Пятница.
27 октября 1617 г.
извъстш
ЦЪНА:
въ Петроград* 8 коп.
на ст. жел. д. 16-коп.
Цшралшго Ц[полн11тшваго Кониша
И ПЕТРОГРИДСКЯГО соптя
РДБОЧИХЪ и СОЛДДТСКИХЪ ДЕПУГДТОВЪ.
Адрсс-ь реджмиЦм: Сдельный Институт*. 2-й этажъ хотмата № 14». Телефон* № 38-89.    _
Декрегь о мир*,
принятый единогласно на засВдажи Все-
росайскаго Съезда СовЪтовъ Рабочихъ,
Солдатских* и Крестьянских* Депутатов*
26 октября 1017 г.
Рабочее н зсреетыиское лравх-
телъстэо, осядаккое револэощей
24—26 октября а опхраюгцееся ка
Советы Рабочих*. Соддгплсжхь м
Кростьямских* Депутатов* пред¬
лагает* эс%м-ь эоюющпмъ наро¬
дам* я хгь правительствам* па¬
хать аемемекяо переговоры о
справедливом* демократическом*
мир!.
Справедливым* или демократи¬
ческие* миром* котораго жаждет*
подавляющее большинство мсти-
шейных*. измученных* х истер¬
занных* войной рабочих* к трудя¬
щихся классов* вгЬх* воюющих*
стран*—миром*, котораго самым*
определенным* к настойчивым*
образом* требовали русски рабо-
чк я крестьяне поел! свержения
аарской монархии,—таким* миром*
враактельство считает* немедлен,
ный мир* без* аннексий (т. е. без*
сахвата чужих* земель, без* на-
еяльстэсннаго присоединения чу¬
жих* народностей) к без* коятри-
бушй.
Такой мир* предлагает* Прави¬
тельство Рос ci и заключить всЬмъ
воюющим* народам* немедленно,
выражая готовность сделать без*
малейшей оттяжки тотчасъ-же act
решительные шаги впредь до окон¬
чательна г о утверждения Bdx* ус-
лошй такого мира полномочными
собраниями народных* представи¬
телей вгЬх* стран* я »ctx* мащй.
Под* анкекаей хлк захватом*
чужих* земель Правительстве по-
кнмаетъ сообразно правовому соз-
xaniio демократ? и вообще, я трудя¬
щихся классов* а* особенности
всякое присоединена к* большому
ым сильному государству малой
мн слабой народности без* точно,
ясно к добровольно выраженкаго
согласия я желала этой народжо-
стж. независимо от* того,
ВТО мсиаьствеияоо прясоедяяеяк
совершено, независимо также от*
того вас колко развитой мк от
сталей является насильственно при¬
соединяемая мая насильственно
удерживаемая я* границах* дав¬
него государства нац1я. Незави¬
симо» маконец*» от* того, въ
Европ* или в* далеких* заокеан¬
ских* странах* эта каши живет*.
Если какая бы то ни была наши
удерживается въ границах* даннаго
государства насилием*, если ей, во¬
преки выраженному съ ея стороны
желашю—все равно, выражено ли
это желанк гь печати, в* народ¬
ных* собрашяхъ, гь рЪшсн1яхъ
партий мл к возмущениях* и возста-
М1ях* против* кашональнаго гнета
—не представляется права свобод¬
ным* голосовав:ем*, при полном*
вывод* войска присоединяющей
как вообще бол!с сильной наши,
решить бегь малЗДшаго принужде¬
на вопрос* о формах* государ-
ствекваго существовав:я этой на-
ши, тс присоединение ся язляется
амиекскй, т. е. захватом* и касилЬ
сх*.
Продолжать эту войну ить-за того,
как* разделить между сильными и
богатыми нашями захваченный
ими слабых народности. Прайм
тельство считает* величайшим*
преступлешем* протизъ человече¬
ства и торжественно заявляет*
свою решимость немедленно ппд
писать ycaosix мира, прекращаю¬
щего эту войну на указанных*
равно справедзивых!» для вс!х*
без* изъят?я народностей условЬ
ях*.
Вм4ст% с* Нмъ Правительство
заявляет*, что ено отнюдь не счи¬
тает* вышеуказанных* ) слов} А
мира ультимативными, т. с. согла-
шается разсмотр^тъ и всякая другая
условия мира, настаивая лишь на
возможно бол^е быстром* предло-
жежЫ их* какой бы то ни было
воюющей страной к ва полгМшей
•скоетк, па безусловном* исключе-
,кй всякой тсмыслеккот к вся-
Обращаясь с* предложешем* к*
правительствам* и народам* эс!хъ
стран* начать немедленно открытые
переговоры о заключен:» мира.
Правительство выражает* с* своей
стороны готовность веста этн пе¬
реговоры, ьакъ посредством* пись¬
менных* сношешА, по телеграфу
так* и путем* переговоров* межлу
представителями разных* стран*
или ва хонференши таковых* пред¬
ставителей. Для облегчения таких*
переговоров* Правительство назна¬
чает* сзоего лолномочиаго пред¬
ставителя в* нейтральный страны.
Правительство предлагает* всЬм*
правительствам* и народам* вскхъ
воюющих* стран* немедленно за¬
ключить nepcMxpie, причем* со
своей стороны, считает* желатель¬
ным*, чтобы это nepenipie было
ззамввчемо не меньше, хак* ха
три месяца, т. е. ма такой срок*,
в* течете котораго вямя! зоз-
можно, кягь мверюемк перегово¬
ров* о impt е* участки* пред-
|кой тайны при предложен»! условий
мира.
I* Тайную дкпломат:ю Правитель¬
ство отменяет*, со своей стороны
□ыргжая твердое яам^рен:е вести
sei переговоры совершенно откры¬
то перед* всВм* тародомъ, присту¬
пая немедленно к* полному опубли¬
кованию тайных* договоров*,
подтвержденных* или заключен¬
ных* правительством* помЬщяковъ
и хал:гтадмстов* с* февраля по 25
октября 2917 года. Все соаержаше
этих* тайных* договоров*, по •
скольку оно направлено, как* это
въ большинства случаев* бывало
к* доставлению выгод* н привыле-
гЫ русским* помещикам* и капи¬
талистам*, к* удержашю кли уве¬
личение аннексий великороссов*.
Правительство объявляет* бе •
зусловно к немедленно отменен-
нымъ.
ставитслсн всЪхъ без* изт япя на¬
родностей. или наши. втянутых*
въ войну или R>j:iyпленных* к*
участию в* ней, такъ равно н со¬
зыв* пелномочныхъ собратй на¬
родных* прел став ителгй не? х*
стран* для окончательна™ утвер-
ждсн1и услоь!й мирз.
Обращаясь съ этим* пред ложе-
К)смъ мира къ правительствам!, и
народам* вс? хъ воюющихь стргчъ,
временное рабочее и крестьянское
правительство Росан обращается
также въ особенности къ сознатель¬
ным* рабочим* трехъ самых* пе¬
редовых* нашй челопКчсстяа и
самых* крупных* у част m ющихь
въ настоящей войн!, гоечдаргтнъ,
Англ1И, Франщи и Герм;нпн. Рабо-
ч:с этих* стран* оказали наиболь-
нпя услуги д!лу прогресса и conia-
лизма и велики образцы чарти-
сткаго движения въ Анлми. рндъ
резолюций, им+.вшлх* всемино-
историческое злзчсн1с, совершен¬
ных* французским* пролет apia-
том*, наконец*, в* тройской
борьб?, npoTHin. нсктючитсльиаго
закона р.ъ Гсрмзнш и образцовой
зля рабочих* всего мира длитель¬
ной, упорной дисциплинированной
работ!» создагин маеспгыхъ проле¬
тарских* организа1йй I ерманш. Вс!,
эти образцы иролетарскагп ге¬
роизма и кстлрмчоскаго творче¬
ств»! служат* иамт. порукой за то,
что рабччк названных* стран*
и» лмуг* асАлпня ил них* теперь
задачи осно^ .«жленьн челов!.чества
on. ужасои* войны и сч п<>сл!д
стюй, что я* рабочие всесто¬
ронней решительной и беззаветно
энергичной деятельностью своей
помп;уть яамъ ус:Н.и.ко ДОЙССТК
22jfOH,w д*ло МиР« х BMtcrL съ
т*м* д-Ьло освобожден! я трудя¬
щихся и эксплоатируемыхъ мссс*
населен!* от* всякаго рабства ц
■сякой >ксплоатац1х.

«.логинов
КАЛЕНДАРЬ
РЕВОЛЮЦИИ
РАССКАЗЫ
ХУДОЖНИК Е. МЕШКОВ

ББК 63.3(2)7
169
История измеряет время разными величинами.
Если жизнь той или иной страны как бы стоит
на месте или меняется столь медленно, что год
нынешний мало чем отличается от года прошлого и
позапрошлого, тогда счет исторического времени
идет на десятилетия, а то и столетия.
Но каждый народ и каждая страна знают иные
периоды — крутой ломки устоявшихся отношений,
когда счет исторического времени ведется уже на
дни, а порой и часы...
К таким судьбоносным периодам относятся
прежде всего великие народные революции.
О том, что произошло в России в 1917 году, вы
хорошо знаете. Великая Октябрьская социалисти¬
ческая революция положила начало новой эре в
истории человечества. И наш «Календарь револю¬
ции» месяц за месяцем, а то и день за днем расска¬
жет вам о том, как вызревало это величайшее
событие всего XX столетия.
л 4803010201-398
М101(03)-89
234-89
ISBN 5-08-001983-2
© ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА», 1989

ТРЕВОЖНЫЙ ЯНВАРЬ
С начала первой мировой войны прошло почти тридцать месяцев. К новому,
1917 году жертвы исчислялись уже миллионами. Надо было довести людей до
последней черты отчаяния, чтобы русский солдат написал с фронта: «Дорогая
мамаша, лучше бы ты меня на свет не родила, лучше бы маленьким в воде уто¬
пила, так я сейчас мучаюсь».
«...Эта ужасная и преступная война,— отмечал позднее В. И. Ленин,— разо¬
рила все страны, измучила все народы, поставила человечество перед дилеммой:
погубить всю культуру и погибнуть или революционным путем... завоевать
социализм и прочный мир».
1 января 1917 года в Цюрихе Владимир Ильич пишет: «Европа переживает
революционную ситуацию». Все его мысли обращены к России даже в редкие
часы отдыха. «Хорошо на горах зимой! — пишет он Инессе Арманд.— Прелесть, и
Россией пахнет». И тут же: «Получилось сегодня еще одно письмо из СПб...
Настроение, пишут, архиреволюционное».
В России Новый год отмечали по старому стилю, на 13 дней позже. «Без 10
мин. полночь,—написал Николай II в дневнике,—пошли к молебну. Горячо
помолились, чтобы господь умилостивился над Россией!» В молитве звучала тре¬
вога... Незадолго до этого бывший министр внутренних дел Н. Маклаков при¬
слал письмо: если не остановить «врага внутреннего», Россия останется без
монархии, «как купол без креста». Императрица убеждала: «Будь Петром Вели¬
ким, Иваном Грозным, императором Павлом — сокруши их всех...»
А начальник Московской охранки сообщал: «Подобного раздражения и
озлобления масс мы еще не знали... Настроение 1905—1906 гг., несомненно,
являлось для правительства более благоприятным». Добросовестный чиновник
3

Министерства внутренних дел написал на сем: «Больно осторожно составлен
доклад, видимо, наиболее острые моменты в нем не отражены».
Незадолго до нового года Милюков — один из лидеров либеральной оппози¬
ции, мечтавшей получить доступ к власти,—выступил в Государственной думе.
Говоря о безобразиях в тылу и на фронте, он каждый пассаж своей речи завер¬
шал риторическим вопросом: «Что это — глупость или измена?». «Аудитория,—
писал Милюков,— решительно поддержала своим одобрением второе толкова¬
ние». Но бесплодность подобных речей становилась все более очевидной.
«Я один из малых сих, что толкут воду в ступе, давая тем материал для газетных
писаний и только дразня чаяния населения, воображающего, что Дума что-то
может,—сетовал один из либеральных думцев.—Ничего она не может, и мы
напрасно сотрясаем воздух своими воплями».
«Что-то в мире происходит... Утром страшно развернуть лист газетный»,—
с грустью заметил Александр Блок. «В этом году,— писал «Петроградский ли¬
сток»,— наш тыл остался без хлеба, но с шампанским и бриллиантами... Взяточ¬
ники, блистая безумными нарядами, оскорбляют гражданское чувство отврати¬
тельным пиром во время чумы». В великосветских гостиных и либеральных
салонах начали поговаривать о дворцовом перевороте. Но, как признавался
Милюков, «не было серьезности во всех разговорах о готовящемся перевороте
сверху». Судьбы России решались не салонной болтовней.
Главных и действительно опасных «смутьянов» жандармы знали. 2 января
начальник Петроградской охранки доносил: «После ряда весьма чувствительных
ударов, нанесенных социал-демократам большевикам 9, 10, 18 и 19 декабря
1916 года, во время которых было отобрано у них 3 нелегальных типографии...
и был арестован ряд крупнейших и активнейших работников,—руководящий
коллектив социал-демократов большевиков все же остался цел и продолжал
свою подпольную работу, имея твердое намерение показать правительственным
властям свою живучесть и... подготовить выступление пролетариата г. Петро¬
града к 9 января».
В тот же день, 2 января, по данным, полученным от провокатора, на явке в
квартире № 6 дома 31 по Суворовской улице была устроена засада. Арестовали
10 человек, и среди них членов Петербургского комитета (ПК), руководителей
районных организаций. Но и это не помогло...
С утра 9 января «все партийные ячейки,— сообщало Русское бюро РСДРП,—
повели агитацию за стачку, и стачка в этом году отличалась большим количе¬
ством участников. Бастовали Путиловский, Обуховский и даже С.-Петербург¬
ский Арсенал, не знавший стачки уже с 1905 года». В ряде мест были организо¬
ваны демонстрации с красными флагами, пением революционных песен, а у
Путиловского произошла стычка с конной полицией. Аналогичная картина на¬
блюдалась в Москве. Стачки были проведены в Харькове, Донбассе, Ростове-на-
Дону, Новочеркасске, Нижнем Новгороде, Баку.
4

В этот же день в Цюрихе Ленин выступил перед молодежью с докладом о
революции 1905 года. Кажущаяся гробовая тишина в Европе, говорил он,
никого не должна обманывать. Опыт России показал, что в процессе вызревания
революционного кризиса массовая политическая стачка всего за несколько
месяцев может привести в движение широчайшие слои народа. Именно так
было в 1905 году, когда с невероятной быстротой «дремлющая Россия преврати¬
лась в Россию революционного пролетариата и революционного народа».
Ленин понимал, что в России вторая революция, продолжая дело, начатое
1905 годом, не будет его простым повторением. Изменились внешние и внут¬
ренние факторы вызревания революционного кризиса, все классы приобрели
опыт политической борьбы, наконец, в битву вступало новое поколение борцов.
Поэтому Владимир Ильич и уделял такое внимание работе среди молодежи.
«Нередко бывает,—писал он накануне 1917 года,—что представители поколе¬
ния пожилых и старых не умеют подойти, как следует, к молодежи, которая по
необходимости вынуждена приближаться к социализму иначе, не тем путем, не в
той форме, не в той обстановке, как ее отцы». Поэтому столь необходимы
самостоятельность, приобретение молодежью самостоятельного революцион¬
ного опыта. И не только молодежью.
В выступлении 9 января Ленин еще раз подчеркнул: «Действительное воспи¬
тание масс никогда не может быть отделено от самостоятельной политической и
в особенности от революционной борьбы самой массы. Только борьба воспиты¬
вает эксплуатируемый класс, только борьба открывает ему меру его сил, расши¬
ряет его кругозор, поднимает его способности, проясняет его ум, выковывает
его волю».
15 января в Петрограде, на Большой Белозерской улице, вновь собрался на
явке возродившийся после арестов большевистский ПК. Подвели итоги: «Успе¬
шное проведение выступлений 9 января очень подняло дух масс. Настроение на
заводах очень бодрое, политически сознательное и открывает широкие револю¬
ционные возможности».
Пульс стачечной борьбы звучит все отчетливее и громче. И каждое выступ¬
ление готовит решающую битву.
Пройдет время, и, вспоминая об этой поре, Владимир Ильич скажет: могли
ли мы тогда «ручаться, что через два месяца в несколько дней будет свалена цар¬
ская монархия. Мы в своей стране, где пережили две революции, знаем и видим,
что нельзя предсказать хода революции, что нельзя ее вызвать. Можно только
работать на пользу революции. Если работаешь последовательно, если рабо¬
таешь беззаветно, если эта работа связана с интересами угнетенных масс, со¬
ставляющих большинство, то революция приходит...».

