТА. America's Far Eastern Policy. New York, 1945, p. 168.
10


В заявлении выражалась уверенность в том, что “великие державы тоже правильно поймут наши истинные намерения и будут поступать соответственно новой ситуации, сложившейся в Восточной Азии”31. Не приходится говорить, что этот правительственный документ имел непосредственную связь с Мюнхенским соглашением. Именно после проявления Великобританией и Францией беспринципной уступчивости агрессорам в Европе в Токио решили, отбросив маскировку, открыто заявить о своих планах завоевания господства в Азии и на Тихом океане, вытеснения из этого региона западных держав. Заявление о намерении Японии “установить новый порядок в Восточной Азии” было равнозначно отказу японского правительства принять американский принцип “открытых дверей” в Китае. В известной степени это было и ответом на выступление 17 марта 1938 г. государственного секретаря США Хэлла с речью “Наша внешняя политика”, в которой он заявил, что США “не намерены отказаться от своих прав и интересов в Китае”32.
Лишь после столь откровенного заявления Японии о своих целях в Вашингтоне и Лондоне пришли к выводу, что политика уступок требует корректировки. Представители американского правительства в ответ на зондаж о заключении нового японо-американского торгового договора пригрозили Токио, что в случае нарушения интересов США в Китае США могут “прекратить дальнейшую помощь Японии”33.
Однако это не возымело действия. О намерении Японии не останавливаться на достигнутом свидетельствовала оккупация в феврале 1939 г. острова Хайнань, а в марте островов Спратли, что выводило японские вооруженные силы на подступы к владениям западных держав в Юго-Восточной Азии.
26 июля 1939 г. правительство США все же объявило о денонсации торгового договора с Японией. Однако практическое осуществление этого решения было отложено на шесть месяцев. Существуют основания полагать, что не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что именно в эти дни шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками на Халхин-Голе. Перерастание локального японо-советского вооруженного конфликта в полномасштабную войну отвечало интересам западных держав, ибо такое развитие ситуации неизбежно отвлекло бы внимание Японии от планов дальнейшего движения в южном направлении. Поэтому отложенная денонсация торгового договора не нанесла ущерба Японии. Более того, занятая США позиция позволила Японии закупить в 1939 г. в 10 раз больше американского железного и стального лома, чем в 1938 г. Не прекращалась торговля и другими жизненно важными для Японии стратегическими товарами.
Халхингольские события были использованы Японией и в качестве дипломатического козыря в том, чтобы склонить Великобританию к серьезным уступкам Японии. В “Секретном оперативном дневнике Квантунской армии” в связи с началом боев на Халхин-Голе была сделана следующая запись: “Есть уверенность в последовательном разгроме советской армии... Это является единственным способом создать выгодную для Японии обстановку на переговорах с Великобританией”34.
Эти расчеты японцев оправдались. 22 июля 1939 г. в разгар халхингольских событий правительство Великобритании заключило с Японией соглашение, которое вошло в историю как дальневосточный вариант мюнхенского сговора. По существу, капитулировав перед Японией, Лондон пошел на признание японских захватов в Китае и обязался не препятствовать японской армии в выполнении ее задач.
Поражение Японии на Халхин-Голе, неожиданное заключение советско-германского пакта о ненападении и начало 1 сентября 1939 г. нападением Германии на Польшу Второй мировой войны побудили японское правительство взять “тайм-аут” для опре-
31 История войны на Тихом океане, т. 2, с. 355-356.
32 Севостьянов Г.Н. Политика великих держав на Дальнем Востоке накануне второй мировой войны. М., 1961, с. 224.
33FRUS, Japan, 1931-1941, v. I, p. 813.
34Сёва но рэкиси, т. 5, с. 200.
11


деления дальнейших политических шагов и военных действий. Этого потребовало объявление войны Германии правительствами Великобритании и Франции, а также объявление 8 сентября президентом США о повышении боеготовности американских вооруженных сил. В октябре Рузвельт отдал приказ базировавшемуся в южной Калифорнии американскому флоту направить большую часть боевых кораблей на Гавайи. Военное присутствие США в Пёрл-Харборе могло, по мысли президента, предотвратить попытки Японии изменить статус-кво в Юго-Восточной Азии. Эта мера усилила опасения того, что Вашингтон вступит в войну на стороне Парижа и Лондона35.
Разгром в мае 1940 г. германскими войсками Франции и Голландии подтолкнул Токио определиться в отношении места Японии во Второй мировой войне. Радикально настроенные военные выступили за нанесение массированного удара на юге и захват всей Юго-Восточной Азии. При этом имелось в виду, что Японии в этом случае будет предпочтительнее вести переговоры “с позиции силы”. Для твердого проведения курса на обладание Юго-Восточной Азией и районом Южных морей требовалось правительство “сильной руки”.
Пришедший к власти в июле 1940 г. кабинет министров во главе с Коноэ Фумимаро принял 27 июля “Программу мероприятий, соответствующих изменениям в международном положении”, в которой формулировались основные внешнеполитические задачи Японии. Важнейшими из них объявлялись “установление нового порядка в Великой Восточной Азии” и создание “восточноазиатской сферы совместного процветания”, для чего предусматривалось “применение в удобный момент военной силы”. Программой намечалось: 1. Укрепить союз Японии, Германии и Италии. 2. Заключить с СССР соглашение о ненападении с тем, чтобы провести подготовку вооруженных сил к войне, которая исключала бы их поражение. 3. Осуществить активные меры по включению колоний Великобритании, Франции, Голландии и Португалии в сферу нового порядка в Восточной Азии. 4. Иметь твердую решимость устранить вооруженное вмешательство США в процесс создания нового порядка в Восточной Азии36.
В соответствии с этими политическими установками командование вооруженными силами стало разрабатывать возможные варианты вступления Японии во Вторую мировую войну: “южный” - против США и западноевропейских государств и “северный” против СССР. Предпочтение было отдано “южному”. Решение же “северной проблемы” откладывалось до начала германо-советской войны, о приближении которой Токио знал.
Так как в “Программе” выдвигалось требование избежать войны на два фронта, заключение с СССР пакта о ненападении или нейтралитете оставалось одной из задач японской дипломатии. “Отношения с СССР должны быть урегулированы на базе советско-японского пакта о ненападении, - писала японская газета. - Таким путем Япония может достичь безопасности своей северной границы, что даст ей возможность осуществить ее политику продвижения на юг. Это также позволит ей подготовиться к войне против США”37.
По мере обострения противоречий Японии с западными державами в борьбе за колониальные владения в Юго-Восточной Азии и районе Южных морей возможности нахождения взаимоприемлемого политического компромисса сокращались. Так как японский стратегический план осуществления южного варианта экспансии предусматривал овладение Китаем, Французским Индокитаем, Филиппинами, Малайей, Сингапуром, Таиландом, Голландской Индией, Бирмой, а также Австралией и Новой Зеландией, перспектива вооруженного столкновения с западными державами становилась реальной. Обострение японо-американских отношений свидетельствовало о том, что на определенном этапе Вашингтон может силой воспротивиться дальнейшим захватам Японии. Поэтому с конца 1940 г. японское верховное командование приступило к более
35 Herbert PB. Hirihito and the Making of Modem Japan. New York, 2001, p. 355. 36Тайхэйё сэнсо си, т. 3, с. 316.
37 Токио нити-нити, 16.VII.1940.
12


детальной, чем ранее, разработке планов военных действий против западных держав, в первую очередь США и Великобритании.
В августе - сентябре 1940 г. в Токио велись переговоры о заключении японо-германского военного союза. Германское руководство, подчеркивая антиамериканский характер союза, в большей степени исходило из его антисоветской направленности, ибо к этому времени Гитлер уже принял решение о нападении на СССР. Япония соглашалась с этим, хотя и стремилась обеспечить себе свободу действий при выборе направления и сроков вступления во Вторую мировую войну. В оппозиции в вопросе о заключении пакта с Германией было руководство японского военно-морского флота, сознававшее опасность вооруженного столкновения с США и Великобританией. На императорском совещании 19 сентября командующий Объединенным флотом Ямамото предупреждал, что подобная демонстрация враждебности к США и Великобритании может пагубно сказаться на экономической ситуации в Японии. Он говорил: “Согласно предварительным расчетам Планового комитета правительства по мобилизации материальных ресурсов... восемьдесят процентов всех ресурсов подлежит поставке с территорий, находящихся под контролем Британии или Америки. Подписание пакта означает их неизбежную потерю”38.
На совещании начальник главного морского штаба Канъин Номия подчеркнул, что флот дает свое согласие на заключение союза с Германией при условии, что “будут приняты все мыслимые меры для недопущения войны с Соединенными Штатами”39.
27 сентября 1940 г. между представителями Японии и Германии был подписан пакт о политическом и военно-экономическом союзе сроком на 10 лет. 30 сентября к нему присоединилась фашистская Италия, после чего он получил название Тройственный пакт. .Основные статьи пакта гласили: Ст. 1. Япония признает и уважает руководство Германии и Италии в деле создания нового порядка в Европе. Ст. 2. Германия и Италия признают и уважают руководство Японии в деле создания нового порядка в Восточной Азии. Ст. 3. Германия, Италия и Япония берут на себя обязательства поддерживать друг друга всеми политическими, экономическими и военными средствами в случае, если одна из трех договаривающихся сторон подвергнется нападению со стороны какой- либо державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне и японокитайском конфликте.
Такими не участвовавшими державами осенью 1940 г. оставались только США и СССР. Поэтому третья статья пакта предусматривала согласованные военные действия, если одна из договаривающихся сторон окажется в состоянии войны с этими государствами. Участники Тройственного пакта видели в достигнутом соглашении эффективное средство объединенной борьбы за “новый порядок”, т.е. за мировое господство. Германский посол в Японии Отт телеграфировал 4 октября 1940 г. в Берлин: “Внутренняя цель пакта трех держав заключается в том, чтобы через уничтожение мирового владычества Англии вызвать новое распределение сил в Европе и на Дальнем Востоке. Средством достижения этой цели могут служить отпор Америке и вывод из строя Советского Союза”40.
В день заключения пакта император Японии Хирохито обратился к нации с рескриптом, который гласил: “Сутью принципа “восемь сторон света под одной крышей” (хакко итиу) является учение наших божественных предков. Мы денно и нощно размышляем об этом. Сегодня мир пребывает в великом смущении, царящий в нем беспорядок представляется вечным. Поскольку беды и катастрофы, грозящие человечеству, для ума смертных не постижимы, Мы искренне надеемся на прекращение всех враждебных действий и восстановление мира. Вот почему Мы приказали правительству заключить союз с Германией и Италией - странами, которые разделяют наши идеалы”41.
38Хироюки Агава. Указ, соч., с. 208.
39Тайхэйё сэнсо э но мити. Бэккан. Сирёхэн, с. 341.
40 СССР и Япония. М., 1987, с. 192.
41 Герберт Б. Хирохито и создание современной Японии. (Перев. с англ.). М., 2002, с. 334.
13


Обращение микадо было облечено благородными словесными оборотами о спасении нации и мира, выражениям всемерной заботы о благе подданных. Иначе об идеологической близости с нацистской Германией и фашистской Италией и “новом порядке” для мира говорил незадолго до подписания пакта в интервью американской газете “Нью-Йорк геральд трибюн” министр иностранных дел Мацуока Ёсукэ. Он с пафосом вещал: “В битве между демократией и тоталитаризмом победа, бесспорно, останется за последним. Эпоха демократии закончилась, демократические институты на практике показали себя полными банкротами. Мир не в состоянии вместить две различные системы, две различные экономики... По воле народа главенствующей идеологией японского общества станет фашизм. И родится он из любви к нашему императору”42.
Откровенен был и премьер-министр Коноэ, который 4 октября 1940 г. на пресс-конференции в Токио перешел на язык угроз, заявив: “Если Соединенные Штаты откажутся понять позицию Японии, Германии и Италии и расценят наш пакт как провокационную акцию, направленную против Америки, если они по-прежнему будут проводить политику конфронтации, то тогда три эти страны поведут самую решительную борьбу”43. Незадолго до этого 23 сентября японские войска вторглись в оставшийся после поражения Франции “бесхозным” Индокитай. К этому времени японское правительство объявило, что страны Юго-Восточной Азии включаются в “восточноазиатскую сферу совместного процветания”.
В ответ президент Рузвельт демонстративно предоставил Чан Кайши небольшой заем и заверил китайского лидера в поддержке Соединенными Штатами “справедливой борьбы китайского народа”. Однако всерьез японские угрозы восприняты не были. В пересмотренной в ноябре 1940 г. военной доктрине США главным противником была определена Германия. При этом в Вашингтоне все еще рассчитывали, что Японию удастся образумить методами торгово-экономических санкций.
ЯПОНСКАЯ ДИЛЕММА: СЕВЕР ИЛИ ЮГ?
После продолжительной беседы с И. Сталиным в Кремле 13 апреля 1941 г. министр иностранных дел Японии Мацуока подписал советско-японский пакт о нейтралитете сроком на пять лет. Однако японские военные не придали этому событию большого значения. В “Секретном дневнике войны” японского генерального штаба 14 апреля 1941 г. была сделана следующая запись: “Значение данного договора состоит не в обеспечении вооруженного выступления на юге. Не является договор и средством избежать войны с США. Он дает лишь дополнительное время для принятия самостоятельного решения о начале войны против Советов”44.
О том, что японское правительство было неискренним при заключении пакта и рассматривало его лишь как временную договоренность, которой можно в нужный для Японии момент пренебречь, свидетельствует поведение того же Мацуока после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Никто иной как он поспешил 22 июня 1941 г. в императорский дворец и стал настойчиво убеждать Хирохито незамедлительно нанести в тыл СССР удар с востока. “Нужно начать с севера, а потом пойти на юг. Не войдя в пещеру тигра, не вытащишь тигренка. Нужно решиться”, - заявил министр.
Вопрос о политике Японии в связи с началом германо-советской войны обсуждался на императорском совещании 2 июля 1941 г. При обсуждении вынесенного на рассмотрение участников совещания документа “Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки” начальник генерального штаба Сугияма Хадзимэ, отвечая Мацуока, заявил: “Вы хотите понять, что важнее - Юг или Север? Нет никакого различия в степени важности. Мы собираемся следить за тем, как будет развиваться ситуация”.
42 	Там же, с. 326.
43Там же, с. 335.
44Тайхэйё сэнсо э но Мити, т. 5, с. 300.
14


Главным доводом противников Мацуока и его единомышленников в руководстве страны была оценка экономического потенциала Японии, уязвимость империи в снабжении стратегическим сырьем, которое намеревались до войны с СССР получить на юге. С этой целью предлагалось, повременив с вступлением в войну против Советского Союза, быстро оккупировать, по крайней мере, Южный Индокитай. Министр торговли и промышленности Кобаяси Итидзо докладывал об экономической уязвимости страны: “Скажу несколько слов о наших ресурсах. Я не считаю, что мы обладаем достаточными возможностями для обеспечения военных действий. Армия и флот могут прибегнуть к использованию вооруженной силы, но мы не имеем сырья и военных материалов для обеспечения войны на суше и на море. Армия, видимо, может провести подготовку. Но поскольку для этого будут реквизированы суда, мы не сможем обеспечить транспортировку сырья и военных материалов. Все это серьезным образом скажется на расширении наших производственных возможностей и пополнении вооружениями. Я считаю, мы должны предусмотреть такие действия, которые вселяли бы уверенность в отсутствии опасности поражения от Британии, Соединенных Штатов и Советской России. Пойдем ли мы на юг или на север? Я бы хотел, чтобы этот вопрос был тщательно изучен. У Империи нет сырья и материалов. Сейчас мы должны подумать, как обрести уверенность в том, что мы не потерпим поражения, а также как разрешить китайский инцидент”45.
Одобренная 2 июля 1941 г. на императорском совещании “Программа” определила дальнейшую политику Японии, установила курс на активное участие во Второй мировой войне. Ниже следует полный текст этого важного документа:
Политика
1. Независимо от изменений в международном положении Империя будет твердо придерживаться политики построения сферы совместного процветания Великой Восточной Азии, что явится вкладом в достижение мира во всем мире.
2. Наша Империя будет продолжать свои усилия, направленные на разрешение китайского инцидента, и будет стремиться обеспечить прочную основу безопасности и сохранения нации. Это предусматривает шаги для продвижения на юг и в зависимости от изменений обстановки включает также разрешение северной проблемы.
3. Наша Империя исполнена решимости устранить все препятствия на пути достижения вышеуказанных целей.
Резюме
1. Давление, осуществляемое из южных районов, будет усилено с целью принуждения режима Чан Кайши к капитуляции. В соответствующий момент, в зависимости от будущего развития обстановки наше право воюющей державы будет распространено на чунцинский режим46, и враждебный иностранный сеттльмент перейдет под наш контроль.
2. С целью гарантировать безопасность и сохранение нации наша Империя будет продолжать все необходимые дипломатические переговоры по поводу южных районов, а также предпринимать другие меры, которые могут потребоваться.
Для достижения вышеуказанных целей будет проводиться подготовка к войне против Великобритании и Соединенных Штатов. Прежде всего, на основе документов “Программа политики в отношении Французского Индокитая и Таиланда” и “О форсировании политики в отношении Юга” будут приняты различные меры применительно к Французскому Индокитаю и Таиланду с тем, чтобы форсировать наше продвижение в южные районы. При осуществлении указанных планов наша Империя не остановится перед возможностью оказаться вовлеченной в войну с Великобританией и Соединенными Штатами.
45 Там же, Бэккан. Сирёхэн, с. 462.
46Гоминьдановское правительство, находившееся в Чунцине с октября 1938 г. до конца войны.
15


3. Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта. Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германосоветская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей Империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ.
4. При проведении различных указанных выше политических мероприятий (раздел 3) и особенно при принятии решений об использовании вооруженной силы мы должны быть уверены в отсутствии серьезных препятствий для сохранения нашей основной позиции в отношении войны с Великобританией и Соединенными Штатами.
5. В соответствии с принятым политическим курсом мы будем дипломатическими и другими методами прилагать усилия к тому, чтобы предотвратить вступление Соединенных Штатов в европейскую войну. Но если Соединенные Штаты вступят в войну, наша империя будет действовать в соответствии с Тройственным пактом. Однако мы примем самостоятельное решение о времени и способах использования вооруженной силы.
6. Мы незамедлительно сосредоточим наше внимание на приведении страны в готовность к войне. Особенно будет усилена оборона метрополии.
7. Конкретные планы осуществления этой программы будут выработаны отдельно47.
В соответствии с решениями императорского совещания армия развернула беспрецедентное по масштабам наращивание мощи нацеленной против СССР группировки войск. В результате проведенной мобилизации общая численность Квантунской армии, японской армии в Корее, соединений и частей на Хоккайдо, Карафуто (Сахалине), Курильских островах достигла почти 1 млн. солдат и офицеров. Была определена дата начала войны против Сойетского Союза - 29 августа 1941 года48.
Параллельно велись переговоры в вишистами во Франции о “мирной передаче” южных районов Индокитая, которые завершились согласием французского марионеточного правительства на размещение японских войск на всем полуострове. 26-27 июля состоялся ввод японской армии на эту территорию. Было очевидно, что, обретя столь важный плацдарм, японцы нацелились на богатые ресурсами Голландскую Индию и британскую Малайю. Именно здесь они могли получить необходимые нефть, олово, каучук и продовольствие. На Малайю и Голландскую Индию приходилось 78% мировой добычи каучука и 67% олова. В 1940 г. здесь было добыто около 9 млн. т нефти. 90% олова и почти 75% каучука, экспортировавшихся из этих стран, приходилось на долю США49.
Продвижение Японии все дальше на юг создавало угрозу интересам США, что вынуждало американскую администрацию ужесточить экономические санкции против Японии и предпринять некоторые меры военного характера. 26 июля Рузвельт отдал приказ привести в состояние повышенной боевой готовности вооруженные силы Филиппин и обещал в ближайшее время направить туда дополнительно 272 тяжелых бомбардировщика дальнего радиуса действия “Б-17” и 130 новых штурмовиков “Р-40”. На пост командующего вооруженными силами США на Дальнем Востоке был назначен бывший начальник генерального штаба сухопутных сил США Д. Макартур50. Филиппинская армия перешла в подчинение американского командования, а в Китай была направлена группа американских военных советников.
47Тайхэйё сэнсо э но Мити, Бэккан. Сирёхэн, с. 467.
48Дайтоа сэнсо кокан си. 20. Дайхонъэй рикугун бу 2 (Секция сухопутных сил императорской ставки, ч. 2). Токио, 1968, с. 322.
49 История Второй мировой войны, т. 4. М., 1975, с. 242.
50Герберт Б. Указ, соч., с. 347.
16


Видя, что политика умиротворения не дает ожидаемых плодов, а лишь поощряет Токио на дальнейшую экспансию, правительства западных держав решились на серьезную акцию. 25 июля 1941 г. правительство Рузвельта ввело эмбарго на экспорт нефти в Японию и заморозило все японские активы в США. Так же поступили Великобритания и Голландия. 1 августа Вашингтон запретил экспорт в Японию всех стратегических товаров. 17 августа Рузвельт вручил японскому послу памятную записку, в которой в резких выражениях выражался протест против агрессивных действий Японии. Становилось ясно, что США и Великобритания не потерпят дальнейшего ущемления своих интересов, и время разрешения противоречий путем переговоров уже прошло.
В этой ситуации многие военные руководители настойчиво предлагали незамедлительно вступить в войну с США и быстро захватить Филиппины. Начальник главного морского штаба Нагано Осами 21 июля еще до официального объявления американцами эмбарго убеждал коллег на заседании Координационного совета правительства и императорской ставки немедленно объявить Америке войну, что “даст Японии шанс победить”, воспользовавшись тем, что США пока к войне не готовы. “Если мы оккупируем Филиппины, - подчеркивал он, - флот без особых проблем сможет проводить боевые действия. Тогда нам удастся обеспечить защиту всей южной части Тихого океана”51.
9 августа премьер-министр Великобритании У. Черчилль предложил Рузвельту проект ультиматума Японии от имени США, Великобритании и СССР, в котором указывалось, что, если японцы вступят в Малайю или Голландскую Индию, три державы примут такие меры, которые потребуются для того, чтобы вытеснить их оттуда. Однако Рузвельт счел подобный ультиматум чрезмерным. Он заявил: “По мнению военного и морского министерств США, основная цель на Тихом океане пока должна заключаться в том, чтобы избежать войны с Японией, ибо война между США и Японией не только свяжет большую часть, если не весь американский флот, но и ляжет тяжелым бременем на нашу военную организацию и производство, в то время как они должны ориентироваться на Атлантику”52.
Поэтому Рузвельт и его ближайшее окружение решили ограничиться хотя и достаточно твердым, но все же не столь ультимативным заявлением. 17 августа Рузвельт вручил японскому послу в США Номура Китисабуро ноту правительству Японии. В ней содержалось следующее предупреждение: “Если Япония применением силы или угрозой таковой попытается и впредь установить военным путем свое господство над сопредельными странами, США незамедлительно предпримут необходимые для обеспечения безопасности меры”. При передаче ноты в Токио Номура высказал мнение о том, что Японии “не удастся достичь соглашения с Соединенными Штатами”53.
К началу сентября 1941 г. японское военно-политическое руководство вынуждено было отложить на время нападение на Советский Союз. Основные причины состояли в срыве германского плана “молниеносной войны” и сохранении на Дальнем Востоке достаточно сильной группировки советских войск. Альтернативой выступления на севере было дальнейшее расширение вооруженной экспансии в южном направлении. В согласованном на заседании Координационного совета правительства и императорской ставки от 3 сентября проекте документа “Программа осуществления государственной политики Империи” определялось: “В случае отсутствия перспектив принятия наших требований до первой декады октября мы незамедлительно примем решение о начале войны против Соединенных Штатов и Великобритании”54.
Затем на императорском совещании 6 сентября политика Японии в отношении США, Великобритании и Голландии была сформулирована следующим образом: “Принимая во внимание чрезвычайно напряженную обстановку, и в особенности действия, предпринятые в отношении Японии США, Великобританией, Голландией и другими
51 Тайхэйё сэнсо э но Мити, Бэккан, Сирехэн, с. 481.
51 Langer W and Gleason S. The Undeclared War 1940—1941. New York. 1953, p. 672.
53 Japan's Decision for War: Records of the 1941 Policy Conferences. Stanford, 1967, p. 123. 54Ibid., p. 132.
17


государствами, а также положение Советского Союза, степень возможного использования государственной мощи Империи, мы осуществим предусмотренный “Основными принципами политики Империи в связи с изменением обстановки” курс. Было решено, не останавливаясь перед войной с западными державами, ориентировочно к концу октября закончить все военные приготовления.
НАПАДЕНИЕ НА ПЁРЛ-ХАРБОР НАЧАЛОСЬ С КУРИЛ
С 29 сентября по 1 октября 1941 г. в Москве проходила трехсторонняя конференция, в работе которой принимали участие от СССР - В.М. Молотов, Великобритании министр снабжения лорд У. Бивербрук, США - посол в СССР А. Гарриман. Во время состоявшейся 30 сентября беседы с главами делегаций США и Великобритании Сталин заявил: “У меня такое впечатление, что Япония - не Италия и не хочет идти в рабство к Германии. Поэтому есть основания для отрыва Японии от Германии”. В ответ Гарриман заметил: “Великобритания и США этим вопросом много занимались. Мы теперь представляем единый фронт, чтобы дать Японии понять ошибочность ее отношений с державами оси. Эта политика, которую мы развивали со встречи президента с Черчиллем (9-12 августа), дает уже хорошие результаты”55. Проявленный Гарриманом оптимизм по поводу перспективы вывода Японии из Тройственного пакта вызывает удивление. В это время Япония уже завершала подготовку к войне против США.
Приняв решение воевать сначала с США и Великобританией на юге, японцы делали все возможное, чтобы создать в Вашингтоне и Лондоне обратное впечатление, что Япония намерена в ближайшее время нанести удар по Советскому Союзу. Содержавшаяся в послании премьер-министра Японии президенту США от 28 августа “надежда японского правительства на то, что США будут избегать сотрудничества с Советским Союзом” и предложение со стороны Токио организовать личную встречу Коноэ с Рузвельтом укладывались в рамки японской операции по дезинформации, призванной убедить Вашингтон в нежелании Японии идти на столкновение с США. Альтернативой же нарушавшего интересы США и Великобритании японского движения на юг было выступление Японии на севере, против СССР. Это лишний раз убеждало Вашингтон в правильности утвержденного 21 июля 1941 г. оперативного плана Тихоокеанского флота США, который исходил из неизбежности японо-советской войны56. «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? - писала 27 октября 1941 г. американская газета “Чикаго трибюн”. - Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости эффективного удара ее флота».
Не только военное, но и политическое руководство США и Великобритании в своей стратегии исходили из ошибочного вывода о том, что в связи с наступлением германских войск на Москву приближается и срок японского удара по СССР с востока. “Я думаю, - писал 15 октября 1941 г. Рузвельт Черчиллю, - что они (японцы) направятся на север”. Английский премьер соглашался с ним57.
С 16 апреля 1941 г. в Вашингтоне проходили американо-японские переговоры о нормализации двусторонних отношений. Правительство США с самого начала предложило для обсуждения четыре пункта: уважение территориальной целостности и суверенитета каждой нации; поддержка принципа невмешательства во внутренние дела других стран; поддержка принципа равенства, включая равенство возможности торговли; не нарушение статус-кво в районе Тихого океана, за исключением случаев, когда статус- кво может быть изменен мирными средствами. При этом в обмен на вывод японских
55 Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Документы и материалы, т. 1. М., 1984, с. 120.
56Hearings before the Joint Committee on the Investigation of the Pearl Harbor Attack, v. 17. Washington, 1946, p. 2568-2601.
57 Вторая мировая война. Краткая история. М., 1984, с. 166.
18


войск из Китая, образование в Китае единого правительства США не исключали возможность признания марионеточного государства Маньчжоу-Го.
Со своей стороны японцы предложили США признать Маньчжоу-Го, отказать в поддержке правительству Чан Кайши, предоставить Японии неограниченные права на получение в юго-западной части Тихого океана необходимого ей военно-стратегического сырья, не допускать укрепления американцами Филиппин.
Как писал К. Хэлл в мемуарах, согласно положениям японского проекта “над всем районом Тихого океана, по существу, устанавливалось своего рода совместное японоамериканское государство, причем господство Японии простиралось над той его частью, где проживало 9/10 населения и было сосредоточено 9/10 богатств района. Права и интересы других стран почти совсем не принимались во внимание”. Хэлл считал, что “этот проект почти не давал надежды”58.
Эти настроения разделял и Рузвельт, который, не возлагая особых надежд на благоприятный исход переговоров с японцами, тем не менее, стремился как можно дольше оттягивать начало японо-американской войны. Не рассчитывали на какие-либо компромиссы с американцами и японцы. В донесении руководителя советской разведгруппы в Японии Рихарда Зорге от 14 сентября 1941 г. сообщалось, что представитель флота и видный японский дипломат Сиратори Тосио сказали германскому послу Отту и германскому военно-морскому атташе в Токио, что “переговоры с США есть последний эксперимент, чтобы доказать народу и крупным капиталистам, что достигнуть понимания с Америкой невозможно”59.
На состоявшемся 5 ноября 1941 г. императорском совещании было принято следующее решение:
“1. Начать военные действия в первых числах декабря; армии и военно-морскому флоту полностью завершить подготовку к операциям.
2. Переговоры с США проводить в соответствии с прилагаемым документом (вариант “А” и вариант “Б”)60.
3. Усилить сотрудничество с Германией и Италией.
4. Непосредственно перед началом военных действий установить тесные связи с Таиландом.
В случае если переговоры с США к 0 часам 1 декабря принесут успех, военные действия отложить”61.
О том, что продолжение переговоров было ничем иным как “дымовой завесой”, свидетельствует тот факт, что 1 ноября, еще до императорского совещания, был отдан “приказ № 1 по Объединенному флоту”, в котором говорилось: «Великая Японская Империя объявляет войну США, Великобритании и Нидерландам. Указ об объявлении войны будет опубликован в день “X”. Довести до сведения данные приказа в день “Y”». 5 ноября секретным приказом № 2 был установлен день “Y” - 23 ноября, а 8 ноября секретным приказом № 3 днем “X” устанавливалась дата - 8 декабря62.
Бывший накануне и в годы войны старшим офицером генерального штаба японской армии полковник Хаттори Такусиро писал после войны: “Начальник генерального штаба Сугияма и начальник главного морского штаба Нагано 3 и 5 ноября поочередно доложили императору оперативные планы и получили его высочайшее одобрение. 5 ноября верховное командование армии и флота провело военную игру в присутствии императора и разъяснило ему план операции на юге”. По поводу удара по Пёрл-Харбо-
5SHull С. The Memoirs, v. II. New York, 1948, p. 1000.
59Русский архив. Великая Отечественная. T. 18. Советско-японская война 1945 г. История военно-политического противоборства двух держав в 30-40 годы. Документы и материалы. М., 1997, с. 192-193.
60О вариантах “А” и “Б” см. подробнее: Кошкин АЛ. Японский фронт маршала Сталина. Тень Цусимы длиной в век. М., 2004, с. 166-175.
61 Тайхэйё сэнсо э но Мити, Бэккан, Сирёхэн, с. 571.
62Кушаков JI.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962, с. 339.
19


ру в оперативном плане военно-морского флота указывалось: “Группе кораблей, основу которой составляют шесть авианосцев, под командованием командующего 1-го авианосного соединения нанести внезапный удар по основным силам флота США в базах на Гавайских островах. Основная цель группы - за десять дней до начала операции выдвинуться в район Курильских островов, а за один - два часа до рассвета в день “X”, находясь в районе 110 миль севернее Оаху, силами 400 самолетов нанести внезапный удар по авиации и кораблям в Пёрл-Харборе”.
“Таким образом, - свидетельствовал Хаттори, - можно считать, что 5 ноября на совещании в присутствии императора фактически было принято решение начать войну”63. Существуют веские основания считать, что последовавшие дипломатические маневры японского правительства главным образом преследовали цель обеспечить внезапность японского удара по Перл-Харбору.
5 ноября министр иностранных дел Японии Того Сигэнори в направленных послу Номура инструкциях, в частности, писал: “Если мы не сможем обеспечить скорейшее завершение переговоров, то, как это ни прискорбно, их крах станет неизбежным... Когда совещание у императора закончит работу, мы немедленно сообщим Вам его результат, после чего Вы встретитесь с президентом Рузвельтом и госсекретарем Хэллом и сделаете все от Вас зависящее, чтобы заставит их в полной мере осознать нашу решимость” При этом было дано весьма важное указание о том, что “в данных обстоятельствах соглашение необходимо заключить к 25 ноября”64. Это был установленный срок для отдачи приказа о выходе в море авианосного соединения с тем чтобы, преодолев расстояние до Пёрл-Харбора, нанести по нему удар ранним утром 7 декабря 1941 г. (по гавайскому времени).
Как стало известно после войны, “расколовшие” японские дипломатические шифры американские спецслужбы быстро расшифровали депешу Того послу Номура, и Рузвельт и Хэлл прочли ее до официального представления американскому президенту “новые предложения”, предусматривавших некоторое смягчение японской позиции. Содержание телеграммы взволновало американских руководителей. Стало ясно, что японцы затевают что-то серьезное после 25 ноября.
Американское командование считало, что США не готовы к вооруженному столкновению с Японией. 5 ноября главнокомандующий военно-морским флотом США Р. Старк и начальник штаба армии генерал Дж. Маршалл представили Рузвельту меморандум, в котором предлагали продолжить политическое маневрирование с целью оттянуть конфликт с Японией. “Соединенные Штаты, - указывалось в меморандуме, - должны избегать войны с Японией до того момента, пока не будут созданы достаточно сильные оборонительные позиции на Дальнем Востоке, или до того времени, когда Япония будет прямо угрожать или нападет на территории, безопасность которых чрезвычайно важна для США”65. Под такими территориями подразумевались владения США на Тихом океане, страны Британского содружества, Голландская Индия (Индонезия).
19 ноября дальневосточный отдел госдепартамента США разработал проект временного соглашения с Японией сроком на ближайшие три месяца с перспективой его возможного продления. В документе в обмен на вывод японских войск из Южного Индокитая предусматривалось отменить “замораживание” японских фондов в США, объявленное 26 июля 1941 г. Кроме того, США брались содействовать в отмене аналогичных распоряжений Великобританией и властями Голландской Индии, а также обещали “не рассматривать неблагожелательно установление мира между Японией и Китаем” на устраивающих Токио условиях.
Однако после обсуждения в правительстве США было решено проект “временного соглашения” усилить, внеся в него пункты о выводе японских войск с территории
63 Таку сиро Хаттори. Япония в войне 1941-1945 гг. (Перев. с яп.) М, 1973, с. 54, 73, 80-81.
64 Того Сигэнори. Воспоминания японского дипломата. (Перев. с англ.) М., 1996, с. 314-315.
65 Севостьянов Г.Н. Подготовка войны на Тихом океане (сентябрь 1939 г. - декабрь 1941 г.). М., 1962, с. 499.
20


Китая и отказе Японии от Тройственного пакта с Германией и Италией. Эти пункты были призваны лишить Японию иллюзий по поводу возможности подтолкнуть США на путь умиротворения Японии. Нельзя с полным основанием утверждать, что сделанные США предложения Японии от 26 ноября 1941 г., ставшие впоследствии известными как “нота Хэлла”, действительно являлись ультиматумом. Хотя в создавшейся обстановке выдвинутые Вашингтоном условия и выглядели как окончательные, нельзя исключать, что это было сделано не столько с целью спровоцировать Японию на первый удар, как об этом заявляют некоторые авторы, сколько с тем, чтобы, демонстрируя решимость не останавливаться перед столкновением, тем самым сдержать Японию от начала войны.
Однако к моменту направления “ноты Хэлла”, можно сказать, “стрела была уже выпущена”.
Японское авианосное соединение под командованием адмирала Нагумо Тюити, покинув пункт сосредоточения в заливе Хитокаппу острова Итуруп (Курильские острова) в 18 часов 26 ноября 1941 г., направилось тайными путями для нанесения внезапного массированного удара по Пёрл-Харбору. Важно отметить, что это произошло в момент, когда японское правительство еще не получило “ноту Хэлла”.
Поступившую затем в Токио “ноту Хэлла” японское верховное командование восприняло с энтузиазмом, назвав ее “ниспосланным с небес благом” или “милостью богов” (“тэнью”), ибо она давала возможность если не оправдать японское коварство, то, по крайней мере, представить дело таким образом, будто причиной начала войны явился “американский ультиматум”.
С военной точки зрения операция была проведена безупречно. В 7.50 утра 7 декабря 1941 г. (гавайское время, в Японии уже была ночь 8 декабря) ударное авиационное соединение совершило налеты на Пёрл-Харбор. В результате двух атак японская палубная авиация уничтожила или надолго вывела из строя 8 линкоров, 6 крейсеров, эсминец и 272 самолета. В тот же день авианосные соединения Японии, базировавшиеся на острове Тайвань, осуществили массированные налеты на аэродромы Филиппин, высадили десант на севере Малайи, атаковали британские аэродромы в Малайе и Сингапуре и высадились в Южном Таиланде. У берегов Малайи японская авиация потопила английский линкор “Принц оф Уэлльс” и линейный крейсер “Рипалс”66.
8 декабря 1941 г. Конгресс США принял резолюцию об объявлении войны Японии. В тот же день в Японии был опубликован императорский рескрипт об объявлении войны Соединенным Штатам Америки и Великобритании. Вслед за Японией 11 декабря войну США объявили Германия и Италия. Затем в войну против Японии вступили Нидерланды, Франция, Китай. Началась война на Тихом океане, или, как ее именовали в Японии “дайтоа сэнсо” - “война за Великую Восточную Азию”.
Последствия японских атак Рузвельт и Черчилль обсуждали в конце декабря 1941 г. н& встрече в Вашингтоне (конференция “Аркадия”). Вот как описывал эту встречу американский историк А.Хэтч:
“Черчилль разложил перед Рузвельтом английские военные карты и заявил:
-От Сан-Франциско до Кейптауна или вокруг Индии к Адену 14 тысяч миль, а флота, способного вести борьбу с японскими военно-морскими силами нет.
- Это правильно, - сказал мрачно президент.
- Более того, - продолжал Черчилль, - Гонконг падет в любой момент. Малайя накануне оккупации. Стремительность японского нападения превзошла все наши ожидания. Если Сингапур падет, за ним последуют голландские острова, возможно, Австралия...
- Я знаю, - сказал Рузвельт, - Филиппины почти потеряны. Макартур отброшен на полуостров Батаан; Гуам и Уэйк захвачены японцами. Если они будут продолжать давить, мы не сможем удержать Мидуэй. Сам Оаху находится под угрозой.
66 	Подробнее о гавайской и других операциях японских вооруженных сил в начальный период войны на Тихом океане и ЮВА см.: История второй мировой войны 1939-1945, т. 4. с. 386-410.
21


- Картина весьма мрачная, - продолжал Черчилль, - отчаянное положение и даже более”67.
Начало военных действий на Тихом океане придало Второй мировой войне подлинно глобальный характер, окончательно оформило два противостоящих друг другу блока государств. Это было закреплено подписанием в Вашингтоне 1 января 1942 г. Декларации Объединенных Наций. Среди объединившихся для борьбы с агрессорами 26 государств, ведущую роль играли СССР, США, Великобритания, Китай.
POST SCRIPTUM
В 90-е годы центральные российские газеты опубликовали статьи, в которых утверждалось, что обострение японо-американских отношений осенью 1941 г., повлекшее за собой начало войны на Тихом океане, якобы, было инспирировано советской разведкой. Недвусмысленно давалось понять, что целью секретных операций Москвы было спровоцировать войну между Японией и США и тем самым отвести угрозу японского нападения на советский Дальний Восток и Сибирь.
Не остались в стороне от этих “сенсационных” утверждений и японские СМИ. Одна из газет Японии предпослала своей пространной статье на эту тему броский заголовок “Спусковой крючок японо-американской войны”. В ней также излагалась версия о том, что предшествовавшая японской атаке на Пёрл-Харбор “нота Хэлла”, требовавшая прекратить японскую агрессию в Восточной Азии, якобы была инспирирована советскими агентами в США.
Подлинные же факты и документы свидетельствуют о том, что Сталин летом 1941 г. действительно пытался побудить руководство США к оказанию давления на японское правительство с целью воспрепятствовать нападению Японии на СССР, однако действовал при этом не тайно, а официально, по дипломатическим каналам.
Заключая в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете с Японией, Сталин стремился в первую очередь избежать одновременной войны на два фронта - против Германии и Японии. Это понимали в США. Американский посол США в Москве Л. Штейнгардт отмечал: “Тем, кто утверждает, что советско-японский пакт представляет угрозу для Соединенных Штатов, я отвечаю, что Советский Союз имеет опасного соседа на западе и заинтересован в обеспечении мира на востоке. Я сам поступил бы точно так же на месте Советского правительства”.
Конечно же, подписывая пакт с Японией, Сталин хорошо знал о японо-американских противоречиях и о наличии у японского правительства наряду с “северным” (против СССР) также и “южного” варианта распространения агрессии. Понимал он и то, что советско-японский пакт о нейтралитете позволит Японии проводить операции на юге с большей свободой рук. Но это не означало, что Москва была заинтересована в японо-американской войне. СССР было выгоднее, если бы США всеми своими силами вступили в войну не в Азии, а в Европе, против Германии. В этом случае Гитлер едва ли осмелился бы выступить против СССР, ослабив западный фронт против Великобритании и США.
После германского нападения Москва в условиях угрозы войны на два отдаленных друг от друга фронта была заинтересована в конкретных действиях США по предотвращению японского нападения на СССР. 8 июля 1941 г. В.М. Молотов в телеграмме советскому послу в Вашингтоне К. Уманскому писал: “Нам особенно интересно было бы узнать, какие меры американское правительство может и хочет предпринять для предотвращения или затруднения выступления против нас Японии и какова будет его позиция в случае такого выступления... Спросите Рузвельта, не считает ли он, что более ясным и решительным заявлением, высказанным публично или в дипломатическом порядке непосредственно японскому правительству, Рузвельт мог бы значительно уменьшить шансы выступления Японии”. Тогда позиция США была уклончивой. Известно
67Hatch А.P. Franclin D. Roosevelt. An Informal Biography. New York, 1947, p. 298.
22


высказывание ближайшего помощника Рузвельта Г. Гопкинса о том, что американцы “не любят посылать ноты, дающие понять, что США не нравится то или иное мероприятие, проводимое Японией”.
Стремление Сталина нейтрализовать Японию, не допустить ее активного участия в мировой войне, о чем говорилось выше, лишний раз указывает на то, что для Москвы японо-американская война была невыгодна. К осени 1941 г. была достигнута договоренность между СССР и США о поставках американского вооружения и других материалов, а также продовольствия. Сталин не мог не учитывать, что в случае вступления США в войну с японцами эти поставки могут резко сократиться. По этой причине версия о том, что Сталин якобы был заинтересован в японо-американской войне, выглядит нелогичной.
Подвергшись критике, в том числе и со стороны японских исследователей, создатель версии о причастности советского руководства к провоцированию японо-американского столкновения отставной генерал КГБ В.Г. Павлов в интервью японской телерадиовещательной корпорации “Эн-Эйч-Кэй” вынужден был признать, что в действительности в планы советской разведки вовсе не входило “сталкивать США с Японией”, и что эта война между ними “разразилась совершенно по другим причинам”.
Объективный анализ международных отношений в 1941 г. в “треугольнике СССР Япония - США” свидетельствует о несостоятельности версии о секретных замыслах Москвы “столкнуть японцев и американцев”. Трагическая развязка в декабре 1941 г. была предопределена всем ходом предшествовавших событий и явилась результатом непримиримой борьбы великих держав за господство в Восточной Азии и на Тихом океане.
23


©2011 г.
в.в. СОКОЛОВ
ЮНРРА И СОВЕТСКИЙ СОЮЗ. 1943-1948 ГОДЫ (ПО НОВЫМ АРХИВНЫМ МАТЕРИАЛАМ)
В последние годы в нашей исторической науке значительное внимание уделялось предыстории и истории Второй мировой войны, роли СССР в создании антигитлеровской коалиции и решающему вкладу СССР в разгром германского фашизма и японского милитаризма. При этом отмечалась также роль США и Великобритании в достижении общей Победы, в том числе их поставки в СССР по ленд-лизу1. Но как-то прошла мимо внимания советских и российских историков деятельность США и Великобритании по созданию Администрации Объединенных наций по оказанию помощи и восстановлению (ЮНРРА) народам стран, пострадавшим от агрессии2.
Объяснялось это, по-видимому, тем, что начавшаяся “холодная война” с приходом к власти в США президента Г. Трумэна, применившего впервые ядерное оружие против мирного населения в Японии с целью запугать СССР, а затем выступление 5 марта 1946 г. в Фултоне (США) бывшего премьер-министра Англии У. Черчилля, призвавшего создать англо-американский военный союз для борьбы с “восточным коммунизмом”, не способствовали объективному рассмотрению вопросов советско-американских отношений. Настала пора осветить этот вопрос.
Впервые мысль об оказании продовольственной помощи народам, находившимся под ярмом Гитлера, высказал премьер-министр Великобритании У. Черчилль, хотя он и не предлагал создание международной организации. Выступая 21 августа 1940 г. в Палате общин, он заявил, что придет время и “мы заранее сможем организовать скорую доставку продовольствия в любую часть порабощенного района, когда он будет полностью очищен от германских войск”3.
Действительно, менее чем через три года после этого заявления Черчилля, правительство США сочло необходимым “обсудить основные экономические проблемы, с которыми они и весь мир столкнутся после обеспечения полной военной победы”. 30 марта 1943 г. США предложили созвать конференцию по вопросам продовольствия и других важнейших сельскохозяйственных продуктов. Правительство СССР приняло это американское предложение4.
На состоявшейся конференции в Хот Спрингс (США) глава советской делегации А.Д. Крутиков в заявлении 24 мая 1943 г. отметил, что проблемы продовольственного снабжения и продовольственной помощи имеют огромное значение для Со-
Соколов Владимир Васильевич - кандидат исторических наук, специалист по международным отношениям и внешней политике СССР и России.
1 См.: Соколов В.В. Ленд-лиз в годы Второй мировой войны. - Новая и новейшая история,
2010, №6.
2 За рубежом рассматриваемой теме было уделено достаточное внимание уже в первые послевоенные годы: Fifty Facts about UNRRA. London, 1946; 10th Report to Congress on Operations of UNRRA. Washington, 1947; The Story of UNRRA. Washington, 1948; UNRRA. The History of the United Nations Relief and Rehabilitation Administration, v. 1-3. New York, 1950.
3 The History of the UNRRA, v. 1, p. 4.
4 Внешняя политика СССР. Сборник документов. T. V (июнь 1941 - сентябрь 1945). М., 1947, с. 266-267.
24


ветского Союза, во-первых, для снабжения большой армии и достижения победы в войне, во-вторых, для сохранения жизни и здоровья ограбленного населения районов, освобожденных Красной Армией от германских оккупантов. Он подчеркнул, что “Советский Союз будет нуждаться в импорте продовольствия и в продовольственной помощи даже после войны в течение всего периода восстановления сельского хозяйства”5.
Упомянутая конференция учредила соответствующую комиссию, которая должна была обосноваться в Вашингтоне не позднее 15 июля 1943 г., и начать работу по созданию постоянной организации. Поднимавшиеся на той же конференции вопросы об оказании срочной продовольственной и другой помощи странам, освободившихся от оккупантов, ускорили создание новой организации - Администрации Объединенных наций по оказанию помощи и восстановлению (ЮНРРА).
14 июня 1943 г. американский проект Соглашения о создании такой организации был опубликован в советской печати6.
Поддерживая идею такой организации, советский посол в США А.А. Громыко, вручая президенту США Ф.Д. Рузвельту свои верительные грамоты 4 октября 1943 г., заявил: “Народы Советского Союза получали и получают от дружественного американского народа не только моральную, но и значительную материальную поддержку, как самолетами, танками, орудиями и другими военными материалами, так и продовольствием.
Советский народ высоко ценит эту поддержку, за которую я выражаю Вам, г-н Президент, а через Вас и всему американскому народу, горячую благодарность моего правительства и народов моей страны”7.
9 ноября 1943 г. открылась конференция 44 государств в Восточном зале Белого дома в Вашингтоне. К собравшимся обратился Ф.Д. Рузвельт. Он подчеркнул, что “народы имеют общие цели”, а теперь “должны научиться работать вместе”8.
В тот же день соглашение о создании ЮНРРА подписали президент США Ф.Д. Рузвельт, посол СССР в США А.А. Громыко, посол Великобритании в США Э.Ф. Галифакс, а также представители других государств, участвовавших в конференции9. В 1945 г. в организацию вступили еще четыре государства - Дания, Белоруссия, Украина и Турция.
Все государства - члены входили в Совет, который собирался два раза в год и определял политику ЮНРРА на предстоявший период. Всего состоялось 6 заседаний Совета: дважды в Атлантик-сити, один раз в Вашингтоне, а также в Монреале (Канада), Лондоне и Женеве.
На третьем заседании Совета в Лондоне в августе 1945 г. было решено создать Центральный комитет ЮНРРА из девяти государств: США, Великобритания, Канада, Австралия, Бразилия, Советский Союз, Франция, Китай и Югославия. Таким образом, в состав Центрального комитета вошли представители четырех государств, подвергшихся оккупации, а пять - от стран, которые избежали иностранного вторжения. В отличие от Совета его заседания были закрытыми для прессы. Центральный комитет созывался в штаб-квартире ЮНРРА в Вашингтоне по требованию председателя Совета, который формально воздерживался при голосовании, но это не означало, что он не принимал участие в дискуссии10.
Первое заседание Совета ЮНРРА состоялось в г. Атлантик-сити (штат Нью-Джерси), с 10 ноября по 10 декабря 1943 г. США в качестве хозяина предоставили помещение и обслуживающий аппарат. Заседания были открытыми.
5 Там же, с. 290-291.
6 Внешняя политика СССР, т. V, с. 296-301.
7 Там же, с. 312.
8 The History of the UNRRA, v. 1, p. 3.
9 Внешняя политика СССР, т. V, с. 296-301.
10 The History of the UNRRA, v. 1, p. 26-27.
25


Выступивший на первой конференции Совета представитель СССР В.А. Сергеев выразил надежду, что взаимопонимание и дух сотрудничества, проявленные на этой сессии, станут общим делом, когда начнется действительно работа по оказанию помощи и восстановлению пострадавшим странам11.
Первым Генеральным директором ЮНРРА стал бывший губернатор штата Нью- Йорк Х.Г. Леман (январь 1944 г. - март 1946 г.), его сменил мэр Нью-Йорка Ф.Х. Ла- гардиа (апрель 1946 г. - декабрь 1946 г.), а третьим и последним стал генерал-майор Лоуэлл У. Руке (январь 1947 г. - 30 сентября 1948 г.).
Штат сотрудников был многонациональным. На пике своей деятельности в середине 1945 г. он насчитывал 12 тыс. сотрудников, большая часть которых работала в США, в европейском отделении ЮНРРА в Лондоне, а также значительно меньше в миссиях ЮНРРА по оказанию помощи в других странах.
Небольшая часть сотрудников оказывала помощь перемещенным лицам в центрах сбора в Германии, Австрии, Италии и на Ближнем Востоке. Именно на Ближнем Востоке была осуществлена в мае 1944 г. первая крупная акция ЮНРРА: там она взяла на себя ответственность за 40 тыс. беженцев, главным образом югославов, греков и др. Среди них было немало жен и детей партизан, которые мужественно сражались против немецких и итальянских захватчиков. Всего ЮНРРА репатриировала с Ближнего Востока более 50 тыс. человек12.
Совет ЮНРРА на своем первом заседании 16 ноября создал 4 комиссии: по организационным и административным вопросам, по вопросам общей политики, по вопросам финансов и снабжения, по вопросам методов оказания помощи и восстановления. Комиссию по вопросам общей политики возглавил В.А. Сергеев, который, находясь на этом посту, сыграл важную роль в защите интересов СССР и стран Восточной Европы13. Затем количество комиссий возросло, в них входили представители разных стран, но рабочим языком был английский.
Самым важным вопросом деятельности создаваемой организации был вопрос о ее финансировании. Финансирование ЮНРРА осуществлялось двумя путями. Прежде всего, предусматривался административный бюджет, предназначенный для обеспечения деятельности аппарата. Его размер составлял 9,5 млн. долл. Он создавался из обязательных взносов всех государств - членов, большую часть которых, т.е. 40%, составляли взносы США, 15% - Великобритании, 4% - Франции, 5% - Китая и т.д. Доля СССР составляла 10% от общего бюджета ЮНРРА. Всего СССР внес до 1 июля 1947 г. в административный бюджет ЮНРРА 3500 тыс. долл.14
После создания в СССР союзно-республиканских наркоматов 1 февраля 1944 г. и выхода тем самым в 1945 г. Белоруссии и Украины на международную арену, в том числе и их вступление в ООН, доля СССР в административном бюджете ЮНРРА была снижена до 8%, а взносы Белоруссии и Украины были соответственно установлены в 0,5% и 1,5%, т.е. в совокупности для СССР все те же 10%.
По мере расширения деятельности ЮНРРА ее административный бюджет вырос до 11,5 млн. долл.15 Финансирование же оперативной деятельности ЮНРРА, т.е. оказание экономической помощи другим государствам, пострадавшим от германской и японской агрессии, осуществлялось государствами - членами и даже ее нечленами, которые не подвергались вражеской оккупации. Они должны были внести взносы в размере 1% их ежегодного национального дохода до 14 декабря 1945 г. в виде валюты или экспортных товаров.
11 Ibid., р. 27.
12 Ibid., р. 86.
13 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны, т. 1. М., 1946, с. 766.
14 Российский государственный архив экономики (далее - РГАЭ), ф. 413, оп. 24, д. 2552, л. 226.
15 The History of the UNRRA, v. Ill, p. 171.
26


Однако после достижения общей победы над гитлеровской Германией и милитаристской Японией новое руководство США в лице президента Г. Трумэна все более отходило от согласованной с СССР внешней политики, руководствуясь лишь своими стратегическими интересами. Американские представители в ЮНРРА предложили осуществить крупные поставки продовольствия и других товаров в Австрию и Италию, которые, как известно, воевали на стороне Гитлера. Одновременно они предложили увеличить поставки продовольствия в Грецию, где шла вооруженная борьба против левых сил.
В августе 1945 г. на третьей сессии Совета ЮНРРА в Лондоне США инициировали предложение о дополнительном взносе членами ЮНРРА еще 1% от их годового национального дохода в оперативный бюджет ЮНРРА. Таким образом, оперативный бюджет ЮНРРА составил крупную сумму около 3,7 млрд, долл., большая часть которого покрывалась взносами Великобритании, Канады, Бразилии, Аргентины, Австралии и других стран16. Тем самым, оперативный бюджет ЮНРРА был сформирован уже из 2% от национального дохода страны, не подвергавшейся иностранному нашествию.
Полученные финансовые средства оперативного фонда ЮНРРА распределялись по странам следующим образом (в тыс. ам. долл.):
Албания - 27 178. Китай - 529 650.
Австрия - 138 127. Чехословакия - 264 075
Белоруссия - 60 700. Греция - 350 500.
Югославия - 420 552
Другим странам и на специальные цели - 59 371.
Итого: 2 938 304 тыс. долл.17
Это были предварительные данные, но и они свидетельствуют о том, что США по-разному относились к республикам СССР и странам Восточной Европы.
В то же время советские представители в ЮНРРА защищали интересы стран Восточной Европы также активно, как и свои собственные.
Уже в октябре 1945 г. почти 2 млн.т продовольствия, медицинского оборудования и лекарств, а также сельскохозяйственного и промышленного оборудования было отправлено в страны, освобожденные от иностранных оккупантов18.
СССР, как и ряд других государств, подвергшихся иностранному нашествию, не обязаны были вносить финансовые средства в этот оперативный фонд.
Естественно, что США в соответствии со своим финансовым вкладом в деятельность этой международной организации имели преимущество в кадровом обеспечении деятельности ЮНРРА, поскольку штаб-квартира организации находилась в Вашингтоне. Но надо отметить, что СССР также имел ряд руководящих постов в этой международной организации, что помогало решать ряд сложных вопросов, когда международный климат стал меняться к худшему после окончания войны. Так, два человека (М.А. Меньшиков и М.А. Буринский) заняли должности заместителей Генерального директора ЮНРРА, а два других советских представителя (Н.И. Феонов и И.Л. Ильюшенко) занимали должности заместителей Генерального директора по снабжению в региональном отделении ЮНРРА в Лондоне. Работавшие в разное время в центральном аппарате ЮНРРА В.А. Сергеев, В.А. Кленцов и др. содействовали тому, что советские сотрудники возглавляли миссии ЮНРРА в Чехословакии, в Югославии и в Польше, а некоторые работали на рядовых должностях даже в Китае и в Корее19.
Советские сотрудники в ЮНРРА, хорошо знакомые с обстановкой, помогали порой находить более правильные решения, чем это делалось иногда правительственными чиновниками в Москве. Так, в июне 1945 г. по указанию из Москвы в ЮНРРА была подана
Италия - 420 750 Польша - 481 260 Украина - 188 050
16 РГАЭ, ф. 413, оп. 24, д. 2690, л. 22.
17 Там же, л. 21.
18 The American Annual. An Encyclopedia of the Events of 1945. New York, 1948, p. 746-747.
19 The History of the UNRRA, v. Ill, p. 4-15.
27


заявка на поставку товаров на 700 млн. долл., исходя из того, что материальный ущерб, нанесенный СССР немецкими оккупантами, затронул 68 млн. человек, что составляло 36% всего населения Европы20. Однако такое предложение не встретило понимания со стороны США и Великобритании.
Только благодаря советским сотрудникам, работавшим в аппарате ЮНРРА в США и Англии, удалось на сессии Совета ЮНРРА в Лондоне в августе 1945 г. достигнуть соглашения, согласно которому ЮНРРА должна была поставить Белоруссии и Украине бесплатно различных товаров на общую сумму в 250 млн. долл, без получения от них данных о действительном финансовом и общеэкономическом положении этих республик.
18 декабря 1945 г. представители Белоруссии и Украины подписали с Генеральным директором ЮНРРА Х.Г. Леманом соглашения об оказании экономической помощи этим республикам соответственно на 61 млн. долл, и 189 млн. долл.21 При этом было оговорено, что общие поставки Белоруссии и Украине в размере 250 млн. долл, должны быть закончены до 1 июля 1946 г. Однако к этому сроку закупки удалось осуществить только на 67%, а отгрузку на пароходы лишь на 50%.
Причиной этого послужили якобы общие затруднения ЮНРРА в получении продовольствия от стран - поставщиков, а поставки промышленных товаров задерживались в результате крупных забастовок в США.
На самом деле начался медленный, но непрерывный отход США от политики сотрудничества с Советским Союзом. Уже на 3-й сессии Совета ЮНРРА в Лондоне была принята резолюция, рекомендовавшая осуществлять поставки по оказанию помощи со стороны ЮНРРА лишь до конца 1946 г. Это предложение шло навстречу пожеланиям США.
Несмотря на отход правящих кругов США и Англии от политики общего сотрудничества с СССР, эта перемена менее всего была заметна в деятельности ЮНРРА, что объяснялось как разумными действиями советских сотрудников в аппарате ЮНРРА, так и сообщениями с мест о положении в Белоруссии и Украине, поступавшими от руководителей миссий ЮНРРА в этих республиках.
Так, глава миссии ЮНРРА Р.В. Фрейз писал: “Хотя члены миссии объехали большую часть Белоруссии и повсюду видели разрушения, причиненные войной, мы вновь были потрясены разрушением города Гомеля и окружающей его местности... Мир благодарит народ Гомельской области за ту роль, которую он сыграл в покорении фашистских поработителей”22.
Тот же Фрейз в письме председателю Могилевского областного совета И.М. Карловичу 23 сентября 1946 г.отмечал: “Посещение Могилева произвело на всех нас глубокое впечатление... и мы сделаем все от нас зависящее, чтобы передать всем правительствам, входящим в ЮНРРА, истинное положение в Могилевской области”23.
Еще более печальная информация приходила из Украины. Так, члены миссии ЮНРРА во главе с Мак-Даффи рассказали после поездки в Полтаву и Кременчуг, что Кременчуг выглядит разрушенным более чем на 90%, а Полтава на 80%. Мак-Даффи, который видел разрушения во многих городах в семи странах Европы, считал, что только Варшава может быть сравнима с Кременчугом. Из довоенного населения в 90 тыс. человек в Кременчуг вернулось примерно 50% и живут в землянках, подвалах и разрушенных хатках24.
22 	мая 1946 г. в советской печати было опубликовано сообщение об обмене посланиями между председателем Совета Министров СССР И.В. Сталиным и президентом США Г. Трумэном. В послании Трумэна говорилось о возникшем в мире продоволь-
20 РГАЭ, ф. 413, оп. 24, д. 2552, л. 11.
21 The History of the UNRRA, v. 3, p. 255-262, p. 332-339.
22 РГАЭ, ф. 413, on. 24, д. 918, л. 18.
23 Там же, л. 19.
24 Там же, д. 915, л. 234-235.
28


ственном кризисе и выражалась надежда, что СССР выделит для ЮНРРА некоторое количество зернового хлеба25. Конечно, это делалось для того, чтобы скомпрометировать Москву якобы не желающую сотрудничать с ЮНРРА. Ведь Трумэн не мог не знать, что в СССР существовала карточная система, в том числе и на хлеб, а американские миссии ЮНРРА в Белоруссии и на Украине, свободно разъезжавшие по городам и селам этих республик, видели пустые полки в магазинах.
В ответном послании И.В. Сталин выразил сожаление, что Трумэн обратился слишком поздно, когда СССР уже выделил известное количество продовольствия для Франции и других стран, а теперь его ресурсы находятся на исходе.
Что же касается координации работы СССР с другими странами - экспортерами зерна, то это американское предложение со стороны советского правительства, писал Сталин, в принципе, возражений не вызывает, но требует специального обсуждения26. Но такового не последовало.
Возможно, президенту США и нужен был отрицательный ответ, а может быть, до него все же дошла информация о положении в Белоруссии и на Украине, не говоря уже о других районах СССР.
В докладной записке на имя А.И. Микояна от 10 апреля 1946 г., о 4-й сессии Совета ЮНРРА в Атлантик-сити бывший руководящий сотрудник лондонского отделения ЮНРРА Н.И. Феонов отмечал, что изменившаяся политическая обстановка оказывает влияние на весь ход сессии ЮНРРА. На ней рассматривался отчет Генерального директора ЮНРРА Х.Г. Лемана о деятельности ЮНРРА с 1 июля 1945 по 28 февраля 1946 г. и выборе нового Генерального директора Ф.Х. Лагардиа. Говорилось о недостатках в поставках продовольствия нуждающимся странам, о помощи перемещенным лицам, о необходимости оказания содействия беженцам-евреям, оказавшимся в трудном положении в Венгрии, Румынии и Болгарии. Выступили представители 14 стран, в том числе Н.И. Феонов, который отметил, что “помощь ЮНРРА не является благотворительностью”. Ряд стран оказались в положении нуждающихся лишь потому, что они отдали все, что могли, борьбе Объединенных Наций с общим врагом. В то время как в странах, не подвергшихся оккупации, в числе первоочередных задач было стремление расширить производство. В странах же, временно оккупированных германскими фашистами, одной из главных патриотических задач было всячески подрывать экономику на собственной территории, временно занятой врагом, чтобы ослабить силы неприятеля. Н.И. Феонов подверг критике комитет ЮНРРА по продовольствию, который удовлетворяет “нужды” таких “нейтральных” стран, как Испания и Португалия с их фашистскими режимами, которые помогали Гитлеру. Тем не менее, Н.И. Феонов подтвердил, что создание ЮНРРА полностью оправдало себя, и дал положительную оценку деятельности администрации27, хотя в Москве и не считали оправданным оказание помощи со стороны ЮНРРА бывшим союзникам Гитлера.
Одним из первых вопросов, которым пришлось заниматься ЮНРРА после окончания Второй мировой войны, было оказание помощи перемещенным лицам. О содействии ЮНРРА возвращению греков и югославов из стран Ближнего Востока уже говорилось выше. Позиция ЮНРРА в этом вопросе стала меняться, когда речь зашла о возвращении тысяч советских граждан, оказавшихся в Германии и других европейских странах после войны. Документы показывают, что США и Англия через своих агентов в ЮНРРА стремились заполучить бывших перемещенных лиц из Украины, Белоруссии и республик Прибалтики для работы в Англии, а не заниматься их возвращением на Родину.
В этом же направлении действовали различные эмигрантские организации в Канаде, заманивавшие украинцев28.
25 Советско-американские отношения 1945-1948. Документы. М., 2004, с. 218.
26 Там же.
27 РГАЭ, ф. 413, оп. 24, д. 770, л. 117-118.
28 Там же, д. 2676.
29


К тому же советская печать нередко по указанию “сверху” не всегда проявляла достаточную осторожность, публикуя различные “опровержения ТАСС” и другую информацию, забывая о “свободе печати”, существовавшую за рубежом, и тем самым только усиливала расхождения, наметившиеся в отношениях СССР с западными странами.
Так, 30 апреля 1945 г. уполномоченный СНК СССР по делам репатриации генерал- полковник Ф.И. Голиков дал интервью корреспонденту ТАСС, в котором сообщил о плохом обращении представителей США и Англии с советскими военнопленными в Германии. В нарушение соглашения от 11 февраля 1945 г. советские военнопленные содержались в некоторых местах вместе с немецкими солдатами. Их заставляли работать по 10-12 часов, плохо кормили. Стало известно, что 800 советских военнопленных офицеров переправили в США, а вывезенных советских военнопленных в Египет не отправляли на Родину. В Англии обнаружили 3 лагеря, где находились 1712 советских граждан, с возвращением которых на Родину не торопились.
СССР же к тому времени уже освободил 205 тыс. союзных военнопленных, а 64 188 человек отправил на Родину29.
Спустя год положение с репатриацией советских граждан, оказавшихся в западных зонах Германии и в других местах, еще более осложнилось. Об этом свидетельствуют материалы Европейского комитета ЮНРРА о конференции, состоявшейся 8 октября 1946 г. по этому вопросу. Выступивший на ней генерал-майор Давыдов отметил, что целью настоящего совещания является обеспечение выполнения резолюций Совета ЮНРРА на 5-й сессии в Женеве по вопросу перемещенных лиц и ускорению репатриации советских граждан, находящихся в лагерях ЮНРРА в Германии. Отметив, что администрация лагерей не содействует репатриации, он подчеркнул, что имеет место даже оскорбление и избиение советских офицеров, занимающихся репатриацией, а также различные формы насилия в отношении советских граждан, желающих возвратиться на Родину. В лагерных газетах и журналах помещались статьи из эмигрантских газет и журналов “Эхо”, “Посев”, “Час”, “Наше житье”, призывавших к отказу от репатриации30.
Американский генерал Уайтлинг в своем выступлении подчеркнул, что прибалтийцев они не признают советскими гражданами, а украинцев и белорусов не репатриируют по их убеждениям. Выступивший затем английский представитель генерал- майор Е.Д. Феншоу сказал, что мы имеем 341 советского гражданина. На выступление советского представителя полковника Брюханова, потребовавшего увольнения шести работников ЮНРРА, которые будто бы мешают репатриации, он заявил, что этот вопрос требует расследования31.
Вскоре в руководстве ЮНРРА поняли, что этот вопрос, связанный не только с военнопленными, но и вообще с перемещенными лицами, затрагивающий сотни тысяч людей, не может быть решен быстро. Поэтому в ЮНРРА предпочли передать этот вопрос на рассмотрение другой организации.
На 5-й сессии Совета ЮНРРА, состоявшейся в августе 1946 г. в Женеве, представители США и Великобритания пришли к заключению о необходимости свертывания деятельности ЮНРРА. Суть их позиции сводилась к тому, что большинство освобожденных стран имеют нормально действующие правительства, которые смогут лучше обеспечить снабжение своего населения, чем международная организация. Эта англо- американская позиция не была чем-то новым для делегации СССР, поскольку такая мысль уже высказывалась на предыдущей сессии Совета ЮНРРА. Советская делегация лишь сумела добиться принятия резолюции № 101, согласно которой предусматривалось, что “Администрация ЮНРРА уполномочивается организовать приобретение и поставку товаров странам Европы и после окончания 1946 г., а странам Дальнего Востока
29 Внешняя политика СССР, т. V, с. 583-584.
30 РГАЭ, ф. 413, оп. 24, д. 907, л. 28-29.
31 Там же, л. 25-26.
30


после 31 марта 1947 г. с тем, чтобы по возможности быстрее завершить запланированное приобретение и поставку товаров”32.
Несмотря на резкое изменение политики США, руководство ЮНРРА уделяло сотрудничеству с СССР должное внимание. В августе 1946 г. Генеральный директор ЮНРРА Ф.Х. Лагардиа посетил Белоруссию и Украину, где ему был оказан теплый прием. Он выразил удовлетворение, что главе миссии ЮНРРА в Белоруссии Р. Скандрети и ее членам была предоставлена возможность путешествовать по всей Белоруссии и наблюдать за распределением помощи, поставляемой ЮНРРА. Он лишь сожалел, что не смог встретиться с одним из руководителей Белоруссии П.К. Пономаренко, который оказался болен33.
В этом Лагардиа больше повезло на Украине, где он 27 августа в качестве почетного гостя присутствовал на открытии сессии Верховного совета УССР и имел возможность встретиться с руководством республики. На следующий день он и сопровождавшие его лица, включая сына, прилетели в Москву, где ему был оказан должный прием. Он был принят И.В. Сталиным. На беседе присутствовали заместитель министра иностранных дел В.Г. Деканозов, ответственный сотрудник МВТ Н.И. Феонов, а также поверенный в делах посольства США Э. Дэрброу34.
На заключительной стадии деятельности ЮНРРА новый и последний Генеральный директор ЮНРРА Л.У. Руке, лично ознакомившись с результатами работы миссий ЮНРРА в Минске и Киеве, посетил 29 апреля 1947 г. Москву. Он и представитель европейского отделения ЮНРРА Гейл был принят первым заместителем председателя Совета Министров СССР А.И. Микояном. На беседе присутствовали заместитель министра внешней торговли М.А. Меньшиков, начинавший свою карьеру, как отмечалось выше, в аппарате ЮНРРА. Целью его миссии было договориться с правительствами советских республик Белоруссии и Украины о прекращении работы миссий ЮНРРА и вообще об окончании деятельности ЮНРРА35.
Советская сторона, учитывая новую обстановку, поддержала предложение руководства ЮНРРА.
Со второй половины 1946 г. правительство США стало всемерно сдерживать поставки по линии ЮНРРА Советскому Союзу и странам Восточной Европы, чтобы оставить неиспользованными до конца года значительные суммы из оперативного фонда ЮНРРА. Выступая на 6-й сессии Совета ЮНРРА в Вашингтоне в декабре 1946 г., представитель США высказался за прекращение поставок, ссылаясь на решение Совета, принятого еще на 5-й сессии36.
Советская делегация настойчиво требовала продолжения поставок по программе ЮНРРА и в результате длительной дискуссии добилась принятия резолюции № 114, продлевавшей срок заказов для Европы еще на три месяца, до 31 марта 1947 г., а отгрузки товаров и продовольствия до 30 июня 1947 г.
Это было важно, так как поставки ЮНРРА для Белоруссии и Украины оказались недовыполненными на 54 млн. долл.37 В этих условиях важную инициативу проявил советский сотрудник центрального аппарата ЮНРРА В.А. Кленцов, который добился от ЮНРРА выделения дополнительных ассигнований для Белоруссии и Украины в размере 23 млн. долл, на оплату стоимости перевозок поставляемых товаров38. Таким образом, общая программа помощи Белоруссии и Украине по линии ЮНРРА возросла до 273 млн. ам. долл., или 1 450 млн. руб.39
32 The History of the UNRRA, v. 3, p. 166.
33 РГАЭ, ф. 413, on. 24, д. 918, л. 51.
34 Там же, д. 2682, л. 80-83.
35 Там же, д. 2571, л. 13-15.
36 Там же, д. 2690, л. 19.
37 Там же, л. 20.
38 Там же, л. 19-20.
39 Там же.
31


Советские сотрудники в аппарате ЮНРРА, используя большую заинтересованность Англии в экономическом сотрудничестве с СССР, предприняли ряд шагов по закупке нужного оборудования и товаров в Англии в счет финансовых средств ЮНРРА. Экономическое положение Великобритании после войны было сложным. С одной стороны, ей удалось в 1946 г. удвоить свой экспорт и достигнуть довоенного уровня. С другой, у нее образовалась колоссальная внешняя задолженность, она даже Индии была должна более 5 млрд. ф. ст.40, не говоря уже о США. Отсутствие лесоматериалов для программы жилищного строительства побудило британское правительство пойти на ряд уступок СССР в вопросах о ценах на различное оборудование. Однако антисоветская пропаганда в ряде западных стран, прежде всего в США, порождала неуверенность в деловых кругах Англии.
Тем не менее советским сотрудникам в ЮНРРА совместно с советским торгпредством в Лондоне удалось максимально использовать средства, выделяемые ЮНРРА для Белоруссии и Украины, на оплату закупленного английского промышленного оборудования на сумму в 4887,8 тыс. ф. ст. взамен заказанных товаров, которые не смогли быть поставлены своевременно по линии ЮНРРА. В результате были уменьшены платежи СССР по советско-английскому кредитному соглашению от 16 августа 1941 г. на сумму в 5 млн. ф. ст.41
Торгпредство, используя попутный тоннаж германских трофейных судов, организовало отправку 26 706 т грузов ЮНРРА, за что получило с ЮНРРА 234 308 ф. ст. в оплату за фрахт. Кроме того, торгпредство добилось от ЮНРРА получения 4 судов в виде компенсации тоннажа завезенного оборудования в счет поставок ЮНРРА42.
В связи со слабостью технического аппарата ЮНРРА торгпредство по взаимной договоренности провело всю подготовительную работу по размещению заказов на оборудование (14 электростанций, 758 трансформаторов, 15 подстанций, 104 насоса и др.) для Белоруссии и Украины на сумму 827,5 тыс. ф. ст. Торгпредство провело соответствующую работу по отгрузке этих материалов в счет поставок ЮНРРА43.
Таким образом, Министерство внешней торговли СССР, подводя итог на 1 августа 1947 г., констатировало, что Белоруссия получила помощь от ЮНРРА на общую сумму в 1 475 699,3 тыс. рублей, а Украина - на сумму в 3 641 667 тыс. рублей44.
Эти цифры говорят сами за себя. Но если к ним прибавить число спасенных людей от голода и болезней и полученный опыт от знакомства с новой техникой, поступавшей из-за рубежа, то значение помощи ЮНРРА для СССР еще более возрастает.
Так, в одном из сообщений внешнеторгового объединения “Техноэкспорт” сообщалось о прибытии в Одессу на пароходе “Баку” двух наших специалистов, изучавших в Канаде производство пенициллина, для организации его производства на заводах Украины и Белоруссии, поставляемых по линии ЮНРРА45. А это имело тогда неоценимое значение для нашей медицины и сохранения жизни людей.
Аналогичных примеров можно привести много. Назовем лишь некоторые общие данные о поставках, полученных Украиной по линии ЮНРРА за период с 18 декабря 1945 г. по 31 декабря 1947 г. Продовольственные товары - 237,1 тыс. т на 102 244,4 тыс. долл. Промышленные товары и сырье - на 17 079,5 тыс. долл. Медикаменты и медицинское оборудование - на 1844,8 тыс. долл. Оборудование и материалы для восстановления промышленности и сырья - 30 243,8 тыс. долл. Оборудование и материалы для восстановления сельского хозяйства (1432 трактора и пр.) - 14 797,7 тыс. долл. Цветные металлы - 3607 долл. Черные металлы- 1225,5 долл. Протокольное оборудование из Англии (передвижные электростанции, паровые машины, тепловые электростанции) -
40 Там же, оп. 20, д. 275, л. 2.
41 Там же, оп. 24, д. 415, л. 7.
42 Там же, л. 8
43 Там же, л. 49-50.
44 Там же, д. 2684, л. 340, 355.
45 Там же, д. 2685, л. 438.
32


17 652,3 долл. Поставки из армейских излишков США в Европе- 1727,2 тыс. долл. Поставлялось и многое другое. Всего: на сумму 190 422,0 тыс. долл.46
Изменившаяся политика США, нашедшая свое выражение в “доктрине Трумэна” (12 марта 1947 г.), имела целью, ссылаясь на “коммунистическую опасность” в срочном порядке выделить помощь в размере 400 млн. долл. Греции и Турции. За этой акцией последовала 5 июня 1947 г. новая, более широкая программа оказания экономической помощи странам Европы по так называемому “плану Маршалла”47, целью которого было восстановление экономической и политической стабильности в 16 странах Европы, сделав их устойчивыми протии левых экспериментов. Хотя Конгресс США не утвердил запрошенную правительством сумму в 29 млрд, долл., тем не менее, за четыре года по “плану Маршалла” было израсходовано около 17 млрд, долл.48 Только Западная Германия получила более 6 млрд. долл.
В изменившейся обстановке 27 сентября 1948 г. Генеральный секретарь ООН Трюг- ви Ли и Генеральный директор ЮНРРА Л.У. Руке подписали соглашение о завершении оперативной деятельности ЮНРРА и передаче некоторых из ее полномочий другим организациям, действовавшим под эгидой ООН. Было оговорено, что все вопросы, касающиеся кадрового состава ЮНРРА и финансов, будут переданы до 31 марта 1949 г. Организации Объединенных Наций49.
Европейские миссии ЮНРРА прекратили свою деятельность уже в июне, а миссии в странах Дальнего Востока в конце 1947 г. Отдел здравоохранения вышел 1 января 1947 г. из состава ЮНРРА и вошел в только что созданную в 1946 г. Всемирную организацию здравоохранения.
ЮНРРА, которая на пике своей деятельности обеспечивала дополнительный обед для 10 млн. детей, помогала Международному фонду помощи детям, которому передала 11 100 тыс. долл, из своих неизрасходованных средств. Подготовительной комиссии по созданию Международной организации беженцев ЮНРРА перевела 2 млн. долл., и еще 1 млн. долл, от имени своих местных организаций. Следует также упомянуть, что ЮНРРА оказала помощь только что созданной Организации ООН по вопросам продовольствия и сельского хозяйства (ФАО) в размере 1 350 тыс. долл.50
* * *
Таким образом, ЮНРРА сыграла положительную роль в оказании продовольственной, экономической и медицинской помощи ряду стран в ходе Второй мировой войны и после нее. Выше говорилось в основном лишь о помощи ЮНРРА Белоруссии и Украине, входивших тогда в состав СССР. Но значительно большая помощь, как отмечалось, была оказана восточноевропейским странам - Польше, Чехословакии и Югославии, которых СЩА и Англия уже тогда пытались превратить в форпост против нашей страны.
Немалая помощь была оказана Китаю, воевавшему против японцев. При этом интересно отметить, что помощь ЮНРРА доходила как до районов, находившихся под властью Чан Кайши, так и до районов, контролировавшихся коммунистами. Именно эта деятельность ЮНРРА стала неудобной для правящих кругов США, которые после смерти Ф. Рузвельта взяли курс на конфронтацию с СССР, которая в первые послевоенные годы нашла свое выражение в “доктрине Трумэна” и в “плане Маршалла”.
46 Там же, д. 3260, л. 1-7.
47 Наринский М.М. СССР и план Маршалла. По материалам Архива Президента РФ. - Новая и новейшая история, 1993, №2.
48 Дипломатический словарь, т. II. М., 1985, с. 184.
49 The History of the UNRRA, v. Ill, p. 359-361.
50 The Story of UNRRA. Washington, 1946, p. 44—45.
2 	Новая и новейшая история, № 6
33


©2011 г.
К. ДЕНЧЕ В (Болгария)
БОЛГАРО-РОССИЙСКИЕ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Диалог между Болгарией и Россией по энергетическим вопросам не прекращается со времени падения СССР и распада мировой системы социализма. Взаимный экономический интерес подталкивал Болгарию и Россию к энергетическому партнерству. Если Россия для Болгарии - главный источник энергии, то Болгария для России - один из самых коротких путей к странам Южной Европы. С появлением ряда общих нефтяных и газовых проектов Болгария может стать важным энергетическим коридором России в Европу. Однако после многих лет, прошедших с момента начала энергодиалога, кажется, что усилий для его поддержания было потрачено больше, чем достигнуто результатов.
БОЛГАРСКАЯ “ПЕРЕЗАГРУЗКА ВЛАСТИ”
В июле 2009 г. болгарские избиратели решили “перезагрузить власть” и отдали ее в руки новой партии. На парламентских выборах в 240-местный парламент убедительную победу одержала правоцентристская партия “Граждане за европейское развитие Болгарии” (ГЕРБ), получившая 39,7% голосов. Для получения абсолютного большинства в парламенте и самостоятельного формирования кабинета партии ГЕРБ, получившей в народном собрании 116 мест, не хватило пяти мандатов. Финишировавшие вторыми правящие социалисты сумели заручиться поддержкой лишь 17,7% избирателей. На третьем месте - Движение за права и свободы, за которое отдали голоса 14,5% избирателей. Кроме того, в парламент нового созыва вошли депутаты от правых партий “Атака”, “Синяя коалиция” и “Порядок, законность и справедливость”.
Программа новой политической силы закодирована в её названии: “Граждане за европейское развитие Болгарии”. Главным приоритетом объявлена борьба с коррупцией и организованной преступностью. Экономические санкции, введенные в 90-х годах против соседней Сербии, породили контрабандистов, которые в дальнейшем сбились в организованные преступные группировки. Большую проблему представляют также модернизация государственной администрации и реформа судебной системы, медленные темпы которых вызывают неудовлетворение европейских чиновников. В связи с этим Еврокомиссия создала механизмы сотрудничества и проверки, чтобы и после вступления в ЕС осуществлять мониторинг прогресса в указанных сферах и оказывать поддержку в преодолении серьезных проблем.
Прошедшие в 2009 г. выборы означали три смены. Первая - смена власти. Вторая смена старой политики на новую. Третья - смена управления: верховная власть будет принадлежать народу, а не бюрократической верхушке. Некоторые эксперты утверждают, что нынешние выборы стали началом формирования новой политической структуры Болгарии и концом “железного треугольника” - партии, бюрократия, крупный
Денчев Камеи - профессор, доктор политических наук, член Петровской академии наук и искусств (Санкт-Петербург), профессор кафедры прикладной политологии Национального исследовательского университета “Высшая школа экономики”, профессор кафедры всеобщей истории Института гуманитарных наук Московского государственного педагогического университета.
34


бизнес1. Дело в том, что финальную часть пути в ЕС и первые годы интеграции Болгария осуществляла под управлением коалиционного правительства, возглавляемого лидером Болгарской социалистической партии (БСП) С. Станишевым (16 августа 2005 г. 27 июля 2009 г.). Выборы не обеспечили ни одной партии убедительного большинства в парламенте, поэтому формирование правительства стало возможным лишь на основе широкой коалиции различных политических сил. В состав правительства, сформированного с большими трудностями и не без помощи президента Г. Пырванова, вошли БСП (набрала 31% голосов), Национальное движение “Симеон И” (НДСВ) - бывшая правящая партия набрала 20% голосов, и Движение за права и свободы (ДПС) - партия, представляющая мусульманское меньшинство, получила 9,5% голосов2.
Широкий коалиционный формат этого болгарского кабинета предполагал, что каждая политическая сила имела свои цели и тактические подходы, лоббировала свои бизнес-структуры и проекты. Коалиционное правительство С. Станишева реализовало полностью срок своего мандата, хотя оппозиция пыталась объявить ему вотум недоверия, мотивируя его возникновением социального недовольства в таких сферах как образование и здравоохраниение, а также неблагоприятными оценками ситуации с коррупцией и преступностью. Между тем в настроении общества и в расстановке политических сил происходили определенные сдвиги не в пользу правящей коалиции, что проявилось в итогах выборов в местные органы власти в 2007 г. На политической арене появился новый актор - ГЕРБ.
Новым премьером стал лидер ГЕРБ Б. Борисов - бывший телохранитель, имеющий прозвище Бэтмен. 50-летний Борисов - фигура харизматичная. Он давно стяжал имидж политика “твердой руки”, а заодно и прозвище “генерал”. Борисов начинал карьеру в МВД - как специалист по противопожарной безопасности. В 2001 г. был назначен главным секретарем министерства, а четыре года спустя ушел в отставку в звании генерал- лейтенанта.
В начале 90-х годов Борисов создал фирму, занимающуюся охраной видных государственных деятелей. Среди его клиентов были Т. Живков, С. Сакскобургготски. Борисов обладатель черного пояса по карате. Будучи уже мэром Софии, он создал в 2006 г. партию ГЕРБ.
Победа ГЕРБа стала приговором для левоцентристского кабинета во главе с С. Станишевым, которого оппоненты прозвали “русским”. Это непросто метафора, Станишев действительно русский по матери. Он родился в Херсоне, учился на истфаке МГУ и до 1995 г. оставался гражданином России. В течение четырех лет сын бывшего секретаря ЦК БКП Д. Станишева проводил дружественную в отношении России политику. Его правительство поддержало стратегические проекты Москвы - такие как газопровод “Южный поток”, нефтепровод “Бургас - Александруполис”, АЭС “Белене”.
Впрочем, Болгария оказалась в списке главных потерпевших от российско-украинского газового коллапса в январе 2009 г. В Болгарию идет только один газопровод для поставок российского газа. Болгарию, самым стабильным сейчас игроком на газовом рынке, трубы не связывают ни с Грецией, ни с Румынией, ни с Турцией. Расчет на помощь Евросоюза не оправдался. Не принесли успехов и визиты болгарского премьера С. Станишева в Москву и Киев. Падение имиджа России как надежного энергопоставщика внесло свой вклад и в падение рейтинга правительства Станишева. Соцопросы показали, что 70% болгар хотят отставки правительства. Газовый кризис в Болгарии перерастал в кризис политический3.
В целом результаты выборов показали, что болгарские избиратели желают серьезных перемен. Однако означает ли это, что Болгарии нужны новые партнеры в ее энергетическом будущем? В одном из своих первых интервью новый премьер-министр
1 Джоева Т. Първите седем - не годный, а дни. - Труд, 3.VIII.2009.
2 См.: Денчев К. Конец “царствования” Симеона Сакскобургготского в Болгарии. - Новая и новейшая история, 2006, № 2, с. 154-167.
3 Newsweek, 26.01—01.02.2009.
2*
35


страны Б. Борисов косвенно коснулся вопроса о политике по отношению к России. “Думаю, что отношение прошлого правительства к России не может быть примером для подражания, - сказал он. - В отличие от других, я не имею никаких комплексов, никаких обязательств в этом плане. Не случайно самые высокие полицейские награды я получал одновременно и от Европы, и от Америки, и от России”.
Тогда же премьер высказался и по поводу будущих энерготрасс. “Мы начинаем с самого важного проекта - “Южного потока”, как и с подписания соглашения по “Набук- ко”. Имеется редкий шанс, чтобы через территорию страны проходили два огромных газопровода. Почему через нашу территорию не должны проходить “Южный поток” и “Набукко”. Не могу найти никаких аргументов, мешающих этому”, - сказал Борисов4.
10 июля 2009 г. только что победивший на парламентских выборах лидер партии ГЕРБ Б. Борисов направил письмо министру экономики и энергетики Т. Трайкову с требованием остановить все переговоры по заключению нового договора по поставкам газа из России в Болгарию, по строительству участка “Южный поток” и АЭС “Белене”. Основание: необходимо разобраться, соответствуют ли проекты интересам Болгарии. Начались словесные атаки против российско-болгарских энергетических проектов. Главным образом потому, что победители выборов хотели быть корректными по отношению к болгарским налогоплательщикам. Должны быть завершены только проекты с доказанной эффективностью.
БРАТСКАЯ “ГАЗПРОМУ” БОЛГАРИЯ
Экспорт газа из бывшего СССР в Болгарию начался в августе 1974 г. Суммарный объем поставок на 1 января 1998 г. составлял более 111,1 млрд. куб. м. На рубеже 1997-1998 гг. Болгария была поставлена перед необходимостью возобновить поставки газа после прекращения действия в 1997 г. прежнего, еще с советских времен, Ямбург- ского соглашения. Своеобразие исходной позиции Болгарии заключалось в том, что выбора экспортеров у нее, по существу, не было. Построить газопроводы для доставки норвежского или туркменского газа в сжатые сроки нереально. Так что, давние партнеры, очевидно, понимали, что заключать новые контракты все равно придется снова между ними.
Тем не менее, российско-болгарские переговоры шли очень сложно и продолжались более полугода. Понимая стратегическую важность для России транзита через Болгарию в Южную Европу, София требовала высоких, выше среднеевропейских, тарифов на транзит. Болгары настаивали также на значительно более низких, чем стандартные, ценах на поставки газа. “Газпром” категорически отказался пойти навстречу партнерам и снизить расценки, заявив, что и так продает Болгарии газ по ценам на 10-15% ниже мировых, а за транзит платит ей выше, всех среднеевропейских стандартов. На болгарские демарши “Газпром” ответил делом - тогдашний российский премьер В.С. Черномырдин провел переговоры в Стамбуле о прокладке газопровода по дну Черного моря, т.е. в обход Болгарии. Эта тупиковая ситуация заставила участников переговоров в течение марта - апреля 1998 г. долго и мучительно искать компромиссные решения. Они нашли свое воплощение в 2-х контрактах и меморандуме, подписанных в Софии в конце апреля 1998 г.
В соответствии с первым контрактом экспорт российского газа должен осуществляться предприятием “Топэнерджи”, которое в начале мая было преобразовано в общество со 100%-м капиталом “Газпрома”. Акции болгарской стороны были переданы за соответствующую компенсацию российским газовикам. Совместное российско-болгарское предприятие АО “Топэнерджи” было основано 16 октября 1994 г. в соответствии с межправительственным соглашением. В задачи АО входили: реконструкция и расширение действующих транзитных систем газопроводов в Болгарии; обеспечение транзита российского газа через территорию Болгарии и Турции, а также другие стра-
4 	Стандарт, 15.VII.2009.
36


ны Балканского региона; поставка и продажа потребителям Болгарии природного газа; проектирование, финансирование, строительство и эксплуатация газотранспортных систем, подземных хранилищ газа и объектов инфраструктуры на территории Болгарии, России и третьих стран.
До мая 1998 г. доли в уставном капитале “Топэнерджи” распределялись между Россией и Болгарией в пропорции 50 на 50%. Российский пакет акций принадлежал РАО “Газпром”, в Болгарии пакет делили АО “Булгаргаз” (25,1%), АО “Овергаз” (8,25%), АО “Мультигрупп” (8,25%), АО “Первый частный банк” (3,2%), АО “Булбанк” (3,2%) и АО “Химимпорт” (2,0%).
Государственное предприятие “Булгаргаз” представляет собой организацию, осуществляющую как транспортировку газа внутри страны, так и его транзит через территорию Болгарии. Оно имеет в собственности магистральные газопроводы и частично распределительную сеть.
Другой контракт предусматривал транзит российского газа в третьи страны. В параллельно подписанном меморандуме оговорены условия, на которых будет развиваться транзитная газопроводная сеть. Болгарская сторона заявила, что гарантирует строительство и расширение мощностей для транспортировки природного газа в Турцию, Грецию, Сербию, Македонию и увеличение общей мощности транзитной системы через территорию Республики Болгарии до 30 млрд. куб. м после 2004 г.
Экономическое противостояние “Газпрома” и “Булгаргаза” в вопросах о поставках российского газа Болгарии и его транзите через болгарскую территорию показало, что в газовом бизнесе все точки повышенного напряжения соединяются существующими или возможными линиями трубопроводов. По сути дела речь идет о том, кто сколько сможет заработать на контроле транспортировки каспийских и российских энергоресурсов, получив, таким образом, возможность влиять на соотношение спроса и предложения в различных географических сегментах энергетического рынка. Вообще болгарский рынок весьма привлекателен для российских нефтегазовых компаний. Географическое положение делает Болгарию ключевой для экспортной стратегии “Газпрома” - самого крупного российского поставщика газа. Каковы же интересы “Газпрома” в Болгарии? Во-первых, через Болгарию лежит путь на крайне важный для российской газовой компании рынок Турции. Во-вторых, располагая транзитными мощностями на территории Болгарии, “Газпром” может экспортировать большие объемы газа в Македонию, Грецию, Албанию и через Адриатическое море по подводному трубопроводу в Италию.
Болгария рассчитывает решить свои экономические проблемы во многом за счет газового транзита из России и Центральной Азии. Использование национального трубопроводного транспорта, электропередающих систем для транспортировки газа, нефтепродуктов и электроэнергии из одной страны в другую через территорию Болгарии также является существенным элементом транзитного потенциала страны. Как правило, развитие транзитных возможностей этих систем сопряжено со значительными затратами, далеко идущими политическими и экономическими последствиями для участвующих в проекте государств. Транзит рассматривается не только как часть бизнеса, вносящая свой вклад в ВВП, но и как важный элемент международного позиционирования страны.
СОФИЙСКИЙ ГАЗОВЫЙ САММИТ
Газовый форум “Природный газ для Европы: безопасность и партнерство” состоялся в болгарской столице Софии 24-25 апреля 2009 г. Организаторы форума, т.е. администрация президента Болгарии, называли газовый форум саммитом, подразумевая, что в нем примут участие главы государств и правительств. В нем участвовали 28 государств Европы, Центральной Азии, а также США. Состав участников оказался достаточно разнообразным. С одной стороны, приехал глава Еврокомиссии Ж. Баррозу, а также первые лица балканских стран и президент Турции А. Гюль. С другой, многие страны делегировали чиновников второго эшелона. Крупнейших европейских потребителей
37


