ЛКЛД1 МИЯ НАУК' с<лозл ссн
ЯКУТСКАЯ 11АУЧ110-ИССЛПД0ВЛТЕЛ1.СКАЯ |;л:^А
СБОРНИК
МАТЕРИАЛОВ
по
ЭТНОГРАФИИ
ЯКУТОВ
ЯКУТСКОМ ЮСУ ЛАК ТВЕН НОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
I.	ЯКУТСК

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ЯКУТСКАЯ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ БАЗА,
ИНСТИТУТ ЯЗЫКА, ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОРИИ
СБОРНИК
МАТЕРИАЛОВ
ПО
ЭТНОГРАФИИ
ЯКУТОВ
ЯКУТСКОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ЯКУТСК 1948

от РЕДАКЦИИ
Настоящим выпуском открывается печатание серии исто-
зшо-этнографических статей и материалов Института Языка,
-Чигературы и Истории Якутской научно-исследовательской
Базы Академии Наук СССР. Цель этой серии — заполнение
пробелов, до сих пор остающихся в якутоведении. Литера¬
тура о Якутии и якутах сравнительно богата. Ещё в дорево¬
люционном прошлом Якутия знала крупных исследователей,
по преимуществу из политических ссыльных, отдававших свои
силы и знания, свой талант и энтузиазм делу изучения этой
отсталой и обезболенной страны. В советское время к рабо¬
там этих старых авторов прибавилось немало ценных исследо¬
ваний историков и этнографов-марксистов, обогативших
якутоведческую литературу целым рядом новых трудов.
В последние годы вступают в строй и молодые ученые—лгест-
ные кадры из якутов, воспитанные ленинско-сталинской на¬
циональной политикой.
Однако и поныне историко-этнографическое изучение
Якутии страдает большими пробелами. Оно очень неравно¬
мерно. Если этнография центральных районов ЯАССР—зм-
гинско-ленского междуречья — изучена в общем неплохо, то
о других географических группах якутского населения наши
сведения гораздо более скудны: о вилюйских якутах, напри¬
мер, имеются в сущности только старые описания Р. Маака и
Кларка,—не считая отрывочных упоминаний и мелких заме¬
ток отдельных авторов. Об олекминских якутах литература
почти исчерпывается работой Майнова. О верхоянски.х якутах
мы располагаем только несколькими работами; С. Ковалика,

в. Ногина и др. А ведь каждая из этих обособленных
групп якутского населения имеет свои самобытные черты в.
быту, культуре, фольклоре. Изучение этих самобытных черт
весьма важно хотя бы в связи с вопросом о происхождении
якутского народа.
Ещё хуже обстоит дело с изучением населения северных
районов Якутии, особенно таких как Садынский, Оленекский,
Анабарский, Абыйский, Аллаиховский и др. Даже просто
национальный состав населения этих отдаленных районов до
сих пор плохо известен, своеобразные же особенности его
быта остаются почти неведомы для науки. В некоторых из
этих районов, напр., население обозначается на этнографиче¬
ских картах и в справочниках как эвенкийское (напр. в
Оленекском, Анабарском), тогда как на деле там живут
якуты. Там, где действительно обитают малые народы, сосе¬
ди якутов — эвенки, ламуты, юкагиры — наши сведения о
них ещё более скудны.
Также обстоит дело и с изучением русского населения
Якутии.
Другая неполнота этнографического материала о Якутии—
хронологическая. Этот материал на 99*/о относится к XIX
веку, по преимуществу к его концу, и к началу XX в. Ему не¬
достает исторической глубины. Каковы были культура и быт
якутского народа и соседних с ним, народностей полтора —
два столетия тому назад, мы очень плохо знае.м. Еще хуже
с более ранними периодами. Быт «древних якутов» известен
главным образом лишь по фольклорным материалам, но они
не поддаются отнесению к какой-либо определенной эпохе.
Вот почему так важно собирание отдельных, хотя бы мелких
известий о быте и культуре народов Якутии ХУШ-го, ХУП-го
столетий, известий, которые помогают восстановить картину
исторического развития этих народов. Такие сведения со¬
держатся в ранних описаниях якутов и их соседей ХУ1П в.,
в различных актах ХУП в.,—до сих пор мало изученных,—и
в скудном доныне археологическом материале.
С другой стороны, совершенно недостаточно изучена этно¬
графами и наша современная эпоха в жизни народов Якутии.
Быт якутов мы, например, нередко представляем себе таким,
каким он описан в трудах Серошевского, Трощанского и
других исследователей конца XIX в., и не всегда учитываем
те колоссальные сдвиги, которые произошли в этом быту за
4

: 'лы Советской власти. Об этих сдвигах мы зачастую лишь
; эгадываемся, но очень мало о них знаем. А ведь быт якут-
':ого наслега в годы послевоенной сталинской пятилетки и
■ ^т его в 1890-х годах — это небо и земля!
Открываемая настоящим сборником серия статей и ма¬
териалов должна в известной мере заполнить указанные про-
'•е.'ы и до некоторой степени сгладить отмеченную неравно-
«ерность в наших знаниях. В подборе материала редакция
руководится желанием по возможности осветить слабо изу-
:;-:ные .места якутской этнографии. Печатаемые статьи каса-
"ся главным образом или малоизвестных районов Якутии
ли малоизученных периодов ее исторического прошлого. В
7Т0.М первом выпуске пока недостаточно, к сожалению, отра-
нлась современная тематика якутоведения, но в последую¬
щих выпусках редакция надеется в той или иной степени за-
олнить этот пробел.
Данная историко-этнографическая серия, не дублирует
публикации с чисто исторической тематикой, хотя здесь
неизбежно соприкосновение в отдельных точках. Она от¬
нюдь не заменяет более систе.матических и фундаменталь¬
ных публикаций, какова напр. подготовляемая Институтом к
изданию- большая серия документов XVII—XVIII пв. по Яку¬
тии. Там—задачей является печатание строго подобранного
систематического документального материала, с исчерпы¬
вающим охватом важнейших источников. Здесь—отдельные,
между собой непосредственно не связанные, но интересные
каждый по себе, материалы и исследования, объединенные
только общим планом и общей целью.
Печатаемые в настоящем сборнике статьи имеют,—как и
всякий вообще этнографический материал, — помимо чисто
научного интереса, в известной мере и практическое значение.
Разве можно не использовать, напр., при планировании раз¬
вития охотничьего промысла в северных районах ЯАССР,
тех ценных сведений, какие сообщаются в статье Н. М.
Алексеева? или при развертывании местной промышленности
—данных о кустарной обработке железа якутами? Да и из
других статей нашего сборника хозяйстзенные и .культурные
работники Якутии извлекут для себя, мы уверены, полезный
материал.
С. А. Токарев.

с. А. ТОКАРЕВ
НЕСКОЛЬКО ДАННЫХ XVII ВЕКА О ЯКУТАХ
И ИХ СОСЕДЯХ
в наших больших архивохранилищах имеются документы
двух родов. Одни из них представляют интерес при массовом
изучении, и исследователь должен проанализировать большое
количество однородного документального материала, прежде
чем прийти к каким-то выводам. Таковы, напр., ясачные кни¬
ги, таможенные росписи, челобитные о верстании в службу
и мн. др. Документы эти требуют и серийной публикации, ибо
каждый из них, взятый в отдельности, может представлять
мало интереса. Другую категорию составляют документы, так
сказать, уникальные, каждый из которых представляет цен¬
ность как источник сам по себе. Такие документы при се¬
рийном издании могут как бы затеряться и не привлечь к
себе внимания, а между тем они подчас дают ответ на тот
или иной важный исторический или этнографический вопрос.
Публикуемые ниже 4 документа, извлеченные из Государ¬
ственного Архива Древних Актов (Москва), относятся имен¬
но к этой последней категории. Они не имеют между собой
непосредственной связи, но каждый из них интересен в
своем роде, освещая некоторые неясные историко-этнографи¬
ческие вопросы Якутии.
*
Первый из печатаемых документов—отписка колымского
приказчика Василия Власьева—интересен тем, что дает со¬
вершенно ясное решение одной старой этнографической за¬
гадке: кто такие были «оыоки», о которых сохранились до-

»м-^ предания и о которых этнографы строили различные
;5ггд:<0? Одни предполагали, что этот народ ныне совер-
■ен8-э вымер'). Другие высказывали предположение, что «омо-
о> — это предки современных юкагиров. Последнее мне-
-■*е защищал, капр.,Иохельсон, указывавший на то, что слово
означает по-юкагирски род или племя 2). Мнение Ио-
теперь лишний раз подтверждается: в публикуемом
«к-ч дгкууенте слова «омоки» и «юкагиры» употребляются,
Правда, вопрос и теперь нельзя считать вполне решенным:
^тается все же неясным, откуда русские в XVII в. взяли
ааззанне «омок»; означало ли оно в точности то же, что
оокагнр», или относилось лишь к какой-то одной группе
юкагиров (как были, например, юкагиры-шоромбойцы, ходыи-
:;ы. анаулы и пр.). Вопрос требует дальнейшего исследова-
.ННЯ-
Б дз- -X документе есть и другие любопытные сведения,
^ уже не этЕОграстгчегкого характера: об «обнищании»
русских промыш.теккых людей на Колыме, о деятельности
служилых Михаила Стадухина, Василия Бугра (неясно, тот
.те это самый Василий Бугор, который в 1628 г. первым из
русских совершил поход на р. Лену)^ Василия Власьева'*),
н др.
Второй документ—акт о принятии сыном боярским
Федором Пущиным Охотского острога в 1665-6 г. — ценен
тем, что в нем содержится полный список аманатов, сидев-
ВИ'Х в то время в остроге. Аманаты эти представляли каж¬
дый один определенный тунгусский род,—и перед нами та¬
ким образом может быть самый ранний список тунгусских
родов Охотского побережья. Подобные списки мы имеем в
позднейших документах,—особенно интересен, кстати, содер¬
жащийся в «Росписи ламским тунгусским аманатам пеших и
оленных разных родов» 1682 г., которая хранится в Иркут¬
ском музее и ждет ещё опубликования. При подвижности
кочевого тунгусского населения представляется весьма важ¬
ным сравнение таких списков родов за разные годы, что
может дать картину передвижения отдельных родовых групп.
Третий документ—^допрос якута Инелте Делдеева по по-
поводу его перекочевки с Олекмы вверх по р. Чаре на озеро
7

Кушканду—интересен тем, что дает наглядное представление
о некоторых сторонах скотоводческого и охотничье-рыбо- •
ловческого хозяйства якутов XVII в. Скотоводческое насе¬
ление якутских улусов сохраняло известную подвижность.
Значительная группа якутов, на слух о благодатных местах
где-то	далеко на юге, где и рыбы и зверя много, и
«зимою снег падет мал и трава не блекнет», так что
«к зиме травы не пасут, мочно скоту кормитца»,—снимается
с места и движется в обетованную землю. Люди идут три
месяца, теряют по дороге скот, но их ожидает горькое
разочарование: они не нашли на озере Кушканде того, что
ожидали; если охотничьи и рыболовные угодья у озера
действительно оказались богаты, то лугов и пастбищ для
скота переселенцы там не нашли, так что и тот оставав¬
шийся у них скот, который вынес трудную дорогу, зимой,
весь погиб. Кроме того, неудачникам приходится терпеть
нападения тунгусов. В результате часть переселенцев осе¬
дает на новом месте, превращаясь из скотоводов в рыболо¬
вов и охотников, а другая часты возвращается во свояси.
История скитаний группы одейских и нюрюптейских яку¬
тов интересна не только тем, что рисует нам хозяйственные
условия того времени, но и тем, что проливает некоторый
свет на вопрос о южных связях якутов. В проблеме этноге¬
неза якутского народа видное место занимает, как извест¬
но, вопрос о том, как, когда и каким путем происходило
передвижение скотоводческих групп с юга, из Прйбайкадья
или с Амура, на среднюю Лену. Едва ли кто-либо из иссле¬
дователей поверит сейчас в рассказ о массовом, единовре¬
менном переселении всего якутского народа на плотах вниз
по Лене, как это описывается в старой литературе. Дело,
вероятно, происходило иначе. Надо представить себе мед¬
ленное, постепенное и многократное просачивание отдель¬
ных групп, проникавших шаг за шагом вглубь Ленской
тайги. Они шли, вероятно, разными дорогами, с верховьев
Лены, с Шилки и Амура. Было много случаев неудач, г ибе
ли скота, да и людей, во^вряптений обпатно. Лишившиеся
скота переселенцы должны были переходить на рыбный и
охотничий промысел, временно или навсегда. При этом,
вероятно', не утрачивались связи и со старой родиной, и
движение могло итти и с юга на север и с севера на юг.
И вот, может быть, один из эпизодов этого многовеко¬
вого, как-бы малекулярного движения, приведшего наконец
8

к формированию скотоводческого народа на средней Лене, —
и рисуется нам в предлагаемом документе.
Последний документ — челобитная якута об отводе ему
земли под пашню — ценен с точки зрения истории земледе¬
лия на Лене. В числе крупных культурных благ, принесен¬
ных с собой русскими в Якутский край, одно из первых
мест принадлежит хлебопашеству. Но сами якуты, как из¬
вестно, далеко не сразу начали усваивать эту новую для
них форму хозяйства. Обычно считается, что первые опыты
земледельческого хозяйства начали делать олекминскне яку¬
ты в первые годы XIX в. Но вот оказывается, что гораздо
раньше, ещё в 80-е годы XVII в., отдельные якуты уже выс¬
тупали пионерами хлебопашества. Просят отвода земли и на¬
чинают её пахать не только новокрещеные—такие факты бы¬
ли известны н раньше, — но и ясачные улусные якуты, не вы ■
ходя из ясачного оклада. Перед нами здесь, следовательно,
первые шаги земледелия в самом якутском улусе. Шаги эти
ещё слабы, конечно. Но они свидетельствуют о том, что от¬
дельные прослойки якутского населения уже в первые
десятилетия после появления русских умели верно оценить
преимущества той более высокой формы хозяйства, которая
была принесена русскими крестьянами. Это — один из по¬
казательных фактов прогрессивного влияния русской куль¬
туры на якутский народ.
§ 1-1649-50 (71'8) г. — Отписка В'рхнекояим^кого ппи-
козчика Василия Власьева и целовальника Карала Кот-
кина икутсчим воеводам Насилию Пушкинц а Кирилу Су-
поневу -об „измене" омоков 1юна'’иров) и нр.
Государя, царя и великого князя Алексея Михайловича
всеа Русии воеводам Василью Никитичю, Кирилу Осипови-
чю, дияку Петру Григорьевичю сын боярской Васька Вла¬
сьев, целовальник Кирилко Коткин челом бьют. В нынеш¬
нем, во 158-м году, на Колыме реке из Нижново ясачн'зво
зимовья писал в Верхное ясачное зимовье служилой человек
Мамонко Мартынов с товарищи: в прошлом де во 157-м
году ИонЯ в б день ведомо учинилось на Дуванном песку
от ясырки служилого человека Ивашка Пермяка от девочки
омоцские, что на * Колыме реке в Нижном в ясачном зи¬
мовье Омоцские князцы Еюк да Тимка, да Нирпа, да Ермо,
да Аил сын Кигича, да Игольник с родниками и со всеми
своими улусными людьми государю изменили и призвали
9

неясачных омоков и с моря чюхоч и хотели на рыбной лов¬
ле служилых людей побить и государеву казну пограбить
и аманатов отбить. И про тое де измену ведали многие
казачьи ясырки Омодские девки, да и толмачь Онгуто про
тое измену ведала ж. И служилой человек Мамонко с то-
варыщи роспрашивали про тое измену у аманатов, и ама¬
наты князцовые дети Болотник * Ермов сын с товарыщи
сказали, что все де омоцкие князцы и с улусными людьми
и с чюхчи хотели государевых людей побить и го¬
судареву казну пограбить и государев кочь розсечь и амана¬
тов отбить. И толмачь Онгуто в роспросе в первые не
сказала про убойство, что омодские князды хотели побить
руских людей, а я де от омоков про измену не
слыхала. И сверх де тех речей роспрашивали казачьих
ясырей и промышленных, которые в ясачном зимовье слу¬
жат по челобитным, и в роспросе сказали, ведали де мы
все омрцскую измену, что хотели государевых людей побить
и государеву казну пограбить и аманатов отбить, а про тое
де измену не сказали мы боясь омодких князцей, потому что
в думе были все омоки и чюкчи и захребетные неясачные
люди, а служилых людей в ясачном зимовье мало, а про тое
де измену ведала и толмач Онгуто. И сверх тех речей тол¬
мачь Онгуто винилась, ведала де я всю омоцкую измену, а
не велел мне сказывать про убойство Анюйской аманат Уеля.
И мы Васька и Кирилко про их юкагирское убойство жес-
токово наказанья без государева указу учинитт. не смеем,
для того что те юкагирские люди безстрашни и неразсудни,
и в ясачных зимовьях на Колыме служилых людей мало, а
промышленных людей охочих нет, и достальные промышленые
люди из ясачных зимовей отказывают, служить не хотят,
прошаютца на промысел, обнищали и одолжали, а служилых
людей на Колыме нет и служить государева служба нет.
Да он же Мамонко с товарыщи писал; в прощлом де во
157-м году бил челом государю и извещал словесно ему
Мамонку ясачный князец Нирпа на служилого человека на Ми-
халка Стадухина, как тот Михалко пощел с Колымы на
море и взял де ево Нирпу к себе и посадил в колотку и
морил голодною смертью, а взять хотел жену у него в тол¬
мачи и держал в колотке десять дней и вез до моря и на
*) Имя в документе неясно.
10

море выкинул и он, Нирпа, мало не умер з голоду. Да он
же Мамонко с товарыщи писал, в том же в ясачном зимовье
февраля в 12 день в ночи ушел с караула от аманатов
ссыльной Мамушко Семенов к беглым казакам к Ваське Бугру
и унес пищаль у него, Мамонка, да у Мамонка ж кафтан
пупчатой, да у Дорофейка зипун голубой, да у Мокейка
Игнатьева две рубашки. И февраля ж 17 день Михалко Ста-
духин от тех беглых людей от Васьки Бугра того Макушку
в ясачное зимовье прислал, а пищаль и платьишко выкупали
собою. И как мы, Васька и Кирилко, приплыли на Дуванной
Песок, и тот де Макушко весною до нас в Нижном в ясач¬
ном зимовье сказывал на ево Мамонка государево дело, и
того Макушку в Съезжую избу ставили в Макушко ж теж
речи сказывал и речи за своею рукою дал. И того Макушку
послали в Якутцкой острог за приставом с служилыми людь¬
ми с Назарком Аргуновым да с Пронкою Ивановым, да с
Любимком Меркурьевым, и речи ево Макушковы послали в
Якутцкой же острог, и Мамонка Мартынова послали к вам
в Ленской ж острог и по нем Мамонке поручная запись
взята, послана под сею отпискою.
А подлинные речи и поручная запись взяты к выписке.
(другими чернилами) ,
На обор. л. 46;
Государя царя и великого князя Алексея Михаловича всеа
Русин воеводам Василию Никитичю Пушкину Кирилу Осипо¬
вичу Супоневу дия^у Петру Стеншину.
ЦГАДА, ф. Якутская Приказная Изба,
ст. № 102, лл. 46—48
№ 2 — 1665-6 (7174) г. — расписной список сына боярско¬
го Федора Пущина—о приеме Охотского острога, с рос¬
писью аманатов.
Лета 7174-го году по указу великого государя царя и
великого князЯ Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя
и Белыя Росии самодержца и государя благоверного царе¬
вича и великого князя Алексея Алексеевича всеа Великия и
Малыя и Белыя Росии и государя благоверного царевича и
великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя
11

ц Белыя Росии и по приказу стольника и воеводы Ивана Фе¬
доровича Большево Голенищева Кутузова, пришедши в Охот-
цкон острог, я, Федор Иванов сын Пущин у пятидесятника
казачья у Евдокима Козицына принял острог ветчиной, а в
остроге ясачная изба, другая изба приказных людей, третья
изба жытье служилых людей, четвертая изба с казенкою
аманатцкая, а аманатов в ней Уеганского роду аманат Оно-
кин Шаманов да Соротанов лутчих людей сидельцы дети *х
и племянники.
Готниканскою роду Таторин да Гирюлин.
Неганского роду Талбан Куров.
Уягирского роду Непта Улев да Сарганеев.
Тоуя реки Голтянов да Иваников.
Готниканского роду Юканов браг Аншигай да Шадюкан,
да Нюнья да Гургулей.
Кайдагирского роду Даулев.
Уиганского роду Колдукин да Нарпагин, да Кутуев брат
Юрканей да Тоголла ^).
Мутукарско! о роду Обтуклин.	V
Долганского роду Елчюгин Тумниканов сын Дагалтаулев,
да Мойкина брата Жомканея брат ево Ирига,
Угдерского роду Бодыкин брат Неника.
Киларского роду Зелемеев.
Озянского роду Кургин.
Горбиканского роду 'Ербиканов сын Нюнья.
Адарского роду Околин.
Бояшинского роду Аргунеев.
Шалганского роду Ширинеев.
Шолонского роду Куликанов.
Ачганского роду Арчиканов.
Горбиканского роду Нерканеев.
Ненагирского роду Челчюгин.
Нямнягирского роду Дуткитанов.
Унахтагирского роду Торочанов.
'Евьянского роду Дениканов.
Угтарского роду Байкаканов да брата аманата родник.
Да яз же принял в остроге великих государей казенной
анбар, а в анбаре великих государей казны ясачново збору
казны три сорока восемь соболей, лисица бурая и ясачные
книги, восемь панцырей, полтретья пуда пороху с месты две
12

ыапарьи, тесла оборотные, долото, два свердла, восмь пуд
жыру ворвонья, два котла красной меди весом полтора пу¬
да, две пешни, три замка вислых да худых ветхих варовых
снастей, которые в ход не годятца, сто восемьдесят сажен,
свинцу три пуда.
А росписной список писал служилой человек Андрюшка
Цевловской.
На обор. л. 79:
175 году майя в 29 день подал сын боярской Федор Пущин.
ЦГАДА, ф. Якутская приказная изба, ст.
№ 235, лл. 79—80.
№ В 1767 {7184) г. — августа 20. Допрос як^шким
воеводой Андреем Баршшлсвым одейскои) якута Инелте
Д1Лдеева—о перекочевке его вместе с другими >.кутами
из Олекмгшска на озеро Кугаканду.
184-го августа в 20 день объявился в Приказной избе
Одейской волости якут Ийнтя Делдеев, который в прошлом
во 183-м году с усть Олекмы скочевал на Кушканду озеро
с якутами. И того ж числа воевода Андрей Афонасьевич
Барнешлев ево Инелтю допрашивал — от чего они с Олекмы
без указу на то озеро скочевали и для чего и хто них был во-
жем и где ныне товарыщи ево, которые с ним кочевали, и
от Олекмы сколь далече то озеро, и есть де (ли) около
того озера неясачных иноземцев.
И Инелте Делдеев в допросе сказал: в прошлом де во
183-м году весною приехали к ним на Олекму с того озера
с Кушканды олекминские ясачные якуты Тотай Токунаев, да
Сугулан шаман, да Илдигыр шаман Лапчаков холоп, да Их ер-
че Чирпаков сам четверг и сказали им, что де они были на
озере Кушканде и жили де у того озера два годы, и около
де того озера есть иные многие озера рыбные, а рыбы де
в них есть решкая всякая и зверей де много и зимою де
снег падет мал и трава де не блекнет во всю зиму и скотом
де жить кормно н к зиме де травы не пасут, мочно скоту
кормитца. И со^о.тей де есть много ж, а тунгусы де приез¬
жают на то озеро весною витимские. И они де Инилте с
родниками своими человек с одиннадцать да Нюрюптейской
волости Чоконой Туматов с родниками человек с сорок и
больши Тумацкого роду Ирикте Тигнляковс родниками шесть
13

человек. Камской волости Тосел да Ондрей Колбоко-
ьы пять человек, да Кангалаской волости Быртык да Коет
Еюковы за теми якуты Тотаи с товарищи с Олекмы покочевали
на то озеро, а тотде Тотай созвав их уехал от них наперед.
А они де ехали на то озерю з женами и з детьми и скотом
со всем^ он де Инелте с родниками кочевал по Чаре реке
взерх, с июля месяца ехали три месяца до того озера, а то
де озеро в Чаринских вершинах, и доехав до того озера
скотом со всем, и тот де скот у них весь зимою пример,
потому что около того озера и иных озер сенных покосов
и трав нет и корму скоту добыть не могли, а снег де бывает
около того озера невелик, в четверть аршина во всю зиму.
А у нюрюнтейских де якутов скот пример весь дорогою, по¬
тому что они блудили, ехали через гребет, только де у него
Инелта осталось скота жеребец да лошадь, да две кобылы,
а у иных де якутов и никакого скота не осталось. И жили
де они у того озера зиму, а рыбы де в тех озерах много,
а озер де около того озера Кушканды много ж, а соболей
де около тех озер много, а зверей де лосей и оленей и
изюбров много ж и всякого зверя. А иноземцов тунгусов
около тех озер не живут, только де живут у того озера пять
тунгусов Лакшигирского роду Дургуга да сын Сирянча да
Шогани всего пять человек, а сказывают де они, что де они
ясачные, а ясак де платят на Витиме. Да к ним ж на
те озера приезжали олекминские ясачные тунгусы киндигири
да Лунча да Киндиге да Кочен, да Якал всего десять чело¬
век и их де Одейской волости якутов грабили, у него Инел-
ти отняли брата ево сроного Атыра не ясачного, да пять
кобыл, да у Тевелги Лыктаева две кобылы и ограбя де их
покочевали назад на Олекму и ныне де они на Олекме. И
с того де озера они одейцы все прикочевали на ^Олекму на
старые СБОИ жилища без скота в лотках, а иные де якуты
все остались около тех озер для соболиного промыслу и ве¬
лели де они к ним, быть с Олекмы для ясачного збору слу¬
жилым‘людем, а им де ехать на Олекму не на чем, все бес-
котны, а корму де рыбного и звериного много и жить де
им, якутал^С бескотным мочно у того корму, а кочевали де
они на то озе^ро для соболиного промыслу, потому что в
близе соболи выпромышляны и соболей нет, а они де Инел¬
те 3 братом Тосенем, да з Додуком Обковым, да з Быкы да
14

Треком Тевелгиным пришли на старые свои жилища к род¬
никам своим в Одейцы в лотках.
ЦГАДА, ф. Якутская приказная изба, с г.
№ 126 № лл. 86—88.
М 4. 1684 {7193), ноября 15. — Челобитная бетунского
якута Бидука Самолдврова— об отводе емр земли для
пашни, с выпиской, о прежних челоЗитных о том же.
Царем, государем и великим князем Иоанну Алексеевичу,
Петру Алексеевичу всеа Великия и Малыя и Белыя Росии
самодержцем бьет челом холоп ваш Ясачной якут Бетунской
волости Бадучко Самолдев. Плачю я, холоп ваш, вашего,
великих государей, ясаку по лисице красной на год. Мило¬
сердные государи, цари и великие князи Иоанн Алексеевич,
Петр Алексеевич всей Великия и Малыя и Белыя Росии са¬
модержцы, пожалуйте меня, холопа своего, велите, великие
государи, сверх того ясачного окладу приверстать меня
на Амге в пашню пахать на вас, великих государей, пол
десятины яровые изо льготы и велите, великие государи,
ствести мне пахатные земли на Амге возле Марылай озера
межах подле отводную пахатную землю Бориса Пинегина.
Цари, государи, смилуйтесь.
На обороте помета: 193-го году ноября в 15 день выпи¬
сать.
Знамя Бадучково 	 подписал по его веленью Площадной
Микитка Федоров. ^ Г ^
И против сего челобиться выписано; в прошлых во 190-м
во 191-м годех били челом великим государем новокреще-
:Ыя и ясачныя якуты о селидьбе на Амгу в десятйнную и в
полудесятинную яровую пашню, и те новокрещены и якуты
в десятинную пашню селены и для новой селидьбы давано
великих государей из казны подмоги на лошади и на косы и
на серпы и на всякой пашенной завод денег по 4 рубли на
пол десятины, а хлеба по 5 четй с осминою и с четвериком
ячмени не в оддачю, а великих государей под пцшню в поле
пол десятины, а в дву потому ж, да под их пашню давано
3 поле пол 2 десятины, а в дву потому ж, 'а сенных покосов
яз 50 копен, а льготы им давано на два года, а великих го¬
сударей ясак оклады свои оне платят по вся годы сами.
15

и великим государем царем и великим князем Иоанну
Алексеевичю, Петру Алексеевичю всеа Великия и Малыя и
Белыя Росии самодержцем бьег челом Бетунской волости
ясачной якут Бадучко Самолдеров, чтоб великие государи
пожаловали ево, Бадучка, велели поселить вновь на Амге в
полу десятинную яровую пашню на новое место Марылай
озера в межэх подле отводную пахотную землю пашенного
крестьянина Бориска Пинегина, а подмогу и льготы что ве¬
ликие государи укажут.
А великих государей ясаку оклад свой он, Бадучко, ста¬
нет платить по прежнему по лисице красной на год.
ЦГАДА, ф. Якутская приказная нэба, ст
№ 28, лл. 86—88.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	Врангель, Ф. Путешествие по Северным берегам Сибири,.., ч 1,(
стр. 234—5, ч. 2, стр. 81—3
2.	И ох ел ьс он, В. К. К вопробУ об исчезнувших народностях К6-1
лымского округа. Изв. ВСОРГО, т. 28, 1897, стр. 161—2.
3.	Оглоблин, Н. Н.,, описывая деятельность Вас. Бугры, не ставит'
этого вопроса. См. ЖМНП, 1903, май, стр. 46—49.
4. Ср. Оглоблин, Н. Н. Там же, стр. 60.	.
5. Приписка другими чернилами: «И всем роду Нарпагины люди худы
и в ево место сидят в аманате лучшие люди и внучата» Гирулеевы.

А П. ОКЛАДНИКОВ
К ИСТОРИИ ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО
ИЗУЧЕНИЯ ЯКУТИИ
Описания быта и нравов народов Якутии, сочиненные в г. Якутске в
1768—69 и 1785 гг.
Зарождение этнографической науки в Сибири в значитель¬
ной степени связано было с практическими нуждами госу¬
дарства и его интересами, Первые же шаги служилых людей
во вновь осваиваемых областях и странах сопровождались
сочинением специальных доездов и росписей, где излагались
географические данные о реках, по которым шли казачьи
отряды, о расстояниях, которыми измерялся их путь, и, есте¬
ственно, о населении этих мест, которое было основным
объектом внимания служилых, как поставщик драгоценной
иушиины. Более того, мы знаем даже случаи, когда подоб¬
ным походам и доездам-отчетам, оформлявшим их результа¬
ты,. предшествовали предварительные документы типа док¬
ладных записок, в которых суммировались все наличные све¬
дения о новых, ещё не посещенных казаками, «неясачных
землицах» и предлагались конкретные мероприятия с целью
присоединения их к Русскому государству. Такова, например,
докладная записка выдающегося государственного деятеля
XVII века А. Ф. Палицына о завоевании Ленского края,
представленная им Московскому правительству, где рассмот¬
рен вопрос о предстоящем расширении государевой вотчины
«до ебсток солнечных и до преходу великого Александра и
до превысокого Каркараура, идеже обитают люди единоногие
2—Сборник по этнографии	17

м единорукие», где будет возможно «устроить на полуночной
и северной стороне новую Мангазею на восток и на полдень
и новую Сибирь»^).
По мере того, как новые земли становились неотъемле¬
мой частью Русского государства, прогрессивно возрастало и
количество накопленных властями сведений о них и о их
населении. К концу XVII века, как известно, относится такое
монументальное для своего' времени научное произведение,
выполненное в соответствии с потребностями государствен¬
ного управления, как «чертежная книга Сибири», составлен¬
ная С. У. Ремезовым, в которой заключается множество дра •
гоценкых фактов не только общегеографического, но и чисто
этнографического, в нашем понимании, характера ^).
В XVIII столетии правительство осуществляет грандиоз¬
ные по масштабам исследовательские предприятия в Сибири,
первоочередной целью которых было изучение крайнего севе¬
ро-востока Азии — наименее известных и самых труднодо¬
ступных областей и.мперии. Славное в истории нашей отече¬
ственной науки время академических северных экспедиций и
последующие десятилетия XVIII в. ознаменованы были таки¬
ми замечательными этнографическими достижениями, какими
являются работы Степана Крашенинникова и Стеллера о на¬
родах Камчатки, описание путешествия Гмелина по Сибири
и, в тем числе, по Якутии, работы академика Палласа и его
товарищей, материалы экспедиции под начальством Биллинг¬
са; материалы и труды Г. Ф. Миллера о-народностях Сиби¬
ри, об их прошлом.
Однегременно с организацией специальных экспедицион¬
ных исследований широкого масштаба правительственными
органами использовались и другие способы собирания необ¬
ходимых сведений, с привлечением местных сил. В. Н. Тати¬
щев составил и разослал обширную программу для собира¬
ния на местах сведений по истории, географии, а также
археологии и этнографии ^). Г. Ф. Миллер, в свою очередь,
составил вопросные пункты по географии, экономике, стати¬
стике и истории Сибири, важные с этнографической точки
зрения, причем ответы им были по.чучены также и из Илим-
с:ой и Якутской ка.нцелярии за 1735—1740 гг. ^).
Подобные опыты предпринимались также в позднейшее
время, памятниками их являются, в частности, два описания
быта и нраво'в народов Якутии, сохранившиеся в фондах Рес¬
публиканского архива ЯАССР и датированные 1768—1769 и
18

1785 гг. Оба эти документа впервые появились в печати
ещё в 1792 г.®).
Между тем, вместе с замечательным путевым дневником
сержанта Попова из его экспедиции 1794 г. на Вилюй и
Нижнюю Тунгуску®) и сохранившейся только в сделанном
Д. Павлиновым «Извлечении» рукописи Эверета и Горлов-
скою^), описания 1768—1769 и 1785 гг., являются весьма цен¬
ными документами, отражающими жизнь коренного населения
во гторой половине XVIII века и, притом, в специально этно¬
графическом плане. В качестве таковых они вполне заслужи¬
вают полной публикации.
Описания 1768—1769 и 1785 гг. заключены в деле, нача¬
том Якутской воеводской канцелярией 4 января 1785 г. под
заголовком «Дело по указу наместнического правления о
избрании способного человека для собрания известей о вере
и протчем разных племен иноверцов, населяющих уезды Якут¬
ской области» ®).
К этому делу 1785 г. приложена копия с более раннего
докумсЕ!та, с описания якутского быта, составленного в
1768—69 гг. Копия подписана архивариусом-канцеляристом
Собакиным и подшита к названному делу.
Происхождение этого первого по времени документа было
такое. Поводом к составлению его послужил сенатский указ
от 29/Х1—1767 г. в Иркутск генерал-майору Фоме Фрауен-
дорфу, который и потребовал на основании этого указа от
якутской воеводской канцелярии присылки описания о наро¬
дах, живущих в ее ведомстве, но не получил его. Только
после вторичного требования от 6 ноября 1768 г. описание
было, наконец, сочинено и отправлено по назначению.
В указе 6/Х1 1768 г. Бриль (сменивщий Фрауендорфа),
требовал от воеводской канцелярии сочинить спешно и «без
малейшей проронки»,—«какие именно в Иркутской губернии
народы жительствуют и какой образ жития имеют... и какие
они порознь в казну доходы платят» ®).
Как видно из этого вопросника, в 1769 г. перед состави¬
телями описания стояли задания по существу скорее прак¬
тического характера, чем связанные с научной любознатель¬
ностью. Мотивы здесь были довольно просты; для того, что¬
бы управлять народами, надо было знать, кто это такие, и
19

представлять себе их образ жизни; управлению же и началь-
ственным заботам народы эти подлежали, собственно, по¬
тому, что должны были платить установленные с них доходы
в государственную казну. Именно эта, последняя, совершен¬
но конкретная, деловая потребность и определена в сенат¬
ском указе, как причина, побудившая правительство обязать
местные власти начать столь необычайную для них, как мы
увидим, исследовательскую работу.
Правда, документ, который в результате вышел из Якут¬
ской канцелярии, оказался, пожалуй, совсем не тем, че^'о
ожидал сенат, но в этом были повинны как авторы описа¬
ния, так и в особенности официальный руководитель их ра¬
бот, тогдашний якутский воевода.
Получив наказ наместнического правления. Якутский ас-
сесор и воевода Дебриньи отвечал, что «Якутская канцеля¬
рия по неимению здесь известей собою познать и настоящим
порядком все их (местных народов) качества описать» не
может. Выполнять эту задачу, по его словам, «разве те мо¬
гут... который из здешних жителей яко от дворянского штата
и казачьих старшин» бывали среди различных народов для
ясачного сбора. Поэтому он послал указы к дворянам и ка¬
зачьим старшинам, приказав им «конечно с получения указа
на другой день подать при репортах ведомости С различием
иноверческого роду порознь с показанием против их хотя,
например, следующим объяснением: какия именно в каждом
роду т. е. у якутов, тонгусов, ламуток, коряк, юкагур и
прежде бывших чюкоч жилища бывают и какой образ жития,
промысел и пропитание имеют, затем какого мужеской и
женской пол возрасту и важного ль или нежного вида и чем
веселятся, то есть борьбою ль или кулашным боем,' конным
рысканием, стрельбою и ис какого оружия, производят ли
по их суеверию шаманства или другие какие обоянсгва п
каким действиям; от чего бывают пьяны и какою пищею
довольствуются, и в каких местах и в каком строении или
проездом жительства имеют и в какие времена и чем и ка¬
кой зверь промышляют, и куда оный сверх отдачи за ясак
свой в казну в продажу ль или на одежду свою употреб¬
ляют, то ж и какой скот у себя имеют и протчие тому по¬
добные их свойства и качества», а затем из этих данных
сочинить генеральную ведомость, присоединив к ней данные
новой переписи ясашных народов.
20

