I
f x
i •
I А. В. К И p С А Н О В Л ' ' 1 - - V
„ Американский овраз ЙЙ
Жизни" г
вез прикрас г
I
i ‘
I ■ \ !


л -в • Кирсанов Mil
„Американский
овраз жизни"
Без
прикрас
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва —1963


СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
1. 	Необеспеченность людей труда — доходы монополистов . 8
2. 	Миф о «полной занятости» 23
3. 	Рост дороговизны 40
4. 	Бремя налогов 56
5. 	Долговая западня '/0
6. 	Жилищный кризис 80
7. 	Автомобиль и американец £3
8. 	Молодежь: образование, работа 101
9. 	Бедствия фермеров 112
10. 	«Самые забытые люди» 122
11. 	В огне классовой борьбы 133
Алексей Васильевич Кирсанов «АМЕРИКАНСКИЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ» БЕЗ ПРИКРАС
Редактор В, А, Дементьев
Младший редактор T. Н. Гужанова
Оформление художника С Бочарова Художественный редактор В Гарбузов Технический редактор Е. С. Герасимова. Корректор Л. И. Полянская
Сдано в производство 29/V 1963 г. Подписано к печати 7/IX 1963 г. А-03923. Тираж 36400 экз. Бумага 84хЮ8’/з2 — 4,5 бум. л.
Печ л. 7,38 Уч.-изд. л. 7,37. Изд. № 763. Цена 22 коп. Заказ 99/2218
ЭКОНОМИЗДАТ
Москва, Дьяковский пер., 4
Набрано в типографии № 1 Экономиздата при Госплане СССР Москва, Ново-Басманная, 23
Отпечатано в областной типографии г. Калинина


ВВЕДЕНИЕ
США являются страной с самым высоким в капиталистическом мире жизненным уровнем.
Относительно высокий уровень жизни (расточительно высокий для праздных слоев населения и низкий — для трудовых) —результат того, что США развивались в исключительно благоприятных >по сравнению со многими другими странами условиях. В пору раннего капитализма в Соединенных Штатах отсутствовали феодальные пережитки и аграрное перенаселение. Наличие в стране большого резерва свободных плодородных земель благоприятно сказалось на США. На рубеже XIX и XX веков оно позволило людям труда селиться на свободных землях Запада, обусловило недостаток рабочих рук. В результате закон спроса и предложения на рынке труда действовал в пользу рабочего и заработная плата в этой стране достигла уровня, наиболее высокого по сравнению с другими капиталистическими странами.
Немаловажную роль в развитии экономики США сыграло также наличие всевозможнейших полезных ископаемых и исключительно благоприятные климатические условия для сельского хозяйства.
Мировые военные пожары миновали Америку, а сами США продолжают эксплуатировать величайшую «незримую» колониальную империю.
Все это привело к тому, что в цитадели капитализма наибольший в мире национальный доход, крупнейшее национальное богатство.
В США большая сила — реклама. Символом американской «паблисити» является Мэдисон-авеню. На этой улице Нью-Йорка помещаются крупнейшие рекламные агентства и фирмы. Ее нередко зовут «ущельем зла». Здесь творят вкусы, создают, или, вернее, оболванивают, 3


покупателя. Черты Мэдисон-авеню проступают в каждом городе США, в каждом уголке страны. Рекламным духом пронизаны американская политическая жизнь, пропаганда, социальные теории и т. д. Все вопросы, относящиеся к положению трудящихся в США, — это одна сплошная Мэдисон-авеню, большая реклама, хитроумное, ловкое принаряживанпе витрин, которому придается большое политическое значение. Ведь речь идет об уровне жизни десятков миллионов американцев, а тут важно, как говорится, пустить в глаза как можно больше пыли. И очень похоже, что специалисты с Мэдисон- авеню преуспели не только в торговле, промышленном и финансовом бизнесе, но и в рекламе «американского образа жизни».
В американской буржуазной печати не часто встретишь рассказ о страданиях рабочих, фермеров, о нищете и голоде. Обычно тут безмолвие. А если оно все же нет- нет да и нарушается, то это происходит либо в пылу предвыборной кампании, когда две конкурирующие буржуазные партии выливают ушаты помоев на соперника, либо исключительно в целях социальной демагогии. Признавая отдельные проявления нищеты, монополистическая буржуазия стремится утвердить ту нехитрую мысль, что в целом-то в США все идет хорошо.
Буржуазная пропаганда, тщательно скрывая правду о жизни простых людей при капитализме, рисует обманчивую картину всеобщего благополучия, процветания, довольства, обеспеченности и высокого уровня жизни. Современные экономисты, философы и социологи немало постарались, «доказывая», что капитализм со времени Маркса основательно изменился, де произошла «революция в доходах», достигнуто если еще и не полное уравнивание, то во всяком случае решительное сближение доходов разных групп населения, возникло «государство всеобщего благоденствия».
Защитникам капитализма, официальной пропаганде удается до известной степени скрыть истинное положение людей труда, прежде всего с помощью средних данных. Однако за сравнительно высокими среднедушевыми величинами уровня жизни, объема национального дохода и национального богатства скрыта крайняя социальная дифференциация—роскошь и расточительство власть имущих: Рокфеллеров, меллонов, фордов, гетти и других 4


монополистов — и бедность многих миллионов трудящихся, массы обездоленных, лишенных даже надежд на лучшее будущее, людей, придавленных острым социальным и расовым гнетом, не имеющих элементарных человеческих прав.
Американская статистика, находящаяся в руках монополий и буржуазного государства, для маскировки эксплуататорской природы буржуазного строя не останавливается перед любыми приемами фальсификации, не говоря уже о тактике умалчивания, полуправды, «причесывания» фактических данных и т. д. Многие ее выводы носят явно апологетический характер. Буржуазная статистика всегда отделяет сравнительно «годный» материал от «негодного» с точки зрения правящего класса, «обрабатывает» показатели в интересах последнего, стремится обойти острые вопросы, замазывает противоречия капитализма.
Но за фасадом высоких средних нет ни «общества изобилия», ни «государства всеобщего благоденствия» — всего того, чем так любят кичиться в США буржуазные пропагандисты. На самом деле «американский образ жизни» — это изобилие для немногих, весьма скромный уровень жизни для нескольких миллионов и .трудности и лишения для десятков миллионов людей. Это нищета среди изобилия, страдания среди расточительства, голод среди пресыщения, нужда среди процветания и достатка.
Внушительными общими данными камуфлируются вопиющие контрасты Америки. Например, избыток товаров в торговле еще отнюдь не означает избытка товаров в потреблении или, по крайней мере, хотя бы их достатка. Какая польза, скажем, американскому безработному от того, что в его стране в среднем на душу населения производится много мяса, масла, телевизоров, автомобилей и других товаров? Совершенно иное дело в условиях социализма, где увеличение размеров производства на душу населения означает фактическое улучшение жизни трудящихся. «...Если мы поднимаем производство,— заметил H. С. Хрущев, — то от этого у нас выигрывает действительно каждая «душа», в то время как в капиталистических странах от роста производства выигрывает лишь та «душа», которая богаче, имеет капитал. «Душа», не имеющая капитала, и при росте про5


изводства будет прозябать. Это и есть при капиталистическом строе «равные условия» — один богатеет, а другой умирает с голоду. Такое положение вполне совмещается с законами капитализма и считается нормальным и естественным».
Под жизненным уровнем понимают степень удовлетворения материальных и духовных потребностей. Он может быть охарактеризован только целой системой показателей. Сюда относятся питание, потребление обуви, одежды и других необходимых товаров, обеспеченность жильем и т. д. Здесь имеется в виду и медицинское обслуживание, спорт, социальное обеспечение.
Учитывается также, какова у людей возможность работать, отдыхать, учиться, удовлетворять духовные запросы, участвовать в общественной жизни и т. п.
Ни в области материальной, ни в области духовной капитализм не создал нормальных условий для жизни трудящихся. Даже в самой богатой стране остаются массовая нищета, хроническая безработица, недоедание, необеспеченность десятков миллионов людей.
«...Капитализм, — говорил H. С. Хрущев в докладе на сессии Верховного Совета СССР 14 января 1960 г., — это вопиющие контрасты между роскошью немногих и тяжелой, полуголодной жизнью трудовых людей, это миллионные армии выброшенных на улицу безработных, это постоянная неуверенность в завтрашнем дне у тех, кто еще имеет работу».
Рост необеспеченности людей труда в США усугубляется экономической неустойчивостью, тем, что удельный вес США в экономике капиталистического мира снижается.
Но судьба американского капитализма решается не тем, что когда-то в будущем США сойдут на положение второразрядной державы. Она решается в ходе борьбы американского рабочего класса, демократических сил страны, в ходе мирного экономического соревнования с Советским Союзом. В этом соревновании не столько уже достигнутый уровень производства, сколько темпы развития определяют жизнеспособность каждого строя, служат характеристикой прогрессивности той или ивой социально-экономической формации.
Уже во многих отраслях Советский Союз превосходит США не только по темпам роста, но и по абсолютному 6


приросту промышленной продукции. Успехи СССР оставляют все меньше сомнений относительно превосходства социалистической системы. Промышленность, сельское хозяйство, наука, прогресс техники, успехи в космосе — все это свидетельствует о преимуществах социализма в экономическом состязании с капитализмом.
Высокие темпы экономического роста в нашей стране— огромное преимущество нашего строя. Это — основа повышения благосостояния трудящихся масс. Большие темпы роста промышленного производства и быстро поднимающийся уровень жизни при социализме идут рука об руку.
H. 	С. Хрущев, обращаясь по телевидению 27 сентября 1959 г. к американскому народу, с полным основанием говорил, что «хотя мы не так еще богаты, как вы, но мы стоим на верном пути к достижению самого высокого уровня жизни». Не случайно Кеннеди, имея в виду соревнование США и СССР, заявил: «Время работает не в нашу пользу».
Надо ли добавлять, что уже сейчас в ряде важных областей уровень жизни советского народа значительно выше, чем уровень жизни американских рабочих. Это относится прежде всего к социальному обеспечению, здравоохранению, культурному обслуживанию населения и другим видам бесплатного обслуживания трудящихся государством. В СССР — бесплатное обучение вплоть до высшей школы, бесплатное медицинское обслуживание всего населения, равная оплата за равный труд мужчинам и женщинам, взрослым и молодежи, полное равенство трудящихся всех национальностей в экономической и политической области. Все эти громадные завоевания социалистической революции обеспечивают трудящимся такие блага, которые не могут быть измерены деньгами.
Но выиграв экономическое соревнование с США, мы завершим только первый этап коммунистического строительства. Уровень, которого мы достигнем на этом этапе, для нас вовсе не конечная станция, а лишь разъезд, на котором мы сможем нагнать самую развитую капиталистическую страну и, оставив ее позади, устремиться дальше, вперед.


1. 	НЕОБЕСПЕЧЕННОСТЬ ЛЮДЕН ТРУДА— ДОХОДЫ МОНОПОЛИСТОВ
Существующий в США сравнительно высокий средний жизненный уровень защитники капитализма пытаются выдать за минимум, ниже которого в этой стране почти никто не живет. Бывший вице-президент Р. Никсон на американской выставке в Сокольниках беспардонно уверял: «Соединенные Штаты, крупнейшая в мире капиталистическая страна, с точки зрения распределения благ и богатств подходит ближе всего к идеалу всеобщего благосостояния в бесклассовом обществе». Ему вторят Дж. Файт и Дж. Риз, которые в книге «Экономическая история США» пишут: «Американцы обеспечили себе степень благосостояния, даже роскошь, которая превзошла самые смелые мечты султанов и властителей ранних столетий». Но даже и они все же вынуждены признать, что отнюдь далеко не все американцы живут обеспеченно, не ведая нужды.
Монополистическая буржуазия, стремясь обезоружить трудящиеся массы перед натиском капитала, внушает им незатейливую мысль, что рабочие в США — это капиталисты, а капиталисты — по существу рабочие, распространяет теорию «революции в доходах», «государства всеобщего благосостояния». Американский ревизионист А. Биттелмэн утверждает, что капитализм в США будто бы совершенно изменился, что богатых он делает беднее, а бедных — богаче, устраняет нужду и лишения, изгоняет нищету, обеспечивает непрерывное повышение жизненного уровня всего населения в стране.
Но вот этого «всеобщего благоденствия» не заходит профсоюзный журнал «Америкэн федерейшнист». В статье «Одна четвертая нации» резонно говорится: «Образ Америки как «общества изобилия» может светить ярко, но он отбрасывает и большие темные тени. Живут в этих 8


тенях, в разновидностях нищеты, десятки миллионов американцев». Это вовсе не значит, что жизнь многих миллионов жителей США непременно с каждым днем ухудшается. Марксисты никогда не отрицали того, что рабочий класс в результате борьбы может улучшить свое материальное положение. Но с развитием производительных сил возникает и расширяется круг потребностей, без удовлетворения которых нормальная жизнедеятельность рабочего и его семьи невозможна.
В. И. Ленин в статье «Обнищание в капиталистическом обществе» подчеркивал: «Дороговизна жизни растет. Заработки рабочих, даже при самой упорной и наиболее удачной для рабочих стачечной борьбе, растут гораздо медленнее, чем повышаются необходимые расходы рабочей силы». В этом и выражается процесс абсолютного обнищания трудящихся.
Уровень жизни и уровень потребностей пролетариев— это разные вещи, они не совпадают. Первый определяется тем, что реально потребляется рабочим и его семьей. Второй определяется кругом нужд, удовлетворение которых, безусловно, необходимо для нормального воспроизводства рабочей силы. Это величина меняющаяся, растущая. В США происходит отставание реальной заработной платы от роста потребностей семей, что и приводит к абсолютному ухудшению важнейших условий жизни, к усилению материальной необеспеченности.
Особенно заметно это ухудшение, если учитывать рост расходов на жилище и транспорт. Увеличение этих расходов не полностью покрывается ограниченным ростом (если он имеет место) реальной годовой заработной платы. Изменение структуры потребления под влиянием ряда новых общественных потребностей ухудшает важнейшие условия жизни человека труда при капитализме. Если он начинает расходовать часть своего дохода на покупку новых предметов потребления, таких, как радиоприемник, личный транспорт, газеты и т. д., ему приходится сокращать, и основательно, расходы на одежду, питание и др.
Новые культурные потребности обычно не покрываются заработком, то есть осуществляются за счет наиболее насущных, прямо-таки неотложных нужд семьи.
9


Даже если реальная зарплата порою несколько и повышается, то она все равно отстает от роста минимальных потребностей рабочих семей.
Процессы роста необеспеченности пролетарских масс в -наиболее развитой капиталистической стране и падения их доли в доходах значительны, но протекают не всегда прямолинейно.
Необеспеченность — спутница, результат все более неравномерного распределения доходов при -капитализме. Эта неравномерность и дальше усугубляется. В книге доктора Габриэля Колко из Гарвардского университета делается вполне определенный вывод, что абсурдно говорить о перераспределении материальных благ в пользу бедных слоев американского общества. Ныне оно является таким же, как и полвека назад. Г. Колко пишет, что «основной экономический факт жизни для большинства населения — это необеспеченность». Буржуазные экономисты У. Баумол и Л. Чэндлер вынуждены признать, что «контраст между чрезмерным богатством и бедностью остается характерным для нашей экономики... Мы видели, — продолжают авторы,— что распределение доходов в нашей экономике представляет для многих поразительную степень неравенства и бедности». П. Сэмуэльсон, советник Кеннеди, распространяющий нехитрые иллюзии, что в Америке утвердился «народный капитализм», в отличие от многих своих собратьев по защите капитализма признает, что в США наряду с богатством существует нищета. Два отдела национального совета церквей, обратившись недавно к некоторым чисто «земным» делам, выступили с докладом, озаглавленным очень характерно: «Церковь и постоянные районы нищеты в США».
Особенно верно и емко характеризует современные Соединенные Штаты американский буржуазный журналист М. Харрингтон в своей книге «Другая Америка». Он пишет, что благополучие, отмечаемое в США, далеко не всеобъемлюще. Оно основано на специфически перекошенной экономике, при которой сомнительные, мнимые нужды удовлетворяются скорее, чем самые насущные, срочные человеческие потребности. Внутри Соединенных Штатов Америки, отмечает Харрингтон, имеется государство нищеты. Его обитатели находятся за бортом истории, прогресса, зажаты в тиски парализую10


щей и калечащей рутины. Нищета в самой богатой стране современного капитализма — это факт, институт, образ жизни. Налицо вопиющая неравномерность распределения богатств, национального дохода, всего, что создается людьми труда. Налицо поляризация доходов населения и несостоятельность «народного капитализма». Нищета в США не ушла в прошлое. И здесь основные экономические проблемы (питание, одежда, жилища) не решены. Разумеется, когда говорят о бедности и нищете в США, то речь идет не о бедности и пищете, как в слаборазвитых в экономическом отношении странах.
Цифры о реальной заработной плате трудящихся свидетельствуют, что положение многих групп рабочих в США ухудшается, что капитализм не принес изобилия материальных благ всем людям в стране. По данным бюро трудовой статистики, общая средненедельная заработная плата (в долл. 1947—1949 гг.) производственных рабочих обрабатывающей промышленности сократилась за период с декабря 1959 г. по декабрь 1960 г. на 3 долл. 19 центов. В течение 1960—1961 гг. в ряде отраслей промышленности происходило не только отставание заработной платы от материальных и культурных потребностей рабочего и его семьи, возрастающих с развитием общества, но и прямое сокращение реального заработка. Между августом 1960 г. и августом 1961 г. потери в заработке железнодорожных рабочих составили 0,2%, занятых в промышленности готового платья— 0,3%, мебельщиков и служащих телеграфа — 0,7%, работающих в авиационной промышленности — 3% и т. д. Социальные завоевания, достигнутые ранее, постепенно сводятся на нет.
В США существует закон о минимуме заработной платы. Но он не распространяется более чем на 16 млн. американцев. Это прислуга, служащие отелей, судомойки и некоторые люди, работающие в небольших розничных магазинах.
В связи с низкой заработной платой и растущей дороговизной все большее число людей труда в различных отраслях промышленности вынуждено прибегать к работе по вечерам, выполнять две работы. Министерство труда недавно подсчитало, что более 3 млн. жителей городов в Америке являются своеобразными «ночными 11


бродягами», работая на двух или более работах. Но это совмещение двух работ для одних еще больше обостряет безработицу для других. Газета «Уолл-стрит джорнэл» в конце 1960 г. писала: «Иные прибегают к работе по вечерам, потому что они обнаруживают, что, даже если они заняты полную неделю на своей основной работе, они не могут.. свести концы с концами». Один работник конторы по найму заявил: «Люди говорят нам, что их основной работы недостаточно, чтобы покрыть стоимость жизни».
Для характеристики движения совокупной реальной заработной платы рабочих и служащих в США за послевоенный период интересны расчеты советского экономиста А. Каца в его книге «Положение пролетариата США при империализме». В 1960 г. реальные доходы на душу населения были несколько выше (96,3) по сравнению с 1950 г. (88,5), то есть немного выросли в течение 50-х годов, но были заметно ниже, чем в 1944 г. (100).
И если заработная плата подвержена всем превратностям, обычным при капитализме, то прибыли капиталистов, особенно крупных и крупнейших, растут неудержимо. Журнал «Америкэн федерейшнист» пишет, что большой бизнес вопит о «сжатии прибылей», в то время как доходы крупных корпораций на самом деле бьют один рекорд за другим. «Бизнес уик» в начале 1962 г. писал: «Большинство бизнесменов имеют все основания радоваться по поводу прибылей корпораций». И обоснованно. Прибыли 944 крупнейших корпораций после уплаты налогов за первые 9 месяцев 1962 г. составили 10,4 млрд. долл. Это на 16% больше, чем за соответствующий период 1961 г.
Заработная плата человека труда в Америке может расти (правда, ее рост зачастую парализуется ростом цен), может сокращаться. Некоторые могут работать на двух или даже более работах, тогда как иные не могут найти и одной. Но в какой степени потребности жителя США покрываются его доходами? Как известно, бюджетом, исчисляемым бюро трудовой статистики, для семьи из 4 человек (муж, жена, девочка 8 лет и мальчик 13 лет) для того, чтобы «поддерживать скромный, но приличный уровень жизни», в 1959 г. предусматривались средние расходы для 20 городов в 6084 долл., или примерно 117 долл, в неделю. Но в 1960 г. производственные 12


рабочие обрабатывающих отраслей промышленности получали в среднем на 26 долл меньше требуемого недельным бюджетом.
Нынешняя заработная плата американских рабочих, даже занятых в высокооплачиваемых отраслях, покрывает только 3/4 скромного прожиточного минимума по бюджету Геллера. Однако и эту средненедельную заработную плату в 91 долл, не каждый рабочий получает все 52 недели в году, ибо большинство людей труда не занято каждую неделю. В целом даже скромный бюджет недоступен двум из каждых трех семей.
А ведь совершенно очевидно, что бюджет Геллера, как и бюджет бюро трудовой статистики, — это отнюдь не бюджет изобилия, это не баланс доходов и расходов обеспеченных людей. В бюджете Геллера все нормировано до самых последних мелочей. Им предусмотрены крайне долгие сроки службы вещей (стол, стулья, кровать, шкаф — на 50 лет; швейная машина — на 25). Посещение кинотеатра предусматривается один раз в 3 недели и т. д. Бюджетом едва-едва покрываются самые элементарные потребности и при этом не все. Он особенно скуден, когда речь идет о покрытии расходов на медицинские нужды, на культуру, образование, отдых. Этот бюджет требует строжайшей экономии на одежде (пальто для главы семьи на 10 лет), питании (меньше одного яйца в день на каждого члена семьи). Бюджет предусматривает покупку полиса страхования жизни только на одного члена семьи. Никаких других видов сбережений бюджетом не предусматривается. И, как ни скромен, ни скуден этот бюджет, оказывается, что даже в самой богатой стране капитализма он недоступен для подавляющего большинства семей.
Есть в США, конечно, и категория сравнительно высокооплачиваемых рабочих и служащих. Но по этой части, притом весьма незначительной, о целом судить нельзя.
Однако сопоставление официальных данных о доходах населения с требованиями бюджетов не дает все же сколько-нибудь полного представления о всей глубине пропасти в доходах богатейших и низкооплачиваемых семей в США. Официальные статистические увертки обычно заслоняют, пишет М. Харрингтон, нетерпимый факт существования нищеты в Америке. Миллионы бед73


няков в США становятся все менее видимыми. Другая Америка, Америка нищеты, подчеркивает он, сегодня замаскирована как никогда раньше. Не случайно американский прогрессивный публицист Д. Моррис писал, что министерство труда США занимается «добыванием бесклассовых средних».
За «средними» — бедность миллионов и пресыщенность немногих тысяч. За «средними» — непрерывно растущий паразитизм и расточительство эксплуататорских классов, их прихлебателей и челяди.
В прошлом веке, рассказывает буржуазный историк Бирд, «любимого коня угощали цветами и шампанским. На одном из празднеств сигары для гостей были завернуты в стодолларовые бумажки, на другом им преподносились великолепные черные жемчужины, вложенные в раковины устриц... Среди приглашенных рассаживались обезьяны, в комнатных бассейнах плавали наряженные золотыми рыбками пловцы, и шансонетки выпрыгивали прямо из пирогов».
Но в книге Ф. Ландберга «60 семейств», изданной перед второй мировой войной, отмечается, что богачи конца прошлого века были аскетами по сравнению с богачами 30-х годов XX в. Автор отмечал, что их чудовищные излишества «многократно превосходят самые фантастические из прежних тщательно продуманных форм распыления созданных народом богатств». В книге говорится, что о богатстве некоторых индийских князей были сложены легенды. Однако они по сравнению с богачами нынешнего поколения «просто-напросто нищие». Перед тогдашними богатствами магнатов США владения Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов казались шаткими и призрачными. Ф. Ландберг пишет, что «на стоимость парадного приема, даваемого одним из 60 богатейших семейств в каждом сезоне, рядовая американская семья из 5 человек могла бы прожить всю свою жизнь в полном благоденствии».
Современные миллионеры и миллиардеры не склонны афишировать свои доходы и бессодержательные, нелепые траты В наше время американские миллионеры избегают глаза общественности и не любят выставлять напоказ свое богатство. Не такие ныне времена. Все, свидетельствующее о расточительности монополистов, скрывается. И наоборот, тщательно раздуваются случаи 14


частичных уступок, на которые буржуазия вынуждается борьбой пролетариата. Но «утомленные» выкачиванием денег из трудящихся США и народов менее развитых в экономическом отношении стран, нынешние американские магнаты финансового капитала, как это явствует из отдельных, отрывочных данных, доходящих до общественности, изощряются в самом вопиющем и наглом расточительстве. И здесь они превзошли своих предшественников.
Оказывается, что возможности безумного расточительства все же не исчерпаны. Недавно Поль Меллон превзошел Генри Форда II, который незадолго до этого устроил вечеринку для своей 18-летней дочери, стоившую ему 280 тыс. долл., хотя о пиршестве у Форда говорили, что он затмил всех своих предшественников. 60 фор- довским рабочим, зарабатывающим в среднем 90 долл, в неделю, при условии их полной занятости, потребовалось бы работать год, чтобы заработать 280 тыс. долл. В Детройте девушки, работающие в мотелях, получают по 20 центов в час. Если бы Энн Форд пришлось платить за ее вечеринку из расчета этого заработка, то ей пришлось бы работать 514 лет, полностью откладывая всю заработную плату, отмечает «Уоркер».
Но «рекорд» Форда держался очень недолго. Меллон в своем имении в 3200 акров около Аппервила (штат Виргиния) недавно выводил в свет падчерицу Элизу. В эту ночь его огромное имение, принимавшее разгулявшуюся элиту Уолл-стрита и Вашингтона, пылало ярким фейерверком и золотым убранством. Среди гостей была Жакелина Кеннеди, жена президента. Но никто здесь, разумеется, не обмолвился и словом о призыве Кеннеди к народу приносить «жертвы», хотя на это увеселение был истрачен миллион долларов.
«Бражничающие, — пишет «Уоркер», — были счастливы от мысли, что они «делают» социальную историю. Но даже Нерон никогда не транжирил так много за одну ночь». Израсходованного хватило бы не для одной, а для 3—5 семей, чтобы прожить безбедно всю жизнь. В саду за ночь был построен роскошный в 50 шатров городок с обширным многосложным сервисом, стоивший 100 тыс. долл. К шатрам вели специально построенные дороги с твердым покрытием. Их проложили, чтобы гости не могли запачкать туфель, если на мягкую виргинскую 15


землю упадет дождь. Но дороги были построены только для одной ночной оргии. Наступило утро, и они были срыты бульдозерами. Теперь здесь вновь любимый Меллонами «сельский» пейзаж.
Фестиваль был оформлен во французской манере, в честь «первой леди страны». Танцевальный зал в миниатюре копировал Версальский дворец. По его подобию в зале были посажены многолетние деревья, а пол имитировал луг. Ветви и листва создавали густые заросли, среди которых были оставлены места для столиков. За столиками, тут же изготовлялись самые утонченные деликатесы, а расположившиеся чуть поодаль астрологи разгадывали судьбу. Многое здесь было сделано по образцу Трианонского дворца Марии Антуанетты. В танцевальном зале, сменяя друг друга, всю ночь для увеселения публики состязались известные джаз-оркестры Эмиля Колемана и Конта Бэси.
«Уоркер» отмечает, что сейчас богатства Меллонов перевалили за 4 млрд. долл. По их понятиям, миллионные расходы—это сущая мелочь. Один Ричард Кинг тратит миллионы на собак и охоту. Так развлекаются нынешние Л4еллоны. Что же’ касается питтсбургских угольщиков, сталелитейщиков, рабочих электротехнической промышленности, рабочих-нефтяников Ближнего Востока, зарабатывающих на хлеб на предприятиях Меллонов, то их судьба весьма незавидна. На заводах, находящихся в США, многие тысячи рабочих «вышиблены» автоматизацией и «рационализацией». Многие тысячи других — на очереди. А прибыли Меллонов продолжают неуклонно расти. Их состояние за 20 лет (1937— 1956 гг.) увеличилось в раза.
Потому, что богатые становятся богаче, низкооплачиваемые и бедные страдают еще больше, нужда — их постоянный гость. Оказывается, что для многих людей не существует процветания, которое не раз провозглашали американские президенты. В заявлении профсоюзного объединения АФТ-КПП говорится: «Нищета продолжает расти, несмотря на миф об изобилии... Примерно 20% мужчин, женщин и детей живут в нищете. Доходы 60% семей с низкими заработками продолжают сокращаться». У. Рейтер вынужден был признать: «Богатые в Америке становятся богаче, бедные — бед-
76


нее». Как сообщила «Нью-Йорк тайме», «потрясающее число — 30 млн., примерно шестая часть населения США, живет ниже грани нищеты». Эта оценка У. Геллера, приведенная газетой, совпадает с данными Р. Лэмпмэна, содержащимися в докладе «Группы населения с низким доходом и экономический рост», подготовленном объединенной комиссией конгресса. По подсчетам Лэмпмэна, примерно 32 млн. человек живут в нищете.
Американский журналист М. Харрингтон подчеркивает, что в США нищета с первого взгляда менее заметна, чем где-либо. «В Америке гораздо легче быть сносно одетым, чем иметь приличное жилье или хорошо питаться и обращаться к квалифицированному врачу». Даже люди, имеющие ужасающе низкие доходы, могут выглядеть неплохо, тем не менее они голодны, пишет Харрингтон. Он отмечает, что 40—50 млн. американцев живут по существу в нищете. Жизненный уровень этих людей ниже того, что требует человеческое достоинство. «Если эти люди и не умирают с голода, то они голодают. Они не имеют нормальных жилищ, не получают образования и медицинской помощи». Это «другая Америка»— это Америка неквалифицированных рабочих, кочующих сельскохозяйственных рабочих, престарелых, представителей национальных меньшинств и всех других, кто живет на экономическом «дне» американского общества.
Концентрация страданий и обездоленности еще больше в самом большом и процветающем городе США, средоточии его деловой жизни. Американский журналист М. Дэвидов пишет, что большая часть нью-йоркцев живет в крайней бедности и лишениях. По данным Н. Кизбурга, представителя международного братства водителей, основанным на сведениях переписи за 1956 и 1959 гг., каждая вторая нью-йоркская семья живет в лишениях. «Нищета неистовствует в Манхэттене» — так озаглавлена статья в «Уоркер». Президент совета профсоюза водителей О’Рурке писал: «Кто может отрицать, что крайности бедности и нищеты в Нью-Йорке и особенно в Манхэттене потрясают и содействуют разложению нашего города», который он характеризует как «центр самой суровой эксплуатации в стране».
38 млн. американцев, пребывающих в нищете, вместе с другими 39 млн., которые стоят на ступеньку выше, I 2 Зак? 99 м с С р 17


то есть не сводят концы с концами, живут в постоянных лишениях и, по заявлению конференции экономического прогресса, сделанному еще при Эйзенхауэре, составляют 2Д населения страны. По заявлению Ф. Рузвельта, четверть века назад эта величина была меньше. В конце 30-х годов плохо питалась, была плохо одета и имела плохие жилища треть нации.
'Что касается подлинного, а не мнимого государства «изобилия», то в нем живет, по подсчетам авторов брошюры «Нищета и лишения в Соединенных Штатах», только около 7% населения.
Круг же богатейших людей в США значительно уже этих 7% населения. На основе данных о федеральном налоге с состояний Р. Лэмпмэн установил, что в 1953 г. круг таких лиц замыкался 1,6 млн. человек. Таким образом, примерно 1 % населения являются держателями свыше четверти всего личного имущества в стране и более половины предпринимательских активов, отмечает автор. Метод Лэмпмэна страдает очень существенными просчетами, но о наличии огромной поляризации в доходах он, безусловно, свидетельствует. Причем он обнаруживает тенденцию, ниспровергающую утверждения приверженцев «народного капитализма» и ревнителей «государства всеобщего благоденствия». По его подсчетам, доля 1% населения с 1953 г. по 1956 г. в личном национальном богатстве возросла с 24,2 до 26%. По просьбе «Бизнес уик» эти данные Лэмпмэном были доведены до 1961 г. Оказывается, что эта доля достигла уже 28%. Естественно, что доля прочих 99% населения с низкими и средними доходами в эти годы падала. В связи с этими подсчетами благонамеренного буржуазного профессора даже консервативная «Нью-Йорк тайме» от 29 февраля 1960 г. поместила статью «Богатые становятся богаче».
Приводимые Лэмпмэном факты обладают особенно большой разящей силой, когда речь заходит о концентрации капитала» о концентрации контроля. В этом отношении в его книге «Доля самых богатых людей в национальном богатстве» имеются чрезвычайно впечатляющие данные.
Оказывается, что если в 1922 г. 1% самодеятельного населения владел 61,5% акций корпораций, то в 1953 г, — уже 76%.
18


В книге Лэмпмэн берет еще более узкий круг богатых людей—миллионеров, и здесь его подсчеты вновь и вновь бьют сторонников теории «революции в доходах». Он пишет, что число миллионеров в США увеличилось с 27 тыс. в 1922 г. почти до 100 тыс. в 1953 г. Среди этих ста тысяч — 2 тыс. человек, чье богатство превышало 5 млн. долл. К 1961 г. число тех, чье богатство превышало 5 млн. долл., выросло уже до 10 тыс.
Сведения Лэмпмэна об увеличении числа миллионеров после второй мировой войны подтверждаются и не^ давними официальными данными. Они также расходятся с утверждениями творцов мифов с Уолл-стрита и Мэдисон-авеню, пытающихся по-прежнему создать впечатление, что ныне в США сравнительно с прошлым немного богатых людей. Но им бросает вызов и редактор «Прайда» Джордж Доти в статье «Мультимиллионеры в Америке». Он пишет: «Сейчас имеется значительно больше сверхмиллионеров, чем перед первой мировой войной или в какое-либо другое время в нашей истории». Доти приходит к следующему выводу: «Ясно, что-то очень большое происходит в концентрации личного богатства в нашей американской экономике».
Выводам приверженцев теории «уравнения доходов» противоречат и данные, приведенные в профсоюзном еженедельнике «АФЛ-СИО ньюс». В статье под названием «Разрыв между верхом и низом экономической лестницы расширяется» говорится, что сужения в получаемых доходах не только не происходит, а, наоборот, в последние годы имеет место даже некоторое расширение разрыва. Ни большие налоги на богатых, ни законодательство «государства всеобщего благоденствия» не привели к какому-либо сближению крайностей, говорится в «АФЛ-СИО ньюс». В послевоенные годы «прирост доходов самых нуждающихся был потрясающе мал и доля в доходе групп со «дна» фактически падала».
Вслед за Колко, Лэмпмэном, Харрингтоном, Доти и Кайзерлингом эксперт бюро переписей Г. Миллер в «Нью-Йорк тайме мэгазин» опровергает утверждение, что доходы в США распределяются якобы все более равномерно. Он пишет, что за последние 30 лет таких изменений не произошло.
Среди работ последнего времени, разоблачающих ложь книги проф. Голбрейса «Общество изобилия» • и 2* 19