газа представляли министр экономического развития Италии, замминистра экономики Австрии, посол Франции и глава министерского департамента по энергетической политике Германии. Потенциальные поставщики газа были представлены по-разному. Азербайджан прислал главу энергетического ведомства, Туркменистан - замминистра иностранных дел, Египет - сопредседателя президента по энергетике, присутствовал также эмир Катара. Кроме того, состоялся дебют специального представителя президента США по вопросам энергетики Р. Морнингстара5.
Софийский газовый саммит не стал саммитом в прямом смысле этого слова - отсутствие российского премьера В.В. Путина в какой-то мере понизила статус мероприятия. Вместо него Россию на форуме представлял министр энергетики С.И. Шматко. Пресс- секретарь премьера Д.С. Песков назвал две причины этого решения. “Во-первых, уже 27 апреля 2009 г. в Москву приедет премьер-министр Болгарии С. Станишев, и в ходе беседы с ним господин Путин сможет обсудить не только проблематику двусторонних отношений, но и итоги конференции. Во-вторых, экспертный статус конференции не требует участия в ней премьера РФ”6.
На самом деле решение премьера В.В. Путина не приезжать на газовый саммит в Софию имело основание. Участники газового саммита, организованного президентом Болгарии Г. Пырвановым, в итоговой декларации подтвердили, что в основе европейской энергополитики лежит “Энергетическая хартия”, которую Россия отказывается ратифицировать и предлагает заменить ее новым соглашением. Дело в том, что во время визита в Финляндию 19 апреля 2009 г. президент Д.А. Медведев презентовал российские предложения, которые должны заменить “Энергетическую хартию”. Они были опубликованы на официальном сайте президента kremlin.ru под названием “Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в сфере энергетики (цели и принципы)”. Впрочем, на конференции в Софии российская инициатива не обсуждалась - в итоговой декларации участники дали понять, что энергохартия в пересмотре не нуждается.
Софийский газовый саммит стал, по сути, возвращением к жизни проекта “Набук- ко”, который до него многие, даже европейские СМИ называли нежизнеспособным. В своем выступлении вице-премьер Чехии А. Вондра, председательствовавший тогда в ЕС, заявил, что в этом году будет подписано межправительственное соглашение о реализации проекта “Набукко”. Впрочем, идею “Набукко” выдвинули еще в 2002 г. представители нескольких европейских стран. Название проекту дала опера Дж. Верди, представление которой в Вене они посетили в ознаменование своего начинания. Исходной точкой трубопровода было намечено сделать турецкий город Эрзурум. По территории Болгарии, Румынии и Венгрии труба должна дойти до австрийского городка Баумгартен. На турецкой территории к ней планируется присоединить еще несколько рукавов, по которым ожидается газ из Азербайджана и Туркменистана. А в более далекой перспективе - из Ирака и даже из Ирана. Главная задача - уменьшить зависимость Западной Европы от российского газа. Строительство газопровода длиной 3300 км должно начаться в 2012 г. Расчетная стоимость его - 7,9 млрд евро.
Напомним, что в проекте “Набукко” участвуют болгарская государственная энергетическая фирма ВЕН, турецкая государственная компания Botaz, венгерская компания MOL, крупнейшая австрийская энергетическая компания OMV, играющая в данном проекте ведущую роль, немецкая энергетическая фирма RWE и румынская Transgaz. Примечательно, что в качестве официального советника проекта выступает бывший министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер - политический тяжеловес, призванный лоббировать проект на межгосударственном уровне. Как известно, проект “Северный поток” возглавил экс-канцлер ФРГ Г. Шредер.
Президент Турции А. Гюль подчеркнул, что “Набукко” для его страны является стратегическим проектом, и он приложит необходимую политическую волю для его
5 Труд, 25.IV.2009.
6 Коммерсантъ, 22.IV.2009.
38


реализации7. Примечательно, что именно позиция Турции была одним из важнейших препятствий на пути “Набукко” - она не хотела быть транзитной страной, предпочитая покупать поступающий к ней газ на границе (как это делает Россия) и потом продавать по своей цене. Именно нежелание Турции и России быть транзитными странами больше всего беспокоит Евросоюз.
Россия, к примеру, выкупает весь поступающий к ней газ на восточных границах и перепродает его уже по другой цене на западных. Дело в том, что в российском законодательстве отсутствует понятие транзита, будь то потоки газа, нефти или электроэнергии. Россия всегда использовала этот фактор как преимущество при поставках газа из стран Средней Азии. Именно этим обстоятельством объясняется формальный отказ от подписания Россией транспортного протокола к Энергетической хартии - он предусматривает, что договоры купли - продажи должны заключаться только поставщиком и покупателем, а транзитные страны не должны препятствовать свободному проходу газа через свою территорию, получая за это недискриминационную плату за транзит. Таким образом, если бы Россия ратифицировала Энергохартию, это дало бы возможность ЕС покупать газ напрямую из Азербайджана или республик Центральной Азии, а “Газпром” утратил бы свое монопольное положение и получал бы от этих сделок только оплату транзита.
К примеру, президент Азербайджана И. Алиев (приглашение от имени президента Болгарии ему было передано еще в феврале) 17 апреля 2009 г., после встречи в Москве с Д. Медведевым посетовал на то, что в настоящий момент Азербайджан не может экспортировать весь свой газ из-за неурегулированных отношений с транзитными странами. Он хотел бы заключить с Россией соглашения и о транзите, и о купле - продаже газа. Идея президента Алиева о том, что Россия может стать не только покупателем, но и транзитером азербайджанского газа, который “Газпром” пустит в свою трубу, является неординарной.
На саммите, может быть, самое важное заявление о судьбе “Набукко” прозвучало из уст спецпредставителя президента США по Каспию Р. Морнингстара. “Мы будем помогать реализации этого проекта настолько, насколько это возможно”, - заявил он, добавив, что США готовы принять участие в финансировании “Набукко” после того, как свою долю внесут европейские компании8. Он даже допустил вероятность того, что ресурсный базой проекта может стать Иран.
Стоит отметить, что Р. Морнингстару уже не впервой выступать в качестве лоббиста проекта трубы, которая бы шла в обход России. В администрации Б. Клинтона он работал спецпредставителем президента США по СНГ, и тогда именно он вел все ключевые переговоры о нефтепроводе Баку - Тбилиси - Джейхан. В этот период многие аналитики утверждали, что проект экономически нецелесообразен; против него выступала и Россия. Однако американская администрация была последовательным сторонником и спонсором проекта, в результате чего он и был реализован.
Не случайно США поддерживают не только “Набукко”, но и весь “Южный энергетический корридор”9. Он является одним из приоритетных для Евросоюза энергетических проектов, который призван диверсифицировать маршруты и источники энергопоставок, и тем самым, увеличить энергетическую безопасность ЕС. По сути, проект, призван выстроить маршруты, связывающие европейских потребителей с энергоресурсами Центральной Азии и Ближнего Востока в обход России. “Набукко” далеко не единственный проект, хотя остается главным элементом “Южного энергетического корридора”. Есть, например, еще проект “Interconnector” - газопровод, соединяющий Турцию с Грецией и Италией.
Глава Минэнерго России отстаивал преимущества ’’Южного потока” по сравнению с альтернативным “Набукко”. В частности, С.И. Шматко заявил, что газ через “Южный
7 Коммерсантъ, 27.IV.2009.
8 Зыгаръ М. Nabucco наполнился американской поддержкой. - Коммерсантъ, 27.IV.2009.
9 Морнингстар Р. Мы поддерживаем не только Nabucco. - Коммерсантъ, 9.XII.2010.
39


поток” будет стоить Европе дешевле, чем через “Набукко”, хотя реалистичных расчетов пока нет ни у одного из этих проектов. В очередной раз было отмечено об отсутствии конкуренции между этими проектами. Принципиальная разница между ними в том, что у “Южного потока” есть газ. Его ресурсная база обеспечена единой системой газоснабжения РФ. Представители России предложили ЕС включить российский проект в число приоритетных (в этом случае он сможет рассчитывать на финансирование со стороны Евросоюза)10.
Саммит завершился принятием декларации, которая поддержала реализацию всех возможных газопроводных проектов в направлении Южной Европы. Ни один конкретный проект, ни “Южный поток”, ни “Набукко” не были в нем упомянуты. “Мы отмечаем геополитическую значимость Черноморского и Каспийского регионов для энергетической безопасности Европы, для диверсификации источников и маршрутов поставок газа, - говорится в документе. - В этой связи мы поддерживаем реализацию всех инфраструктурных проектов, которые направлены на диверсификацию снабжения Европы углеводородами, с тем, чтобы обеспечить энергетическую безопасность всем заинтересованным странам”11.
Таким образом, взгляды России и Европы на безопасность поставок газа разошлись. Конкурентная борьба между Москвой и Брюсселем в сфере энергетики продолжается, причем пока что позиции сторон не сближаются ни в теории, ни на практике. Россия и Европейский союз по-прежнему не могут договориться о судьбе Энергетической хартии, а также усиленно продвигают конкурирующие проекты газопроводов “Северный поток”, “Южный поток” и “Набукко”.
НАВЕДЕНИЕ МОСТОВ
Как отмечалось выше, парламентские выборы в Болгарии в 2009 г. внесли коррективы в российско-болгарские энергетические отношения. В ходе избирательной компании лидер партии ГЕРБ Б. Борисов не раз делал выпады в адрес России и конкретно “Газпрома”. Став премьером, он объявил о замораживании всех проектов энергетического сотрудничества с Москвой (прокладки “Южного потока” и нефтепровода Бургас Александруполис, а также строительство АЭС “Белене”). На первой встрече Б. Борисова с В.В. Путиным в польском Гданьске в сентябре 2009 г. болгарский премьер заявил, что из-за острой предвыборной борьбы в Болгарии “мы практически не знали деталей относительно достигнутых договоренностей между Россией и Болгарией в области энергетических проектов. Однако в чисто политическом плане наше правительство сторонник активного сотрудничества с Россией”12.
Российский премьер ответил, что “если ваше правительство в силу каких-то причин посчитает, что тот или иной проект не отвечает интересам болгарской стороны, в наших межгосударственных отношениях не будет никаких проблем. Мы не будем осуществлять тот проект, который не устраивает Болгарию. Единственное, о чем мы просим - это определиться как можно быстрее”13.
В целом новое болгарское правительство заявило о необходимости тщательного изучения подписанных договоров. Российская сторона решила держать паузу, понимая, что новой власти необходимо сбросить груз предвыборных эмоций, вникнуть в суть подписанных соглашений в сфере энергетики.
У одного из самых амбициозных энергетических проектов России - газопровода “Южный поток” в Болгарии возникло немало политических и экономических проблем14.
10 Гривач А. Энергетический поток. - Время, 27.IV.2009.
11 Декларация от енергийната среща на върха в София: “Природен газ за Европа - сигурност и партньорство”. София, 2009.
12 Коммерсантъ, 3.IX.2009.
13 Газета, 3.IX.2009.
14 Газопровод “Южный поток” будет проложен из Новороссийска по дну Черного моря до болгарского порта Варна. Далее его две ветви должны пройти через Грецию по дну Адриатики на юг Италии и через Сербию, Венгрию и Словению в Австрию (около 3000 км).
40


Первоначальная договоренность о присоединении Болгарии к проекту была достигнута во время встречи президента РФ В.В. Путина с президентом Болгарии Г. Пырвановым15. Первые соглашения по “Южному потоку” страны подписали в январе 2008 г. Болгария хотела получить контроль над 51% проекта сухопутной части трубопровода. Россия контроль отдавать не желала, настаивая на пропорции 50 на 50. И в итоге решение о владении “Южным потоком” пополам (50% у России и 50% у Болгарии) все же было достигнуто. Однако находились детали, которые мешали реализации договоренностей. Болгарские власти настаивали на праве собственности на трубопровод на территории Болгарии, тогда как “Газпром” хотел бы оформить его как российскую собственность. София предлагала строить новые трубопроводы, а Россия хотела использовать уже имеющуюся газотранспортную систему. Болгария собиралась сохранить за собой контроль в СП с “Газпромом”, что позволило бы Софии устанавливать размер транзитной ставки на прокачку газа.
Потери Болгарии из-за прекращения поставок газа в январе 2009 г. (из-за российско-украинской газовой войны) составили 500 млн. левов. В ответ руководство Болгарии потребовало гарантии, что 17,5 млрд, кубометров газа, которые Болгария получает через территорию Украины, она будет получать и впредь. Кроме того, она хотела бы иметь прямые отношения с “Газпромом”, т.е. чтобы был ликвидирован посредник в расчетах за газ между Россией и Болгарией16. Со своей стороны Россия подтвердила, что не собирается отказываться от договора о прокачке 17,5 млрд, кубометров газа до 2030 г. по фиксированной цене. По первому требованию - отказа от услуг посредника болгарская сторона успеха не добилась - основной контракт с “Овергаз Инк” истекает только в 2012 г.
Обсуждение другого проекта - нефтепровод Бургас - Александруполис, стало одной из ключевых тем российско-болгарского энергетического диалога. Трансбалканский нефтепровод от болгарского города Бургас на Черном море до греческого Алек- сандруполиса на берегу Эгейского моря должен сделать не такой острой проблему прохода танкеров через пролив Босфор и Дарданеллы и повысить энергобезопасность всего европейского континента. Появится новый маршрут транспортировки российской и каспийской нефти из российских портов на Черном море танкерами до порта Бургас (Болгария), а затем по нефтепроводу - в порт Александруполис (Греция) с дальнейшей перевалкой и транспортировкой на мировые рынки17.
Впочем, труба Бургас - Александруполис задумывалась еще в 1990-х годах как альтернатива танкерным перевозкам через проливы Босфор и Дарданеллы. Дело в том, что с 1 июля 1994 г. Турция ввела новый порядок прохождения судов через Босфор и Дарданеллы, существенно ограничивающий тоннаж и количество транзитных танкеров. Такой шаг обеспечивает безопасность судоходства. Однако решение турецкой стороны принято в нарушение заключенной в 1936 г. в Монтре Конвенции о режиме Черноморских проливов18.
Ответ на политику Турции в зоне черноморских проливов был дан из Афин. В июле 1994 г. две крупные греческие промышленные группы предложили России и Болгарии
15 Встреча состоялась 24 июня 2007 г. в хорватской столице Загреб.
16 70% российского газа импортирует в Болгарию компания “Овергаз Инк”, которая работает на болгарском рынке с 1992 г. 50% ее акций принадлежит “Газпрому” и “Газпромэкспорту”. Остальные акции - у консорциума частных инвесторов “Овергаз холдинг”.
17 “Trans-Balkan Pipeline B.V.” была создана в 2008 г. для строительства и эксплуатации нефтепровода Бургас - Александруполис. В состав акционеров входят: со стороны России - Трубопроводный консорциум “Бургас — Александруполис” (51% акций); со стороны Болгарии - Проектная компания “Нефтепровод Бургас - Александруполис - БГ” (24,5%); от Греции - “Helpe - Thraki AE” (23,5%) и правительство республики (1%). Мощность нефтепровода - 35-50 млн. т нефти в год. Предварительная стоимость проекта составляет около 1,2 млрд. долл.
18 В соответствие с Конвенцией 27 - километровый Босфорский пролив был провозглашен международным судоходным каналом. В настоящее время через пролив ежегодно проходит около 60 тыс. судов, перевозящих 3,1 млн. баррелей нефти и нефтепродуктов в сутки.
41


проложить нефтепровод из болгарского порта Бургас к греческому Александруполису, который позволит экспортировать нефть, минуя Босфор и Дарданеллы.
Учитывая давний греко-турецкий конфликт из-за Кипра и разграничений континентального шельфа в Эгейском море, у Греции и Болгарии появилось с Россией зона совпадения интересов. Действия греков объяснялись не вечной враждой с Турцией, а трезвым экономическим расчетом. Греция, владеющая крупнейшим в мире танкерным флотом расчитывает на участие в экспорте каспийской нефти на западные рынки. Введение нефтепровода в эксплуатацию позволит Софии и Афинам получать транзитные доходы по 600-900 млн. долл, в год. Вдобавок Россия остается главным поставщиком нефти для Болгарии и обеспечивает 35% нефтепотребления Греции. Значение нефтепровода для России возрастает еще и потому, что около двух третей поставок российской нефти на Балканы идет через Босфор и Дарданеллы. Однако, от “своеобразной” политики Турции в отношении проливов, российские нефтяники теряют 700-750 млн. долл, в год.
Вместе с тем, нефтепровод имеет и свои минусы - двойная перегрузка нефти с танкера, а затем снова на танкер, неизбежно будет связана с ростом цены на нефть. По мнению президента “Транснефти” Н. Токарева, стоимость транспортировки нефти по новой трубе составила бы около 7 долл, за 1 т, тогда как доставка танкером через проливы - 4 долл, за 1 т.19
Следует учитывать, что существуют альтернативные маршруты транспортировки каспийской нефти в обход Босфора: из румынского порта Констанца к итальянскому порту Триест и между двумя турецкими портами Самсун и Джейхан.
Проект Бургас - Александруполис, согласование которого растянулость более чем на 10 лет, был утвержден 15 марта 2007 г. (тогда было подписано межправительственное соглашение о строительстве нефтепровода). В апреле 2007 г. было подписано соглашение о строительстве нефтепровода Констанца - Триест, а Турция приступила к строительству нефтепровода Самсун - Джейхан. Аналитик “RusEnergy” Российский аналитик И. Ивахненко считает, что совокупные мощности трех проектов даже без перспектив расширения и без учета действующего трубопровода Баку - Тбилиси - Джейхан (БТД - 50 млн. т в год) составят 125 млн. т в год. Поэтому отраслевые эксперты не думают, что из трех проектов реализовано будет больше одного20.
Проект Бургас - Александруполис вызывает широкий интерес и общественный резонанс. Претензии к нефтепроводу всегда были связаны с защитой экологии, и по этому вопросу планируются два местных референдума по экологии прибрежной зоны. По мнению болгарского эксперта проф. Т. Крыстева, самый главный аспект проекта Бургас - Александруполис не столько геополитический и экономический, сколько, прежде всего экологический21. Маршрут нефтепровода проходит через охраняемые природные территории и не был одобрен жителями района Бургас. Так что болгарскую общественность следует попытаться убедить в том, что этот проект полезен для Болгарии. Правительство Б. Борисова усомнилось в экологической безопасности нефтепровода и фактически прекратило финансирование проекта. Если Болгария откажется от строительства трубопровода, то национальный бюджет не потеряет ни одного лева. Однако будут потеряны около 700 млн. евро инвестиций в страну. В то же время не ясно, как отреагируют Греция и Россия на отказ от строительства. Не надо забывать, что “Бургас - Александруполис” - проект международный.
Греция рассматривает строительство нефтепровода как проект огромного национального значения и уверена, что сооружение энергомагистрали укрепит как геостратегические позиции всех участников проекта, так и энергетическую безопасность Греции. Показательно, что, по словам греческого премьера Г. Папандреу, проект является одним из приоритетов греческого правительства22.
19 Ведомости, 16.11.2011.
20 Коммерсантъ, 4.VII.2007.
21 Кръстев Т. Танкери потапят Бургас - Александруполис. - Стандарт, 4.VIII.2010.
22 Папандреу Г. Да, Гърция иска “Бургас - Александруполис”. Интервю с гръцкия премиер Г. Папандреу. - Труд, 27.VII.2010.
42


В случае дальнейшего затягивания проекта болгарской стороной, Россия может пойти другим путем - переориентируется на турецкий проект Самсун - Джейхан. Турция и Россия во время визита В.В. Путина в Турцию в августе 2009 г. договорились изучить возможность совместного строительства нефтепровода от Черноморского порта Самсун до средиземноморского Джейхана (по территории Турции). Самый важный вопрос здесь: хватит ли нефти для заполнения обеих труб - турецкой и болгарской. Аналитик В. Нестеров считает, что реализация обоих проектов фактически будет означать, что Босфор останется без танкеров. Так что реализация одного из проектов отложит на длительный срок строительство другого23.
В октябре 2009 г. в итальянском Милане встречались министры энергетики России, Турции и Италии. Они подписали совместное заявление по проекту строительства нефтепровода Самсун - Джейхан. Документ предполагает начало коммерческих переговоров о вхождении в проект российских нефтяных компаний. До этого нефтепроводом уже несколько лет занимались итальянцы и турки: компании “ENI” и “Calic” создали совместное предприятие “Trane Anatolian Pipeline Company”. Но до сих пор не удалось найти нефть для заполнения трубопровода. Поэтому турецко-итальянский альянс был очень заинтересован в том, чтобы привлечь к сотрудничеству Россию. Компании “ENI” и “Calic” подписали меморандум о взаимопонимании с “Роснефтью” и “Транснефтью”. Не исключено, что объявляя о сотрудничестве с Турцией в рамках проекта Самсун Джейхан, Россия стремится побудить Болгарию выполнять договоренности по нефтепроводу Бургас - Александруполис24.
Дело в том, что Болгария задолжала участникам проекта 7,3 млн. евро и в 2010 г. не осуществляла обязательные платежи (Греция задолжала 1,269 млн. евро). Свои обязательства по финансированию выполняла только российская сторона. Все эти вопросы были рассмотрены участниками проекта Бургас - Александруполис в феврале 2011 г. на совместном собрании акционеров и членов наблюдательного совета проектной компании “Trans - Balkan Pipeline B.V.” в Риме.
Есть основания говорить, что болгарская сторона не проявляет активности в продвижении проекта. Власти Болгарии изначально постоянно меняли точку зрения на проект. Сначала предлагали осуществлять не транспортный, а энергетический проект - построить нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) в дополнение к трубопроводу. Хотя в Бургасе работает крупнейший на Балканах НПЗ “Лукойл - Нефтохим” и этого вполне достаточно25. Потом болгарские власти приступили к изучению экологической составляющей проекта. Компания “ERM” подготовила оценку воздействия проекта на окружающую и социальную среду и уже направила ее в экологические ведомства Болгарии и Греции. Представитель “ERM” Дж. Баэр, выступая на международном конгрессе, подчеркнула, что за 30 лет применения выносных причальных устройств в мире на них не было ни одной значительной аварии26. Причальные устройства планируется строить в нескольких десятках километрах от берега. По мнению главного экономиста ИК “Ай ТИ Инвест” С. Егишянца, “сопротивление Болгарии уходит корнями в политику, а не в экономику. Идет упорный спор между участниками альтернативных маршрутов и, разумеется, лоббистов каждого из этих маршрутов. Конечно, турецкая альтернатива есть. Она, видимо, и станет основным вариантом трубопровода. Если Россия переориентируется на другие варианты, прежде всего на турецкий, то Болгария лишится возможного дохода. Россия же ничего не потеряет”27.
23 Газета, 3.IX.2009.
24 Орехин П. Поток слов. - Профиль, 26.Х.2009.
25 “Лукойлу” с 1999 г. принадлежит 58% акций НПЗ. 15% находятся у трудового коллектива, за государством закреплена “золотая акция”. НПЗ “Лукойл - Нефтохим” расположен в 250 км от Босфорского пролива.
26 В декабре 2010 г. в болгарском Бургасе прошел первый международный конгресс “Интеграция и устойчивое развитие в Черноморском регионе”. Подробнее см.: Профиль, 13.XII.2010.
27 http://www.vesti.ru/doc.html?id-429450&cid-6
43


Тем не менее, сегодня России необходим новый маршрут транспортировки нефти в обход перегруженных проливов Босфор и Дарданеллы. Для России актуальность нового маршрута возросла после усиления позиций Казахстана в добыче черного золота. В 2010 г. Астана добыла нефти - 81 млн. т, в 2015 г. планируется - около 100 млн. т, а в 2020 г. - 130 млн. т. Запасы нефти в Казахстане составляют 6,5 млрд, т, а существенный рост добычи требует поиска маршрутов поставок нефти. Одним из маршрутов транспортировки казахстанской нефти является действующий Каспийский трубопроводный консорциум (КТК)28, по которому сырье с месторождений Западного Казахстана прокачивается до Новороссийска, а далее на мировые рынки. Россия заинтересована в расширении пропускной способности нефтепровода и объемов транзита нефти через свою территорию, но для этого необходим новый обходной маршрут. Прежде всего, это трубопроводные проекты Бургас - Александруполис и Самсун - Джейхан, которые должны разгрузить проливы Босфор и Дарданеллы. Оба проекта зависят от каспийской нефти, которая должна поставляться по КТК. Это позволит России сохранить влияние в Каспийском регионе и получить доходы от транзита сырья.
Одна из самых сложных двусторонних проблем российско-болгарского сотрудничества связана с развитием атомной энергетики. Для Болгарии состояние ее атомной энергетики - весьма чувствительная сторона адаптации к условиям развития в составе ЕС. По требованию Еврокомиссии (ЕК) и в качестве условия принятия в Евросоюз Болгария была вынуждена закрыть свою АЭС “Козлодуй” или провести модернизацию там, где этим можно было ограничиться. Атомные реакторы советского образца не удовлетворяли требованиям ЕС к безопасности. Первый и второй энергоблоки этой станции были остановлены в 2003 г. Функционирование АЭС длительное время позволяло Болгарии быть ведущим экспортером электроэнергии на Балканах. После закрытия третьего и четвертого блоков АЭС в 2007 г., проблемы с энергоснабжением стали испытывать Черногория, Босния и Герцеговина, Македония, Сербия. За выведенные из эксплуатации энергоблоки Болгария получила от ЕК компенсацию в размере 550 млн. евро. В начале 2009 г., учитывая потери экономики от мирового кризиса, Болгария поставила перед ЕК вопрос об увеличении компенсации (300 млн. евро за третий и четвертый энергоблоки АЭС “Козлодуй”). Оставшиеся пятый и шестой энергоблоки также предполагалось остановить, но они прошли модернизацию в 2005-2006 гг. и, как считается, соответствуют нормам безопасности Евросоюза. Сейчас 40% энергобаланса Болгарии обеспечивает АЭС “Козлодуй”, построенная по советскому проекту в 1989-1993 гг.29
Было заранее известно, что остановка четырех реакторов приведет к дефициту электроэнергии не только в Болгарии, но и в целом на Балканах, а также скажется на доходах болгарского бюджета. Поэтому в декабре 2002 г. в ходе переговоров с ЕС, когда решение об остановке энергоблоков еще не было принято, правительство С. Сакскобург- готского приняло решение о необходимости размораживания проекта строительства АЭС “Белене”30. Вслед за политически своевременным решением о размораживании проекта последовал долгий этап тендера на строительство. В итоге в октябре 2006 г. российский “Атомстрой-экспорт” одержал в нем победу совместно с французско- немецким альянсом “Арева” и “Сименс”, роль которых в данном проекте незначительна. Дело в том, что доля компании “Арева” вместе с “Сименсом” должна была составлять 20% от общего объема всех работ. На тот момент они находились в партнерстве по атомным проектам, однако в 2009 г. партнерство было разорвано по инициативе германской стороны.
Ключевые проблемы российско-болгарского проекта “Белене” связаны с его неясной стоимостью. Более того, в условиях кризиса больше всего бюджетных средств можно сохранить, отказавшись от инвестиционных проектов в энергетике и, в частности, от
28 Единственный на территории России частный трубопровод.
29 Кацаров Р. Транспортно-енергийни ресурси в Черноморския регион. - Международни отношения, 2007, № 3, с. 51.
30 В 1981 г. было принято решение о строительстве новой АЭС, само строительство было начато в 1984 г. и заморожено в 1990 г.
44


строительства новой атомной электростанции. При этом если некий частный инвестор имеет средства для строительства АЭС, то препятствовать ему никто не будет. Средства в строительство проекта должны были инвестировать Болгария и немецкий электроконцерн “RWE”, которому принадлежит 49% акций. Однако “RWE” осенью 2009 г. вышел из проекта и строительство двухблочной АЭС ’’Белене” было приостановлено.
Между тем София предложила Москве изменить статус в проекте и вместо генподрядчика стать совладельцем. Но тогда “Росатому” придется принять участие в финансировании строительства АЭС. Проект подорожает и, по оценкам болгарской стороны, вместо 4 млрд, евро, обойдется в 10 млрд. евро. В частности, только инфляционные риски будут стоить 2 млрд, евро, финансирование на период строительства 2 млрд, евро, содание инфраструктурных условий - 1,3 млрд. евро. Пока строительство АЭС “Белене” заморожено, поскольку болгарская сторона продолжает искать зарубежного стратегического инвестора.
Контракт по “Белене” оговаривает выплату неустойки, если Национальная энергетическая компания (НЭК) Болгарии отказывается от проекта. Поэтому “Росатом” не раз пытался пригрозить Болгарии неустойкой. Объем претензий может составлять около 1 млрд. евро31. С другой стороны, Восточная Европа с советских времен является традиционным рынком для российской атомной отрасли. Кроме того, ’’Белене“ важна тем, что это единственная новая российская станция, строящаяся в ЕС, и в дальнейшем она сможет стать референтной для будущих проектов.
События на японской АЭС “Фукусима - 1” повлияли на общественное мнение во всех странах мира, и прежде всего в Европе. В марте 2011 г. саммит ЕС высказался за проверки на безопасность всех АЭС на территории Евросоюза. Разрабатывать соответствующие тесты поручено Европейской группе по регулированию в сфере ядерной безопасности (ENSREG), а проводить их - соответствующим национальным структурам каждой из стран ЕС. Сейчас рано говорить о том, когда тестирование будет начато, так как не до конца определены его критерии, но те ядерные реакторы (в настоящее время насчитывается 146 ядерных реакторов), которые не смогут пройти предстоящие тесты на безопасность, будут закрыты и выведены из эксплуатации. В плане популярной в ЕС общеполитической дикуссии об энергетической безопасности не исключено, что нужно будет проверить с точки зрения технической надежности и безопасности и проект “Белене”.
ДОГОВОРЕННОСТИ ПОШЛИ потоком
Когда в 2009 г. партия ГЕРБ выиграла парламентские выборы в Болгарии, а ее лидер Б. Борисов стал премьер-министром и встретился в первый раз со своим российским коллегой В.В. Путиным, показалось, что им трудно будет найти общий язык. После года колебаний и поиска новых параметров болгарский премьер постарался определиться более четко. В ноябре 2010 г. в Софии в присутствии премьеров двух стран “Газпром” и “Болгарский энергетический холдинг” подписали соглашение о создании совместного предприятия, которое займется подготовкой, финансированием, строительством и эксплуатацией болгарской части трубопровода “Южный поток”. Компания “Южный поток Болгария АД” создана на паритетной основе и зарегистрирована на территории Болгарии, а счета проекта открыты в Болгарском банке развития, являющимся 100% болгарским банком.
Подписанное соглашение подтвердило взаимную заинтересованность сторон в обеспечении растущих потребностей Европы в природном газе. Участие Болгарии в реализации проекта “Южный поток” свидетельствует о своевременности и необходимости создания дополнительной инфраструктуры трансевропейского масштаба. Проект имеет огромное значение как для Болгарии, так и для всего европейского энергетического рынка с точки зрения диверсификации маршрутов поставок природного газа и повышения энергетической безопасности в Европе. Этот проект создаст преимущества
31 	Коммерсантъ, 16.VI.2010.
45


для конечных потребителей не только в Болгарии, но и в Европе в целом. Главный материальный выигрыш Болгарии - будущий рост доходов от транзита. Если сейчас это около 600 млн. евро, то в случае осуществления “Южного потока” прибыль увеличится до 2,5 млрд. евро. Однако судить, кто выиграл в этом раунде переговоров, сейчас еще рано: обе стороны проявили лояльность, но пока это лишь договоренности. Впереди предстоят нелегкие переговоры с ЕС. Членство Болгарии в ЕС вносит новые ньюансы во взаимоотношения двух стран. Следуя политике Евросоюза, Болгария стремится диверсифицировать источники снабжения энергией, а также активизировать свое участие в энергетической политике ЕС, исходящего из создания альтернативных существующим проектов доступа к энергоресурсам. Практическая реализация этих устремлений наталкивается на противоречие интересов двух сторон.
Дело в том, что у одного из самых амбициозных энергетических проектов России могут возникнуть проблемы в контексте нормативных правовых актов, регулирующих газовую и электроэнергетическую отрасли Евросоюза. Речь идет о так называемом третьем энергетическом пакете32. Процесс применения третьего энергопакета предполагает, что компании продавцы газа и электричества не должны владеть транспортными сетями, так как это ведет к росту цен. Эти правила должны применяться и к компаниям из третьих стран, работающих в ЕС, в том числе и к “Газпрому”33. Таким образом, российский проект “Южный поток” должен получить особый статус, который позволяет сохранить монополию на транзит - статус TEN (трансевропейские сети)34. Кроме исключения из третьего энергопакета особый статус позволит участникам проекта претендовать на финансирование 30% его стоимости из бюджета или финансовых структур ЕС. Основные параметры проекта зафиксированы в подписанном в сентябре 2011 г. соглашении в Сочи.
Что касается атомной электростанции “Белене”, то Болгария и Россия договорились продолжать работу, направленную на то, чтобы этот большой, финансово очень емкий проект, был осуществлен в благоприятном для Болгарии режиме - с предоставлением необходимых кредитных ресурсов, поставкой оборудования, использованием местных компаний на общестроительные работы (а это примерно 25-30% от общего объема финансирования), привлечением других иностранных европейских компаний по тем направлениям, где они являются мировыми лидерами. В качестве потенциальных инвесторов выступят финская “Fortum” и французская “Altran”. Но стороны до сих пор не могут договориться о цене АЭС. По словам главы госкорпорации “Росатом” С.В. Кириенко, стоимость двухблочной АЭС “Белене” не может быть ниже 6,4 млрд. евро35. Но болгарское правительство считает, что АЭС не должна стоить дороже 5 млрд. евро36. Тем не менее, сам факт возможного участия “Fortun” и “Altran” в проекте “Белене” можно считать положительным. После этого Болгария подписала с “Росатомом” меморандумы, которые предполагают начать реальные работы на площадке во второй половине 2011 г.
Самой неопределенной остается судьба нефтепровода Бургас - Александруполис. Против строительства протестуют эколоббисты в Болгарии. В СМИ периодически появлялась неофициальная информация о закрытии проекта, однако акционеры ее опровергают. Решение может быть принято после оценки воздействия нефтепровода на окружающую и социальную среду. Так что к его обсуждению на высшем уровне решено вернуться после того, как проект доработают эксперты.
32 Третий энергетический пакет - законодательная инициатива Европейской комиссии, предложенная в 2007 г., одобрена Европарламентом в 2009 г. и вступила в силу в марте 2011 г. Пакет назван третьим, потому что на настоящий момент законодательное оформление процесса интеграции в энергетическом секторе ЕС прошло два этапа.
33 Гриб Н., Зыгарь М., Егикян С. “Газпрому” создали пакет проблем. - Коммерсантъ, 23.IV.2009.
34 Статус TEN присваивается Еврокомиссией ключевым проектам, направленным на обеспечение надежности поставок газа европейским потребителям.
35 Коммерсантъ, 28.11.2011.
36 Труд, 24.11.2011.
46


* * *
В контексте новой глобальной и региональной ситуации для Болгарии черезвычайно важным является обеспечение ее энергетической безопасности. И здесь отношения с Россией как поставщика энергоресурсов с потребителями нефти и газа становятся для нее одним из главных направлений двустороннего сотрудничества. Вне зависимости от характера и степени экономических и политических проблем, Болгарии необходимо выявить преимущества и неиспользованные возможности для реализации крупных международных энергетических проектов, в которых задействованы и другие страны ЕС. Участие и Болгарии, и России в таких форматах придает энергетической дипломатии больший вес. Оно представляет и Болгарии, и России большие возможности для маневра при реализации вариантов доставки энергоресурсов с Востока на Запад. Это не только вопрос экономического роста и усиления внешнеполитических позиций страны, но и задача более высокого порядка - создание условия для решения проблем глобальной энергетической безопасности.
47


©2011 г.
М.О. ТРОЯНОВСКАЯ
США И СУВЕРЕННЫЕ РЕСПУБЛИКИ НОВОГО СВЕТА (конец XVIII - первая четверть XIX века)
В течение первых десятилетий после появления на карте мира нового государства Соединенных Штатов Америки - перед его руководством стояла дилемма: как следует стране, рожденной в революционной борьбе за независимость, отнестись к взрыву революционной активности народов, охватившей монархический мир на европейском и американском континентах в конце XVIII - первой четверти XIX вв.? В поисках ответов на эти актуальные вопросы, лидеры американской республики закладывали основы важного аспекта своей внешнеполитической доктрины.
К тому времени, когда население испанских колоний в Новом Свете - ближайшие соседи американцев - начали борьбу за независимость от Испании, у жителей США имелся достаточно серьезный и поучительный опыт взаимодействия с революционной Францией. Как руководители, так и простые граждане молодой заокеанской республики воспринимали Французскую революцию - особенно на ее начальном этапе как продолжение и развития “духа 1776-го”1. Первоначально представлялось, что обе страны связаны навеки веков общим делом: они вместе воевали против узурпаторской британской монархии во время Войны за независимость и были объединены двустороннем договором 1778 г. о мире, дружбе и военном союзе. На протяжении двух с лишним десятилетий “отцы-основатели” и следующее поколение американских государственных деятелей с особым вниманием следили, как “братья революционеры” во Франции последовательно сменили пять революционных режимов и пришли в конце концов к подобию монархии в период правления Наполеона Бонапарта. Режим его единоличной власти, несмотря на то, что Франция в то время воевала против общего с США врага, Великобритании, глубоко разочаровала практически всех граждан страны. Американцы пришли к выводу, что следует “взращивать драгоценное древо свободы дома”2, а не пытаться влиять на исход революционных событий в других странах. Курс на невмешательство в дела других держав независимо от их политического строя и строгий нейтралитет в условиях конфликтов между государствами были на долгие годы вперед зафиксированы в прощальном послании первого президента США Джорджа Вашингтона в 1796 г.
Однако когда США столкнулись с начавшейся борьбой за независимость по соседству от них, они не смогли оставаться равнодушными. При этом если Французская революция породила рассуждения относительно продолжения “духа 1776-го” по другую сторону океана, возможной трансатлантической революционной судьбы двух народов и соответствующей роли Америки, то процесс распада Испанской колониальной империи в Новом Свете изначально поставил на повестку дня иные проблемы: определение стратегических интересов самих США, того, как национально-освободительное движение
Трояновская Мария Олеговна - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник кафедры новой и новейшей истории Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
Подробнее см.: Трояновская М.О Дискуссии по вопросам внешней политики в США (1775— 1823). М., 2010, с. 65-86.
2 	The Writings of Thomas Jefferson. New York, 1899, v. 10, p. 8.
48


к югу от них сможет повлиять на их собственные экономические, территориальные и политические устремления.
Перспектива установления тесных контактов с лидерами национально-освободительных движений в Латинской Америки таила в себе как большие выгоды, так и существенные опасности. Европоцентристская система международных отношений постепенно расширялась, захватывая и западное полушарие. США, ставшие в результате англо-американской войны 1812г. невольным участником этой системы, должны были определить свое место в ее структуре. С одной стороны, политика невмешательства в дела других стран, провозглашенная Джорджем Вашингтоном и его преемниками, от федералиста Джона Адамса до республиканцев Томаса Джефферсона, Джеймса Мэдисона и Джеймса Монро, отнюдь не утрачивала своей актуальности. С другой стороны, бурные события, развернувшиеся к югу от границ США, и реакция на эти события со стороны европейских держав вольно или невольно вовлекали американцев в орбиту мировой политики. Кроме того, бурный экономический рост страны, начавшийся с окончанием англо-американской войны 1812-1815 гг., требовал осмысления качественно новой геополитической реальности, представшей перед американским обществом на рубеже второго - третьего десятилетий XIX в.
Наиболее ярким проявлением реакции руководства США на революцию в испанских колониальных владениях в Новом Свете явилось ежегодное обращение пятого президента к Конгрессу в декабре 1823 г., внешнеполитическая часть которого вошла в историю как доктрина Монро, или “Принципы 1823 г.” Обосновывая в этом документе свое право на лидерство в западном полушарии, руководство США вместе с тем открыто заявило о своей поддержке “правительств, которые провозгласили свою независимость... и независимость которых мы признали”. Чтобы понять, что стояло за латиноамериканским аспектом доктрины Монро, определившей на многие десятилетия сущность национальных интересов во внешней политике США, следует проанализировать, какие взгляды представителей американского руководства по отношению к их южным соседям превалировали на том или другом отрезке времени - начиная с 80-х годов XVIII в. до середины первой четверти XIX в. Также необходимо выяснить, какие обстоятельства внешнеполитического и внутреннего характера лежали в основе эволюционировавшего в течение длительного реакции ответа политической элиты США (речь идет как об “отцах-основателях” Т. Джефферсоне, Дж. Адамсе, Дж. Мэдисоне, так и о деятелях следующего поколения - Дж. Монро, Дж. К. Адамсе, Г. Клее, Дж. Кэлхуне и др.) на национально-освободительное движение в южной части Нового Света, далеко не сразу приведшего к пониманию необходимости установления дипломатических отношений с пятью независимыми латиноамериканскими государствами, а вскоре и к провозглашению принципа общего политического пространства с последними.
Когда до американцев начали доходить слухи о “революции” к югу от их границ, весь южноамериканский континент представлялся как нечто “неизвестное и закрытое для человеческого восприятия”3. С. Бемис так описал представления американцев того времени о Южной Америке: “Смутно различимый экзотический тропический континент, окутанный средневековой тиранией и населенный смесью рас, чуждых англосаксонской культуре”4.
С течением времени американцам пришлось с большим вниманием отнестись к этому “огромному по своим масштабам политическому эксперименту, открывающемуся по соседству с нами”, - как писал Джефферсон своему другу и соратнику П.-С. Дюпону де Немуру5. В 1786 г. и в США, и при европейских дворах стали известны обстоятельства кровавого мятежа в Перу и волнений в Мексике, которые, по мнению
3 Rippy J.F. Latin America in World Politics. New York, 1938, p. 28.
4 Bemis S.E The Latin America Policy of the United States. New York, 1943, p. 24.
5 The Works of Thomas Jefferson. Ed. by P.L. Ford. 12 vols. New York, 1904-1905, v 9, p. 322 (TJ to Dupont de Nemours, 15 Apr. 1815). Далее: Jefferson Works.
49


многих, сводились к “интригам отдельных людей, направленным на то, чтобы отделить Южную Америку от Испании”6. Следует сразу же подчеркнуть, что на ранних этапах движения народов Латинской Америки к независимости, в сознании американцев полностью отсутствовали какие бы то ни было аналогии с их собственным стремлением к свободе и демократии. Большинство американцев воспринимало всё происходившее на юге от их страны главным образом с точки зрения собственной безопасности, перспектив территориального расширения и новых экономических возможностей, иными словами, с позиций собственных геополитических интересов, а не идеологической схожести. Пограничные с США регионы Латинской Америки, полагал Джефферсон, “находятся в как нельзя лучших руках (т.е. Испании. - МГ.), пока наш народ не будет готов к приобретению их кусочек за кусочком”7. Дело в том, что движение за независимость в Латинской Америке грозило вовлечь США в борьбу европейских держав за южноамериканские территории - перспектива, пугавшая американское руководство. Поэтому ни о какой реальной поддержке инсургентов не могло быть и речи: в интересы США входило прежде всего максимальное отстранение от происходившего по соседству, пока “не настанут времена для расширения нашей коммерции в этом направлении при нашем полном невмешательстве”. И Джон Адамс, и Томас Джефферсон были уверены, что в лучшем случае “только образованные люди на соседнем континенте были готовы к свободе”, в то время как “всё население остается далеко в хвосте дела независимости”. Общее мнение “отцов-основателей” сводилось к тому, что “дело революции”, находясь в руках “неподготовленных к ней людей, приведет к катастрофическим последствиям”8.
Некоторые изменения в отношении США к Латинской Америке произошли в 1808 г., когда Наполеон захватил Испанию, сверг Фердинанда VII, что привело к качественно новому этапу политических волнений в южной части Нового Света. В Боготе, Каракасе, Буэнос-Айресе и Сантьяго моментально образовались правительства-хунты, которые заявили о своей независимости от “французского тирана” и “короля-узурпатора” (брата Наполеона Жозефа). И хотя эти движения по своей форме представляли режимы, лояльные низвергнутому испанскому монарху, стало очевидно, что независимость Латинской Америки не за горами.
Быстро происходившие изменения ситуации в Латинской Америке привели к формированию более активной позиции США в делах западного полушария. На заседании администрации в октябре 1808 г. были выработаны первые подходы к перспективе возникновения новых правительств в Латинской Америке. Американским агентам в южном полушарии предписывалось объяснять своим латиноамериканским соседям, насколько целесообразно было бы дистанцироваться всему Новому Свету от европейского влияния. Однако “в случае, если разговор зашел бы об объявлении истинной независимости” как от Франции, так и от Испании, следовало указать, что “в настоящее время мы не можем себе позволить говорить о том, что у нас с вами общее дело... Мы тем не менее уверяем вас в нашем дружеском расположении и твердо уверены, что наши интересы тесно связаны”. Любопытно, что при таком внешне отстраненном, хоть и сочувственном отношении к восставшим, правительство Джефферсона позволяло себе и некоторые угрозы в случае неблагоприятного для США развития событий в этом регионе: Соединенные Штаты воспримут “с большим недовольством”, если эти страны “окажутся под влиянием Франции или Англии, будь то коммерческим или политическим”9. Бросается в глаза определенная двойственность в подобной постановке вопроса, которая, с одной стороны, свидетельствовала о росте интереса США к Латин-
6 The Papers of Thomas Jefferson. Ed. by J.P. Boyd. Princeton, 1950-. 23 vols, to date, v. 2, p. 343. Далее: Jefferson Papers.
7 Ibid., v. 9, p. 218.
8 The Works of John Adams (далее - Adams Works). Boston, 1850-1856. 10 vols, v. 8, p. 390; Jefferson Works, v. 4, p. 379; v. 6, p. 206.
9 Jefferson Works, v. 9, p. 212.
50


ской Америке, а с другой - четко определяла границы участия в делах соседних стран, которое могло себе позволить руководство США на том этапе.
Принятый в 1808 г. закон об эмбарго на внешнюю торговлю поставил крест на планах увеличения американского влияния в Латинской Америке и на попытках экономического вытеснения европейских держав с континента. В результате введения эмбарго позиции Великобритании в Южном полушарии только усилились из-за сокращения американской торговли.
Следующий этап в отношениях США и Латинской Америки начался в 1811 г., когда в Вашингтоне стало известно, что Венесуэла провозгласила себя суверенной страной. Президент Дж. Мэдисон отнесся к этому событию с одобрением, заявив, что “до сих пор колонии Южной Америки маскировали свою преданность Фердинанду под независимость... теперь же Венесуэла решила действовать как истинно независимая республика Нового Света”10. К концу 1811 г. администрация Мэдисона вплотную подошла к признанию Венесуэлы как суверенного государства. В риторике американских политиков начали звучать такие словосочетания, как “наши южные братья”.
Англо-американская война 1812 г. снова оборвала начавшие складываться контакты США с южными соседями. Америка оказалась поглощена собственными неудачами в противостоянии с Великобританией. Однако еще до начала войны на первой сессии двенадцатого Конгресса о себе громко заявили о себе представители нового поколения американских политиков во главе с Г. Клеем и Дж. Кэлхуном, которые, настаивая на объявлении войны Англии, организовали комитет “в защиту независимости Испанской Америки”. В своем ежегодном обращении к Конгрессу Мэдисон обратил особое внимание на “процесс революции, начавшийся на юге нашего полушария”. Члены Конгресса со своей стороны заговорили о “дружественном интересе”, с которым США наблюдали за “установлением независимости в провинциях испанской Америки”11.
После окончания наполеоновских войн ситуация в Старом Свете складывалась для США далеко не лучшим образом. Три монарха-победителя не без успеха “попытались перевести вспять стрелку политических часов”12. Венский конгресс восстановил на тронах Франции, Испании, Неаполя, Пьемонта и других небольших итальянских государств “легитимных” правителей, а Россия, Австрия и Пруссия объединились в Священный союз, призванный предотвращать все угрозы монархическому миропорядку. Однако революционное движение в Латинской Америке не утихало, ослабленная Испания была не в состоянии удержать свои заокеанские владения в подчинении и была вправе рассчитывать на помощь своих европейских партнеров. Как охарактеризовал ситуацию Р. Мигз, федеральный наблюдатель США в регионе, если революции в Латинской Америке “окажутся успешными, у нас будут хорошие соседи”. Если же монополия Испании на южной части континента сохранится, “у нас будут плохие соседи - иначе быть не может”13.
В связи с этим перед руководством США встала дилемма: протянуть руку помощи патриотам Южной Америки или сосредоточиться на своих внутренних проблемах. “Ястребы” во главе с Клеем и Кэлхуном настаивали на том, что американцы “не должны поддаваться влиянию со стороны Старого Света, а стремиться к укреплению безопасности Нового”. В период с 1816 по 1820 г. Клей, спикер Палаты представителей, и Кэлхун, конгрессмен от Южной Каролины14, неоднократно предлагали увеличить военные рас-
10 The Writings of James Madison (далее - Madison Writings). New York, 1906, v. 8, p. 171.
11 A Compilation of Messages and Papers of the Presidents, 1797-1897. Washington, D.C., 1896- 1899. 10 vols, v. I, p. 494.
12 The Adams-Jefferson Letters. The Complete Correspondence between Thomas Jefferson and Abigail and John Adams. Chapel Hill, 1988, v. 2, p. 460.
13 Цит. no: Lewis J.E. The American Union and the Problem of Neighborhood, 1783-1829. Chapel Hill, 1998, p. 1.
14 Впоследствии Клей занимал пост госсекретаря в администрации Дж.К. Адамса, а Кэлхун был вице-президентом при шестом и седьмом президентах США - Адамсе и Джексоне.
51


ходы, заявляя, что “неизвестно, как далеко нам придется пойти, чтобы помочь народам Южной Америки в укреплении их независимости”15.
В эти годы противостояние между сторонниками и противниками военной помощи, а также дипломатического признания независимых государств Латинской Америки стало играть немалую роль в формировании внешнеполитического курса США. От “отцов- основателей” новое поколение американских политиков унаследовало скептическое отношение к идее поддержки своих южных соседей. Наиболее яркие его представители задавались вопросом: способны ли самопровозглашенные государства установить республиканские институты, ибо только в этом случае можно было говорить о хотя бы отдаленных аналогиях с революционным прошлым самих США? Как первое, так и второе поколение американских политических деятелей настораживала невежественность населения Южной Америки. Если люди там “необразованны, не готовы к самоуправлению, то, скорее всего, результатом будет установление тирании нескольких или вообще одного человека”, - подытоживал Джефферсон точку зрения, которую принимали в расчет всеми его преемниками вплоть до кончины последнего в 1826 г.16
Отсутствие традиций самоуправления у народов Южного полушария смущало многих американцев не меньше, чем их невежество. Джефферсон, в свое время с энтузиазмом поддержавший переход Франции от абсолютистского правления к представительным институтам власти, был гораздо более осторожен по отношению к Латинской Америке. “Никто не должен сомневаться в моем желании видеть их (латиноамериканцев. - М.Т.) и вообще всё человечество, пользующимися принципами самоуправления. Вопрос, тем не менее, не в моих пожеланиях, а в их реальных возможностях”17. В частном письме Джефферсон даже говорил о предпочтительности “сохранения номинального подчинения Испании” как о “возможном условии поддержания хоть какой-то законности”18.
Наконец, в глазах многих американцев успех революций в испанской Америке вызывал сомнение потому, что населениё исповедовало католицизм. “Разве римская религия и свободное правление совместимы друг с другом?” - прямо спрашивал Адамс-старший. В свое время лидеров США не смущала возможность взаимодействия католицизма и свободных институтов в связи с революцией во Франции, однако после Венского конгресса, восстановившего папское государство и орден иезуитов, американцы имели все основания для опасений. “Попы опять принялись за свое, - жаловался Адамс, - протестантов преследуют, и не за горами еще одна Варфоломеевская ночь”. Ему вторил Джефферсон: “Никогда раньше священники и политики так единодушно не стремились к восстановлению тьмы, невежества, предрассудков и деспотизма”19. Более того, и Джефферсон, и Адамс были убеждены в том, что латиноамериканцы больше, а не меньше европейцев подвержены влиянию отрицательных сторон католичества. Как не без издевки говорил Адамс, они “считают, что спастись суждено только им и испанцам... Даже у самого папы и итальянцев шансов на спасение меньше”20.
Вполне понятно, что сторонники хесных контактов с независимыми государствами Южной Америки возражали против такого предвзятого отношения. Г. Клей, например, выступая в Конгрессе за установление дипломатических отношений с латиноамериканскими республиками, утверждал, что “испано-американцы верят в того же Бога, что и мы... В католицизме нет ничего противоречащего принципам свободы”. Если народы Южной Америки и не пошли “так далеко по пути к религиозной терпимости, то не надо
15 The Papers of Henry Clay. Ed. by J.F. Hopkins. Lexington, 1959-1973, v. 2, p. 155 (далее: Clay Papers.); Annals of Congress, 14 Cong., 1 ses., p. 724.
16 Jefferson Works, v. 10, p. 25; v. 9, p. 505 (TJ to De Nemours. 24 Apr. 1817; to Lafayette. 14 May 1817).
17 Jefferson Works, v. 10, p. 84; Madison Writings, v. 3, p. 392.
18 Jefferson Works, v. 8, p. 108.
19 The Adams-Jefferson Letters, v. 2, p. 456-457, 462.
20 Adams Works, v. 10, p. 144 (Adams to Lloyd, 27 March, 1815).
52


забывать о разнице в условиях, в которых они до сих пор жили. В очень скором времени они будут стараться быть похожими на нас”, - утверждал Клей21.
Разница во взглядах между сторонниками дипломатического признания независимых государств и их противниками во многом обусловливалась опасениями возможной реакции европейских держав на активную позицию США по отношению к их южным соседям. Клей и его последователи в Конгрессе опасались, что члены Священного союза, чьи “представления о легитимности новых правительств могут простираться до пределов, разрушительных для принципов свободы”, захотят прийти на помощь Испании и снова подчинить Латинскую Америку. В таком случае, настаивал Клей, “помощь соседям-патриотам была бы наилучшей для нас политикой”22. Один из оппонентов Клея, лидер “старых республиканцев” Дж. Рэндольф, напротив, выступал против того, чтобы США устраивали “крестовый поход в защиту Южной Америки”. Кроме того, он был убежден, что “эта борьба в Южной Америке обернется в конечном итоге тем же, чем обернулась свобода во Франции - отвратительным деспотизмом”23. Адамс и Джефферсон, придерживаясь политики невмешательства в латиноамериканские дела, призывали проявлять “сочувствие и дружеское расположение по отношению к патриотам”, воздерживаясь при этом не только от военного вмешательства, но и продажи оружия повстанцам24. Дж. К. Адамс, занимавший после англо-американской войны пост посла США в Великобритании, также предостерегал от каких бы то ни было действий в поддержку латиноамериканцев, аргументируя свои опасения тем, что не только Испания, но и Великобритания воспримут любые активные действия со стороны Америки как враждебные и что США “неминуемо вовлекут себя в новую войну” с Англией25.
Дж. Мэдисон в последние месяцы своего президентства как никогда старался придерживаться политики строгого нейтралитета при обсуждении вопросов, связанных с взаимоотношениями Испании и ее колоний. Он предложил на рассмотрение Конгресса ряд законопроектов, позволявших американским таможенникам с большей строгостью относиться ко всем судам, направляющимся в Испанскую Америку. По предложению президента Комитет по иностранным делам представил на рассмотрение Конгресса “билль, запрещающий жителям Соединенных Штатов продавать боевые корабли гражданам или подданным любого другого государства, а также препятствующий вооружению и оборудованию кораблей, находящихся в портах Соединенных Штатов, с целью их использования против государств, состоящих в дружбе с Соединенными Штатами”26.
С решительной критикой законопроектов выступил спикер Клей, утверждавший, что “под угрозой находится свобода, счастье и независимость целого народа - нашего соседа, стремящегося последовать нашему примеру”. Строго говоря, Клей ни в коей мере не ставил под вопрос уместность политики нейтралитета как таковой. Его аргументация сводилась к тому, что новое законодательство, будь оно воплощено в жизнь, на деле отражало бы реальную поддержку метрополии. С его точки зрения, политика администрации по отношению к испанским колониям, являлась нейтральной только на словах, на деле же она означала очевидное предпочтение интересам Испании. Его поддержали конгрессмены Г. Гровнор, Э. Рут и С. Шарп. “Разве мы можем оставаться сторонними наблюдателями в борьбе наших соседей за независимость?! Разве в этом
21 Clay Papers, v. 2, р. 522.
22 Annals of Congress, 14 Cong., 1 sess., p. 790 (29 Jan. 1816).
23 Ibid., p. 728.
24 Jefferson Works, v. 10, p. 19 (TJ to Monroe. 4 Feb, 1816); The Adams-Jefferson Letters, v. 2, p. 462.
25 The Writings of John Quincy Adams (далее: JQA Writings). New York, 1913-1917. 7 vols, v. 5, p. 487. 504; v. 6, p. 45.
26 Цит. no: A Compilation..., v. l,p. 582. Более подробно о дебатах в Конгрессе см.: Whitaker А. Н. The United States and the Independence of Latin America, 1800-1830. Baltimore, 1941.
53


противостоянии мы можем принять закон, способствующий подчинению Испании?” возмущались они27.
Клей и его единомышленники в Конгрессе настаивали на увеличении расходов на оборону на том основании, что было “неизвестно, как далеко нам придется пойти, чтобы помочь народам Южной Америки установить их независимость”28.
В ходе долгих дискуссий в Конгрессе по латиноамериканской проблематике неоднократно звучали напоминания о неудачном эксперименте Франции с “республиканскими институтами”. Дж. Кэлхун утверждал, что “существует минимальная аналогия между нашим правительством и любым другим... Наше правительство базируется на правах человека..., на нем никогда не было и тени феодализма”. Д. Шеффи из Виргинии настаивал на том, что проявление теплых чувств по отношению к южноамериканцам “сделает честь нашему сердцу, но не сделает чести нашему разуму”29. Так или иначе, закон о невмешательстве во взаимоотношения Испании с ее бывшими колониями прошел в палате представителей при перевесе в 20 голосов и был подписан Мэдисоном в последний день его президентства.
Начало президентства Дж. Монро весной 1817 г. нисколько не изменило существа дискуссии в американском правительстве и обществе относительно того, как следовало США вести себя по отношению к латиноамериканским революционерам. С одной стороны, в газетах, памфлетах и на всякого рода собраниях и митингах всё чаще высказывались требования оказать поддержку патриотам30. С другой стороны, как в исполнительной, так и в законодательной ветвях власти укреплялось мнение, что главная задача США - оставаться нейтральными в противостоянии Испании с ее владениями в Новом Свете. При этом вопрос о том, что должна представлять собой политика нейтралитета в сложившемся контексте, а также проблема дипломатического признания новых государств доминировала в противостоянии между спикером Палаты представителей Клеем и новым госсекретарем Адамсом. Собственно говоря, спор сводился к тому, могут ли США как нейтральное государство признать независимые республики. Монро же на протяжении всего первого срока своего президентства не принимал сторону ни Клея, ни Адамса, тем самым подогревая страсти вокруг их конфликта.
Адамс был убежден, что в вопросе взаимоотношений с Латинской Америкой следует руководствоваться исключительно интересами государственной безопасности США. Госсекретарь не сомневался в том, что только если пришедшие к власти силы в южной части Нового Света смогут стать республиканскими по форме, независимыми от Европы в своей внешней политике и будут представлять для Америки интерес с торгово- экономической точки зрения, правительству США следует признать их независимость. Скептицизм Адамса относительно положительных для США перспектив развития новых государств основывался на убеждении, что многорасовое католическое население этих стран, привыкшее жить под “тираническим” гнетом Испании и не имевшее никаких навыков самоуправления, не способно стать достойным и выгодным в экономическом и политическом плане соседом США. Адамс снова и снова настаивал на том, что не в интересах Америки ввязываться в распри между Испанией и ее латиноамериканскими владениями: “Это было бы для нас так же губительно, как и вмешательство в европейскую политику”31.
Ему было далеко не так просто отстаивать свои позиции не только в противоборстве с Клеем, но и во время дискуссий между членами администрации. Показателен следующий эпизод. В 1820 г. в Вашингтон прибыл колумбиец М. Торрес с заданием
27 Annals of Congress. 14 Cong., 1 sess., p. 730 (Grosvenor); выступления Рута и Шарпа см.: ibid., р. 721-722, 735.
28 Ibid., p. 724.
29 Papers of John Calhoun. Columbia, 1959, v. 1, p. 313.
30 Более подробно см.: Whitaker A.H. Op. cit., p. 141-188.
31 Цит. no: The Diplomatic Correspondence Concerning the Independence of the Latin American Nations. New York, 1922, v. I, p. 107.
54


закупить у США оружие. На заседании кабинета, собранного в этой связи, Дж. Кэлхун, занявший пост военного министра в новой администрации, министр военно-морского флота С. Томпсон и министр финансов У. Кроуфорд были склонны пойти на эту сделку. Госсекретарю пришлось использовать всё свое красноречие, чтобы убедить коллег, что продажа оружия патриотам перечеркнула бы политику нейтралитета, которой твердо придерживались США. “Для нас чрезвычайно важно безукоризненно придерживаться этой политики... Для нас не должно существовать никаких соблазнов для того, чтобы хоть на шаг отступить от нее... Иначе мы никогда не отмоем наши кровью залитые руки”, - говорил он32. В итоге аргументация Адамса всё-таки возымела действие.
Прислушался Монро к госсекретарю и тогда, когда тот выступил против одного из первых предложений Великобритании, поступившего в 1819 г., объединить усилия для противостояния Испании33. Адамс настоял на том, чтобы, действуя в согласии с Лондоном, “не забывать напоминать ему, что мы ведем себя совершенно независимо”34.
Создается впечатление, что Адамс в интересах своей страны предпочел бы иметь дело не с новыми, независимыми от метрополии государствами, а со слабеющей Испанией, ибо сохранение status quo в западном полушарии в большей степени гарантировало бы сохранение политического присутствия США в регионе. Если бы США признали распад испанской империи в Южной Америке как свершившийся факт, полагал он, то это развязало бы руки державам Священного союза и Великобритании в их стремлении расширить свое влияние в ущерб американскому. В письме своему отцу от 21 декабря 1817 г. госсекретарь заключил, что внутренняя нестабильность на юге от США, неясные намерения лидеров патриотов “представляют для нас весьма неприятные и опасные перспективы”35. Таким образом, в глазах Адамса установление официальных контактов с латиноамериканскими республиками на этапе первого срока президентства Монро казалось преждевременным.
Позиция Г. Клея по проблемам взаимоотношений США с независимыми государствами Латинской Америки в конце второго десятилетия XIX в. была сформулирована в речи о “нейтралитете по отношению к Испанской Америке” (3 декабря 1817 г.), в двухдневной “речи о признании” (24-25 марта 1818 г.) и “резолюциях о независимости Южной Америки” (10 мая 1820 г.)36. В этих выступлениях можно выделить три сюжета: идейно-политические причины и последствия официального признания новых государств для США, экономические выгоды этого признания и перспективы взаимоотношений США с европейскими государствами.
Клей исходил их того, что “те годы, которые прошли с начала революции в Испанской Америке, уже привели к значительным сдвигам” в сознании латиноамериканских патриотов. Будущий госсекретарь убеждал соотечественников, что молодые республики будут “следовать законам Нового Света, частью которого они являются, и противопоставлять себя законам Европы”. Граждане США просто обязаны поддержать своих южных соседей, настаивал Клей, ибо и те, и другие “являются братьями и имеют общее происхождение... Они уже восприняли наши принципы, переняли наши институты и сам наш революционный язык”37. Однако не только идеологические, но и экономические причины, по мнению Клея, должны были подвигнуть правительство США на оказание помощи и признание независимости новых государств. Собственно говоря, с
32 Memoirs of John Quincy Adams (JQA Memoirs). Philadelphia, 1874-1877, v. 5, p. 46—47.
33 Наиболее известно третье предложение Каннинга скоординировать действия против Испании, поступившее во второй половине 1823 г. и во многом катализировавшее провозглашение доктрины Монро.
34 JQA Memoirs, v. 4, p. 207 (Diary Entry. 2 Jan., 1819).
35 JQA Writings, v. 6, p. 281.
36 Благодаря выдающимся ораторским данным Клей был прозван современниками “Гортен- зием от Запада” в честь римского политического деятеля и оратора Квинта Гортензия Гортала (114-50 гг. до н.э.).
37 Clay Papers, v. 2, p. 520, 529-530, 526, 552-553.
55


точки зрения спикера, не столько природа правительств “этих государств, сколько сама их независимость должна соответствовать первостепенным интересам Соединенных Штатов”. Прежде всего освобождение от “оков деспотизма” бывших колоний сможет принести существенную выгоду западным регионам США. Американские фермеры и плантаторы смогут рассчитывать на более благоприятные условия в приобретении новых территорий при взаимодействии с бывшими колониями, чем с метрополией. Кроме того, купцы Новой Англии, по расчетам Клея, получат большую выгоду не только в виде новых рынков в Латинской Америке, но и в результате более свободного доступа к “золоту и серебру в индейской торговле”. Новые рынки обеспечат стабильный доход американским торговцам даже в случае европейской войны. При этом Клей убеждал членов палаты представителей, что Южная Америка не станет конкурентом США, так как латиноамериканцы экспортируют не хлопок и табак, а товары, не являвшиеся предметом торговли американских купцов - какао, кофе, драгоценные металлы. Перспективы экономического развития независимых государств откроют для США возможности, “которые пока даже трудно себе представить”38. В целом независимая Испанская Америка представлялась lOieio как ценное “приобретение” с коммерческой точки зрения39.
Как уже говорилось, одной из главных причин, мешавших администрации Монро признать новые независимые государства, был страх перед возможными осложнениями для США на международной арене. Прежде всего, в Белом доме всерьез опасались вовлечения Америки в прямой военный конфликт с державами Священного союза, которые могли бы вступиться за метрополию, отстаивая принципы “легитимности”, провозглашенные на Венском конгрессе. Клей решительно отметал эти опасения.
Спикер палаты был убежден, что возможности Испании, стран - участниц Священного союза и Великобритании в конце концов заставят их “согласиться” с позицией США. Проше говоря, Испания “не начнет против нас войну просто потому, что она не в состоянии это сделать”, - настаивал он. Клей ссылался на оказавшиеся в его распоряжении документы испанского правительства, в которых говорилось, что казна метрополии истощена до предела. Таким образом, начало военных действий со стороны Испании стало бы для нее просто губительно. При этом и Священному союзу было бы не под силу оказывать Испании военную помощь. Клей утверждал, что европейские монархии не поддержат Испанию даже в случае испано-американской войны, не говоря уже о простом признании США свершившегося обретения независимости. Что касается перспективы начала войны со стороны Великобритании, то, по мнению Клея, было бы невероятно, чтобы она пошла на военный конфликт “с целым полушарием”, торговля с которым представляла гораздо больший интерес и важность, чем торговля со всеми остальными странами. Подводя итоги прогноза “наиболее вероятного поведения Европы”, Клей заявлял, что установление официальных отношений с патриотическими правительствами новых независимых государств даже в минимальной степени не подвергнет опасности благополучие США40.
Следует подчеркнуть, что принципиальное противостояние между Адамсом и Клеем касалось прежде всего вопросов внешней политики. В области внутренней политики оба были сторонниками так называемой “американской системы”, предусматривавшей расширение функций федерального правительства, оба поддержали открытие в 1816г. Второго банка США, введение в том же году протекционистского тарифа и создание системы внутренних улучшений41. Ставшие соперниками во время выборов на пост
38 Ibid., р. 517, 552, 555.
39 Ibid., р. 548.
40 Ibid., р. 530-532, 535, 536, 514.
41 Автором “американской системы” считается Г. Клей, и ее положения были активно поддержаны не только всеми членами администрации Монро, но и подавляющим большинством политиков поколения “военных ястребов”. Немногочисленными идеологическими противниками “американской системы” оставались “старые республиканцы” во главе с Дж. Рэндольфом.
56


главы государства в 1824 г., Адамс и Клей тем не менее плодотворно работали рука об руку в течение четырех лет президентства Адамса.
Зато внешнеполитический аспект “американской системы” представлялся Клею следующим образом: “Мы станем центром системы, которая будет представлять собой объединяющую силу человеческой свободы в борьбе против деспотизма Старого Света”. Ему казалось “желательным, чтобы между двумя Америками был создан противовес Священному союзу... чтобы мы вместе представляли собой прибежище для всех свободолюбивых людей”42. С такой трактовкой “американской системы” был не согласен не только госсекретарь. «Что такое “американская система”? Почему мы должны противопоставлять себя Старому Свету, если его жители не имеют ничего против [своего образа жизни]», - вопрошал конгрессмен из Кентукки Д. Тримбл43. Другие оппоненты спикера тоже были убеждены, что участие в “крестовом походе” против “деспотизма противоречит республиканским принципам, на которых основывается вся государственная система” США. “Вся Европа только и занималась разного рода крестовыми походами на протяжении веков”, - считал редактор журнала “North American Review” Дж. Спаркс. В одном из номеров того же журнала Э. Эверетт писал по поводу перспектив создания какого-либо альянса с южными соседями: “Мы и латиноамериканцы - совершенно разные люди... у нас с ними разные корни”. По поводу “американской системы” госсекретарь считал, что она давно существует: “Мы сами ею и являемся... У нас нет ничего общего с Южной Америкой”44.
Что касается точки зрения президента относительно того, как следует вести себя по отношению к латиноамериканцам, то его как главу государства, по всей видимости, больше беспокоили международные последствия проявления солидарности с революционерами. Как резонно заметил Клей, президент “искренне желает успеха их (патриотов. - МГ.) делу”, но при этом “опасается возможной враждебной реакции со стороны европейских держав”45. Продолжая занимать промежуточную по отношению к точкам зрения Клея и Адамса позицию, Монро в течение первого срока своего президентства предпочел действовать “в согласии с союзниками” - членами Священного союза и отложить признание новых государств, пока им не удастся заручиться поддержкой со стороны европейских держав.
Обнародование позиции правительства США по латиноамериканской проблеме было предпринято государственным секретарем в речи, произнесенной в Вашингтоне 4 июля 1821 г. по случаю 45-й годовщины провозглашения независимости46. Наряду с традиционными в связи с подобными оказиями восхвалениями “свободолюбивого народа Соединенных Штатов” и нападками на “тиранические акты подавления” религиозных и гражданских свобод со стороны Великобритании в течение колониального периода американской истории, Адамс критически отнесся к мнению многих соотечественников о том, что “дух 76-го” может быть экспортирован в другие страны - в Грецию или Южную Америку, например. Вмешательство в дела других государств - даже на стороне справедливого дела - вступит в противоречие с особым положением США на международной арене. Применение силы будет оправдано лишь в том случае, если под
42 Clay Papers, v. 2, р. 856-857; v. 3, р. 80.
43 Цит. по: Abridgements of the Debates in Congress, from 1789 to 1856. New York, 1857-1861. 16 vols, v. 7, p. 298-299.
44 North American Review. 1821, No 3, p. 433—435; North American Review. No 18 (1822), p. 417; JQA Memoirs, v. 5, p. 176.
45 Clay Papers. Supplement, p. 64 (HC to W. Lewis. 25 Jan. 1818).
46 Сам Адамс назвал это выступление “ответом Эдинбургу и Лексингтону”, в первом случае имея в виду ответ помещенному в газете “The Edinburgh Review” призыву к США стать активными членами европейской политики и присоединиться к “делу свободы”, пропагандировавшемуся Англией, в противостоянии странам Священного союза. Под Лексингтоном подразумевалась речь Клея, произнесенная в его родном городе и содержавшая очередной призыв поддержать латиноамериканские государства, что, по мнению спикера, было бы проявлением “противодействия Священному союзу”. См.: Whitaker А.Н. Ор. cit., р. 356.
57


угрозой окажутся права и безопасность самих Соединенных Штатов Америки. Однако американская республика “не пойдет за пределы своей территории в поисках чудовищ, которых надо уничтожить... Ей хорошо известно, что, становясь под чужие знамена, даже если это знамена чужой независимости, она помимо собственной воли ввергнет себя в пучину войн за чужие интересы и в пользу чужих интриг, прикрывающихся понятиями и цветами свободы... Со временем она превратится в диктатора всего мира” (курсив мой)47. В этой речи, которую Л. Парсонс считает самой важной во всей политической биографии шестого президента, прослеживается распространение принципов невмешательства в дела других государств и отказа от “связывающих союзов” на взаимоотношения со странами западного полушария, провозглашенных Дж. Вашингтоном в 1796 г. и Т. Джефферсоном в 1801 г. Речь от 4 июля 1821 г. предопределила наряду с доктриной Монро политику США по отношению к внешнему миру почти на век вперед: народы, борющиеся за свою свободу и независимость, могут ожидать проявления сочувствия со стороны Соединенных Штатов Америки, но не должны рассчитывать на их прямое вмешательство, тем более военную помощь. Любопытно, что если А.П. Уитакер воспринимал речь Адамса как объявление о готовности со стороны США пойти на скорое установление отношений с новыми государствами, то Дж. Льюис расценивает обращение госсекретаря как “оставлявшее мало шансов на дипломатическое признание латиноамериканских государств в ближайшем будущем”48.
Долгое время существенным, если не сказать наиболее важным препятствием для установления официальных отношений между республиками Нового Света многими американскими историками считались трудности, возникшие в ходе заключения американо-испанского договора, известного как договор Адамса - Ониса49. Не вдаваясь в перепитии подписания этого соглашения,- следует указать, что в центре его находилась проблема определения четких границ между США и испанскими владениями в Новом Свете, а также уточнение статуса аннексированных США испанских территорий. Договор после преодоления многих препятствий был заключен в конце января 1819 г., однако события в Испании50 не позволяли Мадриду ратифицировать соглашение в течение двух лет. Несомненно, нежелание американского правительства обострять отношения с Испанией до завершения этих переговоров являлось важной, однако, на наш взгляд, далеко не единственной преградой для того, чтобы администрация Монро могла пойти на независимые от обстоятельств действия в отношениях с государствами Южной Америки.
Так или иначе, положение вещей изменилось на рубеже 1821-1822 гг. Именно тогда в Вашингтон начали поступать письма и донесения от доверенных лиц администрации Монро об обстановке в Латинской Америке. В них говорилось о крайне нестабильной политической и экономической ситуации в бывших испанских колониях и о циркулировавших там слухах о возможном вмешательстве европейских держав в дела южной части Нового Света. Большинство авторов направлявшихся в Вашингтон депеш полагали, что установление контактов между США и новыми государствами на уровне глав правительств могло бы предотвратить “европеизацию” и “монархизацию” новых государств. В поступавших в госдепартамент сообщениях говорилось о желании Буэнос-Айреса установить “ограниченную монархию” или “британский протекторат”, что представитель Колумбии в одной из стран Старого Света говорил о готовности своей страны “броситься в объятия европейских держав” и что последние собирают-
47 Речь Адамса была опубликована во многих американских газетах (см., например: National Intelligencer. July 10, 1821; Richmond Enquirer. July 17, 1821; National Gazette. July 14, 1821), а также вышла отдельным памфлетом в Вашингтоне в издательстве Davis and Force.
48 Whitaker А.Н. Op. cit., p. 344-369; Lewis J. Op. cit., p. 159.
49 См., например, Ammon H. James Monroe. The Quest for national Identity. Charlottesville London, 1971, p. 433^434; Bailey T. A. A Diplomatie History of the American People. New York, 1940, p. 173-176; B émis S. F. John Quincy Adams and the Foundations of American Foreign Policy. New York, 1973, p. 341-362; Parsons L.H. John Quincy Adams. Madison, 1998, p. 146-152.
50 Речь идет о кризисе королевского режима в Испании, переросшим в революцию 1820 г.
58


ся использовать правительство Мексики для “укрепления позиций Священного союза в Новом Свете”51.
Понятно, что ни Монро, ни Адамс не могли не прислушаться к мнению своих доверенных лиц. Решающую роль в достаточно быстрой и - на первый взгляд - неожиданной перемене позиции администрации по латиноамериканской проблеме, похоже, сыграло обращение упоминавшегося выше М. Торреса с просьбой об установлении официальных дипломатических отношений с бывшими испанскими колониями. По мнению Торреса, признание независимых государств могло бы во многом стабилизировать обстановку в Новом Свете. Кроуфорд и Кэлхун сразу же призвали коллег ответить согласием на просьбы Торреса, дабы “предотвратить установление монархических правительств” в независимых государствах. Адамс и Монро, в целом соглашаясь с Кроуфордом и Кэлхуном, сочли необходимым сначала подготовить к признанию членов Конгресса и общественное мнение страны52.
После многочисленных заседаний администрации в течение первых двух месяцев 1822 г., на которых обсуждалось не только положение вещей, но и то, как выигрышно представить позицию США перед европейскими державами и наиболее эффективно провести процедуру дипломатического признания латиноамериканских государств в Конгрессе, 8 марта 1822 г. президент Монро выступил перед обеими палатами с заявлением о том, что США готовы установить дипломатические отношения с правительствами Ла-Платы53, Чили, Перу, Колумбии и Мексики. Спустя три недели, 28 марта 1822 г., Палата представителей проголосовала абсолютным большинством голосов (167 против 1) за предложение президента.
За видимой гладкостью проведения признания через Конгресс стояла кропотливая работа госсекретаря. Еще в конце января в палате представителей были выдвинуты две резолюции, касавшиеся Испанской Америки. В первой, предложенной виргинцем X. Нельсоном, запрашивались сведения о положении дел в регионе. Автор второй, кентуккиец Д. Тримбл, совсем недавно сомневавшийся в необходимости активных действий в поддержку латиноамериканских патриотов, требовал безотлагательного признания. Через две недели Адамс и Кроуфорд выступили перед сенатским Комитетом по иностранным делам, и в соответствии с инструкциями президента доложили членам комитета, что “проблема признания рассматривается”, не углубляясь в детали. Спустя еще несколько дней Монро и Адамс предоставили информацию для отчета Дж. Рассела, главы Комитета по иностранным делам Палаты представителей перед ее членами, в котором говорилось, что процедура признания будет инициироваться и регулироваться исполнительной властью и что именно президент и госсекретарь будут определять “ко- личество направляемых миссии, их уровень и время назначения .
Одновременно члены администрации обсуждали возможную реакцию европейских стран на такой шаг. В частности, размышляли, стоит ли в обращении к Конгрессу упоминать о “вероятности войны с Испанией”. В конце концов было решено “ничего не говорить о возможном конфликте”. Члены ближнего круга президента отвергли его предложение отправить специальное послание Конгрессу под грифом “секретно”, а также сочли неуместным говорить в нем о “критическом состоянии международных и наших дел”, требующем незамедлительных шагов со стороны правительства США55.
51 Цит. по: Lewis J. Op. cit., р. 164-166.
52 См.: ibid., р. 167.
53 Полное название страны - Соединенные Провинции Рио-де-ла-Плата, нынешняя Аргентина. В литературе (как зарубежной, так и отечественной) обычно употребляется сокращенное название.
54 Дж. Рассел был активным сторонником Адамса со времен их совместной работы на переговорах в Генте, завершивших англо-американскую войну 1812 г. О резолюциях и о докладе Рассела см.: Annals of Congress, 17 Cong., 1 sess., p. 825, 854; 1530, 432.
55 Lewis J. Op. cit., p. 168. Сведения о перипетиях встреч членов администрации Монро почерпнуты Льюисом из неопубликованных бумаг Адамса.
59


Своими опасениями возможных последствий признания латиноамериканских государств со стороны европейских держав президент поделился в частном письме Расселу. Как писал Монро, есть “все основания полагать”, что европейские страны “будут возмущены этой мерой (установлением отношений. - МГ.), особенно ее легитимностью ” (курсив Монро). При этом президент признавал, что пытаться консультироваться с европейскими дворами до обращения к Конгрессу противоречило бы не только престижу, но и практическим интересам США56. Не вызывает сомнения, что несмотря на все опасения членов администрации относительно последствий их смелого шага, они сознательно шли на риск: прокламация о признании независимых государств была призвана дать возможность США захватить инициативу в налаживании отношений с Латинской Америкой в свои руки. Также очевидно, что правительство Монро и в 1822 г., и полутора годами позже, провозглашая “Принципы 1823 г.”, основательно или безосновательно, не исключало весьма негативных последствий своих действий со стороны Европы.
В начале апреля госсекретарь Адамс проинформировал испанского посланника о том, что “Соединенные Штаты последовали чувству долга высшего порядка, признав независимыми государствами страны, которые целенаправленно добивались права называться таковыми... несмотря на все сопротивление, которое только могло быть им оказано”57.
Решение установить дипломатические отношения с южными соседями соседствовало с давно укоренившимися опасениями относительно возможной негативной реакции со стороны стран Старого Света, причем не только Испании, но и других, гораздо более могущественных европейских монархий. Свои беспокойства по этому поводу президент Монро выразил в письме одному из своих предшественников следующим образом: “Опасностью чревато как стояние на месте, так и движение вперёд... Однако последнее лучше соответствует либеральному и великодушному духу нашей страны, чем первое”58. Мэдисон в этой связи поддержал как само решение президента, так и время его принятия, написав Монро, что США с самого начала революции в Латинской Америке не скрывали своей поддержки дела патриотов и “рассматривали враждующие стороны как находящиеся в состоянии гражданской войны, а не неповиновения”. При этом, по мнению Мэдисона, момент для официального признания был выбран безукоризненно, ибо “многие независимые государства уже проявили свою самостоятельность и зрелость, а также способность заразить своим независимым духом” и другие страны59.
При этом многие действующие политики США, в первую очередь Клей, сокрушались, что решение об установлении официальных контактов с южными соседями пришло слишком поздно и сопровождалось рядом упущений. Действительно, при анализе самого текста обращения Монро к Конгрессу по этому поводу отчетливо ощущается та дистанция, которую президент хотел сохранить во взаимоотношениях со своими южными соседями. Предлагая признать независимость Ла-Платы, Колумбии, Чили, Перу и Мексики, глава американского государства ни разу не сослался на “общее дело”, связывавшее север и юг континента, если не считать слов о том, что “революционное движение в Испанских провинциях с самого начала возбуждало поддержку наших граждан”. С большой долей сдержанности американский президент отметил, что “эти провинции являются нашими соседями” и достойны признания на том основании, что они обрели независимость от метрополии60. Несомненно, что спокойная манера послания была во многом нацелена на то, чтобы не провоцировать слишком острой реакции
56 The Writings of James Monroe (далее: Monroe Writings). New York, 1898-1903. 7 vols. v. 6,
p. 211-212.
57 Цит. no: Griffin C.C. The United States and the Disruption of the Spanish Empire. New York, 1937, p. 268-270.
58 Monroe Writings, v. 6, p. 213.
59 Madison Writings, v. 6, p.209 (Madison to Monroe, 6 May, 1822).
60 Monroe Writings, v. 6, p. 209.
60


со стороны монархий Европы. Не спешил Монро и с полагавшимся назначением своих официальных эмиссаров в латиноамериканские республики. “У меня есть сомнения, будет ли политичным придавать большое значение признанию, пока мы не увидим, какое впечатление оно произвело на державы Европы”. Не ополчится ли Священный союз на Южную Америку и на США и не поступит ли он так же, как поступил с Неаполем и Пьемонтом? А если Европейские державы решат, что назначая своих официальных представителей, “мы стремимся объединить новые правительства против Европы?”. Не принесет ли излишняя поспешность в установлении официальных контактов с латиноамериканскими республиками “больше вреда, чем пользы и им, и нам?” - рамышлял Монро в частной переписке. Рассудительный госсекретарь Адамс посоветовал не направлять в южноамериканские столицы американских посланников, пока в Вашингтон не прибудут консулы из новых независимых государств61.
Сдержанности во взаимоотношениях с южными соседями способствовала и ситуация, складывавшаяся в регионе62. Завоевавшие свободу латиноамериканские государства по своему характеру не соответствовали представлению о свободе, распространенному в США. В Мексике А. Итурбиде пришел к власти и провозгласил себя императором Агустином I. В Перу Сан-Мартин проявлял похожие “роялистские наклонности”, а в Венесуэле С. Боливар, по мнению Дж.К. Адамса, “больше воспринимался как воинственный генерал, чем как президент”. В Чили личность О’Хиггинса также больше соответствовала образу военного диктатора, а в Аргентине, стране, по поводу истинной независимости которой США питали такие искренние надежды, царил полный политический хаос. “Недопустимые раздоры, кровавые гражданские войны и отвратительные экзекуции..., самовольные заключения под стражу, подавленная и покорная пресса и полное уничтожение какой бы то ни было свободы и гражданских прав”, - такой представлялась ситуация на юге континента госсекретарю63.
Примечательно, что в 1821 г., еще до признания независимых латиноамериканских государств, президент Монро проявлял по поводу их будущего гораздо больший оптимизм, надеясь, что Южная Америка, “наконец, определится в соответствии с республиканской формой правления”. Однако к 1823 г., наблюдая приход к власти Итурбиде и других военных деятелей, Монро заметил по поводу южноамериканцев, что “этому народу придется преодолеть множество препятствий для того, чтобы достичь устойчивого (firm) правительства на республиканской основе”. Президент снова с сожалением отметил, что “величайшим недостатком” жителей Южной Америки было “невежество, в результате которого они оказываются в руках военных авантюристов и клириков, которые являются инструментами их разрушения... Однако с течением времени, после внутренних конвульсий и под влиянием нашего примера они постепенно созреют до того состояния, когда мы сможем на них полагаться”64.
В связи с теми настроениями, которые царили в политической элите США, неудивительна та атмосфера, в которой обсуждались кандидатуры возможных посланников США в латиноамериканские столицы. Члены администрации Монро отнюдь не были преисполнены чувства глубокой ответственности за выбор людей, который им предстояло сделать, дабы положить начало наиболее плодотворным контактам с “братьями по духу” в Латинской Америке, а речи об оформлении какого-либо официального альянса вообще не шло. На фоне жёстких дебатов, незадолго до того закончившихся Миссурийским компромиссом, президент видел свою задачу в том, чтобы смягчить
61 Ibid., р. 211 (12 March, 1822). По поводу мнения Адамса см.: The Diary of John Quincy Adams, 1794-1845 (JQA Diary). New York, 1929, p. 277.
62 Из недавно вышедших отечественных работ, посвященных этому периоду истории Латинской Америки см., например: Посконина О.И. История Латинской Америки (до XIX века). М., 2005, с. 129-156.
63 JQA Writings, V. 7, р. 315 (Adams to Monroe, 5 October, 1822); p. 426 (Adams to Rodney, 17 May, 1823).
64 Monroe Writings, v. 6, p. 317 (Monroe to Jefferson, 18 August, 1823).
61


внутриполитическую ситуацию, назначая в Латинскую Америку “по представителю от каждой из четырех великих частей нашей страны”. Однако сделать это было не так просто. Так, например, когда Клея предложили на пост посланника в Колумбию как представителя Запада, Дж.К. Адамс резко возразил, мотивируя свою позицию тем, что “взгляды Клея по латиноамериканским вопросам не внушают ему доверия” и что в них “прослеживается тенденция вовлечь нас” в слишком тесные взаимоотношения с южноамериканцами. При этом он предложил кандидатуру своего главного соперника на приближавшихся президентских выборах 1824 г. - генерала Э. Джексона - на пост посланника в Мексику, стремясь таким образом отстранить опасного конкурента от активной политической деятельности. На этот раз воспротивился сам Монро, выразив опасение, что “взрывной характер” героя англо-американской войны 1812 г. и его привычка отзываться о жителях южной части континента как о “недоносках” (half-breeds) “могут вовлечь нас в какой-нибудь скандал”65. Спорам положил конец отказ обоих политиков проследовать в Латинскую Америку. Их больше интересовали предстоявшие выборы, и отправляться в дипломатическую “ссылку” они не собирались.
Таким образом, можно утверждать, что установление официальных контактов между США и латиноамериканскими государствами было продиктовано не только симпатией “к делу свободы”, которое народы южной части полушария якобы исповедовали. Было бы также необоснованно утверждать, как это делают большинство американских историков, что проволочки с ратификацией Трансконтинентального договора со стороны Испании служили основным - если не единственным - препятствием для официального признания Вашингтоном южноамериканских республик. На наш взгляд, следует учитывать гораздо более широкий спектр внешне- и внутриполитических обстоятельств, с которыми не могла не считаться администрация Монро.
В результате распада испанской колониальной империи США столкнулись с появлением по соседству неподконтрольных их воле пяти независимых государств. Их будущее представлялось американскому руководству двояким: либо новые государства подпадут под сильное влияние европейских держав, что было совершенно неприемлемо для США, либо они будут развиваться как подлинно суверенные государства. В этой ситуации администрация Монро приняла решение как можно скорее занять образовавшуюся геополитическую нишу, несмотря на риск навлечь на себя недовольство со стороны стран - участниц Священного союза. Правительство Монро рекомендовало своим южным соседям укреплять республиканские институты, принципы свободной торговли и максимально дистанцироваться от европейской системы союзов66. Госсекретарь Адамс не сомневался, что в интересах “наших сестер-республик на южном континенте” будет их дальнейшее развитие “на основе тех же принципов, что и наша конфедеративная республика”67. Таким образом, уже на этапе признания независимости латиноамериканских республик, США очертили сферу своих интересов, предприняв попытку преградить странам Старого Света путь к проникновению в Западное полушарие по мере того, как там сокращалось испанское присутствие.
Когда во второй половине 1823 г. до Вашингтона начали доходить сведения, что Франция при поддержке стран-союзниц ввела свои войска в Мадрид, свергла конституционное правительство и вознамерилась помочь Испании вернуть ее владения в Новом Свете, руководство США было не на шутку обеспокоено. Серьезность сложившейся ситуации подчеркивалась тем, что английский министр иностранных дел Каннинг от лица правительства Великобритании предложил президенту Монро выступить с совместным
65 См. запись этого разговора в дневнике Адамса: JQA Diary, р. 294.
66 С соответствующими инструкциями в начале 1Я23 г. были назначены американские посланники в Мексику, Колумбию (Р. Андерсон), Чили (X. Аллен), Ла-Плата (С. Родни) и поверенный в делах в Перу.
67 JQA Writings, V. 7, р. 488-489 (John Quincy Adams to R. C. Anderson. May 27, 1823). Сознательно или по ошибке, но госсекретарь в инструкциях Андерсону использовал именно термин “конфедеративная”.
62


заявлением, осуждающим притязания европейских монархий на Западное полушарие. Как известно, результатом дискуссии в администрации пятого президента США на то, как следует реагировать на события в Европе, длившейся в течение месяца, стала внешнеполитическая часть ежегодного обращения президента в Конгрессу, вошедшая в историю как доктрина Монро.
Анализу идейных истоков этого документа, как и его авторства, посвящено множество работ68. Здесь же следует напомнить, что круг внешнеполитических проблем, рассмотренных в “Принципах 1823 г.”, так тоже называли доктрину, включал в себя переговоры между США и Российской империей относительно положения вещей на западе континента, взаимоотношения между США и Европой и их перспективы и, наконец, анализ ситуации в южной части Нового Света. По поводу последнего сюжета в обращении президента провозглашалась концепция “двух сфер”, т.е. принципиальной разницы в государственном устройстве европейских монархий и стран Нового Света (“ради спокойствия как Европы, так и Америки, европейская и американская политические системы должны оставаться настолько разными и отдельными друг от друга, насколько это возможно”), и содержались предостережения в адрес учредителей венской системы от попыток распространить свою систему на любую часть западного полушария. В документе также говорилось, что вмешательство в дела суверенных латиноамериканских государств со стороны держав Европы будут рассматриваться в Вашингтоне как “проявление недружелюбного отношения” к самим США.
В соответствии с концепцией “двух сфер” могло показаться, что американское руководство окончательно преодолело свое недоверие к перспективам республиканского развития независимых латиноамериканских стран и было склонно разделять мнение об общности интересов между народами США и Латинской Америки. Также представлялось, что североамериканская республика готова прийти на помощь своим южным соседям в случае, если эта помощь понадобится. Так, во всяком случае, показалось не только главному поборнику тесных отношений между США и независимыми государствами Латинской Америки, Генри Клею, но и многим латиноамериканцам69. Однако последующие события опровергли эти представления.
Когда правительства Буэнос-Айреса, Чили, Колумбии, Бразилии и Мексики выступили с предложением заключить соглашение о военном партнерстве с США, они встретили недвусмысленный отказ70. Тогда Боливар в декабре 1824 г. предложил созвать в Панаме всеамериканский конгресс. К тому времени Боливар был склонен скорее рассчитывать в случае агрессивных действий со стороны Священного союза на поддержку британского флота, а не на реализацию широковещательных заявлений американского правительства о “республиканском единстве” Нового Света71. Дж.К. Адамс, ставший к тому времени президентом, и Г. Клей, занявший пост госсекретаря, тем не менее получили приглашение принять участие в Конгрессе. Бывшие оппоненты по вопросу отношений с латиноамериканскими государствами пришли к тому времени к выводу,
68 Из отечественных работ следует назвать прежде всего монографию Н.Н. Болховитинова “Доктрина Монро (происхождение и характер” (М., 1959). См. также: Трояновская М О. Указ, соч., с. 294-296.
69 О реакции на доктрину Монро Клея см.: JQA Diary, р. 309, 312-313. О реакции в Латинской Америке см.: Whitaker А. Н. Op. cit., р. 534-537.
70 Подробнее см.: Robertson W.S. South America and the Monroe Doctrine, 1824-1828. - Political Science Quarterly, XXX (March 1915), p. 82-105; Hackett C.W The Development of John Quincy Adams’s Policy with Respect to an American Confederation and the Panama Congress, 1822-1825. HAHR 8:4 (1928), p. 498-499.
71 Кроме того, именно Англия для Боливара служила образцом государственного и общественного устройства. Проанглийская ориентация молодых латиноамериканских государств позволила бы им чувствовать себя увереннее на переговорах с европейскими государствами, в первую очередь с Испанией. Подробнее см.: Боливар С. Избранные произведения: речи, статьи, письма, воззвания, 1812-1830. Сост. и науч. ред. А.Ф. Шульговский. М., 1983, с. 137-138.
63