Казачьи старшины и члены дворянского штата не смогли
исполнить приказание воеводы в намеченный однодневный
срок; получив его 16/ XII—1768 г, они подали текст своей
ведомости только 9/У—1769 г.
В первых разделах их «ведомости» речь идет о якутах,
далее о чукчах и коряках, затем о юкагирах и, в заключе¬
ние, в виде дополнения, снова об якутах. Весь материал
ведомости подобран соответственно вопросным пунктам Де-
бриньи, характер которых обнаруживает особый интерес их
автора к таким вещам и качествам, каковы «нежность или
важность вида», способы увеселения и средства «отчего бы¬
вают пьяны». Несмотря на очевидную легкомысленность к
недостаточную основательность данного начальством общего
плана, коллегия служилых людей, собравшихся в количестве
21 человека, собрала в своей ведомости разнообразный этно¬
графический материал, живо рисующий различные стороны
быта местных племен.
Авторы описания, как видно из текста, несомненно, до
тонкости знали быт описываемых ими народностей по лично¬
му опыту, так как по характеру должностных обязанностей
проводили среди них, если и не всю свою жизнь, то по край¬
ней мере, значительную ее часть. При исключительной сжа¬
тости и простоте бесхитростного слога, лишенного всяких
посторонних украшений, их работа, поэтому, насыщена цен¬
ными фактами и остро подмеченны.ми характерными дета¬
лями, неожиданными нередко по своей выразительности, но
подтверждающимися показаниями иных источников (ср. опи¬
сание обычая «хватать невесту» у коряков и чукчей, по ма¬
териалам Крашенинникова и Стеллера, а также и другие быто,-
вые детали из сочинений этих авторов и более поздних наб¬
людателей, например, участников экспедиции Биллингса-Са¬
рычева).
В конечном счете, на пользу дела пошел даже и свое¬
образный «увеселительный» подход к составлению программы
описания, проявленный Дебриньи. Благодаря этому обстоя¬
тельству служилые люди со свойственным им простодушием
осветили и такие стороны быта, на которых серьезные ав¬
торы, ученые, не всегда сочли бы, пожалуй, возможным ос¬
танавливаться; таково, например, в их ведомости описание
якутской борьбы, конных состязаний и стрельбы в цель, о
чем паралле.тьно рассказывает нам якутский фольклор, или
21

боярские
красочный рассказ об употреблении мухомора, как опьяняЮ'
щего средства, у чукчей и коряков.
Якутские пятидесятники, сотники и сыновья
справились, впрочем, не только с возложенной на них на¬
чальством прямой задачей но сами о том ничего не по¬
дозревая, выполнили и ещё одно, не менее интересное,
дело: оставили собственную характеристику, любопытную и
ценную с исторической точки зрения, , причем в пользу этой
характеристики свидетельствуют, прежде всего, её безис-
кусственность и простота.
Исключительными по выразительности являются, напри¬
мер, те строки описания, где идет речь о шаманских «чуде¬
сах». Авторы-очевидцы с подлинньпм чувством страха и ис¬
кренней верой в силу шаманского волшебства детально опи¬
сывают, как, «омрача людей», шаман прокалывает себя паль¬
мой или ножом, или с такой же полной уверенностью конс¬
татируют, что «вмешательство дьявольской шаманской силы
не остается втуне для больных, но напротив, по суеверству
их збывается»...
С такой же глубокой верой в силу «дьявольского» вол¬
шебства служилые рассказывают, далее, о чудесных свой¬
ствах камня сата (безоарова камня) или о «превращении по¬
ла» у чукчей и коряков; причем из контекста видно, что у них и
на самом деле не возникало сомнения в том, что практически
возможно «мужска полу через волшебство» обратиться «в
женской»... В свете подобных сообщений нетрудно предста¬
вить себе и то, как сами православные священники прибе¬
гали в старину к авторитетной помощи шамана и, пожалуй,
даже понять удивительный на первый взгляд факт существо¬
вания «шаманов Якутского города тамошних уроженцев рус-
ких людей Федора Турбина, Семена Рубачева», перечислен¬
ных в 1724 г. вместе с «шитыми рожами» и якутскими ша¬
манами, в реестре известного «сибиряка Кичкина», того са¬
мого, чье имя, повидимому, вошло в популярную якутскую
пословицу о голове Кычкинова быка.
Как живые, следовательно, встают перед нами в их соб¬
ственном изображении авторы описания 1768—1769 гг.—си¬
бирские служилые люди середины XVIII века вместе с их
воеводой.
История составления второго по времени документа, опи¬
сания 1785 г., более сложна и интересна. Само же это опи¬
22

сание стоит на более высоком уровне: оно не столь наивно,
как тот документ, о котором говорилось выше, и проникнуто
явным духом рационализма и научного интереса к изобра¬
жаемым фактам.
Как видно из дела, оно начато было вследствие указа из
Иркутского и Колыванского наместничества от правящего
должность наместника генерал-поручика Ивана Варфоломее¬
вича Бриль, в котором сообщалось, "что согласно высочай¬
шему повелению ему поручено, избрав честного и сведущего
человека, собрать сведение «о начале и происхождении жи¬
вущих во вверенной ему губернии разных племен иноверцев,
также и о достопамятных меж ими произшествиях, равно¬
мерно о законе и обрядах, поелику оныя ко объяснению их
истории относиться могут, наведываясь о том всем от их ду¬
ховных, от старожилов и от всех, от кого таковыя известии
получить будет возможно». Ставя перед местным начальством
столь обширные исследовательские задания, правительство
особо оговаривало в своем обращении к Брилю одно важное
обстоятельство: «а при том преподании между ими сохра¬
няющийся, сколько бы они с истиною были несообразны,
описать без всякого разбора—о каждом народе порознь».
Такое разъяснение должно было содействовать повыщению
качества намечаемой из центра этнографической работы мес¬
тных административных органов, так как не только освдбож-
дало их от прямой ответственности перед выщестоящим на¬
чальством за всякие «несообразности», но и прямо обязыва¬
ло избегать всякого произвола в обращении с фактами, пред¬
ставляя их в подлинном виде, а не в исправленном или под¬
чищенном >'|).
Все собранные материалы Бриль должен был затем пред¬
ставить «йа высочайщее благоусмотрение».
Сообщая об этом 23/Х1-1784 г. якутскому коменданту
подполковнику Маркловскому, губернатор особо указал, что
сам он, с целью облегчить составление соответствующего
описания, поручил «находящемуся у разобрания здещнего ар¬
хиву господину надворному советнику Лобысевичу, чтоб он
приложил свое старание отыскивать всякие в архиве сведе¬
нии о начале обитающих в здещней губернии народов». Что
же касается составления самого описания, то эта работа
была поручена Брилем присланному в Иркутск из учрежде-
ной при Академии Наук Комиссии переводчику с мунгальско-
23

го и калмыцкого языков Эгану Эриху, который «упражняется
в сем деле уже с 780 года». Эгану Эриху дано было знать:
«чтобы он свою комиссию приняв на себя постарался испра¬
вить оную со всевозможною точностью и возможною же пос¬
пешностью и описание по частям, (как) таковое сочиняемо
быть может, доставлял бы в наместническое правление, бу¬
дучи уверен, что труд его удостоится монаршего Ея Вели¬
чества внимания и что наместническое правление конечно за
удовольствие себе поставит отдать попечение его надлежа¬
щую справедливость». Одновременно с приказом, адресован¬
ным Маркловскому, такие где приказы о собирании историко¬
этнографических сведений направлены были в Нерчинскую
область к генерал-поручику Е. К. Бекельману и к охотскому
коменданту с тем, чтобы все материалы, собранные для ге¬
нерального описания сосредоточены были у председателя
Верхней расправы Лангенса ’2).
В Якутске Маркловский поручил «сию комиссию» коллеж¬
скому асесоо'ру, заседателю совестного суда и находящемуся
у «рассмотрения провинциального архива» Матушевичу (Ма-
тушевскому), а также здешнему лекарю Кливепкому (или
иначе Кливетских). В то же самое время Маркловский разо¬
слал указы о сочинении аналогичных описаний, в подведом¬
ственные ему районы: в Зашиверск, Жиганск, Олекминск, к
окружному якутскому исправнику и к олекминскому исправ¬
нику ^).
Земский исправник зашиверской округи бергшворен (гор¬
ный присяжный) Баннер отвечал на запрос, что «иноверцы
пребывают от Зашиверска весьма отдаленно», потому и опи¬
сания в скорости учинить нельзя *^). Жиганский исправник
Подчертков объяснил, что местные тунгусы и якуты к ясач
ному платежу ещё не прибыли, когда же прибудут, то он
отберет у их старожилов требуемые сведения.
Олекминский исправник капитан кн. Пелымский отвечал,
что все старые дела земского суда и нижней расправы
сгорели 9 февраля 1785 г. и описания «учинить не почему».
Вообще же Пелымский высказался очень скептически о са¬
мой возможности установить какие-либо знаменательные со¬
бытия из прошлого местного населения: «и были ль таковые,
писал он, неизвестно, сами ж иноверцы начала и происхож¬
дения своево рода, а равно и никаких достопамятных меж
ими пронзшествиях, сколько я не любопытствовал, не знагот».
24

Что же касается обрядов и законов, то, поскольку этим уже
занимается Матушевский, Пелымский счел себя свободным от
этой обязанности и к ней не приступил. Кроме того, писал он,
тунгусские князцы бывают на обыкновенном выходе только
раз в году в феврале месяце, а в настоящее время (месяц
май), разошлись все по отдаленным местам на промысел и,
следовательно, говорить не с кем '5).
Якутский исправник Савицкий сослался в своем ответе
на тот факт, что «якутов описание сочинено Матушевичем от
самых якутов», а тунгусов тоже видеть сейчас (в июле ме¬
сяце) невозможно '®).
Жиганский исправник титулярный советник Подчертков 7
октября 1786 года писал Маркловскому о своих безуспешных
усилиях выяснить прошлое местного населения, о том, что
«всячески старался достигнуть сего описания,» «но как, про¬
должает он, не отыскав здесь никого в тонкость знающего
якутского диалекта переводчика, который бы мог действи¬
тельно перевести не только непонятных их речей, но и раз¬
нообразных названий, хотя и решился было, чтоб как нибудь
дойтить до их начале, обрядах и вере, но и сего достигнуть
не мог, потому что якуты тамошния объявляют мне, что как
им памятно, что оне будучи в младых ещё летах слыхали от
таких же стариков, что предки, отделяясь от подгородних
города Якутска якутов, зашед сюда, в Жиганы, поселились,
почему и разговор их и вера и обряд стоят сходно с теми
подгородными якутами, которые по множеству их и о нача¬
ле порядочно знать и показать могут, а оне сего в доско-
наль опасаясь, чтоб не показать незнанием своим чегоизлиш-
няго не уверяют, а достигнуть того не могут». Кроме того,
сам он лично убедился, что описание Матушевского «дейст¬
вительно сходствовать будет и здешним якутам». Относитель¬
но тунгусов он сослался на отсутствие толмача; «что же
касается в трех наслежных тонгуских родак тонгусах—пере¬
водчика отыскать не мог, то когда я уже для якутского
одногласного разговора действительного переводчика отыс¬
кать не мог, следовательно особливо и для сего тонгусско-
го разговора такого ж переводчика нет, да и быть не мо¬
жет, потому что хотя в тех трех тонгуских родах некоторый
речи друг друга и согласуют, но однако большею частию в
наречиях и названиях весьма не сходствуют и непонятны, а
потому по неимению достаточно и в тонкости знающего их
25

рязговор наречии и названии переводчика ни по какому обра¬
зу, сколько моего старания и усердия ни было, того описа¬
ния сделать им не можно и какое и отколь какой обряды
произхождение имели, наведаться не мог». Полагая, что
жиганские тунгусы «с оленсками яко со множеством числом
и старшими против здешних тонгусами имеют близко смеж¬
ность и однокровное обхождение», Подчертков предполагал,
что от них можно получить требуемые данные, ида взамен
их «соединить» все написанное о тунгусах оленских и якут¬
ских и тем воспользоваться. Если же нужно все таки доста¬
вить сведения именно о жиганских тунгусах, он просил выс¬
лать сначала к нему переводчика '^).
На это донесение немедленно последовал грозный ответ
из Якутска. Разгневанный Маркловский отвечал Подчерткову,
что по сути дела он ничего не сообщил, «не объяснил ни в
чем, ниже о нравах и вере». Подчерткову приказано было,
«чтоб (он) старание приложил узнать о требуемом обстоя¬
тельнее и, не слагаясь на сочинения прочих, сам описал обо
всем. Не можно ж ему и неимением переводчиков отзывать¬
ся, ибо узнание нравов и обрядов, так же и веры не требует
такой дальней тонкости, какую в репорте изображаит, но
всево нужнее к сему старание и доставил бы скорея, медлен¬
ность же относится к собственному ево нерадению, ибо имея
в руках повеления год и 4 месяца, ничего не сделал и рапорт
прислал столь неосновательный; здешнему земскому исправ¬
нику предписал, чтоб он наведался—не знаит ли кто из здеш¬
них якутов о начале происхождения жиганских якутов, и
буде что узнаит меня б (Маркловского) уведомил, а так же
и Аленскому исправнику писал разведать от Аленских тонгу-
сов о тонгусах же живущих в Жиганском округе, каким
образом и когда начало свое восприняли и узнав оное меня
рапортовать, о чем Иркутскому правлению покорнейше доно¬
шу»
Жиганский исправник, таким образом, проявил по мнению
начальства усердие и инициативу как раз там, где это от
него не требовалось, чем и вызвал такой гнев якутского ко¬
менданта, что он обратился с донесением об этом прямо в
Иркутское наместническое п^завление. Относительно же зап¬
рошенных Подчертковым для Маркловского сведений якут¬
ский исправник донес, что таких данных «о начале и проис¬
хождении жиганских ЯК3ГТОВ получить ни отково не мог» ‘^).
26

Оленский исправник Ванслов ответил тоже самое; хотя и в
более распространенном виде: «хоша я о начале происхож¬
дения жиганских якутов в вверенном мне округе и требовал
знания, но однако за долговременностью ндше помнить того
(никто) не может», на что получил не менее суровый, чем
Подчертков, ответ из Якутска: «Удивляюсь», резонно писал
ему Маркловский, «что вы в столь короткое время успели
отобрать сведения и ответствуете, что никто того помнить не
может, но как видно и спрашивано о сем Вами ни от кого
не было, ибо не можно получивши 14 декабря мое предписа¬
ние до 17 числа того ж месяца увидить тунгусов и отбирать
они сведения и узнать, что никто помнить не может»
Как видно из приведенных данных, обращения якутского
коменданта к окружным исправникам не принесли ожидаемых
результатов. В большинстве они по своим способностям, под¬
готовке и культурному уровню просто были неспособны по¬
нять как следует и, тем более, выполнить это задание, сформу¬
лированное к тому же чрезмерно кратко и в общей форме.;
Особо выделяются при этом ответы жиганского исправни¬
ка, который отнесся к выполнению своею задания достаточно
внимательно и, несмотря на отсутствие переводчика при пол¬
ном, очевидно, незнании даже якутского языка, все же сделал
попытку разыскать знатоков местных преданий, нашел их, и
выяснил от них тот ценный, с точки зрения современной эт¬
нографии, факт, что ещё деды самих древних в его время
старцев-якутов рассказывали о заселении Жиганского округа
выходцами из подгородных якутских местностей. Не менее
интересно и другое его замечание о различиях в речи пред¬
ставителей трех тунгусских «наслежных родов», что объя¬
сняется, очевидно, наличием здесь в то время двух тунгусских
племен: собственно эвейков и эвенов-ламутов. Столь же ценно
его указание на родственные связи жиганских тунгусов с
«оленскими» и на особое отношение между ними, которое
выразилось в том, что жиганские тунгусы считали оленских
не только более многочисленными, чем они сами, но и «стар¬
шими».
Но эти данные, конечно, не могли заменить требуемых
официальных описаний. Для характеристики условий, которые
сказались на неудачном конце, постигшем обращение Мар-
кловского к исправникам, существенно и ещё одно обстоя¬
тельство, указанное Подчертковым: боязнь местного населе
27

ния, опасавшегося, что собранные от него сведения покажут¬
ся властям не только неосновательными, но и прямо сомни¬
тельными, «несообразными», а потому и «излишними», за
что может быть, придется отвечать. Отсюда—ссылка на не¬
достаточное знание относящихся к делу фактов и на то, что
другие должны обо всем интересующем правительство знать
гораздо полнее.
Значительно лучших результатов добился однако Мату-
шевский, который пользовался, как прямо указал он сам и
подтвердил Савицкий, сведениями, собранными среди якутов
и от них самих, а также имел возможность воспользоваться
архивными документами.
Свое «описание в Якутской области якутах (якутов): о
начале их происхождения и о достопамятностях, произшес-
твии, равномерно вере, законе их, обрядах и протчем» Мату-
шевский излагает по следующим 28-ми пунктам: «I. О начале
якутов—ис какого народа оне происходят; 2. О вере их;
3. О почтении православной церкви и к крещению; 4. О ша¬
мане; 5. О свадебных обрядах; 6. О числе жен; 7. Приданое
невесты; 8. О преимуществе жены с приданым; 9. О разво¬
дах; 10. О именах детей; П. О воспитании и содержании
детей от дня их рождения; 12. О нраве и дружелюбие к
русским; 13. О физиогномии и о сложении тела; 14. О про¬
мысле к продукте; 15. Употребление табаку; 16. О наряде и
опрятности; 17. О склонности к теплому или холодному
климату 18. О селении; 19. О скотоводстве; 20. О ремесле,
женскому полу приличном; 21. О пении песен; 22. О проез¬
жающих якутах в дороге; 23. О болезни; 24. О боязни боль¬
ных и мертвых; 25. О погребении вообще, а паче шаманов;
26. О невоздержном употреблении пищи; 27. Оружие которым
промышляют зверей; 28. О торжественных веселиях и что
тут происходит 2').
Как человек, в какой-то мере образованный, знакомый
даже с латинским языком, Матушевский отвечает на первый
вопрос ссылкой на соответствующий пункт «Описания сибир¬
ского царства» Г. Ф. Миллера, отчасти дополняя однако его
сведения лично собранными им в Якутске сре^и якутов дан¬
ными, подтверждающими записанные Миллером предания
о переселении предков якутов с юга из страны красноярских
татар. В остальном изложение несомненно оригинально и це¬
ликом основано на личном опыте, на беседах со сведущими
28

якутами, от которых в частности, им записан ряд якутских
терминов, в том числе имена верховного божества Юрюн-аар
тойона, Хомпорун-хотой хана (известные эпитеты орла), Дже-
сегея («Дьёсёгёй») — божества конного скота, громовника
(сюгэ тоён), богини деторождения Ийехсит («ынахсыт, разу¬
меется ангел наставник»
Каждый из 28 пунктов описания, составленного ?Латушев-
ским, заслуживает не только внимания исследователей, но
и обстоятельного комментария. Ограничимся только одним
примером: Матушевский узнал, что якутские богачи имеют
по нескольку жен, которые живут в различных местах, рас¬
полагая собственным скотом и пользуясь правом уйти от
мужа со своим скотом, если он станет их напрасно притес¬
нять. Те же жены, за которых уплачен калым, теряют свобо¬
ду и «почитаются у них купленными».
Налицо здесь не только факт, характеризующий социаль¬
ные отношения внутри якутского общества, но и объяснение
давно занимающего ученых вопроса о так называемом ма¬
теринском роде (Ийэ-ууЬа) у якутов.
Термин Ийэ-ууЬа обычно рассматривали как остаток ро¬
дового строя с материнским правом. Серошевский, однакб,
верно указал, что «кроме названия, якутское ие-уса не имеет
ничего общего с материнским родом древних этрусков, ли-
кийцев, современных делявар, могекен и других племен (ви¬
тающих родство по женской линии», ибо «ие-уса считает
родство по мужской линии». Он был на верном пути, когда
высказал в общей форме предположение, что образование
ийэ-ууЬа связано с полигамией, именно, что под отцовским
родом ада ууЬа «подразумевалось все потомство, проис¬
шедшее от одного отца, а ийэ-ууЬа—это его ветви, проис¬
шедшие от разных жен». Догадка Серошевского полностью
подтверждена, как мы видим, сообщением Матушевского. Та¬
ким образом, приходится пересмотреть традиционное пред¬
ставление о ийэ-ууЬа, а вместе с тем и о преданиях относи¬
тельно возникновения некоторых якутских родов от женщин-
предков, как о прямых пережитках матриархата. Ийэ-ууЬа
действительно является следствием полигамии — формы
брака, свойственной обществам далеким от классического
родового общества, в тех его ранних формах, о которых
упоминает Серошевский
Полигамия — «многоженство мужчины было, очевидно, ре¬
29

зультатом рабства и была доступна только отдельным лицам,
занимавшим исключительное положение. В семитической па¬
триархальной семье в многоженстве живет только сам па¬
триарх и самое большее некоторые из сыновей, остальные
должны довольствоваться одной женой. Так обстоит дело
ещё в настоящее время по всему Востоку; многоженство
привилегия богатых и знатных, и жены достаются главным
образом путем покупки рабынь; масса народа живет в моно¬
гамии» — гак характеризует Фр. Энгельс этот вид брака
^Фр. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности
и государства. Партиздат, ЦК ВКП(б), 1937, стр. 57''1.
Замечательная особенность якутской формы полигамии
заключается, как мы видим, в том, что здесь резкой гранью
отделе,ны: а) женщины, выщедщие замуж без уплаты калыма
и б) жены «купленные», утративщие тем самым право поки¬
нуть мужа, даже и в случае, если он притесняет их, т.е. же¬
ны — «рабыни», о которых говорит Энгельс. В первом случае
можно видеть ещё влияние традиций предшествующего вре¬
мени, когда женщина пользовалась равноправием с мужчи¬
ной, но вместе с тем подобная привилегия была, очевидно,
достоянием преимущественно тех женщин, которые происхо¬
дили из богатых семейств Остальные представляют со¬
бою жён неполноправных, рабынь.
Ответы Матушевского на поставленные им 28 вопросов в
больщинстве случаев обнаруживают в нём, во всяком случае
для того времени и для его официального положения, зна¬
чительную наблюдательность, а также способность достаточ¬
но глубоко и полно понять чуждый ему быт.
Как человек своего времени, автор описания, разумеется,
высказывает местами наивные, с нашей точки зрения, суж¬
дения, например, по поводу шаманских «чудес», описание
которых он сопровождает оговоркой о том, что не посмел
бы упомянуть этих «невероятных действий», если б о них
свидетельствовали одни только якуты, а не русские, «много¬
кратко своими глазами» видевшие подобные чудеса. Данная
им^в§ 12-м общая характеристика «нрава» якутов, как н
соответствующие места в описании 1767 г., ничем не отли¬
чается от столь же тенденциозных и поверхностных характе¬
ристик в специальных ученых сочинениях XVIII и XIX веков,
авторы которых, в больщинстве случаев, привыкли рассма¬
тривать всё окружающее их в Сибири свысока и презритель¬
30

но, с обычной для них рационалистической и просветитель¬
ской точек зрения.
Публикуемый ниже подлинный текст обоих описаний и
приложенной к делу выписки из ясашного повытья, о кото¬
рой упоминал в 1768 г. Дебриньи, печатается с соблюдением
существующих правил публикации архивных документов;
в текст их введена только необходимая пунктуация, в ос¬
тальном же орфография и транскрипция подлинника сохра¬
нены полностью, за исключением знаков, отсутствующих в
современном алфавите, сохранение которых не имеет смысла *).
I.
Описание, учиненное в штате состоящими дворяны и детм'и
боярскими и нерегулярного войска якуцких казаков старши¬
нами о нравах, качестве и обхождении находящихся в
окрестности и ведомстве города Якуцка ясашных разных
родов иноверцах, кто именно какия нежности, увеселении,
притом же в каких местах жительство имеют, также и суе¬
вериях и какою довольствуют себя пищею и чем скотовод-
ствуют, какие же звери и рыбы в промыслу бывают и род¬
ство между собой производят, о том значит ниже сего ген-
варя... дня 1769 году.
1-е. О якутах мужеска и женска, обоего полу, какого
возраста, важного или нежного виду и чем веселятся, то
есть борбою или кулашным боем, конным рысканием, стрел-
бою — ис какого оружия производят и о вере их идолатор-
ской.
Означенный якуты мужеска и женска полу возраста бол-
шего, среднего и малого. Лицем смуглы, волосы черны, у
мужеска полу остригают, а у женска не стригут. Увеселения
имеют борбою, раздевшись донага, толко оставя на себе
одне штаны, и з разбегу соединясь друг з другом и ударя
одним другова 1]о бокам, а потом ухватясь за свои штаны и
ногами сплетясь поборяются, брасают о землю. А кулашного
*: Пользуюсь случаем выразить искреннюю благодарность нач. архив,
ного отдела НКВД ЯАССР т. М. С. Салимову, директору Якутского
Республиканского Архива т. Тузлуко1Ву, а также научному сотруднику ао_
хива Л. Т. Тарасовой за содействие, оказанное мне в подготовке данного
сообщения.
31

бою не знают. А конное рыскание бывает, поровнясь друг з
другом по два в ряд, и бегут во весь опор.
А стрелбу употребляют из якуцких луков стрелами, но-
ставя на достойном месте метку. А огненного оружия не
имеют, а хотя и есть толко у немногих винтовки, ис которых
стреляют разных родов птицу, так же на лесу белку и зве¬
рей.
Веру содержат; кланяютца идолам деревянным и бере¬
стяным, а паче солнцу, месяцу и огню, бросают на огонь
жирные мяса, выливают масло и во время собрания на питье
квашеного кобылья по их ысэху молока, а без того не начи¬
нают и тем по соображенному их существу боготворят, а
закону, который бы могли хранить, никакого издревле не
имеют.
2-е. По их суеверию шаманства или другия обоянства и
каким действием происходят.
Шаманства имеют таким порятком; бьют в бубны, зделав
огиб деревянной и оболоча в коровью кожу. При том же
зделанной из дерева для битья себе в руки в бубен на по¬
добие валкю и оболоча в кожу, а сверх насядя синими ко-
ролками. Что же касается до платья, то бывают из лосинных
выделанных кож короткое до пояса человеческого, а обвеся
вокруг того зделанной же на подобие человеческого перста
трубкой и шеркунцов железныя, так же выкроенной из лоси¬
ны вокруг того платья обвеся на сходствие тесемок, что
спускается от оного платья вниз часто даже до земли н с
тем же спущается против самой спины зделанные из железа
по их названию ойбон, пример солнца и пролубей, медведей.
И начнут то шаманство выводить по захождении солнца
через всю ночь даже до утренней зори до восхождения
солнца,. А жертву приносят дияволу: бьет конной и рогатой
скот и сняв толко со скотины одну шкуру и весят на лесину,
а мяса скотския под той же лесиной собравшись многолюд¬
ство употребляют себе в пищу. А по большой части то ими
чинится для испрошения у диавола болным здоровья и об-
лехчения, почему иногда по суеверству их збывается. И тако
шеманство производит оюн, то есть их шаман, з битьем в
бубен, а скакая елико может на ногах и необычайной выпу¬
ская крик, причем вертя головою и призывая к себе верую¬
щих и кланяющихся итти диаволов и омрача людей, колят
палмою и ножем. Еще же велит себя постороннему якуту
32

в бок на вылет вколотить деревянную жердину и велит же
посадить обыкновенной по обеим сторонам дву малолетных
ребят и после того паки учнет сказать и необычно головою и
всем корпусом единственно, как и выше значит, кричит, со
всяко трелюдой вертеца, что и болше выводит куриозностей,
тем паче якутами с похвалою веруются.
3-е. От чего пьяны бывают и какою пищею довольствуют¬
ся, при каких местах и о каком строении жительствуют,
как в зимнее, так и в летныя времена.
Пь'яны бывают зделав и сквася ис кобыльего молока, то
есть по их званию, кымыс, с которого напиваются, якоже с
вина, допьяна и в том своем пьянстве весьма бывают не¬
спокойны и злонравны, а коль паче злопаметственны, добро¬
детелей же не чювствуют, а зло никогда забыть не могут и
продолжается у них веселость и гулба в одно время каждый
год майя с 10-го июня по 20-е числа.
И скончавшие тсэхи запасают себе в зиму сосновую кору
и оную сушат в пищу и напоследок страдуют ко удоволь¬
ствию собственного скота кошением сена. П^щею доволь¬
ствуются от конного и рогатого скота молоком и соснового
дерева корою, по их наречию бес, и битым конного и рога¬
того скота говядиною и промышляют из озер истоков, також
и рек, всяких родов рыбу неводами волосяными, плетут ис
галинки и всякого дерева, а называют по их языку ту, сиречь
вержи малыя и болшия, и протчим зверям, то есть лосями,
оленми и медведем, зайцами и кротами.
А жительство состоят по еланем около озер и по край
Лены реки вверх и вниз, а строение имеют для зимовки де¬
ревянный юрты и обмазывают вокруг к пособу теплоты коро¬
вьим калом, а летнее время наставя тычинами жердин тонких
и покрывают вокруг тисками, то есть берестом сшивным,
которое оне мочат разваривая в воде и оное у них до трех
и более годов.
4-е. Какого именно разных родов зверей промышляют и
куда оной ро первых за ясак положенной на них или в про¬
дажу и одежду свою употребляют.
4-е. Зверей промышляют: со'боли, лисицы бурениня, сиво-
черевы и красняя, белку, горностаи, зайцы, песцы, волков,
медведи, лосей, оленей, ис которых зверей соболи, лисицу,
белку, белыя песцы каждогодно приносят в казну за поло¬
женной на них окладной ясак. Кожи лосиныя, оленьи, вол-
3—Сборник по этнО|Графии
33

чьи, зайчинныя, медведины, диких баранов употребляют себе
на одежду, а излишние продают разного чина и звания лю¬
дям за денги и меняют на всякой товар купцам.
5-	е. Какой скот у себя имеют и прочее тому подобное
свойствия и качествы.
Скот у себя имеют конной и рогатой, а кроме того ни¬
какого не имеют. Свойство и родство производят нижесле¬
дующим порятком: а именно отдают своих дочерей в заму¬
жество и берут за них в подарок конным и рогатым скотом,
по их речению калым, а потом ис того скота отдают за
дочерми своими, яко то в приданы, тем же скотом и зять
тестю своему привозят по их шерти самое жирное битое
конного и рогатого скота мясо вареное и сырое и дарятся
тогда платья мужскому полу рысьеми и волчьими шитыми,
по их званию санаяками, и готовыми из рысьих лап чебаками,
рукавицами и протчим, что по обыкновению их подлежит
до ношества, а жентшине из лосинных кож шитыми да шу¬
бами подобными братцким тулупов длинною и обкладывают
вокруг того на полах и подолу бобровыми лоскутами и
морских котов шкурами и кобыльих также и вороных же¬
ребят кожами, а повыше той опушки нанизывают вокруг,
например, в ширину на два вершка, разного цвету одекуем
и корольками.
6-	е. Коряки и чукчи: какое имеют качество при том же
веру идолаторскую, также и обхождение, как зимою, так и
летом, кочююшия или сидячия жительствуют.
6-е. Оные народы чукчи и коряки возраста большого и
малого и среднего, лицом смуглы, волосами черныя — у
мужска пола стригут, а у женска не стрижены. Платья но¬
сят одинарное по их названию куклянки, парки шитые из
оленьих кож с опушкой и собачьих шкурок. Жилища их на
тундреных местах блись моря и в хребтах. Скотоводствуют
оленьми и на оных ездят зимою на санках, а в летныя вре¬
мена верхом на седелках об одной подпруге без стремян,
А пешия, кои у себя не имеют оленей, живут по край моря
и рек в земляных юртах, подобно яко в погребах, вход и
выход зделан вместо дверей сверху по леснице. Вместо
скота пещия кормят собак и на оных в зимнее время ездят
в санках и ходят пещия на лыжах и в лаптях деревянных и
те оч-ибы переплетают ремнями. А пленные называются ко¬
ченные, поставляют тычинами жирдин и покрывают шитыми
34

из оленьих кож выделанных ровдуг чумами, а в легнее
время потому ж из ровдух шитыми чумами. Юрты ставят, у
которых бывает промысел, в пищу себе из моря и из рек
неводами и седми ис трав кропивными, а именно рыбу и
нерпу китов, белук, моржей носками железными на жердях
деревянных. А в хребтах промышляют диких лесных бара¬
нов, оленей, тако ж на платеж в казну ясака соболей, ли¬
сиц, медведей, волков и оные употребляют себе на одежду.
Свойства производят и в замужество дочерей своих от¬
дают без калымов, толко с тем договором, што-б тому зятю
их быть у них в работе по то время, естли тот зять усил-
ством своим у оной засватанной своей невесты, хватя её,
неболшим ножом штаны разрезав и за нижной её тайной
уд захватит рукою, тогда уже ее действительно получит к
себе в жены и во время того его рукою действия, собрав¬
шись многолютство женского полу и бьет жениха, елико
возможно, палками и дерут рушными коктями и колют не-
болшими Палмами и женскими ножницами для одного уве¬
селения по обычаю их. И живучи в работе у тестев своих
несколько лет, увидя несносное тиранство и нестерпя тако¬
вых мучительств, оставя засватанную свою невесту, отходят
некоторые прочь.
Гулбу и увеселения имеют: набрав грибов, по их назва¬
нию мухомору, и высуша оное едят положа в рот, нерозжо-
вавши глатают, от чего бывают веема пьяны и дики, а по¬
том вымочась в ковш костяной из оленьяго рогу и подают
другому, которой приняв должен выпить и от того уже
зделается болше пьяным, нежели тот, который наелся оного
му.хомору. А протчия мужеска полу чрез волшепство обра¬
щаются во образ женской и между собою мужеложствуют
и походят друг за друга замуж. И те народы люди зло¬
нравный и между собою поссорясь друг друга убивают до
смерти, а добродетели человеческой не чувствуют, а зла
никогда забыть не могут. Шаманствы у них происходят би¬
тьем в бубны, зделав очиб деревянной и обшивают в оленью
кожу и диаволским претыканием омрача, тот шаман колет
себя ножем и пал.мой. А жертву приносят диаволу битыми
оленьмн и сабак, которых оставляют в пустых местах на
земле.
Ружья у них костяныя ис китового уса и костей, також
и деревянный луки со стрелами, палмы, и во время не¬
35

приятелей носят при себе на темляках копья и на себе куяки
железныя, костяныя, тож и панцыри. А для промыслу, как
в море так и в реках, плавают в лотках с деревянный огиб-
нн и обшиты вокруг того кожей моржевой, по их речению
байдары, и выделанныя из дерев баты подобны российского
народа лоткам.
Вера их: кланяются солнцу и луне и обшивают мертвого
кости в оленю кожу и обнизывая одекуем, а мертвый чело¬
веческие тела, как протчия ясашныя иноверцы, на лабазы и
в землю не кладут, толко зажгут на огне.
В измену и бунты часто вступают и коряки с чюкчами
производят незабытную всегдашную ссору, а в приход во
время неприятелей жен и детей своих колят копьи, с тем
дабы в неприятельских руках те их жены и дети не доста¬
лись.
А у чукоч нрав и качества, равно как коряки, и язык
имеют сходственной и не различной, а для лег ости и разми-
нажу пинают мячи и копейному сражению обучаются, також
и друг друга из луков стреляют до ран. Ядят рыбу и зве-
ринныя мяса, не всегда вареную на огне и болшей частию
и сырую. Закон у них также и вера одна: идолюторствуют.
Тонгусы единственно такого же возраста мужска и женска
пола якоже якуты: болшая средняя и малыя. Лицом смыглы,
толка волосы отращивают длинныя. Платье носят и* оленьих
кож короткое, а увеселение их бывает борбою, равное как у
якутов, а стреляют друг друга из луков стрелами до ран.
Скотоводстцуют оленми и содержат не поболшей части кон¬
ной и рогатой скот. Ездят на показанных оленях верхом и,
будучи в ясашных между якутами волостях, на конях. Род¬
ство произходит: дочерей своих в замужество выдают за
плату калымами оленей. Довольствуются пищей будучи в
хребтах в горах и по тундренным местам промышляя всяко¬
го зверя, а имянно лосей, оленей диких, полевых баранов,
медведей, волков, зайцев и кротов, а соболей, лисиц, юр-
настаев и белок, что приносят в казну за ясак. Домы имеют
кочевныя, подобны чюкоцким и коряцким, чюмовыя юрты.
Вера идолопоклонническая, шаманство бесовское и протчее
все походит на якуцкое обыкновенное. А язык у них свой и
разговоры других родов с верноподанными несогласны.
Еще ж платежный юкагири и ламутки народ, как мужес-
ка, так и женска полу подобен тонгусам и возрасту також,
36