указывающих на кричащую неравномерность распределения богатства и доходов в США и восстанавливающих чувство реальности, — исследование министерства торговли, результаты которого опубликованы в апреле 1962 г. В нем речь идет о том, что в 1961 г. 6,8 млн. семей с доходами менее 2 тыс. долл, получили 2% личного цохода, а 3,7 млн. семей с доходами свыше 15 тыс. долл, получили 23% личного дохода. Выводы данного исследования таковы: хотя послевоенные «средние» данные о доходах семей и росли, доля в доходах тех, кто находится на низших ступеньках экономической лестницы, падала.
По подсчетам советских экономистов, в течение первой половины XX века фактическая доля свыше 4/з населения США — рабочих, служащих и пролетаризовав- шихся слоев населения — в национальном доходе уменьшилась с 60 до 46%, или на 'Д.
Как видим, происходит не «уравнение доходов», а все большее обогащение магнатов финансового капитала. Если в середине 20-х годов в США насчитывалось лишь около 6 десятков семей, чье личное состояние было более 30 млн. долл., то в конце прошлого десятилетия число семей с личными активами свыше 75 млн. превысило 80. Это и есть та группа, которая держит бразды правления хозяйственной и политической жизнью. К. Жюльен, известный французский буржуазный журналист, в книге «Новый «новый свет», отбрасывая фальшивые лозунги о «равных возможностях» и вымыслы официальной пропаганды, пишет, что фактическими хозяевами США являются 77 человек, личное состояние каждого из которых превышает 75 млн. долл. К. Жюльен отвергает ходячий, набивший оскомину, тезис о «бережливой Агнессе», о том, что каждый американец может сделаться миллионером.
Труд при современном капитализме не является путем к богатству. На вхождение в этот клуб «сверхмиллионеров» могут, по словам известного американского публициста Дж. Дэвиса, автора книги «Граждане мира», рассчитывать в более или менее близком будущем 125 человек, имеющих доход, превышающий миллион долларов в год.
Ныне обладателями крупнейших состояний в США являются Рокфеллеры, меллоны, дюпоны, форды, чье 20


богатство исчисляется миллиардами долларов. Клуб мультимиллионеров расширился в последние годы за счет новых лиц — Гетти, Хант, Каллен, Ричардсон, Мерчисон, Рейнольдс, Кайзер, Кеннеди, Краун, Хьюз и многих других.
В США идет не «выравнивание», а дальнейший рост необеспеченности и поляризации в распределении доходов. Этим процессом в основном обусловлен тот факт, что в стране сокращается среднедушевое потребление ряда важных высококачественных продуктов питания. Массы людей труда, явно недополучая необходимое число калорий, вынуждены идти на ухудшение качества питания, чтобы сэкономить на покупку тех или иных товаров длительного пользования (даже независимо от того, что в отдельные периоды происходит рост реальной зарплаты). Так, например, потребление сливочного масла на душу населения с конца прошлого века до второй половины 50-х годов уменьшилось на 58%, а на душу пролетарского населения, разумеется, еще больше. Возросшее потребление маргарина не восполнило снижения калорийности питания за счет падения потребления масла. Сократилось белковое и витаминное содержание питания на душу населения. Налицо качественное ухудшение питания населения. К примеру, само качество маргарина почти непрерывно ухудшалось. Так, если в 1923 г. животные жиры составляли 47% состава маргарина, то в 1956 г. — 3,3%.
Что же касается среднего потребления калорий в день в расчете на душу населения США, то оно сократилось в 1951—1955 гг. до 3215 против 3625 в 1909—1912 гг. и 3270 — в 1935—1937 гг. При этом здесь опять-таки средние данные. Они лишь сглаживают имеющиеся в потреблении различных слоев населения и классов вопиющие контрасты. Беднейшие пролетарские семьи потребляют в 3,5 раза меньше мяса и рыбы, а птицы — даже в 8— 10 раз меньше, чем семьи богатые, обеспеченные. В буржуазных семьях потребляется по сравнению с беднейшими слоями пролетариата больше сливочного масла, молока и молочных продуктов в 4—6 раз, фруктов — в 5—8 раз и т. д. Вот эту-то огромную дифференциацию и надо иметь всегда в виду, когда речь идет о средних величинах потребления в стране, которые поставляет официальная буржуазная статистика.
21


Если в США и имеет место значительное распространение холодильников, стиральных машин, пылесосов и т. д., то за всем этим таятся важные структурные изменения в бюджете и потреблении рядовых американских семей — отказ в удовлетворении многих необходимых, насущных нужд и потребностей, ухудшение питания, сокращение потребления одежды, снижение качества многих товаров народного потребления и т. д.


2. 	МИФ О „ПОЛНОЙ ЗАНЯТОСТИ
В послевоенное время американский капитализм,как и прежде, не обеспечил полной занятости, хотя в течение всего этого периода вплоть до последних лет на рынок труда США выходит меньше, чем обычно, рабочей силы (сказывается снижение рождаемости в 30-е годы — годы кризиса и депрессии — ив первой половине 40-х годов в связи со второй мировой войной). В последние 15 лет безработица, согласно официальным данным, не опускалась ниже 1,9 млн. человек (1953 г.). В феврале 1961 г. она достигла 5,7 млн., то есть 8% рабочей силы в стране. В ноябре 1962 г., как сообщает «АФЛ-СИО ньюс», искали работу 6 из каждых 100 человек и еще большее число, будучи занято 2—3 дня в неделю, стремилось найти работу на полную рабочую неделю.
Волны безработицы в послевоенный период нарастают почти беспрерывно, от кризиса к кризису, от года к году. Извечный при капитализме бич рабочих — безработица стала еще грознее. «Буржуазный миф о «полной занятости» оказался зловещей издевкой, — говорится в Программе КПСС, — рабочий класс постоянно страдает от массовой безработицы, от неуверенности в завтрашнем дне».
Особенно очевидны бедствия безработицы стали во второй половине 50-х годов. Ныне безработица — самая острая внутренняя проблема крупнейшей страны капитализма. Безработица здесь носит массовый, застойный, хронический характер.
Но приводимые официальные данные о численности безработных обычно крайне занижены. Правящий класс не заинтересован в том, чтобы обнаружить подлинный размах этого бедствия. В категорию безработных не попадают сельские пролетарии, сезонные рабочие, «вре23


менно уволенные», нуждающиеся в работе женщины, старики, молодежь, ищущая места, но еще не работавшая, ремесленники и мелкие торговцы, не находящие покупателей для своих товаров, большинство шахтеров, живущих в бедствующих районах. Статистика считает безработными лишь тех, кто ищет работу, а в ряде районов люди лишены даже возможности искать приложение для своих рук. В сезонных отраслях в пору межсезонья искать работу — дело совершенно безнадежное. Большие массы рабочих здесь оказываются вне «рабочей силы», а следовательно, и вне учитываемой безработицы. Чтобы попасть под классификацию «безработного», нужно «активно» искать работу. Даже комиссия, назначенная президентом для исследования применяемых методов исчисления безработицы, подтвердила, что правительственные данные о безработице весьма занижены. Надо учитывать и то, что официальные подсчеты основаны на выборочном методе. А им по существу игнорируются районы особенно высокой безработицы. Консервативная «Нью-Йорк тайме» признает, что даже эксперты министерства труда не в состоянии ответить на вопрос об истинном положении с безработицей в США.
Крупный американский социолог Д. Дэвис в книге «Капитализм и его культура», оценивая состояние статистики США в области безработицы, писал: «Даже теперь мы не располагаем достоверными цифрами относительно числа безработных. У нас есть точные статистические данные о числе выращиваемых каждый год свиней и о количестве собранной пшеницы. Но мы не удосужились выяснить, сколько рабочих не имеют работы».
Согласно правительственным данным, в августе 1959 г. число безработных в США составляло 3,4 млн. человек, а по данным американского буржуазного эко номиста Ф. Идена, — 6,1 млн. человек. По официальным данным, летом 1958 г. в этой стране насчитывалось около 5,3 млн. безработных, а по сведениям профсоюзов, — свыше 8 млн. человек. По оценке сенатора П. Дугласа, процент безработных в США в начале 1961 г. достиг 11. «Истинная безработица, безусловно, много выше, чем данные правительственной статистики», — сказано в документе АФТ-КПП, названном «Добиться сокращения рабочей недели».
24


По данным советского экономиста А. Каца, в 1940 г. в США было 15,2 млн. полностью безработных, в 1948 г. — 7,7 млн., в 1950 г. — 10 млн., в 1961 г. — 13,8 млн. человек. Общее число безработных и полубезработных в 1947—1948 гг. возросло почти до 14 млн., а в 1949—1961 гг. достигло 14,5—21,5 млн. Оказывается, что даже при самой благоприятной конъюнктуре, искусственно взвинченной военными заказами, каждый четвертый американец, работающий по найму, обречен на полную или частичную безработицу.
1962 год был в чисто экономическом отношении несколько лучше, чем его предшественники. Но вот безработица оставалась по-прежнему на очень высоком уровне. Этот год миллионы людей, не имеющих работы, не назовут ни «хорошим», ни тем более «самым лучшим». 20 тыс. человек откликнулись на объявление о наличии 60 мест почтовых служащих в Детройте. В течение 4 часов в здании почты перебывало 15,5 тыс. человек, жаждущих хоть какой-нибудь работы. Буржуазная печать уверяет, что 6—7-процентная безработица — совсем не безработица и что ни 1961, ни 1962 г. не похожи на 30-е годы. Но вот для 97% людей, предложивших в данном примере свои услуги, работы не нашлось. А это один из очень многих фактов. Эти цифры с особенной силой свидетельствуют о том, что пресловутое «общество изобилия», пропагандируемое защитниками «народного капитализма», на самом деле является обществом изобилия безработицы.
У. Рейтер недавно отмечал, что вопросы занятости выступят в 60-е годы в особенно грозной форме, так как рост производительности труда и рабочей силы означает, что США нужно будет заново обеспечить работой 26 тыс. человек еженедельно в течение.60-х годов, чтобы поглотить всех новых рабочих, поступающих на рынок труда, и 54 тыс. человек еженедельно из числа тех рабочих, которые лишаются мест в результате автоматизации и рационализации. (По данным переписи населения 1960 г., в США насчитывалось 16,8 млн. человек в возрасте 10—14 лет и 13,3 млн. — в возрасте 15— 19 лет — всего 40 мли. человек, которые, за небольшим вычетом, в 60-х годах будут давить на рынок труда).
Безработица нужна капитализму не просто потому, что это резерв рабочей силы для пополнения действую26


щей армии труда. Большая безработица — фактор постоянного нажима на тех, кто имеет работу, средство снижения заработной платы, средство сделать их менее строптивыми в требованиях по отношению к капиталу и т. д. Страх в связи с возможностью увольнения является постоянным спутником работающих. В материалах Временной национальной экономической комиссии говорится: «Если тебе эта работа не нравится, то за воротами завода есть тысячи людей, которым она понравится». Таков был обычный ответ заводоуправления на каждую жалобу рабочих, и это служило также предостережением для тех, кто отставал от чудовищных темпов движения ленты конвейера. Подгоняемые мастерами, инспекторами и хронометражем, рабочие трудились, не считаясь со своим здоровьем или безопасностью работы. Условия труда казались все же менее ужасными, чем хроническое бедствие в жизни рабочих автомобильной промышленности — безработица. В этих условиях легче вводить все новые и новые потогонные системы, резко повышать производительность труда. Недаром в период с 1953 г. по декабрь 1962 г. промышленное производство в США возросло на 17%, а занятость в обрабатывающей промышленности за эти 10 лет сократилась на 3,4%.
Наряду с увеличением числа полностью безработных растет число и тех, кто трудится частично, занят на производстве неполную рабочую неделю. Частичная безработица для капитала иногда предпочтительнее. Во-первых, она несколько смягчает опасность социального взрыва, которым чревата полная безработица; во-вторых, сокращает расходы буржуазного государства и монополий в связи с безработицей. По подсчетам П. Дугласа, в декабре 1961 г. насчитывалось 2253 тыс. частично занятых рабочих. Это равнозначно 946 тыс. полностью безработных. Таким образом, число полностью безработных в конце 1961 г., сообщает «Экономик ноуте», составило минимум 5037 тыс., или 7,1% рабочей силы.
В целях ограничения безработицы рабочие США борются за сокращение рабочей недели без снижения заработной платы. Но такому сокращению противодействуют монополии, американское буржуазное государство.
Одни не имеют работы совсем, трудовой день другие насильственно укорочен, как и их заработки, третьи 26


работают до изнурения и, как это пи противоречиво на первый взгляд, даже сверхурочно. Как писал К. Маркс в первом томе «Капитала», происходит «обречение одной части рабочего класса к вынужденной праздности благодаря чрезмерному труду другой его части».Уживаются казалось бы несовместимые явления — безработица одних и сверхурочные работы для занятых. Так, несмотря на высокую безработицу в ряде отраслей промышленности в начале 1959 г., средняя рабочая неделя была значительно выше установленной «Законом о справедливых условиях труда» от 1938 г. В 1961 г. рабочие мельниц работали в среднем по 44,7 часа в неделю, некоторых отраслей по добыче минеральных ископаемых — 44 часа, целлюлозно-бумажной и ряда других отраслей — значительно больше 43 часов. Сокращение рабочей недели до 40 часов для основной части рабочих сочетается с очень длинной рабочей неделей в 50—70 часов для миллионов рабочих и служащих. Для многих миллионов пролетариев США выгоды от сокращения рабочей недели до 40 часов сводятся на нет чрезмерной интенсификацией труда, которая • приводит к преждевременному износу организма, сокращению трудоспособности рабочих, большому росту смертности от сердечных заболеваний.
По данным книги А. Каца «Положение пролетариата США при империализме», в июне 1961 г. процент рабочих и служащих, работающих больше 48 часов в неделю, в сельском хозяйстве составил 32, в строительной промышленности— 12, в обрабатывающей — 9, на транспорте, на предприятиях связи и в электроэнергетической и газовой промышленности—12, в оптовой и розничной торговле—19, в сфере услуг—14 и в прочих отраслях— 13. В целом в несельскохозяйственных отраслях у 3,7 млн. рабочих и служащих рабочий день продолжался 8,5 — 10 часов, у 1,8 млн. — 10—11,5 часа, и у 1,1 млн. — 12 и даже больше часов. 7,3 млн. рабочих и служащих, включая сельскохозяйственных рабочих, в июне 1961 г. были заняты 8,5— 12 и более часов в день. Почти вся масса мелких «хозяев и самостоятельных работников», которая работала 49—70 часов и более в неделю (включая неоплаченных членов семей), представляет собой лишь мало обеспеченные слои населения, зарабатывающие подчас даже меньше рабочих.
21


Немало рабочих вынуждены трудиться на двух работах. В связи с этим многие из тех, у которых основная работа в обрабатывающей промышленности, на транспорте и в общественном управлении, по словам «Амери- кэн федерейшнист», трудятся по 52—55 часов в неделю. В погоне за еще большими прибылями монополии идут, как видим, не только по линии интенсификации труда, но и по пути удлинения рабочего дня. Что касается многих отраслей, где средняя продолжительность рабочей недели не выше законодательно установленной, то за этими средними данными о продолжительности рабочей недели нередко скрывается частичная безработица одних и опять-таки чрезмерный труд других, сверхурочная занятость, хищническое использование рабочей силы.
И вот результаты удлинения рабочего дня. В одном 1961 году, по данным министерства труда США, на американских предприятиях от несчастных случаев погибли 13 500 рабочих, 80,5 тыс. потеряли трудоспособность, 1936 тыс. получили увечья. Как видим, оставшиеся на производстве люди труда — объект самой безжалостной, жестокой эксплуатации, источник выжимания сверхприбылей. Перед рабочим в странах капитала — альтернатива: либо пополнение армии обездоленных и страдающих безработных, либо изнурительный, выматывающий, нечеловеческий труд ради профита капитала.
Давление безработицы всегда пагубно. Но оно во много раз сильнее, когда речь идет о тех, у кого черный цвет кожи. Удел негритянского рабочего в сегодняшней Америке, как правило, — неквалифицированный, тяжелый физический труд.
На каждом шагу при капитализме встречаются парадоксы, явления, казалось бы совершенно чуждые здравому смыслу. У людей есть крепкие, умелые руки, желание трудиться. В промышленности в наличии огромные избыточные производственные мощности. Потребности нынешней Америки огромны, особенно ее трудового люда. Налицо все 3 необходимых ингредиента, чтобы трудились люди, работали станки и механизмы, производились столь нужные товары и оказывались услуги. Но капитализм не имеет той нити, которая могла бы связать все эти 3 составные части: трудовые ресурсы, производственные мощности (по оценке «Макгроу-хилл», в 1960 г. 28


не использовалось почти 30% существующих производственных мощностей) и нужды воедино. И этот парадокс капитализма на стадии империализма многократно приумножен.
Выступая в экономическом клубе в конце 1962 г., президент Кеннеди отметил, что при имеющихся производственных и трудовых ресурсах в США можно производить без напряжения продукции на 30—40 млрд. долл, больше, чем сейчас. Это еще одно подтверждение неспособности капитализма использовать наличные производительные силы, еще одно доказательство его загнивания.
«Лейбор», орган профсоюза железнодорожников, писал: «Таким образом, Америка встречается вновь с горьким парадоксом: обилие сырья, избыточные мощности или неиспользованные машины; миллионы людей, желающих, но не могущих найти работу, — и в то же время огромные, остающиеся необеспеченными, нужды»-. Генеральный директор Международной организации труда Д. Морс на 10-й сессии МОТ отмечал: «массы людей прозябают в тяжелой нужде, в то время как склады ломятся от товаров, а техника используется не полностью». Нужны ли здесь какие-либо еще пояснения?
«Лишними» миллионы людей труда в нынешних США делают механизация, автоматизация, капиталистическая «рационализация», введение все новых и новых потогонных систем, фактическое топтание американской экономики на одном месте при росте производительности труда. Капитализм заставляет рабочих испытывать страх перед последствиями технического и научного прогресса. Не кто иной, как президент Кеннеди заявил, что автоматизация — «основной внутренний вызов 60-х годов».
В 1949 г. в Западной Виргинии 121 тыс. шахтеров добывали 113 млн. т угля. По прошествии 10 лет, в 1959 г. в связи с автоматизацией и интенсификацией труда 40 тыс. шахтеров добыли 118 млн. т угля. Десятки тысяч угольщиков в одном этом штате пополнили армию безработных. Целый штат стал районом бедствия. В целом каменноугольная промышленность дает угля больше, чем в 1949 г., но в связи с автоматизацией численность рабочих здесь сократилась на одну треть. В связи с авто29


матизацией за период с начала 1953 до конца 1959 г. число производственных рабочих в промышленности сократилось на полтора миллиона человек, на железных дорогах — на 400 тыс., а между 1947 и 1961 гг. занятость на железных дорогах упала с 1,4 млн. до 0,7 млн., то есть вдвое. И тем не менее железнодорожные компании планируют уволить новые десятки тысяч рабочих. По профсоюзным данным, автоматизация в одной лишь сталелитейной промышленности привела в 1959 г. к ликвидации 10 тыс. рабочих мест. В статье «Человеческая сторона автоматизации», напечатанной в журнале «Бизнес хоризонс», профессор У. Букингэм писал: «В Детройте насчитывается около 160 тыс. безработных, которые, вероятно, никогда не вернутся на автомобильное производство отчасти потому, что автоматизация отняла у них работу».
В докладе генерального директора Международной организации труда, посвященном автоматизации, говорилось, что на одном из фордовских заводов после внедрения автоматизации остался лишь один из каждых 10 занятых рабочих, несмотря на то что выпуск продукции удвоился. Докладчик высказал предположение, что если процесс автоматизации будет продолжаться, то число рабочих, занятых в американской автомобильной промышленности, через непродолжительное время сократится вчетверо. В сталеплавильной промышленности 250 тыс. занятых выполняют ту же работу, которую 12 лет назад выполняли полмиллиона.
Использование автоматического оборудования привело к массовым увольнениям служащих. По мнению профессора Г. Кофлина, в 1961 г. счетными машинами были вытеснены 350 тыс. человек. В докладе, представленном президенту Кеннеди, предсказывалось, что применение машин приведет в следующем пятилетии к увольнению 4 млн. чиновников и канцелярских работников. В докладе также говорилось, что применение электронных машин уже привело за последние 5 лет к увольнению 25% чиновников и канцелярских работников в стране. Некоторые примеры последствий автоматизации и механизации в докладе Холланда описываются как «удивительные и ужасные». Эта аттестация может быть отнесена и к сфере статистической, вычислительной работы. Так, в 1960 г. американское бюро переписей использовало 30


50 служащих на работе, на которой десятью годами раньше было занято 4100 человек.
В брошюре Гэс Холла «Положить конец холодной войне» говорится, что каждый год автоматизация лишает занятости 1,25 млн. пар рабочих рук. И такие удары автоматизация наносит рынку труда уже в то время, когда она распространяется еще сравнительно медленно. И тем не менее отрицательные ее последствия дают постоянно о себе знать.
Прямые защитники капитализма и ревизионисты уверяют, что техника, а не классовая борьба может дать при капитализме величайшие блага для людей. На самом деле все обстоит иначе. Технический прогресс идет дальше, а суть социальных классовых отношений при капитализме остается неизменной, классовые антагонизмы усугубляются, эксплуатация нарастает, частная собственность на средства производства сохраняется. Технические изменения при капитализме вносятся с одной единственной целью — получить как можно больше прибыли, а не для облегчения условий труда рабочих, не для их «облагодетельствования». Современный землекоп, работающий на экскаваторе, эксплуатируется не менее, чем прежний, тот, который был вооружен лишь лопатой.
H. С. Хрущев указывает: «На капиталистическом производстве внедрение автоматизации, автоматических линий ведет к усилению эксплуатации рабочего класса и к увеличению безработицы. Лучшие условия создаются лишь для монополистов. За счет безработных, выбрасываемых с предприятий в результате автоматизации, они увеличивают резервную армию труда, что дает им возможность еще сильнее эксплуатировать рабочий класс».
Американский экономист Д. Майкл пишет о том, что развитие автоматизации в США приведет к бедствиям еще более крупного масштаба и еще большей безработице. В связи с тем, что капиталистическое применение машин несет бедствия и страдания рабочим, Винер, отец кибернетики, один из крупнейших «виновников» большого преуспевания машин с электронными приборами, недавно дошел до мрачных пророчеств следующего рода* научно-техническая революция в будущем, по его мнению, «вызовет такую безработицу, по сравнению с кото-
37


рой великая депрессия 1930 г. оказалась бы лишь шуткой».
Рабочий, выброшенный за ворота завода, служащий, уволенный из учреждения, вынуждены довольствоваться небольшими пособиями по безработице. Почти все штаты лишают безработного права на получение пособия, если он добровольно ушел с последнего места работы или был уволен за так называемое плохое поведение или отказался поступить на предлагаемую работу, если принял участие в забастовке и т. д. Так, например, в 1960 г. 205 тыс. безработных были лишены пособия под предлогом «плохого поведения», 69 тыс. — из-за отказа от тяжелых.условий работы и 567 тыс. — из-за добровольного ухода с последнего места работы. Потерявшие работу и члены их семей обращаются за благотворительностью, являющейся не чем иным, как подаянием.
Законодательство о страховании по безработице, которое конгресс принял в 1937 г., предусматривающее выплату пособий уволенным, — завоевание рабочих, вырванное у буржуазии в упорной борьбе. Но в связи с многочисленными ограничениями оно применимо примерно к 30—33 млн. человек, что меньше 3/s числа американских рабочих и служащих.
Размеры же пособий по безработице для тех, кто имеет право на их получение, крайне невелики. Как указывает профессор Гарвардского университета С. Гаррис, пособия по безработице в 50-х годах составляли даже меньший процент заработной платы, чем это было в конце 40-х годов. Причем в последнее десятилетие лишь около половины безработных получали пособия.
Лишь в 10 штатах срок выплаты пособий наибольший— 26 недель. В среднем же по стране срок выплаты пособия по безработице составляет 12 недель. В большинстве штатов безработный, имеющий право на пособие, получает первое недельное пособие по истечении не менее недели ожидания. Ряды же тех, кто не занят больше этого срока, растут. Жена одного из сталелитейщиков в Питтсбурге заявила, что за 5 лет ее муж работал лишь 9 месяцев. Число не работающих 15 и более недель в апреле 1961 г. выросло до 2,1 млн. по сравнению с 1,2 млн. годом раньше. В то время как многие безработные не имеют права на получение пособий, другие сотни тысяч теряют право на их получение и 32


по-прежнему не находят работы. Отличительной чертой страхования по безработице в США является то, что фактически его оплачивают сами рабочие и служащие.
Все это дало основание журналу «Политикал аф- ферс» писать о социальном обеспечении в США, как об одной из самых позорных черт в общей картине положения американского рабочего класса.
Очень горька участь тех, кто, не найдя работы, потерял право на получение пособия и вместе с семьей целиком зависит от общественной и частной благотворительности, оскорбляющей достоинство человека. В США, стране «изобилия», многие миллионы людей стоят в очередях за получением помощи. В июне 1961 г. общественную помощь всех видов получили 6,6 млн. человек. Чтобы получить помощь, проситель должен быть обследован с целью выяснения, действительно ли он является нуждающимся. О том, сколь унизительно для человека получение помощи и предварительное обследование его состояния, выразительно рассказывается в одном из номеров газеты «Уоркер» о безработных Детройта:
«Когда подходит твоя очередь, ты поднимаешь правую руку и хорошо откормленный клерк вперяет в тебя взор. Когда ты начинаешь отвечать на вопросы, он не дает договорить, сердито обрывая просителя. Каждый вопрос ставится так, как если бы перед ним был отъявленный, неисправимый лжец... Клерк, что находится этажом выше, невозмутим, курит папиросу, в то время как твой живот сводит от голода, и тебе становится плохо от папиросного дыма. Он приступает по существу к допросу. Вопросы обидные и унизительные сыплются один за другим: «Есть ли у вас дети от другой женщины? Есть ли у вашей жены дети от других мужчин?», «Сидели ли вы в тюрьме в последнее время?», «Какой веры вы придерживаетесь?». Те крохи, которые выдаются на целый месяц, составляют обычно не больше половины среднего дневного заработка рабочего. Жить на такие пособия, по заявлению работников органов здравоохранения, значит «медленно умирать с голода».
Безработные отцы, чтобы дать возможность своим детям получать хотя бы мизерную благотворительную помощь, единственное средство существования, вынуж3 Закч 99
33


дены покидать семьи, ибо на помощь имеют право только дети, брошенные одним или обоими родителями. Президент Кеннеди откровенно признал, что «слишком много отцов, оказавшихся не в состоянии содержать семьи, действительно или фиктивно бросали семьи, чтобы дети могли получать помощь».
Горестна судьба людей, которые безуспешно охотятся за работой. Одни вынуждены сдавать кровь, чтобы получить несколько долларов на жизнь, другие, испытав все средства борьбы за существование, идут в тюрьму. В Экорсе, предместье города Детройта, в один день 16 человек обратились к местному судье с просьбой заключить их в тюрьму, потому что они не имеют ни гроша и им некуда деться. Один из них сказал: «В тюрьме, по крайней мере, будет тепло, и кормят там 3 раза в день».
Возрастающая безработица влечет за собой все больше выселений из квартир. Судебные чиновники, сообщает «Уоркер», говорят, что в ближайшее время число случаев выселения может возрасти. Многие распродают свое имущество и дома, переселяются к родственникам, нищенствуют. Журнал «Ньюсуик», как бы подытоживая сказанное, пишет: «Отсутствие работы — такое же бедствие, как наводнение». Когда же исчерпаны все возможности заработать на существование, человек покушается на собственную жизнь. «Уоркер» в декабре 1962 г. поведала о 60-летнем питтсбурском безработном, бросившемся с 250-футовой высоты в реку. Пытавшимся помешать этому он бросил последние слова: «Мне не нужна помощь. Я был без работы 18 месяцев. У меня 23-летний сын, который также без работы». Сейчас, отмечает газета, в районе Питтсбурга свыше 85 тыс. безработных, многие из которых не заняты очень долгое время.
В повседневный разговорный оборот американцев, в экономическую литературу в Соединенных Штатах прочно вошло понятие «бедствующие районы». Так называют районы с особенно высокой безработицей. Под это определение попадают целые штаты страны, особенно там, где преобладает сталелитейная, автомобильная, текстильная, угольная и ряд других отраслей добывающей промышленности.
Назначенная президентом Кеннеди комиссия после 34


изучения положения установила, что в сотне бедствующих районов и еще в 300—400 небольших городах-призраках с окружающими районами безработные составляют от 10 до 20% наличной рабочей силы. От 3 до 6 млн. человек в этих бедствующих районах живут лишь на скудную помощь. В одной только Западной Виргинии 281 тыс. человек из 1,8 млн. населения получает государственный паек. В марте 1962 г. к числу бедствующих, согласно заявлению Кеннеди, были отнесены районы, в которых проживает 38% американского населения.
О жизни населения в этих районах, полной горя и страданий, сенатор Р. Берд, выступая в сенате США в январе 1960 г., сказал: «В районах бедствия каждый пятый сегодня не может найти работу. Это ужасное положение еще больше омрачается при взгляде на четыре миллиона обездоленных, жизнь которых поддерживается нищенским рационом из тех излишков, которые им выдает министерство сельского хозяйства. Я сознательно употребил слово «нищенским», потому что тех продуктов, которые они получают, не хватает на то, чтобы поддерживать силы... Мы пытаемся накормить голодные семьи, выдавая им продуктов меньше чем на 8 центов в день на человека. Не удивительно, что там царит голод».
О страданиях ищущих работу в бедствующих районах Пенсильвании выразительно рассказал корреспондент газеты «Уоркер», побывавший в этом штате: «Мужчины, молодые и пожилые, но больше всего 40—50 лет,— мужчины самых разных возрастов, одетые в рабочие блузы, шли вдоль дороги. Не один и не два, а десятки этих людей я видел во время моего путешествия. У некоторых из них были дешевые чемоданы, у других в руках картонные коробки. У иных из них всего-навсего узелки... В них были их скромные пожитки, лишь то, что крайне необходимо: пара туфель, смена белья, брюки. С этими вещами они двигались по дороге, оставляя позади умирающие каменноугольные города. «Куда вы идете?» — спрашивал я их. «Я не знаю», — неизменно следовал ответ. «Почему вы уходите?» — «Мы не можем здесь оставаться»,— следовал ответ. «Здесь нет работы, мистер», — отвечали люди... «И вы думаете найти работу?» — «Нет» — отвечали мне, как правило».
3* 35


В США происходит массовое и непрерывное бегство населения из бедствующих каменноугольных районов Пенсильвании. Молоко давно исчезло из рациона многих семей. Мясо здесь потребляют не чащё одного раза в месяц. Та пища, которая еще совсем недавно считалась самой простой, становится роскошью для тех, кто не имеет работы месяцами и даже годами.
В штате почти нет новых предприятий, каменноугольные шахты свертывают или совсем прекращают производство. Без постоянной работы умирают не только города, но иногда и люди.
Это отчаянное положение зоны угольной промышленности охватывает и некоторые части штатов Кентукки и Теннеси. Таким образом, уже в течение многих лет существуют районы нищеты в богатейшей стране мира. Именно тут, в полуразвалившихся лачугах, теснящихся вдоль узких, грязных дорог, проходящих близ мутных речек, в лачугах, часто сжатых со всех сторон грязносерыми отвалами породы, выброшенной из шахт, живут люди. Они питаются бобами — «горняцкой клубникой» и ждут... Недаром английская газета «Дейли мейл» 5 февраля 1961 г. сообщила, что город Сан-Бернардино для 13,5 тысячи тамошних безработных — «сущий ад на земле». Это один из многих критических районов США.
Газета «Вашингтон пост энд тайме геральд» сообщает о бедствующем районе, находящемся к северо-западу от города Чатануга (штат Теннеси), в живописных Камберлендских горах. Газета именует его одним из самых разоренных в стране. Этот центр нищеты и отчаяния знаменит тем, что работы здесь не имеют 70—80% всего трудоспособного населения. Он известен постоянно недоедающими и до крайности истощенными жителями, шахтерами, давно забывшими, что такое работа. Этот район прославился огромными очередями за правительственным пайком, людьми, живущими за счет крох благотворительности, обвалившимися шахтами, напоминающими о былом экономическом прогрессе и цивилизации.
Но особенно неистовствует безработица среди негров. Их нанимают на работу последними, увольняют первыми. В январе 1961 г. безработица среди белых составляла


ла 7%, а среди негров — почти 14. Как видим, у негра примерно вдвое больше шансов потерять работу, чем у белого. Процент безработных среди цветного населения США в начале 1961 г. составил в Филадельфии 28%, в Питтсбурге — 24, в Детройте — 39, в Форт-Уэйне (Индиана)—44%. В США белый цвет кожи является, хотя и слабым, но все же, до известной степени, мандатом на работу. О пасынках Америки с черным цветом кожи Эрнест Браун, директор профессиональной службы Детройта, заявил: «Тысячи детройтских негров, которые оказались безработными в процессе замедления производства, сейчас находятся на грани социальной смерти».
Отчаянно и положение пожилых рабочих. Обычно они оказываются слишком старыми, чтобы работать, но слишком молодыми для пенсии. Причем в настоящее время в некоторых отраслях американской промышленности считают, что рабочий устарел, когда ему перевалило за сорок.
Статистика показывает, что 20% рабочих в возрасте от 45 до 65 лет не имеют работы. Бюро по обеспечению занятости США установило, что «люди старше 45 лет чаще теряют работу, обречены на более длительные периоды безработицы и испытывают большие трудности при подыскании работы, чем более молодые». Рабочие старших возрастов составили 40% всех искавших работу и только 22% получивших ее в том же году.
Безработица в США усугубляется тем, что американский монополистический капитал в погоне за источниками сырья, дешевой рабочей силой и рынками сбыта предпочитает во все большей мере строить новые заводы в других странах. Экспорт американского капитала по существу равнозначен импорту в США безработицы, хотя в странах, куда ввозится капитал, проблема занятости не становится менее острой. Как сообщает «Уоркер», тысячи американских рабочих, включая и тех, кто живет в охваченном экономической депрессией Кентукки, теряют работу в связи с заморскими операциями. Импорт безработицы и сверхприбылей — вот чем оборачивается экспорт капитала соответственно для трудящихся и большого бизнеса.
В послевоенное время рядовых американцев немало убеждали, что гонка вооружений — если уж не средство 37


спасения от безработицы, то фактор ее существенного сокращения. Но жизнь отвергает эти лживые утверждения. Безработица в США в 1960 г. была в 5 раз выше, чем в Японии и ФРГ, вчетверо больше, чем в Швеции, втрое больше, чем во Франции, и вдвое больше, чем в Англии. А в этих странах военные расходы (по доле в национальном доходе) значительно ниже, чем в США.
Буржуазная печать иной раз склонна потолковать об особой «непоседливости» американца как о проявлении его динамизма и любознательности. Но обычно все обстоит иначе. Слишком часто этот динамизм вызван безработицей, а сама подвижность не любознательностью, а нуждой и отчаянием, гонящими людей на поиски работы. Миллионы американцев ежегодно покидают насиженные места и отправляются в неведомый путь искать работу. Но найдут ли они ее? По данным бюро цензов, после второй мировой войны в Соединенных Штатах ежегодно меняли местожительство 27—34 млн. человек, то есть каждый пятый американец! «Безработица была наиболее частой причиной оставления места прежнего жительства», пишут Дж. Уэбб и М. Браун в книге «Семьи эмигрантов».
За романтической дымкой динамизма, сомнительной «свободы передвижения» усматривается неустойчивость экономики, наличие огромной безработицы, рост необеспеченности и неопределенности существования человека труда при капитализме.
Массовая хроническая безработица — источник все большего беспокойства американцев, источник роста неуверенности за свой завтрашний день у тех, кто имеет работу. Эта мысль все чаще высказывается экономистами, профсоюзными деятелями. Во время недавнего совещания в Вашингтоне У. Рейтер заявил: «Наша дилемма состоит в том, что чем более производительным становится наше промышленное оборудование, чем более возрастает наше экономическое богатство, тем менее уверены в завтрашнем дне наши рабочие». Рабочий класс ведет непрестанную мужественную борьбу против строя, порождающего безработицу, бедствия, нищету. Эта борьба усиливается.
Рабочий класс требует сокращения трудовой недели без сокращения заработков, снижения пенсионного 38


возраста, запрещения сверхурочных работ, чтобы обеспечить работу всем. Он начинает бороться с гонкой вооружений, несущей в конечном счете.не увеличение занятости, а рост неустойчивости экономики и увеличение рядов безработных.
Ярким контрастом положению человека труда при капитализме, постоянному страху быть выброшенным на улицу является полная уверенность трудящихся СССР в завтрашнем дне, отсутствие безработицы, возможность получить работу, соответствующую квалификации и подготовке работника.