что между ними не существует принципиальных разногласий72. Приглашение было принято. Помимо Великобритании и США, на Панамский конгресс были приглашены Нидерланды как государство, также обладавшее владениями в западном полушарии.
Несмотря на то, что американские делегаты - в силу разного рода обстоятельств так и не попали на Панамский конгресс73, инструкции, данные им госсекретарем Клеем, заслуживают пристального внимания. Главной темой в них стала необходимость соблюдения строгого нейтралитета. США были готовы стать посредником в заключении мира между бывшими испанскими колониями и Мадридом, однако вхождение в панамериканский союз и более активное проявление панамериканской солидарности не отвечало их государственным интересам, так как привело бы к ненужным осложнениям с Испанией и в результате - со всей Европой. Нейтралитет также предусматривал невмешательство Вашингтона в отношения между странами Южного полушария, например в аргентино-бразильский военный конфликт74. В области морского права Клей в соответствии с традиционным для США принципом свободы морей предлагал американским делегатам отстаивать действия по либерализации правил мореплавания. Фритрейдерские принципы заключались в том, что: 1) каперство запрещается, 2) нейтральный товар под неприятельским флагом не подлежит захвату за исключением военной контрабанды, 3) блокада признаётся только в том случае, если она установлена de facto75. Другое предложение США на Панамском конгрессе должно было касаться свободы “перевозочной” торговли, под которой подразумевалась отмена запретительных пошлин. Соблюдение этого принципа нанесло бы определенный удар по коммерции “владычицы морей”, основывавшейся вплоть до середины 40-х годов XIX в. на принципах протекционизма.
Проблема формы правления в новых государствах, по признанию самого госсекретаря, принадлежала к числу наиболее деликатных. С одной стороны, все латиноамериканские государства, кроме португалоязычной Бразилии, являлись республиками. С другой стороны, в США было известно о намерениях европейских дворов склонить Боливара к установлению монархий в Латинской Америке. С третьей же стороны, один из основных постулатов “Принципов 1823 года”, а именно доктрина “двух сфер”, основывался на аргументации, что существует принципиальная и непреодолимая разница в формах правления Старого и Нового Света. В связи со всем этим американским делегатам предписывалось избегать дискуссий на эту тему. Конечно, объяснял Клей, граждане США предпочитают республиканскую форму правления всем другим, однако они совершенно не имеют в виду рекомендовать или тем более навязывать ее другим государствам. Вместе с тем они не могут оставаться полностью равнодушными к этой проблеме, ведь от этого зависит счастье и благополучие того или другого народа, однако позиция США должна сводиться “скорее к чувству симпатии, нежели руководству к действию”. Таким образом, снова и снова невмешательство во внутренние дела других государств провозглашалось в качестве краеугольного принципа внешней политики США. При этом американским делегатам рекомендовалось напоминать о “священном долге любого государства отвергать кщсой бы то ни было иностранный диктат в своих внутренних делах”76. Можно утверждать, что, не считая себя пока достаточно сильным
72 На президентских выборах 1824 г. Клей, первоначально выдвигавший свою кандидатуру на пост главы государства, поняв, что шансы его минимальны, согласился поддержать Адамса в обмен на пост госсекретаря.
73 Американский посланник в Колумбии А. Андерсон умер от тропической лихорадки в Картахене, а Дж. Серджент, адвокат и бывший член Конгресса от Пенсильвании, просто не успел на конгресс.
74 Конфликт касался территории Восточного берега (с 1830 г. - государства Уругвай). Кроме того, грозило перерасти в войну противостояние между Чили и Аргентиной, с одной стороны, и Колумбией - с другой, из-за территории Верхнего и Нижнего Перу.
75 Принципы свободной торговли, которые США отстаивали со времен Войны за независимость, получили силу акта международного права на Парижском конгрессе 1856 г.
76 Подробнее об инструкциях Клея американским делегатам на Панамский конгресс: ИсэровА.А. США и Панамский конгресс 1826 года. - Американский ежегодник. 2003. М.. 2005, с. 108-113.
64


государством для того, чтобы открыто влиять на внутренние дела своих южных соседей, США намеревались предостеречь последних от допущения вмешательства в их внутригосударственные проблемы более могущественных держав.
В повестку дня делегатов конгресса могли, с точки зрения госсекретаря, войти и вопросы, касающиеся свободы совести. В этой связи рекомендовалось подчеркивать преимущества установления принципов веротерпимости на территории молодых государств. Эта проблема была не менее деликатна, чем вопрос о государственном устройстве: как известно, католическая церковь в Латинской Америке имела статус не только официальной, но и фактически единственной.
Важным пунктом инструкций являлась ситуация на Кубе и в Пуэрто-Рико, по-прежнему находившихся под властью Испании. Особенно в связи с Кубой американским делегатам было рекомендовано проявлять определенную жесткость, не боясь риска ухудшения отношений с Мексикой и Колумбией, которые, как опасался Клей, могли пойти на аннексию острова. В случае изменения статуса Кубы (либо ее присоединения к соседям по Карибскому морю, либо в случае получения ею независимости, особенно с помощью Англии), существовавший баланс сил в регионе мог оказаться под угрозой. А.А. Исэров считает, что на том этапе “сохранение status quo в Карибском бассейне представлялось важнейшим национальным приоритетом США во внешней политике”77.
Как уже говорилось, американским делегатам не пришлось воспользоваться инструкциями Клея. Кроме того, сам Панамский конгресс не оправдал надежд, на него возлагавшихся: во-первых, далеко не все страны региона были на нем представлены, и во-вторых, по техническим причинам он закончил свою работу раньше срока, так и не обсудив целого ряда проблем первостепенной важности. Предписания Клея тем не менее являются важным документом, определившим политику США в отношении Латинской Америки на многие десятилетия. Как и президент в своих выступлениях в пользу .участия США в Панамском конгрессе, Клей конкретизировал многие положения доктрины Монро. С одной стороны, США не только противопоставили Новый Свет Старому, но и выразили свое стремление к внутриамериканскому взаимодействию, основанному на экономических интересах. С другой стороны, в это взаимодействие никак не входили политические связи, как можно было бы предположить, исследуя “Принципы 1823 года”. Более того, политика строгого нейтралитета, на которой настаивал госсекретарь, даже не предполагала того, чтобы США ставили во главу угла сохранение и укрепление республиканских институтов у своих южных соседей в качестве единственно приемлемых для Вашингтона, как могло бы показаться при буквальном понимании доктрины Монро. Таким образом, реальная “конкретизация” принципов доктрины оказалась гораздо более скромной, чем можно было ожидать. Соизмеряясь со своими политическими возможностями, США приняли решение не форсировать свое лидерство в южной части полушария78.
После того как США официально признали существование новых государств в Новом Свете и настояли на праве не только иметь общее с ними геополитическое пространство, но и объявили себя ответственными за его неприкосновенность, оправдали ли они ожидания своих южных соседей? Стремилась ли североамериканская республика установить новый, беспрецедентный по своему характеру modus vivendi во взаимоотношениях с латиноамериканскими независимыми республиками? Вряд ли ответ на этот вопрос может быть безусловно положительным. Во-первых, на пути самостоятельных действий США на всем континенте по-прежнему лежало опасение того, что монархии Старого Света могут помешать их правительству установить нечто подобное панамериканскому единству. В этой связи доктрину Монро не следует воспринимать как призыв к партнерству против возможных происков европейских дворов. В действительности США заявили о своем намерении защитить собственную неприкосновенность, а никак не независимость соседних с ними государств. Администрация Монро, как и многие
77 Там же, с. 113.
78 Когда в 1833 г. Великобритания аннексировала Фолклендские (Мальвинские) острова, США никак на это не прореагировали.
3 	Новая и новейшая история, № 6
65


его преемники, во взаимоотношениях с Латинской Америкой вплоть до конца XIX в. руководствовался прежде всего соображениями безопасности своей страны.
Во-вторых, американцы и не располагали реальными возможностями вступиться за своих соседей военными методами, если такая необходимость возникнет, как предполагают условия любого военно-политического союза. Неудивительно поэтому, что многие современные американские историки призывают воспринимать доктрину Монро как “хорошо просчитанный блеф”79. Отсутствие готовности и способности со стороны североамериканской республики повлиять на положение дел в латиноамериканских государствах было ясно продемонстрировано в инструкциях, данных американским делегатам на Панамский конгресс.
В-третьих, любое политическое партнерство предполагает общность интересов и равноправие - пусть хотя бы на бумаге - между договаривающимися сторонами. Между тем, американская элита в своем большинстве с недоверием относилась к мысли о схожести устремлений между народами США и Латинской Америки. Более того, начиная с поколения “отцов-основателей”, американцы, наученные горьким опытом Французской революции, сомневались в способности латиноамериканских народов жить в соответствии с традициями республиканского государственного устройства. То, как развивались соседние государства, также не могло способствовать оптимистическим прогнозам.
Несколько слов нужно сказать о “революционной риторике”, которой увлекались многие сторонники поддержки латиноамериканских патриотов. Горячий поборник “дела южных братьев”, самый последовательный и красноречивый агитатор в пользу оказания помощи латиноамериканским революционерам, спикер палаты представителей Г. Клей существенно изменил свою точку зрения, заняв должность госсекретаря в администрации Дж.К. Адамса, что, в частности, было продемонстрировано его инструкциями американским делегатам на Панамский конгресс. Безграничный оптимизм сменился у Клея весьма взвешенным, если не сказать настороженным отношением к латиноамериканским государствам. Представляется, что эта корректировка взглядов была связана не только с трезвой оценкой происходившего на юге континента, но и с изменением статуса самого Клея. Став одним из наиболее влиятельных членов администрации Дж.К. Адамса, Клей нес личную ответственность за выработку курса внешней политики своей страны и не мог позволить себе отойти от постулатов, не только утвердившихся в государственной доктрине США, но и в действительности соответствовавших их возможностям и устремлениям на международной арене.
Тем не менее к 1822-1823 гг. внешнеполитическая традиция, основы которой были заложены Дж. Вашингтоном в его прощальном послании, существенно обогатилась. Признав за латиноамериканскими народами право на независимое от Испании существование, Монро не пошел ни на какие официальные контакты с другими национально- освободительными движениями, и по поводу греков, например, боровшихся за независимость от Османской империи, в седьмом ежегодном послании к Конгрессу было лишь сказано, что американцы “питают искренние надежды по поводу героической борьбы” этого народа, которая сделает их “снова независимой нацией”.
Установление Соединенными Штатами Америки официальных отношений с бывшими испанскими колониями способствовало также расширению сферы действия мировых межгосударственных связей. Наряду с европейской системой международных отношений зарождалась новая, американская, в которую вовлекались независимые латиноамериканские государства, становившиеся ее субъектами.
Первыми из всех государств установив дипломатические отношения с республиками Нового Света80, США не только значительно расширили сферу своих геополитических интересов, но и авансировали свое главенствующее положение в западном полушарии на неопределенно долгое время.
79 См., например: Jones Н. Crucible of Power. A History of American Foreign Relations to 1913. Wilmington, 2002, p. 109.
80 Великобритания, второй признавшая независимые государства в Новом Свете, сделала это в январе 1825 г.
66


©2011 г.
Ю.В. ЛУНЁВА
ЗАКРЫТИЕ ДАРДАНЕЛЛ ВО ВРЕМЯ ИТАЛО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ (1911-1912 годы)
18 (5) апреля 1912 г. во время итало-турецкой войны 1911-1912 гг. Османская империя на две недели закрыла проход через Дарданеллы для коммерческих судов всех государств.
13(26) апреля 1912 г. на заседании Государственной Думы министр иностранных дел России С.Д. Сазонов, докладывая о международном положении в связи с итало- турецкой войной, отмечал, что “события последних дней показывают, насколько итало-турецкая война может задеть интересы непричастных держав” и что закрытие Дарданелл наносит существенный ущерб российским торговым интересам1. Министр выразил надежду, что свобода плавания будет восстановлена в ближайшем будущем и что итало-турецкая война не коснется Балкан.
На рубеже XIX-XX вв. Ближний Восток и Балканы стали эпицентром борьбы Великих держав за мировое господство. Боснийский кризис 1908-1909 гг. нарушил временное затишье в Османской империи. Австро-Венгрия, аннексировав Боснию и Герцеговину с согласия Европейских держав, возобновила процесс раздела территории Османской империи, начавшийся после русско-турецкой войны 1877-1878 гг.2
В 1902 г. Италия заручилась поддержкой Франции в вопросе о занятии Триполи и Киренаики3, в 1909 г. Рим заключил секретное соглашение с Петербургом4. В разгар Агадирского кризиса 1911 г.5 итальянская дипломатия, воспользовавшись удобным моментом, предъявила Османской империи циничный ультиматум с требованием “не препятствовать военной оккупации северо-африканских провинций Триполитании и Киренаики”6.
В первые дни войны европейские державы, включая Россию, официально объявили о своем нейтралитете. “Ее (войну. - Ю.Л.) нельзя рассматривать как решительно крупную войну между двумя государствами, так как Италия решила ограничить свои дей-
Лунёва Юлия Викторовна- кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований.
1 Московские ведомости, 14.IV. 1912.
2 Во время Ближневосточного кризиса 1895-1897 гг. великие державы заявили о своих предпочтениях относительно раздела “турецкого наследства”. Согласно одному из британских планов предполагалось Константинополь и проливы (включая обе стороны Босфора и Дарданеллы) признать нейтральной зоной под международным контролем.
3 Во франко-итальянском соглашении 1902 г. указывалось, что Италия не имеет никаких возражений против французского проникновения в Марокко, точно так же как “Франция не имеет никаких возражений против итальянского проникновения в Триполитанию и Киренаику” (История дипломатии, т. 2. М., 1963, с. 348).
4 По соглашению в Раккониджи Италия признавала за Россией право прохода ее военных судов через Черноморские проливы, а Россия обязалась не противодействовать планам Италии в Триполитании и Киренаике.
5 Агадирский кризис возник летом 1911 г. из-за франко-германского конфликта в Марокко: Childs Т. Italo-Turkish Diplomacy and the War over Libya 1911-1912. Leiden, 1990. p. 271; Bonomi I. La politica italiana da Porta Pia a Vittorio Veneto, 1870-1918.Torino, 1946.
6 Война Италии с Турцией, вып. 1. СПб., 1912, с. 51.
3*
67


ствия африканским материком, Турция же ввиду слабости своего флота лишена даже возможности принять активное участие в борьбе горсти своих войск и добровольцев арабов в Триполитании с итальянским десантом”, - отмечалось в сборнике Генерального штаба России7.
Петербург решил использовать начало военных действий Италии против Турции, чтобы еще раз попытаться открыть Проливы для Российского военного флота. Русский посол в Париже А.П. Извольский накануне нападения Италии на Османскую империю писал 26 сентября 1911 г. временно управляющему министерством иностранных дел А.А. Нератову, что наступил момент “извлечь из надвигающихся событий наибольшие выгоды для наших интересов”8.
2 октября ( 19 сентября) 1911 г. Нератов отправил послу в Константинополе Н.В. Чары- кову проект декларации о малоазиатских железных дорогах, одобренной правительством. Вторая часть декларации под буквой “Б” касалась вопроса о режиме проливов Босфор и Дарданеллы и прилегающих к ним территорий. Императорское правительство обязывалось “оказывать турецкому правительству действенную поддержку для сохранения нынешнего режима в проливах Босфор и Дарданеллы, распространяя ее на прилегающие территории в случае, если этим последним будут угрожать иностранные вооруженные силы”9. Оттоманское правительство со своей стороны должно было дать обязательство “не препятствовать проходу русских военных судов через проливы при условии, что эти суда не будут останавливаться в проливах, если это не будет особо обусловлено”10. Для получения согласия Турции на открытие проливов для русских военных кораблей была необходима поддержка великих держав. 12 октября российский посол вручил великому визирю проект русско-турецкого соглашения, придав ему форму личного письма. Ча- рыков исправил текст декларации так, что “вопрос факультативный” (о проливах) становился главным, более важным, чем “основной” (о железнодорожном строительстве).
Черноморские проливы имели важное политическое и экономическое значение для России. “Господство над Босфором и Дарданеллами не только открывает двери на влияние в бассейне Черного и Средиземного морей, но и является источником преобладанием над Балканским миром и передней Азией, в судьбе которых Россия заинтересована”11.
Безопасность российских черноморских портов находилась под постоянной угрозой нападения неприятельского флота, которому султан мог в любое время предоставить возможность войти в Черное море. Режим Проливов определялся международными трактатами, которые не могли быть изменены соглашением России с Турцией12.
Отрицательный опыт российской дипломатии во время боснийского кризиса 1908— 1909 гг. показал, как опасно поднимать вопрос о Проливах. “По-моему, его в действительности можно будет поднять только в том случае, если бы произошли известные территориальные перемены на Балканах; до этого лучше оставить статус-кво и ревниво охранять неприкосновенность оттоманской территории в размерах азиатских владений Порты и Адрианопольского вилайета”, - заключал посланник в Софии А.В. Неклюдов13.
В вопросе о пересмотре режима Черноморских проливов Петербург рассчитывал если не на поддержку, то хотя бы на отсутствие противодействия со стороны Лондона и Парижа. 23(10) октября посол России в Лондоне А.К. Бенкендорф в беседе с бри-
7 Там же.
8 Международные отношения эпохи империализма (далее - МОЭИ) сер. 2, т. 18, ч. 2, Извольский - Нератову 26 сентября 1911 г., с. 28-29.
9 Там же. Нератов - Чарыкову. 2 октября (19 сентября) 1911 г., с. 61.
10 Там же.
11 Стрельцов Р. Россия, Царьград и Проливы. СПб., 1915, с. 82.
12 Режим Черноморских проливов определялся Парижским трактатом 1856 г., был подтвержден Лондонской конвенцией 1871 г. и Берлинским трактатом 1878 г.
13 МОЭИ, т. 19, ч. 1. Посланник в Софии Неклюдов времени управл. МИД Нератову. 25 (12) ноября 1911, с. 85.
68


танским министром иностранных дел лордом Греем поднял вопрос о Проливах. Российский посол выразил надежду, что, заключая русско-турецкое соглашение, “султан своей властью раз и навсегда декретирует свободный проход через Босфор для всех русских военных судов, однако без права там останавливаться”14. Однако министру иностранных дел Великобритании Э. Грею “шаг России представлялся в тот момент неуместным”15.
Британский посол в Константинополе Дж. Лоутер советовал Турции усилить укрепления Верхнего Босфора. 5 ноября (23 октября) 1911 г. Чарыков отправил Нератову тревожную телеграмму: “По сведениям наших агентов морского и военного, турки за последнее время доставили на Верхний Босфор взрывающиеся с берега электрическим током мины, которые собираются погрузить, и довели до полного комплекта местный состав артиллеристов”16.
Сведения о русско-турецких переговорах появились в российской и европейской печати. Либеральный российский журнал “Вестник Европы” считал, что “вопрос об открытии Босфора и Дарданелл для русского флота основан на целом ряде недоразумений”, отмечая, что для “торгового же судоходства всех национальностей проливы остаются, безусловно, свободными”17. Автор статьи считал, что России не следует требовать для себя привилегий. При пересмотре международного постановления ограничение прохода военных судов прекратит существование для всех держав. С одной стороны, Россия получила бы возможность выводить свой флот в Средиземное море и Атлантический океан, но с другой - встретила бы дредноуты Германии и Австро- Венгрии в Чёрном море. Автор задавал вопрос: “Можем ли мы иметь в Черном море такой флот, который бы стоило выпускать из свободных и безопасных мест береговой обороны на широкий простор морей и океанов”.
Тем временем не только турецкая, но и европейская печать обсуждали и осуждали переговоры Чарыкова. 8 декабря 1911 г. С.Д. Сазонов, находившийся в Париже, телеграфировал Нератову: “Тревожное настроение, как здесь, так и в Англии, настолько сильно, что я прихожу к заключению о необходимости воздержаться до моего возвращения в Петербург от всяких бесповоротных решений и мер”18. 9 декабря 1911 г. Сазонов предложил Чарыкову установить “совсем частный характер его обмена мыслями с турками касательно проливов и отнюдь не придавать этим беседам значения официальных переговоров”19.
Между тем итальянские войска, без труда справившись с незначительными турецкими гарнизонами, встретили серьезное сопротивление со стороны местного арабского населения Триполи. Война затягивалась. Италия, оккупировав острова Эгейского моря, попыталась спровоцировать Османскую империю на морскую войну. Лучшая часть турецкого военного флота, способная не только защищать Босфорские и Дарданелльские укрепления, но и совершать дальние плавания по Средиземному морю, состояла из 2 линейный кораблей постройки 1891 г., 2 малых крейсеров и 6 миноносцев у берегов Сирии20.
К моменту объявления войны итальянский флот, разделенный на две эскадры, дивизию особого назначения, отряд миноносцев и суда вспомогательного назначения,
14 АВПРИ, ф. Секретный архив министра, оп. 467, д. 707/756. Бенкендорф - Нератову 23(10) октября 1911 г.
15 British Documents on the Origins of the War. 1898-1914 (далее - BD), v. IX, pt. I. Grey’s minute. Dec.7.1911. p. 346-347.
16 АВПРИ, ф. Секретный архив, д. 458, л. 149.
17 Вестник Европы, 1911, № 11.
18 МОЭИ, т. 19, ч. 1. Чарыков - Нератову. 8 декабря (25 ноября) 1911, с. 165-166.
19 Там же. Сазонов - Нератову. 9 декабря (26 ноября) 1911, с. 173.
20 В турецком флоте хотя и числилось по спискам 8 эскадренных броненосцев, 9 броненосцев береговой охраны, 3 крейсера 1 ранга, 9 крейсеров 2 ранга и 35-40 миноносцев и контрминоносцев, однако большинство этих судов были совершенно не пригодны для боевых действий (Война Италии с Турцией, вып. 1, с. 64).
69


располагал в общей сложности 10 линейными кораблями, 8 броненосцами, 5 крейсерами, 22 истребителями миноносцев, 6 подводными лодками, 2 канонерскими лодками, 7 транспортными и вспомогательными судами21.
Суда второй итальянской эскадры и дивизия особого назначения крейсировали у побережья Триполитании; первая эскадра плавала недалеко от острова Родоса, а отряд миноносцев - в Ионическом море.
В Риме знали, что к захвату Дарданелл и их блокаде отрицательно отнесутся все европейские державы22. Король Италии Виктор-Эммануил, принимая румынского посланника Нану, заверил его: “О блокаде никто не помышляет, ...затруднения в этой области являются только дипломатическими, а не техническими, и резко перевел разговор на другой предмет”23.
28 (15) февраля Грей поделился с Бенкендорфом опасениями, что Турция может минировать Проливы. По мнению британского министра, единственным средством воспрепятствовать принятию столь гибельных с политической и торговой точек зрения мер было бы получение от Италии заверения в том, что она воздержится от нападений в Дарданеллах и прилегающих к ним водах24.
На следующий день 29 (16) февраля посол в Риме сообщал в российский МИД, что Грей уже передал английскому послу в Риме копию его циркулярного обращения к великим державам, и просил получить от Италии обещание не предпринимать военных действий против Дарданелл, чтобы турки не минировали их. Грей оказался прав. Порта разослала циркулярную ноту, предупреждавшую посольства и миссии, что с завтрашнего дня, 6 марта (22 февраля) следование ночью через Дарданеллы воспрещено всем торговым судам. Министр иностранных дел Турции в разговоре с российским послом в Константинополе поделился опасениями по поводу итальянского нападения на Дарданеллы. Он добавил, что контактные мины готовы к погружению в пролив и что торговым судам предоставят лоцманов. “Но министр дал мне заверения, что погружение произойдет только в случае действительного приближения итальянского флота к Дарданеллам”, - добавлял посол25.
15 марта (28 февраля) итальянское правительство вручило послам европейских держав в Риме свои условия, среди которых были такие требования, как признание державами суверенитета Италии над Триполи и Киренаикой; вывод турецких войск из обеих провинций и установление довоенного статус-кво в отношении итальянских подданных в Оттоманской империи; режим капитуляции. Италия также проявила готовность признать религиозную власть султана, компенсировать Турции ее недвижимое имущество в Триполи и Киренаике. Однако эти условия не удовлетворили Турцию.
4 (17) марта 1912 г. Грей даже угрожал Италии, что Британии придется нарушить нейтралитет, если прекратится нейтральная торговля через Дарданеллы”26. Предложение Грея имело поддержку лишь у Франции, которая требовала исключить из сферы военных действий также побережье Сирии. Россия отклонила предложение Грея, ссылаясь на свое желание сохранить хорошие отношения с Италией. Германия стремилась еще крепче привязать Италию к Тройственному союзу и отвергла идею демарша в Риме.
Во время Агадирского кризиса Англия решительно встала на сторону Франции, чем серьезно испортила отношения с Германией. В начале 1912 г. британский военный министр Р. Холден посетил с секретной миссией Берлин. Англия пыталась в очередной
21 Война Италии с Турцией, вып. 1, 1912, с. 62.
22 МОЭИ, т. 19, ч. 1. 26 (13) ноября 1911. Посол в Риме Долгорукий Нератову, с. 68.
23 Там же. Посол в Риме Долгорукий Нератову 4 декабря (21 ноября) 1911, с. 138.
24 Там же. Посол в Лондоне министру иностранных дел. (28) 15 февраля 1912 г., с. 200.
25 Там же, № 587. Посол в Константинополе министру ин. дел. 5 марта (21 февраля) 1911, с. 234.
26 BD, V. IX, pt. 1. № 377. Sir G. Buchanan to Sir E. Grey. March 5. 1912, p. 373.
70


раз договориться с Германией о сокращении морских вооружений27. Берлин просил Лондон дать обещание о британском нейтралитете в предстоящей войне Германии с Францией. Сделка не состоялась. Державы Тройственного союза продолжали увеличивать свои военно-морские силы в Средиземном море, и в случае возможного конфликта английский флот направил бы туда свои основные силы, а это отвлекло бы его от главной задачи - наблюдения за берегами Германии. Британское общественное мнение было настроено в пользу укрепления “Тройственного согласия”. “Многие англичане теперь поднимают вопрос: почему русские дредноуты, которые построены в Чёрном море, не служат общим целям Тройственного соглашения; почему они только из нежелания нарушить старый предрассудок, остаются запертыми в Чёрном море, тогда как, пройдя через Дарданеллы, они могли бы восстановить равновесие в Средиземном море и дать свободу английским дредноутам, которые могли бы вернуться в Северное море и Ламанш”, - писали 7 апреля 1912 г. “Московские ведомости”.
В то время когда дипломаты пытались придумать способ мирного разрешения ита- ло-турецкого спора, итальянская эскадра неожиданно появилась перед Дарданеллами и подвергла бомбардировке турецкие форты. В ночь с 17(4) на 18 (5) апреля 1912 г. первая дивизия второй итальянской эскадры в составе 27 судов различных классов под начальством адмирала Вьялле появилась на расстоянии 10-12 км от прибрежных фортов Дарданелл и открыла по ним огонь. После двух часов стрельбы итальянская эскадра перерезала телеграфный кабель и ушла в море, вызвать на бой вражеские суда ей так и не удалось. Турецкий контрминоносец поспешил укрыться в пролив. Италия, обещавшая по соглашению в Раккониджи оставить Проливы России, не решалась форсировать их и войти в Мраморное море. Официозная римская газета “Трибуна” писала, что Италия намеренно ограничивала действия в Эгейском море и форсировать Дарданеллы не собиралась. Захват Пролива - операция очень тяжелая и медленная, и прежде чем итальянским суда вошли бы в устье пролива, Турция успела бы расставить мины. Закрытие проливов Турцией - “это политический и дипломатический маневр для того, чтобы попытаться восстановить Европу против Италии”, - отмечала газета28. Перенесение военных действий к берегам Балканского полуострова признавалось в высшей степени нежелательным для Австро-Венгрии, а также для Германии, не говоря уже об Англии и России.
Османская империя приняла решение закрыть Проливы для торгового судоходства; у входа в Дарданеллы были заложены мины, Порта сделала официальное заявление: “Императорское министерство иностранных дел имеет честь довести до сведения иностранных миссий, что начиная с этого дня проход через Дарданелльский пролив для иностранных судов полностью воспрещается”, - сообщалось в ноте турецкого МИД29.
Что касается российского правительства, то оно больше других было обеспокоено закрытием Проливов. Однако оно оказало давление с целью их открытия только на Турцию. Российский МИД сделал письменное заявление: “Мы не можем не обратить серьезное внимание Порты на несоответствие обеспеченного трактатами права свободной нейтральной торговли, как в мирное, так и в военное время в изданном ею распоряжением о полном запрете прохода судов через Дарданеллы”30.
27 В апреле 1912 г. английский морской министр У. Черчилль сообщил палате общин сведения о числе военных судов дредноутов, построенных и строящихся в Англии, Германии, Италии и Австро-Венгрии: Англия имеет 12 готовых броненосцев, 10 строящихся, 4 крейсера готовых и 6 строящихся. У Германии - 7 броненосцев готовых, 9 строящихся, 2 крейсера готовых и
3 строящихся. У Италии нет ни одного дредноута готового, но есть 5 строящихся. У Австро-Венгрии 4 броненосца-дредноута строящиеся. Кроме того, в 1912-1913 гг. Англия начнет постройку
4 дредноутов, Германия - 1 броненосца и 1 крейсера, Италия - 1 крейсера.
28 Цит. по: Новое время, 19. IV. 1912.
29 МОЭИ, т. 19, ч. 1, № 778. Вербальная нота турецкого министерства иностранных дел представителям иностранных государств в Константинополе. 18(5) апреля, с. 424.
30 Там же, № 789. Мин-р ин. Дел послу в Константинополе Гирсу. (20)7 апреля, с. 432.
71


На вопрос британского посла в Петербурге: “Намерена ли Россия добиться от Италии обещания не предпринимать военных действий против Дарданелл в течение определенного срока с тем, чтобы нейтральные суда могли пройти через Проливы?” Сазонов ответил отрицательно, ссылаясь на имеющиеся у него официальные сведения о том, что Италия откажется дать такое обещание, и “предложенный план будет обречен на неудачу с самого начала и не приведет к разрешению имеющихся затруднений”31.
Как отметил во время беседы с Бенкендорфом постоянный помощник министра иностранных дел Великобритании А. Николсон, “Италия упустила из виду, что Дарданеллы находятся на совершенно особом положении, исключительно важном для мировой торговли и что интересы английской торговли, из-за решения Италии понесут серьезные потери”32. Британский дипломат предупредил итальянского поверенного Манцони о возможности значительного экономического кризиса. Манцони ответил, что в Риме считают необходимым в интересах мира напугать Турцию сильными средствами. Германия и Австро-Венгрия также осудили морскую демонстрацию Италии. Граф Бертольд заявил российскому послу в Вене, что “итальянское правительство совершает ошибку за ошибкой. Если демонстрация предвещает намерение ворваться в Дарданеллы, то этим выдвигается серьезная опасность осложнений на Балканах, чего сама Италия не может желать”33.
20(7) апреля русский посол в Константинополе М.Н. Гире телеграфировал из Константинополя, что в связи с бомбардировкой Дарданелл усилилось негативное отношение к России: “Нас обвиняют в политических кругах, как в оппозиционных, так и сторонников правительства, в общности действий с итальянцами, с коими мы связаны тайным договором”34.
Русский военный агент в Турции генерал-майор И.А. Хольмсен доносил в Генеральный штаб, что итальянцы не пытались форсировать пролив, они выпустили всего 346 снарядов с дальнего расстояния, после чего ушли. “Цель их тем не менее была достигнута, ибо турки поторопились и забросали фарватер минами и таким образом закрыли свободный проход через Пролив для коммерческих судов, что только и нужно было итальянцам, которые рассчитывали на более энергичное воздействие держав на Турцию для заключения мира после фактического прекращения торгового движения через Проливы”, - заключал военный агент35. Как сообщал Хольмсен, в Турции постоянно циркулируют слухи о том, что на днях русский флот ожидается в Босфоре и что между Россией и Италией существует секретное соглашение против Турции.
Османская империя обратилась к европейским державам с просьбой не допустить прохода итальянского флота через Дарданеллы. Великий визирь Саид-паша убеждал Гирса, что “действительная и непосредственная опасность существует и теперь, так как по последним полученным Портой сведениям итальянский флот стоит будто бы у самого входа в Дарданеллы и легко может прорваться особенно в ночное время”36. Гире напомнил Саид-паше, что “обстоятельства не дают Порте права нарушать трактатами обеспеченную свободу плавания торговых нейтральных судов, как только прекращается действительная опасность нападения, - последний же опыт доказал, что при возобновлении таковой достаточно и получаса для постановки минных заграждений”37.
31 Там же. Министр иностранных дел послу в Константинополе. 3 мая (20 апреля), с. 433.
32 Там же, № 783. Посол в Лондоне министру иностранных дел. 19(6) апреля, с. 426.
33 Там же, № 785, Посол в Вене мин-ру ин.дел. 19(6) апреля, с. 428.
34 Там же, № 790, Посол в Константинополе министру иностранных дел. 20(7) апреля 1912 г., с. 434.
35 Там же, № 791, Военный агент в Турции в отдел генерал-квартирмейстера генерального штаба. 20(7) апреля. 1912 г., с. 435.
36Там же, №801. Посол в Константинополе министру иностранных дел. (23) 10 апреля 1912 г. с. 450.
37 Там же.
72


Общественное мнение Европы в целом отрицательно отнеслось к бомбардировке Дарданелл и расширению театра военных действий Италии. Мир на Балканах и неприкосновенность Турции были всегда первостепенными британскими интересами. “Дейли телеграф” считала, что Италия не собиралась проникать в Мраморное море и бомбардировать Константинополь. “Однако всякое нападение европейской державы на Турцию может до основания разрушить непрочное здание Ближнего Востока. Это - сигнал, на который не замедлят ответить горячие головы на Балканах. Конечно, ни одна великая держава не может отнестись равнодушно к последствиям этого безрассудного эксперимента с европейским пороховым складом”, - заключала газета38.
Значение Проливов для экономики юга России в полной мере проявилось во время закрытия Дарданелл. В мирное время путь через Проливы был дешевле и выгоднее для торговли России с Европой, Азией и Африкой, чем любой другой. Во время войны на Западной границе, при закрытых портах Балтийского моря, Черноморские проливы могли оказаться единственным доступным путем для большей части российского экспорта. Как писала газета “Биржевые ведомости”, “чем больше будет развиваться наш юг - вся черноморско-земледельческая, каменноугольная, нефтяная промышленность России, таящая в себе бесконечные перспективы и только еще просыпающаяся к новой жизни, - тем больше будет расти экономическое и политическое значение для нас Проливов”39.
Соображения стратегического характера подкреплялись также экономической необходимостью. Украинское зерно, кавказская нефть, марганец и до некоторой степени молочные продукты Западной Сибири имели единственный выход через Босфор и Дарданеллы. Сухопутный транспорт, который обходился в 25 раз дороже, чем перевозка морским путем, был неэкономичен для такого рода грузов. Поэтому за десятилетие до 1912 г. вывоз русских товаров через проливы составил 37% всего экспорта России. Из общего экспорта товаров в 1911 г. на сумму в 1591 млн. руб., через проливы было вывезено товаров на сумму 568 млн. руб., что составляло значительную часть стоимости всех экспортируемых товаров. Важность этого пути возросла в связи с намечавшимся индустриальным развитием Украины, с ее крупными запасами железа и угля, и в связи с эксплуатацией ресурсов Закавказья и Персии. В 1912 г. экспорт России через Черное море сократился с 568 млн. руб. в предыдущем году до 433 млн. руб., а ее торговый баланс был на 100 млн. руб. меньше по сравнению с каждым из трех предыдущих лет.
12 (25) апреля константинопольский корреспондент “Берлинер Тагеблат” сообщал, что “в константинопольском порте стоит теперь около ста судов, ожидая возможности выйти в Средиземное море. Почти столько же судов стоит у входа в Дарданеллы. Материальный вред, наносимый закрытием Дарданелл исчисляется в 200 000 марок в день”40. Совет министров и турецкие газеты в ответ на требования открыть проливы для торгового судоходства заявляли: “Кто может нам гарантировать, что итальянцы не намерены провести под торговым флагом иностранных держав свои торговые пароходы для того, чтобы снова начать военные операции. До тех пор пока нам не будут даны определенные гарантии в этом направлении, проливы не будут открыты”41.
16 (29) апреля российские промышленники и экспортеры создали временный комитет для обсуждения всех вопросов, касающихся создавшегося положения по случаю закрытия Дарданелл с точки зрения экспортных интересов торговли России.
Председатель русско-итальянской торговой палаты А.С. Ермолов, обратился к министру торговли и промышленности С.И. Тимашеву и С.Д. Сазонову с ходатайством о том, чтобы, русскому послу в Константинополе было предложено потребовать от Порты
38 Цит. по: Новое время, 23. IV. 1912.
39 Биржевые ведомости, 26.1 V.1912.
40 АВПРИ, ф. 2-я газетная экспедиция, д. 382, л. 56.
41 Правительственный вестник, ЗОЛУ. 1912.
73


открытия Дарданелл: “Запрещение прохода через проливы равносильно прекращению экспорта из черноморских и азовских портов; продление же закрытия Дарданелл грозит сильными убытками внешней торговли юга России”42. Положение хлебного рынка становилось критическим. Российские газеты сообщали, что 2,25 млн. пудов отправленного хлеба, остановилось без движения и не прошло через Дарданеллы. В течение апреля к вывозу предназначалось свыше 7 млн. пудов хлеба. Одесский биржевой комитет констатировал, что закрытие Дарданелл окончательно подрывает как экспорт, так и импорт. Таганрогский биржевой комитет сообщал, что закрытие Дарданелл действует разорительно на всю торговлю: “Работы в порту сокращены. Свыше 1000 портовых рабочих стоят без работы”. Телеграммы тревожного характера поступали в министерство торговли из Новороссийска, Бердянска, Ейска, Поти и Батума.
15 (28) апреля 1912 г. Санкт-Петербургское телеграфное агентство сообщало из Ростова-на-Дону, что “местные хлеботорговцы и экспортеры, неся вследствие закрытия Дарданелл огромные убытки, грозящими полным разорением не только экспорту, но и внутренней торговле, собравшись сегодня на бирже, поручили биржевому комитету возбудить ходатайство о возмещении виновниками убытков”43.
16 апреля состоялось заседание комитета съездов представителей промышленности и торговли, посвященного положению южнорусского экспорта, в связи с закрытием Дарданелл. На нем обсуждался вопрос о возможности перенести часть южнорусского экспорта к Балтийскому морю.
Сазонов просил Гирса оказать воздействие на Порту. Российский министр отмечал, что “финансовое и торговое положение крайне обостряется продолжительным закрытием Дарданелл, ныне более ничем не оправдываемом, ибо итальянцы заявили об отсутствии судов севернее Стампалии”44.
В ответном письме российский пос.ол сообщал, что оттоманское правительство закрыло пролив, воспользовавшись правом самозащиты. В меморандуме турецкого министра иностранных дел говорилось: “Также не может быть и речи о распоряжении, противоречащем договорам, так как нет такого договора, который бы обязывал императорское правительство в случае войны и неприятельских действий, направленных против него и когда дело [идет] о безопасности его империи, оставляет открытым проход через проливы, дающий доступ к столице”45. Оттоманское правительство заранее предупредило державы, что “с момента появления неприятельского флота в европейских или азиатских водах оно оставляет за собой право закрыть Дарданелльский пролив” и снимает с себя всякую ответственность в этом отношении.
Императорский посол в Константинополе сообщал, что, по утверждению министра иностранных дел Турции “его личные старания открыть Дарданеллы встретили упорное противодействие со стороны военных, убежденных, что итальянские военные суда могут во всякое время вновь напасть на Дарданеллы”. Министр добавил, что итальянцы, перерезав телеграфный кабель, соединяющий острова с материком, лишили турок возможности следить за передвижениями вражеского флота. “Порта не может лишиться пятидесяти процентов защиты столицы, от участия которой зависит судьба империи, констатировал министр46.
Россия искала поддержки Британии. Бенкендорф, узнав из сообщений прессы об отказе Порты открыть проливы, отправился за помощью к Грею. В личной беседе посол сказал министру, что русское общественное мнение не станет вдаваться в рассуждения, кто виноват в споре Италии и Турции, но “оно единодушно потребует, чтобы проливы были открыты для русской торговли и что императорское правитель-
42 Там же.
43 Там же.
44 МОЭИ, № 822. Министр ин. дел послу в Констант. Гирсу. (29)16 апреля, с. 469.
45 Там же. № 826. Памятная записка турецкого министра ин. дел российскому послу в Константинополе. (29)16 апреля, с. 472.
46 Там же. Посол в Константинополе министру ин. дел. (30) 17 апреля 1912 г, с. 480.
74


ство, конечно, будет руководствоваться этими настроениями; что в данный момент речь идет не о правовом, а о практическом вопросе, этот вопрос требует немедленного разрешения”47.
Грей сказал Бенкендорфу, что накануне визита посла он принял английских коммерсантов, по сведениям которых 1 млн. т зерна погружено на британские пароходы, запертые в Дарданеллах. Грей направил инструкцию Лоутеру “с предписанием потребовать немедленного открытия проливов на 15-тидневный срок, чтобы устранить непосредственные затруднения”. Как сообщалось в меморандуме, “британские судовладельцы заявляют, что задержано 150 торговых судов, по большей части английских, представляющих почти млн. тонн и денежную ценность около 6 млн. ф.ст., нагруженные товарами весьма значительной ценности”48. Грей указывал, что судовладельцы уже понесли убыток около 100 тыс. ф.ст. и за каждый день задержки британские судовладельцы теряли не менее, чем в 9 тыс. ф.ст.49 Министр требовал принять временные меры, чтобы избежать дальнейших затруднений и потерь грузов на судах, пострадавших от закрытия Дарданелл.
Параллельно с этим Грей обратился с просьбой к Италии в течение достаточного срока воздержаться от атаки Проливов, чтобы на это время турецкое правительство могло открыть Проливы для торговых судов.
Франция по примеру Англии также обратила внимание Порты на желательность скорейшего открытия Дарданелл для торговых судов.
Британский посол в Петербурге Дж. Бьюкенен предложил Сазонову обратиться к Италии с целью получить от нее “ручательство не предпринимать дальнейших действий против Дарданелл, чтобы наши суда прошли через проливы”50. Сазонов, уверенный в отказе Италии, не поддержал предложение Бьюкенена. Турции, не получившей поддержки от нейтральных держав по воздействию на Италию, пришлось открыть Дарданеллы.
1 	мая 1912 г. Порта разослала послам в Константинополе ноту, в которой говорилось, что султанское правительство решило открыть проливы для судов нейтральных держав при условии сопровождения их лоцманами и очищением от мин. При этом оттоманское правительство добавило, что оставляет за собой право снова закрывать Проливы, когда сочтет это необходимым51.
Во время беседы с Бенкендорфом Николсон заметил, что “нелегко быть судьей того, в какой именно момент потребность обороны оправдала бы закрытие, так как Турция не имеет наблюдательного флота”52. Помощник британского министра напомнил послу, что английская точка зрения на трактаты отличается от российской. Бенкендорф поделился с Николсоном своим личным мнением: “Ни текст моего нынешнего сообщения, ни наши выступления в Константинополе не представляют собой безусловного отказа признать за Турцией право на закрытие проливов; что оно представляется мне молчаливо признанным, но лишь в случае совершенной необходимости и при условии восстановления немедленной свободы прохода, когда опасность миновала”53. По мнению Николсона, новое продвижение итальянского флота и занятия Италией Митилены послужило бы поводом для Турции снова закрыть проливы.
Между тем с самого начала закрытия Проливов в Константинополе сознавали, какой громадный вред наносится торговым интересам нейтральных держав. Открытие Дарданелл позволило сотням пароходов, задержанных в портах Мрамор-
47 Там же. № 829. Посол в Лондоне министру ин. дел. (30) 17 апреля, с. 477.
48 Там же, № 835. Памятная записка английского посольства в Петербурге министру ин. дел. (1мая) 18 апреля 1912 г., с. 484.
49 Там же.
50 Там же. Сазонов Бенкендорфу. 1 мая (18 апреля), с. 485.
51 Там же, № 845. Вербальная нота турецкого МИД от 1 мая (18 апреля) 1912, с. 491.
52 Там же, № 851. Посол в Лондоне министру иностранных дел. 2 мая (19 апреля) 1912 г., с. 494.
53 Там же.
75


ного и Черного морей, продолжить свой путь, но не возместило убытки, причиненные русским, румынским и болгарским экспортерам задержкой операций на две недели.
На заседании комитета российской экспортной палаты, состоявшемся 20 апреля 1912 г. под председательством В.И. Денисова, обсуждался вопрос о возмещении убытков, причиненных русским экспортерам из-за закрытия пролива для коммерческого флота. По данному вопросу существовало несколько точек зрения в русских биржевых комитетах юга России. Сначала все биржевые комитеты не признавали в факте закрытия проливов форс-мажор. Однако 18 апреля одесский биржевой комитет вынес постановление, в котором признавалось, что закрытие Дарданелл является обстоятельством, снимающим с экспортеров ответственность за неисполнение ими принятых на себя контрактов по отгрузке заграничных заказов на хлеб.
Вопросы, поставленные на обсуждение комитета экспортной палаты, сводились к следующему:
1. Выяснить вопрос о праве турецкого правительства закрытия этих проливов при сложившихся обстоятельствах военного времени, в соответствии с существующими договорами о проливах между Россией и Турцией, а также другими заинтересованными державами.
2. Выяснить вопрос о возможности возмещения убытков русским экспортерам, в результате закрытия Проливов.
3. Созвать специальную комиссию для детального обсуждения этих вопросов.
По данным периодического издания “Внешняя торговля России по европейской границе” цены на пшеницу в июне 1912 г. по сравнению с предыдущими месяцами понизились, как на главных иностранных, так и на русских рынках, тем не менее они в этом месяце, как и в продолжении текущего года, всюду были значительно выше, чем в 1910 и 1911 гг.54 Весь экспорт в Западную Европу сократился на 15 010 тыс. кварт. Экспорт из Черноморских портов (России и других государств) уменьшился на 17 375 тыс. кварт., из Дунайских государств - на 1575 тыс. кварт.; увеличение же вывоза из Северной Америки дало всего только - 5075 кварт. Экспорт пшеницы из России сократился, по данным нашей статистики до 15,5 млн. пудов против 28,1 млн. в июне прошлого года55.
Турция сознавала, что закрытие проливов на длительный срок явилось бы веской причиной для созыва международной конференции и пересмотра режима Проливов не в ее пользу.
В начале XX в. Проливы уже не представляли существенного геополитического интереса для Великобритании и Франции, но они были против господства в них сильной державы. Премьер-министр Франции Ж.А. Пуанкаре предложил созвать конференцию с целью разработки условий мира между Италией и Турцией. Он выступил с инициативой, чтобы до созыва конференции великие державы подписали общий протокол об их “незаинтересованности” в восточных вопросах Средиземного моря. “Франция придерживается идеи нейтрализации Проливов, - сообщал Извольский мнение Парижа, так как в случае опасности Турция вполне может принимать меры защиты, поэтому лучше нейтрализовать Проливы”. В частной беседе с Извольским Пуанкаре заметил, что “Проливы поставлены трактатами в особое положение и что на Турции лежит известного рода сервитут по отношению к международной торговле, но за отсутствием вполне ясных постановлений об их интернационализации, вроде тех, которые существуют по отношению к Суэцкому каналу. Вряд ли можно отрицать право Оттоманского правительства в случае неминуемой военной опасности принимать необходимые меры защиты. На мое замечание, что защита Дарданелл может вполне успешно быть обеспечена, помимо полного их закрытия г. Пуанкаре ответил, что он склонен разделить это
54 Внешняя торговля России по европейской границе, вып. 322, с. 4.
55 “Высокий уровень цен в текущем году объясняется также сравнительно высокими фрахта- ми, вследствие дороговизны каменного угля”.
76


мнение, но что опять-таки это вопрос факта, а не права. В разговоре со мной Пуанкаре высказал как бы вскользь мысль, на которую я считаю долгом обратить ваше внимание, а именно, что если бы окончательно восторжествовала наша мысль об обязанности Турции держать Проливы открытыми для нейтральной торговли, как в мирное, так и в военное время, это в конце концов привело бы к их формальной интернационализации, тем более что это было бы согласно с общим ходом направления современного международного права. Это, по его мнению, нам необходимо иметь в виду, дабы не оказаться впоследствии в противоречии с собственными нашими политическими интересами и стремлениями”56.
Турция открыла Проливы, но далеко не все мины были убраны и выловлены, многие из них унесло течением в открытое море; имели место случаи гибели пароходов от взрывов, причиненных подводными минами, и жертвами их оказывались люди, не имевшие никакого отношения к итало-турецкой войне.
Кризисная обстановка на Балканах и слухи о том, что российский флот мог в любую минуту появиться перед Босфором усиливали подозрительность турок. Военный агент в Турции доносил, что “наши балканские друзья, которые надеялись, что закрытие Дарданелл приведет нас к столкновению с Турцией, что им в настоящее время было бы особенно на руку для устройства ими затем своих собственных дел”57. Слухи о высадке российского десанта на Босфоре чаще всего распространялись греками. “Турки крайне обеспокоены из-за Босфора и предпринимают работы для его усиления в пунктах, удобных для высадки”58.
25 	(12) мая российский посол в Константинополе сообщал: “За последние дни замечается здесь сильная нервозность по отношению к нам и усиливается опасение, раздуваемое слухами о возможном нашем нападении на Босфор в случае нового появления итальянцев у Дарданелл. До 7 тыс. турецкого войска было стянуто к Босфору, где и расположено в палатках; увеличен также склад и запас подводных мин”59. Посол предупреждал, что занятие итальянцами Митилены крайне обострило бы вопрос о Дарданеллах и снова привело бы к их закрытию.
Великие державы стремились сохранить целостность Турции и избежать постановки Восточного вопроса во всей его полноте. Из Лондона полковник Н.Л. Голеев- ский сообщал о поездке британского премьер-министра и первого лорда адмиралтейства в Средиземное море. “Вчера 21(8) мая первый лорд адмиралтейства Черчилль и Асквит выехали в Геную и далее в Средиземное море для осмотра английских морских станций. В Мальте состоится совещание с лордом Китченером”60. Точные сведения о цели поездки военный агент не получил, но предполагал, что она была связана с тревожным положением дел в восточной части Средиземного моря и отношением Англии к войне.
“Лорд Китченер, который теперь встретился в Мальте с гг. Асквитом и Черчиллем, категорически и неоднократно высказывался против ухода британских броненосцев из Средиземного моря. Не соглашаясь уменьшения эскадры даже на один броненосец, наоборот требовал увеличения (предполагалось на 8 кораблей - Ю.Л.) и постоянного нахождения одного корабля в египетских водах”, - доносил российский морской агент в Лондоне капитан 1-го ранга Н.Г. Рейн. Поездку Асквита Рейн объяснил “желанием лично и на месте обсудить положение, убедить лорда Китченера смириться и принять некоторые меры и другие наобещать”61.
56 МОЭИ, т. 19, 4.2. № 876.
57 Там же, т. 20, ч. 1. 14 мая - 13 августа 1912 г., № 50. Военный агент в Турции в отдел генерал-квартирмейстера главного управления генерального штаба. (21)8 мая 1912 г. с.42.
58 Там же.
59 Там же, № 83. 25(12) мая 1912 г. Посол в Константинополе Мин-ру ин. дел, с. 78.
60 Там же, 22(9) мая 1912 г. № 55. Вр.и.д. военного агента в Англии в отдел генерал-квартирмейстера гл. упр. ген. штаба, с. 49.
61 Там же.
77


Британская и французская дипломатия всеми силами содействовали скорейшему заключению мирного договора между Италией и Турцией. 30 мая (12 июня) 1912 г. Бенкендорф телеграфировал Сазонову: “Грей все больше и больше хочет, чтобы мир был скоро заключен”.
Быстрое увеличение мощи итальянского флота и захват Италией Додеканесских островов, к которому итальянское правительство прибегло как к новому средству давления на Турцию после неудачи Дарданелльской операции, не могли не вызвать беспокойства в Лондоне и Париже. Это беспокойство усиливалось тем, что вследствие нахождения Италии в Тройственном союзе ее усиление в Восточном Средиземноморье означало бы нарушение равновесия сил в пользу Германского блока в столь важном для Франции и Англии районе.
Между тем итальянский военный агент полковник А. Альбриччи, сообщил российскому военному агенту в Австро-Венгрии М.И. Занкевичу, что Италия в ближайшее время приступит к оккупации Митилены, а занятие этого острова повлечет за собой вторичное закрытие Дарданелл. «Совершенно неожиданно он задал мне такой вопрос. “Я слышал, что в случае вторичного закрытия Дарданелл Россия немедленно вышлет Черноморский флот к Босфору для морской демонстрации против Турции”. Я ответил: “Видите ли, полковник, прежде всего вам должен сказать, что я не слышал ничего подобного и, кроме того, лишен всякой компетентности в этом вопросе; думаю, однако, что наше правительство без крайней к тому необходимости, которой я в данном случае не вижу, такого шага не сделает”»62. Полковник Альбриччи остался недоволен таким ответом.
Напряженная ситуация в Средиземном море стала поводом для разработки секретной военно-морской конвенции между генеральными штабами России и Франции63. Союзницы договорились, что в случае прохода вражеского флота через Дарданеллы Франция должна его разбить. Также выражалось пожелание “изучить этот вопрос совместно с британским адмиралтейством”64. “Сосредоточение французских морских сил с начала войны в Бизерте... предоставляло бы стратегическую меру, наиболее полезную для России”. Дальнейшие действия французского флота зависели от обстоятельств:
1. Французские интересы в Западной части Средиземного моря.
2. Необходимость России сохранить господство на Чёрном море.
3. Специальное положение, могущее создаться для Франции в Средиземном море, вследствие ее соглашения с Англией.
Между тем 12 июля в Лондоне начались итало-турецкие переговоры о заключении мира, но они были сорваны в результате нового итальянского нападения на Проливы. В ночь с 18(5) на 19(6) июля итальянские миноносцы вновь прорвались в Дарданелльский пролив, прошли внутрь Пролива на 20 км65. Почти сразу же они были обнаружены и обстреляны артиллерией береговых укреплений. Турция в ответ сузила проход через Проливы, но закрыть их не решилась. Однако турецкое правительство, опасаясь возобновления атаки в районе Смирны, приняло новые меры по укреплению обороны Дарданелл на малоазиатском побережье.
15 (28) октября состоялись переговоры между воюющими странами, приведшие к подписанию мирного договора, по которому Турция потеряла навсегда свои североафриканские вилайеты. 18(31) октября в Лозанне был подписан мирный договор между Италией и Турцией. Обе стороны обязывались прекратить повсеместно военные действия, подтвердили решение о политической амнистии жителей Триполитании, Кире- наики и Додеканесских островов и договорились о безотлагательном выводе оттуда
62 Там же, №213. Военный агент в Австро-Венгрии генерал-квартирмейстеру ген. Штаба Данилову. 20 (7) июня 1912 г.
63 Там же, № 302 16(3) июля 1912 г, с. 302.
64 Там же, с. 301.
65 Там же, № 334. Посол в Риме - Нератову, с. 341.
78


вооруженных сил: Турции - из Триполитании и Киренаики, Италии - с Додеканесских островов.
Итало-турецкая война явилась своего рода репетицией будущего международного конфликта на Ближнем Востоке и Балканах, выявила противоречия держав “Тройственного союза” и “Тройственного согласия” в Средиземноморском бассейне и Проливах. Бомбардировка Дарданелл оживила мятежный дух подвластных туркам народностей, угрожая обострению обстановки на Балканах. Закрытие Дарданелл принесло серьезные убытки южнорусскому экспорту, продемонстрировало недостаточность правовой базы России во внешнеторговых соглашениях. Российская дипломатия, выбрав неудачное время для пересмотра режима Проливов, в очередной раз убедилась, что Великобритания продолжала играть роль арбитра в разрешении международных конфликтов.
79


© 2011 г.
Я.В. вишняков
МАКЕДОНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПЕРЕВОРОТ В СЕРБИИ 29 мая 1903 года
1903 г. считается рубежом в политической истории Балкан. 29 мая 1903 г., в результате переворота, осуществленного офицерами белградского гарнизона, произошла смена правящего режима Обреновичей. Спустя два месяца в Македонии вспыхнуло восстание, названное по дню его начала (20 июля/2 августа - Ильин день) Илиденским. Тогда же, в июле 1903 г., от рук постового жандарма погиб русский консул в Битоли А.А. Ростковский1.
Истоки формирования и деятельность македонских революционных организаций, являются предметом специального изучения2. В 90-е годы XIX в. на македонской политической арене появились две революционные организации. В 1893 г. в Салониках была создана Д. Груевым, П. Арсовым, М. Татарчевым Внутренняя македонская революционная организация (ВМРО). Эта организация ставила своей целью добиться автономии Македонии с возможным последующим ее присоединением к Болгарии. Лозунг организации - “Свобода или смерть!” - был впоследствии востребован в Сербии, но уже с акцентом на объединение всех южных славян. В 1895 г. в Софии появился Верховный македонский комитет (ВМК). Его члены занимались формированием вооруженных отрядов на территории Болгарии и переброской их в Македонию для организации террористических актов и для дестабилизации обстановки. В 1896 г. ВМРО была преобразована в Внутреннюю македонско-одринскую революционную организацию (ВМОРО). В 1899 г. к руководству ВМК пришел Б. Сарафов. Он выдвинул лозунг “Македония для македонцев” и был сторонником использования террора как средства достижения данной цели.
К началу XX в. территория Македонии стала ареной политической борьбы между Болгарией, Сербией и Грецией, в которой большую роль играли стратегические устремления балканских государств, стремившихся получить Вардарскую долину и в случае с Сербией - выход к Эгейскому морю. Обосновывая свои претензии, державы ссылались на “историческое право” обладания данной территорией, а также на этнический состав населения, который трактовался ими в зависимости от политических интересов. В 1886 г. в Белграде было учреждено “Общество св. Саввы”, целью которого была просветительская деятельность в Старой Сербии и Македонии. В 1902 г. в Сербии
Вишняков Ярослав Валерианович - кандидат исторических наук, доцент кафедры всемирной и отечественной истории Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД РФ.
1 Ямбаев М.Л. “Мне сердечно жаль македонских славян, но...” (А.А. Ростковский в Македонии. Начало XX в.). - Профессор Сергей Александрович Никитин и его историческая школа. Материалы международной научной конференции. М., 2004, с. 297-307.
2 Ямбаев М.Л. Македония в 1877-1912 гг. - “В пороховом погребе Европы” 1878-1912. М, 2003; Лабаури Д.О. Идеология македонизма в 1886-1903 гг. - Славяноведение, 2005, № 3, с. 22-37; его же. Болгарское национальное движение в Македонии и Фракии в 1894-1908 гг.: идеология, программа, практика политической борьбы. София, 2008; Гришина Р. 17. Лики модернизации в Болгарии в конце XIX — начале XX в. (Бег трусцой по пересеченной местности). М., 2008.
80


возникла четническая организация, одним из руководителей которой был С. Симич3. В Греции появилась организация “Этники этерия”, занимавшаяся не только пропагандой, но и отправкой на территорию Македонии греческих добровольцев и созданием на ее территории вооруженных отрядов из числа местных греков. Территория Македонии, таким образом, стала ареной борьбы сербских, болгарских и греческих вооруженных отрядов. “Борьба между вооруженными отрядами партизан, добровольцами из Греции, Болгарии и Сербии, с одной стороны, а также между ними и османскими воинскими и жандармскими подразделениями, с другой, превращали Македонию в территорию, где война всех против всех в начале XX века превращалась в повседневную реальность”, справедливо отметил российский историк Ар.А. Улунян4.
Обострение ситуации в Македонии в начале XX в. серьезно отразилось на внутриполитической ситуации в сербском королевстве: внутрисербская оппозиция при поддержке правящих кругов австро-венгерской империи стремилась воспользоваться сложившейся ситуацией для окончательной дискредитации правящего режима Обре- новичей. Факт участия австро-венгерских кругов в подготовке переворота прекрасно иллюстрирует системный кризис в сербском государстве, поскольку в конце XIX в. именно через Вену отец Александра, Милан Обренович пытался “втянуть” Сербию в Европу, подписав с ней в 1881 г. торговый договор и военную конвенцию.
Донесения российских дипломатических, полицейских и военных агентов являются важным источником для изучения политической истории Сербии конца XIX - начала XX в. Документы балканского отдела департамента полиции, в основном хранящиеся в фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) помогают понять, насколько широким было антидинастическое движение в Сербии, что, в свою очередь, дает возможность по-новому взглянуть на причины и характер собственно Илиденского восстания.
Балканская агентура департамента полиции была создана в 1886 г. в Бухаресте. Первоначально ее возглавлял А.Е. Мищенко. В 1890 г. его сменил полковник А.И. Будзило- вич, известный под псевдонимом Грабо. После его смерти в 1901 г. агентуру возглавил В.В. Тржецяк, имевший псевдоним Цитовский. В функции балканской агентуры входила слежка за российскими политическими эмигрантами и перлюстрация их почты. В ее ведении находились Румыния, Болгария и Сербия, а среди осведомителей Тржецяка было немало балканских политических фигур. Так, например, агентами В.В. Тржецяка были Гаспар - комиссар бухарестской полиции, Гнедич- помощник градоначальника Белграда, Иован Джайа - известный политик, министр сербской полиции, а после отставки редактор и издатель сербской газеты “Народ”. И. Джайа сам предложил “свои полные услуги в качестве политического или полицейского сотрудника России”5. Сообщая о его предложении в Россию, В.В. Тржецяк особо отметил, что “посланник (в Сербии. - Я.В.) Чарыков считает Джайю нужным секретным работником, имеющим в Сербии большие связи, от которых он неоднократно получает разного рода услуги”6.
Под началом В.В. Тржецяка в Румынии действовало 16 агентов, в Болгарии - пять, двое - в Сербии и один - в Вене7. Среди них выделялся Антон Макарович Прудкин (1880-1942), капитан самого большого судна болгарского торгового пароходства “Борис”. Он работал под псевдонимом Антон Михайлович Озеров. Именно от него департамент полиции получал оперативную информацию о деятельности болгарских и македонских революционеров, переброске на территорию России оружия и нелегальной литературы8.
3 CuMuh С. Српска револуционна организацща. Комитско четоваьье у CTapoj Србщи и Македонии 1903-1912. Београд, 1998; Тимофеев А.Ю. Крест, кинжал и книга. Старая Сербия в политике Белграда 1878-1912 гг. СПб., 2007.
4 Улунян Ар.А. Политическая история современной Греции. М., 1998, с. 88-89.
5 ГАРФ. ф. 505, on. 1, ед. хр. 76, л. 1.
6 Там же, л. 1—1 об.
7 Агафонов В.К. Парижские тайны царской охранки. М., 2004, с. 73.
8 Каширин В.Б. Опасные связи капитана Прудкина. Легендарный болгарский моряк и секретные службы России. - Родина, 2009, № 8, с. 122-126.
81


Работа балканской агентуры сопровождалась скандалами. Они были связаны с авантюрной деятельностью секретного сотрудника Александра Вейсмана9. Он называл себя “поставщиком императорского дипломатического агентства” и занимался продажей русских заграничных паспортов. Как агент русской полиции в Болгарии,
А. 	Вейсман был быстро разоблачен. Под сомнение была поставлена важность доставленных им сведений по организации македонского революционного движения: “Что же касается его сведений по движению в Македонии, - отмечал российский дипломат А.Л. Воеводский, - то я должен сознаться... За все время моего пребывания, я не слышал ни одного мало-мальски серьезного сообщения”10. А. Вейсман используя свое положение и связи занимался сомнительными коммерческими сделками. Так, например, в сентябре 1896 г., используя выданное ему летом 1896 г. рекомендательное свидетельство российского консульства в Софии, в “удостоверении его честности и правоспособности к совершению актов”, он не только получил у одесского купца Перельмана в кредит на 6,5 месяцев 40 ящиков спичек на сумму 880 франков, но и попросил еще 2800 франков на оплату таможенных пошлин. Поверив А. Вейсману, купец написал письмо в российское вице-консульство в Софии. Он выражал готовность дать А. Вейсману деньги под процент “на сумму до 1 000 рублей, на срок 4 месяца, по расчету 8% годовых, если российское консульство будет гарантировать мне эту сумму и по этому сроку”. В ответе, данном Перельману российским консульством, говорилось, что “признавая комиссионную контору под фирмой Вейсман и К. солидной, оно тем не менее никаких сумм ему гарантировать не может, так как покровительствует вообще интересам русскоподданных, оно частными делами не занимается”. В декабре 1896 г. Будзилович отобрал у Вейсмана выданное ему российским консульством свидетельство11. В 1897 г. российское представительство в Софии, подчеркивая, что “дальнейшее пребывание Вейсмана в Болгарии повело бы неминуемо к весьма нежелательным для наших здешних интересов последствиям”, просило Будзиловича “дать Вейсману другое назначение”, но так, “чтобы от него не пострадали те лица, которые доверили ему свои товары и деньги как добросовестному русскому торговцу”12. Понимал это и Будзилович. В письме в консульство в Софии с просьбой оказать содействие сотруднику Ивану Осадчуку, он особо подчеркивал: “известный вам Александр Вейсман о пребывании Осадчука в Софии не знает и знать не должен”13. Сомнительные коммерческие операции “тайного” агента привели к судебным искам и угрозе описи имущества последнего. Но без услуг А. Вейсмана, видимо, было не обойтись. В марте 1899 г. Будзилович просил русское консульство в Софии не допустить описи имущества Софии Вейсман, “во избежание оглашения государственной тайны”14. В то же время, именно А. Вейсман явился организатором секретной охраны сербского короля Александра Обреновича, которая осуществлялась силами российской полицейской агентуры. На ее содержание король выделял значительные средства - около 70 тыс. франков, из которых около 12 тыс. доставались лично А. Вейсману. “Обстоятельство это еще более упрочило служебное и материальное положение Вейсмана и еще более убедило его в том, что он якобы является главным агентурным работником департамента полиции в Болгарии и Сербии”, - отмечал В.В. Тржецяк15. В общественных кругах Европы сформировалось убеждение, что именно А. Вейсман, а не В.В. Тржецяк,
9 Вишняков Я.В. Уничтожить всю коварную Европу. - Родина, 2007, №1, с. 39-43; Каширин В.Б. Русский политический сыск на Балканах в конце XIX - начале XX в.: проблемы кадрового отбора. - В “интерьере” Балкан. Юбилейный сборник в честь И.С. Достян. М., 2010.
10 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. 192, оп. 527, д. 383, л. Збоб.
11 Там же, л. 16об., 28-28об., 32, 33.
12 Там же, л. 19—19об.
13 Там же, л. 16.
14 Там же, л. 42^42об.
15 ГАРФ, ф. 505, on. 1, д. 39, л. 421об.-422.
82


был главой заграничной агентуры российского департамента полиции. Присутствует оно и на страницах исторических исследований16.
Политические события в Сербии развивались стремительно. 23 марта 1903 г. в Белграде прошли массовые молодежные антиправительственные демонстрации. Повод для выступления был незначителен - молодежь протестовала против намерения полиции начать вклеивать в их легитимации фотографические карточки. Эта манифестация так напугала Александра Обреновича, что он отдал приказ стрелять по демонстрантам. Полиция арестовала 119 человек: в основном студентов и гимназистов17. “После той ночи весь Белград встал против ненавистной власти, пошли слухи о заговоре против королевской четы и существующего режима”, - писал сербский журналист Д. Васич18. Король Александр на несколько часов приостановил действие конституции с тем, чтобы издать ряд антиконституционных актов. Он отменил законы о печати, собраниях и выборах, распустил сенат и скупщину. Сторонники воцарения Петра Карагеоргиевича, к которым относились все видные политические деятели страны, приступили к решительным действиям.
Кандидатура Петра Карагеоргиевича была более предпочтительна и для австровенгерского правительства, чем Александр Обренович. Австро-венгерские правящие круги были обеспокоены слухами о намерении Александра заключить персональную унию с черногорской династией о предоставлении сербского престола черногорскому королевичу Мирко и попытками сербского короля активизировать политику в Македонии, Боснии и Герцеговине. Именно поэтому предпринятые Александром в 1902- 1903 гг. попытки политического сближения с Австро-Венгрией не увенчались успехом. Российский посланник в Бухаресте А.А. Гире, передавая содержание беседы своего нидерландского коллеги с Александром Обреновичем в апреле 1903 г., отметил: “мой сотоварищ был хорошо осведомлен о стараниях Сербии войти в принципиальные переговоры с Австрией относительно будущего раздела Балканского полуострова и резком отказе венского кабинета вступить в какие-либо обсуждения по этому предмету”19.
Австрийские правящие круги были единодушны в своем негативном отношении к Александру. Они пытались дистанцироваться от короля и поддержки его действий. Переменой династии они планировали окончательно включить Сербию в орбиту своей политики. Именно поэтому австро-венгерские представители в Белграде посланник К. Думба и военный атташе Помянковский спокойно восприняли свершившийся переворот. Они думали, что перемена династии не станет предлогом для изменения курса Сербии по отношению к Австро-Венгрии20. К. Думба первым из иностранных дипломатов оказался на месте трагедии. Об этом прямо говорилось в обзоре российского МИД 18 июня 1903 г: “С другой стороны, по словам Чарыкова (существуют основания полагать, что значительная доля ответственности за произошедшие в Сербии кровавые события падает на Австрию, поощрявшую заговорщиков, через посредство проживающих в Сербии эмигрантов, обещанием, что пока она не будет противиться избранию князя Петра Карагеоргиевича на сербский престол. Поступая таким образом, Австрия по-видимому рассчитывала на то, что обычные при государственных переворотах беспорядки и замешательство, могли бы ослабить Сербию и на долгое время задержать ее политическое и экономическое развитие. События, однако, не оправдали расчетов Австрии, чем объясняется нерешительность и колебание ее политики по отношению к Сербии в первые моменты после переворота, значительно ослабившие в глазах сербов престиж названной державы”21. Эти выводы подтверждаются и В.В. Тржецяком,
16 Dedijer V Sarajevo, 1914 knj. II. Beograd, 1978, с. 222.
17 Югославия в XX в. Очерки политической истории. М., 2011, с. 19.
18 Vasic D. Devetsto treca (Majski prevrat). Beograd, 2000, c. 43.
19 АВПРИ, ф. Политархив, on. 482, д. 502, л. 267об.
20 Аустро-Угарска и Cpônja 1903-1918. Документа из Бечских архива I, 1903. Београд, 1973, с. 45-49.
21 АВПРИ, ф. Политархив, д. 2868, л. 170об.
83


отмечавшим в своих донесениях, что Австро-Венгрия всеми силами пытается уронить престиж династии Обреновичей среди соседних балканских стран, используя для этих целей, как будет показано ниже, представителей македонского революционного движения- особенно Б. Сарафова. «В Софии из Мюнхена получено 100 номеров газеты “Тополе”, органа династии Карагеоргиевичей. Газета эта, наполненная всякого рода инсинуациями по отношению к королю Александру и королеве Драге и вообще к династии Обреновичей, умышленно ныне водворяется при участии австрийских дипломатов в Сербии через территорию Болгарии, несмотря на то, что ближайший путь из Мюнхена в Белград проходит через Австрию», - писал русский полицейский агент22. Об этом же министру иностранных дел Сербии М. Вуичу писал в январе 1902 г. сербский консул в Будапеште Барьяктарович. Он указывал, что издатель “Тополе” Милич пытался распространить это издание в Сербии, но это было предотвращено23.
Интересен сам факт использования австрийской разведкой македонского движения для дискредитации правящей сербской династии. Тот же В.В. Тржецяк отмечал в 1902 г., что “в г. Ниш в местном военно-инженерном складе изготовляются для военных целей динамитные патроны; сербские офицеры, имеющие сношения с местным австрийским вице-консулом Богуславлевичем, вывозят из склада динамит на сербский пограничный пункт Митровицы. <...> Динамит этот привозился в Митровицы с конечной целью взорвать его, чтобы затем, при посредстве интриг, пустить молву, что таковой заготовлен был по приказанию сербского короля для целей македонского движения <...> агентурным путем установлено, что упомянутый выше Богуславлевич состоит в близких отношениях с турецким губернатором Салоник Хамди-Пашой, который, совместно с Богуславлевичем, по настоянию австрийской дипломатии, должен был в случае, если удалось бы устроить взрывы сербского динамита в Нише, известить султана, что в Старой Сербии возникает македонское движение”24.
Факты позволяют утверждать, что деятели македонского движения, а особенно один из его главных руководителей Б. Сарафов, напрямую были связаны с австрийской разведкой и приняли участие в подготовке заговора 29 мая 1903 г. В.В. Тржецяк прямо называет этот переворот “результатом анархической деятельности саратовского македонского комитета”25. И эти слова находят подтверждение. В начале 1902 г. в Белграде в отеле “Paris” под именем журналиста Богдана Петрова с агентом Тржецяка А. Вейсманом встретился Б. Сарафов и сообщил следующее: «В бытность мою в Вене со мною завел сношения Иосиф Граф, редактор газеты “Die Information”, от имени австрийского правительства и через непосредственно начальника информационного бюро Министерства иностранных дел г-на фон Мюллера, предложил мне служить интересам австрийского правительства на Балканском полуострове. За согласие мое в этом деле австрийское правительство предложило дать мне средства, необходимые для успеха македонского движения, которые якобы под видом пожертвований на македонское дело были бы собраны по подписке среди богатых людей в Праге. При этом австрийское правительство указало мне, что в пользах болгар было бы дать посредством македонского движения повод России полагать, что таковое произойдет под покровительством Сербии, а для этой цели обещало мне отдельно сумму 300 000 франков, чтобы одновременно поднять неприязненное движение против короля Сербии, чему помогли бы и группы людей б. министра короля Милана Владана Джорджевича. По совещании со всеми моими товарищами я согласился на это предложение, но попросил срок до 27 сего февраля, с целью за это время еще лишний раз испытать не согласится ли русское правительство оказать мне поддержку, каковую упорно мне оказывал по настоянию князя Фердинанда дипломатический агент в Софии г-н Бахметьев. Распустить организованные мною четы
22 ГАРФ, ф. 505, on. 1, ед. хр. 81, л. 35об.
23 Padenuh А. Прогони политичких противника у режиму Александра ОбреновиЬа 1983-1903. Београд, 1973, с. 579-580.
24 ГАРФ, ф. 505, on. 1, ед. хр. 75, л. 7-7об.
25 Там же. ед. хр. 81, л. 18.
84


(шайки) я не могу: это было бы равносильно приговорить себя к моральной смерти, и я дал клятву положить свою голову за освобождение Македонии. Я хочу добиться только автономии Македонии, а с тем согласна ныне и политика России и балканских государств. Точно также не могу выжидать с моей военной организацией в Македонии долгое время, ибо на это нужны деньги, гораздо большие тех, которые жертвует македонская организация в Болгарии и Сербии. Я буду вынужден силою обстоятельств в марте или апреле начать движение - успеть или погибнуть. Я понимаю, что это движение не входит в расчеты русской политики и что оно составляет козырь в руках австрийской политики, но нам нужны не эти расчеты, а автономия Македонии. Тем не менее, я все же болгарин и поэтому еще в последний раз обращаюсь к России. Прошу Вас сообщить русскому правительству (я знаю, что у вас есть связи), что мне нужны 300 000 франков. Эти деньги дадут мне возможность держать всю организацию наготове и в спокойствии, так как я на эти деньги во всех пунктах организации в Македонии буду подкупать турецких чиновников и потому мои люди будут спокойно проживать, не боясь вызова со стороны турок. За эту помощь России, я отдаю себя и всю организацию в распоряжение России. Когда мои македонцы узнают о факте помощи России, они со мной вместе будут ожидать момента, когда Россия укажет нам начать движение. Я могу ждать вашего ответа до 27 сего февраля и если на этот раз русское правительство мне откажет, я приму предлагаемую мне помощь от Австрии и в марте или начале апреля открою движение, а там что бог даст. Болгары и славяне меня не осудят за принятую помощь от Австрии, когда узнают, что Россия мне отказала. В настоящее время я нахожусь под покровительством Австрии и снабжен ее правительством не только необходимыми паспортами, дающими мне возможность передвижения, и теперь находиться в Сербии, но и дает личную материальную поддержку. Обо всем этом я буду говорить только с Вами или с Вашим начальником. Не говорю про то, что это дело совершенно секретное и может меня окончательно скомпрометировать. Вы должны понимать, что если предложение мое не будет принято, и будет известно австрийскому правительству, то вы мне оба ответите головами»26.
Конечно, очевидно, что А. Вейсманом всегда, по выражению В.В. Тржецяка, двигало “нескрываемое желание создавать хорошо оплачиваемые и выгодные для него дела”. Но в то время Тржецяк, характеризовал Вейсмана как “весьма полезного и деятельного сотрудника” и хотел взять инициативу ведения переговоров с Б. Сарафовым в свои руки. Российское правительство, в свою очередь не пошло на эту сделку. Л.А. Ратаев приказал прекратить переговоры с Сарафовым, что, видимо, было связано с сомнительной репутацией Вейсмана. Мы, однако, привели эту пространную цитату для того, чтобы показать, что вопрос о финансировании убийства сербской королевской четы австрийскими правящими кругами еще остается открытым. Однако о косвенном участии венского кабинета в подготовке переворота можно судить по письму 19 февраля 1902 г. сербского политика и российского осведомителя Джайи - в то время представителя Сербии в Болгарии министру иностранных дел М. Вуичу, в котором он особо подчеркивал, что в Софии образовано “целое общество для распространения брошюр и статей, дискредитирующих правящую династию в интересах Карагеоргиевичей”. Во главе этого движения, по сообщениям Джайи, находится Дмитрий Кушев, один из сподвижников Б. Сарафова, которого сербский представитель характеризует как “весьма опасного деятеля”. В.В. Тржецяк в свою очередь сообщал, что Д. Кушев в марте 1902 г. получил от австрийского шпиона и издателя газеты “Die Information” И. Графа письмо и 100 гульденов; Австрийский шпион предупредил Кушева “остерегаться каких-либо сношений с г-ном Вейсманом”. “Так как это письмо не выяснило отношений, существующих между Кушевым и Графом, то в разговоре с Кушевым в Софии г. Вейсман заявил, что в бытность свою в Вене он будто бы видел у Графа денежное письмо, заготовленное для Кушева и поэтому просит Кушева объяснить, какие у него отношения к Графу. Кушев, отрицая получение каких бы то ни было денег от Графа, заявил, что он
26 	Там же, л. 5-7.
85


совершенно не знает последнего. Предполагая, что Граф что-либо говорил Вейсману об отношениях своих к Кушеву, последний написал Графу письмо, в котором отразил свое неудовольствие на то, что Граф якобы открыл Вейсману характер их отношений”27.
В действительности письмо с деньгами Кушеву было послано 29 марта 1902 г., и в нем Граф, решительно опровергая эти обвинения, настоятельно просил Кушева выяснить, почему Вейсман им интересуется, называя его при этом шефом “черного кабинета” в Софии. “Только тогда, когда узнаю от Вас, почему W (Вейсман. - Я.В.) мной интересуется, - ведь я не более как издатель газеты, которую все могут читать, - я с вами обсужу, что следует предпринять по этому делу”. И. Граф также просил выяснить “о чем вел переговоры W. с нашим приятелем” (имеется в виду Б. Сарафов. -Я.В.). “К моему удивлению, - отмечал Й. Граф, - я непрестанно читаю в газетах телеграммы, трактующие о Борисе, и в которых сообщаются сведения, имеющие своим источником переговоры Бориса и W. Только бы не было вреда от этой связи Бориса и W нанесено македонскому делу!”. Это еще одно свидетельство того, что вышеозначенные переговоры имели место28.
«Бросается в глаза, - отмечал Джайа, - серьезная антисербская агитационная работа, которую ведут, как мне известно, люди из окружения Сарафова и Македонского комитета. Кроме того еще одним примером подобной работы может служить тот факт, что Сарафов прибыл из Вены в Белград, и сам признался, что ему выделено в Вене 300 000 динаров (в начале XX в. 1 динар приравнивался к 1 фр. - Я.В.) на организацию восстания в Македонии, и что С. Радев из Вены привез статьи на немецком языке, дискредитирующие короля и королеву и передал их Кушеву для публикации их в газете “Слово”»29. Заметим, кстати, та же сумма “всплыла” уже после совершения убийства королевской четы. “Одна белградская газета уверяла, будто бы в ее руках имеется секретная переписка, доказывающая, что офицеры, принимавшие участие в убийстве, получили за это через местного банкира Хаджи Тома триста тысяч франков, которые и разделили между собой”30, - отмечал В.А. Теплов, который один из первых познакомил российское общество с обстоятельствами убийства Александра и Драги.
Масштабы агитации против Обреновичей испугали даже австрийского агента, издателя Й. Графа, о чем можно судить по уже упоминаемому нами письму к Кушеву 29 марта 1902 г. «С Живоином, - писал он, упоминая Ж. Балугджича31, журналиста и дипломата, - по делу Карагеоргиевича я [расстался], прекратив связи. Я не хочу быть впутанным в агитации, [которые случились] в последнее время без моего знания, а именно с поставкой разных изданий на ваше имя и с другими делами - все это “Information”KaK независимому органу вредит и уменьшает к газете доверие, добытое большими страданиями, многолетним непрестанным трудом и при больших денежных затратах»32.
В апреле 1903 г. В.В. Тржецяк писал: “Агентурным путем выяснено, что в настоящее время болгарской полицией получены сведения о том, что из пределов Австрии, через территорию Сербии через города Ниш и Пирот будут доставлены в скором времени значительные транспорты динамита, предназначенного для македонского революционного движения; транспорты эти должны поступить в распоряжение известного македонского революционера Бориса Сарафова, который, как о том я неоднократно доносил, является одним из самых деятельных тайных агентов австрийского правительства в македонском
27 ГАРФ, ф. 505, on. 1, ед. хр. 81, л. 28об.
28 АВПРИ, ф. 192, оп. 527. д. 384, л. 19-19об.
29 Padeuuh А. Указ, соч., с. 581-582.
30 Теплов В.А. Сербская неурядица. СПб., 1903, с. 32.
31 Живоин Балугджич (1868-1941) в 1895 г. эмигрировал из Сербии и жил в Женеве и Мюнхене, откуда вел агитацию против Обреновичей. После переворота 1903 г. он вернулся в страну, исполнял обязанности секретаря Петра Карагеоргиевича, затем выполнял дипломатические миссии в Салониках, Афинах, Риме и Берлине.
32 АВПРИ, ф. 192, оп. 527, д. 384, л. 20-20об.
86


движении”33. Он особо подчеркивал, что австрийское правительство заинтересовано “в том, чтобы македонское движение не прекращалось, а, наоборот, приняло такие размеры, которые вызвали бы за собой необходимость вооруженного вмешательства держав для подавления македонского движения. При этом, в настоящее время центр влияния австрийских происков находится уже не в самой Македонии, где кроме внутренней македонской организации, ведут революционную борьбу болгарские, армянские, младотурецкие, и другие комитеты, а в Старой Сербии среди албанцев, наиболее недовольных положением вещей и введением новых реформ”34. За два дня до убийства королевской четы - 27 мая 1903 г., начальник российской агентуры сообщил о доставке из Австрии в Белград 1 тыс. кг динамита. Он предназначался “для несуществующего в Сербии Индустриального Общества. Вагон этот должен был быть получен в Белграде неким Георгием Мостичем, уверявшим, что динамит предназначен для сербских каменоломней. Так как имелись основания предполагать, что динамит этот предназначен для целей македонского революционного движения, то о прибытии вагона немедленно был извещен Д.С.С. Чарыков, который посетил в тот же день Александра и просил принять меры к тому, чтобы этот вагон динамита отнюдь не был выдан революционерам. Король Александр тотчас же приказал конфисковать вагон и просил г. Чарыкова выразить благодарность мне, как местному представителю агентуры департамента полиции, за своевременное доставление сведений о прибытии динамита”35.
Заметим, что российский посол в Вене граф Капнист, в противовес донесениям Чарыкова и Тржецяка, убеждал руководство МИД в непричастности венских правящих кругов к подготовке событий в Белграде, называя их сведения, в том числе о связях Сарафова с австро-венгерскими кругами, полным вымыслом. Капнист отмечал, что российские представители на Балканах «принуждены черпать свои сведения из своеобразной среды и естественно привыкли придавать более веры тому, что слышат от наших соплеменных клиентов, иными словами “швабов”, с которыми они привыкли находиться в обостренном соперничестве»36. Близорукость поведения российского дипломата очевидна, тем более, что успокоительные телеграммы он слал буквально за месяц до совершения убийства королевской четы. В донесении 21 апреля 1903 г. он писал: “Соображения Чарыкова относительно существования в Австрии помимо официальной политики, иной, подпольной деятельности, вдохновитель которой был бы барон Каллай (австрийский политический деятель, общеимперский министр финансов и наместник Боснии и Герцеговины с 1882 г. - Я.В.), никакого основания не имеют, по крайней мере в нынешних обстоятельствах”37. В целом же донесения Чарыкова российский посол в Вене характеризовал как “типичный образец увлечения легкомысленной аргументации”.
В свою очередь, Капнист в донесении 6(19) мая 1903 г. писал: “из того простого обстоятельства, что граф Голуховский и г-н Каллай расходятся во мнениях, Чарыков выводит заключение, что агенты Каллая находятся от прошлой весны, как известно (кому?) в сношениях с Борисом Сарафовым, который получает от Каллая деньги и его слушается”38.
В следующем донесении, в качестве доказательства своих слов, Капнист привел содержание беседы с корреспондентом парижской газеты “Le Temps” Вагнером, который, по словам российского дипломата, “лично знаком с большей частью государственных деятелей, как Сербии, так и Болгарии и служит центром соприкосновения между ними, когда они бывают проездом в Вене”39. Справедливости ради заметим, что Вагнер дал
33 ГАРФ, ф. 102, on. 316/1, ч. 14 лА, л. 171.
34 Там же, л. 171-171 об.
35 Там же, Да т.И, л. 50.
36 АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 502, л. 308об.
37 Там же, л. 283-283об.
38 Там же, л. 309об.-310.
39 Там же, л. 324об.
87


Капнисту весьма объективную характеристику Б. Сарафова, отмечая, что он “самый способный и самый деятельный из политических вожаков после Бельчева. Но его честолюбие и властолюбие не знает предела и поэтому он в среде своих сотрудников не очень любим”. При этом “патриотизм и приверженность Сарафова комитетскому делу не подвергается в глазах г-на Вагнера, никакому сомнению”, - замечал Капнист. Кроме того, Вагнер подтвердил российскому послу факт встречи Б. Сарафова и И. Графа, который “в свою очередь, хотел свести его с одним из начальников отделений г-на Каллая, служащего ему правой рукой”. Однако, “в чем именно должны были состоять сношения между Сарафовым и Каллаем мой собеседник так и не мог выяснить, так как Сарафов, действительно приехавший в Вену, с г-ном Графом сейчас же поссорился и уехал, не вошедши, по-видимому ни в какие ближайшие сношения. Г-н Вагнер не допускает возможности, чтобы Борис Сарафов мог состоять в каких бы то ни было тайных сношениях с австрийским или другим правительством”, - писал Капнист40.
Отметим, что успокоительный тон донесений Капниста не убедил руководство российского МИД. В.Н. Ламздорф указывал российскому послу, что “предположение о неискренности австро-венгерской политики высказывается не только всеми дипломатическими и консульскими представителями России на Балканском полуострове и местным агентом нашей тайной полиции, но также правительствами Германии, Италии и Великобритании”41. В.В. Тржецяк, в свою очередь, резюмировал: “Отказавшись от надежды продать свои услуги русскому правительству Борис Сарафов окончательно перешел на сторону Австрии и, конечно, весною же вызвал бы, как обещал, революцию в Македонии, если бы не расстроило его соображений открытие всех тайных намерений его и австрийского правительства”42. Этим опасениям вскоре суждено было сбыться. Вслед за белградским переворотом началось восстание в Македонии. А в сентябре 1903 г. Тржецяк сообщал, что Б. Сарафов получил из Австрии 30 тыс. ружей43.
Обстановка накалялась не только непосредственно в Македонии. В начале XX в. узел противоречий завязывался в Старой Сербии44. Сербские войска вошли в этот регион в ходе войны 1877-1878 гг., но вынуждены были его вернуть Османской империи в соответствии с решениями Берлинского конгресса. В начале XX в. жизнь сербов в этом крае стала невыносимой. Обстановку в крае дестабилизовали как албанские погромы, так и четнические акции болгарских банд. “Ослабевшее турецкое правительство не желало прекращать в Косовском вилайете анархичное положение, видя в нем способ десербизации спорных пограничных регионов”, - отметил А.Ю. Тимофеев45. Он же привел сведения о том, что в период с 1878 г. и до конца века Старую Сербию покинуло около 60 тыс. православных сербов, что составляло почти треть населения края46. В конце марта 1903 г. в центре Старой Сербии г. Митровице албанскими экстремистами был убит российский консул Г.С. Щербина47.
Вопрос о Старой Сербии был одним из ключевых в политике белградских правящих кругов. Но саму политику Сербии в этом регионе в начале XX в. нельзя назвать ни взвешенной, ни тем более последовательной. Особое раздражение местного населения вызывала деятельность рашско-призренского митрополита Никифора. Российский консул в Призрене Тухолка доносил в МИД в августе 1903 г.: «По-моему, необходимо
40 Там же, л. 330-331.
41 Там же, л. 347.
42 ГАРФ, ф. 505, on 1, ед.хр. 81, л. 37.
43 Там же, ед. хр. 82, л. 73; ф. 102, оп. 3161ч. 14, Ла т. II, л. 218.
44 Тимофеев А.Ю. Указ, соч., с. 5.
45 Там же, с. 12.
46 Там же, с. 99.
47 Ямбаев М.Л. События весны 1903 года в Старой Сербии: албанские беспорядки и гибель в Митровице русского консула Г.С. Щербины. - Югославянская история в новое и новейшее время. Материалы научных чтений, посвященных 80-летию со дня рождения В.Г. Карасева. М, 2002, с. 155-161.
88


обратить самое серьезное внимание Сербии на ее политику в Старой Сербии, которую нельзя назвать иначе как безумной. Сербия ведет здесь пропаганду и тратит до 100 000 франков в год, дабы приобрести любовь народа, а между тем она постоянно озлобляет народ и сеет среди него смуту и раздоры. Вместо того, чтобы считаться с волей народа, она лишь плодит интриги и вредит народу, чего не следует допускать. Прежде всего безумно поддерживать ненавидимого народом консула в Приштине Авра- мовича и сумасбродного владыку Никифора. Еще недавно они устроили пьяную оргию в монастыре Грачаница, причем Аврамович был побит сербами, о чем было напечатано в “Штампе”. Митрополит Никифор действует не как пастырь, а как злейший враг народа. В Ипеке наместник митрополита поп Обрат за деньги ходатайствует за арнау- тов-зликовцев перед турецкими властями. Ипекцы не приглашают его боле на требы. В Дьякове сербы тоже уже давно не в ладах со священником. Но Никифору до всего этого нет дела. В Призрене он не признает общины и остановил все народные дела. Призренцы многократно просили меня о защите их от такого митрополита и мне кажется, что если мы не хотим разочаровывать народ, то не должны оставлять просьб без внимания, хотя бы Сербия шла против народа. Надо раскрыть Сербии глаза на её политику здесь: пусть она не митингует, а работает на пользу народа и свою в согласии с народом и нашей поддержкой»48.
Не случайно, незадолго до свержения Обреновичей, в начале мая 1903 г., в Белграде была основана организация “Словенский Юг”, формально как студенческое культурнопросветительское общество, цель которого содействовать объединению всех южнославянских народностей. После майского переворота 1903 г. общество значительно укрепило свои позиции, активизировав свою деятельность в Албании, Македонии, Боснии и Герцеговине. Одним из главных основателей общества был Милан Прибичевич - брат известного сербского политика Светозара Прибичевича - в те времена редактора загребской газеты “Србобран”, впоследствии ставшим лидером демократической партии, и одно время бывшим премьер-министром в межвоенной Югославии. Среди других деятелей можно выделить капитана Я. Ненадовича, поручика А. Срба, соратника Н. Па- шича Л. Иовановича, капитана М. Наумовича, чиновника министерства иностранных дел Л. Нешича, М. Васича и Л. Йовановича-Чупу, написавшего проект устава этой организации, и, конечно, доктора М. Годжевца - наряду с С. Симичем видной фигуры в организации сербского четнического движения в Македонии и Старой Сербии. В тесных контактах с этой организацией находились практически все видные фигуры сербской политики, в том числе лидеры “младорадикалов” Л. Давидович, Я. Продано- вич, Л. Стоянович, Ж. Живанович, а также офицеры-участники майского переворота генерал Й. Атанацкович, майор П. Пешич, поручик Ж. Рафаилович и Д. Димитриевич- Апис49.
29 	июня 1903 г. Аввакумович произнес в королевском дворце речь, в которой весьма четко прослеживались великосербские тенденции. “Разные сербские газеты, говоря об этой речи, дают понять, что Сербия под властью нового короля должна выступить на поприще активной деятельности в македонском вопросе”, - отмечалось в аналитическом обзоре сербской прессы, составленном российским МИД50. Именно поэтому начавшееся восстание в Македонии вызвало новое бурление общественных страстей в Белграде, в которых значительное место играли слухи о возможном объединении с Болгарией, с целью взаимовыгодного решения македонского вопроса. В отчетах российского МИД прямо говорилось о том, что “в сербской печати ведется, крайне волнующая общественное мнение, пропаганда, имеющая целью доказать политические выгоды союза. По мнению надв. сов. Муравьева, есть основания предполагать, что мысль о
48 AB ПРИ, ф. 166, Миссия в Белграде, оп. 508/1, д. 95, л. 96.
49 IlejHuhn. Четнички покрет у Крал>евини Србщи 1903-1908. KparyjeBan, 2007, с. 34-35; СимиЬ С. Српска револуционарна организац^а. Комитско четован>е у Orapoj Србщи и Македо- нще 1903-1912. Београд, 1998, с. 75-80.
50 АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 503, л. 2об.
89


