/
Автор: Гиппенрейтер Ю.Б. Романов В.Я.
Теги: психология общая психология психика и сознание высшая нервная деятельность как физиологичная основа психики
ISBN: 5-88711-274-Х
Год: 2006
Текст
ч // \
Психология
индивидуальных
различий
Министерство образования Российской Федерации
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ ОБРАЗОВАНИЯ
индивидуальных
различий
Под редакцией
Ю. Б. Гиппенрешпер и В. Я. Романова
Рекомендовано Советом по психологии УМО
по классическому университетскому образованию
в качестве учебного пособия для студентов
высших учебных заведений, обучающихся
по направлениям и специальностям психологии
ЧеРо
НОУ Московский
психолого-социальный институт
Москва
2006
УДК 159.9(075.8)
ББК 88.3-я 73
П86
Правильно читать
ISBN 5-88711-274-3
Психология индивидуальных различий /Под редакцией Ю. Б. Гип-
П86 пенрейтери В. Я. Романова. — М.: ЧеРо, МПСИ, 2006.— 776 с. —
(Серия: Хрестоматия по психологии).
. ISBN-5-8871П274-Х
Пособие продолжает серию переизданий хрестоматий по общей психо-
логии. В книге даются основные понятия, раскрываются задачи, проблемы
и методы психологии индивидуальных различий, основные закономерности
и факты. По сравнению с первым изданием шире представлены современ-
ные исследования по дифференциальной психологии.
Издание предназначено для студентов, аспирантов и научных работни-
ков психологических факультетов университетов и вузов, а также для всех
читателей, интересующихся вопросами психологии индивидуальных раз-
личий.
ISBN 5-88711-274-Х
© Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романов, 2000-2006 г.
© ЧеРо, 2000-2006 г.
Содержание
Предисловие ко второму изданию .................... 6
Предисловие к первому изданию...................... 7
Часть первая. ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ, ЗАДАЧИ, ПРОБЛЕМЫ И МЕТОДЫ
ДИФФЕРЕНЦИАЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
А. Анастази
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ ...................... 13
С. Л. Рубинштейн
СПОСОБНОСТИ ...................................... 20
С. Л. Рубинштейн
ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР ........................... 40
Т. Шибутани
РАЗВИТИЕ ЛИЧНОЙ НЕПОВТОРИМОСТИ ................. 69
А. Н. Леонтьев
ИНДИВИД И ЛИЧНОСТЬ................................ 92
А. Адлер
СТИЛЬ ЖИЗНИ....................................... 98
А. Адлер
ОШИБОЧНЫЙ СТИЛЬ ЖИЗНИ: ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ ............ 107
Л. С. Выготский
К ВОПРОСУ О ДИНАМИКЕ ДЕТСКОГО ХАРАКТЕРА.......... 116
В. С. Мерлин
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СТИЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЕГО
СИСТЕМООБРАЗУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ...................... 128
Е. А. Климов
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СТИЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ............... 140
М. Мид
ЧАМБУЛИ: ПОЛ И ТЕМПЕРАМЕНТ ...................... 144
И. С. Кон
ПСИХОЛОГИЯ ПОЛОВЫХ РАЗЛИЧИЙ ..................... 154
И. П. Павлов
ОБЩИЕ ТИПЫ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЖИВОТНЫХ И
ЧЕЛОВЕКА ........................................ 160
Б. М. Теплое
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ВОПРОСА О ТИПАХ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА И МЕТОДИКА ИХ ОПРЕДЕЛЕНИЯ . 163
Б. М. Теплое
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ И ИХ
ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПСИХОЛОГИИ.......................... 172
1*
3
В. Д. Небылицын
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ
ПСИХОФИЗИОЛОГИИ............................... 179
К. М. Гуревич
ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО И БИОЛОГИЧЕСКОГО В
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОФИЗИОЛОГИИ.............. 194
С. Л. Рубинштейн
ПРОБЛЕМА СПОСОБНОСТЕЙ И ВОПРОСЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ
ТЕОРИИ........................................ 200
Н. Д. Левитов
ПРОБЛЕМА ХАРАКТЕРА В СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ..... 210
Р. Мейли
ФАКТОРНЫЙ АНАЛИЗ ЛИЧНОСТИ....................... 215
И. В. Равич-Щербо
ИССЛЕДОВАНИЕ ПРИРОДЫ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ
МЕТОДОМ БЛИЗНЕЦОВ............................. 233
М. К. Акимова
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ТЕСТЫ ......................... 255
Часть вторая. СПОСОБНОСТИ, ТЕМПЕРАМЕНТ, ХАРАКТЕР
Б. М. Теплое
СПОСОБНОСТИ И ОДАРЕННОСТЬ ...................... 262
Р. Левонтин
УМСТВЕННЫЕ СПОСОБНОСТИ.......................... 273
К. Г. Юнг
ФЕНОМЕН ОДАРЕННОСТИ ............................ 294
Н. С. Лейтес
ОДАРЕННЫЕ ДЕТИ.................................. 304
И. Кант
О ТЕМПЕРАМЕНТЕ.................................. 313
Стендаль
КЛАССИФИКАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА.......................... 318
В. Вундт
ТЕМПЕРАМЕНТЫ.................................... 341
Э. Кречмер
ТЕОРИЯ ТЕМПЕРАМЕНТОВ ........................... 343
В. Д. Небылицин
ТЕМПЕРАМЕНТ .................................... 352
В. С. Мерлин
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТЕМПЕРАМЕНТА............. 360
А. Г Ковалев, В. Н. Мясищев
ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР ......................... 367
4
Б. Г. Ананьев
СТРОЕНИЕ ХАРАКТЕРА................................. 372
Часть третья. ТИПОЛОГИИ И АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА
3. Фрейд
ПСИХОАНАЛИЗ И УЧЕНИЕ О ХАРАКТЕРАХ.................. 379
к. Г. Юнг
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТИПЫ .............................. 404
Э. Кречмер
СТРОЕНИЕ ТЕЛА И ХАРАКТЕР......................... 425
Ю. Б. Гиппенрейтер, В. Я. Романов
ПСИХОЛОГИЯ КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ
у У. ШЕЛДОНА .................................. 456
У. Шелдон
АНАЛИЗ КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ
ПО БИОГРАФИЧЕСКИМ ДАННЫМ ...................... 461
А. Ф. Лазурский
КЛАССИФИКАЦИЯ ЛИЧНОСТЕЙ............................ 472
Э. Фромм
ХАРАКТЕР ........................................ 492
П. Б. Ганнушкин
КЛИНИКА ПСИХОПАТИЙ: ИХ СТАТИКА, ДИНАМИКА, СИСТЕМАТИКА.
НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ И ДАННЫЕ........... 535
К. Леонгард
АКЦЕНТУИРОВАННЫЕ ЛИЧНОСТИ.......................... 585
А. Е. Личко
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЙ «ПСИХОПАТИИ» И
«АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА» ....................... 664
А. Е. Личко
ТИПЫ ПСИХОПАТИЙ.................................... 667
И. Бриггс-Майерс, М. X. Мак-Колли, А. Л. Хэммер
ТИПОЛОГИЯ МАЙЕРС-БРИГГС (пер. Ю. Б. Гиппенрейтер) . 754
Предисловие ко второму изданию
Настоящий выпуск хрестоматии посвящен психологии
индивидуальных различий. Мы сохранили структуру первого изда-
ния аналогичного выпуска. Однако в каждый раздел включены суще-
ственные дополнения.
Первый раздел «Основные понятия. Задачи, проблемы и методы
дифференциальной психологии» пополняется отрывками из учебной
литературы (С. Л. Рубинштейн «Способности», «Темперамент и харак-
тер» и Т. Шибутани «Различия личной неповторимости»), яркими тек-
стами А. Адлера об индивидуальном стиле жизни и М. Мид о соотноше-
нии пола и темперамента на материале этнографических исследований,
а также оригинальными текстами отечественных психологов: извест-
ной работой Л. С. Выготского о детском характере, В. С. Мерлина об
индивидуальных стилях деятельности.
Второй раздел хрестоматии — «Способности, темперамент, харак-
тер» — расширен за счет отрывков из работ К. Г. Юнга («Феномен ода-
ренности»), В. Вундта («Темперамент»), Э. Кречмера («Теория темпера-
ментов»). В статье Левонтина дается подробный анализ состояния про-
блем и методов диагностики умственных способностей. В отрывках из
книги Стендаля даются прекрасные психологические описания темпера-
ментов.
Больше всего расширен третий раздел — «Типологии и акцентуа-
ции характера». В него включены психоаналитическая классификация
характера 3. Фрейда, дополнительный материал из работы Э. Кречмера,
оригинальные тексты Э. Фромма. Благодаря издательским возможнос-
тям нам удалось поместить более полное изложение типологии Юнга и
описания акцентуаций характера Личко. Специально для данной хрес-
томатии подготовлен материал по типологии Майерс-Бриггс, которая в
настоящее время получила широкое практическое применение за рубе-
жом и в последние годы — в нашей стране.
Ю. Б. Гиппенрейтер
В. Я. Романов
Предисловие к первому изданию
Настоящий выпуск продолжает серию хрестоматий по об-
щей психологии (Хрестоматия по ощущению и восприятию, под ред.
Ю. Б. Гиппенрейтер и М. Б. Михалевской. М., 1975; Хрестоматия по
вниманию, под ред. А. Н. Леонтьева, А. А. Пузырея и В. Я. Романова.
М., 1976; Хрестоматия по общей психологии. Психология памяти, под
ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и В. Я. Романова. М., 1979; Хрестоматия по
общей психологии. Психология мышления, под ред. Ю. Б. Гиппенрей-
тер и В. В. Петухова. М., 1981). Он выходит практически одновременно
с хрестоматией по психологии личности (Психология личности. Тексты
под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер и А. А. Пузырея. М., 1982), пред-
ставляя вместе с ней трудно (и лишь условно) разделимые области изу-
чения человека в его целостности и неповторимой индивидуальности.
Согласно определению психология индивидуальных различий, или диф-
ференциальная психология,— это раздел психологической науки, изучаю-
щий особенности отдельных индивидов или групп людей, объединяемых
каким-нибудь общим признаком (возраст, пол и т. п.). Диапазон исследуе-
мых здесь особенностей очень широк, а их набор — чрезвычайно разнооб-
разен: от свойств нервной системы как физиологической основы индиви-
дуальности до профессиональных интересов и социальных установок.
Дифференциальная психология начала оформляться в самостоятель-
ную науку в конце XIX — начале XX в., хотя некоторые влившиеся в
нее отрасли научного знания, такие, как учение о темпераментах, харак-
терология, этология и др., зародились еще в античный период и разви-
вались на протяжении многих веков.
Важнейшими стимулами к развитию психологии индивидуальных
различий явились запросы практики. Практические приложения пси-
хологии в сферах воспитания и обучения, производства, организации и
регуляции человеческих взаимоотношений невозможны без тщательно-
го изучения и учета индивидуальных психологических особенностей от-
дельных людей.
В настоящее время дифференциальная психология представляет со-
бой отрасль психологии с нечеткими границами, непосредственно со-
прикасающуюся с психофизиологией, общей и социальной психологи-
ей, так называемой малой психиатрией, и состоящую из своего рода
«эпицентров» — исследований, объединенных применением того или
иного метода, исследуемой проблемой, научной традицией. Таковы ис-
следования конституциональных и физиологических основ индивиду-
альных различий, психологическое тестирование, исследование черт лич-
ности, различные типологии характера, психопатий и др.
Эти далеко не всегда связанные между собой разделы дифференци-
альной психологии мы попытались отразить в данной хрестоматии. Ко-
нечно, было трудно, а может быть, даже невозможно представить их с
7
одинаковой степенью подробности. Например, ознакомление с методо-
логией и техникой тестирования требует специальных пособий и руко-
водств. Для более углубленного изучения этой области мы можем ото-
слать читателя к книге «Психологическая диагностика» (под ред.
К. М. Гуревича. М., 1981) и к готовящемуся изданию монографии А. Ана-
стази «Психологическое тестирование» (М., 1982).
Данный выпуск состоит из трех разделов. Первый — посвящен ос-
новным понятиям, проблемам, методам и задачам дифференциальной
психологии. Во втором разделе более конкретно обсуждаются основные
характеристики индивидуальности — способности, темперамент, харак-
тер. Наконец, в третьем разделе представлены широко известные типо-
логии характера и личности.
Выпуск открывается переводом статьи А. Анастази, написанной для
«Психологической энциклопедии» (под ред. Айзенка и Арнольда). Эта
статья выполняет роль своего рода введения, задающего план-карту диф-
ференциальной психологии как специальной дисциплины. Вместе с тем
она в большой мере отражает специфическое видение этой отрасли пси-
хологии — ее основного содержания узловых проблем, подходов и мето-
дов исследования — одним из признанных авторитетов американской
психологии. Многие традиционные вопросы, намеченные в этой статье,
получают содержательную разработку в статьях К. М. Гуревича, И. С. Ко-
на, Р. Мейли, И. В. Равич-Щербо, М. К. Акимовой и др.
Особое внимание при подборе текстов было обращено на работы со-
ветских психологов, в которых, во-первых, содержится обсуждение ос-
новных понятий и общих проблем с методологических позиций марк-
систской психологии (см. статьи А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна,
Б. М. Теплова, Б. Г. Ананьева и др.); во-вторых, раскрывается фундамен-
тальный вклад в экспериментальную и теоретическую разработку спе-
циальной области дифференциальной психологии — дифференциаль-
ной психофизиологии (работы И. П. Павлова, Б. М. Теплова, В. Д. Не-
былицына, В. С. Мерлина, Е. А. Климова и др.)1. *
Для более широкого ознакомления с работами этого направления и его некото-
рыми практическими приложениями отсылаем читателя к следующим сбор-
никам и монографиям, вышедшим в последние десятилетия: Типологические
особенности высшей нервной деятельности человека. Т. I—V. М., 1956—1967;
Проблемы дифференциальной психофизиологии. Т. VI—IX. М., 1969—1977;
Проблемы генетической психофизиологии. М., 1978; Психофизиологическое
исследование интеллектуальной саморегуляции и активности. М., 1980; Лей-
тес Н. С. Умственные способности и возраст. М., 1971; Суворова В. В. Психофи-
зиология стресса. М., 1975; Небылицын В. Д. Психофизиологические исследо-
вания индивидуальных различий. М., 1976; Русалов В. М. Биологические осно-
вы индивидуально-психологических различий. М., 1979; Голубева Э. А. Инди-
видуальные особенности памяти человека. М., 1980; Рождественская В. И.
Индивидуальные различия работоспособности. М., 1980; Ильин Е. П. Психофи-
зиология физического воспитания. М., 1980; Вяткин Б. А. Управление психо-
логическим стрессом в спортивных соревнованиях. М., 1981; и др.
8
Практически во всех работах по дифференциальной психологии зат-
рагивается в той или иной мере центральная проблема — соотношения
наследственных и средовых факторов, или, в более общих терминах, био-
логических и социальных детерминант человеческой индивидуальнос-
ти. Эта проблема рассматривается и при анализе отдельных человечес-
ких способностей, и при обращении к таким целостным характеристи-
кам индивида, как его темперамент, характер, личность.
Знакомство с понятиями «темперамент», «характер» и «личность»
сразу обнаруживает значительную трудность для читателя; однозначная
трактовка этих понятий, а также их соотношений в настоящее время в
психологической литературе отсутствует, и это нашло отражение в тек-
стах хрестоматии. У одних авторов описание психологических аспектов
темперамента мало чем отличается от описаний характера у других ав-
торов; точно так же во многих работах фактически отождествляются
черты характера и черты личности. Более того, в некоторых случаях
бывает трудно различить содержание всех трех терминов.
Для прояснения этого вопроса полезно обратиться к некоторым важ-
ным методологическим разработкам, содержащимся в текстах хрестома-
тии. Одна из них состоит в предложенном А. Н. Леонтьевым различении
понятий «индивид» и «личность» и в раскрытии содержания понятия «лич-
ность» в специальном, или узком, значении слова. Согласно этой трактовке
темперамент и характер, равно как и различные физические свойства ин-
дивида, а также его способности, знания и т. п., не входят в состав личности
в качестве ее подструктур; они лишь условия формирования этого образо-
вания, социального по своей сущности. Поэтому, например, ставить вопрос
о биологических детерминантах личности неправомерно. В то же время он
имеет полный смысл в отношении темперамента и характера.
По мнению большинства авторов, темперамент и характер отражают
не столько содержательные, сколько «формальные», или динамические,
аспекты поведения. При этом темперамент связывается преимущественно
с врожденными свойствами организма, и в первую очередь его нервной
системы, а характер представляется как «сплав» врожденных и приоб-
ретенных свойств. Многие авторы включают в описание характера на-
правленность и волю. Однако с точки зрения трактовки личности в уз-
ком смысле эти характеристики принадлежат личности, ибо волевой
поступок невозможно рассматривать вне иерархии мотивов, равно как
направленность есть непосредственное выражение мотивационных струк-
тур, т. е. ядра личности. Конечно, такое понимание характера противо-
речит некоторым аспектам общежитейского его понимания, закреплен-
ного, например, в таких словесных выражениях, как «волевой харак-
тер», «бесхарактерный» и т. п. Однако научные понятия не должны идти
на поводу у житейских; в интересах более глубокого расчленяющего
анализа они должны иногда, наоборот, преодолевать последние. Так об-
стоит дело с понятием «личность». В широком, житейском, значении
9
оно совпадает с понятием конкретного человека. Тот же аспект, кото-
рый абстрагируется в человеке с помощью узкого значения этого поня-
тия, может быть пояснен следующим высказыванием С. Л. Рубинштей-
на: «Личность тем значительнее, чем больше в индивидуальном пре-
ломлении в ней представлено всеобщее» (Проблемы общей психологии.
М., 1973, с. 243). Сходная мысль звучит у П. Б. Ганнушкина: «Историю
интересуют только творение и главным образом те его элементы, кото-
рые имеют не личный, индивидуальный, а общий, непреходящий харак-
тер» (Избранные труды. М., 1964, с. 168). Иными словами, научное по-
нятие «личность» объединяет все социально значимое в человеке. Высо-
кое «творение» может быть создано человеком с тяжелым характером,
и, наоборот, «золотой» характер может принадлежать слаборазвитой, не-
значительной личности.
Научный статус понятия «темперамент» в значительной степени про-
яснился благодаря дальнейшему развитию представлений И. П. Павло-
ва о свойствах нервной системы как физиологической основе темпера-
мента, хотя в работах этого направления также можно найти спектр
различающихся точек зрения.
Наиболее серьезная попытка проанализировать значение для психо-
логии индивидуальных различий наследия И. П. Павлова была сделана
Б. М. Тепловым и продолжена В. Д. Небылицыным. Опираясь на ре-
зультаты многочисленных экспериментальных исследований возглавляв-
шихся ими коллективов, эти авторы пришли к ряду важнейших выво-
дов, творчески развивающих учение И. П. Павлова о типологических
особенностях высшей нервной деятельности и существенно трансфор-
мирующих теорию физиологических основ индивидуальности. В частно-
сти, оказалась полностью отмененной «стройная» картина соответствия
четырех типов высшей нервной деятельности, по Павлову, четырем
видам темперамента, известным с античных времен. Другими итогами
явились: временный отказ от обсуждения типов высшей нервной сис-
темы, вплоть до более полного изучения ее основных свойств и их взаи-
моотношений; показ парциальности этих свойств при применении ус-
ловнорефлекторных процедур к разным анализаторным системам; об-
ращение в поисках общих свойств нервной системы к амодальным ре-
гуляторным структурам мозга и т. п. Особенно важны для психологии
выводы Б. М. Теплова об отсутствии простого параллелизма между ос-
новными свойствами нервной системы и особенностями поведения; пре-
дупреждение о неправомерности суждения о физиологических свойствах
нервной системы по психологическим характеристикам поведения, на-
конец, четкое осознание того, что изучение психологических проявле-
ний основных свойств нервной системы является проблемой, разработ-
ка которой только начинается.
Таким образом, дифференциальная психофизиология дает нам сей-
час менее определенное представление о конкретных физиологических
10
механизмах темперамента, чем это казалось несколько десятилетий на-
зад. В повестке дня стоит задача поиска отдельных свойств нервной
системы, обусловливающих индивидуальные различия по параметрам
общей психической активности и эмоциональности — главных призна-
ваемых теперь «измерений» темперамента (см. статью В. Д. Небылицы -
на). Что же касается психологических аспектов темперамента, то их опи-
сание всегда чрезвычайно тесно переплеталось с описаниями характеров
(см., например, И. Кант). Поэтому не будет большой ошибкой сказать,
что «учение о темпераментах» в его содержательной психологической
части давно ассимилировано характерологией.
Научное изучение характера шло преимущественно по «синтетичес-
кому» пути — пути выделения и описания типов психологических обли-
ков людей, объединяемых общими стойкими чертами психического склада
и поведения. Многие из таких типологий характеров (и темпераментов)
принадлежат талантливым клиницистам, обобщившим в них огромный
опыт наблюдения за людьми, анализа их поведения и судеб, помощи им.
Хотя типологии К. Юнга и Э. Кречмера имеют теперь лишь историчес-
кий интерес, знакомство с ними представляется важным ввиду того, что
они в их собственно психологической, эмпирической, части были глубо-
ко ассимилированы как малой психиатрией, так и психологией. Зна-
комство с теорией и классификациями психопатий и акцентуаций ха-
рактера (П. Б. Ганнушкин, К. Леонгард, А. Е. Личко) приводит к убеж-
дению, что психология характера должна включать анализ различных
форм и степеней отклонений от так называемой нормы в качестве не-
обходимой и важнейшей своей части. Авторам приводимых классифи-
каций удалось на основе опыта и наблюдений выделить закономерные
сочетания (комплексы) психологических свойств и жизненных проявле-
ний (иногда в неожиданных и нетривиальных сочетаниях), т. е. гораздо
более осмысленно решить ту задачу, которую ставят перед собой многие
исследователи «черт личности», прибегающие к помощи коэффициентов
корреляции (см. статьи Р. Мейли, У. Шелдона). Представляют также
большой интерес попытки выделить гипотетические базовые измерения,
или основы, того или иного типа характера. Решая эту задачу, авторы
типологии как бы с другой стороны подходят к обсуждению проблемы
физиологических основ индивидуальных различий. Наконец, следует
особо отметить, что во всех типологиях описания отдельных характеров
органически включают и описания свойств личности. Тот факт, что свой-
ства личности теснейшим и неразрывным образом переплетаются с ди-
намическими аспектами поведения, лишний раз свидетельствует о ста-
тусе способов поведения как условий, облегчающих или затрудняющих
формирование определенных свойств личности.
Все тексты даются с сокращениями.
Мы благодарим весь коллектив кафедры общей психологии и заведу-
ющего кафедрой проф. А. А. Бодалева за обсуждение проекта хрестома-
11
тии. Реализация ценных советов и пожеланий, высказанных в ходе обсуж-
дения, помогла нам значительно улучшить содержание хрестоматии.
Приносим также глубокую благодарность сотрудникам Института
психологии АПН СССР К. М. Гуревичу, Э. А. Голубевой, И. В. Равич-
Щербо за искреннюю большую помощь, оказанную ими при подборе и
обсуждении текстов.
Мы очень признательны сотрудникам факультета Т. Г. Горячевой,
Э. С. Мамедовой и Н. В. Обоевой за техническую подготовку рукописи.
Ю. Б. Гиппенрейтер
В. Я, Романов
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ, ЗАДАЧИ,
ПРОБЛЕМЫ И МЕТОДЫ
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
А. Анастази
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ1
Дифференциальная психология изучает природу и источ-
ники индивидуальных различий. Такие различия присущи не толь-
ко человеку, но и всему животному миру. Исследования поведения
животных, начиная от одноклеточных и кончая человекоподобны-
ми обезьянами, показали существование индивидуальных различий
в характере научения, эмоциональных реакциях, мотивации и дру-
гих аспектах поведения. Эти внутривидовые различия настолько
велики, что иногда превосходят межвидовые различия. Например, в
одной и той же ситуации научения самая умная крыса может дей-
ствовать эффективнее, чем глупая обезьяна.
Хотя в обыденной речи людей часто характеризуют, например,
как глупых или умных, возбудимых или спокойных, измерение лю-
бой психологической черты показывает, что степень ее выраженно-
сти у разных индивидов представляет собой непрерывную шкалу. В
большинстве случаев она может быть описана с помощью кривой
нормального распределения, имеющей максимум в центре и посте-
пенно снижающейся к краям.
Впервые выведенная математиками при исследовании вероят-
ности кривая нормального распределения получается всякий раз,
когда измеряемая переменная представляет собой результат дей-
ствия очень большого числа независимых факторов с одинаковы-
ми весами. Поскольку развитию большинства психологических
черт способствует исключительно большое количество наследствен-
ных и внешних факторов, постольку будет разумно ожидать, что
эти черты должны распределяться по нормальной кривой.
1. Наследственность и среда
Понятия
Индивидуальные различия порождаются многочисленны-
ми и сложными взаимодействиями между наследственностью инди-
вида и его средой. Наследственность содержится в генах, передавае-
мых родителями при оплодотворении. Если имеется химическая
разбалансировка или неполнота генов, развивающийся организм *
Differential Psychology by A. Anastasi from «Encyclopedia of psychology»,
vol. 1, Ed. H. J. Eysench and others, London, 1972.
13
может иметь как физические аномалии, так и серьезную умствен-
ную отсталость. Однако если исключить такие патологические край-
ности, то наследственность допускает очень широкие границы раз-
вития поведения. Внутри же этих границ результат процесса разви-
тия зависит от его внешней среды. Среда включает в себя сумму
всех стимулов, на которые реагирует индивид с момента оплодотво-
рения до смерти. Она включает в себя огромное разнообразие пере-
менных, начиная от воздуха и пищи и кончая благоприятными ус-
ловиями образования и отношениями товарищей.
Влияния среды начинают действовать еще до рождения. Недоста-
ток питания, ядовитые вещества и другие физические и химические
условия пренатальной среды могут иметь глубокие и необратимые по-
следствия как для физического, так и для умственного развития. Поэто-
му особенности, имеющиеся при рождении, часто неправильно называ-
емые врожденными, совсем необязательно должны быть наследствен-
ными. Подобным же образом и органические особенности необязатель-
но должны быть наследственными. Например, умственная отсталость,
возникшая в результате повреждения мозга в раннем детстве, имеет
органическую, а не наследственную природу.
Связь между наследственностью и средой лучше всего может
быть описана как взаимодействие. Это означает, что тот или иной
фактор среды будет по-разному проявляться в зависимости от спе-
цифики наследственного материала, на который он действует. На-
пример, количество и качество симфонических грампластинок, име-
ющихся в доме, будет оказывать сильное влияние на развитие музы-
кального слуха ребенка, но не окажет никакого влияния на глухого
ребенка. И наоборот, тот или иной наследственный фактор будет
по-разному проявляться в различных условиях внешней среды. Два
близнеца одного пола будут заметно отличаться друг от друга в весе,
если одного из них систематически в течение шести месяцев пере-
кармливать, а другого содержать на полуголодной диете.
Методы
Можно выделить три основных метода исследования дей-
ствия факторов наследственности и среды на развитие поведения:
искусственная селекция по поведенческим признакам, варьиро-
вание условий воспитания и статистическое исследование сходств
и различий психологических черт в семье.
Искусственная селекция поведенческих признаков была ус-
пешно осуществлена на нескольких видах животных. Например,
из одной группы крыс, обучавшихся прохождению по лабиринту,
оказалось возможным вырастить в течение многих поколений
две разные породы: «умных» и «глупых» крыс.
14
Другое исследование с применением искусственной селекции
служит хорошим примером взаимодействия наследственности и
среды. Если обе породы крыс выращивались в условиях ограни-
ченной среды, то они «решали» задачу почти так же плохо, как
это делали генетически «глупые» крысы, выращенные в естествен-
ных условиях. С другой стороны, в среде, обогащенной разнооб-
разной стимуляцией и дающей широкие возможности для мо-
торной активности, происходило повышение обучаемости «глу-
пой» породы; обе группы достигли приблизительного уровня «ум-
ных» крыс, выращенных в естественных условиях.
Второй тип исследований влияния факторов наследственнос-
ти и среды состоит в анализе различных изменений поведения
при систематической вариации жизненного опыта. Методика та-
ких экспериментальных исследований предполагает либо орга-
низацию специальной тренировки, либо предотвращение естествен-
ного упражнения специфической функции. Так, эксперименты
показали, что многие виды активности животных, считавшиеся
ранее полностью инстинктивными, т.е. не зависящими от обуче-
ния (например, строительство гнезда и забота о потомстве), зави-
сят на самом деле от предшествующего опыта. Целый ряд опы-
тов на обезьянах продемонстрировал влияние тренировки на спо-
собность к научению. Улучшение этой способности выразилось в
том, что благодаря сложившемуся опыту решения более простых
задач одного типа животные смогли решать сложные задачи со-
всем другого типа. В некоторых исследованиях на детях младше-
го возраста использовался метод контрольного близнеца, состояв-
ший в том, что одному из близнецов организуют интенсивную
тренировку (например, учат вскарабкиваться на стул), а другому
(контрольному) предоставляется свободное развитие. В других ис-
следованиях сравнивалось развитие детей, выращенных в куль-
турно ограниченной среде, например в приюте для сирот, с деть-
ми, воспитанными в нормальных условиях. У детей, воспитывав-
шихся в ограниченной среде, была обнаружена сильная умствен-
ная отсталость, причем более сильная у старших детей.
Третий метод исследования действия факторов наследствен-
ности и среды на развитие поведения использует статистический
анализ различия и сходства определенных черт в семье. В целом
оказалось, что чем теснее наследственная связь, тем более схожи
тестовые показатели. Например, по результатам большинства ин-
теллектуальных тестов близнецы одного пола дали корреляцию,
близкую к 0,90, близнецы разного пола — приблизительно 0,70,
просто братья и сестры — дети одних родителей — приблизи-
15
тельно 0,50; такой же показатель обычно бывает у детей и их
родителей. Однако следует заметить, что семья представляет со-
бой одновременно и культурную, и биологическую единицу. Чем
ближе два человека одной семьи наследственно, тем больше дол-
жны быть сходство внешних условий их жизни и степень влия-
ния друг на друга. Исследования приемышей-близнецов одного
пола, воспитанных врозь, дают определенную возможность для
разграничения факторов наследственности и среды, однако неко-
торые неконтролируемые условия в этих исследованиях мешают
сделать строгие выводы.
2. Природа интеллекта
Структура
Интеллект может быть идентифицирован с коэффици-
ентом интеллекта (IQ), получаемым с помощью интеллектуаль-
ных тестов. Такие тесты, по меньшей мере частично, отражают
понятие интеллекта, преобладающее в той культуре, в которой
они разрабатывались. Большинство современных интеллектуаль-
ных тестов измеряют главным образом формальные способности
или такие комбинации способностей, которые требуются для ус-
пешного получения знаний. Современное тестирование интеллек-
та началось с создания Альфредом Бине теста для определения
интеллектуальной отсталости школьников. Интеллектуальным
тестам часто придавали законодательную силу наряду с такими
академическими критериями, как школьные отметки, оценка ин-
теллекта учителем, решение о переводе ученика в следующий
класс, получение необходимых баллов для завершения образова-
ния. Большинство интеллектуальных тестов преимущественно
вербальны, с некоторым включением определенных арифмети-
ческих операций, памяти, с умением рассуждать.
С приходом психологов в практику, с расширением их учас-
тия в решении профессиональных проблем и отборе кадров стала
повсеместно осознаваться необходимость создания дополнитель-
ных тестов для измерения профессиональных способностей.
В результате были созданы специальные тесты для проверки
развития технических, административных и других способностей.
В то же время основной метод исследования природы интеллекта
был сведен к технике факторного анализа. Суть этой техники
состоит в статистическом анализе взаимных корреляций оценок
по отдельным тестам с целью обнаружения минимального числа
независимых факторов.
Примерами таких факторов, или способностей, могут служить:
понимание и беглость речи, схватывание количественных отно-
16
шений и арифметические навыки, скорость восприятия, простран-
ственные представления и понимание механических отношений.
Эти выявленные с привлечением факторного анализа функции
были определены как относительно независимые вербальные и
математические способности. Последние в комбинации с некото-
рыми специальными способностями, обнаруживаемыми с помо-
щью особых тестов, в настоящее время образуют более расчленен-
ную картину человеческих способностей.
Отклонения от среднего
Нижний и верхний крайние диапазоны распределения
IQ составляют умственно отсталые и талантливые индивиды. По-
скольку это распределение непрерывно, постольку нет резкой гра-
ницы между данными группами и нормальными индивидами.
Результаты тестирования интеллекта показывают, что умствен-
ная отсталость обычно сопровождается IQ ниже 70, что составля-
ет от 2 до 3% всего населения.
Определение нормы и умственной отсталости, а также анализ
индивидуальных случаев должны основываться не только на из-
мерении IQ, но и на обстоятельном исследовании интеллектуаль-
ного развития индивида, его образования, социальной компетен-
ции, физических условий и семейной ситуации. Хотя некоторые,
довольно редкие формы умственной отсталости и являются след-
ствием дефективной генетической основы, можно отметить су-
ществование многочисленных внешних пре- и постнатальных
факторов физической и психологической природы.
Группу интеллектуально одаренных составляют дети, у кото-
рых IQ выше 140 (1% всего населения). Было показано, что такие
дети здоровы, имеют хороший эмоциональный тонус, успевают в
школе, имеют широкий круг интересов. По достижении зрелос-
ти эти дети часто обнаруживают превосходство также и в специ-
альных видах деятельности.
Другой способ исследования интеллектуально талантливых
индивидов состоит в прослеживании жизни и анализе достиже-
ний ученых и знаменитых людей прошлого.
Начиная с 1950 г. резко увеличилось число исследований при-
роды и источников креативности. Таким образом, понятие интел-
лекта расширилось и стало включать в себя целый ряд творчес-
ких способностей, которые также пытаются выявлять с помощью
факторного анализа.
Рост и снижение
Лонгитюдные исследования возрастных изменений ин-
теллекта, проведенные с использованием традиционных тестов,
17
показали, что в детстве наблюдается медленный рост его показа-
телей, а при достижении взрослого состояния наступает его неко-
торое снижение. Однако следует заметить, что интеллектуальные
тесты измеряют комбинацию определенных черт и что природа
этих черт с возрастом меняется. Так, IQ младенца представляет
преимущественно сенсомоторное развитие, в то время как в более
позднем возрасте он начинает зависеть от вербальных и других
абстрактных функций.
Выполнение интеллектуальных тестов продолжает улучшать-
ся по меньшей мере до 20-летнего возраста. У высокоинтеллекту-
альных людей, в особенности имеющих университетское образо-
вание, а также у тех, кто занят умственным трудом, такие улуч-
шения могут продолжаться в течение всей жизни. В более про-
стых случаях тестируемые способности имеют тенденцию снижать-
ся после 30 лет; в наибольшей степени ухудшается решение за-
дач на скорость реакции, зрительное восприятие, на выявление
абстрактных пространственных отношений. Пожилые люди тоже
могут обучаться, однако с большим трудом, в особенности когда
задача конфликтует с устоявшимися навыками.
Исследования с помощью метода поперечных срезов, исполь-
зующие разных представителей разного возраста, могут дать об-
манчивые результаты ввиду невозможности сравнения групп по
уровню образования, культуры и другим условиям.
3. Групповые различия
Половые различия
Данные показывают, что мужчины превосходят жен-
щин по скорости и координации движений, ориентации в про-
странстве, пониманию механических отношений, математическим
рассуждениям, а женщины превосходят мужчин по ловкости рук,
скорости восприятия, счету, памяти, беглости речи и другим за-
дачам, включающим речевые навыки. Среди основных личност-
ных черт у мужчин в большей степени выражены агрессивность,
мотив достижения, эмоциональная стабильность, а у женщин —
социальная ориентация. Половые различия способностей и черт
личности зависят как от биологических, так и от культурных
факторов. Влияние биологических условий может быть совсем
прямым, например роль мужских половых гормонов в агрессив-
ном поведении, или косвенным, например влияние социальных
условий и образования на более быстрое развитие девочек по срав-
нению с мальчиками. Вклад культуры иллюстрируется широким
различием половых ролей в современной культуре и в разные
исторические периоды.
18
Расовые и культурные различия
Если классифицировать индивидов по социальной при-
надлежности, профессиональному уровню, местожительству (сельс-
кому или городскому), национальности, то часто обнаруживаются
значимые групповые различия как в способах воспитания детей, сек-
суальном поведении, эмоциональных реакциях, интересах, отноше-
ниях, так и в выполнении множества тестов на оценку способностей.
При всех таких сравнениях характер и степень различия групп за-
висят от исследуемой черты. Так как каждая культура или суб-
культура создает условия для развития специфической для нее со-
вокупности способностей и личностных черт, сравнение индивидов
по такому глобальному показателю, как IQ, или общий эмоциональ-
ный настрой, может не иметь большого смысла.
Расы представляют собой популяции, которые отличаются по
относительной частоте определенных генов. Они формируются
всякий раз, когда группа по географическим или социальным
причинам становится относительно изолированной, вследствие чего
оказываются частыми браки между членами данной группы. По-
скольку изоляция является основной причиной как культурных,
так и расовых различий, вклады биологических и культурных
факторов в происхождение последних трудно отделить. Хотя име-
ющиеся в наличии данные неполны, исследования с использова-
нием специальных экспериментальных ситуаций позволяют счи-
тать более сильными культурные, а не биологические причины
расовых психологических различий. При сравнениях рас, как и
во всех групповых сравнениях, средние различия между группа-
ми намного меньше диапазона индивидуальных различий внутри
каждой группы. Следовательно, распределения групп значитель-
но перекрываются. Даже когда средние величины двух групп силь-
но различаются, в группе с низким средним найдутся индивиды,
показатели которых будут выше показателей индивидов с более
высоким средним. Следовательно, принадлежность индивида к
какой-либо группе служит плохим основанием для ожидания у
него сильного развития какой-либо психологической черты.
С. Л. Рубинштейн
СПОСОБНОСТИ1
Встречаясь в жизни с различными людьми, наблюдая
за ними в работе, сопоставляя их достижения, сравнивая темпы
их духовного роста, мы постоянно убеждаемся в том, что люди
более или менее значительно отличаются друг от друга по своим
способностям.
Термин «способность» употребляют в житейском обиходе очень
широко; в психологической литературе им немало злоупотребля-
ли. Так называемая «психология способностей» сильно дискредити-
ровала это понятие. Наподобие мольеровского ученого врача, кото-
рый «объяснял» усыпляющее действие опиума тем, что опиум име-
ет «способность» усыплять, эта психология объясняла любое психи-
ческое явление тем, что приписывала человеку соответствующую
«способность». Способности, таким образом, в ученом арсенале этой
психологии служили нередко для того, чтобы избавиться от необхо-
димости вскрыть закономерности протекания психических процес-
сов. Поэтому современная научная психология выросла в значитель-
ной мере в борьбе против психологии способностей. «Функции» тоже
нередко трактовались как такие способности; это в свою очередь
означало, что способности трактовались как органические функции
и в связи с этим рассматривались как некие первичные, природные,
преимущественно врожденные особенности. Ввиду этого, прежде чем
вводить понятие «способности» в систему психологической науки,
необходимо точнее очертить его истинное содержание.
Всякая способность является способностью к чему-нибудь, к ка-
кой-то деятельности. Наличие у человека определенной способнос-
ти означает пригодность его к определенной деятельности. Всякая
более или менее специфическая деятельность требует от личности
более или менее специфических данных. Мы говорим об этих дан-
ных как о способности человека. Способность должна включать в
себя различные психические свойства и данные, необходимые в силу
характера этой деятельности и требований, которые от нее исходят.
Способности имеют органические, наследственно закрепленные
предпосылки для их развития в виде задатков. Люди от рождения
бывают наделены различными задатками, хотя различия эти не так
велики, как это утверждают те, которые различия в способностях
ошибочно целиком сводят к различию врожденных задатков. Раз-
личия между людьми в задатках заключаются прежде всего в при-
рожденных особенностях их нервно-мозгового аппарата — в анато-
мо-физиологических, функциональных его особенностях. Исходные *
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946, с. 640—654.
20
природные различия между людьми являются различиями не в го-
товых способностях, а именно в задатках. Между задатками и спо-
собностями еще очень большая дистанция; между одними и други-
ми — весь путь развития личности. Задатки очень многозначны;
они могут развиваться в различных направлениях. Задатки — лишь
предпосылки развития способностей. Развиваясь на основе задат-
ков, способности являются все же функцией не задатков самих по
себе, а развития, в которое задатки входят как исходный момент,
как предпосылка. Включаясь в развитие индивида, они сами разви-
ваются, т. е. преобразуются и изменяются.
Для доказательства наследования способностей обычно указы-
вают на существование семейств, в которых несколько поколений
проявляли однородную по своей направленности одаренность. Так,
в семье Иоганна Себастьяна Баха в пяти поколениях его предков,
братьев и потомков насчитывается не менее 18 значительных музы-
кальных дарований, из них 11 приходится на его родственников по
нисходящей линии, причем в семье было всего 10 мужчин, не обна-
руживших музыкальных дарований. Можно также указать на се-
мью Дарвина, исключительно богатую целым рядом даровитых лю-
дей, на Миллей и др. Однако когда из подобных данных непосред-
ственно заключают о наследственности способностей, относя их ис-
ключительно за счет наследственных особенностей организма, то
допускают явную ошибку, не учитывая одного обстоятельства: в се-
мье с большим количеством музыкальных дарований музыкаль-
ный отец не только передает своим детям определенные гены, но и
оказывает влияние на развитие детей.
Наследственность включается, конечно, в качестве одного из ус-
ловий в развитие человека, но его способности являются не прямой,
непосредственной функцией его наследственности. Во-первых, на-
следственное и приобретенное в конкретных особенностях личности
образуют неразложимое единство; уже в силу этого нельзя относить
какие-либо конкретные психические свойства личности за счет од-
ной лишь наследственности, взятой самой по себе. Во-вторых, на-
следственны могут быть не сами психические способности в их кон-
кретном психологическом содержании, а лишь органические пред-
посылки их развития. Органические предпосылки развития способ-
ностей человека обусловливают, но не предопределяют одареннос-
ти человека и возможностей его развития.
Мы говорим о врожденности задатков, наряду с этим гово-
рят о наследственности способностей. Необходимо уточнить и
разграничить эти понятия. Под врожденным естественно по-
нимать то, что уже имеется к моменту рождения; под наслед-
ственным то, что посредством определенных органических ме-
ханизмов передается индивиду от его предков. Эти понятия не
тождественные ни по форме, ни по существу. Первое понятие
21
описательное: оно констатирует факт; второе — объяснитель-
ное: оно вскрывает его источник. Они не совпадают и по содер-
жанию: то, что оказывается врожденным, т. е. наличным к мо-
менту рождения, вовсе не должно быть продуктом одной лишь
изолированно взятой наследственности; оно обусловлено и пред-
шествующим ходом эмбрионального развития. С другой сторо-
ны, наследственно обусловленное вовсе не должно выступать уже
оформившимся к моменту рождения; так, например, несомненно
наследственно обусловленные изменения, связанные с половым
созреванием, выступают, однако, лишь в более или менее отда-
ленный от рождения период.
Таким образом, врожденное не сводится к наследственному и
наследственное не сводится к врожденному.
Значение врожденных задатков для разных способностей раз-
лично. Значение их относительно рельефно выступает в таких
способностях, как, например, музыкальные, существенной предпосыл-
кой которых является достаточно тонкий слух, т. е. качество,
зависящее от свойств периферического (слухового) и центрально-
го нервного аппарата. Особенности строения нервно-мозгового ап-
парата — это прирожденные задатки. Но это именно задатки
для развития музыкальных способностей, предпосылки их разви-
тия, а не сами эти музыкальные способности. Музыкальные спо-
собности в подлинном смысле слова — это свойства и данные,
необходимые для занятия музыкальной деятельностью, т. е. ис-
полнения музыки, сочинения музыки (композиции) или полноцен-
ного художественного восприятия ее. Музыкальные способности в
этом единственно правомерном смысле слова являются не врож-
денными свойствами организма, а лишь результатом развития
личности; врожденные задатки и являются лишь необходимыми
предпосылками; они зависят от всего пути развития личности.
Конкретно (если продолжать развитие мысли на примере музы-
кальных способностей) развитие музыкальных способностей ком-
позитора может зависеть от того, найдет ли он творческие за-
мыслы, сюжеты, адекватные его техническим средствам, и техни-
ческие средства, адекватные его замыслам, и т. п.
Не подлежит сомнению, что люди очень значительно разнятся
не только по своим врожденным задаткам, но и по своим способ-
ностям — как по их степени, так и по их характеру. Эти разли-
чия в способностях — продукт не врожденных задатков самих по
себе, а всего хода развития личности, в который врожденные за-
датки включаются как исходная предпосылка.
Способность развивается на основе различных психофизичес-
ких функций и психических процессов. Она — сложное синтети-
ческое образование, которое включает в себя целый ряд данных,
без которых человек не был бы способен к какой-либо конкрет-
22
ной деятельности, и свойств, которые лишь в процессе определен-
ным образом организованной деятельности вырабатываются.
При развитии способностей в процессе деятельности существен-
ную роль играет своеобразная диалектика между способностями и
умениями. Способности и умения, совершенно очевидно, не тожде-
ственны, но они все же теснейшим образом друг с другом связаны;
притом связь эта взаимная. С одной стороны, освоение умений, зна-
ний и т. д. предполагает наличие известных способностей, а с дру-
гой — само формирование способности к определенной деятельнос-
ти предполагает освоение связанных с ней умений, знаний и т. д.
Эти умения, знания и т. д. остаются чем-то совершенно внешним
для способностей человека, лишь пока они не освоены. По мере того
как они осваиваются, т. е. превращаются в личное достояние, они
перестают быть только знаниями, умениями, полученными извне, а
способствуют развитию способностей. Так, по мере того как человек
на материале определенной системы знания по-настоящему осваи-
вает приемы обобщения, умозаключения и т. д., у него не только
накопляются определенные умения, но и формируются определен-
ные способности. Обучение, как подлинно образовательный процесс,
тем именно и отличается от простой тренировки, что в нем через
умения и знания формируются способности.
Способность закрепляется в личности как более или менее
прочное ее достояние, но она исходит из требований деятельнос-
ти, и, будучи способностью к деятельности, она в деятельности и
формируется. Когда мы изучали, например, воображение, то вскры-
ли, как направленность личности, сознание которой отображает
действительность, порождает характерную для воображения тен-
денцию к преобразованию отображаемого. Это была не органичес-
кая функция, как, например, чувствительность, и не способность,
а определенная закономерность протекания психических процес-
сов. Но в условиях определенной творческой деятельности —
писателя, художника, музыканта — осуществление этих процес-
сов преобразования включает целый ряд дополнительных пред-
посылок и данных; вбирая их в себя, человек в процессе деятель-
ности формирует в себе специфические способности.
Если речь идет, например, о музыкальном творчестве, то дея-
тельность воображения предполагает, с одной стороны, наличие
достаточно ярких, богатых, тонко нюансированных ощущений и
представлений; с другой — эта деятельность требует для своего
осуществления специальной техники, которая формируется и раз-
вивается на основе исторического развития музыки. Развитие твор-
ческого воображения музыканта как конкретной способности
может (как мы видели на примере Римского-Корсакова) оказать-
ся скованным недостаточной или неадекватной ему техникой, и
23
лишь овладение художником новыми техническими средствами
создает возможность дальнейшего развития творческих музыкаль-
ных способностей. Таким образом, никак не совпадая, конечно, со
способностями, умения, техника данной деятельности, навыки,
знания, с ней связанные, являются, однако, существенным усло-
вием развития соответствующих способностей — так же как на-
личие соответствующих способностей является условием для ов-
ладения этими умениями и пр. Способности формируются по мере
того, как человек, осваивая их, овладевает необходимыми для де-
ятельности умениями.
Конкретная музыкальная способность к композиции — это
целый комплекс различных данных, которые в самом процессе
деятельности, взаимодействуя друг с другом, образуют единое спе-
цифическое целое. Так же по существу обстоит дело с каждой
способностью.
Способности квалифицируют личность как субъекта деятель-
ности: будучи принадлежностью личности, способность, конечно,
сохраняется за личностью как потенция и в тот момент, когда она
не действует. В итоге способность — это сложная синтетическая
особенность личности, которая определяет ее пригодность к дея-
тельности. Будучи пригодной для деятельности, способность в
деятельности и формируется. Более или менее специфические
данные, которые требуются для определенной деятельности, лишь
в деятельности и через посредство ее могут сформироваться на
базе тех или иных задатков.
Деятельность человека — это, говоря конкретно, трудовая де-
ятельность, посредством которой человек в процессе историчес-
кого развития, изменяя природу, создает материальную и духов-
ную культуру. Все специальные способности человека — это, в
конце концов, различные проявления, стороны общей его способ-
ности к освоению достижений человеческой культуры и ее даль-
нейшему продвижению. Способности человека — это проявления,
стороны его способности к обучению и к труду.
Означая способность к труду и обучению, способности человека в
обучении и труде формируются. Совершенно ошибочной является
та общераспространенная точка зрения, будто способности человека,
как нечто готовое и законченное до своего выявления, в деятельнос-
ти человека и ее продуктах лишь выявляются вовне, оставаясь и
после своего выявления и независимо от него тем же, чем они были
до того. В действительности между способностями человека и про-
дуктами его деятельности, его труда, этцми материализованными
сгустками человеческих способностей, существуют глубочайшая вза-
имосвязь и теснейшее взаимодействие. Реализуясь в тех или иных
достижениях, способности человека не только проявляются, но и
24
формируются и развиваются. Способности человека развиваются и
отрабатываются на том, что он делает. То, что человек сделал, не
является только проявлением его будто бы заранее фиксированных
способностей, а их реализацией и развитием.
Человеческие способности, характеризующие человека в отличие
от всех других живых существ, составляют природу человека, но са-
мая природа человека — продукт истории. Природа человека форми-
руется и изменяется в процессе исторического развития в результате
трудовой деятельности человека. Способности человека — продукт
истории; они формировались в процессе исторического развития: ин-
теллектуальные способности человека формировались по мере того,
как, изменяя природу, человек познавал ее; художественные — изоб-
разительные, музыкальные и т. п.— способности к искусству форми-
ровались и развивались у человека, по мере того как в ходе историчес-
кого развития создавались и развивались различные виды искусства.
На различных этапах исторического развития способности
приобретают конкретно иное содержание. По мере того как чело-
вечество создавало новые области и достижения культуры, мате-
риализованные в продуктах общественной практики, порожда-
лись или развивались новые способности и прежние способности
получали новое конкретное содержание. Развитие музыки, воз-
никновение нового музыкального строя или перспективного изоб-
ражения были развитием нового художественного восприятия,
новых — музыкальных или изобразительных — способностей.
С расширением человеческой трудовой деятельности и появ-
лением все новых видов ее у человека формировались и новые
способности. Человеческие способности и их структура зависят от
исторически развивающихся форм разделения труда. Возрастаю-
щие разделение и специализация труда привели к специализации
человеческих способностей.
Общая одаренность и специальные способности
В ходе исторического развития у человечества вырабаты-
ваются различные специализированные способности. Все они явля-
ются разнообразными проявлениями способности человека к само-
стоятельной трудовой деятельности и к освоению в процессе обуче-
ния того, что было создано человечеством в его историческом раз-
витии. В результате дифференцируются специальные способности к
различным видам деятельности и общая способность, которая по
существу является вообще способностью к обучению и труду.
Общую способность часто обозначают термином «одаренность».
Под одаренностью в таком случае, в отличие от специальных спо-
собностей или дарований, разумеют общую даровитость; в зару-
бежной литературе ее обычно отождествляют с интеллектом.
25
Нужно, однако, сказать, что если под общей одаренностью разу-
меть взятую в ее единстве совокупность всех данных человека, от
которых зависит продуктивность его деятельности, то в нее включа-
ется не только его интеллект, но в единстве и взаимопроникновении
с интеллектом и все другие свойства и особенности личности, в час-
тности эмоциональной сферы, темперамента — эмоциональная впе-
чатлительность, тонус, темпы деятельности и т. д.
Вопрос об общей и специальной одаренности оказался очень
дискуссионным. Одни, как Трондайк, склонны свести одаренность
к сумме специальных способностей, вовсе отрицая общую одарен-
ность, другие, как Спирмен, Штерн и Пьерон, признают общую
одаренность, но сплошь и рядом противопоставляют ее специаль-
ным способностям. Некоторые из числа этих последних, как Спир-
мен (Spearman), трактуют ее как специальную функцию централь-
ной нервной системы, превращая таким образом одаренность в
биологически закрепленное константное свойство.
Дифференциация и специализация способностей в действитель-
ности зашла так далеко, что для ряда ученых утраченными оказа-
лись их общая основа и внутреннее единство. При этом в процессе
этой всеобщей специализации способности к различным специаль-
ным видам деятельности — технической, изобразительной, музы-
кальной и т. д. — стали представляться совершенно не связанными
друг с другом. Далее, господство аналитических функциональных
тенденций привело к тому, что ряд ученых пришел к отрицанию
единства познавательных способностей и стал сводить интеллект к
совокупности отдельных механизмов и функций. Понятия такого
порядка, как интеллект, раскрываются лишь в плане конкретных
действенных взаимоотношений индивида с окружающей действи-
тельностью. Психология, которая знает только точку зрения меха-
низмов и органических функций, неизбежно должна прийти к рас-
щеплению таких понятий и в них выражающейся более конкрет-
ной и синтетической психологической характеристики личности.
Эти «аналитические» теории одаренности в силу свойственных им
механистических тенденций грешат тем, что для них при решении
вопроса об одаренности утрачивается реальное единство человечес-
кой личности, в частности ее интеллектуального облика.
С другой стороны, в тех теориях общей одаренности, в кото-
рых последняя берется вне отношения к конкретным видам дея-
тельности и конкретным способностям, утрачиваются конкрет-
ные черты интеллектуального облика реального живого челове-
ка. Каждый человек, о котором вообще можно с полным правом
сказать, что он умен, умен по-своему; ум его по-разному проявля-
ется в различных сферах деятельности или областях применения.
Специальные способности определяются в отношении к отдель-
26
ным специальным областям деятельности. Внутри тех или иных
специальных способностей проявляется общая одаренность инди-
вида, соотнесенная с более общими условиями ведущих форм че-
ловеческой деятельности.
В конечном счете равно несостоятельны как попытка свести
одаренность к простой механической сумме специальных способ-
ностей, так и попытка свести общую одаренность к внешнему про-
тивопоставлению специальным способностям.
Лишь единство общих и специальных свойств, взятых в их взаи-
мопроникновении, очерчивает истинный облик одаренности челове-
ка. Несмотря на многообразие своих проявлений, она сохраняет внут-
реннее единство. Доказательством этому служат многочисленные
случаи, которыми особенно богата наша действительность, когда че-
ловек, выявивший себя в одной области, при переходе на другую
работу и на ней проявляет не меньшие способности. При этом об-
щая одаренность является не только предпосылкой, но и результа-
том всестороннего развития личности. Так же как образование спе-
циальных способностей является не только предпосылкой, но и след-
ствием разделения труда в историческом плане и специализирован-
ного образования в плане индивидуального развития, так и развитие
общей одаренности существенно определяется всесторонним в под-
линном смысле слова политехническим обучением и всесторонним
развитием личности.
Способности человека реально даны всегда в некотором един-
стве общих и специальных (особенных и единичных) свойств. Нельзя
внешне противопоставлять их друг другу. Между ними имеется и
различие, и единство. Это положение относится как к взаимоотно-
шению общих и специальных умственных способностей, так и к вза-
имоотношению общей, одаренности и специальных способностей.
Наличие определенной специальной способности, особого, достаточно
ярко выявившегося таланта накладывает определенный отпечаток
на общую одаренность человека, а наличие общей одаренности в
еще большей мере сказывается на характере каждой специальной
способности. Общая одаренность и специальные способности в этом
смысле как бы взаимопроникают друг друга; они два компонента
единого целого. Но общая одаренность и специальные способности,
т. е. общие и специальные компоненты одаренности, однако, далеко
не всегда совпадают. Факты свидетельствуют о том, что бывает об-
щая одаренность без ярко выраженных, оформившихся специаль-
ных способностей и бывают также специальные способности, кото-
рым не отвечает соответственная общая одаренность.
Взаимоотношение общей одаренности и специальных способно-
стей для разных способностей различно. Чем большую роль в той
или иной специальной способности играют специальные задатки
27
(например, связанные с врожденными свойствами соответствующего
нервного аппарата) и специальная техника, тем меньшим может
оказаться соответствие или даже тем больше диспропорция между
специальными способностями и общей одаренностью. Чем менее
специфически «технический» характер носит та или иная специаль-
ная способность, тем больше ее соответствие, связь и взаимопроник-
новение с общей одаренностью. Нередко приходится встречать му-
зыкантов со значительными способностями виртуозов-исполнителей
и очень невысоким умственным уровнем. Но нельзя быть большим
музыкантом, художником, не обладая общей даровитостью. Чем
более высокого порядка та или иная специальная способность, тем
теснее ее взаимосвязь с общей одаренностью.
Развитие реальной конкретной личности совершается в кон-
кретных условиях; в соответствии с конкретным ходом развития
личности совершенно специфично и индивидуализированно, в каж-
дом конкретном случае по-иному, развивается и ее одаренность.
Одаренность одного человека так же отлична от одаренности дру-
гого, как различна и их жизнь. Способности складываются в про-
цессе развития; в процессе развития происходит специализация
одаренности, в одном случае меньшая, в другом большая; у од-
них — более, у других — менее равномерная в зависимости от
хода развития личности, в частности от направления и характера
обучения — более односторонне специализированного или более
всестороннего, политехнического, более или менее совершенного.
В результате у одного человека можно констатировать общую да-
ровитость, которая проявляется по разным направлениям, при
отсутствии специализированного в одном направлении таланта; у
другого развитие благодаря условиям, в которых оно происходи-
ло, направлению и характеру обучения и т. д. пошло по определен-
ному, специализированному руслу и привело к тому, что его способ-
ности в одном каком-нибудь направлении оформились как уже оп-
ределившийся специальный талант. Более раннее и успешное раз-
витие одной способности, опередившее развитие остальных, создает
все новые дополнительные предпосылки — путем привлечения ин-
тереса к данной области, особенно успешного продвижения и т. п.—
для дальнейшего развития данной способности, которая более или
менее значительно и ярко выступает у данного человека. У третьего
наряду с одним особенно ярко выявившимся и уже оформившимся
талантом отчетливо наметился второй; развитие идет преимуществен-
но по двум основным руслам.
Отношение между общей одаренностью и специальными спо-
собностями не является, таким образом, каким-то статическим
отношением двух внешних сущностей, а изменяющимся резуль-
татом развития. В процессе развития возникает не только тот
28
или иной уровень, но и та или иная — более или менее значи-
тельная, более или менее равномерная — дифференциация или
специализация способностей. Конкретное отношение между об-
щей и специальной одаренностью или общими и специальными
компонентами одаренности человека, их различие и единство скла-
дываются в процессе развития и в процессе развития изменяются.
Развитие специальных способностей, специфический профиль
одаренности каждого человека является не чем иным, как выра-
жением индивидуального пути его развития.
Само развитие специальных способностей является сложным
процессом. Каждая специальная способность имеет свой специфи-
ческий путь развития, в ходе которого она дифференцируется, фор-
мируется и отрабатывается. Для каждой из них конкретно, по-ино-
му, специфично ставится вопрос о роли природных предпосылок;
для музыкального дарования, например, в котором существенную
роль играют качества слуха, природные предпосылки имеют иное
значение, чем для теоретических способностей в области науки.
Специфичность пути развития специальных способностей ска-
зывается и на времени их выявления. Можно эмпирически устано-
вить определенную хронологическую последовательность выявления
творческих способностей. Рано проявляются дарования в искусстве,
прежде всего в музыке. Поэтому очень существенное значение имеет
та большая забота, которая у нас сейчас уделяется выявлению и раз-
витию юных художественных дарований, в частности дарований му-
зыкальных. Примерами очень раннего выявления музыкального твор-
чества могут служить трехлетний Моцарт, четырехлетний Гайдн,
пятилетний Мендельсон, Прокофьев, выступивший композитором
в 8 лет, Шуберт — в 11 лет, Вебер — в 12, Керубини — в 13 лет. Но,
за совсем редкими исключениями, самостоятельное творчество, име-
ющее объективное значение, проявляется лишь к 12 — 13 годам. В
пластических искусствах призвание и способность к творчеству про-
являются несколько позже — в среднем около 14 лет. У Рафаэля и
Грёза они проявились в 8 лет, у Ван Дейка и Джотто — в 10 лет, у
Микеланджело — в 13 лет, у Дюрера — в 15 лет. В области поэзии
склонность к стихосложению проявляется очень рано, но поэтичес-
кое творчество, имеющее художественную ценность, обнаруживает-
ся несколько позже.
Вне области искусства, где личное творчество выступает раньше,
чем в науке, наиболее ранним является техническое изобретатель-
ство. Поэтому вполне обоснованным и очень важным является то
внимание, которое у нас уделяется юным изобретателям. Понселе,
будучи 9 лет, разобрал часы, которые он купил, чтобы изучить их
устройство, и потом собрал их как следует. Френель в том же возра-
сте посредством настоящих опытов нашел, при какой длине и ка-
29
ком калибре снаряд из игрушечных пушек летит всегда дальше. В
научной области творчество вообще проявляется значительно поз-
же, обычно лишь после 20 лет. Раньше всех других дарований вы-
являются математические. Почти все ученые, проявившие себя до
20 лет, были математиками. Примерами раннего проявления мате-
матических дарований могут служить Паскаль, Лейбниц, Ньютон,
Лагранж, Гаусс, Галуа и др.
Одаренность и уровень способностей
Проблема одаренности — это прежде всего качествен-
ная проблема. Первый, основной вопрос — это вопрос о том, како-
вы способности человека, к чему у него способности и в чем их
качественное своеобразие. Но эта качественная проблема имеет и
свой количественный аспект.
Исследования различных видов специальной одаренности про-
водились по большей части в связи с практикой профессиональ-
ной ориентации и профессиональной одаренности. Таковы, на-
пример, работы по одаренности технической (Кокса и др.), худо-
жественной, изобразительной (Эйлера), музыкальной (Ревеша,
Сишора). В советской психологии вопросу о музыкальных спо-
собностях посвящено большое исследование Б. М. Теплова1.
Способности могут различаться не только по своему качеству
или направленности, но и по своему уровню или масштабу. У од-
ного и того же человека могут быть разные способности, но одна
из них может быть более значительной, чем другие. С другой
стороны, у различных людей наблюдаются одни и те же способ-
ности, т. е. способности к одной и той же деятельности, но спо-
собности этих людей могут быть различны — у одних больше, у
других меньше.
В житейском обиходе, когда говорят, например, об одаренных
детях, под одаренностью и дарованием разумеют по большей ча-
сти высокий уровень способностей; в психологической литерату-
ре одаренность обозначает вообще любой уровень способностей.
Под общей одаренностью при этом разумеют уровень общих спо-
собностей, проявляющихся как способность к общему (общеобра-
зовательному) обучению, а под специальной одаренностью или
дарованием — уровень специальных способностей: технических,
музыкальных и т. п.
Особенно высокий уровень одаренности обозначают понятия-
ми талант и гений. *
Теплое Б. М. Способности и одаренность.— «Ученые записки Государствен-
ного научно-исслед. института психологии», т. II. М., 1941, с. 3—56.
30
Талант и гений различаются прежде всего по объективной
значимости и вместе с тем оригинальности того, что они способны
произвести. Талант характеризуется способностью к достижени-
ям высокого порядка, но остающимся в принципе в рамках того,
что уже было достигнуто; гениальность предполагает способность
создавать что-то принципиально новое, прокладывать действитель-
но новые пути, а не только достигать высоких точек на уже про-
торенных дорогах. Для талантливости человека показательным
может быть и то, как он осваивает созданное человечеством; гени-
альность предполагает способность к подлинному творчеству. Та-
кой высокий уровень одаренности, который характеризует ге-
ния, неизбежно связан с незаурядностью в разных или даже во
всех областях. Для характеристики универсализма, часто свой-
ственного гениям, достаточно назвать Аристотеля, Леонардо да
Винчи, Декарта, Лейбница, Ломоносова, Маркса и др. И одарен-
ность гения всегда имеет, однако, определенный профиль, и в нем
какая-то сторона доминирует, какие-то способности особенно вы-
явлены и оформлены в основном направлении его творчества.
Означая уровень способностей личности к обучению и произво-
дительному труду, которые формируются в ходе обучения и трудо-
вой деятельности, одаренность лишь по ходу учебной и трудовой
деятельности и может быть определена. Всякие попытки ее опреде-
ления вне этой деятельности, в отрыве от обучения и развития (на-
пример, посредством тестов), заранее обречены на неудачу.
Наиболее убедительным доказательством значительности спо-
собностей человека является значительность его достижений в
смысле их уровня и качества. Но этот показатель при всей его
очевидности не дает возможности распознать и должным обра-
зом оценить способности человека в процессе их становления.
Существенным показателем значительности способностей в про-
цессе их развития могут служить темпы, легкость усвоения и быст-
рота продвижения. Еще более непосредственным выражением и
доказательством способностей, чем быстрота и успешность овладе-
ния знаниями, мы бы считали то, какой сдвиг в умении мыслить и
т. п. дает овладение определенным кругом знаний. У разных детей
и разных людей освоение одного и того же круга знаний дает раз-
личное продвижение в мышлении, в умственном развитии. Говоря
языком американской педагогической психологии, можно сказать,
что показателем одаренности может служить широта переноса, ко-
торая достигается различными индивидами в процессе обучения.
Показателями одаренности могут служить и время проявления
способностей: раннее их проявление — при прочих равных услови-
ях — служит одним из симптомов значительности дарований. Од-
нако обратное заключение не обосновано: из того, что в раннем воз-
31
расте способности не выявились сколько-нибудь ярко, никак нельзя
делать отрицательного вывода относительно перспектив дальнейше-
го их развития. История науки и искусства знает немало случаев,
когда люди, ставшие в будущем крупнейшими учеными, писателя-
ми, художниками, в раннем возрасте особенно не проявляли исклю-
чительных способностей. Бывает также, что, рано проявившись, да-
рование затем не развивается так, как этого можно было бы ожи-
дать: есть люди, которые обещают в молодости больше, чем они
дают в зрелости. Это нередко случается с вундеркиндами. Таким
образом, раннее проявление способностей не является универсаль-
ным критерием одаренности. Оно может быть учтено лишь как
один более или менее существенный момент в общей совокупности
конкретных условий развития человека. Вообще, когда пользуются
любым из вышеперечисленных показателей для суждения об ода-
ренности, будь то значительность достижений или темпы продви-
жения, необходимо брать не голый результат развития сам по себе;
для того чтобы судить об одаренности, необходимо оценивать резуль-
таты или быстроту развития в соотношении с его условиями, пото-
му что одинаковые достижения в учении или работе при различных
условиях могут свидетельствовать о неодинаковых способностях и
разные достижения при разных условиях могут свидетельствовать
об одинаковых способностях. Умение добиться больших достиже-
ний при внешне трудных условиях свидетельствует об особенно боль-
ших способностях. Так, нужно, конечно, иметь совершенно исклю-
чительное дарование, чтобы, начав жить в тех условиях, в каких ее
начинали, например, Ломоносов или Горький, дойти, как они, до
вершин культуры и творчества. Нужно, однако, учесть, что сила со-
противляемости неблагоприятным условиям и способность пробиться
сквозь них зависят от очень многих данных, не только непосред-
ственно от способностей, но и от волевых качеств личности. Не под-
лежит сомнению, что некоторые люди, которые при благоприятных
условиях могли бы широко развернуть свои способности и очень
многое создать, оказываются не в силах преодолеть те внешние пре-
пятствия, которые создают неблагоприятные условия для их разви-
тия. Поэтому развитие способностей очень существенно зависит от
общественных условий.
Теории одаренности
Изучению одаренности посвящено очень много работ.
Однако полученные результаты никак не адекватны количеству
затраченного на эти работы труда. Это объясняется ошибочнос-
тью исходных установок очень многих из этих исследований и
неудовлетворительностью тех методик, которыми они по большей
части пользовались. Ненадежность и неоднозначность результа-
32
тов этих исследований очень наглядно выступают в исследовани-
ях влияния наследственности и среды, проведенных по согласо-
ванной программе целым рядом психологов Стэнфордского и Чи-
кагского университетов во главе с Терменом и Фрименом. Пред-
метом изучения было влияние на одаренность целого ряда факто-
ров, к которым в первую очередь относятся: роль наследственно-
сти (сравнение братьев и сестер, близнецов), расовые особенности,
влияние социальной среды (влияние воспитания в домах для при-
емышей, школьное обучение, специальная тренировка). Материал
был собран большой, но результаты оказались противоречивыми.
Они не смягчили дискуссию между стэнфордцами, защитниками
наследственности, и чикагскими психологами, главную роль в ге-
незисе одаренности отводившими среде. Собственно не только
«чикагское» исследование Фримена, но и «стэнфордская» работа
Брукса обнаружили изменчивость коэффициента одаренности: эта
изменчивость оказалась лишь меньшей в первом и большей во
втором исследовании. Интерпретируя результаты работы, Термен
и Уиппл признали их подтверждающими гипотезу об основном
значении для развития одаренности наследственности и об устой-
чивости показателей одаренности. Наоборот, Фримен пришел к
утверждению, что исследование доказало преобладающее значе-
ние условий — воспитания в семье и школе. К этому выводу в
значительной мере присоединился Джедд. Геетс и Болдуин, не
отрицая ценности работы, критиковали ее методику. Еще следует
доказать, насколько в этих испытаниях действительно устанавли-
ваются различия в одаренности.
Ненадежность выводов по изучению одаренности в большой
мере объясняется узостью и механистичностью применяемых ме-
тодов. Чаще всего употребляются тесты с количественными, а не
качественными показателями. Совершенно недостаточно исполь-
зованы методы биографический, анализа продуктов деятельности,
школьных наблюдений и естественного эксперимента.
В пересмотре нуждается и господствующая устремленность
большинства исследований. В большинстве этих работ умствен-
ные способности понимаются как чисто природные наследствен-
ные свойства: способности по существу отождествляются с врож-
денными задатками. Неадекватность количества работ по пробле-
ме одаренности их результативности свидетельствует о том, что
как установки этих работ, так и их методика требуют пересмотра.
Наряду с авторами, которые подчеркивают роль наследствен-
ности в одаренности и специальных способностях, имеются дру-
гие, которые отмечают влияние социальной среды. И именно эти
теории, выдвигающие значение социальной среды для одареннос-
ти, носят часто особенно реакционный характер.
2—15626 «Психол. различий'
33
Признание роли средового фактора находит себе выражение в
утверждениях о зависимости одаренности детей от их принадлеж-
ности к той или иной классовой среде, причем некоторые авторы
(особенно неприкрыто Термен, но также Бине и др.) стремятся псев-
донаучными аргументами «показать», что одаренность детей рабо-
чего класса ниже одаренности детей господствующих классов. Так,
еще Бине утверждал, что нормальные взрослые рабочие по своему
умственному развитию не превышают уровня умственного развития
двенадцатилетних детей господствующих классов. Термен утверж-
дает, будто дети рабочего класса отстают по своему умственному раз-
витию от детей господствующих классов, и, считая, что уровень ум-
ственного развития относится в большей мере за счет наследствен-
ности, чем за счет развития, заключает, что дети богатых классов
превосходят детей из бедных классов по своим наследственным
данным. Это последнее утверждение, особенно порочное, является
вместе с тем и особенно характерным для сторонников социально-
средовой («социогенетической») обусловленности одаренности.
Социальная среда совершенно ошибочно представляется чем-
то неизменным, раз навсегда данным фактором, который фаталь-
но предопределяет весь путь развития, всю судьбу человека и буд-
то бы вовсе не зависит от его сознательного воздействия. Таким
образом, утверждения о биологической и о социальной обуслов-
ленности сходятся в одном пункте — в признании одаренности,
способностей человека чем-то неизменным, фатально предопреде-
ленным. Поэтому одаренность, уровень способностей представля-
ются как некая постоянная величина.
Одаренность сплошь и рядом рассматривается как неизменная
предпосылка, а не как изменяющийся результат развития. В тесто-
вой диагностике одаренности при оценке результатов обследования
их часто рассматривают независимо от условий развития. Посред-
ством этого совершенно ошибочного, антинаучного приема тестоло-
ги «обосновывали» свое реакционное утверждение о низшей ода-
ренности эксплуатируемых классов и порабощенных наций. Из того,
что представители этих наций и классов, лишенные того образова-
ния, которое в капиталистических странах предоставляется детям
господствующих классов и наций, фактически не справлялись с не-
которыми задачами (которые притом вообще не всегда были симп-
томатичными для диагностики умственного развития), делался по-
рочный вывод, что они по своим природным данным и не могут с
ними справиться. Временный факт, обусловленный предшествую-
щими условиями развития и обучения, вырывается из своей конк-
ретной обусловленности и превращается в природную, неотъемле-
мую и неизменную характеристику испытуемого ребенка. Получа-
ется явно порочный круг: ограничением образовательных возмож-
34
ностей эксплуатируемых классов и порабощенных наций снижали
уровень их достижений, а затем на основании этого снижения зак-
лючали о более низких природных возможностях их представите-
лей. Результат ограничения образовательных возможностей эксп-
луатируемых классов и порабощенных наций выдавался, таким
образом, за основание для дальнейшего снижения для них образова-
тельных возможностей. Таким образом, диагностика одаренности
приходила и к политически реакционным, и к фактически непра-
вильным выводам.
Учение об одаренности, о дарованиях, о способностях человека,
т. е. об его все расширяющихся возможностях, превращается в уче-
ние о границах, пределах, «потолках» развития. Понятие одаренно-
сти становится основным средоточием теорий о фаталистической
предопределенности судьбы детей, о фатальной обреченности детей
эксплуатируемых классов и порабощенных наций.
Огромное число крупных ученых, художников, изобретателей
вышло не из среды господствующих классов. Гениальный рус-
ский ученый Ломоносов был сыном крестьянина-рыбака, Фара-
дей, один из создателей современного учения об электричестве,
был сыном кузнеца, Стефенсон, изобретатель паровоза, был сы-
ном горнорабочего и сам рабочий в молодости, величайший ма-
тематик прошлого столетия Гаусс был сыном ремесленника, Кант—
сыном шорника, Фихте — сыном ткача, Рембрандт — сыном
мельника, Шопен — бухгалтера, Шуберт — учителя, Гайдн — бра-
добрея, Гутенберг, изобретатель книгопечатания, как и Спиноза,
был шлифовальщиком стекол.
Понимание природы одаренности с полной очевидностью об-
наруживает, что ее развитие является большой социально-поли-
тической проблемой. Возможность проявления дарований совер-
шенно очевидно зависит от общественных условий. Но посколь-
ку, реализуясь в соответствующей деятельности, дарования, спо-
собности не только выявляются, но и формируются, от обществен-
ных условий зависит и развитие самой одаренности.
Развитие способностей у детей
Развитие способностей у детей совершается в процессе воспи-
тания и обучения. Способности ребенка формируются посредством
овладения тем содержанием материальной и духовной культу-
ры, техники, науки, искусства, которые осваивает подрастающий
человек в процессе обучения. Исходной предпосылкой для этого
развития способностей служат те врожденные задатки, с которы-
ми ребенок появляется на свет. В действенном контакте ребенка
с окружающим его миром, в процессе постепенного освоения дос-
тижений предшествующего исторического развития человечества,
2*
35
совершающегося в ходе обучения, задатки — и общие у всех лю-
дей, и вместе с тем у каждого человека различные — превраща-
ются в многообразные и все более совершенные способности.
Уже самые первые проявления задатков превращают их в эле-
ментарные, начинающие складываться способности. Вместе с тем
каждая начинающая складываться способность является как бы
задатком для дальнейшего развития способностей. Каждая спо-
собность, проявляясь, вместе с тем развивается, переходит на выс-
шую ступень, а переход ее на высшую ступень открывает возмож-
ности для новых, более высоких ее проявлений. Роль задатков в
развитии различных способностей различна. Она более значитель-
на и специфична, например, в развитии музыканта, в даровании
которого существенную роль играют специфические врожденные
свойства слухового аппарата, чем в развитии способностей уче-
ного — литературоведа, историка или экономиста.
В развитии способностей у ребенка существенным этапом
является развитие у него так называемой готовности к обуче-
нию. С точки зрения господствующей зарубежной психологии и
педагогики готовность к обучению выступает как проявляющая-
ся в различных симптомах зрелость ребенка, как независимый от
обучения результат его созревания, над которым надстраивается
обучение. В действительности же способность или готовность для
школьного обучения в обучении и формируется, — конечно, на
основе той подготовки, которую дает дошкольное воспитание. Эта
способность к обучению не исчерпывается в школьном возрасте,
как склонны были утверждать те, которые связывали ее с опреде-
ленным периодом возрастного созревания. Но, конечно, юные годы
все же исключительно благоприятная пора для учения; в процес-
се этого учения совершается формирование способностей, кото-
рые открывают более широкие возможности для успешного даль-
нейшего учения и совершенствования в зрелые годы.
В способностях детей — как общих, так и специальных —
обнаруживаются многообразные индивидуальные различия. Они
проявляются в успешности учебной работы, в том, что различные
ученики с различной степенью совершенства справляются с учеб-
ными заданиями, с разной глубиной осваивают ту систему зна-
ний, которой они обучаются. Однако успешность саму по себе
никак нельзя непосредственно превращать в критерий одаренно-
сти. Различная успеваемость разных учеников может быть обус-
ловлена многообразными причинами — интересом к учебе, кото-
рый сумел вызвать педагог, предшествующей учебной подготов-
кой ит. п., а вовсе не только их способностями. Поэтому одни и
те же успехи разных учеников могут быть показателями различ-
ных способностей, и при одних и тех же или равных способнос-
36
Тях их успехи могут быть различны. Для того чтобы сколько-
нибудь обоснованно заключать об одаренности детей по успешно-
сти их работы, темпам их продвижения и т. п., необходимо учесть
условия их развития, а не только его результаты. Лишь соотнеся
эти результаты с условиями, при которых они достигнуты, можно,
исходя из успешности учебной работы детей, опосредованно со-
ставить себе суждение об их одаренности.
С особенной осторожностью нужно относиться к прогнозам. Ода-
ренность, т. е. уровень общих способностей ребенка, не предопреде-
лена раз и навсегда их органическими задатками. Этот уровень обус-
ловлен всем процессом развития личности; на различных этапах
его он может изменяться; возможны временные задержки, притом
не только в успешности, но и в развитии способностей; возможны
также и периоды неожиданно быстрого их расцвета. Менее всего
допустимо по низкой успеваемости сразу заключать о сниженной
одаренности, относя ее за счет органической недостаточности или
дефективности. Слабая успеваемость может быть обусловлена мно-
жеством причин, не имеющих ничего общего с врожденной органи-
ческой недостаточностью или дефективностью. Так, случайно, вслед-
ствие тех или иных привходящих обстоятельств, у ребенка может
образоваться пробел в знаниях; этот пробел мешает ему следить за
последующим; утеряв нить, ребенок теряет и интерес к учебе или к
данному предмету; утеряв интерес, он перестает работать и, таким
образом, все больше выпадает из нормальной колеи. Образуется за-
колдованный круг. В результате, при недостаточно ответственном
отношении педагога, положение может все ухудшаться и создаться
видимость безнадежности, обусловленной стойкими, будто бы сти-
хийными причинами. А между тем круг этот легко разомкнуть, и
будто бы «стихийное» бедствие является в действительности резуль-
татом человеческой нерадивости, отдающей во власть «стихии» то,
что может и должно быть подчинено сознательному воздействию
человека.
Иногда встречаются и случаи патологического снижения об-
щих способностей, обусловленные органическими причинами, свя-
занные с ненормальными условиями беременности или же с по-
ражением нервной системы в результате заболеваний ребенка.
Но такие случаи относительно очень редки.
Для обозначения патологии, умственного недоразвития в пси-
хопатологии говорят об олигофрении и различают три ее ступе-
ни: дебильность, имбецильность и идиотизм. Наиболее тяжелой
формой олигофрении является идиотизм — такой низкий уровень
умственного развития, при котором индивид без опеки со стороны
других людей вовсе не способен ориентироваться в окружающем.
Такая тяжелая форма олигофрении встречается очень редко. Им-
37
бецильность — следующая, средняя форма олигофрении; она означа-
ет такое значительное снижение умственных способностей, при
котором к совершенно самостоятельной трудовой деятельности
индивид мало способен. Дебильность — самая легкая форма оли-
гофрении; она выражается в некотором снижении способностей,
которое не исключает возможности учиться, хотя и по сокращен-
ной программе и замедленными темпами. Для дебильных, умствен-
но отсталых детей создаются особые вспомогательные школы.
Выделять в такие школы правомерно лишь детей с действитель-
но патологическим снижением умственных способностей.
От хода развития, совершающегося в процессе обучения и за-
тем в собственном производительном труде, зависит не только
уровень развития способностей, но и их структура — более или
менее равномерное развитие различных способностей или преоб-
ладание одной-двух специальных способностей на фоне более или
менее ярко выраженной общей одаренности. В результате инди-
видуального жизненного пути, который проходит каждый чело-
век, у него формируется — на основе его задатков — его индиви-
дуально своеобразный склад способностей.
Наличие более или менее значительных индивидуальных раз-
личий в способностях требует и индивидуализированного подхо-
да к учащимся.
Вместе с тем, поскольку успешность учебной работы учащих-
ся зависит в известной мере от их способностей, а развитие, фор-
мирование их способностей, в свою очередь, зависит от того, как
ребенок осваивает передаваемые ему в ходе обучения знания, пе-
ред педагогом встает задача: учитывая способности во всем их
многообразии и индивидуальных особенностях, вместе с тем и
формировать их в надлежащем направлении. Раз способности
ребенка не предопределены его врожденными задатками, а явля-
ются не только предпосылкой, но и результатом его развития, то
само развитие способностей ребенка не должно и не может совер-
шаться стихийно, самотеком. Оно должно направляться сознатель-
ным воздействием человека.
Направление, которое получает развитие способностей подра-
стающего поколения, существенно зависит от тех требований, ко-
торые предъявляет к человеку общественная организация труда,
от тех общественных идеалов, в которых эти требования отража-
ются, и тех форм, которые соответственно принимает организа-
ция обучения подрастающего поколения. Разделение труда —
разрыв умственного и физического труда — и крайняя его специ-
ализация в условиях капиталистического общества привели к тому,
что подавляющее большинство людей были лишены возможнос-
ти всестороннего развития; человек стал приспосабливаться ис-
38
ключительно к выполнению одной частной функции и превра-
щаться в орган или орудие этой частной функции или узкоспе-
циализированной работы. В настоящее время перед нами встает
задача преодоления разрыва между физическим и умственным
трудом и такого поднятия культурного уровня масс, при котором
было бы достигнуто уравнение людей физического и умственного
труда. Тем самым перед нами встает как реальная задача форми-
рование всесторонне, гармонически развитой личности. Всесто-
роннее развитие личности предполагает не только всестороннее
развитие интересов, но и всестороннее развитие способностей.
Между всесторонним развитием способностей и интересов су-
ществует при этом теснейшая взаимосвязь: с одной стороны, разви-
тие способностей совершается в деятельности, которая стимулиру-
ется интересами, с другой — интерес к той или иной деятельности
поддерживается ее успешностью, которая, в свою очередь, обусловле-
на соответствующими способностями. Эта взаимосвязь не исключа-
ет, конечно, и возможности противоречий между интересами к тому
или иному предмету, склонностями к той или иной деятельности и
способностями. Бывает, как известно, и так, что у подростка склады-
ваются интересы, не отвечающие его способностям. Но это случается
по преимуществу при не очень выраженных способностях. Очень
значительные способности, подлинный талант, обычно определяют
призвание человека, которое, переживаясь как таковое, определяет
и направленность интересов.
Всестороннее развитие интересов, означая развитие такой че-
ловеческой личности, которой ничто человеческое не чуждо, не
исключает этим особой собранности и сосредоточенности интере-
сов по каким-то основным главным руслам. Точно так же всесто-
роннее гармоническое развитие способностей, означая развитие
такой человеческой личности, которая не была бы раз и навсегда
пригнана к одной узкоспециализированной деятельности и как
бы сведена к одной функции, личности, которой доступны были
бы разные сферы человеческой деятельности, не исключает, ко-
нечно, особого развития каких-либо специальных способностей
(технических, изобразительных, музыкальных) — на фоне доста-
точно высокого общего развития.
С. Л. Рубинштейн
ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР1
Потребности, интересы и идеалы, вообще установки и тен-
денции личности определяют, что хочет человек, его способности —
что он может. Но остается еще вопрос о том, что же он есть — како-
вы основные, стержневые, наиболее существенные свойства челове-
ка, которые определяют его общий облик и его поведение. Это воп-
рос о характере. Тесно связанный с направленностью личности, ха-
рактер человека вместе с тем имеет своей предпосылкой его темпе-
рамент. Темперамент и характер отличны и вместе с тем тесно свя-
заны друг с другом. Их научное изучение шло не совпадающими, но
неоднократно скрещивающимися путями.
Учение о темпераменте
Говоря о темпераменте, обычно имеют в виду в первую
очередь динамическую сторону личности, выражающуюся в им-
пульсивности и темпах психической деятельности. Именно в этом
смысле мы обычно говорим, что у такого-то человека большой
или небольшой темперамент, учитывая его импульсивность, стре-
мительность, с которой проявляются у него влечения, и т. д. Тем-
перамент — это динамическая характеристика психической де-
ятельности индивида.
темперамента показательна сила психических процессов. При
этом существенна не только абсолютная сила их в тот или иной
момент, но и то, насколько она остается постоянной, т. е. степень
динамической устойчивости. При значительной устойчивости сила
реакций в каждом отдельном случае зависит от изменяющихся
условий, в которых оказывается человек, и адекватна им: более силь-
ное внешнее раздражение вызывает более сильную реакцию, более
слабое раздражение — более слабую реакцию. У индивидов с боль-
шей неустойчивостью, наоборот, сильное раздражение может — в
зависимости от очень изменчивого состояния личности — вызвать
то очень сильную, то очень слабую реакцию; точно так же и самое
слабое раздражение может иногда вызвать и очень сильную реак-
цию; весьма значительное событие, чреватое самыми серьезными по-
следствиями, может оставить человека безразличным, а в другом
случае ничтожный повод даст бурную вспышку: реакция в этом
смысле совсем неадекватна «раздражителю».
Психическая деятельность одной и той же силы может отли-
чаться различной степенью напряженности в зависимости от со-
отношения между силой данного процесса и динамическими воз-
можностями данной личности. Психические процессы определен-
Рубинттейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946, с. 640-654.
40
ной интенсивности могут совершаться легко, без всякого напря-
жения у одного человека в один момент и с большим напряжени-
ем у другого человека или у того же человека в другой момент.
Эти различия в напряжении скажутся в характере то ровного и
плавного, то толчкообразного протекания деятельности.
Существенным выражением темперамента является, далее, ско-
рость протекания психических процессов. От скорости или быст-
роты протекания психических процессов нужно еще отличать их
темп (количество актов за определенный промежуток времени,
зависящее не только от скорости протекания каждого акта, но и
от величины интервалов между ними) и ритм (который может
быть не только временным, но и силовым). Характеризуя темпе-
рамент, надо опять-таки иметь в виду не только среднюю скорость
протекания психических процессов. Для темперамента показатель-
на и свойственная данной личности амплитуда колебаний от наи-
более замедленных к наиболее ускоренным темпам. Наряду с этим
существенное значение имеет и то, как совершается переход от
более медленных к более быстрым темпам или наоборот — от
более быстрых к более медленным: у одних он совершается, более
или менее ровно и плавно нарастая или спадая, у других — как
бы рывками, неравномерно и толчкообразно. Эти различия могут
перекрещиваться: значительные переходы в скорости могут со-
вершаться путем плавного и равномерного нарастания, а с дру-
гой стороны, относительно менее значительные изменения в абсо-
лютной скорости могут совершаться порывистыми толчками. Эти
особенности темперамента сказываются во всей деятельности лич-
ности, в протекании всех психических процессов.
Основное проявление темперамента очень часто ищут в динами-
ческих особенностях «реакций» человека — в том, с какой силой и
быстротой он действенно реагирует на раздражения. Действитель-
но, центральными звеньями в многообразных проявлениях темпера-
мента являются те, которые выражают динамические особенности
не отдельно взятых психических процессов, а конкретной деятель-
ности в многообразных взаимосвязях различных сторон ее психи-
ческого содержания. Однако сенсомоторная реакция никак не мо-
жет служить ни исчерпывающим, ни адекватным выражением тем-
перамента человека. Для темперамента особенно существенны впе-
чатлительность человека и его импульсивность.
Темперамент человека проявляется прежде всего в его впечат-
лительности, характеризующейся силой и устойчивостью того воз-
действия, которое впечатление оказывает на человека. В зависимос-
ти от особенностей темперамента впечатлительность у одних людей
бывает более, у других менее значительной, у одних как будто кто-
то, по словам Горького, «всю кожу с сердца содрал», до того они
чувствительны к каждому впечатлению; другие — «бесчувственные»,
41
«толстокожие» — очень слабо реагируют на окружающее. У одних
воздействие — сильное или слабое,— которое оказывает на них впе-
чатление, распространяется с большой, у других с очень малой ско-
ростью в более глубокие слои психики. Наконец, у различных лю-
дей в зависимости от особенностей их темперамента бывает различ-
на и устойчивость впечатления: у одних впечатление — даже силь-
ное — оказывается очень нестойким, другие длительно не могут от
него освободиться. Впечатлительность — это всегда индивидуально
различная у людей разного темперамента аффективная чувстви-
тельность. Она существенно связана с эмоциональной сферой и
выражается в силе, быстроте и устойчивости эмоциональной реак-
ции на впечатления.
Темперамент сказывается в эмоциональной возбудимости — в
силе эмоционального возбуждения, быстроте, с которой оно охва-
тывает личность,— и устойчивости, с которой оно сохраняется.
От темперамента человека зависит, как быстро и сильно он заго-
рается и с какой быстротой затем угасает. Эмоциональная возбу-
димость проявляется, в частности, в настроении, повышенном
вплоть до экзальтации или пониженном вплоть до депрессии, и
особенно в более или менее быстрой смене настроений, непосред-
ственно связанной с впечатлительностью.
Другим центральным выражением темперамента является им-
пульсивность, которая характеризуется силой побуждений, скорос-
тью, с которой они овладевают моторной сферой и переходят в дей-
ствие, устойчивостью, с которой они сохраняют свою действенную
силу. Импульсивность включает обусловливающую ее впечатлитель-
ность и эмоциональную возбудимость в соотношении с динамичес-
кой характеристикой тех интеллектуальных процессов, которые их
опосредуют и контролируют. Импульсивность — та сторона темпе-
рамента, которой он связан со стремлением, с истоками воли, с дина-
мической силой потребностей как побуждений к деятельности, с
быстротой перехода побуждений в действие.
Темперамент находит себе особенно наглядное выражение в
силе, а также скорости, ритме и темпе всех психомоторных прояв-
лений человека — его практических действий, речи, выразитель-
ных движений. Походка человека, его мимика и пантомимика,
его движения, быстрые или медленные, плавные или порывистые,
иногда неожиданный поворот или движение головы, манера вски-
нуть взгляд или потупить взор, тягучая вялость или медлитель-
ная плавность, нервная торопливость или мощная стремительность
речи открывают нам какой-то аспект личности, тот динамичес-
кий ее аспект, который составляет ее темперамент. При первой
же встрече, при кратковременном, иногда даже только мимолет-
ном соприкосновении с человеком мы часто сразу по этим вне-
42
шним проявлениям получаем более или менее яркое впечатле-
ние о его темпераменте.
С древности принято различать четыре основных типа темпера-
ментов: холерический, сангвинический, меланхолический и флег-
матический. Каждый из этих четырех темпераментов может быть
определен соотношением впечатлительности и импульсивности как
основных психологических свойств темперамента. Холерический
темперамент характеризуется сильной впечатлительностью и боль-
шой импульсивностью; сангвинический — слабой впечатлительно-
стью и большой импульсивностью; меланхолический — сильной
впечатлительностью и малой импульсивностью;' флегматический —
слабой впечатлительностью и малой импульсивностью. Таким об-
разом, эта «классическая» традиционная схема темпераментов есте-
ственно вытекает из соотношения основных признаков, которыми
мы определяем темперамент, приобретая при этом соответствую-
щее психологическое содержание. Дифференциация как впечатли-
тельности, так и импульсивности по силе, скорости и устойчивости,
выше нами намеченная, открывает возможности для дальнейшей
дифференциации темпераментов.
Физиологическую основу темперамента составляет нейродина-
мика мозга, т. е. нейродинамическое соотношение коры и подкорки.
Нейродинамика мозга находится во внутреннем взаимодействии с
системой гуморальных, эндокринных факторов. Ряд исследовате-
лей (Пенде, Белов, отчасти Кречмер и др.) склонны были поставить
и темперамент, и даже характер в зависимость прежде всего от этих
последних. Не подлежит сомнению, что система желез внутренней
секреции включается в число условий, влияющих на темперамент.
Так, врожденное отсутствие щитовидной железы или болезненное
понижение ее деятельности (гипофункция ее при микседеме) приво-
дит к задержке психических функций, к вялым, монотонным дви-
жениям. Заметно сказывается на динамике психических проявле-
ний и усиление инкреции щитовидной железы. Далее, чрезмерная
работа мозгового придатка влечет за собой часто замедление реак-
ций и снижение импульсивности; интенсивная деятельность под-
желудочной железы вызывает физическую слабость и обусловлива-
ет, таким образом, известную вялость.
Было бы неправильно, однако, изолировать эндокринную систе-
му от нервной и превращать ее в самостоятельную основу темпера-
мента, поскольку сама гуморальная деятельность желез внутренней
секреции подчиняется центральной иннервации. Между эндокрин-
ной системой и нервной существует внутреннее взаимодействие, в
котором ведущая роль принадлежит все же нервной системе.
Для темперамента существенное значение при этом несомнен-
но имеет возбудимость подкорковых центров, с которыми связаны
43
особенности моторики, статики и вегетатики. Тонус подкорковых
центров, их динамика оказывают влияние и на тонус коры и ее
готовность к действию. В силу той роли, которую они играют в
нейродинамике мозга, подкорковые центры несомненно влияют
на темперамент. Но опять-таки совершенно неправильно было бы,
эмансипируя подкорку от коры, превратить первую в самодовле-
ющий фактор, в решающую основу темперамента, как это стре-
мятся сделать модные в современной зарубежной неврологии те-
чения, которые признают решающее значение для темперамента
серого вещества желудочка и локализируют «ядро» личности в
подкорке, в стволовом аппарате, в субкортикальных ганглиях.
Подкорка и кора неразрывно связаны друг с другом. Нельзя по-
этому отрывать первую от второй. Решающее значение имеет в ко-
нечном счете не динамика подкорки сама по себе, а динамическое
соотношение подкорки и коры, как это подчеркивает И. П. Павлов
в своем учении о типах нервной системы.
В основу своей классификации типов нервной системы И. П. Па-
влов положил три основных критерия, а именно: силу, уравнове-
шенность и лабильность коры.
«Значение силы нервных процессов, — писал Павлов, — ясно
из того, что в окружающей среде оказываются (более или менее
часто) необычайные, чрезвычайные события, раздражения боль-
шой силы, причем, естественно, нередко возникает надобность
подавлять, задерживать эффекты этих раздражений по требова-
нию других, так же или еще более могучих внешних условий. И
нервные клетки должны выносить эти чрезвычайные напряже-
ния своей деятельности. Отсюда же вытекает и важность равно-
весия, равенства силы обоих нервных процессов. А так как окру-
жающая организм среда постоянно, а часто — сильно и неожи-
данно колеблется, то оба процесса должны, так сказать, поспевать
за этими колебаниями, т. е. должны обладать высокой подвижно-
стью, способностью быстро, по требованию внешних условий, ус-
тупать место, давать преимущество одному раздражению перед
другим, раздражению перед торможением и обратно».
Исходя из этих основных признаков, Павлов в результате сво-
их исследований над животными методом условных рефлексов
пришел к выделению четырех основных типов нервной системы,
а именно:
1) сильный, уравновешенный и подвижный — живой тип.
2) сильный, уравновешенный и инертный — спокойный, мед-
лительный тип.
3) сильный, неуравновешенный с преобладанием возбужде-
ния над торможением — возбудимый, безудержный тип.
4) слабый тип.
44
Деление типов нервной системы на сильный и слабый не ве-
дет к дальнейшему симметрическому подразделению слабого типа,
так же как и сильного, по остальным двум признакам уравнове-
шенности и подвижности (лабильности), потому что эти разли-
чия, дающие очень существенную дальнейшую дифференциацию
на сильном типе, на слабом оказываются практически несуще-
ственными и не дают реально значимой дифференциации.
Намеченные им типы нервных систем И. П. Павлов связыва-
ет с темпераментами.
Павлов сопоставляет четыре группы нервных систем и соот-
ветствующие им типы темпераментов, к которым он пришел ла-
бораторным путем, с древней, от Гиппократа идущей классифи-
кацией темпераментов. Он склонен отождествить свой возбуди-
мый тип с холерическим, меланхолический с тормозным, две
формы центрального типа — спокойную и оживленную — с флег-
матическим и сангвиническим.
Основным доказательством в пользу той дифференциации
типов нервной системы, которые он устанавливает, Павлов счита-
ет различные реакции при очень трудных встречах раздражитель-
ного и тормозного процессов.
В одном из своих последних исследований И. П. Павлов пишет:
«Не считаясь с градациями и беря только крайние случаи — преде-
лы колебания: силу и слабость, равенство и неравенство, лабиль-
ность и инертность обоих процессов, мы уже имеем восемь сочета-
ний, восемь возможных комплексов основных свойств нервной сис-
темы, восемь ее типов. Если же прибавить, что преобладание при
неуравновешенности может принадлежать, вообще говоря, то раз-
дражительному, то тормозному процессу, а в случае подвижности
также инертность или лабильность может быть свойством то того,
то другого процесса, — количество возможных сочетаний простира-
ется уже до 24» (Последние сообщения по высшей нервной деятель-
ности, вып. III, с. 7, 1935). Давая эту классификационную схему,
полученную из всех возможных сочетаний основных признаков, Пав-
лов тут же правильно добавляет: «Однако только тщательное и воз-
можно широкое наблюдение должно установить наличность, часто-
ту и резкость тех или других действительных комплексов основных
свойств, действительных типов нервной деятельности».
Учение Павлова о типах нервной деятельности имеет суще-
ственное значение для понимания физиологической основы тем-
перамента. Правильное его использование предполагает учет того,
что тип нервной системы является строго физиологическим по-
нятием, а темперамент — это понятие психофизиологическое, и
выражается он не только в моторике, в характере реакций, их
45
силе, скорости и т. д., но также и во впечатлительности, в эмоци-
ональной возбудимости и т. п.
Психические свойства темперамента, несомненно, теснейшим
образом связаны с телесными свойствами организма — как врож-
денными особенностями строения нервной системы (нейроконсти-
туции), так и функциональными особенностями (мышечного, сосу-
дистого) тонуса органической жизнедеятельности. Однако динами-
ческие свойства деятельности человека несводимы к динамическим
особенностям органической жизнедеятельности; при всем значе-
нии врожденных особенностей организма, в частности его нервной
системы, для темперамента, они все же лишь исходный момент его
развития, неотрывного от развития личности в целом.
Правильно отмечал И. П. Павлов, вообще придававший, по-
видимому, слишком большое значение типу нервной системы и
ее прирожденным свойствам в поведении, что «образ поведения
человека и животного обусловлен не только прирожденными свой-
ствами нервной системы, но и теми влияниями, которые падали и
постоянно падают на организм во время его индивидуального су-
ществования, т. е. зависит от постоянного воспитания или обуче-
ния в самом широком смысле этих слов». Темперамент — не
свойство нервной системы или нейроконституции как таковой;
он динамический аспект личности, характеризующий динамику
ее психической деятельности. Эта динамическая сторона, состав-
ляющая темперамент, взаимосвязана со всеми остальными сторо-
нами жизни личности и опосредована всем конкретным содер-
жанием ее жизни и деятельности; поэтому динамика деятельнос-
ти человека и несводима к динамическим особенностям его жиз-
недеятельности, которая сама обусловлена взаимоотношениями
личности с окружающими. Это с очевидностью обнаруживается
при анализе любой стороны, любого проявления темперамента.
Так, сколь значительную роль ни играют во впечатлительнос-
ти человека органические основы чувствительности, свойства пе-
риферического рецепторного и центрального аппарата, все же впе-
чатлительность человека к ним несводима. Впечатления, кото-
рые воспринимаются человеком, вызываются обычно не изолиро-
ванно действующими чувственными «раздражителями», а явле-
ниями, предметами, лицами, которые имеют определенное объек-
тивное значение и вызывают со стороны человека то или иное к
себе отношение, обусловленное его вкусами, привязанностями,
убеждениями, характером, мировоззрением. В силу этого самая
чувствительность или впечатлительность и оказывается опосре-
дованной и избирательной. Человек не равно впечатлителен по
отношению к каждому впечатлению. Очень впечатлительный по
отношению к одному, он может оказаться вовсе не впечатлитель-
46
ным к другому; в жизни постоянно приходится наблюдать, как
заостренная впечатлительность или чувствительность сменяется у
человека тупой бесчувственностью или даже совмещается с ней.
Притом легкость, с которой впечатление откладывается, и устойчи-
вость, с которой оно сохраняется, определяются, конечно, не одними
сенсорными его качествами самими по себе и особенностями рецеп-
торного аппарата, его воспринимающего, а всем тем, что определяет
значимость впечатления для личности. Поэтому впечатлительность
опосредуется и преобразуется потребностями, интересами, вкусами,
склонностями и т. д. — всем отношением человека к окружающе-
му и зависит от всего жизненного пути личности.
Точно так же смена эмоций и настроений, состояний эмоцио-
нального подъема или упадка у человека зависит не только от тону-
са жизнедеятельности организма. Изменения в тонусе несомненно
тоже влияют на эмоциональное состояние, но тонус жизнедеятель-
ности опосредован и обусловлен взаимоотношениями личности с
окружающим и, значит, всем содержанием ее сознательной жиз-
ни. Все сказанное об опосредованности впечатлительности и эмоци-
ональности всей сознательной жизнью личности относится еще в
большей мере к импульсивности, поскольку импульсивность вклю-
чает и впечатлительность, и эмоциональную возбудимость и опреде-
ляется их соотношением с мощью и сложностью интеллектуальных
процессов, их опосредующих и контролирующих.
Несводимы к органической жизнедеятельности и действия че-
ловека, поскольку они представляют собой не просто моторные ре-
акции организма, а акты, которые направлены на определенные пред-
меты и преследуют те или иные цели. Они поэтому опосредованы и
обусловлены во всех своих психических свойствах, в том числе и
динамических, характеризующих темперамент, отношением чело-
века к окружающему, целями, которые он себе ставит, потребностя-
ми, вкусами, склонностями, убеждениями, которые обусловливают
эти цели. Поэтому никак нельзя свести динамические особенности
действий человека к динамическим особенностям органической
его жизнедеятельности, взятой в себе самой; сам тонус его органи-
ческой жизнедеятельности может быть обусловлен ходом его дея-
тельности и оборотом, который она для него получает. Динамичес-
кие особенности деятельности неизбежно зависят от конкретных
взаимоотношений индивида с его окружением; они будут одними в
адекватных для него условиях и другими в неадекватных. Поэтому
принципиально неправомерны попытки дать учение о темперамен-
тах, исходя лишь из физиологического анализа нервных механиз-
мов вне соотношения у животных с биологическими условиями их
существования, у человека — с исторически развивающимися ус-
ловиями его общественного бытия и практической деятельности.
47
Поэтому принципиально неправомерны также попытки опреде-
лять темперамент динамическими свойствами «натуральной» ре-
акции, изучая «природный» способ реагирования людей на вне-
шние раздражители посредством хроноскопического измерения
скорости и динамоскопического измерения интенсивности реак-
ций вне всякого учета отношения человека к тому, что он делает.
Этот способ изучения темперамента принадлежит в лучшем слу-
чае к той же ступени развития психологической науки, что и
изучение памяти на материале бессвязных слогов. В истории на-
уки это уже пройденный этап. Путь современной науки и ее бу-
дущего развития идет в другом направлении.
Динамическая характеристика психической деятельности не
имеет самодовлеющего, формального характера; она зависит от со-
держания и конкретных условий деятельности, от отношения инди-
вида к тому, что он делает, и к тем условиям, в которых он находит-
ся. Темпы моей деятельности будут, очевидно, различными в том
случае, когда направление ее вынужденно идет вразрез с моими склон-
ностями, интересами, умениями и способностями, с особенностями
моего характера, когда я чувствую себя в чуждом мне окружении и
в том случае, когда я захвачен и увлечен содержанием моей работы
и чувствую, что нахожусь в созвучной мне среде.
Даже динамика выразительных движений человека не обус-
ловлена только врожденными органическими особенностями тем-
перамента, тонусом органической жизнедеятельности. Она обус-
ловлена всем образом жизни человека, в которую тонус органи-
ческой жизнедеятельности включается как зависимый момент.
Живость, переходящая в игривую резвость или развязность, и
размеренность, даже медлительность движений, принимающая
характер степенности или величавости в мимике, в пантомимике,
в осанке, походке, повадке человека, обусловлены многообразней-
шими условиями вплоть до нравов той общественной среды, в
которой живет человек, и общественного положения, которое он
занимает. Стиль эпохи, образ жизни определенных общественных
слоев обусловливают в известной мере и темпы, вообще динами-
ческие особенности поведения представителей этой эпохи и соот-
ветствующих общественных слоев.
Идущие от эпохи, от общественных условий динамические осо-
бенности поведения не снимают, конечно, индивидуальных разли-
чий в темпераменте различных людей и не упраздняют значения
их органических особенностей. Но, отражаясь в психике, в сознании
людей, общественные моменты сами включаются во внутренние ин-
дивидуальные их особенности и вступают во внутреннюю взаимо-
связь со всеми прочими их индивидуальными особенностями, в том
числе органическими и функциональными. В реальном образе жиз-
48
ни конкретного человека, в динамических особенностях его индиви-
дуального поведения тонус его жизнедеятельности и регуляция ди-
намических особенностей его поведения, которая исходит из обще-
ственных условий (темпов общественно-производственной жизни,
нравов, быта, приличий и т. п.), образуют неразложимое единство
иногда противоположных, но всегда взаимосвязанных моментов.
Регуляция динамики поведения, исходящая из общественных усло-
вий жизни и деятельности человека, может, конечно, иногда затро-
нуть лишь внешнее поведение, не затрагивая еще саму личность, ее
темперамент; при этом внутренние особенности темперамента чело-
века могут находиться и в противоречии с динамическими особенно-
стями поведения, которого он внешне придерживается. Но в конеч-
ном счете особенности поведения, которого длительно придержива-
ется человек, не могут не наложить раньше или позже своего отпе-
чатка — хотя и не механического, не зеркального, а иногда даже
компенсаторно-антагонистического — на внутренний строй лично-
сти, на ее темперамент.
Таким образом, во всех своих проявлениях темперамент опосре-
дован и обусловлен всеми реальными условиями и конкретным со-
держанием жизни человека. Говоря о том, при каких условиях тем-
перамент в игре актера может быть убедительным, Вахтангов писал:
«Для этого актеру на репетициях нужно главным образом работать
над тем, чтобы все, что его окружает в пьесе, стало его атмосферой,
чтобы задачи роли стали его задачами — тогда темперамент загово-
рит “от сущности”. Этот темперамент от сущности — самый цен-
ный, потому что он единственно убедительный и безобманный»1.
Темперамент «от сущности» единственно убедителен на сцене пото-
му, что таков темперамент в действительности: динамика психичес-
ких процессов не является чем-то самодовлеющим; она зависит от
конкретного содержания личности, от задач, которые человек себе
ставит, и его потребностей, интересов, склонностей, характера, от его
«сущности», которая раскрывается в многообразии наиболее суще-
ственных для него взаимоотношений с окружающим. Темперамент —
пустая абстракция вне личности, которая формируется, совершая
свой жизненный путь.
Будучи динамической характеристикой всех проявлений лич-
ности, темперамент в своих качественных свойствах впечатлитель-
ности, эмоциональной возбудимости и импульсивности является
вместе с тем чувственной основой характера.
Образуя основу свойств характера, свойства темперамента, од-
нако, не предопределяют их. Включаясь в развитие характера,
Из «Неопубликованных высказываний Вахтангова о театре».— Советское
искусство, № 25 (371) от 29 мая 1937 г.
49
свойства темперамента претерпевают изменения, в силу которых
одни и те же исходные свойства могут привести к различным
свойствам характера в зависимости от того, чему они субордини-
руются,— от поведения, убеждений, волевых и интеллектуальных
качеств человека. Так на основе импульсивности как свойства
темперамента, в зависимости от условий воспитания и всего жиз-
ненного пути, могут выработаться различные волевые качества
характера: в одном случае на основе большой импульсивности у
человека, который не приучился контролировать свои поступки
размышлением над их последствиями, могут легко развиться нео-
бдуманность, безудержность, привычка рубить с плеча, действо-
вать под влиянием аффекта; в других случаях на основе той же
импульсивности разовьются решительность, способность без лиш-
них промедлений и колебаний идти к поставленной цели. В за-
висимости от жизненного пути человека, от всего хода его обще-
ственно-морального, интеллектуального и эстетического развития
впечатлительность как свойство темперамента может в одном
случае привести к значительной уязвимости, болезненной рани-
мости, отсюда к робости и застенчивости; в другом — на основе
той же впечатлительности могут развиться большая душевная
чуткость, отзывчивость и эстетическая восприимчивость; в тре-
тьем — чувствительность в смысле сентиментальности. Форми-
рование характера на базе свойств темперамента существенно свя-
зано с направленностью личности.
В (неопубликованных) наблюдениях Ананьева за жизненным
путем нескольких подростков, проведенных на протяжении ряда
лет, имеются чрезвычайно поучительные случаи преобразования
свойств темперамента и образования на их основе различных
свойств характера.
Заимствуем из материалов Ананьева один пример.
«В 1936 г. окончила на “отлично” пединститут студентка
М., бывшая очень большой общественницей и влиятельным то-
варищем в студенческой среде. Волевой образ М. всегда свиде-
тельствовал о значительной твердости ее убеждений и побуж-
дений, о цельности ее жизненной линии. В прошлом М. была очень
робкой, застенчивой, молчаливой мечтательницей, терявшейся при
любом обращении со стороны учителей и товарищей. Родители
особенно баловали и жалели девочку, полагая, что ей суждена
тяжелая жизнь вследствие этой слабости ее характера.
Первоначально в школе ее не замечали, а дома компенсирова-
ли ее кажущуюся недостаточность ласками и потворством, по-
тому что она была хрупкая и слабенькая и родители считали,
что нужно сделать все для того, чтобы она не чувствовала суро-
вости жизни и собственных неудач, так как больших надежд на
ее будущее не возлагали. В свое время девочка вступает в пио-
50
нерский отряд и первоначально ведет себя так же, как и в шко-
ле вообще. В пионерском отряде за ряд лет девочка прошла боль-
шую школу общественного воспитания, и в ней возникают каче-
ства, обладание которыми было для нее ранее невозможно. М. ста-
новится деятельной, инициативной, живой, любознательной, на-
стойчивой и решительной, разговорчивой. Она начинает выс-
тупать в школьной жизни твердо, уверенно, убежденно, завоевы-
вает авторитет в среде товарищей. В комсомоле М. закалива-
ют основательно, и перед ней раскрываются живые творческие
перспективы, которые она расценивает как волевой человек, уме-
ющий завершать свои действия и достигать цели.
В результате воспитания и самовоспитания М. становится,
по ее словам, совершенно другим человеком. Это не значит, однако,
что у нее ничего не осталось от ее первоначального темперамента,
от ее обостренной чувствительности, доходившей ранее до боль-
шой уязвимости и ранимости. Она была вначале чрезвычайно уяз-
вимым, ранимым типом, мимозоподобным существом, но эта обо-
стренная чувствительность под преобразующим влиянием воли
приводит к образованию новых качеств. Впечатлительность не
уничтожается, но выступает в качественно иной форме. Эта де-
вушка пользовалась большой популярностью среди товарищей, в
частности, потому, что она была чрезвычайно чуткой, отзывчивой
в отношениях с друзьями. Но эта впечатлительность, как видим,
выступает уже не в форме робости и застенчивости, как раньше, а
в форме чрезвычайно тонкого, искусного понимания нужд товари-
щей, высокого развития симпатических переживаний и нравствен-
ных чувствований вообще; преобразование чувствительности так-
же выражается в превращениях былой уязвимости в высокое раз-
витие эстетических чувств, вкусов и привязанностей»2.
Приведем еще один пример (из тех же материалов), свидетель-
ствующий о том, что «обостренная чувствительность может быть
выработана неправильным воспитанием при первоначальном от-
сутствии таких природных задатков. Мальчик 12 лет Г. — ти-
пичный здоровый и живой сангвиник, воспитывался в семье, продол-
жавшей поклоняться многим фетишам буржуазного семейного вос-
питания. На протяжении многих лет мать Г. своей “заботой” и
неправильно понятой любовью отучила Г. от самостоятельности,
активности и решительности. Вплоть до мелочей все делалось в
семье за Г., и он жил на всем готовом во всех отношениях. Все
уроки готовились его родными, и ему оставалось лишь воспользо-
ваться готовыми плодами. Мать привозила и отвозила Г. из шко-
лы, одевала его и наставляла при товарищах, вызывая насмешки в
отношении своего сына. Следствием такого любвеобильного, но по-
рочного воспитания было то, что сангвиник Г. стал основательно
Из неопубликованной рукописи Б. Г. Ананьева «Учение о личности в психологии».
51
трусливым, нерешительным, не уверенным в себе, обидчивым до край-
ности и ранимым до чрезвычайной степени».
В итоге: темперамент — динамическая характеристика лич-
ности во всех ее действенных проявлениях и чувственная основа
характера. Преобразуясь в процессе формирования характера, свой-
ства темперамента переходят в черты характера, содержание кото-
рого неразрывно связано с направленностью личности.
УЧЕНИЕ О ХАРАКТЕРЕ
Говоря о характере (что в переводе с греческого означает
«чеканка», «печать»), обычно разумеют те свойства личности, кото-
рые накладывают определенный отпечаток на все ее проявления и
выражают специфическое для нее отношение к миру и прежде всего
к другим людям. Именно в этом смысле мы обычно говорим, что у
человека плохой характер или хороший, благородный и т. п. Мы
говорим иногда в том же смысле, что такой-то человек бесхарактер-
ный, желая этим сказать, что у него нет такого внутреннего стерж-
ня, который определял бы его поведение; его деяния не носят на
себе печати их творца. Другими словами, бесхарактерный человек —
это человек, лишенный внутренней определенности; каждый по-
ступок, им совершаемый, зависит больше от внешних обстоятельств,
чем от него самого. Человек с характером, напротив, выделяется
прежде всего определенностью своего отношения к окружающему,
выражающейся в определенности его действий и поступков: о чело-
веке с характером мы знаем, что в таких-то обстоятельствах он так-
то поступит. «Этот человек,— говорят часто,— должен был посту-
пить именно так, он не мог поступить иначе — такой уж у него
характер». Читая в художественном произведении о поведении дей-
ствующего лица, характер которого уже выявился в предшествую-
щем изложении, мы часто не соглашаемся с автором, казалось бы
вольным поступить с действующими лицами своего произведения,
плодом собственной его фантазии, как ему вздумается. Мы счита-
ем образ действий, приписываемый ему автором, неправдоподоб-
ным, потому что он не вяжется с его уже выявившимся характером;
такой человек, т. е. человек с таким характером, не мог так посту-
пить. Характер обусловливает определенность человека как субъекта
деятельности, который, выделяясь из окружающего, определенным
образом относится к нему. Знать характер человека — это знать те
существенные для него черты, из которых вытекает, которыми оп-
ределяется весь образ его действий. Черты характера — это те суще-
ственные свойства человека, из которых с определенной логикой и
внутренней последовательностью вытекает одна линия поведения,
одни поступки и которыми исключаются как несовместимые с ними,
им противоречащие, другие.
52
Но всякая определенность — это всегда и неизбежно определен-
ность по отношению к чему-то. Не существует абсолютной опреде-
ленности в себе безотносительно к чему бы то ни было. И определен-
ность характера — это тоже не определенность вообще, а определен-
ность по отношению к чему-то, к определенной сфере значимых для
человека жизненных отношений. Определенность, составляющая сущ-
ность характера, может образоваться у человека по отношению к
тому и в отношении того, что ему не безразлично. Наличие у челове-
ка характера предполагает наличие чего-то значимого для него в
мире, в жизни, определяющего мотивы его поступков, цели его дей-
ствий, задачи, которые он себе ставит или на себя принимает. Харак-
тер представляет собой внутренние свойства личности, но это не
значит, что они в своем генезисе и существе определяются изнутри,
системой внутренних органических или внутриличностных отно-
шений. Напротив, эти внутренние свойства личности, составляющие
ее характер, выражаясь в отношении к тому, что значимо для чело-
века в мире, через отношение к миру и определяются.
Поэтому первый и решающий вопрос для определения характе-
ра каждого человека — это вопрос о том, по отношению к чему, к
какой сфере задач, целей и т. д. делает человека определенным его
характер. Иной человек представляется в обыденных житейских
ситуациях как сильный характер; он проявляет большую опреде-
ленность, твердость и настойчивость во всем, что касается бытовых
дел и вопросов, но тот же человек обнаруживает сразу же полную
неопределенность, бесхребетность, когда дело коснется вопросов ино-
го — принципиального плана. Другой, кажущийся сначала лишен-
ным характера в силу своей податливости в мелочных вопросах
обыденной жизни, для него не значимых, пока они не затрагивают
существенных для него сфер жизненных задач, вдруг раскрывается
как большой характер — определенный, твердый, непреклонный,
как только перед ним встают существенные, значимые для него воп-
росы, задачи, цели. И один и другой из этих людей обладают фор-
мально как будто равно сильным или определенным характером —
в смысле определенности, твердости, непреклонности, каждый — в
существенной для него сфере жизненных отношений, но у одного из
них при этом все же ничтожный, мелкий по существу характер, а у
другого — более или менее значительный. Весь вопрос в том, в ка-
кой мере то, что существенно для данного человека, является также
и объективно существенным, в какой мере значимым для индивида
является общественно значимое. Этим определяется значительность
характера.
Для характера, как и для воли, взятых не формально лишь, а
по существу, решающим является взаимоотношение между обще-
ственно — и личностно значимым для человека.
53
Каждая историческая эпоха ставит перед человеком определен-
ные задачи и в силу объективной логики вещей требует от него как
самого существенного определенности в отношении именно этих за-
дач. На них формируется и на них же испытывается и проверяется
характер людей. Большой, значительный характер — это характер,
который заключает в себе определенность человека по отношению к
этим объективно существенным задачам. Большой характер поэто-
му не просто формальная твердость и упорство (такое формальное
упорство, безотносительно к содержанию, может быть и большим
упрямством, а не большим характером); большой характер — это
большая определенность в больших делах. Там, где есть эта опреде-
ленность в существенном, большом, принципиальном, она неизбеж-
но скажется и в малом, выступая иногда в нем с особой симптома-
тической показательностью. Заключаясь в определенности отноше-
ния человека к значимым для него целям, характер человека про-
является в его поведении, в его делах и поступках. Проявляясь в
них, он в них же и формируется. Он зарождается, закладывается
в мотивах его поведения в лабильной, от случая к случаю измен-
чивой форме, определяемой конкретной ситуацией. Выражаю-
щееся в мотивах отношение человека к окружающему, проявля-
ясь в действии, в его делах и поступках, через них закрепляется и,
становясь привычным, переходит в относительно устойчивые чер-
ты или свойства характера.
Характер человека — и предпосылка и результат его реального
поведения в конкретных жизненных ситуациях; обусловливая его
поведение, он в поведении же и формируется. Смелый человек по-
ступает смело, и благородный человек ведет себя благородно. Объек-
тивно благородные или смелые дела могут первично совершаться,
вовсе не требуя особой субъективной смелости или благородства:
смелость дел или благородство поступков переходит в смелость или
благородство человека, закрепляясь в его характере; в свою очередь
смелость или благородство характера, закрепившись в нем, обуслов-
ливает смелость или благородство поведения.
Эта взаимосвязь характера и поступка опосредована взаимозави-
симостью свойств характера и мотивов поведения: черты характера
не только обусловливают мотивы поведения человека, но и сами обус-
ловлены ими. Мотивы поведения, переходя в действие и закрепля-
ясь в нем, фиксируются в характере. Каждый действенный мотив
поведения, который приобретает устойчивость,— это в потенции бу-
дущая черта характера в ее генезисе. В мотивах черты характера
выступают впервые еще в виде тенденций; действие переводит их
затем в устойчивые свойства. Путь к формированию характера ле-
жит поэтому через формирование надлежащих мотивов поведения и
организацию направленных на их закрепление поступков.
54
Как общее правило, характер определяется не каждым единич-
ным более или менее случайным поступком, а всем образом жизни
человека. Лишь исключительные по своему значению отдельные
поступки человека — те, которые определяют узловые моменты в
его биографии, поворотные этапы в его жизненном пути, наклады-
вают определенный отпечаток и на его характер; вообще же в ха-
рактере человека отображается его образ жизни в целом; отражая
образ жизни человека, характер, в свою очередь, отражается в нем.
Образ жизни включает определенный образ действий в единстве и
взаимопроникновении с объективными условиями, в которых он осу-
ществляется. Образ же действий человека, которые всегда исходят
из тех или иных побуждений, включает определенный образ мыс-
лей, чувств, побуждений действующего субъекта в единстве и взаи-
мопроникновении с объективным течением и результатами его дей-
ствий. Поэтому, по мере того как формируется определенный образ
жизни человека, формируется и сам человек; по мере того как в
ходе действий человека выделяется и закрепляется определенный,
характерный для него, более или менее устойчивый образ действий,
в нем самом выделяется и закрепляется определенный, более или
менее устойчивый строй характеризующих его свойств. Он форми-
руется в зависимости от объективных общественных условий и кон-
кретных жизненных обстоятельств, в которых проходит жизнен-
ный путь человека, на основе его природных свойств — прежде все-
го темперамента — в результате его деяний и поступков.
К характеру в собственном смысле слова относятся, однако, не
все относительно устойчивые свойства личности, которые выделя-
ются и закрепляются в человеке, по мере того как складывается его
образ жизни, а только те, которые обусловливают, какие побужде-
ния по преимуществу определяют его действия. К характеру непос-
редственно не относятся, например, техническая ловкость, вообще
свойства, обусловливающие умения человека; в характер включают-
ся только те свойства, которые выражают его направленность.
С другой стороны, не всякое проявление направленности лично-
сти, не всякая установка и не всякое побуждение относятся к харак-
теру. Бывают у каждого человека случайные побуждения и случай-
ные действия, вовсе не характерные для него; из того, как он посту-
пил в данных специальных условиях, не вытекает, каково будет его
поведение в других условиях, между тем характерный поступок —
это как раз такой поступок, из которого вытекает, как человек по-
ступит в других ситуациях. В характере заключены внутренняя ло-
гика, взаимосвязь определяющих его свойств и установок, известная
необходимость и последовательность. К характеру относятся лишь
те проявления направленности, которые выражают устойчивые свой-
ства личности и вытекающие из них устойчивые личностные, а не
55
только случайные ситуационные установки. Относительно устойчи-
вые свойства личности, которые определяют ее качественное своеоб-
разие и выражают ее направленность, составляют ее характер. Ха-
рактер выражается в направленности личности, в тех основных дей-
ственных ее установках и тенденциях, которые контролируют и ре-
гулируют все проявления человека, через которые преломляется и
фильтруется то, что он делает. Характерологические свойства лич-
ности обусловливают ее направленность, накладывают определен-
ный отпечаток на ее поведение и проявляются в отношении челове-
ка к другим людям, к миру и к самому себе.
Поскольку в характере сосредоточены стержневые особенности
личности, все индивидуальные отличия в характере приобретают
особенную значимость и выраженность. Поэтому вопрос о характере
нередко ошибочно даже целиком сводился к одному лишь вопросу о
межиндивидуальных различиях или индивидуальных особенностях
личности. Между тем вопрос о характере — это прежде всего вопрос
об общем строении личности. У каждого человека свой характер и
свой темперамент, но тот или иной характер и тот или иной темпе-
рамент есть у каждого человека. Характер — это единство личности,
опосредующее все ее поведение.
Определяя господствующие, характерные для человека побужде-
ния, характер может выразиться как в целях, которые человек себе
ставит, так и в средствах или способах, которыми он их осуществля-
ет, как в том, что он делает, так и в том, как он это делает, т. е.
характер может выразиться как в содержании, так и в форме пове-
дения. Последняя представляется часто особенно существенной для
характера; это отчасти так и есть, поскольку форма является обоб-
щенным выражением содержания. При этом так же как не все
свойства человека относятся к его характеру, а только те, которые
выражаются в его направленности, так и не все способы поведения
показательны для характера. К нему не имеют прямого отношения
технические способы — приемы, посредством которых человек осу-
ществляет специальные технические цели, так же как и эти послед-
ние. Для него показательны только те способы поведения, которые
обнаруживают избирательную направленность личности, с чем че-
ловек считается, как он что расценивает, чем он готов поступиться
для достижения данной цели и из-за чего готов скорее отказаться,
чем идти к ее достижению неприемлемым способом. Другими сло-
вами: в способе поведения, в котором проявляется характер, выра-
жается иерархия между различными возможными целями, которая
устанавливается для данного человека в силу его характера; он —
обобщенное выражение избирательной направленности личности.
«Форма», или способ поведения, так понимаемая, действительно яв-
ляется наиболее существенным или показательным выражением
56
характера. В этом смысле можно сказать, что характер определяет
способ поведения; но менее всего возможно отсюда заключить, что к
характеру относится только форма поведения, а не его содержание.
Господствующая направленность человека, в которой прояв-
ляется его характер, означает активное избирательное отношение
человека к окружающему. В идеологическом плане она выража-
ется в мировоззрении, в психологическом — в потребностях, ин-
тересах, склонностях, вкусах, т. е. избирательном отношении к
вещам, в привязанностях, т. е. избирательном отношении к лю-
дям. Поскольку они служат побуждениями к действиям и по-
ступкам человека, а в этих последних характер не только прояв-
ляется, но и формируется, они участвуют в образовании характе-
ра. Вместе с тем характер, по мере того как он складывается,
обусловливает, какие из всех возможных побуждений определя-
ют поведение данного человека.
Характер теснейшим образом связан и с мировоззрением. Ха-
рактерное для человека поведение, в котором характер и формиру-
ется, и проявляется, будучи его практическим отношением к дру-
гим людям, неизбежно заключает в себе идеологическое содержа-
ние, хотя и не всегда адекватно осознанное и не обязательно теорети-
чески оформленное. Своим поведением, каждым своим поступком
человек неизбежно — хочет он того или нет и независимо от того,
осознает ли он это, — практически решает мировоззренческие про-
блемы. Поэтому действенные установки человека, обусловленные
свойствами его характера, а следовательно, и эти последние не могут
не быть связаны с его мировоззрением. Поскольку то или иное миро-
воззрение, переходя в убеждения человека, в его моральные пред-
ставления и идеалы, регулируют его поведение, оно, отражаясь в его
сознании и реализуясь в его поведении, существенно участвует в
формировании его характера. Единство тех целей, которые оно пе-
ред человеком ставит, существенно обусловливает цельность харак-
тера. Систематически побуждая человека поступать определенным
образом, мировоззрение, мораль как бы оседают и закрепляются в
его характере в виде привычек — привычных способов нравственно-
го поведения. Превращаясь в привычки, они становятся «второй
натурой» человека. Можно в этом смысле сказать, что характер
человека — это в известной мере его не всегда осознанное и теорети-
чески оформленное мировоззрение, ставшее натурой человека.
Этим устанавливается связь, но, конечно, не отождествле-
ние мировоззрения и характера: мировоззрение — идеологичес-
кое образование, характер — психологическое; они, конечно, не
покрывают друг друга. Требования, исходящие от принятого им
мировоззрения, сплошь и рядом побуждают человека поступать
вопреки склонности своего характера. Сознательно подчиняясь
57
требованиям, исходящим от мировоззрения, человек часто вно-
сит коррективы в свое поведение и в конце концов переделыва-
ет и свой характер. Вместе с тем характер первично не проис-
текает из теоретически оформленного мировоззрения, а форми-
руется в практической деятельности человека, в делах и поступ-
ках, которые он совершает. Он проистекает первично из образа
жизни человека, и уже лишь вторично на нем отражается его
образ мыслей. Так что как ни важна связь характера с мировоз-
зрением, она носит вторичный, производный характер; нельзя в
основном и целом выводить характер из мировоззрения, и тем
более нельзя выводить мировоззрение людей из их индивидуаль-
ного характера.
Соотношение между идейными, мировоззренческими установ-
ками и действенными установками человека в конкретных жиз-
ненных ситуациях существенно определяет общий облик челове-
ка, его характер. Люди в этом отношении существенно различа-
ются по степени цельности, последовательности, стойкости. На
одном полюсе люди, у которых «слово» не расходится с «делом» и
сознание является почти зеркальным отражением практики, а
практика — верным и последовательным отражением их миро-
воззренческих установок; на другом — люди, у которых поведе-
ние скорей маскировка, чем отражение их подлинных внутрен-
них установок.
Потребности, интересы, склонности, вкусы, всевозможные тен-
денции и установки, а также личные взгляды и убеждения чело-
века — это психологические формы выражения направленности,
в которой проявляется характер; содержанием же ее является
практическое отношение человека к другим людям и через них к
самому себе, к своему труду и к вещам предметного мира. Веду-
щим и определяющим моментом в формировании характера яв-
ляются взаимоотношения человека с другими людьми.
Поскольку характер выражается прежде всего в отношении к
другим людям, в общественном по существу отношении к миру,
он проявляется и формируется преимущественно в поступках, т. е.
в тех действиях, в которых ведущим и определяющим является
практическое отношение действующего лица как субъекта к дру-
гим людям. Смотря по тому, формируется ли характер в замкну-
той скорлупе личного благополучия или, напротив, в общем кол-
лективном труде и борьбе,— основные свойства человеческого
характера развиваются совершенно по-разному.
Взаимоотношения человека с другими людьми определяют и
его отношение к своей деятельности — способность к подвигу, к
напряженному героическому труду, творческое беспокойство или,
напротив, успокоенность — и его отношение к самому себе: уве-
58
ренность в своих силах, скромность или преувеличенное самомне-
ние, самолюбие, неуверенность в своих силах и т. д. Ведущая и
определяющая роль взаимоотношений с другими людьми в обра-
зовании характера подтверждается на каждом шагу жизни; она
отражается также в типах и характерах, созданных большими
художниками.
В многообразных, тонких, богатых всевозможными оттенками
людских отношениях, составляющих основную ткань человечес-
кой жизни, складывается и проявляется величайшее многообра-
зие самых основных для облика личности характерологических
черт. Таковы заботливость о человеке, чуткость, справедливость,
благородство, доброта, мягкость, нежность, доверчивость и мно-
жество других аналогичных и им противоположных свойств. При
этом единство характера не исключает того, что в различных си-
туациях у одного и того же человека проявляются различные и
даже противоположные черты. Человек может быть одновремен-
но очень нежным и очень требовательным, мягким вплоть до
нежности и одновременно твердым до непреклонности. И един-
ство его характера может не только сохраняться, несмотря на это,
но именно в этом и проявляться.
Эти различия, противоположности и даже противоречия необ-
ходимо вытекают из сознательного характера отношения к дру-
гим людям, требующего дифференциации отношения в зависимо-
сти от изменяющихся конкретных условий. Человек мягкий при
всех условиях и ни в чем не способный к твердости — это уже не
мягкий, а бесхарактерный человек. А человек доверчивый, кото-
рый не только не страдает подозрительностью, но ни при каких
условиях не способен к бдительности,— это уже не доверчивый, а
наивный или глупый человек.
По отношению человека к другим людям различают характе-
ры замкнутые и общительные. Но эта первая дифференциация,
основывающаяся на количественном признаке объема общения,
носит внешний характер. За ней может скрываться самое раз-
личное содержание. Замкнутость в себе, ограниченность контакта
с другими людьми может основываться в одном случае на безраз-
личии к людям, на равнодушии холодной и опустошенной нату-
ры, которой другие люди не нужны, потому что ей нечего им
дать (герои Байрона), а в другом — на большой и сосредоточен-
ной внутренней жизни, которая в иных условиях не находит себе
путей для приобщения к ней других людей и для своего приоб-
щения к ним (биография Спинозы и др. может служить тому
наглядной иллюстрацией). Точно так же и общительность может
иметь различный характер: у одних — широкая и повеохност-
ная, с легко завязывающимися и неглубокими связями, у дру-
59
гих — более узкая и более глубокая, сугубо избирательная. Общи-
тельность людей, которые в равной мере являются приятелями
каждого встречного без всякого различия, свидетельствует иногда
лишь о большой легкости и подвижности и о таком же по суще-
ству безразличии к людям, как и необщительность других людей.
Решающее значение имеет в конце концов внутреннее отношение
человека к человеку по существу.
Всякое действительно не безразличное отношение к другим лю-
дям имеет избирательный характер. Существенно, на чем основы-
вается эта избирательность — на личных ли пристрастиях только
или на объективных основаниях общего дела, общей идеологии.
Наличие общего дела, общих интересов, общей идеологии создает
базу для общительности, одновременно и очень широкой, и сугубо
избирательной. Такой тип общительности, имеющий широкую об-
щественную основу, мы и называем товарищеским. Способность к
подлинно товарищескому отношению к людям — существенная ха-
рактерологическая черта, которая вырабатывается лишь в опреде-
ленных общественных условиях. Это товарищеское отношение к дру-
гим людям не исключает других, более узкоизбирательных, более
тесно личностных и вместе с тем идейных отношений к более тесно-
му кругу лиц или отдельному человеку.
В характерологическом отношении существенен, таким обра-
зом, не столько количественный признак широты общения, сколь-
ко качественные моменты: на какой основе и как устанавливает
человек контакт с другими людьми, как относится он к людям
различного общественного положения — к высшим и низшим, к
старшим и младшим, к лицам другого пола и т. п.
Само общение с другими людьми существенно участвует в фор-
мировании характера. Лишь в процессе общения и воздей-
ствия на других людей формируется воздейственная сила харак-
тера, столь существенная в общественной жизни способность орга-
низовывать людей на совместную работу и борьбу; лишь в про-
цессе общения, подвергаясь воздействиям со стороны других лю-
дей, формируется в человеке твердость характера, необходимая,
чтобы противостоять внушениям, не поддаваться шатаниям и
неуклонно идти к поставленной цели. «В тиши зреет интеллект,
в бурях жизни формируется характер»,— говорил Гёте.
При длительном общении взаимное воздействие людей друг
на друга накладывает часто значительный отпечаток на их ха-
рактер, причем в одних случаях происходит как бы обмен харак-
терологическими свойствами и взаимное уподобление: в резуль-
тате длительной совместной жизни люди иногда приобретают об-
щие черты, становясь в некоторых отношениях похожими друг
на друга. В других случаях эта взаимообусловленность характе-
60
ров выражается в выработке или усилении у людей, живущих в
длительном повседневном общении, характерологических черт,
которые соответствуют друг другу в силу своей противоположно-
сти: так отец-деспот с очень властным и нетерпимым характе-
ром, подавляя волю своих близких, порождает дряблость, подат-
ливость, иногда прибитость и обезличенность у членов своей се-
мьи, живущих в особенно тесном повседневном контакте с ним.
Очень существенной для формирования характера формой
общения является воспитание. В своей сознательной организо-
ванности и целеустремленности воспитание — общение воспита-
теля с воспитываемым — располагает целым рядом важнейших
средств воздействия: соответствующей организацией поведения,
сообщением знаний, формирующих мировоззрение, личным при-
мером, показом исторических деятелей, которые могут служить
образцами, примерами, достойными подражания. Если у взросло-
го общественная практика и мировоззрение играют ведущую роль
в формировании характера, то у ребенка в формировании его ха-
рактера эта ведущая роль принадлежит бесспорно воспитанию.
Общение с другими людьми создает предпосылки и для самосто-
ятельной работы человека над своим характером. В процессе обще-
ния, воздействуя на людей и подвергаясь воздействию с их стороны,
человек познает других людей и испытывает на практике значение
различных характерологических черт. Это познание других людей
приводит к самопознанию, практическая оценка характерологичес-
ких свойств других людей, регулируемая моральными представле-
ниями, — к самооценке и самокритике. А самопознание, сравни-
тельная самооценка и самокритика служат предпосылкой и стиму-
лом для сознательной работы человека над своим характером.
С отношением человека к человеку неразрывно связано то же
по существу своему общественное отношение к вещам, продуктам
общественной практики, и собственному делу. В отношении к ним
складывается и проявляется вторая существенная группа харак-
терологических черт. Таковы, например, щедрость или скупость,
добросовестность, инициативность, мужество в отстаивании свое-
го дела, смелость, храбрость, настойчивость и т. д.
Характер каждого человека включает черты, определяющие
как его отношение к другим людям, так и его отношение к ве-
щам — продуктам общественного труда — и к делу, которое он
сам выполняет. Они взаимосвязаны и взаимопроникают друг в
друга. Характерологически очень существенным является и то,
какой из этих планов доминирует. Доминирование одного из этих
ДРУГ друга опосредующих отношений выражает существенную
черту характера и накладывает глубокий отпечаток на облик че-
ловека. Люди существенно отличаются друг от друга в зависимо-
61
сти от того, преобладает ли для них значение личностного кон-
такта с людьми или объективного контакта с предметным миром.
Образцом субъективно-личностного типа может служить,
например, ряд женских образов Л. Толстого — Кити, Анна Каре-
нина и прежде всего Наташа Ростова, женщина, для которой все
в жизни преломляется и оценивается через отношения к люби-
мому человеку, все определяется этим отношением, а не отвле-
ченными объективными соображениями определенного дела.
Опосредованно через отношения к другим людям устанавли-
вается у человека и отношение его к самому себе. С отношением
к самому себе связана третья группа характерологических свойств
личности. Таковы самообладание, чувство собственного достоин-
ства, скромность, правильная или неправильная — преувеличен-
ная или преуменьшенная — самооценки, уверенность в себе или
мнительность, самолюбие, самомнение, гордость, обидчивость,
тщеславие и т. д. Неправильно было бы, как это подсказывает
лицемерная мораль, отразившаяся на специфически отрицатель-
ном оттенке большинства слов, выражающих отношение к само-
му себе, — «самоуверенность», «самолюбие», «самомнение» и т. д.,
считать всякое положительное отношение к самому себе отрица-
тельной характерологической чертой. Достойное и уважитель-
ное отношение к самому себе является не отрицательной, а поло-
жительной чертой — в меру того, как сам человек является пред-
ставителем достойного дела, носителем ценных идей.
Каждая характерологическая черта в какой-то мере и каким-то
образом выражает специфическое соотношение между отношением
человека к окружающему миру и к самому себе. Это можно сказать
и о таких, например, свойствах, как смелость, храбрость, мужество.
Существенное значение с этой точки зрения приобретает раз-
личие характеров узких, устойчивость которых зиждется на са-
моограничении, на сужении сферы своих интересов, притязаний,
деятельности, и широких натур, которым «ничто человеческое не
чуждо», экспансивных людей, умеющих всегда с какой-то боль-
шой душевной щедростью отдавать себя так, что при этом они
испытывают не убыль, а обогащение, приобщаясь ко все новому
духовному содержанию.
Не следует, однако, внешне противопоставлять друг другу два
формальных принципа — самоограничение узких натур и экспан-
сивность натур широких. В каждом конкретном живом человеке
во внутренне противоречивом единстве живут и действуют обе эти
тенденции. Не существует такого узкого человека, который в ка-
кой-то мере не жил бы и не обогащался бы от своей собственной
щедрости, который не приобретал бы, отдавая, который не находил
бы себя через другого. И нет такой широкой натуры, такого щедро-
62
го человека, который не испытывал бы необходимости в самоогра-
ничении: если бы он все отдавал всем, он бы никому ничего не дал.
Очень существенно, в какой мере благородство щедрости и мудрость
самоограничения сочетаются в человеке. Избирательность, в кото-
рой они сочетаются, определяет лицо личности. Для того чтобы быть
характером, нужно уметь не только принимать, но и отвергать.
Все стороны характера в их единстве и взаимопроникновении
как в фокусе проявляются в отношении человека к труду.
В отношении к труду заключено в неразрывном единстве от-
ношение к продуктам этого труда, к другим людям, с которыми
человек связан через труд; в отношении к труду заключено и от-
ношение к самому себе — особенно у нас, где оценка человека и
его самооценка основываются прежде всего на его труде, на его
отношении к труду3. В труде же реально устанавливается отноше-
ние между характером человека и его одаренностью, между его
склонностями и способностями.
То, как человек умеет использовать, реализовать свои способнос-
ти, существенно зависит от его характера. Нередки, как известно,
случаи, когда люди, казалось бы, со значительными способностями
ничего не достигают, ничего ценного не дают именно в силу своих
характерологических особенностей. (Рудин, Бельтов и другие обра-
зы лишних людей могут служить тому литературной иллюстраци-
ей. «Гениальность в нем, пожалуй, и есть, но натуры никакой»,—
говорит о Рудине Тургенев устами одного из действующих лиц ро-
мана.) Реальные достижения человека зависят не от одних лишь
абстрактно, самих по себе взятых его способностей, а от специфичес-
кого сочетания его способностей и характерологических свойств.
Характер связан со всеми сторонами психики; особенно тесна
связь его с волей, являющейся как бы «хребтом» характера. Особен-
ности волевой сферы, переходя в свойства личности, образуют суще-
ственнейшие черты характера. Выражения «человек с сильной во-
лей» и «человек с характером» звучат обычно как синонимы.
Однако как ни тесна связь воли и характера, они все же не
тождественны. Воля непосредственно связана по преимуществу с
В советской психологической литературе роль отношений к различным
сторонам действительности в учении о характере особенно подчеркнул и в
различных планах (как нормальной, так и патологической психологии) раз-
вил В. Н. Мясищев.
Мясищев определяет характер как индивидуально-своеобразный способ
отношений. Выдвигая понятия характера и личности в центр всей системы
психологии, Мясищев и его сотрудники в ряде работ стремятся показать,
что в основе функциональных проявлений личности — памяти, внимания и
т. д. — лежат различия в направленности (прежде всего объективной или
субъективной) и различия видов отношений, под которыми он разумеет оцен-
ки, интересы, потребности и т. д.
63
силой характера, его твердостью, решительностью, настойчивос-
тью. Но характер не исчерпывается своей силой; он имеет содер-
жание, которое направляет эту силу. Характер включает те свой-
ства и действенные установки личности, которые определяют, как
в различных условиях будет функционировать воля.
В волевых поступках характер, с одной стороны, складывает-
ся и, с другой, проявляется. Идейное содержание и направлен-
ность волевых поступков, особенно в очень значимых для лично-
сти ситуациях, переходят в характер человека, в его действенные
установки, закрепляясь в нем в качестве относительно устойчи-
вых его свойств; эти свойства, в свою очередь, обусловливают по-
ведение человека, его волевые поступки; решительные, смелые и
т. п. действия и поступки человека обусловлены волевыми каче-
ствами личности, ее характера (ее уверенностью в себе, самообла-
данием, решительностью, настойчивостью и т. п.).
В характер, вопреки очень распространенному мнению, могут
включаться не только волевые и эмоциональные, но и интеллекту-
альные особенности, поскольку они становятся свойствами личнос-
ти, выражающимися в качественном своеобразии ее отношения к
окружающему. Так, легкомыслие, благоразумие, рассудительность,
будучи интеллектуальными качествами, являются или могут быть
характерологическими чертами. При этом, превращаясь в свойства
характера, интеллектуальные качества начинают характеризовать
не один лишь интеллект как таковой, а личность в целом.
Поскольку характер включает свойства, выражающиеся в ка-
чественно своеобразном отношении человека к другим людям и
опосредованном через него отношении к предметному миру и к
самому себе, он, очевидно, выражает общественную сущность че-
ловека. Характер человека поэтому исторически обусловлен. Каж-
дая историческая эпоха создает свои характеры — типичные ха-
рактеры эпохи, обусловленные ее общественным строем.
Характер старого строя, основанного на конкуренции и частной
собственности, не мог не запечатлеться в типических чертах харак-
тера людей, которые он порождал. Положение «мне дела нет до дру-
гого» выражало основную черту, определявшую весь психологичес-
кий облик мелких буржуа, заботящихся только о себе и мало инте-
ресующихся другими людьми. Отсюда с железной необходимостью
вытекали ограниченность, косность, безразличие к своему труду, его
общественной значимости, пользе и т. д. В рассказах Чехова запе-
чатлена целая галерея таких мелких тусклых людей, каждый из
которых копошится на своем участке. В творчестве Достоевского
психология личности, отъединенной от общества, замкнутой в сво-
ей скорлупе, раскрыта в заостренно трагическом плане. Исходный
ее девиз «мне дела нет до другого» раскрывается здесь в обнаженно-
64
сти и заостренности, доходящей одновременно до карикатурного и
трагического: «Свету ли провалиться или вот мне чаю не пить? Я
скажу, что свету провалиться, а чтобы мне чай пить»4. И из этой
исходной позиции по отношению к другим людям с внутренней
логикой вытекает ряд производных характерологических черт:
объективно не оправданное, преувеличенно высокое мнение о себе;
внутренняя опустошенность и болезненные поиски смысла жизни,
утрата опорных точек вовне из-за разрыва действенных внутренних
связей с другими людьми и бесконечные сомнения, шатания и тер-
зания; отсутствие обязательств, в силу чего как будто все позволено,
и вместе с тем отсутствие каких бы то ни было больших притягатель-
ных целей, подлинных внутренних стимулов и здоровой решимости.
Совсем иные черты характера становятся типичными для лю-
дей, которые воспитываются на коллективном труде и общей борь-
бе в условиях социалистического общества, поскольку здесь созда-
ются все реальные предпосылки для действительного преодоления
противоположности общественно- и личностно значимого. Из созна-
ния того, что все достижения каждого отдельного человека в дей-
ствительности являются коллективными достижениями, проистека-
ют также скромность и спокойная уверенность, основанная на созна-
нии того, что за каждым человеком, делающим порученное ему дело,
стоит огромная сила, которая его поддерживает. «В царстве вечного
безмолвия, среди вечных льдов мы будем работать спокойно, зная,
что о нас думает и заботится вся великая страна»,— писал с дрейфу-
ющей льдины на Северном полюсе Иван Папанин. «Мне нравят-
ся,— пишет Валентина Захарович, техник, 24 лет,— партийные люди
с сильным характером, даже суровые, которые стесняются своих
храбрых поступков, как Молоков, который всегда говорит: “Все очень
просто, нет ничего необыкновенного”»5.
В характере каждого человека есть черты и черточки, которые в
своем индивидуальном своеобразии отражают своеобразие его ин-
дивидуального жизненного пути, его личного образа жизни. Но в
нем же в той или иной мере по большей части представлены — в
своеобразном индивидуальном преломлении — и черты, отражаю-
щие общие для людей данной эпохи особенности этой эпохи, ее
строя, уклада, стиля. В типичных характерах эпохи получают свое
типизированное идеальное выражение те общие многим людям дан-
ной эпохи, хотя и по-разному у них представленные, черты, которые
связаны с характером эпохи. Подлинное понимание типического в
различных характерах как реально общего, общего в единичном,
типичного в индивидуальном возможно только на этой основе. Эти
Достоевский. Записки из подполья. Соч., т. Ill, ч. II, 1894, с. 171.
Анкета «Идеалы».— Комсомольская правда, № 257 за 1937 г.
3—15626 «Психол. различий
65
типичные характеры эпохи, будучи выражением тех черт, которые
в характере отдельных людей отражают эпоху, выступают вместе с
тем для людей этой эпохи в качестве ее идеалов. Типичный для
людей определенной исторической эпохи образ жизни общества
накладывает свой отпечаток на их характер, определяя типичные
для людей данной эпохи черты характера. Однако в своей конкрет-
ной реальности характер человека обусловлен не только типичны-
ми чертами образа жизни людей данной эпохи, но и конкретными,
жизненными обстоятельствами, в которых совершается его жизнен-
ный путь, и его собственной деятельностью, изменяющей эти об-
стоятельства. Общие, типические и индивидуальные черты в харак-
тере человека всегда представлены в единстве и взаимопроникнове-
нии, так что общее, типическое выступает в индивидуально-своеоб-
разном преломлении; поэтому существенное свое выражение харак-
тер человека часто получает как раз в характерном для него инди-
видуально-своеобразном его поведении, в типических и потому осо-
бенно показательных ситуациях.
При этом все же не во всякой ситуации равно полно и адекват-
но выявляется каждый характер. Поведение человека в некоторых
ситуациях бывает для него не характерным, случайным, выявляя
лишь внешние для него, не показательные «ситуационные» установ-
ки, а не те более глубокие личностные установки, которые вытекают
из свойств его характера. Поэтому не всякая ситуация дает ключ к
пониманию характера. Для того чтобы выявить подлинный харак-
тер человека, важно найти те специфические ситуации, в которых
наиболее полно и адекватно выявляется данный характер. Искусст-
во композиции у художника при выявлении характера в том и за-
ключается, чтобы найти такие исходные ситуации, которые выяви-
ли бы стержневые, определяющие свойства личности. Действующее
лицо в художественном произведении представляется реальным,
живым, когда, познакомившись с ним в таких исходных ситуациях,
мы можем предсказать, как он поступит или как он должен посту-
пить в дальнейшем ходе действия. Это возможно в силу внутренней
необходимости и последовательности, своего рода внутренней логи-
ки, которая раскрывается в характере, если найти стержневые, опре-
деляющие его черты.
Развитие характера у детей свидетельствует прежде всего о
несостоятельности той точки зрения, которая считает характер
врожденным и неизменным. Нельзя отрицать значение природ-
ных особенностей организма в процессе развития характера, но
характер человека не является однозначной функцией организ-
ма, его конституции, так чтобы можно было сводить характероло-
гические свойства человека к конституциональным биологичес-
ким особенностям его организма и выводить первые из вторых.
66
Характер формируется в процессе развития личности как субъек-
та, активно включающегося в многообразную совокупность обще-
ственных отношений. Проявляясь в поведении, в поступках чело-
века, характер в них же и формируется.
Не подлежит сомнению, что можно уже очень рано констати-
ровать у детей более или менее ярко выраженные индивидуаль-
ные особенности поведения. Но, во-первых, эти индивидуальные
особенности касаются сначала по преимуществу элементарных ди-
намических особенностей, относящихся скорей к темпераменту,
чем собственно к характеру, и, во-вторых, проявление этих инди-
видуальных особенностей в относительно очень раннем возрасте
не исключает того, что они являются не просто врожденными за-
датками, а и результатом — пусть кратковременного — разви-
тия. Поэтому в ходе дальнейшего развития они неоднократно из-
меняются. Они представляют собой не законченные, фиксирован-
ные образования, а еще более или менее лабильные схемы харак-
терных для данного индивида форм поведения, которые в своей
неопределенности таят еще различные возможности. Наблюдения,
которые имеются у каждого человека над людьми, находящимися
длительное время в поле его зрения, могут на каждом шагу обна-
ружить случаи очень серьезной, иногда коренной перестройки как
будто уже наметившегося характера. Характер формируется в
жизни, и в течение жизни он изменяется; на последующих этапах
характер человека становится другим, чем он был на предыду-
щих. Но то, каким он становится с течением времени, обусловле-
но, конечно, и тем, каким он был раньше. При всех преобразова-
ниях и изменениях, которые претерпевает характер в ходе разви-
тия, обычно все же сохраняется известное единство в основных,
наиболее общих его чертах, за исключением случаев, когда осо-
бые жизненные обстоятельства вызывают резкую ломку характе-
ра. Наряду с этими бывают случаи удивительного единства харак-
терологического облика человека на протяжении всей его жизни,
в ходе которой происходит главным образом как бы разработка
того общего абриса и «замысла», который наметился в очень ран-
ние годы.
В процессе развития характера годы раннего детства играют
существенную роль. Именно в эти годы закладываются первые
основы характера, и потому необходимо уделять влиянию, кото-
рое воспитание в эти ранние годы оказывает на формирование
характера ребенка, большее внимание, чем это обычно делается.
Однако в корне все же ошибочна точка зрения тех психологов,
которые (как Фрейд и Адлер) считают, что в раннем детстве ха-
рактер человека будто бы окончательно фиксируется. Это оши-
бочная точка зрения на развитие характера, которая, не утверж-
3* 67
дая его врожденности, практически приходит к такому же почти
ограничению возможностей воспитательного воздействия на фор-
мирование характера, как и теория врожденности характера. Она
связана с неправильным в корне пониманием роли сознания в
формировании характера. Признание роли сознания, моментов
идейного порядка и роли мировоззрения или идеологии в форми-
ровании характера с необходимостью приводит в генетическом
плане к признанию роли не только младших, но и старших возра-
стов как периода сознательной, организованной работы над ха-
рактером.
Вся собственно воспитательная работа должна быть в конце
концов направлена главным образом на эту задачу воспитания
характера. Поскольку сознательная деятельность и мировоззре-
ние играют существенную роль в формировании характера, вос-
питательная работа, направленная на его развитие, должна быть
неотрывна от работы образовательной, от всего процесса воспита-
ния всесторонне развитой личности.
Вместе с тем очевидно, что человек сам участвует в выработке
своего характера, поскольку характер складывается в зависимос-
ти от мировоззрения, от убеждений и привычек нравственного
поведения, которые он у себя вырабатывает, от дел и поступков,
которые он совершает, — в зависимости от всей его сознательной
деятельности, в которой характер, как сказано, не только прояв-
ляется, но и формируется. Характер человека, конечно, обуслов-
лен объективными обстоятельствами его жизненного пути, но сами
эти обстоятельства создаются и изменяются в результате его по-
ступков, так что поступки человека и жизненные обстоятельства,
их обусловливающие, постоянно переходят друг в друга. Поэтому
нет ничего нелепее и фальшивее, как ссылка в оправдание дур-
ных поступков человека на то, что таков уж у него характер, как
если бы характер был чем-то изначально данным и фатально пре-
допределенным. Человек сам участвует в выработке своего ха-
рактера и сам несет за него ответственность.
Т. Шибутани
РАЗВИТИЕ ЛИЧНОЙ НЕПОВТОРИМОСТИ1
Каждый творческий художник имеет определенный
стиль, и по стилю нетрудно узнать музыку Шопена, картину Ван
Гога, скульптуру Родена или сочинения Шекспира. Те же самые
отличительные черты обнаруживаются в работе актеров, спорт-
сменов, поваров и зубных врачей. Иногда стоматолога вызывают
в полицию, чтобы опознать труп по зубному протезу. Видимо, каж-
дый человек выполняет свою работу каким-то особым способом.
Стиль часто рассматривается как личная неповторимость поведе-
ния; французская пословица гласит: «Стиль — это сам человек».
В некоторых отношениях люди всего мира одинаковы; в других
отношениях более или менее одинаковы те, кто принадлежит к одной и
той же культуре; и наконец, в каких-то отношениях каждое человечес-
кое существо не похоже на остальных. Все люди влюбляются, но жесты,
символизирующие любовь в одном обществе, могут расцениваться как
оскорбительные в другом; к тому же каждый обладает различными
предпочтениями и обнаруживает их по-своему. Каждый индивид, по-
видимому, соответствует для одних конвенциальных ролей и безнадеж-
но непригоден для других. Люди всего мира обладают общечеловечес-
кой природой, но внутри каждой культуры она проявляется несколько
иначе, и каждый человек неповторимо своеобразен. Развитие личности,
следовательно, не может быть объяснено исключительно с точки зрения
усвоения культуры.
Культура и развитие личности
В значительной степени как реакция против биологичес-
ких объяснений, долгое время господствовавших среди психологов
и психиатров, антропологи подчеркивали значение культурной мат-
рицы, в которой протекает развитие личности. Они утверждали, что
многие из обобщений, сформулированных психологами, применимы
только к западной культуре, и требовали от теории социализации,
чтобы она принимала в расчет многообразие культур всего мира.
Одни защищали изучение культурных «детерминант» личности, дру-
гие писали о культурной «обусловленности», третьи зашли так да-
леко, что утверждали, будто личность является лишь индивидуаль-
ной копией культуры. Хотя такие требования вносили многие не-
обходимые поправки к слепому биологическому детерминизму, они
вместе с тем вводили в заблуждение.
Если личность является продуктом культуры, распределение
личностных типов должно быть неодинаково. В каждой культуре
одни шаблоны поведения получают одобрения, а другие осужда-
Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969, с. 439—466.
69
ются. Если личность — это продукт детских переживаний, долж-
ны быть соответствующие различия в личностях людей в различ-
ных обществах, ибо каждое из них характеризуется особым спо-
собом ухода за детьми. Наиболее известной в этом типе подхода
является попытка нарисовать «модальную структуру личности»
для каждой культуры. О людях одного общества говорят, что им
свойственны дружелюбие и терпимость, в то время как у людей
другого общества преобладают подозрительность и враждебность
или же трудолюбие и практичность. Подобные попытки были сде-
ланы, чтобы выделить типичных представителей определенных
классов и этнических групп. Не всегда ясно, однако, является ли
модальная личность типом, который чаще всего встречается в оп-
ределенном обществе, типом, который существен для сохранения
данной культуры, или же типом, который наиболее соответству-
ет преобладающим институтам и нравам2.
На основе нескольких исследований «национального характе-
ра» были сделаны попытки объяснить появление отдельных по-
литических институтов у американцев, англичан, немцев, япон-
цев и русских в связи с наклонностями, вытекающими из типич-
ных для этих народов детских переживаний. Подъем антисеми-
тизма, нацизма и другие социальные движения объяснялись с точки
зрения типичных шаблонов мотивации, которые, по-видимому,
характерны для значительной части определенных популяций3.
Этот тип исследования вызвал многочисленные возражения, и
яростная полемика все еще продолжается.
Поскольку синдромы психических заболеваний, видимо, легче
определить, чем другие личностные типы, были сделаны попытки
проследить классовые и культурные различия при душевных забо-
леваниях. В одних обществах благодаря нестрогому воспитанию де-
тей личностные расстройства, возможно, менее вероятны; в других
вследствие сурового обращения, которому подвергаются дети, более
вероятно, что возникнут такие расстройства. Такие утверждения
трудно проверить, поскольку наблюдения не всегда велись опытны-
ми психиатрами и факты, следовательно, несравнимы4.
Поскольку у людей с разным культурным происхождени-
ем различны представления о месте человека во Вселенной и о
самих себе, бредовые идеи неодинаковы, но никем не доказано,
См. АЪгатп Kardiner, The Individual and His Society, New York, 1939, pp. 237—
238; Ralph Linton, The Cultural Background of Personality, New York, 1945;
8. 8. Sargent and M. W. Smith, eds., Culture and Personality, New York, 1949.
Cm. Erich Eromm, Escape from Freedom, New York, 1941, Alex Inkeles and Daniel
J. Levinson, National Character, in Lindzey, op. cit., Vol. II, pp. 977—1020.
Paul E. Benedict and Irving Jacks, Mental Illness in Primitive Societies,
Psychiatry, XVII (1954), pp. 377—389.
70
что какой-либо клинический синдром обнаруживается в раз-
ных обществах в различных пропорциях. Заболев паранойей,
индейцы менимони боятся колдунов или змей, тогда как пара-
ноики нашего общества боятся радиостанций или же агентов
ФБР. Но приписывание недоброжелательных мотивов вообра-
жаемым персонификациям и принятие против них защитных
мер являются общим шаблоном. Об этом же говорит сравни-
тельное исследование параноидальных психозов, проведенное
Дамбо5. Лин исследовал 3 китайские общины на Формозе —
сельский район, небольшой город и квартал большого горо-
да — и изучил 19 931 человека. Он обнаружил 214 случаев от-
клонений от нормы. Существенных различий в степени рас-
пространения различных синдромов в этих трех областях не
было. Факты не подтвердили мнение знаменитого антрополога,
будто среди китайцев маниакально-депрессивные психозы пре-
обладают над шизофренией. Фактическая степень распростра-
нения различных расстройств существенно не отличается от того,
что известно о положении в других районах земного шара6. Сим-
птомы отличаются от культуры к культуре, но структура этих
психозов и, вероятно, их этиология одни и те же. Если бы это
было не так, распознавать их было бы невозможно7.
Некоторые критики.современных индустриальных обществ
указывают на их сложность и внутреннюю противоречивость
как на источник напряженности. Они утверждают, что шизоф-
рения в массовых обществах распространена больше, чем в бо-
лее простых и стабильных примитивных обществах, где ясно
определен социальный статус каждого индивида. Однако изу-
чение нескольких общин хаттеритов — религиозной секты, на-
селяющей сельские районы Дакоты, Монтаны и прилегающих
канадских провинций,— как будто опровергает это мнение. Эта
тесная, почти автономная группа сохраняла свою изоляцию бо-
лее 100 лет и обладала хорошо упорядоченным образом жиз-
ни, резко отличающимся от американского. Хотя здесь суще-
ствовала большая сплоченность и согласованность, были ясно
определены экспектации и линии карьеры, что якобы является
идеалом с точки зрения психиатров,— распространение душев-
ных расстройств существенно не отличалось от соответствую-
Т. Adeoye Lambo. The Role of Cultural Factors in Paranoid Psychosis among the
Yoruba Tribe, «Journal of Mental Science», CI (1955), pp. 239—266.
Tsung-yi Lin, A Study of the Incidence of Mental Disorder in Chinese and Other
Cultures, «Psychiatry», XVI (1953), pp. 313—336.
Cm. A Irving Hallowell, Psychic Stresses and Cultural Patterns, «American Journal of
Psychiatry», ХСП (1936), 1291—1310; Janies S. Slot kin, Culture and Psychopathology,
«Journal of Abnormal and Social Psychology», LI (1955), pp. 269—275.
71
щих показателей в других частях страны8. Видимо, простой и
несложный образ жизни не обязательно создает иммунитет про-
тив психических заболеваний.
На взаимоотношения между классовым положением и душев-
ными заболеваниями проливает свет исследование, проведенное в
Нью-Хейвене, в ходе которого было изучено около 98% тех, кто
проходил в то время лечение. Учитывая род занятий, образование
и район проживания, исследователи определяли индекс классово-
го положения каждого и обнаружили значительные различия в
пропорции больных по группам. Наиболее привилегированные
классы, доля которых в населении превышала 11,4%, давали толь-
ко 8% пациентов; низшие классы, составлявшие 18,4% населе-
ния, представляли 38,2% пациентов. Обнаружилось, что различ-
ные типы заболеваний распространены неодинаково. В высших
классах большинство пациентов классифицировалось как невро-
тики; в низших же классах 91,6% диагностировались как психо-
тики. При этом следует учитывать, конечно, что многие из бедня-
ков, которых беспокоили невротические симптомы, не могли по-
зволить себе обратиться за медицинской помощью9.Тщательное
изучение пятидесяти пациентов в той же самой выборке показа-
ло, что в низшем классе жертвы шизофрении происходят из се-
мей, характеризующихся дезорганизацией, пренебрежительным
отношением родителей и отсутствием руководства; пациенты же
из семей среднего класса больше страдают от внутреннего беспо-
койства по поводу своей неспособности осуществить высокие цели,
сформировавшиеся под влиянием матерей и недостаточного ува-
жения к их отцам10 11. Эти факты указывают на значение классо-
вых различий в развитии личности, но такому выводу противоре-
чат результаты других исследований. При изучении 1462 сельс-
ких детей в Висконсине, например, значительной взаимосвязи
между социальным статусом и личностью не обнаружилось11.
В связи с попытками объяснить предполагаемые различия в
распределении типов личности возрастает интерес к сравнитель-
ному изучению практики детского воспитания. Антропологи ныне
проводят более детальные исследования воспитания маленьких
8 Joseph W. Eaton and Robert J. Weil, Culture and Mental Disorders, Glencoe, 1955.
9 August B. Hollingshead and Frederick C. Redlich, Social Class and Mental Illness,
New York, 1958, pp. 194—250.
10 Jerome K. Myers and Bertram H. Roberts, Family and Class Dynamics in Mental
Illness, New York, 1959, pp. 57—126.
11 William H. Sewell and Archie O. Haller, Social Status and the Personality
Adjustment of the Child, «Sociametry», XIX (1956), 114—125; Factors in the
Relationship between Social Status and the Personality Adjustment of the Child,
«American Sociological Review», XXIV (1959), 511—520.
72
детей, чем они это делали в прошлом12. Был проведен также ряд
исследований классовых различий в воспитании детей. Опрос 200
матерей из низшего и среднего классов Чикаго о кормлении грудью,
кормлении из рожка и обучении туалету показал, что родители из
среднего класса более строги в приучении своих отпрысков к чисто-
те и регулярности питания и добиваются, чтобы дети усвоили уже в
раннем возрасте различные обязанности. В целом негры менее тре-
бовательны, но и среди негров обнаружились те же самые разли-
чия13. Исследование 379 матерей, проведенное в пригородах Бостона
в 1952 году, обнаружило, что в среде рабочего класса матери были
более строги, в качестве побуждения они стремились дать ощути-
мую награду, а в качестве наказания — наказание физическое, а не
моральное14. Поскольку оба исследования в общем дали сходные
результаты, возникла мысль, что кажущиеся противоречивыми час-
тности могут быть обусловлены происшедшими за десять лет изме-
нениями во взглядах на детское воспитание15. Учитывая изменения
в американской экономической системе с прошлого века, Миллер и
Свенсон предложили различать два типа семей — «антрепренерс-
кий», состоящий из людей, которые работают на небольших пред-
приятиях с относительно простым разделением труда, и «бюрокра-
тический», представленный людьми, занятыми в крупных корпора-
циях. Они обнаружили, что в семьях первого типа матери из средне-
го класса настаивали на активном, действенном подходе к жизни,
воспитывая у детей уверенность в собственных силах, тогда как
матери из низшего класса были менее требовательны; в «бюрократи-
ческих» семьях, однако, оказалось невозможным обнаружить зна-
чительные классовые различия16. Опрос нескольких сот матерей
другими исследователями показал, что родители из среды рабочего
класса ориентировались на качества, которые обеспечивали респек-
табельность, в то время как родители из среднего класса основное
внимание уделяли интериоризации стандартов поведения17. Боль-
12 См. Abgam Kardiner, et. al., The Psychological Frontiers of Society, New York,
1945; Dorothea Leighton and Clyde Kluckhohn, Children of the People, Cambridge,
1948.
13 Allison Davis and Robert J. Havighurst, Social Class and Color Differences in
Child-Rearing, «American Socialogical Review», XI (1946), pp. 698—710.
14 Sears, et. al., op. cit., pp. 427—433; cp. Martha S. White, Social Class, Child
Rearing Practices, and Child Behavior, «American Sociological Review, XXII
(1957), pp. 704—712.
15 Richard A. Littman, et. al., Social Class Differences in Child Rearing, ibid.,
XXII (1957), pp. 694—704.
16 Daniel R. Miller and Guy E. Swanson, The Changing American Parent, New
York, 1958.
17 Melvin L. Kohn, Social Class and Parental Values, «American Journal of
Sociology», LXIV (1959), pp. 337—351.
73
шинство исследователей согласны с тем, что в практике детского
воспитания существуют классовые различия, но они придерживают-
ся разных взглядов на природу этих различий.
Что практика детского воспитания обусловливает развитие
личности, все еще нельзя считать окончательно доказанным. Ис-
следование 162 детей из сельских общин Висконсина при помо-
щи изящной системы тестов и шкал сопровождалось опросом
родителей о том, как этих детей воспитывали.
Сравнив баллы приспособленности и особенности личностей де-
тей, испытавших на себе различные воспитательные приемы, иссле-
дователи не обнаружили существенных различий. Затем такие при-
знаки, как продолжительность кормления грудью, возраст приуче-
ния к туалету и т. д., были сгруппированы в две группы — одобряе-
мые в психоанализе и не одобряемые. Впечатляющей корреляции
между нестрогим воспитанием и благоприятным развитием лич-
ности не обнаружилось; фактически некоторые коэффициенты были
даже отрицательными18. Это наводит на мысль, что приемы воспита-
ния как таковые, может быть, не столь важны, как чувства, направ-
ленные на ребенка. В сущности, все эти исследования сосредоточи-
вались больше на том, что делают родители, чем на том, как они это
делают. Стиль родительского поведения по отношению к ребенку
часто упоминался, но он не был предметом эффективного изучения.
Хотя вопрос о различном распределении типов личности еще не
решен, вероятно, все типы личностей могут быть обнаружены во
всех обществах. Если бы это было не так, рассказы, переведенные с
одного языка на другой, были бы непонятны. Конечно, те, кто разде-
ляет общую культуру, характеризуются сходными шаблонами пове-
дения, но следует делать различие между фасадом конвенциального
поведения и тем, что индивид расположен делать в действительнос-
ти. Личность следует определять в терминах ее потенциальных дей-
ствий, а не явного поведения. Она проявляется в спонтанных склон-
ностях к действию, которые часто сдерживаются.
Существует много концепций личности, но большинство психи-
атров и психологов используют этот термин для обозначения особо-
го, характеризующего данного индивида стиля поведения, который
наилучшим образом иллюстрируется характерными для него спо-
собами обращения с людьми. Это понятие относится к чему-то уни-
кальному. Хотя большинству значений научаются посредством уча-
стия в организованных группах, у каждого индивида они появляют-
ся в особой комбинации. Трудно представить себе, как можно было
18 William Н. Sewell, Infant Training and the Personality of the Child, ibid, LVni (1952),
150—159; Sewell, Paul Mussen, and Chester W. Harris, Relationships among Child
Training Practices, «American Sociological Review», XX (1955), 137—148.
74
бы объяснить формирование чего-то индивидуального с точки зре-
ния культуры — конвенциальных шаблонов, по-видимому, в группе
придерживается каждый. Если личность — это продукт культуры,
каждый разделяющий общее культурное наследие должен быть
похож на остальных. Однако в объяснении нуждается как раз тот
факт, что каждый человек не похож на других.
Широкое распространение исследований в плане «культура и
личность» весьма удивительно ввиду сомнительных доказательств,
на которых такие работы основаны. Во многих исследованиях прак-
тики детского воспитания коэффициенты корреляции очень низки,
и факты, представленные в различных работах, противоречивы.
Многие заявления, которые делаются относительно различных групп,
кажутся правдоподобными только тогда, когда люди рассматрива-
ются с очень большой дистанции. Грамотные члены изученных при-
митивных племен были поражены тем, что о них говорилось; мно-
гие американцы были удивлены публикацией Горера об их нацио-
нальном характере, точно так же как на японских ученых не произ-
вели впечатления исследования Рут Бенедикт и Горера19. Поскольку
концепции «модальной личности» и «национального характера»
очень натянуты, обобщения, основанные на них, опасны. Политичес-
кий теоретик, который утверждает, что люди в какой-то стране бо-
лее восприимчивы к коммунизму, поскольку они приучаются к туа-
лету особым образом, ступает по очень тонкому льду, если под ним
вообще есть какой-либо лед. Национальный характер, несмотря на
наукообразные формы его изучения, во многом подобен респекта-
бельному этническому стереотипу, приемлемому прежде всего для
тех, кто недостаточно близко знаком с народом, о котором идет речь.
Индивидуальные различия в темпераменте
Любая мать, которая имеет более одного ребенка, хоро-
шо знает, что нет двух детей совершенно одинаковых. С момента
их рождения обнаруживаются значительные различия в шабло-
нах чувствительности и реакций. Даже идентичным однояйце-
вым близнецам свойственны различия в темпераменте20. Суще-
ствование врожденных склонностей очевидно, и это нельзя игно-
рировать. Термин «темперамент» будет использоваться для обо-
значения этих, по-видимому, врожденных тенденций поведения,
хотя еще продолжается спор о том, какие шаблоны наследуются и
каким человек научается.
19 Alfred R. Lindesmith and Anselm Strauss, A Critique of Culture-Personality Writings,
ibid., XV (1950), pp. 587—600; cp. Reinhard Bendix, Compliant Behavior and Individual
Personality, «American Journal of Sociology», ЬУШ (1952), pp. 292—303.
20 Cm. William E. Blatz, The Five Sisters, New York, 1938.
75
Отвращение многих социальных ученых к этой дискуссии о тем-
пераменте часто является реакцией против крайностей биологичес-
кого детерминизма. В обыденной жизни различные преступления
или черты личности иногда объясняются наследственностью. Дело
приобретает особо серьезный оборот, когда политические партии или
колонизаторы оправдывают свою тиранию с точки зрения расового
превосходства. Социальные ученые оспаривают именно тот взгляд,
будто судьба человека предопределена его генами.
Признание конституциональных различий не требует отрица-
ния гипотезы о том, что человеческий ребенок пластичен и что боль-
шинству шаблонов поведения научаются в ассоциации с другими
людьми. Оно просто предполагает понимание того, что приспособле-
ние может быть избирательным. Каждое человеческое существо рож-
дается с некоторыми уже организованными шаблонами чувствитель-
ности. Например, существуют значительные различия между людь-
ми в том, до какой степени они способны переносить фрустрации, по
легкости, с которой они раздражаются, и по силе их агрессивности,
если фрустрации продолжаются. Физиологи утверждают, что, когда
мы эмоционально возбуждены, уровень адреналина в крови повы-
шается. Искусственное введение этого гормона может вызывать об-
разы и шаблоны поведения, явно напоминающие определенные пси-
хозы. Поскольку каждый человек рождается с особым эндокрин-
ным балансом, было бы странно, если бы не оказалось различий в
легкости, с которой происходят такие химические изменения. На-
чинает ли человек бунтовать или остается покорным, может зави-
сеть от его фрустрационного порога.
Некоторые шаблоны поведения, играющие важную роль в по-
вседневной жизни, по-видимому, являются инстинктивными. Каж-
дого, кто наблюдал, как похоже поведение трусливой собаки и ма-
лодушного человека, не может не поразить органическое родство
этих шаблонов поведения. Трусливая собака угрожающе лает, когда
чувствует себя в безопасности за забором, но убегает в панике, как
только возникает возможность возмездия. Наиболее примитивные
шаблоны поведения сходны у человеческих существ всего мира. Все
человеческое поведение, безусловно, нельзя объяснить инстинктами,
ибо такие реакции обычно сдерживаются и перенаправляются по
другим конвенциальным каналам. Но отрицать существование врож-
денных склонностей было бы серьезной ошибкой.
Биологическое наследственное снаряжение не определяет, что
человек будет делать, но оно накладывает известные ограничения
на то, что он может делать. Некоторые дети слабы и лишены мус-
кульной координации. Неспособность эффективно участвовать в
групповых играх может привести к формированию у них компен-
саторных интересов. Многие навыки могут быть воспитаны пу-
76
тем тренировки, но даже наиболее искусно составленная программа
не может сделать балерину из женщины, не обладающей необхо-
димым телосложением и способностями. Еще более важны, ко-
нечно, конвенциальные определения врожденных характеристик,
например цвета кожи, которые в каждом обществе предписыва-
ют линии карьеры, открытые для данного индивида.
Шелдон провел широкое исследование темперамента, изучая
200 человек в течение пяти лет. С помощью факторного анализа
он разработал три шкалы для измерения спонтанных склоннос-
тей и изобрел схему, посредством которой любое человеческое
существо можно легко описать математическими символами.
Поскольку крайние случаи более заметны, Шелдон уделял осо-
бое внимание типам людей, которые получили наивысший балл на
каждой из шкал. Тип индивидов, для которого характерна общая
расслабленность, любовь к комфорту и обжорство, он обозначил как
«висцеротоник»*. Эти люди отмечены также теплотой, добродуши-
ем, некоторой замедленностью в реакциях и практичностью во взгля-
дах; они наслаждаются близостью других людей и становятся бес-
покойными, оказавшись в изоляции. Тип людей с преобладанием
мускульной деятельности он обозначил как «соматотоник»**. Они
обладают физической силой и выносливостью и не нуждаются в
том, чтобы много спать или есть. Но им необходимы упражнения, и
они предпочитают деятельную, энергичную жизнь. Третий тип он
назвал «церебротоник»***. Эти индивиды характеризуются сдержан-
ностью, напряженностью и склонностью к скрытности. Они избега-
ют веселого общения, подавляют свои соматические и висцеральные
экспрессии, часто страдают расстройством пищеварения и в крити-
ческих ситуациях плохо контролируют свой голос. Во многих отно-
шениях третий тип имеет сходство с тем, который Юнг называл
« интравертированным ».
Следует подчеркнуть, что перечислены полярные типы и что
Шелдон не утверждал, будто каждый человек попадает в одну из
этих категорий.
Он не утверждал также, будто все им изученные тенденции
поведения являются врожденными; он был весьма осторожен в
выводах. Но коэффициент корреляции между темпераментом,
определенным с помощью его шкал, и типами тела — которые,
несомненно, являются прирожденными — приблизительно равен
* От viscera (лат.) — внутренности; по-русски этот тип иногда называют же-
лудочным типом.— Прим, перев.
** От soma (лат.) — тело. По-русски соответствующее название — мускуль-
ный тип.— Прим, перев.
*** От cerebrum (лат.) — головной мозг; по-русски иногда говорят: мозговой
тип.— Прим, перев.
77
0,8! Это показывает, что многие из упомянутых черт весьма тесно
связаны с физической конституцией человека21. Впрочем, это
предполагалось и интуитивно. Создавая портреты различных пер-
сонификаций, писатели и художники редко наделяют темпера-
ментом Фальстафа худое и жилистое тело.
Исследование Кальмана о степени распространения шизофре-
нии среди лиц, генетически связанных друг с другом, также ука-
зало на роль темперамента в развитии личности. Чем более род-
ственники отдалены генетически, тем ниже степень распростра-
нения шизофрении. Конечно, многие из этих случаев можно объяс-
нить с точки зрения беспорядочной атмосферы в семье, но неко-
торые из родственников, которые оказались больными, росли от-
дельно в домах воспитания22. Наследственная предрасположен-
ность к шизофрении никогда не была доказана, но возможно, что
некоторые наследственные свойства делают человека более склон-
ным отвечать на напряжения таким образом, что отрывают его
от других людей. Хотя изучение различий в человеческой кон-
ституции лежит за пределами социальной психологии, социальные
психологи не могут позволить себе оставаться безразличными к
открытиям в данной области.
Развитие чувств
Личная определенность проявляется в устойчивой ори-
ентации человека на определенную систему ценностей, а его чув-
ства представляют собой то, как он оценивает человеческие суще-
ства. Чувства — это системы поведения, которые формируются
по мере того, как человек научается взаимодействовать со зна-
чимыми другими.
Каждый индивид научается играть межличностные роли пу-
тем подражания или реагируя на модели. Он может учиться пу-
тем прямого участия во взаимодействии или путем замещающе-
го участия, наблюдая взаимоотношения между другими людьми.
Как данный индивид будет вести себя в определенных ситуациях,
зависит от требований, которые предъявляют ему люди, с которы-
ми он тут встречается. Каждый значимый другой обладает осо-
бой личностью, и существуют определенные способы обращения с
ним, которые более целесообразны, чем другие.
Нельзя смешивать межличностные роли с конвенциальными ро-
лями, как это сделал Фрейд в своей безупречной в других отноше-
ниях работе о формировании чувств. Излагая теорию эдипова комп-
21 William Н. Sheldon, The Varieties of Temperament, New York, 1942.
22 Franz J. Kallmann, The Genetic Theory of Schizophrenia, «American Journal of
Psychiatry», CIII (1946), 309—322.
78
лекса, например, он пишет о влечении мальчика к своей матери и
его неспособности успешно конкурировать с могущественным от-
цом. Но сети межличностных отношений сплетаются из реакций
уникальных индивидов друг на друга: в одной семье доминирует
отец, а в другой — мать, старший брат или гувернантка. Кроме
того, в некоторых случаях эротические влечения могут быть гомо-
сексуальными. Конечно, психоаналитики говорят о «фигурах отца»
и «заместителях матери», но многие из их изысканий все-таки ос-
новываются на этноцентрических предпосылках. Малиновский давно
указал, что принципы Фрейда могли бы получить большее примене-
ние, если бы они учитывали разнообразие систем родства23. Было бы
желательно даже пойти дальше и принять в расчет разные типы
межличностных отношений внутри семьи.
Поскольку все дети зависимы от других, какого-то рода сотруд-
ничество неизбежно. В кооперативных взаимодействиях индивид
научается оценивать своих партнеров как желаемые объекты, как
источник удовлетворения. Типичные переживания в таких ситуа-
циях включают негодование против тех, кто не внес свою долю, оза-
боченность по поводу тех, кто поглощен мыслями лишь о своих лич-
ных целях, и благодарность по отношению к тем, кто вносит вклад,
превышающий его конвенциальньные обязанности. Фрейд считал,
что все дети сначала эгоцентричны и научаются любить других лю-
дей лишь постольку, поскольку те полезны как средство, принося-
щее им удовольствие. Впрочем, ребенок научается любить других
людей в зависимости от его индивидуального опыта сотрудниче-
ства. Тот, например, кто сталкивается с эгоистическими требования-
ми источника удовлетворения, может выработать условную и защит-
ную ориентацию по отношению ко всем объектам любви.
Поскольку среди тех, кто состоит в устойчивой ассоциации, обя-
зательно возникают конфликтующие интересы, враждебность так-
же неизбежна. Именно в состязаниях всякого рода дети научаются
оценивать других людей как фрустрирующие или даже опасные
объекты и вырабатывают способы обращения с соперниками и вра-
гами. Типичные переживания включают разочарование при пора-
жении, радость при победе, уважение к способностям сильного про-
тивника, понимание важности честной игры. Формирование дизъ-
юнктивных чувств зависит от того, как складывается судьба челове-
ка в ситуациях конкуренции, — от частоты успехов или интенсив-
ности лишений. В родственном соперничестве значительно труднее
состязаться с привлекательной сестрой, которая может получить все,
что только захочет, чем иметь дело с упрямым братом, которого
всегда считают виноватым. Агрессивность основывается на контрас-
23 Bronislaw Malinowski, Sex and Repression in Savage Society, London, 1927.
79
тных понятиях, и индивиды различаются по способности приписы-
вать другим людям подлые мотивы. Способность к сильной нена-
висти развивается, вероятно, еще в раннем детстве. Некоторые из
детей, которым дали кукол, представляющих различных членов их
семей, разбивали их на мелкие куски24.
Поскольку эгоцентрические импульсы детей должны быть обуз-
даны, оказывается необходимым какого-то рода внешний контроль.
В каждой группе кто-нибудь принимает на себя ответственность за
координирование действий. Большинство родителей относятся к
своим отпрыскам снисходительно, рассматривая их как милых, но
неразумных, и стараются принимать за них важные решения. В то
же время дети сами вступают в контакт с персонификациями, над
которыми они могут господствовать; более слабые и младшие дети,
домашние животные, куклы и другие игрушки. Очень рано каждый
ребенок вырабатывает способы подхода как к сильнейшим, так и к
зависимым фигурам, и именно в таких ситуациях он научается оце-
нивать людей как выше- и нижестоящие объекты. Чувства форми-
руются в зависимости от личности отца, старшей сестры, лидера
шайки, инструктора бойскаутов, учителя или кого-нибудь другого,
кто обеспечивает руководство.
Хотя только что описанные взаимодействия неминуемы, часто-
та, с которой разные люди вынуждены принимать те или иные меж-
личностные роли, различна. Отчасти этим и объясняется неповто-
римость чувств различных индивидов. Существуют различия в чув-
ствительности, в типах персонификаций, которые обычно конструи-
руются, и в способности эффективно играть межличностные роли.
Когда ребенок очень избалован, он остается эгоцентричным; он счи-
тает само собой разумеющимся, что все на свете существует только
ради него одного. Пользуясь психоаналитической терминологией,
можно сказать, что при отсутствии адекватной авторитетной фигу-
ры «сверх-«Я» не развивается. Такие индивиды испытывают трудно-
сти в кооперировании с другими на равной основе и имеют тенден-
цию избегать такого рода контактов, где они могли бы научиться
ценить альтруистические ориентации.
Важная черта ориентации каждого индивида по отношению к
другим людям — социальная дистанция, на которой он обычно
от них держится. Одни люди весьма непосредственны, другие, хотя
они учтивы и деликатны, всегда сохраняют достаточную дистан-
цию. Может быть предложена гипотеза, что характерная для дан-
ного человека социальная дистанция устанавливается в результа-
те приспособления к требованиям людей, с которыми он имел
дело в своих первичных группах. Травмирующие переживания,
4 David М. Levy, Studies in Sibling Rivalry, New York, 1937.
80
следующие за искренним проявлением внутренних чувств, могут
привести к величайшей осторожности в отношениях с другими
людьми. Способность устанавливать близкие отношения с людь-
ми, по-видимому, связана с определенным представлением о че-
ловеческой природе, с тем, рассматриваются ли человеческие су-
щества как опасные или как источники удовольствия,
Чувства, которые сформировались в раннем детстве, впослед-
ствии переносятся на другие объекты, придавая каждому челове-
ку особый стиль подхода к людям вообще. Чтобы проверить ги-
потезу, будто людей привлекают персонификации, сходные с теми,
которые обеспечивали удовлетворение в прошлом, было изучено
373 помолвленных или недавно сочетавшихся браком субъекта.
Между супругом и родителем противоположного пола большого
сходства не обнаружилось ни в физическом типе, ни в политичес-
ких взглядах, но выявилась значительная взаимосвязь в складе
личности: те, кто любил своих родителей, стремились подобрать
для брака человека точно такого же типа, а те, кто не любил,
обнаруживали тенденцию избирать противоположный тип25. Не-
которые психиатры утверждают, что ряд людей, в которых влюб-
ляется человек, суть только многие трансформации единственно-
го объекта любви, сформированного в первые годы жизни. Неко-
торые реагируют на все авторитетные фигуры — учителей, поли-
цейских, мастеров, сержантов — во многом так же, как некогда
они реагировали на своих родителей. Кое-кто, по-видимому, в те-
чение всей своей жизни переносит на других людей ненависть к
своим родителям26. Не случайно Бёрджес и Коттрелл обнаружи-
ли, что счастливые браки наиболее часты у детей счастливых суп-
ружеских пар. Шаблоны чувств, установившиеся в детстве, имеют
тенденцию быть пронесенными через всю взрослую жизнь27.
Важнее всего, что чувства переносятся на самого себя. .Я-кон-
цепцию человек создает внутри социальной матрицы, и то, как он
оценивает самого себя, зависит от того, как с ним обращались
значимые другие.
Среди психиатров возрастает согласие в том, что развитие адек-
ватного уровня собственного достоинства зависит от того, явля-
25 Anselm Strauss, The Influence of Parent-Images upon Marital Choice, «American
Sociological Review», XI (1946), 554—559.
26 Cm. Leroy S. Burwen and Donald T. Campbell, The Generality ot Attitudes towards
Authority and Nonauthority Figures, «Journal of Abnormal and Social
Psychology», LIV (1957), 24—31.
27 Ernest W. Burgess and Leonard S. Cottrell, Predicting Success and Failure in
Marriage, New York, 1939, pp. 90—113; cp. Donald L. Burnham, Misperception of
Other Persons in Schizophrenia, «Psychiatry», XIX (1956), 283—303; Nelson N.
Foote and L. S. Cottrell, Identity and Interpersonal Competence, Chicago, 1955.
81
ется ли человек объектом бескорыстной любви. Уважение к себе
не основывается на успехе, и гордость не является автоматическим
следствием способностей или красоты. Ощущение собственной цен-
ности, по-видимому, зависит от спонтанной любви и уважения тех, с
кем человек себя идентифицирует. Если его слова не подвергаются
сомнению, его способности не умаляются и его суждения, может быть
и незрелые, принимаются всерьез и поправляются без того, чтобы
его унизить, человек в состоянии почувствовать, что он заслуживает
уважения и доверия. Любовь должна быть безусловной. Тогда ребе-
нок может ощущать себя как объект, ценный сам по себе, а не пото-
му, что ему случилось на какое-то время быть послушным. И напро-
тив, у человека вырабатывается низкий уровень собственного досто-
инства, если в детстве он являлся объектом дизъюнктивных чувств
или собственнической любви. Родители, которые не уверены в себе,
часто утверждают себя за счет принижения окружающих. Отец сме-
ется над стремлениями ребенка, злорадствует при его неудачах и
смотрит сквозь пальцы на успехи как на что-то незначительное. Дру-
гие родители снова и снова говорят ребенку, что он «плохой». Низ-
кий уровень собственного достоинства может возникнуть также, если
к ребенку подходят как к утилитарному объекту. Некоторые роди-
тели любят своего ребенка только тогда, когда он «хороший», когда
он отвечает их требованиям. Некоторые видят в своих детях воз-
можность осуществления собственных несбывшихся стремлений и с
раннего возраста начинают готовить юнца для карьеры, к которой
он не испытывает никакого интереса. Такие дети получают много
преимуществ, но, стоит им потерпеть неудачу, они начинают му-
читься угрызениями совести и убеждаются, что они никчемны.
Иногда родители душевнобольных оскорбляются, когда им гово-
рят, что они недостаточно любят своих детей; они начинают указы-
вать на материальные блага, которыми они их обеспечивали, и при-
водить примеры постоянного проявления своей любви. Но многие
чувства бессознательны, и, если некоторые склонности остаются вне
контроля, с ребенком последовательно обращаются как с источни-
ком лишений. Видимо, решающее значение имеют предпосылки, на
которых основывается продолжительный ряд явных действий. Если
разнообразные действия, направленные на ребенка, включая наказа-
ние', основываются на заботе о его благополучии, он, вероятно, будет
в состоянии рассматривать себя как ценный объект.
Однажды сформировавшись, чувства приобретают свойство са-
моподкрепления. Всякий раз, как человек усваивает новую кон-
венциальную роль, шаблоны поведения несколько изменяются, но
его характерные способы подхода к людям обычно остаются весь-
ма стабильными. Каждый склонен строить персонификации, ис-
ходя из тех мотивов, которые кажутся ему правдоподобными, и
82
он воспринимает в других людях то, что уже приготовился ви-
деть. Чувство собственного достоинства формируется, когда чело-
век еще очень молод, и не очень вероятно, что оно изменится пос-
ледующими переживаниями успехов или неудач. Ощущение соб-
ственной неполноценности обычно ухудшает его способность к
изменениям: тот, кто уверен, что он не достоин любви, столь одер-
жим беспокойством, что окружает себя защитной оболочкой и
не может стать достаточно близким для других людей, чтобы уз-
нать их действительные чувства. Тому, кто ощущает себя нелюби-
мым, трудно также любить других. Человек с низким уровнем
собственного достоинства нуждается в уважении и любви, но он
настолько поглощен тем, чтобы защитить самого себя, что не спо-
собен любить кого-нибудь, за исключением объекта, приносящего
пользу28. Это говорит о том, что трудности могут продолжаться в
нескольких поколениях, поскольку эгоцентрические родители не
способны на безусловные чувства.
Хотя характерные способы подхода к людям кристаллизуются в
ранние годы, они не обязательно фиксируются на всю жизнь. По-
скольку чувства формируются в первичных группах, любое резкое
изменение в сети межличностных отношений, в которую вовлечен
человек, может привести к каким-то изменениям. Каждый раз, ког-
да новые люди вступают в его жизнь, или когда посторонний стано-
вится близким другом, или друг не оправдывает ожиданий, субъект
узнает что-то новое о человеческой природе. Устойчивое взаимодей-
ствие с человеком, весьма отличающимся от тех, с кем прежде при-
ходилось встречаться, может привести к новому взгляду на жизнь.
Те, кто прежде был не способен к бескорыстной любви, могут быть
побуждены к ней совершенно беспомощным и зависимым ребен-
ком, с которым они себя тесно идентифицируют29.
Ориентация каждого человека на его человеческое окружение
формируется и поддерживается в социальном взаимодействии.
Его чувства по отношению к самому себе и к другим людям орга-
низуются в то время, как он научается иметь дело с определенны-
ми людьми. С установлением новых межличностных отношений,
особенно с появлением в критические моменты новых значимых
других, человек может изменить свою картину мира и воспринять
самого себя и своих товарищей в новом свете. Психоаналитикам
уж никак не следовало бы утверждать, будто чувства не изменя-
ются. Если бы это было так, для психотерапии оставалось бы мало
возможностей. Однако, как указывал Фрейд, трансформация мо-
28 См. Andgus Angyal, A Theoretical Model for Personality Studies, «Journal of
Personality», XX (1951), pp. 131 — 142.
29 Cm. French, op. cit., pp. 276—277.
83
жет иметь место только после того, как установится «перенесе-
ние» — специфичный контакт между пациентом и терапевтом.
Значимые другие и личность
Значения формируются в социальной матрице. Чело-
век приобретает ориентацию на различные объекты, реагируя на
экспектации других людей, каждый из которых обладает особой
личностью. Значения, образующиеся в детстве, несут в себе стрем-
ления, противоречия и амбивалентность своего источника; в них
заключены реакции на оказание помощи со стороны значимых
других или на вызванные ими фрустрации. Каждый человек вы-
рабатывает особый способ подхода к миру, и этот стиль связан с
личностью его близких.
В своем исследовании Броди сконцентрировала внимание на
процедурах кормления — центральных во взаимоотношениях мате-
ри и ребенка. Собрав факты посредством развернутых интервью,
кинематографа и различных анкет, она обнаружила, что существуют
различные типы обращения с детьми. Однако стиль материнской
заботы оказался более важным, чем частные технические приемы
кормления или режим30. Изучение матерей плохо приспособленных
детей с помощью интервью, прожективных тестов, сеансов группо-
вой терапии и домашних визитов показало широкий диапазон ва-
риаций детского воспитания. Существовала, однако, высокая корре-
ляция между общей ориентацией матери по отношению к отпрыс-
ку и баллом его личного приспособления31. Интерес к методике дет-
ского воспитания, хотя и полезный для других целей, дает, по-види-
мому, мало данных для понимания развития личности.
К ранним попыткам установить значение межличностных
отношений для формирования личности относятся исследования
порядка рождения в семье. Некоторые психиатры, в частности
Адлер, предполагали, что с первым ребенком обращаются иначе,
чем с последующими, и поэтому более вероятно развитие первен-
цев по определенным линиям. Однако исследование нескольких
сот больных шизофренией заставило сделать вывод, что порядок
рождения не связан с душевными заболеваниями32. С другой сто-
роны, исследование семей питомцев Гарвардского университета
показало, что старший ребенок в семье имеет тенденцию к взрос-
лой ориентации — серьезен, легко обижается, послушен, любит
30 Sylvia Brody, Patterns of Mothering, New York, 1956, pp. 319—321.
31 Marjorie C. Behrens, Child Rearing and the Character Structure of the Mother,
«Child Development», XXV (1954), 225—238; cp. Sewell, Mussen, and Harris, op, cit.
32 C. W. Wahl, Some Antecedent Factors in the Family Histories of 392
Schizophrenics, «American Journal of Psychiaty», CX (1954), pp. 668—676.
84
компанию взрослых и уверен в себе. Второй ребенок обычно бо-
лее спокойный, дружественный и бодрый, упорный и непослуш-
ный, за ним легче присматривать, хотя он и не делает специаль-
ных усилий, чтобы быть приятным. Родители более снисходительно
относятся ко второму ребенку. 65% из числа опрошенных в этом
исследовании родителей согласились, что они стали менее стро-
гими при появлении второго ребенка33. Будучи старшим или млад-
шим, ребенок получал определенные типичные привилегии или
обязанности. Однако нельзя забывать, что кроме родителей суще-
ствует еще много значимых других — родственники, друзья, учи-
теля, а также воображаемые персонификации.
Поскольку в поведении психотиков многие склонности прояв-
ляются в преувеличенных формах, особое внимание было направ-
лено на изучение прошлых межличностных отношений тех, кто
страдал душевными заболеваниями.
Исследуя случаи чрезмерной опеки, Леви обратил внимание
на взаимосвязь между компульсивным поведением матерей и
развитием расстройств у их детей. Он определил «перезащищен-
ность» (overprotection) через такие признаки, как чрезмерные
физические контакты, обращение с подрастающим ребенком как
с беззащитным младенцем и всепоглощающая забота о том, что-
бы уберечь его от всякого риска. Некоторые чрезмерно опекаю-
щие ребенка матери господствуют над ним, их кредо звучит так:
«Это мой ребенок, и он должен делать так, как я хочу». Другие
матери балуют детей; их кредо, по-видимому, такое: «Я его мать,
и я буду делать все, что он пожелает». Но второй тип женщин
стремится господствовать над другими людьми, например над му-
жем. Для таких родителей ребенок является их собственностью,
а не другим человеческим существом со своими собственными
правами. Еще одна характерная черта таких матерей заключает-
ся в том, что они постоянно напоминают детям об огромных жер-
твах, которые вынуждены приносить нежные родители. Хотя ис-
следование Леви основано на ограниченном числе случаев, оно
указывает на значительное сходство в межличностных отношени-
ях у тех, кто оказывается перед сходными проблемами34.
Были также исследованы взаимоотношения между пациентка-
ми и их матерями. Особенно показателен отчет о сеансах групповой
33 Charles McArthur, Personalities of First and Second Children, «Psychiatry»,
XIX (1956), pp. 47—54; cp. Robert R. Sears, Ordinal Position in the Family as
a Psychological Variable, «American Sociological Review», XV (1950), pp. 397—
401, Sears, Maccoby, and Levin, op. cit., pp. 394—419.
34 David M. Levy, Maternal Overprotection, New York, 1943; cp. Jacob Kasanin
et. al., The Parent-Child Relationship in Schizophrenia, «Journal of Nervous
and Mental Disease», LXXIX (1934), pp. 249—263.
85
терапии, проведенных с семью парами страдающих шизофренией
женщин и их матерей. Сеансы показали крайне снисходительное,
уничтожительное главенство матерей и холодное неприятие их до-
черьми. Матери проявляли бессовестное обольщение, мстительный
деспотизм, холодное и обиженное невмешательство. У дочерей обычно
были бессмысленные лица, искривляемые порой пародией на улыб-
ку или смех. Эти две группы вряд ли были в хороших отношениях.
Пациентки не слишком много разговаривали, но они вставляли уди-
вительно уместные замечания — в основном саркастического ха-
рактера. После сорока сеансов некоторые из матерей осознали, что
между ними и дочерьми существовала пожизненная вражда. После
более чем восьмидесяти сеансов некоторые из них признались в их
обиде на дочерей, но другие продолжали отрицать какие-либо дизъ-
юнктивные чувства. Хотя ярко выраженных излечений не было,
взаимоотношения между каждой матерью и ее ребенком несколько
улучшились. Представленные факты необычны в том отношении,
что терапевтические сеансы создавали обстановку, в которой каж-
дая родительница и ее ребенок могли на глазах психиатра вступать
во взаимоотношения, которые обычно ретроспективно излагались с
защитных позиций35.
Личности матерей, дети которых страдали шизофренией, были
подвергнуты специальным исследованиям. Из 25 изученных Титце
матерей 13 признали, что их брак был «несчастным», а 9 заявили,
что он был «совершенным», даже несмотря на алкоголизм, само-
убийство и другие противоречащие факты. В каждой семье мать
играла господствующую роль, даже если семью содержал отец. Об-
наружилось, что матери были сексуально невосприимчивы, и они
строго наказывали своих детей за проявление любого сексуального
интереса. Некоторые из пациентов заявляли, что они якобы «чув-
ствовали» враждебность матерей, даже когда те с ними хорошо обра-
щались36. Марк опросил 100 матерей душевнобольных мужчин и
100 матерей контрольной группы, предлагая им на выбор 139 суж-
дений о том, как следует воспитывать детей. Ответы, данные мате-
рями душевнобольных, были весьма сходны между собой, хотя зна-
чительно отличались от позиции других матерей. Они обнаружили
единодушие по следующим пунктам: детей до восьми лет следует
сопровождать в школу и обратно; мать должна знать все, о чем ду-
мает ее ребенок; если ребенок ведет себя тихо, мать должна пойти
посмотреть, что он делает; ребенок не должен раздражать родителей
35 Joseph Abrahams and Edith Vagon, Maternal Dependency and Schizophrenia,
New York, 1953.
36 Trude Tietze, A Study of Mothers of Schizophrenic Patients, «Psyhiatry», XII
(1949), pp. 55—65.
86
несущественными вопросами; преданная мать не имеет времени для
участия в общественной жизни; бдительная мать может уберечь сво-
его ребенка от несчастных случаев; если слишком много играть с
ребенком, это «портит» его; ребенок никогда не должен видеть оши-
бок своих родителей; родители обязаны жертвовать всем ради ре-
бенка; когда отец наказывает ребенка без достаточных оснований,
мать должна встать на сторону ребенка; мать должна много терпеть
и мало говорить; большинство детей поддаются приучению к туале-
ту с пятнадцатимесячного возраста; дети, которые принимают учас-
тие в сексуальных играх, становятся сексуальными преступниками;
ребенку не следует заниматься тем, чего не одобряют родители; слиш-
ком много любви может превратить ребенка в неженку. Эти матери,
по-видимому, склонны к сдерживающим и принудительным мерам37.
Кох и Клаузен провели опрос 45 пациентов и сравнили их ответы с
ответами людей, одинаковых с ними во всех других отношениях, но
психически здоровых. Выяснилось, что большинство страдающих
шизофренией воспринимали своих матерей как играющих глав-
ную роль в принятии семейных решений, как строгих, уверенных
в себе и властных и смотрели на своих отцов как на имеющих
сравнительно небольшую власть в семье. Однако пациенты-муж-
чины говорили, что они предпочитают матерей, а женщины ска-
зали, что предпочитают отцов38. Итак, исследование за исследова-
нием показывало, что у родителей душевнобольных понимание
чувств ребенка заметно слабее; данные указывали на господству-
ющее положение женщин и на тот факт, что этих родителей пу-
гают сексуальные проблемы.
Хотя результаты не вполне совпадают, они, видимо, подтверж-
дают гипотезу о взаимосвязи между компульсивными тенденция-
ми родителей и личностным расстройством ребенка. Исследова-
тели обращали больше внимания на матерей, но те же самые шаб-
лоны деспотизма могут быть присущи каждому, кто отвечает за
заботу о ребенке, — старшей сестре, двоюродному брату, гувер-
нантке, бабушке или отцу39. Каждый ребенок оказывается пре-
данным тому, от кого зависит, он идентифицирует себя с этим
человеком и использует его как модель в игрании ролей. Поэто-
му более экономно формулировать обобщения в терминах меж-
37 Joseph С. Mark, The Attitudes of the Mothers of Male Schizophrenics toward Child
Behavior, «Journal of Abnormal and Social Psychology», XLVIII (1953), pp. 185—189.
38 Melvin L. Kohn and John A Clausen, Parental Authority Behavior and Schizophrenia,
«American Journal of Orthopsychiatry», XXVI (1956), pp. 297—313.
39 Cm. Theodore Lidz, et. al., The Intrafamilial Environment of the Schizophrenic
Patient: The Father, «Psychiatry», XX (1957), pp. 329—342; Suzanne Reichard
and Carl Tillman, Patterns of Parent-Child Relationships in Schizophrenia, ibid.,
XIII (1950), pp. 247—257.
87
личностных ролей. Тогда личность ребенка можно рассматривать
в связи с тем, как играется такая роль, независимо от конвенци-
ального обозначения лица, которое ее играет.
Бейтсон и его коллеги утверждают, что шизофрения — это
форма адаптации, способ поведения в «двойственной» ситуации.
Индивид испытывает трудности, когда вступает в тесные взаимо-
отношения с человеком, от которого получает одновременно два
противоречащих друг другу сообщения. Например, экспрессив-
ные движения матери могут решительно противоречить тому, что
она передает конвенциальными символами. Она может говорить о
своей любви к ребенку, но сделаться суровой, когда он потянется,
чтобы ее поцеловать. Постоянное восприятие таких противоречи-
вых сообщений приводит к тому, что пациент не может воспри-
нимать мир с какой-то определенной точки зрения. Он во многом
уподобляется некой саморегулирующейся системе, Которая ли-
шилась своего регулятора40.
Трудно делать обобщения относительно шизофрении, посколь-
ку термин этот относится к неоднородной категории. Точнее, ус-
тановлены синдромы параноидальных расстройств. Человек, стра-
дающий паранойей, характеризуется безграничной амбицией и
добивается целей, которые часто превышают его возможности. Он
считает, что с ним плохо обращаются; если он терпит неудачу, он
не отступает, а нападает. Ему присущи упорно сохраняющиеся,
систематизированные бредовые идеи, сравнительно редко галлю-
цинации, а также сильная ненависть и подозрительность. При
поверхностном наблюдении он не кажется больным и социально
приемлем, но внутренне он человек негибкий и не способен фор-
мировать разумные суждения в областях, на которые распростра-
няется его мания. Исследование 250 пациентов, классифицируе-
мых как параноики, обнаружило, что очень немногие принадле-
жали к счастливым семьям. Параноик, по-видимому, ненавидит
своих родителей, поскольку они ненавидят его, и эти чувства ста-
новятся его обычным отношением к людям41.
Согласно Хорни, невротические симптомы развиваются, когда
ребенок воспринимает свое окружение как ненадежное, непонят-
ное, несправедливое или беспощадное. Если поведение родителей
непоследовательно, ребенок чувствует себя неспокойно и вынуж-
ден вырабатывать защитную стратегию, которая позволит ему
40 Gregory Bateson, D. D. Jackson, Jay Haley, and John Weakland, Toward a Theory of
Schizophrenia, «Behavior Science», I (1956), pp. 251—264; Jay Haley, An Interac-
tional Description of Schizophrenia, «Psychiatry», XXII (1959), pp. 321—332.
41 Hubert Bonner, Sociological Aspects of Paranoia, «American Journal of
Sociology», LVI (1950), 255—262; The Problem of Diagnosis in Paranoic Disorder,
«American Journal of Psychiatry», CVII (1951), 677—683.
88
справиться с этим миром42. Компульсивные требования родите-
лей вызывают психические отклонения у детей и, таким обра-
зом, передаются из поколения в поколение. Исследование шести
семей в трех поколениях с помощью прожективных тестов и ин-
тервью показало, что в каждой семье существует стойкая озабо-
ченность определенными проблемами — такими, как смерть, экс-
гибиционизм или страх перед потерей самоконтроля. Существо-
вало сходство между дедами и внуками, хотя они имели лишь
весьма ограниченный контакт друг с другом43. Фрейд утверждал,
что ни одно поколение не может скрыть наиболее важные психи-
ческие процессы от следующих, и факты из различных источни-
ков подтверждают это убеждение.
Если личность формируется и поддерживается в межличност-
ной матрице, любое изменение в шаблонах поведения одного из
участников будет иметь результатом нарушение этой сети, и ис-
следование семейных связей людей, обратившихся к психиатру,
показывает, что часто дело именно в этом. Выздоровление душев-
нобольных — прекращение их неподобающих поступков — нару-
шает установившееся равновесие и порождает новые проблемы.
При изучении мужей тех женщин, которые подвергались интен-
сивной психотерапии, Моран обнаружила, что сначала муж чув-
ствовал себя союзником терапевта. Однако по мере продолжения
психотерапии у него возникали мрачные предчувствия. Когда ус-
танавливалось «перенесение», он становился — в зависимости от
чувств по отношению к доктору — завистливым или ревнивым.
В одном случае женщина во время половых сношений назвала
своего мужа именем терапевта, и он был настолько огорчен, что
стал добиваться стерилизации. Чем больше улучшается состоя-
ние больной, тем более озабоченным становится муж. Некоторые
даже обвиняли психиатра в «разрушении семьи». Конечно, чаще
всего успешная психотерапия приносит желаемые изменения в
жизни тех, кто связан с пациентом44.
Поскольку большинство упомянутых исследований было про-
ведено лицами, интересующимися этиологией психических рас-
стройств, в них прослеживалось возникновение черт, рассматри-
вавшихся как нежелательные. Это иногда приводило к ошибоч-
ным заключениям, будто у детей, с которыми обращаются проти-
42 Karen Horney, Our Inner Conflicts, New York, 1945.
43 Seymour Fisher and David Mendell, The Communication of Neurotic Patterns
over Two and Three Generations, «Psychiatry», XIX (1956), pp. 41—46; cp.
Levy, Maternal Overprotection, op. cit., pp. 148—149; Winch, op. cit.
44 Marion L. Moran, Some Emotional Responses of Patients’ Husbands to the
Psychotherapeutic Course, «American Journal of Orthopsychiatry», XXIV (1954),
pp. 317—325; cp. Erica Chance, Families in Treatment, New York, 1959.
89
воположным образом, будут развиваться желаемые свойства. Заб-
луждение возникло из-за тенденции разделять людей на «нор-
мальных» и «ненормальных», как если бы эти две категории были
диаметрально противоположны. Нет единства мнений по вопросу
о том, что значит «нормальный» человек; достоверно лишь то, что
он не может быть индивидом без недостатков, ибо каждый обла-
дает некоторой компульсивностью, которая может быть опреде-
лена как невротическая. Замечено, что те, у кого было счастливое
детство, оказывались не способны добиться большого успеха в тех
областях, где высоко развита конкуренция, ибо не могли заста-
вить себя напрячь усилия. Человек, который не имеет опыта борь-
бы, может оказаться не в состоянии действовать с необходимой
настойчивостью. Он скорее молча согласится с практикой, кото-
рую не одобряет, чем будет настаивать на улучшениях. Устране-
ние ситуаций, в которых развиваются серьезные заболевания, не
ведет к созданию совершенного человека — оно приводит к раз-
витию других недостатков.
Итоги и выводы
Социальные психологи обычно представляют себе социа-
лизацию как научение — усвоение конвенциальных значений, кото-
рые составляют культуру группы. Но это не объясняет индивиду-
альных различий. Вариации, обнаруживающиеся среди тех, кто раз-
деляет общее культурное наследие, часто относятся за счет врожден-
ных различий в темпераменте. Но это не объясняет значительного
сходства, находимого в типах личностей тех, кто вряд ли имеет об-
щих предков. Соображения подобного рода все чаще обращают вни-
мание психиатров на гипотезы о том, что человеческая личность
формируется в процессе приспособления к требованиям значимых
других в повторяющихся сетях межличностных отношений. Меж-
личностные отношения изменяются независимо от культуры, и сход-
ные чувства обнаруживаются повсюду. Поскольку каждый значи-
мый другой есть особая личность, каждый индивид становится че-
ловеком своим собственным, своеобразным путем.
Неповторимость личности обусловлена отчасти особенностями
конституции, ибо никто не рождается точно таким же, как кто-
нибудь еще. Эти различия в дальнейшем усиливаются тем фактом,
что каждый человек обладает уникальным прошлым опытом; даже
идентичные однояйцевые близнецы не имеют возможности подхо-
дить к миру с одной и той же точки зрения. Различия еще более
усиливаются необходимостью приходить к соглашению с неповтори-
мой комбинацией значимых других. Каждая личность начинает
формироваться с ранних лет и наиболее подвержена влиянию чувств,
с которыми подходят к ребенку. Поскольку устанавливается опреде-
90
ленный стиль жизни, он становится основой для отбора в дальней-
шем развитии. Средства, которые были целесообразны в отношени-
ях с людьми, окружавшими личность в годы формирования, помога-
ют в дальнейшей жизни или оказываются помехой. Каждая функ-
циональная единица порождена необходимостью, особенности каж-
дого человека могут рассматриваться как адаптация к существую-
щим условиям жизни.
Литература
Eaton Joseph W. and Robert J. Weil, Culture and Mental
Disorders, Glencoe, 1955.
Erikson, Erik H., Childhood and Society, New York,
W. W. Norton & Co., 1950.
Horney, Karen, Our Inner Conflicts, New York, 1945.
Levy, David M., Maternal Overprotection, New York, 1943.
Parsons, Talcott and Robert F. Bales, Family, Socialization,
and Interaction Process, Glencoe, 1955.
Sheldon, William H., Varieties of Human Temperament, New
York, 1942.
A. H. Леонтьев
Индивид и личность1
Изучая особый класс жизненных процессов, научная
психология необходимо рассматривает их как проявления жизни
материального субъекта. В тех случаях, когда имеется в виду
отдельный субъект (а не вид, не сообщество, не общество), мы
говорим особь, или, если мы хотим подчеркнуть также и его от-
личия от других представителей среды, индивид.
Понятие «индивид» выражает неделимость, целостность и осо-
бенности конкретного субъекта, возникающие уже на ранних сту-
пенях развития жизни. Индивид как целостность — это продукт
биологической эволюции, в ходе которой происходит не только
процесс дифференциации органов и функций, но также и их ин-
теграции, их взаимного «слаживания». Процесс такого внутрен-
него слаживания хорошо известен, он отмечался Дарвином, опи-
сывался в терминах коррелятивного приспособления Кювье, Пла-
те, Осборном и др. Функцию вторичных коррелятивных измене-
ний организмов, создающих целостность их организации, особен-
но подчеркнул в своей «гипотезе корреляции» А. Н. Северцов.
Индивид — это прежде всего генотипическое образование. Но
индивид является не только образованием генотипическим, его
формирование продолжается, как известно, и в онтогенезе, при-
жизненно. Поэтому в характеристику индивида входят также свой-
ства и их интеграции, складывающиеся онтогенетически. Речь
идет о возникающих «сплавах» врожденных и приобретенных
реакций, об изменении предметного содержания потребностей, о
формирующихся доминантах поведения. Наиболее общее прави-
ло состоит здесь в том, что чем выше мы поднимаемся по лестни-
це биологической эволюции, чем сложнее становятся жизненные
проявления индивидов и их организации, тем более выраженны-
ми становятся различия в их прирожденных и прижизненно при-
обретаемых особенностях, тем более что, если можно так выра-
зиться, индивиды индивидуализируются.
Итак, в основе понятия индивида лежит факт неделимости,
целостности субъекта и наличия свойственных ему особенностей.
Представляя собой продукт филогенетического и онтогенетичес-
кого развития в определенных внешних условиях, индивиды, од-
нако, отнюдь не являются простой «калькой» этих условий, это
именно продукт развития жизни, взаимодействия со средой, а не
среды, взятой самой по себе.
Леонтьев А. Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1977.
92
Все это достаточно известно, и если я все же начал с понятия
индивида, то лишь потому, что в психологии оно употребляется в
чрезмерно широком значении, приводящем к неразличению осо-
бенностей человека как индивида и его особенностей как лично-
сти. Но как раз их четкое различение, а соответственно и лежа-
щее в его основе различение понятий «индивид» и «личность»
составляет необходимую предпосылку психологического анализа
личности.
Наш язык хорошо отражает несовпадение этих понятий: сло-
во «личность» употребляется нами только по отношению к чело-
веку, и притом начиная лишь с некоторого этапа его развития.
Мы не говорим «личность животного» или «личность новорож-
денного». Никто, однако, не затрудняется говорить о животном и
о новорожденном как об индивидах, об их индивидуальных осо-
бенностях (возбудимое, спокойное, агрессивное животное и т. д.;
то же, конечно, и о новорожденном). Мы всерьез не говорим о
личности даже и двухлетнего ребенка, хотя он проявляет не толь-
ко свои генотипические особенности, но и великое множество осо-
бенностей, приобретенных под воздействием социального окру-
жения; кстати сказать, это обстоятельство лишний раз свидетель-
ствует против понимания личности как продукта перекрещива-
ния биологического и социального факторов. Любопытно, нако-
нец, что в психопатологии описываются случаи раздвоения лич-
ности, и это отнюдь не фигуральное только выражение; но ника-
кой патологический процесс не может привести к раздвоению
индивида: раздвоенный, «разделенный» индивид есть бессмысли-
ца, противоречие в терминах.
Понятие личности, так же как и понятие индивида, выражает
целостность субъекта жизни; личность не состоит из кусочков,
это не «полипняк». Но личность представляет собой целостное
образование особого рода. Личность не есть целостность, обуслов-
ленная генотипически: личностью не родятся, личностью стано-
вятся. Поэтому-то мы и не говорим о личности новорожденного
или о личности младенца, хотя черты индивидуальности прояв-
ляются на ранних ступенях онтогенеза не менее ярко, чем на
более поздних возрастных этапах. Личность есть относительно
поздний продукт общественно-исторического и онтогенетическо-
го развития человека. Об этом писал, в частности, и С. Л. Рубин-
штейн2.
Это положение может быть, однако, интерпретировано по-раз-
ному. Одна из возможных его интерпретаций состоит в следую-
щем: врожденный, если можно так выразиться, индивид не есть
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М.» 1940.
93
еще индивид вполне «готовый», и вначале многие черты его даны
лишь виртуально, как возможность; процесс его формирования
продолжается в ходе онтогенетического развития, пока у него не
развернутся все его особенности, образующие относительно устой-
чивую структуру; личность якобы и является результатом про-
цесса вызревания генотипических черт под влиянием воздействий
социальной среды. Именно эта интерпретация свойственна в той
или иной форме большинству современных концепций.
Другое понимание состоит в том, что формирование личности
есть процесс, прямо не совпадающий с процессом прижизненного
изменения природных свойств индивида в ходе его приспособле-
ния к внешней среде. Человек как природное существо есть ин-
дивид, обладающий той или иной физической конституцией,
типом нервной системы, темпераментом, динамическими силами
биологических потребностей, аффективности и многими другими
чертами, которые в ходе онтогенетического развития частью раз-
вертываются, а частью подавляются — словом, многообразно из-
меняются. Однако не изменения этих врожденных свойств чело-
века порождают его личность.
Личность есть специальное человеческое образование, которое
так же не может быть выведено из его приспособительной деятель-
ности, как не могут быть выведены из нее его сознание или его чело-
веческие потребности. Как и сознание человека, как и его потребно-
сти (Маркс говорит: производство сознания, производство потребно-
стей), личность человека тоже «производится» — создается обще-
ственными отношениями, в которые индивид вступает в своей дея-
тельности. То обстоятельство, что при этом трансформируются, ме-
няются и некоторые его особенности как индивида, составляет не
причину, а следствие формирования его личности.
Выразим это иначе: особенности, характеризующие одно един-
ство (индивида), не просто переходят в особенности другого един-
ства, другого образования (личности), так что первые уничтожа-
ются; они сохраняются, но именно как особенности индивида. Так,
особенности высшей нервной деятельности индивида не стано-
вятся особенностями его личности и не определяют ее. Хотя функ-
ционирование нервной системы составляет, конечно, необходи-
мую предпосылку развития личности, но ее тип вовсе не является
тем «скелетом», на котором она «надстраивается». Сила или сла-
бость нервных процессов, уравновешенность их и т.д. проявляют
себя лишь на уровне механизмов, посредством которых реализу-
ется система отношений индивида с миром. Это и определяет неод-
нозначность их роли в формировании личности.
Чтобы подчеркнуть сказанное, я позволю себе некоторое от-
ступление. Когда речь заходит о личности, мы привычно ассоции-
94
руем ее психологическую характеристику с ближайшим, так ска-
зать, субстрактом психики — центральными нервными процесса-
ми. Представим себе, однако, следующий случай: у ребенка врож-
денный вывих тазобедренного сустава, обрекающий его на хро-
моту. Подобная грубо анатомическая исключительность очень
далека от того класса особенностей, которые входят в перечни
особенностей личности (в так называемую их «структуру»); тем
не менее ее значение для формирования личности несопоставимо
больше, чем, скажем, слабый тип нервной системы. Подумать
только, сверстники гоняют во дворе мяч, а хромающий мальчик —
в стороне; потом, когда он становится старше и приходит время
танцев, ему не остается ничего другого, как «подпирать стенку».
Как сложится в этих условиях его личность? Этого невозможно
предсказать, невозможно именно потому, что даже столь грубая
исключительность индивида однозначно не определяет формиро-
вания его как личности. Сама по себе она не способна породить,
скажем, комплекса неполноценности, замкнутости или, напротив,
доброжелательной внимательности к людям и вообще никаких
собственно психологических особенностей человека как личнос-
ти. Парадокс в том, что предпосылки развития личности по само-
му существу своему безличны.
Личность, как и индивид, есть продукт интеграции процессов,
осуществляющих жизненные отношения субъекта. Существует,
однако, фундаментальное отличие того особого образования, кото-
рое мы называем личностью. Оно определяется природой самих
порождающих его отношений: это специфические для человека
общественные отношения, в которые он вступает в своей пред-
метной деятельности. Как мы уже видели, при всем многообра-
зии ее видов и форм все они характеризуются общностью своего
внутреннего строения и предполагают сознательное их регулиро-
вание, т. е. наличие сознания, а на известных этапах развития
также и самосознания субъекта.
Так же как и сами эти деятельности, процесс их объединения —
возникновения, развития и распада связей между ними — есть про-
цесс особого рода, подчиненный особым закономерностям.
Изучение процесса объединения, связывания деятельностей
субъекта, в результате которого формируется его личность, пред-
ставляет собой капитальную задачу психологического исследова-
ния. Ее решение, однако, невозможно ни в рамках субъективно-
эмпирической психологии, ни в рамках поведенческих или «глу-
бинных» психологических направлений, в том числе и их новей-
ших вариантов. Задача эта требует анализа предметной деятель-
ности субъекта, всегда, конечно, опосредованной процессами со-
знания, которые и «сшивают» отдельные деятельности между со-
95
бой. Поэтому демистификация представлений о личности возмож-
на лишь в психологии, в основе которой лежит учение о деятель-
ности, ее строении, ее развитии и ее преобразованиях, о различ-
ных ее видах и формах. Только при этом условии полностью унич-
тожается упомянутое выше противопоставление «личностной пси-
хологии» и «психологии функций», так как невозможно противо-
поставлять личность порождающей ее деятельности. Полностью
уничтожается и господствующий в психологии фетишизм — при-
писывание свойства «быть личностью» самой натуре индивида,
так что под давлением внешней среды меняются лишь проявле-
ния этого мистического свойства.
Фетишизм, о котором пойдет речь, является результатом игно-
рирования того важнейшего положения, что субъект, вступая в об-
ществе в новую систему отношений, обретает также новые — сис-
темные — качества, которые только и образуют действительную ха-
рактеристику личности: психологическую, когда субъект рассмат-
ривается в системе деятельностей, осуществляющих его жизнь в об-
ществе, социальную, когда мы рассматриваем его в системе объек-
тивных отношений общества как их «персонификацию».
Здесь мы подходим к главной методологической проблеме,
которая кроется за различением понятий «индивид» и «личность».
Речь идет о проблеме двойственности качеств социальных объек-
тов, порождаемых двойственностью объективных отношений, в
которых они существуют.
Для научной психологии личности это фундаментальное мето-
дологическое открытие имеет решающее значение. Оно радикально
меняет понимание ее предмета и разрушает укоренившиеся в ней
схемы, в которые включаются такие разнородные черты или «под-
структуры», как, например, моральные качества, знания, навыки и
привычки, формы психического отражения и темперамент. Источ-
ником подобных «схем личности» является представление о разви-
тии личности как о результате наслаивания прижизненных приоб-
ретений на некий предсуществующий метапсихологический базис.
Но как раз с этой точки зрения личность как специфически челове-
ческое образование вообще не может быть понята.
Действительный путь исследования личности заключается в изу-
чении тех трансформаций субъекта (или, говоря языком Л. Сэва,
«фундаментальных переворачиваний»), которые создаются самодви-
жением его деятельности в системе общественных отношений. На
этом пути мы, однако, с самого начала сталкиваемся с необходимос-
тью переосмыслить некоторые общие теоретические положения.
Одно из них, от которого зависит исходная постановка проблемы
личности, возвращает нас к уже упомянутому положению о том, что
внешние условия действуют через внутренние. «Положение, соглас-
96
но которому внешние воздействия связаны со своим психическим
эффектом опосредствованно, через личность, является тем центром,
исходя из которого определяется теоретический подход ко всем
проблемам психологии личности...»3. То, что внешнее действует через
внутреннее, верно, и к тому же безоговорочно верно, для случаев,
когда мы рассматриваем эффект того или иного воздействия. Дру-
гое дело, если видеть в этом положении ключ к пониманию внут-
реннего как личности. Автор поясняет, что это внутреннее само за-
висит от предшествующих внешних воздействий. Но этим возник-
новение личности как особой целостности, прямо не совпадающей с
целостностью индивида, еще не раскрывается, и поэтому по-прежне-
му остается возможность понимания личности лишь как обогащен-
ного предшествующим опытом индивида.
Мне представляется, что, для того чтобы найти подход к про-
блеме, следует с самого начала обернуть исходный тезис: внут-
реннее (субъект) действует через внешнее и этим само себя изме-
няет. Положение это имеет совершенно реальный смысл. Ведь
первоначально субъект жизни вообще выступает лишь как обла-
дающий, если воспользоваться выражением Энгельса, «самостоя-
тельной силой реакции», но эта сила может действовать только
через внешнее, в этом внешнем и происходит ее переход из воз-
можности в действительность: ее конкретизация, ее развитие и
обогащение — словом, ее преобразования, которые суть преобра-
зования и самого субъекта, ее носителя. Теперь, т.е. в качестве
преобразованного субъекта, он и выступает как преломляющий в
своих текущих состояниях внешние воздействия.
Конечно, сказанное представляет собой лишь теоретическую аб-
стракцию. Но описываемое ею общее движение сохраняется на всех
уровнях развития субъекта. Повторю еще раз: ведь какой бы мор-
фофизологической организацией, какими бы потребностями и ин-
стинктами ни обладал индивид от рождения, они выступают лишь
как предпосылки его развития, которые тотчас перестают быть тем,
чем они были виртуально, «в себе», как только индивид начинает
действовать. Понимание этой метаморфозы особенно важно, когда
мы переходим к человеку, к проблеме его личности.
Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959, с. 118.
4—15626 «Психол. различий»
97
Альфред Адлер
СТИЛЬ ЖИЗНИ1
Если мы сравним сосну, растущую в долине, с сосной,
которая укрепилась на вершине горы, мы увидим, что они растут
по-разному. Это деревья одного и того же вида, но их жизненные
стили различны. Стиль жизни дерева — это его индивидуальность,
которая выражается и формируется в определенном окружении.
Распознается же стиль тогда, когда мы видим, что вследствие ок-
ружения он не совпадает с нашими ожиданиями, и понимаем при
этом, что у каждого дерева есть своя модель жизненного поведе-
ния, а не просто одни механические реакции на окружение.
В основном это справедливо и для человека. Перед нами жиз-
ненный стиль в определенных условиях, окружающих его, и нашей
задачей является тщательно проанализировать его связь с обстоя-
тельствами, ведь с изменениями в окружении меняется и сознание.
Пока человек находится в благоприятной ситуации, мы не можем
заключить о его стиле жизни со всей определенностью. Однако в
новых ситуациях, когда человек сталкивается с трудностями, стиль
жизни вырисовывается ясно и отчетливо. Только опытный психо-
лог может с большой долей вероятности определить стиль жизни
человека, если тот пребывает в благоприятных условиях, когда же
субъект попадает в неблагоприятное и даже тяжелое положение, его
жизненный стиль становится очевиден каждому.