3. 	РОСТ ДОРОГОВИЗНЫ
Инфляция — это наличие в каналах обращения избыточной по сравнению с потребностями оборота массы бумажных денег. При этом происходит обесценение последних по отношению к золоту и как следствие — повышение товарных цен, рост дороговизны. Инфляция используется господствующими классами капиталистических стран для перераспределения национального дохода и общественного богатства в интересах крупного капитала, монополий в ущерб трудящимся и подавляющей части немонополистических слоев.
В послевоенные годы у американской валюты нет прочной стабильности. Чудовищные военные расходы, продолжающаяся милитаризация экономики, частые и крупные дефициты федерального бюджета, рост государственного долга, искусственно завышенный курс доллара в золоте — все это создает постоянную угрозу доллару, обусловливает его неустойчивость.
Обострение общего кризиса капитализма на его третьем этапе сопровождается дальнейшим углублением трудностей денежно-кредитной системы США, ростом дороговизны. Инфляция, являвшаяся в Соединенных Штатах Америки до периода общего кризиса капитализма исключением, стала, пожалуй, правилом, а стабильность денежного обращения — скорее исключением из правила.
Вопрос о росте дороговизны, об инфляции не сходит весь послевоенный перйод со страниц американской печати. В последние 4 года инфляция дополнилась внешним кризисом доллара, проявившимся в большой утечке золота из США. «Эрозия» доллара, падение его покупательной способности сопровождаются ухудшением международных позиций американской валюты.
На Западе задают вопрос, в какой степени доллар, еще недавно называемый «всемогущим», сейчас ослаблен, неустойчив. Пишут о невозможности приостановить 40


«гниение» доллара, о его «сумерках», о неизбежности «валютного землетрясения» в США. Журнал «Форчун»— орган крупного капитала США — отмечает, что мнение о долларе как валюте, становящейся второразрядной, распространяется все шире. Американский еженедельник «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» еще в ноябре 1960 г. поместил статью под названием «Почему пошатнулось положение доллара?». Английский журнал «Бэн- кэр» писал, что проблема инфляции дает о себе знать в грозной форме. Лондонская «Файненшэл тайме» сообщила, что президент Кеннеди раздражается при упоминании, что союзники США держат большую часть их резервов в золоте, а не долларах.
Инфляция, рост цен подрывают покупательную способность американских трудящихся.
Цены на потребительские товары в 40—50-х и начале 60-х годов увеличились в два с лишним раза, цены на продовольственные товары — в два с половиной (причем только в послевоенные годы в 1,8 раза). Инфляция, рост дороговизны остаются, хотя со времени второй мировой войны прошло 18 лет. Индекс цен на потребительские товары, непосредственно указывающий на уровень жизни трудящихся за 3 года (с октября 1959 г. по октябрь 1962 г.), вырос более чем на 3%. Индекс цен на продукты питания в одном 1960 году увеличился почти на 3%. Индекс цен потребительских товаров в октябре 1962 г. составлял 106 (1957—1959 гг.= 100), услуг — 109,8, медицинского обслуживания — 114,9, индекс расходов на общественный транспорт — 118 и т. д. Стоимость жизни в 1962 г. возросла на 1,4%. В 1963 г. будут, по оценке «АФЛ-СИО ньюс», расти расходы на жилье, на некоторые продукты питания, медицинское обслуживание.
В связи с ростом цен и тарифов средние расходы семьи, например, на коммунальные нужды, составляющие в 1947—1949 гг. 27% доходов, в конце 1961 г. увеличились до 33, доля расходов на медицинское обслуживание возросла с 3,3 до 5,8%, на транспорт (частный и общественный) —с 7,1 до 11,7% доходов американцев.
Своеобразной чертой инфляции в послевоенный период является практически безостановочный, непрерывный ее характер. Рост дороговизны происходит даже во время развертывания экономических кризисов, несмотря 41


на перепроизводство. Розничные цены немного понизились лишь в 1949 г. и очень незначительно в 1955 г. В спады 1953/54, 1957/58 и 1960/61 гг. цены росли, хотя и медленнее, чем в периоды подъема. Для довоенных же экономических кризисов характерным было снижение цен. Такой неуклонный рост цен свидетельствует о том, сколь велики инфляционные силы и значительно воздействие гонки вооружений и монополий на уровень цен в сторону их повышения.
Следует заметить, что приводимые здесь официальные данные об изменении цен существенно преуменьшают рост инфляции и дороговизны. При исчислении индексов потребительских цен из подсчета исключаются продукты питания, пользующиеся большим спросом и цены на которые растут наиболее быстро. Тем самым показатели роста стоимости жизни занижаются. Удельный вес малодоступных для людей труда продуктов, цены на которые растут медленнее, чем на другие товары, в общем потреблении рабочих и служащих при исчислении индексов обычно преувеличивается. Не случайно повышение индекса стоимости жизни, по данным бюро трудовой статистики, например, в 1941—1943 гг. составляло 23,4% против 43,5%, по подсчетам работников профсоюзов.
Зачастую в расчет не принимается ухудшение качества товаров, а ведь это при неизменных ценах равнозначно росту дороговизны. Современный рабочий в США получает несколько большую компенсацию за свои услуги, чем его предшественник, но такое преимущество сводится в немалой степени на нет непрерывным ухудшением качества покупаемых продуктов.
Крупные предприниматели прибегают ко всевозможным приемам обкрадывания покупателей. Хозяева мясокомбинатов кладут все больше соевой муки и других примесей в сосиски «из чистого мяса». Молотый кофе смешивается с высушенной кофейной гущей и измельченным горохом, к яичному желтку добавляется обезжиренная высушенная молочная масса, более дорогие сорта рыбы подменяются менее дорогими и т. д. В производстве тканей, обуви и иных товаров то же самое. Ткани для мужских летних костюмов, выработанные из смеси шерсти, шерстяного утиля и хлопка, продаются как кашемир высшего качества. Мерсеризованный хло42


пок продается как лен. «Льняные» полотенца делаются из смеси хлопка и льна. Крахмал и клей используются для придания более дешевым сортам льняных тканей плотности и блеска, но при первой же стирке все это исчезает. На каждом шагу производятся прибыльные, но низкокачественные товары, обладающие минимальной степенью полезности для покупателя.
Инфляция обусловила падение покупательной способности доллара США. Ныне он «стоит» менее 29 центов доллара 1900 г. В настоящее время на один «потребительский» доллар можно купить не больше, чем на 47 центов, а на один доллар, идущий на покупку продовольствия, можно купить не больше, чем на 40 центов 20 лет назад. Нынешний «потребительский доллар» «стоит» примерно 78 центов доллара 1947—1949 гг. В октябре 1962 г. покупательная способность доллара по сравнению с 1957—1959 гг. составляла по оптовым ценам 99,4%, а по розничным ценам — 94,3%. Как видим, быстро падает именно «потребительский» доллар, покупательной способностью которого определяется платежеспособный спрос населения.
Безостановочный рост инфляции вынудил бывшего президента Д'. Эйзенхауэра незадолго до выборов 1960 г. заявить, что борьба с инфляцией носит столь же срочный характер, как «борьба с пожаром в собственном доме». В этих словах — признание глубины инфляционного процесса в крупнейшей стране Нового Света. Однако движущим мотивом таких признаний являлось не желание устранить рост дороговизны, а опасения, как писали финансовые обозреватели, что инфляция запачкает лозунг «просперити» в канун выборов. Поэтому буржуазные пропагандисты предпочитают назвать те или иные недостатки, чем промолчать и дать козыри в руки соперничающей партии.
Такие заявления— обычно дань демагогии, возведенной в ранг государственной мудрости в целях камуфлирования подлинной сути политики крупной буржуазии. Иногда такие заявления — отражение мнения мелкой и средней буржуазии, которая страдает от нынешней инфляции.
Часть буржуазных экономистов, не будучи в состоянии отрицать наличие инфляции, утверждает, что «сдержанная», «умеренная» инфляция стимулирует рост 43


производства, хозяйственную конъюнктуру, обеспечивает высокую занятость и т. д. Инфляционный процесс (особенно умеренный) стал провозглашаться частью буржуазных экономистов как средство выхода из экономических кризисов или их предотвращения. Некоторому увеличению капиталовложений, известному разбуханию производственных мощностей, оживлению рынка рост дороговизны, безусловно, способствовал, так как население, желая избежать потерь от обесценения денег, стремилось обратить сбережения в товары, а предприниматели— свободные средства в материальные запасы. Но инфляция лишь временно стимулирует рост производства. Она может наряду с другими факторами несколько сдержать развитие кризиса, но в конечном счете потребление масс ограничивается и обостряется несоответствие между предложением товаров и платежеспособным спросом населения, усиливаются противоречия в производстве и обращении, что ведет к вызреванию кризиса.
Среди причин, обусловивших инфляцию и дороговизну в США после второй мировой войны, — увеличение массы бумажных денег в обращении на огромные суммы, депозитов до востребования, скорости обращения денег и средств на счетах банков. Свое влияние на усиление дороговизны оказывают могущественные монополии, циклический подъем экономики и ряд других причин. Однако главной, определяющей причиной является милитаризация экономики. Можно, пожалуй, сказать, что в США гонкой вооружений в основном определяется и гонка... цен. Гонка вооружений пагубно влияет на условия жизни трудящихся и на общее состояние американской экономики. «Она влечет за собой, — говорил H. С. Хрущев в выступлении на Генеральной Ассамблее ООН 18 сентября 1959 г., — рост цен на предметы народного потребления, сокращение реальной заработной платы».
Гонка вооружений и милитаризация потребовали дополнительной эмиссии денежных знаков. Если в 1939 г. в денежном обращении в США находилось 7,6 млрд, долл., то в октябре 1962 г. — 31,1 млрд, долл., то есть почти в 4,5 раза больше. Промышленное же производство увеличилось немногим более чем вдвое.
Важным фактором усиления инфляции в послевоенное время явился колоссальный рост частной и государ44


ственной задолженности. Послевоенный подъем сопровождался непомерным разбуханием кредитной системы США, временно создавая повышенный спрос на товары и обусловливая тенденцию к повышению цен. Цены на товары, продаваемые в кредит, устанавливаются не по ценам, складывающимся на рынке, а по более завышенным в связи со всякими надбавками, помимо высоких процентов.
Одной из причин роста дороговизны, развертывания инфляции в США является дефицит американского федерального бюджета, то есть превышение расходов правительства над доходами, в основном за счет милитаризации. Так, из бюджетов за последние 32 года 25 были дефицитными. После 1945 г. ежегодные военные расходы американского правительства приближаются к средним годовым расходам на эти цели в период второй мировой войны. В 1941 —1945 гг. на военные нужды тратилось в среднем 60 млрд. долл, в год, в 1951 —1962 гг.— 43,5 млрд., а в 1963 финансовом году ассигновано 53 млрд. долл. Федеральный бюджет, преобладающая часть поступлений которого расходуется на гонку вооружений, растет быстрее, чем валовой национальный продукт. Нынешние расходы на гонку вооружений на 20% выше, чем капиталовложения в американскую промышленность.
Серьезные бюджетные проблемы, вызванные огромнейшими военными расходами, побудили журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» выступить со статьей под названием «Даже без войны серьезные денежные проблемы», в которой говорится: «Правительство без войны тратит наличными больше, чем во второй мировой войне. Дефициты федерального бюджета, дополнительный источник инфляции в США, следуют один за другим и покрываются за счет займов, размещаемых среди частных лиц и финансовых корпораций, увеличивая сумму государственного долга. Наследием дефицитов федерального бюджета является нынешний астрономической величины государственный долг США, составивший в декабре 1962 г. 306 млрд. долл, по сравнению с 64 млрд, в конце 1941 г. и 257 млрд. долл, в конце 1947 г. Наметки на 1964 финансовый год предсказывают небывалый для мирного времени дефицит в 12 млрд. долл. Такой дефицит превышает государственный бюджет пе45


ред второй мировой войной. По другим оценкам дефицит может достичь 15—20 млрд. долл. «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» в связи с дефицитами пишет «о крупнейшем долге в истории США, а также в истории любой страны». Предполагается, что в середине 1964 г. государственный долг составит примерно 316 млрд, долл., а то и больше. Все это позволяет «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» писать, что государственные финансы США «идут от плохого к худшему».
Американское правительство, правда, «сумело» сократить свою фактическую (не номинальную) задолженность почти вдвое, ибо инфляция обесценила доллар более чем в два раза за последние 20 лет. Но такое «сокращение» долга свидетельствует о неспособности казначейства удовлетворить полностью требования своих кредиторов в долларах с прежней покупательной способностью. В финансовых справочниках неспособность кредиторов рассчитываться полностью со своими долгами определяется как банкротство. В качестве банкрота ныне выступает самое могущественное, самое богатое государство капиталистического мира.
Однако частыми, крупными дефицитами бюджета и ростом государственного долга дело не ограничивается. Заняв 18—20 лет назад многомиллиардные суммы, когда покупательная сила доллара была вдвое больше, казначейство США сейчас-не может погасить долга даже обесцененными долларами. Те облигации, по которым наступает срок погашения, американское правительство продлевает, и на немалую сумму — в 60—80 млрд. долл, в год. Частного несостоятельного должника, оказавшегося в таком положении, при капитализме тащат в суд.
Рост дороговизны в значительной степени подстегивается монополиями, занимающими важное место в изготовлении продукции для широкого рынка, вздувающими цены как на товары личного потребления, так и на товары промышленного назначения. Установление моно- польно-высоких цен ведет к сужению платежеспособного спроса трудящихся.
Многие годы гигантская монополия «Дженерал электрик» взвинчивала цены на электрооборудование. Потребители переплатили этой компании миллиард долларов.. Не отстали от «Дженерал электрик» и «Вестингауз» и ряд других корпораций, орудующих на рын46


ке электрического оборудования. Недаром в течение 50-х годов цены на электрооборудование удвоились. Особенно быстро повышают цены на свою продукцию стальные монополии, несмотря на большой рост производительности труда. В 1939 г. для производства одной тонны стали в США требовалось затратить 22 часа, в 1949 г. — 16, а в 1959 г. — И часов. Доля же зарплаты в цене продаваемой стали неуклонно падает. В 1940 г. цена тонны стали составляла 53,45 долл., доля в ней зарплаты — 21 долл., то есть 40%, в 1948 г. — 80 долл, и 26, то есть 32,5%, в начале 1959 г. — 148,8 и 49,5, то есть 32%. Если разрыв между ценой тонны стали в 1940 г. и суммой выплаченной зарплаты составлял 32,45 долл., то в начале 1959 г. он равнялся 99,3 долл., то есть был в 3 с лишним раза больше.
В последнее время рост цен был столь стремительным и столь произвольным, что даже президент Кеннеди отчасти в угоду социальной демагогии, с целью укрепить свои позиции среди американского народа, отчасти в интересах определенных монополистов, заинтересованных в снижении цен на черные металлы, в середине апреля 1962 г. обратился к «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» с просьбой не осуществлять объявленного ею повышения цен на сталь. Речь в данном случае, разумеется, шла не об оппозиции, не о враждебном отношении нынешней администрации к большому бизнесу.
С тем чтобы удержать высокие цены на медь, два ведущих медных концерна «Анаконда коппер К0» и «Кеннекот коппер К°» недавно объявили о сокращении производства соответственно на 10 и 12,5%. А нынешняя цена за фунт меди —29 центов по сравнению с 12 в 1941—1945 гг., то есть почти в два с половиной раза выше. В связи с этим бюллетень «Экономик ноуте» писал: «Это поразительный пример «рыночной власти», гигантских монополий, управляющих ценами на свою продукцию и поддерживающих их на более высоком уровне, чем это диктуется условиями конкуренции». Падение спроса — не всегда решающий фактор в определении цен товаров, производимых такими монополиями. Гигантские корпорации обладают такой силой, чтобы сократить предложение, урезав производство, и таким образом поддерживать высокими управляемые цены даже тогда, когда положение дел на рынке ухудшается.
47


Гигантская фирма «Алкоа» устанавливает такой уровень цен, который позволяет ей, используя лишь 70% производственных мощностей, получать доход в 20%. Высокие цены способствуют росту прибылей корпораций и при значительных недоиспользуемых мощностях. Ныне даже некоторые буржуазные авторы вынуждены признать, что все ведущие компании «администрируют» цены тем или иным путем.
Г. Минс написал недавно книгу «Могущество в установлении цен и общественные интересы», в которой разоблачает некоторые из махинаций «Юнайтед Стейтс стал» по введению монопольно-высоких цен. Другой американский буржуазный экономист Дж. Херлинг в 1962 г. выпустил книгу о современной практике монополий в области цен под названием «Великий заговор цен». В книге показана практика установления высоких цен в электропромышленности, четвертой по объему производства отрасли в ‘стране. Потребители переплатили монополиям этой отрасли 7—8 млрд. долл. Наказания же за установление монопольных цен просто смехотворны. Штрафы с «Дженерал электрик» и «Вестингауза составили 0,2% их годовой чистой прибыли после уплаты налогов.
Сама высокая стоимость военной техники, продаваемой монополистическими военно-промышленными концернами-подрядчиками, наживающими огромные прибыли, заказчику, буржуазному государству, — немаловажный фактор роста цен. Ибо колоссальное переплачивание по военным контрактам усиливает рост дороговизны, больше того — мешает изъятию денежной массы из обращения и сокращению государственного долга. Военное производство стимулирует рост цен и тем, что ведет к сжатию производства товаров гражданского назначения.
Нынешняя инфляция в США развивается в условиях неустойчивости американской экономики и в свою очередь обостряет ее нестабильность.
Буржуазная политэкономия делает все возможное, чтобы извратить подлинные причины инфляции в США, взвалить ответственность за рост цен на рабочий класс и профсоюзы, обелить практику крупных компаний, устанавливающих монопольные цены, оправдать милитаризацию и внешнеполитический курс на проведение 48


«холодной» войны. Президент Кеннеди и его предшественник на этом посту, неоднократно ратовавшие за сдерживание, а иногда даже и приостановку инфляции, среди виновников растущей дороговизны также называли профсоюзы и рабочий класс. Нынешний глава государства в США без устали выступает за «сдержанность и ответственность» в вопросах зарплаты. Этот курс явственно проступает из «указания по бсзинфляциопной зарплате и движению цен» президентского комитета экономических советников и экономического послания Кеннеди конгрессу. Но в посланиях Кеннеди нет ни слова о необходимости ограничения стремительно растущих прибылей монополистов, которыми в немалой степени и обусловливается инфляционная спираль цен. Вслед за этим корпорации утверждают, что они не могут увеличивать зарплату, сокращать рабочий день. Аргументы эти фальшивые, факты здесь заведомо искажены.
К числу тех, кто ответственен за рост цен в США, рабочий класс и профсоюзы отнесены быть не могут. К примеру, средненедельный валовой заработок (до всех вычетов) производственных рабочих обрабатывающей промышленности, в текущих ценах, увеличился с 82,4 долл, в январе 1957 г. до 85,2 долл, в октябре 1958 г. Но если его исчислять в неизменных долларах 1947—1949 гг., то оказывается, что реальный заработок фабрично-заводского рабочего сократился почти на один доллар в неделю, а по сравнению с 1956 г. — даже почти на полтора доллара. Уменьшился и фактический заработок, получаемый рабочим на руки после всех вычетов. Несмотря на то что профсоюзы в 1957—1958 гг. добились повышения часовой зарплаты рабочих па несколько центов, средний валовой недельный заработок фабрично- заводского рабочего, выраженный в неизменных долларах, сократился.
В течение 1960 г., как и прежде, происходило не только отставание заработной платы от материальных и культурных потребностей рабочего и его семьи, возрастающих с развитием общества, но зачастую и прямое сокращение реального заработка человека труда. По данным бюро трудовой статистики, средненедельная зарплата в 1956—1960 гг. (в долларах 1947—1949 гг.) возросла лишь с 68,8 до 70,2 долл. Заработная плата рабочего без иждивенцев за 4 года увеличилась лишь на 4 Зак. 99
49


14 центов, а заработная плата рабочего с иждивенцами сократилась на 29 центов. Общая средненедельная заработная плата (в долларах 1947—1949 гг.) производственных рабочих обрабатывающей промышленности сократилась с декабря 1959 г. по декабрь 1960 г. на 3 долл. 19 центов. Частичные уступки в отношении заработной платы, достигнутые ранее, -сплошь и рядом постепенно сводятся на нет.
Возьмем более широкий период. В сталелитейной промышленности в 1947—1958 гг. цены на сталь увеличивались монополиями 23 раза, а зарплата — только И раз. На каждый доллар увеличения зарплаты цены возрастали на 3 доллара. Цены росли и в ту пору, когда эта отрасль промышленности работала значительно ниже своих производственных возможностей. Экономист Г. Л1инс как-то подсчитал, что рост зарплаты рабочих сталелитейной промышленности в 1958 г. стоил компаниям 1,74 долл, за тонну, тогда как цена на сталь повысилась на 6 долл, за тонну.
Американская статистика, пишет В. Перло в «Ней- шнэл гардиан», использует сомнительные данные, в которых в одну кучу сваливаются жалованье и зарплата различных категорий населения американского общества. В результате появляются данные, преувеличивающие рост доходов трудящихся. За 5 лет (1953—1958 гг.), пишет автор, стоимость рабочей силы упала па 1,5%, тогда как цены на готовую продукцию возросли на 9,4%. Таким образом, совершенно справедливо заключает В. Перло, рабочий класс не может быть повинен в инфляции.
То, что рабочие и их заработная плата не являются виновниками роста себестоимости продукции и инфляции, по существу признал консервативный «Форчун», заявив, что издержки, связанные с использованием рабочей силы, в обрабатывающей промышленности не выше, чем два года назад.
Включение в большинство послевоенных коллективных договоров условия о «скользящей шкале» для защиты трудящихся от инфляции недостаточно эффективно. Зато предприниматели перекрывают потери от инфляции ростом прибылей, надежно ограждаются от инфляции тем, что подавляющее большинство их ресурсов находится в материальной форме.
50


Может быть, если быстро растут цены, к примеру, на продовольственные товары, проигрывают те, кто получает зарплату, — рабочие, трудящиеся города, но выигрывает масса фермеров? Отнюдь нет. Теряет население города, проигрывают фермеры. Доля фермера, особенно мелкого и среднего, в долларе потребителя, расходуемого на продовольствие, резко падает. Так, в 1945 г. она составляла 54 цента, а в 1960 г. — лишь 39 центов. Дело в том, что монополии-посредники захватили сбыт сельскохозяйственной продукции и снабжение фермеров машинами, оборудованием, удобрениями и многими другими товарами. Поэтому цены на покупаемую населением продукцию быстро растут, а на продаваемую фермерами — снижаются. Так, цены на пшеницу с 1957 г. упали на 20%, а розничная цена на хлеб возросла на 5%. Как видим, потребители платят больше, а фермеры получают меньше.
Одновременно цены на машины, удобрения и другие товары, необходимые фермерам, резко увеличиваются. Больше того, фермер платит все более высокие цены за товары, которые он покупает. Соотношение цен, по которым он продает свою продукцию и покупает товары, называемое паритетом цен, сокращается — оно диктуется монополиями. Если цены, получаемые за все фермерские продукты в 1910—1914 гг., принять за 100, то в ноябре 1962 г. они были равны 245, а цены, уплачиваемые за все товары и услуги, приобретаемые фермерами,— 281. Если же в последнем случае в расчет принять проценты и налоги и ряд других расходов фермеров, то эта величина достигает 307.
В результате если в 1947 г. паритет цен составлял 115 (1910—1914 гг.= 100), то в 1958 г. — 85, а в 1962 г.— 79—80. Это небывало низкий (за одним исключением) паритет цен.
От роста цен страдают не только рабочие, служащие, фермеры. Обесценению подвергаются взносы полисодержателей по страхованию жизни, пенсии и прочие фиксированные выплаты и доходы.
Инфляционный процесс делит общество на тех, кто выигрывает, и тех, кто терпит убыток. К первым следует отнести представителей крупного бизнеса, монополистическую буржуазию; ко вторым — трудовые слои населения, значительную часть мелкой и средней буржуазии.
4* 51


Не случайно за последние два десятилетия прибыли корпораций увеличились в 5—6 раз. Номинальная же заработная плата рабочих растет медленно и под воздействием роста цен обесценивается. Известный ущерб от инфляции несет и мелкая буржуазия города и деревни. Цены па ее продукцию повышаются медленнее (или даже не повышаются), чем цены на средства производства и предметы потребления, покупаемые этой частью буржуазии. Все это относится в еще большей степени к мелкому фермерству. Массы мелких вкладчиков (из числа немонополистических слоев) лишаются в результате роста дороговизны значительной части своих денежных сбережений. Как известно, до недавнего времени процент по вкладам в последние полтора-два десятилетия не покрывал даже обесценения суммы вклада, тогда как доходы крупной буржуазии находятся преимущественно в материальных ценностях, в недвижимости, обращены на покупку акций, цены и курсы которых, как правило, увеличиваются с ростом инфляции. Если же из числа людей труда немногие и покупают изредка акции, то делают они это в ту пору, когда подъем курсов в основном пройдет и впереди, как правило, их снижение, несущее большие потери.
Крупная буржуазия, использующая огромные привлеченные средства для умножения прибылей, выплачивает свои долги обесцененными долларами. А, как известно, основой власти финансовой олигархии является не столько собственный капитал, сколько господство над чужим капиталом.
Если в довоенный период инфляционный процесс прерывал хотя бы кризис, то сейчас он идет практически безостановочно. В связи с новым явлением — ростом цен в период кризиса — положение трудящихся ухудшается от того, что значительная часть тягот, связанных с кризисом, перекладывается на них и на мелкую буржуазию, то есть па немонополистические слои.
Рост дороговизны, ограничивая спрос трудящихся, еще больше обостряет конфликт между ростом производительных сил и ограниченностью потребления широких масс. «Ползучая», «сдержанная», «умеренная» инфляция, как правило, в интересах монополий, если она не перерастает в большую инфляцию, дезорганизующую экономику,'чреватую социально-политическим взрывом. «Мед52


ленный» рост дороговизны создает условия для дополнительной эксплуатации трудящихся.
Инфляция в США до известной степени обусловила и нынешнее ослабление внешних позиций доллара.
Непосредственным поводом для ухудшения внешнеэкономических позиций доллара послужила большая утечка золота из США, связанная с крупными дефицитами американского платежного баланса. Однако причины долларового кризиса идут дальше. Это милитаризация, обострение противоречий капитализма, (неравномерность развития различных стран при.капитализме. В частности, как явствует из статьи «Американские солдаты в 41 стране», опубликованной в «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» 7 января 1963 г., США содержат вне страны свыше 1 млн. солдат и офицеров. Вот одна из важных причин нелегких проблем платежного баланса США. Из последних 12 лет платежный баланс И раз был дефицитным, его дефицит за последние 4 года составил около 12 млрд. долл.
Запас желтого металла в 1949 г. составлял в США 24,5 млрд., в 1957 г.— 22,9 млрд, долл., а к июлю 1963 г. он сократился до 15,7 млрд. Ныне американский золотой запас — самый низкий за последние 24 года. Хотя былое «ожирение» Соединенных Штатов Америки еще и не сменилось прямым истощением, тем не менее его проявления очевидны. Однако это не все. Нынешнему американскому золотому запасу противостоят долларовые авуары (требования) иностранцев в размере свыше 23 млрд. долл, (против 7 млрд, в 1950 г.,), которые могут быть в любой момент предъявлены для обмена на золото США.
Имеющегося золота, как видим, может оказаться совершенно недостаточно в случае массового истребования иностранцами своих краткосрочных вкладов в США. Достаточно учесть, что только в 1958—1-962 гг. Соединенные Штаты были вынуждены заплатить золотом иностранцам на сумму более чем в 6 млрд. долл. Надо при этом иметь в виду, что краткосрочным требованиям иностранцев могут противостоять не все 15,7 млрд, золота, а только 3,7 млрд., так как по закону 12 млрд, являются обеспечением денежного обращения США. Таким образом, нынешнего «свободного» золота может хватить ненадолго. Возможная же нехватка золота (с учетом как 53


иностранных авуаров, так и обеспечения денежного обращения) в CIIIÂ превышает 19 млрд. долл, по сравнению с 4 млрд. долл, в конце 1957 г.
Ярко и образно нарисовал положение доллара французский еженедельник «Карфур»: «В течение 15 лет доллар был королем. Он диктовал законы на всех рынках. Он заменил золото. Он был предметом всеобщих вожделений. Другие страны мира были богаты лишь постольку, поскольку они обладали долларами. Никакая валюта не котировалась так на черном рынке. Это была абсолютная монархия. Сегодня положение этого короля подорвано. Его богатство стало спорным. Зародилось странное сомнение: подозревают, что его корона была фальшивой. Говорят, что она не имеет уже достаточного веса и что золота в ней гораздо меньше, чем предполагали. Иностранные ювелиры отныне проявляют недоверие и требуют экспертизы. Некоторые спрашивают даже, не чеканил ли Федеральный резервный банк фальшивую монету?»
Послевоенное усугубление трудностей доллара разрушает усиленно создаваемый идеологами империализма миф о США, как стране бескризисного развития, постоянного процветания, наделенной столь могущественной и сильной экономикой, что ей .под силу огромные военные расходы. В целом в результате милитаризации происходит подрыв экономики, растрата национального богатства. Некоторые буржуазные экономисты прочили, что 60-е годы будут «золотым десятилетием в экономическом развитии», на деле же оказалось, что в США — шаткость экономики, медленные темпы экономического развития, массовая хроническая безработица. Не стало явью обещанное «достижение полной занятости без инфляции», не осуществлены и другие благие намерения. Процесс милитаризации экономики мстит за себя. Он оборачивается инфляцией, дороговизной, ухудшением внешних позиций доллара, все большей общей экономической неустойчивостью.
Ныне в мире двум линиям в развитии экономики соответствуют и две линии в развитии денежных систем и благосостояния трудящихся. Укрепление советской денежной единицы, неуклонный рост благосостояния советских трудящихся — это одна линия; ослабление американского доллара, падение его покупательной спо54


собности, а на основе инфляции еще большее снижение жизненного уровня трудящихся США — это другая линия. В состоянии рубля и доллара — валют двух самых могущественных в мире держав, цитадели капитализма и оплота мировой системы социализма, как в зеркале, отражается положение экономики СССР и США. Характерно, что многие буржуазные экономисты невольно вынуждены проводить сравнение между нынешним шатким положением доллара и укреплением советского рубля. И сопоставления эти явно не в пользу американской валюты. Советский рубль прочен. Наш бюджет не ведает дефицитов, в СССР нет инфляции, как и чрезмерного роста кредитной надстройки. За нашим рублем стоит экономика, растущая из года в год, семимильными шагами идущая в гору. За американским долларом — экономика, развивающаяся медленно. Состояние рубля и доллара — это не просто отражение двух противоположных линий в развитии экономики, это и показатель хода мирного экономического соревнования СССР и США, в котором побеждает страна социализма, строящая коммунизм.