балканской федерации делает большой успех в сербской армии; ходит даже слух, что вскоре между двумя государствами будет заключена военная конвенция”51. 21 августа 1903 г. в Белграде прошел многолюдный митинг в поддержку сербского населения Старой Сербии и Македонии, после завершения которого, была основана женская патриотическая организация “Коло сербских сестер” под руководством С. Суботич, М. Добрич и Н. Петрович52.
Значительно усилилась после переворота 1903 г. сербская деятельность по формированию чет в Македонии. Поверенный в делах в Белграде Муравьев-Апостол-Коробь- ин писал, что “признаком этих стремлений нельзя не считать попытки устроить центральный сербский банк, предназначенный будто бы для покровительства сельскому хозяйству, а в действительности для закупки в широком размере оружия македонским революционерам”53. Не остался в стороне и политизированный офицерский корпус страны. Тот же Муравьев-Апостол-Коробьин сообщал: “Стремление к более активной политике встречает сочувствие некоторой части офицеров, во главе которых стоит генерал Атанацкович и капитан Рафаилович, именуемый сербским Сарафовым, а затем и студентов. Деятельность первых в последнее время проявилась в участии в формировании нескольких незначительных чет, а деятельность вторых - в недавно устроенном съезде сербской и болгарской молодежи в Софии, принявшем программу совместной революционной работы”54. Не случайно, по сообщениям болгарской газеты “Софийские ведомости” и по сведениям посла в Стамбуле И.А. Зиновьева в ноябре 1903 г. Б. Сара- фов приехал в Белград “с целью заручиться содействием сербских революционеров для организации обширного восстания к следующей весне”55.
Российский МИД, в свою очередь, был весьма обеспокоен сведениями, поступавшими из Белграда. Так 29 июня 1903 г. “к российскому поверенному в делах (Муравьеву-Апостолу-Коробьину. - Я.В.) явился один чиновник сербского министерства народного просвещения, находящийся в близких отношениях с сербскими военными кругами и в частности с деятелями переворота 29 мая и сделал ему следующее, весьма доверительное сообщение. По сведениям означенного лица Сербию только что посетили три болгарских офицера, прибывших для установления тайного соглашения с сербской армией, касательно освобождения общими силами Македонии от владычества турок. С этой целью предположен грандиозный заговор, который должен охватить как болгарскую, так и сербскую армию, причем делом первой должно быть свержение князя Фердинанда и провозглашение Петра Карагеоргиевича королем болгарским. Переворот этот предположено произвести 15 августа. Соединенный таким образом в одно политическое целое и обладавшее в совокупности войском в 450 000 человек, Болгария и Сербия заставят Турцию отказаться от Македонии, которая будет вслед за тем разделена между обоими государствами на выработанных уже будто бы основаниях”56. Правда, российский представитель в Софии Бахметьев поспешил опровергнуть эти слухи и успокоить петербургский кабинет, утверждая, что “ни генерал Петров, ни военный министр, ни наш военный агент не имеют никакого понятия о трех безымянных заговорщиках, состоящих в неустановленных чинах”. Выводы российского дипломата, при этом были вполне логичны: “Как бы болгарские офицеры не были недовольны князем, или правительством, на что мы не имеем никаких признаков, они никогда и ни в каком случае не захотели бы присоединиться к сербам, а уже в особенности теперь, когда сербское войско находится в полной анархии”57.
51 Там же, д. 2868, л. 200.
52 TlejHub 77. Указ, соч., с. 32.
53 АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2869, л. 31об.
54 Там же, л. 31-32.
55 Там же, д. 503, л. 68об., 78об.; СимиЬ С. Српска револуционарна организащуа. Комитско четован>е у Orapoj Србщи и Македонще 1903-1912. Београд, 1998, с. 93-94.
56 АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2868, л. 192об.
57 Там же, д. 503, л. 25.
90


Именно поэтому убийство королевской четы было не только следствием внутри- сербской политической борьбы и как ее следствие устранение неугодной династии. Сквозь призму македонского вопроса и положения сербского населения в Старой Сербии получала свое постепенное оформление военная доктрина решения вопроса об “освобождении всех сербов”. Об этом несколько позднее на страницах журнала “Новая Европа”, издававшегося в Загребе в межвоенной Югославии, вспоминал Ч. Попович - полковник, впоследствии вошедший в руководство тайной сербской офицерской организации “Объединение или Смерть” (“Черная Рука”): “Главная причина участия молодых офицеров в заговоре 29 мая 1903 г. состояла в ширившемся среди широких слоев населения, а особенно в офицерских кругах, ощущении отсутствия какой-либо национальной работы. Все полагали, что последние Обреновичи занимались исключительно политической борьбой с целью укрепления династии, забыв о национальных акциях. Эту мысль активно пропагандировала оппозиция тогдашнего режима, особенно радикалы. И действительно, после публикации известного документа - текста тайной конвенции между королем Миланом и Австрией, мы видим, что это мнение было оправдано”. Он же добавляет в этой связи: “Объединение нашего народа может произойти только революционной работой на еще не освобожденных территориях”58. А проведенный сербской исследовательницей Д. Стоянович анализ сербской прессы, показывает, что после 1903 г. большая часть сербской политической и интеллектуальной элиты напрямую увязывала “внутреннее освобождение” страны с новым этапом развития освободительного движения - началом объединения славянских народов вокруг Сербии59. Стоя перед выбором, после переворота 29 мая 1903 г. сербское правительство сделало, по словам историка А.Л. Шемякина, ставку на прочную привязку “маленького сербского плота к могучему русскому кораблю”, как тогда говорили, и на мобилизацию собственного народа как главного внутреннего фактора будущей реализации “заветной мысли сербской”60.
58 Российский государственный военный архив (Особый архив), ф. 579, on. 1, ед. хр. 71, с. 397-398.
59 Cmojauoeuh Д. Србща и демократща. Београд, 2003, с. 222.
60 Шемякин А.Л. Сербская национальная идея в 1878-1903 гг. Время разочарования и осмысления. - На путях к Югославии: за и против. Очерки истории национальных идеологий югославянских народов. Конец XVIII - начало XX в. М., 1997, с. 156-157.
91


ПРИВЕТСТВИЕ АКАДЕМИКУ ВАЛЕРИЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ ТИШКОВУ
4 ноября 2011 г. исполнилось 70 лет Валерию Александровичу Тишкову, выдающемуся отечественному ученому с мировым именем, действительному члену Российской академии наук, директору Института этнологии и антропологии Российской академии наук, заместителю академика-секретаря Отделения историко-филологических наук Российской академии наук, руководителю Секции истории этого Отделения.
После окончания МГУ им. М.В. Ломоносова в 1964 г. В.А. Тишков в течение 5 лет проработал в Магадане: был преподавателем истории в Магаданском государственном педагогическом институте. После трех лет аспирантуры в Московском государственном педагогическом институте он защитил кандидатскую диссертацию по истории Канады (под руководством академика А.Л. Нарочницкого) и вернулся в Магадан уже в качестве декана историко-филологического факультета.
Работая в Магадане, В.А. Тишков поддерживал связи со своим студенческим научным руководителем Г.Н. Севостьяновым и Институтом всеобщей истории АН СССР. Вернувшись в 1972 г. в Москву, был принят в сектор истории США и Канады этого института. В.А. Тишков оказался востребован не только институтской американистикой. В 1976 г. директор института академик Е.М. Жуков, являвшийся одновременно акаде- миком-секретарем Отделения истории АН СССР, пригласил его на должность Ученого секретаря Отделения.
В качестве Ученого секретаря Отделения истории В.А. Тишков внес заметный вклад в развитие контактов и взаимообменов между историками СССР и США, в проведение творческого и плодотворного диалога историков и историографий двух стран. Активно участвуя в этом диалоге, Валерий Александрович обратился к теме, прежде отечественной американистикой не разрабатывавшейся - организация и функционирование исторической науки США. В 1980 г. он в течение двух месяцев работал в ведущих центрах американской исторической науки, собрав богатый материал для книги “История и историки в США”, вышедшей в 1985 г.
В этой монографии В.А. Тишкова была одна важная для историографических исследований инновация - обработка и выстраивание статистических данных при помощи ЭВМ. Интерес к новой методике был следствием установления и развития тесных научных отношений с выдающимся историком, основателем отечественной школы применения количественных методов в исторической науке академиком И.Д. Ковальченко.
В 1982 г. в творческой судьбе В.А/Тишкова произошла важная перемена. Академик Ю.В. Бромлей, директор Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, пригласил его на должность заведующего сектором народов Америки. В.А. Тишков получил возможность исследовать американское прошлое и настоящее в новых ракурсах - этнографическом и антропологическом.
В 1989 г. В.А. Тишков был избран директором Института этнографии. Главные задачи, сформулированные В.А. Тишковым - обновление теоретико-методологических основ собственной научной дисциплины и поиск на основе обновленного знания оптимальных и демократических способов формирования и обустройства российской нации - совмещали и синтезировали его научную и гражданскую позиции.
В 1992 г. Институт этнографии был переименован по инициативе В.А. Тишкова в Институт этнологии и антропологии. Переименование и вхождение в мировую этнологическую науку означали для В.А. Тишкова восприятие и освоение всего теоретикометодологического багажа, который последней был накоплен, но советской этнографии был чужд. При этом классические этнографические исследования не только сохрани-
92


лись, но и развивались. В 1992 г. была запущена фундаментальная серия “Народы и культуры”. В 1994 г. издана этнографическая энциклопедия по народам России, а в 1998 г. (2000 г. - переиздание) энциклопедия “Народы и религии мира”. Как руководитель проекта и редактор изданий В.А. Тишков в 2002 г. был удостоен Государственной премии РФ в области науки и техники.
В 1993 г. на конгрессе Международного союза антропологических и этнологических наук В.А. Тишков был избран его вице-президентом (переизбран на конгрессе в Уильямсбурге, США, в 1998 г.).
В феврале 1992 г. В.А. Тишков был утвержден председателем Комитета по национальной политике, министром по делам национальностей РФ с сохранением должности директора академического института. Пробыл в должности министра недолго, но после выхода в отставку от сотрудничества с властью, активного воздействия на властный механизм национальной политики при помощи разработок академической науки не отошел.
Нельзя не отметить инициированные В.А. Тишковым независимые экспертные доклады практических рекомендаций для этнических общин и их руководителей, государственных служб и широкой общественности. Приобретенная В.А. Тишковым репутация ведущего российского эксперта по национально-этнической проблематике послужила основанием для приглашения его в самые высокие международные научноэкспертные сообщества.
В индивидуальных научных исследованиях В.А. Тишкова в постсоветский период в качестве главных обозначились две темы - этнонациональные конфликты и нацие- строительство в России. Отличительной их особенностью был этнологический подход в сочетании с методами других социальных наук. Междисциплинарность позволяла создать новую теоретическую платформу для анализа конкретного, полевого и исторического, материала. Теоретическая платформа В.А. Тишкова, вобравшая опыт мирового обществознания, была непривычна для отечественных обществоведов, вызывала порой несогласие, но росло и число ее сторонников, а сам ученый, демонстрируя несгибаемую приверженность новым подходам, неуклонно укреплял собственную исследовательскую позицию.
Одна из основных исследовательских и гражданских задач В.А. Тишкова на современном этапе - обоснование полезности и жизненной необходимости для России гражданской нации и, что не менее важно, ее скорейшее создание на практике. Его концепция в развернутом виде изложена в книге “Российский народ” (2010).
Заслуги В.А. Тишкова в разработке новых подходов в обществознании, фундаментальных концепций национально-этнической политики признаны государством и научным сообществом. В 2006-2007 гг. он был Председателем Комиссии Общественной палаты РФ по вопросам толерантности и свободы совести, а в 2008-2010 гг. заместителем председателя Комиссии Общественной палаты РФ по национальным отношениям и свободе совести. С 2008 г. - член научного совета при Совете Безопасности РФ. В 2005 г. избран членом-корреспондентом РАН, а в 2008 г. ее действительным членом. С 2002 г. является заместителем академика-секретаря Отделения историко-филологических наук РАН, а с 2008 г. руководителем Секции истории Отделения.
На протяжении последних сорока лет В.А. Тишков принимал активное участие во всех Международных конгрессах исторических наук. Примечательна его статья в журнале “Новая и новейшая история” (№ 2, 2011) в связи с XXI Международным конгрессом исторических наук, состоявшемся в августе 2010 г. в Амстердаме. Это оригинальные размышления крупного историка, который глубоко осведомлен о состоянии современной мировой исторической науки, ее главных трендах и перипетиях, имеет собственные профессиональные о них суждения, легко и доступно излагает сложный материал читателю.
Коллеги Валерия Александровича сердечно поздравляют его с славным юбилеем, желают ему крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов на благо отечественной исторической науки.
Отделение историко-филологических наук РАН
93


Публикации
НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПО РЕШЕНИЮ ГЕРМАНСКОГО ВОПРОСА. 1989-1990 годы
ПРЕДИСЛОВИЕ
После воссоединения Германии прошло два десятилетия. Советский Союз и его президент М.С. Горбачев сыграли тогда ведущую роль в осуществлении чаяний немецкого народа, и он признателен нам за это. Однако эпохальное событие европейской цивилизации имело далеко не однозначные для его участников последствия, которые до сих пор волнуют историков и политиков и рождают споры. СССР вывел свои войска из ГДР и ряда других стран Центральной и Восточной Европы, открыв дорогу германскому объединению и “бархатным” революциям, но американские войска остались в Германии. Варшавский договор и Совет экономической взаимопомощи прекратили свое существование. Однако блок НАТО не только сохранился, но и расширился за счет бывших союзников Советского Союза по Варшавскому договору. Более того, он приблизился к нашим границам: в Польше и Чехии размешаются американские противоракетные системы вопреки протестам России, которая видит в них обоснованную угрозу для себя. Эти негативные для России последствия геополитических перемен сопровождались и немалыми экономическими потерями, которые и сегодня осложняют процесс реформирования и модернизации народного хозяйства.
Возникает в этой связи вопрос, возможно ли было избежать, или, по крайней мере, смягчить подобный исход событий, сделать переход к новой конфигурации политической карты Европы более плавным и не столь болезненным для нас. Вопрос до некоторой степени праздный, поскольку история не знает сослагательного наклонения. Тем не менее, это не значит, что она не должна нас учить, если, разумеется, мы способны учиться. Собственно, эти соображения побудили нас предпринять данную публикацию. Специалистам полезно будет ознакомиться с документами двадцатилетней давности из архива Института международных экономических и политических исследований РАН (ИМЭПИ). Они касаются оценки тогдашней обстановки в странах Центральной и Восточной Европы и сценариев объединения Германии. По мнению ученых института, эти страны находились на пороге глубоких и неизбежных социально-экономических преобразований, импульс которым дала наша перестройка, но которые обещали пойти значительно дальше и, в конечном счете, могли вылиться в смену общественного строя. Из этого нашего прогноза мы исходили в публикуемой записке Института экономики мировой социалистической системы АН СССР (так тогда назывался ИМЭПИ) “К новой концепции отношений между СССР и государствами Центральной и Восточной Европы” (документ № 1), направленной в январе 1990 г. в ЦК КПСС. Наш анализ ситуации предопределил и отношение к неизбежности объединения Германии. Поэтому эту записку дополняют относящиеся к примерно тому же времени предложения немецких промышленных кругов по вопросу объединения Германии.
94


В середине октября 1989 г. представители деловых кругов ФРГ В. Зайферт1 и П. Даублебски2 обратились к находившемуся в то время в Германии сотруднику нашего института д.и.н. проф. В.И. Дашичеву с просьбой довести до сведения М.С. Горбачева “Сценарий преодоления раздела Европы и воссоединения Германии” (документ № 2). Содержавшиеся в этом документе идеи исходили и от председателя Немецкого банка А. Гергаузена, который был пламенным сторонником немецкого единства. Он выступал с инициативой незамедлительных переговоров с Москвой для решения “немецкого вопроса”3.
В документе говорилось об озабоченности деловых кругов ФРГ экономическим положением СССР и предлагалось обсудить на уровне экспертов сценарии масштабной экономической помощи нашей стране в обмен на поэтапный процесс объединения Германии и демократизации в Советском Союзе и в Центральной и Восточной Европе. Приводились и возможные параметры экономической помощи: 1250 млрд, марок в течение 15 лет (в нынешнем исчислении это более 1 трлн, долл.), из которых 1/5 суммы - безвозмездно. Давалось понять, что этот план исходил от представителей атомной, машиностроительной, автомобильной, химической и легкой индустрии ФРГ (концернов “Сименс”, “Хёхст”, “Крупп”, “Даймлер-Бенц”), которые заинтересованы в успехе перестройки, модернизации нашей промышленности и создании емкого рынка для продукции из Германии (политические и правительственные круги к этому плану пока не привлекались).
При тогдашних экономических трудностях, оголении внутреннего рынка и нарастающих дезынтеграционных тенденциях в Советском Союзе такого рода подобие
1 Проф. д-р Вольфганг Зайферт (1926-2009) - учился в католической школе, был членом “Гитлеровской молодежи”. В 1944 г. призван в вермахт. В апреле 1945 г. попал в советский плен, где окончил антифашистскую школу. В 1949 г. был освобожден из плена и уехал в Западную Германию, где в начале 50-х годов возглавил коммунистическое движение Свободной немецкой молодежи. С запретом правительством К. Аденауэра германской компартии был арестован, провел в тюрьме 4 года, совершил побег. С 1956 г. жил в ГДР. Закончил юридический факультет университета Гумбольдта в Берлине и стал советником председателя правительства ГДР В. Штофа. Сторонник эволюционного объединения Германии. На этой почве разошелся с пдлитикой руководителя ГДР Э. Хонеккера, при котором из конституции ГДР была убрана статья о достижении германского единства. С благословения Штофа Зайферт эмигрировал из ГДР в ФРГ. С 1978 г.- профессор Кильского университета и директор Института восточного права (до 1994 г.). В 1982 г. совместно с группой немецких публицистов и общественных деятелей опубликовал манифест “Немецкое единство придет обязательно”. Идеи манифеста расходились с официальной линией боннского правительства. Благодаря своим многочисленным публикациям и выступлениям по телевидению, обосновывавшим необходимость объединения Германии, Зайферт обрел большую популярность в обеих частях страны. Он пользовался поддержкой и в национально ориентированных промышленных кругах Германии. В 1982 г. вышла в свет его книга “Германское единство неизбежно”, оказавшаяся пророческой. В Германии Зайферт считался видным специалистом по России. Его перу принадлежит книга “Возрождение великой державы?”, посвященная анализу президентства В.В. Путина. В 1994— 1996 гг. Зайферт руководил сектором немецкого и европейского права в Институте государств и права РАН.
2 Д-р инженер Петер Даублебски - глава фирмы “Kemenergy Dynamics (KED)” - “Динамика ядерной энергии” в г. Роденбахе близ Франкфурта-на-Майне. Фирма занималась проектированием атомных станций в ФРГ. В настоящее время она выполняет различные народнохозяйственные проекты. Даублебски имеет обширные связи в деловых кругах ФРГ. На фирме “KED” работает много программистов из России. На протяжении ряда лет Даублебский принимал в своем доме в Тамсвег-Лессах в Австрии на оздоровительные каникулы детей, пострадавших в результате чернобыльской аварии. Имеет много друзей в России. Автор ряда книг о современном развитии Европы.
3 28 ноября 1989 г. Альфред Гергаузен был убит террористами из организации “Красные бригады”.
95


“Плана Маршалла” было бы как никогда кстати4. Поэтому Институт экономики мировой социалистической системы в письмах на имя М.С. Горбачева (документ № 3) и его помощника А.С. Черняева (документ № 4) предложил согласиться на проведение узкой встречи экспертов с целью выяснения серьезности намерений немецкой стороны и приемлемости условий предлагаемой помощи.
Поскольку реакция на письма института задерживалась, а германские партнеры ею интересовались, я позвонил А.С. Черняеву и получил ответ, что М.С. Горбачев ознакомлен с присланными материалами, но никаких указаний не дал. Несколько позже, во время участия в заседании президентского Совета по вопросам экономической реформы, мне представилась возможность спросить М.С. Горбачева, почему мы не откликнулись на инициативу представителей германских промышленных кругов. Он ответил, что американцы будут против и воздержался от дальнейших разъяснений. Видимо, в это время президента больше занимали отношения с США. Не исключаю, что он рассчитывал на американскую помощь под наши рыночные и демократические реформы, тем более что над такого рода планом “Согласие на шанс” трудился совместно с американскими коллегами Г.А. Явлинский. Но план остался, как показали дальнейшие события, благим пожеланием5.
Разумеется, события в социалистическом лагере развивались столь стремительно, что и германские инициативы, о которых мы информировали “верхи”, могли вскоре обесцениться и отпасть. Но прозондировать почву для оценки серьезности и реальности предложений было бы в то время - в конце 1989 г. - целесообразно. Едва ли бы это повредило позиции СССР в дальнейших переговорах об объединении Германии6. Словом, читатель, прочитав публикуемые-архивные материалы, сам сможет составить мнение, был ли или нет упущен шанс более удачного для нас решения германской проблемы.
Академик О. Т Богомолов
4 В 1990 г. М.С. Горбачев настойчиво добивался предоставления со стороны ФРГ кредита в 15-20 млрд. руб. на 7-8 лет, а также срочного кредита в 1,5-2 млрд. руб. для решения текущих проблем. “Надо видеть, что нам не просто выдерживать взятый курс внутри и вовне, - подчеркнул советский лидер. - Однако без поддержки Запада может произойти определенный срыв”. Запись беседы М.С. Горбачева с начальником отдела внешней политики и безопасности ведомства федерального канцлера ФРГ Хорстом Тельником, 14 мая 1990 г. Архив Горбачев-фонда. Цит. по: Наринский М.М. М.С. Горбачев и объединение Германии. По новым материалам. - Новая и новейшая история, 2004, № 1, с. 23-24.
5 Как отмечал немецкий историк А. фон Плато, “Советы выпрашивали кредиты и у американцев, которые, однако, выставляли свои условия, что должно было вызвать недовольство с советской стороны и, возможно, даже переориентацию на Европу”. - Плато А. фон. Объединение Германии - борьба за Европу. М., 2007, с. 315.
6 13 сентября 1990 г., когда в Москве министры иностранных дел СССР и ФРГ парафировали “Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и Германией”, в Бонне министр финансов ФРГ Т. Вайгель объявил, что ФРГ взяла на себя обязательство выплатить СССР до конца 1994 г. 12 млрд, марок. Из этой суммы 7,8 млрд, было предназначено на строительство жилья для советских военнослужащих, возвращающихся на родину. 3 млрд, правительство ФРГ выделило на расходы по содержанию советских войск с 1991 по 1994 г., 1 млрд. - на покрытие транспортных расходов по их выводу; остаток суммы шел на переобучение увольняемых военнослужащих гражданским профессиям. Кроме того, Советскому Союзу был обещан беспроцентный кредит 3 млрд, марок на 5 лет. - Павлов Н.В. История современной Германии, 1945-2005. М., 2006, с. 402-403.
96


Документ № 17
К НОВОЙ КОНЦЕПЦИИ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СССР И ГОСУДАРСТВАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
1. ОЦЕНКА СИТУАЦИИ В РЕГИОНЕ
К концу 80-х годов кризис неосталинистской модели социализма в Центральной и Восточной Европе стал всеобщим и перерос в открытую фазу. В течение 1989 г. во всех государствах Организации Варшавского договора накопившиеся противоречия разрядились, приведя к смене общественного устройства, причем в трех странах перемены приняли характер следующих друг за другом взрывов (в ГДР и Чехословакии - мирных, в Румынии - кровавого). Дворцовый переворот в Болгарии, хотя и предотвратил открытый конфликт, тем не менее, запоздал.
Наиболее существенный элемент новой ситуации в политической сфере - конец эпохи партийных государств в Восточной и Центральной Европе. Реальная власть постепенно перемещается в руки глав государств, правительств и парламентов.
Компартии де-юре или де-факто утратили руководящую роль в обществе и продолжают терять позиции. Их нынешнее положение обратно пропорционально упорству, с которым прежние лидеры сопротивлялись назревшим переменам, особенно переходу от однопартийных режимов к политическому плюрализму. По мере того, как достоянием гласности становятся многочисленные случаи коррупции и злоупотребления властью в среде бывшей “элиты”, население переносит негодование с руководства на партии в целом. Доверие к ним резко падает. Кроме того компартии переживают острейший идеологический и организационный кризис, утрачивают контроль над государственным аппаратом, средствами массовой информации, армией и госбезопасностью. Вытеснение коммунистов с предприятий еще более ослабляет их связи с рабочей средой. Некоторые партии, распадаются (ВСРП8), будущее РКП9 вообще под вопросом. Тактика более или менее быстрого “бегства вперед” (СЕПГ10, КПЧ11 и БКП12), хотя и помогла избежать взрывов насилия, не приостановила дрейфа общественных настроений вправо. Теперь на них влияет не только положение в каждой отдельной стране, но и события во всем регионе. Особенно тяжелый удар по компартиям нанесла кровавая развязка кризиса в Румынии.
Повсюду в Восточной Европе интенсивно формируется политический плюрализм: возникают новые партии; прежние, находившиеся в блоке с компартиями, стремятся отмежеваться от них, обрести максимум самостоятельности и более четкий политический профиль. Там, где взрывы разрушили прежние политические структуры, формируются новые, а там, где изменения свершились на основе консенсуса и при участии бывших правящих партий (Польша; Венгрия), модернизированные институты наполняются новым политическим содержанием.
В экономической сфере ясно обнаружился тупиковый характер созданной по советскому образцу административно-хозяйственной системы управления народным хозяйством. Первоначальные успехи экстенсивного роста заложили основы будущих диспропорций и по сути дела оказались миной замедленного действия, взорвавшейся в конце 80-х годов. Гипертрофированное развитие тяжелой промышленности не имело под собой достаточной топливно-сырьевой базы и было ориентировано само на себя. Его социальные функции выражены слабо, чем объясняется хроническая дефицитность внутренних рынков в большинстве стран. Пренебрежение критерия-
7 Архив ИМЭПИ РАН, личный фонд О.Т. Богомолова.
8 Венгерская социалистическая рабочая партия.
9 Румынская коммунистическая партия.
10 Социалистическая единая партия Германии.
11 Коммунистическая партия Чехословакии.
12 Болгарская коммунистическая партия.
4 Новая и новейшая история, № 6
97


ми эффективности и качественными параметрами роста, отторжение достижений научно-технического прогресса приведи к повсеместному замедлению темпов роста, нарастающему отставанию от Запада в технологическом и социальном отношениях. Усиливается внутренняя и внешняя несбалансированность народных хозяйств, растут бюджетные дефициты и внешняя задолженность. Открытая и скрытая инфляция стала повсеместной, различаясь лишь по темпам (преобладают ползучая и галопирующая, но в Польше и Югославии она уже переросла в гиперинфляцию). Теневая экономика и коррупция в партийно-государственном аппарате приобрели настолько широкий масштаб, что сказались на массовом политическом сознании и - по контрасту со снижением жизненного уровня основной массы населения - сыграли роль сильнейшего катализатора кризисного развития.
Осмысление природы хронических недугов экономики всех без исключения стран Центральной и Восточной Европы, а также поиск выходов из кризиса шло медленно и нигде пока не дало зримых результатов. Реформы вскрыли негативные процессы, нараставшие годами. Поэтому там, где перемены происходили наиболее интенсивно, трудности не только не ослабевали, но и, напротив, усиливались.
Особенно болезненно давалось нащупывание новых путей и решений компартиям. Ни у одной из них пока нет ясной концепции дальнейшего развития, способной дать искомый эффект, ибо радикальные решения противоречат основам их идеологии и прежней социальной ориентации. Предлагавшиеся до сих пор подходы либо сводились к чистой косметике и ничего не давали, либо вызывали разброд среди коммунистов, раскол, а то и распад партий.
Экономическая политика правительств Польши и Венгрии склоняется к неолиберализму, заметно выходя за рамки того, что до сих пор понималось под радикальной реформой социалистической экономики. В остальных же странах оценивать экономический курс, до исхода свободных выборов, лишь по заявлениям нынешних политических лидеров, которые, скорее всего, окажутся переходными фигурами, явно преждевременно.
2. ОЦЕНКА ПРЕЖНЕЙ КОНЦЕПЦИИ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СССР
И ГОСУДАРСТВАМИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
До середины 80-х годов отношения СССР с этими странами отроились, исходя из молчаливого международного признания данного региона сферой советского влияния. И хотя фактическое положение дел было теоретически “обосновано” лишь в 1968 г. так называемой доктриной ограниченного суверенитета, СССР на протяжении всего послевоенного периода систематически вмешивался во внутренние дела своих партнеров в том числе с применением вооруженной силы.
До 1985 года приоритетным принципом советской внешней политики в регионе было поддержание статус-кво, а характер политических отношений определялся главным образом особой ролью компартий в жизни восточноевропейских стран. КПСС создала каналы, через которые она могла оказывать влияние на формирование партийно-государственных элит, и до середины 80-х годов этими возможностями широко пользовалась. В данном контексте сложилась традиция строгого соблюдения безусловной лояльности по отношению к тем группам партийных лидеров, которые в данный момент находились у власти, а также замалчивания перед собственной и международной общественностью любых противоречий в ОВД13 и СЭВ14. Это неписаное правило было распространено, в частности, на Н. Чаушеску, который еще в конце 50-х годов вышел из-под прямого советского контроля; фронду терпели, поскольку румынская внутренняя политика оставалась неосталинистской. Лояльность переставали соблюдать лишь в тех случаях, когда восточноевро-
13 Организация Варшавского договора.
14 Совет экономической взаимопомощи.
98


пейские лидеры вставали на путь реформ, которые руководство КПСС расценивало как отход от фундаментальных основ и общих закономерностей социалистического строительства.
После начала перестройки, следуя провозглашенным принципам нового политического мышления, руководство КПСС отказалось от доктрины Брежнева, создав тем самым международный климат, благоприятствовавший глубоким сдвигам в странах Центральной и Восточной Европы. Однако межпартийные отношения не были своевременно отделены от межгосударственных. Сохранился недемократический характер взаимоотношений внутри ОВД и СЭВ (отсутствие ротации должностей командующего и начальника Штаба Объединенных вооруженных сил, секретаря СЭВ и т.п.). В основном прежними остались и другие механизмы политического сотрудничества, его традиции и протокол. Не был ослаблен и жесткий контроль над освещением отношений с восточноевропейскими государствами в средствах массовой информации. На эти проблемы не распространялась политика гласности. Иными словами, в системе отношений сохранялось очень много реликтов прошлого.
Несмотря на глубокие перемены, происшедшие в восточноевропейских государствах, до сих пор не уточнены приоритетные интересы советской внешней политики в регионе, не сформулированы основные ее направления и не создан адекватный новый инструментарий. Многочисленные советские представительства в государствах Восточной Европы оказались не в состоянии спрогнозировать события даже в краткосрочной перспективе и направить акции советской дипломатии в правильное русло; наша политика в Румынии - лишь самый разительный тому пример.
На основе информации, поступавшей из посольств, центрального аппарата МИД, зарубежных служб КГБ и других советских представительств были сделаны искаженные оценки внутренних процессов, назревавших в Восточной Европе. Перемены в Польше и Венгрии вызывали преувеличенную тревогу, хотя, как показало дальнейшее развитие событий, в этих странах удался плавный переход к новому общественному устройству, а национально-государственные интересы СССР не были сколько-нибудь существенным образом затронуты. Руководителей же ГДР, Чехословакии, Болгарии и Румынии советские зарубежные службы упрекали больше за критическое отношение к перестройке в СССР, нежели за нежелание пойти на давно назревшие радикальные преобразования. Как результат, в этих странах возник небывалый вакуум власти, и начались процессы; к которым ни советская, мировая дипломатия не были готовы (например, стремительное сближение двух германских государств).
Было проведено несколько ошибочных внешнеполитических акций в духе изжившей себя традиции лояльности по отношению к узкой группе партийных лидеров. Наиболее очевидные просчеты: визит М.С. Горбачева в Румынию (1987 г.), награждение Н. Чаушеску орденом Ленина и направление весьма высокой партийной делегации на последний съезд РКП. Далее следует назвать визит в Чехословакию (1987 г.), итогом которого стало сильнейшее разочарование населения страны, связывавшего с этим событием большие надежды на перемены. Во время визита в Польщу (1988 г.) был упущен шанс укрепить дружественные связи с поляками и поднять престиж советского руководства, дав однозначный ответ на вопрос о виновниках катынского преступления. Таким же упущенным шансом следует считать затяжку с признанием ошибочности интервенции в Чехословакии.
Демонстрация лояльности по отношению к лидерам, давно лишившимся общественной поддержки, а то и прямо ненавидимых народом; коррумпированным и бесстыдно нарушавшим те самые принципы коммунистической морали, за которые сами же публично ратовали, наносила ущерб интересам СССР и КПСС, компрометировала их политику и перестройку, усиливала антисоветские настроения, до поры до времени остававшиеся скрытыми и лишь сейчас выплескивающиеся наружу. Все эти просчеты удается лишь частично компенсировать за счет успехов советской внешней политики в других вопросах и регионах мира. Следует назвать несколько причин названных выше слабостей и ошибок.
4*
99


- На внешнюю политику советского государства оказывает парализующее влияние моральная ответственность КПСС за нынешние сложные судьбы компартий в странах Восточной Европы.
- На всех стадиях подготовки и принятия внешнеполитических решений действуют работники, лично причастные к советским акциям в духе доктрины Брежнева. Многие из этих лиц продолжают придерживаться прежних политических оценок и сохраняют личные связи с национальными руководящими кадрами консервативной, неосталинистской ориентации, от которых исходит не вполне объективная информация о событиях в странах.
- Принципы формирования советских дипломатических служб в государствах Восточной Европы и традиции деятельности всех представительств не соответствуют нынешней сложной ситуации в регионе. Сюда, как правило, направляются послы-непрофессионалы, руководящие персоналом советских зарубежных служб в привычном им командном стиле и придерживающиеся консервативно-охранительных установок. Сведения, направляемые ими в Москву, проходят сквозь строгие идеологические фильтры. Контакты в стране поддерживаются почти исключительно с партийно-государственным истеблишментом. Все это сильно обесценивает получаемую информацию и искажает подлинную картину происходящего в странах. Получение такого рода данных не требует содержания столь многочисленных служб; к тем же выводам можно прийти и в Москве, анализируя официальную печать стран.
- Восточноевропейские подразделения МИД формируются из кадров, прошедших школу соответствующих посольств и руководствующихся в своей практической работе полученной там закалкой.
Аналогичная картина наблюдается и в области внешнеэкономического сотрудничества.
После войны под нашим сильным давлением вместо традиционного для центрально- и восточноевропейских государств разделения труда, ориентированного на западную часть континента, сформировалась относительно замкнутая экономическая система, в которой доминировал СССР. Следуя советскому образцу, страны придерживались установки на автаркическое развитие народных хозяйств. Курс на интеграцию был взят лишь в 70-е годы, однако он не принес ожидаемых результатов, так как предлагавшиеся меры во многом носили волюнтаристский характер, слабо учитывали интересы стран и непосредственных субъектов хозяйственной деятельности. Сотрудничество сводилось главным образом к централизованным натуральным обменам, а товарно-денежным отношениям и соображениям эффективности отводилась подчиненная роль. Не были решены проблемы научно-технического прогресса, оставалось низким качество товаров на рынке СЭВ. По этим причинам усилились центробежные тенденции в экономическом сотрудничестве, а СЭВ потерял престиж и ныне находится на грани полного развала.
В I-й половине 80-х годов делались попытки реанимировать его деятельность с помощью формально-бюрократических программ или косметических поправок в механизме сотрудничества. Однако все это ни к чему не привело из-за нестыковки внутренних механизмов и разнонаправленное™ внешнеэкономической политики отдельных стран. После начала перестройки в СССР был сформулирован курс на коренное обновление форм и методов экономического сотрудничества, жесткое определение основных параметров интеграционных связей механизма, характерное для административно-командного управления, было признано неработоспособным. Новая концепция объединенного социалистического рынка отразила провозглашенную большинством восточноевропейских стран цель: перейти к рыночной экономике. Однако реализация новой стратегической установки идет с трудом, поскольку на деле ни в одной из стран- членов СЭВ рыночные механизмы пока не функционируют. Скорее наоборот, наблюдается натурализация экономических связей, ужесточены меры защиты розничной торговли от граждан союзных государств. В таких условиях объединенный рынок остается лишь отдаленным ориентиром перестройки в сфере интеграционного взаимодействия.
100


Для постановки этой задачи в практическую плоскость, детального определения этапов и скорости движения в направлении поставленной цели, юридического оформления этого процесса нет необходимых предпосылок.
3. МЕСТО СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ СССР
В системе внешних связей Советского Союза восточноевропейскому региону принадлежало и принадлежит первостепенное “опорное” место - в геополитическом, экономическом, политическом и культурном плане. Во-первых, широкий пояс союзных государств-участников ОВД все послевоенное время был важным фактором обеспечения советских границ. Для СССР представлялось жизненно важным не допустить повторения предвоенной ситуации; когда агрессор использовал эти страны в качестве плацдарма. Во-вторых, на европейские страны-члены СЭВ и по сей день приходится преобладающая часть советских внешнеэкономических связей. И, в-третьих, именно с народами этих государств советские люди поддерживают особенно тесное научно- техническое и культурное общение, между их национальными, политическими и интеллектуальными элитами складывались тесные и многообразные связи.
Однако со временем значение восточноевропейского региона для Советского Союза начинает уменьшаться. По мере развития военной техники убывает стратегическое значение территории как таковой. Не случайно поворот от принципа сверхвооруженности к принципу разумной достаточности сопровождался значительным сокращением советских вооруженных сил, ядерных и обычных вооружений, размещенных за западными границами СССР. К тому же внешняя внутриполитическая напряженность и потрясения в ряде стран Центральной и Восточной Европы превращают прежнюю зону безопасности в зону нестабильности, а стационированные там советские воинские соединения, которые заведомо не могут быть использованы для силового разрешения внутриполитических конфликтов, становятся потенциальным источником дополнительных опасностей. Подъем национального движения в Литве, на Украине, в Белоруссии и Молдавии выявил зародыши новых территориальных, этнических и культурных конфликтов с Польшей; Румынией и другими нашими западными соседями.
Изменятся также экономические отношения Советского Союза с партнерами по СЭВ: если до недавнего времени в хозяйственной интеграции видели главным образом основу политического единства государств-участников ОВД, то в условиях начавшейся деидеологизации международных отношений на первый план выходят экономические интересы.
С течением времени хозяйственные связи в восточноевропейском регионе превратились для СССР в важный источник товарных ресурсов, остро необходимых народному хозяйству. Обмен со странами СЭВ экономит затраты и потому эффективен. Но сотрудничество в рамках Совета сопряжено для нашей страны и с немалыми “упущенными выгодами”. Если бы обмен шел в полном соответствии с условиями мирового рынка, нынешний пассив советского торгового баланса сменился бы весьма существенным активом. Однако СССР не вправе игнорировать крупные потери, которые неизбежно понесли бы страны СЭВ в случае одностороннего и резкого изменения советской стороной характера хозяйственных связей, ибо нынешняя структура взаимных поставок и условия обмена - результат стратегии международного разделения труда, главным инициатором которой долгое время выступал Советский Союз.
Меняется также характер идейно-политического и культурного сотрудничества в регионе. Но по мере того, как влияние компартий ослабевает, прежние тесные связи между партийно-государственными кадрами утрачивают былое значение (порой они оказываются даже препятствием при налаживании новых контактов, необходимых для поддержания государственных интересов СССР). Альтернативные же силы, выходящие на политическую арену, поначалу либо проявляют сдержанность в установлении связей с СССР, либо ищут контактов с неформальными организациями.
101


4. 	ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ БУДУЩЕГО РАЗВИТИЯ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
Во всех государствах региона общественное устройство меняется. Эти процессы сильно влияют друг на друга, что ускоряет ход преобразований, придает им большую действенность и делает перемены необратимыми - независимо от дальнейшего развития событий в СССР.
Переходный этап будет, по необходимости, длительным, растянется более, чем на десятилетие. Не исключено, что рациональные преобразования общественного строя будут сопровождаться в некоторых странах усилением популистских; националистических и сепаратистских движений, социальными потрясениями и временными откатами процесса реформ. Однако все это не перечеркнет общей тенденции в развитии Центральной и Восточной Европы: она постепенно будет возвращаться в лоно мировой цивилизации, активно включаясь в общемировые экономические, политические и культурные связи.
Результатом политических реформ (свободных, альтернативных выборов, парламентской демократии, отмены цензуры; реализации свободы слова и печати и т.д.) станет политический плюрализм со всеми его логическими последствиями: отказом от “партийного государства”, деполитизацией государственного аппарата, армии, полиции и т.д. Формирование плюрализма пройдет, видимо, через два этапа. Первый завершится свободными выборами с участием конкурирующих партий и движений. После выборов произойдет перегруппировка политических сил и сложится полный их спектр. Влияние компартий, на которые возлагается ответственность за кризисное положение, будет повсеместно падать, сами же они переживут расколы, а в некоторых случаях - даже распад. Левые же силы в широком смысле слова, т.е. социал-демократические и реформированные коммунистические партии и профсоюзы, скорее всего сохранят в Восточной Европе довольно значительное - хотя и различное по силе - влияние. Они будут выступать под лозунгами свободы, демократии, гуманизма, человеческой солидарности и социальной справедливости, отдавая этим ценностям предпочтение перед сильно скомпрометированным понятием социализма.
Одним из фундаментальных свойств новой экономической организации общества станет смешанный характер собственности. Государственная собственность будет подвергаться приватизации и утратит преобладание. Будет идти довольно быстрое проникновение иностранного капитала. Реформаторские силы в странах Центральной и Восточной Европы намереваются возродить рыночное хозяйство как наиболее эффективную форму саморегулирования экономической жизни, вместе с тем предлагая дополнить рынок различными формами государственного планирования и регулирования, механизмами социальной защиты трудящихся в сфере распределения. Из различного сочетания рыночных и социальных начал будут складываться конкретные формы организации экономической жизни в отдельных странах.
К числу важнейших предпосылок и одновременно результатов успешных преобразований относится постепенное формирование открытого общества, признающего за своими гражданами свободу передвижения, допускающего свободные потоки информации, а также не ограничивающего вложения отечественного капитала за рубежом, а иностранного - на национальной территории. Открытость дает гражданам возможность объективно и непредвзято оценить место собственного общества в мире и освободиться от идеологических мифов, создающих серьезные препятствия на пути преобразований.
На международной арене укрепится суверенитет восточноевропейских государств, их внешняя политика приобретет более отчетливо выраженный национальный характер и будет деидеологизирована, а приоритет - отдан чисто прагматическим интересам и целям.
Несмотря на официальные заявления о намерении в будущем полностью отказаться от блокового противостояния в Европе, а также глубоко изменить структуру и характер
102


деятельности ОВД, в восточноевропейских странах преобладает точка зрения о целесообразности на переходный период сохранить эту организацию как фактор европейской стабильности. Варшавский Договор будет постепенно превращаться в деидеологизи- рованную, преимущественно геополитическую организацию (с сохранением военных функций гаранта безопасности). Нельзя, однако, полностью исключить и такое развитие событий, при котором некоторые страны-члены ОВД, в первую очередь Венгрия, выразят желание выйти из военной организации ОВД либо из Варшавского Договора вообще и получить статус нейтральной, неприсоединившейся страны при сохранении дружественных связей с СССР (по примеру Австрии, Финляндии или Югославии). Но и такая возможность, скорее всего, не является делом ближайшего будущего.
В политике коалиционных правительств будет заметно стремление сбалансировать ее восточное и западное направления. А поскольку традиционные связи между странами и народами Западной и Восточной Европы были искусственно разорваны или ограничены, в ближайшем будущем следует ожидать интенсивного их восстановления. Часть же связей с Советским Союзом, носивших формальный, заорганизованный характер, оборвется, хотя интерес к преобразованиям в нашей стране этот процесс частично компенсирует.
Оживится интерес к различного рода субрегиональным союзам. При этом в отличие от середины 70-х годов, когда прорабатывались различные варианты “малой интеграции” (т.е. тесного взаимодействия восточноевропейских стран без участия СССР), наиболее реальными сейчас представляются различного рода объединения между государствами Востока и Запада Европы, основанные на общности интересов (прежде всего экономических) и культурно-исторических традиций. Реальные очертания может приобрести сотрудничество на Балканах, взаимодействие стран Северной Европы (Дания, Исландия, Норвегия, Финляндия, Швеция) с возможным включением в него Польши и прибалтийских республик СССР, формирование особых отношений между народами, ранее населявшими территорию Австро-Венгерской империи. Несомненно, однако, что наиболее важным для всего мира проявлением тяги к межсистемным формированиям будет переход двух германских государств от договорного союза к более тесным формам сотрудничества.
Государства Восточной Европы будут прилагать настойчивые усилия для того, чтобы со временем войти в ЕАСТ15, а в перспективе и в ЕЭС16 (включая участие в деятельности его политических органов). Однако реальные возможности активного подключения отдельных стран региона к сотрудничеству с Западом различны.
Лучше всего подготовлена к переориентации своих внешнеэкономических связей Венгрия. Она сильнее всего продвинулась по пути создания рыночной экономики, и кроме того уже сейчас более половины ее внешнеторгового оборота приходится на капиталистические и развивающиеся страны. Венгрия будет тщательно избегать принятия на себя в рамках СЭВ каких-либо обязательств, ограничивающих ее возможности последовательного интегрирования в мировую экономику. Однако выход ВР17 из Совета реален лишь в том случае, если это будет необходимым условием для получения ею крупных уступок со стороны Запада (скажем, принятие Венгрии в ЕЭС). Пока же она связывает большие надежды (впрочем, не вполне оправданные) с ролью “моста” между экономиками Запада и Востока.
Большими возможностями развития отношений с ФРГ, а через нее - и с другими странами Западной Европы, располагает ГДР. Однако ее народное хозяйство сильно вовлечено в сотрудничество с партнерами по Совету (прежде всего - с СССР).
Экономика Польши значительно менее крепка и мобильна, поэтому эмоциональное движение “на Запад” ограничивается реальными возможностями. Валютное положение страны также мешает скорому переводу хозяйственных связей с партнерами по СЭВ на
15 Европейская ассоциация свободной торговли.
16 Европейское экономическое сообщество.
17 Венгерская республика.
103


“чисто экономические принципы. Промышленность ЧССР сильно завязана на СЭВ, в первую очередь, на СССР. Представляется, поэтому, что новое руководство скорее всего будет “облегчать” производственную структуру, опираясь на сотрудничество в рамках Совета, а не порывая с ним. Крайне сильно может пострадать от резких нарушений сложившейся структуры сотрудничества НРБ18. От СРР19, которая давно и последовательно проводила линию на географическую диверсификацию своих внешнеэкономических связей, скорее следует ожидать усилий по сохранению выгод от сотрудничества в рамках СЭВ.
5. 	СОВЕТСКИЙ ПОДХОД К ПЕРЕМЕНАМ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
Отправным пунктом при формировании новой концепции внешней политики СССР по отношению к странам Центральной и Восточной Европы должно стать признание того факта, что стремительные преобразования общественного устройства и обретение странами этого региона полной самостоятельности идут не вразрез, а на пользу нашим национальным интересам. На востоке нашего континента происходит возврат к естественно-историческому, не деформированному нажимом извне общественному прогрессу, лучше учитывающему национальную специфику отдельных стран. В известной мере можно говорить об окончании послевоенной эры, о частичном преодолении ялтинского наследия и раскола мира на два враждебных лагеря.
Новый подход Советского Союза к процессам, происходящим в Восточной Европе, и блоковой структуре международных отношений в Европе определяются потребностями перестройки и вытекающими из них приоритетами нашей внутренней и внешней политики.
Первостепенная цель советской политики на 90-е годы - вывод нашей страны из продолжавшейся 40 лет конфронтации с западными державами, превосходившей наши возможности, надорвавшей нашу экономику и нанесшей ущерб международным позициям СССР.
Путь к преодолению этого противоречащего здравому политическому смыслу противостояния состоит прежде всего в отказе от претензии на господство в Восточной Европе и предоставлении ее народам права самим решать свою судьбу, в устранении раскола Европы, преодолении блоковых структур, приобщении Советского Союза к западноевропейской и мировой цивилизации, искусственный отрыв от которой нанес нашей стране громадный ущерб.
Известное уменьшение влияния Советского Союза в восточноевропейских делах не нанесет нам фатального ущерба, скорее наоборот, будучи результатом самоограничения, позволит привести в рамное соответствие наши цели и возможности. Речь идет о добровольном отказе лишь от таких рычагов влияния, которые несовместимы с принципами международных отношений, провозглашаемых ныне Советским Союзом.
Перемены в Восточной Европе назрели давно, они объективно необходимы, и любые попытки диктовать суверенным народам какие бы то ни было идеологизированные решения их внутренних проблем не только недопустимы с моральной точки зрения, но и быстро разоблачили бы себя как политический блеф: применение силы или угрозы силой принесет СССР и его руководству настолько катастрофические последствия на международной арене, что возврат к любому варианту “доктрины Брежнева” практически исключен. Попытки приостановить силой начавшуюся эволюцию были бы чреваты неизбежным сползанием восточноевропейских стран в разряд слаборазвитых (“четвертый мир”) и скомпрометировало бы социалистическую идею во всех ее вариантах. Напротив, ненасильственная же эволюция значительно улучшит обстановку в мире и расширит международное сотрудничество. Увеличатся шансы на ускоренное развитие Восточной Европы, а в целом может быть сохранена перспектива формирования гума-
18 Народная республика Болгария.
19 Социалистическая республика Румыния.
104


нистических, демократических посткапиталистических обществ, которые отвечали бы социалистическому идеалу.
Важнейшей целью советской политики в Центральной и Восточной Европе должно быть, очевидно, сохранение на нашей западной границе полосы дружественных государств - не санитарного кордона и не группы лимитрофных государств, а суверенных, самостоятельных стран - независимо от их общественного строя и сил, находящихся у власти.
Мы переживаем сейчас уникальный момент, когда советская внешняя политика может крайне благотворно повлиять на отношения с народами Центральной и Восточной Европы, придав связям с ними, как минимум на ближайшие полвека, не формально, а подлинно дружественный характер. Упустить эту редкостную возможность было бы непростительной ошибкой. Пока в ряде стран этого региона существует политический вакуум - партии, находившиеся у власти теряют прежние позиции, а оппозиционные силы не обладают пока достаточным опытом правления и не располагают необходимым для этого аппаратом - целесообразно решительно и оперативно устанавливать нормальные, принятые в мировой дипломатической практике связи с представителями широкого спектра политических сил.
Ставка на разброд или раскол альтернативных сил в надежде, что их неудача, обострение экономического и политического кризиса и возможный взрыв общественного недовольства создадут шанс для возврата коммунистов к власти, была бы близорукой и ошибочной. В интересах СССР оказать политическую и моральную поддержку силам, пользующимся доверием народа, не допустить такого развития событий, которое сопровождалось бы насилием, внутренней дестабилизацией и грозило бы нарушить сбалансированность в сфере международных отношений.
Сейчас, как никогда, важна активная позиция, демонстрация всемерного уважения к воле народа и признание ее приоритетности по отношению к интересам партий, хотя и связанных с КПСС идейно-политическими узами, но утративших доверие народа. Речь, разумеется, не идет об отказе от поддержки компартий, однако, ее обязательным условием должна быть их легитимация через свободно выраженную волю народа. В противном случае они должны расплачиваться, как любая другая партия в демократическом обществе.
Наиболее серьезные последствия для всей системы международных отношений имеет, несомненно, характер решения германской проблемы.
Прежний подход к этому вопросу, рассчитанный на консервацию сложившегося статус-кво любой ценой, бесперспективен в новых условиях. Радикальные экономические и политические реформы в ГДР, проведение свободных выборов, формирование многопартийной парламентской системы, открытие границ, фактическая ликвидация берлинской стены делают возможными следующие варианты развития германского воцроса.
а) 	. Наиболее вероятно, что в ближайшие годы на немецкой земле останутся два государства, политические и экономические структуры которых будут все заметнее сближаться. Коль скоро новое руководство СЕПГ пойдет на радикальные преобразования, ГДР может сохранить свое самостоятельное государственное существование. Постановка задачи создать новую, демократическую и гуманную форму социалистического строя может вдохнуть новую жизнь в общественное сознание граждан республики. В таком случае оба германских государства могут оставаться в рамках НАТО и ОВД, либо - что менее вероятно - перейти на позиции нейтралитета и неприсоединения. Взаимоотношения ФРГ и ГДР могут строиться по типу отношений между ФРГ и Австрией. Этот вариант, похоже, устроил бы Францию, Великобританию, малые страны Западной Европы; а также США.
б) 	. В процессе сближения и углубления сотрудничества двух германских государств они смогут объединиться в федерацию или конфедерацию с возможным выходом из НАТО и ОВД. Такая форма сосуществования может довольно быстро смениться полным слиянием. Если воссоединение Германии произойдет не в итоге длительного эволюци-
105


онного сближения двух германских государств при создании для этого необходимых международных предпосылок, а в ходе нарастания спонтанного народного движения в ГДР, то это может вызвать дестабилизацию обстановки в Центральной Европе и международный кризис.
Образование единой Германии коренным образом изменит расстановку сил на европейском континенте. Встанет вопрос о присутствии иностранных войск на немецкой территории (но и при продолжении существования двух государств и их членства в военных блоках может и должен быть осуществлен вывод большей части иностранных войск с их территорий).
Возможны такие варианты конфигурации сил:
а) 	. Объединенная Германия включается в западноевропейскую интеграцию. В этом случае НАТО и ОВД скорее всего распадутся. На их месте на определенный переходный период могут возникать Западноевропейский и Восточноевропейский союзы с функциями регионального политического сотрудничества для поддержания безопасности. В таком случае США и СССР станут гарантами этих союзов или будут частично участвовать в них. Если общеевропейское сотрудничество достигнет высокого уровня, на смену региональным союзам и интеграциям придут общеевропейские институты и процессы.
б) 	. Германия воссоздается как нейтральное или неприсоединившееся государство.
В этом случае НАТО и ОВД в их нынешнем виде тоже распадаются. Польша и
ЧССР в целях обеспечения своих западных границ геополитически будут тяготеть к Советскому Союзу. Франция, Англия, другие западноевропейские государства опасаются объединенной Германии как доминирующей в экономическом и политическом отношении силы, способной разрушить сложившийся в западном союзе баланс сил. Для США, воссоединение Германии несет сокращение американского военного присутствия в Европе. Озабочен Запад также перспективой тесных экономических отношений между единой Германией и Советским Союзом, способных затормозить западноевропейскую интеграцию.
Эволюция международных политических отношений под влиянием реформ в восточноевропейских странах зависит как от политической дальновидности руководства социалистических государств, их способности верно определить долгосрочные национальные интересы и место своих стран в процессе общеевропейских изменений, так и от того, сумеют ли великие державы на данном переходном для всего континента этапе занять гибкую и конструктивную позицию. Для СССР более приемлемо постепенное сближение ГДР и ФРГ с последующим образованием конфедерации. Воссоединение Германии в принципе не противоречит интересам Советского Союза. Военная угроза с ее сторон маловероятна, если учесть коренной перелом в сознании немецкого народа, произошедший под влиянием национальной катастрофы в минувшей войне. В экономическом отношении Советский Союз может извлечь из сотрудничества с Германией громадные выгоды.
В сфере международной безопасности мы можем выиграть, если воссоединение Германии приведет к отходу от блоковой структуры международных отношений в Европе, что, учитывая нынешние процессы в Восточной Европе, отвечает нашим интересам.
Очевидно, нам нельзя больше занимать выжидательно-пассивную позицию по германскому вопросу и в связи с изменениями, происходящими в Восточной Европе и потенциально чреватыми сломом статус-кво. С нашей стороны можно было бы выдвинуть широкомасштабную инициативу о созыве в рамках хельсинкского процесса общеевропейской конференции для выработки принципов и этапов создания нового мирного порядка в Европе и определения места и роли в нем двух германских государств или объединенной Германии. В основу его можно было бы положить долгосрочные цели- нейтрализация и демилитаризация обоих германских государств с их последующим воссоединением, вывод иностранных войск с чужих территорий, роспуск НАТО и ОВД, создание общеевропейских институтов в области безопасности, политического, экономического, научно-технического и культурного сотрудничества.
106


Сохранение ОВД в прежней форме постепенно становится все менее выгодным для Советского Союза. С учетом того, что НАТО также переживает внутренний кризис, постепенный и симметричный демонтаж обоих военно-политических союзов, ослабление их военных характеристик, сокращение вооружений и постепенный вывод войск СССР и США с территории европейских государств становятся все более актуальными. Варшавский Договор должен со временем трансформироваться в политический союз, главной целью которого явились бы постоянное сопоставление разнообразных политических интересов стран-членов ОВД и их гармонизация. Для эффективного выполнения Варшавским Договором подобных функций необходимо создание новых органов, в первую очередь постоянно действующего в штаб-квартире ОВД (предположительно в Варшаве) международного секретариата, а также парламентского форума стран Варшавского Договора, в рамках которого могли бы звучать мнения, отражающие точку зрения различных политических сил, представленных в парламентах социалистических стран. Необходимо также поставить на более регулярную основу встречи руководителей государственных и правительственных органов, внешнеполитических ведомств стран-членов ОВД, сделать эти встречи менее парадными и более деловыми.
Формированию на новых основах дружественных отношений с западными соседями СССР должно быть подчинено и всемерное развитие хозяйственных связей и экономической интеграции. В интересах нашей страны, чтобы Восточная Европа стала зоной политической и экономической стабильности, высокого жизненного уровня населения. Наращивание восточноевропейскими странами экономических связей с Западом пойдет в конечном счете на пользу и нам, облегчив СССР доступ к передовой технике и технологии, выход на мировые рынки.
По всей видимости в рамках СЭВ в перспективе будут проявляться две тенденции к обычной коммерциализации хозяйственных отношений и к утверждению рыночной интеграции заинтересованных государств. Какая из них возобладает, будет зависеть от многих факторов и не в последнюю очередь от хода экономической реформы в СССР. В этих условиях настойчивые попытки придать импульс интеграционному сотрудничеству, разрабатывая все новые и новые варианты перестройки деятельности Совета, подготавливая международно-правовые акты, узаконивающие курс на объединенный рынок, могут привести лишь к обратным результатам. Важно сохранять выдержку, делая ставку на открытие на преференциальной основе внутреннего рынка СССР (разумеется, по мере его создания) для партнеров по СЭВ. Время далеко идущих, юридически оформленных многосторонних договоренностей еще не наступило.
Хотя многие из сложившихся в рамках СЭВ хозяйственных связей неэффективны и с позиции современных представлений не способствуют оптимизации структур народнохозяйственных комплексов восточноевропейских стран, их резкое прекращение привело бы к еще большей разбалансированности национальных экономик и £осту социальной напряженности. Поэтому большинство наших партнеров будет настаивать на постепенном сокращении масштабов централизованного контингентного обмена, чтобы приспособиться, перенести центр тяжести сотрудничества на микроуровень с меньшими издержками. Видимо, необходимо пойти навстречу этим пожеланиям.
Не следует идеализировать административный переход на расчеты со странами СЭВ в конвертируемой валюте. Ее применение для обслуживания контингентируемого товарооборота не внесет в сотрудничество особых изменений (в том числе и не приблизит цены на продукцию обрабатывающей промышленности к мировым), так как в данном случае все неизбежно сведется лишь к смене “единицы обсчета”. Если же одновременно с этой мерой полностью отказаться от практики межгосударственных обязательств по поставкам продукции, усилятся дезинтеграционные тенденции, ибо партнерам из стран-членов СЭВ придется конкурировать на равных с фирмами других государств. Поэтому представляется, что Советский Союз, не возражая против перехода на расчеты в конвертируемой валюте с выступающими за это странами, не должен сам навязывать
107


данную форму расчетов партнерам по Совету, проявляющим интерес к углублению интеграционного взаимодействия. В последнем случае оправдан “валютный плюрализм”: применение переводного рубля в сфере контингентированных поставок и, исходя из договоренностей предприятий, национальных или конвертируемых валют - на микроуровне.
6. 	НЕКОТОРЫЕ ВОЗМОЖНЫЕ ПРАКТИЧЕСКИЕ ШАГИ
В свете сказанного представляются целесообразными следующие меры:
- Разработка стратегической программы наших отношений с государствами Восточной Европы и дозированное отражение основных ее положений в официальных документах и выступлениях официальных лиц.
- Выдвижение пакета конкретных предложений по реформе Организации Варшавского Договора, предусматривающей большее участие входящих в нее государств в руководстве ОВД.
- Введение в практику подлинных консультаций по вопросам внешней политики вместо информации наших союзников об уже принятых решениях.
- Проведение серьезного анализа работы наших посольств в странах Восточной Европы за последние годы, особенно же в наиболее острый для каждого отдельного государства период 1989 года. Замена послов и ведущих работников наших зарубежных представительств, которые оказались не в состоянии правильно ориентироваться в происходивших событиях и достойно представлять государственные интересы СССР. Направлять в эти страны работников, чье назначение воспринималось бы как знак особого внимания, приоритетности для СССР отношений с соседними государствами.
- Изменение практики работы посольств, их ориентация на установление контактов с самым широким спектром политических сил, действующих в странах Центральной и Восточной Европы.
- Изменение протокола различного рода официальных встреч и совещаний в верхах по линии ОВД с учетом официального перехода государств-участников к многопартийной системе и устранения из конституций четырех стран пунктов о руководящей роли компартий. Отказ от проведения международных встреч секретарей ЦК компартий по вопросам экономической политики. Изменение характера аналогичных встреч по вопросам идеологии или, как минимума, характера официальной информации о таких встречах. Отказ от посылки советских партийных делегаций областного уровня и от проведения международных зональных семинаров и т.п.
- Изменение системы подготовки партийных кадров из стран Восточной Европы в партийных учебных заведениях СССР.
- Создание прецедентов и приспособление официального протокола к приему деятелей различных политических партий и движений, не имеющих аналогов в СССР.
- Использование приемов, выработанных для проведения визитов на высшем уровне в ведущие капиталистические государства и по отношению к странам Восточной Европы (организация “десантов” крупных советских ученых, деятелей культуры, церкви и т.д.).
- Разработка целостной линии поведения в вопросе о “белых пятнах” в отношениях со всеми восточноевропейскими странами.
- Кардинальное изменение информационной политики по отношению к событиям в странах Центральной и Восточной Европы, с тем чтобы она постепенно утратила характер официоза.
Янв. 1990 г. Богомолов О.Т.20
20 	В оригинале: собственноручная подпись О.Т. Богомолова.
108


Документ № 221
Перевод с немецкого
ПРЕЗИДЕНТУ СССР октябрь 1989 г.
МИХАИЛУ ГОРБАЧЕВУ
Уважаемый господин Президент!
Мы полагаем, что назрело время для исторического урегулирования22 между Советским Союзом и Германией.
В прилагаемом письме приведены вероятные сценарии, нигде не придававшиеся гласности.
Мы рассчитываем на положительный отклик и были бы весьма заинтересованы в проведении обсуждения всех возможностей в любом месте и в любое время.
С дружеским приветом,
проф. д-р Вольфганг Зайферт д-р инж. Петер Даублебски23
СЦЕНАРИЙ ПРЕОДОЛЕНИЯ РАСКОЛА ЕВРОПЫ И ВОССОЕДИНЕНИЯ ГЕРМАНИИ
Гипотезы:
- Советский Союз одобрит преодоление раскола Европы и воссоединение [Германии] лишь в том случае, если его руководство сочтет этот шаг более выгодным, чем отказ от него, а этот шаг действительно должен быть выгоден народам Советского Союза.
- Это не должно угрожать безопасности Германии, Запада и Советского Союза.
- Преодоление раскола Европы и воссоединение [Германии] возможно лишь при одновременной демократизации Советского Союза.
- Федеративная Республика Германия желала бы демократизации Советского Союза и воссоединения [Германии], стремится быть их движущей силой и пойти ради этого на жертвы.
Подписанное 13 июня 1989 г. в Бонне Федеральным канцлером Колем и Генеральным секретарем [ЦК КПСС] Горбачевым Совместное заявление, по-видимому, создало для этого предпосылки.
Сценарий 1
Развитие в Советском Союзе и в Восточной Европе, как это в целом и ожидалось, относительно стабильно. При этом мы исходим из того, что здесь не потребуются большие подвиги - как в отрицательном смысле (в виде возврата к политике силы Брежнева и его предшественников), так и в положительном смысле, а именно, в виде сознательного достижения исторического урегулирования между Советским Союзом и Германией.
В этом случае отнюдь не представляется невероятным следующий сценарий:
- Постепенная демократизация Советского Союза, сотрудничество с Западом, с мировым рынком, более широкая рыночная экономика, больший плюрализм.
- Венгрия и Польша: дрейф в сторону Западной Европы; ведь эти страны, так или иначе, хотят быть в ней, исторически они чувствуют свою принадлежность к Западной Европе.
- Постепенное внедрение западной демократии, западных свобод, плюрализма.
- Рано или поздно будет выдвинуто требование о выводе советских войск.
- Нейтрализация - официальная или де-факто; вероятно, эти страны не будут принимать участие в какой бы то ни было войне на стороне России (в случае войны
21 Архив ИМЭПИ РАН, личный фонд О.Т. Богомолова.
22 В немецком оригинале слово “Ausgleich” - сделка, компромисс, примирение, соглашение.
23 В оригинале: собственноручные подписи, адреса и телефоны В. Зайферта и П. Даублебски.
109


вероятен их переход на другую сторону; возможны восстания). Раньше или позже они перестанут быть военными союзниками.
- Чехословакия последует примеру Венгрии и Польши.
- Возникновение фактического пояса нейтральных государств, экономически и культурно ориентированных на Запад, ощущающих свою принадлежность к нему. Присутствие советских войск при всех обстоятельствах стало бы нежелательным, будет восприниматься как оккупация, рано или поздно будет выдвинуто требование, чтобы эти войска покинули страну.
- ГДР: с каждым продвижением Польши, Венгрии и позднее ЧССР в сторону большей свободы и ориентации на Запад ГДР будет, вероятно, попадать во все большую изоляцию.
По мере все более тесного сближения стран-соседей с западными демократиями все более явственным станет тот факт, что ГДР - это искусственное образование, не имеющее самостоятельного будущего. Разделенный Берлин говорит сам за себя.
Если в стране дело дойдет до волнений (чего абсолютно нельзя исключить), советским войскам придется вмешаться. Возмущение, возникшее в ФРГ и в Западной Европе в связи с кровопролитием, может вызвать непредсказуемую реакцию и прекращение дальнейшего сотрудничества в экономической сфере и в области политики вооружений. Никакое правительство в Бонне не сможет перейти к рассмотрению текущей повестки дня, если в отношении немцев ГДР будет начата бойня, подобная той, что предпринята в отношении китайских демонстрантов в Пекине.
Либерализация ГДР неизбежно приведет к более тесному сотрудничеству с ФРГ. Экономически более мощная ФРГ очень скоро возьмет ГДР на буксир. Советскому Союзу придется постоянно выступать в качестве тормоза, с каждым годом все более явственно походить на оккупационную державу, и как таковая он будет восприниматься с неприязнью.
Чем более широко будет в ГДР допускаться свобода мнений, тем более активно - по крайней мере, словесно, если не иным образом - население ГДР будет противиться опеке со стороны СССР и назначенному им правительству. Нелюбимый, навязанный державой-победительницей режим, к тому же неэффективный, не может долговременно поддерживаться одной только силой. Да и как этого добиться, не нарушая в большой мере сотрудничество с Западом и не разбивая вдребезги иллюзии?
ГДР могла бы превратиться в выдвинутый вперед военный бастион, изолированный поясом, состоящим, по меньшей мере, из нейтральных государств. В присутствии [советских] войск не только ФРГ, но и Западная Европа видят для себя угрозу и вынуждены прилагать существенные усилия по вооружению.
- Советский Союз: постепенный дрейф восточноевропейских государств в сторону Западной Европы не сможет, вероятно, вызвать со стороны Советского Союза ничего иного, как грубую интервенцию.
Почему бы не упредить такой вероятный ход событий и с помощью существенных платежей со стороны [западных] немцев не посодействовать собственному развитию? Безопасность СССР ни в коей мере не будет ущемлена, если от Адриатики до Балтийского моря благодаря демилитаризованной ГДР и поясу вооруженных нейтральных государств СССР будет отделен от НАТО.
Очевидно, что чем дольше СССР пребывает в ожидании, тем ниже будет та цена, которую он получит за военное отступление.
Сценарий 2
Историческое урегулирование между СССР и Германией
1-я фаза
1. 	Соглашение об ограничении обычных вооружений. При этом в расчет будет приниматься только численность войск СССР и НАТО.
110


2. СССР выводит все свои войска из ГДР, Польши, ЧССР и Венгрии. ГДР будет демилитаризована. Польша, ЧССР и Венгрия создают вместе с Австрией и Югославией вооруженный нейтральный пояс между СССР и НАТО.
Процесс формирования новой общегерманской государственности начнется с реформирования ГДР и подготовки выборов в общегерманское национальное собрание. За ГДР остается только охрана границы.
3. В течение 6 лет ФРГ осуществляет выплаты в пользу СССР 500 млрд, немецких марок в виде товаров и услуг.
4. США, СССР, Япония и Западная Европа заключают пакт о ненападении и взаимной поддержке.
В СССР в нынешних обстоятельствах очень трудно проводить успешную экономическую реформу, потому что в краткосрочном плане перемены не могут быть успешны, а рынок не может начать функционировать до тех пор, пока ему “не будет предоставлена свобода” - например, введены свободные цены и предоставлена возможность увольнять работников. Вероятно, труднее всего вводить подлинную конкуренцию, что, в свою очередь, потребует крупных вложений в техническое оснащение производства, в транспортную систему и в обучение менеджменту.
Все эти огромные проблемы можно было бы почти устранить, если бы в целях “самообслуживания” в распоряжении страны находился бы рынок Германии; тогда не возникали бы серьезные проблемы со снабжением, свободные цены могли бы быстро преодолевать разнообразные таможенные барьеры, в качестве конкурирующих выступали бы вначале немецкие товары, рубль мог бы сразу же стать конвертируемым.
Бесплатные германские поставки инвестиционных товаров и предметов потребления, а также, в особенности, передача технологий рыночным хозяйственным организациям, послужили бы более мощным первичным толчком, чем план Маршалла, а даровой [экономический] подъем был бы намного более активным благодаря возросшей трудоспособности населения и высвобождению рыночных сил.
Многие сферы и в дальнейшем оставались бы в руках государства, например, базисные отрасли, горнодобывающая, сталелитейная промышленность, энергетика, почта, железные дороги, банки (как, к примеру, в Австрии), равно как воздушный транспорт, космонавтика, оборонные предприятия и т.д. В собственности государства остались бы также крупные и средние предприятия, но они свободно функционировали бы на рынке (как это, к примеру, было ранее с компанией “Фольксваген”).
Обильный денежный дождь из Москвы был бы перенаправлен в СССР. Весьма вероятно, что благодаря этому, а также благодаря предоставленным более широким свободам исчезли бы существующие сегодня центробежные силы.
Свой вклад в экономический подъем пришлось бы внести воссоединенной Германии. В историческом ракурсе это, с одной стороны, была бы компенсацией, а с другой продолжением процесса открытия России ее западным соседом - Германией. Перед Германией и ее молодежью возникла бы цель, ради достижения которой стоило бы трудиться.
А затраты в 500 млрд, немецких марок? Валовый социальный продукт объединенной Германии был бы равен примерно 2,5 трлн, немецких марок. 20% из них за 6 лет составили бы в среднем 83 млрд, немецких марок в год, или 3,3% валового социального продукта (против 56%, потраченных на личное потребление, и 3,4% - на прирост валового социального продукта ФРГ в 1988 г.). Если увеличить рабочее время примерно на 2 часа в неделю без увеличения объема потребления, то с этими вложениями можно было бы относительно легко справиться.
ФРГ немедленно справилась бы с истинным размером безработицы. Можно было бы даже ожидать, что в связи с колоссальной потребностью в преодолении отставания ГДР в промышленности - через торговлю и банки - возник бы инвестиционный бум, который мог бы обеспечить высокие темпы роста, так что первоначальные платежи, осуществленные в пользу Советского Союза в объеме 3,3%, были бы быстро забыты.
111


Западной Европе и Японии также пришлось бы осуществить платежи в пользу малых стран Восточной Европы.
Но с чего должен был бы начаться процесс преодоления раскола Европы и воссоединения Германии? Сначала - по каналам тайной дипломатии, с тем чтобы ознакомиться с советской позицией, обсудить все важные сопутствующие условия и на этой основе добиться основополагающего одобрения со стороны Советского Союза. Следующим шагом, отчасти также перекрывающим обсуждаемые в параллельном режиме переговоры, стало бы согласование с Западом. Нельзя недооценивать сопротивление некоторых западных немцев русско-германскому сотрудничеству, особенно недоверие к нему части населения союзнических стран Запада - даже несмотря на то, что Германия пошла бы на существенные жертвы ради расширения демократии и свободы, а также устранения опасности войны между Востоком и Западом.
Благодаря экономическому процветанию и сотрудничеству со всеми странами мира демократический Советский Союз занял бы прочное место в сообществе народов свободных стран и, не испытывая серьезной опасности извне, мог бы сохранить единство своей обширной территории.
2-я фаза
После исчерпания объема экономической помощи Советский Союз получает беспроцентные, обеспеченные по стоимости кредиты примерно одинакового размера в том случае, если он обязуется выполнять четко установленный поэтапный план перехода к демократизации в западном ее понимании, с тем чтобы к концу процесса (к 2010 году?) прийти к существованию различных партий в рамках плюралистической демократии.
Демократизация СССР отвечает интересам мира и безопасности всего мира, Запада и в особенности всех государств Варшавского договора и самого СССР.
Подлинная долговременная безопасность может характеризовать только взаимоотношения демократических государств. Для поддержания баланса сил путем устрашения только на Западе ежегодно тратятся сотни миллиардов долларов. Инвестирование примерно 5% из них в демократизацию Советского Союза обеспечит большую безопасность и будет морально оправдано.
Демократизация СССР, никогда не знавшего наших гражданских свобод, прежде всего, опасна с точки зрения сохранения единства этого многонационального государства. Поэтому демократические свободы нельзя вводить внезапно. Чтобы смягчить их взрывное воздействие, должен был бы предварительно иметь место экономический подъем, который принес бы всем народам заметные выгоды.
Пожалуй, проблематично, возьмет ли СССР на себя обязательства по осуществлению политических реформ в западном их понимании.
Однако в ходе одной лишь 1-й фазы, благодаря безвозмездной экономической помощи в размере 500 млрд, немецких марок и последующему вовлечению в мировой рынок, Советский Союз, без сомнения, добился бы огромного прогресса, и на фоне растущего благосостояния и открытости миру подлинная демократизация стала бы гораздо более вероятной, чем в отсутствии стартовой германской помощи24.
24 	В 1993 г. министр финансов ФРГ Т. Вайгель вспоминал, как дешево в финансовом смысле, обошлось немцам единство. Он признал, что немцы в послевоенный период были готовы очень много отдать, чтобы избавиться от раскола страны и военной угрозы: “Франц-Йозеф Штраус в своей книге “Проект для Европы” раздумывал в 1966 г. о том, согласился бы тогдашний Советский Союз предоставить советской зоне в Германии хотя бы австрийский статус за цену от 100 до 120 миллиардов марок - по сегодняшнему исчислению это было бы более 300 миллиардов марок. Безусловно, Конрад Аденауэр, Теодор Хойе или Курт Шумахер также были бы готовы принести такую или большую жертву. По договору с Советским Союзом 1990 г. мы истратили 15 миллиардов марок и добились того, что через пять десятилетий после того, как первый советский солдат вступил на немецкую землю, последний русский солдат немецкую землю покинет. Всего за 15 миллиардов марок, дамы и господа, мы достигли этого результата”. - Bulletin des Presse und Informationsamtes der Bundesregierung, 1993, № 72, S. 755. Цит. по: Павлов H.В. Указ, соч., с. 403-404.
112


Мы убеждены, что историческое урегулирование между Советским Союзом и Германией обусловило бы многочисленные преимущества всем народам Европы и в особенности Советского Союза. Оно заложило бы твердый фундамент “общеевропейского дома”.
Мы обращаемся к тому человеку, который, вероятно, в состоянии сделать этот исторический шаг, - к Президенту СССР Михаилу Горбачеву: Согласитесь на переговоры в духе наших предложений!
С дружеским приветом,
Петер Даублебски Вольфганг Зайферт25
28.10.89
Документ № З26
ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК КПСС тов. ГОРБАЧЕВУ М.С.
Профессор Кильского университета Вольфганг Зайферт прислал мне по неофициальному каналу письмо, в котором он пишет, что нынешнее экономическое положение Советского Союза вызывает в ФРГ тревогу и побуждает промышленные круги взвесить политические шансы крупных инвестиций в народное хозяйство СССР.
Далее он сообщает, что из кругов западногерманской промышленности ему был переслан план такой помощи. Зайферт приложил план к своему письму с предложением обсудить его в узком кругу, если советская сторона проявит к нему интерес.
Сущность плана сводится к следующему. ФРГ поставляет на протяжении 15 лет товары Советскому Союзу на сумму, равную примерно половине ее годового валового национального продукта, т.е. 1250 миллиардов марок (около 30% валового национального продукта СССР). Возврату в рассрочку из всех инвестиций будут подлежать лишь 250 млрд, марок через 20 лет без процентов. Помощь обусловливается политическими требованиями: прогресса в деле демократизации советского общества, разоружения, расширения самостоятельности стран Восточной Европы в отношении принадлежности к ОВД и СЭВу продвижения вперед в решении германского вопроса.
Авторы плана исходят из того, что перестройка и демократизация Советского Союза соответствуют интересам мира и безопасности как Запада, так и стран Варшавского договора, ибо подлинная безопасность и сотрудничество могут быть только между демократическими государствами. По их мнению, осуществление реформ в Советском Союзе будет способствовать преодолению конфронтации и раскола Европы, поможет решить германский национальный вопрос и создать новый, надежный мирный порядок в Европе. Поэтому игра стоит свеч.
Думается, что направленные мне материалы можно рассматривать как зондаж западногерманскими влиятельными кругами вопроса, который их серьезно беспокоит: критическое положение в СССР и возможности спасения положения с помощью Запада. Очевидно, они рассчитывают, что по условиям помощи и ее объему можно было бы найти компромиссное решение в ходе тайных переговоров.
Полагаю, что было бы целесообразно пойти на встречу с авторами плана, чтобы установить, насколько он реален и кто за ним стоит.
Приложение:
Письмо проф. Зайферта и “Сценарий преодоления раздела Европы и воссоединения Германии”.
Директор Института Богомолов О.Т.27
25 В оригинале: собственноручные подписи, адреса и телефоны П. Даублебски и В. Зайферта.
26 Архив ИМЭПИ РАН, № 14301/1165.
27 В оригинале: собственноручная подпись О.Т. Богомолова.
113


03.11.89
Документ № 428
ПОМОЩНИКУ ГЕНЕРАЛЬНОГО СЕКРЕТАРЯ ЦК КПСС
товарищу ЧЕРНЯЕВУ А.С.
Западногерманские промышленные круги зондируют через наш Институт возможность крупной политической сделки с СССР, рассчитанной на значительную безвозмездную помощь Советскому Союзу при выполнении нами ряда политических условий. Содержание сделки изложено в адресованном М.С. Горбачеву послании. В нем широкомасштабная помощь ФРГ ставится в зависимость от “исторического примирения” между Советским Союзом и Германией и создания на европейском континенте нового мирного порядка.
В основу проекта положены следующие идеи:
1. ФРГ предоставляет Советскому Союзу в течение 6 лет безвозмездную помощь в 500 миллиардов марок в виде товаров и услуг, передачи технологии и оборудования. Такая помощь может рассматриваться как репарации в счет возмещения ущерба, нанесенного Германий Советскому Союзу в годы войны.
2. В обмен на помощь Советский Союз выводит свои вооруженные силы из ГДР, Польши, Чехословакии и Венгрии. ГДР демилитаризуется, а все другие вышеуказанные страны образуют совместно с Австрией и Югославией пояс из стран, сохраняющих вооруженный нейтралитет. Одновременно достигается договоренность об ограничении конвенциональных вооруженных сил НАТО и Советского Союза. Между США, Советским Союзом, Западной Европой и Японией заключается пакт о ненападении и взаимопомощи.
3. В ГДР начинается проведение реформ, в обоих германских государствах подготавливаются условия для выборов в общегерманское национальное собрание и для восстановления общегерманской государственности.
4. По окончании 6-летнего периода Советский Союз может получить беспроцентные, но гарантированные кредиты почти в том же объеме, что и безвозмездная помощь, при условии, что он проведет демократизацию страны, чтобы к началу XXI века в нем возникло демократическое, плюралистическое общество с многопартийной системой.
5. Оказание такой экономической помощи Советскому Союзу при увеличении в ФРГ рабочего времени на 2 часа в неделю и при громадных излишках товаров не отразилось бы на уровне потребления немецкого населения. Но это имело бы громадные положительные последствия и для экономики ФРГ, ибо позволило бы устранить безработицу. (По оценке авторов, путем создания 1-1,5 млн. новых рабочих мест.) Меры по восстановлению ГДР вызвали бы в ФРГ инвестиционный бум и высокие темпы развития промышленности, торговли и повышение благосостояния населения.
Авторы послания сообщили нам, что инициаторами проекта выступают пока представители атомной, машиностроительной, химической и легкой промышленности, концерны Сименс, Хёхст, Крупп, Даймлер-Бенц и др. Банки, как и правительственные круги, пока к нему не привлекались. Предложено первый раунд переговоров провести в начале декабря в Москве на уровне экспертов (список участников от ФРГ прилагается). Местом переговоров могут быть также ФРГ или Австрия. Переговоры должны носить доверительный характер, учитывая болезненное отношение западноевропейских стран и США ко всему, что напоминало бы “дух Рапалло”.
На втором этапе к переговорам подключаются руководители германской промышленности и правительство ФРГ. Затем к обсуждению проекта и связанных с ним изменений в структуре международных отношений в Европе предполагается привлечь США, Англию и Францию, а также заинтересованные европейские страны. На переговорах может быть решен и вопрос о разделении труда: ФРГ оказывает помощь Советскому Союзу, а ее западные партнеры - Польше, Венгрии и другим странам Восточной и
28 	Архив ИМЭПИ РАН, № 14306/1170.
114


Центральной Европы. По мнению авторов проекта, достижение консенсуса всех западных участников переговоров вполне возможно, ибо в конечном итоге преобразование Европы и Советского Союза в указанном направлении соответствует национальным интересам всех.
Предложения сформулированы жестко и в таком виде требуют от нас неприемлемых шагов. Однако не исключено в ходе переговоров достижение приемлемого компромисса.
Наше отношение к проекту следует рассматривать с одной стороны на фоне динамичного развития международной ситуации в Европе, с другой - в тесной связи с исключительно опасной и почти безысходной внутриэкономической ситуацией в стране.
Совершенно очевидно, что ныне происходит быстрое размывание сложившегося в Европе статус-кво. Этот процесс будет развиваться с нарастающей силой, независимо от чьей-либо воли, ломая сложившиеся структуры и характер отношений между европейскими государствами. В связи с этим многое, на чем настаивают инициаторы проекта, и без того станет реальностью. Достаточно сказать, что руководство ГДР начинает под напором обстоятельств поворачиваться к реформам и либерализации, усиливается движение к сокращению вооруженных сил НАТО и ОВД, к выводу советских и американских войск из европейских государств, к созданию демилитаризованных и нейтральных зон на европейском континенте. По мере усиления общеевропейских процессов, углубления демократизации жизни восточноевропейских стран и их отношений с СССР, по мере стирания граней между Востоком и Западом Европы, их открытия друг другу, исчезновения “образа врага” неизбежно будут нарастать общегерманские настроения среди немцев и их стремление к преодолению раскола Германии.
Для нас существование двух резко обособленных германских государств имело политический смысл главным образом в связи с острой конфронтацией с Западом и сохранением советских господствующих позиций в Восточной Европе. Ныне эти обстоятельства утратили или начинают утрачивать свое значение. 40-летняя конфронтация со всеми странами Запада серьезно ослабила советскую экономику. На данном этапе она потеряла для Советского Союза политический смысл, превратилась для него в непосильное бремя. Поэтому вывод страны из состояния этой конфронтации становится главным приоритетом советской внешней политики на ближайшую перспективу. Решение этой задачи немыслимо без преодоления раскола Европы и Германии.
Что касается советского влияния в Восточной Европе, то оно подверглось сильной эрозии в первую очередь из-за неэффективности прежней политической и экономической системы, десятилетиями господствовавшей в Советском Союзе и восточноевропейских странах. Следствием этого явилась радикальная переоценка в этих странах ценностей социализма, стремление совместить их с общечеловеческими политическими, экономическими и моральными ценностями, которые до недавнего времени необоснованно отвергались как буржуазные. Наряду с этим идеологические компоненты в политике восточноевропейских стран все большее место уступают национальным. Все это не может не оказать сильного влияния на положение в Центральной Европе. Так или иначе, вопрос о восстановлении насильственно разрушенного единства германской нации будет поставлен в порядок дня европейского развития. От его решения не смогут уклониться ни Советский Союз, ни западные державы.
Для Франции, Англии и других западноевропейских государств раскол Германии предоставил возможность не только бороться против “советской угрозы” и советского влияния в Восточной и Центральной Европе, но и держать под контролем в рамках НАТО и ЕС29 политику ФРГ. Поэтому они опасаются объединенной Германии как доминирующей в экономическом и политическом отношении силы, способной подорвать западный союз. Для США воссоединение Германии будет означать конец или резкое сокращение американского военного и политического присутствия в Европе. Кроме того, для всех стран НАТО свойственна озабоченность, что единая Германия вступит в тес-
29 	Евросоюз.
115


ные экономические и политические отношения с Советским Союзом с его необъятным рынком, что ослабит ее связи с Западом и затормозит западноевропейскую интеграцию. В свете этого надо предполагать, что рассматриваемый проект не вызовет энтузиазма у нынешних союзников ФРГ.
Советскому Союзу данный проект в перспективе 5-10 лет может дать ряд крупных преимуществ. С точки зрения укрепления нашей безопасности мы только выиграем. Реализация проекта ускорит отход от блоковой структуры международных отношений в Европе, что, учитывая нынешние процессы в Восточной Европе, очень желательно для наших интересов. Нейтрализация или финляндизация Восточной Европы неизбежно подорвет легитимность существования НАТО.
Объединенной Германии Советскому Союзу тоже нечего опасаться. В ней очень усилятся позиции социал-демократии. Это весьма важно для будущего развития социализма в общеевропейском масштабе. Кроме того, единое германское государство в сочетании с полной самостоятельностью стран Восточной Европы поставит под вопрос существование НАТО в его нынешнем виде и превратится в фактор, препятствующий образованию замкнутой западноевропейской группировки с антисоветской направленностью. Польша и ЧССР в целях обеспечения своих западных границ геополитически будут тяготеть к Советскому Союзу. Все это позволит нашей стране выйти из состояния чрезвычайно обременительной конфронтации с Западом и сосредоточить главные материальные и духовные усилия на подъеме благосостояния народа, решении неотложных внутренних задач.
В проекте были обойдены важные, с точки зрения наших интересов, вопросы. Например, какие ответные шаги могут быть предприняты Западом в ответ на демилитаризацию ГДР и фактический роспуск Варшавского договора, чтобы сохранить военно-стратегическую стабильность на европейском континенте, каков будет переходный статус ФРГ в рамках НАТО и ЕС, какие этапы надо предусмотреть для предполагаемых преобразований международных отношений в Европе, в каких формах будут проводиться консультации и согласование намечаемых шагов с руководством ГДР и ФРГ и пр. Все эти вопросы можно было бы решить на компромиссной основе, с учетом взаимных интересов.
С нашей стороны можно было бы выдвинуть широкомасштабную инициативу о созыве в рамках продолжения и углубления хельсинкского процесса общеевропейской конференции для выработки принципов и этапов создания нового мирного порядка в Европе. В основу его могут быть положены нейтрализация стран Восточной Европы, демилитаризация обоих германских государств с их последующим воссоединением, вывод всех иностранных войск с чужих территорий, роспуск НАТО и ОВД, создание общеевропейских институтов политического, экономического, научно-технического и культурного сотрудничества. Это было бы конкретным воплощением концепции общеевропейского дома.
У меня нет полной уверенности, что за авторами проекта стоят реальные силы промышленных кругов ФРГ. Это можно будет выяснить только путем продолжения нашего зондажа на переговорах экспертов, которые немецкая сторона предложила начать 7 декабря с.г. в Москве, ФРГ или на нейтральной почве. Считаю целесообразным принять это предложение.
Приложение:
1. Указанное послание М.С. Горбачеву с изложением проекта на русском и немецком языках.
2. Список участников переговоров от ФРГ на русском и немецком языках.
Директор Института О. Богомолов30
30 	В оригинале: собственноручная подпись О.Т. Богомолова.
116


Вопросы образования
© 2011 г.
Е.Е. ВЯЗЕМСКИЙ
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ СТАНДАРТЫ ПО ИСТОРИИ: ЗАПАДНЫЙ ОПЫТ
Образовательный стандарт является основным документом, определяющим цели и содержание образования, общие подходы к оценке образовательных достижений учащихся1.
В настоящее время образовательный стандарт как управленческий, нормативный документ существует не во всех странах. Однако в условиях глобализации и развития поликультурного образования2, в частности школьного, происходит его стандартизация, что приводит к появлению национальных образовательных стандартов.
В 1980-1990-е годы национальные образовательные стандарты были приняты в Великобритании, США, Франции, Италии и других государствах Запада. Советом Европы были разработаны общеевропейские рекомендации по преподаванию истории в европейских странах, приняты соответствующие программы обучения3. В связи с этим вопрос о целях образования, сформулированных в национальных образовательных стандартах, приобретает особую актуальность.
В мировой образовательной практике, независимо от существования стандарта как нормативного документа, существует не менее четырех способов определения и фиксации целей образования: определение целей через изучаемое содержание; определение целей через деятельность учителя; постановка целей через внутренние процессы личностного развития учеников; постановка целей через учебную деятельность.
Для советской модели образования был характерен приоритет изучаемого содержания над другими способами определения целей образования (это не означает, что другие способы не имели места). Эта же тенденция характерна и для российской системы образования. Одним из оснований этой тенденции, возможно, является ментальность российских ученых и педагогов, которые получили относительно качественное образование в советское время и концептуально являются сторонниками классической (на профессиональном сленге - “знаниевой”) образовательной модели.
Вместе с тем в современном мире все более укрепляется понимание того, что наиболее в условиях информационной революции эффективным способом определения целей образования является их постановка через учебную деятельность учащихся. Этот приоритет не отменяет других способов, которые тоже имеют место. В некоторых
* Вяземский Евгений Евгеньевич - главный научный сотрудник Института содержания и методов обучения РАО, доктор педагогических наук, профессор.
1 Вяземский Е.Е. Государственный образовательный стандарт и историческое образование в России. - Новая и новейшая история, 2011, № 4.
2 Multicultural education - образование, учитывающее многообразие культурных традиций населения страны.
3 Рекомендации “Rec (2001) 15” от 31 октября 2001 г. по вопросам преподавания истории в Европе в XXI веке. - http://www.coe.int/t/dg4/education/historyteaching/Source/Results/AdoptedTexts/ Rec(2001 ) 15_ru.pdf
117


западных странах, например, в Финляндии, славящейся своей системой образования, желаемые результаты образования определяются в образовательных документах (стандартах, доктринах, концепциях, программах) без указания способа их достижения, что обусловлено признанием индивидуального, личностного характера обучения.
Традиционным подходом при разработке образовательного стандарта является определение обязательного минимума содержания, подлежащего изучению. Цель образования в этом случае формулируется как усвоение минимума содержания. Этот подход, в частности, был положен в основу российской модели образовательного стандарта первого поколения (2004 г.). При этом подходе, который был наиболее популярным в мировой образовательной практике середины XX в., сформировалась тенденция к перегрузке содержания школьного образования, в частности исторического, второстепенными деталями, которые в то время казались чиновникам от образования значимыми, существенными. Например, подробное штудирование в школе отдельных работ К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, изучение съездов Коммунистической партии Советского Союза. В условиях тенденции к перегрузке содержания образования актуализировалась задача поиска средств и способов снижения (оптимизации) учебной нагрузки.
В настоящее время управление учебным процессом с помощью регламентированного минимума содержания образования эксперты многих стран, в частности, государств, входящих в Совет Европы, считают устаревшим подходом, формирующим неизбежную перегрузку содержания образования4.
Новой тенденцией в изучении истории в большинстве стран Западной Европы можно считать стремление к расширенному толкованию содержания учебного предмета “История”. В содержание исторического образования сегодня включается не только политическая или военная история государств, но и история как совокупность социальных, культурных, гендерных, ментальных аспектов жизни общества и человека. Этот подход очень важен с точки зрения формирования самосознания, социальной идентичности личности.
Смещение изучения истории в сторону повседневной жизни человека, освещение истории женщин, мигрантов, этнических меньшинств, детей также является общей тенденцией западного школьного образования. Однако для российской школы эта тенденция не является доминирующей.
Изменения содержания курсов истории в странах Европы за счет включения новых материалов потребовало исключения традиционно изучаемого содержания, прежде всего политической истории государств. Эта проблема вызвала острые дискуссии в экспертном сообществе.
Еще одной заметной тенденцией в странах Европы стала актуализация формирования критического мышления школьников. Этому способствует методический аппарат современных учебников истории, нацеленный на развитие самостоятельного критического и аналитического подхода к изучаемому материалу.
Доминирующей тенденцией в историческом образовании в странах Западной Европы является изменение критериев отбора содержания образования. При разработке национальных образовательных стандартов сегодня все шире применяется подход, ориентированный на цели развития личности учащихся. При этом подходе конкретное содержание курсов истории (например, в Великобритании) является второстепенным фактором. Главной целью исторического образования становится овладение умениями, необходимыми для познания исторической реальности, понимания событий прошлого, развития опыта критического мышления, освоения навыков работы с историческими источниками и литературой.
4 	Страдлинг Б. Преподавание истории Европы XX века. (Книга подготовлена в рамках проекта Совета по культурному сотрудничеству Советы Европы “Изучение и преподавание истории Европы XX столетия”). - http.V/culture/coe.int/hist20
118