Жизнь редко похожа на игру, и чего-чего, а трудностей в ней
хватает. Человек то и дело оказывается перед препятствием, и
именно в таких ситуациях мы и должны изучать его, отмечать его
разнообразные движения и определять его отличительные каче-
ства. Как мы уже говорили раньше, жизненный стиль — это един-
ство, он сформировался в процессе преодоления трудностей, пере-
житых в детстве, и основывается на стремлении к цели.
Но наши интересы касаются не столько прошлого, сколько
будущего людей, понимать которое можно, только понимая их
стиль жизни. Даже если мы понимаем их инстинкты, стимулы,
влечения и так далее, мы не в силах предсказать, что должно
произойти. Некоторые психологи пытаются делать выводы, ис-
следуя инстинкты, влечения или травмы, но при ближайшем рас-
смотрении можно обнаружить, что все эти элементы предполага-
ют определенный стиль жизни. И поэтому, что бы ни служило
стимулом поведения человека, оно является стимулом только к
сохранению и фиксации стиля жизни.
Каким же образом понятие стиля жизни связано с тем, что
мы рассмотрели в предыдущих главах? Мы видели, как у людей с
1 Адлер А. Наука жить. Киев, 1997, с. 71—83.
98
ослабленными органами или физическими недугами при столк-
новении с трудностями жизни из внутренней неуверенности раз-
вивается чувство или комплекс неполноценности. Но поскольку
это чувство вскоре становится невыносимым, оно побуждает к
каким-либо действиям. В результате у человека появляется цель.
В индивидуальной психологии такое упорное движение к цели
давно уже обозначено понятием «жизненный план». Но так как
это название часто приводило к ошибочному пониманию, сейчас
оно называется «жизненным стилем».
То, что человеку свойственно иметь стиль жизни, дает воз-
можность предсказывать его будущее, при этом мы основываемся
на беседах с ним и его ответах на вопросы. Это похоже на про-
смотр пятого акта пьесы, в котором раскрываются все тайны. То,
что мы знаем фазы, трудности и вопросы жизни, дает нам воз-
можность делать такого рода предсказания. Таким образом,, из
опыта и знания нескольких фактов мы можем сказать, как в даль-
нейшем сложится жизнь детей, которые постоянно ищут уедине-
ния, всегда нуждаются в поддержке, детей избалованных, кото-
рых в любой ситуации преследует чувство неуверенности. Что
происходит с человеком, чья цель заключается в том, чтобы нахо-
дить поддержку у других? Не в силах преодолеть колебаний он
останавливается на полпути или избегает решения жизненных
проблем. Все эти колебания, остановки и увертки нам хорошо
известны, так как нам приходилось наблюдать все эти вещи ты-
сячу раз. Мы знаем, что он не хочет действовать самостоятельно и
ждет, чтобы о нем заботились. Он хочет остаться в стороне от
серьезных жизненных проблем и занимает себя бесполезными
вещами, вместо того чтобы перейти к делу. Его чувство общности
неразвито, в результате чего мы можем получить проблемного
ребенка, невротика, преступника или самоубийцу. Понимание всех
этих вещей теперь стало гораздо более глубоким, чем раньше.
Так, мы понимаем, что при исследовании жизненного стиля
человека возможно использовать нормальный жизненный стиль
в качестве основы, меры. Пример хорошо социально адаптирован-
ного человека служит нам в качестве своего рода стандарта, нор-
мы и меры для индивидуальных вариаций этой нормы.
Понимание стиля жизни
Возможно, в этой связи было бы полезно продемонст-
рировать то, как мы определяем нормальный стиль жизни и что
это дает нам для понимания ошибок и некоторых особенностей.
Но прежде стоит упомянуть, что в подобного рода исследованиях
мы не принимаем в расчет типы. Наш подход отличается, так как
У каждого человека свой индивидуальный стиль жизни. Так же
как невозможно найти на дереве два абсолютно одинаковых лис-
4*
99
та, невозможно отыскать двух одинаковых людей. Природа столь
богата, а возможности разнообразия стимулов, инстинктов и оши-
бок столь велики, что совершенно невозможно, чтобы два челове-
ка были в точности идентичны. Следовательно., когда мы говорим
о типах, это всего лишь интеллектуальный прием, чтобы сделать
более понятными некоторые сходства в людях. Когда мы посту-
лируем интеллектуальную классификацию, такую, как типы, и
изучаем характерные черты, их составляющие, наши рассужде-
ния становятся яснее. Однако этим мы еще не принимаем на
себя обязательства использовать одну и ту же классификацию все
время, а только прибегаем к наиболее подходящей для каждого
конкретного случая. Люди, которые серьезно относятся к различ-
ного рода типам и классификациям, однажды наклеив на челове-
ка ярлык, уже не могут представить, что этот человек может быть
отнесен к какому-то типу другой классификации.
Чтобы пролить свет на эту проблему, приведем пример. Скажем,
если мы говорим о типе человека, который не адаптирован социаль-
но, мы имеем в виду того, кто ведет бессодержательную жизнь и не
вовлечен в социальные проблемы. Это один из способов классифи-
цировать индивидов, возможно, по наиболее важному признаку. Но
возьмем, к примеру, индивида, чей интерес, каким бы ограничен-
ным мы его ни считали, заключается прежде всего в том, чтобы
видеть. Такой человек сильно отличается от другого, которого вле-
чет другой интерес — слышать. Тем не менее оба они могут быть
социально не адаптированы и испытывать трудности в установле-
нии контакта с окружающими. В таком случае, если мы не понима-
ем, что типы — это всего лишь удобные абстракции, классификация
по типам может стать источником путаницы.
А сейчас давайте возвратимся к нормальному человеку, кото-
рого мы избрали в качестве стандарта для исследования отклоне-
ний. Нормальный человек — это человек, который живет в об-
ществе и в своем образе жизни столь хорошо адаптирован, что,
хочет он того или нет, общество извлекает определенную выгоду
из его деятельности. Кроме того, с точки зрения психологической
у него достаточно энергии и смелости, чтобы открыто встречать
проблемы и трудности, с которыми он сталкивается в своей жиз-
ни. У людей же с психопатологическими отклонениями отс^тг
ствуют оба эти качества: и социальная адаптация, и способность
справляться с повседневными трудностями жизни.
В качестве иллюстрации я могу привести пример одного тридца-
тилетнего мужчины, который всякий раз, пытаясь решать свои про-
блемы, в самый последний момент отступал. В дружбе он был чрез-
вычайно подозрителен, в результате чего его дружеские отношения
никогда не были глубокими. Невозможно, чтобы дружба крепла в
100
условиях подозрительности, так как партнер неизбежно почувствует
напряженность. Без труда можно было понять, что в действительно-
сти у этого человека не было настоящих друзей, несмотря на то что
он общался с большим числом людей. Иметь друзей ему мешали
недостаток заинтересованности и отсутствие социальной адаптации.
Он стороничся общества и в компаниях хранил молчание, объясняя
это тем, что там у него не возникало никаких мыслей и, следова-
тельно, ему нечего было сказать.
Более того, человек, о котором мы говорим, был застенчив. Во
время разговора его лицо то и дело заливала краска. Когда же
ему удавалось преодолеть свою застенчивость, он говорил доста-
точно хорошо. В чем он действительно нуждался, так это в тако-
го рода помощи, не обремененной критикой. Разумеется, когда
он был в обычном состоянии, общаться с ним было не слишком
приятно, и у окружающих он не вызывал симпатии. Он это чув-
ствовал, что лишь усугубляло его нелюбовь к беседам. Стиль его
жизни можно описать так, что он обращал на себя внимание при
попытке войти в какую-то компанию.
Следующим после жизни в обществе и искусства ладить с людь-
ми является вопрос деятельности. Наш пациент постоянно пребывал
в страхе, что в своей деятельности он потерпит поражение, прова-
лится, и поэтому занимался ею денно и нощно. Он перерабатывал и
перенапрягался, из-за чего практически самоустранился от решения
реальных проблем, возникающих в его деятельности.
Если мы сравним то, каким образом наш пациент действовал
в двух важнейших сферах своей жизни, то увидим, что его пове-
дение всегда было слишком напряженным. Это признак сильного
чувства неполноценности. Он недооценивал себя и видел в других
людях и новых жизненных ситуациях опасность для себя. Он жил
и действовал так, как будто находился среди врагов.
Теперь у нас достаточно данных, чтобы описать стиль жизни
этого человека. Мы видим, что он желает действовать, но страх
поражения парализует его. Он словно бы стоит перед пропастью,
разрываемый желанием и невозможностью сдвинуться с места.
Его преуспевание относительно, и он предпочитает оставаться в
одиночестве и не вступать во взаимодействия с другими людьми.
Третья проблема, ставшая на пути этого человека — проблема,
к решению которой не готово большинство людей, — это пробле-
ма любви. Он не смел приблизиться к противоположному полу.
Он желал любить и жениться, но сильное чувство неполноценнос-
ти сковывало его действия. Он не смог осуществить желаемое;
все его поведение и жизненные установки укладываются в слова:
«Да... но!» Он был влюблен в одну девушку, затем— в другую,
что довольно часто случается у невротических личностей, так как,
101
в сущности, две девушки — это лучше, чем одна. Подчас эта исти-
на объясняет склонность к полигамии.
Теперь давайте рассмотрим причины, обусловившие такой стиль
жизни у этого человека. Во время его формирования, то есть в пер-
вые четыре-пять лет жизни, случилась трагедия, имевшая значи-
тельные последствия и которую поэтому необходимо рассмотреть под-
робно. Как мы понимаем, нечто убило в этом человеке нормальный
интерес к другим и дало повод решить, что жизнь — это сплошные
трудности и что лучше не двигаться вперед вообще, чем все время
противостоять ее тяготам. Таким образом, он стал осторожным, не-
решительным, склонным к всегдашнему отступлению.
Нужно также упомянуть тот факт, что он был первым ребен-
ком. Мы уже говорили о большом значении и влиянии на лич-
ность последовательности появления детей в семье, указав, что
основные проблемы первенца возникают потому, что годами он
является центром внимания, чтобы в конце концов быть свергну-
тым, когда его место займет другой любимец. В большинстве слу-
чаев причину застенчивости и робости человека можно найти в
том, что ему предпочитают кого-то другого. Так что в данном
случае исток проблемы было отыскать несложно.
Во многих случаях стоит просто задать пациенту вопрос: «Вы
первый, второй или третий ребенок в семье?» — и у нас появля-
ется все необходимое для исследования. Однако можно использо-
вать и другой метод: спросить о ранних воспоминаниях. Его мы
будем довольно подробно рассматривать в следующей главе, но
уже сейчас можно отметить, что этот метод стоит внимания пси-
хологов, так как первые воспоминания или первые рисунки по-
зволят восстановить ранний стиль жизни, который мы называем
прототипом. Ранние воспоминания клиента позволяют увидеть ту
часть прототипа, которая действует в сегодняшней его жизни.
Как правило, всем запоминается что-то очень важное, даже если
это просто осталось в памяти и ему не придают особого значения.
Существуют школы психологии, которые исходят из противо-
положного предположения. Они считают, что самые важные мо-
менты прошлого человек забывает; в действительности же боль-
шой разницы между этими двумя концепциями нет. Бывает, что
человек может рассказать нам оставшиеся в его памяти воспоми-
нания, не понимая, однако, что они значат. Он не видит связи
между ними и его нынешними действиями. Результат, таким об-
разом, тот же, подчеркиваем ли мы скрытое или забытое значе-
ние того, что помним, или важность того, что забыли.
Небольшие рассказы о ранних воспоминаниях могут быть чрез-
вычайно показательными. Так, человек может вспомнить, что,
когда он был маленький, мать взяла его и младшего брата на ба-
102
зар. Этого достаточно для того, чтобы раскрыть его стиль жизни.
Он рассказывает о себе и младшем брате, значит, для него было
важно иметь младшего брата. Попросите его продолжать, и он
припомнит, что в тот день начался дождь. Мать взяла его на руки,
но, увидев младшего брата, поставила обратно на землю, чтобы
нести малыша. Таким образом, о его стиле жизни можно сказать
следующее: в этом человеке постоянно жило ожидание, что ему
предпочтут другого. Зная это, можно понять, что ему мешает сво-
бодно общаться: он все время настороже — кого ему предпочтут.
То же самое и с дружбой. В результате у него никогда не было
настоящего друга, ибо в своей подозрительности он без устали
выискивал мелочи, разрушающие дружбу.
Мы также можем проследить, как трагедия, которую он пере-
жил, стала препятствовать развитию его чувства общности. Он
вспомнил, как мать взяла на руки его младшего брата, и мы ви-
дим, что он чувствует, что этому младенцу мать уделяет больше
внимания, чем ему. Он чувствует, что младшего брата любят боль-
ше, и постоянно ищет подтверждения этой мысли. Здесь он все-
цело убежден в своей правоте, и отсюда — его постоянное напря-
жение, ибо он постоянно пытается совершить нечто, видя, что ему
предпочитают кого-то другого.
Таким образом, единственным выходом для этой подозритель-
ной личности является полная изоляция, ситуация, в которой он
абсолютно ни с кем не должен вступать ни в какие соревнования,
оставаясь, так сказать, единственным на всей земле. И действитель-
но, иногда в своих фантазиях ребенок такого типа переживает кру-
шение всего мира, после чего он остается единственным человеком
на земле, и, следовательно, никому более не может быть отдано пред-
почтение перед ним. Мы видим, как он использует все возможности,
чтобы спастись, но только не следует логике здравого смысла или
реальности, а является пленником своих подозрений. Он живет в
ограниченном мире, и у него свое особое представление о бегстве.
Связей с другими и интереса к ним он полностью лишен. Но мы не
должны обвинять его в этом, так как знаем, что не можем отнести
его к числу нормальных людей.
Коррекция стиля жизни
В данном случае нашей задачей является пробудить в
человеке его чувство общности, приблизив его таким образом к
требованиям жизни в обществе. Как это должно быть сделано?
Большая трудность в работе с людьми, привыкшими к подобному
образу жизни, заключается в том, что они постоянно находятся в
напряжении и ищут подтверждения своим навязчивым идеям.
Следовательно, изменить эти их идеи невозможно, пока мы ка-
103
ким-то способом не проникнем в их внутренний мир, с тем что-
бы рассеять их предубеждения. Чтобы сделать это, необходимы
определенное искусство и такт. Лучше, если консультант не свя-
зан близко с пациентом или заинтересован в нем лично, так как
в противном случае окажется, что он действует в собственных
интересах, а не в интересах пациента. Последний обязательно
заметит это и станет подозрительным.
Еще один важный момент — уменьшить чувство неполноценно-
сти клиента. Оно не может исчезнуть сразу, и, кроме того, мы не
хотим искоренять его, потому что чувство неполноценности может
служить хорошим фундаментом конструктивной работы. Что дей-
ствительно необходимо сделать — это изменить цель. Мы видим, что
целью нашего клиента было бегство, поскольку кому-то другому от-
давали перед ним предпочтение. Именно с этим комплексом идей
необходимо работать. Мы можем уменьшить его чувство неполно-
ценности, показав, что в действительности он сам недооценивает
себя. Мы можем также показать ему непоследовательность его дей-
ствий и объяснить ему источник его постоянного напряжения, его
ощущения, как будто он постоянно находится на краю пропасти или
живет среди врагов. Мы можем показать ему, как страх того, что
предпочтение будет отдано другому, стоит на пути реализации его
лучших начинаний и не позволяет ему вести себя естественно, что
произвело бы хорошее впечатление на окружающих.
Если бы такой человек мог действовать подобно хорошему хо-
зяину вечеринки — следя за тем, чтобы друзья весело проводили
время, заботливо с ними общаясь и думая об их интересах, — такая
установка могла бы очень помочь продвинуться в нашей работе. Но
мы видим, что в реальной ситуации он не может развлекаться само-
стоятельно, теряется, не в состоянии ничего выдумать и в конце
концов говорит: «Глупцы! В них нет ничего интересного!»
Вся беда в том, что он совершенно не в состоянии адекватно
понять ситуацию из-за своей частной логики, частного понима-
ния и отсутствия здравого смысла. Как мы уже говорили, это можно
сравнить с жизнью в вечной осаде, с образом жизни одинокого
волка. Но для человека это — трагическая аномалия.
Теперь мы рассмотрим случай депрессии, которая, являясь
довольно распространенным расстройством, может тем не менее
быть излечена. Люди с депрессивными симптомами могут быть
выявлены в очень раннем возрасте. В самом деле, можно обра-
тить внимание, как много детей проявляют определенные при-
знаки депрессии в своем подходе к новой ситуации. У человека,
случай которого мы рассматриваем, было около десяти приступов
депрессии. Это случалось всякий раз, когда он занимал очеред-
ной новый пост. Пока он находился на своем старом посту, его
104
недуг никак не проявлялся. Он неохотно бывал в обществе и любил
управлять другими. В результате у него не было друзей и в свои
пятьдесят он оставался холостяком.
Чтобы понять его стиль жизни, обратимся к его детству. Он был
чрезвычайно раздражительным и неуживчивым ребенком и с по-
мощью своих слабостей и обид управлял своими старшими братья-
ми и сестрами. Однажды, когда они играли на кушетке, он столкнул
их всех вниз и в ответ на упреки своей тетушки обиженно сказал:
«Ну вот, теперь вся моя жизнь разрушена из-за того, что ты меня
поругала!» Ему тогда было около четырех или пяти лет.
Таков был стиль его жизни: постоянное желание управлять
другими, постоянные жалобы на свои слабости и страдания. В
дальнейшей жизни все это привело его к депрессивности, кото-
рая сама по себе является не чем иным, как воплощением его
слабости. Все пациенты, страдающие депрессией, употребляют
практически одни и те же слова: «Вся моя жизнь разрушена. Я
все потерял». Обычно это человек, которого сильно баловали, но
затем перестали, и это повлияло на его стиль жизни.
Реакции людей нередко очень похожи на различные виды
животных. На одну и ту же ситуацию заяц реагирует не так, как
волк или тигр, и то же самое с людьми. Однажды проводился
следующий эксперимент: мальчиков трех разных типов привели
к клетке со львом, чтобы наблюдать за их поведением при виде
этого страшного зверя. Первый мальчик повернулся и сказал:
«Пошли домой». Второй дрожащим от страха голосом произнес:
«Вот это да!» Ему хотелось казаться храбрым, но голос выдавал
его трусость. Третий мальчик спросил: «Можно, я на него плю-
ну?» Таким образом, мы видим три различные реакции, три от-
личающихся друг от друга переживания одной и той же ситуа-
ции. Мы видим также, что в большинстве своем люди имеют
склонность испытывать страх.
Этот страх, проявляющийся в социальных ситуациях, являет-
ся одной из наиболее частых причин плохой адаптации. У нас
был пациент, человек из знатной семьи, который не хотел затра-
чивать ни малейшего усилия на что бы то ни было и постоянно
ждал помощи извне. Он выглядел очень болезненным и, как след-
ствие, не мог найти себе подходящего места работы. Когда ситуа-
ция в семье изменилась к худшему, его братья надоедали ему,
повторяя: «Ты настолько глуп, что не в состоянии найти себе ме-
сто. Ты ни на что не годен». В конце концов этот человек начал
пить. Несколько месяцев спустя он был уже закоренелым алко-
голиком, и его поместили на излечение на два года. Польза от
этого имела временный характер, так как, когда он опять вернул-
ся в общество, он снова оказался не подготовленным к жизни в
105
нем. Кроме работы лаборанта, он не смог найти себе никакой
другой, хотя и был потомком знаменитого рода. Вскоре у него
начались галлюцинации. Ему являлся человек, который дразнил
его и мешал работать. Как видим, сначала ему мешал работать
алкоголизм, затем — галлюцинации. Вполне очевидно, что сде-
лать из алкоголика трезвенника — не совсем верное лечение ал-
коголизма: нам необходимо понять и исправить стиль жизни.
В нашем исследовании мы выяснили, что этот человек был
избалованным ребенком, постоянно надеющимся на помощь. Он
не был готов работать самостоятельно, результаты же его деятель-
ности нам известны. Следовательно, у всех детей необходимо вос-
питывать независимость, а это возможно только при понимании
ими ошибок их стиля жизни. Человек, о котором мы говорим,
должен был быть обучен в детстве какой-то деятельности, и тогда
ему не пришлось бы стыдиться своих братьев и сестер.
Альфред Адлер
ОШИБОЧНЫЙ СТИЛЬ ЖИЗНИ: ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ1
Может показаться парадоксальным, что цель индивидуаль-
ной психологии — социальная адаптация. Однако парадокс здесь при-
сутствует только в сочетании слов. Становясь все более внимательными
к психологической жизни конкретного индивида, мы пришли к пони-
манию того, насколько важен в ней социальный элемент. Индивиду-
альное становится индивидуальным только в социальном контексте. В
отличие от других школ психологии, мы не делаем различия между
так называемой «индивидуальной» и «социальной» психологией. На
предыдущих страницах мы пытались анализировать индивидуальный
стиль жизни, но анализ был всегда с социальной точки зрения и его
конечная цель также была социальна.
Сейчас мы продолжим наш анализ, еще больше сместив акцент на
проблему социальной адаптации. Мы будем обсуждать те же факты,
что и в предыдущих главах, но вместо детального исследования диагно-
стики стиля жизни мы рассмотрим стиль жизни в действии, а также
методы, способные влиять на проявления стиля жизни.
Анализ социальных проблем вытекает из анализа проблем
воспитания, которые были темой предшествующей главы. Шко-
ла и детский сад — миниатюрные социальные организации, на
примере которых в упрощенной форме возможно изучать пробле-
мы плохой социальной приспособленности.
Раннее детство
В качестве иллюстрации нашей проблемы рассмотрим
поведение одного пятилетнего мальчика. Его мать пришла к тера-
певту с жалобой на то, что сын беспокоен, гиперактивен и прино-
сит столько хлопот, что весь ее день был занят только им, а под
вечер у нее наступало настоящее истощение. Она сказала также,
что не в силах более этого выносить, и, если это будет целесооб-
разно, хотела бы отправить его из дому.
Зная все эти детали поведения мальчика, можно без труда
«идентифицироваться» с ним и поставить себя на его место. Что
делает любой гиперактивный ребенок пятилетнего возраста? Он
залезает на стол в уличной обуви, любит разгуливать грязным;
если его мать захочет почитать, он начнет баловаться со светом. А
когда родители захотят поиграть на фортепиано или спеть дуэ-
том — что сделает такой мальчик? Он будет вопить или же затк-
нет уши, настаивая на том, что ему не нравится весь этот шум!
См. там же, с. 141—151.
107
Каждый раз, не добиваясь того, что хочет, он будет приходить в
ярость — но он всегда будет чего-то хотеть!
Если мы наблюдаем подобное поведение в детском саду, мож-
но с уверенностью сказать, что ребенок стремится затеять драку и
все его действия направлены на это. И днем и ночью он неугомо-
нен, в то время как его родители пребывают в состоянии хрони-
ческой усталости. Сам же он не устает никогда, потому что в
отличие от своих родителей не должен делать того, чего не хочет.
Он просто хочет быть активным, а еще он хочет, чтобы другие им
занимались.
Конкретный случай может хорошо проиллюстрировать, как
этот мальчик борется за то, чтобы быть в центре внимания. Од-
нажды родители взяли его на концерт, в котором они принимали
участие. В момент их выступления мальчик громко сказал: «При-
вет, папа!» — и побежал по проходу. Такое поведение вполне можно
было бы предугадать, однако мать и отец не понимали его причи-
ны. Они считали своего сына нормальным ребенком, несмотря на
то что вел он себя явно ненормально.
Однако в некотором смысле он все-таки был нормален; у него
был разумный план жизни. В этом отношении его поступки были
абсолютно верными и полностью согласовывались с его планом.
Видя план, можно догадаться о поступках, которые из него выте-
кают. Можно также сделать вывод, что мальчик, о котором мы
говорим, не является умственно отсталым, так как умственно от-
сталым людям не по силам разумный жизненный план.
Когда у его матери были гости и она хотела насладиться вече-
ринкой, мальчик сталкивал гостей со стульев, всегда требуя именно
тот стул, на который кто-то намеревался сесть. Совершенно оче-
видно, что это поведение также проистекает из его прототипа и
соответствует цели его жизни. А она заключается в том, чтобы
высказывать свое превосходство, управлять другими и безраздельно
владеть вниманием своих отца и матери.
Можно заключить, что этот пятилетний мальчик привык к
баловству и что если бы ему продолжали потакать, поведение его
не было бы столь воинственным. Другими словами, похоже, что
этот ребенок утратил положение, бывшее ранее для него более
благоприятным.
Как это могло произойти? Возможно, у него появился млад-
ший брат или сестра. И тогда в свои пять лет он оказался в новой
ситуации, чувствуя себя свергнутым и желая защитить свое по-
ложение любимца семьи, которое, как он думал, он потерял. По
этой причине он боролся за внимание родителей, заставляя их
постоянно собой заниматься. Есть еще одна причина его поведе-
ния. Нетрудно заметить, что первые годы жизни не подготовили
108
этого ребенка к новым жизненным ситуациям, а безотказность
родителей никак не способствовала развитию его чувства общно-
сти. Поэтому он был совершенно не адаптирован социально, инте-
ресовался только собой и собственным благополучием.
Когда мать спросили, как мальчик относится к младшему бра-
ту, она настойчиво утверждала, что тот ему нравится. Их отноше-
ния омрачало единственное недоразумение, заключающееся в том,
что, играя с малышом, он постоянно его ронял. С позволения чи-
тателей, осмелимся допустить, что подобные действия не свиде-
тельствуют о ярко выраженной привязанности.
Чтобы окончательно понять значение поведения этого маль-
чика, стоит сравнить его с довольно распространенным поведени-
ем воинственных детей, которые не часто вступают в драки. Дети
слишком умны, чтобы драться постоянно, так как знают, что кто-
то из родителей положит-таки конец их битвам. Время от време-
ни они прекращают свои сражения и ведут себя хорошо. Но ста-
рые механизмы проявляются вновь и вновь, как это происходило
у мальчика в играх с его братом, когда он постоянно ронял его.
Фактически в данном случае целью его игр было уронить брата.
Обратимся к поведению мальчика в отношениях с его мате-
рью. Когда она пыталась отшлепать его, он либо смеялся и ста-
рался увернуться от шлепков, либо, когда ему доставалось силь-
нее, на время стихал, но только лишь для того, чтобы переждать
бурю и вновь начать свое сражение. Все поведение мальчика на-
столько ясно обусловлено его целью, что без труда можно пред-
сказать его дальнейшие действия. Это не было бы возможным,
если бы прототип не представлял из себя некоего единства, а так-
же если бы мы не знали цели, которую преследуют все стремле-
ния и поступки данного человека.
Проблемы в школе
Представьте себе, как этот мальчик входит в жизнь.
Если он пойдет в детский сад, нетрудно предсказать, каким там
будет его поведение, так же как и в случае с концертом. Он управ-
ляет окружающими, которые слабее его, а в более сложных ситу-
ациях сражается за исполнение всех своих прихотей. Поэтому,
если воспитатель будет строг с ним, скорее всего его пребывание в
детском саду будет недолгим. Он должен будет прибегать к посто-
янным уловкам и жить в напряжении, что приведет к головным
болям и тому подобным беспокойствам. Появление этих симпто-
мов можно расценивать как первые проявления невроза.
С другой стороны, если окружение будет мягким и благоже-
лательным, мальчик может чувствовать себя центром внимания
и даже стать лидером своей группы.
109
Так как детский сад — это социальное учреждение, и, следова-
тельно, здесь появляются первые социальные проблемы, ребенок
должен быть подготовлен к встрече с ними и к соблюдению законов
жизни сообщества. Он должен быть способен сделать себя полезным
этому маленькому сообществу, а это возможно только в том случае,
когда интересы других станут важнее для него собственных.
В школе ситуация повторяется, и нам опять нетрудно пред-
ставить, что случится с мальчиком такого типа. В частной шко-
ле, где небольшому количеству учеников уделяется больше вни-
мания, он будет чувствовать себя лучше. Возможно, в такой ситу-
ации никто не заметит его проблем. Напротив, возможно даже,
учителя будут говорить: «Это самый лучший наш ученик!» Воз-
можно также, что, став лидером класса, он удовлетворится своим
превосходством в одной сфере и его поведение дома изменится.
Если поведение ребенка улучшается после того, как он начи-
нает ходить в школу, можно быть уверенным, что обстановка в
классе благоприятна для него и в ней он чувствует свое превос-
ходство. Однако, как правило, происходит обратное. Дети, кото-
рые были очень любимы и послушны дома, часто становятся худ-
шими учениками в школе.
В предыдущей главе мы говорили о школе как об организации,
стоящей между домом и обществом. И если в школе мальчик, о
котором мы говорим, может иногда находить благоприятные для
себя ситуации, то в дальнейшей жизни после школы они ему встре-
чаться не будут. Многие удивляются: почему дети, которые пре-
красно вели себя дома и в школе, могут настолько изменяться к
худшему в дальнейшей жизни? Почему они превращаются во взрос-
лых со множеством психологических проблем, неврозом, который в
дальнейшем может перерасти в болезнь? Подобные ситуации слож-
но понять, так как прототип был не проявлен в благоприятной сре-
де, в которой ребенок находился до окончания школы.
Поэтому необходимо научиться различать ошибки прототипа
в ситуации, благоприятной для ребенка, или хотя бы допускать
то, что они могут присутствовать, признавая трудности их распоз-
навания в подобных обстоятельствах. Существует несколько при-
знаков, помогающих определить ошибки прототипа. Часто ребе-
нок, желающий привлечь внимание и недостаточно адаптирован-
ный социально довольно неаккуратен, так как своей неаккурат-
ностью он заставляет других заниматься собой, уделять время и
внимание. По вечерам его можно с трудом уложить спать, а по
ночам он часто плачет и мочится в постель.
Он также может притворяться тревожным, заметив, что тре-
вожность — подходящее оружие, чтобы заставить других быть
послушными. Все эти признаки проявляются в благоприятной
110
ситуации, и, обнаружив их, легко прийти к верному заключению
в отношении данного ребенка.
Три жизненно важные проблемы
Давайте посмотрим, что случится с этим мальчиком, у
которого есть ошибки в прототипе, тогда, когда он приближается
к своей зрелости, скажем, лет в семнадцать-восемнадцать. Перед
ним — вся жизнь, в которой не так просто сориентироваться, ибо
он о ней ничего не знает. Но, вступая в жизнь, он неизбежно
столкнется с тем, что мы называем «три главных вопроса»: воп-
рос жизни в обществе, вопрос деятельности и вопрос любви и бра-
ка. Они возникают как вопросы наших взаимоотношений с дру-
гими, но неразрывно связанные с самим нашим существованием.
Вопрос жизни в обществе включает в себя наше поведение по от-
ношению к другим людям, наше отношение к человечеству и его
будущему. От ответа на него зависит сохранение и спасение чело-
века, ибо человеческая жизнь столь ограничена, что мы можем
идти по ней, только держась вместе.
Что касается вида деятельности, то размышлять об этом вопросе
мы можем, воспользовавшись примером, который только что рас-
смотрели. Можно с уверенностью сказать, что, руководствуясь в вы-
боре рода занятий одной только целью — добиться превосходства
над другими,— этот юноша натолкнется на большие трудности. Труд-
но найти такое место работы, где не нужно было бы подчиняться
или сотрудничать. А так как этот мальчик беспокоится только о
своем благе, он никогда не будет хорошо себя чувствовать в подчи-
ненном положении. Более того, такой человек может оказаться не
очень надежным партнером в бизнесе, так как ему будет нелегко
подчинить личный интерес интересам фирмы.
В общем, можно сказать, что успех в деятельности полностью
зависит от социальной адаптации. Способность понимать потребно-
сти партнеров и нужды потребителей, видеть их глазами, слышать
их ушами и чувствовать то, что чувствуют они, является огромным
преимуществом в бизнесе. Люди, обладающие подобной способнос-
тью, быстро идут в гору, но наш мальчик, как мы обнаружили, ею не
обладает: он всегда озабочен только собственными интересами и спо-
собен преуспевать только в том, что связано с ними. Так что в своей
деятельности он будет часто терпеть поражения.
Кроме того, можно обнаружить, что в большинстве случаев
такие люди никогда не завершают своих начинаний или же за-
паздывают в выборе занятий. Бывает, что в тридцатилетием воз-
расте они еще не знают, что намереваются делать в жизни. Они
часто меняют профиль обучения и место работы, что является
признаком неумения приспособиться.
111
Иногда можно встретить юношу семнадцати-восемнадцати лет,
полного сил и стремлений, но не знающего, что ему делать. Очень
важно постараться понять такого человека и дать ему совет в от-
ношении его будущего занятия. Его вполне еще можно чем-либо
заинтересовать и соответственно обучить.
С другой стороны, тот факт, что в этом возрасте юноша еще не
знает, что он хочет делать в дальнейшей жизни, должен внушать
беспокойство. Довольно часто он является лишь подтверждением
того, что молодой человек не очень рвется вообще чем-либо зани-
маться. И необходимо предпринимать усилия как дома, так и в шко-
ле, чтобы заинтересовать будущей профессией мальчика такого типа
до достижения им юношеского возраста. В школе это можно сде-
лать, предложив сочинение на тему «Кем я хочу быть в дальнейшей
жизни». Размышляя над темой сочинения, дети обязательно столк-
нутся с проблемами, над которыми самое время начинать задумы-
ваться в юном возрасте, не дожидаясь момента, когда они со всей
серьезностью будут поставлены жизнью.
Последний вопрос, который обязательно встанет перед нашим
молодым человеком,— вопрос любви и брака. Поскольку люди раз-
делены на два пола, этот вопрос имеет важное значение. Половые
различия заставляют нас учиться вести себя по отношению к проти-
воположному полу. Мы обсудим проблему любви и брака в следую-
щей главе: сейчас же необходимо подчеркнуть ее связь с проблемой
социальной адаптации. Все тот же недостаток социального интере-
са, ответственный за социальную и деловую неприспособленность,
влияет также на способность взаимодействовать с противополож-
ным полом. Ясно, что у эгоцентричного, занятого исключительно
собой человека отсутствует подготовка, необходимая для «menage а
deux»2. И вполне возможно, что одной из основных целей сексуаль-
ного инстинкта является выманить человека из его замкнутой скор-
лупы и подготовить к жизни в обществе. Однако выполнять эту
функцию соответственно он может в человеке, который способен
забыть собственное «я» и стать частью чего-то большего — что необ-
ходимо воспитывать с помощью психологии.
Итак, по поводу мальчика, случай которого мы изучали, мож-
но прийти к следующим выводам. Мы наблюдали, что встреча с
тремя жизненно важными проблемами вызвала в нем растерян-
ность и страх неудачи. Мы видели также, что, стремясь к цели
превосходства, он старался как можно дольше избегать сложнос-
тей реальной жизни. Что же он будет делать? Он не впишется в
общественную жизнь, так как антагонистичен другим, подозрите-
лен и замкнут. Так как он не заботится о мнениях других о том,
Здесь: семьи (франц.).
112
как он выглядит в их глазах, он не будет обращать внимания и на
свой внешний вид и часто будет ходить грязным и неряшли-
вым — проявления, свойственные нездоровому человеку. У него
будет вызывать неприятие язык, который для нас является соци-
альной необходимостью. Возможно, он вообще не будет говорить:
черта, часто наблюдающаяся при шизофрении.
Отгородив себя стеной от всех вопросов жизни, этот человек
движется по пути, ведущему прямо в больницу для душевноболь-
ных. Его цель превосходства способствовала герметической изо-
ляции от других, и это трансформировало его сексуальные влече-
ния, так что в этом смысле он также не является более нормаль-
ным человеком. Мы можем обнаружить у него веру в то, что он
китайский император или Иисус Христос, что представляет со-
бой способ реализации цели превосходства.
Предотвращение и исправление ошибок
Как мы уже неоднократно повторяли, в основе всех жиз-
ненных проблем лежат проблемы социальные. Мы видели, что они
проявляются в детском саду, в школе, в дружбе, в политике, в эко-
номической жизни и так далее. Совершенно очевидно также, что
все наши способности социально обусловлены и предназначены для
использования в общественной жизни.
Мы знаем, что отсутствие социальной адаптации проявляется
уже в прототипе. И наша задача заключается в том, как испра-
вить этот недостаток, пока это еще не слишком поздно. Если бы
родители были обучены не только тому, как не допускать серьез-
ных ошибок в воспитании, но и тому, как диагностировать прояв-
ления небольших ошибок в прототипе и исправлять их, это бы
очень повлияло на улучшение положения дел в данном вопросе.
Но реальность такова, что многого в этом добиться невозможно.
Довольно редко родители склонны учиться и признавать ошибки.
В основном вопросы психологии и воспитания не представляют
для них интереса. Они предпочитают баловать детей и в тех, кто
не считает их крошек совершенными сокровищами, видят лич-
ных врагов. Некоторых же родителей дети вовсе не интересуют.
Так что с их помощью может быть исправлено немногое. Кроме
того, невозможно дать им глубокое понимание проблем в корот-
кий срок. Таким образом, гораздо более эффективным представ-
ляется обратиться к врачу или психологу.
Кроме индивидуальной работы врача или психолога, которая
дает наилучшие результаты, кое-что в этом вопросе может быть
достигнуто благодаря школе и образованию. Ошибки в прототипе
зачастую не проявляются до тех пор, пока ребенок не пойдет в
школу. Учитель, знакомый с методами индивидуальной психо-
113
логии, может довольно быстро заметить эти упущения: ему не-
трудно определить, имеется ли у ребенка склонность к сотрудни-
честву, или же он стремится любой ценой стать центром внима-
ния, кому из детей недостает смелости, а у кого ее с избытком.
Опытный учитель способен понять ошибки прототипа уже в пер-
вую неделю пребывания ребенка в школе.
Учитель по самой природе своей социальной функции гораз-
до более продуктивен в исправлении ошибок детей. Человечество
стало организовывать школы именно потому, что семья была не
способна воспитывать детей соответственно социальным запро-
сам жизни. В каком-то смысле школа — это продолжение семьи,
и именно там в большой степени формируется характер ребенка
и он учится иметь дело с проблемами жизни.
Все это говорит о необходимости оснащения учителей новей-
шими достижениями психологии, что могло бы способствовать
большей продуктивности их труда. В будущем школы наверняка
возьмут на вооружение методы индивидуальной психологии, так
как истинная их цель — формирование характера.
Л. С. Выготский
К ВОПРОСУ О ДИНАМИКЕ ДЕТСКОГО ХАРАКТЕРА1
1
В психологической теории и в педагогической практи-
ке сама постановка вопроса не оставляла места для учения о дет-
ском характере, о развитии и процессе его становления. К этому
вопросу подходили статически и рассматривали характер как ус-
тойчивую и постоянную величину, всегда равную самой себе,
наличную и данную. Характер понимали как статус, а не как про-
цесс, как состояние, а не как становление. Классическую формулу
этого традиционного воззрения дал Т. Рибо, выдвинувший два
условия, необходимых и достаточных для того, чтобы установить
понятие характера: единство и стабильность, под которыми он
подразумевал единство во времени. Истинный признак характе-
ра, по Рибо, то, что он появляется в раннем детстве и остается
постоянным в течение жизни; настоящий характер врожден.
В последнее время статический взгляд на характер нашел за-
конченное и полное выражение в теории Э.Кречмера, который рас-
сматривает характер в связи со строением тела, как психическую
конструкцию наряду с соматической. И та и другая, т.е. строение
тела и характер, определяются, по его мнению, в конечном счете
врожденной эндокринной системой. Кречмер различает два боль-
ших сложных биотипа, из которых (в самых различных степенях
смешения) образуется великое множество нормальных оттенков тем-
перамента (1930) — шизотимический и циклотимический типы
характера, стоящие в связи с двумя основными типами душевных
болезней: шизофренией и маниакально-депрессивным психозом
(циркулярным). Это учение, как справедливо указывает А. Б. Зал-
кинд, оказывает сильное давление на детскую психологию (1926).
Продолжение и развитие, или, вернее, перенесение точки зре-
ния Кречмера в науку о ребенке, находим у П. П. Блонского.
«Одной из заслуг Кречмера является,— говорит он,— установле-
ние связи между строением тела и характером... Я иду дальше и
утверждаю, что темпераменты — отличия не только индивидов,
но и возрастов. В частности, молочно-зубному детству присущ
циклотимический темперамент» (1925, с. 182). Подросток сменя-
ет циклотимический темперамент на шизоидный (там же, с.227).
Изменение, которое претерпевает статическая концепция харак-
тера при перенесении ее на ребенка, сказывается только в том, что
на место единого, фатально обусловленного эндокринной систе-
Выготский Л. С. Педология и воспитание. М., 1928.
115
мои типа характера ставится последовательная смена одного типа
другим. Сам принцип стабильности, провозглашенный Рибо, ос-
тается при этом неприкосновенным. Тип характера оказывается
только закрепленным за известной возрастной ступенью, а не за
установившейся конституцией. Ряд стабильных типов, которые
последовательно проходит ребенок, есть все же статический, а не
динамический ряд. И это — основная черта того или другого уче-
ния, как, впрочем, и большинства характерологических учений.
Эту черту, как мы указывали, А. Б. Залкинд справедливо называ-
ет биологическим статизмом в подходе к характеру (1926). «...Раз-
витие человеческого характера,— оценивает он эту черту,— есть
лишь пассивное развертывание того основного биологического типа,
который врожденно присущ человеку» (там же, с. 174).
Кречмеровская схема не годится для возрастного деления харак-
терологических черт. Однако это все же не мешает пытаться выя-
вить для каждого этапа развития свое преобладающее, специфичес-
кое содержание. Это специфическое содержание не вкладывается
сейчас ни в одну из существующих характерологических систем, оно
чрезвычайно изменяется под влиянием среды, вот почему опасно
приклеивать к системам при данном состоянии науки жесткие «пас-
порта». Несовершенство этой точки зрения, как и всякой статичес-
кой, а не динамической, в том, что она бессильна разрешить вопросы
происхождения, развития, течения и вынуждена ограничиться кон-
статированием, собиранием, обобщением и классификацией эмпи-
рических данных, не зная истинной природы изучаемых явлений.
Точка зрения, довольствующаяся формой «проявления вещей», т.е.
одними эмпирическими данными без анализа их «сущности», есть
ненаучная точка зрения. Такая теория всегда роковым образом на-
чинает с конца. Напрасно поэтому характерология от Гиппократа и
до Кречмера бьется над классификацией как над основной пробле-
мой характера. Классификация только тогда может быть научно
состоятельной и плодотворной, когда она основана на существен-
ном признаке разносимых по отдельным классам явлений, т. е. когда
она заранее предполагает знание сущности явлений. Иначе класси-
фикация по необходимости будет схоластическим распределением
эмпирических данных. И таковы именно почти все классификации
характеров. Но «сущность вещей» есть диалектика вещей, и она
раскрывается в динамике, в процессе движения, изменения, станов-
ления и уничтожения, в изучении генеза и развития.
Характерология — историческая и современная — напомина-
ет состояние биологических наук до Ч. Дарвина. Научная мысль
пыталась учесть и упорядочить, внести систему и смысл в огром-
ное многообразие растительных и животных форм, но она не вла-
дела ключом к постижению этого многообразия; она принимала
116
его как факт, как данное, как непреложное свидетельство сотво-
рения всего сущего. Ключ к биологии оказался в эволюции, в
идее естественного происхождения живых форм. Так же как био-
логия началась с происхождения видов, психология должна начи-
наться с происхождения индивидов. Ключ к происхождению ин-
дивидов — условный рефлекс. Если Дарвин дал биологию видов,
то И. П. Павлов дает биологию индивидов, биологию личности.
Механизм условного рефлекса раскрывает динамику личности,
показывает, что личность возникает на основе организма как слож-
ная надстройка, создаваемая внешними условиями индивидуаль-
ной жизни. Именно это учение окончательно разрешает давниш-
ний спор между нативизмом и эмпиризмом. Оно показывает, что
все в личности построено на родовой, врожденной основе и вместе
с тем все в ней надорганично, условно, т. е. социально.
Учение об условных рефлексах не просто воздает богу богово и
кесарю кесарево. Оно показывает, что движущийся, динамический,
толкающий развитие, вызывающий изменения момент заложен
именно в условиях, перестраивающих наследственный опыт. Врож-
денная реакция — только материал, судьба которого зависит от фор-
мирующих условий, в которых ему суждено проявиться. На врож-
денной основе может быть создано бесконечно многое и разное. Едва
ли можно найти лучшую иллюстрацию для доказательства почти
абсолютной перевоспитуемости человеческой природы, чем услов-
ный слюнный рефлекс на разрушительное, болевое раздражение силь-
ным электрическим током. Поставленная в соответствующие ус-
ловия, т.е. подкармливаемая во время болевого раздражения, со-
бака начинает отвечать на наносимые ей ожоги и раны положи-
тельной реакцией, которая на языке субъективной психологии
называется радостным ожиданием, а на языке объективной пси-
хологии — пищевым рефлексом. Собака не только не обороняет-
ся от боли, но тянется к ней. Присутствовавший на этих опытах
Ч. Шеррингтон, как сообщает Ж. Бон, воскликнул: «Теперь я
понимаю радость мучеников, с которою они всходили на костер»
(цит. по кн.: Ю. П. Фролов, 1925, с.155). Так биологическое через
социальные факторы переплавляется в социальное; биологическое,
органическое — в личное; «естественное», «абсолютное», безуслов-
ное — в условное. Это и есть собственный материал психологии.
Ч. Шеррингтон увидел в опыте с собакой огромную психоло-
гическую перспективу — ключ к разгадке происхождения выс-
ших форм человеческой психики. Он сказал в сущности то, что
для нашей темы может быть переведено и истолковано следую-
щим образом: чтобы понять характер мученика, с радостью всхо-
дящего на костер, надо спросить, из каких условий с необходимо-
стью возник этот характер, что заставляет мученика радоваться,
117
какова история, т.е. динамика, условность (или обусловленность),
этой радости. Характер условен (или обусловлен); такова его дина-
мическая формула. Статически характер равен сумме известных ос-
новных признаков личности и поведения; он есть поперечный раз-
рез личности, ее неизменный статус, ее наличное состояние. Понять
характер динамически — значит перевести его на язык основных
целевых установок в социальной сфере, понять его в борьбе за пре-
одоление препятствий, в необходимости его возникновения и раз-
вертывания, во внутренней логике его развития.
2
Логика развития характера та же, что и логика всякого
развития. Все, что развивается, развивается по необходимости.
Ничто не совершенствуется и не идет вперед из внутреннего «ви-
тального порыва», о котором говорит философия А. Бергсона. Было
бы чудом, если бы характер развивался не под давлением необхо-
димости, которая вынуждает и толкает его к развитию. В какой
же необходимости заложены движущие силы развития характе-
ра? На этот вопрос существует только один ответ: в той, которая
является основной и определяющей необходимостью всей чело-
веческой жизни,— в необходимости жить в исторической соци-
альной среде и перестраивать все органические функции в согла-
сии с требованиями, предъявляемыми этой средой. Только в ка-
честве определенной социальной единицы может существовать и
функционировать человеческий организм.
Это положение взято за исходную точку в системе индивиду-
альной психологии (социальной психологии личности) А. Адле-
ра. Мы оставим здесь в стороне вопрос об отношении этого уче-
ния к марксистской философии как вопрос сложный, спорный и,
главное, требующий особого и специального исследования. Ос-
новные философские позиции Адлера искажены метафизически-
ми элементами. Характерологический интерес представляет лишь
практика Адлера. С полным основанием Адлер называет это уче-
ние позиционной психологией в глубочайшем смысле слова, в
отличие от диспозиционной: первая исходит в психологическом
развитии из социальной позиции личности, вторая — из органи-
ческой диспозиции, т.е. предрасположения. Здесь понятию ха-
рактера возвращается его первоначальный смысл. «Характер»
значит по-гречески «чекан».
Характер и есть социальный чекан личности. Он есть отвер-
девшее, откристаллизовавшееся типическое поведение личности
в борьбе за социальную позицию. Он есть отложение основной
линии, лейтлинии жизни, бессознательного жизненного плана,
единого жизненного направления всех психологических актов и
118
функций. В связи с этим для психолога становится обязатель-
ным понимание как каждого психологического акта, так и ха-
рактера человека в целом не только в связи с прошлым личнос-
ти, но и с ее будущим. Это можно назвать финальной направлен-
ностью нашего поведения. Как кадр в фильме, изображающий
один момент движения, непонятен без следующих моментов, вне
движения в целом, как траектория пули определена конечной
точкой или прицелом, так точно всякий поступок и всякая черта
характера вызывают вопросы: на что они направлены? Куда це-
лят? Во что превратятся? К чему тяготеют? В сущности это пони-
мание психологических явлений не только из прошлого, но и из
будущего не означает ничего другого, кроме диалектического тре-
бования — принимать явления в вечном движении, вскрывать в
явлениях их тенденцию, их будущее, детерминированное их на-
стоящим. Как в сфере истории мы никогда не поймем до конца
сущности капиталистического строя, если возьмем его статичес-
ки, вне тенденции его развития, вне его необходимой связи с бу-
дущим строем, зреющим в его недрах, так и в сфере понимания
психологии мы никогда не поймем до конца человеческой лич-
ности, если будем рассматривать ее статически, как сумму прояв-
лений, поступков и т.п., без единого жизненного плана этой лич-
ности, ее лейтлинии, превращающей историю жизни человека из
ряда бессвязных и разрозненных эпизодов в связный единый
биографический процесс.
3
Ни одно инстинктивное действие животного не может быть
понято и истолковано нами, если мы не знаем его финала, его «цели»,
точки, на которую оно направлено. Представьте себе поведение жи-
вотного перед половым соединением. Оно может быть понято толь-
ко взятое в целом, только исходя из заключительного акта, послед-
него звена, на которое направлены все предшествующие звенья этой
цепи. Движения тигра, подстерегающего добычу, будут совершенно
бессмысленны, если мы не будем иметь в виду последнего акта этой
драмы, когда тигр пожирает добычу. Мы могли бы опуститься по
эволюционной лестнице к самым низшим органическим функци-
ям и везде нашли бы эту же особенность: финальный характер,
конечную направленность биологической реакции. Если зубы жи-
вотного разжевывают и перемалывают пищу, это может быть понято
только в связи с тем, что пища будет переварена и усвоена организ-
мом, т.е. в связи со всем процессом пищеварения и питания. То, что
обычно условно называется имманентной телеологией организма,
т.е. тот методологический принцип, согласно которому мы рассмат-
риваем части живого тела как органы, а деятельность их как орга-
119
нические функции, получающие свое значение и смысл только в
отношении к организму в целом, есть в сущности общебиологичес-
кая формулировка той же идеи.
Таким образом, финальный характер психологических актов,
их направленность на будущее выступают уже в самых элемен-
тарных формах поведения. Как мы видели, ни одно инстинктив-
ное действие не может быть понято до конца без рассмотрения в
перспективе будущего. Этот фундаментальный факт И. П. Пав-
лов закрепил в гениальном термине — «рефлекс цели». Изучая
самые простые и основные виды деятельности нервной системы, с
которыми животное родится, Павлов пришел к заключению, что
должен быть установлен особый безусловный рефлес — рефлекс
цели. Этим с первого взгляда парадоксальным термином Павлов
подчеркивает особенность этого рефлекса: он направлен на дости-
жение «цели», т.е. может быть понят только из будущего, и вме-
сте с тем этот вид деятельности не есть какое-либо исключение, а
самый обычный рефлекс. Именно поэтому Павлов заменяет в этом
случае термин «инстинкт» и предпочитает «рефлекс»; «...в нем
отчетливее идея детерминизма, бесспорнее связь раздражителя с
аффектом, причины со следствием» (1951, с.306).
Любопытно, что Адлер, поясняя идею о направленности пове-
дения на будущее, ссылается на опыты Павлова с воспитанием
условного сигнального рефлекса (A. Adler, 1927). И столь же лю-
бопытно, что Павлов указывает на сходный с учением о компен-
сации механизм рефлекса цели. В этом рефлексе он видит «важ-
нейший фактор жизни», особенно необходимый в капитальней-
шей области — в воспитании. Механизм образования рефлекса
цели из наличия препятствий был установлен в психологии Пав-
лова и Адлера. Т. Липпе назвал его законом запруды и видел в
нем общий закон психической деятельности, заключающийся в
том, что энергия концентрируется в данном пункте, повышается
и может преодолеть задержку, а может пойти и окольным путем.
Здесь уже содержится идея компенсации. Всякое стремление во-
обще Липпе объяснял действием этого закона, он считал, что лю-
бая целесообразная деятельность совершается по путям предше-
ствующего бесцельного или автоматического события тогда, ког-
да возникает препятствие. Только благодаря запруде, задержке,
препятствию и становится возможной «цель» для других психи-
ческих процессов. Точка перерыва, нарушения одной какой-ни-
будь автоматически действующей функции и становится «целью»
для других функций, направленных к этой точке и потому имею-
щих вид целесообразной деятельности. Таким образом, «цель»
дана заранее и в сущности является только по видимости целью,
на деле же — первопричиной всякого развития.
120
Динамическая теория не может ограничиться констатировани-
ем факта существования рефлекса цели, факта фатальной направ-
ленности психики. Она хочет знать, как возникает целевой рефлекс,
какова причинная обусловленность и детерминированность тех форм
поведения, которые направлены на будущее. Ответ на этот вопрос
заключается в формуле Павлова о существовании препятствий. Су-
ществование препятствий (как показала психология еще до Павло-
ва) есть не только главное условие достижения цели, но и непремен-
ное условие самого возникновения и существования цели.
Два основных психологических положения, на которые опирает-
ся динамическая теория характера,— объяснение психической ус-
тановки из будущего и принцип компенсации в развитии психи-
ки — оказываются, таким образом, внутренне связанными; одно в
сущности является динамическим продолжением другого. Суще-
ствование препятствий создает «цель» для психических актов, т.е.
вводит в развитие психики перспективу будущего, а наличие этой
«цели» создает стимул для стремлений к компенсации. Это два мо-
мента одного и того же психодинамического процесса. Заметим, кста-
ти, для полного понимания внутренней логики развиваемых здесь
взглядов, что третье основное положение, на которое мы опираем-
ся,— принцип социальной обусловленности процессов развития —
также внутренне связано с двумя остальными и составляет в при-
чинном ряду первый, все определяющий, а в обращенно-причинном
или целевом — конечный, или финальный, момент все того же еди-
ного процесса — развития из необходимости.
Социальные условия, в которые должен врастать ребенок, и со-
ставляют, с одной стороны, всю ту область неприспособленности ре-
бенка, из которой исходят творческие силы его развития; существо-
вание препятствий, толкающих ребенка к развитию, коренится в ус-
ловиях социальной среды, в которую должен войти ребенок; с другой
стороны, на достижение необходимого социального уровня направле-
но все развитие ребенка. Здесь начало и конец, альфа и омега. Хроно-
логически все три момента этого процесса можно изобразить так:
1) неприспособленность ребенка к социально-культурной среде созда-
ет мощные препятствия на пути роста его психики (принцип социаль-
ной обусловленности развития); 2) эти препятствия служат стиму-
лом для компенсаторного развития; становятся его целевой точкой
и направляют весь процесс (принцип перспективы будущего); 3) нали-
чие препятствий повышает и заставляет совершенствоваться функ-
ции и приводит к преодолению этих препятствий, а значит, к приспо-
собленности (принцип компенсации). То, что отношения личности к
среде стоят в начале (1) и в конце (3) процесса, придает ему замкну-
тую, круговую форму и позволяет рассматривать его в прямом (при-
чинном) и обращенном (целевом) аспекте.
121
4
Но если мы знаем, как из слабости возникает сила, из
недостатков — способности, то мы держим в своих руках ключ к
проблеме детской одаренности. Динамическая теория одаренности
есть, конечно, дело будущего; до сих пор, да и сейчас еще, проблема
эта разрешается чисто статически. Исследователь подходит к детс-
кой одаренности как к факту, к данности и задается только одним
вопросом: «Сколько баллов?» Его интересует только балл, но не сти-
хия одаренности. В динамической теории детского характера даны
предпосылки для создания нового, диалектического учения о плюс-
и минус-одаренности, т.е. о детской талантливости и дефективнос-
ти. Прежняя атомистическая и количественная точка зрения сразу
же обнаруживает полную теоретическую несостоятельность. Пред-
ставим себе человека с плохой памятью. Предположим, что он зна-
ет об этом и исследование показало плохое запоминание бессмыс-
ленных слогов. По установившемуся в психологии usus’y, который
теперь следовало бы назвать abusus’oM, мы должны были бы сделать
вывод, что человек этот страдает недостатком способности к запо-
минанию из-за наследственности или болезни. Строго говоря, обыч-
но при таком способе исследования в выводе содержится то, что
другими словами было выражено уже в посылке, например в дан-
ном случае: если у кого-либо плохая память или кто-либо запоми-
нает мало слов, то он обладает малой способностью запоминания...
Вопрос должен быть задан иначе: «На что нацелена слабость памя-
ти? Для чего это нужно?» Эту цель мы можем установить только из
интимного знания всего индивида, так что понимание этой части
возникает у нас из понимания целого.
Динамическая точка зрения позволяет рассматривать одаренность
и дефективность как два различных исхода одного и того же процес-
са компенсации. Было бы, конечно, научно неоправданным опти-
мизмом предполагать, будто одного наличия дефекта или недоста-
точности довольно для компенсации, для превращения дефекта в
талант. Сверхкомпенсация была бы волшебным, а не биологичес-
ким процессом, если бы она всякий недостаток обращала в достоин-
ство, независимо от внутриорганических и внешних условий, в кото-
рых протекает этот процесс. Нельзя представить эту идею в более
карикатурном и неверном свете, чем довести ее до абсурда и ска-
зать, что всякий дефект обеспечивает высокое развитие. Было бы
очень легко жить, если бы это было так. Но на деле компенсация
есть борьба, и, как всякая борьба, она может иметь два полярных
исхода — победу и поражение. Как всякая борьба, она ставит исход
в зависимость от размеров дефекта и от богатства компенсаторного
фонда, т.е. резервных сил организма. Если компенсация удалась —
перед нами картина детского полноценного или даже сверхценного
122
развития одаренности, талантливости. Если компенсация не уда-
лась— перед нами пониженное, неполноценное, задержанное, ис-
кривленное развитие. Один полюс этого процесса упирается в гени-
альность, другой — в невроз.
Невроз, бегство в болезнь, полная асоциальность психологичес-
кой позиции свидетельствуют о фиктивной цели, направляющей
весь жизненный план по ложному пути и искривляющий лейтли-
нию жизни и характер ребенка. Неудавшаяся компенсация превра-
щается в защитную борьбу при помощи болезни; побежденный за-
щищается своей слабостью. Между этими двумя полюсами, крайни-
ми случаями располагаются все степени компенсации — от мини-
мальной до максимальной. Это и есть та наиболее часто констатиру-
емая нами и встречающая в практике детская одаренность, к кото-
рый мы так привыкли. Новизна динамического подхода сказывает-
ся не в изменении количественной оценки одаренности и ее специ-
альных видов, а в отказе приписывать этой оценке самодовлеющее
значение. Сам по себе дефект еще ничего не говорит о развитии в
целом. Ребенок с тем или иным дефектом еще не есть дефектив-
ный ребенок. Вместе с дефектом даны стимулы для его преодоле-
ния. Развитие одаренности, как и развитие характера, идет диалек-
тически и движется противоречием.
5
Внутреннее противоречие направляет развитие харак-
тера по линии «психофизического контраста», как условно обо-
значает Адлер противоположность органической недостаточнос-
ти и психической компенсации.
3.Фрейд выдвинул известный тезис о характерологической
триаде (аккуратность, скупость, упрямство) и о связи ее с аналь-
ной эротикой. Или другой тезис: «Субъекты, страдавшие недер-
жанием мочи, отличаются непомерным пламенным честолюби-
ем» (3.Фрейд, 1923, с.23). «...Внутренняя необходимость подоб-
ной связи явлений...» (там же, с.20) далеко не до конца ясна и
понятна и самому автору этой теории. Мы вправе спросить: ка-
кое значение для будущей жизни могут иметь эти черты характе-
ра? Какая связь между триадой и анальной эротикой? Почему на
всю жизнь поведение определяется этой чертой, что помогает ей
не атрофироваться, что питает ее? Для чего она нужна в системе
психологических функций личности? Напротив, если нам пока-
зывают, как из детской неполноценности слуховой функции (по-
ниженный слух) развиваются путем реактивных образований и
компенсаций повышенная чуткость, подозрительность, тревож-
ность, любопытство и т. п. функции, стремящиеся компенсиро-
вать дефект, создать над ним психологическую защитную над-
123
стройку, для нас становится осмысленной и понятной логика
характера, его социально-психологическая закономерность.
Для Фрейда в особенностях характера раскрываются «неиз-
менно продолжающие свое существование первичные влечения»,
характер коренится в отдаленном прошлом. Для Адлера харак-
тер — обращенная к будущему сторона личности. Как в толкова-
нии сновидений Фрейд исходит из остатков вчерашнего дня и
отдаленных детских переживаний, а Адлер из того, что сновиде-
ние есть военная разведка, прощупывание будущего, подготовка к
будущим действиям, так точно в учении о структуре личности, о
характере новое учение вводит глубочайше ценную для психоло-
га перспективу будущего. Оно освобождает нас от власти консер-
вативных, обращенных назад теорий. В самом деле, для Фрейда
человек, как каторжник к тачке, прикован к своему прошлому.
Вся жизнь определяется в раннем детстве из элементарных ком-
бинаций и вся без остатка сводится к изживанию детских конф-
ликтов. Остается непонятным, почему все последующие конфлик-
ты, травмы, переживания только наслаиваются на инфантильные,
составляющие ствол и стержень всей жизни. В новом учении
революционная перспектива будущего позволяет понять развитие
и жизнь личности как единый процесс, стремящийся вперед и с
объективной необходимостью направленный к конечной точке,
к финалу, намеченному требованиями социального бытия.
Психологическая перспектива будущего и есть теоретическая
возможность воспитания. Ребенок по своей природе всегда ока-
зывается неполноценным в обществе взрослых; его позиция с са-
мого начала дает повод для развития у него чувств слабости, не-
уверенности или затрудненности. Ребенок долгие годы остается
неприспособленным к самостоятельному существованию, и в этой
неприспособленности, неудобстве детства лежит корень его разви-
тия. Детство и есть пора неполноценности и компенсации по пре-
муществу, т.е. завоевания позиции по отношению к социальному
целому. В процессе этого завоевания человек как определенный
биотип превращается в человека как социотип, животный орга-
низм становится человеческой личностью. Общественное овла-
дение этим естественным процессом и называется воспитани-
ем. Оно было бы невозможно, если бы в самом естественном про-
цессе развития и формирования ребенка не была заложена перс-
пектива его будущего, определенная требованиями общественного
бытия. Сама возможность единого плана в воспитании, перспек-
тива будущего, установка его на будущее свидетельствуют о нали-
чии такого плана в процессе развития, которым стремится овла-
деть воспитание. В сущности это означает только одно: развитие
и формирование ребенка есть социально направленный процесс.
124
О. Рюле говорит про эту жизненную линию: «Это — его (ребен-
ка.— Л. В.) нить Ариадны, ведущая его к цели. Поскольку с тече-
нием времени все душевные функции протекают в избранном
направлении, все душевные процессы получают свое типичное вы-
ражение — постольку образуется сумма тактических приемов, ус-
тремлений и способностей, которые покрывают собой и очерчи-
вают определившийся жизненный план. Вот это мы и называем
характером» (1926, с.12).
На этом пути были сделаны многие важные открытия науки о
ребенке. Так, К. Гроос, вопреки С. Холлу и биогенетической теории,
в своих замечательных, ставших классическими исследованиях по-
казал, что игра как основная форма естественного воспитания жи-
вотного и человеческого ребенка может быть постигнута и объяс-
нена не из ее связи с прошлым, а из ее направленности на будущее.
Игра для него возникает из недостаточности прирожденных реак-
ций для выполнения сложных жизненных задач, т. е. из неприспо-
собленности; детство есть биологическая пора «приобретения при-
способлений, необходимых для жизни, но не развивающихся непос-
редственно из прирожденных реакций» (1916, с.71), т. е. пора ком-
пенсации недостаточности; игра и есть естественное самовоспитание
ребенка, упражнение для будущего. В последнее время выдвигается
и все более укрепляется новая точка зрения на психологическую
природу упражнения, которая в сущности развивает дальше идею
Грооса. Согласно этому взгляду, упражнение вообще, важнейшая в
процессе развития и воспитания, в процессе выработки личности
функция, есть процесс компенсации.
Только в свете теории игры Грооса и новой теории упражнения
может быть по-настоящему понято и оценено значение детского дви-
жения и его воспитательный смысл. Детское движение (в некото-
рых компонентах) должно рассматриваться как опыт рационализа-
ции и организации массовой детской игры в интернациональном
масштабе, игры революционной эпохи, которая, как всякая игра,
готовит ребенка к будущему, закладывает основные линии его буду-
щего поведения. Сама идея и практика такой игры были бы невоз-
можны, если бы развитие личности было пассивным развертывани-
ем врожденных первичных влечений. Идея сознательно вытянуть
всю человеческую жизнь с самого детства в одну сплошную нить и
направить ее по единой прямой линии, вычерченной историей, мо-
жет быть состоятельна только при том условии, что характеры не
рождаются, а создаются. Не развертывание, а выработка — пра-
вильное название процесса возникновения характера. Именно эта
точка зрения дает ключ к пониманию личности в социальном ас-
пекте, ключ к пониманию классового характера — не в условно-
метафорическом смысле, а в реально-конкретном смысле классово-
125
го отпечатка на биологической структуре личности. Как на основ-
ной недостаток статических теорий характера А. Б. Залкинд ука-
зывает на противоречие, в которое эти теории вступают с тем фунда-
ментальным фактом, что каждый человек есть не только биологи-
ческая, но и историческая единица и несет в своем характере исто-
рические черты.
«Может ли классовое положение (позиция эксплуататорства или
эксплуатируемости), историческая эпоха (революция, реакция) тол-
кать к тому или иному типу... характера?» (Залкинд А. Б., 1926,
с. 178). В этом вопросе резко намечена та черта, которая разделяет
два разных способа постигать характер. Один способ — видеть в
характере биологический фатум, другой — видеть в характере ис-
торическую форму личности. Первый взгляд сказался в известном
тезисе Г. Компейрэ, рассматривавшего характер как готовую и сло-
жившуюся к моменту рождения совокупность признаков: «Не впа-
дая в парадокс,— говорит он,— можно сказать, что ребенок, кото-
рый впоследствии будет прилежным, проявляет эту наклонность в
той манере, с которой он схватывает и держит рожок» (по кн.:
Душевная жизнь ребенка, 1916, с. 261). Иначе говоря, характер рож-
дается вместе с человеком и дан уже в манере новорожденного схва-
тывать и держать рожок. В_ противоположность этому Гроос видит
огромное биологическое значение игры как естественного воспита-
ния в ее способности вести нас от унаследованной природы к новой,
«приобретаемой» природе человека, или, «применяя здесь в извест-
ном смысле старое выражение,— от старого Адама вести человека к
новому Адаму...» (Гроос К., 1916, с. 72). Но характер и есть новый
Адам, новая вторая природа человека.
***
В последние годы учение Адлера, особенно в его при-
кладной и практически педагогической части, оказывает боль-
шое влияние на теорию и практику социального воспитания в
Германии и Австрии. Педагогика является важнейшей областью
этого психологического учения. По словам О. Ф. Канитца, учение
это уже потому имеет большое значение для социалистического
рабочего движения, что выдвигает на первый план значение сре-
ды и воспитания. «Оно дает психологическое обоснование словам
Маркса: наше общественное бытие определяет наше сознание»
(Kanitz О. F., 1926, с. 165). Канитц особенно настаивает на том,
что практические выводы из учения Адлера, приложение этой
теории к воспитанию вступают в противоречие с капиталистичес-
ким строем и его культурной средой. «Одним словом, индивиду-
альная психология, превращенная в практику, расшатывает рамки
капиталистического общественного порядка. И таким образом
126
буржуазный психолог этого направления переживет когда-ни-
будь и где-нибудь свой Дамаск» (там же, с. 164). В 1925 г. на
конгрессе по индивидуальной психологии в Берлине Канитц вы-
ставил тезис: «Индивидуальная психология только тогда будет в
состоянии проникнуть в массы, когда она будет опираться на ми-
ровоззрение масс» (там же).
Как уже сказано, мы оставляем в стороне сложный вопрос о
взаимоотношении индивидуальной психологии и марксизма. Од-
нако мы считаем нужным указать на наличие двух полярных
тенденций внутри этого учения, для того чтобы осветить факти-
ческое состояние вопроса.
Учение А. Адлера опирается на смешанный и сложный фило-
софский фундамент. С одной стороны, он утверждает, что идеи
К. Маркса больше, чем чьи-либо другие, могут иметь значение
для индивидуальной психологии. С другой — он жадно впитыва-
ет идеи А. Бергсона, В. Штерна и других идеалистов и отмечает
совпадение многих своих идей с основными пунктами их филосо-
фии. Со всей справедливостью Адлер говорит, что ни в его наме-
рения, ни в его задачи не входило установление отношения инди-
видуальной психологии к философии. Прав Адлер, пытающийся
дать гносеологическое обоснование этой теории, когда говорит,
что отдельные элементы этого учения находятся в связи, найден-
ной чисто эмпирическим путем, т. е. что у этой теории нет еще
своей философско-последовательной методологии.
Именно поэтому она вбирает в себя философские элементы
самого непримиримого характера. Вся современная психология
переживает кризис, смысл которого заключается в том, что су-
ществует не одна, но две психологии. Они до сих пор еще разра-
батываются вместе: психология естественнонаучная, материали-
стическая и психология идеалистическая, телеологическая. Эта
идея осознана современной психологией в трудах Ф. Брентано,
Г. Мюнстерберга, В. Дильтея, Э. Гуссерля, П. Наторпа и многих
других. Психология Адлера, как и все в современной психоло-
гии, содержит в себе в нерасчлененном виде начатки и принци-
пы этих двух совершенно непримиримых и полярных научных
систем. Отсюда — методологическая борьба внутри этого направ-
ления и попытки оформить его методологически при помощи
одной или другой системы. <...>
В. С. Мерлин
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СТИЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ЕГО
СИСТЕМООБРАЗУЮЩАЯ ФУНКЦИЯ1
Благодаря основной тенденции нашей сегодняшней на-
уки к целостному изучению явлений понятие стиля как целост-
ной психологической характеристики очень шиироко применя-
ется в современных исследованиях. Но именно из-за этого оно
приобрело расплывчатый смысл. Наша задача заключается и том,
чтобы отдифференцировать понятие индивидуального стиля дея-
тельности от других психологических концепций стиля.
Впервые понятие стиль было использовано А. Адлером
(A. Adler, 1927) для объяснения индивидуального своеобразия жиз-
ненного пути личности. Индивидуальные дефекты в организме и
психике, а также дефекты социальных взаимоотношений ребен-
ка в семье и вне ее создают почву для постоянного возникновения
угрозы пониженной или отрицательной социальной оценки.
Поэтому с раннего детства вырабатывается особая индивидуаль-
ная стратегия и тактика поведения, при помощи которой человек
защищается от сознания своей неполноценности и стремится до-
стичь доминирования. Эта общая стратегия и характеризует ин-
дивидуальный стиль жизни. Таким образом, для объяснения
жизненного пути личности А. Адлер прибегает к понятию стиля
как характеристики системы целей, которые ставит перед собой
человек, защищая свою социальную полноценность. При этом
стиль жизни человек не создает, но стиль складывается, вынуж-
дается свойствами организма и социальными условиями.
В современной психологии, начиная с Г. Олпорта (G. Allport,
1937), понятие стиля применяется для решения совершенно дру-
гой проблемы, для объяснения единого личностного источника
многообразных функциональных психических проявлений. Г. Ол-
порт под стилем понимает черты личности «инструментального
порядка» и отождествляет их с «диспозициями вооруженности»
В. Штерна (W. Stern, 1921). Вместе с тем к стилевым чертам Г.,
Олпорт относит те способы и средства, при помощи которых лич-
ность осуществляет свои цели и мотивы, то есть определенные
операции. Так, в числе стилевых свойств автор называет вежли-
вость и разговорчивость, постоянство и решительность. Таким
образом, Г. Олпорт не различает индивидуальные операции, при
помощи которых удовлетворяются мотивы, и те функционально-
МерлинВ.С. Психология индивидуальности. Москва — Воронеж, 1996,
с. 144—170.
128
динамические особенности, которыми обусловлены эти операции. И
те и другие он характеризует как «диспозиции вооруженности».
Взгляды Г. Олпорта оказали влияние на дальнейшее развитие
понятия стиля в американской психологии. Р. Стагнер (R. Stagner,
1962) под стилем понимает личностно обусловленные обобщаю-
щие схемы перцептивных актов и форм реагирования. Перцеп-
тивные стили, в отличие от функциональных качественных осо-
бенностей восприятия (острота, точность, объем), представляют
собой обобщенные схемы соотнесения образов. Поэтому их следу-
ет рассматривать как перцептивные операции. К реактивным сти-
лям Р. Стагнер относит разные типы эмоционального разряда,
например: двигательный (человек сжимает кулаки), соматичес-
кий (бледнеет, краснеет), миокинетическую динамику при фруст-
рации, выявленную в опытах по методике Мира — Лопеца, и т. д.
Реактивные стили не связаны с конкретным содержанием пере-
живаемого и осознаваемого. Следовательно, это формальные ди-
намические характеристики, определяющие обобщенные типы
выразительных реакций. Как и у Г. Олпорта, индивидуальные
перцептивные стили Р. Стагнера — это инструментальные инди-
видуальные свойства, характеризующие операции, которые исполь-
зует личность для удовлетворения мотивов.
У X. Виткина (Н. Witkin et al., 1974) понятие когнитивного стиля
применяется для разрешения одновременно двух проблем — пробле-
мы развития личности и проблемы личностно обусловленных инди-
видуальных различий в познавательной деятельности. В преобла-
дании определенного когнитивного стиля сказывается общая зако-
номерность онтогенетического развития — все большая дифферен-
циация психики. Вместе с тем на одной и той же ступени возраст-
ного развития дети отличаются по когнитивному стилю в зависимо-
сти от индивидуальных свойств личности. Когнитивный стиль у X.
Виткина — это не перечень отдельных стилевых черт, а определение
целостного симптомокомплекса взаимно связанных свойств. Напри-
мер, субъект, зависимый от поля восприятия,— это вместе с тем
синтетический, пространственно зрительно ориентирующийся и бы-
стро опознающий; независимый от поля — это аналитический, вер-
бализирующий, ориентирующийся на временные отношения после-
довательного ряда элементов восприятия, медленно опознающий. За
исключением последнего элемента в симптомокомплексе («быстро»
или «медленно»), остальные его элементы представляют индивиду-
альную систему перцептивных операций. Что касается симптома
«быстро» или «медленно», то он является простым следствием пер-
вых четырех. Таким образом, когнитивный стиль у X. Виткина,
так же как у Г. Олпорта и Р. Стагнера,— это операциональная ха-
рактеристика. Хотя основные признаки когнитивного стиля опреде-
5—15626 «Психол. различий»
129
ляются опознанием предмета, однако он характеризует не только
восприятие, но и познавательную деятельность вообще и всю лич-
ность в целом. Когнитивный стиль связан с индивидуальными раз-
личиями в запоминании, образовании понятий, межличностными
отношениями, экстраверсией — интроверсией, пластичностью — ри-
гидностью и т. д.
Таким образом, в западной психологии существует по край-
ней мере два различных понимания стиля: стиль как характерис-
тика индивидуальной стратегии системы промежуточных целей
(А. Адлер) и стиль как характеристика системы операций, к кото-
рой личность предрасположена в силу своих индивидуальных
свойств (Г. Олпорт, Р. Стагнер, X. Виткин и др.). Наряду с указан-
ным различием есть нечто общее в изложенных концепциях. Под
стилем в них всегда понимается характеристика личности. Стиле-
вые свойства — это особый класс свойств личности, отличный от
другого класса — нестилевых свойств (например, у Г. Олпорта).
В наших исследованиях, исходя из общей в отечественной пси-
хологии концепции деятельности (С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонть-
ев), мы применили термин стиль для понимания взаимоотноше-
ния объективных требований деятельности и свойств личности.
В зависимости от различных объективных требований деятель-
ности одни и те же свойства личности выражаются в разных сти-
лях. Поэтому мы используем понятие не стиля личности, а инди-
видуального стиля деятельности. На основе той же концепции
формирования личности в деятельности была поставлена пробле-
ма не только зависимости индивидуального стиля деятельности
от свойств личности и организма, но и обратной зависимости —
взаимной связи индивидуальных свойств и усвоенного челове-
ком индивидуального стиля деятельности.
Индивидуальный стиль деятельности определяется своеобра-
зием действий, применяемых для осуществления цели. Функцио-
нальные особенности и формально-динамические свойства игра-
ют существенную роль в индивидуальном своеобразии действия,
но они не соотносятся с определенной целью деятельности и пото-
му недостаточны для диагноза индивидуального стиля деятельно-
сти. Например, когнитивный стиль существен для характеристи-
ки гностических или ориентировочных действий, но индивиду-
альный стиль деятельности обусловлен не когнитивным стилем,
а ролью когнитивных действий в осуществлении цели, их соотно-
шением с контрольными и исполнительными действиями.
Различение индивидуального стиля деятельности и индивиду-
ального стиля личности отнюдь не общепринято в отечественной
психологии. У некоторых авторов (Н. С. Лейтес, 1971) индивиду-
альный стиль деятельности характеризуется такими признака-
130
ми, как разбросанность, непоследовательность, несосредоточенность
внимания, скорость движений, то есть функционально-психоло-
гическими, формально-динамическими свойствами. Такие призна-
ки точнее было бы назвать стилевыми свойствами индивидуаль-
ности.
Индивидуальный стиль деятельности следует понимать не как
набор отдельных свойств, а как целесообразную систему взаимо-
связанных действий, при помощи которой достигается опреде-
ленный результат. Отдельные действия образуют целостную сис-
тему именно благодаря целесообразному характеру их связи. По-
этому стиль деятельности не может быть ошибочным. Ошибоч-
ным может быть лишь конкретное действие. Между тем при оцен-
ке отдельных формально-динамических свойств индивидуальнос-
ти нетрудно увидеть, что некоторые из них в определенной ситу-
ации играют отрицательную, а другие — положительную роль.
Основная проблема изучения индивидуального стиля деятель-
ности — его изменения у разных людей в зависимости от специфи-
ческих объективных требований различных видов деятельности.
Индивидуальные стили, обеспечиваемые свойствами нервной
системы, относятся к разным иерархическим уровням. Иерархи-
ческий уровень определяется тем, какие именно компоненты дея-
тельности характеризуются стилем. С этой точки зрения можно
различать индивидуальный стиль реакций и движений, индиви-
дуальную систему операций и индивидуальную стратегию проме-
жуточных целей для осуществления общего направления деятель-
ности. В то же время иерархический уровень индивидуального
стиля определяется тем, какие иерархические уровни индивиду-
альности по преимуществу его детерминируют — биохимические
свойства, свойства нервной системы, темперамента и т.д. В насто-
ящее время в отечественных исследованиях индивидуального стиля
деятельности различные его иерархические уровни, отличающие-
ся и по элементам, и по характеру детерминации, обычно не учи-
тываются. В характеристиках стиля вперемежку даны движения,
операции, а иногда и цели деятельности, и все они становятся в
зависимость от одних и тех же условий — свойств общего типа
нервной системы.
Более низкий уровень можно обозначить как индивидуаль-
ный стиль жизнедеятельности. Сюда относится стиль алиментар-
ной активности (режим питания) и моторной активности. Что
касается первого, то на сегодняшний день нет достаточных дан-
ных ни для его качественной характеристики, ни для анализа
Детерминирующих его объективных условий и свойств организ-
ма. Поэтому остановимся только на индивидуальном стиле мо-
торной активности.
5*
131
В одних и тех же объективных условиях одно и то же дей-
ствие может быть выполнено при помощи различных движений.
Разнообразие возможных движений для достижения одной и той
же цели действия характеризует зону неопределенности мотор-
ной активности. При определенных индивидуальных свойствах
скелетно-мышечной и нервной системы существует специфичес-
кий оптимальный состав движений, необходимых для достиже-
ния данной цели действия. Он и является одной из характерис-
тик индивидуального стиля моторной активности. У одного и того
же человека индивидуальный состав движений различен в зави-
симости от выполняемых действий и деятельности. В наиболь-
шей степени он изучен в зависимости от свойств нервной систе-
мы. Данные, сюда относящиеся, впервые и наиболее системати-
чески проанализированы в известной монографии Е. А. Климова
(1969). Приведем некоторые из них.
При подведении резца к обрабатываемой детали для токарей
с диагнозом подвижности нервных процессов характерен ряд тол-
чкообразных движений. Для токарей с диагнозом инертности
нервных процессов характерно одно плавное, постепенно замед-
ляющееся движение (М. Р. Щукин, 1963). Для спортсменов-гим-
настов с подвижностью нервных процессов при подготовительной
команде к шагу вперед характерно отклонение туловища назад.
Предположительно оно служит средством предотвращения фаль-
старта (преждевременного старта). У гимнастов с инертными не-
рвными процессами это движение не наблюдалось (Б. И. Якуб-
чик, 1964). Аналогичные факты получены в экспериментальных
условиях. Торможение запретного разгибательного движения паль-
цев у не уравновешенных по силе испытуемых достигается по-
средством противоположного движения сгибателей. У уравнове-
шенных сокращение сгибателей не участвует в торможении раз-
гибателей (И. М. Палей, 1968). В гимнастике толчок у инертных
наиболее успешен при большей длине разбега, у подвижных —
при меньшей (В. П. Мерлинкин, 1967). В гребле на байдарках
достижение равновесия у подвижных гребцов достигается за счет
высокой частоты корригирующих балансирующих микродвиже-
ний, у инертных эта частота значимо меньше (В. М. Шадрин, 1967).
У подвижных лыжников длина и время пассивного хода больше,
чем активного хода; у инертных эти два движения уравновешены
во времени и длине (В. П. Мерлинкин, М. Е. Бубнов, 1974).
Для истолкования описанных различий в структуре трудовых и
спортивных движений существенно, что в процессе научения и тре-
нировки эти различия не сглаживаются, а обостряются. Следова-
тельно, они зависят не от научения, а от типологических свойств.
Далее, важно, что усвоение этих типологически обусловленных струк-
132
тур движений сопровождается сглаживанием типологических раз-
личий в продуктивности трудовых и спортивных действий. Следо-
вательно, эти структуры выполняют компенсирующую функцию, что
и является основным признаком индивидуального стиля.
Другой аспект индивидуального стиля движения — функцио-
нальные качественные особенности. Одна и та же средняя скорость
исполнительного движения при определенной его длине у подвиж-
ных испытуемых достигается благодаря высокой начальной вели-
чине ускорения (экстренность ускорения) и дальнейшего уменьше-
ния этой величины. У инертных та же средняя скорость достигает-
ся благодаря равномерному и длительному нарастанию ускорения
(Е. А. Климов, 1969, с. 124). При выполнении затяжного сальто бо-
ком инертные акробаты распределяют усилия и движения так, что-
бы по возможности избежать экстренных смен состояний. Спорт-
смены заблаговременно входят в группировку (сжимаются на лету в
«комок»), чтобы обеспечить своевременный выход из нее и призем-
ление. Подвижные могут позволить себе более продолжительную
фазу полета и меньше времени оставить на группировку и приземле-
ние. Таким образом, у инертных замедление движений компенси-
рует трудность перехода от предшествующей серии движений к
последующей (там же, с. 125).
В результате можно полагать, что существуют связанные с раз-
ными свойствами темперамента симптомокомплексы качественных
особенностей движений. У спортсменов в различных видах спорта
одни и те же свойства типа нервной системы и темперамента связа-
ны с различными симптомокомплексами качественных особеннос-
тей моторики. Например, у лыжников инертность нервных процес-
сов связана с соотношением длины активного и пассивного шага, у
гребцов на байдарке — с частотой балансирующих движений, у бе-
гунов — с равномерностью ускорения движений.
Таким образом, индивидуальный стиль моторики определя-
ется не только индивидуальными свойствами субъекта, но и объек-
тивными требованиями действия, поэтому он и формируется в де-
ятельности. Данные, приведенные в упомянутой монографии
Е. А. Климова, показывают, что и процессе трудового и спортив-
ного обучения совершенствование деятельности сопровождается
не сглаживанием, а, наоборот, возрастающей дифференциацией
индивидуального стиля моторики; так, чем совершеннее мастер-
ство спортсмена, тем ярче и отчетливее проявляется его индиви-
дуальный почерк.
По сравнению с усвоением индивидуальных стилей более вы-
сокого уровня усвоение индивидуального стиля моторики имеет
специфический характер. Некоторые его компоненты, например
латентное время двигательной реакции, динамика ускорения, ча-
133
стота балансирующих движений у гребцов, неподотчетны и про-
текают в микроинтервалах времени. Поэтому регулировать про-
извольно их нельзя. Можно предполагать, что их усвоение проис-
ходит на основе бессознательных механизмов вероятностного на-
учения (W. Estes, 1954). Быстрее и легче усваиваются двигатель-
ные компоненты и качественные особенности движений, которые
чаще сочетаются с успешным результатом.
Каково отношение индивидуального стиля моторики к индиви-
дуальным реактивным стилям личности, по Р. Стагнеру (R. Stagner,
1962)? Под реактивными стилями он понимает такие индивидуаль-
ные особенности двигательных реакций, которые характеризуют
формально-динамические свойства личности. Например, это могут
быть импульсивный и рефлексивный типы реакций, которые субъект
проявляет в любой деятельности. Поэтому тип реакций и служит
одним из основных показателей формально-динамических свойств
личности. Между тем индивидуальный стиль моторики у одного и
того же субъекта различен в зависимости от требований действия.
Понятие индивидуального стиля моторики вытекает из деятельнос-
тного подхода как объяснительного принципа советской психоло-
гии. Понятие стилевых свойств личности (G. W. Allport, 1937), ког-
нитивного стиля (Н. A. Witkin et al., 1974) или реактивного стиля
(R. Stanetr, 1962) в зарубежной психологии вытекает из противопо-
ставления формально-динамических свойств содержательным.
Реактивный стиль (например, импульсивность или рефлексив-
ность) — одно из существенных проявлений темперамента. Индивиду-
альный стиль моторики одновременно зависит от определенных свойств
нервной системы и темперамента и вместе с тем служит средством
торможения их проявлений. Те проявления темперамента, которые не
соответствуют объективным требованиям действия, тормозятся благо-
даря усвоению индивидуального стиля. Проявления тех свойств, кото-
рые не противоречат или соответствуют требованиям деятельности, на-
оборот, наиболее полно и отчетливо выражаются в индивидуальном
стиле. Поэтому проявления темперамента, зависящие от одних свойств
нервной системы, тормозятся, а проявления того же свойства темпера-
мента, зависящие от другого свойства нервной системы, закрепляются
в индивидуальном стиле моторики. Например, импульсивность как
свойство темперамента зависит и от неуравновешенности нервной сис-
темы по силе, и от силы возбуждения.
Бегун, отклоняя тело назад при старте, чтобы предупредить фаль-
старт, сдерживает проявления импульсивности, зависящие от неурав-
новешенности нервных процессов. Вместе с тем, максимально уско-
ряя бег с самого начала, он усиливает те проявления импульсивнос-
ти, которые связаны с подвижностью нервных процессов. В резуль-
тате усвоения индивидуального стиля моторики связь какого-либо
134
свойства темперамента с одними свойствами нервной системы раз-
рушается, а с другими — сохраняется. В этом и заключается систе-
мообразующая функция индивидуального стиля моторики и образо-
вания связей между двумя иерархическими уровнями индивиду-
альности, свойствами нервной системы и темперамента.
Более высокий иерархический уровень индивидуального стиля
характеризуется индивидуальной системой операций. В настоящее
время он исследован в основных видах предметной деятельности:
игре, труде, спорте и учебной деятельности. Наиболее общий и ос-
новной его признак — соотношение ориентировочных, исполнитель-
ных и контрольных операций. В исследованиях научных коллекти-
вов, руководимых нами и Е. А. Климовым, установлены два основ-
ных типа такого соотношения. Первый тип сводится к тому, что
ориентировочные операции в основном предшествуют исполнитель-
ным и очень детализированы. В результате возникает подробный
мысленный план действия. При осуществлении он лишь незначи-
тельно видоизменяется благодаря дополнительной ориентации. При
выполнении часто применяются контрольные операции. При вто-
ром типе предварительная ориентировка кратковременна и мыслен-
ный план имеет целостный и схематический характер. В процессе
выполнения он значительно детализируется и видоизменяется бла-
годаря частым ориентировочным операциям. Контрольные опера-
ции в процессе выполнения применяются редко.
В труде наладчиков-автоматчиков первый тип индивидуаль-
ного стиля обнаруживается в том, что в спокойной ситуации они
предусматривают все возможные причины аварий и заранее про-
водят необходимые предупредительные и профилактические дей-
ствия для устранения этих причин. Второй тип индивидуального
стиля в этом виде труда проявляется в том, что токарь-наладчик
устанавливает причину неполадки преимущественно в процессе
самой работы и тут же ее устраняет (Л. А. Копытова, 1964).
В учебной работе при выполнении сочинений по литературе у
старшеклассников первый тип индивидуального стиля проявля-
ется в том, что ученик составляет очень подробный черновик,
многократно его исправляет в целом и в деталях. Чистовая рабо-
та заключается лишь в переписывании. Второй тип индивиду-
ального стиля в подобного рода работах обнаруживается в том,
что черновик имеет весьма общий и схематический характер.
Ученик затрачивает на его составление очень немного времени.
Большая часть сочинения и вся детализация его плана осуществ-
ляются во время выполнения чистовой работы (А. К. Байметов,
1967). Те же два основных соотношения ориентировочных и ис-
полнительных операций наблюдались в производственном обу-
чении учащихся ПТУ (М. Р. Щукин, 1963; М. Г. Субханкулов,
135
1964) и при решении практических задач детьми старшего дош-
кольного возраста (Э. И. Маствилискер, 1967; Л. А. Вяткина, 1970).
В зависимости от основного признака индивидуального сти-
ля — соотношения ориентировочных и исполнительных опера-
ций — находится различное соотношение контрольных и собствен-
но рабочих операций. Если познавательные, ориентировочные
операции в большей степени осуществляются до выполнения,
то контролирующие операции занимают большее место в про-
цессе выполнения. В противоположном случае их удельный
вес меньше. Различия по удельному весу контрольных опера-
ций также наблюдаются в разнотипных видах деятельности:
учебной (А. К. Байметов, 1967), трудовой — у учащихся токарей
по металлу (М. Г. Субханкулов, 1964). В ряде исследований уста-
новлена зависимость индивидуального стиля операций от свойств
общего типа нервной системы: у ткачих-многостаночниц — от
подвижности нервных процессов (Е. А. Климов, 1958), в труде
наладчиков-автоматчиков — от силы возбудительного процесса
(Л. А. Копытова, 1964), в работе учащихся токарей — от уравно-
вешенности по силе, лабильности (А. И. Сухарева, 1967), подвиж-
ности нервных процессов (М. Р. Щукин, 1963; С. И. Асфандиаро-
ва, М. Г. Субханкулов, М. Р. Щукин, 1964), у акробатов — от
силы и подвижности нервных процессов (Б. И. Якубчик, 1964).
Типологически обусловленный индивидуальный стиль опера-
ций наиболее отчетливо наблюдается у субъектов с активной
мотивацией и положительной направленностью в деятельности.
Следовательно, в отличие от индивидуального стиля моторики, он
обусловлен не только свойствами общего типа нервной системы,
но и более высоким иерархическим уровнем индивидуальности.
Существенный признак индивидуального стиля заключается в
том, что различные ориентировочные, исполнительные и контрольные
операции в нем не рядоположены, а взаимно связаны и взаимно
обусловлены, что выражается в интеркорреляциях между ними.
Например, в труде слесарей-наладчиков положительно на высоком
уровне значимости коррелируют число переключений внимания на
различные станки и их части (ориентировочные операции), число
контрольных действий, число профилактических действий и пока-
затели силы процесса возбуждения (Л. А. Копытова, 1964, с. 38). У
ткачих-многостаночниц взаимно коррелируют показатели подвиж-
ности нервных процессов, частота ориентировочных реакций, коли-
чество срочных исполнительных действий, количество предупреди-
тельных действий и соотношение между последними двумя показа-
телями (Е. Л. Климов, 1969, с. 207).
Индивидуальный стиль представляет собой целостный симп-
томокомплекс операций, связанный с определенным свойством
136
нервной системы. Отдельные операции, входящие в этот симпто-
мокомплекс, выполняют компенсирующую функцию. У ткачих-
многостаночниц с инертностью нервных процессов и у наладчи-
ков со слабостью возбуждения предварительные и частые ориен-
тировочные операции, а также частые профилактические опера-
ции компенсируют недостаточную скорость исполнительных дей-
ствий при остановке станка и в аварийных ситуациях. Компенса-
торная функция системы операций является признаком их отно-
шения к индивидуальному стилю. Хотя индивидуальный стиль
операций обусловлен свойствами общего типа нервной системы,
он присущ не всем субъектам, обладающим данными свойства-
ми. Этот факт уже сам по себе заставляет предполагать, что инди-
видуальность усваивается путем научения.
Наше предположение подтверждается экспериментальным
научением, где обнаруживается, что одной и той же системе опе-
раций можно научить людей с различными свойствами нервной
системы. В исследованиях Л. А. Вяткиной (1970), Э. И. Мастви-
лискер и Г. Б. Дикопольской (1976) дошкольников с сильным и
слабым возбудительными процессами обучали одному и тому же
стилю при решении инструментальных задач, или стилю, харак-
терному для сильных, или — характерному для слабых. Все дети
обнаружили индивидуальный стиль, которому их научили.
М. Б. Прусакова (1974) обучала учеников V класса двум различ-
ным индивидуальным методам решения арифметических задач.
При этом детей учили такому методу, который соответствует
чужому стилю, то есть наиболее целесообразному при противопо-
ложном полюсе возбудительного процесса. В результате ученики
успешно усвоили и безошибочно применяли чужой стиль.
Другое условие усвоения индивидуального стиля проявляется в
том случае, когда дети должны самостоятельно выбрать различные
системы приемов, соответствующие сильному или слабому типу не-
рвной системы (по возбуждению). Обучение продолжалось до безо-
шибочного усвоения. Затем предлагали новые задачи (на конструи-
Таблица 1
Связь выбранных способов действия со свойствами нервной систе-
мы при решении конструктивных задач старшими дошкольниками
Диагноз по силе возбудительного процесса Количество случаев, когда был выбран способ дествия, типичный для стиля
сильных слабых
Сильные 59 5 Слабые 5 28
137
рование) того же типа, и дети должны были выбрать для решения
какую-нибудь одну из усвоенных ими систем. В результате обнару-
жилась высокозначимая статистическая связь по критерию %2 выб-
ранной системы приемов с соответствующими свойствами нервной
системы (Э. И. Маствилискер, Г. Б. Дикопольская, 1976) (табл. 1).
Если ребенок овладел двумя различными системами операций
одинаково успешно, то он выбирает ту из них, которая наиболее
соответствует его типологическим свойствам. Следовательно, он
выбирает ее не только потому, что она целесообразнее, эффектив-
нее, но и потому, что она приносит большее эмоциональное удов-
летворение, снимает излишнюю психическую напряженность.
В исследовании М. Б. Прусаковой (1974) школьников, обнару-
живших типологически свойственный им индивидуальный стиль,
обучали чужому стилю. Сильных обучали стилю слабых, и наобо-
рот. Научение продолжалось до полного безошибочного овладения.
Затем при решении новой серии арифметических задач им предла-
гали выбрать по своему желанию систему операций. В результате
обнаружилась высокая статистическая связь между выбранной сис-
темой операций и типологическими свойствами (табл.2).
Наконец, последний существенный признак индивидуально-
го стиля операций — его обобщенный характер. Один и тот же
индивидуальный стиль, характеризуемый определенной систе-
мой операций и обусловленный определенными свойствами об-
щего типа нервной системы, применяется не в какой-либо специ-
альной ситуации и в каком-либо одном виде деятельности, а в
самых различных ситуациях и видах деятельности. Так, одни и те
же индивидуальные системы операций применяются учениками
старших классов при выполнении различных учебных заданий по
одному и тому же и по разным учебным предметам (А. К. Байме-
тов, 1967). Одни и те же характерные способы применяются акро-
батами при выполнении различных упражнений (Б. И. Якубчик,
1964). Один и тот же индивидуальный стиль характерен для
субъектов со слабым возбуждением и с инертными нервными
Таблица 2
Перенос своего типологически обусловленного индивидуального
стиля решения арифметических задач после обучения чужому
стилю (количество случаев)
Диагноз по силе возбудительного процесса Перенос
есть нет
Сильные 46 5 Слабые 24 0
138
процессами и в трудовой, и в учебной, и в спортивной деятельно-
сти (см. выше).
Следовательно, индивидуальный стиль операций характери-
зует не специальные, а общие способности.
Компенсирующая функция индивидуального стиля операций
определяет его системообразующую функцию в образовании свя-
зей между разноуровневыми свойствами индивидуальности. До
усвоения индивидуального стиля операций мотивы и направлен-
ность личности, с одной стороны, и некоторые свойства нервной
системы, с другой, могут быть рассогласованы. Например, слабость
и инертность нервных процессов, отрицательно влияя на некото-
рые операции, понижают продуктивность деятельности и потому
противодействуют положительным активным мотивам и направ-
ленности личности. Такая рассогласованность проявляется в не-
удовлетворенности своей работой, в стремлении ее избежать. По
данным Е. А. Климова (1958), среди ткачих-многостаночниц пре-
обладают работницы с подвижными нервными процессами, так
как инертные, не справившись с работой, уходят. Благодаря усво-
ению индивидуального стиля операций рассогласованность свойств
нервной системы и активной положительной мотивации преодо-
левается, и между ними возникает иная гармоническая связь.
Таким образом, благодаря усвоению индивидуального стиля
операций изменяется характер связи между свойствами нервной
системы и мотивами, направленностью личности в данной деятель-
ности. В этом и заключается системообразующая функция инди-
видуального стиля операций в образовании связей между разно-
уровневыми свойствами индивидуальности.
Е. А. Климов
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ СТИЛЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ1
Наиболее общепризнанными формальными признака-
ми индивидуального стиля можно считать следующие:
а) устойчивая система приемов и способов деятельности;
б) эта система обусловлена определенными личными каче-
ствами;
в) эта система является средством эффективного приспособле-
ния к объективным требованиям.
Вообще говоря, под индивидуальным стилем следовало бы
понимать всю систему отличительных признаков деятельности
данного человека, обусловленных особенностями его личности. Но
мы сознательно ограничиваем свою задачу и в дальнейшем, без
специальных оговорок, будем рассматривать лишь те особеннос-
ти стиля деятельности, которые обусловлены какими-либо типо-
логическими свойствами нервной системы.
Итак, в узком смысле слова индивидуальный стиль деятель-
ности есть обусловленная типологическими особенностями устой-
чивая система способов, которая складывается у человека, стре-
мящегося к наилучшему осуществлению данной деятельности.
При этом, говоря о способах, не обязательно иметь в виду только
исполнительные и тем более двигательные акты — это и гности-
ческие, ориентировочные действия, и смена функциональных со-
стояний, если они выступают как средство достижения цели (на-
пример, «самовозбуждение» у некоторых ораторов, актеров). Ина-
че говоря, индивидуальный стиль есть индивидуально-своеобраз-
ная система психологических средств, к которым сознательно или
стихийно прибегает человек в целях наилучшего уравновешива-
ния своей (типологически обусловленной) индивидуальности с
предметными, внешними условиями деятельности.
Наиболее общая структура индивидуального стиля сводится к
следующему. Прежде всего существуют такие особенности, спосо-
бы деятельности, которые непроизвольно или без заметных субъек-
тивных усилий (как бы стихийно) провоцируются в данной объек-
тивной обстановке на основе имеющегося у человека комплекса
типологических свойств нервной системы. Эти особенности мож-
но обозначить как ядро индивидуального стиля, они-то и обуслов-
ливают первый приспособительный эффект и, таким образом,
существенно определяют направление дальнейшего уравновеши-
Климов Е.А. Индивидуальный стиль деятельности в зависимости от типо
логических свойств нервной системы. Изд-во Казанского ун-та, 1969.
140
вания со средой. Но они не обеспечивают всего необходимого при-
способительного эффекта, и в меру необходимости возникает дру-
гая группа особенностей деятельности, которые вырабатываются
в течение некоторых более или менее продолжительных поисков
(сознательных или стихийных). Эта группа составляет своеобраз-
ную пристройку к ядру индивидуального стиля. Например, на ос-
нове инертности сама собой возникает склонность не отрываться
от начатой работы, а значит, и такая особенность деятельности,
которая может быть осмыслена как своеобразный способ эффек-
тивного уравновешивания со средой как доведение действий до
конца. На основе инертности легко осуществляются медленные и
плавные движения, возникает предпочтение стереотипных спосо-
бов действия, пунктуальное соблюдение однажды принятого по-
рядка. Аналогичным способом и на основе подвижности стихий-
но складываются противоположные черты деятельности.
Среди особенностей такого рода, составляющих ядро индивиду-
ального стиля, всегда оказываются две их категории: особенности,
благоприятствующие успеху в данной обстановке (обозначим их
литерой «А»), и особенности, противодействующие успеху («Б»). При
этом следует подчеркнуть чисто функциональный характер этого
деления, т.е. одна и та же особенность деятельности может оказать-
ся в одном случае в категории «А», в другом — в категории «Б» в
зависимости от характера объективных требований. Предпочтение
однообразных неторопливых движений у инертных окажется в ка-
тегории «А», например при ручной полировке изделия, и в катего-
рии «Б», если стоит задача срочно и часто менять характер движе-
ний, например при удержании равновесия на неустойчивой опоре.
Если мы имеем дело с особенностью, противодействующей ус-
пешному осуществлению деятельности, то рано или поздно, сти-
хийно или сознательно она «обрастает» компенсаторными меха-
низмами. Так, обусловленная инертностью недостаточная расто-
ропность возмещается предусмотрительностью, более высоким
уровнем ориентировочной деятельности. Обусловленная подвиж-
ностью снижения сопротивляемость действию монотонной ситуа-
ции компенсируется тем, что человек искусственно разнообразит
свою деятельность и т. д.
Однако в меру наличия у человека типологически обусловлен-
ных особенностей деятельности, благоприятствующих успешно-
му ее выполнению, возникают и другие элементы пристройки к
ядру стиля, а именно поиски и максимальное использование всех
возможностей, которые открываются в связи с этой категорией
особенностей деятельности. Так, например, инертные спортсме-
ны-акробаты предпочитают упражнения, включающие статичес-
кие позы, медленные и плавные движения, и добиваются здесь
141
наибольшего эффекта. Рабочие-станочники инертного типа дово-
дят до совершенства стереотипную упорядоченность рабочего ме-
ста и систематичность в работе. Подвижные максимально исполь-
зуют свои скоростные ресурсы и способность часто переключать-
ся с одной ситуации на другую и именно на этом пути «находят
себя». Таким образом, среди особенностей, составляющих при-
стройку к ядру индивидуального стиля, также можно выделить
две их категории: особенности, имеющие компенсаторное значе-
ние («В»), и особенности, связанные с максимальным использова-
нием положительных приспособительных возможностей («Г»).
Таким образом, индивидуальный стиль тем в большей степе-
ни сформирован и выражен, чем больше наблюдается особеннос-
тей, относящихся к категориям «А», «В», «Г», и чем меньше ос-
тается нескомпенсированных особенностей категории «Б».
Если бы индивидуальный стиль деятельности в труде, учении,
спорте однозначно определялся комплексом природных особен-
ностей человека, то задача описания его детальной структуры,
классификации и даже предсказания его особенностей была бы и
относительно простой, и актуальной. Однако думается, что такого
индивидуального стиля просто не существует. Если же под инди-
видуальным стилем понимать интегральный эффект взаимодей-
ствия человека с предметной и социальной средой, то более на-
сущной представляется несколько иная задача, а именно мы дол-
жны в каждом конкретном случае уметь быстро распознать, где
есть или где должен быть сформирован индивидуальный стиль,
под которым понимается некоторая (не обязательно всеобъемлю-
щая) система индивидуально-своеобразных приемов и способов
решения задачи (будет ли задача двигательной или гностической,
будет ли она предполагать взаимодействие с вещами или людьми,
будет ли связана с однократными или повторяющимися разнооб-
разными или монотонными действиями, потребует ли отдельных
реакций или сложного иерархического плана поведения — все
это зависит от стечения обстоятельств). Наиболее общий путь,
ведущий нас к ситуациям, где есть или возможен индивидуаль-
ный стиль, состоит в следующем.
Необходимо выделить, определить конкретную систему
«субъект — объект» и определить то желательное состояние, к кото-
рому она должна прийти (иначе говоря, указать цель управления).
Выделить как можно больше существенных условий, от кото-
рых зависит достижение желаемого результата (т.е. указать опре-
деленную группу входных воздействий, как управляющих, так и
возмущающих).
Выделить такие (из упомянутых в предыдущем пункте) уп-
равляющие воздействия, в отношении которых какое-либо ти-
142
пологическое свойство или сочетание свойств является по свое-
му биологическому смыслу противодействующим фактором (на-
пример, частому переключению внимания противодействует
инертность, быстроте реагирования, длительному поддержанию
внимания в монотонной обстановке — подвижность и т.п.).
Кроме того, выделить и такие особенности деятельности, в от-
ношении которых определенные типологические особенности
являются благоприятным или хотя бы нейтральным (явно не
противодействующим) фактором.
После того как все это проделано, остается искать пути управ-
ления формированием индивидуального стиля за счет конструй-
рования необходимых элементов пристройки к его ядру (см. об-
щую схему основных этапов научно-практической работы по орга-
низации индивидуального подхода). Формирование индивидуаль-
ного стиля продвигает личность на все более высокие уровни осу-
ществления деятельности, а значит, и способствует обоснованной
реализации принципа «от каждого по способностям»...
Могут сказать, что мы рекомендуем слишком хлопотный спо-
соб (разбираться в каждом, буквально отдельном, единичном слу-
чае индивидуального стиля), и спросить: где же представление о
детальной типовой структуре индивидуального стиля? Спросим
и мы: а почему она должна быть, если стиль действительно инди-
видуальный?
Если астроном изучает Солнце, то вполне допустимо, что его
может занимать вопрос, как познать именно это конкретное све-
тило и предсказать его поведение. Думается, что факт неповтори-
мости каждой личности дает аналогичное право и психологу. В
идеале мы должны уметь быстро, оперативно конструировать про-
грамму воспитательных, формирующих воздействий, адресуемых
не просто к представителю типа, группы, а именно к конкретному
человеку. В этом, вероятно, и состоит одна из специфических черт
психологии: началом и концом проблемы для нее может быть
познание данного человека.
М. Мид
ЧАМБУЛИ: ПОЛ И ТЕМПЕРАМЕНТ1
...Рано утром мы снова отправились в путь в большом,
глубоко сидящем каноэ, пробираясь по извилинам узких искус-
ственных каналов, прорытых в высокой траве, покрывавшей про-
странство между главным руслом реки и озером Чамбри. Было
очень жарко и тихо. Черная вода каналов, черная от отложений
гниющей растительной массы, обладала острым запахом, при-
чудливо смешивавшимся с запахом нашего завтрака — консерви-
рованных анчоусов. Озеро, гладкое, как зеркало, было прекрасно.
Оно было точно таким, каким его описывали. Деревни чамбули
выглядели процветающими и казались перспективными с точки
зрения той работы, которую мы были намерены предпринять.
Грегори, конечно, мог говорить с этим народом, так как они пользо-
вались языком ятмулов в своей торговле с соседями. Их собствен-
ный язык был так труден, что окружающие племена отказыва-
лись его изучать. Рассказывали даже, что молодые люди чамбули,
проведя несколько лет на заработках, утверждали, что забыли свой
язык, и говорили на языке ятмул с родителями.
В это время произошел сложный переворот в наших отноше
ниях. Часто Рео и я чувствовали себя намного старше Грегори.
На самом же деле между Рео и Грегори был только год разницы
в возрасте, а полевую работу они начали в одно и то же время. Он
был худой, по-юношески стройный и выглядел очень молодо, и в
антропологии мы многому могли его научить. Иногда, однако, Гре-
гори казался старше нас. За ним стояла уверенность англичани-
на и интеллектуальная основательность кембриджского естествен-
нонаучного образования. К тому же культура чамбули представ-
лялась небольшой, своеобразной разновидностью культуры ятму-
лов в среднем течении Сепика. Зная ятмулов, Грегори тем са-
мым уже многое знал о характере этой культуры, в то время как
нам только предстояло ее узнать, начиная с языка, очень трудно-
го, имеющего много грамматических родов, в котором только на-
чинает складываться двухродовая система обозначения одушев-
ленных и неодушевленных предметов.
Чамбули делились на три группы, различавшиеся по обрядам и
по организации общественной жизни. В прошлом они обменива-
лись преступниками и правонарушителями, которых в качестве сво-
ей первой человеческой жертвы казнили мальчики из других групп.
Около двадцати лет тому назад ятмулы изгнали чамбули и овладели
их землями. Каждая из групп бежала в разные места к своим торго-
вым партнерам. Под защитой правительства несколько лет тому
Мид М. Культура и мир детства. М., 1988, с. 59—71.
144
назад они смогли вернуться на свои земли и восстановить свои де-
ревни. Вернувшись, они принесли с собой множество стальных ин-
струментов и, вдохновленные своим успехом, построили цепочку
прекрасных мужских домов вдоль всего берега озера.
Даже теперь эти три группы очень сильно соперничали между
собой. Мы выбрали место для нашего будущего жилища рядом с
домом для гостей. Это было самое удобное для нас место. Фактичес-
ки же нам пришлось строить два дома и пообещать жить в том,
который будет лучше. Пока строились эти дома, строители все вре-
мя подсылали шпионов друг к другу, чтобы выведать, как идут дела
у других. Естественно, что для жилья мы выбрали тот дом, который
был расположен ближе к центру событий и где легче было наблю-
дать за жизнью деревни. Второй дом служил для нас базой в даль-
нем конце деревни. Это было удобно, так как, хотя жилые построй-
ки были расположены близко друг к другу по крутому склону хол-
ма, а дома мужчин — далеко внизу у самого берега озера, расстоя-
ния, которые надо было преодолевать, пытаясь охватить два или три
события, происходящие одновременно, были громадны. А у чамбули
ключом била кипучая деятельность.
Наконец-то исполнилось наше желание. Мы были там, где что-
то происходило. Но у меня стали проявляться признаки усталости:
трудно было изучить три новых языка за такое короткое время. Мне
снилось, что я стою у дома и вежливо прошу разрешения войти, но
никто но отвечает мне. Затем я просыпалась и вспоминала, что гово-
рила во сне на языке, где только существительные и глаголы были
из языка чамбули. В свою речь я вставляла самоанские слова.
Некоторое время спустя Грегори решил поработать в Айбоме,
деревне другой этнической группы, известной своими керами-
ческими изделиями и находящейся также на берегах озера Чамб-
ри. Он поставил там дом для себя и довольно часто приходил к
нам. Мы завели целую службу обмена посланиями между двумя
лагерями. С их помощью мы иногда даже вели долгие теоретичес-
кие споры. Под влиянием этих посланий и наших дискуссий,
когда мы собирались вместе, мысли Грегори о культуре ятмулов
стали приобретать определенную форму; у него начала склады-
ваться структурная модель этого общества, во многих отношени-
ях дополняющая ту, которую мы обнаружили в Чамбули.
Лишь теперь, после того как мы поработали с двумя культура-
ми, в которых, как я полагала, мне не удалось найти ничего дей-
ствительно интересного для решения той проблемы, с которой я
прибыла в поле, чамбули дали мне некоторую модель. Точнее, они
дали мне недостающее звено, идею, сделавшую возможным новое
истолкование всего того, что мы уже узнали. Очень часто именно
такого рода сравнения различных культур открывают нам дей-
ствительные параметры поставленной проблемы, позволяют сфор-
145
мулировать ее с новой точки зрения. Контрасты, вызываемые к
жизни сравнением, необходимы, чтобы пополнить картину.
У чамбули нормативные отношения между мужчинами и жен-
щинами обратны тем, какие характерны для нашей собственной
культуры. У чамбули деятельны и энергичны женщины. Они ру-
ководят деловой стороной жизни и очень легко кооперируются
при выполнении каких-нибудь работ в большие группы. У каж-
дой женщины свой глиняный очаг, имеющий форму большого
горшка с многоярусным орнаментом па нем. Этот «горшок» встав-
ляется в кольцо, сплетенное из ротанга. Женщины носят с собой
свои очаги и ставят их в больших домах, предназначенных для
расселения нескольких семей, всякий раз, когда предстоит ка-
кая-нибудь совместная работа.
Маленькие девочки столь же сообразительны и ловки, как и
их матери. Чамбули оказались единственной культурой из тех, с
которыми я работала, где мальчики не были самыми перспектив-
ными членами общины, наиболее любознательными, наиболее сво-
бодными в своих интеллектуальных проявлениях. У чамбули
именно девочки были сообразительны и свободны, а маленькие
мальчики уже захвачены сопернической, озлобленной, построен-
ной на личностной конкуренции жизнью взрослых мужчин.
Война давно уже перестала интересовать мужчин чамбули, и еще
до того времени, как охота за головами была запрещена постановле-
нием администрации, честь, связанная с добычей этого страшного
трофея, честь, необходимая для того, чтобы приобрести звание муж-
чины, скорее покупалась, чем завоевывалась. Дядя держал беспо-
мощного, схваченного им пленника, а племянник убивал, пронзая
его копьем. Это было последней стадией охоты за головами, стади-
ей, на которой приобретение всякой головы, даже головы старухи
или ребенка, было более значимым, чем проявление настоящей муж-
ской храбрости. В этом отношении этнические группы бассейна
Сепика предельно отличались от американских индейцев прерий. У
последних большую честь приобретал воин, укравший лошадь или
прикоснувшийся к действительному живому врагу, чем воин, до-
бывший скальп. Чамбули же вообще перестали воевать и охотиться
за головами врагов, воинские союзы развалились.
Формально мужчины возглавляли семьи, но фактически всем
существенным управляли женщины, они одевали мужчин и де-
тей и шли по своим делам, шли будничные, деловые и умелые. А
в это время в церемониальных домах на берегу озера мужчины
вырезали из дерева, писали красками, сплетничали, впадали в
истерику, соперничали.
У чамбули Рео, работая над системой родства, пережил одну
из тех вспышек методологического озарения, которые только и
146
придают ценность любой научной работе: он понял, что два типа
систем родства, до сих пор описываемые как принципиально от-
личные, фактически являются зеркальным отражением друг
друга. Грегори прибыл к нам как раз тогда, когда Рео разработал
эту идею, и удивился нашему ликованию. Рео опубликовал это
открытие в «Океании», в статье, скромно названной «Заметки о
кросскузенных браках». На его идеи тогда обратили мало внима-
ния, хотя двадцать лет спустя именно на постановке проблем та-
кого рода создавались научные карьеры. Но в тот вечер в Чамбу-
ли мы считали это открытие триумфом.
В разговорах с Грегори о чамбули стала просматриваться и
главная идея культуры ятмулов. Грегори интересовался тем, что
впоследствии он назвал этосом — эмоциональной тональностью
общества. Впервые он почувствовал, что такое этос, читая «Пус-
тынную Аравию» Даути. Сейчас же он считал, что схватил смысл
этоса культуры ятмулов. В Канканамуне и Палинбаи, в деревнях,
где он работал, женщины были скромны, просто одеты и непритя-
зательны, а мужчины — напыщенны, их поведение отличалось рез-
костью и чисто мужской бравадой.
Впрочем, у ятмулов была одна церемония, в которой мужчи-
ны и женщины менялись привычными ролями. Эта церемония —
навен — среди всего остального отмечала первое деяние ребенка:
первое животное или птицу, убитую им, первую удачную игру на
барабане или на флейте, первый поход в другую деревню и воз-
вращение из нее или (для девочек) первую пойманную рыбу или
приготовление сагового пирога. В таких случаях братья матери,
одетые в старые, грязные травяные юбочки, гротескно изобража-
ли женщин, а сестры отца, одетые в мужские украшения, гордо
шествовали по деревне и, скребя зазубренными липовыми тростя-
ми по внутренним частям деревянных бутылок, производили звук,
символизировавший мужскую гордость и самоутверждение. Эти
церемониальные трансформации, разыгрываемые с большой ув-
леченностью, подчеркивали подлинный контраст между полами,
тот тип маскулинно-феминного контраста, который так хорошо
знаком евро-американскому миру.
В наших тянувшихся неделю за неделей беседах о материале,
собранном Грегори и нами, постепенно начала вырисовываться
новая формула отношения между полом и темпераментом. Мы
спрашивали себя: а что, если существуют другие виды врожден-
ных различий, столь же важных, как половые, но пересекающих
границы половой дифференциации? Что, если люди, будучи от
рождения разными, могут подгоняться под систематически задан-
ные типы темперамента, и что, если существуют мужская и жен-
ская разновидности таких типов? И что, если общество — путем
147
воспитания детей, поощрения и наказания определенных видов
поведения, своими традиционными описаниями героев, героинь, а
также злодеев, ведьм, колдунов, сверхъестественных сил — мо-
жет сделать упор на одном только типе темперамента, как у ара-
пешей и мундугуморов, или, напротив, может выдвинуть на пер-
вый план особую взаимодополняемость между полами, как у ят-
мулов и чамбули? И что, если характерные для евро-американс-
ких культур нормально ожидаемые различия между полами мо-
гут быть перевернуты, как это, по-видимому, произошло у чамбу-
ли, где женщины были энергичны, умели действовать сообща, тогда
как мужчины были пассивны, являлись объектом выбора для жен-
щин и в своем характере обнаруживали те черты мелочной злоб-
ности, ревности и подверженности настроению, которые фемини-
стки оправдывали подчиненной и зависимой ролью женщин?
Когда мы обнаружили эту проблему, забившись в крохотную,
восемь на восемь футов, комнатку, защищенную от москитов, то
наша мысль постоянно металась между анализом самих себя и
друг друга как индивидуумов и анализом культур, изучаемых нами
в качестве антропологов. Исходя из гипотезы о наличии различ-
ных комплексов врожденных черт, каждый из которых характе-
рен для определенного типа темперамента, нам стало ясно, что мы
с Грегори близки друг другу по темпераменту: фактически мы
представляли мужскую и женскую разновидности темперамента
того типа, который находился в резком контрасте с типом темпе-
рамента, представленным Рео. В равной степени стало ясно, что
было бы бессмысленно определять личностные черты, объединяв-
шие нас с Грегори, как «женские». Точно так же было бы бессмыс-
ленно определять поведение арапешей-мужчин как «материнское»,
когда мы имеем дело с культурой, в которой главное дело мужчин
и женщин — кормить и выращивать детей. Точно так же мужчи-
ны и женщины мундугуморы, сексуально сильные, гордые индиви-
дуалисты, могут быть отнесены к единому, хотя и совершенно ино-
му типу темперамента. Думая о различных обществах, мы стреми-
лись представить в виде системы типы темпераментов, стандарти-
зируемые организацией различных культур.
Накал наших споров только усиливался треугольником, сло-
жившимся у нас. Грегори и я полюбили друг друга, хотя мы и
строго контролировали себя. Каждый из нас пытался перевести
силу наших чувств в более совершенную и вдумчивую полевую
работу. Говоря о различии культур арапешей, мундугуморов, чам-
були и ятмулов, мы говорили также о различии личностных ак-
центов, делаемых тремя англоязычными культурами — американ-
ской, новозеландской и английской, которые были представлены
нами, и об академическом этосе, объединявшем нас с Грогори. Все
148
это имело прямое отношение к нашим попыткам найти новую
форму отношений между полом, темпераментом и типом поведе-
ния, требуемым культурой.
В наших размышлениях мы многим были обязаны учению
Рут Бенедикт о широком диапазоне личностных возможностей,
из которого каждая культура отбирает в качестве нормативных
лишь некоторые человеческие качества. Когда мы были на Сепи-
ке, мы прочли рукопись ее «Моделей культуры», копию которой
она прислала нам. Но Рут Бенедикт использовала выражение «ди-
апазон» лишь фигурально и не видела системы во взаимоотноше-
ниях различных, культурно обусловленных типов личности. Я же
в своих раздумьях опиралась на работы Юнга, в особенности на
его четырехчленную схему классификации личностей по психо-
логическим типам. У Юнга каждый тип соотносился с другими
дополняющим образом. Грегори с его склонностью пользоваться
биологическими аналогиями обращался к формальным структу-
рам мёнделевской теории наследственности.
По мере того как мы шли вперед, мы попытались построить
нашу типологию личностей в виде четырехчленной схемы и най-
ти в ней место наиболее известным нам культурам с точки зре-
ния того, какой тип темперамента более всего поощряется куль-
турой в целом. При этом мы пришли к выводу, что, по-видимому,
должна быть и еще одна культура, конкретным примером кото-
рой мы не располагали. Я предположила, что культура Бали, воз-
можно, заполнит эту лакуну в нашей схеме. Когда наконец мы
попали на Бали, оказалось, что моя догадка была точной.
Пользуясь разработанной нами четырехчленной схемой, мы
разместили культуры, явившиеся основой нашей теории, так, как
показано на следующей ниже схеме. Место каждой из них на
этой схеме определено ее требованиями к темпераменту мужчин
и женщин. Культуры, расположенные на противоположных по-
люсах, фактически дополнительны по отношению друг к другу.
Ятмулы, мужчины
[Лакуна: нет культуры,
которая подходила бы к
этой позиции в схеме]
Чамбули, мужчины
Мундугуморы,
мужчины и женщины
3 с в
ю
Арапеши,
мужчины и женщины
Чамбули, женщины
Манус, мужчины и
женщины
Ятмулы, женщины
149
Мы продумали также все, что мы знали о полинезийских обще-
ствах, говоривших, в сущности, на общем языке и происходивших
от общего корня. Здесь мы подчеркивали не половые контрасты, а
сходство темпераментов у обоих полов, требуемое культурой.
Маори,
мужчины и женщины
С
Таитяне,
мужчины и
женщины
з Гавайцы,
.О дм ПИНТ»! W
1V1 у JT\> Т. ГЮ1 JK1
женщины
Ю
Самоанцы,
мужчины и женщины
Основываясь на разработанной нами теории, мы стали извле-
кать из нее очевидные следствия. Теория состояла в том, что су-
ществует ограниченный набор типов темперамента, каждый из
которых характеризуется определенным сочетанием врожденных
личностных черт. Связь между всеми этими типами образует оп-
ределяющую систему. Если дело обстоит именно так, то казалось
очевидным, что индивидуум, чей темперамент несовместим с ти-
пом (или типами), требуемым культурой, в которой он был рож-
ден и воспитан, окажется в невыгодном положении и уязвимость
его позиции будет вполне закономерной и прогнозируемой.
Далее, нам представлялось, что можно делать достаточно точные
прогнозы и об обществе, в котором поведение двух полов — или же,
к примеру, разных возрастных, статусных или этнических групп —
стилизуется культурой в соответствии с контрастирующими моде-
лями темперамента. В обществе, где от мальчиков ждут увереннос-
ти, смелости, инициативности, а от девочек — скромности, чуткости
и пассивности, некоторые мужчины и женщины будут не на уровне
этих ожиданий. И это произойдет не потому, что мужчины, не укла-
дывающиеся в ожидаемые нормы поведения, будут менее маскулин-
ными, а женщины — менее феминными, но потому, что врожден-
ный темперамент индивидуума расходится со стандартами, приня-
тыми для его или ее пола в этом обществе.
Мы размышляли также о следствиях этой теории для лично-
стных отношений. Например, к чему приведет брак, в котором у
партнеров одинаковые темпераменты? Или же брак, где сходятся
люди с.резко противоположными темпераментами? Или, наконец,
брак, в котором у партнеров отличные, хотя и менее контрастные,
150
темпераменты? В то время нам казалось, что браку между двумя
лицами сходного темперамента, как отношениям между братом
н сестрой, будет не хватать силы и контрастности.
Сорок лет спустя мне представляется, что сходство темпера-
ментов будет более всех цениться лицами одного и того же пола,
воспитанными в той же самой культуре. А контраст между мас-
кулинностью и феминностью будет наиболее высоко цениться в
отношениях между мужчиной и женщиной того же самого тем-
перамента, воспитанными в одной и той же культуре.
Наши непрерывные дискуссии, конечно, проливали свет и на
нас самих, на наши личности. Как Грегори, так и я ощущали, что
мы до некоторой степени девианты в наших собственных культу-
рах. Многие формы агрессивного мужского поведения, принятые
в качестве стандартов в английской культуре, отталкивали его.
Мой собственный интерес к детям не укладывался в стереотип
американской женщины, делающей карьеру, или же в стереотип
властной, эгоистичной американской жены и матери. Мне дос-
тавляло наслаждение срывать с себя покровы предписанного куль-
турой поведения и чувствовать, что наконец-то осознаешь себя
тем, кто ты есть на самом деле. Рео же не переживал столь остро-
го чувства открытия самого себя. По своему темпераменту он под-
ходил к нормативам своей культуры, хотя даже в Новой Зелан-
дии от мужчин ожидалось более мягкое и более пасторальное по-
ведение, а его самого в большей мере, чем надо, тревожили не-
контролируемые импульсы чувства.
Тогда мы считали, что сделали потрясающее открытие. Рео и я
телеграфировали Боасу, что мы вернемся домой с исключительно
важной новой теорией. Но мы сознавали и опасности, заложенные
в ней, ибо знали о существовании весьма естественной и очень свой-
ственной человеку тенденции связывать личностные черты с полом,
расой, телосложением, цветом кожи или же с принадлежностью к
тому или иному обществу, а затем делать возмутительные сравне-
ния, основанные на таких произвольных ассоциациях. Мы знали,
насколько политически острой может стать проблема врожденных
различий. Мы знали также, что русские отказались от своего экспе-
римента по воспитанию однояйцевых близнецов, когда стало ясно,
что, даже воспитанные в различных условиях, они обнаруживают
удивительное сходство. В то время мы еще не осознавали всего ужа-
са нацизма с его обращением к «крови» и «расе». Доходившие до
нас ограниченные сведения не давали нам возможности в полной
мера осознать политический потенциал Гитлера.
В то время мы еще очень мало знали и о проделанных попытках
связать темперамент с типом телесной организации человека. Хотя
за ними и стояли какие-то смутные идеи, связывающие телесную
151
организацию человека с его психическим складом, мы в очень ма-
лой мере могли что-нибудь заимствовать от них. Попав снова в биб-
лиотеки, мы обратились в первую очередь к работе Кречмера, связы-
вавшего типы психических расстройств с конституциональными
типами человека. Но эта область исследований оказалась весьма
запутанной. Теории такой связи были разработаны по данным, по-
лученным при анализе устойчивых популяций Европы, и при про-
верке на чрезвычайно разнообразной популяции США обнаружили
все свои дефекты. Наша же теория уже и тогда была более утончен-
ной. Мы признавали, что люди одного и того же темперамента в
различных обществах могут обладать одним и тем же конституци-
ональным типом, более того, типичная телесная поза формируется
культурой, в какой человек был воспитан.
Когда мы прибыли домой после работы в поле, мы все еще
смотрели на мир широко открытыми глазами — глазами, внима-
тельными к каждому жесту и каждому поступку. Казалось, что
все наши друзья стали понятнее для нас. Но мы также ясно со-
знавали и возможные опасности, связанные с теоретизированием
о любых врожденных различиях между людьми. Вот почему мы
воздерживались от публикации наших гипотез в то время.
После нашего возвращения в Австралию с Сепика весной 1933
года наши пути разошлись. Я вернулась в Америку, чтобы возоб-
новить работу в музее и вновь поселиться в квартире, занимаемой
когда-то мной с Рео. Рео поехал в Англию через Новую Зеландию,
где он снова встретил Айлин, девушку, которую он раньше лю-
бил. Грегори поплыл в Кембридж на грузовом судне, и прошли
месяцы, прежде чем я снова что-то услышала о нем.
Наши первые теоретические формулировки относительно тем-
перамента развивались разными путями. Исходя из контраста
между ожидаемым мужским и женским поведением и способа
институционализации и театрализации этого контраста у ятму-
лов, Грегори написал первый доклад об этосе их церемонии навен
для международного конгресса в Лондоне.
Я провела летние месяцы на междисциплинарном семинаре,
организованном Лоуренсом К. Фрэнком в Дартмуте, в ходе кото-
рого я усвоила от Джона Долларда более точные правила описа-
ния характера культур. Затем я принялась за книгу «Пол и тем-
перамент», в которой описывала те способы, которыми стилизу-
ют поведение мужчин и женщин культуры арапешей, мундугумо-
ров и чамбули. Хотя вся теория темперамента как социального
типа дифференциации у меня уже сложилась, я не рассматривала
ее в этой книге. Весной 1934 года Грегори, Г. Уоддингтон, Джас-
тин Бланко-Уайт и я встретились в Ирландии. Здесь мы снова
обсуждали проблему типа темперамента и попытались в еще боль-
152
шей мере уточнить первоначальную ее формулировку. Тем ле-
том я кончила «Пол и темперамент». Книга была опубликована
весной 1935 года.
О том, сколь трудным оказалось для американцев отделить
идею внутренней предрасположенности от приобретенного под
воздействием культуры поведения, можно было судить по проти-
воречивым реакциям на книгу. Феминистки приветствовали ее
как доказательство того, что женщина отнюдь не «по природе»
любит детей, и требовали, чтобы у маленьких девочек отняли ку-
кол. Рецензенты обвиняли меня в отрицании любых половых раз-
личий. Четырнадцать лет спустя, когда я написала «Мужчину и
женщину», книгу, где весьма тщательно рассматриваются вопрос
о различиях культур и темпераменты, а затем и личностные ха-
рактеристики, по-видимому непосредственно связанные с половы-
ми различиями между мужчинами и женщинами, женщины об-
винили меня в антифеминизме, а мужчины — в воинствующем
феминизме, представители же обоих полов — в отрицании полно-
ценности и красоты женского бытия как такового.
В следующую зиму, 1934/35 годов, я занялась проблемой со-
трудничества и конкуренции среди примитивных народов. Это
была новаторская работа, объединявшая специалистов разного
профиля — выражение «междисциплинарные исследования» еще
не было изобретено. В ней участвовали аспиранты, молодые поле-
вые исследователи, работавшие со мной. Мы исследовали тринад-
цать примитивных культур, чтобы получить какие-то новые под-
ходы к проблемам нашей собственной культуры.
Центральной проблемой была проблема взаимодействия между
формами социальной организации и типами структур личности.
В этом исследовании мы смогли выявить взаимодействие между
специфическими стилями жизни и некоторыми коллективистс-
кими чертами характера.
И. С. Кон
ПСИХОЛОГИЯ ПОЛОВЫХ РАЗЛИЧИЙ1
Анализ процесса половой дифференциации вплотную
подводит нас к проблеме психологических различий между пола-
ми. Здесь возникает сразу три круга вопросов: 1. Какие психоло-
гические различия между полами установлены строго научно, в
отличие от ходячих мнений и стереотипов массового сознания?
2. Какова степень этих различий, насколько жестко разграничи-
ваются мужские и женские качества? 3. Какова природа этих разли-
чий, являются ли они универсально-биологическими или отражают
исторически преходящие формы полового разделения труда?
Наличие существенных психологических различий между муж-
чинами и женщинами само по себе ни у кого не вызывает сомнений.
Однако эмпирические данные на этот счет, несмотря на огромное
число исследований, недостаточны и часто противоречивы.
Э. Маккоби и К. Джеклин критически проанализировали и обоб-
щили большинство американских и западноевропейских исследова-
ний о половых особенностях восприятия, обучаемости, памяти, ин-
теллекта, когнитивного стиля, мотивации, самосознания, темпера-
мента, уровня активности и эмоциональности, общительности, доми-
нантности и т. д., опубликованных до 1973 г. Достоверно установ-
ленных фактов даже меньше, чем принято было думать. По мнению
Маккоби и Джеклин, твердо установлено, что девочки превосходят
мальчиков в вербальных способностях; мальчики сильнее девочек в
визуально-пространственных способностях; у мальчиков выше ма-
тематические способности; мужчины более агрессивны.
Напротив, мнения: что девочки «социальное» и более внушае-
мы, чем мальчики; у девочек ниже уровень самоуважения; девоч-
ки лучше справляются с простыми, рутинными задачами, тогда
как мальчики — с более сложными познавательными процессами,
овладение которыми предполагает преодоление ранее установлен-
ных реакций, мужской когнитивный стиль более «аналитичен»,
чем женский; на девочек больше влияет наследственность, а на
мальчиков — среда; у девочек слабо развита потребность в движе-
нии; у девочек больше развито слуховое, а у мальчиков — зри-
тельное восприятие — кажутся необоснованными...
Исследователь психологии половых различий часто испыты-
вает соблазн дедуцировать эмпирически наблюдаемые факты (или
то, что мы принимаем за таковые) из общих принципов биологи-
ческого полового диморфизма. Но половой диморфизм неодина-
Вопросы психологии, 1981, №2.
154
ково проявляется у разных видов, причем варьирует не только
степень различий между самцами и самками, но и сам характер
таких различий. Кроме того, при изучении половой дифференци-
ации у человека нельзя не учитывать социально-исторических
факторов, таких, как половое разделение труда, которое далеко не
одинаково в разных обществах, а от этого непосредственно зави-
сят и полоролевые предписания, и стиль жизни, и психологичес-
кие особенности мужчин и женщин. Сведение всех этих условий
к биологии было бы недопустимым упрощенчеством...
На нормативном уровне издавна шел спор, считать ли более
желательной поляризацию мужского и женского начала, при
максимальном совпадении индивидуальных качеств с соответству-
ющим культурным стереотипом (сильный, грубый, энергичный
мужчина и слабая, нежная, пассивная женщина), или, напротив,
их преодоление и сочетание в одном лице (сильный, но одновре-
менно мягкий мужчина и нежная, но вместе с тем самостоятель-
ная женщина). Причем на более высоких уровнях развития куль-
туры и философской рефлексии предпочтение обычно отдается
второй модели, сулящей большую степень взаимопонимания по-
лов, тогда как в первом случае их отношения мыслятся как иерар-
хические, основанные на господстве и подчинении.
Если рассматривать этот вопрос исторически, нельзя не заме-
тить, что традиционная система дифференциации половых ролей
и связанных с ними стереотипов маскулинности — феминности
отличалась следующими характерными чертами: 1) мужские и
женские виды деятельности и личные качества различались очень
резко и казались полярными; 2) эти различия освящались рели-
гией или ссылками на природу и представлялись ненарушимы-
ми; 3) мужские и женские функции были не просто взаимодопол-
няющими, но и иерархическими — женщине отводилась зависи-
мая, подчиненная роль, так что даже идеальный образ женщины
конструировался с точки зрения мужских интересов.
Сегодня положение радикально изменилось. Половое разделе-
ние труда потеряло былую жесткость, количество исключительно
мужских и исключительно женских занятий резко уменьшилось,
а взаимоотношения мужчин и женщин в семье и на производстве
стали в принципе равноправными. Очень многие социальные роли
и занятия вообще не разделяются на «мужские» и «женские».
Совместное обучение и общая трудовая деятельность мужчин и
женщин в известной мере нивелируют также традиционные раз-
личия в их нормах поведения и психологии. Психологические
исследования показывают, в частности, что женщины, занятые
преимущественно «мужскими» профессиями, обнаружвают и бо-
лее маскулинный тип — стиль мышления и черты характера (хотя
155
остается открытым вопрос, выбирается ли род занятий в соответ-
ствии с индивидуальными свойствами, или же последние форми-
руются под влиянием деятельности. Происходит, конечно, и то и
другое, но в каком соотношении?).
Эти необратимые и в целом прогрессивные социальные сдви-
ги вызывают перемены и в культурных стереотипах маскулинно-
сти — феминности, которые стали сегодня менее отчетливыми и
полярными. Некоторая неопределенность ролевых ожиданий (жен-
щина ждет от мужчины рыцарского отношения в быту и в то же
время не без успеха соперничает с ним на работе) вызывает у
многих людей психологический дискомфорт и тревогу. Одни го-
ворят об опасности феминизации мужчин, другие — об угрозе
маскулинизации женщин. Фактически же происходит лишь лом-
ка традиционной системы половых ролей и соответствующих ей
культурных стереотипов.
Идеалы маскулинности и феминности сегодня, как никогда, про-
тиворечивы. Во-первых, традиционные черты в них переплетаются с
современными. Во-вторых, они значительно полнее, чем раньше,
учитывают многообразие индивидуальных вариаций. В-третьих, и
это особенно важно, они отражают ее только мужскую, но и женс-
кую точку зрения. Согласно идеалу «вечной женственности», бур-
жуазной морали XIX в., женщина должна быть нежной, красивой,
мягкой, ласковой, но в то же время пассивной и зависимой, позво-
ляя мужчине чувствовать себя по отношению к ней сильным и
энергичным. Эти качества и сегодня высоко ценятся, составляя ядро
мужского понимания женственности. Но в женском самосознании
появились также новые черты: чтобы быть с мужчиной на равных,
женщина должна быть умной, энергичной, предприимчивой, т. е.
обладать некоторыми свойствами, которые раньше составляли моно-
полию мужчин (только в принципе).
Неоднозначен и образ мужчины. Раньше ему предписывалось
быть сильным, смелым, агрессивным, выносливым, энергичным,
но не особенно чувствительным (другое дело — проявление «силь-
ных» чувств вроде гнева). Эти качества и сегодня очень важны.
Для мальчика-подростка важнейшие показатели маскулинности:
высокий рост и физическая сила; позже на первый план высту-
пают сила воли, а затем интеллект, обеспечивающий успех в жиз-
ни. В подростковом и юношеском возрасте соответствующие нор-
мативные представления особенно жестки и стереотипны; желая
утвердиться в своей мужской роли, мальчик всячески подчерки-
вает свое отличие от женщин, стараясь преодолеть все, что может
быть воспринято как проявление женственности. У взрослых эта
поляризация ослабевает. Мужчина начинает ценить в себе и дру-
гих такие тонкие качества, как терпимость, способность понять
156
другого, эмоциональная отзывчивость, которые раньше казались
ему признаками слабости. Но эти качества весьма трудно совмес-
тить с несдержанностью и грубостью. Иначе говоря, нормативные
наборы социально-положительных черт мужчины и женщины пе-
рестают казаться полярными, взаимоисключающими, и открыва-
ется возможность самых разнообразных индивидуальных их со-
четаний. Человек, привыкший ориентироваться на однозначную,
жесткую норму, в этих условиях чувствует себя неуютно.
Отсюда — переориентация теоретической психологии. Первона-
чально понятия маскулинности и феминности конструировались
строго дихотомически, альтернативно, а всякое отступление от нор-
матива воспринималось как патология или шаг в направлении к
ней (ученая женщина — «синий чулок» и т. п.). Затем жесткий
нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-фемин-
ных свойств. На основе этой идеи западные психологии в 1930-
1970 гг. сконструировали несколько специальных шкал для изме-
рения маскулинности — феминности умственных способностей, эмо-
ций, интересов и т.д. (тест Термана — Майлз, шкала М — Ф MMPI,
шкала маскулинности Гилфорда и др.). Эти шкалы предполагают,
что индивиды могут в пределах какой-то нормы различаться по сте-
пени МиФ. Однако свойства М — Ф представлялись при этом
альтернативными, взаимоисключающими: высокая М должна кор-
релировать с низкой Ф, и обратно, причем для мужчины норматив-
на, желательна высокая М, а для женщины — Ф. Вскоре, однако,
выяснилось, что далеко не все психические качества поляризуются
на «мужские» и «женские». Кроме того, разные шкалы (интеллекта,
эмоций, интересов и т. д.) в принципе не совпадают друг с другом —
индивид, имеющий высокую М по одним показателям, может быть
весьма феминным в других отношениях. Например, соревнователь-
ные виды спорта издавна считались мужскими. Женщины-спорт-
сменки обычно обнаруживали низкие показатели по традиционным
измерениям феминности, и ученые были склонны считать их харак-
тер скорее маскулинным. В ряде случаев это подкреплялось эндок-
ринологически. Однако недавнее исследование группы канадских
теннисисток и гандболисток и сравнение их со спортсменами-муж-
чинами выявили ложность этого представления. Оказалось, что эти
девушки прекрасно сочетают целый ряд маскулинных качеств (со-
ревновательность, упорство, бескомпромиссность и т. п.) с высоким
уровнем феминности.
Новые, более совершенные тесты рассматривают МиФ уже не
как альтернативы, а как независимые автономные измерения.
Сравнение показателей одного и того же индивида по шкалам М
и Ф позволяет вычислить степень его психологической андроги-
нии; андрогинными считаются индивиды, обладающие одновре-
157
менно феминными и маскулинными чертами, что позволяет им
менее жестко придерживаться полоролевых норм, свободнее пере-
ходить от традиционно женских занятий к мужским и т. д. При
этом выяснилось, что максимальное соответствие установок и
реакций полоролевому стереотипу, т.е. высокая М у мужчин и
высокая Ф у женщин, отнюдь не является гарантией психическо-
го благополучия. Высокая Ф у женщин часто коррелирует с повы-
шенной тревожностью и пониженным самоуважением; эти чер-
ты тоже входят в набор феминности. Высокомаскулинные маль-
чики-подростки чувствовали большую уверенность в себе и удов-
летворенность своим положением среди сверстников, но после
30 лет эти мужчины оказались более тревожными, менее уверен-
ными в себе и менее способными к лидерству. Высокофеминные
женщины и высокомаскулинные мужчины хуже справляются с
деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами поло-
ролевой дифференциации. Дети, поведение которых строже всего
соответствует требованиям их половой роли, часто отличаются
более низким интеллектом и меньшими творческими способнос-
тями. Напротив, индивиды, относительно свободные от жесткой
половой типизации, обладают более богатым поведенческим ре-
пертуаром и психологически более благополучны.
Эти данные, конечно, не следует абсолютизировать. Не говоря
уже о неудачности понятия андрогинии, невольно ассоциирующе-
гося с сексопатологией или отсутствием всякой половой диффе-
ренциации, сами шкалы М/Ф неоднозначны. Одни исследователи
измеряют интересы, другие — эмоциональные реакции, третьи —
отношение к тем или иным аспектам мужских или женских со-
циальных ролей. Проблематичны и их критерии...
Серьезные споры возникают и при интерпретации данных.
Ригидность полоролевых установок и поведения может быть как
индивидуально типологическим свойством (в этом случае она
будет коррелировать с общей ригидностью установок и поведе-
ния), так и функцией системы полоролевых предписаний, жест-
кость которых варьирует в зависимости от ситуации и вида дея-
тельности. Как считают Спенс и Хельмрайх, поиск глобальных
измерений маскулинности и феминности или полоролевой иден-
тичности — задача явно иллюзорная. «Классы психологических
свойств и поведенческих структур, различающих мужчин и жен-
щин в данное время и в данной культуре, не только множествен-
ны, но и могут иметь разные корни и относительно независимо
варьировать у разных индивидов».
Методологические трудности не уменьшают актуальности изу-
чения психологии половых различий, но они подчеркивают, что
такое изучение обязательно должно быть междисциплинарным,
158
учитывая и динамику социальных половых ролей, и этнокультур-
ные особенности испытуемых. Даже женские эмоциональные пе-
реживания, связанные с предменструальным напряжением, кре-
нящимся в физиологии менструального цикла, при ближайшем
рассмотрении варьируют в зависимости от того, приходится ли
этот момент на рабочий или выходной дни.
Происходящая в нашем обществе ломка традиционной систе-
мы половых ролей и стереотипов серьезно влияет на психику и
поведение мужчин и женщин. Жесткая нормативность и поляри-
зация деятельности установок постепенно уступают место прин-
ципу индивидуальной вариабельности, которая зависит от поло-
вой принадлежности индивида, но отнюдь не сводится к ней. В
условиях, когда мужчины и женщины взаимодействуют друг с
другом в небывало широком спектре социальных ролей, которые
не организованы иерархически и принципиально сменяемы, та-
кая психологическая гибкость, безусловно, является более адап-
тивной, нежели жесткая приверженность традиционным полоде-
морфическим стандартам.Однако здесь очень много спорного,
проблематичного, неясного.
И. П. Павлов
ОБЩИЕ ТИПЫ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ЖИВОТНЫХ И ЧЕЛОВЕКА1
Образы, картины поведения как нас самих, так и близ-
ких к нам высших животных, с которыми мы находимся в посто-
янных жизненных отношениях (как, например, собак), представ-
ляют огромное разнообразие, прямо необозримое, если брать пове-
дение в его целом, во всех его мельчайших подробностях, как оно
обнаруживается специально у человека. Но так как наше и выс-
ших животных поведение определяется, управляется нервной
системой, то есть вероятность свести указанное разнообразие на
более или менее ограниченное число основных свойств этой сис-
темы с их комбинациями и градациями. Таким образом, получит-
ся возможность различать типы нервной деятельности, т.е. те или
другие комплексы основных свойств нервной системы.
Многолетнее лабораторное наблюдение и изучение огромного
количества собак по методу условных рефлексов постепенно от-
крывали нам эти свойства в их жизненных проявлениях и ком-
бинациях. Эти свойства суть: во-первых, сила основных нервных
процессов — раздражительного и тормозного,— постоянно состав-
ляющих целостную нервную деятельность; во-вторых, равновесие
этих процессов и, наконец, в-третьих, подвижность их. Очевидно,
что все они, наличествуя одновременно, и обусловливают высшее
приспособление животного организма к окружающим условиям,
или, иначе говоря, совершенное уравновешение как системы с внеш-
ней средой, т.е. обеспечивают существование организма. Значе-
ние силы нервных процессов ясно из того, что в окружающей
среде оказываются (более или менее часто) необычные, чрезвы-
чайные события, раздражения большой силы, причем, естествен-
но, нередко возникает надобность подавлять, задерживать эффек-
ты этих раздражений по требованию других, так же или еще бо-
лее могучих, внешних условий. И нервные клетки должны выно-
сить эти чрезвычайные напряжения свой деятельности. Отсюда
же вытекает и важность равновесия, равенства силы обоих не-
рвных процессов. А так как окружающая организм среда посто-
янно, а часто сильно и неожиданно колеблется, то оба процесса
должны, так сказать, поспевать за этими колебаниями, т.е. долж-
ны обладать высокой подвижностью, способностью быстро, по
требованию внешних условий, уступать место, давать преимуще-
ство одному раздражению перед другим, раздражению перед тор-
можением и обратно.
Сообщения по физиологии и патологии высшей нервной деятельности. Сооб-
щение III. М., Л., 1935; Павлов И.П. Условный рефлекс.— Там же.
160
Не считаясь с градациями и беря только крайние случаи, пре-
делы колебания: силу и слабость, равенство и неравенство, ла-
бильность и инертность обоих процессов, мы уже имеем восемь
сочетаний, восемь возможных комплексов основных свойств не-
рвной системы, восемь ее типов. Если прибавить, что преоблада-
ние при неуравновешенности может принадлежать, вообще гово-
ря, то раздражительному процессу, то тормозному, и в случае под-
вижности также инертность или лабильность может быть свой-
ством то того, то другого процесса, то количество возможных со-
четаний простирается уже до двадцати четырех. И беря, наконец,
только грубые градации всех трех основных свойств, мы уже тем
чрезвычайно увеличиваем число возможных сочетаний. Однако
только тщательное и возможно широкое наблюдение должно ус-
тановить наличность, частоту и резкость тех или других действи-
тельных комплексов основных свойств, действительных типов
нервной деятельности.
Так как общее поведение наше и высших животных в норме
(имеются в виду здоровые организмы) управляется высшим отде-
лом центральной нервной системы — большими полушариями
вместе с ближайшей подкоркой, то изучение этой высшей не-
рвной деятельности в нормальных условиях методом условных
рефлексов и должно привести к познанию истинных типов не-
рвной деятельности основных образцов поведения человека и
высших животных.
Мне кажется, что решение этой задачи, конечно только в об-
щих чертах, достигнуто уже греческим гением в его системе так
называемых темпераментов, в которой правильно подчеркнуты,
выдвинуты основные компоненты поведения человека и высших
животных, как это будет видно в нашем дальнейшем изложении.
Прежде чем переходить к нашему фактическому материалу,
надо остановиться на одной очень существенной и пока почти
неодолимой трудности при определении типа нервной деятель-
ности. Образ поведения человека и животного обусловлен не только
прирожденными свойствами нервной системы, но и теми влияни-
ями, которые падали и постоянно падают на организм во время
его индивидуального существования, т.е. зависит от постоянного
воспитания или обучения в самом широком смысле этих слов. И
это потому, что рядом с указанными выше свойствами нервной
системы непрерывно выступает и важнейшее ее свойство — высо-
чайшая пластичность. Следовательно, если дело идет о природ-
ном типе нервной системы, то необходимо учитывать все те вли-
яния. под которыми был со дня рождения и теперь находится
данный организм. В отношении нашего экспериментального ма-
териала (собак) пока в подавляющем большинстве случаев это
требование остается лишь горячим пожеланием. Мы выполним
его только тогда, когда все наши собаки будут рождаться и выра-
6—15626 «Психол. различий»
161
стать на наших глазах под нашим неослабным наблюдением.
Резкое подтверждение важности этого требования мы скоро бу-
дем иметь. Для одоления указанной трудности пока единствен-
ное средство — это сколь возможно умножать и разнообразить
формы наших диагностических испытаний с расчетом, что при
этом в том или другом случае обнаружатся те специальные из-
менения в природном типе нервной системы, которые были обус-
ловлены определенными влияниями индивидуального существо-
вания, т.е. из сопоставления со всеми остальными чертами типа
откроются как более или менее замаскированные природные чер-
ты, так и выступят вновь привитые, приобретенные.
...Изучение условных рефлексов у массы собак постепенно выд-
винуло вопрос о разных нервных системах отдельных животных,
и, наконец, получились основания систематизировать нервные си-
стемы по некоторым их основным чертам. Таких черт оказалось
три: сила основных нервных процессов, уравновешенность их меж-
ду собой и подвижность этих процессов. Действительные комби-
нации этих трех черт представились в виде четырех более или
менее резко выраженных типов нервной системы. По силе жи-
вотные разделились на сильных и слабых; сильные по уравнове-
шенности процессов — на уравновешенных и неуравновешенных
и уравновешенные сильные — на подвижных и инертных. И это
приблизительно совпадает с классической систематизацией тем-
пераментов. Таким образом, оказываются сильные, но неуравно-
вешенные животные с обоими сильными процессами, но с преоб-
ладанием раздражительного процесса над тормозным — возбу-
димый, безудержный тип, холерики, по Гиппократу. Далее силь-
ные вполне уравновешенные, притом инертные животные — спо-
койный медлительный тип, по Гиппократу, флегматики. Потом
сильные вполне уравновешенные, притом лабильные — очень жи-
вой, подвижный тип, по Гиппократу, сангвиники. И наконец, сла-
бый тип животных, всего более подходящих к гиппократовским
меланхоликам; преобладающая и общая черта их — легкая тор-
мозимость как в силу внутреннего торможения, постоянно слабо-
го и легко иррадиирующего, так в особенности и внешнего под
влиянием всяческих, даже незначительных, посторонних внешних
раздражителей.
Б. М. Теплов
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ВОПРОСА О ТИПАХ
ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕКА И
МЕТОДИКА ИХ ОПРЕДЕЛЕНИЯ1
Понятие о типах высшей нервной деятельности (или, что
то же самое, типах нервной системы) введено в науку И. П. Павло-
вым. Оно употреблялось И. П. Павловым в двух разных смыслах.
С одной стороны, под типом высшей нервной деятельности разу-
мелось определенное сочетание основных свойств процессов воз-
буждения и торможения, с другой — тип высшей нервной дея-
тельности понимался как характерная «картина», «образец»
поведения животного или человека.
Сначала предполагалось, что эти два значения понятия «тип
нервной системы» совпадают: определенным свойствам нервной
системы соответствуют определенные формы поведения. Предпо-
лагалось, что собаки (в лаборатории Павлова работа велась всегда
на собаках) со слабыми нервными процессами всегда трусливы,
собаки с преобладанием возбуждения над торможением — агрес-
сивны, собаки с большой подвижностью нервных процессов —
общительны и «подвижны» в своем поведении. Однако еще при
жизни Павлова накапливались факты, говорившие против такого
предположения. Четкого разделения двух значений термина «тип
высшей нервной деятельности» у Павлова не было, хотя в основ-
ных работах последнего периода жизни он обычно определял типы
нервной деятельности как определенные «комплексы основных
свойств нервной системы». За 15—20 лет после смерти Павлова
смешение двух значений термина «тип высшей нервной деятель-
ности» вносило большую путаницу в разработку этого вопроса, в
особенности в применении к человеку.
В последние годы в ряде работ, проведенных на животных,
получены достаточно строгие и убедительные доказательства того,
что формы поведения зависят в сильной степени от условий жиз-
ни и воспитания животного, тогда как свойства нервной системы
очень мало поддаются изменению, за исключением периода ран-
него онтогенеза (В. К. Красуский, 1959, 1960; В. А. Трошихин,
1959; Д. А. Чебыкин, 1961; Л. В. Крушинский, 1960; и др.).
Из этого ясно, что не может быть простой однозначной зависи-
мости между типом как сочетанием свойств нервной системы и
типом как характерной «картиной» поведения, т.е. темпераментом.
1 VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук.
М., 1964.
6* 163
Но это не значит, конечно, что между ними нет никакой зависимо-
сти. Свойства нервной системы не предопределяют никаких опреде-
ленных форм поведения, но образуют почву, на которой легче фоп-
мируются одни формы поведения, труднее — другие.
В физиологии высшей нервной деятельности строго научное
значение имеет в настоящее время только понятие типа как соче-
тания свойств нервной системы. Понятие типа как характерной
формы поведения является, как мне кажется, понятием психоло-
гическим, и принципы классификации этих последних типов дол-
жны быть разработаны психологией. Пока еще эта последняя за-
дача не получила общепризнанного решения. В тексте настояще-
го доклада речь будет идти только о типах как комплексах свойств
нервной системы.
Под свойствами нервной системы мы понимаем ее природ-
ные, врожденные особенности. В этом мы следуем за Павловым.
Мы не можем считать пока доказанным, что совокупность основ-
ных свойств нервной системы следует считать «генотипом», как
это делал Павлов. Термины «врожденный» и «наследственный»
не синонимы. Врожденными свойствами мы называем свойства
не только наследственно обусловленные, но и сформировавшиеся
в период внутриутробного развития и даже в период раннего он-
тогенеза (ведь формирование нервной системы ребенка продол-
жается ряд лет после его рождения). Что касается животных, то
за последнее время представлены важные факты, говорящие о
наследовании отдельных свойств нервной системы (В. К. Красус-
кий, 1953; В. К. Федоров, 1953, 1959; И. И. Исаева и В. К. Красус-
кий, 1961; В. Н. Бурдина и Е. Ф. Мелихова, 1962; и др. ). По-
видимому, основные свойства нервной системы в ряде случаев
могут быть обусловлены генетически и у человека. Отсюда, одна-
ко, еще не следует, что свойства нервной системы человека всегда
имеют генетическую основу.
От Павлова ведут свое начало две мысли, получившие очень
широкую известность: положение о трех основных свойствах не-
рвной системы (сила нервной системы, уравновешенность про-
цессов возбуждения и торможения, подвижность нервных процес-
сов) и положение о четырех основных типах нервной системы.
Учение о четырех типах ни в коей мере не вытекает из павловс-
кого положения о трех основных свойствах нервной системы. Сна-
чала Павлов строил классификацию типов на принципе уравнове-
шенности процессов возбуждения и торможения, затем он положил
в основу классификации принцип силы нервной системы, отодви-
нув принцип уравновешенности на второе место, в последнем вари-
анте классификации он сознательно использовал последнее из наме-
ченных им свойств нервной системы — подвижность нервных про-
164
цессов. Но как бы ни менялся принцип классификации (т. е. пони-
мание основных свойств нервной системы), неизменным осталось
число «четыре» в перечне основных типов (по-видимому, известную
роль играло здесь идущее от античных времен учение о четырех
темпераментах). Важно подчеркнуть, что оно не вытекало из учения
об основных свойствах нервной системы. В последней и самой под-
робной статье Павлова, посвященной этой проблеме, он сам указы-
вал, что возможных комбинаций основных свойств нервной систе-
мы может быть по крайней мере 24, но не отказался все же от идеи
«четырех типов».
После смерти Павлова учение о четырех типах стало рассмат-
риваться многими физиологами и психологами как сущность пав-
ловской теории типов и заслонило собой подлинно великое пав-
ловское открытие — открытие основных свойств нервной систе-
мы. Это сильно задержало разработку этого раздела физиологии
высшей нервной деятельности.
Нет никаких ни теоретических, ни экспериментальных основа-
ний считать, что число основных типов нервной системы равно че-
тырем. В последнее время авторы, свободные от гнета предрассудка
о четырех типах, но стремившиеся построить классификацию типов,
получали совсем другое число типов. Так, В. К. Красуский (1963),
обработав накопившийся в Колтушах материал о типологических
особенностях 116 собак, нашел 48 разновидностей типов нервной
системы, среди которых едва ли возможно выделить в качестве ос-
новных традиционные четыре типа. В отношении человека можно
указать на монографию 3. И. Бирюковой (1961), изучавшей типо-
логические особенности нервной системы спортсменов; 3. И. Бирю-
кова нашла восемь основных типов.
Мне кажется, что в настоящее время еще невозможно дать
стройную классификацию типов нервной системы и тем более
научно обоснованно определить число основных. Чтобы разрешить
эти задачи, надо предварительно иметь ответы на вопросы: какие
свойства нервной системы надо принимать за основные? Каковы
взаимоотношения между этими свойствами? Какие сочетания
свойств нервной системы возможны и какие из них наиболее ес-
тественны, наиболее типичны? Эти вопросы сейчас наиболее важ-
ны для разработки вопросов о типах высшей нервной деятельно-
сти. Пока еще нет данных (по крайней мере в отношении челове-
ка) в пользу того, что какие-то определенные сочетания свойств
являются типичными ли хотя бы преобладающими.
И. П. Павлов не только ввел в науку понятие об основных свой-
ствах нервной системы, но и выдвинул много глубоких и очень вер-
ных идей о природе этих свойств. Но со времени смерти Павлова
открылись многие новые методы экспериментального исследования,
165
установлен ряд неизвестных в то время закономерностей. Кроме того,
не следует забывать, что Павлов вел экспериментальную работу только
на собаках, а высказывания его, относящиеся к человеку, делались
чаще всего по аналогии. Поэтому задача ученых, изучающих свой-
ства нервной системы человека, — продолжать творческую работу,
начатую Павловым, а не повторять в качестве непреложных истин
все сформулированные некогда Павловым положения.
Основной метод изучения свойств нервной системы человека —
экспериментальный лабораторный метод, так как только этим ме-
тодом можно вычленить проявления врожденных свойств нервной
системы от форм поведения, сформировавшихся в течение жизни.
Методики, основанные на наблюдении и интерпретации «жизнен-
ных показателей», имеют большое практическое значение, но лишь
при том условии, что предварительно путем лабораторного экспе-
римента выяснено физиологическое содержание каждого из основ-
ных свойств и изучены его внешние проявления.
Экспериментальные методики, используемые для изучения
свойств нервной системы, очень разнообразны. Следующий пере-
чень, не претендующий быть исчерпывающим, может дать пред-
ставление о многообразии этих методик.
1. Методика условно-рефлекторного изменения зрительной чув-
ствительности. Явление это было открыто в 1936 г. А. О. Доли-
ным в лаборатории И. П. Павлова и названо «фотохимическим
условным рефлексом». В нашей лаборатории оно было широко
использовано для изучения свойств нервной системы. С помо-
щью этой методики нам удалось установить много существенных
фактов и закономерностей. Основной недостаток ее — чрезвы-
чайная трудоемкость и длительность работы с каждым испытуе-
мым. 2. Методика кожно-гальванических реакций (КГР). В пос-
леднее время она в сопоставлении с другими методиками нередко
используется в нашей лаборатории. 3. Измерение абсолютных по-
рогов зрения и слуха в обычных и в особых условиях. Под «осо-
быми» условиями имеются в виду следующие: а) измерение абсо-
лютных порогов зрения при действии слуховых раздражителей и
абсолютных порогов слуха при действии зрительных раздражите-
лей; б) измерение зрительного порога в присутствии другого зри-
тельного раздражителя («индукционная методика»); в) измере-
ние зрительных и слуховых порогов после приема кофеина. 4. Из-
мерение других сенсорных функций: адекватной оптической
хронаксии (АОХ), критической частоты слития мельканий (КЧМ),
критической частоты мелькающего фосфена при разной интен-
сивности электрического тока (КЧФ) и др. 5. Электроэнцефалог-
рафическая методика, приобретающая в последнее время в на-
шей лаборатории все большее и большее значение. Она дает ряд
166
важных показателей основных свойств нервной системы: неко-
торые показатели «фоновой» электроэнцефалограммы (ЭЭГ) (аль-
фа-индекс, частота и амплитуда альфа-ритма), показатели дина-
мики ориентировочной и условно-ориентировочной блокады аль-
фа-ритма при действии звуковых и световых раздражителей, осо-
бенности реакции усвоения ритма биотоками мозга в условиях
ритмической световой стимуляции. 6. Методика двигательных
реакций.
Последние методики являются единственными в работах мно-
гих исследований. Они занимают важное, хотя и далеко не первое
место в нашей лаборатории. Главнейший недостаток их — про-
извольный характер изучаемых реакций, что вносит чрезвычай-
ное усложнение при изучении природы устойчивых физиологи-
ческих свойств нервной системы, препятствуя получению доста-
точно однозначных и надежных результатов. Мы стремимся брать
в двигательных методиках показатели, возможно меньше завися-
щие от воли испытуемых, главным образом латентный период
реакции и его изменения в определенных условиях. Большую
ценность имеет регистрация электрической активности мышц в
опытах с двигательными реакциями: человек может произвольно
воздержаться от совершения движения, но он не может произ-
вольно прекратить электрическую активность мышц при нали-
чии даже самой слабой тенденции к совершению движения.
Каждая из перечисленных методик может давать большее или
меньшее число показателей отдельных свойств нервной систе-
мы. Мы стремимся к тому, чтобы эти показатели были выражены
в возможно более строгой количественной форме. Как показыва-
ет опыт нашей работы последних лет, это вполне выполнимо в
большинстве методик.
Основной методический путь, позволяющий доказать, что
какой-нибудь показатель характеризует то, а не другое свойство
нервной системы, есть сопоставление между собой разных экспе-
риментальных показателей. Если мы имеем два или несколько
показателей, которые по теоретическим предположениям могут
выявлять одно и то же свойство нервной системы, и сопоставле-
ние их на известном числе испытуемых дает значимую корреля-
цию, тогда мы получаем доказательство правильности наших пред-
положений. Анализ физиологического смысла этих показателей
в их совокупности может ответить на вопрос о природе данного
свойства. При обработке результатов сопоставлений мы пользу-
емся методами корреляционного и факториального анализа.
Результаты наших работ показывают, что проявления каждого
из основных свойств нервной системы образуют некоторый «синд-
ром», т. е. комплекс связанных друг с другом, коррелирующих друг
167
с другом показателей. При этом один из показателей является ос-
новным, или референтным: он наиболее непосредственно характери-
зует данное свойство, выявляет признак, определяющий его.
Трудность работы по нахождению показателей основных
свойств нервной системы увеличивается тем, что один и тот же
показатель может зависеть не от одного, а от двух и больше свойств
нервной системы, иначе говоря, может входить в два и больше
разных синдрома. Это обстоятельство делает особенно полезным
применение при математической обработке результатов фактори-
ального анализа.
Что же следует принимать за основные свойства нервной сис-
темы? Ответ на этот важнейший вопрос может быть дан в корот-
ком докладе лишь в схематической и несколько догматической
форме. Некоторые из положений, образующих этот ответ, можно
считать твердо доказанными, другие имеют еще гипотетический
характер.
Первое и наиболее подробно изученное свойство — сила не-
рвной системы по отношению к возбуждению. Основной, опреде-
ляющий признак этого свойства — способность нервной системы
выдерживать, не обнаруживая запредельного торможения, дли-
тельное или часто повторяемое возбуждение. Главый эксперимен-
тальный прием — многократное повторение через короткие ин-
тервалы условного рефлекса с подкреплением. Следовательно, это
свойство можно определить как выносливость нервной системы к
длительному (или часто повторяющемуся) действию возбуждения.
Наши работы показали, что с этим основным показателем
силы нервной системы по отношению к возбуждению коррелиру-
ет следующая группа показателей:
1. Сопротивляемость к тормозящему действию посторонних
раздражителей.
2. Некоторые особенности концентрации (или, наоборот, ирра-
диации) процесса возбуждения.
3. Характер проявления закона силы.
4. Величина абсолютных порогов зрения и слуха: чем больше
сила нервной системы, тем больше пороги, или, иначе говоря,
тем меньше чувствительность нервной системы. Слабая нервная
система — это нервная система высокой чувствительности.
Последний пункт заслуживает особенного внимания. Доказа-
тельству его в нашей лаборатории было посвящено много усилий.
В настоящее время можно считать его доказанным на достаточно
большом количестве испытуемых. Подтверждение его можно най-
ти и в ряде фактов, полученных в экспериментах с животными.
Это положение, противоречащее ранее распространенному мне-
нию, опровергает, как нам кажется, мысль о том, что некоторые
168
типы нервной системы следует расценивать как «хорошие», дру-
гие — как «плохие». Слабую нервную систему, т. е. нервную сис-
тему маловыносливую, но высокочувствительную, нельзя считать
во всех случаях «худшей», чем сильную нервную систему — вы-
носливую, но малочувствительную. Для одних видов деятельнос-
ти предпочтительнее одна из них, для других — другая. Следует
вообще отказаться от оценочного подхода к таким свойствам, как
сила или слабость, подвижность или инертность, возбудимость или
тормозимость нервной системы.
Вторым свойством нервной системы следует, по-видимому,
считать силу ее по отношению к торможению. Основной признак
этого свойства — способность нервной системы выдерживать дли-
тельное или часто повторяемое действие тормозного раздражите-
ля. Имеющийся в нашем распоряжении, пока еще небольшой,
экспериментальный материал говорит о том, что эксперименталь-
ным испытанием этого свойства может быть удлинение или мно-
гократное повторение через короткие интервалы дифференциро-
вочного раздражителя. Мы еще недостаточно знаем другие про-
явления этого свойства и поэтому не можем сколько-нибудь пол-
но описать соответствующий синдром признаков. Если сила не-
рвной системы по отношению к возбуждению изучена подробно,
то изучение силы нервной системы по отношению к торможению
только начинается.
Последнее обстоятельство является причиной того, что пока
мы не имеем никаких данных по вопросу об уравновешенности,
или балансе, нервных процессов по силе. Лишь в последнее время
в нашей лаборатории предпринято сопоставление двух основных
для этой цели испытаний: многократного повторения через ко-
роткие интервалы условных раздражителей с подкреплением и
многократного повторения дифференцировочных раздражителей.
Когда эта достаточно длительная работа будет закончена, мы смо-
жем получить первые данные о третьем свойстве нервной систе-
мы — балансе нервных процессов по их силе.
Однако это не значит, что мы ничего не знаем об уравнове-
шенности, или балансе, нервных процессов. На основании ряда
экспериментальных работ мы можем описать синдром экспери-
ментальных показателей, который несомненно характеризует ба-
ланс нервных процессов. В этот синдром входят следующие пока-
затели: 1) скорость выработки условных рефлексов; 2) скорость
выработки дифференцировок; 3) сравнительное количество «по-
ложительных» и «тормозных» ошибок (т. е. случаев положитель-
ных реакций на тормозные раздражители и отсутствия реакции
на положительные раздражители); 4) скорость угашения без под-
крепления условного рефлекса; 5) скорость угашения ориентиро-
169
вочного рефлекса; 6) величина ориентировочного рефлекса; 7) осо-
бенности выработки условного тормоза; 8) некоторые особенности
альфа-ритма в электроэнцефалографической кривой при отсут-
ствии раздражителей (главным образом альфа-индекс, т. е. про-
цент времени, занятого альфа-ритмом).
Несомненно, что перечисленные показатели характеризуют
уравновешенность нервной системы, но уравновешенность не по
силе (выносливости) нервных процессов. Сотрудник нашей лабо-
ратории В. Д. Небылицын выдвинул гипотезу, что перечисленные
показатели относятся к некоторому независимому от силы свой-
ству нервной системы. Его можно назвать «динамичностью» не-
рвных процессов. Оно прежде всего характеризуется легкостью и
быстротой, с которой нервная система генерирует процесс возбуж-
дения или торможения. Основными признаками этого свойства
являются быстрота выработки условных рефлексов и дифферен-
цировок. «Динамичная» по отношению к возбуждению нервная
система быстро образует положительные условные связи, «дина-
мичная» по отношению к торможению быстро образует тормоз-
ные связи. Сравнительная легкость образования тех и других свя-
зей характеризует баланс, или уравновешенность, по динамично-
сти. Имеются основания думать, что то, что обычно называют урав-
новешенностью нервной системы, относится скорее к уравнове-
шенности по динамичности, чем к уравновешенности по силе.
Наименее ясным остается третье павловское свойство — под-
вижность нервных процессов. Экспериментальные факты реши-
тельно говорят против признания подвижности единым свойством
нервной системы, включающим такие различные проявления, как
скорость переделки знаков раздражителей и скорость возникно-
вения и прекращения нервных процессов. Показатели этих про-
явлений не коррелируют друг с другом. По-видимому, целесооб-
разно сохранить термин «подвижность» за свойством, характери-
зующимся скоростью передлки знаков раздражителей (как это
делают физиологи, работающие с животными). Факты, получен-
ные на животных, говорят о том, что подвижность возбуждения и
торможения может быть различной. С другой стороны, показате-
ли скорости возникновения и прекращения процесса возбужде-
ния не коррелируют со скоростью переделки, хорошо коррелиру-
ют друг с другом. Свойство нервной системы, которое они харак-
теризуют, мы предполагаем назвать «лабильностью». Пока еще
не изучались показатели скорости возникновения и прекращения
процесса торможения. Не изучалась, следовательно, и уравнове-
шенность нервных процессов по лабильности их.
Итак, в настоящее время можно наметить следующую струк-
туру свойств нервной системы: 1) сила (выносливость); 2) дина-
170
мичность (легкость генерации нервного процесса); 3) подвижность
(скорость переделки знаков раздражителей); 4) лабильность (ско-
рость возникновения и прекращения нервного процесса). Каждое
из этих свойств может быть различным по отношению к процессу
возбуждения и к процессу торможения. Следовательно, нужно
говорить об уравновешенности нервных процессов по каждому из
этих свойств.
Как ясно из сказанного выше, многое в этой схеме имеет еще
совершенно гипотетический характер. Но, во всяком случае, она
может служить программой дальнейших исследований.
Б. М. Теплое
ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ И
ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПСИХОЛОГИИ1
Изучение типологических свойств нервной системы вхо-
дит в психологию в контексте большой проблемы физиологичес-
ких основ индивидуальных различий между людьми.
Вопрос об индивидуальных различиях всегда интересовал пси-
хологов. Но, как показывает история психологии, интерес к этому
вопросу резко возрос с тех пор, как психология начала ставить
перед собой практические задачи, с тех пор, как стали возникать
прикладные отрасли психологии (психология труда, педагогичес-
кая психология, медицинская психология и т. д.). Если общая
психология еще могла обходиться без систематического изучения
индивидуальных различий, то для прикладной психологии это
было просто невозможно. В прикладных отраслях психологии
проблема индивидуальных различий давно уже стала одной из
важнейших; этого требовали запросы практики.
Одно время сложилось даже такое положение: в то время как
общая психология почти совсем отвлеклась от индивидуальных раз-
личий, прикладная психология грозила превратиться просто в пси-
хологию индивидуальных различий, в дифференциальную психоло-
гию. Отсюда — глубокий разрыв между общей и прикладной пси-
хологией, очень вредный как для одной, так и для другой.
Такое положение никак нельзя было считать нормальным: об-
щая психология не может вычеркнуть из своего содержания пробле-
му личности, а следовательно, и вопросы индивидуальных различий,
а прикладная психология не может ограничиться изучением этих
различий, да и в изучении индивидуальных различий она должна
опираться на общие законы, устанавливаемые наукой.
Строго говоря, ни в одном разделе психологии нельзя принци-
пиально отвлекаться от вопроса об индивидуальных различиях;
такое отвлечение возможно лишь как временное самоограниче-
ние, естественное во всяком научном исследовании.
В индивидуальности человека прежде всего бросаются в глаза
как наиболее важные те черты, которые прямо определяют его
поступки, его поведение; это — особенности его убеждений, его
интересов, его знаний, умений и привычек, особенности, относя-
щиеся к содержанию его психической жизни. Эти особенности
складываются в ходе жизни человека, под влиянием внешних
воздействий, в результате воспитания в самом широком смысле
Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психо
логии. М., 1963.
172
этого слова. Физиологическую основу этих особенностей состав-
ляют очень сложные и более или менее устойчивые системы ус-
ловных связей. Изучение того, как складываются убеждения и
взгляды человека, как усваиваются им знания, как формируются
у него умения и привычки, составляет важнейшую и самую оче-
видную задачу психологии.
Но при сколько-нибудь глубоком исследовании этих вопросов
мы неизбежно замечаем, что образование тех систем связей, о
которых я только что упомянул, происходит у разных людей раз-
лично, что люди отличаются друг от друга тем, как формируются
у них умения и привычки, как усваивают они знания, хотя фор-
мирование и усвоение их всегда подчиняется некоторым общим
законам. Мы замечаем также, что кроме упомянутых различий,
относящихся к содержательной стороне психической жизни, люди
различаются по некоторым скорее «формальным» особенностям
своего психического склада и поведения. Эти последние особен-
ности нередко называют «динамическими особенностями».
Дальше я буду иметь в виду только физиологические основы
такого рода индивидуальных различий, касающихся динамичес-
кой, формальной стороны поведения и влияющих на динамику
усвоения знаний и формирования навыков. При такой постанов-
ке вопроса в центре внимания должны оказаться те физиологи-
ческие особенности, которые Павлов назвал свойствами нервной
системы, или свойствами высшей нервной деятельности.
Следуя за Павловым, я буду называть свойствами нервной
системы ее природные, врожденные особенности, влияющие на
индивидуальные различия в формировании способностей и ха-
рактера. Поскольку свойства нервной системы мы понимаем как
врожденные свойства, мы не можем считать их психическими
свойствами, так как никакое психическое свойство не может быть
врожденным. Это — физиологические свойства.
Научное исследование индивидуального основывается на том,
что во всяком индивидуальном есть и нечто общее. Это выделе-
ние общего в индивидуальном может идти различными путями.
Среди них особенно характерны и важны два пути:
а) можно выделять некоторые свойства, общие всем людям, но
количественно различные у разных людей (рост, вес, зрительная
или слуховая чувствительность, быстрота и прочность запомина-
ния и т. д.);
б) можно идти от группировки людей по типам, дающим ка-
чественную характеристику, общую для всех членов данной группы
(атлетический, астенический и пикнический типы телосложения,
зрительный, слуховой, двигательный типы памяти и т. д.).
Первый путь по преимуществу аналитический, второй — по
преимуществу синтетический. Первый путь предполагает обяза-
173
тельно количественный подход (измерение), второй может обхо-
диться без него.
Многие психологи думают, что при изучении индивидуальных
различий (в отличие от изучения общих закономерностей) на пер-
вый план должна выступать синтетическая точка зрения. Я не
считаю это правильным. Синтетические картины, характеризую-
щие «тип личности», дающие общий очерк сложнейших особен-
ностей психического склада, как бы талантливо они ни были сде-
ланы, в научном исследовании интересны главным образом как
исходный материал. Выделение и систематическое изучение от-
дельных свойств, которые должны быть положены в основу клас-
сификации типов, являются необходимым условием для научно-
го понимания типов.
Концепция Павлова о типах высшей нервной деятельности,
или типах нервной системы, сочетает в себе оба указанных под-
хода. В трудах Павлова можно отметить ясно выраженную тен-
денцию к постепенному переходу от синтетического понимания
типа как характерной картины поведения животного к аналити-
ко-синтетическому пониманию его как комплекса определенных,
измеряемых в строгом эксперименте свойств нервной системы.
Вся работа нашего коллектива посвящена изучению отдель-
ных свойств нервной системы и взаимоотношению между ними.
Пока еще мы считаем преждевременным ставить вопрос о типах
как характерных и наиболее часто встречающихся комплексах
этих свойств, так как научно обоснованное решение его целиком
зависит от знания отдельных свойств и взаимоотношений между
ними.
Я перейду теперь к имеющему принципиальное значение воп-
росу о взаимоотношении между свойствами нервной системы, с
одной стороны, и характерными формами поведения или психи-
ческими свойствами личности — с другой. Я уже подчеркивал,
что свойства нервной системы — это физиологические свойства и
поэтому их никак нельзя отождествлять с психическими свой-
ствами личности. Теперь я остановлюсь несколько подробнее на
этом вопросе.
Начну с взаимоотношения между свойствами нервной систе-
мы и формами поведения у животных. В лабораториях Павлова
сначала предполагали, что тип нервной системы прежде всего
характеризуется определенными формами поведения: собаки сла-
бого типа — трусливы, собаки возбудимого типа — агрессивны,
собаки подвижного типа — общительны и «подвижны» в своем
поведении. Постепенно, однако, накопилось много фактов, гово-
рящих о том, что нет такого простого соответствия между типом
нервной системы и характером поведения: были описаны очень
174
трусливые собаки сильного типа нервной системы, спокойные
собаки возбудимого типа, малоподвижные в своем поведении со-
баки, имеющие, однако, подвижные нервные процессы (Теплов,
1956). На этом основании Павлов в конце своей жизни’ подчер-
кивал, что диагноз типа нервной системы надо ставить на основа-
нии экспериментальных испытаний, а не на основе характеристи-
ки внешнего поведения собаки.
Можно выдвинуть следующее общее положение: свойства не-
рвной системы не предопределяют никаких форм поведения, но
образуют почву, на которой легче формируются одни формы по-
ведения, труднее — другие. Я остановился на данных, касающих-
ся животных, во-первых, потому, что формы поведения у живот-
ных несравненно проще, чем у человека, и, во-вторых, потому,
что вопрос о свойствах нервной системы изучен гораздо лучше на
животных. Вернемся снова к человеку.
Бесспорно, что влияние воспитания и вообще условий жизни
на формирование психического склада и зависящих от него форм
поведения у человека неизмеримо больше, чем у животных. По-
этому у человека влияние врожденных свойств нервной системы
выделить еще труднее, чем у животных. Определение свойств
нервной системы или тем более их сложного комплекса, называ-
емого типом нервной системы, только на основе наблюдения за
поведением представляет собой задачу чрезвычайной трудности,
для решения ее нужно длительное и глубокое изучение данного
человека и большое мастерство исследователя. В особенности труд-
на эта задача по отношению к взрослым людям.
Взаимоотношение между свойствами нервной системы и осо-
бенностями поведения человека очень сложно. Приведу некото-
рые примеры. Из данной выше характеристики силы нервной
системы в отношении возбуждения следует, что она должна ска-
зываться в работоспособности человека. Однако было бы ошибоч-
но предполагать, что о силе нервной системы можно судить по
продуктивности работы. Продуктивность деятельности человека
зависит прежде всего от таких факторов, как его отношение к
ТРУДУ, его интересы, его знания и навыки, в частности его умение
организовать свою работу. Все эти факторы не зависят от силы
нервной системы. Поэтому человек со слабой нервной системой
может давать высокую продуктивность работы. О силе или слабо-
сти нервной системы говорит не продуктивность деятельности, а
то, как протекает эта деятельность, сколь быстро и в чем прояв-
ляется утомление, какие способы помогают человеку бороться с
утомлением, какой режим работы для него наиболее благоприя-
тен. Короче говоря, сила нервной системы проявляется не в том,
какова продуктивность деятельности данного человека, а в том,
175
какими способами и при каких условиях он достигает наиболь-
шей продуктивности.
Л. Б. Ермолаева-Томина провела с 22 испытуемыми экспери-
мент, заключающийся в трудном счете в уме, продолжавшемся
непрерывно 40 мин. Все испытуемые прошли через испытание
силы нервной системы несколькими методиками. Оказалось, что
у испытуемых слабого типа наблюдалось к 35-й мин. понижение
продуктивности работы, чего не было у испытуемых сильного типа.
Испытуемые слабого типа, следовательно, скорее утомлялись. Од-
нако общая продуктивность работы за все 40 мин. оказалась у
испытуемых со слабой нервной системой не меньшей, чем у ис-
пытуемых с сильной нервной системой (в среднем даже немного
большей). И объясняется это тем, что испытуемые слабого типа в
среднем давали в начале работы более высокую продуктивность,
чем испытуемые сильного типа.
Е. А. Климов изучал особенности производственной работы
ткачих-многостаночниц, экспериментально определив у них под-
вижность нервных процессов. (В свете сказанного выше, может
быть, точнее говорить не о подвижности, а о некотором более уз-
ком понятии.) Работа на нескольких станках требует, казалось
бы, большей подвижности, и согласно обычному представлению
ткачихи с подвижной нервной системой должны были бы давать
более высокую производительность. Это предположение, однако,
не оправдалось: оказалось, что продуктивность работы ткачих-
многостаночниц не зависит от подвижности нервных процессов.
Но это не значит, что характер, «стиль» работы ткачих с подвиж-
ными и инертными нервными процессами одинаковы. Е. А. Кли-
мов описал много существенных признаков, характеризующих
различие*между работой этих двух групп ткачих. Например, тка-
чихи с малоподвижными нервными процессами много времени
уделяют действиям, предупреждающим остановку станка, и тем
самым освобождают себя от требующих большой скорости дей-
ствий по обслуживанию остановившегося станка. Таких разли-
чий указано у Е. А. Климова довольно много. Отсюда следует, что
при малой подвижности нервных процессов можно достичь столь
же быстрой и продуктивной работы, как и при большой подвиж-
ности нервных процессов, но достигается это в двух случаях раз-
ными способами. Поэтому характер, «стиль» работы должны быть
различными у лиц с разными свойствами нервной системы.
Тип высшей нервной деятельности, пишет В. С. Мерлин, «не
определяет отношения личности к действительности с содежатель-
ной стороны, но он оказывает значительное влияние на некото-
рые формы этого отношения». Эту мысль автор иллюстрирует на
примере отношения к отметкам двух исследованных им школь-
176
ников. Экспериментальное исследование показало, что у первого
нервные процессы слабые и инертные, у второго — сильные и
подвижные с преобладанием возбуждения. Оба хорошо относи-
лись к учению и были заинтересованы в получении хороших от-
меток, но реакции их на отметки были разные: у первого — дли-
тельные (вследствие инертности нервных процессов), у второго —
кратковременные (вследствие их подвижности); у первого отри-
цательная отметка вызывала заторможенное состояние, у второ-
го — повышенное возбуждение. Эти примеры показывают отсут-
ствие простого параллелизма между свойствами нервной систе-
мы и характером поведения. Но они говорят также о необходи-
мости учитывать свойства нервной системы для возможно луч-
шей организации работы.
Свойства нервной системы накладывают глубокий отпечаток
на все поведение человека. Но в чем именно выражается этот
отпечаток — этого нельзя вывести из простого переноса слов
« сила » — « слабость », « возбудимость » — « тормозность », « подвиж-
ность — инертность» с характеристики физиологических процес-
сов на характеристику поведения. Это надо изучать. Отсюда воз-
никает специальная научная проблема — изучение психологичес-
ких проявлений основных свойств нервной системы.
Разработка этой проблемы только начинается. И это вполне по-
нятно. Раньше чем приступать к ней, нужно было разработать мето-
дики точного определения свойств нервной системы. Но, как видно
из сказанного выше, и эта задача решена к настоящему времени
лишь частично. Принципиальной ошибкой, лишающей смысла всю
работу, было бы подменять определение физиологических свойств
нервной системы психологической характеристикой поведения и
затем пытаться решить проблему взаимоотношения свойств нервной
системы и психических свойств личности.
Наша работа по своей цели и задачам — психологическая,
так как мы стремимся найти физиологические основы психологи-
ческих различий между людьми. Но по своим методам в исход-
ной своей части и по используемым нами понятиям это работа
физиологическая. Проблема, которой мы занимаемся, относится
к той области знания, которую можно назвать психофизиологи-
ей и которая является пограничной между физиологией и пси-
хологией в том же смысле, в каком биохимия есть наука погра-
ничная между химией и биологией.
Последний вопрос, имеющий существенное практическое зна-
чение.
Иногда полагают, что надо отыскивать пути изменения свойств
нервной системы в желательную сторону. Такую точку зрения
нельзя считать правильной. Во-первых, мы еще ничего не знаем о
177
путях и способах изменения свойств нервной системы, но твердо
знаем, что это изменение может совершаться лишь очень медлен-
но и в результате изменения каких-то биологически существен-
ных условий жизни. Во-вторых, неизвестно, что следует считать
«желательными свойствами нервной системы». Слабая нервная
система — это нервная система малой работоспособности (в физи-
ологическом смысле!), но высокой чувствительности. Кто возьмет-
ся решить в общей форме вопрос, какая нервная система лучше:
более чувствительная, но менее работоспособная или менее чув-
ствительная, но более работоспособная?
Существуют некоторые виды деятельности, в которых вынос-
ливость нервной системы к «сверхсильным» нагрузкам имеет
решающее значение. Для таких видов деятельности необходимы
лица с сильной нервной системой. Но существуют и такие виды
деятельности, где более важное значение имеет высокая чувстви-
тельность, реактивность.
Изменение свойств нервной системы должно вести в конце
концов к нивелированию индивидуальности, к стремлению сде-
лать всех людей одинаковыми.
Каждый человек должен быть принципиальным, честным:
творчески относиться к труду, руководствоваться в своем поведе-
нии сознанием общественного долга, знать основы наук и т. д.
Все эти качества могут быть развиты при любых особенностях
нервной системы. Но у каждого человека формы проявления од-
них и тех же социально необходимых качеств различны.
Общество заинтересовано в богатстве и разнообразии индиви-
дуальностей у социально ценных личностей, в расцвете индиви-
дуальностей, а не нивелировании их.
Практическая задача, к которой направлена наша работа, со-
стоит не в нахождении способов изменения свойств нервной сис-
темы, а в нахождении наилучших для каждого типа нервной си-
стемы путей и методов воспитания и обучения детей, организа-
ции труда и жизни взрослых.
В. Д. Небылицын
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ
ПСИХОФИЗИОЛОГИИ1
Научный интерес к биологическим механизмам челове-
ческой психологической индивидуальности имеет историю, срав-
нимую по своей длительности с историей многих, наиболее древних
научных направлений. Уже более двух с половиной тысяч лет назад
медиками античности были сформулированы гипотезы, призванные
объяснить индивидуальные особенности темперамента соотношени-
ем основных жидких сред человеческого организма. С тех пор, осо-
бенно на протяжении последних ста лет, было выдвинуто немало
разнообразных, резко различных по научному уровню концепций,
направленных на выявление тех глубоких природных первопричин,
которые, сложным образом взаимодействуя с влияниями окружаю-
щего мира, создают в конечном счете неповторимый психологичес-
кий облик человеческой индивидуальности.
Во всех этих концепциях речь идет фактически об одном и
том же: выборе некоторой системы биологических понятий, ко-
торые бы в своей совокупности могли быть использованы для
объяснения индивидуальных особенностей функционирования
всех сколько-нибудь важных сфер человеческой психики.
В советской психофизиологии в качестве такой системы по-
нятий используются представления, выработанные первоначаль-
но в павловской школе и развитые потом применительно к чело-
веку лабораториями Б. М. Теплова, В. С. Мерлина, Б. Г. Ананьева
и др. Имеется в виду концепция основных свойств нервной систе-
мы (СНС), которая принимает в качестве ведущей посылки поло-
жение о существовании у высокоорганизованной нервной систе-
мы ряда свойств (параметров, черт, «измерений»), характеризую-
щих динамику протекания в ней нервных процессов возбужде-
ния и торможения и составляющих в своих комбинациях нейро-
физиологическую основу разнообразных психологических прояв-
лений с их индивидуальными вариациями.
В настоящее время есть все основания полагать, что эта концеп-
ция является наиболее продуктивной из всех предложенных до сих
пор биологических теорий психологической индивидуальности. Ее
очевидные преимущества вытекают из того факта, что она берет в
качестве отправного момента не побочные или вторичные признаки
биологической организации, каким являются, например, морфоло-
гические показатели — признаки телесной конституции в теориях
Вопросы психологии, 1971, №6.
179
Э. Кречмера или С. Шелдона, а признаки определяющей, ведущей
системы человеческого организма — центральной нервной систе-
мы. Признавая за морфологическими особенностями определенное
психобиологическое значение, нужно признать тем не менее, что их
роль как факторов психологической индивидуальности не может
идти ни в какое сравнение с той ролью, которую играет центральная
нервная система. Достоинства нейрофизиологической концепции
факторов индивидуально-психологических различий подтверждены
всем ходом творческого развития исходных павловских идей ис-
следователями, работающими в области изучения основных свойств
нервной системы, как в сфере чисто физиологического их изучения,
так и в сфере исследования их психологических проявлений и кор-
релятов.
Следует полностью отдать должное научной мудрости И. П. Пав-
лова, сумевшего уловить в хаосе индивидуальных вариаций пове-
дения и рефлекторного реагирования животных влияние немно-
гих определяющих факторов, а затем и выделить эти факторы
как основные детерминанты поведенческой индивидуальности и
как объекты экспериментального изучения. Вместе с тем необхо-
димо все же сказать, что многие решения, найденные в павловс-
кой школе для проблем, возникавших в ходе изучения нервной
системы, кажутся сейчас неадекватными, не полностью обосно-
ванными либо просто преждевременными. Так, явно неподготов-
ленным был переход от изучения свойств нервной системы как
параметров нейрофизиологической организации к изучению «ти-
пов высшей нервной деятельности», число которых к тому же
оказалось ограниченным четырьмя.
Некоторые авторы и сейчас, вслед за И. П. Павловым, усмат-
ривают нечто весьма знаменательное в том факте, что павловская
типологическая классификация «совпала» с античной классифи-
кацией четырех темпераментов, поддержанной авторитетом Им-
мануила Канта, и, таким образом, явилась будто бы современным
нейрофизиологическим обоснованием этой древней классифи-
кации. Однако есть больше оснований думать, что это «совпаде-
ние» носило достаточно искусственный характер. Об этом неод-
нократно писал в своих работах Б. М. Теплов, много раз указы-
вавший на то, что ценность идеи типа нервной системы заключа-
ется отнюдь не в открываемых при этом (и соблазнивших многих
авторов) возможностях типологического классификационного под-
хода, а в понимании типов как комплексов и своеобразных соче-
таний основных свойств нервной системы.
Стремление классифицировать индивидов по типам как сочета-
ниям свойств нервной системы одновременно или даже до того как
будут разработаны и изучены критерии классификации, т. е. сами
180
основные свойства нервной системы, привело к тому, что конструк-
ции типов оказались искусственными, а рамки их — слишком уз-
кими для того, чтобы вместить все многообразие наблюдаемых вари-
аций условно-рефлекторного (не говоря уже о поведенческом) реа-
гирования. Это должны были признать и те авторы, которые непос-
редственно продолжали типологическую исследовательскую линию,
начатую И. П. Павловым (например, В. К. Красуский). Сейчас авто-
ры ставят акцент на изучение отдельных свойств нервной системы
как континуальных характеристик мозговой деятельности, остав-
ляя на будущее задачу изучения типов нервной системы как воз-
можных комбинаций ее свойств.
Однако гораздо более серьезное значение имели некоторые
просчеты или, точнее, недоработки в методической области. Как
известно, в павловских лабораториях был разработан ряд экспе-
риментальных приемов определения СНС: для каждого свойства —
свои приемы, свои испытания, свои тесты. Но, как показывает
ретроспективный и теперь уже несколько запоздавший анализ с
применением математических методов, эти приемы далеко не все-
гда отвечали критериям валидности и монометричности, т. е. не
всегда измеряли то свойство, для определения которого они были
предназначены, и не всегда имели проекцию только на одно свой-
ство нервной системы.
Понадобилась огромная работа, направленная на преодоление
существовавших трудностей как методического, так и содержа-
тельного характера, которая и была проведена (а точнее сказать, и
до сих пор ведется) упомянутыми научными коллективами, прежде
всего тепловским. В результате были получены неизвестные ра-
нее научно важные факты, пересмотрена интерпретация многих
прежде сделанных наблюдений. И хотя идея свойств нервной
системы в ее общем виде осталась неизменной, существенно из-
менились и принципы подхода к ее реализации, и методический
арсенал. Это понятно: прошедшие годы были ознаменованы круп-
ными достижениями во многих важных областях психологичес-
ких и особенно физиологических наук, и это не могло не оказать
своего влияния на проблематику СНС. От успешного использова-
ния этих достижений при решении конкретных задач дифферен-
циальной психофизиологии зависят научная эффективность дан-
ного направления, его практический «выход» и вся дальнейшая
перспектива его развития.
Известно, что И. П. Павлов к концу своей жизни пришел к мыс-
ли о существовании трех основных свойств нервной системы: силы,
баланса (уравновешенности) и подвижности нервных процессов. Это
заключение было им сделано на основании условно-рефлекторных
экспериментов и результатов наблюдений за поведением собак. Со-
181
держанием параметра силы нервной системы является способность
нервных клеток выдерживать длительное концентрированное воз-
буждение без перехода в состояние запредельного торможения. Со-
держанием параметра баланса является соотношение процессов воз-
буждения и торможения в центральной нервной системе, которое,
по Павлову, может выступить либо в виде равновесия этих процес-
сов, либо в виде преобладания возбудительного процесса. Наконец,
основным содержанием свойства подвижности служит быстрота
смены возбуждения торможением, и наоборот.
Выделение упомянутых трех свойств хорошо обосновано и те-
оретически оправдано, так как их совокупным влиянием пере-
крывается значительный диапазон индивидуальных характерис-
тик функционирования нервной системы. Однако постепенно мы
пришли к выводу, что этих трех свойств все же недостаточно, для
того чтобы полно описать индивидуальную вариативность мозго-
вых функций и определяемых ими характеристик поведения.
Критический анализ результатов, получаемых при использо-
вании различных методов определения свойств нервной системы,
позволил Б. М. Теп лову и его сотрудникам прийти к выводу о
существовании наряду с традиционно выделенными еще несколь-
ких свойств нервной системы, в частности таких, как динамич-
ность и лабильность. Первое из них отвечает за легкость генера-
ции нервной системой процессов возбуждения и торможения, в
частности при формировании временных связей. Второе — ла-
бильность — есть скоростная характеристика деятельности не-
рвной системы, определяющая в основном быстроту затухания
последействия от импульса возбуждения и, следовательно, быст-
роту смены одного цикла возбуждения другим при серийной по-
даче стимулов.
Таким образом, мы изучаем сейчас группу основных свойств
нервной системы, существование большинства из которых уста-
новлено с достаточной твердостью, в том числе с применением
факторного анализа. Все эти свойства характеризуют, каждое со
своей определенной точки зрения, динамику каждого из двух
основных нервных процессов — возбуждения и торможения. Го-
воря о динамичности нервной системы, мы имеем в виду в сущ-
ности два свойства — динамичность возбуждения и торможения,
так же как, говоря о силе нервной системы, мы подразумеваем
фактически два свойства — силу нервной системы по отношению
к возбуждению и по отношению к торможению. Поскольку эти
свойства представляют собой элементарные измерения двух фун-
даментальных нервных процессов, мы называем их первичными.
Ко вторичным же свойствам мы относим ряд дополнительных
характеристик нервной системы, получаемых посредством измере-
182
ния и сопоставления одноименных первичных свойств, характери-
зующих два противоположных нервных процесса — возбуждение и
торможение. Это, таким образом, характеристика баланса, или урав-
новешенности, нервных процессов по первичным свойствам — по
динамичности, или силе, или подвижности, или лабильности. Пав-
ловское свойство уравновешенности нервных процессов мы рассмат-
риваем сейчас именно как вторичное: с нашей точки зрения, обос-
нованной анализом применяемых для определения уравновешен-
ности проб, это свойство представляет собой уравновешенность не-
рвной системы по динамичности, т. е. по относительной легкости
генерации нервной системой возбудительного или тормозного про-
цесса, хотя сам Павлов рассматривал уравновешенность как соотно-
шение двух силовых характеристик нервной системы (силы по от-
ношению к возбуждению и силы по отношению к торможению).
Уравновешенность по динамичности изучена гораздо детальнее, чем
другие виды баланса, определение которых наталкивается на значи-
тельные трудности, связанные в ряде случаев с отсутствием методик
для адекватной оценки некоторых из первичных СНС, характеризу-
ющих процесс торможения.
Итак, намечается некоторая достаточно простая (всего двух-
ступенчатая) иерархия основных свойств нервной системы, вклю-
чающая набор первичных и определяемых на их основе вторич-
ных свойств. Можно говорить, следовательно, о существовании
многомерной структуры СНС, изученной явно недостаточно, но
относительно большинства компонентов которой (т. е. относитель-
но отдельных свойств) накоплено немало весьма ценных данных,
касающихся их природы, способов их определения и их психоло-
гических проявлений. Остановимся на вопросе о психологичес-
ких коррелятах СНС.
В научной литературе иногда встречается мнение, что между
СНС и психологическими проявлениями якобы не удается найти
никаких связей. Это абсолютно не соответствует действительнос-
ти. Многочисленные исследования, проведенные лабораториями
Б. А. Ананьева, В. С. Мерлина, Е. А. Климова и нашей лаборато-
рией, показывают, что СНС играет подчас весьма существенную
роль в целом ряде важных психологических характеристик, в
частности относящихся к психическим состояниям, к психичес-
ким процессам и к психологическим качествам индивида.
Если говорить о роли СНС в психических состояниях, то уме-
стно привести результаты, полученные при изучении силы нервной
системы как фактора поведения людей в ситуациях, имитирую-
щих условия деятельности оператора автоматизированной систе-
мы. Так, эксперименты, проведенные под руководством В. И. Рож-
дественской, позволяют раскрыть важную роль нервной системы
183
в генерации психических состояний, прямо влияющих на рабо-
тоспособность человека и конечную продуктивность его деятель-
ности. Оказывается, эта роль отнюдь не является однозначной.
Она изменяется в зависимости от изменения характера деятель-
ности. Для разных видов деятельности то один, то другой из про-
тивоположных полюсов параметра силы может играть положи-
тельную роль. В условиях монотонной работы лучшую эффектив-
ность (меньшее количество ошибок) демонстрируют (в среднем)
индивиды со слабой нервной системой.
Нейрофизиологическое объяснение этого факта заключается в
том, что высокая чувствительность слабой нервной системы, по-ви-
димому, в большей степени препятствует развитию в ней своеобраз-
ных тормозных состояний, являющихся спутником монотонной
работы, чем высокая работоспособность, но более низкая чувстви-
тельность сильной нервной системы. Слабая нервная система полу-
чает большие дозы сенсорного притока, следовательно, более интен-
сивную с физиологической точки зрения стимуляцию, и это обстоя-
тельство предотвращает развитие в слабых нервных клетках тор-
мозного состояния, родственного, по-видимому, угасательному тор-
можению и ответственного за появлений ошибочных реакций.
Однако фактор слабости — высокой чувствительности — иг-
рает положительную роль лишь в условиях монотонности. При
переходе от монотонной, однообразной деятельности к деятельно-
сти с элементами «драматизма», т. е. с нерегулярным возникнове-
нием раздражителей, неравномерным распределением сенсорной
нагрузки, наличием неожиданных стимулов, стрессовых ситуа-
ций и т. д. , преимущества получают лица с сильной нервной
системой, очевидно потому, что для такого рода условий деятель-
ности пониженная чувствительность и повышенная работоспособ-
ность (признаки сильного полюса параметра силы) являются бо-
лее благоприятными моментами. Об этом свидетельствуют опы-
ты В. И. Рождественской с соавторами, К. М. Гуревича, В. Н.
Пушкина и О. А. Конопкина, показавших в разных сериях экспе-
риментов и наблюдений, что сила нервной системы как таковая
есть благоприятствующий фактор при резких эмоциональных
перегрузках, при поддержании уровня бдительности в задаче реа-
гировать на нерегулярно появляющиеся стимулы и при действии
отвлекающих сенсорных раздражителей. В целом можно, види-
мо, принять, что высокий уровень силы нервной системы есть
фактор, препятствующий развитию стрессовых и стрессоподоб-
ных состояний.
Так или иначе, независимо от конкретного направления и харак-
тера проявлений связи между силой нервной системы и показате-
лями деятельности, само наличие этой связи представляется сейчас
184
несомненным. Сила нервной системы, влияя на динамику психи-
ческих состояний индивида, способна оказывать существенное по-
ложительное или, напротив, ограничивающее влияние на динами-
ческие показатели деятельности и на ее конечную результативность
и поэтому может и должна рассматриваться как важный фактор
индивидуальной психофизиологической организации.
Что касается значения СНС как факторов психических про-
цессов, то здесь не будем на них останавливаться. Однако необхо-
димо отметить, что целый ряд результатов, полученных не толь-
ко в нашей лаборатории, но и в работе других коллективов, сви-
детельствует о существовании связи между СНС — особенно си-
лой и лабильностью — и эффективностью различных мнемичес-
ких процессов. В частности, экспериментально подтверждена ги-
потеза А. А. Смирнова о том, что «сильные» индивиды будут пре-
восходить «слабых» в продуктивности запоминания при затруд-
ненных условиях протекания этого процесса.
Наконец, цикл исследований, недавно предпринятых К. М. Гуре-
вичем, уже приносит результаты, указывающие на важную роль СНС
в некоторых личностных качествах, имеющих прямое отношение к
профессиональной пригодности, к овладению мастерством в тех или
иных профессиях. При этом начинает постепенно выявляться инте-
ресное обстоятельство. Долгое время считалось, что СНС есть важ-
ный фактор пригодности к тем профессиям, которым свойственно
возникновение «экстремальных ситуаций», а во всех остальных про-
фессиях СНС влияют лишь на стиль овладения профессиональными
навыками и последующую деятельность в рамках данной профес-
сии. В настоящее время получены пока еще, разумеется, предвари-
тельные данные, свидетельствующие о том, что СНС могут оказы-
вать существенное влияние на уровень достижений в профессиях и
инфраэкстремального характера, в частности там, где предъявляют-
ся высокие требования к точностным и скоростным характеристи-
кам реагирования.
Итак, можно констатировать, что в ходе многолетней и все
расширяющейся работы по изучению СНС человека получены
важные результаты чисто нейрофизиологического и психофизио-
логического характера. Многие из них хорошо укладываются в
рамки выработанных теоретических представлений. Однако не-
которые результаты таковы, что приходится существенно пере-
сматривать и модифицировать кое-какие важные элементы кон-
цепции свойств нервной системы. Именно такого рода данные
получены в результате наблюдений межанализаторных различий
по свойствам нервной системы.
Мы неоднократно замечали, что при сопоставлении сенсорных
условнорефлекторных и других показателей достаточно высокие
185
степени связи (коэффициенты корреляции) обнаруживаются, как
правило, лишь в тех случаях, когда упомянутые показатели отно-
сятся, насколько можно судить, к одному и тому же корковому
анализатору. Если же эти показатели адресуются к разным ана-
лизаторам, коэффициенты корреляции между ними редко превы-
шают величину 0,30 и часто бывают близки к нулю. То же самое
наблюдается и в тех случаях, когда модально окрашенные физио-
логические индикаторы сопоставляются с такими характеристи-
ками поведения, которые трудно «привязать» к какому-либо ана-
лизатору и которые носят общеличностный характер (эмоциональ-
ность, тревога, активность и т. д. ). Причиной отсутствия корре-
ляции или низких ее величин во всех этих случаях являются
хорошо установленные в нашей лаборатории факты, говорящие о
возможности интрацеребральных различий по уровню одного и
того же свойства у одного и того же субъекта, и в частности межа-
нализаторных различий. Испытуемых, обладающих достаточно
резко выраженными межанализаторными различиями, в каждой
представленной выборке бывает около 20—25%, и именно их на-
личие приводит к низким значениям статистических связей при
сопоставлении характеристик, относящихся к разным анализато-
рам, как, видимо, и вообще к разным церебральным структурам.
Отсюда следует, что использование методик, обладающих мо-
дальной специфичностью, для оценки свойств нервной системы
не является вполне адекватным. Эти методы, по нашим совре-
менным представлениям, измеряют то, что мы обозначаем сейчас
как частные свойства нервной системы, т. е. свойства рецептор-
ной системы головного мозга с ее подсистемами в виде отдельных
анализаторов. Но, измеряя частные свойства, мы можем полу-
чить не более чем частную информацию о роли нейрофизиологи-
ческих параметров в динамике психических функций. Таким
образом, представления о нейрофизиологических основах инди-
видуальных различий, опирающиеся на представления о частных
свойствах нервной системы, оказываются недостаточными. Они
должны быть заменены представлениями, имеющими более об-
щее значение и пригодными для нейрофизиологического объяс-
нения индивидуальных различий не только в тех областях пси-
хики, которые непосредственно связаны с функцией органов чувств,
но и в тех ее областях, которые имеют общеличностный харак-
тер. Речь идет, следовательно, о разработке теории и методов изу-
чения не частных, а общих свойств нервной системы, являющих-
ся детерминантами индивидуальных особенностей поведения в
наиболее общих его проявлениях и чертах.
Был предложен следующий подход к решению этой задачи. Если
свойства отдельных анализаторов представляют собой частные свой-
186
ства нервной системы, то в качестве ее свойств следует рассматри-
вать физиологические измерения комплексов тех мозговых струк-
тур, которые не связаны прямо с переработкой сенсорных воздей-
ствий и имеют более общее значение для нервно-психической дея-
тельности организма. Каковы эти структуры? К их числу могут быть
отнесены передние отделы новой коры и взаимодействующие с ними
образования старой и древней коры, а также подкорки, в частности
ствола. Относительно структур, составляющих этот комплекс, извес-
тно, что они выполняют функции регуляции и управления всеми
процессами, протекающими в живом организме,— от низших био-
логических до самых высоких психических. Эти структуры состав-
ляют субстрат глобальных общефизиологических и общеличност-
ных функций, как мотивация, потребности и эмоции, направленное
внимание, программирование действий и движений, интеллектуаль-
ное планирование и оценка результатов и т. д. Вполне естественно
предположить, что свойства именно этих мозговых структур явля-
ются истинными детерминантами индивидуальных личностных осо-
бенностей в только что указанных и во многих других важнейших
проявлениях психики и поэтому с полным правом могут рассмат-
риваться как общие свойства нервной системы.
Но прежде чем начать систематический поиск в этих струк-
турах общих СНС как параметров нервной организации мозго-
вых регуляторных образований, необходимо убедиться, что для
этого есть физиологические основания в виде интраиндивидуаль-
ных различий между передними и задними отделами мозга по
каким-то важным характеристикам мозговой ткани. Ведь если
таких различий нет, то тогда не будет смысла говорить о выделе-
нии общих СНС как каких-то специальных параметров деятель-
ности передних отделов мозга. Для получения исходных данных
по этому вопросу мы прибегли к электроэнцефалографическому
(ЭЭГ) методу, исследовав внутрииндивидуальные сходства и раз-
личия по многим ЭЭГ-характеристикам. Приведем в качестве
примера некоторые данные, полученные в работе Н. И. Алексад-
ровой относительно интрацеребральных различий по ряду пока-
зателей «фона» ЭЭГ. Так, из затылочной и лобной ЭЭГ несколь-
ких десятков испытуемых были получены амплитудные и частот-
ные показатели биотоков мозга вместе с характеристиками стаци-
онарности и периодичности ЭЭГ, т. е. устойчивости, регулярности
биэлектрического процесса. При факторном анализе матрицы
интеркорреляций между всеми этими показателями были уста-
новлены четыре фактора. Два из них оказались общими для обо-
их отведений. В один (фактор Б) вошли амплитудные показатели
лобной и затылочной ЭЭГ, в другой (фактор В) — частотные по-
казатели обоих этих отведений. Таким образом, имеются основа-
187
ния полагать, что амплитудные и частотные показатели ЭЭГ яв-
ляются общими для всей коры больших полушарий (хотя в не-
которых случаях интрацеребральные различия все же выражены
довольно отчетливо). В отличие от этого показатели стационарно-
сти и периодичности ЭЭГ разбиты на два фактора в соответствии
с принадлежностью к каждому из отведений. Это говорит о том,
что за характеристиками стационарности ЭЭГ лобной и затылоч-
ной коры стоит, по-видимому, действие взаимно независимых
физиологических факторов, обладающих каждый своей собствен-
ной «сферой влияния».
С помощью подобного рода исследований мы стремимся не
просто установить факт существования различий между зонами
мозга по каким-то мозговым характеристикам, но одновременно
решить важные методические задачи, связанные с разработкой
способов и приемов оценки общих СНС. Анализ физиологическо-
го значения показателей стационарности в их соотношениях между
собой и с другими ЭЭГ переменными открывает, как мы полагаем,
возможность трактовки этих показателей в терминах одного из
ведущих параметров нервной организации — свойства силы не-
рвной системы.
Действительно, в характеристиках стационарности и периодич-
ности ЭЭГ, по-видимому, достаточно прямо отражаются те свойства
мозгового субстрата, которые определяют устойчивость и регуляр-
ность протекающих в нем процессов, в данном случае биоэлектри-
ческих. Такой подход к интерпретации этих характеристик сбли-
жает их сущность с содержанием двух наиболее важных компонен-
тов синдрома силы, двух видов функциональной устойчивости не-
рвной системы — к действию истощающих и к действию побочных,
отвлекающих раздражителей. Отсюда и появляется возможность
предположить, что показатели стационарности и периодичности ЭЭГ
являются показателями силы нервной системы или, точнее, силы
(работоспособности) тех нейронных популяций, которыми генериру-
ется данный биоэлектрический процесс...
Следует, однако, уже сейчас при разработке методов определе-
ния общих СНС предусматривать одно важное обстоятельство,
связанное с функциональной неоднородностью комплекса струк-
тур, входящих в регуляторную мозговую систему. Анализ функ-
ций этих структур позволяет выделить среди них по крайней
мере две исключительно важные группы мозговых образований,
деятельность которых имеет, по-видимому, ведущее значение для
детерминации индивидуально-психологических различий в обла-
сти такой личностной категории, как темперамент. Темперамент
есть важный домен личностной организации, характеризующий
индивидуальное поведение с его динамической стороны. В самом
188
первом приближении мы выделяем в структуре темперамента два
главнейших и, по нашим представлениям, ортогональных пара-
метра: общую активность и эмоциональность.
Понятием общей активности объединяется группа личностных
качеств, обусловливающих внутреннюю потребность, тенденцию ин-
дивида к эффективному освоению внешней действительности, к са-
мовыражению относительно внешнего мира. Такая потребность мо-
жет реализоваться либо в умственном, либо в двигательном (в том
числе речедвигательном), либо в социальном (общение) плане, и в
соответствии с этим может быть выделено несколько видов общей
активности. Что касается эмоциональности, то это фактически це-
лый конгломерат качеств, описывающих динамику возникновения,
протекания и прекращения различных эмоциональных состояний.
О некоторых внутренних подразделениях этой комплексной харак-
теристики будет сказано несколько позже.
Вероятно, не будет ошибкой сказать, что динамические особен-
ности поведения индивида могут быть почти во всех случаях описа-
ны достаточно полно ссылками на место, занимаемое субъектом в
континуумах упомянутых двух измерений темперамента. Можно
думать, что первое из этих измерений, а именно общая активность,
имеет в качестве мозгового субстрата группу корковых и подкорко-
вых образований, составляющих в совокупности комплекс, который
можно было бы обозначить как «лобно-ретикулярный». В этот ком-
плекс входят, следовательно, структуры фронтальной коры вместе с
ретикулярной формацией среднего мозга и, возможно, некоторыми
иными подкорковыми образованиями. Мы полагаем, что от некото-
рого среднего уровня возбуждения, циркулирующего во внутренних
кольцеобразных коммуникациях этого лобно-ретикулярного комп-
лекса, зависит уровень психической активности индивида, опреде-
ляющей энергию, темп, объем и разнообразие его поступков и дей-
ствий. В рамках указанного взаимодействия ретикулярная форма-
ция является, по-видимому, генератором, первоначальным проду-
центом возбуждения, а лобная кора — модулятором, способным с
помощью системы обратных связей как умерять, так и стимулиро-
вать исходную активность ретикулярных структур. Что касается
второго измерения темперамента — эмоциональности, то этому из-
мерению, по-видимому, физиологически релевантна мозговая систе-
ма, включающая структуры лимбического мозга как первичного ге-
нератора эмоциональных переживаний и (снова) лобной коры как
их модулятора. Существует немало данных, указывающих на то, что
структуры лимбического мозга образуют тесное единство с образова-
ниями лобной коры, в частности медио-базальных и орбитальных ее
отделов. Уровень возбуждения, формирующегося в результате взаи-
модействия структур этого «лобно-лимбического» комплекса и цир-
189
кулирующего, как и в первом случае, в системах замкнутых кольце-
вых внутренних связей, определяет уровень эмоциональности инди-
вида как способности к эмоциональному переживанию (конечно, с
учетом модальности этого переживания).
Таким образом, можно говорить о существовании в переднем
мозге двух (несомненно, взаимодействующих) церебральных сис-
тем, представляющих собой нейрофизиологическую базу двух ве-
дущих, основных измерений темперамента.
Мы еще не располагаем достаточными данными в подтверж-
дение предположений, касающихся нейрофизиологических основ
индивидуальных различий по эмоциональности. Однако, что ка-
сается гипотез относительно роли лобно-ретикулярного комплек-
са в определении характеристик психической активности, то име-
ются некоторые данные. Они были получены в нашей лаборато-
рии А. И. Крупновым при сопоставлении ряда биоэлектрических
показателей передней и задней коры с некоторыми признаками
моторной, двигательной активности, рассматриваемой в качестве
одного из «подизмерений» общей психической активности. Ока-
залось, что показатели суммарной энергии ритмов затылочной
ЭЭГ не дают значимых корреляций с показателями моторной
активности. В то же время выявились статистически значимые
корреляции между моторной активностью и энергетическими
показателями высокочастотных ритмов фронтальной ЭЭГ. При
этом значения коэффициентов корреляции выше для частотного
диапазона бета 2 (21—30 кол/с), чем для диапазона бета 1 (14—
20 кол/с). Направление этих зависимостей означает, что высоко-
активные в двигательной сфере индивиды имеют явную тенден-
цию к лучшей выраженности высокочастотных составляющих ЭЭГ
лобного отведения.
Если справедливо мнение (например, А. И. Ройтбака) о том,
что высокочастотные колебания ЭЭГ представляют собой функ-
цию восходящих активирующих влияний на кору со стороны
ретикулярных структур, то следует признать особое значение лоб-
но-ретикулярного взаимодействия как фактора индивидуальных
различий по уровню двигательной активности, представляющей
собой важный признак темперамента.
Таким образом, уже при настоящем уровне наших знаний об
организации мозговой деятельности следует, видимо, согласиться с
тем, что отдельные комплексы мозговых структур (морфофункцио-
нальные мозговые системы), как правило, организованные по верти-
кальному принципу (Б. Г. Ананьев), играют каждый свою особую
роль в определении различных характеристик психики и поведения
и что именно свойствами (и комбинациями свойств) морфофункцио-
нальных мозговых систем определяются индивидуальные особенно-
го
сти этих характеристик. В качестве таких систем пока мы выделя-
ем, как это было видно из предыдущего изложения, мозговые анали-
заторы, а кроме анализаторов — две мозговые системы, ростральные
отделы которых локализуются в антицентральной, по Г. И. Поляко-
ву, или лобной, коре: лобно-ретикулярная и лобно-лимбическая.
Внутренняя динамика нервных процессов в каждой из этих морфо-
функциональных мозговых систем определяется, видимо, одним и
тем же набором свойств (возможно, например, силой, динамичнос-
тью, лабильностью и т.д.), но количественные значения одного и
того же свойства в разных системах, по-видимому, могут быть раз-
личными, что и создает проблему разделений оценки нейродинами-
ческих параметров в различных отделах мозга.
Разумеется, подымая вопрос о дифференцированном подходе
к измерению свойств различных мозговых систем, следует помнить,
что ни одна их этих систем не существует и не может существо-
вать и функционировать в анатомической и функциональной
изоляции от других мозговых систем или отдельных входящих в
их состав структур. Тесное взаимодействие мозговых образова-
ний обеспечивает целостность работы мозга и саму возможность
его деятельности в качестве регулятора целенаправленного пове-
дения (П. К. Анохин). Однако функциональная специфичность
внутримозговых систем представляется ныне достаточно очевид-
ным фактом, и с ним нельзя не считаться, предпринимая попыт-
ки изучения биологических основ индивидуально-психологичес-
ких различий. Вот почему мы ставим сейчас вопрос о структурно-
системном подходе к анализу нейрофизиологических факторов
человеческого поведения. Хотя, разумеется, предпочли бы, чтобы
трудностей, связанных с вариативностью одних и тех же свойств
всего мозга, не существовало и чтобы результаты измерения свойств
какого-либо мозгового отдела можно было бы безоговорочно ис-
пользовать для оценки свойств мозга в целом.
Есть, однако, и еще один аспект изучения нейрофизиологичес-
ких факторов индивидуальности, который еще больше усложня-
ет существующую картину. Он практически еще не исследован.
При его рассмотрении могут быть высказаны лишь самые общие
соображения. Речь идет о проблеме уровней в организации дея-
тельности нервной системы — проблеме, которая в последнее вре-
мя оживленно дискутируется в научной литературе, посвящен-
ной вопросам деятельности мозга и психики. Пока что, по-види-
мому, эта проблема имеет довольно абстрактное и в основном те-
оретическое значение, однако многие идеи, высказанные в связи с
ее разработкой, реализуются уже и сейчас в конкретных исследо-
ваниях. Есть немало оснований думать, что каждая из упомяну-
тых выше, а также неупомянутых, но, надо думать, существую-
191
щих морфофункциональных мозговых систем имеет многослой-
ное, многоуровневое строение. Можно предположить, что отличи-
тельной чертой низших уровней организации системы является
автоматический, по-видимому, обусловленный генетически харак-
тер тех процессов саморегуляции, которые обеспечивают надле-
жащую эффективность функционирования системы на данном
уровне. Особенностью же высших уровней организации системы,
в отличие от низших, является сознательный, произвольный ха-
рактер процессов саморегуляции, реализуемых с помощью речи и
речевого мышления и обусловленных прежде всего воспитатель-
но-средовыми влияниями. Указанное различие можно проследить
на самых разнообразных функциях нервной системы.
Так, в области памяти низшие уровни будут представлены про-
цессами элементарного запечатления и синтеза информации, про-
текающими часто без какого бы то ни было участия сознания и
продуцирующими «на выходе» такие феномены, как привыкание
в нейрофизиологическом смысле этого термина) или, возможно,
реминисценция. Высшие же уровни будут характеризоваться про-
цессами высокопроизвольного, целенаправленного, селективного
запоминания, управляемого посредством словесных регуляций.
Аналогичные соотношения низших и высших уровней будут ха-
рактерны и для таких психологических категорий, как восприя-
тие и внимание, эмоции и моторика и т. д.
Естественно будет предположить, что на этих столь разных
уровнях реализации любой данной функции роль и конкретные
проявления одного и того же свойства нервной системы будут
различны. Такое, например, нейрофизиологическое свойство, как
динамичность, будет иметь на низшем уровне, скажем на уровне
отдельного нейрона, далеко не то же самое содержание, что и на
высшем, неизбежно возникающем при объединении нейронов в
ансамбли и целые мозговые структуры. Это же относится, очевид-
но, и к любому другому СНС. Каждое из них может иметь различ-
ные количественные значения на разных уровнях организации
нервной системы, и будут ли эти значения коррелировать, ска-
зать сейчас очень трудно. Скорее всего корреляции будут весьма
умеренными. Слишком очевидны различия в структуре и орга-
низации нейрофизиологических функций на низших (элементар-
но-нейронных) и высших (комплексно-системных) уровнях дея-
тельности мозговых систем. В настоящее время эти предположе-
ния носят чисто гипотетический характер, и нет никаких фактов,
которые могли бы их подтвердить или опровергнуть. Возможность
уровневого аспекта в изучении свойств нервной системы следует
учитывать и принимать во внимание при перспективном плани-
ровании работ в этой области.
192
Итак, мы попытались выделить три проблемы дифференци-
альной психофизиологии, от разрешения которых во многом за-
висит успех проникновения в механизмы индивидуального пове-
дения. Эти три проблемы связаны: 1) с идентификацией и описа-
нием самих параметров деятельности мозга — свойств нервной
системы, с определением их физиологического содержания и ха-
рактера взаимодействия; 2) с территориальной, структурно-сис-
темной организацией свойств нервной системы; 3) с организаци-
ей и соотношением свойств нервной системы на разных уровнях
ее деятельности. Уже простой перечень и весьма схематическое
изложение существа этих проблем с достаточной полнотой пока-
зывают сложность и «многомерность» самой проблематики ос-
новных свойств нервной системы как нейрофизиологических фак-
торов индивидуально-психологических различий. Взаимодействуя
с многообразными влияниями окружающей среды, эти природ-
ные свойства создают в конечном счете то, что не перестает нас
озадачивать и поражать,— человеческую индивидуальность. При-
знание данного положения ставит перед нами задачу все более и
более углубленного изучения свойств нервной системы во всей
сложности их структуры, во всем разнообразии их содержания,
функций и проявлений. Решение этой задачи существенно помо-
жет понять те причины, по которым каждый из нас отличается
от других.
15626 «Психол. различий»
К. М. Гуревич
ПРОБЛЕМА СОЦИАЛЬНОГО И БИОЛОГИЧЕСКОГО В
ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ ПСИХОФИЗИОЛОГИИ1
Дифференциальная психофизиология, точнее, тот ее раз-
дел, в котором изучаются индивидуально-психологические раз-
личия, зависящие от основных свойств нервной системы, облада-
ет некоторыми специальными преимуществами по сравнению с
другими областями психологии для разработки в конкретно-
научном плане проблемы социального и биологического. Так,
многие авторы (В. С. Мерлин, Е. А. Климов, М. Р. Щукин,
М. Г. Суханкулов и др. ), изучая индивидуальные особенности тру-
довой деятельности людей в разных профессиях, сумели пока-
зать, что ряд этих особенностей зависит от определенных сочета-
ний свойств нервной системы. Констатируя четко проявляющие-
ся зависимости, авторы вместе с тем никак не считают, будто от
этих сочетаний зависят содержание деятельности, мотивы, ква-
лификация. Речь идет только о некоторых, сравнительно легко
выделяемых, индивидуальных особенностях деятельности; по дан-
ным лабораторного изучения индивидуальных сочетаний свойств
нервной системы можно с определенной вероятностью предви-
деть, что может вызвать затруднения у работника, как будет про-
ходить у него приобретение знаний, навыков, умений. Образова-
ние нейрофизиологических функциональных систем, по-видимо-
му, индивидуализируется в связи с сочетаниями свойств нервной
системы. В некоторых же профессиях свойства нервной системы
сказываются и на конечном результате или успехе деятельности.
Наиболее резко и отчетливо свойства нервной системы обнару-
живаются в производственных ситуациях, требующих напряжен-
ной и длительной работы (Л. А. Копытова, М. К. Акимова, О. А.
Сиротин и др.).
Упомянутое выше преимущество учения об индивидуально-
психологических различиях состоит в том, что в исследованиях
основных свойств нервной системы сложилась экспериментати-
ка, позволяющая выразить в сравнимах единицах, т. е. измерить
представленность этих свойств у различных людей. Работами
Б. М. Теплова, В. Д. Небылицына и их учеников создан и продол-
жает обогащаться арсенал методик, удовлетворяющих самым стро-
гим критериям. Поскольку показано значение психологических
проявлений этих свойств, то нельзя не признать, что в области
индивидуальных различий психологи едва ли не впервые за всю
Соотношение биологического и социального в человеке. Материалы к сим-
позиуму в г. Москве — сентябрь 1975 г. М., 1975. Под. ред. В. М. Банщико-
ва и Б. Ф. Ломова.
194
историю своей науки получили возможность измерить биологи-
ческий компонент психического.
Главным методическим инструментом старой дифференци-
альной психологии были тесты: здесь мы имеем в виду тесты
интеллекта, специальных способностей и т. п. В тех результатах,
которые получались после тестирования, выделение природного,
или биологического, компонента считалось принципиально недо-
стижимым. Это соответствует действительному положению дел.
В наши дни все настойчивее утверждается (см., например, после-
дние работы Л. Кронбаха (1972) и др.), что тесты выявляют такие
особенности испытуемых, которые связаны с их общечеловечес-
кими, а не дифференциальными природными данными. У нас есть
некоторые основания полагать, что дифференциальные природ-
ные данные (например, лабильность, динамичность нервных про-
цессов) также проявляются, правда, в замаскированном виде в
результатах тестирования. Однако доминирующая роль в успехах
испытуемых должна быть отведена знаниям и опыту испытуе-
мых, что не отрицается современными тестологами, стоящими на
почве научной психологии (Анастази, 1969; Торндайк, 1969; и
др. ). Только психологи, принадлежащие к наиболее реакционно-
му лагерю (А. Йенсен, Г. Айзенк), продолжают настаивать на том,
что тесты выявляют какую-то природную одаренность.
В свете сказанного также ясно, что попытки по результатам
тестирования создать дифференциально-психологическую типоло-
гию заранее обречены на неудачу, какие бы статистические мето-
ды при этом ни применялись. Доминирующее значение всегда
будет иметь опыт испытуемых. Полученные типовые группиров-
ки отразят типичные для данного общества комплексы накопле-
ния опыта.
При этом непосредственной причиной высокой корреляции
являются именно благоприятные для развития условия. С этой
точки зрения интересный материал приводит О. Клинеберг: дети
американских индейцев, проживающие со своими родителями в
резервациях, имеют по тестам показатель, равный 81, а их свер-
стники, представители той же этнической группы, воспитываю-
щиеся в семьях белых фермеров, — показатель 102. Разница в 21
пункт в тестах весьма существенна!
Из сказанного следует, что результаты по тестам в основном
зависят от того, насколько благоприятны условия развития ре-
бенка. Различный уровень различных показателей, из которого
пытаются сконструировать те или другие типологические комби-
нации, в первую очередь отражает не природные особенности лю-
дей, а специфику тех социальных условий, в которых формиро-
вался данный субъект. Дифференциальная психология в таком
понимании есть сколок социальной психологии.