ФЕВРАЛЬСКИЕ МЕТЕЛИ
По дневнику, который аккуратно вел Николай II, можно составить сводку
погоды за 1917 год... «В самом начале февраля морозы дошли было до —20. Но
потом потеплело»; «Опять метель, —8»; «Шел снег»; «У меня сделался сильный
насморк»; «Весь день была метель, и поезда задерживались...».
«Поезда задерживались...» Это значит, что 1500-километровый фронт, про¬
тянувшийся от Балтики до Черного моря, Петроград, Москва, другие крупней¬
шие города сели на голодный паек. В столице очереди за хлебом занимали с
ночи и «хвосты» у магазинов превращались в своеобразные политические клубы.
Охранка с тревогой сообщала, что все ждут каких-то исключительных событий,
а главное, все перестали бояться и открыто — на улицах, в трамваях,— не стес¬
няясь в выражениях, дерзко критикуют правительство и самого царя.
Лидеры буржуазной оппозиции решили: «Настало время говорить одну
правду, как бы она ни была неприятна». 10(23) февраля председатель Государ¬
ственной думы Родзянко добился приема у государя. Свой «верноподданнейший
доклад» он, по причине сильного волнения, читал: «К нашему позору, в дни
войны у нас во всем разруха... Правительство не доверяет общественным силам
и действует старыми бюрократическими методами... Куда ни посмотришь —
злоупотребления и непорядки... Будто умышленно, все делается во вред Рос¬
сии... Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, как шутят
те лица, которых вы ставите... Можно ожидать потрясений... Этого допустить
никак нельзя...»
Государь прервал его: «Мои сведения совершенно противоположны...» Это
уж потом стало известно, что по указанию министра внутренних дел местные
власти отовсюду слали Николаю II телеграмы о «безмерной любви» народа к
7

своему «обожаемому монарху». И буржуазные историки будут писать, что паде¬
ние царизма произошло в результате его «самораспада», что виной всему —глу¬
пость последнего царя, который, мол, вел «самоубийственную» политику и не
слушал «разумных советов». А раз так, то, стало быть, усилия многих поколений
российских революционеров, и прежде всего борьба рабочего класса, тут ни при
чем. Подобные объяснения сложных политических явлений — глупостью одних
исторических персонажей и, наоборот, прозорливостью других или же «пороч¬
ностью одних и добродетельностью других» — В. И. Ленин справедливо считал
самыми пошлыми приемами политического шулерства.
Конечно, для правления в период столь глубокого общенационального кри¬
зиса, который переживала Россия, Николай II был слишком заурядным челове¬
ком. Но он проводил политику своего класса, а классы, как заметил Ленин,
«не ошибаются: в общем и целом они намечают свои интересы и свои полити¬
ческие задачи соответственно условиям борьбы и условиям общественной
эволюции».
«Помилуйте, неужели «они», хотя бы в интересах сохранения собственной
власти, не могли дать России хоть немного свобод?» — горестно вопрошали либе¬
ралы.
Да, не могли, если действительно хотели сохранить свою власть и связанные
с нею привилегии. Не могли потому, что царь и его окружение прекрасно пони¬
мали, кто воспользуется свободами: не краснобаи с их «разумными советами», а
прежде всего российский пролетариат.
«Люди реакции,—писал в свое время Ленин,— не чета либеральным Балалай¬
киным. Они люди дела. Они видят и знают по опыту, что самомалейшая свобода
в России ведет неизбежно к подъему революции. Они вынуждены поэтому идти
все дальше и дальше назад... Правительство не может поступать иначе,
отстаивая царскую власть и помещичьи земли от... напора снизу». Вот почему и
в феврале 1917 года царь отверг сотрудничество с либеральной оппозицией и
до последнего момента пытался удержать власть, все туже «закручивая гайки».
Но теперь механизм репрессий уже не срабатывал, ибо в революционные эпохи
массы «страха не имут».
Для монархии создалось положение, известное в шахматах как «цугцванг»,
когда любой дальнейший ход лишь ухудшает позицию. Ремонтировать прогнив¬
шее здание «дома Романовых», как о том помышляли либералы, было поздно.
Царизм уже не мог мирно выйти из тупика, в который он загнал Россию. Либо
застой и гниение страны, гниение долгое и мучительное. Либо революция. Дру-
того выхода не было.
Боязнь революции все больше и больше сковывала либеральную оппозицию.
«Настроение,— писал Родзянко,— было вялое... Чувствовались бессилие Думы,
утомленность в бесполезной борьбе и какая-то обреченность на роль чуть ли не
пассивного зрителя».
8

Именно в этот момент меньшевистские лидеры решили поддержать либера¬
лов. Они предложили в день открытия очередной сессии Думы, 14(27) февраля,
вывести столичный пролетариат к Таврическому дворцу, чтобы продемонстри¬
ровать солидарность с парламентской оппозицией.
Русское бюро ЦК большевиков обсудило этот вопрос с районными организа¬
циями Петрограда.
В эти дни из-за границы пришел очередной номер центрального органа пар¬
тии-газеты «Социал-демократ». Ленин писал в нем: «Революционная ситуация
в Европе налицо. Налицо величайшее недовольство, брожение и озлобление
масс. На усиление этого потока должны направить все свои силы революцион¬
ные социал-демократы».
Цель была ясна. Практическую задачу питерские большевики сформулиро¬
вали еще раньше в одной из листовок: «Надо сильнее и сильнее раскачать маят¬
ник революции и довести дело борьбы народных масс до той высоты, когда бы
пробил час свержения власти воров и убийц романовского отродья».
Успешные стачки и демонстрации 9 января были первым шагом 17-го года
на этом пути. Решено было выступить и теперь —в феврале. Но не для под¬
держки либералов, как предложили меньшевики. Большевики призвали столич¬
ных рабочих к Таврическому не идти, а провести стачку и демонстрацию под
революционными лозунгами.
Правительство приняло чрезвычайные меры. Петроград был срочно выделен
в самостоятельный военный округ, а его командующий наделен широкими пол¬
номочиями. Город разбивался на районы, за каждым из которых закреплялись
полки столичного гарнизона и полицейские части, вооруженные пулеметами.
Повсюду расклеивались объявления о том, что «всякая попытка сопротивления
законной власти будет немедленно прекращена силой оружия».
Итак, события 14(27) февраля 1917 года должны были ответить на два
вопроса: состоится ли выступление или власти не допустят его? А если со¬
стоится, за кем пойдут рабочие: за реформистами или революционерами? Про¬
летариат Питера дал ясный ответ на оба вопроса.
С раннего утра 90 тысяч рабочих столицы начали стачку. Опрокидывая или
обходя полицейские заслоны, демонстранты с революционными песнями и
красными флагами устремились в центр города. К Таврическому пришло лишь
около 500 человек, которые тут же были рассеяны полицией. А над головами
рабочих и студентов, прорвавшихся по Невскому на митинг у Казанского
собора, реяли транспаранты: «Хлеба!», «Долой войну!», «Долой правительство!»,
«Да здравствует революция!».
Рабочий, член Петроградского комитета Иван Чугурин писал: «Наш призыв
не идти к Государственной думе, а идти на Невский был массами учтен». Вывод:
«Массы готовы пойти за нами».
Наступали решающие дни...
10

Сущность альтернативы, перед которой стоял народ России, точно опреде¬
лила листовка питерских большевиков:
«Жить стало невозможно. Нечего есть. Не во что одеться. Нечем топить. На
фронте — кровь, увечье, смерть... Нельзя молчать!
Отдавать братьев и детей на бойню, а самим издыхать от холода и голода и
молчать без конца — это трусость, бессмысленная, преступная, подлая. Все равно
не спасешься. Не тюрьма —так шрапнель, не шрапнель —так болезнь или
смерть от голодовки и истощения. Прятать голову и не смотреть вперед — недо¬
стойно...
Всех зовите к борьбе. Лучше погибнуть славной смертью, борясь за рабочее
дело, чем сложить голову за барыши капитала. Все под красные знамена рево¬
люции!»
6(19) февраля 1917 года в ответ на запрос большевика В. Каспарова — ехать
ли ему в Россию? —Крупская по поручению Ленина ответила: «Ехать надо
немедленно, а то опоздаете к началу».

МАРТОВСКОЕ ПОЛОВОДЬЕ
День 27 февраля (12 марта) 1917 года стал днем исторической победы пет¬
роградского пролетариата и солдатско-крестьянских масс. Самодержавный
режим был свергнут. Революция начала неудержимое шествие по России.
«Революция,—отмечал В. И. Ленин,—решена петроградскими рабочими...
Петроград разбудил Россию. Петроград освободил ее...»
Весна 1917 года была бурной. Уже в середине марта в Петрограде сошли
снега. На Невском проспекте солнце, толпы народа, всюду алеет кумач и про¬
дают цветы.
Революция произошла столь быстро, что многим она казалась просто
чудом...
В самом деле, еще 25 февраля (10 марта) на премьеру в Александринку, как в
«доброе, старое время», собрался «весь свет». Шел лермонтовский «Маскарад» в
постановке Мейерхольда и декорациях Головина. И хотя уже три дня как в сто¬
лице шли демонстрации, трещали выстрелы, золотой портсигар «от государя
императора» был вручен артисту Юрьеву под бурные овации.
А уже 2(15) марта в Пскове на одном из запасных путей в салон-вагоне
Николай II отрекся от престола... И эту сцену очевидцы восприняли вполне
театрально. «Я не спускал с него глаз,—писал монархист Шульгин.—Государь
сильно изменился, но не в этом было дело... В это мгновение я почувствовал, что
это маска, что это не настоящее лицо государя».
«Чудес в природе и в истории не бывает»,—написал Ленин 7(20) марта в
своем первом «Письме из далека». Предшествующие десятилетия революцион¬
ной борьбы привели к полному «самоопределению» все классы. «Эта восьми¬
12

дневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться,
«разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций;
«актеры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и по¬
перек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политичес¬
ких направлений и приемов действия». А такой всесильный «режиссер», как
война, замечает Ленин, определил ускоренный темп драмы.
Разговоры о том, что Николай II расстался с престолом безропотно,— ложная
легенда. Шульгину не откажешь в проницательности — это действительно была
лишь «маска». Когда в Питере начались демонстрации, царь 25 февраля дал
санкцию на расстрелы. 27 февраля он направляет в столицу карательную экспе¬
дицию генерала Иванова, предоставив ему диктаторские полномочия... Но
экспедиция терпит крах, каратели разбегаются. И все-таки Николай спешит в
Псков, надеясь здесь, в штабе Северного фронта, получить войска. Тут и насту¬
пает развязка. Фактически революция уже победила. Для буржуазно-помещи¬
чьей верхушки и генералитета Николай II — отыгранная карта... Как видим, в
перепуганной толпе защитников трона он, пожалуй, единственный, кто играл
свою «роль» до конца.
Сыграли свои «роли» в исторической драме и все политические партии Рос¬
сии. Одни —роль жалкую, другие — героическую. И главным героем стал сам
народ.
«В настоящую минуту,— писал Леонид Андреев,— когда в таинственных ра¬
диолучах по всему миру несется потрясающая весть о воскресении России из
лика мертвых народов,— мы, первые и счастливейшие граждане свободной Рос¬
сии, мы должны благоговейно склонить колени перед теми, кто боролся, страдал
и умирал за нашу свободу... Сколько безвестных могил, сколько трупов оставил
позади себя Николай Романов! И нынешние великие дни по праву принадлежат
им. Это они дали вам ту радость освобождения, для которой нет слов и выраже¬
ния».
Бюрократический стиль мышления предполагает, что любое действие масс
должно иметь «предписание свыше». Иначе — «стихийность», «анархия»... Но жи¬
вую человеческую историю не уложишь в рамки «циркуляров». В февральско-
мартовские дни стихийное нарастание активности масс безусловно имело место.
«Ни одной революции,— отмечал Ленин,— без этого не было и быть не может».
Но стихийные выступления не только не исключали целенаправленной работы
революционеров, а, напротив, зачастую являлись прямым следствием этой
работы.
Ситуация, в которой оказались столичные большевики, была предельно
сложной. Посоветоваться по поводу ежечасно меняющейся обстановки с Лени¬
ным невозможно. Он — за тысячу верст. В эмиграции либо в тюрьмах, ссылке и
другие лидеры партии.
В состав Русского бюро ЦК в этот момент входят: бывший токарь, 32-летний
13