Не менее значимой целью исторического образования в современном мире считается воспитание гражданских идеалов, национально-гражданской идентичности, что предполагает формирование и актуализацию исторической памяти. Этот подход характерен, например, для США, где общегосударственная стандартизация образования существует с 1994 г., а национальный образовательный стандарт по истории с 1996 г.5
Для современной Европы актуально формирование на уроках истории общеевропейской идентичности. В странах Европы целью исторического образования является познание истории на личном (локальном), общегосударственном (национальном), общеевропейском и мировом уровне. Такое понимание истории позволяет формировать многоуровневую идентичность европейцев.
Задача развития исторического сознания школьников является приоритетом для многих стран. Общей тенденцией для систем образования в России и странах Запада (особенно США) является признание важной роли исторического образования как фактора гражданского воспитания.
Анализ мирового опыта позволяет сделать вывод, что акцент на формирование познавательных умений, развитие личности не исключает постановки цели постижения ключевых событий национальной и мировой истории, что значимо для развития исторической памяти, национального самосознания, гражданской идентичности, воспитания гражданственности. Более того, в эффективной системе образования эти цели должны органично сочетаться. Применительно к современной российской системе исторического образования необходимо найти оптимальный баланс между названными целями.
Эта задача во многом решена в США. Одной из тенденций развития исторического образования в современной американской школе является попытка построения курса всемирной истории, который концептуально отличается от европоцентристского курса всеобщей истории. При таком подходе школьники осознают, что мировая история - это синтез истории народов, культур, стран, цивилизаций. Такой подход представляется передовым и продуктивным.
Для стран Европы характерна тенденция к изучению региональной истории. В качестве попытки построения региональной модели исторического образования можно назвать проекты по изучению истории стран Балтии, Скандинавии, стран бассейна Черного моря (Болгария, Румыния, Украина, Грузия)6.
Общей проблемой для “молодых” государств Восточной Европы, стран постсоветского пространства является подмена национальной истории историей националистической, что является бедой многих складывающихся наций. Анализ этих процессов показывает, что в данном случае историческое образование рассматривается как средство формирования национальной идентичности.
Еще одной новой тенденцией развития современного образования является стремление обосновать роль социальных наук, социально-гуманитарного знания как средства интеграции курсов истории, экономики, политики, экологии. В настоящее время в мировой практике изучение истории как самостоятельного учебного предмета сохраняется, однако предпринимаются попытки построения интегрированного курса социальногуманитарного характера.
Общим подходом методистов стран Западной Европы является понимание того, что стандарт определяет не только и даже не столько содержание включаемого в школьные курсы исторического материала, сколько характер и уровень познавательной, моделирующей, творческой деятельности учащихся.
В Западной Европе существует единое понимание общих ценностей школьного исторического образования. Это приоритет поликультурного подхода, основанного на межкультурном диалоге; признание значимости истории как фактора складывания
5 National Standards for History Basic Edition. 1996. - htpp://nchs.ucla.edu/standards
6 The Black Sea. A History of Interactions. Council of Europe, 2004.
119


многоуровневой европейской идентичности; уважение к правам человека. При этом в разных странах Европы существует национальная специфика построения стандартов исторического образования. Например, в Норвегии в основу стандарта положен комплекс компетентностей учащихся - социальной, познавательной, коммуникативной, творческой. Эти общие категории определяют цели исторического образования. При этом доминирует “общеевропейский” подход. В качестве примера такого подхода обратимся к британской и германской моделям образования.
Стратегическим ориентиром развития общего среднего (школьного) образования в Великобритании является введение высоких по уровню требований образовательных стандартов. При этом ориентация на обеспечение достижения школьниками высоких образовательных результатов не означает снятия ответственности с каждого ученика за собственную образовательную деятельность. Уровень финансирования и поддержки школ определяется на основе учета образовательных достижений учащихся; успешные школы получают больше автономии в реализации своей образовательной политики.
В Великобритании исторически сложилась децентрализованная система управления учреждениями общего среднего образования7.
Современная система общего среднего образования в Великобритании в своих основах сформировалась в 1940-е годы и базируется на законе 1944 г. (“Акте Батлера”). С 1944 по 1988 г. вопросы организации, содержания и качества государственного образования находились в ведении местных органов образования.
В 1960-1980-е годы в законодательство об образовании были внесены значительные дополнения. В 1988 г. парламент принял новый закон о реформе образования, предусматривающий перестройку системы образования. В соответствии с этим законом был разработан “Единый национальный учебный план”, созданы национальные стандарты по учебным предметам. “Единый национальный учебный план” стал обязательным для всей страны. В соответствии с законом 1988 г. были учреждены новые типы школ, начал складываться рынок образовательных услуг, расширились возможности выбора родителями образовательного учреждения для своих детей. Принятие закона 1988 г. привело к значительным переменам в системе общего среднего образования в целом, в содержании школьного образования, в системе оценки образовательных достижений. В настоящее время национальным образовательным приоритетом в Великобритании объявлено достижение общей и математической грамотности.
Социальный заказ британского общества выражается в ожидании от школы выполнения трех наиболее общих задач. Первая - передача культурного опыта. Школы и другие образовательные учреждения должны передать новому поколению основы культурного опыта, признаваемые обществом социально ценными. В школах Великобритании содержание образования условно разделено на учебные предметы, представляющие “формы знания”, которые, как принято считать, аккумулируют в себе мудрость предшествующих поколений.
Вторая задача - социализация молодежи. Школы должны давать молодежи полезные модели (нормы) поведения и ценности, стоящие за ними, а также понимание задач, умения и знания, необходимые для выполнения социальных ролей, которые им предстоит играть в обществе. Имеются в виду как профессиональная, так и личная, семейная, досуговая и другие сферы деятельности.
Третья задача - подготовка к профессии. Школа должна дать подрастающему поколению знания и умения, необходимые для последующей профессиональной деятельности. Имеются в виду как общие (надпредметные) умения, так и умения, необходимые для овладения конкретной специальностью.
Дискуссии о целях школьного образования в британском обществе выявили разное понимание приоритетных целей образования, ключевых умений, которые должны
7 	См. подробнее: Вяземский Е.Е. Современная система образования в Великобритании. Новая и новейшая история, 2010, № 3.
120


приобрести выпускники школ. Можно выделить не менее трех точек зрения по этой проблеме.
Сторонники первой считают, что британская школа должна в первую очередь формировать общие умения, представляющие ценность для общества вне зависимости от профессии выпускника школы. Имеются в виду умения решать проблемы, вступать в коммуникацию, создавать команду единомышленников и так далее.
Вторая точка зрения сводится к тому, что школа должна формировать умения, профессионально ориентированные и связанные с конкретными современными технологиями, прежде всего - информационными.
Защитники третьей точки зрения считают приоритетными базовые умения (счёт, грамотность) и социальные навыки, которые важны на рынке труда (планирование времени, способность к адаптации).
Изменения в британском обществе в эпоху глобализации, информационной революции обозначили новые акценты. Все более важным считается подготовка выпускников к деятельности в сфере финансов, торговли, услуг, современного сервиса. Подготовка к деятельности в сфере материального производства не является приоритетом.
В содержании образования в школах Британии приоритетами остаются совокупность базовых умений, религиозное образование и воспитание, академические дисциплины.
В британском педагогическом сообществе в 1990-е годы широко обсуждались проблемы взаимосвязи “Школьного учебного плана”, культуры и социальных процессов. Была проведена серия конференций “Школьный учебный план: культура и общество”. На этих конференциях вырабатывалось общее понимание значения процессов формирования школьных учебных планов на основе “Единого национального учебного плана”, а также влияние этого процесса на культуру. В итоге в определенной степени было достигнуто согласие педагогического сообщества на внедрение общенационального образовательного стандарта8.
“Единый национальный учебный план” (национальный образовательный стандарт) был разработан в Великобритании в 1987 г. и стал составной частью “Закона о реформе системы образования” (1988 г). Он задает стандарт (уровень) того, что школьники должны знать, понимать и уметь делать.
При введении “Единого национального учебного плана” ряд педагогов высказывали критические замечания, обобщенный смысл которых можно свести к следующим тезисам: во-первых, национальный учебный план затрудняет (не оставляет времени) для изучения предметов, которые не являются обязательными. Во-вторых, закрепление традиционного разделения образования на отдельные учебные предметы приведет к фрагментарности учебного опыта школьников, усилит опасность утраты понимания глобальных взаимосвязей между различными учебными областями и методами их изучения. В-третьих, национальный учебный план поставит в центр процесса обучения не ученика, а учебный предмет.
Стандартизация образования и внедрение “Единого национального учебного плана” вызвали опасение, что процесс обучения станет более формализованным. Вне поля зрения педагогов останутся образовательные запросы конкретного ученика, развитие личности школьников. Несмотря на высказанные опасения, “Единый национальный учебный план” был внедрен в систему общего среднего образования.
В понимании британских дидактов и педагогов термин “стандарт” относится не столько к тому, что должны знать учащиеся, сколько к тому, что они должны уметь делать. Именно ключевые умения являются в британской школе предметом педагогического управления на основе национального образовательного стандарта. Нормативы образовательного стандарта представлены в виде: учебного плана, в котором установлены состав (перечень) учебных предметов и примерное количество отводимых на их
8 	Curriculum, Culture and Society conference report. London, 1997.
121


изучение часов; так называемых уровней достижений для определенных возрастных ступеней школьников; программ обучения по конкретным предметам.
Особенностью образовательного стандарта является конкретизация не столько научно-предметного содержания, сколько его процессуально-деятельностного компонента. Стандарт в первую очередь определяет не содержание включаемого в школьные курсы учебного материала, сколько характер и уровень познавательной деятельности.
Исторически сложилось, что британское образование напоминает пирамиду: если на ранних ступенях обучение осуществляется по сравнительно широкому спектру дисциплин, то в дальнейшем их круг сужается, причем на основе выбора самих учащихся, которые в 14 лет определяют, какие экзамены будут сдавать в дальнейшем. (По аналогии: российская система представляет, скорее, перевернутую пирамиду.)
Учащиеся государственных школ Англии в возрасте 11-16 лет в обязательном порядке изучают: английский язык, математику, естествознание, дизайн и технологию, информатику (информационные технологии), историю, географию, современные иностранные языки, искусство, музыку, физическую культуру.
Кроме обязательных учебных предметов школы вводят дополнительные учебные курсы по выбору учащихся. Учащиеся, достигшие 16 лет, могут выбрать для изучения такие курсы, как государственно-правовое устройство Великобритании, экономика, социология, психология. Успешное изучение этих курсов позволяет получить сертификат о более высоком уровне образования (уровень “А”, продвинутый уровень).
В ответ на критические замечания педагогической общественности, обеспокоенной тем, что в “Едином национальном учебном плане” преобладают традиционные академические и практические дисциплины, было принято решение о разработке “межпредметных элементов”, которые призваны интегрировать личностное, социальное и нравственное образование. Эти элементы представлены в форме умений, обобщенных идей и тем9.
Идеи межпредметной интеграции определялись как совокупность базовых ценностей, которые должны формироваться при изучении предметов учебного плана. В качестве примера таких ценностей можно назвать принцип равенства возможностей и целей в поликультурном обществе, что выражается в развитии толерантности, взаимного уважения, поощрении культурного многообразия, человеческой индивидуальности. Развитие этих ценностей во многом происходит на основе специально организованного “климата” школы, воспитательного пространства, что иногда называют “скрытым учебным планом”. Межпредметные умения формируются всеми предметами учебного плана, вне зависимости от содержания учебного курса. В качестве примера назовем общеучебные умения, навыки общения, счета, культуру поведения в коллективе, умение работать с компьютером.
Межпредметными темами являются: экономика и промышленность; образование, связанное с карьерой; основы здорового образа жизни; гражданское образование; экологическое образование. Для каждой темы определены основные теоретические, мировоззренческие и фактические положения, которые школа должна развивать у учащихся. Межпредметные темы призваны способствовать развитию межпредметных умений и пониманию межпредметных идей; они могут включаться в содержание разных дисциплин учебного плана.
Управление по школьным учебным планам и процедурам оценки учредило национальный форум ценностей, задачей которого стало обсуждение и достижение согласия по ключевым ценностям, которые призвана формировать школа.
В модели школьного исторического образования в Великобритании доминируют задачи развития учащихся. Тема, которую учитель предлагает ученикам для изучения, не играет существенной роли, так как решать задачи развития предметных интеллектуальных умений и компетентностей можно на любом историческом материале.
9 	Бест Р. Личностное и социальное образование в контексте общества: опыт Англии. - Об- ществознание в школе, 1998, № 1.
122


Детализированное усвоение знаний об основных процессах развития общества не является основным требованием британского образовательного стандарта по истории. Вместе с тем отбор материала значим для образовательного процесса. Изучаемый текст, который обычно подробно комментирует учитель, предназначается для организации кропотливой познавательной деятельности учащегося.
Для британской практики школьного исторического образования характерна подготовка школьниками исторических эссе (самостоятельная ученическая работа определенного формата). Структура эссе такова: краткое вступление отводится постановке проблемы; главная часть содержит несколько тезисов, раскрывающих тему (тезисы выносятся в подзаголовки статьи); в заключении автор делает вывод и намечает исторические связи события (проблемы). Формат эссе дисциплинирует автора и помогает в работе учителю, а каждый ученик имеет наглядный пример создания собственного исторического текста или образец правильного ответа.
В британской школе изучаемый учебный текст учебника (пособия для учащихся) не сводится к описательному изложению фактических сведений (нарративу). Каждый раздел учебного текста дополняется историческим источником и конкретным учебным заданием. Яркое полиграфическое оформление (выделение источников и заданий цветом, использование в качестве источников привлекательной визуальной информации фотографий, рисунков, карт, схем) становится дополнительным стимулом для работы учителей и учеников с учебной литературой.
Система образования в Германии наиболее близка российской: она представляет собой классическую трехступенчатую структуру, состоящую из начальной, средней и высшей школы. На всех уровнях этой структуры существуют как государственные, так и частные образовательные учреждения, хотя количество последних незначительно. Государство гарантирует всем гражданам ФРГ и постоянно легально проживающим в стране иностранцам получение обязательного среднего образования, поэтому обучение в государственных начальных и средних школах бесплатное.
Руководящими органами системы образования ФРГ являются Постоянная конференция министров образования и культов земель ФРГ и Конференция ректоров учебных заведений Германии. На уровне федеральных земель руководство образовательным процессом осуществляют земельные профильные министерства, которые, в частности, в соответствии с государственными образовательными стандартами утверждают программы и учебники для школ той или иной федеральной земли. В каждой из земель ФРГ действует свой закон об образовании, составленный на основе “рамочного” федерального закона.
Основные черты современной системы образования в Германии сформировались в 1920-е годы, в период демократической Веймарской республики, когда произошло разделение средней школы на полную народную школу, реальную школу и гимназию. До начала 1950-х годов в ФРГ обучение в реальной школе и гимназии было платным; в настоящее время оно бесплатное. Обучение детей в начальной школе в Германии начинается в шестилетнем возрасте и продолжается в течение 4-6 лет. В первых двух классах отсутствует дисциплинарная структуризация - базовые знания по математике, немецкому языку, краеведению, музыке и религии преподаются комплексно, в рамках одного учебно-воспитательного курса. Начальные классы, как правило, существуют в рамках структуры средней школы, где учащиеся, получившие начальное образование, продолжают учебный курс в собственно средней школе (с 10-12 до 16 лет) и средней профильной школе (с 16 до 19 лет). Средняя профильная школа, завершающая полный курс среднего образования, является одновременно и подготовительным этапом к обучению в университете. В Германии существуют также профильные школы, позволяющие получить законченное профессиональное образование (аналог российского понятия “среднее специальное образование”) и устроиться на работу по профессии. Общая продолжительность полного курса среднего образования в Германии (включая начальную и профильную школы) составляет 12-13 лет. Начиная со стадии собственно средней школы вводится многовариантность образования: учащиеся, помимо изуче-
123


ния базовых предметов, вправе самостоятельно выбирать дополнительные учебные дисциплины.
Средние школы в ФРГ делятся на пять основных типов: гимназия, реальная школа, главная школа, профессиональная школа и общая школа. Наиболее престижным типом средней школы является гимназия, диплом которой позволяет без вступительных экзаменов поступить в университет на большинство факультетов. Как правило, гимназии специализируется на гуманитарном образовании. Реальная школа также обладает достаточно высоким статусом и дает профессиональное образование в сферах обслуживания, торговли и государственной службы. Высокий балл, полученный по результатам обучения в реальной школе, позволяет поступить в старший класс гимназии, а затем в университет. Главная школа предназначена, в основном, для учащихся, не предполагающих продолжения своего образования в университете. Профессиональная школа также ориентирована преимущественно на учащихся, стремящихся овладеть рабочей профессией и не планирующих получать высшее образование. Общая школа совмещает различные особенности гимназий и реальных школ, позволяя получать одновременно гуманитарное и техническое образование. Учащиеся общих школ, сдавшие экзамены по программе гимназии, имеют возможность поступить в университет. Среди каждого из пяти типов средних школ Германии представлены как дневные школы, так и школы- интернаты, в которых учащиеся могут проводить целый день или всю учебную неделю. В последние годы в ФРГ наметилась тенденция к увеличению доли учащихся гимназий и реальных школ за счет уменьшения доли учащихся средних учебных заведений остальных типов.
В Германии установлены общие стандартные правила поступления в высшие учебные заведения. Своего рода допуском к обучению в университете является диплом “Абитур”, который выдается по результатам учебы в гимназии или в общей школе по программе гимназии. Для получения этого диплома выпускникам школ необходимо сдать экзамены по четырем основным предметам. Соответствие образовательному стандарту, зафиксированному дипломом “Абитур”, обычно позволяет поступить в университет без экзаменов. Несколько лет назад некоторые университеты Германии сделали исключение из этого правила - при поступлении на ряд факультетов (в частности, медицинский) абитуриенту все же необходимо сдать вступительные экзамены и принять участие в конкурсе.
Реформа высшего образования, связанная с объединением Германии в 1991 г., была, в частности, вызвана необходимостью унификации образовательных стандартов “старых” и “новых” федеральных земель. Эта реформа привела к тому, что диплом “Абитур” перестал рассматриваться в качестве безусловной гарантии качества среднего образования, полученного его обладателем. В настоящее время в ФРГ растет число вузов, практикующих систему конкурсного отбора абитуриентов. Наряду с введением платы за получение высшего образования, это, по сути, означает ликвидацию традиционного германского института “вечных студентов”, затрудняет всем желающим поступление в университет, но сохраняет высокий уровень германского образования.
Таким образом, одной из доминирующих тенденций в современном зарубежном образовании, в частности школьном, является его стандартизация. Происходит преодоление традиционно понимаемой модели стандарта как образовательной программы, в которой раскрываются дидактические единицы содержания. Эта модель изучения истории в хронологической последовательности, предполагающая запоминание множества фактических сведений, все еще преобладает в нашей стране. Она популярна среди педагогов-историков, широко распространена в массовом сознании. Однако в условиях глобализации, интеграции России в мировое образовательное пространство российской школе предстоит осваивать новую образовательную парадигму, которая сегодня прослеживается в большинстве стран Запада.
124


Историография и источниковедение
©2011 г.
И.В. РОДИН
ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ВО ФРАНЦИИ
И ЕГО ИЗУЧЕНИЕ В СОВРЕМЕННОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ
ИСТОРИОГРАФИИ
Для новейшей истории французской высшей школы один из ключевых периодов это 1960-е годы, время крупных социально-демографических изменений и демократизации общественного климата, время, когда ярко проявилось несоответствие между возраставшей численностью студентов и изменявшимися требованиями к содержанию образовательного процесса, с одной стороны, и архаичностью структур высшей школы - с другой. Проблемы высшей школы стали, среди прочих, причиной студенческих волнений мая - июня 1968 г. Вопросы, связанные с эпохой 1960-х годов в новейшей истории французского высшего образования приобрели особенную актуальность, явились важным направлением в исторической науке страны. Если литература по студенческому движению и социально-политическому кризису 1968 г. очень обширна1, то работы, посвященные непосредственно проблемам высшей школы 1960-х годов, гораздо менее многочисленны.
Задача представленной читателю статьи - проследить историю французского высшего образования, прежде всего в 1960-е годы, и проанализировать ее отражение во французской историографии конца 1960-х - второй половины 2000-х годов.
Поиски изменений в сфере высшего образования характерны и для российской высшей школы на современном этапе ее развития. Французский опыт помогает лучше понять специфику процессов реформирования системы высшего образования в европейском образовательном пространстве.
* * *
Высшие учебные заведения Франции в 1960-е годы делились на три типа. Первый - это университеты с множеством направлений подготовки кадров, как правило, распределенных между пятью факультетами: филологическим и гуманитарных наук, естественно-научным, медицинским, фармацевтическим и факультетом права. В некоторых университетах существовали также теологические факультеты. Второй тип высших учебных заведений - это так называемые “большие школы” (“grandes écoles”), каждая из которых готовила специалистов по узкому спектру направлений деятельности (например, государственное управление, педагогика или архитектура). “Большие школы” схожи с российскими специализированными вузами (МГИМО, МФТИ и др.).
Родин Илья Викторович - аспирант кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки исторического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова
1 Широкий обзор этой литературы представлен в работе В.С. Посконина “Французская публицистика и историография красного мая 1968 г.” (М., 1982).
125


В 1966 г. был учрежден новый тип вузов - университетские технологические институты (УТИ) для подготовки инженеров-техников.
1960-е годы были отмечены стремительным увеличением численности студентов: в 1960-1961 гг. она составляла около 215 тыс. человек, а к 1967-1968 гг. достигла примерно 500 тыс.2 Значительно изменился и социальный облик студенчества: в среде учащейся молодежи вырос удельный вес представителей среднего класса и малообеспеченных слоев общества.
Объем финансирования вузов в 1958-1968 гг. увеличивался в среднем на 12,4% в год3, строились новые здания - к примеру, в первой половине 1960-х годов был построен комплекс зданий Парижского университета в пригороде Парижа Нантерре. Но система не справлялась с возраставшим потоком студентов и необходимостью обновить учебные программы. Ситуация, в которой французские университеты оказались к осени 1967 г. - отправной точке нарастания студенческого протеста, - связана как с нерешенностью их проблем, накопившихся за многие десятилетия, так и с попытками реформирования университетской системы, предпринятыми в эти годы, прежде всего с реформой Фуше, названной по имени министра народного образования в 1962-1967 гг. К. Фуше.
Основные принципы этой реформы - реорганизация циклов университетского образования и учреждение университетских технологических институтов - были одобрены в сентябре 1964 г. советом министров Франции. Реорганизация образовательных циклов обучения в университете предусматривала создание системы отдельных дипломов на ряде этапов обучения: студент мог завершить образование на том или ином уровне, практически после каждого года обучения, и получал соответствующий сертификат.
Структура университетского образования стала выглядеть следующим образом. Результат обучения на I цикле (два года) - получение университетского диплома DUEL (Diplôme universitaire d’études littéraires) - гуманитарный профиль, или DUES (Diplôme universitaire d’études scientifiques) - естественно-научный профиль, или степени лиценциата (после сдачи экзаменов, следовавших за выполнением одной из программ). На II цикле процесс обучения завершался получением степени метризы (после сдачи экзаменов, следовавших за выполнением блоков учебного плана), степени агреже, или “диплома углубленного образования”. После окончания обучения на III цикле студенты получали степень доктора III цикла, которая в современной системе высшего образования больше не существует. Еще более высокой степенью была степень государственного доктора наук. Длительность обучения на II и III циклах зависела от специализации. Такая реорганизация коснулась в основном естественно-научных и гуманитарных факультетов4.
Реформа Фуше предусматривала также создание УТИ как специализированных вузов для подготовки специалистов уровня между техником и инженером, в которых остро нуждалась в то время промышленность Франции5. Университетские технологические институты учреждались на основании декрета от 7 января 1966 г. В начальный период своего функционирования они действовали как учебные заведения, готовившие специалистов, необходимых для развития местной экономики. Выпускники УТИ во второй половине 1960-х годов становились инженерами средней квалификации для различных секторов экономики6.
В мае 1967 - январе 1968 г. специальная комиссия во главе с А. Пейрефитом, министром народного образования с апреля 1967 по май 1968 г., разработала проект крупной
2 Notes et études documentaires, 31 mars 1969, № 3577, p. 9.
3Devèze M. Histoire de l’université contemporaine. Paris, 1976, p. 65.
4Головко C.A. Высшая школа Франции: актуальные проблемы и противоречия. Минск, 1980, с. 34-38.
5Там же, с. 38.
6 Там же.
126


реформы всей образовательной системы Франции, который состоял из 27 пунктов, касавшихся реформирования отдельных аспектов начального, среднего и высшего образования страны. Отдельные пункты посвящались исключительно преобразованиям в сфере высшей школы.
Мощным потрясением для системы французского высшего образования и для Франции в целом явились студенческие волнения мая - июня 1968 г. Волнения, носившие характер политического протеста, недовольства общей ситуацией в стране и, в частности, в высшей школе, стали причиной поиска новых подходов к реформированию высшего образования и ускорили подготовку решающей образовательной реформы.
Такой реформой стал Закон об ориентации высшего образования от 12 ноября 1968 г. Он подводил новую базу под функционирование высшего образования Франции, устанавливая ряд правил и конкретизируя особенности образовательного и исследовательского процесса во французских университетах. Эта база в известной степени была либеральной: педагогическая, финансовая и административная автономия, выраженная в наличии конкретных прав и организаций в рамках вузов (например, советов университетов), была достаточно широкой. Одновременно сохранялся серьезный государственный контроль над деятельностью университетов, необходимый для нормального функционирования системы высшего образования и для предотвращения социальных всплесков студенческой активности.
Закон зафиксировал необходимость и обязательность развития различных направлений деятельности университетов - таких, как помощь в трудоустройстве выпускников или обеспечение условий независимости и открытости для учебной и исследовательской деятельности преподавателей и ученых. В тексте Закона его авторы сумели достичь определенного равновесия между интересами государства, преподавателей и студентов. По крайней мере, соотношение между правами этих трех основных участников деятельности университетов, зафиксированными в тексте, было весьма логично и разумно. Естественно, в Законе, помимо их прав, указывались и обязанности, но и здесь соотношение представляется вполне эквивалентным правам каждой из групп. Закон об ориентации был шагом вперед в развитии французского высшего образования.
Одним из процессов, запущенных реформой ноября 1968 г., явилась реорганизация университетов, предусматривавшая кардинальные изменения их административной системы. Реструктуризация всех университетов страны, сопровождавшаяся принятием новой базовой административной документации университетов (прежде всего их уставов) проходила в несколько этапов. В общих чертах ее порядок был следующим: на базе факультетов университетов путем сначала административного преобразования в учебные единицы (таких за несколько месяцев появилось 632), а затем укрупнения создавались так называемые “пред-университеты”7.
После создания “пред-университетов”, имевших временный характер, начался следующий этап, на котором избирались советы отдельных учебных единиц (частей “пред-университетов”), которые затем приступили к разработке уставов будущих университетов. Разработанные уставы были рассмотрены при участии рабочих групп министерства народного образования и утверждены министерством. С принятием уставов “пред-университеты” становились университетами “нового типа”, названными в Законе ноября 1968 г. “государственными учреждениями научного и культурного характера”.
Принятие уставов “новых университетов” проходило уже в 1970-е годы, в основном в 1970-1971 гг. К 1972 г. большинство “старых” университетов было преобразовано в “новые”, менее крупные. Так, громадный Парижский университет был разделен на 13 отдельных университетов, каждый из которых получил цифровое наименование (Париж I, Париж II и т.д.).
7 Термин, использованный историком Ж. Мино. - Minot J. Histoire des universités françaises. Paris, 1991, p. 65-66.
127


* * *
Исследование истории высшего образования Франции во французской исторической науке касалось различных процессов и организационных структур этой системы в 1960-1980-е годы, при этом историки уделяли внимание изучению всех трех типов высших учебных заведений.
В середине и второй половине 1960-х годов появился ряд крупных работ, затрагивавших фундаментальные проблемы истории французского высшего образования разных эпох. В 1968 г. была опубликована работа одного из крупнейших специалистов по истории французского образования, в частности высшего, А. Про “История образования во Франции, 1800-1967 гг.”, где одним из главных сюжетов является история высшего образования. В своем исследовании Про стремился наиболее полно охарактеризовать учебные, научные, административные структуры университетов, принципы и особенности их функционирования, политику государства в отношении университетов в разные эпохи, эволюцию высшего образования за более чем полтора столетия с эпохи Наполеона I до современности.
Книга Про - крупная научная работа, где на основе суммы сведений, которые предоставляют многочисленные источники по истории высшей школы, выстраиваются выводы и обобщения, касающиеся природы высшего образования во Франции в XIX-XX вв.
Работая преподавателем в одном из университетов Франции, Про имел непосредственную возможность оценить ситуацию в высшем образовании Франции в 1960-е годы, что позволило ему дополнить анализ этого важнейшего периода собственными наблюдениями. Особое внимание он уделил такому серьезному явлению того времени, как рост численности учащихся в высших учебных заведениях, подчеркнув тесную связь университетов и средней школы. Сфера высшего образования, писал он, тоже “подверглась быстрому росту начиная с 1960 г. в очевидной связи с прогрессом в сфере средней школы - таким, каким его демонстрирует график (речь идет о графике изменения численности учащихся и выпускников, показывающем ее значительное увеличение. - И.Р.) успешного получения степени бакалавра” (аттестата о полном среднем образовании)8. По мнению Про, все уровни образования - начальная, средняя и высшая школа - с начала 1950-х годов до 1967-1968 гг. претерпели серьезные изменения. “Ни первая ступень, - отмечает он, - ни, в особенности, вторая, наводненная новыми учащимися, ни третья, переживающая потрясения, связанные с внедрением исследовательских структур и увеличивающейся сложностью задач, больше не являются такими, какими они были всего 15 лет назад”9. Среди новых важных черт высшей школы историк выделяет ее демократизацию, усложнение структуры и увеличение в ее составе удельного веса исследовательских подразделений.
Про обращает внимание на серьезные проблемы университетов, связанные с ростом численности студентов и увеличением удельного веса учащихся - выходцев из среднего класса и малообеспеченных слоев общества, а также с усложнением структуры университетов. Положительно относясь к самой идее решить подобные проблемы, он вместе с тем не предлагает путей их решения.
Текущим проблемам университетского образования были посвящены статьи Ж. Антуана и Ж.-К. Пассрона в сборнике “Реформа университета” (1966 г.) и книга А. Турэна “Майское движение, или Утопический коммунизм” (1968 г.). При этом авторы анализировали и недавнее прошлое университетов. Лейтмотив статьи Антуана “Реформа, или возрождение университета” и статьи Пассрона “Консерватизм и новация в университете” - реформирование университета и множественность путей этого процесса. Книга известного французского социолога Турэна “Майское движение, или Утопический коммунизм” была написана вскоре после студенческих волнений мая - июня 1968 г.,
8Prost A. Histoire de l’enseignement en France, 1800-1967. Paris, 1968, p. 438. 9 Ibid., p. 458.
128


очевидцем которых являлся автор. Рассматривая проблемы 1940-х- середины 1960-х годов, связанные с архаичностью учебной и административной системы в университетах, излишне централизованной моделью их функционирования во Франции, Турэн прослеживает историю французских университетов вплоть до тех вызовов, которые сформулировал кризис 1968 г.
Состояние учебного процесса он оценивал критически: “Факультет филологии в университете, например, факультет Нантерра, не знал в июле, сколько студентов будет на нем учиться в октябре; и еще меньше он знал, каким количеством учебных часов будет располагать”10. По его мнению, сложность современного состояния университетов связана с отсутствием вплоть до осени 1967 г. - весны 1968 г. серьезного общественного интереса к их проблемам. “Что прежде всего поражает в недавней истории университета, - писал он, - так это отсутствие интереса со стороны французского общества к проблемам, выявленным его трансформацией”11. Только острая фаза кризиса университета, сопровождавшаяся студенческими волнениями мая - июня 1968 г., переместила центр общественного внимания в сферу высшей школы. Сам Турэн сравнивает студенческий бунт с идеей “утопического коммунизма”, видя в нем масштабный призыв к демократическому переустройству университета и общества.
Статьи Антуана и Пассрона и книга Турэна - работы на стыке социологии и истории. Университеты рассматриваются в неразрывной связи с жизнью общества. Уделяя преимущественное внимание периоду 1960-х годов, авторы не обходят вниманием проблемы истории университетов в предшествовавшие два-три десятилетия. Придерживаясь достаточно умеренных взглядов по вопросу реформирования университетов, эти историки далеки от радикальных реформаторских идей и резких оценок, в частности, критических оценок новейшего периода в истории французского высшего образования.
Изучение истории высшей школы в 1960-е годы несло на себе отпечаток тех потрясений, которыми была отмечена та эпоха. Анализируя прошлое университетов, исследователи постоянно возвращались к их настоящему. Ведь именно в это время проблемы высшего образования начали приобретать острую актуальность в среде историков и деятелей данной сферы, а затем и во французском обществе в целом. Рассмотренные работы выходили до принятия и реализации Закона об ориентации высшего образования ноября 1968 г., который стал предметом научного анализа в более поздних исследованиях.
* * *
1970-е годы - время осмысления бурных перемен и событий в сфере высшей школы Франции. Наряду с “классическими” трудами по истории высшего образования появляются новые работы на стыке анализа текущих проблем высшей школы и ее истории последних десятилетий.
В 1971 г. был опубликован труд известного французского историка А. Дансетта “Май 1968 года”, где рассмотрены предпосылки и - более детально - ход и итоги студенческих и общественных волнений мая - июня 1968 г. Вместе с тем Дансетт уделил существенное внимание экскурсу в новейшую историю французской высшей школы. Достаточно кратко, но емко он пишет о тех изменениях в численном составе студентов, в коллективном портрете студенчества, которыми отмечены конец 1930-х - 1960-е годы. “Численность (студентов вузов. — И.Р.) удвоилась за 15 лет, потом — за 8, а потом — за 5: 1938-1939- 60 тыс., 1955-1956- 150 тыс., 1962-1963 - 280 тыс., 1967-1968- 605 тыс.”12, - писал Дансетт. Он обозначил многочисленные проблемы университетов 1940-1960-х годов, такие, как чрезмерная административная централизация, неготов-
10 Touraine A. Mouvement de mai ou le communisme utopique. Paris, 1968, p. 65.
11 Ibid., p. 87.
12Dansette A. Mai 1968. Paris, 1971, p. 31.
5 Новая и новейшая история, № 6
129


ность к приему все возрастающего числа студентов и др. “Университет... обвиняют в его старых несовершенствах, чью вредность обнаружил его недавний подъем; прежде всего, речь идет о его врожденном изъяне, источнике большого количества других недостатков, - его централизации, которую никто со времен Наполеона не пытался модернизировать”13, - отмечал Дансетт. В своей книге он коснулся также ситуации с “большими школами”: по его мнению, изменения в этом подразделении высшей школы Франции были гораздо менее значительными.
По всей видимости, одной из задач, поставленных Дансеттом при написании этой работы, была задача дать общую характеристику особенностей и проблем университетов в 1960-е годы. Время социального спокойствия начала 1970-х, вероятно, повлияло на его стремление лишь зафиксировать явления и процессы истории французской высшей школы и воздержаться от оценок и глобальных выводов. “Май 1968 года” - труд, позитивистский в своей основе.
Как мы уже отмечали, в 1970-е годы продолжали появляться работы, в которых были тесно связаны исторические исследования и анализ современной ситуации. Написанные, как и ряд исследований 1960-х, на стыке истории и социологии, они зачастую были близки публицистике. В качестве примера можно назвать статью “Французская университетская реформа” деятеля высшей школы М. Алльо, который возглавлял Университет Париж VII на протяжении пяти лет, начиная с 1971 г. Статья посвящена подведению итогов эволюции университетского образования во Франции в 1960-е годы и реформе ноября 1968 г. Среди прочих тем статьи - государственная политика в области высшего образования в 1960- апреле 1968 г. Алльо пишет о значительных бюджетных ассигнованиях правительства, направленных на обеспечение возможности получения высшего образования большинством молодежи. Однако, по его мнению, в рамках модернизации высшего образования не было предпринято усилий по его демократизации14. Алльо выделяет три крупных недостатка системы высшего образования во Франции в 1960-1968 гг.: “отсутствие реальной демократизации, сопротивление новизне и конформизм”15. Таким образом, осмысление истории высшей школы Франции 1960-х годов в его статье весьма критическое.
В 1971 г. была опубликована книга социологов Ф. Бона и М.-А. Бюрнье “Новые интеллектуалы”, поднимавшая актуальную тему об изменениях в структуре и идеологии поколений во Франции, в частности, в среде интеллигенции. В этой работе значительное внимание уделено учащейся молодежи, в том числе студентам университетов. Один из разделов книги содержит характеристику и анализ различных аспектов университетской истории 1900-1960-х годов, с акцентом на 1960-е. Авторы пишут о резком увеличении числа студентов за этот период и об изменениях в распределении студентов по различным факультетам. “Численность учащихся на пяти факультетах, - отмечают они, имея в виду те пять факультетов в составе университета, о которых говорилось выше, увеличилась в 17 раз между 1900 и 1968 гг.... Этот рост неравномерно распределен во времени: после умеренного и постепенного увеличения численности студентов следует, начиная с 1961 г., ускорение... Распределение студентов между различными направлениями также изменилось”16.
Книга Бона и Бюрнье демонстрировала неразрывную связь реальности с прошлым: авторы обращались к истории и находили там истоки многих социальных изменений в университетской среде на рубеже 1960- 1970-х годов. “Университет, таким образом, столкнулся с двумя требованиями времени: открыться для увеличивающегося числа студентов и реформировать содержание и методы обучения с тем, чтобы привести их
13 Ibid., р. 33.
Xà,Alliot М. Réforme universitaire française. - Cahiers des universités françaises. Cahier № 1. De l’Université aux universités. Octobre 1968 - janvier 1971. Paris, 1971, p. 19.
15 Ibid., p. 20.
16Bon E, Burnier M.-A. Les nouveax intellectuels. Paris, 1971, p. 177.
130


в соответствие с неокапиталистическим этапом жизни общества”17, - подчеркивали авторы. Они связывали изменения в коллективном портрете студенчества со своей идеей о формировании “новых интеллектуалов” - нового социального слоя французского общества, которое, по их формулировке, находится на новом, “неокапиталистическом” этапе социально-экономического развития.
Сфера изучения истории высшего образования не ограничивалась в 1970-е тесным взаимодействием с социологией, появлялись и сугубо исторические труды. Например, в 1976 г. вышла в свет крупная монография М. Девэза “История современного университета”, где исследовательский охват впечатляет своей масштабностью: автор пишет об университетах разных стран и континентов, проводит сравнительный анализ их истории в последние десятилетия. Значительная часть книги посвящена новейшей истории французских университетов. Серьезная источниковая база (в частности, государственные статистические данные и разнообразные университетские источники), обширность темы, критический подход и стремление к обобщениям позволили Девэзу создать фундаментальное исследование, в котором органично соединен огромный фактический материал и большое число введенных в научный оборот фактов, гипотез, проблем. При этом Девэз воздерживается от оценок в истории высшей школы, он лишь фиксирует информацию и систематизирует исторический материал.
Традиция фундаментальных исследований по истории высшего образования была продолжена и в 1980-е годы, отмеченные рядом работ по истории французского высшего образования 1960-х. Были опубликованы новая, четырехтомная монография А. Про “История высшего образования во Франции” (1982 г.), коллективный научный труд “История университетов во Франции” (1986 г.), а также работа П. Бурдьё “Государственная элита. “Большие школы” и дух корпорации” (1989 г.).
“История высшего образования во Франции” Про - это труд, основывающийся на огромной Источниковой базе и обобщающий значительное количество фактического материала и выводов исследователей. Четыре тома, в которых история высшей школы прослежена в деталях, - не просто синтетическая работа, а продолжение научных исследований историка; актуальность этого труда - в идее автора на материале прошлого заглянуть в будущее высшего образования, попытаться обрисовать его перспективы.
Коллективная “История университетов во Франции” вышла под редакцией крупного историка Ж. Верже. Им же написан и раздел об университетах Франции в средние века.
Раздел о французских университетах в 1950- 1980-е годы, автором которого являлся Ж.-К. Пассрон, удачно сочетает в себе серьезную фактологическую и аналитическую стороны. В этом разделе, озаглавленном “1950 - 1980. Университет под вопросом: формальные изменения или преобразование содержания?”, Пассрон анализирует большое количество разнообразных источников и приводит статистические данные об изменении численности профессорско-преподавательского состава: за 1960-1966 гг. на факультетах филологии, естественных наук и права количество профессоров увеличилось примерно в 1,5 раза, доцентов - в 3 раза, ассистентов - в 2,5 раза18. Внимание автора сосредоточено на проблемах изменения облика университета и перестройки университетского образования.
По мнению Пассрона, переустройство университетов началось и в течение определенного времени впервые проходило в гораздо меньшей степени под знаком успеха какой-либо крупной административной университетской реформы или под влиянием какой-либо преобладающей педагогической концепции либо зрелого политического проекта, чем вследствие результатов масштабных социальных трансформаций. Это такие факторы, как “изменение масштаба и социального состава потоков учащихся, социальная и техническая диверсификация запросов на обучение, усиление расхождения между профессиональной подготовкой, обеспечиваемой высшим образованием, и
17 Ibid., р. 178.
18 Histoire des universités en France. Sous la direction de J. Verger. Toulouse, 1986, p. 375.
5*
131


эволюцией тех профессиональных перспектив, которые оно предоставляет”19. Данные факторы, пишет Пассрон, оказывали свое влияние на изменение “образа университетов” в течение длительного времени. Университет стал социально более диверсифицированным, увеличилось количество учебных программ. Тем не менее Пассрон очень сдержанно оценивает потрясения мая - июня 1968 г., которые, по его мнению, не стали революцией в университете, а лишь ускорили изменения социально-политического облика студенчества и организации учебного процесса.
Книга известного историка и социолога П. Бурдьё “Государственная элита. “Большие школы” и дух корпорации” - крупное исследование по истории “больших школ” как отдельной сферы французского высшего образования; исследование, посвященное также и анализу самих принципов функционирования “больших школ”, истории их создания и развития. Уже в названии книги Бурдьё ясно заявляет о том статусе, который был у “больших школ”, в том числе и в конце 1980-х годов: это элитарные высшие учебные заведения. Среди главных принципов их функционирования - “спецзадачи”, которым присвоен ранг задач государственной важности: подготовка высококвалифицированных специалистов по различным отраслям государственной службы и экономики. Бурдьё использует значительный фактический материал и, в частности, приводит сведения обо всех открытых во Франции “больших школах” (на то время их насчитывалось около 200).
Таким образом, 1970-1980-е годы были отмечены значительным интересом исследователей к истории высшего образования во Франции. Научная мысль развивалась в тесном сотрудничестве с другими науками, прежде всего с социологией, выходили фундаментальные научные труды, рассматривавшие историю французских университетов во всем многообразии учебных, научных и административных вопросов. Повышенное внимание уделялось истории университетов в XX в., особенно в 1940-1960-е годы. Исследователи также затронули тему французских “больших школ”.
Во французской исторической науке переход от 1980-х к 1990-м годам не сопровождался какими-либо неординарными историческими переменами и открытиями. Это же касается и изучения истории французской высшей школы. Тем не менее в 1990-е годы появились новые серьезные труды по истории французского высшего образования, которые не начинали с нуля, а продолжали дело изучения этого направления.
В 1991 г. была опубликована работа Ж. Мино “История французских университетов”. Перу этого автора принадлежали и другие работы по истории высшего образования, однако именно эта его книга стала в известной степени знаковой. “История французских университетов” вышла в серии “Что я знаю?”, которая является научно-популярной и, среди прочего, подразумевает освещение преимущественно ключевых исторических явлений и процессов, а также упорядоченную подачу материала без акцента на множественность трактовок. Книга Мино - обобщающая работа. Наиболее подробно освещена и проанализирована в ней история университетов в 1960-1980-е годы, один из самых драматических и переломных периодов в истории французской высшей школы. Мино подробно пишет о принципах и ходе реализации Закона об ориентации высшего образования ноября 1968 г. По его словам, “Закон был построен на трех китах: автономия, участие и множественность дисциплин”20. Проблемы и реформы в высшей школе получили в книге подробное и ясное изложение. Вместе с тем Мино воздержался от оценок, изложение материала максимально лишено субъективности. Практически полное отсутствие оценок и выводов на основе исторических явлений и процессов, с нашей точки зрения, является недостатком этой работы.
Необходимо выделить еще одну книгу А. Про, вышедшую в 1992 г., - “Обучение, общество и политики: история образования во Франции с 1945 г. до наших дней”. Историк составил ее как сборник очерков по различным проблемам среднего и выс-
19Ibid.,p. 367.
20 Minot J. Op. cit., p. 61.
132


шего образования Франции в середине 1940-х - начале 1990-х годов. Такой формат не помешал его книге стать серьезным научным исследованием, в котором анализируются проблемы эволюции численности студентов и преподавателей, проблемы административного управления деятельностью университетов, вопросы, связанные с функционированием университетских технологических институтов, государственная политика в области высшего образования, особенно политика президента Франции Ш. де Голля. В этой работе нет принципиально новых выводов, однако проблемы истории высшей школы получают детальную характеристику. Перечисляя реформы 1959-1966 гг. Про отметил важность этих преобразований, которые, по его словам, “переделали всю нашу образовательную систему и отразили реалии и широту политики, которую вел генерал (де Голль. - И.Р.) в этой сфере”21.
Работы 1990-х годов конструировали обновленную картину истории высшего образования, открывали новые факты, развивали идеи предшествующих исследований и формулировали собственные.
* * *
В начале XXI в. осмысление истории французской высшей школы проходило на фоне новых реформ в этой сфере, упрочения европейского образовательного пространства и протестов выпускников вузов в связи с трудностями трудоустройства.
Историческая наука в 2000-е годы обогатилась работами К. Мюсслэн, В. Канальса, К. Дибольта, М. Жауля, Ж. Денанта, М. Васконселло, Д. Дамамма, Б. Пюдаля.
Книга К. Мюсслэн “Долгий путь французских университетов” - попытка по-новому взглянуть на хорошо знакомые историкам французской высшей школы проблемы. Мюсслэн концентрируется на эволюции университетов Франции во второй половине XX в. и на реформах административной, учебной и научной сфер функционирования университетов. Исследовательница стремится выделить главные характеристики в истории французских университетов периода Третьей республики, 1940-1950-х годов, 1960-х годов и т.д. Она размышляет над степенью централизации и децентрализации административного управления на уровне факультетов и университетов в 1960-е годы, анализирует Закон об ориентации высшего образования ноября 1968 г., который, по ее мнению, вытекает из майско-июньских событий. “Закон Фора (министр народного образования Франции, участвовавший в разработке и принятии закона ноября 1968 г. И.Р.) является скорее следствием мая 68 г., - пишет она, - чем результатом реформаторских размышлений нескольких университетских деятелей, даже если он и был ими вдохновлен”22.
“До 60-х годов распространение французского высшего образования следовало двум моделям развития: централизаторской, уравнительной и унифицирующей, применявшейся в университетском образовании, и модели множественности центров и диверсификации, которая относилась ко всем другим учреждениям высшего образования и выражалась во внешней дифференциации”23, - отмечает Мюсслэн. Здесь речь идет о диверсификации образовательных направлений в структуре высшей школы, в частности, в рамках “больших школ”. В отношении предшествовавшего реформе ноября 1968 г. периода в истории университетов Мюсслэн употребляет выражение “Республика факультетов”, имея в виду, что ключевым элементом в построении системы университетского образования был факультет.
С ее точки зрения, одна из основных характеристик эволюции университетов административная децентрализация, которая как на общеуниверситетском уровне, так и на уровне структурных подразделений университетов протекала очень медленно.
21 Prost A. Éducation, société et politiques. Une histoire de l’enseignement en France de 1945 à nos jours. Paris, 1992, p. 99.
21 Musselin C. La longue marche des universités françaises. Paris, 2001, p. 57.
23 	Ibid., p. 53-54.
133


Общая авторская оценка развития университетов - положительная, Мюсслэн оптимистично смотрит на их дальнейшие перспективы.
Статья В. Канальса, К. Дибольта и М. Жауля “Региональные сходства и различия в степени распространенности высшего образования во Франции: 1964-2000”24 - исследование развития и качества высшего образования в различных регионах страны. Выводы о степени распространенности и участия в социально-экономической жизни французских регионов учреждений высшего образования сделаны на большой подборке статистических материалов, проанализированной с использованием математических и социологических методов. Нанесенные на карту Франции результаты подсчетов и анализа - лишь часть результатов; значительный блок статьи авторы посвящают формулировке выводов на основе сопоставления различных количественных показателей. В частности, они приходят к выводу, что к развитым университетским регионам вовсе не обязательно относятся только старые университетские центры, формировавшиеся в XIX - первой половине XX в.; резко возросло значение новых, например, в Тулузе и Сент-Этьенне.
Сюжеты работы Ж. Денанта “Французские университеты и повышение профессиональной квалификации, 1968-2002” (2006 г.) достаточно новы для французской исторической науки. Автор пишет о проблеме повышения квалификации специалистов в различных областях знания. За отправную точку взят 1968 г., когда всерьез стали решаться многочисленные проблемы, связанные с трудоустройством специалистов с различными типами дипломов и уровнем квалификации и когда проблема повышения квалификации в тесной связи с университетским образованием стала одной из самых животрепещущих. Автор прослеживает историю вопроса вплоть до начала XXI в.
Книга М. Васконселло “Высшее образование во Франции” написана на современном материале и сконцентрирована на текущей ситуации во французской высшей школе, однако исследовательница обращается и к истории французского высшего образования, особенно второй половины XX в. Она пишет о ключевых проблемах этой истории, однако зачастую по-другому расставляет акценты. Главным для нее является вопрос профессионального трудоустройства после окончания университета. «Традиционные перспективы трудоустройства, - пишет Васконселло о 1960-х годах, - больше не соответствуют устремлениям новых студентов, происходит трансформация длительности учебы в университете (короткие учебные периоды), появляются учебные программы и дипломы, имеющие большую профессионально-практическую ценность, призванные ответить на новые “общественные запросы”»25.
Васконселло воспринимает Закон ноября 1968 г. как попытку соединить разные явления: “Закон об ориентации 1968 г. - это попытка связать модернизационные идеи технической и институциональной рационализации университетов и идеи, пришедшие из движения протеста”26. Автор избежала простого повтора уже сформулированных идей: обобщая накопленные выводы, она дополнила их новыми. Ее взгляд - отражение стремительно меняющегося времени. Если Мюсслэн в 2001 г. еще вполне традиционна в оценках и умеренна в критике, то Васконселло в 2006 г. смотрит на те же проблемы с позиций, прошедших стремительное обновление всего за пять лет. Ее девиз - модернизация, ее география - Европейский союз, международный уровень высшего образования.
В 2008 г. вышел сборник научных статей, посвященный проблемам студенческого движения 1960-х, “Май - июнь 68 года”. В нескольких статьях затронуты проблемы французского высшего образования того времени. Так, одна из центральных идей в статье Д. Дамамма “Студенческий вопрос” - политика власти в 1960-е годы была направлена на поиск методов отбора при допуске к высшему образованию. С помощью отбора
24 См. Revue de l’économie régionale et urbaine, 2003, № 4.
25 Vasconcellos M. L’enseignement supérieur en France. Paris, 2006, p. 65.
26 Ibid., p. 67.
134


власти пытались ограничить количество студентов и широкий доступ в университеты27. Другая статья Дамамма, “Лаборатории педагогической реформы” в большей степени систематизирующая, чем аналитическая: в ней автор сосредоточен на обобщении дискуссий и реформаторского движения в сфере педагогики в высшей школе. В то же время, говоря о реализации реформы Фуше, Дамамм подчеркивает, что “боязнь системы отбора” захлестнула факультет в Нантерре28. Общая характеристика системы французского высшего образования того периода присутствует в статье Б. Пюдаля “Символический порядок и образовательная система в 1960-х годах”.
В работах начала XXI в. явления и процессы в сфере французского высшего образования рассматривались, с одной стороны, в социальном контексте эпохи 1960-х годов, а с другой - с использованием накопленного опыта в их изучении. Проблематика истории высшей школы по-прежнему не утратила своей актуальности.
Изучение истории высшего образования Франции как направление французской исторической науки в 1960-2000-е годы находилось в постоянном развитии. Однако серьезной эволюции историографических подходов в этой сфере не было. Главная заслуга историков - создание общей, подробной картины истории французского высшего образования. Исследователи быстро откликались на проблемы современной высшей школы Франции. Изучение ее истории шло преимущественно по пути накопления знаний. Систематизированная информация о том опыте, который был накоплен в сфере французской высшей школы, очень полезна для реформаторских инициатив, в том числе в России.
27Damamme D. La “question étudiante”. - Mai - juin 68. Sous la direction de D. Damamme,
B. 	Gobille, F. Matonti, B. Pudal. Paris, 2008, p. 115-118.
28Damamme D. Les laboratoires de la réforme pédagogique. - Mai - juin 68, p. 248-249.
135


Документальные очерки
©2011 г.
Д.В. ЛИХАРЕВ
ЧЕРЧИЛЛЬ И СУДЬБА ФРАНЦУЗСКОГО ВОЕННОГО ФЛОТА ЛЕТОМ 1940 года
Летом 1940 г. в истории Второй мировой войны произошел драматический эпизод: Англия и Франция, недавние союзники по антигитлеровской коалиции, повернули оружие друг против друга. Две недели спустя после капитуляции Третьей Французской Республики британцы нанесли удар по французскому военному флоту, чтобы он не стал трофеем Германии или Италии. 3 июля 1940 г. в Портсмуте, Плимуте и других портах Англии были насильственно захвачены французские суда, при этом в ряде случаев были человеческие жертвы. Одновременно британский флот и морская авиация нанесли удары по французским боевым кораблям, находившимся в портах французских владений в Северной Африке. Наиболее драматические события имели место в Оране, где после долгих и изнурительных переговоров английская эскадра под командованием адмирала Д. Сомервилла расстреляла крупное соединение французского флота, в результате чего погибли свыше 1 500 матросов и офицеров.
В военной истории эти события известны как операция “Катапульта”, главным инициатором которой был британский премьер У. Черчилль; они вошли в биографию “британского льва”. В советской и российской историографии мероприятия британских военно-морских сил против французского флота вообще замалчивались или описывались крайне лаконично, хотя при этом и высказывались противоположные мнения.
В биографии Черчилля, принадлежавшей перу В.Г. Трухановского, об этих событиях не говорится1. Авторы официальной 12-томной советской “Истории второй мировой войны” характеризовали операцию “Катапульта” как оправданную превентивную меру, имевшую сугубо военный характер, поскольку в дальнейшем существовала реальная опасность захвата Германией французского флота и использования его против Англии2. Отечественный биограф Черчилля А.И. Уткин, напротив, считал разгром французского военного флота акцией исключительно политического характера, главной целью которой было продемонстрировать всему миру “серьезность намерений” Англии вести войну до победного конца3.
Англоязычная историография событий 3-4 июля 1940 г. обширна. Однако в их освещении английскими и американскими историками присутствует односторонность. Главное внимание, как правило, уделяется операции в Оране. При этом почти ничего не говорится об Александрии, где находилась вторая по величине эскадра французского флота. Американский историк А. Мардер, половину своей монографии посвятивший Орану, событиям в Александрии уделил едва ли три страницы4.
Лихарев Дмитрий Витальевич - доктор исторических наук, профессор кафедры исторического образования Дальневосточного федерального университета.
1 Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль. М., 1968.
2История второй мировой войны. 1939-1945, в 12-ти т. М., 1973-1982, т. 3, с. 112-115.
3 Уткин А.И. Черчилль: победитель двух войн. М., 1999, с. 344-345.
4 Marder A From Dardanelles to Oran. Studies of the Royal Navy in War and Peace. 1915-1940. London, 1974.
136


Примерно так же обстоит дело с классической биографией Черчилля, вышедшей в Англии в 1966-1988 гг.5 Она насчитывает 8 томов по свыше 1000 страниц. Каждый том имеет по 2-3 “сопроводительных тома” документов. Биографов Черчилля М. Гилберта и Р. Черчилля нельзя упрекнуть в неакадемичности или незнании мельчайших деталей биографии самого известного британского политика XX в. Однако событиям 3-4 июля 1940 г. они посвятили главу, в которой ни разу не упомянуто имя адмирала Э. Каннингхэма, осуществлявшего операцию в Александрии. Говорится только, что там также находилась крупная французская эскадра. Что с ней произошло и куда она потом делась, читатель не узнает.
Долгое время практически единственным опубликованным источником, содержавшим более или менее подробную информацию о событиях в Александрии, были мемуары Каннингхэма6. Положение дел изменилось в 1990-е годы с появлением двух биографий адмирала7. Однако гораздо более значимой для изучения операции “Катапульта” стала публикация двух сборников документов: “Архив Сомервилла”8 и “Архив Каннингхэма”9, содержавших официальную и личную переписку двух адмиралов, в частности тексты радиограмм, которыми они обменивались с Адмиралтейством в ходе операции “Катапульта”. Эти источники позволяют реконструировать события, одновременно происходившие в Оране и в Александрии 3 июля 1940 г.
Введение в научный оборот новых документов, а также дискуссионность изучаемой проблемы, побудили автора предпринять сравнительно-историческое исследование судьбы французского военного флота в Оране и Александрии, цель которого восполнить досадный пробел, сохраняющийся в отечественной историографии Второй мировой войны.
Капитуляция Франции 22 июня 1940 г. поставила много проблем перед ее главной союзницей - Великобританией. Одним из наиболее серьезных был вопрос о дальнейшей судьбе французского военного флота. Франция вступила во Вторую мировую войну, располагая современными и эффективными военно-морскими силами, безоговорочно занимавшими четвертое место в мире; поражение Третьей Республики практически не отразилось на их боеспособности. К лету 1940 г. французы располагали пятью старыми линкорами 1913-1916 гг. постройки, водоизмещением по 22 000 т. Три из них (“Бретань”, “Прованс” и “Лорэйн”) в 1932-1935 гг. прошли основательную модернизацию. Далее шли “Дюнкерк” и “Страсбург” - два новейших линейных крейсера, по 26 тыс. т. водоизмещением, вошедших в состав флота в 1937-1938 гг. Они имели впечатляющие тактико-технические данные: скорость хода свыше 30 узлов; артиллерия главного калибра - восемь 330 мм пушек, размещенных в двух четырехорудийных башнях. Эти орудия стреляли 550 кг снарядами на расстояние до 42 км, а с дистанции 28 км уверенно пробивали 300 мм броню. По своей боевой мощи “Дюнкерк” и “Страсбург” были, как минимум, равны современным им германским линейным крейсерам “Шарнхорст” и “Тнейзенау”.
К лету 1940 г. были близки к завершению два “полноценных” линкора - “Ришелье” и “Жан Бар”, - представлявшие собой увеличенный прототип “Дюнкерка”. Их водоизмещение возросло до 35 тыс. т., а главный калибр артиллерии - до 380 мм. Кроме перечисленных “капитальных кораблей”, в состав французского флота входили 2 авианосца, 7 тяжелых и 11 легких крейсеров, 56 лидеров и эсминцев, свыше 70 подводных лодок10. Почти все эти корабли, за исключением пяти старых линкоров, представляли собой новейшие боевые единицы, вошедшие в состав флота на протяжении послед-
5 Churchill R., Gilbert М. Winston Spencer Churchill (1874-1965), 8 v. London, 1966-1988.
6 Cunningham A.B. A Sailor's Odyssey. London, 1953.
7 Ollard R. Fisher and Cunningham: A Study of the Personalities of the Churchill Era. London, 1991; WintonJ. Cunningham: the Greatest Admiral since Nelson. London, 1998.
8 The Someville Papers. London, 1995.
9The Cunnnigham Papers. V. 1. The Mediterranean Fleet. 1939-1942. London, 1999.
10Marder AJ. Op. cit., p. 180.
137


него предвоенного десятилетия и не уступавшие лучшим зарубежным аналогам. Они были укомплектованы отлично обученными экипажами, матросский и старшинский контингент которых на 80% состоял из профессионалов-контрактников. Командующий флотом адмирал Ж.-Ф. Дарлан, по праву считавшийся одним из главных творцов французской морской мощи межвоенного времени, продолжал сохранять полный контроль над всеми судами.
Англичан крайне беспокоила возможность, в случае поражения Франции, раздела французского флота между державами-победительницами - Германией и Италией. 13 июня 1940 г. во время англо-французского совещания на уровне глав правительств и министров в Туре Черчилль поставил этот вопрос. “Касаясь перспективы перемирия между французами и немцами, - писал позднее в своих мемуарах Ш. де Голль, - которая, как я полагал, приведет его в негодование, Черчилль, напротив, выразил по этому поводу сочувственное понимание. Но, перейдя к вопросу о военно-морском флоте, он неожиданно проявил исключительную требовательность и стремление к полной ясности. Нет никаких сомнений в том, что английское правительство до такой степени боялось передачи французского флота в руки немцев, что оно было склонно, пока еще не поздно, освободить нас от условий, вытекавших из соглашений от 28 марта (1940 г. Д.Л.), лишь бы получить гарантии относительно судьбы наших кораблей. Фактически, именно такой вывод напрашивался из этого ужасного совещания”11.
В ходе этого, ставшего последним, официального визита во Францию британский премьер имел личную беседу с французским командующим военно-морскими силами. Черчилль отвел Дарлана в сторону и спросил: “Адмирал, что вы собираетесь делать с флотом? Надеюсь, вы никогда не сдадите его”! “Об этом не может быть и речи, с нажимом ответил Дарлан. - Это противоречило бы нашим морским традициям и нашей чести. В случае опасности будет отдан приказ о его затоплении”12.
Несмотря на неоднократные заявления Дарлана о том, что даже если Франция потерпит поражение на суше, он уведет свой флот и будет продолжать борьбу и, если нужно, “поставит свои корабли под британский флаг”, через три дня после встречи в Туре Дарлан принял предложение войти в правительство А.Ф. Пэтена в качестве военно-морского министра. Вечером 16 июня Э. Эррио спросил Дарлана, не собирается ли он отбыть с правительством в Северную Африку. “Нет, - ответил Дарлан, - правительства, которые уезжают, никогда не возвращаются”. “Этот адмирал знал, как надо выплывать”, - прокомментировал Эррио слова Дарлана13.
Французское военно-морское командование издало приказ, чтобы ни один исправный боевой корабль не попал в руки противника. В течение 18 и 19 июня 1940 г. все военные суда покинули бискайские порты Франции и отбыли во французские владения в Северной Африке. Поврежденные корабли, малые патрульные и вспомогательные суда были затоплены.
Известие о решении Дарлана войти в правительство Пэтена вызвало неподдельное возмущение Черчилля: “Сколь тщетны эгоистические расчеты человека! - отмечал впоследствии бывший британский премьер. - Адмиралу Дарлану стоило отплыть на любом из своих кораблей в любой порт за пределами Франции, чтобы стать хозяином всех французских владений, находящихся вне германского контроля. Он не оказался бы подобно генералу де Голлю обладателем лишь непобедимого сердца, окруженным всего небольшим числом близких ему по духу людей. Он увел бы с собой за пределы досягаемости немцев четвертый в мире по значению военно-морской флот, офицеры и матросы которого были лично преданы ему. Поступив так, Дарлан стал бы во главе французского движения Сопротивления, имея мощное орудие в своих руках. Английские и американские доки и арсеналы находились бы в его распоряжении для поддерж-
11 Голль Ш. де. Военные мемуары. М., 2003, т. 1, с. 89.
12Benoist-Mechin J. Soixante jours qui ebranrelent d'occident. 10 mai - 10 juillet 1940. Paris, 1956, v. 2, p. 119.
nHerriot E. Episodes. 1940-1944. Paris, 1950, p. 64-65, 75.
138


ки его флота. Французские золотые запасы в США обеспечили бы ему после признания обширные ресурсы. Вся французская империя сплотилась бы вокруг него. Ничто не могло бы помешать ему стать освободителем Франции. Слава и власть, которых он жаждал так страстно, были доступны ему. Вместо этого он пошел по пути, который привел его после двух лет беспокойной и постыдной службы к насильственной смерти, к обесчещенной могиле, имя его стало надолго ненавистным французскому флоту и стране, которой он до этого служил так хорошо”14.
Современники по-разному интерпретировали мотивы действий Дарлана. Адмирал Б.Б. Скофилд, перед войной служивший помощником британского военно-морского атташе в Париже, утверждал, что Дарлан, как и многие французские военные моряки, в душе оставался англофобом. Он “отчаянно завидовал тому положению, которое занимал в мире Королевский флот”. Он с гордостью рассказывал о “Дюнкерке” и “Страсбурге”, о новейших лидерах эсминцев, и все время спрашивал: “Разве у вас, англичан, есть что-нибудь подобное”?15 С другой стороны, Дарлан был уверен, что англичане с исключительной подозрительностью относились к росту французской морской мощи и всеми средствами стремились этому воспрепятствовать на морских конференциях в межвоенный период16.
Скорее всего, Дарлан, как и многие видные вишисты, в июне 1940 г. считал, что после того как Франция выйдет из войны, Англия продержится недолго. И потому он собирался сохранить флот “для себя”, как предмет будущего торга с победителями. Одновременно военный флот оставался для адмирала Дарлана чем-то очень личным, с чем была связана большая часть его жизни. Ш. де Голль писал, “что Дарлан, считающий флот своей собственностью независимо ни от каких соображений национальных интересов страны, не уступит его немцам до тех пор, пока он им командует”17.
Тем временем Гитлер за три дня до начала германо-французских переговоров о перемирии отправился в Мюнхен, чтобы увидеться с Муссолини и постараться погасить непомерные притязания своего союзника. За свою роль статиста на поле битвы дуче потребовал ни много ни мало Ниццу, Корсику, Тунис, Джибути, Сирию, базы в Алжире, оккупацию итальянцами Франции до самой Роны и выдачу всего французского флота. Однако Гитлер, уже занятый в мыслях следующим этапом войны, сумел доказать дуче, что честолюбивые притязания Италии затянут победу над Англией18. Проблема заключалась не только в том, что форма и условия перемирия могли бы оказать значительное психологическое воздействие на решимость Англии продолжать борьбу. Гитлер опасался того, что могущественный французский флот, будучи недоступным для него в гаванях Северной Африки, воспримет сверхтяжелые условия как повод перейти на сторону Англии, либо, базируясь в колониях, продолжить борьбу от имени Франции.
“Фюрер подробно разъяснил, в какой огромной степени французский флот усилит Англию, если перейдёт в ее распоряжение. В определенных классах кораблей сила английского флота удвоится, а то и утроится, особенно по эсминцам. Принимая во внимание, что конвой под защитой шести эсминцев практически недосягаем для атак подводных лодок, можно себе представить, какие огромные преимущества извлечет Англия из использования многочисленных французских эсминцев. В связи с этим лучше всего будет достичь соглашения с французским правительством о нейтрализации флота. Эта нейтрализация может быть осуществлена в виде разоружения (кораблей. Д.Л.) во французских портах под германским или итальянским контролем, а в качестве ответного шага Германия может предложить гарантии, что весь флот будет возвращен Франции после заключения мира”19.
14 Черчилль У. Вторая мировая война, в 3-х т. М., 1991, т. 1, с. 404.
15 Marder A J. Op. cit, р. 190-191.
16Benoist-Mechin J. Op. cit, v. 3, p. 538.
17Голль Ш. de. Указ, соч., т. 1, с 111.
]%Фест Й. Адольф Гитлер, т. 3. Пермь, 1993, с. 218.
19Documents on German Foreign Policy. 1916-1945. Series D. 1937-1945, 13 v. London- Washington, 1949-1964, v. 9, p. 608.
139


Идеи, высказанные Гитлером относительно французского флота, получили отражение в ст. 8 соглашения о перемирии: “Французский военный флот, за исключением той его части, которую Французскому правительству будет разрешено использовать для защиты французских интересов в колониальной империи, должен собраться в определенных портах, демобилизовать (экипажи. - Д.Л.) и разоружить корабли под германским или итальянским контролем. Выбор этих портов определяется местом приписки кораблей в мирное время. Германское правительство торжественно заявляет Французскому правительству, что оно не имеет намерения использовать в своих военных целях французский флот, находящийся в портах под германским контролем, за исключением тех боевых единиц, которые необходимы для прибрежного патрулирования и траления мин. Более того, оно официально подчеркивает, что не имеет намерения претендовать на французский военный флот при заключении мира. За исключением той части французского военного флота, которую еще предстоит определить для представления французских интересов в колониальной империи, все остальные военные корабли, находящиеся за пределами французских территориальных вод, должны быть отозваны во Францию”20.
Французов крайне обеспокоило условие, предусматривавшее возвращение кораблей в порты приписки, поскольку многие из них до войны базировались в Шербуре, Бресте и Лорьяне, ныне находившихся в зоне германской оккупации. Однако в ходе предварительных переговоров германская сторона дала понять, что рассматривает это условие как желательное, но не обязательное21. Таким образом, у правительства Виши осталась надежда, что ему удастся держать свои корабли в африканских портах или в Тулоне.
Соглашение о перемирии было подписано 22 июня 1940 г. в 18:30. Через три часа его содержание стало известно правительству Великобритании. Черчилль крайне пессимистически оценил условия перемирия в отношении французского военного флота: “Фактически у нас не было никаких гарантий безопасности. Любой ценой, идя на любой риск, мы так или иначе должны были обеспечить, чтобы флот Франции не попал в ненадлежащие руки и не стал бы затем орудием нашей гибели и гибели других”22.
С 24 по 27 июня 1940 г. Военный кабинет провел несколько заседаний, посвященных исключительно проблеме французского военного флота. Главный аргумент Черчилля был таков: “Присоединение французского флота к германскому и итальянскому флотам, учитывая страшнейшую угрозу со стороны Японии, вырисовывающуюся на горизонте, грозило Англии смертельной опасностью и серьезно затрагивало безопасность Соединенных Штатов”23. Относительно обеспокоенности со стороны США британский премьер нисколько не преувеличивал. За океаном очень внимательно следили за событиями, происходившими в Европе. 24 июня 1940 г. заместитель госсекретаря США С. Уэллес выразил озабоченность французскому послу в Вашингтоне, подчеркнув, что перемирие “со всей очевидностью отдает весь французский флот прямо в руки немцам”24.
В отличие от Гитлера, склонного преувеличивать значение французских эсминцев, Черчилля беспокоили, прежде всего, тяжелые корабли: «В вопросе, столь важном для обеспечения безопасности всей Британской империи, мы не можем себе позволить полагаться только на слово адмирала Дарлана. Как бы благи ни были его намерения, его могут силой заставить сдаться или поставить на его место другого министра, который без колебаний обманет наше доверие. Самым важным для нас является уверенность в двух новейших линейных кораблях - “Ришелье” и “Жан Баре”. Если они попадут в
20Ibid., р. 673.
21 Ibid., р. 665-666.
22 Черчилль У. Указ, соч., т. 1, с. 405.
23 Там же, с. 404.
24 Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1940, v. 2. Washington, 1957, p. 460.
140


руки немцев, те смогут выстроить мощную боевую линию, когда линкор “Бисмарк” будет закончен в августе следующего года. Против этих быстроходных и мощных кораблей мы сможем выставить только “Нельсона”, “Роднея” и устаревшие линкоры вроде “Вэлиента”. “Страсбург” и “Дюнкерк”, несомненно, причинят нам громадный вред, если попадут в руки противника, но именно эти два новейших корабля смогут изменить весь ход войны»25.
27 июня 1940 г. на заседании кабинета министров, проходившем с участием первого морского лорда адмирала Д. Паунда и офицеров генерального морского штаба, обсуждались три варианта нейтрализации французского военного флота. Первый: минирование фарватеров североафриканских портов Франции магнитными минами, выставленными с помощью самолётов. Второй: отправка к берегам Северной Африки мощной эскадры, которая предъявит французскому морскому командованию ультиматум: разоружение французских военных кораблей под британским контролем; уход в английские порты; затопление кораблей. Если в течение трех часов ни одно из этих требований не будет выполнено, британской эскадре надлежало уничтожить французские корабли прямо в гавани. Третий вариант: блокирование французских портов в Северной Африке подводными лодками, которые должны были топить любое судно при попытке выйти в открытое море. Черчилль настоял на принятии второго, самого жесткого, варианта.
Нет сомнений в том, что именно британский премьер выступил инициатором проведения операции “Катапульта”. Такое название получили мероприятия по “нейтрализации” французских военных кораблей. Считается, что на принятие этого решения мог бы повлиять первый морской лорд. Однако адмирал Паунд дал Черчиллю уговорить себя. Как многие военные люди, Паунд не обладал развитым политическим чутьем, чтобы оценить возможные последствия таких действий. В его понимании это была необходимая превентивная военная операция. Отбросив последние сомнения, адмирал пришел к простому и понятному решению: лучшее место для французского военного флота - на дне морском.
Что касается Черчилля, то полтора года спустя после описываемых событий он пояснил мотивы своих действий госсекретарю США К. Хэллу: “Люди по всему миру считали, что Великобритания уже готова капитулировать, и он [Черчилль] своими действиями хотел показать, что она намерена сражаться”26. Впоследствии многие биографы Черчилля утверждали, что такое обоснование он выдвинул уже “задним числом”, поскольку мирный вариант нейтрализации французского флота не удался.
27 июня 1940 г. было принято решение о создании соединения “Н” под командованием вице-адмирала Дж. Сомервилла, которому надлежало заполнить “вакуум силы” в западной части Средиземного моря, образовавшийся в связи с выходом из войны Франции. В состав соединения “Н” включили самый большой корабль британского флота линейный крейсер “Худ”, водоизмещением 42 тыс. т., линкоры “Вэлиент”, “Нельсон” и “Резолюшн”, авианосец “Арк Ройял”, 3 крейсера и 19 эсминцев27 . 28 июня 1940 г. Сомервилл и офицеры его штаба поднялись на борт крейсера “Аретьюза” и отбыли в Гибралтар - принять командование над вновь сформированной эскадрой.
Адмирал Паунд сообщил Сомервиллу, что первая операция вверенного ему соединения будет заключаться в том, чтобы обеспечить сдачу, разоружение или затопление французской эскадры в Оране. В этом порту, а точнее в военной гавани Мерс-эль-Ке- бир, стояла самая большая французская эскадра под командованием вице-адмирала М. Жансуля. В ее состав входили линейные крейсеры “Дюнкерк” и “Страсбург”, старые линкоры “Бретань” и “Прованс”, гидроавиатранспорт “Командант Тест”, 6 больших эсминцев, 6 подводных лодок и 23 малых военных судна28. Все они были укомплек-
25 Marder A.J. Op. cit., р. 200.
26 Hull С. Memoirs of Cordell Hull. New York, 1948, v. 1, p. 799.
271 июля 1940 г. “Нельсон” был отозван в метрополию и в операции “Катапульта” участия не принимал. - The Somerville Papers, p. 86.
28 Marder A.J. Op. cit., p. 239.
141


тованы полными экипажами по табелям военного времени и находились в состоянии 6-часовой готовности выхода в море.
Неисправимый оптимист Сомервилл поначалу не усмотрел в этом задании особого трагизма. Он искренне считал, что капитуляция Третьей Республики настолько деморализовала французских военных моряков, что они не посмеют оказать никакого сопротивления. Судя по документам “Архива Сомервилла”, опубликованным Обществом военно-морской истории Великобритании в 1995 г., Сомервилл продолжал верить в это вплоть до последнего момента.
В пути Сомервилла догнала радиограмма Адмиралтейства с подробными инструкциями, характеризующими его действия в отношении эскадры Жансуля. Согласно этому документу, английскому адмиралу надлежало в ультимативной форме предложить французскому командующему на выбор четыре варианта. Во-первых, присоединиться к английскому флоту и продолжить участие в войне; во-вторых, увести корабли с неполными экипажами в британские порты, там их разоружить, а экипажи репатриировать во Францию; в-третьих, увести корабли в порты французской Вест-Индии или в США и там их разоружить; в-четвертых, затопить корабли прямо в гавани. В случае невыполнения этих требований в течение шести часов, соединение “Н” должно было “уничтожить корабли в Мерс-эль-Кебире, в особенности “Дюнкерк” и “Страсбург” всеми доступными средствами”29.
Операция “Катапульта” назначалась на 3 июля 1940 г. В тот же день планировалась нейтрализация французских кораблей, находившихся в британских портах и в Александрии.
Прибыв в Гибралтар, Сомервилл поднял свой флаг на линейном крейсере “Худ” и немедленно созвал совещание младших флагманов и командиров кораблей. По окончании совещания адмиралы Д. Норт, Л. Уэллс и командир авианосца “Арк Ройял” С. Холланд заявили энергичный протест. Они не считали, что французские корабли могут попасть в руки немцев и категорически не желали применять против них силу30. Сомервилл отправил в Адмиралтейство радиограмму с предложением смягчить требования к французам. В ответ Адмиралтейство продублировало свои инструкции с припиской, что никакие отступления от них не допускаются.
“Так тому и быть, - записал Сомервилл. - В настоящее время я полагаю, что хотя и существует возможность оказания сопротивления французами, в условиях Орана для них это маловероятно. В худшем случае они сделают несколько символических выстрелов, прежде чем покинут свои корабли”31.
Ранним утром 3 июля 1940 г. соединение “Н” появилось у Мерс-эль-Кебира. Его главную ударную силу составляли три линейных корабля, каждый из которых нес по восемь 381 мм орудий главного калибра, и авианосец “Арк Ройял”, имевший на борту 30 торпедоносцев и 24 истребителя. Их сопровождали 2 легких крейсера и 11 эсминцев32. Эсминец “Фоксхаунд” двинулся прямо в гавань, имея на борту командира авианосца “Арк Ройял” капитана 1-го ранга С. Холланда. Ему Сомервилл отвел роль главного переговорщика. Выбор командующего пал на него не случайно. В 1938-1940 гг. Холланд служил военно-морским атташе в Париже. Он свободно владел французским, был общительным человеком и мог говорить очень убедительно. К тому же он лично знал почти всех адмиралов и старших офицеров французского флота, включая адмирала Жансуля.
“Фоксхаунд” бросил якорь с внешней стороны бонового заграждения и известил недавних союзников, что доставил представителя британского флота, уполномоченного вести переговоры с французским командующим. К английскому эсминцу подошел адмиральский катер с флаг-лейтенантом Жансуля Б. Дюфэем. Холланду, уже предвкушав-
29 The Somerville Papers, р. 93-94. 30Ibid., р. 89.
31 	Ibid., р. 90.
32Marder AJ. Op. cit., p. 238.
142


шему, как старый знакомый радушно сопроводит его на флагманский корабль, французский офицер официально объявил, что командующий не сможет его принять, но готов изучить доставленные им документы и дать на них письменный ответ33. Жансуль был очень педантичным человеком и, как впоследствии выяснилось, имел строжайший приказ Дарлана не вступать в непосредственные переговоры с англичанами. Таким образом, в самом начале операции тщательно продуманный план Сомервилла дал первый сбой. Вместо беседы с обаятельным Холландом Жансуль прочел жесткий и безапелляционный текст британского ультиматума. Это был важный психологический момент, сработавший не в пользу англичан.
Примерно час спустя на английский эсминец доставили письмо французского командующего, в котором он категорически отклонил британские требования, а на применение силы обещал ответить силой. После этого адмиральский катер еще в течение нескольких часов курсировал между “Дюнкерком” и “Фоксхаундом”, обеспечивая письменный обмен мнениями между Холландом и Жансулем. Пока шли эти странные переговоры, офицеры английского эсминца заметили, что французские корабли поднимают на борт свои шлюпки и катера, матросы расчехляют орудия, а к линкорам подходят буксиры.
Они немедленно сообщили Сомервиллу, что французы готовятся к выходу в море. Тут британский адмирал допустил вторую ошибку. Он решил этому помешать. По его приказу с “Арк Ройяла” поднялись самолеты и в 18.30 начали сбрасывать магнитные мины в фарватер Мерс-эль-Кебира34. Так Сомервилл первым начал военные действия, еще до того, как дело дошло до непосредственных переговоров.
В 14.19 Холланд получил приказ Сомервилла передать французскому командующему поднять на фок-мачте “Дюнкерка” “большой квадратный флаг”, если он согласен выполнить условия английского ультиматума. В противном случае в 15.00 английская эскадра откроет огонь. Холланд не стал спешить с передачей этой информации. Через 10 минут с “Дюнкерка” просигналили, что французский адмирал готов лично принять английского представителя.
В те же часы в Лондоне заседал кабинет министров, регулярно получавший информацию о ходе событий в Оране. Около полудня адмирал Паунд предложил радировать Сомервиллу, чтобы тот согласился на разоружение французских кораблей непосредственно в Оране. Но Черчилль отклонил предложение первого морского лорда на том основании, что оно не предусмотрено в первоначальном тексте английских условий35.
Адмиральский катер доставил Холланда на “Дюнкерк” лишь в 16.15. Если бы английский парламентер имел полномочия довести до Жансуля несостоявшееся предложение первого морского лорда, ситуация разрешилась бы мирным путем. Разоружение французских кораблей непосредственно в Оране - это был как раз тот вариант, на который французский командующий согласился в своем последнем ответе Сомервиллу, составленном в 17.2036.
Через 20 минут после того, как Холланд начал непосредственные переговоры с Жансулем, Сомервилл получил радиограмму из Лондона с требованием “решить проблему незамедлительно”, иначе к французам могут подойти подкрепления37. Солнце уже клонилось к закату, срок ультиматума давно истек, а британский адмирал, понукаемый радиограммами из Уайтхолла, не решался открыть огонь. Уж очень невероятной казалась Сомервиллу сама мысль стрелять в своих вчерашних союзников, с которыми он совсем недавно сопровождал атлантические конвои и охотился за германскими рейдерами. В 17.25 Холланд покинул “Дюнкерк”, еще через 10 минут “Фоксхаунд” вышел из Мерс-эль-Кебира в открытое море.
33 The Somerville Papers, р. 97-98.
34 Ibid., р. 99.
35 Marder A. J. Op. cit., p. 252-253. 36The Somerville Papers, p. 107.
37 Ibid., p. 101.
143


Наконец, в 17.54 гром орудий на десятки километров прокатился над африканским берегом: британские линкоры начали обстрел стоявшей в гавани Мерс-эль-Кебира эскадры адмирала Жансуля. Впервые за 125 лет, прошедших со времен битвы при Ватерлоо, англичане и французы нацелили пушки друг на друга.
Флагманский корабль адмирала Жансуля линейный крейсер “Дюнкерк” получил три попадания 381 мм снарядами. Один из них разрушил вторую башню главного калибра и перебил почти всю орудийную прислугу. Два других взорвались во внутренних помещениях, сокрушив котельное отделение и электрогенераторы. На “Дюнкерке” прекратилась подача электроэнергии, вышла из строя система управления огнем главного калибра, начались пожары. В 18.13 “Дюнкерк” сел на дно.
Многократные попадания громадных снарядов в “Бретань” вызвали взрыв боезапаса. Объятый черным дымом и пламенем с носа до кормы, французский линкор с грохотом опрокинулся вверх килем, похоронив в своей стальной утробе больше тысячи матросов и офицеров. Несколько минут спустя сел на дно подбитый “Прованс”. Взрывом 850 кг снаряда эсминцу “Могадор” оторвало корму, но он чудом остался на плаву, медленно дрейфуя по акватории. Обстрел продолжался 15 минут. В 18.10 Сомервилл приказал прекратить огонь. За это время двадцать четыре 381 мм орудия трех английских линкоров сделали в общей сложности 36 залпов38. Ускользнуть удалось только “Страсбургу”. За тучами черного дыма от горящих кораблей и портовых сооружений он незаметно прошел вдоль самого берега и вырвался в открытое море. В 20.20 Сомервилл остановил преследование, осознав, что за “Страсбургом” ему не угнаться.
Вторая по величине французская эскадра под командованием адмирала Р. Годфруа базировалась в Александрии вместе с британским Средиземноморским флотом, которым командовал адмирал Э. Каннингхэм. Она состояла из линкора “Лорэйн”, 3 тяжелых крейсеров, 1 легкого крейсера, 3 эсминцев и 1 подводной лодки. Британское соединение намного превосходило французов по своей мощи: 4 линкора, 1 авианосец, 7 крейсеров, 24 эсминца и 12 подводных лодок39. С начала войны союзники проводили совместные операции в восточной части Средиземного моря.
После капитуляции Франции эскадра адмирала Годфруа в Александрии превратилась для Каннингхэма в громадную обузу. Он не мог вывести свой флот на боевые операции, оставив позади себя в гавани полностью боеготовое соединение французского флота. Британский адмирал не без основания полагал, что едва его корабли исчезнут из вида, Годфруа уведет свою эскадру в Бейрут или даже во Францию, где она может попасть в руки немцев или итальянцев. 30 июня 1940 г. Каннингхэм получил радиограмму из Адмиралтейства, извещавшую о желательности захвата французских кораблей в Александрии одновременно с операцией в Оране, которая должна начаться утром 3 июля. Адмиралтейство также запросило командующего британским флотом “изложить свою точку зрения на лучший способ достижения этой цели с минимальным риском кровопролития и возможности применения оружия французами”40.
“Для меня идея была абсолютно неприемлемой, - писал впоследствии Каннингхэм. - Офицеры и матросы на французских кораблях были нашими друзьями. Со многими из них у нас сложились добросердечные отношения, поскольку мы сражались плечом к плечу. Более того, вице-адмирал Годфруа являлся человеком чести, которому мы могли полностью доверять. Неожиданно и без предупреждения атаковать и захватить его корабли, в результате чего среди матросов наверняка были бы большие потери, казалось мне не только актом чистейшего вероломства, но и совершенно излишним”41.
Каннингхэм понимал, что если французским экипажам станет известно о готовящемся насильственном захвате их кораблей, это может привести к ожесточенному
38 Ibid., р. 102.
39Marder A J. Op. cit., р. 211-212. 40The Cunningham Papers, р. 88.
41 Cunningham А.В. Op. cit., р. 244.
144


сопротивлению с их стороны и настоящему сражению между двумя эскадрами прямо на внутреннем рейде Александрии. Такой бой мог иметь своими последствиями большое кровопролитие и затопление кораблей “в самых нежелательных местах”. Для английского командующего было ясно, что в Александрии проблема могла решаться только путем переговоров. Свою точку зрения он подробно обосновал в ответной радиограмме Адмиралтейству, отправленной 30 июня 1940 г.42 На следующий день из Лондона пришел ответ, который, по оценке Каннингхэма, “уже в большей степени соотносился с реальной ситуацией”43. Командующий флотом получил “добро” на ведение переговоров.
Лучшим вариантом британское высшее морское командование считало включение французских кораблей в состав английского флота и использование их в боевых операциях. Каннингхэма уполномочили сообщить, что всем представителям личного состава, которые пожелают продолжить службу, будут выплачиваться жалование и предоставляться такие же льготы, как и английским морякам. Остальные подлежали репатриации на родину. Если такая возможность окажется неосуществимой, французскому адмиралу предлагались на выбор два варианта. Первый: корабли останутся в Александрии с неполными экипажами, но будут немедленно приведены в состояние негодности к боевым действиям. С условием, что англичане смогут их использовать в том случае, если немцы или итальянцы нарушат договор о перемирии. Правительство Великобритании брало на себя ответственность за выплату жалования экипажам и содержание кораблей. Второй: корабли должны быть выведены в море и потоплены на большой глубине44.
Каннингхэм получил указание ознакомить французского адмирала с означенными условиями в 7.00 утра 3 июля 1940 г., особо подчеркнув при этом желательность видеть его корабли сражающимися против держав фашистского блока. Время было выбрано не случайно: примерно в тот же час планировалось начать операцию против эскадры адмирала Жансуля. Поскольку Каннингхэм получал все радиограммы, адресованные Адмиралтейством Сомервиллу, он был хорошо осведомлен о содержании всех переговоров и ходе событий в Оране. За день до операции Каннингхэм ознакомил с ее планом всех младших флагманов и командиров кораблей, а также провел необходимые приготовления для захвата французских судов на тот случай, если правительство в Лондоне будет на этом настаивать. Французскому адмиралу передали приглашение прибыть на борт флагманского линкора “Уорспайт” в 7.00 утра на следующий день.
Неурочный час для начала переговоров заставил французского командующего заподозрить неладное. Годфруа прибыл точно в назначенное время в сопровождении своего начальника штаба и был встречен почетным караулом морской пехоты с оркестром. Каннингхэм принял его в присутствии тех офицеров, кому обычно положено участвовать в подобных встречах. Переговоры прошли в дружественной, но полностью официальной обстановке. Говорили по-английски, если возникало недопонимание, капитан 3-го ранга Р. Дик переводил на французский. Годфруа пытался держаться дружелюбно и непосредственно, но от его собеседников не укрылось большое внутреннее напряжение. Годфруа наотрез отказался передать свою эскадру в распоряжение британского правительства его корабли не могут сражаться ни под каким другим флагом, кроме французского. В любом случае, ему потребуется время для консультаций с правительством. Каннингхэм настоятельно порекомендовал своему vis-à-vis информировать об этом предложении французские экипажи с тем, чтобы они имели свободу выбора. Каннингхэм пригрозил, что в противном случае обратится к французским морякам непосредственно, “через голову” их адмирала45.
42 The Cunningham Papers, р. 89.
43 Cunningham A.B. Op. cit., p. 246.
44The Cunnungham Papers, p. 89-90.
45 Cunningham A.B. Op. cit., p. 146-147.
145


Когда Каннингхэм перешел ко второму варианту - консервации французских кораблей в Александрии в небоеготовом состоянии, лицо французского адмирала “определенно просветлело”. Годфруа сказал, что он, пожалуй, примет это предложение. Правда, ему потребуется немного времени на обдумывание. К возможности затопления своей эскадры в открытом море французский командующий отнесся “без восторга”. Британский адмирал постарался укрепить решимость своего французского коллеги в принятии второй альтернативы, подчеркнув, что тем самым он сохранит корабли для Франции после окончания войны. Если же итальянцы и немцы нарушат перемирие, то боеспособность эскадры можно будет быстро восстановить и возобновить ее участие в военных действиях. На этом переговорщики расстались.
Таким образом, в Александрии ситуация поначалу развивалась в желаемом для англичан направлении. Дипломатический такт и терпение, проявленные Каннингхэмом, вызвали уважение офицеров его штаба. Британцы были уверены, что Годфруа станет действовать соответственно второму варианту. Английский командующий поспешил известить об этом Адмиралтейство. Однако в полдень 3 июля 1940 г. Каннингхэму принесли пространное письмо Годфруа, написанное по-французски. После многословных разъяснений своего понимания воинского долга, французский адмирал объявил, что он решил затопить свою эскадру в открытом море и просил дать ему 48 часов на подготовку эвакуации экипажей46.
Каннингхэм направил французскому адмиралу письмо личного характера, в котором убеждал его отказаться от опрометчивых действий. В 17.30 английский командующий получил известие, что на французских кораблях начали сливать топливо и свинчивать боеголовки с торпед. Полчаса спустя пришла радиограмма, что эскадра Сомервилла открыла огонь по французскому флоту в Мерс-эль-Кебире. В 20.15 поступило сообщение из Лондона: “Адмиралтейство в курсе, что на французских кораблях сливают топливо. Сокращение экипажей, особенно старшинского состава, должно начаться немедленно посредством высадки их на берег или перегрузки на транспорты, и завершиться до наступления темноты. Возражения не принимаются”47.
Эта приписка заставила Каннингхэма “скрипеть зубами от ярости”. В Уайтхолле явно были недовольны слишком медленным развитием событий и не отдавали себе отчета в том, насколько напряженная и взрывоопасная ситуация царила в александрийской гавани. Каннингхэм немедленно собрал флагманов на борту “Уорспайта” и ознакомил их с последними новостями из Лондона и Орана. Он также сообщил им, что намерен принять, по его мнению, единственно правильное на тот момент решение игнорировать приказ из Лондона48.
Ночью Годфруа получил информацию о трагедии в Мерс-эль-Кебире. Он прекратил слив топлива и приказал экипажам оставаться на кораблях. Начальник штаба британской эскадры А. Уиллис отправился на французский флагман, чтобы урезонить Годфруа. Ни уговоры, ни угрозы применения силы не произвели на французского адмирала должного впечатления. Прослышав об ультиматуме, предъявленном французскому флоту в Оране, и получив приказ своего командования выйти в море любой ценой, применив силу, если потребуется, он теперь наотрез отказывался продолжать слив топлива и отпустить матросов со своих кораблей. Теперь Годфруа уже не собирался выходить в море для добровольного затопления своих кораблей на глубокой воде. Он кричал, что если ему не позволят выйти из бухты, он станет пробиваться силой, хотя прекрасно понимал, что это приведет к сражению. Он дошел до того, что угрожал затопить свои корабли прямо в гавани, если к ним попробуют применить силу, заверяя, что сделает это максимально удобным для анг-
46 The Cunnningham Papers, р. 92-93.
47 Адмирал до конца жизни сохранил убеждение, что автором этой приписки являлся лично У. Черчилль. - Ibid., р. 93.
48 Cunningham А.В. Op. cit., р. 250-251.
146


личан способом. Годфруа был на грани истерики и едва ли контролировал слова и поступки49.
На рассвете Каннингхэму доложили, что на французских кораблях расчехляют орудия и разводят пары. Эскадра Годфруа готовилась с боем прорываться в открытое море. Это был самый напряженный момент кризиса. Буксиры уже начали разворачивать стоявшие на якорях британские линкоры так, чтобы они могли вести стрельбу по французским кораблям всем бортом. Эсминцы и подводные лодки получили приказ выпустить торпеды во французские суда, если те начнут двигаться к выходу из гавани или откроют огонь.
Однако, несмотря на нервное напряжение предшествующего дня и две бессонные ночи, английский командующий не потерял способности действовать хладнокровно и расчетливо. Он знал, что пройдет 6-8 часов, прежде чем французские корабли разведут пары и смогут тронуться с места. По поручению Каннингхэма, его флаг-офицер Р. Дик составил текст обращения ко всем французским офицерам и матросам, в котором заклинал их воздержаться от безрассудного кровопролития и сообщал условия сдачи, предложенные английским правительством. Текст обращения несколько раз передали семафором всем французским кораблям. Каждому английскому кораблю Каннингхэм поручил “шефство” над соответствующим французским кораблем с тем, чтобы его командир и офицеры убедили бывших союзников принять разумное решение.
На рейде Александрии засновали катера и шлюпки. На палубы и мостики французских кораблей высыпали люди. Там начались митинги. Около полудня Каннингхэм, стоявший на мостике “Уорспайта”, увидел, что командиры кораблей французской эскадры собираются на борту их флагманского крейсера. Примерно час спустя английского командующего известили, что Годфруа желает с ним встретиться. Каннингхэм тут же согласился его принять. Годфруа, бледный, звенящим от нервного напряжения голосом сообщил, что он вынужден подчиниться превосходящей силе. После этого адмиралы без проблем договорились о порядке слива топлива с французских кораблей, выгрузке боезапаса и списании экипажей на берег.
“Никогда в своей жизни, - писал Каннингхэм, - я не испытывал такого всепоглощающего чувства благодарности и облегчения, как при заключении этого соглашения, и то же чувство испытывал каждый офицер и матрос нашего флота. Мы всей душой стремились избежать любого конфликта с нашими союзниками. Большую роль в предотвращении непоправимого сыграли наши командиры кораблей, побывавшие на французских судах”50.
Вечером 4 июля 1940 г., когда стало ясно, что проблема французской эскадры в Александрии пришла к благополучному завершению, Каннингхэм получил персональную радиограмму от морского министра и первого морского лорда: “После напряженной и чреватой самыми непредсказуемыми последствиями ситуации, ваши переговоры увенчались полным успехом. Мы шлем вам самые искренние поздравления. Премьер- министр также желает, чтобы мы передали вам его поздравления”51.
3-4 июля 1940 г. Каннингхэм в Александрии добился блестящего дипломатического успеха: были сохранены жизни тысяч моряков и военные корабли. Адмирал пользовался непререкаемым авторитетом у офицеров британского Средиземноморского флота, его качества решительного и опытного военачальника ни у кого не вызывали сомнений. Но проявленные Каннингхэмом такт, терпение и дипломатический талант стали для его подчиненных полнейшим сюрпризом. “Моральные качества и широта взглядов, проявленные Каннингхэмом в тот момент, - писал Дик, - впервые позволили нам осознать, что он обладает качествами истинного величия. Конечно, мы знали его как прекрасного военачальника, но он так мастерски решил французскую проблему, что остается только сомневаться, кто еще на его месте смог бы проявить такую выдержку и изобретатель-
49 Ibid., р. 251.
50 Ibid., р. 254.
51 Ibid., р. 255.
147