4. 	БРЕМЯ НАЛОГОВ
Без налогов немыслимо буржуазное государство. «В налогах, — писал Маркс, — воплощено экономически выраженное существование государства. Чиновники и попы, солдаты и балетные танцовщицы, школьные учителя и полицейские, греческие музеи и готические башни, цивильный лист и табель о рангах, —» все эти сказочные создания в зародыше покоятся в одном общем семени — в налогах».
Составляя экономическую основу государства при капитализме, налоги не только не сокращаются, а растут из года в год, ведя ко все большему обнищанию трудящихся. Налоговый бич больно бьет и по американской семье.
Основные источники налоговых поступлений в американскую казну таковы: подоходный налог с частных лиц и корпораций, акцизные сборы, поступления в фонд социального обеспечения, налоги на недвижимое имущество и дары, таможенные пошлины и др.
В области налоговой политики американское правительство ставит из года в год один «рекорд» за другим. В целом все налоговые изъятия в стране к началу 60-х годов превысили 150 млрд. долл, по сравнению с 13 млрд. долл, в 1938 г., увеличившись в 11,5 раза, а по сравнению с 1915/16 г. — даже в 60 раз. По данным книги Д. Итона «Социализм в ядерный век», федеральное правительство США, власти штатов и местные органы власти ныне тратят 35% национального дохода. Цифры эти свидетельствуют и о гигантском росте государственного сектора американской капиталистической экономики. Это особенно очевидно при сравнении их с данными 1929 г., когда все органы власти расходовали 10,2 млрд, долл., или 11,6% национального дохода.
Налоги в послевоенный период росли подобно лавине вгорах.ч Если за 158 лет, кончая второй мировой войной, 56


в США было собрано налогов на 244 млрд, долл., то после 1945 г. — свыше 1000 млрд., то есть в 4 с лишним раза больше.
В результате снижения необлагаемого минимума доходов число индивидуальных плательщиков налога в США увеличилось за 1940—1960 гг. с 7,4 млн. до 50 млн. человек. Подавляющее большинство новых налогоплательщиков — это лица со средними и низкими доходами. Под налоговый пресс попадают все новые и новые 'слои трудящихся США.
Наряду с расширением числа налогоплательщиков происходит увеличение налогов за счет роста ставок обложения. В результате основной источник поступлений в государственный бюджет — федеральный (общегосударственный) подоходный налог с населения с 1,8 млрд, долл, в 1940 г. увеличился до 56,1 млрд. долл, в 1960 г. Многие одноименные налоги взимаются как федеральным правительством, так и властями штатов.
Налоги, взимаемые властями штатов и местными органами власти (подоходный налог с населения и корпораций, косвенное обложение, налоги с продажи имущества и другие), также быстро растут. В 1940 г. они составляли 8,5 млрд, долл., а в 1959 г. — 32,4 млрд, долл., в расчете же на душу населения это означает увеличение с 63 до 184 долл.
В целом все федеральные налоги в США в начале второй мировой войны, составлявшие на душу населения 40 долл., в 1946 г. приближались к 300, а в 1962 г. достигли 524 долл. В 1963 финансовом году средняя американская семья выплачивала в виде налогов 2500 долл. Организация «Тэкс фаундейшн инкорпорейшн» задалась целью подсчитать, сколько времени американский налогоплательщик работает для того, чтобы обеспечить погашение причитающихся с него налогов. Оказалось — 2 часа 16 минут в день. Всеэто дало основание К. Кэннону, члену палаты представителей, заявить: «Мы облагаем* народ налогами по ставкам военного времени, тогда как в прошлом налоги после войны обычно сокращались».
Большой рост налоговых изъятий в США связан с огромными непроизводительными затратами буржуазного государства, и прежде всего — расходами на гонку вооружений и милитаризацию экономики. В последние 57


годы прямые военные расходы находятся на годовом уровне в 45—47 млрд. долл.
По сообщению доктора С. Мелмана, приведенному в «Уоркер», 11 % всех товаров и услуг и труд 7 млн. человек идут непосредственно на гонку вооружений. Другие 11 % валового национального продукта связаны с военными контрактами. На 1964 финансовый год военные расходы определяются в 56 млрд. долл. Это примерно на 10 млрд, превышает уровень аналогичных расходов в 1960 г. Основная, подавляющая часть налогов расходуется на военные ракеты, межконтинентальные и сверхскоростные бомбардировщики, истребители-перехватчики и атомные подводные лодки, вооруженные ракетами типа «Поларис» с ядерными боеголовками. Как заявил недавно министр обороны США Макнамара, создание и содержание ядерных сил обходится США примерно в 15 млрд. долл. Это почти равно всем военным расходам европейских союзников США по агрессивному блоку НАТО.
Но, несмотря на огромное увеличение; налоги не поспевают за ростом расходов бюджета. В результате бюджеты сводятся с крупными дефицитами.
Несмотря на высокий рост налогов и большие дефициты государственного бюджета, расходы на гражданские цели урезаются, основные нужды народа не удовлетворяются, школ и больниц не хватает, жилищное строительство за государственный счет совершенно ничтожно Гонка вооружений, милитаризация решительно оттеснили удовлетворение общественных потребностей на задний план. Как подчеркнуто в журнале «Нейшн», производство вооружений из ведущей отрасли промышленности превратилось в образ жизни для целой страны. Преимущество перед школами, перед больницами и клиниками отдано ракетам и ядерным бомбам. Реакционная печать, отстаивающая своекорыстные интересы незначительной горстки монополистов, непримирима даже к тем небольшим расходам, которые идут на гражданские нужды и требует все большего увеличения военных ассигнований.
62 цента из каждого налогового доллара идут на военные расходы, оборачивающиеся крупнейшими прибылями для военнопромышленных концернов. Другие 16 центов направляются на расходы, связанные с прошлыми 58


войнами, в основном в связи с выплатой процентов. Только 6—7 центов идут на нужды здравоохранения, образования, социального обеспечения, в то время как 10 центов или сумма в 7,5 млрд. долл, в 1960 г. пошла на субсидии капиталистам, как, например, миллиард долларов в год — крупнейшим капиталистам за хранение гниющих правительственных излишков зерна. В связи с таким распределением средств бюджета «Уоркер» поместила статью под названием «Бюджет Кеннеди и центы на благосостояние, миллиарды на войну».
Печать почти единодушно отмечала, что предложения Кеннеди о дополнительных расходах на социальные нужды не серьезны и возвещаются почти исключительно в демагогических целях. Ныне 82 цента из каждого федерального налогового доллара так или иначе идут в сейфы большого бизнеса.
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал, что на армию, полицейско-чиновничий аппарат и другие нужды по обеспечению своего господства как класса буржуазия из налоговых поступлений «берет куш», тогда как на культуру «дает грош». С полным основанием газета «Нью- Йорк тайме» расценивает бюджет США как «бюджет пушек, ракет и маргарина».
Налоги в США увеличиваются за счет любого источника, за исключением одного, который лучше всего мог бы обеспечить доходы бюджета, — повышения налога с высоких доходов отдельных лиц и прибылей корпораций. Американским законодательством, разработанным магнатами финансового капитала, налоговые льготы распространяются на богачей, а бремя налогов перекладывается на плечи народа. Как известно, в первой четверти столетия рабочие жестоко эксплуатировались, но высокому налогообложению не подвергались. В конце 20-х годов 2/з федеральных доходов формировались за счет подоходного налога с корпораций и отдельных лиц. Рабочие, как правило, освобождались от уплаты подоходного налога. В 1929 г. его платили только 2,5 млн. рабочих. В последующие годы, особенно в послевоенное время, обложение людей труда возрастает. Если в 1945 г. федеральные подоходные налоги и сборы с широких масс населения (подоходный налог и акцизы) составляли 22 млрд., а с богачей (налог с доходов корпораций и налог с дарений и наследств) — 17 млрд., долл., то 59


в 1960 г. — соответственно 61 и 24 млрд. С первых налоги увеличились в 23Д раза, а со вторых — менее чем на Уз- О классовом характере налогообложения в США свидетельствуют и данные, приводимые в исследовании «Тэкс фаундейшн». Семьи, которые получают менее 2 тыс. долл, в год, в 1960 г. уплатили федеральному правительству, администрации штатов и муниципальным органам 28,3% своих доходов, в'то время как семьи, получающие доходы в 5—7 раз больше, уплатили государству лишь 24% своего дохода.
Если за период 1924—1954 гг. налоговая ответственность супружеской пары с доходом до 3 тыс. долл, возросла в 45 раз, то семей с доходом свыше 500 тыс. долл— немногим более чем в 2 раза.
Политика все большего налогообложения трудящихся и налогового фаворитизма по отношению к богачам привела к тому, что доля доходов семьи с годовым бюджетом в 3 тыс. долл., идущая на уплату личного подоходного налога, за последние 30 лет увеличилась в 18 раз, а семьи с бюджетом в 100 тыс. долл.—менее чем в Зраза. Все это обусловливает снижение жизненного уровня трудящихся и рост прибылей монополистов.
Но и уменьшающаяся часть налогов, уплачиваемая корпорациями, в значительной части перекладывается на рабочих в виде роста цен, снижения заработной платы и т. д.
Усиление налогового бремени идет не только по линии роста личного обложения, но и за счет роста налогов косвенных, то есть налогов на товары первой необходимости, по социальному страхованию и т. д.
Косвенные налоги, составляющие примерно Vs часть правительственных налогов, еще тяжелее, чем прямые, а распределение их также крайне неравномерно. В конгрессе приводились сведения, согласно которым лица с годовым доходом от 2 тыс. до 3 тыс. долл, выплачивали в виде этих налогов почти 10% своего заработка, а лица с доходом, превышающим 10 тыс. долл., — только 4%. «Общий» налог с продаж, охватывающий фактически все потребительские товары и акцизные сборы, распространяется на всех американцев, в том числе на престарелых, больных, нетрудоспособных, на семьи рабочих с низкой заработной платой, на безработных и семьи, живущие на скудные пособия по социальному страхованию. От 60


косвенных налогов никаким необлагаемым минимумом дохода не оградишься. Причем этот вид налогового законодательства отличается особенной множественностью. Так, например, каждый мужской костюм облагается 116 различными налогами. В цену хлеба входит 151 косвенный налог, в строительные материалы, а также в различные операции, связанные со строительством дома, включено более 475 налогов.
Косвенные налоги значительно удорожают товары, покупаемые населением, больно бьют по карману рядового потребителя. Последний в связи с косвенными налогами переплачивает: за хлеб — до 3Д его цены, мясо— 2/б, за молоко — до 2/з, за билет в кино — четверть цены и т. д. При покупке населением угля, одежды, табака, бензина налоги превышают половину продажной цены.
Каких только налогов не платит американец! Кроме основных налогов, существует масса местных, которые очень сложны, запутаны и порой простому человеку трудно понять, за что и почему он платит налог. Существуют еще и так называемые «досадные» налоги. Они состоят из оплаты услуг, пошлин и сборов за пользование туннелями, мостами, дорогами и т. д. «Одним из самых постыдных налогов, которые когда-либо предусматривались законами США, является избирательный налог, который все еще существует в ряде штатов, — говорится в брошюре «Бремя налогов», изданной в США. — Уплата его является необходимым условием для голосования... но не гарантирует участия в голосовании».
В Соединенных Штатах нет привычной для нас системы государственного социального страхования. Там оно осуществляется фактически за счет самих рабочих, ибо все растущие налоги по социальному страхованию, формально уплачиваемые поровну рабочими и служащими, с одной стороны, и предпринимателями (по 3% доходов рабочих)—с другой, на самом деле перекладываются целиком на плечи трудящихся в форме снижения их заработной платы, в виде роста цен, усиления напряженности труда работающих. Причем этот налог взимается только с заработной платы до 4200 долл, в год и не затрагивает лиц с более высокими доходами. Это, однако, не означает равенства в пенсиях. Руководители и заправители концернов, многочисленные прихлебатели буржуазии, уходя в отставку, обычно получают щедрые 61


пенсии. Рабочие и служащие, выплачивая в течение длительного времени крупные суммы в виде налога в фонд социального страхования, приобретают право на получение небольшой пенсии при достижении мужчиной 65, а женщиной — 62 лет, а иждивенцы — в случае смерти работников.
Приведенные выше данные говорят и о том, что нещадная эксплуатация рабочего при капитализме не ограничивается заводом, шахтой, фабрикой,’рудником, а продолжается и за их пределами, где буржуазное государство посредством налогов урезает и без того низкую зарплату трудящихся.
В связи с перекачиванием средств из тощих кошельков и карманов рядовых американцев в сейфы имущих в бюллетене Рабочей исследовательской ассоциации говорилось: «Ни одна черта нашей современной экономики не является более несправедливой, чем бремя налогов. Последние 2 десятилетия налоги растут непрерывно и неуклонно. Даже самые консервативные экономисты признают, что налоги съедают целую треть заработка рабочих».
«Сложный налоговый механизм капиталистических стран, — указывал Н. С. Хрущев в докладе на 5-й сессии Верховного Совета СССР, — подобно гигантскому насосу, перекачивает средства из кармана трудящихся масс в широкий карман монополий, которые наживают огромные барыши на военных заказах, оплачиваемых по высоким ценам, в основном за счет налогов». Если зарплата рабочего облагается налогом по полным и все более растущим ставкам, то доходы капиталистов — по пониженным и все более снижающимся. Наряду с этим фальсификация балансов, манипуляции с отчетностью о прибылях, создание благотворительных фондов, всевозможные уловки, утайки и т. д. — повседневное, широко распространенное явление при капитализме, удобно прикрываемое так называемой «коммерческой тайной», позволяет уберечь многие миллиарды долларов крупной буржуазии от налогообложения.
Для того чтобы избежать уплаты налогов с наследства и сохранить в своих руках неизменным контрольный пакет акций, монополисты часто прибегают к созданию благотворительных фондов. Сейчас таких фондов— 45 тыс. с активами свыше 10 млрд. долл. Активы 62


фонда Форда и других фондов этого семейства — 2,8 млрд, долл., фонд Рокфеллера—1,1 млрд. долл. Сейчас в США, сообщает «Уоркер», 522 фонда, освобожденных от налогов, с активами в 7 млрд. долл. Но вот рабочие фордов, Рокфеллеров и других хозяев фондов, на эксплуатации которых образуются эти колоссальные суммы, никаких налоговых скидок не получают.
С точки зрения буржуазной морали все средства хороши для уклонения от уплаты налогов. У миллионеров и крупных корпораций немало возможностей для бухгалтерских ухищрений, много «законных» путей избежать уплаты налогов. Для этого прибегают к двойной бухгалтерии, открытию счетов в банках на подставных лиц, выписке фиктивных накладных, сокрытию продаж. Тут и создание всяческих резервных фондов, отнесение личных расходов к «деловым затратам», списание их на «научные исследования», рекламу. Это, наконец, скидки на истощение недр, привилегии по ускоренной амортизации, позволяющие преуменьшить доходы, облагаемые налогом.
Известно, что 300-миллионное состояние семейства Кеннеди возникло на основе торговых операций и сделок с недвижимостью. Согласно недавнему сообщению в «Форчун», старший Кеннеди намерен значительную часть состояния перевести в нефтедобывающую промышленность.
Скидка на истощение недр позволяет нефтяным и другим компаниям, связанным с добывающей промышленностью, списывать значительную часть своих баснословных прибылей. Так, «Керр-Макги ойл компани» на протяжении 10 лет платила налог в размере менее 5% от суммы прибыли. А в 1958 г. эта компания не заплатила ни доллара при прибылях, превысивших 5 млн. долл.
В связи с практикой ускоренных списаний амортизационных отчислений в 1949 г. они составили среди корпораций 7,1 млрд, долл., в 1959 г. — 20,9 млрд. Загоняя в статью «амортизация» часть прибылей, монополии уберегают от налогов многие миллиарды долларов, ибо сумма амортизации не подлежит обложению налогом. И это далеко не полный перечень средств из арсенала монополий для того, чтобы уклониться от налогов.
Рабочему же, чье здоровье и жизнь варварски снашивается «в процессе капиталистической эксплуатации,
63


ничего не дается на «амортизацию» его рабочей силы. Монополисты «обеспокоены» лишь тем, чтобы оставить человеку труда крайний минимум средств существования.
Крупные капиталисты значительную часть своих доходов получают в виде дивидендов, процентов, прибылей на капитал, поступлений с недвижимого и доверенного имущества. Такие доходы облагаются налогом по пониженным ставкам. Так, например, максимальная ставка налога с прибыли на капитал — 25% против высшей в 91% с личного дохода и в 52% с дохода корпораций. Даже буржуазная печать не скрывает того, что любой доход, за исключением заработной платы, может быть превращен в низкооблагаемую категорию дохода с целью уменьшить налогообложение крупной буржуазии.
Члены семей магнатов финансового капитала, фактически не участвующие в деловых операциях глав семьи, могут числиться его «партнерами» и получать огромное жалованье. В результате доход одного лица делится среди мнимых участников, благодаря чему сумма налога сокращается. В последнее время этот прием столь «усовершенствован» и расширен, что даже детей зачисляют в «партнеры».
Но, пожалуй, практика уклонения от налогов нигде не получила такого широкого распространения, как в сфере манипуляций с себестоимостью продукции. Это сравнительно новое «ремесло» крупных корпораций позволяет им извлекать огромные суммы, так как многие прибыли проводятся по счетам всевозможных фондов, включаются в издержки производства, а личные доходы монополистов маскируются под маркой деловых расходов, на которые налоги не распространяются. С помощью раздутых счетов расходов и других видов скрытой компенсации, специальных премий, участия в прибылях и предоставления преимущественного права на покупку и продажу акций хозяева компаний сокращают своп платежи по налогам. На счет себестоимости продукции относят расходы по страхованию предпринимателей и высших служащих, по ремонту и аренде квартир, загородных'вилл, на питание в ресторанах, расходы на медицинскую помощь, затраты, связанные с поездками хозяев и высших чиновников компаний и членов их семей на 64


фешенебельные курорты, в дальние туристские путешествия, за границу, и т. д.
Еженедельником «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» приводился пример, когда трехдневный «деловой» сбор бизнесменов превратился в увеселительный двухнедельный вояж с женами по Флориде. В другом случае биржевой спекулянт включил в деловые расходы затраты на подарки в виде дамских собольих шубок, дорогого белья, расходы на цветы, на прокат лимузинов, оплату отелей. Обычным делом стало приобретать яхты и самолеты для семейных прогулок и увеселений за счет корпораций. В этом же журнале описан случай, когда расходы по свадьбе дочери партнера фирмы были отнесены на счет деловых расходов. Даже рождественские подарки друзьям, цветы в день рождения, расплата за дорогой ужин в кафе, ресторане — «деловые расходы». Оказывается, что ведение бизнеса немыслимо без посещения ночных клубов и кабаре. И все это — немаловажные статьи «деловых расходов».
Некоторые ограничения, принятые недавно в отношении «деловых расходов» в широко распространенной практике увиливания от налогов, по существу ничего не меняют. Главные лазейки, позволяющие монополистам утаивать большие суммы от налогообложения, остаются. Крупный капитал не позволит их затронуть. Недаром Дж. Олсоп писал, что «сенат будет стоять насмерть, защищая эту священную корову».
В связи с практикой уловок, утаивания доходов и прямого обмана В. Эндрюс, бывший руководитель управления внутренних доходов министерства финансов США, говорил, что все это «содействует больше, чем можно предположить, превращению нас в нацию лжецов и плугов».
В ряде случаев лица с большими доходами вообще освобождаются от уплаты налогов. Например, владельцы облигаций, выпущенных штатами и местными органами власти на десятки миллиардов долларов, освобождены от уплаты налогов с процентов на эти ценные бумаги. Колоссальные суммы утаиваются капиталистами от налогообложения, а если все же некоторые прибыли изымаются у корпораций государством, то они так или иначе возвращаются буржуазии, особенно крупной.
Уклонение от налогов способствует росту кривой пря5 Закд 99 65


мых прибылей корпораций. Так, представитель профсоюза автомобилестроителей заявил, что за 3 первых квартала 1962 г. «Дженерал моторе», «Форд» и «Крей- слер» получили после уплаты налогов 1327 млн. долл, чистой прибыли. Таков новый «рекорд» наживы автогигантов, и после этого они еще требуют решительного сокращения налогов с корпораций.
Возможности для утаивания крупных сумм от налогообложения облегчаются тем, что американское законодательство о налогах нарочито запутано и отличается большой сложностью. Так, например, закон о федеральном подоходном налоге расписан на тысячу страниц. Естественно, что человеку труда не под силу, да и недосуг, разобраться в столь обширном и запутанном документе. Но это на руку крупным предпринимателям, ведь законы о налогах «творят» сами монополисты или их представители в конгрессе. Министерство финансов, бюджетное бюро, управление внутренних доходов, всевозможные финансовые комиссии возглавляют представители монополий. Так, Д. Диллон ранее управлял крупным коммерческим банком Уолл-стрита «Диллон Рид энд К°», при Эйзенхауэре стал заместителем министра торговли, а сейчас сел в кресло министра финансов. До него казначейством ведал Р. Андерсон, крупный банкир из Техаса.
Американское правительство, поставившее себя на службу монополиям, всячески ограждает последние от налогов. Если огромная часть доходов монополистов подлежит льготному налогообложению или совсем освобождается от него, то с заработной платы люди труда всегда платят налоги по полным ставкам.
Нынешняя система налогового обложения, действующая в стране, с ее многочисленными льготами для капиталистов и широкими возможностями перекладывания налогов на трудящихся означает налоговую «каторгу» для трудящихся и «рай» для капиталистов. Каторга эта тем тягостнее, тем обременительнее, чем ниже доходы получающих заработную плату и жалованье. Налоговые законы, принятые законодательными органами в США, обеспечили выгодное для крупной буржуазии положение, когда основное бремя налогов ложится на плечи трудящихся. Профессор Л. Селтцер из Национального бюро экономических исследований подсчитал, что капитали66


сты с доходом в 100 тыс. долл, и выше платят всего 7% налогов, а владельцы капиталов от 1 млн. и выше — лишь 1% всей суммы налогов. Известно, что свыше 70% подоходного налога формируется за счет заработной платы рабочих и служащих. Подоходный налог с корпораций составляет лишь 30% всех налоговых доходов американского правительства. Если же учесть при этом, что в США около половины подоходного налога с корпораций самым очевидным образом перекладывается предпринимателями на широкие массы населения — путем повышения цены товаров и тарифов на услуги, то доля корпораций в налоговых платежах федеральному правительству с 30% снизится до 15. «Исследование специалистов, — пишет В. Перло, — показало, что процентное бремя штатных и местных налогов с тех, кто получает самые низкие доходы, втрое больше, чем с лиц с высокими доходами».
По свидетельству профсоюзного бюллетеня «ИЮД дайджест», «несмотря на налоговую систему, которую называют разорительной, богатые становятся богаче, в то время как 2Д населения страны продолжают жить в подлинной нужде и лишениях».
Однако люди труда не несут пассивно бремя все растущих налогов. Хотя многие из них еще и находятся в плену буржуазной пропаганды, уверяющей, что огромные налоги нужны для защиты так называемого «свободного мира» от угрозы коммунизма, тем не менее все очевиднее в нынешних Соединенных Штатах чувство протеста многих американцев против чудовищного гнета налогового пресса. Об этом писал недавно корреспондент газеты «Нью-Йорк уорлд телеграмм энд Сан» Ч. Люсей. Объезжая страну, он был свидетелем гневного ропота по поводу бремени налогов. «Это еще не бунт, — отмечал Люсей, — но сомнительно, раздавался ли еще такой гневный ропот со времени мятежа против налогов в 1794 году». По выражению одного американского журналиста, «вопли против высоких налогов стали столь громкими, чю могут лопнуть барабанные перепонки».
В связи с массой требований американцев об ослаблении бремени раздувшихся налогов в правительстве Кеннеди с недавних пор начали поговаривать о программе сокращения налогов. Но, как отмечается в передовой «Уоркер», забота президента и его советников сводится 5*
67


к тому, чтобы возможные налоговые сокращения использовать 'преимущественно для «подкачки» экономики, дополнительного поощрения и стимулирования крупного предпринимательства и увеличения прибылей корпораций. Так было всегда и так будет, пока существует капитализм.
Осенью 1961 г. казначейство преподнесло монополиям подарок в 1,25 млрд. долл, в год в связи с новым порядком ускоренной амортизации. Этот порядок предусматривает восьмипроцентную скидку с налогов на корпорации, вкладывающие капиталы в новые заводы и оборудование, и снижение налогов на активы. Даже исполком АФТ—КПП, мирно уживающийся с правитель-' ством, назвал эту меру «незаслуженным подарком предпринимателям», но вот каких-либо мер для облегчения участи изнашивающихся на капиталистическом производстве людей нынешней администрацией США не предусматривается. Процессы же механизации и автоматизации на капиталистических предприятиях пойдут еще интенсивнее, оставляя за бортом новые сотни тысяч рабочих, неся им новые бедствия и тяготы. Даже «Форчун» был вынужден признать, что Кеннеди сделал большой шаг в принятии той точки зрения, что «все, что хорошо для американского бизнеса, — хорошо и для США».
Налоговые меры в интересах монополий осуществляются под звон пропагандистских литавр и уверений, что шаги эти выгодны американской экономике и всем слоям населения. В течение 3 лет намечается снижение ставок индивидуального подоходного налога с 20—91% до 14— 65%, снижение ставки подоходного налога с корпораций— с 52 до 47%. На первые 25 тыс. долл, дохода ставка налога с корпораций снижается с 30 до 22%.
Подоходный налог несколько сократится, но вот косвенные налоги увеличатся, сообщает «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт». Одно это, конечно, сводит на нет возможный выигрыш от реформы.
От этих мер люди труда получат мало. Налоговая реформа в США будет осуществляться при одновременном увеличении государственного бюджета. Это создаст его дефицит, что может усилить инфляцию. Как подчеркивает В. Перло, тогда скромный выигрыш людей труда от налоговых реформ Кеннеди может быть парализован ростом дороговизны. Но и без учета роста дороговизны 68


немонополистические слои населения США получат очень незначительную выгоду, а представители финансового капитала —огромную. Те, у кого годовой доход 3 тыс. долл., будут платить федеральный налог на 9 долл, меньше, с 5 тыс. дохода — на 63 долл, меньше, а те, у кого доход в полмиллиона долларов, получат выигрыш от сокращения налога в 100 тыс. долл. По сообщению «Уоркер», сокращение налогов по программе Кеннеди увеличит доход среднего капиталиста после уплаты налогов на 18%, а рабочего — лишь на 3%.
Людям труда в США нужна такая реформа, при которой налоговые сокращения должны распространиться на семьи с низкими и невысокими доходами. Ведь они несут самое тяжкое бремя военных расходов, тогда как состоятельные семьи с высокими доходами имеют множество возможностей, чтобы уклониться от налогов. Это был вынужден признать даже президент АФТ—КПП Мини.
В основе нынешнего огромного налогообложения американских трудящихся лежат колоссальные военные расходы и налоговые льготы по отношению к монополиям. Уничтожить налоги при капитализме невозможно, ибо без них буржуазное государство не может существовать. Но они могут быть сокращены. Средством снижения налогового бремени на трудящихся явилось бы принятие советских предложений о разоружении и проведение правящими кругами США политики ослабления международной напряженности.


5. 	ДОЛГОВАЯ ЗАПАДНЯ
В Соединенных Штатах, где, как известно, питают повышенную страсть к рекордам, устанавливаются одно за другим новые необычные достижения. «Рекорд» задолженности населения различным фирмам и дельцам, подвизающимся в сфере бытового обслуживания, сейчас составляет ни много ни мало почти 220 млрд. долл, по сравнению с 25 млрд, в 1945 г. Средний долг американ’ ской семьи, равный 3500 долл, (в пересчете на все семьи), продолжает расти. В этот долг входят 60 млрд, потребительского и 160 млрд, ипотечного кредита. Журнал «Ньюсуик» пишет, что американскую нацию называют «Великим должником», никогда «столь много людей не было должно так многим за столь большое количество предметов».
Потребительский кредит широко используется в США для приобретения товаров длительного пользования (мебели, бытовых электроприборов, автомобилей), а в последнее время и кратковременного назначения. Он имеет место не только в торговле, но и в сфере оказания услуг и состоит из двух видов кредита: ссуд в рассрочку и ссуд с разовым (единовременным) погашением платежа. Ипотечный кредит используется для покупки, построек или ремонта жилищ.
В дополнение к уже существующим в США изыскиваются и получают распространение новые и новые вады потребительских ссуд, позволяющие приобретать в долг все, начиная от еды и напитков в кафе, буфетах и барах до книг, грампластинок, цветов, оплаты телеграмм, мест в гостиницах. Кредит предоставляется и для оплаты самых мелких расходов и услуг. Даже если у потребителя нет денег, создается видимость того, что он все равно «процветает». Вёдь можно поесть в долг, послать в кредит телеграмму друзьям, занять место в гостинице— и все это взаймы. Получить кредит в Америке 70


можно в банке, у общества по страхованию жизни, у компании по финансированию торговли, в специализированном и универсальном магазине, а также у сельского лавочника, бакалейщика, мебельщика, зеленщика, у парикмахера, компании коммунального обслуживания, продавца автомобилей, у врача, в клинике, больнице и т. д. И люди труда занимают, подталкиваемые необеспеченностью, нуждой, а то и прямой нищетой.
Кредит, разумеется, не благо для рядового американца. Он предоставляется в конечном счете в интересах торгово-промышленного и финансового бизнеса. Во имя дальнейшей наживы поиски того, что можно продать в кредит, продолжаются. Промышленными, торговыми, финансовыми фирмами разрабатываются наиболее изощренные системы заманивания американца на рынок, чтобы всучить ему какую-либо вещь в кредит.
Продажи в рассрочку опосредствуют до одной трети розничного товарооборота в стране. Универмаги в последнее десятилетие продают в кредит половину всех товаров. Три четверти всех предметов длительного пользования, два автомобиля из каждых трех, 7—8 жилищ из 10 покупаются в долг.
Не означают ли все эти приобретения в рассрочку роста благополучия и «процветания», о которых беспрерывно твердит буржуазная пропаганда? Как известно, вещи, проданные под вексель, не принадлежат покупателю до тех пор, пока не уплачена вся сумма до последнего доллара.
Сфера деятельности кредиторов ширится. Причем чем больше трудности реализации, тем больше значение кредита. В основе огромного роста задолженности населения США лежит именно крайнее обострение проблемы рынка. «Империализм бессилен решить эту проблему,— говорится в Программе КПСС, — ибо его закономерностью является отставание платежеспособного спроса трудящихся от роста производства».
Практикуя кредит в рассрочку, капитализм хотя бы частично пытается разрешить тяготящую его проблему рынка.
И чем меньше достаток в американской семье, ее платежеспособный спрос, тем большую долю в ее расходах составляет кредит. Потребительским кредитом в основном охвачены группы населения с низкими доходами: 71


семьи рабочих, служащих, мелких фермеров, мелкой буржуазии города. Преобладающее большинство семей залезает ъ долги из-за нехватки денег для покупки крайне нужных средств существования. В беднейших кварталах городов задолженность торговцам достигает по сравнению с заработками людей весьма больших размеров, причем торговцы в кредит зачастую сбывают здесь дрянной товар по вздутым ценам и на грабительских условиях.
Даже на страницах буржуазной печати нет-нет да и мелькнет признание, что скромное и стесненное финансовое положение американских покупателей, а чаще всего прямая острая нужда и бедность вынуждают их обращаться к потребительскому кредиту для приобретения товаров широкого потребления и услуг.
Чтобы убедить покупателя сделать покупку, используются массовые способы навязывания товара: через кинематограф, радио, телевидение. Реклама незримо сливается с обманом и вымогательством. Об этом убедительно пишут Ниринги, авторы книги «США сегодня»: «Мы очутились в стране, которая стала жертвой разбойников, грабителей и сводников. Повсюду господствуют дельцы, призывая и убеждая людей все больше и больше покупать». Порой рекламе удается вынудить потребителя, вводя в заблуждение сомнительной легкостью условий кредита и якобы необременительностью процентов, произвести расходы, не оправданные его реальными доходами. Средний американец под воздействием рекламы нередко становится жертвой обмана и делает расход, противоречащий реальной покупательной способности его зарплаты, закладывает свои будущие доходы. А будут ли они?
Приобретение тех или иных товаров длительного пользования отдельными рабочими и служащими, хотя бы в кредит, должно, по мысли буржуазной пропаганды, посеять и укрепить иллюзии, что капитализм хорош. Неважно, что рабочий, приобретая товары в кредит, приносит большие жертвы — сверхурочно работает в течение недели и даже в воскресные дни. Для пропаганды монополий, пишут итальянские прогрессивные экономисты А. Минуччи и С. Вертоне, важен не высокий уровень жизни рабочих, а назойливое выставление напоказ его внешних признаков с тем, чтобы убедить самого рабоче72


го, что такой уровень имеется не только на словах. На самом же деле приобретение некоторых товаров длительного пользования создает лишь показное благополучие, так как при этом человек труда должен поступиться многим другим: часто медицинским обслуживанием, приносить большие жертвы в питании, жилище, обуви, одежде и т. д.
Характерно, что, несмотря на высокий уровень развития сельского хозяйства США, потребление высококачественных видов продовольствия сокращается, калорийность питания падает. И немало виной тому покупки в кредит. Если в результате огромного напряжения и удается купить с помощью кредита жилье, мебель, то другие необходимые и неотложные расходы не всегда укладываются в бюджет семьи.
Рост потребительского кредитования при капитализме выгоден монополиям также и тем, что рабочий, обремененный долгами и вынужденный вносить ежемесячно взносы, более лоялен к предпринимателю, менее склонен бастовать и т. д. Покупка в кредит заставляет рабочего снова и снова бросать себя в пекло капиталистического производственного процесса.
Получить кредит в США сравнительно легко, хотя предоставление кредита обычно сопровождается унизительной процедурой — осмотром жилья заемщика, оценкой его имущества, настоящих и будущих доходов, то есть всего, что при капитализме называется кредитоспособностью.
Вместе с тем кредит означает крупное сокращение жизненного уровня миллионов заемщиков из числа трудящихся. Надо выплачивать огромные проценты, обычно составляющие 12—14 годовых. В некоторых случаях процентные ставки достигают 36 и выше в год. При приобретении в кредит домика должник обязан выплатить вместе с процентами сумму, почти вдвое большую, чем при покупке за наличные. Аппетиты «ссудных акул» (так в США называют ростовщиков) особенно Поразительны, а проценты невероятно велики. Обычно цены за продаваемые в кредит товары значительно выше, чем в обычной торговле за наличные.
Недаром даже буржуазная печать отмечает крупные доходы, которые получают банки и компании, занимающиеся потребительским кредитом, хотя истинные раз77