лицеи смуглы, а качества при том же и свойства и что ка¬
сается до промыслов и домов и пропитания единственно
скотоводствуют оленми, собаками, против означенного изъяс¬
нения как и о тунгусах.
Посад же всех предреченный якуты содержат обыкновен¬
ные два брата родных на дву сестрах, только не в своем
роде, а в другом женятся и берут по смерть отцов сыновья
себе в жены мачих и в том греха не находят, а невески
посягают в замужество деверей своих. У богатых якутов
невески свекру до трех годов не кажутся, а когда случится
из юрты выходить или входить, тогда завешиваются ис кутя
до дверей по запече камелька, чтоб отнють их свекорь не
видел, одиялами и шубами и мимо в камелке бываемого
огня переходу за половину юрты не имеют, а по прошествии
тех лет, хотя и видаются, но токмо без той шубы которую
называг$т талагой, она совершенно ходит не должна и веема
оное хранят, а без того поставляют за вящей грех.
Не буди же неимоверно и за подленно без всякой лжи
уверяем, не хитростию волшебства, обаче во время силных
жаров возеуждают погоду камешками, который ими нахт-
дятся, ректо (редко?) в головах, а имянно волчьих, у лосей,
так же и лошадей в мозговых каморках, то их называют
сата, от чего как вывесят на дерево, к сучку то зделается
весной и летом прежестокой ветер, дошь и град и продол¬
жается от трех, сами и до девяти дней и с чего они холод¬
ным дохновением пользуются в летныя жары в проездах
куда либо на лошадях, а весной в марте апреле и майе ме¬
сяцах, как в лесных так и в гористых местах, для окончания
промыслу зверей по насту на лЪгжах пешия лосей и оленей.
А кленутся и ротятца якуцктя народы в правде наливая
на огонь масло и стоя на коленях посыпают на головы свои
пеплом горячим и целуют убитого медведя головную косгь
и почитают то за большую важность иногда (и никогда? —
А. О.) те клятвы непреступают и боятся ^нарушать.
* Точию к воровству между собой, а коль паче у руских
людей, конного и рогатого скота самых жирных и что на-
лутчих, так склонны чего и описать не можно, да и к за¬
крытию тех своих вымышленных дел наполнены несказанной
хитрости, а есть ли по свидетельству других и осмотру в
воровстве там иногда изобличаются, а более одной за каж¬
дую скотину в платеж с них брать не повелено и в том же
37

освобождаются без наказания и оное воровство якуцкия на¬
роды внимают с позвалою себе в добычь.
На подлинном подписали дворянин Иван Аргунов, сын
боярской Яков Уваровский, >сын боярской Матвей Сивцев,
сын боярской Егор Борисов, сын боярской Николай Шеста¬
ков, сын боярской Александр Шадрин, сотник Иван Тутин,
пятидесятник Петр Климентов, вместо пятидесятника Ивана
Черепанова по ево прощению и за себя пятидесятник Яков
Луковцев подписал, сотник Семен Жирков, пятидесятник
Максим Захаров, пятидесятник Яков Ударин, сотник Алек¬
сандр Пруд едкий, пятидесятник Михаил Колпашников, сотник
Федот Данилов, сотник Андрей Корякин, сотник Федор Ко¬
лесов, пятидесятник Иван Широких, сотник Иван Сребыкин,
титулярный советник Иван Татаринов».
II.
Описание обитающих в Якутской области якутах о начале
их происхождения и о достопамятностях, произществии, рав¬
номерно вере, законе их, обрядах и о протчем 15-го числа
1785 года учинено.
I.	О начале якутов. Ис какого народа они происходят.
В описании господином Миллером, историографом и профес¬
сором университета академии наук, Сибирского царства и в
тех произшедщих в нем дел от начала, а особливо от поко¬
рения его российской державе в первой главе 34-м пункте
съсылаясь на древнюю повесть якутов и о казаках, что оне и
гатаре один народ были и что предки их с мунгалами и
бурятами в соседстве жили, но прогнаны от них войною,
после чего они в верху реки Лены со своим скотом на пло¬
ты сели и около Олекмы и Якутска сплывши посели,тись, а
к подтверждению сего описания в 35м и 37м той же главы
пунктах весьма кстати показаны и примеры, как то имя по¬
следние (коим образом якуты называют себя соха) что де
меж татарами из Красноярского уезда еще и поныне имеет-
ца небольшое поколение, которое тем же называются име¬
нем, так же в 39-м пункте живущим при реке Лене тонгусов
преданию от них предков осталася повесть, что как якуты в
оные места пришли, то они сим чужим гостям усильно про¬
тивились, чтоб не дать им проходу, однако от них побеж¬
дены были и сказывают, что главной их бой происходил
38

недалеко ог устья реки Пагомы при урочище так называе¬
мых Гусельных гор.
Нонешние же якуты, у которых прилучалось мне о досто¬
памятном их происхождении осведомлятца, ничего обстоя¬
тельно о вышереченном сказать не умеют, однако некоторый
ис них сообщали то же, что их предки ис красноярских та¬
тар и, якобы ходя за звериным промыслом и дошед до реки
Лены, оплыли оную от Верхнеленска до сего места, где нына
город Якутск, которого там еще, да и никаких людей на
было, как их повесть не столь кажется быть вероятною по
причине, что естли бы оне толко за однем звериным промы¬
слом сюда сплыли, то для чего же им (в|) столь отдаленной
стороне остатца было нужно и отколе столь изобилно кон¬
ного и рогатого достали они скота, ибо живущия их соседы
тунгусы никакого скота (кроме оленей для езды) не имеют.
Равномерным образом от вышеупомянутых достопямятных
сего народа произшествиях ничего вновь к подтверждению
их истории изобразить не нахожу, поелику нет у них книг
ни писем, да и вовсе никакого на своем языке не имеют
диалекту.
2-	е. О вере их. Веруют они что есть де бог, существо
пилосердое и все сие создавшее и делают ему поклонение и
один раз в год (за умножение в скотоводстве и подачу,
жертвоприношение) а боятца дьявола, по их языку абасы,
которого они почитают страшным, того для во отвращение и
прекращение всякого зла имеют шаманов и ис подобострас¬
тия дьяволу, равную как самому творцу, да и во всякое
время, приносят жертву.
3-	е. О почтении православной церкви и крещению. Многие
охотно приемлют святое крещение, да и некрещеные, буде
из них которому прилучитца иттн мимо святой церкви, кла-
няютца пред оною и, опуская руки к земле, говорят на
своем языке тагара, что значит великий бог, не упоминая
других различных имян, которыя в числе богов поставляют,
а имянно юрунар, хомпорун, хотой хан, чесегей, сюге тоен,
иахсыт, разумеется ангел наставник.
4-	е. О шамане. Шаман у них в немалом почтении по при¬
чине, что бутто бы он с дьяволами имеет дружбу, по раз¬
ным с ними надобностям советуетца, и тако, есть ли кто
из якутов пожелаит узнать будущее о их счастии в ското¬
водстве, зверином промысле, а наипаче спастись от болезни
39

и о протчем, то просит шамана и угощаит жирным кобы¬
льим мясом (ибо оное по их вкусу самое лутчее), поят прос¬
тым вином или кумысом. А, он, надев на себя нарочитое
ради шаманства разными железными побрякушками из вы
деланных кож коротко зделанное платье и разтрепав волоса?
бе1 аит по юрте, шатая головою, кричит громко выговаривая
невнятные самим якутам речи, а сие значит, якобы, он при
зывает в совет по имени всякого из числа ему знакомых
дьяволов, бьет в бубен — наподобие решета обтянутого ко¬
жею, кривлясь, бросаетца во все стороны и кверху скачет
со всей мочи, а протчия якуты поддерживают ево глубоким
молчанием и наконец приходит в беспамятство и упадаит,
якобы без чуств, лицем к земле, а через полчаса или болше,
пробудившись и несколько отдохнув сказываит, что видел и
что дьяволы по ево прозбе объявили, чему все верят и ут-
верждаютца.
Да еще суть некоторый» шаманы что в присутствии всех
(сколко бы не прилунилось зрителей) пронзаит себя насквось
ножем или палмою; палма—нож противу обыкновенного гораз¬
до болше, ибо слишком аршин в ней длины и имеет его при
себе ради зверинаго промысла и дорожнаго случая, да сверх
того позволит которому из зрителей пробить себя в бок жер-
дию насквось и по обоим концам той жерди велит посадить
по одному маленькому ребенку и паки станет кверху ска¬
кать и шаманить. Яко выше и чем болше которой предста¬
вит сему подобных жестокости примеров, тем вяще почитает
его народ. Конечно, не осмелился бы я о сем в том неве¬
роятном упомянуть здесь действии, естли бы от однех толко
якутов, не многия русския люди подтверждают тоесть с тем,
что все сами упомянуто многократно своими видели глаза¬
ми.
5-е. О свадебных обрядах. Обыкновенно, приехав свекровь
3 женихом и с своими гостями и тестя угощают обедом и
кумысом и договорясь отводят на несколько времени жениха
с невестою в особую юрту, потом, побыв у тестя дни два
или три, бывают в гостях у молодова, дарят друг друга
жирным мясом, платьем, мехами и тому подобным.
А по коих пор муж Колыму то есть выкупу за невесту
скотом и денгами сполна по договору .де заплатит по то
время молодая жена живет у своего отца, куда муж к ней
ездит и имеют с собой детей, а когда выкупит, тогда уже
40

возмет ее в свое жилище, да сверх того, как свекор, гак и
невеста свекра, через три года видеть друг друга не должны
6-	е. О числе жен. Бедный или посредственный имеют пс
одной и по две жены, а достаточный по четыре или сколько
пожелают и состояние их дозволяет, а живут у мужа по
рознь, каждая со своим скотом, сколько которая себе от
мужа в колым или в приданое получила, а муж живет с
которою сколько захочет, однако-ж о благоденствии всех
стараится и хотя они гораздо ретка с собою и с мужем
бывают вместе, но никакова меж ними несогласия и ревности
не имеется и всякая о всем довольна щитает.
7-	е. Приданое невесты. Приданое, сверх неболшева числа
невестина платья, дается за нею почти весь тот скот, кото¬
рой за нею от зятя в колым получен, кроме употребляемого
при свадбе в пищу.
8-	е. О преимуществе жены с приданым. Есть ли кто же¬
ну получит с ея приданым, оная почитаится у них вольною
женою и потому муж уже ея продать другому не может.
9-	е. О разводах. Разводятся тогда, ежели муж и который
зол сделавщись учнет ее часто безвинно бить, тогда имеит
она право отойти со своим скотом к ея отцу и выйти замуж
за другова а есть ли жена своевольно куда уйдет, то уже
должна лишится своего колыму, взятых же за колым жен
имеет муж власть продать в жену другому, ибо таковыя
почитаются у них купленными, а по смерти мужа должны
быть в замужестве за замужним братом или за другим евс
наследником.
10-	е. О именах детей. Родившимся детям дают имяна наз¬
ванием по их языку того, кто в те родины ис первых глазам
их предстанет, то есть человек или собака, зверь или птинй
и протчее.
11-	е. О воспитании и содержании детей от дня их рожде¬
ния. Буде в зимнее время, как скоро родится младенец так.
тот час же час валяют его в снег, а потом, обертев какой
либо лоскут, кладут малинькой берестяной или деревянной к
голове возвышенный ящик со зделанными в нем для спраж
нения скважинами, в коем он и лежит обвязаной тонким
ремнем без вынятия по судкам и более. В пищу ж даютем>
41

сосать кусок жиру и тем питают ево, доколе он что станет
сеть, а грудью вовсе не кормят. Ныне же, однако, некоторый
дают в,рожках сосать молоко.
12-	е. О нраве и дружелюбие к русским. Те, кои сопреже-
ны судьбою невежества и бедности меж собою согласны и
к руским таковыми кажутся, но достаточнейший ныне важ¬
нейшее свое время поросвещения и завсить всяк смотрит на
щастие от нижняго и в тяжбу или протест входить столь
охотны, что самомалейшая претензия к вечному их несогла¬
сию достаточною послужить может причиною. И вообще ска¬
зать, что сей народ есть весьма понятен, щедр и на отмету
(?) любопытен, но напротив того злопамятен, лехковерен,
робок, завистлив, ленив и лукавый.
13-	е. О физиогномии и о сложении тела. Обоего пола есть
некоторый веема болщаго и малова росту, но вообще боль¬
шая их часть посредственной меры люди, притом плотного и
крепкого суть сложения, лицом же смуглы, волоса у всех
черны, однако болше мужественным нежели гнусным тем им
видится лице, да и смугловатым есть посредственное, что не
воспрепятствовало ж и женскому их полу быть довольно
красивыми, есть ли бы оне не были плоско широковатыя и
на калмытских отчасти похожи и темнолицы,
14-	е. О промыслен продукте. Обыкновенной их промысел в
зверинной и рыбной ловле и в скотоводстве, отчего пропита¬
ние свое имеют и кажется, что у них иноверцев посредством
их промысла довольно имеется денег в золотой и серебряной
монеты. В зиму ж запасаются рыбою и сосновою, лежащею
на дереве под верхнею, корою с соком; такую кору, кото¬
рою высуша, истолча в муку, варят в яству себе с кислым
молоком житную кашу, подсыпав немношко ржаной муки,
которыя иметь могут.
15-	е. Употребление табаку. Табак, словом, все старыя и
малыя обоего пола курить охотники, употребляя малыя, напо¬
добие китайских, деревянный или костяныя трупки, а по их
званию ганза. Нюхают же в старости.
16. О наряде и опрятности, Мущины на голове волоса
совсем остригают, шапки носят ушатыя лутчаго зверя и все
их наружное платье несколько щеголевато. Шубы коротки и
42

разрезной фалт назади ради способности к верховой езде,
верх суконной или китайчетой, вокруг обшит шириною на
подобие ласканов, росомакой, соболем или бобром, а еже¬
дневный китайкою по большой части розоватого цвету. Ку’
шаки коженые, как пертупеи, с пряжкою, украшенные сере-
брянными блосками и такия ж при них огнива. И женщины оди¬
наково ж употребляют покройное платье и узнать только
можно женщину потому, что все у шеи носят длинныя сере-
бряныя или медныя серьги и втрое сплетенный назади головы
косы, да сапо*шки на ногах, по их этербясь, унизаны вокруг
на голенище широкою в ладонь разного цвету одекуем и
корольками, а иныя и шубы вокруг ими окладывают, но как
женщины, так и мущины рубашек не имеют, кутыванием
себя излишне не занимаются.
17-	е. О склонности к теплому или холодному климату.
Некоторый утверждают, якобы они более к стуже, нежели
к теплоте обычны, что теплыя и жаркия дни не всегда им
нравятся по той причине, что хотя многия из их обоего пола
на наряды себе убычатся и хорошою по их обычаю и вкусом
любят носить одежду, однако летняго платья не имеют и
желающия нарядно показаться в жарчайшия дни в тех же
щеголяют шубах в коих достаточно от лютых согреваются
морозов. А ис сего видно, что оне довольно, как противу
жару, так и морозов, крепки ибо, как выше сказано, летом
могут ходить в хороших шубах, а зимою естьли в дороге
или за промыслом зверей случится которому в худом платье
в жестокой мороз ехать верхом на лошади, то начнет мохать
руками ногами и всем корпусом двигатца и тотчас сночнет
снимает с себя шапку и руковицы. Ночью же у самого ма¬
лого огня на разосланных по снегу с дерев снятых ветвей
спят полунагие без просыпу, не чувствуя отнюдь тово, что
внешняя от огня тела их часть снежным инеем покрыта.
18-	е. О селении. Имеют по четыре и больше в разных мес¬
тах в разсуждении множества скота стойбища или жилья,
ис коих зимния деревянныя с чувалом и льдяными окошками,
а летния и осенния круглый, в коих сами по временам
живут.
19-	е. О скотоводстве, каким именно изобильны. Скота
конного и рогатого весьма много имеют и так по оному
страстны что без крайней нужды посторонним продавать
43

не рады, а упалой скот не наносит им убытка, ибо оного равно¬
мерно употребляют себе в пищу и тем только наипаче тщесла¬
вятся, что скота и скотников или пастухов имеют много и что в
летнее время могут вместо вина пить кващеной на кобыльем
молоке кумыс, а коровьева вместо квасу с водою разведеной
и называемой умдан.
20-	е. О ремесле женскому полу приличном. Сверх домаш¬
них и за скотом забот всякая женщина и девка шьют на
себя и на мущин из разных скотинных и из звериных кож,
гакож и ис сукна, делаными им скотских и из звериных жил
нитками платье, обувь, шапки, рукавицы и протчая.
21-	с. О пении песен. Петь больше мужчины, нежели жен¬
щины, охотники. Однако, в песнях их слогу нет и поют то,
что мыслят или глазам их встретится, то есть буде увидят
лес — о лесе, воду — о воде, и птицу — о птице, человека —
о человеке и тому подобное.
22-	е. Во время случающихся своих проездов коль скоро
на какую вземлетца в гору, то за благополучный свои выезд,
вырвав из лошадиной гривы по несколько волосов, вешает
на дерево в жертву диаволу, ьЪля при том, что и впредь
благополучно продолжать тот свой путь.
23-	е. О болезни. Болезням по натуре почти никаким не
подвержены, разве по случаю от удара и тому подобных
припадков. Впротчем 'весьма здоровы, лехки и проворны и из
них очень мало в молодых летах умирают, кроме оспенной
болезни, которую они называют поветрием, ибо прежде насе¬
ления меж ими русских сия болезць им не была знакома,
от которой оне иногда весьма страждут. Кроме того, как
мужской, так и женской пол, живут до глубокой старости
и до конца оной к верховой езде способны.
24-	е. О боязни больных и мертвых. Больных весьма боят¬
ся, ибо как скоро кто из них, даже не исключая жон и де¬
тей, заболит оспою, то здоровые оставя их в юртах с нуж¬
ною для них пищею уходят в дальныя по лесам места и жи¬
вут недопуская к себе никово оттоле, где есть оспа. Кто
ж умрет в юрте, то уже не живут в ней после, а остается
пустою, либо сожгут оную.
25-	е. О погребении вообще, а паче шаманов. Умерших
их якутов и их княсцов хоронят просто в землю на
44

пригористых местах более русскими за наем людьми, а ша¬
мана сами кладут поверх земли на лабазе, то есть в зде-
ланном на столбах по росту анбарчике, лехковерно мысля
бутто он, не быв в земле, прямо пойдет к своему дияволу,
которому в жертву вешают на дерево с убитой на сем место
жирной скотины кожу с головою и ногами, а лошадь х уз¬
дою — для его шамана на. том свете езды, мясо ж, по не¬
надобности уже ему, сами едят на том месте, где погребают,
а если богатой князец или голова равной тому пожелает
чести, то оному зделана будет многих на евО| погребение,
спрося жителей довольное тому число, ради угощения отка¬
жет убить скотины.
26-	е. О невоздержном употреблении пищи. Обыкновенная
их пища значит противу 14-го и 19-го пунктов, а когда слу-
читца у кого какой-либо в добыче зверь или пропащая либо
убитая скотина, то едят без устатку днем и ночью покуда
оную не окончат, а есть ли же иногда случитца иметь пи¬
щи, то без крайней нужды живут дни по три по четыре и
больще, не ев ничего, разве оставшие из прежде держенного
мяса кости, избивши, переваривают, а хлеба вовсе не пекут.
27-	е. Оружие, которым промышляют зверей и птиц. Ору¬
жие их природное лук и стрела, да длинной в аршин копье
о черенями, нож, называемые у них пальма и (с) сим ору¬
жием и стрелами, которыми удачно стреляют, выходят они
на зверинной промысел. От русских же некоторые достали
зинтовки, которыми промышляют диких птиц и белку.
28-	е. О торжественных веселиях и что тут происходит.
Всякой год в одно время, то есть майя от 10-го июня по
20-е число, как уже обыкновенно исправитца их скот, наде¬
лав довольно /кумыса, голова или князец, или кому из числа
достаточных заблагорассудитца, пригласит к себе, во пер¬
вых, шамана и весь свой обоего пола род, соберутца на из¬
бранное место и этот то, один раз в году, как »уже сказано
3 2-м пункте, за даровоцой милосердым могуществом в их
скотоводстве плод, в знак благодарности и жертвы, на вде¬
ланной нарочито посреди юрты огонь, вокруг которого все
первейшие в роде сидят мужья, взяв помянутой шаман боль¬
шую стопу, по их званию аях, наполненную кумысом и обо¬
ротись на восток льет трижды с коленопреклонением в чесь
чнлосердаго творца; потом, обрротясь на полдень, затем и
45

север, подобным же образом и с коленопреклонением льет
трижды кумыса на т"ог же (огонь ис то11 самые посуды, с
которой и прежде в чесь всем дьяволам, который по их
мнению во всех сторонах, к|х)ме восточной, многочисленны
находятца и которым тут же просит, дабы как полученными
плодами, равно и всеми пожитками дозволили оне спокойно
воспользоватца. По сей церемонии угощаютца все кобыльи.м
мясом и мущины напиваются допьяна (как от простого му¬
жики вина) кумысом, и наконец, мущины , забавляютца
конским рысканием и борьбою, донага раздевшись, а жен¬
щины нарядны в ето время в лутчее свое платье, взяв одна
другую за руки поют и по своим песням вкруг пляшут, и
сие торжество называют оне исех.
На подлинном подписал коллежский ассесор Осип Мату-
шевский.
III
По справке в ясашном повытье по нынешней вновь пере¬
писи во всем якутском ведомстве ясашных разных народов
состоит, а именно — якутов 34.132, тонгусов 2714, ламуток
386, юкагиров 581, итого 37813 человек и из них в ясак год¬
ных от 18 до 50 лет 16747, старых и дряхлых 0020, мало¬
летних ниже 18 лет 15046. Оные инородцы обязались в казну
платить ■ единственно по равномерным окладам; соболей
3163 3/4, в том числе 3122 соболя по 7 рублев на 21854 р.
а 41 3/4 по 4 рубли, на 167 рублей, итого на 22021 рубль.
Лисиц красных: 11327, в том числе 10318 лисиц по 2 рубля,
на 20636 Рублев, 1009 лисиц по 1 рублю 50 копеек за 1513
Рублев 50 копеек, итого на 22149 рублев на 50 копеек все¬
го по цене 44170 рублев на 50 копеек, по окладу денег
1293 рубль 50 копеек.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	Бахрушин, С. В. Историчческие судьбы Якутии, Сборник
«Якутия», изд. АН СССР. Л., 1927, стр. I—2 отд. оттиска. Его же:
А. Ф. Палицын, В сборнике «Века», под редакцией Л. И. Заозерского и
М Д. Приселкова.
2 Андреев А. И. Очерки по источниковедению Сибири, Х\Ч1
век. Л.. 1939 г. Его же: Очерки по источниковедению Сибири, вып
46

2.Й 1-я половина XVIII вша, Л„ 1940. Его же. Материалы по этногра¬
фии Сибири XVIII века (Советский Север, 1939, № 3).
3.	Попов, Н. А. Татищев и его время. СПБ.^, 1861. Андреев
А. И., Труды и материалы В. Н. Татищева о СибИсрй. («Советская эт¬
нография», 1936, № 6).
4.	Миллер, И. Ф., История Сибири, том 1, Л. 1937, стр. 547—8.
5.	См. «Описание народов, находящихся около Якутска, Охотска и в
Камчатке, в государственную Камер-коллегию от генерал-майора Иркут¬
ского губернатора и кавалера Бри.ля». (Российский магазин. Трудами Ф
Туманского, ч. 1-я, 1792).
Рукопись, датированная 1785 г., была исполь'зована в извлечениях
наряду с другими архивами материалами Спасским в статье «Якуты»,
«Сиб. Вестник», ч. III и IV. 1824 г.
См. о них также: Майков И. И. — Некоторые данные о тунгусах
Якутского края. Труды Воет. Сиб. отдела ИРГО, № 2, Ирк. 1898, стр.
I—2, Андреев, А. И.—Материалы по этногоафии Сибири XVIII века.
Советский Север, 1939, № 3, стр. 79.
6 С т р е л о в, Е. Д. — Акты архивов Якутской области (с 1650 г. до
1800 г.) том. 1, Якутск, 1916, стр. 269—296.
7.	См. труды Комиссии по изучению Якутской АССР, т. IV. .Я.. 1929,
стр. 43 — 46.
8.	Якутский республиканский архив, фонд 1-й (Якутской Воеводской
канцелярии), опись I, дело № 105: «Дело по указу Иркутского намест¬
нического правления о избрании способного человека для собрания извес¬
тий о вере и прочем разных племен иноверцов, населяющих уезды Якут-
ской области. Начато 4 генваря 1785 г.».
9.	См. цитированное выще дело Якутского республиканского архива л.
II, обор.
К серии ' описаний, выполненных одновременно в 60—70 гг. XVIII в.
и ’ло тому же самому поводу относятся, в частности, ведомости, выписки
из которых опубликовал И. В, Калачев в «Известиях Восточно-Сибир¬
ского отдела Русского Географического общества» (т. И, № 3, 1871.
стр. 43—45) под заголовком: «Образ жизни тунгусов и коряков, живших
в Иркутской Губернии в 1766 г., выписано из ведо.мостей, присланных в
Правительствующий Сенат от бьлвшего в Иркутской губернии губернато¬
ром, генерал-поручика и кавалера Бриль, хранящихся в Московском ар-
Хиве Министерства Юстиции, д. 390—399». Судя по содержанию, это
описание было доставлено охотскими властями. Там же. очевидно, долж¬
ны храниться беловые тексты публикуемых нами документов, составлен¬
ных в Якутске.
10.	Т а-М же, лл. 12 об., 13—17.
11.	С р. С. В. Бахрушин, Г. Ф. Миллер, как историк Сибири, а
книге: Миллер Г. Ф. История Сибири, I, стр. 35.
12.	Названное дело Я. Р. Архива, лист 1-2-й. О Маркловском см.-
сведения помещенные в статье И. С. Москвина «Воеводы и начальники
47

<4.
Там
15.
16.
17.
»
16
19.
20.
21.
»
г. Якутска и их действия?). (Памятная книжка Якутской области за
1863 г„ издание Якутского областного статистического комитета, СПБ.,
1864, стр. 196).
13.	См. названное дело Якутского Республиканского архива, л. 3-й.
л. 34 (23. VI. 1785)
л. 39 (29. V.1785)
л. 40 (19. VI. 1785)
л. 44—45 (7. Х.1786)
л. 47—48
л, 50 (т. 11.1787)
л. 51—52. (17.ХП.1786) л. 53
лл. 22—30
22.	См. соответствующие места «Словаря якутского языка» Э. К. Пе-
гсарского и работы, посвященные мифологии и религии якутов (Кулаков,
ского, Трощанского, Кочиева, Припузова, Серощевского, Приклокского я
яр. авторов).
23.	Серошевский, Якуты. СБП, 1896, стр. 506—8. Мнение
Серошевского по существу разделяется Н. А. Виташевским (см. его
Якутские материалы для разработки вопросов эмбриологии права. «Мате¬
риалы по обычному праву и по общественному быту якутов». Труды
комиссии по изучению ЯАССР, т. IV, Л. 1929, стр. 167,171.
Взгляд Серощевского подтверждается таким суровым критиком его
работ, как Ионов, который тоже подчеркивает, что счет родства в ийэ
ууЬа ведется по мужской линии (см. В. М. Ионов, Обзор литературы по
верованиям якутов. Живая старина, XXII, вып. III—IV, 1914, стр. 232).
24.	Хозяйственное значение многоженства у богатых якутов, кстати,
выразительно обрисовано и позднейшим документом, делом 1823 г. об
«Оседлых, кочующих и бродячих иноверцах», где сказано; «Богатые
якуты имели многих жен для призрения обыкновенно состоящих в раз¬
ных местах домов и скотоводств, ибо жены усерднее управляют име¬
нием, нежели сторонние лица, чрез что улучшается хозяйство и сбере¬
гается состояние». (Из «Дела по предложению господина Якутского
областного начальника с приложением отношения Губернского прави-
тельства о доставлении в Губернский Совет нужных сведений о оседлых,
кочующих и бродячих иноверцах. Начато 10 геив. 1823 г.»). Ср. Э. П е-
карский, Из якутской старины (к статье В. Ф. Трощанского «Любовь
я брак у якутов». Живая старина, 1909, вып. II—III, стр. 28) Подлинник
дела хранится в Якутском Республиканском архиве НКВД ЯАССР, фонд
!2. оп, I, № 10а.

М. я. СТРУМИНСКИЙ
КУСТАРНЫЙ СПОСОБ ДОБЫЧИ РУДЫ
И ВЫПЛАВКИ ИЗ НЕЕ ЖЕЛЕЗА ЯКУТАМИ
Туземное население Якутии ещё до прихода русских было
хорошо знакомо со способами добывания железа, и этот ме¬
талл ему был достаточно известен. На это указывает нали¬
чие в Якутском лексиконе названий железа («тимир»), же¬
лезной крицы («болго»|), приборов, употреблявшихся при вы¬
плавке железа («холо», «сорчо» и др.;). Об этом же говорят
и архивные .Г10кументы. В 1647 г. Якутский воевода Вас.
Пушкин доносил в Сибирский приказ: «А как, государь, мы
холопи твои приехали на великую реку Лену в Якутский
острог, и у иноземцев якутов их як^ское дело железо ест
самое доброе, а плавят де, государь, они то железо ис ка¬
менья не- по многу, не на большое дело, на свои якутские
пальмы, вместо сабель делают и ножи, а большово у них
никаково железного дела нет ж и многово железа плавить
не умеют»'.
Что касается того, что якуты знали железо ещё до прихо¬
да русских и делали из него копья, стрелы, панцыри, ножи
и т. п., подтверждается якутскими преданиями, часть кото¬
рых приводит В. Серошевский в своей монографии «Якуты».
С приходом в Якутию русских нужда в железных изде¬
лиях быстро стала расти. Первый якутский воевода Петр
Головин, в числе прочих припасов, ввозил в Якутский острог
н железо, которое шло на постройку острогов, на выделку
инструментов, судовых якорей, а также с/х. орудий — гор-
4—Сборник по этнографии
49

буш, серпов, сошников и проч. Необходимо было железо
также и для военных целей, в особенности для выделки пу¬
шечных ядер.	»
Доставка железа в Якутию была сопряжена с большими
трудностями. Ввозимые товары, в том числе и железо, до¬
ставлялись главным образом из Енисейска, через так назы¬
ваемый «Ленский волок». Этот путь проходил по Енисею,
Верхней Тунгуске и Илиму, затем через волок в Куту (ны¬
нешний Усть-Кут), оттуда вниз по Лене в Якутск. Вслед¬
ствие дальности расстояния, отсутствия транспорта и перво¬
бытного состояния дорог товары застревали в пути, зимова-^
ли в дороге или оставлялись на полпути за невозможностью
доставить к месту назначения. Между тем потребность в
железе с каждым годом возрастала. Все это обусловило
необходимость для Якутии развития собственной железо¬
делательной промышленности.
Через 100 лет после основания Якутска, в 1732 году, в
70 верстах от г. Якутска, вверх по р. Лене, на р. Тамге, был
основан Тамгинский казенный железоделательный завод.
Основание этого завода стояло в связи с известной Камчат¬
ской экспедицией Беринга, потребовавшей для её снаряжения
большого количества железа. Как видно из Сенатского указа
на имя капитана Беринга от 2 мая 1732 года, Тамгинский
завод имел своей целью обслуживать нужды экспедиции:
«Когда случится ну,жда в железе — говорится в этом указе,
— тогда возят от Тобольска до дальних городов, от чего
чинится в провозе лишний кошт, а при Ангаре реке, около
Идинского острога, и около Якутска имеется железная руда,
о Том послать в Коммерц-Коллегию указ, в котором рассмот¬
рев, велеть завести в пристойных местах малые заводы и
делать на них столько железа, сколько там на расходы на¬
добно, а лишнего не делать, потому что оттуда к здешним
портам за дальностью возить невозможно»2).
О том, при каких обстоятельствах был основан Тамгин¬
ский завод имеется указание в инструкции, выданной Адми¬
ралтейской Коллегией капитану Берингу, в которой говорит¬
ся: «с Аргунских серебрянных заводов командирован ко.мис-
сар Бурцов и с ним мастеровые люди для осмотра по р.
Ангаре, около Идинского острога и Якутска железных руд
и где лучше и удобнее можно найдут, там небольшой же-
50

лезный завод строить для довольства железом и железными
припасами назначенных экспедиций»^).
Руда для завода добывалась по р. Лене в 150 в. выше
завода, в так называемых «столбах» — высоких утесах по
реке. Как видно из донесений заводской конторы, стоимость
выплавленного на заводе железа, сравнительно с Уральским»
железом, была гораздо ниже; только одна доставка железа
из Екатеринбургских заводов до Иркутска обходилась тогда
чв 1 руб. 38 коп. с пуда, а прода^кная стоимость уклада и
стали в Иркутске достигала 4 руб. 6 коп. за пуд. Железо,
привозимое из Енисейска и Демидовских заводов, стоило
ещё дороже, в то время как железо из Тамгинского завода
принималось всего только по I р. 23 коп., а уклад по 2 р.
70 к. за пуд.
Вследствие низкой рентабельности завода, отсутствия же¬
лающих взять завод на откуп и по некоторым другим при¬
чинам, в 1744 году завод был закрыт.
Однако даже кратковременное существование завода ос¬
тавило известный след в быту населения, которое лучше
ознакомилось со способами получения железа из руды и
стало быстрее развивать кустарную железоделательную про¬
мышленность. Конечно, она долго носила весьма примитив¬
ный характер, а масштабы производства железных изделий
кустарным способом не могли удовлетворить все возрастав¬
ших потребио>стей населения. Вот почему в 1766 г. по указу
из Государственной Берг-Коллегии был командирован в
Якутск шахтмейстер Д^етенев с поручением удостовериться в
возможности возобновления Тамгинского завода. Очевидно,
деятельность его на некоторое время возобновлялась, но не
дала ожидаемого эффекта, так-как через 16 лет после ко¬
мандировки Метенева, в 1782 году, завод окончательно пре¬
кратил свое существование.
Закрытие Тамгинского железоделательного завода вызы¬
валось, кроме указанных причин, также и тем, что населе¬
ние, лучше ознакомившись со способами получения железа,
само, при помощи кустарного производства, удовлетворяло
свои сравнительно небольшие потребности в железных изде¬
лиях. Кустарное производство железных изделий, будучи
подсобным в хозяйстве якута, обходилось значительно деше¬
вле заводского производства, требовавшего больших накла,ц-
лых расходов, оплаты администрации, проездов и проч. Воз¬
^	51

можно также, что закрытие Тамгинского железоделательно¬
го завода стояло в связи с истощением запасов руды в
окрестностях завода, тем более, что с этого времени никаких
данных о Тамгинской руде не встречается. На сцену высту¬
пают новые месторождения железной руды по рр. Ботома и
Лютенга.
Со времени закрытия Тамгинского железоделательного
завода в течение всего XIX столетия кустарное производство
железных и других металлических изделий в Якутии прини¬
мает довольно обширные размеры, достигая своего высшего
расцвета во второй половине XIX ст., особенно после от¬
крытия пароходства по реке Лене, когда на рынках Якутии
появляются разные поделки не только из железа, но и из
меди, серебра и латуни.
«От устья Мархи до урочища «Кентиг» берега Вилюя
усеяны различными породами железных руд (бурый желез¬
няк, сферосидерит), богатых содержанием железа, служа¬
щего местному населению для различных домашних поде'
лок» — говорится в одном архивном документе ■*). О видах
кустарных изделий и их качестве также имеются совершенно
определенные данные; «В Мархинском, Верхне и Средне-Ви-
люйском улусах держится кустарное производство железных
изделий, как-то: ножей, топоров, кос, горбуш, пешней; двер¬
ных скоб и проч. домашних поделок — все это приготов¬
ляется из железа местных руд и вырабатывается до 1000
пудов в год; производством занято до 200 человек... Редкие
из кустарей достигают хоть относи^льного! аавершенства
своею промысла, болышшсгво выделывают плохо, особенно
закаливать совсем не умеют. Поделки расходятся только в
окрестном населении кустаря и дальше никуда в продажу
не поступают®). «В Октемском наслеге выделывают поделки
из меди, серебра, латуни; из железа выделывают топоры,
ножи, сохи, зубья для борон, скобы, гвозди и проч.»®).
Если учесть ежегодную потребность населения Якутии в
железе, определяв^пуюся Серошевским ^) для второй половины
XIX в. в 7.000 пудов, то кустарная добыча этого металла в
Вилюйском округе, в Жемхонском и Качикатском наслегах
и в Баягантайском улусе Якутского округа удовлетворяла
почти половину спроса на железо со стороны местного насе¬
ления. Хотя ассортимент железных изделий был невелик, и
качество их было не вполне удовлетворительно, тем не менее
52