7*
195
Материалы массовых тестовых испытаний свидетельствуют об
однозначной и положительной, весьма тесной, связи между ус-
пешностью по тестам, с одной стороны, и образованием, жизнен-
ным опытом субъекта — с другой. Поэтому нет серьезных при-
чин для того, чтобы придавать какое-то значение физиологичес-
кому корреляту той психической деятельности, которую активи-
зирует работа над тестами. Можно полагать, что выполнение тес-
тов зависит не от индивидуальных, а от общечеловеческих при-
родных данных. Нейрофизиологические процессы, которые явля-
ются материальным субстратом различных форм психической
активности, требующихся при выполнении тестов, — это процес-
сы, характерные для вида, а не для индивида. Логические опера-
ции со словами-понятиями, символами, рисунками в принципе
доступны любому нормальному человеку. То обстоятельство, что
не все в одинаковой мере владеют ими, объясняется отнюдь не
природной одаренностью одних и отсутствием ее у других, а только
тем, что люди развиваются в условиях, неодинаково благоприят-
ных для овладения умственными операциями, обеспечивающими
успех в тестах.
Тесты — это нельзя отрицать — фиксируют стихийно сложив-
шиеся умения и навыки умственной деятельности, они позволя-
ют с известной долей точности отразить достигнутый испытуе-
мым уровень. Можно, однако, поставить их на службу организо-
ванным, управляемым процессам развития. Тогда они найдут себе
применение и в педагогической психологии, и в психологии тру-
да, и в дифференциальной психофизиологии, и в других областях
науки.
Исследователь с помощью тестов может установить темп и
индивидуальные особенности процесса развития интересующих его
функций или качеств.
В нашей лаборатории имеется опыт изучения развития про-
фессионально важных функций в связи с овладением мастерством.
В качестве примера рассмотрим становление психофизиологичес-
ких функций ткачих-ковровщиц. Согласно выдвинутой гипотезе
эти функции развиваются в трудовой деятельности, что и состав-
ляет базу овладения мастерством.
Чтобы выявить процесс развития, работницы были поделены
на так называемые стажные группы. В каждую из них были вклю-
чены ткачихи в рамках определенного трудового стажа. В дан-
ном случае были взяты следующие стажные группы: I — от 0 до
5 лет, II — от 6 до 10 лет, III — от 11 до 15 лет, IV — от 16 до 20
лет, V — от 21 до 25 лет. Были подобраны работницы, положи-
тельно относящиеся к своему труду, не имеющие особых отличий
по образованию и по другим показателям. Эти работницы были
подвергнуты испытанию с помощью двух специально подобран-
196
ных тестов, отражающих профессиональную специфику трудовой
деятельности ткачих2.
Результаты по этим сенсомоторным тестам приведены в таб-
лице. Оба теста, если не обращать внимания на малосуществен-
ные колебания, показывают постепенное улучшение профессио-
нально важных сенсомоторных функций до III группы, после чего
функции остаются на том же уровне.
Такое применение тестов поставило перед исследователями мно-
го важных вопросов, прежде всего вопрос о возможном ускорении
профессионального психофизиологического становления. Но это
выходит за рамки настоящей работы. Для нас же существенно то
обстоятельство, что тесты должны найти в психологии адекватное
применение. Тесты отражают достигнутый испытуемым уровень
развития. Понятно, что при задержках или полном отсутствии
развития (чего исключить нельзя) уровень остается неизменным,
что отразится в тестах, однако этот частный случай нельзя счи-
тать правилом.
Таблица
Результаты выполнения тестов ткачихами
разных стажных групп
Стажная группа Время выполнения первого теста Время выполнения второго теста
I 66 17
II 61 15
III 55 14
IV 55 14,6
V 56 14
Напротив, при изучении такого природного компонента, ка-
ким являются основные свойства нервной системы, можно рас-
считывать на его если не абсолютную, то относительную стабиль-
ность. Исследователь должен считаться с тем, что эти природные
свойства, по выражению Б. М. Теплова, «всегда закрыты», «за-
маскированы» грандиозной системой условных связей, вырабо-
танных в течение жизни человека. Поэтому методики, исследую-
щие свойства нервной системы, следует строить так, чтобы они
были в минимальной степени чувствительны к этой грандиоз-
ной и далеко не стабильной системе связей и максимально отра-
См.: Борисова Е.М. Соотношение психофизиологических компонентов при-
годности и эффективности труда ткачих.— Вопр. психологии, 1973, №3.
197
жали само свойство. Поэтому нельзя при исследовании этих свойств
полагаться на собственные высказывания субъекта о себе или даже
на прямые наблюдения его поведения в привычных для него си-
туациях.
Прежде всего нужно заметить, что ориентировка на жизнен-
ные проявления, и только на них, для изучения самих свойств не
дает полноценного научного материала. «Жизненные показате-
ли», как отметил В. Д. Небылицын, «не могут дать точного зна-
ния природы основных свойств нервной системы, их истинно ней-
рофизиологического содержания»3.
Это предопределило путь изучения свойств нервной системы
посредством так называемых «непроизвольных» методик или же
таких методик, в которых показатель, отражающий определен-
ное свойство, является — при специальных условиях опыта —
«непроизвольным», т. е. не зависит от прошлого опыта и не опи-
рается на его сознательное использование в эксперименте.
Что же касается сопоставления результатов по методике с
«жизненными проявлениями», то эта процедура по необходимос-
ти в большинстве случаев не может носить формально-статисти-
ческого характера и требует исследовательского подхода.
Тепловская школа исходит из того, что у основных свойств
нервной системы как биологического компонента психического
нет и не может быть однозначных жизненных проявлений. У раз-
личных людей проявление свойства всегда носит отчетливую пе-
чать социального. Поэтому Б. М. Теплов утверждал, что «возни-
кает специальная научная проблема — изучение психических
проявлений свойств нервной системы и типа нервной системы
как характерной комбинации этих свойств4.
По нашим нынешним представлениям, каждое свойство по
своей природе имеет не одно-единственное, а целый «спектр» воз-
можных жизненных проявлений. Социальное бытие ограничива-
ет этот «спектр», иногда оставляет одно-два проявления, а прочие
прочно тормозит. Свойство нервной системы оказывается пред-
ставленным только этими одними-двумя проявлениями. Так, под-
вижность, по определению, есть свойство, обнаруживающее себя в
быстроте, легкости, с которыми при определенных жизненных
условиях происходит смена знаков раздражителей, «переделка» —
по лабораторной терминологии павловской школы. Но как именно
откроется в жизни подвижность, даже если она представлена у
Небылицин В.Д. Основные свойства нервной системы человека. М., 1966, с. 11.
Теплов Б. М. Новые данные по изучению свойств нервной системы челове-
ка.— В кн.: Типологические особенности высшей нервной деятельности
человека. М., 1963, т. III, с. 5.
198
данного субъекта в высокой степени, этого заранее сказать нельзя.
В зависимости от той общественной среды, в которой формиро-
валась личность интересующего нас человека, подвижность мо-
жет обнаружиться в смене объектов общения, в смене занятий, в
легком переходе от одного образа жизни к другому, в переходе от
одного варианта развития мысли к другому или в чем-либо еще.
Нам пришлось встретиться и с «квазисвойствами» (В. Т. Коз-
лова)5. Исследовалась лабильность нервных процессов. Некото-
рые испытуемые «демонстрировали» в поведении проявления ла-
бильности, хотя им, по лабораторным данным, было присуще ско-
рее противоположное свойство — инертность. Субъективно же они
оценивали себя как лабильных. Наблюдения, которыми распола-
гает наша лаборатория, свидетельствуют о том, что «квазисвой-
ства» не так уж легко распознать без специального лабораторного
эксперимента.
Когда Б. М. Теп лов с группой сотрудников приступил к изуче-
нию основных свойств нервной системы и их проявлений, он сфор-
мулировал тезис большого принципиального значения о несовпаде-
нии двух понятий: тип как характерный «образец», «картина» по-
ведения животного или человека и тип как «комплекс основных
свойств нервных процессов». Для дифференциальной психофизио-
логии важность этого тезиса трудно переоценить. Изучая человечес-
кую личность, нельзя игнорировать ее индивидуальные природные
особенности. Но вместе с тем понятно, что не только этими особен-
ностями характеризуется личность. Перед дифференциальной пси-
хофизиологией стоит задача — найти оптимальные условия форми-
рования личности, найти условия максимального проявления всех
ее возможностей, исходя из ее природных данных.
См.: Козлова В. Г, Диагностика лабильности в мыслительно-речевой дея-
тельности по тестам и самооценка.— Вопр. психологии, 1973, № 4.
199
С. Л. Рубинштейн
ПРОБЛЕМА СПОСОБНОСТЕЙ И ВОПРОСЫ
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ1
Среди актуальных проблем психологии наряду с воп-
росом о потребностях видное место занимает и вопрос о способно-
стях, об их развитии.
Первое общее положение, которое я хотел бы сформулировать,—
вопрос о способностях должен быть слит с вопросом о развитии,
вопрос об умственных способностях — с вопросом об умственном
развитии.
Развитие человека, в отличие от накопления «опыта», овла-
дения знаниями, умениями, навыками,— это и есть развитие его
способностей, а развитие способностей человека — это и есть
то, что представляет собой развитие как таковое, в отличие от
накопления знаний и умений. (Я не касаюсь здесь других не ме-
нее важных сторон развития личности.)
Решающим для учения о способностях является вопрос о де-
терминации их развития — основной вопрос теории любых явле-
ний. Связать проблему способностей с вопросом о развитии —
значит, по существу, определить свой подход к центральному воп-
росу о детерминации способностей.
Связать, как мы это сделали, проблему способностей с вопро-
сом о развитии — значит признать, с одной стороны, что способ-
ности не могут быть просто насаждены извне, что в индивиде дол-
жны существовать предпосылки, внутренние условия для их орга-
нического роста и, с другой стороны, что они не предопределены,
не даны в готовом виде до и вне всякого развития.
Взаимосвязь внешних и внутренних условий развития спо-
собностей — отправной пункт и теоретическая основа для реше-
ния коренных дискуссионных вопросов теории способностей. Не
случайно с этим вопросом о детерминации связана вся дискуссия
по вопросу о способностях. Теория врожденности способностей
переносит их детерминацию целиком вовнутрь индивида и выно-
сит ее вовне его развития. Этой теории противостоят, как извест-
но, теории, которые выносят детерминацию развития целиком
вовне индивида.
Таковы различные варианты теорий, относящих детермина-
цию способностей и их развития целиком за счет внешних усло-
вий — внешней среды и внешних воздействий. Теории второго
типа получили значительное распространение и у нас. Это понят-
Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. М., 1973.
200
но: они, очевидно, носят материалистический характер и имеют
прогрессивный смысл, поскольку открывают принципиальную
возможность изменением внешних условий развивать способнос-
ти. Однако механистический характер этих концепций, разрыва-
ющих взаимосвязь и взаимообусловленность внешних и внутрен-
них условий, делает их и теоретически и практически несостоя-
тельными и подрывает значение вышеуказанных их преимуществ.
К числу теорий, односторонне и потому неверно подчеркиваю-
щих роль внешних факторов, должна быть, по-моему, отнесена и
получившая у нас в последнее время известное распространение
теория, которая объявляет «интериоризацию» внешних действий
основным «механизмом» умственного развития. Конкретным и
«содержательным» выражением этой теории является утвержде-
ние или предположение, что материальное действие определяет
состав умственного действия (П. Я. Гальперин), что умственное
действие воспроизводит, как-то их видоизменяя, состав тех мате-
риальных действий, из-за которых оно происходит. В этом поло-
жении, которое придает определенность теории интериоризации,
вместе с тем обнаруживается ее самая слабая сторона. Неверно
думать как то, что всякое умственное «действие» имеет свой прото-
тип в материальном действии, так и то, что обязательным ус-
ловием возникновения умственного действия является обраще-
ние к «соответствующему» материальному действию, которое
оно в умственном плане «воспроизводит» или из которого оно
исходит.
Теория интериоризации несомненно является наиболее утон-
ченным вариантом теорий, утверждающих внешнюю детермина-
цию развития человека. Мы поэтому на ней и сосредоточим нашу
критику. Эта теория односторонне подчеркивает детерминацию
внутреннего внешним, не выявляя внутренней обусловленности
этой внешней детерминации. Не случайно умственная деятель-
ность сводится сторонниками этой точки зрения в конечном сче-
те к функционированию операций, включаемых по заранее задан-
ным признакам. Не случайно, далее, познание сводится при этом
к ориентировочной деятельности: для осуществления так пони-
маемой умственной деятельности нет нужды в сколько-нибудь
всестороннем анализе и познании действительности; достаточно
«сориентироваться» по данному, сигнальному, что ли, признаку.
При такой односторонней детерминации извне умственная дея-
тельность неизбежно лишается своего внутреннего мыслительно-
го содержания.
Согласно этой концепции, «формирование в онтогенезе... ин-
теллектуальных способностей — математических, логических и
других» — сводится к «усвоению исторически выработанных опе-
201
раций»; в способности проецируются процессы, строящиеся «извне»2.
Значит, способности к математике, языкам и т. д. возникают только
в результате усвоения операций, в результате обучения; в самих ин-
дивидах нет якобы ничего, в силу чего само обучение у одних идет
легче, успешнее, чем у других; игнорируется исходная общая зави-
симость обучения от обучаемости, от предпосылок, лежащих в субъек-
те обучения; похвальное стремление не упустить обратные связи —
безусловно, действительно существующие и важные — заслоняет у
сторонников этой теории способность видеть прямые, исходные за-
висимости. Все как будто идет только от объекта, извне, и лишь
интериоризация внешнего заполняет внутреннюю пустоту. В резуль-
тате обучения, поскольку оно дает и «формальный» эффект (это при-
знается), возникают внутренние предпосылки для дальнейшего обу-
чения, но первоначально — по логике этой концепции — обучение
не имеет никаких исходных внутренних предпосылок в индивиде;
обучение — только условие образования способностей; само оно никак
ими не обусловлено; способности — только продукт обучения; они
не фигурируют вовсе в числе его исходных предпосылок. На самом
деле в процессе обучения и усвоения способности развиваются и спе-
цифицируются, но в неразвитой и общей форме они образуют и
исходные предпосылки обучения и усвоения. На самом деле надо
говорить не только о способностях как продуктах освоения предме-
тов деятельности, но и о самих этих предметах как продуктах исто-
рического развития способностей, т. е., отказавшись от утверждения
об односторонней зависимости развития людей и их способностей
от внешних продуктов их деятельности, исходить из взаимосвязи и
взаимозависимости внутреннего развития самих людей, их собствен-
ной природы, их способностей и внешних объективированных про-
дуктов их деятельности. Создание этих последних имеет как своим
следствием, так и своим условием изменение природы людей, их
способностей. Человек и предметный мир должны быть рассмотре-
ны в их взаимодействии, и рассмотрение их взаимодействия не мо-
жет быть ограничено только сферой усвоения, вовсе вне сферы про-
изводства.
Способности людей формируются не только в процессе усвое-
ния продуктов, созданных человеком в процессе исторического
развития, но также и в процессе их создания; процесс же созда-
ния человеком предметного мира — это и есть вместе с тем раз-
витие им своей собственной природы.
Иногда утверждают, что с началом исторического развития роль
естественного, природного развития прекращается. Но это последнее
Леонтьев А.Н. О формировании способностей.— В кн.: Тезисы докладов на
I съезде Общества психологов. Вып. 3. М., 1959, с. 144.
202
положение может означать только то, что в ходе исторического раз-
вития органические, природные, в частности физиологические, усло-
вия играют неизменяющуюся, т. е. постоянную, роль, а никак не то,
что они не играют никакой роли. Или иначе: это значит, что ими
самими по себе нельзя объяснить изменения в умственной деятель-
ности человека, но это никак не означает, что они выпадают как
условие из объяснения самой этой деятельности. К тому же истин-
ность положения, согласно которому с началом человеческой исто-
рии природное развитие человека прекращается, ограничена; исто-
рическое развитие человечества никак не снимает природного, орга-
нического развития каждого человека в процессе его индивидуаль-
ного развития. Не нужно только, говоря о внутренних предпосыл-
ках и природных основах способностей, создавать ложную альтерна-
тиву объектов вовне и морфологии внутри в качестве «депонентов»
способностей; внутри существует и деятельность по отношению к
внешним объектам. Развитие человека и его способностей, бесспор-
но, принципиально отличается от развития животных; это принци-
пиальное различие связано именно с тем, что результаты человечес-
кой деятельности откладываются в виде объективированных про-
дуктов, цементирующих преемственность исторического развития че-
ловечества и опосредствующих индивидуальное развитие детей.
Развитие способностей людей совершается в процессе создания
и освоения ими продуктов исторического развития человеческой
деятельности, но развитие способностей не есть их усвоение, усвое-
ние готовых продуктов; способности не проецируются в человеке из
вещей, а развиваются в нем в процессе его взаимодействия с вещами
и предметами, продуктами исторического развития.
Процесс развития способностей человека есть процесс разви-
тия человека, а не вещей, которые он порождает. Неверно всякое
рассуждение, которое не выходит за пределы альтернативы: либо
все изнутри, либо все извне,— всякое рассуждение, которое не
соотносит определенным образом внешнее и внутреннее. Ничто
не развивается чисто имманентно только изнутри, безотноситель-
но к чему-либо внешнему, но ничто не входит в процесс развития
извне, без всяких внутренних к тому условий.
Освоение человеком определенных знаний и способов действия
имеет своей предпосылкой, своим внутренним условием извест-
ный уровень умственного развития, развития умственных способ-
ностей; в свою очередь, оно ведет к созданию внутренних условий
для усвоения знаний и способов действия более высокого поряд-
ка. Развитие способности совершается по спирали: реализация
возможности, которая представляет способность одного уровня,
открывает новые возможности для дальнейшего развития, для
развития способностей более высокого уровня. Одаренность чело-
203
века определяется диапазоном возможностей, которые открывает
реализация наличных возможностей. Способности человека —
внутренние условия его развития, которые, как и прочие внутрен-
ние условия, формируются под воздействием внешних — в про-
цессе взаимодействия человека с внешним миром.
Прежде чем идти дальше, надо еще уточнить само понятие «спо-
собности». Под способностями обычно понимают свойства или каче-
ства, делающие человека пригодным к успешному выполнению ка-
кого-либо из видов общественно полезной деятельности, сложивше-
гося в ходе общественно-исторического развития. Эти сложные, ком-
плексные свойства по большей части рассматриваются вне связи с
теми общими всем людям свойствами, которые, пользуясь терми-
ном Маркса, можно назвать «родовыми» свойствами человека —
такими, как, например, чувствительность, скажем слуховая: музы-
кальная (звуковысотная) или речевая (по преимуществу тембровая).
Отрыв способностей от этих исходных человеческих свойств и зако-
нов их формирования сразу же исключает возможность объяснения
развития способностей и ведет к мистифицированным представле-
ниям о них. (Никак не объяснить и не понять, скажем, развития
способностей большого музыканта, не отправляясь от закономерно-
стей слухового восприятия.)
Природа способностей и этих «родовых» свойств общая. Реф-
лекторная концепция распространяется как на одни, так и на дру-
гие. Их общей нейрологической основой является, говоря слова-
ми А. А. Ухтомского, функциональный орган — система рефлек-
торно функционирующих связей. В этом объединении способнос-
тей в обычном их понимании с «родовыми» свойствами человека
я солидарен с А. Н. Леонтьевым и считаю очень важным прово-
димое им экспериментальное изучение формирования этих функ-
циональных систем. Я должен, однако, сказать: нельзя, имея дело
с системой условных связей, игнорировать вовсе их безусловно-
рефлекторную основу как внутреннее условие, опосредствующее
специфичность эффекта воздействия объекта на эту систему. (Это,
по существу, все тот же вопрос: одностороннее подчеркивание
внешней детерминации без соотнесения ее с внутренней.)
Но перед нами как основной стоит вопрос о способностях в
обычном, собственном смысле.
Сам термин «способности» характеризует то, что он имеет в
виду, только с точки зрения того, что это нечто дает человеку, но
непосредственно еще никак не определяет, не вскрывает, что само
это нечто есть. Необходимо как-то определить состав, структуру
способностей.
В состав каждой способности, делающей человека пригодным
к выполнению определенной деятельности, всегда входят некото-
204
рые операции или способы действия, посредством которых эта
деятельность осуществляется. Ни одна способность не является
актуальной, реальной способностью, пока она органически не воб-
рала в себя систему соответствующих общественно выработанных
операций; но ядро способности — это не усвоенная, не автомати-
зированная операция, а те психические процессы, посредством
которых эти операции, их функционирование, регулируются, ка-
чество этих процессов.
Всякая операция (логическая, счетная, грамматическая — сло-
вообразования и словоизменения) всегда основывается на опреде-
ленных отношениях, которые она реализует. Поэтому обобщение
этих отношений, а значит, и вычленение этих отношений и их
анализ — необходимое условие успешного функционирования опе-
раций, на них основывающихся. Таков вывод, к которому приво-
дит уже теоретический анализ. Анализ эмпирических данных
недавно опубликованного исследования В. А. Крутецкого3 под-
тверждает этот вывод. Исследуя школьников, проявлявших спо-
собности в математике, В. А. Крутецкий столкнулся прежде все-
го с наличием у них большой и легкой обобщаемости математи-
ческого материала. В качестве второго показателя одаренности
Крутецкий приводит свернутость рассуждений. Но наши иссле-
дования показали, что мера свернутости мыслительных процессов
является производным выражением соотношения обобщения и
анализа: мыслительный процесс тем более «свернут», чем в боль-
шей мере он оперирует уже сложившимися или быстро склады-
вающимися обобщениями, снимающими необходимость анализа в
некоторых звеньях; он тем более развернут, чем длительнее че-
ловек посредством анализа идет к новым для него обобщениям.
Таким образом, по данным наших исследований, второй показа-
тель не выходит за пределы первого. Легко было бы показать, что и
третий показатель, фигурирующий у Крутецкого, — легкая обрати-
мость отношений — может быть также сведен к первому, если толь-
ко, говоря об обобщении, подчеркнуть обобщение отношений.
Итак, есть некоторые основания — теоретические и эмпири-
ческие — принять в качестве предварительной гипотезы для даль-
нейших исследований, что ядром или общим компонентом раз-
личных умственных способностей, каждая из которых имеет и
свои специальные особенности, является свойственное данному
человеку качество процессов анализа (а значит, и синтеза) и гене-
рализации, особенно генерализации отношений. Генерализация
отношений предметного содержания выступает затем и осознает-
См.: Крутецкий В. А. Опыт анализа способностей к усвоению математики у
школьников.— Вопр. психологии, 1959, № 1.
205
ся как генерализация операций, производимых над обобщенным
предметным содержанием; генерализация и закрепление в инди-
виде этих генерализованных операций ведут к формированию у
индивида соответствующих способностей.
В связи с тем что степень дифференцированности, да и диффе-
ренцируемости, у одного и того же человека в отношении разных
областей может быть и обычно фактически бывает различной,
различной у одних и тех же людей оказывается и доступная им
генерализуемость отношений в разных областях. Хотя, скажем, и
для языковых, и для математических способностей существенна
генерализация соответствующего материала, но в одних случаях
речь идет о генерализации фонетических и грамматических отно-
шений (определяющих правила, по которым совершается слово-
образование и словоизменение), в других — количественных или
порядковых отношений. Поэтому, несмотря на то что качество
генерализации является общим компонентом всех умственных
способностей, один и тот же человек может обладать разными
способностями к разным областям.
Если наша гипотеза о роли качества процессов анализа и гене-
рализации верна, то ясно, что исследование динамики этих про-
цессов и законов их взаимосвязи, на которых главным образом
сосредоточивается наше исследование мышления, является вмес-
те с тем и преддверием пути, который мы исподволь проклады-
ваем себе к изучению умственных способностей людей и, значит,
в будущем — к их формированию.
Итак, анализ состава (и структуры) способностей привел нас к
выделению в актуальной способности двух компонентов: более
или менее слаженной и отработанной совокупности операций —
способов, которыми осуществляется соответствующая деятельность,
и качества процессов, которыми регулируется функционирование
этих операций.
Это строение способностей объясняет трудности, с которыми обыч-
но и в жизни, и в исследованиях сталкиваются суждения о способно-
стях людей. О способностях человека судят по его продуктивности.
Эта же последняя непосредственно зависит от наличия у человека
хорошо слаженной и исправно, гладко функционирующей системы
соответствующих операций или умений, способов действий в дан-
ной области. Но, наблюдая людей в жизни, нельзя отделаться от
впечатления, что люди, по-видимому, вообще даровитые, иногда ока-
зываются не очень продуктивными, дают не столько, сколько обеща-
ли, и, наоборот, люди, как будто менее даровитые, оказываются бо-
лее продуктивными, чем можно было предполагать. Эти несоответ-
ствия объясняются разными соотношениями между совершенством,
с которым осуществляются у человека процессы анализа и генера-
206
лизации, и отработанностью, слаженностью надстраивающихся на
этой основе операций, освоенных индивидом. В некоторых случаях
бывает, что на базе генерализационных процессов, открывающих
большие возможности, надстраивается слабо отработанная и несла-
женная система операций из-за несовершенства этого компонента
способностей, а также условий характерологического и эмоционально-
волевого левого порядка оказывается относительно незначительной;
в других же случаях, наоборот, на базе генерализационных, анали-
тико-синтетических процессов менее высокого уровня достигается
большая продуктивность благодаря большой отработанности опира-
ющихся на эту базу знаний. Продуктивность, эффективность дея-
тельности, конечно, сама по себе важна, но она не непосредственно,
не однозначно определяет внутренние возможности человека, его
способности.
С этим расхождением или не непосредственным, неоднознач-
ным соответствием, совпадением связано то, что нельзя опреде-
лять умственные способности, интеллект человека по одному лишь
результату его деятельности, не вскрывая процесса мышления,
который к нему приводит. В попытке так подойти к определению
интеллекта, т. е. умственных способностей людей, и заключается
коренной дефект обычных тестовых определений интеллекта.
Сейчас противостоят друг другу два подхода к проблеме мыш-
ления, две концепции мышления, коренным образом различаю-
щиеся одна от другой как раз в пункте, наиболее непосредственно
связанном с вопросом о способностях в их развитии. При этом
хочу пояснить: говоря здесь о той или иной «концепции» мыш-
ления или подхода к нему, я отправляюсь от реально представ-
ленных у нас в психологии концепций и работ, но имею в виду не
того или иного конкретного психолога, а некоторую общую тен-
денцию, которая, пожалуй, ни у одного психолога не выступает в
чистом виде, но в более или менее значительной степени сказы-
вается у очень многих, скажу даже — почти всех пишущих у нас
в последнее время о мышлении.
Согласно одной из этих концепций, выступающих в разных ва-
риантах, смягченном и заостренном, мышление — это по преимуще-
ству оперирование в готовом виде полученными обобщениями; ум-
ственная деятельность — это функционирование операций, автома-
тически включаемых по заранее заданным признакам. Проблема
мышления сводится к проблеме научения, прочного усвоения зна-
ний, преподносимых учащимся в готовом виде в результате обработ-
ки учебного материала, произведенной учителем; мышление, таким
образом, — дело только учителя, не ученика!
Подчиняя всю проблему мышления задаче усвоения знаний,
эта концепция неизбежно сосредоточивает психологическое ис-
207
следование по преимуществу на результатах умственной дея-
тельности; исследование самого процесса мышления отступает на
задний план; к тому же основная установка на усвоение знаний
искусственно подчеркивает рецептивный аспект мышления —
способность усваивать данное — и маскирует его активный, твор-
ческий аспект — способность открывать новое.
Эта концепция мышления, очевидно, означает применительно
к вопросу об умственных способностях сведение способностей к
совокупности операций и выключение того, что составляет соб-
ственно способность. Эта концепция знает только мышление-на-
вык, но не мышление-способность.
Во второй концепции упор делается на исследование процесса
мышления, и исследуется оно не только там и тогда, когда оно опе-
рирует уже готовыми обобщениями, а также — и даже особенно —
когда оно анализом предметных отношений и новым синтезом
элементов, выделенных анализом, идет к новым обобщениям.
Этим вторым путем идут исследования, которые в течение
нескольких последних лет проводятся мной и коллективом моих
сотрудников. Общие установки и некоторые результаты этих ис-
следований уже освещены мной в печати, и поэтому нет нужды
их здесь излагать. Я выделю совсем кратко лишь одно положе-
ние. Основной, по-моему, факт, установленный в наших исследо-
ваниях, таков: возможность освоения и использования человеком
предъявляемых ему извне знаний — понятийных обобщений и
способов действия или операций — зависит от того, насколько в
процессе собственного его мышления созданы внутренние усло-
вия для их освоения и использования. Это эмпирическое положе-
ние, обобщенно выражая конкретные факты исследования, явля-
ется вместе с тем и частным, конкретным выражением очень
общего теоретического положения, согласно которому эффект вне-
шних воздействий зависит и от внутренних условий. Знания и
способы действия, которые не могут быть использованы на ран-
них стадиях анализа задачи, на дальнейших стадиях включаются
в мыслительный процесс и превращаются в средства его дальней-
шего движения. Для эффективного использования знаний и го-
товых способов решения задачи (операций), для такого их освое-
ния и использования, при котором они могли бы стать средства-
ми (методами) дальнейшего движения мыслей, необходимым ус-
ловием является некоторая собственная предварительная работа
мысли. Значит, недостаточно снабжать учащихся готовыми схе-
мами действия (хотя без этого и нельзя обойтись). Надо еще поду-
мать о создании внутренних условий для их продуктивного ис-
пользования (не говоря уже о возможности самим находить но-
вые обобщения, новые приемы, новые способы действия — опера-
208
ции). Для того чтобы успешно формировать мышление, надо учесть
эту взаимосвязь внешних и внутренних условий в детерминации
мышления.
Результаты наших исследований в плане воспитательном, пе-
дагогическом говорят о том, что неверно думать, будто помощь
учителя ученику может заключаться только в сообщении ему го-
товых ответов или решений, что всякая педагогическая работа
должна сводиться к прямому научению и тренировке, к обучению
в узком смысле слова.
Существует и другой, конечно, более трудный, но и более пло-
дотворный путь — путь руководства самостоятельной мысли-
тельной работой учащихся. В отличие от прямого научения, это
путь воспитания, путь собственно развития самостоятельного
мышления. Это и путь формирования умственных способностей
учащихся.
Мы исходили в нашей трактовке мышления как из методологи-
ческой ее основы, из диалектико-материалистического понимания
его детерминации, согласно которому все внешние условия, данные,
воздействия на мышление определяют результаты мыслительного
процесса, лишь преломляясь через внутренние его условия.
Н. Д. Левитов
ПРОБЛЕМА ХАРАКТЕРА В СОВРЕМЕННОЙ
ПСИХОЛОГИИ1
1
Проблема характера занимает видное место в психологии
начиная с древности, когда Теофраст, которого с полным основани-
ем можно считать пионером в постановке данной проблемы, напи-
сал свою знаменитую по резонансу в науке книгу «Характеры». В
XVIII в. развернулась интенсивная полемика о происхождении ха-
рактера между К. Гельвецием и Д. Дидро. Особое внимание психо-
логии характера уделялось в XIX в. Достаточно указать на работы
английских ученых Дж. Ст. Милля, Гальтона, Бэна, французских
исследователей Пере, Фулье, Рибо, Полана, Малапера, занимавших-
ся по преимуществу типологией характера, монографии немецких
ученых Штерна, Кречмера, Гофмана, Эвальда, Клягеса. В свое время
Дж. Ст. Милль предложил выделить как особую науку этологию,
подразумевая под ней характерологию, поскольку до Теофраста для
обознания тех свойств или черт характера, которые впоследствии
получили название «характер», употреблялся термин «этос».
Популярности изучения характера способствовало большое
значение этой проблемы в жизни. Поэтому она издавна привле-
кала внимание не только психологов, но и моралистов (Монтень,
Лярошфуко, Лябрюйер, Вовенарг). Характер — одно из стержне-
вых понятий и в литературоведении.
Большое место проблема характера занимала и в нашей отече-
ственной психологии, в работах Лесгафта, Ушинского, Каптерева и
особенно Лазурского, предложившего выделить особую науку о ха-
рактере, или характерологию. Можно сказать, что в нашей психоло-
гии создалась своего рода традиция рассмотрения психических осо-
бенностей человека в характерологическом аспекте, причем в про-
тивоположность французским психологам-функционалистам наши
психологи, не ограничиваясь аналитическим рассмотрением харак-
тера, делали акцент на его целостности и индивидуальном своеобра-
зии. Предложенные Лесгафтом и Лазурским типологии характеров
не маскировали, а скорее обнажали многообразие индивидуальных
характеров в пределах одного и того же типа.
С 40—50-х годов в советской психологии наблюдается резкий
подъем интереса к проблеме характера. Свидетельством этому
служат четыре докторские диссертации, трактующие тему о ха-
рактере с разных сторон, но во всех случаях достаточно широко:
Вопросы психологии. 1970, №5.
210
И. В. Страхова «Эмоциональные компоненты характера школь-
ника в связи с общей характерологией» (1940), Н. Д. Левитова
«Проблема характера в психологии» (1942), В. С. Филатова «Уче-
ние о характере и его формировании в условиях социалистичес-
кого общества» (1952), А. Г. Ковалева «Типические особенности
характера старшего школьника» (1953).
Большая обзорная статья В. А. Крутецкого «Проблема характе-
ра в советской психологии» (1960) содержит в себе тщательно про-
анализированный итог всего сделанного советскими психологами
по проблеме характера. Этот анализ завершается указаниями на пер-
спективы дальнейших исследований, которые должны быть направ-
лены на многие, еще не получившие решения вопросы.
Однако после отмеченного периода повышенного интереса к ха-
рактерологии в советской науке произошло достаточно резко выра-
женное падение интереса, хотя глава «Характер» продолжает зани-
мать свое место в учебниках и учебных пособиях по психологии.
Возникает вопрос: как обстоит дело с характерологией в зару-
бежной науке?
В 1957 г. вышла книга «Перспективы теории личности», со-
держащая материалы симпозиума, в котором приняли участие
психологи США, Англии, Франции, ФРГ, Италии, Швейцарии и
Голландии. Этот симпозиум дает достаточный материал для суж-
дения о состоянии проблемы характера за рубежом.
Общее впечатление от симпозиума таково, что в США интерес
к проблеме характера значительно ниже, чем в Западной Евро-
пе— во всяком случае термин «характер» у психологов США
менее употребителен.
Если посмотреть вышедшие за последнее время в США моно-
графии по психологии личности, например, Кэттела, Мэрфи, Мюр-
рей, Дреджера, Лазаруса, то ни в одной из них не только нет
главы, посвященной характеру, но проблема характера серьезно
даже не обсуждается. Мэрфи недвусмысленно высказался за то,
чтобы термин «характер», как и термин «темперамент», изъять
из употребления в науке.
В периодической американской психологической литературе за
последние годы не помещались статьи по исследованию характера, и
знаменательно, что слово «характер» снято из заголовка журнала
«Характер и личность» (оставлено лишь наименование «личность»).
2
Следует выяснить причины, побудившие ряд ученых
изъять из актуальной проблематики психологии проблему харак-
тера: то ли психологам не с чем выступать по этой проблеме, то
211
ли они придают ей второстепенное значение, считая нецелесооб-
разным выделять характер в структуре и динамике личности.
Основных причин такого положения можно выделить три:
а) тенденция отождествлять характер с личностью, которая будто
бы является более изученной, чем характер; б) отнесение харак-
тера к этике и тем самым признание незакономерности его вклю-
чения в систему психологии; в) сомнение в возможности изуче-
ния характера как уникального явления.
Нередко психологи склонны считать личность и характер си-
нонимическими понятиями и поэтому не находят нужным выде-
лять характер. Так, Дреджер пишет, что нельзя отчетливо диффе-
ренцировать «характер» и «личность». Немецкий термин означа-
ет приблизительно то же самое, что «личность» для многих анг-
лийских и американских авторитетов. Согласно Кендлеру, лич-
ность — «организация конфигураций поведения, которая харак-
теризует личность как индивидуума в различных ситуациях».
Данное определение с полным основанием может быть отнесено
к характеру. Такое же значение имеет и определение, сделанное
Байроном. «Сфера личности» определяется как та отрасль психо-
логии, которая имеет дело с измерениями индивидуальных разли-
чий. Эти измерения понимаются как варианты личности.
Не отождествляя характер в широком и скорее формальном
смысле с личностью, можно считать его особым аспектом личности.
Согласно нашему определению, характер представляет собой «инди-
видуальные ярко выраженные и качественно своеобразные психоло-
гические черты человека, влияющие на его поведение и поступки».
Подобным же образом понимает характер и К. К. Платонов:
«Совокупность наиболее ярко выраженных и относительно устойчи-
вых ее (личности.— Н. Л.) черт, типичных для данного человека и
систематически проявляющихся в его действиях и поступках». Не
считая правомерным интерпретировать характер как компонент
личности, К. К. Платонов дает такое конденсированное определе-
ние: «Характер — это личность в своеобразии ее деятельности».
Мы предпочитаем в определении характера говорить об инди-
видуально своеобразных и ярко выраженных психических чертах
не личности, а человека, потому что, хотя область личности в на-
стоящее время является одной их самых популярных, если не
самой популярной в психологии, все же остается епщ много нере-
шенных и запутанных вопросов в самом понимании того, что та-
кое личность и какова ее психологическая структура.
Как правильно говорит К. К. Платонов, «единого общеприз-
нанного понимания личности еще нет». Олпорт еще в 1937 г.
нашел свыше 50 разных определений личности.
212
Следует отметить, что в понимании характера у советских пси-
хологов наблюдаются значительно большее единство и определен-
ность, хотя и в этой области немало нерешенных вопросов. Во всех
учебниках и учебных пособиях и монографиях характер определя-
ется примерно так, как у К. К. Платонова и в нашей книге. Вся
разница заключается в том, что в одних случаях говорится о харак-
тере в широком смысле слова, в других — в более строгом.
В зарубежной психологии нередко характер определяется как
личность в ее этическом аспекте и на этом основании делается
неправильный вывод, что характер — предмет изучения не пси-
хологии, а этики.
Эта точка зрения прежде всего принадлежит Г. Олпорту. Он
пишет: «Мы предпочитаем определять характер как личность оце-
ниваемую, а личность, если хотите, как характер неоцениваемый».
И продолжает: «Этическая теория — важная отрасль философии,
но ее не следует смешивать с психологией личности». Таким об-
разом, Олпорт относит изучение характера к компетенции этики.
Нельзя свести характер только к моральным чертам, и это
признают даже те психологи, которые считают характерологию
моральной концепцией. Олпорт, чувствуя неправомерность сведе-
ния характера к одним этическим чертам, предложил называть
ярко выраженные черты личности ее конфигурацией, а индиви-
дуальный стиль жизни — характеристикой.
Характер не только аспект, но и компонент личности. К сожа-
лению, нет общепринятого понимания структуры личности.
К. К. Платонов сделал попытку детально разработать структуру
личности, представив ее как объединение нескольких субструк-
тур, но эта попытка вызывает большие сомнения.
Следует признать, что до настоящего времени сохраняет свою
убедительность та структура личности, которую предложил
С. Л. Рубинштейн в пятой части своей книги «Основы общей пси-
хологии». Он различал в личности направленность, способности,
темперамент, характер и самосознание. Несколько искусственно
к этим действительно важнейшим компонентам личности при-
соединен ее жизненный путь, который имеет большое значение
для понимания генезиса личности, но не идет в один ряд с направ-
ленностью, способностями, темпераментом, характером и самосоз-
нанием. Фактически понимание компонентов личности, выдвину-
тое С. Л. Рубинштейном, разделяется А. Г. Ковалевым, когда он
говорит о сложных структурах, противопоставляя эти структуры
простым и в этом отношении сближаясь с Айзенком, предложив-
шим иерархическую структуру личности, начинающуюся с про-
стых реакций и кончающуюся сложными чертами и типами.
213
Понимание характера не только как аспекта, но и как компо-
нента личности вполне оправдано. Как компонент личности ха-
рактер в работах всех советских психологов трактуется как выра-
жение черт направленности или системы отношений и волевых
черт. В нашей монографии характер в строгом смысле слова оп-
ределяется как «психологический склад личности, выраженный
в ее направленности и воле». В других определениях характера, на-
пример В. А. Крутецкого в учебнике психологии под ред. А. А. Смир-
нова или в учебном пособии под ред. А. Г. Ковалева, указывается
лишь направленность или система отношений, но при раскрытии
структуры характера самое существенное значение придается воле.
По существу, В. А. Крутецкий столько же внимания уделяет чер-
там характера, выражающим направленность человека (отноше-
ние к обществу, коллективу, другим людям), сколько и Волевым
чертам (целеустремленность, настойчивость, выдержка, дисцип-
линированность, мужество и смелость). Всеми советскими психо-
логами воля признается «хребтом характера». Английский пси-
холог Вебб еще в 1915 г. отметил волевой характер, а в 1939 г.
Берт при изучении детей выделил фактор, названный им «об-
щая эмоциональность», под которой понимал, с одной стороны,
невротическую неустойчивость, а с другой — настойчивость.
Психологи США обычно не выделяют характер в качестве ком-
понента личности, хотя есть и исключения. Так, Р. Гилфорд к
характерологическим факторам личности отнес факторы потреб-
ности в самоопределении, в свободе и самостоятельности, созна-
тельность, дисциплинированность и честность. Эти факторы при-
надлежат скорее моральной сфере, но имеют не только этическое,
но и волевое содержание.
Кэттел среди основных факторов («первичных черт») личнос-
ти указывает силу и слабость «сверх-я», что, по его заявлению,
«соответствует общепринятому значению характера». Сила «сверх-
я» в данном случае означает силу воли человека, действующего
твердо и принципиально, а слабость «сверх-я» — слабость воли
человека, неустойчивого в своих действиях, непринципиального.
Несомненно, волевые черты наиболее проявляются в характе-
ре как компоненте личности, где они варьируют в зависимости от
черт направленности и потому должны изучаться в целостном
характере.
Следует восстановить в правах психологию характера как пред-
мет человековедения, что, несомненно, должно помочь глубже
понять личность во всем многообразии ее индивидуальных и ти-
пических вариантов.
214
Р. Мейли
ФАКТОРНЫЙ АНАЛИЗ ЛИЧНОСТИ1
Как только получил общее признание тот факт, что на-
блюдаемые черты не соответствуют отдельным психологическим
сущностям, а являются лишь аспектами личности или поведения,
сразу же возникла необходимость выявить фундаментальные пере-
менные, стоящие за этими чертами.
Факторный анализ, разработанный в области психологии спо-
собностей, вот уже более двадцати лет интенсивно применяется в
психологии личности с целью выявления фундаментальных качеств.
Наиболее ценный систематический вклад в эти исследования
внесли Кэттел, Гилфорд и Айзенк. Кэттел (1957) был первым, кто
определил основные правила применения этого метода.
Прежде всего мы расскажем об основных принципах этих ис-
следований, затем изложим наиболее важные результаты, после чего
перейдем к их обсуждению.
§ 1. Факторная стратегия
А. Анализируемые данные
Известно, что факторный метод заключается в математи-
ческом анализе корреляций внутри некоторой группы данных.
Первая возникающая методологическая проблема — это проблема
анализируемых данных. Каким способом следует получать количе-
ственные факты, чтобы из них можно было извлечь фундаменталь-
ные факторы личности? В то время как есть все основания полагать,
что большинство проявлений интеллекта могут быть зарегистриро-
ваны с помощью тестов, очевидно, что в отношении личности дело
обстоит несколько иным образом. Принято думать, что следует ис-
ходить из результатов непосредственного наблюдения, однако прак-
тически это осуществимо далеко не всегда и только в очень ограни-
ченных сферах поведения. Кроме того, надежность получаемых та-
ким образом сведений не слишком велика из-за большой вариа-
бельности наблюдаемых проявлений. В факторных исследованиях
до сих пор применялись три вида данных: 1) то, что Кэттел называет
L данные, или «факты жизни», получаемые главным образом по-
средством метода шкал оценок. С помощью последних наблюдатель
должен определить, обладает ли испытуемый той или иной чертой.
Характер данных зависит от выбора черт, от оценок наблюдателя и
от понимания им используемых терминов: 2) вопросники и анкеты,
на которые отвечает сам испытуемый; 3) объективные тесты и экс-
перименты (в весьма ограниченном объеме).
Экспериментальная психология, вып. V. Под ред. П. Фресса, Ж. Пиаже. М., 1975.
215
Б. Список черт
Как и Айзенк, Кэттел пытался создать как можно более
широкую исходную базу для дальнейших исследований. Приняв
гипотезу о том, что в обыденном языке достаточно точно отражают-
ся все аспекты личности, он взял за основу Олпорта и Одберта (1936).
Исключив все термины, которые «каждый говорящий на данном
языке считает синонимами», Кэттел сократил их список с 4505 до
160 слов, которые он считал «чем-то вроде Basic English для полного
описания личности». Чтобы придать списку законченный вид, Кэт-
тел дополнил его 11 терминами из научного словаря, получив, та-
ким образом, в совокупности 171 «описательную переменную». С
помощью различных и недостаточно подробно описанных автором
методов, включавших в себя как подсчет корреляций, так и учет
сходных субъективных суждений, Кэттел образовал 42 «грозди»
(clusters) тесно связанных между собой черт, которые он определил
как «поверхностные черты».
Вместо анализа по меньшей мере 4505 имеющих наименование
черт, которым соответствует значительно большее число поступков,
можно, согласно Кэттелу, сосредоточиться в исследовании на этих
поверхностных чертах, ничего не теряя при этом в целом. Создает-
ся, однако, впечатление, что процедура образования гроздей такова,
что поверхностные черты имеют чрезвычайно сложное психологи-
ческое содержание, что отнюдь не облегчает факторный анализ.
Чтобы читатель смог представить себе более конкретно весь объем
черт, лежащих в основе такого анализа, приведем кэттеловский
список поверхностных черт.
Список поверхностных черт, по Кэттелу
1. Уверенность в себе — покорность.
2. Интеллектуальность, аналитичность — ограниченность, от-
сутствие воображения.
3. Зрелость ума — глупость, непоследовательность, подвержен-
ность влиянию.
4. Непостоянство, суетность — рассудительность, стоицизм,
сдержанность.
5. Невротичность — отсутствие невротичности.
6. Черствость, цинизм — мягкость.
7. Своевольность, эгоизм — доброта, ненавязчивостъ, терпимость.
8. Ригидность, тираничность, мстительность — покладистость,
дружелюбие.
9. Злобность, черствость — добросердечие, обходительность.
10. Деморализованность, аутизм — реализм.
11. Сильная воля, добросовестность — вялость, непоследователь-
ность, импульсивность.
12. Интеллектуальность — простота, недисциплинированный ум.
216
13. Отсутствие уверенности, инфантильность — зрелость, так-
тичность.
14. Асоциальность, шизоидность — открытость, идеализм, готов-
ность сотрудничать.
15. Веселость, энтузиазм, остроумие — ощущение несчастья, ра-
зочарованность, неповоротливость.
16. Активность, нервозность — самообладание, ригидность, кон-
формизм.
17. Невроз, психопатия — эмоциональная зрелость.
18. Чрезмерная чувствительность, экспрессивность — флегма-
тичность.
19. Злость, мелочность — естественность, дружебие, открытость.
20. Эмоциональность (неадекватная) — не эмоциональность.
21. Подъем, экспрессивность, разнообразие интересов — замкну-
тость, спокойствие, ограниченность.
22. Доступность, теплота, сентиментальность — замкнутость,
холодность, мизантропия.
23. Ветреность, тщеславие, притворство — заурядность, безыс-
кусность.
24. Агрессивность, параноидальноеть — надежность, добросердеч-
ность.
25. Эстетические интересы, независимость суждений.
26. Беспокойство, эмоциональность, гипоманиакальностъ — спо-
койствие, терпимость, скромность.
27. Инфантильность, эгоцентричность — эмоциональная зре-
лость, устойчивость к фрустрации.
28. Непостоянство, бесхарактерность, недостаточный реализм —
стойкий, цельный характер.
29. Душевная и физическая сила, бодрость — неврастения.
30. Предприимчивость, вспыльчивость — заторможенность, робость.
31. Общительность, пылкость — любовь к уединению, робость.
32. Меланхолия.
33. Жесткость, твердость — интроспекция, чувствительность,
боязливость.
34. Воображение, интроспекция, конструктивность — степен-
ность, скупость.
35. Ловкость, решительность — искренность, мягкость.
Этот список, заимствованный из книги Кэттела (1946, с. 295),
не является единственным перечнем поверхностных черт, опуб-
ликованных этим автором. Мы приводим его здесь для того, что-
бы продемонстрировать характер переменных, охватываемых фак-
торным анализом. Выбранные термины, возможно, не всегда точ-
но соответствуют английским2, однако это едва ли существенно по
причине их собственной неточности.
Равно как и термины, использованные при переводе на русский язык.—
Прим, перев.
217
В. Идентификация факторов
В принципе факторный анализ должен охватить сразу
все черты, чтобы выявить действительно фундаментальные фак-
торы. Ограничивая свой выбор, мы рискуем либо выдвинуть на
первое место некоторые частные факторы, специфичные для изу-
чаемых групп черт, либо предопределить характер их интерпрета-
ции. И все же даже с помощью современного математического
аппарата едва ли можно охватить в одном исследовании более
40—50 переменных. Таким образом, факторный анализ всегда
фрагментарен, а факторы, выявленные с его помощью, не могут
считаться окончательными.
В этом следует искать истоки и другой важной проблемы фак-
торной стратегии, а именно проблемы сравнения факторов, полу-
ченных в различных исследованиях.
Для иллюстрации сходства и расхождения результатов различ-
ных исследований мы показываем в табл. 1 степень насыщенности
различных черт фактором «циклотимия — шизотимия», получен-
ную в четырех исследованиях.
Таблица 1
Степень насыщенности черт фактором
«циклотимия — шизотимия», полученная в четырех
исследованиях (по Кэттелу, 1957)
Насыщение в исследовании
1 2 3 4
Готовность сотрудничать — обструкционизм 0,49 0,55 0,49 0,17
Эмоциональная устойчивость — колебания настроения 0,23 0,08 -0,01 0,01
Подозрительность — доверчивость 0,01 -0,43 -0,41 -0,34
Ригидность — адаптивность -0,29 -0,20 -0,46 -0,40
Чистосердечность, экспрессивность — скрытность, сдержанность 0,06 -0,03 0,34 0,31
Цифры этой таблицы типичны для результатов такого рода
сопоставлений. Отметим, что степени насыщенности соответству-
ющей черты фактором никогда не совпадают полностью, однако
их вариации имеют все-таки определенные границы, причем все-
гда можно обнаружить 2—3 исследования, в которых степени на-
сыщенности очень близки. Из-за отсутствия критериев значимос-
ти насыщенности всегда остается сомнение в идентичности фак-
торов, полученных в различных исследованиях.
218
Г. Другие процедуры
Можно упомянуть еще две стратегии факторных иссле-
дований. Гилфорд начал свои исследования в этой области с со-
ставления вопросника, основанного на различии между интровер-
тами и экстравертами. Затем он подверг факторному анализу
корреляции между 36 вопросами и выявил 4 фактора. В следую-
щей серии эксприментов он попытался уточнить их природу, од-
нако обнаружились новые факторы, о которых мы будем гово-
рить позднее.
Айзенк (1947), в свою очередь, начал с очень обстоятельного
изучения личности в целом, основываясь на материалах психи-
атрического обследования 700 солдат-невротиков. Часть этих дан-
ных касалась внешних фактов (возраст, профессия, занятость,
семейное положение), но в основном они содержали описание
психиатрических симптомов. Несмотря на то что соответствую-
щие данные были достаточно подробно освещены, создаваемая в
результате картина имела значительно меньше нюансов по срав-
нению с тем, что получал Кэттел с помощью своих 40 поверхно-
стных черт. Значения интеркорреляции между 39 использован-
ными переменными были в целом невелики, удалось выявить
всего 4 фактора, 2 из которых — «невротизм» и «экстраверсия —
интроверсия» — Айзенк решил сохранить как заслуживающие
внимания.
Айзенк систематически пытался найти тесты, или, другими
словами, поддающиеся измерению проявления личности, которые
были бы сильно насыщены этими факторами. Не стремясь найти
новые факторы, этот автор, напротив, пытался показать, что двух
его факторов достаточно для того, чтобы принципиально объяс-
нить структуру личности.
Выше мы ограничились беглыми набросками основных стра-
тегий факторных исследований.
Однако сказанного нами достаточно для того, чтобы показать,
что эти исследования не гарантируют быстрого получения надеж-
ных и согласующихся друг с другом результатов, поскольку пос-
ледние зависят не только от исходных фактов, число которых стре-
мится к бесконечности, но также и от направления исследований.
§ 2. Список факторов
Число факторов, полученных к настоящему времени раз-
личными последователями, очень велико. Еще в 1953 г. Френч под-
считал, что в 109 работах было получено около 400 различных фак-
торов, которые можно путем исключения синонимов свести к 200.
Френч пошел еще дальше и, объединив ряд факторов, получил спи-
сок из 48 явно отличающихся друг от друга факторов, которые ветре-
219
чаются по крайней мере в двух работах. Гилфорд (1959) перечислил
55 главных факторов, не учитывая те, что относятся к способностям,
а Кэттел (1957) в своем «Universal Index of Source Traits», содержа-
щем только те факторы, существование которых он считает доста-
точно надежно доказанным, упоминает 100 факторов, 17 из них
относятся к способностям. Он считает этот список «несовершенным
в том смысле, что, несмотря на то что каждый фактор определен и
локализован посредством 2—6 соответствующих процедур» (т. е. по-
средством 2—6 переменных, служащих для идентификации факто-
ра), интерпретация этих факторов посредством фиксации внешних
проявлений и изучение их «естественной истории в целом не име-
ют места». Кроме того, он считает этот список неполным, потому что
«с помощью фундаментальных экспериментальных исследований на-
стойчивый ученый смог бы обнаружить, наверно, в два раза больше
факторов» (Cattel, 1957).
Наличие такого значительного и даже несколько озадачиваю-
щего числа факторов можно объяснить несколькими причинами.
Основными являются те, о которых мы уже говорили раньше: во-
первых, определение факторов в значительной степени зависит
от используемых в исследовании переменных и, во-вторых, иден-
тификация факторов, полученных посредством различных пере-
менных, является очень трудной задачей.
Чтобы составить общее представление о полученных факто-
рах, следует разделить их на факторы темперамента и мотиваци-
онные факторы (гормические параметры, по Гилфорду, эрги и сен-
тименты, по Кэттелу). Поскольку факторы Кэттела охватывают
самую широкую область, лучше всего взять его список за основу,
добавив к нему некоторое число наиболее характерных факторов
других авторов. Единственная цель такого перечисления — дать
читателю представление о фундаментальных чертах личности, вы-
являемых с помощью факторного анализа, поэтому совершенно не
обязательно, чтобы это перечисление было исчерпывающим.
А. Факторы темперамента
Известно, что Гиппократ различал 4 темперамента, и
это деление сохранилось до наших дней. Если мы сопоставим
факторы, содержащиеся в приводимом ниже списке, с классичес-
кими категориями, то сразу же заметим, что эти факторы соответ-
ствуют более сложным видам поведения и предполагают такие
нюансы, которые до сих пор игнорировались. К тому же Кэттел,
говоря об этих факторах, называет их генерализованными черта-
ми личности. Таким образом, мы вправе задать вопрос: а не изме-
нилось ли полностью понятие темперамента? Тем не менее Гил-
форд, как и Кэттел, полагает, что эти факторы относятся к спосо-
220
бу выполнения действия и такое определение совпадает с распро-
страненным представлением о темпераменте. Однако если в пре-
жнем понимании этот термин относился почти исключительно к
эмоциональному аспекту действия, динамике поведения или его
стилю, то понятие фактор совершенно очевидно включает в себя
и содержание действий.
В приводимом ниже списке мы приводим названия факторов,
предложенные Кэттелом в его «Universal Index of Source Traits»,
добавляя к ним там, где это возможно, названия того же фактора,
употреблявшиеся Френчем, или же другие термины, помогающие
уточнить природу фактора. Необходимо подчеркнуть, однако, что
фактор можно определить только с помощью тех переменных, кото-
рые им сильно насыщены, для этого недостаточно одного лишь наи-
менования его. Наименование может указать только общий смысл
фактора. В списке за наименованием фактора следуют буквы К, Ф,
Г, указывающие, что этот или очень близкий к нему фактор упоми-
нается Кэттелом, Френчем или Гилфордом. Индексы В и Б, стоящие
в скобках после К, указывают, что этот фактор был обнаружен Кэт-
телом с помощью либо вопросников (В), либо биографий (Б).
Список факторов темперамента, или генерализованных черт
личности (по Кэттелу, Френчу и Гилфорду)
Название фактора Автор
Циклотимия — шизотимия Эмоциональность — сила «Я» Возбудимость (эмоциональная незрелость) Господство Динамизм (surgency) Сила «сверх-Я» (persistance) Пармия* (общительность) Премзия* (эмоциональная ранимость) Коменция* (конформизм) Претензия* (пароноидальные тенденции) Аутия — праксерния* (эксцентричность, традиционность) Рафинированность — наивность Радикализм — консерватизм Робость Удовлетворенность Уверенность в себе — ощущение неполноценности Терпимость — критический дух Серьезность — ратимия (веселость, беззаботность) * Искусственно созданные термины Кэттела. К (Б и В) Ф К (Б и В) Ф К (Б и В) Ф Г К (Б и В) Ф Г К (Б и В) Ф К (Б и В) Ф К (Б и В) Ф К (Б и В) Ф К (Б) Ф К (Б и В) Ф К (Б) Ф К (Б) Ф К (В) К (В) К (Б) Ф Г Г Г Г
221
Список неполон: в нем отсутствуют те из упоминаемых Гилфор-
дом факторов, которые во многом совпадают с факторами Кэттела.
Б. Факторы второго порядка
Большинство обнаруженных факторов личности не явля-
ются независимыми, т. е., говоря языком математики, степени на-
сыщения различными факторами коррелируют между собой. Таким
образом, можно сделать вывод, что эти факторы детерминированы, в
свою очередь, другими причинами, общими для некоторых из так
называемых первичных факторов. Возникает необходимость снова
прибегнуть к помощи факторного анализа, чтобы выявить эти еще
более фундаментальные факторы второго порядка. Кэттел подверг
свои первичные факторы, обнаруженные в «фактах жизни» и в воп-
росниках, анализу второго порядка и получил следующие факторы:
Факторы второго порядка, по Кэттелу
Экстраверсия — интроверсия
Тревожность — интеграция, или приспособленность
Эмоциональная лабильность
Постоянный успех — зрелость через фрустрацию
Способность к конституциональной адаптации
Предрасположение к кататонии.
Хотя интерпретация этих факторов, по признанию самого Кэт-
тела, еще весьма ненадежна, а их обозначения сомнительны, два
обстоятельства заслуживают внимания: 1) выявленные факторы
«экстраверсия — интроверсия» и «тревожность» уже фигуриро-
вали в качестве первичных факторов в объективных тестах. Это
подтверждает гипотезу, что первичные факторы, полученные на
основе анкет и вопросников, во многом определяются используе-
мым словарем. Мы увидим, что эти два фактора играют важную
роль в системе Айзенка: 2) можно провести параллель между пер-
вым, вторым и последним факторами и сангвиническим, мелан-
холическим и холерическим темпераментами. И хотя это соот-
ветствие не является бесспорным, важно, что в отношении факто-
ров второго порядка его можно установить, тогда как в отноше-
нии первичных факторов, имеющих слишком специфическое
содержание, не может быть и речи о таком соответствии. Все это
вселяет некоторую надежду на то, что с помощью факторов второго
порядка можно приблизиться к более фундаментальным факторам.
В. Мотивационные факторы
Сторонники применения факторного анализа считают,
что благодаря ему можно открыть всю совокупность переменных,
необходимых для описания индивидуальных различий, и, посколь-
222
ку анализ в состоянии охватить все психические проявления, с
его помощью можно выявить вообще все переменные. Из них не-
обходимо выделить те, которые характеризуют мотивы, если только
эти последние изменяются специфическим образом от одного
индивида к другому, что ныне ни у кого не вызывает сомнения.
Мы не собираемся сколько-нибудь подробно излагать проблему
мотивации. Однако необходимо очень коротко остановиться на
том, что говорят факторные исследования о природе и числе фун-
даментальных побуждений. Известно, что по этому вопросу суще-
ствуют самые различные точки зрения. Фрейд в результате пси-
хоаналитических наблюдений признавал существование двух фун-
даментальных побуждений: инстинкта жизни и инстинкта смер-
ти — эроса и танатосау все остальные потребности являются, с
его точки зрения, производными этих двух побуждений. Мак-Ду-
галл насчитывает у человека 18 основных побудительных сил.
Меррей составил список из 20 потребностей; столько же потреб-
ностей, носящих, правда, часто иные названия, содержится в списке
Пьерона (1959). Мы вспомнили об этом только для того, чтобы
показать степень разногласий, существующих по данному вопро-
су. Трудности, связанные с решением этой проблемы, будут со-
храняться до тех пор, пока не будет установлен операциональный
критерий существования определенного побуждения.
Факторный анализ является одним из методов решения этой
проблемы, причем очень простым. Он предполагает изучение всех
действий человека, всех преследуемых им целей и установление
корреляций между ними. Действия и цели, между которыми су-
ществует связь, т. е. составляющие пару, зависят, видимо, от од-
них и тех же потребностей или побуждений. Таким образом, от-
талкиваясь от конкретных индивидуальных поступков, можно
дойти до фундаментальных побуждений.
Между тем на практике реализация этого подхода требует
гораздо больших усилий, чем это могло бы показаться с перво-
го взгляда. Действительно, элементарное решение предполага-
ет, что побуждение является единственной причиной образо-
вания связей между различными действиями. Однако, очевид-
но, и другие общие факторы, такие, как способности и темпера-
мент, а также влияние среды, ответственны за корреляции между
изучаемыми явлениями. Даже сами термины, используемые в
вопросниках, списках предпочтений, оценочных шкалах и т.д.,
сама среда, в которой происходит сбор соответствующей ин-
формации, влияют на конечные результаты. И в этой облас-
ти наиболее систематические исследования были осуществле-
ны Кэттелом и Гилфордом; ниже мы приводим список факто-
ров, предложенный Гилфордом.
223
Список мотивационных факторов, по Гилфорду
А. Факторы, соответствующие органическим потребностям:
1) голод (не обнаруживается в факторных исследованиях);
2) сексуальное побуждение (самца); 3) общая активность.
Б. Потребности, относящиеся к условиям среды:
4) потребность в комфорте, приятном окружении; 5) педантич-
ность (потребность в порядке, чистоте); 6) потребность в ува-
жении к себе со стороны окружающих.
В. Потребности, связанные с работой:
7) общее честолюбие; 8) упорство; 9) выносливость.
Г. Потребности, связанные с положением индивида:
10) потребность в свободе (нонконформизм); 11) независимость
(selfreliance) в противоположность зависимости; 12) конфор-
мизм; 13) честность.
Д. Социальные потребности:
14) потребность находиться среди людей; 15) потребность угож-
дать; 16) потребность в дисциплине; 17) агрессивность.
Е. Общие интересы:
18) потребность в риске или, напротив, в безопасности;
19) потребность в развлечении.
(Далее следуют различные интеллектуальные интересы и т.д.)
Некоторые термины из этого списка прекрасно иллюстрируют
ту трудность, о которой мы говорили. Так, можно заметить, что
такие факторы, как педантичность, выносливость, упорство и кон-
формизм, приближаются к некоторым факторам, содержащимся
в кэттеловском списке факторов темперамента.
Ограниченное число предлагаемых Кэттелом мотивационных
факторов объясняется тем, что он исходил из списка отношений,
построенного на основе некоторых предварительных гипотез. Кэт-
тел сразу ввел разумное разграничение понятий «эрг» (нейтраль-
ный термин, призванный заменить термины «потребность» и «по-
будительная сила») и «чувство» («сентимент»). Эрг соответствует
источнику отношения или интереса, чувство определяется желае-
мым объектом и в значительной мере зависит от социальных и
культурных стереотипов. Одни и те же эрги можно обнаружить в
самых различных популяциях, в то время как чувства варьируют от
одной страны к другой. Эрги и чувства не являются совершенно
независимыми друг от друга, между ними существует неоднознач-
ная связь, иллюстрацией которой служит следующая схема:
чувства (сентименты)
отношения (аттитюды )
побуждения (эрги)
Такой тип связи позволяет Кэттелу указать 7 «побудитель-
ных структур», связанных с 5 чувствами.
224
Мотивационные факторы, по Кэттелу. Список «эргов»
1. Половой (SEX) эрг (Г 2, П 13).
2. Стадный инстинкт (Г 14, П 20).
3. Потребность опекать (Г 15, П 14).
4. Потребность в исследовательской деятельности, любознатель-
ность (П 12).
5. Потребность в безопасности (Г 18, П 16).
6. Потребность в самоутверждении, в признании (Г 6 и 7, П 15).
7. Нарциссическая потребность (потребность в удовольствии,
противостоящая «сверх-Я» ) (Г 4? П 17).
Цифры в скобках соответствуют порядковым номерам этих
факторов в списках Гилфорда и Пъерона (1959).
Список чувств (сентиментов)
8. Чувства к профессии (исследования проводились только в об-
ласти авиации).
9. Спорт и игра (Г 19).
10. Религиозные чувства (в конечном счете эрг может быть
подвластным высшим силам).
11. Технические и материальные интересы (в конечном счете
конструктивный эрг).
12. Самоощущение (self-sentiment) (чувство, значение которого
еще недостаточно сформулировано).
Все факторы-эрги Кэттела присутствуют и в списке Гилфорда
(например, потребность в исследовательской деятельности и лю-
бознательность содержатся в различных факторах интересов); они
соответствуют также побуждениям, выделенным Мак-Дугаллом
и Пьероном. Такое совпадение позволяет нам считать их научно
установленными фактами; что касается остальных побуждений,
перечисленных этими авторами, то подтверждение их зависит от
будущих факторных исследований.
Г. Параметры личности, по Айзенку
Наш обзор результатов факторного анализа, возможно,
разочаровал тех, кто рассчитывал с помощью этого метода открыть
относительно малую совокупность факторов, позволяющих одно-
значно описать структуру личности. Небезынтересно поэтому от-
метить, что, применяя этот же самый метод, правда несколько в
ином плане, Айзенк пришел к выводам, которые могут показать-
ся на первый взгляд совершенно другими и более простыми.
Мы уже говорили, что Айзенк (1947) начал свои исследования с
того, что проанализировал материалы обследования 700 солдат-не-
вротиков. Он обнаружил два главных фактора: невротизм и экст-
раверсия — интроверсия. С тех пор ему и его сотрудникам удалось
показать в результате многочисленных исследований и анализа боль-
8 15626 «Психол. различий»
225
шого количества работ других авторов, что эти два фактора являют-
ся фундаментальными параметрами структуры личности.
Фактор «невротизм» представляет собой параметр, в соответ-
ствии с которым всех индивидов можно расположить в ряд, «на
одном полюсе которого находится тип личности, характеризую-
щийся чрезвычайной устойчивостью, зрелостью и прекрасной
адаптированностью, а на другом — чрезвычайно нервозный, неус-
тойчивый и плохо адаптированный тип; нормальные люди рас-
полагаются в интервале между этими типами».
Фактор «экстраверсия — интроверсия» биполярен; для него харак-
терна высокая степень положительного насыщения в случае экстравер-
тов и высокая степень отрицательного насыщения в случае типичных
интровертов. Следующие вопросы, извлеченные из вопросника, состав-
ленного Айзенком (1959), раскрывают смысл этих терминов.
Вопросы Айзенка, определяющие факторы «невротизм»
и «экстраверсия — интроверсия»
1. «Невротизм»
а) Случается ли так, что Вы чувствуете себя счастливым или
несчастным без всяких видимых причин?
б) Свойственны ли Вам колебания настроения от плохого к
хорошему, не имеющие очевидной причины?
в) Часто ли Вы бываете в плохом настроении?
г) Бывает ли, что мысль все время ускользает от Вас, несмотря
на все Ваши попытки сосредоточиться?
д) Часто ли бывает так, что Вы отсутствуете, в то время как
все полагают, что Вы принимаете участие в разговоре?
е) Чувствуете ли Вы себя временами полным энергии, а порой
вялым, пассивным?
2. '«Экстраверсия».
ж) Предпочитаете ли Вы немедленную деятельность предвари-
тельному планированию действий?
з) Чувствуете ли Вы себя счастливым, когда заняты делом, тре-
бующим от Вас немедленных действий?
и) Принадлежит ли, как правило, Вам инициатива при завязы-
вании новых знакомств?
к) Склонны ли Вы действовать быстро и решительно?
л) Считаете ли Вы себя пылким человеком?
м) Почувствовали бы Вы себя очень несчастным, если бы оказались не
в состоянии иметь многочисленные социальные контакты?
Утвердительные ответы соответствуют в первом случае невро-
тизму и эктраверсии — во втором.
Многочисленные признаки, выявленные большей частью экс-
периментально, на основании которых можно различать экстра-
вертов и интровертов, были объединены Айзенком (1960) в таб-
лицу, отрывок из которой мы приводим ниже.
226
Вот уже несколько лет Айзенк пытается определить физиоло-
гическую основу этих параметров, особенно «экстраверсии — ин-
троверсии». Основываясь на гипотезе Павлова, он постулирует,
что экстравертированное поведение определяется возникновени-
ем сильных тормозных потенциалов и слабых потенциалов воз-
буждения, в то время как поведение интровертов есть результат
слабости тормозных потенциалов и силы потенциалов возбужде-
ния3. Опыты Фрэнкса (1956) подтвердили эту гипотезу.
Таблица 2
Экспериментальные признаки, на основании которых произво-
дится деление на экстравертов и интровертов, по Айзенку
Переменные Интроверт Экстраверт
Ригидность восприятия сильная слабая
Настойчивость большая малая
Уровень притязаний высокий низкий
Общительность пониженная повышенная
Тест Роршаха высокий Д%* высокий Н%*
Образование условных связей быстрое медленное
Эффекты последействия образов слабые сильные
Константность восприятия низкая высокая
* Н и Д — индексы, применяемые при интерпретации ответа в тесте Роршаха.
Н определяет тенденцию выделять из фона силуэты человека, Д — тенден-
цию опираться при ответе на крупные элементы фона (прим. пер.).
В свою очередь, Кэттел в опытах с применением тестов так же
определил фактор «невротизм», а в результате анализа второго
порядка обнаружил и фактор «экстраверсия — интроверсия». Та-
ким образом, между результатами, полученными основными ис-
следователями этой проблемы, нет никакого противоречия (Гил-
форд, кстати говоря, также выявил факторы, напоминающие фак-
торы Айзенка), а расхождение в числе факторов является след-
ствием различия преследуемых целей. Айзенк стремится опреде-
лить самые основные параметры и пренебрегает, по крайней мере
в настоящее время, другими возможными индивидуальными раз-
личиями. Кэттел и Гилфорд стремятся выяснить одинаковые эле-
менты в поведении индивидов, с тем чтобы перейти постепенно к
параметрам более общего характера. То, что оба пути приводят в
конечном счете к одинаковым результатам, по крайней мере ча-
стично, только подчеркивает их важность.
Под первичной чертой следует понимать результат непосредственного вос-
приятия того или иного аспекта личности.
8* 227
§ 3. ОЦЕНКА РЕЗУЛЬТАТОВ, ПОЛУЧЕННЫХ С
ПОМОЩЬЮ ФАКТОРНОГО АНАЛИЗА
В заключение этого пространного, хотя и неполного из-
ложения главных результатов, полученных благодаря примене-
нию факторного анализа, мы попытаемся оценить их важность
для психологии личности. Прежде всего мы определим психоло-
гическое значение факторов, чтобы избежать возможных недора-
зумений, после чего обратимся к рассмотрению основной концеп-
ции структуры личности, как она предстает перед нами в резуль-
тате всех этих исследований.
А. Психологическое значение факторов
Во-первых, мы должны сказать, что факторы нельзя ин-
терпретировать ни как первичные черты в определенном выше
смысле, ни как генерализованные реакции, несмотря на их обозна-
чения, которые часто наводят на мысль о первичных чертах. Фак-
тор — это переменная, или параметр, определяемый посредством
тех явлений, которые им сильно насыщены.
Чтобы проиллюстрировать это утверждение, приведем пример:
при анализе «фактов жизни» Кэттел обнаружил фактор, или «пер-
вичную черту», которую он обозначил термином «циклотимия» в
противоположность «шизотимии» и которой в наибольшей степе-
ни насыщены следующие поверхностные черты:
Добродушие, покладистость (easygoing) — обструкционизм, сварливость.
Адаптируемость — негибкость, «ригидность».
Теплота, внимание к людям — холодность, безразличие.
Чистосердечие, невозмутимость — молчаливость, скрытность, тревожность.
Эмоциональность, экспрессивность — сдержанность.
Доверчивость, легковерие — подозрительность
и т. д.
Следует напомнить, что термины, с помощью которых опреде-
ляются факторы, могут быть по-разному интерпретированы в за-
висимости от наблюдаемых фактов. Существуют два практически
часто трудноразличимых способа интерпретации факторов одного
и того же списка. Первый состоит в отыскании своего рода обще-
го знаменателя, другими словами, типа личности, обладающего
всеми или по крайней мере большинством перечисленных ка-
честв. Второй, более соответствующий духу факторного анализа,
заключается в отыскании общего источника этих различных ка-
честв. Непосредственной целью факторного анализа является
фактически объединение с помощью объективных критериев черт,
которые должны иметь единый источник, однако определение
такого источника возможно только с помощью весьма сложной
интерпретации и будет носить временно гипотетический харак-
тер. Такая интерпретация является слабым местом факторного
228
анализа, и каждый фактор для своего окончательного определе-
ния требует многочисленных дополнительных исследований. Не-
безынтересно отметить, что интерпретация факторов второго по-
рядка, как правило, имеет более понятный характер, поскольку в
этом случае исследователь может уже основываться на теорети-
ческих концепциях, тогда как первичные факторы выводятся из
конкретных и, стало быть, неточных психологических фактов.
Таким образом, очевидно, что результаты факторного ана-
лиза, о которых мы говорили, должны рассматриваться как пред-
варительные, а согласование между собой большинства предла-
гаемых интерпретаций является чрезвычайно трудным делом.
Несмотря на все эти оговорки, делающие излишним детальное
обсуждение каждого фактора, из совокупности фактов и осо-
бенно из системы Кэттела вырисовываются некоторые главные
линии, указывающие на происхождение факторов.
а) Факторы конституциональные. Хотя прежде принято было
считать, что основные компоненты личности имеют наследствен-
ное происхождение, влияние бихевиоризма и психоанализа ради-
кально изменило существовавшие на этот счет взгляды. В настоя-
щее время доминирует тенденция пренебрегать конституциональ-
ными факторами. Процесс формирования личности рассматрива-
ется сейчас в основном в плане научения, понимаемого в самом
широком смысле слова. Некоторые из упоминавшихся нами фак-
торов являются конституциональными. Таков, например, фактор
«циклотимия — шизотимия», который, согласно Айзенку и Кэт-
телу, «служит характеристикой темперамента во всех его дина-
мических проявлениях» (Cattel, 1957, с. 98). Или фактор «пар-
мия» (общительность), который Кэттел определяет как «динами-
ческую конституциональную черту» (1957, с. 129).
Некоторые факторы темперамента («возбудимость», «господ-
ство», «рафинированность», например) имеют, согласно Кэттелу,
наряду с наследственным компонентом еще и компонент, связан-
ный с условиями развития.
б) Факторы, определяемые средой. На некоторые факторы, от-
носящиеся к сфере чувств, по Кэттелу, или к сфере потребностей,
по Гилфорду, преобладающее влияние оказывает среда. Эти фак-
торы свидетельствуют о важности научения, или формирования
навыков, в процессе развития личности. Речь в данном случае
идет о факторах, имеющих непосредственное отношение к инте-
риоризации культурных ценностей и к имитации способов дей-
ствия. Результаты факторных исследований показывают, что, ве-
роятно, все конкретные формы поведения, привычки и потребно-
сти имеют именно такое происхождение. Однако по-прежнему ос-
тается открытым вопрос, не определяется ли выбор усваиваемых
229
культурных ценностей фундаментальными и конституциональ-
ными факторами. Возможно также, что поступки, которыми оп-
ределяется какой-либо из обусловленных средой факторов, име-
ют в своей основе другие факторы темперамента или способнос-
тей и, таким образом, могут быть выявлены только посредством
некоторой комбинации этих факторов. Опыт и культурная среда
определяют лишь внешнюю сторону поведения.
в) Структурные факторы. Обозначенные таким образом фак-
торы также обязаны своим происхождением, согласно интерпре-
тации Кэттела, воздействию среды, хотя и довольно своеобразно-
му. Речь в данном случае идет не о простой ассимиляции окру-
жающего мира, а, скорее, об аккомодации, если воспользоваться
языком Пиаже. В процессе аккомодации формируются опреде-
ленные структуры, или схемы, действия. Фактор «сила Я», на-
пример, зависит, по Кэттелу, «главным образом, но не целиком
от жизненного опыта индивида, благоприятной атмосферы в се-
мье, положения в ней индивида и отсутствия травмирующих об-
стоятельств» (1957). В случае других факторов, не связанных не-
посредственно с психоаналитическими инстанциями, можно так-
же обнаружить, по мнению Кэттела, аналогичное воздействие сре-
ды на индивида. Так, например, фактор «surgency — desurgency»
(динамизм) зависит, вероятно, от прошлых наказаний и лише-
ний. Фактор второго порядка «аффективная неустойчивость» ин-
терпретируется как следствие «слишком снисходительного или
слишком щадящего семейного окружения» (1957), а фактор «по-
стоянный успех» является, по-видимому, результатом слишком
легких и непрерывных успехов, обусловленных либо особыми да-
рованиями, либо удачным началом.
Несмотря на всю гипотетичность таких интерпретаций, инте-
ресно отметить, что некоторые сочетания результатов или пер-
вичных факторов нельзя понять, не обращаясь к динамическим
процессам взаимодействия между индивидом и средой. Однако и
в этом случае следует выяснить, не приводят ли одинаковые ус-
ловия развития к различным результатам в зависимости от того
или иного фактора, и в особенности от факторов темперамента. В
отношении некоторых факторов Кэттел смог показать такую за-
висимость.
Среди факторов второго порядка в вопросниках и списках
имеется один, который, видимо, нельзя отнести ни к одной из
трех указанных категорий. Как утверждает Кэттел, фактор «тре-
вожность — интеграция, или приспособленность» — относится
«главным образом к степени интеграции личности в целом в
ощущении Я посредством силы Я. Нас интересуют не частности
этой сложной интерпретации, а тот факт, что в данном случае
230
речь идет не о влиянии наследственности и не о влиянии среды, а
о принципе внутренней организации. Фактор, который здесь име-
ется в виду, соотносится не столько с последней, сколько с ее эф-
фектом: тревожностью, или, напротив, интеграцией; таким обра-
зом, возникает по крайней мере гипотеза о существовании тен-
денции к интеграции, тенденции, которая, между прочим, предус-
матривалась такими исследователями, как Гольдштейн (1934) и
Роджерс (1951), и которая присутствует в юнговском понятии
индивидуализации.
Б. Система факторов
Три автора, которым мы больше всего обязаны нашими
знаниями в этой области и результаты которых мы уже изложили,
согласны с тем, что вся совокупность рассмотренных ими фактов
может быть представлена в виде иерархической системы. Соглас-
но Айзенку (1960) и Гилфорду (1959), эту систему можно предста-
вить в виде следующей диаграммы (рис. 1).
Если мы заменим термины «тип» и «черта» на факторы пер-
вого и второго порядка, то получим схему, в точности соответ-
ствующую результатам Кэттела, причем данные его последних
исследований, по-видимому, указывают на то, что иерархия не за-
вершается вторичными факторами и что мы вправе ожидать от-
крытия по меньшей мере факторов третьего порядка. Диаграмма,
естественно, является лишь упрощенной схемой реальности. Уточ-
нение, которое следует в нее внести, состоит в том, что каждая
точка того или иного уровня может быть связана с несколькими
точками более высокого уровня, поскольку в целом черты или
факторы низших порядков насыщены одновременно различными
факторами.
Что же означает эта схема? Прежде всего это классифика-
ция черт или факторов по степени их генерализованности (фак-
торный анализ, как мы уже видели, является процедурой клас-
сификации, аналогичной системам в ботанике и зоологии).
Айзенк и Гилфорд полагают, что такая классификация черт (или
поступков) отражает иерархическую организацию личности. Та-
ким образом, как показал Гилфорд, можно двояко интерпрети-
ровать эту диаграмму. В описательном плане можно начинать с
самого низкого уровня и рассматривать каждую черту более
высокого порядка как комбинацию подчиненных ей черт. В
этом случае иерархия будет означать всего лишь, что суще-
ствуют описательные в буквальном смысле этого слова и отли-
чающиеся по степени общности черты. Если же, напротив, от-
носиться к схеме как к средству объяснения и видеть в ней
отражение внутренней структуры личности, тогда следует на-
чинать с самого высокого уровня и каждое явление низшего
231
Специфические реакции
Обычные реакции
(поверхностные черты )
Типы
(факторы 2-го порядка)
Черты
(факторы 1-го порядка)
уровня считать детерминированными факторами более высоко-
го уровня, причем эти факторы, как правило, рассматриваются
именно в таком объяснительном плане.
Хотя в свете наших современных знаний такой иерархичес-
кий порядок может показаться возможным и даже вполне удов-
летворительным, нельзя относиться к нему как к научно установ-
ленному факту. Возможно, что он является всего-навсего лишь
результатом применяемых методов исследования, которые долж-
ны непременно опираться на конкретные данные, чтобы постепен-
но, этап за этапом, приблизиться к окончательным факторам. Не
исключено, что все промежуточные факторы суть лишь предвари-
тельные теоретические конструкции.
Теоретически в настоящее время возможны три факторные
модели структуры личности.
1. Иерархическая модель, которая по аналогии с теоретической
моделью интеллектуальных способностей Спирмена в своей наи-
более простой форме состоит из одного или нескольких (см. рабо-
ты Айзенка) общих факторов, групповых факторов различной сте-
пени общности, соответствующих промежуточным уровням нашей
диаграммы, и специальных факторов.
2. Мультифакторная модель, аналогичная той, которую предло-
жил Терстон применительно к умственным способностям. В соот-
ветствии с этой моделью поведение или первичные черты детерми-
нированы, по-видимому, комбинацией различных факторов, кото-
рые, естественно, отличаются друг от друга как диапазоном дей-
ствия, так и степенью влияния. Индивидуальная структура в этом
случае определяется конкретным сочетанием этих факторов. В све-
те современных представлений эта модель едва ли верна.
3. Факторы различных видов, выделенные нами в пунктах а),
б) и в), указывают на существование третьей модели, предполага-
ющей помимо определенного числа общих факторов (факторов
темперамента и факторов общих способностей) еще и факторы,
которые мы назвали структурными.
232
И. В. Равич-Щербо
ИССЛЕДОВАНИЕ ПРИРОДЫ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ
РАЗЛИЧИЙ МЕТОДОМ БЛИЗНЕЦОВ1
Вслед за признанием психологической уникальности каж-
дого человека с неизбежностью возникает вопрос о ее природе, о фак-
торах, формирующих эту уникальность, т. е. об этиологии индиви-
дуальных различий. Этот вопрос практически постоянно присутствует
в дифференциальной психологии и психодиагностике, какой бы
точки зрения на само понятие индивидуальности исследователи ни
придерживались. Подходы к его решению — и теоретические, и эк-
спериментальные — весьма различны; мы остановимся на том, кото-
рый касается природных предпосылок индивидуальности.
Для экспериментального исследования этого вопроса необходи-
мо предварительно решить, действие каких факторов и в каких по-
веденческих параметрах можно искать. Относящаяся к данной об-
ласти обширная литература наглядно демонстрирует три основные
постановки вопроса. Это — поиски детерминант: биологических и
социальных, врожденных и приобретенных, генотипических и сре-
довых. Каждый из подходов имеет определенную специфику, одна-
ко наиболее целесообразной для экспериментального исследования
представляется последняя формула, так как она содержит две неза-
висимые переменные, в то время как и «врожденное» и тем более
«биологическое» в широком смысле слова уже сами по себе являют-
ся продуктом взаимодействия генотипа и среды. Кроме того, в пер-
вой паре понятий оказывается неправомерно суженной — до толь-
ко социальных влияний — «небиологическая» часть.
Для решения вопроса о том, в каких параметрах человеческой
психики научно допустимо искать влияние генотипических фак-
торов, представляется продуктивным принятое в отечественной
психологии выделение содержательной и динамической сторон
психики человека. Если первое — мировоззрение, нравственные и
этические ценности, сумма знаний и т. п.— зависит от социальных
воздействий и не кодируется прямо в геноме, то вторая, определя-
емая, при прочих равных условиях, физиологическими особенно-
стями организма, может контролироваться факторами генотипа.
Такой подход соответствует одному из основных положений
современной психогенетики, согласно которому генотип может вли-
ять на поведение только через морфофизиологический уровень.
Отрывки из работ: Метод близнецов в психологии и психофизиологии.— В
кн.: Проблемы генетической психофизиологии человека. М., 1978; О при-
родных предпосылках индивидуальности.— В кн.: Психодиагностика и
школа. Таллин, 1980; Генетические аспекты психодиагностики.— В кн.:
Психологическая диагностика. М., 1981.
233
Понятно, что экспериментально исследовать этот вопрос значи-
тельно легче на животных, где возможны направленная селекция,
любые внешние воздействия, строгий контроль за средовыми усло-
виями и т. д. Действительно, генетика поведения со своими специ-
фическими методами дает обширный материал относительно насле-
дования пищевого и полового поведения, агрессивности, эмоциональ-
ности, некоторых особенностей высшей нервной деятельности, по-
ведения в ситуации открытого поля и в лабиринте и т. д.
Накопленный в генетике поведения животных материал создает
убедительную эволюционную основу для постановки вопроса о роли
генотипа и среды в фенотипической изменчивости различных при-
знаков у человека. Однако здесь существуют весьма серьезные труд-
ности как методологического, так и методического порядка, приво-
дящие иногда даже к утверждению о том, что человек вообще не
может быть объектом подобного исследования (Холл, 1960).
Прежде всего ясно, что простой перенос на человеческую по-
пуляцию результатов, полученных на животных, невозможен. И
дело здесь не просто в том, что, изучая животных, генетик поведе-
ния отбирает самые удобные для эксперимента признаки, хотя
они могут не иметь практического смысла, а в исследовании гене-
тической обусловленности психических функций у человека речь
может идти о жизненно значимых переменных (Fuller & Thompson,
1960). Различия, по-видимому, значительно более глубоки.
Во-первых, социальная природа высших психических функ-
ций человека принципиально меняет само содержание многих
признаков, несмотря на употребление в ряде случаев для их обо-
значения тех же терминов, что и применительно к животным.
Например, «эмоциональность», исследуемая в специфических эк-
спериментальных условиях у животного, совсем не эквивалент
эмоционального статуса человека; результативное поведение че-
ловека в стрессовых ситуациях детерминируется прежде всего
мотивами социального, а не биологического, как у животных, по-
рядка; поскольку приобретение новых знаний не эквивалентно
образованию простых условно-рефлекторных связей, ясно, что воз-
можность выведения «чистых линий» лабораторных животных
по обучаемости сама по себе не означает генетической обуслов-
ленности обучения у человека и т. д.
Во-вторых, наличие социальной преемственности (Давиденков,
1947)2 меняет и способы передачи некоторых психологических
признаков от поколения к поколению. Даже сторонники генети-
Для обозначения факта передачи опыта, знаний и т. д. от поколения к поко-
лению используются и другие термины: «сигнальная наследственность» (Ло-
башев, 1963), «социальное наследование» (Дубинин, 1977).
234
ческой обусловленности, например интеллектуальных потенций
человека, вынуждены признавать, что кроме «хороших генов»
одаренные люди получают и «хорошее воспитание», что и делает
практически невозможным разведение этих факторов в исследо-
ваниях (Anastasy, 1958).
Наконец, в-третьих, для диагностики и измерения ряда призна-
ков у человека используются совсем иные, чем у животных, экспе-
риментальные процедуры и показатели, адресованные к иным —
иногда вообще отсутствующим у животных — системам, уровням
интеграции и т. д. Ясно, например, что произвольная, т. е. в конеч-
ном счете речевая, регуляция любого действия вносит в процесс прин-
ципиально новый момент, изменяющий — сравнительно с живот-
ными — весь способ достижения цели, успешного решения задачи.
А это означает, в свою очередь, что даже если удастся показать, на-
пример, генетическую обусловленность моторного научения у чело-
века, она может относиться к иной, по существу, функции — сравни-
тельно с двигательным поведением животных.
Все сказанное приводит к выводу о том, что роль генотипа и
среды в формировании индивидуальной вариабельности психоло-
гических и психофизиологических функций у человека должна
быть специальным предметом исследования.
Метод близнецов
Какими же методами может решаться эта задача? По
вполне понятным причинам отпадает подавляющее большинство
методов, используемых в работе с животными. Из-за наличия со-
циальной преемственности и качественной возрастной специфи-
ки многих психических функций малопригодным оказывается и
генеалогический метод, по крайней мере в тех случаях, когда
речь идет о количественных признаках, имеющих континуаль-
ный характер3.
Среди возможных методов к идеальному эксперименту, т. е. к
возможности варьировать одну переменную при постоянстве дру-
гой, приближается лишь один — метод близнецов, который и стал
благодаря этому основным методом психогенетики. Как писал
40 лет назад С. Г. Левит, «проблема соотносительной роли на-
следственности и среды является той самой, которая создала близ-
нецовый метод» (Левит, 1934, с. 6).
В генетике принято выделять признаки качественные и количественные.
Первые имеют альтернативное распределение (у данного организма признак
либо есть, либо нет); вторые характеризуются непрерывным распределени-
ем (признак есть у любого организма, но выраженность его у разных инди-
видов различна). Понятно, что психологические признаки относятся ко вто-
рой категории.
235
* * *
Начало близнецовому методу положила статья Ф. Галь-
тона «История близнецов как критерий относительной силы при-
роды и воспитания», опубликованная в 1876 г. Теперь эта работа
имеет скорее исторический интерес, однако тогда она вызвала к
жизни большое количество подобных исследований. Многие из-
вестные психологи начала нашего века отдали дань этому увлече-
нию. Однако в подлинно научный метод изучение близнецов пре-
вратилось в 20-х годах нашего столетия, когда появились обосно-
ванное представление о двух типах близнецов и надежные спосо-
бы диагностики зиготности. В настоящее время логические осно-
вания метода выглядят следующим образом.
Надежно показано, что существуют два типа близнецов — моно-
и дизиготные (М3, ДЗ). Первые — М3 — развиваются из одной
яйцеклетки, оплодотворенной одним спермием, т. е. из одной
зиготы, которая в первых фазах деления образует вместо одной
две эмбриональные структуры, дающие начало двум генетически
идентичным организмам. Вторые — ДЗ — с точки зрения генети-
ческой — обычные сибсы4, поскольку они развиваются из двух
яйцеклеток, оплодотворенных двумя спермиями, и, следователь-
но, имеют в среднем лишь половину общих генов.
Если далее допустить примерное равенство постнатальных сре-
довых влияний для членов как М3, так и ДЗ близнецовой пары,
то можно считать, что сопоставление внутрипарного сходства у
М3 и ДЗ покажет относительную роль генотипа и среды в возник-
новении межиндивидуальных вариаций измеряемого признака.
В случае, если данный признак формируется под влиянием глав-
ным образом внешних воздействий, внутрипарно одинаковых у
близнецов обоих типов, то внутрипарное сходство М3 и ДЗ долж-
но быть примерно одинаковым. Если же признак контролируется
генотипическими факторами, то сходство М3 — генетически иден-
тичных индивидуумов — должно быть значительно выше, чем у
генетически неидентичных ДЗ. Таким образом, основным при-
емом, позволяющим оценить относительную роль генотипа и сре-
ды, оказывается сопоставление внутрипарного сходства в группах
моно- и дизиготных близнецов. Это и есть основной вариант близ-
нецового метода, идущий от Ф. Гальтона и наиболее широко упот-
ребляемый и сейчас.
Пользуясь классификацией, предложенной Р. Заззо, этот ва-
риант может быть обозначен как метод контрольных групп (Ту-
тунджян, 1970). Помимо него в области психологии и психофизи-
ологии используются и другие: метод разлученных близнецов,
метод близнецовой пары, метод контрольного близнеца.
От английского sibs (или siblings) — братья и сестры, дети одних родителей.
236
Коротко остановимся на них.
Метод разлученных монозиготных близнецов является своеоб-
разным критическим экспериментом для проблемы «генотип —
среда». Смысл его заключается в том, что исследуются члены М3
пар, по каким-либо причинам разлученные в раннем детстве и, сле-
довательно, выросшие в разных условиях. Это создает близкие к
идеальным условия эксперимента, поскольку два человека с иден-
тичными генотипами воспитываются в разной среде. Естественно,
что поиски таких М3 — достаточно сложная задача, всего в литера-
туре описано около 130 подобных пар. Самые большие группы со-
браны X. Ньюменом, Ф. Фрименом, К. Холзингером (Hewmann е. а.,
1937), Д. Шилдсом (Shields, 1962), Н. Жуел-Нильсоном (Juel-Nielsen,
1965). Они дополняются сопоставлением с внутрипарным сходством
совместно выросших М3, а также ДЗ, сибсов и т. д. В этой группе
работ показано, что разлученные М3 по ряду признаков — в том
числе и психологических — обнаруживают внутрипарное сходство,
хотя и несколько меньшее, чем выросшие вместе М3, но большее,
чем ДЗ (тоже выросшие вместе). Понятно, что в этом случае важна
объективная оценка реального различия средовых условий, в кото-
рых воспитывались близнецы одной пары.
Для психологов специальный интерес представляет исследова-
ние 12 пар разлученных М3 датского психогенетика Н. Жуел-Ниль-
сона, отличающееся от других более детальным психологическим
анализом и представляющее поэтому «золотые рудники для гипо-
тез» (Lindzey, 1971). Эта работа демонстрирует все степени внутри-
парного сходства — от высокого в экспрессивных чертах (мимике,
голосе, походке и т. п.) до очень малого в высокоспециализирован-
ных (стиле межличностного взаимодействия, интересах и т. п.).
Некоторым приближением к этому методу может, очевидно,
служить изучение взрослых близнецов, длительное время живущих
врозь, имеющих разные профессии, разный жизненный опыт и т. д.
С известными допущениями, можно ожидать, что накопление
разных средовых воздействий должно привести к уменьшению
внутрипарного сходства в тех признаках, которые более податли-
вы влияниям внешней среды.
Автором метода близнецовой пары является французский пси-
холог Р. Заззо (Zazzo, 1960). Это — путь углубленного изучения
психологической специфики во взаимоотношениях близнецов-парт-
неров. Р. Заззо показал, что близнецовая пара часто образует свой
микромир («микрокосм»), характеризующийся рядом особенностей
как внутри себя, так и во взаимоотношениях с внешним миром,
причем эти особенности накладывают несомненный отпечаток на
психологическую индивидуальность каждого члена пары.
'237
Отставание близнецов в речевом развитии, вызываемое «зам-
кнутостью друг на друга» близнецов одной пары, отмечается и
другими исследователями. Некоторые из этих работ суммирова-
ны в книге А. Анастази (Anastasy, 1958).
Как мы увидим далее, исследования такого рода в высшей
степени ценны для апробации основного постулата близнецового
метода — о равенстве внешних влияний для М3 и ДЗ пар и для
каждого близнеца одной пары. В этом смысле они как бы «об-
служивают» сам близнецовый метод, уточняют его возможности.
Они показывают, в частности, что большее сходство М3 близнецов
по сравнению с ДЗ в некоторых случаях может объясняться не их
генетической идентичностью, а особыми средовыми условиями,
складывающимися внутри пары. Следовательно, в этих случаях
делать вывод о наследственной обусловленности признака нельзя.
Метод контрольного близнеца (именуется также «методом
близнеца-свидетеля», «взаимоконтроля близнецов», «контроля по
партнеру») был предложен А. Гезеллом (Gesell & Thompson, 1929).
В этом случае для экспериментов специально подбираются
особо похожие М3 пары, а затем в каждой паре одного близнеца
подвергают каким-либо внешним воздействиям (например, тре-
нируют определенную функцию), а второго — нет. Поскольку ис-
следование ведется с изогенными индивидуумами и, следователь-
но, один член пары служит почти идеальным контролем к друго-
му, то возникает возможность экономичным способом решать
такие проблемы, которые иначе потребовали бы — для получения
статистически надежных результатов — несравненно больших кон-
тингентов испытуемых.
Этим способом можно выяснить, например, дает ли дополни-
тельный тренаж какие-либо устойчивые преимущества по сравне-
нию с обычными условиями созревания и развития, как сделано в
исходной работе А. Гезелла. Можно, обучая членов пары одному и
тому же, но разными способами, получить материал для оптимиза-
ции обучения. Так был поставлен вопрос в очень интересном цикле
исследований, проведенных в 30-х годах в Медико-биологическом
институте им. Горького. Исследовалась, например, эффективность
различных методов развития комбинаторных функций: простого
копирования и специальной стимуляции творческой активности
«методом моделей». Оказалось, что комбинаторные функции легко
поддаются внешним влияниям, но эффект обучения зависит от ме-
тода; «метод моделей» дал лучшие, более устойчивые результаты и
оказал более широкое влияние на общее психическое развитие ре-
бенка (Миренова, Колбановский, 1934). Аналогичный материал по-
лучен и для развития речи. Шведский исследователь Незлунд тем
же способом оценил два разных способа обучения чтению (цит. по:
238
Vandenberg, 1962). В работе В. Меллер с соавторами показано —
правда, на одной паре М3,— что тренировка двигательных функ-
ций оказывается более эффективной, если даются упражнения с боль-
шей интенсивностью, но меньшей длительностью (Meller & Mellero-
wicz, 1970). Таким путем можно получить надежные сведения и о
продолжительности действия полученного эффекта.
Согласно современной генетике наследуется не конкретное зна-
чение признака, а некоторая способность иметь данный признак, и
уже на основе этой наследственно обусловленной нормы реакции,
во взаимодействии генотипа и среды, формируется определенное
фенотипическое выражение признака. Легко понять, что метод кон-
трольного близнеца, ставя одинаковые генотипы в разные средовые
условия, позволяет в принципе подойти к исследованию именно вза-
имодействия генотипа и среды в пределах нормы реакции.
Высокая информативность метода контрольного близнеца при
относительно небольшой трудоемкости позволяет некоторым
опытным психогенетикам считать его весьма перспективным и
рекомендовать для более широкого использования.
Таковы основные варианты близнецового метода, существую-
щие в современной психогенетике. Они могут быть дополнены
сопоставлением с людьми других степеней родства и не родствен-
никами, а также другими генетическими методами, прежде всего
генеалогическими. Однако в исследованиях нормальных психи-
ческих функций сочетание разных методов пока используется
редко, и потому мы рассмотрим лишь близнецовый метод, точ-
нее, те его стороны, которые существенны для использования в
психологии и психофизиологии.
♦ ♦ ♦
Естественно, близнецовый метод, как и всякий другой,
имеет свои ограничения. Они касаются главным образом некото-
рых особенностей пре- и постнатальной среды близнецов, могу-
щих стать источниками известной некорректности при использо-
вании этого метода.
Факторы пренатальной среды близнецов и их влияние на после-
дующее соматическое и психическое развитие подверглись анализу
в очень многих работах. Основный смысл их сводится к следующе-
му. Одновременное внутриутробное развитие на первый взгляд при-
водит к большему физиологическому сходству, поскольку на обоих
плодах должны одинаково сказаться все состояния материнского
организма. Однако в действительности в случае М3 пренатальные
влияния могут продуцировать и существенные различия между ними,
что в дальнейшем может привести к неоправданному занижению
оценки наследственности. Наличие или отсутствие таких влиянии
239
зависит, в частности, от времени разделения оплодотворенной яй-
цеклетки на две эмбриональные структуры и соответственно от на-
личия общих или разных для каждого плода оболочек: амниона,
хориона и плаценты. Большинство ДЗ развиваются, имея все три
оболочки раздельными. М3 могут иметь «комплект» всех трех обо-
лочек. Все это сказывается на особенностях кровоснабжения каждо-
го из развивающихся организмов, создавая известную конкуренцию
между ними, и, следовательно, может привести к пренатально обус-
ловленным, но не генетическим различиям между близнецами-мо-
нозиготами. Экспериментальные проверки этого положения, опира-
ющиеся на вес при рождении как показатель физиологического ком-
форта в эмбриональном периоде, дали противоречивые результаты.
Согласно одним исследованиям, более тяжелый в паре близнец за-
тем действительно лучше развивался и соматически, и психологи-
чески; согласно другим, эта закономерность обнаруживается только
при большей разнице в весе — порядка 2—3 кг, в некоторых иссле-
дованиях никакой зависимости между весом и последующим раз-
витием не обнаружено. Поэтому была сделана попытка иным спо-
собом оценить время разделения зиготы — по зеркальности близне-
цов (Breland, 1974). При этом предполагалось, что если деление про-
изошло поздно, после установления латеральной доминантности, то
близнецы будут зеркальными по ряду маркеров: завиткам волос,
доминирующей руке и т. д. Упомянутое исследование, проведенное
на 482 парах близнецов школьного возраста, показало, что суще-
ственных различий по внутрипарному сходству между зеркальны-
ми и незеркальными близнецами нет.
По-видимому, возможность пренатальных влияний, уменьшаю-
щих сходство М3, надо иметь в виду, но имеющийся эксперимен-
тальный материал свидетельствует скорее о том, что в норме на оценку
наследуемости по ряду психологических измерений пренатальная
среда заметного искажающего влияния не оказывает.
Для исследований в области психологии значительно серьез-
нее, на наш взгляд, второй источник возможных ошибок при ис-
пользовании близнецового метода — недостаточная корректность
допущения о равенстве средовых (постнатальных) влияний для
членов М3 и ДЗ пар. Теперь уже существует достаточно большое
количество работ, в которых обсуждается эта сторона дела, а так-
же предпринимаются попытки экспериментально проанализиро-
вать соответствующие средовые переменные (Anastasy, 1958;
Штерн, 1965; Scarr, 1969; Plomin е. а., 1976; Семенов, 1980; и др.).
Дело в том, что уже из факта более высокого соматического
сходства М3 по сравнению с ДЗ следует возможность возникнове-
ния у М3 в раннем онтогенезе более сходного типа двигательной
активности, а в дальнейшем и предпочтения однотипных игр, т. е.
240
одного круга общения и т. д. Поскольку же игра является веду-
щей деятельностью дошкольного возраста, в которой формирует-
ся психика ребенка, это может привести к формированию сход-
ных психических особенностей близнецов данной пары. И наобо-
рот, в среднем менее сходные соматические ДЗ близнецы будут
чаще, чем М3, выбирать различные игры, а тем самым будет
создаваться основа для несходного развития.
Психологические исследования близнецов более старшего воз-
раста также показали большее сходство среды у членов М3 пар по
сравнению с ДЗ; М3 в среднем реже разлучаются, больше време-
ни проводят вместе, чаще имеют общих друзей, сходные увлече-
ния и т. д. (Anastasy, 1958; von Bracken, 1969; и др.).
Таким образом, для утверждения о том, что средовые влияния
для М3 и ДЗ не равны, есть достаточно серьезные основания.
Значимость этого ограничения близнецового метода возрастает
по мере перехода от исследования, например, антропометрических
признаков к физиологическим и далее к психологическим. Больше
всего оснований сомневаться в предположении о равенстве среды у
моно- и дизигот в тех случаях, когда исследуются черты личности,
поскольку интерперсональное взаимодействие является одним из
факторов формирования последних, а в этом смысле «каждый близ-
нец есть часть среды другого» (Zazzo, 1960, с. 187). Очевидно, при
изучении высших психических функций и личностных черт необ-
ходим специальный анализ близнецовой среды с точки зрения тех
ее переменных, которые могут быть актуальными для формирова-
ния исследуемого признака и внутрипарного сходства по нему.
Однако существуют и весомые аргументы в пользу того, что
все указанные выше обстоятельства не могут быть принципиаль-
ной помехой в близнецовом исследовании. По мнению К. Штер-
на (1965) и других исследователей, тот факт, что каждый из близ-
нецов М3 пары в силу своего генетического сходства с партнером,
но независимо от него выбирает сходные с ним внешние условия,
есть как раз выражение идентичности их генотипов и служит лишь
подтверждением правильности допущения о равенстве сред. Ис-
следование семей, в которых родители имели ошибочное пред-
ставление о типе своих детей-близнецов, показало также, что их
поведение по отношению к детям в большинстве случае^ соответ-
ствует истинной зиготности последних, а не предположениям
родителей, т. е. тоже оказывается, очевидно, функцией идентич-
ности генотипов (Scarr, 1969). X. фон Браккен отмечает также
феномен «разделения ролей» в паре, существующий и у М3, и у
ДЗ, но чаще встречающийся у первых и, следовательно, действую-
щий в направлении, обратном обычно предполагаемому: ясно,
что разделение ролей должно снижать психологическое сходство
241
М3. Обнаруженное некоторыми исследователями большее сход-
ство разлученных М3 по сравнению с воспитанными вместе по
некоторым личностным чертам объясняется, по-видимому, именно
отсутствием этого разделения ролей (Shields, 1962; von Bracken,
1960). Есть сообщения и о том, что ролевые функции могут с воз-
растом меняться: например, в детстве и юности доминирует не
один и тот же член пары.
Таким образом, в пре- и постнатальных средовых условиях
развития близнецов выделяются такие факторы, которые делают
среду М3 внутрипарно более сходной, чем у ДЗ, повышают тем
самым сходство первых за счет негенетических влияний и, сле-
довательно, приводят к ошибочному завышению оценок наследу-
емости. Однако выделяется и другая группа факторов, действую-
щих в противоположном направлении, приводящая тем самым
к столь же ошибочному занижению этих оценок.
Все сказанное выше не делает невозможным использование
метода близнецов для выяснения роли генотипических и средо-
вых факторов в формировании фенотипического полиморфизма5
нормальных психологических и психофизиологических призна-
ков. Оно «лишь показывает, что — как это часто бывает — про-
блема, которая вначале казалась простой, оказывается на самом
деле значительно более сложной...» (Штерн, 1965, с. 527). Однако
перечисленные ограничения близнецового метода необходимо
иметь в виду, когда речь идет об интерпретации получаемого с его
помощью фактического материала.
Краткий обзор результатов психодиагностических
близнецовых исследований
Общее количество работ, относящихся к области психоге-
нетики, весьма велико. Обзор двенадцати летней давности X. фон
Браккена (1969) охватывает более 1200 исследований, проведенных
главным образом близнецовым методом и отобранных автором, по
его словам, по принципу надежности использованных в них мето-
дик. За истекшие 10 лет количество работ значительно увеличи-
лось, но общая картина осталась, в общем, той же. Подавляющее
большинство их посвящено генетическим основам индивидуальных
различий в области высших психических функций, прежде всего
интеллекта, диагностируемого разнообразными «тестами интеллек-
та», а также познавательных способностей, памяти, перцептивных
процессов, пространственных представлений, моторики и т. п. Прав-
да, последние изучены несравненно менее систематично, чем интел-
лект по тестам: они, как правило, не образуют специального предме-
Межиндивидуальная вариативность, диапазон индивидуальных различий.
242
та исследования, а используются постольку, поскольку входят в про-
граммы диагностики «общего психического развития». Довольно
большое количество исследований посвящено генотипическим вли-
яниям на формирование «черт личности», для описания которых
чаще всего употребляются схемы Айзенка, Кэттела, батарея тестов
MMPI, некоторые вопросники.
Типичный результат, получаемый у близнецов по тестам ин-
теллекта, заключается в том, что М3 оказываются внутрипарно
более схожими, чем ДЗ. Абсолютные значения коэффициентов от
исследования к исследованию колеблются, что легко объясняется
разной надежностью использованных тестов, разной величиной
и возрастом близнецов и т. п., но большее сходство М3 отмечает-
ся практически всегда.
Л. Эрленмайер-Кимлинг и Л. Ярвик (1963) суммировали ре-
зультаты 52 проведенных независимо друг от друга исследова-
ний генетической обусловленности интеллекта. В целом это 99
выборок, состоящих из 30 000 пар, объединяющих людей разной
степени родства и средовой общности. Представленная ими свод-
ная таблица корреляций наглядно демонстрирует повышение в
среднем внутрипарного сходства с повышением степени родства,
т. е. количества общих генов. Эта работа, несмотря на свою дав-
ность, и теперь является своеобразным итогом исследований в
этой области и одновременно одним из главных аргументов в
пользу наследуемости интеллекта6.
Признание последнего положения имеет далеко идущие по-
следствия для теории индивидуальных различий и практики пси-
хологической диагностики. Ведь большинство психологических
тестов претендует на измерение чего-то фундаментального, глубо-
ко укоренившегося в природе индивида. «Фундаментальность»
может быть понята, очевидно, двояким способом: как стабиль-
ность признака в онтогенезе или как его наследственная (геноти-
пическая) обусловленность. Соответственно одному или другому
пониманию должны быть использованы и методы исследования
«фундаментальности»: лонгитюдный — в первом случае и гене-
тические (в частности, близнецовый) — во втором.
Однако всегда ли констатируется достаточно определенная за-
висимость межиндивидуальной изменчивости психических фун-
Сводная таблица опубликована в статье И. В. Равич-Щербо (Вопр. психо-
логии, 1972, № 2). Необходимо отметить, что появившиеся в последние годы
оценки наследственности интеллекта по широкой совокупности накопив-
шихся в литературе материалов обычно значительно ниже прежних. Напри-
мер, Пломин и Де Фриз, ведущие исследователи в области психогенетики,
проанализировав очень большой массив прежних данных, полученных тре-
мя методами,— близнецов, сиблингов, генеалогическим — приходят к вы-
воду, что наследственность ближе к 0,5, чем к 0,7 (Plomin е. а., 1980).
243
кций от фактора генотипа? Анализ многих работ показывает, что
общая картина оказывается значительно более сложной и что
достаточно часто тесты интеллекта, различные «тесты достиже-
ний», познавательных способностей, черты личности и т.п. не об-
наруживают генотипической обусловленности — во всяком слу-
чае, по всей шкале их проявлений.
Так, Тэрстон с соавт. еще в 1953 г. (цит. по: Анастази, 1958)
исследовали близнецов со средним возрастом около 14 лет (48 пар
М3 и 55 пар однополых ДЗ) при помощи широкой батареи равнова-
риативных тестов и получили весьма любопытную картину: по каж-
дому из 53 измерений и у М3, и у ДЗ преобладают малые внутрипар-
ные различия; наиболее часто встречающиеся (т. е. их мода) в боль-
шинстве случаев в обеих группах также имеют примерно одинако-
вую величину. Существенная разница между ними обнаружилась
только в зоне особо больших внутрипарных различий, занимавших
верхние 20% общего распределения; достоверное преобладание пос-
ледних у ДЗ констатировалось в 28 из 53 измерений. Иначе говоря,
различия между М3 и ДЗ определяются главным образом наиболее
резко «разведенными», крайними, парами ДЗ. Отмечая этот факт,
А. Анастази полагает, что эти пары должны быть особо изучены для
выявления причин, приводящих к большим, сравнительно со сред-
ними, внутрипарным различиям.
В Мичиганском междисциплинарном исследовании близнецов
(Vandenberg, 1962) — одной из наиболее обширных программ по
генетике психических функций, охватившей первичные интеллек-
туальные способности, моторные, сенсорные и перцептивные функ-
ции, тесты достижений и личностные переменные (в целом 117
показателей, полученных у 45 пар М3 и 37 пар ДЗ со средним воз-
растом 16 лет), не обнаружили зависимости от генотипа 54,7% по-
казателей. При этом в разных группах процент признаков, не имев-
ших существенной разницы между М3 и ДЗ по дисперсии внутри-
парных разностей — значит, и генетической обусловленности,—
сильно колебался; максимальным (67,9%) он оказался среди черт
личности. Обсуждая эти результаты, автор приходит к выводу о том,
что некоторые, даже «прогностичные» психологические тесты не-
перспективны для изучения генотипических факторов.
В Луивилльской программе было предпринято лонгитюдное
исследование умственного и двигательного развития близнецов
(42 пары М3 и 49 пар ДЗ) первых двух лет жизни (Vandenberg,
1968). В течение 24 мес. дети подвергались шестикратному обсле-
дованию. Результаты, судя по приводимым таблицам, не позво-
ляют прийти к определенным выводам: в ряду последовательных
измерений большее сходство М3 сравнительно с ДЗ по умственно-
му развитию обнаружено один раз у девочек в возрасте 12 мес. и
244
дважды у мальчиков в 3 мес. и 24 мес.; усредненный индекс ум-
ственного развития не показал генетической обусловленности ни
у одних, ни у других. Близкие результаты получены и по местам
моторного развития: хотя в большинстве случаев дисперсия внут-
рипарных разностей у ДЗ оказывается несколько большей, чем у
М3, статистически надежного уровня F — отношение7 достигает
только в двух обследованиях (9 и 12 мес.) у девочек и в трех
(3, 9 и 12 мес.) у мальчиков. В рамках этой же программы у трех-
летних детей при помощи 17 подтестов диагностировались 6 «спо-
собностей», включая моторные, перцепцию, память и др.; зависи-
мыми от генотипа оказались только две.
Эти примеры взяты нами из двух наиболее обширных и хорошо
организованных междисциплинарных исследований. Их можно про-
должить, так как практически почти любая работа, выполненная
методом близнецов и исследующая высшие психические функции
несколькими методиками, содержит подобные данные. При их ин-
терпретации возникают трудности двоякого рода. Одни связаны с
обсуждавшимися выше ограничениями близнецового метода, нало-
женными особой психологической ситуацией внутри М3 и ДЗ пар
и их положением во внешнем мире. Казалось бы, они должны ис-
чезнуть при использовании метода разлученных М3, но тщательное
изучение семей-усыновителей показало, что в подавляющем боль-
шинстве случаев существенной разницы в условиях воспитания не
было. Так, А. Анастази (1958) и К. Штерн (1965) проанализировали
материал по 19 парам разлученных М3, представленный X. Ньюме-
ном, Ф. Фрименом и К. Холзингером (1937), и нашли следующее.
Различия в условиях воспитания (школьных, социальных и фи-
зических) и общественном положении семей-усыновителей, оце-
ненные пятью экспертами, у 15 пар оказались несущественными,
а в тех парах, где они были достаточно серьезными, обнаружива-
лись и большие различия в личностных чертах. Корреляция меж-
ду внутрипарными разницами в образовании и в IQ оказалась рав-
ной 0,79 (р<0,01); между различиями и в социальном окруже-
нии она равна 0,51 (р<0,05).
Большое впечатление производит появившийся недавно раз-
бор другого исследования разлученных М3, принадлежащего
Д. Шилдсу (Shields, 1962). Автор его — американский исследова-
тель Л. Кэмин в книге с симптоматичным названием «Наука и
политика IQ», полемизируя с А. Дженсоном, точку зрения которо-
го о генетической обусловленности расовых и классовых разли-
чий в интеллекте он считает «фундаментально некорректной»
(Karnin, 1974, с. 3), детально анализирует основные работы, ис-
Отношение дисперсии внутрипарных разностей ДЗ к М3.
245
пользуемые обычно для обоснования подобных утверждений. В
числе этих работ и исследования разлученных М3. Мы не можем
сейчас остановиться на книге Л. Кэмина в целом, хотя она, как и
последующая дискуссия на ту же тему, заслуживает специально-
го внимания и анализа. Остановимся лишь на его разборе иссле-
дования Д. Шилдса, ярко демонстрирующем роль разнообразных
средовых переменных в фактах, допускающих на первый взгляд
лишь одно объяснение — с позиций наследственной обусловлен-
ности интеллекта. (Напомним, что, по Д. Шилдсу, внутрипарные
корреляции разлученных М3, воспитанных вместе М3 и ДЗ соот-
ветственно равны 0,77; 0,76 и 0,50.)
Детальное описание условий жизни каждого члена разлучен-
ной пары и процедуры обследования, содержащееся в книге Д. Шил-
дса, позволило Л. Кэмину провести собственный анализ первичных
данных, и вот что он получил. Из 40 пар 27 воспитывались род-
ственниками родителей, причем наиболее часто встречается случай,
когда один близнец рос у матери, а второй — у бабушки по матери
или у тетки. У не родственников воспитывались 13 пар. Внутрипар-
ная корреляция во втором случае значительно ниже (0,83 и 0,51
соответственно); причем различия между коэффициентами статис-
тически надежны. Если учесть, что усыновители — не родственни-
ки — в большинстве случаев были все же друзьями матерей (что
обеспечивает, вероятно, сходный статус семей), а некоторые близне-
цы воспитывались в разных отделениях одного и того же приюта
для сирот, то можно предположить, что, если бы М3 воспитывались
в действительно разных условиях, корреляции между ними прибли-
жались к нулю. 10 пар из воспитывавшихся в неродственных семь-
ях никогда не посещали одну школу, для них е=0,46; и наоборот, в
7 случаях отмечается поразительное сходство средовых условий, что
приводит к «неправдоподобному» коэффициенту в 0,99, превышаю-
щему надежность теста! Сопоставление этих двух коэффициентов
«весьма затрудняет генетическую интерпретацию». Все это позволя-
ет детально понять, что реально означает «разлученность», и демон-
стрирует, по справедливому мнению Л. Кэмина, большую роль сре-
ды в формировании различий между генетически индентичными
индивидуумами. Анализируя это и другие исследования разлучен-
ных М3, он отмечает и дополнительные источники искажений: ис-
пользование не адаптированных к данной популяции и нестандар-
тизированных тестов, сопоставление групп близнецов разного возра-
ста и т. п. вплоть до фактора экспериментатора.
Не отрицая важности подобных исследований, Л. Кэмин пола-
гает, что в настоящее время нет достаточных оснований утверж-
дать какую-либо степень наследуемости IQ. Нельзя не признать,
что многое в его критических замечаниях абсолютно справедливо
246
и исследования разлученных М3 пока допускают не только гене-
тическую, но и средовую интерпретацию.
Помимо этой критики, касающейся главным образом недо-
статочно корректного использования близнецового метода, содер-
жательная интерпретация совокупности близнецовых данных силь-
но затрудняется неразработанностью психологического содержа-
ния понятия «интеллект»; несмотря на обилие дефиниций, прак-
тически все исследователи генетики поведения пользуются его опе-
рациональным определением как «того, что измеряют тесты IQ».
Для психолого-генетических исследований весьма существенно,
что эти тесты дают лишь конечный результат, не описывая про-
цессуальную сторону дела, хотя она может быть различной у раз-
ных людей, несмотря на одинаковую успешность решения тесто-
вых задач. Вероятно, чем сложнее по своей психологической
структуре исследуемый признак, тем актуальнее это обстоятель-
ство — ведь фактически оно означает, что диагностические при-
емы, предположительно направленные на одну и ту же функцию,
могут реально относиться к различным и, наоборот, один и тот
же прием у разных людей может фактически вскрывать разные
психологические функциональные структуры.
Отсутствие процессуальных характеристик и неразложимость
интеллекта на более «простые» составляющие как отрицатель-
ные — для генетического исследования — особенности тестов IQ
отмечают и многие другие исследователи.
В этом отношении прогресс исследований полностью зависит
от успехов общей психологии, и приходится лишь удивляться
тому, что при обилии работ по генетике интеллекта почти отсут-
ствуют такие, которые были бы выдержаны в русле определенной
общепсихологической теории высших психических функций. Хотя
желательность такого подхода отмечалась разными авторами, лишь
недавно появились первые — пока предварительные — публика-
ции такого рода. В рамках уже упоминавшейся Луивилльской
программы проведено исследование по шкалам типа Пиаже 126
пар однополых близнецов первого года жизни (82 М3, 44 ДЗ) и
154 пар (91 М3, 63 ДЗ), тоже однополых, второго года. Внутрипар-
ное сходство на втором году жизни в целом оказалось значитель-
но ниже, чем в течение первого, но М3 в обоих случаях имели
более высокие корреляции, чем ДЗ. Авторы делают вывод о том,
что поведение ребенка, описываемое по Пиаже, испытывает влия-
ния со стороны генотипа так же, как и диагностируемое обычны-
ми тестами детского умственного развития. К сожалению, более
развернутого анализа авторы не дают (Motheny е. а., 1974).
Однако А. Гарфинкл и С. Ванденберг получили противополож-
ные результаты (Garfinkle & Vandenderg, 1978). Они исследовали
247
генетические и средовые влияния на развитие логико-математичес-
ких понятий Пиаже при помощи разработанных им 15 специаль-
ных заданий у близнецов четырех возрастных групп: 4, 5, 6 и 7 лет.
После элиминации возраста коэффициенты корреляции были: 0,62
у М3 (п=51) и 0,65 у ДЗ (п=49). Иначе говоря, никакой генотипи-
ческой обусловленности авторами не обнаружено, но отчетливо про-
явились средовые семейные влияния.
Высокая комплексность интеллекта как поведенческого при-
знака и его явная социальная сущность делают его, с точки зре-
ния многих исследователей, вообще малопригодным объектом для
генетического изучения8. Так, комментируя упоминавшийся выше
обзор Л. Эрленмайер-Кимплинг и Л. Ярвик, известный амери-
канский генетик Д. Хирш (Hirsch, 1969) пишет, что, несмотря на
значимость этой работы, едва ли можно узнать о первичных вли-
яниях на поведение при помощи общих (omnibus) тестов интел-
лекта или личности. «Их недостаток в том, что они измеряют
слишком многое» (также с. 52). Он отмечает, что, поскольку су-
ществует неограниченное число путей для получения любой ве-
личины IQ — от идиота до гениев,— в одной группе по выполне-
нию тестов окажутся люди с разными биологическими различия-
ми, и подчеркивает необходимость «радикально иного» подхода к
исследованию поведения.
Близкую точку зрения высказывает X. фон Браккен, отмечая,
что «...если проблематично само суждение о качестве интеллек-
туального багажа человека на основании тестов, то не сомнитель-
ны ли тем более выводы о генетическом наследовании?» (von
Bracken, 1969, с. 452).
Вообще, по-видимому, назрела насущная потребность в анали-
зе реальной деятельности, осуществляемой человеком при вы-
полнении различных тестовых проб, а также реальных дифферен-
цирующих признаков в них. Без такого анализа содержательная
интерпретация того, к какой составляющей и сложной функции
относится констатируемая «наследственность», теперь уже просто
невозможна. Примером могут служить темповые характеристи-
ки в деятельности человека, которые, судя по многим работам,
имеют явную генетическую обусловленность (Frischeisen-Kohler,
1933; Newmann е. а., 1937; Kailman, 1959; Василец, 1978; Панте-
леева и Шляхта, 1978; von Bracken, 1969; Козлова, 1978; и др.).
Этот факт значим не только для анализа темпа самого по себе, но
и для реинтерпретации некоторых результатов, полученных в пси-
хогенетике при помощи тестов интеллекта. Если учесть, что со-
Тесты интеллекта все меньше применяются и для исследования обусловленных
культурой различий в познавательных процессах (Коул и Скрибнер, 1977).
248
гласно принципу построения «свободных от культуры» тестов
содержание их должно быть максимально простым, а успешность
решения во многих тестах определяется тем, успел ли тестируе-
мый выполнить задание в отведенное время, т. е. реальным диф-
ференцирующим признаком в этих случаях является скорость
их выполнения, то вполне можно предположить, что обнаружива-
емое в этих тестах большее сходство М3 по сравнению с ДЗ и
прочими родственниками относится именно к темповым характе-
ристикам. Тогда для интерпретации этих результатов как относя-
щихся к собственно интеллектуальным функциям надо признать,
что скорость решения и является референтным признаком ин-
теллекта. Такая точка зрения действительно существует, но едва
ли может считаться правильной.
Недаром такие видные исследователи в области психогене-
тики, как X. фон Браккен (von Bracken, 1969), выделяют вре-
менной фактор как существенную помеху в тестировании ин-
теллекта.
В итоге можно, очевидно, сказать следующее. В близнецовых
исследованиях интеллекта, как правило, обнаруживают большее
внутрипарное сходство М3 по сравнению с ДЗ. Однако ряд огра-
ничений, связанных прежде всего с особенностями среды М3 и
ДЗ пар (проявившихся и в исследованиях разлученных М3), зна-
чительно снижает надежность этих результатов, а недостаточная
общепсихологическая разработанность понятия «интеллект» и со-
ответственно способов его диагностики не позволяет произвести
психологически содержательный анализ данных, которые к тому
же подчас достаточно противоречивы.
КРАТКИЙ ОБЗОР РЕЗУЛЬТАТОВ БЛИЗНЕЦОВЫХ
ИССЛЕДОВАНИЙ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНОЙ
ПСИХОФИЗИОЛОГИИ
Несмотря на самоочевидность положения о том, что вли-
яние генотипа на поведенческие параметры может осуществляться
только через морфофизиологический уровень, до последних лет со-
ответствующих ему исследовательских программ не было; изуче-
нию подвергались по преимуществу высшие психические функции,
черты личности и т. п. Генетические влияния в полиморфизме пси-
хофизиологических признаков человека систематически почти не
изучались. Существуют лишь отдельные работы, в которых мето-
дом близнецов исследовались особенности КГР, сердцебиения, ды-
хания и т. д. Для психофизиологии специальный интерес представ-
ляют исследования электроэнцефалограмм (ЭЭГ) и вызванных по-
тенциалов (ВП) разных модальностей, поскольку эти методы все шире
используются для решения широкого круга задач, в том числе и
дифференциально-психофизиологических.
249
Сопоставление внутрипарного сходства М3 и ДЗ по особеннос-
тям ЭЭГ (Lennox е. а., 1945; Vogel, 1970; Мешкова, 1978; и др.)
показало почти полную идентичность общего типа ЭЭГ у первых и
значительно меньшее сходство у вторых. Некоторые авторы отмеча-
ют, что записи ЭЭГ у членов одной М3 пары отличаются не более
чем два участка записи одного и того же человека.
В этой области, как и при исследовании психических функций,
особую ценность представляет изучение воспитывавшихся врозь МЗ-
близнецов. Насколько нам известно, существует лишь одна работа
(Juel-Nielsen & Harvald, 1958), в которой ЭЭГ регистрировалась у 8
пар разлученных в детстве М3. К моменту исследования им было от
22 до 72 лет. В целом авторы констатировали чрезвычайное внутри-
парное сходство ЭЭГ; по их свидетельству, им не удалось найти ни
одного расхождения в рисунке ЭЭГ, которое совпадало бы с различи-
ями во внешней среде близнецов. Все это позволило авторам счи-
тать, что ими получено «окончательное доказательство» наследствен-
ной обусловленности ЭЭГ человека.
Существенно, что высокое сходство М3 отмечено и в младенчес-
ком возрасте (Loomis е. а., 1938), и в преклонном (Heuscherst, 1965).
Это может говорить о генетических влияниях на тип и темп разви-
тия. Ф. Фогель (Vogel, 1970), исследовавший ЭЭГ у близнецов 6—80
лет, отмечая значительную межиндивидуальную вариативность тем-
па изменений ЭЭГ, связанных с ее созреванием, считает, что этот
темп обусловлен генетически.
Большинство работ по ЭЭГ близнецов выполнено без примене-
ния современных методов статистической оценки ее параметров.
Это несколько обедняет и полученные в них результаты. Т. А. Меш-
кова (Мешкова и Равич-Щербо, 1978), регистрировавшая ЭЭГ у М3 и
ДЗ в десяти отведениях с обоих полушарий и использовавшая для
описания ее индивидуальных особенностей ряд более современных
методов, получила следующее. Сделанный ранее вывод о генетичес-
кой обусловленности общего рисунка ЭЭГ покоя вполне справедлив,
но имеет ряд ограничений, налагаемых областью регистрации ЭЭГ,
исследуемым параметром и, очевидно, частотным диапазоном ЭЭГ.
Внутрипарное сходство М3 всегда ниже в височных отведениях, чем
во всех остальных, причем по некоторым параметрам в левом вис-
ке — речевой зоне — оно почти такое же, как у ДЗ, и даже прибли-
жается к нулю. Иначе говоря, генетическая обусловленность этих
параметров в данном отведении выражена меньше или отсутствует
совсем. Кроме того, она, как правило, несколько ниже в левом полу-
шарии, чем в правом, и в бета-ритмике, связываемой с активной
деятельностью, по сравнению с альфа-ритмом, отражающим, очевид-
но, некоторые мозговые гомеостатические процессы, создающие «ра-
бочий фон» для активной деятельности.
250
Аналогично этому было показано наличие генетических влия-
ний в волновой форме, латентных периодах и амплитудах ВП раз-
ных модальностей (Lewis, Dustman & Beck, 1972), в их динамике
при изменении интенсивности стимула (Buchbaum, 1974). Т. М. Ма-
рютина (1978) показала, что и динамика зрительных ВП, вызывае-
мая другой функциональной нагрузкой — привлечением и отвле-
чением внимания,— тоже находится под контролем генотипа. Он
более выражен во фронтальной зоне (по сравнению с проекцион-
ной — затылочной) и в ситуациях, предполагающих повышение уров-
ня неспецифической подкорковой активации.
В некоторых исследованиях показана генетическая детермини-
рованность и других реактивных изменений ЭЭГ: длительностей
ориентировочной и условно-рефлекторной депрессии альфа-ритма,
энергетических параметров реакции перестройки корковой ритми-
ки при ритмической световой стимуляции и т. д. (Шибаровская,
1978; Шляхта, 1978).
Анализ данных, полученных электроэнцефалографическими ме-
тодиками, позволяет предполагать, что относительно более жестко-
му контролю со стороны генотипа подвержены функции эволюцион-
но более древних, подкорковых структур, ответственных за «энерге-
тическую составляющую» мозговой активности. В то же время сис-
темная деятельность мозга, проявляющаяся в скорости формирова-
ния условных ЭЭГ-реакций и в паттернах пространственной синх-
ронизации биоэлектрической активности при решении различных
задач, зависимости от генотипа, очевидно, не обнаруживает (Шлях-
та, 1978; Беляева, 1980). Хотя эти данные надо рассматривать как
предварительные, они позволяют предположить, что влияние конт-
ролируемых генотипом нейрофизиологических особенностей целе-
сообразно ожидать прежде всего в тех поведенческих признаках, в
которых наиболее явно отражается индивидуальный уровень неспе-
цифической активации. По-видимому, это и будут динамические пара-
метры психических процессов и явлений.
Изложенные работы, как и другие, не вошедшие в этот очень
краткий перечень, касаются нейрофизиологических функций са-
мих по себе. Лишь недавно появились публикации о двух больших
исследованиях, направленных на изучение генотипической детер-
минации психического через физиологическое, в частности через ге-
нетически детерминированные особенности ЭЭГ (Claridge е. а., 1973;
Vogel е. а., 1979). Полученные в них результаты весьма неоднознач-
ны, и одна из возможных причин этого заключается, на наш взгляд,
в отсутствии представления о том, какие параметры одного и друго-
го уровней и каким образом могут быть связаны друг с другом.
Определенного ответа на этот сложный вопрос современная психо-
физиология не имеет, но одним из перспективных путей его изучения
251
является концепция свойств нервной системы (СНС) как детерминант
формально-динамических характеристик психических процессов (Теп-
лов, 1956—1964; Небылицын, 1966).
В рамках этой концепции предпринято исследование методом
близнецов генетической обусловленности межиндивидуальной ва-
риативности индикаторов СНС: электроэнцефалографических, дви-
гательных и сенсорных. Результаты показали следующее. Синдро-
мы всех исследованных СНС включают в себя и обусловленные ге-
нотипом, и не зависящие от него индикаторы; не обнаружилось ни
одного СНС, показатели которого (и пределах использованных мето-
дик, конечно) принадлежали бы к какой-либо одной из этих групп
(сб. «Проблемы генетической психофизиологии человека», 1978).
Среди показателей, не обнаруживших зависимостей от факторов
генотипа, оказались и референтные, т. е. основные, соответствующие
определению данного СНС: переделка двигательных реакций (пока-
затель подвижности и «угашение с подкреплением», индикатор силы).
Дальнейший экспериментальный анализ показал, что в первом
случае причиной необнаружения генетических влияний были оп-
ределенные особенности методики. Реально она представляла собой
реакцию выбора из трех альтернатив, производившуюся по речевой
инструкции. Успешность такой деятельности обеспечивается про-
извольной речевой специфически человеческой саморегуляцией,
генез которой безусловно социален. Можно было ожидать, что сни-
жение удельного веса произвольности позволит им все-таки обнару-
жить генетический контроль. Это предположение было подтверж-
дено в исследовании Т. А. Пантелеевой (1977). Оказалось, что при
выработке и автоматизации двигательной реакции выбора генети-
ческий контроль в некоторых ее параметрах отсутствует на первых
этапах — в периоде врабатывания — и четко обнаруживается на
этапе автоматизации навыка. Эти два этапа различаются именно
уровнем произвольной саморегуляции — высоким в периоде вра-
батывания и сниженным после автоматизации. Генетически обус-
ловленной оказалась и динамика переделки такого — автоматизи-
рованного — навыка. Таким образом, чем выше в деятельности роль
специфически человеческой, речевой произвольной саморегуляции,
тем меньшую роль играют факторы генотипа, и, наоборот, чем она
ниже, тем отчетливее индивидуальные особенности этой деятельно-
сти определяются наследственностью. Иначе говоря, при изменении
механизмов реализации фенотипически одного и того же признака
может изменяться его отношение к генотипу.
Из этой работы следуют два основных вывода. Один значим для
дифференциальной психофизиологии: генетически обусловленное
свойство подвижности в двигательных реакциях может быть обна-
ружено только на уровне автоматизированного навыка. Второй имеет
252
более широкое значение; изменение механизмов реализации психи-
ческих функций происходит не только в лабораторных условиях,
но и в их реальном онтогенезе, и, значит, в процессе индивидуально-
го развития тоже может происходить подобное изменение природы
фенотипического полиморфизма психических функций, явлений и
процессов. И действительно, в некоторых работах показано, как при
овладении социально обусловленными приемами осуществления той
или иной деятельности (в ходе, например, школьного обучения) сни-
жается роль генотипа в индивидуальной специфике ее реализации
(Лурия, 1952; Мозговой, 1978; и др.).
Вернемся к СНС. Попытки аналогичным образом проанализи-
ровать другие референтные показатели СНС, не обнаружившие зави-
симости от генотипа, пока успеха не имели. Значит, среди показате-
лей, реально использующихся для диагностики СНС, одни адресуют-
ся к генетически обусловленному признаку, другие — к паратипи-
ческому, т. е. зависящему от средовых факторов. Однако известно,
что СНС — устойчивые характеристики индивида и, следовательно,
могут диагностироваться только устойчивыми же индикаторами. Ге-
нотипическая обусловленность является, конечно, доказательством
определенным образом понимаемой устойчивости признака (но не
конкретного значения его); эксперименты Г. А. Шибаровской (1981)
и Н. Ф. Шляхта (1981) показали, что онтогенетически устойчивым
может быть и не зависящий от генотипа индикатор СНС.
В этих работах изучалась онтогенетическая стабильность пока-
зателей динамичности и силы нервной системы. Первая диагности-
ровалась у одной и той же группы испытуемых с интервалом в
восемь лет (в возрасте 8 и 16 лет), вторая — с интервалом пять лет (в
возрасте 15 и 20 лет). Стабильность оценивалась коэффициентом
ранговой корреляции между результатами повторных измерений. В
некоторых случаях он оказался весьма высоким, порядка 0,700—
0,800; стабильной оказалась и скорость угашения с подкреплением
референтного индикатора силы, генетической детерминированнос-
ти не обнаружившего.
Все это ставит перед дифференциальными психофизиологами
вопрос о том, что же считать свойствами нервной системы: только
наследственно обусловленные особенности ее функционирования или
любые устойчивые, независимо от их генеза? Он требует, естественно,
специального анализа — и теоретического, и экспериментального.
Заключение
В заключение надо сказать, что теоретическая мысль ис-
следователей, работающих в области психогенетики, направлена глав-
ным образом к поискам качественных признаков, детерминируемых
немногими генами или по крайней мере имеющих выраженную би-
модальность распределения; к проблеме наследуемости мультифак-
253
торных признаков, в том числе к математическим способам ее ана-
лиза; к обсуждению, по возможности, гипотез о типе наследования и
т. п. С разработкой этого круга проблем некоторые авторы прямо
связывают возможность дальнейшего прогресса психогенетики
(Vandenberg, 1972).
Однако для психологии не меньший, а может быть и больший,
интерес представляет другое направление теоретического и экспери-
ментального анализа — взаимодействие генотипа и среды в реаль-
ном процессе формирования психологических признаков, в типе и
темпе их развития. Любая характеристика, даже если допустить,
что она наследственна, не закодирована в генетической программе в
ее данном конкретном выражении. Последнее всегда есть результат
некоторой траектории развития, подчиняющейся и закономернос-
тям геносредового взаимодействия, и собственно психологическим
закономерностям. «...Исследования в генетике поведения не долж-
ны быть изолированы от исследований в развитии поведения — от
области, традиционно известной как генетическая психология»
(Filler & Thompson, 1960, с. 8).
Так, поставленная проблема требует, очевидно, специальных тео-
ретических и методических подходов. Анализ их не входит в задачи
данной статьи, хотя некоторые пути были выше намечены. Хоте-
лось бы лишь отметить, что одним из наиболее перспективных пу-
тей является создание «онтогенетической генетики» (Бочков, 1972)
как сочетания собственно генетических (например, близнецового) и
онтогенетических методов исследования. Можно ожидать, что имен-
но такой подход позволит вскрыть закономерности, определяющие
формирование полиморфизма психологических и психофизиологи-
ческих функций в индивидуальном развитии.
М. К. Акимова
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЕ ТЕСТЫ
К истории вопроса. Тесты, традиционно называемые «те-
стами интеллекта», берут свое начало от ранних шкал Бинэ—
Симона. Эти шкалы (1905, 1908 и 1911) были созданы французс-
кими учеными Бинэ и Симоном для отбора умственно отсталых
детей. Первая шкала (1905) состояла из 30 тестов, расположен-
ных в порядке восходящей трудности и охватывающих широкий
диапазон функций. Особо выделялись суждения, понимание и
рассуждение, которые Бинэ рассматривал как основные компо-
ненты интеллекта. Во второй шкале (1908) количество тестов было
увеличено и все они были сгруппированы по возрастным уров-
ням на основе их выполнения примерно 300 нормальными деть-
ми в возрасте между 3 и 13 годами. В качестве показателя ис-
пользовался умственный возраст, или умственный уровень, соот-
ветствующий возрасту нормальных детей, чьим показателям он
равнялся.
Среди многих переводов и адаптаций шкал Бинэ — Симона
наиболее жизнеспособным оказался один из американских вари-
антов — Стэнфордская редакция.
Тесты Стэнфорд — Бинэ. Первый вариант редакции, подготов-
ленный Терменом и его коллегами по Стэнфордскому университету
в 1916 г., внес так много изменений и добавлений в первоисточник,
что в сущности представлял собой новую шкалу. Именно в этом
варианте был впервые использован коэффициент интеллектуальнос-
ти (IQ), или отношение между умственным и хронологическим воз-
растом. Третья редакция Стэнфордской шкалы (1960) применяется
и в настоящее время. Рассмотрим основные ее черты.
Тесты в ней сгруппированы по возрастным уровням: начиная
с 2 лет до 5 они расположены с полугодовыми интервалами; для
возрастов от 5 до 14 лет — годовые интервалы; оставшиеся уров-
ни обозначены как средний взрослый и высший взрослый уров-
ни (1, 2, 3). Интервалы между ними больше, чем один год.
Каждому испытуемому предъявляются только те задания, кото-
рые адресованы к его собственному возрастному уровню. Обычно
процедура тестирования начинается с заданий, относящихся к более
низкому уровню, чем ожидаемый умственный возраст испытуемо-
го. Для испытуемого определяют тот уровень, на котором он справ-
ляется со всеми заданиями. Этот уровень называется «основным
возрастом». Затем тестирование продолжается до тех пор, пока не
находят уровень, на котором во всех тестах испытуемый терпит
неудачу. Этот уровень называется «предельным возрастом». По до-
стижении этого уровня тестирование заканчивается.
255
Обработка отдельных тестов шкалы Стэнфорд — Бинэ проис-
ходит по принципу «всё или ничего». В руководстве для каждого
теста устанавливается тот минимальный уровень исполнения, с
которого тест считается выполненным. Умственный возраст
субъекта в шкалах Стэнфорд — Бинэ находится путем приписы-
вания ему его «основного возраста» и добавления к этому возрас-
ту нескольких месяцев за каждый правильно решенный тест, на-
ходящийся выше базального уровня. Большинство тестов Стэн-
форд — Бинэ непригодны для взрослых, так как характер зада-
ний не позволяет достичь потолка возрастного уровня.
Диагностическое значение любого психологического теста за-
висит от того, насколько он удовлетворяет некоторым общим
требованиям. Первое из них — стандартизация.
Стандартизация. В первоначальном определении психологи-
ческий тест был назван стандартизированным измерением. Стан-
дартизация означает единообразие процедуры проведения и оцен-
ки результатов теста. Стандартизация включает разработку точ-
ных инструкций относительно используемых материалов, огра-
ничения времени, формулирования устных инструкций испытуе-
мому, указания, касающиеся предварительных предъявлений те-
ста, способов трактовки вопросов со стороны испытуемого и дру-
гие детали проведения теста. Другим важным этапом в стандар-
тизации теста является установление «нормы».
Норма — это нормальное, или среднее, выполнение. В процес-
се стандартизации тест проводится на большой репрезентатив-
ной выборке испытуемых того типа, для которого он предназна-
чен. Эта группа называется «стандартизированной выборкой» и
служит для установления норм.
Другое требование к тесту — надежность.
Надежность. Надежность теста есть постоянство оценок, полу-
ченных одним и тем же индивидом при повторном тестировании
тем же самым тестом или эквивалентной его формой. Существуют
разные типы надежности. Надежность может быть проверена в от-
ношении колебаний во времени, какой-либо специфической выбор-
ки заданий или моделей поведения, составляющих тест, роли раз-
ных экспериментаторов и других аспектов тестовой ситуации.
Валидность. Самый главный вопрос, задаваемый в отноше-
нии психологического теста, касается его валидности, т. е. степе-
ни, в которой тест действительно измеряет то, для чего он пред-
назначен. Для определения валидности обычно требуется незави-
симый внешний критерий всего того, что тест должен измерять.
Проблема валидности тестов Стэнфорд — Бинэ решается с раз-
ных сторон. Изучение заданий, предлагаемых в тестах, дает неко-
торую информацию в отношении их валидности. Содержание этих
заданий расположено в диапазоне от простого манипулирования
256
до абстрактного рассуждения. По мнению А. Анастази (1972),
можно утверждать, что Стэнфордская шкала валидна по содержа-
нию, поскольку все изучаемые в ней функции «релевантны тому,
что обычно рассматривается как “ум”».
Валидность, обозначаемая как «релевантность внешнему крите-
рию», определяется главным образом путем корреляций умствен-
ного уровня, полученного по шкале, с разнообразными показателя-
ми школьных достижений. Большинство этих корреляций, согласно
литературным данным, расположены в диапазоне от 0,40 до 0,75.
Оценки по Стэнфордской шкале довольно высоко коррелируют
также с обучаемостью в высших учебных заведениях (0,40—0,70).
Шкала Стэнфорд — Бинэ в течение многих лет служила един-
ственным инструментом для измерения интеллектуальных спо-
собностей, а также использовалась в качестве критерия валиднос-
ти новых интеллектуальных тестов. Этим в значительной степе-
ни объясняется тот факт, что IQ стал представляться символом
интеллекта, а не показателем по определенному тесту.
К вопросу о стабильности IQ. Причиной такого ошибочного
понимания IQ была и относительная стабильность его при повтор-
ных испытаниях одних и тех же групп индивидов через некото-
рый промежуток времени. Можно назвать по крайней мере две
основные причины такой относительной стабильности.
Во-первых, это относительная стабильность окружающей среды,
в которой живут испытуемые. Во-вторых, умения и навыки, полу-
ченные на ранних стадиях развития, не только сохраняются, но и
служат предпосылками для последующего обучения. Следователь-
но, дети с более высоким IQ в дальнейшем будут иметь преимуще-
ство перед детьми с низким IQ, так как они больше знают и умеют,
а потому в состоянии быстрее и лучше обучаться в будущем.
Однако относительная стабильность IQ носит лишь статисти-
ческий характер. Иначе говоря, лишь в групповых исследовани-
ях могут быть получены достаточно широкие корреляции между
повторными испытаниями по шкале Стэнфорд — Бинэ. Изучение
же отдельных индивидов обнаруживает большие сдвиги показа-
телей IQ, полученных через временные интервалы. О причинах и
характере этих колебаний будет сказано позднее.
Тесты, Векслера. Еще один тип индивидуальных интеллекту-
альных тестов представлен шкалами интеллекта Векслера. Эти
шкалы отличаются от тестов Стэнфорд — Бинэ некоторыми важ-
ными чертами, делающими их похожими по форме на групповые
тесты. Другая характерная особенность шкал Векслера состоит во
введении двух видов методик — вербальных тестов и тестов на
«исполнение» (так называют задания невербального, действенно-
го характера, например сложить фигуру из частей и т. д.).
9 15626 «Психол. различий»
257
Опубликованная в 1955 г. шкала Векслера для взрослых содер-
жит 11 тестов. Шесть из них сгруппированы в вербальную шкалу и
пять — в шкалу исполнения. В вербальную шкалу входят задания,
требующие осведомленности в некоторых областях знания, задания
на понимание (смысла пословиц, поведения в некоторых обстоятель-
ствах и т. д.), арифметические задачи (в пределах начальной шко-
лы), нахождение сходства, определение словарного запаса, запоми-
нание цифр. Шкала исполнения включает задания на завершение
картинок, конструирование блоков (из кубиков), расположение кар-
тинок по порядку и некоторые другие.
Примеры заданий
1. Общая осведомленность.
1) Откуда привозят кофе?
2) Кто написал «Макбет»?
3) Что такое антропология?
4) Насколько Нью-Йорк удален от Сан-Франциско?
5) Кто изобрел паровую машину?
2. Общее понимание.
1) Что бы Вы сделали, если бы Вы находились в лодке, а кто-
то упал за борт?
2) Почему государство требует от водителей автомобилей,
чтобы они имели водительские права?
3) Почему у нас градуированный подоходный налог, так что
богатые платят больше, чем бедные?
3. Арифметическое рассуждение.
1) Сколько яблок можно купить на 81 цент, если каждое ябло-
ко стоит 9 центов?
2) Три человека могут закончить работу за 9 дней. Сколько
человек закончат работу за 3 дня?
3) Автомобиль проезжает 20 миль за 30 минут. Сколько миль
он проедет за 3 минуты?
4. Цифры вперед и назад.
1) (Субъект повторяет следующие числа в том порядке, в ко-
тором они ему зачитывались) 3,8,4,6,2,9,1.
2) (Субъект повторяет следующие числа в порядке, обратном
тому,в котором они ему зачитывались) 6,4,1,8,2,5,7.
5. Сходство.
(Испытуемого просят рассказать о том, чем похожи следующие
пары )
1) Яблоко и персик.
2) Новелла и картина.
3) Аэроплан и поезд.
4) Закон и приказ.
5) Кит и дельфин.
258
При выполнении тестов принимается в расчет как скорость,
так и точность.
Стандартизация, валидность и надежность тестов Векслера.
Тесты Векслера нормировались на выборке в 1700 человек (возраст
от 16 до 64 лет). Средний IQ по выборе равен 100 при IQ=15. Надеж-
ность тестов высока: для полной шкалы она составляет 0,97, для
вербальных тестов — 0,96, для тестов исполнения — 0,94.
Данные о валидности шкалы Векслера получены отдельно для
вербальных тестов и тестов исполнения. Корреляция оценок по
тестам исполнения с успешностью деятельности канцелярских слу-
жащих равна 0,30, а корреляции показателей вербальных тестов
с учебой в колледже не превышают 0,50. Помимо этого проверка
по валидности осуществлялась путем корреляции шкал Векслера
со шкалами Стэнфорд — Бинэ. Получены коэффициенты порядка
0,80 и ниже.
Групповые тесты интеллекта. Помимо индивидуальных
шкал разработаны групповые тесты интеллекта. Они используют-
ся преимущественно при массовых обследованиях в системе выс-
шего и среднего образования, в промышленности, армии и при
отборе на государственную службу.
Рассмотрим некоторые принципиальные различия между груп-
повыми и индивидуальными тестами интеллекта. Групповые тес-
ты одновременно могут быть применены на большой выборке ис-
пытуемых. Благодаря использованию специальных тестовых бро-
шюр и листов для ответов при групповом тестировании ликвиди-
рована необходимость во взаимодействии между испытуемым и
экспериментатором. Роль экспериментатора чрезвычайно упроще-
на. Это позволяет обеспечить более стандартные условия при тес-
тировании. Регистрация выполнения и обработка данных при груп-
повом тестировании легче и может быть выполнена машинами.
Групповые тесты обычно лучше нормированы (на больших вы-
борках порядка 100 000—500 000 человек).
Групповые тесты отличаются от индивидуальных и по форме.
Обычно в групповых тестах испытуемый должен выбрать пра-
вильный ответ из предлагаемых ему четырех или пяти, задания
предъявляют в порядке возрастания трудности.
Наряду с некоторыми положительными чертами групповые
тесты обладают серьезными недостатками, ограничивающими их
применение. К недостаткам относятся: уменьшение роли психо-
лога-экспериментатора, отсутствие индивидуального подхода к
испытуемым, недостаток дополнительной информации об испы-
туемых, процессе их работы и пр.
Групповые тесты чаще всего представляют собой многоуров-
невые батареи. Иначе говоря, они сгруппированы между собой по
9* 259
рангам трудности для испытуемых разных возрастов, классов,
уровней развития и т. д. Большинство батарей применимы к воз-
растным группам, начиная с 5—6 лет и кончая взрослыми раз-
ных возрастов. Подробное описание, а также сведения о валидно-
сти, надежности групповых тестов можно найти в книге Э. Анас-
тази «Психологическое тестирование».
Теоретические вопросы тестирования интеллекта. Остано-
вимся кратко на анализе теоретических основ тестирования ин-
теллекта и связанном с ним вопросе о целях применения интел-
лектуальных тестов в зарубежной психологии.
На протяжении более чем полувека одной из основных задач
психологической диагностики интеллекта признавалось измере-
ние количественных различий интеллектуального уровня инди-
видов. Сведение интеллектуальных различий к коэффициенту
умственного уровня вытекало из представлений об интеллектах
как общей врожденной способности, лежащей в основе всех дос-
тижений человека и измеряемой с помощью тестов.
В настоящее время эта точка зрения подвергается пересмотру
со стороны многих западных психологов. Накопленные тестоло-
гией факты неопровержимо свидетельствуют об изменчивости того,
что измеряется коэффициентом IQ. Все большее признание полу-
чает представление о том, что с помощью интеллектуальных тес-
тов определяются не природные различия между людьми, а на-
личный уровень знаний и умений, сложившихся к моменту ис-
пытания. Не вызывает сомнения, что уровень овладения ими за-
висит как от степени обученности индивидов, так и от их природ-
ных возможностей. Отделить влияние одного от другого в тесто-
вых результатах представляется невозможным.
Зависимость тестовых оценок от влияний окружающей сре-
ды приводит к их непостоянству, изменчивости. Понимание этого
привело к изменению основной цели тестологии. Если раньше
результаты измерения по интеллектуальным тестам чаще всего
использовались для распределения испытуемых по категориям и
для долговременных прогнозов, то сейчас среди западных психо-
логов наблюдается отказ от тенденции «наклеивать ярлыки».
Жесткая, неизменная классификация индивидов по результатам
интеллектуальных тестов имела тяжелые отрицательные послед-
ствия, так как низкий IQ оставлял на ребенке печать неполно-
ценности, менял отношение к нему окружающих и тем самым
способствовал сохранению и даже усилению неблагополучных
условий развития. В настоящее время пользу тестов прогрессив-
ные тестологи видят в возможности изменения достигнутого уровня
некоторых интеллектуальных навыков и умений. Что касается
прогнозов по результатам тестирования, то сейчас наибольшее
260
применение интеллектуальные тесты находят для предсказания
школьных достижений.
Следует отметить, что для правильных оценок и прогнозов
школьных достижений результаты тестирования должны быть
дополнены сведениями из других источников — наблюдениями
за поведением, данными биографического характера, анализом
методов обучения и т. д. Кроме того, для правильной интерпрета-
ции результатов тестирования следует знать о степени трениро-
ванности испытуемых в выполнении тестов, нужно учитывать
мотивацию и эмоциональное состояние во время тестирования,
влияние на тестовые оценки личности экспериментатора, ситуа-
ции эксперимента, предшествующей тестированию деятельности
испытуемомго, и многое другое.
Влияние окружающей среды на результаты интеллектуальных
тестов столь велико, что для более или менее успешного прогноза с
их помощью выполнения какой-либо деятельности психологии пы-
таются вводить специальные индексы окружающей среды.
Принимая во внимание сведения из дополнительных источни-
ков и учитывая многочисленные средовые влияния на тестовые
результаты, можно с успехом использовать интеллектуальные
тесты для характеристики реального состояния уровня развития
некоторых навыков. Тестирование может быть также полезным
методом для изучения изменчивости поведения, развития навы-
ков, что, в свою очередь, является предпосылкой для планомерно-
го формирования их в нужном направлении.
Кроме того, предполагается, что тестовые оценки могут дать
количественный показатель степени неблагополучного для пси-
хического развития социоэкономического статуса, а это может
послужить толчком для исправления программ и методов обуче-
ния с целью улучшения школьной успеваемости у детей из не-
благополучной среды.
СПОСОБНОСТИ, ТЕМПЕРАМЕНТ,
ХАРАКТЕР
Б. М. Теплов
СПОСОБНОСТИ И ОДАРЕННОСТЬ1
1. Основные понятия
Я не предполагаю дать на последующих страницах
общую теорию одаренности, не предполагаю даже развивать
какой-либо гипотезы о том, какова должна быть эта теория. В
настоящее время это еще неисполнимо. Мало того, всякие по-
пытки сочинять теории или гипотезы о природе одаренности
при том запасе положительных знаний, которыми мы сейчас
обладаем, вредны. Общая теория должна создаваться в резуль-
тате большой работы по изучению конкретных фактов и част-
ных закономерностей. В исследовании одаренности советская
психология только еще приступает к этой работе, и научно об-
работанный материал, которым мы располагаем, еще очень не-
велик.
Одной из первоочередных задач советской психологии явля-
ется в настоящее время серьезное фактическое изучение отдель-
ных видов одаренности. Однако в интересах такого исследования
необходимо прежде всего разобрать некоторые теоретические воп-
росы, не претендуя при этом на создание теории, а ставя лишь
следующие цели: 1) выяснить хотя бы в самой приблизительной
форме содержание тех основных понятий, которыми должно опе-
рировать учение об одаренности, и 2) отстранить некоторые оши-
бочные точки зрения, касающиеся этих понятий, точки зрения,
которые вследствие их распространенности и привычности могли
бы повлиять на ход исследования.
При установлении основных понятий учения об одаренности
наиболее удобно исходить из понятия «способность».
Три признака, как мне кажется, всегда заключаются в поня-
тии «способность» при употреблении его в практически разум-
ном контексте.
Во-первых, под способностями разумеются индивидуально-пси-
хологические особенности, отличающие одного человека от друго-
го; никто не станет говорить о способностях там, где дело идет о
свойствах, в отношении которых все люди равны.
Сокращенный текст статьи, впервые опубликованной в 1941 г. в «Ученых за-
писках Государственного научно-исследовательского института психологии», т. II.
262
Во-вторых, способностями называют не всякие вообще инди-
видуальные особенности, а лишь такие, которые имеют отноше-
ние к успешности выполнения какой-либо деятельности или мно-
гих деятельностей. Такие свойства, как, например, вспыльчивость,
вялость, медлительность, которые, несомненно, являются индиви-
дуальными особенностями некоторых людей, обычно не называ-
ются способностями, потому что не рассматриваются как условия
успешности выполнения каких-либо деятельностей.
В-третьих, понятие «способность» не сводится к тем знаниям,
навыкам и умениям, которые уже выработаны у данного челове-
ка. Нередко бывает, что педагог неудовлетворен работой учени-
ка, хотя последний обнаруживает знания не меньшие, чем неко-
торые из его товарищей, успехи которых радуют самого педагога.
Свое недовольство педагог мотивирует тем, что этот ученик рабо-
тает недостаточно; при хорошей работе ученик, «принимая во
внимание его способности», мог бы иметь гораздо больше знаний.
Одинаковые знания и умения в области, например, математики
для опытного учителя могут у разных учеников обозначать совер-
шенно различное: у одного при блестящих способностях к мате-
матике они указывают на совершенно недостаточную работу, у
другого они свидетельствуют о больших достижениях.
Когда выдвигают молодого работника на какую-либо органи-
зационную работу и мотивируют это выдвижение «хорошими орга-
низационными способностями», то, конечно, не думают при этом,
что обладать «организационными способностями» — значит обла-
дать «организационными навыками и умениями». Дело обстоит
как раз наоборот: мотивируя выдвижение молодого и пока еще
неопытного работника его «организационными способностями»,
предполагают, что, хотя он, может быть, и не имеет еще необходи-
мых навыков и умений, но благодаря своим способностям смо-
жет быстро и успешно приобрести эти умения и навыки.
Эти примеры показывают, что в жизни под способностями обыч-
но имеют в виду такие индивидуальные особенности, которые не
сводятся к наличным навыкам, умениям или знаниям, но кото-
рые могут объяснить легкость и быстроту приобретения этих
знаний и навыков.
Исходя из сказанного, мы не можем принять то значение сло-
ва «способность», которое американскими и английскими психо-
логами вкладывается в термин «ability». Надо заметить, что в
американской и английской психологической литературе наи-
более распространены два термина, обычно переводимые на рус-
ский язык словом «способность»; каждый из этих терминов имеет
свое значение. Термины эти — «ability» и «capacity». Вот как
определяется значение их в одном из американских психологи-
263
ческих словарей: «“ability” — умение выполнять действия, вклю-
чающие в себя сложные координированные движения и разреше-
ние умственных задач», или «то, что может быть сделано челове-
ком на данном уровне обученности и развития»; «“capacity” —
максимальные возможности индивидуума в отношении какой-либо
функции, ограниченные его врожденной конституцией и изме-
ряемые теоретически тем пределом, до которого может быть раз-
вита эта функция при оптимальных условиях», или «возможнос-
ти организма, определяемые и ограничиваемые его врожденной
конституцией ».
Взаимоотношение между этими двумя понятиями очень четко
сформулировано Сишором: «Термин “capacity” обозначает врожден-
ные возможности; термин “ability” употребляется для обозначения
приобретенного умения использовать соответствующую “capacity”».
То. что обозначается словом «ability», можно коротко обозна-
чить как совокупность навыков и умений; из этого явствует, что
«ability» — это не «способность».
Как отнестись к значению термина «capacity»? Мы не можем пони-
мать способности в смысле capacities, т. е. как врожденные возможнос-
ти индивидуума, потому что способности мы определили как «индиви-
дуально-психологические особенности человека», а эти последние по са-
мому существу дела не могут быть врожденными. Врожденными могут
быть лишь анатомо-физиологические особенности, т. е. задатки, кото-
рые лежат в основе развития способностей, сами же способности всегда
являются результатом развития.
Таким образом, отвергнув понимание способностей как врож-
денных особенностей человека, мы, однако, нисколько не отвер-
гаем тем самым того факта, что в основе развития способностей
в большинстве случаев лежат некоторые врожденные особеннос-
ти, задатки.
Понятие «врожденный», выражаемое иногда и другими слова-
ми — «прирожденный», «природный», «данный от природы» и
т. п., очень часто в практическом анализе связывается со способ-
ностями. Приведу для примера ряд совершенно случайно взятых
цитат. Вот записанные Эккерманом слова Гёте: «Подлинный та-
лант обладает врожденным пониманием форм, пропорций и кра-
сок, так что при некотором руководстве начинает быстро и пра-
вильно изображать все это» [8, с. 463]. (В этом и следующем
абзацах курсив мой.— Б. Т.) Вот характеристика, данная Римс-
ким-Корсаковым молодому Балакиреву: «Отличный пианист, пре-
восходный чтец нот, прекрасный импровизатор, от природы ода-
ренный чувством правильной гармонии и голосоведения, он обла-
дал частью самородной, частью приобретенной путем практики
на собственных попытках сочинительской техникой» [6, с. 47].
264
Вот несколько цитат, взятых из номера «Известий» от 28 сен-
тября 1938 г., из статей, посвященных характеристикам лауреа-
тов Первого всесоюзного конкурса дирижеров. Александр Гаук
так пишет о Мелик-Пашаеве: «Обладая прекрасными природны-
ми дирижерскими данными, отличным слухом, памятью, врож-
денным вкусом, музыкальностью, темпераментом, умением углуб-
ленно и усидчиво работать, отлично владея роялем», Мелик-Па-
шаев в течение двух лет сдает на «отлично» все зачеты в объеме
пятилетнего курса консерватории. Немного ниже в той же статье
Гаука находим такие строки о Мравинском: «Мравинский за
последние четыре года сделал крупные успехи и развил свои при-
родные дирижерские данные». В соседней статье Лео Гинзбург
так пишет о Константине Иванове: «Он схватывал на лету. С пер-
вых же шагов обнаружилось необычайное природное чутье к му-
зыкальной форме, понимание приемов и методов музыкального
воздействия на слушателей. Все это, наряду с большим вкусом и
прирожденной музыкальной восприимчивостью, было неожидан-
но, если учесть его общий культурный уровень в те годы». По-
добного рода цитаты можно было бы приводить в неограничен-
ном количестве.
С точки зрения научной точности терминологии всем выска-
зываниям такого рода можно предъявить один упрек: следует
говорить о врожденности не самих способностей («понимание форм,
пропорций и красок», «чувство поразительной гармонии» и т. п.),
а лежащих в основе этих способностей задатков. Так именно, ду-
мается мне, психолог и должен понимать всякого рода утвержде-
ния о врожденности каких-либо способностей. Но было бы смеш-
ным педантизмом требовать, чтобы в живой речи говорили не о
«врожденном чувстве гармонии», а о «врожденных задатках к
чувству гармонии». Чтобы быть последовательным, надо было бы
тогда воздерживаться и от выражения «взошло солнце», заменяя
его каким-нибудь более точным вроде: «Земля настолько повер-
нулась вокруг своей оси, что с данной точки земной поверхнос-
ти стало видно солнце». Важно лишь твердо установить, что во
всех случаях мы разумеем врожденность не самих способностей, а
лежащих в основе их развития задатков. Да едва ли кто-нибудь и
в практическом словоупотреблении разумеет что-нибудь иное,
говоря о врожденности той или другой способности. Едва ли кому-
нибудь приходит в голову думать о «гармоническом чувстве» или
«чутье к музыкальной форме», существующих уже в момент рож-
дения. Вероятно, всякий разумный человек представляет себе дело
так, что с момента рождения существуют только задатки, предрас-
положения или еще что-нибудь в этом роде, на основе которых
развивается чувство гармонии или чутье музыкальной формы.
265
Очень важно также отметить, что, говоря о врожденных задат-
ках, мы тем самым не говорим еще о наследственных задатках.
Чрезвычайно распространена ошибка, заключающаяся в отождеств-
лении этих двух понятий. Предполагается, что сказать слово «врож-
денный» все равно, что сказать «наследственный». Это, конечно, не-
правильно. Ведь рождению предшествует период утробного разви-
тия. Если даже доказано, что какой-нибудь задаток существует дей-
ствительно «с первого дня жизни», то ведь из этого следует только
то, что он или наследственный, или возникший в течение утробного
периода жизни. Конечно, это положение известно всякому, но поче-
му-то принято молчаливо подразумевать, что вторая из этих воз-
можностей — возникновение в течение утробного периода — пред-
ставляет собой несущественную мелочь, почти бесконечно малую
величину, которой вполне можно пренебречь. Слова «наследствен-
ность» и «наследственный» в психологической литературе нередко
применяются не только в тех случаях, когда имеются действитель-
ные основания предполагать, что данный признак получен наслед-
ственным путем от предков, но и тогда, когда хотят показать, что
этот признак не есть прямой результат воспитания или обучения,
или когда предполагают, что этот признак сводится к некоторым
биологическим или физиологическим особенностям организма.
Слово «наследственный» становится, таким образом, синонимом не
только слову «врожденный», но и таким словам, как «биологичес-
кий», «физиологический» и т. д. Такого рода нечеткость или невы-
держанность терминологии имеет принципиальное значение. В тер-
мине «наследственный» содержится определенное объяснение фак-
та, и поэтому-то употреблять этот термин следует с очень большой
осторожностью, только там, где имеются серьезные основания выд-
вигать именно такое объяснение. Итак, понятие «врожденные задат-
ки» ни в коем случае не тождественно понятию «наследственные
задатки». Этим я вовсе не отрицаю законность последнего понятия.
Я отрицаю лишь законность употребления его в тех случаях, где нет
веских доказательств того, что данные задатки должны быть объяс-
нены именно наследственностью.
Далее, необходимо подчеркнуть, что способность по самому свое-
му существу есть понятие динамическое. Способность существует
только в движении, только в развитии. В психологическом плане
нельзя говорить о способности, как она существует до начала своего
развития, так же как нельзя говорить о способности, достигшей сво-
его полного развития, закончившей свое развитие. Поэтому надо
отказаться от имевшего у нас одно время широкое распространение
штерновского разделения «предрасположений» (по его терминоло-
гии) на «свойства» и «задатки». «Свойство», по определению Штер-
на, «есть такое предрасположение, которое стремится неизменным
266
образом реализовывать и далее некоторое наличное, относящееся к
сущности лица целеполагание». Неважно, с какого момента пред-
расположение действует неизменно; как только возникла регуляр-
ность функционирования, ее причина есть «свойство». Примеры
свойств: способность дышать, способность мыслить, виртуозность,
но также и строение тела, цвет волос и т. д. (Любопытно было бы,
кстати, узнать, какое «относящееся к сущности лица целеполага-
ние» реализует цвет волос!) В данном контексте нас интересует не
телеологическая фразеология Штерна, а то, что «неизменно» дей-
ствующее предрасположение ничего общего с реально существую-
щими человеческими способностями не имеет.
Столь же негодно и штерновское понятие задатка, который он
определяет как «такое предрасположение, которое направлено на
будущее раскрытие еще не действительного целеполагания. Зада-
ток в научном значении этого понятия есть анатомо-физиологи-
ческая особенность человека, ни на что решительно не «направ-
ленная», а способность как психологическая категория не суще-
ствует вовсе до начала «действительного целеполагания».
Приняв, что способность существует только в развитии, мы не
должны упускать из виду, что развитие это осуществляется не
иначе как в процессе той или иной практической или теорети-
ческой деятельности. А отсюда следует, что способность не мо-
жет возникнуть вне соответствующей конкретной деятельно-
сти. Только в ходе психологического анализа мы различаем их
друг от друга. Нельзя понимать дело так, что способность суще-
ствует до того, как началась соответствующая деятельность, и толь-
ко используется в этой последней. Абсолютный слух как способ-
ность не существует у ребенка до того, как он впервые стал перед
задачей узнавать высоту звука. До этого существовал только за-
даток как анатомо-физиологический факт.
Недоучет этих соображений привел, например, Лазурского к
ошибочному разделению «всех психических проявлений челове-
ческой личности» на «две большие группы», названные им эн-
допсихикой и экзопсихикой. Под первой он разумел проявле-
ния, «свидетельствующие о большем или меньшем развитии тех
или иных психологических (resp. психофизиологических) элемен-
тов личности, а также о способах взаимного соединения этих эле-
ментов», проявления, выражающие «внутреннюю взаимосвязь
психических элементов и функций, как бы внутренний механизм
человеческой личности». К экзопсихике же он относил те прояв-
ления, содержание которых «определяется отношением личности
к внешним событиям, к среде», «тем, как каждый человек реаги-
рует на те или иные объекты, что он любит и ненавидит, чем
интересуется и к чему равнодушен» [3, с. 9—10].
267
На самом деле никаких эндопсихических, т. е. чисто внутрен-
них проявлений личности, содержание которых не определялось
бы отношением человека к тем или иным объектам действи-
тельности, не существует. Если придерживаться терминологии
Лазурского, то надо сказать, что решительно все психические про-
явления относятся к экзопсихике. Не в том дело, что «эндопси-
хика,— как писал Лазурский,— отражается в значительной сте-
пени также и на экзопсихических проявлениях» [там же, с. 10], а
в том, что эндопсихика существует только в экзопсихических про-
явлениях, в них только и возникает. Не в том дело, что способно-
сти проявляются в деятельности, а в том, что они создаются в
этой деятельности.
Исходя из этого должен решаться и вопрос о взаимоотноше-
нии между способностями и склонностями. Несомненной заслу-
гой Лазурского является то, что он сделал одним из центральных
понятий своей психологии понятие отношения человека к тем
или другим объектам действительности, понятие не только более
широкое, но и более содержательное, чем понятие склонности.
Большой интерес представляет его попытка положить это поня-
тие в основу психологического исследования личности [см. 3 и в
особенности 4]. Но принципиальная его ошибка и здесь заключа-
ется в стремлении рассматривать «отношения» и «наклонности»
(последнее понятие у Лазурского приблизительно соответствует
обычному понятию способности) независимо друг от друга. «На-
клонность» — понятие центральное для эндопсихики, «отноше-
ние» — для экзопсихики. Разрабатываются две независимые друг
от друга программы исследования личности: для наклонностей
[2] и для отношений [4]. На самом деле способности (наклоннос-
ти, по Лазурскому) не существуют вне определенных отношений
человека к действительности, так же как и отношения реализу-
ются не иначе как через определенные способности.
Развитие способностей, как и вообще всякое развитие, не про-
текает прямолинейно: его движущейся силой является борьба
противоречий, поэтому на отдельных этапах развития вполне воз-
можны противоречия между способностями и склонностями. Но
из признания возможности таких противоречий вовсе не вытека-
ет признание того, что склонности могут возникать и развиваться
независимо от способностей или, наоборот, способности — неза-
висимо от склонностей.
Выше я уже указывал, что способностями можно называть лишь
такие индивидуально-психологические особенности, которые имеют
отношение к успешности выполнения той или другой деятельно-
сти. Однако не отдельные способности как таковые непосредственно
определяют возможность успешного выполнения какой-нибудь
268
деятельности, а лишь то своеобразное сочетание этих способнос-
тей, которое характеризует данную личность.
Одной из важнейших особенностей психики человека явля-
ется возможность чрезвычайно широкой компенсации одних
свойств другими, вследствие чего относительная слабость какой-
нибудь одной способности вовсе не исключает возможности ус-
пешного выполнения даже такой деятельности, которая наиболее
тесно связана с этой способностью. Недостающая способность
может быть в очень широких пределах компенсирована другими,
высокоразвитыми у данного человека. Надо признать заслугой
ряда зарубежных психологов, и в первую очередь Штерна в его
«Дифференциальной психологии», выдвижение и разработку по-
нятия компенсации способностей и свойств.
Именно вследствие широкой возможности компенсации обре-
чены на неудачу всякие попытки свести, например, музыкальный
талант, музыкальное дарование, музыкальность и тому подобное
к какой-либо одной способности.
Для иллюстрации этой мысли приведу один очень элементар-
ный пример. Своеобразной музыкальной способностью является
так называемый абсолютный слух, выражающийся в том, что лицо,
обладающее этой способностью, может узнавать высоту отдельных
звуков, не прибегая к сравнению их с другими звуками, высота кото-
рых известна. Имеются веские основания к тому, чтобы видеть в
абсолютном слухе типичный пример «врожденной способности»,
т. е. способности, в основе которой лежат врожденные задатки. Од-
нако можно и у лиц, не обладающих абсолютным слухом, вырабо-
тать умение узнавать высоту отдельных звуков. Это не значит, что у
этих лиц будет создан абсолютный слух, но это значит, что при
отсутствии абсолютного слуха можно, опираясь на другие способно-
сти — относительный слух, тембровый слух и т. д.,— выработать
такое умение, которое в других случаях осуществляется на основе
абсолютного слуха. Психические механизмы узнавания высоты зву-
ков при настоящем абсолютном слухе и при специально выработан-
ном, так называемом «псевдоабсолютном» слухе будут совершенно
различными, но практические результаты могут в некоторых случа-
ях быть совершенно одинаковыми.
Далее, надо помнить, что отдельные способности не просто со-
существуют рядом друг с другом и независимо друг от друга.
Каждая способность изменяется, приобретает качественно иной
характер в зависимости от наличия и степени развития других
способностей.
Исходя из этих соображений, мы не можем непосредственно пе-
реходить от отдельных способностей к вопросу о возможности ус-
пешного выполнения данным человеком той или другой деятель-
269
ности. Этот переход может быть осуществлен только через другое,
более синтетическое понятие. Таким понятием и является «одарен-
ность», понимаемая как то качественно-своеобразное сочетание спо-
собностей, от которого зависит возможность достижения большего
или меньшего успеха в выполнении той или другой деятельности.
Своеобразие понятий «одаренность» и «способности» заключа-
ется в том, что свойства человека рассматриваются в них с точки
зрения тех требований, которые ему предъявляет та или другая прак-
тическая деятельность2. Поэтому нельзя говорить об одаренности
вообще. Можно говорить только об одаренности к чему-нибудь, к
какой-нибудь деятельности. Это обстоятельство имеет особенно важ-
ное значение при рассмотрении вопроса о так называемой «общей
одаренности», которого мы коснемся несколько позже.
То соотнесение с конкретной практической деятельностью, ко-
торое с необходимостью содержится в самом понятии «одаренность»,
обусловливает исторический характер этого понятия. Понятие «ода-
ренность» лишается смысла, если его рассматривать как биологи-
ческую категорию. Понимание одаренности существенно зависит от
того, какая ценность придается тем или другим видам деятельнос-
ти и что разумеется под «успешным» выполнением каждой конк-
ретной деятельности. Приведем некоторые примеры.
Известно, что, по мнению Канта, гений, т. е. высшая ступень
одаренности, возможен лишь в искусстве, но не в науке и тем
более не в практической деятельности [1, § 46, 47, 49].
Иное, хотя и столь же ограниченное, понимание гениальности,
т. е. высшей ступени одаренности, мы находим у большинства пси-
хологов (в особенности немецких) начала XX в. То место, которое у
Канта занимало искусство, заняла теперь наука, и высшую одарен-
ность стали видеть только в научном мышлении. «Решающее для
гения,— пишет Фребес,— разум; ни самая энергичная воля, ни ве-
личайшая утонченность чувств не образуют гениальности». Анало-
гичное у Меймана: «Для нас теперь не подлежит никакому сомне-
нию, что интеллигентность заключается только в способности мыш-
ления и суждения», и к этому прибавляется: «Под интеллигентнос-
тью мы понимаем самую высшую форму духовной работоспособно-
сти человека и наиболее ценную сторону интеллектуальной одарен-
ности человека» [5, с. 175]. Такая эволюция взглядов от Канта до
психологов начала XX в. отражает огромный расцвет науки, имев-
ший место в течение XIX в., и относительный упадок искусства,
который с несомненностью можно констатировать, сравнивая бур-
жуазное искусство конца XVIII — начала XX в.
Эта сторона понятия «одаренность» весьма выпукла и совершенно правиль-
но подчеркнута С. Л. Рубинштейном [7].
270
С другой стороны, и точка зрения Канта, и точка зрения бур-
жуазных психологов начала XX в. в одинаковой степени несут
печать капиталистического разделения труда, в первую очередь
разрыва между умственным и физическим трудом. Высшие фор-
мы одаренности почитается возможным искать только в сфере
«чисто умственных» видов труда. Другие виды деятельности рас-
сматриваются как заведомо более «низкие».
Существенное изменение претерпевает и содержание понятия
того или другого специального вида одаренности в зависимости
от того, каков в данную эпоху и в данной общественной форма-
ции критерий «успешного» выполнения соответствующей дея-
тельности. Понятие «музыкальная одаренность» имеет, конечно,
для нас существенно иное содержание, чем то, которое оно могло
иметь у народов, не знавших иной музыки, кроме одноголосой.
Историческое развитие музыки влечет за собой и изменение му-
зыкальной одаренности.
Итак, понятие «одаренность» не имеет смысла без соотнесения
его с конкретными, исторически развивающимися формами обще-
ственно-трудовой практики.
Отметим еще одно очень существенное обстоятельство. От ода-
ренности зависит не успех в выполнении деятельности, а только
возможность достижения этого успеха. Даже ограничиваясь пси-
хологической стороной вопроса, мы должны сказать, что для ус-
пешного выполнения деятельности требуется не только одарен-
ность, т. е. наличие соответствующего сочетания способностей, но
и обладание необходимыми навыками и умениями. Какую бы
феноменальную музыкальную одаренность ни имел человек, но,
если он не учился музыке и систематически не занимался музы-
кальной деятельностью, он не сможет выполнять функции опер-
ного дирижера или эстрадного пианиста.
В связи с этим надо решительно протестовать против отождеств-
ления одаренности с «высотой психического развития», отождеств-
ления, широко распространенного в буржуазной психологии.
С другой стороны, исходя из нашего понимания одаренности,
я считаю необходимым отказаться от употребления терминов
«предрасположение» и «диспозиция», которыми нередко обозна-
чаются способности и задатки. Эти термины, являясь основными
в системе Штерна, получили очень широкое распространение в
психологической литературе.
У Штерна понятие «предрасположение» (Disposition) прямо
вытекает из основных принципов его учения. «Предрасположе-
ниями» он называет частные проявления энтелехии личности, т. е.
ее «тенденции к способности реализовать самое себя или систему
собственных целей». Понятие «предрасположение» является, еле-
271
довательно, для Штерна насквозь телеологическим. Ярко идеали-
стический характер его становится особенно очевидным, если
принять во внимание, что и врожденные задатки — и эти после-
дние даже в особенности — для Штерна являются только прояв-
лениями «тенденции личности реализовать систему собственных
целей». Иначе говоря, будущая личность человека, еще не родив-
шегося, уже «реализует систему собственных целей».
Такой смысл имеет понятие «предрасположение» в первоисточ-
нике. Конечно, многие авторы, употреблявшие это понятие, были
очень далеки от подобной мистики. Но и у них с этим словом свя-
зывался смысловой оттенок, который нельзя не признать нежела-
тельным, толкающим на неверный путь все учение об одаренности.
Даже в советской литературе иногда говорилось об одаренности как
о «предрасположении к определенным видам деятельности».
Подобного рода формулировки нежелательны потому, что они,
как мне кажется, придают понятиям «одаренность», «задатки»,
«способности» оттенок чего-то фаталистически предопределяющего
будущую деятельность человека.
Имеется большое различие между следующими двумя поло-
жениями: «данный человек по своей одаренности имеет возмож-
ность весьма успешно выполнять такие-то виды деятельности» и
«данный человек своей одаренностью предрасположен к таким-
то видам деятельности». Одаренность не является единственным
фактором, определяющим выбор деятельности (а в классовом
обществе она у огромного большинства и вовсе не влияет на этот
выбор), как не является она и единственным фактором, определя-
ющим успешность выполнения деятельности.
Литература
1. Кант Э. Критика способности суждения. СПб., 1898.
2. Лазурский А. Ф. Очерк науки о характерах. Изд. 3-е. Пг.,
1917.
3. Лазурский А. Ф. Классификация личностей. Пг., 1921.
4. Лазурский А. Ф., Франк С. Л. Программа исследования
личности в ее отношении к среде.— Русская школа, 1912,
№ 1, 2.
5. Мейман Э. Интеллигентность и воля, 1917.
6. Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной
жизни. Изд. 3-е. М., 1926.
7. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1935.
8. Эккерман И. П. Разговоры с Гёте. М.; Л., 1934.
272
Р. Левонтин
Умственные способности1
Один из наиболее очевидных фактов нашего обществен-
ного бытия — существование огромных различий между людьми и
группами людей в их социальном положении, богатстве и власти. У
одних много денег, у других мало; одни могут влиять на условия
своей жизни и жизни других, у большинства же такой возможнос-
ти нет. В развитых странах капиталистического мира 20% бедней-
ших семей владеют примерно пятью процентами национального
дохода, а доход 5% наиболее состоятельных семей достигает 25%. И
эти соотношения не менялись сколько-нибудь существенно в после-
дние 50 лет. Если же говорить о распределении собственности, а не
дохода, то оно окажется еще более асимметричным. Около 2% насе-
ления Соединенных Штатов владеет 25% собственности. Если же
мы исключим из рассмотрения наиболее распространенные ее виды,
такие, как дома и машины, то эти 2% окажутся владельцами гораз-
до большей доли материальных ценностей (например, у них сосре-
доточено 75% акций предприятий). Помимо различий в благосос-
тоянии и власти есть отчетливые расовые различия. Средний доход
черных семей в Соединенных Штатах составляет лишь 60% дохода
белых, детская смертность у них в 1,8 раза выше, а продолжитель-
ность жизни на 10% меньше. Так было и 50 лет назад.
Наиболее примечательная черта социального статуса, богатства
и власти заключается в том, что они переходят от родителей к де-
тям. Дети нефтяных магнатов становятся владельцами банков, а дети
рабочих-нефтяников оказываются в долгу у этих банков. Вероят-
ность того, что Нельсон Рокфеллер провел бы свою жизнь, качая
бензин на станции, принадлежащей «Стандард ойл корпорейшн»,
чрезвычайно мала. Конечно, в нашем обществе есть социальная мо-
бильность, но она больше прославляется в песнях и рассказах, неже-
ли существует реально. Наиболее известное исследование социаль-
ной мобильности в Соединенных Штатах показало, что у конторс-
ких служащих («белых воротничков») 71% сыновей сами стали «бе-
лыми воротничками», а 62% сыновей рабочих («синих воротнич-
ков») остались в этой же категории работников. Более того, эти
цифры значительно преувеличивают величину возможного измене-
ния социального положения, богатства и власти, потому что по дохо-
ду, статусу, контролю за условиями работы и социальному обеспече-
нию переход от работы «синих воротничков» к работе «белых ворот-
ничков» является в большинстве случаев примером лишь горизон-
тальной мобильности. Служащие не перестают быть рабочими, от-
Левонтин Р. Человеческая индивидуальность: наследственность и среда. М.,
1993, с. 112—128.
273
того что они сидят за столами, а не стоят за станками: те из них, кто
работает в сфере обслуживания и составляет одну из наиболее много-
численных профессиональных групп «белых воротничков», имеют наи-
меньшую оплату и наименьшие социальные гарантии среди работников
этого статуса. В 1952 г. 83% американских деловых руководителей
были сыновьями бизнесменов или высококвалифицированных работ-
ников. Это на 10% больше, чем в первой четверти века, когда высокой
социальной мобильностью обладали выходцы из семей фермеров.
Тот факт, что в нашем обществе существуют семейные различия
в социальном статусе, благосостоянии и власти, беспокоит многих —
может быть, большинство американцев. Мы — наследники соци-
альных революций XVII и XVIII вв., тех революций, которые при-
званы были уничтожить передачу по наследству богатства и власти.
Отцы-основатели призывали к «свободе, равенству и братству» и ут-
верждали, что «все люди рождены равными». Конечно, они подразу-
мевали только мужчин (женщины не имели избирательного права
до XX в.), но и то не всех. В Соединенных Штатах (а также в британ-
ских и французских доминионах) до середины XIX в. сохранялось
рабство. Однако не бывает революций под лозунгом «свобода и ра-
венство для некоторых». Поэтому представление о том, что мы все
рождены свободными и равными, стало краеугольным камнем на-
шей национальной идеологии.
Как же примирить явное
противоречие между идеологи-
ей равенства и фактом нера-
венства? С одной стороны,
можно утверждать, что то не-
равенство, которое характери-
зует наше общество начиная с
XVIII в., представляет собой
структурное свойство самих
социальных отношений, что
наше общество не обеспечива-
ет всех его членов равными
духовными и материальными
благами, что, напротив, наша
социальная система построена
на неравенстве. Иначе говоря,
мы можем заявить, что Дек-
ларация прав человека и Дек-
ларация независимости были
пропагандистскими актами,
призванными узаконить вос-
хождение К власти новой ари- Рис. 1. Оливер Твист и Ловкий Плут.
274
стократии — аристократии денег. Нет необходимости говорить, что
эта точка зрения не пользовалась особой популярностью.
Рис. 2. Предполагаемая история семьи Калликак, часто упоминаемой в учеб-
никах Но психологии как пример критической роли наследственности в де-
терминации умственных способностей и нравственных качеств.
275
Согласно другому объяснению, наиболее распространенному в
последние два столетия, наше общество является обществом рав-
ных людей настолько, насколько оно вообще может быть тако-
вым, учитывая природное неравенство людей. Политические и
социальные революции XVIII и XIX вв. разрушили искусствен-
ные иерархии и позволили проявиться естественным различиям
в способностях. Мы представляем собой общество равных воз-
можностей, в котором каждый выходит на стартовые позиции
своей жизненной дистанции, имея такие же социальные возмож-
ности, как и остальные, но некоторые просто оказываются более
быстрыми бегунами. Однако недостаточно только признать суще-
ствование природных различий в способностях, так как это не
может объяснить передачу социальной власти от родителей к
детям. Следует признать также, что эти различия биологически
наследуются, что, например, Рокфеллеры сегодняшнего поколе-
ния богаты не потому, что они получили в наследство деньги и
власть, как аристократы времен Людовика XVI, а потому, что они
унаследовали способность приобретать деньги и власть.
Идея, согласно которой различия в интеллекте, нравственнос-
ти, сообразительности и манерах поведения наследуются, была важ-
ной темой в литературе XIX в. В английской литературе ее вели-
чайшими выразителями были Диккенс и Элиот. Напомним, что
Оливер Твист с самого рождения воспитывался в работном доме,
самом ужасном и жалком социальном институте XIX в., где он
«вместе с двадцатью или тридцатью другими юными нарушителя-
ми закона о бедных по целым дням копошился на полу, не стра-
дая от избытка пищи или одежды». Тем не менее с ранних лет он
был олицетворением доброты, честности и нравственности, не го-
воря уже о его грамотной речи и превосходном произношении.
Всем этим он резко отличался от юного Джека Даукинса по про-
звищу Ловкий Плут, получившего то же воспитание, но являю-
щего собой столь низкий и омерзительный экземпляр английс-
кого оборванца, какой только можно себе представить. Причина
этих различий — что и является основной тайной романа — в
благородном происхождении Оливера, а вся история его жизни —
прекрасное исследование усыновленного ребенка, демонстрирую-
щее, что кровь рано или поздно дает о себе знать.
Еще более ярким примером является герой Джорджа Элиота
Даниэль Деронда. Будучи приемным сыном английского бароне-
та, он проводит свое время в играх и других праздных, но благо-
родных забавах, свойственных молодым людям его класса. Но в
21 год он по непонятным причинам увлекается древнееврейской
философией и влюбляется в еврейскую девушку. Читатель не осо-
бенно удивляется, узнав в конце книги, что Даниэль на самом
276
деле сын известной еврейской актрисы. Такие взгляды были рас-
пространены не только в Англии. Наиболее популярные француз-
ские писатели XIX в., Эжен Сю и Эмиль Золя, использовали те же
темы. Весь цикл романов Золя о Ругон-Маккарах был посвящен
тому, чтобы показать решающее влияние наследственности на со-
циальные различия.
В XX в. представления о решающем влиянии наследственно-
сти на дела человеческие получили меньшее распространение в
литературе и большее в науке. В 1905 г. в научной статье о близ-
нецах выдающийся американский психолог Э. Л. Торндайк зая-
вил, что «в реальном жизненном состязании, смысл которого не
в том, чтобы достичь цели, а в том, чтобы обойти других, главным
и решающим фактором является наследственность». О степени
научной обоснованности этого положения говорит то, что оно было
написано лишь через пять лет после вторичного открытия зако-
нов Менделя, за пять лет до возникновения хромосомной теории
наследственности, за 10 лет до статистической теории корреля-
ций и за 13 лет до обоснования теории наследственности количе-
ственных признаков. В прошедшие с тех пор три четверти века
основные усилия психогенетиков были направлены на подведе-
ние надежного фундамента под это утверждение Торндайка.
Тестирование интеллекта
Хотя исследовались многие характеристики — темпе-
рамент, алкоголизм, психические заболевания, пространственное
восприятие и др.,— ядром психологической генетики стала про-
блема «умственных способностей». Концентрация усилий имен-
но на этой проблеме явилась следствием широко распространен-
ного убеждения, что успешность продвижения в современном
индустриальном обществе зависит в значительной степени от
способности к абстрактному мышлению. Согласно этому взгляду,
конечный результат того «жизненного состязания», о котором
писал Торндайк, определяют когнитивные1 способности человека
и эти способности должны быть наследуемыми. Технически ис-
следование интеллекта стало возможным благодаря созданию ин-
струмента для измерения различий в когнитивных способностях —
так называемых тестов интеллекта, или тестов IQ.
Тест IQ был впервые разработан во Франции в 1903 г. Альфре-
дом Бине. Он использовался для отбора детей, которые в обычных
условиях не справлялись со школьной программой, но могли дог-
нать сверстников с помощью дополнительных коррекционных заня-
тий. В тесте оценивались память, словарный запас и способность
Широкий класс способностей, куда входят интеллект, память, внимание,
воображение и познавательные процессы.— Прим. ред.
277
Рис. 3. Последовательно усложняющиеся прогрессивные матрицы — обыч-
ная форма невербального теста IQ. Нужно вставить недостающую фигуру,
соответствующую логике задачи.
замечать различия в похожих предметах. Позднее этот тест был
модифицирован в Соединенных Штатах Л. Н. Терменом и получил
название теста IQ Стэнфорд — Бине. Этот тест был (и до сих пор
остается) стандартом, по которому проверялась валидность всех пос-
ледующих тестов интеллекта. Адаптируя тест Бине, Термен (и дру-
гие сторонники тестирования умственных способностей) незаметно,
но кардинально изменил его назначение. Из теста для отбора детей,
нуждающихся в коррекционных занятиях, тест IQ превратился в
метод оценки у всех детей врожденных умственных способностей,
которые, как предполагалось, независимы от обучения и прошлого
опыта. Представление о том, что тесты IQ измеряют нечто, внутрен-
не присущее индивиду и независимое от влияния внешних условий,
не является побочным свойством измерений IQ; скорее оно лежит
в основе интеллектуального тестирования. Само название IQ (коэф-
фициент интеллекта) предполагает операцию деления полученных
при выполнении теста баллов на возрастную поправку. Это значит,
что тест имеет разные стандарты для каждой возрастной группы и
278
нейтрализует основные возрастные изменения индивидуальной де-
ятельности. Создатели тестов постарались также исключить и влия-
ние половых различий, убрав те вопросы, на которые мальчики и
девочки отвечают в среднем по-разному. Утверждается также, что
тесты не связаны с культурными влияниями, а в некоторых ранних
тестах — что нет и влияния языковых различий. Поскольку это
явно не соответствует истине при тестировании вербального интел-
лекта, были затрачены огромные усилия на создание невербальных
тестов, которые, как предполагается, и разрешают проблему влия-
ния культуры. Однако рестандартизация тестов не коснулась расо-
вых или классовых различий, поскольку именно они и были теми
самыми различиями, которые должны были выявлять тесты. Дело в
том, что если различия в интеллекте являются причиной различий
в социальной успешности, то тогда тесты, предположительно изме-
ряющие интеллект, должны надежно отделять тех индивидов, кото-
рые с высокой вероятностью достигнут успеха в обществе, от тех, у
которых шансов на успех мало.
Большое внимание уделялось предполагаемой неизменяемости
7Q, которая противопоставлялась развитию способностей, происхо-
дящему в процессе жизни человека. Баллы по тестам ZQ, получен-
ные у одного и того же человека дважды за небольшой отрезок
времени, высоко коррелируют друг с другом (г = 4-0,95). На этом
основании тест считается надежным. Результаты тестирований, раз-
деленных годами, коррелируют друг с другом слабее, особенно если
второе тестирование проводится во взрослом возрасте. Однако кор-
реляция между результатами при проведении повторного тестирова-
ния через 10 лет остается надежно высокой (г = +0,80). Различные
компоненты тестов ZQ, такие, как словарный запас, аналогии, рас-
познавание образов и другие вербальные и невербальные субтесты,
также надежно коррелируют друг с другом. Корреляция между те-
стами и их частями рассматривается как доказательство того, что
все они измеряют лежащий в их основе общий интеллект, так на-
зываемый «фактор g>. Общий интеллект отражается в разных суб-
тестах по-разному, но сам он является устойчивой чертой организ-
ма, которая не развивается с возрастом и не подвержена влияниям
окружающей среды. Таким образом, теоретическая суперструктура
интеллектуального тестирования оказалась жестко соотнесенной с
биологическим объяснением вариативности поведения. Этим было
положено начало доказательствам наследуемости интеллекта.
Что измеряют тесты интеллекта
Откуда мы знаем, что тест, названный тестом интеллекта,
действительно измеряет интеллект? Когда создавался первый тест IQ,
он разрабатывался таким образом, чтобы с ним хорошо справлялись
279
дети, квалифицированные по другим основаниям как умные. Если
тест давал высокие оценки таким детям, про которых все «знали»,
что они глупые, он отбрасывался. Тесты IQ отбирались и разрабаты-
вались таким образом, чтобы их баллы соответствовали априорным
суждениям учителей и психологов об интеллекте детей: кто умный,
а кто — нет. Тесты должны были наилучшим образом предсказы-
вать школьную успеваемость.
Тесты IQ бесконечно различаются по форме и, как кажется на
первый взгляд, по содержанию. Но во многих из них значитель-
ная часть тестового материала совершенно очевидно зависит от
того социального класса, к которому принадлежат их дети, от их
домашнего окружения и от качества обучения. Детей спрашива-
ют о персонажах и авторах литературных произведений; их про-
сят высказать суждение о приемлемых и принятых в обществе
формах поведения, узнают, насколько их взгляды соответствуют
социальным стереотипам, и т. д. «Правильные» ответы на вопро-
сы действительно высоко коррелируют со школьной успеваемос-
тью. С другой стороны, невербальные тесты коррелируют со школь-
ной успеваемостью в меньшей степени, и это неудивительно: сама
по себе способность долго сидеть и сосредоточенно отвечать на
серии кажущихся бессмысленными вопросов — не лишенный ос-
нования показатель будущей школьной успеваемости.
Не следует думать, что тесты IQ разрабатывались независимо от
какой-либо общей теории интеллекта, а затем оказалось, что они
предсказывают школьные и социальные успехи. Напротив, они тща-
тельно конструировались так, чтобы предсказывать успешность обу-
чения, а представление о том, что они измеряют какую-то внутренне
присущую человеку характеристику — интеллект,— было включе-
но в концепцию тестирования без достаточных обоснований. В са-
мом деле, не существует общепринятого мнения насчет того, что
такое интеллект. Один педагогический психолог даже определил
интеллект как то, что измеряют тесты IQ. Мы фактически не знаем,
существует ли нормальное распределение врожденного «интеллек-
та», потому что неизвестно, как это таинственное качество можно
определить. Ясно, однако, что в реальной учебной деятельности су-
ществуют значительные индивидуальные различия и что есть ко-
роткие тесты, коррелирующие с успешностью этой деятельности.
То, что эти тесты называются тестами «интеллекта», а не «средством
прогноза школьной успеваемости», не должно вводить в заблужде-
ние относительно их имплицитных претензий.
IQ и успешность
Важные социальные претензии умственного тестирова-
ния заключаются не просто в том, что тесты IQ измеряют интел -
280
лект, но и в том, что они объясняют различия в социальном успе-
хе. Логика рассуждений очень проста: различия в статусе, благо-
состоянии и власти являются результатом различий в интеллек-
те; тесты IQ измеряют интеллект, следовательно, тесты IQ пред-
сказывают распределение в популяции статуса, благосостояния и
власти. Но предсказывают ли?
Стандартный показатель социальной успешности, используемый
американскими социологами,— не принадлежность к определенно-
му классу (класс — европейское понятие, валидность которого от-
вергается большинством англоязычных социологов), а социоэконо-
мический статус (сокращенно СЭС). Этот показатель представляет
собой количественную меру, включающую доход, профессию и обра-
зование (продолжительность обучения главы семьи). Полученные
корреляции между IQ в детстве и успешностью во взрослом возрас-
те, определяемой по СЭС или только по доходу, во многих исследо-
ваниях достигают надежно высокой величины (около 0,85). На этом
основании IQ рассматривается как хороший прогрессивный пока-
затель социальной успешности. Возникает, однако, следующая про-
блема: экономический и социальный успех может быть результа-
том многих факторов, включая интеллект, и сами эти факторы мо-
гут быть причинно связаны друг с другом. Обнаруживаемая корре-
ляция между доходом и IQ может быть просто косвенным резуль-
татом влияния других факторов. Например, предположим, что не-
посредственной причиной и хорошего выполнения тестов ZQ, и ус-
пехов в последующей жизни были условия семейного воспитания.
Тогда IQ будет иметь высокие корреляции с успешностью, но не
потому, что высокой успешности способствовал интеллект, а пото-
му, что и баллы по тестам интеллекта, и будущая социальная ус-
пешность являются следствием одной и той же лежащей в их ос-
нове причины — условий семейного воспитания.
Пример с IQ и успешностью — это лишь частный случай общей
проблемы, возникающей при анализе причин изменчивости. Вся-
кий раз, когда существуют множественные и сложные пути при-
чинных влияний, факт корреляции двух переменных не может по-
мочь определению причин и следствий. На рис. 4 показан очень
упрощенный набор возможных путей, обусловливающих связи между
такими характеристиками, как домашняя среда, обучение, IQ, гены
и социоэкономический статус во взрослом возрасте. Получаемая
корреляция между двумя переменными, представленными на ри-
сунке, свидетельствует лишь о том, что переменные соединены од-
ним или несколькими путями. Но она не дает никаких оснований
говорить ни о направленности причинной связи, ни о том, из сколь-
ких отрезков состоит путь от одной переменной до другой. Так, ZQ,
определенный в детском возрасте, может коррелировать с доходом
281
Рис. 4. Простая схема возможных путей, связывающих характеристики се-
мьи, IQ и достигнутый социальный уровень.
во взрослом йбзрасте: (1) потому, что IQ является причиной школь-
ных успехов, которые, в свою очередь, приводят к высокому доходу
(путь f — с), или (2) потому, что детский интеллект с высокой веро-
ятностью предсказывает интеллект во взрослом возрасте, который
и является причиной высокого дохода (путь g — d), или (3) потому,
что IQ определяет школьные достижения, которые с высокой веро-
ятностью предсказывают будущий интеллект (во взрослом возрас-
те), являющийся, в свою очередь, причиной высокого дохода (путь
f — е — d). Любой из этих вариантов предполагает, что интеллект в
той или иной степени является причиной успешности, достигае-
мой во взрослом возрасте. Но предположим, что нет никаких путей,
кроме а и I. Детский интеллект будет по-прежнему коррелировать с
успешностью, но уже не будучи ее причиной. Напротив, IQ будет
скорее не причиной, а следствием социоэкономического статуса.
Мы, конечно, не можем ограничиться простыми корреляциями,
если хотим понять источники социальной успешности. Мы долж-
ны рассмотреть отдельные связи на схеме причинности. Это можно
сделать, если исследовать каждую переменную при постоянном зна-
чении всех других. Так, мы можем спросить: «В какой степени
различия в доходе могут быть предсказаны с помощью IQ в детском
возрасте, если мы возьмем людей с одинаковыми школьными дос-
тижениями и одинаковыми условиями домашнего воспитания? » Мы
можем, наоборот, уравнять значения IQ и посмотреть, в какой сте-
пени различия в социальной успешности объясняются различиями
в успехах родителей. Когда такая процедура была проделана эконо-
мистами Сэмом Баулсом и Валери Нельсон, результаты оказались
поразительными. Первая диаграмма на рис. 5 показывает, какова
вероятность попасть в ту 1/5 часть населения, которая получает наи-
282
больший доход, у людей, имеющих различную продолжительность
обучения. Она измерена здесь не в абсолютном количестве лет, а в
единицах, говорящих о том, какая часть популяции училась столько
же или меньшее количество лет. Так, для человека, относящегося к
тем 10% населения, которые имели наименьшую продолжительность
обучения, вероятность попасть в группу с наибольшим доходом со-
ставляет всего 3,5%; если же он относится к 10% с наибольшей
продолжительностью обучения в школе, вероятность попасть в эту
группу вырастает до 45,9%. Возможно, это происходит потому, что
IQ является причиной одновременно и школьных достижений, и
экономического успеха? Нет. Темные столбцы на графике показыва-
ют соотношение между доходом и обучением у тех людей, интел-
лект которых приближается к среднему популяционному значению,
то есть близок к 100 баллам. Отличий от первого сопоставления
фактически нет. Даже человек с ZQ, равным 100 баллам, но с наи-
большей продолжительностью обучения, имеет в 10 раз больше
шансов получить высокий доход по сравнению с тем, кто имеет тот
же интеллект и наименьшую продолжительность школьного обуче-
ния. При уравненном IQ взаимосвязь между продолжительностью
обучения и успешностью не меняется.
На второй диаграмме представлено аналогичное сравнение, но
вместо школьного обучения рассматривается влияние социоэконо-
мического статуса родительской семьи. Те, чьи отцы находились в
верхних 10% социальной иерархии, имеют в 10 раз больше шансов
получить высокий доход, чем выходцы из беднейших слоев населе-
ния (вероятности равны соответственно 43,9 и 4,2%). Картина мало
изменится, если мы включим в такое сравнение только людей со
средним интеллектом. Как показывают темные столбцы, люди со
средним IQ из наиболее состоятельных семей имеют в 7,5 раза больше
возможностей, чем люди с таким же интеллектом из беднейших
семей. Если и существует какое-то внутреннее врожденное качество,
которое приводит к успешности или неуспешности, оно явно не улав-
ливается с помощью IQ-тестов. Если же эти тесты действительно
измеряют, как это утверждается, врожденный интеллект, единствен-
ный вывод, который можно сделать, состоит в том, что лучше ро-
диться богатым, чем умным.
IQ и гены
Говорить о врожденности и неизменности интеллекта
не значит постулировать существование генов интеллекта. Взаи-
мосвязь между такими качествами, как врожденность, неизмен-
ность и генетическая обусловленность, более сложная, чем ка-
жется на первый взгляд. Во-первых, врожденное не означает ге-
нетическое. Из имеющихся с момента рождения физических и
физиологических различий между людьми многие вызваны не
283
40%
30%
20%
10%
0%
1 23456789 10
Низкая Высокая
Продолжительность обучения ( (спили)
40%
30%
20%
10%
0%
1 23456789 10
Низкая Высокая
Социальное положение семьи (децили)
Рис. 5. Связь между вероятностью высокого дохода у всей популяции в це-
лом (светлые столбики) и только у тех людей, которые имеют средние пока-
затели IQ (темные столбики), с продолжительностью обучения (верхняя ди-
аграмма) и с социальными условиями (нижняя диаграмма).
генетическими различиями, а особенностями развития. Неболь-
шие случайные отклонения в особенностях развития нервных свя-
зей в мозге зародыша могут привести к существенным различи-
ям в умственной деятельности. Во-вторых, генетическое не озна-
чает неизменное, что постоянно подчеркивается в этой книге.
284
Действие генов является прямым ответом на средовые сигналы,
а комплексное развитие и метаболизм целостного организма под-
держивают его в постоянном взаимодействии с внешним миром.
В-третьих, врожденное не означает неизменное. «Синие младен-
цы», рожденные с анатомическими дефектами кровообращения,
могут стать после хирургического вмешательства совершенно здо-
ровыми. Наконец, различия между людьми могут быть неизмен-
ными, не будучи ни врожденными, ни генетическими, свидетель-
ством чему являются люди, лишившиеся конечностей, зрения или
слуха в результате несчастного случая.
Эти факты не понимались психологами, которые обычно полага-
ли, что если интеллект действительно врожден, то он должен быть и
генетически задан, а если так, то он должен быть и неизменен. При-
мером этого недоразумения является известная статья Артура Джен-
сена. Автор вынес в заголовок вопрос: «Можем ли мы повысить IQ
и школьную успеваемость?» — и ответил: «Немного»,— поскольку
IQ в значительной степени наследуется. Для усугубления путаницы
часть доказательств, предложенных Дженсеном для подтверждения
наследуемости ZQ, была связана с предполагаемой устойчивостью
интеллекта на протяжении жизни человека.
Оценка наследуемости IQ
Баллы IQ распределяются в каждой популяции, для
которой был создан тест, так, как показано на рис. 6. Средний
балл равен 100, а стандартное отклонение — 15. Распределение
симметрично по отношению к среднему и имеет форму колокола,
которая называется нормальным распределением. Эти характери-
стики распределения IQ ничего особенного не открывают, потому
что тесты именно так и задумывались и система подсчета специ-
ально отрабатывалась таким образом, чтобы получалось нормаль-
ное распределение баллов со средним значением 100 и со стан-
дартным отклонением 15. Когда, например, создавался японский
вариант шкалы Векслера для детей, он тщательно разрабатывал-
ся именно таким образом, чтобы подобное распределение получи-
лось и у японских школьников. Полагая, что важные вопросы
социальной практики могут быть определены, если мы будем знать
наследуемость ZQ, психогенетики приложили огромные усилия
для разделения дисперсии IQ на генетические и средовые состав-
ляющие и установления коэффициента наследуемости. Даже если
не касаться вопроса о том, какой смысл имеет такая информация
для социальной политики, проблемы, связанные с получением
самой по себе оценки наследуемости, огромны.
Вопрос, как всегда, в том, чтобы разделить генетическое и сре-
довое сходство в семьях. На рис. 7 даны корреляции баллов IQ
285
Рис. 6. Распределение показателей IQ в популяции, для которой был стан-
дартизирован тест. Процент популяции, попадающий в каждый класс пока-
зателей, указан над горизонтальной осью; так, у 17% людей IQ находится в
пределах 80—90 баллов.
между людьми, состоящими в различной степени родства, и меж-
ду неродственниками. Указаны также медианы и величины раз-
броса, полученные в различных исследованиях, вместе с корреля-
цией, ожидаемой в том случае, если бы наследуемость была 100%,
а влияние генов — аддитивным. Чем теснее родственные связи у
людей, тем выше корреляции их IQ. Средние корреляции между
родителем и ребенком, между сибсами и между дизиготными близ-
нецами близки к простому генетическому ожиданию, равному
0,502. Неродственники имеют значительно более низкую корре-
ляцию, а идентичные близнецы — значительно более высокую.
Повышение корреляции с увеличением родства предсказывается,
однако, любой теорией, касающейся детерминантов ZQ, поэтому
само по себе это повышение не является высокоинформативным.
Смущает очень широкий разброс корреляции для каждого клас-
са родственников. Трудно полностью доверять исследованиям сход-
ства родителей и детей, когда результаты равномерно располагают-
ся в пределах от г = 0,20 до г = 0,80, или исследованиями сибсов, в
которых корреляции опять удивительно равномерно распределены
в диапазоне от г = 0,30 до г = 0,80. Поэтому тот факт, что значения
их медиан оказываются близкими к 0,50, производит впечатление
скорее математического артефакта, чем обнаруженной биологичес-
кой реальности. Этому разбросу в корреляциях соответствует раз-
брос показателей наследуемости от Н2 = 40% до Н2 = 160% — не
очень убедительный результат.
Исходя из того, что в перечисленных парах родственников имеют в среднем
50% общих генов.—Прим. ред.
286
Рис. 7. Корреляции по баллам IQ между людьми, имеющими разную степень
родства. Каждая точка представляет отдельное исследование, а каждая вер-
тикальная линия показывает значение медианы для каждой категории ис-
пытуемых.
Для оценки наследуемости IQ чаще всего использовалось срав-
нение людей, имеющих общие гены, но различные средовые усло-
вия, и людей с различным набором генов, но с одинаковыми сре-
довыми условиями. Баллы IQ неродственников не коррелируют,
если они росли врозь, как и должно быть по любой теории при-
чинных связей, но, если они воспитываются вместе, их IQ имеет
среднюю корреляцию, равную примерно 0,25. В одном исследова-
нии для IQ выросших врозь неродственников была получена кор-
реляция 0,30, что должно предостерегать нас от некритического
принятия научных результатов.
Случайная выборка неродственников не может коррелировать
по баллам IQ3: либо исследование было плохо организовано, либо
результат является статистической случайностью. В любом слу
Корреляция IQ, усредненная по 15 тыс. «случайных» пар (незнакомых между
собой людей), равна 0,01. Plomin R., De Fries F. 1980; см. также: Роль сре-
ды и наследственности в формировании индивидуальности человека.
М., 1988.— Прим. ред.
287
чае он приводит в замешательство. Сравнение корреляций между
баллами IQ приемных родителей и их приемных детей с корре-
ляциями IQ биологических родителей и их детей снова демонст-
рирует влияние общей среды. На другом конце шкалы — корре-
ляции по баллам IQ идентичных близнецов; если они выросли
вместе, средняя корреляция равна 0,87, если врозь — ее величина
составляет 0,75. Опять обнаруживается влияние среды, общей для
членов семьи.
Если мы рассмотрим результаты, представленные на этой схе-
ме, в их прямом значении, то можем увидеть, что существует
множество способов оценки наследуемости IQ и все они совпада-
ют по своим результатам, давая довольно высокие значения. Кор-
реляция в 0,25 между выросшими вместе неродственниками мо-
жет рассматриваться как прямая оценка влияния общей среды.
Монозиготные близнецы, выросшие вместе, имеют и общие гены,
и общую среду, и их средняя корреляция равна 0,87. Поэтому,
делая поправку на общую среду, мы можем определить коэффи-
циент наследуемости: 0,87-0,25=0,62. Кроме того, мы можем
использовать стандартное сравнение между дизиготными и моно-
зиготными близнецами. Средняя корреляция монозиготных близ-
нецов равна 0,87, а дизиготных 0,53. Поэтому
Н2 = (ГМ - rD)/(l-rD) = (0,87 - 0,53)/(1 - 0,53) = 0,72.
Однако беда в том, что мы не можем принять любое из этих
исследований или теорий в их прямом значении. Мы уже говорили
о сомнительности допущений, согласно которым к идентичным и
дизиготным близнецам относятся действительно одинаково. Следо-
вательно, оценка 0,72 завышена на величину, которую трудно опре-
делить. Эта проблема вносит искажения и в первую оценку. Можем
ли мы в действительности допустить, что корреляция в 0,25 между
баллами IQ неродственников, выросших вместе, является адекват-
ной оценкой влияния общей среды и на идентичных близнецов?
Если нет, то тогда мы внесли недостаточную поправку также и в
первый коэффициент наследуемости. Мы должны остерегаться слиш-
ком широких обобщений в исследованиях, которые касаются нео-
бычных отношений между людьми.
Близнецы, выросшие врозь
Разлученные с самого рождения близнецы вызывают у
генетиков, занимающихся человеком, такую же роковую страсть,
как и у авторов романтических сочинений. «Братья-корсиканцы»
Александра Дюма, отделенные друг от друга при рождении но-
жом, но переживающие одновременно и боль, и удовольствие, на-
ходясь на расстоянии многих миль друг от друга,— литератур-
288
ный двойник тоже выдуманных идентичных близнецов сэра Си-
рила Берта, которые имели якобы одинаковые IQ, хотя никогда
не видели друг друга. Сама эта схема кажется идеальной для
проверки генетических влияний в популяционной изменчивости
человека. У идентичных близнецов идентичные гены. Если, полу-
чив воспитание в разных условиях, они тем не менее демонстри-
руют сходство по тестам, это сходство должно быть генетическим.
Корреляция между баллами IQ идентичных близнецов, выросших
врозь, является фактически прямой оценкой наследуемости IQ.
Как показывает схема на с. 287, такая оценка равна 0,75.
Однако даже небольшое размышление над тем, кто такие близ-
нецы, выросшие врозь, начинает вызывать вопросы. Оставляя в по-
кое романы XIX в., надо спросить, какие обстоятельства привели к
разлучению в младенчестве идентичных близнецов. Действительно
ли они растут в совершенно различных условиях? В литературе, по-
священной этой теме, описано только четыре исследования разлу-
ченных близнецов, и все они стали предметом детального анализа и
критики со стороны психолога Лео Кэмина4. Результаты этого ана-
лиза настораживают. Как и можно было ожидать, ни одно из этих
исследований не содержит много близнецовых пар: 12 пар у Жуэл-
Нилсена, 19 пар у Ньюмена с коллегами, 44 пары у Шилдса и 53
пары у Берта. Ньюмен и Шилдс нашли свои пары, дав объявления в
газетах и по телевидению и затем отобрав пришедшие по почте от-
веты. Поэтому создается впечатление, что со стороны респондентов
произошел самоотбор — откликнулись те, кто был достаточно по-
хож на другого близнеца, чтобы пара рассматривалась как идентич-
ная, причем в этих парах между «разлученными» близнецами со-
хранялся контакт. Только Шилдс дает подробную историю жизни
своих близнецов, и оказывается, что они фактически не были полно-
стью разделены. В жизни близнецы разлучаются при рождении или
из-за смерти матери, или потому, что родители не имели возможно-
сти содержать их обоих, или потому, что они были слишком болез-
ненными, чтобы можно было справиться с двумя. Детей обычно от-
дают теткам, сестрам или лучшим друзьям, и они растут в соседних
домах в одном и том же городе. В исследовании Шилдса все близне-
цовые пары, кроме четырех, росли у близких родственников, близ-
ких друзей или соседей. Близнецовые пары, разделенные при рож-
дении и выросшие в совершенно разных условиях, встречаются ско-
рее в романах, чем в реальной жизни.
Подробнее об этом см..: Лолер Дж. Коэффициент интеллекта, наследствен-
ность и расизм. М., «Прогресс», 1982.— Прим. ред.
* 15626 «Психол. различий»
289
Самое большое и наиболее широко используемое исследование
разлученных близнецов представляет собой серию исследований,
проводившихся, как считалось, сэром Сирилом Бертом и его со-
трудниками на протяжении 20 лет. Авторы утверждали, что зна-
чимых корреляций между экономическими статусами семей, вос-
питавших разлученных близнецов, не было. Детали не сообща-
лись. Когда Кэмин тщательно проверил эти исследования, обна-
ружились любопытные подробности. Размеры выборок указыва-
лись в различных сообщениях по-разному, а иногда не указыва-
лись вообще. Не сообщались подробности о тестах IQ. Тестовые
баллы использовались для того, чтобы ответить на вопрос, дей-
ствительно ли интервьюеры адекватно воспринимают сходство
близнецов. Коэффициенты корреляции, подсчитанные для различ-
ных групп близнецов, тем не менее снова и снова совпадали вплоть
до третьего знака. При этом первичные данные предположитель-
но были утеряны во время пожара в лаборатории.
Многолетнее изучение этого вопроса Кэмином и позднее Оли-
вером Гиллисом в конце концов показало, что близнецовые ис-
следования Берта были полностью сфабрикованы. Названные Бер-
том сотрудники не обнаружены, баллы по тестам не существова-
ли, и, кажется, близнецы тоже не существовали. По этой причине
все исследования Берта и его «сотрудников» были исключены из
схемы на с. 287. Берт, несомненно, долго занимался фальсифика-
цией, создавая еще и хвалебные обзоры своих собственных работ,
публиковавшиеся под вымышленными именами в журнале, ре-
дактором которого он был.
Реакции психологов и психогенетиков на серию разоблачений
работ Берта сами по себе весьма показательны. Некоторые гово-
рили, что Берт просто «небрежно публиковал» свои работы. Но
можно ли считать, что дело в небрежности, если коэффициенты
корреляции совпадают до третьего знака? Другие объясняли все
это преклонным возрастом Берта, следствием старости, однако
обнаружилось, что подделки встречаются и в его ранних работах.
Больше всего беспокоит то, что некоторые из его старших коллег
говорят, будто статьи Берта всегда вызывали у них сомнения, но
они не высказывали их, потому что полагались на его авторитет.
Фальсификации в работах Берта и реакции на эти работы его
коллег — это лишь крайнее выражение общего феномена иссле-
дований вариативности интеллекта и темперамента. Большинство
исследований наследуемости интеллектуальных характеристик
отмечено одним или несколькими серьезными методическими
недостатками, которые включают: (1) очень небольшой размер
выборок, (2) смешение корреляции между родственниками с гене-
290
тической корреляцией, (3) неслучайный подбор семей, усыновля-
ющих ребенка, в исследованиях приемных детей, (4) субъектив-
ную оценку сходства, (5) последующую статистическую обработку
данных, приводящую результаты в большее соответствие с гене-
тическими ожиданиями. Любого из этих недостатков было бы
достаточно, чтобы признать негодной к публикации в научном
журнале любую статью, если бы предметом исследований в ней
был надой молока. Однако психологические журналы по генети-
ке поведения регулярно публикуют такие исследования, и ника-
кого прогресса в этом отношении не заметно. В 1979 г. основной
журнал по генетике поведения опубликовал оценку наследуемос-
ти IQ человека, основанную полностью на корреляциях, получен-
ных между родителями и детьми в обычных семьях, хотя редак-
тор знал и в другом месте утверждал, что в таких случаях нельзя
определить, какая часть корреляции является следствием среды,
общей для членов семьи. Невозможно не сделать вывод, что су-
ществует глубоко укоренившийся предрассудок в пользу генети-
ческого объяснения изменчивости поведения человека.
Исследования приемных детей
В принципе можно было бы оценить генетические вли-
яния, оказываемые на изменчивость IQ, с помощью исследования
приемных детей. Схема на с. 287 включает данные таких иссле-
дований, в которых сопоставляются либо IQ родителей и усынов-
ленных ими детей, либо IQ выросших врозь сибсов. Как видно,
две группы исследований дают очень похожие результаты, хотя
ожидаемая генетическая корреляция между интеллектами сиб-
сов, выросших врозь, должна быть равна 0,5, а между IQ родите-
лей и усыновленных ими детей — 0,0. Поэтому здесь не слиш-
ком много доказательств наследуемости.
В идеальном исследовании приемных детей должен сравни-
ваться IQ приемных детей с IQ родителей-усыновителей и с IQ
их биологических родителей. Этот идеал труднодостижим, пото-
му что обычно нелегко получить данные о биологических родите-
лях. Для их замены можно использовать другие группы детей и
их биологических родителей, стараясь при этом уравнять как мож-
но больше характеристик биологических и приемных семей. В
любом случае необходимо, чтобы распределение приемных детей
по семьям-усыновителям было случайным, то есть чтобы дети от
родителей с высоким IQ не усыновлялись только семьями с IQ
тоже выше среднего. Иначе могут появиться корреляции между
IQ приемных детей и их биологических родителей, которые бу-
дут следствием не биологических связей, а средовых особеннос-
тей, в которых растут дети.
10*
291
Имеется три больших исследования приемных детей, которые
использовали такую схему сравнения5. В двух работах Беркс и
Лихи приемные семьи сравнивались с другими, по возможности
уравненными с ними биологическими семьями. В третьем — в
исследовании Скодак и Скилза — оценивался уровень образова-
ния приемных матерей, IQ детей и IQ их биологических матерей.
К сожалению, тесты IQ не давались приемным матерям. Резуль-
таты, показанные в таблице, кажутся очень серьезным подтверж-
дением генетических влияний, поскольку корреляции детей с их
приемными родителями намного меньше, чем с биологическими.
Тщательная проверка этих исследований Кэмином, однако, под-
нимает несколько серьезных вопросов о схеме их организации.
Исследование Беркс включало много детей с серьезными задерж-
ками развития, что, конечно, сильно снизило корреляции IQ с при-
емными родителями, которые в целом принадлежали к высшим
социоэкономическим группам и имели более высокие баллы IQ,
чем в среднем в популяции. В обоих исследованиях — и Беркс и
Лихи — уравнивание биологических и приемных семей было сла-
бым. Приемные родители были старше, а их доход на 50% боль-
ше, и они имели, как и можно было ожидать, меньше детей. У
них в целом была меньшая вариабельность, чем у биологических
семей, почти во всех отцошениях. В исследовании Скодак и Скил-
за распределение детей по семьям не было случайным — дети
более образованных матерей попадали в дома с более высоким
статусом. Так что по этим исследованиям мы, строго говоря, не
можем судить о величине наследуемости IQ.
Наиболее поразительная и постоянная черта исследований
приемных детей, как правило, не комментируется теми, кто заин-
тересован в демонстрации генетических влияний: она состоит в
том, что, какова бы ни была корреляция между интеллектом де-
тей и их биологических родителей, усыновление значительно
повышает IQ детей. В исследовании Скодак и Скилза средний
IQ биологических матерей был только 86, на одно стандартное
отклонение ниже среднего в популяции. Напротив, средний IQ
их детей, воспитанных в приемных семьях, был равен 117, на одно
стандартное отклонение выше среднего в популяции. При обсле-
В настоящее время реализуется хорошо спланированный Колорадский про-
ект исследования приемных детей, включающий 250 семей с усыновленны-
ми детьми, биологических родителей этих детей и 250 контрольных семей.
Схема исследования включает случайный подбор семей-усыновителей, де-
тальную оценку семейной среды и т. д. (см.: Plomin R., De Fries F. Origins of
individual differences in infancy: The Colorado Adoption Project. N. Y., Acad.
Press, 1985; Plomin R., De Fries F., Fulker D. Nature and Nuture during Infansy
and Early Childhood. Cambridge University Press, 1988).
292
Корреляция по У^или уровню образования между
родителями и детьми в трех исследованиях приемных детей
Исследования Корреляция
приемный ребенок с приемной матерью биологический ребенок с приемной матерью приемный ребенок с биологической матерью
Беркс 0,19 0,46 —
Лихи 0,20 0,51 —
Скодак и Склиз 0,02 - 0,32
Источник: Ca^a/Z/S/Zr^a РКThe Genetics of Human Population.
W.H.Freeman and Company, 1971.
довании детей-сирот в Великобритании наблюдалось то же явле-
ние. Средний IQ детей, попавших в приют в младенчестве, был
105, если они оставались в нем до 5 лет, 100, если они возвраща-
лись к своим биологическим матерям, и 115, если они были усы-
новлены. Именно этого и можно было бы ожидать, зная соци-
альные характеристики родителей-усыновителей: в большинстве
своем это супруги, принадлежащие к среднему классу, в том чис-
ле к его более высокому слою, с небольшим количеством своих
детей или бездетные, имеющие финансовые возможности, моти-
вацию и свойственные своей среде условия, для того чтобы воспи-
тывать «интеллектуальных» детей. Конечно, нет противоречия
между этим влиянием усыновления и вероятностью того, что бал-
лы IQ окажутся высоконаследуемыми. «Генетическое» не означа-
ет «неизменное». Независимо от того, насколько высоконаследуе-
мым может оказаться IQ, семьи из более высоких слоев общества
будут воспитывать детей именно в соответствии с представления-
ми этих слоев.
К. Г. Юнг
ФЕНОМЕН ОДАРЕННОСТИ* 1
Когда я впервые приехал в Северную Америку, то, к сво-
ему удивлению, заметил, что на улицах, пересекавших линии под-
земки, не было заграждений, а на перегонах не было живой изгоро-
ди. В отдаленных окрестностях колея использовалась даже как пе-
шеходная дорожка. Когда я выразил удивление, то получил ответ:
«Только идиот не знает, что по рельсам поезда движутся со скорос-
тью от сорока до ста миль в час». В дальнейшем мне бросилось в
глаза, что вам ничего не «запрещали», а только что-то «not allowed»,
не разрешали, или даже учтиво просили: «Please, don't»2.
Эти и многие другие параллельные впечатления сгустились во
мне до понимания того, что в Америке общественная жизнь апел-
лирует к интеллекту и ожидает его, в то время как в Европе, на-
против, приспособлена к глупости. Америка требует интеллекта и
способствует ему, Европа озирается назад: успевают ли глупцы.
Хуже того: европейский континент предполагает злонамеренность
и потому кричит всем повелительное и назойливое «запрещено»,
в то время как Америка обращается к доброй воле.
Так или иначе, забрел я в своих мыслях в мои школьные годы,
когда знавал некоего учителя, воплощавшего своей персоной ев-
ропейскую предубежденность. Двенадцатилетним школьником я
отнюдь не чувствовал себя заспанным и глупым, но часто ужасно
скучал, пока учитель бился с теми из учеников, которые плохо
поспевали. Мне по крайней мере выпало счастье иметь гениаль-
ного учителя латыни, который однажды, во время проверки до-
машних упражнений, послал меня в университетскую библиотеку
за книгами, которые я с восторгом обнюхал со всех сторон на
обратном пути, растянутом мною максимально. Но скука была
далеко не самым скверным. Однажды среди тем для сочинения,
совсем не стимулирующих, все же попалась одна интересная. Я
всерьез принялся за нее и отшлифовал мои предложения с вели-
чайшим старанием. В радостном ожидании того, что я написал
лучшее или по крайней мере одно из лучших сочинений, я сдал
его учителю. При возвращении сочинений он имел обыкновение
Доклад, прочитанный на съезде работников средней школы в Базеле 4 де-
кабря 1942 г. Напечатан в Schweizer Erziehungs-Rundschau XVI/1 (Ziirich,
April 1943, p. 3—8). Позже в Psychologie und Erziehung вместе с разделами
I и IV этого тома, Rascher, 1946. Новое издание (в обложке) 1970.
Пожалуйста, не... (англ.).
294
сначала обсуждать соответственно лучшее, а затем другие — в
убывающем порядке. Мое не было ни первым, а также ни вто-
рым и ни третьим. Все прочие сочинения прошли последователь-
но передо мной, и, когда последний, наихудший, продукт в конце
концов был обсужден, учитель надулся, предвещая беду, и изрек
следующие слова: «Сочинение Юнга — самое что ни на есть луч-
шее, но для него это была пара пустяков, и он сделал это играючи,
легкомысленно и беспечно. Поэтому он вообще не заслуживает
никакой оценки».— «Это неправда, я никогда не трудился над
сочинением так много, как над этим»,— перебил я учителя. «Это
ложь! — закричал он,— посмотри на X (на того, кто выдал наи-
худшее сочинение). X приложил много усердия. Он добьется от
жизни своего, а у тебя это не выйдет, потому что ловкостью и
шарлатанством не отделаться». Я замолчал и отныне вовсе не
работал на уроках немецкого языка.
Этот опыт остался, конечно, далеко позади — более полувека
прошло с той поры, и я не сомневаюсь, что с того времени многое в
школе изменилось к лучшему. Однако тогда этот случай побудил
меня к долгим размышлениям и оставил после себя горькое чув-
ство, которое, конечно, по мере увеличения жизненного опыта усту-
пило место большей прозорливости. Я понял, что установка моего
учителя, конечно же, покоилась на благородном принципе: помо-
гать слабым и искоренять зло. К сожалению, однако, с такими пра-
вилами часто случается, что они возводятся в степень бездушных
принципов, которые уже не стоят никакого дальнейшего раздумья.