меры их прибылей установить не удается, так как повышенные проценты скрываются в счетах накладных расходов и прочих статьях, а также в повышенных ценах.
Потребительский и ипотечный кредит — благодеяние для торговцев, крупных предпринимателей, а не для покупателей. В книге Хиллела Блэка «Купи сейчас, плати потом» извлечение крупнейших прибылей рассматривается как проявление паразитизма американского капитализма. Автор пишет: «Первоначальная функция потребительского кредита заключалась в продаже товаров и услуг. В этом смысле кредит преследовал социальную цель... Но за последнее время заимодавцы обнаружили, что можно извлекать большие прибыли из долга, как такового». Наряду с инфляцией и налогами потребительский и ипотечный кредит — важная дополнительная форма эксплуатации трудящихся при капитализме.
Кстати, приведем еще один парадокс капиталистической действительности. Тот кредит в рассрочку, который получают люди труда, до известной степени образуется за счет их собственных средств. Дело в том, что немалая часть ресурсов финансовых компаний, особенно обществ по’страхованию жизни, образовалась за счет взносов трудящихся в связи со стремлением обеспечить себя на «черный день». Многие из них по существу являются кредиторами, так как они внесли средств по страховым полисам больше, чем получили по потребительскому кредиту у финансовой компании, магазина или страхового общества. Toi же магазин кредитуется у банка или иной финансовой корпорации. Нередко оказывается именно так, что те, кто купил страховой полис, берут ссуду под тот же полис или обращаются за ссудой к ростовщику, ссужающему из очень высоких, грабительских процентов. Внеся страховому обществу взносов на тысячу долл, и получив у ростовщика ссуду на пятьсот долл., такой американец по существу—кредитор, но кредитор, который платит проценты ростовщику, ничего не получая по своему взносу страховой компании. Даже если такой кредитор и получает проценты, то в силу резкой дифференциации процента при капитализме (очень высокому для населения и низкому по депозитам в банках) он все равно плательщик процентов. В результате в условиях капитализма получается, что кре74


дитор платит проценты, а заемщик (обычно крупный капиталист, использующий массу чужих средств) получает проценты. Это пример эксплуатации людей труда и немонополистических слоев финансовой олигархией в сфере кредита.
Система кредитования потребителя в целом носит "При капитализме резко выраженные черты ростовщического кредита, подтверждая ленинские слова, что «капитализм, начавший свое развитие с мелкого ростовщического капитала, кончает свое развитие гигантским ростовщическим капиталом». По потребительскому и ипотечному долгу американцы ежегодно платят всевозможным торговым фирмам, банкам и финансовым компаниям только в виде одних процентов 11 млрд. долл. И это по резко заниженным данным, так как невозможно учесть огромные доходы ростовщиков и «ссудных акул», складывающиеся из невероятно высоких процентов. В целом наиболее паразитические доходы — доходы рантье — в 1960 г. составили 27 млрд. долл.
Покупка в кредит порою ввергает рабочего в водоворот рассрочек, платежей, делает пленником расписок, счетов. Человек труда превращается в вечного должника.
Получив большое распространение, кредит в рассроч-' ку неизменно растет, создает искусственно повышенный спрос и тем самым ведет к росту цен, ибо задолженность является немаловажным инфляционным фактором. Вместе с выплатой огромных процентов рост цен сокращает платежеспособный спрос населения, жизненный уровень трудящихся. Потребитель, скажем, получивший к доходу в 100 долл, кредит в 20, тратит 120. Однако надо выплатить из текущих доходов в 100 долл. 30 долл, в виде погашения долга и процентов по ссуде, остается 70 долл. Это много меньше прежних ста. Должник вынужден прибегать ко все новым займам у легальных и нелегальных кредиторов.
В США все чаще высказывается обоснованная тревога, что потребительский кредит содействует росту экономической неустойчивости. В передовой журнала «Бизнес уик» говорится, что потребительский долг—«пороховая бочка», которая может взорваться. Это и понятно. В конечном счете, уменьшая платежеспособный спрос населения, кредит в рассрочку способствует понижению хо75


зяйственной конъюнктуры и обостряет кризисные черты в экономике.
Автор статьи в английском журнале «Стейтист» указывает, что если экономика заметно сдаст назад и доходы населения упадут, то возникнут очень серьезные проблемы погашения основной суммы долга и выплаты процентов, ибо сейчас задолженность населения превышает половину его доходов после уплаты налогов по сравнению менее чем с одной третью в 1950 г. Чрезмерное кредитование привело к тому, что сейчас американцы в среднем тратят одну шестую часть своего дохода на погашение долга и выплату процентов. А это, пишет «Газетт энд Дейли», в полтора раза выше того критического уровня, за которым семье грозит разорение. Что же сказать о многих' миллионах семей, чья задолженность еще больше?
«Долго ли протянет в этих условиях (в условиях кризиса.— А. Д’.) наша страна или любая из наших семей, расходующая более половины своего чистого дохода на погашение задолженности?» — справедливо тревожится «Газетт энд Дейли». И эта тревога вполне обоснована. Поэтому, как отмечает «Юнайтед Стейтс ныос энд Уорлд рипорт», американцы все сдержаннее реагируют на призывы рекламы: «Покупай сейчас — плати потом». В этой же статье от 3 декабря 1962 г. говорится, что в финансовых делах американцы, по-видимому, более осторожны, чем прежде, и многие менее склонны залезать в долги. Недаром буржуазная печать все чаще пишет то о «стачке» потребителей, то о «психологии рецессии», призывая покупать больше и т. д. Дело, однако, не в нежелании потребителей тратить деньги, покупать, а в ограниченности их бюджета, в противоречии между общественным характером производства и частно-капиталистической формой присвоения результатов производства, обусловливающем обострение трудностей сбыта при капитализме.
В связи с бременем потребительского и ипотечного долга «Экономик ноуте» писал, что в стране «процветания» и «благоденствия» после второй мировой войны не было подлинного финансового благополучия, каждый бум был построен на новых долгах, нагромождаемых на уже существующую гору. Эта гора в настоящее время приняла огромные размеры. Как видим, нынешнее со76


мнительное процветание имеет под собой шаткие непрочные основания. И это «процветание» рушится, как только наступает безработица, тяжелая болезнь кого- либо из членов семьи. В июне 1960 г. закрылся мясокомбинат компании «Армур» в Оклахома-сити. Перед закрытием на нем работало 325 человек. Почти все они оказались в долгу. 265 из них были должны более чем по 900 долл, каждый.
Сколь ни велика гора долгов, но и продаваемые в кредит товары не могут обеспечить нужного рынка. Поэтому первоначальный взнос при покупке в кредит все больше снижается или даже полностью отменяется, а сроки выплат долга по потребительскому кредиту удлиняются. В продаже автомобилей первоначальный взнос, составлявший в 1950—1955 гг. одну треть стоимости машины, сокращен до 10—20%, а срок кредита удлинен с 24—30 до 36—42 месяцев. Круг товаров, реализуемых в кредит, расширяется.
Потеря вещей, купленных в кредит, — массовое явление, когда наступает ухудшение хозяйственной конъюнктуры, рост безработицы. Стоит сколько-нибудь серьезно заболеть, как «равновесие» теряется, ибо по условиям расчета невнесение за купленные в кредит вещи 2—3 очередных платежей влечет за собой наложение ареста на товар, проданный в кредит. После этого мебель, приемник и т. д. забирают кредиторы. В результате должник лишается всего, что еще вчера «принадлежало» семье. Вот почему страх перед болезнью, сокращением рабочей недели, потерей работы, экономическим кризисом постоянно угнетает американца.
В результате широкого распространения потребительского кредита, усиления кризисных явлений в экономике США и уродливого характера кредита банкротства потребителей учащаются. Только в 1960 г. утратили право выкупа закладной под жилища, то есть потеряли и сами дома, 48 тыс. американских семей. За год в судах США возбуждено ПО тыс. дел о банкротствах. Это на 50% превышает соответствующую цифру в разгар большого кризиса 1929—1933 гг. Причем увеличение числа банкротств в последние годы произошло за счет рабочих и служащих, на долю которых приходится в общей сложности 90% всех несостоятельных должников.
Число индивидуальных банкротов, сообщает «Нью77


суик», возросло за десятилетие на 370%. В 1961 г. зарегистрирована 131 тыс. таких банкротств. В 1962 финансовом году число индивидуальных банкротств достигло 147,8 тыс. (по сравнению менее чем с 10 тыс. в 1946 г.). Особенно быстрый рост личных банкротств начинается с 1953 г. «Мы сделали кредит образом жизни», замечает Э. Кови, чиновник американского суда. А человека подстерегают болезни, потеря работы и т. д. Банки, финансовые компании, розничные торговцы сообщают о многочисленных неуплатах очередных взносов, банкротствах потребителей, потерях автомашин, мебели, домов, электробытовых приборов. О том, насколько трудно расплачиваться покупателям за купленные в рассрочку товары» свидетельствует и тот факт, что в последнее время возникли сотни юридических консультаций, специализирующихся на урегулировании задолженности по потребительскому кредиту. Газеты пишут, что сейчас особенно много дел у процветающих агентств по взысканию долгов, которым кредиторы передали дела наиболее «трудных», отнюдь не процветающих заемщиков.
Все сказанное дало основание газете «Африк-аксьон» назвать практику обмана и галантного грабежа американского трудящегося с помощью долга в рассрочку «кредитной мышеловкой», «Пирл-Харбором» для многих американцев, «залогом будущего». Потребительский кредит часто называют «долговой западней», «ссудным рабством» для трудящихся и «золотым дном» для банков, торговых фирм, магазинов и крупных торговцев, сами США все чаще именуются «страной должников».
Разумеется, что торговля в кредит, получившая ныне известное распространение в СССР, ничего общего не имеет с продажами в рассрочку в США. У нас кредит не является средством преодоления обостряющейся проблемы рынка, которой не знает социалистическая экономика. У нас он не сопровождается начислением ни больших, ни малых процентов, не может служить для кого-либо источником наживы, не может вести к росту цен и сопровождаться тяжкими последствиями долговой кабалы, как при капитализме. Нашему покупателю в кредит не грозит безработица, его не терзает страх за завтрашний день.
В США пока еще продается больше холодильников, телевизоров, пылесосов, чем в Советском Союзе. Холо75


дильник, конечно, удобен в хозяйстве, но он не может застраховать американца от экономического кризиса и безработицы, от неизвестности~и необеспеченности существования. Телевизор и радиоприемник, безусловно, весьма полезны в деле общего образования, но они не могут заменить американцу бесплатного высшего образования. Никому не придет в голову отрицать полезности пылесоса, но им нельзя восполнить отсутствия высококвалифицированной медицинской помощи за счет государства. Близится время, когда и в обеспечении этими товарами СССР перегонит США. Покупки в кредит не могут заменить жизни без налогов, гарантированного права на труд, сокращения рабочего дня без снижения заработной платы, щедрого социального обеспечения, бесплатного среднего и высшего образования и медицинского обслуживания. Паутину долгов и трясину нищеты, рост необеспеченности — вот что несет людям труда капитализм.


6. 	ЖИЛИЩНЫЙ КРИЗИС
Буржуазная пропаганда обычно распространяет версию о всеобщей устроенности с жильем в нынешних Соединенных Штатах, о довольно высоких средних цифрах жилой площади, приходящейся на человека. Жилищ здесь действительно немало, но жилищный кризис отнюдь не изжит, хотя и носит специфическую форму. Он скорее результат существующего распределения жилья, чем его нехватки.
За высокими среднедушевыми нормами таится наличие у магнатов капитала множества вилл, дворцов, роскошных особняков и просторных апартаментов с установками для кондиционирования воздуха, с десятками ванных комнат, плавательными бассейнами и обширными парками, гаражами, причалами для моторных яхт, площадками для личных вертолетов и даже частными электрифицированными дорогами для немногих пассажиров. Во многих имениях имеются телефонные станции, изысканные гимнастические, музыкальные и просмотровые залы, салоны и комнаты для гостей, убранные редкостными картинами, работами известных ваятелей, гобеленами, комнаты для охотничьих трофеев. Немало знаменитых европейских дворцов и замков были вывезены за океан. По дорогам и аллеям некоторых имений некоронованных властителей Америки разъезжает частная моторизованная полиция.
Династия миллиардеров Дюпонов еще до войны превратила целый штат Делавер в частную феодальную вотчину. За множество великолепных дворцов и имений его назвали «страной дворцов». В окрестностях одного Уилмингтона уже тогда находилось 24 загородных имения Дюпонов, только в одной из этих резиденций Генри Дюпона — 150 комнат, в другой, Пьера Дюпона, — 200 комнат, застекленный в 6 гектаров тропический сад и свыше 100 слуг. ,
80


Наряду с этим в США не хватает главным образом дешевых жилищ для семей людей труда при известном излишке квартир для состоятельных слоев. Зачастую домовладельцы хороших просторных, но пустующих квартир не могут найти платежеспособных нанимателей. По данным, приведенным в книге Д. Боуга «Население США», сейчас в стране пустуют 5 млн. квартир не до- тому, что в них некому жить, а потому, что за них некому платить. Наконец, имеется масса перенаселенных домов, не отвечающих современным требованиям, убогих сельских лачуг и прямых трущоб, в которых живут миллионы семей американцев.
Недаром бывший председатель комитета экономических советников при президенте Трумэне, известный американский экономист Л. Кайзерлинг, недавно заявил, что нигде в Соединенных Штатах Америки неравенство и несправедливость не являются столь вопиющими, как в обеспечении населения США жильем.
Хотя число собственников домов и квартир в городах США после второй, мировой войны заметно возросло, однако число семей, снимающих жилье, не только не уменьшилось, а стало даже больше на 1 млн. То, что цитадель капитализма в годы второй мировой войны, как и в пору первой, была в стороне от театра военных действий, то, что ни один дом в этой стране *не пострадал непосредственно от военных действий, безусловно, является фактором, благоприятствующим решению жилищной проблемы. Тем не менее трущобы в самой богатой стране современного капитализма остались и не обошли ни один американский город, даже такие, как Нью-Йорк и Вашингтон. Это обстоятельство и имел в виду А. Коул, бывший руководитель жилищного бюро, когда он в 1955 г. предупреждал: «Любой город, если в нем не вступит в действие реальная программа по ликвидации городских трущоб, окажется лицом к лицу с катастрофой». Разумеется, в США в последующие годы такие программы в действие не вступили.
Правда, в центре больших городов некоторые трущобы сносятся. Въездные, центральные, парадные магистрали становятся наряднее. Но на окраинах городов и в сельской местности трущоб и лачуг не меньше, чем прежде. Если трущобы сносятся в одном месте, то они обычно возникают в других районах и нередко в еще Закх 99 S1


большем количестве, ибо причины, порождающие трущобы,— частная собственность на средства производства, бедность и нищета — при капитализме остаются.
Обеспечение населения жилищами в США организовано на частнокоммерческих началах, являясь источником большого обогащения домовладельцев, банков, финансовых корпораций, строительных компаний, фирм, занимающихся производством строительных материалов, и всевозможных посредников. Недаром, даже по признанию правых профсоюзных лидеров, деятельность дельцов и компаний, подвизающихся в строительстве жилья, «граничит с гангстерством».
Еще К. Маркс обращал внимание на то, что после получения заработной платы, подводящей итог эксплуатации рабочего, «эксплуатация рабочего начинается сыз'- нова, как только он начинает обменивать цену своего труда на другие товары». Это верно и для современных Соединенных Штатов.
Человек может носить пальто вместо 7—8 лет даже 10, может пойти на ухудшение качества питания — заменить масло маргарином, мясо — крупами, овощами и другими менее ценными продовольственными товарами— пусть в ущерб здоровью, развитию организма, но обойтись без крыши над головой нельзя. Эту острую нужду и эксплуатируют домовладельцы, алчность которых растет в прямой зависимости от остроты жилищной проблемы.
Съемщик жилья при капитализме — беззащитная жертва жестокого деспотизма домовладельца. Он платит высокую и почти непрерывно растущую квартирную плату. После расходов на питание расходы на жилье — обычно крупнейшая статья в бюджете американской рабочей семьи. Причем квартирная плата, как и медицинские расходы, увеличивается быстрее всех других затрат на жизнь. Недаром английский экономист А. Хатт перед второй мировой войной писал: «Квартирная плата — зверь, который постоянно покушается на их (рабочих капиталистических стран — А. К.) жизнь». Характеристика эта не менее верна и в отношении американского рабочего класса.
Там, где живут люди труда, доходы домовладельцев особенно велики. К. Маркс писал, что «дороговизна жилых помещений обратно пропорциональна их качеству и 82


что рудники нищеты эксплуатируются строителями-спекулянтами с большей прибылью и меньшими издержками, чем эксплуатировались когда-либо серебряные рудники Потоси».
О том, сколь крупный бизнес делают собственники трущоб, рассказал недавно американский журнал «Лук»: «Трущобы никогда не ремонтируются и почти никогда не изнашиваются до конца... Они все равно приносят прибыль, даже если само строение уже давно стало непригодным для жилья». В Чикаго один предприимчивый делец за 25 тыс. долл, купил донельзя ветхий дом. С помощью проволочной сетки и плит штукатурки он сделал из 6 квартир — 24. Если раньше в этом доме жило 24 человека, то теперь в него втиснули втрое больше. Набив дом до отказа, домовладелец начал ежемесячно, выжимать за эти «курятники» со своих квартиросъемщиков ни много, ни мало 1800 долл., тогда как его предшественник собирал едва 500 долл. Не прошло и полутора лет, как делец покрыл все расходы по перестройке дома. Что от того, если самым вопиющим образом были нарушены почти сто строительных норм. Дом ежеминутно мог вспыхнуть от огня или развалиться. Удивительно ли, что он действительно вспыхнул и сгорел дотла.
В Филадельфии произошел пожар, в огне которого сгорели три несчастных престарелых жильца, а 6 других попали с тяжелыми ожогами в больницу. Эта трагедия случилась потому, что в погоне за наживой домовладелец до минимума сузил коридоры, оставив крайне узкие проходы, шириной не более двух шагов. А по обе стороны коридора разместились крохотные клетушки, в которые люди чуть ли не упаковывались. О жизни скитальцев по трущобам американский буржуазный журналист Гаррисон Солсбери в книге «Издерганное поколение» с горечью сетует, что нигде в мире он не видел такой нищеты, беспросветной жизни и дикого запустения, как в США.
Аналогичные признания делает буржуазный журналист Клейн. Он © тревоге замечает, что трущоб в США становится не меньше, а больше. Число их обитателей в одном Нью-Йорке, по его словам, за последние 8 лет увеличилось более чем на 230 тыс. Об этих вонючих смрадных дырах, полных горя, страданий и отчаяния, пораженный их видом Клейн писал: «Это был тошно6'
83


творный запах гниющих отбросов, застоявшейся мочи и экскрементов, крысиного помета и пота давно немыв- шихся людей. Вонь выползает из всех стен и отравляет воздух. Она проникает в поры кожи и заползает вместе с вами в вашу кровать; она заражает улицу».
О жилищных условиях, отражающих одну из самых важных сторон материального существования трудящихся, журнал «Форчун» вынужден был признать: «Это звучит иронически, но остается фактом, что ужасные трущобы в городах расширились в последний период процветания.
В Хаустоне, одном из новейших и богатейших городов CIIIÀ, в Сан-Франциско, широко известном как лучшее местожительства в стране, в Питтсбурге, переживающем замечательное возрождение, в очаровательном Нью-Орлеане — во всех этих городах, как и во многих других, масса жителей, втиснутых в трущобы, растет быстрее, чем все городское население. Трущобы оказываются переполненными».
Ухудшение жилищных условий пагубно отражается на здоровье трудящихся. В Калифорнии обследование обнаружило, что в трущобном районе насчитывалось 705 заболеваний туберкулезом на 10 тыс. жителей против 91 в хорошем жилищном районе, заразных заболеваний— 69 против 14.
А квартирная плата за обветшалое, сырое жилье — источник болезней — растет особенно быстро. Официальная статистика не отражает подлинного положения вещей. Обследование жилищных условий населения производится так, что фактические, очень высокие расходы на жилища в США грубо искажаются и преуменьшаются. По данным американской официальной статистики, квартплата, например, <в 1940—1950 гг. повысилась на 25%, а на самом деле — не менее чем на 61% (по данным агентства по финансированию жилищного строительства). По сведениям бюро статистики труда, квартплата за период 1930—1956 гг. повысилась лишь на 16,2%, а по результатам переписей, для четверти американских квартиросъемщиков, пользующихся наихудшим жильем, квартирная плата повысилась на 130 и более процентов и для четверти квартиросъемщиков, наиболее состоятельных,— не более чем на 5%. Выясняется, что бюро Статистики труда преуменьшает в несколько раз 84


вздорожание жилищ в США, и особенно для групп населения с низкими доходами. Недостаточное строительство дешевых жилищ приводит к тому, что в наибольшей мере растет квартирная плата за сдаваемые в наем трущобные :и полутрущобные квартиры.
Исключительная дороговизна жилищ, а также высокая плата, установленная крупными монополиями за коммунальные услуги, ложатся тяжелым бременем на бюджет рабочей семьи и являются первостепенной причиной сокращения расходов на питание.
Доля расходов на жилище (квартирная плата, расходы на покупку дома в рассрочку, затраты на отопление, освещение, водоснабжение и т. д.) в среднем годовом доходе пролетарских семей составляет более одной пятой.
Рост жилищного строительства в США в послевоенные годы шел на покрытие жилищных нужд слоев населения с высокими доходами, отмечено в журнале «Аме- рикэн федерейшнист», «но для многих семей со средними доходами и большинства семей с низкими доходами их жилищные условия остались такими же плохими или даже ухудшились».
Скученность, перенаселенность, трущобы, дороговизна жилья в США — это не какое-то редкое явление, не исключение. Лишь в графстве Аллегани (Питтсбург), сообщает «Лук», надо снести по крайней мере 52 тыс. домов, которые совершенно непригодны для жилья. Пытаясь обобщить положение в национальном масштабе, тот же журнал писал: «Каждая пятая американская семья ютится в трущобах. Из 45 млн. городских жилищ 5 млн. представляют собой именно трущобы. 10 млн. других жилищ также требуют капитального ремонта». Ему вторит Гарри Бейтс, председатель жилищного комитета профсоюзного объединения АФТ—КПП, который сообщил, что «40 миллионов американцев живут в арендуемых трущобах и сельских лачугах». Представитель отдела гражданских прав АФТ—КПП заявил: «30 процентов американских семей сегодня живут в домах, не отвечающих требованиям». Это значит, что у трети нации плохие жилищные условия.
Бывает, что иная семья и переберется в хороший дом. Но проведенные обследования выявили такой характерный факт: рабочие семьи, занимающие хорошие, новые 85


квартиры, питаются сравнительно хуже тех семей, которые живут в старых, перенаселенных домах.
Районы городов, где сосредоточен рабочий люд Америки, если еще не везде, то рискуют вскоре повсеместно стать каменными джунглями, лишенными солнечного света, в которых люди задыхаются от автомобильных газов и отбросов промышленности. Виной тому не только нищета, бедность, отсутствие достатка, но и вопиющее пренебрежение к вопросам планировки рабочих районов.
По подсчетам АФТ—КПП, для устранения существующих трущоб и тех, которые возникнут в ближайшие годы, в течение 15 лет (1960—1975 гг.) надо построить 36 млн. жилищ. Это требует возведения 2,3 млн. жилищ ежегодно с доведением уровня строительства до 2,5 мль. к началу 70-х годов, а фактически строится в США вдвое меньше (в том числе лишь 50 тыс. в год со сравнительно низкой квартирной платой).
В 1955 г. Джозеф П. Макмэррей, бывший тогда представителем губернатора штата Нью-Йорк по жилищным вопросам, заявил, что, по его подсчетам, потребуется 125 млрд, долл., чтобы покончить с трущобами в течение 25 лет. Для этого, сказал он, необходимо осуществить программу, в 5 раз более широкую, чем нынешние правительственные мероприятия. Все это дало основание Национальной конференции по жилищному строительству в США заявить, что «нация в 50 раз лучше организована для защиты и обслуживания кошек и собак, чем для обеспечения приличным жильем своих детей».
Дороговизна жилья в городах заставляет миллионы американских семей искать себе пристанища где-нибудь за городом, за много миль от места работы, учебы, отдыха, центров обслуживания и т. д. Но и здесь рабочей семье не удается избежать больших расходов. Некоторая экономия от снижения квартирной платы перекрывается почти полностью большими транспортными расходами, дополняясь огромной потерей времени, чтобы добраться до работы, повышением утомления, нарастанием усталости и т. д.
Шведский журналист Б. Аландер, 6 лет проживший в США, в книге «Америка: мечта и действительность» в связи с тем, что миллионы американцев переселяются жить ,за город, пишет о «болоте духовной ограниченно86


сти, однообразия, скуки, пустоты и нервозности», ибо жизнь, связанная с длительными поездками на работу и удаленностью от центров обслуживания, отнимает время, необходимое для отдыха и развлечений.
Вынужденное бегство населения из крупных американских городов стало массовым явлением. Все это заставило выдающегося архитектора Соединенных Штатов Сааринена озаглавить свою книгу так: «Развитие, рост, упадок и гибель городов».
Но где бы ни жил рядовой американец, в городе или вне его, он, подобно Одиссею, — между Сциллой и Харибдой, домовладельцем, строительной компанией и банком-кредитором. Его мечтой является собственное жилье. Но наиболее дешевый домик в 1959 г. стоил (по данным 25 городов) 11 тыс. долл. Для его покупки и содержания нужен годовой доход в 7 тыс. долл. А его получает в США не более трети семей. По сведениям правления Федерального банка ссуд под жилье, средняя цена домика в 1960 г. составляла 18,4 тыс. долл. Разумеется, еще меньшей части американцев, чем одна треть, под силу приобрести такое жилище. Правда, некоторые американцы прибегают к помощи ипотечного кредита, но покупка в кредит представляет собой опасную ловушку для трудящихся.
Будущему домовладельцу в течение 25—30 лет приходится расплачиваться за полученную ссуду, причем выплата процентов по ней нередко превышает размер самой ссуды Так, например, приобретение скромного домика по цене 15 тыс. долл, на условиях кредитования, предусмотренных законом 1961 г., обойдется покупателю через 40 лет. когда покупка будет полностью оплачена, в 37 тыс. долл., то есть почти в 2,5 раза дороже продажной цены. Должник в постоянной тревоге: как бы не потерять купленное в кредит. Доля пролетарских и полупролетарских семей, не имеющих ипотечной задолженности и располагающих собственном домом, непрерывно сокращается. Растет количество случаев потери права выкупа закладных на дома. Оно составило 10 тыс. в 1946 г. и более чем 73 тыс. — в 1961 г.
Дома, предназначенные для продажи, особенно в кредит, строят так, что только первоначально у них сносный вид. Ухудшая качество жилищ, строительные компании и торговцы недвижимостью вынуждают рабо57


чие семьи к непомерным в последующем издержкам по ремонту, чем фактически резко повышают цену продаваемого в рассрочку домика. Собственное жилище крепко-накрепко привязывает рабочего к предпринимателю, лишает его необходимой свободы передвижения в поисках работы. Рабочий вынужден мириться с усиливающимся произволом капиталиста. Он лишен возможности предлагать свою рабочую силу на том рынке труда, где она оплачивается выше. «Для наших рабочих больших городов, — писал Ф. Энгельс, — свобода передвижения — первое жизненное условие, и земельная собственность может стать для них только оковами. Предоставьте им собственные дома, прикрепите их снова к земле, и вы сломите силу их сопротивления против понижения заработной платы фабрикантами».
Но, пожалуй, всего отчаяннее положение кочующих сельскохозяйственных рабочих. Ни одно место они не могут назвать своим домом. По сравнению с ними жизнь тех, кто обитает в городских трущобах, кажется роскошной.
Как и повсюду, в США в жилищной сфере царит разнузданная расовая дискриминация. В районе Большого Нью-Йорка из 737 тыс. новых домов, построенных частными лицами в 1950—1956 гг., лишь 12 тыс., или 1,6%, были заселены теми, у кого темный цвет кожи Негры живут в специальных кварталах, неблагоустроенных и сильно перенаселенных. Эту участь негритянского населения делят индейцы, пуэрториканцы, китайцы, японцы, евреи, филиппинцы, мексиканцы, выходцы из некоторых стран Южной Европы, особенно итальянцы и греки. Гарлем в Нью-Йорке, где живут негры и пуэрториканцы,— это самое большое гетто в мире. Американский социолог Дан Вакефилд характеризует его как трущобный район, являющийся источником распространения болезней и нищеты среди многих тысяч людей.
Крупнейший бразильский журнал «Крузейро» о жизни негров в Гарлеме Нью-Р;1орка писал следующее. «Печать голода и безысходности можно встретить везде. Но она еще более драматична и невероятна, когда находится в двух шагах от Уолл-стрита — экономической оси капиталистического мира, в Манхэттене — сердце Нью- Йорка. В тени «Чейз Манхэттен» и «Фэрст нейшнл сити бэнк» простираются грязные и темные улицы, где про88


зябают тысячи и тысячи людей в самых плохих условиях».
Случается к так. Негр «осмелел» и вздумал поселиться в закрытом для цветных районе. «Разговор» со строптивцем нередко бывает очень коротким. По данным южного негритянского совета, в штатах Юга только за полтора года было взорвано 40 домов негров, поселившихся в «неположенных» для них районах.
Треть чикагских негров-квартиросъемщиков, по определению бюро переписей, живет в полуразрушенных домах. Об этом сообщала «Чикаго дэйли ньюс» в серии статей под названием «Один миллион горемык». Речь идет о неграх,, латиноамериканцах, индейцах и пришельцах из южных горных районов США. Не имея возможности получить обычный ипотечный кредит, они вынуждены обращаться к ростовщикам. Кредитные учреждения большей частью отказывают неграм в кредите, но охотно ссужают белых спекулянтов, а эти одалживают деньги для негров из очень высоких, грабительских процентов.
Самое жалкое существование влачат в своей родной стране коренные жители Соединенных Штатов — индейцы. Как сообщает «Лук», их жилища превратились в ужасные трущобы. Журнал рассказывает об индейцах, живущих неподалеку от Уиннера: «Сотни индейских семейств обитают в жалких лачугах и хижинах, сооруженных из ящиков. В одной такой лачуге ютятся 36 человек, в другой — 32».
Как сообщает профсоюзный еженедельник «АФЛ— СИО ньюс», от расовой дискриминации в США в различной степени страдают 27 млн. американцев.
Правда, Кеннеди недавно подписал указ о запрещении дискриминации в домах, построенных с помощью ссуд, гарантированных федеральным управлением по жилищным вопросам или управлением по делам ветеранов Однако сегрегация остается. Вашингтонская газета «Ивнинг ныос» в этой связи напоминает, что за последние 4 года лишь 127 негритянских семей, возбудивших дело о дискриминации в Нью-Йорке, смогли поселиться именно там, где они хотели. Один из правительственных чиновников по этому поводу не преминул заметить: «При таких темпах потребуется около 16 тыс. лет, чтобы ликвидировать дискриминацию во всем Ныо- 55


Йорке». Журнал «Нью рипаблик» от 1 декабря 19Ь2 г. пишет, что одним росчерком пера президента нельзя устранить расовую дискриминацию в жилищных вопросах США.
Каким путем можно устранить жилищный кризис в США? Отказавшись от расходов на гонку вооружений и направив эти средства на мирные нужды в интересах трудящихся, можно было бы ликвидировать трущобы. Конечно, капитализм и в случае разоружения постарался бы высвободившиеся средства использовать в интересах монополий. Природа капитализма такова, что он порождает все новые и новые трущобы. Уничтожить жилищную нужду, как и факторы, ее определяющие,— бедность, нищету, безработицу, в капиталистических странах невозможно. Но это не означает, что не следует вести борьбу за то, чтобы частью программы разоружения сделать борьбу с нищетой, за ликвидацию трущоб. Здесь рабочий класс может добиться отдельных успехов.
В США время от времени появляются разработанные властями отдельных штатов проекты обеспечения трудящихся сравнительно недорогими жилищами. Но они остаются прожектами и обещаниями. А если иногда и строятся дешевые квартиры, то в крайне ничтожных размерах.
Когда начинают сносить трущобы, их жители вынуждены переселяться в другие трущобы, ибо они не в состоянии платить за жилища, построенные на месте прежних трущоб. Квартплата в этих домах составляет 150 долл, в месяц, квартира стоит 20 тыс. долл. Уничтожение трущоб не только не приносит облегчения людям труда, но и делает порою их жизнь еще тяжелее. Зато компании, торгующие земельными участками, недвижимостью, крупно наживаются. Некоторые выселенные из трущоб поселяются у друзей, родственников, в других трущобах, иные становятся жертвами дельцов, обычно покупая в кредит обветшалые жилища, прослужившие четверть века. Их судьба потом вершится по одному стандарту. Они оказываются не в состоянии вносить очередные платежи по ипотечному кредиту, теряют право выкупа закладной, как и сами жилища.
Вот почему, когда заходит речь о ликвидации трущоб, то, как, это ни странно на первый взгляд, их обитатели 90


восстают против сноса жалких, полуразвалившихся строений, ибо на освободившихся местах строятся здания с высокой квартплатой. Известны случаи, когда рабочие и служащие — обитатели трущоб — создавали «комитеты по спасению старых домов».
Что касается строительства жилищ за государственный счет, то в США его по существу нет. Так за два года— 1955 и I960 — доля государственного строительства в общем количестве начатых строительством жилищ составила менее 2,5%.
Мирное экономическое соревнование СССР и США охватывает все сферы хозяйственной жизни. Жилищное строительство, важная отрасль благосостояния народа, в этом отношении не стоит особняком. Хотя в среднем в СССР в расчете на человека жилой площади пока еще меньше, но темпы и объем нашего жилищного строительства значительно превосходят темпы и объем жилищного строительства в Соединенных Штатах. У нас еще немало плохих, неблагоустроенных, переуплотненных домов. Это тяжелое наследие царизма, результат второй мировой войны. Реалистическую оценку положения с жильем в Советском Союзе и Соединенных Штатах дает известный американский экономист В. Перло. В книге «Экономическое соревнование СССР и США» он пишет, что хотя «в Америке на душу населения в среднем приходится больше жилой площади, чем в Советском Союзе, но от четверти до трети населения в США живет в жалких, антисанитарных, нездоровых, развалившихся трущобах, и число этих трущоб в американских городах увеличивается». Хотя, говорится в книге, в СССР все еще существует острая нехватка жилищ, но, цитирует он американского буржуазного экономиста Р. Бэбсона, «в России нет таких трущоб, которые существуют в наших крупных городах».
Это сегодняшний день, а завтра, если иметь в виду ближайшее десятилетие, как отмечено в Программе КПСС, партия и правительство разрешат самую острую проблему подъема благосостояния советского народа-- жилищную проблему. К концу 60-х годов в стране будет покончено с имеющим место недостатком в жилищах.
И если мы разрешим нашу жилищную проблему в течение ближайшего десятилетия, ликвидируем плохие жилища, не отвечающие требованиям гигиены и культур- 97


кого быта, то для самой могущественной и самой богатой страны современного капитализма решение такой задачи не под силу. Редактор американского журнала «Современный город» Р. Фишер в книге «20 лет государственного жилищного строительства» пишет: «За двадцатилетний период в США ликвидировано только 7% квартир, не отвечающих требованиям», то есть ветхих. «При этих темпах, — заключает Фишер, — потребуется 280 лет для ликвидации таких жилищ в городах. 10 лет нужно нам для ликвидации плохих домов и 280 лет для ликвидации трущоб в США!».
В итоге следующего десятилетия каждая семья, включая семьи молодоженов, в СССР будет иметь благоустроенную квартиру, а само пользование жилищем в 70-х годах постепенно станет бесплатным для всех советских людей. Залогом осуществления наших планов является то, что уже сейчас по количеству строящихся квартир на тысячу жителей наша страна прочно занимает первое место в мире. В США же темпы жилищного строительства идут на убыль. Если в 1950 г. на тысячу жителей здесь было построено 9,6 квартиры, то 5 лет спустя — уже 8 квартир, а в 1960 г. — лишь 6,5 квартиры.
Как видим, капитализм даже в самой богатой его стране не может коренным образом решить жилищную проблему.