Александр Шляпников, 30-летний рабочий Петр Залуцкий и бывший студент,
27-летний Вячеслав Молотов. Молодые рабочие-партийцы преобладают и в со¬
ставе ПК, районных комитетов. Но за их плечами опыт 1905 года, школа под¬
полья, а главное — глубоко осмысленное понимание ленинской тактики борьбы.
Все предшествующие годы партия воспитывала своих «практиков» в духе само¬
стоятельности, инициативы, и теперь они не побоялись взять на себя историчес¬
кую ответственность, с честью выдержав революционный экзамен.
Когда читаешь воспоминания об этих днях сторонних наблюдателей, то и
дело встречаешь фразы: «...толпа бросилась к тюрьмам освобождать политиче¬
ских...»; «на Выборгской толпа разгромила полицейский участок и захватила
оружие...»; «и когда казаки, обнажив шашки, хотели броситься на демонстран¬
тов, из толпы вышла женщина и произнесла речь, после которой казаки повер¬
нули вспять...».
Сегодня, когда благодаря исследованиям советских историков можно про¬
сматривать ленту февральско-мартовских событий кадр за кадром, мы видим в
этой, казалось бы, «безликой толпе» знакомые лица. На штурм тюрьмы двинул
рабочих и солдат старый большевик М. И. Калинин. Захватом участка на
Выборгской руководил И. Д. Чугурин — ученик ленинской школы в Лонжюмо,
член ПК. Женщина, бесстрашно вышедшая навстречу казакам,— это работница-
большевичка А. И. Круглова... Да, партия годами так воспитывала своих членов,
что в нужный момент каждый из них знал свое дело и был на своем месте.
Большевики видели свою задачу в том, чтобы идти впереди вспыхнувшего
движения масс и, опираясь на сознательных рабочих, поднимать это движе¬
ние до уровня победоносной народной революции. Так было и в марте
1917-го.
Что касается «роли», сыгранной буржуазно-помещичьими партиями, то, пока
царь терпел в Думе оппозицию, лидеры этих партий метали «громы и молнии»,
обличая правительство в бездарности. Они лелеяли мечту о власти, но получить
ее хотели «законно», из рук государя. Теперь уже у них хватило мужества только
на то, чтобы организовать «Временный комитет членов Государственной думы
для восстановления порядка и сношений с лицами и учреждениями». Револю¬
ционный поток, сокрушавший старую власть, шел мимо них...
Помощь пришла от соглашателей — лидеров меньшевиков, эсеров и других
мелкобуржуазных партий. Не имея пока прочных связей с массами, они устре¬
мились не на улицы, где все еще шли бои, а в Таврический дворец — думские
кулуары...
На заводах уже создавались Советы рабочих депутатов. Вот-вот должен был
возникнуть общегородской Совет. И тогда группа соглашателей объявила себя
исполкомом Петроградского Совета, а затем, используя политическую неопыт¬
ность депутатов, заполучила в нем большинство. Совет сразу же стал центром
притяжения для всех восставших рабочих и солдат. И он был в эти дни
14

3 Календарь революции

фактической властью. Вслед за столицей Советы стали возникать повсеместно.
К концу марта их было уже около 600.
Хотели ли меньшевики и эсеры взять власть? Конечно, нет. И не только
потому, что в их сознании засела догма, согласно которой революция должна
привести к власти буржуазию.
Положение страны было катастрофическим: разруха, голод. Армия терпела
поражения. И когда меньшевистского лидера Чхеидзе спросили, готов ли он
возглавить правительство, он в ужасе отшатнулся: «Упаси господи, что я, сума¬
сшедший?!» Значит, не только догма, но и боязнь взять на себя ответственность
за судьбы страны определила поведение меньшевистско-эсеровских вождей,
добровольно — «от имени революции» — передавших власть буржуазии, создан¬
ному ею Временному правительству.
Две ночи напролет, до полного изнеможения, они вместе с буржуазно-поме¬
щичьими лидерами вырабатывали условия передачи власти. В конце концов в
«условиях» не оказалось ни слова о прекращении войны, ни слова о демократи¬
ческой республике, ни слова о земле, то есть именно тех требований, ради кото¬
рых народ совершал революцию. Это был уже не компромисс, а предательство.
И если все-таки народ получил невиданные ранее политические свободы, то это
было завоевано не благодаря «альянсу» с буржуазией, а в противовес ей. «Своей
кровью русские рабочие купили свободу нашей стране»,—писал Ленин.
Почему же революционный народ, обладавший в тот момент реальной
силой, сразу же не смел Временное правительство? Отвечая на этот вопрос,
Ленин указывал, что всякая революция вообще, а в такой мелкобуржуазной
стране, как Россия, в особенности, немедленно втягивает в движение огромную
массу людей, вчера еще политически спавших.
Если в начале марта в том же Петросовете насчитывалось 1300 депутатов, то
к концу марта их было уже около 3 тысяч. И две трети составляли среди них
солдаты. Различия между политическими партиями казались им несуществен¬
ными, «лишь бы человек был хороший и за народ стоял». Солидная обходитель¬
ность Чхеидзе, зажигательные речи Керенского пришлись им по душе...
Пока ценили только слова — слова, дававшие пьянящее ощущение свободы.
Дела пока не спрашивали. Это уж потом разрыв между красивыми словами и
реальными делами станет одной из главных пружин развития событий. А пока...
Все нацепили красные банты, всюду реяли огненные революционные флаги.
Доверчиво-бессознательное отношение масс к буржуазным политикам создало
возможность «соглашения» между Петроградским Советом и Временным прави¬
тельством.
Так возникло своеобразное историческое положение, которое получило наз¬
вание «двоевластия», когда в Таврическом наряду с Советом рабочих и солдат¬
ских депутатов — органом революционной власти — сидело официальное контр¬
революционное Временное правительство во главе с князем Львовым. Но сила
16

все еще была на стороне Совета. 9(22) марта военный министр Гучков сообщал
начальнику штаба генералу Алексееву: «Временное правительство не распола¬
гает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в
тех размерах, кои допускает Совет».
Политическая ситуация в стране сложилась, таким образом, совсем иначе,
чем это можно было ожидать, исходя из прежнего опыта. И большевистской
партии предстояло осмыслить новую обстановку. Это было сделано Лениным.
Первое сообщение о событиях в России было получено в Цюрихе
2(15) марта. И «с первых же минут,—вспоминает Н. К. Крупская,—как только
пришла весть о Февральской революции, Ильич стал рваться в Россию».
Очень скоро стало очевидным, что для интернационалистов, боровшихся
против империалистической войны, проезд через Англию и Францию закрыт.
Правительства указанных стран действовали в этом отношении в полном согла¬
сии с буржуазным Временным правительством России. Едва заняв в нем пост
министра иностранных дел, П. Милюков срочно разослал всем русским посоль¬
ствам и миссиям инструкцию, требовавшую решать вопрос о возвращении эми¬
грантов в зависимости от «их военной благонадежности», то есть отношения к
войне. И первая же попытка интернационалистов проехать через Англию, как и
следовало ожидать, закончилась арестом и интернированием. Владимир Ильич
делает вывод: «Англия никогда меня не пропустит...»
Оставался еще один путь —через Германию... В начале мировой войны
именно так вернулся в Россию известный либеральный профессор М. Ковалев¬
ский, и тот же Милюков торжественно встречал его на столичном вокзале.
Теперь, на совещании представителей эмигрантских групп в Цюрихе, состояв¬
шемся 6(19) марта, план переезда через Германию —в обмен на интернирован¬
ных в России немецких военнопленных — выдвинул Мартов. Меньшевики и
эсеры поддержали его. Одобрил план и Ленин.
Однако вскоре в газетах появилось сообщение о том, что Милюков угрожает
предать суду всякого, кто проедет через Германию. И меньшевики и эсеры в
ожидании разрешения сразу же отказались от этого плана. Большевики решили
не ждать.
Торопили из России. 10(23) марта для организации переезда из Швейцарии
Бюро ЦК партии направляет Ленину из Петрограда денежный перевод. Вскоре
приходит телеграмма: Бюро ЦК настаивает на немедленном приезде Ленина,
ибо «каждый упущенный час ставит все на карту».
Берлин проезд политэмигрантов разрешил. «Конечно,— писала Крупская,—
германское правительство, давая пропуск, исходило их тех соображений, что
революция — величайшее несчастье для страны, и считало, что, пропуская эми¬
грантов-интернационалистов на родину, они помогут развертыванию револю¬
ции в России. Большевики же считали своей обязанностью развернуть в России
революционную агитацию... Их очень мало интересовало, что думает буржуаз¬
17

ное германское правительство. Они знали, что оборонцы будут обливать их
грязью, но что массы в конце концов пойдут за ними».
Но не только хлопоты о переезде занимали в эти дни Ленина.
Получив первые известия о революции, Владимир Ильич посылает теле¬
граммы и пишет пять больших «Писем из далека»... О том, что борьба не закон¬
чилась, что завершен только первый ее этап и рабочим еще предстоит доби¬
ваться победы на втором этапе революции. Что нельзя ни в коем случае дове¬
рять буржуазному правительству и недопустима какая бы то ни было его под¬
держка... Но ленинские указания доходят до России с большим опозданием.
Первую телеграмму Бюро ЦК получает только 13(26) марта.
Однако и сами революционные рабочие начинают понимать, что нельзя
отдавать власть буржуазному правительству. Уже 1(14) марта на большом собра¬
нии большевиков Выборгского района столицы принимается резолюция о том,
что вся власть должна быть сосредоточена в руках Советов. Аналогичное требо¬
вание высказывают большевики Москвы и ряда других городов. Позицию недо¬
верия правительству формулирует Бюро ЦК.
В марте большевики выходят из подполья. Партия насчитывала тогда около
150 организаций и групп, объединявших примерно 24 тысячи человек.
5(18) марта стотысячным тиражом возобновилось издание «Правды». «Товарищи
рабочие, товарищи солдаты, товарищи крестьяне,—говорилось в ней,—все, кто
читал «Правду» и поддерживал ее (в 1912—1914 гг.), встретят ее как старого
друга. И новые друзья пойдут к ней навстречу». В этот ответственный момент
большевики были единственной партией страны, выступавшей за дальнейшее
развитие революции. И все-таки ситуация была слишком сложной, и поиск
новой тактики сопровождался колебаниями и отдельных партийных организа¬
ций, и партийных деятелей.
В частности, Л. Каменев отстаивал позицию условной поддержки Времен¬
ного правительства, лишь укреплявшую в сознании масс иллюзию, будто контр¬
революционное правительство может действовать в интересах революции. Вы¬
сказывался он и за давление на Временное правительство с целью заставить его
заключить мир. Эту политику «давления» поддерживал и Сталин. «Эту ошибоч¬
ную позицию,— признавал он впоследствии,— я разделял тогда с другими това¬
рищами по партии...»
«Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых,—писал
Ленин в первом «Письме из далека»,—не может,—даже если бы оно искренне
хотело этого (об искренности Гучкова и Львова могут думать лишь младенцы),—
не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы». Но это письмо было до¬
ставлено Коллонтай в Петроград лишь 19 марта (1 апреля) 1917 года.
А революция продолжала свое победное шествие по стране. 10(23) марта в
Бухаре, Чарджуе, Термезе прошли демонстрации по случаю свержения монар¬
хии, а в Кушке состоялся парад гарнизона. 12 марта прошло первое собрание
18

Совета в Верном (Алма-Ата), 15-го —возникли Советы в Муроме, Вологде, в
Верхне-Удинске, Троицко-Савске, Тарбагатайских копях...
Заканчивался первый акт исторической драмы 1917 года. Новая обстановка
требовала от большевистской партии нового стратегического плана, новой так¬
тики. И партия с нетерпением ждала возвращения из эмиграции своего вождя —
Ленина.

АПРЕЛЬСКИЙ ВЫБОР
В четверг 23 марта (5 апреля) 1917 года Петроград хоронил погибших в
революции. С 9.30 утра от больничных моргов и госпиталей многотысячные
колонны двинулись к Марсову полю. Впереди районных процессий шли духовые
оркестры. За ними плыли над толпой кумачовые гробы. И каждый завод, полк,
контора шли со своим знаменем.
«Вся Литейная и весь Невский запружены народом, матросы играют марш
Шопена. Гробы красные. В ту минуту, когда их опускают в могилу на Марсовом
поле, производится салют с крепости (путем нажатия электрической кнопки)»,—
записал А. Блок.
«Все! Революция кончилась!» —так полагали лидеры буржуазно-помещичьих
партий, которым уже порядком надоели и флаги, и оркестры.
В столице в день похорон были повышены цены на мясо, сахар, молоко.
«Известия» сообщали: «Повсюду опять хвосты у булочных, у лавок... Хвосты
огромные, люди измучены, нервны...»
Возмущались фронтовики. «Мы таких министров, как господин Милюков, не
хотим знать,— писали солдаты в Петросовет.— Одних врагов свергнули, а других
нажили... Если в скором времени не будет мира, то бросаем позиции и уходим
уничтожать тех, которые не хотят мира».
А из российской глубинки приходили вести о том, что Советы повсеместно
стали самочинно вводить 8-часовой рабочий день. Крестьяне захватывали поме¬
щичьи земли, скот.
3(16) апреля в 23 часа 10 минут у перрона Финляндского вокзала Петро¬
града остановился поезд, в котором из далекой Швейцарии прибыла группа
20

политэмигрантов во главе с Лениным. Здесь, на платформе, среди старых дру¬
зей, встречавших Ильича, с красной лентой через плечо, со слезами на глазах
стоял рабочий-большевик Иван Чугурин. Он вручил Владимиру Ильичу партий¬
ный билет № 600 большевистской организации Выборгской стороны. Они
вышли на площадь, заполненную тысячами людей...
«Тот, кто не пережил революции,—вспоминает Крупская,—не представляет
себе ее величественной, торжественной красоты. Красные знамена, почетный
караул из кронштадтских моряков, рефлекторы Петропавловской крепости...
Нас посадили в автомобили, а Ильича поставили на броневик... «Да здравствует
социалистическая мировая революция»,— бросал Ильич в окружавшую многоты¬
сячную толпу».
Броневик привез Ленина на угол Кронверкского проспекта и Большой Дво¬
рянской улицы к бывшему особняку балерины Кшесинской, где размещался ЦК
большевистской партии. Первое выступление состоялось здесь, в большом кон¬
цертном зале бельэтажа. И первая его фраза: «Я полагаю, товарищи, что
довольно уже нам поздравлять друг друга с революцией...»
Второе выступление состоялось на следующий день, когда Владимир Ильич,
около полудня, прибыл в Таврический дворец. Здесь, в комнате номер трина¬
дцать, где в дни революции создавался Петроградский Совет, он произнес речь
перед большевиками, делегатами только что закончившегося Всероссийского
совещания Советов.
Это были знаменитые «Апрельские тезисы» Ленина, ошеломившие всех при¬
сутствующих своей новизной. Они впервые выдвигали концепцию революцион¬
но-демократического пути к социализму.
В сложной и противоречивой действительности весны 1917 года Ленин
сумел найти самый безболезненный и самый выгодный для народных масс путь
перехода к новому обществу. При этом он не навязывал абстрактных теорети¬
ческих доктрин, не предлагал «социалистического экспериментирования», а свя¬
зывал воедино и поэтапно решал те общедемократические и социалистические
задачи, которые выдвигались самими массами.
Выход из империалистической войны, передача земли крестьянам, рабочий
контроль над производством и распределением продуктов — эти и другие требо¬
вания народа, указывал Ленин, можно осуществить, лишь передав всю власть
Советам. А эти революционные меры привели бы, в свою очередь, к глубоким
изменениям в политическом и социально-экономическом строе страны, к
подрыву основ капитализма и созданию условий для перехода к социа¬
лизму.
Ленин предупреждал о недопустимости скоропалительности, форсирования
этих процессов. «Вопрос не в том, как быстро идти, а куда идти»,— писал Влади¬
мир Ильич. Но сила «Апрельских тезисов» заключалась прежде всего в том, что
они точно высвечивали реальные тенденции развития исторического процесса.
21