Отсюда возникает прискорбная карикатура добра: хотя помогают
слабым и борются со злом, но одновременно возникает опасность
того, что талант останется без внимания, как будто сам по себе из-
ряда-вон-выхождение уже что-то будто сомнительное и непристой-
ное. Посредственность недоверчива и предпочитает с подозрением
относиться к тому, чего не может ухватить своим интеллектом. «II
est trop intelligent»3 — основание, достаточное для самого страшного
подозрения! Бурже в одном из своих романов описывает восхити-
тельную сцену в приемной министра; эта сцена прямо-таки пара-
дигматична: томящаяся в ожидании супружеская пара — petits
bourgeois4 — критикует одного неизвестного ей, но очень знаменито-
го ученого следующим образом: «It doit etre de la police secrete, il a 1’air si
mechant»5.
Я прошу у вас прощения, если непристойно долго задержался
на биографических деталях. Ведь эта правда без поэзии касается
Он чересчур умен (фр.).
Обыватели (фр.).
Он, должно быть, из секретной полиции. У него такой злобный вид (фр.).
295
в конечном счете не единичного случая — она часто сбывается.
Одаренный ребенок на самом деле задает школе трудную задачу,
которую нельзя оставить без внимания, несмотря на благой прин-
цип — помогать слабоодаренным. В такой маленькой стране, как
Швейцария, нельзя, чтобы из-за одного лишь желания быть ми-
лосердными мы проглядели одаренных детей, столь нам необхо-
димых. Но, кажется, еще и сегодня в этом отношении порою про-
является какая-то беспечность. На днях я узнал о следующем
случае: одна интеллектуальная девочка из первых классов на-
чальной школы вдруг, к удивлению родителей, стала плохо учить-
ся. Вещи, которые ребенок рассказывал о школе, звучали так ко-
мично, что у родителей создалось впечатление, будто с детьми
поступают как с идиотами и таким образом искусственно их обол-
ванивают. Мать осведомилась у директора школы, что же там
происходит, и узнала, что учительница получила образование для
работы со слабоумными и прежде занималась с такими отсталыми
детьми. Очевидно, она вообще не знала, что делать с нормальными
детьми. К счастью, ребенок со временем смог перейти к нормаль-
ной учительнице, где он тут же вновь расцвел.
Проблема одаренного ребенка отнюдь не проста, потому что
мало распознать в нем хорошего ученика. В известных случаях
мы имеем как раз обратное. Он может иметь даже неблагоприят-
ные характеристики: разбросанность, голова полна шалостей; он —
нерадивый, халатный, невнимательный, озорной, своенравный; он
может даже производить впечатление заспанного. Путем одного
лишь внешнего наблюдения бывает очень трудно отличить ода-
ренного ребенка от умственно отсталого.
Кроме того, нельзя упускать из виду тот факт, что одаренные
дети далеко не всегда рано созревают, но, напротив, имеют замедлен-
ный ход развития, так что одаренность в течение долгого времени
остается латентной. При таких обстоятельствах трудно распознать
даровитость. Чрезмерное благодушие и оптимизм воспитателя мо-
гут ощутить признаки даровитости в тех детях, которые потом ока-
зываются никчемными людьми; примерно в этом духе в одной био-
графии говорится: «До четырнадцатилетнего возраста в нем не было
заметно никаких признаков гениальности; после этого — тоже».
Зафиксировать даровитость помогает только точное исследова-
ние и наблюдение над детской индивидуальностью — как в школе,
как и дома. Уже это позволяет установить, что (знак ударения)
является первичной наклонностью, а что (знак ударения) — вто-
ричной реакцией. У одаренных детей невнимательность, разбросан-
ность и заспанность вызревают как дополнительная оборона против
внешних влияний, цель которой — спокойно и без помех предавать-
ся внутренним процессам фантазии. Одна лишь констатация того,
296
что наличествуют живые фантазии или своеобразные интересы, ко-
нечно, еще совсем не доказывает особого дарования, потому что точ-
но такое же преобладание фантастики и аномальных интересов свой-
ственно ранним стадиям неврозов и психозов. Однако по качеству
фантазий одаренность распознать можно. Для этого, конечно же,
нужно уметь отличать умную фантазию от глупой. Направляющим
моментом при таком разбирательстве являются оригинальность, пос-
ледовательность, интенсивность и утонченность фантазии, а также
заложенная в ней возможность последующего претворения в жизнь.
Важным является и вопрос о том, насколько фантазии вторгаются
во внешний слой жизни, к примеру, в форме систематического при-
страстия или иных интересов. Другой важный indicium6 — это сте-
пень и качество интереса в целом. Часто в отношении проблематич-
ных детей происходят поразительные открытия: например, они дю-
жинами и, кажется, без разбору проглатывают книги — и делают
это большей частью в запрещенное ночное время — или выказыва-
ют практические навыки, достойные удивления. Все эти знаки мо-
жет понять только тот, кто взял на себя труд спрашивать детей
каким образом и почему, тот, кто не довольствуется лишь тем, что
констатирует плохую успеваемость. Поэтому точное знание психо-
логии, т. е. знание человека, и жизненный опыт — желанный рек-
визит воспитателя.
У одаренного его душевная наклонность вращается в широком
диапазоне противоположностей. Ведь дарование чрезвычайно ред-
ко характеризует все душевные области более или менее равномер-
но. Как правило, на долю той или иной области достается так мало
внимания, что можно даже говорить, так сказать, о ее выпадении.
Прежде всего есть громадные различия в степени зрелости. В сфе-
ре одаренности при одних обстоятельствах господствует аномальная
скороспелость, в то время как при других духовные функции лежат
ниже нормального порога того же возраста. Из-за этого порою скла-
дывается такой внешний образ, который вводит в заблуждение:
перед нами вроде бы недоразвитый и духовно отсталый ребенок, и
мы никак не ожидаем от него сверхобычных способностей. Однако
может случиться и такое, что скороспелый интеллект ребенка не
сопровождается соответствующим развитием языковых возможно-
стей выражения, поэтому он вынужден сообщать о себе сбивчиво и
вообще невразумительно. В этом случае от ошибочного суждения
учителя оберегают только тщательные расспросы (каким образом и
почему?) и добросовестная оценка ответов ученика. Может случить-
ся и так, что одаренность касается области, которая не затронута
школой. Таковы, например, некоторые практические способности.
Показатель (лат.).
297
Я сам припоминаю мальчиков, которые отличались в школе чудо-
вищной глупостью, в крестьянском же промысле родителей они
были образцово дельными и ловкими.
Пользуясь возможностью, я бы хотел отметить следующее: in
puncto математических способностей, по крайней мере прежде, гос-
подствовали очень неверные представления. Полагали, например, что
способность к логическому и абстрактному мышлению воплощена,
так сказать, в математике, а потому последняя является лучшей
школой логического мышления. Однако математические способно-
сти, как и биологически ей родственные музыкальные,— это спо-
собности, не тождественные ни логике, ни интеллекту, но пользую-
щиеся их услугами точно так же, как философия и наука вообще.
Как можно быть музыкальным, не имея и следов интеллекта? С дру-
гой стороны, поразительные счетные способности могут встречаться
даже у имбецилов. Невозможно вдолбить внутреннее понимание
музыки — то же самое касается и понимания математики, потому
что это — специфическая способность.
Трудности у одаренного ребенка существуют не только в интел-
лектуальной области, но также и в моральной, т. е. в области чувств.
Частое передергивание, вранье и прочая моральная расхлябанность
у взрослых могут стать для морально одаренного ребенка затрудни-
тельной проблемой. Как упускаеся из виду или недооценивается
интеллектуальная чувствительность и скороспелость, так же проис-
ходит и с моральной и эмоциональной критической способностью у
одаренного ребенка. Дары сердца зачастую не столь явны и навязчи-
вы, как интеллектуальные и технические способности, и как послед-
ние претендуют на особое внимание воспитателя, так, первые часто
предъявляют воспитателю более серьезные требования: он сам дол-
жен быть воспитан. Если это не так, то неизбежно придет день, ког-
да ученик повторит не то, чему воспитатель его учил, но то, чем
последний является. Каждый воспитатель (в самом широком смыс-
ле этого понятия) постоянно должен ставить себе вопрос: реализует
ли он сам в собственной жизни — по чести и по совести — то, чему
учит? В психотерапии мы поняли, что исцеляюще действует в конеч-
ном счете не знание и техника, но личность; это верно и в отноше-
нии воспитания: оно предполагает самовоспитание.
Я отнюдь не претендую на роль судьи над педагогами, а став-
лю себя в один ряд с ними (со всей моей долголетней преподава-
тельской и воспитательной деятельностью) и готов к осуждению
и порицанию. Только на основании моего опыта в лечении людей
я отваживаюсь обратить ваше внимание на высокую практичес-
кую значимость этих базовых воспитательных истин.
Наряду с даровитостью ума существует даровитость сердца,
которая не менее важна, однако ее легко упустить из виду, потому
298
что в таких случаях ум часто слабее, чем сердце. И все же такие
люди часто бывают полезнее и ценнее для благополучия общества
в целом, чем прочие дарования. Но, так же как все дары, талант-
ливое сердце имеет две стороны. Глубина чувства, часто достой-
ная удивления, особенно у женщин, может так ловко приноро-
виться к учителю, что возникает впечатление особой даровитости
на почве значительных успехов. Однако, как только прекращает-
ся воздействие личности, одаренность также исчезает. Это, оказы-
вается, было не более чем порывом энтузиазма, вызванным к
жизни зачарованностью чувством, порывом, угасшим, как мимо-
летная вспышка, и оставившим после себя пепел разочарования.
Воспитание одаренных детей выдвигает значительные требова-
ния к психологической, интеллектуальной, моральной и артисти-
ческой восприимчивости у воспитателя, вероятно, даже такие, что
ожидать от учителя их выполнения было бы совершенно неразум-
ным. Ведь в таком случае он тоже должен быть гением, чтобы пра-
вильно выявить среди учеников одно гениальное дарование.
К счастью, однако, многие дарования имеют отличительное свой-
ство: они в значительной мере сами умеют о себе позаботиться; и
чем более гениален одаренный ребенок, тем более его творческая
способность — как о том и говорит выражение «гений» — ведет
себя как личность, далеко превосходящая (в данных обстоятельствах)
возраст ребенка, можно даже сказать, как божественный демон, в
котором не только нечего воспитывать, но от которого, напротив,
ребенка надо защищать. Большие дарования — это самые прекрас-
ные и часто опасные плоды на древе человечества. Они висят на
тончайших ветвях, которые легко обламываются. Большей частью,
как уже упомянуто, развитие одаренности оказывается несоразмер-
ным степени зрелости личности в целом, и зачастую складывается
впечатление, будто творческая личность выросла за счет гуманной.
Иногда даже существует несоответствие между гением и его чело-
вечностью, так что можно задаться вопросом: не будет ли лучше,
если даровитость окажется не столь великой? Что такое в конечном
счете великий ум при моральной неполноценности? Существует не-
мало одаренных людей, польза от которых сведена на нет или даже
обращена в свою противоположность их человеческими недостатка-
ми. Одаренность вовсе не безусловная ценность, но она ею становит-
ся лишь в том случае, если остальная личность идет с ней в ногу
настолько, что талант может быть применен с пользой. Творческий
потенциал, к сожалению, может с таким же успехом действовать и
деструктивно. Обратится он добром или злом — это решает только
моральная личность. И если ее нет, то никакой воспитатель не мо-
жет ни способствовать ей, ни заменять ее собой.
Тесное родство даровитости с патологическим вырождением
усложняет проблему воспитания таких детей. Одаренность не толь-
299
ко (и это чуть ли не правило) компенсируется некоторой непол-
ноценностью в другой области, но порою идет рука об руку даже
с патологическим дефектом. В таких случаях часто почти невоз-
можно решить, что преобладает: даровитость или психопатичес-
кая конституция.
На основании всех этих причин я считаю, что трудно ответить
на вопрос, действительно ли воспитание особо одаренных детей в
отдельных классах, что уже предлагалось, несет с собой какие-то
преимущества. По крайней мере я не хотел бы быть экспертом,
которому вменяется в обязанность отбирать пригодных для этого
детей. Если, с одной стороны, это сильно способствовало бы ода-
ренным детям, то, с другой стороны, этому противостоит тот факт,
что тот же самый ученик (в иных духовных и человеческих отно-
шениях) отнюдь не всегда стоит на высоте своего дарования. По-
этому в особых классах для одаренных возникла бы опасность
того, что из него разовьется односторонний продукт. В нормаль-
ных же классах он будет, напротив, изнывать от скуки именно на
том предмете, где у него есть превосходство, а на других ему бу-
дут напоминать о его отставании, что может производить полез-
ный и морально необходимый эффект. Ведь как раз у дарования
есть тот моральный недостаток, что оно вызывает у своего обла-
дателя чувство превосходства и вместе с ним определенную инф-
ляцию, которую следовало бы компенсировать путем соответству-
ющего смирения. Однако одаренные дети очень часто избалован-
ны и ожидают поэтому исключительного отношения к себе. Это-
то и заметил мой тогдашний учитель, совершая свой моральный
knock-out7, из которого я тогда, конечно же, не сделал желаемых
выводов. С тех пор я понял, что мой учитель был инструментом
судьбы. Он был первым, кто дал мне почувствовать, что дары бо-
гов имеют две стороны — светлую и темную. Потому что опереже-
ние всегда ведет к побоям, и если их получают не от учителя, то
потом — от судьбы, однако в большинстве случаев — от обоих.
Таланту лучше заблаговременно приучить себя к тому, что вели-
кие способности ведут к исключительности со всеми ее опасностя-
ми, в частности к повышенному самосознанию. От этого могут
уберечь лишь смирение и послушание, да и то не всегда.
Поэтому мне кажется, что для воспитания одаренного ребенка
лучше обучать его в нормальном классе с другими детьми, а не под-
черкивать его исключительность путем перевода в особый класс. В
конечном счете ведь школа — это часть большого мира и как в
зародыше содержит в себе все те факторы, с которыми ребенок стол-
кнется в последующей жизни и с воздействием которых он должен
будет справиться. По крайней мере хотя бы отчасти этому приспо-
7 Нокаут (англ.).
300
соблению можно и нужно учить уже в школе. Возможные недоразу-
мения еще не означают катастрофы. Фатально действует только хро-
ническое недоразумение или случай, когда чувствительность ребен-
ка необычайно сильна, а поменять, если надо, учителя нет никакой
возможности. Смена учителя часто дает благие результаты — но
лишь тогда, когда причиной расстройства действительно является
учитель. Однако это далеко не всегда так, потому что учителю при-
ходится нередко безвинно разбирать завалы домашнего воспитания.
Слишком часто родители воплощают те амбиции, которые они сами
реализовать не смогли, в своего одаренного ребенка, которого они
либо изнеживают, либо поощряют в нем виртуоза — иногда с ущер-
бом для последующего развития, как это можно видеть на примерах
некоторых вундеркиндов.
Большой талант или даже данайский дар гения — это фактор,
который определяет судьбу и возвещает о себе очень рано. Гениаль-
ность настоит на своем вопреки всему, потому что в ее натуре есть
нечто безусловное, неподвластное узам. Так называемая непризнан-
ная гениальность — сомнительное явление. Большей частью под
этой маской выступает никчемность, которая страждет какого-то
утешительного самообъяснения. Однажды мне пришлось одному
такому «гению» задать на приеме вопрос: «Вы, вероятно, просто ле-
жебока?» Через некоторое время мы сошлись в этом суждении. Та-
ланту же, напротив, можно препятствовать, его можно калечить и
извращать — или же ему можно способствовать, развивать его и уси-
ливать. Гений — это rarissima avis8, как феникс, с появлением кото-
рого нельзя не считаться. Он возникает сразу и по божьей милости
во всей своей силе, сознательно или бессознательно. Талант же —
статистическая закономерность и вовсе не всегда обладает соответ-
ствующей динамикой. Как и гению, ему свойственны повышенное
разнообразие и индивидуальные отличия, которые воспитатель дол-
жен иметь в виду, ибо своеобразная или способная на своеобразие
личность имеет величайшее значение для общего блага народа. По-
головное усреднение народа как целого путем подавления естествен-
ной аристократической или иерархической структуры неизбежно —
рано или поздно — приводит к катастрофе. Ведь если нечто выдаю-
щееся снивелировано, то утрачиваются ориентиры и страстное же-
лание быть ведомым становится непреодолимым. Человеческое ру-
ководство ущербно, потому-то над правителями стояли и стоят до
сих пор символические принципы,— так и отдельный человек не
реализует во всем объеме смысл своей жизни, если не поставит свое
Я на службу духовному и сверхчеловеческому порядку. Этот импе-
ратив соответствует тому факту, что Я никогда не исчерпывает цело-
стности человека, а всегда представляет только его сознательную
Уникальное явление (лат.).
301
часть. Беспредельная бессознательная часть лишь дополняет его до
совершенства, до действительной тотальности.
Одаренный человек — это с биологической точки зрения откло-
нение от усредненной меры; и поскольку изречение Лао-цзы «Высо-
кое стоит на глубоком» является вечной истиной, то это отклонение
направлено в одном индивиде одновременно и вверх и вниз. Отсюда
возникает определенное напряжение противоположностей, которое
в свою очередь вновь наделяет личность темпераментом и интенсив-
ностью. Даже если одаренный человек относится к тихим водам, то
он вместе с ними достигает большей глубины9. Не только отклоне-
ние от нормы, сколь благоприятным оно ни было бы, но и противо-
речивость, предрасполагающая к внутренней конфликтности, озна-
чает для одаренного риск. Более полезными, нежели перевод в спе-
циальные классы для одаренных, окажутся проявления личного
участия и внимательности воспитателя. Хотя учреждение должнос-
ти психологически образованного школьного психиатра безусловно
необходимо и при этом вовсе не требуется идти на уступку столь
сильно преувеличенному значению технической грамотности, то мне
в свете моего опыта кажется, что, напротив, сердцу воспитателя
подобает роль, которую вряд ли можно переоценить. Правда, о пре-
красных учителях вспоминают с признательностью, но с благодарно-
стью — лишь о тех, которые обращались к человеку. Учебный мате-
риал — это необходимый минерал, однако теплота — это жизнен-
ная стихия тянущегося вверх растения, так же как и детской души.
Поскольку среди учащихся встречаются одаренные и подающие
большие надежды натуры, которых нельзя ограничивать и подав-
лять, то и школьный учебный материал не должен уходить в сторо-
ну от всеобщего и универсального в чрезмерно специальное. Напро-
тив, подрастающему поколению следует по крайней мере указать на
те двери, которые ведут к самым разным областям жизни и духа. И
прежде всего мне представляется важным — в смысле общей куль-
туры — уважение к истории в самом широком объеме этого поня-
тия. Насколько, с одной стороны, важно внимание к практическому,
полезному и грядущему, настолько же важен взгляд назад, на про-
шедшее. Культура — это континуальность, а не прогресс, оторван-
ный от корней. Именно для одаренных сбалансированное образова-
ние имеет величайшее значение в качестве, так сказать, психогигие-
нического мероприятия. Односторонность одаренности, как уже ска-
зано, почти всегда находится в противоречии с определенной детс-
кой незрелостью прочих областей души. Однако детскость — это
состояние прошлого. Как тело эмбриона в своем развитии отчетли-
во воспроизводит филогенез, так и «уроки истории» заполняют дет-
Обыгрывается немецкая пословица «Stille Wasser sind tief» («Тихие воды
глубоки»).
302
скую душу. Ребенок живет в дорациональном, и прежде всего в до-
научном, мире, в мире той человечности, которая была до нас. В том
мире — наши корни, и из этих корней растет каждый ребенок.
Зрелость отдаляет его от этих корней, а незрелость прикрепляет его
к ним. Знание о первоначалах в самом общем смысле наводит мос-
ты между оставленным и потерянным миром праотцев и гряду-
щим, пока непостижимым миром потомков. Какими средствами
нам постичь будущее, когда мы в него войдем, если мы не обладаем
тем опытом человеческого рода, который нам оставили после себя
наши праотцы? Без этого обладания мы останемся без корней, без
перспективы и станем легкой добычей будущего и нового. Чисто
техническое и целесообразное образование не может быть заслоном
перед безумием и противопоставить ослеплению хоть что-нибудь.
Ему недостает культуры, внутренний закон которой — непрерыв-
ность истории, т. е. континуальность сверхиндивидуального челове-
ческого сознания. Эта континуальность, которая связывает между
собой противоположности, имеет целительное значение для внут-
ренней конфликтности, грозящей одаренным.
Новое всегда сомнительно и означает нечто, что следует испы-
тать. Ведь оно может с таким же успехом быть болезнью. Поэтому
истинный прогресс возможен только при зрелости суждения. Но
хорошо взвешенное суждение требует прочной точки зрения, кото-
рая может покоиться только на основательном знании чего-то уже
ставшего. Тот, кто, не осознавая исторической связи, порывает отно-
шения с прошлым, подвергается опасности пасть жертвой суггестии
и ослепления, исходящих из всех новшеств. Трагизм всех нововве-
дений заключается в том, что вместе с водой всегда выплескивают и
ребенка. Правда, страсть к нововведениям, слава богу, par excellence10
не швейцарский национальный порок, но мы живем и в более
широком мире, который сотрясается от еще незнакомых нам форм
лихорадки обновления. Чтобы противостоять этому ужасающе гран-
диозному спектаклю, от нашей молодежи как никогда раньше тре-
буется устойчивость — во-первых, ради незыблемости нашей отчиз-
ны, а во-вторых, ради европейской культуры, которая ничего не до-
бьется, если достижения христианского прошлого сменяются своей
противоположностью.
Одаренный же — тот, кто несет светоч, и он избран к столь
высокому служению самой природой.
10 По преимуществу (фр.).
303
Н. С. Лейтес
Одаренные дети1
Для автора настоящей статьи приобщение к психологии
началось с выполнения поручения Бориса Михайловича Теплова —
дать описание одаренного ребенка (мальчика, который семи лет был
принят сразу в IV класс школы). В дальнейшем, опираясь на идеи и
труды своего учителя, автор неоднократно обращался к изучению
детей с яркими проявлениями умственных способностей.
Выдающиеся в умственном отношении дети иногда бывают
настолько удивительными, их способности указывают на такие
огромные возможности детства, что и достовернейшие сведения о
них могут казаться невероятными. Но они есть, эти «чудо-дети» с
необыкновенными умственными достоинствами, далеко опережа-
ющие своих ровесников.
Издавна наряду с восхищением и любованием такими детьми
сложилось, а затем стало преобладать весьма критическое, недо-
верчивое к ним отношение. Получили распространение взгляды,
согласно которым очень раннее умственное развитие — это болез-
ненное явление или результат «натаскивания»; считалось будто
бы установленным, что интеллектуальные вундеркинды не сохра-
няют в дальнейшем своих дарований. Это скептическое и насто-
роженное отношение к детям с ускоренным развитием умствен-
ных способностей было своего рода реакцией на неумеренные
восторги по поводу достижений этих детей и имело реальные
основания: разочаровывающие спады, наблюдаемые в ходе разви-
тия таких детей, очень заметные случаи несоответствия между
«заявленным» в детстве и достигаемым в годы зрелости.
Однако наряду с фактами, обнаруживающими у детей с очень
быстрым умственным ростом последующее замедление темпа и
выравнивание способностей, известно и другое: немало выдаю-
щихся людей в самых разных областях деятельности были в дет-
стве рано созревшими.
В последние десятилетия наметился переход к более обоснован-
ному и одновременно более оптимистическому отношению к детям
с ранним расцветом умственных сил. Имеющиеся в психологии
данные свидетельствуют, что такие дети в большинстве своем, вопре-
ки распространенному представлению, не отличаются болезненнос-
тью или склонностью к нервным срывам (и не отстают в физичес-
ком развитии). Их ранние успехи в занятиях и объем деятельности,
как правило, не могут быть объяснены каким-нибудь особым нажи-
мом со стороны воспитателей: необычный подъем умственных сил
Психология и психофизиология индивидуальных различий. М.» 1977.
304
нередко происходит даже в неблагоприятных условиях и вопреки
желанию старших. Судя по всему, опережение сверстников в ум-
ственном отношении, при прочих равных условиях, может указы-
вать на полноценный и перспективный ход развития ребенка.
Дети с необычно ранними умственными достижениями встреча-
ются в каждом поколении и представляют большой научный инте-
рес. Сама жизнь в этих случаях привлекает внимание к психологи-
ческому феномену, который в яркой и острой форме демонстриру-
ет процесс становления способностей. Проявления детей с ранним
подъемом умственных сил как бы обнажают ряд существенных пси-
хологических проблем: связь детской одаренности и возрастных
особенностей; значение склонностей для развития способностей; сво-
еобразие интеллекта. Имеющиеся сейчас сведения о таких детях по-
зволяют подойти к рассмотрению каждой из этих проблем.
1
Признаком одаренности ребенка чаще всего служит не-
соответствие развития его ума обычному уровню умственного раз-
вития детей его возраста, т. е. опережение возраста. Тем самым
признается внутренняя близость, взаимосвязанность возрастных
изменений и проявлений способностей.
Подходя к проблеме «детские способности и возраст», важно
иметь в виду накапливающиеся в психологии данные о возраст-
ной чувствительности, т. е. о той особой отзывчивости на окру-
жающее, которая по-своему характеризует каждый детский воз-
раст. Неодинаковость возрастной чувствительности, изменение ее
уровня и направленности означают, что каждый период детства
имеет свои специфические неповторимые внутренние условия раз-
вития и что с возрастом происходит не только увеличение ум-
ственных сил, но и их ограничение, а то и утрата некоторых цен-
ных особенностей пройденных возрастных периодов.
Известно, например, что в определенные годы детства наблю-
дается повышенная восприимчивость к усвоению языка, на кото-
ром происходит общение ребенка с окружающими; в дошколь-
ные и ранние школьные годы обнаруживаются особая яркость,
острота образных впечатлений, богатство воображения, проявля-
ющиеся, в частности, в творческих играх; в годы наступления ран-
ней юности — подъем нравственной чувствительности и актив-
ности обобщающего, теоретического мышления и т. п. Тем са-
мым переход от возраста к возрасту означает не просто рост, обо-
гащение психических свойств, но и их подлинное преобразова-
ние — затухание, прекращение действия одних способностей и
возникновение новых. Другими словами, по мере продвижения
ребенка по «возрастной лестнице» происходит качественно новое
305
и в некоторых отношениях одностороннее усиление возможнос-
тей развития, которое вместе с тем ведет к общему подъему сил.
Таким образом, возрастные особенности как бы подготавлива-
ют и временно сохраняют благоприятные условия для становле-
ния тех или иных сторон умственных способностей, и даже мож-
но сказать, что возрастные особенности выступают как составная
часть, или компоненты, самих детских особенностей. Не только
возрастающий с годами уровень умственного развития, но и сами
внутренние условия этого развития имеют отношение к формиро-
ванию и росту способностей. Правомерно говорить о возрастных
предпосылках способностей, или возрастных факторах одарен-
ности, имея в виду обусловленные возрастом повышенные воз-
можности развития психики в тех или иных направлениях.
Стремительный подъем способностей у ребенка, приближе-
ние его умственных показателей к показателям, свойственным
более старшим возрастам, равно как и снижение, большее или
меньшее, темпа умственного развития в последующие годы мож-
но рассматривать как подтверждение того, что проявление детс-
кой одаренности существенно обусловлено именно возрастными,
т. е. в определенную пору жизни возникающими и в какой-то
мере преходящими особенностями.
Именно в годы детства (в отличие от зрелости) внутренние
условия формирования возрастного развития являются одновре-
менно и факторами формирования способностей. Как это ни пара-
доксально звучит, дети как бы одареннее взрослых.
Предпосылки особенностей, специфичные для отдельных дет-
ских возрастов, эти своеобразные «временные состояния», выра-
жающие ту или иную сторону возможностей возрастного разви-
тия,— психологическая реальность, позволяющая многое понять
и в индивидуальных различиях между детьми по способностям.
Индивидуальный уровень и индивидуальное своеобразие способ-
ностей растущего человека не являются чем-то внешним по от-
ношению к его возрастным особенностям: многое зависит от сте-
пени выраженности у ребенка тех или иных возрастных свойств,
от различий в темпе и ритме приближения к зрелости. Возраст-
ные особенности не проходят бесследно: они не только вытесняют
друг друга, но и закрепляются в личности, у одного ребенка в
большей мере, у другого — в меньшей. Неодинаковость, неравно-
мерность возрастного развития — существеннейшие условия ста-
новления индивидуальных различий по способностям.
Взаимопроникновение, единство возрастного и индивидуального
с наибольшей выразительностью и остротой выступают у одарен-
ных детей. У таких детей с особенной силой проявляются достоин-
ства их возраста (компоненты способностей данного возрастного
306
периода). Однако даже самое полное развитие достоинств только
своего возраста не может объяснить того удивительного богатства
возможностей, которым блещет одаренный ребенок. Материалы
специальных наблюдений показывают, что чрезвычайные умствен-
ные достижения обнаруживают те дети, у которых одновременно
выступают достоинства и последующего возраста.
Наблюдавшиеся нами случаи показывают, например, что такая
возрастная черта подростков, как деятельная энергия, настойчивость,
обретает особую силу, если становится присущей детям наиболее
младшего возраста с их повышенной восприимчивостью и наивной
серьезностью. В младшем школьном и дошкольном возрасте, когда
еще не вступили в свои права новые интересы, связанные с половым
созреванием, когда умственная впечатлительность, готовность усва-
ивать, подражание старшим составляют саму жизнь,— в такие годы
быстрый подъем энергии и самостоятельности может до крайности
напрячь и сосредоточить усилия развивающегося ума, выступить как
необычайная склонность к умственной работе.
Судя по имеющимся данным, у рано развившихся детей сбли-
жение, а затем и совмещение по времени особенностей настояще-
го и последующего возрастных периодов, сочетание возрастных
факторов, идущих от разных периодов детства, обусловливают как
бы удвоение, а может быть, и многократное усиление предпосы-
лок умственного развития.
2
Сведения о детях с ранним расцветом способностей дают
очень значимый материал к проблеме «склонности и способности».
Склонность — это расположенность к деятельности, стремление за-
ниматься ею. Степень выраженности потребности в деятельности
характеризует динамическую сторону склонностей. Неоднократно
подтвержденные наблюдения показывают, что самой общей, корен-
ной психологической особенностью выдающихся детей — при всем
своеобразии ума и характера такого ребенка — является высокая
активность ума, расположенность к умственным усилиям, т. е. по-
вышенная склонность к умственной деятельности.
Поглощенность таких детей всевозможными умственными
упражнениями особенно обращает на себя внимание в период наи-
более быстрого умственного развития, подъема способностей. Рав-
ным образом и ослабление увлеченности умственными занятия-
ми по мере относительного снижения, «выравнивания» способно-
стей также может давать представление о теснейшей взаимосвя-
зи склонностей и способностей.
Как известно, потребность в деятельности — весьма заметная
особенность любого ребенка. Однако индивидуальные различия в
307
склонности к умственному напряжению очень велики. Имеющие-
ся материалы убеждают в том, что рано поднимаются над общим
уровнем именно те дети, которым присуща чрезвычайная по сво-
ей силе и постоянству тяга к умственным занятиям. И это понят-
но: чтобы на несколько лет опередить сверстников в общем раз-
витии, нужно проделать огромную умственную работу.
Можно задаться вопросом, ускоренный ли темп развития вызы-
вает непрестанную умственную активность, или же сама общая склон-
ность к деятельности усиливает умственные возможности и убыст-
ряет развитие? Вероятно, здесь не следует противопоставлять причи-
ну и следствие: они могут меняться местами и выступать совместно.
Во всяком случае, не может вызывать сомнений связь тяги к ум-
ственным занятиям с темпом умственного развития.
Выдающиеся дети тянутся к умственным усилиям, по-види-
мому, потому, что в этом органически нуждается их развиваю-
щийся мозг. Постоянная готовность к сосредоточению внимания
и эмоциональная захваченность процессами познания создают
подлинную нужду в умственной нагрузке.
Видимо, при повышенной восприимчивости и стихийном ха-
рактере приобретаемых знаний, а это свойственно детям с ран-
ним расцветом способностей (мы судим главным образом по
материалам о детях младшего школьного возраста), умственные
занятия становятся для ребенка и своего рода игрой, где можно
проявлять неограниченную инициативу, опираться на воображе-
ние, наслаждаться пробой своих сил. Для таких детей умствен-
ная работа — это прежде всего увлекательнейшее упражнение.
У детей с выдающимися способностями исключительно де-
монстративно обнаруживается, что склонность к деятельности
обусловливает не только время, уделяемое работе, но и сам уро-
вень достижений. В активности таких детей заметно выступа-
ет потребность как в постоянном возобновлении, так и в ус-
ложнении умственной нагрузки. Здесь склонность идет как бы
впереди способности и является одним из важных факторов
развития — придает положительную эмоциональную окраску
умственным занятиям, повышает работоспособность, пробуж-
дает дремлющие силы.
Тяга к умственным упражнениям захватывает всю личность
ребенка, и такую повышенную нужду в умственной нагрузке мож-
но рассматривать как фактор самой одаренности. Неустанное
стремление, пристрастие к умственным занятиям не являются
чем-то внешним по отношению к потенциям растущего челове-
ка — от склонности к умственным усилиям во многом зависят
возможность осуществления и степень успешности самых разных
видов деятельности. У детей с очень ранними достижениями зна-
308
чение этого внутреннего условия формирования способностей об-
наруживается с особенной выразительностью.
Однако крайне затруднительно судить о том, насколько вре-
менной или постоянной окажется у ребенка потребность в дея-
тельности. Очень многое может перемениться в этой особенности,
когда темп возрастного равзития замедлится и приблизится зре-
лость. Не здесь ли одна из причин того, что далеко не у всех
детей с ранними признаками одаренности сохранятся и разовьют-
ся большие способности?
Существенный интерес представляют данные, показывающие,
что склонность к «деятельности вообще», т. е. динамическая сто-
рона умственной активности, как бы предваряет увлечение каки-
ми-нибудь определенными видами деятельности, их содержани-
ем. Значение содержательной стороны тех или иных занятий для
развития склонности к деятельности, очевидно, возрастает с года-
ми. Вместе с тем несомненно, что и в дальнейшем в становлении
специализированных склонностей очень велика роль общей ум-
ственной активности, общего уровня потребности в деятельности.
Детская склонность к деятельности уже на ранних ступенях
развития может быть не только широкой, но и более узкой (тяго-
тение к определенному виду деятельности). Среди выдающихся
детей, даже в дошкольные годы, уже можно встретить выражен-
ных «математиков», «биологов», «лингвистов», и у некоторых из
них такая избирательная увлеченность окажется устойчивой ин-
дивидуальной особенностью. Но чаще в детские годы обнаружи-
ваются особая широта и переменчивость увлечений, готовность
приобщаться ко все новым видам занятий.
Возрастающая определенность склонностей обычно содействует
и специализации способностей, а, в свою очередь, формирующие-
ся способности могут направлять и ограничивать склонности.
На одаренных детях видно, что склонности и способности как
бы поддерживают и усиливают друг друга. Склонности — это
стремления к деятельности, способности — это возможности ее
выполнения, но они имеют общие корни и между ними существу-
ет подлинная взаимозависимость. И те и другие (каждые по-свое-
му) характеризуют интеллект ребенка.
3
К собственно умственным особенностям одаренных
детей могут быть отнесены их способность к сосредоточению вни-
мания, быстрота мыслительных процессов, повышенные возмож-
ности анализа и обобщения, высокая продуктивность умственной
деятельности. Замечательные свойства их интеллекта особенно
поражают и иногда кажутся чуть ли не чем-то сверхъестествен-
309
ным, поскольку обнаруживаются они в необычно раннем возрас-
те. Вместе с тем именно на одаренных детях бывает очень замет-
на некоторая относительность достоинств детского интеллекта.
Среди умственных качеств, которыми блещут такие дети, не сле-
дует упускать из виду чрезвычайную способность к умственному
подражанию: дети с выдающимися способностями схватывают, впи-
тывают, делают своими знания и формы рассуждений окружающих
взрослых. Это ярко обнаруживается в своеобразном формализме их
умственной деятельности, и на этом следует остановиться.
Как известно, каждому ребенку приходится начинать с усвое-
ния именно формы того, что ему еще не может быть доступно по
существу: дети включаются в общую жизнь, опираясь на копиро-
вание внешней стороны наблюдаемых действий и поведения ок-
ружающих. Употребление слов, речевых оборотов, всевозможных
понятий и суждений, естественно, предшествует у ребенка уясне-
нию полноты их значения. Так же обстоит дело и со множеством
школьных знаний. Вообще в годы возрастного развития происхо-
дит прежде всего уподобление умственных проявлений растуще-
го человека существующим образцам, уподобление, которое не
следует, однако, принимать за подлинную психологическую зре-
лость. Если внешнее копирование с неизбежностью опережает
овладение содержанием у всех детей, то в случаях быстрого тем-
па развития это наблюдается в большей степени. Соответственно
и связанный с этим формализм мышления особенно выражен у
детей именно с повышенными способностями.
Таких детей обычно отличает расположенность к четким оцен-
кам, к классификации, построению различных схем и таблиц.
Мы знали, например, юных биологов, обладавших огромными фак-
тическими данными по систематике насекомых, птиц,— знания-
ми, которые не находили у них применения. Но овладение неко-
торым «научным аппаратом» классификации полностью их удов-
летворяло. Дети с ранним расцветом способностей иногда еще в
младшем школьном возрасте оказываются заядлыми читателя-
ми энциклопедии. При этом они могут особенно тянуться к ста-
тьям, казалось бы, непосильным для них, но которые ими, одна-
ко, по-своему осваиваются. Например, мы были знакомы с третье-
классником, который стал ориентироваться во многих специаль-
ных вопросах физики исключительно благодаря запоминанию и
сопоставлению энциклопедических статей, раскрывающих физи-
ческие термины (занятие, доставлявшее ему наслаждение). Дру-
гое известный нам третьеклассник вычитывал из энциклопедии
столько исторической информации (не только о конкретных со-
бытиях, но и относительно социологических их оценок), что эти
познания его по меньшей мере были сопоставимы с познаниями
310
старшеклассников. Для таких чудо-детей, выполняющих играю-
чи огромную работу, характерна наивнейшая вера в самодоста-
точность такого рода умственного труда; они, как правило, не чув-
ствуют условности относительно своей эрудиции, для них рас-
суждения, понятийный образ — это лишь манипулирование кем-
то данными определениями.
Признаки формализма мышления рано созревших детей иногда
резко обнаруживаются и в особенностях нравственного сознания.
Среди младших подростков, опережающих сверстников в умствен-
ном отношении, встречаются и такие, от которых можно услы-
шать, например, обоснование того, что родителям никто ничем
не обязан; что скромность нужна тем, кто ничего не умеет; что те,
кто мало смеется,— плохие люди. Суждения их «теоретически»
аргументируются или опираются на высказывания каких-нибудь
авторитетов, т. е. подкрепляются логически верными ссылками.
Такого рода морализирование, тяга к этическим обобщениям могут
обнаруживать высокое общее развитие и формальную силу интел-
лекта, но одновременно указывают на односторонность, ограни-
ченность развития сознания, что обусловлено, возможно, именно
быстрым умственным ростом.
Указанные особенности не дают, однако, оснований недооце-
нивать таких детей.
Как уже отмечалось, детей, выделяющихся легкостью усвое-
ния и быстрым темпом развития — именно с таких проявлений
начинается ранний подъем интеллекта,— отличает энергичная
любознательность, особая настроенность на познавание, на умствен-
ную работу. У них часто обнаруживаются и такие, как бы проти-
востоящие подражательности и формализму умственные особен-
ности, как готовность к неожиданным ассоциациям, продуциро-
вание новых ходов мысли.
У многих детей с выдающимися умственными особенностями
заметна «творческая жилка». Некоторые из них уже рано начи-
нают сочинять «научные труды», пишут «учебники», планируют
небывалые путешествия. Повышенная восприимчивость и быст-
рота усвоения побуждают их к поискам нового. Им бывают свой-
ственны непрестанные творческие попытки. И не следует забы-
вать, что необычные умственные возможности, проявляемые эти-
ми детьми, могут оказаться предпосылкой развития высоких, со-
циально значимых способностей, началом становления таланта.
Признаки развития больших умственных способностей еще
не проявляются у детей и подростков в достижениях, имеющих
значение для общества: они могут обнаруживаться именно как
потребность в развитии, настоятельная и вместе с тем недостаточ-
но определенная. Общая направленность личности, познаватель-
311
ная склонность, одухотворяющая таких детей,— важный залог
реализации умственных данных.
Психологию ребенка с многообещающим стартом отличают, ра-
зумеется, не только те или другие рассматривавшиеся нами типич-
ные для таких детей особенности, но и индивидуальное своеобразие
этих особенностей. В каждом случае очень велика роль именно ин-
дивидуально-личного своеобразия, того «чуть-чуть» — в способнос-
тях или характере,— которое может существеннейшим образом
влиять на последующее развитие. При изучении одаренных детей
важно не упускать из виду это неразрывное единство «общего», «осо-
бенного» и «единичного».
Вопросы раннего проявления одаренности весьма актуальны.
Потребуется накопление еще многих материалов, чтобы полнее и
глубже проникнуть в те очень значимые психологические пробле-
мы, которые стоят за словами «одаренные дети».
И. Кант
О темпераменте1
С физиологической точки зрения, когда речь идет о
темпераменте, имеют в виду физическую конституцию (слабое
или сильное телосложение) и комплекцию (жидкое, с помощью
жизненной силы закономерно подвижное в теле, к чему относят
также тепло или холод при обработке этих соков).
Но с точки зрения психологической, т. е. как темперамент души
(способности чувства и желания), эти выражения, касающиеся
свойств крови, определены только по аналогии игры чувств и
желания с телесными движущими причинами (из которых кровь
самая главная).
Тогда оказывается, что темпераменты, которые мы приписы-
ваем только душе, все же могут скрыто иметь в качестве содей-
ствующей причины и телесное в человеке; далее, что так как, во-
первых, они допускают главное деление их на темпераменты чув-
ства и темпераменты деятельности и, во-вторых, каждый из
них может быть связан с возбуждением жизненной силы (intensio)
или ее ослаблением (remissio), то можно установить только четы-
ре простых темперамента (как четыре силлогистические фигуры
через medius terminus): сангвинический, меланхолический, холе-
рический и флегматический. Тогда могут быть сохранены древ-
ние формы [деления] и может возникнуть более удобное толкова-
ние, соответствующее духу этого учения о темпераментах.
Выражение «свойство крови» уже не служит здесь для того,
чтобы указать причину явлений человека, на которого оказы-
ваются чувственные воздействия, все равно — будет ли это по
патологии жидкостей или по патологии нервов; оно служит
только для того, чтобы классифицировать их в соответствии с
наблюдаемыми воздействиями [на человека], ибо здесь не тре-
буется знать заранее, какое химическое смешение крови оправ-
дывает название того или иного свойства темперамента, а [име-
ется в виду только то], какие чувства и склонности сопоставля-
ются при изучении человека, чтобы указать для него надлежа-
щую рубрику особого класса.
Главное деление учения о темпераментах может быть, следо-
вательно, таким: на темпераменты чувства и темпераменты дея-
тельности', они, в свою очередь, делятся на два вида, что в сово-
купности дают четыре темперамента. К темпераментам чувства я
причисляю: А) сангвинический и В) его противоположность —
меланхолический. Первый имеет ту особенность, что на ощуще-
Кант И. Собр. соч.» т. 6. М.» 1966.
313
ние оказывается быстрое и сильное воздействие, но ощущение
протекает не глубоко (не бывает продолжительным); во втором
же темпераменте ощущение бывает менее ярким, зато пускает глу-
бокие корни. В этом следует усматривать различие темперамен-
тов чувства, а не в расположении к веселью или грусти. В самом
деле, легкомыслие сангвиника располагает к веселости, а глубо-
комыслие, задумывающееся над ощущением, отнимает от весело-
го нрава его быструю изменчивость, хотя это еще не ведет к грус-
ти. Но так как всякая перемена, которая находится в нашей вла-
сти, вообще оживляет и укрепляет душу, то те, кто всё, что с ними
случается, принимает легко, если не умнее, то несомненно счаст-
ливее тех, кто придает большое значение ощущениям, которые
тормозят его жизненную силу.
I. Темпераменты чувства
А. Сангвинический темперамент человека веселого нрава
(des Leichtblutigen)
Способ чувствования сангвиника можно узнать по сле-
дующим проявлениям. Это человек беззаботный, полный надежд;
каждой вещи он на мгновение придает большое значение, а через
минуту уже перестает о ней думать. Он честно обещает, но не
держит своего слова, так как он до этого недостаточно глубоко
обдумал, в состоянии ли он сдержать его. Он достаточно доброду-
шен, чтобы оказать помощь другому, но он плохой должник и
всегда требует отсрочки. Он хороший собеседник, шутит, весел,
готов ничему в мире не придавать большого значения (vive la
bogatelle!), и все люди ему друзья. Обычно он не злой человек, но
грешник, не легко поддающийся исправлению. Правда, он сильно
раскаивается, но скоро забывает свое раскаяние (которое никогда
не превращается у него в скорбь). Работа его скоро утомляет, но
он без устали занимается тем, что в сущности есть только игра,
ибо игра всегда связана с переменами, а выдержка не по его части.
В. Меланхолический темперамент человека мрачного нрава
(des Schwerblutigen)
Человек, расположенный к меланхолии (не меланхолик,
ибо это означает уже состояние, а не просто расположение к со-
стоянию), придает всему, что его касается, большое значение, вез-
де находит поводы для опасений и обращает внимание прежде
всего на трудности, тогда как сангвиник, наоборот, начинает с на-
дежды на успех; поэтому первый думает настолько же глубоко,
насколько второй поверхностно. Он с трудом дает обещание, ибо
не может его не исполнить, но сомневается, в состоянии ли он его
исполнить. И все это у него объясняется не моральными причина-
314
ми (ибо здесь речь идет о чувственных мотивах), а тем, что проти-
воположное доставляет ему неприятность, и именно поэтому он
становится озабоченным, недоверчивым и полным сомнений, а
из-за этого и маловосприимчивым к веселью. Впрочем, когда это
расположение духа становится привычным, оно противопоставля-
ется расположению духа человеколюбца, которое свойственно боль-
ше сангвинику, по крайней мере по побуждению, ибо тот, кто сам
должен обходиться без радости, вряд ли пожелает ее другому.
II. Темпераменты деятельности
С. Холерический темперамент человека вспыльчивого (des
Warmblutigen)
О нем говорят, что он горяч, вспыхивает быстро, как
солома, но при уступчивости других скоро остывает. В его гневе
нет ненависти, и он любит другого тем сильнее, чем скорее тот
ему уступает. Его деятельность быстра, но непродолжительна.
Он деятелен, но неохотно берет на себя дела именно потому, что
у него нет выдержки; вот почему он охотно делается начальни-
ком, который руководит делами, но сам вести их не хочет. По-
этому его господствующая страсть — честолюбие; он охотно бе-
рется за общественные дела и желает, чтобы его громогласно
хвалили. Он любит блеск и помпезность церемоний, охотно берет
под свою защиту других и с виду великодушен, не из любви,
однако, а из гордости, ибо себя самого он любит больше. Он сле-
дит за порядком и кажется поэтому умнее, чем он есть. Он лю-
бит располагать средствами, чтобы не быть скаредным, натянут
и напыщен в обхождении и охотно имеет при себе какого-нибудь
льстеца, который служит мишенью для его остроумия, и больше
переживает, когда его гордые притязания встречают отпор, чем
скупец, когда противодействуют его корыстным притязаниям;
дело в том, что достаточно немного едкого остроумия, чтобы ми-
гом исчез ореол важности, тогда как скупца его прибыли воз-
награждают за это. Одним словом, холерический темперамент —
самый несчастный из всех темпераментов, ибо больше других
вызывает противление себе.
D. Флегматический темперамент хладнокровного (des
Kaltblutigen)
Флегма означает отсутствие аффекта, а не инертность
(безжизненность), и поэтому человека, у которого много флегмы,
нельзя называть флегматиком и под этой кличкой зачислять в
разряд лентяев.
Флегма как слабость — это склонность к бездеятельности,
нежелание браться за дело, даже если побуждения к этому очень
315
сильны. Нечувствительность к побуждениям представляет собой
добровольную бесполезность, и его склонности направлены толь-
ко на насыщение и сон.
Флегма как сила — это способность приходить в движение
хотя и не легко и не быстро, но зато надолго. Тот, у кого в крови
добрая доза флегмы, нагревается медленно, но долго хранит теп-
ло. Он не легко приходит в гнев, а сначала колеблется, следует ли
ему сердиться; холерик же пришел бы в бешенство, что не может
твердого человека вывести из равновесия.
Хладнокровному нечего жалеть о том, что у него совершен-
но обычная доля разума, но в то же время он от природы одарен
этой флегмой; хотя он и лишен блеска, но зато исходит из прин-
ципов, а не из инстинктов. Его удачный темперамент заменяет
ему мудрость, и даже в обыденной жизни его часто называют
философом. Своим темпераментом он превосходит других, не
задевая их тщеславия. Его часто называют также пронырой,
ибо все направленные на него снаряды, выпущенные из бал-
лист и катапульт, отскакивают от него, как от мешка с ватой.
Это уживчивый муж, который умеет забирать власть над же-
ной и родственниками, хотя с виду он покорен воле всех, так
как, обладая непреклонной, но благоразумной волей, он умеет
приспособить их волю к своей, подобно тому как тела с неболь-
шой массой и большой скоростью движения, нанося удар, про-
бивают встречающиеся им препятствия насквозь, а при мень-
шей скорости, но при большем объеме увлекают за собой это
препятствие, не разрушая его.
Если один темперамент, как обычно думают, соединяется с
другим, как, например,
А В
Сангвинический Меланхолический
С D
Холерический Флегматический
то они или противодействуют друг другу, или нейтрализу-
ются. Первое бывает, когда полагают, будто в одном и том же
субъекте соединены сангвинический темперамент с меланхо-
лическим или холерический с флегматическим, ибо они (А и
В, равно как С и D) противоречат друг другу. Второе, а именно
нейтрализация, происходит будто бы при [словно химическом]
смешении сангвинического темперамента с холерическим и
меланхолического с флегматическим (А и С, равно как В и D).
Нельзя мыслить слитым в одном и том же акте добродушное
веселье с грозным гневом или муки самоистязания с доволь-
316
ным спокойствием невзыскательной души. Но если одно из
этих двух состояний в одном и том же субъекте должно сме-
шаться с другим, то получаются только причуды и капризы, а
не определенный темперамент.
Следовательно, сложных темпераментов нет, например нет
сангвинически-холерического (каким хотели бы обладать все вер-
топрахи, полагая, будто в таком случае они были бы милостивы-
ми, но и строгими господами); их всегда и во всем только четыре,
и каждый из них однороден; и неизвестно, что вышло бы из чело-
века, если бы он имел смешанный темперамент.
Веселость и легкомыслие, глубокомыслие и меланхолия, бла-
городство и упрямство, наконец, хладнокровие и тупоумие отли-
чаются друг от друга только как действия темперамента по отно-
шению к их причине2.
Какое влияние оказывает различие темперамента на общественные дела или
наоборот (какое действие оказывают навыки в этих делах на темперамент) —
ответ на этот вопрос будто бы найден отчасти с помощью опыта, отчасти при
содействии предполагаемых случайных причин. Так, например, говорят, что
в религии холерик — ортодокс,
сангвиник — свободомыслящий,
меланхолик — фанатик,
флегматик — индифферентист.
Но это беспочвенные суждения, которые имеют лишь столько значения для
характеристики, сколько им придает шутовское остроумие (valent guantum
possut).
317
Стендаль
ИСТОРИЯ ЖИВОПИСИ В ИТАЛИИ1
Классификация человека
Сочетания темпераментов бесконечны; но художник,
чтобы не запутаться, должен иметь ввиду шесть наиболее резко
отличающихся друг от друга темпераментов, к которым можно
свести все остальные1 2:
сангвинический,
холерический,
флегматический,
меланхолический,
нервный,
атлетический3.
Это раскрывает свойства не столько отдельных лиц, сколько
наций.
1 Стендаль. Собр. соч. в 12 тт. Т. 8. М., 1978, с. 209—237.
2 Для тех, кто не путешествовал и сомневается в существовании темперамен-
тов, см. «Путешествие в Египет» Вольнея.
3 Мне бы следовало поместить тут копию карикатуры четырех темпераментов (Ла-
фатер, 1, 263) или воспроизвести рисунки, которые я сделал во время своих
путешествий с тех лиц, которые, на мой взгляд, обладали резко выраженными
темпераментами в несмешанном виде. Но терпение не мой талант. Нельзя
сказать, чтобы даже от лучших граверов можно было получить эстампы, похо-
жие на те рисунки, которые им дают: прежде граверы не умели рисовать, в
наши дни они храбро исправляют самых больших мастеров. Это то же самое,
как если бы честный иностранец, переводя Мольера, сказал себе: «Характеру
Оргона в “Тартюфе” присвоены чувства, которые мне кажутся почти бесчеловеч-
ными. Человечность — хорошая вещь; смягчу-ка я немного те места, где Оргон
погрешает против этой прекраснейшей добродетели».
Если бы мне удалось найти хорошего немецкого гравера, очень прилеж-
ного и добросовестного, я поместил бы тут эстампы, чтобы показать манеру
каждого великого живописца.
Скажу, что, на мой взгляд, нет ничего нелепее гравюр Вольпато с картин
в станцах Ватикана. Чтобы познакомиться в Париже со стилем ватиканс-
ких фресок, надо пойти к одному живущему около Сорбонны рисовальщику,
имя которого я позабыл; он привез из Рима три или четыре головы, достой-
ные оригиналов. Люди, которые почувствуют их ангельскую чистоту, пой-
мут мою мысль; у гравера есть незыблемое правило: либо он воображает
себя гениальней Лодовико Карраччи, либо считает нужным копировать все,
даже слегка удлиненные пальцы его мадонныа.
«Тайная Вечеря» Моргена, портрет Форнарины, «Madonna del sacco», вер-
хняя часть «Преображения» дают зрителю ослабленное впечатление ориги-
налов, тогда как нет ничего менее похожего на Рафаэля, чем «Сила» и «Уме-
ренность», которые сделаны Моргеном под пару к «Madonna del sacco».
Что касается Корреджо, художника почти непередаваемого, то существу-
ет одна «Мадонна» Бонато, которая мне представляется чудом; прикройте
ставни, чтобы она видна была в полумраке,— и вам покажется, что перед
глазами у вас особенное сияние картин Корреджо.
а Бывший Музей Наполеона, № 876.
318
О сангвиническом темпераменте
Этот темперамент, без сомнения, самый распространен-
ный во Франции. Мне это пришло в голову на берегу Немана 6
июня 1812 года, при виде переправы через реку бесчисленной
армии, которая состояла из стольких наций и которой предстоя-
ло испытать поражение, самое достопамятное в истории. Меня
обуревали сомнения, ибо я предчувствовал, что при склонности
нашего полководца к риску в глубине бесконечных равнин Рос-
сии нас должно ожидать мрачное будущее. Устав от тщетных пред-
положений, я обратился к положительным знаниям, надежной
опоре во всех случаях жизни. У меня сохранился еще один том
Кабаниса, и, угадывая за его фразами его мысли, я подыскивал
примеры, вглядываясь в лица солдат, проходивших мимо меня с
пением и иногда останавливавшихся ненадолго, когда мост был
загроможден.
Именно с крестьян следует начинать трудное изучение темпе-
раментов; человек богатый слишком легко ускользает из-под вли-
яния климатических условий; это усложняет проблему.
Физические свойства сангвинического темперамента
Вот человек с ослепительным цветом лица, довольно
полный, веселый с виду, с заключающей в себе вместительные
легкие широкой грудью, которая свидетельствует о более деятель-
ном сердце и, следовательно, о более высокой температуре и бо-
лее быстром и сильном кровообращении; отсюда обычное выра-
жение, когда речь идет о героях: большое сердце.
Заложенные в клеточной ткани, часто разветвленные нервные
окончания, покрывая собой умеренно напряженные чувствитель-
ные пластины, должны получать ощущения живые, быстрые, лег-
ко возникающие. Гибкие мускулы, нежные волокна, насыщенные
большой жизненной силой — силой не убывающей и равномер-
но распределенной,— должны производить, в свою очередь, дви-
жения легкие и быстрые, без какой-либо задержки.
Таким образом, сангвинический темперамент характеризует-
ся быстротой и легкостью действий4.
Кабанис. 1442. Crichton, «Mental derangement»; Гиппократ «Трактат о воде,
воздухе и пространстве»; Гален «Классификация темпераментов»; Дарвин,
Галлер, Келлен, Пинель Галле, Циммерман и т. д. В политике, как и в искус-
стве, нельзя достигнуть высокого, не изучив человека, и необходимо муже-
ственно начать с самых основ, с физиологии.
Жизнь человека слагается из двух жизней: жизни органической и жизни
соотносительной. Большой симпатический нерв — источник жизни орга-
нов дыхания, кровообращения, пищеварения и т. д. и т. д. Мозг — источник
жизни соотносительной, называемой так потому, что она ставит нас в отно-
шения с остальным миром. Растения наделены, по-видимому, только орга-
319
Душевные свойства
Приподнятое состояние духа, приятные и блестящие
мысли, благожелательные и нежные чувства; но привычки отли-
чаются непостоянством; есть что-то легковесное и изменчивое в
душевных движениях, уму недостает глубины и силы5.
Я всего только утверждаю, что указанные физические призна-
ки часто совмещаются с указанными душевными наклонностями.
Врач, обнаружив физические признаки, ожидает встретить соот-
ветствующие душевные проявления. Философ, обнаружив душев-
ные признаки, найдет подтверждение своим наблюдениям в стро-
ении тела. Сколько бы сангвиник ни уверял в своей неутомимой
энергии, не ему при прочих равных условиях поручит Фридрих II
защиту важной крепости; зато он его пригласит в том случае,
если пожелает иметь у себя любезного царедворца.
Известно, что общие положения приобретают более достовер-
ный характер по мере того, как их распространяют на большее
количество индивидуумов6. Так, во время московского отступле-
ния французская армия могла бы быть спасена каким-нибудь та-
лантливым немцем, каким-нибудь маршалом Доуном или Ва-
шингтоном. Я охотно назвал бы менее громкие имена. Вовсе не
требовался гений, нужен был только известный порядок, столь
обычный в австрийских армиях, но которого нельзя и ожидать от
народа с сангвиническим темпераментом. Чтобы все до конца стало
ясно, достаточно сказать следующее: предвидеть опасность счита-
лось смешным.
Художник, который возьмется за изображение Брута, посыла-
ющего сыновей на смерть, не станет придавать отцу идеальную
красоту сангвиника, тогда как этот самый темперамент послужит
извинением для юношей. Если художник решит, что состояние
нической жизнью. Они живут, они не распадаются на составные части, но у
них нет ни движения, ни воспроизведения, ни речи.
Движения, вызываемые большим симпатическим нервом, непроизволь-
ны, воля есть во всем, что исходит от мозга; так как многие органы получа-
ют нервы одновременно из этих обоих центров, некоторые движения бывает
то произвольными, то непроизвольными. Отсюда этот знаменитый стих, ис-
тория нашей жизни:
Video meliora, proboque; deteriora sequor*.
Большой симпатический нерв — в этом смысле названный весьма не-
удачно — может считаться источником заботы о личной выгоде, а мозг —
причиной потребности в симпатии; вот два высших начала Востока — Ор-
музд и Ариман, оспаривающие нашу жизнь друг у друга (см. превосходный
труд г. де Траси «О воле»).
Вижу, в чем заключается добродетель, и люблю ее, но поступаю дурно (лат.).
Во время моего пребывания в Риме я отметил, что в числе моих знакомых
был только один сангвиник, милейший маркиз Ор...
Лаплас. Вероятности; Траси «О воле».
320
погоды в Риме в день убийства Цезаря — вещь безразличная, это
будет значить, что он отстал от века. В Лондоне бывают дни, ког-
да люди вешаются7.
О холерическом темпераменте
Aggredior opus difficile*. Прошу прощения за тридцать
страниц сухой математики. Чтобы сказать то же самое так обстоя-
тельно, как это требуется, понадобилось бы не тридцать, а сто стра-
ниц, но, чтобы понять Микеланджело, надо преодолеть это.
Желчь — один из самых своеобразных элементов в человечес-
ком механизме8; образуясь из крови, освободившейся при своей
циркуляции от лимфатических составных частей, она перегружена
маслянистыми веществами. В этой крови отлагаются многообраз-
ные жизненные восприятия каждого из органов, через которые она
прошла. В химическом отношении желчь — вещество горючее, бел-
ковое, пенящееся. С точки зрения физиолога, это очень подвижная
жидкость, сильно возбуждающая, действующая, подобно дрожжам,
на питательные соки и на другие жидкости в теле, придающая твер-
дым элементам живость и силу движений; она непосредственно по-
вышает присущий им тонусу она также прямо воздействует на не-
рвную систему, а через нее на непосредственные причины ощуще-
ний. Почти всегда стимулирующие действия желчи совпадают с та-
кими же действиями семенной жидкости, и эти два вещества, столь
могущественно влияющие на счастье и чувствительность человека,
вызывают равную степень возбуждения.
Вообразим человека, у которого их активность была бы пре-
дельной; вообразим, что у этого человека наблюдается известное
состояние твердости и напряженности во всей системе, будь то в
точках, где разветвляются нервные окончания, будь то в мускуль-
ных тканях. Придадим еще этому человеку хорошо развитую
грудь, легкие и сердце большого объема; это и будет чистейший
представитель холерического темперамента.
Его отпечаток — сильнейший из всех, наблюдаемых в живой
природе. Все крепко связано в организованном таким образом
механизме. Активность органов воспроизведения усиливает ак-
тивность печени; активность желчи усиливает активность всех
движений, и в частности кровообращения. Две управляющие ин-
дивидуумом жидкости усиливают чувствительность окончаний
нервов. Все движения наталкиваются на препятствие в твердости
Ветер и туманы в октябре месяце.
«Приступаю к трудному делу» (лат.).
Св. Доминик, Юлий II, Марий, Карл V. Кромвель; это темперамент великих
деятелей.
11~15626 «Психол. различий»
321
отдельных частей; но все эти препятствия энергично преодолева-
ются. Чтобы закончить картину, обратите внимание на резко по-
вышенную благодаря желчи температуру в руках; обратите вни-
мание на расширенные артерии и вены и на количество крови,
большее даже, чем у сангвиника.
Душевные свойства
Повышенная впечатлительность, движения резкие и по-
рывистые, впечатления столь же быстрые и столь же изменчивые,
как у сангвиников; но, поскольку каждое впечатление отличается
большей силой, оно приобретает теперь еще более властный ха-
рактер. Пламя, пожирающее человека желчного темперамента,
порождает мысли и влечения более самодовлеющие, более исклю-
чительные, более непостоянные.
Оно придает ему почти постоянное чувство тревоги. Без труда
дающееся сангвинику чувство душевного благополучия ему со-
вершенно незнакомо; он обретает покой только в самой напря-
женной деятельности. Лишь при великих движениях, когда опас-
ность или трудность требуют от него всех его сил, когда он в каж-
дый миг вполне и целиком сознает эту опасность и трудность,
может подобный человек наслаждаться существованием. Чело-
век холерического темперамента предназначен к великим делам
своей телесной организацией.
Кардинал Ришелье прекрасно руководил переговорами, но он
был бы, вероятно, очень плохим посланником. Тут нужен сангви-
ник, человек любезный, непрестанно прикрашивающий деталя-
ми непривлекательную суть дела, вроде лорда Честерфильда или
герцога Ниверне.
Джулио Романо и Микеланджело изображали только людей
холерического темперамента. Гвидо, напротив, достиг божествен-
ной красоты, изображая почти исключительно тела сангвиников.
Оттого его красота лишена строгости. Это удивительно для Италии,
где художники жили среди народа холерического темперамента.
Три суждения
Меня могут обвинить в том, что я все отношу за счет
темпераментов.
Согласен, в действительной жизни у нас есть признаки гораз-
до более достоверные, гораздо более бросающиеся в глаза, но во
всех этих признаках есть движение. Очень важные в музыке и
актерской игре, они не играют никакой роли в живописи, немой
и почти неподвижной.
Как только человек с острым умом видит какую-нибудь зна-
менитую личность, например короля, он мгновенно проверяет со-
322
ставленное им раньше о нем представление. Первое суждение9
почти всегда бывает основано на знании таким человеком темпе-
раментов.
Через несколько секунд физиогномическое суждение10 * изме-
няет создавшееся впечатление.
Через несколько минут его снова перестраивает множество
суждений, вытекающих из наблюдения движений.
Рафаэль беспрестанно был занят оттенками, влияющими на
два первых рода суждения.
Третий был для него менее важен, как два первые были менее
важны для Сервантеса11.
Искусный часовщик угадывает, который час, следя за коле-
сиками стенных часов. Художник должен внешностью своего пер-
сонажа показать тот характер, который предписывают ему иметь
органы его тела.
Я прекрасно также знаю, что, обладая всеми признаками одно-
го темперамента, можно принадлежать к прямо противоположно-
му; но эта истина, весьма важная для врача или философа, для
живописца не имеет никакого значения.
Она за пределами его возможностей. Нельзя Филопемена зас-
тавить пилить дрова.
О флегматическом темпераменте
Если читателю случалось путешествовать, я попрошу
его вспомнить приезд в Неаполь или в Роттердам.
Если он никогда не выезжал из Парижа, то какой бы прони-
цательностью он ни был наделен, он подвергается большой опас-
ности пойти по стопам Гельвеция, который способен лишь срисо-
вывать с натуры пути, избираемые французами в погоне за счасть-
ем. Можно заглянуть в описание путешествий12; но показаний,
состоящих из кучи мелких подробностей, всегда недостаточно для
того, кто не видел собственными глазами, как говаривал один ве-
ликий человек.
Некий весьма хладнокровный англичанин так описывает свой
въезд в Роттердам:
Отчасти инстинктивное, скажут, может быть, в 1916 году.
10 См. «Трактат о физиогномике» в «Венецианской школе», в IV томе данного
труда.
Но иногда можно найти во втором суждении то, чего не может дать третье.
Чрезвычайно развитая культура запрещает выказывать перед незнакомым
человеком что-либо, обнаруживающее или слишком много ума, или слиш-
ком много чувства; это обстоятельство и возвело у нас физиогномику в ранг
самых интересных наук.
12 Для Италии — де Врос, Мисон, Дюкло. Для Голландии — «Путешествие...
совершенное в 1794 г.» (перевод Кантвела, изд. Бюисона, год V, т. I, с. 22).
11*
323
«Множество мелких суденышек (schuyts), снующих по ули-
цам, и их опрятность все же менее удивительны, чем спокойствие
и тишина, с которыми они движутся по городу. Правда, это спо-
койствие и тишину можно рассматривать как отличительный
признак всех условий голландской промышленности; шум и су-
етня, обычные во всех других странах, когда несколько человек
совместно заняты какой-нибудь тяжелой работой, совершенно
отсутствуют в Голландии... Эти матросы, эти крючники... нагру-
жая и разгружая корабли, прибывающие из Индии, не промолвят
ни одного слова настолько громко, чтобы его можно было расслы-
шать за тридцать шагов. Наконец, чтобы довершить картину это-
го народа, скажу, что отличительным признаком его военных яв-
ляется величайшая скромность»13.
Физические свойства
Навстречу вам идет толстый рослый блондин с нео-
быкновенно широкой грудью. Согласно всему до сих пор изло-
женному, можно ожидать, что он полон огня; оказывается, наобо-
рот. Дело в том, что эти объемистые легкие, сдавленные лишним
жиром, получают, а главное, перерабатывают лишь очень неболь-
шое количество воздуха. Малодеятельные органы воспроизведе-
ния и печень, недостаточно активная нервная система, замедлен-
ное кровообращение и низкая температура тела, вялые от приро-
ды ткани, кровеобразование, затрудненное обилием слизистых со-
ков,— таковы первые признаки флегматического темперамента14.
Слизистые соки быстро притупляют чувствительность нервных
окончаний. Они усыпляют даже мозговую систему15. Мясистые
ткани, наводняемые этими слизистыми веществами и испытыва-
ющие только очень слабые раздражения, теряют мало-помалу при-
13 См. превосходные «Воспоминания» Дальримпля о революции 1688 года. Гол-
ландец чужд как будто всяких желаний; его взгляд и движения ничего не
выражают, и случается, что за несколько часов беседы он ни разу не выска-
жет вам ни о чем своего мнения. Имущество и покой — вот его кумиры.
14 «Высокий лоб, полузакрытые глаза, мясистый нос, дряблые щеки, раскры-
тый рот, плоские губы и широкий подбородок — такова физиономия гол-
ландца» (Darmstadt, кн. IV. 102).
15 «Величайшее, самое непостижимое из деяний природы — это способность
придать массе грубой материи такую форму, чтобы в ней возникли жизнь,
мысль, чувство, нравственное начало» (Зульцер).
«Можно ли осязать рукой эту сущность, заключенную в голове, под чере-
пом человека? Может ли орган из плоти и крови достигнуть этой бездны
способности и внутренних сил, которые бродят или пребывают в покое? Само
божество старалось прикрыть эту священную вершину, вместилище и лабо-
раторию самых тайных процессов. Само божество, говорю я, покрыло ее ле-
сом, эмблемой священных рощ, где некогда совершались мистерии. Религи-
озный трепет охватывает меня при мысли об этой тенистой горе, таящей в
себе молнии, каждая из которых, вынырнув из хаоса, в состоянии осветить,
украсить или же опустошить и уничтожить весь мир» (Гердер).
324
родный свой тонус. И в результате маленький подвижный гас-
конец побивает огромного гренадера-голландца.
Нет у флегматика и сильного аппетита, свойственного холерику;
все у флегматика слабее; даже половая зрелость, это чудо органичес-
кой жизни, вызывает менее крупные изменения в лице и голосе.
Мускулы у этих людей часто бывают очень развитыми; зато расти-
тельность у них слабее, а цвет волос не такой темный. Движения
вялы и медлительны. Наблюдается склонность к покою. Этот темпе-
рамент, господствующий в Германии, достигает крайних своих пре-
делов в Голландии. Конституция англичан может служить объясне-
нием их энергии; но как можно объяснить живость русских куче-
ров (moujiks), которых мы захватили в Москве?
Будучи лишен общества вследствие героического безлюдия этого
большого города, пресытившись компанией товарищей, я любил
разъезжать по Немецкой слободе и обширным кварталам, опусто-
шенным пожаром. Я знал всего лишь пять слов по-русски; но я раз-
говаривал при помощи знаков с Артемизовым, самым проворным из
моих кучеров, который всегда мчал меня на дрожках в галоп.
Исход жителей из Смоленска, Гжатска и Москвы, которую в
течение двух суток покинуло все население, представляет собою
самое удивительное моральное явление в нашем столетии; я лич-
но испытывал одно лишь чувство уважения, осматривая дачу гра-
фа Растопчина16, его разбросанные книги и рукописи его дочерей.
Я видел деяние, достойное Брута и римлян, достойное своим ве-
личием гения того человека, против которого оно было направле-
но. Есть ли что-нибудь общее между графом Растопчиным и бур-
гомистрами Вены, явившимися в Шенбрун приветствовать импе-
ратора, к тому же еще почтительно?17
Исчезновение жителей Москвы до такой степени не соответ-
ствует флегматическому темпераменту, что подобное событие мне
кажется невозможным даже во Франции18.
Зульцер и Гердер — философы, пользующиеся в Германии большой извест-
ностью, и, однако же, приведенные отрывки, взятые наудачу из их сочине-
ний, отличаются вздорностью, во Франции совершенно непозволительной
(см. особенно «Жизнь Гёте, описанную им самим». Тюбинген, 1816 год).
16 В полумиле от Москвы. Я позволил себе поднять с полу небольшой рукопис-
ный трактат о бытии божием.
17 См. прекрасную картину г. Жироде. Что прежде всего поражает в русских, так
это удивительная их сила. О ней свидетельствует и широкая грудь, и поистине
колоссальная шея, сразу же напоминающая Геркулеса Фарнезского.
18 Надо заметить, что русский деспотизм, принимаемый крестьянами почти
добровольно, совсем не принизил народ духовно. Душевная жизнь почти
достойна страны с конституционным режимом.
В чем, собственно, состоит разница между живостью русского и живостью
провансальца? Ни один старик, ни один безногий, ни один калека, ни одна
роженица не остались в Москве. Первой моей заботой было проскакать
галопом по главным улицам.
325
Душевные свойства
Так как благодаря гибкости и податливости отдельных
частей жизненные отправления не испытывают большого сопро-
тивления, флегматику совершенно чужда эта тревога, из которой
возникают великие дела, манящие холерика. Его обычное состоя-
ние — спокойное и тихое благополучие; жизнь заурядна и огра-
ниченна. Так как в столь большом теле органы испытывают лишь
слабое возбуждение и так как ощущения, получаемые нервными
окончаниями, распространяются медленно, люди эти не отлича-
ются ни живостью, ни веселым остроумием, ни переменчивостью,
свойственными сангвинику: их темперамент отличается постоян-
ством. Отсюда и свойственные им мягкость, медлительность, лень
и тусклость их существования. Посредственность, избавленная от
печалей,— вот их обычный удел19.
В драмах знаменитого актера Ифланда выведено много таких
персонажей. Сравните его «Игрока» с «Игроком» Реньяра. Не-
мецкий игрок пять или шесть раз молится богу и раза два падает
в обморок; люди этого темперамента понимают остроты только
через четверть часа: вот почему так забавны критические отзывы
немцев о Мольере и Реньяре20.
19 Этим темпераментом обладает наиболее уважаемая часть общества.
«Аббат Алари,— говорит Гримм (1771 год),— умер восьмидесяти одного года.
Он давно уже покинул двор и мирно жил в Париже, пользуясь репутацией
человека благоразумного, что часто означает полнейшее ничтожество; ибо дос-
таточно ничем не увлекаться, с полнейшим безразличием относиться к обще-
ственным и частным удачам или невзгодам, охотно хвалить все, что соверша-
ется, и никогда ничего не бранить, соблюдать свои интересы, но незаметно,— и
ты не замедлишь приобрести репутацию благоразумного человека»3.
Так как большинство людей, прославившихся своими писаниями, облада-
ют меланхолическим темпераментом, человек благоразумный, приятель ге-
ния, считает, что имеет все основания постоянно насмехаться над ним. При
таких отношениях в подчиненном положении оказывается гений: Тассо,
Руссо, Моцарт, Перголезе, Вольтер без ста тысяч ливров годового дохода.
а Это исчезнет под влиянием двухпалатной системы.
20 Это то же, что житель страны лилипутов, осуждающий рост Гулливера. Г-н
Шлегель, человек умный, стремится доказать нам, что комедии Мольера —
всего лишь унылые сатиры.
Правда, г-ну Шлегелю больше подошла бы роль проповедника, чем литера-
турного судьи. Он начинает с заявления, что презирает разум: это, разумеется,
уже немалый шаг вперед; затем, чтобы продолжать со спокойной совестью, он
прибавляет, что Данте, Шекспир и Кальдерон — апостолы, посланные госпо-
дом богом с особой миссией, что нельзя поэтому, не совершая святотатства,
выбросить или осудить хотя бы один слог в их произведениях. Эта превосход-
ная теория обосновывается как нельзя лучше внутренним чувством. Тот, кто,
на свою беду, не наделен этим внутренним чувством, не в состоянии почув-
ствовать поэтов, явившихся на землю с миссией. Угодно вам знать, есть ли у
вас внутреннее чувство! Г-н Шлегель вам это скажет; он сам наделен им в
таком количестве, что ему достаточно пятиминутного разговора, чтобы быть в
состоянии определить, принадлежите ли вы к числу блаженных.
326
Вспомните Ривароля в Гамбурге21. Национальный темперамент
проник даже в пьесы Шиллера, этого умного ученика великого
Шекспира. Если сравнить его Филиппа II с Филиппом II у Альфь-
ери, обе нации сразу выступят в ярком свете. Итальянец в силу
какой-то странной причуды избегает всяких событий; но сколько
желчи и яда в этих стихах, направленных против тирании:
Filippo
Udisti?
Gomez
Udii.
Fili p p о
Vedesti?
Gomez
Io vidi.
Fili p p о
Oh rabbia!
Самое трудное во всем этом то, что нельзя смеяться; вот почему, без
сомнения, добрые немцы не любят Мольера. Впрочем, большей учености
нельзя себе и представить; к тому же эрудиты с внутренним чувством вовсе
не осуждают подобно другим проявлений энергии.
Я думаю, что потомство так рассудит спор романтиков с педантами: ро-
мантики были почти столь же смешны, как и Лагарпы; единственным их
преимуществом было то, что они были гонимы. А в сущности, они и на
литературу смотрели как на религии, из которых хороша только одна. Из
тщеславия они стремились низвергнуть Расина; они достаточно хорошо зна-
ли греческий язык, чтобы видеть, что манера Шиллера так же хороша в
Веймаре, как манера Расина при дворе Людовика XIVa.
Расин восхищал французов подробностями, которые иностранцу совер-
шенно недоступны6.
а Писатель, прославленный у народа, для которого он трудился, всюду в дру-
гих местах считается не более чем просто хорошим писателем.
6 Ритмичность роли Монимы. Иностранцы слишком разумны, чтобы быть в
состоянии похвалиться чем-либо подобным.
21 Один англичанин, Берингтон, называет Монтескье утомительным писателем.
Лучшее, что было сказано против него,— это то, что сфера влияния поэта
расширяется вместе с его умом, который отвлекает его от мелочей ради
показа человеческого сердца в его основных чертах; в этом разница между
Ван-дер-Верфом и Пуссеном.
Романтики, слепцы в познании человека, не понимали, что цивилизация их
феодальных народов возникла позже, чем цивилизация прекрасной Франции.
Эти люди, которые с таким высокомерием преследовали рассудочность ради
того, чтобы ограничиться здравым смыслом, и не подозревали, что их немец-
кая литература еще не ушла дальше своих Ронсаров и что, если опл желают
иметь изящную литературу, надо сперва приобрести изящные нравы.
У них было только одно имя, и они им злоупотребляли; но при оценке
разных цивилизаций им не хватало широты взгляда, чтобы почувствовать,
что Шекспир — лишь загадочный алмаз среди песчаной пустыни.
Писателя даже с половиной дарования Шекспира у англичан нет; его совре-
менник Бен Джонсон был педантом, так же как Поп, Джонсон, Мильтон и т. д.
327
Dunque il sospetto?..
Gomez
...E omai certezza...
Fili p p о
E inulto
Filippo eancor?
Gomez
Pensa...
Filippo
Pensai.— Mi segui*.
Действие II, явление V.
Кроме этого великого имени, с которым не сравнялся еще никто, у них был
только Шиллер, подражатель Шекспира. Оссиана считать нельзя; это попросту
Макферсон, опирающийся на Берка. Они не знали, что противопоставить Моль-
еру; поэтому они вовсе не смеялись, оттого ли, что находили более удобным
презирать то, чего у них не было, оттого ли, что их душа, холодная и вечно на
ходулях, в самом деле была нечувствительна к прелестям Талииа. Будучи не в
силах оценить ее создания, они не представляли себе даже технических ее
средств; они не понимали, что комедия может возникнуть лишь при достаточно
развитой цивилизации, когда человек, забывая о низших потребностях, пола-
гает свое счастье в удовлетворении тщеславия.
Комическое нравится нам потому, что позволяет нам пожинать радости
тщеславия перед лицом человеческой глупости, которую искусство поэта вне-
запно выставляет напоказ. Если бы существовал народ, у которого первой стра-
стью было бы тщеславие, а второй — желание казаться веселым, разве такой
народ не был бы словно предназначен от рождения для комедии?6.
Если бы существовала нация мечтательная, нежная, медленно мыслящая, не
отличающаяся силой характера, всецело преданная домашним радостям,—
разве такая нация не оказалась бы в смешном положении, вздумай она жу-
рить комических поэтов, которых она не в состоянии понять?
Смех с негодованием несовместим. Человек негодующий видит:
1) безопасность или большие выгоды,
2) посягательство на все это.
И естественно, что человеку, думающему о собственной безопасности, не до
смехав. Разве человек, склонный к размышлениям, тешащий свое воображе-
ние увлекательными подробностями какого-нибудь романа, героем которого,
как ему кажется, мог бы быть он сам, если бы на земле существовала справед-
ливость,— разве такой человек покинет эту бездну благополучия для того,
чтобы наслаждаться своим превосходством над каким-нибудь Жеронтом, гово-
рящим про своего сына: «За каким чертом понесло его на эту галеру?» Что
ему за дело до вздорного ответа ворчуну Менехму.
«А нос пономаря куда бы вы девали?»
Ясно, что Альфьери или Жан-Жаку комическое всегда оставалось недоступ-
ным.
Жан-Жак мог бы почувствовать комическое у Шекспира, который, подобно
музыке, всегда немного обманывает, приписывая нежное и благородное сердце
всем персонажам. Вот что такое романтический комизм г-на Шлегеляг.
* — Ты слышал? — Слышал.— Видел? — Видел.— О бешенство. Так, значит,
подозрение...— Стало теперь уверенностью.— И до сих пор Филипп не отом-
щен? — Обдумай.— Я обдумал.— Следуй за мной.
328
О меланхолическом темпераменте
Угрюмая молчаливость, сухая и отталкивающая важ-
ность, резкая нервность раздражительного характера, стремление
к одиночеству, косой взгляд, застенчивая неловкость неискрен-
ней души — все это уже с юношеских лет выдает предрасположе-
ние к меланхолии в Людовике XI. Тиберий и Людовике XI блис-
тают на поле битвы лишь в годы кипучей молодости. Остальную
часть своей жизни оба проводят в грандиозных военных приго-
товлениях, ни к чему не приводящих, в переговорах, полных лу-
кавства и предательства.
Оба, прежде чем начать царствовать, добровольно покидают
двор и проводят несколько лет в забвении и тоскливом одиноче-
стве частной жизни: один — на острове Родос, другой — в уголке
Бельгии.
Их жизненный полдень обременен делами, сквозь которые
всегда, однако, просвечивает мрачная грусть.
К концу жизни, решившись снова быть самими собой, под гне-
том мрачных подозрений, самых зловещих предчувствий, беспре-
рывных приступов страха они прячут от людей ужасный лик
наказанного самим собою деспотизма: король — в замке Плесси-
Ле-Тур, император — на острове Капри. Но, что бы там ни гово-
рили, развлечения Тиберия более естественны, по крайней мере
они напоминают нам об очаровательных spintries.
Физические свойства
Если в резко выраженном холерическом темпераменте
вы замените широкую грудь узкой и впалой, а печень представи-
те себе с малой вместимостью, тотчас же сопротивляемость пре-
Есть, наконец, люди холодные, лишенные воображения, бессилие которых
прикрывается ложным именем благоразумия. Они столь несчастны, что не
испытывают ни страсти, ни интереса к чему бы то ни было исключительно в
силу их угрюмой природы, и реакция на комическое происходит у них с вели-
чайшим трудом; и поистине смешно, что они еще гордятся своим убожеством.
Таков был Джонсон. Как мог он оценить очаровательную веселость «Критики
«Наследника»?
Однако дело романтиков было настолько верным, что они его выиграли. Они
были слепым орудием великого переворота. Истинное познание человека при-
вело литературу от жеманных миниатюр, изображающих одну какую-либо
страсть, к широкому изображению всех страстей; они были саблей Скандербе-
га; но никогда у них не было глаз на то, чтобы увидеть, куда направлены их
удары и что нужно взамен.
а См. все немецкие эстетики и особенно «Мемуары маркграфини Байрейтс-
кой», гораздо более убедительные: они показывают, что представляли собой
дворы в 1740 году в этой стране и может ли она претендовать на тонкость
ума и чувства; т. II, с. 10, 12.
6 В 1770 г.
в Двухпалатная система исключает комическое.
г Противоположный комизму Жиль Блаза.
329
высит средства к ее преодолению. Одна только семенная жидкость
останется деятельным началом.
Природная косность твердых элементов, которая вообще очень
велика, еще больше возрастет вследствие вялого кровообращения. С
подобными людьми можно иметь дело только после обеда. Нервные
окончания наделены большой чувствительностью, мускулы очень
сильные, жизненные отправления отличаются неизменной силой,
но только они всегда затруднены и как бы нерешительны. Движени-
ям недостает легкости, и их сопровождает чувство неловкости и
недомогания. Не хватает деятельного, глубокого жара; мозгу недо-
стает движения и сознания своей силы, моральное влияние которо-
го так необходимо для преодоления стольких препятствий. Сил много,
но человек о них не подозревает. Семенная жидкость тиранизирует
меланхолика. Это она придает новый оттенок впечатлениям, прояв-
лениям воли, движениям; это она создает в недрах мозга изумитель-
ные силы, расходуемые на погоню за призраками или на возведение
в систему самых странных явлений. Вы видите перед собой пустын-
ников Фиваиды, мучеников, разных прославившихся безумцев; вы
видите, что известную долю биографии великих людей должны на-
писать их врачи.
Нравственные свойства
Порывистость влечений, переход прямо к делу сразу же
выдают представителя желчного темперамента. Стесненность в дви-
жениях, колебания и осторожность в решениях обличают мелан-
холика. Чувства его лишены непосредственности, его желания
словно стремятся к цели лишь обходным путем. Когда он входит
в гостиную, он пробирается вдоль стены22. Самую простую вещь
эти люди умудряются высказать с затаенной и мрачной страстно-
стью. Нам смешно, когда кто-нибудь с тоскливой страстностью
предлагает нам отправиться на прогулку вместо Венсенна в Бу-
лонский лес.
Часто истинная цель как будто совсем забывается. Влечение
вызвал один предмет, а меланхолик устремляется к другому; это
потому, что он считает себя слабым. В этом странном существе
особенно забавно наблюдать проявления любви. Любовь для него
всегда серьезное дело.
В конце 1810 года в Бордо много говорили об одном очень
выдающемся молодом человеке, который из-за любви пустил себе
пулю в лоб, и вовсе не потому, чтобы у него был хоть малейший
22 Вспомните походку президента де Арле у Сен-Симона. Страстная застенчи-
вость — один из самых верных признаков таланта в великих художниках.
Существо тщеславное, подвижное, часто испытывающее уколы зависти, как,
например, француз,— прямая этому противоположность.
330
повод к ревности. Он ежедневно виделся с девушкой, которую лю-
бил, но упорно не признавался ей в своем чувстве. Все это явствует
из письма, которое он оставил у себя на письменном столе. Смерть
показалась ему менее тягостной, чем объяснение в любви.
Событие, столь мало располагающее к веселью, вызвало смех
потому, что, когда содержание письма стало известно и девушке о
нем сообщили, она простодушно воскликнула: «Боже мой! Чего
же он молчал? Я никогда бы не догадалась о его любви; напротив,
если бы между нами произошло что-нибудь недозволительное, вина
была бы скорей моя, чем его».
Философия, которая учит выходить из затруднений посред-
ством самоубийства, уничтожает силу сопротивляемости. Мысль
о самоубийстве, такая простая, возникает у человека, овладевает
его сознанием благодаря кажущемуся ее величию, лишает его
всякой сообразительности, парализует его энергию и внушает
меньше страха, чем неуверенность в том, как сложатся обстоя-
тельства, от которых может зависеть смерть. Недаром по ту сто-
рону Рейна влюбленные юноши то и дело стреляются23. Для этого
требуется меньше энергии, чем для того, чтобы похитить возлюб-
ленную, увезти ее за границу и содержать на свой заработок. Если
вам известна какая-нибудь точная копия с ватиканского «Парна-
са» Рафаэля, найдите там лицо Овидия. За неимением лучшего
можно взять, коллекцию головных изображений на гравюрах Гид-
жи по рисункам Агриколы. Эти головы, выгравированные на бе-
лом фоне, очень выразительны.
Вы ясно увидите в прекрасных глазах Овидия, что красота
несовместима с горестным выражением. Впрочем, эта голова до-
вольно хорошо передает характер меланхолика; тут есть два глав-
ных его признака: выдающаяся нижняя челюсть и очень тонкая
верхняя губа — признак застенчивости.
Философ распознает нежную страсть в крайностях суровой
морали, в религиозных экстазах, в необычайных болезнях, кото-
рые некогда превращали отдельных лиц в пророков-и пифий. Он
распознает ее и в мании решительно судить обо всем и в отвраще-
нии к сомнению, столь понятном в молодых людях; но меланхо-
лик, несмотря на мрачный его характер, его необщительность,
экстазы и фантазии, должен тем не менее привлекать к себе чело-
века уже пожившего. Ему приятно обменяться рукопожатием с
родственником большинства великих людей.
23 См. немецкие газеты. Этих несчастных юношей удержит, может быть, сле-
дующее рассуждение: в искусстве, равно как и в жизни, нет ничего менее
трогательного, чем самоубийство. Чему тут симпатизировать? Напротив, если
под влиянием несчастья написаны великие вещи, симпатия обеспечена.
331
Темпераменты атлетический и нервный
Рассмотрим наконец тот случай, когда чувствительная
сторона нервной системы преобладает над двигательной или дви-
гательная над чувствительной. У Вольтера в маленьком, тщедуш-
ном теле жил тот блестящий ум, который является образцом
XVIII века. Он может служить нам также образцом нервного тем-
перамента.
Невозможно найти столь же прославленный пример для тем-
перамента атлетического, которому свойственно, с тех пор как не
стало Олимпийских игр, препятствовать всякой славе.
Нервный темперамент
Что бы ни говорил доктор Галль, далеко не показано,
чтобы сила ума всегда была соразмерна величине мозга24.
Тут надо различать два случая: либо мозг деспотически дей-
ствует на слабые мускулы, либо он проявляет свою власть над
мускулами, сильными от природы.
Ум и слабость, или женщина
Это сочетание влечет за собой множество импульсов,
непрерывно сменяющими попеременно уничтожающих друг друга.
24 Часто самые прекрасные очертания головы совмещаются с самым ограни-
ченным умом или даже с полнейшей глупостью. К несчастью для живопи-
си, с другой стороны, встречаются головы, до смешного непохожие на пре-
красные очертания Аполлона и порождающие вместе с тем мысли, в кото-
рых невозможно не признать талант и даже генийа. У врачей-идеологов, то
есть у подлинных почитателей Гиппократа и его старого метода, предписы-
вающего научные разыскания сводить к изучению фактов, надо искать за-
щиты против смешных суждений, из которых в Париже каждые двадцать
лет строится какая-нибудь новая наука. Facta, facta, nihil praeter facta* —
вот что станет эпиграфом ко всему, что будут писать о человеке6. Но Бюф-
фон сумел бы ответить, что в стиле сказывается весь человек и что факты
трудней подчинить красноречию, нежели расплывчатую теорию, в которой
можно изменять детали сообразно требованиям фразы: а что за важность,
если одной деталью будет больше или меньше, как прекрасно говорит м-ль
Марс в «Ложных признаниях».
Вот одно из досадных ограничений, сужающих сферу живописи. Возмож-
ность разрыва между благом и красотой, невозможность di voltar il foglia**,
как говорит Альфьери, отсутствие движения ставит живопись, на взгляд
чувствительных людей, на второе место. Поэзия — любовница, живопись —
только друг; но счастлив тот, у кого есть и любовница и друг.
а Pinel, «Manie», 144; Crichton. Г-н Галль — человек тончайшего ума, но пре-
вращающий историю в роман.
6 Все эти поэмы на алгебраическом языке, которые сентиментальный педан-
тизм в Германии украшает названием философских систем, найдут себе
оценку в двух словах: все сходится только в одном — в глубокой ненависти
к эмпиризму. А ведь эмпиризм — не что иное, как опыт.
* Факты, факты — ничего, кроме фактов (лат.).
** Перевернуть страницу (итал.).
332
Малейший ветер, что случайно
Рябит поверхность ясных вод...
Лафонтен
вот эмблема того непостоянства, которое делает столь соблазни-
тельными истерических женщин; им недостает лишь несчастий,
чтобы перестать быть несчастными. Мы это видели в эмиграции.
Было бы нескромным называть по именам наших прекрас-
ных скиталиц. Поговорим лучше о подвижницах.
Святая Екатерина Генуэзская, как говорят, была охвачена столь
пылкой любовью к богу, что была не в состоянии работать, хо-
дить, а иногда даже и говорить; она прерывала свое выразитель-
ное молчание только для того, чтобы воскликнуть со вздохом, что
все люди охотно бросились бы в море, если б море было любовью
к Иисусу. Увлеченная этим сладостным заблуждением, она часто
отправлялась в монастырский сад и рассказывала там о своем
счастье цветам и деревьям. Иногда она падала на землю под сво-
дами монастыря, восклицая: «Любовь, любовь, нет больше сил!*
Это страстное исступление заставляло ее совершенно забывать
о пище. Постепенно она дошла до того, что была не в состоянии
проглотить даже каплю воды; жар, который нельзя было ничем
угасить, лишал ее сна, и без поэтического преувеличения можно
было сказать, что ее снедало пламя любви. Она лишилась способ-
ности речи, немного позже — зрения и, наконец, угасла в вели-
чайшем блаженстве. Вот любовь, освобожденная от отравляющих
ее противоречий и от убивающего ее пресыщения.
Анна де Гарсиас, основательница многих монастырей во Фран-
ции, и святая Тереза — ордена иезуитов, тоже испанка, умерли
той же прекрасной смертью.
Француженка Армель в ранней молодости отличалась весьма
чувствительным характером и была даже немного больше, чем
следует, склонна к заблуждениям земной любви. Ее хозяйка —
ибо она была простой служанкой — посоветовала ей заняться
какой-нибудь тяжелой работой; но работа эта, в глазах черни не
более как утомительная, ужасна для людей с нежной душой, ибо
она лишает их сладких мечтаний. Автор жизнеописания Армели
входил тут в большие подробности. Он рассказывает, что, прежде
чем в ее сердце вспыхнула любовь к богу, его сжигало адское
пламя; что душа ее была полна непристойных и грубых помыс-
лов; что бесы поминутно рисовали ее воображению сладостраст-
ные образы. И, прибавляет он со вздохом, бесы одерживали самую
полную победу, о которой только могли мечтать.
Она обратилась к религии. Изменилось только имя предмета
любви; она восклицала в таком же исступлении, что не может
жить ни минуты без объятий своего божественного супруга. «Я
333
не могу больше говорить,— заявляла она,— любовь всю меня по-
работила».
Однажды ей показалось, будто она, чтобы доказать возлюб-
ленному свою любовь, бросилась в раскаленную печь, по сравне-
нию с которой всякий земной огонь — только лед. Такие виде-
ния погружали ее в глубокий обморок. «Я хорошо вижу, что
любовь разрушает мою жизнь»,— часто говорила она с глубокой
и нежной радостью.
Порабощенная сладостной силой этой любви, опьяненная и как
бы погруженная в бездонную пропасть, она целые ночи проводила
без сна, в ожидании нежных поцелуев, которые небесный ее возлюб-
ленный запечатлевал в сокровенной' глубине ее сердца. Наконец ей
представилось, что она совершенно растворилась в объятиях возлюб-
ленного и составила с ним одно целое. Это призрачное блаженство
сменилось действительным, ибо немного спустя она покинула юдоль
страданий, чтобы вознестись к своему творцу.
Один раз в жизни святая Екатерина Сьенская испытала, что
значит умереть. Дух ее вознесся на небо и обрел в объятиях небес-
ного супруга самые упоительные наслаждения. После такого че-
тырехчасового предвкушения небесного блаженства душа ее воз-
вратилась на землю. Говорят, что подобные обмороки случаются
и сейчас, но в наш жалкий век пребывание на небе длится одно
лишь мгновение.
Я нахожу, что на севере святые подвижницы сохраняли доста-
точно хладнокровия, чтобы проявлять рассудительность. Святая
Гертруда Саксонская, происходившая из знатного рода графов
Гакеборнов, восклицала во время холодных своих экстазов:
«О господин превыше всех господ! В этой аптеке божествен-
ных ароматов я хочу насытиться, я хочу так упиться в этой слав-
ной харчевне божественной любви, чтобы не быть в состоянии
пошевельнуть ногой».
Возвращаясь на юг, мы находим там Марию Воплощения,
выражающуюся более изящно:
«Мой возлюбленный подобен целительной мази. Переполненная
небесной его усладой, я хочу раствориться в чистых его объятиях.
Моя душа непрестанно ощущает его чудное понуждение, которое всю
ее воспламеняет огнем чистейшей любви, сжигает ее и вместе с тем
заставляет петь вечное брачное песнопение».
Она прибавляет: «Разум мой прервал эти радости души. На-
слаждения эти хотели разлиться и проникнуть и в низшую об-
ласть; но разум обратил их вспять и заставил радости ограни-
читься высшей областью».
Такова власть мозга при мускулатуре.
334
Вторая разновидность нервного темперамента
У таких людей, как Вольтер, Фридрих II, кардинал де
Бриенн и т. д., мускульная деятельность слабее и отправления,
требующие множества движений, отличаются вялостью. А вместе
с тем впечатления множатся, внимание становится сильнее, все
процессы, непосредственно зависящие от мозга или предполагаю-
щие живую симпатию между мозгом и каким-нибудь другим
органом, приобретают большую энергию.
Но как бы ни были отрадны такие достижения ума, жизнь
уже не распределяется равномерно по разным частям того хруп-
кого механизма, посредством которого мы чувствуем.
Она сосредоточивается в нескольких наиболее чувствительных
точках. Тогда появляются болезни, которые не только довершают
разрушение ослабленных органов, но и искажают саму чувстви-
тельность.
Вспомните умирающего Моцарта.
Нервный темперамент внезапно развивается иногда у старич-
ков-французов, худых, живых, подвижных, которые смело берут-
ся за разрешение самых трудных задач и у которых
На все готов ответ, без всяких колебаний.
Вольтер
J\q революции мне часто приходилось наблюдать примеры этого
рода безумия, весьма вредного в делах, вообще же довольно забав-
ного. Такие люди умеют угостить хорошим обедом, и я очень
любил бывать у них накануне какого-нибудь грозного события25.
Вот что рассказывает Гримм про аббата Вуазенона (1763 г.,
с. 300): «Случилось так, что, находясь при смерти, он был поки-
нут своими слугами, которые отправились за причастием для него
в церковь. Тем временем умирающий почувствовал себя лучше,
поднимается, надевает редингот, берет ружье и выходит в парк.
По пути он встречает процессию со священником, несущим ему
причастие; он, как и другие прохожие, становится на колени, а
затем продолжает путь. Святые дары, вместе с духовенством и
25 Невзирая на бремя лет, их активность носит вполне телесный характер. В
Дублине рассказывают об одном человеке, до того подвижном, что он чув-
ствовал себя вынужденным повторять все движения, все позы, свидетелем
которых случайно оказывался; если ему не позволяли удовлетворять эту
потребность, держа его за руки, он испытывал невыразимую тоску.
Это порок обезьян, который мог бы, пожалуй, быть излечен строгим
режимом. Человек, действуя наугад, создал из одного и того же животного
огромную дворнягу и маленького мопса. Нужен государь, который отличал-
ся бы такой же страстью к естествознанию, как Генрих Португальский к
мореплаванию и открытию новых стран; возможно, что успехи в этого рода
разысканиях будут достигнуты лишь тогда, когда, подобно разысканиям
историческим, их поручат монашеским орденам.
335
слугами, у него уже в доме. Всюду ищут умирающего и наконец
видят, что на соседнем пригорке он стреляет по куропаткам».
Атлетический темперамент
Я прошу припомнить внешность людей самых силь-
ных, каких только приходилось вам видеть. Не сопровождалась
ли эта сила ужасающей вялостью умственных впечатлений? От
этих ли великанов можно было ждать великих деяний?26.
Даже у древних, вполне основательно ценивших силу столь
высоко, Геркулес, прототип всех атлетов, более славился храброс-
тью, чем умом. Комические поэты, никогда не отличавшиеся по-
чтительностью, осмелились даже приписать этому богу то, что
попросту называется глупостью. Нет, должно быть, ничего на све-
те глупее и ничтожнее больного атлета.
Темпераменты атлетический и нервный
(продолжение)
Эти два последние темперамента в жизни являются од-
ним из главных источников контрастов и комизма.
Нет ничего смешнее в глазах капитана гренадерского полка
старой гвардии, чем глубоко задумавшийся писатель, с зеленой
своей нашивкой, воз.вращающийся из Института. Капитан нема-
ло удивлен, видя у подобного человека орденский крест.
В глазах мыслящего человека, слыхавшего в молодости, как
свистят пули, нет ничего пошлее, чем жизнь кофеен и то непрес-
танное и грубое хвастовство, которое известно в среде наших вояк
под именем фанфаронства. Разве такое уж баснословное дело,
говорит он себе, ходить в атаку восемь или десять раз в год? Дол-
жно быть, это очень тягостно, раз возникает потребность, чтобы
вознаградить себя, постоянно проявлять наглость!
Отвращение военных ко всему, что мыслит или представляется
мыслящим, так велико, что у себя в армии они распространили его
даже на лиц, доставлявших им средства к существованию. На пара-
де в Кремле я видел сам, как Наполеон выругал одного беднягу ин-
тенданта, который просил у него отряд, чтобы заставить смолоть на
мельницах, в нескольких верстах от Москвы, пшеницу его гвардии.
Совершенно так же этот генерал по возвращении в Париж
публично объявил идеологов27 виновными в несчастном исходе
своего похода.
26 Итальянские художники, например Гверчино, не учитывая этого обстоятель-
ства, придавали своим святым прежде всего силу, превращая их по боль-
шей части в жалких грузчиков. См. великолепного «Святого Петра» Гвер-
чиноа. Скульптура в поисках выражения силы постоянно рискует впасть в
эту ошибку. По характеру никто так не близок к Клавдию, как Тит.
а Бывший Музей Наполеона, № 974.
27 Ответ Сенату, Moniteur... декабря 1812 года.
336
Первая из всех нравственных истин — та, что человек не в
состоянии выносить людей, заслуги которых не имеют ничего об-
щего с его собственными и относятся к такой области, полезность
которой он не может оспаривать.
Мое личное мнение таково, что французский офицер 1811 года
стоял на такой высоте, которой никогда никто не достигал в но-
вое время. Эти храбрецы, тридцатишести летние батальонные ко-
мандиры, с грубыми чертами лица, со своей неправильной речью
и двадцатью проделанными походами, разбили бы в мгновение
ока армию саксонского маршала или Фридриха Великого28. Они
умели действовать, а не говорить, что не помешало Кабанису зара-
нее набросать их портрет:
«С силой физической дело обстоит так же, как и с духовной;
чем меньше каждая из них испытывает сопротивления со сторо-
ны внешних предметов, тем меньше мы сознаем их в себе. Чело-
век почти всегда заблуждается относительно тех, над кем его власть
неоспорима. Отсюда — глубокое, почти невероятное неведение че-
ловеческого сердца, в котором уличаются короли, даже те из них,
которые не лишены ума; отсюда же — необходимость для госуда-
рей старой Европы, если они хотят предохранить свое потомство
от полнейшего идиотизма, жениться на своих подданных.
Привычка брать все с бою, грубая потребность ежедневно уп-
ражнять свои механические способности29 делает нас более при-
годными к нападению, чем к наблюдению, к грубому опрокиды-
ванию препятствий вместо постепенного овладения. Мыслить —
это пытка. Привыкший к постоянным насильственным действи-
ям, которые почти всегда предшествуют размышлению и делают
его невозможным, человек подчиняется порывам, которые, кажется,
лишены бывают иногда даже мудрого руководства инстинкта. Это
преизбыточное движение, которое только и может дать атлету
ощущение жизни, становится все более и более необходимым ему,
как злоупотребление крепкими напитками человеку из простона-
родья»30.
28 Борьба зарождающейся добродетели против чести. Если могли явиться Моро
и Пишегрю без дворянства, почему должен я страдать, если на моей карете
нет герба? Ср. войну при старом режиме у Безанваля, «Сражение при Фил-
лингаузене», том I, с. 100.
29 Времяпрепровождение после завтрака у крепостных комендантов — главная
причина ненависти к французам в Германии; крайняя грубость этих должност-
ных лиц дала много приверженцев Тугендбунду (заметка сэра В. И.).
30 Воры в Ботани-Бей. Даже верная смерть не может победить привычку. В
Пьемонте французский уголовный кодекс напрасно лишил жизни не одну
сотню убийц; они плясали на эшафоте. В Иврее, когда хотят узнать, весело
ли было на деревенском празднике, спрашивают: «Была ли поножовщина?»
(coltellate)? (Примечание сэра В. И.)
337
Человеку необходимо чувствовать, чтобы жить. Моцарт чув-
ствует только за фортепьяно, атлет — только верхом на лошади.
Вне этого жизнь для него скучна, бесцветна, томительна. В Анг-
лии люди этого сорта имеют особое наименование и носят особый
костюм; их узнают по цветному галстуку.
Влияние климата
Климат в конце концов порождает темперамент. Мат-
рос-голландец, поселившийся в Неаполе, может приобрести холе-
рический темперамент. Но у его сына или внука темперамент
этот будет уже врожденным.
Мягкий воздух, ласковая вода, ровная температура и ясное
небо наполняют страну сангвиниками. Легко понять, насколько
смешны разговоры о французской веселости среди туманов Пи-
кардии или унылых меловых равнин Шампани.
Резкие перемены в атмосфере, зной, большое разнообразие в свой-
ствах окружающих предметов создают холерический темперамент.
Меланхолический же темперамент свойствен, по-видимому,
жарким странам, но притом таким, где часто наблюдаются рез-
кие колебания температуры, где воздух насыщен испарениями, а
вода жесткая и неприятная на вкус31.
Мягкая температура со всеми другими благоприятными обсто-
ятельствами, но подверженная частым переменам, способствует
распространению в стране темперамента смешанного типа, кото-
рый можно назвать холерико-сангвиническим. Это темперамент,
господствующий во Франции, и не из французского тщеславия,
думается мне, считаю я его наиболее удачным. Зависть представ-
ляется мне главной помехой для счастья французов32, но если у
них хватит твердости, чтобы отстоять конституцию 1814 года, эта
жалкая страсть не возродится уже в наших детях.
Холерико-меланхолический темперамент — разновидность, столь
часто встречающаяся в Испании, Португалии и Японии,— кажется
мне, напротив, располагает ко всякого рода несчастьям.
Влияние образа жизни
В тех случаях, когда законодательство не соответствует
как будто бы климату, надо сперва посмотреть, не влечет ли это за-
конодательство за собой какого-нибудь изменения в образе жизни.
Употребление вина объясняет огромную разницу между непо-
воротливым турком и подвижным греком, между почтительным
31 Насыщенная плохо растворимыми солями или другими примесями.
32 Я остерегусь прибавить к этому лицемерие. Посмотрите на кротость защит-
ников религии, приглашаемых на обсуждение политических вопросов, и на
лояльность французских рыцарей.
338
немцем и смелым англичанином. Портер — совсем другой напи-
ток, чем немецкое пиво, а употребление портвейна, содержащего
в себе много алкоголя, столь же распространено среди рабочих
Бирмингема, как употребление легкого водянистого пива у бед-
ных немцев из Регенсбурга33.
Одно употребление опиума кладет грань между Востоком и
Европой.
Постоянное употребление вина в соединении с легкой и пита-
тельной пищей способствует в конце концов выработке сангви-
нического темперамента. А пища грубая, хоть и питательная, ве-
дет к преобладанию мускульной силы.
Известно, что Вольтер выпивал в день по двенадцати или пят-
надцати чашек кофе. Употребление такого рода возбудительных
напитков в сочетании с ароматическими веществами, столь излюб-
ленными Фридрихом II34, ведет к преобладанию нервной энергии.
Злоупотребление спиртными напитками и пряностями пред-
располагает к холерическому темпераменту.
Появлению меланхолического темперамента в сильной степе-
ни способствуют ежедневное употребление трудно переваривае-
мой пищи и возбуждающие чувственность скверные привычки.
Главное отличие француза от англичанина в том, что один
питается хлебом, а другой его не ест. Тяжелый труд приближает
к атлетическому темпераменту, тогда как занятия, связанные с
сидячим образом жизни, облагораживают ум. Дровосеки, груз-
чики, портовые рабочие менее впечатлительны и более сильны;
портные, золотошвеи, городские рабочие слабее и восприимчивее
к нравственным впечатлениям35.
Военные, равно как и страстные охотники, отличаются свой-
ствами холерического темперамента. Поступок у них следует сра-
зу же за словами, и они любят действовать. Художники, писате-
ли, ученые откладывают без конца малейший поступок, почти
всегда чем-нибудь расстроены и наделены внешними признаками
меланхолика36. Сильные морозы — причина того, что в Петербур-
ге и едят и бегают больше, чем в Неаполе. Сам русский государь
в своем дворце над Невой, будучи непрестанно занят передвиже-
33 Наблюдал 13 октября 1795 у Кугенрейтера, знаменитого оружейного мастера.
34 Тьебо. Он выгонял всех из дому.
35 Жорж Леруа замечает, что хотя собака от природы и не наделена способно-
стью делать стойку, тем не менее хорошие охотничьи суки приносят щен-
ков, которые сплошь и рядом без предварительного обучения делают стойку
с первого же раза, как только повстречают дичь.
Для тех, у кого есть глаза, вся естественная история содержится в исто-
рии различных пород собак.
36 Меланхолик кажется холериком в своих сочинениях, где непрерывная ак-
тивность обнаружена быть не может.
339
нием или телесными потребностями, лишь немногие минуты мо-
жет уделять мысли. Южанину, чтобы прожить, немного надо, да к
тому же и страна его отличается изобилием; житель севера ест
много, живя в бесплодной стране; один ищет покоя, как другой —
движения. Южанин при его физическом бездействии все время
предается размышлениям. Укол булавки для него мучительнее,
чем сабельный удар для северянина37. Экспрессия в искусстве
должна была поэтому родиться на юге.
Отвращение силы к уму послужит мне поводом для критическо-
го замечания о Рафаэле. «Святого Иоанна» Леонардо я решительно
предпочитаю рафаэлевским. Рафаэль несравненен в изображении
голов апостолов; таково впечатление самых строгих ценителей, я это
знаю; но, на мой взгляд, они обнаруживают чересчур много силы,
для того чтобы отличаться большим умом. Взора, который бы напо-
минал Фридриха Великого, я у них не встретил.
Апостолы у Гвидо38, всегда сангвинические и изящные, не об-
ладают ни глубиной, ни силой мысли, которые тут требуются сю-
жетом.
У величайших художников такие ошибки встречаются в изо-
билии; только Сервантес и Шекспир из великих художников XVI
столетия задумывались, как мне кажется, над вопросом о темпе-
раментах39. Что касается нас, то благородство александрийского
стиха ставит наших поэтов выше подобных тонкостей: сердце
человеческое они изучают по Цицерону и Вергилию. Поля битв и
госпитали кажутся им непоэтичными. Зато в их произведениях
Есть рифмы хоть куда.
Пирон «Метромания».
37 Отсюда повышенная религиозность и любовь. Природа северу дала силу,
югу — ум; и тем не менее благодаря Екатерине и Александру
Вот, с севера теперь идет к нам просвещенье.
Вольтер
38 Бывший Музей Наполеона, № 993.
39 Известно, что правильные круги встречаются редко, однако свойства круга
изучают. Что касается темпераментов, примеры им можно найти в истории;
но в истории всегда отсутствуют подробности, которых во времена историка
в природе не замечали. Весьма, например, вероятно, что Цезарь не был флег-
матиком, что Фридрих II не был меланхоликом, что Франциск I был сангви-
ник и что один великий полководец, который мог бы сделать много добра,
а вместо этого сделал так много зла Франции, был холерик.
Может быть, через несколько столетий гигиена будет рассматривать че-
ловеческий род как одного человека, физическое воспитание которого пору-
чено ейа. Может быть, после стольких усилий в области коневодства и раз-
ведения хороших охотничьих собак мы когда-нибудь зададимся целью со-
здать также здоровых и счастливых французов; это отрицают газеты, и для
нас это весьма безразлично. Важно лишь, пока мы тут, избегать глупцов и
поддерживать в себе веселое настроение духа.
а Иеремия Бентам и Дюмон. «Паноптика»; Дарвин, Одье.
340
В. Вундт
Темпераменты1
Изображение отдельных аффектов и стремлений выходит из
пределов этой книги1 2; в заключение мы скажем лишь об индивиду-
альных предрасположениях к душевным движениям или о темпе-
раментах. Темперамент по отношению к стремлению и аффекту есть
то же самое, что возбудимость по отношению к чувственному ощу-
щению. Мы говорим о возбудимости как о постоянном свойстве и в
то же время отличаем колебания возбудимости; точно так же и тем-
перамент частью есть постоянное свойство, частью особенность, из-
меняющаяся от внешних и внутренних причин. Старое учение о
четырех темпераментах, заимствованное психологией из медицинс-
ких теорий Галена, возникло из внимательного наблюдения инди-
видуальных особенностей людей3. Это различение и теперь еще не
потеряло своего значения, хотя понятия, из которых явились терми-
ны «темпераменты сангвинический, меланхолический, холеричес-
кий и флегматический», давно уже оставлены. Выражения, упот-
ребляемые Кантом4, тоже напоминают старые Галеновские взгляды:
легкокровный и тяжелокровный, горячекровный и хладнокровный.
Различение темпераментов оправдывается тем, что аффекты и стрем-
ления в индивидуальном отношении представляют две противопо-
ложности: одна обусловливается силою душевных движений, дру-
гая — быстротою их смены. Холерик и меланхолик более склонны к
сильным аффектам, сангвиник и флегматик — к более слабым.
Быстрая смена душевных движений характеризует сангвиника и
холерика, медленная — меланхолика и флегматика5. Сущность тем-
перамента, по моему мнению, скорее состоит в указанных мною мо-
ментах, чем в выставляемом Кантом отношении к чувству или к
действиям. Другие индивидуальные особенности легко могут быть
приведены в связи с рассмотренными выше двумя противоположно-
стями. Темпераменты, характеризующиеся сильными душевными
1 Вундт В. Основания физиологической психологии. М., 1880, с. 893—895.
2 Желающим подробно ознакомиться с основами анализа и синтеза чувство-
ваний мы можем указать на специальный труд Н. Грота «Психология чув-
ствования». СПб., 1879—1880, особенно на историческую часть этого труда
(прим, перев.).
3 Историю учения о темпераментах, по отношению этого учения к медицине,
см. у Генле. Anthrop. Vortrage. 1 Hft. Braunschweig. 1876, p. 118.
4 Kant’s Anthropologic, Werkc, Bd. VII, 2, p. 216.
5 Если мы будем различать темпераменты по силе и слабости, а также по
быстроте и медленности смены душевных движений, то мы можем изобра-
зить разделение темпераментов в следующей табличке:
сила слабость
быстрота холеричность сангвиничность
медленность меланхоличность флегматичность
341
движениями, обусловливают наклонность к тяжелым настроениям,
тогда как темпераменты со слабыми душевными движениями суть
счастливый дар природы, при котором жизнь дается легче. Это под-
тверждается известным результатом опыта, результатом, имеющим
большой вес в глазах пессимистов,— что сумма маленьких неприят-
ностей, встречающихся в жизни на каждом шагу, на человека, при-
ходящего от слабых впечатлений в сильный аффект, оказывает боль-
шее действие, чем светлые стороны жизни. Пессимизм, вообще ис-
текающий из индивидуальной особенности темперамента, произво-
дить этическую оценку жизни по своей мерке, т. е. по характерис-
тичному для него аффекту. Оба живых темперамента, сангвиничес-
кий и холерический, располагают по преимуществу к впечатлени-
ям настоящего; подвижность характера сангвиника и холерика зас-
тавляет их определяться всяким новым представлением. Люди же
с меланхолическим или флегматическим темпераментом более
живут будущим. Не отвлекаясь всяким случайным впечатлением,
они имеют время предаваться своим мыслям. Меланхолик погру-
жен в свои чувства и занят будущим, представляющимся ему нера-
достным; флегматик с упорною неподвижностью держится раз при-
нятого решения. В эти рамки легко укладывается и кантовское де-
ление темпераментов. Живой темперамент требует силы, противо-
положный темперамент — медленности в смене душевных движе-
ний; иначе человек становится игрою вечно сменяющихся впечатле-
ний. Поэтому темпераменты холерический и флегматический суть
темпераменты деятельности, тогда как темпераменты сангвиничес-
кий и меланхолический суть темпераменты чувства.
Справедливо считается, что индивидуальными особенностями
темперамента могут характеризоваться большие группы однородных
существ. Так, мы видим, что отдельные человеческие расы, отдель-
ные народы или жители известной области отличаются определен-
ными характеристическими для них особенностями темперамента.
Подобного рода отличия встречаются и у животных, более высоко
развитых в умственном отношении. В некоторых порядках, семей-
ствах и родах животного царства индивидуальные особенности вы-
ражены несравненно резче, чем у человека6. Так как каждый тем-
перамент имеет свои выгодные и невыгодные стороны, то истинное
искусство жизни человека состоит в том, чтобы путем регулирова-
ния аффектов и стремлений соединить в себе все темпераменты. В
обыкновенных будничных радостях и горестях жизни нужно быть
сангвиником, в важных событиях жизни — меланхоликом, относи-
тельно впечатлений, глубоко задевающих ваши интересы,— холери-
ком и, наконец, флегматиком в исполнении раз принятых решений.
L. George. Lehrb. der Psychol, p. 136.
342
Э. Кречмер
ТЕОРИЯ ТЕМПЕРАМЕНТОВ1
Три понятия — конституция, характер и темпера-
мент — получили в течение нашего исследования следующий
смысл. Под конституцией2 мы понимаем сумму всех индивиду-
альных свойств, которые покоятся на наследственности, т. е.
заложены генотипически. Только часть конституциональных фак-
торов мы положили в основу наших исследований: взаимоотно-
шение между строением тела, предрасположением личности, а
также психической и соматической заболеваемостью. Понятие о
конституции является психофизическим, общебиологическим и
относится как к телесному, так и к психическому. Понятие «ха-
рактер», напротив,— чисто психологическое.
Под характером мы понимаем сумму всех возможных реак-
ций человека в смысле проявления воли и аффекта, которые об-
разовались в течение его жизни из наследственного предрасполо-
жения и всех экзогенных факторов: соматических влияний, пси-
хического воспитания, среды и переживаний3.
Понятие «характер» выделяет из аффективной сферы целост-
ную психическую личность, включая, разумеется, интеллект. Он имеет
много общего с понятием «конституция»: унаследованную часть
психических качеств оно абстрагирует от телесных коррелятов, ко-
торые заключаются в понятии конституции, но одновременно в него
как составная часть входят экзогенные факторы, особенно результа-
ты воспитания и среды, чуждые понятию конституции. Тяжелые
болезненные душевные состояния не относятся к характеру.
Кроме этого точно отграниченного значения можно пользо-
ваться выражением «характер» для построения личности, не при-
давая существенного значения различию между конституциональ-
ными и экзогенно развивающимися факторами.
Понятие «темперамент» является для нас не строго уста-
новленным, а лишь эвристическим термином, который должен
стать отправным пунктом для главной дифференцировки биоло-
гической психологии.
Мы представляем себе пока два основных, переплетающихся
между собой круга действий4.
Кречмер Э. Строение тела и характер. М., 1995, с. 556—565.
Здесь мы присоединяемся к взглядам Кана, изложенным в работе:
Konstitution, Erbbiologie und Psychiatric// Ztschr. f. Ges. Neurologic u.
Psychiatric. 45, 1920.
Подробнее об этом см. в моей книге: Uber den sensitiven Beziehungswahn.
Berlin, Julius Springer, 1918.
Подробнее об этом см. в моей книге: MedizinischePsychologic. Leipzig,Thieme, 1922.
343
1. Психические аппараты, которые называют также психи-
ческой рефлекторной дугой, следовательно, факторы, которые, ве-
роятно по филогенетически наслоенному пути, способствуют пе-
реработке в смысле образов и представлений психических раз-
дражений от чувственного раздражения до моторного импульса.
Их телесный коррелят — мозговые центры и пути — находится в
неразрывной связи с органами чувств и двигательными инстан-
циями,— словом, аппарат чувств, мозга и движений.
2. Темпераменты. Они, как мы это твердо эмпирически зна-
ем, обусловлены гуморально химизмом крови. Их телесный пред-
ставитель — аппарат мозга и желез. Темпераменты составляют ту
часть психического, которая, вероятно по гуморальному пути, стоит
в корреляции со строением тела. Темпераменты, давая чувствен-
ные тона, задерживая и стимулируя, проникают в механизм «пси-
хических аппаратов». Темпераменты, насколько возможно эмпи-
рически установить, очевидно, имеют влияние на следующие пси-
хические качества: 1) психэстезию — чрезмерную чувствитель-
ность или нечувствительность к психическим раздражениям; 2) ок-
раску настроения — оттенок удовольствия и неудовольствия в
психических содержаниях, прежде всего на шкалу веселого и пе-
чального; 3) психический темп — ускорение или задержка пси-
хических процессов вообще и их специального ритма (цепко дер-
жащийся, неожиданно соскакивающий, задержка, образование ком-
плексов); 4) психомоторную сферу — общий двигательный темп
(подвижный или флегматичный), а также на специальный ха-
рактер движений (параличный, быстрый, стройный, мягкий, зак-
ругленный).
Следует эмпирически установить, что силы, которые влияют
на все эти факторы, очевидно, имеют значение для образования
типов представления, для того, что мы называем интеллектом и
психическим предрасположением. Мы уже обращали внимание
на это в отдельных главах, особенно по поводу ученых и художни-
ков. Мы еще не в состоянии установить, в какой степени действу-
ют при абстрактном и наглядном мышлении, оптических и аку-
стических представлениях влияние темперамента и структурные
особенности специальных мозговых аппаратов. Тем более при
наличии возможности, что гуморальные действия гормонов ока-
зывают влияние на анатомическое строение мозга и на строение
тела вообще, вследствие чего весь вопрос приобретает необычай-
ную сложность. Поэтому будет правильно группировать понятие
темперамента вокруг психических инстанций, которые легко ре-
агируют на острые химические действия как экзогенного (алко-
голь и морфий), так и эндогенного характера, следовательно, вок-
руг эффективности и общего психического темпа.
344
В частности, по поводу биологической основы наших представ-
лений о темпераментах надо сказать следующее: мозг остается зак-
лючительным органом для всех действий, относящихся к темпера-
менту, даже тех, которые исходят от химизма крови. Эксперимен-
тальные наблюдения над травмами мозга показывают, что непосред-
ственные воздействия на мозг могут вызвать резкие изменения тем-
перамента. Этот очевидный факт следует особенно подчеркнуть, чтобы
не впасть вновь из анатомической односторонности в гуморальную,
тем более что при современных течениях таковая опасность суще-
ствует. В настоящее время мы не можем решить вопрос, насколько
мозг наряду со свойствами заключительного органа обладает еще
первичными, активными функциями при возникновении таких пси-
хических качеств, как окраска настроения и общий психический
темп. В отношении различных сенсорных и психомоторных типов
функций, типов образования представлений и воззрений мы пока
не сможем дать ответа на вопрос: что из этих различных психичес-
ких функций репрезентируется в отдельных анатомических мозго-
вых аппаратах, а что обусловливается лишь переключениями того
же аппарата вследствие различных химически-гуморальных влия-
ний? Но мы будем считать достижением, если эти вопросы будут
поставлены и сформулированы. Этим существенно модифицируется
одностороннее направление мышления, которое имеет тенденцию
локализовать все психическое в мозговых центрах. Во всяком слу-
чае эта постановка вопроса не выдумана нами, а навязывается хо-
дом наших эмпирических исследований во всей этой книге.
Коснемся теперь желез внутренней секреции. Что эндокринная
система имеет существенное влияние на психику, особенно на каче-
ство темперамента, является эмпирическим фактом, установленным
в отношении щитовидной железы врачебными наблюдениями при
кретинизме, микседеме, cachexia strumipriva и базедовой болезни, а
в отношении половой железы — экспериментами с кастрацией.
Мы вновь видим у больших шизотимических и циклотими-
ческих групп корреляцию между строением тела и темперамен-
том, то есть биологическое взаимоотношение, которое бросается
в глаза, если рассматривать параллелизм между психическим
уродством и гипопластическим строением тела у кретинов или
между ростом в длину костей конечностей и сдвигом в темпера-
менте у молодых кастратов и евнухоидов, то есть вещи, которые
можно закономерно биологически проследить вплоть до высших
животных. Что касается гипофиза, то влияние его на рост тела
особенно ясно выступает в заболевании акромегалией; параллель-
ное влияние на темпераменты можно установить при некоторых
акромегалиях, но вопрос этот клинически еще недостаточно раз-
работан. Уже совсем ясно можно видеть при полигландулярных
345
симптомах, как грубые нарушения функций желез действуют на
строение тела, на трофику тканей, на психические функции.
Напрашивается мысль, что нормальные типы темпераментов
циклотимиков и шизотимиков в эмпирической корреляции со
строением тела могут возникать аналогичным, параллельным
гуморальным действием; при этом мы должны не односторонне
думать о кровяных железах в узком смысле, а обо всем химизме
крови, который вообще обусловливается большими внутренними
железами и в конце концов каждой тканью тела. Мы вместо
одностороннего параллелизма — мозг и душа — выставим созна-
тельно и уже окончательно другой — тело и душа, метод мышле-
ния, который все больше и больше укореняется в клинике.
Для подкрепления гуморального способа рассмотрения темпе-
раментов служит следующий эмпирический материал со сторо-
ны эндогенных психозов как крайних заострений нормальных
темпераментов. Во-первых, тот факт, что как при маниакально-
депрессивном психозе, так и при шизофрении анатомические на-
ходки, несмотря на тщательные исследования, не дали значитель-
ных результатов, а у циркулярных они даже оказались отрица-
тельными; если и существуют иногда изменения в мозге, то они
могут быть обусловлены вторично гуморальным действием ядов.
Поэтому и клиническое понимание этих психозов все больше и
больше склоняется к гуморальному.
Затем при шизофрении мы установили ряд специальных фак-
торов в строении тела, сексуальном инстинкте и клиническом
течении, которые, взятые вместе, действуют весьма отягощающим
образом на половую железу. Нам здесь приходится не думать о
грубых моносимптоматических расстройствах половой железы,
которые, как известно, не вызывают шизофрении, а в корреляции
со всем эндокринным аппаратом и мозгом о сложных дисфунк-
циях половой железы. Пока необходимо соблюдать крайнюю ос-
торожность, так как вообще невозможно делать определенные зак-
лючения на основании эмпирического материала, в особенности в
том направлении, что половая железа должна принимать участие
во всех случаях; ведь вполне возможно, что различные эндокрин-
но-химические комбинации могут оказывать те же психотичес-
кие действия. Кроме этих частых фактов, подозрительных в смысле
зародышевой железы, нам в отдельных случаях попадались со-
матические находки, которые указывают на грубые полигланду -
лярные расстройства. Эти грубые находки составляют лишь не-
значительную часть и, помимо того, в психиатрическом отноше-
нии стоят на границе, где более тонкая шизофреническая симпто-
матология переходит в доступные дисгландулярные формы слабо-
умия и состояние грубого отупения. Напротив, нам до сих пор не
346
удалось у циркулярных установить такие соматические факты,
которые можно поставить в аналогию с действиями кровяных
желез. Мы могли лишь констатировать ясные взаимоотношения с
общей экономией организма, прежде всего с весом тела и жиро-
вым обменом веществ. Здесь, следовательно, предпосылая гумо-
ральную этиологию вообще, придется думать скорее о других фак-
торах химизма крови, как, например, о больших железах внут-
ренностей, а не о собственно кровяных железах.
В этом отношении любопытно также, что известные до сих
пор психические влияния отдельных кровяных желез вращают-
ся преимущественно в психэстетической шкале, между тем в
диатетическом отношении они менее очевидны. Кастрация, на-
пример, уже при массовом эксперименте над домашними живот-
ными не столько влияет на эйфорию, сколько на психэстетичес-
кое состояние, в смысле известного флегматического притупле-
ния темперамента. Душевная жизнь евнухоидов находится в тес-
ной аналогии с известными шизоидными группами. В равной
степени грубые выпадения функции щитовидной железы у чело-
века при кретинизме и микседеме влекут за собой психэстетичес-
кие притупления. Напротив, чрезмерная продукция щитовидной
железы при базедовой болезни создает эксквизитно-гиперэстети-
ческую нервозность; и настроения при половом созревании, кото-
рые сопровождаются усиленным функционированием половой
железы, выражаются в типичных аффектах: пафос, сентименталь-
ность с их альтернативным и эксцентрическим характером ка-
чественно соответствуют известным пропорциям шизотимиков.
Хотя и существуют взаимоотношения между более узкой эндок-
ринной системой и диатетическими аффектами (инволюционная
меланхолия, психозы при базедовой болезни), но они менее обычны,
и установить эту непосредственную связь труднее, потому что более
острые психэстетические перемещения вторично сопровождаются
интенсивными ощущениями удовольствия и неудовольствия.
Во всяком случае мы легко можем себе представить, что тем-
перамент человека, безотносительно к состоянию его мозга, зави-
сит от двух химических гормонных групп, из которых одна связа-
на с диатетической, другая — с психэстетической шкалой аффек-
тов, или, лучше сказать, одна сочетается с циклотимическим ти-
пом, другая — с шизотимическим. У среднего человека, можно
полагать, обе гормонные группы смешаны и соотношения между
ними изменчивы, в то время как типичные циклотимики и шизо-
тимики с односторонним усилением одной гормонной группы
могут возникать благодаря или отдельным наследственным ва-
риантам, или последовательному культивированию их среди оп-
ределенных семей.
347
Не следует при современном положении наших знаний при-
давать большое значение всем этим теоретическим соображени-
ям. Необходимо и полезно только точно продумать все сложные
точки зрения и возникающие при этом мысли применить предва-
рительно на практике, считаясь с возможностью отказаться от них
в каждый данный момент. Ведь у любого исследователя создает-
ся в конце концов какое-нибудь смелое представление о связи
вещей, и тот, кто как чистый эмпирик хочет избежать глубоких
размышлений, впадает в самую мрачную мифологию мозга, что, к
сожалению, случалось в прошлые десятилетия. Поэтому мы дол-
жны тщательно себя предохранять от всяких односторонности и
догматов, и в нашем мышлении мы оставим место для цереб-
ральных каузальных моментов в отношении темпераментов и стро-
ения тела, хотя гуморальная точка зрения при современном со-
стоянии знаний больше всего приемлема.
Большее значение, чем теория, имеет установление непосредствен-
ных эмпирических результатов наших исследований, из которых
наиболее важные мы еще раз объединим в следующей таблице:
Таблица 1
Темпераменты
Циклотомики Шизотимики
Психэстезия и настроение Психический темп Психомоторная сфера Родственный тип строения тела Диатетическая про- порция: между повы- шенным (весел) и деп- рессивным (печален) Колеблющаяся кри- вая темперамента: между подвижным и флегматичным Адекватна раздраже- нию, закругленна, ес- тественна, мягка Пикнический Психэстетическая пропорция'. между гиперэстетическим (раз- дражителен) и анэстетическим (холоден) Прыгающая кривая темпера- мента: между порывистостью и тягучестью, альтернативное мышление и чувства Часто неадекватна раздраже- нию, задержка, параличность, деревянность Астенический, атлетический, дип- ластический и их комбинации
Темпераменты, таким образом, разделяются на две большие
конституциональные группы — шизотимиков и циклотимиков.
Внутри обеих главных групп происходит дальнейшее разделение
в зависимости от того, направлен ли циклотимический темпера-
мент больше к полюсу веселого или печального, а шизотимичес-
кий — к полюсу раздражительного или холодного. Множество
индивидуальных оттенков темперамента объясняется уже диате-
348
тической и психэстетической пропорцией, т. е. тем отношением,
при котором, в пределах того же типа темперамента, полярные
противоположности перемещаются, наслаиваются друг на друга
и сменяют друг друга. Кроме пропорций индивидуального темпе-
рамента нас интересуют его конституциональные сочетания, т. е.
те оттенки, которые приобретает господствующий тип темпера-
мента в ходе наследственности благодаря элементам другого рода.
Это богатство оттенков еще увеличивается различиями психи-
ческого темпа. Здесь перед нами эмпирический факт: веселые цик-
лотимики в то же время и подвижны, а представителей темперамен-
та с депрессивной окраской отличает спокойная медлительность.
Нам уже давно из клинического опыта известна тесная зависимость
между веселым возбуждением, вихрем идей и психомоторной лег-
костью в маниакальной картине и депрессией, задержкой мышле-
ния и воли в меланхолическом симптомокомплексе. У здоровых
циклотимических темпераментов известное настроение связано с оп-
ределенным психическим темпом, причем веселость и подвижность
сочетаются с гипоманиакальным типом темперамента, тенденция к
депрессиям и медлительность — с мрачным типом темперамента.
Напротив, у шизотимиков нельзя установить такие же стой-
кие взаимоотношения между психэстезией и специальным пси-
хическим ритмом: у нежных гиперэстетиков мы находим удиви-
тельную тягучесть в чувствах и желаниях и порывистость у со-
вершенно равнодушных. Следовательно, нам приходится встре-
чать все 4 комбинации: как чувствительную, так и холодную тя-
гучесть, порывистую сентиментальность и капризное равнодушие.
Мы уже подробно говорили об отдельных дифференцировках
шизотимических темпераментов. Гиперэстетические качества об-
наруживаются главным образом как нежная сентиментальность,
как тонкое чувство в отношении к природе и искусству, как такт
и вкус в личном стиле, как мечтательная нежность по отношению
к определенным лицам, как чрезмерная чувствительность и уяз-
вимость повседневными трениями жизни, наконец, у более гру-
бых типов, особенно у постпсихотиков и их эквивалентов, как
комплексная гневливость. Анестетические качества шизотими-
ков проявляются как резкая, активная холодность или пассивная
тупость, как сужение интересов ограниченными аутистическими
зонами или как непоколебимое равнодушие. Их порывистость
сказывается то в невоздержанности, то в капризах; их настойчи-
вое ть характерологически выражается в различных вариантах:
стальной энергии, своенравии, педантизме, фанатизме, система-
тической последовательности в мышлении и поступках.
Вариации диатетических темпераментов гораздо меньше,
если оставить в стороне более сильные конституциональные соче-
тания (кверулянтов, спорщиков, боязливых и сухих ипохондри-
349
ков). Гипоманиакальный тип наряду с веселым обнаруживает и
гневливое настроение. Он варьирует между быстро воспламеняю-
щимся, горячим темпераментом, живой практичностью, суетли-
востью и солнечной веселостью.
Психомоторная сфера циклотимиков характеризуется то быст-
ротой, то медлительностью, но (не касаясь тяжелых, болезненных
задержек) всегда закругленностью, естественностью и адекватной
импульсу формой мимики и телесных движений. Между тем у
шизотимиков мы часто встречаем психомоторные особенности, преж-
де всего в смысле отсутствующей адекватной непосредственности
между психическим раздражением и моторной реакцией, в форме
аристократической сдержанности, парализованного аффекта или,
наконец, временной задержки — деревянности или робости.
В комплексной установке жизни и в реакции на среду циклоти-
мики дают главным образом людей с тенденцией раствориться в
окружающей их действительности, людей открытых, общительных,
добросердечных и непосредственных, независимо от того, предпри-
имчивы они или содержательны, спокойны или полнокровны. От-
сюда возникают повседневные типы энергичных практиков или ве-
селых прожигателей жизни. Среди высокоодаренных в отношении
художественного стиля мы встречаем типы спокойно описывающих
реалистов и душевно сердечных юмористов; в отношении научного
способа мышления — типы наглядно описывающих и ощупываю-
щих эмпириков, а также умелых популяризаторов; в практической
жизни — типы доброжелательного опытного посредника, живого
организатора крупного масштаба и смелого борца.
Установка жизни шизотимических темпераментов, напротив,
склонна к аутизму, замкнутости, созданию ограниченной инди-
видуальной зоны, внутреннего, чуждого действительности мира
принципов и грез «я» в противоположность внешнему миру, к
равнодушному или сентиментальному уединению от людей или
холодному пребыванию среди них без всякого контакта с ними.
Среди таких людей мы находим множество дефективных типов:
угрюмых чудаков, эгоистов, бездельников и преступников.
Среди социально полноценных типов мы находим тонко чув-
ствующих мечтателей, далеких от мира идеалистов, нежных и
холодных в одно и то же время, аристократов формы. В искусст-
ве и поэзии мы воспринимаем их как художников формы и чис-
того стиля, как уходящих от мира романтиков и сентименталь-
ных идеалистов, как трагических патетиков вплоть до яркого
экспрессионизма и тенденциозного натурализма, наконец, как лю-
дей остроумных, ироничных и саркастических. В их научном
способе мышления мы обнаруживаем склонность к схоластичес-
кому формализму и философской рефлексии, мистически-мета-
350
Специальные дарования
Таблица 2
Циклотимики Шизотимики
Поэты Исследователи Вожди Реалисты, юмористы Наглядно описывающие эмпирики Смелые борцы, ловкие организаторы, умелые по- средники Патетики, романтики, ху- дожники формы Люди точной логики, сис- темы, метафизики Чистые идеалисты, деспо- ты и фанатики, люди хо- лодного расчета
физическому и точной системе. Наконец, из типов, которые про-
никают в практическую жизнь, шизотимики дают энергичных,
непреклонных, принципиальных и последовательных, властных
натур, моралистов, чистых идеалистов, фанатиков, деспотов и дип-
ломатически гибких людей холодного расчета.
Мы объединяем эти, подробно описанные в главе 13 специаль-
ные дарования в одной таблице (см. выше) так, как они, по наше-
му мнению, биологически связаны между собой; подчеркиваем,
однако, что таблица объединяет лишь полноценные социальные
варианты и из них лишь самые важные, следовательно, таблица
охватывает, в общем, только часть всех темпераментов.
Мы завершили. Если мы иногда выставляли лишь предположе-
ния и не могли дать готового разрешения вопроса, то это объясняет-
ся обширностью проблемы, которая, не кончаясь, ведет в далекие
глубины биологии и психологии. Наряду с прочными результатами
нам иногда приходилось высказывать лишь предположения там,
где материал оказывался недостаточным для окончательных выво-
дов. Мы не имели намерения делать преждевременные заключения,
но желали бы приобрести соратников и дать стимулы для новых
направлений в мышлении и исследовании в отдельных, затронутых
нами науках. Благодаря такому коррегированию и работе призван-
ных для этой цели исследователей могут быть достигнуты новые
результаты не только в медицине и антропологии, но прежде всего в
общей психологии и в известных эстетических, литературных и
исторических вопросах. Если бы удалось таким путем естественно-
научное, биологическое мышление ввести в те области психической
жизни, которые до сих пор были чужды ему, и параллельно расши-
рить кругозор биологов в той сфере душевной жизни, которая до
сих пор должна была им казаться слишком субъективной, колеб-
лющейся и туманной, то этим можно было бы несколько спаять в
одно целое наше современное мышление.
351
В. Д. Небылицын
ТЕМПЕРАМЕНТ1
Темперамент (лат. temperamentum — надлежащее со-
отношение черт от tempero — смешиваю в надлежащем соотно-
шении) — характеристика индивида со стороны динамических
особенностей его психической деятельности, т. е. темпа, быстро-
ты, ритма, интенсивности, составляющих эту деятельность психи-
ческих процессов и состояний.
Анализ внутренней структуры темперамента представляет зна-
чительные трудности, обусловленные отсутствием у темперамента
(в его обычных психологических характеристиках) единого содер-
жания и единой системы внешних проявлений. Попытки такого
анализа приводят к выделению трех главных, ведущих, компонен-
тов темперамента, относящихся к сферам общей активности инди-
вида, его моторики и эмоциональности. Каждый из этих компонен-
тов, в свою очередь, обладает весьма сложным многомерным строе-
нием и разными формами психологических проявлений.
Наиболее широкое значение в структуре темперамента имеет
тот его компонент, который обозначается как общая психическая
активность индивида. Сущность этого компонента заключается
главным образом в тенденции личности к самовыражению, эф-
фективному освоению и преобразованию внешней действитель-
ности; разумеется, при этом направление, качество и уровень ре-
ализации этих тенденций определяются другими («содержатель-
ными») особенностями личности: ее интеллектуальными и харак-
терологическими особенностями, комплексом ее отношений и мо-
тивов. Степени активности распределяются от вялости, инертнос-
ти и пассивного созерцательства на одном полюсе до высших сте-
пеней энергии, мощной стремительности действий и постоянно-
го подъема — на другом.
К группе качеств, составляющих первый компонент темпера-
мента, вплотную примыкает (или даже, возможно, входит в нее
как составная часть) группа качеств, составляющих второй —
двигательный, или моторный,— его компонент, ведущую роль в
котором играют качества, связанные с функцией двигательного
(и специально — речедвигательного) аппарата. Необходимость
специального выделения в структуре темперамента этого компо-
нента вызывается особым значением моторики как средства-, с
помощью которого актуализируется внутренняя динамика пси-
хических состояний со всеми ее индивидуальными градациями.
Среди динамических качеств двигательного компонента следует
Педагогическая энциклопедия, т. 4. М., 1962.
352
выделить такие, как быстрота, сила, резкость, ритм, амплитуда и
ряд других признаков мышечного движения (часть из них харак-
теризует и речевую моторику). Совокупность особенностей мы-
шечной и речевой моторики составляет ту грань темперамента,
которая легче других поддается наблюдению и оценке и поэтому
часто служит основой для суждения о темпераменте их носителя.
Третьим основным компонентом темперамента является «эмо-
циональность», представляющая собой обширный комплекс
свойств и качеств, характеризующих особенности возникновения,
протекания и прекращения своеобразных чувств, аффектов и на-
строений. По сравнению с другими составными частями темпера-
мента этот компонент наиболее сложен и обладает разветвленной
собственной структурой. В качестве основных характеристик «эмо-
циональности» выделяют впечатлительность, импульсивность и
эмоциональную лабильность. Впечатлительность выражает аффек-
тивную восприимчивость субъекта, чуткость его к эмоциогенным
воздействиям, способность его найти почву для эмоциональной
реакции там, где для других такой почвы не существует. Терми-
ном «импульсивность» обозначается быстрота, с которой эмоция
становится побудительной силой поступков и действий без их
предварительного обдумывания и сознательного решения выпол-
нить их. Под эмоциональной лабильностью обычно понимается
скорость, с которой прекращается данное эмоциональное состоя-
ние или происходит смена одного переживания другим.
Основные компоненты темперамента образуют в актах челове-
ческого поведения то своеобразное единство побуждения, действия
и переживания, которое позволяет говорить о целостности прояв-
лений темперамента и дает возможность относительно четко от-
граничить темперамент от других психических образований лич-
ности — ее направленности, характера, способностей и др.
Вопрос о проявлениях темперамента в поведении неразрывно
связан с вопросом о факторах, эти проявления обусловливающих.
В истории учения о личности можно выделить три основные сис-
темы взглядов на этот вопрос. Древнейшими из них являются
гуморальные теории, связывающие темперамент со свойствами тех
или иных жидких сред организма. Наиболее ярко эту группу тео-
рий темперамента представляла классификация темперамента,
основанная на учении Гиппократа. Он считал, что уровень жизне-
деятельности организма определяется соотношением между че-
тырьмя жидкостями, циркулирующими в человеческом организ-
ме,— кровью, желчью, черной желчью и слизью (лимфой, флег-
мой). Соотношение этих жидкостей, индивидуально-своеобразное
у каждого организма, обозначалось по-гречески термином «кра-
сне» (смесь, сочетание), который в переводе на латинский язык
12 — 15626 «Психол. различий»
353
звучит как «temperamentum». На основе теории Гиппократа по-
степенно сформировывалось учение о четырех типах темперамен-
та по количеству главных жидкостей, гипотетическое преоблада-
ние которых в организме и дало название основным типам тем-
перамента: сангвиническому (от латинского sanguis — кровь), хо-
лерическому (от греческого chole — желчь), меланхолическому
(от греческого melaina — черная желчь) и флегматическому (от
греческого phlegma — слизь).
В новое время психологическая характеристика этих типов
темперамента была обобщена и систематизирована впервые не-
мецким философом И. Кантом («Антропология», 1789), допус-
тившим, однако, в своих толкованиях смешение черт темперамен-
та и характера. Органической основой темперамента Кант счи-
тал качественные особенности крови, т. е. разделял позицию сто-
ронников гуморальных теорий.
Близко к гуморальным теориям темперамента стоит сформули-
рованная 77. Ф. Лесгафтом идея о том, что в основе проявлений
темперамента в конечном счете лежат свойства системы кровообра-
щения, в частности толщина и упругость стенок кровеносных сосу-
дов, диаметр их просвета, строение и форма сердца и т. д. При этом
малому просвету и толстым стенкам сосудов соответствует холери-
ческий темперамент, малому просвету и тонким стенкам — сангви-
нический, большому просвету и толстым стенкам — меланхоличес-
кий и, наконец, большому просвету и тонким стенкам — флегмати-
ческий. Калибром сосудов и толщиной их стенок определяются,
согласно теории Лесгафта, быстрота и сила кровотока, затем (как
производное) скорость обмена веществ при питании и, наконец, сама
индивидуальная характеристика темперамента как меры возбуди-
мости организма и продолжительности его реакций при действии
внешних и внутренних стимулов.
Большое влияние на формирование современных буржуазных
теорий личности и ее индивидуальных особенностей оказала те-
ория темперамента, выдвинутая Э. Кречмером.
Анализируя совокупности морфологических признаков, Кречмер
выделяет на основе разработанных им критериев основные консти-
туционные типы телосложения и делает попытку определить темпе-
рамент именно через эти типы морфологических конституций.
Например, астеническому типу конституции, характеризующе-
муся длинной и узкой грудной клеткой, длинными конечностя-
ми, удлиненным лицом, слабой мускулатурой, соответствует, по
Кречмеру, шизоидный (шизотемический) темперамент, которому
свойственны индивидуальные особенности, располагающиеся в
основном вдоль «психэстетической» шкалы,— от чрезвычайной
ранимости, эффективности и раздражительности до бесчувствен -
354
ной холодности и тупого, «деревянного» равнодушия. Для шизо-
идов характерны также замкнутость, уход во внутренний мир,
несоответствие реакций внешним стимулам, контрасты между
судорожной порывистостью и скованностью действий.
Другому основному конституциональному типу — пикничес-
кому, характеризующемуся широкой грудью, коренастой, широ-
кой фигурой, круглой головой, выступающим животом, отвеча-
ет, по Кречмеру, циклоидный (циклотимический) темперамент,
которому свойственны прежде всего индивидуальные особеннос-
ти, идущие вдоль «диатетической» шкалы, т. е. от постоянно по-
вышенного, веселого настроения у маниакальных субъектов до
постоянно сниженного, печального и мрачного состояния духа у
депрессивных индивидов. Для циклоидов характерны также со-
ответствие реакций стимулам, открытость, умение слиться с ок-
ружающей средой, естественность, мягкость и плавность движе-
ний. Э. Кречмер ошибочно определил роль конституциональных
особенностей как факторов психического развития личности. Его
теория неизбежно приводит к порочной идее фатального предрас-
положения индивида к тому психологическому складу, который
уготован ему наследственно заданным телесным обликом, и но-
сит по существу реакционный характер.
К морфологическим теориям темперамента относится и концеп-
ция американского психолога У. Шелдона, который выделяет три
основных типа соматической конституции («соматотипа»): эндомор-
фный, мезоморфный и эктоморфный. Для эндоморфного типа, по
его мнению, характерны мягкость и округлость внешнего облика,
слабое развитие костной и мускульной систем; ему соответствует
висцеротонический темперамент с любовью к комфорту, с чувствен-
ными устремлениями, расслабленностью и медленными реакциями.
Мезоморфный тип характеризуется жестокостью и резкостью пове-
дения, преобладанием костно-мускульной системы, атлетичностью
и силой; с ним связан соматотонический темперамент с любовью к
приключениям, склонностью к риску, жаждой мускульных действий,
активностью, смелостью, агрессивностью. Эктоморфному типу кон-
ституции свойственны изящество и хрупкость телесного облика, от-
сутствие выраженной мускулатуры; этому сомато-типу соответству-
ет церебротонический темперамент, характеризующийся малой об-
щительностью, склонностью к обособлению и одиночеству, повышен-
ной реактивностью. Шелдон, так же как и Кречмер, проводит мысль
о фатальной соматической обусловленности самых разнообразных
психических черт личности, в том числе таких, которые целиком
определяются условиями воспитания и социальной средой.
Основным недостатком гуморальных и морфологических тео-
рий является то, что они принимают в качестве первопричины
12*
355
поведенческих проявлении темперамента такие системы организ-
ма, которые не обладают и не могут обладать необходимыми для
этого свойствами.
Основу для разработки действительно научной теории темпера-
мента создало учение И. П. Павлова о типологических свойствах
нервной системы животных и человека. Крупнейшей заслугой
Павлова явилось детальное теоретическое и экспериментальное обо-
снование положения о ведущей роли и динамических особенностях
поведения центральной нервной системы — единственной из всех
систем организма, обладающей способностью к универсальным ре-
гулирующим и контролирующим влияниям. Павлов выделил три
основных свойства нервной системы: силу, уравновешенность и под-
вижность возбудительного и тормозного процессов. Из ряда возмож-
ных сочетаний этих свойств Павлов выделил четыре, по его данным,
основные, типичные комбинации в виде четырех типов высшей не-
рвной деятельности. Их проявления в поведении Павлов поставил
в прямую связь с античной классификацией темперамента. Силь-
ный, уравновешенный, подвижный тип нервной системы рассмат-
ривался им как соответствующий темперамент сангвиника; силь-
ный, уравновешенный, инертный — темперамент флегматика; силь-
ный, неуравновешенный — темперамент холерика; слабый — тем-
перамент меланхолика.
Советские психологи (Б. М. Теплов и др.) отмечают, что перво-
степенное научное значение работ И. П. Павлова заключается в
выяснении основной роли свойств нервной системы как первич-
ных и самых глубоких параметров психофизиологической орга-
низации индивидуума. На современном этапе развития науки
сделать окончательные научные выводы относительно числа ос-
новных типов нервной системы, равно как и числа типичных тем-
пераментов, еще не представляется возможным. Исследования
советских ученых показывают, что сама структура свойств нервной
системы как нейрофизиологических измерений темперамента
много сложнее, чем это представлялось ранее, а число основных
комбинаций этих свойств гораздо больше, чем это предполага-
лось И. П. Павловым.
Однако для практического (в том числе психолого-педагогичес-
кого) изучения личности деление на четыре основных типа темпера-
мента и их психологическая характеристика могут служить доста-
точно хорошей основой. В соответствии с этим следует отметить,
что для сангвинического темперамента характерны довольно высо-
кая нервно-психическая активность, разнообразие и богатство ми-
мики и движений, эмоциональность, впечатлительность и лабиль-
ность. Вместе с тем эмоциональные переживания сангвиника, как
правило, неглубоки, а его подвижность при отрицательных воспита-
356
тельных влияниях приводит к отсутствию должной сосредоточен-
ности, к поспешности, а иногда и поверхностности.
Для холерического темперамента характеры высокий уровень
нервно-психической активности и энергии действий, резкость и
стремительность движений, а также сила, импульсивность и яр-
кая выраженность эмоциональных переживаний.
Недостаточная эмоциональная и двигательная уравновешен-
ность холерика может выливаться при отсутствии надлежащего
воспитания в несдержанность, вспыльчивость, неспособность к
самоконтролю при эмоциогенных обстоятельствах.
Темперамент флегматика характеризуется обычно сравнительно
низким уровнем активности поведения и трудностью переключе-
ния, медлительностью и спокойствием действий, мимики и речи,
ровностью, постоянством и глубиной чувств и настроений. В слу-
чае неудачных воспитательных влияний у флегматика могут раз-
виться такие отрицательные черты, как вялость, бедность и сла-
бость эмоций, склонность к выполнению одних лишь привычных
действий.
Меланхолический темперамент связывается обычно с такими
характеристиками поведения, как малый уровень нервно-психичес-
кой активности, сдержанность и приглушенность моторики и речи,
значительная эмоциональная реактивность, глубина и устойчивость
чувств при слабом внешнем их выражении. На почве этих особен-
ностей при недостатке соответствующих воспитательных воздействий
у меланхолика могут развиться повышенная до болезненности эмо-
циональная ранимость, замкнутость и отчужденность, склонность к
тяжелым внутренним переживаниям таких жизненных обстоя-
тельств, которые вовсе этого не заслуживают.
Приведенные данные показывают, что в зависимости от усло-
вий формирования личности каждый тип темперамента может
характеризоваться комплексом как положительных, так и отри-
цательных психологических черт: «лучших» или «худших». Толь-
ко положительных или только отрицательных темпераментов не
существует. Задача воспитателя заключается, следовательно, не в
том, чтобы в процессе индивидуальной работы с ребенком пере-
делывать один тип темперамента на другой, а в том, чтобы плано-
мерной и систематической работой добиваться, с одной стороны,
развития свойственных каждому темпераменту положительных
качеств, а с другой стороны, ликвидации или ослабления тех не-
достатков, которые уже начали проявляться в поведении ребенка.
Поскольку формирование особенностей темперамента есть про-
цесс, в огромной степени зависящий от развития волевых черт лич-
ности, первостепенное значение для воспитания темперамента имеет
формирование морально-волевых сторон характера. Овладение сво-
357
им поведением и будет означать формирование положительных
качеств темперамента.
Вместе с тем воспитателю следует иметь в виду, что темпера-
мент надо строго отличать от характера. Темперамент ни в коей
мере не характеризует содержательную сторону личности (миро-
воззрение, взгляды, убеждения, интересы и т. п.), не определяет
ценность личности или предел возможных для данного человека
достижений. Он имеет отношение лишь к динамической стороне
деятельности. Характер же неразрывно связан с содержательной
стороной личности.
Включаясь в развитие характера, свойства темперамента претер-
певают изменения, в силу чего одни и те же исходные свойства мо-
гут привести к различным свойствам характера в зависимости от
условий жизни и деятельности. Так, при соответствующем воспи-
тании и условиях жизни у человека с нервной системой слабого
типа может образоваться сильный характер и, наоборот, черты сла-
бохарактерности могут развиться при «тепличном», изнеживающем
воспитании у человека с сильной нервной системой. Во всех своих
проявлениях темперамент опосредствован и обусловлен всеми ре-
альными условиями и конкретным содержанием жизни человека.
Например, отсутствие выдержки и самообладания в поведении чело-
века не обязательно говорит о холерическом темпераменте. Оно может
быть следствием недостатков воспитания. Непосредственно темпе-
рамент проявляется в том, что у одного человека легче, у другого
труднее вырабатываются необходимые реакции поведения, что для
одного человека нужны одни приемы выработки тех или иных пси-
хологических качеств, для другого — другие.
Бесспорно, что при любом темпераменте можно развить все
общественно ценные свойства личности. Однако конкретные при-
емы развития этих свойств существенно зависят от темперамента.
Поэтому темперамент — важное условие, с которым надо счи-
таться при индивидуальном подходе к воспитанию и обучению, к
формированию характера, к всестороннему развитию умственных
и физических способностей.
Литература
Ананьев Б. Г. Проблемы формирования характера. Л., 1949.
Ермолаева-Томина Л. Б. Демаскировка темперамента и ее
педагогическое значение.— Советская педагогика, 1953, № 11.
Ильина А, И. Общительность и темперамент у школьни-
ков. Пермь, 1961.
358
Ковалев А. Г., Мясищев В. Н. Психологические особеннос-
ти человека, т. 1. Л., 1957.
Кречмер Э. Строение тела и характер. М.; Л., 1930.
Левитов Н. Д. Вопросы психологии характера. Изд. 2-е.
М., 1956.
Лейтес Н. С. Опыт психологической характеристики тем-
пераментов.— Типологические особенности высшей не-
рвной деятельности человека, т. 1. Под ред. Б. М. Тепло-
ва. М., 1956.
Мерлин В. С. Очерк теории темперамента. М., 1964.
Мясищев В. Н. Личность и неврозы. Л., 1960.
Небылицын В. Д. Основные свойства нервной системы
человека. М., 1966.
Павлов И. П. Полное собрание сочинений. Изд. 2-е. Т. 3—
4. М.; Л., 1951.
Рубинштейн С. Л, Темперамент и характер.— В кн.: Ос-
новы общей психологии. М., 1946.
Теплов Б. М. Проблемы индивидуальных различий. М., 1961.
В. С. Мерлин
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТЕМПЕРАМЕНТА1
Несмотря на то что темперамент — один из наиболее древних
терминов, введенный около двух с половиной веков тому назад
Гиппократом, в психологии до сих пор нет строго определенного
понятия «темперамент». В зависимости от общих концепций пси-
хики и личности разные психологи нового и новейшего времени
относили к темпераменту весьма различные особенности.
Противоречивость признаков темперамента у различных авто-
ров столь велика, что еще Бэн (1866) считал темпераменты «не-
нужной традиций старой и нелепой выдумки». А. Ф. Лазурс-
кий (1917), соглашаясь с Бэном, утверждал, что «учение о темпе-
раментах в настоящее время действительно уже отжило свой век».
Итак, при разработке теории темперамента мы не можем ис-
ходить из какого-либо определенного понятия, обоснованного всеми
предшествующими исследователями. Понятие темперамента дол-
жно быть не исходной предпосылкой, а конечным результатом
разработки теории темперамента. Исходной же предпосылкой
этой теории должно быть описание признаков, по которым мож-
но было бы отличить темперамент от других индивидуальных
психических особенностей.
Наша исходная точка зрения заключается в следующем. Так
как психика — свойство нервной системы, то и индивидуальные
свойства психики, в том числе и свойства темперамента, обуслов-
лены индивидуальными особенностями нервной системы.
Поэтому первый основной признак свойств темперамента —
это их обусловленность свойствами нервной системы.
Об индивидуальных свойствах нервной системы мы можем су-
дить только по индивидуальным особенностям нервной деятельно-
сти. В настоящее время в физиологии наиболее глубоко разработан-
ной теорией нервной деятельности является теория условных реф-
лексов. В ней показателями свойств нервной системы служат инди-
видуальные особенности различных физических условных рефлек-
сов, т. е. сравнительно кратковременных реакций в ответ на раздра-
житель. Определенные комбинации этих свойств у И. П. Павлова
характеризуют общий тип нервной системы. Естественно поэтому,
что, при настоящем уровне наших знаний, если какие-либо индиви-
дуальные психические свойства коррелируют с индивидуальными
особенностями физических условных рефлексов, то это один из на-
дежных отличительных признаков свойств темперамента.
Мерлин В. С. Очерк теории темперамента. М.» 1964.
360
Это, однако, не значит, что психические свойства, коррелиру-
ющие с какими-либо другими индивидуальными особенностями
нервной деятельности, не относятся к свойствам темперамента.
Уже в работах нашей лаборатории было обнаружено, что некото-
рые индивидуальные психические свойства коррелируют не толь-
ко с индивидуальными особенностями фазических условных реф-
лексов, но и с индивидуальными особенностями условных функ-
циональных состояний, или, иначе, условных тонических рефлек-
сов. В такого рода особенностях тоже проявляются индивидуаль-
ные свойства нервной системы, и потому коррелирующие с ними
психические свойства тоже являются свойствами темперамента.
Если бы и в будущем обнаружилось, что помимо условных реф-
лексов имеются и другие индивидуальные особенности нервной
деятельности, в которых проявляются свойства нервной системы,
допустим особенности биоэлектрической деятельности, то мы
вправе были бы отнести к свойствам темперамента те психичес-
кие свойства, которые с ними коррелируют.
Точно так же в результате физиологических исследований
может значительно измениться первоначальное павловское пред-
ставление как об основных свойствах нервной системы, так и о
комбинации этих свойств, характеризующих общий тип нервной
системы. Факты, установленные в лабораториях П. С. Купалова и
Б. М. Теплова, уже сейчас требуют таких изменений. Однако прин-
ципиальное значение указанного отличительного признака тем-
перамента при этом нисколько не изменяется. Другими словами,
конкретное содержание этого признака целиком определяется
уровнем наших знаний о физиологии нервной деятельности.
Логично предположить, что свойства нервной системы, как и
свойства любой другой физиологической системы, зависят от
свойств организма в целом. Поэтому и свойства темперамента в
конечном счете зависят от свойств организма в целом. Но эта
зависимость имеет более косвенный и опосредствованный харак-
тер, тогда как зависимость темперамента от свойств нервной сис-
темы — прямая и непосредственная.
Однако обусловленность общим типом нервной системы, сама
по себе взятая, не может быть отличительным признаком темпе-
рамента. С материалистической точки зрения не существует во-
обще таких психических явлений, состояний и деятельностей,
которые не зависели бы от работы коры больших полушарий, а
следовательно, не существует таких психических свойств, кото-
рые не зависели бы от физиологических свойств коры больших
полушарий, т. е. от общего типа нервной системы.
Специфическое отличие свойств темперамента можно видеть лишь
в характере этой нервно-физиологической обусловленности. Свой-
361
ства темперамента, по-видимому, более непосредственно и более од-
нозначно зависят от общего типа нервной системы, чем какие-либо
другие индивидуальные психические особенности. Выражается это
в том, что темперамент зависит только от общего типа нервной сис-
темы. При этом от определенного общего типа нервной системы
зависит определенный и только один тип темперамента.
Между тем динамические черты интересов, черты характера и
другие свойства личности зависят не только от типа нервной систе-
мы, но и от других физиологических условий, например функцио-
нального состояния нервной системы, системы условно-рефлектор-
ных связей различных физиологических механизмов и т. п.
Таким образом, однозначная зависимость темперамента от типа
нервной системы имеет очень важное эвристическое значение в
психологическом исследовании.
Общий тип нервной системы, по Павлову, — это конституци-
ональный тип. Хотя свойства общего типа и изменяются при-
жизненно, но (как обусловленные конституционально) изменяют-
ся очень медленно и лишь в ограниченных пределах. Поэтому к
свойствам темперамента мы вправе отнести такие психические
свойства, которые сохраняются на протяжении длительного от-
резка времени и изменяются лишь медленно и постепенно.
Хотя конституциональная обусловленность общего типа не-
рвной системы является основной существенной причиной ус-
тойчивости и постоянства темперамента, она не может служить
отличительным признаком темперамента.
Общим типом нервной системы обусловлен не только темпе-
рамент, но и пороги ощущений (Небылицын, 1959), формальные
особенности мотивации, черты характера. Разница между свой-
ствами темперамента и другими индивидуальными психически-
ми особенностями может заключаться только в том, как на основе
таких взаимосвязей антенатальных условий и условий жизни и
деятельности складывается та или иная группа индивидуальных
психических особенностей. Но этот вопрос может быть разрешен
только в результате конкретного исследования.
В новейшее время делались неоднократные попытки относить
индивидуальную особенность к свойствам темперамента на осно-
ве корреляции с конституциональным типом строения тела.
Даже если бы и удалось показать, что некоторые из этих свойств
коррелируют с какими-то конституциональными признаками орга-
низма, это вовсе не обозначало бы, что эти свойства обусловлены
только конституционально. Антенатальные условия могут в той
или иной степени влиять также и на те психические свойства,
которые возникают лишь при наличии определенных условий
развития и воспитания, придавая этим свойствам специфичес-
кое, индивидуальное своеобразие.
362
Таким образом, конституциональная обусловленность общим
типом нервной системы не может служить отличительным при-
знаком свойств темперамента.
Так как общим типом нервной системы обусловлены не толь-
ко свойства темперамента, но и другие индивидуальные психи-
ческие особенности, отличительные признаки темперамента дол-
жны быть не только нервно-физиологическими, но и психологи-
ческими. Эти признаки должны быть функциональными. Нужно,
чтобы свойства темперамента выполняли такую же функцию и
психической деятельности, какую выполняют свойства общего
типа нервной системы в физиологической деятельности мозга.
()бщий тип нервной системы играет регулирующую роль в
высшей нервной деятельности. От свойств общего типа зависит
динамика всех условно-рефлекторных процессов. Поэтому и свой-
ства темперамента, поскольку они обусловлены общим типом не-
рвной системы, должны играть такую же регулирующую роль в
психической деятельности. От них должна зависеть динамика всех
психических процессов. Какие индивидуальные и психические
свойства выполняют такую функцию? Прежде всего это индиви-
дуальные особенности эмоций и воли.
Одни и те же динамические особенности психической деятель-
ности зависят и от эмоций, и от воли. Поэтому в конечном счете
они определяются соотношением эмоциональных и волевых осо-
бенностей. Это соотношение (красис) и есть тот характерный при-
знак, который со времени Гиппократа лежит в основе понятия
темперамента. Следовательно, есть объективные основания пола-
гать, что индивидуальные особенности эмоционально-волевой
сферы являются свойствами темперамента. Это, однако, не зна-
чит, что с темпераментом связаны все индивидуальные особенно-
сти эмоционально-волевой сферы, и только они.
Так как темперамент обусловлен общим типом нервной сис-
темы, то психологическими признаками темперамента могут быть
лишь достаточно устойчивые и постоянные индивидуальные осо-
бенности эмоционально-волевой сферы, сохраняющиеся на про-
тяжении длительного отрезка жизни. Что касается индивидуаль-
ных особенностей в динамике протекания эмоционально-волевых
процессов, т. е. некоторые данные, показывающие, что они впер-
вые проявляются в раннем детстве и сохраняются на протяжении
длительного периода жизни. Следовательно, их мы вправе отнес-
ти к свойствам темперамента. Точно так же и некоторые эмоцио-
нальные состояния типа настроения и аффективного тона, как,
например, бодрое или тревожное настроение (anxiety) у американ-
ских авторов, впервые наблюдаются в раннем детстве и сохраня-
ются на протяжении длительного периода жизни.
363
Однако определенное содержание чувств, как, допустим, на-
дежда, или оптимистическое или пессимистическое настроение,
или доброта и злобность и т. п., очень гибко изменяется в процес-
се воспитания от мотивов деятельности. Точно так же индивиду-
альные особенности в направлении волевой деятельности, в со-
держании целей и мотивов сравнительно быстро и гибко изменя-
ются в зависимости от объективной ситуации и объективных ус-
ловий жизни и деятельности. Поэтому мы не вправе стнести их к
особенностям темперамента.
Индивидуальные особенности эмоционально-волевых процес-
сов, характеризующие темперамент, вопреки традиции, идущей
от Канта, нельзя сводить только к скорости и силе эмоционально-
волевых процессов. Круг этих особенностей должен быть значи-
тельно расширен в соответствии с основными свойствами общего
типа высшей нервной деятельности.
В соответствии со свойством возбудимости нервной системы
мы должны различать не только эмоциональную возбудимость,
но и возбудимость усилия воли. Она определяется степенью зна-
чимости и длительностью тех раздражителей, которые необходи-
мы для возникновения волевого усилия. При этом в соответствии
с основными направлениями волевой деятельности мы можем
различать возбудимость воли, направленной на вызов действия, и
возбудимость воли, направленной на торможение действия.
В соответствии с силой нервных процессов мы должны разли-
чать не только силу эмоций и чувств, но и интенсивность волевого
усилия. Она определяется интенсивностью действия, регулируемого
усилием воли. И здесь мы также можем различать интенсивность
усилия воли, направленного на вызов и на задержку действия.
Кроме того, к числу особенностей динамики эмоциональных
и волевых процессов мы можем отнести устойчивость эмоций
или волевого усилия или их изменчивость и неустойчивость, плав-
ность или резкость их изменения.
Но динамика психической деятельности определяется не только
индивидуальными особенностями эмоционально-волевой сферы.
Некоторые интеллектуальные особенности тоже играют существен-
ную роль в такой регуляции. Таковы, например, возбудимость и
сила ощущений, сосредоточенность, устойчивость, отвлекаемость и
переключение внимания, скорость запечатления и легкость мобили-
зации образов памяти (скорость воспроизведения), быстрота и гиб-
кость ассоциативных процессов. Все эти особенности интеллекту-
альной сферы не только характеризуют течение собственно интел-
лектуальных процессов, но и в большой степени влияют на всю ди-
намику психической деятельности. Поэтому на тех же основаниях
мы вправе отнести их к свойствам темперамента.
364
Одна и та же особенность в общей динамике психической дея-
тельности может быть присуща людям совершенно различного тем-
перамента, но при этом она приобретает совершенно различную пси-
хологическую характеристику, так как зависит от различного соот-
ношения свойств темперамента. Так, например, порывистость свой-
ственна людям различного темперамента, но у одних она связана с
относительно малой по сравнению с эмоциональной возбудимостью —
возбудимостью усилия воли, направленного на торможение, а у дру-
гих она связана с относительно большей силой эмоций (страстнос-
тью) по сравнению с силой воли, направленной на торможение.
Таким образом, отличительным признаком свойств темпера-
мента является то, что они образуют специфическое соотношение
(красис), характеризующее тип темперамента в целом. В зависи-
мости от этого соотношения и каждое отдельное свойство темпе-
рамента приобретает специфическую характеристику.
Итак, мы имеем необходимые основания для того, чтобы отне-
сти к свойствам темперамента индивидуальные особенности, ко-
торые: 1) регулируют динамику психической деятельности в це-
лом; 2) характеризуют особенности динамики отдельных психи-
ческих процессов; 3) имеют устойчивый и постоянный характер
и сохраняются в развитии на протяжении длительного отрезка
времени; 4) находятся в строго закономерном соотношении, ха-
рактеризующем тип темперамента; 5) однозначно обусловлены
общим типом нервной системы.
Пользуясь перечисленными признаками, мы можем с доста-
точной определенностью отличить свойства темперамента от всех
других психических свойств личности.
Что отличает свойства темперамента от мотивов и отношений
личности и черт характера?
Динамика психической деятельности зависит не только от
темперамента, но и от мотивов, отношений личности и черт ха-
рактера. Так, например, сдержанность человека может объясняться
мотивом долга, отношением человека к труду, дисциплинирован-
ностью. Однако, в отличие от темперамента, мотивы, отношения и
черты характера обусловливают определенные особенности дина-
мики лишь в определенных типических обстоятельствах. Сдер-
жанность, обусловленная перечисленными выше свойствами лич-
ности, проявляется лишь в ситуации трудовой деятельности по
выполнению задания, имеющего общественное значение. Между
тем свойства темперамента обусловливают определенные особен-
ности динамики в различных ситуациях, не имеющих какого-либо
типического сходства по содержанию. Сдержанность как свойство
темперамента может проявиться и в трудовой, и в игровой ситуа-
ции, и при наличии, и при отсутствии каких-либо нравственно-
правовых норм, требующих сдержанности.
365
Типическое объективное содержание ситуации, в которых протека-
ет деятельность человека, полностью определяется объективными усло-
виями и изменяется в зависимости от них. Поэтому, в отличие от свойств
темперамента, мотивы отношения личности и черты характера могут и
не сохраниться на протяжении длительного отрезка жизни.
Свойства темперамента не только определяют динамику психи-
ческой деятельности в целом, но и характеризуют динамику како-
го-либо одного или нескольких психических процессов в отдельнос-
ти. Например, эмоциональная возбудимость, сила и устойчивость
эмоций характеризуют динамику эмоциональных процессов. Инт-
роверсия и экстраверсия характеризуют динамику не только эмоци-
ональных, но и интеллектуальных процессов. А мотивы, отношения
и черты характера, хотя и точно так же обусловливают динамику
психической деятельности в целом, характеризуют не динамичес-
кие свойства отдельных психических процессов, но поведение чело-
века в целом в определенной ситуации. Тем самым они характери-
зуют отношение к определенной типичной ситуации.
Чем отличается темперамент от способностей? Способности, так
же как и темперамент, характеризуются целостным единством вза-
имообусловленных качественных особенностей отдельных психичес-
ких процессов: восприятия, памяти, мышления. Среди этих особен-
ностей существенное значение имеют и особенности, характеризую-
щие динамику психической деятельности. Но при характеристике
способностей эти особенности всегда рассматриваются лишь в отно-
шении продуктивности, успешности деятельности. Оценка продук-
тивности, успешности деятельности — необходимый, основной мо-
мент при выделении любой индивидуальной особенности как эле-
мента способностей. Между тем при характеристике темперамента
индивидуальные психические особенности рассматриваются вне вся-
кой связи с продуктивностью деятельности. Оценка значения ка-
кой-либо особенности для успешности деятельности совершенно не-
существенна для выделения ее в качестве свойства темперамента.
Из сказанного вместе с тем вытекает, что некоторые особенности в
динамике психических процессов могут рассматриваться в двояком
аспекте: и как свойства темперамента, и как способности.
По сравнению с отношениями личности, чертами характера и
способностями особенности динамики психической деятельности
представляются как формальные потому, что при одних и тех же
динамических качествах, например эмоциональной возбудимос-
ти или устойчивости эмоций, возможны очень различная направ-
ленность личности, различные черты характера, различные спе-
циальные и общие способности.
Литература
В. С. Мерлин — к 75-летию.— Вопр. психологии, 1973, № 2.
366
А. Г. Ковалев, В. Н. Мясищев
ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР1
Вопрос о взаимоотношениях темперамента и характера
ставился многими психологами.
Все имеющиеся высказывания по проблеме взаимоотношений
темперамента и характера крайне разнообразны, но при тщатель-
ном анализе их можно объединить в четыре следующие основные
группы: 1) отождествление темперамента и характера, 2) противопо-
ставление темперамента характеру, установление антагонистических
отношений между ними, 3) признание темперамента элементом ха-
рактера, 4) признание темперамента основной природой характера.
Выразителями первого рода мнений можно назвать Ружицко-
го и Кречмера.
Кречмер, выводя темперамент из особенностей телесной консти-
туции, по существу отождествлял его с характером личности. Высо-
кие социальные качества он отбрасывает совсем и характер, лич-
ность сводит к элементарным конституциональным биологическим
особенностям. Конечно, в психологической литературе показаны
биологические ошибки Кречмера и его несостоятельность.
Точка зрения второго рода выражена психологами Викторо-
вым и Вирениусом...
П. Викторов пишет, что темперамент представляет собой врож-
денную первичную реакцию личности, в то время как характер
есть проявление вторичной, приобретенной в опыте реакции.
Между первичной реакцией, образующей «первичную инди-
видуальность», и вторичной реакцией, или «вторичной индиви-
дуальностью», возникает антагонизм. Образующаяся в опыте жизни
вторая реакция тормозит проявление врожденной реакции. От-
сюда Викторов делает вывод, что «характер и темперамент явля-
ются как бы антагонистами друг другу» [1, с. 11].
Из советских психологов отчасти приближается к этой позиции
Н. Д. Левитов, который считает, что темперамент не входит в характер
и что этот последний находится в антагонистических отношениях с
темпераментом и что развитие личности совершается по пути «преодо-
ления темперамента характером, преобразования темперамента под вли-
янием характера» и т. п. Личность как бы, раздваивается, и отдельные
ее свойства как бы противопоставляются. При этом характер «может
входить в конфликт с темпераментом» [3].
Ошибка сторонников этой теории состоит в том, что, намечая
две ступени развития личности или две основы личности, они толь-
ко противопоставляют их, упуская из виду их единство.
Психические особенности человека, т. 1. Л., 1957.
367
Выразители третьего рода теорий (Кейра, Гундобин, Городецкий,
Гобчанский, М. Рубинштейн и др.) рассматривают темперамент как
необходимый элемент, как ядро характера, как его неизменную часть,
в отличие самого характера как изменяющейся категории.
Наконец, сторонники четвертого взгляда по взаимоотноше-
ниям темперамента и характера (Румянцев, Л. С. Выготский,
Е. П. Ересь, С. Л. Рубинштейн, Б. Г. Ананьев, К. Н. Корнилов
и др.) рассматривают темперамент как врожденную основу харак-
тера, как динамическую сторону характера и личности.
Так, Л. С. Выготский считал, что «темперамент есть наличная
предпосылка и характер — конечный результат воспитательного
процесса» [2].
С. Л. Рубинштейн указывает, что темперамент образует «осно-
ву свойств характера» [7].
Однако ни представления о темпераменте, ни его генетическая
связь с характером не были ясны до создания И. П. Павловым
учения о высшей нервной деятельности.
Как видно из приведенных ссылок, темперамент сводится упо-
мянутыми психологами к сфере чувств, и главным образом к двум
их качествам — силе и быстроте. Такое понимание темперамента
не вполне совпадает с павловским учением о типах нервной дея-
тельности и темпераментах.
Многие советские психологи [6, с. 428] связывают темпера-
мент «прежде всего с эмоциональной возбудимостью, т. е. быстро-
той возникновения чувств, с одной стороны, и силой их — с дру-
гой». Аналогичное понимание мы находим в «Психологии»
Б. М. Теплова [8, с. 39]. По его мнению, тип, темперамент прояв-
ляются: 1) в эмоциональной возбудимости; 2) в сильном выраже-
нии чувствования; 3) в быстроте движений.
В действительности же основной тип нервной деятельности,
темперамент сказываются на динамике протекания не только эмо-
циональных, но и мыслительных, волевых и прочих процессов.
Темперамент, в павловском понимании, есть не что иное, как
наиболее общая характеристика высшей нервной деятельности,
выражающая основные природные свойства нервной деятельности.
Холерический темперамент представляет собой сильный неурав-
новешенный и явно боевой тип, легко и скоро раздражающийся. У
холериков можно также отметить цикличность в деятельности и
переживаниях. Такая цикличность есть одно из следствий неурав-
новешенности их нервной деятельности. И. П. Павлов так объясня-
ет это: «Когда у сильного человека нет такого равновесия, то он,
увлекшись каким-нибудь делом, чрезмерно налегает на свои сред-
ства и силы и в конце концов рвется, истощается больше, чем следу-
ет, он дорабатывается до того, что ему все невмоготу» [5, т. И].
368
Сангвинический темперамент характеризует сильный, урав-
новешенный, подвижный тип. «Сангвиник,— по характеристике
И. П. Павлова,— горячий, очень продуктивный деятель, но лишь
тогда, когда у него много интересного дела, т. е. постоянное возбуж-
дение, когда же такого дела нет, он становится скучным, вялым» [4,
с. 300]. Для сангвиника характерны подвижность, легкая приспо-
собляемость к изменяющимся условиям жизни, он быстро находит
контакт с окружающими, а потому общителен, не чувствует скован-
ности при встрече с новыми для него людьми, несколько непоседлив,
нуждается в новых впечатлениях, недостаточно регулирует свои
импульсы, не умеет строго придерживаться выработанного распо-
рядка жизни, системы в работе, не отвлекаться по мелочным пово-
дам; из-за этого он не может успешно выполнять дело, требующее
равной затраты сил, длительного и методического напряжения (усид-
чивости, устойчивого внимания и терпения). В коллективе сангви-
ник весел, жизнерадостен, с охотой берется за живое дело, способен
к увлечению. Однако, развивая кипучую деятельность, он может так
же быстро остыть, как быстро увлечься чем-нибудь, если дело пере-
стает его интересовать, если оно требует кропотливости, если оно
имеет будничный характер.
У сангвиника чувства легко возникают, легко и сменяются.
Легкость, с какой у сангвиника образуются и переделываются
новые временные связи, большая подвижность стереотипа отра-
жаются также в умственной подвижности сангвиников, обнару-
живают некоторую склонность к неустойчивости.
Учитывая наличие у сангвиника наилучших показателей по
всем трем основным свойствам нервных процессов — силе, урав-
новешенности и подвижности, И. П. Павлов этот тип нервной
деятельности считает наиболее совершенным.
Флегматичный темперамент относится к сильному уравнове-
шенному инертному типу. «Флегматик — спокойный, всегда ров-
ный, настойчивый и упорный труженик жизни» [4, с. 299]. Бла-
годаря уравновешенности нервных процессов и некоторой инерт-
ности их флегматику легко оставаться спокойным даже при труд-
ных обстоятельствах жизни. При наличии сильного торможения,
уравновешивающего процесс возбуждения, ему нетрудно сдержать-
ся. Жизненные впечатления, обучение и воспитание оказывают
свое влияние на темперамент, изменяют его. Организуя опреде-
ленным образом жизнь личности, можно качественным образом
изменить тонус, динамику и уравновешенность поведения.
Флегматик, рассчитав свои силы, доводит дело до конца. Он
ровен в отношениях, в меру общителен, не любит попусту бол-
тать. Флегматику, как говорит И. П. Павлов, «свойствен в извес-
тной мере аутизм, но это не аутизм меланхолика. Аутизм здесь —
желание экономить силы, попусту не растрачивать силы».
369
Недостатком флегматика является его инертность, малопод-
вижность. Инертность сказывается и на косности его стереоти-
пов, трудности его перестройки. Однако это качество, инертность,
имеет в то же время и положительное значение, содействует осно-
вательности и постоянству личности.
«Меланхолический темперамент,— как пишет И. П. Павлов,—
характеризуется слабостью, это явно тормозной тип нервной си-
стемы. Для меланхолика, очевидно, каждое явление жизни стано-
вится тормозящим его агентом, раз он ни во что не верит, ни на
что не надеется, во всем видит и ожидает только плохое, опасное»
[5, т. I, с. 191]. И. П. Павлов называет меланхолика аутичным
типом и объясняет его аутизм тем, что у него возникает страх
перед новой обстановкой, она его тормозит [5, т. 1, с. 191].
Меланхолик застенчив, нерешителен, робок. Однако в спокой-
ной, привычной обстановке меланхолик может быть хорошим
тружеником, успешно справляться с жизненными задачами.
Хотя темперамент, конечно, не может определять отношений
личности, ее стремлений и интересов, ее идеалов, т. е. всего богат-
ства содержания внутренней жизни человека, однако характеристи-
ка динамической стороны имеет существенное значение для пони-
мания сложного образа поведения, характера человека. То, насколь-
ко человек проявляет энергию и неутомимость, способность страст-
но увлекаться, насколько он проявляет уравновешенность в поведе-
нии, гибкость, динамичность и экспансивность в реакциях, говорит
о качественных особенностях личности и ее возможностях, опреде-
ленным образом сказывающихся на трудовой и общественной дея-
тельности индивида. Таким образом, темперамент не является чем-
то внешним в характере человека, а органически входит в его струк-
туру. Жизненные впечатления, воспитание и обучение на естествен-
ной основной ткани темперамента — типе высшей нервной дея-
тельности — постепенно ткут узоры. Канва и узор в конечном итоге
представляют собой единство — характер, о котором И. П. Павлов
говорит как о сплаве типа нервной системы и жизненных влияний,
обучения и воспитания, закрепившихся в виде тех или иных спосо-
бов реагирования.
Отношения личности, ее убеждения, стремления, сознание необ-
ходимости и долга позволяют преодолевать одни импульсы, трени-
ровать другие для того, чтобы организовать свое поведение в соот-
ветствии с общественными и государственными требованиями.
Таким образом, изолированно рассматривать темперамент и
тем более возводить его в какую-то неизменную форму характера
было бы огромной ошибкой.
Темперамент не односторонне и тем более не фатально опреде-
ляет путь развития специфических особенностей характера, тем-
370
перамент сам преобразуется под влиянием качеств характера.
Развитие характера и темперамента в этом смысле является вза-
имообусловленным процессом.
Литература
1. Викторов П. Учение о личности как нервно-психичес-
ком организме. Вып. 1. М., 1887.
2. Выготский Л. С. Педагогическая психология. Изд. 2-е. М.
3. Левитов Н.Д. Вопросы психологии характера. М., 1952.
4. Павлов И. П. Двадцатилетний опыт. М., 1951.
5. Павловские среды, т. I, II. М.; Л., 1949.
6. Психология. Под ред. К. Н. Корнилова, А. А. Смирнова,
Б. М. Теплова. М., 1948.
7. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Изд. 2-е.
М., 1946.
8. Теплов Б. М. Психология. Учебник для средней шко-
лы. М.; Л., 1951.
Б. Г. Ананьев
СТРОЕНИЕ ХАРАКТЕРА1
Центральной проблемой для советской психологии ха-
рактера является не индивидуально-своеобразная форма его про-
явлений сама по себе, а единство этой формы с ее жизненным,
исторически классовым содержанием. Поэтому в научном позна-
нии свойств характера решающим моментом является исследо-
вание жизненного содержания, а не только формы их проявле-
ний, оторванных от этого содержания.
Со стороны своего жизненного содержания каждая черта ха-
рактера представляет собой определенное отношение личности к
окружающей действительности, к жизненным условиям ее раз-
вития. Но далеко не всякое отношение является или становится
чертой характера. Чертой характера является или становится
лишь существенное отношение к обстоятельствам жизни и к соб-
ственным действиям. Принципиальность, жизнерадостность, чест-
ность, требовательность, строгость, чуткость, решительность, об-
щительность, сдержанность, настойчивость и многие другие чер-
ты характера представляют собой определенные укоренившиеся
в личности отношения к окружающей действительности, обще-
ству, труду, к другим людям и к самому себе. Но для понимания
этих отношений личности нужно знание самой действительнос-
ти, общества и жизненного положения в ней личности.
Отнесенность черт характера к их жизненному содержанию, т. е.
к действительной жизни человека, целям и задачам его деятельно-
сти,— таково первое условие научного изучения характера. При
внешнем совпадении формы индивидуальных проявлений, напри-
мер настойчивости или требовательности, они могут быть существенно
отличными по своему содержанию. Длительное усилие и доведение
до конца какого-либо действия, формально характеризующие на-
стойчивость, могут относиться в одном случае к делу всей жизни,
т. е. это будет борьба за великую цель, а в другом случае — к крохо-
борничеству в мелочах или тупому упрямству... Жизненная отне-
сенность каждого свойства характера есть вместе с тем моральное
качество того или иного отношения человека к действительности. В
процессе развития личности реальные отношения человека к дей-
ствительности всегда взаимосвязаны и взаимообусловлены. Эта вза-
имосвязь действительных, практических отношений человека к об-
ществу, труду, другим людям, самому себе находит свое отражение в
соотнесенности черт характера друг к другу...
Ананьев Б. Г. Избранные психологические труды, т. II. М., 1980.
372
...Основываясь на историко-материалистическом понимании
личности, советская психология разрабатывает проблему харак-
тера с точки зрения конкретного исторически классового анализа
тех отношений, которые становятся чертами характера личности.
Именно в этом направлении ведутся исследования проблемы ха-
рактера в советской психологии (особенно в исследованиях
В. Н. Мясищева, 1960). Всякая черта характера есть определен-
ное отношение личности к действительности, но это не значит,
что всякое отношение тем самым есть свойство характера. Лишь
некоторые определенные отношения при определенных условиях
становятся свойствами личности, причем переход отношений в
черты характера и составляет начальный момент образования лю-
бой стороны человеческого характера. Поэтому особенно важно
выделить из всей совокупности отношений личности к окружаю-
щему те формы отношений, которые являются характерообразую-
щими, с которыми непосредственно связано само формирование
характера. Общий признак таких отношений, образующих харак-
тер, заключен в решающем, первостепенном и общем жизненном
значении тех объектов, к которым относится человек. В числе
их: 1) природа, общество и общественные идеи (идеология), 2) труд
как способ существования человека, 3) другие люди, обществен-
ная связь с которыми характерна для данного индивида, и 4) соб-
ственная деятельность и личность человека. Отсюда главнейши-
ми характерообразующими отношениями являются отношения к
обществу и идеологий, труду, другим людям и самому себе. Именно
эти отношения являются основными, выделяющимися из общей
совокупности многообразных и изменяющихся отношений лич-
ности ко всему окружающему и к самому себе.
Однако и эти отношения не одновременно и не сразу становят-
ся чертами характера, т. е. внутренними свойствами личности,
которые отражают основную направленность и проявляются в
своеобразном для данной личности образе действий.
Существует известная последовательность в переходе этих отно-
шений в свойства характера, и в этом смысле нельзя поставить в
один ряд отношения к природе, отношения к обществу, отношения к
вещам, отношения к людям, отношения к самому себе. Эти отноше-
ния не могут быть поставлены в один ряд потому, что само содержа-
ние их выполняет различную роль в реальном бытии человека.
Определяющую роль в нравственном формировании человека
играет отношение человека к обществу, к людям...
...На основании советских научных исследований можно ут-
верждать, что существует определенная последовательность в раз-
витии свойств характера (которую нельзя, однако, путать с «по-
степенностью», ибо, как мы увидим ниже, стадии формирования
373
характера связаны именно с «перерывами постепенности», со
«взрывами», по выражению А. С. Макаренко). Эта последователь-
ность развертывания свойств характера определяется прежде все-
го развитием педагогических требований, выражающих отноше-
ние общества к личности.
Простое рядоположение отношений к другим людям, к себе,
к деятельности игнорирует действительное стадиальное развитие
отношений и возникающих из них свойств характера. При та-
ком расположении воспитателю остается неизвестным, что явля-
ется ведущим звеном в развитии характера. В формировании черт
характера... ведущую роль играют те отношения, которые форми-
руются непосредственно в системе общения и общественных отно-
шений, в труде и которые, в свою очередь, обусловливают отноше-
ния человека к собственной личности, к самому себе.
Характерные для личности привязанности в форме товарище-
ства, дружбы, любви, вкуса человека и т. д.— все это в действитель-
ности носит классовый характер и определяется общественными
отношениями в конкретной исторической эпохе. Именно обществен-
ные отношения в целом — производственные отношения и те поли-
тические, правовые, идеологические отношения, которые на их ос-
нове возникают,— именно эти общественные отношения и создают
тип личных отношений общения (привязанности, вкусы и т. п.). На
основе этих индивидуальных отношений общения и фомируются
так называемые коммуникативные черты характера. Иногда эти от-
ношения общения и формирующиеся из них коммуникативные чер-
ты характера пытаются свести только к объему общительности. В
самом деле, при наблюдении за общением и общительностью отме-
чается различный подъем общительности — от замкнутости до чрез-
мерной, неразборчивой общительности. Однако более глубокое на-
блюдение позволяет обратить внимание на самое важное, т. е. крите-
рии избирательности в общении, мотивы, по которым осуществля-
ется общение и которыми определяется объем общительности. Мы
можем видеть, что в одной ситуации человек оказывается общи-
тельным, а в другой — замкнутым. Это целиком определяется мо-
тивами его деятельности.
Уже тот факт, что наиболее существенные формы общительнос-
ти носят всегда избирательный характер, заставляет считать, что
простого количественного определения объема отношений совершен-
но недостаточно. Дело заключается не в самом объеме, а в мотивах
и способе общения. Идейная общность, общность жизненного поло-
жения и деятельности расширяют объем общительности.
Но в процессе общения, в совместном развитии людей, неиз-
бежно не только внешнее отношение, воздействие через речь или
через поступок, но и познание людьми друг друга, раскрытие внут-
374
ренней картины характера других людей, особо проявляющейся
в оценке человека человеком. Эта внутренняя сторона общения —
практическое знание человека человеком («практическая психо-
логия») — имеет очень важное значение в формировании харак-
тера человека. Представление человека о человеке, включающее
и оценку человека человеком, всегда носит этический и эстети-
ческий характер и зависит от идейной общности или противопо-
ложности людей. Эта сторона общения также связана с особенно-
стями коллектива, со стилем его работы...
Взаимопонимание, формирующееся на основе накопления жиз-
ненного опыта общения, важно не только для развития мотивов и
способов общения, но и для того, чтобы познавать самого себя. Пра-
вильное оценочное отношение к другому человеку является основ-
ным условием правильной самооценки. Таким образом, постоян-
ное развитие практического знания человека человеком является
важнейшим источником для развития других черт характера, в том
числе и отношения к самому себе. А отсюда следует, что коммуника-
тивные свойства не только образуют очень важную часть характера,
но и составляют основу формирования самосознания (рефлексия),
определяют отношение к себе личности.
Ясно, что осознание бытия других людей, а в связи с этим
сознание своего собственного положения в жизни является источ-
ником самосознания. «Я» есть целая система сознательных отно-
шений к самому себе. Мы можем здесь выделить прежде всего
отношение к себе как к психофизическому существу, само по себе
множественное, так как это — отношение и к своей наружности,
и к своему телу, и к своему поведению, и, наконец, к своим внут-
ренним психическим состояниям. Даже то, что кажется самым
непосредственным,— отношение к своей наружности — склады-
вается постепенно, проходит длительный своеобразный цикл раз-
вития и оказывается весьма и весьма относительным знанием о
себе (например, знание собственного голоса сравнительно с рас-
познаванием чужого голоса, восприятие изображения своей на-
ружности, особенно отдельных черт наружности, и т. д.).
В оценке собственной наружности всегда играет определенную
роль не только эстетическое отношение, но и притязания человека,
на которые так или иначе влияет и характер этой оценки. Кроме
того, есть множество психофизических свойств, которые осознаются
только в специальных условиях упражнения при специальных жиз-
ненных задачах. Скажем, многие взрослые, без специальной необхо-
димости в этом, не осознают, какой глаз у них ведущий в простран-
ственном различении, или не воспринимают вес своего тела до тех
пор, пока не принуждены с ним считаться (например, в спортивной
тренировке). В процессе самой деятельности в зависимости от того,
375
что именно требуется от тела задачами деятельности, какие элемен-
тарные психофизические качества требуются деятельностью, посте-
пенно заново формируются или раскрываются те или иные свойства,
которые в ходе развития деятельности и осознаются самим челове-
ком. Таким образом, даже осознание собственного тела или элемен-
тарных психофизических функций требует известного развития, из-
вестной работы над собственным телом, овладения собственным те-
лом, использования тела в определенных, специальных условиях,
которые раскрыли бы те или иные качества тела.
Еще в большей степени это относится к осознанию человеком
своих внутренних, психофизических особенностей. Исследования
показывают, что ребенок лучше указывает на черты характера
других людей, нежели на собственные, причем часто указания на
собственные черты характера представляют собой отражение оцен-
ки взрослых или оценки товарищей. Разобраться во внутреннем
строе своего характера возможно только через известное осозна-
ние собственных поступков, через оценку их другими людьми.
Следовательно, отношение к себе как психофизическому суще-
ству очень многообразно. И это отношение не только не исчерпы-
вает самосознания, но и не занимает в нем главного, ведущего
места. Ибо в самосознании, в сложной системе отношений к себе
взрослого человека (и уже на более поздних стадиях детского воз-
раста) на первый план выступает и решающее значение приобре-
тает отношение к себе как к личности, т. е. общественному суще-
ству, деятелю. Это отношение к себе как к деятелю зависит преж-
де всего от самой формы деятельности. Если деятельность стано-
вится иной, новой, то изменяются не только предмет, методы, опе-
рация этой деятельности, изменяется вместе с тем отношение к
себе как к деятелю.
Таким образом, в процессе трудовой деятельности формиру-
ется не только сознательное отношение трудящегося к труду, но и
его самосознание, в специфической форме осознание себя как де-
ятеля, как субъекта труда.
За этим постоянно изменяющимся отношением к себе как к
субъекту деятельности скрывается все более общее отношение к
себе как к гражданину.
Повторяясь в различных жизненных ситуациях, закрепляясь
в образе жизни, эти отношения превращаются в так называемые
«рефлексивные» черты характера. Эти черты характера проявля-
ются прежде всего в форме самооценки, в различных суждениях о
своих действиях, намерениях, поступках, возможностях, о своих
талантах, о своих способностях, о своем характере и т. д.
В образовании единства характера исключительную роль иг-
рает воля.
376
Волевые процессы становятся в общем ходе развития и воспи-
тания личности волевыми свойствами характера. Твердость или
силу характер приобретает в жизненном развитии человека, в
процессе его деятельности, особенно самостоятельной трудовой
деятельности. Цели и задачи деятельности обусловливают психо-
физическое напряжение, волевое усилие, преодоление препятствий
и затруднений, овладение собственным поведением. Нравствен-
ная основа воли определяет степень силы и устойчивость волевых
процессов...
Однако далеко не всякая деятельность производит черты актив-
ного характера. Липп» такая деятельность, которая производит дей-
ствительные материальные или духовные ценности, которая создает
новые обстоятельства жизни человека и тем самым открывает пер-
спективы дальнейшего развития, производит и активные черты ха-
рактера, связанные с волей. В самой сущности труда как сознатель-
ной деятельности сказывается целенаправленность и волевая регу-
ляция действий. Как сознательная цель, направляющая действие,
так и воля, его регулирующая, составляют внутренние компоненты
процесса труда. Следовательно, сам процесс труда развивает волю
как способность преодолевать препятствия и затруднения и на этой
основе овладевать своим поведением.
Как показывают исследования, между отдельными психичес-
кими функциями и чертами характера вырабатывается опреде-
ленная связь, выражающая психические особенности личности.
Эта связь прежде всего заключается в формировании индивиду-
альных особенностей психических функций.
Особенно большое значение для характерологических прояв-
лений функций имеет взаимоотношение интеллектуальных черт
личности. Глубина и острота мысли, необычность постановки воп-
роса и его решения, интеллектуальный почин (инициатива), уве-
ренность в ходе мыслительных процессов — все это составляет
оригинальность ума как одну из сторон характера.
В формировании характера определенную роль играют и осо-
бенности чувств человека. Уровень развития и характер нравствен-
ных, эстетических и интеллектуальных чувств, с одной стороны,
зависят от характера деятельности и общения человека и от фор-
мирования на этой основе свойств характера, и прежде всего ком-
муникативных свойств. С другой стороны, сами эти чувства ста-
новятся характерными, устойчивыми особенностями личности,
включаясь, таким образом, в характер человека. Уровень разви-
тия чувства долга, чести, совести и т. д. характеризует личность
человека не в меньшей мере, чем склад его ума. То же самое
относится и к таким сложным комплексным чувствам, как чув-
ство юмора, иронии и т. п.
377
Но в реальном соотношении различных свойств характера ин-
теллектуальные и эмоциональные его черты занимают все же под-
чиненное место по отношению к основным его свойствам, непосред-
ственно отражающим общественные связи и отношения личности.
Соотношение различных свойств характера выражается в его силе и
полноте, в основе которого лежит мировоззрение человека.
Сила характера — это то, что иначе называют твердостью ха-
рактера, его волевой структурой, полнота характера представляет
собой многообразие жизненных отношений личности, многооб-
разие ее интересов и идеалов, потребностей и способностей, богат-
ство знаний и практических действий, определяемых большой
жизненной целью, т. е. идейной направленностью. Следователь-
но, мировоззрение не только является мировоззрением в собствен-
ном смысле этого слова, т. е. идеологией класса определенной
эпохи, но оно становится и внутренним основанием полноты и
силы характера конкретного человека.
...Обладание целями жизни есть главное условие для образо-
вания цельности личности. Напротив, для раздвоенной, раздроб-
ленной личности характерно отсутствие или же раздробленность
цели, отсутствие идейного смысла жизни. Понимание внутрен-
ней зависимости цельности индивида от обладания единой це-
лью совершенно необходимо для создания идейной основы инди-
видуального характера. Но не менее важно и соответствие дей-
ствий человека поставленным целям и задачам. Действительно,
для анализа характера человека важно не только содержание идей,
содержание целей; для реального развития не менее важен и спо-
соб деятельности. Характер возможно понять лишь как опреде-
ленное единство направленности и образа действия.
...Характер представляет собой не только единство многооб-
разия личности, но вместе с тем и определенную самобытность
личности, ее оригинальность. Яркий, сильный характер — это и
есть, собственно говоря, самобытность человека, его внутренняя
самостоятельность, основанная прежде всего на глубинном овла-
дении передовым мировоззрением. Обладание целями, убеждени-
ями, идеями, жизненной направленностью делает человека стой-
ким, постоянным в своей деятельности, сравнительно не завися-
щим от текущего и случайного хода изменений жизни. Деятель-
ность человека, обладающего таким характером, вследствие этой
жизненной направленности становится нацеленной на измене-
ние, преобразование жизни.
Ill
ТИПОЛОГИИ И АКЦЕНТУАЦИИ
ХАРАКТЕРА
3. Фрейд
ПСИХОАНАЛИЗ И УЧЕНИЕ О ХАРАКТЕРАХ1
Характер и анальная эротика
Среди лиц, с которыми приходится иметь дело врачу-пси-
хоаналитику, довольно часто встречается особый тип людей, у кото-
рых, с одной стороны, может быть подмечена комбинация некото-
рых определенных черт характера, с другой же — обращает на себя
внимание ряд особенностей, проявлявшихся у них в детском возра-
сте: особенностей, связанных с отправлениями одной физиологичес-
кой функции и со средой заведующих этой функцией органов. У
меня постепенно сложилось впечатление, что подобного рода харак-
тер органически связан с особенностями в функции этих органов;
сейчас я не сумею сказать, в связи с какого рода отдельными повода-
ми у меня возникало это впечатление, могу, однако, заверить, что в
его развитии не играли никакой роли предвзятые ожидания, исхо-
дящие из теоретических соображений.
Теперь опыт мой стал богаче, и уверенность в существовании
подобной связи окрепла настолько, что я решаюсь сделать сооб-
щение по поводу этих наблюдений.
Люди, которых я хотел бы описать, выделяются тем, что в их
характере обнаруживается, как правило, присутствие следующих
трех черт: они очень аккуратны, бережливы и упрямы. Каждое
из этих выражений, в сущности говоря, уже само по себе относит-
ся к целому ряду или небольшой группе черточек характера, сто-
ящих в тесном отношении друг к другу. Аккуратность обознача-
ет здесь не только физическую чистоплотность, но также и добро-
совестность в исполнении иного рода мелких обязательств: на
людей «аккуратных» в этом смысле можно положиться; проти-
воположные в этом отношении черты: беспорядочность, небреж-
ность. Бережливость может доходить до размеров скупости; уп-
рямство иногда переходит в упорство, к которому легко присоеди-
няется наклонность к гневу и мстительности. Последние два свой-
ства — бережливость и упрямство.— связаны друг с другом тес-
нее, чем с первым, с аккуратностью, да и во всем комплексе они
представляют более постоянную составную часть; но тем не менее
Фрейд 3. Психоанализ и учение о характерах. М.; Пг.: Госиздат, 1923.
379
мне кажется несомненным, что все эти три свойства связаны меж-
ду собой, что они каким-то образом составляют одно целое.
Обычно можно без труда установить, что инфантильная задерж-
ка кала в младенческие годы существовала у них сравнительно го-
раздо дольше, чем это бывает обыкновенно, и что неприятности в
области этой функции случались с ними иногда и в более поздние
годы детства. По-видимому, они принадлежали к той категории груд-
ных младенцев, которые имеют обыкновение не опорожнять кишеч-
ник, если их сажать на горшок, так как акт дефекации доставляет
им удовольствие, и они извлекают из него как бы некоторую побоч-
ную выгоду. Дело в том, что из их рассказов выясняется, что им
доставляло удовольствие задерживать стул даже в возмужалом воз-
расте, а кроме того, и в их воспоминаниях попадаются указания на
всякого рода неподобающую возню с только что выделенным калом;
такие вещи, правда, чаще фигурируют в воспоминаниях о братьях и
сестрах, чем о самом себе. На основании этих указаний мы заклю-
чаем, что к числу особенностей врожденной сексуальной конститу-
ции этих лиц относится более резко выраженная, гиперакцентуиро-
ванная эрогенность заднепроходной зоны. Но так как все это быва-
ет только в детстве и в дальнейшем ничего от этих слабостей и
особенностей не остается, то мы должны допустить, что эрогенное
значение анальной зоны утрачивается, теряется в процессе разви-
тия. И вот мы делаем предположение, что указанная нами выше
триада свойств и ее постоянство в характере данных субъектов мо-
гут быть поставлены в связь с этим поглощением и исчезновением
анальной эротики.
Я знаю, что обычно до тех пор не решаются допускать суще-
ствования связи между явлениями, пока связь эта кажется непо-
нятной, пока у нас нет никаких отправных точек для ее удовлет-
ворительного объяснения. Существуют, однако, некоторые пред-
положения, с помощью которых нам удается схватить по край-
ней мере самый основной и общий смысл изучаемого нами ком-
плекса явлений: предположения эти изложены в трех моих ста-
тьях о теории сексуальности (1905 г.). В них я старался показать,
что сексуальный инстинкт наш в высокой степени сложен, что в
его развитии принимает участие многочисленный ряд отдельных
элементов и парциальных влечений. В образовании «полового
возбуждения» важную роль играют некоторые привходящие эле-
менты: это периферические раздражения некоторых определен-
ных частей или участков тела (гениталии, полость рта, заднепро-
ходное отверстие, выводной проток мочевого пузыря). К этим
участкам тела весьма подходит название «эрогенных зон». Судь-
ба возникающих на этих участках раздражений является, одна-
ко, весьма различной, значение их варьирует также и в зависимо-
380
сти от возраста. Говоря вообще, только часть их утилизируется в
сексуальной жизни, остальная часть подвергается отклонению от
половых целей и направляется в сторону задач другого рода: суб-
лимирование — вот подходящее название для этого процесса. В
том периоде нашей жизни, который можно назвать периодом
латентной сексуальности, начиная с пятилетнего возраста вплоть
до первых проявлений пубертата (на одиннадцатом году), за счет
раздражений, исходящих от эрогенных зон, в нашей душевной
жизни создаются даже особые реактивные образования, особые
контрастные силы: это стыд, отвращение и мораль — подобно
своего рода плотинам, они тормозят вступающую в дальнейшем в
свои права активность полового инстинкта. И ход эволюции и
наше связанное со всей культурой совррменное воспитание ведут
к тому, что анальная эротика оказывается в числе тех компонен-
тов полового инстинкта, которые становятся неприемлемыми для
половых целей в тесном смысле, поэтому представляется вероят-
ным, что свойства характера: аккуратность, бережливость и уп-
рямство, столь часто наблюдающиеся у лиц с анальной эротикой
в детстве, представляют собой непосредственные и самые посто-
янные продукты сублимирования анальной эротики.
Само собой разумеется, что и мне лично далеко не до конца ясна
и понятна внутренняя необходимость подобной связи явлений, од-
нако я могу привести некоторые данные, могущие послужить вспо-
могательным материалом при уяснении себе этой связи. Получает-
ся впечатление, что свойства: чистоплотность, любовь к порядку и
добросовестность — суть образования реактивные, это реакция на
склонность к нечистому, постороннему, мешающему, не принадле-
жащему к собственному телу. Поставить упрямство в связь с интере-
сом к дефекации — задача, по-видимому, не из легких, однако сле-
дует припомнить, что уже грудные младенцы в состоянии проявлять
своеволие в связи с процессом испражнения (см. выше) и что обще-
принятая воспитательная мера, пускающая в ход болевые раздраже-
ния кожи ягодиц, связанной с эрогенной зоной заднего прохода,
имеет в виду как раз упрямство ребенка, задается целью сломить
упрямство и добиться послушания. Упрямое, идущее наперекор по-
ведение, особенно же в сочетании с издевательством, отмечено упот-
ребительным как в наше, так и в прошлое время классическим
выражением: поговорка эта состоит в предложении поцеловать об-
ласть заднего прохода — очевидно, это подвергающаяся вытеснению
форма нежности.
То же относится к обнажению или показыванию ягодиц, толь-
ко в форме жеста; поговорку эту и жест мы находим в «Герц фон
Берлихинген» Гёте, который очень удачно пользуется и тем, и
другим как раз для выражения подобного упрямства.
381
Что общего, казалось бы, между комплексом дефекации и де-
нежным комплексом? А между тем оказывается, что между ними
очень много точек соприкосновения. Каждый врач, применяю-
щий психоанализ, хорошо знает, что с помощью этого метода мож-
но избавить нервных субъектов от самых упорных, застарелых,
так называемых привычных запоров.
Это обстоятельство перестанет особенно удивлять нас, если мы
вспомним, что внушение тоже способно хорошо влиять на эту
функцию. С помощью психоанализа указанное действие достига-
ется, однако, только в том случае, если мы коснемся денежного
комплекса нашего пациента и побудим его отдать себе полный
отчет в этом комплексе во всех его отношениях. Людей, слиш-
ком боязливо расходующих свои деньги, в просторечии называют
«грязными», или «валяными» (schmutzig — грязный, filzig —
валяный, английское слово filthy тоже значит грязный). Может
паказаться, что в данном случае психоанализ просто подхватыва-
ет намек обыденной речи. Однако подобный взгляд был бы слиш-
ком поверхностен.
Архаический способ мышления во всех своих проявлениях
постоянно приводит- в самую тесную связь деньги и нечистоты:
так обстоит дело в древних культурах, в мифах и сказках, в суе-
верных обычаях, в бессознательном мышлении, в сновидениях и
при психоневрозах. Дьявол дарит своим любовницам золото, а
после его ухода оно превращается в куски кала: образ дьявола,
конечно, не что иное, как олицетворение бессознательной душев-
ной жизни с ее подвергнувшимися вытеснению инстинктивными
влечениями. Существует суеверие, приводящее в связь процессы
дефекации с находками кладов, а фигура «Dukatenscheissers» (не-
переводимое выражение, обозначающее человека, испражнения
коего состоят из дукатов) известна всем и каждому. Уже по древ-
невавилонскому вероучению «золото только адские извержения —
Mammon-ilu man-man». В тех случаях, когда психоневротическое
заболевание подражает разговорному языку, оно всегда берет сло-
ва в их смысле, там же, где получается впечатление, будто заболе-
вание как бы наглядно изображает перед нами какое-либо слово
или выражение, оно в действительности обычно только восстанав-
ливает первичное значение этого слова.
Это условное отождествление золота и кала, может быть, нахо-
дится в связи с переживанием резкого контраста между самым
ценным, что известно человеку, и вовсе лишенным ценности, рас-
сматриваемым как «отбросы».
В психоневротическом мышлении это приравнивание облег-
чается еще за счет следующего обстоятельства: примитивный
эротический интерес к дефекации обречен, как мы уже знаем, на
382
исчезновение в более зрелом возрасте, а в этом возрасте склады-
вается интерес к деньгам, в детстве еще не существовавший; при-
митивному влечению, утрачивающему свой объект, таким обра-
зом, облегчается нахождение себе новой цели, именно в этом вновь
возникающем интересе к деньгам.
Если характер связи между анальной эротикой и названной
триадой свойств действительно таков, как мы утверждаем, то едва
ли следует ожидать, что подобный анальный характер можно
отметить у тех лиц, у которых анальная зона сохранила свое эро-
генное значение и в зрелом возрасте, как, например, у некоторых
гомосексуальных субъектов. Если я не слишком заблуждаюсь,
это наше заключение вполне подтверждается эмпирически.
Следовало бы вообще обратить внимание и на другие виды
характеров и выяснить, нет ли и в иных случаях связи с опреде-
ленными эрогенными зонами. Мне лично до сих пор бросилось в
глаза только то, что субъекты, страдавшие недержанием мочи,
отличаются непомерным, пламенным честолюбием. Дефинитив-
ный характер и способ его развития из первичных влечений —
тема эта может быть охвачена следующей формулой: дефинитив-
ные особенности характера или представляют собой неизменно
продолжающие свое существование первичные влечения, продук-
ты их сублимирования, или же являются новообразованными, име-
ющими значение реакции на эти влечения.
НЕКОТОРЫЕ ТИПЫ ХАРАКТЕРОВ
ИЗ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ
...Когда врач лечит нервнобольного психоанализом, то
интерес его в первую голову направлен совсем не на характер
пациента. Врачу скорее хотелось бы узнать, какое значение име-
ют симптомы пациента, что за влечения прячутся за ними и нахо-
дят в них себе удовлетворение, каковы, наконец, были этапы та-
инственного пути от инстинктивных желаний и влечений к сим-
птомам. Но техника, которой врачу приходится держаться, вско-
ре вынуждает его обратить свою пытливость на другие объекты.
Тут он подмечает, что его исследованию начинают угрожать со-
противления, противопоставляемые ему больным, и он вправе при-
писать эти сопротивления характеру больного. Таким образом,
характер приобретает особые права на интерес со стороны врача.
То, что оказывает противодействие стараниям врача, не всегда
представляет собой черты характера, признаваемые у себя самого
больным или приписываемые ему его близкими. Часто бывает и
так, что особенность характера, свойственная больному, как каза-
лось, лишь в умеренной степени, на деле развита до почти немыс-
лимой интенсивности; или же у больного обнаруживаются такие
383
установки, которые совершенно не проявлялись у него в других
жизненных условиях и отношениях. Предстоящие строки будут
посвящены описанию и объяснению некоторых неожиданных черт
характера; конечно, только некоторых, а не всех.
I
Исключения
Во время психоаналитической работы врачу постоянно
приходится видеть, что он поставлен перед задачей побудить боль-
ного отказаться от какого-нибудь непосредственного удовольствия в
ближайшее время. Не вообще от удовольствия должен он отказать-
ся; вероятно, нет ни одного человека, способного выполнить подоб-
ное требование, и даже самой религии, требующей отказа от зем-
ной радости, приходится обосновывать это требование обещанием
несравненно больших и более ценных радостей в некоем потусто-
роннем мире. Нет, больной должен отказаться только от тех на-
слаждений, которые неизбежно приносят вред; он должен терпеть
недостаток только временно, должен научиться только тому, чтобы
уметь заменять непосредственно предстоящее удовольствие другим,
более верным, хотя и несколько отложенным. Или, другими слова-
ми, он должен совершить под руководством врача тот переход от
принципа наслаждения к принципу реальности, который отличает
зрелого человека от ребенка. При этом воспитательном задании едва
ли играет решительную роль то обстоятельство, что врач является
более сведущим, чем сам больной; обыкновенно врач не в состоянии
сказать больному больше того, что ему мог бы подсказать и его
собственный рассудок. Но это совсем не то же самое, знать что-
нибудь о себе самом про себя и услышать то же самое от другого
лица: врач принимает на себя роль этого другого лица, .роль актив-
ную; он пользуется при этом тем влиянием, которое один человек
способен оказывать на другого. Или вспомним о том, что в психо-
анализе принято заменять производное и смягченное первоначаль-
ным и коренным, и скажем, что врач в своей воспитывающей рабо-
те пользуется некоей компонентой любви. Совершая задание тако-
го довоспитания, он, вероятно, только повторяет тот процесс, кото-
рый вообще сделал возможным и первое воспитание. Наряду с жи-
тейской необходимостью любовь — великая воспитательница; лю-
бовь близких побуждает несложившегося человека обращать внима-
ние на законы необходимости, с тем чтобы избежать наказаний, свя-
занных с нарушением этих законов. Но, требуя от больных предва-
рительного отказа от того или иного удовлетворения, требуя от них
жертвы, готовности на время взять на себя страдания в видах луч-
шего будущего или просто решимости подчиниться общей для всех
житейской необходимости, приходится иногда встречать людей, со-
384
противляющихся подобным требованиям и приводящих весьма свое-
образную мотивировку. Они говорят, что довольно им страдать и
терпеть лишения, у них есть право избавиться от дальнейших требо-
ваний, они не желают больше подчиняться неприятной им необхо-
димости, так как они представляют собой исключения и желают и
впредь оставаться таковыми. У одного из этих больных эта претен-
зия достигла размеров убеждения, что о нем печется особое прови-
дение, которое и избавит его от подобных мучительных жертв. Про-
тив внутренней уверенности, проявляющейся с подобной силой, ар-
гументы врача ничего не в силах поделать, да и влияние врача вна-
чале пасует, и ему остается одно: обратиться на розыски источни-
ков, питающих этот вредный предрассудок.
Но вот что несомненно: ведь каждому человеку хотелось бы вы-
давать себя за исключение и быть вправе требовать преимуществ
перед остальными людьми. Именно потому-то и требуется совершенно
особая мотивировка, не всякий раз удающаяся, если уже в самом
деле заявлять о себе как об исключении и вести себя соответствую-
щим образом. Сколько бы ни существовало таких мотивировок, в
исследованных мною случаях удалось доказать существование неко-
торой общей особенности в прошлой жизненной судьбе больных:
невроз их начался по поводу какого-нибудь переживания или при-
соединился к болезни, в которой они считали себя невиноватыми и
каковую они могли расценить как несправедливое нанесение ущер-
ба их личности. Они стали думать, что эта несправедливость дает им
права на особые привилегии, у них выработалось желание ничему не
подчиняться — все это в порядочной степени способствовало заост-
рению тех конфликтов, которые в дальнейшем привели их к вспышке
невроза. У одной пациентки описанная установка к жизни возник-
ла, когда она узнала, что мучительное органическое заболевание, пре-
пятствовавшее ей в достижении ее жизненных целей, было врож-
денного происхождения. Она терпеливо выносила свою болезнь, пока
считала ее случайной и благоприобретенной; узнав же, что болезнь
наследственная, она подняла бунт. Молодой человек, проявлявший
веру в то, что его охраняет особое провидение, был случайно заражен
своей кормилицей и всю свою жизнь жил за счет претензий на
вознаграждение, точно за счет ренты после несчастного случая, даже
и не подозревая, на чем он основывал свои претензии. В его случае
анализ, сконструировавший этот результат по смутным остаткам
воспоминаний и с помощью интерпретации симптомов, получил и
объективное подтверждение при расспросе членов его семьи.
По вполне понятным причинам я не могу более подробно рас-
сказать об этих и некоторых других историях болезни. Не буду
также вдаваться в обсуждение близкого сходства между аномали-
13 15626 «Психол. различий»
385
ями характера, развившимися после многолетней болезненности
в детском возрасте, и поведением целых народов, обремененных
тяжким страдальческим прошлым. Но я не откажу себе в том,
чтобы не указать на художественный образ, созданный величай-
шим писателем, в характере которого мотив претензий на ис-
ключительность тесно связан с моментом врожденного ущерба и
даже обусловлен этим последним моментом. Во вступительном
монологе к «Ричарду III» Шекспира Глостер, будущий король,
говорит следующее:
Один я — не для нежных создан шуток!
Не мне с любовью в зеркало глядеться:
Я видом груб,— в величии любви
Не мне порхать пред нимфою беспутной;
И ростом я, и стройностью обижен,
Обезображен лживою природой;
Не кончен, искривлен и раньше срока
Я выброшен в волнующийся мир —
Наполовину недоделок я.
И вышел я таким хромым и гадким,
Что, взвидевши меня, собаки лают!
Вот почему, надежды не имея
В любовниках дни эти коротать,
Я проклял наши праздные забавы
И бросился в злодейские дела...
(Изд. 1862 г.)
По первому впечатлению в этой программной речи, может
быть, и нет никакого отношения к нашей теме. Ричард, по-види-
мому, говорит не больше чем следующее: мне скучно в это без-
дельное время, и я хочу развлекаться. А так как наслаждения
любви вследствие моего уродства мне заказаны, то я буду разыг-
рывать злодея, буду интриговать, не отступлю перед убийствами,
буду делать все, что вздумается! Но столь фривольная мотивиров-
ка должна была бы задушить все следы сочувствия в зрителях,
если бы за ней не скрывалось ничего более серьезного. Вся пьеса
в этом случае была бы психологически невозможна, так как поэт
должен уметь создать в нас особый сокровенный фон симпатии
по отношению к герою, чтобы мы могли без внутренних возраже-
ний удивляться смелости и ловкости его искусства; но такая сим-
патия возможна только на основе ощущения возможной внутрен-
ней общности у зрителей с героем, понимания его ими.
Поэтому я думаю, что в монологе Ричарда не все высказано; в нем
только намеки, а дополнить недосказанное предоставлено нам самим.
Нс если мы сделаем это дополнение, то вся тень фривольности пропадет
и вступит в свои права вся та горечь и обстоятельность, с которыми
386
Ричард описывает перед нами свое безобразие, и выясняется то общее,
что заставляет нас симпатизировать даже этому злодею. Тогда получает-
ся следующее: природа совершила тяжкую несправедливость по отно-
шению ко мне, она отказала мне в благообразии, которое завоевывает
людскую любовь. За это жизнь должна вознаградить меня, и эту награ-
ду я возьму себе сам. Я предъявляю претензию на то, что я — исключе-
ние: я имею право не считаться с теми сомнениями и опасениями, кото-
рые останавливают остальных людей. Я имею право поступать неспра-
ведливо, так как я жертва несправедливости,— и вот мы чувствуем, что
мы и сами могли бы стать таким же, как Ричард, что в малом масштабе
мы даже похожи на него. Ричард — гигантское преувеличение этой
одной черты, которую мы находим и в нас самих. Мы все в глубине
души считаем, что у нас есть основания быть в обиде на судьбу и приро-
ду за ущерб — и врожденный, и нанесенный нам в детстве; все мы
требуем компенсаций за оскорбления, нанесенные в наши юные годы
нашему нарциссизму, нашей любви к себе. Почему природа не подари-
ла нам золотых кудрей Бальдера или силы Зигфрида, высокого чела
гения или благородного профиля аристократа? Почему нам пришлось
родиться в мещанской обстановке, а не в королевском дворце? Мы пре-
восходно сумели бы быть прекрасными и знатными, как и те, которым
нам приходится теперь завидовать.
Но в том-то и состоит тонкое, экономизирующее искусство поэта,
что он не дает своему герою громко и безостаточно высказывать все
тайны своей мотивировки. Этим он вынуждает нас дополнять недо-
стающее, дает пищу нашей умственной деятельности, отвлекает наш
ум от критической мысли и удерживает нас в ощущении нашей
отождествленности с героем. Зато иначе поступил бы дилетант: все,
что ему важно было бы сообщить нам, он вложил бы в определенные
формы, выразил бы всё — ив результате имел бы перед собой холо-
док нашей свободной и несвязанной мысли, исключающей воз-
можность иллюзии какого-нибудь углубления.
Кончим с исключениями, но вспомним в заключение, что на
том же основании покоятся и женские притязания на привиле-
гии и на освобождение от стольких жизненных тягот. Работая
как психоаналитики, мы узнаём, что женщины смотрят на себя
как на обделенных, безвинно урезанных и приниженных; и у очень
многих дочерей ожесточение против матери имеет своим послед-
ним корнем упрек матери в том, что она родила ее на свет не
мальчиком, а девочкой.
II
«Крушение в момент успеха»
Психоаналитическая работа подарила нам следующий
тезис: люди становятся нервнобольными вследствие отказа в удов-
летворении. Под этим разумеется отказ в удовлетворении их ли-
13*
387
бидинозных желаний. Но чтобы понять смысл этого положения,
надо пройти длинный окольный путь. Ибо для возникновения
невроза необходим конфликт между либидинозными желаниями
человека и той частью его существа, которую мы называем его Я,
которая является выражением его инстинктов самосохранения и
заключает в себе его идеалы о своей собственной сущности. По-
добный патогенный конфликт возникает только в том случае,
если либидо хочет устремиться на такие пути и цели; которые Я
давно уже преодолело и осудило, которые, следовательно, Я счи-
тает навсегда запрещенными; поступает же либидо таким обра-
зом лишь в том случае, если у него отнята возможность такого
удовлетворения, которое находится в соответствии с Я и с его иде-
алами. Таким образом, недостаток и отказ в реальном удовлетво-
рении становится первым условием для возникновения невроза,
хотя далеко еще и не единственным условием.
Тем более должно поражать и даже приводить в смущение,
когда в качестве врача делаешь наблюдение, что люди заболевают
иногда как раз в тот момент, когда в их жизни исполняется ка-
кое-нибудь давнее и глубоко обоснованное желание. Получается
такое впечатление, как будто они были бы не в силах вынести
свое счастье, так как не приходится сомневаться в причинной
связи между успехом и заболеванием. Я имел возможность по-
знакомиться с судьбой одной женщины и опишу этот случай, как
типичный случай подобных трагических перемен.
Хорошего происхождения и хорошо воспитанная, она, будучи
еще совсем юной девушкой, не сумела обуздать своей страсти к
жизни, ушла из родительского дома, предалась разным приклю-
чениям и болталась по всему миру до тех пор, пока не познакоми-
лась с одним художником, сумевшим оценить ее прелесть как
женщины и почувствовать также и более тонкую организацию и
в ее приниженном состоянии. Он взял ее к себе в дом и нашел в
ней верную спутницу жизни, которой не хватало, казалось, лишь
светской реабилитации для того, чтобы быть вполне счастливой.
После долголетней совместной жизни он добился, что его се-
мья вступила с ней в дружеские отношения, и был уже готов
сделать ее своей женой и перед законом. В этот момент она нача-
ла сдавать. Она стала запускать дом, в котором ей предстояло
стать законной хозяйкой: считала, что родственники преследуют
ее, в то время как они собирались принять ее в свою семью; бес-
смысленно ревновала мужа, лишила его всякого контакта с людь-
ми, мешала ему в его художественной работе и впала вскоре в
неизлечимое душевное заболевание.
В другой раз мне пришлось наблюдать одного весьма почтен-
ного человека, университетского преподавателя, долгие годы пи-
388
тавшего вполне понятное желание стать преемником своего учи-
теля, который сам ввел его в науку. Когда после выхода старого
ученого в отставку коллеги сообщили ему, что в преемники будет
избран не кто иной, как он сам, он начал приходить в робость,
стал умалять свои заслуги, объявил себя недостаточным, неспо-
собным выполнить доверяемое ему дело и впал в меланхолию,
исключившую для него на ближайшие годы всякую работу.
Как ни различны оба эти случая, они совпадают все же в том,
что заболевание возникает в момент исполнения желания и унич-
тожает возможность насладиться этим исполнением.
Противоречие между этими наблюдениями и тезисом, что че-
ловек заболевает вследствие отказа в удовлетворении, не неразре-
шимо. Оно устраняется, если сделать различение между внешней
и внутренней неудовлетворенностью. Если отпал реальный объект,
могущий дать удовлетворение либидо, то это внешнее лишение,
внешняя неудовлетворенность.
Сама по себе она лишена действия и не патогенна до тех пор,
пока к ней не присоединится внутренняя неудовлетворенность.
Эта последняя должна исходить от Я и должна оспаривать у ли-
бидо другие объекты, которыми оно хочет овладеть. Только в этом
случае возникает конфликт и создается возможность невротичес-
кого заболевания, т. е. замещающего удовлетворения на околь-
ном пути через вытесненное бессознательное. Внутренняя неудов-
летворенность, следовательно, имеет значение во всех случаях, но
действовать она начинает только тогда, когда внешний реальный
отказ в удовлетворении подготовил для нее почву. В тех же ис-
ключительных случаях, когда люди заболевают при успехе, дей-
ствовала одна внутренняя неудовлетворенность, да и проявилась
она вовне лишь после того, как внешняя неудовлетворенность ус-
тупила место исполнению желания. На первый взгляд это кажет-
ся каким-то странным, но, вдумываясь больше, мы отдаем себе
отчет, что в этом нет ничего совсем уже необычного: пока какое-
нибудь желание совершенно безобидно, пока оно существует лишь
в виде фантазии и кажется далеким от исполнения, Я терпит его,
но то же Я тотчас же вооружается против этого желания, как
только оно начинает приближаться к исполнению и грозит стать
действительностью. Разница по сравнению с хорошо знакомыми
нам ситуациями, при которых образуется невроз, только в том,
что здесь такая фантазия, казавшаяся до сих пор незначащей и
вполне терпимой, теперь благодаря повышенной насыщенности
либидо, до сих пор на нее не устремленного, оказывается превра-
щенной в страшного врага, между тем как в наших случаях сиг-
нал к началу конфликта исходит от реальной внешней перемены
в событиях.