7. 	АВТОМОБИЛЬ И АМЕРИКАНЕЦ
Назначение и использование автомобиля в современных Соединенных Штатах отличается для различных классов большим несходством, а то и крайней противоречивостью.
Имущими классами возможности автомобиля используются сполна и дополняются еще и новым его «качеством». Это машина «престижа» хотя бы и мнимого, свидетельство богатства, кредитоспособности, средство, содействующее дальнейшему обогащению.
Покупка же автомобиля рядовым американцем порою вызывается условиями жизни при капитализме и диктуется вынужденной, подчас суровой, необходимостью.
Несхожи причины и цели покупки машин, несхожи и сами автомобили, приобретаемые различными слоями американского общества. Как небо от земли, разнятся комфортабельные машины богачей от старых автомобилей, покупаемых иной раз рабочими семьями.
Буржуазная пропаганда, сделавшая автомобиль символом «американского образа жизни», любит подчеркивать наличие в США множества автомашин. И действительно, в Соединенных Штатах автомашин больше, чем в какой-либо стране мира. Соединенные Штаты называют иногда «нацией на колесах». Но это не результат какого-либо «процветания» трудящихся.
Достигнутый к 1955 г. наивысший уровень американского автомобильного производства объясняется в немалой степени значительным разрушением автомобильного парка капиталистических стран в годы второй мировой войны и приостановкой выпуска машин в этот период. Кроме того, сказалось и то, что такие капиталистические конкуренты, как ФРГ, Италия и Япония, только начинали в первой половине 50-х годов во всю силу выходить на международную арену. Но 5—7 лет назад эти факторы в основном исчерпали себя. С тех пор автомобиле93


строение в США колеблется на уровне значительно ниже 1955 г. А само производство автомобилей в этой стране характеризуется частыми, острыми и весьма значительными спадами. Доля США в мировом капиталистическом автомобилестроении значительно сократилась с 75% вскоре после окончания второй мировой войны до 50% в настоящее время.
Но как ни много в США автомобилей, их распределение отличается крайней неравномерностью. За общими данными официальной статистики скрывается наличие масс новых марок машин у богатых семей, подержанных и старых — у групп населения со средними доходами и отсутствие их у множества семей с низкими доходами.
Основным покупателем новых автомашин в США является буржуазия. Как известно, в семьях многих промышленных магнатов, крупных биржевиков и банковых воротил насчитываются десятки, а то и сотни автомобилей. Так, в семействе Рокфеллеров еще до войны, по данным Ландберга, автора книги «60 семейств», насчитывалось 800 легковых машин. Если к семейству Рокфеллеров присовокупить 799 семей рабочих без машин, то окажется, что в среднем у каждой семьи из этих 800- автомобиль.
Американская статистика не показывает распределение автомобилей по социальным классам. Она не сообщает о тех трудностях и лишениях, которые связаны с приобретением автомобиля для множества «средних» американцев.
В рядовой семье рабочего покупка машины зачастую не приносит удовлетворения. Это приобретение, как правило, обусловленное условиями жизни и работы при капитализме, в частности, острым жилищным кризисом, хронической массовой безработицей, дороговизной общественного транспорта.
Прежде рабочему нетрудно было найти жилище вблизи места работы. Современный жилищный кризис и дороговизна ¥часто делают это невозможным. По этой причине разорившиеся фермеры, сельскохозяйственные рабочие, устроившиеся на работу в городах, часто остаются в сельской местности. Жившие в городе переселяются в пригороды и даже в деревню. Все большие массы рабочих должны мириться с отнимающей много времени ездой к месту работы и обратно. В этих условиях, когда 94


общественный транспорт развит сравнительно слабо, а главное, очень дорог, дешевле купить старый автомобиль и снимать жилье вне города, чем в городе, особенно его центральной части, но без автомобиля.
Морис Торез в связи с большим распространением автомашин в США писал: «Американский рабочий, покупая подержанный автомобиль, руководствуется двумя причинами- во-первых, тем, что он, как правило, работает очень далеко от своего местожительства; во-вторых, весь транспорт находится в руках частных компаний, которые больше заботятся об интересах своих акционеров, чем об интересах населения».
Неуверенность в завтрашнем дне, угроза экономического кризиса, безработицы — все это поджидает рядового американца. Сегодня есть работа, а завтра ее, быть может, придется искать в другом городе и даже штате. Это еще одна из причин, заставляющая подумать о каком-то собственном транспорте, чтобы всегда быть в «мобильном» состоянии и готовым искать работу в других местах. Вспоминаются гневные, обличительные страницы из романа Стейнбека «Гроздья гнева», когда отчаявшиеся люди, собрав по центам несколько десятков долларов, покупают старый автомобиль, вернее кучу ^металлического лома, чтобы искать работу в далекой Калифорнии (проезд по железной дороге стоил бы много дороже!).
Крикливая, назойливая реклама усиленно вдалбливает американцу, что без машины он неполноценный житель «земли обетованной». Автомобильные компании поистине ведут наступление на потребителя. Порою рекламе удается вынудить его произвести расход, купить в кредит старенький автомобиль, не оправданный реальными доходами человека труда. Средний американец под воздействием рекламы нередко становится жертвой обмана.
Кроме того, приобретение небольшого автомобиля отдельными рабочими, по мысли буржуазной пропаганды, должно посеять и укрепить иллюзии, что капитализм хорош. Это и некое возведение рабочего в ранг «мелкого буржуа» — «доказательство», что положение рабочего соответствует положению капиталиста. Неважно, что за исключением поездок на работу, купленная рабочим машина используется крайне редко и расчетли-
95


во. Обследования бюджетов в Чикаго показали, что рабочие, которые обзавелись автомобилями, пользовались ими в основном только как средством добраться до места работы. Владельцы, принадлежащие к низшим имущественным группам, проезжали за год на своем автомобиле впятеро меньше, чем владельцы, принадлежащие к высшей по доходам группе. Французский экономист Мишель Инкер пишет, что покупка трудящимися автомобиля в странах капитала в 9 случаях из 10 является искусственным нереальным потреблением.
Верно ли утверждение буржуазной статистики, что многие рабочие и служащие в США владеют автомашинами? Ведь каждые два автомобиля из трех покупаются не за наличные, а в кредит, и эти машины могут быть отобраны в любой момент. Машины, проданные под вексель, не принадлежат покупателю до тех пор, пока не внесен последний взнос. Так что собственность на автомобили для массы покупателей является фиктивной. В таком случае американец, купивший в рассрочку, скорее всего человек, пользующийся своеобразной формой проката, но при этом очень дорогой, невыгодной, со всеми неудобствами частного владения, с их проблемами стоянки, ремонта, охраны и т. д.
Продажа в рассрочку в США, и в первую очередь автомобилей,— это средство вырвать у потребителя тот доллар, который предназначался на одежду, обувь, питание. Это и средство искусственного расширения сбыта. Ныне продажа новых автомобилей в рассрочку стимулируется еще и тем, что подержанная машина принимается в счет уплаты за (новую машину. До поры до времени продажа в рассрочку позволяет подталкивать сбыт автомобилей, при этом на очень выгодных для монополий условиях, ибо покупатель платит большие проценты и всякого рода начисления и надбавки. В результате продажа автомобилей в кредит превратилась в средство беззастенчивого ограбления трудящихся и источник огромных прибылей для монополистов.
Покупка машин в кредит — покупка за счет ожидаемых доходов. Потеря или даже сокращение заработка угрожает утратой автомашины, купленной в кредит. И это — массовое явление, когда наступает ухудшение хозяйственной конъюнктуры. Стоит сколько-нибудь серьезно заболеть, как «благополучие» канет в Лету, ибо 96


по условиям расчета невнесение за купленные в кредит вещи 2—3 очередных платежей влечет за собой наложение ареста на закладную. После этого машину рабочего или служащего забирает кредитор.
Потерь вещей, автомобилей, купленных в кредит, и банкротств покупателей все больше. Банки, финансовые компании, розничные торговцы сообщают о многочисленных случаях неуплаты очередных взносов за купленные в кредит автомобили. «Уолл-стрит джорнэл» пишет, что трагедии, связанные с потребительским кредитом, разыгрываются на всем протяжении США от Атлантического океана до Тихого. В газете говорится: «Чтобы отобрать автомашины у несостоятельных должников по кредиту в рассрочку, некоторые банки начали оставлять у себя номера ключей зажигания. Зная номер ключа, банк или специальный представитель может получить нужный ключ и вернуть себе автомобиль без резких осложнений с собственником. Большинство автомобилей отбирается между 2 и 5 часами дня».
Приобретая автомобиль, рабочий приносит немалые жертвы. Все больше многодетных женщин идут работать на производство. Миллионы, детей остаются совершенно без присмотра. Больше того, жены купивших машины часто берут дополнительную работу. Иные чиновники и служащие прирабатывают в качестве официантов, торговых и страховых агентов и т. д. Если в результате огромного напряжения и удается купить старую автомашину, то другие, более необходимые и неотложные расходы не укладываются в бюджет семьи. На многом приходится экономить.
Буржуазные пропагандисты, призванные рекламировать капитализм, по-своему стараются «осмыслить» тот факт, что некоторые люди труда в развитых странах капитализма могут иногда купить автомобиль, чаще подержанный. Они нередко восклицают: «Смотрите, некоторые рабочие ездят в США в собственных автомобилях!» Все это доказывает, по их мнению, создание в этой стране «государства всеобщего благоденствия».
Безусловно верно заметил американский историк профессор Шеннон: «Только тогда, когда продуктов экономического развития достаточно, в изобилии для каждого, страна может рассматриваться как действительно процветающая. Недостаточно указать на известное число 7 Зак. 99 Р7


людей, которые ездят на работу в подержанных автомобилях, слушают дома радио или ходят в кино. Это не дает ответа на вопрос о том, от какого другого комфорта и достижения цивилизации они должны были отказаться для того, чтобы приобрести небольшие механические приспособления. Высокомерный критик редко задумывается над тем, какой род жилища, питания и культурной обстановки должен быть принесен в жертву для того, чтобы добиться этой внешности».
Для наиболее точного определения материального положения трудящихся необходимо учитывать удовлетворение решающих, жизненно наиболее важных потребностей. К ним относятся питание, одежда и жилище. В этих областях положение американских трудящихся даже ухудшилось и остается на сравнительно невысоком уровне. Наличие множества автомобилей в США само по себе еще не говорит о высоком жизненном уровне трудящихся.
Наличие автомашин у некоторых рабочих свидетельствует лишь о вынужденной перегруппировке в расходах, жестокой экономии на таких предметах, как питание, обувь, одежда, жилище. Это по существу признает и еженедельник «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд ри- порт» от 3 декабря 1962 г. в статье «Как меняется жизнь в США».
Различные группы американцев покупают автомашины весьма несхожего качества. Крупные буржуа приобретают машины деловые, огромные многоместные «наземные лайнеры» со специальной меблировкой и отделкой (с откидным столом, местом для секретаря- машинистки, с двойными стеклами внутри машины, отгораживающими от водителя для ведения конфиденциальных переговоров), машины «престижа», машины спортивные, сверхскоростные, с фотоаппаратурой для съемок на ходу, машины с установками для кондиционирования воздуха, с телевизорами и т. д. Часто в семье магната имеются машины для увеселительных поездок и пикников, со столиками для приготовления коктейлей, для дальних поездок и т. д.
Комфортабельные машины стоят тысячи долларов, причем американская крупная буржуазия, купающаяся в роскоши и удовольствиях, меняет автомашины ежегодно.'Недаром автомобильные заводы каждым летом 98


начинают перестраивать производство на выпуск новой модели.
Буржуазия помельче — средняя — председатели правлений, директора крупных корпораций и прочие прихлебатели крупной буржуазии — имеет меньше автомашин. Здесь автомобиль все чаще выполняет роль свидетельства о богатстве и престиже. Если прежде средний капиталист покупал жене дорогое ожерелье, чтобы показать кредитоспособность своей фирмы, то теперь чаще всего он с этой целью стремится купить машину высшего класса.
Мелкий буржуа — состоятельный лавочник, торговец и средний фермер — машину выбирает попроще и подешевле, обычно стоимостью в несколько тысяч долларов.
Из среды рабочих новые малогабаритные машины покупают разве те, у кого высокие заработки, — рабочая аристократия. Но таких сравнительно немного. Некоторые квалифицированные рабочие и служащие в США также имеют новые автомашины. Но им в основном открыт доступ на рынок устаревших моделей, подержанных, основательно потрепанных.
Этот рынок в Америке вдвое больше рынка новых машин и не случайно. Даже подержанная автомашина, продаваемая в 4—6 раз дешевле новой, тем не менее быстро теряет владельца, обремененного долгами, которому грозит потеря работы, утрата других вещей, купленных в кредит, и т. д. Отчасти в силу этой неустойчивости и возник обширный рынок старых автомобилей, и буржуазная печать всячески его рекламирует.
Растущая неустойчивость экономики в США еще больше подрывает надежды тех американских рабочих и служащих, которые намеревались купить новую машину. Недаром газета «Уоркер» пишет, что на улицах Гэри, второй сталелитейной столицы США (где почти нет буржуазии), редко увидишь новый автомобиль.
Дороговизна тарифов и квартирной платы, острый жилищный кризис явились причиной или стимулировали' развитие частного легкового автомобильного транспорта в США, большие расходы населения на автомашины. Как сообщил недавно Кольберт, председатель правления третьей по величине автокомпании «Крайслер», если в 1948 г. на личный автотранспорт в США расходовалось 9,8% доходов населения, то в 1959 г. — 7*
99


11,3%, то есть свыше одной девятой. Если же взять бюджеты пролетарских семей США, то доля затрат на транспорт в среднем годовом доходе этих семей уже в 1960 г. составляла 13,1% против 7,6 в 1935—1936 гг. Это крупные, но вынужденные траты. И это в то время, когда более неотложные, прямо-таки срочные нужды продолжают оставаться в загоне. Известный американский буржуазный экономист Голбрейс в книге «Общество изобилия» указывает, что вместо увеличения производства автомобилей США следует больше средств расходовать на школы, поликлиники и другие общественные нужды.
Главной причиной того, что не находят разрешения эти жизненные проблемы в США, является гонка вооружений. Она дополняется воздействием автомобилестроения, отвлекающего огромные ресурсы на малопроизводительные нужды.
Автомобилестроение — это готовая материальная база для гонки вооружений и милитаризации. А автокорпорации— крупнейшие военные подрядчики и спекулянты. Использование этой отрасли на благо военных магнатов не прекращается ни в военное, ни в мирное время. Так, «Дженерал моторе», выпускающая ныне 40% американских автомобилей,— крупнейший военный поставщик. За годы второй мировой войны она получила военных заказов почти на 14 млрд. долл, и увеличила свои производственные мощности в 2,3 раза почти исключительно за государственный счет. Со времени амери^ канской интервенции в Корее эта компания остается одним из ведущих военных спекулянтов. Такова же «биография» «Форд моторе» и фирмы «Крайслер», второго и третьего в США автомобильных концернов.


8. 	МОЛОДЕЖЬ: ОБРАЗОВАНИЕ, РАБОТА
Школа в США и особенно высшая организована как коммерческое дело, как бизнес. Это определяет ее состояние. Хотя в национальном масштабе образование, как не раз подчеркивал нынешний президент США Кеннеди, самое выгодное капиталовложение, с точки зрения отдельного предпринимателя не существует заинтересованности в росте образования в стране. Капиталист заинтересован в тех капиталовложениях, которые приносят немедленную, скорую прибыль. Все это в немалой степени обусловило такое положение, что в США школа занимает место где-то позади автомобиля, холодильника, пылесоса.
В этой связи X. Робертс в книге «Общественная собственность в США» отмечает тяжелое положение со строительством школьных помещений, нищенский уровень жизни большинства учителей страны, отсталую систему обучения и т. д. «Те, чей ум направлен лишь на то, чтобы делать деньги, — вот главное препятствие свободному развитию нашей системы образования», — заявляет автор. «Система прибылей не может дать нашему народу полного культурного развития» — вот главный вывод, к которому приходит художник, профессор Стэнфордского университета Рефрейджер.
Отставание образования в США сейчас никем не оспаривается. И особенно очевидно оно стало после запуска советских спутников, когда недостатки американской системы образования обнаружились воочию. Многие политические деятели, не говоря уже о тех, кому поручено в США блюсти школьное дело, пришли в уныние. И есть отчего. Профсоюзный ежемесячник «Амери- кэн федерейшнист» помещает статьи под характерным названием «Кризис в образовании» или «Кризис школ больших городов».
В США все чаще отмечают, что учебные программы американской школы, как правило, не обеспечивают до70/


статочного уровня образования. «Выполняют ли наши школы свою общественную роль?» — спрашивают У. Скотт, К. Хилл, X. Бэрне, авторы книги «Великий спор (кризис наших школ)». Суть ответа на этот вопрос сводится к следующему: не выполняют, так как школа, вместо того чтобы учить детей, только натаскивает их по таким вопросам, «как отвечать по телефону, покупать дом, страховаться, одеваться, писать заявления о приеме на работу, водить машину, завивать волосы, печатать на машинке, обставлять комнату и тратить карманные деньги».
Как показало обследование, проведенное по поручению американского правительственного ведомства просвещения факультетом социологии университета Джона Гопкинса, оканчивающие средние школы продолжают ставить спорт выше науки. Из каждой сотни молодых людей о славе спортсменов мечтают почти 40, а науке намерен себя посвятить лишь один человек из четверых. 60 из каждой сотни девушек видят блестящее будущее для себя в роли манекенщиц и артисток.
Не о той же ли скудости и ограниченности образования, получаемого молодыми американцами, говорят и выдержки из обследования школ Нью-Йорка, проведенного по просьбе департамента образования Марком Шиннером, педагогом из Кливленда. Один из каждых 3 учеников в 14 крупнейших городах США, в том числе и в Нью-Йорке, лишен по существу возможности приобщаться к культуре, тогда как в 1950 г. к таким учащимся мог быть отнесен 1 ученик из каждых 10. К 1970 г. к этой категории может быть отнесен каждый второй учащийся, если не будет предпринято основательных и эффективных усилий задержать подобный процесс. Все это побудило Ф. Риесмана написать книгу «Ребенок вне культуры», в которой он говорит «о величайшей трагедии в образовании», имеющей местб в США.
Хотя расходы на систему просвещения в последние 20 лет возросли, доля их как части национального дохода увеличилась с 4% в 1940 г. почти до 6% в 1960 г., но тем не менее, даже по признанию самого президента Кеннеди в его послании конгрессу по вопросам просвещения, всего этого недостаточно. Недаром в «Уоркер», констатирующей- отставание американской системы образования, говорится: «Можно отложить строительство 102


дороги, моста или автомобиля, но нельзя откладывать образование детей». Только по одному Нью-Йорку, отмечает газета, в ближайшие 8 лет для устранения критического положения в образовании расходы на школы должны быть удвоены.
Глубоко правы те, кто в США видит, что интересы образования приносятся в жертву гонке вооружений, интересам военно-промышленных концернов, наживающихся на производстве орудий смерти.
Формально обучение детей в американской средней школе бесплатное. Но в основном оно находится «в прямой зависимости от размеров кошелька, наличия или отсутствия у родителей счета в банке. Существует так называемая скрытая плата за обучение и довольно высокая: за пользование библиотекой, за обучение ряду предметов, машинописи, пользование спортивной площадкой, инвентарем и т. д. И это не все. Американец перед мучительной дилеммой: дать детям образование, что значит многие годы не знать отдыха, соглашаться на любую работу (хорошо, если она еще есть!), ведь нужно их кормить, одевать, приобретать учебные пособия. А может быть лучше сразу определить подростков на фабрику, завод, в контору, учреждение?
Об этом говорят факты. В то время как газеты полны рассказов о «процветании», внезапное похолодание в конце 1961 г. вынудило школьную администрацию обратиться к населению с призывом собирать поношенную обувь и одежду для 10 тыс. школьников, ибо из-за отсутствия сносной теплой одежды многие дети в холодную погоду вынуждены оставаться дома.
Неустойчивое экономическое положение человека труда при капитализме, прямая бедность, постоянные лишения заставляют сотни тысяч, миллионы семей расстаться с мыслью дать законченное образование детям. 40% молодежи бросает среднюю школу, так и не закончив ее В некоторых районах, особенно с высоким удельным весом рабочего класса, школу бросают трое из каждых четырех человек обычно по той причине, что им надо зарабатывать на хлеб. Недаром Кеннеди в послании конгрессу вынужден был отметить, что «третья часть наших самых многообещающих выпускников средних школ не может продолжать учебы из-за денежных затруднений».
103


Труднодоступность образования в США привела к тому, что, даже по признанию Кеннеди, почти 3 млн. американцев в возрасте старше 25 лет не умеют ни читать, ни писать. Ныне в США в общем 8 млн. взрослых американцев считаются фактически неграмотными.
В США, стране рекламируемого изобилия, не хватает школ, школьных классов, учителей. В результате имеющиеся школы переполнены. В «Америкэн федерейш- нист» сообщалось, что в 1959/60 учебном году училось на’ 1,7 млн. учащихся больше, чем нормально вмещают школы страны. По словам Кеннеди, в 1960 г. в школах страны было на 2 млн. детей больше, чем они могут вместить.
В целом по США не хватает 127 тыс. классных помещений. Кеннеди при этом отметил, что «при теперешних темпах строительства, учитывая быстрое увеличение числа учеников, эта потребность вряд ли будет удовлетворена в течение 10 лет. Уже более полумиллиона учеников занимаются по сокращенному расписанию, рассчитанному на половину учебного дня».
По подсчетам руководства АФТ—КПП, в течение ближайших 5 лет в США необходимо построить в общей сложности более 500 тыс. школьных классов, иначе многим миллионам детей вообще негде будет учиться. По данным, приводимым в «Америкэн федерейшнист», в 60-х годах надо построить 750 тыс. новых классных комнат.
Многих тысяч школ не хватает, миллионы детей учатся в зданиях старых, грязных, тесных, находящихся в запущенном состоянии, лишенных самых элементарных удобств, школьных принадлежностей и оборудования. Из каждых 5 школ одна крайне опасна в пожарном отношении. Во многих школах полно тараканов, в классах и коридорах бегают крысы, с потолков сыплется штукатурка, в буфетах — крайне антисанитарные условия. В одном Нью-Йорке сотни школ требуют неотложного ремонта, ибо они совершенно непригодны для занятий.
В США не хватает не только школьных помещений, но и учителей, и нехватка эта серьезная. По самым скромным оценкам, она составляет 240 тыс. Ч. Коген, президент Объединенной федерации учителей, заявил: «...Почти четверть учительских мест занята людьми, не 104


отвечающими требованиям, предъявляемым к учителю». Среди причин нехватки учителей — низкий уровень оплаты их труда. Многие учителя ищут вторую работу. Ежегодно 10% учителей покидают школу. Это больше, чем в школы США приходит новых преподавателей. Зарплата американского учителя в два с лишним раза ниже того, что требуется для семьи с минимальным бюджетом Геллера.
Среди причин ухода учителей из школ и та, что человек умственного труда в условиях капитализма, будь то художник или учитель, как правило, вынужден выполнять социальный заказ этого строя, чуждого всему истинно человеческому. Он не имеет независимости, не пользуется тем доверием, на которое вправе рассчитывать. Недаром в этой связи А. Эйнштейн заявил, что, если бы ему довелось вновь решать, как построить свою жизнь, он не пытался бы стать ни научным работником, ни преподавателем: «Я предпочел бы стать лудильщиком или коробейником в надежде обрести ту скромную ступень независимости, которую еще возможно обрести в современных условиях».
Нелегко* в США получить среднее общее образование. Крайне трудно с профессиональным обучением молодежи и переквалификацией тех, кто уже имеет какую- то специальность. А положение молодежи без образования еще бесперспективнее.
Тот, кто не имеет среднего образования, пишет американский журналист М. Харрингтон, обречен на прозябание на экономическом «дне», на работу в низкооплачиваемых обслуживающих отраслях промышленности. Если отцы и матери нынешних бедняков были наказаны поколение назад за свое недостаточное образование, их дети страдают еще больше.
Вдвойне, втройне сложно получить работу тем, у кого темная кожа, ибо у них еще не хватает и образования, а получить образование неграм, пуэрториканцам несказанно труднее, так как в США и в вопросах образования существует по сию пору жестокая дискриминация по цвету кожи.
Несмотря на принятие в 1954 г. закона, запрещающего расовую дискриминацию в муниципальных школах, лишь 6 негритянских школьников из каждых ста учились совместно с белыми. В 5 южных штатах в I960 г. 105


школы с белыми учениками посещало не более 1 % детей с черной кожей. Со времени вступления в силу постановления верховного суда, который объявил «неконституционной» расовую сегрегацию в американских общественных школах, положение почти не изменилось. Только 247 тыс негритянских школьников из 3 млн насчитывающихся на Юге (7,6%) учатся в школах, посещаемых белыми детьми. В трех южных штатах: Алабаме, Миссисипи, Каролине нет ни одной школы, где бы вместе обучались белые и «цветные» дети. Только 7,3% негритянских детей в 17 южных и пограничных с ними штатах обучается совместно с белыми. В большинстве графств в южных штатах даже не приступали к выполнению постановления верховного суда.
Во многих отраслях промышленности расистские ограничения исключают возможность профессионального обучения негритянской молодежи. Среди юношей и девушек, обучающихся строительным профессиям, число негров не достигает и 1%.
Судьбы школьников с темной кожей не избежали в США и студенты-негры. В высших учебных заведениях 17 южных штатов, по сообщению бюллетеня «Сазерн скул ньюс», насчитывающих более полумиллиона студентов, занималось лишь 5 тыс. негров.
Если среднее образование недоступно миллионам молодых людей — выходцам из семей рабочих, служащих, мелких фермеров, то высшее образование в самой богатой стране современного капитализма является по существу монополией 'привилегированных, состоятельных классов.
Только ничтожный процент молодежи из семей людей труда получает высшее образование. Как отмечено в послании Кеннеди конгрессу по вопросам просвещения, лишь 8% совершеннолетних американцев закончили колледжи.
Высшее образование в США, как и среднее, не находится в стороне от кризиса американского капитализма. В стране не хватает колледжей, обучение платное и при этом очень дорогое. В 60-х годах, по данным управления просвещения, необходимо построить зданий и других сооружений для колледжей почти на 22 млрд, долл , т. е в 3 раза больше, чем было построено за последние 10 лет.
106


Обучение студента в течение года в США, сообщает «Уоркер», стоит в среднем 1650 долл., хотя половина американских семей получает доход ниже 5444 долл, в год. В первоклассных частных учебных заведениях — в университете, колледже — годичное пребывание обходится много дороже. Причем плата за обучение почти непрерывно растет. Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» сообщала, что в 1961/62 учебном году плата за обучение в частных университетах и колледжах в 3,2 раза, а в государственных университетах — в 2,8 раза выше по сравнению с 1939/40 учебным годом. Президент Кеннеди в послании конгрессу признал, что примерно V3 «талантливейших выпускников средних школ не может поступить в колледж главным образом по причинам финансового характера».
Мирное экономическое соревнование не минует и сферу образования. И оно важно не только само по себе. От него зависит наличие многочисленных квалифицированных кадров для ведущих областей промышленности. Тревогой за исход этого соревнования проникнуто послание Кеннеди конгрессу США по вопросам просвещения: «Сейчас более, чем когда-либо в нашей истории, мы нуждаемся в самом полном развитии наших интеллектуальных ресурсов. Но факты таковы, что тысячи наших юношей и девушек не получают образования, максимально соответствующего их способностям... Их способности пропадают даром, их жизнь зачастую нудна и уныла... Недостаток образования порождает преступность, отчаяние и зависимость... он снижает нашу потенциальную экономическую продукцию на миллиарды долларов». Не обойдясь без восхваления «американского образа жизни», утверждения, что американцы — самый образованный и наилучше обученный народ в мире, президент продолжал: «Но наша система просвещения отстала от проблем и нужд нашего сложного технизированного общества. Слишком много у нас неграмотных и необученных... Слишком многие получают не вполне высококачественное образование в тысячах наших округов, которые не содержат или не могут содержать нужных и поставленных по современному учебных заведений и хорошо оплачиваемых и хорошо подготовленных учителей и не могут даже обеспечить достаточно продолжительный учебный год».
107


Американский президент встревожен тем, что в Советском Союзе готовится втрое больше инженеров. Кеннеди отметил, что русские практически ликвидировали неграмотность, причем число лиц, получивших не менее чем 7-летнее образование, с начала этого века возросло в 23 раза. И это понятно, ведь Советский Союз предоставляет своим гражданам гораздо больше возможностей получать образование, причем качественно лучшее, чем в США. Более того, советское образование доступно всем в одинаковой степени, и единственным критерием для поступления в высшие учебные заведения являются способности.
Без образования, без работы, без будущего — вот удел миллионов молодых людей в богатейшей стране современного капитализма. Безработица подстерегает многих тех, кто оканчивает школу, колледж, университет. А сотни тысяч, миллионы тех, кто не в состоянии закончить школу, покидают ее, чтобы зарабатывать на хлеб. Одно из возмутительных явлений — труд детей и подростков, как и прежде, имеет место в США. Детей, работающих в промышленности и сельском хозяйстве страны, именуют пасынками Америки. Им пророчат (так оно и случается) посох нищего. Эксплуатация детского труда после второй мировой войны в США даже усилилась. Общее число работающих подростков в возрасте от .14 до 17 лет увеличилось с 1,2 млн. в 1940 г. до 1,5 млн. в 1950 г. и 2 млн. — в 1954 г.
Молодежь в возрасте до 20 лет составляет в США 8% наемной рабочей силы. Из 5,5 млн. человек молодежи в США, работающей по найму, 18% — дети 14— 15 лет, 36% — подростки 16—17 лет.
Эксплуатация труда детей и подростков продолжает оставаться источником больших прибылей для предпринимателей. Последние ущемляют интересы молодежи вдвойне — идет ли речь об оплате труда, социальном страховании, повышении квалификации, отпуске и т. д Закон, запрещающий детский труд, наруку владельцам предприятий.
Закон об условиях труда устанавливает минимальный возраст: в 18 лет для найма подростков на особо опасные работы, в 16 лет для найма на работу вообще и в 14 лет для найма на некоторые виды работ в часы после учебы. Однако в течение 1957 финансового года 108


были выявлены многочисленные факты выполнения детьми моложе 14 лет таких опасных работ, как складывание бревен, распиловка, погрузка и перевозка балансов, вождение трактора при подвозке бревен на лесопильный завод, управление грузовым подъемником, работа на машинах, прессующих бумажную макулатуру, работа в качестве подручных на грузовых машинах и т. д. Подростки в возрасте 14 и 15 лет используются также на таких опасных работах, как добыча угля и марганцевой руды, разделка мясных туш. Для некоторых из этих подростков их трудовая деятельность заканчивалась либо смертью, либо постоянной инвалидностью. Многие из этих незаконно нанятых на работу детей получали очень низкую заработную плату, ниже уровня, предусмотренного законом о минимуме заработной платы.
Учеба в высшем учебном заведении, знакомство с жизнью нередко заставляют молодых людей расстаться с мечтами о большой творческой, целеустремленной работе. Хорошо, если будет какая-нибудь работа.
Горько и нелегко быть не только пожилым при капитализме, но, оказывается, и... молодым. Молодежи чаще других — временная работа. Среди молодежи особенно высокий процент безработных. В 60-х годах, заявил на пресс-конференции Кеннеди, 7,5 млн. учащихся покинут школу, не получив полного среднего образования, и придут на рынок труда, где с каждым годом сокращается спрос на неквалифицированную рабочую силу. Сейчас молодежь, покинувшая школу, по словам президента, составляет 18% всех безработных в США. «Эти цифры,— сказал он, — отражают серьезную национальную проблему». И действительно, положение молодежи — это одна из самых острых социальных проблем сегодняшней Америки. Условия жизни нынешней молодежи в США, признается в послании Кеннеди, весьма тяжелые, а перспективы у миллионов юношей и девушек — безрадостные, малообещающие.
Безработица средн молодежи становится все более критической. Она в 2,5 раза выше среднего уровня по стране и еще выше среди национальных меньшинств. В 1962 г. около 700 тыс. американских юношей и девушек в возрасте 16—21 года не учились и не имели работы, говорится в послании Кеннеди. Уровень безработных 109


среди выпускников школ в 3—4 раза выше, чем среди взрослых. Но особенно тягостно положение негритянской молодежи. В трущобном районе со 125 тыс. жителей, населенном преимущественно неграми, в одном большом городе, сообщает «Америкэн федерейшнист», 70% юношей и девушек в возрасте 16—21 года не учились и не имели работы.
М. Колер. А. Фонтен в книге «Отверженная юность» пишут о судьбах американской молодежи: «Ежегодно мы выбрасываем на свалку более миллиона юношей и девушек. Когда-то мы расточали природный газ, леса и плодородный покров почвы, сейчас мы расточаем самое ценное наше достояние — производственную силу молодых мозгов и мускулов, творческие способности молодежи. Мы расточаем их потому, что в школах ребят не удерживаем и работу им не даем».
Тщетность обеспечить работу для все большего числа молодых людей, вступающих на рынок труда, — одна из важнейших причин роста преступности. Джилмэн в «Уоркер» пишет, что из каждой тысячи человек молодежи в возрасте от 7 до 20 лет, живущей на Лоуэр Ист Сайд в Манхэттене, в 1960 г. 63 человека совершили преступления, что вдвое больше по сравнению с 1951 г. Ф. Майер в книге «Наша беспокойная молодежь» пишет о распространении среди молодых людей США культа богатства, приводящем к преступности. Работа считается уделом неудачников, зато преуспевающий гангстер — предмет зависти и восхищения. Идеал таких молодых людей — кадиллак и шикарная блондинка, похожая на кинозвезду. Кратчайший путь к такому «идеалу» лежит через участие в банде, работу на взрослых гангстеров.
Буржуазные социологи, журналисты объявляют эти качества присущими всей американской молодежи. Но молодые люди отворачиваются от того, что позволяло бы их именовать, как того жаждут буржуазные борзописцы, «потерянным поколением». Лучших представителей молодого поколения Америки никак нельзя назвать «потерянным» или «молчаливым». Его трудовая, мыслящая часть все настойчивее и все целеустремленнее борется за свои права. Только о части молодежи можно сказать словами проф. Колумбийского университета П. Гудмана, что «молодое поколение растет нелепым», что «способ110


ные и жизнерадостные дети превращаются в бесполезных и циничных двуногих животных». И тщетно буржуазная пропаганда стремится помешать росту классового сознания молодых рабочих, уверить молодежь, что она безразлична, аполитична, жаждет развлечений и только. Молодежь, особенно негритянская, все чаще и настойчивее начинает выступать как сила, борющаяся за демократию, мир и социальный прогресс.