Сложившееся в стране двоевластие не устраивало буржуазию. Она хотела
единовластия. Двоевластие не удовлетворяло и широкие массы трудящихся...
Да, они сбросили царя и завоевали свободу. По меркам того времени Россия
стала самой демократической страной мира. Но ни мира, ни хлеба, ни земли
победивший народ самой свободной страны так и не получил. «Чего же стоят
посулы свободы... Чего стоят,—писал Ленин,—обещания всяких вольностей и
даже демократической республики для народа, которому грозит голод и кото¬
рого хотят с завязанными глазами вести на бойню...»
Казалось бы, чего проще: опираясь на солдатские штыки, свергнуть Времен¬
ное правительство и передать всю власть Советам. Но этот путь был неприемлем
для большевистской партии. «Чтобы стать властью,— указывал Ленин,— со¬
знательные рабочие должны завоевать большинство на свою сторону, пока нет
насилия над массами, нет иного пути к власти».
Именно благодаря отсутствию насилия и свободе агитации и организации
можно было «умело, осторожно, прояснением мозгов вести пролетариат и бед¬
нейшее крестьянство вперед, от «двоевластия» к полновластию Советов
рабочих депутатов...».
22

Сколько раз Маркс, Энгельс, Ленин говорили о безусловной предпочтитель¬
ности мирного взятия власти трудящимися как пути, наиболее соответствую¬
щего и интересам народа, и идеалам марксизма. Писали они и о том, что исто¬
рия крайне редко предоставляет такую возможность, ибо эксплуататорские
классы первыми прибегают к вооруженному насилию.
И вот теперь такая возможность появилась. Имея за спиной реальную силу,
Советы без всякого восстания могли взять в свои руки всю полноту власти, и
никто не смог бы воспрепятствовать этому.
Так в апреле 1917 года определился исторический выбор большевистской
партии. «...До тех пор, пока вы, гг. капиталисты,—писал Ленин 11(24) апреля,—
вы, в руках которых командный состав армии, не начали насилия», партия берет
курс на мирное развитие революции.
Определяла свой выбор и контрреволюция...
Вероятно, буржуазно-помещичьи верхи по-своему любили народ... Но когда
народ поднялся на борьбу, тут уж стало не до сантиментов.
Глядя на толпы рабочих и солдат, ворвавшихся в февральские дни в Таври¬
ческий дворец, монархист Шульгин писал: «Пулеметов! Пулеметов — вот чего
23
4 Календарь революции

мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной
толпе и что только он, свинец, может загнать обратно в берлогу вырвавшегося
на свободу страшного зверя... Увы, этот зверь был — Его Величество русский
народ!»
К апрелю первый страх и растерянность стали проходить. Началась консоли¬
дация контрреволюционных сил, в ходе которой буржуазные партии — бывшие
либералы —все теснее смыкались с силами правого экстремизма. О «непри¬
косновенности» Временного правительства заявили Всероссийский съезд
торгово-промышленных организаций, «Совет объединенного дворянства»,
офицерские организации, церковь. И все они искали пути «спасения от
анархии».
«Кого вы знаете в настоящее время в России,— откровенно писал один из
помещиков Родзянко,—кому бы поголовно население страны, не говорю уже —
верило безусловно, но соглашалось повиноваться? Вы сами хорошо понимаете,
что такого лица, кроме государя, нет». Так полагал помещик. А что думало об
этом само «население»?
Отдел сношений с провинцией Временного правительства, обследовав
29 губерний, констатировал: «Широко распространенное убеждение, что рус¬
ский мужик привязан к царю, без царя «не может жить», было ярко опровер¬
гнуто той единодушной радостью, тем вздохом облегчения, когда они узнали,
что будут жить без того, без кого они «не могли жить».
Сколько фальшивых сетований приходилось в то время слышать со стороны
контрреволюционных идеологов на темноту, невежество и пьянство народа, на
проклятое наследие «татарского ига» и отсутствие в России демократических
традиций... Все это было. Но было и другое. Когда народ поднялся на борьбу,
ему не пришлось искать образцов демократизма на стороне. Российский про¬
летариат сам создал Советы —тип демократической власти, которого еще не
знала история. «Вот,— писал Ленин,— кто установит необходимый порядок,
вот какую власть будут не только слушаться, но и уважать рабочие и
крестьяне».
Надеяться, что в этих условиях буржуазно-помещичьи партии смогут, оттес¬
нив Советы, установить полновластие Временного правительства демократичес¬
кими средствами, не приходилось. И они все чаще обращают свои взоры на
армейскую верхушку.
Еще 5(18) апреля в Петрограде состоялось совещание, на котором были
представлены крупнейшие промышленные и финансовые магнаты страны.
Позднее было учреждено так называемое «Общество экономического возрож¬
дения России», которое решило финансировать движение за военную дик¬
татуру.
К заговору были причастны генералы Алексеев, Врангель, Корнилов, Кры¬
мов, адмирал Колчак. Но в конечном счете при обсуждении кандидата на пост
24

диктатора все сошлись на генерале Корнилове. «Мы решили,— вспоминал тогда¬
шний военный министр Гучков,—собираемые нами крупные средства передать
целиком в распоряжение ген. Корнилова для организации вооруженной борьбы
против Совета рабочих депутатов».
Выбор поддержал и английский посол Бьюкенен: «Корнилов гораздо более
сильный человек, чем даже Керенский,— писал он.— Посредством компромиссов
дела не уладишь. А этот генерал на белом коне сможет разогнать Совет, усми¬
рить большевистски настроенный пролетариат».
Но пока все это сохранялось в тайне, а открыто продолжалась политика
обмана и клеветы. Определен был и главный противник — большевики. Против
них уже с начала апреля разворачивалась погромная агитация, и из среды чер¬
носотенцев, подстрекая к самосуду, все чаще раздавался открытый призыв: «Бей
Ленина!»
Все более жестких мер требовали и правительства стран Антанты. Тот же
Бьюкенен поучал российского премьер-министра князя Львова: «Россия
никогда не выиграет войны, если Ленину будет дозволено возбуждать солдат...
Для правительства наступила пора действовать».
Милюков успокоил посла: «Возмущение против большевистского лидера рас¬
тет, и войска готовы арестовать его по первому же приказу». Этот разговор со¬
стоялся 15(28) апреля...
А в тот же день на заседание Петроградской конференции большевиков
пришло известие: в Михайловском манеже митинг.
Пущен слух, что большевики «продались Вильгельму», и солдаты требуют
Ленина...
Ленин поднялся из-за стола президиума:
— Я поеду.
— А вдруг найдется провокатор и крикнет: «Бей Ленина!»? —спросил
кто-то.
— Зачем же мы возвращались в Россию,—ответил Ильич.—Чтобы принять
участие в революции или беречь собственную жизнь?
Когда Ленин входил в манеж, солдаты стаскивали с трибуны очередного
оратора.
«Что-то мрачное и грозное представляла эта толпа вооруженных людей,—
рассказывал большевик В. И. Невский, сопровождавший Ильича.— Владимир
Ильич говорил недолго, минут тридцать, не больше. Но уже минут через пять
можно было слышать полет мухи: такое молчание воцарилось в огромном
манеже. Солдаты и все мы стояли как прикованные...»
И когда Ленин умолк, солдаты кинулись к трибуне, а через мгновение над
толпой появилось сияющее и смущенное лицо Владимира Ильича... Под гром
оваций его отнесли на руках к автомобилю.
В. И. Невский —сам великолепный оратор — сформулировал причину этого
25

успеха: «Ленин был близок этой массе, дорог ей, понятен и выражал так просто
и ясно то, что хотела выразить она сама, чего желала, и чем жила, и что хотела
видеть воплощенным в действительности».
Пройдет немного времени, и сам В. И. Ленин напишет: «Нам бояться, при
действительной демократии, нечего, ибо жизнь за нас...»

МАЙСКИЙ ВЗРЫВ
18 апреля (1 мая) 1917 года Петроград проснулся рано. Было холодно и не¬
обычно тихо. Молчали фабричные трубы. С Ладоги шел лед...
Но уже в 10 часов грянули духовые оркестры, и колонны демонстрантов дви¬
нулись к Марсову полю. В первой шеренге рабочих Выборгского района шел
Ленин.
Майское солнце высвечивало в многотысячных толпах красные юбки,
косынки, шарфы работниц. А над головами реяли сотни знамен, плакатов,
штандартов. И точно так же алели в этот день знаменами улицы Москвы и Бла¬
говещенска, Вятки и Баку, Киева и Ташкента, Кишинева, Минска, Тифлиса и
десятков других городов. Россия впервые открыто праздновала международный
праздник труда. И главными лозунгами демонстрантов стали требования окон¬
чания войны и заключения демократического мира.
По иронии судьбы именно в этот день министр иностранных дел Милюков от
«имени народа» официально заверил правительства Англии, Франции и США в
том, что Россия будет продолжать войну «до решительной победы». 20 апреля
(3 мая) этот документ попал в прессу.
К трем часам дня более 15 тысяч солдат, матросов и рабочих подошли к пра¬
вительственной резиденции — Мариинскому дворцу и потребовали отставки
Милюкова. Они были, писал Владимир Ильич, глубоко «возмущены, исполнены
негодования. Они почувствовали — они не поняли еще этого вполне ясно, но
они почувствовали, что они оказались обмануты».
На экстренном заседании большевистского ЦК решили поддержать высту¬
пление. Одновременно большевики должны были разъяснять массам, что дело
27

не в замене отдельных лиц, любые буржуазные министры не осуществят чаяний
народа. Только Советы, взяв власть в свои руки, смогут сформировать прави¬
тельство, способное закончить войну.
Между тем в Мариинский дворец срочно прибыли для переговоров эсеро¬
меньшевистские лидеры Петросовета. На отставку Милюкова члены Временного
правительства не соглашались. И поскольку все, что происходило на улицах, у
них ассоциировалось с именем Ленина, министр Терещенко прямо заявил: «Так
что решайте, господа, кого долой: Милюкова или Ленина».
«Кандидат в диктаторы», командующий столичным военным округом генерал
Корнилов заявил членам Временного правительства, что располагает достаточ¬
ными силами, чтобы расстрелять манифестантов и разогнать Совет. Но как
только он попытался вывести на Дворцовую площадь пехоту, кавалерию и
артиллерийские батареи, солдаты решительно отказались выполнять его прика¬
зания: «Подчиняемся только Совету».
Контрреволюция все-таки решила попробовать свои силы. Кадеты выпу¬
стили воззвание: «Граждане! Выходите на улицу, спасайте страну от анархии!»
И с лозунгом «Долой Ленина!» на Невский вышли группы офицеров, чиновни¬
ков, студентов. Когда же у Казанского собора они столкнулись с колоннами
рабочих и солдат, дело дошло до рукопашной, раздались выстрелы. Это был
взрыв революции и контрреволюции вместе.
На события в столице откликнулись рабочие и солдаты Москвы, Воронежа,
Самары, Саратова, Киева, Харькова, Иркутска, Красноярска и других городов.
Иными словами, мелкобуржуазная, и прежде всего солдатская, масса, вчера еще
наивно верившая Временному правительству, отмечал Владимир Ильич, эта
масса «колебнулась прочь от капиталистов на сторону революционных рабочих».
Первый контрреволюционный заговор сорвался. Милюков и Гучков ушли в
отставку. Смещен был и Корнилов. Но буржуазии все же удалось использовать
эсеро-меньшевистских лидеров для проведения своей политики. Их руками не
только приостановили массовое движение. Было сформировано первое коали¬
ционное правительство. Помимо 10 министров от правых партий, в его состав
вошли и 6 соглашателей.
«Урок ясен, товарищи рабочие! —писал Ленин.—Время не ждет. За первым
кризисом последуют другие».
24 апреля (7 мая) в доме № 6 по Архиерейской улице (ныне Льва Толстого) в
10 часов утра открылась VII Всероссийская конференция РСДРП(б).
Ленин выступил на ней с докладами о текущем моменте, по аграрному
вопросу, о пересмотре партийной программы. С докладами об отношении к
Советам и о международной «мирной» конференции социалистических партий
выступил В. Ногин; об отношении к коалиционному правительству и о положе¬
нии в Интернационале — Г. Зиновьев, по национальному вопросу — И. Сталин.
80 тысяч членов партии представлял 151 делегат. Многие из них были
28