339
При аналитической работе нетрудно вскрыть, что дело здесь идет
о силах совести: совесть запрещает человеку извлечь, наконец, долго
ожидавшуюся выгоду из счастливо переменившихся внешних усло-
вий. Но выяснение сущности и происхождения этих осуждающих и
наказывающих тенденций представляет собой трудную задачу; эти
тенденции мы нередко, к нашему изумлению, находим даже там,
где мы их вовсе и не предполагали. О том, что нам по этому поводу
может быть известно или предположено, я по известным уже при-
чинам буду говорить, опираясь не на историю болезни, а на художе-
ственные образы, созданные великими писателями-сердцеведами.
Личность, испытывающая крушение после достигнутого ею ус-
пеха, за который она боролась с неуклонной энергией,— это леди
Макбет Шекспира. Раньше в ней не было никаких колебаний и
никаких признаков внутренней борьбы, не было иного стремле-
ния, кроме желания победить сомнения мужа, честолюбивого, но
мягкосердечного. Преступному замыслу она готова пожертвовать
даже своей женственностью, совершенно не учитывая того, какая
решающая роль выпадет на долю этой женственности, когда дело
пойдет о том, чтобы утвердить за собой достигнутую с помощью
преступления мечту ее честолюбия.
Акт I, сцена 5:
«Сюда, сюда, о демоны убийства,,
И в женский дух мой влейте лютость зверя.
Сгустите кровь мою и преградите
Путь сожалению к моей груди.
...............Сюда
Убийства ангелы....
К грудям моим и желчью замените
Их молоко!..................
Акт I, сцена 7 :
Кормила я и знаю,
Как дорого для матери дитя;
Но я без жалости отторгла б грудь
От нежных, улыбающихся губок
И череп бы малютки раздробила,
Когда б клялась, как клялся ты».
(Перевод Кронеберга)
Перед самым преступлением ее охватывает на миг слабое
ощущение сопротивления:
Акт II, сцена 2:
«Не будь он
Во сне так на отца похож,
Я поразила бы его сама».
390
Теперь же, став королевой с помощью убийства Дункана, она
начинает по временам испытывать нечто вроде разочарования и
скуки. Мы не знаем, почему.
Акт III, сцена 2:
«Что пользы нам желать и все желать?
Где ж тот покой, венец желаний жарких?
Не лучше ли в могиле тихо спать,
Чем жить среди души волнений жалких?»
И все-таки она держится. За этими словами следует сцена бан-
кета. Тут она одна сохраняет присутствие духа, прикрывает заме-
шательство своего мужа, находит повод, чтобы отпустить гостей.
Дальше она исчезает от наших взоров. Мы видим ее снова (в
первой сцене пятого акта) уже как сомнамбулу, фиксированную
на впечатлениях преступной ночи. Как и тогда, она снова внуша-
ет своему мужу быть мужественным: «Стыдись: солдат — и боит-
ся? Какое дело — знают, нет ли: кто позовет нас к ответу?»
Она слышит стук в дверь, которого так испугался ее муж пос-
ле убийства. Но наряду с этим она пытается сделать несовершив-
шимся то дело, которое уже невозможно больше сделать несовер-
шившимся. Она моет руки, запятнанные кровью и пахнущие кро-
вью, и сознает, что эти усилия напрасны. По-видимому, ее осили-
ло раскаяние — ее, казавшуюся столь чуждой раскаянию. И ког-
да она умирает, то Макбет, ставший тем временем таким же
неумолимым, какой она казалась вначале, находит для нее толь-
ко следующую короткую эпитафию:
Акт V, сцена 5:
«Она могла бы умереть и позже:
Всегда б прийти поспела эта весть».
И вот мы спрашиваем себя самих: что сломило этот характер,
казавшийся выкованным из крепчайшего металла? Что это такое?
Одно лишь разочарование, другой лик преступления, когда оно
совершено; надо ли нам сделать вывод, что и у леди Макбет пси-
хика прежде была мягкая и женственно-кроткая и что поэтому
той концентрации и огромному напряжению, к которым она себя
взвинтила, не суждено было долго продолжаться? Или же мы вправе
искать признаки такой более глубокой мотивировки этого над-
лома, которая сделала бы его нам более близким и понятным?
Я не думаю, чтобы нам здесь возможно было бы окончательно
решить этот вопрос. Шекспировский «Макбет» — пьеса, написан-
ная по случайному поводу: к вступлению на престол Джемса, цар-
ствовавшего до сих пор в Шотландии. Сюжет был дан в готовом
391
виде, одновременно разрабатывался и другими авторами, работой
которых Шекспир, как и обычно, вероятно, воспользовался и на
этот раз. Он дал любопытные намеки на современное положение.
Девственная Елизавета, о которой ходила молва, что она бесплод-
на, сама себя назвавшая «бесплодным деревом» (услышав о рож-
дении Джемса), была принуждена сделать своим преемником шот-
ландского короля именно вследствие своего бесплодия. Но он был
сыном Марии, той самой Марии, которую она, хоть и с отвраще-
нием, заставила казнить и которая, несмотря на все омрачавшие
отношения политические соображения, все-таки могла назваться
ее родственницей по крови и ее гостьей.
Вступление на престол Иакова I было как бы демонстрацией
проклятий неплодия и благословений продолжающегося рода.
На этом же противоречии основана эволюция и в «Макбете» и
Шекспира. Парки предсказали Макбету, что он будет королем, а
Банко, что корона перейдет к его детям. Макбет возмущен этим
решением судьбы, он не довольствуется удовлетворением собствен-
ного честолюбия, он хочет быть основателем династии, не хочет,
чтобы совершенное им убийство служило выгоде других людей.
На этот пункт обычно не обращают внимания, когда во всей пьесе
Шекспира хотят видеть только трагедию честолюбия. Очевидно,
что у Макбета, так как он не вечен, есть только один путь, чтобы
лишить силы ту часть пророчества, которая ему противна,— иметь
самому детей, которые могли бы ему наследовать. По-видимому,
он и ждет детей от своей крепкой и сильной жены:
Акт I, сцена 7:
«Рождай мне мальчиков одних!
Огонь, пылающий в твоей крови,
Одних мужей производить способен».
И также очевидно, что когда он обманывается в этих ожида-
ниях, то ему приходится или подчиниться судьбе, или же его дея-
тельность теряет смысл и цель и превращается в слепое бешен-
ство приговоренного к гибели человека, который уничтожает даже
то, что достижимо ему. Мы видим, что Макбет действительно про-
делывает эту эволюцию, а на высоте трагедии мы слышим вос-
клицание Макдуфа, которое часто признается весьма двусмыслен-
ным и которое, может быть, содержит ключ для понимания про-
исшедшей с Макбетом перемены:
Акт IV, сцена 3:
«Макбет бездетен!»
Смысл этих слов, конечно, следующий: он сам бездетный и
только потому он мог убить моих детей, но они могут заключать
392
в себе и гораздо больший смысл. И прежде всего этими словами
Макдуф мог бы вскрыть нам глубочайший мотив, действующий
и в Макбете, и в его жене: мотив этот заставляет Макбета перейти
за пределы его природы, характер же его твердой жены он ранит
в его единственное чувствительное место. Но если обозреть всю
пьесу с вершины, обозначаемой этими словами, то вся она ока-
жется пронизанной указаниями на связь с комплексом детско-
родительских отношений. Убийство доброго Дункана мало отли-
чается от отцеубийства; убивая Нанко, Макбет убивает отца, меж-
ду тем как сын от него ускользает; детей же Макдуфа он убивает
потому, что бежал отец. В сцене заклинания парки внушают ему
видение венчанной, окровавленной главы. Глава в боевом уборе,
которую он видит перед этим, вероятно, его собственная голова.
На заднем же плане поднимается мрачная фигура мстителя Мак-
дуфа, который и сам исключение из законов рождения, ибо он не
рожден своей матерью, а вырезан из ее утробы.
Представим себе, что бездетность Макбета и бесплодие его леди
явились бы карой за их преступления против святыни родствен-
ной связи, что Макбет не мог бы стать отцом в наказание за то,
что отнял у детей отца и у отца детей, что бесплодие леди было
бы исполнением над нею того святотатства, к которому она при-
зывала ангелов убийства. Все это было бы вполне в духе поэтичес-
кой справедливости. Я думаю, что тогда заболевание леди было
бы сразу понятно, было бы понятно, что превращение святотат-
ственной гордыни в раскаяние — это реакция на бездетность,
которая убедила ее в ее бессилии перед законами природы и в то
же время напомнила ей, что ее вина отняла у нее то, что должно
было явиться высшим плодом ее преступления.
В хронике Голиншеда (1577), из которой Шекспир почерпнул
сюжет «Макбета», есть одно-единственное упоминание о леди
Макбет как о честолюбице, подстрекающей своего мужа на убий-
ство с целью сделаться потом королевой. О ее дальнейшей судьбе
и эволюции ее характера не сказано ни слова.
Напротив, получается такое впечатление, что изменение в ха-
рактере Макбета, его превращение в кровавого изверга должны
мотивироваться очень сходно с тем, как это попытались сделать и
мы. Дело в том, что, по Голиншеду, проходит 10 лет между убий-
ством Дункана, ведущим Макбета на трон, и его дальнейшими
злодействами; в течение этих десяти лет Макбет был строгим, но
справедливым государем. И лишь по истечении этого срока с ним
происходит перемена, и наступает она вследствие мучительного
опасения, что так же, как исполнилось пророчество о его судьбе,
совершится и предсказание, относящееся к Банко. Только после
этого он велит убить Банко и переходит затем от злодейства к
393
злодейству, как и у Шекспира. И у Голиншеда тоже определенно
не сказано, что на этот путь его толкнула бездетность, но по край-
ней мере даны и время, и место для подобной естественной моти-
вировки. У Шекспира иначе. В трагедии события летят перед нами
с головокружительной быстротой, так что, если судить по замеча-
ниям действующих лиц, можно предположить, что все действие
совершается в течение приблизительно одной недели. Это ускоре-
ние отнимает почву у всех наших конструкций о мотивировке
переворота в характерах Макбета и его супруги. Нет достаточного
промежутка времени, в течение которого хроническое разочаро-
вание в надежде иметь детей могло бы размягчить жену, а мужа
довести до упрямого бешенства. И остается противоречие: целый
ряд тонких совпадений в пределах самой пьесы и между пьесой
и поводом ее возникновения как будто бы имеет в виду свести все
к мотиву бездетности, а экономия времени в трагедии такова, что
мысль о всех иных мотивах, кроме психологических, определенно
должна быть отвергнута.
Но, по моему мнению, невозможно угадать, что это за мотивы, в
силу которых робкий честолюбец превращается в безудержного ти-
рана, а твердая, как сталь, подстрекательница становится раздавлен-
ной раскаянием, больной. Я думаю, что следовало бы отказаться от
попытки приподнять тройную завесу, состоящую из плохой сохран-
ности текста, из незнания замысла автора и сокровенного смысла
легенды. Я не согласен и с тем возражением, что подобные исследо-
вания представляют дело праздное в сравнении с тем огромным
впечатлением, которое трагедия производит на зрителей. Поэт, правда,
в силах овладеть нами своим искусством во время представления и
парализовать тем самым нашу мысль, но он не в состоянии поме-
шать нам пытаться в дальнейшем понять эти впечатления и из его
психологического механизма. Неуместным я счел бы и то замеча-
ние, что автор вправе как угодно сокращать естественную последова-
тельность событий, им изображенных, если он может, жертвуя по-
шлой правдоподобностью, рассчитывать на достижение более силь-
ного драматического эффекта.
Подобная жертва оправдывается только в том случае, если
приносят в жертву действительно одну только правдоподобность,
а не разрушаются причинные связи, и драматический эффект,
право, едва ли пострадал бы, если бы время действия было бы
оставлено неопределенным, если бы оно не было сужено опреде-
ленными указаниями в тексте до срока немногих дней.
Так трудно расстаться с такой проблемой, как макбетовская, с
мыслью об ее неразрешимости, что я рискну сделать еще одно
замечание, указывающее, может быть, на возможность найти но-
вый выход. В одном из своих шекспировских этюдов Ludvig Fekels
394
высказал мысль, что ему удалось разгадать кое-что в поэтической
технике Шекспира, причем его догадки, может быть, можно при-
ложить и к «Макбету».
Он думает, что у Шекспира часто один характер оказывается
распределенным на два действующих лица, так что каждое из них в
отдельности представляется не совсем понятным, но это только до
тех пор, пока они не рассматриваются как некое единство. Так дело
могло бы обстоять и с Макбетом, и с его леди, и тогда, конечно, ни к
чему не может повести, если рассматривать ее как самостоятельную
личность, не принимая во внимание дополняющего ее Макбета. Не
буду углубляться в эту мысль, но все-таки укажу на нечто, весьма
выразительно поддерживающее эту точку зрения: на то, что зачатки
страха, пробивающиеся у Макбета в ночь убийства, развиваются в
дальнейшем не у него, а у леди. Это у него появляется галлюцина-
ция кинжала до преступления, но в душевное расстройство впадает
позже не он, а его жена, после убийства он слышал, как в доме кри-
чали: «Не спите, Макбет убивает сон», так что не спать полагалось
бы именно Макбету, но мы не видим, чтобы король Макбет стал
плохо спать, в то время как королева просыпается, впадает в со-
мнамбулическое состояние и выдает свою вину; он стоял беспомощ-
ный с окровавленными руками и вопил, что вся пучина морского
бога не отмоет его рук; тогда она утешала его: немножко воды — и
преступление будет смыто, а потом она четверть часа моет руки и не
в силах устранить мнимые пятна крови. «Все ароматы Аравии не
омоют этой маленькой руки» (акт V, сцена 1). Так то, чего Макбет
опасался, испытывая страхи совести, исполняется на его жене. Пос-
ле преступления у нее появляется раскаяние, а у него — упорство,
оба вместе они исчерпывают возможные реакции на преступление,
подобно двум находящимся в разладе между собой частям одной-
единственной психической индивидуальности; может быть, они —
две копии с одного оригинала.
По поводу образа леди Макбет мы не смогли ответить на воп-
рос, почему она заболевает и терпит крушение после успеха; но,
может быть, у нас будет больше шансов на успешное решение воп-
роса, если мы обратимся к творению другого великого драматур-
га, который с неумолимой строгостью проводит задание психоло-
гической отчетливости.
Ребекка Гамвик, дочь повивальной бабки, стала приемной доче-
рью доктора Веста; он дал ей воспитание в духе свободомыслия и
презрения к тем путам, которые накладывает на наши желания ос-
нованная на религиозной вере мораль. После смерти доктора она
добивается того, что ее принимают на службу в Росмерсгольме, родо-
вом имении, принадлежащем старому $оду, отпрыски которого не
знают смеха и жертвуют радостью твердому исполнению долга. В
395
Росмерсгольме живут пастор Иоганнес Росмер и его болезненная и
бездетная жена Беата. Ребекку охватывает «дикая непреодолимая
жажда» любви этого благородного человека: она решает убрать жену,
стоящую ей поперек дороги, и опирается при этом на свою «муже-
ственную, рожденную свободной» и не стесненную никакими задер-
жками волю. Она подкидывает Беате медицинскую книжку, в кото-
рой проводится мысль о том, что цель брака — рождение детей;
бедная женщина начинает сомневаться в оправданности своего бра-
ка, она заставляет ее догадаться, что Росмер, в чтении и размышле-
ниях которого она принимает участие, близок к тому, чтобы разде-
латься с прежними верованиями и стать на сторону современного
просвещения, доверие Беаты в нравственную положительность ее
супруга оказывается, таким образом, поколебленным, тогда Ребекка
дает ей, наконец, понять, что ей, Ребекке, вскоре придется покинуть
дом, чтобы скрыть последствия недозволенной близости с Росмером.
Преступный план удается. Бедная женщина, слывшая меланхолич-
ной и невменяемой, бросается с мельничной плотины, так как ее
мучит чувство собственного ничтожества и она не хочет мешать сча-
стью любимого мужа.
С тех пор Ребекка и Росмер живут вдвоем в Росмерсгольме, их
связывает близость, на которую Росмер хотел смотреть как на чисто
духовную и идеальную дружбу. Но вот на эти отношения начинают
падать первые тени разных толков, одновременно у Росмера появля-
ются мучительные сомнения по поводу мотивов, по которым пошла
на смерть его жена; тогда он просит Ребекку быть его второй женой,
печальному прошлому он хочет противопоставить новую живую дей-
ствительность (акт II). При этом предложении она на миг испыты-
вает торжество, но уже в следующее мгновение она объявляет, что
это невозможно и что она «пойдет путем Беаты», если он будет на-
стаивать на этом. Росмер выслушивает этот отказ, ничего не пони-
мая; но он еще более непонятен для нас, ибо нам лучше известны
намерения и поступки Ребекки. Мы только не должны сомневаться
в том, что ее отказ действительно вполне серьезен.
Как же могло случиться, что авантюристка, обладающая му-
жественной, искони свободной волей, безжалостно проложившая
себе дорогу к осуществлению своих желаний, теперь, когда ей
возможно пожать плоды успеха, опускает руки? В IV акте она
сама дает нам разъяснение: «То-то и ужасно, что теперь, когда
судьба щедрой рукой предлагает мне все счастье, какое только
может быть в жизни,— теперь я сделалась такой, что мое соб-
ственное прошлое закрывает мне двери к нему». Она, значит, ста-
ла другой с течением времени, ее совесть проснулась, у нее появи-
лось сознание вины, которое кладет свое вето на возможность на-
слаждения.
396
Что же пробудило в ней совесть? Послушаем ее самое и поду-
маем потом, можем ли мы ей вполне поверить. «Росмеровское
миросозерцание — или, во всяком случае, твое миросозерцание —
заразило мою волю... и сделало ее больною. Поработило ее зако-
ном, не имевшим прежде для меня значения. Ты, совместная жизнь
с тобою облагородили мою душу». Это влияние, надо думать, ска-
залось лишь после того, как началась ее жизнь вдвоем с Росме-
ром: «В тишине, в уединении,— когда ты стал высказывать мне
без утайки все свои мысли, передавать мне всякое твое настрое-
ние, так же мягко и тонко, как ты его чувствовал,— тогда-то и
совершился во мне великий переворот».
Только что перед этим она высказывала сожаление о другой
стороне этой перемены: «Потому что Росмерсгольм отнял у меня
силу. Он подрезал крылья у моей смелой воли. Изувечил ее. Ми-
новало для меня то время, когда я дерзнула бы отважиться на все
на свете. Я утратила способность действовать, Росмер».
Объяснения эти Ребекка дает после того, как добровольным при-
знанием она разоблачила себя как преступницу перед Росмером и
ректором Кроллем, братом устраненной ею Беаты. С помощью мел-
ких черточек Ибсен мастерски тонко подчеркнул, что эта Ребекка
никогда не лжет, но и никогда не бывает вполне откровенной: не-
смотря на всю свободу от предрассудков, она убавила свои лета на
один год. Так и признание ее Росмеру и Кроллю неполно, и Кролль
заставляет ее сделать добавления по некоторым важным пунктам.
И мы вправе допустить, что разъяснение причин отказа выдает толь-
ко кое-что, с тем чтобы скрыть нечто другое.
Конечно, у нас нет оснований не доверять ее словам о том, что
атмосфера Росмерсгольма, общение с аристократическим Росмером
подействовали на нее облагораживающе и — парализующе. Этими
словами она высказывает то, что она знает и что она почувствовала.
Но это, конечно, не все, что в ней произошло; также не обязательно,
чтобы она могла во всем дать себе отчет. Влияние Росмера могло
быть просто ширмой, за которой скрывается другое действие, и есть
одна примечательная черта, ведущая нас в эту сторону.
Уже после ее признания в последнем разговоре, которым за-
канчивается драма, Росмер еще раз просит ее стать его женой. Он
прощает ей преступление, совершенное благодаря любви к нему.
И вот она отвечает не то, что должна бы ответить, не то, что ника-
кое прощение не в силах освободить ее от чувства вины, возник-
шего в ней после коварного обмана несчастной Беаты; нет, она
бросает себе другое обвинение, которое кажется нам странным в
устах свободомыслящей и во всяком случае не заслуживающим
того места, которое ему отводит Ребекка: «О дорогой мой, никог-
да больше не возвращайся к этому! Это невозможная вещь! Да!
397
Потому что ты должен узнать это, Росмер: за мной есть прошлое».
Она, конечно, делает намек на сексуальные отношения с другим
мужчиной, которые у нее были, и нам следует обратить внима-
ние, что эти отношения, существовавшие в то время, когда она
была свободна и ни перед кем не ответственна, кажутся ей боль-
шим препятствием для соединения с Росмером, чем ее действи-
тельно преступное поведение по отношению к его жене.
Росмер не желает и слушать об этом прошлом. Но мы можем
разгадать, в чем дело, несмотря на то что все, указывающее на эти
отношения, остается в драме, так сказать, под спудом и должно
быть отгадано по намекам. Правда, по намекам, вставленным с
таким искусством, что невозможны никакие недоразумения.
Между первым отказом Ребекки и ее признанием случается
одно событие, которое имеет решающее значение для ее дальней-
шей судьбы. Ректор Кролль приходит к ней с тем, чтобы унизить ее
сообщением, что она, как ему стало известно, незаконнорожденная,
дочь того самого доктора Веста, который сделал ее своей приемной
дочерью, когда умерла ее мать. Ненависть обострила в нем инстин-
кты ищейки, но он не думал, что он скажет ей новость. «Я, право
же, думал, что вы и так знаете все. Иначе было бы ведь странно, что
вы согласились сделаться приемной дочерью доктора Веста... А по-
том он берет вас к себе — тотчас же после смерти вашей матери.
Обращается с вами жестоко. И вы все-таки остаетесь у него. Вы
знаете, что он не оставит вам в наследство ни гроша. Ведь вы полу-
чили только ящик с книгами. И тем не менее вы выдерживаете эту
жизнь у него. Терпеливо выносите его капризы. Ухаживаете за ним
до самой последней минуты... То, что вы делали для него, я припи-
сываю непроизвольному дочернему инстинкту. Да, впрочем, и во всем
вашем образе действий я вижу результат вашего происхождения».
Но Кролль заблуждался. Ребекка не знала о том, что она была
дочерью доктора Веста. Когда Кролль стал делать темные намеки
на ее прошлое, она должна была предположить, что он имеет в
виду нечто другое. Когда она поняла, на что он намекает, она еще
в состоянии некоторое время владеть собой, так как она вправе
думать, что ее враг принял за основу своих вычислений ту цифру
ее лет, которую она неправильно назвала во время одного ее визи-
та к нему. Но Кролль победоносно отражает его возражение: «Пусть
будет по-вашему. Но это не мешает правильности моего вычисле-
ния. Потому что доктор Вест приезжал на короткое время в вашу
сторону за год до того, как получил там место». После этого сооб-
щения она теряет все точки опоры. «Это неправда! — она ходит по
комнате и ломает руки,— это невозможно. Вы просто хотите вбить
мне это в голову. Ни за что на свете я этому не поверю. Не может
этого быть! Не поверю я ни за что на свете!»
398
Ее волнение столь сильно, что Кролль не может отнести его за
счет своего сообщения.
Кролль: «Но, голубушка, скажите, ради самого господа, поче-
му вы так горячитесь? Вы меня совсем напугали! Что мне думать?
Что предполагать?»
Ребекка: «Ничего ровно. Вам нечего ни думать, ни предполагать».
Кролль: «Так объясните же мне, пожалуйста, как можете вы
принимать так близко к сердцу это обстоятельство, эту возможность?»
Ребекка (овладевая собой): «Ведь это же совершенно просто,
ректор Кролль. Мне вовсе не хочется, чтобы меня считали неза-
коннорожденной» .
Загадочность поведения Ребекки допускает только одно реше-
ние. Известие, что доктор Вест мог быть ее отцом,— самый тяж-
кий удар, который мог ей достаться, так как она была не только
приемной дочерью, но и любовницей этого человека. Когда Кролль
завел свой разговор, она подумала, что он хочет намекнуть на эти
отношения, которые она, по всей вероятности, и признала бы, со-
славшись на свою свободу. Но этого ректор и не думал делать: он
ничего не знал о ее любовной связи с доктором Вестом, она же
ничего не знала о том, что Вест ее отец. И вот когда во время
последнего отказа Росмеру она отговаривается тем, что у нее есть
прошлое, делающее ее недостойной стать его женою, то, конечно,
она не может иметь ничего иного в виду, как именно эти любов-
ные отношения. И если бы Росмер захотел узнать ее тайну, она,
вероятно, сообщила бы ему тоже только часть тайны, скрыв самое
тяжелое.
Теперь мы, разумеется, понимаем, что это прошлое кажется ей
более тяжелой помехой к заключению брака, более тяжелым пре-
ступлением. Теперь, когда она узнала, что она была возлюбленной
своего собственного отца, чувство вины пробивается в ней со страш-
ной силой и подчиняет ее окончательно. Она делает Росмеру и Крол-
лю признание, клеймит себя, как преступницу, окончательно отка-
зывается от счастья, путь к которому она очистила себе своим пре-
ступлением, и снаряжается к отъезду. Но настоящий мотив ее чув-
ства вины, заставляющий ее потерпеть крушение в момент успеха,
остается скрытым. Мы видели, есть еще нечто совсем другое, чем
атмосфера Росмерсгольма и нравственное влияние Росмера.
Тот, кто следил за нами до сих пор, не преминет сделать те-
перь одно возражение, которое может оправдать не одно сомне-
ние. Первый отказ Ребекки Росмеру происходит ведь до второго
визита Кролля, значит, до его открытия ее незаконного проис-
хождения и в такое время, когда она еще ничего не знает о своем
инцесте, если мы верно поняли автора. И все-таки отказ ее и энер-
гичен, и серьезен. Сознание вины, побуждающее ее отказаться от
399
плодов ее деяния, значит, действовало в ней и до того, как ей
пришлось узнать о ее капитальном преступлении; если же мы
согласимся с этим, то надо, может быть, вообще отбросить инцест
как источник этого сознания вины.
До сих пор мы трактовали Ребекку Вест, как если бы она была
живым лицом, а не созданием фантазии писателя Ибсена, руково-
димой одним из самых критических умов. Мы можем попытаться
остаться на той же позиции, ликвидируя это возражение. Возраже-
ние правильно, кусочек совести проснулся в Ребекке и до получения
сведений об инцесте. Ничто не препятствует свести эту перемену на
то влияние, которое признает сама Ребекка и о котором она сожале-
ет. Но этим мы вовсе не освобождаемся от признания второго моти-
ва. Поведение Ребекки во время сообщения ректора, ее признание,
являющееся непосредственной реакцией на это сообщение, не ос-
тавляют сомнений, что только теперь начинает действовать более
сильный и решающий мотив ее отказа. Дело именно в том, что это
случай со сложной мотивацией, где за более поверхностным моти-
вом выступает на свет более глубокий. Требования поэтической эко-
номии побудили к такому изображению случая, так как этот более
глубокий мотив не должен был обсуждаться вслух: он должен был
остаться прикрытым, ускользающим от слишком легкого восприя-
тия театральным зрителем или читателем, иначе в зрительном зале
или при чтении могло бы возникнуть сильное сопротивление, так
как могли быть задетыми мучительнейшие чувства — и воздействие
спектакля могло бы стать весьма сомнительным.
Но мы вправе требовать, чтобы мотив, выдвинутый вперед, не
был лишен внутренней связи с прикрываемым им более важным
мотивом, но чтобы он являлся его дериватом, его смягченной фор-
мой. И если мы доверяем писателю, что его сознательная поэтичес-
кая комбинация последовательно выросла из бессознательных пред-
посылок, то мы можем сделать попытку показать, что это требова-
ние он выполнил. Чувство вины у Ребекки имеет своим источни-
ком обвинение в инцесте и до того, как ректор с аналитической
остротой довел это обвинение до ее сознания. Если, сделав нужные
дополнения и внеся подробности, мы реконструируем ее прошлое по
намекам автора, то мы должны будем сказать, что у нее не могло не
быть подозрений, что связь ее матери и доктора Веста носила интим-
ный характер. Когда она стала преемницей матери у этого челове-
ка, это должно было произвести на нее большое впечатление, и она
находилась под властью Эдипова комплекса, хоть и не знала, что эта
общая всем людям фантазия в ее жизни превратилась в действи-
тельность. Когда она попала в Росмерсгольм, то внутренняя власть
ее первого переживания увлекла ее на то, чтобы деятельно и актив-
но подготовить ту же самую ситуацию, которая в первый раз осуще-
400
ствилась без каких-либо шагов с ее стороны: она должна была устра-
нить жену и мать и занять ее место при муже и отце. Она с редкой
убедительностью описывает, как против ее воли что-то понуждало ее
делать шаг за шагом к тому, чтобы убрать Беату.
«Но неужели же вы оба думаете, я действовала тогда с холод-
ным и спокойным рассудком! Не такая была я тогда, как теперь,
когда стою перед вами и рассказываю вам это. И притом в чело-
веке, как мне представляется, живут две разные воли. Я хотела
устранить Беату. Тем или иным способом. Но никогда я не дума-
ла, что это все-таки случится. При каждом шаге вперед, который
я пыталась и решалась сделать, внутри меня точно что-то крича-
ло: остановись теперь. Ни шагу дальше!
А между тем я не могла перестать. Я должна была попробо-
вать пройти еще чуточку дальше. Одну только чуточку. И потом
еще одну — и еще, и еще. А потом это и случилось. Вот как
происходят подобные вещи».
Это не приукрашено, это правдивый отчет. Все, что произош-
ло с ней в Росмерсгольме, влюбленность в Росмера и вражда к его
жене, все это было результатом Эдипова комплекса, вынужден-
ным повторением ее отношений к ее матери и к доктору Весту.
Вот почему чувство вины, заставляющее ее в первый раз отка-
зать Росмеру, в сущности не отличается от того более сильного чув-
ства, которое вынуждает ее после беседы с Кролл ем на признание. И
как под влиянием доктора Веста она стала свободомыслящей и не-
навистницей религиозной морали, так новая любовь к Росмеру пре-
вратила ее в человека совести, в человека аристократического. Это
все, что было понято ею самой в ее внутренних изменениях; поэтому
она с полным правом могла указать на влияние Росмера как на
мотив перемены с нею, ибо мотив она осознала.
Врачам-психоаналитикам прекрасно известно, как часто гре-
зят наяву на эту тему, заимствованную из Эдипова комплекса,
молодые девушки, попадающие в какой-нибудь дом в качестве
служанок, компаньонок или гувернанток; им то и дело, созна-
тельно или бессознательно, представляется, что хозяйка дома ока-
жется как-то отстраненной, а хозяин на них женится. «Росмерс-
гольм»— величайшее из всех произведений искусства, трактую-
щих об этой повседневной девической фантазии. Но у героини
«Росмерсгольма» этому сну наяву в прошлом предшествовала со-
вершенно адекватная реальность; этот добавок превращает все
произведение в трагическую поэму.
После долгого общения с поэзией вернемся снова к врачебным
наблюдениям. Но только для того, чтобы в нескольких словах зая-
вить о полном совпадении выводов. Психоаналитическая работа
выясняет, что силы совести, заставляющие человека впадать в бо-
401
лезнь не от неудовлетворенности, как обычно, а в момент успеха,
интимно связаны с Эдиповым комплексом, с отношением к отцу и
матери, как, может быть, и вообще все наше чувство!
ill
Рассказывая о своей юности, особенно же о годах, пред-
шествовавших периоду полового созревания, люди, часто даже
весьма порядочные, сообщали мне о разных непозволительных
поступках, в которых им случалось провиниться в эту пору жиз-
ни, о кражах, подлогах и даже поджогах. От таких сообщений я
обыкновенно отделывался ссылкой на то, что моральные задерж-
ки в этом возрасте, как известно, слабо развиты, и не пытался
установить связь этих явлений с чем-либо более значительным.
Но, наконец, ряд ярких и более удобных для изучения случаев
этого рода заставил меня заняться ими более основательно: про-
ступки в этих случаях были совершены больными как раз тогда,
когда они у меня лечились, и все эти больные были люди, уже
перешедшие за пределы того периода юности, о котором шла речь.
Была предпринята аналитическая работа, и результат ее оказался
совершенно изумителен; выяснилось, что проступки эти были со-
вершены прежде всего потому, что это были недозволенные по-
ступки, и потому, что выполнение их давало их виновнику извес-
тное душевное облегчение. Какое-то чувство вины давило его, про-
исхождение этого чувства было неизвестно, это причиняло стра-
дания; после того как он совершил какой-нибудь проступок, дав-
ление оказывалось смягченным. Теперь чувство вины по крайней
мере было как-то пристроено. Я должен утверждать, как бы пара-
доксально это ни звучало, что чувство вины существовало до про-
ступка, что оно возникло не из него, а, наоборот, проступок обус-
ловливался этим чувством. Людей этих с полным правом можно
было бы назвать преступниками вследствие сознания вины. Пред-
существование этого чувства вины, конечно, могло быть доказано
целым рядом других проявлений и последствий.
Однако установка курьезного факта еще не указывает ни на
какую цель научному исследованию. И возникают два вопроса:
каково же происхождение этого темного сознания вины, суще-
ствующего до проступка, и представляется ли вероятным, что при-
чинность подобного рода играет более или мепее значительную
роль в совершаемых человечеством преступлениях?
Расследование первого вопроса обещало подвести нас к выясне-
нию источника чувства вины вообще. Аналитическая работа дала
везде один и тот же вывод, что это темное ощущение вины имело
своим источником комплекс Эдипа, было реакцией на оба великих
преступных замысла: убить отца и иметь половые сношения с мате-
рью. В сравнении с ними преступления, совершенные для фиксации
402
чувства вины, были во всяком случае облегчением для измучив-
шихся людей. Здесь мы должны вспомнить, что отцеубийство и кро-
восмешение с матерью суть два великих человеческих преступле-
ния, единственные подвергающиеся преследованию и осуждению и
в примитивных общественных союзах. Вспомним и о том, как близ-
ко мы в других исследованиях подошли к предположению, что со-
весть, теперь являющаяся наследственной душевной силой, приоб-
ретена человечеством в связи с комплексом Эдипа.
Задача ответа на второй из вопросов выходит за пределы психо-
аналитической работы. Что касается детей, то можно часто наблю-
дать, что они начинают «дурно» вести себя, чтобы провоцировать
наказание, а после кары становятся спокойны и довольны. Если пред-
принять в таких случаях аналитическое исследование, то часто на-
падаешь на следы чувства вины, заставлявшего их искать наказа-
ния. Из взрослых преступников надо отбросить всех тех, что совер-
шают свои дела, не испытывая при этом чувства вины, или потому,
что у них не выработалось никаких моральных задержек, или пото-
му, что, борясь с обществом, они считают себя вправе совершать та-
кие поступки. Но для большинства остальных преступников, для
тех, для которых собственно и создано уложение о наказаниях, воз-
можность подобной мотивировки преступления должна была бы
очень и очень приниматься во внимание; это могло бы осветить мно-
гие темные пункты в психологии преступника и дать новое психоло-
гическое обоснование и наказаниям.
Один из моих друзей обратил мое внимание на то, что и Ниц-
ше был знаком «преступник благодаря чувству вины». Предсу-
ществование чувства вины и пользование преступлением для ра-
ционализации этого чувства просвечивает для нас и в темных ре-
чах Заратустры «о бледном преступнике». Предоставим же ис-
следованиям будущего времени решить, сколь многие из числа
преступников принадлежат к этим «бледным».
К. Г. Юнг
Психологические типы1
Введение
Платон и Аристотель! Это не только две системы, но и
типы двух различных человеческих натур, которые, с незапамят-
ных времен облаченные в разные одеяния, более или менее враж-
дебны одна другой. Они ожесточенно состязаются с начала сред-
них веков и до нашего времени, и эта борьба составляет суще-
ственнейшее содержание церковной истории первых времен. Ка-
кие бы имена ни выставляла история, речь идет всегда только о
Платоне и Аристотеле. Натуры мечтательные, мистические, пла-
тоновские из тайников своей души создают христианские идеи и
соответствующие им символы. Натуры практические, приводя-
щие все в порядок, аристотелевские созидают из этих идей и сим-
волов прочную систему, догматику и культ. Католическая цер-
ковь, наконец, замыкает в себе обе натуры, из которых одни со-
здают себе крепость из клира, а другие — из монашества, однако
все время продолжают воевать друг с другом.
Г. Гейне. Германия. I
В моей практической врачебной практике с нервнобольными
я уже давно заметил, что помимо многих индивидуальных разли-
чий человеческой психики существует также типическое разви-
тие , и прежде всего два резко различных типа, названных мной
типом интроверсии и типом экстраверсии.
Рассматривая течение человеческой жизни, мы видим, что
судьбы одного обусловливаются преимущественно объектами его
интересов, в то время как судьбы другого — прежде всего его
собственной внутренней жизнью, его субъектом. Но так как все
мы в известной степени отклоняемся в ту или иную сторону, то
мы естественным образом расположены понимать всё в смысле
только нашего собственного типа.
Я с самого же начала упоминаю об этом обстоятельстве, чтобы
предотвратить возможные недоразумения. Разумеется, это обстоя-
тельство значительно затрудняет попытку общего описания типов.
Мне следует рассчитывать на большое расположение моего читате-
ля, если я желаю, чтобы меня правильно поняли. Было бы относи-
тельно просто, если бы каждый читатель знал, к какой категории
он сам принадлежит. Но нередко очень трудно решить, относится
ли кто-нибудь к тому или другому типу, особенно если вопрос идет о
самом себе. Суждения о собственной личности всегда чрезвычайно
неясны. Эти субъективные помрачения суждения особенно часты
Юнг К. Г. Психологические типы. М., 1924.
404
потому, что каждому выраженному типу присуща особая тенденция
к компенсации односторонности его типа, тенденция, которая био-
логически целесообразна, так как она стремится удержать душевное
равновесие. Благодаря компенсации возникают вторичные характе-
ры или типы, которые представляют чрезвычайно трудно поддаю-
щийся разгадке образ; последнее является тем более трудным, что
сами мы склонны вообще отрицать существование типов и призна-
вать одни только индивидуальные различия.
Мне приходится упомянуть об этих трудностях, чтобы оправ-
дать известную особенность моего дальнейшего изложения: мог-
ло бы казаться, что наиболее простым путем было бы описать два
конкретных случая и, расчленив их, поставить их друг подле друга.
Но каждый человек обладает обоими механизмами, экстраверси-
ей и интроверсией, и только относительный перевес того или дру-
гого определяет тип. Нужно поэтому наложить сильную ретушь,
чтобы придать картине необходимую рельефность, что уже ведет
к более или менее невинному подлогу. К этому нужно прибавить,
что психологическая реакция человека до того сложный пред-
мет, что при моих способностях изложения мне едва ли удастся в
полной мере дать абсолютно правильную картину ее. Поэтому я
необходимейшим образом должен ограничиться изложением
начал, которые я абстрагировал из подробных отдельных наблю-
дений. При этом дело идет не о дедукции a priori, как это могло
бы казаться, а о дедуктивном изложении эмпирически приобре-
тенных взглядов. Эти взгляды, как я надеюсь, послужат для неко-
торого разъяснения дилеммы, которая не только в аналитичес-
кой психологии, но и в других областях науки и особенно в лич-
ных отношениях между людьми вела и все еще ведет к недоразу-
мениям и раздорам. Отсюда выясняется, почему существование
двух различных типов есть собственно уже давно известный факт,
который в той или другой форме отмечался то знатоком людей,
то мучительной рефлексией мыслителя или представителя, на-
пример интуиции Гёте, как всеобъемлющий принцип систолы и
диастолы. Термины и понятия, под которыми понимался меха-
низм интроверсии и экстраверии, очень различны и всегда при-
способлены к точке зрения индивидуального наблюдателя. Не-
смотря на различие формулировок, всегда замечается общее в ос-
новном понимании, а именно движение интереса по направлению
к объекту в одном случае и движение интереса от объекта к субъек-
ту и к его собственным психическим процессам в другом слу-
чае. В первом случае объект действует на тенденции субъекта
как магнит, он притягивает их и в значительной мере обусловли-
вает субъект; он даже настолько отчуждает субъект от него само-
го, так изменяет его качества в смысле приравнения к объекту,
что можно подумать, будто объект имеет большее и в конечном
405
счете решающее значение для субъекта, будто полное подчинение
субъекта объекту является в известной мере абсолютным пре-
допределением и особым смыслом жизни судьбы. Во втором слу-
чае, наоборот, субъект является и остается центром всех интере-
сов. Можно сказать, что получается впечатление, будто вся жиз-
ненная энергия направлена в сторону субъекта и поэтому всегда
препятствует тому, чтобы объект приобрел какое бы то ни было
влияние на субъект. Кажется, будто энергия уходит от объекта,
будто субъект есть магнит, который хочет притянуть к себе объект.
Трудно охарактеризовать это противоположное поведение по от-
ношению к объекту легко понятным, ясным образом, и существует
большая опасность прийти к совершенно парадоксальным форму-
лировкам, которые ведут скорее к путанице, нежели к ясности. Наи-
более обще интровертированную точку зрения можно было бы обо-
значить как такую, которая при всех обстоятельствах старается лич-
ность и субъективное психологическое явление поставить выше объек-
та и объективного явления или по крайней мере утвердить их по
отношению к объекту. Эта установка придает поэтому большую цен-
ность субъекту, чем объекту. Соответственно этому объект всегда
находится на более низком уровне ценности, он имеет второстепен-
ное значение, он иногда является только внешним объективным
знаком субъективного содержания, как бы воплощением идеи, при-
чем, однако, существенным является именно идея; либо же он явля-
ется предметом эмоции, причем, однако, самое главное — это эмоци-
ональное переживание, а не объект в его реальной индивидуальнос-
ти. Экстравертированная точка зрения, наоборот, ставит субъект ниже
объекта, причем объекту принадлежит преобладающая ценность.
Субъект пользуется всегда второстепенным значением, субъектив-
ное явление кажется иногда только мешающим и ненужным при-
датком к объективно происходящему. Ясно, что психология, исхо-
дящая из этих противоположных точек зрения, должна распасться
на две совершенно различные ориентировки. Одна рассматривает
все под углом зрения своего понимания, а другая — под углом зре-
ния объективно происходящего.
Эти противоположные установки являются прежде всего только
противоположными механизмами: диастолическое движение по на-
правлению к объекту и восприятие объекта, систолическое кон-
центрирование и отделение энергии от воспринятого объекта. Каж-
дый человек обладает обоими механизмами, как выражением свое-
го природного жизненного ритма, который Гёте, конечно, не случай-
но обозначил физиологическими понятиями, характеризующими
деятельность сердца. Ритмическая смена обеих форм психической
деятельности должны была бы соответствовать нормальному тече-
нию жизни. Сложные внешние условия, при которых мы живем, и,
406
быть может, еще более сложные условия нашего индивидуального
психического предрасположения редко, однако, допускают совершен-
но не нарушенное течение психической деятельности. Внешние об-
стоятельства и внутреннее предрасположение очень часто благопри-
ятствуют одному механизму и ограничивают и ставят препятствия
другому. Отсюда естественно происходит перевес одного механизма.
Если это состояние каким-нибудь образом становится хроническим,
то вследствие этого и возникает тпип, т. е. привычная установка, в
которой один механизм постоянно господствует, не будучи в состо-
янии, конечно, полностью подавить другой, так как он необходимо
принадлежит к психической деятельности жизни. Поэтому никог-
да не может существовать чистый тип в том смысле, что он полно-
стью владеет одним механизмом при полной атрофии другого. Ти-
пическая установка всегда означает только относительный перевес
одного механизма.
Констатированием интроверсии и экстраверсии впервые дана
была возможность различать две обширные группы психологи-
ческих индивидуумов. Но все-таки эти группировки такого по-
верхностного и общего свойства, что они допускают только такое
общее различение. Более точное исследование психологии тех
индивидуумов, которые входят в ту или иную группу, тотчас по-
казывает большие различия между отдельными индивидуумами,
которые, несмотря на это, принадлежат к одной и той же группе.
Поэтому мы должны сделать еще один шаг, чтобы быть в состоя-
нии определить, откуда происходят различия индивидуумов, от-
носящихся к одной и той же группе. Мой опыт показал мне, что
индивидуумов можно различать самым общим образом не толь-
ко по универсальному различию экстраверсии и интроверсии, но
и по отдельным основным психологическим функциям. А имен-
но в такой же мере, как внешние обстоятельства и внутреннее
предрасположение вызывают господство экстраверсии и интро-
версии, они благоприятствуют также господству в индивидууме
определенной основной функции. Основными функциями, т. е.
функциями, которые существенно отличаются от других функ-
ций, являются, по моему опыту, мышление, эмоции, ощущение и
интуиция. Если привычно господствует одна из этих функций, то
появляется соответствующий тип. Поэтому я различаю мысли-
тельный, эмоциональный, сенсорный и интуитивный типы. Каж-
дый из этих типов, кроме того, может быть интровертирован-
ным или экстравертированным, смотря по своему поведению по
отношению к объекту, так, как это было описано выше. В двух
предварительных сообщениях о психологических типах я не при-
держивался изложенного здесь различения, но отождествлял мыс-
лительный тип с интровертированным и эмоциональный тип с
407
экстравертированным. Это смешение оказалось несостоятельным
при более глубокой обработке проблемы. Во избежание недоразу-
мений я просил бы поэтому читателя иметь в виду проведенное
здесь различение. Чтобы обеспечить необходимую ясность в столь
сложных вопросах, я посвятил последнюю главу этой книги оп-
ределению моих психологических понятий2.
Общее описание типов
А. Введение
Я хочу попытаться дать общее описание психологии ти-
пов. Сначала это нужно сделать для обоих общих типов, которые я
обозначил как интровертированный и экстравертированный. Затем,
в дополнение, попытаюсь дать еще некоторую характеристику тех
специальных типов, своеобразие которых определяется тем, что ин-
дивидуум приспособляется и ориентируется главным образом по-
средством наиболее развитой у него функции. Я бы обозначил пер-
вые как общие зависящие от установки типы, отличающиеся друг
от друга направлением их интересов и движением их либидо, а
последние — как функциональные типы.
Общие зависящие от установки типы различаются своей свое-
образной установкой по отношению к объекту. Интровертиро-
ванный относится к объекту абстрагирующе, он, взятый в своем
основании, всегда озабочен тем, чтобы отнять либидо у объекта,
как если бы он должен был предотвратить перевес объекта. Экст-
равертированный, наоборот, относится положительно к объекту.
Он утверждает значение объекта тем, что свою субъективную ус-
тановку он постоянно ориентирует на объект и относит к нему.
Принятый за основание объект никогда не имеет для него доста-
точной ценности, и потому значение его необходимо повысить.
Оба типа настолько различны, их противоположность так ясна,
что существование их становится очевидным даже для профана в
психологии, если когда-нибудь обратить на это его внимание. Вся-
кому известны те замкнутые, с трудом постигаемые, часто застен-
чивые натуры, которые составляют сильнейшую противополож-
ность другим — открытым, обходительным, часто веселым или
по крайней мере приветливым и доступным характерам, кото-
Некоторые из этих определений, существенно необходимых для понимания
работы Юнга, читатель найдет в конце книги (из которой взят данный от-
рывок), которая в предлагаемом выпуске библиотеки переведена не вся, а
только в тех ее частях, которые имеют наиболее важное значение (выпущена
очень значительная часть книги, а именно: 1) исторический образ пробле-
мы типов, как она понималась в древнем и средневековом мире, 2) идеи
Шиллера о проблеме типов, 3) аполлонийские и дионисневское, 4) проблема
типов и познания человека, 5) проблема типов в искусстве, 6) проблема ти-
пов в психиатрии, 7) проблема типической установки в эстетике, 8) пробле-
ма типов в современной философии, 9) проблема типов в биографике).
408
рые со всеми уживаются или если даже спорят, то все-таки нахо-
дятся в отношениях, позволяющих на всех влиять или допускать
их влияние на себя. Обычно рассматриваются такие различия толь-
ко как индивидуальные случаи своеобразного склада характера.
Но кто имел случай основательно изучить многих людей, легко
сделает открытие, что при этой противоположности дело совсем
не идет об изолированных индивидуальных случаях, но скорее о
типических установках, которые гораздо более общи, чем это мож-
но предположить при ограниченном психологическом опыте. В
действительности дело идет об основной противоположности, ко-
торая более или менее отчетлива, но всегда заметна в индивидуу-
мах с выраженной в известной степени личностью. Таких людей
мы встречаем не только среди образованных, но вообще во всех
слоях населения, вследствие чего наши типы можно обнаружить
как среди рабочих и крестьян, так и среди высоко дифференциро-
ванных людей какой-нибудь нации. Точно так же и половые раз-
личия ничего не меняют в этом факте. У всех женщин обнаружи-
ваются те же самые противоположности. Столь большое распрос-
транение едва ли могло бы иметь место, если бы дело шло об акте
сознания, т. е. о сознательной и намеренно выбранной установ-
ке. В этом случае, конечно, определенный, связанный с одинако-
вым воспитанием и образованием и соответственно этому про-
странственно-ограниченный класс населения был бы преимуще-
ственным носителем такой установки. Дело, однако, обстоит со-
всем не так, но совершенно наоборот — типы разделяются явно
без разбору. В одной и той же семье один ребенок бывает интро-
вертир о ванным, а другой — экстравертированным. Так как соот-
ветственно этим фактам зависящий от установки тип, как об-
щий и явно случайно распространенный феномен, не может быть
следствием сознательного суждения или осознанного намерения,
то он своим существованием должен быть обязан бессознатель-
ной, инстинктивной основе. Поэтому противоположность типов
как общий психологический феномен должна иметь каким-то
образом свою биологическую предпосылку.
Отношение между субъектом и объектом, рассматриваемое
биологически, является всегда приспособлением, так как всякое
отношение между субъектом и объектом предполагает изменяю-
щие воздействия одного на другой. Эти изменения составляют
приспособление. Типические установки к объекту являются по-
этому процессами приспособления. Природа знает два, в основе
различных, пути приспособления и обусловленной этим возмож-
ности постоянного существования живого организма: один путь —
это повышенная плодовитость при сравнительно меньшей силе
защиты и продолжительности жизни отдельного индивидуума,
409
второй путь — это снабжение индивидуума многообразными сред-
ствами самосохранения при относительно меньшей плодовитос-
ти. Эта биологическая противоположность, как мне кажется, яв-
ляется не только аналогией, но и общим основанием обоих на-
ших психологических модусов приспособления. Здесь я мог бы
ограничиться общим указанием, с одной стороны, на свойство
экстравертированного постоянно растрачивать себя и во всем рас-
пространяться и, с другой стороны, на тенденцию интровертиро-
ванного защищаться от внешних воздействий, по возможности воз-
держиваться от всяких затрат энергии, которые относятся непос-
редственно к объекту, чтобы этим создать самому себе возможно
более обеспеченную и сильную позицию. Поэтому Блэк интуитив-
но хорошо обозначил оба типа как profilic (плодородный) и
devouring type (прожорливый тип). Как показывает общая био-
логия, оба пути возможны и по-своему успешны; то же самое можно
сказать и о типических установках. То, что один осуществляет
массовыми отношениями, другой достигает монополией.
Тот факт, что иногда даже дети в первые годы жизни с точно-
стью обнаруживают типическую установку, заставляет предполо-
жить, что к определенной установке принуждает не борьба за су-
ществование, как ее обычно понимают. Конечно, можно было бы с
достаточными основаниями возразить, что маленький ребенок и
даже грудной младенец должны уже проделать психологическую
работу приспособления бессознательного характера, так как свое-
образие материнского влияния в особенности ведет у детей к спе-
цифическим реакциям. Этот аргумент может сослаться на нео-
споримые факты, но становится, однако, шатким, если упомянуть
о том, также бесспорном факте, что двух детей одной и той же
матери уже очень рано можно отнести к противоположным ти-
пам, причем нельзя доказать ни малейшего изменения в установ-
ке матери. Хотя я ни в каком случае не хочу недооценивать бес-
конечную возможность родительского влияния, но все-таки этот
опыт принуждает меня к заключению, что решающий фактор
следует искать в предрасположении ребенка. Наконец, именно ин-
дивидуальному предрасположению нужно приписать то, что при
самых одинаковых по возможности внешних условиях один ребе-
нок образует один тип, а другой — другой тип. При этом, конеч-
но, я имею в виду лишь те случаи, которые находятся в нормаль-
ных условиях. При ненормальных условиях, т. е. там, где дело
идет о крайне сильных и при этом ненормальных установках у
матерей, детям может быть навязана относительно однородная
установка насилием над их индивидуальным предрасположени-
ем, которое, может быть, избрало бы другой тип, если бы не поме-
шали этому ненормальные внешние условия. Там, где имеет мес-
410
то такое обусловленное внешним влиянием извращение типа, ин-
дивидуум в дальнейшем по большей части становится невроти-
ческим, и его излечение возможно только через выявление есте-
ственно соответствующей индивидууму установки.
Что касается своеобразного предрасположения, то об этом я
могу только сказать, что, очевидно, существуют индивидуумы,
которые обладают большей легкостью или способностью или
которые с большей пользой приспособляются одним, а не дру-
гим образом. Для этого нужно было бы поставить вопрос о пос-
ледних физиологических основаниях, недоступных нашему по-
знанию. То, что такие основания возможны, кажется мне веро-
ятным из опыта, показывающего, что изменение типа при из-
вестных обстоятельствах наносит большой вред физиологичес-
кому благополучию организма и часто является причиной силь-
ного истощения.
В. Экстравертированный тип
Для краткости и ясности изложения необходимо при
описании этого и последующих типов отделить психологию со-
знательного от психологии бессознательного. Мы обращаемся по-
этому сначала к описанию феноменов сознания.
I. Общая установка сознания
Как известно, каждый ориентируется на данные, кото-
рые ему доставляет внешний мир; но мы видим, что это может про-
исходить более или менее решающим образом. Один, вследствие того,
что на улице холодно, считает необходимым надеть пальто, другой
находит это излишним для целей своего закаливания; один восхи-
щается новым тенором потому, что все им восхищаются; другой не
восхищается им не потому, что он ему не нравится, а потому, что он
держится мнения, что то, чем все восхищаются, далеко еще не дос-
тойно удивления; один подчиняется данным отношениям, потому
что, как показывает опыт, ничто другое невозможно, другой же убеж-
ден, что если уже тысячу раз случилось так, то в тысяча первый раз
может произойти иначе и по-новому и т. д. Первый ориентируется
на данные внешние факты, второй остается при мнении, которое
становится между ним и объективно данным. Когда ориентировка
на объект или на объективные данные перевешивает до того, что
наиболее частые и главнейшие решения и поступки обусловлены не
субъективными взглядами, а объективными отношениями, то гово-
рят об экстравертированном типе. Когда кто-нибудь так мыслит,
чувствует и поступает, одним словом, так живет, как это непосред-
ственно соответствует объективным отношениям и их требовани-
ям, в хорошем или плохом смысле, то он экстравертированный. Он
живет так, что объект как детерминирующая величина явным обра-
зом играет в его сознании большую роль, чем его субъективное мне-
411
нле. Конечно, он имеет субъективные взгляды, но их детерминирую-
щая сила меньше, чем сила внешних объективных условий. Поэто-
му он никогда не думает встретить какой-нибудь безусловный фак-
тор внутри самого себя, так как таковые ему известны только вне
его. Подобно Эпиметею, его душа подчиняется внешним требовани-
ям, конечно, не без борьбы; но дело кончается всегда в пользу вне-
шних условий. Все его сознание глядит наружу, так как главное и
решающее определение всегда приходит к нему извне. Из этой ос-
новной установки следуют, так сказать, все особенности его психо-
логии, если только они не основаны на примате определенной пси-
хологической функции или на индивидуальных особенностях.
Интерес и внимание следуют за объективными событиями, и
прежде всего за теми из них, которые тесно его окружают. Не толь-
ко лица, но и вещи привлекают интерес. Соответственно этому и
поступки основываются на влиянии лиц и вещей. Они прямо обус-
ловлены объективными данными и определяющими факторами и
из них, так сказать, исчерпывающе объяснимы. Поступки явным
образом обусловлены объективными обстоятельствами. Если даже
поступки не являются простой реакцией на раздражения окружаю-
щей среды, то все-таки они имеют характер применения к реаль-
ным отношениям и находят в рамках объективно данного доста-
точный и соответствующий простор. Они совершенно лишены серь-
езных тенденций выйти за эти пределы. То же касается и интере-
сов: объективные события представляют собой неистощимый ис-
точник раздражения, так что интерес нормально не требует ничего
другого. Моральные законы поступков покрываются соответствую-
щими требованиями общества resp. господствующими моральными
понятиями. Если бы господствующие воззрения были иными, то были
бы другими и субъективные моральные направляющие тенденции,
без того, чтобы что-нибудь изменилось в общем психологическом
habitus’e. Эта строгая обусловленность объективными факторами не
обозначает, как это могло бы показаться, полное или даже идеальное
приспособление к условиям жизни. Конечно, экстравертированно-
му взгляду такое применение должно казаться полным приспособ-
лением, так как такому взгляду не дано другого критерия. Но выс-
шая точка зрения еще не говорит, что объективно данное при всех
обстоятельствах является нормальным. Объективные условия могут
быть исторически или пространственно ненормальными. Индивиду-
ум, который применяется к этим отношениям, хотя подражает не-
нормальному характеру окружающей среды, но в то же время вме-
сте со всем его окружающим находится в ненормальном положе-
нии по отношению к общеобязательным законам жизни. Единич-
ный человек может, конечно, при этом процветать, но только до тех
пор, пока он со всем его окружающим не погибнет за прегрешения
412
против общих законов жизни. В этой гибели он должен принять
участие с такой же верностью, с какой прежде он применялся к
объективным данным. У него есть применение, но не приспособле-
ние, так как приспособление требует большего, чем не вызывающее
трений следование любым условиям непосредственно окружающе-
го (я ссылаюсь на Эпиметея Шпителера) (Spitteler). Оно требует со-
блюдения тех законов, которые более общи, чем местные и истори-
ческие условия. Простое применение представляет собой ограни-
ченность нормального экстравертированного типа. Своей нормаль-
ности экстравертированный тип обязан, с одной стороны, тем об-
стоятельством, что он относительно без трений применяется к дан-
ным отношениям и, естественно, не имеет других претензий, кроме
выполнения объективно данных возможностей, например, избрать
профессию, которая в данном месте и в данное время представляет
многообещающие возможности, или делать или производить то, в
чем в данный момент нуждается окружающая среда и чего она
ждет от него, или воздерживаться от всяких нововведений, если только
они уж сами собой не напрашиваются, или как-нибудь иначе пре-
взойти ожидания окружающего. Но, с другой стороны, его нормаль-
ность основана еще на том важном обстоятельстве, что экстраверти-
рованный считается с реальностью своих субъективных потребнос-
тей и нужд. Его слабый пункт заключается именно в том, что тен-
денция его типа в такой мере направлена вовне, что из всех субъек-
тивных фактов даже наиболее связанный с чувствами, а именно те-
лесное здоровье, как слишком мало объективный, как слишком мало
«внешний», недостаточно принимается в соображение, так что необ-
ходимое для физического благосостояния удовлетворение элемен-
тарных потребностей более не имеет места. Вследствие этого страда-
ет тело, не говоря уже о душе. Экстравертированный обычно мало
замечает это последнее обстоятельство, но оно тем заметнее для близ-
ких, окружающих его домашних. Потеря равновесия становится для
него чувствительной лишь тогда, когда появляются ненормальные
телесные ощущения.
На этот ощутимый факт он не может не обратить внимания. Есте-
ственно, что он рассматривает его как конкретный и «объективный»,
так как для характеристики собственного склада ума у него не суще-
ствует ничего другого. У других он тотчас замечает «воображение». Слиш-
ком экстравертированная установка может в такой степени не считать-
ся с субъектом, что последний может быть весь принесен в жертву так
называемым объективным требованиям, например постоянному уве-
личению предприятия, только потому, что имеются заказы и что необ-
ходимо выполнить представляющиеся возможности.
Опасность экстравертированного заключается в том, что он втя-
гивается в объекты и сам в них совершенно теряется. Происходя-
413
щие отсюда функциональные (нервные) или действительные теле-
сные расстройства имеют компенсаторное значение, так как они при-
нуждают субъекта к невольному самоограничению. Если симптомы
функциональны, то они могут своими особенностями символически
выражать психологическую ситуацию, например у певца, слава ко-
торого быстро достигает опасной высоты, требующей от него несо-
размерной затраты энергии, вследствие нервной задержки внезапно
исчезают высокие тоны. У человека, который, начав очень скромно,
быстро достигает влиятельного и многообещающего социального по-
ложения, психогенно появляются все симптомы горной болезни.
Человек, намеревающийся жениться на женщине с очень сомнитель-
ным характером, которую он боготворит и очень сильно переоцени-
вает, заболевает спазмами горла, принуждающими его ограничиться
двумя чашками молока в день, каждую из которых он должен пить
три часа. Это сильно препятствует ему посещать свою невесту, и он
может заниматься только питанием своего тела. У человека, кото-
рый не дорос до тяжелой работы в необычайно разросшемся, благо-
даря его собственным заслугам, предприятии, появляются нервные
припадки жажды, вследствие которых он скоро заболевает нервным
алкоголизмом. Как мне кажется, истерия — наиболее распростра-
ненный невроз экстравертированного типа. Классический истери-
ческий случай всегда характеризуется чрезмерными сношениями с
окружающими лицами; характерной чертой является также прямо
подражательное применение к обстоятельствам. Основная черта ис-
терического характера — это постоянная тенденция быть интерес-
ным и производить впечатление на окружающих. Коррелятом к
этому является вошедшая в поговорку внушаемость, доступность вли-
янию других лиц. Явная экстраверсия проявляется у истеричных и
в сообщительности, которая иногда доходит до рассказов чисто фан-
тастического содержания, откуда и происходят обвинения в истери-
ческой лжи. Истерический характер есть прежде всего преувеличе-
ние нормальной установки; но затем он усложняется со стороны
бессознательного компенсаторными реакциями, которые телесными
расстройствами принуждают к интроверсии преувеличенную про-
тив психической энергии экстраверсию. Благодаря реакциям бес-
сознательного возникает другая категория симптомов, которые име-
ют более интровертированный характер. Сюда прежде всего отно-
сится болезненно повышенная деятельность фантазии. После этой
общей характеристики экстравертированной установки обратимся
теперь к описанию изменений, которые происходят в основных психо-
логических функциях благодаря экстравертированной установке.
II. Установка бессознательного
Может показаться странным, что я говорю об «установ-
ке бессознательного». Как я это в достаточной степени объяснил,
414
я мыслю себе отношение бессознательного к сознательному как
компенсаторное. Согласно такому взгляду, бессознательное так же
может иметь установку, как и сознательное.
В предыдущей главе я упомянул о тенденции экстравертирован-
ной установки к некоторой односторонности, а именно о преимуще-
ственном положении объективного фактора в течение психического
акта. У экстравертированного типа всегда есть искушение (мнимо)
пожертвовать собой в пользу объекта, ассимилировать свой субъект
с объектом. Я исчерпывающе указал на последствия, которые могут
получиться из преувеличения экстравертированной установки, имен-
но на вредное подавление субъективного фактора. Поэтому следует
ожидать, что психическая компенсация к сознательной экстравер-
тированной установке особенно подчеркнет субъективный момент,
т. е. мы должны будем доказать сильную эгоцентрическую тенден-
цию в бессознательном. Действительно, этому доказательству посча-
стливилось в смысле фактов в практическом опыте. Здесь я не вда-
юсь в казуистику, а отсылаю к следующим главам, где я пытаюсь
изобразить характерную установку бессознательного у каждого фун-
кционального типа. Так как в этой главе дело идет только о ком-
пенсации общей экстравертированной установки, то я ограничива-
юсь общей характеристикой компенсирующей установки бессозна-
тельного. Установка бессознательного для действительного дополне-
ния сознательной экстравертированной установки имеет свойство
интровертирующего характера. Она концентрирует энергию на
субъективном моменте, т. е. на всех потребностях и побуждениях,
которые подавлены или вытеснены слишком экстравертированной
сознательной установкой. Легко понять, как это уже должно было
быть ясно из предыдущей главы, что ориентировка на объект и на
объективно данное насилует множество субъективных побуждений,
мнений, желаний и необходимостей и лишает их той энергии, ко-
торая естественно должна принадлежать им. Человек не машина,
которую в каждом данном случае можно перестроить для совер-
шенно другой цели и которая тогда, совершенно другим образом,
будет так же правильно функционировать, как и прежде. Человек
всегда носит с собой всю свою историю и историю человечества. Но
исторический фактор выражает жизненную потребность, которой
должна идти навстречу мудрая экономия. Все, что было до сих пор,
должно как-нибудь сказаться в новом и сжиться с ним. Поэтому
полная ассимиляция с объектом встречает протест уже раньше быв-
шего и существовавшего с самого начала. Из этого весьма общего
рассуждения легко понять, почему бессознательные требования эк-
стравертированного типа имеют собственно примитивный и инфан-
тильный, эгоистический характер. Когда Фрейд говорит о бессозна-
тельном, что оно может «только желать», то это в значительной
415
степени касается бессознательного экстравертированного типа. При-
менение к объективно данному и ассимиляция с ним мешают осоз-
нанию недостающих субъективных побуждений. Эти тенденции (мыс-
ли, желания, аффекты, потребности, чувствования и т. д.) принима-
ют соответственно степени их вытеснения, регрессивный характер,
т. е. чем менее они осознаны, тем более они становятся инфантиль-
ными и архаическими. Сознательная установка лишает их того рас-
пределения энергии, которым они могут относительно располагать,
и оставляет им лишь ту энергию, которую она не может отнять.
Этот остаток, силу которого все-таки не следует недооценивать, есть
то, что нужно обозначить как первоначальный инстинкт. Инстинкт
нельзя изменить произвольными мероприятиями отдельного инди-
видуума; напротив, для этого потребовалось бы медленное органи-
ческое изменение многих поколений, так как инстинкт есть энерге-
тическое выражение определенной органической наклонности. Та-
ким образом, у каждой подавленной тенденции в конце концов
остается значительная доля энергии, которая соответствует силе
инстинкта; эта тенденция сохраняет свою действительность, хотя бы
она стала бессознательной благодаря лишению энергии. Чем пол-
нее сознательная экстравертированная установка, тем инфантиль-
нее и архаичнее бессознательная установка. Грубый, сильно превос-
ходящий детское и граничащий со злодейским эгоизм иногда ха-
рактеризует бессознательную установку. Здесь мы находим в пол-
ном расцвете те кровосмесительные желания, которые описывает
Фрейд. Само собой понятно, что эти вещи совершенно бессознатель-
ны и остаются также скрытыми для взоров неопытного наблюдате-
ля, пока экстравертированная сознательная установка не достигнет
более высокой степени. Но если происходит преувеличение созна-
тельной точки зрения, то симптоматически появляется на свет и
бессознательное, т. е. бессознательный эгоизм, инфантилизм и ар-
хаизм теряют свой первоначальный компенсаторный характер тог-
да, когда они становятся в более или менее открытую оппозицию к
сознательной установке. Это проявляется прежде всего в абсурдном
преувеличении сознательной точки зрения, которая должна служить
для подавления бессознательного, но которая обыкновенно кончает-
ся reductio ad absurdum сознательной установки, т. е. крушением.
Катастрофа может быть объективной, так как объективные цели по-
степенно искажались в субъективные. Так, например, один типо-
граф благодаря долгому и тяжелому двадцатилетнему труду сделал-
ся из простого служащего самостоятельным владельцем значитель-
ного предприятия. Предприятие все более и более расширялось, он
все более и более втягивался в него, в то время как все побочные
интересы растворялись в этом деле. Это поглотило его и следую-
щим образом привело к его гибели: в компенсации его исключи-
416
тельно деловых интересов ожили некоторые воспоминания из его
детства, а именно тогда он находил большое удовольствие в живопи-
си и рисовании. Вместо того чтобы воспользоваться этой способнос-
тью как компенсирующим побочным занятием, он провел ее в свое
предприятие и начал фантазировать о «художественном» выполне-
нии своих произведений. К несчастью, фантазии сделались действи-
тельностью; он начал действительно производить по своему собственно-
му примитивному и инфантильному вкусу с таким успехом, что через
несколько лет его предприятие погибло. Он действовал согласно наше-
му «культурному идеалу», по которому энергичный человек должен
все сосредоточить на конечной цели. Он зашел, однако, слишком дале-
ко и попал во власть субъективного инфантильного влечения.
Но катастрофическая развязка может быть еще и субъективного
рода, в виде нервного потрясения. Последнее всегда происходит бла-
годаря тому, что бессознательное противодействие в состоянии, на-
конец, парализовать сознательное действие. В этом случае требова-
ния бессознательного категорически навязываются сознанию и этим
вызывают гибельное раздвоение, которое по большей части сказы-
вается в том, что люди или не знают более, чего они, собственно,
хотят, ни к чему не имеют охоты, или сразу хотят слишком многого,
имеют слишком много охоты, но к тому, что невозможно. Необхо-
димое, часто по культурным основаниям, подавление инфантиль-
ных и примитивных потребностей легко ведет к неврозу или к зло-
употреблению наркотиками, как алкоголем, морфием, кокаином и
т. д. В еще более тяжелых случаях раздвоение кончается самоубий-
ством. Выдающееся свойство бессознательных тенденций заключа-
ется в том, что именно по мере того, как сознательным непризнава-
нием они лишаются своей энергии, они принимают разрушитель-
ный характер, как только перестают быть компенсаторными.Они
перестают действовать компенсаторно тогда, когда достигнут состоя-
ния, соответствующего тому культурному уровню, который абсолютно
несовместим с нашим уровнем. С этого момента бессознательные
тенденции образуют блок, во всех отношениях противоположный
сознательной установке, существование которога ведет к открытому
конфликту. Тот факт, что установка бессознательного компенсирует
установку сознания, обыкновенно выражается в психическом рав-
новесии. Нормальная экстравертированная установка еще не озна-
чает, конечно, что индивидуум всегда и повсюду поступает по экст-
равертированной схеме. При всех обстоятельствах у того же инди-
видуума могут наблюдаться психические процессы, в которых явля-
ется вопрос о механизме интроверсии. Экстравертированным мы на-
зываем только тот habitus, в котором механизм экстраверсии пере-
вешивает. В этом случае наиболее дифференцированная функция
постоянно подвергается экстравертированию, в то время как менее
14 15626 «Психол. различий»
417
дифференцированные функции находятся в интровертированном
употреблении, т. е. более полноценная функция наиболее осознана и
подлежит контролю сознания и сознательного намерения, в то вре-
мя как менее дифференцированные функции также и менее осозна-
ны, resp. частью бессознательны и в гораздо меньшей степени под-
чинены сознательной воле. Более полноценная функция всегда яв-
ляется выражением сознательной личности, его намерения, его воли,
его действия, то время как менее дифференцированные функции
относятся к тому, что случается с человеком. Это могут быть не пря-
мые lapsus linguae, или calami, или другие промахи, но они могут
проистекать из половины или трех четвертей намерений, так как
менее дифференцированные функции обладают также меньшей со-
знательностью. Классическим примером этого является экстравер-
тированный эмоциональный тип, который пользуется прекрасны-
ми отношениями с окружающими его, но которому иногда случает-
ся высказывать суждения беспримерной бестактности. Эти сужде-
ния происходят из его малодифференцированного и малосознатель-
ного мышления, которое лишь частично находится под его контро-
лем и к тому же недостаточно обусловлено объектом и поэтому
может действовать, совершенно ни с чем не считаясь.
Менее дифференцированные функции в экстравертированной
установке всегда проявляют исключительную субъективную зави-
симость от сильно выраженного эгоцентризма и личного пристрас-
тия, чем они обнаруживают свою близкую связь с бессознательным.
В них бессознательное постоянно выступает на свет. Вообще, не сле-
дует себе представлять, что бессознательное всегда лежит погребен-
ным под тем или другим количеством наслоений и некоторым
образом может открыто только благодаря тщательным раскопкам.
Бессознательное, напротив, постоянно вливается в сознательные пси-
хологические процессы, и даже в такой высокой мере, что наблюда-
телю иногда трудно решить, какие свойства характера следует при-
писать сознательной личности и какие — бессознательной. Это зат-
руднение бывает главным образом с лицами, которые несколько
богаче проявляются, чем другие. Конечно, многое еще зависит от
установки наблюдателя, схватывает ли он скорее сознательный или
бессознательный характер личности. В общем, рассудочно установ-
ленный наблюдатель скорее постигнет сознательный характер, в то
время как перцепторно установленный наблюдатель подвергается
больше влиянию бессознательного характера, так как наше сужде-
ние более интересуется сознательной мотивировкой психического
процесса, в то время как восприятие регистрирует простое событие.
Но так как мы в равной мере пользуемся восприятием и суждени-
ем, то легко может случиться, что какая-нибудь личность покажется
нам в одно и то же время интровертированной и экстравертирован-
418
ной, так что мы не сумеем точнее указать, какой установке принад-
лежит более полноценная функция. В таких случаях правильному
пониманию может помочь только основательный анализ свойств фун-
кции. При этом нужно обращать внимание на то, какие функции
полностью подчиняются контролю и мотивации сознания, и какие
функции имеют характер случайного и спонтанного. Первые функ-
ции всегда боолее высоко дифференцированы, чем последние, кото-
рые к тому же обладают несколько инфантильными и примитивны-
ми свойствами. Обыкновенно первые функции производят впечат-
ление нормы, в то время как последние имеют в себе нечто ненор-
мальное или патологическое.
С Интровертированный тип
1. Общая установка сознания
Как я уже изложил в главе А, I, интровертированный
тип отличается от экстравертированного тем, что он преимуществен-
но ориентируется не на объект и объективно данное как экстравер-
тированный тип, но на субъективные факторы. В упомянутой главе
я, между прочим, показал, что у интровертированного между вос-
приятием объекта и его собственными поступками вдвигается субъек-
тивный взгляд, который мешает тому, чтобы поступки приняли
соответствующий объективному данному характер. Это, конечно,
специальный случай, который приводится только для примера и
должен служить простым наглядным пояснением. Здесь, само со-
бой понятно, мы должны искать более общие формулировки.
Интровертированное сознание хотя видит внешние условия, но
решающими избирает субъективные определители. Этот тип поэто-
му руководствуется тем фактором восприятия и познания, кото-
рый показывает субъективное предрасположение к устранению раз-
дражений органов чувств. Два лица, например, видят один и тот же
объект, но они видят его не так, чтобы обе полученные от этого кар-
тины были абсолютно идентичны. Помимо различной остроты орга-
нов чувств и личного уравнения часто бывают глубокие различия в
роде и размере психической ассимиляции перципируемого образа.
В то время как экстравертированный тип всегда предпочтительно
основывается на том, что он получает от объекта, интровертирован-
ный предпочтительно опирается на то, что в субъекте приводит к
констелляции внешнее впечатление. В отдельном случае апперцеп-
ции различие, конечно, может быть очень тонким, но в целом пси-
хологического уклада оно весьма заметно и именно в форме резерва-
та личности (Reservates des ich). Поясним это: я считаю, что тот
взгляд, согласно которому, по Вейнингеру (Winibger), можно было
бы назвать эту установку филавтической, или, иначе, автоэротичес-
кой, эгоцентрической, субъективистической или эгоистической, в
своем принципе вводит в заблуждение и лишает это понятие ценно-
14*
419
сти. Он соответствует предубеждению в пользу экстравертирован-
ной установки против сущности интровертированного. Никогда не
следует забывать — экстравертированный образ мышления забыва-
ет это слишком легко,— что всякое восприятие и познание обуслов-
лено не только объективно, но и субъективно. Мир существует не
только сам по себе, an and fur sich, но и так, как он мне кажется. Да,
мы, собственно говоря, не имеем даже критерия для неассимилиру-
ющегося с субъектом суждения о мире. Проглядеть субъективный
фактор — это значит отрицать существование большого сомнения в
возможности абсолютного знания. Переоценкой объективной воз-
можности познания мы подавляем значение субъективного факто-
ра, значение просто субъекта. Но что такое субъект? Субъект — это
человек, мы — это субъект. Не следует забывать, что познание имеет
субъект и что «познание вообще» не существует, и поэтому для нас
не существует мира там, где никто не говорит: «я познаю», чем он
уже выражает субъективное ограничение всякого познания. То же
самое относится ко всем психическим функциям: они имеют субъект,
который так же необходим, как и объект. Характерно для нашей
современной экстравертированной оценки, что слово «субъектив-
но» обычно звучит почти как порицание, во всяком случае «только
субъективно» означает опасное оружие, назначенное для поражения
того, кто не окончательно убежден в необходимом превосходстве
объекта. Поэтому мы должны ясно понять, что в этом исследовании
разумеется под выражением «субъективный». Субъективным фак-
тором я называю то психологическое действие (Aktion) или реак-
цию, которое, соединяясь с воздействием объекта, производит но-
вый психический факт. Но поскольку субъективный фактор с са-
мых давних времен и у всех народов земли остается в очень высо-
кой мере идентичным самому себе — так как элементарные вос-
приятия и познавания, так сказать, всегда и везде одни и те же,— то
он является столь же прочно обоснованной реальностью, как и вне-
шний объект. Если бы это было иначе, то нельзя было бы говорить
о постоянной и в своей сущности неизменной действительности и
согласие с традициями было бы невозможно. Поэтому субъектив-
ный фактор есть нечто так же непреклонно данное, как протяжен-
ность моря и радиус земли. В этом отношении субъективному фак-
тору принадлежит вся важность мироопределяющей величины, ко-
торую никогда и нигде нельзя сбросить со счета. Он является дру-
гим мировым законом, и кто на нем основывается, основывается с
такой же достоверностью, с такой же твердостью и действительнос-
тью, как тот, кто ссылается на объект. Но как объект и объективно
данное никогда не остается одним и тем же, так как он подвержен
трению и случайности, так и субъективный фактор подлежит из-
менчивости и индивидуальной случайности. И поэтому и его цен-
420
ность только относительна. Чрезмерное развитие интровертирован-
ной точки зрения в сознании ведет не к лучшему и более верному
применению субъективного фактора, но к искусственному субъекти-
вированию сознания, которому нельзя не сделать упрека в том, что
«только субъективно». Благодаря этому получается противополож-
ность десубъектирования сознания в преувеличенную экстраверти-
рованную установку, которая заслуживает данного Weiningger’om
названия «мизавтичный». Так как интровертированная установка
опирается на везде существующее, высоко реальное и абсолютно не-
обходимое условие психологического приспособления, то такие вы-
ражения, как «филавтический», «эгоцентрический» и им подобные,
являются неуместными и предосудительными скорее оттого, что они
возбуждают подозрение, что дело всегда идет только все о том же Я.
Нет ничего более ложного, чем такое предположение. Но оно часто
встречается при исследовании суждений экстравертированных лич-
ностей об интровертированных. Я приписал бы эту ошибку не одно-
му экстравертированному типу, но скорее отнес бы ее на счет совре-
менного господствующего экстравертированного взгляда, который
не ограничивается экстравертированным типом, но в равной мере
представлен другим типом, в значительной степени вопреки ему
самому. Последнему можно даже с полным правом поставить в уп-
рек, что он изменяет своей собственной природе, в то время как
первого по крайней мере нельзя упрекнуть в этом.
Интровертированная установка в нормальном случае применя-
ется в принципе к наследственно-данной психологической структу-
ре, которая является присущей субъекту величиной. Но ее совсем
не следует считать просто идентичной с сознательной личностью
субъекта, что произошло бы при упомянутых выше обозначениях, а
она является психологической структурой субъекта, до всякого раз-
вития сознательной личности (eines Ich). Настоящий основной
субъект, именно личность в целом (das Selbst), гораздо обширнее,
чем сознательная личность (das Ich), так как первая охватывает так-
же бессознательное, в то время как последняя по существу является
средоточием сознания. Если бы сознательная личность была иден-
тична с личностью в целом, то было бы немыслимо, чтобы в сновиде-
ниях мы являлись в совершенно других формах и значениях. Во
всяком случае, характерное для интровертированного свойство зак-
лючается в том, что он, следуя столько же собственной склонности,
как и всеобщему предрассудку, смешивает свою сознательную лич-
ность со своей личностью в целом и возводит свою сознательную
личность в субъект психологического процесса, чем он совершает
как раз то, ранее упомянутое, болезненное субъективирование своего
сознания, которое отчуждает от него объект. Психологическая струк-
тура — это то же самое, что Семон (Semon) обозначил как мнение, а
я — как коллективное бессознательное. Индивидуальная личность
421
в целом есть часть, или срез, или представитель повсюду во всяком
живом существе имеющейся и находящейся на соответствующей
ступени особенности психологического процесса, которая каждому
существу должна быть вновь врождена. Врожденная особенность об-
раза действия с давних пор называется инстинктом, особенность
психического постижения объекта я предложил обозначить как ар-
хетип. Что следует понимать под инстинктом, я могу предположить
известным. Иначе обстоит дело с архетипом. Я понимаю под этим то
самое, что я раньше, опираясь на Буркхардта (Jacob Burckhard),
обозначил как «первобытный образ» и описал в приложении к этой
работе. Архетип есть символическая формула, которая повсюду всту-
пает в функцию там, где или не имеются сознательные понятия, или
таковые по внутренним или внешним основаниям вообще невоз-
можны. Содержания коллективного бессознательного представлены
в сознании ясно выраженными наклонностями и воззрениями. Ин-
дивидуум обычно считает — по существу ошибочно, — что они обус-
ловлены объектом, так как они происходят от бессознательной струк-
туры души (psyche) и воздействием объекта только выявляются.
Эти субъективные наклонности и воззрения сильнее, чем влияние
объекта, их психическая ценность выше, так что они покрывают
собой все впечатления. Точно так, как интровертированному кажет-
ся непонятным, что объект всегда должен играть решающую роль,
так и для экстравертированного остается загадкой, как субъектив-
ная точка зрения может оказаться сильнее объективной ситуации.
Он неизбежно приходит к мнению, что интровертированный или
много мнящий о себе эгоист, или фанатик-доктринер. Он вскоре
пришел бы к гипотезе, что интровертированный находится под вли-
янием бессознательного комплекса власти. Этому предубеждению
интровертированный помогает без сомнения тем, что его определен-
ный и сильно обобщенный способ выражения, который, по-видимо-
му, с самого начала исключает всякое другое мнение, оказывает со-
действие экстравертированному предрассудку. Кроме того, одна ре-
шительность и непреклонность субъективного суждения, которое
a priori стоит над всем объективно данным, уже может быть доста-
точной для того, чтобы произвести впечатление сильной эгоцент-
ричности. Против этого предубеждения у интровертированного по
большей части нет правильного аргумента: он не знает о бессозна-
тельных, но вполне общеупотребительных предпосылках своего
субъективного суждения или о своих субъективных восприятиях.
Соответственно стилю своего времени он ищет вне своего сознания, а
не за ним. Если у него имеется небольшой невроз, то это означает
более или менее полную идентичность сознательной личности с лич-
ностью в целом, вследствие чего личность в целом в своем значении
сводится к нулю, а сознательная личность, наоборот, безгранично
раздувается. Несомненная, мироопределяющая сила субъективного
422
фактора втискивается тогда в сознательную личность, следствием
чего являются несоразмерные претензии на власть и такой же неле-
пый эгоцентризм. Та психология, которая сводит сущность челове-
ка к бессознательному влечению к власти, родилась из этого начала.
Многие безвкусицы Ницше, например, обязаны своим существова-
нием субъективированию сознания.
УСТАНОВКА БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
Преимущественное положение субъективного фактора в
сознании означает неполноценность объективного фактора. Объект
не имеет того значения, которое ему в действительности надлежит
иметь. Как в экстравертированной установке он играет слишком
большую роль, так в интровертированной установке он имеет слиш-
ком мало значения. В той мере, в какой сознание интровертиро-
ванного субъективируется и придает сознательной личности непо-
добающее значение, по отношению к объекту занимается позиция,
которая со временем оказывается очень шаткой. Объект есть вели-
чина несомненной силы, в то время как сознательная личность есть
нечто очень ограниченное и неустойчивое. Дело обстояло бы иначе,
если бы объекту противополагалась личность в целом. Личность в
целом и мир — соизмеримые величины, вследствие чего нормаль-
ная интровертированная установка является в такой же степени
пригодной для проверки бытия, как и нормальная экстравертиро-
ванная установка. Но если сознательная личность стремится при-
дать себе значение субъекта, то естественным образом, как компен-
сация, происходит бессознательное укрепление влияния объекта. Это
изменение проявляется в том, что на иногда просто судорожное уси-
лие обеспечить превосходство сознательной личности объект и объек-
тивно данное оказывают чрезвычайно сильное влияние, которое тем
более непреодолимо, что оно овладевает индивидуумом бессознатель-
но, и благодаря этому навязываются сознанию без всякого противо-
действия. Вследствие неправильного отношения сознательной лич-
ности к объекту — стремление к господству не есть приспособле-
ние — в бессознательном возникает компенсаторное отношение к
объекту, которое проявляется в сознании как необходимая и непре-
одолимая связь с объектом. Чем больше сознательная личность ста-
рается обеспечить себе всяческую свободу, тем более попадает она в
рабство объективно данного. Свобода духа привязывается на цель
постыдной финансовой зависимости, независимость поступков вре-
мя от времени совершает робкое отступление перед общественным
мнением, моральное превосходство попадает в трясину неполноцен-
ных отношений, стремление к господству кончается грустной тос-
кой по любви, бессознательное прежде всего устанавливает отноше-
ние к объекту, а именно такого рода и образа, которому свойственно
в корне разрушить иллюзию власти и фантазию превосходства со-
знания. Объект, несмотря на сознательное уменьшение, принимает
423
страшные размеры. Вследствие этого сознательная личность еще более
старается отделить и преодолеть объект. В конце концов сознатель-
ная личность окружает себя формальной системой предохранитель-
ных мер (как это верно изобразил Адлер), которые стараются оправ-
дать по крайней мере призрак превосходства. Этим, однако, интро-
вертированный вполне отделяет себя от объекта и совершенно изво-
дит себя, с одной стороны, мерами защиты, а с другой — бесплодны-
ми попытками импонировать объекту и отстоять себя. Но эти стара-
ния всегда пресекаются преодолевающими впечатлениями, которые
он получает от объекта. Против его воли объект постоянно ему им-
понирует, он вызывает у него неприятнейшие и продолжительней-
шие аффекты и преследует его шаг за шагом. Ему всегда необходи-
ма огромная внутренняя работа для того, чтобы уметь «себя сдержи-
вать». Поэтому типичной формой его невроза является психасте-
ния, болезнь, которая характеризуется, с одной стороны, большой
чувствительностью, а с другой — большой истощаемостью и хрони-
ческим утомлением.
Анализ личного бессознательного показывает большое количе-
ство фантазий мощи, соединенных со страхом перед насильно ожив-
ленными объектами, жертвой которых действительно легко стано-
вится интровертированный. А именно из страха перед объектом
развивается своеобразная трусость проявить себя или высказать свое
мнение, так как он боится усиленного влияния объекта. Он боится
сильно влияющих аффектов у других и едва может избавиться от
страха попасть под чужое влияние. Объекты для него имеют воз-
буждающие страх мощные качества, которые он хотя не может за-
мечать сознательно, но, как он думает, воспринимает своим бессоз-
нательным. Так как его сознательное отношение к объекту относи-
тельно подавлено, то оно идет через бессознательное, где оно наделя-
ется качествами бессознательного. Эти качества прежде всего ин-
фантильно-архаичны. Вследствие этого его отношение к объекту ста-
новится примитивным и принимает все те свойства, которые харак-
теризуют примитивное отношение к объекту. Именно тогда кажет-
ся, что объект обладает магической силой. Посторонние новые объек-
ты возбуждают страх и недоверие, как будто они скрывают неведо-
мые опасности, давно знакомые объекты связаны с его душой как
бы невидимыми нитями, каждое изменение является помехой, если
не прямо опасным, так как оно означает, как кажется, магическое
оживление объекта. Одинокий остров, на котором движется лишь
то, чему позволяют двигаться, становится идеалом. Роман Вишера
(F. Th. Vischer) «Auch Einer» отлично показывает эту сторону инт-
ровертированного состояния души вместе со скрытой символикой
коллективного бессознательного, которую я в этом описании типов
оставляю в стороне, так как она принадлежит не только типу, но
является всеобщей.
424
Э. Кречмер
СТРОЕНИЕ ТЕЛА И ХАРАКТЕР1
Несколько слов относительно критических возражений
по поводу этой книги.
Некоторые критики полагают невероятным, что существуют
лишь два главных типа человеческого характера. Но мы этого
никогда и не утверждали. Эта книга является только началом;
при терпеливой совместной работе всех, вероятно, удастся разло-
жить предлагаемые типы на подгруппы и найти новые.
Далее наличность многих смешанных форм, комбинаций, пе-
рекрещиваний, атипических картин приводится как доказатель-
ство против такой группировки типов. В процессе человеческой
наследственности, где переплетаются всевозможные предрасполо-
жения, мы можем это заранее ожидать. Если в ботанических опы-
тах с изучением наследственности появляется розовых цветов
гороха вдвое больше, нежели чисто красных или чисто белых, то
никто не станет считать наличие розовых цветов доказательством
против существования белых и красных. Вопрос заключается толь-
ко в том, существуют ли статистические соотношения в смысле
совпадения между определенными формами строения тела и оп-
ределенными психическими предрасположениями. Здесь в стати-
стическом соотношении совпадения кроются прочные доказатель-
ные факты, но их нельзя искать в отдельном случае, который
может быть типичным или атипичным.
Строение тела
Цезарь Окружите меня людьми полными,
С головы блестящими и хорошим сном.
Взгляд Кассия чересчур глубок.
Он мыслит слишком много, такие люди ведь опасны.
Антоний Его не бойтесь вы, он не опасен,
Он благороден и очень одарен.
Цезарь Если бы жиру больше было в нем.
Шекспир. Юлий Цезарь
Черт простого народа большей частью худой с тонкой козли-
ной бородкой на узком подбородке, между тем как толстый дья-
вол имеет налет добродушной глупости. Интриган — с горбом и
покашливает. Старая ведьма — с высохшим птичьим лицом. Когда
веселятся и говорят сальности, появляется толстый рыцарь Фаль-
стаф с красным носом и лоснящейся лысиной. Женщина из на-
Кречмер Э. Строение тела и характер. М.; Л., 1924.
425
рода со здравым рассудком низкоросла, кругла, как шар, и упи-
рается руками в бедра.
Словом, у добродетели и у черта острый нос, а при юморе тол-
стый. Что мы можем по этому поводу сказать? В начале только
следующее. Возможно, что эти образы, которые выкристаллизова-
лись в народной фантазии благодаря многовековой традиции,
являются объективными документами психологии народов, осад-
ками массовых наблюдений, которым, может быть, и ученый дол-
жен уделить некоторое внимание.
Но это лишь между прочим. Наши исследования исходили не
из таких соображений, а из специально-психиатрической поста-
новки вопроса и лишь впоследствии с известной внутренней не-
обходимостью, расширяясь и захватив область психиатрических
пограничных состояний, закончились общепсихологическими и
биологическими соображениями.
Типы строения тела
Мы стоим, следовательно, на такой точке зрения: лишь
тогда можно считать установленными конституциональные типы,
охватывающие всего человека по его телу и соответствующие дей-
ствительным биологическим связям, если вскрыты закономер-
ные взаимоотношения между чисто эмпирически установленны-
ми сложными типами телосложения и эндогенными типами (как,
например, циркулярный и шизофренический психозы).
Нижеописанные типы не являются «типами от идеи», т. е.
такими, которые возникли согласно определенной руководящей
идее. Они получены эмпирически следующим образом: где мож-
но установить достаточное количество морфологических сходств
у достаточного количества лиц, там мы приступаем к определе-
нию цифровых данных.
Мы действуем, как бы копируя портреты 100 лиц одного типа
на одной и той же бумаге, при этом совпадающие черты интен-
сивно усиливаются, не соответствующие друг другу стушевыва-
ются. Лишь в средней величине усиливающиеся черты мы опи-
сываем как «типичные».
Следуя описанному методу, мы установили три постоянно по-
вторяющихся главных типа строения тела, которые мы называем
астеническим, атлетическим и пикническим.
И в здоровой жизни мы встречаем всюду эти три типа; сами
по себе они не содержат ничего болезненного, но свидетельствуют
об определенных нормально-биологических предрасположениях,
из которых лишь незначительная часть достигла патологического
завершения как в психиатрической области, так и в определен-
ных внутренних заболеваниях.
426
а. Астенический тип
Выражаясь кратко, habitus мужского астеника по об-
щему впечатлению заключается главным образом в слабом рос-
те в толщину при среднем неуменыпенном росте в длину...
Мы, следовательно, в тяжелых случаях имеем следующую об-
щую картину (рис. 1, 2): худого, тонкого человека, кажущегося выше,
чем он на самом деле, с бедной соками и кровью кожей, с узкими
плечами, с сухими тонкомышечными руками, с тонкокостными кис-
тями, с длинной узкой, плоской грудной клеткой, на которой мож-
но пересчитать ребра, с острым реберным углом, с тонким, лишен-
ным жира животом, с такими же руками и ногами...
Уже в детском возрасте эти люди бывают слабыми и не-
жными; в периоде созревания они быстро растут и вытягивают-
ся, в периоде зрелости и старости они не обнаруживают ни ма-
лейшей склонности к правильному накоплению жира и разви-
тию мышц...
У части астеников бросается в глаза как важный биологичес-
кий признак их преждевременное постарение...
Рис. 1. Астенический тип. Фронталь-
ный снимок (шизоидный психопат)
Рис. 2. Астенический тип. Профиль
(шизофрения)
427
Рис. 3. Атлетический тип.
Фронтальный снимок (шизоф-
рения)
Рис. 4. Атлетический тип.
Профиль (акромегалия)
Астенические женщины, поскольку здесь ясно выступает тип,
напоминают по своему habitus’y астенических мужчин, за исклю-
чением одного пункта: они не только худощавы, но и малорослы.
б. Атлетический тип
Мужской атлетический тип (рис. 3, 4) характеризует-
ся сильным развитием скелета, мускулатуры, затем кожи.
Общий облик самых красивых экземпляров этого рода следующий.
Среднего или высокого роста мужчина с особенно широкими и
выступающими плечами, статной грудной клеткой, упругим жи-
вотом, с формой туловища, уменьшающегося книзу, так что таз и
все еще статные ноги по сравнению с верхними частями тела и
особенно гипертрофированным плечевым поясом кажутся иног-
да тонкими. Плотная высокая голова прямо держится на свобод-
ной шее, причем линейные контуры, видимые спереди, придают
шейной части плеча его особый отпечаток. Рост тела в общем
выше среднего...
Атлетический тип у женщин соответствует таковому у муж-
чин, но с известными характерными отклонениями. Прежде всего
развитие жира у атлетических женщин не задержано, а обильно,
конечно, оно гармонирует с остальными тканями, прежде всего с
костями и мышцами, и по крайней мере в случаях нашего мате-
риала не элективно усиленно, как у пикников...
в Пикнический тип
Пикнический тип в среднем возрасте характеризуется
сильным развитием внутренних полостей тела (головы, груди,
428
Рис. 5. Пикнический тип.
Фронтальный снимок (цирку-
лярный)
живота) и склонностью торса к ожи-
рению при нежной структуре двига-
тельного аппарата (плечевого пояса и
конечностей).
Общее впечатление при выражен-
ных случаях довольно характерно:
среднего роста, плотная фигура, с мяг-
ким широким лицом на короткой
массивной шее, сидящей между пле-
чами, основательный жирный живот
выступает из расширяющейся книзу
глубокой сводчатой грудной клетки
(рис. 5).
Если атлетическое туловище ка-
жется прежде всего широким, то пик-
ническое кажется прежде всего глу-
боким: если там трофический акцент
лежит на плечевом поясе и концах
конечностей, то здесь он лежит в цен-
тре туловища, на бочкообразной, расширяющейся книзу грудной
клетке и на обильном жирном животе. Конечности в среднем
скорее коротки, чем длинны.
Пикники обнаруживают определенную тенденцию к ожире-
нию. Склонность к ожирению пикников держится в умеренных
границах и в первую очередь проявляется в склонности к ожире-
нию торса — жир преимущественно отлагается в компактном
жирном животе.
Кожа не дрябла, как у астеников, не упруга, как у атлетиков,
но мягка и хорошо облегает тело...
Распределение типов строения тела по группам:
циркулярной и шизофренической
... Само собой разумеется, не существует резкой грани-
цы между отдельными типами, что, следовательно, отнесение по-
граничных случаев к той или иной группе не может быть точ-
ным. У циркулярных — случаи с несомненным преобладанием
пикнических структурных элементов мы выделили в отдельную
рубрику (58)*. Остальные 14 — это смешанные случаи, которые
обнаруживают явные пикнические симптомы строения тела, но
вместе с тем сильные гетерогенные налеты, например пикничес-
ки-атлетические (5 случаев) и пикнически-астенические смешан-
См. табл на стр. 430.
429
ные картины. И у шизофреников астенически-атлетические сме-
шанные формы мы рассматриваем особо.
Таблица
Строение тела и психическое предрасположение
Цирку- лярные Шизофре- нические
Астенические 4 81
Атлетическое 3 31
Атлетически-астенически смешанное 2 11
Пикническое 58 2
Пикнические смешанные 14 3
Диспластическое — 34
Расплывчатые картины и невнесенные рубрики 4 13
Всего: 85 175
Картина, которую дает таблица, является поразительной и
имеет большое биологическое значение. Разумеется, нельзя пола-
гаться на абсолютные цифровые данные. Надо считаться с погра-
ничными случаями и с возможными источниками ошибок из эк-
зогенных факторов...
При всех оговорках мы можем установить для нашего швабс-
кого материала следующее.
Мы находим у циркулярных больных среди большого числа
смешанных и неясных картин сильное выступление пикнических
типов строения тела, с одной стороны, при слабом участии клас-
сически выраженных астенических, атлетических и диспласти-
ческих форм тела — с другой.
Напротив, у шизофреников мы находим среди известного чис-
ла гетерогенно смешанных и неясных картин резкое выступление
астенических, атлетических и диспластических типов (или ком-
бинации их), с одной стороны, при слабо выраженном участии
классических цикнических форм — с другой.
Следовательно, мы можем наш результат формулировать так:
1. Между психическим предрасположением к маниакально-
депрессивным заболеваниям и пикническим типом строения тела
существует ясное биологическое родство.
2. Между психическим предрасположением к шизофрении и
строением тела астеников, атлетиков и некоторых диспластиков
существует ясное биологическое родство.
3. Напротив, существует незначительное родство между шизоф-
ренией и пикническим типом строения тела, с одной стороны, и
430
между циркулярным психозом и астенически-атлетически-дисп-
ластическим типом строения тела — с другой...
Строение лица и черепа
а) Типы лица астенических шизофреников: угловой про-
филь, профиль с длинным носом, с укороченной формой яйца...
В оптическом впечатлении астеническое лицо кажется длин-
ным и узким, бледным и худым, но резко очерченным. Вслед-
ствие его узкости оно кажется длиннее, чем есть на самом деле...
Особенно резко выступает несоответствие между длинным но-
сом и небольшой нижней челюстью в профиле. Возникает форма
профиля, которую можно назвать угловым профилем (рис. 6).
Если мы рассмотрим такое астеническое лицо с фронтальной
стороны (рис. 7), то обнаруживается в резко выраженных случаях
укороченная форма яйца, причем контуры нижней челюсти книзу
от ушей неожиданно быстро сливаются с кончиком подбородка.
б) Типы лица шизофренических атлетиков: вытянутая форма
яйца, плотная высокая голова.
Объем черепа средний, форма черепа в общем высока, узка и
средней длины. Форма затылка изменчива, то с выступом, то с
крутизной. Тенденция к черепу с формой башни наблюдается в
отдельных случаях...
Фронтальное очертание лица определяется описанными раз-
мерами. При большом диаметре в высоту возникает вытянутая
форма яйца, при этом подбородок сдвинут книзу и контуры че-
люсти круто поднимаются к уху. Этот характер яйцевидной фор-
мы имеет совершенно иную анатомическую основу, чем укоро-
ченный астенический овал, поскольку эта форма обусловливает-
ся не гипоплазией нижней челюсти, а, напротив, гипоплазией в
длину средней части лица и подбородка.
В общем получается впечатление плотной, высокой головы.
Эта картина как раз противоположна форме пикнической голо-
вы, которая со своим плоским контуром темени, закругленным
затылком и несколько выдающейся нижней челюстью кажется
длинной и низкой...
У атлетических женщин лица с формой вытянутого яйца так-
же нередки.
с) Типы лица циркулярных пикников: плоский пятиуголь-
ный тип.
Выраженное пикническое лицо — верное отражение пикни-
ческого строения тела. Оно имеет тенденцию к ширине, мягкости
и закругленности. Над ним большой, круглый, широкий и глубо-
кий, но не очень высокий череп. Жировой слой обилен.
Среди пожилых циркулярных встречаются нередко очень кра-
сивые энергичные и выразительные лица (рис. 8, 9).
431
Рис. 6. Угловой прфиль. Неболь-
шая астеническая форма черепа.
Преждевременная старческая
инволюция (шизофреник, слабо-
умный от рождения, 39 лет)
Рис. 7. Лицо с формой укоро-
ченного яйца (шизофрения)
Молодые пикнические лица кажутся полными, крупными,
мягкими и, если окрашены, цветущими, и эта мягкость при изве-
стных формах циклотимических темпераментов сочетается с пси-
хическими проявлениями добросердечия (рис. 10).
Об эстетическом общем впечатлении мы можем (не касаясь
диспластиков) сказать: шизофренические лица интереснее, цир-
кулярные — правильнее.
Фронтальные очертания пикнических лиц в резко выраженных
случаях варьируют вокруг основной формы плоского пятиугольни-
ка (см. рис. 10). Лица средней высоты широки. Это впечатление
еще усиливается отложением жира на боковых поверхностях челю-
сти, благодаря чему только и получается пятиугольная форма, если
сама челюсть не очень пикнически выражена. Пятиугольная форма
поэтому у старых лиц отчетливее, чем у молодых...
Темпераменты
Характерологическое исследование семьи
Перейдем теперь к описанию типов личности, которые
соответствуют циркулярным и шизофреническим группам.
Не следует ограничиваться одной препсихотической личнос-
тью больного. При характерологии то же самое имеет место, что
при строении тела: классические черты конституционального типа
иногда ярче обозначены у ближайших родственников, чем у са-
мого пациента.
432
Рис. 8. Широкая щитовидная
форма лица (циркулярный,
65 лет)
Циклоидные темпераменты
Шизоидом и циклоидом мы называем колеблющиеся
между здоровьем и болезнью патологические личности, которые
отражают в легкой степени основные симптомы шизофреничес-
Рис. 9. Пикническая форма профи-
ля черепа (тот же, что и на рис. 8)
кого и циркулярного психоза.
Диатетическая пропорция
Для маниакально-депрессив-
ных пациентов обнаружились следующие
признаки темпераментов как самые час-
тые и постоянно возвращающиеся:
1) общителен, добросердечен, ласков,
душевен;
2) весел, юмористичен, живой, горячий;
3) тихий, спокойный, впечатлитель-
ный, мягкий.
Наглядности ради мы тут же раздели-
ли все свойства на три группы. Первая объе-
диняет до некоторой степени основные чер-
ты циклоидного темперамента, свойства,
которые постоянно возвращаются как в
маниакальном, так и в депрессивном состо-
Рис. 10. Плоская пяти-
угольная форма лица.
Пикнический habitus мо-
лодого человека (эндоген-
ная депрессия)
янии и которые придают веселости и мрач-
ности оттенок, являющийся именно харак-
терным для циклоидного человека.
Многие гипоманиакальные таят в себе
небольшой депрессивный компонент, и у
433
большинства циклоидных меланхоликов есть налет юмора. Гипо-
маниакальная и меланхолическая половина циклоидного темпе-
рамента сменяют друг друга, переплетаются между собой в от-
дельном случае в различнейших комбинациях. Это отношение,
при котором в циклоидной личности сочетаются гипоманиакаль-
ные и мрачные черты темперамента, мы называем диатетичес-
кой пропорцией, или пропорцией настроения.
Большинство циклоидов отличаются отзывчивой эмоциональ-
ной сферой, которая содержит в себе все оттенки и переходы сан-
гвинического, живого темперамента, гипоманиакальным и глубо-
кого теплого чувства более мрачных натур. Темперамент циклои-
дов колеблется в глубоких, мягких, закругленных волнах настро-
ения между веселостью и грустью, у одних — быстрее и мимолет-
нее, у других — сильнее и полнее. Только центр этих колебаний
у одних направлен к гипоманиакальному, у других — к депрес-
сивному полюсу.
Циклоидные люди отличаются душевностью. Слово «душев-
ность» выражает собой то, что является общим для большинства
всех этих натур при всем различии их настроений: мягкий, теп-
лый, добросердечный, естественно откликающийся на радости и
горе темперамент. Слово «юмор» родственно этому. Мы встреча-
ем юмор при среднем типе циклоидных темпераментов, когда
способность к смеху с гипоманиакальной стороны сочетается с
душевной глубиной с депрессивной стороны.
Социальная установка
Характер темперамента циклоидов определяет также ха-
рактер их социальной установки, на что было уже выше указано.
Они имеют потребность высказаться, высмеяться и выплакаться. Они
стремятся ближайшим естественным путем к тому, что приводит их
душу в адекватное движение, радует и облегчает ее, именно к обще-
нию с людьми. Они могут в настроении момента слиться со средой,
тотчас же принять участие и свыкнуться со всем. Каждая мелочь,
каждый предмет окрашивается их теплым чувственным тоном. «С
благодарностью и любовью» относятся они к жизни. Конечно, только
вне депрессивных настроений. Поэтому средний циклоид в своем
обычном состоянии общителен, человеколюбив, реалистичен и легко
приспособляется к окружающему. Так как темперамент сливается со
средой, то у него нет никакого резкого противоречия между Я и вне-
шним миром, нет принципиального отрицания его, нет желания кор-
регировать его по твердо установленным положениям, нет трагичес-
ки заостренного конфликта, но есть жизнь в вещах, слияние с веща-
ми — спайка с жизнью, сочувствие и сострадание.
То, что называют у маниакального эгоизмом, имеет в себе не-
что детски наивное, которое находит свой настоящий прототип в
434
чрезмерной радости награждать других подарками и доставлять
им удовольствие. Это гипоманиакальное чувство собственного
достоинства не заключает в себе резкого противоположения меж-
ду собственной личностью и враждебным или безразличным вне-
шним миром, но требует жизни для себя и дает жить другим;
здесь полная удовлетворенность самим собой и миром, почти стран-
ная убежденность в ценности и правах своей собственной инди-
видуальности.
Эта способность растворяться в реальной среде и сопережи-
вать ее теснейшим образом связана с другой типичной чертой
характера. Циклоиды не являются людьми строгой последова-
тельности, продуманной системы и схемы. Это практики, кото-
рые раньше знакомятся с человеком и реальными возможностя-
ми, а затем уже считаются с принципом.
Мы встречаем у циклоидов много радости в работе, текучей
практической энергии, но у них нет твердой, непреклонной, ре-
шительной энергии известных шизоидных темпераментов. Лишь
в редких случаях мы встречаем у циклоидов сильное честолюбие.
Также гипоманиакальные обнаруживают влечение к труду и са-
момнение в большей степени, чем сильное стремление к высо-
ким идеалам. Вообще качества, основанные на интрапсихичес-
ких напряжениях, все эксцентричное, фанатичное чуждо чистым
циклоидам. Это в одно и то же время их сила и слабость.
В связи с описанной структурой характера стоит несомненно
тот факт, что среди препсихотических типов личности циркулярно-
го круга асоциальные качества довольно редки. Названия: деятель-
ный, экономный, солидный и прежде всего прилежный — относят-
ся к самым частым характеристикам нашего материала. Часто даже
восхваляют громадную работоспособность натур с гипоманиакаль-
ной окраской. Выражения: «суетлив, деятелен, предприимчив» —
характеризуют такую работу; тем не менее следует подчеркнуть, что
бестактность и беспощадность, смелые, необдуманные предприятия
хотя и встречаются у гипоманиакального, но поступки уголовного
характера и тяжелые антисоциальные действия мы находим и сре-
ди нашего материала довольно редко, в особенности когда психичес-
кие свойства не достигли степени душевного расстройства.
Отдельные типы
Живой гипоманиакальный тип2
40-летний фабрикант Квик — сын тяжело циркулярной матери
и отца такого же темперамента, как и он сам. Этот ловкий, смелый,
предприимчивый делец в 1911 г. вместе с другим основал неболь-
Другие примеры циклоидного темперамента, подробно описываемые Кречме-
ром,— «Тихий самодовольный тип» и «Меланхолический тип» (прим. ред.).
435
шую фабрику с первоначальным капиталом в несколько тысяч ма-
рок, которая теперь превратилась в крупное производство с семью
отделениями. Его компаньон — сухой, вдумчивый, солидный чело-
век; их качества прекрасно дополняют друг друга.
При Квике не скажешь ни слова. Обязательный, всегда чис-
тенький, любезный и с великолепным настроением, он говорит
непрерывно сам, очень быстро и много, уклоняется в сторону, воз-
вращаясь опять к своему предмету. Когда он уходит за дверь, он
еще вспоминает, что он должен еще что-то сказать. Он ни о чем
не забывает, кроме того, о чем он хочет забыть. Одним взглядом
он улавливает обстановку комнаты до мельчайших подробностей
и по-купечески оценивает ее. Его понимание конъюнктуры уди-
вительно. Когда у него нет лишних денег, он фабрикует на бумаге
карбидные лампы, что приводит в отчаяние соучастника предпри-
ятия. Последнюю зиму, когда прекратилось газовое освещение, он
быстро его исправляет и зарабатывает большие деньги. Он на-
стойчив в том, чего домогается, и не терпит никаких советов. Его
служащие улыбаются, когда о нем говорят: они его любят и стоят
за него горой, но считают его сумасбродом.
Квик — маленький, кругленький человек, стройный, уверен-
ный, довольный. Он элегантно одет, надушен, его галстук и носо-
вой платок изящны, красивого цвета. Он сам их утюжит по ут-
рам своим карманным утюгом, самое необходимое у него с собой,
и только лучшего качества. Его реклама в стихах и рисунках яв-
ляется кричащей. Он охотно подчеркивает, что не только очень
много пьет, но к тому же и очень хорошо ест: для хорошего завт-
рака ему нужен фунт зернистой икры. Когда он выпивает много
вина, он становится неосмысленным, грубым «швабом».
Недавно он праздновал день рождения своей тещи в своем
доме следующим образом: в 2 часа утра, только что возвратив-
шись на автомобиле, он появляется с поздравлением перед ее кро-
ватью, держа в одной руке два мешочка лучшей муки, а в дру-
гой — портрет масляной краской. В 6 часов утра появляется в его
квартире духовой оркестр из 10 человек, заказанный им в честь
тещи. Они играют непрерывно от 6 до 10 часов утра: «Этот день
господина», «Не забывай меня», «Благодарите все бога», «Сме-
шанное попурри» — и заканчивают «более серьезным». После
обеда, так как идет дождь и они ничего не могут заработать, им
разрешается еще раз прийти. Они играют, Квик их щедро награж-
дает. Он в великолепном настроении. Народ собирается внизу на
площади и аплодирует. Квик появляется на балконе и обращает-
ся к народу с речью. Только он один еще на своем посту: его
дамы лежат на постели с расстроенными нервами.
Вследствие этого празднества, далеко не подобающего для фир-
мы, он попадает под наше наблюдение. Жена и его компаньон огор-
436
чены и озабочены таким его поведением. Здесь у нас он мил, обходи-
телен, вежлив, быстро со всеми знакомится и находит себе дело. Его
комната быстро украшается маленькими диванными подушками,
драпировками и безделушками. На его столе находятся: небольшая
коллекция его фабрикатов, электрический аппарат, который то нео-
жиданно освещает, то затемняет их, затем большой белый слон,
внутри воспламеняющийся, поглощающий дым и взамен этого вы-
деляющий приятные духи, наконец, платяная щетка, которая начи-
нает издавать музыкальные звуки, как только чистят платье, и на
стене клозетная бумага, снабженная внутри музыкальным аппара-
том — при отрывании каждого листка раздается песнь: «Радуйтесь
жизни, так как еще горит лампочка».
Квик говорит о себе так: «Я весьма ценный человек, человек
души. Моя жена совсем не знает, что я для нее значу!»
Шизоидные темпераменты
Общая часть
Циклоидные люди — прямые несложные натуры, чув-
ства которых в естественной и непритворной форме всплывают на
поверхность и в общем каждому вполне понятны. Шизоидные люди
имеют поверхность и глубину. Язвительно-грубая, или ворчливо-ту-
пая, или желчно-ироническая, или моллюскоподобно-робкая, бесшум-
но скрывающаяся — такова эта поверхность. Или поверхности нет,
мы видим человека, который стоит на пути как вопросительный
знак, мы ощущаем нечто шаблонное, скучное и неопределенно про-
блематичное. Какова глубина за этой маской? Она может быть ни-
чем, пустотой мрака — аффективной тупостью. За безмолвным фа-
садом, который слабо отражает угасающее настроение,— ничего, кро-
ме обломков, зияющей душевной пустоты или мертвящего дыха-
ния холодной бездушности. Мы не можем по фасаду судить, что
скрывается за ним. Многие шизоидные люди подобны римским до-
мам и виллам с их простыми и гладкими фасадами, с окнами, зак-
рытыми от яркого солнца ставнями, но где в полусумраке внутрен-
них помещений идут празднества.
Цветы шизофренической внутренней жизни нельзя изучать
на крестьянах, здесь нужны короли и поэты. Бывают шизоидные
люди, относительно которых после десятилетий совместной жиз-
ни нельзя сказать, что мы их знаем. Робкая, кроткая, как ягне-
нок, девушка служит в течение нескольких месяцев в городе, она
послушна, нежна со всеми. Однажды утром находят троих детей
убитыми в доме. Дом в пламени, она не расстроена психически,
она знает все. Улыбается без причины, когда признается в пре-
ступлении. Молодой человек бесцельно проводит свои молодые
годы. Он так вял и неуклюж, что хочется растолкать его. Он пада-
ет, когда садится на лошадь. Он смущенно, несколько иронически
437
улыбается. Ничего не говорит. В один прекрасный день появля-
ется томик его стихотворений, с нежнейшим настроением; каж-
дый толчок, полученный от проходящего неуклюжего мальчиш-
ки, перерабатывается во внутреннюю трагедию; ритм строго вы-
держан и отличается стильностью.
Таковы шизоидные люди. Аутизмом называет это Б лейер,
жизнью в самом себе. Нельзя знать, что они чувствуют; иногда
они сами этого не знают... Но все, что они чувствуют, банальность
ли это, прихоть, низость или сказочные фантазии,— все только
для них одних, ни для кого другого...
Психоэстетическая пропорция
Из шизоидных качеств характера, наблюдаемых на по-
верхности, выделены из нашего материала следующие:
1) необщителен, тих, сдержан, серьезен (лишенный юмора),
чудак;
2) застенчивый, боязливый, тонко-чувствующий, сентименталь-
ный, нервен, возбужден, друг книги и природы;
3) послушен, добродушен, честен, равнодушен, туп, глуп...
Черты первой группы — наиболее частые, так как они крас-
ной нитью проходят через всю шизоидную характерологию, а так-
же через вторую и третью группы. Они объединяют кроме лишен-
ной юмора серьезности главным образом то, что Блейер называ-
ет аутизмом. Вторая и третья группы стоят в известном противо-
положении друг к другу; они образуют такую же контрастную
пару, как у циклоидов качества веселых, живых гипоманиаков и
тяжеловесных, мрачных меланхоликов. Вторая группа рисует все-
возможные оттенки психической чрезмерной чувствительности,
от мимозоподобной тонкости чувств до гневной возбужденности.
Третья группа обнаруживает, наоборот, признаки известной пси-
хической нечувствительности, тупости, понижения способности
к самопроизвольным актам. Она приближается к тому полюсу,
который Крэпелин при очень тяжелых психотических случаях
называет аффективным отупением.
Если мы хотим кратко охарактеризовать шизоидные темпе-
раменты, то мы должны сказать: шизоидные темпераменты нахо-
дятся между полюсами раздражительности и тупости, так же как
циклоидные темпераменты находятся между полюсами веселости
и печали...
Только тот владеет ключом к пониманию шизоидных темпе-
раментов, кто знает, что большинство шизоидов отличаются не
одной только чрезмерной чувствительностью или холодностью,
но обладают тем и другим одновременно, и при этом в совершен-
но различных комбинациях. Мы можем из нашего шизоидного
материала образовать непрерывный ряд, который начинается тем,
438
что я обычно называю «типом Гельдерлина»,— теми крайне сен-
тиментальными, чрезмерно нежными, постоянно обидчивыми ми-
мозоподобными натурами, «состоящими только из нервов»,— и
который прекращается на тех холодных, застывших, почти без-
жизненных типах тяжелой dementia ргаесох, прозябающих, как
«животное», в углах больницы. И мы тем не менее у нежнейших
представителей этой мимозоподобной группы ощущаем еще лег-
кий, незаметный налет аристократической холодности и неприс-
тупности, аутическое сужение сферы чувствований ограниченным
кругом избранных людей и вещей, и мы слышим иногда резкое
замечание о людях, находящихся вне этого круга, по отношению
к которым аффективная откликаемость совершенно умолкает:
«Между мной и людьми завеса из стекла»,— сказал мне недавно
такой шизоид с неподражаемой четкостью. Эту тонкую, холод-
ную, остро колющую стеклянную завесу мы чувствуем у сделав-
шегося кататоником Гельдерлина, представителя мимозоподоб-
ной группы, и еще яснее у шизофреника Стриндберга, который о
себе говорит: «Я тверд, как железо, и все-таки полон чувств до
сентиментальности »...
От этого мимозоподобного полюса шизоидные темпераменты
во всевозможных оттенках идут к холодному и тупому полюсу.
Но и среди половины нашего материала с бедностью аффекта мы
находим довольно часто в глубине души нежное ядро личности с
крайне уязвимой нервозной сентиментальностью. «Вы не знаете,
как мне все это больно»,— сказал недавно своим родителям юный
гебефреник, который по внешним проявлениям отличался равно-
душием, вялостью и полным отсутствием темперамента.
Комбинацию соотношений, при которой у отдельного шизои-
да гиперэстетические элементы переплетаются с анэстетическими
элементами шизоидной шкалы темпераментов, мы называем пси-
хоэстетической пропорцией.
Пропорция настроения циклоидов колеблется волнами. Психо-
эстетическая пропорция шизоидов перемещается. Это значит, что
отношение между гиперэстетическими и анэстетическими частями
темперамента меняется в течение всей жизни у многих шизоидов
толчкообразно, но больше не возвращается к исходному пункту.
Социальная установка
Аутизм, рассматриваемый как шизоидный симптом
темперамента, имеет оттенки в зависимости от психоэстетичес-
кой шкалы отдельного шизоида. Бывают случаи, когда аутизм
является преимущественно симптомом повышенной чувствитель-
ности. Такими крайне раздражительными шизоидами сильные
краски и тона реальной жизни воспринимаются как резкие, не-
красивые, грубые, неприятные и даже с душевной болью, между
439
тем как для циклоида и для нормального человека они желанны
и составляют необходимый возбуждающий жизненный элемент.
Их аутизм проявляется в том, что они уходят в самих себя, они
стремятся избегнуть всяких внешних раздражений, заглушить их,
они закрывают окна своего дома, чтобы в нежном, тихом полу-
мраке своего внутреннего Я вести фантастическую, «бездеятель-
ную, но полную мыслей» жизнь в грезах (Гельдерлин). Они ищут,
как красиво о себе сказал Стриндберг, одиночества, чтобы заку-
таться в шелк своей собственной души...
Аутизм большинства шизоидов и шизофреников представля-
ет комбинацию обоих элементов темперамента: это — равноду-
шие с налетом боязливости и враждебности; это — холод и в одно
и то же время страстное желание быть оставленным в покое. Су-
дорога и паралич в одной картине.
Шизоидные люди или абсолютно необщительны, или общи-
тельны избирательно, в узком замкнутом кругу, или поверхност-
но-общительны без более глубокого внутреннего контакта с окру-
жающим миром. Необщительность шизоидов имеет различней-
шие оттенки. Эта антипатия к общению с людьми варьирует от
нежной тревоги, робости и застенчивости через иронический хо-
лод и угрюмую причудливую тупость до резкого, грубого, актив-
ного человеконенавистничества. И самое любопытное — это то,
что эмоциональная установка отдельного шизоида в отношении
ближнего переливается замечательными цветами радуги между
застенчивостью, иронией, угрюмостью и жестокостью. Красивым
характерологическим примером такого рода служит Робеспьер.
По отношению к чужим, вновь появляющимся людям пробу-
ется весь регистр психоэстетической шкалы с нервозностью и
неуверенностью.
Циклоидное добродушие — это добросердечие, готовность раз-
делить горе и радость, активная доброжелательность или друже-
любное отношение к ближнему. Добродушие шизоидного ребенка
слагается из двух компонентов: боязливости и утраты аффекта.
Это есть уступка желаниям окружающих, вследствие равноду-
шия, смешанного с робкой боязливостью оказать им сопротивле-
ние. Циклоидное добродушие — это дружеское участие, шизоид-
ное — боязливая отчужденность. В соответствующих конститу-
циональных соединениях и это боязливое шизоидное добродушие
может получить черты истинной доброты, приятной нежности,
мягкости, внутренней привязанности, но всегда с элегической
чертой болезненной отчужденности и уязвимости.
Мы встречаем среди необщительных шизоидов характерную
фигуру угрюмого чудака, который, замкнувшись от внешнего мира
в своей келье, всецело поглощен своими собственными мыслями,
440
все равно будь то ипохондрические телесные упражнения, техни-
ческие открытия или же метафизические системы. Эти оригина-
лы и чудаки внезапно покидают свой угол как «озаренные» и
«обращенные в новую веру», отпускают себе длинные волосы, об-
разуют секты и проповедуют, в пользу человеческих идеалов, сы-
рой пищи, гимнастики и религии будущего, или все это вместе.
Наряду с простой необщительностью характерной чертой не-
которых высокоодаренных шизоидов является избирательная об-
щительность в замкнутом кругу. Многие чувствительные аутис-
ты отдают предпочтение определенной социальной среде, опреде-
ленным сторонам своей психической атмосферы, которые они
считают своим жизненным элементом. Это прежде всего изящ-
ные светские формы жизни, аристократический этикет.
В строго выдержанном, выхолощенном формализме его нежная
душа находит все, что ей нужно: красивую линию жизни, кото-
рая нигде и ничем не нарушается, и заглушение всех аффектив-
ных акцентов при общении с людьми. Затем этот безличный культ
формы прикрывает то, что так часто отсутствует у шизоида,— он
прикрывает за этой холодной элегантностью недостаток сердеч-
ности и непосредственной душевной свежести, что вскрывает так-
же и в этих тонко чувствующих натурах начинающееся охлажде-
ние эмоции. Аристократическое некоторых шизоидных натур вы-
является и у простых людей в потребности к высокомерию, в
желании быть лучшими и иными, чем другие.
Существенное в этой характерологической тенденции — это
стремление к замкнутому кругу. Дружба таких шизоидов — это
избирательная дружба к одному. Неразделимый союз двух меч-
тающих чудаков или союз юношей, эфирный, торжественный, уда-
ленный от народа; внутри его — экстатический культ личности,
вне его — все резко отвергается и презирается. История юности
Гельдерлина является наглядным примером в этом направлении.
Так же обстоит дело и с эротикой. Не горячее естественное
влечение, но экстаз и резкая холодность.
Ищут не красивую девушку, но женщину вообще, «абсолют-
ное»: женщину, религию, искусство — в одном лице. Или святая,
или мегера — середины нет. Стриндберг является красивым при-
мером такого типа.
Третья социальная установка шизоидов — поверхностная об-
щительность без более глубокого психического раппорта. Такие
люди могут быть очень ловкими, расчетливыми дельцами, суро-
выми властелинами, или холодными фанатиками, или же равно-
душными, вялыми, ироническими натурами, которые вращаются
среди людей всякого круга, но при этом ничего не ощущают.
Словом, шизоид не растворяется в среде. Всегда здесь — стек-
лянная завеса. При гиперэстетических типах развивается иногда
441
резкая антитеза: Я и «внешний мир». Постоянный самоанализ и
сравнение: как действую я? Кто поступает со мной несправедли-
во? Кому я сделал уступку? Как теперь я пробьюсь?
Это — люди постоянного душевного конфликта, жизнь кото-
рых представляет собой цепь трагедий и протекает по одному
только тернистому пути. Они, если можно так выразиться, обла-
дают талантом к трагическому. Циклотимик вовсе не в состоя-
нии обострить ситуацию, если она трагична; он уже давно приспо-
собился, и окружающий мир к нему приспособился, так как он
его понимает и в контакте с ним.
Резкий, холодный эгоизм, фарисейское самодовольство и чрез-
мерное самомнение во всех вариациях мы находим в шизофрени-
ческих семьях.
Но они не являются единственной формой аутизма. Другой
формой его служит стремление осчастливить людей, стремление к
доктринерским принципам, к улучшению мира, к образцовому вос-
питанию своих собственных детей при полном игнорировании сво-
их собственных потребностей. Альтруистическое самопожертвова-
ние высокого стиля, особенно в пользу общих идеалов (социализм,
воздержание от алкоголя), является специфическим качеством не-
которых шизодов. В одаренных шизофренических семьях мы иног-
да встречаем прекрасных людей, которые по своей искренности и
объективности, непоколебимой стойкости убеждений, чистоте воз-
зрений и по твердой настойчивости в борьбе за свои идеалы превос-
ходят самих полноценных циклотимиков; между тем они уступают
им в естественной, теплой сердечности в отношении к отдельному
человеку и в терпеливом понимании его свойств.
Тип холодного деспота
(нравственное помешательство)3
Эрнест Кат, 23-летний студент, преследует своих роди-
телей с фанатической ненавистью и жесточайшей бранью, назы-
вает своего отца бродягой, свою мать — проституткой, угрожает
избить их кнутом, крадет и выжимает деньги у них, насколько он
может. Их существование — это сплошное мучение. Они ни на
один момент не уверены в своей жизни. На столе перед матерью
лежит бумажник. Эрнест Кат с папироской в руках небрежно бе-
рет бумажник, вынимает оттуда все деньги, кладет их спокойно в
карман и возвращает ей обратно бумажник. Отец не желает пла-
тить его долгов. Он берет несколько серебряных ложек, тщатель-
Другие примеры шизоидного темперамента, подробно описываемые Кречме-
ром,— «Сентиментальный, лишенный аффекта тип», «Тонкочувствующий
холодный тип аристократа», «Патетический тип идеалиста», «Гневно-ту-
пой тип», «Тип никчемного бездельника».
442
но рассматривает их и прячет их у себя. Он конфискует ценные
вещи в доме до тех пор, пока не удовлетворят его требований.
Если ему угрожают полицией, он пожимает плечами: он знает,
что отец не желает скандала. Он насилует кельнерш и образован-
ных молодых девушек, которых он ночью приводит в дом своего
отца, в свою комнату. Когда возмущаются его поведением, он только
холодно улыбается. Если напоминают ему о работе, он приходит в
бешенство. После таких выступлений он покидает комнату, весь
покрытый потом.
Его университетские занятия без всякой цели и плана, он по-
ступал на все факультеты, изучал философию, психологию, эсте-
тику, но кутил и ничего не достигал. Наконец, он пришел к зак-
лючению: «Я исключительный человек, обычная профессия не
для меня, я хочу сделаться артистом».
Вне дома он совершенно иной, весьма любезен, считается мо-
лодым человеком с изящными манерами, умеющим себя держать
в обществе. Он любим в кругу своих товарищей и играет в хоро-
шем обществе известную роль maitre de plaisir. По отношению к
молодым женщинам в нем есть нечто подкупающее, со многими
он состоит в нежной переписке. Он постоянно носит монокль, у
него удивительная слабость к дворянскому обществу, в его соб-
ственной личности проглядывают черты дворянского происхож-
дения. «Я не могу вращаться в кругах, где живут мои родители».
Его политические убеждения крайне консервативны. Тем не ме-
нее его охватило внезапное настроение играть роль пролетария,
который имеет желание расстрелять всю буржуазию.
Однажды Эрнест Кат пришел к нам сам. Худая жилистая фигу-
ра. Лицо очень длинное, бледное, холодное, спокойное, каменное.
Почти отсутствует мимика. Поза небрежная, аристократическая, речь
сдержанная, усталая, лишенная акцента. Иногда нечто деревянное,
напыщенное. Некоторые выражения странные, приводящие в ту-
пик. Когда он говорит дольше, ход его мышления становится рас-
плывчатым. Когда он составляет предложение, чувствуется, что его
мысль соскальзывает, его нельзя фиксировать на конкретном воп-
росе, он постоянно впадает в общее, абстрактное: идеалистические
обороты о личности, мировоззрении, психологии, искусстве почти
хаотически переплетаются между собой, нанизываются среди отры-
вистых предложений: «Я установлен к конфликтам»; «Я стою на
психической почве, я психически совершенно сознателен».
Его внешность обнаруживает эмоциональную холодность и
бесчувственность, в нем проглядывает душевная пустота и разор-
ванность с чертами отчаяния и трагического чувства. «Внутрен-
няя безнадежность и расщепленность», как он говорит. Он стре-
мится «к спорту, к сцене и к психологии». Только никакого заня-
443
тия для заработка, ничего такого, что «может делать и другой».
Родители всюду мешают развернуться его личности. Они должны
давать ему средства, которые ему нужны, чтобы он мог жить в
«своей сфере», т. е. в такой среде, которая удовлетворяла бы его
художественные наклонности. Он ничего не может достигнуть.
Его «влечет к красоте к общению с людьми». Он пишет много
писем. Но всякое чувство в нем умерло. Это «чисто искусствен-
ная жизнь», которую он ведет, «чтобы насильственно приспосо-
биться к социальной среде, самому пережить». Он судорожно
рыдает: «У меня отсутствует человеческое и социальное».
У него никогда не было юмора, это он сам чувствует. Всегда
он был занят только своей собственной личностью. «Мир — это
для меня театр, в котором только я сам играю». Друзей у него
никогда не было, юношеское не находит в нем отзвука. Он никог-
да не был серьезно влюблен в женщин. У него было много поло-
вых сношений, но внутренне при этом он оставался холодным:
«Для меня невозможно уйти от себя». Все другое в жизни — «тех-
ника», «обман». Крайне холодные театральные манеры. Сильная
наклонность к эстетическому доставляет ему удовольствие.
Он разыгрывает из себя интересного, избалованного человека,
стоящего над жизнью. Иногда он внезапно говорит: «Я — Ива-
нушка-дурачок ».
Раньше Эрнест Кат был другим: слабым, тихим, нежным ре-
бенком. Его отец рассказал нам о нем следующее: он принадле-
жал к лучшим ученикам. В его характере наряду с крайней доб-
росовестностью отмечались несвойственная его возрасту серьез-
ность, чрезмерная основательность и работоспособность. Его мол-
чаливость, грусть и странность уже тогда вызывали опасения.
В общем он был добросердечным, послушным, любвеобильным
мальчиком, особенно нежным к матери. Наступление периода со-
зревания несколько запоздало, и он долго не обнаруживал ни малей-
шего чувства к девушкам. В последних классах гимназии началось
резкое изменение его характера: он сделался угрюмым, нервозным
и ипохондричным. Терпение и умственная продуктивность заметно
ослабели. Место усиленных занятий заняло легкомысленное чте-
ние, безграничное философствование и неудачные попытки писать
стихи. Он перестал заботиться о чистоте тела — нужно было его
принуждать умываться и причесываться. Часами он бесцельно про-
водил время в мечтах. Плохо сданный им выпускной экзамен рас-
сеял все возлагавшиеся на него надежды.
Одновременно с этим изменился также и его характер. Рань-
ше добродушный, тихий мальчик сделался недовольным, сумрач-
ным, упрямым. Он ненавидел своего отца. Еще долгое время он
был сильно и нежно привязан к матери, а также и к своей сестре,
444
пока та не вышла замуж и не умерла от туберкулеза. Под влияни-
ем бредовых идей ревности к зятю он вбил себе в голову, что
родители виноваты в ее смерти, и начал теперь преследовать с
фанатической ненавистью и мать.
Каким образом могло произойти, что холодный тиран Эрнест
Кат в детстве был кротким, нежным ребенком?
Это та своеобразная связь в наследственности и построении
личности, которую мы встречаем постоянно у шизофреников. Мы
должны признать эту связь именно потому, что она не столь нео-
жиданна, потому что она установлена благодаря опыту, так как
мы не могли бы к этому прийти путем спекулятивных психоло-
гических дедукций.
Состояйие нашего пациента до периода полового созревания
соответствует во всех существенных чертах шизоидному препси-
хотическому главному типу сентиментального примерного ребен-
ка, лишенного аффекта. То, что с ним произошло в периоде поло-
вого созревания, не было тяжелым шизофреническим психозом,
но это следует рассматривать, особенно в связи с наследственнос-
тью, как биологический эквивалент шизофренического процесса.
Личность, которая возникла после, с точки зрения строгой теории
надо считать постпсихотической.
Личности до и после периода полового созревания как будто
отделены пропастью. И все-таки эта перемена в периоде зрелости
не обозначает никакого разрыва с прежней личностью, но пред-
ставляет лишь сдвиг в ней. Это типичный пример того, что мы
назвали сдвигом психоэстетической пропорции.
Шизоиды, как Эрнест Кат, напоминают нероновские фигуры с
их смесью порывистого произвола и содрогающейся ярости, на-
пыщенного комедианства и холодной, расчетливой жестокости...
ЦИКЛОТИМИЧЕСКИЕ И ШИЗОТИМИЧЕСКИЕ СРЕДНИЕ
ЛЮДИ
Проблема конституции развернется перед нами во всей
широте лишь тогда, когда мы приобретенные результаты перене-
сем в нормальную психологию. Переходом в нормальную психо-
логию мы не делаем никакого скачка. Перенося связующие нити
между строением тела и психическим предрасположением на все
варианты психопатической личности и отодвигая благодаря это-
му на задний план грубые душевные расстройства как исходный
пункт нашего исследования, мы неожиданно оказываемся среди
здоровых людей, среди знакомых нам лиц. Здесь у нормальных
четко выступают перед нами те черты, которые мы видели там в
искаженной форме. Мы находим те же самые типы строения тела,
те же самые стигматы телесной конституции, и мы находим, что
за той же внешней архитектурой живет та же психическая сти-
445
мулирующая сила. Те же самые задатки, которые здесь являются
разумными регуляторами здоровой психической установки, там,
нарушая равновесие, гибнут, подвергаясь расстройству...
Этим путем мы лучше всего освобождаемся от узости психи-
атрического кругозора: мы уже не смотрим на мир через боль-
ничные очки, пытаясь всюду у здоровых выискивать ненормаль-
ные черты, но мы можем свободно стать в большой круг и в нем
правильно расчленить и судить о здоровом или, лучше сказать, об
общебиологическом и, исходя из этого большого круга, правиль-
но понять небольшой круг болезненного. Мы уже больше не ста-
нем рассматривать психопатические личности как психопатичес-
кие абортивные формы определенных психозов, напротив, мы бу-
дем считать определенные психозы карикатурой определенных
нормальных типов личностей.
Мы будем считать определенные психозы карикатурой опре-
деленных нормальных типов личностей. При таких условиях пси-
хозы представляют собой лишь редкие заострения широко рас-
пространенных больших конституциональных групп здоровых.
В этом смысле и следует избрать термины. Мы называем лю-
дей, принадлежащих к тому большому конституциональному кругу,
из которого рекрутируются шизофреники, шизотимическими людь-
ми, а тех, которые принадлежат к одной группе с циркулярны-
ми,— циклотимическими. Переходные формы между здоровьем
и болезнью, или болезненные абортивные формы, целесообразнее
всего называть циклоидными или шизоидными, как мы это уже
сделали. Нужно, следовательно, с самого начала ясно помнить,
что названия шизотимический и циклотимический ничего обще-
го не имеют с вопросом: здоровый или больной, но они представ-
ляют собой термины для больших общих биотипов, которые зак-
лючают в себе огромную массу здоровых индивидуумов и лишь
небольшую группу разрозненныхг относящихся сюда психозов.
Мы только воспользовались существующими названиями для
болезненного, применив их, целесообразности ради, и по отноше-
нию к здоровым.
Методический прием при этом был следующий: из нескольких
сот физически и психически здоровых людей, мне хорошо извест-
ных, я выбрал приблизительно 150, которые в строении своего тела
носят яркие и несомненные признаки астенического, атлетического
или пикнического типа. Кроме того, я имею в своем распоряжении
фотографии большинства из них. Это были, следовательно, соответ-
ственно шизофреническому кругу люди с длинными носами и угло-
вым профилем, с чрезмерно высокой средней частью лица, с оваль-
ными яйцевидными очертаниями его, при этом с худощавой, строй-
ной фигурой, с грубо выделяющимся мышечно-костным рельефом
446
и, с другой стороны, напротив, хорошо известные из циркулярного
круга пикнические фигуры с полными, мягкими лицами, с широки-
ми очертаниями в форме щита или пятиугольника и с гармоничным
построением профиля, с короткой шеей, округленными формами
тела и склонностью к пикническому отложению жира.
При этом вскоре обнаружились две большие группы темпера-
ментов, из которых одна совпадает с пикническими, другая — с
соответствующими шизофреническому кругу формами строения
тела; разумеется, и здесь нам приходилось встречать небольшое
количество частичных или полных перекрещиваний...
Преимущественно у пикников наблюдающиеся темпераменты
можно разделить на следующие подгруппы, которые связаны между
собой широкими переходами и часто одновременно наблюдаются
у одного и того же лица:
1. Болтлиьо-веселые.
2. Спокойные юмористы.
3. Тихие, душевные люди.
4. Беспечные любители жизни.
5. Энергичные практики4.
Мы можем теперь же дать характеристики людей повседнев-
ной жизни, которые по строению своего тела сходны главным
образом с шизофрениками.
1. Тонкочувствующие аристократы.
2. Чуждые миру идеалисты.
3. Холодные властные натуры и эгоисты.
4. Сухие и параличные.
Мы видим, что типы, которые получаются на основании изу-
чения строения тела здоровых средних людей, не обнаруживают у
своих типичных представителей никаких принципиальных от-
личий по сравнению с характеристиками, данными в последних
главах при помощи материала душевнобольных. Строение тела и
эндогенные психозы ведут нас при исследовании общей челове-
ческой характерологии приблизительно к тем же целям. Они
коррегируют и дополняют друг друга. При комбинации обоих
методов возможно, вероятно, общее психологическое учение о тем-
пераментах поставить на прочный фундамент...
ГЕНИАЛЬНЫЕ
Высокоодаренные вследствие своей малочисленности
малопригодны для статистических исследований, но зато богаче
резко выраженными типичными личностями. В этой — главе дело
идет не о том, чтобы доказать принципиально новое, а о том, что-
На каждый из этих типов Кречмер дает краткую характеристику, которую
мы вынуждены опустить (прим. ред.).
447
бы проверить выводы, полученные на большом материале, на не-
многих великих людях и установить у них более тонкие черты.
Вожди и герои
На основании нескольких исторических примеров мож-
но выделить среди циклотимиков следующие типы вождей:
1. Храбрые борцы, народные герои.
2. Живые организаторы крупного масштаба.
3. Примиряющие политики.
Последние ближе примыкают к средним состояниям, между
тем как первые две группы обязаны своей силой гипоманиакаль-
ным компонентам.
Блестящим примером гениального вождя, который сочетает
в себе эти обе стороны циклотимического характера, является
Мирабо, разумный руководитель первого периода французской
революции. В соматическом отношении — это фигура с округлен-
ными формами и короткими членами, полная темперамента и
мягкости — словом, типичный пикник (рис. 11).
Он обладал тенденциями храброго борца и осторожностью, спо-
собностями примиряющего политика: пламенный дух, полный
ораторского таланта и пыла-
ющей чувственности, пол-
ный остроумия и сознания
собственного достоинства, но
при этом всегда справедлив
и примирителен, весельчак,
кутила, игрок, постоянный
должник, но добродушный,
как дитя, человек, который
любил пожить и давал дру-
гим жить, друг человека, со-
вавший каждому нищему
деньги в руки, беспечный, до-
ступный, всюду пользовав-
шийся популярностью и ки-
чившийся ею; мастер попу-
лярно выражаться, умевший
руководить при самых горя-
чих прениях, пропитанный
тонким юмором и умевший
в самый сухой официаль-
ный документ вставить ум-
ное замечание и прекрасный
оборот. Лишенный скрупу-
лезности и не отличавшийся
очень высокой моралью, но
Рис. 11. Мирабо.
448
великодушный, со здравым смыслом и свободный от фанатизма
и доктрины...
Совершенно иного склада герои шизотимических темперамен-
тов. Их успехи главным образом обусловлены следующими черта-
ми шизотимической характерологии: настойчивостью и системати-
ческой последовательностью, их непритязательностью, спартанской
строгостью, стоической выносливостью, холодностью в отношении
к судьбам отдельных личностей, с одной стороны, и утонченным
этическим чувством и неподкупной справедливостью — с другой, а
в особенности своим тонким чутьем к стонам слабых и раненых,
гиперэстетическим состраданием, отвращением и пафосом по отно-
шению к народным страданиям, по отношению к дурному обраще-
нию с угнетенными классами и склонностью к идеализму вообще.
Обратной стороной этих преимуществ является известная склонность
к доктринерству, односторонне узкому и фанатичному, недостаток доб-
рожелательности, приятного, естественного человеколюбия, понимания
конкретной ситуации и особенностей отдельных личностей.
Их можно подразделить на следующие группы:
1. Чистые идеалисты и моралисты.
2. Деспоты и фанатики.
3. Люди холодного расчета...
Прежде всего несколько слов о последней группе как менее важ-
ной. Такие черты можно видеть в дипломатических способностях
князя Меттерниха, человека с резко выраженными шизотимически-
ми формами лица. В шиллеровском описании полководца Валлен-
штейна ясно выступает эта осторожность, скрупулезная холодность,
расчетливость в умении властвовать над людьми и ситуациями, в
парадоксальном, но биологически-естественном сочетании с мисти-
чески-метафизическими наклонностями шизотимика.
Этому холодному, гибкому и отчасти аморальному типу про-
тивостоят патетическая страстность и строгая последовательность
чистых моралистов и идеалистов. Именами Канта, Шиллера и Руссо
можно характеризовать эту группу.
Особенность этих натур заключается в том, что они, не прини-
мая участия в практической жизни, за исключением Шиллера, и
неспособные к этому, все-таки благодаря простому высказыванию
своих мыслей творили великие дела, которые по своей силе и
длительности значительно превосходят исторические деяния упо-
мянутых практических людей расчета. Непостоянный, робкий
гиперэстетик Руссо, нелюдимый отшельник с сенситивным бре-
дом преследования в своем внутреннем Я, из своего убежища
взволновал душу французского народа и дал непосредственные
стимулы для Великой революции: «Природа», «Право человека»,
«Государственный договор». Он создал такие девизы, исполнения
которых только и ждала жаждущая деятельности современность.
15 15626 «Психол. различий»
449
Железный, «категорический императив» Канта и идеализм Кан-
та и Шиллера вообще стоят в близкой, хотя и не прямой связи с
великими освободительными войнами и налагают даже отпеча-
ток на известный период истории Пруссии.
Действие этих и многих других незначительных шизотими-
ков на современников обусловливается резкой альтернативнос-
тью их чувствований и логических формулировок. Это не люди,
которые всюду видят большую или меньшую степень хорошего
или плохого, которые всюду находят реальные возможности и
выходы. Они не видят возможности, но только грубую невозмож-
ность. Они не видят путей, а знают только один путь. Либо одно,
либо другое. Здесь — в рай, там — в ад. Горячая ненависть сме-
шивается с трогательной благожелательностью. Яркие карикату-
ры шиллеровских юношеских драм, утопический идеализм Рус-
со, категорический императив: «Ты можешь, так как ты дол-
жен» — так вырисовывается у них одна линия, которая кажется
прямой и простой, так отчеканивают они горячие и холодные
крылатые слова, сильные лозунги, которые до мозга костей про-
низывают полусгнившую, трусливую современность. Они — герои
великих переворотов, которым не нужно реалистов, когда невоз-
можное становится единственной возможностью.
Аутистическое мышление не становится здесь реальностью, так
как это невозможно, но делается сильно действующим ферментом
при превращении одной исторической реальности в другую. При
известных исторически-заостренных ситуациях эти ферментные дей-
ствия аутистических лозунгов, даже у фанатиков и утопистов сред-
него типа, влияют сильнее, чем реально-политические эксперимен-
ты и соображения. Это ферментное действие аутистической мысли,
односторонней, резко заостренной антитетической идеи мы наблю-
даем даже в этическом учении великого мыслителя Канта, которое
возникло в тиши кабинета без всякого пафоса, без всякого желания
действовать на массы. Уже часто такой невинный девиз из тихого
кабинета ученого встречал звучный резонанс в пафосе повседнев-
ных боев и даже воспламенял насыщенную атмосферу той или иной
эпохи, что приводило в ужас самого виновника.
Все элементы высоконапряженного нравственного идеализма мы
находим в фигурах группы фанатиков и деспотов: Савонаролы, Каль-
вина, Робеспьера5, т. е. резко альтернативную этическую установку,
аутистическую одержимость идеями современников, беспощадную
ненависть к реальному миру, к прекрасному, к удовольствиям, ко
всему тому, что улыбается, цветет и бьет ключом. Ничего не остает-
ся, кроме чистой, голой этической религиозной схемы. Человече-
Красивой параллельной фигурой из истории германской революции явля-
ется Карл Фо л лен.
450
ство, сделавшееся добродетельным благодаря страху, окруженное
кругом решеткой и колючей проволокой. Если показывается кто-
нибудь, который нарушает категорический императив, касается его
или игнорирует,— тот лишается головы. И над всем этим Робеспь-
ер. Кровопийца? Нет — ученик Руссо и сын нежной матери, робкий,
нежный мечтатель, бледная добродетельная фигура, выдающийся
учитель жизни, не понимающий ужасов. Он углублен в чтение Contrat
sociale, своей любимой книги, идеи которой он претворяет в дей-
ствительность с педантичной тщательностью. Он не чувствует, что
он творит, и продолжает посылать на гильотину с неподкупной спра-
ведливостью. Он ничего не чувствует, кроме добродетели и идеала.
Он не чувствует, что это причиняет страдание. При этом он пишет
стихи, как Гельдерлин, и проливает слезы умиления, когда говорит.
Простой, приличный, скромный, мягкий, нежный семьянин, кото-
рый больше всего боится оваций и дам.
В истории имеется мало личностей, которые представляют со-
бой такую классическую чистую культуру шизотимических ка-
честв в их странных контрастах, как это мы видим у Робеспьера:
резкая эмоциональная холодность наряду с эксцентричностью, ге-
роическим пафосом, фанатической настойчивостью и внезапным
отказом от решений, скрытая замкнутость при верности своим
принципам. Что-то угрюмое, недоверчивое, напыщенное, педан-
тичное, робкое. Добродетельный убийца, варвар из гуманности,
«фанатик холодной, но безумной рефлексии».
Странный идеалист Мирабо, его циклотимический антипод,
говорит о нем, покачивая головой: «Этот человек верит во все, что
он говорит».
Эту шизотимическую триаду: идеализм, фанатизм, деспотизм —
мы находим у более крупной и глубокой личности — Кальвина.
Робеспьер действует как его карикатурный двойник в другом
столетии. Идеалистически-теократическое революционное влады-
чество Савонаролы во Флоренции, Кальвина в Женеве и Робеспь-
ера в Париже имеет много любопытных исторических аналогий.
Из-под рясы Савонаролы выглядывает угрожающий угловой
профиль6. Шизотимическое творчество незначительных людей
быстро преходяще, между тем религиозное учение Кальвина, как
В биологическом отношении следует отметить: лицо Кальвина (рис. 12) обна-
руживает крайние шизотимические формы, какие только можно встретить на
исторических портретах (худое, очень вытянутое лицо с чрезмерной высокой
средней частью его, длинный резкий нос, на некоторых портретах гипоплас-
тическая челюсть). Робеспьер был сыном туберкулезной матери и душевно-
больного отца. Он сам был стройный, бледнолицый, худой, болезненного вида,
с низким лбом и загнутым носом; во время возбуждения у него бывали тико-
образные подергивания лопатки, его смех производил впечатление гримасни-
чанья, его телесные движения были деревянны и машинообразны.
15*
451
каменный монумент великого шизотемического ума, лишь посте-
пенно проникло в умы людей и держалось столетия: со строгой
организацией в построении, холодное, систематическое, полное
нравоучений и фанатической силы убеждения, нетерпимое —
чистая мысль и чистое слово — без образа, без смеха, без души,
без юмора, без примирения. Заклятый враг всех диатетических
аффектов.
Менее известно то, что Кальвин из теологических мотивов в
течение четырех лет казнил 50 человек и еще более сослал.
«Неукротимый характер», «гранит», говорит Каролина о
Шеллинге.
Благородство, широкий размах мысли, стойкость при непри-
ятных ситуациях, твердость, чистота и цельность личности, геро-
изм — вот жизненная форма великих шизотимиков. Таковым
был Шиллер. Все половинчатое и надломленное он отбрасывает
от себя беспощадно. Пусть гибнут граждане, пусть гибнет Шле-
гель, пусть гибнет все, что не живет и не может умереть. Остается
только: идеал и воля. «Как скала,— говорит несколько охлаж-
денный его посещением Жан Поль,— тверд, как скала, полон
драгоценных камней, полон сил — но без любви». Гёте7 даже в
старости, когда думает о своем друге, говорит с торжественным
подчеркиванием: «Он был как Христос, и таким нужно быть».
ТЕОРИЯ ТЕМПЕРАМЕНТОВ
Три понятия: конституция, характер и темперамент —
получили для нас в течение нашего исследования следующий
смысл.
Под конституцией мы понимаем сумму всех индивидуальных
свойств, которые покоятся на наследственности, т. е. заложены
генотипически.
Только часть конституциональных факторов мы положили в
основу наших исследований, а именно взаимоотношение между
строением тела, предрасположением личности и психической и
соматической заболеваемостью. Понятие о конституции является
психофизическим, общебиологическим и относится как к теле-
сному, так и к психическому. Понятие «характер», напротив, чи-
сто психологическое.
Под характером мы понимаем сумму всех возможных реакций
человека в смысле проявления воли и аффекта, которые образова-
лись в течение всей его жизни. Следовательно, из наследственного
предрасположения и всех экзогенных факторов: соматических вли-
яний, психического воспитания, среды и переживаний.
Цит. по различным изречениям старого Гёте.
452
Рис. 12. Кальвин
Выражение «характер» выделяет из
аффективной сферы целостно психичес-
кую личность, при этом, разумеется, ин-
теллект остается неотделимым. Поня-
тие «характер» имеет много общего с по-
нятием «конституция», а именно унас-
ледованную часть психических качеств
оно абстрагирует от телесных корреля-
тов, которые заключаются в понятии
конституции, но, с другой стороны, в
него входят как составная часть экзо-
генные факторы, особенно результаты
воспитания и среды, чуждые понятию
конституции. Помимо этого, тяжелые
болезненные душевные состояния не от-
носятся к характеру.
Кроме этого, точно отграниченно-
го значения, можно пользоваться вы-
ражением «характер» для построения
личности, не придавая существенного значения различию между
конституциональными и экзогенно развивающимися факторами.
Выражение «темперамент» не является для нас строго уста-
новленным понятием, а лишь эвристическим термином, который
должен стать отправным пунктом для главной дифференциров-
ки биологической психологии.
Мы представляем себе пока два главных, переплетающихся
между собой круга действий.
1. Психические аппараты, которые называют также психичес-
кой рефлекторной дугой, следовательно, факторы, которые, веро-
ятно по филогенетически наслоенному пути способствуют перера-
ботке в смысле образов и представлений психических раздраже-
ний от чувственного раздражения до моторного импульса. Мозго-
вые центры и пути — их телесный коррелят — находятся в не-
разрывной связи с органами чувств и двигательными инстанция-
ми, словом, аппарат чувств, мозга и движений.
2. Темпераменты. Они, как мы это твердо эмпирически знаем,
обусловлены гуморально химизмом крови. Их телесным предста-
вителем является аппарат мозга и желез. Темпераменты составля-
ют ту часть психического, которая, вероятно по гуморальному пути,
стоит в корреляции со строением тела. Темпераменты, давая чув-
ственные тона, задерживая и стимулируя, проникают в механизм
«психических аппаратов». Темпераменты, поскольку возможно эм-
пирически установить, имеют, очевидно, влияние на следующие пси-
хические качества: 1) на психэстезию — чрезмерную чувствитель-
ность или нечувствительность по отношению к психическим раз-
453
дражениям; 2) на окраску настроения — оттенок удовольствия и
неудовольствия в психических содержаниях, прежде всего на шкалу
веселого или печального; 3) на психический темп — ускорение или
задержка психических процессов вообще и их специального ритма
(цепко держащийся, неожиданно соскакиваюдций, задержка, обра-
зование комплексов); 4) на психомоторную сферу, а именно на об-
щий двигательный темп (подвижный или флегматичный), а также
на специальный характер движений (параличный, быстрый, строй-
ный, мягкий, закругленный).
При этом следует эмпирически установить, что силы, которые
влияют на все эти факторы, очевидно, имеют значение для образо-
вания типов представления, для того, что мы называем интеллек-
том и психическим предрасположением...
Будет правильно группировать понятие темперамента вокруг
психических инстанций, которые легко реагируют на острые хи-
мические действия как экзогенного (алкоголь и морфий), так и
эндокринного характера, следовательно вокруг аффективности и
общего психического темпа.
В частности, по поводу биологической основы наших пред-
ставлений о темпераментах надо сказать следующее: мозг оста-
ется заключительным органом для всех действий, относящихся
к темпераменту, даже и таких, которые исходят от химизма кро-
ви. Экспериментальные наблюдения над травмами мозга показы-
вают что непосредственные воздействия на мозг могут вызвать
резки изменения темперамента...
В настоящее время мы не йожем решить вопрос, насколько,
мозг наряду со свойствами заключительного органа обладает еще
первичными, активными функциями при возникновении таких
психических качеств, как окраска настроения и общий психичес-
кий темп. В отношении различных сенсорных и психомоторных
типов функций, типов образования представлений и воззрений
мы пока не сможем дать ответа на вопрос: что из этих различных
психических функций репрезентируется в отдельных анатоми-
ческих мозговых аппаратах и что обусловливается лишь переклю-
чением того же аппарата вследствие различных химически-гумо-
ральных влияний. Но мы будем уже считать достижением, если
эти вопросы будут поставлены и сформулированы...
Коснемся теперь желез с внутренней секрецией. Что эндок-
ринная система имеет существенное влияние на психику, особен-
но на качество темперамента, является эмпирическим фактом,
установленным в отношении щитовидной железы врачебными
наблюдениями при кретинизме, миксидеме, cachexia strumipriva
и базедовой болезни, а в отношении половой железы — благода-
ря экспериментам с кастрацией.
454
Мы вновь видим у больших шизотимических и циклотими-
ческих групп корреляцию между строением тела и темперамен-
том, т. е. биологическое взаимоотношение, которое нам бросается
в глаза, если мы рассматриваем параллелизм между психичес-
ким уродством и гипопл-астическим строением тела у кретинов
или параллелизм между рбстом в длину костей конечностей и
сдвигом в темпераменте у молодых кастратов и евнухоидов, т. е.
вещи, которые можно закономерно-биологически проследить
вплоть до высших животных.
Напрашивается мысль, что нормальные типы темпераментов
циклотимикови шизотимиков в своей эмпирической корреляции
со строением тела могут возникать аналогичным, параллельным
гуморальным действием, при этом мы не должны думать одно-
сторонне о кровяных железах в узком смысле, но о всем химизме
крови, который вообще обусловливается большими внутренними
железами и, в конце концов, каждой тканью тела. Мы вместо
одностороннего параллелизма — мозг и душа — выставим созна-
тельно и уже окончательно другой — тело и душа, метод мышле-
ния, который все больше и больше укореняется в клинике.
Ю. Б. Гиппенрейтер, В. Я. Романов
Психология конституциональных различий
у У. Шелдона
Основные работы американского психолога У. Г. Шелдо-
на относятся к началу 40-х годов. Они продолжают исследования
связи между строением тела и характером, начатые Э. К. Кречме-
ром, и вносят дополнения и изменения в его систему.
Исходным для Шелдона является понятие не типа (как совокуп-
ности физических и психологических черт), а компонента. Для того
чтобы выбрать компоненты телосложения, Шелдон применил так
называемый антропоскопический метод: он визуально обследовал
фотографии 4000 обнаженных студентов колледжа, снятых спереди,
сбоку и сзади. В результате очень кропотливого анализа фотогра-
фий Шелдону удалось выбрать самые крайние варианты телосложе-
ния, максимально не похожие друг на друга. Таких вариантов ока-
залось всего три.
Первый характеризовался общей сферической формой, мягко-
стью, наличием очень большого живота, большого количества жира
на плечах и бедрах, круглой головой, крупными внутренними орга-
нами, вялыми руками и ногами, неразвитыми костями и мышцами.
Для второго были характерны широкие плечи и грудная клетка,
мускулистые руки и ноги, минимальное количество подкожного жира,
массивная голова.
Третий тип олицетворял худой человек, с вытянутым лицом,
высоким лбом, тонкими длинными руками и ногами, узкой груд-
ной клеткой и животом, неразвитой мускулатурой, отсутствием
подкожного жирового слоя, с хорошо развитой нервной системой.
На основании этих типов Шелдон выделил три первичных ком-
понента телосложения, которые получили обозначения соответствен-
но: эндоморфный, мезоморфный, эктоморфный. Эти термины про-
изошли от названий зародышевых листков. Согласно имеющейся в
то время в биологии точке зрения, из эндодермы (внутреннего заро-
дышевого листка) развиваются внутренние органы, из эндодермы
(среднего зародышевого листка) развиваются кости, мышцы, сердце,
кровеносные сосуды, из эктодермы (внешний зародышевый лис-
ток) — волосы, ногти, рецепторный аппарат, нервная система и мозг.
Вторым нововведением Шелдона была идея количественной
оценки каждого компонента в каждом конкретном индивиде. Для
этой оценки оц использовал процедуру субъективного шкалирова-
ния — оценки по семибалльной шкале (с предполагаемыми равны-
ми интервалами между цифрами), так что 1 представляла абсолют-
ный минимум выраженности данного компонента, а 7 — абсолют-
ный максимум. Таким образом, телосложение каждого конкретно-
го индивида оказалось представленным оценкой, состоящей из трех
456
цифр. Такая система оценки телосложения получила название сома-
тпотпипирования, а набор из трех цифр, характеризующих степень
выраженности компонентов телосложения данного человека,— со-
матпошипа человека.
Например, индивид, у которого соматотип 4—6—1, имеет при-
близительно среднюю степень эндоморфии, высокую выраженность
мезоморфии и полное отсутствие эктоморфии. Соответственно край-
ний эндоморф описывается формулой 7—1 — 1, крайний мезо-
морф — 1—7—1 и крайний эктоморф — 1—1—7.
После того как Шелдон получил и описал три основных сома-
тотипа, он предпринял детальное исследование характера (или, в
его терминологии, темперамента). Здесь он также использовал
понятие компонента.
Чтобы получить компоненты темперамента, Шелдон проштуди-
ровал литературу по психологии личности и выписал из нее 650
названий черт, характеризующих личность, или характер. Затем он
дополнительно проанализировал этот список черт, комбинируя пе-
ресекающиеся свойства в одно, отбрасывая незначительные призна-
ки и т. д., оставив в окончательном списке 50 черт.
Имея в виду данный список черт, Шелдон в течение целого
года обследовал 33 человека, применяя различные методики, бе-
седы, анкеты, опросники, анализ профессиональной деятельности
и наблюдение за поведением, взаимоотношениями с окружающи-
ми. Проранжировав каждую из 50 черт по семибалльной шкале,
он оценил в каждом из обследованных испытуемых степень ее
выраженности.
Затем Шелдон скоррелировал между собой оценки всех черт
характера по всем испытуемым и в результате анализа получен-
ных коэффициентов выделил три группы черт. Черты внутри каж-
дой группы имели положительный коэффициент корреляции от
0,6 и выше, а черты, относящиеся к разным группам,— отрица-
тельную корреляцию с коэффициентом более 0,30 (по абсолют-
ной величине).
Хотя Шелдон, по его мнению, пытался найти четвертую такую
группу, это ему не удалось. Общее число черт в выделенных груп-
пах оказалось 22 (табл. 1).
Шелдон предположил, что обнаруженные группы черт соответ-
ствуют «первичным компонентам темперамента», которым он по-
зднее дал наименование: висцеротпония, соматпошония, церебротпония2.
По Шелдону: висцеротония — функциональное преобладание органов пище
варения; соматотония — функциональное и анатомическое преобладание дви
гательного аппарата; церебротония — преобладание деятельности высших не
рвных центров.
457
Три первоначальные группы черт
I группа II группа III группа
Расслабленность Уверенность поз Скованность поз
Любовь к комфорту Энергичность Повышенная скорость реакций
Удовлетворение от пищеварения Потребность в движениях Социофобия
Жажда похвалы и одобрения Решительные манеры Затруднения в установлении социальных контактов
Глубокий сон Громкий голос Трудность приобретения новых привычек
Потребность в людях в тяжелую минуту Тяга к действиям в тяжелую минуту Тихий голос Недостаточный сон; хроническая усталость; Юношеская живость манер и внешнего облика; Тяга к одиночеству в тяжелую минуту
Далее Шелдоном была проделана большая работа по расшире-
нию списка черт каждой группы. Для этого он в течение четырех
лет искал и проверял на корреляционные свойства (т. е. высокую
положительную корреляцию с чертами данной группы и значи-
тельную отрицательную корреляцию с чертами других групп) но-
вые черты, которые он получил главным образом из анализа и
описания индивидов с сильно выраженными чертами какой-либо
из групп первоначального списка.
В результате список черт каждой группы был доведен до 20
(табл. 2).
Таким образом, каждый компонент темперамента определил-
ся уже по 20 чертам. Для этого каждая черта оценивалась по
семибалльной системе и среднее арифметическое оценок всех 20
черт представляло степень выраженности данного компонента.
Оцененный таким образом по всем компонентам (т. е. по 60
чертам) индивид получал свой индекс темперамента.
Так, индекс крайнего висцеротоника был 7—1—1, индекс край-
него соматотоника — 1—7—1 и крайнего церебротоника — 1—1—7.
Наконец, Шелдон предпринял исследование связи между со-
матотипом и темпераментом. Для этой цели он в течение пяти
лет исследовал 200 взрослых мужчин, определяя для каждого
458
ТЪдлиуа <2
Шкала темперамента, по Шелдону
I. Висцеротония II. Соматотония III. Церебротония
Т. Расслабленность 1. Уверенность в осанке и 1. Сдержанность манер и
в осанке и движе- ниях движениях движений, скованность в осанке
2. Любовь к ком- 2. Любовь к физическим 2. Чрезмерная физиологическая
форту нагрузкам и приключе- ниям реактивность
3. Замедленные ре- акции 3. Энергичность 3. Повышенная склонность реакций
4. Любовь к пище 4. Потребность в движе- ниях и удовольствии от них 4. Склонность к интимности
5. Социализация 5. Стремление к господ- 5. Чрезмерное умственное на-
пищевой потреб- ности ству, жажда власти пряжение, повышенный уро- вень внимания, тревожность
6. Удовлетворение от пищеварения 6. Склонность к риску 6. Скрытность чувств, эмоци- ональная сдержанность
7. Любовь к веж- ливому обхожде- нию 7. Решительные манеры 7. Беспокойные движения глаз и лица
8. Социофилия 8. Храбрость в бою 8. Социофобия
9. Приветливость 9. Агрессивность в сорев- 9. Затруднения в установлении
со всеми новании социальных контактов
10. Жажда похва- 10. Психологическая 10. Трудность приобретения но-
лы и одобрения нечувствительность, эмо- циональная черствость вых привычек, слабый автома- тизм
11. Ориентация на других людей 11. Клаустрофобия 11. Агорафобия
12. Стабильность 12. Отсутствие жалости и 12. Неумение предвидеть отно-
эмоциональных проявлений такта шение к себе других людей
13. Терпимость 13. Громкий голос 13. Тихий голос, боязнь выз- вать шум
14. Безмятежная 14. Спартанское безраз- 14. Чрезмерная чувствитель-
удовлетворенность личие к боли ность к боли
15. Глубокий сон 15. Общая шумливость 15. Недостаточный сон, хрони- ческая усталость
16. Бесхарактер- 16. Внешний вид соот- 16. Юношеская живость манер
ность ветствует более пожи- лому возрасту и внешнего облика
17. Легкость в об- 17. Экстраверсия в пос- 17. Церебротоническая интро-
щении и выраже- нии чувств; висце- ротоническая эк- страверсия тупках, но скрытность в чувствах и эмоциях, сома- тотоническая экстравер- сия версия
18. Общительность 18. Агрессивность и на- 18. Устойчивость к действию
и мягкость в сос- тоянии опьянения стойчивость в состоянии опьянения алкоголя и других депрессантов
19. Потребность в 19. Тяга к действию в тя- 19. Тяга к одиночеству в тяже-
людях в тяжелую минуту желую минуту лую минуту
20. Ориентация к 20. Ориентация на юно- 20. Ориентация к поздним пе-
детству и семей- ным взаимоотно- шениям шеские цели и занятия риодам жизни
459
индивида соматотип и индекс темперамента. Прокоррелировав эти
данные между собой, он обнаружил высокие коэффициенты кор-
реляции (в среднем равные +0,8) между висцеротонией и эндо-
морфией, соматотонией и мезоморфией, церебротонией и экто-
морфией (табл. 3).
Чтобы проиллюстрировать использование Шелдоном шкалы тем-
перамента (см. табл. 2) для получения психологических портретов,
приводим его подробное описание крайнего висцеротоника и описа-
ния крайних соматотоника и церебротоника (с сокращениями).
Корреляции между телосложением и темпераментом
Тип телосложения Тип темперамента
Висцеротония Соматотония Церебротония
Эндоморфный +0,79 -0,29 -0,32
Мезоморфный -0,23 +0,82 -0,58
Эктоморфный -0,40 -0,53 +0,83
У. Шелдон
АНАЛИЗ КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ
ПО БИОГРАФИЧЕСКИМ ДАННЫМ1
Обри. Крайняя висцеротония
Обри — 22-летний круглолицый, полный, породистый
мужчина, среднего роста. Хотя его семья принадлежала к кругу
богатых промышленников, Обри на них совсем не походил. Он
всегда был ленивым, инертным и безответственным, но при этом
необычайно располагал к себе. У него не было сложностей с людь-
ми, он легок на подъем, очень миролюбив, человек, который не
может не нравиться и которому все сходило с рук. Его никогда ни
в чем серьезном не обвиняли. IQ, измерявшийся у него в школе
трижды, всегда не превышал 100—115. Он отличался завидным
здоровьем. Раннее детство его в целом было нормальным, хотя за
ним не замечали особенных успехов в учебе. Как правило, отмет-
ки его были средними, но он никогда не был последним учени-
ком в классе. Два года тому назад он поступил в университет, но
и здесь успехи в учебе у него были средними. После двух лет ему
пришлось оставить университет и пойти работать в скобяную лав-
ку отца, но отец понял, что неряшливость и бессмысленное «тран-
жирство» сына принесут ему больше долгов, чем выгоды.
Обри был исключительно щедрым, раздавая не только свое лич-
ное имущество, но и имущество отца. Он не чувствовал никакой
ответственности, много спал и ел и, казалось, совсем не думал о
своем будущем. Отца его больше всего раздражала привычка сына
собирать вокруг себя бездельников, которые постоянно его окружа-
ли. Когда он находился в лавке, ленивейший и бесполезнейший
сброд городка собирался здесь, как мухи вокруг куска сахара.
Теперь рассмотрим каждую из 60 окончательных оценок, полу-
ченных по шкале темперамента. При практическом использовании
данного метода в течение периода наблюдения и анализа оценки
выделяемых параметров даются много раз, но в данном примере мы
рассмотрим окончательные оценки. Кроме того, будут даны допол-
нительные пояснения в отношении каждой оценки.
Общее описание
Компоненты темперамента
Висцеротония
1. Расслабленность (7)2. Уже одно созерцание Обри действует
расслабляюще. Тело вялое, с хорошо заметным животом. Дыха-
Sheldon W. Н. With the collaboration of S. S. Sevens. The Varieties of
Temperament. A psichology of constitutional differences, N. Y., 1942.
Здесь и далее цифра в скобках означает среднюю оценку данной черты по
отдельным оценкам (в количестве не менее двадцати), полученным в ре-
зультате многочисленных бесед и наблюдений.
461
ние поверхностное, грудная клетка практически неподвижна, и
поэтому живот кажется еще более выпуклым. Мимические мыш-
цы лица почти полностью расслаблены. Руки обычно висят, как
тюленьи ласты, а ноги всегда расставлены. Когда он сидит, то
явно этим наслаждается, напоминая большой мешок с бобами,
лежащий на стуле.
2. Любовь к физическому комфорту (7).
Он изобретателен только в одном — он гений по части соб-
ственного комфорта. Любит сидеть на солнышке, любит низкую
мягкую мебель.
3. Замедленные реакции (6).
Реакции почти всегда одинаково замедленны и неторопливы.
Никогда нет резких движений. Лицо кроткое и никогда не меня-
ет своего выражения. Сексуальное вожделение замедленное и сла-
бое. Он обнаруживает некоторый намек на оживленность только
при поиске удобного положения в своей любимой мебели.
4. Любовь к пище (7).
Пища для него — основная цель в жизни, ее главное удоволь-
ствие. Основные разговоры сосредоточены на ней, а наибольший
энтузиазм связан с пищей. Сам по себе процесс еды — самое прият-
ное событие. Он не набрасывается на пищу как собака, а относится к
ней благоговейно, как верный любовник к своей возлюбленной.
5. Социализация пищевой потребности (7).
Еда для него является самым главным событием дня. Он редко
опаздывает к обеду и ужину, но может легко проспать завтрак. Он лю-
бит застольную компанию и может заговорить мать и гостей, если его
вовремя не остановить. Основой дружбы для Обри служат взаимные
приглашения к обеду. Гостеприимство для него — святыня.
6. Удовольствие от пищеварения (7).
Его пищеварительная система работает, как доменная печь, он мо-
жет поглощать пищу непрерывно. Нет ничего такого, что он не мог бы
переварить. Наибольшим счастьем является покой и отдых после хо-
рошей еды в ожидании нового приема очередной порции. Удаление ее
из организма — одно из самых приятных занятий.
7. Любовь к вежливому обращению (7).
Для него большое значение имеют проявления любезности.
Основным предметом его раздумий является то, как его оцени-
вают и как к нему относятся.
8. Социофилия (7).
Эта черта выражена в крайней степени. Он не может перено-
сить одиночества. Ему постоянно надо быть среди людей. Посколь-
ку Обри не надо заботиться о пропитании, все его сознательные
усилия направлены на поиск людей и удержанию их вокруг себя.
Он в высшей степени общителен. Общение составляет основу его
«Я, но контакт с людьми у него поверхностный.
462
9. Приветливость со всеми (6).
Он проявляет товарищеские чувства ко все без разбору. Это
единственное его дело, в котором он преуспел. Хорошее отноше-
ние к пестрому кругу своих знакомых постоянное и ровное. Его
искренность никогда не ставилась под сомнение.
10. Жажда похвалы и одобрения (7).
Его зависимость от одобрения унизительная и вызывает жа-
лость. Ему невыносимы даже малейшие проявления недоброже-
лательства со стороны своих приятелей. Он постоянно раздает
товары из отцовской лавки, лишь бы не огорчать друзей. Его
основное занятие — быть «хорошим малым».
11. Ориентация на других людей (6).
Он прекрасно ориентирован к определенной группе людей.
Люди являются его основной заботой. Он неутомимый болтун.
Это живой барометр колебаний социального состояния и прести-
жа в пределах своего узкого круга.
12. Стабильность эмоциональных проявлений (6).
За ним не наблюдается резких смен мнений или явных пере-
мен в чувствах. Он всегда такой, какой он есть. Социофилия яв-
ляется его устоявшимся свойством. Его вкусы не претерпевают
никаких изменений.
13. Терпимость (6).
У него нет социальных предубеждений, определенных полити-
ческих мнений, он ровен в отношениях с людьми всех классов. Он
олицетворяет абсолютное удовлетворение и принятие жизни та-
кой, какой она есть. Он может быть резким только на словах.
14. Безмятежная удовлетворенность (7).
Эта черта предельно выражена в нем и больше всего раздражает
его родителей. Он безмятежен, как полная луна, доволен и собой и
семейными обстоятельствами. Для него нет ничего неотложного, и
его честолюбивые планы не простираются дальше текущего дня.
15. Глубокий сон (7).
Сон в высшей степени глубок. Он засыпает через несколько
минут после того, как прикасается к подушке, максимально рас-
слабляется и спит как дитя. Его можно перенести (что однажды и
проделано в присутствии автора) с кресла на кровать, не нарушив
его сна. Храп раздается тут же, как только он заснет. Храп его
громок, ни на минуту не прерывается.
16. Бесхарактерность (7).
В нем нет страсти и душевной силы. Он производит впечатле-
ние абсолютного отсутствия душевной и эмоциональной работы.
Кажется, что все его цели не идут дальше простого существования и
комфорта. Обри легко подчиняется волевым людям. При рукопо-
жатии его рука холодна и вяла, как кусок жирной свинины.
463
17. Легкость в общении и выражении чувств: висцеротоничес-
кая экстраверсия (7).
В проявлении своих чувств он легок и естествен, и никогда у
него нельзя заподозрить задней мысли. Он никого не шокирует, и
никто не может понять его неправильно. Он является экстравер-
том в аффективном (а не волевом) смысле.
18. Общительность и мягкость в состоянии опьянения (7).
Алкоголь только подчеркивает преобладание в нем висцеро-
тонии. При опьянении он еще больше расслабляется и стремится
к общению, не кричит и не проявляет агрессии, не обнаруживает
никаких проявлений соматотонии. Он любит выпить, но очень
умеренно.
19. Потребность в людях в тяжелую минуту (7).
В беде он стремится к людям. Не переносит конфликтов, а
если они случаются — сразу же ищет кого-нибудь, чтобы излить
свою душу, и делает это не колеблясь. В отличие от соматотоника,
он никогда не стремится действовать в таких ситуациях.
20. Ориентация к детству и семейным отношениям (7).
Ему присущи тесная эмоциональная связь с семьей и большая
привязанность к матери. Лучше всего ему удаются отношения с ма-
ленькими детьми. Дети любят его и не бывают с ним скованными.
Он уверен, что раннее детство — самое лучшее время жизни.
Соматотония
1. Уверенность в осанке и движениях (1).
Он выглядит тяжело и неуклюже, первым делом он напоминает
студень. Это справедливо как в отношении тела, так и в отношении
лица. В его облике и в движениях нет никакой агрессии.
2. Любовь к физическим нагрузкам и приключениям (1).
Полностью отсутствует. Он не любит даже водить автомобиль.
Он никогда не проявил ни малейшего интереса к спорту. Хотя и
держится на воде так же хорошо, как поплавок, и любит купать-
ся, как ребенок, редко занимается плаванием.
3. Энергичность (1).
Он необычайно ленив. Взрывы энергии ему абсолютно несвойст-
венны. Если его насильно не разбудить утром, то никогда не встанет.
Пульс слабый и медленный. Кровяное давление низкое — 100/70.
4. Потребность в движениях (1).
Никогда не испытывает никакой потребности в движениях.
По словам его отца, она появляется только тогда, когда ему хо-
чется есть.
5. Стремление к власти (1).
Ему не нужно командовать никем, даже кошкой, Обри не жаж-
дет власти. Он стремится быть таким, как все, и не вызывать нео-
добрения.
464
6. Любовь к риску (1).
Он и гроша не поставит на кон. Не ввязывается в драки. Не
любит ездить на автомобиле на большой скорости и часто отка-
зывается летать на самолете.
7. Решительные манеры (1).
«Храбрый заяц». Он слаб и беззащитен перед лицом любой
опасности. Он никогда прямо не идет к своей цели, а все время
рассчитывает на чью-то помощь.
8. Храбрость в бою (1).
Трус от рождения. За всю свою жизнь у него не было никаких
стычек, за исключением одной или двух потасовок с девочками
или маленькими мальчишками.
9. Агрессивность в соревновании (1).
В этой личности нет и намека на агрессивность. В нем не
видно никаких признаков негодования. Он послушен, безмяте-
жен, безвреден. И никогда не делает зла людям.
10. Психологическая нечувствительность, эмоциональная чер-
ствость (1).
Его зависимость от людей вызывает жалость, он почтителен и
в высшей степени безобиден.
11. Клаустрофобия (2).
Каких-либо признаков страха у Обри не наблюдается. У него
есть едва заметное предпочтение просторной комнаты, но больше
всего ему нравятся угловые и небольшие комнаты.
12. Отсутствие жалости и такта (2).
Он щепетилен в отношении всех связей с людьми. Он никогда
никому не наступает на ногу и не рискнет затеять вражду с кем-
либо. Но он абсолютно нечувствителен к животным и растениям.
Без всякого сострадания наступает на насекомых.
13. Громкий голос (2).
Обычно в его слабом и высоком голосе никогда не присут-
ствуют признаки агрессии. Только очень редко в голосе у него
появляются повышенные нотки.
14. Спартанское безразличие к боли (1).
Эта черта характера у него полностью отсутствует. А если и
есть что-нибудь, так это сверхчувствительность к боли. В детстве
всегда был плакса.
15. Общая шумливость (2).
Обычно очень спокоен. Смех у него — просто хихиканье. Но
если его кто-то одобряет, а в особенности если слегка выпьет, то
будет так же шуметь и проявлять свои чувства, как и вся группа
собеседников.
16. Внешний вид соответствует более пожилому возрасту (1).
У него нет ни намека на эту соматотоническую характеристику.
На его лице нет никаких признаков зрелости. Мягкое, расслаблен-
465
ное, детское лицо, в котором полностью отсутствуют всякие живые
черты, и юношеская любознательность церебротоника.
17. Соматотоническая экстраверсия. Экстраверсия в поступ-
ках, но скрытность в чувствах и эмоциях (1).
В истории его нет никаких намеков эстраверсии действия и
никаких следов этой тенденции в текущем поведении. Обри не
способен к волевым действиям, никоим образом это не динами-
ческая личность. В детстве у него никогда не было никаких вспы-
шек раздражимости. Здесь нет и малейшего признака на какое-
либо раздвоение между его внешними и скрытыми отношениями.
Везде и всегда он одинаков. Никакая сногсшибательная новость
не изменит его обычного спокойного поведения.
18. Агрессивность и настойчивость в состоянии опьянения (1).
Влияние алкоголя сказывается только в слабой акцентуации
висцеротонических черт.
19. Тяга к действию в тяжелую минуту (1).
Когда Обри сталкивается с затруднениями или с ним случает-
ся беда, единственной потребностью для него является призыв о
помощи.
20. Ориентация на юношеские цели и занятия (1).
У него нет особой любви к периоду юношества и никакого
интереса к основным стремлениям юности. Какой-либо вид со-
ревнования его совсем не интересует, даже если кто-то что-то сде-
лает за него, у него отсутствует всякое желание быть сильным.
Раннее детство — самый лучший период жизни, а старость —
самый худший. Юность для него просто неопределенный период.
Церебротония
1. Сдержанность манер и движений. Скованность в осанке (1).
Нет и следа натянутости или чопорности. Он расхлябан во всех
отношениях. Походка как у слона.
2. Чрезмерная физиологическая активность (1).
Полное отсутствие этих симптомов. Ни при каких обстоятель-
ствах нет нарушений работы пищеварительного тракта. Наруше-
ния работы сфинктра неизвестны ему, так же как и запоры. Нич-
то не нарушает его регулярного дыхания. Простуды переносит
очень легко. Нет никаких реакций на укусы комаров. Считает,
что эти насекомые вовсе не жалят его. Никогда не вздрагивает и
не раздражается.
3. Повышенная скорость реакций (1).
Все реакции замедленны. Его никогда ничем не смутить или
взволновать. Речь, сокращения зрачка, все рефлексы замедленны.
Движения глаз также заметным образом замедленны. Он не блед-
неет, не краснеет. Сексуальные реакции замедленны и очень слабы.
4. Склонность к интимности (1).
466
Обри редко, а может быть, вообще никогда не переживал по-
требности в интимности. Для него одиночество — пытка. Больше
всего на свете он боится одиночества.
5. Чрезмерное умственное напряжение, повышенный уровень
внимания, тревожность (1).
Реакция внимания у него замедленная и тяжеловесная и рез-
ко отличается от сверхбыстрого внимания церебротоника. Он на-
столько медленно переключает внимание с одного фокуса на дру-
гой, что со стороны это легко заметить. Это напоминает переклю-
чение скоростей у допотопного автомобиля. Толпа, ничуть не сму-
щая и не подавляя его, стимулирует и привлекает его.
6. Скрытность чувств. Эмоциональная сдержанность (1).
Никакого намека на какую-либо скрытность или подавление
выражения своего чувства. Как будто нет никакого промежуточ-
ного клапана, а есть только открытый канал коммуникации меж-
ду чувствами Обри и внешним выражением.
7. Беспокойные движения глаз и лица (1).
Лицо в высшей степени расслаблено. Оно напоминает круг-
лую луну, а мышцы если и реагируют, то в очень слабой степени.
8. Социофобия (1).
Данная черта отсутствует полностью. Ему уютно только в об-
ществе людей. Не держит никаких секретов, у него нет ни тени
недоверия к людям. Он в высшей степени прилипчив к людям.
9. Затруднения в установлении социальных контактов (1).
Он невозмутим и лишен застенчивости.
10. Трудность приобретения новых привычек. Слабый авто-
матизм (2).
Нет особых трудностей в приобретении новых привычек. Что-
бы сломать навык, не делает никаких сознательных усилий. У
него вообще очень мало навыков: инициативы начать выработку
нового навыка кончаются неудачей. Отсюда мало шаблонов в
жизни, хотя все, что способствует хорошему настроению, доводит-
ся до конца.
11. Агорафобия (1).
Нет никаких признаков какого-либо вида фобии. Ему безраз-
лично, обращают ли на него внимание, или он сам себя выставля-
ет напоказ.
12. Неумение предвидеть отношение к себе других людей (1).
Нет никаких видимых изменений отношения к людям. На-
правленность чувства, по-видимому, никогда не меняется. Его
желания непосредственны и биологичны, они не меняются. Легко
предсказать поведение Обри.
13. Тихий голос, боязнь вызвать шум (1).
Голос не выражает никакой агрессии и отсюда очень редко
бывает громким, но в нем нет и следа активной скованности це-
467
ребротонии. Обри не прилагает никакого усилия, чтобы контро-
лировать или следить за своим голосом. Смеху его не хватает
энергичного взрыва соматотоника, это просто несдержанное хи-
хиканье. Он громко не говорит, так как инертен, но специально и
не сдерживает свой голос.
14. Чрезмерная чувствительность к боли (2).
Он часто жалуется на небольшой дискомфорт, но редко вздра-
гивает или морщится. Жалобы у него только на словах. Нет ни-
каких настоящих физиологических признаков чрезмерной чув-
ствительности к боли — ни побледнения, ни напряжения, ни об-
морока. Никаких особенных реакций на слабые ожоги и укусы
насекомых. Когда его проверяли в лабораторных условиях, в от-
вет на электрическую стимуляцию, вызывающую умеренную боль,
пульс и дыхание почти не изменились (хотя протесты его были
очень громкими).
15. Недостаточный сон. Хроническая усталость (1).
Все наоборот. Он непревзойденный соня. Если ему разрешить,
он проспит половину своей жизни.
16. Юношеская живость манер и внешнего облика (1).
Перед нами висцеротоническое «лицо сосунка», прямая про-
тивоположность полного решимости лица церебротоника. У него
лицо ребенка, без всякого выражения решительности.
17. Церебротоническая интроверсия (1).
В истории Обри не было никаких шизоидных эпизодов, их нет
и в настоящий момент. Нет никаких признаков решимости, а
есть скорее противоположные качества. Обри не испытывает ни-
каких иллюзий, никакого отмежевания от реальности, никакого
намека на возможность жизни в другом мире. Он обеими ногами
твердо стоит на земле.
18. Устойчивость к действию алкоголя и других депрессантов (1).
Никакой устойчивости. Он любит выпить, ему приятен как
сам процесс выпивки, так и последующее опьянение. Нет ника-
ких фактов сильной напряженности или мрачности в ответ на
принятие депрессантов, а также никаких последствий увеличе-
ния усталости.
19. Потребность в уединении в тяжелую минуту (1).
Все наоборот. Он нуждается в людях, а одиночество для него
как раз то, чего он очень не хочет. Если его заключить в одиноч-
ку — это будет самым жестоким наказанием для Обри.
20. Ориентация к поздним периодам жизни (1).
У него ориентация очень ясно выражена назад к младенчеству
и детству, к семейной и социальной зависимости.
Итог: Висцеротония 135
Соматотония 24
468
Церебротония 22
Индекс темперамента 7—1—1
Соматотип 6—2—2
Борис: крайняя соматотония
Борис — высокий, стройный юноша, 21 год. На вид
тонкий, но в действительности широкоплечий, мускулистый и
сильный. Выглядит на несколько лет старше своего возраста. Сме-
ется легко и энергично.
Борис очень агрессивен, драчлив, часто вспыхивает и заводит-
ся. Дважды был в драке серьезно ранен. IQ в период обучения
равен 105. Вообще успеваемость была низкой. Из-за низкой успе-
ваемости дважды бросал колледж.
Но он замечательный футболист. Очень любит спорт. Среди
товарищей пользуется популярностью, считается красивым.
Собирается стать киноактером, или профессиональным трене-
ром, или тем и другим одновременно. Сильно переживает, что
стареет, жизнь быстро проносится.
У него всегда уверенные позы и движения. Очень энергичная
походка с чеканным шагом, строгое выражение лица.
Презирает физический комфорт. Одевается легко и свободно.
Еде отдает должное, но проглатывает ее как волк, быстро без це-
ремоний. Никогда не засиживается за столом. Не зависит от дру-
гих людей, не привык к вежливому обращению, бесцеремонен и
резок. Презирает приличия и правила хорошего тона. Никогда не
откликается на просьбы других людей.
У него очень страстный, вспыльчивый характер. Нетерпелив.
Он — холерик, возбудим и всегда критически настроен.
Обычно встает в 5. 30 утра, принимает очень холодный душ и
долго занимается зарядкой. Физическими упражнениями зани-
мается регулярно — физкультура для него вместо религии.
Бесстрашен, как бульдог. Нечувствителен и заносчив, ни сле-
да щепетильности. Любит простор и свободу. Хочет прожить жизнь
по большому счету.
По внешнему виду никогда не скажешь, что ему всего 21 год.
Наоборот, все считают, что ему 25—30 лет. Лицо с упругой и
эластичной кожей.
В трудную минуту не бежит ни к кому за помощью и никогда не
впадает в тоску. Борьба — вот что главное, когда он попадает в беду.
Ценит силу, деньги, секс и престиж.
Индекс темперамента 1 — 7—1
Соматотип 1—6—2
Кристофор: крайняя церебротония
Кристофор — худой, очень болезненный юноша, сред-
него роста. Хотя ему уже 24 года, на вид ему дашь не больше 18
469
лет. С людьми всегда нерешителен, колеблющийся и извиняю-
щийся, а голос настолько подавлен, что едва слышен. Черты лица
утонченные и деликатные. Темные глаза яркие и очень живые.
Зубы белые и сильные.
Он всегда был исключительно застенчив. У него было одино-
кое детство и юность, никогда не принимал участия в шумных
детских играх, не было друзей, его часто дразнили «слабенькой
сестричкой». Однако IQ был высок — 135. Начальную школу за-
кончил в 13, среднюю — в 17, а колледж — в 21 год.
Когда смотришь на Кристофора, почти всегда видишь одно и
то же — во всем облике сильное напряжение: руки сжаты, паль-
цы впились в ладони, голова резко наклонена вперед, еле дышит.
Физические и умственные реакции очень быстрые. Глаза так
и сверкают все время. Ест быстро. Никогда о еде не думает. Она
вроде досадной необходимости, которой следует уделять как можно
меньше внимания, предпочитает есть один.
Очень застенчив. Внешне — очень слабая зависимость от со-
циального одобрения.
Одиночество — обычная картина его жизни. У него очень ог-
раничен круг знакомых. Очень плохо знает людей. Настроение,
как правило, подавленное. Все реакции носят острый, оборони-
тельный характер.
Сон очень плохой. Засыпает с трудом, очень долго и, как пра-
вило, крепко засыпает только к утру, приблизительно к тому мо-
менту, когда надо уже вставать. Почти постоянно страдает от хро-
нической усталости.
Нет каких-либо особых желаний.
Ненормальное отсутствие агрессивности. Все поведение Кристо-
фора отмечено болезненной пугливостью. Никогда не дрался. Трус-
лив. Крайне щепетилен. Сильная агорафобия. Хочет укрыться в уго-
лок от посторонних взглядов. Очень жалостлив. Никогда не насту-
пит на муравья и не убьет мухи, не переносит вида крови. Очень
сомнителен. Из-за какой-нибудь чепухи может не спать всю ночь.
Температуру теплой воды может переносить, если только она
равна температуре тела, а холодная вода причиняет болезненные
ощущения и даже может остановить дыхание.
Выглядит моложе своих лет.
В случае затруднений или неудач уходит в себя. Закрывается
как устрица в раковину.
Производит впечатление напряженного, натянутого, преследу-
емого существа.
Эмоциональные ситуации приводят к расстройству кишечника.
Повышенный уровень внимания ко всему, что бы ни случилось.
Глубокое чувство страха перед будущим.
470
Очень скрытен. Сам ненавидит тех, кто не умеет скрывать
своих чувств. Очень напоминает шизоидный темперамент Креч-
мера, о котором последний пишет, что «за закрытыми шторами
окнами в полусумраке внутренних помещений идут празднества».
Испытывает внутреннее напряжение и скованность от встреч с
людьми. Лучше перейдет на другую сторону улицы, лишь бы не
попасться на глаза знакомому. Однако испытывает тоску по на-
стоящей дружбе, и если она возникает и становится крепкой, он
ревностно оберегает ее.
Ищет одиночества, чтобы в одиночку, как он выражается, не-
сти свое бремя.
Индекс темперамента 1—1—7.
Соматотип 1—1—6.
А. Ф. Лазурский
Классификация личностей1
Общие основы классификации
Основной принцип
Идеальной классификацией должна считаться такая,
которая в каждом из своих типов давала бы не только субъектив-
ные особенности данного человека, но также его мировоззрение и
социальную физиономию, поскольку, конечно, они состоят в свя-
зи с его характером; другими словами, классификация личностей
должна быть не только психологической, но и психосоциальной в
широком смысле этого слова. Предлагаемая здесь попытка, нис-
колько не претендующая на совершенство или законченность,
является тем не менее шагом именно в этом направлении.
В основу нашей классификации положен принцип, огромную
биологическую и философскую важность которого едва ли кто-ни-
будь станет отрицать в настоящее время, именно принцип активно-
го приспособления личности к окружающей среде, при этом поня-
тие «среды» берется нами в самом широком смысле этого слова,
включая сюда, следовательно, не только вещи, природу, людей и
человеческие взаимоотношения, но также идеи, духовные блага,
эстетические, моральные и религиозные ценности и т. п. Последо-
вательное применение упомянутого основного принципа к психо-
логии отдельных человеческих индивидуумов приводит нас преж-
де всего к установлению двух важнейших подразделений: по пси-
хическому уровню — на три последовательно повышающихся уровня
и по психическому содержанию — на целый ряд различных типов
и их разновидностей.
Такое двойственное деление прямо и всецело вытекает из упо-
мянутого выше основного принципа, вполне соответствуя спосо-
бам роста и духовного развития каждой отдельной человечес-
кой личности. Приспособление человека к окружающей среде
может быть более или менее полным, глубоким и всесторонним,
причем степень и объем этого приспособления определяются, с
одной стороны, благоприятными или неблагоприятными внешни-
ми условиями, а с другой (и это самое важное) — тем прирожден-
ным запасом физических и духовных сил, который в общей сво-
ей совокупности носит название «степени одаренности». Вместе
со все повышающейся полнотой и разносторонностью приспособ-
ления идет обыкновенно об руку также и усиление элемента ак-
тивности в отношении человека к окружающей среде. В то время
Лазурский А. Ф. Классификация личностей. М., Пг., 1923.
472
как бедно одаренные индивидуумы обычно всецело подчиняются
влияниям среды, ограничиваясь в лучшем случае чисто пассив-
ным приспособлением ее к условиям и требованиям, натуры бо-
гато одаренные стремятся, наоборот, активно воздействовать на
окружающую их жизнь, приспособляя и переделывая ее сообраз-
но своим запросам и стремлениям; начиная, подобно более при-
митивным натурам, с подражания и пассивного приспособления,
они затем, по мере своего духовного роста, превращаются посте-
пенно в творцов и преобразователей жизни.
Если, таким образом, деление по психическим уровням выра-
жает собой степень активности приспособления личности к окру-
жающей среде (или, на более высоких уровнях, степень приспособ-
ления среды к собственным запросам и стремлениям личности), то
не следует забывать и того, что само это приспособление может идти
различными путями в зависимости от чисто качественных разли-
чий между отдельными человеческими индивидуумами. Различия
эти обусловливаются прежде всего тем, что ни у одного человека
нельзя встретить совершенно одинакового развития всех отдельных
психических функций или способностей.
Само собой разумеется, что в зависимости от различий темпе-
рамента и характера крайне различны будут также и те пути и
способы, какими человек воздействует на окружающую жизнь,
стремясь так или иначе приспособиться к ней; и вот эти-то имен-
но индивидуальные различия в реакции индивидуума на окружа-
ющую среду и лежат в основе того, что мы называем делением
личностей по их психическому содержанию.
Эндопсихика и экзопсихика
...Анализируя и сравнивая между собой те бесконечно
разнообразные по содержанию и по степени сложности проявления,
из которых строится наше представление о человеческой личности,
мы можем разбить их на две большие группы. Во-первых, проявле-
ния, свидетельствующие о большем или меньшем развитии у дан-
ного человека тех или иных психологических (психофизиологичес-
ких) элементов личности, а также о способах взаимного соединения
этих элементов. Так, например, сопоставляя дерзкую и необдуман-
ную выходку какого-нибудь человека с другими аналогичными его
поступками, мы заключаем, что в основе разбираемого проявления
лежит чрезмерно повышенная эффективная возбудимость данного
человека, а также слабое развитие у него задерживающих импуль-
сов, благодаря чему внезапно возникающие побуждения осуществ-
ляются прежде, чем в сознании могли появиться мотивы противо-
положного характера; наблюдая за ходом умственной работы школь-
ника, например за тем, как он заучивает стихотворение, или проде-
лывая над ним аналогичный по содержанию психологический эк-
473
сперимент, мы судим о степени развития у него способности запо-
минания, о сосредоточенности его внимания и т. п. Такого рода про-
явления мы будем называть в дальнейшем изложении эндопсихи-
ческими2, так как они выражают внутреннюю взаимосвязь психи-
ческих элементов и функций, как бы внутренний механизм челове-
ческой личности. Соответственно этому и ту сторону личности, ко-
торая обнаруживается в этих проявлениях и которая обычно обозна-
чается терминами «темперамент», «характер» и «умственная ода-
ренность», мы будем называть эндопсихикой. Сюда войдет, следова-
тельно, вся совокупность таких основных психических (психофизи-
ологических) функций или способностей, как восприимчивость, па-
мять, внимание, комбинирующая деятельность (мышление и вообра-
жение), аффективная возбудимость, способность к волевому усилию,
импульсивность или обдуманность волевых актов, быстрота, сила и
обилие движений и т. п.
Эндопсихика составляет, несомненно, ядро человеческой лич-
ности, главную ее основу, отражаясь в значительной степени (хотя
и не всегда одинаково сильно) также и на экзопсихических ее
проявлениях.
Вторую, также очень существенную сторону личности состав-
ляют другого рода проявления, которые можно назвать, в отличие
от первых, экзопсихическими. Содержание их определяется отно-
шением личности к внешним объектам, к среде, причем понятие
«среды» или «объектов» берется в самом широком смысле, в ко-
тором оно объемлет всю сферу того, что противостоит личности и
к чему личность может так или иначе относиться; сюда входят и
природа, и материальные вещи, и иные люди, и социальные груп-
пы, и духовные блага — наука, искусство, религия,— и даже ду-
шевная жизнь самого человека, поскольку последняя также мо-
жет быть объектом известного отношения со стороны личности.
Очевидно, что индивидуальность человека определяется не толь-
ко своеобразием его эндопсихических черт, вроде особенностей
памяти, воображения ит. п., нов не меньшей мере и его отноше-
ниями к окружающим явлениям, тем, как каждый человек реа-
гирует на те или иные объекты, что он любит и ненавидит, чем
интересуется и к чему равнодушен, т. е., согласно нашей терми-
нологии, его экзопсихическими проявлениями...
В то время как эндопроявления являются выражением внутрен-
них, субъективных соотношений между отдельными психологичес-
кими resp. психофизиологическими элементами данной личности,
Термины «эндо- и экзопсихический» заимствованы из написанной нами
совместно с С. Л. Франком статьи (Программа исследования личности в ее
отношениях к среде.— «Русская школа», 1912).
474
будучи в то же время всегда связаны более или менее тесно с инди-
видуальными особенностями центральной нервной системы данно-
го индивидуума, экзопсихические проявления, наоборот, всегда от-
ражают на себе в большей или меньшей степени внешние, окружа-
ющие человека условия, ту обстановку, среди которой он живет и
действует. Возьмем, например, характерный эндокомплекс (сочета-
ние нескольких тесно связанных между собой основных психофи-
зиологических функций), предрасполагающий обыкновенно чело-
века к занятию искусством: сильно развитое воображение, воспро-
изводящее и отчасти творческое, повышенная восприимчивость к
внешним впечатлениям, значительная эффективная возбудимость,
развитое эстетическое чувство. Все эти черты тесно, органически
связаны между собою, составляя вместе одно неразрывное целое, так
что значительное развитие одной из них почти неизбежно влечет за
собой хотя бы некоторое развитие также и остальных. Совсем иное
получится, если мы возьмем какой-либо хотя бы также очень ти-
пичный и часто встречающийся экзокомплекс. Так, например, усло-
вия больших художественных центров способствуют возникновению
так называемой художественной и литературной «богемы», основ-
ные черты которой всем хорошо известны: молодежь, еще не успев-
шая как следует устроиться в материальном отношении, обычно
холостая (так как не на что содержать семью), живущая компанией
(так как одному в пустой, неуютной каморке скучно и тоскливо),
неряшливая в своем костюме и домашнем обиходе (так как нет
жены, которая следила бы за хозяйством), беззаботная (так как не о
ком и не о чем особенно заботиться), живущая то впроголодь, то
устраивающая кутежи (если кому-нибудь удается выгодно продать
картину или иным каким-нибудь способом достать денег),— все
эти характерные черты обусловлены, очевидно, не столько внутрен-
ним психическим складом каждого из этих молодых людей, сколь-
ко теми внешними обстоятельствами, среди которых им приходит-
ся жить и работать.
Необходимо, впрочем, оговориться, что вопрос о делении лич-
ности на эндо- и экзопсихику не следует смешивать с вопросом о
различном происхождении отдельных элементов личности. Было
бы, например, совершенно неправильно думать, что все решитель-
но эндочерты являются прирожденными (унаследованными), тог-
да как экзопроявления всецело сводятся к отпечатку, накладыва-
емому на человека воспитанием и внешней средой. В общем, ко-
нечно, такое соотношение можно считать безусловно преобладаю-
щим. Тем не менее бывают нередко случаи, когда воспитание и
внешние условия могучим образом способствуют усилению и даль-
нейшему развитию такой эндочерты, которая без них осталась бы
заглохшей и совершенно неразвитой. С другой стороны, тот или
475
иной характерный экзокомплекс также неизбежно предполагает
усиление у данного человека соответствующих ему элементарных
психических свойств (например, в приведенном выше примере —
общительности, беспорядочности поступков, склонности к чувствен-
ным наслаждениям и т. д.); вся суть лишь в том, что сочетание
этих элементарных психических свойств определяется в данном
случае не их внутренней, органической связью, а посторонними,
вне человека находящимися условиями.
Деление по психическим уровням
Всякий человек в своем физическом и духовном раз-
витии проходит последовательно целый ряд определенных ступе-
ней, причем каждая последующая ступень характеризуется боль-
шим богатством и интенсивностью духовной жизни по сравне-
нию с предыдущей. Этот процесс «психического роста» или «пси-
хического развития» отличается наибольшей стремительностью
в первые годы жизни ребенка, а также в отроческом и отчасти в
юношеском возрасте, по мере же приближения к 25-30 годам он
постепенно замедляется и, наконец, совершенно останавливается;
основное ядро личности окончательно определилось, психический
уровень человека более или менее выяснился. В дальнейшем ему
предстоит, быть может, еще развить крайне интенсивную и разно-
образную деятельность, но это будут лишь обнаружения уже сфор-
мировавшейся личности, сводящиеся преимущественно к ее эк-
зопроявлениям.
Сравнивая между собой процесс психического роста у разных
индивидуумов, нетрудно убедиться, что высшие, предельные гра-
ницы этого роста, определяющие собой то, что мы называем пси-
хическим уровнем человека, отличаются у разных людей край-
ним разнообразием.
При нормальных внешних условиях и соответствующем вос-
питании и образовании уровень этот определяется, как уже сказа-
но, прирожденной одаренностью человека, сводящейся, в конце
концов, к общему потенциальному запасу его нервно-психичес-
кой энергии или, употребляя другой термин, к присущему ему
большему или меньшему количеству психической активности.
Если, таким образом, повышение психического уровня имеет
в своей основе увеличение общего запаса нервно-психической
энергии (связанное, по всей вероятности, также с усиленным раз-
витием и морфологическим совершенствованием коры головно-
го мозга), то внешние проявления различных уровней отличают-
ся друг от друга уже не только в количественном, но и в каче-
ственном отношении.
Необходимо рассмотреть подробнее признаки, характеризую-
щие собой повышение психического уровня.
476
На первом плане здесь следует поставить большее или мень-
шее богатство личности, общее количество психической продук-
ции, проявляющееся вовне обилием, разнообразием и сложнос-
тью (или, наоборот, бедностью, однообразием и примитивностью)
отдельных психических проявлений. Сюда относится, например,
то, что мы называем «объемом интереса» или широтой области,
на которую он распространяется.
Не менее важное значение имеет также «уровень развития
или дифференцированности интереса». Сюда относится прежде
всего «обилие в нем оттенков: например, религиозное сознание
может быть смутным, бедным по содержанию, или развитым в
целую религиозную систему с ответами на многие вопросы: так
же может различаться чувство любви, дружбы и т. п.».
Вторым существенным признаком повышения психического
уровня является сила, интенсивность отдельных психических про-
явлений. Если мы сравним какого-нибудь плохонького музыканта-
любителя с выдающимся композитором или виртуозом-исполните-
лем, то увидим, что у последних в большинстве случаев и слух тонь-
ше, и музыкальная память значительно более развита, и чувства,
вызываемые звуковыми сочетаниями, гораздо ярче и интенсивнее и
т. п. Эта более значительная степень развития отдельных способно-
стей ведет к тому, что и проявления, и продукты деятельности та-
ких людей ярко выделяются среди других, аналогичных им, но более
слабых обнаружений, свойственных окружающим индивидуумам.
Само собой разумеется, что, пользуясь яркостью и силой психи-
ческих проявлений в качестве критерия, определяющего принад-
лежность человека к тому или иному психическому уровню, мы дол-
жны всегда иметь в виду проявления именно таких психических
функций, которые у данного человека являются преобладающими.
Известно, например, что Дарвин, обладая громадной способностью к
анализу и индуктивным умозаключениям, в то же время был очень
мало восприимчив к эстетическим впечатлениям; и тот, кто захотел
бы о психическом уровне Дарвина судить по его эстетическим про-
явлениям, впал бы, конечно, в самую грубую ошибку.
Третьим признаком, определяющим принадлежность челове-
ка к высшему или низшему психическому уровню, является боль-
шая или меньшая сознательность и идейность его психических
проявлений. Чем выше духовная организация человека, чем бо-
лее богатой и интенсивной душевной жизнью живет он, тем бо-
лее способен он ориентироваться среди явлений окружающего мира
и тем сознательнее определяет свое отношение как к отдельным
явлениям, так и ко всей вообще окружающей жизни.
В результате получается наличность определенных, сознательно
выработанных или усвоенных принципов — нравственных, социальных
477
и др., а на более высоких ступенях — наличность общего миросозерца-
ния, обнимающего все важнейшие стороны жизни и соответствующего
в своих главных чертах основным потребностям и индивидуальным
особенностям данного человека.
Постепенное усиление идейных, более абстрактных процессов
и преобладание их над чувственными (связанными с ощущения-
ми) составляет, вообще говоря, характерную особенность повыше-
ния психического уровня. На более низких ступенях дело обык-
новенно ограничивается тем, что человек наряду с непосредствен-
ными, чисто органическими влечениями ставит себе также и не-
которые более отдаленные задачи, относящиеся к обеспечению
своего «я» в более или менее отдаленном будущем. Затем мало-
помалу круг идейных целей и интересов постепенно расширяет-
ся, обнимая собой уже заботы о других людях, людских отноше-
ниях, а также более или менее бескорыстный интерес к явлени-
ям природы, эстетическим и этическим ценностям и т. п. Нако-
нец, на высших ступенях дело доходит до того, что человек, ув-
лекшись какой-нибудь идеей, готов пожертвовать для нее не только
своими чувственными влечениями, своими материальными выго-
дами и удобствами, но и своими отношениями к людям и даже
своей жизнью. И это обозначает в подобных случаях вовсе не
отказ от своей собственной личности и ее потребностей, а, напро-
тив, высшее, наиболее яркое и интенсивное проявление личности,
требующее от человека максимального напряжения всех его ду-
ховных сил, всей его моральной энергии. Как справедливо заме-
чает Достоевский, «сильно развитая личность, вполне уверенная в
своем праве быть личностью, уже не имеющая за себя никакого
страха, ничего не может и сделать для другого из своей личности,
то есть никакого более употребления, как отдать ее всю всем, что-
бы и другие все были точно такими же самоправными и счастли-
выми личностями. Это закон природы, к этому тянет нормально
человека». Вполне соглашаясь с этим утверждением, мы, со сво-
ей стороны, добавили бы только, что идейные стремления высо-
коодаренных личностей могут быть направлены не только на содей-
ствие и помощь другим людям, но также и на иные, более абстрак-
тные цели: познание, красоту, самосовершенствование и т. п.
Само собой разумеется, что и на высоких психических уров-
нях чувственные органические влечения тоже могут быть разви-
ты, и иногда даже очень значительно (мы знаем, что некоторые
гениальные люди были развратниками, обжорами, пьяницами и
т. п.); но все-таки центр тяжести личности, главное направление
ее деятельности заключается не в них, а в каких-нибудь других,
более идейных интересах, иначе никакой гений не удержится на
свойственной ему высоте, а быстро и неуклонно начнет спускать-
478
ся, теряя постепенно то богатство и напряженность душевной
жизни, которые отличают его от людей менее одаренных.
Наконец, четвертым существенным признаком, характеризую-
щим повышение психического уровня, следует считать возрастаю-
щую координацию психических элементов, составляющих в своей
совокупности человеческую личность. Мы знаем, что у маленьких
детей отдельные впечатления, чувства, желания и поступки еще до
такой степени мало связаны между собой, так мало вытекают друг
из друга, что личность как единство, в настоящем смысле этого сло-
ва, у них почти не существует. То же самое наблюдается при некото-
рых болезненных формах (например, при истерии), а также у извра-
щенных типов. Наоборот, у чистых типов, т. е. у таких, где личность
развивалась естественно, в соответствующей обстановке, где общие
условия жизни благоприятны и род занятий отвечает основным
стремлениям и задаткам данного индивидуума, всегда замечается
тенденция к известному объединению личности, к установлению связи
между отдельными ее проявлениями.
Особенно отчетливо тенденция к такому объединению выступает
на высшем психическом уровне, у людей богато одаренных и обна-
руживающих интенсивную и разностороннюю душевную деятель-
ность. Здесь различные побочные, менее развитые у данного индиви-
дуума эндо- и экзочерты не только не отвлекают силы человека от
главного дела, составляющего основную задачу его жизни, но, наобо-
рот, способствуют этому делу, дополняя его существенными и важ-
ными деталями. Так, например, выдающийся государственный дея-
тель, принадлежащий к типу, энергичных, может серьезно и без вся-
ких предвзятых мыслей интересоваться вопросами философии и ре-
лигии, но в то же время он невольно почерпнет в них глубокие,
принципиальные основы для своей политики, будучи одарен твор-
ческим воображением, способностью к комбинированию ярких, кон-
кретных образов, он воспользуется этим для того, чтобы придать
силу и убедительность своим речам, произносимым в публичных
собраниях и т. п. Получается, таким образом, то, что можно было бы
назвать концентрацией личности, т. е. сосредоточением всех (или
по крайней мере большинства) ее важнейших функций в направле-
нии какого-нибудь одного широкого, разностороннего и захватыва-
ющего рода деятельности.
Отношение между эндо- и экзопсихикой на разных уровнях
Отношение между личностью и окружающей ее сре-
дой, а вследствие этого и отношение между эндо- и экзопсихичес-
кими элементами личности бывает на разных уровнях далеко не
одинаковым.
На низшем уровне влияние внешней среды и внешних обстоя-
тельств явяется безусловно преобладающим. Подчиняя себе слабую,
479
разрозненную психику малоодаренного человека, среда накладыва-
ет на нее свой отпечаток, насильственно приспособляя ее к своим
запросам и требованиям и очень мало считаясь с эндоособенностя-
ми каждого отдельного индивидуума. Благодаря этому часто полу-
чается значительное несоответствие между основными задатками и
способностями данного человека, с одной стороны, и усвоенными
им профессиональными навыками, взглядами и способами деятель-
ности — с другой. В результате личность часто не дает и того немно-
гого, что она могла бы дать при более самостоятельном и независи-
мом отношении к окружающему. Общая приспособленность ее к
окружающей среде оказывается настолько неполной и нестойкой,
общий вес и ценность ее в социальной жизни настолько незначи-
тельными, что представителей низшего уровня (и при этом не толь-
ко извращенных, но даже и чистых) можно в общем охарактеризо-
вать как недостаточно приспособленных.
В противоположность этому люди, принадлежащие к среднему
психическому уровню, обладают гораздо большей способностью при-
норовиться к окружающей среде, найти в ней свое место и исполь-
зовать ее для своих целей. Более сознательные, обладающие боль-
шей работоспособностью и инициативой, они выбирают себе род за-
нятий, соответствующий их склонностям и задаткам, работают про-
дуктивно и с интересом и в конце концов, будучи полезны обществу,
успевают в то же время и себе обеспечить не только материальное
благосостояние, но и некоторый комфорт, физический и духовный.
Их можно назвать поэтому приспособившимися.
Несколько иные отношения встречаем мы на высшем психи-
ческом уровне. Люди талантливые, высокоодаренные, разумеется, в
еще большей степени, нежели представители среднего уровня, обла-
дают данными, необходимыми для того, чтобы приспособиться к
окружающей среде, воспользоваться ее выгодами и преимущества-
ми и устроить себе жизнь удобную и материально обеспеченную. В
некоторых случаях так это и бывает. Но обычно дело осложняется
здесь еще тем, что значительная напряженность, интенсивность ду-
шевной жизни заставляет человека не ограничиваться одним толь-
ко приспособлением к среде, но стремиться и саму эту среду переде-
лать, видоизменить сообразно своим собственным влечениям и по-
требностям. Другими словами, здесь мы всегда встречаемся с более
или менее ярко выраженным процессом творчества, в какой бы
области оно ни проявлялось — в духовной или материальной, в
области науки, искусства или практической жизни и т. п.
Если, таким образом, низший психический уровень дает нам
по преимуществу индивидуумов, недостаточно приспособленных,
средний уровень — приспособившихся, то представителей выс-
шего уровня можно назвать, в отличие от предыдущих, приспо-
480
собляющимися. Необходимо только помнить, что процесс творче-
ства, переработка действительности сообразно своим идеалам и
стремлениям никогда не даются им даром, а почти всегда сопро-
вождаются упорной борьбой и различными лишениями, духов-
ными или материальными. Интенсивная концентрация душевной
деятельности в известном направлении в связи с повышенной
идейностью стремлений заставляет их зачастую без достаточного
внимания относиться не только к различным чисто материаль-
ным потребностям, но и вообще к обеспечению ровного, спокой-
ного течения своей жизни. Благодаря этому представители выс-
шего уровня, даже в случае успеха своих планов и стремлений,
нередко оказываются в социальном отношении устроившимися
гораздо хуже, нежели обыкновенные, средние люди.
Принадлежность человека к тому или иному психическому
уровню еще не определяет собой его типа (деление по психичес-
кому содержанию — см. выше): такие основные типы, как аф-
фективно-деятельные, энергичные, рассудочные, мечтатели и т. п.,
встречаются одинаково на всех уровнях, хотя, конечно, проявле-
ния их существенно меняются в зависимости от степени одарен-
ности человека и от большего или меньшего богатства и интен-
сивности его душевной жизни.
После всего того, что было сказано нами относительно степе-
ней душевного развития и признаков повышения психического
уровня, невольно напрашивается вопрос: нельзя ли воспользоваться
принадлежностью индивидуума к тому или иному психическому
уровню в качестве мерила для его этико-социальной оценки? Дру-
гими словами, если принадлежность к высшим уровням (психи-
ческая одаренность, умственная, эмоциональная или волевая) ха-
рактеризуется большим богатством душевной жизни, большей
идейностью, работоспособностью, наличностью сознательного ми-
росозерцания ит. п., не следует ли принять, что люди более ода-
ренные являются, уже по этому самому, и в социальном отноше-
нии более полезными и в этическом смысле лучшими? Несмотря
на всю соблазнительность подобной точки зрения, нам она пред-
ставляется, однако, совершенно неприемлемой.
Даже на самых высших ступенях душевного развития имеются
свои извращенные типы, и психическое падение их зачастую оказы-
вается и в социальном отношении более вредным и с моральной
стороны более отталкивающим, чем у людей, обладающих более при-
митивной психикой. Кому много дано, с того много и спросится.
Мне кажется поэтому, что в качестве критерия моральной оценки
необходимо выставить совсем иной признак, а именно большую или
меньшую тенденцию к повышению психического уровня, большее
или меньшее стремление к совершенствованию. Если ни один чело-
• 15626 «Психол. различий»
481
век не может дать в своих психических проявлениях больше того,
что в него вложено от природы (прирожденные особенности нервно-
психической организации), то зато имеющиеся от природы духов-
ные силы могут или остаться неразвитыми, в зачаточном состоянии,
или, наоборот, развернуться как в количественном, так и в каче-
ственном отношении. И этот именно «священный огонь», это стрем-
ление к возможно более полному и всестороннему развитию и про-
явлению своих духовных сил мы считаем одинаково ценным, будет
ли оно проявляться в яркой и разнообразной психике богато ода-
ренного человека или же в бедной, примитивной душе индивидуу-
ма, принадлежащего к низшему психическому уровню...
Деление на группы и типы
Вторым не менее существенным принципом нашей клас-
сификации является, как уже сказано было вначале, деление лично-
стей по их психическому содержанию на группы и типы. Основу
этого деления составляет прежде всего преобладание в каждом от-
дельном случае какой-либо одной группы тесно между собой свя-
занных основных психических функций, накладывающих на весь
характер данного индивидуума своеобразный отпечаток...
Классификаторы характеров обычно выдвигают в этих случа-
ях прежде всего преобладание ума, чувства или воли, разделяя,
таким образом, характеры на интеллектуальные, эмоциональные
и волевые. Соглашаясь в основе с таким делением, мы, однако,
считаем его слишком упрощенным, схематичным, и вот на ка-
ком основании.
Всякий душевный процесс, интеллектуальный, эмоциональный
или волевой, всегда представляет собой сложное целое, в составе
которого могут преобладать те или иные отдельные стороны, или
элементы. Так, например, в процессе восприятия кроме ощущений
и их комбинаций не менее важную роль играют также воспроизве-
денные образы, сопутствующие ассоциации, сосредоточенность и ус-
тойчивость внимания, направление интересов, синтезирующая дея-
тельность сознания; в сложном волевом акте наряду с сознатель-
ным волевым усилием существенными элементами являются взаи-
модействие и борьба мотивов (сводящаяся в конце концов к взаимо-
действию чувствований, связанных с теми или иными конечными
целями), а также мыслительный процесс — обдумывание способов и
конечных результатов совершаемого поступка.
Преобладающее развитие у индивидуума тех или иных сторон
различных сложных процессов имеет чрезвычайно важное значение
для образования типов и их разновидностей. Так, значительное раз-
витие мышления, индуктивного или дедуктивного, способствует за-
нятию науками, естественными или гуманитарными, сильно разви-
тое воображение ведет обычно к возникновению художественного
482
типа, преобладание в волевых актах эмоциональных или, наоборот,
рассудочных элементов лежит в основе подразделения всякого рода
практических деятелей на два совершенно различных типа и т. д.
И вот оказывается, что у некоторых типов (особенно принад-
лежащих к высшим психическим уровням) интеллектуальные и
эмоциональные (эмоциональные и волевые) элементы так тесно и
неразрывно между собой связаны, что было бы большой натяж-
кой и односторонностью зачислить эти типы в группу интеллек-
туальных, или эмоциональных, или волевых. Так, например, тип
мечтателей (художников, религиозных созерцателей), чрезвычайно
яркий и определенный, характеризуется преобладанием у них
воображения, т. е. процесса столь же интеллектуального, как и
аффективного, тип аффективно-деятельных, не менее важный,
цельный и часто встречающийся, не может быть зачислен ни в
группу эмоциональных, ни в группу волевых, а должен быть вы-
делен в качестве особой разновидности и т. д. Поэтому если на
низшем уровне еще возможно принять (и то с некоторой модифи-
кацией—см. ниже) упомянутое схематическое деление на три глав-
ные группы, с подразделением каждой отдельной группы в зави-
симости от преобладания в ней тех или иных элементов, то на
более высоких уровнях, с их сложной психикой, такой схема-
тизм представляется уже совершенно невозможным.
Чистые типы различных уровней
Наиболее яркие «чистые» типы получаются в тех слу-
чаях, когда: экзо- и эндопсихика взаимно соответствуют друг дру-
гу, т. е. когда интересы и профессиональная деятельность челове-
ка, развитие его знаний и навыков, его взглядов и миросозерца-
ния происходят именно в том направлении, какое диктуется при-
рожденными особенностями его нервно-психической организации.
В этих случаях наиболее характерные субъективные и объектив-
ные черты данной личности сливаются в один цельный, отчетли-
во выраженный «психосоциальный комплекс», достаточно устой-
чивый и обыкновенно очень типичный...
Что же касается типов высшего уровня, то здесь, как мы уви-
дим дальше, на первый план выступает уже идейная сторона пси-
хосоциальных комплексов, их общий смысл и значение как для
человека, так и для всей вообще окружающей жизни, поэтому
классификация личностей превращается на этом уровне в клас-
сификацию человеческих идеалов и их психологических (харак-
терологических) разновидностей.
В результате получается следующее подразделение чистых
типов, которые мы здесь только наметим, так как подробное опи-
сание различных типов и их разновидностей будет дано в соот-
ветствующих главах.
16*
483
1. Низший уровень
Деление по преобладанию тех или иных основных психофизи-
ологических функций.
1. Рассудочные. Несмотря на слабую общую одаренность, зна-
чительно развита рассудочность поступков, склонность обсуждать
(хотя бы и несовершенно) их мотивы и последствия.
2. Аффективные. Смотря по преобладанию тех или иных сто-
рон аффективного процесса, можно различать следующие разно-
видности:
а) подвижные или живые, близко напоминающие по своему
общему складу так называемый сангвинический темперамент;
в) чувственные, со значительным развитием чувственных,
органических влечений и потребностей;
с) мечтатели, у которых благодаря преобладанию репродук-
тивного воображения (к творческому они не способны) интересы
сосредоточены преимущественно на внутреннем мире.
3. Активные, которые в зависимости от большего или меньше-
го развития отдельных сторон волевого процесса также делятся
на несколько разновидностей:
а) энергичные низшего порядка, характеризующиеся импуль-
сивностью и беспорядочностью своих действий, а также преобла-
данием внешних волевых актов над внутренними;
в) покорно-деятельные, у которых мотивами действия явля-
ются не столько собственные желания и влечения, сколько вну-
шения и директивы, получаемые ими извне;
с) упрямые, отличающиеся значительной устойчивостью раз
принятых решений.
II. Средний уровень
Деление по психосоциальным комплексам, объединяющим в
себе взаимно соответствующие эндо- и экзоособенности. Кроме
того, все чистые типы среднего уровня можно разбить на две боль-
шие группы, смотря по преобладанию в них отвлеченно-идеалис
тических или практико-реалистических тенденций.
Непрактичные, теоретики-идеалисты
1. Ученые: значительное развитие спокойного, ясного, после-
довательного мышления, способствующего научным занятиям и
научным интересам.
2. Художники, т. е. люди, посвятившие себя занятию каким
бы то ни было искусством, наиболее характерная эндочерта —
значительно развитое воображение, воспроизводящее и отчасти
творческое.
3. Религиозные созерцатели, также характеризующиеся раз-
витым воображением, но направленным в сторону совершенно
других объектов и представлений.
Практики-реалисты
484
4. Человеколюбцы (альтруисты): значительно развитое чув-
ство симпатии (способность сочувствия), обусловленное повышен-
ной аффективной возбудимостью, а также силой, глубиной и ус-
тойчивостью отдельных чувствований.
5. Общественники: со стороны эндопсихики могут быть оха-
рактеризованы как аффективно-деятельные, что способствует их
общительности и предприимчивости в общественных делах и на-
чинаниях.
6. Властные: характерная эндочерта — твердая воля, руково-
димая определенными целями и дающая этим людям возмож-
ность влиять на окружающих.
Разновидность этого типа составляют люди, у которых значи-
тельно развитая волевая энергия направлена на борьбу с внешней
природой.
7. Хозяйственные, свойственные этому типу расчетливость,
склонность к многократному обсуждению своих действий, направ-
ленных преимущественно на практические цели, делает этих лю-
дей способными к ведению более или менее сложных дел и пред-
приятий материального характера...
III. Высший уровень
Благодаря значительному богатству, сознательности и координи-
рованности душевных переживаний экзопсихическая сторона лич-
ности, в ее высших идеальных проявлениях, достигает здесь необы-
чайного развития, эндопсихика, находящаяся с ней в полном согла-
сии, составляет лишь естественную ее подоснову. Таким образом,
деление производится здесь по экзопсихическим категориям, имен-
но по важнейшим общечеловеческим идеалам и их характерологи-
ческим разновидностям. При этом во всяком отдельном типе выд-
вигаются на первый план уже не конкретные, более или менее слу-
чайные экзопроявления, зависящие от эпохи, местных условий и
т. п. (как это бывает обычно на среднем уровне), а более глубокие
основные черты, логически между собой связанные и сохраняющие
свое значение для всех времен и народов.
Так как герои и идеалы вырастают на почве обычных, есте-
ственных человеческих отношений, составляя лишь результат даль-
нейшего, более высокого их развития, то и типы-идеалы высшего
уровня по своему содержанию соответствуют в значительной сте-
пени психосоциальным комплексам среднего уровня. В частно-
сти, важнейшими из них являются следующие:
1) Альтруизм.
2) Знание: а) индуктивное, б) дедуктивное.
3) Красота.
4) Религия.
5) Общество, государство.
6) Внешняя деятельность, инициатива.
485
7) Система, организация.
8) Власть, борьба3.
Рассудочные (низший уровень)
Характерная особенность рассудочного типа состоит в том,
что всякое действие или поступок сопровождается предварительным и
иногда весьма обстоятельным обсуждением мотивов. Интеллектуаль-
ная деятельность направлена здесь, следовательно, не столько на расши-
рение умственного кругозора или на выяснение тех или иных теорети-
ческих проблем, сколько на решение разных практических, приклад-
ных вопросов, имеющих непосредственно отношение к повседневной,
обыденной жизни («интеллект практического склада», или благоразу-
мие, по Бэну). Это обстоятельство делает представителей данного типа
расчетливыми, систематическими в своих действиях и спокойно рассу-
дительными в речах и во всем их поведении. Бережливые, аккуратные,
склонные к порядку, они обычно отличаются значительной предусмот-
рительностью, стараясь заранее высчитать выгоды и невыгоды всякого
предстоящего им поступка. Всегда склонные к рассуждениям, они про-
странно и подолгу обсуждают в разговорах с окружающими как свои,
так и чужие дела и поступки; в тех же случаях, когда возраст или
положение дают к этому повод, охотно и с важностью берут на себя роль
ментора, поучая окружающих и высказывая целый ряд более или ме-
нее глубокомысленных сентенций.
Однако принадлежность к низшему психическому уровню на-
кладывает резкий, характерный отпечаток как на их рассужде-
ния, так и на все вообще их действия. Не обладая наблюдательно-
стью или сколько-нибудь развитым мышлением, люди эти мед-
ленно и туго воспринимают; плохо соображают и недостаточно
осмысливают; благодаря этому они лишены возможности само-
стоятельно относиться к явлениям окружающей жизни, по-свое-
му их передумывать и истолковывать. Рассуждения их обыкно-
венно бесплодны, мысли их неоригинальны; подобно одному из
чеховских героев, они всегда говорят лишь то, что уже всем изве-
стно. Иногда, впрочем, и они пытаются высказать какую-нибудь
собственную мысль или пуститься в сложное рассуждение, но из
этого обыкновенно ничего на выходит, кроме скучного, бесплод-
ного резонерства. В интеллигентном обществе такие неумные ре-
зонеры бывают обыкновенно оценены по достоинству; в среде же
невежественной, малокультурной они нередко производят впечат-
ление и слывут за умных людей, в особенности если их имуще-
ственное и общественное положение возвышает их над другими.
В последующих главах книги А. Ф. Лазурский дает подробный анализ и обо-
снование каждого из перечисленных типов всех трех уровней. Ниже мы приво-
дим в качестве примера описания двух типов низшего уровня (♦рассудочного»
и ♦активного»). Иллюстрация одного из типов высшего уровня (♦альтруиста»)
дан» в другом сборнике текстов, посвященном психологии личности (прим. ред.).
486
То же самое следует сказать и относительно их действий, всегда
отличающихся подражательностью, отсутствием какой бы то ни
было инициативы. Удачное копирование чужого («все как у лю-
дей») они считают высшим, к чему только можно и должно стре-
миться, всякое же новое, смелое начинание пугает их и представля-
ется им совершенно неприемлемым. В то же время деятельность их,
несмотря на постоянные расчеты и рассуждения, далеко не всегда
носит целесообразный характер. Недалекие в умственном отноше-
нии, лишенные изобретательности и остроумия, они очень часто
ошибаются в своих — казалось бы, весьма обстоятельных — расче-
тах и сплошь и рядом упускают из виду если не самое главное, то по
крайней мере очень существенные детали. Благодаря этому их успе-
хи в деятельности и жизни даже в случае удачи бывают лишь по-
средственны и никогда не могут достигнуть той степени, как у более
одаренных представителей рассудочного типа.