местное население довольствовалось своей собственной
железо1Промышленностью. К концу XIX ст. с проведением к
Иркутску железной дороги, кустарная промышленность в
Якутии начинает падать, и снабжение Якутии железом пере¬
ходит в руки заводов Сибири и Европейской России.
В начале XX века якутский губернатор Крафт пытался
открыть в Якутии железоделательный завод и в личном
письме к министру внутренних дел Столыпину 10 янв. 1910 г.
ходатайствовал о командировке в Якутию горного инженера.
В этом письме Крафт, между прочим, писал следующее;
«Залежи железной руды находятся на огромной площади,
между рр. Лютенгой и Ботомой, впадающими в р. Лену выше
гор. Якутска, от 80 до 200 верст. Разработки руд произво¬
дятся якутами уже около 50 лег, причем добывается еже¬
годно до 600 пудов железа, употребляемого на мелкие по¬
делки: ножи, топоры, ножницы и т. п. Работы ведутся слу¬
чайно в береговых обнажениях руды или ямах, образуемых
от вырываемых бурями деревьев, причем ямы эти после пер¬
вого обвала бросаются и выработка переносится в другие
места. По условиям местонахождения руд сбыт железа, при
надлежащей постановке добычи и обработки его, представ¬
ляется возможным не только для нужд Якутской области,
но и всех приленских местностей Иркутской губернии и осо¬
бенно на золотые прииски, так как доставка железа могла
бы производиться во все эти местности дешевым водным
путем. Вопрос о. разработке железных руд, находящихся в
бассейне р. Лены, заслуживает самого серьезного внимания.
Якуты вырабатывают железо по способу, показанному им в
начале бО-х годов одним из случайных пришельцев некиим
Шестаковым, нисколько не улучшив техники производства.
Быть может, переселение сюда группы безработных горно¬
заводских мастеров с Урала, при некотором вэспособлении
со стороны правительства, дало бы толчок развитию дела на
р. Лене и тогда здбшнему населению не пришлось бы вы¬
писывать железо по высоким ценам»®).
В 1913 году согласно анкетным данным по обследованию
кустарных промыслов в Якутии, кустарное производство
железных изделий было распространено довольно широко®).
Так, во 2 Одунинском наслеге Зап. Кангаласского улуса
«три кузнеца приготовляют из железа разную домашную
утварь по заказам, а на продажу не приготовляют. Так же
53

исправляют охотничьи ружья. Один из них умеет плавить
серебро и медь, из которых изготовляет так же по заказам
предметы украшения.» В Намеком и Баягантайском улусах
местные жители выделывали из железа топоры, ножи, огнива,
долота, шилья, ножницы, копья, кайла, ледоколки и проч. В
Таттинском улусе кузнецы выезжали по приглашению даже
за пределы своего наслега и выделывали по заказам разные
домашние поделки из железа. Особенно широко распро¬
странено было кустарное производство железных изделий в
Вилюйском округе. Здесь выделывали не только уже не раз
упоминавшиеся домашние поделки, но даже столярные и
кузнечные инструменты, сохи, бороны, кровати, весы, утюги,
долота и проч. В с. Верхне-Вилюйском из местной руды вы¬
плавляли полусталь, а в Верхоянском округе бродячие пле¬
мена в горах выплавляли олово. Бо.льшинство населения этих
округов, в случае отсутствия руды на месте, покупало же¬
лезо у купцов по 4 руб. за пуд, а заводское по 6—8 руб. и
более.
Интересные данные о кустарной выплавке железа сооб¬
щает один и^частников Якутской лесоустроительной партии
(1910—1914 гг!У, работавшей в пределах Витимо-Нохтуйского
и части Олекминского лесничества: «Особое вйимание —пи¬
шет он — обращает на себя кустарная выплавка железа,^
причем свойство железа, взятою из разных рудников, раз¬
лично; из одних рудников железо берут на гвозди, из дру¬
гих — на шины, из третьих — на топоры, ножц. и ножницы.
Мне случалось видеть в 1909 г. на р. Жербе в 15 верстах
от впадения ее в Лену, у якута Никиты, один нож, разре¬
завший стальной завьяловский перочинный ножик также
легко,, как будто деревянный. Этот факт указывает на ка¬
кие-то особенные свойства местного железа»'°).
С особенной остротой поднят был вопрос о железодела¬
тельной промышленности в период гражданской войны, когда
ввиду расстройства транспорта, совершенно прекратился
ввоз железа, и Якутия должна была сама обслуживать свои
потребности в железе и железных изделиях. Для предвари¬
тельного изучения вопроса о возможности открытия железо¬
делательного завода на Ботоме в 1920 г. туда командируется
подотделом исследования при Губ. ОНО студент геолог Ха¬
ритонов П. А., отчет которого дает довольно подробную
картину выплавки железа якутами. В 1921 году Якутский
54

Губсовнархоз даже построил небольшой примитивный пла¬
вильный завод, но гражданская война помешала пуску его
в ход.
Отчеты А. А. Гайдука и П. А. Харитонова'*) представ¬
ляют большой интерес для ознакомления с кустарным спо¬
собом выплавки железа, широко распространенным здесь до
1917 года.
Найдя обнажения "руды на дне ямы, образовавшейся от
вывороченного с корнем дерева, местные жители начинали
добывать руду с наступлением первых морозов. Разложив
на дне ямы костер, оттаивают руду, а затем кайлами выла¬
мывают её из-под пустых пород. Добытую руду оставляют
возле ям в кучах на всю зиму, а весной перевозят её к пе
чам — горнам, обжигают на кострах, очищают от камней и
земли, толкут в порошок, просеивают сквозь особые сита с
мелкой решеткой из тонких прутьев и после этого начинают
выплавку железа в печах.
О кустарном способе обработки железной руды якутами
некоторые данные сообщает участник экспедиции Гос. Центр.
Института Курортологии в 1935 г.:
«Во время моих маршрутных обследований в районе со¬
дового 03. Абалаах, мною были посещены эксплоатнровдв-
шиеся ранее кустарным способом месторождения железной
руды. Указанное месторождение расположено в Амгинском
районе, в 25 км. выше села Бютейдях по р. Соле. В настоя¬
щее время здесь можно наблюдать лишь большое число
ям, в которых добывалась руда. Ямы эти расположены в
основании склона правого берега р. Бухаболы (правый при¬
ток р. Солы). В отвалах ям имеется большое количество
кусков кварцитоподобного конгломерата. По словам местных
жителей, железная руда залегает под песком и конгломера¬
том на глубине 1,5 м. При добыче руды пласт прослеживает¬
ся до глубины около 3-х метров. Далее ямы не рылись
пз-за- вечной мерзлоты. Местные жители утверждают, что
железная руда залегает сплошными пластами, протягива¬
ющимися на 6 км вверх от устья по правому берегу р. Буха¬
болы на 5 км вверх и на 1 км вниз от урочища Сангалы —
Бастаах, по правому берегу р. Солы. Описанное месторожде¬
ние эксплоатировалось местными жителями, железо шло на
изготовление топоров, ножей, горбуш (кос) и пр.» '2).
55

Печи для выплавки железа (см. чертежи в жури. «Хозяй¬
ство Якутии») представляют из себя деревянный с квадрат¬
ным почти основанием сруб из бревен толщиной в 272 верш¬
ка и длиной около % сажени, высота сруба Ч2 сажени. Зад¬
няя стенка выше других вершков на 6—8; в передней стенке
сруба делают отверстие для первоначального разогревания
печи дровами, выпуска раскаленных шлаков, вынимания
железа и вдувания мехами (через трубку) воздуха в печку.
Сруб заполняется глиной, и в ней во всю высоту сруба дела¬
ют самую печь, задняя поверхность которой находится на
расстоянии 12 вершков от передней стенки труб. Верхняя
горизонтальная поверхность печи служит для хранения запа¬
са угля, выжженного из сухостойной лиственницы в коли¬
честве, достаточном для выплавки одного куска железа,
чтобы, по мере сгорания угля, его сгребали в отверстие печи
деревянной клюкой.
Раскалив дровами печь через незакрытое отверстие,
высота которого около 8 вершков, высыпают на дно печи в 1
—1/2 вершка слой очень мелко просеянного угля, затем на
1 — 1 вершка слой более крупного, но также просеянного
угля, отдельные кусочки которого имеют величину '/з вершка,
стараясь придать этим слоям горизонтальную поверхность.
Оба эти слоя угля якуты называют постелью для железа.
После этого отверстие засыпают до половины высоты землей,
на которую кладут глиняную необожженную трубку длиной
6 — 7 вершков, диаметром около 1 вершка, закладывают её
камнями доверху отверстия с расчетом, чтобы .нижняя часть
печи имела внутри более или менее правильную форму, окон¬
чательно заделывают землей отверстие и приставляют к
трубке два самодельных кузнечных меха, которыми пооче¬
редно работают два человека, сменяясь каждые 20 минут.
После заделки печи в неё бросают через верхнее отвер¬
стие немного раскаленных углей и засыпают холодным уг¬
лем доверху так, что уголь образует под печью горку в
4 — 5 вершков; когда помощник мастера начинает работать
мехами, мастер рассвшает по углю мерку нетолченой в поро¬
шок железной руды весом около 7 фунтов. Эта мерка опре¬
деляется приблизительно для каждой печи. Когда уголь
прогорит настолько, что над печью его не останется (это
бывает минут через 20), то вновь над отверстием насыпают
горку угля, а на нее порошок руды. Засыпку руды произао-
56

дят пять раз, всего в количестве около 1 пуда 10 ф. с каж¬
дым разом увеличивая мерку руды. Через 1 У4 часа после
первой засыпки руды, когда угля в печи остается немного
менее половины высоты, прекращают работы мехами, проби¬
вают под трубкой узкое отверстие, которое, сейчас же пос¬
ле выпуска через него расплавленных шлаков, вновь наглухо
заделывают и опять, раздувая мехи, усиливают тягу воздуха
до тех пор, пока уголь почти совсем не выгорит до «посте¬
ли», находящейся на дне воздушного тока. Тогда тягу пре¬
кращают, убирают мехи, разбирают землю и камни в отверс¬
тии печи, снимают с «постели» раскаленный добела, круглый
по форме печи, кусок железа, толщиной около 1 V* вершка,
выбрасывают его на снег, особой деревянной колотушкой
разбивают спекшиеся на поверхности железа шлаки и топо¬
ром разрубают его на три четверти по диаметру, чтобы вид¬
но было, насколько хорошо выплавилось железо. После этого
тотчас же возобновляют операцию, разровняв оставшийся в
печи горячий уголь.
При умелом регулировании тока воздуха опытный мастер
может получить около 20 ф. железа^ в среднем же из пуда
руды выходит 18 — 20 ф. железа в течение приблизительно
2-х часов.
Описанный процесс кустарной выплавки железа сделан
ревизором лесоустройства Гайдуком. Аналогичный сыродут¬
ный способ выплавки железа с некоторыми подробностями
описывает студент Харитонов, наблюдавший выплавку желе¬
за в 1920 году в местности Орто-Алас у якута М. А. Аниси_
мова.
По его наблюдениям, руду сжигают на открытом возду¬
хе, затем измельчают в выдолбленном из дерева корыте
деревянной ступой «согох», просеивают в решете из старой
«морды» (сплетенной из ивы ловушки для рыб, конусообраз¬
ной формы), после чего руда готова к выплавке, которая
началась в 12 ч. ночи. Ещё днем печь подтапливают сухими
поленьями, причем головешки и уголь выбрасывают через
отверстие в груди печи. Нижнюю часть печи покрывают
угольной пылью толщиной пальца в три и уплотняют ла¬
донью. Печь наполняют доверху деревянным углем и через
боковые отверстия подбрасывают в нее несколько тлеющих
угольков. Круглое отверстие печи замазывают таким образом:
57

нижнюю часть печи посыпают простой суглинистой почвой,
бедной растлтельными остатками. На нее кладут «сорго» в
середине отверстия печи, точно измерив расстояние от каждой
стенки печи особым измерительным прибором «холо». Вок¬
руг трубки «сорго» кладут камни, куски кремнистых извест¬
няков. Затем замазывают наглухо тем же суглинком все от¬
верстия, кроме отверстия «сорго». Сверху на печь набрасы¬
вают конусообразно кучу угля,в 8 ф. весом, а на последнюю
—обожженный, измельченный и просеянный бурый железняк
особой меркой, корытцем, вмещающим 11—13 фунтов руды.
Затем укладывают перед печью два действующих поперемен¬
но меха и направляют мехом воздух в отверстие «сорго».
После нескольких минут дутья поджигают выходящие под
печью газы. Через 30 минут дутья кучка углей, насыпанных
на печь, постепенно провалилась в печь, после чего насьп?ают
новую кучку в прежнем количестве и вторую порцию руды
по той же мерке. Третью порцию посыпают через 18 минут,
четвертую — через 23 минуты, пятую, последнюю, через 18
минут. Количество руды ка^кдый раз несколько увеличивали.
Когда угля оставалось меньще чем в половине печи, тогда
тонкой палочкой пробивали в «сорго» отверстие в суглинке,
через которое вытекает жидкий щлак разных цветов и от¬
тенков. Поддувку продолжают до тех пор, пока пламя не
сделается достаточно ярким и светлым. Дутье несколько раз
приостанавливается для уплотнения палкой путем шуровки
рыхлой и до бела накаленной крицы, которая видна через
верхнее отверстие печи. Когда угли совершенно сгорают,
закупорку разбивают, камни разбрасывают, выбрасывают
также оплавленные «сорго», крицу вынимают клещами, кла¬
дут на бревно, околачивают и разрубают топором.
Весь этот процесс плавки продолжался 2 часа 25 минут.
Работу производили двое—старик и мальчик, подросток лет 14.
Мехами работали поочереди. Третья и пятая засыпка сдела¬
ны через 18 минут, повидимому потому, что вторую и четвер¬
тую порции руды поддувал сам старик, тогда как первую,
третью и часть пятой—мальчик. Получается впечатление,
что если бы работали одинаково опытные взрослые рабо¬
чие, то крица поспела бы меньше чем за два часа. Крица
получилась очень хорошего качества, весом около 30 фунтов,
засыпали руду 5 раз по 12 ф., всего 60 ф. Угля израсходова¬
ли 60 ф., т. е. столько же, сколько и руды. Железа выплав¬
лено 33,3 проц. от общего количества руды. Чистый бурый
58

железняк может дать железа до 60 проц. Никакого флюса к
руде не добавляли, повидимому, руда сама содержит известь.
При увеличении количества угля при уменьшении порции
руды получается жидкий чугун, просачивающийся через тре¬
щины в дне горна под печь. После остывания он бывает ло-
•мок, темносерого цвета и содержит небольшое количество
ковкой стали. Якуты избегают получать такой продукт, пото-
.му что получающийся чугун они не могут использовать. На¬
оборот, при уменьшении угля и увеличении количества руды
получается рыхлое, пористое, плохо сваривающееся железо.
Описанный сыродутный способ выплавки железа в наших
условиях является наиболее дешевым, так как устройство нас¬
тоящей доменной печи, отапливаемой коксом, является делом
сложным и обойдется очень дорого. Правда, при сыродутном
способе выплавки руды расходуется много угля и получает¬
ся меньший выход железа из руды; зато этот способ отли¬
чается дешевизной, не требует крупных затрат на устройство
завода и дает возможность быстро получить готовый про¬
дукт. Успех выплавки железа зависит от типа печи и пра¬
вильной ее постройки, а потому на эту сторону дела необ¬
ходимо обратить самое серьезное внимание.
ПРИМЕЧАНИЯ
,	1. Колониальная политика Московского государства в Якутии XVIII в.
изд. ИНС, Л., 1936, стр. 139—140.
2. Поли, собран, законов, т. VIII, № 6041.
I. Т а м ж е, г. IX, стр. ^7.
4. Гос. Архив Якутской АССР, ф. 12,	11212, л. 106 (Отчет Вилюй-
ского окр. исправника за 1893 г.).
б.	Там же, л. 127.
6.	Ф. 12, № 14619, л. 71
7.	В. Серошееский, Якуты, т. I, стр. 390—391.
8.	Гос. Архив Я'кутско-й АССР, ф. № 386 неопис. материал, письмо от
12.1—1910 г. № 6.
9.	Гос. Архив Я'нутской АССР, ф. 490, оп. 1, № 25.
10. Там же. ф. 490, № -^6. л. 18.
П. Там же. ф. 326^ оп. 1, № 9, а также см. «Хозяйство Якутии»,
19Й8, № 1.
12. Там же, ф. 386, № 244, № 28.
59

Н. М. АЛЕКСЕЕВ
ОХОТНИЧИЙ ПРОМЫСЕЛ У „ДОСЕЛЬНЫХ“
РУССКИХ НИЗОВЬЕВ р. ИНДИГИРКИ*
«Досельные» русские, как они сами себя называют, засе¬
ляют Русско-устьинский наслег Аллаиховского района, зани¬
мая территорию общей площадью, приблизительно, в 14.000
квадратных километров. Географическое положение наслега:
71° с. щ. и 149° в. д. С севера граничит с Восточно-Сибир¬
ским морем, с востока—Нижне-Колымским районом, с юга
и запада—Юкагирским наслегом Аллаиховского района.
Местность, занятая Русско-устьинским наслегом, пред¬
ставляет собой тундру (сендуха), сильно заболоченную, про¬
резанную значительным количеством речек и массовых озер.
Кое-где в наслеге можно встретить тальник и кустарники,
которые к северу от наслежного центра—с. Полярное исчеза¬
ют совсем. Зимой ландшафт местности весьма однообразен,
кругом одна бескрайняя снежная пустыня. Летом всюду
видны многочисленные болота и озера. Оттаявшая сверху
тундра не высыхает. Продолжительность зимы — 8 месяцев
(с 1-го октября до 1 июня), весна — один месяц (июнь), ле¬
то — два месяца (июль и август), осень — один месяц (сен
тябрь). Часты сильные ветры, не только весной и осенью, но
и зимой и летом. Ввиду этого население даже в разгар лета,
в начале августа, не снимает с себя ватных костюмов. В
конце ноября месяца солнце сходит с горизонта и снова
*) Данная статья написана по материалам экспедиции НИИЯЛИ
Я АССР, состоявшейся летом 1946 года.
60

появляется только в 20 числах января. Числа 10-го мая в
полночь можно заметить край солнца, потом оно перестает
заходить вплоть до начала августа месяца.
Климат здесь типичный для тундровой полосы. Он- гораз¬
до мягче по сравнению со средней полосой Якутии. Фауна
менее разнообразна. Из животного мира здесь представлены:
песец (белый, очень редко — голубой), белый медведь, ди¬
кий о.тень, нерпа. Видов птиц сравнительно много; лебеди,
гуси, утки разные, куропатки и т. д. Из рыб водятся: нельма,
омуль, чир, ряпушка, муксун, пеллядь 'и др.
Население по национальности, за исключением 3 хозяйств,
—русское. Всего числится в наслеге 94 хозяйства, 332 че¬
ловека. Население растет. Так, например, по данным шести
последних лет годовой естественный прирост составляет
2.4%.
Исторические сведения о появлении здесь русских и за¬
селении ими этих мест весьма скудны, и этот вопрос продол¬
жает ещё оставаться не вполне изученным. Но, повидимому,
судя по языку и фольклору, они пришли с севера морским
путем.
Население занимается по преимуществу рыболовным,
охотничьим промыслами и собаководством. Разведением ро¬
гатого скота никогда не занимались. Для осеннего осмотра
пастей держат немного рабочих лощадей.
Все население наслега объединено в два колхоза: им.
Ворощилова и им. Калинина.
Охотничьим промыслом русско-устьинцы занимаются из¬
давна. Судя по терминам охотничьего промысла, а также по
топонимике (за редким исключением все речки и озера имеют
русские названия), некоторым охотничьим обычаям и рели¬
гиозным представлениям русские низовьев р. Индигирки, ос¬
воив новые места для своего жительства, сами самостоятельно
стали заниматься охотничьим промыслом. Ни в фольклоре и
ни в устных легендах и преданиях не сохранилось данных, по
которым можно было бы судить об их первоначальном появ¬
лении на р. Индигирке с вытеснением каких-нибудь других
народностей. Известно только то, что русские первоначально
заселили устье р. Елонь, при впадении в р. Индигирку и от¬
туда начади распространяться вверх и вниз по Индигирке.
Мы знаем, что соседи, юкагизированные эвены (называющие
^обя юкагирами), живущие в соприкосновении с русско-усть-
61

инцами, до самого последнего времени, не умели ездить на
ветках и на лодках. На берегу самой Индигирки они, как
оленеводы, кочевали ^ не могли надолго останавливаться.
Поэтому вполне возмо>§но, что русские низовьев р. Индигир¬
ки при заселении ими этих мест не встретили ни юкагиров,
ни эвенов, ни чукоч, которые, повидимому, лишь редко до¬
ходили до Индигирки. Если это так, то вероятно, что рус¬
ские, заселив эти мес^а, сами самостоятельно стали зани¬
маться охотничьим промыслом. Мало того: есть все данные
за то, что народности Севера: юкагиры, эвены и северные
якуты научились промышлять песцов пастями от русских. На
это, отчасти, указывает употребляемое у якутов и эвенов
олово «паас» от русского «пасть».
Из пушных зверей население наслега промышляет глав¬
ным образом песца. Другие виды пушных зверей, как-то:
белка, горностай, лисица, волк, медведь не имеют большого
хозяйственного значения, их промышляют в весьма ограни
ченном количестве.
Кроме пушнины промысловое значение имеет дикий олень;
из водоплавающей дичи: гуси, уАи, а из боровой — куро¬
патка.
а) Охота на песца
Добыча песца в валовом и товарном доходе населения
имеет крупное значение.
Песцы в большом количестве’ водятся на территории нас¬
лега. Кроме того, осенью, после рекостава, приблизительно в
конце октября месяца, песцы выходят из островов и побе¬
режья Восточно-Сибирского моря. Часть из них останавли-
вается на территории Русско-устьинского. наслега, а другая—
углубляется на юг. Вторая массовая миграция песцов проис-
ходит в марте, она обычно совпадает с периодом гона. Б
это время песцы, ушедшие на юг, возвращаются обратно в
тундру, а те песцы, которые осели на островах и на побе¬
режье моря, в поисках себе пар выходят в тундровую поло¬
су.
Гон у песцов, по наблюдениям самих охотников, начи
нается в конце февраля и продолжается вплоть до первых
чисел апреля. Иногда у песцов бывает период второго гона,
который начинается летом в середине июля месяца. Самки
щенятся после гона через 50—55 дней.
62

Для устройства норы (копище) песец выбирает возвышен¬
ности—холмы, высокие места, такие, которые не заливает
весенняя вода. В одном месте иногда можно встретить нес¬
колько песцовых нор. Норы по своему устройству бывают
разные. Новая нора обычно состоит из одного входа и жи¬
лой камеры, а старая—всегда имеет большое количество вхо¬
дов и глухих отнорков. Это объясняется тем, что песец с
каждым годом расширяет и совершенствует свои норы.
Песец очень плодовитое животное. Количество щенят в
одном выводке колеблется от 6 и более. В 1944 году на
местности Яранкин в середине июня И. И. Шкулев с своим
сыном Микунькой нашли один песцовый выводок, щенят
было 19 щтук.
Основным кормом песца являются лемминги и другие
мыши. В кормовом рационе также имеют значение и яйца,
утята, гусята, мёртвая рыба, мясо погибших животных,
иногда линные гуси и куропатки. Потребляет ли песец
растительный корм, как, например, голубицу, морошку,
клюкву и др., неизвестно. Точных наблюдений на этот счет
никто не вел, хотя в литературе имеются указания, что песцы
питаются и растительным кормом.
По рассказам охотников, цифрам заготовок и литератур¬
ным данным видно, что имеются большие колебания в чис¬
ленности песца. Они вызываются высокой смертностью моло¬
дняка из-за недостатка в корме, массовым мором среди пес¬
цов, различными желудочными заболеваниями и т. д. Эти
колебания в большинстве случаев имеют характер периодич
ности. «Едва ли будет ошибочен вывод, что в среднем по
Союзу ССР наблюдается трехлетняя периодичность в коле¬
баниях численности песца» (В. А. Гаубер. Песец и его про¬
мысел. Ленинград, 1939, ст^>. 16). В Якутии, по данным того
же автора, колебания численности песца не имеют опреде
ленной периодичности. Материалы, собранные нами по Рус
ско-устьикскому наслегу за 13 лет, показывают наличие
некоторой периодичности в колебаниях численности в улове
песца — через три на четвертый год.
Следует отметить, что удельный вес Русско-устьинского
наслега, расположенного у побережья, в заготовке пушнины
по Аллаиховскому району весьма значительный, колеблется
от 33 до 45®/о.
63

Промысел песца производится в основном пастями и кап¬
канами.
Пасти строят трех типов. Они называются ломовая, за¬
возная и коробовая. Самой распространенной пастью является
завозная, самой редкой — коробовая.
Указанные выше три типа пастей отличаются друг от дру¬
га только по форме сооружения.
Охотник старается соорудить пасть на высоком основа¬
нии с таким расчетом, чтобы пурга не заметала снегом вход
и внутренность пасти. А для того, чтобы песцы без особых
усилий поднимались в пасти, делают мост от земли до пола
пасти. Гнеток и коромысло сооружают с упором на колья.
Основанием у ломовой пасти являются палки, которые
концами кладу^тся друг на друга; сооружают её в виде ам¬
барной постройки. Основание возвышается от земли санти¬
метров на 40.
Завозная пасть отличается от ломовой только тем, что
основанием для неё служит плотный дёрн, причем гнеток и
коромысло держится на дёрне.
Коробовая пасть является технически более усовершен¬
ствованной. Преимущество её заключается в том, что гнеток
плотно прикрывает песца внутри пасти и предохраняет шкур¬
ку от хищников и мышей.
На песцов охотятся также осенью на собаках, когда снег
ещё рыхлый и глубокий. При глубоком снеге собака
быстро настигает песца, потому что у последнего нога короче
и он, проваливаясь, быстро устает. Продолжительность такой
охоты зависит от того, какая будет осень. При теплой, без¬
ветренной осени можно долго гонять на собаках песцов.
Как появится пурга и она начнет гулять по всей тундре,
разнося снег пылью по её простору, тогда снег сразу затвер¬
девает и охота на песца собаками прекращается.
Ружейный способ охоты на песца у русско-устьинцев в
последние годы не практикуется.
«Удача» в промысле песца во многом зависит от правиль¬
ной насторожки пастей и капканов. Как правило, устанавли¬
вают пасти раствором против господствующего ветра с тем,
чтобы ветер мог выдувать снег из пастей. Настораживарт
пасти в разных местах: по вискам, по их берегам (беречьям),
по берегам лайд и озёр, по холмам, буграм, ярам, едомам
64

(1'орк1^), ПО побережью моря, на постоянных местах, по кото¬
рым, по предложению охотников, лежит путь (кочёвка) пес¬
ца.
Осенью около пастей и капканов для подкормки песца
закапывают в яму рыбу или потроха добытых диких оленей.
Зимой вокруг ямы разбрасывают в качестве приманки тух¬
лую рыбу, тухлое оленье мясо, олений потрох, яйца, дичь
разную, рыбью кишку — тоже протухшие.
Наживляют «гвоздик» (спичка) симки крыльями гусей и
уток, сухой рыбой — юхалы, сухой сельдяткой, расколотой
вдоль пополам, называемой «булдырёк».
Капканы устанавливают: 1) осенью и весной — у норы;
2) на холмах, ярах, в местах скопления леммингов, предпо¬
лагая, что песец пойдет по этому самому месту. На таких
местах весною охотники ставят колья, чтобы песцы, остано¬
вившись, могли «чиканиться»; 3|) около «кокор», т.е. коряг,
где тоже самое могут останавливаться песцы; 4) на следах
песцов, предполагая, что по этому же следу пойдут и дру¬
гие песцы.
б) Охота на диких оленей
Вплоть до 1930 года русско-устьинцы в массовом коли¬
честве добывали диких оленей во время их переправы через
*р. Индигирку. Их били в конце июня, в то время, когда ди¬
кие олени из лесотундры, размножившись, направлялись
обратно на побережье Восточно-Сибирского моря, и в сере¬
дине августа, под осень, когда они выходили с моря на лесо¬
тундру.
Во время массового хода диких оленей, при их переправе
через р. Индигирку, русско-устьинцы устанавливали постоян¬
ное дежурство на круглые сутки. Дежурным вменялось в обя¬
занность следить за переправой диких оленей. Охота произ¬
водилась коллективом. Все Мужчины селения или заимки
:заранее приводили в порядок свои ветки и копья. Ружей
с собой не брали, так как от звука выстрела плывущие ди¬
кие олени в страхе бросались в разные стороны. Охотники
выбирали начальника, опытного охотника, хорошо знающего
этот промысел.
В то время, когда дикие олени с берега спускались в во¬
ду, тут же за ними на ветках пускались охотники друг за
а—Сборник по этнографии.
65

другом. Они умело окружали стадо оленей, если стадо не¬
большое, после чего,направляли их вплавь против течения и,
постепенно приближаясь к ним, кололи копьями в пах, в са¬
мое мягкое место. Если бывали большие стада, то отделяли
только часть и окружали её.
Среди оленей попадались так называемые «дракуны».
Они, завидя приближающй’ося к нему охотника, ложились
на бок и защищались всеми четырьмя ногами. От таких ди¬
ких оленей в 1927 и 1928 гг. утонуло в р. Индигирке два
охотника из русско-устьинцев. Таким образом, охота на диких
оленей во время переправы через реку требует хладнокровия
и осторожности.
Единственным орудием охоты на плывущих диких оленей
является копьё. Копья "бывают двух видов. Одно с длинной
рукояткой метра на 3,5 — 4, другое — длиной в I м. Хорощие,
опытные охотники берут с' собой эти два копья. Одним ко¬
лют, другое бросают.
Охотники во время такой охоты старались не выпустить
ни одного оленя, не дать И1М возможности уплыть и пере¬
браться на берег. Существовало поверье, по которому, если
из окружённого стада уйдёт хоть один олень, то он «сооб¬
щит» об истреблении их другим своим собратьям. Тогда те
олени, которые идут за ними, вернутся обратно и пойдут по
другому пути.
Охотники, ожидающие диких оленей, переправляющихся
с противоположного берега, должны были держать во рту
щепку, чтобы думы охотников не передавались на расстояннТ!
диким оленям, а попадали на щепку и задерживались в ней.
Охотники слова: добывать, промыщлять, охотиться, йли
убивать не употребляли, а говорили: «пощли ^^араулить».
Женщины, дети, вообще домашние выходили во двор иди
заходили обратно в дом быстро, чтобы дикие олени, подра¬
жая им. не задерживались на той стороне берега, смело и
быстро спускались в воду для переправы.
Убивая диких оленей во время их переправы, охотники
оставляли их в воде. Только как кончат истребление, тогда
и начинают вытаскивать на берег туши убитых оленей,
привязав их по 2—3 ремешками за рога.
Распределение добычи прежде начинали с выделения по
одной туше хозяйствам, которые не имели трудоспособных
мужчин. Остальную часть делили поровну между охотника¬
66

ми. Каждый сам для'себя освежёвывал тушу. Часть он при¬
носил домой, а остальную закапывал в яму на корм собакам.
«Массовая кочёвка диких оленей через Индигирку проис¬
ходила до 1928 года, с 1928 по 1930 г. был небольшой ход
оленей, с 1930 г. совсем не охотимся. Причина, говорят,
олень перекочевал на другое место, изменив своё направле¬
ние: например, на Хрому и в сторону Верхоянска». Так рас-*
сказывал Серафим Рожин — член колхоза им. Калинина.
Прежде на диких оленей охотились на плаву колымские,
омолонские и анюйские юкагиры. Они кололи оленей ко¬
пьями или пальмами. Но эта охота прекратилась, за исклю¬
чением омолонских юкагиров, в середине XIX столетия, в
связи с прекращением миграции оленей, повидимому, благо¬
даря их истреблению и изменению маршрута их кочёвок.
У охотничьих народов Севера существовал ряд магиче¬
ских запретов, связанных с промыслом. Известно, что юка¬
гиры и эвены во время охоты на диких оленей никогда не
говорили друг другу о том, куда и за каким зверем они идут
охотиться. «Когда охотники выходят и отправляются в раз¬
ное направление, они не говорят друг другу: «Охотиться за
тем-то и там-то», но (говорят) «посмотри такое-то и такое-
то место» (В. Иохельсон)). Кроме того, юкагирские и эвен¬
кийские охотники «делают всё возможное, чтобы скрыть факт
умышленного убийства, требуют, чтобы убитые животные
рассматривались как почетный умерший друг, а не как жерт¬
ва».
Юкагиры и юкагизированные эвены, а также северные
якуты (последние по материалам И. С. Гурвича) клали кости
диких оленей на специально изготовленный для этой цели
помост. У них считалось недопустимым перебить всё стадо
оленей, не оставив одного или нескольких животных на раз¬
вод.
Подобных случаев не встречается у русско-устьинцев.
Убитых диких оленей закапывают в землю только с целью
сохранения !#яса, а кости бросают. Во время переправы ди¬
ких оленей истребляют их полностью. Отсюда можно заклю¬
чить, что и описанные нами выше обычаи русско-устьинцев
не заимствованы от соседей.
67

в) Охота на гусей
Русско-устьинцы много промышляют гусей, весной и осе¬
нью ружьями, летом на ветках линных гусей.
Первые весенние гуси начинают показываться к Егорьеву
дню, т. е. к 7-му мая. Только в позднюю весну прилёт гусей
• задерживается до 12 мая. Летят гуси вдоль р. Индигирки.
Тут же после прилёта гуси начинают «хлопаться крыльями»,
т. е. отделяться парами. Гнездятся они на высоких местах
по ярам, буграм, холмам, островам и по высоким берегам.
Начинают делать себе гнёзда в начале июня (около 3 числа)
и тут же начинают класть яйца. Количество яиц от 4 до 10.
Выводят птенцов к концу июня или в начале июля. Основ¬
ным кормом является хвощ, называемый гусиной травой.
Едят также дресву.
Большое скопление гусёй наблюдается на ^тровах и
песчаных стрелках. Линяют они на лайдах, висках, протоках
и на берегу моря.. В самом Русско-устьинском наслеге гуси
массами линяют на Степановой лайде в 40 километрах от
Полярного (центр наслега); там ежегодно добывают от од¬
ной до трёх тысяч штук.
Ещё линных гусей бьют на Нижней лайде в 10 км от
Полярного Линька гусей начинается с 20 июля. В это
время линяют только холостые гуси. Через полмесяца они
отращивают себе крылья и начинают летать.
На линных гусей охотятся сетями. Их ставят на узком
месте лайды. Длина невода бывает около 50—70 метров, а
высота около 1 метра. Устанавливают невод кругом, остав¬
ляя узкий проход для входа гусей, называемый воротами.
Для того, чтобы невод прочно держался, растягивают его и
прикрепляют на кольях («тычки»]).
Охотники, плавая на ветках, гонят всех гусей, находя¬
щихся в лайде, на середину озера. Там, гоняя гусей взад и
вперед, обессиливают их. Первым признаком, что гуси окон¬
чательно выбились из сил, является то, что у них всплывают
наверх лапки. Тогда они перестают гоготать и начинают
беспрестанно пить воду. После этого охотнийг, постепенно
сближаясь друг к другу, окружают и направляют гусей к
воротам. При самом подходе к воротам охотники вплотную
приближаются друг к другу, так чтобы нос одной ветки
плотно упирался в корму следующей ветки, и, образуя сплош-
68

ной круг, не давая возможности уйти гусям, медленно заго¬
няют их в невод.
Как гуси попали в невод, сразу его затягивают. И охот¬
ники, вылавливая гусей из невода, свертывают им шею и
бросают на берег.
После этого исполнялся в прежнее время такой обычай:
вся партия отделяла около 200—300 гусей и закапывала в
яму для «го'спода бога». Кто-нибудь покупал их, на эти
деньги служили молебен.
До колхозного строительства распределение добытых гу¬
сей производилось по следующему принципу: выделяли сна¬
чала по полпая на одну мерёжу невода, остальное количество
распределяли: по полному паю на охотника, подросткам по
полпая, а самым маленьким детям по У4 пая.
Сейчас добытых гусей хранят в хранилище, например, в
Степановой лайде. Там можно сохранить около 1 Ч2 тыс.
гусей. Все добытые гуси поступают в артель, распределение
производится по трудодням.
Раньще забитых гусей просто закапывали в ямах. Они, в
большинстве случаев, шли на корм собакам.
На линных гусей охотились сетями тундренные юка1иры и
юкагизированные эвены. Охота производилась так же^ как и
у русско-устьинцев. Кто у кого позаимствовал этот вид охо¬
ты,—неизвестно. Так и до сих пор русско-устьинцы добы¬
вают линных гусей, чго в их языке называется «гусеванием».
Остальную водоплавающую дичь бьют ружьями, стреляют
из лука. При недостатке дроби стреляют в дичь гвоздями.
Куропаток ловят силкэми.
На белых медведей охотятся только на тех, которые
устраивают своё жилище на берегу моря, в сугробах снега.
Берлогу медведя можно заметить иногда по куржевам и по
выкопанному песцами снегу. Но обычно её находят охотни¬
чьи собаки. Они бегают кругом берлоги медведя, прыгнут
раза два, полают и начнут раскапывать снег. Охотничьих со-
баю не отпускают, держат их на верёвке. Когда собака рас¬
копает снег, тогда на неё сразу бросается медведь и выска¬
киваем наружу на половину своего роста или просовывает
голову. В это время охотники стреляют в медведя. Раньше
охотились луком, сейчас нарезными ружьями.
После того, как убьют медведя, ломают его жилище,
вытаскивают в наружу, снимают кожу. Голову отделяют
69