молоды, но за плечами у каждого стояли годы подполья, тюрьмы, каторга. Мно¬
гие знали друг друга, и споры, достигавшие порой большой остроты, носили
товарищеский характер совместного поиска истины, коллективной выработки
партийного курса.
Фактически общепартийная дискуссия началась сразу же после опубликова¬
ния ленинских «Апрельских тезисов». Ко времени конференции эти тезисы
решительно поддержали крупнейшие организации партии. И теперь упорство¬
вали лишь немногие. Срабатывали, как правило, старые стереотипы.
Прежние «большевистские лозунги и идеи,—разъяснял Ленин,—в общем
вполне подтверждены историей, но конкретно дела сложились иначе...
Игнорировать, забывать этот факт, значило бы уподобляться тем «старым
большевикам», которые не раз уже играли печальную роль в истории нашей
партии, повторяя бессмысленно заученную формулу вместо изучения своеобра¬
зия новой, живой действительности».
Не получила на конференции поддержки оппортунистическая позиция
Л. Каменева, считавшего, что буржуазно-демократическая революция не завер¬
шена, что необходимо «давление» на Временное правительство и «деликатное»
отношение к блоку соглашателей в Советах. Не поддержали делегаты и высту¬
пление А. Рыкова, полагавшего, что Россия еще не созрела для социалистичес¬
кой революции. Единодушие, с которым конференция приняла ленинские резо¬
люции, свидетельствовало о политической монолитности партии.
Доклады с мест, беседы с товарищами, приехавшими с периферии, приводят
Ленина к интересным выводам. «Из центра революция переходит на места. Это
то, что было во Франции — революция становится муниципальной». Значит, на
местах «можно и должно непосредственно двигать революцию дальше», и, осу¬
ществляя единовластие Советов, дальше развивать революционную энергию,
инициативу масс.
Буржуазия и соглашатели паразитировали на политической неразвитости
народа. Задача большевиков, говорил Ленин, состоит в том, чтобы просвещать
массы. Но просвещать не только на речах, книжках и резолюциях, а прежде
всего на конкретных жизненных проблемах, к которым «массы подходят не тео¬
ретически, а практически».
«Смешно думать,— отметил Владимир Ильич,— что русский народ из брошюр
черпает руководящие начала. Нет, из непосредственной практики вытекает жиз¬
ненный опыт масс...» Что такое социализм, массы пока не знают. Значит, к ним
надо «подходить без латинских слов, просто, понятно». Значит, вся агитация
должна идти не от доктрины, а от разъяснения того, что именно даст власть
Советов и социализм для прекращения кровавой бойни и разрухи.
«Мы не хотим,— говорил Ленин,— чтобы массы нам верили на слово. Мы не
шарлатаны. Мы хотим, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок».
Только так, считал он, можно убедить народ в том, что «вне социализма нет спа¬
29

сения человечеству от войн, от голода, от гибели еще миллионов и миллионов
людей».
29 апреля (12 мая) большевистская конференция выбирала новый со¬
став ЦК.
Ранее он состоял из Заграничного бюро во главе с Лениным и Русского
бюро, проводившего практическую работу в самой стране. Теперь впервые
предстояло избрать единый и легальный ЦК из 9 человек.
На голосование выдвинули 26 кандидатур. Первым — В. И. Ленина. Его кан¬
дидатуру приняли сразу, без обсуждения. Но вокруг многих других разгорались
дебаты. Своим товарищам по партии, невзирая на посты и заслуги, говорили
открыто все, что думали о них. Говорили прямо и нелицеприятно.
Указав на ошибки, допущенные в прошлом и настоящем Л. Каменевым,
один из делегатов сказал: «В нем нет той кристальности, нет той выдержки,
которые требуются от вождя РСДРП. Поэтому считаю кандидатуру Каменева
невозможной».
Ему ответил Ленин. Что касается прошлых колебаний, то вопрос о них
исчерпан прежними партийными решениями, осудившими ошибки Каменева:
«Инцидент исчерпан... Простирать дальше инцидент нельзя».
Что же касается споров при выработке нынешнего партийного курса, то они
вполне естественны и не только не вредны, но и полезны. «То, что мы спорим с
т. Каменевым,— заметил Ленин,— дает только положительные результаты... так
как дискуссии, которые веду с ним, очень ценны. Убедив его, после трудностей,
узнаешь, что этим самым преодолеваешь те трудности, которые возникают в
массах».
Ленин взял слово и при обсуждении кандидатуры И. Сталина. Еще 25(12)
марта, после его возвращения из ссылки, Бюро ЦК обсуждало вопрос о введе¬
нии Сталина в состав ЦК, «но ввиду некоторых личных черт, присущих ему,—
говорилось в протоколе,— Б. Ц. К. высказалось в том смысле, чтобы пригласить
его с совещательным голосом». Однако позже это решение пересмотрели, и Ста¬
лин стал членом ЦК.
Вместе с другими товарищами он допустил в марте — апреле некоторые коле¬
бания и ошибки, но на самой партийной конференции занял правильную пози¬
цию. И Ленин поддержал его кандидатуру в ЦК. «Тов. Коба мы знаем очень
много лет... Важна его деятельность на Кавказе. Хороший работник во всяких
ответственных работах»,— сказал о нем Владимир Ильич. Столь же обстоятельно
обсуждались и другие кандидатуры.
В результате тайного голосования, в котором приняло участие 109 делегатов
конференции, в состав ЦК были избраны: В. И. Ленин (104 голоса),
Г. 3. Зиновьев (101), И. В. Сталин (97), Л. Б. Каменев (95), В. П. Милютин (82),
В. П. Ногин (76), Я. М. Свердлов (71), И. Т. Смилга (53), Г. Ф. Федоров (48).
30 апреля (13 мая) в 4 часа утра пением «Интернационала» конференция
30

завершила свою работу. По своему значению она сыграла роль партийного
съезда, вооружив партию планом борьбы за перерастание буржуазно-демократи¬
ческой революции в социалистическую.
Гигантский груз исторической ответственности ложился на плечи большеви¬
ков. В необычайно сложных условиях, грозивших стране катастрофой, они
стали единственной политической партией России, предложившей народу
реальный выход из кризиса.
Эта ответственность требовала от каждого большевика, всей партии в целом
максимального напряжения сил, новых форм агитации, пропаганды и организа¬
ции.
8(21) мая, готовясь к выступлению на собрании Петроградской организации,
Ленин записал: «Как? Не знаю. Но знаю твердо, что без этого нечего и толковать
о революции пролетариата». Ответ могла дать только практика, борьба. И еще он
записал: «Максимум марксизма — максимум популярности и простоты... Именно
марксизм — гарантия...»
А на самом собрании Владимир Ильич сказал: «Каждый из нас должен
забыть прежние взгляды на нашу работу, каждый, не ожидая того, что приедет
агитатор, пропагандист, более знающий товарищ, и все разъяснит,— каждый
должен сделаться всем: и агитатором, и пропагандистом, и устроителем нашей
партии».

ИЮНЬСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
20 мая (2 июня) 1917 года Ленин подготовил к печати «Материалы по пере¬
смотру партийной программы».
«...Перед партией пролетариата,—писал он,—встает непосредственная
задача борьбы за государственное устройство, наилучше обеспечивающее
как экономическое развитие и права народа вообще, так и возможность
наиболее безболезненного перехода к социализму в особенности».
Переход всей власти к Советам как раз и создавал такую возможность. Но
реализовать ее могли лишь Советы революционные. И во многих провинциаль¬
ных пролетарских центрах они действительно играли революционную роль, осу¬
ществляя на деле свое единовластие.
Однако в столице и других местах, где верховодили соглашатели, Советы все
больше попадали в зависимость от буржуазного правительства и его чиновничь¬
его аппарата. А это неизбежно начинало бюрократизировать их, тормозить вся¬
кие революционные меры. Лишенные реальной власти, Советы начинали чах¬
нуть. «Вопрос стоит так,— говорил Ленин,— либо дальнейшее развитие этих
Советов, либо они умрут бесславной смертью...»
Правительство сразу же усмотрело в этих словах «призыв к анархии». Согла¬
шатели поплелись за ними. Они тоже стали проповедовать необходимость под¬
чинения правительству и пользу центризма. Да, отвечал Ленин, «мы должны
быть централистами, но есть моменты, когда эта задача передвигается на места,
мы должны допускать максимум инициативы на местах», ибо в России именно в
данный момент «двигать революцию вперед — значит осуществлять самочинно
самоуправление». И хотя большинство в Советах все еще шло за соглашателями,
Владимир Ильич верил в массы, в здравый смысл народа, который, полагаясь на
33

свой опыт, сможет выйти на правильную дорогу и выдвинуть из своей среды
организаторов новой жизни.
Оправившись после майской неудачи, контрреволюция продолжала собира¬
ние сил. Создавались новые организации: «Союз офицеров армии и флота»,
«Союз чести России», «Союз воинского долга».
В июне все они, включая черносотенные организации, стали группироваться
вокруг так называемого «республиканского центра», созданного промышленно¬
финансовыми магнатами и реакционным генералитетом. «Центр» поддерживал
связи с английским посольством, с кадетской верхушкой. И хотя все это осу¬
ществлялось в глубокой тайне, Ленин сразу же оценил смысл происходящего:
контрреволюция переходит в наступление.
Центральным пунктом контрреволюционных планов была подготовка на¬
ступления на фронте. Предполагалось, что «патриотический подъем» неизбежно
упрочит позиции «сил порядка» и тем самым «оздоровит Россию».
План одобрил и новый военный министр коалиционного правительства
А. Керенский, сменивший адвокатский сюртук на полувоенный френч. В те дни
буржуазная пресса все чаще и чаще вздыхала о «сильной личности». Вспоми¬
нали Наполеона. И у «почти социалиста» Керенского от честолюбивых планов,
видимо, кружилась голова.
Фразы о Наполеоне звучали красиво и романтично, но не очень вразуми¬
тельно. Ленин нашел более подходящую историческую аналогию. Он напомнил
печальный опыт Франции 1848 года, когда генерал Кавеньяк, расстреляв
парижских рабочих, утопил революцию в крови.
Колебания мелкой буржуазии, трусость ее лидеров, их стремление найти
«среднюю линию» — такова историческая почва, порождающая диктаторов. «Вот
в чем суть,—писал Ленин,—Не Церетели или Чернов лично и даже не Керен¬
ский призван играть роль Кавеньяка — на это найдутся иные люди, которые ска¬
жут в надлежащий момент... «отстранитесь»...»
А те самые «иные люди», о которых писал Ленин, без лишнего шума продол¬
жали делать свое дело. Началось срочное расформирование «большевистски
настроенных» воинских частей. «Подстрекателей» предавали суду. Новый глав¬
нокомандующий генерал Брусилов издал приказ, грозивший, в случае непови¬
новения, самыми страшными карами солдатам на фронте и их семьям в тылу.
Наступление решено было начать 23 июня.
Но майский урок не прошел для контрреволюции даром. Временное прави¬
тельство потребовало от своих эсеро-меньшевистских коллег благословить на¬
ступление от имени Советов. И соглашатели пошли на это. 3(16) июня в Таври¬
ческом дворце торжественно открылся I Всероссийский съезд Советов рабочих и
солдатских депутатов. Меньшевики и эсеры сделали все для того, чтобы превра¬
тить его в очередное «мероприятие», демонстрирующее «единство всей демокра¬
тии».
34

С большим докладом по вопросу о власти выступил меньшевик М. Либер.
Смысл пространной речи сводился к одному: полная поддержка Временного
правительства и его политики. Его поддержал другой меньшевик — министр
почт и телеграфа И. Церетели. И он, по своему обыкновению, говорил долго, с
театральным пафосом...
«В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила
бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место». Сказав эти слова,
Церетели сделал паузу... В огромном зале воцарилась напряженная тишина.
И вдруг, с места, как удар грома: «Есть такая партия!»
«И хотя Ленину,—вспоминала участница съезда С. Шульга,—потребовалось
всего несколько секунд, чтобы произнести свои исторические слова, впечатле¬
ние от них было настолько велико, что от грома аплодисментов многих делега¬
тов съезда, от полного оцепенения и замешательства ярых противников больше¬
визма как-то сразу потерялась мера времени».
Выйдя на трибуну, Ленин сказал: «Я отвечаю: есть! Ни одна партия от этого
отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту
она готова взять власть целиком». Далее он обстоятельно изложил платфор¬
му большевиков и пояснил, что речь идет не о борьбе за власть ради самой
власти.
Если «революции в других странах делались кровавым, тяжелым путем вос¬
стания», то в нынешней России «переход власти к революционному пролета¬
риату при поддержке беднейшего крестьянства есть переход к революционной
борьбе за мир в самых обеспеченных, в самых безболезненных, какие только
знает человечество, формах...».
И хотя делегаты ответили на речь Ленина громом аплодисментов, соглаша¬
телям все-таки удалось «заговорить» их и повести большинство за собой.
Эсеро-меньшевистский президиум I Всероссийского съезда Советов сделал
все, чтобы утопить наболевшие вопросы о мире, о земле, с которыми более
тысячи делегатов прибыли в столицу, в словопрениях, показухе и парадности.
Машина голосования работала вовсю, штампуя соглашательские резолюции.
Не хватало теперь самой малости — энтузиазма масс за стенами съезда. Его
вообще явно не хватало на фронте и в тылу. И когда соглашатели выражали
удивление, что их вхождение в правительство не вызвало ни энтузиазма, ни
«всеобщего подъема», Ленин ответил им: «Вы не сможете создать его, ибо рево¬
люционный энтузиазм народных масс рождается не от смены «вождей» в мини¬
стерствах, не от пышных слов в декларациях, не от обещаний... а только от всех
и каждому видных повседневных, повсеместных фактов революционной поли¬
тики...»
Только «она одна будет порождать, поощрять, удесятерять революционный
энтузиазм масс, если они будут видеть, осязать, ощущать ежедневно и ежечасно,
что власть верит народу, а не боится его, помогает бедным улучшать их жизнь
35

тотчас, привлекает богатых к равному участию в несении тяжелой ноши народ¬
ных страданий».
Первые дни работы съезда вызвали разочарование в массах. Среди питерцев
крепло убеждение, что делегатов — солдат и крестьян — попросту «охмуряют».
В рабочих кварталах и революционных полках все настойчивее звучало требова¬
ние о проведении политической демонстрации. Тщательно обсудив этот вопрос
на совещаниях с ПК, бюро профсоюзов и военной организацией, большевист¬
ский ЦК решил провести массовую манифестацию под лозунгом «Вся власть
Советам!» в субботу 10(23) июня.
Среди эсеро-меньшевистского руководства съезда началась паника...
О дальнейших событиях рассказывает участница съезда большевичка
С. Шульга: «9(22) июня. Двенадцать часов ночи. Президиум съезда, обсудив со¬
здавшееся положение, прибегнул к крайней мере: от имени съезда вынес реше¬
ние запретить всякие демонстрации в течение трех дней...
Два часа ночи. Созывается большевистская фракция. Владимир Ильич
коротко объясняет собравшимся: ситуация такова, что необходимо подчиниться
решению съезда. ЦК партии постановил: демонстрацию отменить.
Задача неимоверно трудная, в нашем распоряжении всего лишь несколько
часов. А сотни тысяч рабочих, матросов, солдат готовы к выступлению, ждут
назначенного времени. Как их остановить?»
Конечно, им можно и надо объяснить, что в создавшейся ситуации питерцы
не должны противопоставлять себя Всероссийскому съезду... Что получены све¬
дения о готовившейся вооруженной провокации черносотенцев... Но убедит ли
это массу? И не уронит ли престиж партии?
«Это были жуткие часы,— вспоминал один из руководителей кронштадтских
большевиков И. Флеровский.— Для меня лично эти часы были, пожалуй, наибо¬
лее трагичными во всей жизни. Утро, Якорная площадь, море людей и... отмена.
Отвратительное слово — отмена, способное насмарку свести плоды всей нашей
работы».
Это была проверка на прочность влияния партии, ее связей с массами.
И хотя рабочие, солдаты, матросы открыто, не стесняясь в словах, выражали
свое недовольство решением, массы приняли доводы большевиков. Партия
выдержала экзамен.
На следующий день, 11(24) июня, краткую речь Ленина на заседании боль¬
шевистской фракции съезда Советов записал ивановский делегат А. Осинкин:
«Это хорошо, когда у революционера горячее сердце, но этого мало. Революцио¬
неру надо иметь горячее сердце и холодную голову, которая управляла бы серд¬
цем, руководила бы им».
События этих дней не только подтвердили прочность влияния большеви¬
ков на массы. Они отсрочили и наступление на фронте. В назначенный
срок — 10(23) июня — оно так и не началось. Керенский потребовал задержать
36

наступление, пообещав лично прибыть в ставку 12(25) июня. Но выехал он в
Могилев лишь 15(28)-го, после того как эсеро-меньшевистским лидерам все-
таки удалось провести на съезде Советов соответствующую резолюцию. 16(29)-
го приказ о наступлении был подписан, и в тот же день началась артиллерий¬
ская подготовка.
Что ж, I Всероссийский съезд Советов не пошел за большевиками. Они оста¬
лись на съезде оппозиционным меньшинством. Но альтернатива была сформу¬
лирована. Теперь уже сама жизнь должна была прояснить даже самым темным
и неразвитым: на чьей стороне правда.