ность ума, не говоря уже о моральном мужестве проигнорировать приказ свыше. Это было воистину по-нельсоновски”52.
Совсем иной резонанс имели события в Оране. По Франции прокатилась волна возмущения, когда 7 июля 1940 г. правительство Виши официально обнародовало список жертв этого побоища: 1297 офицеров и матросов, убитых и пропавших без вести, 351 раненых53. Только на “Бретани” погибли 1012 человек. Особенно негодовали военные моряки. Поверенный в делах США при правительстве Виши Р. Мэрфи вспоминал, как “французские морские офицеры горько жаловались мне, что англичане всегда с подозрением относились к французскому военному флоту, всегда искали случая ослабить его на международных конференциях, и теперь использовали момент, когда Франция была разбита гитлеровской Германией, чтобы уничтожить большую часть беззащитного французского флота”54.
Свою часть моральной ответственности пришлось нести и Сомервиллу, получившему в июле 1940 г. письмо от 30 офицеров “Дюнкерка”: “Команда и офицеры “Дюнкерка” извещают вас о гибели за честь флага 3 и 6 июля55 9 офицеров и 200 матросов нашего корабля. Они полностью доверяли своим товарищам по оружию на Британском Королевском Флоте. И по такому случаю мы выражаем глубокую печаль и презрение этим товарищам, которые не остановились перед тем, чтобы запятнать убийством славный флаг Святого Георгия”56.
События в Оране имели серьезные последствия для движения “Свободная Франция”, возглавляемого генералом де Голлем; он вспоминал: “По нашим надеждам был нанесен страшный удар. Последствия его сразу же сказались на вербовке добровольцев. Многие военные и гражданские лица, собиравшиеся к нам присоединиться, отказались от этого намерения. Кроме того, отношение к нам властей во Французской империи, а также отношение сухопутных и морских сил в большинстве случаев изменилось: от колебаний они постепенно перешли к осуждению. Конечно, правительство Виши не упустило случая максимально использовать этот инцидент в своих интересах”57. Германский генерал К. Типпельскирх не без основания утверждал, что при разумной пропагандистской политике Германия могла бы извлечь из этих событий громадную пользу58.
Таким образом, дипломатический успех Каннингхэма в Александрии выставил в совершенно противоположном свете, с моральной и политической точки зрения, позицию Черчилля, который буквально заставил Сомервилла расстрелять французские корабли в Мерс-эль-Кебире. В силу этих же причин адмирал оказался “нежелательным свидетелем” для последующих апологетов “британского льва”. Участник этих событий Дик впоследствии утверждал, что “Уинстон никогда не простил Каннингхэму Александрию”. Каннингхэм до конца жизни остался убежден в своей правоте. Пять лет спустя после окончания Второй мировой войны он писал: “90% старших морских офицеров, включая меня, считали и продолжают считать Оран страшной ошибкой”59.
Каково же в таком случае было отношение Черчилля к этим событиям? Генерал Г. Исмей писал в мемуарах: “Пинать лежачего во все времена считалось весьма неприглядным занятием, но когда он еще и друг, который уже серьезно пострадал, то это граничило с бесчестьем. Для Черчилля с его глубокой любовью к Франции это, должно быть, был очень болезненный момент. Но он не дрогнул”60. Однако слова и дела британского премьера в июльские дни 1940 г. заставляют усомниться в такой оценке.
52 Winton J. Op. cit., р. 89.
53 Marder A J. Op. cit., p. 275.
54 Murphy R. Diplomat among Warriors. London, 1964, p. 78.
55 6 июля 1940 г. по подбитому “Дюнкерку” нанесла удар английская морская авиация. 56The Somerville Papers, р. 111.
57Голль Ш. де. Указ, соч., т. 1, с. 112.
58 Типпельскирх К. История Второй мировой войны. СПб., 1999, с. 159.
590llard R. Op. cit., p. 93-94.
60Ismay H. The Memoirs of General the Lord Ismay. London, 1960, p. 149.
148


В полдень 4 июля 1940 г. Черчилль поднялся на трибуну палаты общин, чтобы разъяснить британским парламентариям суть событий предшествующего дня. Речь он начал с “искреннего сожаления” о мерах, предпринятых 3 июля с тем, чтобы предотвратить передачу французского флота в руки немцев. Далее он перешел к критике бывшего союзника: “От французского правительства, которое вышло из борьбы, переложив всю ее тяжесть на плечи Великобритании и Британской империи, мы могли ожидать, как минимум, стремления избежать причинения вреда без необходимости своему преданному другу, от конечной победы которого зависит, в том числе, свобода французов”. Затем он бегло осветил события в Портсмуте, Плимуте и Александрии, и обратился к “самой серьезной части истории” - “прискорбному бою в Мерс-зль-Кебире”. Вкратце обрисовав ситуацию, Черчилль воздал должное французам, чьи “корабли, хотя и по непонятной причине, сражались с присущей французскому флоту храбростью, поскольку адмирал Жансуль и его офицеры чувствовали себя обязанными выполнять приказы своего правительства, не разглядев за его спиной германский диктат”. Начав речь в печальной, почти траурной тональности, британский премьер завершил ее с большим душевным подъемом: “Действия, которые мы предприняли, будут сами по себе достаточны, чтобы опровергнуть любую ложь и слухи... будто мы имели хоть малейшее намерение вступить в переговоры с правительствами Германии и Италии. Напротив, мы будем вести войну со всей энергией и всеми доступными нам средствами до тех пор, пока цели, ради которых мы в нее вступили, не будут достигнуты”61.
Как вспоминал впоследствии Черчилль, парламентарии выслушали его “в гробовом молчании”. Однако парламентский корреспондент “Таймс” Дж. Колвилл, присутствовавший в тот день на заседании, вынес оттуда несколько иные впечатления. В написанном им предисловии к книге У. Тьюта “Смертельный удар” он отмечал, что речь премьер-министра соответствовала высокому пафосу античной греческой трагедии и была одной из самых запоминающихся в истории парламента. На протяжении выступления его не менее двадцати раз прерывали одобрительными выкриками, а когда он закончил, все присутствовавшие депутаты и гости на галереях в едином порыве поднялись с мест и еще две или три минуты аплодировали. Когда Черчилль садился на место, слезы катились по его щекам. Сидевшему по соседству Г. Белиша он сказал: “У меня сердце разрывается”62.
Таким образом, операция по “нейтрализации” французского флота с самого начала имела более политический, чем военный характер. Главная ее цель заключалась в том, чтобы произвести внешнеполитическое впечатление. Для этого потребовался самый жесткий сценарий, который был реализован в Оране. Продолжая метафору Колвилла, можно утверждать, что именно Черчилль выступил режиссером этой “греческой трагедии”, сыграл в ней главную роль и сам себе в этой роли очень понравился. Судя по реакции парламентариев, ему удалось убедить свой народ в том, что предпринятые меры отвечали целям безопасности Великобритании, и что он решительно намерен продолжать войну против Германии и ее сателлитов.
За пределами Англии события в Оране самое большое впечатление, по всей видимости, произвели на нацистского диктатора Гитлера. И. Фест, один из биографов Гитлера, писал: “3 июля, когда Гитлер еще ждет знака о смягчении позиции, Черчилль в качестве доказательства своей непримиримости отдает своему флоту приказ открыть огонь по своему вчерашнему союзнику - военному флоту Франции, находившемуся в гавани Орана. Удивленный и разочарованный, Гитлер переносит свое объявленное на 8 июля выступление в рейхстаге на неопределенное время. Охваченный победной эйфорией, он твердо полагал, что англичане прекратят бесперспективную борьбу, тем более, что он, как и раньше, не собирался покушаться на их мировую империю. Но Черчилль
61Hanserd Parliamentary Debates. House of Commons, 1940, v. 362. London, 1940, с. 1043— 1051.
62 	Tute W The Deadly Stroke. London, 1973, p. 17.
149


своим демонстративным жестом вновь дает понять, что никаких попыток сторговаться не будет”63.
Что касается возможности включения французских кораблей в состав германского флота и использования их в боевых действиях против стран антигитлеровской коалиции, то этот вопрос остается открытым. Если судить по известным на сегодняшний день документам, то такая проблема в британском Адмиралтействе даже не изучалась. Историк А.Дж. Мардер категорически отрицал такую вероятность. Он считал, что ни один находившийся в здравом уме немецкий политик или адмирал не мог требовать включения в состав германского флота французских кораблей вместе с их экипажами. В этом случае немцы не могли бы на них положиться. Для того, чтобы укомплектовать четвертый в мире флот своими экипажами, потребовались бы немедленно десятки тысяч обученных матросов, офицеров и старшин. Такого резерва в Германии просто не было. К тому же адаптация иностранных кораблей, где все приборы имели надписи на незнакомом языке, потребовала бы слишком много времени64.
На это можно возразить, что немцам вовсе необязательно было укомплектовывать своими моряками весь французский флот. Они могли бы выбрать наиболее ценные корабли. Их адаптация заняла бы не более 3-4 месяцев. В любом случае, приспособить готовый корабль гораздо быстрее, чем построить новый, а с надписями специалисты уж как-нибудь разобрались бы. Но рассуждать на эту тему можно только в предположительном плане.
63 Фест Й. Указ, соч., т. 3, с. 222.
64 Marder A J. Op. cit., р. 286-287.
150


©2011 г.
Ю.В. КУДРИНА
ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР III И МУЗЫКАЛЬНОЕ ИСКУССТВО РОССИИ
Император Александр III оставил значительный след в деле развития музыкальной культуры России. Как писала после его смерти “Русская музыкальная газета” от 11 ноября 1894 г., память о нем “всегда будет дорога русскому музыкальному миру”.
В середине 50-х годов XIX в. в музыкальной жизни страны произошли значительные изменения. Камерная и симфоническая музыка вышла за пределы аристократических салонов и стала достоянием более широкого круга слушателей. В 1859 г. в Петербурге, а год спустя в Москве, было создано Русское музыкальное общество.
В 1862 г. по инициативе композиторов М.А. Балакирева и Г.Я. Ломакина была учреждена первая бесплатная музыкальная школа пения, покровителем которой сначала был цесаревич Николай Александрович, а затем цесаревич Александр Александрович. Задачей школы было обучение хоровому пению, игре на оркестровых инструментах, знакомство с основами музыкально-методических знаний. Цесаревич Александр Александрович и цесаревна Мария Федоровна часто по приглашению Н.А. Римского-Корсакова, ставшего позже директором школы, посещали концерты школы.
Вслед за Петербургом и Москвой музыкальные школы и училища открылись в Киеве, Харькове, Казани, Тифлисе, Омске, Одессе, Саратове, Риге и других губернских городах. С каждым годом увеличивалось число русских учителей музыки, музыкантов оркестра, певцов и певиц.
В 1862 г. в Петербурге была открыта первая русская консерватория, а в 1866- Московская.
В 1872 г. по инициативе цесаревича Александра Александровича было основано “Общество любителей духовой музыки”, которое первоначально называлось “Хором наследника цесаревича Александра Александровича”. В нем цесаревич участвовал лично. Исследователь К.В. Колокольцов, опубликовавший в 1897 г. очерк о Хоре любителей духовой музыки, писал: “Началом деятельности хора нужно считать первое собрание в Морском Музее. Августейший Основатель этого хора Своим личным в нем участием и примером воодушевлял всех членов к плодотворному и бескорыстному служению искусству с самого начала деятельности этого, только что призванного к жизни, небольшого по количеству, но уже тесно сплоченного одной общей, дорогой для всех идеей учреждения. Благодаря этому, члены хора с энергией стали работать во имя искусства, поощряемые Царственным Руководителем, следившим за развитием хора, во все периоды его дальнейшего существования”1.
В списках участников хора состояли пять особ императорского двора. В дневниковых записях цесаревича мы находим постоянные записи о музыкальных занятиях: Дагмар на фортепьяно, Александр Александрович - на корнете. Музыкальные вечера, или, как их тогда называли, музыкальные собрания, в Зимнем дворце начали устраивать
Кудрина Юлия Викторовна - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
1 	Хор любителей духовой музыки, состоящий под августейшим Государя Императора покровительством. Очерк 1858-1897. СПб., 1897, с. 157.
151


с 1858 г., чему способствовал генерал-адъютант О.Б. Рихтер, состоявший при особе наследника престола цесаревича Николая Александровича, старшего брата великого князя Александра Александровича, в то время полковник Генерального штаба. Он был ревностным любителем музыки и еженедельно, по субботам, устраивал музыкальные вечера в Зимнем дворце. Среди их участников были такие известные музыканты, как А.Г. Рубинштейн, А.А. Беккель и многие другие. Музыкальные собрания проходили в присутствии великого князя Александра Александровича, который сам участвовал в музыкальном исполнении, играя на корнете.
Созданный по инициативе цесаревича в начале 70-х годов “Музыкальный кружок”, вскоре окончательно оформился, и его занятия приобрели постоянный и регулярный характер. По словам графа С.Д. Шереметева, цесаревич Александр Александрович был центром этого кружка2.
Занятия проходили в Аничковом дворце и в Адмиралтействе. Из дневника цесаревича: “1879. 20 января. Понедельник. - В 1А 9 мы отправились в Михайловский дв[орец] на концерт нашего хора любителей и певчих гр[афа] Шереметева в пользу семейств убитых и раненых л[ейб] гвард[ии] Егерского полка (во время русско-турецкой войны. - Ю.К.). Концерт удался отлично, и, кажется, сбор будет хороший”3
Брат жены Л.Н. Толстого, полковник А.А. Берс, член “Музыкального кружка”, вспоминал что в этом полку служил убитый под Телишевым член кружка штабс-капитан Базилевский: “Мысль устроить концерт в память убитого музыкального коллеги подал нам цесаревич. Его Высочество принял самое живое участие в устройстве этого концерта; сам раздавал билеты между царской фамилией, собрал более полутора тысяч рублей, которые привез в один из четвергов в Адмиралтейство, и сдал их заведующему хозяйственной частью кружка, полковнику Адельсону. Великая княгиня Екатерина Михайловна предложила нам чудную залу в ее дворце, и по-царски угостила всех присутствующих. На этом концерте присутствовала вся царская фамилия и избранная петербургская публика. Сбор составил очень значительную сумму”.
Музыканты, современники Александра III, как русские, так и иностранцы, высоко оценивали его музыкальные способности и исполнительское искусство. Об этом, в частности, свидетельствуют воспоминания А.А. Берса: “Государь, будучи музыкантом, всегда высказывал верные суждения о музыке и был всегда тонким ценителем хорового исполнения”4.
Шереметев, музыкант, ценитель музыкальной культуры, воспоминал: Александр III “очень любил музыку без всяких предвзятых партийных мыслей, без всякой претензии на музыкальность”5.
Американский виртуоз-корнетист Дж. Леви, приглашенный в Россию великим князем Алексеем Александровичем, братом цесаревича, ставший участником концертных выступлений Придворного оркестра, в интервью журнала “Бруклин Игл” вспоминал: «Цесаревич прекрасный музыкант-любитель, и корнет - это его инструмент. Я часто с ним играл, и довольно многому его научил. Он взял меня под свое покровительство, и 20 месяцев, дважды в неделю, я приглашался во дворец. Вы знаете, когда русские войска вошли в Париж, 60 или 65 лет назад... в годовщину этого дня у них проводится большой концерт, названный “Концерт Инвалидов”, в котором никому, кроме русских, не позволяется играть или петь. Благодаря влиянию цесаревича я был приглашен играть в концерте в тот год, когда я там был... В том концерте было
2 Мемуары графа С.Д. Шереметева. М., 2001, с. 130; Дневники цесаревича Александра Александровича. 1867. - Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ), ф. 677, on. 1, д. 22, л. 99-100.
3 Памятные книжки Великого князя Александра Александровича. 1861-1865.- Там же, л. 257-261.
4 Берс А.А. Воспоминания об императоре Александре III. СПб., 1900, с. 55.
5 Мемуары графа С.Д. Шереметева, с. 131.
152


1400 музыкантов, и это была самая блестящая публика, из той, перед которой я прежде играл»6.
Композитор и театральный критик Ю.К. Арнольд (1811-1898), опубликовавший в 1895 г. очерк, посвященный Придворному оркестру, писал: “Он (Александр Александрович. - Ю.К.) любил музыку, и в узком кругу императорской семьи слушание музыки было любимым развлечением и отдыхом”7.
Создание “Музыкального кружка” и “Хора любителей духовой музыки”, а позже Придворного оркестра под покровительством цесаревича, а впоследствии императора Александра III, дало толчок к созданию собственных оркестров в самых различных местах - в военных корпусах, на предприятиях, в гимназиях и университетах. Рост интереса к исполнительному искусству и игре в различных оркестрах наблюдался у представителей самых разных сословий российского общества. “В корпусах, на заводах и проч., везде завелись собственные оркестры, везде встречали государя с музыкой и пением”8.
Колокольцов писал: “По почину Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича, игра на оркестровых инструментах вошла в моду... В обществе стала ощущаться необходимость в организации, помимо Хора Наследника Цесаревича, еще других хоров любителей. И действительно, в 1879 году уже существует несколько хоров... Общества любителей музыки получили распространение и завоевали себе известное положение”9.
В 1882 г. “Музыкальный кружок” получил статус Придворного оркестра. Оркестр подчинялся Министерству императорского двора. Его начальником Александр III назначил генерал-майора барона К. фон Штакельберга, а помощником - ротмистра гвардии П. фон Альбрехта. Оба отличались солидными музыкальными знаниями. Оркестр делился на смешанный оркестр и духовой оркестр. Во всем оркестре насчитывалось 100 музыкантов, из которых большинство играло на двух инструментах: струнном и духовом, и таким образом, являлись участниками обоих оркестров.
Из воспоминаний Арнольда: “Летом прошлого года я имел удовольствие в первый раз не только услышать исполнение этого оркестра, но и узнать дальнейший его распорядок... я не могу не признаться, что с обеих этих сторон упомянутый оркестр заслуживает самого широкого признания, даже за границами нашей империи”10.
Во владении Придворного оркестра находились старинные скрипки, одна - работы Страдивари, другая - Амати. Обе ранее принадлежали императору Александру I и хранились в Эрмитаже. Александр III распорядился передать их Придворному оркестру для использования в исполнениях соло.
Во владение оркестра по распоряжению императора были переданы также восемь флейт различной формы из наследства Александра I, в том числе одна хрустальная, отделанная драгоценными камнями, а также флюгельгорн-квартет (корнет-квартет) Александра III и две трубы, на которых он сам играл.
На стенах зала Придворного оркестра были развешены 54 рога из латуни различной величины. За изготовление медных труб, “нарышкинских рогов”, для хора инструментальному мастеру Н. Федорову было пожаловано звание Поставщика двора Его Императорского Величества. Мастер восстановил по описаниям и рисункам оригинальные русские музыкальные инструменты - исторические рога, - существовавшие в России с 1757 г., а затем надолго забытые11.
6 LEVY. The Greatest Blower of the Age. - Brooklyn Eagle, 14.VII.1878.
7 Арнольд Ю.К. Придворный оркестр Его Величества Императора России. Das Hoforchester Sr. Majestät des Kaisers von Russland. - Neue Zeitschrift für Musik, 62/14 (3.IV.1895), p. 159-160; 62/15 (1.IV. 1895), p. 171-173.
8 Берс A.A. Указ, соч., с. 86.
9 Хор любителей духовой музыки..., с. 101.
10 Арнольд Ю.К. Op. cit., 62/14(3.IV. 1895), S. 159-160.
11 См. Рапорт заведующего Придворным музыкальным хором Штакельберга. - Российский государственный исторический архив, ф. 500, on. 1, д. 289, л. 4об.
153


В коронацию императора Александра III на народном спектакле на сцене Большого театра на этих рогах был исполнен финал “Славься” в эпилоге оперы “Жизнь за царя”.
П.И. Чайковский, в музыкальных произведениях которого эти народные композиции звучали особенно выразительно, в письме от 15 января 1891 г. русскому архитектору В.О. Шервуду по этому поводу писал: “Рожечники - это те же русские мужички, которые вместо того, чтобы петь песню, играют ее. Нет никаких сомнений в том, что русские крестьяне, особенно живущие вдали от центров, когда сходятся петь хором, проявляют замечательную способность инстинктивно гармонизировать свои чудные мелодии, иногда так хорошо, как будто наука гармонических сочетаний им близко знакома”12. По словам Чайковского, “русский народно-музыкальный элемент со всеми своими мелодическими, гармоническими и ритмическими особенностями, начиная с Глинки, сделался достоянием всех русских композиторов”13.
Став императором, Александр III уже не мог принимать участие в музыкальных занятиях и выступлениях оркестра, однако продолжал активно участвовать в музыкальной жизни, всячески помогая музыкантам в их концертной деятельности. В 1882 г., сразу после восшествия на престол, им было утверждено “Положение о Придворном музыкальном хоре”. «Никогда еще в истории музыкальных казенных театров не было лучшего момента, как 1882 год, - писал публицист И.В. Липаев в газете “Оркестровые музыканты” за 1904 г. - Волею императора Александра III впервые был положен штат исключительно для одних оркестров. Определено было назначить вознаграждение по каждому пюпитру, по каждому отдельному оркестровому инструменту. По сравнению с прежними, оклады 1882 года повышены были более чем вдвое, само же количество оркестровых артистов увеличено до 150 человек»14.
В 1918 г. нарком по культуре А.В. Луначарский так отзовется об императорском придворном оркестре: “В числе прочего, пригодного к употреблению наследия из царского двора, достался нам и императорский придворный оркестр. Не знаю, понимали ли цари и их компания что-нибудь в хорошей музыке, но царское звание обязывает, поэтому... оркестр был хорошо поставлен”.
Александр III и Мария Федоровна были частыми посетителями Императорской придворной певческой капеллы в Петербурге, где готовили певцов, дирижеров, хормейстеров и регентов высокого класса. Для капеллы отбирались лучшие голоса со всех концов страны. Хор капеллы славился необыкновенной красотой и стройностью звучания, вызывал восхищение у слушателей. Певчие поступали в капеллу еще детьми, там они жили и получали музыкальное и общее образование. На выступлениях Певческой капеллы всегда присутствовало самое избранное общество15.
Годы царствования Александра III для придворной Певческой капеллы были периодом небывалого подъема. Начальником капеллы был назначен Шереметев, управляющим - Балакирев, а заместителем Римский-Корсаков. За десятилетия своей музыкальной учебной и концертной деятельности капелла подготовила целую плеяду талантливых композиторов и дирижеров, ставших гордостью музыкальной жизни России.
В 1886 г. Александр III после посещения капеллы обратил внимание на отсутствие в музыкальных классах духовых инструментов и предложил ввести обучение и на них. В 1887 г. в капелле велось преподавание уже на всех оркестровых инструментах.
За три года - 1886-1889 - была произведена реконструкция комплекса зданий капеллы. Из письма С.Д. Шереметева статс-секретарю Н.С. Петрову: “Государь Император при последнем своем посещении Капеллы в феврале сего года Высочайше повелел
12 Чайковский П.И. Избранные письма. М., 2002, с. 299.
13 Там же; Чайковский П.И. Полное собрание сочинений, т. V-XVII. М., 1953-1981.
14 Липаев И.В. Оркестровые музыканты. Реформа оркестров Императорских театров. СПб., 1904, с. 54; Гейнина О. А. Из истории Придворного оркестра. - Фомин В. Старейший русский симфонический оркестр. Л., 1982, с. 27.
15 См. Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., 1989.
154


соизволить приступить к перестройке зданий Капеллы, начиная с сооружения концертного зала”.
Архитектором и реконструктором зданий капеллы в результате проведенного в 1886 г. конкурса стал академик Л.Н. Бенуа. Он явился автором проекта, руководил сооружением и отделкой корпусов, а также выполнял эскизы интерьеров мебели и фурнитуры. Концертный зал капеллы стал реализацией его блестящего замысла. Императорская придворная капелла в годы царствования Александра III стала одним из крупнейших музыкальных центров Европы.
По свидетельству Шереметева Александр III духовную музыку любил больше, чем светскую. Церковная музыка и церковные песнопения занимали в жизни императора особое место.
О величии русских церковных песнопений писали многие иностранцы, посещавшие Россию. Даже такой ярый “русофоб”, как маркиз А. де Кюстин, по его собственному признанию, был потрясен несравненным величием русских церковных песнопений.
Любимыми Александра III были сочинения Д.С. Бортнянского “Чертог твой” и “Вкусите и видите”16.
За особую задушевность предпочитал Львова, особенно, его “Херувимскую”. Именно ее он назначил петь в день своей коронации.
Особо почитал император музыку колокольного звона по образцу Ростовских колоколов, введенную известным знатоком этого дела, священником отцом Израилевым. М.А. Балакирев в письме К.П. Победоносцеву от 20 февраля 1884 г. писал: “Сейчас видел я о. Израилева, который в восторге от давешней аудиенции. Государь очень внимательно рассматривал камертоны с видимым интересом, а также и государыня. О. Израилев показывал свои звоны, и в результате государь ему выразил желание и надежду, что он займется настройкой колоколов в Петропавловском соборе и в новосозидаемом храме”17.
Ростовский звон был введен в придворной церкви Аничкова дворца. Шереметев вспоминал: “Бывало в Светлую Заутреню торопишься из дому в Зимний дворец, колокольный звон, хотя и не московский, но раздается повсюду. Проезжая мимо Аничкова, нельзя было не прислушаться к красному звону царских колоколов. Они не были сильны, но отличались удивительною и своеобразною гармонией”18.
Александр III высоко ценил музыку М.И. Глинки, основоположника русской национальной школы, а также композиторов, принадлежащих “Могучей кучке”: М.А. Балакирева, Н.А. Римского-Корсакова, А.П. Бородина, М.П. Мусоргского, в чьих произведениях преобладала тема величия русского народа, любовь к родине, мотивы русских песен. Император считал, что развитие русского музыкального искусства должно иметь огромное воспитательное значение.
Мотивы русских народных песен особенно интересовали цесаревича. Став императором, он оказывал всяческую поддержку экспедициям Русского географического общества по собиранию музыкальных мотивов русских песен. Сохранились документы, рассказывающие об этом. В 1884 г. на базе общества была создана специальная “Песенная комиссия”. На материалах, собранных экспедициями общества, в 1896 г. под редакцией Балакирева были изданы сборники “Песен русского народа”.
В 1880 г. опубликована монография П.П. Сокальского “Русская народная музыка, великорусская и малорусская, в ее строении мелодическом и ритмическом”, а в 1889 монография А.С. Фаминицына “Скоморохи на Руси”. Как писал один из современников, в царствование Александра III “русские народные песни вышли из забвения, пронеслись по широкому лицу земли русской, перенеслись даже за границу, где и привлекли общее внимание”19.
16 Мемуары графа С.Д. Шереметева, с. 121, 148.
17 Победоносцев - тайный правитель России. М., 2003, с. 145.
18 Мемуары графа С.Д. Шереметева, с. 510.
19 Россия под скипетром Романовых. Очерки из Русской истории за время с 1613 по 1913 г. СПб., 1914.
155


Большую популярность получила народная инструментальная музыка. Балалайка - самый русский из народных инструментов, известных в России с начала XVIII в. и пришедший на смену домре, вновь зазвучала в полный голос. В 1888 г. в Санкт- Петербурге состоялось первое публичное выступление Великорусского оркестра балалаечников под управлением В.В. Андреева (1861-1918), а в 1889 г. на Всемирной выставке в Париже оркестр В.В. Андреева и Н.П. Фомина добился огромного успеха. Вместе с инструментальным мастером С.И. Налимовым В.В. Андреев усовершенствовал инструмент, и теперь оркестр балалаечников исполнял с оркестром крупные музыкальные произведения.
Александр III и Мария Федоровна часто бывали на выступлениях хоровых коллективов, о чем остались свидетельства в воспоминаниях современников. В мае 1887 г. во время посещения царской четой Войскового певческого хора капеллы Войска Донского ими было высоко оценено певческое искусство регента капеллы Ф.П. Лосева (1859-1916), отца известного философа А.Ф. Лосева, редкого знатока церковной музыки, исполняемой им в “строго церковном духе”, что придавало “особый религиозный характер народным мотивам”. Ф.П. Лосева император наградил золотым перстнем, украшенным бриллиантами и розами. Позже он получил также серебряную медаль в память императора Александра III20.
С большим удовольствием посещала царская чета выступления студенческих хоров. Так, 15 мая 1886 г. они приехали на концерт студенческого хора под управлением М. Эр- мансдерфера в Московский университет. Когда выступление закончилось, государь подойдя к эстраде, похвалил и поблагодарил Эрмансдерфера и студентов, пожелав им быть такими же успешными в науках, как в музыке. “Благодарю Вас, господа. Это одна из лучших минут моей жизни”. В актовом зале присутствовало свыше 600 студентов. Когда государь сел в коляску, раздалось “ура!”, и толпа бросилась провожать экипаж.
Александр III и Мария Федоровна любили принимать у себя самые различные музыкальные коллективы - от хоров крестьянских детей, рабочих оркестров разного рода фабрик и заводов до хоровых студенческих коллективов из Финляндии, Швеции и других стран.
14 	сентября 1886 г. в письме сыну Николаю из Спалы (имение под Варшавой, место императорской охоты. -Ю.К.) Александр III рассказывал о посещении их крестьянскими детьми соседних школ и оркестра из рабочих Жирадовской (текстильная фабрика
С.Г. Жирардова Варшавской губернии. - Ю.К.): «Все это вместе пело и играло и действительно очень мило. Дети - мальчики и девочки все в национальных костюмах, и общая картина была прелестна; детей было более 200 ч[еловек]. Потом они танцевали национальный танец под звуки того же оркестра и действительно премило и веселились сами преисправно... После этого пришли певцы из Томашево, тамошние фабриканты: Лидертафель (мужское хоровое общество) и отлично пропели несколько номеров и, между прочим “Коль славен” (российский военный гимн на слова А.П. Сумарокова. Ю.К.)»21.
Когда царская чета посещала Финляндию, она не отказывала себе в удовольствии послушать выступления финских хоровых коллективов, студенческих хоров, мужского финского хора “Мунтра музикантер”, основанного в 1878 г.22
* * *
Бесплатная музыкальная школа, созданная под руководством Балакирева, поддерживалась царской семьей. Высоко оценивая роль императорской семьи в развитии музыкального дела в России, Балакирев целый ряд произведений посвятил августейшим лицам престола. Среди этих произведений был “Гимн в честь Августейшей покрови-
20 См. Тахо-Годи А. Лосев. М., 2007, с. 15.
21 Александр III- цесаревичу Николаю Александровичу 14 января 1891 г. - ГАРФ, ф. 601, on. 1, д. 1139, л. 1-7. _
22 Туоми-Никула Й.П. Императоры на отдыхе в Финляндии. СПб., 2003, с. 208.
156


тельницы Полоцкого женского училища духовного ведомства в г. Витебске, Ее императорскому Величеству Государыни Императрицы Марии Федоровне”. Гимн впервые был исполнен выпускниками Полоцкого духовного училища в 1898 г. С большим успехом в России в годы царствования Александра III был отмечен юбилей известного пианиста и композитора А.Г. Рубинштейна. Когда в сентябре 1887 г. во время празднования 25-летнего юбилея Петербургской консерватории, руководимой Рубинштейном, император принял композитора в Гатчине, тот познакомил его с планами проведения общедоступных спектаклей и концертов, а государь одобрил просьбу Рубинштейна о необходимости расширения помещения консерватории. В 1889 г. последовало распоряжение императора о передаче Петербургской консерватории здания Большого театра в Санкт-Петербурге, принадлежащего ранее Министерству Двора. “Приятно думать, что этот художник в своем роде господствующий, принадлежит России, - писал Александру III обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев. - По рождению своему, по воспитанию, по семейным и общественным связям и отношениям, по привычкам и образу жизни Антон Рубинштейн р ясский, и остается в России, несмотря на блестящие предложения, которые не раз делались ему за границей... Несомненно, что в настоящее время Антон Рубинштейн ес гь первая величина и первый авторитет в музыке, и после смерти Вагнера не имеет себе равного. В музыкальной технике, в совершенстве исполнения, никто, по общему сознанию, не достигал такой полноты и такой силы... Кроме того, он человек высокообразованный и благородного сердца, в чем все отдают ему справедливость. Во всех больших городах, где давал он свои концерты, немалое сочувствие привлекал он тем, что, несмотря на труд, которого стоит ему продолжительное и энергическое исполнение, он повторяет каждый из своих концертов даром для учеников и учениц консерваторий и музыкальных классов. То же делает он теперь и в Москве, и в Петербурге”.
Рубинштейн высоко оценил развитие музыкальной культуры в России в годы царствования Александра III. Он писал: “Когда я вспоминаю музыкальную Россию 25 лет тому назад, то я не могу не воскликнуть: неужели такие огромные результаты консерватории могли дать в 25-ти летний срок своего существования!”.
Александр III оказал большую материальную поддержку и Московской консерватории. Когда министр финансов Вышнеградский по просьбе своего зятя В.И. Сафонова, бывшего тогда дирижером Московской консерватории, обратился в 1893 г. к Александру III с просьбой выделить необходимые для перестройки здания консерватории суммы, царь тут же дал распоряжение о выделении консерватории 400 тыс. рублей.
Сафонов, находившийся в дружеских отношениях с Чайковским, сообщая об этом последнему, писал: “Теперь будем иметь свои два зала”. В ответ Петр Ильич 3 июля 1893 г. с восхищением отвечал: “Милый друг Василий Ильич! Письмо твое преисполнило меня живейшей радости и вместе [с тем] удивления и восхищения по отношению к тебе. Ты совершил действительно великое и благое для Московского] музыкального] общ[ества] дело! Браво, нет не soli Deo, не Gloria и тебе и царю!”23
При одобрении императора и его содействии была организована всенародная подписка на памятник основоположнику русской классической музыки - оперной и симфонической- М.И. Глинке, который был торжественно освящен в Смоленске 20 мая 1885 г. В 1892 г., когда праздновался 50-летний юбилей оперы Глинки, с согласия Александра III одной из улиц Санкт-Петербурга было присвоено имя Глинки.
Вдове композитора А.Н. Серова император пожаловал 3 тыс. рублей на издание полного собрания музыкально-критических статей ее мужа. При одобрении и согласии императора был освящен памятник великому польскому композитору Ф. Шопену.
В годы царствования Александра III Россию посещали известные музыканты и композиторы из разных стран Европы. Так в 1886 г. по распоряжению императора Ф. Листу было направлено специальное приглашение посетить с концертами Россию.
23 	Чайковский П.И. Избранные письма, с. 307.
157


Царь предложил композитору остановиться в Зимнем дворце. Неожиданная смерть Листа не дала ему возможности осуществить эту поездку.
Александр III оказал прямую поддержку становлению в России русской оперы. В 60-70-е годы XIX в. в России господствовала итальянская опера. По словам Чайковского, русскому искусству “не оставалось для приюта ни места, ни времени”. Композиторы “Могучей кучки” видели свою цель в продолжении заветов Глинки в развитии русской национальной музыки, они считали, что искусство должно иметь огромное воспитательное значение. Александр III неоднократно подчеркивал, что “распространение искусства есть дело государственной важности”. Эту идею на протяжении всей своей жизни он активно проводил в жизнь, как в области изобразительного, прикладного искусства, так и музыкального. Император осуществил смену лиц, определявших развитие музыкального дела в России. На место прежнего директора императорских театров был поставлен И А. Всеволожский - поклонник русской оперы и музыки П.И. Чайковского. Во главе русской оперы - талантливый режиссер, руководитель симфонических собраний Русского музыкального общества композитор Э.Ф. Направник24. “Повелением Александра III итальянская опера была упразднена”, - пишет в своих воспоминаниях директор Императорских театров князь С. Волконский. - “Большой театр был передан русской опере. Вряд ли есть много примеров в истории искусства, чтобы мера внешняя, чисто механическая, оказала такое внутреннее влияние. Выдвинутая на первое место, лишенная соревнования, русская опера в несколько лет выросла до степени самостоятельной ценности... Русская музыка была далека, чужда, до нее надо было дорасти. Тут явился мост от старого к новому. Явился Чайковский... Чайковский нашел музыкальную форму, в нем это прошлое запело, зазвучало и зазвучало так естественно”25.
До 1881 г. Направником были поставлены три оперы Чайковского: “Опричник”, “Кузнец Вакула” и “Орлеанская дева”; с 1881 по 1893 г. остальные пять: “Мазепа”, “Чародейка”, “Евгений Онегин”, “Пиковая дама”, “Иоланта”.
Весной 1882 г. государем был утвержден новый бюджет для русской оперы: вместо прежних 169 тыс. - 274 тыс.; хор с 88 человек увеличен до 120, оркестр (оперы и балета) с 124 артистов до 165.
Александр III вместе с императрицей присутствовали на генеральных репетициях русской оперы. Между Чайковским и Александром III на протяжении многих лет установились уважительные и весьма доверительные отношения. Еще будучи цесаревичем, Александр III помогал композитору материально, а став императором, всегда откликался на его просьбы о постановке опер на сценах императорских театров Санкт-Петербурга и Москвы, продолжал оказывать ему значительную материальную поддержку.
В 1881 г. Чайковский, постоянно нуждавшийся в деньгах, обратился к Победоносцеву с письмом: “Меня осенила мысль дерзнуть просить Государя, чтобы он повелел из казенных сумм выдать мне три тысячи рублей серебром заимообразно, то есть, чтобы долг мой казне постепенно погашался причитающейся мне из дирекции императорских театров поспектакльной платой. ...Я выскажу Вам откровенно, почему у меня хватило смелости решиться на этот шаг. Мне передавали, что будто бы Государь изволил однажды в самых милостивых выражениях отозваться о моих музыкальных трудах. Я не имею основания не верить этому счастливому для меня обстоятельству, и вот, ободренный бесконечно лестным вниманием его Величества к моей музыке, я решился просить его оказать мне милость”26. Ответ государя не заставил себя ждать. Он был краток: “Посылаю Вам (Победоносцеву. -Ю.К.) - для передачи Чайковскому - 3 000 р. Передайте ему, что деньги эти он может не возвращать. 2 июня 1881 г. А”27.
24 Направник В. Эдуард Франциевич Направник и его современники. М., 1991, с. 111.
25 Волконский С. Мои воспоминания, в 2-х т. T. 1. Лавры странствования. М., 1992, с. 155.
26 П.И. Чайковский - К.П. Победоносцеву. 19 мая 1881 г. - Победоносцев К.П. и его корреспонденты, т. 1. М. - Пг., 1923, с. 218.
27 Александр III - Победоносцеву К.П. - Там же, с. 220.
158


Композитор высоко оценил жест государя. “Я глубоко тронут той формой, в которой выразилось внимание Государя к моей просьбе. Боюсь, что письмо мое недостаточно сильно выражает то, что в сердце моем чувствую”, - писал композитор в ответном письме Победоносцеву.
Для коронационных празднеств в Москве Чайковскому был заказан торжественный коронационный марш для оркестра и кантата ‘‘Москва” на слова Майкова.
Чайковский постоянно чувствовал поддержку императора и был ему за это благодарен. В августе 1883 г. он сообщал фон Мекк: “Теперь, безо всякого с моей стороны аванса, обе дирекции, и петербургская, и московская, с каким-то непостижимым рвением хватаются за мою оперу... Решительно не понимаю источника такого благоприятного ко мне отношения театральных сфер, но тут должна быть какая-нибудь тайная причина, и я не могу придумать ничего другого, как то, что, может быть, сам Государь выразил желание, чтобы мою оперу поставили на обеих столичных сценах как можно лучше”28.
В 1884-1885 гг. высокое покровительство императорской четы проявлялось особенно явно. В 1884 г. Чайковский был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени и пенсией в 3 тыс. рублей. В 1884 г. при поддержке Александра III была поставлена сначала в Санкт-Петербурге, потом в Москве опера “Евгений Онегин”. Чайковский писал фон Мекк: «Государь велел в будущем сезоне поставить “Онегина”. Роли уже розданы, и хоры уже разучиваются»29.
Из письма от 18 января 1885 г.: “После свадебного обеда я поехал прямо в Большой театр,- где происходило пятнадцатое представление “Онегина” в присутствии Г осударя, императрицы и других членов царской фамилии. Государь пожелал меня видеть, пробеседовал со мной очень долго, был ко мне в высшей степени ласков и благосклонен, с величайшим сочувствием и во всех подробностях расспрашивал о моей жизни и о музыкальных делах моих, после чего повел меня к императрице, которая в свою очередь оказала мне очень трогательное внимание”30.
Девять духовных музыкальных сочинений П.И. Чайковского были написаны композитором по приглашению императора. Среди них знаменитая Всенощная и Литургия Святого Иоанна Златоуста.
Чайковский в 1886 г., оценивая вклад государя императора в развитие в России духовной музыки, писал: “Вообще в последнее время наша духовная музыка начинает идти по хорошей дороге вперед. Виновником этого движения - сам Г осударь, очень интересующийся совершенствованием ее и указывающий, по какому пути нужно идти. Со мной он дважды беседовал об этом предмете, и все мои последние вещи написаны пб его приглашению и в том духе, которого он желает”.
В связи с созданием своих духовных сочинений, композитор в дневниках замечал: “В душу мою все больше и больше проникает свет веры”. “Я совсем иначе отношусь к церкви, чем Вы, - писал Чайковский фон Мекк 23 ноября 1877 г. - для меня она сохранила очень много поэтической прелести. Я очень часто бываю у обедни; литургия Иоанна Златоуста, по-моему, одно из величайших художественных произведений. Если следить за службой со вниманием, вникая в смысл каждого обряда, то нельзя не умилиться духом, присутствуя при нашем православном богослужении”31.
Александру III были всегда близки мотивы русских народных песен, которые ввел Чайковский в свои оперы. Композитор не раз подчеркивал, что его музыка “всегда принадлежала русскому народу, России”. “Как бы я ни наслаждался Италией, какое бы благотворное влияние ни оказывала она теперь на меня, - рассказывал Чайковский фон Мекк 9(21) февраля 1878 г., - а все-таки я остаюсь и навеки останусь верен России...
28 П.И. Чайковский - Н.Ф. фон Мекк. 10 августа 1883 г. - Чайковский П.И. Переписка с фон Мекк. T. III. 1882 - 1890. М. - Л., 1935, с. 148.
29 П.И. Чайковский - Н.Ф. фон Мекк. 13 марта 1884 г. - Там же, с. 161.
30 П.И. Чайковский - Н.Ф. фон Мекк. 18 января 1885 г. - Там же, с. 170.
31 П.И. Чайковский - Н.Ф. фон Мекк. 23 ноября 1877 г. - Там же, с. 80.
159


Я еще не встречал человека, более меня влюбленного в матушку-Русь вообще и в ее великорусские части, в особенности... Я страстно люблю русского человека, русскую речь, русский склад ума, русскую красоту лиц, русские обычаи... Вот почему меня глубоко возмущают те господа, которые готовы умирать с голоду в каком-нибудь уголку Парижа, которые с каким-то сладострастием ругают все русское и могут, не испытывая ни малейшего сожаления, прожить всю жизнь за границей на том основании, что в России удобств и комфорта меньше. Люди эти ненавистны мне; они топчут в грязи то, что для меня несказанно дорого и свято”.
Когда у композитора возник конфликт с дирекцией театра “Московская опера”, которая не хотела соглашаться с намерением оркестра Чайковского исполнять впервые в свой бенефис его оперу “Черевички”, Чайковский через великого князя Константина Константиновича пытался привлечь для разрешения конфликта императора. Великий князь Константин Константинович писал Чайковскому: “Я лично спросил Государя, возможно ли исполнить ваше желание, и получил ответ, что все будет устроено, если не встретится каких-либо препятствий”32.
Весной 1886 г. в письме к великому князю Константину Константиновичу Чайковский обратился с просьбой о его содействии в получении одобрения на посвящение императрице Марии Федоровне 12-ти своих романсов: “Я был бы в высокой степени счастлив, если бы Государыня приняла почтительнейшее посвящение их Ее Величеству”, среди них: “Вчерашняя ночь”, “За окном в тени мелькает” (слова А.С. Хомякова) “Я тебе ничего не скажу” (слова А.А. Фета), “О, если бы знали Вы” (слова А.С. Пушкина), “Простые слова” (слова П.И. Чайковского), “Ночи безумные”, “Песнь цыганки” (слова Я.П. Полонского), “Нам звезды кроткие сияли” (слова А.Н. Плещеева) и др.
В этом же письме Чайковский просил: “Я окончил недавно сочинение новой оперы моей “Чародейка”, и буду в течение наступающей зимы оркестровать ее. Если будет можно надеяться, что Государю не покажется слишком смелым мое пламенное желание посвятить ему эту, вероятно, последнюю и, вероятно, лучшую мою оперу, - то в свое время снова обращусь к вашему Высочеству, и буду просить Вас об оказании мне покровительства Вашего!”33.
Об особых доверительных отношениях между композитором и государем свидетельствуют письма, сохранившиеся в российских архивах. Так, находясь в июне 1887 г. в Боржоми, Чайковский в письме Александру III просит его распорядиться о выделении денег на завершение строительства Тифлисского театра. В письме говорилось: “Быть может Вы, Государь, простите мне дерзновение мое, если изволите принять во внимание, что мне, как русскому музыканту, нельзя не сочувствовать живейшим образом всему, что содействует развитию, распространению и упрочению русского искусства... В Тифлисе строится на казенные суммы превосходный, величественный театр... Для того, чтобы театр был устроен и открыт, нужна по смете сумма в 235 тысяч рублей сер[ебром]... чем раньше сумма эта будет выделена в распоряжение тифлисского начальства, тем скорее наступит эпоха процветания русского искусства на далекой прекрасной окраине Вашей”34.
Александр III распорядился о выделении необходимых средств для скорейшего завершения строительства Тифлисского театра, который впоследствии получил имя Захария Палиашвили.
В 1888 г. последовали распоряжения Александра III о назначении композитору пожизненной пенсии в 3 тыс. рублей серебром. “Сегодня, милый друг, я получил очень важное и радостное известие, - писал Чайковский из Германии 2(14) января 1888 г. фон Мекк. - Государь назначил мне пожизненную пенсию в три тысячи рублей серебром, меня это не столько еще обрадовало, сколько глубоко тронуло. В самом деле, нельзя не
32 К.Р. - П.И. Чайковскому. 31 декабря 1886 г. - К.Р. Избранная переписка. СПб., 1999, с. 37.
33 П.И. Чайковский - К.Р. 9 сентября 1886 г. - Там же, с. 35.
j4 П.И. Чайковский - Александру III. 18 июня 1887 г. - Чайковский П.И. Избранные письма, с. 251-252.
160


быть бесконечно благодарным царю, который придает значение не только военной и чиновничьей деятельности, но и артистической”35.
Императорская чета посещали практически все оперные постановки Чайковского. Когда в 1892 г. на сцене Санкт-Петербурга с успехом прошла опера Чайковского “Иоланта” и балет “Щелкунчик”, Петр Ильич в письме своему брату Анатолию, сообщая об успешной постановке оперы и балета, особо подчеркивал, что император “был очень доволен его произведениями”: “Милый Толя! Опера и балет имели вчера большой успех, особенно опера всем очень понравилась. Накануне была репетиция с Государем. Он был в восхищении, призывал в ложу и наговорил массу сочувственных слов. Постановка того и другого великолепна, - глаза устают от роскоши”36.
Из воспоминаний Шереметева: “Однажды, в 1893 г., глава государства был как-то особенно музыкально настроен и потребовал, чтобы сыграли одну из пьес Чайковского. Хор играл в этот день особенно хорошо, и впечатление было сильное. Государь пожелал повторения и слушал с видимым наслаждением... Все разошлись несколько позднее обыкновенного и под чудным настроением, а на другой день узнали, что в то самое время, когда это происходило в Гатчине, умирал Чайковский. Казалось, мы слышали его лебединую песнь. И тот, кто слушал ее так внимательно и так наслаждался ею, недолго пережил его”37.
После смерти П.И.Чайковского его брат Модест Ильич писал великому князю Константину Константиновичу, являвшемуся президентом Российской академии наук: «Если бы в 1877 г., когда оперы его не давали еще денег, у брата Петра не явились неожиданные средства, позволявшие ему оставить каторгу преподавания, если бы Государь Император, тогда еще Цесаревич, не являлся изредка ему на помощь, то нервная болезнь, начавшая развиваться у брата, не дала бы создать половины того, что он сделал с тех пор; скажу больше, вряд ли он дожил бы и до 53 лет при таких условиях, потому что во время своего профессорства, чтобы сочинять, надо было урывать часы в такое время, когда занятия губительно действуют на здоровье нервных людей, т.е. вечером и ночью. “Евгений Онегин” никогда бы не был написан, если бы как раз в это время существование брата не было обеспечено помимо заработка в консерватории. Он не мог, не смел бы написать такой вещи, потому что и во время создания ее и долго после, считал эту оперу “фантазией обеспеченного человека”, делом, котором ничего не принесет ему в материальном положении. Только при таких условиях творчества ему удалось написать вещь свободно, как хотелось, без боязни, что она не даст денег, и именно она-то и обогатила его впоследствии. Высочайше пожалованная пенсия затем еще более увеличила его благосостояние, и дала возможность сознавать себя вполне обеспеченным до конца жизни, независимо от успеха той или иной оперы. Это было великое благодеяние, которое он очень ценил. И еще несколько дней до кончины говорил мне, что отсутствие на репертуаре его опер далеко не так уж заботит его вследствие постоянной, верной помощи, дарованной ему Государем Императором»38.
Незадолго до смерти Чайковский, всегда поддерживавший молодых талантливых композиторов, подготовил в редакцию газеты “Русские ведомости” письмо, в котором он обращал внимание на молодого талантливого композитора Г.Э. Конюса, чья сюита “Из детской жизни” была впервые исполнена 25 февраля 1893 г. в концерте Императорского русского музыкального общества. По неизвестным причинам письмо отправлено не было. После смерти Чайковского Модест Ильич нашел в бумагах брата черновик письма. Через великого князя Константина Контантиновича он довел до сведения Александра III содержание письма. Император счел пожелание П.И. Чайковского, вы-
35 П.И. Чайковский - Н.Ф. фон Мекк. 2 января 1888 г. - Там же, с. 270.
36 П.И. Чайковский - А.И. Чайковскому. 7 декабря 1892 г. - Там же, с. 323.
37 Мемуары графа С.Д. Шереметева, с. 494.
38 М.И. Чайковский - К.Р. 2 декабря 1893 г. - Матонина Э., Говорушко Э. К.Р. М., 2008, с. 342.
6 Новая и новейшая история, № 6
161


сказанное в последних строках письма, его “последней волей” и дал указание о назначении композитору Конюсу ежегодной пенсии в размере 1200 рублей.
Давая оценку деятельности Александра III Чайковский 5 марта 1885 г. писал фон Мекк: “Я убедился, что благополучие больших политических единиц зависит не от принципов и теорий, а от случайно попадающих по рождению или вследствие других причин во главу правления личностей. Одним словом, человечеству оказывает услугу человек же, а не олицетворяемый им принцип. Теперь спрашивается: есть ли у нас человек, на которого можно возлагать надежды? Я отвечаю: да, и человек этот государь. Он произвел на меня обаятельное впечатление как личность, но я и независимо от этих личных впечатлений склонен видеть в нем хорошего государя”39.
С небывалым для русской оперы успехом с одобрения императора прошла на сцене в 1890 г. опера А.П. Бородина “Князь Игорь”. Сам композитор не успел закончить оперу и ее завершили и оркестровали Римский-Корсаков и ученик Бородина - Глазунов. Большую роль в продвижении оперы на сцену сыграл петербургский миллионер-лесопромышленник Митрофан Беляев. Страстный любитель музыки, основатель серии симфонических концертов, создатель музыкального кружка, учредитель издательства, занимающегося исключительно русской музыкой, Беляев внес огромный вклад в развитие русской музыки и ее широкой популяризации. Для получения императорской поддержки постановки оперы “Князь Игорь” Беляев обратился к Победоносцеву. С его помощью для представления императору был составлен Меморандум, в котором испрашивалось разрешение на постановку оперы. Особо подчеркивалось, что в основу произведения Бородина положен сюжет величайшего памятника древнерусской литературы - “Слова о полку Игореве”. Авторы меморандума отмечали, что музыкальные отрывки оперы уже исполнялись с большим успехом за границей и что опера Бородина “принадлежит к числу тех созданий искусства, которые приносят великую честь нашему Отечеству”.
Распоряжением Александра III на постановку оперы из императорской казны были выделены огромные средства. В прологе оперы на сцену выходило до 200 артистов. По специальному постановлению военного генерал-губернатора из Средней Азии в Санкт-Петербург были присланы богатые коллекции туркестанского оружия, украшений и костюмов, которые были воспроизведены на сцене. Декорации, выполненные по мотивам картин Верещагина, отображавшие среднеазиатский быт и пейзажи, поражали своей роскошью. По мнению культуролога С. Волкова, в положительной оценке постановки “Князя Игоря” прессой “национализм оказался той общей платформой, которая позволила восторгаться произведением Бородина и убежденным монархистам-тради- ционалистам и эстетам-западникам вроде А. Бенуа”.
Годы правления Александра III отмечены значительными успехами в укреплении могущества России, а также выдающимися достижениями в развитии отечественной культуры и науки, чему он лично немало способствовал. При его непосредственном участии в России были созданы: русская опера, Русский музей, активно работало Русское императорское историческое общество, во главе которого стоял сам царь, состоялось открытие Императорского исторического музея, было учреждено Императорское православное Палестинское общество. Недаром профессор Московского университета И.В. Цветаев, основатель Музея изящных искусств императора Александра III (ныне Изобразительный музей им. А.С. Пушкина. - Ю.К.), назовет Александра III “державным покровителем искусств и наук в нашем отечестве”40.
39 П.И. Чайковский - Н. Ф. фон Мекк. 5 марта 1885 г. - Чайковский П.И. Избранные письма, с. 302.
40 Цветаев И. О памятнике Александру III в Москве. - Источник, 2003, № 5.
162


Сообщения
©2011 г.
А.И. СИЗОНЕНКО
РОССИЯ И ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА: ОТ ПРИЗНАНИЯ К ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ОТНОШЕНИЯМ (вторая половина XIX - начало XX века)
Активизация в последние годы российско-латиноамериканских отношений, наиболее заметным событием в которых стали посещения Президентом РФ Д.А. Медведевым четырех стран Латинской Америки в ноябре-декабре 2008 г., серия официальных визитов в Россию латиноамериканских президентов и юбилейных годовщин привлекают внимание не только к настоящему, но и к прошлому этих отношений, их истокам, традициям, общему их духу1.
Страны Латинской Америки видели в установлении отношений с Россией возможность для существенного укрепления своих международных позиций, собственного суверенитета, Россия же получала выход на новые рубежи и рынки. Взаимное сближение облегчалось отсутствием между сторонами каких-либо споров или конфликтных ситуаций, отсутствием у нашего государства колониальных устремлений в этом регионе.
Приход к власти в 1855 г. Александра II и влияние канцлера А.М. Горчакова привели к смене внешнеполитических ориентиров России. Поражение в Крымской войне и стремление правящих кругов России к расширению ее международных горизонтов обусловили поворот и в отношении Латинской Америки.
Первой в налаживании отношений с Россией стала Венесуэла. В марте 1856 г. к Александру II обратился с посланием президент Венесуэлы X. Монагас. Кратко обрисовав ситуацию в стране и ее политику, президент выразил надежду, что царь “благосклонно примет ее (т.е. Венесуэлы) желание открыть взаимные, торговые и дружественные отношения между обоими государствами”2. Дальнейшие переговоры проходили через посольства России и Венесуэлы в Париже под непосредственным руководством и контролем А.М. Горчакова. Еще в октябре 1856 г. он просил посла России во Франции Ф.И. Бруннова сообщить посланнику Венесуэлы Ф. Корвайо, что российская сторона готова пойти навстречу предложению X. Монагаса. Канцлер увязывал установление отношений с целесообразностью развития взаимной торговли, обмена консулами, равных прав в мореплавании. 5 февраля 1857 г. Александр II в послании Монагасу заявил: “Мы с удовольствием изъявляем Вам уверение в готовности нашей содействовать всему, что может упрочить приязнь между нашими подданными и Республикой Венесуэла”. Письмо это было переслано Горчаковым с его собственным письмом лично Корвайо. Спустя два дня в письме к новому послу России в Париже П.Д. Киселеву А.М. Гор-
Сизоненко Александр Иванович - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Латинской Америки РАН.
1 Вопрос об истории российско-латиноамериканских связей был более или менее исследован на примерах Бразилии, Аргентины и Мексики, чему посвящена немалая литература. Мы же остановимся на становлении отношений Венесуэлы, Колумбии, Чили, Парагвая и республик Центральной Америки с Россией.
2 Россия - Венесуэла. Документы и материалы. М., 1997, с. 12.
6*
163


чаков констатировал: “Итак, признание императорским правительством государства Венесуэла состоялось и ничто более не препятствует прямым торговым отношениям между обеими странами”. Отвечая Киселеву, Корвайо с удовлетворением отмечал, что “с признанием нашей Республики императорским правительством, отношения между обеими странами действительно установились”3. Так как обмен посольствами в дальнейшем не состоялся (это произошло только в 1945 г.), в данном случае следует говорить именно о признании Россией Венесуэлы, а не установлении дипломатических отношений.
В дальнейшем все венесуэльские послания проходили через Горчакова, именно он представлял их царю. Горчаков лично сообщил в МИД Венесуэлы, что Александр II отдал распоряжение принимать венесуэльские суда в российских портах и что он признает консулов, назначаемых Президентом Венесуэлы. Тем самым снимались возможные препоны на пути будущей торговли двух стран.
Отмечая заслуги Горчакова, президент Венесуэлы в 1879 г. наградил российского дипломата медалью с изображением Боливара. “Медаль эта самая почетная, - писал министр иностранных дел Венесуэлы X. Висо А.М. Горчакову, - которой Венесуэла может располагать, составляя высшую награду ее главных деятелей и высшее отличие за доблестные заслуги”4. В 1880 г. консулом Венесуэлы в Петербурге был назначен почетный гражданин российской столицы, известный часовщик П. Буре. В ноябре 1880 г. он был признан специальным постановлением Сената в своих полномочиях.
В декабре 1857 г. Александр II в послании президенту Уругвая Г. Перейра ответил согласием на его предложение от 9 сентября 1857 г., письмо Перейры было передано через российское посольство в Париже, установить дружественные отношения между Уругваем и Россией5.
Более конкретные шаги были сделаны Россией в направлении Перу, считавшейся в середине XIX в. одним из крупнейших и богатых государств Южной Америки. В начале марта 1874 г. в Петербург прибыл Х.А. де Лаваль, назначенный посланником (по совместительству) Перу в России. 4 марта он вручил верительные грамоты. На следующий день Лаваль был принят Горчаковым. Посланник сообщил канцлеру, что целью его миссии является установление прямых отношений между Перу и Россией, их укрепление и расширение путем подписания договора о мире, дружбе, торговле и мореплавании и других международных актов. Лаваль просил ускорить процедуру подписания такого договора. Канцлер пошел навстречу, и в начале мая 1874 г. стороны такой договор подписали, первая статья его гласила: “Между Российской империей и перуанской республикой и между гражданами обеих государств будет вечный мир и дружба”6.
В конце 90-х годов XIX в. были установлены дипломатические отношения между Россией и Боливией: 9 августа 1898 г. в Петербурге вручил верительные грамоты посланник Боливии во Франции Ф. де Аргандонья, ставший посланником в Петербурге (по совместительству)7.
Именно Россия в 1907 г. пригласила на Международную конференцию мира в Гааге страны Латинской Америки: в ее работе участвовали делегации Аргентины, Бразилии, Чили, Кубы, Гватемалы, Никарагуа, Сальвадора и Доминиканской республики. Конференция была особо отмечена тесными контактами российских и латиноамериканских дипломатов. Как отмечал глава российской делегации А.И. Нелидов, латиноамериканцы “считают Россию своей главной покровительницей в Европе”8.
3 Там же, с. 17, 18, 19.
4 Там же, с. 25.
5 СССР - Уругвай. 60 лет дипломатических отношений. М., 1988, с. 139.
6 Цит по: Шур Л.А. Россия и Латинская Америка. М., 1964, с. 88.
7 Сизоненко А.И. Миссия Ф.М. Аргандоньи в Петербург. - Латинская Америка, 1995, № 10.
8 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. Политархив, 1907, д. 4968, л. 112
164


После конференции появились благоприятные возможности для налаживания отношений и с другими государствами этого региона, в первую очередь Чили. Страна эта была уже достаточно хорошо знакома как русским дипломатам, так и отечественным мореплавателям. Посланник России в Аргентине А.С. Ионин отмечал, что порты Чили “могут представить для нас существенный интерес... где в случае нужды наши корабли могли бы найти уголь и съестные припасы”9. Посланник России в Бразилии М.Э. Про- зор10 в донесении в Петербург писал, что чилийская дипломатия в Гааге “содержит самую высокую и удовлетворяющую похвалу”, и отмечал особенно ее “решительное стремление к миру и согласию, которые господствуют в Чили с первой зари ее независимости”. Российское правительство не стало откладывать дело в долгий ящик и уже 22 января 1909 г. М.Э. Прозор вручил верительные грамоты президенту Чили Г. Мон- тону. В отчете об этом Прозор писал, что соответствующие речи с обеих сторон отличались “большой предупредительностью и сердечностью”. Президент подчеркнул, что с установлением дипломатических отношений “существовавшая всегда между Чили и Россией дружба станет более тесной”, и выразил пожелание, чтобы российский посланник находился в Сантьяго не менее двух месяцев в году11. Столичная “Уньон” отмечала, что выступление Прозора было далеким от обычных в таких случаях дипломатических стереотипов и стало “важным документом, приобретающим отсюда еще большее значение”12.
Следует обратить внимание на то, что Россия в деле установления отношений пошла навстречу Чили. Обычно первыми вручали грамоты дипломаты, которые аккредитовывались в России. Назначенный посланником в Россию (по совместительству) посланник Чили в Берлине Матэ заболел и не смог вовремя вручить свои грамоты. Российское правительство с пониманием отнеслось к сложившимся обстоятельствам и согласилось на первоначальное вручение грамот Прозором. Матэ вручил верительные грамоты Николаю II 30 апреля 1909 г.
Параллельно Прозор ратовал за установление российско-парагвайских отношений. В июле 1908 г. ему сообщалось, что руководство МИД не видит препятствий для высылки ему верительных грамот для их вручения в Парагвае, однако просило проинформировать об устойчивости внутриполитического положения в этой стране, упомянув, что Россия еще в 1904 г. выражала принципиальное согласие на установление отношений с Парагваем. 1 декабря 1908 г. М.Э. Прозор в письме министру иностранных дел А.И. Извольскому отметил стабильное положение в Парагвае, высказался за развитие с ним торговли и устранение в этом деле посредников (особый интерес парагвайского экспорта представлял квебрахтовый экстракт для кожевенной промышленности)13.
24 апреля 1909 г. М.Э. Прозор вручил верительные грамоты президенту Парагвая Г. Наваро. Сообщая об этом событии, Прозор отметил, что его выступление было выдержано “в духе Гааги, так как эта база для нас самая выгодная... Россия выступила в данном случае в своей исторической со времени Екатерины II роли поборницы начал международного права, среди которых равенство держав и безусловное уважение их верховных прав”14.
В ответной речи, как писал Прозор, Наваро заверил, что Россия может в полной мере полагаться на его правительство при выполнении своих задач. Он отметил роль России в Гааге по сближению наций обоих континентов.
9 Носков В.В. Латинская Америка в планах русского флота. - Под созвездиями Большой Медведицы и Южного Креста. СПб., 2009, с. 63.
10 До Первой мировой войны посланники российской миссии в Бразилии по совместительству являлись посланниками и в ряде других стран Южной Америки.
11 АВПРИ, ф. 133, Канцелярия, оп. 113, д. 114, л. 12, 14.
12 Union, Santiago, 6.II.1909.
13 АВПРИ, ф. 133, Канцелярия, оп. 470, д. 114, л. 2.
14 Там же, л. 46об, 51.
165


26 мая 1902 г., спустя всего шесть дней после провозглашения независимости Кубы, ее президент Т.Э. Пальма направил грамоту Николаю II с выражением твердого намерения “сохранить самые тесные и сердечные отношения дружбы со всеми государствами, и в частности с правительством и народом России”. 6 июля 1902 г. Николай II в ответном послании изъявил “полную готовность всегда содействовать всему, что может установить приязнь между нашими подданными и Кубинской Республикой”15. Признание Россией Кубы дополнилось в дальнейшем назначением консульских представителей с обеих сторон.
В XIX - начале XX в. аналогичный процесс проходил и в отношениях России с республиками Центральной Америки - Коста-Рикой, Гватемалой, с Великой Республикой Центральной Америки (объединявшей тогда Гондурас, Никарагуа и Сальвадор), последняя обратилась к России с предложением наладить политические и торговые отношения, придав им дружеский характер. В лице России главы центральноамериканских государств видели (и это не раз подчеркивалось в их посланиях) важного гаранта упрочения их внутриполитического и экономического положения, а также международных позиций. В свою очередь благосклонное отношение Петербурга к нормализации отношений с государствами этого региона в немалой степени объяснялось стремлением России расширить внешнеполитические горизонты, восстановить и поддерживать статус великой европейской державы.
Первой из стран Центральной Америки, выступившей за налаживание отношений с Россией стала Коста-Рика. 7 мая 1870 г. министр иностранных дел этой страны Л. Монтуфар направил письмо А.М. Горчакову, в котором сообщал о том, что правительство Коста-Рики будет стремиться развивать и устанавливать отношения со странами, с которыми их у нее пока нет. К своему письму он приложил послание президента Коста-Рики Б. Каррансы с пожеланиями счастья и процветания Александру II и России16.
Но эти первые обращения в 1870 г. из Коста-Рики не “сработали”. Ответа с российской стороны не последовало. Тогда новый президент Коста-Рики Т. Гуардиа в мае 1872 г. вновь написал Александру II. Сообщив, что он стал главой государства, Гуардиа заявил, что намерен “развивать и укреплять политические и торговые связи с Российской империей... мне будет очень приятно, если Ваше Величество благожелательно отнесется к возведению меня в высший сан в государстве”. Спустя два месяца, уже в августе (по тем временам это было достаточно быстро), Александр II в ответном послании Гуардиа поздравил его с избранием на пост президента и выразил уверение “в готовности нашей содействовать всему, что может упрочить приязнь между нашими подданными и республикой Коста-Рика”17. Так произошло признание Россией первой из центральноамериканских стран - Коста-Рики.
Октябрь 1876 г. стал весьма интенсивным месяцем в плане российско-гондурасских контактов. Сначала к Александру II обратился временный президент Гондураса М.А. Сото. Информируя о своем приходе к власти, Сото подчеркнул, что будет “считать за особенное удовольствие и величайшую честь” поддерживать с Россией “самые дружественные и благоприятные для Гондураса и Российской империи отношения”. Послание президента сопровождалось письмом министра иностранных дел Р. Росы А.М. Горчакову. В нем министр просил своего российского коллегу лично вручить письмо президента Гондураса императору. Тогда же в Петербург была направлена циркулярная записка правительства Гондураса. В этом довольно пространном документе обрисовывалась обстановка в Гондурасе, высоко оценивалась личность его президента Сото, говорилось о планах правительства Республики. Намекая на признание российской стороны, автор послания - министр иностранных дел Гондураса - выражал
15 Россия - Куба 1902-2002. Документы и материалы. М., 2004, с. 13, 18.
16 Отношения России со странами Центральной Америки во второй половине XIX века. Публикация документов. - Новая и новейшая история, 1972, № 4, с. 109.
17 Там же, с. 110, 111.
166


надежду, что правительство России “отнесется с благородным и живым интересом к положению Гондураса и к усилиям его граждан”.
Но на этот раз Горчаков не ограничился простой передачей “наверх” послания президента Гондураса, а написал 31 декабря 1876 г. доклад Александру II. Доклад свидетельствовал о непосредственном интересе Горчакова к Центральной Америке, его хорошем знании тамошней ситуации. В нем канцлер прежде всего отметил, что правительства республик Центральной Америки, включая Гондурас, в последнее время прекратили междоусобные войны и “направляют свои усилия к разработке естественных богатств и развитию торговли этих стран”, отметив при этом их удачное расположение между двумя океанами. Далее Горчаков обращал внимание на строительство Гондурасом железной дороги, которая свяжет берега этих океанов. Отсюда канцлер делал вывод, что Гондурас в силу этого может стать важнейшим центром международной торговли. Затем в докладе отмечалось, что Англия отказалась от своих притязаний на прибрежные острова Бай и передало их Гондурасу, что естественно укрепляло положение этой страны. В заключение Горчаков писал: “Осмеливаюсь испрашивать высочайшее разрешение признать Республику Гондурас и вступить с ней в сношения”18. Ознакомившись с докладом, царь поставил на его полях свою визу “С-ъ” (согласен).
Спустя неделю, 5 января 1877 г., Горчаков направил Роса письмо, в котором сообщал, что он, Горчаков, “не замедлил” представить Александру II послание Сото. Канцлер отмечал, что, “несмотря на временный характер” правительства Г ондураса, он имеет “приятную обязанность” выразить этому правительству “удовлетворение, которое доставили государю императору уверения президента и министра иностранных дел Г ондураса”. Г орчаков в заключении подчеркивал, что император “постоянно проявляет интерес к будущему Республики и желает дальнейшего развития и упрочения отношений взаимопонимания между обеими странами”19. Признанием Гондураса Россия сделала еще один шаг на пути налаживания отношений с республиками Центрально- американского региона.
Отношения России с Гватемалой развивались наиболее интенсивно во времена президентства там выдающегося государственного деятеля этой страны Р. Барриоса.
“Реформы, проведенные правительством Руфино Барриосы - отмечает российский историк Н.С. Леонов, - позволили Гватемале превратиться в самое передовое по тому времени государство Центральной Америки. Богатство, сила и авторитет Гватемалы превращались в весомый фактор политической жизни региона”20. Стремясь к укреплению внешнеполитического положения Гватемалы и исходя из своей политики объединения стран Центральной Америки, Барриос в марте 1880 г. направил послание Александру II, в котором подчеркнул свое стремление “сохранить и укрепить отношения, связывающие Гватемалу с дружественными нациями обеих частей света. Я буду счастлив осуществить эту важную задачу по отношению к Российской империи”. В сопроводительном к этому документу докладе министр иностранных дел Н.К. Гире (сменивший Горчакова), писал Александру И: “Осмеливаюсь высказать мнение, что установление официальных сношений с теми из американских республик, которые существуют довольно продолжительное время, нельзя не признать вообще полезным”. Гире мотивировал свое мнение тем, что эти республики уже присоединились к целому ряду международных договоров и “таким образом Россия косвенным путем уже входит с ними в общение, как с соучастниками в одном и том международном соглашении”21. В заключение Гире отмечал, что если император найдет нужным подготовить ответ Барриосу, то это “послужит вместе с тем признанием” Гватемалы.
18 Там же, с. 113, 114.
19 Там же.
20Леонов Н.С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки. М., 1975, с. 125-127.
21 	Новая и новейшая история, 1972, № 4, с. 115, 116.
167


13 мая 1880 г. царь направил послание Барриосе, в котором выразил готовность “содействовать всему, что может упрочить приязнь между нашими подданными и Республикой Гватемалой”22. Правда, лишь спустя 11 лет, 21 марта 1891 г., президент назначил Ф. Круса посланником Гватемалы в Россию. В это время Крус находился в Европе и был готов вручить верительные грамоты. Министр иностранных дел Э. де Лейн просил Н.К. Гирса об аудиенции у Александра III для вручения посланником грамот23. Гире ответил, что передал письмо царю, который “благосклонно отнесся к решению г-на президента Республики” и поручил сообщить об этом де Лейну, и что посланник Крус “может рассчитывать на самый сердечный прием” со стороны русского правительства24.
Не остался вне поля зрения российской стороны и проект, и само строительство канала между двумя океанами через территорию Центральной Америки. Рассматривалась возможность создания российских военно-морских баз на подходах к Панамскому каналу. Однако после обсуждения этого вопроса в российском правительстве он был снят, ввиду его неактуальности для России. Кроме этого владельцы компании Панамского канала предложили России “приобрести участок земли” со стороны Атлантического или Тихого океана. В ответ МИД России предупредил морское министерство, что дела этой компании представляются “далеко не ясными”, поэтому к данному предложению “следует относиться с крайней осторожностью” и что под ним “быть может скрывается лишь денежная спекуляция на земельные участки”. В результате неясности этого предложения и нежелания России ухудшать свою репутацию в этом регионе оно в дальнейшем не обсуждалось25. Таким образом, Россия избежала каких-либо возможных конфликтов в этом регионе.
Завершающим звеном в процессе налаживания Россией отношений со странами Центральной Америки стал обмен посланиями между Великой Республикой Центральной Америки и Николаем И. Первое из них было направлено в 1896 г. Собранием этой республики Николаю II с заверением “о своем твердом намерении” продолжать отношения, которые до этого были у каждой из этих стран с Россией.
В ответном послании 18 ноября 1896 г. царь заявлял о готовности “способствовать всему, что может упрочить приязнь между Россией и Союзом Великой Республики Центральной Америки”26. Таким образом, были подтверждены уже ранее высказанные желания продолжать взаимоотношения.
Отметим, что форма признания Россией центральноамериканских республик обмен посланиями на высоком уровне - хотя и носила официально-декларативный характер, но содержание всего этого процесса было взаимодоброжелательным, выражавшим настрой обеих сторон к налаживанию отношений. Условия того времени (слабые прямые контакты, практическое отсутствие торговых связей) не позволили, однако, наполнить более конкретным содержанием благие намерения обеих сторон.
Но есть примеры и более тесных контактов. Так, еще на заре освободительного движения народов Латинской Америки один из русских добровольцев Иван Минута в рядах их армии освобождал Панаму.
По Центральной Америке в 1874 г. русский ученый-климатолог А.И. Воейков совершил длительную поездку (1000 километровый переход верхом от Мексики до столицы Гватемалы). Оттуда он направился пароходом до Панамы, в его письмах на родину немало интересных страниц, посвященных этому региону. Путешествие Воейкова нашло отражение и в его фундаментальной работе “Климаты земного шара” (1884). Позднее, в 1880-е годы, в Центральной Америке побывал известный русский ученый- этнограф М.И. Венюков.
22 Там же, с. 116.
23 В АВПРЙ сведений о том, приехал ли Крус в Петербург и вручал ли он верительные грамоты, нет.
24 Новая и новейшая история, 1972, № 4, с. 117-118.
25 Носков В.В. Указ, соч., с. 60.
26 Новая и новейшая история, 1972, № 4, с. 118.
168


Впрочем, образованный русский читатель знал о Центральной Америке не только из записок Воейкова, которые печатались в “Известиях Русского географического общества” в 1875 г. Любителям мировой литературы было хорошо известно имя и творчество никарагуанского поэта Рубена Дарио. И в странах Центральной Америки рос интерес к далекой России. Тот же Дарио перевел на испанский язык роман М. Горького “Фома Гордеев”. С XIX в. в Латинской Америке получает все большую известность творчество Л.Н. Толстого. На его имя не раз приходили письма и из Центральной Америки. Одним из ярких свидетельств того же интереса к России стала книга “Rusia actual” (1906), принадлежавшая перу гватемальского писателя и журналиста Г. Каррильо. Попав в Петербург в начале 1905 г., он стал свидетелем начинавшейся русской революции и ярко написал обо всем увиденном в книге, проникнутой чувствами симпатии и солидарности с народом России.
Во второй половине XIX в. началось окончательное становление международных российско-латиноамериканских отношений, начали развиваться дипломатические, торгово-экономические и культурные связи, возникли первые ростки дружбы между народами России и стран Латинской Америки, не омрачавшиеся какими-либо конфликтами или сложностями. Эти обстоятельства в немалой степени способствовали их дальнейшему развитию уже после 1917 г.
169


©2011
М.Ю. ЧЕПУРИНА
О ПРОЕКТЕ НОВОЙ ПУБЛИКАЦИИ СОЧИНЕНИЙ Г. БАБЁФА
Гракх Бабёф - не самый знаменитый деятель Французской революции. В некоторых обобщающих монографиях, посвященных данной эпохе, ему отведены лишь несколько фраз, порой пренебрежительных; в других он вообще не упомянут ввиду того, что организованный им заговор “равных” выходит за рамки распространенной до недавнего времени периодизации революции, которую заканчивали 1794 г. Интерес к Бабёфу историки начали проявлять значительно позже, чем к Робеспьеру или Дантону. В последние десятилетия вследствие дискредитации коммунистической идеологии этот интерес почти угас. А между тем среди всех героев 1789-1799 гг. самый большой архив оставил именно Бабёф. В силу привычки, обусловленной профессией февдиста (специалиста по сеньориальному праву), он тщательно сохранял все свои записи, даже черновики, и завещал потомкам гораздо более обширные фонды, чем другие деятели революции. Для изучения заговора “равных” русскому исследователю необязательно ехать во Францию: значительная часть архива первого коммуниста хранится в Российском государственном архиве социально-политических исследований (РГАСПИ). К части этих документов еще не прикасалась рука исследователя. Другие, напротив, опубликованы. В настоящее время научное сообщество активно обсуждает идею новой публикации сочинений Бабёфа, предполагающей тесное сотрудничество русских и французских специалистов. Впрочем, новой ее можно назвать лишь отчасти. Чтобы пояснить это утверждение, обратимся к истории публикации сочинений знаменитого заговорщика.
После ареста Бабёфа в мае 1796 г. значительная часть его документов (в основном относящихся к его деятельности в последние годы) попала в руки полиции. В ходе Вандомского процесса большинство из них были опубликованы в виде двухтомника1, а в дальнейшем перешли в Национальный архив Парижа, равно как и обращения Бабёфа, направлявшиеся им в различные властные органы Франции.
После казни Бабёфа прошло 30 лет, прежде чем исследователи вновь обратились к его творчеству. Буонарроти, издавший в 1828 г. свою книгу “Заговор во имя равенства” - основной источник и одновременно первое исследование по движению бабувистов, - был также и первым (после полицейских) публикатором документов по истории заговора. В приложении ко второму тому можно найти выдержки из “Трибуна народа”, последнее письмо Бабёфа жене, а также ряд документов повстанческой Директории и проектов коммунистических постановлений, в составлении которых он не мог не принимать участия. Речь идет об инструкциях революционным агентам, “Акте о восстании” в двух его редакциях, речи к посланцам комитета монтаньяров, наброске обращения к победившему народу и т.д.2 Существенным недостатком публика-
Чепурина Мария Юрьевна - аспирантка Института всеобщей истории Российской академии наук.
1 Haute cour de Justice. Copie de pièces saisies dans le local que Babeuf occupoit lors de son arrestation, v. 1-2. Paris, frimaire-nivôse V.
2 Буонарроти Ф. Заговор во имя равенства. М., 1963, с. 70-318.
170


ции Буонарроти явилось то, что он не указал авторства большинства обнародованных им источников: собственные сочинения, работы Гризеля, Марешаля, Бабёфа, а также плоды коллективного творчества и до сих пор не атрибутированные тексты - всё идет вперемешку.
Пока постановления повстанческой Директории вдохновляли французских социалистов XIX в., документы, относящиеся к юности Бабёфа, скрывались по частным коллекциям. Одним из главных собирателей наследия “Трибуна народа” был полковник Морен. В середине XIX в. его коллекция вошла в состав коллекции богатого фабриканта Поше-Дероша.
Материалами этого личного архива пользовался историк В. Адвьель. Выход его монографии стал рубежом, разделившим тот период, когда Бабёф вызывал лишь любопытство некоторых любителей старины, и тот, когда он превратился в героя фундаментальных исторических исследований. Работа Адвьеля “История Гракха Бабёфа” вышла в двух томах, первый из которых содержал ряд писем революционера, а второй целиком представлял собой подборку документов. Здесь впервые были опубликованы длинная защитная речь революционера на Вандомском процессе, в которой он изложил свои политические взгляды, а также переписка с секретарем Аррасской академии Дюбуа де Фоссе, имевшая место с 1785 по 1788 г. и освещающая идейную эволюцию будущего коммуниста в предреволюционный период. Для многих историков, не имеющих доступа к архиву, труд Адвьеля сделался впоследствии Источниковой базой. Впрочем, несколько десятилетий спустя М. Домманже не удержался от ряда критических замечаний в адрес Адвьеля как публикатора: в переписку Бабёфа с Дюбуа де Фоссе тот включил ряд не относящихся к ней фрагментов, а кое- что произвольно выкинул, в целом подойдя к публикации без всякого представления о методе3.
После смерти Поше-Дероша его коллекцию купил известный коллекционер Э. Шаравэ. При нем историкам, очевидно, были доступны только отдельные документы из этого богатейшего собрания. Так, в конце XIX в. имели место лишь публикации отдельных писем Гракха из указанного собрания4. Намного эффективнее историки работали с документами Бабёфа, отложившимися в департаментских архивах Соммы и Эны: Э. Коэ нашел акты о рождении и браке революционера5, В. Бовилле опубликовал его речь и одно из писем6, Г. Девилль - автобиографию7, А. Пату - еще несколько документов8. К сожалению, все эти публикации были “точечными”, разрозненными и региональными. По большому счету, Бабёф оставался для историков незнакомцем.
Мало что нового добавил вышедший в 1906 г. благодаря А. Тома первый самостоятельный сборник сочинений Бабёфа. В предисловии к сборнику Тома отметил преемственность между бабувистами и левыми политиками XX в. (книга вышла в серии “Социалистическая библиотека”) и обосновал необходимость переиздания сочинений Бабёфа тем, что их стало очень трудно достать9. В небольшую книжечку были включены отрывки из “Постоянного кадастра”, “Народного трибуна”, писем революционера; нашлось здесь место и для сочинений других бабувистов: “Новой песни предместий”, “Анализа доктрины Бабёфа”, “Манифеста равных” и т.д. Все источники публиковались
3 Dommanget М. Sur Babeuf et la conjuration des égaux. Paris, 1970, p. 326-327.
4 Lecocq J. Un manifeste de Gracchus Babeuf. Paris, 1885, p. 15-50; Espinas A. La Philosophie sociale de XVIII siècle et de la Révolution. Paris, 1898, p. 404-410.
5 Coët E. Babeuf à Roye. Péronne, 1865.
6 Beauvillé V. Histoire de Montdidier, v. 2. Paris, 1875, p. 136-142, 474-480.
7 Deville G. Notes inédites de Babeuf sur lui-même. - La révolution française, 1905, v. XLIX, p. 37-44.
8 PatouxA. Le faux de Gracchus Babeuf. Saint-Quentin, 1913, p. 3-4, 34-36, 59-66.
9 Babeuf G. La doctrine des égaux. Extraits des oeuvres completes publiés par A. Thomas. Paris, 1906.
171


по книгам Буонарроти и Адвьеля, а также по брошюрам XVIII в. Хотя это издание и не ввело в научный оборот новых источников, оно было признаком возрождения интереса к Бабёфу, интереса, безусловно, вызванного мировым подъемом социалистического движения.
Главный успех этого движения - революция 1917 г. в России - кардинально изменил судьбу архивов Бабёфа. Начиная с 1925 г. Институт К. Маркса и Ф. Энгельса (позже - ИМЛ) начал розыск и покупку бывшей коллекции Шаравэ, разошедшейся после его смерти по разным частным собраниям10. К началу 1930-х годов львиная доля архивов Бабёфа переместилась в Москву. Сейчас это фонд 223 РГАСПИ.
Впрочем, в борьбе труда и капитала наследие Бабёфа было оружием не только первого, но и второго. Любопытно, что во время гражданской войны в России вышло краткое изложение доктрины Бабёфа с критическими комментариями А.И. Герцена11. Судя по старой орфографии, его издали противники советской власти: это была скрытая инвектива против большевиков.
А вот историки-марксисты издавать документы из оказавшегося у них под рукой архива Бабёфа в ИМЛ не спешили. Единственной советской довоенной публикацией его сочинений, обнаруженной мною, была подготовленная А. Васютинским подборка писем12, которую он взял из французского журнала “Исторические анналы Французской революции”. Эти письма были найдены в архиве Па-де-Кале.
Тем временем во Франции появились свои социалистически ориентированные исследователи, и интерес к Бабёфу начал усиливаться. Значительным шагом вперед стала публикация сочинений революционера, предпринятая М. Домманже13. Подготовленный им том понемногу освещал все периоды жизни Бабёфа и включал, помимо прочего, документы (письма, речи) из архива Соммы и коллекции А. Роллена (копии документов из собрания Поше-Дероша). Впервые был опубликован ряд писем Бабёфа, отражающих его идейную эволюцию, в том числе письмо к Купе от 20 августа 1791 г.
Явный след марксистского влияния несет на себе и предисловие к сборнику сочинений Бабёфа, подготовленному в 1950 г. Ж. и К. Вилларами. Прежде всего в этом предисловии бросается в глаза ошибка в дате рождения Бабёфа - 23 сентября вместо 23 ноября14. По сравнению с публикацией Домманже 1935 г. это был шаг назад: ничего, кроме перепечатки самых известных, ранее изданных произведений, публикация Вилларов не содержит.
Пик интереса к вождю заговора “равных” приходится на конец 50-х - 60-е годы XX в. Он связан с 200-летием революционера, отмечавшимся в 1960 г. В этот период во французских журналах был опубликован ряд новых текстов Бабёфа15. Появилось репринтное издание номеров “Трибуна народа”16. Важнейшим событием в исторической науке стало обнаружение аббатом Л. Бертом оригиналов писем Бабёфа к Дюбуа де Фоссе. Переписка будущего революционера с секретарем Аррасской академии была напечатана в новом, дополненном и улучшенном со времен Адвьеля варианте, под редакцией М. Рейнара17.
10 Подробнее от этом см. Сенекина О.К. К истории создания фонда Бабёфа. - Бабёф Г. Соч., т. 1. М., 1975, с. 29-39.
11 Программа государственного социализма Г. Бабёфа. В кратком изложении Герцена. М., 1919.
12 Васютинский А. Новые документы по истории заговора “равных”. - Борьба классов, 1934, № 10, с. 88-91.
13 Pages choisies de Babeuf. Paris, 1935.
14 Babeuf G. Textes choisis. Paris, 1950, p. 7.
15 Palou J. Lettre de Gracchus Babeuf à Félix Lepeletier. - AHRF, 1956, p. 307-309; Bourgin J. Quelques inédits de Babeuf. - AHRF, 1959, p. 146-153; SoboulA. Une lettre de Babeuf. - AHRF, 1963,
p. 	79-84; Bouloiseau M. Lettres de Babeuf à “FObseveur” de Flydel. - AHRF, 1963, p. 175-176; Deux autographes de Babeuf - AHRF, 1967, p. 111-113.
16 Journal de la liberté de la presse par G. Babeuf. Paris - Milan, 1966.
17 Correspondence de Babeuf avec l'Académie d'Arras. Paris, 1961.
172


В те же годы советские исследователи начали освоение московского фонда Бабёфа. В год юбилея первого коммуниста М. Бобков, Н.И. Непомнящая и В.М. Далин подготовили публикацию 13 его писем к жене и сыну, переведенных с подлинников, хранящихся в Центральном партийном архиве НМЛ18. Год спустя вышло еще несколько писем Бабёфа под их же редакцией, на этот раз в качестве приложения к отчету И.И. Сиволап о юбилейном заседании Отделения исторических наук и Института истории АН СССР19.
Именно в юбилейный год и именно от советских историков поступило предложение опубликовать труды Бабёфа. Его от имени отечественного научного сообщества высказал Б.Ф. Поршнев 21 августа 1960 г. на коллоквиуме в Стокгольме. Эту инициативу мог бы озвучить главный российский специалист по Бабёфу В.М. Далин, но его, бывшего политзаключенного, не выпустили за границу. Доклад Далина в Стокгольме тоже зачитывал Поршнев.
Так началось сотрудничество, подкрепленное личной дружбой, которому суждено будет продлиться не одно десятилетие и пережить своих зачинателей. Ответственность за публикацию взяли на себя с советской стороны Институт истории АН СССР и ЦПА ИМЯ, с французской - Общество робеспьеристских исследований. Работа началась с составления каталога всех рукописей и первопечатных изданий Бабёфа, хранящихся в различных библиотеках и архивах мира. Кроме московского фонда, это были Национальные архивы и Национальная библиотека в Париже, архивы департаментов Па-де- Кале и Соммы, Миланский институт Фельтринелли, институт Социальной истории в Амстердаме, библиотека Корнелльского университета в Итаке и частный фонд историка М. Домманже.
Составление каталога заняло шесть лет. В 1966 г. он был опубликован в Париже под редакцией основных руководителей проекта - В.М. Далина, француза А. Собуля и итальянца А. Саитта. В предисловии к 216-страничному изданию сообщалось, что ввиду наличия множества черновиков и бессвязных отрывков решено публиковать “Сочинения Бабёфа”, а не ’’Полное собрание сочинений”, как планировалось ранее. Были анонсированы четыре тома. Подготовка двух первых была делом преимущественно советской части коллектива историков (так как в московском фонде Бабёфа преобладают документы раннего периода его деятельности), два оставшихся - французской стороны.
Отношения внутри международного коллектива ученых, готовивших к печати сочинения “Трибуна народа”, были не только рабочими, но и дружескими. Так, по свидетельству В.А. Погосяна, В.М. Далин был лично дружен с А. Собулем. Их знакомство произошло на Международном конгрессе исторических наук в Москве в 1970 г., уже в разгар работы над изданием Бабёфа. Кроме того, В.М. Далин состоял в хороших отношениях с французскими учеными Ф. Броделем, Э. Лабруссом, Ш. Годшо, Ж. Брюа и др. Многие источники указывают на высокий авторитет советского историка среди его европейских коллег. Признанием такового было избрание Далина почетным председателем Комисии по изучению истории Французкой революции при Международном комитете исторических наук, почетным доктором Безансонского университета, членом административного совета Общества робеспьеристских исследований и итальянского научного центра по изучению эпохи Наполеона20. Пикардийский историк Р. Легран по совету М. Домманже поддерживал переписку с В.М. Далиным с 1960 г. до смерти последнего и пользовался его советами. “Когда я готовил к изданию свою книгу о Бабёфе, - писал Легран, - я посылал ему верстку... и он возвращал мне ее со своими замечаниями и соображениями”21.
18 Неопубликованные письма Бабёфа. - Новая и новейшая история, 1960, № 5.
19 Сиволап И.И. К 200-летию со дня рождения Бабёфа. - Вопросы истории, 1961, №2,
с. 	105-109.
20 Погосян В.А. В.М. Далин, каким я его знал. - Французский ежегодник 2002. М., 2002, с. 8, 11-12.
21 Легран Р. Памяти профессора В.М. Далина. - Французский ежегодник 2002, с. 54.
173


Сотрудничество советских и французских историков оказалось очень плодотворным, что можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, сыграли свою роль давняя увлеченность русских Францией, многовековой интерес к этой стране, идущие с царских времен традиции изучения Революции 1789 г.; во-вторых, традиционная значимость левых партий и общественных движений во Франции как предпосылка для сотрудничества с советскими учеными. Имела значение и благосклонная по отношению к СССР политика де Голля, а затем Помпиду.
В 1975 г. вышел первый том русского варианта сочинений Бабёфа. Расшифровка рукописей была выполнена Н.И. Непомнящей и Е.В. Киселевой, перевод сделан Е.В. Рубининым. Том сопровождался статьей О.К. Сенекиной об истории фонда Бабёфа, предисловием и комментариями Далина. Среди членов редколлегии значились также А. Собуль и А.З. Манфред. “Издание, требующее громадной подготовительной работы, должно быть завершено в ближайшие годы, - писал в своей рецензии А.В. Адо. Уже увидевший свет 1-й том представляет большой интерес как по содержанию представленных в нем материалов, так и потому, что его подготовка и публикация являют собой пример международного научного сотрудничества”22.
Изначально предполагалось, что 2-й том русского издания появится тоже в 1975 г., но он вышел только в 1976. В следующем году опубликовали 3-й том, а вот 4-й пришлось ждать до 1982 г. Возможно, перерыв в публикации был связан со смертью одного из членов редколлегии - А.З. Манфреда.
Хуже дело обстояло с французской версией. По замыслу создателей, она должна была появиться одновременно с русской, однако 1-й том увидел свет только в 1977 г. Заметим, что помимо предисловия Собуля здесь имелись переводы статей Далина и Сенекиной из советского издания. До остальных томов очередь так и не дошла. Очевидно, свою роль сыграло то, что для советской стороны издание сочинений Бабёфа было государственным предприятием, а для французской - всего лишь делом отдельно взятой общественной организации. Советская система оказалась эффективнее. В 1982 г. умер главный участник проекта со стороны Франции - А. Собуль. Последующие годы принесли кризис советской идеологии и, как следствие, - упадок марксисткой мысли на Западе (а именно ученые-марксисты и были во Франции главными специалистами по революции 1789 г.).
“В октябре 1985 г., в последнем письме, которое я от него получил, - писал Легран о Далине, - он призывал меня к новым трудовым усилиям - он надеялся на публикацию во Франции 3-го тома «Сочинений» Бабёфа”23.
К сожалению, Далин так и не дождался исполнения своей мечты. После смерти основных организаторов публикации и падения коммунистического режима в СССР о проекте издания сочинений Бабёфа во Франции перестали даже вспоминать.
Казалось бы, на этом история данного издания должна была закончиться. Однако сегодня, на пороге второго десятилетия XXI в., идея публикации сочинений Бабёфа вновь обрела актуальность. В частности, она активно обсуждалась Международной комиссией по Французской революции в августе 2010 г. на XXI Международном конгрессе исторических наук в Амстердаме после доклада автора этих строк, посвященного истории изучения творческого наследия Бабёфа в нашей стране. Но для того, чтобы эта идея обрела плоть и кровь, необходимо определить рамки и цели подобного проекта. Самый напрашивающийся вариант - продолжить издание французской версии сочинений Бабёфа в том виде, в каком оно было задумано в 1960-1970-е годы, т.е. издать те же документы, которые были опубликованы в русском четырехтомнике. Однако директор Института Французской революции (Университет Париж I) Пьер Серна после своего визита в Москву в октябре 2010 г. и ознакомления с фондом 223 РГАСПИ пришел к выводу, что выборка документов, сделанная Далиным и Собулем для публикации, включает в себя лишь часть материалов фонда и носит избирательный характер. Более
22 Вопросы истории, 1976, № 12.
23 Легран Р. Указ.соч., с. 54.
174