вместе с горлом и лёгкими и закапывают. Мясо медвед5Г
едят.
На нерпу охотятся специальными сетями на льду моря.
Мясо не едят, кормят им собак. Из шкуры шьют торбоза,
штаны Из шкуры детёнышей — шапки.
У русско-устьинцев бытовали различные поверья и запре¬
ты, связанные с охотничьим промыслом.
Отправляя на охоту сына или мужа, мать или жена, вый¬
дя на двор, сзади благословляла крестным знаменем и же¬
лала ему с добычей благополучно вернуться домой. Со двора
заносила щепки и клала их у камелька. Щепки, собранные
и занесенные ею, означали песцов, добытых её сыном или
мужем.
Молясь богу,' просили сендуху (тундру): «и-и, матушка-
сендуха, дай-да мне оленя (или песца»)!»
В старину, когда приезжали обратно домой с промысла,
то стучали в дверь, без стука не входили; тогда домашние
бросали в огонь пищу. Тем самым умилостивляли через огонь
сендущного.
Сендущный ведает тундрой и её богатством. Живет он в
море и на островах. Имеет жену и сына. Похож на человека,
одет в меховую одежду, только обязательно полы застеги¬
вает на левой стороне, крест на крест завязывается шарфом.
Не и.меет волос на лице, ни бровей, ни ресниц. Ездит 5н на
золках, песцах и лисицах. Любит играть в карты (русско-
устьинцы до революции были большими любителями картёж¬
ной игры), но только тремя мастями, без треф. Трефы не
любит, потому что они похожи на изображение креста. С
сендушным любили играть в карты колдуны и шаманы.
Если последние показывали ему трефы, то тогда сендушный
падал на спину и проигрывал. На завтра, при осмотре пас¬
тей, колдуны и шаманы находили много пойманных песцов.
Про заблудившихся и ппопавших без вести людей говори¬
ли, что их унес сендушный.
«Если ты заметишь, что проехал сендушный и увидишь
следы его нарты, то должен перекреститься и провести во¬
круг себя черту. Тогда к тебе придет сендушный и скажет,
что ты сломал его нарту и попросит исправить ее. Ты должен
согласиться, и скажи; найми меня. Сендушный наймет. Тог¬
да заговори: чорт с тобою, уходи, твоя нарта изладится.
Так и будет, за что сендушный отблагодарит тебя песцами».
70

Сендушный поет песни. Вот одна из его песен.•
Цветы алые бракую,
Милой не дарую.
Цветы алые вышиваю
Милой отсылаю.
Холостой мальчик гуляет.
Девушку примает.
Не садись, моя милая,
Против холостого.
Не ходи, моя милая,
К соседу, до беседы.
Холостой бровкаиЛ изводит
Из ума выводит.
Не садись, моя милая.
Против холостого.
Холостой мальчик гуляет
^	На двор вызывает.
/
Сендушный боится молитвы: «Да воскреснет бог и расто¬
чатся враги его...» и крестного знамени. Он по своему обли-
чию и по поведению не похож на духа-хозяина леса у яку¬
тов Баай-Баяная. Последний, по представлению якутов, ве¬
селый, шумливый старик. Он носит седые волосы и седую
бороду. Ездит на оленях. А сендушный не имеет волос на
лице. Серьезный. Ездит ^ на песцах. Любит играть в карты,
боится креста. У окружающих народностей: юкагиров, эве¬
нов и чукоч такого представления, какое существует у рус-
ско-устьинцев о сендушном, нет. Отсюда можно сделать за¬
ключение, что образ сендушного сложился у самих русско-
устьинцев.
Очевидно, постоянная борьба со «стихией», этой могучей
и грозной силой, трудности, связанные с охотничьим промыс¬
лом и рыболовством, добыча пушных зверей, диких оленей,
зачаст}’ю зависимые от «удачи», могло привести и к созда¬
нию образа доброго духа, ведающего богатством тундры,
который при милостивом, покорном обращении к нему помо¬
гал людям в их тяжелом труде.
Особым уважением у русско-устьинцев, как у якутов и
других малых народностей Севера Якутии, пользовался мед-
рзедь. К нему относились с уважением, называли его дедуш¬
кой, О нём говорили осторожно, с опаской, чтобы он не ус¬
71

лышал непристойные слова людей о себе. Медведя не «уби-
вают», а «промышляют».
Если дома «бают» про медведя, то просили: «дедушка,
царь-огоиь, не сказывай!».
Огонь, медведь и горностай—три брага. Старший' из них
—огонь, средний—медведь, а младший—горностай.
О «происхождёнии медведя» нам рассказывал Семен
Петрович Киселев, член колхоза им. Калинина. «Медведь, в ,
старину рассказывали, был человеком. Он оборачивался мед¬
ведем, -для чего брал ножик, плевал на него и натыкал на
лесину. Хватался за ножик и оборачивался медведем. Пре¬
дупреждал свою жену, чт^обы она за ножик не бралась.
Однажды человек, взявшись за ножик и обернувшись мед¬
ведем, ушел в лес. Женщина, не зная этого, выдернула но¬
жик. Человек в образе медведя пришел, увидел ножик, нету
его. Обратно он не смог превратиться в человека. Так, че¬
ловек и стал медведем». Вот почему русско-устьинцы почи¬
тают медведей.
Существовало много запретов, связанных с медведем. Так,
например, запрещали есть у медведя голову с горлом и с
легким; их хоронили, т. к. медведь считается братом человека;
запрещали есть матери мясо медведя, убитого её сыном, т. к.
медведь будет питать злобу на сына-охотника; запрещали
топтать шкуру медведя и шить из нее обувь; не полагалось
снимать шкуру медведя вместе с зубами: Это «чашка вели¬
кий грех», ты издеваешься над медведем.
Бытовали и другие запреты, связанные с охотой на песца и
.вообще с промыслом. Например, запрещали:
1. вынимать из пасти песцов против направления его дви¬
жения. Этот-обычай связан с повернем о том, что песцы, ес¬
ли вытаскивать их из пастей головой против входа, переста¬
нут попадаться в пасти. После этого целовали песца в нос.
Такой же запрет (за исключением целования в нос) суще¬
ствует у населения Оленекского и Анабарского районов;
2.	класть песца на нарту головой назад, а надо положить
его головой вперед.
3.	раньше, 1928 года, снимали шкуру песца без носа,,^
когтей и зубов. Зубы вытаскивали и затыкали их в щели*^
72

стен юрты или дома. Нос и когти оставляли вместе с тушей,
Снимать их со шкурой вместе считалось грехом;
4.	кормить собак головой песца;
5.	топтать женщине шерсть у пушных зверей, потому что
она грязная;
6.	есть беременной женщине головы гусей и уток, убитых
ружьём. Ружье перестает убивать,
7.	щипать пух и перо у куропаток в тундре, это —грех,
осердится сендушный.
8.	кормить головой нерпы тех собак, которые не ищут
нерпичьи логовища.
Таковы, вкратце, охотничий промысел и связанные с нимь
обычаи у «досельных» русскух низовьев р. Индигирки..

и. с. ГУРВИЧ
охотничьи ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ У НАСЕЛЕНИЯ
ОЛЕНЕКСКОГО РАЙОНА1)
Основными занятиями населения Оленекского района до
советизации были оленеводство и охота*).
Преобладала охота на мясного зверя — дикого оленя и
лося. Размеры добычи на трудоспособное хозяйство в год,
по опросным данным, колебались от 20 до 100 голов диких
оленей. Охота давала населению основной продукт питания
— мясо и позволяла умножать стада домашних оленей. У
населения сохранилось воспоминание о том, что в далеком
прошлом (период кыргыс юйэтэ) охота имела значительно
большую роль. В то время, по рассказам стариков, каждый
охотник имел только несколько штук домашних оленей, ди¬
кие же олени бродили большими стадами *).
^ Добыча пушнины имела второстепенное значение. 'В обмен
на пушнину население приобретало у купцов-скупщиков чай,
табак и боеприпасы.
В связи с большим удельным весом охоты в хозяйствен¬
ной жизни оленекского населения охотничьи обычаи и обря¬
ды сохранились сравнительно полно, некоторые из них соб
людаются стариками до настоящего времени.
Большинство охотничьих обрядов выполнялось только по
отношению к диким оленям и лосям. Цель этих обрядов —
обеспечение удачной охоты. Обрядов по отношению к цен
йым пушным зверям значительно меньше, и известны они
немногим. К мелким пушным зверям: белке, колонку, зайцу,
74

включенным в сферу охоты за последнее время, обряды не
применялись. Медвежий культ, сохранившийся неполно, рас¬
сматривается особо.
Удача в охоте, полагало население, зависит от соблюде¬
ния ряда обычаев и правил по отношению к добытым зве
рям. Главные из этих обычаев были: ритуал снятия шкуры и
разделки туши дикого оленя или лося с применением ряда
предосторожностей против пролития крови на землю и осо
бый вид захоронения черепных и трубчатых костей.
Тушу убитого оленя переворачивали на правый бок, про¬
изводили продольный разрез кожи между лапами или по
хребту в зависимости от того, для каких целей предназна
чалась шкура. Разрез производился также вокруг лап и го-
.повы. С этих частей тела снимали шкуру особенно осторож¬
но, обычно в домашней обстановке. При съёмке шкуры охот¬
ник старался не повредить мышц и, таким образом, предот¬
вратить пролитие крови на землю. С туловища шкуру обыч¬
но просто стягивали обоими руками и в тех местах, где она
не поддавалась, отделяли не ножом, а кулаками. После сня¬
тия шкуры рану, нанесенную оленю, томпонировали мхом и
закалывали деревянной иглой, чтобы не капала кровь.
Охотник, приступая к разделке туши, переворачивал оле¬
ня на правый бок и вспарывал брюшину с левого бока. На
предварительно расстеленную шкуру, мездрой вверх, выкла¬
дывали желудок и кишки со всем содержимым. Желудок
освобождали от содержимого, выворачивая его наизнанку, и
тщательно очищали о траву. Затем охотник расправлял же¬
лудок на колышках, в виде мешка, и сливал в него кровь,
скопившуюся во внутренней полости оленя. Для вычерпыва¬
ния крови вырезывали восемь ребер и складывали в виде
ковша. Рубец разрезали на мелкие части и смешивали с
кровью в желудке. После этого желудок с кровью завязы¬
вали и укладывали в матагу (переметную суму). Во время
переливания крови охотник брызгал ею во все стороны, при¬
говаривая: «Аан дойду иччитэ аЬаа!» Дух мира ешь! «Ойуур
иччитэ аЬаа!» Дух леса ешь! и т. д. По некоторым сообще¬
ниям, он ещё обводил вокруг туши кровью круг. После опе¬
рации по кровособиранию вспарывали шею и отделяли го¬
лову с пищеводом, с легкими и сердцем от всей туши. Отделе-
ние сердца от легких или головы до еды, напротив, не по¬
лагалось; это считалось таким же преступлением, как проли¬
тие крови на землю.
75

Голову, сердце и легкие употребляли в пищу в последнюю
>чередь и, если позволяла посуда, то варили эти части сов-
иестно. Конечности вырезали вместе с лопатками. Без пов-
эеждения позвонков ножом отделяли крестец. Все части ту-
ли укладывали на шкуре. Конечности должны быть ориен-
гированы копытами в сторону дома; крестец укладывался по
чаправлению движения; поверх всех частей туши помещали
голову с сердцем и легкими, также направленную мордой в
гторону дома. Это производилось, по объяснениям стариков,
чатем, чтобы и другие олени направляли свой путь к дому
охотника.
При перевозке расположение частей туши не нарушалось.
Бели охотник по каким-либо причинам не мог отвезти мя¬
со домой, то он прикрывал его шкурой и оставлял в таком
состоянии. Около мяса ставили шест с тряпкой, чтобы отпу¬
гивать птиц. У опытного охотника вся эта сложная операция
занимала не более пятнадцати минут*).
После употребления мяса оставшиеся черепные и трубча¬
тые кости укладывали на специально изготовленный для
этой цели помост, называемый дэлькэн.
Устройство дэлькэна крайне примитивно. Сооружение
состояло из пня, высотой в 1—1,5 м. с приставленными к
нему двумя жердями и постланными поперек жердей ветка¬
ми.
Помимо черепных и трубчатых костей, на дэлькэн клал
также оленьи лопатки, наз. долуур, употребляемые для га¬
данья, наружные половые органы самца с кожей, зародыит
обнаруженный в теле самки.
По отношению к трубчатым костям существовал запрет
разбивать их поперек. Для того, чтобы достать костный мозг,
их раскалывали вдоль. Кроме костей дикого оленя и лося на
дэлькэн укладывали также кости медведя.
Особенную заботу проявлял охотник по отношению к лоб¬
ной коже оленя, называемой таба баттах. Её подвешивали
для просушки в таком месте, чтобы она не попадала случай¬
но под ноги женщин и не могла быть облизанной собаками.
По мнению населения такие случайности магически прекра¬
щали удачу в охоте.
Описанные обычаи соблюдаются некоторыми стариками и
пожилыми охотниками до настоящего времени. Они указы¬
76

вают, что отступление от этих обычаев считалось греховным,
и нарушителя будто бы постигает кара в виде того, что его
пули перестают поражать дичь, животные не подпускают к
себе на расстояние ружейного выстрела или совсем пря¬
чутся.
Дать объяснение обрядовой сущности этих обычаев никто
из населения не может, О верованиях, породивших дан¬
ные обряды, можно судить по отразившимся в них запретам:
не проливать крови убитого животного на землю, не нару¬
шать связи между важнейшими органами и целости костей до
еды, не допускать осквернения сердца, печени, головы, го¬
ловной кожи и костей убитого зверя. Нетрудно видеть, что
все основные запреты направлены на сохранение магической
целости убитых животных и оберегания их от поругания.
Сопоставление дэлькэна с многочисленными человеческими
погребениями на столбах (аран'асы), сохранившимися в райо¬
не, позволяет предположить, что дэлькэн—не что иное как
воздушное погребение промысдавого зверя. По воспомина¬
ниям населения, воздушное погребение практиковалось их
предками до христианизации (XVIII вв.), а в отдельных слу¬
чаях и после®).
Причину такого вида захоронения населения видит в том,
что человек принадлежит к среднему М1И|ру так же, как боль¬
шая часть ЖИВОТНЫХ, и должен быть помещен после смерти
в родной стихии.
Забота о сохранении магической целости убитого живот¬
ного и воздушное погребение костей, повидимому, сопровож¬
дались в прошлом верованиями о том, что зверь или его ду¬
ша не прекращают существования после смерти. Несомнен¬
но, что сложные охотничьи обряды по отношению к промы¬
словому зверю имели целью предотвратить исчезновение зве¬
ря. Таким образом, охотничьи обряды оленекского населе¬
ния, по косвенным данным, можно отнести к широко рас-
пространному культу умирающегося и воскресающего зверя,
отмеченному В. Г. Богоразом®).
Длительная неудача в охоте, по мнению стариков, объяс¬
няется обычно нарушением какого-либо из описанных запре¬
тов, например, собаке удалось погрызть черепную кость дико¬
го оленя, женщина нечаянно переступила через охотничьи
принадлежности и т. д. В этом случае охотнику со всем
77

инвентарем надлежало пройти очищение. Обряд очищения
называжя «Чычыпкан»
Чычыпкан — идол антропоморфного вида, высотой до 2-х
метров. Толстая жердь, грубо обтесанная топором, заострен¬
ная вверху в виде головы со стилизованным овальным ли¬
цом и удлинённым носом, распиленная и расщепленная • с
другого конца, изображала фигуру Чычыпкана®). В качестве
рук, поперек жерди врезывали длинную палку и привязывали
её между двух деревьев для укращения Чычыпкана в вер¬
тикальном положении.
Ноги Чычыпкана (развилки жерди) расставлялись таким
образом, чтобы между ними мог пролезть челойек. По левую
сторону от Чычыпкана, рядом с ним, втыкали колышек с
заостренной головкой и стилизованным лицом, к нему под¬
вязывалось деревянное изображение рыбы. Этот идольчик изо¬
бражал спу1'ника Баяная—Сэмэкэйя со щукой.
По правую сторону от Чычь'щкана втыкали такой же ко¬
лышек, но без рыбы. Это сын Сэмэкэйя Кэлчэгэй Кээлээнй
Кэлэгэй Уол. На правой руке Чычыпкана помещали дере¬
вянное изображение птицы, называемое оксеку. Лица Чычып¬
кана и идольчиков должны были быть обращены на запад.
Перед Чычыпканом на деревьях укрепляли «ралама» —
веревочку с вплетенными лоскутами цветной материи и пуч¬
ками конского волоса. Деревья для красоты с лицевой сто¬
роны оголялись.
Под салама проходила вторая гирлянда, называемая дэл-
бэргэ. В отличие от первой, её украшали ещё шкурками пуш¬
ных зверей. Шею Чычыпкана повязывали зеленым лоскутком,
изображавшим платок, а туловище перевязывали тряпкой, за¬
менявшей кушак. Перед Чычыпканом разводили костер.
Убивали домашнего оленя и его кровью мазали рот, руки и
колени Чычыпкана и идольчиков.
После кормления идолов, кормили огонь, бросая в него
кусочки коленного жира оленя и пучки конского волоса.
Охотник с ружьем и посохом заходил за Чычыпкана и про¬
лезал между его ног, переставляя Сэмэкэйя на правую сто¬
рону.' Пролезание с переставлением Сэмэкэйя повторялось
три раза. Движение производилось по солнцу. Затем охотник,
не оборачиваясь, закрывал вход Сэмэкэйем -и шел на охоту,
бормоча заклинание:
78

Ч ы ч ы п к а а н а л г ы Н а
Уокка ас, сиэл быра5а-быра5а алгыыллар
Эргэнэ хара тыа иччитэ
Эчэнэ Бэргэн!
Хааннаах хойгуолаах
Хаан хара тыа иччитэ,
Бэттэх херен мичээн'нээ!
Сурэ5иИ- селуердун,
Быарын' манньыйдын!
Буур кыылгын
Булун" сиргэ буллар!
Тайах кыылгын
Кэриигэ кэккэлээ,
Тубэ сиргэ тубэЬиннэр!
Тугут кыылгын
Т050Й сиргэ то50оЬуннар!
Туохтан-ханныктан омтуорду№
Байдам-сайдам бэриилээх,
Баай барыылаах,
Дьцдлаайы кэскили онч)рооччу,
Кунун- ахсын кере-истэ сылдьааччы,
Байаанай эЬэкээм!
Дьоллоох уйэ тухары туруордум,
Дьоллоох чычыпкаан маЬы,
Уйэттэн уйэБЭ,
Оботтон оБобор диэри туруордум!
Чычыпкаан! тоБус уйэ тухары
Уунарын’ улгумсуйдун,
Биэрэрин- бэргэнсийдин,
Уоттаах харахтаах одуулаабатын,
Сытыы тыллаах утары эппэтин!
Туулээх ытыстаах тэбэт Байанай!
Суолун" тердугэр унаар саламаны
Тардан тураммын
Уйгуну-быйан-ы кердестум,
ЭЬиилги дьыл баччатыгар диэри
ЭЬэкээнй кытта быраЬаай!
79

Заклинание Чычыпкана'')
Бросая в огонь пищу и конский волос, произносят закли¬
нание;
Дух осеннего темного леса
Эчэнэ Бэргэн,
С изображением Банная, намазанным кровью,
Могучий дух черного леса!
Повернись ко мне лицом и улыбнись!
Пусть раздобреет твое сердце,
Пусть умилостивится твоя душа!
Помоги разыскать доброго дикого оленя
В одиноко стоящем лесу;
Образуй ряд из лосей у опушки леса,
И направь их ко мне в лесную чащу;
Загоняй молодых своих оленей
В изгибы леса к моим тропам.
Отчего и почему ты недоволен,
Ты шедро воздающий,
Баай Барыылаах,
Годичное благо творящий.
Ежедневно о нас заботящийся,
Дедушка Баянай!
На вечное счастье я поставил тебе
Счастливого деревянного Чычыпкана,
Поставил я его с поколения на поколение
И на веки вечные!
Чычыпкан! на девять веков
Пусть будут щедры твои дары.
Пусть будут своевременны твои подарки.
И люди с огненными глазами
Пусть не сглазят тебя,
Да люди с остро.злыми языками
Пускай не говорят плохого против тебя!
. О, щедрый мой Баянай,
В руках всегда держащий пушных зверей!
На перекрестке твоих путей
Белую саламу перетянув,
Прошу тебя воздать мне
Обильное богатство!
Прощай вместе с ЭЬэкэнем
До этой поры будущего года!
т

в том месте, где удавалось после обряда убивать зверя,
охотник разводил костер и кормил огонь. Церемония кормле¬
ния огня сопровождалась заклинанием духа огня.
^	Аал уот алгыЬа
Аал уот!
Аан дойду иччитэ!
Твгуруйэ туес
Чууччу Кыламан,
Бытарыс баттах,
Харчы сото,
Харба бытык,	’
Сээркээн сэЬэн,
Уот аЬый тойон!
Кэлин атахха кэбирдээмэ,
Илин атахха будустээмэ,
Кылгас тырым кыымнэн,
УЬун нуо5ай буруолан,
Унаар салама тутуурдап,
Уо, дьаралык!
Уйалаах 050ну терет,
Курувлээх суеЬуну иит.
Иэбиилээх иэдэстээх,
Эбирдээх таныылаах,
Хотоостугас хон-оруулаах,	,
Хотой АйыыЬыт!
Уоттаах харахтаах
Таба кербетун,
Сытыы тыллаах
БыЬа эппэтин,
Уруелээх суустээх,
К'ириэстээх бэргэЬэлээх,
Уорданан олорор
Уордаах хаарый!
Заклинание священного
Священный огонь.
Дух Вселенной,
Во все стороны грудь^
Пламенные ресницы.
Кругом раскиданные волосы,
6—Сборник по этнографии.
огня'®)
81

Короткие голени,
Мочальная борода,
Велемудрый старик Сээркээн Сэсэн,
Господин—грозный огонь!
Передним ногам споткнуться не давай.
Задним ногам задержки не делай,
Короткая мерцающая искра да будет с тобой,,
Длинный стелющийся дым да будет с тобой
Да имей всегда в руках белую салама,
О, будь счастье и удача!
Рожай детей со священной колыбелью.
Выращивай скот с неразрущаемыми изгородями Ч),
Ты с выдающимися скулами,
С рябыми ноздрями,
с кривым переносьем
Наш Хотой айыысыт!
Кто с огненным взором
Пусть не сглазит тебя.
Кто с остро-злым языком
Да пусть не накличет беду.
Будь благосклонен ты.
Всегда пребы1Вающий во гневе,
С рогами на лбу,
С крестом на шапке.
Грозный Хаарый!
После обряда охотник охотился в течение трех дней. Если
поблизости удавалось убивать дикого оленя или лося, то
охотник возвращался к Чычыпкану и смазывал лица идолов
сердцем добытого зверя, а на руки Чычыпкана вешал ниж¬
ние зубы.
Иногда обряд Чычыпкан устраивался по просьбе охотни¬
ка шаманом. Шаман камлал, обращаясь к Баянаю (духу охоты)
и указывал охотнику место, где он должен встретить зверя,
Если охотнику не удавалось убить в указанном месте оленя,
то это означало, что удачной охоты он никогда иметь не
будет. По некоторым сообщениям, Чычыпкан устраивался
перед началом сезона охоты, и очищение проходили все охот¬
ники из данной семьи; под Чычыпканом расправлялась на
коль;шках оленья шкура, снятая чулком, и через нее протас¬
кивали охотника с его снаряжением. Обряд Чычыпкан при¬
менялся 20—30 лет назад и в настоящее время о нем знают
только пожилые охотники.
82

Магический характер этого очистительного обряда, в
юбъяснении его населением, выступает весьма ярко. Счита¬
лось, что неудача, грязь все остается позади Чычыпкана.
Сам Чычыпкан рассматривался не как дух, а как магичес¬
кий снаряд для отделения скверны от охотника.
Более обычным было очищение дымом. Перед уходом на
промысел с новыми снастями или оружием, после долгого
перерыва в охоте, охотник очищал свои вещи над огнем,
бросая в него жир и приговаривая алые! алые! (возьми! возь-
ми!)*2).	|)
Некоторые охотники имели специальные магические сна¬
ряды в виде идолов для обеспечения удачной охоты. Если
охотник убивал дикого оленя со сросшимися ветвями рогов,
то это, по мнению населения, предвещало ему удачную и бо-
.гатую охоту. Сросшиеся рога спиливали и обрезали таким
образом, чтобы придать им вид овального кольца, ^читалось,
что в этом кольце заключен дух покровитель охоты, имено¬
вавшийся так же как и дух огня — ЭЬэкээн.
Рога обшивали шкуркой, а месту срощения придавали вид
стилизованного человеческою лица. Перед охотой ЭНэкээн
кормили, т. е. смазывали его лицо жиром и ставили около
огня. От тепла лицо1 ЭЬэкээна лоснилось. Тогда ЭЬэкээна
подбрасывали вверх и смотрели, как он упадет. Если ЭЬэ-
кээн падал лицом вверх, это предвещало удачу, если вниз, то
неудачу, и охотник мог не итти на промысел.
Если после удачного гадания удавалось убить дикого оле¬
ня или лося, охотник после возвращения кормил ЭЬэкээна и
привязывал к нему нижние зубы и коленный жир. ЭЬэкээна
во время обряда кормления просили специальным заклинанием
быть таким же щедрым и в другой раз
ЭНэкээн алгыЬа
Аал уот иччитэ аЬаа!
Аан дойду иччитэ сыИааБыр!
Баай ЭЬэкээн уола элэЬин суурук,
Сиинкээн кыыЬа Син'иликээн Куо,
Баттах сын-аахтаах Баай Байанай,
Турулуур туутчут, мэтэс мэргэн,
Хааннаах хойгуо,
83

Биэрэрин- бэргэн
Айарын" амырах буоллун!
Т050Й тоБойго норБоно
Сотолоохто тоБооЬуннар,
-Эргэнэ муостаахта иэнигит,
Алдьархайы ачалааБЫнан амарыт,
Тон-у тобуктаахтарынан бардамнаа,
ИриэнэБИ итирдээхтэринмг иэнигит,.'
Булунчгар буллар,
ТоБойгор тоБооНуннар,
Томуугар торут,
ЭлиэБэр эргит,
Антах кврен ыман'наа,
Бэттэх кврен мичин-нээ,
' ЭЬэкээн оБонньор аЬаан
Сыраан сыЬыаБыр!
Сылаарьгкса, сылаарыкса!
Заклинание ЭНэкээна >«).
Дух священного огня ешь1	>
Дух 1 Вселенной довольствуйся!
Богатый ЭЬэкээн наедайся!
Сын ЭЬэкээна бегунец Элэсин,
Дочь Синкяна Синиликээн Куо,
С пышными баками богатый Баянай,
Быстроходный лыжник, гибкий, меткий стрелок.
Ты ХайГ'Уо * намазанный кровью.
Воздаяния Ваши
Пусть будут ударны,
А творения Ваши
Да пусть будут сердобольно-щедры!
На подходящих местах, к тропам моим
Своих стройных, 'длиниоголенных пригони.
Своих ветвисторогих сгруди
Бедствующих кишечным жиром, их сердце смягчи,.
Холодных костным жиром согрей,
(^огретых сальником совсем развесели.
Дай найти их
В твоем одиноко стоящем лесу.
Пригони их к изгибам леса.
* Изображение Байаная.
84

■ к моим тропам.
Пригони их к моей засеке.
Загони их под самострел.
Гляди туда, усмехнись.
Гляди сюда, улыбнись.
Старик ЭЬэкээн ешь, наедайся!
Насладись и будь доволен!
ЭНэкээна при перекочевках возили с собой на специаль¬
ных оленях, называемых тан-аралаах, вместе с красным то¬
варом и иконами. Оленей с таким грузом привязывали непо¬
средственно к оленю ведущего. В некоторых семьях для ЭЬэ-
кэзна выделяли особых оленей и возили его отдельно от
икон. В урасе ЭНэкээна помещали на кэтэбэрине так,
чтобы через него не перешагнула женщина. Осквернение
ЭНэкээна требовало очищения Чычыпканом. ЭНэкээна пере¬
давали по наследству от отца к сыну. Повидимому, сущест¬
вовали и другие изображения духа охоты ЭНэкээна. Старик
Максимов, из колхоза им. Чкалова Оленекского наслега,
рассказывал, что он видел ЭНэкээна из желеда с подвязан¬
ными маленькими железными рогами и хвостом ^тайменя.
В случае отсутствия изображения ЭНэкээна, его заме¬
няли идолом, изображавшим Сэмэкэйя. Сэмэкэйя изготовляли
из толстого тальника, обычно из извилистого корня. Верхнюю
часть корня обрезали ’Ц виде головы с лицом и вставляли
глаза из черных бусиков. Сэмэкэйя одевали в матерчатую
рубашку, обшивали замшей и украшали бисером.
Перед охотой его лицо мазали жиром и ставили перед огнем.
К Сэмэкэю, так же как и к ЭНэкээну, обращались с просьба¬
ми о даровании удачной охоты и после удачной охоты бла¬
годарили, подвязывая на шею коленный жир и зубы убитых,
диких оленей '®).
В связи с охотой существовали многочисленные запреты
и правила, нарушение которых, по мнению населения, также
вызывало неудачу в промысле, но в отличие от вышеописан¬
ных они не считались главными.
Не следовало бросать птичьи перья в огонь, так как пти¬
цы могут почувствовать запах своих перьев и перестанут
подпускать к себе близко. Не следовало варить мясо и рыбу
в одном котле, т. к. после этого звери исчезнут. Запрет, пови¬
димому, вызван тем, что звери и рыбы по древним представ¬
лениям относятся к разным мирам.
85

Не следовало проливать кровь животных в огонь.
Не следовало снимать петлю с головы дикого оленя, пой¬
манного ею, до тех пор, пока не разделена туша и не отде¬
лена голова. Петлю снимали только перед употреблением
мяса, протаскивая через неё голову, с рогами. Даже зайца,
пойманного петлей, протаскивали через неё вперед в направ¬
лении его движения. Считалось, что если просто снять пет¬
лю или развязать её, то животные будут направлять свой
бег не в сторону западни, а от неё.
Особенно тщательно соблюдались предосторожности
против осквернения орудий промысла и одежды охотника
женщинами. Женщине запрещалось перешагивать через ору¬
дия лова, класть свои вещи на одежду охотника, смотреть
в глаза убитым диким оленям или лосям.
Эти предосторожности усиливались во время беременно¬
сти и родов. Беременной женщине и её мужу запрещалось
есть сердце и печень дикого оленя или лося, так как это
являлось оскорблением для зверя. Во время родов муж ро¬
женицы не должен был ходить на промысел. После родов
орудия охоты тщательно очищались над дымом.
Считалось, что зверь может слышать и понимать все,
что о нём говорят, поэтому охотнику не следовало хвалить¬
ся своей добычей. Обычно охотник преуменьшал свои успе¬
хи. Если удавалось убить взрослого оленя, то он говорил,
что убил аблахана, т.е. двухлетнего оленя-самца. В связи
с этим повернем существует любопытная сказка у кирбяйцев.
Один старик-охотник имел необычайно удачную охоту.
Соседи решили проследить за ним и узнать его секрет. Ког¬
да один из соседей стал следить за стариком, он увидел,
что последний по пути на охоту вынимает из мешка таль¬
никовые кольца и вешает их на ветки деревьев, приговари¬
вая.• «Рот жены закройся, рот Петра закройся» и т. д.
Перечислив всех своих домашних и соседей, закрыв их
рты ко.г1ьцами, старик отправился на охоту. Старик, закан¬
чивается сказка, рассказал открывшему его секрет, что у
него очень болтливая семья, и, когда он не закроет их ртов,
то ничего не убивает '®).	.
Пойманных живыми или раненных зверей запрещалось
ругать, мучить или каким-нибудь образом издеваться над
86

ними, так как это оскорбляло духа леса, и он не давал
убивать зверей.
В распространенном варианте легенды о Л1аятах расска¬
зывается, что в числе других преступлений, прогневавших
духа хозяина Оленька, было их дикое развлечение. Маяты
ловили живыми оленей и для забавы выкалывали им глаза,
наблюдая как ослепленный олень натыкается на деревья
и делает бешеные скачки. Однажды маяты сняли с одного
пойманного живым оленя шкуру и отпустили его. Олень
переплыл Оленек и скрылся. После этого дух-хозяин Олень¬
ка увел оленей и лосей далеко в лес, и маяты погибли
с голоду.
В связи с охотой существовал ряд представлений о ду¬
хах покровителях мест. Считалось, что в каждой значитель¬
ной местности обитает свой дух-хозяин, невидимый для
обычных людей. Внезапный испуг оленей обычно объясняет¬
ся тем, что поблизости находится дух-хозяин. Существовал
обычай, по которому не следовало уничтожать всех оленей
из стада загнанного в глубокий снег или в загон. Обычно
одного оленя выпускали для духа леса '®)1. В противном слу¬
чав обиженный дух мог наказать охскгника длительной неуда¬
чей. Как сообщил старик Николай Павлов (Бочан — проз¬
вище) из Кирбяя, его дед щаман объяснял отсутствие в од¬
ной местности зверей и обилие их в другой тем, что духи-
хозяева часто обмениваются богатствами между собой и
даже проигрывают их друг другу в карты.
Шаман для того, чтобы узнать какой будет год, камлал,
обращаясь к духу хозяину данной местности.
В таком сеансе участвовало 7 человек. Двое из них
поочередно били в бубен, два ведущих дословно повторяли
все за шаманом, а два кутуруксута поддерживали шамана.
Вызванный дух отвечал на вопросы шамана, какая будет
охота в предстоящем сезоне и не предполагается ли эпиде-
.мия.
Заслуживает быть отмеченным «поверье о том, что не
только дух-хозяин местности управляет оленем, но олени
имеют и личного духа-хозяина, который персонифицируется
в подкожном комке шерсти, часф встречаемом в увеличен¬
ном виде на шее у оленей 2®).
87

Некоторые охотники ймели свои индивидуальные обряды.
Например, по словам Бочана, его дед, отправляясь на охо¬
ту, прикасался курком ружья к черепу дикого оленя, • поло¬
женному на дэлькэн. Другие охотники считали для себя
обязательным сохранение костей птиц, помеидая их на ветки.
Обряды по отношению к ценным пушным зверям: лисице,
рыси, соболю, россомахе, горностаю, повидимому, имеют
несколько отличное происхождение от чисто охотничьих
промысловых' обрядов. Сложность ритуала и некоторые
архаические особенности свидетельствуют о древности этих
обрядов.
Убитого зверька заносили в жилище не через дверь, а
протаскивали под урасой или спускали внутрь жилища че¬
рез дымоход, если жили в юрте. Зверька помещали против
входа на месте почетного гостя, называемого кэтэбэрин. За¬
тем доставали ЭЬэкээна, мазал» его жиром и благодарили
(каждый охотник для этого имел свое заклинание). Одновре¬
менно кормили огонь. Старуха-мать охотника, или другая по¬
жилая женщина, ухаживала за «гостем», смазывала морду
зверька жиром и в рот ему клала кусочки сала. После это¬
го она обращалась к зверьку с импровизированной песней:
с верховьев рек да речек согнанные,
С трущоб да чащ лесных отборные,
С распадов да ложбин бродящие,
С долин да равнин сбирающиеся все
В лбвущки — рарканы моего дитятки
Попадайтесь да погибайте!
С полянок,- с полянок соберитесь.
Со всего Оленька в чаркан моего сына
попадайтесь! 21).
В других импровизациях зверька просили передать
собратьям, чтобы они также заходили в гости и он сам не
забывал бы посещать хозяев.
Затем зверьку закрывали глаза, покрывали платком (сам¬
ку) или шапкой (самца|) и придавали ему вид спящего. В
это время в урасе следовало соблюдать тишину, громко не
разговаривать и не звенеЛ металлическими предметами.
Через три дня, иногда раньше, снимали шкурку, тушку
88