ИЮЛЬСКИЙ КРИЗИС
Июль начался с демонстрации. Мерной, тяжелой поступью полмиллиона
рабочих и солдат прошли по улицам столицы к Марсову полю. И хотя демон¬
страция проводилась по решению эсеро-меньшевистского руководства Советов,
их лозунги доверия Временному правительству тонули в море лозунгов больше¬
вистских, требовавших мира и передачи власти Советам.
Однако именно 18 июня (1 июля) по приказу правительства на Юго-Запад¬
ном фронте началось наступление.
Поначалу оно было успешным. Русские войска продвинулись вперед. Газеты
сообщали о захваченных трофеях и пленных. Буржуазия торжествовала. В пет¬
роградских церквах служили молебны. Шовинистическая волна вытолкнула на
улицы столичного обывателя. Подняли голову черносотенцы. Но их призыв —
«Никакой пощады врагам русского народа!» — адресовался «врагу внутреннему».
Стоило рабочему или солдату хоть что-то возразить им, как тут же раздавалось:
«Ленинец! Гони его!» —и в ход шли кулаки и палки.
Но ликование по случаю «победы» оказалось преждевременным. Удачными
были лишь первые бои. Вскоре германские войска перешли к контратакам. На
ряде участков фронта русские части начали беспорядочное отступление. Армия
потеряла 1968 офицеров и более 56 тысяч нижних чинов.
Вечером 2(15) июля четыре кадетских министра подали в отставку. Они
хотели снять с себя вину за поражение и припугнуть «министров-социалистов»,
чтобы добиться от них согласия на вывод из столицы революционного гарни¬
зона, эвакуацию крупнейших заводов Петрограда в глубь России.
Когда слухи об этом дошли до солдат и рабочих, взрыв негодования охватил
массы. Утром 3(16) июля 1-й пулеметный полк под лозунгом «Да погибнет бур-
39

жуазия от наших пулеметов!», увлекая за собой другие воинские части и рабочих
Выборгской стороны, двинулся к Таврическому дворцу, где заседал Всероссий¬
ский Центральный Исполнительный Комитет Советов (ВЦИК). Ярость масс
была столь велика, что можно было ожидать вооруженного конфликта. Стре¬
мясь избежать кровопролития и понимая, что момент решающего сражения
еще не назрел, ЦК большевиков днем 3(16) июля принял решение не вы¬
ступать.
Но удержать массы уже было невозможно. И когда поздно вечером к Таври¬
ческому подошло еще 30 тысяч путиловцев с женами и детьми, большевистский
ЦК принял решение: назначить на следующий день демонстрацию, которая
твердо заявит волю революционного пролетариата и гарнизона о немедленном
переходе власти к Советам.
С утра 4(17) июля десятки тысяч солдат и рабочих вновь двинулись к Таври¬
ческому. Один за другим представители заводов и полков поднимались на три¬
буну и требовали от ВЦИК взять власть в свои руки: «Мы доверяем Совету, но не
тем, кому доверяет Совет!.. Долой министров-капиталистов! Довольно согревать
эту гадину за нашей пазухой!» Но все уговоры и требования были напрасными.
Революционные эпохи —время резкой поляризации сил. Они требуют опре¬
деленности позиции. И попытки соглашателей примирить революцию с контр-

революцией, встать над борющимися сторонами были обречены. Когда линия
баррикад делит политическую арену надвое, для некоей «третьей позиции» уже
не остается места. Или —или. Вот почему в моменты крайнего обострения
борьбы между революцией и контрреволюцией, отмечал В. И. Ленин, неиз¬
бежно начинается процесс «вымывания» промежуточных, средних элементов, их
дифференциация или временное самоустранение с поля битвы.
Большевики сделали все, чтобы придать выступлению возможно более мир¬
ный характер.
Но контрреволюция перешла в наступление. На углу Невского и Садовой, на
Литейном проспекте и в других местах демонстрантов обстреляли с чердаков,
крыш, из подворотен. Кто стрелял? Прежде всего «добровольцы» из военных и
черносотенных организаций, тесно связанных с штабом Петроградского воен¬
ного округа. Стреляли и юнкера, казаки. Солдаты и матросы отвечали винтовоч¬
ным огнем. 50 человек было убито, 650 ранено.
В ту же ночь в Петроград с артиллерией и броневиками вошли верные пра¬
вительству войска. Были заняты все вокзалы, на перекрестках выставлены
казачьи патрули. Начались разоружение революционных частей, массовые
аресты.
Громили редакцию «Правды», дворец Кшесинской, где размещались ЦК и

ПК большевиков, районные комитеты партии, рабочие организации. В тюрьму
были брошены десятки большевиков, солдат и матросов.
Ленин ушел в подполье. Сначала он скрывался на квартирах питерских рабо¬
чих, а затем, вместе с Г. Зиновьевым,—в надежном укрытии близ станции Раз¬
лив.
Но контрреволюция уже не полагалась только на военную силу. Ей нужна
была провокация, которая именно своей чудовищностью могла бы поразить соз¬
нание обывателя, сбить с толку политически неразвитую массу, направив ее
смутное недовольство против большевиков.
Такой провокацией явилась публикация 5(18) июля сфабрикованных контр¬
разведкой «материалов», которые, используя факт проезда большевиков через
Германию, организованного видным швейцарским интернационалистом
Ф. Платтеном, обвиняли Ленина в шпионаже в пользу Германии. Опираясь на
темноту и невежество значительной части населения, черносотенцы пытались
создать для контрреволюции массовую базу.
Ленин писал: нет и не может быть нарастания революции, которое «не
сопровождалось злорадством черной сотни и ее надеждами погреть себе руки...
Никакого иного средства покончить с этим безобразнейшим отравлением
народа ядом дешевой черносотенной заразы быть не может, кроме победы про¬
летариата...».
К чести широких трудящихся масс России, они выстояли перед натиском
черносотенной травли. «Никакая клевета желтой прессы,— говорилось в одной
из резолюций питерских рабочих,—не может подорвать авторитет и доверие к
т. Ленину и всему революционному течению соц.-дем. (большевикам), так как их
позиция есть позиция рабочего класса и бедноты». И десятки, сотни подобных
резолюций принимались в эти дни в самых различных концах страны.
8(21) июля, после ухода в отставку князя Г. Львова, А. Керенский был
утвержден министром-председателем Временного правительства. На следую¬
щий день эсеро-меньшевистское руководство Советов объявило новый кабинет
«правительством спасения революции» и признало за ним «неограниченные пол¬
номочия».
Керенскому и его коллегам по правительству казалось, что отныне они вер¬
шат судьбами страны. По сути же в этот момент они были лишь пешками. «Н а
деле государственная власть,— писал Ленин,— переходит... в руки военной
шайки. Керенский и правительство Церетели и Чернова лишь ширма ей...»
Июльский кризис разрешился в пользу контрреволюции. Его главным ито¬
гом стал конец двоевластия.
Контрреволюция сама поставила в повестку дня вооруженное насилие. По¬
этому «всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли оконча¬
тельно. Объективное положение,—заключал Владимир Ильич,—либо победа
военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих...».

АВГУСТОВСКИЙ ЗАГОВОР
Волна репрессий, начавшихся в Петрограде в июльские дни, прокатилась по
стране. На фронте ввели смертную казнь. Полки столичного гарнизона расфор¬
мировывались, а солдаты отдавались под суд либо отправлялись на передовую.
С августа правительство распространило «чрезвычайные меры» и на железнодо¬
рожников.
Апофеозом торжествующей контрреволюции стали похороны казаков, усми¬
рявших июльское выступление питерских рабочих. Под колокольный перезвон
церквей в пышной процессии рядом с ярым черносотенцем Пуришкевичем и
кадетом Милюковым вышагивал со скорбной миной на лице меньшевик Цере¬
тели.
Для тех, кто предал, предательство никогда не проходит бесследно. А в рево¬
люционные эпохи возмездие следует по пятам. Соглашатели ликовали по
поводу того, что Советы были сохранены. Но, выдав большевиков, они лишили
Советы силы. А с бессильными Советами буржуазия уже могла и не особенно
считаться.
Как отмечал Ленин, в тот момент буржуазия была еще бессильна разогнать
их, а сами Советы уже бессильны оказать сопротивление буржуазии. Это и соз¬
дало зыбкую почву для «бонапартизма» Керенского, для лавирования опираю¬
щейся на военщину власти между двумя враждебными классами и силами,
более или менее уравновешивающими друг друга.
Суть этой «сбалансированной» политики состояла в том, что каждый словес¬
ный шаг «влево» тут же сопровождался как минимум двумя реальными шагами
«вправо». Но пытаться умиротворять реакцию уступками — дело безнадежное.
Уступки лишь ускоряли процесс вызревания контрреволюционного заговора.
43

26 июля (8 августа) в Петрограде открылся VI съезд РСДРП (б). Его первые
заседания проходили полулегально, а когда Керенский дал санкцию на разгон
съезда, съезд фактически перешел на нелегальное положение.
Ленин, находившийся в эти дни в Разливе, в 32 километрах от Петрограда,
был избран почетным председателем съезда. И это не было лишь данью уваже¬
ния партии к своему вождю. Владимир Ильич готовил этот съезд, следил за его
ходом, написал его важнейшие документы и резолюции.
Из организационного отчета ЦК, сделанного Я. Свердловым, выяснилось,
что 157 делегатов съезда с решающим и НО с совещательным голосом пред¬
ставляют уже около 240 тысяч членов большевистской партии. Количество же
ее местных организаций выросло с 78 в апреле до 162. Финансовый отчет, с
которым выступил И. Смилга, показал, что партия располагает в центре и на
местах 51 печатным органом, издающимся на русском, польском, эстонском,
латышском, литовском, армянском, азербайджанском, грузинском языках. Это
была огромная сила. И в политическом отчете ЦК, сделанном И. Сталиным,
справедливо утверждалось, что «наша партия была единственной партией,
оставшейся с массами в их борьбе с контрреволюцией...».
Центральное место в работе съезда заняли три доклада по текущему
моменту: Н. Бухарина — о войне и международном положении, И. Сталина —
о политическом положении и В. Милютина —об экономическом положении в
стране.
Прения были бурными, и некоторые делегаты никак не могли осмыслить
новую реальность, сложившуюся после июльских событий. «Подменять конкрет¬
ное абстрактным,— писал Ленин,— один из самых главных грехов, самых опас¬
ных грехов в революции... Надо смотреть не назад, а вперед. Надо оперировать
не со старыми, а с новыми, послеиюльскими, классовыми и партийными катего¬
риями». И эта новая реальность заключалась в том, что мирный путь развития
революции стал невозможным. «Начался,— как выразился Владимир Ильич,—
немирный, наиболее болезненный путь».
К концу съезда эта истина была осознана всеми. И хотя в ходе дебатов
Н. Ангарский, Е. Преображенский, К. Юренев высказывали неверие в возмож¬
ность победы социалистической революции в России без ее поддержки проле¬
тарскими революциями на Западе, хотя по разным мотивам П. Джапаридзе,
Д. Мануильский, В. Ногин, Е. Ярославский возражали против временного сня¬
тия лозунга «Вся власть Советам!», а Н. Бухарин давал ошибочную оценку пози¬
ции крестьянства, съезд сумел убедить и поправить делегатов, занимавших
неверные позиции и единодушно принял решения, соответствующие ленинским
выводам.
Партия брала курс на подготовку вооруженного восстания, которое, переда¬
вая власть пролетариату и беднейшему крестьянству, должно было предотвра¬
тить окончательную победу контрреволюционной диктатуры буржуазии.
44

Съезд принял резолюции по многим другим вопросам партийной работы и
тайным голосованием избрал ЦК-, в состав которого вошли: В. И. Ленин, Я. Бер¬
зин, Н. Бухарин, А. Бубнов, Ф. Дзержинский, Г. Зиновьев, Л. Каменев, А. Кол¬
лонтай, Н. Крестинский, В. Милютин, М. Муранов, В. Ногин, А. Рыков, Я. Сверд¬
лов, Ф. Сергеев (Артем), И. Смилга, Г. Сокольников, И. Сталин, Л. Троцкий,
М. Урицкий, С. Шаумян. Позднее в состав ЦК, из числа десяти избранных кан¬
дидатов, вошли А. Ломов, А. Иоффе, Е. Стасова.
Между тем политика Временного правительства ускоряла процесс вызрева¬
ния заговора самых махровых контрреволюционных сил. И в центре его стоял
генерал Корнилов. Сам по себе он был человеком вполне заурядным. Но дикта¬
торами не рождаются, их «делают». Этим занималась вся буржуазная пресса.
Корнилов был сыном коллежского регистратора... Его сделали сыном «каза¬
ка-крестьянина». В 1915 году он бесславно попал в плен, а через год с помощью
подкупа бежал... Его сделали «легендарным героем». По свидетельству генерала
Брусилова, Корнилов был бесталантным военачальником... Теперь, сделав Кор¬
нилова верховным главнокомандующим, его славили как полководца.
Но все это предназначалось для «простонародья». Главное, что импониро¬
вало буржуазии,— это ненависть Корнилова к революции. Для него, по словам
Милюкова, не только большевики, но и меньшевики, эсеры были «изменниками,
предателями и германскими агентами». И он всем им готовил расправу.
3(16) августа Корнилов передал Керенскому записку, в которой потребовал:
распространить смертную казнь не только на фронт, но и на гражданских лиц в
тылу; полностью восстановить прежние права офицерства, распустив армейские
комитеты; повсеместно продолжить фильтрацию революционно настроенных
воинских частей с заключением их солдат в концентрационные лагеря «с самым
суровым режимом».
Речь шла о военной диктатуре, против которой, по существу, Керенский не
возражал. Но вопрос о том, кто возглавит ее, Корнилов обошел. И Керенский
заподозрил неладное. Сам он стоял за соединение мер насилия с послушными
диктатуре комитетами и Советами. Вот почему Керенский поставил вопрос о
смещении главнокомандующего.
Но не тут-то было. Все офицерские и черносотенные организации заявили,
что будут отстаивать Корнилова «до последней капли крови». Активно поддер¬
живали Корнилова и правительства Англии, Франции, Италии. Их общую
линию сформулировал госсекретарь США: в России ставку необходимо делать
на «деспотическую военную власть». Это был объединенный заговор российской
и международной империалистической реакции против русской революции.
Керенский отступил. Он заявил, что Корнилов остается на своем посту, что
его программа «принципиально возможна», но ее необходимо обсудить на госу¬
дарственном совещании, которое открывалось в Москве 25 августа (7 сентября).
Этот суррогат народного представительства должен был стать важным зве¬
45