9. 	БЕДСТВИЯ ФЕРМЕРОВ
Сельское хозяйство США после второй мировой войны находится в состоянии хронического аграрного кризиса. Доходы мелких и средних фермеров снижаются, масса землевладельцев и арендаторов разоряется, покидает свои хозяйства. Президент Кеннеди был вынужден признать, что проблема фермеров «одна из самых трудных проблем, стоящих перед страной».
Нынешнее сельское хозяйство требует применения современной техники, массы специализированных машин, удобрений, новейшей агрономии. В частности, стоимость сельскохозяйственных машин и оборудования, применяемых па фермах США за период 1940—1962 гг., увеличилась с 3,1 млрд. долл, до 18,1 млрд, долл., т. е. почти вшестеро, а после войны — почти втрое. Число тракторов и грузовых автомашин, количество ферм с доильными машинами в 1945—1960 гг. возросло вдвое, зерновых комбайнов — почти втрое. Производительность труда в сельском хозяйстве увеличилась в 2,2 раза.
Но далеко не все фермеры могут приобретать новые машины и использовать электричество для сельскохозяйственных работ. Только крупным фермерам под силу электрификация, механизация и автоматизация животноводства, использование все более крупных комбайнов и других сельскохозяйственных машин.
Сельскохозяйственное производство все больше специализируется. В связи с этим ему требуется дополнительное количество различных машин и удобрений. Крупные затраты на удобрения и машины мелким, да и многим средним фермам также не под силу. Не случайно, например, только 11 % хозяйств в США вносят в почву рекомендуемое количество удобрений. В 1959 г. 37% фермеров совсем не использовали химических удобрений.
В связи с усилением технической вооруженности американского сельского хозяйства и обострением конку- /;2


рентной борьбы на фермах происходит непрерывный процесс концентрации средств производства и капитала. Если в 1945 г. в среднем на ферму стоимость строений и земли составляла 9 тыс. долл., то в 1961 г. — уже 35,6 тыс. Инвестиции в сельское хозяйство страны в расчете на одного занятого составляют 30 тыс. долл. Это примерно вдвое больше, чем на человека в промышленности. В 1945 г. средняя стоимость земли и строений в расчете на один акр составляла 47 долл., а в 1961 г.— уже 118. Эти данные показывают, что для ведения «дела» в сельском хозяйстве требуются -все большие вложения и что теория об «устойчивости» мелкого фермера является выдумкой.
В сельском хозяйстве США число мелких фермеров сокращается, число крупных растет. Средний размер земельной площади на одну коммерческую ферму со 174 акров в 1940 г. увеличился до 242 акров в 1954 г., а в 1959 г. — до 302. 130,5 тыс. ферм имеют по одной тысяче и более акров земли (по переписи 1954 г.) по сравнению с 100 тыс. в 1940 г. Данные за 1939 г. показывают, что число ферм, продающих продукцию ежегодно на 10 тыс. и более долларов достигает 800 тыс. Число их за 5 лет возросло на 37%, несмотря на общее снижение цен на сельскохозяйственные продукты.
О концентрации производства в сельском хозяйстве свидетельствуют и такие данные. В 1940 г. в США число ферм с земельной площадью свыше 1000 акров составляло 16%. У них была треть принадлежащей всем фермам в стране земли. В 1954 г. такие фермы располагали 46% всей земли. В то же время фермеры, владеющие не более чем 50 акрами земли и составляющие свыше трети американских сельских хозяев, имели ее лишь 3%.
У крупных капиталистических фермеров — основная часть средств производства — земли, машин, скота, построек и т. д. Они производят большую часть всей товарной продукции сельского хозяйства. Так называемая средняя ферма уже давно перестала быть ведущей в американском сельском хозяйстве. Фермеры-миллионеры, фермы-фабрики — вот сила, господствующая в сельскохозяйственном производстве страны. А масса мелких и средних ферм значит мало в снабжении американского рынка продуктами сельского хозяйства. В настоящее время более чем половина ферм США производит менее 8 Зак, 99 113


десятой части товарной продукции США, а 12% хозяйств обеспечивают преобладающую ее часть (почти 2/3). Крупные фермеры больше всего применяют и наемный труд (на долю восьмой части фермеров приходится 3Л всех затрат на наем рабочей силы).
Мелкие и средние фермеры испытывают жестокую конкуренцию крупных хозяйств и ферм-корпораций. Чтобы существенно не отстать в применении новой техники, они обращаются за ссудами и займами для покрытия растущих издержек производства. Преобладающее число фермеров не имеет сколько-нибудь заметных сбережений. Поэтому большинство сельских хозяйств США в постоянном долгу и, естественно, в обоснованной тревоге за свой завтрашний день, хотя им так и не удается сравняться сколько-нибудь близко по технической оснащенности с крупными хозяйствами. Долг фермеров в начале 1962 г. превысил 27 млрд, долл., что в два с лишним раза больше, чем в 1950 г., и втрое, — чем в 1945 г.
В 1950 г. было заложено 1,5 млн. ферм из 5,4, т. е. 27,5% сельских хозяйств. В 1961 г. было заложено 360 млн. акров земли из 1120 млрд, в США, т. е. свыше 32,3%. Если взять данные о стоимости заложенного имущества, то оно составляет 37% всей стоимости земли и строений на американских фермах. Долг, составлявший в 1950 г. 18,4 долл, на акр, в 1961 г. достиг 35,7 долл., т. е. почти удвоился.
Мелким и средним фермам в лучшем случае доступен лишь краткосрочный ростовщический, из высокого процента, кредит. Долгосрочных ссуд, предоставляемых из сравнительно невысокого процента, им получить почти не удается. Поэтому они вынуждены обычно сбывать свою продукцию по низким ценам осенью, сразу же после сбора урожая, чтобы погасить долги и выплатить высокие проценты.
Ограбление и разорение фермеров монополиями в США осуществляется не только посредством банкового и небанкового кредита, но и путем высокого налогообложения, вызванного гонкой вооружений, ростом цен на продукцию, покупаемую фермерами, и снижением их на продукцию продаваемую. Цены, которые платит за продовольственные товары житель города, растут, а выручка фермера сокращается. В 1946 г. доля фермера в стоимости корзинки овощей в 10 долл, составляла 114


5,5 долл. Ныне такая же корзинка овощей стоит более 14 долл., а фермер получает за нее только 5 долл. 60 центов.
Получая выручку за свою продукцию по снижающимся ценам, фермеры вынуждены платить по непрерывно растущим ценам за машины, землю, строительные материалы, удобрения, готовые изделия. Монополии эксплуатируют фермеров не только как производителей сырья, продовольствия, но и как потребителей продукции промышленности. Налицо разрыв, «ножницы» цен, от которых основательно страдают мелкие и средние владельцы, жизнь которых связана крепко-накрепко с землей. Такое движение цен не в пользу фермера и обусловлено оно господством в сельском хозяйстве США монополистического капитала.
Как видим, стоящая перед фермерами проблема «ножниц» цен становилась в послевоенный период все более острой. Если в 1948 г. фермеру, чтобы купить навозоразбрасыватель, было достаточно продать одну корову, то за приобретение такой же машины он вынужден ныне продать уже 3. М. Харрингтон пишет, что уже в 1954 г. фермер должен был удвоить выпуск продукции по сравнению с 1944 г. для того, чтобы сохранить прежнюю покупательную способность.
Тяготы и лишения, неисчислимые потери, которые несут мелкие и средние фермеры в США — это результат господства в сельском хозяйстве страны монополий, превративших. мелких хозяев в своих формально неузаконенных крепостных. Хотя американское сельское хозяйство монополизировано значительно меньше, чем промышленность, но и здесь велико совокупное засилье крупных сельскохозяйственных корпораций, фермеров- миллионеров, компаний, перерабатывающих сельскохозяйственное сырье, компаний пищевой промышленности, торгово-сбытовых и транспортных фирм, банков, страховых обществ.
Господство монополий в американском сельском хозяйство по существу закрыло мелким и средним фермерам свободный доступ на рынок. Американский экономист Кэри Мак-Вильямс об этом засилье монополий на фермах США писал: «Крупные компании вторглись в сельское хозяйство: фермеры уже не ведут с ними торговли, они работают на них. Сельское хозяйство дей8* //5


ствует под диктовку промышленности, подобно тому, как промышленность стала действовать под диктовку финансового капитала».
Чтобы изолировать большинство фермеров от рынка, поставить их в зависимость от монополий, используются малейшие возможности, даже казалось бы простейшие технические вопросы. К примеру, даже упаковка, сохраняющая товар и придающая ему красивое внешнее оформление, в руках трестов превращается в средство поставить фермера в зависимость от себя, лишить его доступа к рынку. Ведь мелкие производители не могут обойтись без услуг компаний по упаковке, как и услуг транспортных компаний, тех, кто владеет мощными' холодильниками, рефрижераторами и т. д. Доставку и снабжение свежими фруктами, скажем, узурпирует одна компания, отправку и продажу сушеных— другая, сбытом ранних овощей ведает третья и т. д.
Засилье монополий по существу повсеместно. Производство 38% сельскохозяйственных машин в 1958 г. было сконцентрировано у четверки компаний, 90% тракторов производилось на предприятиях 8 крупнейших компаний. Снабжение электроэнергией опять-таки в руках монополий, эффективно действующих через систему многочисленных кооперативов по электрификации. Не случайно сенатор Дуглас заявил: «Фермеры собирают урожай зерновой, а владельцы элеваторов на железнодорожных станциях собирают урожай денежный».
В Соединенных Штатах Америки, стране благодатного климата, плодородных земель, достатка и своевременности тепла и влаги на больших пространствах, рядовой фермер все же бедствует. К. Фредерикс, написавший интересную книгу «Сельское хозяйство США под гнетом монополий», справедливо негодует: «Поистине, это мог бы быть рай на земле. Однако мелкие и средние фермеры ведут длительную и жестокую борьбу, чтобы удержаться на этой плодородной земле; невыносимый гнет монополий лишает широкие массы мелких и средних фермеров возможности пользоваться плодами своего труда в виде счастливой и обеспеченной жизни».
Правительственные меры, касающиеся сельского хозяйства, распространяются прежде всего на крупных фермеров. Последним достаются субсидии, отпускаемые правительством для так называемого поддержания цен 116


на продукцию сельского хозяйства, на консервацию сельскохозяйственных земель. Мелкие же фермеры вынуждены изымать площади из обработки, как правило, не получая взамен помощи и теряя на этом немалую часть своих доходов. Сокращение размеров посевных площадей, которое особенно тяжело сказывается на положении фермеров с низким доходом, у крупных с избытком возмещается ростом урожайности и продуктивности, так как им под силу интенсификация сельскохозяйственных процессов, ибо у них есть необходимые для этого средства, машины и удобрения.
Общепризнано, что правительственные субсидии в целях поддержания цен, связанные с практикой сохранения невозделанными больших земельных массивов, являются существенным источником доходов для крупных фермеров, сельскохозяйственных компаний и промышленных фирм, занятых переработкой сельскохозяйственных продуктов.
Под гнетом монополий, в условиях хронического кризиса сельского хозяйства, большого роста задолженности, навязывания цен монополиями, увеличения налогового бремени при некотором росте сельскохозяйственного производства чистые доходы фермеров снижаются, их удельный вес в национальном доходе падает. Происходит чудовищное ограбление монополиями масс рядовых фермеров. Чистый доход фермеров от ведения сельского хозяйства в 1958 г. составлял 15,4 млрд. долл. В 1961 г. он снизился до 14,8 млрд. долл. Картина еще характернее, если- доходы сельскохозяйственного населения исчислять в сопоставимых долларах. Личный доход американских фермеров только в 1947—1958 гг., выраженный в неизменных долларах, снизился на 39%. Личный доход владельцев ферм составляет 3—4% личных доходов американцев, а ведь фермеры — это 12% населения США. Средний доход фермерской с§мьи сотавляет менее половины дохода городской семьи. Недаром масса фермеров, как отмечено в книге «Другая Америка», питается плохо, на фоне изобилия существует голод, пишет М. Харрингтон.
Процветание американских фермеров — это не более чем миф, созданный пропагандой по подсказке Уоллстрита. Л. Сот в книге с многозначительным названием «Фермеры в тревоге» пишет о тяжелых проблемах аме117


риканского фермерства. По словам автора, каждая третья семейная ферма (хозяйство без применения наемного труда) живет в нищете и бедности даже в пору экономического подъема.
Президент США в своем послании конгрессу по вопросам сельского хозяйства не мог уйти от признания, что фермеры вступили в 60-е годы, имея самые низкие доходы по сравнению с другими слоями населения за все время.после 30-х годов. Он вынужден был отметить, что Соединенные Штаты до сих пор не могут «положить конец сельской нищете и поднять фермерские доходы». Ведь в 1960 г. более 2Д фермерских семей получили доход, который квалифицируется как доход ниже «предела нищеты». По словам президента, вынужденного к нелегкому признанию, положение на американских фермах может в.ылиться в «национальный скандал».
Фермера подстерегает не только дороговизна, ему угрожает не только потеря земли, не только банк, ростовщик, торгово-промышленная монополия, но и стихийные бедствия. Засуха, наводнение, градобитие, ураган, заморозки, нашествия насекомых могут свести на нет все его усилия. Фермер в постоянной тревоге и заботе. А если все же собран богатый урожай? По-прежнему не обретает спокойствия труженик земли. Ведь если и у соседей хороший урожай, то быть на рынке большому предложению при неизменном спросе. Цены упадут, и фермер пострадает больше всех. Товар, который не найдет места на рынке, останется гнить, пропадет. Даже и добрый урожай может стать в тягость, ибо снижение цен под влиянием повышенного предложения может поколебать и без того неустойчивое финансовое равновесие в хозяйстве мелкого и среднего фермера.
Рядовых фермеров беспокоят как внутренние проблемы, так и дела внешнеэкономические. В связи с интеграционными процессами в Западной Европе американские фермеры встревожены возможностью потерять хорошие рынки сбыта своей продукции в странах, которые войдут или уже входят в общий рынок. США ежегодно сбывают сельскохозяйственной продукции в странах общего рынка на 1100 млн. долл. А это почти треть долларового импорта продукции американских ферм, достигающего 3,4 млрд. долл. В целом 16% продукции сельского хозяйства США продается за границу — половина произ118


водства пшеницы, хлопка, риса, треть табака и т. д. Всякое сокращение может обернуться опять-таки против мелких и средних фермеров.
Снижение доходов фермеров, гнет монополий, необходимость крупных капитальных затрат, обострение конкуренции в сельском хозяйстве США обусловливают массовое отделение мелких производителей от средств производства, «вымывание» фермеров из этой отрасли хозяйства. На горе и страданиях мелких и средних фермеров делают свой бизнес и преуспевают крупные фермеры, корпорации, занятые переработкой сельскохозяйственного сырья.
Затяжной аграрный кризис разоряет американское фермерство, усиливая пролетаризацию трудящихся — фермеров в США. Сельскохозяйственное население страны в 1961 г. составляло 14,8 млн. человек по сравнению с 30,5 миллиона в 1940 г. Число ферм в стране равнялось в 1961 г. 3,8 млн., что на 1,2 млн. меньше, чем в 1955 г., и на 2,2 млн. меньше, чем в 1945 г. За последние 10 лет по данным, приводимым в «Уоркер», в сельском хозяйстве США каждые 3,5 минуты исчезала одна ферма, а ежедневно —413 ферм. Все это дало основания фермерской исследовательской корпорации заявить: «Концентрация в сельском хозяйстве в настоящее время происходит с потрясающей быстротой». И процесс этот в последнем десятилетии ускорялся. Если в 1950— 1954 гг. разорилось 11% фермеров, то в 1954—1959 гг.— почти 18%. Потеря населения фермами США за 20 лет составила около 10 млн. человек, а по более точному подсчету — даже более 15.
Особенно быстрыми темпами выживались из сельского хозяйства фермеры-негры, главным образом арендаторы. Между 1954 и 1959 годами в Соединеных Штатах в целом было вытеснено двое из каждых 5 негритянских фермеров. Самое сильное сокращение числа фермеров- негров произошло в Южных штатах страны — на 42%, тогда как число белых фермеров сократилось на 26%. В негритянском штате Миссисипи, например, число ферм сократилось с 1954 по 1959 г. с 216 тыс. до 138 тыс.
Хозяйство разоряющихся, экспроприируемых фермеров идет с молотка. Теории об «устойчивости» семейной фермы в США оказываются мифом буржуазной пропаганды и противоречат практике жизни. В то время, 119


как сотни тысяч фермеров сгоняются с земли, а их хозяйство продается с аукциона, «крупные фермы, по сообщению «Фэктс фор фармерс», становятся все более крупными и все более многочисленными». Журнал пишет о «растущей неустойчивости и неблагополучии большинства семей фермеров». Развитие капитализма окончательно развеяло легенду об устойчивости мелкого крестьянского хозяйства.
В США, стране хваленого «процветания», ежегодно разоряются сотни тысяч фермерских хозяйств, и хотя после второй мировой войны исчезли многие сотни тысяч ферм, тем не менее монополистический капитал ставит целью уничтожить, пустить с молотка еще 1—3 млн. мелких и средних хозяйств. «Еще слишком много фермеров» — вот что беспокоит крупный капитал. Разорение мелких и средних фермеров и сгон их с земли цинично возвещаются печатью монополий как процесс ускоряющегося перехода к ...бесклассовому обществу, как крупный вклад в «... оздоровление сельского хозяйства». Самые что ни на есть классовые, остро социальные явления, очевиднейшая поляризация классовых сил, дифференциация, размежевание выдаются за появление черт общества без классов. Именно классовые, а не семейные отношения суть отношений в сельском хозяйстве США. В сельском хозяйстве Соединенных Штатов нет внеклассовой идиллии, о которой твердит буржуазная апологетическая печать. Здесь — господство монополий, здесь — сфера классовых отношений. Здесь крупные фермерские хозяйства капиталистического образца пожирают бесчисленное множество второразрядных ферм.
Какова судьба тех, кто уже очутился за бортом американского сельского хозяйства, потерял возможность быть мелким собственником? Разорившийся мелкий или средний фермер идет по жизни одним из трех путей: он или становится арендатором, или ему уготована судьба сельского батрака Америки, каких сотни тысяч кочуют по дорогам страны, или. что чаще всего, пополняет и без того раздутую армию безработных города в нелегкой попытке получить работу в промышленности.
Всем ходом жизни мелкие и средние фермеры США подводятся к необходимости бороться. Все чаще они выступают в защиту своих прав. В конце августа 1962 г. 20 тыс. 'фермеров переполнили зал «Ветеране мемориал» 120


в Дес Мойне (штат Айова), вмещающий 15 тыс. человек. Они протестовали против низких цен на продукцию фермеров, устанавливаемых монополиями и ведущих к сгоду сотен тысяч тружеников с земли. Массовый митинг, созванный национальной фермерской ассоциацией, был, пожалуй, крупнейшей встречей со времени огромных бедствий фермеров в 30-х годах. Американские труженики земли не только бедствуют, они начинают и бороться.


10. 	„САМЫЕ ЗАБЫТЫЕ ЛЮДИ
В США трудится огромная армия сельскохозяйственных рабочих.
У них пет ничего, кроме своих натруженных рук, — ни средств производства, ни средств передвижения. В попутных машинах, в грузовиках для скота, в фургонах, а то и просто пешком, днем и ночью неотступно следуют за урожаем с юга на север страны сотни тысяч американских батраков. Американский журналист М. Харрингтон в связи с этим сообщает о «путешествии нищеты». «Нью-Йорк тайме» о них писала: «Ежегодная волна оборванных людей следует по пятам за жатвой». По словам газеты «Уоркер», кочующих рабочих перевозят в грузовиках с юга на север так же, как в прошлом это делалось судами рабовладельцев, чтобы ныне «работать за жалованье раба и в невыносимых условиях».
Сельскохозяйственные рабочие — это бывшие мелкие и даже средние фермеры, разорившиеся и согнанные с земли, обнищавшие вконец издольщики, недавние фермеры-арендаторы, которым так и «не повезло», негры, которых расовая дискриминация лишила возможности получить образование, овладеть профессией. Наконец, это и жители городов, бедствующих районов, которых вытолкнула па дороги острая безработица. Жизнь большинства этих кочевников связана с землей, но земля не принадлежит им.
Сезонные сельскохозяйственные рабочие, которых газета «Нью-Йорк уорлд телеграмм энд Сан» называет «самой безнадежной, самой трагической фигурой американской экономики», ищут заработка на плантациях и фермах США. Их дешевый труд используют крупные фермы. Большой поток сезонных сельскохозяйственных рабочих движется вдоль побережья Атлантического океана: зимой и весной рабочая сила нужна для посева, ухода за досевами и уборки урожая ранних овощей и 122 .


фруктов во Флориде. Летом мигрирующие рабочие перебираются куда-нибудь в Северную и Южную Каролину, Виргинию и Нью-Йорк, заканчивая в октябре свой «тур» на картофельных фермах штата Мэн.
«Нью-Йорк тайме мэгазин» о сельскохозяйственных рабочих США пишет: «Из Флориды, Техаса и Южной Калифорнии тянутся на север караваны людей в лохмотьях. Это многострадальная армия сельскохозяйственных рабочих, 500 тысяч кочующих семей. Они производят большую часть пищевых продуктов страны, но сами находятся так далеко по ту сторону законов, что их прозвали «исключенными из жизни».
Ни одно место они не могут назвать своим домом, создавая богатство для фермеров-миллионеров и сельскохозяйственных корпораций, сами остаются нищими.
«Потоком человеческих страданий» назвал сельскохозяйственных рабочих США один американский журналист. Их удел — тяжелый, изнурительный труд под знойным солнцем, на пронизывающем ветру, в снег, дождь и слякоть на плантациях и в имениях фермеров- магнатов. Их рабочий день неограничен. Даже летом они встают до зари, кончают работать после заката солнца. М. Харрингтон пишет, что люди работают 10—12 часов в день при температуре, превышающей 100 градусов по Фаренгейту. Не всегда бывает даже питьевая вода; иногда ее привозят в бочках. Женщины и дети в работе используют опасные орудия. «Сельскохозяйственные потогонные мастерские» — так один из американских авторов назвал плантации и фермы, на которых трудятся батраки США.
Гонимые голодом, нуждой и отчаянием, сельские пролетарии Америки готовы на любую работу, а на фермах и ранчо царит жесточайшая эксплуатация. При малейшем протесте — расчет на месте. Кем заменить уволенных? «Хозяин, — пишет журнал «Рипортер», — тут же ввозит группы иностранных, преимущественно мексиканских и пуэрториканских рабочих — «брасерос». «Брасе- рос» куда послушнее, чем американский рабочий. Если ему не нравятся условия труда на ферме, достаточно припугнуть его возможностью отправить назад, в Мексику, и он будет «как шелковый». Крупный фермер-плантатор, имея в виду централизованную вербовку и ввоз безответных «брасерос», с нескрываемым цинизмом заявил, что
123


«ранее рабы были нашей собственностью, теперь же мы берем их в аренду у правительства».
Но и положение американских сельскохозяйственных рабочих в целом немногим лучше. Тот же «Рипортер» именует их наиболее бедной и разоренной, наиболее угнетенной и эксплуатируемой частью американского пролетариата. Разве случайно их называют современными крепостными, нынешними рабами, а их жизнь — легальным рабством. Большая часть жизни батраков проходит без средств для существования, в поисках работы, даже самой тяжелой.
О горькой судьбе этих отверженных людей, бродящих по дорогам Америки в тщетной попытке заработать на кусок хлеба, с яркой обличительной силой поведал писатель Д. Уивер в книге «Пиррова победа»: «Путь их шел через волнистые, пышнозеленые равнины Огайо, через плоские поля Канзаса, по красной глинистой земле Оклахомы, мимо пшеничных полей, заводов, нефтяных вышек и апельсиновых рощ, и не было конца этому пути; вдоль дорог на белых стрекочущих мотоциклах разъезжали полисмены и покрикивали: «Не задерживайся! Проходи!» — Нигде и никто не говорил: «Остановись, ты тут нужен». Люди, тащившиеся по темному гудрону, не имели никакой цены, как апельсины, гниющие в рощах под охраной сторожей с дробовиками».
Американец, работающий по найму в сельском хозяйстве, — вне официальной трудовой статистики. Он не значится в качестве полубезработного, хотя и получает заработную плату в течение менее чем полугода. Причем если в 1917 г. в среднем число дней, когда он был занят, составляло 156, то к 1958 г. оно упало до 128. Другие 200—230 дней он безработный. У него статус, говорится в бюллетене «Экономик тренде», «недооплачиваемого и хронически полубезработного». Из 4,2 млн. батраков почти половина трудится менее 25 дней в году. 700 тыс. считаются имеющими «постоянную, оплачиваемую работу». Но чтобы попасть в эту рубрику, достаточно быть занятым в году лишь 151 день. 1,6 млн. рабочих имеют возможность трудиться свыше 25, но менее 150 дней в году. Следовательно, главная проблема сельскохозяйственных рабочих — это безработица.
Те, кто занят в сельском хозяйстве США, не имеют права на йолучение каких-либо пособий по безработице.
124


Здесь нет никакой компенсации за увечье на работе, ни «пособий по бедности», ни даже крох благотворительной помощи, ни продовольственных пайков за счет властей штатов и муниципалитетов. «Экономик тренде» назвал положение тех, кто нанимается работать в сельском хозяйстве США, «отчаянным бедствием».
Положение американских кочующих сельскохозяйственных рабочих, движущихся за урожаем по стране со своими семьями, ужасно. Причем мало кто берется установить их численность. Для статистики они остаются проблемой. Один наблюдатель как-то заметил, что американское правительство ведет учет перелетных птиц, но не кочующих рабочих. В целом, пишет М. Харрингтон, если принять во внимание мужчин, женщин и де гей, примерно 2 млн. человек живут и работают в нечеловеческих условиях.
На конференции в защиту кочующих сельскохозяйственных рабочих в штате Калифорния приводились многочисленные документированные данные об ужасающих условиях их жизни. «Ветошные городки», «сельское гетто»— вот самые распространенные наименования жилищ тех, кто работает по найму на фермах. В «АФЛ — СПО ньюс» рассказывается о лагере кочующих рабочих в штате Северная Каролина. 40—50 человек — мужчины, женщины и дети — живут в небольшом старом бараке, где одна семья отделена от другой лишь занавеской, повешенной на проволоке. Газета «Нью-Йорк тайме» пишет: «Некоторые из лагерей — это грязные кучки лачуг из картона или похожих на курятники бараков из старых досок и жести, расположенных среди пыли или грязи в зависимости от погоды». Хибарки столь низки, что в них нельзя разогнуться во весь рост. В этих строениях, сколоченных из листов старого железа, невыносимая жара и духота в летний зной сменяется ледяным холодом в зимнее время.
Буржуазный журналист Келлер, посетив один из лагерей сельскохозяйственных рабочих, заметил, что «лошади по соседству живут лучше». Сенатская подкомиссия отмечала, что сельские батраки теснятся в лачугах, которые напоминают клетки для животных.
Жители этих лагерей в плену у ростовщика, посредника. Здесь взвинченные цены на основные продукты питания сельских пролетариев — картофель и бобы. Го725


лод, болезни, отсутствие медицинской помощи —вот непременные спутники лагерей для сельскохозяйственных рабочих. И таких лагерей, разбросанных среди табачных и бобовых плантаций, фруктовых садов, картофельных полей и огородов, замечает «Нью-Йорк тайме», сотни. Их недаром часто называют «царством трущоб», сравнивают с концентрационными лагерями, резервациями, куда насильственно загнано коренное население страны — индейцы. М. Харрингтон в книге «Другая Америка» о сельскохозяйственных рабочих пишет: «Эти мужчины и женщины живут нищенской жизнью среди изобилия; они часто ходят голодными, в то время как поля производят больше продуктов, чем когда-либо в истории человечества». Он говорит о зрелище почти средневековой нищеты среди невероятного изобилия.
Газета «Меркурий», издающаяся в Северной Калифорнии, дала уничтожающую характеристику американскому «государству всеобщего благоденствия»: «условия сельской жизни в Пакистане не хуже, чем в некоторых калифорнийских лагерях». Жизнь сотен тысяч людей в самой богатой стране капитализма, самой «процветающей», которую нередко именуют «обществом изобилия», стране далеко шагнувшего научно-технического прогресса, быстро развивавшихся за последние полтора века производительных сил, оказывается на уровне жизни в отсталой, слаборазвитой в экономическом отношении стране, где ручной труд, вол и подобие сохи определяют лицо производительных сил. Не случайно «Экономик тренде» приводит слова одного кочующего рабочего: «Из всех забытых людей мы самые забытые».
Сельскохозяйственные кочующие рабочие выполняю! тяжелую работу, третируются как второстепенные люди. В «АФЛ—СИО ньюс» говорится: «На них окружающее население (речь идет, разумеется, об обуржуазившихся слоях. — А. К.) смотрит с подозрением и враждебностью. Их остерегаются сегодня, завтра их будут осуждать за бедность. Они родились несчастными».
В связи с бедственным положением работающих по найму на фермах, все чаще в США звучит гневный протест-обвинение: «Правительство субсидирует сокращение посевных площадей, но отказывается субсидировать человеческие ресурсы, здоровье и жизнь сельскохозяйственных рабочих».
126


Скученность, антисанитарные условия, изнурительный труд и систематическое недоедание являются причинами особенно высокой заболеваемости и смертности среди сезонных сельскохозяйственных рабочих. В графстве Сагино (штат Мичиган), например, смертность от туберкулеза среди бедняков в 19 раз выше, чем среди постоянных жителей этого штата. В графстве Камерон, в Техасе, где всегда скапливается много кочующих рабочих, детская смер1ность чуть ли не самая высокая в стране (83 на 1000).
За сельскохозяйственными рабочими отрицается право на необходимое медицинское лечение. Фермеры-магнаты относятся к здоровью батраков с полным пренебрежением. За больным скотом ухаживают тщательно и много. Износившиеся средства труда ремонтируют, обновляют. Но вот люди, сельские батраки, даже вне такой заботы. Снашивание их организма в расчет не принимается. Ведь работы по найму ищут сотни тысяч других людей.
В рабочем лагере близ городка Юба проживало 1600 человек, без водопровода, без какого-либо медицинского обслуживания. В лагере свирепствовала дизентерия и заразные кожные заболевания. Больные были почти в каждой семье. Ангина, туберкулез, артрит, астма, болезни сердца здесь носят хронический характер.
Горькую судьбу взрослых в равной мере делят дети, подростки. За ненаемным семейным трудом скрывается либо труд всей семьи на капиталистического фермера, либо труд всей семьи издольщика, когда дети работают на «семейной» арендованной парцелле, а фактически же — на предпринимателя. Так как очень малы заработки, то приходится работать целыми семьями «от мала до велика». Будущее детей батраков, пишет «Нью-Йорк тайме», «сума и посох нищего». «АФЛ — СИО ньюс», следующим образом писал об их безотрадной жизни: «Десятки тысяч подростков пожинают горький урожай ломающего спину труда, болезней, увечья и невежества на полях нашей страны». Сенатор—демократ Г. Уильямс, человек, по буржуазным понятиям, вполне надежный, обследовавший условия жизни молодых сельскохозяйственных рабочих, вынужден был признать, что они — «пасынки» Америки.
В статье, описывающей труд детей в Северной Каро-
727