зверя обносили вокруг огня три раза и помещали на ветвях
дерева 22).
В том случае, если охотнику удавалось третий раз
в жизни добыть бурую лису или соболя, ему следовало
устроить праздник, пригласить соседей и угостить их.
Верования, связанные с этими обрядами, также забыты,
но, очевидно, в основе их лежит та же идея умирающего
и воскресающего зверя.
Обращают на себя внимание некоторые особенности вы¬
ше описанных обрядов. Хотя ценность пушных зверей зна¬
чительно меньше в глазах населения, чем ценность оленя
или лося, обряд по отношению к первым'' значительно слож¬
ней и в некоторых случаях сопровождался даже праздником.
Пушного зверя женщины принимали как почетного гостя и
оказывали ему особую честь, приветствуя песней — импро¬
визацией. Обычай воспевания почетного гостя женщинами
практиковался до недавнего времени в Джелиндинском на¬
слеге. Роль женщины в приеме лося или оленя пассивная^^).
У населения сохранилось поверие о том, что медведи
когда-то были людьми и под шкурой сохранили некоторые
качества человека. Медведи считаются умными животными.
Многие старики и даже молодежь серьезно верят в то, что
медведь способен достать из реки «морду» с рыбой, вынуть
затычку, съесть рыбу, вновь зарядить «морду» и поставить
её на прежнее место. Медведи наделяются населением спо¬
собностью слышать все, что о них говорят. Старый
очень умный медведь называется Дьагдакан. В связи
с преданием о том, что когда то медведь был женат
на женщине^ при встрече' с ним женщинам рекомендует¬
ся расстегнуть ворот и показать медведю грудь, если при
ходится опасаться нападения. Воспоминание о прошлом
заставит медведя не совершать нападения. Охотнику при
снятии шкуры следовало уверять убитого медведя, что это
делается потому, что в ней слишком много вшей. Когда
охотник подходил со шкурой медведя или с тушей к своей
урасе, он предупреждал домашних криком. Дети должны
были плакать, размазывая слезы по лицу, и упрекать отца:
«Зачем убил нашего любимого дедушку?».
По рассказам населения, когда-то мясо медведя совсем
не употребляли. В настоящее время такого запрета нет, но
во время еды медвежатины каждый участник трапезы дол¬
жен кричать кукушкой.
89

Детям и беременным женщинам мясо медведя не дают.
Череп и кости медведя кладут на дэлькэн. Медведя часто
называют иносказательно, например, «витязь в коричневой
дошке». Такие же оВычаи по отношению к медведю с неко^-
торЪши различиями бытуют', по всей Якутии. Несомненно
это следы широко распространенного культа медведя.
В этнографической литературе неоднократно отмечалась
близость религиозных верований эвенков и якутов. В этом
отношении охотничьи обряды северных якутов оленеводов р.
Оленька по своему синкретизму представляют особый ин¬
терес. Все заклинания и прославления северных якутов про¬
износятся по якутски, упоминаются божества чисто якутского
пантеона — АйыыЬыт, Дьейегей, Хотой, но наименование не¬
которых духов выдает их эвенкийское происхождение. На¬
пример, в заклинании духа огня упоминается Сиинкээн и
его дочь Синиликэзн Куо. Трещина на гадальной лопатке
оленя называется дорога Сиинкээна. По объяснениям стари¬
ков Сиинкээн это другое наименование Баяная. Повйдимому
Сиинкээн это тот же дух покровитель охоты ШЬкю.п, отме¬
ченный Г. М. Василевич у тунгусов Верхней и Средней
Тунгусок.
Но лингвистические заимствования ещё не решают во¬
проса о том, что являются ли охотничьи обряды северных
якутов заимствованием у эвенков, так как в обрядовой тер¬
минологии последних немало чисто якутских слов, например
ЭНэкээн — Дедушка, ытык — священный олень и т. д.
Близость между охотничьими обрядовыми действиями
и представлениями северных якутое-оленеводов и охотничьи¬
ми обрядами и представлениями зафиксированными Г. М.
Василевич у населения Нижней, Средней и Подкаменной
Тунгусок, а также Витимо-Олекминских районов (тоже мож¬
но сказать в отношении юкагиров) объясняется, повидимо-
му, не только прямым соприкосновением. Якуты-оленеводы
р. Оленька подкочевывали к Хатанге и доходили до преде¬
лов Таймырского полуострова. Эвенкийские районы Туру-
ханска р. Мойры, Хатанги, Олекмы и Витима находились
под сильным якутским влиянием. Но в тех местах Воет.
Сибири, где никаких современных связей с якутами мы не
обнаруживаем, напр., у алтайских народов, встречаются
близкие представления (идея о связи охоты с огнем, пред¬
ставления о духах-хозяевах природы, кормление огня и мес¬
тности, обряды очищения дымом, представление о вселении
90

духов-покровителей охоты в идолов). Повидимому, стадиаль¬
но эти обряды восходят к общему пласту верований древ¬
них, таежно-тундровых охотников Восточной Сибири.
Охотничьи обряды и верования оленекского населения
интересны тем, что дают богатый материал для понимания
мировоззрения таежного человека. Близость к Природе,
звериное окружение, постоян^юе наблюдение над жизнью и
повадкдми зверей породили весьма своеобразные представ¬
ления, совершенно нелогичные с точки зрения современного
человека. Таежный человек не только не выделял себя из
мира животных, но причислял свой род к какой-нибудь грртпе
зверей и птиц. Зверь рассматривался, как существо разум¬
ное, не терпящее оскорблений, понимающее речь человека.
Звери добровольно или под влиянием духа-покровителя да¬
вали убить себя охотнику, т. к. после смерти не прекращали
существования. Слова, заклинания, обращенные к убитому
зверю, воздушное погребение костей — очевидно свидетель¬
ствуют об этом.	Л
Не мёнее архаичным является почитание огня в охот¬
ничьих обрядах и сохранение его от осквернения, доцрлняе-
мое представлением об огне, как о могущественном духе-по-
кровителе, посреднике в передаче жертв другим духам.
Нельзя не обратить внимание на примитивное представ¬
ление о женщине, как о существе нечистом, отпугивающем
зверя, в то время как её заклинания в отношении пушных
зверей наделены особой силой. Последнее свидетельствует
о значительной роли женщины как родоначальницы в прош¬
лом.
Несомненно, детальный сравнительный анализ этих
представлений в сочетании с рядом других материалов
идеологического характера позволит пролить некоторый свет
в столь темную область миропонимания и мировоззрения
таежных жителей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	В период 1941—1946 гг. я имел возможность вести систематическое
собирание этнографического материала среди населения Оленекского и
Анабарского районов. В 1942^—1943 г. мною был обследован Оленекский
наслег, поселки Куех-Будун, культбаза, центр колхоза им. Кирова. Летом
1944 г. на средства научно-исследовательского института языка, лите¬
ратуры и истории ЯАССР мною была организована этнографическая
экспедиция в Кирбейский наслег Оленекского района.
91

Летом 1945 г. на средства того же института была продолжена работа
в Джелиндинском наслеге Оленекского района и Саскылахском наслеге
Анабарского района. Работа производилась с участием переводчиков,
учителей местной школы (Павлова, Жиркова, Табуракова и др.). В ре¬
зультате собран значительный и разнообразный материал по всем разде¬
лам материальной и духовной Нультуры оленекского населения.
Этническая принадлежность кочевого оленеводческого населения бас¬
сейна рек Оленька и Анабары до последнего времени оставалась не¬
выясненной. По данным XVII в. на этнографических картах население этих
районов причислялось к эвенкам, хотя оно давно забыло эвенкийский
язык и считает себя настоящими якутами.
Выясненные родовые наименования оленекско-анабарского населения,
как, например, осогостох, кангалас, хатьп-ын и дрч, роднят их с якутами
южных районов. Записанные генеалогические предания показывают, что
родоначальники этих родов переселились на реки Оленек и Анабару 5—7
поколений назад, что вполне подтверждается данными архивных материа¬
лов о проникновении в конце XVII—середине XVIII в. на север бегле¬
цов.якутов из центральных районов Якутии. Можно утверждать в общей
форме, что 1В результате смешения этих переселенцев с местными эвенкий¬
скими элементами и осевшими русскими казаками образовались современ¬
ные северные якуты.
Сложный соста!В культуры, большая примесь эвенкийских и русских
слов в лексике населения подтверждают сложный состав этой самобыт¬
ной группы якутов.
Настоящая статья написана по данным полевых материалов.
2.	Рыболовство в верховьях Оленька и по озерам распространено сла-
бо^ т. к. рыбы мало.
3.	Сохранилось предание о том, что раньше все олени была дикие и
бродили огромными стадами. За стадами кочевали в тундр^^ и обратно
охотники.
4.	Разделку туши по всем Правилам удалось наблюдать во время
разъездов по району; с опытной целью, по моей просьбе, разделка туши
проведена с об’яснениями охотником Н. М. Христофоровым (член колхоза
«Чкалов», 40 лет),
5.	По личному завещанию некото|рых шаманов хоронили в арангасах до
недавнего времени. Так, например, в Шелогонском наслеге в 1924 году,
и арангасе был похоронен местный шаман.
6.	Та н-Б ого р а 3 В. Г. Культ воскресающего зверя и культ Христа,
ж., «Воинствующий атеизма», 1931, № 4, стр. 107 — 123.
7.	Обряд проделан с опытной целью Матвеем Григорьевичем Григорь.
евым, 73 лет (пос. Оленек). Заклинание записано с его слов.
92

8.	Обряд Чычьшкан имел 8 прошлом широкое распространение. В ра¬
боте В. Н. Васильева «Изображения долгано-якутских духов, как аггри_
бутов шаманства» («Живая старина», 1909, № 23) имеется упоминание
Чычыпкана.
Из опубликованных этнографических записей Е. Ярославского (Г. Г.
Федоров «Якутский музей им. Ярославского», 1941, Якутск, стр. 93) сле¬
дует, что он видел идол Чычыпкана у оленекских тунгусов (описаны
только идолы без обряда).
Использование Чычыпкана шаманом у эевнков Верхней и Нижней
Тунгусок описано Г. М. Василевич. «Некоторые данные по охотничьим
обрядам и представлениям у тунгусов», — «Этнография», № 3—4, 1930.
9.	Перевод заклинания Чычыпкана вольный, сделан с помощью учи¬
телей Оленекской школы.
10.	Заклинание духа огня записано со слов Афанасия Григорьева, 54 л.,.
(пос. Чкалов). Перевод заклинания вольный, сделан также с помощью
учителей Оленекской школы.
Дикие олени и лоси в заклинаниях часто называются иносказательно.
11.	Обращает на себя внимание постоянно употребляемая формула по.
желания богатства «имей скот в изгороди» (подразумевается крупный ро¬
гатый скот) и упоминание божеств якутского пантеона (Хотой, АйыыЬыт,
ДьеНвгвй), хотя у местного населения рогатого скота нет.
12.	Техника обряда Чычьшкан известна многим пожилым охотникам.
Описание данного обряда, так же как и отдельных охотничьих обычаев,
составлено главным образом по показаниям Матвея Григорьева (Оленек),
Моисея Харитонова (Кирбяй), Ионы Кириллова (Кирбяй), Афанасия Гри¬
горьева (Чкалов), Максимова (Чкалов), Игнатия Васильева (Чка¬
лов) и др.
13.	Обряд подробно объяснен Афанасием Григорьевым, заклинание за.
писано с его слов, ЭЬэкээн приобретен у его сына. Техника данного об-
ряДа щироко известна охотникам.
14.	Перевод заклинания ЭЬэкээна приблизительный, выполнен с по¬
мощью учителей Оленекской щколы.
15.	Почетное место, находится против входа.
16.	Сообщено .Матвеем Григорьевым.
«	17. Существовали .многочисленные запреты для беременных женщин в
еде, связанные с подражательной магией, не ещь кищек—роды будут
длинные, и т. д.).
18.	Записано в Кирбяйоком наслеге учителем Васильевым.
19.	Председатель Кирбяйского нассовета Харитонов по этому поводу
рассказала следующий эпизод: однажды в юноществе он купил у вилюй-
ского купца берданку и двести патронов. Зимой, когда выпал глубокий
93

снег, он с братом и отцом преследойал стадо оленей. Отец, отпуская его
с братом вперед, приказал не истреблять все стадо, одного оленя выпус¬
тить, так как в противном случае удачи не будет. Но братья. перебили
все стадо и по возвращении успокоили отца сообщением, что один олен4)
убежал. По словам Харитонова, данный обычай давно вышел из употреб¬
ления.
20.	Такое же точно поверье было у юкагиров, по описанию В. И.
Иохельсона.
21.	Обряд восстановлен со слов Дмитрия Соломонова (счетовод колхо¬
за им. Кирова). Обряд известен многим охотникам.
22.	Во время моей поездки в колхоз им. Чкалова (Куех-Булун) ле¬
том 1943 г. мое внимание было привлечено высозСшей'тушкой песца, пове.
ц[енной на высокое дерево перед домом завхоза. После некоторых попы¬
ток уклониться от прямого ответа, завхоз со смущением заявил, что кто-
то из его друзей повесил песца на дерево, чтобы зверька не осквернили
собаки.
23.	Все это дает основание предполагать, что обряды по отношению
к пушным зверям своими корнями восходят к тотемическим обрядам. Не¬
которые оленекские роды и в настоящее время помнят своих тотемов. Род
маймага-куба (лебедь) род оЬогостоох (тойон.котер)—орел... С разложением
рода и усилением роли пушной охоты, в связи с русским за:,зоеванием,
. повидимому, произошла деформация тотемических обрядов отдельных ро¬
дов в сторону их унификации и распространения на всех ценных пушных
зверей.

о. в. ИОНОВА
МНОГОУГОЛЬНЫЕ ПОСТРОМКИ ЯКУТОВ
Путешественники и исследователи, дававшие монографи¬
ческие описания различных жилых построек якутов, совер¬
шенно не касались 6-ти и 8-ми гранных жилищ, имевших
распространение на всей громадной территории Якутии.
Если же и можно найти краткие упоминания о таковых,
то они касались лишь северных округов, в частности Ко¬
лымского округа.	л
Так, Ф. Августинович писал, что ел1у при поездке в
Средне-Колымск «пришлось ночевать в поварне. Это не¬
большой деревянный восьмиугольный домик, похожий на
юрту, а ещё более на русский амбар, но без крыши. Посере¬
дине поварни стоит четырехугольный очаг, над которым
в потолке прорублено довольно большое отверстие для вы¬
хода дыма, вокруг стен поделаны нары самой простой ра¬
боты». Называлось это строение — поварня ана-сох, т. е.
поварня без дверей').
Подобное описание дал и Майдель.
«Они (поварни О. И.) представляют из себя шестиуголь¬
ные блокгаузы, посреди которых располагается громадный
очаг, находящийся под открытою в этом месте крышею; по
стенам постройки устроены деревянные нары. Таким обра¬
зом, с одной стороны в этих поварнях путешественник за¬
щищен только от ветра, снега и дождя, никак не от хо¬
лода, а с другой — он ужасно страдает от дыма, что в
особенности бывает в начале; пока огонь ещё слаб и по-
-мещение не нагрелось, дым не проходит в отверствие кры-
95

ши, а ложится под ней в виде густого облака, так что не¬
редко трудно даже дышать» ^).
Из описания видно, что поварня с входным отверстием"
без дверей, окон, чувала, самой грубой работы предназна¬
чалась для кратковременного пристанища в ней путников.
Эти постройки четырех, шести и восьмигранной формы
можно встретить и сейчас на Севере республики в глухих
местах около проезжих дорог.
Поварни получили своё распространение с продвижением
русских по ненаселенным далеким таежным северным про-
ст|рансТвам.
Другое упоминание о многоугольных постройках в том
же Колымском округе, но уже служащих постоянным жи¬
льём, находим у Иохельсона. Он опубликовал фотографию
щестигранного сруба с конической крышей, крытой берестой
и отверстием для дыма посередине крыши. Иохельсон видел
такие жилища среди якутов-рыбаков на Колыме и среди
местных русских жителей. По его мнению, они употреблялись
вместо конусообразного шалаща^).
На многоугольные жилища у якутов центральной части
республики впервые указал С. А. Тркарев.
Во время работ Якутской экспедиции Гос. Музея народов
СССР 1934 г. С. А. Токарев обратил внимание на то, что «в
литературе до сих пор не было упоминаний о наличии в числе
типов якутских построек шестиугольнойжгрты бурятско-хакас¬
ского типа, лишний раз подтверждающей наличие «южных»
элементов в яКутской культуре.
Шестиугольная юрта в настоящее время выходит из упот¬
ребления в качестве жилья, но сохранилась как летний хлев
(«титик») ^).	.
О том, что многогранные жилища бытовали у местного
населения бассейна р. Лены в архаическом железном веке,
можно предполагать по описанию раскопок в местности
Тонгус-Хая на озере Большой и Малый Кюстэхтээх, произ¬
водившихся А. П. Окладниковым ®).
Он пишет, что эти озерные постройки, по устным расска¬
зам, принадлежали древнему народу — сартолам, которых
якуты считали предками тунгусов. Жилище их имело вид
конуса, крытого корой и дернрм с дымовым отверстием
вверху. Остатки одного из найденных домов, диаметром 6 м.,
позволяет предполагать, что дом был шестиугольный.
Следовательно, если это так, то жившие по берегам озер
96

полуоседлые рыболовы, наряду с коническими, как видно по
дальнейшему описанию раскопок, и четырехугольными жили¬
щами, строили шестигранные, покрывая деревянный их остов
корой и дерном.
Собственного якутского названия для многоугольных жи¬
лищ нет. Изредка их называют алта муннуктаах ампаар, т. е.
шестиугольный амбар, и гораздо распространеннее название
бабарня (искаженное — поварня).^
Все известные нам многоугольные жилища якутов служи¬
ли им летниками, и были построены не ранее середины XVIII
-века, а позднейшие из них в первом десятилетии нашего
века.
Подобные строения нам приходилось видеть на террито¬
рии Таттинского, Чурапчинского, Усть-Алданского и Амгин-
ского районов во время поездок 1944 и 1946 г.г. ®)
Виденные нами «поварни» были с плоской крышей и чу¬
валом внутри. Однако, в этих районах раньше встречались
«поварни» с конической крышей и очагом посередине без
труб, как-то имеет место на севере, но мы их уже не за¬
стали. Они запечатлены в рисунках покойного Народного ху¬
дожника ЯАССР И. В. Попова.
Шестигранный амбар конца XVIII в. якута Акимова в
Жексогонском наслеге Таттинского района имел не только
конусообразную крышу, но стены его, начиная с 7-го венца,
приобретали наклон и незаметно переходили в крышу.
Крыша состоит из горизонтально лежащих бревен не свя¬
занных в углах, как стены. Каждое бревно своими концами
опирается на концы бревен соседних сторон, поэтому крыша
сквозная и легко пропускает свет. Поверх бревен крыша
крыта корой. В середине оставлено отверстие для дыма.
Окон нет.
О шестигранной юрте, по форме приближающейся к кону¬
сообразной урасе, нам рассказывал 90-летний старик М. По-
пов-Мочохов в Хоринском наслеге Усть-Алданского района.
Юношей он видел старый летник шестиугольный, деревянный,
крытый корой, суживающийся кверху наподобие урасы, с
земляным окладом и отверстием наверху. В середине поме¬
щения находился очаг квадратной формы. В каждой стене,
кроме той, в которой была дверь, было вырублено по ма¬
ленькому окошку.
Эта форма построек применялась не только для жилья,
но и для летних помещений для скота. Стены хлева-титика
ь—Сборник по этнографии
97

имели небольшой наклон, делая помещение вверху несколько
уже, чем у основания. Крыша у них была плоская.
На верхние бревна двух противоположных стен положена
матица, на которой лежат жерди, образующие крышу.
В Сулгачинском наслеге Амгинского района стоит восьми¬
гранный «амбар» с камельком, расположенным посреди по¬
мещения; труба выходит наружу в центре плоской крыши.
В большинстве многоугольных построек, сохранившихся до
настоящего времени, чувал расположен вправо от входной
двери. Одни из них уже заброшены, другие до сих пор оби¬
таемы. Стоят они на сайлыках (места летних выгонов} ря¬
дом с другими постройками, амбарами, летними хлевами,
погребом. Иногда тут же находим балаган или дом русско¬
го типа. Из расспросов выясняется, что строили их зажи¬
точные хозяева, занимавшие высокое положение в обществе
и владевшие большим количеством скота. Постройка такого
сруба требовала привлечения большого количества рабочих
рук.
По устному сообщению М. М. Носова, восьмигранные по¬
стройки предназначались обычно для почетных старших чле¬
нов семьи, молодежь не решалась даже заходить туда, осо¬
бенно вечерами.
В сайлыке Элэсин на берегу озера, ныне колхоз «Куотала-
сы», I Легейского наслега Усть-Алданского района стоит шес¬
тигранный амбар, построенный богачей Филиппом Поповым
приблизительно 180 лет тому назад. По рассказам в этой
«поварне» богач Попов принимал гостившего у него автора
известного «плана о якутах» Аржакова. Сруб имеет высоту
2 ме'^ра, сложен из 15 венцов, соединенных «русским углом».
Длина каждой стены — 3,70 м. Внутри сруба стоят 7 стол¬
бов, подпирающих 3 матицы, идущие параллельно стене, в
которой расположена дверь. На трех срединных столбах ле¬
жит плаха, соединяющая собой все три матицы. Под концы
главной матицы, состоявшей из 2-х бревен, подложены бруски,
делающие крышу слегка выпуклой посередине. Крыша со¬
стоит из жердей, сверху засыпанных землей. Дверь выходит
на восток. В правом от двери углу расположен чувал, обра¬
щенный своим устьем к стене противоположной двери. Чу¬
вал состоит из шестка, образованного четырьмя перекре¬
щивающимися под прямым углом бревнами, набитого зем¬
лей, и трубы слегка наклоненной назад к стене, сделанной из
жердей и внутри вымазанной толстым слоем глины. Вдоль
98

четырех стен тянутся ороны, опирающиеся на короткие брев¬
на, На той стене, где находится дверь, орона нет, но на
двух столбах выше двери лежит полка. Вдоль правой от
двери стены также проходит на двух стойках полка для по¬
суды. В пяти стенах 7 окон размером 30x30 см.
Внутреннее устройство шестиугольного амбара аналогично
чедыреугольному балагану — наиболее распространенному
жилищу якутов.	*
«Поварня» в местности Тулаайах Амгинского района
имеет высоту 2,40 м, длина каждой стены — 3,95 м.
Особенность этой постройки заключается в том, что пе¬
ред дверью находится навес, опирающийся на столбы, вы¬
ступающие перед дверью на 1,42 м.
«Поварня» в местности Усун Сысыы колхоза «Кусьталасы»
Усть-Алданского района, высотой 2,60 м, длина стены 3,50 м.
От остальных эта поварня отличается способом вязки углов.
Якуты называют его «немецким углом», в нем отсутствуют
выступающие углы, т. к. одно бревно венца рубится с выем¬
кой посередине, а другое с выдающейся частью посередине,
благодаря чему при образовании венца одно бревно встав¬
ляется в другое.
Этот амбар был построен сравнительно недавно, лет 50
тому назад.
Наибольший интерес представляет внутренний вид восьми¬
гранной «поварни», построенной в середине XVIII века в мест¬
ности Хаас Саарбыт, молхоз им. Калинина, Олбинского на¬
слега Таттинского района. Одна из внутренних стен её вос¬
произведена худ. И. В. Поповым.
В центре «поварни» находится чувал. Труба выходит в
центре плоской крыши. Внизу труба имеет перегородку, слу¬
жащую стенками двух очагов, расположенных на общем
глинобитном шестке и объединенных общим дымоходом. Та¬
ким образом, получается камелек с двумя устьями, каких
нам нигде больше не приходилось встречать. Расположение
его в центре помещения и двухочажность заставляют нас
отнести его к переходной форме от очага к одностороннему
чувалу.
Ороны, расположенные вдоль стен, напоминают внутрен¬
нее устройство старинной урасы. Каждый орон отделен от
следующего деревянной перегородкой, с резными деревянны¬
ми вешалками наверху, напоминающими по форме наконечни-
' ки стрелы или копья. В головах оронов приделаны деревян¬
99

ные сундучки для личных вещей владельца орона. В балага¬
нах и до настоящего времени можно видеть деревянные сун¬
дучки, которые ставятся под изголовье, здесь же они при¬
креплены к орону наглухо.
В восьмигранном жилище, у каждой стены помещается
лишь один орон. Ороны здесь используются в таком же по¬
рядке как и в балагане. Но в последнем, вдоль каждой
стены расположено 2—3 отдельных орона, а общее коли¬
чество их чаще всего не более 8-ми.
Ложе хозяев — кэтэгэриин — расположено у стены про
тивоположной двери и отделено с обеих сторон от соседних
оронов высокими, выступающими к середине помещения пе¬
регородками.
Столбы, от которых идут перегородки, увенчаны целым
букетом копиевидных вешалок и несколько напоминают стол¬
бы в могол-урасе на которые опирается среднее кольцо —
обруч.
К одной из вешалок, выступающей над другими, привязы¬
вались концы веревки, на которой висела занавеска — хап-
пахчи перед семейным ложем.
Центральное положение камелька, его двухочажность,
огонь, обращенный на правую и левую от двери стороны и
выступающие перегородки серединного ложа, особенно под¬
черкивают деление помещения на мужскую и женскую по¬
ловины.
Пол во всех виденных нами многоугольных жилищах —
земляной.
Многоугольные срубы ставились якутами и как надмо¬
гильные памятники.
В Амгинском районе на территории колхоза им. Чапаева
на высоком месте стоит восьмигранный сруб над могилой
«Обонньор унуоба». Сруб с углами в «лапу», длина каждой
стоны 180 см, на стены опиралась восьмигранная крыша,
сейчас разрушенная. В середине сруба лежит большой плос¬
кий камень 4 мХ70 см, под которым, по рассказам, нахо¬
дится погребение конца XVIII века. Покойник погребен вмес¬
те с конем.
Отсутствие описаний якутских многогранных жилищ при¬
вело к тому, что и в сводной работе Н. Харузина по исто¬
рии жилищ кочевых народов ^1), где широко использован якут¬
ский материал, нет ни слова об этом типе жилища у якутов,
хотя автор подробно останавливается на_ подобных построй¬
100

ках у ряда скотоводческих народов: у алтайских племен, у
бурят и др. Он правильно характеризует их как переходную
форму от кр'углого жилища к четырехугольному. Также ра¬
сценивал их и Ядринцев, описывая жилище алтайцев. «У
кочевых алтайцев и у черневых существует ещё переходная
форма, это щести или восьмиугольная бревенчатая юрта с
конусом наверху. Такова зимовка скотовода. Человеку, при-
выкщему к круглому помещению, немыслимо перейти к че¬
тырехугольному, и он изобрел многоугольный сруб, заменяю¬
щий ему старую юрту с очагом посередине»®).
•
Чрезвычайно близки к якутским, бурятские многоугольные
срубы, описанные Гмелиным, Георги и др.
«Все они щестиугольны и состоят из балок положенных
друг на друга на высоту немного более 1/2 сажени, начиная
с этой высоты балки положены вкось, последние наверху
соединены, но так, что остается отверстие для выхода ды¬
ма; балки, образующие крыщу, засыпаны землей; вход обра¬
щен на восток. Внутри юрта подпиралась 4-мя столбами,
между которыми находился очаг, над которым находилось
дымовое отверстие»®).
Характерно, что северные буряты так же, как и якуты,
относили многогранные постройки к сравнительно недавнему
прошлому.
Своими старинными жилищами они считали бухэки и ба¬
лаганы и лишь «со временем стали строить деревянные юр¬
ты, делая их восьмигранными» ’®).
Из статьи Д. Кудрявцева ") видно, что эти многогранные
жилища бурят получили свое распространение в XVIII веке
под русским влиянием.
Подобные жилища могли появиться лишь при переходе от
кочевого образа жизни к оседлому, а этот процесс у бурят
происходил сравнительно недавно.
Многоугольные срубы были широко распространены у
алтайских племен — шорцев, туболаров и др.
У туболаров шести или восьмиугольные юрты, срубленные
из бревен, назывались агаш, апыл и так же, как у якутов,
^являлись недоступными для бедняцкой части алтайцев»^^)
Л. П. Потапов указывает, что многоугольные жилища
туболаров имели крышу в виде конического шалаша из
жердей, крытого берестой. Такая крыша не имела особого
названия, а назувалась описательно — покрытое берестой
101

летнее жилище, тогда как плоская крыша имела особое наз¬
вание — ара ‘з).‘
На этом основании автор делает вывод, что конусообраз¬
ные, а иногда куполообразные крыши появились сравнитель¬
но недавно. Нам кажется, что описательное название крыши
свидетельствует не о ее молодости по сравнению с плоской,
а говорит о том, что она развилась из конического шалаша,
принявшего шести или восьмиугольное основание и сохранив¬
шего конусообразную крышу.
Шатрообразные и куполообразные крыши многоугольных
срубов могли диктоваться также наличием очага в центре
постройки.
С усовершенствованием очага постепенно снижалась и
крыша. Такое изменение формы крыши имелось в постройках
якутов.
Ни Ядринцев, ни Харузин, ни Потапов Л. П. не останав¬
ливались на вопросе о происхождении сруба у алтайских
племен.
О древности срубных построек на Алтае есть только
указание М. П. Грязнова, видевшего в жилищах, изображен¬
ных на Боярской писанице (долина р. Сухая Тесь, левый
приток Енисея, — датируемой первыми столетиями до н. э.,
открытой В. В. Андриановым) четырехугольные бревенчатые
срубы ‘‘‘).
В северных лесных мест^ностях Акмолинской области
круглые стены казахской «чучелы», возводимые в степной
части из дерна, и покатости конусообразной крыши перехо¬
дили иногда в восьмигранный сруб.
Многоугольные юрты встречаются также у монголов
(Внешняя Монголия), хотя ими и не применяется срубная
техника, распространенная у бурят, алтайцев и якутов. 8—
12-угольные юрты монголов сложены из очищенных от коры,
но необтесанных бревен. Они представляют собой остов из
перекрытых брусьями столбов, промежутки между которыми
заполняются короткими бревнами (1—2 м. длины). На концах
бревен делаются выступы, входящие в пазы, выдолбленные
по длине стоек. Число стоек обычно вдвое превышает число
углов здания, ибо каждая сторона многоугольника распадает*
оя на две половины, разделенные посреди стойкой ‘®).
Этот способ постройки монгольской юрты наглядно пока¬
зывает, что многоугольные жилища могли быть известны и
до знакомства с русской строительной техникой.
102

Таким образом, целый ряд скотоводческих народов при
переходе к оседлому образу жизни имели переходную форму
жилища от конического к четырехугольному.
По отношению к якутам пока ещё остается невыясненным,
когда они стали строить многоугольные жилища: знали ли
подобные постройки их южные предки на своей старой ро
дине, или появление этих построек связано с оседанием в
лесных просторах бассейна р, Лены.
Олонхо и другие виды устного народного творчества,
всегда пестрящие описанием жилища не упоминают нигде о
многогранном жилище у якутов. Эго позволяет думать, что
многогранные постройки были лишь переходной формой, ис¬
пользуемой наряду с конусообразными или четырехугольными,
относительно недолгий* отрезок времени. Правда, в мифоло¬
гических текстах встречается выражение «восьмигранная
матушка земля». Наряду с распространенным представлением
вселенной в виде урасы, могло существовать отожествление
сё с восьмигранным жилищем.
По рассказам стариков, якуты научились строить щести и
восьмигранные жилища не только позже урасы, которую
повсеместно признают древнейшей формой жилья, но и
позже балагана, тогда, ещё не научились де.яать чу¬
вала.
Когда чувал появился у якутов, точно не установлено. В
XVII веке уже упоминаются якутские балаганы с чувалом,
но наряду с этим сохранились очаги посреди балагана с
отверстием для выхода дыма в потолке. Очевидно, очаг по¬
лучил усовершенствование много позже, чем само жилище.
На наличие многогранных срубов у якутов до знакомства
с русской строительной техникой указывают якутские соб¬
ственные названия для обозначения вязки углов.
Угол по-якутски муннук, угол с выпущенными концами
бревен наружу или внутрь — хабар5а муннук. Для постройки
такого сруба достаточно было издревле известных якутам
железных топоров — сугэ, долота — чууччу, скобла — кы-
]1ыыр.
Согласно архивным данным, русские в первые же годы
после появления в Ленском крае встречали в якутских «во¬
лостях» капитальные крепости «в сруб», служившие защитой
103

от набегов соседних племен. В постройке 1Многогранных жи¬
лищ, помимо срубной техники, применялся и другой спо¬
соб, т. е. плахи ставились или наклонно к столбам, или кла¬
лись горизонтально, а концы их вправлялись в поставленные
по углам бревна.
Допустив, что многоугольные постройки были известны
якутам до прихода русских, мы твердо можем утверждать,
что многоугольные срубы более широко распространились
лишь после знакомства с русскими постройками. Русские,
прибыв на Лену и её притоки, всюду ставили зимовья —
постройки срубного типа, куда стекались якуты для сдачи
ясака и производства обмена и здесь могли воспринимать
новые для них Образцы построек.
О плотничьих способностях якутов не раз писали наблю¬
датели XVIII и начала XIX вв., отмечая, что все жилые до¬
ма, казенные постройки, церкви и часовни в городах и по¬
селках Якутии строились якутами по указанным образцам.
Угол «в лапу» был воспринят якутами у русских. Для
этого было необходимо наличие пилы — эрбии, которая,
повидимому, стала известна якутам от русских.
Помимо якутского названия угла появилось испорченное
русское — уобул (угол).
Угол в лапу обычно называют — моойторук уобал или
нэмиэскэй муннук. Угол здания построенный срубом без по¬
средства столбов называют уобул муннук. Эти новые русские
названия в применении к обозначению срубной техники,
свидетельствуют об усовершенствовании её с появлением
русских.
Овладев новой строительной техникой, якуты не ограни¬
чивались подражанием готовым образцам, но изменяли их,
создавая своеобразный национальный тип жилища. При нали¬
чии большого количества строительного материала и все
увеличивающейся оседлости, они стали строить свои летники
не из жердей крытых берестой, а из бревен, шестиугольной
и восьмиугольной формы, более близкой к старой конической
форме жилища, ибо их шести или восьмиугольное основание
ближе к геометрической фигуре» круга.
Превращение конического жилища в многоугольное осо¬
бенно наглядно подтверждается сообщением Б. О. Долгих
о том, что у енисейских якутов ровдужные чумы (тордохи!
зимой снабжены у основания 6-ти и 8-ми угольным срубом
в 2 — 3 венца ^®).	а с
104

в северных районах Якутии встречаются подобные формы
жилищ, в которых из первоначального венца, служащего
укреплением конического шалаша, постепенно вырастают
стены 6-ти или 8-ми угольного сруба, оставляя лишь кониче¬
скую крышу.
Сначала появляется многоугольное основание шалашаоб
разной крыши, постепенно вырастающее в стены. Тем пе
менее сохраняется первенствующее значение крыши, значи¬
тельно превышающей своей высотой, высоту стен. Хотя сте¬
ны строятся срубом, крыша делается из жердей, соединяю¬
щихся в вершине, крытых берестой, корой или ровдугой. Опо¬
рой крыши служат не только стены, но и расположенные
внутри столбы.
В северных районах Якутии, где до последнего времени
сохранились шалашевидные формы жилья, дольше сохрани¬
лись многогранные жилища с конической крышей, с отвер¬
стием в ней для вВ1хода дыма и освещения. Чувал здесь
появился позже, чем в центральных областях Якутии.
В южных и центральных районах Якутии, хотя и встреча¬
лись конические крыши, но они складывались не из жердей,
а из бревен, положенных горизонтально. Концы одного брев¬
на опирались на концы двух соседних бревен, образуя не
сплошную, а сквозную крышу, которая крылась корой.
Срубы стен в некоторых случаях стояли не вертикально,
а с наклоном, приближаясь к конической форме.
В этих районах, где в связи с преобладанием значения
скотоводческого хозяйства широко применялись балаганы и
ХОТОНЫ в виде усеченной пирамиды, многоугольные построй¬
ки имели преимущественно горизонтальную крышу, сделан¬
ную из жердей положенных на матицы и засыпанных зем¬
лей. В них же очаг был заменен чувалом, расположенным
сначала в центре помещения, а затем переносимым ближе
к углу.
Первые русские казачьи отряды нашли якутов в стадии
полуоседлости; кочевок в собственном смысле этого слова
не было. Имел место лишь переезд с летников на зимники и
обратно.
Многоугольные постройки у якутов служили только лет¬
ними жилищами, так как своей формой они были ближе к
летним конусообразным урасам. Одновременно шел процесс
перехода к более совершенным типам построек русского
образца, используемых в первую очередь, для зимнего поме¬
щения.
105