ном в консолидации сил контрреволюции. Из 2,5 тысячи его делегатов две трети
представляли буржуазию и помещиков.
Это было сборище тех кругов, которые питали корниловщину, и среди деле¬
гатов ходили слухи, что передача власти «верховному» может произойти прямо
здесь, на совещании. Поэтому встреча самого претендента в диктаторы, прибыв¬
шего в Москву 26 августа (8 сентября), вылилась в контрреволюционный
шабаш.
Перед Александровским вокзалом выстроилась казачья сотня. У виадука рас¬
положился «женский батальон смерти». На перроне стояли почетный караул с
развернутым знаменем и оркестром, множество офицеров и дам с цветами.
И когда подошел поезд и из вагона высыпал личный конвой Корнилова —
текинцы в красных халатах с кривыми обнаженными саблями,—тут-то и нача¬
лось...
«Спасите Россию, генерал, и благодарный народ увенчает вас! —взывал кадет¬
ский лидер Родичев.— На вере в вас мы сходимся все!» В толпе раздались всхли¬
пывания. Миллионерша Морозова бухнулась на колени. А офицеры подняли
Корнилова на руки и вынесли на площадь...
На совещании Корнилов говорил резко и кратко. Взвалив вину за июльское
поражение на солдат и рабочих, он потребовал безотлагательной милитариза¬
ции страны. Выступавший после него генерал Каледин был более пространен.
Он заявил о необходимости смертной казни, запрещения митингов и собраний,
а главное — роспуска Советов как на фронте, так и в тылу. «Каледин,—писал
Ленин,— издевался над меньшевиками и эсерами... Им плюнул казачий генерал
в физиономию, а они утерлись и сказали: «божья роса»!»
Все свое красноречие соглашатели употребили на то, чтобы доказать, что
они сумеют справиться с революционным народом не хуже генералов. Тон задал
Керенский. Его речь, то вздымавшаяся до крика, то падавшая до трагического
шепота, была полна угроз... «Пусть сердце станет каменным,—говорил он,—
пусть замрут все струны веры в человека... Я брошу далеко ключи от сердца,
любящего людей, я буду думать только о государстве». Но «сентиментальность»
премьера мало действовала на генералов и буржуазию.
На трибуну поднялся Г. Плеханов. «В этот торжественный и грозный час,
который переживает наша родина,— говорил он,— мы обязаны выдвигать на пер¬
вый план не то, что нас разъединяет, а то, что нас объединяет». Ему вежливо
поаплодировали. Но примирить революцию с контрреволюцией было невоз¬
можно.
Контрреволюция получила отпор не здесь, в Большом театре, а за его сте¬
нами. И важная роль в организации этого отпора принадлежала большевикам.
VI съезд РСДРП(б), партийные конференции, прошедшие в августе в
Москве, Киеве, Эстонии, на Дону, Кавказе, в Поволжье, Сибири и на Урале,
показали, что клевета и репрессии не поколебали доверия масс к партии.
46

«...Именно в эти тяжелые дни,—отмечал Ленин,— массы поняли и увидали ее
преданность и измену эсеров и меньшевиков».
Еще 6(19) августа ЦК РСДРП (б) принял решение: созываемое совещание по
сути является органом контрреволюционного заговора, а потому необходимо
организовать против него массовые протесты. И этот призыв не остался без
ответа.
В московской стачке 12(25) августа участвовало более 400 тысяч человек.
Бастовали даже лакеи и официанты, так что участников совещания некому было
обслуживать в гостиницах и ресторанах. Тысячи москвичей, собравшиеся у
Большого театра, окруженного тройным кордоном юнкеров, встречали подъез¬
жавших делегатов дружным свистом. Остановился транспорт. Вечером погас
свет. «Пусть мракобесы заседают в темноте»,—говорили рабочие электростан¬
ции.
Бастовали в эти дни в Киеве, Харькове, Полтаве, Гомеле, Самаре, Царицыне,
Нижнем Новгороде, Саратове. Демонстрации прошли в Петрограде, Омске, в
городах Центрального промышленного района и на Урале. Это было грозное
предупреждение контрреволюционным заговорщикам.
И оно сыграло свою роль. Встретившись с Корниловым, Милюков убедил его
в необходимости отложить попытку захвата власти для более основательной
подготовки... Не отменить, а именно отложить.
18(31) августа в статье «Слухи о заговоре» Ленин писал: «Наши рабочие,
наши солдаты будут сражаться с контрреволюционными войсками, если те нач¬
нут наступление сейчас против Временного правительства, защищая не это пра¬
вительство... а самостоятельно защищая революцию, преследуя цели свои, цели
победы рабочих, победы бедных, победы дела мира...»

СЕНТЯБРЬСКИЙ МЯТЕЖ
В начале сентября контрреволюционный военный переворот готовился уже
почти открыто. Предполагалось, что 27 августа (9 сентября) — в день полугодов¬
щины революции —в Петрограде состоятся праздничные демонстрации рабочих
и солдат. А офицерские и черносотенные организации, как и в июле, должны
были вновь инспирировать «беспорядки», давая тем самым предлог для ввода в
столицу войск.
Переброска войск к Петрограду, начавшаяся 25 августа (7 сентября), была
санкционирована Керенским, который считал, что он сумеет использовать их
как ударный кулак против большевиков.
Но Корнилов не принадлежал к числу людей, готовых таскать каштаны из
огня для других. Престиж Керенского в стане контрреволюции был уже подор¬
ван. И вечером 26 августа (8 сентября) он получил от Корнилова ультиматум,
требовавший не только объявления Петрограда на военном положении, но и
отставки самого правительства и передачи власти Корнилову. Лично Керен¬
скому посулили в будущем лишь пост министра юстиции.
Конечно, амбиции Корнилова и Керенского сыграли в этих событиях свою
роль. Но не только они. Корниловщина и керенщина все-таки олицетворяли
различные политические тенденции.
Первая, направленная против пролетарской революции, опиралась на бур¬
жуазию и военщину, на неприкрытое насилие и отвергала «февральские сво¬
боды» и любой блок с мелкобуржуазными соглашателями — «социалистами».
Вторая, преследуя в конечном счете те же цели, базировалась на коалиции бур¬
жуазных и мелкобуржуазных партий, выступала за более замаскированные
«демократической» фразеологией методы борьбы.
49

Поначалу Керенский полагал ликвидировать инцидент с помощью грозных
приказов, не предавая гласности сам факт мятежа. Но, убедившись в том, что
его предписания саботируются генералами, военным ведомством и чиновничь¬
им аппаратом, он обратился за помощью к Советам.
Конечно, воззвания Керенского, а затем и ВЦИК Советов, сорвавшие покров
тайны с мятежа, внесли разброд в ряды корниловских войск. Но этого было
мало. И эсеро-меньшевистское руководство ВЦИК понимало, что без большеви¬
ков поднять на борьбу рабочих и солдат они попросту не смогут.
Слов нет, соглашатели вполне заслужили презрение. Но «глубочайшей ошиб¬
кой,— писал Ленин еще в июле,— было бы думать, что революционный пролета¬
риат способен, так сказать, из «мести» эсерам и меньшевикам за их поддержку
разгрома большевиков, расстрелов на фронте и разоружение рабочих, «отка¬
заться» поддерживать их против контрреволюции».
Всемерно расширять за счет демократических сил антикорниловский фронт,
но не растворяться в нем, сохраняя полную самостоятельность политической
линии,—такова была тактика большевиков.
И такую истинно революционную войну, причем независимо от Керенского,
начал созданный в Смольном в ночь на 28 августа (10 сентября) «Комитет
народной борьбы с контрреволюцией». В состав его вошли и большевики.
Повсеместно открыто формировались и вооружались отряды Красной гвар¬
дии. На заводах невиданными ранее темпами собирали орудия: месячную норму
путиловцы выполнили за три дня. На подступах к столице рыли окопы. Желез¬
нодорожники отказывались подчиняться приказам мятежников и на пути их
эшелонов разбирали рельсы. Во все корниловские части, наступавшие на Питер,
были направлены лучшие агитаторы — рабочие, матросы, солдаты.
Результаты этой героической работы известны. Лишь в некоторых случаях
дело дошло до перестрелки. Мятежники повсеместно отказывались наступать и
складывали оружие. 1(14) сентября Корнилов и его генералы были арестованы.
Но лавры победителя не достались и Керенскому. Все понимали, кто обеспе¬
чил победу: ее душой стали Советы, ревкомы и комитеты по борьбе с контррево¬
люцией, созданные по примеру Питера во многих городах страны, профсоюзы,
фабзавкомы и другие массовые организации, деятельность которых направля¬
лась в эти дни большевиками.
Находясь в Гельсингфорсе и осуществляя руководство ЦК и всей партией,
Ленин тщательно анализирует обстановку, сложившуюся после разгрома корни¬
ловщины. И первое, что он отмечает,—возрождение Советов.
Еще в июле Владимир Ильич сравнивал их — обессиленные и забюрокрачен-
ные соглашателями —со стадом баранов на бойне, которые, жалобно мыча,
покорно подставляют свои головы под топор. Теперь, как после бури, все затх¬
лое и наносное отлетело прочь. Советы вновь становились органами револю¬
ционной инициативы самих масс, оплотом их революционной борьбы.
50

Далее, анализируя опыт кратковременного антикорниловского фронта, в
который удалось вовлечь широчайшие массы, в том числе и тех, кто шел за
соглашательскими партиями, Ленин приходит к выводу, что сотрудничество с
ними, «союз большевиков с эсерами и меньшевиками», не исключавший разоб¬
лачения беспринципности и колебаний их лидеров, дал такое сокрушающее
подавление контрреволюции, что она превратилась в ничто и распалась до
начала «боя».
Значит, заключает Ленин, «исключительно союз большевиков с эсерами и
меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам
сделал бы гражданскую войну в России невозможной».
Владимир Ильич вновь и вновь разъясняет, что мирный путь развития рево¬
люции был бы предпочтительней и безболезненней для народа. «Только во имя
этого мирного развития революции — возможности, крайне редкой в истории и
крайне ценной, возможности, исключительно редкой, только во имя ее больше¬
вики... могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс».
Сущность компромисса заключалась в том, что большевики готовы были
поддержать создание эсеро-меньшевистским ВЦИКом Советов правительства
без буржуазии на базе Советов и ответственного перед ними. Не претендуя на
вхождение в это правительство и оставляя за собой свободу агитации, больше¬
вики готовы были отказаться «от выставления немедленно требования перехода
власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов
борьбы за это требование».
Это был редчайший исторический шанс, «один шанс из ста», как выразился
Ленин. И если бы эсеры и меньшевики воспользовались им, приняли предложе¬
ние... Но они отвергли его. Что ж, неожиданностью это не было. Став на путь
соглашения с буржуазией, эсеро-меньшевистские «верхи» неизбежно скатыва¬
лись и к предательству интересов народа, и к пособничеству контрреволюции.
Иное дело эсеро-меньшевистские «низы». Они либо левели, усиливая «мень¬
шевиков-интернационалистов», шедших за Ю. Мартовым, и «левых эсеров», воз¬
главлявшихся М. Спиридоновой, либо переходили к большевикам, как и те, кто
ранее числился в беспартийных.
Ранним утром 1(14) сентября большевистскую резолюцию о власти прини¬
мает Петросовет. Соглашательский президиум подает в отставку, ни на минуту
не сомневаясь, что делегаты не примут ее. Для пущей «демонстративности»
предлагается: те, кто за отставку, пусть выйдут из зала... И что же? В зале
остается лишь несколько десятков человек.
Первым в списке нового большевистского президиума стоит Ленин. 5(18)
сентября большевистскую резолюцию о власти принимает Московский Совет.
И все-таки эсеро-меньшевистские лидеры ВЦИК не использовали этого, как
выразился Ленин, «последнего» шанса на мирное развитие революции». Они
отвергли переход власти к Советам... и поддержали сформированную 1(14) сен¬
52

тября Керенским Директорию («Совет пяти»), которой передавалась исполни¬
тельная власть в стране.
Первое, с чего начала Директория,— с роспуска «самочинных» комитетов
борьбы с контрреволюцией и разоружения рабочих. Второе — были приняты
меры для сохранения корниловщины и ее кадров.
В быховской женской гимназии, где содержался Корнилов и его генералы,
им не только создали вполне комфортные условия, но и позволили организо¬
вать своего рода «штаб», который имел прямую связь со Ставкой и воинскими
частями.
Все это, наглухо закрывая путь мирного развития революции, принци¬
пиально меняло обстановку. И 12—14(25—27) сентября Ленин обращается в
Центральный Комитет партии с двумя письмами: «Большевики должны взять
власть» и «Марксизм и восстание».
Ленин ставит перед партией задачу практической подготовки вооруженного
восстания, которое «должно опираться не на заговор, не на партию, а на передо¬
вой класс... на революционный подъем народа», чтобы обеспечить победу при
наименьших жертвах.
Однако выводы Ленина были настолько смелыми, что большинство ЦК не
сразу присоединилось к ним. Многим все еще казалось, что необходимо продол¬
жить поиски компромисса с соглашателями, что возможности мирного пути еще
не исчерпаны... И 15(28) сентября на заседании ЦК принимается решение: не
рассылая ленинские письма по организациям, уничтожить их копии, размно¬
женные для членов ЦК, оставив «только один экземпляр...».
Голосуют: за — 6, против — 4, воздержались — 6.
Не дожидаясь санкции ЦК, Ленин переезжает из Гельсингфорса в Выборг,
поближе к Петрограду.