Благодаря узости умственного кругозора и полному почти отсут-
ствию высших идейных интересов все расчеты этих людей бывают
обыкновенно направлены на удовлетворение и обеспечение ближай-
ших непосредственных — чаще всего материальных — запросов и
потребностей. Отсюда их эгоизм, постоянная забота о себе, тем более
бросающиеся в глаза, что сами они, по-видимому, далеко не всегда
отдают себе в них отчет; так, постоянно думая и заботясь лишь об
удовлетворении своих собственных интересов, они в то же время
могут с пафосом повторять избитые фразы о долге и самоотверже-
нии, совершенно искренне считая себя людьми благородными и весьма
добродетельными. Иногда, правда, заботы их распространяются так-
же и на других людей, почему-нибудь им близких (семья, родствен-
ники); но это бывает лишь в тех случаях, когда люди эти нужны для
них самих, представляясь чем-то вроде жизненной обстановки, не-
обходимой для спокойного и довольного их существования.
Благодаря своей расчетливости и благоразумию рассудочные низ-
шего уровня, несмотря на свою умственную недалекость, могут все
же при благоприятных обстоятельствах достигнуть некоторого успе-
ха в жизни. В таких случаях они делаются обычно крайне самодо-
вольными и самоуверенными, чему в значительной степени способ-
ствует их глупость, мешающая видеть свои промахи и критически
относиться к своим недостаткам. Наоборот, в тех случаях, когда
жизнь их не особенно балует, на первый план выступают другие,
противоположные черты, тесно связанные со всей их эндопсихи-
кой: робость и неуверенность в себе, склонность к постоянным ко-
лебаниям, преувеличенная осторожность и неспособность решиться
на что-либо определенное. Отсюда их консерватизм, принимающий,
вследствие их недомыслия, крайне узкие и часто совершенно бес-
смысленные формы. Хорошим образчиком такого консерватизма
может служить чеховский «человек в футляре» — учитель гречес-
487
кого языка Беликов, который боялся буквально всего и своей мни-
тельностью давил не только себя, но и всех окружающих. Его лейт-
мотивом было «ах, как бы чего не вышло».
Развитию и сформированию подобных типов способствует преж-
де всего такая обстановка, где все сосредоточено на удовлетворе-
нии элементарных, чисто материальных потребностей, причем ру-
ководящими правилами жизни и поведения служат засстывшие,
раз навсегда установленные шаблоны, мешающие всякому сколь-
ко-нибудь живому проявлению личности. Точно так же и в обще-
ственной жизни рутина и преобладание формы над содержанием,
а также отсутствие живых и энергичных людей, могущих стать
руководителями общественного мнения, благоприятствуют усиле-
нию и процветанию рассудочных типов низшего психического
уровня.
В качестве образца можно привести одно из действующих лиц
«Войны и мира» Толстого, именно жениха, а затем мужа Веры
Ростовой — Берга.
Активные (низший уровень)
У этих людей всякого рода чувства и желания отлича-
ются значительной импульсивностью, заставляющей стремиться,
и при этом очень энергично, к немедленному их осуществлению,
какие бы то ни было сомнения и колебания, борьба мотивов и
предварительное обдумывание им почти совершенно несвойствен-
ны. Этим основным качеством в значительной степени опреде-
ляются экзопроявления данного типа, его социальное значение,
его важнейшие достоинства и недостатки.
Склонность к активному вмешательству в окружающую жизнь,
к немедленному и притом энергичному осуществлению своих
желаний сказывается у представителей данного типа буквально
во всем, за что они возьмутся: во всякого рода имущественных
делах и предприятиях, в любовных похождениях, в отношении к
отдельным людям и общественным делам, наконец, даже в тех
областях, где они обычно очень мало смыслят, например в науке и
искусстве. При этом они отличаются обычно значительной само-
уверенностью и зачастую смелостью («море по колено»!), вытека-
ющей из недостаточного взвешивания последствий своего поступ-
ка. Так, Хлестаков, совершенно неожиданно для него принятый
чиновниками за ревизора, быстро освоился со своей новой ролью
и немедленно же начал пользоваться ее преимуществами, т. е.
обирать деньги у чиновников и ухаживать за женой и дочерью
городничего; когда Осип, хорошо понимавший всю шаткость и
опасность их положения, доказывает ему, что уже пора ехать, он
сначала не соглашается и лишь потом сдается на его уговоры.
Несмотря, однако, на всю свою энергию, представители данного
типа совершенно не способны к сколько-нибудь серьезному, систе-
488
статическому труду. Причины ясны: с одной стороны, принадлеж-
ность к низшему психическому уровню и вытекающие отсюда сла-
бая идейность, неспособность понимать серьезные запросы жизни,
неустойчивость и поверхностность чувствований и интересов, с дру-
гой — свойственная этому типу импульсивность, заставляющая их
стремиться к немедленному выполнению всякого пришедшего им в
голову желания. Поэтому деятельность их — хозяйственная, адми-
нистративная, научная — бывает обычно беспорядочна и бестолко-
ва. Зато все, что связано с возбуждением и азартом, влечет их к себе
неудержимо. На первом плане здесь следует поставить охоту. У Ноз-
древа все хозяйство находилось в полнейшем запущении, зато собак
всякого рода мастей и пород было бесчисленное множество, и «Ноз-
древ был среди них совершенно как отец среди семейства...».
Склонность к возбуждению и азарту сказывается также на их
развлечениях и вообще на всем их времяпрепровождении. В сво-
их «Школьных характеристиках» мне уже приходилось отмечать,
что мальчики энергичного типа больше бывают склонны к азарт-
ным играм, чем другие. Хлестаков пользуется всяким удобным
случаем, чтобы «сразиться в картишки»; из-за своей страсти к
картам он засел без копейки денег в гостинице незнакомого го-
родка. Ноздрев также каждую минуту готов был засесть за карты
и, несмотря на свое шулерство, то и дело спускал в игре все, что с
ним и на нем было.
Склонность если не к дракам, то к столкновениям в той или
иной форме также характерна для энергичных, и притом не только
низшего, но и более высоких уровней. Энергия вообще порождает
склонность к борьбе, которая у лиц более высокого душевного скла-
да направляется на достижение определенных, более или менее ус-
тойчивых целей. У представителей же низшего уровня, благодаря
общей беспорядочности и импульсивности их проявлений, данное каче-
ство выражается в наиболее примитивных, грубонелепых формах.
Ноздрев «был в некотором роде исторический человек», так
как «ни в одном собрании, где он был, не обходилось без исто-
рии», в результате которой или он бил, или его били, а чаще всего
и то, и другое вместе. У лиц менее распустившихся склонность к
борьбе проявляется в своего рода бретерстве, в стремлении зади-
рать других без всякого повода и т. п.
Как уже сказано было выше, энергичные низшего порядка
отличаются обычно крайней самоуверенностью, доходящей не-
редко до смешного.
В тесной связи с этим стоит и их тщеславие, склонность к
хвастовству, которые у лиц этого типа бывают обычно выражены
очень резко. Всем известно, до чего заврался Хлестаков среди
благоговейно слушавших его чиновников («тридцать пять тысяч
одних курьеров!.. Меня сам государственный совет боится... Меня
489
завтра же произведут сейчас в фельдмарш...»). Ноздрев, показы-
вая Чичикову границу своего имения, говорит, что не только все,
находящееся по сю сторону границы принадлежит ему, но что и
дальше, за границей, тоже все его. И если даже считать это кари-
катурой, преувеличением, то несомненно, что нечто подобное в
жизни у таких людей встречается сплошь и рядом.
Такая самоуверенность и хвастовство могут иногда импониро-
вать окружающим, производить на них впечатление. Но для этого
нужны или исключительно благоприятные условия, как у Хлес-
такова, или зеленая, неопытная молодежь. Мало-мальски опыт-
ный человек тотчас их раскусит. То же следует сказать и относи-
тельно их частых успехов в любви или, вернее, в легких любов-
ных интрижках, так как к сколько-нибудь глубокой, серьезной
страсти они совершенно не способны. На женщину они смотрят в
большинстве случаев очень цинично, как на самку, созданную
исключительно для их удовольствия; такого сорта женщин они
ищут, и среди такого сорта женщин они и пожинают свои легкие
лавры. Если же им случайно удастся (подобно Анатолю Кураги-
ну — см. ниже) увлечь девушку или женщину более серьезного
душевного склада, то в результате получается одна из тех траге-
дий, которыми так изобилует история любви.
В качестве образца разбираемого типа приведем краткую характе-
ристику Анатоля Курагина (из «Войны и мира»), совмещающего в себе
большинство перечисленных нами выше характерных особенностей.
Сын знатного придворного интригана, умного и энергичного, но
хитрого, эгоистичного и бессердечного. Отец его тратит на Анатоля
до 40 000 в год, воспитывает его за границей, старается устроить ему
карьеру. Сам Анатоль — высокий, стройный красавец, молодой и
здоровый. Он всегда весел и спокойно-самоуверен, всегда доволен
собой и своими поступками: весело улыбаясь, разговаривает со ста-
риком Волконским, решения которого с таким трепетом ждет его
отец; единственный из всех спал спокойно в ночь перед сватовством;
застигнутый княжной Волконской (которой он сделал предложе-
ние) в тот момент, когда он обнимал француженку, нисколько не
смутился. Только перед похищением Наташи он чувствовал, что
сердце его бьется несколько сильнее обыкновенного. К аффектам он
вообще мало склонен, хотя однажды вдруг вспылил на ямщика:
«Ну, я тебе морду разобью, ты не шути!» Всякое свое желание он
привык удовлетворять немедленно, не считаясь с препятствиями.
Решив овладеть Наташей, он сразу же приступает к делу: при вто-
ром свидании уже объясняется в любви, затем подготовляет похи-
щение и настойчиво старается осуществить его, несмотря на отгово-
ры Долохова; после неудачи он все-таки продолжает совещаться с
Долоховым и сестрой о том, как поправить дело и довести его до
конца. Ту же быстроту и натиск он проявляет и в ухаживании за
490
француженкой Бурьен, сразу пробудившей в нем «то странное, звер-
ское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и
побуждало его к самым грубым и смелым поступкам». Конечно,
эту смелость не следует смешивать с сознательной, идейной стойко-
стью: этой последней мы напрасно стали бы искать у Анатоля. Когда
Пьер в бешенстве пригрозил ему тяжелым пресс-папье, если он не
вернет писем Наташи и не обещает завтра же уехать из Москвы,
Анатоль струсил и сразу на все согласился. Его смелость есть лишь
результат полной неспособности и нежелания сколько-нибудь поду-
мать о последствиях своих поступков. Похищая Наташу, собираясь
жениться на ней вторым, незаконным (так как первая его жена
была жива) браком, ломая таким образом всю судьбу, как свою, так
и молодой, неопытной девушки, он ни разу не задумался над тем,
что из всего этого выйдет. Так же беспечно относится он и к своей
службе. На вопрос старика Волконского, где он служит, Анатоль
отвечает: «Я числюсь. При чем я числюсь, папа?» Он очень глуп,
что неоднократно подчеркивает автор: отец, говоря с ним, называет
его дураком; ухаживая за Наташей, он совершенно не находит, о
чем говорить с ней, и только его красота и спокойная самоуверен-
ность мешают ему стать смешным; любовное письмо сочинил ему
Долохов; он же организует для Анатоля план похищения и ведет его
денежные счета. Этой полной неспособностью рассуждать и объяс-
няется то обстоятельство, что Анатоль, в нравственном отношении
павший очень низко (живет паразитом, на чужой счет, ради своей
прихоти готов не задумываясь сделать несчастным другого челове-
ка, не останавливается перед преступлением — двоеженством), тем
не менее был убежден, что живет хорошо, считал себя безукоризнен-
ным человеком и искренне презирал подлецов и дурных людей. У
него даже есть свой кодекс чести, заставляющий его требовать у
Пьера взять свои слова («подло» и т. п.) обратно и позволяющий
ему, однако, вслед за этим у того же Пьера брать деньги на дорогу.
Анатоль не был честолюбив, не заботился о своей карьере и своих
выгодах. Он любил на свете только одно: веселье и женщин. Веселье
выражалось в кутежах, которыми он вместе с Долоховым просла-
вился на обе столицы: он мог пить напролет ночи, перепивая всех, с
наслаждением вспоминает, как они однажды мчались из Твери на
тройках так, что дух захватывало, наехали на обоз, перескочили че-
рез два воза и т. д. На женщин он смотрит только как на средство
наслаждения, в обращении с ними он усвоил себе «манеру, которая
более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже лю-
бовь,— манеру презрительного сознания своего превосходства» («А
уж вы бы рады!»); всем московским барыням он явно предпочитал
цыганок и француженок. Такое отношение, соединенное с его выда-
ющейся физической красотой, создало Анатолю заслуженную репу-
тацию ловеласа и сердцееда, от которого всякая серьезная, уважаю-
щая себя женщина должна держаться подальше.
491
Эрих Фромм
ХАРАКТЕР1
1. Динамическая концепция характера
Черты характера считались и считаются в среде бихе-
виористски ориентированных психологов синонимами свойств
поведения. С этой точки зрения характер определяется как «мо-
дель поведения, характерная для данного индивида»2, в то время
как другие авторы, подобно Вильяму Мак-Дугаллу, Р. Г. Гордону
и Кречмеру, придавали особое значение волевому и динамичному
элементам черт характера.
Фрейд развил не только первую, но также и наиболее последова-
тельную и глубокую теорию характера как системы влечений, обус-
лавливающих поведение, но не тождественных ему. Чтобы понять
ценность фрейдовской динамической концепции характера, будет
полезно сравнить поведенческие свойства с чертами характера. По-
веденческие свойства описываются как то в поступках, что доступно
наблюдению третьего лица. Так, например, поведенческое свойство
«смелость» определялось бы как поведение, направленное на дости-
жение определенной цели, когда человек не считается с риском ут-
раты собственного комфорта, свободы или жизни. Или бережливость
как поведенческое свойство определялась бы как поведение, наце-
ленное на сбережение денег или других материальных вещей. Одна-
ко если мы исследуем мотивацию, и особенно бессознательную мо-
тивацию, таких поведенческих свойств, то обнаружим, что за пове-
денческим свойством кроются многочисленные и совершенно раз-
личные черты характера. Смелое поведение может быть мотивиро-
вано честолюбием, и тогда человек будет рисковать своей жизнью в
определенных ситуациях ради того, чтоб удовлетворить свою страс-
тную жажду быть предметом восхищения; оно может быть мотиви-
ровано влечением к самоубийству, которое побуждает человека ис-
кать опасности, ибо сознательно или бессознательно он не ценит свою
жизнь или желает самоуничтожения; оно может быть мотивировано
полнейшим отсутствием воображения, и тогда человек действует
смело, потому что не осознает подстерегающей его опасности; нако-
нец, оно может быть обусловлено искренней преданностью идее или
цели, ради которых человек действует, и эта мотивация общеприз-
нана в качестве источника смелости. Внешне поведение во всех этих
примерах одно и то же, хотя мотивации различны. Я говорю «внеш-
не» потому, что, если б можно было пронаблюдать такое поведение в
Э. Фромм. «Человек для себя», гл. III: Человеческая природа и характер.
Leland E.Hinsie and Jacob Shatzky. Psychiatric Dictionary, N. Y., 1940.
492
деталях, обнаружилось бы, что различия в мотивации приводят к
трудноуловимым различиям в поведении. Например, офицер в сра-
жении будет вести себя совершенно иначе в ситуации, где его отвага
мотивирована преданностью идее, чем в ситуации, где она мотиви-
рована честолюбием. В первом случае он не пойдет в атаку, когда
риск не пропорционален достижению тактических целей. Если же,
наоборот, им движет тщеславие, эта страсть может сделать его сле-
пым по отношению к опасностям, угрожающим ему и его солдатам.
В последнем случае его поведенческое свойство «смелость» — это,
как ясно, то самое честолюбие. Другой пример — бережливость.
Человек может быть экономным, потому что этого требует его мате-
риальное положение; или он может быть бережливым потому, что
обладает скупым характером, который побуждает к экономии ради
самой экономии безотносительно к реальной необходимости. Здесь
также мотивация несколько отлична от самого поведения. В первом
случае человек способен очень хорошо отличить ситуацию, где ра-
зумно — экономить, от ситуации, в которой разумнее — тратить
деньги. Во втором случае он будет экономить, не считаясь с объек-
тивной необходимостью. Другой фактор, обусловленный различи-
ем мотивации, касается предсказуемости поведения. В случае со
«смелым» солдатом, мотивом которого является честолюбие, мы
можем предсказать, что он будет вести себя смело, только если сме-
лость может быть вознаграждена. В случае с солдатом, который смел
из-за преданности своему делу, мы обнаружим, что одобрение будет
иметь мало влияния на его поведение.
У Фрейда концепция бессознательной мотивации тесно связана
с его теорией волевой природы черт характера. Он признал то, что
великие романисты и драматурги знали всегда: изучение характера,
как показал это Бальзак, имеет дело с «силами, мотивирующими
человека»; как личность действует, чувствует и мыслит — это в боль-
шой степени обусловлено особенностями ее характера, а не просто
результат рациональных ответов на реальные ситуации; «судьба че-
ловека — это его характер». Фрейд признал динамичность черт ха-
рактера и то, что склад характера человека представляет особую
форму, служащую проводником жизненной энергии.
Фрейд попытался объяснить эту динамическую природу свойств
характера, комбинируя свою характерологию со своей теорией
либидо. В согласии с материалистическим мышлением того типа,
какой преобладал в естественных науках в конце девятнадцатого
века, когда энергия природных и психических явлений счита-
лась субстанциальной, а не порождаемой в процессе взаимодей-
ствий, Фрейд считал сексуальное влечение источником энергии
характера. Привлекая множество сложных и блестящих доводов,
он объяснял различные черты характера как «сублимации» или
493
«реактивные образования» в ответ на различные формы сексуаль-
ного влечения. Он истолковал динамическую природу черт ха-
рактера как действие их либидозного источника.
Прогресс психоаналитической теории наряду с прогрессом
естественных и социальных наук привел к новой концепции, ос-
нованной не на идее изначально обособленного индивида, а на
идее взаимоотношений человека с другими людьми, с природой, с
самим собой. Была высказана мысль, что именно взаимоотноше-
ния направляют и регулируют проявление энергии в страстных
влечениях человека. Г. С. Салливен, один из первых, кто выска-
зал такую точку зрения, определил психоанализ как «изучение
межличностных отношений ».
Теория, представленная на следующих страницах, согласуется с
фрейдовской характерологией в таких основных пунктах: призна-
ние того, что черты характера обусловливают поведение и о них
нужно судить по поведению; что черты характера конституируют
силы, которые личность, несмотря на их могущество, может совер-
шенно не осознавать. Эта теория также следует Фрейду в признании
того, что фундаментальная сущность характера строится не на еди-
ничном его свойстве, а является целостной структурой, из которой
вытекает некое множество единичных свойств. Черты характера
следует понимать как синдром, являющийся следствием этой осо-
бой структуры, которую я буду называть ориентацией характера. Я
коснусь только ограниченного числа черт характера, вытекающих
непосредственно из основополагающей ориентации. С множеством
других черт характера можно было бы поступить сходным образом
и показать, что они также являются прямыми следствиями основ-
ных ориентаций или смесью этих первичных черт характера со свой-
ствами темперамента. Однако большое число других свойств, обыч-
но причисляемых к чертам характера, следовало бы отнести не к
чертам характера в нашем понимании, а к свойствам темперамента
или особенностям поведения.
Главное отличие предложенной здесь теории от теории Фрейда
состоит в том, что фундаментальная основа характера мне видится
не в различного типа либидозной организации, а в специфического
вида отношениях личности с миром. В процессе жизни человек всту-
пает в отношения с миром 1) посредством овладения вещами и их
ассимиляции и 2) посредством отношений с людьми (и с самим
собой). Первое я называю процессом ассимиляции, второе — про-
цессом социализации. Обе формы отношений «открыты», а не ин-
стинктивно заданы, как у животного. Человек может овладевать
вещами, получая или беря их из внешних источников или произво-
дя их посредством своих усилий. Но он должен овладевать ими и
каким-то образом ассимилировать их, чтобы удовлетворить свои по-
494
требности. К тому же человек не может жить один, без связи с дру-
гими людьми. Он должен объединяться с другими для защиты, для
труда, для сексуального удовлетворения, для игры, для воспитания
потомства, для передачи знаний и материальной собственности. Но,
кроме того, он по необходимости связан с другими как один из них,
как часть некоей группы. Полная обособленность непереносима и
несовместима с нормальным психическим состоянием. И опять же
человек может вступать в отношения с другими людьми по-разному:
он может любить или ненавидеть, он может соперничать или сотруд-
ничать; он может построить социальную систему, основанную на ра-
венстве или авторитете, на свободе или насилии, но он должен так
или иначе вступать в отношения, и форма этих отношений зависит
от его характера.
Ориентации, посредством которых индивид вступает в отноше-
ния с миром, определяют суть его характера; характер можно опре-
делить как (относительно перманентную) форму, служащую про-
водником человеческой энергии в процессе ассимиляции и социа-
лизации. Это проведение психической энергии выполняет очень важ-
ную биологическую функцию. Поскольку действия человека не обус-
ловлены врожденными инстинктами, жизнь была бы в опасности,
если б человеку приходилось обдумывать каждое действие, каждый
шаг. Но многие действия должны совершаться намного быстрее, чем
позволяет процесс сознательного обдумывания. Более того, если бы
все поведение строилось на обдуманных решениях, в поступках было
бы намного больше противоречий, чем допустимо при надлежащем
функционировании. Согласно бихевиоризму, человек научается реа-
гировать полуавтоматически, развивая навыки действия и мышле-
ния, которые можно понимать аналогично условным рефлексам. Хотя
эта точка зрения в известной мере верна, она не учитывает, что
большинство характерных для человека и устойчивых к изменени-
ям глубинных навыков и мнений обусловлены складом характера;
через них выражена особая форма, которая является проводником
энергии при данном складе характера. Систему характера у челове-
ка можно считать заместителем системы инстинктов у животного.
Раз энергия проводится определенным способом, в поступке непос-
редственно выражается характер. Некий характер может быть не-
желателен с этической точки зрения, но он по крайней мере позво-
ляет человеку действовать вполне последовательно и освобождаться
от бремени принятия всякий раз новых и обдуманных решений.
Человек может устроить свою жизнь сообразно своему характеру и
таким образом достичь определенного уровня соответствия между
внутренней и внешней ситуациями. Более того, характер выполня-
ет также функцию отбора идей и ценностей. Так как большинству
людей кажется, что идеи независимы от эмоций и желаний и явля-
495
ются результатом логической дедукции, им представляется, что их
жизненную позицию подтверждают их идеи и оценки, в то время
как на самом деле последние являются таким же результатом их
характера, как и их поступки. Такое подтверждение, в свою очередь,
способствует закреплению сложившегося склада характера, так как
позволяет ему казаться правильным и благоразумным.
Это не единственная функция характера — позволять индиви-
ду действовать последовательно и «разумно»; характер также дает
основу для приспособления индивида к обществу. Характер ре-
бенка — это слепок с характера родителей, он развивается в ответ
на их характер. Родители и их методы воспитания ребенка, в свою
очередь, зависят от социальной структуры их культуры. Обычная
семья — это «психический посредник» общества, и, приспосабли-
ваясь к своей семье, ребенок обретает характер, позднее делаю-
щий его приспособленным к задачам, предстоящим ему в соци-
альной жизни. Он обретает такой характер, какой заставляет
его хотеть делать то, что он должен делать, и суть этого характера
та же, что и у большинства членов данного социального класса
или культуры. Тот факт, что большинство членов некоего соци-
ального класса или культуры обладают сходством значимых эле-
ментов характера и что можно говорить о «социальном характе-
ре», репрезентирующем суть склада характера, общую большин-
ству членов данной культуры, указывает на степень участия в
формировании характера социальных и культурных моделей. Но
от социального характера мы должны отличать индивидуальный
характер, благодаря которому внутри одной и той же культуры
одна личность отличается от другой. Эти отличия отчасти обус-
ловлены особенностями личностей родителей, а также психичес-
кими и материальными особенностями, свойственными социаль-
ной среде, в которой растет ребенок. Но они также обусловлены
особенностями конституции каждого индивида, в частности осо-
бенностями темперамента. Формирование индивидуального харак-
тера определяется столкновением экзистенциальных пережива-
ний, индивидуальных переживаний и тех, что обусловлены куль-
турой, с темпераментом и физической конституцией индивида.
Для двух людей среда никогда не бывает одной и той же, ибо
особенности конституции заставляют их более или менее различ-
но воспринимать одну и ту же среду. Лишь навыки действия и
мышления, развившиеся в результате приспособления индивида
к культурным моделям и не укорененные в характере личности,
легко изменяются под воздействием новых социальных моделей.
Если же поведение человека коренится в его характере, оно заря-
жено устойчивой энергией и изменяется только в том случае,
если в характере происходят функциональные изменения.
496
В предлагаемом анализе неплодотворные ориентации и пло-
дотворная ориентация разграничены. Следует отметить, что дан-
ные понятия являются «идеальными типами»3, а не описаниями
характера некоего данного индивида. Далее, хотя в дидактичес-
ких целях они рассматриваются здесь раздельно, обычно харак-
тер каждой личности представляет собой сочетание всех или не-
которых из этих ориентаций, однако одна из них доминирует. И
наконец, я хочу заявить здесь, что при описании неплодотворных
ориентаций представлены лишь их отрицательные стороны, а
положительные стороны кратко рассмотрены в последней части
данной главы4.
2. Типы характера: неплодотворные ориентации
а. Рецептивная ориентация
При рецептивной ориентации человеку представляется,
что «источник всех благ» лежит вовне, и он считает, что единствен-
ный способ обрести желаемое — будь то нечто материальное или
привязанность, любовь, знание, удовольствие — это получить его из
этого внешнего источника. При такой ориентации проблема любви
состоит почти исключительно в том, чтоб «быть любимым», а не в
том, чтоб любить. Такие люди склонны к неразборчивости в выборе
предмета любви, потому что быть любимыми кем-то — это для них
такое захватывающее переживание, что они «бросаются» за всеми,
кто предлагает им любовь или то, что похоже на любовь. Они чрез-
вычайно чувствительны ко всякому отдалению или отпору со сторо-
ны любимого человека. Такова же их ориентация и в сфере мышле-
ния: если это интеллигенты, то они становятся самыми лучшими
слушателями, поскольку ориентированы на восприятие идей, а не на
их создание; предоставленные самим себе, они чувствуют себя пара-
лизованными. Для этих людей характерно, что их первая мысль —
найти кого-то другого, кто даст им нужную информацию, вместо
того чтобы самим сделать хоть малейшее усилие. Если это люди
религиозные, то их понятие о Боге таково, что они ждут всего от
него и ничего от собственной активности. Не будучи религиозными,
они относятся к людям и институтам совершенно так же: всегда
ищут «магического помощника». Они демонстрируют своеобразный
вид верности, в основе которой — благодарность к тому, кто питает
Термин М. Вебера — абстрактная конструкция, создаваемая в целях иссле-
дования типичных свойств изучаемых объектов.— Прим, перев.
Предложенное описание неплодотворных ориентаций, за исключением ры-
ночной, следует клинической картине прегенитального характера у Фрейда
и других авторов. Теоретическое различие становится очевидным при об-
суждении стяжательского характера.
497
их, и страх потерять его. Поскольку они нуждаются в множестве
тех, кто обеспечивает их безопасность, они вынуждены быть верны-
ми многим людям. Им трудно сказать «нет», и они легко попадают
в конфликт между верностью и обещанием. Раз они не могут ска-
зать «нет», они любят говорить «да» всему и всем, и в результате
паралич их критических способностей делает их слишком зависи-
мыми от других.
Они зависят не только от авторитетов, дающих им знания,
помощь, но вообще от людей, способных оказать какую бы то ни
было поддержку. Они чувствуют себя потерянными, будучи пре-
доставленными самим себе, поскольку считают, что ничего не
способны делать без посторонней помощи. Эта беспомощность
имеет решающее значение в тех действиях, которые по самой своей
природе могут совершаться только самостоятельно — принятие
решения или принятие ответственности. В личных отношениях,
например, они спрашивают совета у того самого человека, относи-
тельно которого они должны принять решение.
Люди рецептивного типа очень любят поесть и выпить. Они
стремятся преодолеть тревожность и подавленность поеданием
пищи и выпивкой. Рот у них очень характерен, зачастую он очень
выразителен: губы приоткрыты, как будто постоянно ждут кор-
межки. В их снах поедание пищи — это частый символ любви, а
чувство голода — выражение фрустрации и разочарования.
Вообще мироощущение у людей рецептивной ориентации опти-
мистичное и дружелюбное; у них есть определенное доверие к жизни
и ее дарам, но они становятся тревожными и приходят в смятение,
когда им грозит утрата «источника питания». У них часто есть ис-
кренняя сердечность и желание помочь другим, но делают они что-то
для других также ради того, чтоб добиться их расположения.
б. Эксплуататорская ориентация
Эксплуататорская ориентация, подобно рецептивной,
имеет в качестве основной предпосылки ощущение, что источник
всех благ находится вовне и ничего нельзя создать самому. Отли-
чие между двумя этими ориентациями, однако, в том, что эксплу-
ататорский тип не надеется получить что-либо от других в дар, а
отнимает у них желаемое силой или хитростью. Такая ориента-
ция распространяется на все сферы действий.
В области любви и чувств такие люди склонны присваивать и
красть. Они испытывают влечение только к тем людям, которых
они могут отнять у кого-то другого. Условием привлекательности
для них служит привязанность человека к кому-то другому; они
не склонны влюбляться в не привязанного ни к кому человека.
Мы обнаруживаем ту же установку и в области мышления и
интеллектуальной деятельности. Такие люди будут склонны не со-
498
здавать идеи, а красть их. Это может проявляться прямо в форме
плагиата или более скрыто, в форме парафраза идей, высказанных
другими людьми, и настаивании, что эти идеи новы и являются их
собственными. Поразительно, что зачастую люди больших умствен-
ных способностей следуют этим путем, при том, что если б они по-
ложились на собственные таланты, они вполне могли бы сами созда-
вать свои идеи. Отсутствие оригинальных идей или независимого
творчества у иных одаренных людей часто объясняется ориентаци-
ей их характера, а не каким-то врожденным отсутствием ориги-
нальности. Это положение сохраняется и в ориентации в сфере мате-
риальных вещей. Вещи, которые они могут отобрать у других, все-
гда кажутся им лучше тех, какие они могут создать сами. Они ис-
пользуют и эксплуатируют все и всякого, из чего или из кого они
могут что-то выжать. Их девиз: «Краденый плод — самый слад-
кий». Поскольку они хотят использовать и эксплуатировать людей,
они «любят» тех, кто прямо или косвенно может стать объектом
эксплуатации, и им «наскучивают» те, из кого они уже выжали всё.
Крайний пример — клептоман, который наслаждается только теми
вещами, какие можно украсть, хотя у него достаточно денег, чтоб
купить их. Символом этой ориентации, кажется, может служить
язвительная гримаса, которая часто бывает отличительной чертой
таких людей. Не ради игры слов стоит отметить, что они часто дела-
ют «язвительные» замечания в адрес других людей. Их установка
окрашена смесью враждебности и манипуляции. Каждый человек
рассматривается как объект эксплуатации и оценивается по его по-
лезности. Вместо доверчивости и оптимизма, свойственных рецеп-
тивному типу, здесь мы обнаруживаем подозрительность и цинизм,
зависть и ревность. Поскольку они удовлетворяются только вещами,
которые могут отнять у других, они склонны переоценивать то, что
принадлежит другим, и недооценивать свое собственное.
в. Стяжательская ориентация
Стяжательская ориентация совершенно отлична от рецеп-
тивного и эксплуататорского типов, сходных в том, что оба надеются
получить вещи из внешнего мира. Данная же ориентация дает лю-
дей, мало верящих в то, что они могут получить из внешнего мира
что-то новое; их безопасность основывается на стяжательстве и эко-
номии, а траты они воспринимают как угрозу. Они окружают себя
как бы защитной стеной, и их главная цель — как можно больше в
свое укрытие приносить и как можно меньше из него отдавать. Их
скупость распространяется как на деньги и материальные вещи, так
и на чувства и мысли. Любовь для них — это, по существу, облада-
ние: сами они не дают любви, но стараются получить ее, завладевая
«любимым». Ориентированный на стяжательство человек часто де-
монстрирует особый вид верности людям и даже воспоминаниям.
499
Его сентиментальность превращает прошлое в золотой век; он дер-
жится за прошлое и предается воспоминаниям о прежних чувствах
и переживаниях. Такие люди всё знают, но они бесплодны и не спо-
собны к плодотворному мышлению.
Их также можно узнать по выражению лица и жестикуляции. У
них плотно сжаты губы; у них характерные жесты погруженных в
себя людей. Если у рецептивного типа жесты как бы манящие и
плавные, у эксплуататорского — агрессивные и резкие, то у стяжа-
тельского жесты чопорные, как будто эти люди хотят обозначить
границы между собой и внешним миром. Другой характерный
элемент их установки — педантичная аккуратность. У стяжателя
всегда упорядочены вещи, мысли и чувства, но опять же, как и в
случае с памятью, его аккуратность бесплодна и ригидна. Он терпеть
не может, если вещи не на своем месте, и будет автоматически при-
водить их в порядок. Внешний мир для него — это угроза вторже-
ния в его оборонную позицию; аккуратность означает подчинение
себе внешнего мира путем водворения его и удержания на надлежа-
щем месте, чтоб избежать опасности вторжения. Его маниакальная
чистоплотность — это еще одно выражение потребности устранить-
ся от контакта с внешним миром. Вещи за пределами его собствен-
ного мира воспринимаются как опасные и «нечистые»; он аннули-
рует угрожающий контакт путем маниакального омовения, похо-
жего на религиозный ритуал омовения, предписанный после кон-
такта с нечистыми вещами и людьми. Вещи нужно класть не только
на надлежащее место, но и в надлежащее время: навязчивая пунк-
туальность — это характерная черта стяжательского типа; это еще
одна форма подчинения себе внешнего мира. Раз внешний мир вос-
принимается как угроза оборонной позиции, то логической реакци-
ей будет упрямство. Постоянное «нет» — это почти автоматическая
защита от вторжения; упрямо стоять на своем — вот ответ на угрозу
атаки извне. Такие люди склонны считать, что обладают только не-
ким ограниченным запасом силы, энергии и ментальных способно-
стей и этот запас тает, исчерпывается и никогда не пополнится. Они
не могут понять, что все жизненные субстанции обладают функцией
самовосполнения и активность и трата сил увеличивают энергию, в
то время как инертность ее парализует; для них смерть и разруше-
ние обладают большей реальностью, чем жизнь и развитие. Акт
творчества — это чудо, о котором они слышали, но в которое не
верят. Их высшие ценности — порядок и безопасность; их девиз:
«Нет ничего нового под солнцем». В отношениях с другими людьми
близость для них — угроза: или отстраненность, или обладание людь-
ми — вот в чем их безопасность. Стяжатель склонен к подозритель-
ности и имеет особое чувство справедливости, выражаемое так:
«Мое — это мое, а твое — это твое».
500
г. Рыночная ориентация
Рыночная ориентация развилась в качестве доминиру-
ющей только в современную эпоху. Чтобы понять ее природу,
нужно принять во внимание экономическую функцию рынка в
современном обществе, не только задающего модель данной ори-
ентации характера, но и являющегося основой и главным усло-
вием ее развития у современного человека.
Товарообмен — один из старейших экономических механизмов.
Традиционный локальный рынок, однако, существенным образом
отличается от рынка, каким он стал при современном капитализме.
Товарообмен на локальном рынке давал возможность встретиться
для обмена товарами. Производители и потребители были знакомы;
они представляли собой сравнительно небольшие группы; спрос был
более-менее известен, так что производитель мог производить това-
ры, ориентируясь на этот определенный спрос.
Современный рынок5 уже не место встречи, а механизм, отли-
чительная черта которого — абстрактный и безличный спрос.
Производитель работает на этот рынок, а не на известный круг
потребителей; вердикт рынка основывается на законах спроса и
предложения: и рынок определяет, какой из товаров может быть
продан и за какую цену. Независимо от того, какова полезная
ценность, например, пары ботинок, если предложение превышает
спрос, эти ботинки будут обречены на экономическую смерть; их
вообще можно было бы не производить. Рыночный день — это
«судный день» для меновой ценности товаров.
Читатель может возразить, что такое описание рынка грешит
упрощенностью. Производитель пытается определить спрос зара-
нее, а при монопольных условиях даже обретает некую степень
контроля над ним. И тем не менее регулирующая функция рын-
ка была и все еще остается достаточно властной, чтоб иметь глу-
бокое влияние на формирование характера городского среднего
класса, а благодаря социальному и культурному влиянию после-
днего — на все население. Рыночное понятие ценности, превос-
ходство меновой ценности над полезной привело к сходному по-
нятию ценности в отношении людей и, в частности, в отношении
человека к самому себе. Ориентацию характера, коренящуюся в
восприятии себя как товара, а собственной ценности как мено-
вой, я называю рыночной ориентацией.
В наше время рыночная ориентация получила ускоренное разви-
тие с развитием нового — «личностного рынка», который является
феноменом последних десятилетий. Клерки и продавцы, админист-
Исследование истории и функций современного рынка см. в кн.: К. Polanyi.
The Great Transformation. N.Y., 1944.
501
раторы и врачи, адвокаты и художники — все представлены на этом
рынке. Правда, их правовой статус и экономическое положение раз-
личны: одни независимы, взимая плату за свои услуги; другие рабо-
тают по найму, получая жалованье. Но материальный успех у всех
зависит от признания их личности теми, кто платит за их услуги
или нанимает на работу за жалованье.
Принцип оценки и на личностном рынке, и на товарном один и
тот же: на первом на продажу предлагаются личности, на втором —
товары. Ценностью в обоих случаях является меновая ценность, для
которой полезная ценность необходимое, но не достаточное условие.
Правда, наша экономическая система не могла бы функциониро-
вать, если бы люди не были искусны в том деле, какое им надлежит
исполнять, и обладали лишь приятной личностью. Даже самые изыс-
канные манеры в обращении с больными и самый красиво обстав-
ленный офис на Парк-авеню не принесут успеха нью-йоркскому врачу,
если он не обладает минимумом знаний и опыта. Какой бы обая-
тельной личностью ни была секретарша, это не спасет ее от потери
места, если она не умеет быстро и грамотно печатать на машинке.
Однако если мы зададимся вопросом, каков удельный вес мастер-
ства и личностной ценности как условий успеха, то обнаружим, что
только в исключительных случаях успех оказывается преимуще-
ственно результатом мастерства и каких-то других человеческих
качеств, вроде искренности, порядочности и честности. Хотя соотно-
шение мастерства и человеческих качеств, с одной стороны, и «лич-
ности» — с другой, как необходимых условий успеха, изменчиво,
«личностный фактор» всегда играет решающую роль. Успех зави-
сит по большей части от того, насколько хорошо человек умеет про-
дать себя на рынке, насколько хорошо он умеет подать себя, на-
сколько привлекательна его «упаковка»; насколько он «бодр», «кре-
пок», «энергичен», «надежен», «честолюбив»; к тому же каково его
семейное положение, к какому клубу он принадлежит, знается ли он
с нужными людьми. Тип желательной личности зависит от достиг-
нутого человеком уровня в той специальной области, где он работа-
ет. Биржевой маклер, продавец, секретарша, железнодорожный слу-
жащий, преподаватель колледжа или управляющий отелем — каж-
дый должен предложить требуемый тип личности, который, вне
зависимости от его особенностей, должен удовлетворять одному ус-
ловию: пользоваться спросом.
Тот факт, что чтобы добиться успеха, недостаточно обладать
умением и умственным багажом для выполнения поставленной
задачи, но нужно еще быть способным вступить в состязание со
многими другими, формирует у человека определенную установку
по отношению к самому себе. Если бы для достижения жизнен-
ных целей было достаточно полагаться на то, что ты знаешь и
502
умеешь делать, самооценка была бы пропорциональна собствен-
ным способностям, т. е. собственной полезной ценности; но по-
скольку успех зависит по большей части от того, как ты умеешь
продать свою личность, то ты воспринимаешь себя как товар или,
вернее, и как продавца, и как товар одновременно. Человек забо-
тится не о своей жизни и счастье, а о том, чтоб стать ходким
товаром. Это чувство можно было бы сравнить с чувством товара,
например с чувством сумок на прилавке, если б они могли чув-
ствовать и мыслить. Каждая сумка старалась бы быть как можно
«привлекательнее», чтобы привлечь покупателей, и выглядеть как
можно дороже, чтоб получить цену выше, чем ее соперницы. Сум-
ка, проданная по самой высокой цене, чувствовала бы себя из-
бранницей, поскольку это означало бы, что она самая «ценная» из
сумок; а та, которая не была продана, чувствовала бы себя печаль-
ной и прониклась бы сознанием собственной никчемности. Та-
кая судьба могла бы выпасть сумке, которая, несмотря на свой
отличный вид и удобство, имела несчастье выйти из моды.
Подобно сумке, человек должен быть в моде на личностном рын-
ке, а чтобы быть в моде, ему нужно знать, какой вид личности пользу-
ется повышенным спросом. Это знание сообщается в общем виде на
протяжении всего процесса воспитания, от детского сада до коллед-
жа, и восполняется в семье. Однако знания, полученного на этой
ранней стадии, недостаточно; оно подчеркивает только некоторые
общие качества, такие, как приспособляемость, честолюбие и чут-
кость к меняющимся ожиданиям других людей. Более точную кар-
тину моделей успеха дают другие источники. Иллюстрированные
журналы, газеты, кинохроника на разный лад демонстрируют порт-
реты и жизненные истории преуспевающих людей. Ту же функцию
выполняет и реклама. Преуспевающий служащий, чей портрет по-
мещен в рекламе мужской одежды,— это образец того, как нужно
выглядеть и каким быть, если хочешь заработать «большие деньги»
на современном личностном рынке.
Самое важное средство передачи обычному человеку образа
желательной личности — это кино. Молодая девушка старается в
выражении лица, в прическе, в жестах подражать высокооплачи-
ваемой звезде, считая все это самым многообещающим путем к
успеху. Молодой человек старается быть похожим на героя, ко-
торого видит на экране. Хотя обычный человек имеет мало кон-
тактов с жизнью самых преуспевающих людей, его отношения со
звездами кино — дело другого рода. Да, он не имеет реального
контакта и с ними, но он может снова и снова видеть их на экране,
может написать им и получить их карточку с автографом. В от-
личие от тех времен, когда актер был социально унижен, но тем
не менее передавал своей аудитории творения великих поэтов,
503
наши кинозвезды не служат передаче великих творении или идеи,
их функция — служить как бы связующей нитью между обыч-
ным человеком и миром «великих». Даже если обычный чело-
век и не может надеяться стать таким же преуспевающим, как
они, он может стараться подражать им: они его святые, и благода-
ря своему успеху они воплощают определенные нормы жизни.
Поскольку современный человек воспринимает себя и как про-
давца, и как товар для продажи на рынке, его самооценка зависит от
условий, ему неподвластных. Если он «преуспевает» — он ценен;
если нет — он лишен ценности. Степень неуверенности, являющей-
ся результатом данной ориентации, трудно переоценить. Если чело-
век чувствует, что его ценность определяется не его человеческими
качествами, а успехом в рыночной конкуренции с ее постоянно ме-
няющимися условиями, его самооценка непременно будет шаткой и
постоянно будет нуждаться в подтверждении со стороны других
людей. Если человек вынужден неуклонно пробиваться к успеху и
любая неудача являет жестокую угрозу его самооценке, то результа-
том будет чувство беспомощности, неуверенности и неполноценнос-
ти. Если превратности рынка выступают мерилом ценности челове-
ка, чувства собственного достоинства и самоуважения разрушаются.
Проблема не только в самоуважении и самооценке, но и в вос-
приятии себя как независимого существа, в идентичности самому
себе. Как мы увидим позднее, зрелый и плодотворный индивид
черпает свое чувство идентичности в ощущении себя творцом, когда
он сам и его силы — это нечто единое; такое самоощущение можно
выразить короткой фразой: «Я — то, что я делаю». При рыночной
ориентации человек сталкивается со своими собственными силами,
как с товаром, отчужденным от него. Он не един с ними, и они
скрыты от него, потому что значение имеет не его самореализация в
процессе их использования, а его успех в процессе их продажи. И
его силы, и то, что ими создано, отчуждаются от него, становятся
чем-то от него отличным, чем-то, что другие будут оценивать и ис-
пользовать; в результате его чувство идентичности становится та-
ким же неустойчивым, как и самооценка; заключительная реплика
во всех возможных здесь ролях: «Я — то, чего изволите».
Такое самоощущение Ибсен выразил в Пер Гюнте: Пер Гюнт
пытается открыть свое Я и обнаруживает, что оно подобно луко-
вице — можно снимать слой за слоем, а сердцевины так и не
найдешь. Поскольку человек не может жить, сомневаясь в своей
идентичности, он должен при рыночной ориентации черпать чув-
ство идентичности не в самом себе и в своих силах, а в мнении
других о себе. Его престиж, положение, успех, известность дру-
гим как некоего определенного лица становятся замещением под-
линного чувства идентичности. Такая ситуация ставит его в пол-
504
ную зависимость от того, как другие воспринимают его, и вынуж-
дает придерживаться роли, однажды уже принесшей ему успех.
Раз я и мои силы отделены друг от друга, то, конечно, мое Я
определяется ценой, какую за меня дали.
Способ, каким человек воспринимает других, не отличается от
способа самовосприятия. Других, как и самого себя, воспринимаешь
как товар; они тоже представляют не себя, а ту свою часть, какая
идет на продажу. Различие между людьми сводится к простому ко-
личественному показателю большей или меньшей успешности, при-
влекательности и так и оценивается. Этот процесс не отличается от
того, что происходит с товарами на рынке. Произведение живописи
и пара ботинок могут быть выражены в их меновой стоимости и
сведены к их цене; множество пар ботинок будет «равно» одному
произведению живописи. Так же и различие между людьми подво-
дится под один общий знаменатель — их цену на рынке. Их инди-
видуальность, то, что в них своеобразно и уникально, лишается цен-
ности, это — балласт. Значение, каким наделяется слово «своеобра-
зие», служит явным показателем такой установки. Вместо опреде-
ления величайших достижений человека, достижений, развивших
его индивидуальность, оно стало почти синонимом слова «стран-
ность». Слово «равенство» тоже изменило свое значение. Идея, что
все люди сотворены равными, подразумевает, что все люди имефт
одно и то же неотъемлемое право считаться целями, а не средства-
ми. Сегодня равенство стало эквивалентом взаимозаменяемости, а
это уже прямое отрицание индивидуальности. Равенство вместо того,
чтоб быть условием развития своеобразия каждого человека, озна-
чает изжитие индивидуальности, «самоотказ», характерный для ры-
ночной ориентации. Равенство связывалось с различием, а стало си-
нонимом «без-различия»; и в самом деле, безразличие — это как
раз то, что характеризует отношение современного человека к само-
му себе и к другим.
Такая ситуация по необходимости окрашивает все человечес-
кие отношения. Когда индивидуальным «я» пренебрегают, отно-
шения между людьми по необходимости должны стать поверхно-
стными, потому что в отношения вступают не сами люди, а взаи-
мозаменяемые товары. Люди не в состоянии, да и не могут позво-
лить себе считаться с тем, что в каждом из них уникально и «свое-
образно». Однако рынок порождает своего рода товарищество.
Каждый вовлечен в одну и ту же конкурентную борьбу, участвует
в одной и той же погоне за успехом; все встречаются с одними и
теми же требованиями рынка (или по крайней мере верят, что это
так). Каждый знает, что чувствуют другие, потому что все в од-
ной лодке: предоставленные самим себе, страшащиеся неудачи,
жаждущие угодить; в этой борьбе не щадят и не ждут пощады.
505
Поверхностный характер человеческих отношений побужда-
ет многих надеяться, что они могут обрести глубину и силу чувств
в индивидуальной любви. Но любовь к одному человеку и любовь
к ближнему неразделимы; в любой из культур любовные отноше-
ния — это только более сильное выражение формы родства со
всеми людьми, преобладающей в данной культуре. И потому ил-
люзия — ожидать, что одиночество человека с рыночной ориента-
цией можно излечить индивидуальной любовью.
Мышление, так же как чувствование, определяется рыночной
ориентацией. Мышление берет на себя функцию быстро схватывать
ситуацию, чтобы иметь возможность успешно ею манипулировать.
При широком и эффективном образовании это ведет к высокому
уровню сообразительности, но не разума. Для манипуляции необхо-
димо знать лишь поверхностные свойства вещей, верхи. Истина, до-
бываемая проникновением в сущность явления, становится вышед-
шим из употребления понятием,— истина не только в донаучном
смысле «абсолютной» истины, догматически сохраняемая без учета
эмпирических данных, но также и истина, добытая человеческим
разумом в результате наблюдений и открытая проверкам. Боль-
шинство тестов на сообразительность ориентированы на этот вид
мышления; они проверяют не столько способности разума и пони-
мания, сколько способность быстрой ментальной адаптации к по-
ставленной задаче; «тесты ментального приспособления» — вот са-
мое подходящее для них название6.
Этому мышлению свойственно оперирование категориями срав-
нения и количественного измерения, а не тщательный анализ того
или иного феномена и его качеств. Все проблемы равно «интерес-
ны», и нет смысла углубляться в разграничение их по степени
важности. Само знание становится товаром. И здесь человек от-
чужден от своих сил; мышление и знание воспринимаются как
инструмент для производства результатов. Познание человеком
самого себя, психология, которая в великой традиции западного
мышления считалась условием добродетели, правильной жизни,
счастья, выродилась в инструмент для лучшего манипулирования
другими и самим собой в рыночных изысканиях, в политичес-
кой пропаганде, в рекламе и т. д.
Наконец, этот тип мышления имеет глубокое влияние на нашу
систему образования. От начальной до высшей школы цель обу-
чения состоит в том, чтоб накопить как можно больше информа-
ции, главным образом полезной для целей рынка. Студентам
положено изучить столь многое, что у них едва ли остается время
См. Ernest Schachtel, «Zum Begriff und zur Diagnosis der Persoenlichkeit in «Perso-
nality Tests», Zeitschrift, fuer Sozialforschung, Jahrgang 6, 1937, pp. 597—624.
506
и силы думать. Не интерес к изучаемым предметам или к позна-
нию и постижению как таковым, а знание того, что повышает
меновую стоимость,— вот побудительный мотив получения более
широкого образования. Мы обнаруживаем довольно большой
энтузиазм к познанию и образованию, но вместе с тем скептичес-
кое и презрительное отношение к якобы непрактичному и беспо-
мощному мышлению, которое имеет дело «только» с истиной и
не имеет меновой ценности на рынке.
Хотя я представил рыночную ориентацию как одну из неплодот-
ворных, она настолько отличается от других, что ее следует выде-
лить в особую категорию. Рецептивная, эксплуататорская и стяжа-
тельская ориентации имеют одно общее свойство: каждая из них
представляет одну из форм человеческих установок, которая, доми-
нируя в человеке, является специфичной для него и его характери-
зует. (Позднее будет показано, что четыре эти ориентации не обяза-
тельно обладают уже описанными отрицательными качествами.)
Рыночная же ориентация не развивает что-то, уже потенциально
наличествующее в человеке (если мы не сделаем абсурдного заявле-
ния, что «ничто» — это тоже часть человека); сама ее природа в том,
что не развивается никакого специфического и перманентного вида
отношений, но сама изменчивость установок и составляет единствен-
ное перманентное свойство такой ориентации. При этой ориента-
ции развиваются те свойства, которые можно пустить на продажу.
Доминирует не какая-то одна частная установка, а пустота, которую
можно скорейшим образом наполнить желательным свойством. Но
такое свойство перестает быть свойством в истинном значении это-
го слова; оно только роль, претензия на свойство, готовое тут же
замениться другим, более желательным. Так, например, иногда же-
лательна респектабельность. Служащий в определенных сферах пред-
принимательства должен впечатлять публику той надежностью, сте-
пенностью и респектабельностью, какие в самом деле отличали мно-
гих предпринимателей девятнадцатого века. Подыскивается чело-
век, способный внушать доверие, поскольку он выглядит так, как
если бив самом деле обладал указанными свойствами; что этот
человек продает на личностном рынке, так это свою способность
соответствовать желательному образу; что он представляет собой
вне этой роли не имеет значения и никого не касается. Его самого
интересует не собственное достоинство, а то, что он сможет за себя
выручить на рынке. Предпосылкой рыночной ориентации являет-
ся пустота, отсутствие всякого специфического свойства, которое не
может быть предметом обмена, поскольку любая устойчивая черта
характера в один прекрасный день может вступить в конфликт с
требованиями рынка. Какие-то роли могут не согласовываться с осо-
бенностями человека; следовательно, нужно расстаться с ними — не
507
с ролями, а с особенностями. Рыночная личность должна быть сво-
бодна, свободна от всякой индивидуальности.
Описанные ориентации характера ни в коем случае не следует
отделять друг от друга, как может показаться возможным из этого
краткого обзора. Напрймер, у человека может преобладать рецеп-
тивная ориентация, но обычно она соединяется с какой-то другой
или со всеми вместе. Хотя позднее я рассмотрю различные сочета-
ния ориентаций, в данный момент я хочу подчеркнуть, что все ори-
ентации имеют свою долю в человеческом жизнеустройстве, а доми-
нирующее положение той или иной специфической ориентации в
большой степени зависит от особенностей культуры, в которой живет
индивид. Хотя более подробный анализ связи различных ориента-
ции с социальными моделями следует оставить исследованию, пред-
метом которого станут проблемы социальной психологии, я хотел
бы высказать здесь предварительную гипотезу касательно того, как
социальные условия способствуют преобладанию того или иного из
четырех неплодотворных типов. Следует отметить, что значение ана-
лиза взаимосвязи ориентации характера с социальной структурой
не только в том, что он помогает нам понять некоторые из наиболее
важных факторов формирования характера, но также и в том, что он
раскрывает роль специфических ориентаций (в той мере, в какой
они присущи большинству членов некоей культуры или социально-
го класса) как мощных эмоциональных факторов, действие которых
мы должны знать, чтобы понять функционирование общества. Учи-
тывая общепризнанность воздействия культуры на личность, я хо-
тел бы отметить, что взаимоотношение между обществом и индиви-
дом не следует понимать в том смысле, что культурные модели и
социальные институты просто «воздействуют» на индивида. Взаи-
модействие идет глубже; вся личность обычного индивида штампу-
ется по образцу отношений, принятых между людьми, и здесь на-
столько велика решающая роль социально-экономической и поли-
тической структуры общества, что в принципе из анализа одного
индивида можно вывести представление о всей социальной струк-
туре, в которой он живет.
Рецептивную ориентацию можно часто обнаружить в обществах,
где за одной группой закреплено право эксплуатировать другую.
Поскольку эксплуатируемая группа не имеет ни сил изменить ситу-
ацию, ни идеи об изменении, она будет склонна почтительно взирать
на эксплуататоров как на своих благодетелей, от которых она полу-
чает все, что может дать жизнь. Независимо от того, как мало раб
получает, он считает, что собственными силами не мог бы добиться
и меньшего, поскольку структура этого общества внушила ему, что
он не способен что-то организовать и действовать активно и разум-
но. Что касается современной американской культуры, то на пер-
508
вый взгляд кажется, что рецептивная установка здесь полностью
отсутствует. Вся наша культура с ее идеями и практикой отвергает
рецептивную ориентацию и делает акцент на том, что каждый дол-
жен сам о себе заботиться, отвечать за самого себя и полагаться на
собственную инициативу, если он хочет «чего-то достичь». Однако,
хотя рецептивная ориентация не поощряется, она вовсе не отсут-
ствует. Необходимость приспосабливаться и угождать, рассмотрен-
ная на предыдущих страницах, ведет к чувству неуверенности, кото-
рое служит источником изощренной рецептивности у современного
человека. Она особенно проявляется в отношении к «экспертам» и к
общественному мнению. Люди надеются, что в каждой сфере дея-
тельности есть эксперт, который может сказать им, как обстоят дела
и как нужно действовать, а все, что требуется от них,— это слушать-
ся эксперта и довериться его идеям. Есть эксперты по науке, экспер-
ты по счастью, а писатели становятся экспертами в искусстве жить
уже лишь потому, что они авторы бестселлеров. Эта трудноразличи-
мая, но довольно распространенная рецептивность принимает несколь-
ко гротескные формы в современном «фольклоре», развивающемся
при активном содействии рекламы. Хотя каждый знает, что в ре-
альности схемы «быстрого обогащения» не работают, множество
людей предаются мечтам о легкой жизни. Рецептивность проявля-
ется и в отношении к техническим новинкам; автомобиль, не требу-
ющий переключения скоростей, авторучка, с которой не нужно во-
зиться, чтоб снять колпачок,— вот наугад выбранные примеры та-
кой фантазии. Более всего рецептивность преобладает в схемах, ка-
сающихся счастья. Вот характерная цитата. «Эта книга,— говорит
автор,— расскажет тебе, как стать вдвое счастливее, здоровее, энер-
гичнее, увереннее, способнее и беззаботнее, чем ты был прежде. Тебе
не нужно следовать трудоемкой ментальной или физической про-
грамме; тут все намного проще... Предложенный здесь путь к обе-
щанной выгоде может показаться странным, поскольку мало кто из
нас может вообразить достижение, не требующее усилий... И все же
это так, в чем ты скоро убедишься»7.
Эксплуататорский характер с его девизом: «Я беру то, что мне
нужно» — заставляет нас вспомнить о предках, пиратах и феода-
лах, а затем о магнатах-грабителях девятнадцатого века, эксплу-
атировавших природные ресурсы континента. «Парии» и «аван-
тюристы», по терминологии Макса Вебера, капиталисты, скитаю-
щиеся по земле в поисках наживы, были людьми такого сорта,
чьей целью было купить подешевле, а продать подороже, кто бе-
зоглядно добивался власти и богатства. Свободный рынок, как он
сложился на основах конкуренции в восемнадцатом и девятнад-
Hal Falvey. Ten Seconds That Will Change Your Life. Chicago, 1946.
509
цатом веках, взрастил этот тип людей. Наш век увидел возрожде-
ние голой эксплуатации в авторитарных системах, которые пыта-
лись эксплуатировать природные и человеческие ресурсы не толь-
ко в своей стране, но и в любой другой, куда у них хватало силы
вторгнуться. Они провозгласили право силы и рационализирова-
ли его указанием на закон природы, заставляющий выживать
сильнейшего; любовь и порядочность были названы слабостью,
размышление — занятием трусов и дегенератов.
Стяжательская ориентация существовала бок о бок с эксплуа-
таторской в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Стяжатель
был более консервативен, менее заинтересован в безоглядном до-
бывании, чем в методическом решении экономических задач, ос-
нованном на крепких принципах и сохранении добытого. Для
него собственность была символом его «я», а ее защита — выс-
шей ценностью. Эта ориентация в значительной мере обеспечи-
вала ему безопасность; собственность и семья, защищенные отно-
сительно стабильной ситуацией девятнадцатого века, составляли
безопасный и управляемый мир. Пуританская этика с ее акцен-
том на труде и успехе как несомненных благах укрепляла чув-
ство безопасности и стремилась придать жизненный смысл и ре-
лигиозное значение человеческой деятельности. Такая комбина-
ция стабильного мира, стабильной собственности и стабильной
этики обеспечивала представителям среднего класса чувство об-
щности, уверенности в себе и гордости.
Рыночная ориентация не имеет истоков в восемнадцатом и
девятнадцатом столетиях; она вполне современный продукт. Лишь
с недавнего времени упаковка, ярлык и фирменная марка стали
важны как для товаров, так и для людей. Проповедь труда утра-
чивает силу, первостепенной становится проповедь продажи. В
феодальное время социальная мобильность была крайне ограни-
чена, и человек не мог задействовать свою личность на то, чтобы
преуспеть. Во времена конкурентного рынка социальная мобиль-
ность стала довольно значительной, особенно в Соединенных Шта-
тах; если ты «выполнил взятые обязательства», ты можешь пре-
успеть. Ныне возможности отдельного индивида, способного сде-
лать карьеру самостоятельно, без посторонней помощи, в сравне-
нии с предшествующим периодом сильно уменьшились. Тот, кто
хочет преуспеть, должен влиться в большие организации, а его
способность играть роль, которой от него ждут,— одно из глав-
ных его достоинств.
Обезличивание, бессодержательность, утрата смысла жизни, ав-
томатизация индивида ведут к растущей неудовлетворенности и
потребности искать более адекватный образ жизни и нормы, кото-
рые могли бы привести к этой цели. Плодотворная ориентация, ко-
510
торую я собираюсь теперь рассмотреть, демонстрирует такой тип
характера, при котором рост и развитие всех возможностей челове-
ка являются целью, которой подчинены все остальные действия.
3. Плодотворная ориентация
а. Общая характеристика
Со времени классической и средневековой литературы
вплоть до конца девятнадцатого века было потрачено много уси-
лий на описание образа достойного человека и достойного обще-
ства, какими они должны быть. Такие идеи находили выражение
отчасти в форме философских и теологических произведений, от-
части в форме утопий.
Двадцатый век блистает отсутствием таких образов. Внима-
ние сосредоточилось на критическом анализе человека и обще-
ства, в котором положительные образы человека, каким он дол-
жен быть, лишь подразумеваются. Хотя нет сомнения, что этот
критицизм имеет огромное значение и служит условием всякого
совершенствования общества, отсутствие образов, рисующих «луч-
шего» человека и «лучшее» общество, парализующе действует на
веру человека в самого себя и в свое будущее (и в то же время
само отсутствие таких образов является результатом этого пара-
лизующего действия).
Современная психология, и в особенности психоанализ, в этом
отношении не исключение. Фрейд и его последователи дали блес-
тящий анализ невротического характера. Их клиническое описа-
ние неплодотворного характера (в терминах Фрейда — прегени-
тального характера) является исчерпывающим и точным, несмотря
на то что используемые ими теоретические концепции нуждают-
ся в пересмотре. Но характеру нормальной, зрелой, здоровой лич-
ности не было уделено почти никакого внимания. Этот характер,
названный Фрейдом генитальным характером, остался довольно
смутным и отвлеченным понятием. Фрейд определил его как склад
характера личности, у которой оральное и анальное либидо утра-
тило свое доминирующее положение и функции в результате пре-
восходства генитальной сексуальности, цель которой — сексу-
альный союз с представителем противоположного пола. Описа-
ние генитального характера не выходит далеко за пределы утвер-
ждения, что это склад характера индивида, способного исправно
выполнять сексуальные и социальные функции.
При рассмотрении плодотворного характера я пытаюсь вый-
ти за рамки критического анализа и исследовать природу вполне
развитого характера, являющегося целью человеческого развития
и одновременно идеалом гуманистической этики. Первым при-
ближением к понятию плодотворной ориентации может послу-
511
жить указание на ее связь с фрейдовским генитальным характе-
ром. Действительно, если мы применим фрейдовский термин не
буквально, в контексте его теории либидо, а символически, он
вполне точно обозначит смысл плодотворности. Ибо стадия сексу-
альной зрелости — это стадия, когда человек обретает способ-
ность естественной плодотворности: от слияния спермы с яйцек-
леткой зарождается новая жизнь. В то время как этот тип плодо-
творности одинаков у человека и животного, способность к мате-
риальному производству — специфическая способность человека.
Человек не только рациональное и социальное животное. Его мож-
но также определить как животное производящее, способное транс-
формировать доступную ему материю, используя свой разум и
воображение. Он не только может производить, он должен произ-
водить, чтобы жить. Однако материальное производство — это
лишь самый общий символ плодотворности как аспекта характе-
ра. «Плодотворная ориентация»8 личности означает фундаменталь-
ную установку, способ отношений во всех сферах человеческого
опыта. Она включает ментальную, эмоциональную и сенсорную
реакции на других людей, на самого себя и на вещи. Плодотвор-
ность — это человеческая способность использовать свои силы и
реализовать заложенные в человеке возможности. Если мы гово-
рим, что он должен использовать свои силы, мы подразумеваем,
что он должен быть свободен и независим от кого-то, кто контро-
лирует его силы. Мы подразумеваем, следовательно, что он руко-
водствуется разумом, поскольку можно использовать свои силы,
только если знаешь, каковы они, как и для чего их использовать.
Плодотворность означает, что человек воспринимает себя как воп-
лощение своих сил и как «творца»; что он ощущает себя единым
со своими силами и в то же время что они не скрыты и не отчуж-
дены от него.
Чтобы избежать ложного понимания, к которому может скло-
нить употребление термина «плодотворность», стоит кратко рас-
смотреть, что не следует считать плодотворностью.
Обычно слово «плодотворность» ассоциируется с творчеством,
особенно с художественным творчеством. Подлинный художник,
конечно, дает самый убедительный пример плодотворности. Но не
все художники плодотворны: посредственная живопись, например,
может демонстрировать всего лишь техническое умение воспроизве-
сти на холсте фотографическое сходство. Но человек может воспри-
нимать, видеть, чувствовать и думать плодотворно, не обладая даром
творить что-то видимое или информативное. Плодотворность — это
Термин «плодотворность», используемый в данной книге, означает расшири-
тельное толкование понятия спонтанности, описанного в «Бегстве от свободы».
512
установка, к которой способно каждое человеческое существо, не
искалеченное ментально и эмоционально.
Термин «плодотворный» также, бывает, смешивают с терми-
ном «активный», а «плодотворность» — с «активностью». Хотя
оба эти термина могут быть синонимами (например, в аристоте-
левской концепции деятельности), активность в современном
смысле часто означает прямую противоположность плодотворнос-
ти. Активность обычно определяют как поведение, вызывающее
изменение существующей ситуации путем затраты энергии. И,
напротив, человека считают пассивным, если он не в состоянии
изменить существующую ситуацию или явно повлиять на нее и
подвергается влиянию или движим силами, внешними по отно-
шению к нему. Это общепринятое понятие активности принимает
в расчет только фактическую затрату энергии и вызванное ею
изменение, но не делает различия между основополагающими пси-
хическими факторами, управляющими активностью.
Примером, хотя и крайним, неплодотворной активности слу-
жит активность человека, действующего под гипнозом. У челове-
ка в глубоком гипнотическом трансе могут быть открыты глаза,
он может ходить и что-то делать, он «действует». Общее определе-
ние активности вполне применимо к нему, поскольку происходит
затрата энергии и изменения имеют место. Но если мы примем
во внимание особый характер и качество этой активности, то об-
наружим, что вовсе не загипнотизированный человек является
действующим лицом, а гипнотизер, который благодаря своим
актам внушения действует через него. Хотя гипнотический
транс — это искусственное состояние, он дает крайний, но харак-
терный пример ситуации, в которой человек может быть акти-
вен, и все же не он подлинный автор своей активности, к кото-
рой его принуждают силы, неподвластные ему.
Распространенным видом неплодотворной активности явля-
ется реакция на тревогу, острую или хроническую, сознаваемую
или бессознательную, которая часто лежит в основе безумной за-
нятости людей в наше время. От этой активности, мотивирован-
ной тревогой, отличается активность, основанная на подчинении
или зависимости от авторитета, хотя часто они идут в паре. Авто-
ритета могут страшиться, восхищаться им или «любить» его —
обычно все три вида смешаны,— но причиной активности как по
форме, так и по содержанию, является приказ авторитета. Чело-
век активен, потому что этого хочет авторитет, и он делает то,
чего хочет авторитет. Этот вид активности проявляется в автори-
тарном характере. Для него быть активным — значит действо-
вать во имя чего-то более высокого, чем собственное Я. Он может
действовать во имя Бога, во имя прошлого или во имя долга, но не
17—15626 «Психол. различий»
513
во имя себя. Авторитарный характер получает импульс к, дей-
ствию от высшей силы, неуязвимой и неизменной, и, следова-
тельно, он не в состоянии прислушаться к спонтанным импуль-
сам, идущим изнутри его самого9.
Покорная активность сходна с активностью автомата. Здесь
мы обнаруживаем зависимость скорее не от явного авторитета, а
от авторитета анонимного, как он представлен в общественном
мнении, в культурных моделях, в здравом смысле или в науке.
Человек чувствует или делает то, что ему полагается чувствовать
или делать; его активность лишена непосредственности в том
смысле, что она зависит не от его собственного ментального или
эмоционального состояния, а от внешнего источника.
Иррациональные влечения входят в число самых мощных ис-
точников активности. Человек, движимый язвительностью, мазо-
хизмом, завистью, ревностью и всеми другими формами алчности,
находится в подчинении у своих влечений; его действия не сво-
бодны и не разумны, они противоположны разуму и интересам
этого человека как человеческого существа. Человек, одержимый
этими влечениями, повторяет себя, становясь все более негибким,
все более стереотипным. Он активен, но он не плодотворен.
Хотя источник этих действий иррационален, а действующий
человек не свободен и не рационален, здесь возможны значитель-
ные практические результаты, часто приводящие к материально-
му успеху. Под понятием плодотворности мы имеем в виду не
активность, необходимо приводящую к практическим результа-
там, а установку, способ реакции и ориентации в отношении мира
и самого человека в процессе жизни. Мы имеем в виду характер
человека, а не его успех10.
Плодотворность — это реализация человеком присущих ему
возможностей, использование своих сил. Но что такое «сила»? Иро-
ния заключается в том, что это слово обозначает два противопо-
ложных понятия: силу-способность и силу-господство. Однако эта
9 Но авторитарный характер склонен не только подчиняться, он хочет еще и
властвовать над другими. В действительности у него наличествуют всегда и
садистская, и мазохистская сторона, и они отличаются соответственно лишь
уровнем их силы и их подавления. (См. рассмотрение авторитарного характера
в «Бегстве от свободы», с. 124—153 и след.)
10 Интересную, хотя и незавершенную, попытку анализа плодотворного мышле-
ния представляет посмертно опубликованная работа Макса Вертхеймера «Пло-
дотворное мышление» {Max Wertheimer. Productive Thinking, N.Y. 1945). Неко-
торые из аспектов плодотворности затрагивали Мюнстерберг, Наторп, Бергсон
и Джеме; Брентако и Гуссерль — при анализе психического «акта»; Диль-
тей — при анализе художественного творчества, а также О. Шварц в «Меди-
цинской антропологии» (О. Schwarz. Medizinische Anthropologie, Leipzig, 1929).
Во всех этих работах, однако, проблема не рассматривалась в связи с характером.
514
противоположность особого рода. Сила-господство действует, если
парализована сила-способность. «Сила-господство» — это извра-
щенная форма «силы-способности». Способность человека плодо-
творно использовать свои силы — это его потенция, неспособ-
ность — его бессилие. Силой своего разума он может проникнуть
в глубь явлений и понять их сущность. Силой своей любви он
может разрушить стену, отделяющую одного человека от другого.
Силой своего воображения он может сделать зримыми вещи, еще
не существующие; он может планировать и начинает творить. Когда
потенция отсутствует, человеческое отношение к миру извраща-
ется в желание господствовать, проявлять свою силу над другими,
обращаться с ними как с вещами. Господство идет в паре со смер-
тью, потенция — с жизнью. Господство проистекает из бессилия
и, в свою очередь, развивает это бессилие, ибо если индивид может
заставить кого-то другого служить ему, все более и более парали-
зуется его собственная потребность быть плодотворным.
Как человек относится к миру, когда использует свои силы
плодотворно?
Внешний мир можно воспринимать двояко: репродуктивно,
воспринимая реальность так же, как пленка воспроизводит сфо-
тографированные вещи (хотя даже простое репродуктивное вос-
приятие требует активного участия ума), и созидательно, пости-
гая реальность, оживляя ее и воссоздавая этот новый материал
посредством спонтанной активности своих ментальных и эмоци-
ональных сил. Хотя до известной степени каждый человек реа-
гирует и репродуктивно, и созидательно, удельный вес каждого
вида восприятия далеко не одинаков. Иногда один из видов вос-
приятия атрофируется, и изучение тех крайних случаев, в кото-
рых репродуктивный или созидательный способ восприятия по-
чти отсутствует, дает наилучшую возможность понимания каждо-
го из этих феноменов.
Относительная атрофия созидательной способности наиболее
часто встречается в нашей культуре. Человек может осознавать вещи
как они есть (или какими их принято считать в его культуре), но он
не в состоянии оживить свое восприятие изнутри. Такой человек —
совершенный «реалист», который видит все, что видимо на поверх-
ности, но совершенно не способен проникнуть вглубь, в сущность, и
мысленно представить то, что еще не вышло на поверхность. Он
видит детали, но не целое, видит деревья, но не лес. Реальность для
него — это только общая сумма того, что уже материализовалось.
Такой человек не лишен воображения, но его воображение лишь
переносит в будущее результаты перечисления и комбинирования
уже известных и уже существующих факторов.
17*
515
Человек, утративший способность репродуктивного восприятия
действительности,— безумен. Психотик строит в своем внутреннем
мире реальность, к которой он питает полное доверие; он живет в
своем мире, а всеобщие факторы реальности, воспринимаемые все-
ми остальными людьми, для него нереальны. Когда человек видит
предметы, не существующие реально, а целиком являющиеся про-
дуктом его воображения, у него случаются галлюцинации; он ин-
терпретирует события, полагаясь лишь на собственные чувства, не
считаясь с тем или по крайней мере не осознавая разумно то, что
происходит в реальности. Параноик может считать, что его пресле-
дуют, и в случайном замечании он может усмотреть намерение уни-
зить его или погубить. Он убежден, что отсутствие какого бы то ни
было достаточно очевидного или открытого проявления такого на-
мерения ничего не доказывает; хотя замечание может казаться безо-
бидным на поверхности, его истинный смысл становится ясным,
если заглянуть «глубже». Для психотика актуальная реальность стер-
лась, и ее место заняла внутренняя реальность.
«Реалист» видит только поверхность вещей; он видит лишь
проявленный мир, он может фотографически воспроизвести его в
своем уме, он может действовать путем манипуляции вещами и
людьми, как они предстают в этой картине. Безумец не в состоя-
нии видеть реальность как она есть; он воспринимает реальность
только как символ и отражение его внутреннего мира. Оба — боль-
ны. Болезнь психотика, утратившего контакт с реальностью, та-
кова, что он не может функционировать социально. Болезнь «ре-
алиста» обедняет его как человека. Хотя он не лишен дееспособ-
ности в своем социальном функционировании, его взгляд на ре-
альность так искажен из-за отсутствия глубины и перспективы,
что он впадает в заблуждение, когда дело касается чего-то боль-
шего, чем манипуляция непосредственными данными и достиже-
ние близлежащих целей. «Реализм» кажется прямой противопо-
ложностью безумию, и все же он лишь его дополнение.
Подлинная противоположность и «реализму», и безумию — это
плодотворность. Нормальное человеческое существо в состоянии от-
носиться к миру одновременно и воспринимая его данность, и пости-
гая мир, оживив и обогатив его собственной энергией. Если одна из
этих способностей атрофирована, человек болен; но нормальный
человек обладает обеими способностями, хотя их удельный вес и
различен. Наличие и репродуктивной, и созидательной способнос-
тей является исходным условием плодотворности; это противопо-
ложные полюса, взаимодействие которых является источником пло-
дотворности. Последним утверждением я хочу подчеркнуть, что
плодотворность — это не сумма или комбинация обеих способнос-
тей, а нечто новое, порожденное их взаимодействием.
516
Мы описали плодотворность как особый способ отношения к
миру. Возникает вопрос: существует ли нечто, что плодотворная
личность создает, и если да, то что это? Хотя плодотворный чело-
век может создавать материальные вещи, произведения искусства
и системы мысли, но куда более важным предметом плодотвор-
ности является сам человек.
Рождение — это всего лишь одна частная точка в континууме^
который начинается зачатием и заканчивается смертью. Все, что
заключено между двумя этими полюсами, составляет процесс рож-
дения собственных возможностей, привнесение в жизнь всего, что
потенциально заключено в двух клетках. Но если физический
рост происходит сам по себе, разумеется, при наличии надлежа-
щих условий, то процесс рождения на ментальном уровне, напро-
тив, не происходит автоматически. Нужна плодотворная деятель-
ность, чтобы дать жизнь эмоциональным и интеллектуальным
возможностям, дать жизнь своему Я. Трагедия человеческой си-
туации отчасти в том, что развитие Я никогда не бывает полным;
даже при самых лучших условиях реализуется только часть чело-
веческих возможностей. Человек всегда умирает прежде, чем ус-
певает полностью родиться.
Не претендуя на изложение истории концепций плодотворно-
сти, я хочу дать несколько пояснений, которые могут помочь в
дальнейшей работе с этим понятием. Плодотворность — одно из
ключевых понятий аристотелевской системы этики. Добродетель
можно определить, говорит Аристотель, принимая во внимание
назначение человека. Как для флейтиста, скульптора или любого
мастера благом считается наличие определенного назначения, кото-
рое отличает этих людей от других и делает их тем, что они есть,
благо человека вообще заключается в определенном назначении,
которое отличает его от других существ и делает его тем, что он есть.
Такое назначение — «деятельность души, согласованная с суждени-
ем или не без участия суждения»11. «И может быть, немаловажно
следующее различение,— говорит он,— понимать ли под высшим
благом обладание добродетелью или применение ее, склад души или
деятельность. Ибо может быть так, что имеющийся склад [души] не
исполняет никакого благого дела — скажем, когда человек спит или
как-то иначе бездействует,— а при деятельности это невозможно,
ибо она с необходимостью предполагает действие, причем успеш-
ное»11 12. Добродетельный человек, по Аристотелю,— это человек, сво-
ей деятельностью под руководством разума дающий жизнь прису-
щим человеку возможностям.
11 Аристотель. Никомахова этика. 1098 а, 8.
12 Там же, 1098 в, 32—1099 а, 4.
517
«Под добродетелью и силой,— говорит Спиноза,— я понимаю
одно и то же»13. Свобода и блаженство состоят в понимании чело-
веком себя и в его усилии стать тем, чем он является потенци-
ально, приближаясь «все ближе и ближе к образцу человеческой
природы»14. Добродетель у Спинозы идентична использованию че-
ловеком своих сил, а порок — пренебрежению своими силами;
сущность зла, согласно Спинозе,— это бессилие15.
В поэтической форме концепция плодотворной деятельнос-
ти была великолепно выражена Гёте и Ибсеном. Фауст — сим-
вол вечного поиска человеком смысла жизни. Ни наука, ни
удовольствия, ни власть, ни даже красота не дают ответа на
фаустовский вопрос. Гёте предлагает единственный ответ на
поиски человека — плодотворную деятельность, которая иден-
тична благу.
В «Прологе на небесах» Господь говорит:
Слаб человек, покорствуя уделу.
Он рад искать покоя,— потому
Дам беспокойного я спутника ему:
Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу:
А вы, сыны небес и рая,—
Пусть вечно радует вас красота святая,
И ко всему, что есть и будет вновь,
Пусть проникает вас священная любовь.
И все, что временно, изменчиво, туманно,
Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна16.
В конце второй части Фауст выиграл пари, заключенное с
Мефистофелем. Он заблуждался и грешил, но он не совершил смер-
тного греха — греха неплодотворкости. Последние слова Фауста
вполне ясно выражают его идею, символизированную в акте отво-
евания у моря земли под пашню:
Мильоны я стяну сюда
На девственную землю нашу.
Я жизнь их не обезопашу,
Но благодатностью труда
И вольной волею украшу.
Стада и люди, нивы, села
Раскинутся на целине,
К которой дедов труд тяжелый
Подвел высокий вал извне.
Внутри по-райски заживется,
13 Спиноза. Этика. IV. Определение 8.
14 Там же, ГУ. Предисловие.
15 Там же. IV. Теорема 20.
16 Гёте. Фауст.— Пер. Н. Холодковского.
518
Пусть точит вал морской прилив,
Народ, умеющий бороться,
Всегда заделает прорыв,
Вот мысль, которой весь я предан,
Итог всего, что ум скопил,
Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
Жизнь и свободу заслужил.
Так именно, вседневно, ежегодно,
Трудясь, борясь, опасностью шутя,
Пускай живут муж, старец и дитя.
Народ свободный на земле свободной
Увидеть я б хотел в такие дни.
Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!
О как прекрасно ты, повремени!
Воплощены следы моих борений,
И не сотрутся никогда они».
И, это торжество предвосхищая,
Я высший миг сейчас переживаю17.
В то время как Фауст Гёте выражает веру в человека, прису-
щую прогрессивным мыслителям восемнадцатого и девятнадца-
того веков, «Пер Гюнт» Ибсена, написанный во второй половине
девятнадцатого века, представляет собой критический анализ
современного человека и его неплодотворности. Подзаголовком
этой пьесы вполне мог бы быть такой: «Современный человек в
поисках своего Я». Пер Гюнт считает, что он действует во имя
своего Я, когда употребляет всю энергию на то, чтоб сделать день-
ги и стать преуспевающим. Он живет по принципу троллей: «Будь
доволен собой», а не по человеческому принципу: «Будь самим
собой». В конце жизни он обнаруживает, что его эксплуататор-
ство и эгоизм помешали ему стать самим собой, а реализация Я
возможна, лишь если ты продуктивен, если можешь дать жизнь
своим возможностям. Нереализованные возможности Пер Гюнта
являются, чтобы уличить его в «грехе» и указать действительную
причину его неудачи — отсутствие продуктивности:
Клубки (на земле)
Мы — твои мысли; но нас до конца
Ты не трудился продумать.
Жизнь не вдохнул в нас и в свет не пустил,—
Вот и свились мы клубками!
...Крыльями воли снабдил бы ты нас,—
Мы бы взвились, полетели,
А не катались клубками в пыли,
Путаясь между ногами.
17 Там же, часть II, акт V.—Пер. Б. Пастернака.
519
Сухие листья
(гонимые ветром)
Лозунги мы — те, которые ты
Провозгласить был обязан!
Видишь, от спячки мы высохли все,
Лености червь источил нас;
Не довелось нам венком вкруг плода —
Светлого дела — обвиться!
Шелест в воздухе
Песни, тобою не спетые,— мы!
Тщетно рвались мы на волю,
Тщетно просились тебе на уста,
Ты нас глушил в своем сердце,
Не дал облечься нам в звуки, в слова!
Горе тебе!
Капли росы
(скатываясь с ветвей)
Слезы мы — те, что могли бы
Теплою влагой своей растопить
Сердца кору ледяную,
Если б ты выплакал нас! А теперь
Сердце твое омертвело;
Нет больше силы целительной в нас!
Сломанные соломинки
Мы — те дела, за которые ты
С юности должен был взяться.
Нас загубило сомненье твое.
Против тебя мы в день судный
С жалобой выступим — и обвиним!18
До сих пор мы занимались исследованием общих свойств пло-
дотворной ориентации. Теперь мы должны попытаться рассмот-
реть плодотворность, проявляющуюся в отдельных формах дея-
тельности, так как только через конкретное и особенное можно
полностью понять общее.
б. Плодотворная любовь и мышление
Человеческое существование характеризует тот факт, что чело-
век одинок и обособлен от мира; не будучи в состоянии вынести
обособленности, он вынужден искать родства и общности. Есть мно-
го способов реализовать эту потребность, но только один из них не
18 Г. Ибсен. Пер Гюнт, действие V, сцена VI.— Собр. соч. Т. 2. М., 1956, с. 599—601.
520
приносит вреда человеку как уникальному существу; только один
из них позволяет ему раскрыть свои силы в самом процессе отноше-
ний. Парадокс человеческого существования в том, что человек дол-
жен одновременно искать и близости, и независимости, общности с
другими — и в то же время сохранения своей уникальности и осо-
бенности19. Как мы показали, ответ на этот парадокс — и на мораль-
ную проблему человека — дает плодотворность.
Плодотворные отношения с миром могут осуществляться по-
средством деятельности и посредством постижения. Человек про-
изводит вещи, и в процессе созидания он применяет свои силы к
материи. Человек постигает мир, ментально и эмоционально, при
помощи любви и разума. Сила разума дает ему возможность про-
никать вглубь и постигать сущность предмета, вступая в актив-
ные отношения с ним. Сила его любви дает ему возможность раз-
рушить стену, отделяющую одного человека от другого. Хотя лю-
бовь и разум — это всего лишь две различные формы постижения
мира, и одна невозможна без другого, они являются выражения-
ми различных сил — силы чувства и силы мышления, и, следова-
тельно, их нужно рассматривать по отдельности.
Понятие плодотворной любви имеет мало общего с тем, что
часто принято называть любовью. Вряд ли какое-нибудь другое
слово окружено такой двусмысленностью и путаницей, как слово
«любовь». Его используют для обозначения почти каждого чув-
ства, не сопряженного с ненавистью и отвращением. Оно включа-
ет все: от любви к мороженому до любви к симфонии, от легкой
симпатии до самого глубокого чувства близости. Люди чувствуют
себя любящими, если они «увлечены» кем-то. Они также называ-
ют любовью свою зависимость и свое собственничество. Они в са-
мом деле считают, что нет ничего легче, чем любить, трудность
лишь в том, чтоб найти достойный предмет, а неудачу в обрете-
нии счастья и любви они приписывают своему невезению в выбо-
ре достойного партнера. Но вопреки всей этой путанице и приня-
тию желаемого за должное любовь представляет собой весьма
специфическое чувство; и хотя каждое человеческое существо
обладает способностью любить, осуществление ее — одна из труд-
нейших задач. Подлинная любовь коренится в плодотворности и
поэтому собственно может быть названа «плодотворной любовью».
Сущность ее одна и та же, будь это любовь матери к ребенку,
любовь к людям или эротическая любовь между двумя индивида-
19
Это понятие отношения как синтеза общности и уникальности во многом сход-
но с понятием «обособленность-привязанность» у Чарльза Морриса в кн. «Пути
жизни» (Charles Morris. Paths of Life, N. Y., 1942), единственное отличие в том,
что у Морриса в основу положен темперамент, а у меня — характер.
521
ми. (Что сущность ее та же и в любви к другим, и в любви к себе, это
мы рассмотрим позднее20.) Хотя предметы любви различны и соот-
ветственно различны глубина и качество любви к ним, определен-
ные основные элементы присутствуют во всех формах плодотвор-
ной любви. Это — забота, ответственность, уважение и знание.
Забота и ответственность означают, что любовь — это деятель-
ность, а не страсть, кого-то обуявшая, и не аффект, кого-то «захва-
тивший». Элемент заботы и ответственности в плодотворной любви
замечательно описан в книге Ионы. Бог повелел Ионе пойти в Ни-
невию предостеречь ее жителей, что они будут наказаны, если не
исправят своих неправедных путей. Иона уклонился от своей мис-
сии из боязни, что люди в Ниневии раскаются и Бог простит их. Он
был человеком с развитым чувством порядка и закона, но без люб-
ви. Однако его попытка к бегству привела его в чрево кита, символи-
зирующее состояние изоляции и заточения, которое он навлек на
себя отсутствием любви и солидарности. Бог спас его, и Иона пошел
в Ниневию. Он проповедовал ее жителям то, что Бог велел ему;
чего он опасался, то и случилось. Люди Ниневии раскаялись в своих
грехах, исправили пути свои, и Бог простил их и решил не разру-
шать город. Иона был разгневан и разочарован; он хотел, чтоб вос-
торжествовала «справедливость», а не милосердие. Наконец, он об-
рел некоторое успокоение в тени дерева, которое Бог взрастил, чтоб
защитить Иону от солнца. Но когда Бог иссушил дерево, Иона впал
в уныние и гневно выражал Богу свое недовольство. Бог отвечал:
«Ты сожалеешь о дереве, над которым ты не трудился и которого не
растил; которое в одну ночь выросло и в одну же ночь пропало. Мне
ли не жалеть Ниневии, города великого, в котором более ста двадца-
ти тысяч человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и
множество скота?» Ответ Бога Ионе следует понимать символичес-
ки. Бог объясняет Ионе, что сущность любви — «трудиться» ради
чего-нибудь и «взрастить» что-нибудь, что любовь и труд — нераз-
дельны. Человек любит то, ради чего он трудится, и человек трудит-
ся ради того, что он любит.
История с Ионой дает понять, что любовь нельзя отделить от
ответственности. Иона не чувствовал себя ответственным за жизнь
братьев своих. Он, как и Каин, мог бы спросить: «Разве сторож я
брату моему?» Ответственность — это не обязанность, наложен-
ная на меня извне, она — мой ответ на чью-то надобность, небез-
различную мне. Ответственность и ответ имеют один корень; быть
ответственным — значит быть готовым к ответу.
Материнская любовь — самый общераспространенный и самый
общепонятный пример продуктивной любви; сама ее сущность —
20 Глава IV. Себялюбие. Любовь к себе. Личный интерес.
522
забота и ответственность. Рождая ребенка, материнское тело «тру-
дится» ради него, а после рождения материнская любовь состоит в
напряженных усилиях взрастить дитя. Материнская любовь не за-
висит от того, удовлетворяет ли ребенок определенным требовани-
ям, чтоб быть любимым; материнская любовь безусловна, основана
только на материнском отклике на надобности ребенка21. Неудиви-
тельно, что материнская любовь была в искусстве и религии симво-
лом высшей формы любви. На иврите любовь Бога к человеку и
любовь человека к ближнему обозначается словом рахамим, корень
которого рэхэм означает материнское лоно.
Но связь заботы и ответственности в любви между индивида-
ми не столь очевидна; принято считать, что влюбленность — это
уже .вершина любви, в то время как на самом деле это — начало
и только возможность обретения любви. Принято считать, что лю-
бовь — это результат таинственного влечения двух людей друг к
другу, некое событие, совершающееся само собой. Да, одиночество
и сексуальные желания делают влюбленность легким делом, и
здесь нет ничего таинственного, но это тот успех, который так же
быстро уходит, как и пришел. Случайно любимыми не становят-
ся; твоя собственная способность любить вызывает любовь так
же, как и заинтересованность делает человека интересным. Лю-
дей исспокоит вопрос, привлекательны ли они, при этом забыва-
е\ \ т, что суть привлекательности — в их собственной способнос-
ти любить. Любить человека плодотворно — значит заботиться о
нем и чувствовать ответственность за его жизнь, не только за его
физическое существование, но и за развитие всех его человечес-
ких сил. Плодотворная любовь несовместима с пассивностью, со
сторонним наблюдением за жизнью любимого человека; она оз-
начает труд, заботу и ответственность за его развитие.
Несмотря на универсалистский дух монотеистических западных
религий и прогрессивные политические концепции, обобщенные в
идее, что «все люди сотворены равными», любовь к человечеству
еще не стала привычным делом. На любовь к человечеству смотрят
как на достижение, в лучшем случае следующее за любовью к инди-
виду, или как на абстрактное понятие, осуществимое лишь в буду-
щем. Любить одного человека — значит быть связанным с его чело-
21 Ср. Аристотель о любви: «Кажется, что дружба состоит скорее в том, чтоб
любить друга самому, а не в том, чтоб быть любимым им. Это видно по тому
наслаждению, какое испытывает мать от любви к детям. Ибо иногда матери
отдают своих детей на воспитание другим людям, и, зная, что это их дети, и
любя их, они не ищут ответной любви, раз невозможно и любить, и быть
любимой, но им, как видно, довольно видеть, что с их детьми все хорошо, а
они отдают им свою любовь, даже если по неведению дети не воздают мате-
ри того, что ей полагается». — «Никомахова этика». 1159 а, 27—33.
523
веческой сутью, с ним как с представителем человечества. Любовь
к одному индивиду, если она отделена от любви к людям, можно
отнести лишь к чему-то поверхностному и случайному; она непре-
менно остается чем-то мелким. Хотя можно сказать, что любовь к
взрослому человеку отличается от материнской любви настолько
же, насколько взрослый человек отличается от беспомощного ре-
бенка, все же следует сказать, что это отличие носит лишь условный
характер. Все люди нуждаются в помощи и зависят друг от друга.
Человеческая солидарность — это необходимое условие раскрытия
любой единичной индивидуальности.
Забота и ответственность — составные элементы любви, но без
уважения и знания любимого человека любовь вырождается в
господство и собственничество. Уважение — это не страх и не
благоговение; оно обозначает в соответствии с корнем этого сло-
ва22 (respicere — вглядываться) способность видеть человека та-
ким, каков он есть, понимать его индивидуальность и уникаль-
ность. Нельзя уважать человека, не зная его; забота и ответствен-
ность были бы слепы, если бы их не направляло знание индивиду-
альности человека.
Для понимания плодотворного мышления предварительно сле-
дует уточнить различие между разумом и сообразительностью.
Сообразительность — это человеческий инструмент достиже-
ния практических целей, дающий возможность раскрыть те сто-
роны вещей, знание которых необходимо для манипуляции веща-
ми. Сама цель, или, что то же самое, предпосылки, на которых
покоится «сообразительное» мышление, не подлежат сомнению,
признаются само собой разумеющимися и как таковые могут быть
или не быть рациональными. Это частное свойство понимания
особенно ясно видно в его крайнем проявлении в случае паранои-
ка. Например, его исходная посылка, что все люди в заговоре про-
тив него,— иррациональна и ложна, но его мыслительные процес-
сы, построенные на этой предпосылке, могут сами по себе демон-
стрировать замечательную сообразительность. В своей попытке
доказать этот параноидальный тезис он приводит в связь факты
наблюдений и делает логические заключения, зачастую столь убе-
дительные, что трудно доказать иррациональность его исходной
посылки. Использование обычной сообразительности при реше-
нии проблем, конечно, несводимо к таким патологическим фено-
менам. По большей части наше мышление необходимо связано с
достижением практических результатов, с количественными и
«поверхностными» аспектами явлений, оно не вдается в проблему
22 Английское слово respect (уважение) происходит от латинского respicere.—
Прим, перев.
524
правильности полагаемых целей и предпосылок и не пытается
понять природу и качество явления.
Разум имеет третье измерение — глубину, благодаря которой он
проникает в суть вещей и процессов. Не будучи оторванным от
практических жизненных целей (и я покажу сейчас, в каком смыс-
ле это верно), он представляет собой не просто инструмент непосред-
ственного действия. Его назначение — познавать, понимать, схваты-
вать суть, вступать в отношения с вещами путем постижения их. Он
проникает в глубь вещей, чтобы раскрыть их сущность, их скрытые
связи и не лежащие на поверхности значения, их «смысл». Он не
двумерен, а, так сказать, «перспективен», по выражению Ницше; то
есть он схватывает все возможные перспективы и измерения, а не
только практически уместные. Иметь дело с сущностью вещей —
значит иметь дело не с чем-то «за» вещами, а с существенным, родо-
вым и всеобщим, с наиболее общими и распространенными чертами
явлений, освобожденными от всего поверхностного и случайного (не
поддающегося логическому учету).
Теперь мы можем приступить к рассмотрению некоторых более
специфических свойств плодотворного мышления. При плодотвор-
ном мышлении субъект не безразличен к предмету, а находится под
его воздействием и заинтересован в нем. Предмет не воспринимает-
ся как что-то мертвое и отчужденное от тебя и твоей жизни, как
что-то, о чем ты думаешь только отстраненно; напротив, субъект
глубоко заинтересован в своем предмете, и чем теснее они связаны,
тем плодотворнее работает мышление субъекта. Именно взаимосвязь
между субъектом и объектом стимулирует мышление сильнее все-
го. Для субъекта человек или любое явление становятся объектом
мышления потому, что они ему интересны с точки зрения его инди-
видуальной жизни или с точки зрения его человеческого существо-
вания. Прекрасной иллюстрацией этому служит история о том, как
Будда открыл «четыре истины». Он увидел мертвеца, больного чело-
века и старика. Он, юноша, был глубоко поражен неотвратимостью
человеческой судьбы, и его реакция на это наблюдение оказалась
стимулом для размышления, в результате которого Будда создал
свою теорию природы жизни и путей спасения человека. Такая ре-
акция не была единственно возможной. Современный врач в такой
же ситуации начинает думать о том, как бороться со смертью, болез-
нью и старостью, но его мышление также задано его общей реакци-
ей на предмет.
В процессе плодотворного мышления думающий мотивиро-
ван своим интересом к объекту; он* захвачен им и взаимодей-
ствует с ним; он заботится о нем и отвечает за него. Но плодо-
творное мышление характеризуется еще и объективностью, ува-
жением думающего к своему объекту, способностью видеть объект
525
таким, каков он в действительности, а не таким, каким хотелось
бы думающему. Эта полярность между объективностью и субъек-
тивностью характерна для плодотворного мышления, как и для
плодотворности вообще.
Быть объективным можно, только если мы уважаем вещи,
которые наблюдаем, т. е. если мы способны видеть их в их уни-
кальности и взаимосвязи. Такое уважение по существу не отлича-
ется от уважения, которое мы рассматривали в связи с любовью; в
той мере, в какой я хочу понять нечто, я должен уметь видеть его
таким, каково оно по своей природе; хотя это верно в отношении
всех объектов мысли, это особенно важно при исследовании чело-
веческой природы.
Другой аспект объективности дает о себе знать, когда плодотвор-
ное мышление имеет дело с живыми и неживыми объектами: речь
идет о видении целостности феномена. Если наблюдатель изолиро-
ванно рассматривает один аспект объекта, не видя целого, он не су-
меет надлежащим образом понять даже один этот аспект. На это,
как на наиболее важный элемент плодотворного мышления, указал
Вертхеймер. «Природа плодотворных процессов,— пишет он,— час-
то такова: сбор данных и исследование начинаются с желания дос-
тичь действительного понимания. Определенная область в зоне рас-
смотрения становится решающей, на ней сосредоточивается внима-
ние; но она не изолируется от других областей. Развивается новый,
углубленный структурный подход к ситуации, включающий изме-
нение значения функций, классификацию данных и т. д. Руковод-
ствуясь тем, чего требует структура ситуации в решающей области,
разум вырабатывает приемлемый прогноз, который — как и дру-
гие части структуры — нуждается в прямой или непрямой-верифи-
кации. Имеют место два направления: получение логичной карти-
ны целого и уяснение того, какие требования структура целого
предъявляет к его частям»23.
Объективность требует не только видеть объект таким, каков
он есть, но и видеть себя, каков ты есть, т. е. осознавать, каким
образом ты, как изучающий, связан с объектом своего изучения..
Плодотворное мышление, следовательно, определяется природой
объекта и природой субъекта, вступающего во взаимоотношения
с объектом в процессе мышления. Эта двойная детерминация И
составляет объективность, в отличие от ложной субъективности,
когда мыслящий не контролирует себя соотнесенностью с объек-
том, и в результате мышление вырождается в предвзятое мнение,
в принятие желаемого за должное, в фантазию. Но объективность
не является, как это часто подразумевается в связи с ложной иде-
23 Max Wertheimer. Productive Thinking. N. Y., 1945, p. 167. См. также p. 192.
526
ей «научной» объективности, синонимом абстрактности, отсут-
ствия интереса и заботы. Как можно проникнуть сквозь поверх-
ностную оболочку вещей в их причины и взаимосвязи, не имея
живого и достаточно сильного интереса к такой трудной задаче?
Как могут цели исследования формулироваться без учета интере-
сов человека? Объективность означает не отстраненность, а ува-
жение, т. е. способность не искажать и не фальсифицировать вещи,
людей, себя. Но не субъективный ли подход наблюдателя, не его
ли интересы служат причиной искажения мышления во имя по-
лучения желаемых результатов? Разве не отсутствие личного ин-
тереса служит условием научного исследования? Идея, что отсут-
ствие заинтересованности является условием достижения исти-
ны,— это ложная идея24. Вряд ли найдется какое-либо значитель-
ное открытие или изобретение, на которое мыслителя не вдохно-
вил его интерес. В самом деле, без заинтересованности мышление
становится бесплодным и бессодержательным. Дело здесь даже
не в том, имеет место интерес или нет, а в том, какого он сорта и
какова его связь с истиной. Всякое плодотворное мышление сти-
мулируется интересом изучающего. Не интерес сам по себе из-
вращает идеи, а лишь те интересы, которые несовместимы с исти-
ной, с раскрытием природы объекта в результате изучения.
Утверждение, что плодотворность — это внутренне присущая
человеку способность, вступает в противоречие с идеей, что чело-
век от природы ленив и к активности его нужно понуждать. Это
старая мысль. Когда Моисей просил фараона позволить евреям
уйти, чтоб они могли «в пустыне принести жертву Господу», фа-
раон ответил: «Вы праздны, всего лишь праздны». По мысли фа-
раона, рабский труд — это дело, а поклонение Богу — безделье.
Ту же идею поддерживали все, кто хотел получать прибыль от
активности других людей и не видел пользы в плодотворности,
которую они не могли бы эксплуатировать.
Наша культура, кажется, дает наглядный пример прямо про-
тивоположного. В течение последних столетий человек Запада
был одержим идеей труда, потребностью в постоянной деятель-
ности. Он почти не способен оставаться без дела хоть на короткое
время. Однако это лишь видимость. Лень и вынужденная актив-
ность являются не противоположностями, а двумя симптомами
нарушения правильного функционирования человека. У невроти-
ка мы часто обнаруживаем в качестве основного симптома неспо-
собность выполнять работу, а у так называемого заорганизованно-
24 См. рассмотрение этого вопроса в «Идеологии и утопии» К. Мангейма (К. Mannhe-
im. Ideology and Utopia. N. Y., 1936). См. перевод фрагментов указанной рабо-
ты в кн.: Утопия и утопическое мышление. М. 1991, с. 113—169.— Прим, перев.
527
го человека — неспособность наслаждаться досугом и покоем.
Вынужденная активность не противоположна лени, а является ее
дополнением, и обе противоположны плодотворности.
Если плодотворная активность парализована, это ведет к не-
активности и сверхактивности. Голод и принуждение никогда не
бывают условиями плодотворной деятельности. И напротив, сво-
бода, материальная обеспеченность и организация общества, в
котором труд может быть полным смысла проявлением способ-
ностей человека, составляют факторы, способствующие проявле-
нию естественного человеческого стремления плодотворно упот-
ребить свои силы. Плодотворная деятельность характеризуется
ритмичной сменой активности и покоя. Плодотворный труд,
любовь и мышление возможны, только если человек может, когда
необходимо, оставаться в покое и наедине с самим собой. Возмож-
ность прислушаться к самому себе — это предпосылка возможно-
сти услышать других; быть в мире с самим собой — это необхо-
димое условие взаимоотношений с другими людьми.
4. Ориентация в процессе социализации
Как отмечалось в начале данной главы, жизненный про-
цесс предполагает два вида отношений с внешним миром — асси-
миляцию и социализацию. Первая была подробно рассмотрена в
данной главе25, а о второй речь шла в «Бегстве от свободы», и
потому я ограничусь здесь лишь кратким резюме.
Мы можем выделить следующие виды межличностных отноше-
ний: симбиотический союз, отстраненность-деструктивность, любовь.
В симбиотическом союзе человек соединен с другими, но утра-
чивает или никогда не обретает своей независимости; он убегает
от опасности одиночества, становясь частью другого человека, «по-
глощаясь» этим человеком или «поглощая» его сам. Первый
случай описывается в клинической практике как мазохизм. Ма-
зохизм — это попытка человека избавиться от своего индивиду-
ального Я, убежать от свободы и обрести безопасность, привязы-
вая себя к другому человеку. Формы, какие принимает такая за-
висимость, многочисленны. Она может рационализироваться как
жертва, долг или любовь, особенно когда система культуры уза-
конивает такой вид рационализации. Иногда мазохистские уст-
ремления так сильно конфликтуют с теми частями личности, ко-
торые устремляются к независимости и свободе, что последние
воспринимаются как причиняющие боль и мучения.
Стремление поглотить других, садизм, активная форма симби-
отической зависимости выступают во всех видах рационализа-
ции как любовь, сверхпокровительство, «оправданное» превосход-
25 Включая любовь, которая рассматривалась вместе с другими проявлениями
плодотворности ради более полного описания природы последней.
528
ство, «оправданная» месть и т. д.; она также выступает в соедине-
нии с сексуальными влечениями как сексуальный садизм. Все
формы садистского побуждения восходят к стремлению обрести
полное господство над другим человеком, «поглотить» его и сде-
лать беспомощным объектом чужой воли. Полное господство над
бессильным человеком — это сущность активного симбиотичес-
кого союза. Человек, над которым властвуют, воспринимается и
рассматривается как вещь для использования и эксплуатации, а
не как человеческое существо, являющееся целью само по себе.
Чем более эта жажда господства соединена с деструктивностью,
тем более она жестока; но и благосклонное господство, часто вы-
ступающее под маской «любви»,— это тоже проявление садизма.
Хотя благосклонный садист хочет, чтоб его объект был богатым,
сильным, преуспевающим, есть одна вещь, которой он всеми си-
лами старается помешать: чтобы его объект стал свободным и
независимым и, следовательно, перестал принадлежать садисту.
Бальзак в «Утраченных иллюзиях» дает поразительный при-
мер благосклонного садиста. Он описывает взаимоотношения меж-
ду юным Люсьеном и каторжником Вотреном, который высту-
пает под личиной аббата. Вскоре после знакомства с молодым
человеком, который только что пытался совершить самоубийство,
аббат говорит: «Я подобрал тебя, я дал тебе жизнь, и ты принад-
лежишь мне, как творение принадлежит творцу, как — в сказках
Востока — ифрит принадлежит духу, как тело принадлежит душе.
Властной рукой я поведу тебя по пути к власти; и тем не менее
я обещаю тебе жизнь, полную удовольствий, почестей, нескончае-
мых праздников. Ты никогда не будешь нуждаться в деньгах, ты
будешь сверкать, ты будешь блистать; тогда как я, опустившись
до низости покровительства, буду охранять здание твоего успеха.
Я люблю власть ради власти! Я всегда буду наслаждаться твоими
наслаждениями, хотя я должен буду отказаться от них. Итак, я и
ты будем одним существом... Я хочу любить свое творение, со-
здать его по образу и подобию своему, короче — любить его, как
отец любит сына. Я буду мысленно разъезжать в твоем тильбюри,
мой мальчик, буду радоваться твоим успехам у женщин, буду
говорить: “Этот молодой красавец — я сам”».
В то время как симбиотические отношения демонстрируют тес-
ную связь и близость с объектом, хотя и за счет свободы и целостно-
сти, отношения второго вида основаны на дистанции, отстраненно-
сти и деструктивности. Чувство индивидуального бессилия может
быть преодолено посредством отстраненности от других людей, вос-
принимаемых как угроза. В известной мере отстраненность являет-
ся частью нормального ритма во всех отношениях человека с миром,
она необходима для сосредоточения, для умственной работы, для
обработки материалов, мыслей, установок. Но в описанном здесь
529
феномене отстраненность становится главной формой связи с дру-
гими людьми, так сказать, отрицающей связью. Ее эмоциональный
эквивалент — чувство безразличия к другим, часто сопровождающе-
еся компенсаторным чувством непомерного самомнения. Отстра-
ненность и безразличие могут быть, но не обязательно бывают, осоз-
нанными; как правило, в нашей культуре они в большинстве случа-
ев скрываются за поверхностным интересом и общительностью.
Деструктивность — это активная форма отстраненности; им-
пульс к разрушению других проистекает из страха быть разру-
шенным ими. Поскольку отстраненность и деструктивность соот-
ветственно представляют пассивную и активную формы одного и
того же отношения, они часто в различных пропорциях смешаны
вместе. Однако различий между ними больше, чем между актив-
ной и пассивной формами симбиотического союза. Деструктив-
ность является результатом более интенсивной и более полной
блокировки плодотворности, чем отстраненность. Это извраще-
ние жизненного импульса, энергия неизжитой жизни, трансфор-
мированная в энергию, направленную на разрушение жизни.
Любовь представляет собой плодотворную форму отношения
к другим и к самому себе. Она предполагает заботу, ответствен-
ность, уважение и знание, а также желание, чтобы другой чело-
век рос и развивался. Это проявление близости между двумя че-
ловеческими существами при условии сохранения целостности
каждым из них.
Как явствует из вышеизложенного, должно существовать оп-
ределенное сродство между различными формами ориентации со-
ответственно в процессах ассимиляции и социализации. Предло-
женная схема представляет картину рассмотренных ориентаций
и сродства между ними26.
Ассимиляция Социализация
I. Неплодотворная ориентация:
а) Рецептивная (берущая) Мазохистская (преданность)
б) Эксплуататорская (овладевающая) Садистская (авторитет) Симбиоз
в) Стяжательская (сберегающая) Деструктивная (настойчивость)
г) Рыночная (обменивающая) Безразличная (честность) ' Отстраненность
II. Плодотворная ориентация:
Деятельная
Любящая
Разумная
26 Значение понятий, заключенных в скобки, будет объяснено в следующем разделе.
530
Ограничусь кратким комментарием. Рецептивная и эксплуа-
таторская установки по виду межличностных связей отличаются
от стяжательской. И рецептивная, и эксплуататорская установки
предполагают определенный вид близости и тесного контакта с
людьми, от которых надеются получить нужное или мирным пу-
тем, или агрессивно. При рецептивной установке доминирующее
отношение — подчиненность, мазохистское отношение: если я
подчиняюсь более сильному человеку, он дает мне все, что мне
нужно. Другой человек воспринимается как податель всех благ,
и в симбиотическом союзе один получает все необходимое от дру-
гого. Эксплуататорская же установка подразумевает обычно сади-
стский тип отношений: если я силой отбираю у другого человека
то, что нужно мне, я должен управлять им и сделать его бессиль-
ным объектом моей власти.
В отличие от обеих этих установок стяжательское отношение
предполагает отстраненность от других людей. Оно основывается
не на ожидании получить вещи из внешнего источника всех благ,
а на ожидании, что их можно накопить, не расходуя. Любой тес-
ный контакт с внешним миром представляет угрозу для этого
вида самодостаточной системы безопасности. Стяжательский ха-
рактер будет склонен разрешать проблему взаимоотношений с
другими путем отстраненности или — если внешний мир кажет-
ся слишком огромным и грозным — путем разрушения.
Рыночная ориентация также основывается на отдаленности от
других людей, но, в отличие от стяжательской ориентации, отда-
ленность здесь принимает скорее дружественную, а не деструк-
тивную форму. Сам принцип рыночной ориентации предполага-
ет легкость контактов, поверхностность связей, а отдаленность от
других существует лишь в более глубокой эмоциональной сфере.
5. Сочетание различных ориентаций
Описывая различные виды неплодотворных ориентации
и плодотворную ориентацию, я подходил к ним как к обособлен-
ным явлениям ради того, чтоб яснее указать на их отличие друг
от друга. Такая трактовка представляется необходимой из дидак-
тических соображений, поскольку нам надо понять природу каж-
дой ориентации, прежде чем мы сможем приступить к понима-
нию их сочетаний, ведь характер никогда не являет какую-ни-
будь одну из неплодотворных ориентаций или исключительно пло-
дотворную ориентацию.
Среди комбинаций различных ориентаций нам нужно вве-
сти разграничение между сочетанием неплодотворных ориен-
таций между собой и сочетанием неплодотворной ориентации
с плодотворной. Некоторые из первых имеют определенное срод-
531
ство друг с другом; например, рецептивная чаще соединяется с
эксплуататорской, чем со стяжательской. Рецептивную и эксп-
луататорскую ориентации объединяет тесный контакт с объек-
том, в то время как стяжательской ориентации свойственна
отстраненность от объекта. Тем не менее часто вступают в со-
четание и менее сходные ориентации. Если мы хотим охарак-
теризовать человека, нужно, как правило, определить, какая
ориентация у него доминирует.
Сочетание неплодотворной и плодотворной ориентаций тре-
бует более тщательного рассмотрения. Нет человека, чья ориен-
тация целиком плодотворна, и нет человека, полностью лишен-
ного плодотворности. Но удельный вес плодотворной и непло-
дотворной ориентаций в характере каждого человека варьиру-
ется и определяется качеством неплодотворных ориентаций. В
вышеизложенном описании неплодотворных ориентаций мы
исходили из того, что они доминируют в характере. Теперь мы
должны дополнить это описание, признав, что определенные
качества неплодотворных ориентаций имеют место и в харак-
тере, где доминирует плодотворная ориентация. Здесь непло-
дотворные ориентации не имеют негативного значения, как при
их доминировании в характере, а различаются по их конструк-
тивным качествам. Фактически описанные неплодотворные
ориентации можно рассматривать как искажения ориентаций,
которые являются сами по себе нормальной и необходимой
частью жизни. Каждое человеческое существо, чтобы выжить,
должно обладать способностью брать вещи от других людей,
овладевать вещами, сберегать их и обменивать.’Человек дол-
жен также обладать способностью следовать авторитету, руко-
водить другими людьми, оставаться в одиночестве и отстаи-
вать себя. Только если его способ обретения вещей и взаимоот-
ношений с другими людьми по существу неплодотворен, то спо-
собность брать, овладевать, сберегать и обменивать превращает-
ся в жажду потреблять, эксплуатировать, стяжать, торговать, и
это становится доминирующим способом жизни. Формы соци-
альных установок у человека, по преимуществу ориентирован-
ного плодотворно,— преданность, авторитетность, честность,
настойчивость превращаются в подчиненность, господство, от-
страненность, деструктивность у человека с преимущественной
неплодотворной ориентацией. Всякая неплодотворная ориен-
тация, следовательно, имеет положительную и отрицательную
стороны, в соответствии с уровнем плодотворности в целост-
ной структуре характера. Предложенный перечень положитель-
ных и отрицательных сторон различных ориентаций может
служить иллюстрацией данного принципа.
532
РЕЦЕПТИВНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ (берущая)
Положительная сторона Отрицательная сторона
берущая....................пассивная, безынициативная
ответственная..................
почтительная ..................
скромная ......................
обаятельная ...................
сговорчивая....................
социально приспособленная .....
идеалистичная .................
восприимчивая..................
вежливая ......................
оптимистичная..................
доверчивая ....................
нежная ........................
бездумная, бесхарактерная
подчиненная
лишенная гордости
паразитическая
беспринципная
рабская, лишенная уверенности
в себе
нереалистичная
трусливая
бесхребетная
принимающая желаемое за должное
легковерная
сентиментальная
ЭКСПЛУАТАТОРСКАЯ ОРИЕНТАЦИЯ (овладевающая)
Положительная сторона
Отрицательная сторона
активная......................эксплуатирующая
способная взять инициативу ...агрессивная
способная предъявить требование .. эгоцентричная
горделивая....................самодовольная
импульсивная .................безрассудная
уверенная в себе..............высокомерная
пленяющая ....................обольщающая
СТЯЖАТЕЛЬСКАЯ ОРИЕНТАЦИЯ (сберегающая)
Положительная сторона
практичная ........
экономная .........
Отрицательная сторона
... без воображения
... жадная
осторожная ....................подозрительная
сдержанная....................холодная
терпеливая .....................
внимательная....................
стойкая, упорная ...............
невозмутимая....................
устойчивая к стрессу ...........
аккуратная .....................
методичная .....................
преданная ......................
заторможенная
тревожная
упрямая
ленивая
инертная
педантичная
вязкая
собственническая
РЫНОЧНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ (обменивающая)
Положительная сторона
целеустремленная....
готовая к обмену....
Отрицательная сторона
.. пользующаяся случаем
.. непоследовательная
533
моложавая .....................
устремленная вперед............
свободомыслящая................
общительная ...................
экспериментирующая ............
недогматичная .................
действенная ...................
любознательная.................
понятливая ....................
контактная ....................
терпимая.......................
остроумная.....................
щедрая.........................
ребячливая
не считающаяся с будущим или
прошлым
без принципов и ценностей
неспособная к уединению
бесцельная
релятивистская
сверхактивная
бестактная
умничающая
неразборчивая
безразличная
глуповатая
расточительная
Положительная и отрицательная стороны не являются двумя
отдельными классами синдромов. Каждую из этих черт можно
представить превалирующей в данный момент точкой в конти-
нууме, который задан уровнем плодотворной ориентации; раци-
ональная систематическая аккуратность, например, имеет место
при высоком уровне плодотворности, а если плодотворность сни-
жается, эта черта характера все более вырождается в иррацио-
нальную, педантическую, навязчивую «аккуратность», которая
фактически отрицает сама себя. То же самое и с моложавостью,
превращающейся в ребячливость, и с горделивостью, превращаю-
щейся в самодовольство. Если учитывать только основные ориен-
тации, мы видим колеблющийся итог вариабельности, вызван-
ный тем, что
1) неплодотворные ориентации соединяются в различные ком-
бинации, в зависимости от удельного веса каждой из них;
2) каждая из них качественно изменяется соответственно уров-
ню наличествующей плодотворности;
3) различные ориентации могут действовать с разной силой в
материальной, эмоциональной или интеллектуальной сфе-
рах деятельности.
Если мы добавим к этой картине личности различие в темпе-
раменте и одаренности, то можем легко понять, что конфигура-
ция этих основных элементов в личности может проявляться в
бесконечном числе вариаций.
П. Б. Ганнушкин
Клиника психопатий:
их статика, динамика, систематика.
Некоторые общие соображения и данные1
Психопатическими называются личности, с юности, с мо-
мента сформирования представляющие ряд особенностей, которые
отличают их от так называемых нормальных людей и мешают им
безболезненно для себя и для других приспособляться к окружаю-
щей среде. Присущие им патологические свойства представляют
собой постоянные, врожденные качества личности, которые хотя и
могут в течение жизни усиливаться или развиваться в определен-
ном направлении, однако обычно не подвергаются сколько-нибудь
резким изменениям. Надо добавить при этом, что речь идет о таких
чертах и особенностях, которые более или менее определяют весь
психический облик индивидуума, накладывая на весь его душев-
ный уклад свой властный отпечаток, ибо существование в психике
того или иного субъекта вообще каких-либо отдельных элементар-
ных неправильностей и уклонений еще не дает оснований причис-
лять его к психопатам. Таким образом, психопатии — это формы,
которые не имеют ни начала, ни конца; некоторые психиатры опре-
деляют психопатические личности этих, по выражению Билля, по-
стоянных обитателей области, пограничной между душевным здо-
ровьем и душевными болезнями, как неудачные биологические ва-
риации, как чрезмерно далеко зашедшие отклонения в сторону от
определенного среднего уровня или нормального типа.
При определении психопатий можно также исходить из прак-
тического признака, выдвигаемого Шнейдером, по словам кото-
рого психопатические личности — это такие ненормальные лич-
ности, от ненормальности которых страдают или они сами, или
общество. Надо добавить, что это индивидуумы, которые, нахо-
дясь в обычной жизни, резко отличаются от обыкновенных, нор-
мальных людей, они, между прочим, легко вступают в конфликт с
правилами общежития, с законом, но, оказавшись, добровольно
или по приговору суда, в стенах специального заведения для ду-
шевнобольных, не менее резко отличаются и от обычного населе-
ния этих учреждений...
Вопрос об этиологии психопатий очень сложен. Громадную
роль в их происхождении издавна приписывали тому до сих пор
недостаточно выясненному биологическому процессу, который
Ганнушкин П. Б. Клиника психопатий: их статика, динамика, систематика
(Избранные труды. М., 1964).
535
называется вырождением. К сожалению, понятие это до сих пор
остается чрезвычайно неопределенным. Во всяком случае, приме-
нение его в интересующей нас области определенно подчеркивает
факт врожденности психопатий.
О случаях простой передачи в неизмененном виде одних и
тех же психопатических свойств от одного поколения другому
много говорить не приходится, ибо они несомненны, но, по-види-
мому, нередки и такие случаи, когда психопатическая личность
представляет неудачную комбинацию наследственных задатков,
самих по себе ничего патологического не представляющих.
Ни анатомии, ни химии, ни эндокринных механизмов, обус-
ловливающих различные формы конституциональных психопа-
тий, мы еще не знаем, так как в деле изучения этих факторов
сделаны лишь первые шаги.
Изучение морфологических функциональных различий, напри-
мер, в строении тела разных людей, в особенности их моторики, в
деятельности у них желез внутренней секреции, в реакциях межу-
точной ткани и вегетативной нервной системы, в морфологии и
химии крови, в строении и кровоснабжении (цито- и ангиоархитек-
тоника) головного мозга, наконец, в особенностях течения у них раз-
личных заболеваний,— это изучение, ведущееся многочисленными
исследователями в самых различных областях медицины, дает наи-
более показательные результаты именно в случаях патологических
или вообще значительно уклоняющихся от среднего уровня. Для нас
важнее всего то, что подобное изучение позволяет с несомненностью
установить многочисленные соотношения (корреляции), существую-
щие как между различными рядами перечисленных индивидуаль-
ных отличий, так и между ними и психическими особенностями. Из
таких соотношений в настоящее время больше всего привлекает к
себе внимание зависимость между эндокринным аппаратом, обме-
ном веществ в организме, законами роста последнего, строением
тела и рядом функций нервной системы, особенно психической
деятельностью, моторной и вегетативной нервной деятельностью.
Широкую известность приобрела попытка Кречмера установить связь
между строением тела и характером, попытка хотя и не приведшая
пока к бесспорным результатам, однако представляющая для инте-
ресующей нас области принципиальный интерес и значение ввиду
того, что автор в своей работе исходил из наблюдения как над ду-
шевнобольными в собственном смысле этого слова, так и над кон-
ституциональными психопатами.
Приведенные соображения, может быть, сделаются более понят-
ными в связи с той отличительной особенностью учения о психопа-
тиях, которая выражается положением, что изучаемые формы не
имеют определенных границ; будучи часто трудноотличимыми от
536
нерезко выраженных психозов, они, с другой стороны, уже совер-
шенно незаметным образом сливаются с так называемой нормой,
ибо между психопатическими особенностями и соответствующими
им «простыми человеческими недостатками» разница большей ча-
стью только количественная, а не качественная, так называемые
«нормальные» характеры (если только таковые существуют) без вся-
ких границ переходят в патологические; благодаря этому обстоя-
тельству мы имеем здесь дело то со случаями, далеко заходящими в
патологию, то с лицами, никем не считаемыми за больных. Необхо-
димо добавить, что границы между отдельными психопатиями столь
же расплывчаты и неопределенны, как и общие рамки всей этой,
подлежащей изучению, области. Выделяемые нами отдельные фор-
мы большей частью представляют искусственный продукт схема-
тической обработки того, что наблюдается в действительности: на
самом деле чистые формы психопатий в том виде, как их принято
описывать, встречаются редко: в жизни преобладают формы сме-
шанные — отсюда и необыкновенное многообразие, и большая неус-
тойчивость отдельных симптомов.
Затруднения, связанные с проведением определенных разгра-
ничительных линий по отношению к этому клиническому мате-
риалу, по-видимому, и заставляют многих современных исследо-
вателей или отказаться вовсе от подразделения психопатий, или
распределять их лишь по немногим крупным и лишь в общих
чертах намеченным группам. Особенно популярны не только в
области учения о психопатиях, но и в характерологии вообще бла-
годаря своей простоте и логической стройности двучленные де-
ления, производимые на основании констатирования наличия или
отсутствия какого-либо признака. Таково деление на личности:
стенические и астенические, экстравертированные и интроверти-
рованные, таково также и много раз уже упоминавшееся выше
деление Кречмера на шизоидов и циклоидов. Конечно, оно имеет
много преимуществ, его простота и стройность крайне соблазни-
тельны, но стоит всмотреться в факты действительности, чтобы
увидеть, что последняя многостороннее, чем это кажется Кречме-
ру. В одном нельзя согласиться со сторонниками упрощения клас-
сификации: если пересмотреть одну за другой отдельные формы
психопатий, то окажется, что, не уничтожая их отдельного суще-
ствования, их все-таки можно объединить по степени близости
друг к другу в несколько небольших групп, или, как иногда вы-
ражаются, «кругов», большей частью состоящих в известном род-
стве с большими эндогенными психозами. Таковы: круг циклоид-
ный , круг шизоидный, круг эпилептпоидный и т. д.
Не надо забывать, что кроме биологической основы для деле-
ния психопатий иногда пользуются и основой социологической —
537
соответственно социальной установке отдельных групп психопа-
тов. Отчасти мы уже касались этого вопроса; здесь упомянем толь-
ко, что, между прочим, естественно напрашивается распределение
психопатов, согласно формуле Шнейдера, на таких, которые пре-
имущественно сами страдают от своей ненормальности, и таких,
которые заставляют страдать от нее общество. Практически важ-
ное значение имеет то обстоятельство, что, в то время как первая
группа состоит из людей, которые сами идут к врачам и ищут их
помощи и совета, вторая, наоборот, попадает под врачебное на-
блюдение чаще всего по желанию окружающих властей, судеб-
ных органов и т. д. Эту вторую группу больше всего объединяет
то, что ее представители в большей или меньшей степени всегда
обнаруживают те или другие моральные дефекты.
Как мы говорили, психопаты обычно отличаются недостаточной
способностью приспосабливаться к окружающей их среде и легко
вступают в конфликты с обществом. Содержание этих конфликтов
бывает очень разнообразно, и представителей подлежащей нашему
описанию группы мы видим в самых разнообразных общественных
положениях — в общем, диапазон их социальной деятельности очень
широкий: от благодеяний до преступления; по отношению к неко-
торым из них иногда невольно напрашивается старый французс-
кий термин «delir des actes» — бред поступков: психопаты этого
типа рассуждают очень хорошо, правильно, логично, а поступают,
действуют очень «плохо», вплоть до совершения уголовно наказуе-
мых поступков. Поэтому учение о психопатиях имеет не только уз-
комедицинское, но и социальное значение, в частности проблема
преступности вряд ли может быть правильно решена, если игнори-
ровать среди преступников наличность значительного процента пси-
хопатов. В связи с этим именно по делам о психопатах психиатрам
особенно часто приходится выступать экспертами в судах, давая зак-
лючение об их преступлениях, заключения, от которых нередко за-
висят и судьба обвиняемого, и безопасность общества...
Клиническое выявление конституциональной психопатии в зна-
чительной мере зависит от суммы внешних влияний, которым в
своей жизни подвергается психопат. Этим самым мы вплотную
подходим к понятию о латентных или о компенсированных психо-
патах. В вопросе о конституциональных психопатах латентные или
компенсированные формы имеют громадное практическое, в ряде
случаев решающее значение. Ведь в таком, с одной стороны, хруп-
ком и тонком, а с другой — в таком сложном аппарате, каким
является человеческая психика, можно у каждого найти те или дру-
гие, подчас довольно диффузные, конституционально-психопатичес-
кие черты, но не в этом, однако, существо практической стороны
дела; дело — в выявлении вовне этих психопатических черт, дело —
538
в поведении этого конституционального психопата, а поведение пси-
хопатов, принадлежащих к одному и тому же кругу, может быть
совершенно различным. Один эпилептоид может прекрасно вести
большое дело, другой — тоже эпилептоид — совершит преступле-
ние; один параноик окажется всеми признанным ученым и иссле-
дователем, другой — душевнобольным, находящимся в психиатри-
ческой больнице; один шизоид — всеми любимым поэтом, музы-
кантом, художником, другой — никому не нужным, невыносимым,
бездельником и паразитом. Все дело — в клиническом, жизненном
выявлении психопатии, которое и является, повторяем, определяю-
щим практическую, главную сторону дела. Нужно, впрочем, отме-
тить, что вопрос о степени заболевания имеет значение во всей пси-
хиатрической клинике, не только в главе о психопатиях. Дебютиру-
ющий параноик тоже при случае может с успехом продолжить ис-
полнять свои обязанности; мягкие шизофреники и эпилептики тоже
сплошь и рядом оказываются на высоте предъявляемых им жиз-
нью требований — но во всех этих случаях процесс жизненной ком-
пенсации обусловливается степенью (мягкой формой) самого забо-
левания. При конституциональных психопатиях, напротив, сама
степень их выявления в значительной мере зависит от внешних
воздействий, от их суммы, от их содержания. Конечно, степень, сила
психопатии сама по себе, без действия внешних реактивов, может
быть настолько велика и значительна, что тот или другой психопат
оказывается вне жизни, в сфере действия психиатрической больни-
цы, но это сравнительно не частый случай, гораздо чаще конститу-
циональная психопатия приобретает свою жизненную силу, дости-
гает степени уже клинического факта только при наличности доста-
точно сильных внешних воздействий. Роль внешнего фактора в кли-
нике психопатий имеет особенно большое значение в качестве про-
явителя того, что при других условиях осталось бы скрытым.
Что касается вопроса о лечении психопатий, то здесь собственно
терапевтические мероприятия почти без осадка растворяются в про-
филактических. Говорить о медикаментозной терапии в этой обла-
сти, конечно, бессмысленно. Психотерапия во всех ее видах уместна,
но она направляется главным образом против возникающих на по-
чве той или иной психопатии ненормальных реакций на условия
жизни и переживания. Пределы ее применения очень различны.
Самое существенное — это, конечно, правильное воспитание, но и
оно далеко не всегда достигает цели, так как очень часто оказывает-
ся совершенно беспомощным перед полным отсутствием волевых
задержек у одних и могучим напором разрушающих личность вле-
чений — у других. В более позднем возрасте большое значение имеют
условия жизни, среда, общие социальные установки, правильно орга-
низованный труд. В общем, считается, что до 25—30 лет еще воз-
539
можны очень значительные изменения в сторону большей психи-
ческой устойчивости; нерезко выраженные психические натуры при
благоприятных условиях иногда значительно выравниваются и ве-
дут до глубокой старости нормальную трудовую жизнь, принимаясь
окружающими за вполне здоровых людей.
СТАТИКА ПСИХОПАТИЙ
Группа циклоидов
Конституционально-депрессивные. В чистом виде эта
группа немногочисленна. Дело идет о лицах с постоянно пони-
женным настроением. Картина мира как будто покрыта для них
траурным флёром, жизнь кажется бессмысленной, во всем они
отыскивают только мрачные стороны. Это — прирожденные пес-
симисты. Всякое радостное событие сейчас же отравляется для
них мыслью о непрочности радости, от будущего они не ждут ни-
чего, кроме несчастья и трудностей, прошлое же доставляет толь-
ко угрызения совести по поводу действительных или мнимых
ошибок, сделанных ими. Они чрезвычайно чувствительны ко вся-
ким неприятностям, иной раз очень остро реагируют на них, а
кроме того, какое-то неопределенное чувство тяжести на сердце,
сопровождаемое тревожным ожиданием несчастья, преследует по-
стоянно многих из них. Другие никак не могут отделаться от уве-
ренности в своей собственной виновности, окрашивающей для
них чрезвычайно тяжелым чувством воспоминания о самых обыч-
ных поступках юности. Соответственно этому им часто кажется,
что окружающие относятся к ним с презрением, смотрят на них
свысока. Это заставляет их сторониться других людей, замыкать-
ся в себе. Иной раз они настолько погружаются в свои самобиче-
вания, что совсем перестают интересоваться окружающей дей-
ствительностью, делаются к ней равнодушными и безразличны-
ми. Вечно угрюмые, мрачные, недовольные и малоразговорчивые,
они невольно отталкивают от себя даже сочувствующих им лиц.
Однако за этой угрюмой оболочкой обычно теплится большая
доброта, отзывчивость и способность понимать душевные движе-
ния других людей; в тесном кругу близких, окруженные атмос-
ферой сочувствия и любви, они проясняются: делаются веселы-
ми, приветливыми, разговорчивыми, даже шутниками и юморис-
тами, для того, однако, чтобы, едва проводив своих гостей или
оставив веселое общество, снова приняться за мучительное копа-
ние в своих душевных ранах. Во внешних их проявлениях, в дви-
жениях, в мимике большей частью видны следы какого-то затор-
можения: опущенные черты лица, бессильно повисшие руки, мед-
ленная походка, скупые, вялые жесты — от всего этого так и веет
безнадежным унынием. Какая бы то ни была работа, деятель-
540
ность по большей части им неприятна, и они скоро от нее утом-
ляются. Кроме того, в сделанном они замечают преимущественно
ошибки, а в том, что предстоит — столько трудностей, что в пред-
видении их невольно опускаются руки. К тому же большинство
из них обычно не способно к продолжительному волевому напря-
жению и легко впадает в отчаяние. Все это делает их крайне нере-
шительными и не способными ни к какой действенной инициа-
тиве. Интеллектуально такого рода люди часто стоят очень высо-
ко, хотя большей частью умственная работа окрашена для них
неприятно, сопровождаясь чувством большого напряжения,— здесь
больше всего сказывается внутреннее торможение, проявляющее-
ся в чрезвычайной медленности интеллектуальных процессов:
среди них преобладают «тугодумы».
Физическое их самрчувствие обыкновенно находится в пол-
ном согласии с настроением: их преследует чувство постоянной
усталости и разбитости, особенно по утрам, голова кажется несве-
жей, мучает чувство давления в ней, некоторые жалуются на тя-
желые мигрени. Кишечник работает плохо, и постоянные запоры
еще больше ухудшают настроение. Иной раз и желудок оказыва-
ется не в порядке, делаясь жертвой всевозможных нервных дис-
пепсий. Большинство жалуется на недостаточный и неосвежаю-
щий сон, который к тому же часто прерывается кошмаром, сме-
няясь днем трудно преодолеваемой сонливостью.
У некоторых из описываемых нами людей внутренняя угне-
тенность и заторможение до некоторой степени компенсируются
вовне волевым напряжением, чрезвычайно трудно, однако, им
дающимся: нередко можно видеть, как в минуты усталости или
ослабления воли у них спадает надетая на их действительное «я»
маска, обнажая подлинное их лицо,— и место веселого балагура
занимает полный безнадежного внутреннего отчаяния вялый
меланхолик.
Часто такого рода лица уже в детстве обращают на себя вни-
мание своей задумчивостью, боязливостью, плаксивостью и кап-
ризностью. Чаще, однако, периодом, когда выявляются особенно
ярко черты конституциональной депрессии, бывает возраст поло-
вого созревания, когда у казавшихся раньше совершенно нормаль-
ными подростков начинается сдвиг в настроении: до того весе-
лые, общительные, живые, они начинают ощущать тяжелый внут-
ренний разлад, появляются мысли о бесцельности существова-
ния, тоскливое настроение и все другие перечисленные выше осо-
бенности, чтобы с тех пор, то усиливаясь, то ослабевая, сопровож-
дать больного уже до старости, когда они или постепенно смягча-
ются, или же, наоборот, усиливаются до того, что принимают явно
психотические формы. Нередко жизненный путь этих психопа-
541
тов преждевременно обрывается самоубийством, к которому они
словно готовы в любую минуту жизни. Наконец, в ряде случаев
на описанном основном фоне от времени до времени развиваются
психотические вспышки: или маниакальные, или депрессивные.
Как уже было сказано, чистые формы конституциональной
депрессии встречаются сравнительно редко. Чаще приходится
видеть случаи, переходные к смежным группам: конституцио-
нальной нервности, в частности к психастении, иногда даже к
конституциональному возбуждению. Мы имеем тогда перед со-
бой то чрезмерно чувствительных, мимозоподобных личностей,
болезненно реагирующих на всякую неприятность, то людей, у
которых на первый план выступают неуверенность в себе, нере-
шительность, тревожность, то, наконец, случаи, где вместо угнете-
ния наше внимание прежде всего останавливается на раздражи-
тельности и склонности к гневным вспышкам.
Конституционально-возбужденные. Эта группа психо-
патов представляет полярную противоположность только что опи-
санной. Одной из самых интересных ее особенностей является то
обстоятельство, что представители ее в нерезко выраженных слу-
чаях практически считаются вполне здоровыми и, действительно,
вряд ли могут быть причислены к людям, доставляющим страда-
ния себе или обществу. Крепелин описывает их как блестящих,
но большей частью неравномерно одаренных субъектов, которые
изумляют окружающих гибкостью и многосторонностью своей
психики, богатством мыслей, часто художественной одареннос-
тью, душевной добротой и отзывчивостью, а главное, всегда весе-
лым настроением. Это люди, быстро откликающиеся на все но-
вое, энергичные и предприимчивые. Однако при более близком
знакомстве с ними наряду с перечисленными положительными
чертами в их духовном облике обращают на себя внимание и осо-
бенности другого порядка: внешний блеск иной раз соединяется
с большой поверхностностью и неустойчивостью интересов, кото-
рые не позволяют вниманию надолго задерживаться на одном и
том же предмете, общительность переходит в чрезмерную болтли-
вость и постоянную потребность в увеселениях, в работе не хвата-
ет выдержки, а предприимчивость ведет к построению воздуш-
ных замков и грандиозных планов, кладущих начало широкове-
щательным, но редко доводимым до конца начинаниям. С таки-
ми людьми очень приятно встречаться в обществе, где они очаро-
вывают своим остроумием, приветливостью и открытым харак-
тером, но не всегда легко поддерживают деловые отношения: по-
мимо того, что их обещаниям нельзя верить, многие из них чрез-
вычайно высокого мнения о себе и поэтому с большим неудоволь-
ствием выслушивают возражения против высказываемых ими
542
мыслей или критические замечания по поводу развиваемых ими
проектов, позволяя между тем себе насмешки и остроты, иногда
чрезвычайно меткие, но очень больно задевающие собеседника. В
более резко выраженных случаях мы встречаемся уже с несом-
ненными психопатическими особенностями, кладущими опреде-
ленный отпечаток на весь жизненный путь таких люди. Уже в
школе они обращают на себя внимание тем, что, обладая в общем
хорошими способностями, учатся обыкновенно плохо: чрезвычайно
неустойчивое внимание не позволяет им надолго сосредоточиваться
на одном предмете, поэтому они легко отвлекаются, не способны
к усидчивой работе и решительно не в состоянии заставить себя
заниматься систематически. Малоаккуратные, они часто пропус-
кают занятия, заполняя свое время любой деятельностью, только
не школьной работой. В результате они усваивают большей час-
тью только поверхностно связанные между собой обрывки зна-
ний, часто претерпевая неудачи и даже катастрофы при различно-
го рода проверках знаний. Кроме того, они легко распускаются и
выходят из повиновения, делаясь вожаками товарищей во всех
коллективных шалостях. Их дурно направленная энергия и спо-
собность увлекать за собой других иной раз причиняют настоль-
ко большие неприятности школьному начальству, что, несмотря
на многие привлекательные особенности этих милых шалунов, оно
начинает стараться от них отделаться; с большим трудом перено-
сят они при своих наклонностях и военную службу, часто нару-
шая дисциплину и подвергаясь всевозможным взысканиям. Рано
пробуждающееся интенсивное половое влечение ведет за собой
многочисленные эротические эксцессы, которые нередко непоп-
равимо калечат их физическое здоровье. Часто подобного рода
пациенты оказываются, кроме того, малоустойчивыми по отноше-
нию к употреблению алкоголя к легко спиваются: веселые и лег-
комысленные, они не только беззаботно прокучивают все, что у
них есть, но и влезают в неоплатные долги. При всем том они
вовсе не часто опускаются на дно: предприимчивые и находчи-
вые, такие субъекты обыкновенно выпутываются из самых зат-
руднительных положений, проявляя при этом поистине изуми-
тельную ловкость и изворотливость. И в зрелые годы их жизнен-
ный путь не идет прямой линией, а все время совершает большие
зигзаги от крутых подъемов до молниеносных падений. Многие
из них знают чрезвычайно большие достижения и удачи: остро-
умные изобретатели, удачливые политики, ловкие аферисты, они
иногда шутя взбираются на самую вершину общественной лест-
ницы, но редко долго на ней удерживаются — для этого у них не
хватает серьезности и постоянства. Нельзя не отметить, что в сво-
ей практической деятельности они далеко не всегда отличаются
543
моральной щепетильностью: по свойственному им легкомыслию
они просто проглядывают границу между дозволенным и запрет-
ным, а, самое главное, их бурный темперамент просто не позволя-
ет им все время удерживаться в узких рамках законности и мора-
ли. Мы иногда видим представителей этого типа запутавшимися
в крупных мошенничествах, в которые их увлекает не находящая
в обычных условиях достаточного применения кипучая энергия,
развивающая у них неутомимую жажду приключений и страсть
к рискованным предприятиям. Чаще, однако, мы встречаемся с
более невинной склонностью ко лжи и хвастовству, связываю-
щейся обыкновенно с чрезмерно развитым воображением и про-
являющейся в фантастических измышлениях о своем высоком
положении и о никогда в действительности не совершавшихся
подвигах, а иной раз — просто в рассчитанных на создание сенса-
ции выдумках о каких-нибудь небывало грандиозных событиях
(близость к патологическим лгунам).
Группа сравнительно невинных болтунов при наличности бо-
лее резко выраженного самомнения и некоторой раздражитель-
ности образует естественный переход к другой, значительно бо-
лее неприятной разновидности описываемого типа — к так назы-
ваемым «несносным спорщикам». Это люди, которые все знают
лучше других, чрезвычайно не любят слушать и особенно не тер-
пят возражений, вызывающих у некоторых из них неудержимые
гневные вспышки. Переоценивая свое значение, они склонны
предъявлять совершенно неосуществимые притязания, а встречая
непризнание и противодействие, легко вступают на путь упорной
борьбы за свои мнимые права. В этой борьбе они обыкновенно не
останавливаются ни перед чем. Выведенные из себя, они совер-
шенно не считаются с правилами общежития, дисциплиной и тре-
бованиями закона, ведут себя вызывающе грубо с окружающими,
осыпают своих противников всевозможными оскорблениями и
бранными словами, искренне не замечая всей непозволительнос-
ти своего поведения. Часто они начинают совершенно неоснова-
тельные судебные процессы, которые иной раз чрезвычайно упор-
но проводят до самых последних инстанций, постоянно подстеги-
ваемые испытываемым ими противодействием. От настоящих
паранойяльных сутяг такие «псевдокверулянты» отличаются все-
таки меньшим постоянством, большей мягкостью характера и
способностью под влиянием изменившегося настроения от време-
ни до времени приходить к пониманию нелепости своих выходок,
а иногда и склонностью к примирению.
Что касается телосложения и физических особенностей опи-
сываемых психопатов то, по-видимому, больше всего среди них
«пикников» Кречмера: людей, склонных к полноте, с мягкими
544
чертами лица, здоровым, часто чрезмерным аппетитом и хоро-
шим пищеварением, в пожилые годы легко заболевающих подаг-
рой. Это — субъекты с оживленной, естественной и выразитель-
ной мимикой, чаще всего быстрые и подвижные, иногда, однако,
несколько склонные к лени и сибаритству, прихотливо перепле-
тающимися у них с большой энергией и активностью.
Циклотимики. Гораздо чаще, чем конституционально-деп-
рессивные и конституционально-возбужденные психопаты, встреча-
ются личности с многократной волнообразной сменой состоянии
возбуждения и депрессии. Эти колебания обыкновенно берут начало
в возрасте полового созревания, который и в нормальных условиях
часто вызывает более или менее значительное нарушение душевного
равновесия. Как уже выше было отмечено, часто именно в этом
возрасте веселые, живые и жизнерадостные подростки превращают-
ся в меланхоличных, угнетенных и пессимистически настроенных
юношей и девушек. Бывает и наоборот: половое созревание вызыва-
ет неожиданный расцвет личности, и до того вялый, нелюдимый,
неуклюжий и застенчивый ребенок вдруг развертывается в блестя-
щего, энергичного, остроумного и находчивого юношу, обнаружива-
ющего массу ранее скрытых талантов, кружащего головы женщи-
нам и полного самых розовых надежд и широких планов. Далее
начинается периодическая смена одних состояний другими, иногда
связанная как будто с определенными временами года, чаще всего с
весной или осенью. При этом состоянии возбуждения обыкновенно
субъективно воспринимаются как периоды полного здоровья и рас-
цвета сил, тогда как приступы депрессии, даже если они слабо выра-
жены, переживаются тяжело и болезненно: сопровождающие их
соматические расстройства, а также понижение работоспособности,
чувство связанности и безотчетно тоскливое настроение нередко за-
ставляют искать облегчения у врачей. В конце концов, однако, и
состояния подъема иной раз теряют свою безоблачно радостную
окраску: частые нарушения душевного равновесия утомляют, вызы-
вая чувство внутреннего напряжения и постоянного ожидания но-
вой противоположной фазы; веселое, приподнятое настроение в бо-
лее позднем возрасте сменяется раздражительно-гневливым, пред-
приимчивость приобретает оттенок агрессивности и т. д. Связанные
с чрезмерно богатой эмоциональной жизнью колебания сосудистого
равновесия нередко вызывают у психопатов этого рода раннее на-
ступление артериосклероза, развитие которого обыкновенно ведет к
углублению патологических особенностей, делает больных менее
яркими и придает их психике более ясно выраженный характер
ограниченности, а иногда и дементности.
Наличность группы циклотимиков является одним из наибо-
лее важных фактических оснований для произведенного Кречме-
18—15626 «Психол. различий»
545
ром выделения циклоидного круга личностей, обнимающего как
циркулярных душевнобольных, так и соответствующих психопа-
тов (конституционально-депрессивных, конституционально-возбуж-
денных, циклотимиков и эмотивно-лабильных), равно как и «нор-
мальных» людей родственного склада. В частности, именно у
циклотимиков нередко удается наблюдать одновременное сосуще-
ствование элементов противоположных настроений, так, напри-
мер, во время состояния возбуждения в настроении больного можно
открыть несомненную примесь грусти, и, наоборот, у депрессив-
ных субъектов — налет юмора,— обстоятельство, побудившее
Кречмера выставить положение о так называемой «диатетичес-
кой» пропорции настроения, заключающейся в том, что в каж-
дом отдельном случае гипоманиакальная и меланхолическая по-
ловины циклоидного темперамента смешаны между собой, толь-
ко в различных пропорциях. Мысль о наличии подобного сосуще-
ствования в одной личности полярных противоположностей того
или иного рода высказывается как Кречмером, так и другими ис-
следователями и по отношению к другим группам психопатов,
именно к шизоидам и эпилептоидам.
Эмотивно-лабильные (реактивно-лабильные) психопаты.
У некоторых циклотимиков колебания их состояния совершаются
чрезвычайно часто, иногда прямо по дням. Такие субъекты больше
всего поражают капризной изменчивостью их настроения, как бы
безо всякой причины переходящего из одной крайности в другую.
Близкое к ним положение занимает группа психопатов, у которых
эмоциональная неустойчивость, как таковая, имеет более самостоя-
тельное значение и занимает более выдающееся место. Эта неустой-
чивость часто придает их характеру отпечаток чего-то нежного, хруп-
кого, отчасти детского и наивного, чему способствует также и их
большая внушаемость. По существу, это большей частью люди весе-
лые, открытые и даже простодушные, однако на окружающих часто
производящие впечатление капризных недотрог; малейшая непри-
ятность омрачает их душевное расположение и приводит их в глубо-
кое уныние, хотя обыкновенно ненадолго; стоит такому субъекту
сообщить какую-нибудь интересную новость или немного польстить
его самолюбию, как он уже расцветает, делается снова жизнерадост-
ным, бодрым, энергичным. Почти никогда их настроение не меняет-
ся беспричинно, однако поводы для его изменений обыкновенно на-
столько незначительны, что со стороны эти изменения кажутся со-
вершенно беспричинными: на эмотивно-лабильных могут действо-
вать и дурная погода, и резко сказанное слово, и воспоминание о
каком-нибудь печальном событии, и мысль о предстоящем непри-
ятном свидании, и, словом, такая масса совершенно неучитываемых
мелочей, что иной раз даже сам больной не в состоянии понять,
546
почему ему стало тоскливо и какая неприятность заставила его уда-
литься из веселого общества, в котором он только что беззаботно
смеялся. Надо добавить, что большей частью у них есть все-таки
свои хорошие и дурные дни, причем в хорошие они иной раз очень
спокойно переносят даже крупные огорчения и неприятности, тогда
как в плохие — почти не выходят из тоскливого угнетения или
гневной раздражительности; в некоторых случаях эта раздражи-
тельность является даже основной чертой характера такого рода
психопатов. Несмотря на известный оттенок легкомыслия и повер-
хностности, это — люди, способные к глубоким чувствам и привя-
занностям: они чрезвычайно тяжело — иногда и на долгий срок —
переживают всякие сильные душевные потрясения, особенно утрату
близких лиц; но и по отношению к другим психическим травмам
(катастрофам, переживаниям войны, тюремному заключению) по-
рог их выносливости очень невысок — именно они чаще всего дают
так называемые патологические реакции и реактивные психозы. Срок,
на который меняется настроение у этой группы личностей, может
быть очень различен: наряду со случаями, где настроение меняется
несколько раз в течение дня от беззаботного веселья до приступов
полного отчаяния, у них же наблюдается и длительное состояние и
радости, и тоски, развивающееся всегда, конечно, по тому или друго-
му поводу, при этом длительность эффекта до известной степени
оказывается адекватной тому фактору, который вызвал и родил
изменение настроения. Надо добавить, что кроме описанных есть
эмотивно-лабильные личности и несколько иного склада. Мы име-
ем в виду людей, при обычных условиях ровных и спокойных, мо-
жет быть, только несколько чересчур мягких, боязливых и тревож-
ных. Они обыкновенно прекрасно уживаются в размеренных рам-
ках хорошо налаженной жизни, но зато чрезвычайно быстро теря-
ются в условиях, требующих находчивости и решительности, очень
легко давая патологические реакции на неприятные переживания,
хоть сколько-нибудь выводящие их из душевного равновесия.
Группа астеников
Понятие нервно-психической «астении» в широком
смысле этого слова охватывает целый ряд состояний как врож-
денных, так и приобретенных. Выделяя «конституциональную
астению»2 как одну из форм психопатий, мы, естественно, имеем
в виду только те случаи, где явления так называемой раздражи-
тельной слабости нервной системы и психики (раздражитель-
Объем понятия о конституциональной нервности (die konstitutionelle
Nervositat), даваемый Шульцем в руководстве Бумке, настолько расплыв-
чат и всеобъемлющ, что едва ли такое толкование может иметь хотя бы
какое-либо практическое значение.
18*
547
ность+ истощаемость), выдвигаясь на первый план, представляют
свойства не нажитые, а врожденные и постоянные. Симптомато-
логия этой формы чрезвычайно изменчива и многообразна. Для
удобства рассмотрения мы выделим несколько отдельных групп
астеников, однако это выделение надо рассматривать как имею-
щее лишь условное значение, ибо часто у одного и того же лица
можно встретить симптомы, характерные для разных групп.
В наиболее чистом и простом виде симптоматология консти-
туциональной астении представлена у так называемых неврасте-
ников, субъектов, наиболее отличительными чертами которых
именно и являются чрезмерная нервно-психическая возбудимость,
раздражительность, с одной стороны, и истощаемость, утомляе-
мость — с другой. Помимо того, в симптоматологии этих случаев
большую роль играют явления как бы соматического порядка:
ощущения в различных частях тела, функциональные нарушения
деятельности сердца, желудочно-кишечного аппарата и др.; боль-
ные жалуются на головные боли, сердцебиение, бессонницу ночью
и сонливость днем, плохой аппетит, поносы, сменяющиеся запо-
рами, половую слабость. Некоторые из них отличаются, кроме того,
общей вялостью, отсутствием инициативы, нерешительностью,
мнительностью или апатичным или, чаще, равномерно угнетен-
ным настроением. Подобного рода субъекты не способны к дли-
тельному усилию и усидчивой работе: последняя быстро начина-
ет им надоедать, появляется чувство усталости, слабости, даже
сонливости. Часто страх перед чрезмерностью требующегося от
них трудового напряжения уже заранее парализует их волю и
делает их неспособными даже приняться за дело. При попытке
преодолеть неохоту и отвращение развиваются всякие неприят-
ные ощущения: чувство тяжести в голове, тянущие боли в спине,
частые позывы на мочеиспускание и др., а иногда и какое-то осо-
бое состояние возбуждения, не позволяющее субъекту долго си-
деть на одном месте. Длительное сосредоточение внимания на
предмете работы, кроме того, затрудняется тем, что мысли при
первой возможности соскальзывают на привычную для такого
рода лиц колею — к заботе о своем теле, которое для них сплошь
и рядом представляет предмет особого внимания и несовершен-
ство функций которого они чрезвычайно охотно преувеличива-
ют. Опасаясь всевозможных болезней, подобные «ипохондрики»
тщательно ищут в своих отправлениях какие-нибудь признаки
отклонения от нормы; направляя свое внимание на мельчайшие
ощущения своего тела, они против воли расстраивают и без того
неправильно действующие у них вегетативные функции, а если к
этому присоединяются какие-нибудь добавочные неблагоприят-
ные моменты (тяжелые условия жизни, инфекции, психические
548
травмы), у них легко развиваются и настоящие «неврозы» орга-
нов: нервные диспепсии и энтероколиты, сердечные неврозы и
др. В таких случаях мысль о болезни полностью овладевает ипохон-
дриком и гонит его от одного врача к другому, причем каждому он
выкладывает массу жалоб на неприятные и болезненные ощущения
самого различного рода и в самых различных частях тела.
От описанного типа вялого неврастеника-ипохондрика несколь-
ко отличаются субъекты, у которых наряду с той же, а может
быть, и еще большей истощаемостью резко выявляется склон-
ность к увлечению той или иной работой, теми или другими ин-
тересами; это свойство проистекает из второй основной, характе-
ризующей их организацию, черты — возбудимости, раздражимо-
сти. Эти люди легко усваивают все новое, но, как и только что
описанные, совершенно не выдерживают длительного напряже-
ния. В их работе нередко поражает бросающееся в глаза противо-
речие между удачным началом и очень незначительным объе-
мом общего эффекта — результат наступающего уже через очень
короткое время быстрого падения продуктивности. Вследствие
этого им приходится постоянно прерывать работу большими или
меньшими периодами отдыха. Как только остывает первое увле-
чение работой, так тотчас является чувство скуки и потребность к
смене впечатлений. Благодаря этому внимание их очень неустой-
чиво и легко отвлекается, но не потому, что его привлекают к себе
все новые и новые впечатления, а потому, что оно устает от сколь-
ко-нибудь длительного фиксирования одних и тех же объектов и
невольно ищет перемены. Такого рода субъекты чрезвычайно чув-
ствительны ко всяким помехам в работе и часто с большим тру-
дом привыкают к измененным условиям последней. До полной
неработоспособности дело, впрочем, почти никогда не доходит:
больные работают неправильно, нерегулярно, скачками и вспыш-
ками, однако все-таки сохраняют способность давать достаточно
полноценные результаты и оставаться полезными членами обще-
ства. Такого рода людей часто обвиняют в «лени», называют «лен-
тяями», но это слишком простое и ничего не говорящее объяснение.
Более сложную группу психопатов астенического склада обра-
зуют лица, главными чертами которых являются чрезмерная впе-
чатлительность, с одной стороны, и резко выраженное чувство
собственной недостаточности — с другой, в большей или мень-
шей степени присущее, впрочем, всем вообще астеникам. Их не-
рвная слабость проявляется в крайней ранимости к переживани-
ям, хотя сколько-нибудь выходящим из ряда обычных житейс-
ких происшествий. Они падают в обморок при виде крови, не в
состоянии присутствовать при самой ничтожной операции, не
выносят сколько-нибудь горячих споров и до крайности травма-
549
тизируются видом необычайных уличных происшествий: несчас-
тных случаев, драк, скандалов и др. Робкие, малодушные, застен-
чивые, это обыкновенно нежные, тонко чувствующие натуры, стра-
дающие от всякого грубого прикосновения. Многие из них вздра-
гивают при малейшем шорохе и всякой неожиданности, страда-
ют паническим страхом перед темнотой, боятся некоторых жи-
вотных, насекомых, не могут выносить резких звуков, не могут
видеть без отвращения ряда вещей, не выносят совершенно при-
косновения к себе и т. д. Толпа и вообще людское общество их
часто утомляет и заставляет искать одиночества. Их мимозопо-
добность, однако, не является результатом аутистического ухода
от жизни, а лишь проявлением чрезмерной чувствительности.
Благодаря постоянному травматизированию жизненными впечат-
лениями преобладающий оттенок настроения у них большей ча-
стью пониженный. Так как это обыкновенно люди очень самолю-
бивые, то особенно их угнетает прежде всего сознание, что они не
как все, а затем в вытекающая отсюда крайняя неуверенность в
себе. Это создает в них чувство внутренней напряженности и тре-
воги. Если у больных к тому же есть какие-нибудь телесные де-
фекты, неуклюжая моторика, недостаточно красивое лицо и др.
или если они неожиданно попадают в среду, социально выше их
стоящую, то их застенчивость легко переходит всякие границы, и
у одних развиваются крайняя робость и подозрительность (ка-
жется, что окружающие следят за ним, говорят о нем, критикуют
его и смеются над ним), усиливается неловкость, появляется заи-
кание, при ничтожнейшем поводе выступает краска смущения на
лице ит. д., другие же, стремясь преодолеть крайне мучительное
для них чувство своей слабости и недостаточности, надевают на
себя не всегда удающуюся им личину внешней развязности и
даже заносчивости, под которой, однако, нетрудно разглядеть того
же самого внутренне смущенного и робкого неврастеника. Бичом
для подобного рода субъектов являются всякие ответственные
выступления перед другими людьми: смущение и страх на экза-
мене даже хорошо подготовленного юношу иногда приводят в та-
кое замешательство, что развивается полная неспособность вспом-
нить и связно рассказать то, что требуется (экзаменационный сту-
пор); у ораторов, преподавателей, артистов такого типа каждое
выступление на кафедре, трибуне или сцене вызывает тяжелое
нервное потрясение, от которого иной раз приходится оправлять-
ся в течение нескольких дней. Очень болезненно действуют на
таких людей служебные неудачи, как раз именно у них неред-
кие: при их болезненном самолюбии такие неудачи ведут к рез-
ким и несоразмерным вспышкам угнетения и отчаяния. Чрез-
мерная нервная возбудимость расстраивает обыкновенно у пред-
550
ставите лей описываемой группы и соматические функции: сон у
них чаще всего тревожный, полный кошмарных сновидений, пре-
рываемый острыми приступами страха; нередки кратковре-
менные функциональные расстройства различных органов под
влиянием аффективных переживаний (чаще всего страха или
замешательства), непорядки в мочеиспускании, нервные рвоты и
поносы, резкая потливость и т.д. На почве несоответствия между
теми требованиями, которые эти люди предъявляют к себе и к
жизни, и тем положением в последней, которое им на самом
деле достается, у них иной раз развиваются длительные депрес-
сивные состояния, дающие иногда повод к смешению с циклоти-
мическими депрессиями. Отличием является исключительная
зависимость депрессий у конституционально-нервных от внешних
влияний, с изменением которых меняется и настроение. После-
днее обстоятельство и вообще их эмоциональная неустойчивость,
склонность к эмоциональным реакциям сближают этих психо-
патов также и с эмотивно-лабильными психопатами, от которых
их действительно далеко не всегда легко и можно на первый взгляд
отграничить. Однако в своей основе это совсем разные люди. В
то время как эмотивно-лабильные отличаются чрезвычайным
богатством эмоциональных оттенков, причем подвижность их
чувств — основное свойство их натуры, эмоции астеников, кон-
центрируясь почти всегда вокруг их личных неудач, их ущемлен-
ного самолюбия и их чувства недостаточности, гораздо беднее; их
эмоциональная неустойчивость есть лишь частичное проявление
их нервной слабости.
Общим свойством всех астеников является раздражительность.
Редко кто из них, к какой бы группе он ни относился, не жалуется
на приступы гневных вспышек, особенно частых при утомлении,
вспышек, иногда ведущих к довольно бурным взрывам, хотя обык-
новенно и быстро истощающихся. В некоторых случаях эта особен-
ность настолько выдвигается на первый план, что оказывается са-
мой яркой, характерной и в то же время тяжелой чертой в карти-
не психопатических проявлений астеников. Примером могут слу-
жить люди, с одной стороны, самолюбивые, с другой — не обладаю-
щие силой воли, выдержкой и работоспособностью, чтобы добиться
более или менее видного положения и завоевать себе право на ува-
жение окружающих. Благодаря этому им приходится обыкновенно
оказываться в подчиненном положении, терпеть невнимание, оби-
ды, даже унижения от лиц, выше их стоящих, в результате чего у
них образуется громадный запас неизжитых мелких психических
травм, создающий общий напряженный и окрашенный недоволь-
ством тон настроения. Сохраняя внешнюю сдержанность там, где
вспышка раздражения могла бы повредить ему самому, такой субъект
551
тем охотнее разряжает накопившееся у него внутреннее недоволь-
ство на лицах, от него зависящих, например на своих домашних:
робкий и малозаметный в обществе, он иной раз дома оказывается
настоящим тираном, хотя и неспособным к проявлению действи-
тельной силы даже в гневе и переходящим от приступов неудержи-
мой ярости к плачу и самообвинениям. Наличность раздражитель-
ности, как постоянной черты у астеников, заставляет думать, что в
некоторых случаях здесь дело может идти уже не о «раздражитель-
ной слабости», как таковой, а о наличии в общей сумме нервно-
психической астении и «стенического» (действенного) компонента,
иными словами, дело идет уже не о чистом астеническом типе, а о
смешанном, сложном.
Последнюю и наиболее сложную группу описываемой психо-
патии образуют так называемые психастеники. Основными их
чертами являются крайняя нерешительность, боязливость и по-
стоянная наклонность к сомнениям. Они чрезвычайно впечатли-
тельны, притом не только к тому, что кругом них в данную мину-
ту происходит, но и еще более к тому, что, по их мнению, может
случиться, ко всем тем неприятностям, которые, как они полага-
ют, ожидают их в ближайшем будущем. Таким образом, эмоцио-
нальная окраска у психастеников сопровождает мир представле-
ний о будущем еще в большей степени, чем мир непосредствен-
ных переживаний и воспоминаний. Только еще возможная опас-
ность или неприятность не менее, а, может быть, и более страшна
психастенику, чем непосредственно существующая. Всякая ме-
лочь, всякий пустяк, который психастеник замечает в окружаю-
щей жизни, заставляют его думать; целый ряд обыкновенно не-
приятных ассоциаций возникает в его уме по таким ничтож-
ным поводам, на которые другой человек не обратит никакого
внимания. Психастеник очень боязлив и робок, он боится всего,
он отступает не только перед действительной опасностью, но и
существующей только в его воображении; он боится не только
того, чего следует опасаться, нет, он боится даже и того, чего он
просто не знает; всякое новое, незнакомое дело, всякая инициати-
ва являются для него источниками мучений; если нет крайности
или давления извне, психастеник никогда не решится начать что-
нибудь такое, чего он боится или просто не знает. Вообще, при-
нять то или другое решение психастенику крайне трудно, даже в
том случае, когда дело касается самого ничтожного обстоятель-
ства. Даже решившись на что-нибудь, начавши уже действовать,
психастеник все время сомневается, так ли он поступает, то ли он
сделал, что хотел, и эти вечные сомнения, этот всегдашний конт-
роль самого себя делают эту работу и медленной, и мучительной.
Сомнения в правильности сделанного им заставляют психастени-
552
ка вновь переделывать то, что он только что сделал; недоверие к
самому себе, к своим силам заставляет его обращаться к другим
или за помощью, или хотя бы за тем, чтобы его успокоили, чтобы
ему сказали, что беспокоиться, волноваться нет решительно ника-
ких оснований. Эта склонность искать поддержки у других, это
неумение обходиться без посторонней помощи являются также
одной из отличительных черт психастенического характера. Преж-
де всего, конечно, психастеник боится за себя самого, за то буду-
щее, которое его ожидает и которое он рисует себе мрачными крас-
ками, боится за свое физическое и психическое здоровье. Не ме-
нее сильно боится он за участь своих близких и родных; постоян-
ные тревоги, опасения, беспокойство — вот что наполняет его
жизнь; ждать чего-нибудь — а это что-нибудь рисуется ему обык-
новенно в черном свете — он положительно не может; всякое
ожидание становится ему невыносимо мучительно: вот почему,
несмотря на всю свою обычную нерешительность, психастеник
оказывается иногда настойчивым и даже нетерпеливым. Он дол-
го не решается, но если уже на что-нибудь решился, то больше не
может быть спокоен до тех пор, пока это не будет сделано; беспо-
коясь сам, он не дает покоя и тем из окружающих, от кого зави-
сит приведение в исполнение задуманного им решения. Психас-
теник ни на минуту не забывает, что на пути к выполнению его
цели может встретиться какая-нибудь помеха; он с трудом пере-
носит назначение срока — в таких случаях он начинает бояться,
что не поспеет к назначенному времени; он не будет, например,
спокойно спать, если знает, что наутро должен рано встать, хотя,
если бы такой необходимости не было, он, вероятно, встал бы так
же рано, а спал бы спокойно и крепко. Будучи вообще человеком
очень деликатным и чутким, психастеник тем не менее может
причинить много неприятностей окружающим; он обыкновенно
большой педант, формалист и требует от других того же самого;
всякий пустяк, всякое отступление от формы, от раз навсегда
принятого порядка тревожит его, и он не только беспокоится, но
и сердится, особенно если дело идет о подчиненных ему лицах, а в
домашней обстановке самое мелочное нарушение его привычек
выводит его из равновесия и раздражает. Как и все психопаты
астенического склада, психастеники обыкновенно люди конфуз-
ливые и застенчивые, сознание, что они являются предметом вни-
мания, для них чрезвычайно мучительно. Благодаря своей стес-
нительности психастеник часто боится сделать то, что считает
необходимым: ему сделали что-нибудь хорошее — он не решается
поблагодарить; ему делают неподходящее предложение — он не
решается его отклонить; ему должны заплатить деньги — он бо-
ится их потребовать. «Я часто лгу из боязливости,— говорил один
553
больной Гартенберга (Hartenberg),— потому, что не смею сказать
то, что я думаю». Психастеник всегда не энергичен, не активен,
бездеятелен, это — не человек дела, а мечтатель и фантазер. Боль-
шей частью он не любит физического труда, очень неловок и с
большим трудом привыкает к ручной работе. Вообще, психасте-
ник является человеком, не приспособленным к жизни, непри-
годным для борьбы за существование, ему нужна упрощенная
жизнь, тепличная обстановка. Одной из чрезвычайно характер-
ных черт психастеника является склонность его к самоанализу:
собственная психика является для него как бы театром, где ра-
зыгрывается сцена какой-то идеологической комедии, на пред-
ставлении которой он сам присутствует в качестве далеко не бе-
зучастного зрителя. Непосредственное чувство малодоступно пси-
хастенику, и беззаботное веселье редко является его уделом. Он
часто предается всевозможным размышлениям чисто отвлечен-
ного характера, часто ставит себе те или иные вопросы общего
свойства, не имеющие к нему прямого отношения, и непременно
старается найти на них ответы. Мысленно в своих мечтах психа-
стеник способен пережить многое, но от участия в реальной дей-
ствительности он всячески старается уклониться. «Любить, меч-
тать, чувствовать, учиться и понимать — я могу все, лишь бы
меня только освободили от необходимости действовать»,— гово-
рит психастеник Амиэль (Amiel), оставивший после себя чрезвы-
чайно ценный документ в виде громадного дневника всей своей
жизни. Своеобразной особенностью психастеников является, по-
видимому, представляющая результат их неуверенности в себе
потребность все снова и снова вызывать в сознании отдельные
более всего тревожащие их мысли и образы с целью проверки, не
сделано ли каких-нибудь упущений и не грозит ли какая-нибудь
беда и неприятность. В дальнейшем это часто ведет к застрева-
нию таких представлений в сознании уже против воли психасте-
ника и к образованию так называемых навязчивых представле-
ний и страхов.
Заканчивая описание различных типов конституциональной
астении, мы должны еще раз подчеркнуть, что это — не отдель-
ные психопатические формы, а лишь разновидности, вырастаю-
щие из одной и той же конституциональной основы и в действи-
тельности большей частью переплетающиеся друг с другом в сво-
ей симптоматологии. Этому соответствует также то обстоятель-
ство, что соматически у большинства астенических личностей мы
встречаемся с рядом общих особенностей. По телосложению их
чаще всего приходится причислять к так называемому астеничес-
кому или лептозомному типу Кречмера, а со стороны нервной
соматики у них почти во всех случаях обнаруживаются признаки
554
недостаточности — в смысле ли прямой слабости или чрезмер-
ной возбудимости — тех отделов нервной системы, которые регу-
лируют рефлекторную деятельность вообще и функции так назы-
ваемой вегетативной нервной системы в частности.
Высказывались предположения, что одни группы «нервных» лично-
стей надо относить к ваготонинам, другие к симпатикотоникам;
в действительности симптомы ваго- и симпатикотонии у одних
и тех же лиц обыкновенно переплетаются в такие неразделимые
и запутанные сочетания, что говорить о преобладании той или
другой у астеников разных групп вряд ли целесообразно. У всех
описанных нами видов этой психопатии мы обыкновенно встреча-
емся с повышением сухожильных рефлексов, с повышенной возбуди-
мостью вазомоторов, с легко возникающим при малейшем волне-
нии тремором, с уже отмеченной выше склонностью к возникнове-
нию функциональных расстройств таких органов, как сердце (так
называемые неврозы сердца), пищеварительный аппарат, мочеполо-
вая система и др. Нередки у них и такие «судорожные» расстрой-
ства, как тики и заикания. Наконец, астеники часто дают комби-
нации с так называемыми аллергическими реакциями.
Чрезвычайно было бы интересно и важно установить причин-
ное взаимоотношение между соматикой и психическими пережи-
ваниями «конституционального неврастеника»: зависит ли одно
явление от другого, причем в одном случае все дело в соматике, а
в другом — в психике; являются ли оба явления общим одновре-
менным следствием расстройства деятельности какого-то участ-
ка центральной нервной системы; устанавливается ли между обо-
ими рядами взаимно усиливающая патологические явления зави-
симость, так называемый circulus oiciosus — вот те постоянные
вопросы, которые в таких случаях ставятся, но на которые, к со-
жалению, нет пока ответа.
Группа шизоидов
Термин «шизоид» введен в психиатрию Кречмером и
употребляется последним для обозначения психопатических лич-
ностей, по своим конституциональным особенностям и чертам
характера близким к шизофреникам.
Чрезмерно широкая схема шизоидной психопатии, построенная
Кречмером, позволяет, однако, ему и его последователям включать в
ее рамки не одну, а целый ряд более или менее отличных друг от
друга групп психопатов. Мы предпочитаем оставить это назва-
ние только за той частью шизоидов Кречмера, в психике которых
есть сходство с тем, что мы — при других условиях развития —
привыкли наблюдать при шизофрении как в форме прогредиент-
ной; здесь — в психопатии — эти черты характера оказываются
не нажитыми, как в процессе, а врожденными, постоянными.
555
Больше всего шизоидов характеризуют следующие особеннос-
ти: аутистическая оторванность от внешнего, реального мира, от-
сутствие внутреннего единства и последовательности во всей сум-
ме психики и причудливая парадоксальность эмоциональной
жизни и поведения. Они обыкновенно импонируют как люди стран-
ные и непонятные, от которых не знаешь, чего ждать. Уже сама
манера держать себя, движения, жесты шизоидов нередко произ-
водят впечатление большого своеобразия. Общей чертой мотори-
ки шизоидов надо считать отсутствие естественности, гармонич-
ности и эластичности. Обыкновенно они обращают на себя внима-
ние тугоподвижностью и угловатостью движений, отсутствием
плавных и постепенных переходов между ними, причем у одних,
кроме того, бросается в глаза манерность и вычурность, у дру-
гих — стремление к стилизации и, наконец, у третьих — просто
крайнее однообразие и скудность движений. Есть шизоиды, ни-
когда не бывшие на военной службе, но поражающие своей по-
чти военной выправкой; эта выправка у них доходит до того, что
они кажутся деревянными, вроде кукол, двигающихся на шарни-
рах. У многих можно отметить привычные гримасы, судорожно
стереотипные движения, иногда принимающие форму настоящих
тиков. Особенно много своеобразия в их походке: одни ходят, не
сгибая колен, другие — как бы подпрыгивая, третьи — волочат
ноги при ходьбе и т. д. Большой и интересный материал для
изучения шизоидной моторики доставляет почерк — то с особым
наклоном букв, то со своеобразным их начертанием, со склонно-
стью ко всевозможным завиткам, с неравномерностью отдельных
букв и т. д. Обращает на себя внимание и речь больных, начиная
с таких внешних ее моментов, как интонация, ударения и пр., и
кончая ее грамматическим и логическим построением. У такого
рода субъектов иной раз бросается в глаза несоответствие между
содержанием речи, интонацией и сопровождающими ее мими-
кой и жестами. В построении речи у одних преобладают изыс-
канность, напыщенность, витиеватость и патетичность, у других,
наоборот, монотонность, невыразительность, стереотипность, от-
сутствие модуляций. О содержании шизоидной психики говорить
вообще очень трудно, во всяком случае поведение шизоидов не
дает о нем никакого представления. Вспомним слова Кречмера,
что «многие шизоидные люди подобны лишенным украшений
римским домам, виллам, ставни которых закрыты от яркого сол-
нца; однако в сумерках их внутренних покоев справляются пиры».
Очень важно помнить, что большинство шизоидов — люди, очень
своеобразно, не по-обычному приспособляющиеся к действитель-
ности. О том, что происходит кругом них, о ситуации, в которой
они находятся, шизоиды обыкновенно имеют чрезвычайно субъек-
556
тивное и неточное представление. Окружающий мир как будто
отражается для них в кривом зеркале: все отдельные его части
шизоид видит отчетливо, но отношения и пропорции между эти-
ми частями в его представлении почти всегда искажены. Особен-
но трудно шизоиду проникнуть в душевный мир других людей,
гораздо труднее, чем, наоборот, быть понятым ими: это зависит,
между прочим, от отсутствия у большинства шизоидов того, что
Кречмер называет «аффективным резонансом» к чужим пережи-
ваниям. У них часто можно обнаружить тонкое эстетическое чув-
ство, большой пафос и способность к самопожертвованию в воп-
росах принципиальных и общечеловеческих, они, наконец, могут
проявлять много чувствительности и по отношению к людям, ими
воображаемым, но понять горе и радость людей реальных, их ок-
ружающих, им труднее всего. Их эмоциональная жизнь вообще
имеет очень сложное строение; аффективные разряды протекают
у них не по наиболее обычным и естественным путям, а должны
преодолевать целый ряд внутренних противодействий, причем
самые простые душевные движения, вступая в чрезвычайно запу-
танные и причудливые ассоциативные сочетания со следами пре-
жних переживаний, могут подвергнуться совершенно непонятным
на первый взгляд извращениям. Благодаря этому шизоид, будучи
отчужден от действительности, в то же время находится в посто-
янном и непримиримом внутреннем конфликте с самим собой.
Может быть, это и служит причиной того, что непрерывно накап-
ливающееся, но большей частью сдерживаемое шизоидом внут-
реннее напряжение от времени до времени находит себе исход в
совершенно неожиданных аффективных разрядах. Таким обра-
зом, раздражительность некоторых шизоидов оказывается в про-
тиворечии к их эмоциональной жизни, противоречии, всегда дер-
жащем их в состоянии неприятного напряжения. Принято гово-
рить о душевной холодности шизоидов. Как видно из изложенно-
го, это положение нельзя принимать без оговорок. Кречмер счита-
ет, что у большинства шизоидов, только в разных сочетаниях,
имеются, несмотря на взаимную полярную противоположность, и
гиперэстетические и анестетические элементы; отношение, в
котором эти последние смешаны у того или другого лица. Креч-
мер называет по аналогии с диатетической пропорцией настрое-
ний у циклоидов психэстетической пропорцией. Таким обра-
зом, по Кречмеру, у мимозоподобных гиперэстетиков чувствитель-
ность соединяется с известной отчужденностью от людей, в эмо-
циональной тупости холодных анестетиков почти всегда заметен
какой-то налет раздражительности и ранимости.
Эмоциональной дисгармонии шизоидов нередко соответству-
ет и чрезвычайно неправильное течение у них интеллектуальных
557
процессов. И здесь их больше всего характеризует отрешенность
от действительности и власть, приобретаемая над их психикой
словами и формулами. Отсюда — склонность к нежизненным,
формальным построениям, исходящим не из фактов, а из схем,
основанных на игре слов и произвольных сочетаниях понятий.
Отсюда же у многих из них склонность к символике. Сквозь очки
своих схем шизоид обыкновенно и смотрит на действительность.
Последняя скорее доставляет ему иллюстрации для уже готовых
выводов, чем материал для их построения. То, что не соответству-
ет его представлениям о ней, он вообще обыкновенно игнорирует.
Несогласие с очевидностью редко смущает шизоида, и он без вся-
кого смущения называет черное белым, если только этого будут
требовать его схемы. Для него типична фраза Гегеля, сказанная
последним в ответ на указание несоответствия некоторых его те-
орий с действительностью: «тем хуже для действительности».
Особенно надо подчеркнуть любовь шизоидов к странным, по су-
ществу часто несовместимым логическим комбинациям, к сбли-
жению понятий, в действительности ничего общего между собой
не имеющих. Благодаря этому отпечаток вычурности и парадок-
сальности, присущих всей личности шизоида, отчетливо сказыва-
ется и на его мышлении. Многие шизоиды, кроме того, люди «кри-
вой логики», резонеры в худшем смысле этого слова, не замечаю-
щие благодаря отсутствию у них логического чутья самых вопию-
щих противоречий и самых элементарных логических ошибок в
своих рассуждениях.
Внимание шизоидов большей частью резко избирательно и
ограничивается иногда лишь узким кругом специально их инте-
ресующих проблем, за пределами которого они могут обнаружи-
вать крайнюю «рассеянность». Большинство из них соответствен-
но этому мало отвлекаемы, однако некоторые способны и к очень
широкому распределению внимания, если, например, это необхо-
димо для производимой ими работы. Хотя, вообще говоря, шизо-
иды не внушаемы, даже более — упрямы и негативистичны, одна-
ко в отдельных случаях они, подобно шизофреникам, обнаружи
вают поразительно легкую подчиняемость и легковерие; непонят
ное соединение упрямства и податливости иногда характеризует
их поведение. Воля их большею частью развита и направлена край-
не неравномерно и односторонне. Шизоид может целые годы про-
водить в безразличной пассивной бездеятельности, оставляя в
пренебрежении насущнейшие задачи, а, с другой стороны, нич-
тожнейшие цели, как, например, собирание негодных к употреб-
лению почтовых марок, могут поглощать всю его энергию, не ос-
тавляя у него времени ни на что другое. В поведении шизоидов
вообще обращает на себя внимание непоследовательность и недо-
558
статочность связи между отдельными импульсами. Значительную
их группу характеризует склонность к чудачествам, неожидан-
ным поступкам и эксцентричным, иной раз кажущимся совер-
шенно нелепыми выходкам. Редко, однако, шизоид чудачит, что-
бы обратить на себя внимание, гораздо чаще его странное поведе-
ние диктуется ему непосредственными импульсами его не похо-
жей на других природы. Так как у шизоидов обыкновенно отсут-
ствует непосредственное чутье действительности, то и в поступ-
ках их нередко можно обнаружить недостаток такта и полное
неумение считаться с чужими интересами. В работе они редко
следуют чужим указаниям, упрямо делая все так, как им нравит-
ся, руководствуясь иной раз чрезвычайно темными и малопонят-
ными соображениями. Некоторые из них вообще оказываются
неспособными к регулярной профессиональной деятельности, осо-
бенно к службе под 4ужим началом. Они часто по ничтожным
поводам внезапно отказываются от работы, переходят от одной
профессии к другой и т. д. Все это чрезвычайно мешает их жиз-
ненному успеху и, озлобляя их, еще более усиливает обычно свой-
ственные им замкнутость и подозрительность. Надо добавить,
однако, что при наличии интеллектуальной или художественной
одаренности и достаточной возможности проявить свою инициа-
тиву и самодеятельность шизоиды способны и к чрезвычайно боль-
шим достижениям, особенно ценным именно благодаря их неза-
висимости и оригинальности.
Несколько слов об аутизме шизоидов. Он вытекает не только
из отсутствия у них «аффективного резонанса» к чужим пережи-
ваниям, но и из их внутренней противоречивости и парадоксаль-
ности, особенностей, которые делают их совершенно неспособны-
ми передать другим то, что они сами чувствуют. От времени до
времени и у них, конечно, возникает потребность облегчить себя
признанием, поделиться с близким человеком радостью или го-
рем, однако испытываемая ими при этом неспособность выска-
заться до конца и встречаемое непонимание обыкновенно вызы-
вают еще большую потребность уйти в себя, мимозоподобная зам-
кнутость не от чрезмерной ранимости, а от неспособности найти
адекватный способ общения. «Аристократическая» сдержанность,
а то и просто чопорность и сухость некоторых шизоидов не всегда
является их исконным свойством, в некоторых случаях это —
выработанное опытом жизни средство держать других людей на
расстоянии во избежание разочарований, которые неизбежны при
близком соприкосновении с ними. Отличаясь вообще недоверчи-
востью и подозрительностью, шизоиды далеко не ко всем людям
относятся одинаково: будучи вообще людьми крайностей, не зна-
ющими середины, склонными к преувеличениям, они и в своих
559
симпатиях и антипатиях большей частью проявляют капризную
избирательность и чрезмерную пристрастность. По-настоящему
шизоиды любят все-таки только себя: будучи эгоистами par
excellence, они почти всегда держатся чрезвычайно высокого мне-
ния о себе, о своих способностях и редко умеют ценить по-настоя-
щему других людей, даже тех, к кому относятся хорошо.
Социальное значение отдельных групп шизоидов чрезвычайно
разнообразно. Так называемые чудаки и оригиналы — люди боль-
шей частью безобидные, хотя и малополезные. Таковы некото-
рые ученые, выбравшие себе какую-нибудь узкую, никому не нуж-
ную специальность и ничего не хотящие знать кроме нее, таково
большинство коллекционеров, таковы также и субъекты, обраща-
ющие на себя внимание странной одеждой, изобретающие осо-
бые, часто чрезвычайно своеобразные, диеты, ходящие босиком и
пр. Некоторых представителей этой последней группы, может
быть, правильнее относить к параноическим личностям. К шизо-
идам принадлежат и те бродяги, которые выбрали этот образ жизни
из неумения и нежелания втиснуть свою оригинальную и с тру-
дом выдерживающую подчинение личность в узкие рамки упоря-
доченной культурной жизни. Но среди шизоидов можно найти и
людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в
разреженном воздухе которых трудно дышать обыкновенному
человеку: сюда относятся утонченные эстеты-художники, творче-
ство которых большей частью формальное, понятное лишь не-
многим, глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые
ученые — схематики и гениальные революционеры в науке, бла-
годаря своей способности к неожиданным сопоставлениям с бес-
трепетной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости,
лицо той дисциплины, в которой они работают.
Отрицательную социальную роль играют эмоционально-тупые
шизоиды. Выше уже было отмечено, что большая или меньшая эмо-
циональная хол од ость — общее свойство всех шизоидов; однако
можно выделить одну их группу, у которой это свойство выступает
на первый план и затемняет все остальные их особенности. Чаще
всего это ленивые, вялые, безразличные люди с отсутствием всякого
интереса к человеческому обществу, которое вызывает у них скуку
или отвращение. Но есть среди них и люди, отличающиеся большой
активностью. Эти холодные энергичные натуры иной раз способны
к чрезвычайной жестокости не из стремления к причинению муче-
ний, а из безразличия к чужому страданию. Но здесь мы стоим уже
на границе, отделяющей шизоидов, с одной стороны, от антисоци-
альных психопатов, а с другой — от фанатиков.
Нужно отметить еще один факт наличности «противоречий»
у шизоидов. Некоторые из них, как бы ни казались оторванны-
560
ми от жизни, ориентируются в элементарных ее соотношениях,
например в материальном ее устройстве, лучше, чем кто бы то
ни был; в психике этих шизоидов словно две плоскости: одна —
низшая, примитивная (наружная), в полной гармонии с реаль-
ными соотношениями, другая — высшая (внутренняя), с окру-
жающей действительностью дисгармонирующая и ею не инте-
ресующаяся.
Относительно биологической основы шизоидной психопатии
можно только строить догадки. По-видимому, несомненно ее ге-
нетическое родство с шизофренией, на что указывает и факт час-
того обнаружения большого количества шизоидных психопатов в
семьях несомненных шизофреников. Некоторые немецкие психи-
атры-генетики, устанавливая наследственную обусловленность
шизофрении, предполагают, что шизоидная психопатия представ-
ляет собой резко выраженную индивидуальную биологическую
вариацию (по Кречмеру, усиление нормальных шизотимических
особенностей), в основе которой лежит ген «шизоидности»; ши-
зофренией, по их мнению, заболевают только шизоиды, у которых
к гену «шизоидности» присоединяется ген «процесса». При всем
интересе, возбуждаемом этой красивой схемой, ее, ввиду отсут-
ствия каких бы то ни было опытных подтверждений, нельзя при-
нять пока даже за гипотетическую основу биологического пони-
мания отношений между шизоидней и шизофренией; таким об-
разом, пока приходится ограничиваться одним лишь подтверж-
дением наличности связи между этими двумя группами.
Так как шизофрения часто развивается именно у шизоидов, то
естественны довольно значительные трудности дифференцирования
шизоидной психопатии от шизофрении. Установление точного мо-
мента, когда у шизоида начинается шизофренический процесс,—
вещь часто совершенно невозможная, так как явления, характеризу-
ющие начало шизофрений, а также и вообще все течение так назы-
ваемого вялого шизофренического процесса иногда почти неотличи-
мо от особенностей поведения шизоидной личности. Единственным
прочным критерием во всех таких случаях надо считать наличие
признаков эндогенно обусловленной деградации личности, как бы
эти признаки ни были иногда незначительны.
Заканчивая описание шизоидных психопатов, мы считаем
необходимым отметить, что многие из них представляют кроме
специфических для них особенностей еще и разнообразные асте-
нические черты (Кречмер считает «нервность» одной из харак-
терных черт шизоидов). Особенно много родственного можно при
внимательном анализе обнаружить между погруженными в свой
внутренний мир тонко чувствующими шизоидами и некоторыми
психастениками.
561
Мечтатели. Это — обыкновенно тонко чувствую-
щие, легкоранимые субъекты, со слабой волей, в силу нежности
своей психической организации плохо переносящие грубое при-
косновение действительной жизни; столкновения с последней
заставляют их съеживаться и уходить в себя, они погружаются
в свои мечты и в этих мечтах словно компенсируют себя за
испытываемые ими неприятности в реальной жизни. Хрупкость
нервной организации роднит мечтателей с астениками, а отре-
шенность от действительности и аутистическое погружение в
мечты не дают возможности провести сколько-нибудь резкую
границу между ними и шизоидами. Сплошь и рядом это — люди
с повышенной самооценкой, недовольные тем положением, кото-
рое они заняли в жизни, но неспособные бороться, за лучшее. Вя-
лые, «ленивые», бездеятельные — они как бы свысока смотрят
на окружающую их действительность и с отвращением выпол-
няют обязанности, возлагаемые на них необходимостью забо-
титься о материальном существовании. Свободное время запол-
няют они фантазированием. Главное содержание фантазии —
это исполнение их желаний. Люди бедные, малозаметные, они
мечтают о богатстве, почестях, высоком звании; робкие и трус-
ливые — о героизмах и подвигах; бесталанные — о замечатель-
ных художественных произведениях, ими созданных, открытиях
и изобретениях, ими сделанных; некрасивые и отвергаемые — о
благах любовных наслаждений. Большинство проявляет при этом
мало оригинальности, заимствуя фабулу своих мечтаний из прочи-
танных книг, из виденных театральных постановок, из запомнив-
шихся обрывков детских сказок и т. д. Есть среди них, однако, и
люди, действительно одаренные богатым и оригинальным творчес-
ким воображением,— потенциальные поэты и художники, в своих
мечтах преображающие убогую действительность в волшебную
сказку и обыкновенно упорно скрывающие от окружающих свои
грезы. Представители этой последней группы отличаются или
хорошей способностью пластического воспроизведения зрительных
образов, или богатой выдумкой, а чаще — и тем и другим вместе. У
них помимо стремления добиться хотя бы фиктивного удовлет-
ворения своих желаний большую роль играет и непосредственная
потребность в фантазировании само по себе, подобно тому, как
это имеет место у детей, использующих свое живое и яркое вообра-
жение и свою способность перевоплощаться в любую ситуацию
исключительно для игры. Мечтатели обыкновенно не делают даже
слабых попыток к осуществлению своих мечтаний уже в силу
того, что последние находятся в резком несоответствии с услови-
ями действительности. В тех редких случаях, где подобные по-
пытки предпринимаются, им уже в самом начале кладется предел,
с одной стороны, слабостью инициатора, а с другой — суровой прав-
дой жизни. Иногда, однако, мечтатели настолько вживаются в свои
562
грезы, что почти начинают верить в их действительность, в ре-
зультате чего, особенно при наличности соответствующих вне-
шних условий, дело может дойти и до настоящих кратковремен-
ных бредовых вспышек или даже развития стойкого бреда. Надо
добавить, что фантазеры, использующие свою способность к вы-
думке для мистифицирования окружающих или даже просто для
того, чтобы обратить на себя внимание, относятся не к описыва-
емой группе, а к психопатам типа истериков или псевдологов.
Группа параноиков
Описываемый ниже тип психопатов обозначается как
параноический в силу целого ряда, ежели можно так выразиться,
историко-клинических соображений. Он действительно очень ча-
сто оказывается той психопатической почвой, на которой разви-
вается паранойя как определенно выраженное заболевание дале-
ко от границ нормальной жизни. Однако мы не хотим этим тер-
мином связывать себя настолько, чтобы считать совершенно ус-
тановленным, что паранойя развивается только на этой почве;
вполне вероятно и возможно, что и другие родственные психопа-
тии могут быть той основой, на которой при соответствующих
условиях вырастает паранойя.
Самым характерным свойством параноиков является их
склонность к образованию так называемых сверхценных идей, во
власти которых они потом и оказываются; эти идеи заполняют
психику параноика и оказывают доминирующее влияние на все
его поведение. Самой важной такой сверхценной идеей парано-
ика обычно является мысль об особом значении его собственной
личности. Соответственно этому основными чертами психики
людей с параноическим характером являются очень большой
эгоизм, постоянное самодовольство и чрезмерное самомнение.
Это — люди крайне узкие и односторонние: вся окружающая дей-
ствительность имеет для них значение и интерес лишь постольку,
поскольку она касается их личности; все, что не имеет близкого,
интимного отношения к его «я», кажется параноику малозаслу-
живающим внимания, малоинтересным. Всех людей, с которыми
ему приходится входить в соприкосновение, он оценивает исклю-
чительно по тому отношению, которое они обнаруживают к его
деятельности, к его словам; он не прощает ни равнодушия, ни
несогласия. Кто не согласен с параноиком, кто думает не так, как
он, тот в лучшем случае — просто глупый человек, а в худшем —
его личный враг. Параноика не занимают ни наука, ни искусство,
ни политика, если он сам не принимает ближайшего участия в
разработке соответствующих вопросов, если он сам не является
деятелем в этих областях; и наоборот, как бы ни был узок и мало-
значащ сам по себе тот или иной вопрос, раз им занят параноик,
563
этого уже должно быть достаточно, чтобы этот вопрос получил
важность и общее значение. Параноики крайне упорно отстаива-
ют свои мысли, они часто оказываются борцами за ту или иную
идею, но тем не менее это все-таки менее всего идейные борцы:
им важно, их занимает, что это — их идея, их мысль, дальнейшее
их мало интересует. Параноики страдают недостатком критичес-
кой способности, но этот недостаток очень неравномерно распро-
страняется на различные их суждения. «Обо всем, что не относит-
ся до его личности,— говорит В. Ф. Чиж,— параноик может су-
дить правильно, но не может иметь правильных суждений о соб-
ственной личности в ее отношении к другим людям; все то, что
не имеет непосредственного отношения к его личности, им усваи-
вается и обсуждается правильно; все, что затрагивает его отноше-
ние к людям, все, что затрагивает непосредственно его личность,
понимается не только ложно, но всегда в определенном смысле».
В общем надо сказать, что мышление параноиков — незрелое,
неглубокое, по целому ряду особенностей прямо приближающее-
ся к детскому: это мышление не только субъективно, но и резко
аффективно окрашенное: правильно только то, что хочется и нра-
вится параноику. У некоторых параноиков мышление, хотя и в
меньшей степени, чем у мечтателей, находится в большой зави-
симости от непомерно развитой и не сдерживаемой критичес-
ким отношением и логикой фантазии, но чаще оно в гораздо
большей степени определяется их чрезмерной склонностью к ре-
зонерству, т. е. к своеобразным построениям, берущим за основа-
ние какую-нибудь одностороннюю мысль и приводящим ее до
крайних пределов, невзирая на явные несообразности. В основе
резонерских суждений всегда лежит та или иная ошибка сужде-
ния самим больным, однако не сознаваемая как в силу его ослеп-
ленности аффектом, так и в силу слабости его критики.
Надо добавить, что некоторые параноики любят — свойство,
роднящее их с шизоидами,— необычные ассоциативные сочета-
ния, предпочитая либо формально-спекулятивные, либо парадок-
сальные построения простым и естественным. Это свойство до
некоторой степени объясняется стремлением к открытию но-
вого, другим неизвестного, желанием противопоставить себя обыч-
ным людям, Будучи, как уже выше отмечено, людьми очень узки-
ми, параноики не отличаются богатством идей: обыкновенно
они, ухватившись за несколько понравившихся им мыслей, не
могут уже от них освободиться и только пережевывают их даль-
ше на все лады. Что касается эмоциональной жизни параноиков,
то уже из всего предыдущего изложения со всей ясностью выте-
кает, что это — люди односторонних, но сильных аффектов: не
только мышление, но все их поступки, вся их деятельность опре-
564
деляются каким-то огромным аффективным напряжением, все-
гда существующим вокруг переживаний параноика, вокруг его
«комплексов», его «сверхценных идей»; излишне добавлять, что
в центре всех этих переживаний всегда находится собственная
личность параноика. Односторонность параноиков делает их
малопонятными и ставит их по отношению к окружающей сре-
де первоначально в состояние отчуждения, а затем и враждебно-
сти. Крайний эгоизм и самомнение не оставляют места в их
личности для чувств симпатии, для хорошего отношения к лю-
дям, активность побуждает их к бесцеремонному отношению к
окружающим людям, которыми они пользуются как средством
для достижения своих целей; сопротивление, несогласие, борьба,
на,которые они иногда наталкиваются, вызывают у них и без
того присущее им по самой их натуре чувство недоверия, обидчи-
вости, подозрительности. Они неуживчивы и агрессивны: оборо-
няясь, они всегда переходят в нападение и, отражая воображае-
мые ими обиды, сами, в свою очередь, наносят окружающим гораз-
до более крупные; таким образом, параноики всегда выходят обид-
чиками, сами выдавая себя за обиженных. Всякий, кто входит с
параноиком в столкновение, кто позволит себе поступать не
так, как он хочет этого и требует, становится его врагом; дру-
гой причиной враждебных отношений является факт непризна-
ний со стороны окружающих дарований и превосходства пара-
ноика. В каждой мелочи, в каждом поступке они видят оскорбле-
ние их личности, нарушение их прав. Таким образом, очень скоро
у них оказывается большое количество «врагов», иногда действи-
тельных, а большей частью только воображаемых. Все это дела-
ет параноика по существу несчастным человеком, не имеющим
интимно близких людей, терпящим в жизни одни разочарова-
ния. Видя причину своих несчастий в тех или других определен-
ных личностях, параноик считает необходимым долгом своей
совести — мстить; он злопамятен, не прощает, не забывает ни
одной мелочи. Нельзя позавидовать человеку, которого обстоя-
тельства вовлекают в борьбу с параноиком, этого рода психопа-
ты отличаются способностью к чрезвычайному и длительному
волевому напряжению, они упрямы, настойчивы и сосредоточены
в своей деятельности; если параноик приходит к какому-нибудь
решению, то он ни перед чем не останавливается для того, что-
бы привести его в исполнение; жестокость подчас принятого
решения не смущает его, на него не действуют ни просьба его
ближних, ни даже угрозы власть имеющих, да к тому же, будучи
убежден в своей правоте, параноик никогда и не спрашивает со-
ветов, не поддается убеждению и не слушает возражений. В борьбе
за свои воображаемые права параноик часто проявляет боль-
шую находчивость: очень умело отыскивает он себе сторонни-
ков, убеждает всех в своей правоте, бескорыстности, справедли-
565
вости и иной раз, даже вопреки здравому смыслу, выходит побе-
дителем из явно безнадежного столкновения именно благодаря
своему упорству и мелочности. Но и потерпев поражение, он не
отчаивается, не унывает, не сознает, что он не прав, наоборот, из
неудач он черпает силы для дальнейшей борьбы. Надо добавить,
что, пока параноик не пришел в стадию открытой вражды с
окружающими, он может быть очень полезным работником; на
избранном им узком поприще деятельности он будет работать
со свойственным ему упорством, систематичностью, аккурат-
ностью и педантизмом, не отвлекаясь никакими посторонними
соображениями и интересами. Из родственных групп психопа-
тов значительная часть параноиков имеет много общего с ши-
зоидами, с другой стороны, чрезмерно развитая деятельность
незрелой фантазии роднит некоторых параноиков и с мечтате-
лями, от которых они, однако, всегда отличаются своей действен-
ностью, активностью и определенностью.
Фанатики. Этим термином, согласно обычной речи, обо-
значаются люди, с исключительной страстностью посвящающие
всю свою жизнь служению одному делу, одной идее, служению,
совершенно не оставляющему в их личности места ни для каких
других интересов. Таким образом, фанатики, как и параноики,—
люди «сверхценных идей», как и те, крайне односторонние и
субъективные. Отличает их от параноиков то, что они обыкновенно
не выдвигают так, как последние, на передний план свою личность,
а более или менее бескорыстно подчиняют свою деятельность тем
или другим идеям общего характера. Центр тяжести их интересов
лежит не в самих идеях, а в претворении их в жизнь — результат
того, что деятельность интеллекта чаще всего отступает у них на
второй план по сравнению с движимой глубоким, неистощимым
аффектом волей. Правда, среди фанатиков встречаются и высоко-
одаренные субъекты, но большинство их все-таки люди неумные,
ограниченные. Их мировоззрение не отличается сложностью: оно
состоит из небольшого количества идей, чаще всего заимствован-
ных, но благодаря своей сильной аффективной окраске глубоко
сросшихся со всей их личностью и, раз они усвоены, не подвергаю-
щихся изменению до самой смерти их носителей. Будучи страстно
к ним привязаны или по привычке, или в результате каких-нибудь
случайных, но оставивших более или менее глубокий след в их лич-
ности аффективных переживаний, фанатики совершенно не испы-
тывают потребности в логическом обосновании этих идей, заменяя
последнее отвергающей всякие доказательства верой в то, что им
хочется (quod volumus, credimus).
Аффекты фанатиков, так же как и их идеи, не отличаются
богатством. Это — люди не только одной идеи, но и одной страс-
566
ти. Будучи большей частью лишенными грубой корысти и тако-
го неприкрытого и всепоглощающего эгоизма, как это мы видели
у параноиков, фанатики, однако, редко оказываются способными
проявлять душевную теплоту по отношению к отдельным людям.
Последние обыкновенно являются для них лишь орудием, при
помощи которого они стремятся достигнуть поставленных ими
себе целей. Поэтому в личных отношениях они чаще всего или
безразлично холодны, или требовательно-строги. Человеческое горе
их не трогает, и бездушная жестокость составляет нередко их свой-
ство. Fiat justitia, pereat mundus — вот основной принцип их
жизненной установки. Главная сила фанатиков заключается в их
несокрушимой воле, которая помогает им без колебания прово-
дить то, что они считают нужным. К голосу убеждения они глухи,
вся их страстная, но несложная эффективность находится цели-
ком на службе их веры, а сопротивление и преследования только
закаливают их. Железная воля и делает фанатиков опасными для
общества. Психиатрам приходится встречаться с ними главным
образом как с вождями религиозных течений и сект. Нередко
под их руководством совершались изуверские дела и чудовищ-
ные преступления: самоистязание, пытки, мучительства, убийства.
Русская действительность знала людские жертвоприношения, кол-
лективное самосожжение и самопогребение и другие не менее страш-
ные дела. Жизненный путь фанатика определяется его внутренним
существом: это человек борьбы, редко обходящийся без столкнове-
ний с действительностью. Отсутствие у него гибкости и приспособ-
ляемости легко приводит его к конфликту с законом и обществен-
ным порядком, поэтому одним из этапов его карьеры часто оказы-
вается пребывание в тюрьме или в психиатрической больнице.
Необходимо прибавить, что чистые представители описанного
выше типа встречаются нечасто. Действительная жизнь в гораздо
большей степени дает смешанные формы, сближающие фанати-
ков, с одной стороны, с параноиками, а с другой — с эпилептоида-
ми. Не всегда легко провести отграничение групп фанатиков и от
шизоидов и мечтателей. Переходные формы в эту сторону изоби-
луют таким богатством оттенков, что в ряде случаев, как это ни
кажется парадоксальным, приходится говорить о «мягких», «вя-
лых» фанатиках. Таковы, например, люди, делающие из какой-
нибудь узкой мысли или даже гигиенического правила (напри-
мер, из принципа вегетарианства) вопрос миросозерцания. В по-
добных случаях мы иногда встречаемся с таким положением, что
фанатически преданный своей идее психопат не находит, однако,
в себе достаточно силы для борьбы за присоединение к ней дру-
гих людей, а довольствуется осуществлением ее исключительно в
собственной жизни.
567
Здесь же, быть может, следует упомянуть и о довольно многочис-
ленной группе, если только можно так выразиться, фанатиков чув-
ства. К ним чаще всего относятся восторженные приверженцы
религиозных сект, служащие фанатикам-вождям слепым орудием
для осуществления их задач. Тщательное изучение таких легко
внушаемых и быстро попадающих в беспрекословное подчинение
людям с сильной волей лиц показывает, что они часто почти не
имеют представления о том, за что борются и к чему стремятся.
Сверхценная идея превращается у них целиком в экстатическое
переживание преданности вождю и самопожертвования во имя
часто им совершенно непонятного дела. Подобная замена (отодви-
гание на задний план) сверхценной идеи соответствующим ей
аффектом наблюдается не только в области фанатизма и религи-
озного изуверства, но является также характерной особенностью,
например, некоторых ревнивцев, ревнующих не благодаря наличию
мысли о возможности измены, а исключительно вследствие налич-
ности неотступно владеющего ими беспредметного чувства рев-
ности. Подобное же положение мы имеем у некоторых конститу-
ционально-нервных и психастеников, для которых таким «сверх-
ценным аффектом» без определенной проекции является присоеди-
няющееся решительно ко всему происходящему кругом чувство
страха. Этих находящихся в исключительной власти одного аф-
фекта людей, по аналогии с терминологией Циена ((Ziehen), можно
называть экноиками.
Группа эпилептоидов
Уже в самом названии «эпилептоидная психопатия»
заложена мысль о том, что этим термином должны обозначаться
те непрогредиентные конституциональные формы, которые нахо-
дятся в таком же отношении к эпилепсии, как шизоидная психо-
патия к шизофрении. Самыми характерными свойствами этого
типа психопатов мы считаем: во-первых, крайнюю раздражитель-
ность, доходящую до приступов неудержимой ярости, во-вторых,
приступы расстройства настроения (с характером тоски, страха,
гнева) и, в-третьих, определенно выраженные, так называемые мо-
ральные дефекты (антисоциальные установки). Обычно это люди
очень активные, односторонние, напряженно-деятельные, страст-
ные любители сильных ощущений, очень настойчивые и даже
упрямые. Та или другая мысль надолго застревает в их сознании;
можно определенно говорить о склонности эпилептоидов к сверх-
ценным идеям. Их аффективная установка почти всегда имеет
несколько неприятный, окрашенный плохо скрываемой злобнос-
тью оттенок, на общем фоне которого от времени до времени иной
раз по ничтожному поводу развиваются бурные вспышки неудер-
жимого гнева, ведущие к опасным насильственным действиям.
Обыкновенно подобного рода психопаты очень нетерпеливы, крайне
568
нетерпимы к мнению окружающих и совершенно не выносят про-
тиворечий. Если к этому прибавить большое себялюбие и эгоизм,
чрезвычайную требовательность и нежелание считаться с чьими
бы то ни было интересами, кроме своих собственных, то станет
понятно, что поводов для столкновений с окружающими у эпи-
лептоидов всегда много. Даже тогда, когда их нет вовсе, эпилепто-
иду ничего не стоит их выдумать, только для того, чтобы разря-
дить неудержимо накипающее у него временами чувство беспред-
метного раздражения. Он подозрителен, обидчив, мелочно при-
дирчив. Все он готов критиковать, всюду видит непорядки, ис-
правления которых ему обязательно надо добиться. В семейной
жизни эпилептоиды обыкновенно несносные тираны, устраиваю-
щие скандалы из-за опоздавшего на несколько минут обеда, под-
горевшего кушанья, плохой отметки у сына или дочери, позднего
их возвращения домой, сделанной женой без их спроса покупки
и т. п. Постоянно делают они домашним всевозможные замеча-
ния, мельчайшую провинность возводят в крупную вину и ни од-
ного проступка не оставляют без наказания. Они всегда требуют
покорности и подчинения себе и, наоборот, сами совершенно не
выносят повелительного тона у других, пренебрежительного к себе
отношения, замечаний и выговора. С детства непослушные, они
часто всю жизнь проводят в борьбе с кажущимся им ограничени-
ем их самостоятельности, борьбе, которая им кажется борьбой за
справедливость. Неуживчивость эпилептоидов доходит до того, что
многие из них принуждены всю жизнь проводить в скитаниях, с
одной стороны, благодаря их страсти во все вмешиваться, а с дру-
гой, и больше всего, из-за абсолютной неспособности сколько-ни-
будь продолжительное время сохранять мирные отношения с со-
служивцами, с начальством, с соседями.
Очень важно подчеркнуть чрезвычайно характерную для эпи-
лептоидов склонность к эпизодически развивающимся расстрой-
ствам настроения, расстройствам, могущим возникать как спон-
танно, как бы без всякой видимой причины, так и реактивно —
под влиянием тех или других неприятных переживаний. То, что
отличает подобные расстройства от депрессивных состояний вся-
кого другого рода,— это почти постоянная наличность в них трех
основных компонентов: злобности, тоски и страха. Подобные рас-
стройства настроения могут продолжаться недолго, но могут и
затягиваться на день или даже на несколько дней, и именно на
эти-то дни и падают наиболее бурные и безрассудные вспышки
эпилептоидов.
Несмотря на свою необузданность, эпилептоиды всегда оста-
ются людьми очень узкими, односторонними и не способными хотя
бы на мгновение отрешиться от своих эгоистических интересов,
569
полностью определяющих их в общем всегда очень напряженную
деятельность. Их аффективность лишена богатства оттенков и
определяется преимущественно постоянно имеющейся у них в
наличии агрессивностью по отношению к окружающим людям.
Чувство симпатии и сострадания, способность вчувствоваться в
чужие переживания им недоступны. Отсутствие этих чувств в
соединении с крайним эгоизмом и злобностью делает их мораль-
но неполноценными и способными на действия, далеко выходя-
щие не только за рамки приемлемого в нормальных условиях об-
щежития, но и за границы, определяемые уголовным законом.
Особенно часто они сталкиваются с последним из-за склонности
их к насильственным актам, попадая под суд по обвинению в
убийстве или нанесении тяжелых ран. Более невинное значение
имеет их склонность к скандалам, особенно часто проявляемая
ими под влиянием алкоголя, который, как правило, они обыкно-
венно плохо переносят, давая довольно часто вспышки так назы-
ваемого патологического опьянения.
Эпилептоиды, как достаточно ясно из предыдущего,— люди
инстинктов и примитивных влечений. Страстные и неудержимые,
они ни в чем не знают меры: ни в безумной храбрости, ни в актах
жестокости, ни в проявлениях любовной страсти. В их рядах мы
часто встречаем азартных игроков, пьяниц-дипсоманов и лиц,
страдающих периодическими приступами неудержимого стрем-
ления к бродяжничеству. Иногда, однако, подобные так называе-
мые импульсивные проявления встречаются и у людей, у которых
другие особенности эпилептоидной психопатии (злобность, агрес-
сивность) несколько отступают на задний план. Трудно сказать,
что является главным дефектом этих импульсивных психопатов,
людей инстинктов по преимуществу: чрезмерная ли сила влече-
ний или недостаточная способность к их подавлению. Эта разно-
видность эпилептоидов дает не меньшее, чем основная группа,
число правонарушителей, она поставляет преступников против
половой нравственности, мошенников, воров, растратчиков и т. д.
Среди них и много так называемых половых психопатов, т. е.
лиц, страдающих сексуальной извращенностью. Однако склон-
ность к половым аномалиям того или другого рода есть черта,
свойственная многим психопатам, а не одной какой-либо опреде-
ленной их группы.
Вопрос о эпилептоидной психопатии за последнее время привлека-
ет внимание психиатров на Западе и у нас. Особенно оживленно
дебатируется вопрос о существовании и в этой психопатии по-
лярности, подобной той, которую Кречмер описал для шизоидов и
циклоидов (психэстетическая и диететическая пропорции). В то
время как часть авторов считают характерными для эпилепто-
570
идной психопатии лишь описанные выше симптомы, относя часто
встречающиеся у эпилептиков черты психической вялости, педан-
тизма, мелочности, лицемерия не к чертам конституциональной
психопатии, а к проявлениям эпилепсии как болезненного процесса
(следовательно, к явлениям, сопутствующим уже нажитому сла-
боумию ), другие говорят либо о двух различных группах эпилепто-
идных психопатов — кроме описанной (антисоциальной) еще о
другой, для которой Мауц (Mauz) предложил название «гиперсоци-
альной» (обстоятельные, аккуратные, исполнительные педанты,
скопидомы, ханжи и лицемеры),— либо о наличности у эпилептои-
дов такой же полярности, как у шизоидов и циклоидов. Дельбрюк
(Deldruk), например, утверждает, что черты возбудимости, с одной
стороны, и психической вялости — с другой, в большей или меньшей
степени присущи всякому эпилептоидному психопату. Только бу-
дущие исследования укажут реальные соотношения вещей.
С соматической стороны можно отметить, что значительная часть
эпилептоидов отличается своеобразным атлетически-диспластичес-
ким телосложением и чрезмерной возбудимостью вазомоторов. В
связи с последним обстоятельством у них часто наблюдаются во
время вспышек гнева приливы крови к голове. Некоторые психиат-
ры считают определенно возможным говорить, что эпилептоиды
оказываются соматически атлетиками, подобно, тому как циклои-
ды — пикниками, а шизоиды — астениками. Мы думаем, что уста-
новление и этих положений — дело будущего.
Группа истерических характеров
Благодаря неопределенности самого понятия «истерия»
в психиатрической литературе нет полного единодушия в приме-
нении термина «истерический» по отношению к психопатичес-
ким личностям. Ряд авторов считает даже желательным устра-
нение этого термина из учения о психопатии. Едва ли это целесо-
образно; выражение «дегенеративная истерия» прочно завоевало
себе право гражданства не только в психиатрической, но и в об-
щемедицинской литературе; мы определенно считаем необходи-
мым выделение такой группы.
Главными особенностями психики истеричных являются:
1) стремление во что бы то ни стало обратить на себя внимание окру-
жающих и 2) отсутствие объективной правды как по отношению к
другим, так и к самому себе (искажение реальных соотношений).
Ясперс (Jaspers), объединяя оба эти признака, дает очень корот-
кое и меткое определение той основы, из которой вырастает
поведение и характер истеричных,— «стремление казаться боль-
ше, чем это на самом деле есть». Исходя из этого определения,
Шнейдер предложил заменить название «истеричные» терми-
ном «Geltungsbedurftige» — «требующие признания».
571
Во внешнем облике большинства представителей группы, объе-
диняемой этими свойствами, особенно обращают на себя внима-
ние ходульность, театральность и лживость. Им необходимо, что-
бы о них говорили, и для достижения этого они не брезгуют ника-
кими средствами. В благоприятной обстановке, если ему предста-
вится соответствующая роль, истерик может и на самом деле «от-
личиться»: он может произносить блестящие, зажигающие речи,
совершать красивые и не требующие длительного напряжения
подвиги, часто увлекая за собой толпу; он способен и к актам
подлинного самопожертвования, если только убежден, что им
любуются и восторгаются. Горе истерической личности в том, что
у нее обыкновенно не хватает глубины и содержания для того,
чтобы на более или менее продолжительное время привлечь к себе
достаточное число поклонников. Их эмоциональная жизнь кап-
ризно-неустойчива, чувства поверхностны, привязанности непроч-
ны и интересы неглубоки; воля их не способна к длительному
напряжению во имя целей, не обещающих им немедленных лав-
ров и восхищения со стороны окружающих. Часто это — субъек-
ты, не достигшие еще, несмотря иной раз на пожилой возраст,
действительно духовной зрелости: их суждения поражают своей
противоречивостью, а место логического сопоставления фактов и
трезвой оценки действительности занимают беспочвенные выдум-
ки — продукты их детски богатой и необузданной фантазии. Они
легко внушаемы, хотя внушаемость эта обыкновенно избиратель-
ная и односторонняя — только по отношению к тому, что соответ-
ствует их потребности обращать на себя внимание; наоборот, по-
пыткам внушающей терапии они нередко оказывают чрезвычай-
но упорное сопротивление. При первом знакомстве многие исте-
рики кажутся обворожительными: они могут быть мягки и вкрад-
чивы, капризная изменчивость их образа мыслей и настроения
производит впечатление подкупающей детской простодушной не-
посредственности, а отсутствие у них прочных убеждений обус-
ловливает легкую их уступчивость в вопросах принципиальных.
Обыкновенно только постепенно вскрываются их отрицательные
черты, и прежде всего неестественность и фальшивость. Каждый
поступок, каждый жест, каждое движение рассчитаны на зрите-
ля, на эффект: дома в своей семье они держат себя иначе, чем
при посторонних; всякий раз как меняется окружающая обста-
новка, меняется их нравственный и умственный облик. Они не-
пременно хотят быть оригинальными, и так как это редко удается
им в области положительной, творческой деятельности, то они
хватаются за любое средство, подвертывающееся под руку, будь то
даже возможность привлечь к себе внимание необычными явле-
ниями какой-нибудь болезни. Отсюда — сцены припадков и обмо-
572
роков, загадочные колебания температуры, продолжительные от-
казы от пищи с тайной едой по ночам, причинение себе всевоз-
можных повреждений, которые затем выдаются за сами собой
появившиеся, и т. д. Часто разыгрывают они из себя обиженных
и несчастных: им ничего не стоит безо всякого основания обви-
нить, например, лечившего их врача, с которым приходилось ос-
таваться наедине, в покушении на изнасилование и даже в самом
изнасиловании. В таких случаях охотно изображаются сцены край-
него отчаяния и делаются театральные попытки на самоубийство,
так рассчитанные, чтобы последнее заведомо не могло удасться.
Чтобы произвести впечатление, они готовы противоречить обще-
принятым воззрениям, хвалить или любить то, что никому не
нравится, что даже всем противно, с крайним упорством защи-
щая при этом свои необыкновенные взгляды, мысли и вкусы.
Боясь быть опереженными кем-нибудь в задуманном ими эффек-
те, истеричные обычно завистливы и ревнивы. Если в какой-ни-
будь области истерику приходится столкнуться с соперником, то
он не пропустит самого ничтожного повода, чтобы унизить после-
днего и показать ему свое превосходство. Своих ошибок истерики
не сознают никогда; если что и происходит не так, как бы нужно
было, то всегда не по их вине. Чего они не выносят, это равноду-
шия или пренебрежения, им они всегда предпочтут неприязнь и
даже ненависть. По отношению к тем, кто возбудил их неудоволь-
ствие, они злопамятны и мстительны. Будучи неистощимы и не-
разборчивы в средствах, они лучше всего чувствуют себя в атмос-
фере скандалов, сплетен и дрязг. В общем они ищут легкой при-
вольной жизни и если иногда проявляют упорство, то только для
того, чтобы обратить на себя внимание.
Духовная незрелость истерической личности, не давая ей возмож-
ности добиться осуществления своих притязаний путем воспи-
тания и развертывания действительно имеющихся у нее способ-
ностей, толкает ее на путь неразборчивого использования всех
средств воздействия на окружающих людей, лишь бы какой угодно
ценой добиться привилегированного положения. Некоторые авто-
ры особенно подчеркивают инфантильное строение эмоциональ-
ной жизни истериков, считая его причиной не только крайней по-
верхностности их эмоций, но и часто недостаточной их выносли-
вости по отношению к травматизирующим переживаниям. Надо
только отметить, что и в области реакции на психические трав-
мы нарочитое и выдуманное часто заслоняет у истериков непос-
редственные следствия душевного потрясения.
В балансе психической жизни людей с истерическим харак-
тером внешние впечатления — разумея это слово в самом широ-
ком смысле — играют очень большую, быть может, первенствую-
573
щую роль: человек с истерическим складом психики не углублен
в свои внутренние переживания (как это делает хотя бы пси-
хастеник), он ни на одну минуту не забывает происходящего
кругом, но его реакция на окружающее является крайне своеоб-
разной и прежде всего избирательной. В то время как одни вещи
воспринимаются чрезвычайно отчетливо, чрезвычайно тонко и
остро, кроме того, фиксируются даже надолго в сознании в виде
очень ярких образов и представлений, другие совершенно игнори-
руются, не оставляют решительно никакого следа в психике и
позднее совершенно не вспоминаются. Внешний, реальный мир
для человека с истерической психикой приобретает своеобраз-
ные, причудливые очертания; объективный критерий для него
утрачен, и это часто дает повод окружающим обвинить исте-
ричного в лучшем случае во лжи и притворстве. Границы, кото-
рые устанавливаются для человека с нормальной психикой про-
странством, с одной стороны, и временем — с другой, не суще-
ствуют для истеричного; он не связан ими. То, что было вчера
или нынче, может казаться ему бывшим десять лет назад, и
наоборот. И не только относительно внешнего мира неправиль-
но осведомлен истеричный; точно так же осведомлен он отно-
сительно всех тех процессов, которые происходят в его собствен-
ном организме, в его собственной психике. В то время как одни
из его переживаний Совершенно ускользают от него самого, дру-
гие, напротив, оцениваются чрезвычайно тонко. Благодаря ярко-
сти одних образов и представлений и бледности других человек
с истерическим складом психики сплошь и рядом не делает раз-
ницы или, вернее говоря, не в состоянии сделать таковой между
фантазией и действительностью, между виденным и только что
пришедшим ему в голову, между имевшим место наяву и виден-
ным во сне; некоторые мысленные образы настолько ярки, что
превращаются в ощущения, другие же, напротив, только с большим
трудом возникают в сознании. Лица с истерическим характером,
так сказать, эмансипируются от фактов. Крайне тонко и остро
воспринимая одно, истерик оказывается совершенно нечувствитель-
ным к другому; добрый, мягкий, даже любящий в одном случае, он
обнаруживает полнейшее равнодушие, крайний эгоизм, а иногда и
жестокость — в другом; гордый и высокомерный, он подчас готов
на всевозможные унижения; неуступчивый, упрямый, вплоть до не-
гативизма, он становится в иных случаях согласным на все, по-
слушным, готовым подчиниться чему угодно; бессильный и слабый
проявляет энергию, настойчивость, выносливость в том случае, ког-
да этого потребуют от него законы, господствующие в его психи-
ке. Эти законы все же существуют, хотя бы мы их и не знали,
хотя бы проявления психики истеричных были бы так разнооб-
разны и калейдоскопичны, что было бы правильнее думать не о
закономерности явлений, а о полной анархии.
574
Патологические лгуны. Если потребность привлекать
к себе внимание и ослеплять других людей блеском своей лич-
ности соединяется, с одной стороны, с чрезмерно возбудимой, бо-
гатой и незрелой фантазией, а с другой — с более резко, чем у
истериков, выраженными моральными дефектами, то возникает
картина той психопатии, которую Дельбрюк (Delbriick) называл
pseudologia phantastica, Дюпре (Dupre) — мифоманией и предста-
вителей которой Крепелин грубее и правильнее обозначает как
«лгунов и плутов». Чаще всего это люди, которым нельзя отка-
зать в способностях. Они сообразительны, находчивы, быстро ус-
ваивают все новое, владеют даром речи и умеют использовать для
своих целей всякое знание и всякую способность, какими только
обладают. Они могут казаться широкообразованными, даже уче-
ными, обладая только поверхностным запасом сведений, нахва-
танных из энциклопедических словарей и популярных брошюр.
Некоторые из них обладают кое-какими художественными и по-
этическими наклонностями, пишут стихи, рисуют, занимаются му-
зыкой, питают страсть к театру. Быстро завязывая знакомства,
они хорошо приспособляются к людям и легко приобретают их
доверие. Они умеют держаться с достоинством, ловки, часто изящ-
ны, очень заботятся о своей внешности и о впечатлении, ими про-
изводимом на окружающих: нередко щегольской костюм пред-
ставляет единственную собственность подобного психопата.
Важно то, что, обладая недурными способностями, эти люди
редко обнаруживают подлинный интерес к чему-нибудь, кроме
своей личности, и страдают полным отсутствием прилежания и
выдержки. Они поверхностны, не могут принудить себя к дли-
тельному напряжению, легко отвлекаются, разбрасываются. Их
духовные интересы мелки, а работа, которая требует упорства,
аккуратности и тщательности, тем самым производит на них от-
талкивающее действие.
«Их мышлению,— говорит Крепелин,— не хватает планомер-
ности, порядка и связности, суждениям — зрелости и обстоя-
тельности, а всему их восприятию жизни — глубины и серьезно-
сти». Конечно, нельзя ожидать от них и моральной устойчивос-
ти: будучи людьми легкомысленными, они не способны к глубо-
ким переживаниям, капризны в своих привязанностях и обыкно-
венно не завязывают прочных отношений с людьми. Им чуждо
чувство долга, и любят они только самих себя.
Самой роковой их особенностью является неспособность дер-
жать в узде свое воображение. При их страсти к рисовке, к пуска-
нию пыли в глаза они совершенно не в состоянии бороться с иску-
шением использовать для этой цели легко у них возникающие
575
богатые деталями и пышно разукрашенные образы фантазии.
Отсюда их непреодолимая и часто приносящая им колоссальный
вред страсть к лганью. Лгут они художественно, мастерски, сами
увлекаясь своей ложью и почти забывая, что это ложь. Часто они
лгут совершенно бессмысленно, без всякого повода, только бы чем-
нибудь блеснуть, чем-нибудь поразить воображение собеседника.
Чаще всего, конечно, их выдумки касаются их собственной лич-
ности: они охотно рассказывают о своем высоком происхожде-
нии, своих связях в «сферах», о значительных должностях, кото-
рые они занимали и занимают, о своем колоссальном богатстве.
При их богатом воображении им ничего не стоит с мельчайшими
деталями расписать обстановку несуществующей виллы, им буд-
то бы принадлежащей, даже больше — поехать с сомневающими-
ся и показать им в доказательство истины своих слов под видом
своей чью-нибудь чужую виллу и т. д. Но они не всегда ограничи-
ваются только ложью: лишь часть их лгут наивно и невинно, как
дети, подстегиваемые желанием порисоваться все новыми и но-
выми возникающими в воображении образами. Большинство из-
влекает из своей лжи и осязательную пользу.
Таковы многочисленные аферисты, выдающие себя за путешеству-
ющих инкогнито значительных людей, таковы шарлатаны, при-
сваивающие себе звание врачей, инженеров и др. и часто успеваю-
щие на некоторое время держать окружающих под гипнозом своего
обмана, таковы шулеры и подделыватели документов, таковы, на-
конец, даже многие мелкие уличные жулики, выманивающие у довер-
чивых людей деньги рассказами о случившемся с ними несчастье,
обещаниями при помощи знакомств оказать какую-нибудь важ-
ную услугу и др. Их самообладание при этом бывает часто порази-
тельным: они лгут так самоуверенно, не смущаясь ничем, так лег-
ко вывертываются, даже когда их припирают к стенке, что не-
вольно вызывают восхищение. Многие не унывают и будучи пой-
маны. Крепелин рассказывает об одном таком мошеннике, кото-
рый лежал в клинике на испытании и, возвращаясь по окончании
срока последнего в тюрьму, так импонировал своим гордым барс-
ким видом присланному за ним для сопровождения полицейскому,
что заставил последнего услужливо нести свои вещи. Однако в
конце концов они отличаются все-таки пониженной устойчивос-
тью по отношению к действию «ударов судьбы»: будучи уличены и
не видя уже никакого выхода, они легко приходят в полное отчая-
ние и тогда совершенно теряют свое достоинство.
Ряд черт роднит психопатов описанного типа с предыду-
щей группой истериков. Главное отличие в том, что лживость у
них заслоняет собой все остальные черты личности. Кроме того,
истерики в своих выходках редко переходят границы, определяе-
мые уголовным законом, тогда как с псевдологами часто прихо-
дится встречаться и судебным, и тюремным психиатрам.
576
Гораздо более резкая разница отделяет псевдологов от мечтате-
лей, с которыми они имеют лишь одну общую черту — чрезмерную
возбудимость воображения: по очень остроумному определению Крон-
фельда (Kronfeld), в то время как мечтатель обманывает себя относи-
тельно внешнего мира, псевдолог обманывает окружающих относи-
тельно себя. То, что последний иногда начинает и сам поддаваться
своему обману, представляет только побочный эффект, не лежащий
в существе основной тенденции его поведения.
Группа неустойчивых психопатов
Этот термин недостаточно точен и разными психиатра-
ми употребляется не в одинаковом объеме. Мы предпочитаем не
расширять чрезмерно его значения и границ и обозначить им толь-
ко тех душевно неглубоких, слабохарактерных людей, которые
легко подпадают под влияние среды, особенно дурной, и, увлекае-
мые примерами товарищей или нравами, господствующими в их
профессиональном окружении (военная среда прежнего времени,
литературная богема и др.), спиваются, делаются картежниками,
растратчиками, а то и мелкими мошенниками, для того чтобы в
конце концов очутиться «на дне». Большей частью это — люди
«не холодные» и «не горячие», без больших интересов, без глубо-
ких привязанностей, недурные товарищи, часто очень милые со-
беседники, люди компанейские, скучающие в одиночестве и обык-
новенно берущие пример со своих, более ярких, приятелей
(Milieumenschen). В среде, где не в обычае употребление спиртных
напитков, а систематический труд является общей привычкой,
они идут в ногу с другими и в общем оказываются нисколько не
хуже средних людей, ни в какую сторону не выделяясь из них ни
своим умственным уровнем, ни своими интересами и нравствен-
ными качествами. Может быть, от времени до времени они вызы-
вают неудовольствие окружающих своей беспорядочностью, не-
аккуратностью, а особенно ленью. Над ними, как говорится, надо
вечно стоять с палкой, их надо понукать, бранить или ободрять,
смотря по обстоятельствам. Легко вдохновляющиеся, они легко и
остывают, далеко не всегда оканчивая начатое ими дело, особенно
если их предоставили себе. Их несчастье — наркотические сред-
ства, особенно вино, под влиянием которого они часто делаются
неузнаваемыми, как будто кто-то подменил того милого человека,
с которым так приятно было иметь дело, когда он был трезв: из
доброго, услужливого и уступчивого он делается грубым, дерзким,
эгоистичным, даже больше — бессердечным, способным в один
день пропить все свое жалованье, на которое семья должна была
бы существовать целый месяц, унести из дома и продать после-
днюю одежду жены и детей и т. д. Протрезвившись, он будет
горько раскаиваться в своих поступках, перейдет всякую границу
19—15626 «Психол. различий»
577
в самообвинениях, но не преминет пожаловаться на случайно сло-
жившиеся обстоятельства, на то, что его, человека с запросами и
способностями, «заела среда». Такие люди невольно вызывают
сочувствие и желание им помочь, но оказываемое им содействие
редко идет впрок: стоит на короткое время предоставить такого
человека самому себе, как он уже, оказывается, все спустил, все
пропил, проиграл в карты, попал к тому же в какой-нибудь круп-
ный скандал, заразился венерической болезнью и т. д. Только в
условиях постоянной опеки, в условиях организованной среды,
находясь под давлением сурового жизненного уклада или в руках
человека с сильной волей, не выпускающего его из-под наблюде-
ния, может подобного рода психопат существовать благополучно
и быть полезным членом общества.