лине, рассказывается: «Мы увидели десятки детей лет семи на уборке картофеля, под палящим солнцем, обжигающим до волдырей. Заняты они были трудом, тяжелым и для взрослых, работали быстро, как автоматы, без перерыва, роняя капли пота». Что может быть возмутительнее, когда в «процветающей» Америке на плантациях заняты семилетние труженики. И это не какое-то исключение, не редкие единицы. Национальный комитет по вопросам детского труда в отчете за 1961 г. сообщает: «Работают даже семи-восьмилетние дети, хотя им следовало бы учиться или играть, а многие трудятся в условиях, подобных условиям труда в промышленности в начале века. В течение долгих часов, часто от зари до захода солнца, согнувшись, на четвереньках они трудятся, чтобы хоть что-нибудь добавить к скудному доходу своих родителей». Поданным министерства труда, дети и подростки до 16 лет составляют почти пятую часть всех сезонных сельскохозяйственных рабочих.
Дети, работающие по найму на фермах и плантациях хлопка, овощей, фруктов и сахарной свеклы, не знают родительской любви. Все их время, предназначенное для отдыха, учебы, детских утех и забав, отнял тяжелый труд. Они не по-детски серьезны. Много и часто болеют. В связи с этим «Нью-Йорк тайме мэгазин» писал: «Мальчик «родится» на картофельном поле, а его старшая сестренка «умирает» на плантациях спаржи».
В декабре 1949- г. 10 детей кочующих сельскохозяйственных рабочих умерли от истощения в долине Сан-Хуан, в богатой Калифорнии. В сообщении опубликованном в «Нью-Йорке пост», указывалось, что в лагере для сельскохозяйственных рабочих в штате Аризона были найдены 100 умирающих детей: «Чиновник по делам малолетних Джон Томпсон нашел 6 детей, которые не ели в течение 10 дней. Около 100 детей были близки к голодной смерти. У многих из них распухшие животы. Одна семья из четырех человек голодала почти 30 дней...».
Кое-какое законодательство, ограничивающее детский труд в США, есть, но в сельском хозяйстве оно или не применяется, или его применение обращено против сельскохозяйственных рабочих и их детей. Иной фермер соглашается брать детей при условии, если они будут работать совершенно за мизерную плату. Ведь нанима128


тель «рискует», нарушая закон, ограничивающий детский труд.
Бесчеловечный, изнурительный труд детей на плантациях и фермах США приводит к многочисленным несчастным случаям. В Калифорнии, единственном штате США, где ведется статистика детского травматизма, в 1950—1957 гг. свыше тысячи детей и подростков были изувечены вовремя работы по найму на фермах богатых владельцев.
За пролетариями, работающими в сельском хозяйстве США, отрицается право на трудовое и социальное законодательство. «На этих людей не распространяются законы, которые хоть слабо, но защищают других наемных рабочих», — пишет «Нью-Йорк тайме мэгазин». По сообщению профсоюзной печати, средняя зарплата батраков самая низкая в США, значительно ниже современного узаконенного минимума в 1 долл. 15 центов в час. Так, в 1959 г. ока была значительно ниже 80 центов. Во многих районах Арканзаса, сообщает «Рипор- тер», сборщикам хлопка платят всего лишь 30 центов в час, а в Огайо даже 25 центов. В Клинтоне (штат Луизиана) прополыцики хлопка получали 25 центов. Не случайно М. Харрингтон пишет, что сельское хозяйство Калифорнии — богатейшее в стране, а страдания сельскохозяйственных рабочих здесь — наибольшие. В нижней части долины Рио-Гранде в штате Техас некоторые владельцы ферм платили мексиканским рабочим всего 17 центов в час при 60-часовой рабочей неделе.
Лопец Росадо из Пуэрто-Рико работал в штате Нью- Джерси на ферме. За 40 часов работы ему уплатили 5,43 долл. В другой раз за 52 рабочих часа он получил «после вычетов» 5,33 долл. Один из надсмотрщиков избил его так, что он попал в больницу, в связи с повреждениями головы, спины и ног. Когда он вздумал протестовать, ему дали 5 минут, чтобы упаковать пожитки и покинуть лагерь. И таких пуэрториканцев в США многие тысячи. Как видим, заработки «брасерос», пуэрториканских и иных «цветных» рабочих мйзерны.
В конце 50-х годов сельскохозяйственные рабочие- мужчины получали в среднем в год немногим более тысячи долл. У негров эта сумма вдвое ниже.
1,6 млн. семей сельскохозяйственных рабочих получает средний доход 600 долл. Тогда как на одежду' 9 Зак. 99
129


семьи из 4 человек, согласно скромному бюджету Геллера, требуется ежегодно 1000 долл., на питание— 1900, на жилье—800, на медицинское обслуживание—450 долл, и т. д. Как тут сводить концы с концами? — вот тяжелая жизненная дилемма, встающая перед батраками Америки. Но и причитающуюся сельским рабочим заработ ную плату далеко не всегда выплачивают сполна — вычитают разные платежи за посредничество, за жалкое жилье, за испорченные продукты, за доставку к месту работы.
Сколь чудовищно и неимоверно ограбление сельскохозяйственных рабочих США свидетельствуют данные «Экономик тренде». После второй мировой войны производительность труда в американском сельском хозяйстве в расчете на один человеко-час возросла на 125%, а реальный доход сельских пролетариев — только на 6%. Не случайно доля заработной платы в стоимости продукции крупнейших ферм в 1945—1959 гг. упала с 18% до 9%. Вот основа несметных прибылей сельскохозяйственных корпораций и крупных фермеров. Это нещадная, безудержная эксплуатация. Даже по сравнению с рабочим, занятым в промышленности, средняя почасовая заработная плата сельского пролетария, превышавшая 2/з доходов первого в 1930 г., в 1947 составляла почти 7г, а в 1959 г. — немногим более 7з.
Сельскохозяйственные рабочие не имеют права на отпуск, обеспечение в старости. Их нередко лишают избирательных прав. Ведь во многих штатах США существует так называемый ценз грамотности, ценз оседлости, к избирателям предъявляется требование уплатить специальный налог. Сельскохозяйственные рабочие США по существу вне профсоюзов. Несколько лет назад трое мексиканцев из числа кочующих рабочих в штате Мичиган пытались организовать своих собратьев. Но тщетно. Сами они были арестованы. Их даже не разрешили отдать на поруки и незамедлительно выслали в Мексику. Когда организационный комитет профсоюза сельскохозяйственных рабочих в Империал-велли (к югу от Стоктона) в разгар уборки салата объявил забастовку, владельцы плантаций прибегли к тактике «упразднения» профсоюза. На следующее утро появились шерифы и хорошо вооруженные охранники. Бастующих избивали и бросали в тюрьму. Понятно, почему сельских пролета130


риев США называют «отверженными американцами», «наиболее эксплуатируемыми».
Даже сенатская подкомиссия, члены которой не «страдают» ни человеколюбием, ни просто вниманием к людям труда, по поводу жизни сельских батраков Америки была вынуждена заключить: «Это самое отвратительное растрачивание человеческих ресурсов. Тяжелая судьба кочующего рабочего и членов его семьи является обвинением против всех нас». Бывший министр труда Митчелл, выступая по телевидению о горестной участи сельскохозяйственных рабочих, заявил: «Я думаю, что существует огромная масса людей, которых мы называем «изгои Америки». Эти люди, рабочие, их жены и дети, вопиют о помощи. Их судьба — позор для Америки». Э. Мэрроу, ведущий комментатор телевидения и режиссер, создал потрясающий документальный кинофильм «Урожай позора» о тяжком труде и неимоверных страданиях батраков Америки. Однако ныне этому разоблачительному фильму ставятся многочисленные рогатки на пути к зрителю.
Но любое требование сельских батраков Америки, даже самое слабое, повысить их жизненный уровень, улучшить положение наталкивается всякий раз на упорное сопротивление крупных фермеров и промышленных компаний, занятых переработкой продуктов сельского хозяйства. Буржуазная пресса стремится доказать, что в таком случае американский мелкий и средний фермер будет уничтожен. Даже один из печатных органов АФТ-КПП вынужден признать, что такие утверждения— «лицемерная ложь». И это совершенно очевидно. Прежде всего 53% ферм в США не используют наемкой рабочей силы. А если учесть очень редкое привлечение рабочей силы многими другими фермами, то 86% всех ферм, замечает «Экономик тренде», по существу обходятся без привлечения рабочей силы по найму. Таким образом, только седьмая часть всех американских фермеров, но фермеров крупнейших, нанимает батраков. 2% фермеров, в основном миллионеров, нанимали половину американских сельскохозяйственных рабочих.
Вот о их-то прибылях и доходах печется буржуазная пропаганда. В одной из статей в «Экономик тренде» говорится, что положение мелкого и среднего фермера подрывается в силу использования донёльзя дешевого труда 9* 131


батраков: «Деградация наемного сельскохозяйственного рабочего имеет своим неизбежным следствием снижение стоимости труда семейной фермы и ее дохода». Как видим, мелкому фермеру грозит уничтожение не потому, что устраняется наемный труд в сельском хозяйстве, а, напротив, ввиду его расширяющегося применения. Вот почему ежегодно десятки, а то и сотни тысяч фермеров разоряются и вымываются из сельского хозяйства, ибо крайне низко оплачиваемый труд батраков резко снижает конкурентоспособность массы сельских хозяев. Если последним грозит полное уничтожение в силу широкого распространения наемного труда, то наличие большой армии наемных рабочих представляет для крупных фермеров и корпораций, орудующих в сельском хозяйстве, несомненную выгоду.
В связи с бедственным положением сельскохозяйственных рабочих в США все чаще раздаются голоса, что надо думать не о так называемом корпусе мира для других стран, где его члены выполняют далеко не мирные функции, а о подлинном корпусе мира для своей страны, о решении проблем образования, медицинского обслуживания, улучшения жизни кочующих рабочих, индейцев, молодежи и т. д.
Но как бы ни был придавлен социальным гнетом и ярмом чудовищной эксплуатации американский сельскохозяйственный рабочий, он начинает протестовать, действовать. Чтобы успешно бороться, сельские пролетарии Америки создают собственные организации, начинают объединяться в профсоюзы. Забастовки, пикетирование, демонстрации используются все чаще и 'шире в борьбе нищеты против богатства, голода против роскоши. На плантациях и фермах, где зреет богатый урожай фруктов, хлопка, табака, риса, сахарной свеклы, овощей, выращенных тяжелым трудом сельскохозяйственных рабочих, зреют и гроздья гнева.


11. 	В ОГНЕ КЛАССОВОЙ борьбы
В послевоенное время буржуазные публицисты, пропагандисты и все те, кто призван «налаживать» отношения между трудом и бизнесом, утверждают, что классовая борьба в странах капитализма идет на убыль. Они заявляют, будто происходит слияние классов и сглаживание противоречий между ними, твердят, что само учение о классовой борьбе устарело. Им вторят отцы церкви, реакционные профсоюзные лидеры, раболепствующие перед крупным капиталом. Широко проповедуется «свободное предпринимательство», «равенство возможностей» для всех.
Всячески распространяется версия об «экономическом гуманизме», согласно которой в современном капиталистическом обществе якобы возобладали «человеческие отношения», произошло «духовное» перерождение капиталистов. Больше того, защитники капитализма заявляют, что рабочие становятся «совладельцами» предприятий, «капиталистами». Не желая видеть углубления социальных контрастов, некоторые буржуазные идеологи уверяют, что произошла «революция в доходах», которая означает, что в США идет процесс выравнивания доходов всех групп населения. Но доказывать перерождение американского империализма — тщетная попытка. Никакой «трансформации» капитализма не произошло.
В США налицо классовая борьба, принимающая временами особенно острый характер. Ее источники — вопиющее экономическое и социальное неравенство, растущая необеспеченность трудящихся, а то и прямое ухудшение их жизненного уровня. Научные положения марксизма-ленинизма о классовой борьбе в странах капитала непоколебимы. Они получают все новые и новые подтверждения в современной обстановке.
Классовые антагонизмы не минуют главную страну 133


империализма. Перед лицом социальных конфликтов, происходящих в Соединенных Штатах, особенно очевидно банкротство буржуазных теорий «классовой гармонии». Рабочее движение в США давно стало большой силой. На политику предпринимателей и правительства рабочий класс отвечает не пассивной покорностью, а организацией стачечных боев, демонстрациями, укреплением своих рядов. Социальная база классовой борьбы народа против монополий расширяется.
При оценке сил рабочего класса целесообразно исходить из расчетов, сделанных известным американским экономистом Будишем и газетой «Уоркер». В 1960 г. среди гражданской рабочей силы США было 35 млн. рабочих, занятых физическим трудом или получающих зарплату, и 25 млн. служащих. Из этих 25 млн. служащих 5 млн. всякого рода предприниматели, надсмотрщики на производстве, крупные чиновники, высшие служащие корпораций — верхняя прослойка, безусловно, буржуазная по своему образу жизни и мировоззрению, в то время как 20 млн. — это рабочие в любом смысле слова,— пишет газета «Уоркер». Таким образом, рабочий класс США составляет, по оценке газеты, 55 млн. человек. Удельный вес работников, получающих зарплату и жалование среди нефермерского населения, увеличился с 83% в 1923 г. до 87% в 1960 г.
В капиталистическом обществе США имеются два главных класса: буржуазия и пролетариат. Крупная буржуазия представляет ничтожное меньшинство населения, а пролетариат — огромное подавляющее большинство.
Американский рабочий класс мог бы добиться крупных завоеваний, если бы не те большие трудности, которые переживает профсоюзное движение в США.
В целом в США примерно 18 млн. членов профсоюзов. Это примерно четверть всей рабочей силы страны, а если исключить занятых в сельском хозяйстве, то около трети. Число членов профсоюзов осталось по существу на уровне 1953 года. В крупнейшем профсоюзном объединении страны АФТ-КПП насчитывается 136 профсоюзов с 13 млн. членов. Прекращение количественного роста профсоюзов (в 1958 г. в них было 34% рабочих, в 1960г.—32%) и сокращение числа членов в АФТ-КППнемало связано с политикой «холодной войны», исключением из этого объединения ряда профсоюзов, применением 134


реакционного закона Тафта—Хартли, маккартистской истерией и охотой за «ведьмами». Большие возможности американского профсоюзного движения не реализуются в связи с тем, что власть в них принадлежит реакционным лидерам, играющим в рядах рабочего класса страны роль, равнозначную правым социал-демократам в западноевропейских странах.
Руководство АФТ-КПП ведет трудящихся США по неправильному пути, скатывается на дорогу компромиссов с крупным капиталом, оно не способно возглавить активные действия рабочего класса. Оно остается ярым сторонником «холодной войны», стоит в стороне ог борьбы негров. У крупнейшего профсоюзного объединения США нет политической программы или плана действия. Его экономическая программа в основном не идет дальше требований об отдельных улучшениях социального законодательства, принятого еще при «новом курсе» в 30-х годах. Что касается борьбы за демократические права народа, то и здесь лидеры АФТ-КПП явно вне этого движения. Между руководящей верхушкой, обуржуазившейся по своему социальному положению, и рядовыми членами профсоюзов лежит глубокая пропасть.
Разобщенность пролетариата США, руководимого махровыми антикоммунистическими лидерами, бездеятельными, когда речь идет об .интересах трудящихся, послужила одной из причин многих поражений рабочего класса в последние годы. Однако добровольно сойти с пагубного для рабочего движения пути профсоюзные боссы не собираются. Они не пытаются найти ответы на кардинальные проблемы рабочего движения. Но под давлением масс многие руководители профсоюзов начинают открыто не соглашаться с официальной линией руководства АФТ-КПП. Значительное количество стачек в США возникает стихийно, без ведома и согласия профсоюзных лидеров, а то даже зачастую и вопреки их запрещениям.
Организационному единению пролетариата, дальнейшему развертыванию его классовой борьбы противостоит буржуазное государство США. По указке крупного капитала оно урезывает права рабочих, все больше ужё- сточает антирабочее, антидемократическое законодательство, наступает на профсоюзы, преследует верного защитника интересов трудящихся — Коммунистическую партию США. Монополистический капитал принимает 135


все новые и новые карательные меры по отношению к трудящимся, ко всем прогрессивным силам. В США принят ряд антирабочих законов в дополнение и к без того «богатому» арсеналу средств антинародного законодательства. В 1947 г. принят закон Тафта—Хартли, резко ограничивающий право на забастовки и участие профсоюзов в политической жизни, в 1950 г. — закон Маккарэна—Вуда «О внутренней безопасности», направленный против компартии и других прогрессивных организаций. Эти законы явились прямым покушением на демократические и социальные права американского рабочего класса. Четырьмя годами позже был принят еще более реакционный акт «О контроле над коммунистической деятельностью». Этим законом устанавливалось, что американская компартия лишается права на участие в общественной жизни. В 1959 г. утвержден закон Лен- дрэма—Гриффина, обеспечивающий правительству контроль над профсоюзными органами. Этот акт представляет новый вызов монополий американскому пролетариату.
В последние годы с новой силой возобновилось преследование компартии. От коммунистов, наиболее последовательных борцов за интересы трудящихся, требуют регистрации в качестве «агентов иностранной державы», требуют, чтобы коммунисты оклеветали самих себя. Авторы закона Маккарэна, на основе которого преследуется компартия, по существу исходят из того, что ни одного коммуниста в США не должно быть на свободе. Фактически компартия в стране хваленых буржуазных свобод поставлена вне закона; Но ни репрессии, ни клевета, ни насилие не могут сломить стойкого духа и мужества американских коммунистов, участников негритянского движения, пролетариата и всех тех, кто в трудных условиях ведет борьбу за насущные интересы людей труда, против монополий, за полное и немедленное равенство для негров во всех областях жизни, за социальный прогресс, демократию и мир.
Преследование, арест, тюрьма за отстаивание интересов людей труда — распространенное в США явление. В 1960 г. в тюрьму было брошено немало людей без обвинения в каком-либо преступлении. 6 человек, ссылавшихся на свободу слова, религии и собраний, были приговорены в 1960 г. к различным срокам тюремного
136


заключения и крупным штрафам. Апхаус, 69-летний священник из Нью-Хейвена, отбыл годичное тюремное заключение за то, что отказался сообщить имена членов «Всемирного братства», директором которого он был. Даже «Нью-Йорк тайме» писала: «Пока У. Апхаус будет находиться в тюрьме, сознание многих американцев будет неспокойным...».
Доктор Дэвис, бывший преподаватель Мичиганского университета, за отказ отвечать перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности о его политических взглядах и связях отбыл 6 месяцев в каторжной тюрьме. Он был уволен из университета. Деятельность этой комиссии Дэвис назвал «политической инквизицией». Морис Тревис, бывший секретарь-казначей Объединенного профсоюза горняков металлорудной промышленности и плавильщиков, был признан виновным в том, что подписал письменное показание о принадлежности к коммунистической партии, и был приговорен к 8 годам тюрьмы и 4 тыс. долл, штрафа. 8 других руководителей профсоюза были осуждены по делу о «заговоре» только потому, что они представили, по мнению суда, ложные письменные показания о непринадлежности к коммунистической партии. Всех их приговорили в марте 1960 г. к полутора—трем годам тюремного заключения и 1,5—2 тыс. долларов штрафа каждого. Ежегодно происходит бесчисленное множество подобных случаев покушения на остатки демократии в США.
Наступление на жизненные права трудящихся вызывает резкое обострение социальных противоречий между трудом и капиталом, нарастание классовой борьбы.
Борьбу против гнета монополий американский пролетариат ведет в благоприятных внешних условиях. Своими успехами и завоеваниями он во многом обязан притягательной силе примера социализма. Успехи социалистического содружества вынуждают буржуазию идти на некоторые уступки требованиям рабочих.
Нельзя не вспомнить слов, сказанных H. С. Хрущевым; «Достижения социалистических стран воодушевляют трудящихся капиталистических стран на борьбу против эксплуататоров и в то же время вынуждают буржуазию, стремящуюся сохранить свое господство, делать уступки социально-экономического характера». Прав был известный американский писатель Теодор Драйзер, когдавсвя- 137


зи с появлением в США социального законодательства в 30-х годах писал: «За все это я благодарю Маркса и красную Россию».
Но в американском рабочем движении есть факторы, которые обусловливают его сравнительное отставание, тормозят распространение социалистического сознания, расширение классовой борьбы.
В частности, сравнительно высокий уровень жизни, обуржуазивание части рабочего класса, предательская деятельность профсоюзной верхушки, разгул маккартизма породили среди части американских рабочих апатию, неверие в борьбу пролетариата. Как отмечал У. Фостер, американское рабочее движение, будучи сравнительно сильным в экономическом отношении, еще слабо в других важных отношениях — идеологическом, организационном, политическом.
Несмотря на это, Соединенные Штаты выступают не только как страна бедствий и лишений многих ' миллионов, но и Америка борющаяся, страна больших классовых битв, великих надежд людей труда.
Организованные рабочие США борются за увеличение заработной платы, за сокращение длительности трудовой недели. Они требуют воплощения в жизнь лозунга «30—40—60». Эти цифры означают введение 30-часовой рабочей недели с тем, чтобы в условиях капиталистической механизации и автоматизации обеспечить сокращение безработицы при сохранении нынешней оплаты за труд, т. е. за 40-часовую неделю. «60» означает снижение пенсионного возраста с нынешних 62 (для женщин) и 65 (для мужчин) до 60 лет. Рабочий класс США требует увеличения пособий увольняемым, общего улучшения системы социального обеспечения и расширения медицинского обслуживания за счет бюджета. Рабочие США протестуют против дороговизны, «замораживания» заработной платы, непомерных налогов и т. д.
Требования американского рабочего класса носят в основном экономический характер. Но, добиваясь простого улучшения условий жизни, пролетариат поднимается все больше до осознания своей исторической роли. Экономическая борьба все явственнее дополняется элементами борьбы политической, в частности рабочие транспортники требуют национализации основных транс138


портных средств в США. Вес чаще выступления за отмену реакционных, драконовских законов Маккарэна, Тафта—Хартли, Смита с требованиями расширения гражданских прав, ликвидации позорной комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, против вмешательства в дела Кубы, против милитаризации, испытаний ядерного оружия.
Рабочие США отстаивают свое право бороться, выступают за боевое профсоюзное движение, за безоговорочное равноправие негритянского народа, против маккартизма, за претворение в жизнь билля о правах человека и т. д. Борьба в защиту демократии, против усиления реакции и угрозы фашизма дополняется борьбой против угрозы новой мировой войны, за разоружение, за всеобщий мир.
Все энергичнее предъявляя политические требования, американские прогрессивные силы устраивают демонстрации, марши мира, проводят массовые митинги, пикетирование, апеллируют к членам конгресса.
В борьбу за демократию, за мир, против монополий все активнее включается и негритянское население США. Негры требуют полного и немедленного равенства во всех областях жизни. Ведь и поныне в США свирепствует жестокая расовая дискриминация.
Негры в наибольшей степени страдают от всевозможных ограничений. Им отказано даже во многих куцых демократических правах, которыми пользуется белое население.
Лицо трудовой Америки, особенно той, которая страдает от необеспеченности и хронической, массовой безработицы, от расовой дискриминации, становится все более гневным.
По сравнению с довоенным периодом число забастовок в США значительно увеличилось. В последние 17 лет средняя продолжительность забастовок удвоилась, заметно возросло число участников и количество потерянных человеко-дней. 20—25 лет назад в США ежегодно бастовало в среднем немногим более 1 млн. человек, а в первое послевоенное десятилетие свыше 2,7 млн. ежегодно, в последующие годы число бастующих значительно выше, чем перед второй мировой войной. Многие послевоенные стачки отличаются массовостью, организованностью и длительностью.
139


В 1958 г. в США было 3,7 тыс. забастовок, в них участвовало около 2,1 млн. рабочих и было потеряно 24 млн. человеко-дней. Забастовки 1958 г. были более продолжительными, чем выступления предшествующего года. Наиболее значительными были 10 забастовок, в каждой из которых участвовало более 10 тыс. рабочих. В забастовке рабочих по пошиву дамских шляп, первом общенациональном выступлении в истории этой промышленности, участвовало около 22 тыс. человек. Пять дней не приступали к работе 105 тыс. портных. На Гавайских островах профсоюз портовых грузчиков и складских рабочих после 126-дневной забастовки подписал трехгодичный договор, охвативший 13,5 тыс. рабочих. Борьба автомобилестроителей и каролинских текстильщиков в 1958 г. длилась 8 месяцев, водители и механики в Массачузетсе бастовали лишь на месяц меньше.
Крупными и острыми классовыми конфликтами отмечен 1959 г. В результате забастовок было потеряно 69 миллионов человеко-дней, почти в три раза больше, чем 1958 г. Большинство забастовок носило исключительно упорный характер. 1098 выступлений длились более месяца, в том числе 221 — более трех месяцев. В этой 221 стачке приняло участие 609 тыс. человек, было потеряно 48,2 млн. человеко-дней. Стачечники не выходили на работу в среднем 37 дней.
Крупнейшим событием классовой борьбы пролетариата США явилась забастовка сталелитейщиков 1959 г. 510 тыс. рабочих на металлургических заводах, где производится 9/ю всей стали в стране, прекратили работу. Стачка была особенно упорной. Если в 1949 г. металлурги бастовали 42 дня, в 1952 г. — 55 дней, то в 1959 г. они не приступали к работе 116 дней. Атаку стальных магнатов против рабочего класса удалось сорвать. Эта забастовка показала крепнущую солидарность всех рабочих страны, в самый ее разгар 13,5 млн. рабочих приняли решение отчислить в фонд помощи стачечникам свой часовой заработок.
Острота конфликтов в промышленности США, упорство бастующих объясняются наступлением монополий на жизненные права трудящихся. В стальной промышленности оно особенно очевидно. Крупнейшая компания «Юнайтед Стейтс стил» за час работы одного металлурга получила чистой прибыли в 1939 г.— 13 центов, а 140


в 1959 г. — 2 долл. 28 центов, это в 17 с лишним раз больше, чем перед войной. В целом прибыли монополий, полученные за счет усиления эксплуатации рабочего класса, составляющие ежегодно 6 млрд. долл, в 1929— 1940 гг., возросли до 51 млрд. долл, в 1961 г. Соответствующая цифра для 1962 г. оценивается в 57—58 млрд, долл. Это в 10 раз выше, чем перед второй мировой войной, вчетверо, — чем в пору войны. Зато зарплата рабочих подвержена всем превратностям, обычным при капитализме.
Конфликт в металлургической промышленности еще раз воочию обнажил лживость теории «классового сотрудничества». Нет рисуемой апологетами капитализма идиллической картины «мирных» отношений между трудом и капиталом. Пропаганде классового мира нанесен сильный удар. А ведь еще совсем недавно распространялась лживая теорийка, будто сталелитейные заводы — «совместная собственность» капиталистов и рабочих. Бои в стальной промышленности говорят о большой потенциальной силе американского рабочего движения.
Затяжной характер носила забастовка на 8 заводах «Белл эйркрафт корпорейшн». 4 месяца бастовали 13 тыс. рабочих-стекольщиков. Год не приступали к работе текстильщики Гендерсона. В 1959 г. в течение 129 дней боролись горняки в штате Кентукки. 59 тыс. рабочих резиновой промышленности бастовали более 3 месяцев. В 1960 г. 5 месяцев не приступали к работе 17 тыс. рабочих-судостроителей. Ни потеря заработной платы, ни сбережений (у тех, у кого они есть), ни недоедание, а то и голод не останавливают бастующих.
В 1960 г. состоялось 3333 забастовки. В них приняли участие более 1,3 млн. рабочих. Число забастовочных человеко-дней превысило 19 млн. (по сравнению с 16,5 млн. в 1957 г.). Среди стачек этого года в 16 участвовало больше 10 тыс. рабочих в каждой. 201 выступление длилось более 3 месяцев.
Этот год был периодом, когда бастовали рабочие ряда военнопромышленных концернов, автомобильных заводов, верфей. В сентябре остановилось движение на крупнейшей железнодорожной магистрали, обслуживающей 13 штатов. Затем забастовали рабочие одной из крупнейших корпораций США «Дженерал электрик». Наряду с требованиями повышения заработной платы 141


бастующие в I960 г. добивались сохранения и расширения прав профсоюзов.
В 1961 г. произошло 3367 стачек с числом участников почти 1,5 млн. Это примерно на 10% больше, чем в предыдущем году. Промышленностью за 1961 г. было потеряно 16,3 млн. человеко-дней. Основные требования бастующих — улучшение условий труда по новым коллективным договорам, запрещение расовой дискриминации при найме, сокращение рабочей недели без снижения зарплаты, запрещение принудительной сверхурочной и ночной работы.
Около месяца в начале 1961 г. бастовали 70 тыс. рабочих на 50-ти заводах крупнейшей электротехнической корпорации США «Дженерал электрик». Но бастующие потерпели поражение, их требования были отвергнуты. В 1961 г. в США состоялись 3 крупнейшие общенациональные забастовки. В июне прекратили работу 82 тыс. моряков торгового флота. Стачечники требовали увеличения заработной платы и улучшения условий труда. Осень ознаменовалась двумя мощными выступлениями против автогигантов «Дженерал моторе» и «Форд моторе», в которых число участников достигло 400 тыс. На две недели приостановилась работа почти на 100 заводах «Дженерал моторе» из 129. Выпуск легковых и грузовых автомобилей этим крупнейшим автомобильным концерном полностью прекратился. Хозяева были вынуждены уступить ряду требований бастующих. В октябре прекратили работу 120 тыс. фордовских рабочих с 88 заводов.
Крупные классовые столкновения в 1961 г. произошли в строительной промышленности, машиностроении и на транспорте США. Многие другие, менее крупные забастовки 1961 г. отличались ожесточенностью и упорством стачечников. Но все же несколько замедленное развертывание забастовочного движения в 1961 г. объясняется, в частности, тем, что правительство Кеннеди с помощью обещаний и некоторых ловких мошеннических ходов посеяло немало иллюзий среди части рабочих, побудив многих занять позицию выжидания. Не последнюю роль здесь сыграло и соглашательство продажных профсоюзных лидеров.
1962 г. ознаменовался многими классовыми выступлениями рабочего класса, ряд из которых был острым, 142


затяжным. Число забастовок достигло 3550, то есть было на 5% больше, чем в 1960 и 1961 году. В этом году в забастовках участвовало рабочих меньше, чем за ряд предвоенных лет, но в среднем каждым забастовщиком было потеряно по 15,2 рабочих дня, т. е. больше чем в 1961 г., когда на каждого участника приходилось 11,2 потерянного рабочего дня. По упорству бастующих за последние 10 лет лишь 2 года не уступают 1962 г.
В январе вспыхнула забастовка 6,5 тыс. рабочих на предприятиях компании «Студебеккер-Паккард корпо- рейшн» в штате Индиана. А ведь еще за несколько месяцев до забастовки положение на предприятиях «Студебеккер» буржуазная пресса преподносила как законченное воплощение «американского образа жизни». Эта фирма рисовалась мирной обителью классового сотрудничества. В связи с забастовкой завод закрылся на полтора месяца. А «сотрудничество» труда и капитала демонстрировалось с помощью полицейских патрулей, разгона пикетов и слезоточивого газа.
Через 2 недели после начала забастовки рабочих фирмы «Студебеккер» закончилась восьмидневная забастовка 9 тыс. электриков, занятых на строительных и ремонтных работах в Нью-Йорке. Рабочие добились удовлетворения своих требований о сокращении рабочего дня и повышения заработной платы. В феврале в штате Нью-Джерси прекратилось движение автобусов, которыми пользуется миллион пассажиров,— забастовали 5600 механиков, ремонтных рабочих и водителей автобусов. Спустя 10 дней начали забастовку 11 тыс. рабочих автомобильной компании «Эллис Чалмерс мэнюфэкчу- ринг», требуя повышения зарплаты.
Март 1962 г. ознаменовался забастовкой 12 тыс. моряков Тихоокеанского побережья. В апреле объявили забастовку 30 тыс. преподавателей, требовавших повышения заработной платы и улучшения условий труда. Немного позже в результате 57-дневной забастовки строительные рабочие штата Калифорния завоевали право на отпуска и пенсии по старости, а также добились незначительного повышения заработной платы.
В июле бастовало более 40 тыс. работников нью- йоркских больниц, в основном негры и пуэрториканцы. 1 августа забастовка рабочих двух крупнейших американских компаний парализовала работу 22 заводов.
143


В конце месяца в связи с забастовкой железнодорожников прекратилось движение на третьей по величине в США железнодорожной магистрали «Чикаго энд Норту- эстерн систем». Спустя месяц это классовое выступление рабочих окончилось победой бастовавших. В сентябре бастовали фермеры на Среднем Западе, отказываясь продавать скот по низким ценам, устанавливаемым монополиями. Октябрь ознаменовался стачкой 75 тыс. докеров Восточного побережья. В конце следующего месяца в связи с крупной забастовкой остановились предприятия компании «Локхид эйркрафт корпорейшн», производящих баллистические ракеты «Поларис». В начале декабря впервые за 65 лет существования профсоюза печатников началась забастовка 20 тыс. рабочих ряда крупнейших газетных типографий. Она длилась 114 дней и окончилась победой бастующих.
Забастовка в январе 1963 г. транспортников Филадельфии остановила движение, которым обслуживалось около миллиона человек. Деловая жизнь этого большого города США была парализована. В апреле завершилась четырехмесячная забастовка работников кливлендских газет. 1963 год по размаху классовых выступлений не уступает предыдущим годам. Газета «Уоллстрит джорнэл» в номере от 15 января 1963 г. сообщила, что «холодные отношения, установившиеся нынешней зимой между работниками и компаниями угрожают сохраниться ца протяжении большей части 1963 г.».
Последние полтора — два года характеризуются учащением случаев поражения забастовщиков. Крупный капитал начинает все новые и новые контратаки, переходя в наступление и сводя на нет многие уступки рабочему классу, добытые в тяжелой, порою кровавой борьбе. В США, как и в других странах капитала, забастовки подавляются с необычайной жестокостью. Сенатор Дуглас признал, что только за несколько последних лет было убито 45 бастующих. Но упорная борьба трудящихся продолжается.
Жизнь показывает, что пролетариат США — не только класс страдающий, но и класс, отстаивающий свои права, главная сила американского народа в борьбе за лучшее будущее, за социализм, за мир.