того, мотивы, по которым в издание были включены одни тексты Бабёфа и не включены другие, сегодня уже совершенно непонятны. Поэтому Серна предложил французским коллегам сделать новую публикацию как можно более полной и включить в нее все имеющиеся в РГАСПИ документы, кроме совсем не читаемых. Такой план работы выглядит наиболее оптимальным.
Теперь, чтобы этот план начал осуществляться, необходимо дождаться заключения соответствующего соглашения между французской стороной, Институтом всеобщей истории РАН и РГАСПИ о реализации данного международного проекта. Если все получится так, как задумано, то нас, несомненно, ждут новые открытия, ведь фонд 223 РГАСПИ таит еще очень много интересных документов.
175


Факты, события, люди
©2011 г.
А.В. БЕСПАЛОВ
УЧАСТНИК СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ ФЕЛЬДМАРШАЛ ГРАФ МАГНУС СТЕНБОК (1664-1717)
Имя Магнуса Стенбока встречается во многих научных исследованиях как в России, так и за рубежом. Его жизнь и деятельность являются неотъемлемой частью истории Северной войны 1700-1721 гг. Упоминание о нем можно встретить в работах И.И. Голикова, А.П. Карпова и Н.Г. Устрялова1. Несколько страниц в своих работах уделили ему Т.К. Крылова, Е.В. Тарле, В.Д. Королюк, В.Е. Возгрин и В.В. Рогинский2. Отечественные историки воспринимали шведского фельдмаршала как типичного для своего времени человека, жестокого и стяжательного. Этой же точки зрения придерживались и польские исследователи 3. Лакочинский, В. Конопчинский и И. Фельдман3. Иное отношение к М. Стенбоку у шведских ученых. Они представляли фельдмаршала как энергичного, храброго военачальника, человека с железной хваткой, успешного предпринимателя, истинного слугу своего суверена4. В XIX и XX вв. были изданы два сборника документов о жизни и деятельности М. Стенбока5. При всем многообразии литературы о М. Стенбоке, изданной как в нашей стране, так и за рубежом, многие аспекты его жизни и деятельности затрагиваются в исследованиях лишь косвенно.
Беспалов Александр Викторович - кандидат исторических наук, доцент, начальник кафедры истории и экономической теории Академии ГПС МЧС России.
1 Голиков И.И Дополнения к Деяниям Петра Великого, т. 1-18. М., 1790-1797; его же. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, т. 1-9. М., 1837-1838; Карцов А.П. Военно-исторический обзор Северной войны. СПб., 1851; Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого, т. 1-6. СПб., 1858-1863.
2 Крылова Т.К. Дипломатическая подготовка вступления русской армии в Померанию в 1711 году. - Исторические записки, 1946ъ№ 19; Королюк В.Д. Начало шведской агрессии против Речи Посполитой в ходе Северной войны. - Ученые Записки Института славяноведения, 1952,
т. 	6; Тарле Е В. Северная война и шведское нашествие на Россию. М., 1958; Возгрин В.Е. Русско- датский союз в Великой Северной войне (1697-1716). М., 1977; История Дании с древнейших времен до начала XX в. М., 1996.
3 Feldman J. Polska w dobie welikej woyny Polnozney (1704-1708). Krakow, 1925; Konop- czynski W Polska i Swezja. Od pokoju oliwskego do upadku Przepzpolitey (1660-1795). Warszawa, 1927; Lacocinski Z. Magnus Stenbok w Polsce. Wrozlaw, 1967.
4 Fredrik O. Nâgra bidraf till sveriges krigshistoria âren 1711,1712 och 1713. Stockholm, 1863; Hjärne H Karl XII. En uppgift för svensk häfdaforsking. Vintergatan, 1897; idem. Karl XII. Omstört- nig i Osteuropa 1697-1703. Stockholm, 1902; Stille A. Kriget i Skäne 1709-1710. Stockholm, 1903; Hjärne H. Svenskt och fràmmande. Stockholm, 1908; Bring S.E. Magnus Stenbock. Stockholm, 1910; Karl XII pa slagfältet. Karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling frän äldsta tider, bd. I—IV. Stockholm, 1918-1919; Bengtsson F. Karl XII. 1682-1707. Zürich, 1948; Jonasson G. Karl XII:s polska politik 1702-1703. Stockholm, 1968.
5 Strinnholm A M. Kongliga Rädet och Fältmarskalken Grefve Magnus Stenbocks Bedrifter och Öden. Stockholm, 1821; Magnus Stenbock och Eva Oxenstiema. En brefväxling. Stockholm, 1913— 1914.
176


Первое упоминание фамилии Стенбок относится к концу XIV - началу XV в. Она была дарована королем Эриком XIII после возведения в дворянское достоинство председателю уездного суда Й. Бенгтссону в 1397-1409 гг.6
Род Стенбоков дал Швеции много государственных и военных деятелей. Король Эрик XV 29 июня 1561 г. пожаловал высшему государственному сановнику Г.О. Стен- боку и его потомкам титул барона. Во время правления первых королей из дома Ваза Стенбоки неизменно стояли за укрепление государственной власти и были лояльны по отношению к своим монархам. Верное служение короне не оставалось незамеченным. Фамильное состояние год от году увеличивалось. Неоспоримым было значительное положение баронов Стенбоков в Государственном совете. Особую известность приобрел дипломат, сподвижник короля Густава II Адольфа, председатель Государственного совета барон Ф. Стенбок (1607-1652). Его роль в общественно-политической жизни Швеции была особенно велика в 1632-1654 гг. 26 марта 1651 г. Ф. Стенбоку был пожалован титул графа. Его сын И.Г. Стенбок, отец Магнуса, был известным меценатом, сподвижником королей Карла X Густава и Карла XI, членом Государственного совета.
М. Стенбок родился 12 мая 1664 г. Как и всякий дворянин, он имел право выбора карьеры. С 1678 по 1682 г. он учился в Упсальском университете, а затем в течение трех лет - с 1682 по 1685 г. - в Париже. В декабре 1685 г. М. Стенбок поступил на военную службу. Он стал прапорщиком шведского полка графа Г. Карлссона, входившего в состав нидерландской армии. В 1685 г. М. Стенбок возвратился в Швецию и стал капитаном Штадского гарнизонного полка. Но назревавшая в Европе война с Францией снова позвала его под нидерландские знамена. 1 сентября 1687 г. он стал майором шведского полка Бьельке на нидерландской службе, а спустя год получил чин подполковника.
Та война, получившая название войны “За пфальцское наследство” (1688-1697), охватила всю Европу. Король Франции Людовик XIV желал полностью подчинить себе Германию, что было невыгодно Австрии, Испании, Нидерландам, Англии, Брандер- бургу и целому ряду других германских государств, образовавших анти француз с кую Аугсбургскую лигу. Ход военных действий был не в пользу антифранцузской коалиции. Французские войска одерживали победу за победой на полях Фландрии, Германии и Северной Италии.
В битве при Флерюсе 1 июля 1690 г. союзная армия была наголову разгромлена французами. При паническом бегстве союзной армии шведские полки не только отразили все атаки неприятеля, но и в полном порядке отошли с поля боя. Подполковник М. Стенбок хладнокровно командовал вверенным ему подразделением. Его поведение на поле битвы не осталось незамеченным. Король Карл XI произвел графа в чин подполковника Штадского гарнизонного полка. Вскоре он покинул как нидерландскую, так и королевскую службу и вновь отправился воевать с французами.
29 июля 1693 г. М. Стенбок как генерал-адъютант командующего имперскими войсками на Рейне маркграфа Людвига Баденского принял участие в битве при Неервин- дене. Союзные войска под командованием короля Англии и статхаудера Нидерландов Вильгельма III Оранского оборонялись в течение всего дня на укрепленных позициях против войск маршала Люксембурга. В ходе сражения граф М. Стенбок показал себя с самой лучшей стороны: под градом пуль и снарядов он скакал с распоряжениями командующего от полка к полку. Хотя битва при Неервиндене была проиграна союзниками, император Леопольд I произвел М. Стенбока в чин полковника.
В 1697 г. после заключения Рисвикского мирного договора М. Стенбок покинул имперскую службу и вернулся на родину, где стал губернатором Висмара и шефом Вис- марского гарнизонного полка. В 1699 г. он командовал Кальмарским, а затем Далекар- лийским пехотными полками. Далекарлийцы считались одной из привилегированных частей армии, а их командир входил в состав ближайшего окружения Карла XII.
В 1690 г. М. Стенбок женился на Еве Оксеншерне, дочери выдающегося государственного деятеля Швеции Б. Оксеншерны. Брак оказался на редкость счастливым и
6 	Svenskt biografiskt handlexikon. Stockholm, 1906.
177


продлился 26 лет. “Из этих 26 лет его любимая жена Ева провела две трети времени одна”7.
Как только началась Великая Северная война, граф М. Стенбок немедленно приступил к сбору своего полка. Далекарлийцы поступили под личное командование монарха и были расквартированы в Юстаде8. Никто из шведских солдат и офицеров не знал, что эта война станет такой тяжелой и многолетней. После разгрома Дании Карл XII собирался двигаться на выручку Риге, осажденной саксонцами. Однако те, узнав о приближении шведов, отошли от города. Оставалась русская армия, стоявшая под стенами Нарвы. В спешке был брошен обоз. Солдаты несли запасы на себе. Люди падали от усталости; батальоны редели. 18/19 ноября 1700 г. обессиленная и малочисленная королевская армия подошла к городу. Ей противостояла 35-тысячная русская армия, стоящая на укрепленных позициях.
Король стал распределять части для атаки. Командование одной из колонн пехоты на левом фланге было поручено полковнику М. Стенбоку. В ее состав входили гренадерский взвод, лейб-батальон Далекарлийского пехотного полка и батальон Финского сводного пехотного полка в составе 516 человек9. В сражении под Нарвой граф М. Стенбок получил ранение, но не покинул строй и продолжил командовать вверенными ему частями, за что был произведен в чин генерал-майора и стал вхож в ближайшее окружение монарха.
После затяжной и холодной зимы 1701 г. шведская армия двинулась к Риге против саксонцев. В состоявшемся под стенами Риги сражении граф опять отличился. После вторжения в Польшу в 1702 г. граф стал одним из доверенных лиц короля. В 1702 г. в сражении под Клишовым М. Стенбоку было поручено командование пехотной бригадой в составе Вестманландского и Далекарлийского полков, стоявших в центре боевого порядка. Малочисленная шведская пехота стойко отбила все атаки саксонцев, а затем, перейдя в штыковую атаку, опрокинула неприятеля. С 1 августа по 2 октября 1702 г. М. Стенбок был губернатором Кракова.
Как жестокий и предприимчивый организатор М. Стенбок показал себя еще весной 1702 г. Вместе с 2 тыс. кавалеристов Карл XII отправил его на Волынь, чтобы собрать деньги и припасы и заставить шляхту отречься от Августа. “Всех поляков, - писал король М. Стенбоку, - которые вам попадутся, вы должны принудить волей или неволей принять нашу сторону или же так разорить их, чтобы они еще долго помнили посещение козла (Козел - родовой герб Стенбоков. - А.Б.). Вы должны напрячь крайние усилия, чтобы как можно больше выжать, вытащить и сгрести”10. За шесть недель М. Стенбок собрал 60 тыс. далеров деньгами и на 30 тыс. далеров драгоценных вещей, 15 тыс. аршин синего сукна для солдатских мундиров, бесчисленное множество рубашек, башмаков, чулок и прочего11. Имя шведского полководца, утверждал польский историк 3. Ла- кочиньский в исследовании “Магнус Стенбок в Польше”, “стало нарицательным в ту смутную, страшную пору. Солдаты Стенбока, действуя подобно диким зверям, заставляли людей отдавать последнее для содержания шведской армии. Те, кто не хотел этого делать, подвергались ужасающим пыткам... Память о пребывании в Речи Посполитой безжалостного слуги Карла ХН-Магнуса Стенбока отмечена множеством выжженных сел, хуторов, местечек, а также грудами тел ни в чем не повинных обывателей”12.
Война в Польше затянулась. Поляки начали против шведов партизанскую войну. Хотя М. Стенбок по-прежнему возглавлял Далекарлийский пехотный полк, он офи-
7 Крунберг Линстедт М. Каролинские женщины. - Царь Петр и король Карл. Два правителя и их народы. М., 1999, с. 218.
8 Karl XII pâ slagfältet. Karolinsk slagledning sedd mot bakgrunden av taktikens utveckling frän äldsta tider, bd. II. Stockholm, 1918-1919, s. 252-256.
9 Ibid., s. 337.
10 Karlson E. Konung Karl XII:s egenhängiga brev. Stockholm, 1894, s. 27-28.
11 Lacozinski Z. Magnus Stenbok w Polsce. Wrozlaw, 1967, s. 63-65.
12 Idem, s. 98, 100-101.
178


циально находился в свите короля. В 1703 г. граф принял участие в сражении под Пултуском.
Остатки разбитых польско-саксонских войск укрылись в крепости Торн (Торунь), которая немедленно была осаждена шведами. Осада крепости из-за отсутствия у Карла XII тяжелой артиллерии затянулась на несколько месяцев. Сопротивление польских городов и местечек шведским оккупантам становилось все более заметным. Так, город Данциг отказался пропустить шведский морской конвой, везший в лагерь короля, подкрепление, тяжелые орудия и боеприпасы. Тогда генерал М. Стенбок потребовал под угрозой применения силы свободного пропуска конвоя и заставил заплатить горожан 100 тыс. талеров контрибуции.
Вскоре, исчерпав все средства к сопротивлению, капитулировал гарнизон Торна. Комендантом крепости был назначен генерал-майор М. Стенбок. В руки шведов попала саксонская артиллерия. В плен было взято 5 тыс. лучшего войска Августа. Если учесть полки, переданные на службу австрийскому императору, то станет понятным, что Карлу удалось “уничтожить европейски организованную саксонскую военную мощь, являвшуюся ядром во враждебной Швеции коалиции... что с самого начала могущественнейший враг Швеции был побежден”13. С потерей Торна Август II не только лишился своих лучших полков, но и реальной власти над Речью Посполитой.
В 1704 г. М. Стенбок участвовал в штурме Львова и сражении под Пунитцем. 4 июня 1704 г., незадолго до похода на Львов, он был произведен в генерал-лейтенанты и назначен на должность генерал-кригскомиссара шведской армии. В 1705 г. его назначили генерал-губернатором Сконе с повышением в звании до генерала от инфантерии14. Назначение на столь важный пост показало высокую степень доверия Карла XII к своему полководцу. Граф оправдал доверие монарха. Всеми доступными средствами он собирал налоги, рекрутов для пополнения королевской армии, укреплял приграничные с Данией районы.
Летом 1709 г. под стенами небольшого украинского городка Полтава русская армия разгромила войска Карла XII. Полтавское сражение относится к числу немногих битв, которые определили жизнь России и Швеции на многие столетия. На карте появилась новая великая держава - Россия, доказавшая всему миру свою жизнестойкость и способность драться на равных с сильнейшими армиями мира. В ходе Великой Северной войны наметился коренной перелом. Происходила ломка сложившихся за предыдущие столетия международных отношений и политических альянсов. Полтавская победа реанимировала Северный альянс, и бывшие союзники России, не раз предававшие ее интересы, поспешили вновь встать под знамена антишведской коалиции на стороне победителя.
Наибольшую военную активность проявили во второй половине 1709 г. Россия и Дания. Русские войска осадили Ригу, а Дания развернула активную подготовку к высадке в Сконе. Из всех портов к Копенгагену стягивались суда. Для высадки предназначались войска под командованием генерал-лейтенанта И. Рантцау. Предстоящий поход рассматривался более как увеселительная прогулка, нежели серьезная военная операция. Располагая данными о малочисленности шведских войск, датское командование рассчитывало на легкое овладение Сконе и на поддержку местного населения, как это было в период Сконской войны 1675-1679 гг.
Операция датских войск по высадке в Сконе началась в конце октября 1709 г. Экспедиционный корпус датчан состоял из 13 892 человек15. 2 ноября 1709 г. датские войска беспрепятственно высадились в районе Хельсингборга. Небольшие шведские отряды отступали, не ввязываясь в бой. К концу ноября датчане вышли к линии Вегео Рённео - Лёддео, блокировав передовыми отрядами Ландскрону и Мальмё. Шведские
13 Hjärne Н. Karl XII. Omstörtnig i Osteuropa 1697-1703. Stockholm, 1902, s. 140.
14 Levenhaupt A. Karl XII’s officerare. Biografiska anteckningar, bd. 1. Stockholm, 1920-1921.
15 Bidrag til den Store Nordiske krigs Historie. - Utg. af Generalstaben. Kobenhavn, 1893-1922, bd. 2, s. 255.
179


войска сосредотачивались на линии Хельго, пресекая все попытки противника обеспечить подвоз фуража и провианта. К тому же в тылу датчан началась партизанская война. Местное население встретило захватчиков крайне недружелюбно. Бывшим подданным датской короны жилось куда лучше под властью шведского короля, чем при Кристиане V, отце Фредрика IV. Датская “армия, - как отмечают историки, - оказалась окруженной враждебным населением и была вынуждена более заботиться о своем пропитании и защите коммуникаций, нежели о каких-либо наступательных действиях... Можно заметить, что она фактически оказалась в том же положении, что и ее противник в России годом ранее”16. Уже к 27 ноября 1709 г. датская армия разместилась на зимних квартирах. Рантцау ждал прибытия подкреплений и активизации действий норвежской армии, которая постепенно сосредотачивалась в Южной Норвегии. Однако шведы, предвосхищая действия противника, собирали свои войска в Бохуслене, не давая тем самым соединиться норвежским и датским частям.
В январе 1710 г. датское командование предприняло неудачную попытку полностью вытеснить противника с линии реки Нельгео и тем самым обезопасить свои части у Ландскроны. Уже 2 февраля 1709 г. Й. Рантцау отдал приказ о сосредоточении всех войск у Хельсингборга. Что же повлияло на датского командующего? Как мы уже упоминали выше, шведские войска не проявляли активности. Это было связано с проблемой формирования новой армии, которая смогла бы отразить натиск неприятеля. Никогда еще порыв шведского народа не был так высок. Крестьяне, дворяне и бюргеры - все его сословия встали на защиту отечества от захватчиков. В короткий срок удалось сформировать новую 16-тысячную армию при 14 орудиях17.
К началу февраля 1710 г. шведская армия под командованием М. Стенбока сосредоточилась в Осбу. Он вел себя крайне осторожно, выискивая слабые места в обороне датчан и накапливая силы для решительного удара. Датчане все время получали подкрепления, а норвежская армия активизировала свои действия на шведской границе. Нельзя было допустить соединения датчан и норвежцев. Период относительного затишья продлился до 12 февраля 1710 г. Именно в этот день шведская армия перешла в наступление. К 20 февраля противники сблизились настолько, что Й. Рантцау понял, что генерального сражения не избежать и что оно произойдет у Хельсингборга, бывшего главной опорной базой армии Фредрика IV в Сконе.
Возле Хельсингборга датская армия расположилась на линии Серарод - Гьёхульт озеро Хусенс - Брохусет фронтом на северо-восток в сторону Аллерума, Кунгсхуса и Пильсхуса. Вторая позиция армии, подготовленная для обороны, тянулась от Рингсторпа по склонам Рингсторпского и Лагударского холмов. Перед холмами, извиваясь, протекала река Лагударс, пересекающая равнину, образуя цепь из двух озер и впадающая в Рёкил- ла. Весной река разливалась и затопляла равнину перед городом. Учитывая положение, датское командование намеревалось дать неприятелю оборонительное сражение, заняв склоны холмов, а также населенные пункты Берга и Фильборн, в которых находились переправы через реку. Единственным существенным недостатком данной позиции было наличие в тылу торфяного Королевского болота. Таким образом, основная датская оборонительная позиция тянулась от Рингсторпского и Лагударского холмов у Хельсингборга, через Берга-Брохусет до Фильборна и Энгехольма.
Главнокомандующий датским экспедиционным корпусом генерал-лейтенант И. Рантцау провел перекличку вверенных частей и сверку личного состава 24 февраля 1710 г. В строю оказалось 22 тыс. человек18. Однако для участия в сражении командующий выделил примерно 14 тыс. солдат и офицеров, то есть две трети имеющихся в его распоряжении войск19. О приближении противника стало известно примерно за сутки до сражения. Уже утром 28 февраля датские войска заняли исходные позиции,
16 Ibid., s. 257.
17 Bring S.E. Magnus Stenbock. Stockholm, 1910, s. 20-21.
18 Bidrag til den Store Nordiske krigs Historie, bd. 2, s.421.
19 Ibid., s. 418-420.
180


построившись в две линии - пехота в центре, а кавалерия на флангах. Кавалерии было придано для усиления по одному пехотному полку. На стенах крепости стояло 32 орудия. Королевская артиллерия была разделена на четыре батареи. Одна была развернута перед Первым Ютландским кавалерийским полком, вторая перед Морским полком, третья - перед гренадерским корпусом и четвертая - перед Ютландским пехотным полком у Фильборна20.
Шведская армия состояла из 60 кавалерийских рот, 22 пехотных батальонов, 32 пушек и 2 гаубиц. Армия была разделена на четыре колонны - кавалерия на флангах, пехота в двух колоннах в центре, артиллерия между пехотными колоннами21. В таком порядке армия прошла через Кунгхусет и вышла к позициям датчан. М. Стенбок понимал, что лобовая атака на укрепленные позиции противника чревата большими потерями и обречена на провал, но в то же время разведка шведов скрытно от датчан успела проверить толщину льда на водных преградах и болотах.
И. Рантцау был уверен в том, что лед не выдержит и каролинам придется атаковать в лоб по узкому дефиле. М. Стенбок не хотел бросать войска в бой прямо с марша, но солдаты потребовали, чтобы их вели в атаку. Дух шведской армии был высок. Тогда перед каждым полком вышли вперед пасторы. Шведы обнажили головы и стали слушать псалмы. Затем с пением церковного гимна шведская армия, развернувшись в две линии, пошла в атаку. По свидетельству датских офицеров, участвовавших в сражении, “от пения шведов мороз пробивал по коже”. Правый фланг кавалерии каролинов под командованием генерал-майора Ю.А. Мейерфельта устремился на Сенрод, пехота под командованием генерала от инфантерии М. Стенбока - на Серхус, кавалерия левого фланга - в обход правого крыла датчан на Брохусет22. Сковав главные силы датчан, М. Стенбок сумел навязать противнику бой на своих условиях. Широкое применение артиллерийского наступления в сочетании с ударом холодным оружием привели к разгрому датской армии.
Начавшись около 8 утра, сражение закончилось к трем часам дня. Датская армия потеряла 41 офицера убитым и 38 ранеными, 4 600 унтер-офицеров и рядовых убитыми и ранеными. 89 офицеров и 2 588 нижних чинов попали в плен. В качестве трофеев победителям досталось 30 орудий23. Однако значительны были и потери победителей. На поле боя были погребены 32 офицера и 865 нижних чинов. 103 офицера и 1 995 нижних чинов были ранены24. Спустя пять дней датчане, бросив раненых и перерезав 5 тыс. лошадей, погрузились на корабли и отправились на родину. Сконская кампания с треском провалилась. За победу над датчанами граф М. Стенбок получил чин фельдмаршала и стал для шведов спасителем отечества.
Поражение в Сконе заставило датчан теснее сотрудничать с Россией. Хельсингборгское сражение еще раз продемонстрировало неспособность Дании противостоять в одиночку своему грозному скандинавскому соседу.
Отвлечение основных сил России, Саксонии и Речи Посполитой на войну с Турцией весной-летом 1711 г. сказалось и на обстановке в Германии. Фредрик IV под предлогом отсутствия средств на формирование новой армии всячески уклонялся от выполнения союзнических обязательств. Датского короля абсолютно не устраивало усиление позиции России в балтийском регионе. Однако после заключения Прутского мира Петр I стал активно перебрасывать свои войска на север Польши и заставил активизироваться датчан. В конце июля 1711 г. королевская армия, предварительно оккупировав Шлезвиг- Гольштейн, под видом защиты герцогства от вторжения шведов, вторглась в Мекленбург. По согласованию с Саксонией и Россией объединенные войска союзников должны были осадить Штральзунд - главную крепость шведов в Померании. Фредрик IV
20 Bring S.E. Op. cit., s.28; Stille A. Op. cit., s. 316-317.
21 Bring S.E. Op. cit., s. 29-30; Stille A. Op. cit., s. 319-321.
22 Stille A. Op. cit., s. 319-321.
23 Ibid., s. 351-355.
24 Ibid., s. 355-359.
181


настоял на том, чтобы его войска осадили Висмар, крепость, расположенную вблизи от границ датских владений. В 1711-1712 гг. союзная армия находилась в Померании, Бремене, Вердене и под Висмаром. Союзников раздирали противоречия. Каждый стремился занять максимальное количество шведских владений и заявить на них свои права.
В Северной Германии ситуация резко изменилась 4 ноября, когда в Штральзунде высадилась шведская армия под командованием фельдмаршала М. Стенбока. Саксонцы уклонились от боя и отошли от крепости. Причем пехота была отослана в Польшу, а кавалерия направлена на соединение с датчанами в Мекленбург. В стане союзников царила паника. Петр I, внимательно следивший за маневрами противника, просил саксонцев и датчан не вступать в сражение со шведами до подхода русской армии.
М. Стенбок, присоединив к себе часть штральзундского гарнизона, выступил из крепости в направлении Шверина в Мекленбурге. Фельдмаршал хотел деблокировать Висмар и выбить датско-саксонские войска из Бремена и Вердена. В его распоряжении было всего 12 500 человек при 20 орудиях25.
Датско-саксонская армия к моменту наступления противника находилась в Гаде- буше и Гюстрове, а русские войска занимали позиции за реками Нёбель и Реквитц. “Войска его королевского величества дацкого, которые имеют маршировать, стоят в 46 шквадронах и 17 баталионах; при артиллерии обретаетца 4 пушки 4-х фунтовых и 10 пушек полевых и при том же три пушки королевския полския с надлежащею амуни- цею”, - сообщали русские агенты26. Однако на момент соединения с саксонцами датская армия насчитывала не 17, а 19 батальонов. Всего Фредрик IV располагал армией в 13 200 человек. Саксонский корпус состоял из 3800 человек27.
4 декабря М. Стенбок двинулся из Швена на Шверин и Гадебуш. Датско-саксонское командование, проигнорировав просьбу русского царя, решило дать неприятелю бой на укрепленных позициях у Гадебуша. 8 декабря шведская армия подошла к дефиле Улленкрог и остановилась у Гроттенбрица и Люткенбрица в 9 километрах от союзной армии. Датско-саксонские войска занимали позиции, опираясь в центре на селение Вакенштедт, а на правом фланге в селение Альт-Покрент. С фронта и левого фланга позиции союзников прикрывались болотистой долиной реки Радегаст.
Датскую армию возглавлял генерал-лейтенант Й. фон Шольтен. Он построил ее в две линии28. Шведская армия выступила из лагеря в пяти походных колоннах около 3 часов утра. Марш проходил по узкому дефиле шириной до 2 километров, ограниченным лесом и болотистой поймой реки в направлении Вакерштедта29. Шведы приняли решение атаковать союзную армию в центре, а затем обойти ее с флангов.
В ходе Гадебушского сражения М. Стенбок опять применил свой тактический прием - артиллерийское наступление в сочетании с атакой холодным оружием. В результате датско-саксонская армия потерпела сокрушительное поражение, а король Дании Фредрик IV едва не попал в плен к шведским кирасирам. Бегущая армия союзников уже не могла оказать никакого сопротивления. Саксонская кавалерия прикрыла отход датских войск и тем самым спасла их от полного уничтожения. На поле боя пали 4 500 солдат и офицеров. Попали в плен 14 старших и 86 младших офицеров, 3 тыс. солдат и унтер- офицеров. Шведы захватили 13 орудий и 13 штандартов30. Большие потери понесла и шведская армия. Погибли 3 старших и 26 младших офицеров, 491 солдат и унтер-офицер. Были ранены 6 старших и 56 младших офицеров, 895 солдат и унтер-офицеров31.
25Fredrik О. Op. cit., s. 42-43.
26 Российский государственный архив древних актов, ф. Кабинет Петра Великого, on. 1, кн. 21, л. 186-187.
27 Fredrik О. Op. cit., s.46.
28 Ibid., s. 44-46.
29 Ibid., s. 47.
30 Ibid., s. 58.
31 Ibid., s. 58-59.
182


После победы у Гадебуша шведы двинулась к Гамбургу. Взыскав с города контрибуцию, они сожгли город Альтону, находившийся в датском подчинении. Датский король, боясь вторжения армии М. Стенбока на Ютландский полуостров, умолял Петра I о помощи. Верная своим союзническим обязательствам, армия России соединилась 21 января 1713 г. с датчанами и саксонцами в Рендсбурге. 27 января 1713 г. союзная армия в 31 тыс. человек вошла в Гузум. Противник стоял в Фридрихштадте32. Город был окружен болотами и находился недалеко от моря. Шведы взорвали шлюзы и затопили окрестные поля. Две узкие плотины, которые вели в город, были перекопаны и укреплены солдатами М. Стенбока. На каждой плотине были установлены пушки. Датчане и саксонцы категорически отказались от участия в самоубийственной, по их мнению, атаке. Тогда Петр I решил взять Фридрихштадт только русскими войсками. Атака должна была вестись по плотине от местечка Швабштедт. Наступление началось после артподготовки на рассвете 1 февраля. Несмотря на ожесточенное сопротивление шведских солдат, они были сбиты с укрепленных позиций и отступили к Тенингену и Эйдерштадту. В ходе боя погибли 13 шведских солдат и 295 попали в плен33. Русская армия потеряла 7 человек убитыми и более 300 ранеными.
Комендант Тенингена по приказу герцога Гольштейн-Готторпского открыл шведам ворота крепости. Кроме того, к войскам М. Стенбока присоединился голыитейнский гарнизон. В начале апреля 1713 г. положение шведов стало критическим благодаря успешно проведенной втайне от противника операции по наводке мостов через реку Эйдер. 9 мая 1713 г. последняя шведская армия в Германии капитулировала. Было взято в плен 11 489 человек. В качестве трофеев союзникам достались 19 пушек, 128 знамен и штандартов34. По условиям капитуляции шведские солдаты и офицеры оказались в плену у датчан. Участь своих воинов разделил и граф М. Стенбок. Король Карл XII неоднократно предлагал датчанам обменять или выкупить М. Стенбока. Однако все его предложения остались без ответа. Захватив в плен своего злейшего врага, Фредрик IV не желал с ним расставаться. 23 февраля 1717 г. граф М. Стенбок скончался в датском плену. После себя он оставил славу полководца и репутацию крайне жестокого и стяжательного человека.
32 Bidrag til den Store Nordiske krigs Historie, bd. 5, s.32.
33 Ibid., s. 36.
34 Ibid., s. 246-251.
183


Рецензии
1968 год. “ПРАЖСКАЯ ВЕСНА” (историческая ретроспектива). М.: РОССПЭН, 2010, 808 с.
Прошедшая 23-24 октября 2008 г. в Институте славяноведения РАН на базе Научного центра истории сталинизма в Восточной Европе международная конференция «“Пражская весна” 1968 года и эволюция общественных настроений в СССР и странах Центральной и Юго-Восточной Европы», в которой приняли участие российские, чешские, венгерские и сербские ученые, стала важной частью общемирового исследовательского процесса.
Открывая конференцию, директор Института славяноведения РАН К.В. Никифоров сформулировал принципиально важный вопрос: в чем значение изучения феномена “Пражской весны”? «Возможно, главное значение “Пражской весны”, - отметил Никифоров, - как раз и состоит в тех кардинальных изменениях, которые произошли в головах миллионов и миллионов граждан Восточной Европы». Это касается и российской общественности.
Именно поэтому участники конференции высказались за то, чтобы познакомить с ее материалами и выводами общественность. Так возник сборник статей “1968 год. “Пражская весна” (историческая ретроспектива)”1, объединивший усилия 40 авторов, большинство из которых профессионально занимаются изучением истории новейшего времени.
В результате мы имеем перед собой уникальную по широте охвата тем и фундаментальности работу, в которой впервые на русском языке рассмотрен весь спектр вопросов, выдвинутых чехословацкими событиями 1968 г.: от внутриполитических коллизий в
1 	Редколлегия: д.и.н. Г.П. Мурашко (отв. редактор), д.и.н. Т.В. Волокитина, к.и.н. А.С. Стыкалин. Авторский коллектив: К.В. Никифоров, Ч. Ци-
сарж, Ю В. Богданов, И Вондрова, О.В. Павленко, Н.В. Васильева, Я.В. Шилов, С.А. Корнеев, И.И. Орлик, А М. Филитов, А Б. Едемский, Л. Димич, Й. Ча- вошки, Т.А. Покивайлова, В Л. Мусатов, А. Животин, В.П. Любин, Г.П. Мурашко, Л.И. Шинкарев, И.В. Крючков, Н.Д. Крючкова, М Барат, В.В. Во- лобуев, О.И. Величко, А.А. Улунян, И.В. Руднева, В.П. Лукин, В.М. Кривошеев, Ю.М. Кузьмин, Л.Н. Будагова, И.С. Яжборовская, Б.С. Орлов, Т. Краус, Э Г. Задорожнюк, В.В. Марьина, С А. Шерлаимо- ва, Л Ф. Широкова, Т.В. Волокитина, Ю.А. Щербакова, Г.П. Мельников.
ЧССР до межпартийных отношений КПЧ и КПСС, от международных откликов на “Пражскую весну” до восприятия ее идей в теоретических построениях мыслителей и реальной политической практике, от анализа факторов, побудивших советское руководство принять решение о вводе войск в Прагу, до осмысления влияния этого события на советское общество и Восточную Европу в целом.
В рамках журнальной рецензии невозможно проанализировать все статьи, вошедшие в сборник. Поэтому мы остановимся лишь на центральном, по нашему мнению, блоке работ, посвященных характеристике событий в ЧССР 1968 г., воздействию на эти события советского фактора и влиянию “военной акции” на Советский Союз.
Чешский историк И. Вондрова в статье «“Пражская весна” 1968 года и гражданское общество» рассматривает чехословацкие события в качестве переходной стадии от “сталинской модели социализма” к “демократическому обществу”. Август 68-го, пишет Вондрова, положил предел иллюзиям о возможности реформирования социализма, показал “несовместимость каких-либо реформ, если они не являются косметическим подкрашиванием режима, с коммунистической системой”. Как далеко было готово руководство КПЧ и в первую очередь А. Дубчек продвинуться по пути трансформации существовавшей системы? Основываясь, в первую очередь, на анализе “Программы действий”, чешский специалист приходит к выводу - “реформаторский потенциал” А. Дубчека был весьма ограничен: “хотя в исторической литературе нередко утверждается, что реформаторы далеко отошли от принципов советского режима... в документах мы не находим никаких оснований для подобной констатации”. В то же время историк отмечает: “главным действующим лицом на общественно-политической сцене уже не были ведущие коммунистические деятели... процесс вышел из-под их контроля”. Чешская общественность пошла по пути реформ гораздо дальше, нежели это изначально предполагалось партийным руководством, в этой ситуации Дубчек оказался перед дилеммой: либо затормозить движение в обществе и уменьшить процесс либерали-
184


зации до степени, приемлемой для партнеров по социалистическому блоку, либо избежать конфликта с собственными гражданами и одновременно попытаться убедить Кремль в том, что политические реформы не выйдут за рамки существующей системы. Историческую заслугу Дубчека И. Вондрова видит как раз в том, что он предпочел второй вариант.
Сходным образом фигуру лидера КПЧ оценивает Ю.В. Богданов, автор статьи “Судьба реформатора (По страницам воспоминаний Александра Дубчека)”. Человек “в расцвете сил и благородных стремлений, потерпевший незаслуженное поражение”, говорит о Дубчеке Богданов. Так ли это? Уйти от ответа на этот вопрос невозможно! И. Вондрова цитирует высказывание Я. Кадара, назвавшего “Программу действий” «всеобщим социалистическим компромиссом, в котором мы найдем абсолютно все, и его сторонники могут делать все, что им захочется - и укреплять партию, и разрушать ее, и при этом ссылаться на “Программу действий”». На самом деле большинство программных документов, политических деклараций дают возможность очень широких толкований. Именно поэтому для правильной интерпретации исторических событий анализ “манифестов” всегда необходимо сверять с реальной политической практикой.
Мы не будем вдаваться в сложный спор о возможности построения “социализма с человеческим лицом”, реальности “третьего пути”. Опубликованные на страницах рассматриваемого сборника статьи Т. Крауса “1968 г. - многообразие исторического процесса. Восточноевропейский урок”, Б.С. Орлова «Размышления о “Пражской весне” в контексте эволюции концепции социализма», Ч. Цисаржа «Размышления о “Пражской весне” сорок лет спустя» четко показывают нелинейность оппозиции “сталинский социализм” - “демократическое капиталистическое общество”, возможность широкого спектра подходов к этому вопросу. Чехословацкие реформаторы изначально имели весьма расплывчатое представление о том, к каким конкретным результатам должен привести задуманный ими процесс обновления. В гораздо большей степени ими руководили чувства, “высокие душевные порывы”, нежели холодный расчет и четко выработанный план модернизации общественно-политических отношений. В результате Дубчек и его соратники очень часто оказывались не ведущими, но ведомыми, пассивными наблюдателями за развитием не зависящих от их воли процессов.
В этой связи необходимо указать на содержательную статью А.Б. Едемского “Советско- чехословацкие отношения в оценках югославского руководства. Январь- июнь 1968 г.”.
Автор вводит в научный оборот доселе не известный материал о советско-югославских встречах на высшем уровне и в частности о переговорах Л.И. Брежнева с И.Б. Тито 29 апреля 1968 г., в ходе которых, по словам историка, “доминировала чехословацкая тема”. Опираясь на югославский вариант стенограммы переговоров, Едемский суть упреков Брежнева по отношению к Дубчеку сводит к тому, что глава чехословацкой компартии представлялся советскому руководству ненадежным, трудно прогнозируемым партнером, способным в любой момент нарушить существующие договоренности. Несмотря на все попытки Тито убедить Брежнева в том, что процессы, идущие в ЧССР, не таят угрозы социализму, как это явствует из документов, цитируемых Едемским, лидер СССР уже в апреле 1968 г. был настроен в высшей степени скептически по отношению к “Пражской весне”. В советском варианте стенограммы переговоров, судя по всему, не известной историку, Брежнев дает следующую характеристику Дубчеку: “Дубчек пытается что-то предпринять, но у него уже ничего не получается. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что несмотря на то, что он и Черник договорились добиваться того, чтобы пражская партконференция отклонила требование о созыве внеочередного съезда партии - тем не менее все же оно было принято. Где их власть?... Трудно это мотивировать, но итог налицо. Разве это авторитетный лидер, если с ним не считаются. Он без конца выступает, но эти выступления не имеют никакого значения”2.
Становится совершенно очевидным, что стратегия поведения Дубчика, столь высоко оцениваемая Вондровой, в действительности была ошибочной. Давая Москве заведомо невыполнимые обещания, стараясь, с одной стороны, успокоить Кремль, а с другой стороны, сохранить в неприкосновенности в значительной мере не подконтрольные ему самому внутриполитические процессы в ЧССР, глава чехословацкой компартии тем самым все более и более убеждал советских лидеров в безотлагательности “крайних мер”. И дело тут не только в принципиальной разнице взглядов руководства КПЧ и КПСС (как явствует из стенограмм переговоров Брежнева с Тито, взаимоотношения компартий Югославии и Советского Союза также были очень далеки от полного единодушия). Одним из серьезных факторов стало то, что первый секретарь КПЧ создал себе репутацию слабого, не авторитетного деятеля, что для политика не допустимо. Пожа-
2 	Российский государственный архив новейшей истории (далее - РГАНИ), ф. 80, on. 1, д. 927, л. 74.
185


луй, единственное, что сдерживало Кремль в той ситуации, так это отсутствие четкого представления о путях “нормализации положения в ЧССР”, ибо предлагавшиеся “промосковски- ми” политиками в Чехословакии планы “диктатуры”, “комитета национального спасения” уже тогда выглядели в значительной степени утопичными, а более реалистичного комплекса мер в недрах ЦК КПСС выработано не было.
В связи с вышесказанным необходимо упомянуть об обвинении, выдвинутом И. Вон- дровой в адрес российских историков, стремящихся, по ее мнению, «уменьшить вину СССР за вторжение” и делающих “вывод о совместной ответственности за печальное завершение “возрожденческого процесса”». Речь, очевидно, идет прежде всего о статье М.Ю. Прозуменщикова “Вы поймете, что мы не имели другого выхода. Проблемы разработки и принятия решений высшим советским руководством в ходе чехословацкого кризиса 1968 года”3. Не вдаваясь в подробный разбор работы Прозуменщикова, действительно содержащей ряд небесспорных положений, в частности о значении телефонных переговоров 13 августа 1968 г. между Дубчеком и Брежневым (что утверждает Вондрова), мы должны констатировать, что ни о какой реабилитации “советской агрессии” все же речи у Прозуменщикова нет. Вообще вряд ли сейчас в России найдется серьезный, ответственный историк, готовый оправдывать ввод войск в ЧССР. Дело вовсе не в стремлении “обелить” брежневское руководство. Говоря об ошибках Дубчека, исследователи, во-первых, хотят выяснить, насколько возможны были реформы в одной из стран соцлагеря вне реформирования всей “системы мирового социализма” и какая тактика при проведении подобных реформ имела шансы на успех, а какая была априори обречена на неудачу. Во-вторых, крайне важным является выяснение того, какие внутренние и внешние факторы воздействовали при принятии решений советским политическим руководством.
“Необходимо в первую очередь, - пишет О.В. Павленко в статье “Советское посольство в Праге о ситуации в ЧССР. 1967-1968 гг.”, реконструировать советский дискурс 1960-х гг., в контексте которого создавалось особое информационное поле, формировавшее представления партийной элиты... особое значение при этом имеет анализ качества и объема информации, поступавшей из Чехословакии”. Направление научного поиска, обозначенное Павленко, в целом представляется нам
3 	“Пражская весна” и международный кризис 1968 года: статьи, исследования, документы, т. 1. М., 2010, с. 18-48.
перспективным. Но ряд ее рассуждений уязвимы.
Так, справедливо, на наш взгляд, констатируя, что “информация собиралась советскими людьми, занимавшими разные посты при посольстве, консульстве, представительствах советских учреждений, центральных газет и журналов, международных организаций и учреждений” (т.е. очень широкий круг источников, который можно дополнить упоминанием о советских деятелях науки и культуры, писавших отчеты о пребывании за границей, о чехословацких общественных и политических деятелях, напрямую обращавшихся в ЦК КПСС, дипломатах соцстран, регулярно информировавших сотрудников отдела ЦК по тем или иным вопросам, и т.д.), О.В. Павленко утверждает: “советское руководство было вынуждено полностью передоверить рекомендательные функции посольству в Праге и генеральному консульству в Братиславе”. Столь категоричный вывод можно объяснить только тем, что автор, получив возможность работать с документами, созданными советскими дипломатами, не имела доступа ко всему массиву документации бывшего аппарата ЦК КПСС, отложившемуся в фондах РГАНИ. Автор этих строк убежден, что одной из серьезных проблем, высвеченных чехословацкими событиями, было как раз то, что советская система не предполагала наличия единого центра, способного в кризисной ситуации, подобной той, что сложилась в 1968 г., обобщать информацию, анализировать ее и на основе этого анализа предложить Политбюро ЦК КПСС стратегию действий. Для выполнения этих задач не были приспособлены ни посольство СССР в Чехословакии, ни МИД СССР, ни отдел ЦК, возглавляемый К.В. Русаковым, ни Секретариат ЦК. Решить эту проблему, видимо, должно было назначение в апреле 1968 г. на пост секретаря ЦК КПСС, курирующего соцстраны, К.Ф. Катушева. На практике ситуация не только не улучшилась, но привела к острой аппаратной борьбе за влияние между вновь назначенным руководителем, стремившимся сосредоточить в своих руках все нити управления и в том числе занять в дополнение к уже существующему еще и пост заведующего отделом ЦК, и “людьми Русакова”, отстаивающими свое “место под солнцем”. Одной из ключевых фигур в советском посольстве в Праге в то время был советник-посланник И.И. Удальцов. Солидаризируясь с мнением О.В. Павленко о том, что интерпретация И.И. Удальцовым пражских событий во многом находила отклик на Старой площади, нам представляется существенным уточнить тезис историка, согласно которому с самого начала в документах, направляемых
186


советником-посланником в Москву, “чувствуется внутренняя нерасположенность к Дубчеку, неспособность, а может быть, и нежелание понять глубинные мотивы его политического поведения”. Отношение Удальцова к Дубчеку не было неизменным. Сошлемся на сцену, описываемую в книге М.В. Латыша: «На проходившем 5 января общем собрании посольства СССР в Праге советник-посланник И.И. Удальцов несколько раз выскакивал из-за стола Президиума, чтобы позвонить своему информатору - заведующему отделом ЦК КПЧ М. Миллеру. Наконец он, вбежав в зал, радостно объявил: “Ура, товарищи, поздравляю вас, только что первым секретарем избран большой друг Советского Союза и мой личный друг Саша Дубчек”»4. Резко негативное отношение Удальцова, как, впрочем, и других советских дипломатов, к дубчековскому руководству обозначилось приблизительно к марту 1968 г.
Отдельного изучения требует вопрос: насколько советский дипломатический корпус в Праге в данном случае был самостоятелен в своих оценках, а в какой мере его суждения являлись следствием уловленных импульсов, идущих из Кремля? Также специального исследования требует история взаимоотношений с советской стороной и состав так называемых “здоровых сил” в КПЧ, курс на сближение с которыми был взят, как верно отмечает О.В. Павленко, после заседания Политбюро ЦК КПСС 13 марта 1968 г. Как нам представляется, было бы ошибочным вслед за О.В. Павленко утверждать, что «“здоровые силы” стали ассоциироваться со сторонниками А. Новотного». Среди “промосковской партии” мы найдем выходцев как из бывшего окружения Новотного, так и из словацких коммунистов, таких как В. Биляк, Г. Гусак (имевших серьезные разногласия как с Новотным, так и между собой), разношерстную компанию “левых коммуни- стов-интернационалистов” (как они называли себя сами) и множество иных групп, часто с очень разнонаправленными устремлениями, что стало особенно заметно в ходе “нормализации”. Все они имели своих покровителей не только в среде советских дипломатов, но и на Старой площади. Распутать этот клубок на основании составленной О.В. Павленко таблицы “Информационных материалов о событиях в Чехословакии, поступивших по дипломатическим каналам”, совершенно невозможно в силу ошибочного представления ее автора о принятом в ЦК КПСС делопроизводстве. Взятые за основу сведения о количестве рассылаемых экземпляров, обычно помещавшиеся на обо-
4Латыш М.В. “Пражская весна” 1968 г. и реакция Кремля. М., 1998, с. 23.
роте последнего листа документа, далеко не полностью отражают как реальное количество сделанных копий, так и круг лиц, работавших с этим материалом. Прилагавшиеся к документу листки о рассылке (далеко не всегда сохранившиеся), а также картотека, находящаяся в РГАНИ, показывают, что направленный в отдел ЦК материал мог вскоре оказаться в секретариате одного из членов Политбюро ЦК КПСС, там быть размноженным и отправленным секретарям ЦК, иным государственным и партийным деятелям. Очень многие документы, о существовании которых мы знаем благодаря тому, что они были зарегистрированы Общим отделом ЦК, сразу направлялись высшему руководству страны и ныне хранятся в Архиве Президента РФ, оставаясь практически недоступными историкам, как и те, что находятся на закрытом хранении в РГАНИ. Поэтому на данный момент, как нам кажется, составить адекватное представление о документообороте той эпохи крайне затруднительно, а сделанные на основании фрагментарных данных выводы могут привести к искаженному пониманию целостной картины.
Интересным, на наш взгляд, является вывод О.В. Павленко о том, что на ужесточение позиции Брежнева в конце марта - начале апреля 1968 г. по отношению к чехословацким реформаторам серьезным образом повлияли консолидированная позиция В. Ульбрихта и В. Гомулки, а также “перешедшие в наступление”, после появления “Программы действий” и “советские догматики во главе с М.А. Сусловым”. К сожалению, этот тезис, не будучи подкреплен серьезной Источниковой базой, требует дальнейшей разработки.
Примером плодотворного и взвешенного подхода (несмотря на ограниченный круг доступных материалов) к анализу внутрисистемных противоречий в советском обществе, вскрытых чехословацкими событиями, может послужить статья Г.П. Мурашко «“Пражская весна” и советская интеллигенция: к вопросу о формировании “внутрисистемной оппозиции” неосталинизму». На основании анализа подготовленного в аппарате А.Н. Шелепина варианта доклада Л.И. Брежнева к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне, борьбы, развернувшейся вокруг опубликованных академиком А.М. Румянцевым статей о роли интеллигенции в советском обществе, перестановках в руководстве отделов ЦК, курировавших вопросы идеологии, науки и культуры, а также ряда других фактов Г.П. Мурашко приходит к выводу о том, что во второй половине 60-х годов в руководстве КПСС сложилось устойчивое консервативное большинство, тогда как «развитие демократической общест-
187


венной мысли в СССР шло в это время в том же направлении, что и в Чехословакии. Здесь и там в рамках социализма как общественного строя происходил поиск иной, не тоталитарной его модели... Но разница в конкретной ситуации заключалась в том, что в Чехословакии настроения интеллектуалов... были поддержаны частью политической элиты... в СССР же аналогичные настроения не находили сколько-нибудь реальной поддержки в “верхних этажах” партноменклатуры» (с. 404).
“Картина массового одобрения” действий советского руководства по отмене реформ, проводимых в Чехословакии, в немалой степени являлась “фантомом”. Это находит
подтверждение в статьях Л.И. Шинкарева “О некоторых психологических моментах восприятия событий 1968 г. в глубинке России”, И.В. Крючкова и Н.Д. Крючковой «Отклики “Пражской весны” в Ставропольском крае (По материалам краевого архива)».
Суммируя вышесказанное, можно утверждать: выход в свет рассматриваемого сборника - значимое событие в научной жизни. Эта книга пробуждает мысль, приглашает к дальнейшему разговору.
ТА. Джалилов, главный специалист Отдела публикаций РГАНИ
Ю.И. Рубинский. ФРАНЦИЯ. ВРЕМЯ САРКОЗИ (серия “Лица современной политики”). М.: Международные отношения, 2011, 320 с.
Автор рецензируемой книги - известный историк, политолог и дипломат, руководитель Центра французских исследований Института Европы РАН, доктор исторических наук Ю.И. Рубинский. Его перу принадлежит ряд фундаментальных трудов по истории Третьей, Четвертой и Пятой республик во Франции. Французская академия отметила его научные заслуги в изучении Франции престижной премией Ф. Гизо, а правительство Французской республики - высшей степенью (командора) ордена Академических Пальм, учрежденного еще Наполеоном I.
В течение без малого 20 лет - с середины 1970-х до середины 1990-х годов - Ю.И. Рубинский находился на дипломатической службе на посту советника посольства СССР, а затем России во Франции. За эти годы его глубокие академические познания в области истории и современного положения Франции обогатились непосредственными профессиональными наблюдениями за политическими процессами в стране, поскольку в посольстве Ю.И. Рубинский возглавлял группу, изучавшую вопросы французской внутриполитической жизни. Именно поэтому его суждения на данную тему представляют особую ценность.
Рецензируемая монография посвящена проблемам политического развития Франции в 2000-е годы, когда государство и общество оказались перед выбором новых путей развития. На это время пришлась смена политического руководства в Пятой республике: в 2007 г. 79-летнего Жака Ширака на посту главы государства сменил 52-летний, динамичный
Никола Саркози, вознамерившийся провести в стране назревшие социально-экономические преобразования.
С тех пор минуло более четырех лет. В своей новой книге Ю.И. Рубинский взялся подвести предварительный итог деятельности Саркози на посту президента Французской республики.
Документальную основу проведенного исследования составили официальные правительственные документы, материалы французской периодической печати, справочные издания, данные социологических опросов, публикации французских политологов и социологов, наконец, личные наблюдения автора, который регулярно посещает Францию.
Один из его основополагающих выводов состоит в том, что к концу 1990-х годов Франция окончательно исчерпала ресурсы развития в рамках дирижистской экономической модели, обеспечившей ей в послевоенный период важное место в мировой экономике (с. 7-8). Первые признаки стагнации начали появляться уже с середины 70-х годов. “Послевоенная социально-экономическая модель исчерпала свой ресурс, став тормозом для перехода Франции на новый, более высокий уровень развития к постиндустриальному обществу”, отмечает Ю.И. Рубинский (с. 9).
Перед лицом новых вызовов конкурентоспособность страны оказалась недостаточной, что отразилось на ее торговом балансе, который начиная с 2004 г. сводился с устойчивым пассивом. Все более обременительным для налогоплательщиков становилось содержание малорентабельного и даже убыточного гос-
188


сектора, лишь стимулировавшего внутренние финансовые кризисы. Начала давать все более частые сбои, усугубляемые демографическим фактором, и перераспределительная система социальной защиты. Проблема занятости на рубеже столетий, как справедливо пишет Ю.И. Рубинский, превратилась в главную заботу французов. По удельному весу безработных в самодеятельном населении (8,5-10%) Франция оказалась на одном из первых мест в Европейской союзе (с. 12). Обострялась проблема занятости молодежи, что в сочетании с постоянно растущим притоком иммигрантов создавало взрывоопасную ситуацию, чреватую дестабилизацией всего французского общества.
Нарастание и обострение всех этих проблем вызвало к жизни поиски оптимальной модели, которая “сочетала бы сильные стороны европейской, прежде всего французской, модели с ее этатистскими и социальными аспектами и динамичного англосаксонского неолиберализма” (с. 16).
Почти 12-летнее правление Ж. Ширака (1995-2007 гг.) было расценено подавляющим большинством французского общества как время застоя и стагнации, когда проблемы накапливались и, по существу, не решались. Такую оценку разделяли и в рядах правых, управлявших страной долгие годы и не желавших уступать власть.
Появление накануне президентских выборов 2007 г. нового лидера правых Н. Саркози, обнаружившего смелые реформаторские настроения и рискнувшего пойти наперекор позиции Ж. Ширака, конечно же, не было случайным. Саркози чутко уловил настроения и ожидания электората, а также значительной части правящей партии “Союз за новое движение” (СНД).
Ю.И. Рубинский детально рассматривает восхождение к власти этой нестандартной для французской политической традиции фигуры - сына венгерского эмигранта, сумевшего стать шестым по счету преемником основателя Пятой республики и 23-м в истории президентом Французской республики. В монографии прослежены обстоятельства борьбы Саркози за лидерство в правом лагере, а также его противоборство с кандидатом от Французской социалистической партии Сеголен Руаяль.
Как полагает автор, и с ним можно полностью согласиться, победа Саркози в 2007 г. с перевесом в 3 млн. голосов была закономерной. “Своей победой он был обязан двум категориям избирателей, - пишет Ю.И. Рубинский, - с одной стороны, управленческим кадрам высокотехнологичных секторов экономики, а с другой - части протестного «народного»
электората, перешедшего от ультраправого Национального фронта Ле Пена... Основная же масса его электората, консервативные средние слои, ждала лишь окончательного демонтажа остатков прежней, дирижистской, модели снижения налогов, обязательных выплат в кассы соцстраха, либерализации рынка труда, иными словами, скорее корректировки статус- кво, нежели коренных изменений” (с. 36-37).
В более широком плане можно говорить о том, что французское общество хотело преодолеть застой, желало изменений, но без опасных потрясений. В 2007 г. Саркози представлялся для многих тем лидером, который может найти ответы на новые вызовы. “Вопрос заключался лишь в том, - отмечает Ю.И. Рубинский, - насколько методы принятия им решений и их существо способны содействовать модернизации страны или, наоборот, рискуют затормозить ее, вызвав сопротивление снизу. Вплоть до новых президентских и парламентских выборов 2012 г. вопрос все еще остается открытым” (с. 41).
Тем не менее четыре с лишним года, истекшие со времени прихода Саркози к власти, позволили Ю.И. Рубинскому подвести предварительные итоги деятельности Саркози на посту главы государства.
Книга построена по проблемному принципу. В отдельных главах рассмотрены основные направления политики Саркози в контексте внутри- и внешнеполитического положения Франции.
Важнейшее место в его политике занимало и продолжает занимать стремление модернизировать государственные институты Пятой республики, приспособив их к реалиям и потребностям XXI в. Отвергнув идею своей соперницы на президентских выборах Руаяль принять новую конституцию, Саркози пошел по пути усовершенствования действующей в направлении, как было им объявлено, обеспечения более устойчивого равновесия между ветвями власти (с. 90).
Он инициировал принятие в июле 2008 г. закона о частичном пересмотре конституции с тем, чтобы расширить права парламента и правительства, а также ограничить президентский мандат двумя пятилетними сроками. “Несмотря на ряд серьезных корректив... в целом 25-я ревизия Конституции 1958 г., - отмечается в книге, - не изменила сколько-нибудь заметно основные принципы функционирования режима Пятой республики, сохранив его двойственный полупрезидентский характер со всеми его достоинствами и недостатками” (с. 97).
Параллельно с поправками к конституции Саркози приступил к проведению административных реформ с целью преодоления традиционной для Франции чрезмерной цент-
189


рализации государственного управления и расширения прав регионов. Здесь, как и в случае с конституцией, он избрал тактику незначительных уступок, не меняющих общего характера отношений центра с регионами и департаментами. Административная модернизация, пишет Ю.И. Рубинский, “остановилась на полдороге, отказавшись от выбора между департаментским и региональным уровнями” (с. 111).
Составной частью административных реформ стала инициированная Саркози реорганизация государственной службы, парадоксальным результатом которой, по мнению одного из французских экспертов, приводимому в книге, явилась “концентрация процесса принятия решений в руках весьма узкого круга лиц из ближайшего окружения президента или премьер-министра”, что свидетельствует об усилении реальных полномочий исполнительной власти (с. 118).
Саркози пришел к власти под лозунгом укрепления общественной безопасности. Во исполнение этого обещания были проведены законодательные меры по ужесточению борьбы с преступностью и усилению правоохранительных органов, а также частичное реформирование судебной системы. Встретившись с решительным сопротивлением левой оппозиции, Саркози “вынужден был отложить или заморозить некоторые реформы”, надеясь продолжить их проведение в будущем (с. 126).
Наибольшие ожидания избиратели Саркози связывали с его программой давно назревших социально-экономических преобразований. От ее реализации, как полагает автор книги, зависело и место Франции в быстро меняющемся мире, и будущее самого Саркози, его шансы на переизбрание в 2012 г. Он пришел к власти под лозунгом “Больше работать, чтобы больше зарабатывать!”, что предполагало пересмотр устоявшейся социально-экономической модели с присущей ей повышенной ответственностью государства. Сам Саркози, как показано в книге, был и остается убежденным сторонником англосаксонской экономической модели, которую он намеревался реализовать во Франции.
Однако разразившийся в 2008 г. (всего лишь через год после его прихода к власти) мировой финансово-экономический кризис поставил под угрозу широкие планы Саркози в социально-экономической области. Ю.И. Рубинский подробно рассматривает конкретные действия, которые администрация Саркози предпринимала в условиях тяжелого кризиса, когда президент вынужден был корректировать свою предвыборную программу. “В поисках оптимального синтеза неокейнсианского дирижизма с монетаристским неолиберализмом, между американской и европейской моделями
Франции Саркози выпала нелегкая роль первопроходца”, отмечает автор, имея в виду то, что программа социально-экономических преобразований еще далека от завершения (с. 159).
Важное место в деятельности Саркози на посту главы государства занимают вопросы национальной идентичности и иммиграции, связанные с массовым притоком во Францию выходцев из бывших французских заморских владений и других стран, зачастую из иной культурно-цивилизационной среды. По приводимым в книге данным, в 2009 г. общая численность иммигрантов во Франции достигла 6,5 млн. человек, половину из которых составляли мусульмане, что поставило на повестку дня вопрос о разработке правительственной политики в отношении этих “пришельцев”. Речь шла об органическом вхождении иммигрантов в национальное сообщество. Рассмотрев действия администрации Саркози на этом направлении, автор приходит к следующему выводу: «Процесс внутренней интеграции, призванный реализовать во Франции общий лозунг Евросоюза, где интеграция происходит на международном уровне под лозунгом «Единство в многообразии», сталкивается на французской почве с немалыми препятствиями, для преодоления которых наверняка потребуется немало времени» (с. 187).
Остро стоит в современной Франции и вопрос о молодежи, которой все труднее найти свое место на рынке труда у себя на родине, и это превращает ее в потенциально взрывоопасный для общественного порядка элемент. Ю.И. Рубинским рассмотрены попытки правительства Саркози снизить напряженность в этом болезненном вопросе. Здесь, как и в вопросе обеспечения национальной идентичности, предстоит еще многое сделать.
Одна из глав книги посвящена проблеме эволюции партийно-политических сил в период президентства Саркози. За последние 30 лет, со времени победы Ф. Миттерана на выборах 1981 г., устойчивой тенденцией внутриполитического развития Франции стал упадок центристских партий и консолидация голосов избирателей вокруг двух, как пишет Ю.И. Рубинский, “умеренных системообразующих партий, способных периодически сменять друг друга у власти и в оппозиции без революционных потрясений, столь свойственных Франции в прошлом” (с. 40). По существу, речь идет о неком аналоге двухпартийной системы в лице правящей ныне правой партии “Союз за новое движение” и оппозиционной Социалистической партии (ФСП).
Ю.И. Рубинский подробно анализирует эволюцию внутри двух соперничающих блоков - правого и левого, а также позиции при-
190


мыкающих к ним “сателлитов” и “попутчиков” из числа мелких политических партий и групп (с. 213-249).
Заключительную главу автор посвящает внешней политике Саркози последних четырех лет. Он пишет, что еще в ходе предвыборной кампании Саркози удалось убедить избирателей, а также основных партнеров Франции по ЕС и НАТО в основательности своей внешнеполитической программы, чего нельзя сказать о его сопернице в борьбе за пост главы государства - Руаяль. При этом Ю.И. Рубинский резонно замечает, что внешнеполитические вопросы интересовали французских избирателей в гораздо меньшей степени, чем социально- экономические.
В книге подробно освещаются взгляды Саркози на мировые реалии начала XXI в., его подходы к продолжению “европейского строительства” и трансатлантическому диалогу, политика в отношении государств Африки, Азии и Латинской Америки. Большое внимание автор уделил отношениям Франции с Россией и государствами постсоветского пространства. Он констатирует, что восстановление Саркози доверительного диалога с США, осложненного в результате американского вторжения в Ирак (2003 г.), и возвращение Франции в военную организацию НАТО, откуда в 1966 г. ее вывел генерал де Голль, не ухудшило франко-россий¬
Л.Н. Бровко. ЦЕРКОВЬ И “ТРЕТИЙ
В отечественной и зарубежной германистике особое место занимают работы, связанные с изучением взаимоотношений германского национал-социализма с религией, в первую очередь с традиционным для Германии христианством - католицизмом и протестантизмом. Вторая половина 2000-х годов отмечена ростом интереса к этой проблематике и появлением новых исследований как в России, так и за рубежом.
Значительным вкладом в изучение проблем отношений германского тоталитаризма и христианства стала работа старшего научного сотрудника ИВИ РАН к.и.н. Л.Н Бровко, автор которой является одной из ведущих специалистов по этой теме1. В книге представлена
1 	Бровко Л Н. Церковь и “третий рейх”. - Новая и новейшая история, 1991, № 4; ее же. Конформизм и конфронтация. Христианские церкви и нацистское государство. - Свободная мысль, 1993, № 12; ее же.
ских отношений, как того можно было ожидать (с. 302-304,314).
Книга Ю.И. Рубинского вышла в свет в разгар событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке, приведших к падению режимов, с которыми у Франции традиционно существовали тесные партнерские отношения.
Остается надеяться, что в следующей своей монографии (или в дополненном переиздании нынешней) Ю.И. Рубинский подведет не предварительные, как в данном случае, а окончательные итоги не только внешней политики Саркози, но и всего его президентства.
Необходимо лишь дождаться выборов 2012 г., когда французские избиратели будут решать, кому доверить управление страной.
В заключение хочется отметить, что отечественная историография пополнилась глубоким и содержательным исследованием о современной Франции, которое будет интересно как научным работникам и дипломатам, так и преподавателям высшей школы, аспирантам и студентам, специализирующимся в области современных международных отношений.
П.П. Черкасов, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН
РЕЙХ”. СПб.: Алетейя, 2009, 472 с.
широкая панорама отношений между германскими христианами и национал-социализмом. Исследование характеризуется большим объемом событийного материала, разработкой актуальных историко-философских проблем. В монографии поставлена проблема соответствия сущности христианства, его религиознонравственных принципов и норм реальным общественно-политическим процессам, поведению людей в тоталитарном обществе.
Книга Л.Н. Бровко имеет традиционную для монографий структуру, открываясь введением, содержащим источниковедческий и историографический обзор. Работа состоит из двух частей, посвященных истории христианства в Германии в структуре тоталитарного государ-
Дитрих Бонхёффер - Вопросы истории, 2003, № 4; ее же. Немецкая евангелическая церковь и национал-социализм. - Новая и новейшая история, 2010, № 1.
191


ства до Второй мировой войны и в период с 1939 по 1945 г.
Автором использованы архивные и опубликованные источники на русском и немецком языках. Особое внимание историк уделяет теоретическим работам о сущности христианства, используя труды деятелей христианской церкви прошлого и настоящего. К несомненным достоинствам монографии следует отнести историографический обзор, который дает представление о трудах советских, российских, германских авторов по теме исследования, в том числе и новейших.
Стержнем работы является мировоззренческое противостояние христианства “в лице его лучших представителей” и национал-социализма (с. 23). Историк ставит новую для российской исторической науки проблему соотношения патриотизма и антифашизма у германских христиан.
Значительное внимание автор уделяет проблемам генезиса церковно-национал-социалистского сотрудничества. Монография открывается главой, посвященной проблемам истоков явления, которое определяется как “национал-социалистское отторжение христианства” (с. 51). Особое внимание уделено роли, которую в генезисе национал-социалистского отношения к Церкви сыграли различные идеологические концепции и течения, связанные с движением “фёлькише” (с. 55-57).
Анализируя раннюю историю отношений между христианами и национал-социалистами, историк показывает не только основные направления деятельности государства по подчинению церквей, их интеграции в национал-социалистскую систему (с. 156-160), но и указывает на то, что более уязвимыми, в силу своей истории, оказались немецкие католики, заключившие с гитлеровским государством спорный конкордат (с. 68-70). Конкордат рассматривался католическими епископами Германии в качестве вынужденной меры, призванной спасти церковь как организацию, защитить ее от репрессий со стороны государства. Такой точки зрения придерживался, например, кардинал М. Фаульхабер, критиковавший с христианских позиций национал-социалистское мировоззрение2. В книге Л.Н. Бровко дается его политический портрет, как и портреты других христианских деятелей и теологов - католических и протестантских.
В историографии есть разные точки зрения на проблему взаимоотношений христианских церквей с гитлеровским режимом. Так, в недавно опубликованной работе католика
2 	Бровко Л.Н. Кардинал Фаульхабер и “третий рейх”. - Новая и новейшая история, 2008, № 5.
192
М. Оршолича констатируется, что, несмотря на все преступления национал-социализма во время Второй мировой войны, имело место их молчаливое одобрение или просто нежелание замечать их со стороны церкви, в первую очередь - католической3.
Достоинством монографии Л.Н. Бровко следует признать анализ взаимосвязи религии и трансформации немецкой идентичности в период диктатуры НСДАП; показаны процессы постепенной интеграции части христиан в национал-социалистское государство, что вылилось в пронацистское движение “Немецких христиан” (с. 101-104). Впервые в отечественной историографии исследуются сложные и противоречивые процессы, происходившие внутри протестантской церкви, в рамках которой и возникли “Немецкие христиане”, представлена деятельность оппозиционной “Исповедующей церкви”4, с христианских позиций критиковавшей гитлеровский режим. В книге показана и эволюция теологических концепций крупнейших теоретиков христианства в Германии К. Барта и П. Тиллиха (с. 126-130), а также М. Нимёллера (с. 143-144) и Д. Бонхёф- фера (с. 273-292). История отношений между НСДАП и христианскими церквями излагается в монографии начиная с января 1933 г. и интерпретируется как череда споров и последовательных расхождений между национал-социализмом и христианством (с. 171-226).
Особое внимание в работе уделено истории немецких церквей в период Второй мировой войны. Автор показывает, что часть германских церковных деятелей позитивно отнеслась к оккупации Польши (с. 257), одобрила нападение на Советский Союз. Историк указывает на наличие устойчивых связей между национал- социализмом и некоторыми кругами в христианских церквях Германии. С другой стороны, Л.Н. Бровко одной из первых в отечественной германистике показала роль христиан в движении Сопротивления, представленном Национальным комитетом “Свободная Германия” (с. 393-405).
В заключении автор констатирует, что пережитый опыт взаимоотношений с нацистской диктатурой наложил серьезный отпечаток на развитие церквей в Германии после 1945 г., которым пришлось действовать в условиях разделенной страны.
Л.Н. Бровко акцентирует внимание на, казалось бы, парадоксальном явлении: в “темный век фашизма” имел место всплеск принципиально новой богословской мысли, что отрази-
3 Orsolic М. Zlodusima nasuprot. Religija i nacional- socijalizam. Sarajevo, 2006, p. 17.
4 Bekennende Kirche.


лось в работах К. Барта, Д. Бонхёффера, Р. Гу- ардини, А. Дельпа, П. Тиллиха.
Концептуальный вывод автора заключается в утверждении, что “антифашистское христианское Сопротивление..., пусть разрозненное, непоследовательное и недостаточно сильное, все же имело место в годы фашистской диктатуры” (с. 425). Этот вывод непосредственно вытекает из проведенного автором анализа истории немецких христианских церквей, и представляется логичным и обоснованным.
В то же время признавая, что церкви Германии сыграли значительную роль в движении Сопротивления, во внимание следует принять и то обстоятельство, что в рамках христианства в Германии существовали течения, которые позитивно восприняли приход нацистов к власти. Автор пишет об этом. Однако остается не совсем понятным феномен поведения церковных деятелей, сотрудничавших с нацистским режимом, который не скрывал своей критической настроенности по отношению к ним. Помимо
желания сохранить церковь как организацию, национализма и государственного патриотизма некоторых отцов церкви, на что обращает внимание автор, тому были, очевидно, и какие-то скрытые психологические, харизматические и иные причины. Дальнейшее их изучение могло бы способствовать более глубокому пониманию феномена национал-социализма.
Монография Л.Н. Бровко представляет собой фундаментальное освещение проблем, связанных с историей христианства в период диктатуры НСДАП. Книга вносит существенный вклад в изучение отношений между германским фашизмом и христианством.
М.В. Кирчанов, кандидат исторических наук, доцент Воронежского государственного университета, С.В. Кретинии, доктор исторических наук, профессор Воронежского государственного
университета
А.М. Фомин. ВОЙНА С ПРОДОЛЖЕНИЕМ. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ И ФРАНЦИЯ В БОРЬБЕ ЗА “ОСМАНСКОЕ НАСЛЕДСТВО”. 1918-1923. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2010, 456 с.
Книга кандидата исторических наук, преподавателя кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А.М. Фомина - первое в отечественной историографии монографическое исследование по ближневосточной подсистеме Версальской системы международных отношений. Можно согласиться с автором, что англо-французские отношения в 1918-1923 гг. составляли костяк мировой политики и определяли ее характер. Действительно, в то время Советская Россия не могла претендовать на ведущие роли, США тяготели к изоляционизму, а Италии не хватало потенциала для равноправного участия в международных делах. А.М. Фомин вместе с тем подчеркивает, что на англо-французские отношения в тот период влияли как политика других великих держав, так и действия малых стран и национально-освободительные движения.
Предметом рецензируемой монографии стало мирное урегулирование западноевропейской Антантой отношений с Турцией. Оно растянулось на пять лет- от Мудросского
перемирия 1918 г. через Севрский договор 1920 г., решительно отвергнутый кемалист- ской Турцией, к Лозаннскому договору 1923 г., оказавшемуся в сравнении с другими мирными соглашениями Версальской системы на редкость прочным и не развалившимся даже в годы Второй мировой войны. В ходе всестороннего выяснения причин такой устойчивости восточного договора автор рассматривает состояние англо-французской Антанты, “внутритурецкие” процессы, место ближневосточного узла (Сирия, Ливан, Палестина) в системе колониальных и зависимых стран, арабское национально-освободительное движение. В указанном регионе в 1918-1923 гг. закладывался фундамент активной ближневосточной политики великих держав в XX в., и это обстоятельство актуализирует тему монографии.
Автор в своем исследовании опирается на широкий круг репрезентативных источников. Среди них дипломатические документы, парламентские и правительственные материалы, британская и французская пресса, публицистика, а также значительный пласт
7 Новая и новейшая история, № 6
193


источников личного происхождения. Особую ценность имеют новейшие публикации документов британских и французских архивов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
В монографии освещаются перипетии взаимоотношений Османской империи и англо-французской Антанты накануне и во время Первой мировой войны вплоть до заключения Мудросского перемирия 30 октября 1918 г. Используя категории “материальные и моральные интересы”, автор стремится представить целостную картину условий, в которых разворачивалась борьба Великобритании и Франции за “османское наследство”. В итоге этого соперничества соотношение сил ко времени созыва Парижской мирной конференции сложилось в пользу Великобритании и англичане в полной мере воспользовались этим преимуществом.
Авторской новацией следует признать отслеживание различий в механизмах принятия внешнеполитических решений в Лондоне и Париже. По мнению А.М. Фомина, применительно к Ближнему Востоку Великобритания политически обыгрывала Францию, потому что обладала в значительно большей степени дипломатическим мастерством и выгодными исходными позициями.
В работе обстоятельно рассмотрены позиции западных держав по восточному вопросу, занятые ими на Парижской мирной конференции 1919-1920 гг. Автор не ограничивается традиционным изучением дипломатических ходов (заметим, что эта сторона исследования выполнена безупречно). В фокусе его анализа оказываются особенности принятия политических решений, обусловленные различиями политических систем и культуры Франции и Великобритании.
Большое место в книге занимает процесс подготовки Севрского договора 1920 г., анализ его содержания, а также причины краха этого соглашения. Столь пристальное внимание к Севрскому договору оправдано. Этот документ был воспринят кемалистами в Турции как очевидное проявление неспособности султана защищать национальные интересы. Борьба вокруг договора не только стала поворотной вехой в новейшей истории Турции, но и заставила великие державы пойти на пересмотр своей переднеазиатской политики. Об этом свидетельствуют материалы Лозаннской конференции 1923 г., ставшие предметом осмысления в заключительной главе рецензируемой монографии.
Обращает на себя внимание анализ дипломатической дуэли Великобритании и Франции, поводом к которой послужила деятельность
финансовой комиссии и Администрации Оттоманского долга. В англо-французском столкновении отразились принципиально разные подходы союзников к проблеме “османского наследства”. В то время как Великобритания исходила из стратегических задач дальнейшего строительства империи и создания имперских коммуникаций, французская сторона при решении этого вопроса ставила во главу угла финансовые рычаги влияния на Порту. Английское правительство путем искусных дипломатических комбинаций добилось того, что была выполнена только французская “программа минимум”. При этом дипломатический торг между союзниками проходил без учета интересов Турции, что и предопределило фиаско Севрского договора.
К моменту созыва Лозаннской конференции Великобритания полностью завладела стратегической инициативой. К этому времени решение турецкого вопроса было окончательно переведено в дипломатическую плоскость. Сложность отношений Великобритании и Франции, их обострение во время Чанакского кризиса 1922 г., когда Франция отказалась поддержать Англию в противостоянии против Турции, по сути, позволили английскому правительству добиваться максимального продвижения собственных интересов, при этом согласие союзника было лишь “желательным”. Дело кончилось публичным размежеванием, и французам оставалось лишь признать свое поражение.
А.М. Фомин обращает внимание, что действия стран Антанты во все меньшей степени определялись их собственными долгосрочными планами и все больше диктовались внешними обстоятельствами. Уже отмечалось, что печальная судьба Севрского договора была предопределена недооценкой союзниками по Антанте политической воли и авторитета Мустафы Кемаля и его сторонников, против которых Великобритания пыталась применить лишь военные средства. По наблюдениям А.М. Фомина, зависимость французской политики от Англии на Ближнем Востоке была продолжением ее зависимости в Европе (с. 427). На наш взгляд, в этом своем утверждении автор излишне категоричен: вспомним инициативную роль Франции в образовании Малой Антанты, франкобельгийские и франко-польские отношения первой половины 1920-х годов. Впрочем, и сам А.М. Фомин признает, что в политике Франции во все большей мере проявлялось стремление к самостоятельности, не принесшее ей, правда, ощутимых выгод (с. 432-433). Не вполне ясным остался и вопрос о характере англофранцузских отношений на Ближнем Востоке. Из монографии явствует, что политика Фран-
194


ции, согласованная с Англией, не устранила фундаментального противоречия их интересов по отношению к Османской империи - военностратегического интереса Великобритании и финансово-экономического интереса Франции (с. 263). Наверное, правильнее было бы говорить не о противоречии интересов, а о неравенстве условий (стартовых возможностей) английского и французского присутствия на Ближнем Востоке. Монография, бесспорно, носит проблемный характер, который целесообразно было бы полнее отразить в названиях глав и параграфов.
В заключение подчеркнем, что монография А.М. Фомина - серьезное оригинальное исследование, выполненное в русле “новой истории международных отношений”.
А.Г. Айрапетов, доктор исторических наук, профессор Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, Н.Е. Зудов,
кандидат исторических наук, доцент Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина
В.Т. Юнгблюд, А.В. Чучкалов. ПОЛИТИКА США В ИРАНЕ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. Киров: изд-во ВятГГУ, 2011, 414 с.
Новым свидетельством усилившегося под влиянием рассекречивания архивных документов интереса российских историков к изучению региональных аспектов предыстории “холодной войны” является монография ректора Вятского государственного гуманитарного университета (ВятГГУ) д.и.н. В.Т. Юнгблюда и старшего преподавателя кафедры всеобщей истории ВятГГУ к.и.н. А.В. Чучкалова. Книга написана на основе широкого круга источников. Авторы опирались на неопубликованные документы Архива внешней политики РФ, документы из президентской библиотеки Ф.Д. Рузвельта (США), размещенные в Интернете, публикации документов, включая выступления американских президентов, дебаты Конгресса США, переписку лидеров “большой тройки”. Среди разнообразной мемуарной литературы важно отметить привлечение воспоминаний иранских государственных и военных деятелей. Вводную часть монографии также отличает обстоятельный обзор отечественной историографии американо-иранских отношений, в котором выделены три периода, обусловленных социально-политическими изменениями в СССР-России (с. 8), и классификация по направлениям и тематике относящихся к теме зарубежных исследований. В качестве достоинства монографии следует назвать неоднократное обращение к историографическим дискуссиям, что знакомит читателя с различными точками зрения и позволяет лучше понять авторскую интерпретацию событий.
Задаваясь общей целью “представить систематическую картину эволюции иранской политики США в годы Второй мировой войны,
постепенного вовлечения США в иранские политические и экономические процессы” (с. 17), авторы начинают рассматривать американо-иранские контакты с сентября 1939 г. Они отмечают, что именно начало Второй мировой войны усилило тенденцию к взаимному сближению двух стран, в котором заинтересованной стороной первоначально выступали не столько США, сколько Иран, переориентировавший свою внешнюю политику с Германии на новую “третью силу” (с. 34). Лишь в течение 1941- 1943 гг., после начала Великой Отечественной войны и нападения Японии на Перл-Харбор, стала формироваться целенаправленная политика США в отношении Ирана, развивавшаяся по двум взаимосвязанным направлениям: снабжения СССР по ленд-лизу через “персидский коридор” и противодействия опасности нарушения иранского суверенитета и территориальной целостности, создавшейся вследствие нахождения в этой стране британских и советских войск.
Подробное рассмотрение авторами ключевой роли США в обеспечении функционирования “персидского коридора” вносит существенный вклад в разработку отечественной историографией проблемы поставок по ленд- лизу в СССР через Иран.
Следует отметить обращение авторов к такому малоизученному вопросу, как дипломатические переговоры о возможности использования “персидского коридора” и территории СССР для доставки военных грузов в Китай. Они связывают неудачу этого проекта с противоречивостью позиций правительств США и СССР, которая была в первом случае продик-
7*
195


тована прагматическими соображениями, а во втором - нежеланием Москвы портить отношения с Японией (с. 164).
В монографии рассматриваются взаимосвязанные проблемы: нарастание противоречий в межсоюзнических отношениях; расширение американо-иранских торгово-экономических связей; формирование и продвижение американских интересов на Среднем Востоке; влияние иранских правящих кругов на политику “третьей силы”.
В качестве одного из первых шагов американской дипломатии в поддержку независимости Ирана отмечено содействие США заключению в январе 1942 г. трехстороннего англо-советско-иранского договора о союзе. Авторы подчеркивают, что важной вехой на пути активного вовлечения США в иранские дела явилась Тегеранская конференция 1943 г., которая закрепила созревавшую в госдепартаменте США (меморандум Дж. Джернегана) и поддержанную президентом Рузвельтом идею использования Ирана, объявившего войну Германии и присоединившегося к Декларации Объединенных Наций в сентябре 1943 г. в качестве “экспериментальной площадки” для проверки принципов Атлантической хартии (с. 54). После Тегеранской конференции и принятия Декларации по Ирану число американских советников в этой стране достигло примерно 100 человек (с. 201). По определению авторов, программа консультативной помощи являлась краеугольным камнем политики США, направленной на усиление Ирана посредством обеспечения стабильности в стране для функционирования “персидского коридора” и создания условий для сохранения иранского суверенитета (с. 187). В монографии рассматривается деятельность финансовой миссии А.Ч. Мильспо, жандармской миссии полковника Н. Шварцкопфа и военной миссии во главе с генералом К.С. Ридли.
Обращаясь к проблеме истоков эскалации напряженности на Среднем Востоке между западными союзниками и СССР, Юнгблюд ri Чуч- калов уделяют значительное внимание анализу обеспокоенности американских и британских дипломатов в связи с политикой советских военных властей на севере Ирана, ростом там сепаратистского движения и усилением влияния на иранское правительство со стороны СССР. Это недовольство западных союзников нашло свое выражение уже на 1-й московской конференции союзников в 1941 г., отразилось в нотной переписке 1942-1943 гг. и с особой силой проявилось в нефтяном кризисе 1944 г. В то же время авторы полагают, что “одной из острых проблем в отношениях между союзниками... стал польский вопрос” (с. 105). Они разделяют
точку зрения российских историков, что инициатива вывода армии В. Андерса из СССР в Иран была коллективным решением в результате противоречивых англо-польско-советских переговоров осенью-зимой 1941-1942 гг. Однако авторы корректируют сложившийся у российских исследователей взгляд на участие США в этом вопросе лишь как на поставщика вооружений для будущей польской армии. В монографии приводятся документальные свидетельства об обращении главы польского правительства в эмиграции В. Сикорского к США за помощью в эвакуации из Советского Союза в Иран польских военнослужащих, а также нескольких тысяч польских детей и их матерей с последующей транспортировкой в другие страны. Осуществление этой помощи не всегда получало одобрение Москвы по военным, политическим и идеологическим причинам, но в итоге способствовало усилению влияния США на Среднем Востоке.
Осложнение отношений западных союзников с СССР сопровождалось сближением американо-британских позиций по ряду спорных вопросов, несмотря на существовавшие до 1945 г. противоречия между США и Великобританией, касавшиеся ленд-лизовских поставок через Иран, политики английских военных властей в их зоне влияния, соперничества в доступе к иранской нефти. В вопросе о выводе войск союзников из Ирана, который “получил свое развитие в свете нефтяного кризиса осени 1944 г.” (с. 164) и в конечном итоге, наряду с событиями в Иранском Азербайджане, привел к Иранскому кризису 1945-1946 гг., США и Великобритания объединились в противодействии затягиванию вывода советских войск.
В целом в монографии представлена всесторонняя картина того, как происходило укрепление позиций США в Иране. Рассматривая деятельность США в рамках сотрудничества в антигитлеровской коалиции, В.Т. Юнгблюд и А.В. Чучкалов подчеркивают, что «усиление вовлеченности США в иранскую общественно-политическую жизнь было связано, в том числе и с организацией “персидского коридора” снабжения СССР, продиктованной военной необходимостью» (с. 173). Помимо рассмотрения американо-иранских отношений сквозь призму истории “персидского коридора” авторы обращаются к анализу двустороннего экономического взаимодействия. Важным свидетельством стратегической значимости Ирана для США являлось распространение на него 2 марта 1942 г. закона о ленд-лизе. В монографии показано, в чем состояла помощь США по преодолению продовольственных, транспортных, финансовых и торговых трудностей
196


Ирана в 1941-1945 гг. в условиях сокращения возможностей Великобритании в сферах ее традиционного влияния на Ближнем и Среднем Востоке.
Большое внимание уделено подготовке и подписанию 8 апреля 1943 г. американоиранского торгового соглашения, поскольку, по мнению авторов, оно являлось “звеном” в реализации “программы взаимных торговых соглашений на основе принципа наибольшего благоприятствования”, в свою очередь нацеленную на создание экономического базиса международных отношений с доминированием в них США (с. 244). С конца 1943 г. в экономической политике США в Иране наблюдается смещение акцента с поддержки военных усилий Объединенных Наций на укрепление их собственных позиций в этой стране, что особенно проявилось в соперничестве с Великобританией и СССР за доступ к иранской нефти. В главе, посвященной переходу США в 1944-1945 гг. от реализации военных целей к определению и отстаиванию американских национальных интересов в Иране, авторы рассматривают ряд свидетельств этого процесса. Среди них: повышение статуса двустороннего дипломатического представительства до посольств; реорганизация соответствующих отделов Госдепартамента; преодоление противоречий между военным министерством и Госдепартаментом относительно иранской политики; разработка в ряде меморандумов и политических заявлений новых подходов к Ирану и региону Среднего Востока, которые порывали с исходной позицией Рузвельта “об испытании в Иране бескорыстной политики США” (с. 304).
Политика США в Иране проанализирована в тесной взаимосвязи с реакцией иранских правящих кругов, оказывавшей свое влияние на результат двустороннего взаимодействия. Так было с несостоявшимся юридическим оформлением статуса нахождения американских войск в Иране, отказом иранского правительства в 1944 г. предоставить нефтяные концессии союзникам (хотя в его основе была антисоветская направленность), с претен¬
зиями иранских правящих кругов и парламента (меджлиса) на передачу правительству собственности США после окончания войны. Немаловажное влияние оказывали и жалобы иранских властей на ввод британских и советских войск, политику Великобритании и СССР в отношении Ирана.
Помимо иллюстративного ряда авторы поместили 13 приложений, содержащих в хронологическом порядке переводы на русский язык меморандумов ответственных сотрудников госдепартамента, писем госсекретаря К. Хэл- ла и генерала П. Харли Рузвельту, текста декларации трех держав об Иране, документы, связанные с миссией Мильспо и другие источники.
К недостаткам монографии В.Т. Юнгблюда и А.В. Чучкалова можно отнести “дробность” ряда параграфов. На наш взгляд, следовало бы, используя проблемный подход, объединить материал о решении валютного вопроса в 1942 г., переговорах о стабилизации валют 1943 г. и освещении темы финансовой ответственности за эксплуатацию Трансиранской железной дороги. Мало информации содержит такая характеристика реакции советского руководства на отказ иранского правительства предоставить в 1944 г. союзникам нефтяные концессии, как “обида” на Иран (с. 258). Требуется разъяснить противоречие между утверждением авторов о нежелании США, чтобы их использовали как “буфер”, и выводом, что американские советники стали важной частью “политического буфера”, воздвигнутого Ираном между Лондоном и Москвой (с. 311).
В целом же рецензируемая монография существенно дополняет современную историографию генезиса “холодной войны” и глобализации внешней политики США, начавшейся с расширения их позиций на Ближнем и Среднем Востоке.
Н.И. Егорова доктор исторических наук, руководитель Центра по изучению “холодной войны” Института всеобщей истории РАН
197


LES HISTORIENS FRANÇAIS À L’ŒUVRE (1995-2010). Paris: PUF, 2010, 328 p. ФРАНЦУЗСКИЕ ИСТОРИКИ ЗА РАБОТОЙ (1995-2010). Париж, 2010, 328 с.
Историческая наука во Франции традиционно является местом междисциплинарных взаимодействий. Междисциплинарный анализ очень плодотворен, но приводит к рассеиванию научного знания. В 70-е годы XX в. рассеивание научного знания создало эффект “раскрошенной истории”1. Оказалось, невозможно знать обо всех направлениях исследований без специального анализа, что способствовало возникновению нового жанра - панорамы исторической науки, представленной в масштабных коллективных трудах, таких как “Создание истории” (1974) и “История и профессия историка во Франции 1945-1995” (1995)2. В 2010 г. сообщество французских историков вновь обратилось к саморефлексии. Ее результатом стало появление книги “Французские историки за работой (1995-2010)” под редакцией Ж.-Ф. Сиринелли, П. Коши и К. Товара.
Руководители проекта планировали представить плюралистическую картину новаций в исторической науке, не отдавая предпочтение какому-то одному подходу. На практике это оказалось довольно сложно реализовать, о чем свидетельствует структура работы. Редакторам пришлось разбить работу на две части. Первая часть построена по хронологическому, а вторая - по тематическому принципу.
В первой части представлен очерк, охватывающий четыре исторические эпохи - античность, средневековье, новая и новейшая история. Каждой эпохе посвящена отдельная глава. В первой главе “Исследования античности во Франции с 1995 по 2010 год” С. Бенуа сделал обзор тематик исследования и выделил особую роль вспомогательных исторических дисциплин, необходимых для познания ранней истории человечества. Среди вспомогательных исторических дисциплин особое место занимает археология. Именно она позволила французским историкам занять лидирующие позиции в изучении доисторической и античной эпох.
Главной темой исторической науки во Франции традиционно была средневековая история. В главе “Средние века” К. Товар и Р. ле Жан рассказали о разных трактовках понятия “средневековье” и рассмотрели вопрос о христиан-
1 Dosse F L’Histoire en miettes. Des “Annales” à la “nouvelle histoire”. Paris, 1987.
2Faire de l’histoire. T. I. Nouveaux problèmes; T. II. Nouvelles approaches; T. III Nouveaux objets. Paris, 1974, L’histoire et le métier d’historien en France 1945-1995. Paris, 1995.
ской сущности эпохи. Все чаще в исследованиях европейское средневековье определяется как политеистичная эпоха. Это, безусловно, продиктовано повышенным вниманием французского общества к толерантности.
В главе о современной истории Р. Шартье попытался внести ясность в понимание концепта “новая история”, “новая история Франции” и “новейшая история”. История нового времени оказалась в сложном положении: ей приходится конкурировать с памятью и многочисленными субъективными интерпретациями. В настоящее время количество субъективных интерпретаций истории резко возросло. Причиной тому - потеря традиционного общего социально-политического и культурного пространства, выстраиваемого исторической наукой на протяжении последних 150 лет. Связь прошлого и настоящего дает ученым возможность обратиться к изучению новых тем: взаимоотношения государства и общества, насилия, формирования политической системы, колониальной экспансии и т.д.
Если новая история - давно институализировавшаяся область исследования, то новейшая история только недавно стала одним из наиболее сильных направлений в науке. В четвертой главе Ф. Пуарье утверждает, что история XX в. - наиболее сложный период для постижения. По мнению ученого, трудности изучения новейшей истории связаны с незавершенностью многих социальных процессов, глобализацией, резко возросшим объемом информации и количеством источников. Может быть, поэтому новейшая история охвачена социокультурными исследованиями в большей степени, нежели все остальные периоды. Исследования по новейшей истории провоцируют дискуссии, затрагивающие современное мировоззрение. Они являются важными не только с точки зрения исторической науки, но и социально-политических процессов.
Таким образом, в первой части авторы сделали обзор главных принципов развития и новаций во французской исторической науке за последние 15 лет. Этот обзор показывает связь современных тенденций с предшествующими периодами развития науки. Особенности ис- точникового и историко-контекстуального характера накладывают определенные рамки на возможности новаций: чем древнее история, тем меньше возможностей для апробации новых методов и интерпретаций, и наоборот.
Во второй части книги ученые углубились в исследовательскую практику, что позволило
198