Быстрота, с которой шел этот процесс, обусловила срав¬
нительную недолговечность и ограниченность распростране
ния многоугольных построек у якутов. Тем не менее, описа¬
ние их заполняет известный пробел, существовавший в ли¬
тературе по истории жилища якутского народа.
ПРИМЕЧАНИЯ «
I,	Августинович Ф. Три года в Сев. Восточ. Сибири, ж. Древ¬
няя и новая Россия, т. XVIII, 1880, № 12, стр. 678.
2.	М а й д е л ь Г. Л. Путешествие в Северо-Восточную часть Якутской
области в 1868—1870 годах, стр. 28.
2есЬ е15оп ш. ТНе ЛакиЬ стр 142.
4.	Токарев С. А. Якутская экспедиция Гос. Музея Народов СССР,
журн, «Сов. Этнография», 1935, № 2^ стр. 179.
5.	Окладников А. П. Ленские древности, вып. I Якутск, стр. 80.
6.	Одновременно выражаю свою благодарность нар, художнику ЯАССР
М. М. Носову За ценные указания.
7.	Харузин Н. Н. История развития жилища у кочевых и полуко¬
чевых тюркоких и монгольских народностей России. Журн «Этнографи¬
ческое обозрение», 1896, № 1, 2, 3.
8.	Ядринцев. Алтай и его инородческое царство, ж. «Историч.
Вестник», т. 20, 1885, стр. 631.
9.	ОтеПп. Ке15е бнгсЬ 81Ыг1еп. ( '
10.	Ханг а лов М. Н. Несколько данных для характеристики и
быта северных бурят, журн. «Этнографическое обозрение» 1891. кн. X,
3.
И. К)У Д р я в ц е в Д. Роль русской культуры в развитии бурят
чонгольокого народа в XVIII—XX вв. Журн. «Вопросы истории», 1946,
Ус 10.
12. Потапов Л. П. Разложение родового строя у племен Сев.
Алтая, Л., 1935, стр. 111.
13 Потапов Л, П. Очерк истории Ойротии. Новосибирск, 1933,
тр, 80.
14.	Грязнов. Боярская писаница, журн. Проблемы истории матер,
культуры 1933, № 7—8.
15.	Кондратьева. О юртообразных зданиях внешней Монголии,
Журн; «Сов. этнография» 1935, № 3^ стр. 2(5—26.
16.	Долгих Б. О. Рукопись: «Родовой и п.чеменной состав народов
Севера средней Сибири». Хранится в Институте Этнографии АН СССР.
т

М. М. НОСОВ
Народный художник ЯАССР
СТИЛЕВЫЕ ПРИЗНАКИ ЯКУТСКОГО УЗОРА
В повседневном быту якутского народа, кажется, нет ни
одной вещи, которая бы не украшалась какими-либо узора¬
ми. Даже самые незначительные предметы, принадлежащие
к кухонной утвари, например,—деревянная ручка сковородни¬
ка или рукоятка кочерги, украшаются хотя бы простенькой
узорной резьбой, несложным орнаментом и т. п.
Вся домашняя обстановка якутов с глубокой древности
и до последнего времени тоже отделывалась с большой лю¬
бовью. Жилые и дворовые постройки, одежда, предметы
личного украшения, мебель и даже ремесленные инструмен¬
ты — все они покрыты орнаментами. Постепенно развиваясь
в рисунке и все глубже внедряясь в быт, на протяжении ве¬
ков узор постепенно приобрел основные признаки прочно
установившегося стиля.
У стариков-знатоков прошлого якутского быта до не¬
давних времен' сохранялись слышанные ими от предков све¬
дения о древних формах узора «курдааЬын ойуу» (узор-опоя¬
ска). «кэрдиис ойуу» или «кэрчик ойуу», т. е. узор из черто¬
чек, которыми отделывались предметы домашнего обихода,
и, наконец, «бичик ойуу» (узор-знак), употреблявшийся не¬
когда вместо письма или весточки между разрозненными,
далекими друг от друга родами.
Якутский народный эпос богат такими выражениями, как
«устуу сиринэн курдуулуу кеппут, кэрчиктии кэрдиллибит,
ойуу курдаах маюин — морол ураЬа» ^ в трех местах опоя¬
санная, черточками зарубленная, с узорным поясом белая
107

могол ураса, или же «ус курдааЬын ойуулаах айах» — опоя¬
санный в трех местах кубок; «бэлиэ-бичик биэрэн ыытта»
—^послал, подал знак-письмо. Много подобных выражений,
свидетельствующих о наличии в быту древних якутов узора,
определяемого терминами «курдааЬын» и «бичик», говорит
за то, что когда-то действительно бытовали определенно
сложившиеся и, повидимому, получившие широкое распро¬
странение стилевые формы «курдааЬын ойуу» и «бичик
ойуу».
Черепки глиняных горшков, найденные доктором истори¬
ческих наук А. П. Окладниковым во время археологических
раскопок на территории Якутии и этнографическими экспе¬
дициями Якутского краеведческого музея им. Ем. Ярослав¬
ского, а также различные металлические предметы, обнару¬
женные в местах древних поселений якутов, украшены вдав¬
ленными, резными и лепными линиями, опоясывающими пред¬
мет подобно тонкому шнурку. Якутскому мастеру той отда¬
ленной эпохи, производившему предметы домашнего обихода
в крайне примитивной обстановке, в необорудованной мас¬
терской, самодельным, грубым инструментом, приходилось
скреплять отдельные детали предмета таким простым, обще¬
доступным и в то же время универсальным способом, как
перевязка шнуром. По мере усовершенствования техники ре¬
месла, перевязка, как способ скрепления, в силу преемствен¬
ности формы, как получивший признание традиционный прием,
сохраняется на изделиях уже в качестве орнаментации. Лы¬
ковые ОПОЯСК1И древнейших берестяных чаш и лыковые обод¬
ки вокруг урасы, также служившие целям скрепления, в
последующее время приобрели для тех же предметов деко¬
ративное значение. Чороны — деревянные кубки для кумыса
— орнаментировались нарезными или выпуклыми параллель¬
ными линиями, опоясывающими кубок в несколько рядов, —
они назывались «курдуулуу ойуулаах чороон». Железные-
копья и пальмы украшались подобными же линиями у своих
оснований, там, где они прикреплялись шнуром к деревян¬
ным черенкам (см. рис № 1).
Во всяком случае, узор «курдуулуу ойуу», утерявший
впоследствии свое декорирующее значение благодаря совер¬
шенствованию орнаментального искусства, в более ранние
времена имел все основания считаться едва ли не основным
стилем.
Сейчас ещё трудно утверждать, какой именно вид узора
108

мог определяться термином «бичик ойуу». Самый смысл это¬
го термина довольно расплывчат. Фольклорные данные сви¬
детельствуют, что в глубокой древности, когда якуты в
силу своего хозяйственного уклада были разобщены на мел¬
кие группы и разбредались на далекие расстояния, то для
связи между собой они пользовались различными условными
знаками — своеобразными письменами. К такому способу
общений можно отнести наскальные писаницы, иероглифы
на лесных зарубках, подорожные и поземельные столбы с
выгравированными на них символическими фигурами, всевоз¬
можные знамена, тамги и т. п. Неизвестно, существовали ли
для всех этих способов связи и условные цифры с определен¬
ной разгадкой и имели ли все эти виды иероглифических
начертаний единое рисуночное (узорное) построение, благо¬
даря которому они могли быть подведены под определенную
стилевую основу. Однако, термины «бичик ойуу» и «сурах-
бичик», встречающиеся в устных преданиях сказителей ста¬
рины, приводятся ими в одинаково равном значении, как
упоминание об упрочившемся орнаментальном способе обще¬
ния и связи между якутами прошлых эпох.
Среди некоторых сказителей сохранились воспоминания
о мужской и женской парадной одежде якутов, также отде¬
ланной в определенном стиле. Человек, одетый в «хотойдоох
сон» и шапку «нуовайдаах муостаах бэргэЬэ» (шуба с орлом
и шапка с рожками), часто выступает в качестве героя
устных былин древнейшего периода. В чем состоит отличие
и отделка этой одежды — осталось неизвестным. В рели¬
гиозных воззрениях якутов издавно существует убеждение
в покровительстве, определенным родом со стороны того или
иною мифического «духа». Каждый отдельный род имел в
качестве тотема птицу или животное, которые и олицетво¬
ряли духа-покровителя. Вполне возможно, чтд изображение
этого тотема сперва служило украшением одежды, а затем
превратилось в узор. Существуют сведения о том, что в
древности вилюйские якуты на внешней стороне шубы наши¬
вали изображение орла, выкроенное из ценного меха. Вооб¬
ще орел у якутов всегда пользовался большим почетом,
почему его изображение и вошло в орнаментальное искус¬
ство. Слово «хотойдоох сон» означает шубу с орлом.
109

Знатоки якутской старины утверждают, что вслед за шу¬
бой «хотойдоох сон» вошли в моду шубы «кеЬуур ойуу си-
мэхтээх, тан'алайдыы тигиилээх соннор». Иначе говоря, вслед
за узорной формой «хотой ойуу» зародились орнаменты «ке¬
Ьуур ойуу» и «тан-алай ойуу». Узорные орнаменты в стиле
«кеЬуур ойуу» и «тан’алай ойуу» тесно связаны со скотовод¬
ством якутов. Вопрос о времени появления скота в хозяй¬
стве якутов на нынешней их территории точно не выяснен,
но к моменту прибытия русских, т. е. к началу XVII столе¬
тия, у якутов существовало уже вполне сложившееся и до¬
статочно развитое скотоводческое хозяйство, и узоры «ко-
Ьуур» и «ташалай» были широко распространены и достигли
высокой ступени развития.
Узор «кеЬуур ойуу» состоит из довольно сложного и за¬
мысловатого переплетения Всевозможных завитков, спиралей
н розеток. Все они окружают центральную фигуру, похожую
по своим очертаниям на однострунную лиру, которая соб¬
ственно и называется «кеЬуур». Точный смысл этого слова
позабыт. Возможно, что оно происходит от «кеЬуйэ» — гли¬
няный горшок для варки молока, контуры которого весьма
сходны с внешним очертанием лиры. От точки соприкоснове¬
ния нижних завитков лирообразной фигуры восходит кверху
прямая линия, завершенная ромбом или стрелой. Линии узо¬
ра, смотря по характеру декорировки, иногда настолько ши¬
роки, что на них наносится самостоятельная отделка, со¬
стоящая из кружочков, квадратиков, звездочек и ромбиков.
Весь узор в такой композиции, исполненный вышивкой из
разноцветного бисера или же цветными нитками с вкраплен¬
ными по вышивке серебряными пластиночками, часто приме¬
няется для отделки попон и чепраков, сшитых из цветных
сукон. Отдельные элементы узора, особенно центральная фи¬
гура, взятые самостоятельно, используются для декорировки
мебели, посуды, одежды и некоторых архитектурных дета¬
лей. В этих случаях, в зависимости от назначения предмета
и его фактурных свойств, узор выполняется путем гравиров
ки, лепки, резьбы и проч. Главное служебное назначение
узора «кеЬуур ойуу» состоит в декорировке молочной посу¬
ды, верховой упряжи, женской и реже мужской одежды
и украшений, а также обстановки кумысного праздника
«ысыах». Иначе говоря, специальное назначение этого узора
ПО

состоит в отделке всего того, что связано со скотоводством
(см. рис № 2).
Якутский нарсд, как народ скотоводческий, создал осо¬
бый культ покровителей скота «дьеЬегей, айыыНыт», сопро¬
вождавшийся специальными обрядами и празднествами, про¬
ходившими всегда в торжественной обстановке. Весь этот
культовой церемониал с возможной пышностью оформлялся
колоннами, обелисками, коврами, кумысными кубками и
чашами, которые украшались замысловатым узором «кеЬуур
ойуу» в его разнообразных вариациях и символически трак¬
туемых формах. Известные нам летние жилые и хозяйствен¬
ные строения XVII—XIX столетий: берестяные урасы, много¬
стенные бревенчатые срубы, «титики», стойла «кыбыы», ко¬
новязи и различные приспособления для летнего содержания
и удоя скота сплошь орнаментированы в стиле «кеЬуур
ойуу». Случайные находки этнографических предметов хо¬
зяйственного быта,, обнаруженные в местах старинных ско¬
товодческих стойбищ якутов, и многочисленные предметы
их обихода, связанные со скотоводством и извлеченные в
разное время из погребений, свидетельствуют о наличии на'
всех этих предметах орнамента в указанном стиле.
Подробное изучение узора «кеЬуур ойуу» на всех пред¬
метах, извлеченных • из погребений XVII—XIX столетий и в
местах древних поселений якутов, если расположить их в об¬
ратном хронологическом порядке, показывают постепенное
упрощение узора до силуэта скотской, и оленьей головы.
Ярки.м подтверждением этого факта явилась находка этно¬
графической экспедицией Якутского краеведческого музея в
1944 году в Борогонском наслеге Усть-Алданского района.
Здесь, на родовом кладбище предка борогонских якутов
Солук Ботура, в детском погребении было обнаружено во¬
семь вырезанных из бересты изображений коровы в ее посте¬
пенной стилизации от силуэта до узора «кеЬуур ойуу». Факт
возникновения узора «кеЬуур ойуу» путем постепенной сти¬
лизации силуэта скотской или оленьей головы говорит о са¬
мостоятельной выработке этого узора самим якутски)^
народом.
Узорное построение «ташалай ойуу» полностью скопиро¬
вано с выпуклых извилин на нёбе рогатого скота. Короткие
линии, сходящиеся под тупым углом в виде стропил или
елочной ветки, создают орнамент, весьма сходный с хряще¬
выми извилинами нёба рогатого скота, называемым по-
111

якутски «тан-алай». Трудно сказать, что послужило причи¬
ной подобного заимствования. В прошлом у якутов быто¬
вал танец «ташалай уктуу». В день осеннего убоя скота
танцующие соответствующими движениями ног вытаптыва¬
ли на снегу фигуру «ташалай». Этот узор широко вошел в
пошивочное мастерство. Употребляя волосяные нитки, им
обшивали лыковые обручи, скрепляющие берестяную посуду
для молочных продуктов—«ташалай» «сириилээх иЬит», бере¬
стяные покровы урасы и вышивали бисером и цветными
нитками покрышки шуб, околыши торбосов, рукавицы и пери
чатки «тан’алэйдыы тигиилээх тан'ас». Наибольшую декора¬
тивность орнамент этот получил только в вышивках, где
ярименялся разноцветный бисер и нитки. На посуде и пред¬
метах домашнего обихода, где работа выполнялась шитьем
или резьбой, зрительный эффект узора значительно снижал¬
ся. В архитектуре и скульптуре этот вид орнамента почти не
применялся. Своего наибольшего развития узор достиг в
XVII—XVIII столетиях, но возможно и в более раннее время.
Одежда и обувь, извлеченные из погребений Мазары Базе-
кова (1662—1703 гг.)в быв. Кангаласском улусе, Солука Чю-
гунова в быв. Борогонском улусе, Дьорхо Идельгиева (1680
—1765 гг.) в быв. Мегинском улусе, вышиты бисером и цвет¬
ными нитками одновременно в стилях «коЬуур ойуу», «таша-
лай ойуу» и «кымырданас ойуу». Во второй половине XVII и
в первой половине XVIII столетия шубы «ташалай» прини¬
мались от якутов в уплату ясака (см. рис. № 3).
Из орнаментов, созданных якутским народом в резуль¬
тате постоянного пытливого наблюдения над живой приро¬
дой, широко применялся в прошлом узор «кымырдавас
ойуу», узор муравей. Он состоял из кружочков, овалов,
квадратов и других замкнутых геометрических фигур, рас¬
положенных симметрично, притом в таком порядке, что соз¬
давалось нечто вроде рисунка муравья. Узор производился
вышивкой бисером и нитками, налепкой кожаных и металли¬
ческих пластинок, барельефной ажурной резьбой, графиче¬
ским чертежом и с помощью схематичных фигур. Удачно
подобранная расцветка отдельных фигур и узоров создавала
весьма красочное впечатление. Этим видом узора отделыва¬
лась мужская и женская одежда, обувь, охотничьи и боевые
112

колчаны и саадаки, верховая упряжь, полости урасы, шка¬
тулки и сумочки. Узор в резьбе по дереву применялся и
при отделке строений. Под влиянием русской ремесленной
техники наибольшего развития этот узор достиг лишь в
XVIII и XIX столетиях (см. рис. № 4).
В XIX столеЪ1И под благотворным влиянием русской куль¬
туры стало совершенствоваться у якутов строительное ис-'
кусство, направившее творческую мысль мастеров на созда¬
ние новых национальных форм в архитектуре. В течение это¬
го века особенно усилилось строительство церквей, различ¬
ных зданий в городах и крупных поселках, потребовавшее
помощи со стороны якутских мастеров. Внутреннее и внеш¬
нее оформление этих сооружений, производившееся обычно
под руководством опытных русских мастеров, владевших
более разнообразными и усовершенствованными инструмен¬
тами и знакомых с различными архитектурными образцами,
побуждало якутских мастеров к созданию собственных ху¬
дожественных форм декорировки, выдержанных в нацио¬
нальном колорите. В результате появились новые формы все¬
возможной отделки, фризов, капителей, колонн и панелей,
пригодной не только для монументальных сооружений, но и
для мелких предметов домашнего обихода. Так, например,
деревянные кубки и чаши, домашняя мебель, ящики, коро¬
бочки и различные безделушки украшались выемчатой и вы¬
пуклой отделкой, называвшейся «дьэрэкээн ойуу». В зачаточ¬
ном виде выемчатая форма резьбы по дереву, например, при
изготовлении ящиков, существовала и ранее, но вследствие
крайне несовершенных инструментов и приемов обработки
узор «дьэрэкээн ойуу» развития не получил.
Узор «дьэрэкээн ойуу» представляет собой выемчатую резь¬
бу прямолинейных фигур — квадратов, трехугольников, мно¬
гоугольников и т. п. Сложное переплетение их при игре све¬
та и тени на выпуклых плоскостях создает сильный эффект.
В сюжете узора отсутствуют мотивы, заимствованные из
животного и растительного мира, и узор ограничивается ис¬
ключительно геометрическими фигурами. Дальнейшее разви¬
тие этого узора при современных технических возможностях,
несомненно будет иметь свою будущность, обогатит нацио¬
нальную архитектуру и создаст определенный орнаменталь¬
ный стиль.
8—Сборник по этнографии
113

см
3
>1
>1
сс
о
О.
>-
>
..ф
се
е,
О
со
>ч
о;
к
н
5
аа
м
<е
а.
5
к
5
X
П
О
о.
се
СО
се
г
о»
X
и
114

с
>»
«Е
О
ав
2
Л
(в
й
С.
Л
О.
о
(О
?-.
са
V
О.
>=1
2
ь
ав
о
г
«»
ч
л
ав
и
о»
8
а
8
8
сВ
О.
X
о
и
♦
♦
♦
♦
в
т
9
О
в
I
I
У
ш
>ь
>»
о
ЗБ
ч
сз
Ь:
СП
ев
О.
О
м
>>
3
н
X
о>
X
о>
с^
^=^
а>
о>
3
X
ш
о
X
и
О
Ж?
к
>)
>)
95
о
О
ев
ю
ев
а.
3
2
3
X
•&
115

Ювелирное масгерство якутских мастеров по металлам,
чьим искусством восхищались Щукин, Миддендорф, Маак,
Серошевский и другие исследователи XIX столетия создало
новые образцы графического орнамента, путем широкого
и смелого введения в композицию растительных мотивов.
Развитие у якутов ювелирного искусства, начатого с обра¬
ботки меди, в XIX столетии поднялось на высшую ступень
благодаря завозу в Якутию серебра и других металлов, усо¬
вершенствованных ремесленных инструментов, новых образ¬
цов художественной отделки, а также в результате прибы¬
тия русских в польских (из числа сосланных участников вос¬
стания в Польше в 1860-х гг.), -г- мастеров различного ре*
месла, обогащенных техническими знаниями и опытом.
Литье и чеканка серебра, быстро распространившись поч¬
ти по всей Якутии, дали Якутскому краю множество различ¬
ных художественных изделий. Личные украшения, отделка
одежды и упряжи, гарнитуры и сервизы порой оригинальной
и затейливой формы с ажурной, гравюрной и черненой ор¬
наментировкой, породили прекрасные образцы новых нацио¬
нальных узоров. На фоне серебра стилизованная форма
местной растительности, вплетенная в традиционные фигуры
геометрического, животного и старинного буквообразного ор¬
намента, заложили основу новой стилистической установки,
отражающей скотоводческую культуру. В орнаментальном
искусстве якутов появилась каллигра4>ическая линия, отсут¬
ствовавшая в более раннем искусстве. Этот узор, приобретая
постепенно все новые формы и направления, в настоящее
время продолжает-развиваться и совершенствоваться. Но он
ещё недостаточно выкристаллизовался, не получил точного
названия и известен под термином «дьураа ойуу».
После Великой Октябрьской Социалистической революции
якуты, как и все другие ранее угнетавшиеся царизмом на¬
роды, получили неограниченные возможности для развития
своих творческих сил, способностей и талантов. И нет сомне¬
ния, что по мере дальнейшего развития культуры, якутский
народ сумеет сказать новое слово в изобразительном искус¬
стве и создать новые стили, в которых национальная форма
будет гармонировать их социалистическому содержанию.
116

А. А. САВВИН
ЯКУТСКИИ КУМЫС
Кумыс с давних времен был любимым национальным на¬
питком якутов. В связи с культом добрых духов «верхнего
мира» он имел также ритуальное значение. В якутском фоль¬
клоре, особенно в его эпических сказаниях «олонхо», имеет¬
ся очень много сведений, характеризующих важное значение
кумыса как напитка. Может быть некоторые из них являют¬
ся результатом позднейших наслоений в эпосе, но факты
приготовления из кобыльего молока опьяняющего напитка
кумыса тюрками и монголами в более ранний период их ис¬
тории говорят о реальности большинства данных фольклора,
указывающих на приготовление его и древними якутами.
Кочевники Азии и Восточной Европы, разводившие конный
скот, питались кумысом ещё в те времена, от которых нас
отделяет, по крайней мере, два тысячелетия.
Геродот в III в. и Страбон в 1 в. до нашей эры сообщали
о приготовлении кумыса скифами. Страбон писал, что «ски¬
фы — достойные удивления доители кобыл, питающиеся ку¬
мысом» ’|). По китайским источникам, орхонские тюрки (тюгю),
образовавшие в Центральной Азии могущественное государ¬
ство и занимавшиеся скотоводством и охотой, ещё в VI—VIII
в.в. нашей эры питались, главным образом, мясом и кумы
сом 2). Далеко на севере, близ моря, где всегда идут снега
и хвоя на деревьях не спадает, в VI—VII вв. «находилась
Гюньма иначе Била и Елочжи от Дулги прямо на севере».
Лошади здесь были саврасые и «верхом не ездили на них,
а пользовались молоком»^). Древние ойхоры или уйгуры, из-
117

вестные под общим названием телевцев или гаугюйцев и
происходившие от гуннов, в VIII—IX вв. также приготовля¬
ли кумыс ^). Гардизи—арабский географ, живший в середине
XI в. и использовавший в своих работах труды историков
предшествующих* трех столетий писал, что кочевавший по
Иртышу тюркский народ кимак летом питался, преимущест¬
венно, кобыльим молоком, которое называлось «кумысом» ^).
По данным русских летописей, половцы или куманы (кипча¬
ки), обитавшие на юге Руси и владевшие всеми Причерно¬
морскими степями от Дона до Дуная, в XII в. приготовляли
настолько крепкий кумыс, что опьянение стражи от чрезмер¬
ного его употребления, иногда значительно облегчало бегст¬
во из плена весьма важных лиц ®). У монголов XI—XV вв.
кумыс был любимым напитком и в составе пищи занимал
одно из главных мест. Йо словам Рашид-ад-Дина, монголы
эпохи XIII в. сообщали о себе следующее: «Главное наше
богатство состоит в лошадях; мясо и кожа их служат нам
лучшею пищей и одеждой, а приятнейший напиток для нас
—	молоко их и то, что из него приготовляется; т. е,
кумыс» ^).
В Якутском героическом эпосе «олонхо» повествуется, что
любимым напитком людей Айыы хаан аймз5а — урашхай
сахаларов, в верхнем и в среднем мире, был кумысе маслом,
В цикле преданий о ^прародителях якутов Омогое и Элляе
неоднократно узакывается, что кумыс служил не только пи¬
щей для людей, но и напитком для богов-п9кровителей.
Особенно много его пили во время традиционных празд¬
неств ысыах и кулун кымыЬа (вилюйское — кымыс урдун
иЬии, а также на свадебных пирах ®).
В XVII в., в эпоху прихода в край русских, и впоследст¬
вии в XVIII и XIX вв., он служил повседневной пищей для
народных масс и традиционным угощением на празднест-
вах®). В середине XVII в., он, кроме того, являлся одним из
об’ектов междуплеменного продуктообмена. Например, ви-
люйские якуты продавали соседним тунгусам рогатый скот,
молоко и кумыс ’®|). По архивным данным XVII века и по сооб¬
щению лиц, посетивших Якутию в XVIII и XIX вв. якут¬
ский кумыс был исключительно крепким и нередко вызывал
опьянение, «Пили де они кумыс и напились де они пьяны»
—	говорит один из документов середины XVII столетия.
Исбранд Идее в 1696 г. отмечал, что якуты «употребляют
свой кумыс или араке» и что «этот кумыс представляет со¬
118

бой водку из молока, которую они обыкновенно употреб'
ЛЯЮТ»‘2).
В 1777 году Георги писал: «В летнюю пору, видно много
якут пьяных, от излишнего' употребления кумыса»'^). В
Статистическом обозрении Сибири за 1810 г. указывается,
что якутский кумыс,—точно такой же, как татарский и баш -'
кирский, и что якуты «им напиваются до пьяна»'^).
Алтайцы, уже давно, путем перегонки стали приготовлять
из кумыса «аракы», который, по словам В. И. Вербицкого,
является более «живительным» напитком, чем кумыс. На се¬
верном Алтае аракы приготовлялся также из ячменной му-
кн^®). В эпоху первоначального появления русских на Амуре,
т. е. в XVII в. дауры и дучеры, занимавшиеся скотоводст¬
вом и земледелием, приготовляли хлебное вино «араку»’®).
Татары, перегоняя кумыс, также получали от него водку
«аракы»*^). По сообщению китайских путешественников
один из народов Алтая, хакассы, ещё в древности «вино
квасили из кащи»^®).
О приготовлении якутами вина путем перегонки кумыса
или хлебного теста сведения отстутствуют, но в их языке
сохранилось слово арыгы, которое является общим названи¬
ем всех вин. На тюркском языке вино носит название ара¬
кы (срав. манчжур. арки*”).
Наряду с многими другими элементами южной культу¬
ры, в памяти племен, имеющих южное происхождение, могло
сохраниться и представление об аракы, как о настоящем
вине.
Опьянение, вызываемое якутским кумысом, объясняется
значительным содержанием в нем алкоголя, образующегося
при длительном брожении кобыльего молока в герметические
закрытом кожаном сосуде «симиир». Брожение усиливается
благодаря частому взбалтыванию особой мутовкой «бюлюр»,
а не перегонкой кумыса в специальном аппарате, как это
делают при приготовлении аракы алтайцы.
Слегка опьяняющий кумыс производился в улусах Ленско-
Алданского междуручья вплоть до 60 годов прощлого
столетия, пока в народе ещё сохранялась практика приготовле¬
ния его при помощи закваски с богатым содержанием молочно¬
кислых бактерий — возбудителей кумысного брожения и
последующего частого взбивания, ускоряющего брожение
в наглухо закрывающемся кожаном сосуде.
119

Приготовление из кобыльего молока крепкого опьяняюще¬
го кумыса было известно многим народам. В VI в. китайские
историки писали о тюрках Центральной Азии, что «они пьют
кобылий кумыс и допиваются допьяна»2°). Из летописей рус¬
ских монастырей известно о приготовлении половцами^') ку¬
мыса, вызывающего сильное опьянение. Рубрук сообщает, что
кумыс у монголов «доставляет много приятностей внутрен¬
ностям человека, слабые же головы даже пьянеют»^?). В
этнографической литературе имеются указания на то, что
киргизский кумыс—«напиток чрезвычайно питательный», осве¬
жающий и слегка опьяняющий»^^).
До 50—60 гг. прошлого столетия кумыс являлся одним из
главных элементов питания якутов, особенно в летнее вре¬
мя. В больших количествах выпивали его также во время
массового празднества «кулун кымыЬа», который ежегодно
справлялся всеми, кто владел конным скотом и производил
кумыс. -
Во время сенокосных работ кумыс являлся одним из ос¬
новных видов питания рабочих. Один путешественник начала
прошлого века писал, что «в летнее время, особенно на по¬
косе, питаются они (якуты) почти одним кумысом»^*). По
сообщению Врангеля, посетившего Якутскую область пример¬
но в то же время, в пору сенокоса якуты питаютСя «одним
кумысом и выпивают его иногда по целому ведру»^®). Со слов
самих якутов В. Серошевский передает, что раньше косцу;
кроме кумыса ничего не давали ^®). Масса населения пита¬
лась им во время сенокосных работ только днем в поле; ут¬
ром же и вечером пищу рабочих составляли и другие про¬
дукты. Кумыс нередко служил продуктом питания и для
путников, которые везли его вьюком или несли на плече,
в небольших бурдюках—симирчэх. Зимой пили преимущест¬
венно кумыс, приготовленный из молока яловых кобыл или
же частично заготовленный в конце лета и замороженный в
холлогосах (берестяных чанах). Перед употреблением его
оттаивали и слегка взбалтывали.
Привычка населения к этому напитку в то время была
довольно сильная. Любили пить кумыс почти все, не исклю¬
чая детей, взрослые же, в особенности мужчины, пили его в
очень больших количествах, а некоторые питали к этому на¬
питку особое пристрастие. Таких людей называли «иЬээччи».
Количество -кумыса, потребляемого ёжегодно якутами, было
весьма значительно. Попутно следует отметить, что тюрки и
120

монголы, разводившие конный скот, ещё в прошлом веке,
как и якуты, потребляли его также помногу. Про киргизов,
например, в свое время писали, что они «употребляют кумыс
в огромном количестве»
Нередко сельские жители привозили этот напиток на про¬
дажу в город. Н. Щукин, приезжавший в Якутскую область
в 1829, 1840 г.г. сообщает: «Для лета самый лучший напи¬
ток есть кумыс, который якуты привозят во множестве в
город для продажи». По его же наблюдениям, этот кумыс
«напиток здоровый, а особливо для имеющих слабую грудь»
и что, он пил его вместе с местными русскими «как живую
воду»**).
Как в городах, так и в сельских местностях кумыс люби¬
ли нить наряду с якутами и русские старожилы, что явилось
результатом длительного культурно-экономического их взаим¬
ного влияния.
•к
Производство кумыса было широко развито не только в
центральной части области—Якутском и Вилюйском округах,
но и далеко на севере—в Верхоянском и Колымском окру¬
гах, где коневодство местами доходило до северных границ
лесотундры.
Кумыс играл роль «защитной пищи», как напиток, содер¬
жащий большое количество витамина «С» и потому являлся
средством, предохраняющим человека от цынги.
Таким образом, кумысное производство, до середины
прошлого столетия находившееся на высоком уровне разви¬
тия, доставляло основной массе населения дешевый и пита¬
тельный продукт потребления.
Кумысное производство во многом зависит от продуктив¬
ности дойных кобыл. Якутские же кобылы имели прекрасно
развитые молочные железы и в преобладающем большинстве
отличались высокой удойностью, что явилось результатом
постоянного и систематического их доения в продолжение
нескольких веков и многих поколений. В эпоху расцвета ко¬
неводства и кульминационного развития кумысного производ¬
ства одна дойная кобыла давала в среднем за год столько
же молока, сколько и корова средней удойности. Академик
Миддендорф, посетивший Якутию больше ста лет тому на¬
зад, писал: «От кобылы якуты постоянным доением добыва¬
ют, смотря по обстоятельствам, столько же молока, сколько
от коров. Якуты уверяли меня даже, что можно дело довести
121

до ведра в день. Но это достигается только частым дое-
нием»2®).
Летом кобыл доили от 5 до 8 раз в сутки, а зимой по 4
раза. По фольклорным данным, таттинские якуты доили их
будтх) бы до 12 раз в сутки По сообщению Миддендор-
фа «обыкновенно доят от 5 раз до 6 раз в день. 'Бели здоро¬
вые кобылы стоят на жирном, спокойном, огороженном тра¬
вяном местд, то их доят до 8 раз в день ‘н только вечером
допускают жеребенка к сосцам» з>).
В зимнее время первый удой яловых кобыл . производился
приблизительно в 6—7 часов утра, второй в 12—1 час дня,
третий в 7 часов вечера и четвертый в 12—1 ночи.
Летом кобыл доили в следующие часы: в 7, 10, 13, 16 и
19, т. е. через каждые 2—3 часа.
Зимой для приготовления кумыса и молочного супа упо¬
треблялось молоко яловых кобыл, которых доили обычно. всю
зиму. Богатые скотоводы все поголовье пригодных к доению
яловых кобыл, за. исключением наиболее молочных, которых
оставляли себе, ещё осенью распределяли среди хозяйств,
связанных с ними родственными или экономическими узами.
Яловость устанавливалась в октябре путем осмотра их «су-
луусуутами» ^2). Дойных кобыл в летнее время по вечерам
выгоняли для пастьбы в поле. Вместе с ними отпускались
и жеребята, на которых надевались намордники—«уруо»,
по своему устройству сходные с намордниками у телят.
«Уруо» состоит из двух зазубренных спереди дощечек, ви¬
сящих на веревках по обе стороны морды жеребенка в гори¬
зонтальном положении и мещающих сосать матку. На одну
из передних ног наиболее диких молодых кобылиц, которых
трудно загонять в городьбу, нидевали колодку «адада».
Утром их собирали .и загоняли обратно в «хаарчах» (еттук)
— огороженное место с водопоем, где в промежутки от од¬
ной дойки до другой они могли пастись или стоять в «тиэр-
гэнэ» у дымокуров. Зимой их кормили сеном; кобылам да¬
вали корм в загоне «куруе», а жеребятам — в особом сарае
«хаЬаа». Большинство кобыл, вследствие постоянного и сис¬
тематического их доения, были очень смирными и давалй
доить себя также спокойно, как и коровы.
У молодых неспокойных кобыл, чтобы они не могли ля¬
гаться, привязывают ноги. Делается это следующим спосо¬
бом. Длинную, довольно толстую веревку привязывают в
виде неподвижной петли к шее кобылы, а затем с правой
122

стороны обводят вокруг задних ног, выше колена, и, крепко
натянув, привязывают к той же петле, но уже с левой сто¬
роны. Это способ — «бакаайы». Другой способ называется
«атах тардыы»: веревку привязывают одним концом в виде
петли к шее, затем обводят вокруг бабки левой задней
ноги, и слегка приподняв её, веревку подтягивают и привязы¬
вают к шее.
Мужчины собирали кобыл и жеребят, выпускали их на
пастьбу, когда надо ловили и при доении подводили жеребят
к матери. Доильщиками были женшины. Они становились
на правое колено, продевали левую руку в ручку ведра-подой¬
ника и, поставив его на левое согнутое колено, доили, об¬
хватив правой рукой левое бедро кобылы. Перед доение.м
жеребенку дают пососать лишь на несколько минут, а затем
взяв правой рукой за оброть, левой за хвост ведут и держат
ег'о во время доения перед матерью. Такой же способ доения
кобыл существует ныне у народов Средней Азии
В летний период жеребята, до приручения днем больше
стояли или лежали привязанные к сэлэ — канату, натянутому
между небольшими столбиками. Якутское сэлэ представляет
собой скрученный или сплетенный нз воловьей кожи или
конского волоса нетолстый, довольно длинный канат. На из¬
вестном расстоянии друг от друга к нему на ремешках при¬
крепляются деревянные застежки «харада», к которым, в
свою очередь, между столбиками привязываются жеребята.
Первое время они бывают до>вольно дикими и Сильно бьются.
Привязывание жеребят к сэлэ помогало быстрее их приру¬
чить и предохраняло от ушибов. Нередко сэлэ натягивали
в затененном месте, на небольшой высоте от поверхности
земли, чтобы жеребята могли свободно лечь.
По преданиям, в старину у богатых коневодов у сэлэ
стояли длинной вереницей десятки жеребят. В фольклоре
такое сэлэ часто фигурирует под названием «то5ус Т050Й-
доох тойон сэлэ», т.е. с девятью изгибами главный сэлэ.
Практика содержания жеребят во время доения кобылиц
в особом сарае «кулун титиигэ», сделанный из толстых гор¬
былей шестиугольный амбар с плоской крышей, — имеет не¬
давнее происхождение, так как ещё в середине прошлого
века единственным способом приучения жеребят к привязи
было только привязывание их к сэлэ.
Рубрук, посетивший Монголию 700 лет тому назад, дал
следующее краткое описание сэлэ и доения кобыл монголами;
12а