ОКТЯБРЬСКИЙ УЗЕЛ
Оглядывая путь, пройденный Россией с весны 1917 года, Ленин в одной из
статей, опубликованных в начале октября, вспомнил слова поэта: «Как мало про¬
жито, как много пережито».
Если суммировать общий итог буржуазных оценок Октября 1917 года, то
смысл их сведется к следующему: февраль открыл перед Россией перспективу
свободного демократического развития. Однако Октябрьский переворот привел
к утрате этой перспективы. Иными словами, альтернатива Октября якобы своди¬
лась к выбору: либо демократия, либо «большевистская диктатура».
Между тем реальная историческая альтернатива была иной. Те жгучие про¬
блемы, которые создали общенациональный кризис накануне февраля, за про¬
шедшие полгода так и не были разрешены. Продолжалась война. По-прежнему
углублялась экономическая разруха. Разваливался транспорт. Надвигался голод.
И все эти народные беды сплелись к октябрю в один тугой узел, который уже
невозможно было распутать, а оставалось лишь разрубить.
Буржуазно-помещичья реакция полагала, что корень зла лежит в самой
революции, она-де завела Россию в тупик. А посему и выход усматривался в воз¬
врате к доброму, старому времени, не исключая и возможности реставрации
монархии.
На заседаниях ЦК кадетской партии, ставшей главной партией контрреволю¬
ционного лагеря, высказывались откровенно... России необходима «хирургиче¬
ская операция», говорил Милюков. «Дело идет к расстрелу, так как слова бес¬
сильны», «Другого выхода нет —только через кровь»,—вторили ему другие.
Вполне интеллигентные на вид люди, вчера еще кичившиеся своей терпи¬
мостью и либерализмом, теперь открыто ставили на «вторую корниловщину».
54

Корнилов был человеком прямолинейным. По его словам, ради «спасения
России» от революции он был готов «сжечь пол-России» или «залить кровью три
ее четверти». Под стать ему были и офицеры, составлявшие ядро корниловского
заговора. Они клеймили как «гнусных изменников» не только большевиков, но и
всю «подлую работу, начатую декабристами, продолженную Виссарионом
(Белинским) и всякими Михайловскими, Успенскими, Щедриными, Ключев¬
скими...». Ну а всем участникам «февральского бунта» они грозили «неминуемой
веревочной петлей».
Но может быть, коалиционное правительство Керенского, олицетворявшее
буржуазный блок с эсеро-меньшевистскими соглашателями, способно было
демократическими методами предотвратить сползание России к общенацио¬
нальной катастрофе? Нет, и этот вариант был полностью исчерпан послефев-
ральским опытом.
1 миллион 195 тысяч 737 человек убитых, раненных, контуженных, отрав¬
ленных газами, плененных и пропавших без вести только в 1917 году —такова
была цена политики «войны до победного конца», которую проводило Времен¬
ное правительство.
Не желая затрагивать интересов буржуазии и помещиков, ничего не сделало
это правительство и для спасения страны от разрухи и голода. Осенью 1917 года
экономический отдел эсеро-меньшевистского ВЦИК, который вряд ли заподоз¬
ришь в пристрастии, констатировал «полную бездеятельность образованных при
правительстве центральных органов регулирования экономической жизни».
И это не было случайностью.
Боясь самого народа, его самодеятельности и инициативы, правительство
пыталось решать вопросы народной жизни с помощью сохранившегося от «ста¬
рого режима» государственного аппарата. Но он, будучи насквозь пропитан
духом рутины, косности, бюрократии и антидемократизма, тормозил любое
новое начинание.
Ничего не решая, оставляя все по-старому, Керенский и К° лишь усугубляли
кризис, приближали катастрофу и усиливали корниловщину. Причем на сей раз
речь шла уже не о тайном пособничестве корниловцам, а об открытом союзе и
прямом соучастии.
Заручившись поддержкой эсеро-меньшевистских лидеров, Керенский лично
участвовал в составлении планов передислокации войск. Для удара по Петро¬
граду и Москве корниловская ставка готовила пять армейских корпусов и не¬
сколько дивизий, сосредоточившихся у Орши, Витебска, Полоцка, Великих Лук
и других узловых станций.
Ради достижения своих целей реакция была готова на все. Преднамеренная
сдача в сентябре революционной Риги открывала германским войскам дорогу
на Питер. Кадетская «Речь» прямо угрожала: «Россия может отказаться от
Петербурга».
55

Ждать было нельзя. «...Выхода нет,— писал Ленин,— объективно нет, не
может быть, кроме диктатуры корниловцев или диктатуры пролетариата...»
Такова была реальная альтернатива Октября.
Неспособность буржуазного правительства решить вопрос о мире, хлебе и
земле, попытки с помощью открытого насилия установить военную диктатуру
вызывали в массах такую бурю озлобления и ненависти, которая в любой
момент могла привести, как выразился Ленин, к «бесконечно свирепому» сти¬
хийному взрыву.
В письмах ЦК РСДРП (б) партийные комитеты с тревогой отмечали уста¬
лость, отчаяние масс и намечающийся на этой почве уклон к анархизму, про¬
являющийся «в дикой злобе, которая в каждую минуту может вызвать неслы¬
ханно дикие выступления». Писали, что в провинции народ «бурлит», что ему
уже «невтерпеж», что «масса левеет по-анархистски».
Эту опасность остро ощущал Ленин. 17(30) октября он указал на «сосредото¬
ченно-отчаянное настроение широких масс, которые чувствуют, что полумерами
ничего теперь спасти нельзя, что «повлиять» никак не повлияешь, что голодные
«разнесут все, размозжат все даже по-анархически», если не сумеют руководить
ими в решительном бое большевики».
Своевременность и необходимость восстания были осознаны многими чле¬
нами ЦК РСДРП (б) не сразу. В «верхах» партии, как выразился Ленин, в этом
вопросе проявились явные колебания.
Владимир Ильич обращается с письмами в ЦК, МК, к партийному активу. Он
вновь и вновь разъясняет, что, получив большинство в Советах, большевики не
вправе ждать. За ними большинство рабочего класса, большинство народа, а в
вопросе о мире пролетариат вообще выступает «как представитель всей нации,
всего живого и честного во всех классах...».
Дело доходит до того, что 29 сентября (12 октября) Ленин предъявляет ЦК
ультиматум: или вопрос о восстании будет обсужден на пленуме ЦК, или он
выйдет из его состава, оставляя за собой «свободу агитации в низах партии и
на съезде партии».
Ленин нелегально переезжает из Выборга в Петроград, и на заседаниях ЦК
10(23) и 16(29) октября, при всем многообразии мнений и точек зрения, выска¬
занных их участниками в ходе острейшей дискуссии, ленинскую резолюцию о
восстании принимает подавляющее большинство. Лишь Каменев и Зиновьев,
проголосовав против, остаются на капитулянтских позициях.
Когда же момент для восстания назрел и сам Керенский 24 октября
(6 ноября) первым начал боевые действия, Ленин вновь обратился с письмом в
ЦК партии:
«Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое...
Промедление в выступлении смерти подобно».
25 октября (7 ноября) обыденная жизнь не останавливалась в столице ни на
57

минуту. Работал транспорт, магазины, театры. Четким шагом по улицам прохо¬
дили отряды красногвардейцев, солдаты, матросы...
Толпа обывателей, собравшаяся у набережной Невы, с любопытством гла¬
зела на «Аврору». А в Народном доме в этот вечер исполняли «Дона Карлоса»...
И как раз в тот момент, когда Ф. Шаляпин в роли Филиппа вышел на сцену,
желая подтвердить подданным, что он король Испании, именно в этот момент
грохнуло холостым носовое орудие «Авроры», и толпа любопытствующих шарах¬
нулась от гранитного парапета врассыпную.
Во время «бескровной», как говорили тогда, революции в феврале 1917 года
в Петрограде было убито и ранено около 2000 человек. В день Октябрьского
вооруженного восстания в столице погибло лишь 6 человек...
Именно потому, что восстание было тщательно подготовлено, а момент выб¬
ран правильно, именно потому, что это восстание опиралось на волю и энергию
большинства народа, оно и стало столь победоносным и бескровным.
Многие современники, видевшие Ленина в ночь на 25 октября (7 ноября)
1917 года, оставили нам свои воспоминания. К лучшим из них относятся
записки А. Луначарского. Он писал, что за всем человеческим водоворотом и
бураном страстей — спокойная решимость и воля Ильича. К нему сходятся все
нити восстания, и от него, словно электрический ток, расходятся во все концы
России указания и директивы. По словам Луначарского, Ленин более всего
напоминает в этот момент опытного лоцмана, взявшего в свои руки рулевое
колесо океанского гиганта-теплохода...
Февральская революция застала Владимира Ильича за работой над «Государ¬
ством и революцией». Он продолжил эту работу в своем последнем подполье в
июле — сентябре. Но завершить ее так и не успел...
В ноябре 1917 года в послесловии к «Государству и революции» Ленин напи¬
сал, что заключительную часть, посвященную «опыту русских революций 1905 и
1917 годов», «пожалуй, придется отложить надолго; приятнее и полезнее «опыт
революции» проделывать, чем о нем писать».
Опыт революции...
Он состоял в том, что вместо бесконечных, выматывающих душу обещаний и
посулов революция сразу же дала народу мир, землю и власть. Декрет о мире,
провозглашавший принцип справедливого демократического мира и объявляв¬
ший агрессивную войну величайшим преступлением против человечества, стал
первым законодательным актом Октябрьской революции.

СОДЕРЖАНИЕ
Тревожный январь 3
Февральские метели 7
Мартовское половодье  12
Апрельский выбор 20
Майский взрыв  27
Июньское наступление  33
Июльский кризис 39
Августовский заговор  43
Сентябрьский мятеж  49
Октябрьский узел  54

Литературно-художественное издание
ДЛЯ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА
Логинов Владлен Терентьевич
КАЛЕНДАРЬ РЕВОЛЮЦИИ
РАССКАЗЫ
Ответственный редактор
С. М. Пономарева
Художественный редактор
Е. М. Ларская
Технический редактор
Н. Ю. Кропоткина
Корректоры
Т. В. Беспалая, К. И. Каревская
ИБ № 12351
Сдано в набор 28.02.89. Подписано к печати 19.06.89.
А 07869. Формат 60х901/в- Бум. офсетная № 1. Шрифт
бодони. Печать офсетная. Усл. печ. л. 7,5. Усл. кр.-отт. 33,0.
Уч.-изд. л. 4,53. Тираж 100 000 экз. Заказ № 1805.
Цена 1 р. 60 к.
Орденов Трудового Красного Знамени и Дружбы народов
издательство «Детская литература» Государственного коми¬
тета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной
торговли. 103720, Москва, Центр, М. Черкасский пер., 1.
Ордена Трудового Красного Знамени ПО «Детская книга»
Госкомиздата РСФСР. 127018, Москва, Сущевский вал, 49.
Логинов В. Т.
Л69 Календарь революции: Рассказы / Художн. Е. Меш¬
ков.— М.: Дет. лит., 1989.—59 с.: ил.
ISBN 5-08-001983-2
Цикл художественно-документальных рассказов о революционных
событиях 1917 года и о той выдающейся роли, которую сыграл в них
В. И. Ленин.
Л
4803010201-398
М101(03)-89
234-89
ББК 63.3(2)7

М «тавря 1117 г.
ИЗВ8СТ1Я
ЦЪНА:
пъ ПетроградЬ 15 к°п.
на ст. жел. д. 18 *<>«•
Центоальнаго Игшвншшго Комитета
И ПЕТРОГРЯДИЯГО совътл
РДБОЧИХЪ и СОЛДДТСКИХЪ ДЕПУГДТОВЪ.
я55?О|Е**^ CadscH^=^e^JTii s' Т
Ждрчп» мддмивйм С/польмыО Нистатуть. 2-6 этажъ хозмага № 14*. Телефонъ № 38*49.
Въ ваду созыва въ тенен!н ближаЯшихъ дней Второго Всеросййскаго Съезда
Сойтовъ Крестьянскнхъ Депутатов^, крестьянъ-делегатовь др1Ькавшинъ на
Второй Всеросййсйй СъЬздъ Совйтовъ Рабочих* и Солдатских* Депутатовъ
просить остаться для учасПя п работах* этого схвзда.
ДЕКРЕТЪ О ЗЕМЛЪ
& дсяжит m ш. м окт кь т ч к».
8) Вее» :о»ж8сгм«иыЛ вяияпм
мго авджа.
Dpa ualanic ррвщь ааяШгв вежи
дммспг«ъ оврагами* П поюгиости
(Пъ зобаста	а вадматм
•ражаайигтмьаогтт ж ауаътдо ееа»
arm г:;Eleasea м ай
«6я гжетдаржпа.
« ШЙП TOTO-	Qt* Ж
?) ЗаэдзаэдтяМ дояхжо tar
пик typer» п мд&яьжыаь cuetbn
arUamt
«мм Лр«жмя1ав£.
лавдяэетос еоампльзи^
*«Й'Ро«1а, с&маааетой
«••«•V ветры* «аревь
шя штариами, апам9 зма
сргжатшяшдъ дпе«
ftetna «ййет% i гаршаахъ об
аН овряботко жиж.
КмамгЬпом. MHiente трот
Я) Вес элид. во т orvmralt. а
п обшаарявам! мвмъздж
огйгшгь «юахг яяегиъ
“Обтоваскк мстмимсть^
«■* 0»иО>тск уШам-
уи явиу трржяжпжсл. евотря f
rtciim уеэмип^ ж> тр^вов и
aapvt
эуттл. мрея» до Харждяттаяг»
шт act гражмво <бт рамлш
NMI ?Mai8rar« п^арстза.
% mart »ешу мро<7. ^зh>2мжтea
зыешмпмгь
квант
мрпшстаК с до т»| з^м. зо-
м Овв л ежавп м обрабатывать.
N вдевается.
Про eiyntoean» бмеш«а кахого лг-
савзуетая. во vemaoweoia его тру.
Spwta ж 3«ai»pat« Сореесыз ужуч-
аиай). аесшму мж м агмавмамш
W< awii эВДм э> амияышж
«еадъ, tern» жаачеаы-
Sus п втжАямилг аЬстмстазь «.
лстаточавт даа даоажпареша атом
иаетшг^ ааеелм^ то aoteHoev аооаао.
ala atABeaom эермыеая)
Оргажтж«з зневд1ж, рвам вд ■
>мгь ароспап а раю

1 р. 60 к.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»