представить изменения в науке более определенно. Основные темы, развиваемые в последнее время французской исторической наукой, связаны с актуальными проблемами современности.
Ж. Бурноф с коллегами обратился к изучению “археологического поворота”. Активное развитие археологии позволило осветить взаимоотношения первых homo sapiens с неандертальцами, взаимоотношения людей с окружающей средой, разобрать особенности технической и технологической эволюции.
С. Одуан-Рузо представил обзор исторических исследований о насилии. Автору пришлось провести большую работу, чтобы выявить критерии анализа в исторических исследованиях. Насилие является контекстуальной категорией и его выявление требует преодоления дисциплинарного когнитивного замыкания. Определяющей моделью, по мнению автора, является разработка темы насилия в Первой мировой войне. Она показывает, что насилие может быть не только физическим, но и насилием над психикой.
Вопросы религиозности и священности рассмотрел Д. Иогна-Пра. Тема сакрального снискала заслуженное внимание в ряде работ школы “Анналов”. Однако теперь она рассматривается шире: сакральное связывается с социальной жизнью, происходит переоценка смысла религиозности и сакральности в рамках светского общества. Изучением религиозности и сакральности занимаются не только историки и религиоведы, но и антропологи и социологи.
Политика вновь стала актуальным направлением исторических исследований во Франции после падения интереса к ней в XX в. Изучению политической истории посвящены в книге две главы, написанные Ж.-Ф. Жене и П. Коши. Ученые показали, что политическая история тесно связанна с социологией и политологией. Она включает в себя не только изучение политических событий прошлого и биографий политических деятелей, но и сами практики создания и репродуцирования политической жизни - как формальные, так и неформальные (общественный капитал, вопросы справедливости, конкуренции проектов и оправдания в публичном пространстве). Большинство работ о политической истории посвящено современному периоду. Важное значение для развития политической истории новейшего времени имеет открытие архивов Пятой республики Франции и архивов СССР. Вопросы, которые интересуют историков, касаются управления, политических механизмов и логики принятия государственных решений в новейшую эпоху, что ставит историческое исследование в один
ряд с исследованиями экономистов, политологов и социологов.
Место международных отношений в системе гуманитарных наук попытались осмыслить Л. Бели и Ж.-А. Суту. Хотя международные отношения определенно тяготеют к новой политической истории, авторы склонны были расположить их между политической и интеллектуальной историей.
Наряду с международными отношениями в книге отдельно рассматривается и история глобализации. О. Петрэ-Гренуйо представил историю глобализации как продолжение исследований Ф. Броделя. Однако идеи Ф. Броделя историк модернизировал. При описании истории глобализации он активно пользуется новыми понятиями: культурный и технический обмен, сети социальной адаптации.
В экономической истории, в отличие от истории глобализации, произошло сужение тематики исследований и используемых для анализа методов. Именно поэтому М. Арно назвал свою главу об экономической истории “Продукция, потребление, торговля”. В названии он использовал лишь те категории, которые являются квинтэссенцией интереса историков в области экономического знания. Экономическая система как таковая современными французскими историками не рассматривается.
Большая часть новаций в современной французской истории имеет национальные корни. Гендерная история - новая тема, пришедшая из США. Пока она слабо закрепилась на французской почве. Работы по гендерной истории были рассмотрены в книге К. Бар. По мнению исследовательницы, гендерный анализ прошлого позволяет включить в историю фемининность.
Гораздо большее значение, однако, имеет культурная история. В очерке О. Леви-Дю- мулена она представлена как главная модель исследований, пришедшая на смену социально-экономической истории. Располагаясь на пересечении между культурным, политическим и социальным, она позволяет исследователю целостно охарактеризовать общественное существование человека.
Близкой к культурной истории является история научных знаний. В обзоре истории научных знаний Ж. Вержер представил три основные линии исследований: история научных институтов, история методов и инструментов и история ученых и изобретателей. Автор напомнил об опасности, которая исходит от общеисторической деконтекстуализации этих исследований, и призвал сохранить единый континуум прошлого.
Таким образом, рассматриваемое издание в целом является успешным проектом, который
199


достигает своих целей - предоставляет обзор новых тем и проблем в современной французской истории, появившихся за последние 15 лет. Однако вопросы теоретического и методологического характера в книге “Французские историки за работой (1995-2010)” недостаточно глубоко затронуты. Профессиональные историки не смогут найти в ней однозначных ответов на актуальный вопрос: как
же писать историю? Ведь инструментарий, свойственный тому или иному направлению исторического исследования, оказывается в тени.
С.А. Ульянов,
аспирант кафедры новой и новейшей истории исторического факультета Казанского (Приволжского) федерального университета
О.В. Волосюк. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ИСПАНИИ В XVIII веке: СТАНОВЛЕНИЕ ИСПАНО-РУССКИХ ОТНОШЕНИЙ. М.: изд-во РУДН, 2011, 628 с.
2011 г., объявленный годом России - Испании, проходил под общим знаком российско- испанского сотрудничества.
Знаменательным в этом плане стал выход в свет в начале 2011 г. монографии доктора исторических наук, профессора кафедры всеобщей истории Российского университета дружбы народов О.В. Волосюк, посвятившей свою книгу истории становления отношений между нашими странами.
Высокий профессионализм, умение работать с историческими источниками были свойственны всем предыдущим исследованиям О.В. Волосюк, и ее новая монография, явившаяся результатом многолетней работы автора, не исключение.
В книге подробно освещены становление и развитие отношений между Испанией и Россией в XVIII в. Отношения между нашими странами представлены на объемном фоне развития испанской и российской внешней политики того времени, истории двух стран и вписаны в широкий европейский контекст. Как отмечает автор во “Введении”, “истбки дипломатических отношений между двумя странами относятся к крайне важному в истории европейской цивилизации периоду периоду перехода во внешней политике стран от интересов династических к интересам государственным, национальным, геополитическим, то есть эпохе, когда закладывались новые принципы функционирования системы международных отношений европейских государств, обусловившие ее дальнейшее развитие в последующие столетия” (с. 6).
Данный концептуальный подход позволил автору выйти за рамки исключительно позитивистского описания истории дипломатических связей Испании и России и проанализировать
их развитие как частный случай глубокой эволюции дипломатии двух стран, их международного положения, внешнеполитических изменений в Европе того времени.
Подобный подход не исключает исторической “конкретики”, и в исследовании О.В. Волосюк подробно представлены отдельные эпизоды и этапы развития испано-русских отношений того периода; даны исторические “портреты” испанских и российских дипломатов, политиков и глав дипломатических ведомств; приводятся многочисленные архивные материалы, большая часть которых впервые введена в научный оборот. Это документы из Архива внешней политики Российской империи, Российского государственного архива древних актов, Национального исторического архива (Испания), Главного архива Симанкас (Испания) и Государственного архива Неаполя (Италия). Помимо архивных документов, О.В. Волосюк изучила все опубликованные материалы по данной теме: дипломатические документы и переписку, обширную мемуарную литературу и публицистику.
Объемно и многопланово выглядит в монографии раздел, посвященный историографии проблемы. Автор рассматривает работы своих предшественников - российских, испанских, английских, американских и французских исследователей, изучавших историю российской и испанской внешней политики, российско- испанских связей, историю европейской дипломатии и международных отношений.
Любая тема, связанная с изучением двусторонних отношений, таит в себе опасность создания несколько однобокого взгляда на проблему, ведь ученый использует прежде всего более доступные ему отечественные источники и научную литературу. Однако благодаря многолетней работе с испанскими материалами и
200


глубокому знанию истории Испании, России и Европы в целом О.В. Волосюк удалось “объединить” достижения российской и испанской историографии и создать панорамную картину испано-русских отношений на фоне европейской дипломатической истории того времени. Эти отношения и их эволюция показаны через призму войн за испанское, польское и австрийское “наследства”, Северной и Семилетней войны, Войны за независимость США, русско- турецкой войны, испано-британского соперничества в Новом Свете, трех Фамильных пактов между испанскими и французскими Бурбонами и Французской революции. Развитие отношений Испании с Россией прошло через разные этапы: от периодов военных столкновений и союзов, “сердечных и дружественных”, до нейтралитета и изоляции.
Монография О.В. Волосюк начинается с главы о международном положении Испании накануне XVIII в. и установлении дипломатических отношений между Испанией и Россией. Здесь также рассмотрены первые контакты между нашими странами начиная с XVI в. и отдельное внимание уделено посольству стольника П.И. Потемкина (1667-1668 гг.). С этого посольства, по сути, и началась история российско-испанских дипломатических отношений.
Другие разделы главы освещают складывание в 1720-е годы постоянных дипломатических и торговых связей между Испанией и Россией после завершения Войны за испанское наследство, историю посольства в Санкт- Петербург герцога де Лириа и анализ испанорусских торговых связей в первой половине XVIII в.
Во второй, третьей и четвертой главах подробно анализируется развитие испано-русских, отношений в 1760-е, 1770-1780-е и 1790-е годы, соответственно. Учитывая традиционное внимание российской исторической науки к истории Великой французской революции, четвертая глава представляет особый интерес для исследователей истории Франции, ее внешней политики, а также влияния Французской рево¬
люции на эволюцию системы международных отношений в Европе в 1790-е годы.
В последней, пятой главе автор знакомит читателей с попыткой назначить ко двору Павла I в качестве посла Испании известного испанского просветителя Гаспара Мельчора де Ховельяноса1 и о разрыве испано-русских отношений в 1799 г. Этот разрыв, как известно, был недолгим, и уже в самом начале царствования Александра I, в 1801 г., мир и дипломатические отношения между нашими странами были восстановлены.
Главный вывод исследования О.В. Волосюк заключается в том, что на протяжении всего XVIII в. отношения между нашими странами “сохраняли относительно благожелательный характер” и “были обусловлены общим характером межевропейских связей, системой политического равновесия, установившегося на континенте с началом XVIII в.” (с. 561). Именно анализу этой системы сложных дипломатических взаимосвязей и их влияния на развитие испано-русских отношений автор уделяет значительное внимание в своем исследовании. Плодотворные уроки этих отношений актуальны до сих пор, как и существование политической благожелательности между нашими странами, которая, как справедливо отмечает автор, “крайне важна для сохранения системы стабильности в Европе, да и не только в Европе, в самом начале наступившего XXI в.” (с. 576).
Содержательная книга О.В. Волосюк представит несомненный интерес для отечественных испанистов, а также для всех тех, кто интересуется историей российско-испанских отношений.
И.Ю. Медников, кандидат исторических наук, младший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, директор Иберийского центра РГГУ
1 	Волосюк О.В Испанский просветитель XVIII века Г.М. де Ховельянос и Россия: из истории дипломатических отношений двух стран - Новая и новейшая история, 2011, № 3.
201


D. Szechi. THE JACOBITES: BRITAIN AND EUROPE, 1688-1788.
Manchester — New York: Manchester University Press, 2009,172 p.
Д. С e ч и. ЯКОБИТЫ: БРИТАНИЯ И ЕВРОПА, 1688-1788. Манчестер-
Нью-Йорк, 2009, 172 с.
Автор рецензируемой монографии Дэниел Сечи - один из ведущих специалистов по истории якобитского движения. Он родился в Великобритании в семье выходцев из Венгрии, учился в крупнейших научных центрах Англии: университетах Оксфорда, Шеффилда и Кингстона-на-Халле. В 1988 г. эмигрировал в США, где проходил обучение в Обернском университете (штат Алабама), по окончании которого был оставлен для преподавания и в настоящее время занимает должность профессора. Д. Сечи издал письма и мемуары известного шотландского якобита Джорджа Локарта1, а также опубликовал три монографии2 и несколько статей в крупнейших американских и британских научных журналах, посвященных отдельным аспектам деятельности якобитов. В рецензируемой книге американский историк впервые представляет целостный взгляд на всю историю якобитского движения.
Уникальность концепции Д. Сечи заключается прежде всего в его методологическом подходе к решению проблемы сущности якобитизма. Определяющее влияние на его теоретическую позицию оказали два фактора: “лингвистический поворот” в развитии гуманитарного знания, благодаря которому при работе с текстами исторических источников стали активно применяться методы, разработанные на основе структурализма и постструктурализма, и интенсивное развитие в конце XX в. культурологических дисциплин, также предложивших собственный оригинальный инструментарий для изучения социальных явлений и процессов.
Д. Сечи подвергает критике традиционные подходы к пониманию природы якобитского движения, сложившиеся в историографии. Основную проблему американский исследователь видит в том, что различные научные школы дают диаметрально противоположные оценки масштабности и исторической значимо-
1 Letters of George Lockhart of Camwarth, 1698-1732. Ed. by D. Szechi. Edinburgh, 1989; “Scotland’s Ruine”: Lockhart of Camwath’s Memoirs of the Union. Ed. by D. Szechi. Aberdeen, 1995.
2 Szechi D. George Lockhart of Camwath, 1681-1731: a Study in Jacobitism. East Linton, 2002; idem. Jacobitism and Tory Politics, 1710— 14. Edinburgh, 1984; idem. 1715: the Great Jacobite Rebellion. New Haven, 2006.
сти движения и вплоть до настоящего момента сообщество историков не способно выработать целостный взгляд по этому вопросу (с. 2-6). Главную причину того, почему британские историки не могут пересмотреть свои, в целом уже устаревшие, по его мнению, подходы, Д. Сечи видит в следующем: признание якобитов жизнеспособной политической силой автоматически разрушит вигско-торийскую интерпретацию британской истории как поэтапного триумфального шествия к либеральному обществу и “политической стабильности”, которые нашли свое наиболее яркое воплощение в Британской империи викторианской эпохи (с. 6-7). Анализируя труды своих предшественников, автор заявляет об изначально ошибочной постановке в историографии вопроса, что представлял собой якобитизм как историческое явление. Исследователи традиционно рассматривали его в качестве политического движения, причем в том понимании этого термина, которое сложилось в XX в. Д. Сечи отмечает, что в своих оценках якобитизма большинство британских и американских историков рассуждают так, будто по своей природе он сродни современным политическим партиям или рабочему движению конца XIX в. (с. 2-3, 12).
Со своей стороны автор монографии определяет якобитизм как субкультуру “самодостаточного и значительного по численности социального меньшинства, которое отвергло политическую, общественную и конфессиональную систему, установившуюся после 1688 г.” (с. 12). Именно субкультура новой социальной общности, пишет он, явилась “сердцем якобитского дела в Британии и именно она позволила ему выживать в течение столь долгого времени” (с. 12-13).
Влияние структурализма и постструктурализма наиболее наглядно проявляется в двух элементах концепции Д. Сечи.
Во-первых, особое внимание он уделяет выявлению внутренней структуры якобитского движения. Исследователь предлагает рассматривать его как систему концентрических кругов, ядро которой образовывала группа идейных сторонников низложенной династии, представленная, главным образом, католиками, шотландскими епископалами и раскольниками внутри Англиканской церкви. Вокруг первоначальной “сердцевины” движения располагался более широкий круг недовольных существующим режимом политиков, которые в рамках но-
202


вой политической ситуации “выбыли из игры” и рассчитывали вернуться к власти, примкнув к движению за реставрацию Стюартов. Третий слой образовывала категория людей, названных Д. Сечи “искателями приключений”, - бывшие офицеры, контрабандисты и т.п. Именно они формировали обширную якобитскую сеть тайных агентов, шпионов и информаторов. Таким образом, первые “обеспечивали движению его основу”, вторые - “доверие со стороны общества и иностранных держав”, а авантюристы внутреннюю динамику (с. 17-24).
Во-вторых, влияние постструктурализма на концепцию Д. Сечи прослеживается по терминологическому аппарату исследователя. В частности, он вводит понятие “социальная среда” (с. 12). Если британские исследователи сосредоточились преимущественно на изучении политических и социальных аспектов якобитизма, то Д. Сечи утверждает, что “родственные связи, экономика и праздничные торжества, ассоциируемые с британским якоби- тизмом... помогают объяснить, как якобитизм выжил, но не дают абсолютно ничего для более глубокого анализа” (с. 26). Подобные явления общественной жизни он объединяет под термином “социальная среда”, которую определяет как совокупность социальных групп и их действий, выражавших лояльность Стюартам. Таким образом, при анализе исторических явлений общество для Д. Сечи уходит на второй план. Социум выступает в качестве своего рода носителя или формы, вмещающей в себя концепт якобитской субкультуры, но не самого ядра или основы движения. “Социальная среда” служит лишь “почвой”, на которой существует “якобитская идеология” и “якобитская субкультура” (с. 24-26).
Анализируя субкультуру, созданную якобитами, автор подчеркивает, что она явилась результатом синтеза двух традиций раннего британского консерватизма: аристократической
и народной. В связи с этим в ней можно выделить два слоя: “патрицианский” и “плебейский”. С одной стороны, в якобитизм влился народный лоялизм, основанный на средневековом стереотипе справедливого короля (в свою очередь, восходящий к англосаксонской эпической и фольклорной традиции, так называемому “Артуровскому циклу”), и характерный для британцев дух бунтарства, с другой - он вобрал в себя отдельные элементы английской и шотландской дворянской культуры. Взаимно переплетаясь и проникая, эти две традиции породили уникальную субкультуру (с. 33-36).
Важнейшей ее составляющей Д. Сечи считает идеологию, определяемую им как “совокупность идей, на базе которых создается политическая теория” (с. 29). Учитывая, что
структурный подход - основной в методологии американского исследователя, не удивительно, что и здесь он четко выделяет три главных элемента: официальную доктрину, “народный якобитизм” и “религию якобитов” (29-32). Основными положениями официальной программы движения были “реваншизм” (частичное возвращение к политике, проводимой Яковом II до 1688 г.), “антиюнионизм” (обещание уничтожить непопулярную в Шотландии Унию с Англией, заключенную в 1707 г.) и гарантии сохранения “социального и политического порядка”, сложившегося в результате Славной революции (с. 30-32).
Возникновение “народного якобитизма” Д. Сечи связывает не столько с влиянием пропаганды эмигрантского двора Стюартов (который находился сначала во Франции, а с 1716 г. - в Италии), сколько с “более древней традицией лоялизма и бунтарства” (с. 33). Массовые беспорядки, устраиваемые возбужденными толпами, он считает неотъемлемой частью общественной жизни Великобритании. Поскольку в период правления династии Ган- новеров Стюарты представляли единственную альтернативу существующему режиму, выступления низов против правительства нередко окрашивались якобитскими лозунгами. По мнению Д. Сечи, “народный якобитизм” носил довольно поверхностный характер и нашел свое выражение прежде всего в фестивалях, одежде особой расцветки, использовании символов низложенной династии, народном фольклоре и дворянской поэзии. Однако он мог принимать и более агрессивные формы. Так, например, 1715-1720 гг. ознаменовались регулярными погромами вигских кварталов проякобитски настроенными толпами во время праздников и памятных дат, связанных с историей “партии отечества” (с. 34-36).
Особое место в своей концепции автор уделяет трактовке якобитизма как религиозного движения, считая основой “религии якобитов” культ “героев-мучеников”, казненных за участие в антиправительственных мятежах и заговорах. В структуре данного культа он находит все элементы традиционных сакральных практик: поклонение останкам “мучеников”, бережное хранение их изображений, личных вещей и записей предсмертных речей, паломничество к местам захоронения и т.п. Кроме того, в монографии упоминается о создании якобитами специального календаря своих праздников, что также перекликается с христианской религиозной традицией (с. 36-38).
Д. Сечи подчеркивает удивительную гибкость идеологии якобитов и ее способность вбирать в себя лозунги других политических течений, в том числе диаметрально противопо-
203


ложных. Так, например, в программе, выдвинутой принцем Чарльзом Эдуардом Стюартом в 1750-е годы, исследователь находит отдельные требования, заимствованные у английских радикалов (с. 32-33).
Впервые обратив внимание на некоторые аспекты якобитизма, которые ранее выпадали из поля зрения исследователей, Д. Сечи, в частности, поднимает вопрос о роли якобитов в европейской дипломатии конца XVIII в. (с. 85-125). До него была подробно изучена лишь событийная сторона проблемы. Именно он впервые поставил вопрос о том, чем можно объяснить тот факт, что якобиты в принципе могли рассчитывать на помощь иностранных держав, и объясняет это обстоятельство особенностью дипломатии раннего Нового времени. Хотя во второй половине XVII в. большинство европейских государств создали постоянные регулярные армии, последние редко применялись для решения глобальных политических задач, поскольку это требовало огромных затрат и было рискованно. Поэтому, как отмечает Д. Сечи, “политики в поисках средств для нанесения сокрушительного удара державам-соперницам пытались спровоцировать внутренние беспорядки” (с. 89). В книге приводятся аналогии между использованием французским королем Людовиком XIV португальских повстанцев против испанской короны, венгерских мятежников - против австрийского дома и якобитов - против британских монархов (с. 88-90). Автор приходит к выводу, что противоречия между европейскими державами в конце XVII - в XVIII в. “сделали якобитскую карту слишком важной, чтобы ее игнорировать” (с. 90). Именно в потенциальной возможности якобитов использовать в своих целях противоречия между великими державами он и видит главную силу сторонников Стюартов (с. 90).
Необходимо также отметить, что Д. Сечи одним из первых четко сформулировал главную причину чрезвычайно сложных и запутанных отношений якобитов с партией тори. Последние являлись “наследниками роялистов”, сражавшихся за короля во время гражданских войн середины XVII в., и основой их идеологии была твердая преданность престолу и англиканской церкви. Тори спорадически вступали в контакты с эмигрантским двором, однако, когда якобиты поднимали вооруженные восстания, большинство представителей данной партии отказывались их поддерживать. Д. Сечи видит причину подобной двойственности позиции тори в особенностях расстановки политических приоритетов партии: “на первом месте - церковь, монархия - на втором” (с. 22). Хотя большинство тори считали реставрацию Стюартов наиболее предпочтительной альтернативой существующему режиму, они не были готовы принять возвращение в Англию католической династии (с. 22).
Таким образом, в концепции, предложенной Д. Сечи, происходит смещение акцента с социальных и политических аспектов якобитизма на идеологию и субкультуру, созданную сторонниками низложенных Стюартов. В своей работе американский историк ставит ранее не обсуждавшиеся научные проблемы и предлагает новые подходы к их решению, основанные на междисциплинарном синтезе. Исследование Д. Сечи существенно расширяет представление современного читателя о якобитском движении и его месте в истории Англии.
К.Н. Станков, аспирант кафедры международных отношений, регионоведения и политологии Волгоградского государственного университета
204


Коротко о книгах
ПРЕБЫВАНИЕ ВЫСОПОСТАВЛЕННЫХ НАЦИСТОВ
НА ВРЕМЕННО ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ СССР. 1941-1944 годы
Гитлер и его приближенные неоднократно бывали на временно оккупированной территории Советского Союза; под Винницей в 1942- 1943 гг. была расположена ставка Гитлера “Вервольф”, где проходили совещания нацистского диктатора и его генералитета. Руководители германских спецслужб часто посещали населенные пункты на временно захваченной советской земле: они организовывали угон местного населения на принудительные работы в рейх, занимались вывозом продовольствия и природных богатств, шпионской и террористической деятельностью, уничтожением евреев и советских военнопленных.
Новая книга профессора Белорусского государственного педагогического университета д.и.н. Э.Г. Иоффе представляет собой очерки о пребывании Гитлера, его ближайших приспешников и высших военачальников на временно оккупированной российской, белорусской и украинской земле в 1941-1944 гг.1
Таким образом, историк продолжает начатое им изучение германской оккупационной политики в западных областях СССР2.
Новая работа Э.Г. Иоффе написана на основе широкого круга источников: материалов Государственного архива Российской Федерации, Центрального архива Комитета государственной безопасности Республики Беларусь, Национального архива Республики Беларусь, архива МВД Республики Беларусь, Государственных архивов Брестской, Витебской, Гомельской, Гродненской, Минской и Могилевской областей, Белорусского государственного музея истории Великой Отечественной войны, Государственного музея военной истории Республики Беларусь, фондов областных, городских и районных краеведческих музеев Республики Беларусь, мемуаров гитлеровских военачальников, оккупационной прессы Белоруссии, Украины и России 1941-1944 гг., пе-
1 Иоффе Э.Г Когда и зачем Гитлер и другие высшие чины нацистской Германии приезжали в СССР? Минск: изд-во Харвест, 2010, 512 с.
2 Иоффе Э.Г Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел “Иностранные ар- мии-Восток” в западных областях СССР. Стратегия и тактика. 1939-1945. Минск, 2007.
риодической печати 1945-2009 гг., справочной и энциклопедической литературы.
Книга состоит из введения, трех разделов: 1.“Адольф Гитлер”. 2. “Приспешники Гитлера в западных областях СССР”. 3. “Гитлеровские военачальники в западных областях СССР”, приложения (содержащего материал о пребывании на временно оккупированной территории СССР О. Скорцени и А. Эйхмана) и списка источников и литературы.
Во введении автор рассматривает историографию исследуемой проблемы и определяет ее научную новизну: «Впервые деятельность Гитлера в годы Великой Отечественной войны, а особенно в 1941-1943 годы показана через его прилеты и приезды в различные населенные пункты России, Белоруссии и Украины главным образом, в те, где находились штаб- квартиры групп армий “Север”, “Центр”, “Юг”, через его встречи с командным составом групп армий и ряда армий”» (с. 4).
Визиты Гитлера на временно оккупированную территорию СССР систематизированы, по многим из них сделаны уточнения. Э.Г. Иоффе отмечает, что Гитлер находился в Борисове 4 августа 1941 г., а в Бресте - 26 августа 1941 г. (с. 13); убедительных подтверждений версии о посещении Гитлером Минска историк не выявил (с. 33-36).
Визиты Гитлера на Восточный фронт были связаны со стремлением лучше узнать оперативную обстановку и внести коррективы в действия подчиненных ему германских вооруженных сил. Э.Г. Иоффе показал, что предлагаемые Гитлером стратегические и тактические решения не всегда согласовывались с соображениями его военачальников.
В качестве примера автор рассматривает совещание германского генералитета в Борисове 4 августа 1941 г. Генералы не сомневались в том, что для Гитлера захват Москвы - приоритет номер один. Командование группы армий “Центр” подготовило план наступления на Москву и ждало позитивной реакции своего верховного главнокомандующего. Однако Гитлер в качестве “первой достижимой цели” определил Ленинград и русское побережье Балтийского моря. На второе место по важности он
205


поставил юг России, в частности Донецкий бассейн, начиная от района Харькова. Район Москвы “стоит лишь на третьем месте” (с. 23). Из заявления, сделанного Гитлером в Борисове, следовало, что “Москву он захватывать не собирался, в город не должен был вступить ни один немецкий солдат. Советскую столицу предполагалось окружить таким образом, чтобы из нее не могли выйти ни военные, ни гражданское население. Следующим пунктом гитлеровского плана было затопление города и его окрестностей. Он хотел, чтобы там, где была Москва, возникло огромное озеро, которое скрыло бы столицу навсегда” (с. 24).
Во втором разделе публикуются очерки о нахождении на временно оккупированных западных областях СССР румынского диктатора И. Антонеску, итальянского дуче Б. Муссолини, а также германских министров и приближенных Гитлера: Г. Баура, М. Бормана, Й. Геббельса, Р. Гейдриха, Г. Геринга, Г. Гиммлера, К. Дёница, О. Дитриха, Ф. Заукеля, Э. Коха, Г. Раттенхубера, И. фон Риббентропа, А. Розенберга, Р. Шмундта, А. Шпеера.
Автор описывает встречу Антонеску с Гитлером в Бердичеве 6 августа 1941 г. (с. 118-119) и совместные с Гитлером поездки Муссолини в Брест и Умань (с. 184-199).
Мы узнаем, что заместитель Гитлера по партии М. Борман “по сравнению с другими соратниками Гитлера... больше всех находился в ставке Гитлера под Винницей, начиная с мая 1942 года”; он имел в ставке отдельный кабинет (с. 129). В сентябре 1943 г. Бормана посетил Минск. Имперский министр народного просвещения и пропаганды Й. Геббельс “неоднократно бывал” (с. 138) в ставке вод Винницей.
Начальник Главного управления имперской безопасности (РСХА) обергруппенфюрер СС и генерал полиции Р. Гейдрих“в 1941-1942 гг. два раза побывал на белорусской земле” (140, 142). «Второй визит Гейдриха в Белоруссию связан с ходом уничтожения здесь немецких евреев, с особой позицией генерального комиссара генерального округа “Белоруссия” Вильгельма Кубе» (с. 143). Дело в том, что Кубе был против уничтожения всех без исключения германских евреев, которых нацисты в принудительном порядке доставили в Минск для “окончательного решения еврейского вопроса”. Среди немецких евреев были ветераны и инвалиды Первой мировой войны, лица, награжденные германскими орденами. Свои аргументы Кубе изложил в письме в РСХА. После чего один из архитекторов Холокоста Гейдрих “совершил перелет из Берлина в Минск только для того,
чтобы объявить выговор Кубе, пытавшемуся спасти некоторые категории немецких евреев от уничтожения” (с. 144).
Рейхсфюрер СС Г. Гиммлер летом 1941 г. “много времени провел на Восточном фронте”. Гиммлер посещал Минск, Вязьму, Ржев, Гжатск, многократно бывал в ставке Гитлера под Винницей, “основал свой штаб в Житомире на Украине. Из Житомира Гиммлер поддерживал связь с айнзатц-командами СС, полицией и с войсками СС” (с. 157).
Ставку Гитлера под Винницей посещал руководитель имперского ведомства по использованию рабочей силы обергруппенфюрер СС Ф. Заукель. Гитлер предназначил Заукелю “роль организатора массового угона населения из Советского Союза и из оккупированных стран Европы в Германию” (с. 174). С выполнением этой миссии связаны три поездки Заукеля в Минск и одна - в Ригу.
Третий раздел - самый большой в книге. В фокусе внимания историка оказался 41 гитлеровский военачальник, участвовавший в войне Германии против СССР: Г. фон Арним, Г. Блю- ментрит, Ф. фон Бок, В. фон Браухич, Э. Буш, М. фон Вейхс, Ф. Гальдер, Р. Гелен, Э. Гёп- нер, Г. Гот, Г. фон Грейфенберг, Г. Гудериан,
A. Йодль, В. Кейтель, А. Кессельринг, Э. фон Клейст, Г. Клюге, Т. Кранке, Г. Кребс, Г. фон Кюхлер, В. фон Лееб, X. фон Мантейфель, Э. фон Манштейн, В. Модель, В. Мюллер,
B. Неринг, Ф. Паулюс, Г. фон Рейнгардт, В. фон Рейхенау, Л. фон Рендулич, В. фон Рихтгофен, Э. Роммель, Г. фон Рундштедт, К. фон Тип- пельскирх, X. фон Тресков, Г. фон Фитингоф, А. Хойзингер, Г. Хубе, К. Цейтцлер, Р. Шмидт, А. Штраус.
На оккупированных нацистами западных территориях СССР действовали главный диверсант “третьего рейха” О. Скорцени и начальник отдела РСХА, занимавшегося уничтожением евреев, А. Эйхман (оба они носили чин оберштурмбанфюрера СС). Первый был “в составе частей вермахта, воевавших с защитниками Брестской крепости” (с. 485), а второй приезжал с целью активизации усилий по осуществлению Холокоста.
Новый труд Э.Г. Иоффе, содержащий обширный фактический материал, привлечет внимание всех, кто интересуется историей Великой Отечественной и Второй мировой войны.
М.В. Стрелец, доктор исторических наук, профессор Брестского государственного технического университета, Республика Беларусь
206


Т.Ю.Тимофеева. СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГЕРМАНИИ ПЕРИОДА НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА (1933-1945): НЕМЕЦКАЯ СЕМЬЯ В БЕРЛИНЕ. М.: Военный университет, 2010, 188 с.
История повседневности продолжает привлекать внимание исследователей. Свидетельство тому - монография к.и.н. доцента исторического факультета МГУ Т.Ю. Тимофеевой, которая дополняет наши представления о жизни немецких семей в годы нацистской диктатуры. В отличие от имеющихся работ по этой проблеме1 автор задалась целью выяснить, удалось ли немцам сохранить традиционные семейные отношения или семья оказалась полностью встроенной в социально-политическую и идеологическую систему “третьего рейха”.
Книга построена не только на архивных источниках, опубликованных воспоминаниях, исследованиях (преимущественно немецких авторов), но и на материалах личных бесед Т.Ю. Тимофеевой с пожилыми берлинцами. В приложении автор приводит содержание анкеты, по которой велась беседа (с. 13). Такое сочетание источников помогло историку составить целостную картину жизни простых берлинцев при нацизме.
Первая глава содержит анализ социальной политики нацистской партии (НСДАП) по отношению к семье, женщинам и детям. Исторический экскурс позволил выявить преемственность в проведении этой политики. “Увеличение народонаселения” - эта задача брака была записана еще в конституции Веймарской республики. В 1938 г. руководство НСДАП целью брака объявило рождение “здорового и расового полноценного потомства” (с. 45).
Ради этого нацисты создавали “культ матери”, что, естественно, возвышало женщину, но ограничивало ее участие в общественной жизни. Впрочем, как считает автор, нацизм никогда “не отводил женщине роль лишь инкубатора и домработницы” (с. 31). Наличие многочисленных женских организаций в “третьем рейхе” подтверждает это утверждение 2.
Вторая и третья главы книги посвящены семейной повседневности в Берлине. Назначение Гитлера в 1933 г. рейхсканцлером и его речи породили у берлинцев надежды на перемены. Появилась мотивация - “скорое возрождение Германии” (с. 65). Но среди берлинцев было и немало скептиков, считавших гитлеровские
1 Марабини Ж. Повседневная жизнь Берлина при Гитлере. М., 2003, Людтке А. История повседневности в Германии. Новые подходы к изучению труда, войны и власти. М., 2010.
2 Ермаков А.М. Нацистские девичьи и женские организации в системе гендерных отношений Третьего рейха. Ярославль, 2010.
планы проявлением опасного авантюризма. Впрочем, решение острейшей проблемы безработицы отложилось в сознании людей как “свидетельство перемен к лучшему”. Однако за это пришлось заплатить свободой: тоталитарный режим жестко встраивал семью в свою систему.
Но и в этих условиях люди посещали театры, кино, совершали загородные поездки. Естественно, повседневная жизнь в Берлине отличалась от жизни в провинции. Выбор в столице был куда больше, но и нацистская пропаганда действовала здесь сильнее. Автор приводит многочисленные свидетельства, как в семьях берлинцев постепенно поселялся страх, вползал антисемитизм, воцарялось равнодушие к судьбам соседей-евреев. Многие берлинцы пытались сохранить систему традиционных ценностей, уходя в свой “узкий мирок”, отгораживаясь от проблем и бед. “Эти люди, - пишет автор, - не становились героями Сопротивления, но и осуждать их мы можем лишь косвенно. Нацизм мог в любой момент вторгнуться в их обычную жизнь и тогда неумолимо следовала расплата” (с. 130-131).
Насколько изменилась повседневная жизнь во время войны? Т.Ю. Тимофеева пишет, что 1939-1941 гг., когда вермахт одерживал победы, “немецкое общество впало в состояние эйфории”, а “моральные соображения о насилии, с помощью которого Германия шествовала по Европе, казались безнадежно устаревшими, как и угрызение совести вообще” (с. 135-136). Даже первые бомбардировки Берлина английской авиацией в 1940 г. не нарушили хода “обычной жизни”. Однако затем положение стало меняться. Свидетели вспоминают об ухудшении рациона питания, оскудении культурной жизни в столице, которая с приближением войны к Германии превращалась во фронтовой город. Берлинские семьи, если была возможность, покидали свои дома. Вначале их направляли на восток, но затем на юг, в Баварию.
Судьбы “маленьких людей”, о которых написала книгу Т.Ю. Тимофеева, вплелись в судьбу Германии в самые трагичные годы в ее истории. В повседневной жизни им не удалось отгородиться от тотального нацистского режима.
Б.В. Петелин доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории культуры Череповецкого государственного университета
207


Научная жизнь
МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ В ВЕНЕ
19-21 мая 2011 г. в здании Дипломатической академии в Вене (Австрия) состоялся форум историков трех континентов - Европы, Америки и Азии “50 лет венского саммита Кеннеди и Хрущева”. На конференции были подведены итоги масштабного научного проекта по исследованию важного международного события 50-летней давности - советско-американской встречи на высшем уровне, которая прошла в Вене 3-4 июня 1961 г. Главные организаторы проекта- директор Института по изучению последствий войн при Обществе Л. Больцмана в Граце проф. д-р Шт. Карнер и его заместитель д-р Б. Штелцль-Маркс (оба- Австрия), построили его по неординарной и эффективной схеме. Исходным импульсом стала разработка научной концепции выставки о венском саммите, которая экспонировалась в Венском музее в 2005 г. Тогда Б. Штелцль-Маркс и заместитель директора Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) к.и.н. М.Ю. Прозуменщиков подготовили статью о предыстории и истории встречи Кеннеди и Хрущева на основе документов КПСС.
К участию в реализации проекта были привлечены свыше 60 историков из различных стран; он был включен в программу деятельности российско-австрийской комиссии историков (сопредседатели - директор Института всеобщей истории РАН академик А.О. Чубарь- ян и Шт. Карнер), промежуточные результаты работы его участников были обсуждены на симпозиумах и семинарах, проведенных в 2008-2010 гг. в Австрии и США, а конечным продуктом стали два фундаментальных сборника статей (на немецком языке)1 и документов (на русском языке)2, а также две монографии немецких историков М. Вильке3 и Г. Веттига4.
1 Der Wiener Gipfel 1961 Kennedy - Chruschtschow. Innsbruck-Wien-Bozen, 2011.
2 Венский вальс холодной войны. Вокруг встречи Н.С. Хрущева и Дж.Ф. Кеннеди в 1961 году в Вене. М., 2011.
3 Wilke М. Der Weg zur Mauer. Stationen der Teilungsgeschichte. Berlin, 2011.
4 Wetiig G. Sowjetische Deutschland-Politik 1953 bis 1958. Korrektur an Stalins Erbe, Chruschtschows Aufstieg und der Weg zum Berlin-Ultimatum. München, 2011.
Конференция открылась приветствиями директора Дипломатической академии д-ра Э. Бертаньоли, Шт. Карнера, А.О. Чубарьяна, администратора Общества Людвига Больцмана магистра К. Лингнер, поверенного в делах посольства РФ в Австрии О. Н. Тяпкина, посла США в Австрии С.У. Ичоу, представителей австрийского правительства: федерального министра науки д-ра К. Техтерле и вице-канцлера и министра иностранных дел д-ра М. Шпинде- леггера.
Истории встреч на высшем уровне был посвящен вступительный доклад английского историка д-ра Д. Рейнолдса. Исторический фон, на котором проходила подготовка венской встречи 1961 г., стал предметом обсуждения на первых двух “панелях” первого дня конференции. “Советское измерение” проблемы было раскрыто в докладах д.и.н. В.О. Печат- нова (МГИМО) и д-ра В. Зубока (университет Филадельфии, США), “американское” - в докладе д-ра Г. Бишофа (Нью-Орлеан, США), “британское” - в докладе д-ра Э. Дейтон (Оксфорд, Великобритания), “французское” - в докладе д-ра Ж.-А. Суту (Сорбонна, Франция); д-р М. Крамер (Гарвард, США) осветил роль военно-политических блоков - НАТО и ОВД в событиях, предшествовавших саммиту 3-5 июня 1961 г.
Второй день работы конференции начался обсуждением “австрийского измерения” саммита Хрущева - Кеннеди: как австрийские власти и простые венцы готовились к приему почетных гостей (Б. Штелцль-Маркс, куратор Венского музея д-р М. Зоммер), как была организована программа пребывания для их жен и родственников (И. Бергман, Зальцбург). Д-р Т. Нафтали (директор мемориальной библиотеки Р. Никсона в Йорба-Линда, США) остановился на проблеме взаимного непонимания между руководителями США и СССР.
Два доклада были посвящены проблемам внеевропейского пространства, так или иначе влиявших на атмосферу венских переговоров: М.Ю. Прозуменщиков остановился на роли “китайского фактора” в тогдашней мировой политике, д-р А. Хильгер (ФРГ) - на роли, которую Хрущев отводил Африке и его реакции на конголезский кризис 1960-1961 гг. Издание
208


“Венский вальс холодной войны” представили руководитель Главархива РФ д.и.н. А.Н. Арти- зов и директор РГАНИ Н.Г. Томилина.
Во второй части заседания были рассмотрены вопросы истории берлинского кризиса 1958-1963 гг. (Г. Веттиг, А.М. Филитов, М. Вильке, Г.-Ю. Кюстерс), а также проведена дискуссия между участниками и очевидцами событий начала 1960-х годов. Это были российские ветераны-дипломаты А.Н. Бочевер и О.А. Гриневский, сын Н.С. Хрущева С.Н. Хрущев, дочери тогдашнего посла США в СССР Л. Томпсона Ш. Томпсон-Вуячич и Дж. Томпсон-Миллер, бывшие послы Австрии в СССР Г. Грубмайер и Г. Хинтерреггер.
Заключительный день конференции открылся докладами о советско-австрийских отношениях в 1950-1960-е годы: д-р. П. Руг- генталер (Австрия) и д.и.н. В.Я. Швейцер (Институт Европы РАН). Проблемы переговорного процесса между СССР и США в этот период осветила к.и.н. О.В. Павленко (РГГУ). Место и роль проблемы разоружения и прекращения атомных испытаний в хрущевской дипломатии были раскрыты в докладе д.и.н. Н.И. Егоровой (ИВИ РАН). Ряд докладов был посвящен деятельности спецслужб в формировании политики СССР и США в 1950-1960-е годы:
ЮБИЛЕЙ Ю.В. БОРИСОВА
Юрий Васильевич Борисов, заслуженный деятель науки РФ, почетный доктор Дипломатической академии МИД РФ, профессор, доктор исторических наук, академик Международной академии информатизации при ООН, Чрезвычайный и Полномочный Посланник, постоянный автор журнала “Новая и новейшая история” отметил в июле 2011 г. свой 90-летний юбилей.
Сознательная жизнь Ю.В. Борисова начиналась в далекие военные годы. Лето 1943 г. грозное, но победное. Разгромлены гитлеровцы под Сталинградом. Уничтожены немецкие танковые дивизии под Орлом и Курском. Стало острым предчувствие победы. Именно об этом, скорее всего, и говорили слушатели нового набора “Высшей дипломатической школы МИД СССР, стоявшие у здания в Большом Козловском переулке. Среди них находился молодой человек 22 лет, Юрий Борисов. Он с отличием закончил философский факультет Московского университета и был направлен в ВДШ. В от¬
д-р Г. Кнолль, (Австрия), д.ю.н. В.С. Христофоров (начальник Управления регистрации и архивного хранения ФСБ РФ), д-р Н.В. Петров общество (“Мемориал”). Повестка дня конференции завершилась двумя докладами, в центре которых были проблемы пропагандистского обеспечения советской политики в отношении США: к.и.н. И.В. Казарина (Главархив РФ) осветила их в более широком хронологическом и событийном аспекте, начиная с миссии А.И. Микояна в начале 1959 г.; профессор Бакинского университета д.и.н. Дж. Гасанлы (Азербайджан) - на примере деятельности партийных и государственных структур Азербайджана по организации “поддержки трудящимися” внешнеполитических инициатив Хрущева.
Оценивая ход и результаты конференции, следует отметить ее характерную черту: хотя большинство докладчиков являлись одновременно соавторами представленных на ней изданий, доклады не свелись к воспроизведению содержания авторами своих статей. Приводились новые факты, в частности, личные воспоминания участников, имели место плодотворная дискуссия и взаимная критика.
А.М. Филитов
личие от многих сверстников юноша серьезно относился к своему будущему и говорил, что у него две “иконы”: дипломатия и наука. На вопрос: чем объяснить такой необычный союз, отвечал, что успешная дипломатия невозможна без научных знаний, а наука обогащается за счет дипломатического опыта.
И Ю.В. Борисов пошел своим путем. Став сотрудником МИД, поступил в аспирантуру Института истории Академии наук СССР. В 1949 г. защитил и затем издал в виде книги кандидатскую диссертацию на тему “Русско- французские отношения после Франкфуртского мира. 1871-1875 гг.” (Под общей ред. академика Е.В.Тарле. М., 1951). В работе впервые обобщался огромный материал архива внешней политики России. Ю.В. Борисов предстал в ней как один из последователей школы академиков Е.В. Тарле, В.М. Хвостова, А.З. Манфреда, для которых безопасность Европы в историческом плане требовала от России и Франции совместной борьбы против германской агрес-
209


сии. Первая книга молодого ученого привлекла внимание специалистов и определила главные направления его научной работы.
Много нового внес Ю.В. Борисов в освещение борьбы Советского Союза за коллективную безопасность в Европе. Советская дипломатия последовательно, шаг за шагом ограничивала возможность агрессивной политики Германии и Италии, что угрожало им международной изоляцией. Именно эта цель ставилась в переговорах с Францией о договоре о ненападении и нейтралитете в 1932 г., пакта о взаимопомощи в 1935 г. Ю.В. Борисов обстоятельно исследовал и историю советско-французских переговоров о предвоенном сотрудничестве, закончившихся безрезультатно.
На протяжении 50-60-х годов Ю.В. Борисов вел активную педагогическую и научную работу: заведовал кафедрами истории Европы и Америки, кафедрой всеобщей историей в МГИМО, редактировал учебные пособия по истории зарубежных государств. Особенность этого издания состояла в том, что авторы уделяли особое внимание анализу взаимосвязи внутренней и внешней политики отдельных стран Европы, изучали массовые народные движения и деятельность политических партий. Ю.В. Борисов в это время был заместителем главного редактора журнала “Вопросы истории”, параллельно с этой трудоемкой работой он подготовил и успешно защитил докторскую диссертацию по истории советско-французских отношений в 1924-1945 гг., опубликованную в качестве монографии (Советско-французские отношения. 1924-1945 гг. М., 1964). Эта же тема затрагивалась и в других его книгах (Советско-французские отношения и безопасность Европы. М., 1960; Новейшая история Франции 1917-1964. М., 1966).
Материалы упомянутой выше книги Ю.В. Борисова, касающиеся отношений Советского Союза с антифашистским движением “Сражающаяся Франция” вызвали неожиданную реакцию, причем не с французской, а с американской стороны. Двое молодых ученых из Нью-Йорка обвинили Ю.В. Борисова в том, что он неправильно понимает мотивы критики американским президентом Ф. Рузвельтом де Голля и его политики. Главной, по их мнению, причиной было неверие президента США в возрождение Франции как военной державы.
Ю.В. Борисов в своем ответе американцам писал, что после капитуляции Франции в 1940 г. она перестала для США быть великой самостоятельной державой. Рузвельт прямо заявил: “Мое намерение никогда не состояло в том, чтобы французский Комитет национального освобождения действовал на том же уров¬
не, что и правительства Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов, или принимал участие в их переговорах по всем вопросам” (Борисов Ю.В. Советско-французские отношения. 1924-1945 гг., с. 481).
Однако не американцы, а студенты ИМО оказались самыми горячими участниками дискуссий по вопросам отношения главных держав антигитлеровской коалиции к Франции в годы войны. Дискуссия проходила в учебных аудиториях ИМО на семинарских занятиях с активным использованием дипломатических документов на трех языках: английском, русском и французском.
Напряженную учебную и научную работу в Институте международных отношений профессор Ю.В. Борисов сочетал с общественной деятельностью по линии общества дружбы “Франция - СССР”. Он неоднократно выезжал во Францию для чтения лекций в университетах этой страны, участия в семинарах и “круглых столах”, в международных встречах и дискуссиях. И, как правило, итоги этих поездок подводились в статьях Ю.В. Борисова, опубликованных в научных и общественно- политических изданиях.
Так в жизни Ю.В. Борисова сложилось органическое единство дипломатии, науки и преподавания в высшей школе. Это была осуществленная мечта 1943 года! Но жизнь брала свое. В Европе наступила политическая разрядка. Это было время Хельсинкских соглашений, способствовавших, хотя и не без огромных трудностей, укреплению доверия между государствами разных общественных систем.
Официальное приглашение на работу в Париже было сделано Ю.В. Борисову в конце
1970 г., и он его принял. Работа на посту советника СССР во Франции продолжалась с
1971 г. по конец 1978 г. Это было время бурного расцвета советско-французских культурных связей. Никогда ранее культурное сотрудничество двух стран не было таким плодотворным. Советское посольство проделало огромную работу, которой руководили сменявшие друг друга послы: В.А. Зорин, П.А. Абрасимов,
С.В. Червоненко. Это были люди с огромным политическим, дипломатическим и организационным опытом.
Произошли огромные перемены, прежде всего в организации межгосударственных культурных обменов. Была создана постоянная смешанная советско-французская комиссия по культурным связям, которая раз в два года собиралась поочередно в Москве и Париже и принимала в совместный протокол, определявший главные направления культурного сотрудничества, его формы, сроки, основные мероприятия, число участников.
210


Культурные обмены между двумя странами стали массовыми. В них участвовали тысячи людей, наиболее крупные и известные художественные коллективы обеих стран. Как неоднократно говорил нам Юрий Васильевич, его самая сложная задача состояла в общении с выдающимися деятелями культуры СССР и Франции: “Это не простое дело одновременно иметь деловые отношения с Марком Шагалом и Луи Арагоном - с одной стороны, и Майей Плисецкой и Владимиром Васильевым - с другой. Разные характеры, разные честолюбия, разные стили поведения. Очевидно, что дипломату, особенно по вопросам культуры и печати, без налаживания личных дружеских контактов работать невозможно” - говорил Ю.В. Борисов. И приводил перечень проблем, с которыми приходилось сталкиваться советнику посольства. Это и “война перьев” с чиновниками мин- культуры по вопросам приезда Марка Шагала в СССР, и гастроли театра на Таганке во Франции; конфликт Ю. Григоровича с М. Лиепой; награждение М. Растроповича французским орденом; сложности Б. Спасского - чемпиона мира по шахматам - в связи с его женитьбой на француженке; обида М. Плисецкой по поводу постановки в Авиньоне балета Р. Щедрина “Кармен” и снова Лиепа, опоздавший на самолет из Парижа в Москву. “Тяжелый хлеб” - сказал о работе Ю.В. Борисова Жорж Сориа - директор Парижского литературноартистического агентства. И добавлял: “В день вашего рождения подарю вам кольчугу и меч со щитом”. И обещание свое выполнил.
С 1958 по 1968 г. только по линии Парижского литературно-артистического агентства в 128 провинциальных городах Франции (не считая Парижа) состоялись 1560 концертов советских коллективов и отдельных солистов, на которых присутствовало 3,5 млн. зрителей. С огромным успехом выступили балетные труйпы Большого театра и Ленинградского театра оперы и балета им. Кирова; коллективы МХАТ, театров им А.С. Пушкина и Моссовета. В течение десяти лет Московский цирк четыре раза гастролировал во Франции.
И французское театральное искусство было представлено в СССР своими лучшими силами. Театр “Комеди франсез” выступил в Москве, Ленинграде, Киеве, Риге. Театр “Ателье” под руководством режиссера Барсак представил свои спектакли. Совершенно новыми и необычными для французской публики были концерты Ансамбля Советской Армии под руководством Б.А. Александрова, Государственного академического ансамбля народного танца СССР под руководством И.А. Моисеева, ансамблей Московского военного округа и Военно-морского флота.
Большое значение имело развитие деловых связей режиссеров, композиторов, музыкантов. Гостями Франции были Д. Шостакович и А. Хачатурян. В Москве принимали французских композиторов Андре Жоливе и Анри Core. Выдающиеся советские исполнители Давид Ойстрах, Леонид Коган, Святослав Рихтер, Генрих Нейгауз были частыми гостями во французской столице.
Можно пополнить этот список многими выдающимися музыкальными и оперными коллективами, театрами, исполнителями. Но думаем, и сказанного достаточно, чтобы оценить объем и сложности работы советника по культуре посольства СССР во Франции.
Одна из его первостепенных задач заключалась в продвижении русского языка в этой стране. Сделано было очень многое. Советские специалисты преподавали русский язык в университетах Парижа, Бордо, Дижона, Гренобля, Лилля, Клермон-Феррана, Пуатье, Ренна, Нантерра. Французские лингвисты работали в Москве, Ленинграде, Минске, Киеве, Харькове.
Успешное продвижение русского языка и советской культуры во Франции требовало от советника по культуре постоянных контактов с французскими правительственными учреждениями, местными властями, известными деятелями культуры. “Договоренности давались не легко, но и успехи были немалыми”, - вспоминает Ю.В. Борисов. Так, уже в конце 60-х годов начал налаживаться обмен преподавателями русского и французского языков в средних учебных заведениях обеих стран. К этому времени русский язык изучали 12 тыс. французских лицеистов.
Мы уже говорили о тесной взаимосвязи дипломатии и науки в деятельности Ю.В. Борисова. Перу Ю.В. Борисова принадлежат монографии и брошюры, свыше 300 статей в научных и общественно-политических изданиях. Он историк и публицист с широким кругозором. Его работы, написанные легко, образно и очень убедительно, посвящены разным периодам французской внешней и внутренней политики, русско-французским и советско-французским отношениям, начиная с Людовика XIV и до наших дней.
Он обычно не ограничивается анализом событий и фактов, а воссоздает удивительно живые литературные портреты государственных деятелей и известных дипломатов, для каждого из которых находит свои краски и тона. В монографии “Дипломатия Людовика XIV” (М., 2002) нарисованы портреты персонажей из ближайшего окружения короля: министров финансов - Фуке и Кольбера. Первый - самовлюбленный авантюрист, без страха запускающий
211


руку в королевский кошелек. Второй - мудрый экономист с широким кругозором, способный управлять хозяйственной жизнью страны. Монография “Шарль Морис Талейран” (М., 2003) переведена на несколько иностранных языков. В ней воссоздается многогранный образ всемирно известного патриарха французской дипломатии.
В портретной галерее Ю.В. Борисова особое место занимают женщины, представительницы королевских династий, влиятельных буржуазных и военных семей. Одной из них Жанне де Помпадур автор посвятил несколько своих работ, в том числе “Осуществленная мечта маркизы де Помпадур” (М., 2010). Нельзя не назвать и замечательный биографический очерк, посвященный А.З. Манфреду - выдающемуся ученому и благородному
ИЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВИЧ ГАЙДУК
5 	сентября 2011 г. в возрасте 50 лет ушел из жизни Илья Валерьевич Гайдук, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра по изучению “холодной войны” Института всеобщей истории РАН, специалист в области изучения международных отношений периода “холодной войны”.
И.В. Гайдук родился 9 июля 1961 г. в городе Красноводске (Туркменистан). В 1984 г. закончил Высшую комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. В 1987 г. он поступил в аспирантуру Института всеобщей истории (ИВИ), в 1990 г. защитил кандидатскую диссертацию и был принят в штат ИВИ, в котором проработал в общей сложности более 20 лет.
И.В. Гайдук внес существенный вклад в изучение истории войны во Вьетнаме 1964- 1975 гг., советско-американских отношений, стран “третьего мира”, деятельности ООН в годы “холодной войны”. Его перу принадлежат три монографии, изданные в США на английском языке: “The Soviet Union and the Vietnam War” (Chicago, 1996); “The Great Confrontation: Europe and Islam through the Centuries” (Chicago, 2003); “Confronting Vietnam: Soviet Policy toward the Indochina Conflict, 1954-1963” (Washington - Stanford, 2003); десятки статей на русском и иностранных языках. В их числе ряд содержательных публикаций в журнале “Новая и новейшая история”. В № 5 нашего журнала
человеку (Новая и новейшая история, 1993,
№5).
Научно-педагогическая деятельность
Ю.В. Борисова отмечена государственными наградами, в том числе Орденом Трудового Красного Знамени. Прямо скажем, трудно поверить в цифру 90, когда видишь Юрия Васильевича - человека энергичного, с неиссякаемым чувством юмора, и мы гордимся тем, что можем сказать: “я - его бывший аспирант, а я - его ученица”.
Пожелаем дорогому юбиляру Юрию Васильевичу Борисову долголетия, бодрости духа, новых творческих успехов.
Г.Г. Силласте, Заслуженный деятель науки РФ, А.Н. Джуринский, член-корреспондент РАО
Хроника
за 2011 г. помещена его статья “ООН и иранский кризис 1946 года”, вышедшая в свет после смерти автора.
И.В. Гайдук принимал деятельное участие в поддержании научных связей с зарубежными коллегами: в течение долгих лет он сотрудничал с Международным исследовательским центром Вудро Вильсона (США); входящими в состав центра Институтом Кеннана и Международным проектом по истории “холодной войны” неоднократно привлекался в качестве стипендиата, приглашенного исследователя и эксперта.
В последние годы И.В. Гайдук разрабатывал проблемы истории ООН и ее специализированных организаций в годы “холодной войны”, был членом Международного научного комитета проекта “История ЮНЕСКО” с самого его основания (2006 г.), принимал активное участие в организации международных конференций по истории ЮНЕСКО в рамках этого проекта. Последней его работой стала монография, посвященная ООН и международным кризисам периода “холодной войны”. Английский вариант книги находится в печати в США, работу над рукописью русского перевода он завершил непосредственно перед кончиной.
Светлая память об Илье Валерьевиче Гайдуке навсегда сохранится в сердцах его коллег и друзей.
212


ВАДИМ АЛЕКСАНДРОВИЧ КОЛЕНЕКО
18 мая 2011 г. неожиданно оборвалась жизнь российского историка, ведущего отечественного специалиста по истории Канады Вадима Александровича Коленеко. Он ушел из жизни в расцвете творческих сил.
Вадим Александрович родился 30 мая 1943 г. в г. Каменск-Уральский. После окончания средней школы он два года трудился на одном из предприятий Москвы, затем последовала служба в Группе советских войск в Германии. В 1965 г. поступил на исторический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, который успешно окончил в 1970 г.
С 1970 г. и вплоть до последнего дня жизни Вадим Александрович работал в Институте всеобщей истории АН СССР (с 1991 г. Российской академии наук). Здесь он прошел путь от младшего научного сотрудника сектора истории США и Канады до доктора исторических наук, профессора, ведущего научного сотрудника Центра Североамериканских исследований. Им подготовлено и издано огромное количество научных трудов, среди них ряд фундаментальных монографий. Последняя его монография “Французская Канада в прошлом и настоящем: Очерки истории Квебека в XVII- XX вв.”, получившая широкий отклик и высокие оценки как в России, так и за рубежом, увидела свет в 2006 г.
В течение многих лет Вадим Александрович являлся одним из самых авторитетных исследователей истории Канады. Под его руководством работала группа по изучению истории Канады в Центре Североамериканских исследований ИВИ РАН. По его инициативе был создан и в течение 15 лет издавался “Канадский ежегодник”. Он по праву стал ведущим отечественным периодическим изданием по истории Канады, объединившим всех отечественных специалистов по истории, культуре, политике, экономики этой одной из ведущих современных стран Запада. На протяжении всех 15 лет В.А. Коленеко являлся неизменным ответственным редактором этого издания.
Под руководством В.А. Коленеко в России было организовано и проведено немало международных конференций, посвященных раз¬
личным аспектам истории и культуры Канады. Под его научным руководством защищались кандидатские и докторские диссертации по истории этой страны. Можно сказать, что им создана одна из ведущих исследовательских отечественных школ ученых-канадистов.
В.А. Коленеко занимал ведущее место в научно-исследовательской деятельности Института всеобщей истории РАН. В течение многих лет он был членом Ученого совета Института. Более 15 лет являлся заместителем академика Н.Н. Болховитинова, руководителя Центра Североамериканских исследований. Неоценим его вклад в подготовку “Американского ежегодника”, неизменным членом редколлегии которого он являлся. Под его руководством подготовлен ряд коллективных трудов ЦСАИ, среди которых трехтомный труд “Мифы и реалии американской истории в периодике XVIII-XX вв.
В 2000-е гг. В.А. Коленеко преподавал историю Канады в Российском государственном гуманитарном университете (Историко-архивный институт, факультет архивного дела, факультет управления), где им были подготовлены и читались курсы лекций по истории франкоязычной Америки в XVI-XXI вв. и велись семинары по темам: “Федерализм Канады и политическая история Квебека”, “Восприятие Канады в общественной мысли России до 1917 года”. Под его руководством подготовлены учебные пособия: “История и культура Канады” (Библиография научных трудов по истории и культуре Канады, изданных на русском языке в России и за рубежом), “Квебек в исторических и литературных текстах” (Хрестоматия для студентов гуманитарных вузов). В.А. Коленеко являлся одним из организаторов и профессором канадского научно-образовательного центра “Москва - Квебек” при РГГУ.
В последний период В.А. Коленеко работал над монографией “Канада и Россия до 1917 года: истоки взаимоотношений двух северных цивилизаций”. К сожалению, она осталась незаконченной.
Отечественные историки потеряли крупного ученого, надежного и отзывчивого коллегу и товарища. Светлая память о нем сохранится навсегда.
213


УКАЗАТЕЛЬ СТАТЕЙ И МАТЕРИАЛОВ, ОПУБЛИКОВАННЫХ В ЖУРНАЛЕ “НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ” В 2011 году
В ОТДЕЛЕНИИ ИСТОРИКО-
ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК РАН
Гуманитарии в поиске форм диалога с обществом. Об итогах Общего собрания Отделения историко-филологических наук РАН № 5
СТАТЬИ
Агансон О.И. Балканский вопрос во
внешней политике Великобритании
(1908-1912 годы) № 1
Айвазян А.А. Египетский вопрос во французской внешней политике в
1880-е годы №5
Академик Богомолов О.Т. Демократия
и социально-экономический прогресс № 1 Вишняков Я.В. Македонское движение и переворот в Сербии 29 мая
1903 года №6
Волосюк О.В. Испанский просветитель XVIII века Г.М. де Ховельянос и Россия: из истории дипломатических
отношений двух стран № 3
Гайдук И.В. ООН и иранский кризис
1946 года №5
Гарскова И.М. Квантитативная история и историческая информатика: эволюция взаимодействия № 1
Глинкина С.П. Международная коррупция № 1
Гросул В.Я. Российский внешнеполитический конституционализм и Балканы (XVIII-XIX века) № 2
Давыдов В.М. Институт Латинской Америки РАН: полвека научной деятельности № 3
Денчев К. (Болгария). Болгаро-российские энергетические отношения:
история и современность № 6
Долгилевич Р.В. Вопрос о статусе Берлина. 1944-1990 годы №3
Кошкин А.А. Вступление СССР в войну с Японией в 1945 году. Политический
аспект. № 1
Кошкин А.А. Путь к Перл-Харбору.
Начало войны на Тихом океане № 6
Курто О.И. Отечественная историческая литература о русском присутствии в
Китае № 4
Ланда Р.Г. Глобализация и политический ислам № 2
Лунева Ю.В. Закрытие Дарданелл во время итало-турецкой войны (1911—
1912 годы) № 6
Любин В.П. Италия в борьбе за “неискупленные” земли № 4
Майоров М.В. Россия и Европа: история
и современность № 4
Марьина В.В. Словакия в войне против
СССР. 1941-1945 годы № 4
Мусатов В.Л. Венгрия и Румыния: два
взгляда на “Пражскую весну” № 2
Наумов А.О. “Рейнский блеф” Гитлера. Ремилитаризация Рейнской области
в 1936 году. №2
Окунева Л.С. Двухсотлетие начала Войны за независимость и столетие
Революции 1910 года в Мексике № 1
Раку М.В. США и Иран: об истоках конфликта (1979-1984 годы) № 1
Романенко С.А. Национальные движения югославянских народов Австро- Венгрии и судьба монархии Габсбургов № 3
Садыкова Л.Р. Проблема интеграции североафриканских мусульман во
французском обществе № 1
Сергеев Е.Ю. “Большая игра”. Россия и Великобритания в Центральной и Восточной Азии (вторая половина
XIX - начало XX века) № 3
Симонян Р.Х. Социально-экономическая политика в современной России:
ее истоки и некоторые итоги № 5
Соколов В.В. ЮНРРА и Советский Союз. 1943-1948 годы (по новым
архивным материалам) № 6
Академик Тишков В.А. Новая историческая культура (размышления после XXI Международного конгресса исторических наук) № 2
Трояновская М.О. США и суверенные республики Нового Света (конец
XVIII - первая четверть XIX века) № 6
Уразов А.М. Политика США и Великобритании на юге Аравийского полуострова в 1958-1962 годах № 3
Хвостова К.В. Истина и объективность
в истории № 5
Христофоров В.С. Н.С. Хрущев и Дж. Кеннеди: подготовка и проведение встречи в Вене в 1961 году.
По документам российских архивов.. № 3
РАЗМЫШЛЕНИЯ ИСТОРИКА
Академик Тихвинский С.Л. Россия и Китай. Пора изживать остатки старых территориальных мифов № 1
214


МИРОВОЙ ФОРУМ ИСТОРИКОВ
Бибиков М.В. XXI Международный конгресс исторических наук в Амстердаме № 1
ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА
В СТРАНАХ СНГ
Воронкова И.Ю., Кузьменко В.И. (Белоруссия). Гитлеровская оккупация и начало антифашистской борьбы
в Белоруссии в 1941 году № 5
Вронская Т.В., Лысенко А.Е. (Украина). Особенности военного правосудия в первый период Великой Отечественной войны № 4
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Ларин Е.А. “Круглый стол” в Москве с участием президента Венесуэлы Уго Чавеса № 2
ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
Егорова Н.И., Гайдук И.В. «Кембриджская история “холодной войны”» № 4
Золотарев В.А. История Великой Отечественной войны в документах № 3
Калмыков Н.П. Россия и США в
XX веке №3
Член-корр. РАН Козлов В.П. Разговор двух историков (Е.Н. Кушева- Б.А. Романов. Переписка 1940-
1957 годов) №1
Маныкин А.С. Современная мировая
политика. Новое учебное пособие № 1
Академик Мясников В.С. Россия и Япония: узлы противоречий (раз¬
мышления в связи с выходом книги
А.А. Кошкина) № 5
Окунева Л.С. Модели региональной
интеграции: общее и особенное № 4
Рахшмир П.Ю. (Пермь). Британские
тори: возрождение или угасание? № 1
Родин И.В. Высшее образование во Франции и его изучение в современной французской историографии № 6
Академик Севостьянов Г.Н. Об историческом опыте США. Новое фундаментальное исследование № 2
Смирнов В.П. “Французский ежегодник”: 10 лет спустя №4
Согрин В.В. Портретная галерея отечественной историографии № 3
Шевченко С.И. (Кировоград). Из историографического наследия академика
Ю.А. Писарева. Украинские земли в восточно-южнославянских связях начала XX века № 5
ИЗ ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ
Медведев Р.А. Визит М.С. Горбачева
в Пекин в 1989 году № 2
МЕЖДУНАРОДНЫЕ НАУЧНЫЕ
КОНФЕРЕНЦИИ
Раннее Новое время в контексте всемирной истории. Доклады члена-корр.
РАН П.Ю. Уварова “Раннее Новое время: взгляд из Средневековья”;
О.В. Кима “Теория модернизации и переходные общества раннего Нового времени” № 2
В НАЦИОНАЛЬНОМ КОМИТЕТЕ
РОССИЙСКИХ ИСТОРИКОВ
Суринов И.А. Международные связи историков Российской академии наук в 2009-2010 годах №2
НАУЧНЫЕ КОНФЕРЕНЦИИ
Васильев Д.Д., Столяров А.А. VII съезд
российских востоковедов № 1
ПУБЛИКАЦИИ
Из истории деятельности СВАГ. Интервью с ее бывшим сотрудником доктором исторических наук А.А. Галкиным № 5
Новые материалы по решению германского вопроса. 1989-1990 годы. Предисловие академика О.Т. Богомолова № 6
Печатнов В.О. Переписка И.В. Сталина с У. Черчиллем осенью 1941 года (по новым документам российских и британских архивов) №4
ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
Бородаев В.А. Плайя-Хирон: 1961 год. №3 Борозняк А.И. (Липецк). “Некролог, который заслужили эти господа”. Нацистское прошлое германских дипломатов № 4
Бухарин Н.И., Яжборовская И.С. Владислав Гомулка: на поворотах истории № 4
Виноградов В.Н. Последний крестовый поход христианской Европы № 1
215


Капитонова Н.К. Лидер британских консерваторов Дэвид Кэмерон: путь
к власти № 2
Капитонова Н.К. “Путешествуя” с Тони
Блэром по страницам его мемуаров... № 5
Кудрина Ю.В. Император Александр III
и музыкальное искусство России №6
Ларин Е.А. Жизнь и борьба Симона
Боливара № 1
Лихарев Д.В. Черчилль и судьба французского военного флота летом
1940 года №6
Мягков М.Ю. Грозное лето 1941 года... № 2, 3 Орлик И.И. Дж.Ф. Кеннан: “Большие
дебаты” № 1
Рыбаченок И.С. Политическая карикатура на рубеже XIX-XX веков. Коллекция французского журналиста
Дж. Гран-Картере № 2
Соколов В.В. Секретная миссия В.Г. Де- канозова в Урумчи (Синьцзян) в
1942 году № 3
Черкасов П.П. Граф де Морни - посол Наполеона III в Санкт-Петербурге
(1856-1857 годы) №5
Чернышева О.В. Архиепископ Натан Седерблум, лауреат Нобелевской премии мира, выдающийся религиозный и общественный деятель Швеции XX века №3
ПОРТРЕТЫ ИСТОРИКОВ
Байбакова Л.В. Е.Ф. Язьков ( 1923-2009):
творческий путь педагога и ученого... № 3
СЛОВО ИСТОРИКА
Давидсон А.Б. Проблемы взаимопонимания в современных международных отношениях № 2
ВОПРОСЫ ОБРАЗОВАНИЯ
Вяземский Е.Е. Государственный образовательный стандарт и историческое
образование в России JV° 4
Вяземский Е.Е. Национальные образовательные стандарты по истории:
западный опыт № 6
Член-корр. РАН Пивовар Е.И. Совершенствование исторического знания.
Из опыта работы РГГУ. № 4
ПОЗДРАВЛЕНИЯ ЮБИЛЯРАМ
Приветствие академику Григорию
Николаевичу Севостьянову № 3
Приветствие академику Владимиру
Алексеевичу Виноградову № 4
Приветствие академику Владимиру
Степановичу Мясникову № 4
Приветствие академику Александру
Огановичу Чубарьяну № 5
Приветствие академику Валерию Александровичу Тишкову № 6
СООБЩЕНИЯ
Карташова Л.А. Мадагаскар: политика
малагасизации № 1
Макарова И.Ф. Танзимат и балканская политика России в 60-70-х годах
XIX века № 3
Миронов В.В. (Тамбов). Формы солдатского протеста в австро-венгерской армии во время Первой мировой
войны № 1
Сизоненко А.И. Россия и Латинская Америка: от признания к дипломатическим отношениям (вторая половина
XIX - начало XX века) № 6
Тихонова А.В. (Смоленск). Эмиграция из Швейцарии в первой половине
XIX века № 1
Чепурина М.Ю. О проекте публикации
сочинений Г. Бабёфа № 6
СТРАНИЦЫ ПРОШЛОГО
Забелина Н.Ю. Первая мировая война:
немцы глазами британцев № 1
ФАКТЫ, СОБЫТИЯ, ЛЮДИ Беспалов А.В. Карл XII на поле Полтав¬
ской битвы № 3
Беспалов А.В. Участник Северной войны фельдмаршал граф Магнус Стен-
бок (1664-1717) № 6
Витальева А.И. Идеолог английских
вигов Э. Берк № 4
Егорова О.В., Моисеев А.Н. Первый
православный храм в Гаване № 1
РЕЦЕНЗИИ
Айрапетов А.Г., Зудов Н.Е. (Тамбов). А.М. Фомин. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе за “османское наследство”.
1918-1923. М., 2010 №6
Апрыщенко В.Ю., Узнародов И.М.
(Ростов-на-Дону). Британская ойкумена российской новистики: к 70-ле- тию профессора И.И. Шарифжанова.
Казань, 2010 №4
Борисов Ю.В. Э.А. Громыко-Пира- дова. А.А. Громыко и век перемен.
М., 2010 №4
216


Виноградов А.В. Русско-китайские отношения в XX веке. T. III. Советско-китайские отношения (сентябрь 1931 г. - сентябрь 1937 г.). М., 2010... № 3
Гаврилова С.М. Н.П. Комолова. Сто лет истории Италии (XX век). М.,
2009 № 1
Джал илов Т.А. 1968 год. “Пражская весна” (историческая ретроспектива).
М., 2010 №6
Егорова Н.И. В.Т. Юнгблюд, А.В. Чучкалов. Политика США в Иране в годы Второй мировой войны. Киров,
2011 №6
Ивонина Л.И. (Смоленск). Россия, Дальний Восток и “немцы”. Геттинген, 2009 № 1
Канинская Г.Н. (Ярославль).
А.П. Туп и кин, В.С. Шилов.
Центр и регионы во Франции и России (опыт сравнительного исследования).
М., 2008 № 1
Кирчанов М.В., Кретинин С.В. (Воронеж). Л.Н. Бровко. Церковь и
третий рейх. СПб., 2009 № 6
Кистанов В.О. В.П. Зимонин. Канун и финал Второй мировой: Советский Союз и принуждение дальневосточ¬
ного агрессора к миру (историографический анализ). М., 2010 №4
Кондакова Н.И. Г.А. Куманев. Сталинградская битва. Краткий военноисторический очерк, документы, материалы. М., 2007 № 3
Котов С.А. Самый памятный день войны. Письма-исповеди. М., 2010 № 2
Кретинин Г.В. (Калининград). Интеллигенция в многонациональной империи: русские, латыши, немцы. XIX - начало XX в. М., 2009; Балтия в контексте северного пространства. От средневековья до 40-х годов
XX века. М., 2009 №2
Лачаева М.Ю. А.Г. Голиков, И.С. Рыбаченок. Смех - дело серьезное. Россия и мир на рубеже XIX- XX веков в политической карикатуре.
М., 2010 №1
Лукьянов Д.В. О.М. Медушевская. Теория и методология когнитивной
истории. М., 2008 № 3
Любин В.П. Л.Я. Томас. Жизнь Г.В.
Чичерина. М., 2010 №5
Медников И.Ю. О.В. Волосюк.
Внешняя политика Испании в
XVIII в.: становление испано-русских
отношений. М., 2011 № 6
Намазова А.С., Котова Е.В. Государства альпийского региона и страны Бени¬
люкс в меняющейся Европе. М., 2009 № 1
Новиченко И.Ю. Россия и Британия.
Вып. 5. На путях к взаимопониманию.
М., 2010 №4
Оноприенко В.И. (Украина). Я.Г. Ро- китянский. Гуманист октябрьской эпохи: академик Д.Б. Рязанов. Социал-демократ, правозащитник, ученый.
М., 2009 № 3
Пименова Л.А. В.Н. Малов. Парламентская фронда: Франция, 1643-
1653. М., 2009 №4
Плотников А.Ю. Партитура Второй мировой. Гроза на Востоке. М., 2010 № 3
Подцероб А.Б. А.З. Егорин. Героика
и печаль Брянского леса. М., 2010 № 2
Академик Поляков Ю.А. Победа - одна на всех. (Вклад союзных республик
СССР в завоевание Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.).
М., 2010 №4
Праздников А.Г. (Киров). В.А. Евсеев. Очерки по истории английского города раннего Нового времени.
Иваново, 2010 №1
Рахшмир П.Ю. Д. Хэннан. Новый путь к рабству. Письмо - предостережение Америке. Нью-Йорк, 2010 № 5
Согрин В.В. М.О. Трояновская. Дискуссии по вопросам внешней политики в США (1775-1823). М., 2010 № 1
Согрин В.В. Г.П. Куропятник. Гражданская война в Северной Америке.
М., 2009 № 5
Станков К.Н. (Волгоград). Д. Сечи. Якобиты: Британия и Европа. 1688—
1788. Манчестер - Нью-Йорк, 2009... № 6
Ульянов С.А. (Казань). Французские историки за работой (1995-2010),
Париж, 2010 №6
Феферман К. (Израиль). Холокост на территории СССР: энциклопедия,
2-е изд., испр. и доп. М., 2011 № 3
Черкасов П.П. Ю.И. Рубинский.
Франция. Время Саркози. М., 2011.... № 6
Чернышева О.В. А.С. Руал. Мусульмане в новом обществе. Об индивидуальных и коллективных правах.
Гетеборг, 2009 № 2
Шацилло В.К. Е.Ю. Сергеев. Военная разведка России в борьбе против Японии. 1904-1905 гг. М., 2010 № 4
217


КОРОТКО О КНИГАХ
Емельянов Ю.В. Участие прибалтийских национальных воинских формирований в Великой Отечественной
войне № 4
Петелин Б.В. (Череповец). Социально- бытовые отношения в Германии периода национал-социализма № 6
Стрелец М.В. (Белоруссия). Пребывание высокопоставленных нацистов на временно оккупированной территории СССР. 1941-1944 гг. № 6
Чудинов А.В. Публикации армянского
историка по новой истории Франции № 5
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Блосфельд Е.Г. (Волгоград). Международная научная конференция в Волго¬
граде № 3
Евдокимова Т.В. (Волгоград). Российско-германская конференция в Волгограде № 1
Касиян А.С. Встреча российских и норвежских историков в Киркинесе № 2
Комисаренко А.И. Международная научная конференция во Вроцлаве № 5
Коршунов Ю.М. Мемориальные комплексы и музеи истории Второй ми¬
ровой войны в Центральной и Восточной Европе № 1
Коршунов Ю.М. Международная научная конференция “Нюрнбергский процесс: исторические и правовые
аспекты” № 2
Котов Б.С. Международная конференция
молодых историков “КЛИО - 2011”. № 5
Кручинина Н.А. (Екатеринбург). Конференция в Уральском государственном
университете № 5
Филитов А.М. Международная конференция в Вене №6
Шпотов Б.М. Конференция по истории
бизнеса в Глазго № 1
Юбилей В.Л. Мусатова № 2
Силласте Г.Г., Джуринский А.Н. Юбилей Ю.В. Борисова № 6
Хроника
Домье В.В. Памяти Н.П. Комоловой
Ларин Е.А., Калмыков Н.П., Иванов Н.С. Памяти И.И. Янчука
Намазова А.С. Памяти С.П. Пожарской
Л.В. Тягуненко
Давидсон А.Б. Памяти И.С. Кона
|В.А. Коленеко|
И.В. Гайдук
№ 1
№ 1 №2 №3 №5 №6
№6
218


АННОТАЦИИ И КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА ОПУБЛИКОВАННЫХ МАТЕРИАЛОВ
SUMMARIES AND KEYWORDS OF THE PUBLISHED MATERIALS
A.A. Кошкин. Путь к Пёрл-Харбору. Начало войны на Тихом океане
В статье рассматриваются основные этапы обострения противоречий между США и Великобританией и Японией в борьбе за господство в Восточной Азии и на Тихом океане. Указывается на наличие у японского военно-политического руководства альтернативы вступления во Вторую мировую войну - “северный” и “южный” варианты. Вскрываются причины выбора в качестве первоначального “южного” направления агрессии. Опровергается версия о причастности Москвы к провоцированию японского удара по Пёрл-Харбору - начала войны на Тихом океане.
Ключевые слова: японо-американские противоречия, Пёрл-Харбор, война на Тихом океане.
A.A. Koshkin. The Way to Pearl Harbor. The Beginning of War on the Pacific Ocean
In the article the basic stages of an aggravation of contradictions between the USA, Great Britain and Japan in struggle for domination in East Asia and on Pacific ocean are considered. It is underlined the presence at a Japanese military-political management of alternative of the introduction into the Second World War - “northern” and “southern” variants. The reasons of a choice as an initial “southern” direction of aggression are opened. The version about participation of Moscow to provocation the Japanese blow on Pearl Harbor - the war beginnings on Pacific Ocean is denied.
Keywords: Japanese-American contradictions, Pearl Harbor, War on Pacific Ocean.
B.B. Соколов. ЮНРРА и Советский Союз. 1943-1948 годы (по новым архивным материалам)
В статье на основе новых архивных материалов рассматривается деятельность ЮНРРА по оказанию экономической помощи СССР в годы войны и после ее окончания.
Ключевые слова: ЮНРРА, продовольственная и медицинская помощь СССР.
V.V. Sokolov. The UNRRA and Soviet Union 1943-1948 (based on new archival materials
In the article on the basis of new archival materials is considered the activity of the UNRRA on rendering of the economic help of the USSR in days of war and after its termination.
Keywords: UNRRA, Food and Medical Aid of the USSR.
К. Денчев (Болгария). Болгаро-российские энергетические отношения: история и современность
Диалог между Болгарией и Россией по энергетическим вопросам не прекращается со времени падения СССР и распада мировой системы социализма. Взаимный экономический интерес подталкивал Болгарию и Россию к энергетическому партнерству. Если Россия для Болгарии главный источник энергии, то Болгария для России - один из самых коротких путей к странам Южной Европы. С появлением ряда общих нефтяных и газовых проектов Болгария может стать важным энергетическим коридором России в Европу. Однако после многих лет, прошедших с момента начала энергодиалога, кажется, что усилий для его поддержания было потрачено больше, чем достигнуто результатов.
Ключевые слова: болгаро-российские отношения, энергетические проекты, энергетическая безопасность.
219


К. Denchev (Bulgaria). The Bulgarian-Russian Power Relations: the History and the Present
Dialogue between Bulgaria and Russia on power questions doesn’t stop since falling of the USSR and disintegration of world system of the socialism. Mutual economic interest pushed Bulgaria and Russia to power partnership. If Russia is for Bulgaria the main energy source, Bulgaria is for Russia one of the shortest ways to the countries of Southern Europe. With the advent of the general oil and gas projects Bulgaria can become an important power corridor of Russia to Europe. However after many years last from the moment of the beginning of power dialogue, apparently, that of efforts for its maintenance it has been spent more than it is reached results.
Keywords: Bulgarian-Russian relations, power projects, power safety.
M.O. Трояновская. США и суверенные республики Нового Света (конец XVIII - первая четверть XIX века)
Статья посвящена отношениям США и стран Латинской Америки в конце XVIII- первой четверти XIX в. Показаны различные подходы американских политиков к Войне за независимость латиноамериканских колоний Испании, к признанию независимости этих стран, к расширению сферы геополитических интересов США.
Ключевые слова: США, Война за независимость латиноамериканских колоний Испании, доктрина Монро.
M.O. Trojanovskaya. The USA and Sovereign Republics of the New World (the End of the 18th - the First Quarter of 19th Centuries)
The article is devoted the relations of the USA and the countries of Latin America in the end of the 18th- the first quarters of the 19th centuries. The author shows various approaches of the American politicians to War for Independence of the Latin American colonies of Spain, to recognition, to expansion of sphere of geopolitical interests of the USA.
Keywords: the USA, War for Independence of the Latin American colonies of Spain, Monroe Doctrine.
Ю.В. Лунёва. Закрытие Дарданелл во время итало-турецкой войны 1911-1912 годов
В статье рассматривается международная обстановка, сложившаяся в ходе итало-турецкой войны 1911-1912 гг. вокруг Дарданелльского пролива и закрытия его Турцией. На основе архивных материалов показана позиция России.
Ключевые слова: итало-турецкая война, Дарданеллы, Россия, Италия. Турция.
Yu.V. Luneva. Closing of Dardanelles during the Italian-Turkish War (1911-1912)
In the article are considered the international conditions which have developed during Italian- Turkish war 1911-1912 round Dardanelles strait and closing by its Turkey. On the basis of archival materials the position of Russia is shown.
Keywords: Italian-Turkish War, Dardanelles, Russia, Italy, Turkey.
Я.В. Вишняков. Македонское движение и переворот в Сербии 29 мая 1903 года
В статье на основе ранее неизвестных документов из Государственного архива РФ и Архива внешней политики Российской империи рассматривается македонское движение накануне переворота в Сербии 29 мая 1903 г.
Ключевые слова: македонское движение, переворот в Сербии 29 мая 1903 г.
Ya.V. Vishnyakov. Macedonian Movement and Revolution in Serbia on May, 29th, 1903
In the article on the basis of before unknown documents from the State Archive of the Russian Federation and Archive of Foreign Policy of the Russian Empire is considered the Macedonian movement on the eve of revolution in Serbia on May, 29th, 1903.
Keywords: Macedonian movement, Revolution in Serbia on May, 29th, 1903.
220


Новые материалы по решению германского вопроса. 1989-1990 годы. Предисловие академика О.Т. Богомолова
Впервые публикуются документы 1989-1990 гг. из архива Института международных экономических и политических исследований РАН. Публикация состоит из предисловия академика О.Т. Богомолова; записки Института экономики мировой социалистической системы АН СССР, в которой дается оценка тогдашней обстановки в странах Центральной и Восточной Европы; “сценария преодоления раздела Европы и воссоединения Германии”, подготовленного немецкими экспертами; писем, направленных Институтом экономики мировой социалистической системы на имя М.С. Горбачева и его помощника А.С. Черняева.
Ключевые слова: объединение Германии, М.С. Горбачев.
New Materials on the Decision of the German Question. 1989 - 1990. The Preface of Academician O.T. Bogomolov
The Documents 1989-1990 from archive of Institute of the international economic and political researches of the Russian Academy of Sciences are published for the first time. The publication consists of the preface of academician O.T.Bogomolov; notes of the Institute of economy of world socialist system Academy of Sciences of the USSR in which the estimation of conditions of that time in the countries of Central and the Eastern Europe is given; “the scenario of overcoming of section of Europe and reunification of Germany”, prepared by German experts; the letters directed by Institute of economy of world socialist system addressed to M.S. Gorbachev and its assistant A.S. Tchemyaev.
Keywords'. German Reunification, M.S. Gorbachev.
E.E. Вяземский. Национальные образовательные стандарты по истории: западный опыт
В статье рассматриваются национальные образовательные стандарты, существующие в Великобритании, Германии, Италии, США, Франции и других государствах Запада; рассказывается об общеевропейских рекомендациях по преподаванию истории. Новой тенденцией в изучении истории в большинстве стран Западной Европы является стремление к расширенному толкованию содержания учебного предмета “История”.
Ключевые слова: Национальные образовательные стандарты, содержание исторического образования, современная система образования в Великобритании и Германии.
E.E. Vyazemsky. The National Educational Standards in History: the Western Experience
In the article are considered national educational standards, existing in Great Britain, Germany, Italy, the USA, France and other states of the West; it is told about the all-European recommendations in history teaching. New tendency in the history studying in the main countries of Western Europe is the aspiration to the expanded interpretation of the subject “History”.
Keywords: national educational standards, content of historical education, modem education system in Great Britain and Germany.
И.В. Родин. История высшего образования во Франции в освещении французских историков
В статье рассмотрены проблемы французского высшего образования второй половины XX в., вопросы, связанные с его реформированием, и отражение процессов, происходивших в истории высшей школы Франции, в современной французской историографии (вторая половина 1960-х годов - начало XXI в.).
Ключевые слова: реформа Фуше, Закон об ориентации высшего образования, университетские технологические институты, Антуан Про.
221


I.V. Rodin. The Higher Education History in France according to the French Historians
In the article problems of the French higher education of the second half of the 20th century, questions connected with its reforming, and reflection of the processes occurring in the history of the higher school of France, in a modem French historiography (second half 1960th years - the early 21th century) are considered.
Keywords-. Reform of Fouchet, the Law on Higher Education Orientation, University Technology Institutes, Antoine Prost.
Д.В. Лихарев. Черчилль и судьба французского военного флота летом 1940 года
В статье рассматривается беспрецедентное в истории Второй мировой войны столкновение, когда летом 1940 г. бывшие союзники - Великобритания и Франция - направили оружие друг на друга. У. Черчилль любой ценой хотел предотвратить попадание французских кораблей в немецкие или итальянские руки. В соответствии с его приказами эскадра под командованием адмирала Дж. Сомервилла 3 июля 1940 г. напала на французский флот в Оране. В тот же день адмирал Э. Каннингэм без кровопролития разоружил французскую эскадру в Александрии.
Ключевые слова: Вторая 'мировая война, французский флот, У. Черчилль, Э. Каннингхэм. Дж. Сомервилл.
D.V. Liharev. Churchill and Destiny of the French Military Fleet in the Summer of 1940
The article deals with the unprecedented collision in the history of the World War II, when former allies - Britain and France - aimed weapons upon each other in summer of 1940. After the defeat of France the main units of the French Navy were sent to North and West African Ports. Winston Churchill wanted to prevent falling the French warships into German or Italian hands at any cost. In accordance with his orders Force H under command of Admiral James Somerville destroyed the most powerful French unit at Oran on July 3, 1940. At the same day Admiral Cunningham disarmed French squadron at Alexandria without bloodshed. Cunningham’s suecess at Alexandria set Churchill’s action at Oran in a different moral and political perspective.
Keywords', the French fleet, the Second World War, Churchill, Cunningham.
Ю.В. Кудрина. Император Александр III и музыкальное искусство России
В очерке рассказывается о становлении музыкальной культуры в России в конце XIX в., о внимании Александра III к музыкальным деятелям, в частности к П.И. Чайковскому.
Ключевые слова: Александр III, П.И. Чайковский, русская опера, Хор любителей духовной музыки.
Yu.V. Kudrina. Emperor Alexander III and Musical Personalities of Russia
In the essay it is told about formation of musical culture in Russia in the End of 19th century, about attention of Alexander III to musical personalities, in particular to P.I. Tchaikovsky.
Keywords. Alexander III, P.I. Tchaikovsky, Russian Opera.
А.И. Сизоненко. Россия и Латинская Америка: от признания к дипломатическим отношениям (вторая половина XIX - начало XX века)
В статье освещаются истоки становлении отношений России с Венесуэлой, Колумбией, Чили, Парагваем, Уругваем и республиками Центральной Америки.
Ключевые слова: Центральная Америка, Венесуэла, Колумбия, Чили, Парагвай, Уругвай.
АЛ. Sizonenko. Russia and Latin America: from the Recognition to Diplomatic Relations (the Second Half of the 19th - the Early 20th century)
In article the author considers the sources formation of relations of Russia with Venezuela, Colombia, Chile, Paraguay, Uruguay and republics of Central America.
Keywords: Central America, Venezuela, Colombia, Chile, Paraguay, Uruguay.
222


М.Ю. Чепурина. О проекте новой публикации сочинений Г. Бабёфа
Статья посвящена истории публикации работ Г. Бабёфа в России и за рубежом. Автор сообщает о возобновлении русско-французского проекта по изданию собрания сочинений революционера.
Ключевые слова: Г. Бабёф, Буонарроти, заговор “равных”.
M.Yu. Chepurina The French-Russian Project of the Publication of Works of G. Babeuf
Article is devoted history of the publication of works of Gracchus Babeuf in Russia and abroad. The author informs on renewal the French-Russian project under the edition of collected works of the revolutionary.
Keywords: Gracchus Babeuf, Buonarotti, la conjuration des égaux.
A.B. Беспалов. Участник Северной войны фельдмаршал граф Магнус Стенбок (1664-1717)
В статье на основе широкого круга источников рассматривается жизнь и деятельность фельдмаршала графа Магнуса Стенбока, сподвижника короля Карла XII, одного из видных полководцев Швеции.
Ключевые слова: Магнус Стенбок, Карл XII, Северная война.
A.V. Bespalov. Participant of the Northern War the Field Marshal Count Magnus Stenbock (1664-1717)
In the article on the basis of a wide range of sources is considered the life and activity of the field marshal count Magnus Stenbock, the associate of king Charles XII, one of visible commanders of Sweden.
Keywords’. Magnus Stenbock, Charles XII, Northern War.
223


CONTENTS
Articles. Koshkin A.A. The Way to Pearl Harbor. The Beginning of War on the Pacific ocean; Sokolov V.V. The UNRRA and Soviet Union 1943-1948 (Based on New Archival Materials); Denchev K. (Bulgaria). The Bulgarian-Russian Power Relations: the History and the Present; Trojanovskaya M.O. The USA and Sovereign Republics of the New World (the End of the 18th - the Early 19th Century); Luneva Yu.V. Closing of Dardanelles during the Italian-Turkish War (1911-1912); Vishnyakov Ya.V. Macedonian Movement and Revolution in Serbia on May, 29th, 1903; Greeting to Academician V.A. Tishkov; Publications. New Materials about the Decision of the German Question. 1989-1990. The Preface of Academician O.T. Bogomolov; Education Questions. Vyazemsky E.E. The National Educational Standards in History: the Western Experience; Historiography And Source Study. Rodin I.V. The Higher Education History in France according to the French Historians; Documentary Essays. Licharev D.V. Churchill and Destiny of the French Military Fleet in the Summer of 1940; Kudrina Yu.V. Emperor Alexander III and Musical Figures of Russia; Messages. Sizonenko A.I. Russia and Latin America: from the Recognition to Diplomatic Relations (the Second Half of the 19th — the Early 20th century); Chepurina M.Yu. The French Russian Project of the Publication of Works of Gracchus Babeuf; Facts, Events, People. Bespalov A.V. Participant of the Northern War the Field Marshal Count Magnus Stenbock (1664-1717); Book Reviews; Shortly About Books; Academic Life; Chronicle.
РЕДАКТОРЫ ОТДЕЛОВ:
Г.Г. Акимова, КМ. Велембовская, В.Я. Головин, А.В. Короленков, Ю.А. Рябчикова, В.Л. Семигин, Б.Л. Хавкин
Зав. редакцией В.В. Лоскутова
Сдано в набор 31.08.2011 г. Подписано к печати 27.10.2011 г. Формат бумаги 70 х 100V16 Офсетная печать. Уел. печ.л. 18.2 Уел.кр.-отт. 12.4 тыс. Уч.-издл. 21.9 Бум.л. 7.0
Тираж 675 экз. Зак. 1787
Учредители: Российская академия наук, Институт всеобщей истории РАН
Издатель: Российская академия наук, Издательство «Наука», 117997 Москва, Профсоюзная ул., 90 Адрес редакции: 119991, Москва, ГСП-1, Мароновский пер., 26. Тел. 238-08-74 Отпечатано в ППП Типография “Наука”, 121099 Москва, Шубинский пер., 6
224


Индекс 70620
ЧИТАЙТЕ В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ:
Двадцатилетие образования СНГ
Советский Союз, коллективная безопасность в Европе и судьба Чехословакии. 1934-1938 годы
Цивилизационное и междисциплинарное изучение истории США
Политическая и военная реакция НАТО на Берлинский кризис 1958-1961 годов
Феномен Ф. Рузвельта
Э. Терек: от курса на социальную справедливость к экономическому кризису
Бухарестский судебный процесс над И. Антонеску. 1946 год
Из истории Бахметьевского архива в США Османская империя и Россия. XV - конец XIX века За кулисами Парижского конгресса 1856 года
«НАУКА»
ISSN 0130-3864 Новая и новейшая история, 2011, № 6