«На двух кольях, вбитых в землю, они натягивают длинную
веревку, в этой веревке они привязывают около третьею часа
дня детенышей кобылиц, которых хотят доить. Тогда матки
стоят возле своих детенышей и дают доить себя спокойно.
А если какая-нибудь из них очень несдержанна, то человек
берет детеныша и подносит к ней, давая немного пососать;
затем он оттаскивает его и на смену является доильщик
молока»
На тюркском языке «зеле»—горинзонтально растянутая
веревка для привязывания жеребят, чтобы они не могли со¬
сать кобыл 3^). У хоринских бурят «зеле» — плетеная из кон¬
ского волоса веревка, служащая для привязывания к ней
ягнят и другого мелкого скота. Веревка эта натягивается
между двумя колами вбитыми в землю, и находится она
почти над самой землей^®). Как пишут некоторые исследо¬
ватели у киргизов и башкир, для привязи жеребят служит
«аркан, натянутый между двумя шестами, разделяемый на
2 — 3 части приколами. При помощи недоуздок, витых из
конского волоса и шерсти, жеребят коротко привязывают
к этому приспособлению. В первые дни на привязи жеребята
ведут себя весьма неспокойно, мечутся и успокаиваются
лишь утомленные, стоят понуро. Постепенно привыкнув к
привязи, жеребята успокаиваются, ложатся на земле, отды¬
хают»®^). У киргизов веревка для привязывания жеребят и
телят называется «желе»®®).
Качество и крепость кумыса зависит не только от техники
его приготовления, но и от состава закваски. 'Бели раньше
якуты приготовляли кумысную закваску из кобыльего моло¬
ка, сыворотки сметаны, тара и сухожилия лошади, то после
распространения земледелия закваской чаще всего стало слу¬
жить кобылье молоко, заквашенное ячменной или пшеничной
крупой. Закваска из солода и пшена, появившаяся в связи
с открытием первых кумысных санаториев в России, в конце
прошлого века, была предложена врачами Богоявленским
и Постниковым, и, повидимому, являлась нововведением®®).
До 60 — 70 гг. якуты в большинстве случаев приготов.тяли
кумыс при помощи сухой закваски, заготовленной ещё летом.
Обычно на дне симира, в результате длительного приготов¬
ления в нем кумыса, скопляется белый творожистый осадок
«кейерге» или «хойуу», который время от времени отбавляли
и давали подросткам. Рубрук сооощает, что гуща, скопляю¬
124

добавляли сыворотку
задней ноги лошади
щаяся на дне посуды, в которой монголы приготовляли свой
кумыс, «бывает очень бела, дается рабам и вызывает глубо¬
кий сон»"*®).
Обычно хозяева, имевшие конный скот и производившие
кумыс, в конце лета запасали на будущий год в высушенном
виде нужное количество такой гущи, представлявшей собой
культуры молочно-кислых бактерий—возбудителей кумысного
брожения^’). Сухая закваска, приготовлявшаяся якутами из
кумысной гущи, оседавшей на дне симира, имеет беломолоч¬
ный цвет и зернистую структуру. В 3-м Хатылинском наслеге
Батурусского улуса её насыпали в кошелек из выделанного
пузыря домашнего животного и, завязав, опускали в бочку
с тарой. В начале ноября, перед замораживанием тара, пу¬
зырь с его содержимым из бочки вынимали, и закваску в
высушенном виде хранили до весны в теплом сухом месте.
Ещё до 80-х годов, её можно было купить в г. Якутске, где
она продавалась в ларьках у якутов-торговцев. Оживление
сухой закваски производилось весной перед приготовлением
кумыса. Для этого её размешивали в небольшом количестве
парного кобыльего молока, в которое
сметаны и клали одно из сухожилий
«СЫЛ1Ы 6ЭСТЭЭ5Э».
Наряду с этим существовал и другой способ сохранения
закваски до следующего кумысного сезона. В б. Верхоянском
и Якутском округах, осадок гущи, вместе с небольшим ко¬
личеством крепкого кумыса, сливали в берестяный турсук и,
плотно закрыв деревянной крышкой, хранили до следующей
весны в погребе, где О'Н часто замерзал. Весной его оттаи¬
вали, и промытые в теплой воде, процеженные через сито
зерна, представляющие собой скопления молочно-кислых бак¬
терий, оживляли, налив сверху небольшое количество сыво¬
ротки сметаны, свежего кобыльего молока и молока яловой
коровы. Посудой служило берестяное или кожаное ведерко,
которое плотно закрывали и ставили затем в теплое место.
По Серошевскому «закваска состояла обыкновенно из
остатков старого кумыса или прошлогоднего кумысного
осадка, старательно и своевременно собранного и высушен¬
ного. Если не было настоящей кумысной закваски, то для
него употребляли. простое кислое молоко или сорат. Такой
кумыс считался худшим»^^).
По мнению верхоянских якутов, сухая закваска трудно
125

поддавалась оживлению. Поэтому они считали более целе¬
сообразным сохранять до следующей весны небольшое коли¬
чество кумыса с гущей в турсуке, который хранился в хо¬
лодном месте, обычно в погребе. В б. Верхне-Вилюйском улу¬
се Вилюлского округа, осенью, в конце кумысного сезона,
кумысную гущу вместе с незначительным количеством чис¬
того кумыса оставляли в том же симире, в котором приго¬
товлялся кумыс. В нем она сохранялась до следующего ле¬
та, когда при приготовлениЦ' нового кумыса и использова¬
лась в качестве закваски. Оживление её производилось пу¬
тем прибавления кобыльего молока, которое вместе с посу¬
дой ставилось в теплом месте!
У казахов, башкир и др. степных народов наилучшей за¬
кваской считается старый, прошлогодний кумыс. Такой ку¬
мыс сохраняется в наглухо закрытом сосуде, который дер¬
жат в прохладном месте
У киргизов и башкир, как и у якутов, закваской обычно
служит заготовленный осенью, промытьщ и высушенный оса¬
док старого, крепкого кумыса Заквашивая новый кумыс,
алтайцы и киргизы кладут в бурдюк копченое конское су¬
хожилие или сухожилие каких-либо других домашних жи¬
вотных ■
У монголов закваска «хоронго — керенге» представляет
собой скисшее молоко.- старый тарак хранят в мешочке в
сухом виде. Его оставляют для закваски в будущем году».
Он идет на заквашивания тарака и арика'*®).
При отсутствии прошлогодней закваски, что иногда слу¬
чалось в начале кумысного сезона, приготовлялась н01вая.
Несмотря на то, что состав и способы её приготовления
повсюду были в основном одинаковыми, в разных местах
области, даже в пределах одного улуса, все же наблюдались
некоторые отклонения от общих правил.
В составе кумысн0|й закваски, приготовлявшейся в разных
местах Якутской области, дают представление следующие
данные.
1.	Из кобыльего молока, заквашенного прошлогодним
процеженным таром, приготовляли творог — «иэдьэгэй»,
который подсушивался и промывался в кобыльем молоке, а
затем вместе с сывороткой сметаны использовался на заква¬
шивание кобыльего молока, предназначенного для закваски
(2-й Хатылинский наслег Батурусского улуса).
2.	Прокисший и высушенный творог из коровьего молока
126

заливали сывороткой, которая частично впитывается в
творог, а частично испаряется. Закваска приготовлялась
путем проквашивания этим творогом кобыльего молока (3-й
Хатылинский наслег Батурусского улуса).
3.	В кобылье молоко клали сухожилье лошади и закваши¬
вали сывороткой (4-й Хатылинский наслег Батурусского улу¬
са]).
4.	Из остатков прошлогоднего тара, сохранившегося на
дне бочки, путем просушивания на солнце получали творог.
Положив его в небольшую посуду наливали сыворотки (Ой¬
мякон).
5.	В молоко яловой кобылы вечером клали немного сыво¬
ротки и сметаны. Утром её варили до тех пор, пока оно не
створожится. Процеженным и выжатым творогом и сыворот¬
кой сметаны заквашивали небольшое количество кобыльего
молока, служившего после брожения закваской (Кугдинский
наслег Амгинского улуса).
6.	Закваску иногда приготовляли из кобыльего молока,
заквашенного тарой (Тюбяй-Жарханский наслег Сунтарского
улуса).
7.	Размешав в двух литрах кобыльего молока литр моло¬
ка яловой коровы и дав им закиснуть, получали творог. За¬
кваска пригото'влялась путем заквашивания кобыльего моло¬
ка сывороткой сметаны и этим творогом (4-й Хаталинский
наслег Батурусского улуса).
8.	Брали 6 частей кобыльего молока и 4 части молока
яловой коровы и, заквасив их сывороткой, ставили в теплое
место, а через двое суток приготовляли творог, которым за¬
квашивали кобылье молоко, идущее на закваску (Батурусский
улу^).
9.	Кобылье молоко заквашивали творогом, приготовлен¬
ным из молока впервые ожеребившейся молодой кобылицы
«тунуй биэ» (Хадарский наслег Батурусского улуса).
В олонхо есть указание, что кумысная закваска пригоТЪв-
лялась с соблюдением магического обряда «туом тардыы»
из молока семи впервые ожеребившихся молодых кобылиц и
молока сосцов девяти яловых кобыл» ■‘^).
По'судой для её изготовления служило небольшое бере¬
стяное или кожаное ведро, или же маленький кожаный бур¬
дюк — симирчэх. Молоко после того, как в него положен
творог, сыворотку или тар, слегка размешивали мутовкой
или хамыяхом. Ведро закрывали лоскутком конской кожи,
127

шерстью книзу, и вешали в теплом месте, чаще около ка¬
мелька. Закваска считалась готовой только в том случае,
когда она приходила в сильное брожение, что узнавали по хо¬
рошо слышному шипенью, которое начинала издавать жид¬
кость.
Когда доят одну—две кобылы, то при недостатке моло¬
ка, в течение дня, его копят в большой берестяной посуде
и заквашивают только вечером. Утром, когда сливают го¬
товый, перебродивший кумыс, к оставленной на дне симира
гуще добавляют немного сыворотки сметаны, молока яловой
коровы или соры, отличающейся резким, приятным кислым
вкусом. Слегка размешав закваске дают до вечера пробро¬
дить, причем, горло симира крепко затягивают особым зажи¬
мом. Вечером симир открывают и, налив в приготовленную
таким способом закваску накопленное за день молоко, при¬
ступают к очередному приготовлению кумыса.
Описанные способы приготовления кумыса практикуются
только в мелких хозяйствах с небольшим числом дойных
кобыл, или с целью получения крепкого кумыса. Для усиле¬
ния брожения, помимо конского сухожилия, в некоторых
местах в закваску кладут дикий хмель, стебли шиповника,
заболонь березы, один из видов лишайника «сир кулгаава»,
коленную чашку лошади и пр. Некоторые из них, например,
шиповник, видимо используются с магической целью. Исполь¬
зование сухожилия задней ноги лошади «сылгы бэстзэдэ»
распространено повсеместно. Его кладут в закваску, а затем
и в кумыс в высушенном виде. Иногда оно предварительно
обрабатывается деревянной колотушкой «содооччу», которой
бьют, пока сухожилие не распадется на волокна. От дли¬
тельного пребывания в кумысе сухожилие’ сильно набухает,
а частично даже растворяется. Осенью, в конце кумысного
сезона, остатки сухожилия вынимают, сушат и хранят до
следующего лета. В отдельных местах б. Вилюйского и Якут¬
ского округов высушенные стебли дикого хмеля «абааЬы
ситимэ», свернув в виде небольшого круга, кладут в за¬
кваску, а чаще всего в кумыс. Использование хмеля для
усиления кумысного брожения, очевидно, имеет недавнее
происхождение, так как во многих местах, даже б. Вилюйско¬
го и Якутского округов, эта практика ранее не была извест¬
на. В отдельных наслегах бывш. Батурусского улуса, стебли
шиповника, нарубленные в виде палочек, до употребления в
закваску, очищают ножом от кожицы и шипов. В Сыланском
128-

и 3-м Хатылинском наслегах б. Батурусского улуса клали в
закваску четверть стакана наскобленной березовой коры,
расположенной непосредственно под берестой, так называе¬
мый «хатын' чумэлдьитэ». Но от этого кумыс приобретает
горький вкус. В том же наслеге иногда клали тщательно
вычищенные и промытые в воде листочки пластинчатого
темнозеленого лишайника «сир кулгааба», произрастающего
в затененных, низких сырых местах, чаще всего, среди иво¬
вых зарослей. В 2-м Мельжахсинском наслеге Мегинского
улуса в закваску опускалй коленную чашку лошади со связ¬
ками мышц.
По рассказам, бывают кобылы, молоко которых отли¬
чается особым свойством вызывать при заквашивании очень
сильное брожение. Такие кобылы называются «хойуулаах
биэ», т. е. «кобылы с закваской». Молока они дают немно¬
го, но зато оно бывает густым с темными крупинками на
поверхности. Внешними признаками такой кобылы считалась
светлосерая масть и маленькие бурые пятна, расположенные
в виде крапинок на морде или же саврасая масть и черная
полоса вдоль хребта. Высушенное вымя «хойуулаах биэ»
разрезали на мелкие кусочки и насыпали в закваску; так
делали, например, в б. Батурусском улусе по р. Татта.
Несмотря на существование различных средств для уси¬
ления и ускорения брожения закваски, основным составом,
из которого она приготовлялась, служили: кобылье молоко,
сыворотка сметаны, сухожилие лошади и кисло-молочный сыр
(творог) из кобыльего молока. Во всех этих продуктах со¬
держится значительное количество молочно-кислых бактерий
— возбудителей кумысното брожения — болгарская палочка
п бактерия Лейхмана, а также кумысные дрожжи, которые,
тюпадая в благоприятные условия, размножаются очень
быстро.
Использование для усиления кумысного брожения других
веществ: березовой коры, хмеля, шиповника, лишайника и
коленной чашки лошади имело случайный или локальный ха¬
рактер и широкого распространения не получило.
Помещение, в котором приготовляется кумыс, должно
было быть чистым и теплым. В него запрещалось заносить
чеснок, птичий пух и перья, ибо, по словам населения, когда
они попадают в кумыс или его закваску, последние «по¬
гибали» вследствие прекращения брожения «хойуу влер».
Техника приготовления кумыса, в основном, повсеместно
была однородной. Она заключалась в следующем: I) в пос-
9—Сборник по этнографии
129

тоянном и сильном взбалтывании заквашенного, разбавленно¬
го водою кобыльего молока специальной мутовкой*®); 2) в
процессе брожения молока, которое после заквашивания и
взбивания должно происходить в наглухо закрытом сосуде;
3) в систематическом оставлении на дне симира, после сли¬
вания готового напитка, гуши, играющей при последующем
приготовлении кумыса, роль закваски.
Обычно, в большой кожаный бурдюк — симир, он же
называется кегуер, наливали, приблизительно, 20 литров ко¬
быльего молока и 10 литров теплой отварной воды и взбал¬
тывали бюлюром. Взбивание производили ударяя сверху вниз,
чтобы головка бюлюра не достигала дна и не разрушала
скопившихся там зерен закваски, которые представляют из
себя скопление молочно-кислых бактерий. В случае разрушения
этих зерен закваска или погибает, или же замедляется бро¬
жение молока. Кобылье молоко, разбавленное водой, заква¬
шивалось 1—2 литрами уже готовой закваски и подвергалось
более сильному и длительному взбиванию, которое прекраща¬
ли только тогда, когда кумыс слегка нагревался, начинал
пахнуть молочной кислотой, а на поверхности его появлялись
крупинки масла и густая шипучая пена. Затем воронка «кен-
келей» (вилюйское уЬуйах) и мутовка вынимались, и горло
симира крепко зажималось при помощи «тылбыы», представ¬
ляющего собой особый деревянный зажим. Брожение проис¬
ходило в герметически закрытом симире: от этого повыша¬
лось качество кумыса, который обогащался спиртом и угле¬
кислотой. Взбивание производилось через каждые полтора-
два часа. На частое взбалтывание кумыса обратил внимание
ещё Серошевский. Он писал, что «дети и женщины, постоян¬
но между делом, подходят к нему и взбллтывают содержи¬
мое. Иногда болтают его и гости». В периоды, когда надо
было заготовить возможно больше кумыса, особенно перед
ысыахами, при хо1рошей закваске' и обеспеченности кобыльим
молоком, готовый к употреблению кумыс сливали через каж¬
дые б—8 часов. При этом кумыс слегка взбалтывали и сли¬
вали лишь минут через десять, когда оседает муть. Но гуща
скопивщаяся на дне, вместе с небольщим количеством кумыса
обязательно оставлялась в симире.
В зависимости от качества закваски и степени брожения
готовый кумыс сливается из симира только через 12 24 ч.
Существует ещё такой способ приготовления кумыса.
Накопленное за день теплое молоко, вечером наливают в си-
130

мир с закваской и, разбавив водой, производят взбивание.
До следующего утра, т. е. в продолжение 10—12 часов, оно
бродит в закрытом сосуде. Перед тем как слить, взбалтывают
вторично.
ИзвестЯы два способа систематического заквашивания ко¬
быльего молока в течение лета, при приготовлении нового ку¬
мыса: 1) когда в промежутке между скапливанием молока
закваске, усиленной добавлением небольшой порции сыворот¬
ки, дают бродить 5—б часов в том же симире, где делается
кумыс и 2) когда закваска обновляется новыми порциями сы¬
воротки, кобыльего и коровьего молока и сохраняется в осо¬
бой посуде—симирчэх или ведерке, откуда её по мере надоб¬
ности берут и добавляют к гуще, оставленной на дне симира.
В этом случае, достигается непрерывное производство более
крепкого кумыса, что возможно только при большом коли¬
честве, дойных кобыл.
Разбухшее сухожилие с прилипшими к нему зернами ку¬
мысной закваски, постоянно должно находиться вместе с
закваской в симире, где приготовляют кумыс.
При взбивании кумыса так же, как киргизы и башкиры,—
симир за кольца, пришитые к обеим сторонам его горла, стя¬
гивают двуя волосяными веревками кверху — к стене или
потолочной балке.
Из одного кобыльего молока, без примеси воды, кумыс не
приготовлялся. Отварная вода, прибавляемая к молоку, сос¬
тавляла от 25 до 50 проц. общего! объема готового продукта.
Считалось более нормальным, когда вода составляла Ц.
часть состава. Воду брали проточную или же чистую, без ка¬
ких-либо примесей, из стоячих водоемов «келуйэ», где она
была по виду темноватой, но на свет прозрачной. Башкиры
исстари прибавляли к кобыльему молоку холодную ключе¬
вую воду, так как кочуя летом в степи в жаркие дни
было трудно сохранить кумыс от быстрого скисания. Некото¬
рые кумысные мастера Башкирии считают, что «для нормаль¬
ного скисания кобыльего молока необходимо его разбавлять
водой»^®). Киргизы, изготовляя кумыс, кобылье молоко
обычно разбавляют водой®®).
Прибавление воды к кобыльему молоку, преследуя цель
предохранить кумыс в летнее время, при длительном хране¬
нии от перекисания, вызывалось ещё недостатком кобыльего
молока и желанием добиться более нормального брожения.
Способы приготовления кумыса различными кочевыми на¬
131

родами Центральной Азии и якутами, имевшие большое сход¬
ство, объясняется, очевидно, их культурными связями в далё¬
ком прошлом, когда предки нынешних якутов жили где-то в
южных степях Азии. Как пишет Рубрук, посетивший Кароко-
рум в середине XIII в., монголы приготовляли ку'мыс следу¬
ющим образом: «Накопив большое количество молока (ко¬
быльего), которое пока свежее, так же сладко, как коровье,
они наливают его в большой бурдюк или бутыль и начинают
бить по нему приспЪсобленной для этого деревяшкой; величи¬
на её внизу с человеческую, голову, а внутри она просверле¬
на. Как только они начинают сбивать, молоко начинает ши¬
петь, как новое вино, и скисать или бродить, и они его сби¬
вают до тех пор, пока не извлекут масла. Тогда они пробуют
молоко, и если оно надлежаще остро, пьют, ибо оно при
питье щиплет язык так же, как вино с прибавкой свежего
винограда»®').
Башкиры, казахи и др. на(роды, населяющие юго-восточ¬
ные степи СССР, приготовляли кумыс в кожаных «сабо» или
«кюбэ». В парное кобылье молоко они добавляли заранее за¬
готовленную закваску, составляющую около третьей части
молока. По временам жидкость взбивали мутовкой, которая
представляет собой диск с отверстиями, насаженный на длин¬
ную палку. В зависимости от силы закваски и температуры
помещения, после 12—24 часового брожения готовый кумыс
переливали в другую посуду, причем на дне сабо часть его
оставляли. Этот остаток служил закваской при последующем
приготовлении кумыса.
Башкиры больше всего практикуют такой способ. В соб¬
ранное за день молоко, вечером прибавляют закваску, затем
тщательно взбивают мутовкой и в закрытом сосуде оставля¬
ют на ночь для брожения. Утром вновь сбивают и уже го¬
товый кумыс сперва сливают в другую посуду, а затем в
бутылки.
Вербицкий сообщает, что у алтайцев кобылье молоко,
налитое в кожаный бурдюк, называемый у них «аркыт», «в
течение нескольких дней часто взбалтывается деревянной ко-
лот}’шкой с отверстиями на нижнем конце»®"). Такой же
способ приготовления кумыса существовал у киргизов®®).
Как пишет Геродот, скифы приготовлявшие кумыс также
;;уте.м взбивания, «заставляли исполнять эту работу своим
|•езо.^ьникам»®♦).	»	-	^
Готовый кумыс сливают в большой берестяный сосуд и
.- ■^51 одчн-два дня в теплом помещении, а затем выно¬

сят в особый прохладный погреб; где обычно хранится ку¬
мыс,—«кумыс ункучава», т. к. при длительном хранения и
теплом помещении он скисает и портится. Берестяные сосуды
«ХОЛЛ050С». чтобы не протекали с внутренней стороны вдоль
швов промазываются сливочным маслом, а снаружи зали¬
ваются березовым варом. Когда вновь приготовленный кумыс
наливают в ХОЛЛ050С со старым запасом, его размешивают
узкой деревянной лопаткой.
Для получения наиболее питательного и крепкого, лучше¬
го по своим качествам кумыса, якуты в результате много¬
векового своего практического опыта, считали необходимым
соблюдение следующих правил;
1.	Частое, сильное н длительное взбивание специальной
мутовкой.
2.	Брожение кумыса в промежутки между взбиванием в
наглухо закрытом сосуде.
3.	Приготовление закваски из конского молока, заправ¬
ленного сывороткой, кисПРмолочкым сыром из кобыльего
молока и таром.	,
4.	Опускание в закваску высушенного конского сухожи¬
лия.
5.	Приготовление кумыса при помощи прошлогодней зак¬
васки.
6.	Добавление при очередном заквашивании кобыльего
молока, в качестве заправки, молока яловой коровы и сыво¬
ротки сметаны (аарах).
7.	Добавление к кобыльему молоку чистой отварной во¬
ды, составляющей обычно около 25 процентов общего коли¬
чества кумыса.
В зависимости от длительности и степени брожения, а
также состава заправки различали несколько сортов кумыса.
Квйуу кымыс — подвергнутый длительному брожению,
крепкий, перебродивший кумыс, с более высоким содержа¬
нием спирта и углекислоты, вызывающий легкое опьянение.
Его называли также кеенньуу кымыс или кейуургэн.
Саамал кымыс — теплый, свежий только что приготов¬
ленный, слабый кумыс. По Миддендорфу, саамал кымыс —
это «запасный кумыс; кумыс обыкновенно квасится в ма^
леньких сосудах и из них выливается в большой сборный,
когда в нем понемногу наберется порядочный запас, то его
называют саамал кымыс»®®). У киргизов свежий кумыс, по¬
стоявший только один день, и ещё как следует не закисшим,
133

а также кумыс, разбавленный
мал»®®).
молоком, называется «сау-
В якутских олонхо о богатырях говорится: «Саамал кы-
мыЬынан санааларын тар5аппыттар, койуу кымыЬынан кехсу-
лэрин ыспыгтар», т. е.; «Молодым, теплым, только что сли¬
тым кумысом свои печали развеяли, крепким, перебродив¬
шим кумысом свою жажду утолили».
Хара кымыс — «черный кумыс», не заправленный аара-
хом, не сдобренный ни маслом, ни молоком, ни сливками. Он
считался низшим сортом кумыса и потреблялся главным об¬
разом малоимущими слоями населения, что отразилось и в
фольклоре. По преданию, однажды 12 косарей богатого ро¬
доначальника Хатылинского наслега Батурусского улуса
Багрынньа недовольные длительным питанием «хара кымы-
сом», к приезду своего хозяина на покос, бросив работу,
улеглись на лугу. Возмущенный таким поступком рабочих,
Багрынньа стал избивать их нагайкой. Все разбежались,
кроме старшего, который словно не чувствуя ударов, бро¬
сился к стоявшей поблизости кожаной бочке с кумысом и
стал жадно пить, черпая небольшой берестяной чашкой. Тут
Багрынньа понял, что косари были изнурены и обессилели,
т. к. долго питались одним лишь «черным кумысом» ®^).
Рубрук о «хара кымыс» сообщает противоположные све¬
дения. По его словам, монголы делают «для нужд важных
господ каракомос, т. е. черный кумыс. В этом случае кобы¬
лье молоко не свертывается. Правилом служит то, что ни у
одного животного, если оно не стельно, молоко не подвергает¬
ся свертыванию. Если в брюхе.кобылицы нет зародыша же¬
ребенка, то молоко кобылицьт не свертывается» ®®|).
Чтобы получить более питательный и приятный напиток,
каждый раз, перед очередным приготовлением нового кумы¬
са, к свежему молоку, налитому в си.мир, добавляли немно¬
го цельного молока яловой коровы и сыворотки сметаны.
Заправка эта носит название «аарах», и при определении
качества кумыса на нее обращалось особенное внимание.
Независимо от сорта, кумыс, заправленный аарахом, на¬
зывается «аарахтаах кымыс», а сдобренный маслом —
«арыылаах кымыс». Перед тем, как пить, его заправляют
свежими сливками или молоком и сдабривают маслом. Слив¬
134

ки и молоко предварительно варят, а масло растапливают.
Затем, когда оно начнет застывать, наливают в ведро с хо¬
лодным только что принесенным из погреба кумысом и су¬
чат мутовкой. При такой обработке масло застывает в ви¬
де крупинок различной величины. Называется оно «ытыйыы
арыы». Хранят его в подполье в ведре с кумысом и, по ме¬
ре надобности, перед употреблением кумыса кладут «ха-
мыйахом» в чороны.
Посудой для приготовления служил когуер или симир,
постепенно суживающийся кверху кожаный сосуд с узким
горлом, емкостью от 16 до 48 литров. Он сшивался сухо¬
жильными нитками из продымленной и пропитанной кровью
домашних животных, непромокаемой кожи-сири. У всех ко¬
чевников Азии посуда для кумыса также делалась из про¬
дымленной, непромокаемой кожи.
У башкир сабо или бурдюк представляет собою мех ко¬
нической формы с квадратным основанием и узким горлыш¬
ком; он сшивается сухожильными нитками из продымленной
кожи и по форме близко напоминает якутский симир. Много
сходства можно найти и в других видах кожаной кумысной
посуд ы®®).	!
Почти вся кумысная посуда у якутов, как и у кочевни-
ков-степняков, делалась из непромокаемой кожи «сири». Из
неё шили большие чаны «сири холлобос», бурдюки для при¬
готовления и перевозки кумыса вьюком — «квБуор» или
«симир», небольшие бурдючки—«симирчэх», плоские чаши
— чабычах, подойники и пр. Обилие кожаной посуды для
кумыса указывает на то, что значительная часть якутов,
разводивших конный скот, были раньше настоящими кочев¬
никами, ибо в условиях кочевого быта, связанного с часты¬
ми переездами верхом на лошадях, небьющаяся кожаная
посуда была незаменимой и очень удобной.
В одном из преданий о прародителе якутов Омогое гово¬
рится, что в пути при перекочевке его со своим родом с да¬
лекого юга в бурятскую землю, кумыс приготовлялся в си-
мире, который в навьюченном виде везли на лошади. Ещё
до недавнего прошлого, поимерно до 60-х годов прошлого
столетия, кумыс якуты также перевозили вьюком, в больших
симирах, а когда отправлялись косить на дальние речки, то
как и их легендарный предок Омогой, в пути кумыс приго¬
товляли в симире, который специально возили с собой для
этой цели.
135

Необходимо подчеркнуть, что производство кумыса у
ЧА) гов, начиная от способа доения кобыл и приучения жере¬
бят к привязи, кончая посудой н процессами приготовления
самого кумыса, содержат в основном те же технические
приемы, какие наблюдались в прошлом у монголов, киргизов^
башкир, алтайцев и др. пародов Центральной и Средней
Азии.	,
Многовековой практический опыт давал якутам возмож¬
ность приготовлять в прошлом высо!кокачественный кумыс, п
в данное время не приходится сомкеваться в его высоких
питательных свойствах, имевших огромное профилактиче¬
ское значение.
Изложенный нами материал дает возможность предпола¬
гать, что массовое производство высококачественного кумы¬
са в якутских колхозах, при условии использования лучшего
опыта минувших эпох и достижений современной науки даст
населению ценный питательный продукт.
ПРИМЕЧАНИЯ
1.	А л е к с е е в,| М. П. Сибирь в известиях иностранных путешест¬
венников и писателей. 1932, т. 1 стр. 289.
2.	И а к и н ф Бичурин. Собрание сведений о народах, обитавши.':
в Средней Азии в древние времена, ч. 1, 1851, стр. 268.
3.	Там же, стр, 442.
4.	Т а .VI ж е, стр. 250.
5.	Хрестоматия по древн. истории СССР, т. 1, 1939, стр. 61.
6.	Губайдулин. М. Кумыс и кумысоделие, 1932, стр. 13.
7.	Владимирцев Б. Я. Общественный строй монголов, 1934.
стр. 123.
8.	По сообщению китайских источников, у древних уйгуров «в день
свадьбы, жених и невеста подают кобылий кумыс и горячее мясо, на
части разрезанное» (Иакинф I—III, 215). На свадебных пирах у: якутов,
угощение собравшегося народа кумысом, мясом и маслом производилось
от именй новобрачных — жениха и невесты.
9.	Токарев, С. А. Общественный строй якутов. Як., 1945, стр.
31, 32, 232.
10.	Там же, стр. 80.
11.	Там же, стр. 232.
12.	Алексеев, М. П. Сибирь в известиях Западно-Европейских
путешественников и писателей, 1941, стр. 359.
13.	Цитар. по В. Серошевскому, Якуты, СПБ, 1896, стр. 311.
136

14.	Статист, обозрение Сибири за 1810 г., стр. 141.
15.	Вербицкий,	В.	И. Алтайские инородцы 1893,	стр.	16,	17.
16.	О го р о Д| н ик о в,	В. И, ; Туземное и русское	зем.ледеД’ие на
.Амуре в XVII в., 1927, стр. 37.
17.	Народы России. Этнограф, очерки^ 1881, ч. II, стр. 42.
18.	И а'К и и ф, цит. соч., стр. 444.	~
19.	П е к а р с к и й,	Э.	Словарь якутского языка, стр.	138.
20.	И а к и н ф, цит.	соч., стр. 271.
21.	Губайдулин, цит. соч., стр. 13.
22.	Вильгельм де Рубрук. Путешеств!!; в восгрчные
страны, 1911 г. стр. 74.
23.	Народы России. Этнограф, очерки. , стр. 180.
24.	Геденшторм, М. Сг^вкн о Сцбири, 1810, стр. 91.
25.	Серошевский, В цит. соч., стр. 311.
26.	Там же.
27.	Народы России, цит. соч. стр. 180.
28.	Щукин, К. Поездка в Якутск, 1844^ стр, 190.
29.	М и д д е и д о р ф, Л. Путешествие на север и восток Сибири,
ч. II, стр, 787.
30.	Ионова, М. Н. Песня о р. Татта (литер, а.пьманах «Дабааи»
1938, стр. 99).
31.	М и д д е н д о р ф
доят кобыл от 4 до 8
А.
раз
цит. соч., стр. 784. Киргизы и башкиры
в день. Известный башкирский м.тстер ку¬
мысного дела М. Губайдулин рекомендует доить 5—6 раз в сутки
.четом и 8 раз зимой, с точно установленными 3 часовыми перерывами
(М. Губайдулин. Кумыс и кумысоделие, 1932, стр. 26, 33).
32.	Сулуусут — .лицо, занимающееся установлением сте.|^ьиостн
домашних животных путем ощупывания плода рукой, введенной через
.задний проход.
33.	Г убайдулин, цит. соч., стр. 31.
34.	Р у б р у к. стр. 75.
35.	Пекарский, Э. Словарь, стр. 2152.
36.	Летописи хоринских бурят, 1940, стр. 98.
37.	Г у б а й д у л и н, М. цит. соч., 25, 26.
38.	Советская этнография, 1936, № 3, стр. 131.
39.	«Неизвестный», —■ иностранец, посетивший Сибирь в 70 г. XVII в.,
писал, что калмыки приготовляли «водку из кобыльего молока и ячменя
очень крепкую» (Алексеев. Сибирь в изв.^ иностранных путешественников
и писателей, П-изд. стр. 359). Повидимому, речь идет не о кумысе,
а об араки — водке, приготовляемой путем перегонки кумыса или
хлебного теста, известной на Алтае еще в древние времена.
40 Р у б р у к< цит. соч., стр. 74.
137

41.	Основными возбудителями кумысного брожения являются молоч-
но-кнслые бактерии: болгарская палочка и бактерия Лейхмана, а ттк-
же кумысные дрожжи. Кроме них имеются микроорганизмы, образую¬
щие ароматические вещества, так называемой «букет кумыса» (Н. Л.
Крамов. Кумыс и его действие. 1936, стр. 23 — 26). Зерна, которые
образуют микроорганизмы, вызывающие кумысное брожение, «можно
г'ромывать, высушивать и сохранять» (Энц. Словарь Бронг. и Эфр.
г XVII, 1896. стр. 16).
42.	С е р о ш е в с к и й, В. Якуты, стр. 310.
43.	Доктор Марков и др. Кумыс, его приготовление и лечебно-
профилактическое значение, 1934, стр. 56.
44.	Бо.)1Ьшая мед. энциклопедия, т. XV, стр, 104.
45., Вербицкий, цит. со-ч., стр. 16.
46.	Советская этнография, 1936., № 1. стр. 131.
47.	Сообщение сказителя Ильи Платонова «Ырыа Ылдьаа» из
Чакырского наслега Чурапчинекого района (б. Батурусский улус).
сТуо.м тардыы» — мелкий магический обряд, состоящий в соблюдении
при приготовлении состава какой-нибудь пищи, народного лекарства или
чего-либо другого, нечетных чисел 7, 9 и т.д.
48.	Кумысная мутовка носит разные названия: хамсатар, биИиэйэх,
бюлюр. У киргизов и башкир пистэк, пекен, а у монголов — оллшр.
Она снабжена рукояткой в 1,5 м. длиной, нижний конец которой со¬
стоит из колпака с небольшими отверстиями по бокам. По своему
устройству она с.ходна с кумысной мутовкой монголов а алтайцев.
У киргизов, башкир и казахов нижний ее коней состоит и.^ небольшой
круг.лой дощечки с дырками. Как сообщает Серошевский, якутская
кумысная мутовка представляет из себя деревянный диск, снабженный
птверстиями и насаженный на длинную палку (Якуты, 310). Таким
и монголов, кумысная му-
форме диска или в форме
иоразои у якутов, как и у других тюрков
товка бывает двух видов: с головкой в
колпака с отверстиями по бокам,
, 49. Губайдулин, М. цит. соч., стр. 44.
.50, Р у д н е в, Н. Я. Народы миря, стр. 379,
51. Р у б р у к, стр. 74.
.52. Вербицкий, цит. соч., стр. 16.
.53. Р у д н е Вц Н. Я.	цит. соч. стр.	379. _
,54. Г у б а й д у л и н,	М.	стр.	13.
55.	П е к а р с к и й, Э. Словарь, стр. 2060.
56.	Там же.
57.	Предание о Багрынньа. (Рукописный материал А. Саввина).
.58. Р у б р у к, цит. соч.,	стр.	74.
59. Г у б а й д у л и н,	М.	цит,	соч.	стр. 18.

ОГЛАВЛЕИ ИЕ
От Редгкц!«(	:	:	:	ё
С. А. Токарев. Несколько данных XVII века о якутах н нх
соседях		 6
А. П. Окладников. К истории этнографического изучения
Якутии	 .17
М. Я. Струминскнй. Кустарный способ добы'ш руды и вып¬
лавки из нее же.чеза тупит	.	49
Н. М. Алексеев. Охотничий промысел, у «доеедьиых» русских
низовьев	Индигирки	60
И. С. Гурвич. Охотничьи обычаи и ©врида у населения Оле-
некского	района		 74
О. В. Ионова. Многоугольные построквк жиЛ'тов	.	- 9э
м.	м.	н осов.	Стилевые признаки	якутскогч	узора .	.107
•А.	А.	Саввнн.	Якстскпй	кумыс	.	.	,	.	11.7

Ответственный редактор Токарев С, А.
Наблюдал за выпуском Канаев Н. П.
Подписано к печати 19-\П-48г.
Объем 8,75 печ. листов. Тираж 300)
Заказ № 029
МП 00040.
Якутская Гоетипография
г. Якутск, ул. Ярославского д. № 38

ОПЕЧАТКИ
По вине типографии допущены следующие «шибки:
стрк.
Строки
X
о. ег,
0) «
сэ а:
о ^
Напечатано
Следует читать
6
2

1
ЯКУГАК
ЯКУТАХ
46
—
2
XVIII век
XVII век
57
—
11
1
выдобленном
выдолбленном
н
21
1
входит
ВЫХОДИТ
59
—
1 15
XVIII в.
XVII в.
77
—
7
умирающегося
умираюи;его
»
—
19
населения
население
110
1 1
, -
кОЬуур
кеНуур
117
—
кы!зырда8ас
кымырдабас
115
.
'^леементы
элементы
С^вряяк по
этнографии