Группа антисоциальных психопатов
В 1835 г. английский психиатр Причард (Prichard) описал
как отдельную клиническую форму особую болезнь, которой он дал
название moral insanity — «нравственное помешательство», разу-
мея под этими словами клиническую картину, характеризующую-
ся более или менее изолированным поражением эмоциональной сфе-
ры, в противоположность случаям, где на первый план выступает
поражение интеллекта — «intellectuale insanity». Последователи
Причарда стали, однако, понимать под этим термином нечто иное,
а именно отсутствие нравственных чувств при более или менее
сохраненном интеллекте. Учение о нравственном помешательстве
в этом последнем понимании одно время пользовалось общим при-
знанием и большой популярностью, однако в настоящее время оно
определенно принадлежит уже истории. Современная психиатрия
не знает такой болезни, как вообще не знает однопредметного
помешательства, мономаний.
Однако, несомненно, существуют психопаты, главной, бросающей-
ся в глаза особенностью которых являются резко выраженные мо-
ральные дефекты3. Это люди, страдающие частичной эмоциональ-
ной тупостью, именно отсутствием социальных эмоций — чувство
симпатии к окружающим и сознание долга по отношению к обще-
ству у них обыкновенно полностью отсутствует: у них нет ни чести,
ни стыда, они равнодушны к похвале и порицанию, они не могут
По отношению к группе антисоциальных психопатов больше, чем по отно-
шению к какой-либо другой из числа выделяемых нами групп, нужно ска-
зать, что, быть может, здесь дело идет не об отдельной, сколько-нибудь само-
стоятельной группе явлений, а лишь о факте «развития» (см. ниже) одной
из более основных конституциональных форм. Крайне заманчиво было бы
сократить число этих основных групп, а остальные считать производными;
однако, как на это мы уже указывали, пока ни клинические факты, ни их
биологическое обоснование этого сделать не позволяют.
578
приспособиться к правилам общежития. Почти всегда это субъек-
ты, во-первых, лживые — не из потребности порисоваться и пофан-
тазировать, а исключительно для маскировки инстинктов и намере-
ний, а во-вторых, ленивые и не способные ни к какому регулярному
труду. Искать у них сколько-нибудь выраженных духовных интере-
сов не приходится, зато они отличаются большой любовью к чув-
ственным наслаждениям: почти всегда это лакомки, сластолюбцы,
развратники. Чаще всего они не просто «холодны», но и жестоки.
Грубые и злые, они очень рано, с детства, обнаруживают себя — сна-
чала своей склонностью к мучительству животных и поразитель-
ным отсутствием привязанности к самым близким людям (даже к
матери), а затем своим как бы умышленно бесцеремонным нежела-
нием считаться с самыми минимальными удобствами окружающих.
Они способны из-за пустяка плюнуть матери в лицо, начать за сто-
лом громко браниться площадной бранью, бить окна, посуду, ме-
бель при самой незначительной ссоре, и все это — не столько вслед-
ствие чрезмерного гневного возбуждения, сколько из желания доса-
дить окружающим. Иногда они питают тяжелую злобную ненависть
и жажду мести по отношению к тем из близких (чаще всего к отцу),
которые стремятся держать их в определенных рамках и проявляют
по отношению к ним строгость; в таких случаях дело может дойти
и до убийства. Стеснение своей свободы они вообще переносят пло-
хо и поэтому, как правило, рано оставляют дом и семью; при отсут-
ствии привязанности жизнь в домашней обстановке означает для
них только ряд несносных ограничений и невозможность развер-
нуть в полной мере свои своеобразные наклонности.
Именно эту группу психопатов имел в виду Ломброзо, когда гово-
рил о прирожденном преступнике4. Преступление — это как раз
тот вид деятельности, который больше всего соответствует их
наклонности; для преступников этого рода чрезвычайно харак-
терна полная их неисправимость и, как следствие этого, склон-
ность к рецидивам. Часто из них вырабатываются настоящие,
убежденные «враги общества», мстящие последнему за те ограни-
чения, которые оно ставит их деятельности; ими постепенно ов-
ладевает настоящая страсть к борьбе с законом, опасность кото-
рой только разжигает их; преступление начинает привлекать их
как любимое дело, развиваются специальные навыки и как послед-
ствие чувства обладания своеобразным талантом, известная про-
фессиональная гордость. Однако некоторые из антисоциальных
Выделение этого типа конституциональных психопатов, конечно, не дает
никакого права считать всех преступников психопатами: в этом-то и заклю-
чалась крупнейшая ошибка — ошибка и клиническая, и просто логическая,
сделанная Ломброзо.
19* 579
психопатов удерживаются и в рамках общежития — это преиму-
щественно лица из хорошо обеспеченных классов общества, не нуж-
дающиеся в преступлении для того, чтобы удовлетворить свою
жажду наслаждений; таковы многие высокостоящие политиканы,
не брезгующие для своих узкоэгоистических целей никакими сред-
ствами; таковы бездушные матери, не питающие никаких привя-
занностей к своим детям, преследующие их строгостью и жесто-
костью и без сожаления бросающие их на попечение нянек. Вообще
надо сказать, что описываемая психопатия обнимает очень широ-
кую группу лиц во многом различного склада. Кроме основного типа,
отличающегося чертами, близкими к эпилептоидам (люди грубые,
жестокие и злобные), среди них встречаются и «холодные», без-
душные резонеры, родственные шизоидам субъекты, у которых хо-
рошо действующий рассудок всегда наготове для того, чтобы оп-
равдывать, объяснять их «журные» поступки. Именно в примене-
нии к случаям подобного рода старые французские психиатры го-
ворили о folie morale, folie raisonnante, folie lucide (delire des actes).
Что касается дифференциального диагноза, то кроме невозмож-
ности резкого отграничения этой формы от шизоидов и эпилептои-
дов, с одной стороны, лгунов и неустойчивых психопатов — с дру-
гой, надо упомянуть, что часто чрезвычайно затруднительно бывает
решить, имеем ли мы дело с антисоциальным психопатом или с
эмоционально-тупым шизофреником (мягкотекущий процесс) без
резко выраженных бредовых явлений и спутанности.
Группа конституционально-глупых
Последним заключительным аккордом учения о кон-
ституциональных психопатиях является группа людей «консти-
туционально-глупых». Эта группа также находится на границе
между психическим здоровьем и психической болезнью; это —
люди врожденно ограниченные, от рождения неумные, безо вся-
кой границы, сливающиеся с группой врожденной отсталости
(идиотией, олигофренией). Мы не можем здесь заниматься рас-
смотрением вопроса о причинах, вызывающих к жизни интел-
лектуальную дефектность этого рода людей. Нашей задачей яв-
ляется только подчеркнуть, что среди конституциональных пси-
хопатий (в том смысле и объеме этого термина, какой ему прида-
ется в этой работе) надо отвести место и тем лицам, отличитель-
ным свойством которых является врожденная умственная недо-
статочность. Это именно те случаи, оценивая которые как случаи
глупости и ограниченности, мы обыкновенно не в состоянии ска-
зать, что здесь нормально и что уже не нормально. Подобного
рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая
память) не только в средней, но даже и в высшей школе; когда
же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их
580
знания к действительности, проявлять известную инициативу, они
оказываются совершенно бесплодными. Они умеют себя «держать
в обществе», говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные
вещи, но не проявляют никакой оригинальности (отсюда выра-
жение «Salonblodsinn» — салонное слабоумие)5. Они хорошо справ-
ляются с жизнью лишь в определенных, узких, давно установлен-
ных рамках домашнего обихода и материального благополучия. С
другой стороны, сюда относятся и элементарно-простые, прими-
тивные люди, лишенные духовных запросов, но хорошо справля-
ющиеся с несложными требованиями какого-нибудь ремесла, иног-
да без больших недоразумений работающие в торговле, даже в
администрации.
Одной из отличительных черт конституционально-ограничен-
ных является их бдлыиая внушаемость, их постоянная готов-
ность подчиняться голосу большинства, «общественному мне-
нию» ( «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» ); это —
люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды
(Milieumenschen), но не совсем в том смысле, как неустойчивые
психопаты: там люди идут за ярким примером этой среды, за
«пороком», а здесь, напротив, за благонравием. Конституциональ-
но-ограниченные психопаты — всегда консерваторы; из есте-
ственного чувства самозащиты они держатся за старое, к ко-
торому привыкли и к которому приспособились, и боятся всего
нового. Это — те «нормальные» люди, о которых Кюльер (Cullere)
говорил, что в тот самый день, когда больше не будет полунор-
мальных людей (demi-fous), цивилизованный мир погибнет, по-
гибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственно-
сти. Это те «нормальные» люди, которых Ферри (Ferri) сравни-
вает с готовым платьем из больших магазинов; здесь действу-
ет только закон подражания. Как людям с резко выраженной
внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все
«людские слабости», и прежде всего страх и отчаяние. Они очень
легко дают реактивные состояния вслед за соответствующи-
ми травмами: острый параноид — после ареста и пребывания в
тюрьме, острую депрессию — после потери имущества, острую
ипохондрию — после страшного диагноза и т. д.
Для обозначения того же самого типа Блейлер (Bleuler) пользуется терми-
ном «die Unklaren», подчеркивая этим*, что этот тип характеризуется не
столько бедностью ассоциаций, сколько неясностью понятий. Блейлер счи-
тает, что здесь дело идет об отсутствии прочности ассоциативных комплек-
сов, благодаря чему одна и та же идея в разные отрезки времени оказывает-
ся в разном ассоциативном окружении без того, однако, чтобы это после-
днее обстоятельство было уловлено самим пациентом.
581
К конституционально-глупым надо отнести также и тех
своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомне-
нием и которые с высокопарным торжественным видом изрека-
ют общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые
фразы, представляющие набор пышных слов без содержания (хо-
роший образец — правда, в шаржированном, карикатурном виде —
изречения Козьмы Пруткова). Может быть, здесь же надо упо-
мянуть и о некоторых резонерах, стремление которых иметь о
всем свое суждение ведет к грубейшим ошибкам, к высказыва-
нию в качестве истин нелепых сентенций, имеющих в основе
игнорирование элементарных логических требований. Нелишне
подчеркнуть, что по отношению ко многим видам конституцио-
нальной глупости подтверждается изречение знаменитого не-
мецкого психиатра, что они могут, умеют больше, чем знают
(mehr konnen, als wissen), в результате чего в грубо элементар-
ной жизни они часто оказываются даже более приспособленны-
ми, чем так называемые умные люди6.
Наконец, нельзя не упомянуть здесь также и об отношении,
существующем между психопатией и гениальностью (или высо-
кой одаренностью). Здесь надо исходить из того факта, что в не-
резко выраженной форме те или другие психопатические особен-
ности присущи почти всем и «нормальным» людям. Как правило,
чем резче выражена индивидуальность, тем ярче становятся и
свойственные ей психопатические черты. Немудрено, что среди
людей высокоодаренных, с богато развитой эмоциональной жиз-
нью и легко возбудимой фантазией количество несомненных пси-
хопатов оказывается довольно значительным. Чтобы правильно
оценить это обстоятельство, надо еще помнить, что в создании ге-
ниального произведения принимают участие два фактора: среда
(эпоха) и творческая личность. Что многие психопаты именно бла-
годаря своим психопатическим особенностям должны быть го-
раздо более чуткими к запросам эпохи, чем так называемые нор-
мальные люди, после сказанного понятно само собой. Историю
интересует только творение, и главным образом те его элементы,
которые имеют не личный, индивидуальный, а общий, непреходя-
щий характер. Творческая личность, отступая перед историей на
задний план, по своей биологической ценности вовсе не должна
обязательно иметь то же положительное значение, какое объек-
Блейлер, выделивший эту болезненную форму одним из первых, высказы-
вает утверждение, что этого типа больные — в противоположность обычным
олигофренам — именно больше знают, чем умеют. Мы позволяем себе счи-
тать это утверждение не соответствующим действительности и оправдываю-
щимся лишь в небольшом ряде случаев.
582
тивно принадлежит в соответствующей области ее творению. Спор
о том, представляет ли гениальная личность явление дегенерации
или прогенерации, по существу бесплоден и является в значи-
тельной мере результатом незакономерного смещения биологи-
ческой и социологической точек зрения.
О ТАК НАЗЫВАЕМОМ НОРМАЛЬНОМ ХАРАКТЕРЕ7
Никто... не будет отрицать, что в обычной жизни, в сно-
шениях людей друг с другом громадное значение имеет знание их
психологий, знание их индивидуальных особенностей. Это знание
имеет и чисто теоретическое, научное значение, и утилитарно-прак-
тическое (так называемая психотехника). Мы входим, таким обра-
зом, в задачи индивидуальной или дифференциальной психологии.
Главным предметом этой психологии является изучение личных
особенностей индивидуума, другими словами, изучение тех его свойств
и качеств, которым он отличается от других индивидуумов. Налич-
ность этих качеств и свойств накладывает специфический отпеча-
ток на его психику; этими качествами и свойствами он отличается
от окружающей среды, от так называемой нормы, от золотой сере-
дины. Здесь мы попадаем не только в сферу психологии, но опреде-
ленно и в сферу патопсихологии. На этом я остановлюсь более под-
робно и более отчетливо. Когда говорят о «нормальной личности»,
то сплошь и рядом забывают, что соединение двух таких терминов,
как «личность» или «индивидуальность», с одной стороны, и «нор-
ма» или «средняя величина» — с другой, такого рода соединение
грешит внутренним противоречием; это есть соединение двух по
существу совершенно не согласных друг с другом терминов. Слово
«личность» именно подчеркивает индивидуальное в противополож-
ность схеме, норме, середине. Решительно то же самое относится и к
выражению «нормальный характер». Когда говорят о наличности у
кого-либо того или другого определенного характера, того или дру-
гого темперамента, то ведь тем самым, конечно, указывают на изве-
стную однобокость его психической организации, тем самым дают
понять о наличности в сфере его психики известной дисгармонии,
об отсутствии равновесия во взаимоотношении отдельных сторон его
душевной деятельности. Ведь если бы мы имели под наблюдением
человека с идеально-нормальной психикой, ежели бы, конечно, та-
ковой нашелся, то едва ли бы можно было говорить о наличии у
него того или другого «характера». Такого рода человек был бы,
конечно, «бесхарактерным» в том смысле, что он всегда действовал
Ганнушкин П. Б. Психиатрия, ее задачи, объем и преподавание (Избранные
труды. М., 1964).
583
бы без предвзятости и внутренние импульсы его деятельности посто-
янно регулировались бы внешними агентами...
Рибо (Ribot), известный французский психолог, так много по-
святивший труда изучению характеров, задается вопросом, сле-
дует ли признавать существование характера «умеренного»
temperamentum temperatum (термин старых физиологов). «Не яв-
ляется ли такой характер,— говорит Рибо,— лишь идеалом? а
если даже и допустить, что действительно встречаются люди, у
которых чувства, мысли и действия находятся в полном равнове-
сии, то не есть ли это уничтожение всякого характера, всякого
индивидуального оттенка?», другими словами, уничтожение вся-
кой индивидуальности. Такого рода идеальный характер есть,
конечно, утопия, фикция, реальные же, действительные характе-
ры именно свидетельствуют об особенностях характера, о своеоб-
разии их носителей. Ясно, что изучение характеров может быть
плодотворным только в том случае, если оно выйдет из узких
рамок нормальной психологии и будет руководствоваться данны-
ми, кроме того, патопсихологии. Все это совершенно ясно уже
a priori, но то же самое становится совершенно определенным и
незыблемым из данных опыта. Если взять любое описание харак-
теров или темпераментов, хотя бы то, которое сделано знамени-
тым Кантом, если вдуматься и вчитаться в это описание, если
сопоставить его с нашим клиническим опытом, то нужно будет
прийти к совершенно определенному выводу, что это описание
так называемых нормальных темпераментов до мелочей совпада-
ет с описанием психопатических личностей, взятым из клини-
ческой психиатрии; можно сказать даже больше, что правильное
понимание этих типов, этих темпераментов сделалось возможным
только с тех пор, когда в основу этого понимания была положена
психиатрическая точка зрения. Можно, думаю, с достаточной оп-
ределенностью считать, что изучение характеров, темпераментов —
нормальных или патологических, это все равно, здесь сколько-
нибудь принципиальной разницы нет — должно вестись при со-
вместной работе психологов и психиатров; эта точка зрения не-
сомненно вытекает из сущности дела; нужно признать, что учение
о характерах должно быть предметом дисциплины, находящейся
на рубеже между психологией и психиатрией.
К. Леонгард
АКЦЕНТУИРОВАННЫЕ ЛИЧНОСТИ1
Человеческая индивидуальность и акцентуированные
личности
...Существуют варианты в характере человеческих ре-
акций на окружающее: существуют люди с более или менее вы-
раженным эгоизмом или альтруизмом, более или менее честолю-
бивые, более или менее способные к состраданию, более или менее
исполненные чувства долга и т. д. Это значит, что в сфере стрем-
лений и склонностей на основании таких вариаций возникают
человеческие индивидуальности, которые отличаются друг от
друга, но они еще не являются акцентуированными личностями...
Акцентуированные черты характера далеко не так многочис-
ленны, как черты вариантные. Это те же самые черты, но они
имеют наклонность перейти в патологию. На тех ступенях, кото-
рые еще остаются в пределах нормы, они составляют особенности
человека лишь в той степени, в какой они накладывают индиви-
дуальный отпечаток на его личность. Тем не менее у них есть
существенная особенность — возможность их превращения в чрез-
мерные. Можно предполагать, что они существуют и у среднего
человека; у каждого человека есть ананкастическая, истеричес-
кая или параноидальная черта2, однако при незначительной сте-
пени эти черты остаются незаметными для окружающих. Если
они достигают определенной силы, они накладывают свой отпе-
чаток на личность; при еще большей выраженности они отража-
ются как помеха на всем складе личности.
Люди, которые могут быть акцентуированными в вышеуказан-
ном смысле слова, еще не являются ненормальными. Думая так, мы
должны были бы считать нормой только обычную посредственность
и рассматривать любое отклонение от нее как патологию. В резуль-
тате этого всех людей, не выделенных индивидуальными особеннос-
тями, которые явственно отличают их от среднего и общепринятого,
пришлось бы исключить из числа нормальных людей. Но они-то
как раз и являются теми людьми, которых можно назвать личностя-
ми в собственном смысле этого слова, личностями, которые носят на
себе отпечаток своеобразия. Тот человек, который не обладает ника-
кими из тех качеств, которые при усилении становятся паранои-
дальными, ананкастическими, истерическими, гипоманиакальными
или субдепрессивными и т. д., без всяких сомнений может считать
себя, человека дюжинного, особенно нормальным, но он не является
Leonhard К. Akzentuierte Personlichkeiten. Berlin, 1968.
Содержательное раскрытие черт см. ниже. — Прим. ред.
585
личностью, наделенной индивидуальностью. Оценивая его харак-
тер, мы можем признать, что он не склонен развиваться в неблаго-
приятную сторону. Но столь же мало вероятно, что он как-нибудь
отличается в положительную сторону. Акцентуированным же лич-
ностям присуща готовность к особенному, т. е. как к социально-
положительному, так и к социально-отрицательному развитию. Если
некоторые из них предстают перед нами в негативном свете, то это
происходит потому, что внешние обстоятельства были неблагопри-
ятными для их характера, хотя в других обстоятельствах они могли
бы развиваться в людей, способных на недюжинные поступки.
Ненормальными личностями следовало бы называть только
тех людей, которые до такой степени отклоняются от средней
нормы, что даже при отсутствии внешне неблагоприятных усло-
вий испытывают трудности в приспособлении к жизни. Но пере-
ходы очень текучи. Точно так же нет отчетливой границы между
средними и акцентуированными личностями. И в этом случае мы
тоже не хотели бы формулировать понятия слишком узко. Не
при всякой незначительной особенности человека следует гово-
рить о его отклонении от средней нормы. Но даже если мы доста-
точно широко очертим то, что называется средним или не броса-
ющимся в глаза, останется большое число людей, которых следу-
ет называть акцентуированными личностями.
Согласно обследованию, которое было проведено в нашей кли-
нике Зитте (Sitte) по отношению к взрослым, а Гутьяр (Gutjahr)
по отношению к детям, можно считать, что наше население при-
мерно наполовину состоит из людей, не бросающихся в глаза, и
наполовину из акцентуированных личностей. Это, однако, отно-
сится только к нашим условиям. В других странах отношение
может выглядеть совсем по-другому...
Методика диагностики личности
Твердых правил, на основании которых можно было бы
диагностировать акцентуированные черты личности, к сожалению,
не существует. Это связано с тем, что при вопросах, задаваемых
испытуемому, приходится каждый раз устанавливать в индиви-
дуальном порядке, как испытуемый понимает вопрос, так как
без этого нельзя правильно истолковать его ответ. Схематичная
игра в вопросы и ответы по этой причине бессмысленна, а обсле-
дование на основе тестов неприменимо. Тот, кто не склонен от-
казываться от такой методики, может применять ее после дей-
ствительного обследования и лишь для того, чтобы подтвердить
то или иное наблюдение. Однако доказать что-либо посредством
тестов невозможно. При вопросах, направленных на выяснение
характера, существует слишком много возможностей разного их
понимания, более того, на один и тот же вопрос один и тот же
586
испытуемый может ответить прямо противоположным образом
в зависимости от того, как он понял вопрос. Далее я многократно
это продемонстрирую. Можно представить себе, что, нагромождая
один вопрос на другой и переходя от одного метода тестов к дру-
гому, можно постепенно исключить ошибки, но скорее всего это
не удастся, потому что при такой методике никогда не учитыва-
ется мимика, а она способна придать одному и тому же ответу
совершенно разные значения...
Важными средствами оценки личности является наблюдение и
исследование. Имея возможность непосредственно наблюдать за че-
ловеком, как он ведет себя на работе и в свободное время, в семье,
среди друзей и знакомых, в узком кругу и в более многочисленном
обществе, можно высказать суждение о его личности. И все-таки
многое, что никак не проявляется им внешне, останется и тогда
нераспознанным и может быть установлено лишь в том случае, если
удастся вступить с ним в долгое и тесное общение. Как правило,
такие наблюдения невозможны даже по отношению к пациентам,
которые находятся в клинике. В этом случае люди находятся вне
той сферы, в которой проявляется их личность. Человек оторван от
своей работы и от семьи. Разумеется, вокруг него постепенно обра-
зуется круг знакомых и друзей из числа пациентов, но врач живет
вне этого круга. Кроме того, пациент в клинике, как правило, ведет
себя не так, как ему хотелось бы, а так, как этого требует распоря-
док, установленный в клинике.
Иначе обстоит дело с детьми, которые по состоянию здоровья
могут свободно двигаться. Едва они привыкнут к больничному
отделению, как начнут раскрываться гораздо больше, чем взрос-
лые... Поведение на работе, которое так важно для взрослых, у
детей соответствует их поведению в школе. И в школе, и на рабо-
те решающим обстоятельством является именно то, как человек
справляется с возникающими перед ним задачами, как он пони-
мает свои обязанности, как стремится достичь успеха путем со-
ревнования.
Следует учесть, поскольку по отношению к детям можно так
много выяснить путем наблюдений над ними в школе и дома,
второй метод, т. е. исследование, который гораздо более эффек-
тивен по отношению к взрослым, здесь не дает большого успеха,
если речь идет о вопросах, задаваемых самому ребенку, а не роди-
телям и воспитателям. Способность к внутренней самооценке у
детей еще не развита настолько, чтобы они могли бы сами описы-
вать свое состояние.
Однако плодотворен как по отношению к взрослым, так и по
отношению к детям такой метод наблюдений, как наблюдения над
мимикой, жестикуляцией и интонациями. Именно такое наблюде-
587
ние дает нам главный ключ к правильному пониманию обследуемо-
го. Если, например, нужно установить, действительно ли испытуе-
мый ощущает горе, радость, воодушевление, надежду, опасение, ра-
зочарование и т. д., о которых он говорит, то по одним только его
словам это нельзя выяснить с точностью, так как он может употреб-
лять все эти слова как ему вздумается. Но по его мимике непосред-
ственно видно, действительно ли происходит в нем то, о чем он
говорит. Если это не так, значит, перед нами мимический безучаст-
ный человек, т. е. в данный момент равнодушный к тому, что он
говорит, хотя он и уверяет, что печален или исполнен надежд и т. п.
Таким образом, невольно происходит проверка слов на их истин-
ность. Если же в их правдивости не приходится сомневаться, то по
мимике можно узнать, насколько глубоко то чувство, которое выра-
жается в словах. Ну, например, так ли глубоко потрясен сейчас (или
был потрясен в прошлом) человек смертью одного из родных, как он
об этом говорит.
Интонация также позволяет иногда услышать нечто другое и
более близкое к истине, чем сами слова. Здесь большое значение
имеют эмоционально окрашенные звуки, которые придают выска-
зыванию определенную интонацию. Иногда эмоционально окрашен-
ный звук, например вздох, сам по себе выдает нам то, что хочет
скрыть от нас слово. Вес, который мысленно придается тому или
иному утверждению, можно определить по мимике и интонациям. В
рассказах обследуемого может быть очень мало сказано о тех состо-
яниях, которые проявляются в его мимике. Иногда то, что он гово-
рит,— это всего лишь констатация, например, всего лишь утвержде-
ние и отрицание. И в этом случае мимическая игра усиливает или
ослабляет то, что сказано. Выражение лица и интонация позволяют
судить о том, говорит ли обследуемый то, в чем он внутренне уве-
рен, или в его высказывании присутствует известное сомнение. «Да»
или «нет» или какое-либо утверждение, если понимать его букваль-
но, могут быть вполне однозначными, и все-таки интонация и выра-
жение лица свидетельствуют, что никакой однозначности нет. Рас-
слышав в словах некоторое промедление, некоторую растянутость
интонации, мы понимаем, что словам сопутствует некоторое внут-
реннее сомнение. Неуверенность можно увидеть в мимике, ну, на-
пример, по появлению вопросительного или искательного взгляда
или даже выражения рта, которые обозначают сомнение, показывая,
что внутри вопрос еще далеко не исчерпан. Специального распозна-
вания мимики не требуется, она воспринимается и включается в
наше суждение непосредственно.
Таким образом, наблюдения над мимикой, жестикуляцией и
интонацией дают очень много для диагностики личности. Мно-
гим может показаться, что здесь речь идет об очень неточном
588
методе. Я же хочу, напротив, подчеркнуть, что это, пожалуй, са-
мый точный метод из всех, которыми мы располагаем для оцен-
ки другого человека, потому что его душевное содержание нахо-
дит самое непосредственное внешнее выражение и так же непос-
редственно понимается другим человеком. Если человек испыты-
вает в данной ситуации чувство страха, то это ни в чем другом не
выражается так отчетливо, как в его мимике. Он может попы-
таться скрыть выражение страха, но в мимике это удастся ему
лишь наполовину, во всяком случае в гораздо меньшей степени,
чем он способен скрывать свой страх в словах или даже поступ-
ках. Если внешний повод для испуга незначителен, можно сде-
лать заключение, что его характеру присуща боязливость.
Так как оценка мимики происходит непосредственно, да при-
том еще зачастую очень быстро, то вполне возможно, что спустя
две минуты общения вы узнаете о человеке больше, чем при про-
чих исследованиях на основе тестов и анкет...
И все-таки мимика является лишь вспомогательным средством
при более точном исследовании черт личности. Выражение лица
дает надежную основу для конкретных умозаключений, но, чтобы
подойти к ним, необходимо изучить типы реакций испытуемого
и затем сделать выводы (может быть, экстраполировать) о харак-
терных для него чертах. Приведу примеры.
Прежде всего можно попросить испытуемого, чтобы он дал само-
оценку. Для этого нужно в самых общих словах попросить его опи-
сать собственный характер и поведение, остановившись на том, как
он воспринимает жизнь и как он справляется с ее требованиями. В
ответах содержатся важные указания, ну, например, на то, что об-
стоятельства кажутся ему довольно тяжелыми, что в отношении к
жизни проявляется его чувствительность (ранимость) и склонность
к волнению или, напротив, что он ощущает себя хозяином жизни
(вариант: хорошо справляется с жизненными задачами) и, может
быть, проявляет общительность и веселость. Если это говорится с
некоторой неуверенностью, о чем можно судить по мимике и моду-
ляции голоса, можно тем не менее, зацепившись за его слова, уста-
новить, как следует понимать сказанное. Если покажется, что здесь
раскрывается определенная черта характера, можно проследить за
ней, чтобы она выступила более отчетливо. Если это в конце концов
удается, нужно добиться конкретных подтверждений, добиться не
общих рассуждений, тем более не простых подтверждений, а непос-
редственной оценки его действительного поведения в жизни. Чело-
век может охотно давать утвердительные ответы на вопросы, кото-
рые ему задают, но ответ может не подтвердиться объективно, т. е.
может оказаться, что у него нет в запасе фактов, которые бы проил-
люстрировали названные им особенности...
589
Таким образом, теоретические утверждения испытуемого мо-
гут служить лишь для общей ориентировки, доказательством
свойств характера должны быть конкретные описания таких си-
туаций, в которых проявляются особенности поведения. Я хотел
бы подчеркнуть, что это почти решающий пункт в методике
анализа личности.
Покажу на примерах, каким образом в беседе с испытуемым
акцентуированная черта характера выявляется настолько четко,
что о ее существовании можно говорить с уверенностью.
Если есть основания предполагать, что перед вами личность
с чрезмерной застойностью аффектов, тогда надо задать вопрос
об обидчивости. Иногда исследуемые понимают этот термин не-
адекватно и думают, что речь идет об эмоциональной чувстви-
тельности. В таком случае им нужно разъяснить, что речь идет
об обидчивости, вызываемой ущемлением личности. Надо спро-
сить у испытуемого, как он ведет себя, если с ним поступили не-
справедливо, может ли он отнестись к этому спокойно. Ведь каж-
дому человеку случается испытывать ту или иную несправедли-
вость. Так вот, вопрос состоит в том, может ли он пренебречь оби-
дой. Многие не хотят признаваться в обидчивости такого рода,
боясь навлечь на себя упрек в неуживчивости, быть может, пото-
му, что им уже не раз приходилось его слышать.
Если вы это заметили по мимике обследуемого, тогда нужно объяс-
нить ему, что речь идет не о грубой агрессивности, а главным обра-
зом о том, как он внутренне справляется с обидами. Если таким
образом будет снят оттенок дурной черты в его поведении, тогда
человек с чрезмерной застойностью признается, что он легко обижа-
ется или чувствует себя задетым. Но черту мстительности, которая
присуща этим испытуемым, многие из них продолжают отрицать.
При этом они имеют в виду, что в их внешнем поведении не прояв-
ляется враждебность, что они больше не переживают случившееся.
Они пытаются отрицать свою склонность постоянно возвращаться к
тому, что случилось однажды, но не могут скрыть той злопамятнос-
ти, которая живет внутри них. Некоторые выражают это прямо в
словах, говоря, что, хотя они могут простить обиду, они не могут ее
забыть. Если перенесенная однажды обида постоянно сохраняется в
памяти, то это в достаточной степени говорит о существовании ак-
центуированной черты характера. Что же касается агрессивности,
направленной вовне, то ее могут сдержать тормоза, основывающие-
ся на других чертах личности.
Если обидчивость достигает высокой степени, ей обычно со-
путствуют внешние реакции. Чтобы установить это, надо спро-
сить у обследуемого, насколько часто он попадал в конфликты из-
за своей обидчивости, из-за того, что он не может мириться с не-
590
справедливостью. Не случалось ли ему уходить с работы из-за того,
что он не был согласен с порядками, которые там существовали,
или не увольняли ли его из-за того, что при всяком расхождении
во мнениях он упорно стоял на своем?
Если вопрос задан не об обидчивости, а о склонности бороться
за справедливость, люди, которым присуще гипертрофированное
упорство, как правило, сразу же отвечают утвердительно. Они счи-
тают вышеназванное качество положительной чертой характера
и не видят причины отрицать его. При этом необходимо выяс-
нить, что речь идет главным образом о справедливости по отно-
шению к самому себе, а не по отношению к окружающим.
Если испытуемого не окружают исключительно неблагопри-
ятные обстоятельства, а конфликтов становится все больше и боль-
ше, если выявляется неуживчивость, направленная на всех окру-
жающих, тогда приходится делать вывод, что в данном случае
имеется не акцентуированная черта характера, а параноидальная
психопатия.
Застойность проявляется не только в виде обидчивости. Люди
такого склада, как правило, одновременно и честолюбивы. Взаи-
мосвязанность этих сторон характера можно установить, заметив,
что обидчивость обостряется в тех ситуациях, когда им кажется,
что нанесен ущерб их репутации. Если человек страдает от не-
справедливости лишь из-за того, что по отношению к нему про-
изошла ошибка, и сознает, что никто не стремился его специально
унизить, он не страдает от этой обиды. Но желание возвыситься
проявляется и вне зависимости от обидчивости.
Служебная карьера застойных личностей обычно подтверж-
дает это. Им удается добиться повышения и занять посты более
высокие по сравнению с тем, что можно было бы ожидать от уров-
ня их образования.
Если эта черта характера сильно акцентуирована, их карьера
часто прерывается.
Когда речь идет об определении демонстративной личности,
нужно быть особенно осмотрительным, чтобы не дать ввести себя в
заблуждение. Ответы, получаемые в этом случае, чаще всего нена-
дежны, так как люди, о которых идет речь, часто говорят не о том,
какими они являются на самом деле, а о том, какими они очень
хотели бы выглядеть. В ответ на вопрос о добросовестности можно
получить ответ, что они не только добросовестны, но даже исключи-
тельно добросовестны, хотя объективно они совершенно ненадежны.
Заданный вопрос представляется им поводом, чтобы приписать себе
ту или иную хорошую особенность характера, и они охотно эту воз-
можность используют. В этом случае особенно важно добиться того,
чтобы каждый ответ был подтвержден конкретным примером.
591
Вполне возможно, что демонстративная личность по собствен-
ной инициативе, не дожидаясь специального вопроса на эту тему,
начнет приписывать себе те или иные положительные качества.
Но и данном случае мы не будем введены в заблуждение, если
снова и снова потребуем конкретных доказательств.
Чревычаиное преимущество при диагностике представляет то
обстоятельство, что мы не привязаны к их собственным ответам,
потому что в ходе простого разговора можно заметить многие типич-
ные черты их поведения. Как правило, все их поведение показывает,
что они пребывают в истеричной готовности к ведению разговора;
можно заметить преувеличенность аффектированных проявлений в
их мимике, интонации, жестах. Но за всем этим ощущается отсут-
ствие настоящей основы. Именно в данном случае для обследовате-
ля особенно важно умение непосредственно разбираться в мимике и
жестах, чтобы обнаруживать, что за внешними проявлениями нет
глубокой основы чувств. Нам кажется, что в этом направлении
нужно выработать в себе особенную наблюдательность, потому что
демонстративным личностям сплошь и рядом удается ввести в заб-
луждение сравнительно молодых врачей. Они принимают ответы
испытуемых за чистую монету, хотя по всем манерам можно сразу
определить, что испытуемые наигрывают.
Вполне может случиться, что демонстративная личность, кото-
рая, судя по объективным свидетельствам, очень навязчиво стре-
мится и на работе, и дома вылезти на авансцену, во время врачебного
исследования демонстрирует такую сдержанность и скромность, что
поначалу можно подумать, что имеешь дело с человеком, который
дает правдивые ответы. Таким образом они демонстрируют свою
приспособляемость; для них вовсе не характерно просто представать
перед нами в том обличье, которое им присуще, напротив, они хотят
произвести впечатление, которое является в данной ситуации наи-
более выгодным. Некоторые «патологические лгуны и обманщики»
могут не производить впечатления демонстративных личностей, по-
тому что им известно: спокойное поведение может произвести на
собеседника гораздо более приятное впечатление.
Как правило, демонстративные личности, если только вопрос
задан достаточно осторожно, не отрицают своих актерских спо-
собностей. Они уверены, что если они подтвердят, что внешне все-
гда производили выгодное впечатление, охотно и выразительно
декламировали стихи, что начиная с детского возраста, а может
быть, и впоследствии охотно принимали участие в любительских
спектаклях, то это произведет положительное впечатление.
Когда речь идет о демонстративных личностях, особенно необхо-
димо в большей степени, чем по отношению к другим обследуе-
мым, предложить рассказать обо всем жизненном пути. Так как
592
при таком характере существует склонность избегать трудностей, в
биографии часто отмечается перемена профессии и почти всегда склон-
ность менять место работы. Чем больше акцентуированный харак-
тер приближается к истерической психопатии, тем чаще эти час-
тые перемены работы связаны с тем, что испытуемый не справлялся
со своей работой или бросал ее под предлогом, что она слишком
тяжела для него. Иногда даже с бегством в болезнь. «Нервные по-
трясения», «нервные срывы», которые на самом деле являются лишь
демонстрацией, или «переутомление на работе», о котором, как пра-
вило, не может идти речи, играют при этом большую роль. Многие
люди, которых при поверхностном анализе называют «слабоволь-
ными», на самом деле являются истеричными.
Рассказывая о своем жизненном пути, истеричные психопа-
ты обычно приукрашивают его самовосхвалениями и оплакива-
нием самого себя. Если их эксцентричность достигает высокой
степени, они прекрасно умеют лгать и фантазировать и сами не
замечают этого.
Акцентуированные черты характера
В дальнейшем будут подробно рассмотрены те черты
характера, которые накладывают такой отпечаток на человека,
что он, как личность, явственно выделяется из окружения.
Демонстративный характер
Сущность демонстративного характера, который при
более высоких степенях переходит в истерию, определяется патоло-
гической способностью к вытеснению. Этот термин употреблялся
уже до Фрейда, но права гражданства в психиатрической литерату-
ре получил только благодаря ему. Одновременно он приобрел такое
значение, которое не заложено в самой сути явлений. Процесс, про-
исходящий при этом, можно правильно описать, употребив изрече-
ние Ницще («По ту сторону добра и зла»): «Я совершил это,— гово-
рит моя память. — Я не мог совершить этого,— говорит моя гор-
дость и продолжает повторять это непреклонно. В конце концов па-
мять уступает». Фрейд связывает с этим термином свою теорию,
согласно которой из-за вытеснения и замещения в раннем детстве
возникает «мир подсознательного», который оказывает самостоя-
тельное действие и приводит к неврозам. Я далек от подобных умоз-
рительных рассуждений, я исхожу только из того факта, что какое-
либо представление, существующее в сознании человека в данный
момент, в течение более длительного времени может быть вытеснено
из сознания. Каждый человек в той или иной степени обладает
способностью поступать таким образом с фактами, которые непри-
ятны ему. Вытесненное представление остается обыкновенно на гра-
нице подсознательного таким образом, что от него нельзя полнос-
тью отвлечься. У истериков эта способность заходит более глубоко,
593
они действительно могут полностью забыть то, о чем не желают
знать. Это дает им возможность лгать, не сознавая того, что лгут.
Человек, который сам не обладает демонстративной способностью
ко лжи, может не разобраться в этом различии и, так как ложь
истерика выглядит как обыкновенное вранье, принять истерическое
притворство за обычную симуляцию. Бесспорно, что между тем и
другим существует множество переходов и что истерики обычно
тоже не лгут совершенно бессознательно. И все-таки различие мо-
жет быть установлено очень четко, если иметь в виду те крайние
формы реагирования, к которым прибегает истерик. Ему удается
иногда пересилить физическую боль. Истерик может, например, вот-
кнуть себе иголку в тело, не ощущая при этом ничего неприятного.
Это значит, что его способность к вытеснению распространяется на
физические проявления. Когда видишь подобные примеры, тогда
понимаешь, что между неправдивостью истерика и обычной ложью
есть существенная разница.
Подтверждение тому можно получить, обратив внимание на
то, как лгут истерики и как врут обыкновенные люди. Сознатель-
ная ложь вызывает угрызения совести и тревогу перед возмож-
ным разоблачением, ложь делает человека неуверенным, застав-
ляет его испытывать смущение, иногда даже краснеть. Напротив,
истерики лгут с самой невинной миной, какую только можно
себе представить. Они обращаются к вам с радостным и привет-
ливым выражением лица, какое бывает у человека, говорящего
правду. То, что они говорят, в данный момент для них является
правдой, именно поэтому они так свободно себя ведут...
Когда речь дойдет до «аферистов», мы увидим, что их успех
обеспечивается уверенным, внешне абсолютно искренним поведе-
нием, которое возможно лишь потому, что внутренне они не осоз-
нают свою ложь.
С другой стороны, именно на примере «аферистов» видно, на-
сколько нестойко это состояние незнания. Они действуют под
вымышленными именами и званиями, но лишь до тех пор, пока
им это нужно. Истерический обманщик не сохраняет по ошибке
свое мнимое звание в той обстановке, где это могло бы только
повредить ему; он не станет представляться человеку, который
хорошо его знает, к удивлению последнего, своим вымышленным
званием. Все то, что демонстративная личность в данный момент
не осознает, она может мгновенно вызывать в своем сознании,
если только это ей необходимо. Таким образом, вытесненное ос-
тается в пределах доступного сознанию...
То обстоятельство, что истерик до известной степени действу-
ет сознательно, учитывается в судебной психиатрии: истеричес-
кий аферист подвергается такому же наказанию, как аферист здо-
594
ровый. Так нельзя было бы поступить, если бы мы считали, что
замысел и намерение могут зарождаться вполне подсознательно.
Истерик стремится добиться своими реакциями того же, к чему
вообще стремится человек. Он хочет, например, выйти из тяжело-
го положения, в которое попал, или из конфликта, который его
угнетает, хочет избежать усилий, например работы, требующей
выдержки, хочет иметь средства, чтобы удовлетворить свои по-
требности и, более того, чтобы наслаждаться радостями жизни,
хочет, чтобы его уважали окружающие. Стремление к самоутвер-
ждению, т. е. одна из многих возможных истерических реакций,
часто переоценивается. Многие авторы полагают, например, что
именно в этом стремлении и заключается само существо истери-
ческого характера. Я решительно не могу понять, как могло ут-
вердиться это мнение, которое, между прочим, разделяет и К. Шнай-
дер, хотя каждому врачу хорошо известен тип истерика-пенсио-
нера, который чаще всего ни в малейшей степени не озабочен
своим самоутверждением, а лишь удовлетворением своих нужд.
Истерические аферисты тоже часто преследуют лишь материаль-
ные выгоды. Даже если некоторые из истериков настойчиво доби-
ваются самоутверждения, это не значит, что эту черту можно пе-
ренести на всех истериков. Можно предположить, что роль тут
играют различные психические склонности, которые лежат со-
вершенно за пределами истерии. Стремление людей к уважению
со стороны окружающих носит сугубо индивидуальный харак-
тер. В соответствии с этим оно может весьма сильно различаться
и у разных демонстративных личностей. Никак нельзя утверж-
дать с уверенностью, что тщеславные истерики по самой своей
природе стремятся производить впечатление на окружающих в
большей степени, чем обычные люди. Вполне возможно, что дело
заключается не в самом этом желании, которое выделяет их сре-
ди окружающих, а в той навязчивости, с которой они добиваются
осуществления этого желания. Они и здесь вытесняют, отбрасы-
вают в сторону те сдерживающие начала, которые вообще прису-
щи человеку, который впадает в искушение выдвинуться, почув-
ствовать себя на первом плане. Как правило, человек не станет
сам себя расхваливать, даже если ему этого очень хочется, ему
помешает страх перед осуждением окружающих, которые при-
выкли считать, что вопрос о том, заслуживает ли человек похва-
лы, должен решать не он сам. Демонстративная личность способ-
на вытеснять из сознания подобные преграды и свободно наслаж-
даться теми похвалами, которые она сама себе создает, или той
гордой позицией, которую она занимает.
Рядом со словами самовосхваления обычно возникают и по-
ступки, вызванные тщеславием, т. е. стремлением вызвать у ок-
595
ружающих внимание, проникнутое уважением. Эти черты можно
увидеть уже в детстве, наблюдая детей, которые любят читать вслух
или декламировать стихи, соблюдая при этом точную интонацию,
подсказанную истерической способностью вживаться в чужой
образ. Примерно то же самое видно в детских спектаклях. Обыч-
но человек стыдится заметно выделяться среди окружающих и
превращаться в центр всеобщего внимания; даже если это проис-
ходит в результате его заслуг, он все же стыдится этого. Демонстра-
тивная личность вытесняет из своего сознания подобные сдержива-
ющие соображения и обладает способностью безо всяких сомнений
выдвигаться на первый план и наслаждаться своим положением.
Даже если это внимание не носит целиком положительного харак-
тера, а окрашено отчасти пренебрежением, истерик может игнориро-
вать это с такой легкостью, как никто другой. Понятие тщеславия,
которое мы вводим для обозначения этой наклонности, вызывает у
нас особенно сильные представления о желании быть в центре всеоб-
щего внимания. Необходимо, разумеется, подтвердить, что это очень
характерно для истериков...
То же самое можно сказать о самооплакивании демонстратив-
ных личностей...
Врачам хорошо знакомо типичное поведение пациентов, опла-
кивающих самих себя; им каждый день приходится наблюдать его
у пациентов, которые постоянно говорят, что они испытывают непе-
реносимые боли, что находились или находятся в данный момент в
состоянии полной прострации, хотя при этом пациент может в пол-
ном здравии сидеть против врача, являя все признаки хорошего
самочувствия. Тяжесть страдания подчеркивается не только слова-
ми, но также жестами и мимикой. Обычно самооплакивание сочета-
ется с самовосхвалением. Пациент утверждает, что, хотя изо всех
сил напрягая свою волю, пытался выстоять, ему все же пришлось
сломиться под тяжестью своего мнимого заболевания...
Истерики, пытающиеся таким способом произвести хорошее
впечатление, не сознают, что такая попытка является близорукой,
так как врач, как правило, может проверить объективность их
утверждений. Скоропалительность поступков вообще характерна
для демонстративных личностей. Желание, овладевшее ими, тре-
бует своего немедленного осуществления, и они хватаются за пер-
вое попавшееся средство; отрицательные последствия, которые
могут наступить в будущем, т. е. являются пока предположитель-
ными, они вытесняют из своего сознания. Поэтому демонстратив-
ные личности живут сегодняшним днем и данным моментом и
обычно пожинают от такого поведения больше зла, чем блага...
Многое из того, о чем шла речь выше, обнаруживается преиму-
щественно при беседе в кабинете врача. Но не следует понимать
596
демонстративный склад характера слишком односторонне. В прак-
тической жизни истерическая черта характера может проявиться
совсем иным образом. Так, например, большая приспособляемость
к окружающим принадлежит к важным чертам демонстративных
личностей. В профессиях, которые требуют способности вжиться в
психику другого человека, люди с истерической чертой характера
могут работать особенно успешно. Работая, например, продавщица-
ми в магазине, они, как правило, прекрасно умеют по-разному под-
ходить к покупателю, учитывая характер последних. Эта способ-
ность, вероятно, основывается на том, что они очень хорошо умеют
отрекаться от самих себя и от своего собственного характера, что они
могут полностью отвлечься от того, приятен им тот человек, с кото-
рым они имеют дело, или неприятен, присущи ли ему взгляды, сход-
ные с их собственными, стоит ли на такой же жизненной позиции,
как они, или представляет собой личность совсем иного склада.
Обычно человек реагирует на окружающее в духе своего собственно-
го характера, который далеко не всегда хорошо согласуется с харак-
терами других людей. Демонстративные личности, напротив, могут
полностью отречься от самих себя, могут легко войти в положение
другого человека, проявляя по отношению к нему готовность сде-
лать все, что только может быть ему приятно.
Этим объясняется способность демонстративных личностей
завоевывать расположение окружающих. Дети, в характере кото-
рых присутствует истерическая черта, очень часто становятся «па-
иньками», которым прощают их редкие проступки. На самом
деле эти проступки не так уж редки, просто они совершаются там
и тогда, где и когда воспитатель не может их заметить. По отно-
шению к нему такой ребенок проявляет лишь приветливость и
послушание. По отношению же к своим сверстникам и другим
взрослым «паинька» очень часто оказывается маленьким эгоис-
том. Истерические дети враждуют со своими соперниками в шко-
ле, причем особенно часто нечестными способами... Воспитатель,
со стороны которого такой ребенок пользуется любовью, а потому
и доверием, охотно выслушивает его жалобы, если он сообщает
что-нибудь плохое об остальных детях. Тайные фискалы среди
детей, как правило, люди демонстративного характера. Такое по-
ведение продолжается и во взрослом состоянии. Хорошая при-
способляемость к окружающим помогает им быстро обзаводить-
ся друзьями, по отношению к которым они проявляют свое дру-
желюбие, скрывая другие черты своего характера...
Но любезность и обаяние проявляются лишь там и тогда, где
и когда это выгодно. По отношению к другим людям, иногда по
отношению к тем товарищам по работе, от которых ничего не
зависит, они вполне могут проявить свои эгоистические устремле-
597
ния. Если же возникает вражда, то борьба с противником ведется
за его спиной, обычно при помощи интриг. Нередко при этом
друг на друга натравливаются два человека; одному, с которым
истерик общается в данный момент, он льстит, о другом отзыва-
ется плохо; встретив второго, он произносит те же самые речи,
только с обратным знаком.
Способность к приспособляемости может, таким образом, при-
вести к отрицательным проявлениям, если же она выражена в
умеренной степени, ее можно оценивать как положительное ка-
чество. В трудных ситуациях и при столкновении с трудными
людьми эта способность часто помогает сглаживанию конфликта.
Так, например, брак может сложиться благоприятно именно пото-
му, что одному из партнеров свойственна демонстративная спо-
собность к приспособлению. Особенно следует подчеркнуть то об-
стоятельство, что истерический характер оказывает благотворное
влияние на способности в сфере искусства...
...Я имею в виду прежде всего профессию актера. Патологи-
ческие лжецы и аферисты являются прирожденными актерами,
только играют они свои роли не для того, чтобы доставить людям
радость, а для того, чтобы их обмануть. Понятно, что человек,
который так хорошо играет свою роль, что ему удается ввести
окружающих в заблуждение, мог бы йграть на сцене. Правда, у
истерических актеров, несмотря на их способности, часты случаи
ухода со сцены, связанные с тем, что актер, если он хочет иметь
успех, должен много трудиться...
Менее понятно, почему истерическая черта характера идет на
пользу не только актерам, но и людям других областей искусст-
ва. Но, с одной стороны, для всех художников, к которым я в
широком смысле этого слова отношу и писателей, чрезвычайно
полезна способность вжиться в то, что они изображают, если, на-
пример, поэт живет в том же образе, который он создает. С дру-
гой стороны, демонстративный характер идет на пользу фанта-
зии, которая возникает из свободного образа мыслей...
Педантические личности
Сверхпунктуальный характер, который в сильно вы-
раженной форме ведет к ананкастической психопатии, прямо про-
тивоположен демонстративному характеру и отличается недоста-
точной способностью к вытеснению. Если истерики действуют ско-
ропалительно в тех случаях, в которых им еще следовало бы по-
размыслить, ананкасты не в состоянии принять решения даже
тогда, когда для этого существуют все предпосылки. Они стремят-
ся, прежде чем начать действовать, взвесить все до последней
мелочи, они не могут исключить из своего сознания ни одну мель-
чайшую возможность, которая могла бы привести к более удач-
598
ным решениям, иначе говоря, они не способны к вытеснению и
поэтому испытывают затруднения перед попытками. Таким об-
разом, истерической мгновенной решительности противостоит
ананкастическая нерешительность. Вопросы, которые человек со
сверхпунктуальным характером задает себе, не доходя до конеч-
ного результата, в какой-то степени важны, вытеснение дается
ему трудно лишь тогда, когда он видит опасность навлечь на себя
неверными поступками нечто неприятное или, напротив, поме-
шать чему-либо приятному.
Если из этого развивается невроз, колебания по-прежнему ос-
таются связанными с важными решениями, но та опасность, кото-
рая заставляет отодвигать решение, постепенно становится все
менее и менее серьезной. Женщина ананкастического склада, ко-
торая удаляет из помещения, где находится грудной ребенок, все
острые и колющие предметы, действует еще с известным основа-
нием, стараясь предупредить возможные опасности для ребенка.
Но если она вообще не может заниматься ребенком из опасения
причинить ему вред, хотя оснований для беспокойства объектив-
но почти не существует, то она страдает неврозом навязчивых
состояний.
Столь частое при навязчивостях насильственное стремление к
мытью занимает особое положение благодаря тому, что мельчай-
шие остатки грязи, например бациллы, действительно могут оста-
ваться на коже. Если же небольшие и даже ничтожно малые воз-
можности вызывают сильные эффекты, это означает, что завер-
шилось определенное психологическое развитие.
При отсутствии невроза сверхпунктуальность становится не-
достатком, если она достигает уровня психопатии.
Способность принимать решения в этом случае терпит такой
ущерб, что человек не в состоянии успешно работать. Его посто-
янно одолевают сомнения, он вынужден постоянно перепроверять
то, что он сделал, чтобы решить, что это сделано действительно
хорошо. В результате этого ананкаст постоянно отстает с выпол-
нением своих обязанностей, и его большая, чем у других людей,
добросовестность лишь отчасти компенсирует это отставание.
Правда, он часто наверстывает свое отставание, добровольно оста-
ваясь на сверхурочные часы. Сверхпунктуальность ананкаста мо-
жет принести сильный ущерб его личной жизни. Когда часы ра-
боты заканчиваются, ему бывает нелегко окончательно уйти со
своего рабочего места, иногда он возвращается, чтобы проверить,
все ли двери заперты и все ли он вообще оставил в предписанном
порядке. Если он не уступает этому желанию, то на всем пути к
дому он продолжает пребывать в тревожных мыслях о разных
делах, которые он должен был сделать в рабочие часы. Особенно
599
часто это возникает в тех случаях, когда ему приходится выпол-
нять ответственные задания. Дома он тоже не может освободить-
ся от беспокойства; часто те часы перед сном, которые другим
людям приносят полный покой, становятся для него часами, ког-
да возможно снова погрузиться в мысли об уже сделанной работе
или, напротив, в обдумывание того, что предстоит сделать на дру-
гой день, и того, каким образом это можно будет лучше всего
выполнить.
Обязанности по дому тоже не выполняются им с легкостью. По-
добная опасность угрожает женщинам в большей степени, чем муж-
чинам, потому что они сильнее связаны со всем тем, что приходится
делать по дому. Женщины-ананкасты не просто убирают комнату,
как это полагается, уборка проводится со сверхмерной тщательнос-
тью и чаще, чем нужно. Само собой понятно, что особенная чистота
должна господствовать у них на кухне. Приготовление пищи у анан-
кастов занимает очень много времени, так как посуда моется, каст-
рюли чистятся, крупы перебираются с самой педантичной тщатель-
ностью. Посуда моется дважды и трижды подряд, а вода для мытья
посуды все время сменяется. Если предстоит появление гостей, убор-
ка проводится с еще большей интенсивностью. Много сил тратится
на чрезмерное стремление избежать несчастного случая. Женщина,
которая ни разу в жизни не забыла перекрыть газ, вынуждена по-
стоянно проверять, что она не упустила этого. Иногда она просыпа-
ется среди ночи и встает с постели, чтобы еще раз убедиться, что
кран закрыт. Точно так же вечером она многократно проверяет,
заперты ли двери. Днем, когда ананкаст покинул дом, всплывает
вновь подобная неуверенность. Ананкаст часто возвращается с пол-
пути, чтобы еще раз, подергав дверь, убедиться, что она действитель-
но заперта. И он делает это, хотя не было еще ни одного случая,
чтобы он забыл запереть двери. Выключен ли утюг, не остался ли
гореть свет в квартире или погребе — эти и подобные вопросы всплы-
вают в сознании, требуя проверки. Если ананкастизм приобретает
тяжелые формы, человек в значительной степени лишается радости
жизни как на работе, так и дома.
Если сверхпунктуальност^ остается в пределах акцентуирован-
ной черты характера, эти отрицательные последствия не наступа-
ют. Все, о чем говорилось выше, может иметь место и в случае
акцентуированного характера, но лишь в тех пределах, пока по-
добные проявления еще не принимают масштаба неразумного. Пока
это так, положительные черты такого характера, основой которо-
го является стремление к положительности и основательности,
сказываются сильнее, чем отрицательные. На службе сверхпунк-
туальный человек никогда не сдает работу, если она не выполне-
на им самым добросовестным образом. На работе знают эти пра-
600
вила, знают, что на него можно целиком и полностью положить-
ся; ему поручают именно такие задания, в выполнении которых
решающую роль играет точность. Часто это ответственная работа,
которая для ананкаста была бы тяжким бременем, потому что
ему приходилось бы опасаться слишком многого, но за которую
сверхпунктуальный человек принимается без особых сомнений
и выполняет ее так, что начальство остается вполне довольным.
Вспомнив, что сверхпунктуальность подразумевает сверх добросо-
вестность, мы поймем, как много однозначно-положительного зак-
лючено в такой черте характера. Сверхпунктуальный человек
проявляет свои положительные качества и в том, что чувствует
себя обязанным работать на своем рабочем месте, не меняя его
без самых настоятельных причин. В некоторых случаях он рабо-
тает на одном и том же месте многие годы подряд, а иногда и всю
жизнь. Это не имеет ничего общего с педантизмом, простая любовь к
порядку тоже не является еще признаком ананкастического склада,
о чем мы будем говорить далее. По отношению к обязанностям по
дому сверхпунктуальный человек также добросовестен, хотя часто
передоверяет ответственность за дом жене.
Надо заметить, что сверхпунктуальность проявляется не только
в альтруизме, она иногда порождает чрезмерную озабоченность о
собственном благе. В слабо выраженных формах этого стремления
она может быть положительной чертой человеческого характера.
Сверхпунктуальный человек избегает ненужных опасностей, кото-
рым он мог бы подвергнуться, старается избежать эксцессов, не пьет
слишком много, умеренно курит. При неблагоприятных внешних
условиях эта позиция может принять ипохондрическое развитие.
Сверхпунктуальный характер появляется уже в детстве, хотя
его грубые проявления еще отсутствуют, так как их прикрывает
детская порывистость, при которой реакции на окружающее ско-
ротечны. При сравнении с другими детьми сверхпунктуальные
выделяются своей добросовестностью и солидностью.
Аффективно-застойный характер
Основой аффективно-застойного, или параноидного, ха-
рактера является патологическая задержка аффектов. Чувства,
которые имеют наклонность развиваться в реактивную сторону,
затихают тогда, когда прекращается вызвавшая их реакция: у
яростного, после того как он сможет наказать того, кто вызвал его
раздражение, затихает ярость; боязливый освобождается от бо-
лезни после того, как ему удается бежать. Если адекватная реак-
ция невозможна, то аффект затухает значительно медленнее, од-
нако по прошествии некоторого времени в нормальных обстоя-
тельствах он все-таки исчезнет, если человек мысленно обращает-
ся к другим темам.
601
У застойных людей это затухание аффекта проходит медлен-
но. Мысли о происшедшем постоянно вызывают снова этот аф-
фект, он находится как бы наготове.
Случается, что этот аффект не вполне затухает даже спустя
недели и месяцы, хотя никакие новые переживания не подкреп-
ляют его. Как говорилось выше, не могут быть адекватно отреаги-
рованы эгоистические аффекты, потому что они наталкиваются
на сопротивление окружающих. По этой причине параноидные
люди сверхпамятливы в своей враждебности, они злопамятны,
как отзываются о них окружающие.
Альтруистическим попыткам, как правило, ничто не препят-
ствует, вот почему в этом направлении аффекты не задерживают-
ся. Особенность характера, называемая аффективной застойнос-
тью, проявляется во всех тех случаях, где затронуты личные ин-
тересы. Сходные явления лежат в основе честолюбия. Аффектив-
ная застойность в этой области диагностируется легче всего, так
как подверженный ей человек чрезвычайно озабочен своим лич-
ным престижем.
Патологическая задержка впечатлений при этом характере
имеет место также в отношении радостно окрашенных чувств,
поэтому аффективно-застойный человек переживает свои успехи
сильнее, чем кто-либо другой. Таким образом, возникает чувство
повышенного самосознания, иначе говоря, повышенного себялю-
бия. Честолюбие в этом случае представляет собой своеобразную
смесь себялюбия и чувствительности. Дело в том, что оно отража-
ет не только гордость по поводу того, что уже достигнуто, но одно-
временно с этим недовольство, связанное с тем, что то признание,
которое человек такого типа ожидал, еще не произошло.
Патологическая задержка неотреагированных аффектов сказывает-
ся не только в одиночных реакциях, она одновременно вызывает накоп-
ление аффектов. Какое-либо вторичное ущемление воспринимается бо-
лее сильно в том случае, когда первое ущемление еще не исчезло из
сознания. Так появляется намек на параноидное развитие.
За пределами того, чем занимается психиатрия, параноидное
развитие почти что безумного характера связано прежде всего с
ревностью.
Ревность может овладеть не только мужчиной, но и женщи-
ной в тех случаях, когда мужчина двойственно ведет себя; однако
у женщин ревность редко становится столь опасной, как ревность
мужчины, который чувствует себя не только обманутым в эроти-
ческом смысле слова, но в большей степени, чем женщина, ос-
корбленным в своем чувстве чести.
Если те идеи, на которых задерживается человек, идущий по
пути параноидного развития, не носят характера безумия, они, во
602
всяком случае, часто являются «сверхценными», как называют
их со времен Вернике.
Мысль об ущербе, который пришлось понести, например, на
почве ревности, идея успеха, которого надо добиваться, может до
такой степени завладеть человеком, что он в значительной степе-
ни утратит все другие интересы, забудет о всех других целях. В
этом случае перед нами одержимость паранойяльных личностей.
Параноидный человек имеет обыкновение слепо настаивать
на том, что он считает своим правом; это придает ему характер-
ную черту уверенности в собственной правоте — свойство, кото-
рое может проявиться в повседневной жизни.
Аффективно-застойный характер может проявиться как положи-
тельно, так и отрицательно. Человек может завоевать авторитет среди
окружающих тем, что он совершает нечто такое, что отличает его от
других людей. Поэтому честолюбие побуждает человека к свершениям.
У истериков дело обстоит иначе: они могут быть самодовольными без
всяких оснований, путем замещения они могут субъективно создать
себе положение уважаемых людей, которого они объективно не занима-
ют. Паранойяльные личности не обладают такой способностью к само-
внушению, им, для того чтобы гордиться собой, нужно действительное
признание со стороны людей. Таким образом, честолюбие аффективно-
застойных людей может стать могучим стимулом для позитивных свер-
шений. Оно может привести также и к негативным последствиям, ко-
торые будут вызваны тем, что стремящийся к цели будет добиваться ее
не только своим трудом, но и тем, что он будет принижать и устранять
окружающих, в которых видит конкурентов себе самому. При таком
поведении честолюбец обычно наталкивается на сопротивление обще-
ства; при этом может случиться так, что он одумается и станет снова
больше стремиться к достижению цели своим трудом. Однако возмож-
но и то, что на первый план выступит и другая черта его характера —
обидчивость, он будет считать, что ему наносят ущерб, и реагировать на
происходящее враждебно. В этом случае явный перевес приобретает
негативная сторона аффективно-застойного характера: со всем, что не
способствует удовлетворению собственных вожделений, начинается борьба
на уничтожение.
Возбудимые личности
Весьма существенны черты характера, вырабатывающие-
ся в связи с недостаточностью управляемости. Они выражаются в
том, что решающими для образа жизни и поведения человека часто
являются не благоразумие, не логическое взвешивание своих поступ-
ков, а влечения, инстинкты, неконтролируемые побуждения. То, что
подсказывается разумом, не принимается во внимание.
Само понятие влечения можно трактовать обобщенно, усмат-
ривая в нем главным образом стремление к разрядке в большей
603
мере физического, чем морального (духовного) свойства. Вот по-
чему в таких случаях можно говорить о патологической власти
влечений. При повышенной степени реакций этого типа мы стал-
киваемся с эпилептоидной психопатией, хотя прямая связь с эпи-
лепсией отнюдь не обязательна...
Реакции возбудимых личностей импульсивны. Если что-либо
им не нравится, они не ищут возможности примириться, им чуж-
да терпимость. Напротив, и в мимике, и в словах они дают волю
раздраженности, открыто заявляют о своих требованиях или же
со злостью удаляются. В результате такие личности по самому
пустячному поводу вступают в ссору с начальством и с сотрудни-
ками, грубят, агрессивно швыряют прочь работу, не отдавая себе
отчета в возможных последствиях...
По мере возрастания гнева личности с повышенной возбудимостью
от слов обычно переходят к «делам», т.е. к рукоприкладству. Бывает,
что рукоприкладство у возбудимых личностей опережает слова, так
как такие люди вообще не очень склонны обмениваться мнениями... И
все же не скажешь, что поступки и действия этих импульсивных лю-
дей опрометчивы, скорее наоборот, их досада подспудно растет, посте-
пенно усиливается и ищет выхода, разрядки. Уже одна их неповоротли-
вость, тяжеловесность... несовместима с быстротой реакций. Наблюда-
ется скорее непомерное наращивание аффекта, чем его вспышка... Раз-
дражительность, которая свойственна также и холерическим нату-
рам, у последних не отличается подобными массированными реакция-
ми, она более быстротечна. Когда сердится холерик, у него сразу же
проявляется возмущение, протест; возбудимая личность в подобном
случае бывает не столько возбуждена, сколько сосредоточена на аффек-
те, и то, что этот человек расстроен, часто можно определить по одной
лишь мимике. На приеме у врача — а обстановка приема возбудимым
личностям обычно неприятна — они чрезвычайно скупы на слова, си-
дят, угрюмо глядя перед собой, на вопросы почти не отвечают.
Импульсивность патологического характера относится также
и к влечениям в узком смысле слова... Многие из них становятся
хроническими алкоголиками. Импульсивны их проявления и в
сексуальной сфере...
Вообще, моральные устои в жизни возбудимых личностей не
играют сколько-нибудь заметной роли. При «благоприятных»
обстоятельствах они нередко совершают нечестные поступки...
Уголовные преступления эпилептоидных психопатов-мужчин чаще
всего связаны с грубыми актами насилия. У подростков наблюда-
ются случаи изнасилования девушек.
Сходство проявлений эпилептоидной психопатии с изменени-
ями характера эпилептического порядка проявляется еще и в тя-
желовесности мышления. У возбудимых личностей констатиру-
604
ется замедленность психических процессов. Затруднено даже вос-
приятие чужих мыслей, так что часто приходится прибегать к
долгим и детальным объяснениям, для того чтобы быть правиль-
но понятым ими. Особенно бросается в глаза замедленность мыш-
ления тогда, когда обследуемому нужно хотя бы немного заду-
маться над ответом. Задавая простейшие вопросы, приходится
подолгу ждать ответа. Если же предоставить такому человеку воз-
можность говорить, не перебивая его, то замедленность проявля-
ется в чрезмерной обстоятельности...
Тяжеловесность мышления, затрудняющая и внутреннее пере-
ключение психики, может проявиться и в педантизме...
Более или менее четко проявляющиеся признаки возбудимой
личности могут несколько сглаживаться наличием природного
ума, однако не настолько, чтобы снять движущую силу инстинк-
та... Особенно заметно это у возбудимых детей... Ни в одном из
случаев акцентуации другого рода воспитательное воздействие
не является столь труднодостижимым... Впрочем, по мере созре-
вания личности наблюдается некоторое улучшение. При различ-
ных побуждениях и «соблазнах» повседневной жизни у этих лю-
дей оказывается достаточно самоконтроля, чтобы удержаться от
безрассудства. И лишь при необычных, острых аффективных на-
пряжениях самоконтроль исчезает.
Сочетание акцентуированных черт характера
Если в структуре человеческой личности различать свой-
ства характера и темперамента, то в вышерассмотренных типах
акцентуации личности преобладают свойства характера. Свойства-
ми характера определяются направленность интересов чело-века и
форма его реакций, в то время как от темперамента зависят темп и
глубина эмоциональных реакций. Четкой границы между темпера-
ментом и характером, однако, не существует. Кречмер и Эвальд так-
же по-разному подходили к их разграничению.
Например, у возбудимой личности, у которой доминируют пато-
логические импульсивные и аффективные реакции, можно усматри-
вать в какой-то мере преобладание черт темперамента. С другой
стороны, глубина эмоциональных восприятий у эмотивных личнос-
тей (см. ниже) сильнее отражается на альтруистических чувствах,
чем на эгоистических, обусловливая и некоторые черты их характе-
ра. В силу этого я не считаю, что предлагаемое мной деление лично-
стей по характеру — на демонстративных, педантических, застре-
вающих и возбудимых — является чем-то абсолютным, точно так же
как и черты, анализируемые в ряде последующих глав, определяют
отнюдь не один лишь темперамент человека.
Зная отдельные черты, несложно проследить и их сочетаемость.
Однако именно в области характера сочетания некоторых черт
605
отличаются столь явственными особенностями, что их необходи-
мо обсудить подробнее.
Усиление, ослабление или варьирование одной черты можно
проследить. Предсказать же характер преломления, например воз-
будимости у застревающей, импульсивной (возбудимой) или педан-
тичной личности, невозможно. Правильно судить об этом можно
только на основании практических наблюдений и опыта. Вот поче-
му я считаю целесообразным начать с конкретных наблюдений над
некоторыми сочетаниями описанных черт характера.
Сочетание демонстративных и педантических черт у акценту-
ированных личностей не встречается, поскольку демонстративные
и педантические личности противопоставлены друг другу в одной и
той же сфере реакций. Для демонстративной личности в состоянии
аффекта показательны внезапные действия по типу короткого за-
мыкания, в то время как педантические личности исключительно
медлительны, объективного наблюдателя их нерешительность по-
вергает в полное недоумение. Способность вытеснять из сознания
эмоциональные вопросы, не сразу поддающиеся психологическому
решению, у демонстративных личностей повышена, у педантичес-
ких — резко понижена. Если бы в психике человека имелись черты
и те и другие, то неизменно возникало бы нечто нормальное, сред-
нее. Наши наблюдения, проведенные на весьма большом количестве
пациентов, подтвердили, что людей, обладающих одновременно обе-
ими упомянутыми чертами характера, не существует.
Особый интерес вызывает сочетание черт характера демонст-
ративной и застревающей личности. Результат при этом бывает
различный. Слабость истерика может в известной степени ком-
пенсироваться стойкостью и упорством реакций паранойяльной
личности, но иногда возможны и деформации психики. Причина
заключается, видимо, в социальной двойственности паранойяль-
ной акцентуации, при которой возможны как высокие трудовые
и творческие показатели, так и бесплодная трата времени на бес-
смысленную борьбу. При таком сочетании последняя тенденция
нередко особенно ярко проявляется у упорных рентных невроти-
ков, которые не только симулируют симптомы заболевания по типу
истерического вытеснения, но еще и борются с чисто паранойяль-
ным упорством за признание этих симптомов истинными болез-
ненными явлениями.
Привожу историю болезни, которую Бергман описал в нашем
коллективном труде.
Фрида В., 55 лет, по профессии была сначала модисткой, а затем
подборщицей мехов. В 26 лет вышла замуж за подборщика мехов.
Работает то в мастерской мужа, то на стороне с аккордной опла-
той. Трудиться, по свидетельству дочери, никогда особенно не лю-
606
била. Правда, начинала любую работу с большим рвением и удо-
вольствием, но вскоре заявляла, что работа оказалась трудной или
что ее безбожно эксплуатируют. После замужества булъшую часть
времени не работала, а занималась домашним хозяйством, но и здесь
сама не справлялась. Муж страдал от ее сварливости и вечного
нытья. После очередного скандала она ложилась в постель и разыг-
рывала больную. Муж часто покидал дом, в конце концов у него
появилась связь на стороне. В 50 лет В. подала заявление о разво-
де. Уже после развода судилась с мужем из-за шубы, которую тот
якобы отказывался ей отдать. Постоянные волнения и переутом-
ление вызывали у В. головокружение. Она почувствовала себя не-
трудоспособной, начала хлопотать о пенсии, но в пенсии ей отказа-
ли. В. обжаловала отказ, ей снова отказали. Однако В. не возвра-
тилась на работу, она живет на алименты, получаемые от мужа.
Однажды В. ехала в Поезде. Поезд резко затормозил, и она удари-
лась головой. Об этом «несчастном случае» и его последствиях
имеется много противоречивых показаний самой В. Объектив-
ным можно считать лишь свидетельство медицинской сестры,
которая видела В. в медпункте на главном вокзале: сестра сооб-
щила, что у больной на голове было несколько шишек. Когда боль-
ная показалась врачу (через 2 дня после происшествия), он ника-
ких наружных травм не обнаружил, но высказал предположение,
что головная боль В. связана с пережитой «встряской». «Ослаб-
ление зрения», на которое жаловалась В., при офтальмологичес-
ком осмотре не подтвердилось. В. считала, однако, что она пере-
жила тяжелейшую травму, и подала в суд заявление о денежном
возмещении за нанесенные увечья.
За это время «история травмы» успела обрасти новыми под-
робностями: во время резкого торможения тяжелый чемодан уго-
дил В. в голову, мощным толчком ее отшвырнуло к стене, она
ощутила тошноту, изо рта и из носа хлынула кровь, но полнос-
тью она сознания не потеряла; сестра из медпункта вокзала
провожала В., у которой все тело болело и ныло, до трамвая.
Во время врачебного осмотра у нас В. утверждала, что пережитая
травма сделала ее калекой. Все жалобы ее были расплывчаты, не-
конкретны. Единственным объективным болезненным явлением
можно было считать воспаление кожи около левого глаза.
Больная все время держалась напряженно и очень враждебно;
показывала папку с документами, где были поощрения по рабо-
те, различные справки о состоянии здоровья. Она предъявляла
претензии не только к железной дороге, но и к бывшему мужу,
который «всех настраивает против нее».
Историю «несчастного случая» В. освещала столь же подробно,
как и противоречиво. Несколько раз ей указывали на то, что
последующая фраза ее рассказа никак не согласуется с предыду-
щей, на что она вообще не обращала внимания.
607
Стоило заговорить с В. о районных врачах, о железной дороге, о
муже, как она впадала в состояние сильнейшего аффекта, обви-
няла всех в непризнании ее прав, грозила подать жалобу в более
высокие инстанции с требованием возмещения за потерю рабо-
тоспособности. Иногда В. всячески старалась произвести на
врача выгодное впечатление, заявляя, что все врачи, проводившие
обследование до него, ничего не понимали и наконец-то ей посча-
стливилось говорить с квалифицированным специалистом.
На протяжении всей жизни В. мы констатируем у нее исте-
рические черты характера, сопровождающиеся склонностью уйти
от жизненных трудностей, особенно от трудовой деятельности.
Сначала ее недовольство обрушилось на мужа, затем, когда муж
ушел, она искала поддержки у государства. Вечные ссоры в семье,
жалобы в суд на мужа после развода — эти и другие факты био-
графии свидетельствуют о наличии у В. паранойяльных черт ха-
рактера. При хлопотах о пенсии объединились черты обоих ти-
пов. В. усиленно демонстрировала симптомы заболевания и с упор-
ством добивалась их признания. Вначале речь шла о пенсии по
инвалидности. Затем на помощь пришел довольно безобидный
случай на железной дороге, став поводом для требования пенсии
по увечью. Положительных проявлений застревания у данной
больной мы совсем не наблюдаем: возможно, свойственная исте-
рикам слабость с самого начала препятствовала трудовым дости-
жениям. Можно предположить также, что В. не представилась
конкретная возможность удовлетворения своего честолюбия в тру-
довой деятельности. Возможно, в молодые годы, когда пациентка
с энтузиазмом бралась за ту или иную работу, хорошие трудовые
показатели являлись результатом честолюбивого порыва.
Благоприятное развитие личности при определенном сочета-
нии черт характера наблюдается в основном тогда, когда стремле-
ние к самоутверждению, которое свойственно застревающим лич-
ностям, осуществляется по демонстративному типу.
Если эти лица добиваются признания, если им удается найти такую
работу, которая не только им нравится, но и обеспечивает возможность
находиться в центре внимания, то демонстративно-застревающие лич-
ности могут быть на высоте в течение длительного времени.
Следующая пациентка также была описана Бергманом, кото-
рый в нашем коллективном труде дал описание ряда комбини-
рованно-акцентуированных личностей.
Лизбет X., 56 лет, еще в детстве отличалась недоверчивостью и
злопамятностью. Она не могла наладить контакт с соученика-
ми, постоянно чувствовала себя обойденной. С возрастом у нее
все больше развивалось честолюбие. Став продавцом, она пользо-
валась уважением, продвигалась по службе. Директор магазина
608
поручал ей ответственные участки работы, но с коллегами дело
обстояло хуже, многие недолюбливали ее из-за сварливого, своен-
равного и злопамятного характера,
В возрасте 24 лет у X. наблюдались типичные истерические
реакции по поводу разочарования в любви: она разыгрывала тя-
желобольную, позволяла матери баловать, жалеть себя. Но вско-
ре она снова приступила к работе и в последующие годы (они
проходили без конфликтов) достигла весьма высоких професси-
ональных показателей. Связей с мужчинами у нее все эти годы
не было. Лишь в возрасте 50 лет она еще раз полюбила, но снова
все кончилось глубоким разочарованием. Два года спустя умерла
ее мать.
В климактерическом периоде у X. часто отмечалось недомога-
ние. Она не могла уже выполнять свою работу так безукориз-
ненно, как прежде. Несмотря на это, X. не в силах была отка-
заться от авторитетной должности закупщика оптовых то-
варов, чтобы заняться более легкой работой. Когда новый дирек-
тор назначил в помощницы X. молодую женщину, она восприня-
ла эту помощь как знак недооценки ее многолетней работы в
торговом предприятии. X. прореагировала на назначение помощ-
ницы грубо-демонстративно — упала с громким криком. После
этого у нее появилось нарушение координации движений при ходь-
бе. Домой с работы она уехала на такси, а позже постоянно и с
большим удовольствием демонстрировала симптомы своего за-
болевания.
При поступлении в нашу клинику X. предъявила перечень своих
болезней на восьми страницах. При ходьбе она пользовалась в
качестве опоры то палкой, то зонтом, то детской колясочкой. В
психотерапевтическом отделении выяснилось, что X. очень хо-
чет получить пенсию. Постепенно нам удалось снять симпто-
мы истерии, но преодолеть до конца ее внутреннее сопротивле-
ние мы не смогли. В конце концов X. почувствовала себя намно-
го лучше и даже снова заговорила о работе. К сожалению, мы не
смогли обеспечить ей место работы, на котором обследуемой
удалось бы выдвинуться, как раньше.
У X. в течение многих лет паранойяльные черты преобладали
над истерическими. Уже ребенком она чувствовала себя обойден-
ной, а став взрослой, отличалась несговорчивостью и злопамятнос-
тью. Честолюбивые устремления обеспечили ей продвижение по
службе и хорошую должность. В 24 года X. проявила типичные
истерические реакции при разочаровании в любви. В пятидесяти-
летием возрасте все явственнее наблюдается «бегство в болезнь».
Сочетание у акцентуированной личности застревающих и де-
монстративных черт часто ведет к честолюбивым устремлениям,
особенно в расцвете лет. При таком типе акцентуации реакции
20-15626 «Психол. различий
609
несостоятельности, «осечки» не имеют места. Благодаря хорошим
трудовым показателям такие люди завоевывают авторитет на
работе, что, в свою очередь, является стимулом на пути к даль-
нейшим достижениям. С возрастом, когда работать становится
труднее и авторитет работника падает, у застревающих личнос-
тей наблюдается крутой поворот к сверхчувствительности. Они
сваливают вину за отсутствие прежних трудовых успехов то на
коллег, то на болезнь. Тем самым эта черта личности переклика-
ется теперь с истерической тенденцией к игнорированию непри-
ятного. Таким образом можно объяснить эту позднюю несостоя-
тельность демонстративно-застревающих личностей. Мы пока-
зали это на примере честолюбивой женщины, которая преуспева-
ла в работе и у которой в пожилом возрасте развилась картина
рентного невроза. Разумеется, не во всех случаях наблюдается по-
здняя несостоятельность. Некоторые истерически-паранойяльные
личности к началу преклонного возраста обеспечивают себе столь
прочное служебное положение, что удерживают его, несмотря на
слабеющие физические силы. В таких случаях психическое рав-
новесие обеспечивается удовлетворенным честолюбием.
При наблюдении над демонстративными чертами характера
чаще всего отмечается склонность истериков к «бегству в болезнь».
И действительно, такая форма истерической реакции очень ти-
пична для всех истериков. Всякое затруднение, всякий конфликт,
даже простое желание немного облегчить себе жизнь наводят их
на мысль о том, что выходом из создавшегося положения являет-
ся болезнь. Больного нельзя ни к чему обязать, его все жалеют, о
нем заботятся, более того, при длительном заболевании можно
рассчитывать и на социальное обеспечение, на получение пенсии.
Если бы этих форм государственного обеспечения не существова-
ло, таких истериков стало бы гораздо меньше, однако все равно
многие из них спасались бы «бегством в болезнь», рассчитывая
на жалость и заботливость добрых людей. В большинстве же слу-
чаев основные истерические реакции приняли бы в таком случае
иные формы.
Другой формой истерического реагирования является непо-
рядочность по отношению к окружающим людям; истерические
реакции идут окружающим во вред, а истерику — на пользу.
Анита Б., 1907 г. рожд., уже в школе была весьма честолюбива.
Избрав специальность делопроизводителя-секретаря, она быст-
ро и уверенно поднималась по служебной лестнице. Начальник
учреждения был высокого мнения о Б. и давал ей ответствен-
ные поручения. Выражением особого доверия было и то, что Б.
была избрана профсоюзным казначеем. В то же время коллеги
недолюбливали Б.: она вечно кичилась своими организационны-
ми
ми способностями, подчеркивала, что начальство ценит ее как
никого другого. Но так как в общем это соответствовало дей-
ствительности, против такой позиции Б. и возражать-то было
нечего.
В быту она была человеком с большими претензиями, старалась,
чтобы в доме у нее все было добротнее, комфортабельнее и кра-
сивее, чем у других. Это требовало больших расходов.
В 1962 г. произошла техническая реорганизация процедуры сда-
чи профсоюзных взносов и временно не было ясности в том, куда
именно сдавать деньги. Б. нашла выход сама — она вообще пере-
стала их сдавать. Деньги держала в своей рабочей комнате и
использовала для личных расходов. Систематическое присвое-
ние Б. профсоюзных денег было раскрыто лишь через 4 года.
Во время обследования Б. держалась напряженно, недоверчиво. При
упоминании о ее уголовно-правовых нарушениях отвечала злоб-
но, заявляя, что все это не более чем недоразумение. Затем Б.
начинала разыгрывать оскорбленную невинность, спорила и от-
рицала все, что значилось в судебных актах.
Врачи предложили подвергнуть проверке ее интеллектуальные
данные, ссылаясь на то, что у обследуемой возможны психичес-
кие нарушения. Б. живо ухватилась за это предложение. Хотя
предыдущие обследования свидетельствовали о вполне нормаль-
ном интеллекте, теперь она стала демонстрировать картину
типа псевдодеменции. При простейших вопросах Б. долго разду-
мывала над ответом, с большим трудом отвечала, сколько бу-
дет «3x3» и «5x5». Часто Б. говорила: «На этот вопрос отве-
тить не могу», хотя до этого на аналогичный вопрос давала
верный ответ.
Характерно, что во время проверки интеллектуальных возмож-
ностей полностью исчезли ее раздражительность, враждебность.
Теперь Б. старалась вызвать жалость отчаянием по поводу сво-
ей умственной неполноценности, часто начинала рыдать. Но-
вая попытка напомнить В. о ее вине вновь вызвала отрицание
вины, сильное раздражение и злость.
Перед нами женщина, достигшая высокого служебного поло-
жения. Будучи отличным работником, она с готовностью брала
на себя дополнительные нагрузки. К этому ее, несомненно, толка-
ло честолюбие, что подтверждается и ее заносчивостью по отно-
шению к сослуживцам. В истории болезни также бросаются в глаза
демонстративные черты личности. Все поведение Б. говорит о
желании выделиться, быть заметной. Именно в связи со второй
чертой данной акцентуированной личности стали возможны и
уголовные нарушения. Ведь авантюристка не могла не знать, что
рано или поздно присвоение ею государственных денег будет об-
наружено. Естественно предположить, что страх не давал ей ни
20*
611
минуты покоя. Но, обладая свойством вытеснять все неприятное,
она оставалась в превосходном настроении и продолжала свои
уголовно наказуемые действия.
При обследовании черты и того и другого порядка проявились
чрезвычайно ярко: черты застревания — во враждебном отрица-
нии вины, демонстративные черты — в картине псевдодеменции.
В зависимости от того, с какой стороны подходить к обследуемой,
ее можно расценивать то как паранойяльную, то как демонстра-
тивную личность.
Сочетание застревающих и демонстративных черт распознается
уже в детстве и может развиваться в нескольких различных направ-
лениях. Дети такого склада в школе часто бывают весьма честолю-
бивы и старательно учатся, хотя у них, видимо, вполне возможны
были бы истерические реакции игнорирования неприятного. При-
знание со стороны учителей и воспитателей оберегает этих детей от
срывов. Иногда можно наблюдать, как честолюбие у ребенка с исте-
рическими чертами перерождается в пустое тщеславие, для удовлет-
ворения которого он прибегает к нечестным средствам.
Ниже в качестве примера приводится описание ребенка, у ко-
торого развитие такой сложной акцентуации проходило именно
во втором направлении. Целлер уже описывал этот случай в на-
шем совместном труде.
Рольф Г. в 9 лет поступил в наше детское отделение. Родители
разведены, мать — натура явно тщеславная, отец отличается
своенравием, большой спорщик. Рольф уже в детском саду стре-
мился быть в центре всеобщего внимания, рассказывал ребятам
разные небылицы.
Дома его держали в большой строгости, которой он подчинялся
весьма неохотно. В школе учился на «хорошо» и «отлично», но
дисциплина была неудовлетворительной. Получая выговор от
учителей, нередко цедил сквозь зубы: «Скотина ты...» Часто
Рольф своими проделками смешил детей, некоторые дети возму-
щались, что он своими клоунскими выходками мешает занимать-
ся. В спорах Рольф нередко доходил до бешенства и бросался
беспощадно избивать товарищей. Во время уроков постоянно
бегал по классу.
Рольф очень хитер, любит дразнить и злить товарищей. Так
как своим наглым поведением он «прославился» на всю школу,
ему стали приписывать вину за все скандальные выходки в школе,
в которых он и участия не принимал. В конце концов все учени-
ки стали враждебно к нему относиться. Особенную антипатию
Рольф испытывал к девочкам, так как 12 девочек, объединив-
шись, всякий раз, когда Рольф нарушал спокойствие в классе, били
его. Они называли его «Рольф-дурак». Он дружил только с таки-
ми же отъявленными нарушителями дисциплины, как сам.
612
В нашем отделении Рольф пытался занять среди детей «первое
место» и играть роль вожака. С этой целью он отчаянно лгал.
Однажды, после выходных дней, Рольф заявил, что побывал в эти
дни в СССР, и в доказательство продемонстрировал набор совет-
ских цветных карандашей, делился впечатлениями о своей «по-
ездке». Как позже выяснилось, нигде Рольф не был, а карандаши
привез с собой его отчим, ездивший в СССР. Рольфу указали, что
нельзя быть таким вралем, но он оставил эти слова без внима-
ния. Перед взрослыми Рольф в клинике рисовался, стараясь про-
извести хорошее впечатление, с детьми же постоянно ссорился,
бранился и лез в драку.
Перед нами весьма честолюбивый девятилетний мальчик.
Честолюбие стимулировало его успехи в школе. Кроме того, он
стремился всегда быть в центре внимания, быть вожаком. Его
недисциплинированной поведение, разные шалости, вплоть до хам-
ских выходок,—это не что иное, как попытки выделиться. В этом
угадываются истерические черты. Они подтверждаются также
хитростью и безудержной лживостью. Однако если у Рольфа на-
мерение «утвердить» себя срывалось, появлялись параноические
реакции: он начинал драться. Любопытно, что такое поведение
было свойственно Рольфу еще в детском саду. Уже тогда он ста-
рался быть в центре внимания, часто обманывал. Возможно, были
допущены какие-то ошибки в воспитательном процессе. Возмож-
но, однако, и другое: мальчик мог унаследовать черты застреваю-
щей личности от отца, а черты демонстративности — от легко-
мысленно-тщеславной матери.
Весьма опасно сочетание черт застревающей и возбудимой
личности. Ведь уже каждая из этих черт в отдельности ведет к
сильным вспышкам аффекта.
Ниже приведем пример, описанный Бергманом в его моно-
графии. Этого обследуемого наблюдал и я.
Вилли В. поступил в клинику в январе 1957 г. как социально
опасный. Отец отличался сильной вспыльчивостью. По малей-
шему поводу он избивал своих троих детей кнутом, в припадках
ярости ломал мебель. Ни в чем не терпел возражений. Однажды,
когда один из сыновей улыбнулся в ответ на его замечание, он
запустил ему в голову тарелкой. Братья В. также очень раздра-
жительны.
В. с юности легковозбудим, подозрителен и с момента вступле-
ния в брак очень ревнив. После шести лет супружеской жизни
возникла сложная ситуация. В. посещал вечернюю школу, гото-
вясь к сдаче экзаменов на аттестат зрелости. Жена к концу
занятий часто подходила к зданию школы, чтобы встретить
мужа и вместе идти домой, но В. при этом пользовался другим
613
выходом из школы. Жена, воспылав ревностью, подала в 1955 г.
заявление о разводе. Накануне бракоразводного процесса супруги
помирились, суд был отложен на 5 месяцев. Вскоре после этого
жена уехала к родным. Когда она вернулась, разразился скандал,
жена сыпнула В. в глаза целый пакет перца, В. нанес ей сильный
удар в переносицу. После этого 9 мая 1955 г. последовал развод.
10 мая В. разгромил спальню жены, после чего явился с повинной
в полицию и был арестован. Суд приговорил его к тюремному
заключению. За образцовый труд по месту заключения его осво-
бодили досрочно (19 декабря 1955 г.). В. предполагал вернуться
к бывшей жене, однако она выехала в ФРГ. В. отправился к ней,
состоялось примирение, оба вернулись в ГДР. В ноябре 1956 г. В.
вступил в связь с другой женщиной, но через три недели порвал, с
ней. Немедленно после этого он отправился к бывшей жене и
умолял ее вернуться к нему. Жена наотрез отказалась. Он стал
ежедневно подстерегать ее у детского сада, в котором она рабо-
тала. В канун рождества он с улицы разбил стекла в окне ее
спальни. На следующий день снова тщетно валялся у нее в но-
гах, заклиная вернуться. 4 января 1957 г. опять разбил окна на
кухне. 5 января 1957 г. В. тайком пробрался в подвал дома жены
и, когда она возвращалась с работы, жестоко избил ее. Наконец, 7
января жена В., заметив, что он снова поджидает ее возле детса-
да, обратилась в полицию, и В. был задержан.
По словам жены, В. абсолютно нетерпим к самому пустячному
возражению. Сексуально он легковозбудим и очень груб. Уже че-
рез 3 недели по возвращении из ФРГ начались отчаянные скан-
далы, хотя бывшие супруги жили еще порознь. Она постоянно
наблюдала, как В. с 8 ч утра и до окончания рабочего дня окола-
чивался у детского сада. Иногда ей удавалось, улизнув от него,
вскочить в трамвай, тогда В. некоторое время бежал рядом с
трамваем, угрожая ей и выкрикивая похабные ругательства.
В клинике В. заявил, что жену свою он обожает, безумно ревнует
и что он, как и все родственники по отцовской линии, страшно
раздражителен, вспыльчив и обидчив. Он не хотел жить на сво-
боде без жены, уж лучше сидеть в тюрьме, все равно любимая
женщина от него отвернулась. Мимолетную связь с другой жен-
щиной он считает неизгладимой своей виной перед женой, ведь
теперь она навеки отвернется от него. Но в то же время это
бесит его до такой степени, что он готов убить жену: «Когда я
дохожу до бешенства, мне все безразлично».
В. можно расценить как застревающую личность. Этот тип
акцентуации всегда склонен к подозрительности и ревности. Опи-
санная ситуация послужила для В. толчком к параноическому
развитию, которое в силу неровного поведения жены породило
«полную любви ненависть», столь характерную для подобных слу-
614
чаев. Частично так и следует объяснить его акты насилия. Пред-
намеренные насильственные действия перемежались у него с со-
вершенно бесконтрольными взрывами аффекта.
Здесь, очевидно, паранойяльные черты личности послужили тол-
чком к насилию, а эпилептоидный характер породил. ход действий,
т. е. поступки. Свою зависимость от влечений В. проявил и в том,
что, несмотря на сильную привязанность к жене, вступил во времен-
ную связь со случайной женщиной. Его разумная манера поведения
во время бесед в клинике очень ясно показывает, до какой степени
аффекты человека, особенно при сочетании паранойяльной и эпи-
лептоидной акцентуации, властны вести его совсем не по тому пути,
по которому он сам намерен идти. Очевидно, приступы безудержно-
го возбуждения В. унаследовал от своего отца.
Неблагоприятные состояния напряжения при аффектах, воз-
никающие при сочетании застревающих и возбудимых черт ха-
рактера, проявляются уже в детстве. Очень явственно это следует
из примера, который приводим ниже. Речь идет о мальчике, опи-
санном Бергманом в нашем коллективном труде.
Вольфганга Д., 8 лет, родители привели в нашу поликлинику по
поводу бешеных вспышек ярости, наступающих, когда ему в чем-
либо перечат.
Школьные учителя жалуются на упрямство, агрессивные поступ-
ки. Все плохие оценки он считает несправедливыми; получая их,
швыряет книги и тетради на пол, топчет их ногами, потрясая
при этом кулаками. Он уже не раз срывал ярость на соучениках,
а однажды пригрозил учительнице: «Если я получу плохую оцен-
ку, то Виктору В. несдобровать». Учительница не в силах спра-
виться с этим ребенком. Он сопротивляется требованиям дру-
гих учителей, бросается на пол, царапается, кусается, воет.
В октябре 1962 г. в связи с состоянием возбуждения, длящимся
несколько дней, и невозможностью содержания Вольфганга в домаш-
них условиях мальчик был госпитализирован в нашу клинику. Во
время стационарного лечения были собраны дополнительные све-
дения: в школе мальчик в самом начале прохождения темы понят-
лив и способен успешно работать, но вскоре появляются припадки
ярости, подрывающие дисциплину всего класса. Вольфганг «подка-
лывает» соучеников перьями, карандашами, а если отнять у него
эти предметы — попросту бьет их по голове башмаком.
Мать и отец реагировали на выходки мальчика бурно, нередко
били его. Защищаясь, Вольфганг всегда настаивал на своем. Од-
нажды он схватил отца за горло и стал душить его.
В клинике мальчик держался вначале напряженно, был враждебно
настроен. Постоянно жаловался на свою школу, особенно на одну
учительницу. Детей младше себя старался подчинить своему вли-
янию. С другой стороны, он радовался всякому поощрению.
615
По возвращении в школу Вольфганг некоторое время вел себя
нормально и неплохо учился. Но такие периоды всегда были не-
долгими. Вскоре он вновь терял самообладание, начинал кричать,
избивать товарищей. После лечения в клинике возбудимость обыч-
но снижалась, но достигнуть постоянной уравновешенности нам
так и не удалось.
Поскольку родители Вольфганга — натуры бурные, воспитание
его, несомненно, проводилось без особой последовательности. Но все
же тяжелые взрывы аффекта у ребенка не могут быть отнесены лишь
за счет воспитания. Наивысшей ступени они достигали в школе и
давали себя почувствовать даже в нашем детском отделении.
Самый пустяковый повод приводил мальчика в ярость, вне-
запность и безрассудство которой указывают на черты эпилепто-
идного характера. Но аффект его был не только импульсивным,
но и очень длительным, в чем сказывается паранойяльная стой-
кость. Эта черта проявлялась во враждебности к учителям, отри-
цательное отношение которых мальчик считал несправедливым.
Во время лечения нам удалось активизировать позитивный ком-
понент его паранойяльного характера, мы постарались стимули-
ровать его честолюбие, но все же вспышки возникали снова, пол-
ностью подавить их так и не удалось. На паранойяльное начало в
личности этого ребенка было легче воздействовать, чем на эпи-
лептоидное. Честолюбивые моменты на общем фоне застревания
были заметны еще в школе, где мальчик, несмотря на отврати-
тельное поведение, все же неплохо учился, в отличие от возбуди-
мых детей, которые, как правило, не только недисциплинирован-
ны в школе, но и запускают учебу.
Эпилептоидная взрывчатость может оказаться особенно опас-
ной в тех случаях, когда она сочетается с истерической склонно-
стью к реакциям типа короткого замыкания. Аффективные про-
явления в этих случаях непосредственно переходят в действия.
Среди личностей с таким сочетанием черт характера мне при-
шлось наблюдать несколько случаев насилия. Один такой муж-
чина стал убийцей своего новорожденного ребенка.
Эрнст Ш., 1937 г.рожд., вместе с женой ожидал рождения второ-
го ребенка, который был для него нежелательным. Он считал
это несвоевременным: вначале надо купить домик и построить
гараж. Сначала он пытался уговорить жену сделать аборт, но
она не пошла на это. После появления новорожденного на свет
Ш. завернул его в купальный халат и отнес на чердак. Младе-
нец задохнулся, Ш. завернул его в оберточную бумагу, вынес на
улицу и положил в сугроб.
Ш. считается хорошим работником, все время работает на од-
ном месте (он специалист по изготовлению автомобильных ку-
616
зовов). До совершения преступления у него не было судимостей.
По свидетельству родных, Ш. обладает весьма бурным темпера-
ментом, Впадая в гнев, может поднять руку на обидчика. Пищу,
которая ему не нравится, может швырнуть о стену. На работе
его невыдержанность была известна, но агрессивность он здесь
никогда не проявлял. Как умелый мастер Ш, зарабатывал боль-
ше товарищей. Возможно, данное место работы привлекало его
именно хорошим заработком. Деньги на автомобиль он зарабо-
тал собственным трудом. По словам сотрудников, Ш. охотно
разыгрывал из себя клоуна, любил «ломаться».
При обследовании интеллектуальное развитие Ш. оказалось в
норме, но он был чрезвычайным тугодумом: говорил медленно, с
частыми паузами, переспрашивал. В движениях также тяжело-
весен, малоподвижен. При исследовании интеллектуального уров-
ня в пробе на продуктивность он назвал всего 38 слов. При об-
суждении его уголдвного преступления бросалась в глаза не
столько описанная тяжеловесность (она не препятствовала вза-
имопониманию), сколько тенденция проходить мимо ряда вопро-
сов. Кроме того, он вновь и вновь старался так или иначе смяг-
чить перед нами свою вину, но тут же добавлял, что вины как
таковой это с него не снимает. На конкретно поставленные
вопросы Ш. отвечал заведомой ложью.
Из его рассказа явствовало, что он до самого рождения ребенка
надеялся, что жена сделает аборт. Когда начались роды, позвать
акушерку он якобы не успел. По другой версии, Ш. подумал, что у
жены выкидыш. Его тетка,к которой он в 4 ч ночи привел трех-
летнюю дочку, не имела ни о чем понятия. Любопытно, что при
подобных описаниях он, несмотря на свою тяжеловесность, ста-
новился весьма словоохотливым и как бы «вживался» в эти по-
лупридуманные истории. Когда мы обращали внимание Ш. на
грубое искажение фактов в его рассказе, на ряд несовпадений с
действительным положением вещей, он смущался лишь на не-
сколько мгновений, а затем опять продолжал свое. При этом он
в патетической форме высказывал искоеннее удивление по пово-
ду того, что ему не верят.
Поведение Ш. стало совсем иным, когда я спросил о его увлечени-
ях. Да, он держал и почтовых голубей, и кроликов. Большую роль
в его жизни, играл автомобиль. Он почти нигде не бывал, так
как в семье чувствовал себя лучше всего. К жене он искренне
привязан, когда же мы заговорили о трехлетней дочурке, на гла-
зах у него появились слезы.
Тяжеловесность и медлительность в сочетании с раздражитель-
ностью указывают на возбудимость личности. Этому акцентуи-
рованному характеру обследуемого соответствовало плотное коре-
настое телосложение и грубоватое лицо. Упорная ложь, попытки
617
смягчить свою вину объяснялись, очевидно, не только весьма по-
нятным человеческим желанием как-то оправдать себя, хотя он
и не отрицал совершенного им преступления. Однако естествен-
ность, с которой он лгал, самоуверенность, которой никакие оп-
ровержения не могли поколебать, неспособность признать себя
убийцей — все это свидетельствует о том, что Ш. не осознавал до
конца своей лжи, что он сам в какой-то мере верил в свою неви-
новность. В этом мы усматриваем черты демонстративного ха-
рактера, что подтверждается и патетичностью, и клоунскими вы-
ходками его на работе.
Оба эти типа акцентуации соединились, когда он совершил
свое страшное преступление. Ш. не хотел ребенка. Гнев по поводу
того, что жена не избавилась от беременности, подспудно возрас-
тал. Но все же, несмотря на эпилептоидные черты характера Ш.,
дело, вероятно, не дошло бы до умерщвления ребенка, если бы
истерическая вспышка не отбросила в сторону голос совести и
благоразумия.
При сочетании застревающих и педантических черт в соци-
альном плане возможны весьма положительные результаты. Иног-
да у таких личностей наблюдаются высокие достижения. Эгоис-
тическая тенденция застревания смягчается альтруистическими
качествами педантичной личности. Тщеславию хотелось бы уб-
рать с дороги тех, кто мешает, сверхчувствительность заставляет
сваливать все на окружающих, однако совестливость вынуждает
своевременно подумать о возможности собственной вины. В ре-
зультате бесцеремонный, ни с чем не считающийся карьеризм
подавляется разумной целенаправленностью поступков.
В свою очередь, отрицательные черты педантичности также смяг-
чаются, когда к ним присоединяется другой компонент. Непродук-
тивные колебания перед принятием каждого решения становятся
минимальными в тех случаях, когда честолюбие решительно требу-
ет новых достижений. Многие превосходные специалисты в своей
области, обладающие одновременно отличной социальной приспо-
собляемостью к окружению, являются акцентуированными личнос-
тями, у которых сочетаются черты застревания и педантичности.
Продвигаясь по намеченному пути, они стараются не ущемлять ин-
тересов других. Работа должна быть на высоте — вот их принцип.
Этого требует и целеустремленность застревающей личности, но еще
больше — солидность и добросовестность педантичной. Параноичес-
кое развитие застревающей личности, вызывающее враждебное от-
ношение к окружающим, также тормозится сдерживающими анан-
кастическими чертами характера.
Но существует и такое развитие, при котором сочетание обеих
черт приобретает отрицательное значение,— это невротическое со-
618
стояние, в основе которого лежит страх. Как известно, и ананкасты,
и в меньшей степени паранойяльные личности склонны к ипохонд-
рическому развитию. Именно поэтому многие ипохондрики облада-
ют одновременно чертами застревания и педантичности. При соче-
тании этих черт характера возможен отрицательный результат, од-
нако не в плане асоциального поведения. При этом наблюдаются
лишь постоянные недомогания и понижение трудоспособности ак-
центуированной личности. При невротическом развитии такой
личности объединяются тенденция ананкастов к «раскачиванию»
аффекта и паранойяльная тенденция к его кумуляции.
Привожу историю болезни обследуемого, который был весьма
добросовестным и преуспевающим специалистом, но отличался
невротическим складом психики. Он был уже описан в нашем
коллективном труде Бергманом.
Альбин Д., 1918 г. рожд., уже в школе отличался самолюбием и
старательностью. По окончании школы сначала работал по-
мощником продавца, постепенно поднялся до должности замес-
тителя директора крупного торгового предприятия. Затем за-
очно закончил педагогический институт, стал работать учи-
телем. Вскоре стал директором большой школы (1900 детей) и,
наконец, начальником областного отдела народного образования.
Кроме того, Д. имел много общественных нагрузок, сильно пере-
утомился. Самого себя Д. характеризует как человека чувстви-
тельного и легковозбудимого, не выносящего ни малейшей неспра-
ведливости. Всюду с жаром он отстаивает свои принципы, но
еще чаще защищает интересы окружающих, зачастую наживая
себе врагов. Д.— исключительно добросовестный и исполнитель-
ный человек, обладает высоким сознанием долга. При выполне-
нии любой работы он не отступает от намеченной системы и
работу непременно доводит до конца. Д. склонен к самоконтро-
лю. Неоднократно проверяет свои записи к докладам, с которы-
ми выступает, «для гарантии» готов проверить лишний раз,
выключены ли свет, газ и т. д.
Когда Д. было 10 лет, он испытал тяжелый стресс: его товарищ,
разгоряченный игрой в футбол, с жадностью выпил кружку хо-
лодной воды и тут же упал мертвым. С той поры Д. не пьет
холодной воды, не пил ее даже в армии, когда на больших маршах
сильно страдал от жажды. После этого случая Д. никогда не
присутствует на похоронах, не бывает на кладбищах. При раз-
говорах о смерти его охватывает страх. Когда он работал са-
нитаром, просил товарищей избавить его от переноски трупов,
не решался входить в инфекционное отделение больницы. Впро-
чем, на собственные болезни он раньше никогда не жаловался.
С 1960 г. Д. страдает тромбозом вен обеих ног. Последнее резкое
ухудшение наступило в 1962 г. Теперь его часто стал «проши-
619
бать пот», отмечались ознобы, сердечные приступы. Хотя тя-
желые явления закупорки вен были устранены, Д. не решался
выходить на улицу, считая, что у него тяжкий сердечный недуг.
В результате — потеря работоспособности. С диагнозом «тя-
желый ипохондрический невроз» поступил в нашу клинику.
К нашим методам лечения пациент в начале относился скеп-
тически. Позже нам удалось найти правильный подход. При
выписке у Д. не было никаких жалоб. В хорошем состоянии он
снова приступил к своей ответственной работе.
Д. достиг в жизни многого. Его честолюбие, сопровождающе-
еся сильной впечатлительностью, позволяет сделать заключение
о том, что перед нами застревающая акцентуированная личность.
Однако движущей силой его поступков было не только честолю-
бие: педантичность «заботилась» о том, чтобы Д. не стал дерзко-
самонадеянным, умел всегда сохранять деловые и добрые отноше-
ния как с подчиненными, так и со всеми окружающими. В разви-
тии невротического состояния, выбившего его из колеи, участво-
вали оба компонента его личности. Толчком к развитию послу-
жил страх, внушенный заболеванием.
Особый интерес представляет сочетание черт возбудимой (эпи-
лептоидной) и педантичной личности, ибо эти черты в какой-то
мере противоречат друг другу. Можно было бы предположить,
что здесь должно быть выравнивание, подобное тому, которое на-
блюдается при совмещении педантических и демонстративных черт
характера. Следует, однако, подчеркнуть, что в последнем случае
речь шла о противопоставлении в одной и той же психической
сфере. Что же касается черт характера возбудимых и педантич-
ных личностей, то их следует, напротив, отнести к различным
функциональным сферам. Решение вопроса о том, способен ли
человек на быстрые или лишь на медленные психические реак-
ции, относится к гораздо более высокой психической сфере, чем
вопрос, поддается ли данное лицо своим влечениям или нет. Од-
нако известная осторожность акцентуированной личности в при-
нятии решения может сказаться и в торможении тех действий, на
которые толкает влечение; человек с таким сочетанием акценту-
аций отличается большим самообладанием, самоконтролем. На-
блюдения, сделанные в нашем психотерапевтическом отделении,
подтверждают такое предположение.
В других случаях черты того и другого характера сосуществуют,
не взаимодействуя. В результате в некоторых случаях черты одного
характера активизируются, а другого — вообще ничем себя не про-
являют. Особенно часто этот разобщенный тип реакции встречается
у подростков, т. е. тогда, когда ананкастическая скрупулезность не
успела еще распространить свое действие на сферу инстинктов.
620
Фолькмар Э., 1945 г. рожд., по профессии механик. По словам род-
ных, он не унаследовал добросовестности своего отца. Отец был
человеком сверхаккуратным, «не успокоится, пока не наладит
все как по струнке». Э. в школе выделялся ленью, уроков почти
совсем не готовил. Часто не ночевал дома, иногда его разыскива-
ли. Наказания не помогали. Э. был неаккуратен и с личными
вещами. В других отношениях проскальзывала, однако, педантич-
ность: Э. следил за тщательной уборкой своей комнаты, пере-
проверял, хорошо ли запер, уходя, дверь квартиры. «Не могу ина-
че — меня совесть замучит!» — так он объяснял эту привычку.
Со сверстниками Э. постоянно задирался, при этом часто прихо-
дил в ярость, дрожал всем телом, наносил удары противнику. В
таких случаях Э. мог, потеряв самообладание, поступить совер-
шенно безрассудно: он нападал, например, на ребят старше и силь-
нее себя, в драке с которыми его поражение было неизбежно. По-
этому его самого нередко избивали.
Когда Э. исполнилось 13 лет, у него появились навязчивые идеи.
Так, например, если приближался трамвай или поезд, Э. ставил
перед собой задание — успеть перебежать через рельсы, или же
ему казалось, что «спастись» от какой-то якобы грозящей ему
опасности он может, только прочитав какое-нибудь объявление,
висящее поблизости. Стоя на башне, на большой высоте, Э. пред-
ставлял себе, как, спрыгнув, собьет кого-то внизу. Иногда он вдруг
ощущал неодолимое желание дать пощечину постороннему чело-
веку. А то Э. так и подмывало вскочить на радиатор мчащейся
навстречу машины, или ему казалось, что он должен «добежать
до фонаря, прежде чем машина со мной поравняется, лишь тогда
все будет хорошо» и т. д.
С 15 лет Э. начал красть. В школе он нередко присваивал всевоз-
можные мелочи, которые могли пригодиться «в работе» (он лю-
бил мастерить). Однажды вломился с товарищем в квартиру
знакомых, унес радиоприемник. В последующие годы количество
краж все возрастало, но в 18 лет он вдруг прекратил воровство.
В 20 лет Э. стал социально уравновешенным человеком. Рабо-
тал на производстве механиком, вполне добросовестно, хотя по-
прежнему отличался возбудимостью. При обследовании Э. под-
твердил, что он и сейчас с трудом сдерживается, если что-ни-
будь выведет его из себя. Но все же эксцессов больше не было. Не
замечал уже и навязчивых идей. Вместо этого у него развились
черты педантической личности: постоянно — и дома, и на про-
изводстве — он теперь проверяет, хорошо ли выполнил то или
иное дело.
Будучи подростком, Э.» отнесенный нами к ананкастам, на-
чал красть. В этом заключается необычность данного случая, по-
скольку известно, что непорядочные поступки несовместимы с доб-
621
росовестностью педантичной личности. Однако импульсивные ре-
акции Э., возникающие на почве внешних соблазнов и раздражи-
телей, соответствуют поведению эпилептоидной личности. Эти ре-
акции могут быть отнесены ко второму «набору» черт характе-
ра Э. как возбудимой личности. Итак, обе тенденции «уживают-
ся» в личности юноши независимо друг от друга: если Э. сталки-
вается с чем-то, что его влечет, он — как личность возбудимая, не
способная владеть собой,— безудержно поддается соблазну, если
же в аффективном плане он находится в состоянии покоя, им
завладевают черты навязчивости, свойственные ананкастам. И
лишь по мере созревания личности у таких людей наступает сба-
лансированность психики.
Правда, с возрастом Э., все еще легковозбудимый, научился
вполне владеть собой. С другой стороны, его педантичность уже
не ведет к навязчивым представлениям, ее проявления ограничи-
ваются многократным самоконтролем на работе и в быту. В ко-
нечном счете Э. стал весьма похожим на своего сверхаккуратно-
го отца, что вначале казалось маловероятным. Проявление анан-
кастических черт личности Э. в годы отрочества в виде типичных
навязчивых представлений можно объяснить тем, что в этом пе-
риоде происходит перестройка личности, переход от экстраверти-
рованности к интровертированности. Навязчивые представления
в период отрочества, как известно, не столь уж редки.
Иногда и у взрослых черты, свойственные возбудимому и пе-
дантичному характеру, существуют параллельно, абсолютно не
взаимодействуя.
Франц Ф., 1942 г. рожд., по профессии рабочий химической про-
мышленности. Его отец — человек весьма педантичный, но в
молодости много пил. Отец в свое время нещадно бил детей и
сейчас способен на весьма импульсивные реакции, в припадке яро-
сти орет.
Ф. в школе учился хорошо, но учеба ему давалась нелегко. Окон-
чил 8 классов.
В возрасте 10 лет в порыве гнева как-то бежал из дому, но вско-
ре вернулся. Когда Ф. учился на мастера, он нередко убегал с
работы, причем по пустяковым поводам. Однако типичные при-
падки ярости наблюдались редко: в состоянии раздражения им
не только овладевал гнев, но он чувствовал и сильную угнетен-
ность. В это время он предпочитал бегство от людей. В двадца-
тилетием возрасте Ф. сохранил привычку попросту уходить
или уезжать, если что-либо его «доводило». Однажды он отсут-
ствовал дома несколько дней, его родители, вместе с которыми
он жил, очень беспокоились. Оказалось, что он ночевал в каком-
то кемпинге.
622
Когда Ф. не находится в состоянии возбуждения, его считают
хорошим работником. На производстве он бывает даже черес-
чур добросовестен. Отцу порой приходится даже убеждать его,
что и в старании не нужно «перегибать палку». Излюбленное
занятие Ф.— контролировать, все ли в доме в порядке, хорошо ли
заперта дверь, выключен ли газ. В обществе он часто бывает
заторможен, всегда боится, что скажет что-нибудь невпопад.
В 18 лет Ф. начал пить, а в 25 лет поступил к нам в клинику
для прохождения курса противоалкогольного лечения (у него это
был уже третий курс). Каждый раз он приступал к лечению с
самыми благими намерениями. Ф. отлично отдавал себе отчет
в том, как ему вреден алкоголь, но после краткого периода воздер-
жания снова начинал пить, мотивируя это тем, что часто впа-
дает в пессимистическое настроение, радости никакой ни в чем
не видит и тянется к водке, не думая о последствиях.
После последнего курса лечения Ф. долго оставался под амбула-
торным наблюдением. Согласно имеющимся у нас сведениям, ре-
цидив у него не наступил.
Среди алкоголиков ананкасты вообще не встречаются. Анан-
касты настолько серьезно относятся к себе и своим обязанностям,
что расценивают алкоголь как непосредственную угрозу делу и
личному благополучию. Поэтому они отвергают спиртное даже в
умеренных количествах, не говоря уже об излишествах.
Если Ф., несмотря на черты педантичности в характере, все же
стал хроническим алкоголиком, то это, несомненно, связано со
вторым компонентом его личности. С малых лет Ф. был склонен
к импульсивным поступкам (побеги из дому), кроме того, был
всегда чрезвычайно раздражителен. Как личность возбудимая, Ф.,
конечно, легко мог стать хроническим алкоголиком, но ананкас-
тические черты характера должны были защитить его от дан-
ной опасности, потому что такие понятия, как ананкаст и алко-
голик, несовместимы даже в тех случаях, когда ананкастические
черты комбинируются с другими чертами характера. Возможно,
именно поэтому Ф. не выработал в себе нужной самодисциплины
(или лишь с годами обрел ее) и наряду с раздражительностью был
склонен к депрессивным состояниям. Подавленность еще в боль-
шей степени, чем раздражение, требует «поддержки» алкоголем,
ведь раздражение может найти разрядку и в другом. Депрессив-
ные черты примешивались к дурному настроению Ф. уже в дет-
стве: вместо того чтобы «перебеситься», он уходит из дому, ищет
возможности скрыться. С этой чертой мы нередко встречались у
больных эпилептоидной психопатией, у которых реакции на не-
приятные события могут вылиться как в пароксизмы ярости, так
и в глубокую депрессию. Пожалуй, в этом и следует искать объяс-
623
некие того, почему у данного больного (даже тогда, когда отроче-
ство давно миновало) обе черты характера не вступили во взаимо-
действие — Ф. всегда реагировал то как чисто возбудимая, то как
чисто педантическая личность.
Гипертимические личности
Гипертимический темперамент, резкая степень прояв-
ления которого носит название гипоманиакального состояния,
хорошо известен в психиатрии. Как и при маниях, правда, в не-
сколько смягченной форме, приподнятое настроение сочетается
при этом с жаждой деятельности, повышенной словоохотливос-
тью и с тенденцией постоянно отклоняться от темы разговора,
что иногда приводит к скачке мыслей. Гипертимическая акцен-
туация личности не всегда чревата отрицательными последствия-
ми, она может благотворно влиять на весь уклад жизни человека.
Гипертимические натуры всегда смотрят на жизнь оптимис-
тически, без особого труда преодолевают грусть, вообще им не-
трудно живется на свете. Благодаря усиленной жажде деятельно-
сти они достигают производственных и творческих успехов. Жажда
деятельности стимулирует у них инициативу, постоянно толкает
их на поиск нового. Отклонение от главной мысли порождает
множество неожиданных ассоциаций, идей, что также благопри-
ятствует активному творческому мышлению. В обществе гипер-
тимические личности являются блестящими собеседниками, по-
стоянно находятся в центре внимания, всех развлекают.
Они способны говорить и рассказывать без конца, только бы
их слушали. Такие люди не могут наскучить, с ними интересно,
они пересыпают свою речь прибаутками, остротами и никогда долго
не задерживаются на одной теме.
Однако если данный темперамент выражен слишком ярко, по-
ложительный прогноз снимается. Безоблачная веселость, чрезмер-
ная живость таят в себе опасность, ибо такие люди шутя проходят
мимо событий, к которым следовало бы отнестись серьезно. У них
постоянно наблюдаются нарушения этических норм, поскольку они
в определенные моменты как бы утрачивают и чувство долга, и спо-
собность к раскаянию. Ярко выраженный гипоманиак легкомыс-
ленно ставит на карту свой авторитет, нередко рискует потерять
имущество, пускаясь в сомнительные предприятия. Чрезмерная жаж-
да деятельности превращается в бесплодное разбрасывание, человек
за многое берется и ничего не доводит до конца. Богатство идей в
подобных случаях превращается в пустое прожектерство.
Чрезмерная веселость может переходить в раздражительность.
Если такие переходы резко выражены и наблюдаются часто, это
наводит на мысль о паранойяльном компоненте, о чем речь будет
ниже.
624
Доля психической вовлеченности гипертимического темперамен-
та в область мыслей, чувств и волевых проявлений не всегда одина-
кова. Иногда в человеке прежде всего бросается в глаза беспечная
веселость, иногда она отступает перед безудержной разговорчивос-
тью, в некоторых случаях мышление, ни на чем не задерживаясь,
перескакивает с одной идеи на другую. Однако всегда в большей
или меньшей степени наблюдаются все три признака одновременно,
представляя единство, подобно тому как это бывает при мании. Иногда
удается прямо доказать, что гипертимический темперамент пред-
ставляет собой не что иное, как некое «разбавление» мании. Иногда
выраженная мания может обнаружиться либо у самого обследуемо-
го, либо у одного из его родственников.
В целом гипертимический темперамент отнюдь не обязатель-
но связан с манией. При сравнительно легких проявлениях он
представляет собой нормальный вариант акцентуации человечес-
кой личности.
Приведу описание двух обследуемых, сделанное Унгер в на-
шем коллективном труде. У первой обследуемой повышенная
активность, обусловленная гипертимическим темпераментом, ска-
залась на течении ее жизни положительно.
Элизабет Н., 1911 г. рожд. Отец весьма контактен, популярен в
обществе. Он занимал высокий служебный пост, обладал пре-
красным голосом, часто пел. Не терпел несправедливого отноше-
ния к людям.
Мать из семьи сектантов, очень религиозна. После смерти мужа
отказалась от брака с любимым человеком, так как он был дру-
гого вероисповедания. Отличалась, как и муж, юмором, любила петь.
Сестра Н. также исключительно живая и энергичная девушка.
По словам Н., сестру все «безумно» любят и жаждут попасть к
ней на вечеринки, где бывает на редкость весело.
О себе Н. говорит, что ее воспитание противоречило ее природ-
ному складу. Она была бойкой, жизнерадостной девочкой, но, обу-
чаясь в монастырской школе, стала религиозной фанатичкой;
впрочем, еще будучи подростком, Н. интересовалась философией
религии. Все годы проучилась добросовестно, окончила школу с
отличием, получила диплом учительницы начальной школы. Вско-
ре поступила на философско-теологический факультет, здесь
также была хорошей студенткой. Одновременно успешно рабо-
тала учительницей, любила детей. Последнее обстоятельство
отразилось и на выборе мужа: она вышла замуж за вдовца, жена
которого умерла во время родов. Н. твердо решила заменить
младенцу мать. Придя к заключению, что муж ее, музыковед,—
выдающийся талант, она взялась пропагандировать его музы-
кальные теории, налаживая повсеместно необходимые контак-
ты. В трех университетах добилась курса лекций для мужа,
625
типичного ученого, не умеющего постоять за себя. Н. совершала
бесконечные поездки, во время которых знакомилась с различны-
ми музыковедами, объясняя им теории мужа. После войны она
вела переговоры с английскими оккупационными войсками, доби-
лась выделения суммы в 4000 марок на расходы по исследова-
тельской работе в области теории музыки. Н. наладила связи с
известными музыкальными критиками, организовывая их отзы-
вы на работы мужа, публикации в прессе. Н. добилась даже того,
что известный физик Гейзенберг подтвердил правильность ма-
тематических формул в теоретических работах ее мужа. Сам
супруг очень верно охарактеризовал свою жену: «Не могу пред-
ставить себе ни одного человека, ни одного учреждения, которые
не капитулировали бы перед тобой».
Налаживая обширные контакты в области музыки, Н. познако-
милась со множеством интересных людей, с некоторыми из них
дружба продолжается и по сей день. Дружеские отношения на-
ладились у Н. с одним писателем, для которого беседы с нею
были важным стимулом в его творческой работе. Он даже гово-
рил ей: «Мои произведения — твои произведения, ведь импульсы
к ним исходят от тебя». Н. говорила нам, что дружба у нее
завязывается преимущественно с людьми, которых надо «акти-
визировать», за которых нужно принимать решения; этих лю-
дей она заражает оптимизмом и поддерживает в них мужество.
Мы познакомились с Н. через ее пасынка, поступившего к нам в
стационар по поводу шизофрении. В вопросах лечения сына Н.
проявляла такую же напористость, как и при пропаганде искус-
ствоведческих теорий мужа. Она изучила большое количество
специальных работ по психиатрии, собрала обширную информа-
цию обо всех когда-либо существовавших способах лечения ши-
зофрении и предлагала их лечащим врачам сына. Н. исходила из
того, что еще не все возможности терапии исчерпаны. Скепти-
ческое отношение врачей ее не смущало. Всякий новый метод,
заявляла она, сначала принимают в штыки, но в конечном итоге
кто-то все же дерзает и вводит его. Н. добралась до известного
профессора в Будапеште и добилась из первых рук сведений о
новейших данных по лечению шизофрении.
Во время наших многочисленных бесед Н. была слишком много-
словна, охотно переходила на личные темы, не связанные с сы-
ном, говорила обо всем остроумно, с массой иронических замеча-
ний. Если же мы просили ее сосредоточиться на какой-либо од-
ной теме, она говорила кратко и конкретно. Настроение у Н.
всегда было приподнятое, она охотно переводила разговор на ве-
селые темы, сама при этом от души хохотала и просила пригла-
шать ее почаще, чтобы выговориться и посмеяться. Рассказы Н.
всегда сопровождала оживленной мимикой и жестикуляцией. Свою
жизнь Н. стремилась строить по принципу: «Пережить как мож-
но больше — в этом богатство жизни».
626
Спустя некоторое время сын Н. умер (острый инфаркт миокар-
да). Смерть сына была для нее большим горем. Несмотря на
свой гипертимический темперамент, Н. была глубоко потрясе-
на. Она все допытывалась у нас, не было ли в чем упущения,
страдал ли он перед кончиной.
Перед нами женщина, которая уже в детстве проявляла ис-
ключительную активность, сделала много добра мужу и друзьям.
Благодаря своей неутомимой энергии она умела стать твердой
опорой в жизни слабых людей. Она горячо заботилась и о сыне,
до самой его смерти не теряла надежды на излечение его тяжело-
го недуга. Живость, словоохотливость, жизнерадостный нрав (лишь
смерть сына погрузила Н. в состояние глубокого угнетения) так-
же свидетельствуют о том, что личность Элизабет Н.— типично
гипертимическая.
Дистимические личности
Дистимический темперамент (при более резком про-
явлении субдепрессивный) представляет собой противоположность
гипертимическому. Личности этого типа по натуре серьезны и
обычно сосредоточены на мрачных, печальных сторонах жизни в
гораздо большей степени, чем на радостных. События, потряс-
шие их глубоко, могут довести эту серьезную пессимистическую
настроенность до состояния реактивной депрессии, особенно в тех
случаях, когда налицо резко выраженные субдепрессивные чер-
ты. Стимулирование жизнедеятельности при дистимическом тем-
пераменте ослаблено, мысль работает замедленно. В обществе ди-
стимические люди почти не участвуют в беседе, лишь изредка
вставляют замечания после длительных пауз.
Серьезная настроенность выдвигает на передний план тонкие,
возвышенные чувства, несовместимые с человеческим эгоизмом.
Серьезная настроенность ведет к формированию серьезной эти-
ческой позиции. Показательно уже то, что в обоих случаях мы
пользуемся определением «серьезный». Это указывает на внут-
реннюю близость между данными проявлениями. Именно в них
мы и усматриваем положительную сторону дистимического тем-
перамента. Пассивность в действиях и замедленное мышление в
тех случаях, когда они выходят за пределы нормы, относятся к
отрицательным свойствам этого темперамента.
Субдепрессивный темперамент легко поставить в связь с деп-
рессивным психическим заболеванием, но, как и при гиперти-
мии, эта связь отнюдь не обязательна. Этот темперамент очень
часто соответствует психической норме.
Привожу одно из описаний из нашего коллективного труда
(врач Унгер).
627
Хорст X., 1931 г. рожд. Отец — человек спокойный, замкнутый.
Мать более живая по натуре, но постоянно болеет. У X. два
брата, оба — натуры более раскованные, чем X.
Уже ребенком X. был весьма замкнут. Учение давалось нелегко,
но помогала добросовестность, второгодником X. не был. Близ-
кого товарища у него в школе не было, как, впрочем, и в последую-
щие годы. Соучеников X. считал хулиганами и возмущался, когда
они несерьезно относились к требованиям учителей. Дома лю-
бил мастерить, мечтал стать столяром-краснодеревщиком, но
по окончании школы получил место ученика токаря. Через год
оставил эту работу, после чего до 1949 г. работал разнорабочим.
В 1949 г. начал работать в горной промышленности, стал брига-
диром. В выходные дни развлечениям, которым предавались его
товарищи по работе, предпочитал одинокие длительные прогул-
ки, зимой ходил один на лыжах. Через полтора года его хотели
перевести на другую шахту, но он отказался, поскольку за этой
шахтой установилась плохая репутация, и пошел работать под-
собным рабочим. Двое товарищей уговорили его подать докумен-
ты в школу полицейского управления.
X. окончил школу офицеров полиции (правда, на тройки) и стал
начальником звена. Работа его ни в коей мере не удовлетворяла,
он не любил командовать, не любил преодолевать чье-то сопро-
тивление. «От работы никакой не было радости,— рассказы-
вал он,— да и сама жизнь казалась бессмысленной». По просьбе
X. его перевели в звено, где было меньше людей. Впрочем, мнение
на работе о нем создалось хорошее. Самым большим желанием
X. было перейти на другую работу, но этого не допускала поли-
цейская дисциплина.
Первые интимные отношения с девушкой продолжались 2 года.
Оставил он ее по той причине, что она имела обыкновение рас-
сказывать ему о приглашениях других мужчин. «Особенно меня
задевало, что ей это так льстит, что она так этим гордит-
ся»,— говорил X.
В 1962 г. женился на ровеснице, но они с женой «не сошлись ха-
рактерами». Жена вечно тянула его на танцы, на коллектив-
ные загородные прогулки, он же предпочитал оставаться дома с
детьми. Если жена приглашала гостей, он весь вечер молчал.
Любому приему он предпочитал одиночество и книгу. «Но я ее
не осуждаю, у нее натура другая». В 1965 г. «по обоюдному согла-
сию» они подали на развод. Жена предложила ему и после разво-
да жить в одной квартире («вместе легче за детьми присмат-
ривать» ), X. согласился. Он объяснил это так: «Надежды все
равно не сбылись, уйду я или останусь — это уже, по существу, не
меняет дела». Он решил, что съедет с этой квартиры, если жена
найдет нового друга жизни.
628
Рассказ о себе X. пересыпал такими замечаниями: «Я всегда
вижу во всем плохое», «По-настоящему хорошо мне никогда не
жилось», «Я ни с кем не могу контактировать, я какой-то непол-
ноценный». Сначала он вообще отказывался о себе рассказывать:
«К чему это?»
У этого человека, несомненно, имеются положительные чер-
ты. К обязанностям он относится серьезно, где бы ни работал —
им всегда были довольны. Он тактичен, справедлив. Но недоста-
точная активность помешала ему организовать свою жизнь так,
чтобы чувствовать удовлетворение. Постоянная пессимистическая
установка усугубляет положение, обследуемый пытается «начать
что-то другое», включиться в новую профессию, но радости или
даже равновесия не находит.
Особенности темперамента удается, как правило, установить
уже в детстве. Гипертимический темперамент у детей опреде-
лить легко, пожалуй, легче, чем у взрослых, так как к естествен-
ной детской живости присоединяется живость темперамента.
Карл С., 12 лет. Поступил к нам для прохождения курса стаци-
онарного лечения. Мать — женщина неуравновешенная, «то пла-
чет, то смеется», иногда бывает строга и выдержанна. Отец —
пекарь, по натуре человек живой, работник добросовестный. Мать
постоянно помогает в пекарне, отец очень рано ложится спать
(в связи с условиями труда), поэтому дети фактически предос-
тавлены самим себе.
Из шести детей Карл самый тихий и медлительный, хотя его
вряд ли можно назвать боязливым. Мальчик всегда очень серье-
зен, никогда не смеется от души. С незнакомыми Карл робок,
застенчив, начинает заикаться. Боится ходить за покупками:
«там приходится разговаривать с продавцами». Аккуратен в
одежде. Со старшим братом, которого родители любят больше,
чем его, часто ссорится, тогда брат с товарищами избивают его.
В школе Карлу приходилось трудно, он даже один раз остался на
второй год. Учился он добросовестно, но времени на подготовку
уроков уходило вдвое больше, чем у других детей. В классе все
над ним подтрунивали, никто никогда не защищал его. Он дру-
жил с учениками младших классов: «они не такие нахальные и
не дерутся».
В отделении Карл был робок, заторможен, постоянно подавлен,
часто на глаза у него наворачивались слезы. Детской смешливо-
сти, жизнерадостности не было и в помине, говорил очень тихо.
Он часто обижался на детей, но легко шел на примирение. За
всякое проявление внимания был искренне благодарен. Расспро-
сы о старшем брате приводили его в сильное возбуждение. Наш
детский коллектив его «не принял». Карл был счастлив, когда
629
нашелся мальчик, который с ним сдружился. Этому мальчику он
покорялся во всем, ради него шел даже на проступки, которые
сам же осуждал (пропуски уроков в школе при клинике). Возра-
стные показатели интеллекта, определяемые специальными
тестами, в норме.
У Карла проявляется весь комплекс субдепрессивного темпе-
рамента. У него нет детской беспечности, веселости, он произво-
дит скорее впечатление подавленного ребенка. К этому присоеди-
няются медлительность, неповоротливость. Вероятно, и мышле-
ние у него замедленное, о чем свидетельствует неуспеваемость в
школе. Несмотря на нормальный интеллект, депрессивность и
медлительность реакций были причиной его отставания от свер-
стников. Поэтому сверстники над Карлом подсмеивались, он же
злился и обижался на них.
Аффективно-лабильный темперамент
Аффективно-лабильные, или (при ярко выраженных
проявлениях) циклотимические, личности — это люди, для кото-
рых характерна смена гипертимических и дистимических состоя-
ний. На передний план выступает то один, то другой из этих
двух полюсов, иногда без всяких видимых внешних мотивов, а
иногда в связи с теми или иными конкретными событиями. Лю-
бопытно, что радостные события не только вызывают у таких лю-
дей радостные эмоции, но и сопровождаются общей картиной
гипертимии: жаждой деятельности, повышенной говорливостью,
скачкой идей. Печальные события вызывают подавленность, а
также замедленность реакции и мышления.
Причиной смены полюсов не всегда являются внешние раз-
дражители, иногда достаточно бывает неуловимого поворота в об-
щем настроении. Если собирается веселое общество, то аффектив-
но-лабильные личности могут оказаться в центре внимания, быть
«заводилами», увеселять всех собравшихся. В серьезном, строгом
окружении они могут оказаться самыми замкнутыми и молчали-
выми. Этот темперамент также имеет параллель среди психичес-
ких заболеваний — маниакально-депрессивный психоз, который
также проходит как бы между двумя полюсами. Однако этиоло-
гическая связь в этом случае не обязательна.
Можно было бы предположить, что лабильность внутреннего
состояния связана с наследственным совмещением гипертими-
ческого и дистимического темперамента, т. е. одна черта унасле-
дована от отца, другая — от матери. Однако мои наблюдения
(1963 г.) показали, что такое совмещение не вызывает аффектив-
ной лабильности. Напротив, в подобных случаях возникает вза-
имокомпенсация, обусловливающая появление синтонного тем-
перамента, ддя. которого характерно постоянно ровное, нейтраль-
630
ное настроение. При этом наблюдается картина, подобная той,
которая встречается при сочетании истерических и ананкасти-
ческих черт характера. Весьма показательно, что сочетание ак-
центуированных или психопатических личностных черт в том
или ином человеке не усиливает акцентуацию или психопатию,
напротив, оно ведет к выравниванию характера, т. е. к норме.
Это наблюдение представляет интерес в первую очередь для тех,
кто склонен усматривать в психопатиях нечто принципиально от-
рицательное. Между тем две психопатии, сложенные вместе, мо-
гут дать в результате норму. Привожу пример аффективно-ла-
бильной личности (ранее эта личность была описана Унгер).
Христина Ш., 1925 г. рожд. Отец, погибший во время войны, был
живым, энергичным человеком, страстным филателистом, люби-
телем футбола и душой общества. Мать и сейчас еще трудит-
ся на кондитерской фабрике, она человек деятельный, ударница
труда, хотя склонна иногда впадать в «черную меланхолию», очень
религиозна. У Ш. три сестры, все три — живые, культурные, пред-
приимчивые особы.
Ш. была очень живым ребенком, в школе возглавляла «разудалую
компанию»; школу посещала охотно, училась хорошо, но с 5-го
класса стала «сдавать». Родители хотели, чтобы Ш. стала учи-
тельницей, она же мечтала стать пианисткой (на рояле игра-
ет с семилетнего возраста). Когда Ш. было 12 лет, она вместе с
сестрой предприняла попытку побега, но их вскоре вернули до-
мой. В назревавшем конфликте с будущей профессией помогла,
как это ни странно, война. В военные годы, чтобы обеспечить
себе пропитание, сестрам пришлось работать домработницами.
Ш. попала в семью музыкального руководителя театра. «Мне
очень повезло»,— говорит она. Директор устроил Ш. на работу
в театр концертмейстером. Правда, эта деятельность из-за
постоянных интриг в театре мало удовлетворяла Ш., но сама
по себе работа с музыкой была для нее радостью. По ночам
девушка часто не спала: «вгрызалась» мыслями в тяжелую, «душ-
ную» атмосферу интриг в театре.
С 1952 г. Ш. работает пианисткой в оркестре танцевального
ансамбля, с 1954 г.— пианисткой в оркестре, затем концертмей-
стером хора. В этот же период оканчивает школу по работе с
кадрами. На протяжении всех этих лет Ш. бодра, оптимистич-
на, предприимчива. Изредка бывали моменты разочарования, тоски,
но они быстро проходили.
С 1955 г. Ш. начала работать в активе народных заседателей.
Постоянный активный контакт с людьми ее сначала радовал, но
затем Ш. стали обуревать мысли об «океане горя», которым пред-
ставлялся ей мир, и эта работа показалась Ш. невыносимой.
631
С 1956 г., закончив краткосрочные курсы, работает на производ-
стве статистиком. В период обучения на курсах она выделя-
лась на семинарах способностями и четкими ответами. В 1959
г. перешла на новую работу — плановиком в системе народного
питания. Но эта работа у нее не спорилась, она допускала много
ошибок. После рабочего дня Ш. часто охватывало отчаяние. Она
снова меняет место работы, занимает должность калькулято-
ра, но на работу ходит с отвращением. Вечером начинаются
раздумья, самобичевание и страх перед наступающим днем.
Так продолжалось до 1962 г. Ш. все время была склонна к песси-
мистическому самоанализу, лишь изредка появлялись просветы.
Почувствовав полную неспособность работать, Ш. обратилась
к нам. В нашем стационаре она сначала была подавлена, всю
вину за многочисленные свои срывы брала на себя. Но постепен-
но к ней стали возвращаться жизнерадостность, бодрость. «У
меня бывают гнусные черные полосы»,— говорила она и добавля-
ла, что монотонная работа губит ее. «Но теперь все прошло»,—
радовалась Ш. Она собиралась, выписавшись, организовать вокаль-
ный ансамбль.
В интимной жизни у Ш., по ее словам, твердые принципы. В 22
года она познакомилась со своим будущим мужем и по сей день
является женой этого «замечательного, глубоко порядочного че-
ловека». Но счастливый брак омрачает сознание, что муж из-за
нее развелся со своей первой женой. Иногда она думает, что все
ее неудачи не что иное, как наказание, ниспосланное ей за то, что
она разбила семью.
Ребенком Ш., несомненно, обладала гипертимическим тем-
пераментом. Во время войны были периоды угнетенности, когда
она сторонилась своих сотрудников. После войны начинается ряд
беспечных, безоблачных лет. С гипертимической легкостью она
преодолевает сложные препятствия и добивается значительных
профессиональных успехов. Жизнь в этом периоде лишь изредка
омрачается кратковременными периодами угнетенности. В 1955 г.
наступает длительный период подавленности с депрессивными
мыслями. В 1956—1958 гг. появляется просвет, а с 1959 по 1962 г.
Ш. вновь погружается в глубокую депрессию. Работать в это вре-
мя не может совсем.
В клинике мы довольно детально ознакомились с обеими сто-
ронами ее темперамента: и с дистимической, и с гипертимичес-
кой. В разговоре на серьезные, тяжелые темы Ш. склонна была
подходить к своей жизни критически и винить за все провалы и
срывы только себя. На темы радостные она реагировала с живос-
тью, становилась разговорчивой и веселой. Вероятно, ее поведе-
ние и в прежние годы колебалось от одного полюса к другому
гораздо чаще, чем об этом можно судить по ее рассказам. Такое
632
предположение подтверждается наблюдениями в клинике: здесь
мы за сравнительно короткое время оказались свидетелями весь-
ма частой смены ее «циклов».
Аффективно-экзальтированный темперамент
Аффективно-экзальтированный темперамент, когда он
по степени выраженности приближается к психопатии, можно было
бы назвать темпераментом тревоги и счастья. Это название под-
черкивает его близкую связь с психозом тревоги и счастья, кото-
рый сопровождается резкими колебаниями настроения. Описы-
ваемый темперамент может действительно оказаться ослаблен-
ной формой этого заболевания, но такая взаимосвязь не обяза-
тельна. В случаях, когда наблюдается чистая аффективная эк-
зальтация, тем более не может быть и речи о патологии.
Аффективно-экзальтированные люди реагируют на жизнь бо-
лее бурно, чем остальные. Темп нарастания реакций, их внешние
проявления отличаются большой интенсивностью. Аффективно-
экзальтированные личности одинаково легко приходят в восторг
от радостных событий и в отчаяние от печальных. От «страст-
ного ликования до смертельной тоски», говоря словами поэта, у
них один шаг. Экзальтация в незначительной мере связана с гру-
быми, эгоистическими стимулами, гораздо чаще она мотивирует-
ся тонкими, альтруистическими побуждениями. Привязанность к
близким, друзьям, радость за них, за их удачи могут быть чрезвы-
чайно сильными. Наблюдаются восторженные порывы, не связан-
ные с сугубо личными отношениями. Любовь к музыке, искусст-
ву, природе, увлечение спортом, переживания религиозного по-
рядка, поиски мировоззрения — все это способно захватить эк-
зальтированного человека до глубины души.
Другой полюс его реакций — крайняя впечатлительность по
поводу печальных фактов. Жалость, сострадание к несчастным
людям, к больным животным способна довести такого человека
до отчаяния. По поводу легко поправимой неудачи, легкого разо-
чарования, которое другим назавтра уже было бы забыто, экзаль-
тированный человек может испытывать искреннее и глубокое горе.
Какую-нибудь рядовую неприятность друга он ощущает болезнен-
нее, чем сам пострадавший. Страх у людей с таким темперамен-
том обладает, по-видимому, свойством резкого нарастания, по-
скольку уже при незначительном страхе, охватывающем экзаль-
тированную натуру, заметны физиологические проявления (дрожь,
холодный пот), а отсюда и усиление психических реакций.
Тот факт, что экзальтированность связана с тонкими и очень че-
ловечными эмоциями, объясняет, почему этим темпераментом осо-
бенно часто обладают артистические натуры — художники, поэты.
Артистическая одаренность представляет собой нечто в корне иное,
633
чем научные способности в определенной области, например в мате-
матике. В чем заключается причина данного явления?
Во-первых, я полагаю, что сама по себе одаренность еще не
обеспечивает возможности создания произведения искусства. Та-
кое произведение рождается лишь тогда, когда творец способен к
высокому накалу эмоциональных переживаний. Если человек об-
ладает глубоким умом и практическим здравым смыслом, то
ничто не помешает ему развивать свои математические, техничес-
кие или организационные способности. Но при подобной разум-
ной практической установке данное лицо не пишет стихов и не
сочиняет музыку, хотя его природных данных хватило бы на это.
Во-вторых, эмоции сами по себе позволяют создавать верное
суждение о возникающем произведении, давать ему верную оцен-
ку. Уровень науки измеряется ее прикладным значением, цен-
ность же художественного произведения познается лишь по эмо-
циональному воздействию. Из этого следует, что неотъемлемым
свойством поэта или художника прежде всего должна быть эмо-
циональная возбудимость. Вторым стимулирующим моментом
для артистической натуры может быть наличие демонстратив-
ных черт характера. Наконец, с третьим моментом мы столк-
немся, рассматривая интровертированность.
Конфликты артистических натур с жизнью часто происходят
из-за слишком большой чувствительности, «проза» жизни, ее под-
час грубые требования им не по плечу.
Например, избыток чувств у Гельдерлина стимулировал его
поэтическое творчество, но одновременно не давал приспособить-
ся к повседневным жизненным требованиям. Возможно, его по-
стоянная эмотивная возбудимость носила болезненный характер,
так как во второй половине жизни у него развилось тяжелое пси-
хическое заболевание (моя работа на данную тему издана в 1964 г.).
Гельдерлин всю жизнь больше страдал, чем испытывал порывы
восторженной радости, но это было связано с большими жизненны-
ми трудностями, которые ему пришлось испытать из-за чрезмерной
чувствительности. К началу душевного заболевания эта исключи-
тельная эмотивная возбудимость еще более возросла. В письме к В.
Ланге он пишет: «Поверь мне, дорогой! Я боролся до смертельного
изнеможения, чтобы сохранить высшую жизнь, в вере и в созерца-
нии, о да! Я боролся, страдая невыразимо, и полагаю, что мучения
мои превышают все, когда-либо испытанное человеком». В подоб-
ных жизненных гиперболах мы не только узнаем Гельдерлина, но
одновременно получаем представление о силе импульсов, которыми
возбудимость питала его поэтическое вдохновение.
Выдающийся немецкий лирик приведен мною как пример.
Подобным же образом, хотя, возможно, и не в такой степени,
634
эмотивная возбудимость является базой создания художествен-
ных произведений у многих артистических натур. Добавим к
этому закономерное стремление художника отразить в своем твор-
честве то, что его так сильно и глубоко захватывает.
Негативный «полюс» аффективно-экзальтированного темпе-
рамента можно наблюдать на следующем примере.
Клаус Э., 1928 г. рожд. Мать — экзальтированная женщина, для
которой характерно, с одной стороны, чувство восторженности,
с другой — подверженность печальным переживаниям. В дет-
стве Клаус боялся темноты. В темноте ему постоянно каза-
лось, что кто-то стоит за спиной,—он оглядывался и быстро
убегал, сердце его бешено колотилось. Это был молчаливый, зам-
кнутый человек, не любивший выступать публично: при этом
он терял голос и сильно потел. Клаус Э. не выносил, когда при
нем били животных, испытывал при этом «щемящую тоску», но,
так как его «душило волнение», не мог произнести ни звука в
защиту бедного четвероногого. Его захватывают различные тор-
жественные мероприятия: «Когда исполняются торжественные
гимны, я прямо боюсь заплакать, все от растроганности...» Не-
что подобное Клаус испытывает и во время посещений театра.
Однако сам играть он не может и никогда не мог, у него начина-
ется «сценическая лихорадка» и точно «ком в горле стоит». Он
очень любит музыку, нежную, лирическую, подобную «Грезам»
Шумана, но и хор из «Летучего голландца» ему нравится. В 25
лет он поступил в вуз, с увлечением занимался 2 года, после чего
наступил срыв. Клаус Э. заболел. Мать послала ему значитель-
ную сумму на покупку продуктов, но он, поддавшись на уговоры
товарищей, растратил все эти деньги на спиртное и устроил
пирушку. «Бог мой, да я ведь из самых дружеских чувств, надо же
помогать друг другу!» Этот случай послужил началом. Теперь
после всяких мелких неудач, часто вызывающих у Клауса силь-
ное угнетение, он все чаще выпивает. По этому поводу к нам и
обратилась его мать.
Можно сказать, что в характере данного обследуемого преоб-
ладает «готовность к отчаянию». Уже ребенком он часто нахо-
дился во власти грустных и тревожных переживаний. Позже он
все чаще стал приходить в отчаяние, когда не мог чего-нибудь
добиться, часто им овладевал страх. То, что эти колебания были
связаны с типичным темпераментом тревоги и счастья, подтвер-
ждается умилением Клауса при всяких торжественных меропри-
ятиях: в данном случае это состояние символизирует чувство сча-
стья, а слезы его в этот момент — это слезы счастья.
Поэты и художники часто отличаются экзальтированным тем-
пераментом, о чем свидетельствуют приводимые ниже примеры.
635
Мартин Р., 1901 г.рожд., поэт-лирик. В 62-летнем возрасте, ког-
да он явился на прием ко мне, он больше занимался переводами
стихов с иностранных языков. Р. отличался музыкальными спо-
собностями, и стихи свои он скорее воспринимал «как песни».
Некоторое время он занимался рекламными плакатами. На всей
его жизни лежит отпечаток бурных эмоциональных пережива-
ний и волнений. Р. с детства был увлекающейся натурой, в шко-
ле он принимал активное участие в общественной работе. Од-
нажды дело чуть не дошло до школьной забастовки, организо-
ванной Р. как протест против одного тщеславного и нетерпи-
мого учителя. Позже увлечения в основном касались музыки, по-
эзии и красивых женщин. Свою нынешнюю жену Р. патетически
обрисовал как «чудо-женщину». Для Р. характерны постоянные
колебания между воодушевлением и крайним пессимизмом при
пустяковых неудачах. В последнем случае у него появлялись и
суицидальные мысли. На встречу с нами Р. пришел угнетенный:
почечная колика навела его на мысль о том, что у него рак.
Р.— типичный лирик. В данном случае интересно то, что по-
рывы отчаяния связаны с мыслями о самоубийстве.
Тревожные (боязливые) личности
В детском возрасте чувство страха нередко достигает край-
ней степени. Дети такого склада, обладающие тревожно-боязли-
вым темпераментом, боятся, например, засыпать в темноте или
когда в помещении никого нет, заходить в неосвещенные комна-
ты и коридоры. Боятся собак. Трепещут перед грозой. Наконец,
боятся других детей, поэтому те их часто преследуют и дразнят.
Они не решаются защищаться от нападений, что как бы провоци-
рует других, более сильных и смелых, детей поиздеваться над
своим боязливым товарищем, ударить его. Это «козлы отпуще-
ния», как их обычно называют, или «мишени», как предложил
бы их назвать я, ибо они постоянно «вызывают огонь на себя».
Любопытно, что сверстники сразу распознают их слабое место.
Если, например, ребенок-«мишень» поступает в детское психиат-
рическое отделение, то и здесь, стоит лишь воспитательнице от-
вернуться, его сразу же начинают «преследовать». Такие дети ис-
пытывают сильный страх перед учителями, которые этого, к со-
жалению, часто не замечают, усугубляя страх ребенка своей стро-
гостью. Иногда дети при очередной шалости сваливают вину на
боязливого ребенка, который действительно становится «козлом
отпущения».
У взрослых картина несколько иная, страх не столь полно по-
глощает взрослого, как ребенка. Окружающие люди не представ-
ляются им угрожающими, как в детстве, а поэтому их тревож-
ность не так бросается в глаза. Впрочем, неспособность отстоять
636
свою позицию в споре остается. Достаточно противнику высту-
пить поэнергичнее, как люди с тревожно-боязливым темперамен-
том стушевываются. Поэтому такие люди отличаются робостью,
в которой чувствуется элемент покорности, униженности. Наря-
ду с этим различают еще ананкастическую робость, специфи-
кой которой является внутренняя неуверенность в себе. В пер-
вом случае человек постоянно настороже перед внешними раз-
дражителями, во втором — источником робости служит собствен-
ное поведение человека, именно оно все время находится в центре
его внимания. Эти два типа робости можно дифференцировать
при простом наблюдении. В обоих случаях возможна сверхком-
пенсация в виде самоуверенного или даже дерзкого поведения,
однако неестественность его сразу бросается в глаза. Боязливая
робость может иногда перейти в доверчивость, в которой сквозит
просьба: «Будьте со мной дружелюбны».
Временами к робости присоединяется пугливость, которая мо-
жет иметь чисто рефлекторный характер, но может быть и прояв-
лением внезапного страха. Чем ярче выражена пугливость, тем
более вероятна сопровождающая ее повышенная возбудимость
автономной нервной системы, усиливающая соматическую реак-
цию страха, которая через систему иннервации сердца может сде-
лать страх еще более интенсивным.
Привожу описание ребенка, упоминавшегося ранее Целлером.
Эккехард Р., 1951 г. рожд., поступил в наше детское отделение в
1960 г. И у матери, и у отца брак, от которого родился Эккехард,
уже третий, поэтому у мальчика 7 сводных братьев и сестер.
Его родной сестре 4 года. Кроме того, с ними живут двое свод-
ных детей. У отца часто бывает дурное расположение духа.
Родители постоянно ругают детей, часто бьют их. Особенно
попадало Эккехарду за плохие отметки в школе. Его избивали и
сводные братья и сестры, причем очень жестоко. Эккехард боял-
ся их, он с ужасом вспоминает о телесных наказаниях, которым
его подвергала мать. Одному из сводных братьев он всегда усту-
пал, так как тот был единственным товарищем его детских
игр. Дети со всей округи преследовали Эккехарда, крича ему вслед:
«Битый!» Он избегал сверстников, играл больше со своей собач-
кой. Боязливостью Эккехард отличался еще в дошкольном воз-
расте, засыпал только при свете, очень боялся грозы, по ночам
часто мочился в постель.
В школе мальчик сразу стал «козлом отпущения». Товарищей в
классе у него не было, на переменах он старался уйти подальше
от детей. Почти каждый день дети над ним издевались, избива-
ли его, а он даже не защищался. Его называли «клякса-плакса».
Поношенная одежда Эккехарда также вызывала насмешки.
637
Иногда он жаловался на мальчишек учительнице, но только с
глазу на глаз. Постепенно Эккехард начал кривляться и гримас-
ничать на уроках, очевидно, с целью привлечь к себе внимание.
В нашем детском отделении страх сопровождал его постоянно,
он боялся и обследований, и шприца. Однако во время бесед был
понятливым, не по годам сообразительным. По малейшему пово-
ду он рыдал, приходил в отчаяние и сразу прятался в каком-
нибудь углу. Даже во сне он видел, как его дразнят и избивают. В
детском коллективе Эккехард не проявлял адаптационной спо-
собности, иногда выкидывал клоунские выходки, казался не со-
всем нормальным. Дети не хотели его «принять». При исследо-
вании интеллекта Эккехард, несмотря на нормальные умствен-
ные способности, проявил исключительное неверие в свои силы.
При решении задач очень старался, но все валилось у него из рук.
Как только встречалась пустяковая трудность, он, рыдая, отка-
зывался продолжать свои усилия.
Несомненно, жестокое обращение и взрослых, и детей запуга-
ло этого ребенка. Но дело не дошло бы до столь серьезного состо-
яния, если бы мальчик обладал хотя бы минимальной способнос-
тью бороться и сопротивляться. В случаях, подобных описанному,
беспомощность, являющаяся прямым следствием страха, прово-
цирует детей на агрессивные выходки, порождающие еще боль-
шую запуганность боязливого ребенка. К сожалению, и взрослые
часто склоняются к тому, чтобы особенно сурово обращаться с
детьми, не способными к протесту. В случае с Эккехардом родите-
ли в пылу своих споров часто нападали на сына, который был
при этом совершенно безропотен.
Следует отметить, что тревожность, сопровождающая акцен-
туацию педантического типа, у взрослых делается еще более
отчетливой, истинная же тревожность по мере повзросления че-
ловека уменьшается. Тревожные личности нуждаются в психоте-
рапии, о чем не следует забывать.
Ниже приводится описание женщины, ставшей ипохондрич-
ной на почве боязливости, тревожности.
Инга Э., 1932 г. рожд., работает в торговом предприятии. С дет-
ства чрезвычайно боязлива. Боится темноты, в сумерки предпо-
читает сидеть дома.
Когда однажды вечером Э. возвращалась домой, у нее появилась
навязчивая мысль, что за ней медленно следует какая-то легко-
вая машина. Она представила себе, как из машины выскочит
человек и нападет на нее, поэтому не вошла в подъезд, а оста-
лась на улице («поближе к пешеходам»). Звонком вызвала свое-
го мужа, который спустился в вестибюль и привел ее домой. Э.
безумно боится грозы. «Все во мне сжимается»,— говорит она.
638
Избегает собак. Когда Э. услышала, что в ближнем лесу водятся
змеи, она перестала туда ходить. Если же ей все-таки приходи-
лось там бывать, то она непрерывно останавливалась, судорож-
но сдвинув ноги и глядя перед собой, чтобы узнать, нет ли побли-
зости гадюк. Иногда Э. просыпается ночью, обливаясь холодным
потом от страха, будит своего мужа, ожидая успокаивающих
слов. Она испытывает большую робость с незнакомыми людьми
и старается заводить поменьше знакомств. В своем муже она
видит защитника.
В 1953 г. в доме, в котором проживала Э., по неосторожности
одного из соседей произошло массовое отравление жильцов га-
зом. С тех пор ее тревожность возросла. В 1961 г. она однажды
по дороге домой почувствовала себя плохо, вся покрылась испари-
ной, началось сильное сердцебиение. Как раз в этот период на
работе у Э. двое сотрудников умерли от инфаркта миокарда.
После этого у больной начался ипохондрический невроз. Э. боя-
лась тяжело заболеть и умереть. Смерти она страшилась все-
гда, теперь этот страх дошел до того, что она вообще боялась
выйти на улицу: «Может начаться сердечный приступ, я упаду
и уже не встану». В клинике Э. боялась всех врачебных меропри-
ятий, дрожала, например, когда у нее брали кровь на исследование,
однако, привыкнув, обнаружила хорошую приспособляемость. Нам
удалось избавить ее от фобических проявлений страха, однако
тревожность у Э. осталась.
Описанная обследуемая с детства страдает явлениями тяжело-
го страха. Даже ничтожная предполагаемая опасность вызывала
у нее потрясение. На почве тревожности развился ипохондричес-
кий невроз. Причины его появления — смерть от инфаркта мио-
карда двух сотрудников Э. и приступ сильного сердцебиения, со-
провождающегося испариной. С помощью психотерапии нам уда-
лось оказать воздействие на патологическое развитие, фобии пре-
кратились, однако тревожность осталась.
Эмотивные личности
Эмотивность характеризуется чувствительностью и глу-
бокими реакциями в области тонких эмоций. Не грубые чувства
волнуют этих людей, а те, что мы связываем с душой, с гуманнос-
тью и отзывчивостью. С подобными реакциями мы уже встреча-
лись, описывая аффективно-экзальтированный темперамент, явно
родственный эмотивному. Но эмотивные личности не впадают в
такие крайности в области эмоций, как аффективно-экзальтиро-
ванные, эмоции их развиваются с меньшей быстротой. Аффек-
тивно-экзальтированных личностей можно охарактеризовать сло-
вами «бурный, порывистый, возбужденный», эмотивных — «чув-
ствительный, впечатлительный». Обычно людей этого темпера-
мента называют мягкосердечными. Они более жалостливы, чем
639
другие, больше поддаются растроганности, испытывают особую
радость от общения с природой, с произведениями искусства. Иног-
да их характеризуют как людей задушевных.
Мягкосердечие, задушевность людей этого типа связаны с уси-
ленным внешним проявлением их реакций. В беседе с эмотивны-
ми личностями сразу видно, как глубоко их захватывают чувства,
о которых они говорят, поскольку все это отчетливо отражает
мимика. Особенно характерна для них слезливость: они плачут,
рассказывая о кинофильме с печальным концом, о грустной по-
вести. Так же легко у них появляются слезы радости, растро-
ганности. Эмотивным детям нередко нельзя читать сказки, так
как при печальных поворотах сюжета они сразу же начинают
плакать. Даже мужчины часто не могут удержаться от слез, в чем
признаются с немалым смущением.
Особая чувствительность натуры ведет к тому, что душевные по-
трясения оказывают на таких людей болезненно глубокое воздей-
ствие и вызывают реактивную депрессию. Иногда, когда душевный
разлад достигает патологической степени, возможны попытки само-
убийства. Однако при этом патология развивается несколько иным
путем, чем при реактивных депрессиях у дистимических или цик-
лотимических личностей, у которых то или иное переживание как
бы «развертывает» заложенную в человеке от природы готовность к
депрессии. Это может произойти и без особо тяжелых ударов судь-
бы; нередко такое состояние вызывается лишь случайным поводом,
приводящим в действие некий механизм. У эмотивных же личнос-
тей тяжесть депрессии всегда соответствует тяжести события, пере-
живания. У них отсутствует предрасположение к депрессивным ре-
акциям. Они легко поддаются и радости, причем радость также зах-
ватывает их глубже, чем других людей.
Здесь мы сталкиваемся с важным различием между эмотивным
и циклотимическим реагированием. В обоих случаях наблюдается
лабильность эмоционального уровня: нейтральное состояние с оди-
наковой легкостью может перейти и в радость, и в печаль. Однако в
случае циклотимии реакция по характеру и по глубине непрочно
связана с переживанием. Незначительный успех может привести
такого человека в бурный восторг, а пустячная неудача — в глубо-
кое депрессивное состояние. Как мы видели, пребывание в весело
настроенном обществе может нередко вызвать первое, а пребывание
с опечаленными, скучными людьми — второе состояние. На эмотив-
ную личность воздействие оказывает только само переживание, вы-
зывая абсолютно адекватную эмоциональную реакцию без преходя-
щих настроений. Поэтому человек эмотивного склада не может «за-
разиться» весельем в веселом обществе, не может беспричинно сде-
латься ни смешливым, ни счастливым.
640
Ниже описывается женщина, впавшая в реактивную депрес-
сию после потери мужа.
Гертруда Ю., 1916 г, рожд., уборщица. Уже в детстве была впе-
чатлительной, часто плакала, никогда не могла отказать в
просьбе другим детям. Как-то она подарила сверстнице люби-
мую игрушку, в другой раз отдала нищему мальчику единствен-
ную конфетку. Сильно привязана к сестрам и братьям, безутеш-
но рыдала, когда одна из младших сестричек умерла. Крепкая
привязанность к семье сохранилась навсегда. Поступив работать
домработницей, она с трудом переносила разлуку с близкими.
Возвращаясь домой, всякий раз испытывала чувство глубокой
радости. Видя плачущего ребенка, не может удержаться от слез.
Частенько плачет и в кино. Когда по телевизору показывают
сцены человеческих страданий, уходит из комнаты.
Вышла замуж в 22 года, была исключительно привязана к мужу.
Мучительно перенесла годы разлуки с мужем во время войны.
Горячо любит своих двух детей, страстно привязана к внуку.
В 1966 г. муж в возрасте 60 лет без всякой видимой причины
покончил жизнь самоубийством. Незадолго до этого несколько
раз говорил, что он «уже не работоспособен». Ю. была глубоко
потрясена смертью мужа. Она не могла ни есть, ни спать, дума-
ла и сама о самоубийстве, но мысль о детях ее остановила. По-
стоянно мучила себя упреками: видно, она недостаточно забо-
тилась о муже, вот он и ушел от нее. Объективно Ю., напротив,
была женой чрезвычайно заботливой. Незадолго до кончины муж
как-то сказал, что другого такого честного и хорошего человека,
как Ю., на свете нет.
Когда Ю. поступила в клинику, со времени смерти мужа прошел
почти год. Из-за бессонницы и отсутствия аппетита у нее раз-
вилась резкая астения, она похудела на 20 фунтов. Стоило ей
напомнить о покойном муже, как она тотчас начинала плакать.
Слезы лились и тогда, когда с ней говорили о других печальных
событиях ее жизни. В клинике неврастеническое состояние боль-
ной удалось преодолеть, вместе с ним прошла и депрессия. Но
острую боль потери Ю. все еще ощущала.
Перед нами типичная эмотивная личность, которая любое
жизненное событие воспринимает серьезнее, чем другие люди.
Особенно легко она поддается чувству жалости, сострадания. Но и
радостные чувства она переживает глубоко, особенно радости, свя-
занные с детьми, их воспитанием, успехами. Исключительно пре-
дана семье — сначала семье родителей, затем своей семье. Смерть
мужа стала для Ю. крахом всей жизни. Потерю усугубляло тер-
зающее чувство вины: как же это она упустила, не заметила, ведь
он страдал, а она так и не пришла на помощь. У нее появлялись
21 — 15626 «Психол. различий»
641
даже мысли о самоубийстве. На этой почве началась острейшая
неврастения. Именно поэтому так долго продолжалась у Ю. реак-
тивная депрессия, которая обычно, даже у эмотивных личностей,
проходит быстрее.
К реактивной депрессии близки случаи, когда мягкосердеч-
ные личности под влиянием событий испытывают столь острую
угнетенность, что теряют силу сопротивляться. Протест против
нападок других людей или какие-либо действия наперекор судь-
бе для них невозможны из-за наличия депрессивного состояния.
Привожу описание человека, который стал «мишенью» своих
учеников.
Хельмут К., 1911 г. рожд., уже ребенком был боязлив, поэтому
дети часто его дразнили, но не били, так как он заранее избегал
этого. Он искал дружбы с детьми спокойными, любил одиноче-
ство, природу. В грубых шалостях других детей участия не при-
нимал. Неприятностями делился с матерью. Уже будучи подро-
стком, он нашел сверстников, которые, подобно ему, не хотели
принимать участия в грубых выходках, любили совершать про-
гулки, беседовали о музыке, поэзии. Стал проявлять большой ин-
терес к живописи.
С увлечением занимался вопросами, связанными с искусством. В
школе у них был строгий учитель, который бил детей, но его эти
строгости миновали, особого страха он не испытывал. Однако
он часто «плакал за компанию», когда били других детей, что
вызывало гнев учителя.
В дальнейшей своей жизни К. оставался таким же мягкосердеч-
ным. Часто грустные фильмы, повести вызывали у него слезы.
Много лет К. работал картографом, считался хорошим работ-
ником. В 1948 г. сдал соответствующие экзамены и стал учи-
телем по картографии в профшколе. В 1963 г. эта школа была
ликвидирована, и он начал работать учителем в общеобразова-
тельной школе. Вскоре выяснилось, что он не умеет наладить
дисциплину в классе. Он не требовал, а больше просил у учеников
послушания, умолял их вести себя подобающим образом, а класс
отвечал на это еще большей распущенностью. Например, геогра-
фическую карту ученики вывешивали вверх ногами, поворачива-
лись к нему спиной; когда он начинал объяснять урок, многие
ученики принимались читать вслух. Иногда К. терял терпение
и, схватив ученика за шиворот, тряс его. Один мальчик при этом
нарочно растянулся на полу и в дальнейшем постоянно это по-
вторял под хохот всего класса. К. часто приходил в отчаяние,
плакал перед учениками. Директор школы обвинил его в недис-
циплинированности класса (К. был классным руководителем).
Некоторые родители хотели подать жалобу на К. в суд за то,
642
что он «трясет» детей. «А-а-а, вы уже снова на свободе!» —
сказал ему однажды маленький мальчик, которому старший брат
рассказывал, будто К. отбывает наказание в тюрьме за то, что
повалил своего ученика на пол. Только сердобольные девочки иног-
да защищали учителя, спорили с классом, а учителю говорили,
что он «не должен этого терпеть». Наконец, К. был направлен к
врачу для выяснения, может ли он продолжать заниматься пре-
подавательской деятельностью. Так К. попал к нам в клинику.
Он рассказал, что совершенно растерян, не знает, что делать.
Его требования к детям почему-то носят характер просьб, а на
просьбы дети отвечают издевательством и грубостями. Дело
дошло до того, что он плакал перед классом. Надо сказать, что
его мягкая и чуть растерянная манера поведения бросилась нам
в глаза и при обследовании. Он чуть не плакал, рассказывая нам
о своих злоключениях. С другой стороны, К. с глубоким удовлет-
ворением говорил о своей специальности чертежника. С глубо-
ким чувством он рассказал нам и о некоторых других событиях
и связанных с ними переживаниях. Мы подвергли его психотера-
певтическому лечению и порекомендовали заниматься со взрос-
лыми: учитель он, видимо, хороший, а во взрослой аудитории труд-
ностей с дисциплиной не будет.
Обследуемый К. еще в детстве отличался большой душевной
мягкостью. Он всегда держался вдали от шаловливых и шумли-
вых детей, любил природу, искусство; печальные события очень
удручали его. Уже будучи взрослым, тоже нередко плакал. Чув-
ствительность К. была результатом мягкосердечия. В школе он
нередко проливал слезы, когда били его соучеников, но сам нака-
заний не боялся. Сначала его эмотивность не вела к каким-либо
жизненным осложнениям, он охотно и успешно работал чертеж-
ником. Но когда он начал преподавать и стал не только обучать
подрастающее поколение профессиональным навыкам, но и вос-
питывать ребят, все изменилось. Ученики скоро поняли, в чем
слабость их учителя, и со свойственным детям бездушием стали
издеваться над ним. Лишь сердобольные девочки пытались его
защищать. Его беспомощность в школе была обусловлена тем, что
возмутительное поведение детей подавляло его и он не мог за-
нять энергичную позицию протеста. Бороться с гнусными выход-
ками детей он был не в состоянии, лишь просил пощады, на что
дерзкие мальчишки отвечали новой наглостью.
Эмотивность у детей сопровождается боязливостью. При тща-
тельном обследовании обнаруживается, что эта боязливость свя-
зана с общей повышенной чувствительностью ребенка. В этом
плане ее и следует здесь рассматривать.
Привожу пример эмотивного ребенка, описанного Линднер.
21*
643
Ханс-Иоахим Р. поступил к нам в клинику в 9 лет. Через дли-
тельное время после того, как Ханс начал аккуратно ходить на
горшок, он вдруг вновь стал пачкать штаны. Случилось это как
раз к тому времени, когда его младший брат научился проситься
на горшок.
У Ханса прекрасные домашние условия. Он старший из четырех
детей. Мать не работает, так как полностью посвятила себя
детям и хозяйству. Отец серьезный и выдержанный человек, слу-
жит главным бухгалтером, много времени и внимания уделяет
семье. Все дети развивались нормально. В общем семья вполне
благополучная.
Ханс родился на три недели раньше срока, аккуратность в от-
правлениях пришла с некоторым опозданием — в 4 года. Маль-
чик мечтателен, чувствителен к наказаниям, после них долгое
время бывает подавленным, угнетенным. Трудно привыкает к
новой обстановке, поэтому неохотно ходит с матерью в гости.
Вообще незнакомых сторонится, контакты с ним устанавлива-
ются туго. Разлука с членами семьи (например, отец уезжает с
другими детьми в отпуск, мать уходит в родильный дом) прохо-
дит болезненно. Мать, например, уходя в роддом, хотела попро-
щаться с детьми, но Ханса нигде не было: он оказался у себя в
постели и горько рыдал, хотя притворялся спящим. Для Ханса
характерна скрытность в чувствах: так, перед отъездом отца
он сидел за столом, якобы с интересом углубившись в «Жизнь
животных» Брема; он не хотел не только проститься с отъез-
жающими, но даже посмотреть им вслед из окна, т. е. пытался
игнорировать ситуацию, которая слишком глубоко его трогала.
Во время пребывания Ханса в клинике мы узнали его как тихого,
приветливого, очень послушного мальчика. Он охотно и стара-
тельно выполнял все поручения и предписания, но на самую не-
значительную критику реагировал крайне впечатлительно, не-
редко со слезами. Несмотря на застенчивость Ханса, у него ус-
тановился хороший контакт с другими детьми. Ему было на-
значено специальное лечение по поводу энкопреза, и он охотно
выполнял все предписания. При выписке из клиники все симпто-
мы заболевания исчезли бесследно.
В том, что ребенок испражнялся в штаны (в дневное время),
мы усматриваем желание ребенка вернуть себе заботливость ма-
тери. Такой прием явился результатом скрытого «хода» Ханса:
младший брат к этому времени как раз научился аккуратно ис-
пражняться, у матери «развязались руки», следовательно, она могла
«проявить заботу» и о нем, Хансе.
Боязливости у Ханса мы не наблюдали, однако по натуре он был
крайне чувствителен, мягок. Подавленность после наказаний, тя-
жесть разлуки с близкими, стремление избегать людей малознако-
644
мых, слезливость — все это типичные реакции эмотивнои личнос-
ти. Стараясь подавить эти реакции, Ханс избегал ситуаций, которые
могли бы их спровоцировать. Так как все грубое ему было противно,
он рос славным, чутким и правдивым ребенком.
У взрослых эмотивный темперамент, как мы видели, нередко
является причиной болезненных депрессивных реакций на силь-
ные переживания. У ребенка, чувства которого более преходящи,
мы реже сталкиваемся с такими проявлениями: он может быть глу-
боко потрясен в данный момент каким-то событием, но оно быстро
улетучивается из его памяти. Поэтому самоубийства в детском воз-
расте наблюдаются редко. Возможно, это связано и с предваритель-
ным продумыванием, которого требует самоубийство и для которого
интеллект ребенка еще не созрел. Случаи самоубийства или попыт-
ки к самоубийству в детском возрасте происходят в виде импуль-
сивных действий. Какое-либо тяжелое переживание вызывает глу-
бокую депрессию, возможно, в связи с эмотивным темпераментом и
ведет к непродуманной и неподготовленной попытке самоубийства,
к счастью, в большинстве случаев неудачной. Попытки самоубий-
ства в детском возрасте встречаются чаще всего в связи с острым и
тяжелым страхом перед наказанием.
Экстравертированная акцентуация личности и ее
комбинации
Я уже отмечал, в чем усматриваю своеобразие экстра-
вертированной личности. Экстравертированный человек боль-
ше обращен в сторону восприятий, чем представлений. Такой
человек легко поддается влиянию окружения, стимулам извне,
постоянно ищет новых переживаний, любит ходить в кино, смот-
реть телевизионные передачи. Он отлично чувствует себя в ожив-
ленном обществе, где получает сразу множество впечатлений и
богатую информацию, и с удовольствием проводит время с при-
ятелем, болтая о том о сем. Среди любимых занятий таких лю-
дей следует отметить спорт, в котором они либо активно участву-
ют сами, либо с увлечением отдаются спортивному зрелищу. По-
падаются и экстравертированные коллекционеры, однако в соби-
рании ими тех или иных предметов не чувствуется внутренней
заинтересованности. Коллекционирование не служит для них оп-
ределенным интеллектуальным толчком. Во время путешествий
экстравертированная личность нацелена прежде всего на занима-
тельные переживания, а вовсе не на то, чтобы обогатить свои зна-
ния и свой внутренний мир впечатлениями нового.
При некоторой поверхностности мышления все, поступающее
извне, не подвергается особому анализу. Это обусловливает под-
верженность чужому влиянию и легковерие. Любое сообщение,
последовавшее в категорическом тоне, для экстравертированного
645
лица — бесспорный факт, даже в том случае, когда достаточно
хотя бы немного задуматься и сопоставить факты, чтобы возник-
ли сомнения в достоверности информации. Поэтому часто описы-
ваемый тип людей становится просто рупором своего окруже-
ния. Все, что они слышат от других, читают, слышат по радио (а
для женщин — очень часто высказывания мужа), является нео-
провержимой истиной. Однако их мнения не отличаются стойко-
стью, поскольку внутренне не перерабатываются. Поэтому новое
сообщение, заключающее иное освещение фактов, легко может все
опрокинуть в их сознании.
Явной обращенностью к тому, что приходит извне, обусловле-
на непосредственность реакций на внешние раздражители. Собы-
тия, привлекающие внимание в данный момент, легко становят-
ся для таких людей господствующими и приводят к поступкам,
подсказываемым сугубо внешней ситуацией. Мысли, которые
могли бы притормозить подобную необдуманность реакций, от-
сутствуют. Вот почему экстравертированная акцентуация влечет
за собой импульсивность поступков.
Приведу пример одной экстравертированной обследуемой с
законченным высшим образованием, что свидетельствует о том,
что экстравертированность отнюдь не связана с недостаточностью
интеллекта.
Раугильда М., 1913 г. рожд., домохозяйка. В школе училась хорошо, в
19 лет получила среднее образование, после чего начала изучать
английский язык и историю. Занятия в вузе были прерваны, когда
М. в 22 года вышла замуж. Муж погиб на войне. После войны М.
решила возобновить прерванные в свое время занятия в вузе, кото-
рый благополучно закончила, получив диплом учительницы. Неко-
торое время преподавала в школе. В 33 года М. вторично вышла
замуж и окончательно оставила профессиональную деятельность.
Она просто не чувствовала педагогического призвания. Гораздо охот-
нее она занималась домашним хозяйством и детьми (их у нее двое:
один от первого, другой от второго брака). Хотя оба ее мужа и по
профессии, и, судя по ее рассказам, интеллектуально находились на
более низком уровне развитая, чем сама М., однако они решали в
семье все, кроме вопросов приготовления пищи и уборки. Социально-
политические взгляды ее мужей становились ее собственными взгля-
дами. Как же ей удалось получить высшее образование? Училась
она легко, очень быстро все воспринимала. Собственных мыслей,
как и собственных проблем, у М. никогда не было. С обязанностя-
ми учительницы, с дисциплиной в классе она отлично справлялась.
Она в основном придерживалась материала программы и учебни-
ков, не внося ничего своего, оригинального. Свободное время в одино-
честве М. проводила неохотно, но общество всегда находилось: у
646
нее было несколько близких подруг. Ей всегда было нетрудно завя-
зывать близкие отношения с людьми, в частности с мужчинами.
Больше всего на свете М. любила развлекаться. Она занималась и
спортом — легкой атлетикой, плаванием, обожала смотреть
спортивные состязания: с большим волнением следила за тем, кто
победит, но никогда не делала прогнозов, М. любила и путешествия,
туристические походы, но относилась к ним несколько беспорядоч-
но, просто радовалась, что увидит что-то новое.,.
Во время бесед с нами М. вела себя доброжелательно и привет-
ливо, у нее был прямой и открытый нрав. Когда мы объяснили ей
отличие экстравертированности от интровертированности и
спросили, к какой бы категории она себя отнесла, она, не задумы-
ваясь, ответила: «Конечно, я экстравертированный человек».
Этот случай подтверждает, что экстравертированность или
интровертированность человека отнюдь не зависит от его интел-
лектуального уровня. У описанной обследуемой интеллекта вполне
хватило на окончание и средней школы, и вуза (правда, в два
приема). Однако она никогда не отличалась умением самостоя-
тельно мыслить. Она полагалась во всем на суждения своих му-
жей. О профессиональном совершенствовании думала мало. Хотя
М. и умела в общем передать своим ученикам знания, но ничего
своего она не добавляла. Вообще жизнь эта обследуемая принима-
ла легко, занималась спортом, развлекалась, путешествовала, но
не задумываясь глубоко над жизненными проблемами.
Следует отметить, что М. постоянно испытывала большую ра-
дость от общения с людьми. Благодаря своему открытому нраву,
отсутствию торможений она легко находила друзей обоего пола.
Однако экстравертированность не всегда сопровождается усилен?
ными поисками контактов с людьми.
Ниже приводим случай заметной экстравертированности
обследуемого, у которого общение налаживалось с трудом.
Вольфганг Г., 1945 г. рожд., каменщик по профессии. В детстве
был живым, разговорчивым ребенком, но с детьми не дружил. Учил-
ся хорошо, на работе он на хорошем счету. В свободное время
постоянно ищет развлечений. Любит спорт, занимается футбо-
лом, плаванием, катается на велосипеде. Выезжая на велосипеде
за город, всегда берет с собой транзистор, слушает музыку. Дома
постоянно слушает пластинки, имеет приличную фонотеку. По
телевидению особенно любит смотреть остросюжетные филь-
мы или оперетты. Г. читает, хотя и не много. Излюбленные
жанры — приключенческие романы, спортивные рассказы. Кни-
гам он предпочитает иллюстрированные журналы, потому что
в них не только прочтешь, «но и увидишь что-нибудь новенькое».
У него есть коллекция открыток с видами различных городов и
647
стран. Но особенно радует его возможность куда-нибудь поехать,
чтобы увидеть «все это» собственными глазами. Кроме откры-
ток коллекционирует почтовые марки. Живет без проблем; о
религии, политике не задумывается.
В целом он хорошо проводит время, но — один: не дружит ни с
юношами, ни с девушками. Связей с женщинами Г. не имеет. Нет
у него и потребности в дружеском участии, переживаниями он
делится обычно с родными. У знакомых всегда чувствует себя
немного стесненно, не находит темы для беседы. Не участвует,
как правило, ни в совместных играх, ни в танцах. Вообще любит
быть один, со своим транзистором, с пластинками и не испыты-
вает потребности в обществе приятелей.
Во время наших бесед Г. всегда был вежлив, охотно отвечал на
вопросы. Однако говорил он монотонно и не сопровождал свои
слова ни оживленной мимикой, ни жестами. Уже по одной слабой
эмоциональной окрашенности речи можно было прийти к выво-
ду, что ему нелегко вступать в контакт с людьми.
Итак, перед нами типичный случай экстравертированной структу-
ры. Об этом говорят направленность интересов Г. в целом и част-
ные склонности и увлечения: спорт, экскурсии на велосипеде с тран-
зистором, чтение приключенческих романов и т. п. Но при этом
контакты с другими людьми сведены к минимуму. «Развлекатель-
ные мероприятия» Г. предпочитает проводить в одиночку.
Любопытно, что даже его манера включаться в беседу с нами
подтверждает и даже иллюстрирует его своеобразный индивидуа-
лизм: присущая ему слабая способность контактирования под-
тверждается скудностью выразительной моторики.
В общем же характер акцентуации личности Г. свидетельствует
о типичной экстравертированности, но ввиду наличия торможе-
ний при установлении контактов с людьми эта особенность пси-
хики проецируется не на людей, а на вещи и на разнообразные
внешние впечатления.
Направленность человека на людей и внешние события на-
блюдается также и при гипоманиакальном темпераменте. Чело-
век с таким темпераментом захвачен происходящим вокруг, он
постоянно отвлекается. Гипоманиакальный темперамент нетруд-
но спутать с экстравертированностью личности. Дальше мы
покажем, что их разграничение, безусловно, возможно, ибо суще-
ствуют гипоманиакальные личности с типичными интровертиро-
ванными чертами. Так, тихого серьезного человека, который мало
«проявляет» себя, мы чаще всего относим к несомненно интро-
вертированным личностям. Однако нередки случаи, когда субдеп-
рессивный темперамент сочетается с явно выраженной экстра-
вертированностью поведения. Ниже приводится такой случай.
648
Хелена В., 1934 г. рожд., работница. В школе эта тихая, привяз-
чивая девочка училась хорошо, была одной из лучших учениц клас-
са. Дети ее любили, у нее всегда было много подруг, с некоторыми
она поддерживает отношения по сей день. Печальные события
всегда заметно угнетают В., она дольше других помнит о них.
Вообще она выделяется своим пессимизмом, склонна видеть все
в мрачных тонах, хотя сплошь и рядом зловещие предчувствия
не оправдываются. С незнакомыми В. несколько робка, не увере-
на в себе, но с близкими общается легко и охотно. Не любит
быть одна, сильно привязана к семье. Своими невзгодами чаще
всего делится с родными. Любит проводить время с матерью, с
сестрой или подругой, хождению в гости предпочитает продол-
жительные прогулки. Иногда читает что-нибудь заниматель-
ное, но редко: предпочитает болтать с близкими. Других про-
блем, кроме бытовых, В. не знает. Никогда не задумывается над
вопросами религии, политики, технического прогресса, попросту
принимает к сведению то, что передают по радио, или присоеди-
няется к мнению родных, подруг. С мужчинами вообще не кон-
тактирует, хотя ей уже за тридцать.
Во время наших бесед В. была тиха, серьезна, почти не смеялась,
но все же ощущалась в ней какая-то душевность, что весьма
облегчало общение. Если мы касались тем, выходящих за преде-
лы узкобытовых интересов, она высказывала мнения близких,
которые легко принимала.
Это описание создает впечатление, что перед нами несколько не-
доразвитое, отсталое существо. Не надо, однако, забывать, что в шко-
ле В. хорошо успевала. Интеллект позволял ей и мнение составить,
и иметь широкий кругозор. Последнего следовало бы ожидать в
особенности потому, что В. обладает несколько депрессивным тем-
пераментом, следовательно, она должна быть склонной к раздумь-
ям, самоанализу. Но для В. это не характерно, экстравертирован-
ность у нее проявлялась не в поисках новых знакомых, общества, не
в стремлении увидеть побольше новых отдаленных объектов, а в
том, что ее внимание целиком поглощено было родными и близки-
ми подругами. Что касается более далеких знакомых, то контакты с
ними тормозились ее субдепрессивными чертами.
Интровертированная акцентуация личности и ее
комбинации
Интровертированная личность живет не столько сво-
ими восприятиями и ощущениями, сколько своими представле-
ниями. Поэтому внешние события как таковые влияют на жизнь
такого человека относительно мало, гораздо важнее то, что он о
них думает. В большинстве случаев интровертированный чело-
век приходит к объективно правильным умозаключениям: он не
649
связан впечатлениями момента, он учитывает то, что ему подска-
зывают его прежние представления, его жизненный опыт. Извес-
тная степень интровертированности вырабатывает способность к
правильным суждениям. Но если данная акцентуация сильно
выражена, то личность все более отдаляется от действительности
и в конечном итоге настолько погружается в мир своих представ-
лений, что объективно принимает в расчет воспринимаемое все
меньше. В силу этого идеи не подвергаются достаточной коррек-
ции, в результате они могут формироваться, расширяться и при-
обретать субъективную значимость, у которой отсутствует всякая
объективная подоплека. Таким образом, в то время как разумная
степень интровертированности способствует выработке самостоя-
тельного суждения, сильно интровертированная личность живет
большей частью в мире нереальных идей.
Куда именно заводят подобные идеи интровертированного че-
ловека, в какой степени идеи теряют связь с действительностью —
зависит от интеллекта. Однако преобладание «внутренней жиз-
ни» распознается во всех случаях. Профессиональная деятельность
интровертированного работника, например, постоянно сопровож-
дается размышлениями, он вводит всякие усовершенствования,
которые представляются ему целесообразными, хотя на самом деле
это может быть и не так. В свободное время он ищет для себя
занятий, которые будят мысль. Содержание книг он воспринима-
ет не пассивно, а создает о них собственное мнение. Он подбирает
для себя такую литературу, которая дает ему возможность углу-
биться в ту или иную область. Если интровертированные люди
имеют любимое занятие, увлечение, то оно поддерживается посто-
янным внутренним интересом, это не может быть, например, ме-
ханическое накопление экспонатов для коллекции. Если они за-
нимаются спортом, то также постоянно исходят из каких-то рас-
четов, взвешиваний, которые практически, возможно, значения и
не имеют. Однако ощущение удовольствия, которое доставляет
чисто физическая деятельность, лежит за пределами как экстра-
вертированности, так и интровертированности личности.
Интровертированные личности нередко предпочитают другим
играм шахматы, которые ставят перед партнерами большое количе-
ство умственных задач. Ручная работа (у тех, кто любит ею зани-
маться) связана у таких людей с оригинальными замыслами, изоб-
ретениями. Немало интровертированных людей являются настоя-
щими изобретателями, у других же дело не идет дальше пустых
выдумок. Нередко эти личности носятся с идеями «исправления
жизни на Земле». Особенно их волнуют всякие загадки окружающе-
го мира и трудноразрешимые вопросы. Излюбленная пища для мыш-
ления — проблемы религии, политики, философии. По многим из
650
этих проблем они способны выработать вполне обоснованное соб-
ственное суждение, в других случаях их позиция весьма далека от
жизни, ибо мало учитываются реальные факты.
Действия, поступки следуют за идеями отнюдь не обязательно
или, во всяком случае, не сразу. С одной стороны, попытки действо-
вать у интровертированных личностей неоднократно приводят к
столкновению с действительностью, которая не принималась во вни-
мание при созревании идеи, с другой стороны, сильная сосредото-
ченность на идеях не располагает к конкретной деятельности и даже
чужда ей. Действия людей в норме всегда направлены на объект.
Если этот объект все время находится в центре внимания, как это
бывает у экстравертированных личностей, то он становится стиму-
лом к началу действий, если же внимание больше направлено на
внутренние процессы, то начало действий затягивается. В после-
днем случае то побуждение, которое исходит от объекта, слабеет,
теряет эффективность. Таким путем возникает связь между под-
черкнутой склонностью к раздумьям и слабой готовностью к по-
ступкам. Интровертированные люди, как правило, медлительны и
нерешительны в поступках. Само собой разумеется, что такую мед-
лительность могут обусловливать и другие факторы, например опре-
деленные черты темперамента, которые подталкивают или сдержи-
вают включение в активные действия.
Ярко выраженная интровертированность ведет к изоляции
личности от других людей, которые не в состоянии понять ее
подчас чудаковатых идей. С другой стороны, связи с людьми мо-
гут быть слабыми также из-за первичной слабости контактов.
Дифференцировать первый и второй случаи не так уж сложно,
нужно только внимательнее понаблюдать за этими «одиночками».
В первом случае мы обнаруживаем наличие у обследуемого стран-
ных, необычных идей, во втором общение затруднено даже тогда,
когда оно касается обыденных бытовых тем. Во втором случае
особенно бросаются в глаза бедность мимики, застывшее выраже-
ние лица и отсутствие модуляции голоса. Если человек, несмотря
на явную интровертированность личности, обладает хорошей спо-
собностью контактирования, он сам будет искать общения, но ему
постоянно будет трудно найти отклик на свои идеи, понимание
их. Однако стоит интровертированному человеку установить кон-
такт, как он будет искренне рад общению с понимающим его парт-
нером, между ними установятся теплые отношения.
Некоторые из наблюдаемых нами интровертированных людей в
прошлом перенесли невроз или психоз. Оценка их состояния склады-
валась из собственных рассказов обследуемых и описаний их родных.
Мне представляется, что мы, безусловно, имеем право привле-
кать для характеристики интровертированных личностей обсле-
651
дуемых, перенесших психоз, из следующих соображений: 1) не
всегда эти лица болели шизофренией, иногда это был фазовый
психоз; 2) мы имеем в виду исключительно поведение данных
лиц уже после перенесенного психоза. Известно, что шизофрени-
ки нередко с юности, за много лет до начала заболевания, являют-
ся интровертированными личностями. Наиболее яркие случаи
интровертированности я наблюдал в поведении шизофреников до
заболевания и, насколько это было возможно, уже во время ее
течения. Каково конкретное соотношение между данной особен-
ностью личности и шизофренией — пока неизвестно. Я склонен
думать, что, по сути, здесь нет ничего общего. Просто интроверти-
рованные люди более восприимчивы к этому заболеванию, чем
другие, поэтому у них процесс носит более ярко выраженный ха-
рактер, так же как, например, некоторые особенности конститу-
ции человека явно способствуют заболеванию туберкулезом. За-
мечу, что особого различия между интровертированными здоро-
выми людьми и интровертированными людьми, перенесшими пси-
хоз, я не замечал. Возможно и такое положение, когда «готовнос-
ти» к шизофрении способствует не столько интровертированность,
сколько затруднение в контактах с людьми, а также оба фактора,
вместе взятые. Этим вопросом детально занималась Торсторф.
Ниже приводится описание интровертированного человека, для
которого характерна способность легко контактировать с ок-
ружающими.
Мартин Ш., 1925 г. рожд., управдом. Ребенком был скромен, робок
с малознакомыми лицами, однако с друзьями, которых было у
него немало, жаждал «задавать тон». Подростком в школе лю-
бил ставить в тупик учителей вопросами, что приводило в вос-
торг его соучеников. В 12 лет Ш. был направлен на несколько
месяцев в санаторий. Здесь приходилось постоянно находиться
среди многих мальчиков, что раздражало Ш.: он хотел контак-
тировать лишь с небольшим количеством избранных им това-
рищей. Кроме того, он стеснялся вместе с другими принимать
душ. К счастью, один из воспитателей его хорошо понимал и
взял под свое покровительство. Во время войны Ш. постоянно
искал пути, как бы не попасть на передовую. Затем — пребыва-
ние в плену. Его очень отталкивали разговоры пленных на сек-
суальные темы. Много играл в шахматы. Образование Ш. закон-
чил лишь после войны.
В области эротики у Ш. были особые взгляды. В 17-летнем воз-
расте он выбрал себе девушку, соответствовавшую его тогдаш-
ним представлениям об идеальной жене. Он посещал ее родите-
лей, но физического сближения с девушкой не искал. После осво-
бождения из плена Ш. отыскал эту девушку, однако она почув-
652
с твое ала, что у него к ней какое-то рационалистическое отно-
шение, что он вернулся к ней «из принципа», и отказала ему.
Вскоре после этого Ш. женился на другой, но развелся с ней: она
ему изменила. По его словам, у них не было общих интересов, а
главное — жена не понимала его идей.
Своеобразной чертой Ш. было то, что, избегая общества, он в то же
время не хотел быть один, страдал от того, что не с кем поделить-
ся, что его считают «одиночкой». Это объяснялось тем, что почти
никто не понимал его личных взглядов и идей. Еще в школьные
годы он глубоко задумывался над философскими вопросами, кото-
рыми и ставил в тупик учителей. Он очень любил анализировать
поступки людей, чтобы понять их характер, делал попытки разоб-
раться даже в психологии и характере животных. Ш. интересова-
ли также вопросы жизни и смерти. В 17 лет он прочитал много
книг по биологии, Чтобы приблизиться к загадке жизни, подолгу
размышлял по поводу прочитанного. В плане социальном он создал
свое собственное «учение», установив, что и как следует изменить
в существующем общественном порядке. Прежде всего он предла-
гал компромисс между капитализмом и коммунизмом, затем —
отмену всех государств, переход всех народов на один общий язык.
Позднее он серьезно изучал буддизм, в котором видел наиболее со-
вершенную религию. Христианство он считал своего рода бизне-
сом, так как оно обещает награду «за хорошее поведение», буддизм
же основан на чистом стремлении к совершенству, без всяких на-
град. Он не соглашался ни с одним политическим направлением,
противопоставляя им собственные теории. Ш. дружил с людьми,
отстаивавшими политические взгляды, в корне несходные с его
собственными, спорил с ними, но дело никогда не доходило до возму-
щения, ссоры.
Во время наших бесед Ш. был приветлив, охотно отвечал на
вопросы, излагал свои взгляды всегда вдумчиво, тщательно под-
бирая выражения. В общем, был вполне контактен.
Не подлежит сомнению, что Ш.— личность интровертирован-
ная. Он с детства склонен к созданию различных теорий и идей,
довольно далеких от действительности. В то же время он постоян-
но ищет интеллектуального общения с людьми. В любой среде он
находит одного-двух друзей, с которыми делится своими мысля-
ми. Его считают «одиночкой», индивидуалистом не потому, что
он с трудом вступает в контакт с окружающими, а потому, что
людям трудно проникнуть в суть его идей, его внутренний мир
для окружающих был обычно непонятен, чужд. О конфликте меж-
ду идеями и действительностью свидетельствует его фиаско с из-
бранным им «женским идеалом». Ориентированный отвлечен-
но на данный «идеал», он забыл о горячем, искреннем чувстве.
Пытаясь со временем «из принципа» приблизиться к избранной
653
им девушке, он натолкнулся на ее естественный протест против
такого схематического решения личных вопросов. Все «принци-
пы» Ш. смела новая страстная любовь, но финал «любви» оказал-
ся плачевным. Итак, перед нами личность, склонная к интровер-
тированности, идущая по индивидуалистическому пути, хотя стрем-
ление к человеческим контактам здесь налицо.
Явная интровертированность бросается в глаза и в тех случа-
ях, когда жажда общения особенно подчеркнута благодаря гипо-
маниакальному темпераменту.
Эвальд К., 1908 г. рожд., парикмахер. В школе учился хорошо. Все-
гда чувствовал желание обучаться музыке, но финансовое поло-
жение семьи не позволило этого. Как парикмахера его ценили, но
ему самому эта работа через несколько лет наскучила. Он хо-
тел испытать «что-нибудь новенькое», сменил несколько про-
фессий, затем стал работать на почтовой автомашине. По этой
специальности был мобилизован и работал всю войну. После
войны снова стал парикмахером. Женился. Поздняя женитьба
объясняется постоянными колебаниями в выборе будущей жены.
К. был человеком веселым, живым, в обществе всегда играл роль
«верховода». Часто развлекал собравшихся имитированием по-
пулярных эстрадных артистов. Разговорчивость была очень
кстати в его профессии, с каждым клиентом он сразу нащупы-
вал тему для общения. К. охотно музицировал и когда бывал
один, и в обществе. Он играл на цитре — вальсы, народные песни.
Во время бесед с нами К. был всегда в хорошем настроении, разго-
ворчив, часто отклонялся от темы.
Однако К. любил побыть и один. В такие часы он много размыш-
лял, много читал, преимущественно книги по технике и по физи-
ке, где больше всего интересовался различными физическими за-
кономерностями. Часто читал и фантастические романы. Ув-
лекался астрономией, жизнью звезд. Думал о том, что на них
происходит, населены ли они разумными существами, попадут
ли на них когда-нибудь земляне. Пытался определить место че-
ловеческого индивидуума по отношению ко вселенной: человек
живет до 90 лет, а ведь Земле уже миллионы лет! Он прослушал
множество докладов по астрономии, записался в астрономичес-
кий кружок. С астрономией связывались и его мысли о религии.
Ручных работ К. не любил, но он выращивал цветы, пользуясь
справочной литературой. Охотно решал кроссворды.
Перед нами достаточно выраженный гипоманиакальный
тип — общительный, жизнерадостный человек, умеющий орга-
низовать людей в обществе, на вечеринке. И все же его мысли
обращены в основном не на внешнюю сторону жизни, его занима-
ют различные проблемы. Часто он уносится в неведомые дали,
654
отходя от насущных жизненных задач. Таким образом, гипома-
ниакальность, которая, как кажется на первый взгляд, порожда-
ет экстравертированность, отнюдь не препятствует интроверти-
рованному образу мыслей. Однако следует четко отличать слу-
чаи, когда человек обращен к внешним впечатлениям благодаря
своему темпераменту, от тех случаев, когда это происходит в свя-
зи с экстравертированной акцентуацией, т. е. когда он живет толь-
ко миром восприятий. Обе эти черты личности уживаются в од-
ном человеке параллельно. То, что К. имел склонность с увлече-
нием менять профессии, можно отнести на счет гипертимическо-
го темперамента, а его «переборчивость» в выборе невесты из-за
неуверенности в правильности сделанного выбора была результа-
том интровертированной акцентуации.
Если интровертированность менее заметна при наличии хороших
контактов с людьми или при гипертимическом темпераменте, то там,
где контакты с окружающими слабые, она очень бросается в глаза.
Герхард Д., 1935 г. рожд., чертежник. С детства был тихим, зам-
кнутым ребенком. В школе всегда проявлял себя старательным
учеником, получал хорошие оценки. Без особого труда прошел курс
в профессионально-техническом училище. Работал добросовест-
но. Свободное время у Д. было всегда поглощено его собственным
внутренним миром. Он издавна много читал, мог ночами проси-
живать над книгами. Особенно интересовали его Ницше, Шопен-
гауэр и Гёте. «Фауста» (I часть) он знал наизусть. Увлекался
астрономией, психологией. Обе эти науки занимаются «вечны-
ми вопросами» — о сущности вселенной и о смысле человеческой
жизни. Некоторое время Д. пробовал свои силы в поэзии, но ре-
зультатов так и не достиг. В соответствии с профессиональ-
ной направленностью Д. очень любит рисовать, старается по-
стоянно совершенствоваться в черчении, рисовании. Всем играм
он предпочитает шахматы: постоянно покупает литературу
о партиях чемпионов мира, штудирует ее, анализирует, пытаясь
установить, что именно привело противника чемпиона к пора-
жению. Иногда Д. играет со своим братом, но чаще сам с собою.
Своими удачами и невзгодами он делится в семье и больше фак-
тически ни с кем не контактирует. Уже ребенком он сидел дома
и читал, когда другие дети играли. В школе, правда, был какой-то
мальчик, с которым Д. готовил уроки, но позже у него никогда не
было друзей. В кино, в театр Д. всегда ходит один. Впечатлени-
ями, порою критическими, он делится дома со своими родными. С
девушками он никогда не контактировал: торможения Д. в ос-
новном и относились к женскому полу.
При обследовании перед нами предстал человек с весьма скупой
мимикой, отвечавший на все вопросы с запинкой. По свидетель-
655
ству родных, Д. всегда был крайне замкнут, трудно было понять,
что у него происходит внутри. Сестра его выразилась о Д. так:
«С ним не расчувствуешься».
В этом случае одновременно с интровертированностью на-
блюдается и крайняя скупость в контактах. Д. жил только в
мире своих идей. В результате он все больше отдалялся от окру-
кающих, у него не было ни эмоциональных проявлений, ни эмо-
циональных потребностей, ни друзей. Дома хотя он и делился с
родными, между ними всегда словно стоял невидимый барьер.
Весьма характерная картина наблюдается при сочетании инт-
ровертированности с ананкастическими чертами характера.
Множество мыслей, возникающих при интровертированной ак-
центуации, рождают проблемы, которые требуют ответа, решения.
Если найти решение не удается, интровертированный человек сми-
ряется с этим, нерешенные вопросы не становятся для него при-
чиной постоянных терзаний. Иначе бывает в тех случаях, когда
речь идет о личности педантической, о натуре, которая не может
не довести дело до конца. Ананкаст не может отодвинуть от себя
ни проблему, ни тягостную думу, он должен «до конца все взве-
сить», еще и еще раз пытаясь все понять. Освободиться от вопро-
сов, на которых сконцентрировано его внимание, он не способен.
Он пробует отыскать ответ даже на те философские вопросы, ко-
торые пока еще не решены мировой наукой. В этих случаях мы
сталкиваемся с картиной навязчивого мудрствования. Ниже мы
приводим случай, где сочетаются одновременно черты интровер-
тированности и педантичности.
Манфред С., 1937 г. рожд., слесарь. В детстве был всегда спокой-
ным, уроки готовил на совесть, с тетрадями, учебниками обра-
щался аккуратно, сразу же по окончании занятий садился гото-
виться «на завтра». Никогда не пропускал школьных занятий.
Так же пунктуален до педантичности он был позднее и в рабо-
те. Навязчивыми мыслями страдал, еще будучи ребенком: то
ему хотелось уколоть иглой незнакомого человека, то он еле сдер-
живался, чтобы не побить школьного врача, когда тот обследо-
вал школьников. В дальнейшем он страдал агорафобией, боялся
иногда пересекать площади, даже улицы.
С. всегда был «одиночкой». Хотя и было у него 2—3 товарища, но
особенно он любил проводить время за разными ручными рабо-
тами: смастерил возок для братика, вечно чинил свой велосипед,
занимался старой радиоаппаратурой, хотел усовершенствовать
радиоприемник. Однажды еще ребенком он попробовал устроить
в комнате красивый фонтан, используя для этого таз, и, конечно,
все залил водой. Он вообще постоянно тянулся изобретать что-
нибудь. Дома у себя он был «первым специалистом» по технике,
656
исправлял электропроводку, пылесосы, миксеры. Всегда много чи-
тал (в основном техническую литературу), иногда до глубокой
ночи. Он постоянно сомневался в правильности написанного, ду-
мал: «А не могу ли я внести в эту теорию что-нибудь новое?»
Он мечтал о больших собственных изобретениях. Иногда появ-
лялись и навязчивые мысли. Например, он долго раздумывал над
вопросом о правильности гороскопа, хотя и знал, что верить ему
бессмысленно. При чтении книг он часто задумывался над тем,
прав ли автор в том или в другом, и вообще, «что он за человек,
этот автор». Иногда им овладевало желание научно определить
тип, структуру личности какого-либо человека, но иногда его
занимали и бессмысленные вопросы, к примеру: куда идет сейчас
этот прохожий? о чем он думает?
С. мало общался с людьми, но не страдал от этого: слишком он
был занят своими мыслями. В 20 лет он начал ухаживать за
девушкой, но почти никуда не ходил с ней, за что она на него
обижалась. Перед каждым поцелуем он усиленно размышлял.
Полового сближения у них не произошло, так как С. проявил
себя импотентом. Второй попытки он не стал и делать, а вме-
сто этого изводил себя мыслями о причинах такой тягостной
сексуальной аномалии. Девушка вскоре с ним рассталась.
Во время бесед с нами С. был словоохотлив, вежлив, охотно делился
своими идеями. У нас установился хороший, непосредственный кон-
такт с ним. Он прислушивался к нашим советам о том, как пре-
одолеть трудности налаживания контактов с людьми, как бороть-
ся с тенденцией подпадать под власть навязчивых идей.
Перед нами человек ананкастического склада, с раннего воз-
раста страдавший навязчивыми идеями и влечениями. Интро-
вертированностью он, видимо, также отличался с раннего дет-
ства, ведь он издавна любил размышлять, его занимали мысли о
прочитанном, возня с «техникой», а не игры с товарищами. Инте-
рес к технике сохранился и позже, появилась масса книг по тех-
нике, много мыслей по этому поводу, надежда сделать свои изоб-
ретения, быть может, даже открытия. Даже в его ручных работах
чувствовалась большая самостоятельность и стремление к ориги-
нальности. Свою работу в училище на звание мастера он выпол-
нил с отклонениями от тех стандартов, которым его обучали, вне-
ся в нее свои собственные усовершенствования. Размышления часто
переходили в навязчивые мысли. Он ставил перед собой вопросы
заведомо неразрешимые, может быть, сам где-то сознавая, что ими
заниматься бессмысленно.
Навязчивые идеи обусловлены, несомненно, обоими компонен-
тами его личности. Благодаря интровертированности С. отличал-
ся изобилием мыслей и нескончаемыми вопросами. В силу же
657
характерных черт ананкаста возникали навязчивые идеи. Изба-
виться от них обследуемый не мог, хотя разум и подсказывал
ему, что эти мучительные вопросы неразрешимы.
Трудности общения с женщинами также связаны были с обоими
компонентами структуры его личности: из-за интровертированнос-
ти он вообще мало контактировал с людьми, характер ананкаста
вызывал торможения, особенно в эротической области, т. е. там, где
и у обычных натур бывает достаточно колебаний и нервозности.
Особенно любопытную картину дает сочетание интровертиро-
ванности и застревающих черт характера. Можно было бы пред-
положить, что у человека в таких случаях появляются предпосылки
для развития «сверхценных идей»; при этом «сверхценность» коре-
нится в паранойяльных чертах, «идеи» же исходят от интровертиро-
ванности. Однако наш опыт, основывающийся на фактах, показыва-
ет, что такие проявления при данном сочетании не обязательны.
Вольф К., 1939 г. рожд., радиомеханик. В школе не отставал от
сверстников. Участвовал во всех их проделках, а порой даже вер-
ховодил, почему и вступал в конфликты с учителями. Со време-
ни наступления половой зрелости контактирует с соученика-
ми гораздо меньше. На вечеринки не ходит, алкоголя не призна-
ет принципиально. Теперь он после занятий чаще всего остает-
ся дома, читает книги и предается философским раздумьям. Кон-
такт с родителями тоже стал гораздо слабее, чем раньше, о вол-
новавших его вопросах К. говорит редко и с немногими. Конф-
ликты с учителями бывают и теперь, но уже по другому поводу:
он упорно отстаивает свое мнение. Он часто не соглашается с
господствующей точкой зрения, особенно по политическим воп-
росам. Несмотря на это, его постоянно повышали по службе, так
как К. обладает незаурядными способностями. И все же во вре-
мя выпускных экзаменов он сорвался. Он не желал писать сочи-
нение по немецкой литературе в духе общепринятой трактов-
ки: «Если бы я стал излагать такие мысли, то они шли бы
вразрез с моими убеждениями». Поэтому К. вообще не написал
выпускного сочинения. С ним говорили, его убеждали, предлагали
перенести срок написания экзаменационной работы — ничто
не помогло. К., самый способный ученик в классе, в результате не
получил аттестата зрелости. Он выучился на радиомеханика,
стал работать. Впрочем, и на работе он нередко спорил с на-
чальством. Однажды дело чуть не дошло до рукопашной. Роди-
телям часто приходилось вмешиваться и «мирить» его.
Призыв в армию К. воспринял более спокойно, чем ожидали род-
ные. К. добросовестно выполнял служебные обязанности, но от
товарищей по части держался в стороне и по поводу своих лич-
ных взглядов не высказывался. С женщинами в интимных отно-
шениях не состоял. Одно время он был влюблен в девушку (на
658
своем предприятии), однако так и не заметил, что она дружит
с другим, пока не было объявлено о ее помолвке.
После работы он занимался собственными делами и никогда не
скучал. Читал научные, технические книги, два научных журна-
ла по своему профилю, которые систематически выписывал. С
увлечением занимался различными ручными работами — стро-
ил усовершенствованные громкоговорители по своим схемам и
т. д. К. охотно совершал длинные прогулки, учась при этом раз-
личать голоса птиц. Часто он делал магнитофонные записи
птичьих голосов, а затем проигрывал их, находясь поблизости
от птиц, чтобы приманить их и записать другие, новые голоса.
Он постоянно читал книги по орнитологии. По-прежнему К.
интересовался вопросами политики, но с малознакомыми вооб-
ще никогда не говорил на эти темы, а с близкими — лишь наме-
ками. Его мнения отличались своеобразием.
В начале наших бесед К. всегда был сдержан, но постепенно ста-
новился все приветливее, а под конец был даже рад возможности
«выговориться» с людьми, которые его понимали. Несмотря на
готовность включиться в разговор, он всегда немного колебался,
прежде чем дать ответ: К. было неприятно «выпаливать» от-
веты, не продумав. Мимика его также была сдержанной, но при
общем стиле поведения воспринималась как нечто естествен-
ное. В общем с К. нам всегда удавалось наладить «эмоциональ-
ный» контакт.
Паранойяльные склонности у К. вырисовывались уже в дет-
стве, когда он бывал зачинщиком школьных шалостей. Позднее
они ярко проявляются в его непримиримости, в упорстве. Наибо-
лее выразительно эти качества проявились во время экзамена на
аттестат зрелости, когда он оказался готовым пожертвовать буду-
щим, лишь бы не писать сочинения, противоречившего его убеж-
дениям. Интровертированности до полового созревания еще не
удается констатировать — ведь К. тогда среди других в этом пла-
не ничем не выделялся. Следует подчеркнуть, что, в то время как
все черты темперамента или характера личности проявляются уже
в детстве, с интровертированностью это далеко не всегда так. Как
уже говорилось выше, в период полового созревания у человека
происходит переход от экстравертированности к интровертиро-
ванности. Вероятно, во многих случаях речь идет о склонности,
которая имелась и раньше, однако полностью проявилась лишь
теперь. Но не исключено и другое положение: интровертирован-
ность возникает там, где в детстве не было и намека на нее. Мы
полагаем, что у К. мы столкнулись именно с таким случаем. До
периода полового созревания он был личностью экстравертиро-
ванной, контактной, но после полового созревания стал интровер-
659
тированным человеком. Он отдалился от людей, жил только сво-
ими интересами, обо всем имел свое индивидуальное, нестерео-
типное мнение, вследствие чего и превращался в одиночку.
Предположение, что сочетание застревающей и интроверти-
рованной сторон личности особенно благоприятствует параной-
яльному развитию, у данного обследуемого не подтвердилось. Мы
не наблюдали у него постоянного углубления аффекта с идеями
нанесения ущерба в какой-то определенной области. Хотя идеи
интровертированного человека и могут дать пищу для усиленных
проявлений застревания, но это еще не значит, что эти идеи сти-
мулируют развитие застревания. Опыт психиатров показывает, что
паранойяльное развитие чаще всего встречается у гипертимичес-
ких личностей, темпераментом значительно больше напоминаю-
щих экстравертированных людей.
Рассмотрим в качестве примера кверуляторный бред, кото-
рый представляет собой наиболее частую форму паранойяльного
развития. Несомненно, дело здесь связано с той самой активнос-
тью, которой не хватает интровертированной личности. Следова-
ло бы провести специальное исследование, чтобы выяснить, как
часто среди кверулянтов встречаются люди, у которых гиперти-
мия сочетается с экстравертированностью.
Не исключено, что наличие интровертированности может «при-
крываться» определенным темпераментом. Но активность при всех
условиях остается решающим фактором; без активности не могут
поддерживаться те постоянные колебания чувств, которые лежат
в основе развития. Нам, например, не раз приходилось констати-
ровать, что кверулянты «неисчерпаемы» именно благодаря своей
гипертимической деловитости, создающей все новые конфлик-
ты. Описанного же обследуемого К. никак нельзя назвать «актив-
ным» человеком. Если при сдаче выпускных экзаменов он еще
предстает перед нами борцом за свои убеждения, то позднее он
уже совсем не пытался защищать идеи, хотя всегда был принци-
пиальным и оставался при своем мнении.
Мы полагаем, что если разделить всех параноиков на скрытых
и явных, то скрытые параноики, которые противостоят окру-
жающей действительности, но не делают из этого прямых вы-
водов и не проявляют своей позиции в поступках, обладают изоб-
ретательской одаренностью, но довольствуются тем, что изоб-
ретают «для себя». Они могут сочетать в себе паранойяльноетъ
и интровертированность, У явных, открытых параноиков та-
кое сочетание невозможно.
Важную роль играет сочетание интровертированной и демонст-
ративной акцентуации, так как оно стимулирует поэтическое
дарование.
660
Маргит В., 1944 г. рожд., почтовый работник. В школе училась
неровно; ее всегда очень стимулировали хорошие оценки, получив
плохую, она сразу опускала руки. Иногда В. без причины пропус-
кала школьные занятия. Соученики не любили ее, так как она
постоянно и во всем стремилась играть первую роль. В 15 лет В.
начала учиться в интернате. Обстановка в нем настолько ей
не понравилась, что она через 4 недели убежала оттуда. Впро-
чем, в дальнейшем она чувствовала себя, как писала в дневнике,
«и дома, как в тюрьме». В. начала вести дневник с 16 лет. У
этого дневника был исключительно неаккуратный вид, масса
зачеркнутых мест, записи разным почерком, с разным наклоном
букв, с разным нажимом. В дневнике кроме описания событий
дня имеются довольно высокомерные замечания о родителях, есть
картинки настроений, несколько, правда, патетические, но впе-
чатляющие.
Примерно в этот период В. начала писать стихи. Она очень
любила музыку и хорошо играла на аккордеоне. Рисовала В.
также неплохо. Подруг у нее почти не было, булъшую часть вре-
мени она проводила «с самой собой». В. долго не могла выбрать
себе профессию. Вначале она работала помощником стоматоло-
га, затем устроилась на почту. Она много раз меняла и место
работы: успела поработать уже в нескольких поликлиниках и в
нескольких почтовых отделениях. В. меняла место работы, ар-
гументируя это тем, что «здесь тяжело работать». В 22 года
вышла замуж.
Контакт с мужчинами В. устанавливала без всякого труда. Мог-
ла бы выйти замуж и раньше, если бы замужество представля-
ло для нее интерес. Она хорошо, с пользой для себя и с полным
удовлетворением умела проводить время одна: интересовалась
педагогикой и психологией, читала книги по этим вопросам и
серьезно задумывалась над их содержанием. Еще до этого увле-
калась химией, говоря, что «в химических процессах чувствует-
ся жизнь». Физика ей не импонировала, она считала ее «мерт-
вой» наукой.
В. воспринимала все повышенно эмоционально. Некоторые филь-
мы ее очень волновали. По телевидению она предпочитала смот-
реть пьесы и телефильмы проблемные, ставящие перед зрите-
лем всевозможные вопросы. По этим вопросам она любила дис-
кутировать с матерью, с мужем, нередко отстаивала свое, ориги-
нальное мнение. Ее политические взгляды весьма резко отлича-
лись от взглядов ее среды, родителей. Ее коньком была темати-
ка религиозного и философского порядка. Читая книги, она зада-
валась «проклятыми» вопросами — как образовался наш мир,
наша планета, есть ли бог — и способна была часами обсуж-
дать их с близкими.
661
В. нравились и фильмы «о заморских странах». Ее живое вообра-
жение дорисовывало детали увиденного, она испытывала боль-
шое удовольствие. В. признавалась нам: «У меня фантазия на
редкость богатая, фильмы словно внутри меня самой демонст-
рируются». Не только фильмы, а вообще разные жизненные со-
бытия она часто переживала вторично — в своем воображении.
С детства В. склонна была к снам наяву, к мечтаниям. Она
представляла себе, что станет великим исследователем вечно
актуальных вопросов жизни, что сделает важные открытия.
Очень сожалела о том, что из ее исследовательской карьеры так
ничего и не получилось. Впрочем, на неприятных и печальных
мыслях В. задерживаться не любила, она умела «сбросить их с
себя, как змеиную кожу». В. никогда не испытывала скованнос-
ти и при публичных выступлениях. Выступая с докладом или с
небольшой речью, была спокойна, уверена в себе. Для нее не суще-
ствовало «предстартовой лихорадки», при сдаче экзаменов она
совсем не волновалась.
Контакт с В. во время бесед у нас наладился превосходный. Она
нисколько не была скованной, говорила свободно, охотно давала
ответы на вопросы. Мимика, жесты ее были оживленными, но
иногда явно утрированными.
У этой обследуемой явственно распознаются черты демонст-
ративной акцентуации. С детства она стремилась быть в центре
внимания, стараясь в то же время избегать неприятных пережи-
ваний, связанных со школой. Она сама говорит о способности «сбра-
сывать с себя» докучливые, тягостные мысли. В. обладает даром
вытеснять из сознания вещи, которые заставляют ее нервничать,
расстраиваться.
С такой же четкостью проявляется у В. интровертирован-
ностъ. В. не относится к жизни нейтрально-спокойно, все пере-
живания ее глубоко затрагивают, она активно думает об увиден-
ном и прочитанном, вступает в спор с собеседником. Хотя по об-
разованию В. не имеет отношения ни к педагогике, ни к психоло-
гии, однако она проявляет интерес именно к этим областям, так
как здесь много близких ей нерешенных проблем. Из тех же со-
ображений она обращается к философии и религии.
Сочетание демонстративной акцентуации с интровертирован-
ностью лежит в основе склонности В. к снам наяву. Истерики
вообще склонны к раскованному, образному мышлению. Если к
этой склонности присоединяется интровертированность, то роль
воображения, фантазии в жизневосприятии человека подчеркива-
ется еще в большей мере. Все вместе взятое может оказаться
почвой для развития поэтического дарования. Оно проявилось и
у нашей обследуемой.
662
Я уже выделил в данной книге два типа акцентуации, которые
способствуют развитию артистических данных у человека: это воз-
будимость эмоций у застревающих личностей и «демонстратив-
ная готовность» у демонстративных личностей. Теперь к этим
двум типам акцентуации я могу добавить в качестве фактора, сти-
мулирующего творческую направленность личности, еще и третий
тип: интровертированность. Выдвигаемый тезис не ограничива-
ется одним лишь поэтическим даром, а в равной мере относится к
изобразительным искусствам и созданию музыкальных произведе-
ний: для всех этих видов творчества фантазия и образное мышление
являются насущной необходимостью.
A. E. Личко
Определение понятий «психопатии» и «акцентуации
характера»1
Психопатии — это такие аномалии характера, которые,
по словам П. Б. Ганнушкина (1933), «определяют весь психичес-
кий облик индивидуума, накладывая на весь его душевный склад
свой властный отпечаток», «в течение жизни... не подвергаются
сколько-нибудь резким изменениям» и «мешают... приспособлять-
ся к окружающей среде»2. Эти три критерия были обозначены
О. В. Кербиковым (1962) как тотальность и относительная ста-
бильность патологических черт характера и их выраженность до
степени, нарушающей социальную адаптацию.
Указанные критерии служат также основными ориентирами в
диагностике психопатий у подростков. Тотальность патологичес-
ких черт характера выступает в этом возрасте особенно ярко. Под-
росток, наделенный психопатией, обнаруживает свой тип харак-
тера в семье и в школе, со сверстниками и со старшими, в учебе и
на отдыхе, в труде и в развлечениях, в условиях обыденных и
привычных и в чрезвычайных ситуациях. Всюду и всегда гипер-
тимный подросток кипит энергией, шизоидный отгораживается
от окружения незримой завесой, а истероидный жаждет привлечь
к себе внимание. Тиран дома и примерный ученик в школе, тихо-
ня под суровой властью и разнузданный хулиган в обстановке
попустительства, беглец из дома, где царит гнетущая атмосфера
или семью раздирают противоречия, отлично уживающийся в хо-
рошем интернате — все они не должны причисляться к психопа-
там, даже если весь подростковый период происходит у них под
знаком нарушенной адаптации.
Относительная стабильность черт характера является менее дос-
тупным для оценки в этом возрасте ориентиром. Слишком короток
бывает еще жизненный путь. Под сколько-нибудь резкими измене-
ниями в подростковом возрасте следует понимать неожиданные транс-
формации характера, внезапные и коренные смены типа. Если очень
веселый, общительный, шумливый, неугомонный ребенок превра-
щается вдруг в угрюмого, замкнутого, ото всех отгороженного под-
ростка или нежный, ласковый, очень чувствительный и эмоциональ-
ный в детстве становится изощренно-жестоким, холодно-расчетли-
вым, бездушным к близким юношей, то все это скорее всего не
соответствует критерию относительной стабильности, и, как бы ни
были выражены психопатические черты, случаи эти нередко оказы-
ваются за рамками психопатии...
Личко А. Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. Л., 1977.
Ганнушкин П. Б. Избранные труды. М., 1964.
664
Нарушения адаптации, или, точнее, социальная дезадаптация,
в случаях психопатий обычно проходит через весь подростковый
период...
Таковы три критерия — тотальность, относительная стабиль-
ность характера и социальная дезадаптация, — позволяющие от-
личать психопатии...
Типы акцентуаций характера весьма сходны и частично со-
впадают с типами психопатий.
Еще на заре учения о психопатиях возникла проблема отгра-
ничения их от крайних вариантов нормы. В. М. Бехтерев (1886)
упоминал о «переходных состояниях между психопатией и нор-
мальным состоянием»...
П. Б. Ганнушкин (1933) подобные случаи обозначал как «ла-
тентную психопатию», М. Framer (1949) и О. В. Кербиков (1961) —
как «предпсихопатию», Г. К. Ушаков (1973) — как «крайние ва-
рианты нормального характера».
Наибольшую известность получил термин К. Leonhard (1968) —
«акцентуированная личность». Однако правильнее говорить об
«акцентуациях характера» (Личко, 1977). Личность— понятие
гораздо более сложное, чем характер. Она включает интеллект,
способности, наклонности, мировоззрение и т. д. В описаниях
К. Leonhard речь идет именно о типах характера...
Отличия между акцентуациями характера и психопатиями ос-
новываются на диагностических критериях П. Б. Ганнушкина
(1933) — О. В. Кербикова (1962). При акцентуациях характера
может не быть ни одного из этих признаков: ни относительной
стабильности характера на протяжении жизни, ни тотальности
его проявлений во всех ситуациях, ни социальной дезадаптации
как следствия тяжести аномалии характера. Во всяком случае,
никогда не бывает соответствия всем этим трем признакам пси-
хопатии сразу.
Обычно акцентуации развиваются в период становления ха-
рактера и сглаживаются с по взрослением. Особенности характера
при акцентуациях могут проявляться не постоянно, а лишь в не-
которых ситуациях, в определенной обстановке и почти не обна-
руживаться в обычных условиях. Социальная дезадаптация при
акцентуациях, либо вовсе отсутствует, либо бывает непродолжи-
тельной.
В добавление к критериям П. Б. Ганнушкина, О. В. Кербико-
ва можно отметить еще один важный признак, отличающий ак-
центуации и психопатии (Личко, 1977). При психопатиях деком-
пенсации, острые аффективные и психопатические реакции, со-
циальная дезадаптация возникают от любых психических травм,
в самых разнообразных трудных ситуациях, от всевозможных
665
поводов и даже без видимой причины. При акцентуациях нару-
шения возникают только при определенного рода психических
травмах, в некоторых трудных ситуациях, а именно лишь тогда,
когда они адресуются к «месту наименьшего сопротивления», к
«слабому звену» данного типа характера. Иные трудности и по-
трясения, не задевающие этой ахиллесовой пяты, не приводят к
нарушениям и переносятся стойко. При каждом типе акцентуа-
ции имеются свойственные ему, отличные от других типов, «сла-
бые места».
На основании сказанного можно дать следующее определение
акцентуации характера.
Акцентуации характера — это крайние варианту нормы, при
которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вслед-
ствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отно-
шении определенного рода психогенных воздействий при хоро-
шей и даже повышенной устойчивости к другим...
В зависимости от степени выраженности нами было выделено
две степени акцентуации характера: явная и скрытая (Личко,
Александров, 1973).
Явная акцентуация. Эта степень акцентуации относится к
крайним вариантам нормы. Она отличается наличием довольно
постоянных черт определенного типа характера...
В подростковом возрасте особенности характера часто заост-
ряются, а при действии психогенных факторов, адресующихся к
«месту наименьшего сопротивления», могут наступать временные
нарушения адаптации, отклонения в поведении. При повзросле-
нии особенности характера остаются достаточно выраженными,
но компенсируются и обычно не мешают адаптации.
Скрытая акцентуация. Эта степень, видимо, должна быть от-
несена не к крайним, а к обычным вариантам нормы. В обыден-
ных, привычных условиях черты определенного типа характера
выражены слабо или не проявляются совсем. Даже при продол-
жительном наблюдении, разносторонних контактах и детальном
знакомстве с биографией трудно бывает составить четкое пред-
ставление об определенном типе характера. Однако черты этого
типа могут ярко, порой неожиданно выявиться под влиянием
тех ситуаций и психических травм, которые предъявляют повы-
шенные требования к «месту наименьшего сопротивления». Пси-
хогенные факторы иного рода, даже тяжелые, не только не вызы-
вают психических расстройств, но могут даже не выявить типа
характера. Если же такие черты и выявляются, это, как правило,
не приводит к заметной социальной дезадаптации...
666
A. E. Личко
ТИПЫ КОНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ ПСИХОПАТИЙ И
АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА В ПОДРОСТКОВОМ
ВОЗРАСТЕ
КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О КЛАССИФИКАЦИИ ТИПОВ
ПСИХОПАТИЙ И АКЦЕНТУАЦИИ ХАРАКТЕРА
Первую из классификаций психопатий, получившую
широкую известность, дал Е. Kraepelin (1915). Ее недостаток со-
стоял в том, что она не охватывала все наблюдаемые типы и изо-
биловала бытовыми названиями (чудаки, спорщики и т. п.). Од-
нако именно эта классификация послужила отправной точкой
для создания более полных и совершенных.
Все довольно многочисленные попытки в области группиро-
вок типов психопатии можно разделить на два направления.
Первое из них основывалось на клинико-индуктивном методе
и отражало стремление как-то систематизировать то многообра-
зие клинических проявлений, с которыми приходится сталкивать-
ся. Большинство авторов, следовавших в этом направлении, вы-
деляло около десятка типов психопатий. Наиболее известными
классификациями этого направления были систематики
К. Schneider (1923) и П. Б. Ганнушкина (1933).
Другое направление более базировалось на теоретико-дедуктив-
ном подходе. Определенные концепции, изначальные установки слу-
жили отправной точкой для построения классификаций. Все богат-
ство клинических проявлений оценивалось с точки зрения опреде-
ленного постулата. Обычно систематики этого направления отлича-
лись подкупающей на первый взгляд простотой — два-четыре типа,
но на практике они всегда оказывались недостаточными. Так, на-
пример, Е. Kretschmer (1921) пытался разделить всех психопатов на
шизоидов и циклоидов соответственно двум типам биологической
конституции — астеникам и пикникам. О. В. Кербиков (1961, 1962)
и его последователи использовали для классификации психопатий
учение И. П. Павлова о типах нервной системы (темпераментах). В
зависимости от преобладания процессов возбуждения или торможе-
ния психопатии были разделены на две группы — возбудимые и
тормозимые. Однако все разновидности психопатий уложить в та-
кую схему оказалось невозможным. Тогда был добавлен параной-
яльный тип как проявление патологической инертности и тип «не-
устойчивых» как проявление патологической лабильности нервных
процессов. В дальнейшем от возбудимых и тормозимых были еще
отделены шизоидный, психастенический и истерический типы [Гу-
рьева В. А., Гиндикин В. Я., 1980]. Но по-прежнему оставшиеся от
первоначальной идеи О. В. Кербикова возбудимый и тормозимый
667
типы представляют собой сборную группу. Сохранение этих типов,
видимо, оправдано в судебно-экспертных целях у взрослых, но для
задач реабилитации и психотерапии требуется их большая диффе-
ренциация, особенно в подростковом возрасте, когда для каждого из
вариантов возбудимых и тормозимых требуются особые дифферен-
цированные реабилитационно-психотерапевтические программы.
Среди классификаций типов психопатий (нарушений харак-
тера) в детском и подростковом возрасте наиболее известные при-
надлежат F. Homburger (1926), М. Tramer (1949), L. Michaux (1953),
Г. Е. Сухаревой (1959), Н. Stutte (1960). Почти все они выделяют
около десятка типов и весьма похожи одна на другую. Классифи-
кация Г. Е. Сухаревой (1959) развивает в отношении детского
возраста систематику П. Б. Ганнушкина. Детально описаны те
типы, которые могут формироваться еще в детстве (аутисты, т. е.
шизоиды, истероиды) или в младшем школьном возрасте (неус-
тойчивые, психастеники, реже гипертимы). Об эпилептоидном и
паранойяльном упоминается как о редких типах.
Систематика, которой мы придерживаемся при дальнейшем
изложении, в основном исходит из классификаций типов психопа-
тий по П. Б. Ганнушкину (1933) и Г. Е. Сухаревой (1959) и типов
акцентуированных личностей у взрослых по К. Leonhard (1968).
Однако наша систематика отличается от предыдущих двумя особен-
ностями. Во-первых, она предназначена специально для подростко-
вого возраста; все типы описываются такими, какими они в этом
возрасте предстают. Поэтому в систематику включены такие типы,
которые в детстве еще не видны: циклоидный, лабильный, астено-
невротический, сенситивный, конформный. Во-вторых, данная сис-
тематика охватывает как психопатии, т. е. патологические анома-
лии характера, так и акцентуации, т. е. варианты нормы.
В отношении акцентуаций существуют две классификации ти-
пов. Первая предложена К. Leonhard в 1968 г., вторая разработана
нами в 1977 г. (опубликована в первом издании данной книги).
В. В. Юстицкий (1977) сопоставил классификацию К. Leonhard и
нашу. Однако во втором издании книги К. Leonhard (1976) его
классификация была несколько видоизменена. Сопоставление с нею,
сделанное нами, приводится ниже:
Тип акцентуированной личности Тип акцентуации характера
по К. Leonhard (1976) по нашей классификации
Демонстративный Истероидный
Педантичный Психастенический
Застревающий —
Возбудимый Эпилептоидный
Гипертимический Гипертимный
Дистимический —
Аффективно-лабильный Циклоидный
668
Аффективно-экзальтированный
Эмотивный
Тревожный (боязливый)
Экстравертированный
Интровертированный
То же
Лабильный
Лабильный
Сенситивный
Гипертимо-конформный
Шизоидный
Сенситивный
Неустойчивый
Конформный
Астено-невротический
В классификации К. Leonhard отсутствуют довольно распрос-
траненные в подростковом возрасте неустойчивый и конформ-
ный типы, а также астено-невротическнй тип. Дистимический
тип в его классификации соответствует конституционально-деп-
рессивному типу по П. Б. Ганнушкину (1933), а застревающий
тип — паранойяльному — оба они в подростковом возрасте прак-
тически не встречаются.
Далее будут описаны следующие типы психопатии и акценту-
аций характера в подростковом возрасте: 1) гипертимный, 2) цик-
лоидный, 3) лабильный, 4) астено-невротический, 5) сенситивный,
6) психастенический, 7) шизоидный, 8) эпилептоидный, 9) истеро-
идный, 10) неустойчивый, 11) конформный. Циклоидный и кон-
формный типы встречаются только в виде акцентуаций. Пара-
нойяльный тип в подростковом возрасте проявляется чрезвычайно
редко, он раскрывается в 30—40 лет в период полной социаль-
ной зрелости [Печерникова Т. П., 1979].
Астено-невротический и психастенический типы будут представ-
лены относительно кратко, как типы акцентуаций, на основе кото-
рых преимущественно могут возникать соответствующие неврозы.
КЛИНИЧЕСКАЯ И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ДИАГНОСТИКА
ТИПОВ ПСИХОПАТИИ И АКЦЕНТУАЦИЙ ХАРАКТЕРА
Клинический метод является наиболее распространен-
ным и пока наиболее точным для определения типов психопатии
и акцентуаций характера. Этот метод слагается из опроса подро-
стка, опроса родителей и сведений от других лиц, осмотра подро-
стка и наблюдения за его поведением.
Опрос подростка. Первой задачей является установле-
ние контакта. Обычно бывает достаточно спокойного, доброжела-
тельного тона и начала с чисто врачебного расспроса о соматичес-
ких жалобах. При затруднительном контакте можно использо-
вать особый прием [Личко А. Е., Богдановская Л. Б., Эйдемил-
лер Э. Г., 1973]: врач сам сообщает подростку сведения, которы-
ми он располагает и которые получены от родителей, из школы,
из диспансера, из милиции и т. п., и предлагает исправить неточ-
ности, объяснить противоречия, дополнить, прокомментировать.
Здесь сразу же обнаруживаются темы, о которых подросток гово-
669
рит легко и свободно, и темы, которые он старается обойти, а так-
же становится видно, на что он особенно эмоционально реагирует.
Опрос о психотравмирующей ситуации, послужившей причи-
ной обращения к психиатру, нередко приходится проводить в два
приема. С этого начинают беседу и на этом этапе иногда лучше
удовлетвориться порою скудными или весьма сомнительными све-
дениями, которые сообщает подросток. Даже если удается полу-
чить толковые и обстоятельные ответы, лучше ограничиться пока
тем, что подросток сообщает охотно. Далее следует перейти к со-
биранию сведений о жизни вообще. Здесь необходимо коснуться
следующих тем:
1. Учеба — любимые и нелюбимые предметы, причины неус-
пеха, отношения с учителями, участие в общественной работе,
имевшиеся нарушения дисциплины.
2. Планы на будущее в отношении продолжения учебы, выбо-
ра профессии, способность учитывать предстоящие трудности и
трезво оценивать свои возможности.
3. Отношения со сверстниками — предпочтение одного близко-
го друга или компании приятелей, положение среди товарищей (душа
компании, преследуемый изгой, независимый одиночка и т. п.), при-
чины выбора приятелей — по определенным личным качествам,
по общности увлечений, для увеселений и т. п.
4. Увлечения в настоящем и прошлом, под чьим влиянием
был сделан выбор, каковы были достигнутые результаты, почему
заброшены и т. д.
5. Отношения с родителями и внутрисемейные отношения —
состав семьи (кто назван первым, о ком забыл упомянуть), кто зани-
мался его воспитанием, наиболее близкий член семьи, с кем в семье
конфликтные отношения и причина их, конфликты между другими
членами семьи и отношение к ним подростка. В случае распавшей-
ся семьи необходимо выяснить, в каком возрасте был подросток,
когда это случилось, его отношение к разводу родителей, поддержи-
вается ли им контакт с тем из них, кто ушел из семьи.
Полезно также бывает услышать от подростка его впечатле-
ния об основных чертах характера родителей (это представление
нередко оказывается весьма точным и обстоятельным).
6. Нарушения поведения в прошлом — прогулы занятий и
работы, мелкое хулиганство, курение, выпивки, знакомство с раз-
личными дурманящими средствами, побеги из дому; был ли за-
держан или взят на учет милицией — когда и за что был взят.
7. Наиболее тяжелые события в прошлой жизни и реакция
на них. Наличие когда-либо в прошлом суицидных мыслей.
8. Перенесенные соматические заболевания — как они сказа-
лись на учебе и на положении среди сверстников. Наличие в на-
670
стоящем или в прошлом нарушений сна, аппетита, самочувствия
и настроения.
9. Сексуальные проблемы. Прежде чем затронуть эту тему,
подростку надо объяснить, что врача эти вопросы интересуют не
сами по себе, а целью является выяснить возможные пережива-
ния по этому поводу и получить более полное представление о его
характере. Необходимо предупредить также, что все сообщаемые
им сведения без его согласия никому из его родных, знакомых и
т. п. не будут переданы (что должно неукоснительно соблюдать-
ся). Опрос касается здесь первых влюбленностей и связанных с
ними психических травм, самооценки своей привлекательности,
начала половой жизни и скрытых опасений по поводу своей сек-
суальной неполноценности.
Раскрытие сексуальных переживаний и подтверждение суи-
цидных мыслей в прошлом являются показателем высокой от-
кровенности.
В заключение опроса следует снова вернуться к психотравми-
рующей ситуации и теперь при установившемся контакте поста-
раться получить более подробные и точные сведения, включая те
вопросы, отвечать на которые подросток ранее избегал.
Опрос подростка лучше проводить в виде свободной, непринуж-
денной беседы. Нежелательно в его присутствии делать записи —
это настораживает многих подростков и затрудняет контакт. Луч-
ше, чтобы подросток не чувствовал, что беседа ведется по какой-то
заранее подготовленной схеме. Переход от темы к теме надо ста-
раться сделать естественным и плавным. Например, переходя от
увлечений подростка к его отношению с родителями, можно начать
с вопроса, как родители относились к тому или иному увлечению.
Опрос родителей и сведения от других лиц. Опраши-
вать родителей лучше порознь и начинать с матери, которая обычно
может дать гораздо больше сведений, чем отец. Если воспитани-
ем подростка занимался какой-либо другой член семьи, жела-
тельна также беседа с ним. Другие члены семьи бывают необходи-
мы, только если возникают основания полагать, что от них можно
получить дополнительные важные сведения или иное, более объек-
тивное освещение событий и отношений в семье.
Важно узнать впечатление родителей о детских годах подрос-
тка, их представление о его темпераменте, характере, манере вес-
ти себя — был ли он спокойным или суетливым, робким и зас-
тенчивым или смелым и отчаянным, общительным с детьми или
держался в стороне от них и чем вообще он ребенком отличался
от ровесников. Если посещал детские учреждения, то быстро ли
там осваивался, охотно ли туда ходил, были ли жалобы воспита-
телей и на что. О школьных годах важно узнать, легко ли в пер-
671
вом классе адаптировался к новым условиям, охотно ли посещал
школу, как учился, как сходился с товарищами, не возникали ли
трудности при переходе из школы в школу, из одного класса в
другой, бывал ли в пионерских лагерях, как прошел переход от
начальных классов с одним учителем к предметной системе пре-
подавания. Если подросток уже окончил 8 классов, важно узнать,
как было принято решение о дальнейшем обучении (ПТУ, техни-
кум, 9-й класс): подростком самостоятельно, под влиянием ро-
дителей или вопреки их желанию, под чьим-то влиянием со сто-
роны. Наконец, необходимо выяснить, какие были нарушения
поведения, когда они начались, чем, по мнению родителей, были
вызваны, а также реакцию родителей на них.
Помимо родителей, необходимо получить сведения с места учебы
(работы). Письменные характеристики в ответ на запросы крайне
желательно дополнить беседой с воспитателем (мастером), наиболее
хорошо знающим подростка. От него можно бывает получить более
точные сведения об отношении к учебе, о взаимоотношениях с това-
рищами, о манере вести себя, о нарушениях поведения, и, наконец,
видным станет отношение самого воспитателя к подростку.
Осмотр подростка. Прежде всего здесь ставится цель
оценить физическое развитие подростка и гармоничность разви-
тия (соответствие общего физического развития и сексуального
созревания, сопоставление физического развития с психическим).
Для оценки степени физического развития и выявления акселе-
рации и инфантилизма нами [Личко А. Е., 1979] была предложе-
на схема их оценки, составленная на основании обобщения сведе-
ний из разных современных руководств и монографий.
Далее при осмотре следует обратить внимание на все, что мог-
ло бы послужить предметом тягостных переживаний для подро-
стка, зачастую скрываемых от окружающих: физические недо-
статки, избыточная полнота или чрезмерная худоба. Особенно су-
щественны даже незначительные, но бросающиеся в глаза дефек-
ты (кривые ноги, большие пятна на теле и т. п.).
Татуировка у мальчиков является нередким атрибутом де-
линквентных подростков (данные нашего сотрудника А. А. Вдо-
виченко). Ее содержание может иметь немалое информационное
значение. Наименее значимы собственные инициалы, имя, год
рождения — они, возможно, являются выражением примитивно-
го стремления к самоутверждению. Женские имена говорят о влюб-
ленностях, а мужские — чаще о «верных» друзьях, с которыми
мог быть совершен обряд братания [Алмазов Б. Н., 1981]. Паря-
щая птица, солнце с расходящимися лучами, разорванные канда-
лы и прочие атрибуты «свободной жизни» являются символичес-
ким отражением реакции эмансипации. С реакцией групиирова-
672
ния связаны символы приобщения к «преступному миру»: пять
точек (знак «зона») предназначены для того, чтобы дать знать
понимающим, что подросток был в специальных воспитательных
учреждениях со строгим режимом. Крест означает судимость или
вызов на комиссию по делам несовершеннолетних, звездочка из
восьми лучей делается за каждый год пребывания в колонии.
Топор рядом со знаком «зоны» показывает желание «навечно»
слиться с преступным миром, и, наоборот, цветок или знак, напо-
минающий перечеркнутый квадрат, говорят о том, что подросток
решил «завязать», т. е. порвать с преступным миром.
Казалось бы, лишенные смысла слова «кот», «слон», «туз»,
«клен», «Ева» и т. п. в действительности являются криптограм-
мами, составленными из первых букв слов, образующих фразы:
например, «коренной обитатель тюрьмы». Некоторые из таких
криптограмм и рисунков имеют протестное, демонстративно-вы-
зывающее содержание (надпись «Ева» или крест над холмиком —
«смерть буграм», т. е. активистам).
Обилие татуировок не только на руках, но и на груди, бед-
рах и т. д., как символических, так и украшающих (фигуры
женщин и т. п.), обычно встречается у представителей эпилепто-
идного и особенно эпилептоидно-неустойчивого типа. Символи-
ческая татуировка на бедре у девочек означает сексуальную дос-
тупность (данные нашего сотрудника В. В. Егорова).
Следы порезов наиболее часты на внутренней поверхности
левой руки. Чаще всего это последствия демонстративных или
интрапунитивных аффективных реакций. Единичный неглубо-
кий шрам на предплечье может быть также последствием обря-
да братания, распространенного в делинквентной среде. Двое, реже
трое подростков «братаются» кровью — прикладывают друг к
другу кровоточащие надрезы.
Наблюдение за поведением. Это наблюдение начинает-
ся в момент опроса подростка и его осмотра. Уже здесь достаточ-
но отчетливо могут выступить общительность или замкнутость,
живой веселый нрав или склонность к унынию, тревожная оза-
боченность или нарочитая бравада, подчеркнутая деликатность или
быстро утрачиваемое чувство дистанции, неторопливая обстоятель-
ность или суетливость в мыслях и действиях, болтливость и осто-
рожная осмотрительность в ответах, сдержанность в проявлении
чувств или эмоциональная лабильность, естественная манера дер-
жать себя или претенциозная театральность.
В условиях госпитализации (полной или частичной, т. е. в
дневной стационар или ночной профилакторий) открывается воз-
можность видеть подростка в тех ситуациях, где тип характера
сказывается на поведении с особой силой.
211/4-15626 «Психол. различий'
673
К ним относятся поведение среди сверстников, ареал обита-
ния, поведение на свиданиях с родными и во время консультатив-
ного осмотра группой врачей.
Среди сверстников подросток нередко раскрывает те стороны
своей личности, которые остаются незаметными в среде взрос-
лых. В этом диагностическая роль специальных подростковых
психиатрических отделений. Первыми обычно группируются под-
ростки с деликвентным поведением, с токсикоманическими склон-
ностями, обладающие богатым опытом быстрого включения в
уличные компании. Образуемые ими группы отражают структуру
и манеру поведения асоциальных подростковых групп. Другие
подростки сплачиваются в группы более медленно. Интересно, что
больные вялотекущей психопатоподобной шизофренией неред-
ко тянутся друг к другу. Особняком и в одиночестве обычно ос-
таются подростки шизоидные и сенситивные.
Ареал обитания, т. е. места, где подросток проводит большую
часть времени, также немало говорят о его характере. Гипертимного
подростка можно видеть везде и всюду. Шизоид предпочитает уеди-
ненные места. Сенситивный подросток хотя и держится среди дру-
гих, но так, чтобы особенно не обращать на себя внимание. Наобо-
рот, истероид всегда там, где можно быть у всех на виду. Эпилептоид
занимает самые удобные и комфортабельные места и заботливо их
для себя оберегает. Неустойчивые всегда там, где их компания, а
лабильные — чаще около того, кто им покровительствует.
Свидание с родными открывает воочию тонкие нюансы внут-
рисемейных отношений, особенно когда к подростку приходят сразу
несколько членов семьи. Здесь сразу видно, к кому тянется подро-
сток, к кому обнаруживает какую-то неприязнь, к кому — холод-
ное равнодушие, кому предъявляет претензии и о ком беспокоит-
ся. Даже то, с кем рядом и как близко садится подросток, пока-
зывает, к кому из членов семьи он больше всего привязан, не го-
воря уже о том, в какой последовательности и как он здоровается
и прощается. Не меньше сведений дает и наблюдение за родите-
лями. Можно увидеть, кто фактически лидирует в семье и кто в
подчиненном положении, стремление к доминирующей или по-
творствующей гиперпротекции в отношении подростка, проявле-
ния эмоционального отвержения.
Консультативный осмотр подростка является в большинстве
случаев для него стрессовой ситуацией. От этого осмотра подрос-
ток обычно ждет решения животрепещущих для него вопросов.
Кроме того, подросток оказывается в ситуации, когда на него уст-
ремлены пристальные взоры окружающих. Все это еще более, чем
при индивидуальном осмотре, может выявить черты определен-
ного типа характера.
674
Психологические (патохарактерологические) диагно-
стические исследования подростков. Нельзя не отметить, что кли-
ническая диагностика типов психопатий и акцентуаций харак-
тера, даже при достаточно полных сведениях и продолжительном
наблюдении, нередко представляет нелегкую задачу. В руководи-
мой нами подростковой психиатрической клинике 8 врачей-пси-
хиатров, обладающих опытом работы с подростками, провели од-
новременную и независимую оценку типа в 145 случаях психопа-
тий и акцентуаций характера. Полное совпадение оценки у всех
участников было в 45%, у большинства — в 47%, значительные
расхождения между участниками оценки — в 8%. Особенно труд-
ными для клинической оценки оказались различения между ти-
пами гипертимным и неустойчивым, между истероидным и неус-
тойчивым, между шизридным и сенситивным.
Попытки привлечь для диагностики типов характеров при
психопатиях и акцентуациях характера экспериментально-пси-
хологические методы (тесты) представляют заманчивую, но не-
легкую задачу. Такой подход позволил бы также квантифициро-
вать полученные результаты, определить уровень их достовернос-
ти и значимости.
Современная экспериментальная психология не слишком бо-
гата методами оценки типов характера. Определенное впечатле-
ние о них предназначены дать некоторые личностные опросни-
ки — MMPI, опросник Айзенка, опросник H.Schmischek для оп-
ределения типов акцентуированных личностей по К. Leonhard
(1968). Однако все они составлены для взрослых, нацелены на их
проблемы, ценности, интересы, отношения. Специальные опрос-
ники для подростков были разработаны в США — SRA, опросник
Оффера. Однако они не предназначены для определения типов
характера, а служат для ориентировки в семейных, социальных,
сексуальных и иных проблемах подростков, для оценки мораль-
ных установок и т. п.
Нами в 1970 г. был составлен, а в последующие годы совмест-
но с Н. Я. Ивановым апробирован с разработкой диагностичес-
ких кодов и правил «Патохарактерологический диагностический
опросник для подростков» (1976). Этот опросник (ПДО) предназ-
начен для определения в подростковом возрасте (14—18 лет) опи-
санных в данной книге типов характера при конституциональ-
ных и органических психопатиях, психопатических развитиях, а
также при акцентуациях характера. ПДО может быть использо-
ван психиатрами и медицинскими психологами.
Теоретическими предпосылками для создания опросника по-
служили клинический опыт психиатрии нозологического направ-
ления и концепция психологии отношений. Пользуясь описания-
211/?
675
ми известных психиатров [Kraepelin Е., 1915; Kretschmer Е., 1921,
1973; Schneider К., 1923; Ганнушкин П. Б., 1933; Сухарева Г. Е.,
1959; Leonhard К., 1968, 1976], мы составили наборы фраз, отра-
жающие отношение представителей разных типов психопатий и
акцентуаций характера к ряду жизненных проблем, актуальных
для подросткового возраста. В эти наборы были включены также
фразы индифферентные, не имеющие диагностического значения.
В число проблем вошли оценка собственных витальных функ-
ций (самочувствие, настроение, сон, аппетит, сексуальное влече-
ние), отношение к близким и окружению (родителям, друзьям,
окружающим, незнакомым, к школе) и к некоторым более абст-
рактным категориям (к будущему, к новому, к критике и пори-
цаниям в свой адрес, к опеке над собой, к правилам и законам, к
приключениям и риску, к деньгам и др.). Принцип отношения к
личностным проблемам, заимствованный из психологии отноше-
ний, развивавшейся А. Ф. Лазурским, В. Н. Мясищевым (цит.
по: А. Е. Личко, 1977, 1978, 1980), представляется наиболее пло-
дотворным для диагностики типов характера, так как самооцен-
ка подростком своих отношений более надежна, чем исследова-
ния, где подростку предлагается отмечать и ’тем более квантифи-
цировать свои собственные характерологические черты.
При работе с ПДО обследуемому предлагается свобода выбора
одного или нескольких (до трех) ответов из наборов по 10—20
предложений на каждую проблему. Разрешается также отказы-
ваться сделать выбор на несколько проблем. Во втором исследо-
вании предлагается аналогичным путем выбрать наиболее непод-
ходящие, отвергаемые ответы. Представляется, что свобода выбо-
ра может лучше раскрыть систему отношений, чем альтернатив-
ные ответы «да» и «нет», применяемые в большинстве опросни-
ков. Разработанная система оценок позволяет выяснить, каким
свой характер видит или хочет показать сам подросток (шкала
субъективной оценки) и к какому типу он в действительности
скорее относится (шкала объективной оценки). Правильность ди-
агностики типов по шкале объективной оценки, если использует-
ся усовершенствованная диагностическая процедура [Иванов Н. Я.,
Личко А. Е., 1981], составляет в среднем 85%.
ПДО снабжен также несколькими дополнительными шкала-
ми, позволяющими оценить склонность к диссимуляции черт сво-
его характера и действительного отношения к проблемам, выя-
вить негативное отношение к обследованию (оба они снижают ве-
роятность правильной диагностики типа), степень откровеннос-
ти, конформности, выраженность реакции эмансипации, обнару-
жить возможность изменений характера вследствие резидуально-
го органического поражения мозга (В-индекс), психологическую
676
склонность к делинквентности [Вдовиченко А. А. и соавт., 1981;
Егоров В. В., 1981] и алкоголизации. Кроме того, в настоящее
время намечаются признаки, позволяющие разграничивать пси-
хопатии и акцентуации характера одного и того же типа [Лич-
ко А. Е., Иванов Н. Я., Озерецковский С. Д., 1981].
Упомянутые дополнительные показатели оказались важными
не только сами по себе, но и для диагностики типов. Так, низкая
конформность чаще всего встречается у представителей шизоид-
ного и истероидного типов. Им же оказалось присуще сильное
отражение реакции эмансипации в результатах обследования.
Выраженная склонность к диссимуляции черт своего характера и
своего отношения к окружающим и самому себе наиболее свой-
ственна неустойчивым подросткам, и, наоборот, высокая откро-
венность — психастеникам и циклоидам. У эпилептоидных под-
ростков нередо был отмечен высокий В-индекс. У сенситивных
подростков, как правило, выявлялось резко отрицательное отно-
шение к алкоголизации. Показатель психологической склоннос-
ти к делинквентности оказался диагностически значимым толь-
ко у гипертимного, лабильного, эпилептоидного и истероидного
типов; у неустойчивых он обычно низок, несмотря на явно делин-
квентное поведение, а у шизоидов нередко высок при полном от-
сутствии склонности к делинквентности [Вдовиченко А. А. и со-
авт., 1981].
Текст ПДО неоднократно публиковался ранее [Патохаракте-
рологический диагностический опросник для подростков, 1976;
Патохарактерологические исследования..., 1981]. В последнем из
указанных источников помещена усовершенствованная диагнос-
тическая процедура, более точная в отношении распознания ти-
пов и менее трудоемкая.
В дальнейшем при описании типов психопатий, акцентуаций
характера, психопатических развитий и т. д. приводимые иллю-
страции будут содержать примеры заключений обследования с
помощью ПДО.
ГИПЕРТИМНЫЙ ТИП
П. Б. Ганнушкин (1933) дал этому типу наименование
«конституционально-возбужденный» и включил его в группу цик-
лоидов. Однако в последующем в советской психиатрической
литературе этот тип не выделялся и обычно входил в более широ-
кую группу «возбудимых» [КербиковО. В., 1962].
Сведения от родных свидетельствуют, что с детства гипертим-
ные подростки отличаются большой подвижностью, общительно-
стью, болтливостью, чрезмерной самостоятельностью, склоннос-
тью к озорству, недостатком чувства дистанции в отношении к
взрослым. С первых лет жизни они везде вносят много шума, любят
22-15626 «Психол. различий»
677
компании сверстников и стремятся командовать ими. Воспитате-
ли детских учреждений жалуются на их неугомонность. Однако
лишь в очень редких случаях возбудимость в детстве бывает столь
сильной, что заставляет обратиться к врачу.
Первые трудности могут выявиться при поступлении в шко-
лу. При хороших способностях, живом уме, умении все схваты-
вать на лету обнаруживаются неусидчивость, отвлекаемость, не-
дисциплинированность. Учатся поэтому очень неровно — то блес-
нут пятерками, то «нахватают» двоек. В пубертатном периоде
двигательная возбудимость может сгладиться, но особенности ха-
рактера выступают еще более ярко.
Главная черта гипертимных подростков — почти всегда очень
хорошее, приподнятое настроение. Лишь изредка и ненадолго эта
солнечность омрачается вспышками раздражения, гнева, агрессии.
Причиной негодования обычно служат противодействие со сторо-
ны окружающих, стремление со стороны последних слишком круто
подавить желания и намерения подростка, подчинить его чужой
воле. Иногда поводом для раздражения становится сознание уж
слишком явных собственных промахов и неудач. Вспышки раз-
дражения и гнева учащаются и усиливаются в ситуации строго
регламентированного дисциплинарного режима, который гипер-
тимные подростки очень плохо переносят, а также когда они ока-
зываются в одиночестве, лишенные общества, широких контак-
тов со сверстниками, возможности куда-нибудь применить брыз-
жущую из них энергию.
Хорошее настроение гармонично сочетается с прекрасным са-
мочувствием, высоким жизненным тонусом, нередко цветущим
внешним видом. У них всегда хороший аппетит и здоровый сон.
Хотя спят они чаще немного, но по утрам встают бодрыми. При
тяжелых физических нагрузках, недосыпании, в напряженной
ситуации, требующей активности, энергии, находчивости, они
довольно долго сохраняют силы. Однако душевное напряжение в
сочетании с вынужденным бездельем переносится плохо.
Акселерация в отношении общего физического и полового раз-
вития обычно бывает ярко выражена. К 15—16 годам нередко
можно видеть вполне сформировавшуюся фигуру взрослого.
Специфически-подростковые поведенческие реакции у гипер-
тимных подростков выражены достаточно сильно. В силу реак-
ции эмансипации с родителями, педагогами, воспитателями легко
возникают конфликты. К этому ведут мелочный контроль, по-
вседневная навязчивая опека, непрестанные наставления и нраво-
учения, «проработка» в семье и на собраниях сверстников. Все
эти меры обычно вызывают только усиление «борьбы за самосто-
ятельность», непослушание, даже нарочитое нарушение правил и
678
порядков. Стараясь вырваться из-под опеки семьи, гипертимные
подростки охотно уезжают в лагеря, уходят в туристские походы
и т.п., но и там вскоре приходят в столкновение с установленны-
ми режимом и дисциплиной. Как правило, обнаруживается склон-
ность к самовольным отлучкам, иногда продолжительным. На-
стоящие побеги из дому у гипертимов встречаются нечасто. А если
они решаются сбежать, то склонны подбивать к побегу кого-либо
из приятелей, чтобы иметь попутчика. Во время побегов особенно
выступают их неутомимость, способность не теряться в незнако-
мых местах и необычных ситуациях, быстро устанавливать кон-
такты с незнакомыми, ловчить и изворачиваться при трудностях.
Отношение к правилам и законам менее претерпевает влияние
реакции эмансипации. Оно более определяется легкомыслием, чем
намерением их нарушать. Проглядывается грань между дозво-
ленным и запрещенным. Заманчивое предприятие вполне оправ-
дывает, с их точки зрения, и «мелкие» стычки с законом, и даже
риск быть пойманным при явных правонарушениях.
Реакция группирования проходит не только под знаком по-
стоянного тяготения к компаниям сверстников, но и стремления
к лидерству в этих компаниях. Это стремление обнаруживается,
как только гипертимный подросток хоть немного освоился в об-
ществе, куда он попал. В отношении лидерства в неформальных
группах сверстников гицертимы обычно добиваются успеха. Их
умение всегда быть впереди, бестрепетная готовность в любой
момент в случае нужды оказать сопротивление, вступить в драку,
рисковать, играть с опасностью — все это ценится сверстниками,
нередко наделяющими их словечком «заводной парень». Они
бывают на высоте и в организации развлечений, и в любых чрез-
вычайных ситуациях, где требуются быстрота, смелость и наход-
чивость, и в обстановке трудового подъема, «аврала», «штурма» —
всего, что создает благоприятную возможность для раскрытия
положительных сторон их характера.
Однако в закрытом учреждении для подростков, со строгим ре-
жимом, ограничением новых контактов и необходимостью много-
дневного круглосуточного общения замкнутого круга лиц, слишком
бурная энергия гипертимов, их постоянное желание всюду встревать
и всеми командовать начинают тяготить сверстников, которые утра-
чивают симпатию к ним [Бизюк А. П., 1972]. Реагируя бурными
вспышками на их же неугомонностью спровоцированные протесты
других подростков, они начинают постоянно создавать вокруг себя
грозовую атмосферу и утрачивают лидерскую роль.
Неудержимый интерес ко всему вокруг делает гипертимных
подростков неразборчивыми в выборе знакомств. Контакт со слу-
чайными встречными не представляет для них проблемы. Уст-
22*
679
ремляясь туда, где «кипит жизнь, они порой могут оказаться в
неблагоприятной среде, попасть в асоциальную группу. Всюду они
быстро осваиваются, перенимают манеры, обычаи, поведение, одеж-
ду, модные хобби. Однако энергия и эмоциональность не позволя-
ют гипертимным подросткам замкнуться только в рамках инте-
ресов и жизни одной группы. Их живость побуждает обратить
взор на многое, что происходит вокруг. Тем не менее с приятеля-
ми они легко предаются развлечениям, выпивкам, даже сомни-
тельным похождениям.
Гипертимные подростки склонны к групповым формами делин-
квентного поведения. Нередко они сами становятся вдохновителя-
ми групповых правонарушений, на которые их толкают не только
жажда развлечений или желание заполучить средства для удоволь-
ствий — элемент риска также привлекателен для них. Еще большее
значение имеет «престиж» среди асоциальных сверстников.
Алкоголизация для гипертимов представляет серьезную опас-
ность с подросткового возраста. Выпивают они всегда в компани-
ях с приятелями. Предпочитают неглубокие эйфорические стадии
опьянения, но легко становятся на путь частых и даже регуляр-
ных выпивок.
Если представится случай, могут проявить интерес к другим
дурманящим средствам, особенно к «модным» суррогатам, успо-
каивая себя мыслью, что «алкоголиком или наркоманом от этого
не станешь». И действительно, они долго удерживаются на уровне
«групповой психической зависимости» [Строгонов Ю. А.; Капа-
надзе В. Г., 1978], не достигающем степени токсикомании, как в
отношении алкоголя, так и других дурманящих средств.
Реакция увлечения у гипертимных подростков отличается бо-
гатством и разнообразием проявлений, но главное — крайним
непостоянством хобби. Коллекции сменяются азартными игра-
ми, одно спортивное увлечение другим, один кружок на другой.
Мальчики отдают мимолетную дань техническим увлечениям,
девочки — художественной самодеятельности. При постоянном
стремлении командовать сверстниками лидерские хобби (роль
официальных организаторов, физоргов, культоргов, старост и т. п.)
также не привлекают их надолго. Официальное лидерство в фор-
мализованных группах, видимо, сопряжено не столько с команд-
ными функциями, сколько с необходимостью выполнения повсед-
невной мелочной, кропотливой работы, требующей усидчивости
и аккуратности. Такого рода труд всегда плохо дается гипертим-
ным подросткам.
Аккуратность отнюдь не составляет их отличительной черты
ни в занятиях, ни в выполнении обещаний, ни, что особенно бро-
сается в глаза, в денежных делах. Рассчитывать они не умеют и
680
не хотят, охотно берут в долг, отодвигая в сторону неприятную
мысль о последующей расплате. Любят «шиковать», легко пуска-
ются в сомнительные авантюры. Незаконная сделка, мелкая кра-
жа в их глазах нередко не носят характера серьезного проступка.
Реакции, связанные с формированием сексуального влечения,
обычно проявляются достаточно ярко. Половое чувство рано про-
буждается и бывает довольно сильным.
Это, а также отсутствие застенчивости и легкость контактов
толкают на ранние сексуальные связи. Хотя романтическая влюб-
ленность и случается, но обычно она бывает непродолжительной.
Быстро возникает желание вступить с объектом влюбленности в
половую связь. Если это не удается, то влюбленность вскоре осты-
вает, а влечение удовлетворяется посредством случайных зна-
комств. Онанизм, как правило, не минует мальчиков этого типа,
не чуждаются они и совместной мастурбации со сверстниками.
Но они не склонны удовлетворяться этой формой сексуальной
активности и ищут полноценных сношений. К транзиторному
подростковому гомосексуализму и иным девиациям полового
влечения особой склонности не обнаруживается.
Всегда хорошее настроение и высокий жизненный тонус со-
здают благоприятные условия для переоценки своих способнос-
тей и возможностей. Избыточная уверенность в своих силах по-
буждает показать себя, предстать перед окружающими в выгод-
ном свете, прихвастнуть. Последнее иногда откладывает истеро-
идный отпечаток на поведении гипертимных подростков. Но им
присущи искренность задора, действительная уверенность в своих
силах, а не натужное стремление «показать себя больше, чем есть
на самом деле». Лживость не является сама по себе присущей
им чертой. Их ложь диктуется необходимостью извернуться в
трудной ситуации или зиждется на смешении собственных опти-
мистических представлений с реальной действительностью. Все
новое — новые люди, новые места, новые предметы — живо их
привлекает в силу искреннего интереса и желания применить свои
силы, а не с целью только произвести впечатление на других.
Взгляд на собственное будущее, как правило, полон оптимизма,
даже при отсутствии к этому каких-либо оснований. Неудачи спо-
собны вызвать бурную аффективную реакцию, но не выбить на-
долго из колеи.
Самооценка гипертимных подростков отличается достаточной
искренностью. В случаях акцентуаций, не сопровождающихся вы-
раженными нарушениями поведения, большинство черт характе-
ра хорошо подмечается. Но даже при декомпенсированных пси-
хопатиях сохраняется способность видеть у себя главные гипер-
тимные черты — общительность, приподнятое настроение и т. п.,
681
непереносимость одиночества и критических замечании в свои
адрес, склонность рисовать свое будущее в радужных красках,
страсть к приключениям и риску, привлекательность «первой
роли» в опасной ситуации. Гипертимные подростки сознаются в
легкости, с которой они могут нарушать общепринятые правила
и даже законы для «интересных» и «заманчивых» дел, и в том,
что задним числом упрекают себя в этом. Добросовестно отмеча-
ются некоторые черты, объединяющие с типом неустойчивых,—
выпивки в веселых компаниях, прогулы с целью поразвлечься.
Вместе с тем иногда выступает желание представить себя более
конформным к окружению, чем это есть на самом деле. В осо-
бенности это касается сексуальных проблем и отношений с роди-
телями, но в какой-то мере может касаться и других отношений.
Например, «люблю одеваться как все» — довольно частый ответ
гипертимов при оценке своего отношения к одежде. Однако кон-
формный подросток подразумевает под этим наиболее устоявши-
еся фасоны для молодежи, а гипертимный — последнюю моду. В
оценке денежных дел также проявляется намерение показать себя
более «правильным», чем есть на самом деле. Отвергается склон-
ность бежать от неудач, хотя обычно это нередко случается.
П. Б. Ганнушкин (1933) считал, что гипертимность часто не
достигает степени явной психопатии. По мнению Г.Е. Сухаревой
(1959), выраженные формы гипертимных психопатий в возрасте
до 15 лет крайне редки. По нашим данным, в возрасте 14—18 лет
гипертимные акцентуации и психопатии встречаются часто. Сре-
ди подростков мужского пола, госпитализированных в психиат-
рическую больницу, у которых была диагностирована психопатия
или установлена акцентуация характера, были расценены как пред-
ставители этого типа 10% психопатий и 13% акцентуаций. В
общей популяции гипертимная акцентуация также довольно ча-
ста — она встречается в 8% у подростков мужского и 3% женско-
го пола [Иванов Н. Я., 1976].
Андрей Л., 17 лет. С детства был свидетелем постоянных скан-
далов отца-алкоголика с матерью — женщиной властной и энер-
гичной. Как себя помнит, все время хотел уйти из дому. Всегда был
веселого нрава, шумливым, стремился командовать сверстниками.
Учился посредственно, окончил 8 классов и пошел работать, выб-
рав профессию матери (стал мужским парикмахером). Считает-
ся хорошим мастером модных причесок, пользуется популярностью
у молодежи своей округи, неплохо зарабатывает. Имеет много при-
ятелей, легко и быстро заводит знакомства. Отмечалось раннее и
быстрое половое созревание. С 14 лет имел тайную половую связь
с женщиной средних лет, регулярно встречался с ней. Та недавно
вышла замуж за другого — быстро утешился, увлекся своей одно-
классницей, собирается на ней жениться.
682
Когда ему было 15 лет, однажды, придя домой, застал труп
повесившегося отца и лежавшую без сознания и залитую кровью
мать — отец перед суицидом из ревности нанес ей тяжелую
рану топором по голове. Мужественно перенес тяжелую ситуа-
цию, проявив при этом находчивость, энергию.
Мать, поправившись, вскоре вышла замуж за другого. С отчи-
мом установились, по его словам, «равнодушные отношения». Стал
опекать младшего 10-летнего брата, на свои деньги покупая ему
одежду, следил за его учебой в школе ( «мать занялась отчимом» ).
С 15 лет в компаниях приятелей стал часто выпивать —
последнее время до литра вина за один прием.
В психиатрическую больницу был доставлен «скорой помощью»
ночью с картиной делирия. Видел крыс, бегавших по столу у врача,
на постели казались «полчища клопов», перед глазами была «кап-
роновая сетка», слышал, как кто-то кричит, все время ощущал, что
между пальцами зажата сигарета, тянул ее ко рту, но когда смот-
рел на руку, сигарета исчезала. В то же время был полностью ори-
ентирован и в паузах между галлюцинациями критически их оце-
нивал. Физическое состояние было вполне удовлетворительным.
Кроме умеренной тахокордии (90 в 1 мин), легкой гиперемии лица и
расширенных зрачков, других соматических проявлений делирия не
было. После инъекции аминазина проспал более 12 часов и проснул-
ся в ясном сознании. Рассказал, что накануне вечером принял не-
сколько каких-то таблеток («кажется, на букву Ц...» ). Приятели
говорили, что «от них всякая чертовщина видится» — захотелось
испытать на себе. Посреди ночи проснулся от страшных сновиде-
ний. Затем стало казаться, что комнату заполняют крысы и кло-
пы — начал метаться и кричать. Был госпитализирован.
Со слов младшего брата стало известно, что в последние
месяцы неоднократно в отсутствие матери приходил домой с
приятелями — вместе курили какую-то «дурь», укрывались с
головой под одеялом и что-то нюхали, а потом хохотали и беси-
лись. Младший брат ничего не рассказывал матери, так как за
молчание получал подачки. После того как были получены эти
сведения, сознался, что нюхал пятновыводитель, принимал ди-
медрол, седуксен и циклодол. Мотивом привел желание испытать
что-нибудь необычное. Занимался этим раз-два в неделю, когда
«нечего было делать».
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки диагностирован гипертимо-неустойчивый тип. Признаки, ука-
зывающие на возможность психопатии, отсутствуют. Имеет-
ся склонность к диссимуляции, делинкветному поведению и ал-
коголизации. Реакция эмансипации умеренная, конформность сред-
няя. По шкале субъективной оценки самооценка хорошая: отно-
сит себя к гипертимному и неустойчивому типу, отвергает ме-
ланхолические и астено-невротические черты.
683
Диагноз. Перенес интоксикационный (циклодоловый) дели-
рий. Психически здоров. Нарушения поведения на фоне акценту-
ации гипертимного типа.
Катамнез через 2 года. Служит в армии.
Гипертимость в чистом виде чаще всего встречается в виде
явной акцентуации характера. На ее фоне могут возникать пре-
ходящие нарушения поведения (делинквентность, алкоголизация,
реже — побеги и бродяжничество), а также неврастенические ре-
акции гиперстенического типа [Личко А.Е., 1976].
Становление психопатий гипертимного типа чаще всего со-
вершается путем психопатических развитий. При этом некото-
рые черты гипертимного типа, существующие и при акцентуации
в менее выраженном виде, начинают выступать на первый план,
создавая сходство с другими типами психопатий.
Гипертимно-неустойчивый тип. Среди вариантов гипер-
тимного типа этот является наиболее частым. Жажда развлече-
ний, веселья, рискованных похождений все более толкает на пре-
небрежение занятиями и работой, на алкоголизацию, сексуаль-
ные эксцессы и делинквентность — в конечном итоге все это мо-
жет привести к асоциальному образу жизни. Ядро личности по-
прежнему остается гипертимным и при всем внешнем сходстве с
неустойчивыми таких подростков всегда отличают высокий жиз-
ненный тонус, оптимизм, живой интерес к новому и более все-
го — неугасающее стремление к лидерству, к роли вожака, заво-
дилы, зачинателя самых рискованных авантюр. В психопатиза-
ции по гипертимно-неустойчивому типу решающую роль обычно
играет семья. Как гипоопека, безнадзорность, так и доминирую-
щая гиперпротекция, мелочный контроль и жесткий диктат, обо-
стряющие реакцию эмансипации, да еще сочетающиеся с неблаго-
получием внутрисемейных отношений, способствуют развитию
этого типа психопатий на основе гипертимной акцентуации.
Гипертимно-истероидный тип отличается преобладани-
ем таких черт характера, как желание прихвастнуть, произвести
впечатление, пустить «пыль в глаза». Нередко обнаруживается
склонность к мистификациям, разыгрываемым с большой выдум-
кой, изобретательностью, артистизмом, тонким чутьем слабостей
вводимых в заблуждение лиц. Если истероидный психопат пред-
почитает выступать в роли «актера-солиста», то при гипертимно-
истероидном варианте предпочитается роль «режиссера», застав-
ляющего других действовать в соответствии со своими замысла-
ми. При столкновении с жизненными трудностями, при неудачах,
в отчаянных ситуациях и при угрозе серьезных наказаний обна-
руживается склонность к демонстративному поведению вплоть до
изображения суицидных попыток.
684
Становление этого типа также осуществляется по пути психо-
патического развития. Важнейшим фактором здесь выступает
иной тип неправильного воспитания — потворствующая гипер-
протекция, «кумир семьи».
Гипертимно-эксплозивный тип. Главное проявление это-
го типа в том, что вспышки раздражения и гнева, присущие гипер-
тимам, когда они встречаются с противодействием или терпят не-
удачи, становятся особенно бурными и возникают по малейшему
поводу. На высоте аффекта может утрачиваться контроль над своим
поведением, брань и угрозы вырываются без учета обстановки, в аг-
рессии собственные силы не соизмеряются с силами объекта нападе-
ния, а сопротивление может достигать «буйного безумства». Острые
аффективные реакции обычно бывают агрессивного типа, но воз-
можна и аутоагрессия. Сходство гипертимно-эксплозивного типа с
взрывчатостью эпилептоидов остается чисто внешним. Гипертимы
отходчивы, им присуща способность легко прощать обиды, даже дру-
жить с теми, с кем еще недавно были в ссоре; отсутствуют и другие
эпилептоидные черты. Возможно, в формировании гипертимно-экс-
плозивного типа существенную роль могут играть черепно-мозговые
травмы, даже легкие, но повторные. Этот тип психопатизации мо-
жет быть также следствием злокачественного течения маниакаль-
но-депрессивного психоза, начавшегося в подростковом возрасте.
В заключение следует упомянуть, что у части гипертимных под-
ростков в старшем подростковом и еще чаще послеподростковом
возрасте могут начать выявляться черты циклоидности. Эта транс-
формация будет представлена при описании циклоидного типа.
ЦИКЛОИДНЫЙ тип
Как известно, этот тип характера был описан в 1921 году
Е. Kretschmer и сперва часто упоминался в психиатрических иссле-
дованиях. П. Б. Ганнушкин (1933) включил в «группу циклоидов»
четыре типа психопатий — конституционально-депрессивный, кон-
титуционально-возбужденный (гипертимный), циклотимический и
эмотивно-лабильный. Циклотимия им рассматривалась как тип пси-
хопатии. Однако в дальнейшем под этим понятием стали подразу-
мевать относительно легкие случаи маниакально- депрессивного пси-
хоза, а существование циклоидности вне рамок этого заболевания
было поставлено под сомнение. С 40-х годов циклоидная психопа-
тия исчезла из психиатрических руководств. В последние годы цик-
лоидность вновь привлекла внимание, но как один из преморбидных
типов больных эндогенными психозами, причем нередко циклоид-
ный и гипертимный типы не разделяются.
Между тем существует особая группа случаев, где цикличес-
кие изменения эмоционального фона никогда даже не приближа-
ются к психотическому уровню [Michaux L., 1953]. Г. Е. Сухарева
685
(1959) отметила подобные непсихотические циклотимические ко-
лебания у подростков, которые с наступлением зрелости могут
вообще сгладиться. Подобные случаи, с нашей точки зрения, пра-
вильнее было бы рассматривать как циклоидные акцентуации.
Наши с С. Д. Озерецковским [Личко А. Е., Озерецковский С. Д.,
1972] исследования позволили выделить в подростковом возрасте
два варианта циклоидной акцентуации — типичные и лабильные
циклоиды.
Типичные циклоиды в детстве ничем не отличаются
от сверстников или производят впечатление гипертимов. С на-
ступлением пубертатного периода (у девочек это может совпасть с
менархе), а еще чаще в 16 — 19 лет, когда половое созревание
завершается, возникает первая субдепрессивная фаза. Чаще она
проявляется апатией и раздражительностью. С утра ощущается
упадок сил, все валится из рук. То, что раньше давалось легко и
просто, теперь требует неимоверных усилий. Труднее учиться.
Людское общество начинает тяготить. Шумные компании сверст-
ников, ранее привлекавшие, теперь избегаются. Приключения и
риск теряют всякую привлекательность. Прежде бойкие подрост-
ки теперь становятся унылыми домоседами. Падает аппетит, преж-
де любимые кушанья перестают вызывать удовольствие. Вместо
свойственной выраженным депрессиям бессонницы нередко на-
блюдается сонливость. Созвучно настроению все приобретает пес-
симистическую окраску. Мелкие неприятности и неудачи, кото-
рые обычно начинают сыпаться из-за падения трудоспособности,
переживаются крайне тяжело. На замечания и укоры могут отве-
чать раздражением, даже грубостью и гневом, но в глубине души
от них впадают в еще большое уныние. Серьезные неудачи и на-
рекания окружающих могут углубить субдепрессивное состояние
или вызвать острую аффективную реакцию интрапунитивного типа
с суицидными попытками. Обычно лишь в этом случае подростки
попадают в поле зрения психиатра.
Юрий П., 16 лет. Вырос в дружной семье. Хорошо учился в анг-
лийской школе до последнего класса. Отличался веселым нравом,
общительностью, живостью, увлекался спортом, охотно участво-
вал в общественной работе, был председателем школьного клуба.
Последние несколько недель изменился. Без причины ухудши-
лось настроение, «напала какая-то хандра», все стало валиться
из рук, учиться стал с трудом, забросил общественную работу,
занятия спортом, перессорился с товарищами. После занятий
сиднем сидел дома. Иногда спорил с отцом, доказывая, что «в
жизни нет правды». Ухудшились сон и аппетит. В эти дни ему
случайно попался под руку научно-популярный журнал со ста-
тьей о вреде онанизма. Так как сам тайком занимался мастур-
686
бацией, но ранее не придавал этому значения, теперь решил бро-
сить, но обнаружил, что «не хватает воли». Подумал, что его
ждут «импотенция, сумасшествие и слабоумие». В эти же дни в
школе на общем комсомольском собрании был подвергнут това-
рищами суровой критике за развал общественной работы, кото-
рой ранее руководил. Один из одноклассников назвал его «плесе-
нью общества». На собрании сперва огрызался, потом смолк.
Понял, что он — «неполноценный человек». Возникла мысль о
самоубийстве. Вернувшись домой из школы, выждал ночи и, когда
родители уснули, принял 50 таблеток мепробамата. Оставил
записку, где написал, что он — «духовно нищий человек», вино-
ват перед школой и государством.
Из реанимационного центра был доставлен в подростковое
отделение психиатрической больницы. Здесь в первые же дни
состояние внезапнд и резко изменилось, хотя антидепрессантов
не получал. Настроение стало слегка повышенным, сделался об-
щительным, активным, легко вступал в контакт, был полон
энергии. Не понимал, что с ним было, «без всякой причины нашла
какая-то хандра». Теперь же все прошло, настроение исправи-
лось, рад, что остался жив. Суицидную попытку оценивает кри-
тически. Чувствует себя хорошо, аппетит даже повышен, сон
стал крепким и спокойным. Скучает по родным, по школе и то-
варищам. Стремится продолжать учебу.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оценки
диагностирован циклоидный тип. Конформность средняя, реакция
эмансипации не выражена. Отмечается отрицательная установ-
ка на алкоголизацию. По шкале субъективной оценки самооценка
недостаточная: черт какого-либо типа не выступило.
Диагноз. Острая аффективная интрапунитивная реакция
истинным покушением на самоубийство на фоне акцентуации
циклоидного типа.
Катамнез через 2 года. Успешно окончил школу, учится в ин-
ституте. Отмечает, что после выхода из больницы бывали «пло-
хие периоды» длительностью в 1 —2 недели и повторявшиеся каж-
дые 1—2 мес. К моменту катамнеза эти колебания сгладились.
У типичных циклоидов фазы обычно непродолжительны, 1—2
недели [Озерецковский С. Д., 1974]. Субдепрессия может смениться
обычным состоянием или периодом подъема, когда циклоид снова
превращается в гипертима, стремится в компанию, заводит знаком-
ства, претендует на лидерство и обычно наверстывает то, что было
упущено в учебе и работе в субдепрессивной фазе. Периоды подъема
случаются реже, чем субдепрессивные фазы, и бывают не такими
яркими. По наблюдению Ю. А. Строгонова (1972), иногда лишь обыч-
но несвойственные рискованые шутки над старшими да стремление
везде и всюду острить могут бросаться в глаза окружающим.
687
У циклоидных подростков имеются свои места «наименьшего
сопротивления». Они различны в субдепрессивной фазе и в период
подъема. В последнем случае выступают те же слабые места, что
при гипертимном типе: непереносимость одиночества, однообраз-
ной и размеренной жизни, кропотливого труда, неразборчивость в
знакомствах и т. д. В субдепрессивной фазе ахиллесовой пятой
становится коренная ломка жизненного стереотипа. Этим, видимо,
объясняются присущие циклоидам затяжные субдепрессивные со-
стояния на первых курсах высших учебных заведений [Строгонов
Ю. А., 1973]. Резкое изменение характера учебного процесса, обман-
чивая легкость первых студенческих дней, отсутствие ежедневного
контроля со стороны преподавателей, сменяющиеся необходимостью
усвоить в короткий срок зачетно-экзаменационной сессии гораздо
большего, чем в школе, материала — все это ломает привитый пред-
шествующим десятилетием учебный стереотип. Упущенное прихо-
дится наверстывать усиленными занятиями, а в субдепрессивной
фазе это не приводит к желаемым результатам. Переутомление и
астения затягивают субдепрессивную фазу, появляется отвращение
к учебе и умственным занятиям вообще.
В субдепрессивной фазе появляется также избирательная чув-
ствительность к укорам, упрекам, обвинениям в свой адрес — ко
всему, что способствует мыслям о собственной неполноценности,
никчемности, ненужности.
Лабильные циклоиды в отличие от типичных во мно-
гом приближаются к лабильному (эмоционально-лабильному)
типу. Фазы здесь гораздо короче — два-три «хороших» дня сме-
няются несколькими «плохими» «Плохие» дни более отмечены
дурным настроением, чем вялостью, упадком сил или неудовлет-
ворительным самочувствием. В пределах одного периода возмож-
ны короткие перемены настроения, вызванные соответствующи-
ми известиями или событиями. Но в отличие от описываемого
далее лабильного типа нет чрезмерной эмоциональной реактив-
ности, постоянной готовности настроения легко и круто меняться
от незначительных причин.
Как у типичных, так и у лабильных циклоидов реакции эман-
сипации и группирования со сверстниками усиливаются в перио-
ды подъема. Увлечения отличаются нестойкостью — в субдепрес-
сивные периоды их забрасывают, в период подъема — возвраща-
ются к ним или находят новые. Заметного снижения сексуально-
го влечения в субдепрессивной фазе сами подростки не замечают,
хотя, по наблюдениям близких, сексуальные интересы в «плохие
дни» гаснут. Выраженные нарушения поведения (делинквентность,
побеги из дому и т. п.) циклоидам несвойственны. Но в периоды
подъема они могут обнаруживать склонность к алкоголизации в
688
компаниях. Суицидальное поведение в виде аффективных (но не
демонстративных) попыток или истинных покушений на само-
убийство возможно в суб депрессивной фазе, если в это время под-
росток подвергается психической травматизации, укрепляющей
его в мыслях о своей неполноценности.
Самооценка характера у циклоидов формируется постепенно,
по мере того как накапливается опыт «хороших» и «плохих» пе-
риодов. У подростка такого опыта еще может не быть и поэтому
самооценка может оказаться несовершенной.
Циклоидная акцентуация, как указывалось, лишь изредка попа-
дает под наблюдение психиатра (обычно это случаи суицидных по-
пыток). Однако у здоровых подростков ее удается выявить в 2 — 5%
[Иванов Н. Я., 1976], причем из них половина может быть отнесена
к типичным, а другая половина — к лабильным циклоидам. В пос-
леподростковом возврате (18 — 19 лет) процент циклоидов значи-
тельно возрастает, а процент гипертимов уменьшается [Боровик Т. Я.,
1976; Перетяка О. II.,1981]. Видимо, в силу каких-то эндогенных
закономерностей гипертимный тип может трансформироваться в
циклоидный — на фоне постоянной до этого гипертимности появ-
ляются короткие субдепрессивные фазы.
ЛАБИЛЬНЫЙ ТИП
Этот тип описывался под разными наименованиями:
«эмоционально-лабильный» [Schneider К.,1923], «реактивно-ла-
бильный», или «эмотивно-лабильный» [Ганнушкин П. Б.,1933],
«эмотивный», «сверхподвижный» [Leonhard К.,1968]. В система-
тике психопатий у детей, данной Г. Е. Сухаревой (1959), этот
тип отсутствует, однако в описанной картине «общего» и «гармо-
ничного» инфантилизма содержатся почти все свойственные ла-
бильному типу признаки. При этом добавляется, что с возрастом
«детский инфантилизм» может сгладиться, а «реактивная лабиль-
ность» остается. Как известно, проблема взаимоотношения инфан-
тилизма и психопатий с давних пор привлекает внимание [Буя-
нов М. И., 1971]. Наиболее рациональной нам представляется
точка зрения на инфантилизм, в том числе и на общий (гармо-
ничный), как на основу, на которой могут формироваться разные
типы психопатий [Ковалев В. В., 1973].
В детстве лабильные подростки, как правило, особенно не вы-
деляются среди сверстников. Лишь у некоторых обнаруживается
склонность к невротическим реакциям. Однако почти у всех в
детстве прослеживается цепочка инфекционных заболеваний,
вызываемых условно-патогенной флорой. Непрерывные «просту-
ды», частые ангины, хронические пневмонии, ревматизм, пиело-
циститы, циститы и другие заболевания протекают хотя не в тя-
желых формах, но отличаются склонностью принимать затяжное
689
и рецидивирующее течение. Возможно, что фактор «соматичес-
кой инфантилизации» играет существенную роль во многих слу-
чаях формирования лабильного типа.
Главная черта лабильного типа — крайняя изменчивость на-
строения. В этом его существенное различие от сходного по на-
званию типа «неустойчивых», где основной дефект падает на во-
левую сферу, где неустойчивость касается поведения, поступков.
Как известно, изменчивость настроения вообще присуща подрост-
кам. В какой-то мере почти все они наделены эмоциональной
лабильностью. Поэтому диагностика данного типа в подростко-
вом возрасте представляет трудную, но все же выполнимую зада-
чу. О формировании лабильного типа можно говорить, когда на-
строение меняется слишком часто чрезмерно круто, а поводы для
этих коренных перемен бывают ничтожны. Кем-то нелестно ска-
занное слово, неприветливый взгляд случайного собеседника, не-
кстати начавшийся дождь, оторвавшаяся от костюма пуговица
способны погрузить в унылое и мрачное расположение духа при
отсутствии каких-либо серьезных неприятностей и неудач. В то
же время приятная беседа, интересная новость, мимолетный ком-
плимент, удачно к случаю надетый костюм, услышанные от кого-
либо хотя и малореальные, но заманчивые перспективы могут
поднять настроение, даже отвлечь от действительных неприятно-
стей, пока те снова не напомнят чем-либо о себе. При беседе с
психиатром, во время откровенных и волнующих разговоров, ког-
да приходится касаться самых разных сторон жизни, на протяже-
нии получаса можно видеть не раз готовые навернуться слезы и
вскоре радостную улыбку.
Настроению присущи не только частые и резкие перемены, но
и значительная их глубина. От настроения данного момента зави-
сят и самочувствие, и сон, и аппетит, и трудоспособность, и жела-
ние побыть одному или только вместе с близким человеком или
же устремиться в шумное общество, в компанию, на люди. Соот-
ветственно настроению меняется и отношение к своему будуще-
му — оно то расцвечивается самыми радужными красками, то пред-
ставляется серым и унылым. И прошлое то предстает как цепь
приятных воспоминаний, то кажется сплошь состоящим из не-
удач, ошибок и несправедливостей. Одно и то же окружение, одни
и те же люди воспринимаются то как милые, интересные и при-
влекательные, то как надоевшие, скучные и безобразные, наде-
ленные всяческими недостатками.
Маломотивированная смена настроения иногда создает впечат-
ление поверхностности и легкомыслия. На самом деле подростки
этого типа способны на глубокие чувства, на большую и искрен-
нюю привязанность. Это прежде всего сказывается в их отноше-
690
нии к родным и близким, но лишь к тем, от кого они сами чув-
ствуют любовь, заботу и участие. К ним привязанность сохраня-
ется, несмотря на легкость и частоту мимолетных ссор.
Не менее свойственна лабильным подросткам и преданная
дружба. В друге они неосознанно ищут психотерапевта. Они ищут
дружбу с тем, кто в минуты грусти и недовольства способен от-
влечь, утешить, рассказать что-нибудь интересное, приободрить,
убедить, что «все не так страшно», но в то же время в минуты
эмоционального подъема уметь откликнуться на радость и весе-
лье, удовлетворить потребность сопереживания.
Лабильные подростки весьма чутки к всякого рода знакам
внимания, благодарности, к похвалам и поощрениям — все это
доставляет им искреннюю радость, но вовсе не побуждает к за-
носчивости или самомнению. Порицания, осуждения, выговоры,
нотации глубоко переживаются и способны погрузить в беспрос-
ветное уныние. Действительные неприятности, утраты, несчастья
лабильные подростки переносят чрезвычайно тяжело, обнаружи-
вая склонность к острым аффективным реакциям, реактивным
депрессиям, тяжелым невротическим срывам.
Реакция эмансипации выражена весьма умеренно. Им хоро-
шо в семье, если они чувствуют там любовь, тепло и уют. Эманси-
пационная активность проявляется в виде коротких вспышек,
обусловленных перепадами настроения, которые обычно тракту-
ются взрослыми как простое упрямство или капризы. Однако ре-
акция эмансипации становится более выраженной и устойчивой,
если ее подогревает неблагоприятная семейная ситуация, из та-
кой семьи лабильные подростки нередко хотят вырваться.
Тяга к группированию со сверстниками также подчинена из-
менениям настроения: в хорошие минуты лабильные подростки
ищут компании, в плохие — избегают общений.
В группе сверстников они не претендуют на роль вожака, а
более ищут эмоциональные контакты. Они охотно довольствуют-
ся положением любимца и баловня, которого опекают и защища-
ют более стеничные приятели.
Реакция увлечения обычно ограничивается типами хобби, обо-
значенными нами как информативно-коммуникативный и эго-
центрический. Им чужды и опьяняющий азарт игр, и скрупулез-
ная дотошность коллекционирования, и настойчивое совершен-
ствование силы, ловкости, умений, и высоты утонченных интел-
лектуально-эстетических наслаждений. Тем более они нигде не
претендуют на лидерство. Общение с товарищами, художествен-
ная самодеятельность да некоторые домашние животные (особен-
но привлекательна собственная собака) относятся к тому роду ув-
лечений, которые дают легкий отток эмоциональной энергии, на-
691
полняющей в моменты перепадов настроения. Ни одно из хобби
не длится долго и скоро сменяется другим.
Сексуальная активность обычно ограничивается флиртом и
ухаживанием, а влечение остается малодифференцированным,
вследствие чего возможно отклонение на путь транзиторного под-
росткового гомосексуализма. Но чрезмерные сексуальные эксцес-
сы всегда избегаются.
Самооценка отличается искренностью. Лабильные подростки
хорошо знают особенности своего характера, знают, что они —
«люди настроения» и что от настроения у них зависит все. Отда-
вая себе отчет в слабых сторонах своей натуры, они не пытаются
что-либо скрыть или затушевать, а как бы предлагают окружаю-
щим принимать их такими, какие они есть. В том, как к ним
относятся окружающие, они обнаруживают хорошую интуицию —
сразу при первом контакте чувствуют, кто к ним расположен,
кто безразличен, а в ком таится хоть капля недоброжелательнос-
ти или неприязни. Ответное отношение возникает незамедлительно
и без попыток его утаить.
Степень выраженности эмоциональной лабильности в подрос-
тковом возрасте обычно не превышает уровня явной акцентуа-
ции. Психопатии встречаются относительно редко.
«Слабым местом» данного типа являются отвержение со сто-
роны эмоционально значимых лиц, утрата близких, вынужденная
разлука с ними.
Данный тип акцентуации часто сочетается с вегетативной ла-
бильностью и склонностью к аллергическим реакциям. Лабиль-
ная акцентуация может служить почвой для острых аффектив-
ных реакций (чаще импунитивных или интрапунитивных), не-
врозов, особенно неврастении, реактивной депрессии и для психо-
патических развитий, чаще по лабильно-истероидному типу.
Именно только в этих случаях лабильные подростки попада-
ют под наблюдение психиатра. В фокусе внимания оказываются
возникшие нарушения и вызвавшие их психические травмы, а
особенности характера, обусловливающие легкость подобных сры-
вов, нередко остаются в тени. Именно поэтому, нам кажется, «эмо-
ционально-лабильный тип» Шнайдера — Ганнушкина не полу-
чил распространения в качестве рабочего термина в психиатри-
ческой практике, несмотря на яркость описаний и частоту, с ко-
торой этот тип встречается.
Сергей Г., 14 лет, В детстве много болел «простудами», со
школьных лет страдает хроническим холециститом. Рос весе-
лым, общительным, но очень обидчивым. У матери — тяжелое
заболевание почек, она часто и подолгу лежала в больницах. Вос-
питан был отцом, который с ним играл, кормил, одевал. В школу
692
пошел охотно, до 11 лет учился хорошо. Когда ему было 11 лет,
погиб отец. После его смерти несколько месяцев был крайне вял,
не играл, ничего не делал, после школы все дни один сидел дома и
ждал, когда мать вернется с работы. Жаловался на головную
боль, плохой сон, «дергались веки». В тот же год в школе переменились
учителя. Новая классная руководительница сочла его лентяем, убеди-
ла в этом других педагогов, бранила его перед всем классом. Очень
переживал свои неудачи и выговоры учителей. Стал убегать с уроков,
один бродил по городу. Дома на упреки матери реагировал слезами,
уходил из дома, отсиживался на лестнице.
Прошлое лето провел в санатории. Вспоминает о нем очень
тепло, там был дисциплинирован, спокойно относился к замеча-
ниям старших. В начале нового учебного года в школе один стар-
шеклассник, проходя мимо него, неожиданно плюнул ему в лицо. В
гневе, изловчившись, столкнул его с лестницы. В ответ на нака-
зание категорически отказался ходить в школу, нагрубил учи-
телям. Дома на упреки матери дал бурную аффективную вспыш-
ку, убежал из дому, ночевал где-то в парадной. На помещение в
детскую психиатрическую больницу сперва реагировал непрек-
ращающимся плачем. На затем, почувствовав теплое к себе
отношение, успокоился. Стал учиться в школе при больнице, под-
ружился с дисциплинированными мальчиками.
Во время беседы в зависимости от содержания разговора легко
переходит от грусти к улыбке и обратно. При упоминании об
отце, погибшем три года тому назад, сразу расплакался, но быстро
поддался утешению. Рассказал, что по утрам в одни дни встает
бодрым и веселым, в другие же дни с утра чувствует вялость и
скуку. Жалуется на головные боли, особенно после конфликтов в
школе. Если днем случится что-либо неприятное, то вечером долго
не может уснуть. Учиться любит, особенно нравятся рисование и
английский — учителя по этим предметам к нему тепло отно-
сятся. Согласился, что в школе и дома вел себя неправильно. Хочет
продолжать учебу в прежней школе, несмотря на бывшие конфлик-
ты с педагогами. Объясняет это тем, что привык к товарищам. К
матери привязан, относится к ней очень нежно.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки диагностирован лабильный тип. Признаков, указывающих на
возможность психопатии, не обнаружено. Конформность умерен-
ная. Реакция эмансипации, склонность к делинквентности и
алкоголизации не выражены. По шкале субъективной оценки
самооценка недостаточная: ни признаваемых, ни отвергаемых
черт какого-либо типа не выделилось.
Диагноз. Затяжная реактивная депрессия на фоне явной ак-
центуации по лабильному типу.
Катамнез через 3 года. Здоров. Продолжает учебу. По-пре-
жнему отличается большой эмоциональностью.
693
При психопатиях этого типа сама эмоциональная лабильность
может достигать такой степени, что превращается аффективную
взрывчатость. Однако чаще на ядро эмоциональной лабильности
наслаиваются черты другого типа — истероидного, сенситивного,
неустойчивого.
Лабильно-аффективная психопатия. Этот тип психо-
патии обычно рассматривается в сборной группе возбудимых пси-
хопатий. Хотя аффективные вспышки возникают по ничтожному
поводу, однако они быстро истощаются. Гнев легко сменяется сле-
зами. В аффекте не бывает склонности к грубой агрессии в отно-
шении окружающих. Обычно аффект ограничивается бурными эмо-
циональными проявлениями, иногда возникают реакции аутоаг-
рессивного типа. Постоянная смена настроения ведет к крайней
неусидчивости, несобранности, отвлекаемости, быстрой смене ин-
тересов. От всего этого страдает учеба, возникают постоянные кон-
фликты как со старшими, так и со сверстниками. Обычно отсут-
ствует присущая лабильной акцентуации правильность самооцен-
ки, нет критики к своему поведению.
Лабильно-истероидный тип. Может наблюдаться в рам-
ках как психопатий, так и акцентуаций характера. Психопатия
этого типа может быть как конституциональной, т. е. эндоген-
ным сочетанием двух типов, так и следствием психопатического
развития при воспитании лабильного подростка в системе потвор-
ствующей гиперпротекции. Истероидный эгоцентризм здесь обо-
рачивается более эгоистическим требованием беспредельной
любви к себе и забот со стороны эмоционально-значимых лиц,
чем жаждой привлекать к себе взоры всего окружения. Фанта-
зии обычно лишены упоительно-авантюрной жилки. Они имеют
более романтическую окраску, это скорее идиллические мечты о
свершении надежд, о безмятежном счастье и блаженстве. Нет
намерения своими выдумками показать исключительность своей
особы.
Тем не менее под действием психических травм, особенно при
отвержении со стороны эмоционально-значимых лиц, и в трудных
ситуациях острые аффективные реакции и реактивные состояния
приобретают отчетливую истерическую окраску.
Лабильно-неустойчивый тип. Как правило, возникает на
фоне лабильной акцентуации вследствие воспитания, сочетающего
эмоциональное отвержение с гиперпротекцией. Нередко достигает
психопатического развития. Внешне наблюдается «синдром неус-
тойчивого поведения» — сходство с психопатией неустойчивого типа
из-за делинквентности, побегов из дому и т. п. Однако от неустойчи-
вой психопатии таких подростков отличает не только большая эмо-
циональность, но и способность к теплым привязанностям и стрем-
694
ление избегать всяческих эксцессов — и делинквентных, и алко-
гольных, и сексуальных.
Лабильно-сенситивный тип. Может быть как эндогенным
сочетанием обоих типов, так и следствием психопатического разви-
тия из лабильной акцентуации в условиях воспитания по типу эмо-
ционального отвержения и особенно в положении «Золушки». Эмо-
циональная лабильность здесь в основном проявляется частыми спа-
дами настроения при редких радостных всплесках, легкостью упад-
ка духа и слезливостью даже при напоминании о бывших ранее
неприятностях, но быстрой податливостью утешению и успокоению.
В остальном преобладают сенситивные черты.
Следует подчеркнуть, что лабильно-аффективный тип встреча-
ется только в виде психопатий — это, по сути дела, крайнее заостре-
ние лабильного типа. Последние три разновидности (лабильно-исте-
роидный, лабильно-неустойчивый, лабильно-сенситивный типы)
встречаются не только при психопатиях, но и в качестве акцентуа-
ций характера и даже чаще наблюдаются как последние.
В общей популяции подростков лабильный тип акцентуации
характера встречается в 8% у подростков мужского и в 12% у
подростков женского пола [Патохарактерологические исследова-
ния, 1981].
АСТЕНО-НЕВРОТИЧЕСКИИ ТИП
Этот тип является той точкой, где области психопатий
и неврозов соприкасаются особенно тесно. Нет нужды доказы-
вать, что лица, склонные к неврастеническим реакциям, облада-
ют особым складом характера. Поэтому астено-невротический
тип правомерно рассматривать как одну из разновидностей ак-
центуаций, которая благоприятствует невротическим реакциям,
особенно неврастенического круга. На основе этой акцентуации
может начаться «невроз развития» [Мясищев В. Н., 1960] или,
точнее, невротическое развитие [Кербиков О. В., 1961; Уша-
ков Г. К., 1978; Ковалев В. В., 1979; Карвасарский Б. Д., 1980] .
По О. В. Кербикову (1961), критериями для разграничения невро-
тических развитий от психопатий служат отношение личности к
своим переживаниям, нарушениям и т. п. как к болезненным,
чуждым, от которых жаждут избавиться, а также склонность не-
вротических расстройств к определенной «локальности», систем-
ности, парциальности — изменения не охватывают личность в це-
лом. К сожалению, с помощью этих критериев нелегко бывает
провести четкую грань между невротическими развитиями и пси-
хопатиями.
При далеко зашедших случаях невротических развитий (ас-
тенических, ипохондрических) могут утрачиваться и парциаль-
ность нарушений, и даже критическое отношение к ним.
695
Подростки астено-невротического типа лишь изредка попада-
ют под наблюдение психиатра, и вовсе не потому, что этот тип в
этом возрасте встречается исключительно редко.
В здоровой популяции этот тип установлен в 2%. Его выявле-
нию способствует заболевание хроническими заболеваниями —
среди подростков, больных активным туберкулезом легких, асте-
но-невротическая акцентуация выявляется в 11—13%, хроничес-
кой неспецифической пневмонией — до 25% [Иванов Н. Я.,
Шестакова Г. Ю., Янина С. К., 1980]. Однако возникающие нару-
шения обычно не требуют вмешательства психиатра, и такие под-
ростки остаются под наблюдением терапевта или невропатолога.
При астено-невротической акцентуации иногда с детства об-
наруживаются признаки невропатии — беспокойный сон, пло-
хой аппетит, капризность, пугливость, плаксивость, ночные стра-
хи, ночной энурез, заикание и т. п.
С наступлением полового созревания, физического возмужа-
ния невропатические черты могут сглаживаться. Но в некоторых
случаях детская невропатия может трансформироваться в астено-
невротическую акцентуацию и служить у подростков почвой для
невротических реакций и невротических развитий. Наконец, иног-
да этот тип акцентуации может впервые развертываться в подро-
стковом возрасте.
Главными чертами астено-невротической акцентуации являются
повышенная утомляемость, раздражительность и склонность к ипо-
хондричности. Утомляемость особенно проявляется при умствен-
ных занятиях. Умеренные физические нагрузки переносятся луч-
ше, однако физические напряжения, например обстановка спортив-
ных соревнований, оказываются непереносимыми. Раздражитель-
ность более всего сходна с аффективными вспышками при лабиль-
ной акцентуации. Раздражение по ничтожному поводу легко из-
ливается на окружающих, порою случайно попавших под горячую
руку, и столь же легко сменяется раскаянием и даже слезами. В
отличие от эпилептоидной акцентуации аффекту не бывают при-
сущи ни постепенное накипание, ни сила, ни продолжительность.
В отличие от вспыльчивости при гипертимной акцентуации пово-
дом для вспышек вовсе не обязательно служит встречаемое проти-
водействие, бурного неистовства аффект также никогда не достига-
ет. В отличие от лабильной акцентуации аффективные вспышки
связаны не с перепадами настроения, а отчетливо прослеживается
возрастание раздражительности в процессе утомления.
Склонность к ипохондризации является особенно типичной
чертой. Такие подростки внимательно прислушиваются к своим
телесным ощущениям, крайне подвержены ятрогении, охотно ле-
чатся, укладываются в постель, подвергаются обследованиям и
696
осмотрам. Наиболее частым источником ипохондрических пере-
живаний, особенно у мальчиков, становится сердце.
При этом типе акцентуации не встречается ни делинквентно-
сти, ни побегов из дому, ни алкоголизации. Но это не означает,
что специфически-подростковые поведенческие реакции отсутству-
ют. Стремление к эмансипации от старших или тяга к группиро-
ванию со сверстниками, не получая прямого выражения в силу
астеничности, утомляемости, могут исподволь подогревать мало-
мотивированные вспышки раздражения в отношении родителей,
воспитателей, побуждать к обвинению близких в том, что они не
уделяют должного внимания их здоровью, или даже порождать
глухую неприязнь к сверстникам, у которых подростковые пове-
денческие реакции выражаются прямо и открыто.
К товарищам тянутся, скучают без их компании, но быстро от
них устают и ищут отдыха, одиночества или общения с близким
другом. Сексуальная активность обычно ограничивается корот-
кими и быстро истощающимися вспышками.
Самооценка при астено-невротической акцентуации обычно
отражает ипохондрические установки. Такие подростки замеча-
ют зависимость плохого настроения от дурного самочувствия, пло-
хой сон ночью и сонливость днем, разбитость по утрам. В мыслях
о будущем центральное место занимают заботы о собственном
здоровье. Однако далеко не все особенности отношений подмеча-
ются достаточно хорошо.
Сергей С., 15 лет. С детства был общителен, но отличался
впечатлительностью и мнительностью. До 7-го класса хорошо
учился, преуспевал в занятиях легкой атлетикой, хорошо бегал
на короткие дистанции. В 12 лет у него на глазах внезапно от
сердечного приступа скончалась его бабушка. Вскоре после это-
го во время бега на спортивном соревновании почувствовал, что
у него заболело сердце. Бросил занятия спортом — боли прошли.
Через год компания асоциальных одноклассников стала его тер-
роризировать — побоями и угрозами заставляли выпрашивать
у иностранцев жевательную резинку, торговать ею и отдавать
им выручку. Возобновились боли в сердце, стал бояться ходить в
школу, затем вообще выходить на улицу. Когда главарь этой
компании был отправлен в колонию, преследования прекрати-
лись, но теперь стал страшиться выходить из дому из-за болей
в сердце. Был отправлен в санаторий — там хорошо себя чув-
ствовал, боли прошли, в санаторной школе окончил 8-й класс. В
14 лет — бурное половое созревание, за один год превратился из
мальчика во взрослого мужчину. Летом с родителями уехал в
деревню — там после купания в холодной реке в жаркий день
приступ болей в сердце возобновился. При возвращении в школу
697
и при виде прежних преследователей снова почувствовал боли в
сердце. К ним присоединились перебои, сердцебиения, ощущения,
как будто что-то «ударяет в голову», «захлебывается дыхание».
Тщательное обследование в кардиологическом диспансере ника-
ких отклонений со стороны сердца не выявило. Сиднем сидел
дома, отказывался ходить в школу, допекал родных разговорами
о своей болезни. Ел и спал хорошо, ночью никогда никаких при-
ступов не было. Был направлен на обследование в подростковую
психиатрическую клинику.
Госпитализацией был крайне недоволен. Считал, что его дол-
жны немедленно перевести в кардиологическую клинику, что здесь
в случае опасного приступа не смогут оказать нужную помощь.
Старался не покидать постели, боялся вставать, ел лежа, непре-
станно считал свой пульс, то и дело звал врача за помощью. Был
капризен, раздражителен. Родных на свиданиях допекал жалоба-
ми, уверял, что он тяжело болен.
В клинике у больного были обнаружены приступы диэнце-
фальной дистонии: внезапно краснел, затем бледнел, покрывался
холодным потом, пульс учащался до 120 в 1 мин, АД повышалось
до 150/100 мм рт. ст. При этом жаловался на сильную сла-
бость, ощущение «удара в голову». Через несколько минут все
проходило.
Охотно вступал в контакт и рассказывал о себе. К отцу
относился неприязненно — «противно видеть, когда он выпива-
ет», обижен на него за то, что тот не считает его больным. К
матери относится тепло. Просветлел при упоминании о дяде,
который, видимо, его балует: с помощью того собрал уникальную
коллекцию из полусотни иностранных авторучек. Согласился,
что сердце у него, возможно, здоровое и все «от нервов», просил его
лечить.
Физическое развитие с выраженной акселерацией соответству-
ет возрасту 18—19 лет. Половое созревание завершено.
После лечения диэнцефальными смесями и психотерапии при-
ступы прекратились, боли в сердце стихли. Был выписан с реко-
мендацией перевода в другую школу.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки диагностирован эпилептоидный тип. Ошибочное определе-
ние, видимо, связано с обнаруженной склонностью к диссимуля-
ции и негативным отношением к психологическому обследова-
нию, которое проводилось в первые дни поступления в клинику,
когда контакт с больным еще не был установлен. Конформность
и реакция эмансипации умеренно выражены. Имеется отрица-
тельное отношение к алкоголизации. По шкале субъективной
оценки самооценка неудовлетворительная: ни какого-либо типа,
ни достоверно отвергаемых черт не выявлено — возможно, так-
же связано с диссимуляцией.
698
Диагноз. Затяжной невроз (неврастения) с картиной ипо-
хондрического синдрома на фоне акцентуации астено-невроти-
ческого типа и пубертатных диэнцефальных кризов.
Катамнез. После выписки возобновил учебу в другой школе.
Остается склонность к ипохондричности. Избегает занятий
спортом.
При этом типе акцентуации повышена чувствительность к
напряженным умственным нагрузкам и к событиям, провоциру-
ющим ипохондричность (болезнь близких).
СЕНСИТИВНЫЙ ТИП
Еще в 1917 г. Е. Kretschmer, описав одну из форм реак-
тивного психоза, названную сенситивным бредом, обратил внима-
ние, что этот психоз развивается у личностей особого склада: чрез-
мерная чувствительность и впечатлительность сочетаются у них с
высокими моральными требованиями к самим себе, с «этической
скрупулезностью». Под ударами судьбы они легко становятся край-
не осторожными, подозрительными и замкнутыми. П. Б. Ганнуш-
киным (1933) было подмечено, что за всем этим лежит резко выра-
женное чувство «собственной недостаточности». Позднее, пытаясь
разделить человечество на шизоидов и циклоидов, Е. Kretschmer
(1921) отнес сенситивных субъектов к первым. С тех пор сохраняет-
ся три тенденции в отношении к сенситивному типу: рассматривать
его как вариацию типа шизоидного, включать его в группу астени-
ков [Ганнушкин П. Б., 1933] и, наконец, считать сенситивный тип
характера совершенно особым [Scheider К., 1923]. Е. Kretschmer
также впоследствии изменил свой взгляд: в одном из последних
изданий «Медицинской психологии» (1973) сенситивный тип был
выделен как самостоятельный. Как будет видно из дальнейшего из-
ложения, сенситивный тип существенно отличается от шизоидного,
скорее он ближе к широкому кругу астеников, но составляет среди
них все же четко обособленную подгруппу.
В отечественных руководствах по детской психиатрии описа-
ние сенситивного типа психопатии вообще отсутствует, и это не
случайно. Сенситивная психопатия формируется относительно
поздно. Ее становление чаще всего падает на возраст 16—19 лет,
т. е. на постпубертатный период, на время самостоятельного вступ-
ления в социальную жизнь.
Однако с детства обнаруживаются такие черты характера, как
пугливость и боязливость. Такие дети часто боятся темноты, сторо-
нятся животных, страшатся остаться одни. Они чуждаются слиш-
ком бойких и шумных сверстников, не любят чрезмерно подвиж-
ных и озорных игр, рискованных шалостей, избегают больших детс-
ких компаний, чувствуют робость и застенчивость среди посторон-
них, в новой обстановке и вообще не склонны к легкому общению с
699
незнакомыми людьми. Все это иногда производит впечатление зам-
кнутости, отгороженности от окружающего и заставляет подозре-
вать свойственные шизоидам аутистические наклонности. Однако с
теми, к кому эти дети привыкли, они достаточно общительны. Свер-
стникам они нередко предпочитают игры с малышами, чувствуя себя
среди них увереннее и спокойнее. У них не проявляется свойствен-
ный шизоидам ранний интерес к абстрактным знаниям, «детская
энциклопедичность». Чтению многие из них предпочитают тихие
игры, рисование, лепку. К родным они иногда обнаруживают чрез-
вычайную привязанность, даже при холодном к ним отношении
или суровом обращении с ними. Отличаются послушанием, часто
слывут «домашним ребенком».
Школа пугает их скопищем сверстников, шумом, возней и дра-
ками на переменах, но, привыкнув к одному классу и даже страдая
от некоторых соучеников, они крайне неохотно переходят в другой
коллектив. Учатся обычно старательно. Пугаются всякого рода про-
верок, контрольных, экзаменов. Нередко стесняются отвечать перед
классом, боясь сбиться, вызвать смех, или, наоборот, отвечают мень-
ше того, что знают, чтобы не прослыть выскочкой или чрезмерно
прилежным учеником среди одноклассников.
Начало пубертатного периода обычно проходит без особых ос-
ложнений. Трудности адаптации начинаются в 16—19 лет — в
период смены привычного школьного стереотипа на трудовой или
на обучение в другом учебном заведении, т. е. в период, когда
надо активно устанавливать отношения с множеством новых лю-
дей. Именно в этом возрасте обычно выступают оба главных ка-
чества сенситивного типа, отмеченные П. Б. Ганнушкиным
(1933),— «чрезвычайная впечатлительность» и «резко выражен-
ное чувство собственной недостаточности».
Реакция эмансипации у сенситивных подростков бывает вы-
ражена довольно слабо. К родным сохраняется детская привязан-
ность. К опеке со стороны старших относятся не только терпимо,
но даже охотно ей подчиняются. Упреки, нотации и наказания со
стороны близких скорее вызывают слезы, угрызения и даже отча-
яние, чем обычно свойственный подросткам протест. Тем более
не возникает желания оспорить или отвергнуть духовные ценнос-
ти, интересы, обычаи и вкусы старшего поколения. Иногда даже
выступает подчеркнутое следование идеалам и образу жизни взрос-
лых. Созвучно этому рано формируются чувство долга, ответствен-
ности, высокие моральные и этические требования и к себе, и к
окружающим. Сверстники нередко ужасают грубостью, жестоко-
стью, циничностью. У себя же видится множество недостатков,
особенно в области качеств волевых и морально-этических. Ис-
точником угрызений у подростков мужского пола зачастую слу-
700
жит столь частый в этом возрасте онанизм. Возникают самообви-
нения в «гнусности» и «распутстве», жестокие укоры в неспособ-
ности удержаться от пагубной привычки. Онанизму приписыва-
ются также собственное слабоволие, робость и застенчивость, не-
удачи в учебе вследствие якобы слабеющей памяти или свойствен-
ная иногда периоду усиленного роста худоба, диспропорциональ-
ность телосложения и т. п.
Чувство собственной неполноценности у сенситивных подрос-
тков делает особенно выраженной реакцию гиперкомпенсации.
Они ищут самоутверждения не в стороне от слабых мест своей
натуры, не в областях, где могут раскрыться их способности, а
именно там, где чувствуют свою неполноценность. Девочки стре-
мятся показать свою веселость и общительность. Робкие и стесни-
тельные мальчики натягивают на себя личину развязности и даже
нарочитой заносчивости, пытаются продемонстрировать свою энер-
гию и волю. Но как только ситуация требует от них смелости и
решительности, они тотчас же пасуют. Если удается установить с
ними доверительный контакт и они чувствуют от собеседника
симпатию и поддержку (что в отличие от лабильных подростков
достигается обычно далеко не сразу), то за спавшей маской «все
нипочем» обнажается жизнь, полная укоров и самобичевания, тон-
кая чувствительность и непомерно высокие требования к самому
себе. Нежданное участие и сочувствие могут сменить заносчивость
и браваду на внезапно хлынувшие слезы.
В силу той же реакции гиперкомпенсации сенситивные подрос-
тки оказываются на общественных постах (старосты и т. п.). Их
выдвигают воспитатели, привлеченные их послушанием и старатель-
ностью. Однако их хватает лишь на то, чтобы с большой личной
ответственностью выполнять формальную сторону порученной им
работы, но неформальное лидерство в таких коллективах достается
другим. Намерение избавиться от робости и слабоволия толкает сен-
ситивных мальчиков на занятия силовыми видами спорта — борь-
бой, гантельной гимнастикой и т. п. Так, например, 16-летний юно-
ша, тихий и робкий, почти все свободное время проводил на пара-
шютной вышке, прыгая по нескольку раз в день и проделывая в
воздухе разного вида гимнастические упражнения, чтобы «навсегда
подавить всякий страх». Возможно, занятия спортом приносят им
определенную пользу, но истинного удовольствия они здесь обычно
не получают и заметных успехов не достигают.
Реакция группирования со сверстниками, как и реакция эман-
сипации, получает мало внешних проявлений. В отличие от ши-
зоидов, сенситивные подростки не отгораживаются от товарищей,
не живут в воображаемых фантастических группах и не способны
быть «белой вороной» в обычной подростковой среде. Они раз-
701
борчивы в выборе приятелей, предпочитают близкого друга боль-
шой компании, очень привязчивы в дружбе. Некоторые из них
любят иметь более старших по возрасту друзей. Обычная подрос-
тковая компания ужасает их царящими в ней шумом, грубостью,
развязностью.
Увлечения сенситивных подростков можно разделить на ис-
тинные, гармонирующие с их характером, и на контрастные их
натуре и обусловленные реакцией гиперкомпенсации [Скроц-
кий Ю. А., 1973, 1980]. Первые относятся в основном к интеллек-
туально-эстетическим хобби. Они весьма разнообразны и зависят
от уровня общего развития, определяются примерами старших,
индивидуальными наклонностями и способностями. Здесь встре-
чается и увлечение разными видами искусства: музыкой (обычно
классической), рисованием, лепкой, шахматами. Здесь же часто
фигурируют разведение домашних цветов, певчих птиц, аквари-
умные рыбы, приручение мелких животных. Удовлетворение здесь
приносит сам процесс занятий: возможность прочесть интерес-
ную книгу на иностранном языке, послушать любимую музыку,
порисовать, решить сложную шахматную задачу, полюбоваться ра-
стущими цветами, покормить рыбок и т. п. Эти увлечения начис-
то лишены желания привлечь к себе внимание окружающих или
добиться поражающих результатов. Даже реальные успехи сами-
ми подростками оцениваются весьма скромно.
Увлечения, связанные с реакцией гиперкомпенсации, чаще
всего принадлежат к «лидерским» или телесно-мануальным. Здесь
главное — цель и результат, а не сам процесс. Об этих увлечени-
ях уже было сказано выше. Реакции, обусловленные формирую-
щимся сексуальным влечением, густо окрашены переживанием
собственной неполноценности. Как указывалось, обычный под-
ростковый онанизм становится порою источником мучительных
угрызений и терзаний. Робость и застенчивость проявляются с
удвоенной силой, когда вспыхивает первая любовь. Нередко объект
влюбленности так и остается совершенно неосведомленным о
вызванном им чувстве, настолько оно оказывается затаено. Или
же, наоборот, признания и объяснения бывают, возможно в силу
той же реакции гиперкомпенсации, столь решительными и нео-
жиданными, что пугают и отталкивают. Отвергнутая любовь по-
вергает в отчаяние и крайне обостряет чувство собственной не-
полноценности. Самобичевания и самоукоры могут доводить до
суицидных мыслей.
Суицидное поведение сенситивных подростков отличается дву-
мя особенностями. Во-первых, повторными вспышками суицид-
ных мыслей без осуществления каких-либо попыток. Появление
подобных мыслей всегда обусловлено ситуацией — ударами жиз-
702
ни по слабым местам сенситивного типа, подогревающими пред**
ставление о собственной неполноценности. Во-вторых, в крити-
ческих ситуациях — истинными суицидными действиями, лишен-
ными всякого элемента демонстративности. Суицидные действия
обычно совершаются под влиянием цепи неудач, разочарований,
причем последней каплей может послужить довольно ничтож-
ный повод. Эти действия нередко бывают совершенно неожидан-
ными для окружающих.
Ни к алкоголизации, ни к токсикоманическому поведению вооб-
ще, ни к делинквентности сенситивные подростки не склонны. Сен-
ситивные юноши, как правило, даже не курят, алкогольные напит-
ки могут внушать им отвращение. Если же наступает алкогольное
опьянение, то часто приходится видеть не эйфорическую, а депрес-
сивную реакцию с возрастанием переживаний собственной непол-
ноценности. В отличие от шизоидов, здесь алкоголь не способен иг-
рать роль своеобразного коммуникативного допинга, т. е. не облег-
чает контактов и не вселяет уверенности в себе.
Ложное суждение о делинквентности может сложиться при
прогулах школьных занятий, даже полном отказе ходить в шко-
лу или побегах из дому, которые вызваны психическими травма-
ми или непереносимой для сенситивных подростков ситуацией.
Насмешки, обиды, грубость, тягостная обстановка, которые тер-
пит сенситивный подросток, могут оставаться неизвестными для
других. Неожиданная отчаянная грубая агрессия в адрес обидчи-
ка иногда неправильно трактуется старшими как банальное ху-
лиганство.
Самооценка сенситивных подростков отличается довольно
высоким уровнем объективности. Подмечаются свойственные с
детства обидчивость и чувствительность, застенчивость, мешаю-
щая подружиться с кем хочется, неумение быть вожаком, заводи-
лой, душой компании, неприязнь к авантюрам и приключениям,
всякого рода риску и острым ощущениям, отвращение к алкого-
лю, нелюбовь к флирту и ухаживаниям.
У многих из них имеются проблемы, к которым они не могут
определить своего отношения или не хотят это отношение откры-
вать. Питая отвращение ко лжи и маскировке, сенситивные под-
ростки умалчивание или отказ отвечать на расспросы предпочи-
тают неправде.
Ахиллесовой пятой сенситивного типа является отношение к
ним окружающих. Непереносимой для них оказывается ситуация,
где они становятся объектом насмешек или подозрения в неблаго-
видных поступках, когда на их репутацию падает малейшая тень
или когда они подвергаются несправедливым обвинениям. Напри-
мер, к 14-летнему сенситивному подростку на улице пристал пья-
703
ный мужчина, обоих отвели в милицию, подростка тотчас же отпу-
стили, но «все видели, как его вел милиционер», и это послужило
причиной долгих тягостных переживаний и отказа ходить в шко-
лу. Из гардероба, когда дежурной была 15-летняя сенситивная де-
вочка, у одного из школьников пропала куртка; ее стала мучить
мысль, что «воровкой все должны считать ее», и она бросила школу.
Не случайно при депрессивных реакциях у сенситивных под-
ростков в их семьях неоднократно встречались бредовые больные
или паранойяльные психопаты, которые предъявляли подросткам
вздорные обвинения, позорящие этих подростков. Мать 16-летне-
го сенситивного юноши, страдавшая инволюционным паранои-
дом, корила его в том, что он якобы сожительствует с пожилой
женщиной, бывшей любовницей его давно умершего отца. Дру-
гая мать, подозрительная и скупая, бранила своего сына, тихоню,
домоседа, любителя птиц и цветов, за то, что тот будто бы связал-
ся с шайкой воров, которая собирается ее ограбить. Уехавшие в
длительную командировку родители поручили престарелой баб-
ке, подозрительной и всюду видевшей разврат, воспитание их 15-
летней дочки. Увидев внучку на улице с одноклассником, возвра-
щавшимися из школы, эта бабка перед соседями назвала ее пуб-
личной девкой и потребовала пойти к гинекологу на освидетель-
ствование. Все описанные ситуации послужили причиной реак-
тивных состояний. Естественно, стать посмешищем для окружа-
ющих вследствие каких-либо действительных недостатков или
неудачных действий родителей и воспитателей более чем доста-
точно, чтобы быть надолго повергнутым в угнетенное состояние.
Александр О., 17 лет, житель одного из сибирских городов.
Отец и мать страдают хроническим алкоголизмом, развелись,
когда ему было 9 лет. Отец живет один, отличается подозри-
тельностью и замкнутостью. Мать сожительствует с пьяни-
цами, не любит сына, который, по ее мнению, похож характером
на отца. Старший брат — любимец матери и миротворец в
семье — недавно призван в армию.
Развитие в первые годы жизни без особенностей. В школе
учился вполне удовлетворительно. Когда родители разошлись,
стал навещать отца. За это мать, назвав его подонком, выгнала
из дому. С 9 до 11 лет жил у отца, тайком встречался со стар-
шим братом, по просьбе которого мать снова взяла его к себе. В
дальнейшем несколько раз переходил от матери к отцу и обрат-
но. Отец, по-видимому, страдает алкогольным параноидом. Нео-
днократно слышал от него обвинения о том, что он «подослан
матерью, чтобы отравить родного отца». Иногда отец отказы-
вался есть приготовленную им пищу. Обиженный, уходил к ма-
тери. После ее оскорблений возвращался к отцу. Недавно отец
704
попал в больницу после отправления испорченной колбасой. Де-
монстративно отказывался от принесенной сыном передачи и
во всеуслышание объявил, что тот «подсыпал ему отраву». Пос-
ле этой сцены впервые появились суицидные мысли.
К матери привязан, несмотря на плохое к нему отношение.
На ее пьяную брань, попреки, оскорбления реагировал унынием,
тайком плакал, появились суицидные мысли, но никогда никому
их не высказывал и никаких попыток не предпринимал.
В школе был тихим и стеснительным, тяжело отреагировал
на реплику одноклассника — «от отца к матери ходишь». Дру-
жил с девочкой, в которую тайно был влюблен. Хорошо рисует —
увлекается рисованием портретов. Не курит, вина никогда не пил.
После окончания 8 классов пошел работать на завод. Мать стала
ругать его за маленький заработок, за то, что грязным приходит с
работы, снова прогнала к отцу. Мечтал учиться рисованию. Оста-
вил работу и поехал к тетке в Ленинград с намерением посту-
пить в художественное училище. Был потрясен красотой города,
три дня ходил как зачарованный по улицам, рассматривал памят-
ники и старинные дома. На четвертый день, придя в училище, уви-
дел комнату приемной комиссии запертой. Из объявления узнал,
что срок подачи заявлений истек накануне. Был очень удручен, но
постеснялся к кому-либо обращаться с просьбами. Решил остать-
ся у тетки и поступить на работу в Ленинграде. Но его нигде без
прописки на работу не брали. Смог устроиться только временно в
пригородный совхоз на разборку овощей. Получил письмо от мате-
ри с бранью в его адрес: мать назвала его вором за то, что он без
спроса взял рубашку старшего брата. Получил также письмо от
девочки, которую любил, с вестью о том, что она «дружит с дру-
гим», что они больше не встретятся и с просьбой больше ей не
писать. Последующие его письма к ней остались без ответа.
Совсем впал в отчаяние, когда получил окончательный от-
каз в прописке у тетки. В тот вечер ее не было дома. Соседи
справляли день рождения своего сына — его ровесника, пригласи-
ли его в гости. Впервые в жизни выпил целый стакан портвей-
на. Вернувшись к себе, «сразу вспомнил все неприятности», охва-
тила тоска, понял, что он — неудачник и жить ему не стоит.
На глаза попалась бутылка хлорофоса. Выпил все, что в ней
было. Оставил записку тетке: «Я никому не нужен!». Заперся в
маленькой комнате и уснул. Вернувшаяся домой тетка обнару-
жила его без сознания. Около суток был в коматозном состоя-
нии. Из реанимационного центра был доставлен в подростко-
вую психиатрическую клинику. Здесь первые дни был угнетен,
замкнут, держался в стороне. Затем обнаружил избирательную
общительность, настроение улучшилось, суицидные мысли про-
шли, сожалел о случившемся. Воспрянул духом, когда выяснилась
возможность устроить его в ПТУ с художественным уклоном.
705
При неврологическом и соматическом осмотре — без откло-
нений от нормы. Физическое развитие по возрасту.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оценки
диагностирован сенситивный тип с астено-невротическими и пси-
хастеническими чертами. Признаков, указывающих на вероятность
психопатии, не обнаружено. Конформность низкая, реакция эман-
сипации умеренная. Склонности к делинквентности не установ-
лено, склонность к алкоголизации слабая. По шкале субъективной
оценки самооценка хорошая: выделяется выраженная сенситив-
ность, достоверно каких-либо отвергаемых черт нет.
Диагноз. Острая аффективная интрапунитивная реакция с
суицидным поведением на фоне явной акцентуации сенситивно-
го типа.
Катамнез через год. Снят с учета диспансера. Повторных
суицидных попыток не было.
Отличия сенситивного типа от шизоидного отмечались по ходу
предшествующего изложения. К сказанному следует добавить, что
сенситивные подростки лишены одного весьма существенного ка-
чества шизоидов — недостатка интуиции. Наоборот, они весьма
тонко воспринимают то, как окружающие к ним относятся. Тем
не менее встречаются смешанные типы, где сенситивность и ши-
зоидность сочетаются, но тогда именно шизоидность является гла-
венствующей чертой.
Лабильно-сенситивный вариант акцентуации и психопатии
рассмотрен при изложении лабильного типа.
Сенситивная акцентуация служит почвой для острых аффек-
тивных реакций интрапунитивного типа, фобического невроза,
реактивных депрессий, особой группы эндореактивных психозов
(эндореактивной пубертатной анорексии, подростковой дисмор-
фомании). По-видимому, сенситивная акцентуация сопряжена с
более высоким риском заболевания прогредиентной шизофрени-
ей [Личко А. Е., 1979].
При сенситивной психопатии все особенности сенситивного
характера достигают крайних степеней. Особенно частыми и тя-
желыми бывают острые аффективные аутоагрессивные реакции.
Декомпенсации проявляются в виде реактивных депрессий, во
время которых возможны серьезные покушения на самоубийство.
Крайняя сенситивность ведет к отгорожению от сверстников, к
шизоидизации подростка.
При конституциональных психопатиях сенситивные черты
бывают выражены с детства — трудности возникают при поступ-
лении в детские учреждения, в школу. С началом полового созре-
вания сенситивность еще более усиливается.
706
Психопатическое развитие на основе сенситивной акцентуа-
ции возможно при воспитании по типу эмоционального отверже-
ния, особенно когда ребенок и подросток оказываются в положе-
нии «Золушки». При психопатическом развитии тяжелые деком-
пенсации обычно развиваются лишь в возрасте 16—18 лет при
вступлении в самостоятельную жизнь с ее нагрузками на интер-
персональные отношения.
Среди госпитализированных в психиатрическую клинику под-
ростков мужского пола сенситивный тип был определен в 4%
психопатий и в 8% случаев, расцененных как акцентуации ха-
рактера; в общей популяции обнаружено 4% подростков мужско-
го пола. Однако выявлению латентной сенситивной акцентуации
способствуют ситуации, когда подросток оказывается объектом
неблагожелательно-подозрительного отношения окружающих, в
особенности сверстников. Это может случиться, например, в связи
с наличием у него заболевания, которое слывет заразным и мно-
гих побуждает сторониться. Так, среди подростков мужского пола
с активным туберкулезным процессом в легких сенситивный тип
акцентуации характера установлен в 13% [Иванов Н. Я., Шеста-
кова Г. Ю., Янина С. К., 1980].
ПСИХАСТЕНИЧЕСКИЙ ТИП
Этот тип, так же как астено-невротический, относится
к области тесного соприкосновения психопатий и неврозов. Пси-
хастеническая личность особенно расположена к развитию того
варианта невроза навязчивых состояний, который у подростков
обозначен как обсессивно-фобический [Личко А. Е., 1979; Шев-
ченко Ю. С., 1979]. Вслед за тем, как Р. Janet (1903) описал пси-
хастению, большинство наиболее известных ее исследователей ста-
ли рассматривать ее не как невроз, а как аномалию характера.
Психастенические проявления в детстве незначительны и огра-
ничиваются робостью, пугливостью, моторной неловкостью, склон-
ностью к рассуждательству и ранними «интеллектуальными интере-
сами». Иногда уже в детском возрасте обнаруживаются навязчиво-
сти, особенно фобии — боязнь незнакомых людей и новых предме-
тов, темноты, боязнь остаться за запертой дверью и т. д. Реже мож-
но наблюдать навязчивые действия, невротические тики.
Критическим периодом, когда психастенический характер раз-
вертывается почти во всей полноте, являются первые классы шко-
лы. В эти годы безмятежное детство сменяется первыми заботами —
первыми требованиями к чувству ответственности. Подобные требо-
вания представляют один из самых чувствительных ударов для пси-
хастенического характера. В минувшее время, возможно, важней-
шим фактором, способствующим становлению психастении, было
воспитание в условиях «повышенной ответственности», когда в силу
707
трудных условий жизни родители возлагали недетские заботы по
надзору и уходу за малышами или беспомощными членами семьи,
когда в тяжелых материальных и бытовых условиях подростку и
даже еще ребенку приходилось оказываться в положении старшего
среди братьев и сестер [Сухарева Г. Е., 1959].
В нашу эпоху материального благополучия пришлось столк-
нуться с иной формой воспитания в условиях «повышенной от-
ветственности». Родители лелеют слишком большие надежды на
успехи своего чада, требуя только отличной учебы или заметных
достижений в какой-либо престижной для них области — в за-
нятиях музыкой или языками, или отдавая дань какой-либо оче-
редной моде вроде фигурного катания на коньках. Склонный к
психастении ребенок не остается безучастным к родительским
надеждам, чутко воспринимает эти высокие экспектации и стра-
шится их не оправдать, дабы не потерять всей полноты родитель-
ского внимания и любви.
По сравнению с другими типами психопатий в пубертатном
периоде резких обострений психастении обычно не бывает. Одно-
образно регламентированная школьная жизнь, отсутствие необ-
ходимости самостоятельно принимать важные решения, ставшие
уже привычными и легко выполнимыми нагрузки на чувство от-
ветственности (выучить уроки, выполнить данные поручения и
т. п.) благоприятствуют удовлетворительной адаптации даже при
выраженных психастенических чертах. Декомпенсации могут
выступать опять же в моменты особенно высоких требований к
чувству ответственности, например во время экзаменов. Известно,
что наибольшего расцвета психастения достигает в возрасте 20—
40 лет, с началом инволюции ее проявления опять слабеют.
Главными чертами психастенического типа характера в под-
ростковом возрасте являются нерешительность и склонность к
рассуждательству, тревожная мнительность и любовь к самоана-
лизу и, наконец, легкость возникновения обсессий — навязчивых
страхов, опасений, действий, ритуалов, мыслей, представлений.
Тревожная мнительность психастенического подростка отли-
чается от сходной черты астено-невротического и сенситивного
типов. Если астено-невротическому типу присуще бывает опасе-
ние за свое здоровье (ипохондрическая направленность мнитель-
ности и тревоги), а сенситивному типу свойственно беспокойство
по поводу отношения окружающих, возможных насмешек, пере-
судов, неблагоприятного мнения о себе (релативная направлен-
ность мнительности и тревоги), то страхи и опасения психастени-
ка целиком адресуются к возможному, хотя и маловероятному в
его будущем (футуристическая направленность мнительности и
тревоги): как бы чего не случилось ужасного и непоправимого,
708
как бы не произошло какого-либо непредвиденного несчастья с
ними самими, а еще страшнее — с теми близкими, к которым они
обнаруживают страстную, порою патологическую привязанность.
Опасности реальные и невзгоды уже случившиеся пугают куда
меньше. У подростков особенно ярко выступает тревога за мать —
как бы она не заболела и не умерла, хотя ее здоровье не внушает
никому опасений, как бы не погибла под транспортом, не попала в
катастрофу. Если мать опаздывает с работы, где-то без предупреж-
дения задержалась, такой подросток не находит себе места.
Психологической защитой от постоянной тревоги за будущее
становятся специально придуманные приметы и ритуалы. Если, на-
пример, шагая в школу, обходить все люки, не наступая на их крышки,
то «не провалишься», отвечая уроки, на экзаменах и т. п.; если не
дотрагиваться до ручек дверей, то не заразишься и не заболеешь;
если при всякой вспышке страха за мать произносить про себя са-
мим выдуманное заклинание, то с нею ничего плохого не случится.
Другой формой защиты бывают особо выработанный форма-
лизм и педантизм. Осознанно или подсознательно, не отдавая себе
отчета, психастенический подросток исходит здесь из постулата,
что если все заранее предусмотреть и действовать в точном соот-
ветствии с намеченным планом, то ничего неожиданного и плохо-
го случиться не должно. Педантизм психастеника отличается от
такового при эпи лептой дном типе. За педантизмом эпилептоида
всегда стоят себялюбие, забота о собственных интересах и благо-
получии, понуждение окружающих к соблюдению в мелочах вы-
годного для него порядка. Педантизм психастеника надуман и
формалистичен, никаких «земных» выгод ему не сулит.
Нерешительность в действиях и рассуждательство у психасте-
нического подростка идут рука об руку. Такие подростки бывают
сильны на словах, но не в поступках. Всякий самостоятельный
выбор, как бы малозначим он ни был (например, какой фильм
пойти посмотреть в воскресенье), может стать предметом долгих
и мучительных колебаний. Однако уже принятое решение долж-
но быть немедленно исполнено. Ждать психастеники не умеют,
проявляя здесь удивительное нетерпение.
У психастенических подростков приходится видеть реакцию ги-
перкомпенсации в отношении своей нерешительности и склонности
к сомнениям и колебаниям. Эта реакция проявляется у них неожи-
данными самоуверенными и безапелляционными суждениями, ут-
рированной решительностью и скоропалительностью действий в
моменты и в обстоятельствах, когда требуются именно неторопли-
вая осмотрительность и осторожность. Постигающие вследствие этого
неудачи еще более усиливают нерешительность и сомнения.
221/4~ 15626 «Психол. различий'
709
Склонность к самоанализу более всего распространяется на
размышления по поводу мотивов своих поступков и действий,
проявляется в копании в своих переживаниях и ощущениях.
Физическое развитие психастеников обычно оставляет желать
лучшего. Спорт и все ручные навыки даются им плохо. Обычно у
психастенических подростков особенно слабы и неловки руки при
более сильных ногах. Поэтому в спортивных занятиях им легче
даются бег, прыжки, ходьба на лыжах, езда на велосипеде. Эле-
ментарные ручные навыки (даже ровно вбить гвоздь или очинить
карандаш) иногда бывают камнем преткновения.
Подростковые поведенческие реакции при психастеническом
типе характера бывают выражены слабо и своеобразно. Вместо
реакции эмансипации нередко приходится видеть патологичес-
кую привязанность к кому-либо из членов семьи — у мальчиков
чаще к матери. Возможно, эта привязанность питается нереши-
тельностью и тоже служит психологической защитой. Тяга к свер-
стникам проявляется в робких формах — места в подростковой
группе им обычно не находится, если только не посчастливится
попасть в компанию юных интеллектуалов. Увлечения, как пра-
вило, относятся к области интеллектуально-эстетических хобби.
Даже собирание коллекции у подростков этого типа более питает-
ся этими потребностями, чем страстью накопительства («Я соби-
раю марки разных стран, чтобы изучить географию»,— заявил
12-летний мальчик с психастеническим типом характера).
Сексуальное развитие обычно опережает общее физическое.
Нередко наблюдается интенсивный онанизм, который становит-
ся источником самоугрызений и символических запретов, может
обнаружиться также склонность к транзиторному подростковому
гомосексуализму.
Все описанные формы нарушений поведения (подростковая де-
линквентность, ранняя алкоголизация и т. д.) психастеникам не-
свойственны. Даже суицидального поведения в трудных ситуациях
нам встречать не приходилось. Место этих нарушений, видимо, пол-
ностью вытесняют навязчивости, мудрствование и самокопание. Са-
мооценка, несмотря, казалось бы, на склонность к самоанализу, да-
леко не всегда бывает правильной. Часто выступает тенденция нахо-
дить у себя самые разнообразные черты характера, включая диамет-
рально противоположные (например, истероидные).
Юрий Ч., 15 лет. Из хорошей, дружной семьи. Мать склонна к
чрезмерной опеке сына. С детства отличался пугливостью. В
возрасте полутора лет, после того как испугался включенного
пылесоса, появилось заикание. Посещал специализированный дет-
ский сад для детей с нарушениями речи — к 6 годам заикание
полностью исчезло. Был застенчив, играть любил с девочками. В
710
7 лет — легкая черепно-мозговая травма без последствий, В
школе учился хорошо, старательно, но был робок, нерешителен.
Постоянно тревожился за мать, отца, старшую сестру — как
бы с ними чего-нибудь не случилось плохого. Если мать опазды-
вала с работы — бежал из дому ее встречать.
С 12 лет появились первые навязчивости. После того как
тайком от старших прочитал брошюру о венерических болез-
нях, стал бояться заразиться ими — начал часто мыть руки. С
того же возраста — онанизм. Сперва подолгу мыл руки после
мастурбации, затем — всякий раз, когда появлялись «плохие
мысли» или чтобы «избавиться от неприятностей». С 14 лет
перед окончанием восьмилетней школы появилась масса других
навязчивостей. Перед уходом в школу выполнял ряд ритуалов —
чтобы не получить неудовлетворительной отметки, чтобы не
случилось ничего плохого. Одевался в строго определенной после-
довательности, несколько раз дотрагивался до выключателя, шел
в школу по строго определенному маршруту. Считал «счастли-
вой» цифру три — символ удовлетворительной отметки, а так-
же символ троих самых дорогих ему людей — матери, отца и
старшей сестры. Появилась страсть к самоанализу — подолгу
раздумывал о мотивах своих поступков, желаний и т.п. За она-
низм подвергал себя «наказаниям» — не смотрел интересую-
щую его передачу по телевизору.
Тяготился придуманными им ритуалами, но избавиться от
них не мог — их исполнение, по его словам, давало «разрядку внут-
реннего напряжения». Никогда не выполнял ритуалов при по-
сторонних или старался замаскировать их под необходимые или
случайные действия. Например, будучи госпитализирован в со-
матическую больницу, вместо того чтобы часто мыть руки,
только дотрагивался до мыла или водопроводного крана.
Учился хорошо. Общался с товарищами, но близкого друга
найти не мог. Был влюблен в одноклассницу, но старался никак
не показать свои чувства. Иногда даже нарочито пренебрегал
общением с нею. Увлекался чтением классической литературы,
любил слушать классическую музыку.
В 15 лет сам попросил мать отвести его к психиатру, что-
бы избавиться от мучивших его навязчивостей и от онанизма.
После рациональной психотерапии и лечения меллерилом навяз-
чивости значительно ослабли — по словам больного, «их стало
легко маскировать от посторонних».
При неврологическом, соматическом и электроэнцефалогра-
фическом обследовании — без отклонений.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки диагностирован смешанный — психастенический и сенситив-
ный — тип. Признаков, указывающих на возможность психопа-
тии, не отмечено. Конформность умеренная, реакция эмансипа-
221/,
711
ции слабая. Имеется высокая откровенность в выборе ответов,
что свойственно психастеническому типу. Склонности к де-
линквентности не обнаружено. Отмечено выраженное отрица-
тельное отношение к алкоголизации. По шкале субъективной
оценки самооценка недостаточная: черт никакого типа не вы-
делилось. Однако достоверно отвергает черты типов меланхо-
лического (что часто встречается у здоровых подростков), не-
устойчивого (что наиболее присуще психастеническим подрос-
ткам) и гипертимного (склонность к суб депрессивным состоя-
ниям).
Диагноз. Обсессивно-фобический невроз на фоне психастени-
ческой акцентуации характера.
Катамнез через 2 года. Успешно окончил 10 классов школы,
хотел поступать в вуз. Однако перед конкурсными экзаменами
навязчивости усилились настолько, что мешали к ним готовить-
ся. Часами выполнял различные ритуалы. После психотерапии
и лечения элениумом принял решение отказаться от попытки
поступления — навязчивости почти прекратились. Поступил
на работу и на подготовительное отделение в институт.
При психастенической психопатии в отличие от акцентуации
того же типа имеются постоянные, хотя и колеблющиеся по ин-
тенсивности, обсессии и фобии. Навязчивости и чрезвычайная
нерешительность нарушают трудоспособность, крайне затрудня-
ют общение и семейную адаптацию. Утрированными оказывают-
ся и гиперкомпенсаторные механизмы — нетерпеливость при уже
принятом решении, неожиданная и ненужная безапелляционность,
доходящий до карикатуры педантизм.
В тяжелых случаях нередко возникает необходимость диффе-
ренцировать эту психопатию с обсессивно-фобическим синдромом
при неврозоподобной вялотекущей шизофрении.
Психастеническая психопатия является чаще всего конститу-
циональной аномалией характера. Возможно, однако, и психопа-
тическое развитие на основе акцентуации того же типа при не-
правильном воспитании (условия повышенной моральной ответ-
ственности, доминирующая гиперпротекция).
Первая из них сказывается еще у подростка, а при доминиру-
ющей гиперпротекции несостоятельность чаще проявляется при
вступлении в самостоятельную жизнь.
ШИЗОИДНЫЙ тип
Название «шизоид» распространилось благодаря
Е. Kretschnier (1921). Иные наименования этого типа характера:
«странные и чудаки» [Kraepelin Е., 1915], «патологически замк-
нутые», «аутистические психопаты» [Asperger Н., 1944] и дру-
гие — употребляются значительно реже.
712
Наиболее существенными чертами данного типа считаются зам-
кнутость, отгороженность от окружающего, неспособность или не-
желание устанавливать контакты, снижение потребности в обще-
нии. Сочетание противоречивых черт в личности и поведении —
холодности и утонченной чувствительности, упрямства и податли-
вости, настороженности и легковерия, апатичной бездеятельности и
напористой целеустремленности, необщительности и неожиданной
назойливости, застенчивости и бестактности, чрезмерных привязан-
ностей и немотивированных антипатий, рациональных рассужде-
ний и нелогичных поступков, богатства внутреннего мира и бес-
цветности его внешних проявлений — все это заставило говорить об
отсутствии «внутреннего единства». Н. Asperger (1944) обратил вни-
мание на недостаток интуиции как на главную черту этого типа
характера. Под интуицией здесь следует понимать прежде всего
пользование неосознанным прошлым опытом.
Шизоидные черты выявляются в более раннем возрасте, чем
особенности характера всех других типов. Не случайно шизоид-
ный тип характера подробно описан в трудах и руководствах по
детской психиатрии.
С первых детских лет поражает ребенок, который любит иг-
рать один, не тянется к сверстникам, избегает шумных забав, пред-
почитает держаться среди взрослых, иногда подолгу молча слу-
шать их беседы. К этому может добавляться какая-то недетская
сдержанность в проявлении чувств, которая воспринимается как
холодность.
Подростковый возраст является самым тяжелым для шизоид-
ной психопатии. Нам представляется ошибочным суждение о бла-
гополучии подросткового периода у шизоидов, построенное на анам-
незах, собранных у взрослых и даже у пожилых лиц, страдающих
шизоидной психопатией [Мазаева Н. А., 1974]. Надо иметь в виду
малую точность анамнеза как метода для ретроспективной оценки
собственного поведения, невольного стремления приукрашивать свои
юные годы у немолодых людей. Динамические наблюдения показы-
вают, что с началом пубертатного периода шизоидные черты усили-
ваются [Наталевич Э. С., Мальцева М. М., 1979].
С наступлением полового созревания все черты характера выс-
тупают с особой яркостью. Замкнутость, отгороженность от сверст-
ников бросаются в глаза. Иногда духовное одиночество даже не тя-
готит шизоидного подростка, который живет в своем мире, своими
необычными для других интересами и увлечениями, относясь со снис-
ходительным пренебрежением или явной неприязнью ко всему, что
наполняет жизнь других подростков. Но чаще все же шизоидные
подростки сами страдают от своего одиночества, неспособности к
общению, невозможности найти себе друга по душе.
23~15626 «Психол. различий»
713
Неудачные попытки завязать приятельские отношения, мимо-
зоподобная чувствительность в моменты их поиска, быстрая исто-
щаемость в контакте («не знаю, о чем говорить») нередко побуж-
дают таких подростков к еще большему уходу в себя.
Недостаток интуиции проявляется отсутствием «непосредствен-
ного чутья действительности» [Ганнушкин П. Б., 1933], неумени-
ем проникнуть в чужие переживания, угадать желания других,
почувствовать неприязненное отношение к себе или, наоборот,
симпатию и расположение, уловить тот момент, когда не надо на-
вязывать свое присутствие и когда, наоборот, надо выслушать,
посочувствовать, не оставлять собеседника с самим собой. Один
из шизоидных подростков сказал об этом: «Я никогда не знаю,
любят меня или ненавидят, если об этом мне прямо не скажут!»
К недостатку интуиции следует добавить тесно с ним связан-
ную неспособность к сопереживанию — неумение разделить ра-
дость и печаль другого, понять обиду, почувствовать чужое волне-
ние и беспокойство. Иногда эту особенность обозначают как сла-
бость эмоционального резонанса.
Недостаток интуиции и неспособность сопереживания обуслов-
ливают, вероятно, то, что называют холодностью шизоидов. Их
поступки могут казаться жестокими, но они связаны с неумением
«вчувствоваться» в страдания других, а не с желанием получить
садистическое наслаждение, как у эпилептоидов.
Ко всем этим недостаткам можно добавить еще неумение убеж-
дать своими словами других.
Внутренний мир шизоида почти всегда закрыт от посторон-
них взоров. Лишь иногда и перед немногими избранными занавес
внезапно приподнимается, но никогда не до конца, и столь же
внезапно может вновь упасть. Шизоид скорее раскрывается перед
людьми малознакомыми, даже случайными, но чем-то импониру-
ющими его прихотливому выбору. Но он может навсегда оста-
ваться скрытой, непонятной вещью в себе для близких или тех,
кто знает его много лет. Богатство внутреннего мира свойственно
далеко не всем шизоидным подросткам и, конечно, связано с
определенным интеллектом или талантом. Поэтому далеко не
каждый из шизоидов может послужить иллюстрацией слов
Е. Kretschmer (1921) о подобии их «лишенным украшений рим-
ским виллам, ставни которых закрыты от яркого солнца, но в
сумерках которых справляются роскошные пиры». Однако во всех
случаях внутренний мир шизоидов бывает заполнен увлечения-
ми и фантазиями.
Фантазируют шизоидные подростки про себя и для самих себя
Они вовсе не любят распространяться о своих грезах и мечтаниях
перед окружающими. Они не склонны также перемешивать обы-
714
денную жизнь с красотами своих выдумок. Шизоидные фантазии
либо служат утешению своей гордости, либо носят эротический
характер. Они явно могут играть роль психологической защи-
ты — в трудных для шизоида ситуациях его склонность к фанта-
зированию усиливается.
Недоступность внутреннего мира и сдержанность в проявле-
нии чувств делают непонятными и неожиданными для окружаю-
щих многие поступки шизоидных подростков, ибо все, что им
предшествовало,— весь ход переживаний и мотивов — остава-
лось скрытым. Некоторые выходки действительно носят печать
чудачества, но, в отличие от истероидов, они вовсе не представля-
ют собой спектакля, разыгрываемого с целью привлечь к себе все-
общее внимание.
Реакция эмансипации нередко проявляется весьма своеобразно.
Шизоидный подросток может долго терпеть мелочную опеку в быту,
подчиняться установленному распорядку жизни, но реагировать бур-
ным протестом на малейшую попытку вторгнуться без позволения
в мир его интересов, фантазий, увлечений. Вместе с тем реакция
эмансипации может легко оборачиваться социальной нонконформ-
ностью — негодованием по поводу существующих правил и поряд-
ков, насмешек над распространенными идеалами, интересами, зло-
пыхательством по поводу «отсутствия свободы». Подобного рода
суждения могут долго и скрытно вынашиваться и неожиданно для
окружающих реализоваться в публичных выступлениях или реши-
тельных действиях. Зачастую поражает прямолинейная критика
других лиц без учета ее последствий для самого себя. При обследо-
вании с помощью ПДО нередко проявляются и низкая конформ-
ность, и сильная реакция эмансипации.
Реакция группирования внешне выражена довольно слабо. Как
правило, шизоидные подростки стоят особняком от компаний
сверстников. Их замкнутость затрудняет вступление и группу, а
их неподатливость общему влиянию, общей атмосфере, их некон-
формность не позволяет ни слиться с группой, ни подчиниться ей.
Попав же в подростковую группу, нередко случайно, они всегда
остаются в ней на особом положении. Иногда они подвергаются
насмешкам и даже жестоким преследованиям со стороны дру-
гих подростков, иногда же благодаря своей независимости, хо-
лодной сдержанности, неожиданному умению постоять за себя
они внушают уважение и заставляют соблюдать дистанцию. Но
успех в группе сверстников может оказаться одним из сокровен-
ных желаний шизоидного подростка. В своих фантазиях он тво-
рит подобные группы, где занимает положение вождя и любимца,
где чувствует себя свободно и легко и получает те эмоциональные
контакты, которых ему недостает в реальной жизни.
23*
715
Увлечения у шизоидных подростков обычно выступают ярче, чем
все другие поведенческие реакции этого возраста. Увлечения неред-
ко отличаются силой, устойчивостью и необычностью. Чаще всего
приходится встречать интеллектуально-эстетические хобби. Большин-
ство шизоидных подростков любят чтение, книги поглощают запо-
ем, чтение предпочитают другим развлечениям. Выбор для чтения
может быть строго избирательным — только определенный жанр
литературы, только определенная эпоха из истории, определенное
течение в философии и т. п. Ю. А. Скроцкий (1980) отметил при-
страстие к изучению биографий. Вообще в интеллектуально-эстети-
ческих хобби поражает прихотливость выбора предмета. У совре-
менных подростков приходилось встречать увлечение санскритом,
китайскими иероглифами, срисовыванием порталов соборов и церк-
вей, генеалогией царского дома Романовых, сопоставлением кон-
ституций разных государств и разных времен и т. д. Все это никог-
да не делается напоказ, а только для себя. Увлечениями делятся с
немногими, если встречают искренний интерес и понимание собе-
седника. Часто увлечения таят, боясь непонимания и насмешек. При
менее высоком уровне интеллекта дело может сводиться к менее
изысканным, но не менее странным увлечениям. Коллекции шизо-
идных подростков иногда уникальные, иногда поражающие своей
никчемностью, также более служат цели изощренных интеллекту-
альных или эстетических потребностей, чем просто жажде накопи-
тельства. Один подросток, например, собирал дублеты из открыток с
репродукциями картин известных художников и почтовых марок с
изображением тех же картин.
На Е'гэром месте стоят хобби мануально-телесного типа. Неук-
люжесть, неловкость, негармоничность моторики, нередко приписы-
ваемая шизоидам, встречается далеко не всегда, а упорное стремле-
ние к телесному совершенствованию может сгладить эти недостат-
ки. Систематические занятия гимнастикой, плаванием, езда на вело-
сипеде, упражнения йогов обычно сочетаются с отсутствием интере-
са к коллективным спортивным играм. Место увлечений могут за-
нимать одиночные многочасовые пешие или велосипедные прогул-
ки. Некоторым шизоидам хорошо даются тонкие ручные навыки:
прикладное искусство, игра на музыкальных инструментах — все
это также может составить предмет увлечений.
Реакции, связанные с формирующимся половым влечением,
на первый взгляд могут как будто совсем не проявляться. Вне-
шняя «асексуальность», демонстративное презрение к вопросам
половой жизни нередко сочетаются с упорным онанизмом и бо-
гатыми эротическими фантазиями. Эти фантазии питаются слу-
чайными сведениями и легко включают перверзные компоненты.
Болезненно чувствительные в компании, неспособные на флирт и
716
ухаживание и не умеющие добиться сексуальной близости в си-
туации, где она возможна, шизоидные подростки могут неожи-
данно для других обнаружить сексуальную активность в самых
грубых и противоестественных формах — часами сторожить, что-
бы подглядеть чьи-то обнаженные гениталии, эксгибиционировать
перед малышами, онанировать под чужими окнами, откуда на них
смотрят, вступать в связь со случайными встречными, назначать
свидания по телефону незнакомым людям «на один раз». Свою
сексуальную жизнь и сексуальные фантазии шизоидные подрост-
ки глубоко таят. Даже когда их поступки обнаруживаются, они
стараются не раскрывать мотивов и переживаний.
Алкоголизация среди шизоидных подростков встречается доволь-
но редко. Большинство из них не любят спиртные напитки. Опьяне-
ние не вызывает у них зыраженной эйфории. Уговорам товарищей,
питейной атмосфере компаний они легко противостоят. Однако
некоторые из них находят, что небольшие дозы алкоголя, не вызы-
вая эйфории, могут облегчить установление контактов, устраняют
затруднения и чувство неестественности при общении. Тогда легко
образуется особого рода психическая зависимость — стремление ре-
гулярно использовать небольшие дозы алкогольных напитков, часто
крепких, с целью «побороть застенчивость» и облегчить контакты.
Употребление алкоголя в качестве подобного «коммуникативного
допинга» может осуществляться как с приятелями, так и в одиноч-
ку. Например, 15-летний шизоидный подросток тайком хранил в
своей постели бутылку коньяка и каждое утро прикладывался к
ней, чтобы «свободно чувствовать себя в школе».
Не меньшую угрозу, чем алкоголь, для шизоидных подрост-
ков представляют другие дурманящие вещества. Некоторые из
них, особенно летучие, «льют воду на мельницу» шизоидных фан-
тазий, делая их более чувственными и красочными.
Суицидальное поведение шизоидам не свойственно — шизо-
идность, видимо, не располагает к подобному способу решения
жизненных трудностей. Демонстративные суицидные попытки
[Леденев Б. А., 1981] бывают при смешанном шизоидно-истеро-
идном типе. На психические травмы, конфликтные ситуации,
положения, где к шизоидной личности предъявляются непосиль-
ные для нее требования, реакция проявляется еще большим ухо-
дом в себя, в свой внутренний мир глубоко затаенных фантазий.
Другим проявлением подобной же реакции шизоидного подрос-
тка может быть усиленное сосредоточение на каком-либо увлече-
нии, притом в обстановке, которая для этого окружающим ка-
жется совершенно неподходящей. Например, 17-летний подрос-
ток, ухаживая за умирающей от рака матерью и буквально не
отходивший от ее постели, тут же около нее изучал по самоучите-
717
лю итальянский язык. Та же реакция на трудности может выяв-
ляться неожиданными, вычурными, порою жестокими поступка-
ми. Острые аффективные реакции у шизоидных подростков чаще
всего бывают импунитивного (бегство из аффектогенной ситуа-
ции) или экстрапунитивного типа.
Делинквентность при шизоидном типе характера встречается
нечасто, при этом в самом делинквентном поведении явственно
выступают шизоидные черты. Обследуя подростков-беспризорни-
ков 20-х годов, Н. И. Озерецкий (1932) отметил, что шизоиды
предпочитают воровать в одиночку, выбирают воровскую «про-
фессию», требующую искусных навыков (например, кража денег
из внутренних карманов или умение влезть в квартиру через фор-
точку). Шизоидные подростки, не будучи склонны к групповой
делинквентности, могут совершать серьезные правонарушения «во
имя группы», желая, чтобы «группа признала своим». В одиноч-
ку также совершаются сексуальные правонарушения (эксгибици-
онизм, развратные действия над малолетними, сексуальная агрес-
сия). Кражи могут носить особый характер (во имя «восстановле-
ния справедливости», хищение уникальных предметов для вос-
полнения недостающего в собираемой коллекции и т. п.). Иногда
делинквентному поведению и серьезным правонарушениям пред-
шествует прием небольшой дозы алкоголя в качестве «допинга»,
но настоящего алкогольного опьянения не бывает.
По наблюдению нашего сотрудника А. А. Вдовиченко, шизо-
идные подростки, склонные к делинквентности, попадали в поле
зрения милиции гораздо позже, чем делинквентные подростки с
другими типами акцентуации характера. Они действовали в оди-
ночку, умели скрывать свои поступки, не искали сообщников, хо-
рошо обдумывали свои действия. Кражи предпочитали совершать
при помощи собственноручно изготовленных отмычек, искусного
выпиливания дверных замков и тому подобных «приемов».
Самооценка шизоидов отличается признанием того, что свя-
зано с замкнутостью, одиночеством, трудностью контактов, непо-
ниманием со стороны окружающих. Отношение к другим про-
блемам оценивается гораздо хуже. Противоречивости своего по-
ведения шизоиды нередко не замечают или не придают этому зна-
чения. Любят подчеркивать свою независимость и самостоятель-
ность.
Соматические признаки, которые со времен Е. Kretschmer
(1921) считаются свойственными шизоидам (астеническое телос-
ложение, дряблая мускулатура, сутулая фигура, длинные ноги и
высокий таз, слабо развитые гениталии, угловатость движений),
у современных подростков можно видеть далеко не всегда. Аксе-
лерация развития и связанные с нею эндокринные сдвиги могут
718
искажать эти черты, обусловливая, например, избыточную полно-
ту или раннее и сильное сексуальное развитие.
С момента описания шизоидной психопатии было обращено
внимание на ее сходство с некоторыми формами шизофрении, в
частности с вялотекущей ее формой и с картиной дефекта после
перенесенного шизофренического приступа. Это дало основание
некоторым авторам вообще усомниться в существовании шизо-
идной психопатии как конституциональной аномалии характе-
ра, а все, что описывалось под ее названием, трактовать как де-
фект после приступа шизофрении, прошедшего незамеченным или
случившегося в раннем детстве, или как «латентную» шизофре-
нию. В итоге в прошлые десятилетия был период, когда шизоид-
ная психопатия почти перестала диагностироваться и ее выра-
женные случаи стали рассматриваться как вялотекущая шизоф-
рения, а шизоидные акцентуации с хорошей социальной адапта-
цией служили поводом для подозрений в отношении «латент-
ной шизофрении». Со второй половины 70-х годов положение
изменилось, и шизоидный тип характера как вариант конститу-
циональной аномалии вновь получил признание.
Подростковый возраст создает особые трудности для диффе-
ренциальной диагностики шизоидной психопатии и вялотеку-
щей шизофрении. Пубертатное заострение шизоидной психопа-
тии может быть принято за начавшийся процесс или за новый
«шуб», и, наоборот, дебют шизофрении может маскироваться под-
ростковыми нарушениями поведения.
При психопатии все основные признаки шизоидности: замк-
нутость, отгороженность от людей, недостаток интуиции и сопере-
живания, уход в мир фантазий и увлечений — достигают край-
ности. Однако при умеренной степени шизоидной психопатии
довольно часто обнаруживается возможность удовлетворительной
адаптации, но в жестко ограниченных рамках. В этих условиях в
узкой области могут даже достигаться значительные успехи (на-
пример, в области некоторых точных наук, занятиях прикладным
искусством, игре в шахматы и т. п.), но при этом в обыденной
жизни может обнаруживаться удивительная неприспособленность.
При тяжелой психопатии дезадаптация иногда проявляется в
стремлении полностью отгородиться от людей и жить только в
своем фантастическом мире.
Владимир Б., 14 лет. Единственный сын в дружной, интеллиген-
тной семье. С детства замкнут, не любил шумных игр, в детс-
ком саду всегда играл один в стороне от ребят или вниматель-
но наблюдал, как играют другие дети. В школу пошел неохотно,
в первые дни учебы появились тики. Когда привык к классу и
учительнице, тики прошли. Учился удовлетворительно. Имел од-
719
ного товарища, но близкой дружбы не было. С первых классов
школы жил увлечениями. Собрал большую коллекцию бабочек,
затем мастерил самострелы, игрушечные лодки с моторчиками,
паровой двигатель. Расспрашивал своего отца — инженера по
профессии — об устройстве разных машин. Любил размышлять
над возможностями разных изобретений.
В 12 лет родители отправили его в пионерский лагерь. Через
несколько дней оттуда сбежал. Трое суток один шел лесом в
город домой («не было денег на поезд!» ). Питался ягодами, один
ночевал в лесу, обходил поселки, боясь, что его ищут и вернут
обратно. В лагере воспитатели побег считали беспричинным —
ни ссор, ни наказаний не было, убежал после того, как велели
идти мыться в баню. В 14 лет был переведен в другую школу.
Попал в класс, где властвовала компания хулиганов. Убежал из
дому на пустовавшую дачу, принадлежавшую их родственникам;
там скрывался несколько суток. Когда был найден, причин побе-
га никому не объяснил, отмалчивался, замкнулся. Был отправ-
лен на обследование в подростковую психиатрическую клинику.
Во время беседы сперва был сдержан и немногословен, но за-
тем охотно разговорился о своих увлечениях. Обнаружил хоро-
шие знания техники, подтвердил, что мечтает стать изобре-
тателем новых машин. Но свои поделки оценил весьма крити-
чески, сам назвал их «детскими игрушками». Затем по своей
инициативе очень эмоционально рассказал о причине своих побе-
гов. Всегда было трудно знакомиться с новыми ребятами, среди
взрослых чувствовал себя спокойнее. В лагере оказался выби-
тым из колеи. С детства стеснялся раздеваться при посторон-
них — поэтому убежал из бани (раньше никогда в обществен-
ных банях не бывал и не знал, что там моются голыми в при-
сутствии других). Ему пригрозили наказанием и тем, что его
вымоют насильно. Тогда решил убежать. Второй побег был выз-
ван тем, что в школе над ним издевались хулиганы: в туалете
пытались раздеть, приставали с сексуальными притязаниями,
грозили избить. Никому об этом не рассказывал — стыдно было,
что не мог за себя постоять. Бросил ходить на занятия: дома
об этом не знали, часы уроков проводил на улице или в кино.
Когда обнаружились прогулы, директор школы пригрозил отпра-
вить его в интернат. Испугался и убежал из дома прятаться
на дачу. К родителям отношение теплое, особенно привязан к
отцу. Сознался, что очень любит фантазировать «про себя» на
темы изобретений или о том, о чем «стыдно говорить». В кли-
нике подружился со спокойным, сдержанным мальчиком, также
увлекающимся техникой.
При неврологическом осмотре — легкая асимметрия лице-
вой иннервации и сухожильных рефлексов. На ЭЭГ — без суще-
ственных отклонений. Физическое развитие — по возрасту, но
720
сексуальное — с выраженной акселерацией (соответствует воз-
расту 16—17 лет).
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оценки
диагностирован выраженный шизоидный тип. Имеются признаки,
указывающие на возможность формирующейся психопатии. Кон-
формность и реакция эмансипации умеренные. Отмечено выражен-
ное отрицательное отношение к алкоголизации. По шкале субъек-
тивной оценки самооценка удовлетворительная: выступили ши-
зоидные и меланхолические черты, достоверно отвергаются черты
гипертимные и циклоидные (самооценка свидетельствует не толь-
ко о шизоидности, но и о возможном суб депрессивном состоянии).
Диагноз. Шизоидная психопатия умеренной степени.
Катамнез через 1 год. Был переведен в другую школу. Учится
удовлетворительно, однако с интересом и успехом занимается
только физикой и алгеброй. Остается замкнутым, друзей не
имеет, побегов больше не совершал.
Шизоидный тип психопатий у подростков мужского пола
является самым частым после эпилептоидного. При этом случаи
«чистых» шизоидов в большинстве были расценены как психопа-
тии тяжелой или выраженной степени. В умеренных случаях
социальная дезадаптация бывала парциальной — срыв наступал
либо дома при благополучии по месту учебы или работы, либо в
школе или на работе при удовлетворительной адаптации в семье.
Шизоидные акцентуации обычно не ведут за собой ни соци-
альной дезадаптации, ни тяжелых нарушений поведения, ни не-
вротических расстройств. Поэтому эти подростки редко попадают
под наблюдение психиатра. Так, в общей популяции подростков
мужского пола шизоидная акцентуация установлена в 9%, а сре-
ди поступивших в психиатрический стационар с непсихотичес-
кими нарушениями — в 7%.
Скрытая шизоидная акцентуация может обнаруживаться, если
ситуация предъявляет непосильные для данного типа характера тре-
бования — например, быстро установить широкий круг неформаль-
ных и достаточно эмоциональных контактов. Шизоиды также сры-
ваются, когда к ним настойчиво и бесцеремонно «лезут в душу».
Андрей А.. 18 лет. В детстве, в школьные годы, во время учебы в
педагогическом училище не обнаруживал каких-либо заметных осо-
бенностей характера. Был в меру общителен, имел приятелей, не
чуждался компаний, участвовал в общественной работе. По окон-
чании училища был направлен на работу, но не учителем, как ожи-
дал, а старшим пионервожатым в загородную школу-интернат.
Сразу обнаружил, что эта работа, требовавшая большой общитель-
ности, умения лидерствовать, оказалась не по нему. Тяготился ею,
не мог найти контакта с учениками. Один из старших педагогов,
721
вызывавший у него неприязнь, стремился опекать его, претендовал
на роль духовного наставника. Стал сторониться его, а затем и
других учителей, замкнулся, ушел в себя, стал нелюдим, избегал даже
встреч с прежними приятелями, чтобы «не рассказывать о себе и
своей работе». После работы часами бродил в одиночку по округе,
мечтая об интересной жизни. Хотелось бы быть вдали от лю-
дей — попасть на необитаемый остров или служить лесником в
уединенном месте; в то же время понимал никчемность этих же-
ланий. Свои переживания лишь однажды открыл случайному по-
путчику, который непонятно чем ему понравился. Вскоре ему пред-
ложили заменить заболевшего учителя. За несколько дней преоб-
разился, установил контакты и с учениками, и с учителями, стал
охотно принимать участие в общественных мероприятиях, возоб-
новил дружбу с прежними товарищами.
Катамнез через 6 лет. Продолжает учительскую работу, хо-
рошо с ней справляется. Заканчивает заочное отделение педаго-
гического института.
Еще Е. Kretschmer (1921), описывая шизоидный тип, выделил
его экспансивный и сенситивный варианты. Последний, как ука-
зывалось, правильнее рассматривать как тип особый, принадле-
жащий к широкой группе астенических психопатий и акценту-
аций, так как замкнутость здесь вторичная, компенсаторная. Тем
не менее среди шизоидов встречаются как стеничные, так и асте-
нические личности. Разнообразие шизоидных проявлений может
быть столь велико, что число описываемых вариантов могло ока-
заться двузначным. Поэтому представляется целесообразным кон-
статировать сочетание шизоидности с чертами других типов —
сенситивного, психастенического, эпилептоидного, истероидного,
неустойчивого. Главная основа характера, его ядро при этом все-
гда остается шизоидным.
Шизоидная психопатия, видимо, является одной из наиболее
эндогенно обусловленных. Недостатки воспитания в развитии са-
мих шизоидных черт характера имеют вспомогательное значение.
Считается, что доминирующая гиперпротекция способна усугу-
бить шизоидные черты, однако чаще приходится наблюдать, что
неправильное воспитание обусловливает наслоение на шизоидное
ядро черт другого типа: при потворствующей гиперпротекции —
истероидного, при господстве вокруг жестоких взаимоотноше-
ний — эпилептоидного, при гипопротекции, отдавшей подростка
во власть асоциальных компаний,— неустойчивого.
ЭПИЛЕПТОИДНЫЙ ТИП
Еще в 1910 г. Ремер (цит. по: М. С. Певзнер, 1941) выде-
лил группу психопатов, отличавшихся возбудимостью, гневливос-
тью, склонностью к запоям и сексуальной распущенности. Однако
722
описание этого типа характера связывается с именем F. Minkowska
(1923), чье название «эпилептоидный» было дано на основании сход-
ства с изменениями личности, которые наступают у некоторых боль-
ных эпилепсией. Другие обозначения этого типа оказались менее
удачными. Термин «эксплозивный» [Schneider К., 1923] отражает
только одну из черт этого характера — взрывчатость, которая встре-
чается и при других типах (варианты гипертимного, лабильного
и др.). Широко распространившийся в последние годы в нашей
стране термин «возбудимые психопаты», заимствованный у
Е. Kraepelin (1915), объединяет несколько психопатических типов.
«Импульсивная» психопатия понимается то как синоним эпилеп-
тоидной, то как особый тип, то как сборная синдромологическая
группа.
Сходство эпилептоидной психопатии с изменениями личности,
встречающимися при эпилепсии, видимо, не случайно. При эпилеп-
тоидном типе психопатии нередко можно отметить пренатальные,
натальные и ранние постнатальные вредности, оставившие след в
виде неврологической «микросимптоматики». Возможно, многие
особенности эпилептоидного характера являются компенсаторными
при неглубоком органическом поражении мозга. Однако подобная
форма компенсации при этих поражениях встречается далеко не
всегда и, возможно, сама по себе является эндогенно обусловленной.
В раннем детстве (до 3 — 4 лет) у больных эпилепсией подобных
изменений характера не бывает — лишь с 5 — 6 лет могут появить-
ся первые эпилептоидные черты [Абрамович Г. Б., 1965].
Органические психопатии, в частности их эпилептоидный ва-
риант, с картиной конституциональной эпилептоидной психопа-
тии имеют как сходства, так и отличия, поэтому правомерным
представляется их разделение [Певзнер М. С., 1941].
Главными чертами эпилептоидного типа являются склонность к
дисфории и тесно связанная с ним аффективная взрывчатость, на-
пряженность инстинктивной сферы, иногда достигающая аномалии
влечений, а также вязкость, тугоподвижность, тяжеловесность, инер-
тность, откладывающие отпечаток на всей психике — от моторики
и эмоциональности до мышления и личностных ценностей.
Дисфории, длящиеся часами и днями, отличает злобно-тоск-
ливая окраска настроения, накипающее раздражение, поиск объек-
та, на котором можно сорвать зло. Все же чем спокойнее обста-
новка вокруг, тем легче протекают дисфории и в одиночестве ско-
рее достигается успокоение.
Аффективные разряды эпилептоида лишь на первый взгляд
кажутся внезапными. Их можно сравнить с взрывом парового
котла, который прежде долго и постепенно закипает. Повод для
взрыва может быть случайным, сыграть роль последней капли.
723
Аффекты отличаются не только большой силой, но и продолжи-
тельностью — эпилептоид долго не может остыть. Этим эпилеп-
тоидная эксплозивность отличается от легко возникающих и бы-
стро истощающихся аффектов при органической психопатии, от
капризной изменчивости аффектов лабильного типа и от вспыль-
чивости гипертимов, которые легко вспыхивают, но столь же лег-
ко остывают, когда повод устранен или просто внимание пере-
ключено на что-либо другое.
Картина эпилептоидной психопатии в части случаев выявля-
ется еще в детстве. По данным Л. И. Спивака (1962), именно в
этих случаях с годами психопатия достигает тяжелой степени. С
первых лет такие дети могут подолгу, многими часами плакать, и
их невозможно бывает ни утешить, ни отвлечь, ни приструнить. В
детстве дисфории проявляются капризами, стремлением нарочи-
то изводить окружающих, хмурой озлобленностью. Рано могут
обнаружиться садистские склонности — такие дети любят мучить
животных, исподтишка дразнить и бить младших и слабых, изде-
ваться над беспомощными и неспособными дать отпор. В детской
компании они претендуют не просто на лидерство, а на роль вла-
стелина, устанавливающего свои правила игр и взаимоотношений,
диктующего всем и все, но всегда выгодно для себя. Можно ви-
деть также недетскую бережливость одежды, игрушек, всего «сво-
его». Любые попытки покуситься на их детскую собственность
вызывают крайне злобную реакцию.
В первые школьные годы выступает мелочная скрупулезность
в ведении тетрадей, всего ученического хозяйства, но эта повы-
шенная аккуратность превращается в самоцель и может полнос-
тью заслонить суть дела, саму учебу. Пишут они очень чисто, не-
редко «бисерным» почерком.
В подавляющем большинстве случаев картина эпилептоидной
психопатии развертывается лишь в период полового созревания —
от 12 до 19 лет [Спивак Л. И., 1962]. По нашим наблюдениям, в
этом возрасте на первый план выступают дисфории. Подростки
сами нередко начинают отмечать их спонтанность («на меня нахо-
дит»), а проявляться они могут не только злобой, раздражительно-
стью и тоской, но и апатией, бездельем, бесцельным сидением с
угрюмо-хмурым видом. Такие состояния развиваются постепенно
и так же медленно ослабевают.
Аффективные разряды могут быть следствием дисфории —
подростки в этих состояниях могут сами искать повод для скан-
дала. Но аффект может быть вызван и теми конфликтами, кото-
рые легко возникают у эпилептоидных подростков вследствие их
властности, неуступчивости, жестокости и себялюбия. Повод для
гнева может быть мал и ничтожен, но он всегда сопряжен хотя бы
724
с незначительным ущемлением интересов. В аффекте выступают
безудержная ярость — циничная брань, жестокие побои,— без-
различие к слабости и беспомощности противника и, наоборот,
неспособность учесть его превосходящую силу. Эпилептоидный
подросток в ярости способен наотмашь ударить по лицу престаре-
лую бабку, столкнуть с лестницы показавшего ему язык малыша,
броситься на заведомо более сильного обидчика. В драке обнару-
живается стремление бить противника по животу и по генитали-
ям. Вегетативный аккомпанемент аффекта также ярко выражен —
в гневе лицо наливается кровью, выступает пот и т. п.
Инстинктивная жизнь в подростковом возрасте оказывается
особенно напряженной. Сексуальное влечение пробуждается с боль-
шой силой. Однако свойственная эпилептоидам повышенная за-
бота о своем здоровье, «страх заразы» до поры до времени сдер-
живают случайные связи, заставляют отдать предпочтение более
или менее постоянным партнерам. Любовь у представителей это-
го типа почти всегда бывает окрашена мрачными тонами ревнос-
ти. Измен, как действительных, так и мнимых, они никогда не
прощают. Невинный флирт трактуется как тяжкое предатель-
ство. Ревность нередко заостряется в периоды дисфорий — тогда
без всяких оснований они терзают ревностью объект влюбленно-
сти или сексуального партнера. При ревнивом отношении к дру-
гим сами эпилептоидные подростки склонны к измене. Не раз
приходилось сталкиваться с однотипной ситуацией: юноша с эпи-
лептоидным типом характера, влюбленный в одну девушку, ог-
раничивается с нею платоническими отношениями, «бережет» ее
до брака, ревниво следя за ее поведением и подвергая всевозмож-
ным испытаниям, и в то же время сам тайно сожительствует с
другой, которую ни во что не ставит, всячески унижает и тем не
менее ей же устраивает сцены ревности.
Эпилептоидные подростки склонны к сексуальным эксцессам,
а их половое влечение сопряжено с садистскими, а иногда и с ма-
зохистическими стремлениями. В ситуациях, где нормальная по-
ловая активность неосуществима (например, в закрытом воспита-
тельном учреждении с однополым составом), подростки этого типа
нередко вступают на путь перверзий. В гомосексуальных связях
они обычно выступают в активных ролях и не довольствуются
взаимным онанизмом, а толкают партнера к педерастии или дру-
гим формам грубых извращений. Обогатившись перверзным опы-
том, некоторые из них в дальнейшем, способны совмещать нор-
мальные сношения с гомосексуальными. Иногда у эпилептоид-
ных подростков на первый план выступают мазохистические
желания — они причиняют себе боль нарочитыми ожогами, уко-
лами, укусами. В крайних случаях обнаруживается страсть к са-
725
мокалечению, заглатыванию инородных тел, введению игл в соб-
ственное тело. Ни половым возбуждением, ни тем более оргаз-
мом болевые ощущения могут не сопровождаться, но они достав-
ляют особое наслаждение, которое подросткам трудно описать, но
удержаться от которого они бывают не в силах.
Одной из нечастых, но ярких форм нарушений влечения яв-
ляется патологическая страсть к незавершенным самоудавлени-
ям. Подросток затягивает на шее петлю или сдавливает шею сво-
ими руками до помрачения сознания, иногда до появления лег-
ких судорог — в этот момент испытывают наслаждение, близкое
к оргазму («ловят кайф»). Иногда эти действия неправильно трак-
туются окружающими как суицидные попытки.
Напряженность и вместе с тем необычность влечений нередко
проявляется в особой манере алкоголизации. После первых опьяне-
ний может возникнуть потребность «пить до отключения». В отли-
чие от большинства современных подростков представители эпилеп-
тоидного типа любят пить не вино, а водку и другие крепкие спирт-
ные напитки, а сигаретам предпочитают папиросы с крепким таба-
ком. Обычная алкогольная эйфория редко бывает их уделом. Могут
наблюдаться амнестические формы опьянения, во время них совер-
шаются поступки, о которых не сохраняется никаких воспомина-
ний. Иногда действия совершаются как бы автоматически, каким-то
непонятным для самого подростка образом, и потом удивляют и
смущают его не менее, чем окружающих. Один из подростков в
подобном опьянении неясно зачем влез на высотный кран, другой
пошел на чердак соседнего дома, разделся там донага и стал приме-
рять развешанное для просушки белье. Алкоголь способен также
провоцировать дисфорические состояния с яростными аффективны-
ми разрядами — алкогольное опьянение проявляется тогда диким
возбуждением со стремлением все бить и крушить.
Эпилептоидные подростки, видимо, гораздо менее склонны к
употреблению неалкогольных токсических средств. Может быть,
их отчасти удерживает страх стать наркоманом, забота о своем
здоровье, а может быть, эти средства дают не тот сорт ощущений,
которые им приятны. Лишь некоторые дурманящие летучие ве-
щества, вызывающие состояния, сходные с массивной алкоголи-
зацией, иногда употребляются ими. В отличие от своих прияте-
лей, ограничивающихся достижением эйфории, эпилептоидные
подростки могут вдыхать пары этих веществ на протяжении ча-
сов или по нескольку раз в день, стараясь довести себя до «отклю-
чения» от действительности, а на попытки оторвать или отвлечь
их от этого занятия реагируют злобной агрессией.
Такие формы нарушений влечения, как дромомания и пирома-
ния, встречаются относительно редко. Побеги из дому, как указыва-
726
лось, у подростков чаще бывают ситуативно обусловленными или
побуждаются реакцией эмансипации. Истинная дромомания быва-
ет редко и обычно сопряжена с дисфорией. В этих случаях побег
совершается без всяких внешних поводов, в одиночку, при этом под-
росток устремляется в дальние края, нередко по стереотипно повто-
ряющемуся маршруту. Во время дромоманического побега эпилеп-
тоидные подростки напряжены, бледны, аппетит утрачен, но при этом
обнаруживается удивительная выносливость. Алкоголизация до «от-
ключения» может оборвать дромоманический побег.
Столь же сопряженными с дисфорией оказываются пирома-
нические акты. Обычно они не являются в строгом смысле им-
пульсивными, так как реализуются в процессе нарастающего же-
лания, а не как реакция «короткого замыкания». У подростков
пироманические склонцости могут проявляться в стертом виде:
любовь разводить костры, устраивать взрывы и т. п.
Серьезные трудности для анализа представляет склонность к су-
ицидальному поведению. У взрослых описаны суицидные попытки
во время тяжелых дисфорий. У эпилептоидных подростков истин-
ные суицидные действия крайне редки. У подростков этого типа
нам приходилось сталкиваться только с демонстративным суици-
дальным поведением, нередко носящим характер явного суицидаль-
ного шантажа. В отличие от демонстративного суицидального пове-
дения при истероидном типе, где подросток подобными действиями
добивается особого внимания к себе или освобождения от неприят-
ной для него ситуации, у эпилептоидных подростков суицидальные
демонстрации чаще всего были спровоцированы наказаниями, кото-
рые подростками трактовались как несправедливые, и были окра-
шены чувством мести в отношении обидчика и предназначены, что-
бы доставить ему серьезные неприятности. Например, в школе-ин-
тернате директор за драку лишила 14-летнего эпилептоидного под-
ростка возможности пойти со всем классом в театр. Тогда этот под-
росток, выждав, когда в школу прибыла инспекция, пытался на гла-
зах приехавших изобразить самоповешение у дверей кабинета ди-
ректора. Другой подросток, будучи в детской инфекционной боль-
нице, за шалости был наказан тем, что нагим уложен в постель.
Тогда он заперся в туалете, изображал повешение, издавал хрипя-
щие звуки, добился того, что в больнице была поднята тревога и
дверь туалета взломана.
Другой причиной суицидальных демонстраций бывает рев-
ность к объекту влюбленности. Попытка обычно совершается во
время самой сцены ревности, «на глазах», испуг на лице объекта
влюбленности доставляет немалое удовольствие.
Изощренная мстительность эпилептоидных подростков прояв-
ляется не только в суицидальных демонстрациях. Обид они не
727
прощают, а мщение отличается коварством и возможностью на-
сладиться наблюдением за доставленными мучениями. Так, 15-
летний подросток был публично высмеян соседом по даче. Тогда
этот подросток ночью в жаркое лето подбросил несколько пачек
дрожжей в выгребную яму под летней уборной около дачи свое-
го обидчика. Через сутки зловонные массы залили пространство
около его дома, а мститель со злорадством наблюдал его вынуж-
денный отъезд. Другой 14-летний подросток возненавидел по-
явившегося у него отчима — человека физически сильного, влас-
тного, сразу взявшего в ежовые рукавицы своего пасынка, кото-
рый до этого привык помыкать матерью. Тогда этот подросток,
найдя хранившиеся у отчима презервативы, тайком натер их внут-
реннюю поверхность едким перцем и наслаждался, подслушивая
взаимные упреки матери и отчима, заподозрившего у себя венери-
ческое заболевание.
Иногда при эпилептоидных психопатиях преобладают склон-
ность к дисфориям и аффективная взрывчатость (эксплозивный
вариант), в других случаях эти особенности выражены неотчетли-
во, но зато выступают нарушения влечений (перверзный вари-
ант), но такое разделение далеко не всегда возможно провести.
Реакция эмансипации у эпилептоидных подростков может
протекать очень тяжело. Дело доходит до полного разрыва с род-
ными, в отношении к которым выступают крайняя озлобленность
и мстительность. Эпилептоидные подростки не только требуют
свободы, самостоятельности, избавления от власти, но и «прав»,
своей доли имущества, жилища, материальных благ. При конф-
ликтах с матерью и отцом они могут держаться за бабушек и
дедушек, если те их балуют и им потакают. В отличие от предста-
вителей других типов эпилептоидные подростки не склонны рас-
пространять реакцию эмансипации с родителей на все старшее
поколение, на существующие обычаи и порядки. Наоборот, перед
начальством они бывают готовы на угодничество, если ждут от
него поддержки или каких-либо выгод для себя.
Реакция группирования со сверстниками тесно сопряжена со
стремлением к властвованию. Поэтому охотно выискивается ком-
пания из младших, слабых, безвольных, неспособных дать отпор. В
группе эпилептоидные подростки желают установить свои порядки,
всегда выгодные для них самих. Симпатиями они не пользуются, и
их власть держится на страхе перед ними. Они нередко могут чув-
ствовать себя на высоте в условиях строгого дисциплинарного режи-
ма, умея угодить начальству, добиться преимуществ, завладеть поло-
жением, дающим в их руки определенную власть над другими под-
ростками, установить над ними жесткий диктат и извлекать себе
выгоду из своего положения. Их боятся, но постепенно против них
728
зреет бунт, в какой-то момент их «подводят», и они оказываются
низринутыми со своего начальственного пьедестала.
Реакция увлечения обычно бывает выражена достаточно ярко.
Почти все эпилептоидные подростки отдают дань азартным иг-
рам. В них легко пробуждается почти инстинктивная тяга к лег-
кому обогащению. Азарт их опьяняет, играть они могут запоем,
порою теряя контроль над собой. Коллекционирование их при-
влекает прежде всего материальной ценностью собранного. В
спорте заманчивым им кажется то, что позволяет развить физи-
ческую силу (тяжелая атлетика, борьба, бокс и т. п.). Подвижные
коллективные игры им плохо даются. Совершенствование руч-
ных навыков, особенно если это сулит определенные материаль-
ные блага (прикладное искусство, ювелирная работа), также мо-
жет оказаться в сфере увлечений. Многие из них любят музыку и
пение. В отличие от истероидов охотно занимаются ими наедине,
получая от своих упражнений какое-то чувственное удовольствие.
Внешность эпилептоидных подростков, описанная Г. Е. Суха-
ревой (1959): приземистая сильная фигура, массивный торс при
коротких, но крепких конечностях, круглая, чуть вдавленная в
плечи голова, большая нижняя челюсть, крупные гениталии у
мальчиков — бывает свойственна многим, но, конечно, далеко не
всем представителям этого типа. Медлительность движений, тя-
желовесность моторики встречаются гораздо чаще.
При осмотре подростков эпилептоидного типа нередко бросается
в глаза обилие татуировок, как символических, отражающих реак-
ции эмансипации, группирования и др. [Личко А. Е., 1979], так и
особенно «украшающих». Татуировки встречаются не только на ру-
ках, но на самых разных частях тела, даже в области гениталий.
Самооценка эпилептоидных подростков носит однобокий ха-
рактер. Как правило, они отмечают склонность к мрачному рас-
положению духа, свои соматические особенности — крепкий сон
и трудность пробуждений, любовь сытно и вкусно поесть, силу и
напряженность сексуального влечения, отсутствие застенчивости
и даже склонность к ревности. Они подмечают свою осторожность
ко всему незнакомому, приверженность к аккуратности и поряд-
ку, нелюбовь пустых мечтаний, предпочтение жить реальной
жизнью. В остальном, в особенности во взаимоотношении с окру-
жающими, они представляют себя значительно более конформны-
ми, чем это есть на самом деле.
Эпилептоидный тип характера, видимо, один из весьма небла-
гоприятных для социальной адаптации. Хотя в общей популя-
ции эпилептоидный тип определен у 11% подростков мужского
пола, среди акцентуаций характера с нарушениями поведения,
потребовавшими госпитализации в психиатрическую больницу,
729
эпилептоидный тип составил 26%, а среди психопатии — 38%.
На эпилептоидный тип падает также наибольшее число психопа-
тии тяжелой степени.
Явная акцентуация эпилептоидного типа обычно проявляет-
ся тем, что при внешне удовлетворительной адаптации жизнен-
ный путь может быть переполнен конфликтами и поведенчески-
ми нарушениями.
Александр Б., 17 лет. Отец давно оставил семью. Мать вспыль-
чивая, гневливая. Имеет старшего брата — гитариста из эст-
радного ансамбля, конфликтует с ним, завидует его большим
заработкам.
На первом году жизни перенес сотрясение мозга (уронили на
пол). Но рос здоровым, развивался хорошо. До 12 лет учился удов-
летворительно, затем крайне неохотно. Окончил 8 классов, по-
ступил в ПТУ, но вскоре его бросил и пошел работать на завод.
Работает грузчиком, хорошо зарабатывает, ценит и копит деньги,
любит хорошую одежду, бережет ее. Курит крепкие папиросы.
Выпивает немного и изредка, чтобы «не повредить здоровью».
Около года влюблен в девушку-студентку, по его словам, очень
красивую. Проводит много времени с ней. В то же время тайно
от нее имеет случайные половые связи. Возлюбленную же муча-
ет ревностью, неоднократно грозил ей повеситься и даже изоб-
ражал попытки самоповешения на ее глазах.
Накануне госпитализации во время прогулки но парку с лю-
бимой девушкой снова устроил ей сцену ревности, пригрозил са-
моповешением. Нежданно услышал от нее гневную реплику, что
он ей надоел и она рада бы от него избавиться. Тут же в парке
на ее глазах повесился на дереве. В бессознательном состоянии с
трудом ею и каким-то прохожим был вытащен из петли и дос-
тавлен в реанимационный центр. Имелась выраженная стран-
гуляционная борозда. Оттуда направлен в подростковую психи-
атрическую клинику. Здесь в первые дни обнаруживает эйфорию,
рад, что остался жив. Признался, что намерения умереть у него
вовсе не было, хотел только «в очередной раз ее попугать», но
«не рассчитал», «вдруг потемнело в глазах», и больше ничего не
помнит. Согласился, что ревновал без всяких на то оснований
(«раз я изменяю, значит, и она может!» ). Рассказал, что всегда
был вспыльчивым, а в школьные годы драчливым.
Физически развит по возрасту. При неврологическом осмот-
ре — легкая асимметрия лицевой иннервации.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки, несмотря на установленную склонность к диссимуляции, ди-
агностирован эпилептоидный тип. Признаков, указывающих на
возможную психопатию, не обнаружено. Конформность высокая,
реакция эмансипации выраженная. Отмечен высокий В-индекс,
730
указывающий на возможность изменений характера, связанных
с резидуальным органическим поражением головного мозга. Склон-
ности к делинквентности не отмечено, а к алкоголизации име-
ется резко отрицательное отношение, что соответствует дей-
ствительности, так как подросток работает среди интенсив-
но алкоголизирующего окружения, но сам воздержан в отноше-
нии выпивок. По шкале субъективной оценки самооценка недо-
статочная: черт какого-либо типа не выделилось, достоверно
отвергает астено-невротические черты.
Диагноз. Острая аффективная демонстративная реакция на
фоне акцентуации эпилептоидного типа,
Катамнез через 2 года. Снят с учета в психоневрологичес-
ком диспансере. Повторных суицидных попыток не было.
М. С. Певзнер (1941) обратила внимание на особый вариант эпи-
лептоидного типа у подростков, отличающихся, по ее определению,
«гиперсоциальностью» — работоспособностью, аккуратностью, пе-
дантизмом, которые «не являются психопатами». В. В. Ковалев (1973)
именно эти качества характера истолковал как компенсаторные.
Однако, по нашим наблюдениям, «гиперсоциальность» может ока-
заться односторонней и даже приобретать карикатурные формы. В
таких случаях подростки могут вести «двойную жизнь»: будучи
подчеркнуто правильными в одной ситуации, они обнаруживают
крайнее себялюбие, злобность, агрессивность, моральную и физичес-
кую жестокость в другой. Так, примерный ученик в школе может
быть деспотом и тираном с домашними.
Скрытая акцентуация по эпилептоидному типу выявляется
либо в ситуации, способствующей раскрытию черт этого типа (кон-
фликты по поводу ущемления интересов, возможность проявле-
ния деспотической власти в отношении других), либо под влия-
нием алкогольного опьянения, которое, как указывалось, у эпи-
лептоидных подростков нередко протекает очень тяжело.
Эпилептоидная психопатия чаще всего бывает конституцио-
нальной. Психопатическое развитие по эпилептоидному типу при
воспитании в условиях жестоких взаимоотношений возможно на
основе как эпилептоидной, так и конформной, реже — шизоид-
ной акцентуации. В качестве наиболее частых вариантов эпилеп-
тоидной психопатии (как конституциональной, так и психопати-
ческого развития), а также как тип акцентуации характера могут
быть отмечены следующие.
Эпилептоидно-истероидный тип является сочетанием
эпилептоидных черт с эгоцентризмом, претенциозностью, склон-
ностью к демонстративному поведению. Даже во время аффек-
тивных вспышек и при удовлетворении извращенных влечений
выступает демонстративность. Например, самоповреждения все-
731
гда наносятся на глазах зрителей. В сексуальной жизни предпо-
читают партнеров, попадающих в рабскую зависимость от них,
помыкают ими, живут за их счет.
Эпилептоидно-неустойчивый тип. Здесь сочетаются на
первый взгляд несовместимые черты — властность, тяжеловесность
и ригидность эпилептоида и стремление к легкому, бездумному, праз-
дному образу жизни, присущему неустойчивому типу и нередко рас-
сматриваемому как проявление «слабоволия». При этом типе поми-
мо эпилептоидных черт и установки на праздный образ жизни, же-
лания жить только настоящим отмечается отсутствие эмоциональ-
ных привязанностей. Обычно такие подростки начинают рано про-
гуливать школу и вскоре вслед за этим интенсивно алкоголизиро-
ваться. Нередко совершают побеги из дому с целью пьянок и раз-
гульной жизни. Возвращенные домой, грозят повторным побегом,
добиваясь от родных подачек и всяких благ. Становятся властелина-
ми асоциальных групп, устанавливают в них жестокие порядки, ис-
пользуют других подростков в корыстных целях или для удовлетво-
рения своих извращенных желаний, беспощадно расправляются с
непослушными [Александров А. А., 1978]. Обнаруживают склонность
к промискуитету и перверзиям. При гомосексуальной активности
выступают в активной роли.
Такие подростки легко переходят грань между делинквентно-
стью и криминалом. Наиболее частые преступления — нанесение
тяжких повреждений, особенно ножевых ран, сексуальная агрес-
сия, а также грабеж и кражи со взломом. Правонарушения обыч-
но совершаются с сообщниками, которым отводится наиболее опас-
ная роль, но сами стараются заполучить львиную долю «добычи»
[Личко А. Е., Вдовиченко А. А., 1980]. При угрозе наказаний
склонны к симуляции различных заболеваний.
В какой-то степени эпилептоидно-неустойчивый тип психо-
патии напоминает описанную П. Б. Ганнушкиным (1933) группу
«антисоциальных психопатов». Они действительно, как правило,
ведут асоциальный образ жизни.
В итоге эпилептоидный тип можно признать одним из самых
трудных для социальной адаптации. Тяжелые и выраженные сте-
пени психопатий относительно часты, при явных акцентуациях
характера подростковый период ознаменован тяжелыми конфлик-
тами, и даже при скрытой акцентуации возможны неожиданные
тяжелые эксцессы.
ИСТЕРОИДНЫЙ ТИП
Данный тип описан во многих монографиях и руковод-
ствах и включен в самые разнообразные систематики психопа-
тии. Его главная черта — беспредельный эгоцентризм, ненасыт-
ная жажда постоянного внимания к своей особе, восхищения,
732
удивления, почитания, сочувствия. На худой конец предпочита-
ются даже негодование и ненависть окружающих в свой адрес, но
только не безразличие и равнодушие — только не перспектива
остаться незамеченным («жаждущие повышенной оценки», по
К. Schneider, 1923). Все остальные качества истероида питаются
этой чертой. Внушаемость, которую нередко выдвигают на пер-
вый план, отличается избирательностью: от нее ничего не остает-
ся, если обстановка внушения или само внушение не «льют воду
на мельницу эгоцентризма». Лживость и фантазирование цели-
ком направлены на приукрашение своей персоны. Кажущаяся
эмоциональность в действительности оборачивается отсутствием
глубоких, искренних чувств при большой экспрессии эмоций, те-
атральности, склонности к рисовке и позерству.
Истероидные черты нередко проявляются с ранних лет. Такие
дети не выносят, когда при них хвалят других, когда другим уде-
ляют больше внимания. Игрушки им быстро надоедают. Жела-
ние привлекать к себе взоры, слушать восторги и похвалы стано-
вится насущной потребностью. Они охотно перед зрителями чи-
тают стихи, танцуют, поют, и многие из них действительно обна-
руживают неплохие артистические способности. Успехи в учебе в
первых классах во многом определяются тем, ставят ли их в при-
мер другим.
С наступлением пубертатного периода обычно наблюдается за-
острение истероидных черт. Как известно, в последние десятиле-
тия картина истерии у взрослых существенно изменилась. Почти
исчезли истерические припадки, параличи и т. п. На смену им
пришли менее грубые неврастеноподобные симптомы [Карвасарс-
кий Б. Д., Тупицын Ю. Я., 1974: Карвасарский Б. Д., 1980]. Это
всецело относится также к подростковому возрасту. Однако в этот
период истерические черты характера проявляются прежде всего
в особенностях поведения, в подростковых поведенческих реак-
циях. К тому же акселерация физического развития существенно
изменила прежнее представление об инфантильной грацильнос-
ти, хрупкости, детскости истероидных подростков. Лишь при од-
ном из описанных нами вариантов («лабильные истероиды») не-
редко приходится встречать грацильную внешность. В прочих
случаях от нее может не оставаться и следа.
Среди поведенческих проявлений истероидности у подрост-
ков, которые служат причиной обращения к психиатру, на пер-
вое место следует поставить суицидальные демонстрации — они
послужили причиной направления в подростковую психиатри-
ческую клинику в 80% случаев истероидных психопатий и ак-
центуаций характера. Первые суицидальные демонстрации, по
нашим наблюдениям, у акселерированных подростков чаще па-
733
дают на возраст 15—16 лет. Способы «суицида» при этом избира-
ются лишь безопасные (порезы вен на предплечье, лекарства из
домашней аптечки) либо рассчитанные на то, что серьезная по-
пытка будет предупреждена окружающими (приготовление к по-
вешению, изображение попытки выпрыгнуть из окна или броситься
под транспорт на глазах у присутствующих и т. п.). Обильная
суицидальная «сигнализация» нередко предшествует демонстра-
ции или сопровождает ее: пишутся прощальные записки, делают-
ся «тайные» признания приятелям, записываются на магнитофон
«последние слова» и пр.
В качестве причины, толкнувшей истероидного подростка на
«суицид», им самим чаще всего называется «неудачная любовь».
Однако обычно удается выяснить, что это — только лишь романти-
ческая завеса или просто выдумка, направленная на то, чтобы «обла-
городить» свою личность, создать вокруг себя ореол исключитель-
ности. Действительной причиной обычно служат уязвленное само-
любие, утрата ценного для данного подростка внимания, страх упасть
в глазах окружающих, особенно сверстников, лишиться ореола «из-
бранника». Конечно, отвергнутая любовь, разрыв, а особенно появ-
ление соперника или соперницы наносит чувствительный удар по
эгоцентризму истероидного подростка, если к тому же все события
развертываются на глазах приятелей и подруг.
Другой причиной суицидальной демонстрации может служить
необходимость выпутаться из опасной ситуации, избежать серь-
езных наказаний, вызвав сочувствие, жалость, сострадание.
Сама же суицидальная демонстрация с переживаниями окружа-
ющих, суетой, «скорой помощью», любопытством случайных сви-
детелей дает немалое удовлетворение истероидному эгоцентризму.
В поисках действительных причин суицидальной демонстра-
ции важно заметить, где она совершается, кому адресуется, кого
она должна разжалобить, чье утраченное внимание вернуть, кого
заставить пойти на уступки или очернить в глазах окружающих.
Если, например, причиной объявляется разлад с возлюбленной, а
демонстрация совершается так, что та не только увидеть, но и
узнать о ней не может, но зато ее первым свидетелем становится
мать, можно не сомневаться, что именно в отношениях с матерью
кроется конфликт. Если в качестве причины приводится отверг-
нутая любовь девушки, которая живет в другом городе и здесь ее
никто не знает, а демонстрация (попытка броситься с набережной
в канал на глазах у прохожих) совершается перед дверьми своего
учебного заведения, весьма престижного, то вскоре выясняется
неминуемо грозящее исключение за неуспеваемость. Родители,
правда, нередко играют у истероидных подростков роль «козла
отпущения» за те «разочарования», которые их постигают в среде
734
сверстников. В случаях истероидных психопатий суицидальные
демонстрации могут осуществляться повторно, особенно если пре-
дыдущие имели успех, могут превращаться в своего рода поведен-
ческий штамп, к которому прибегают при разного рода конфлик-
тах [Александров А. А., 1973]. К суицидальным демонстрациям
примыкает бравада «игрой со смертью» с претензией заполучить
репутацию исключительной личности.
Кроме суицидальных демонстраций при истероидном типе
психопатий и акцентуаций приходится также встречать острые
аффективные суицидные реакции, более частые у лабильных ис-
тероидов. Подобные аффективные реакции также чаще всего бы-
вают вызваны ударами по самолюбию, унижением в глазах окру-
жающих, утратой надежд на особую роль, перспективы возвы-
ситься в чьих-то глазах. Аффективные суицидные попытки обыч-
но бывают насыщены элементами демонстративности, нацелены
на то, чтобы привлечь всеобщее внимание. Однако они не являют-
ся только спектаклем — на фоне сильного аффекта на какой-то
момент может промелькнуть истинная суицидная цель или жела-
ние вручить свою судьбу делу случая («будь что будет»). На фоне
аффекта даже при отсутствии истинного намерения умереть грань
безопасного в действиях легко может быть перейдена, и демонст-
ративное по замыслу действие может закончиться завершенным
суицидом — такая сила аффектов особенно присуща смешанному
истеро-эпилептоидному типу.
Свойственное истероидным натурам «бегство в болезнь» при
трудных ситуациях, изображение таинственных, неизвестных забо-
леваний приобретает иногда в среде некоторых подростковых ком-
панией, например подражающих западным «хиппи», новую форму,
выражаясь стремлением попасть в психиатрическую больницу и тем
заполучить в подобной среде репутацию необычности. Для дости-
жений этой цели используются не только суицидальные угрозы, но
и разыгрывание роли наркомана и, наконец, жалобы, почерпнутые
из книг по психиатрии, причем разного рода деперсонал изационно-
дереализационные симптомы, идеи воздействия и циклические ко-
лебания настроения пользуются особой популярностью.
Алкоголизация также может носить чисто демонстративный
характер. Сформировавшийся алкоголизм у истероидных подро-
стков встречается довольно редко, причем обычно в этих ситуа-
циях имеет место сочетание истероидности с чертами другого типа.
Как правило, выпивают истероидные подростки немного, предпо-
читают легкие степени опьянения, однако не прочь прихвастнуть
огромным количеством выпитого, способностью пить, не пьянея,
или изысканным выбором алкогольных напитков («Я пью толь-
ко коньяк и шампанское»,— заявил 14-летний истероидный под-
735
росток). Впрочем, по данным нашего сотрудника Ю. А. Строгоно-
ва, в асоциальных компаниях, где умение выпить много вызывает
«уважение», истероидные подростки, желая произвести впечатле-
ние, что могут «всех перепить», становятся жертвой своих пре-
тензий и действительно могут пристраститься к алкоголю. Одна-
ко они не склонны изображать алкоголика, так как эта роль не
сулит им ни ореола необычности, ни жадно-любопытных взоров.
Делинквентность истероидных подростков обычно носит несерь-
езный характер. Речь идет о прогулах, нежелании учиться и рабо-
тать, так как «серая жизнь» их не удовлетворяет, а занять видное
место в учебе или труде, которое тешило бы их самолюбие, не хвата-
ет ни способности, ни настойчивости. Столкновения бывают также
по поводу вызывающего поведения в общественных местах, приста-
вания к иностранным туристам, шумных скандалов. В более серьез-
ных случаях приходится сталкиваться с мошенничеством, поддел-
кой чеков или документов, обманом и обворовыванием лиц, к кото-
рым вкрались в доверие. Истероиды избегают всего, что связано с
грубым насилием, грабежом, взломом, риском, и, по-видимому, срав-
нительно редко встречаются среди криминальных подростков [Озе-
рецкий Н. И., 1932; Михайлова Л. О., 1976].
Побеги из дому могут начинаться еще с первых классов шко-
лы и даже в дошкольном возрасте. Обычно они вызваны наказа-
ниями, имевшими место или ожидаемыми, или обусловлены од-
ной из детских поведенческих реакций — реакцией оппозиции.
Эта реакция у детей и подростков чаще связана с утратой пре-
жнего внимания со стороны близких. Убежав из дому, они стара-
ются держаться там, где их будут искать, или обратить на себя
внимание милиции, чтобы их привели домой или вызвали роди-
телей, или, наконец, каким-либо косвенным образом сигнализи-
руют родителям о своем местопребывании. С возрастом побеги
могут становиться более продолжительными и приобретать ро-
мантическую окраску. Причины их нередко бывают те же, что
толкают на суицидальную демонстрацию,— утрата внимания, крах
надежд на возвышенное положение, необходимость выпутаться
из истории, которая грозит неизбежностью быть осмеянным и
низринутым с почетного пьедестала. Например, уверив своих зна-
комых в том, что его родители занимают высокое положение, и
нарассказав о «роскошном» образе жизни их семьи, 16-летний
юноша убежал в дальние края, когда требования приятелей при-
гласить к себе домой стали слишком настойчивыми.
У истероидных подростков сохраняются черты детских реак-
ций оппозиции, имитации и др. Чаще всего приходится видеть
реакцию оппозиции на утрату или уменьшение привычного вни-
мания со стороны родных, на потерю роли семейного кумира.
736
Проявления реакции оппозиции могут быть теми же, что и в дет-
стве,— «бегство в болезнь» или попытки избавиться от того, на
кого внимание переключилось (например, заставить мать разой-
тись с появившимся отчимом), но чаще эта детская реакция оппо-
зиции проявляется нарушениями поведения — вдруг начавшие-
ся выпивки, воровство, прогулы, асоциальные компании предназ-
начаются для того, чтобы просигнализировать близким: «Верни-
те мне прежнее внимание и заботу, иначе я пропаду!»
Реакция имитации может многое определять в поведении под-
ростка истероидного типа. Истероиды вообще малооригинальны,
и весь их жизненный путь — это подражание кому-нибудь, хотя
делается это по возможности незаметно и всегда выдается за «свое».
Модель, избранная для подражания истероидным подростком,
прежде всего не должна заслонять саму подражающую персону.
Поэтому для имитации избирается образ абстрактный или (чаще)
лицо, пользующееся популярностью в подростковой среде, но не
имеющее непосредственного контакта с данной подростковой груп-
пой («кумир моды»). Иногда же подражание зиждется на образе
собирательном: в потугах за оригинальностью воспроизводятся
сногсшибательные высказывания одних, необычная одежда дру-
гих, вызывающая манера вести себя третьих и т. п.
Реакция гиперкомпенсации менее свойственна истероидам, так
как сопряжена с настойчивостью и упорством в достижении цели,
которых истероидной натуре как раз не хватает. Зато реакция
компенсации бывает достаточно выраженной. Можно думать, что
именно эта реакция играет существенную роль в свойственной
истероидам «косметической лжи», в фантазиях, которым они
заставляют верить других и если не верят сами, то во всяком
случае наслаждаются ими.
Выдумки подростков-истероидов резко отличаются от фанта-
зий шизоидов. Истероидные фантазии всегда предназначены для
определенных слушателей и зрителей, поэтому они изменчивы,
учитывая их интересы, вкусы, ситуацию. Истероидные подростки
легко вживаются в выдуманную роль и ведут себя соответственно
ей. Геннадий У. был доставлен в подростковую психиатрическую
клинику после того, как явился в органы государственной безо-
пасности с заявлением, что его завербовала иностранная разведка,
поручает ему устроить взрыв на заводе, указал на определенных
лиц как на агентов этой разведки и т. п., что, конечно, было чис-
тейшим вымыслом.
Истероидов, склонных к подобному мифотворчеству, со вре-
мен Е. Kraepelin (1915) часто выделяют в особую группу психопа-
тов-псевдологов или мифоманов. С нашей точки зрения, для под-
росткового возраста вряд ли оправдано выделение этой особой
737
группы, так как украшающие собственную личность фантазии и
ложь свойственны почти всем истероидным подросткам. И даже
когда выдумки составляют главное в поведении, заслоняя, каза-
лось бы, все прочие истероидные черты, все эти россказни всегда
питаются основой истероидного характера — ненасытным эго-
центризмом.
Подростковые поведенческие реакции также бывают окраше-
ны этой главной истероидной чертой. Реакция эмансипации
может иметь бурные внешние проявления — побеги из дому, кон-
фликты с родными и старшими, громогласные требования свобо-
ды и самостоятельности и т. п. Она может ярко проявляться при
обследовании с помощью ПДО. Ею же может быть обусловлен де-
монстративный нонконформизм — напоказ выставляемое отри-
цание общепринятых норм поведения, распространенных идеа-
лов, взглядов, вкусов. Однако по сути дела настоящая потребность
свободы и самостоятельности вовсе не свойственна подросткам
этого типа — от внимания и забот близких они вовсе не жаждут
избавиться. В итоге эмансипационные устремления часто сполза-
ют на рельсы детской реакции оппозиции.
Реакция группирования со сверстниками всегда сопряжена с
претензиями на лидерство или, во всяком случае, на исключи-
тельное положение в группе. Не обладая ни достаточной стенич-
ностью, ни бестрепетной готовностью в любой момент силой ут-
вердить свою командную роль, подчинить себе других, истероид-
ный подросток рвется к лидерству доступными для него путями.
Обладая хорошим интуитивным чутьем настроения группы, еще
назревающих в ней и порою еще не осознанных желаний и стрем-
лений, истероиды могут быть их первыми выразителями, высту-
пать в роли зачинщиков и зажигателей. В порыве, в экстазе, воо-
душевленные обращенными на них взглядами, они могут повести
за собой других, даже проявить безрассудную смелость. Но они
всегда оказываются вожаками на час — перед неожиданными труд-
ностями пасуют, друзей легко предают, лишенные восхищенных
взоров, сразу теряют весь задор. Главное, приятели вскоре распоз-
нают за внешними эффектами их внутреннюю пустоту. Это осу-
ществляется особенно быстро, когда лидерская позиция достига-
ется другим и более доступным для истероидного подростка пу-
тем — пуская «пыль в глаза» историями о своих былых удачах и
приключениях. Все это ведет к тому, что истероидные подростки
не склонны слишком долго задерживаться в одной и той же под-
ростковой группе и охотно устремляются в другую, чтобы начать
все сначала. Если от истероидного подростка слышишь, что он
разочаровался в своих друзьях, можно не сомневаться, что имен-
но те уже раскусили его.
738
В условиях замкнутых подростковых групп, например в зак-
рытых подростковых учреждениях с регламентированным режи-
мом, где произвольная смена компании затруднена, для того что-
бы занять исключительное положение, иногда избирается другой
путь. Истероидные подростки охотно принимают из рук взрослых
лидерские функции — должности старост, организаторов всякого
рода мероприятий,— с тем чтобы занять позицию посредника
между старшими и другими подростками и тем упрочить свое
особое положение.
Увлечения почти целиком сосредоточиваются в области эго-
центрического типа хобби. Увлечь может лишь то, что дает воз-
можность покрасоваться перед другими. Если есть способности,
то художественная самодеятельность открывает здесь наибольшие
возможности. Всегда предпочитаются те виды искусства, которые
в данное время наиболее модны среди подростков своего круга (в
наш период — эстрадные ансамбли) или могут поразить своей
необычностью (например, театр мимов). Нельзя было не заметить
среди подростков в 60—70-х годах малую популярность драмати-
ческих кружков и падающую — танцевальных ансамблей. Порою
избранные увлечения на первый взгляд не относятся к эгоцент-
рическим хобби. Однако на самом деле оказывается, что увле-
ченное занятие иностранным языком, сводящееся обычно к усво-
ению самых ходовых диалогов, предпринимается для того, чтобы
блеснуть перед приятелями беседой с иностранными туристами, а
увлечение философией ограничивается самым поверхностным
знакомством с модными философскими течениями и предназна-
чено опять же, чтобы своими познаниями произвести впечатле-
ние на соответствующее окружение. Подражание йогам и хиппи
представляет в этом отношении особенно благоприятную почву.
Даже собираемые коллекции могут служить все той же цели —
блеснуть ими (и собой!) перед приятелями. Спорт и другие ману-
ально-телесные хобби избираются гораздо реже, так как требуют
большого упорства для достижения престижного положения. В
противовес этому лидерские хобби (роль разного рода организато-
ров и руководителей) более предпочтительны, так как позволяют
быть всегда на виду. Однако они вскоре начинают тяготить сопря-
женными с ними формальными обязанностями.
Сексуальное влечение истероидов не отличается ни силой, ни
напряжением. В их сексуальном поведении много театральной
игры. Подростки мужского пола предпочитают таить свои сексу-
альные переживания, уходить от бесед на эту тему, так как чув-
ствуют, что здесь им поразить нечем, боятся оказаться «не на
высоте». Девочки, наоборот, склонны афишировать свои действи-
тельные связи и придумывать несуществующие, способны на ого-
739
воры и самооговоры, могут разыгрывать роль распутниц, наслаж-
даясь ошеломляющим впечатлением на собеседника.
Следует подчеркнуть, что слабым звеном истероидного типа, удар
по которому может выявить истероидные черты при скрытой ак-
центуации или обусловить яркую истерическую реакцию при ак-
центуации явной, чаще всего бывают ущемленное самолюбие, утрата
внимания окружения или особо значимых лиц, крах надежд на пре-
стижное положение, развенчанная исключительность.
Самооценка истероидных подростков далека от объективнос-
ти. Выставляются те черты характера, которые в данный момент
могут произвести впечатление.
При истероидных психопатиях утяжеление черт характера идет
как по пути усиления и учащения острых аффективных реакций
демонстративного типа с многократными спектаклями, изобража-
ющими желание покончить с собой, так и по пути иных демонст-
ративных нарушений поведения.
При тяжелых истероидных психопатиях под влиянием пси-
хических травм могут развиваться реактивные истерические пси-
хозы — истерические сумеречные состояния, псевдодеменция и
т. п. Однако в наше время у подростков с истерическими психоза-
ми приходится сталкиваться редко и преимущественно в ситуа-
ции судебно-психиатрической экспертизы.
Истероидные психопатии могут быть как конституциональ-
ными, так и следствием психопатического развития, чаще на ос-
нове истероидной же, а также лабильной или гипертимной ак-
центуаций характера при воспитании в условиях потворствую-
щей гиперпротекции.
В подростковой популяции истероидная акцентуация установ-
лена у 2—3% подростков мужского пола и несколько чаще у под-
ростков женского пола [Иванов Н. Я., 1976] .
Три варианта истероидного типа в подростковом возрасте встре-
чаются чаще всего. «Чистый» истероидный тип особого описания не
требует. Истероидно-неустойчивый тип довольно распространен, хотя
исследован еще недостаточно [Александров А. А., 1978].
Истероидно-неустойчивый тип. Данный тип распрост-
ранен среди подростков мужского пола. У большинства из них
отсутствуют свойственные по классическим описаниям истерои-
дам инфантильность и грацильность телосложения. Наоборот,
акселерация физического развития обычно бывает достаточно
выражена. Внешне при первом знакомстве такие подростки мо-
гут производить впечатление неустойчивых. Асоциальные компа-
нии сверстников, выпивки, праздность и тяга к «веселой жизни»,
пренебрежение своими обязанностями, уклонение от учебы и тру-
да — все это действительно имеет место. Однако за всем этим
740
стоит не бездумность, не почти инстинктивная тяга к постоян
ным развлечениям и удовольствию, а все тот же эгоцентризм.
Все проявления асоциального поведения: алкоголизация, делинк-
вентность ит. п.— служат для бравады перед старшими и сверст-
никами, для того чтобы хоть этим путем заработать репутацию
исключительности. В самих асоциальных компаниях обнаружи-
вается претензия на лидерство и необычность. Безделье, ижди-
венчество сопряжены с высокими, фактически невыполнимыми
претензиями в отношении будущей профессии. Лживость бывает
не только защитной, как у неустойчивых, но она почти всегда
служит цели приукрасить себя. В делинквентном поведении уме-
ло испбльзуются артистические способности (умение втереться в
доверие, искусный обман и т. п.).
Диагностика истероидного типа у подростков должна осуще-
ствляться с осторожностью. Не следует обманываться кажущейся
легкостью. Истероидные черты могут быть поверхностным на-
слоением на характерологическую основу другого типа — лабиль-
ного, гипертимного, эпилептоидного и даже шизоидного. Эти же
черты могут включаться в картину органической психопатии. Де-
монстративно суицидальное поведение у эпилептоидных подрост-
ков также может навести на ложную мысль об истероидности. К
сказанному следует добавить еще необходимость дифференциро-
вать между истероидностью и выраженным психическим инфан-
тилизмом в подростковом возрасте, когда также можно встре-
тить необузданное фантазирование, выдумки, детскую эмоциональ-
ную выразительность, внушаемость и многие другие сходные с
истероидными черты. Однако отсутствие выраженного эгоцент-
ризма позволяет отличить таких подростков от истероидов.
НЕУСТОЙЧИВЫЙ ТИП
Е. Kraepelin (1915) назвал представителей этого типа
«haltlos», т.е. безудержные, неустойчивые. К. Schneider (1923) более
подчеркнул у них недостаток воли («безвольные»). При сходстве
названий «лабильный» (labile) и «неустойчивый» (instable) сле-
дует указать на то, что первое относится к эмоциональной сфере,
а второе — к поведению. Именно в формировании социально при-
емлемых норм поведения выявляется наибольшая недостаточность
данного типа. Их безволие отчетливо проявлялся, когда дело ка-
сается учебы, труда, исполнения обязанностей и долга, достиже-
ния целей, которые ставят перед ними родные, старшие, обще-
ство. Однако в поиске развлечений представители этого типа так-
же не обнаруживают большой напористости, а скорее плывут по
течению, примыкают к более активным подросткам.
В детстве они отличаются непослушанием, часто непоседливо-
стью, всюду и во все лезут, но при этом трусливы, боятся наказа-
741
ний, легко подчиняются другим детям. Элементарные правила
поведения усваиваются ими с трудом. За ними все время прихо-
дится следить. У части из них встречаются такие симптомы не-
вропатии, как заикание, ночной энурез и т. п.
С первых классов школы нет желания учиться. Только при
непрестанном и строгом контроле, нехотя подчиняясь, они вы-
полняют задания, но всегда ищут случай отлынивать от занятий.
Вместе с тем рано обнаруживается повышенная тяга к развле-
чениям, удовольствиям, праздности, безделью. Они убегают с уро-
ков в кино или просто погулять по улице, днями, ничего не делая,
торчат в местах, где обычно собираются подростки. Подстрекае-
мые более энергичными сверстниками могут сбежать из дому.
Все дурное словно липнет к ним. Склонность к имитации у неус-
тойчивых подростков отличается избирательностью. Образцами для
подражания служат лишь те модели поведения, которые сулят не-
медленные наслаждения, смену легких впечатлений, развлечения.
Еще детьми они начинают курить. Легко идут на мелкие кражи,
тянутся к уличным компаниям. Когда же они становятся подрост-
ками, то прежние развлечения вроде кино их уже не удовлетворяют.
В ход идут более сильные и острые ощущения — хулиганские по-
ступки, алкоголь и другие дурманящие средства.
Еще Е. Kraepelin (1915) упоминал о нецелеустремленной кри-
минальности неустойчивых. Делинквентность этих подростков —
это прежде всего желание поразвлечься, особенно в компаниях.
Выпивки начинаются рано — иногда с 12—14 лет и всегда в
компаниях асоциальных подростков. Поиск необычных впечат-
лений легко толкает на знакомство с другими дурманящими сред-
ствами. О возникающих при их действии необычных ощущениях
и иллюзорных переживаниях делятся с приятелями с тем же упо-
ением, как в детстве рассказывали о детективных фильмах.
С наступлением пубертатного периода такие подростки стре-
мятся высвободиться из-под родительской опеки. Реакция эман-
сипации у неустойчивых тесно сопряжена все с теми же желани-
ями удовольствия и развлечения. Истинной любви к родителям
они никогда не питают. К бедам и заботам семьи относятся с
равнодушием и безразличием. Родные для них — лишь источник
средств для наслаждений.
Неспособные сами занять себя, они очень плохо переносят оди-
ночество и рано тянутся к уличным подростковым группам. Тру-
сость и недостаточная инициативность не позволяют им занять
здесь положение лидера. Обычно они становятся послушным ору-
дием этих групп. В групповых правонарушениях им приходится
«таскать каштаны из огня», а плоды пожинают лидер и более
стеничные члены группы.
742
Их увлечения целиком ограничиваются информативно-комму-
никативным типом хобби да азартными играми. К спорту они ис-
пытывают отвращение. Только автомашина и мотоцикл сохраняют
дли них заманчивость как источник почти гедонического наслажде-
ния бешеной скоростью с рулем в руках. Но упорные занятия и
здесь отталкивают их. Зато угон автомашин и мотоциклов с целью
покататься составляет существенную часть их делинквентности.
Художественная самодеятельность их не привлекает, даже модные
эстрадные ансамбли им быстро «приедаются». Все виды хобби, тре-
бующие хоть какого-то труда, для них непостижимы.
Сексуальное влечение не отличается силой. Среди неустойчи-
вых нередки случаи психофизического инфантилизма и задержан-
ного сексуального созревания [Лебединская К. С. и др., 1978].
Однако раннее вовлечение в асоциальные группы ведет к сексу-
альному опыту, включая знакомство с развратом и извращения-
ми. Сексуальная жизнь становится для неустойчивых подростков
таким же источником развлечений, как постоянные выпивки и
похождения.
Романтическая влюбленность проходит мимо них, для них про-
сто непостижимо, как можно в кого-то влюбиться, на искреннюю
любовь они не способны, как и на преданную дружбу. Компания для
развлечений для них всегда предпочтительнее настоящего друга.
Учеба легко забрасывается. Никакой труд не становится при-
влекательным. Работают они только при крайней необходимос-
ти. Поражает их равнодушие к своему будущему, они не строят
планов, не мечтают о какой-либо профессии или о каком-либо
положении для себя. Они целиком живут настоящим, желая из-
влечь из него максимум развлечений и удовольствий. Трудности,
испытания, любые неприятности, угроза наказаний — все это
вызывает одинаковую реакцию: убежать подальше.
Побеги из дому и интернатов — нередкий поступок неустой-
чивых подростков. Во время побегов они ищут асоциальные ком-
пании, подходящего спутника, под влияние которого легко подпа-
дают. Первые побеги служат примитивным способом избежать
неприятностей или по крайней мере отсрочить наказание (импу-
нитивные побеги). Повторные побеги нередко обусловлены уже
поиском развлечений, желанием избавиться от всякого труда, тя-
гой к «свободной жизни» (эмансипационные побеги).
Суицидальная активность, по нашим наблюдениям, неустой-
чивым подросткам несвойственна. Лишь среди конформно-неус-
тойчивых встречаются аффективные суицидные попытки.
Существует ряд различных точек зрения на сущность неус-
тойчивого типа — неустойчивость эмоций, слабость воли, наруше-
ние влечений, патологическая подвижность нервных процессов,
743
невозможность выработать стойкий жизненный стереотип (обзор
был дан А. И. Коротенко, 1971). Слабоволие является, видимо,
одной из основных черт неустойчивых. Именно слабоволие по-
зволяет удержать их в обстановке сурового и жестко регламенти-
рованного режима. Когда за ними непрерывно следят, не позволя-
ют уклоняться от работы, когда безделье грозит суровым наказа-
нием, а ускользнуть некуда и убежать невозможно, да и вокруг
все работают,— они на время смиряются. Но как только контроль
ослабевает, они немедленно устремляются в ближайшую «подхо-
дящую компанию».
Слабое место неустойчивых — безнадзорность, обстановка попу-
стительства, открывающая просторы для праздности и безделья.
Самооценка неустойчивых подростков нередко отличается тем, что
они приписывают себе либо конформные, либо гипертимные черты.
Среди госпитализированных в психиатрическую клинику под-
ростков мужского пола тип неустойчивых в равной степени был
представлен как психопатиями, так и акцентуациями характера.
Как правило, в случаях психопатий нарушения поведения
начинаются с детства.
Александр Б., 14 лет. Единственный сын из вполне благопо-
лучной семьи. В детстве эпизодически отмечалось легкое заика-
ние, в дошкольные годы — ночной энурез. Нарушения поведения
начались с первых классов школы. Несмотря на вполне удовлет-
ворительные способности, учиться не хотел. Боясь наказаний
за плохие отметки, невыученные уроки, шалости, убегал из дому
и прогуливал школьные занятия. Ходил в кино, играл на улице,
воровал лакомства и мелкие деньги. Сперва к ночи возвращался
домой. Затем стал ночевать в парадных и подвалах.
С 11—12 лет стал часто прогуливать занятия в школе, но
благодаря неплохим способностям все же не оставался на вто-
рой год. С 13 лет стал убегать из дому «из интереса». Ночевал
неизвестно где, воровал в школьных гардеробах куртки, перепро-
давал их. Слонялся около гостиниц, выпрашивал мелочи у иност-
ранных туристов.
По просьбе родителей был помещен на обследование в детс-
кую психиатрическую больницу. Обнаружил крайнее легкомыс-
лие, безответственность, трусость, лживость. Учиться и прини-
мать участие в труде не хотел. После выписки совсем бросил
школу, все дни проводил в уличных компаниях асоциальных под-
ростков, неоднократно не приходил ночевать домой, с кем-то пы-
тался уехать в Москву — был задержан милицией.
В подростковой психиатрической клинике тянулся к асоци-
альным подросткам, от работы уклонялся, озорничал. Сведения о
себе давать избегал, при расспросах был скрытен и лжив. При-
744
знался, что раз курил «какую-то дурь». Вино пьет только слад-
кое и в небольшом количестве. Любит кино и всякие зрелища.
Планов на будущее никаких не строит. Сексуальные контакты
отрицает, избегает говорить на эту тему. При общении со свер-
стниками обнаружил хорошую осведомленность в сексуальных
вопросах, включая определенный гомосексуальный опыт. В кли-
нике никакой сексуальной активности не проявил. От обследо-
вания с помощью ПДО уклонился.
Диагноз. Психопатия неустойчивого типа тяжелой степени.
Катамнез. После выписки снова убежал из дому, был пойман на
воровстве, осужден и отправлен в колонию.
Поведение, сходное с описанным,— «синдром неустойчивого
поведения», может наблюдаться при разных типах психопатий и
акцентуаций характера. Черты этого типа могут наслаиваться на
гипертимное, истероидное, конформное, эпилептоидное и даже на
лабильное и шизоидное ядро [Александров А. А., 1978]. Особен-
ности таких психопатий уже описаны. О конформно-неустойчи-
вом варианте речь пойдет ниже.
Неустойчивая психопатия может быть конституциональной.
Такие случаи особенно поражают окружающих, когда в хороших
гармоничных семьях вырастают подростки, наделенные всеми от-
рицательными чертами поведения неустойчивых, как это видно в
приведенном пример. Однако чаще эта психопатия является след-
ствием психопатического развития на базе акцентуации того же
типа или конформной акцентуации в условиях гипопротекции и
безнадзорности.
При явной акцентуации по неустойчивому типу первые клас-
сы школы при строгом надзоре родителей дети проходят без серь-
езных нарушений поведения, но с подросткового возраста обычно
развертывается делинквентность.
Олег К., 16 лет. Родители в разводе. Отец страдает хрони-
ческим алкоголизмом, контакта с семьей не поддерживает. Вос-
питывался матерью, рос здоровым. В детстве отличался кап-
ризностью, но нарушений поведения не было. В школу пошел нео-
хотно, стремился отлынивать от занятий, дублировал 5-й класс.
Но, несмотря на прогулы, окончил 8 классов. Поступил в ПТУ, но
вскоре бросил ходить на занятия — все время стал проводить в
уличных компаниях подростков, часами сидел с приятелями в
подъездах, болтал, слушал игру на гитаре, начал выпивать. До-
мой стал возвращаться поздно. По наущению своих приятелей
неоднократно угонял автомашины («покататься» ) и бросал их
где попало. По настоянию матери поступил в подростковую
психиатрическую клинику.
В клинике сразу попал под влияние стеничного асоциального
подростка. Во время беседы сдержан, старается сказать о себе
24~ 15626 «Психол. различий
745
поменьше. Сознался, что работать ему нигде не хочется. Пред-
почел бы все время проводить с ребятами, в веселых компаниях.
Но раз надо обязательно работать, то ему все равно где и кем,
лишь бы недалеко от дома. Неохотно признался, что выпивал,
предпочитает вина — «от водки горько во рту». Раз напился до
бесчувствия — с тех пор избегает большого количества вина.
Несколько раз курил «дурь» в компаниях подростков, но ощуще-
ния описывает очень скупо. Подтверждает, что автомашины
угонял «дляразвлечения», чтобы «покататьребят». Сказал, что
«дружит» с одной девочкой, но говорил об этом безразличным
тоном. Половую жизнь отрицает. К матери отношение равно-
душное. Не навещал ее, когда та лежала в больнице. В асоциаль-
ных компаниях быстро и легко осваивается.
Физически развит по возрасту. При неврологическом осмот-
ре и на ЭЭГ — без отклонений.
Обследование с помощью ПДО. По шкале объективной оцен-
ки, несмотря на установленную склонность к диссимуляции, ди-
агностирован выраженный неустойчивый тип, но с чертами эпи-
лептоидности. Конформность высокая, реакция эмансипации
умеренная, психологическая склонность к алкоголизации сильно
выражена. По шкале субъективной оценки самооценка правиль-
ная: выступили неустойчивые и конформные черты, достоверно
отвергаются черты меланхолические, сенситивные и шизоидные.
Диагноз. Психически здоров. Делинквентное поведение на фоне
явной акцентуации по неустойчивому типу.
Катамнез через 2 года. Осужден за соучастие в ограблении.
Кроме явной акцентуации по неустойчивому типу, когда все
особенности поведения и характера налицо, приходится сталки-
ваться со скрытой акцентуацией. В этих случаях нарушения по-
ведения, свойственные типу неустойчивых, выявляются внезапно
на фоне предшествующего благополучия. Обнаруживаются они
при сочетании двух факторов — неожиданного для подростка по-
ложения относительной бесконтрольности со стороны старших и
пагубного влияния приятелей.
Конформно-неустойчивый тип. Этот тип отличается от
обычной неустойчивой психопатии только преморбидными особен-
ностями — до наступления подросткового возраста не наблюдалось
никаких неустойчивых черт. Гипопротекция и безнадзорность, с од-
ной стороны, и случайное попадание в компанию асоциальных под-
ростков — с другой, ведут к наслоению черт неустойчивости на кон-
формное ядро. Вживание в асоциальную среду происходит постепен-
но, но ее манеры поведения и интересы усваиваются прочно. В кон-
це концов поведение становится неотличимым от поведения соб-
ственно неустойчивых, и только тщательный анамнез позволяет
выявить конформный преморбид. Но такие подростки навсегда со-
746
храняют конформность как главную черту характера, хотя конфор-
мными они становятся в отношении асоциальных подростковых
групп. Из черт конформного типа особенно выступают неприязнь к
чужакам, подозрительность ко всему незнакомому и непривычному.
Для собственно неустойчивых чужаки скорее служат предметом для
мимолетного любопытства или развлекающих злых забав.
Неустойчивый тип психопатий и акцентуаций — один из ча-
стых среди подростков мужского пола, попадающих под наблюде-
ние психиатра (11% среди госпитализированных подростков без
психоза). У взрослых этот тип психопатии диагностируется го-
раздо реже. Лишь менее 1% среди нескольких сотен случаев пси-
хопатий, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу, т. е.
в популяции, где можно было бы ожидать представителей этого
типа особенно часто, было оценено как неустойчивые [Шостако-
вич Б. В., 1971]. Можно предположить, что значительная часть
неустойчивых подростков, став взрослыми, пополняют ряды ал-
коголиков. Диагноз «хронический алкоголизм» заслоняет их пси-
хопатическое прошлое — психопатию или акцентуацию неустой-
чивого типа.
Среди подростков мужского пола, особенно учащихся ПТУ, к
сожалению, неустойчивый тип акцентуации является одним из
самых распространенных. Естественно, всюду, где требуется на-
пряженный труд, где учеба сложна, неустойчивые подростки не
встречаются (например, в математической и английской школах).
Их мало также там, где требуется высокая дисциплина (напри-
мер, в Арктическом морском училище) [Иванов Н. Я., 1976]. Зато
неустойчивый тип весьма распространен среди делинквентных
подростков [Вдовиченко А. А., 1976], но значительно менее среди
подростков с криминальным поведением [Михайлова Л. О.,
1976] — представители этого типа в подростковом возрасте, оче-
видно, еще не совершают серьезных правонарушений.
КОНФОРМНЫЙ тип
Психопатии этого типа не существует. Этот тип встре-
чается только в форме акцентуации характера и поэтому, видимо,
в клинические систематики не включался1.
Еще в конце прошлого столетия Т. Ribot (1890) описал как рас-
пространенный вариант нормы «аморфный тип» характера, лишен-
ный каких-либо индивидуальных черт: эти люди «плывут по тече-
нию», слепо подчиняются своей среде. За них думает и действует
общество, совершенствование у них ограничивается подражанием.
Выделение этого типа акцентуаций характера, осуществленное нами в 1-м
издании настоящей книги, встретило одобрение у одних психиатров и рез-
кие возражения у других.
747
24*
П. Б. Ганнушкин (1933) метко обрисовал черты этого типа — посто-
янную готовность подчиниться голосу большинства, шаблонность,
банальность, склонность к ходячей морали, благонравию, консерва-
тизму. Однако он неудачно связал этот тип с низким интеллектом.
В действительности дело не в интеллектуальном уровне. Подобные
субъекты могут хорошо учиться, получить высшее образование и
при определенных условиях успешно работать.
Главная черта этого типа — постоянная и чрезмерная конфор-
мность к своему непосредственному и привычному окружению —
наиболее выступила в описаниях американских социальных пси-
хологов D. Kreech и R. Grutchfield (1962). Ими также были отме-
чены свойственные таким личностям недоверие и насторожен-
ное отношение к незнакомцам. Как известно, в социальной пси-
хологии под конформностью принято понимать подчинение ин-
дивидуума мнению группы в противоположность независимости
и самостоятельности. В разных условиях каждый субъект обна-
руживает ту или иную степень конформности. Однако при кон-
формной акцентуации характера это свойство постоянно выявля-
ется, будучи самой устойчивой чертой.
Представители конформного типа — это люди своей среды. Их
главное качество, главное жизненное правило — жить «как все»,
думать, поступать «как все», стараться, чтобы все у них было «как у
всех» — от одежды и домашней обстановки до мировоззрения и
суждений по животрепещущим вопросам. Но под «всеми» всегда
подразумевается привычное непосредственное окружение. От него
они не хотят ни в чем отстать, но и не любят выделяться. Это каса-
ется всего в жизни, но особенно отчетливо выступает на примере
отношения к модам одежды. Когда появляется какая-нибудь новая
непривычная одежда, нет более ярых ее хулителей, чем представи-
тели конформного типа. Но как только их среда осваивает новую
моду, скажем брюки или юбки соответствующей длины и ширины,
как они сами облачаются в такую же одежду, забывая о том, что
говорили о ней два-три года назад. В жизни они любят руководство-
ваться ходячими сентенциями и в трудных ситуациях склонны в
них искать утешение («утраченного — не воротишь» и т. п.). Стре-
мясь всегда быть в соответствии со своим окружением, они совер-
шенно не могут ему противостоять. Поэтому конформная личность —
полностью продукт своей микросреды. В хорошем окружении —
это неплохие люди и исполнительные работники. Но, попав в дур-
ную среду, они постепенно усваивают все ее обычаи и привычки,
манеры и поведение, как бы это ни противоречило всему предыду-
щему в их жизни и как бы пагубно ни было.
Хотя адаптация в новой среде у них в первое время протекает
тяжело, но когда она осуществилась, новая среда становится та-
748
ким же диктатором поведения, как раньше была прежняя. По-
этому конформные подростки «за компанию» легко спиваются,
могут свыкнуться с асоциальными компаниями и быть втянуты-
ми в групповые правонарушения.
Конформность сочетается с поразительной некритичностью.
Все, что говорится в привычном для них окружении, все, что они
узнают через привычный для них канал информации,— это для
них и есть истина. И если через этот же канал начинают посту-
пать сведения, явно не соответствующие действительности, они
по-прежнему долго принимают их за чистую монету.
Ко всему этому конформные субъекты — консерваторы по на-
туре. Они в душе не любят перемен потому, что они не могут к
ним быстро приспособиться, трудно осваиваются в новой ситуа-
ции. Правда, в наших условиях они открыто в этом не признают-
ся, видимо, потому, что в небольших коллективах в подавляю-
щем большинстве чувство нового официально и неофициально
ценится, новаторы поощряются и т. п. Но положительное отно-
шение к новому и здесь у них остается только на словах. На деле
они предпочитают стабильное окружение и навсегда установлен-
ный порядок Нелюбовь к новому прорывается наружу беспри-
чинной неприязнью к чужакам. Это касается как просто нович-
ка, который появился в их группе, так и представителя другой
среды, другой манеры держать себя и даже, как нередко прихо-
дится наблюдать, другой национальности.
И еще от одного качества зависят их профессиональный уро-
вень и успех в работе. Они — неинициативны. Они могут дости-
гать хороших результатов на работе разной квалификации на
любой ступеньке социальной лестницы, лишь бы работа, занима-
емая должность не требовали постоянной личной инициативы.
Если именно это от них требует ситуация, они дают срыв на лю-
бой самой незначительной должности, выдерживая гораздо бо-
лее высококвалифицированную и даже требующую постоянного
напряжения работу, если она четко регламентирована, если зара-
нее известно, что и как надо делать в каждой ситуации.
Опекаемое взрослыми детство не дает никаких чрезмерных на-
грузок для конформного типа. Возможно, поэтому только с подро-
сткового возраста черты конформной акцентуации начинают бро-
саться в глаза. Все подростковые поведенческие реакции у таких
подростков проходят под знаком конформности.
Конформные подростки очень дорожат своим местом в при-
вычной группе сверстников, стабильностью этой группы, посто-
янством окружения. Они не склонны менять по своей инициати-
ве одну группу на другую. Переезд на другое место жительства,
смена школы — для них поначалу большая встряска. Нередко
решающим фактором в выборе учебного заведения после 8-го
749
класса является то, куда идет большинство товарищей: невозмож-
ность следовать за «всеми» воспринимается как психическая трав-
ма. Но одна из самых тяжелых психических травм, которая, по-
видимому, для них существует,— это когда привычная подрост-
ковая группа почему-то изгоняет их. Лишенные собственной ини-
циативы, конформные подростки легко могут быть втянуты в ал-
когольные компании, в групповые правонарушения, подбиты на
побег из дому или науськаны на расправу с чужаками.
Реакция эмансипации ярко проявляется только в том случае,
если родители, педагоги, старшие отрывают конформного подрос-
тка от привычной ему среды сверстников, если они противодей-
ствуют его желанию быть «как все» его ровесники, перенять рас-
пространенные в его группе моды, увлечения, манеры, намерения.
Увлечения конформного подростка целиком определяются его
группой и модой времени.
Самооценка характера конформного подростка может быть не-
плохой. Однако многие из них любят приписывать себе гипер-
тимные черты, которые привлекательны в подростковой среде.
Явно выраженная конформная акцентуация, по данным
Н. Я. Иванова (1976), среди школьников в возрасте 14 — 15 лет
встречается в 10%. Однако в 16 — 17-летнем возрасте во всех
обследованных контингентах (от ПТУ до математической школы) этот
тип акцентуации выявляется значительно реже.
Можно предполагать, что конформная акцентуация является
благодатной почвой для наслоения черт другого типа (особенно
неустойчивого, эпилептоидного и др.) в условиях неправильного
воспитания, неблагоприятного окружения.
Конформно-гипертимный вариант. Этот тип описан
Н. Я. Ивановым (1972). Таких подростков отличает повышенная
витальная самооценка. Они почти всегда несколько эйфоричны,
подчеркивают свою бодрость, здоровье, хороший сон и аппетит.
Им свойственны также чрезмерно оптимистическая оценка свое-
го будущего, убежденность, что исполнятся все желания. Но этим
и ограничивается их сходство с гипертимным типом. Ни боль-
шой активности, ни живости, ни предприимчивости, ни инициа-
тивы, ни умения лидерствовать они не обнаруживают.
Они податливы дисциплине и регламентированному режиму,
особенно если все это соблюдается окружающими.
Конформные подростки, кроме случаев сочетания с дебильнос-
тью, относительно редко попадают под наблюдение психиатра.
Лишь около 1% обследованного нами контингента госпитализи-
рованных подростков были оценены как представители этого типа.
В общей популяции 16—17 лет их около 3%. Тем не менее яв-
ная конформная акцентуация — это крайний вариант нормы. И
750
поэтому представители данного типа акцентуации также могут
составлять контингент повышенного риска в отношении нервно-
психических расстройств.
Еще П. Б. Ганнушкин (1933) отметил склонность представите-
лей данного типа к реактивным состояниям — ипохондрии пос-
ле «страшного диагноза», реактивной депрессии при утрате близ-
ких или имущества, реактивного параноида при угрозе ареста и
т. п. Слабое место конформного типа — чрезмерная податливость
влиянию окружения и чрезмерная привязанность ко всему при-
вычному. Ломка жизненного уклада, лишение обычного для них
общества могут послужить причиной реактивных состояний, а
дурное влияние окружающей среды — толкнуть на путь интен-
сивной алкоголизации или употребления других дурманящих
средств. Длительное неблагоприятное воздействие среды в подро-
стковом возрасте мойсет послужить причиной психопатического
развития по неустойчивому и даже эпилептоидному типу.
Помимо острых реактивных состояний, опасности хронического
алкоголизма, возможности психопатического развития по неустой-
чивому типу следует оговорить, что высокая конформность в подро-
стковом возрасте может служить временным этапом, как бы пред-
варяя относительно позднее формирование акцентуации по другим
типам, например эпилептоидному, сенситивному., паранойяльному.
СМЕШАННЫЕ ТИПЫ
Из предшествующего изложения видно, что смешанные
типы довольно распространены и весьма разнообразны. По нашим
данным, они представляют почти половину случаев явных акценту-
аций характера и более половины — психопатий. Однако выделе-
ния смешанных типов в отдельную группу «микстов», «мозаичных»
[Гурьева В. А., Гиндикин В. Я., 1980] нам представляется нецелесо-
образным. В диагностике существенна не просто констатация, что в
данном случае сочетаются черты разных типов, но черты каких
именно типов входят в это сочетание. Это важно в отношении мер по
коррекции поведения, предупреждению декомпенсаций и реактив-
ных состояний и для выбора психотерапевтических подходов. Ме-
дико-педагогические программы для таких «мозаичных», например,
как эпилептоидно-истероидные, лабильно-сенситивные и гипертим-
но-неустойчивые, должны быть совершенно различными.
Несмотря на кажущееся разнообразие смешанных типов, встре-
чающиеся сочетания не случайны. Как в отношении акцентуаций
характера, так и в отношении психопатий эти сочетания подчиня-
ются определенным закономерностям. Черты одних типов сочета-
ются друг с другом довольно часто, а других практически никогда.
С нашей точки зрения, существуют два рода сочетаний [Личко А. Е.,
1979] — типы промежуточные и типы амальгамные.
751
Схематическая цепь совместимости и трансформации типов
психопатий и акцентуаций характера.
Типы акцептуаций и психопатий: Г — гипертимный (конституционально-
возбужденный); Ц— циклоидный (циклотимик); Л —лабильный (эмотивно-
лабильные); А — астено-невротическнй (неврастеники); С—сенситивный (ас-
теники,' главными чертами которых являются «чрезмерная впечатлительность»
и «резко выраженное чувство собственной недостаточности»); П—психастени-
ческий (психастеники); Ш—шизоидный (группа шизоидов); Э—эпилептоид-
ный (группа эпи лептой дов); И—истероидный (группа исторических характе-
ров); Н—неустойчивый (группа неустойчивых); К—конформный. В скобках
указаны названия, данные П. Б. Ганнушкиным (1933). Двойные линии—соче-
тания и трансформации типов в силу эндогенных механизмов; штриховая двой-
ная линия — предполагаемая возможность такого сочетания; линии со стрел-
ками — направления наслоений черт одного типа на другой в силу воздей-
ствий окружающей среды («амальгамные типы»).
Промежуточные типы. Их формирование обусловлено
эндогенными закономерностями, прежде всего генетическими
факторами, а также, возможно, особенностями условий развития
в раннем детстве.
К промежуточным типам относятся лабильно-циклоидный и
конформно-гипертимный типы, а также сочетания лабильного типа
с астено-невротическим и сенситивным, астено-невротического с сен-
ситивным. Сюда же могут быть отнесены такие промежуточные типы,
как шизоидно-сенситивный, шизоидно-психастенический, шизоид-
но-эпи л ептоидный, шизоидно-истероидный, эпилептоидно-истероид-
ный, хотя три последних могут быть также следствием неправиль-
ного воспитания. В силу эндогенных же закономерностей возможна
постепенная трансформация гипертимного типа в циклоидный.
752
Амальгамные типы. Это тоже смешанные типы, но ино-
го рода. Они формируются как следствие напластования черт од-
ного типа на эндогенное ядро другого в силу неправильного вос-
питания или иных длительно действующих неблагоприятных пси-
хогенных факторов, а также вследствие развития гиперкомпенса-
торных и псевдокомпенсаторных механизмов [Боброва И. Н.,
Шубина Н. К., 1980].
При амальгамных типах также возможны далеко не все, а лишь
некоторые наслоения одного типа на другой. Подробнее эти варианты
рассматриваются в следующей главе, посвященной психопатическим
развитиям. Здесь же необходимо отметить, что гипертимно-неустойчи-
вый и гипертимно-истероидный типы представляют собой присоеди-
нение некоторых черт неустойчивого или истероидного типа к гипер-
тимной основе. Лабильно-истероидный тип обычно бывает следствием
наслоения истероидных черт на изначальную эмоциональную лабиль-
ность, а шизоидно-неустойчивый и эпилептоидно-неустойчивый — черт
неустойчивости на шизоидную и эпилептоидную основу. При истероид-
но-неустойчивом типе неустойчивость прежде всего является формой
выражения истероидных черт, но постепенно может прочно сцепляться
с истероидным ядром. Конформно-неустойчивый тип возникает как
следствие воспитания конформного подростка в асоциальном окруже-
нии. Развитие эпилептоидных черт на исходном конформном фоне
возможно, когда подросток вырастает в условиях жестоких взаимоотно-
шений между окружающими.
Интересно, что формулу совместимости типов и их возмож-
ных трансформаций можно вывести из той последовательности,
в которой разные типы психопатии представлены в монографии
П. Б. Ганнушкина (1933). Если исключить из классификации
П. Б. Ганнушкина практически не встречающиеся у подростков
конституционально-депрессивный и паранойяльный типы и не
получившие распространения типы «антисоциальных» и «консти-
туционально-глупых», а заменить последний на описанный нами
конформный тип и расположить всю последовательность в виде
замкнутой цепи, то обнаружится следующее [Личко А. Е., 1981].
Можно видеть, что промежуточные типы, т. е. смешанные вслед-
ствие эндогенных механизмов, формируются за счет соседних звеньев
цепи и лишь в некоторых случаях путем связи через звено (лабильно-
сенситивный тип и др.). Наоборот, амальгамные типы могут формиро-
ваться за счет связей относительно дальних звеньев. Но при этом чем
дальше друг от друга расположены эти звенья, тем реже встречается
данное сочетание (например, гипертимно-истероидный тип встречается
реже, чем гипертимно-неустойчивый, и т. п.). Все это еще раз свиде-
тельствует о той глубокой продуманности, которая отличала последо-
вательность изложения в монографии П. Б. Ганнушкина.
753
И. Бриггс-Майерс, М. X. Мак-Колли, А. Л. Хэммер
ТИПОЛОГИЯ МАЙЕРС-БРИГГС1
Идея противоположных предпочтений
Типология Майерс-Бригс (ТМБ) основана на теории пси-
хологических типов К. Юнга. Она характеризует ваши предпоч-
тения по четырем шкалам. Каждая шкала представляет два про-
тивоположных предпочтения. Чтобы понять, что подразумевает-
ся под предпочтением, иногда полезно использовать аналогию пра-
во- и леворукости.
Вы можете понять это прямо сейчас, просто написав свое имя
дважды на листе бумаги. Сначала напишите своей доминантной,
или ведущей, рукой, а затем не доминантной. Большинство лю-
дей, которые пытаются это сделать, сразу замечают большие раз-
личия. Доминантной рукой мы обычно пишем не думая, все про-
исходит естественно, само собой. При письме же недоминантной
рукой приходится тратить больше времени, больше сознательных
усилий, испытывать неудобство и вообще «трудиться».
Несмотря на все это, данное упражнение содержит еще один
важный момент: большинство людей могут писать обеими рука-
ми, хотя и с неодинаковым успехом. Мы все постоянно использу-
ем обе руки, хотя и предпочитаем одну из них. То же самое с
нашими предпочтениями. В разные моменты мы можем скло-
няться к любому полюсу каждой из четырех шкал, хотя склонны
выбирать то, что более привычно.
На что вы обращаете больше внимания?
Шкала E-I
Эта шкала описывает два противоположных предпоч-
тения в отношении того, на чем вы склонны фокусировать ваше
внимание: на внешнем или на внутреннем мире.
Е (Экстраверсия)
Внимание людей, которые пред-
почитают экстраверсию, фокусиру-
ется на мире людей и внешних со-
бытий. Когда вы экстравертирован-
ны, вы получаете энергию из внеш-
него мира и туда же направляете
свою собственную энергию. Обыч-
но экстраверты предпочитают об-
щаться через устную, а не письмен-
I (Интроверсия)
Внимание людей, которые пред-
почитают интроверсию, фокусирует-
ся на их внутреннем мире. Когда вы
интровертированны, вы получаете
энергию из того, что происходит в
вашем внутреннем мире, и туда же
направляете свою собственную энер-
гию. Интроверты более заинтересо-
Introduction to Type. 1989. Original type description by Isabel Briggs-Myers,
revised by Marry H. McCaully Futher revisions and additional materials by
Allen L. Hammer.
754
ную речь. Они предпочитают позна-
вать мир на собственном опыте и
поэтому любят действовать.
ваны в той работе, которую они мо-
гут делать наедине и не зависеть от
других. Они предпочитают узнавать
о вещах прежде, чем иметь с ними
дело, и поэтому сначала думают, а
потом действуют.
Как мы получаем информацию?
Шкала S-N.
Эта шкала описывает противоположные способы вое
приятия, или получения информации, то, как вы узнаете о мире.
S (Сенсорный)
Один способ исследовать мир —
использовать ваши сенсорные фун-
кции*. Глаза, уши и другие органы
чувств говорят вам, что в действи-
тельности происходит как внутри,
так и снаружи вас. Сенсорные впе-
чатления особенно полезны для по-
знания реальности. Сенсорные
типы обычно принимают и призна-
ют то, что дано «здесь-и-теперь», и
таким образом оказываются реа-
листичными и практичными. Они
успешны в запоминании большого
количества фактов, а также в ра-
боте с ними.
N (Интуитивный)
Другой способ познания — че-
рез интуицию. С ее помощью по-
стигаются смыслы, отношения и
возможности, которые лежат за
пределами сенсорной информации.
Интуиция создает целостные кар-
тины и пытается уловить суть ве-
щей. Если вы склонны к интуиции,
то вы легче усматриваете новые
возможности и новые пути деятель-
ности. Интуитивные типы ценят
воображение и вдохновение.
Как вы принимаете решения?
Шкала T-F.
После того как вы получили информацию с помощью од-
ной из описанных выше перцептивных функций, вы должны что-то
сделать с этой информацией. Информация используется для того,
чтобы прийти к заключению, принять решение или сформировать
собственное мнение. Эта шкала описывает противоположные пути
принятия решений или формирования суждений о чем-либо.
Т (Мыслительный)
Один путь принятия решений —
через мышление. Мышление пред-
сказывает логические последствия
любого конкретного выбора или
действия. Когда вы используете
мышление, вы судите объективно,
учитывая причинно-следственные
отношения. Ваше решение основа-
но на анализе и рассмотрении до-
водов, в том числе неприятных.
F (Чувствительный)
Другой способ принятия реше-
ний основан на чувстве. Чувство
показывает, что важно для вас или
других людей (без особого внима-
ния к логике), и приводит к реше-
нию на основе ценностей, центри-
рованных на личности. Принимая
решение, вы задаетесь вопросом, на-
сколько каждая из альтернатив для
вас важна и значима. Чувствитель-
755
Люди, предпочитающие мышление,
ищут объективные критерии исти-
ны. Они хороши в анализе недо-
статков чего-либо.
ные типы предпочитают иметь дело
с людьми и проявляют симпатию,
приветливость и тактичность (важ-
но понимать, что слово «чувство»
используется здесь для обозначе-
ния того, что решение принимает-
ся на ценностной основе. Здесь этот
термин не означает ваши пережи-
вания или эмоции).
Как вы ориентируетесь во внешнем мире?
Шкала J-P.
Последняя шкала описывает ваш жизненный стиль по
отношению к внешнему миру или то, как вы ориентируете себя
относительно него. Противоположности здесь отсылают нас на-
зад, к предыдущим двум шкалам. Иными словами, в вашей пер-
вичной установке по отношению к внешнему миру превалирует
либо решение (на основе мышления или чувства), либо восприя-
тие (сенсорное или интуитивное).
J (Решающий)
Решающие типы планируют,
организуют и стараются контроли-
ровать свою жизнь. Они любят вы-
носить суждения, принимать реше-
ния и доводить дело до конца. Они
любят структурировать и органи-
зовывать мир. (Важно помнить, что
слово «суждение» по отношению к
решающему типу не означает осуж-
дения, поскольку человек любого
типа может быть осуждающим.)
Р (Перцептивный)
Те, кто склонны использовать
перцептивные процессы в отноше-
нии внешнего мира (сенсорные или
интуитивные), отличаются гибкос-
тью и спонтанностью. При установ-
ке на восприятие они собирают ин-
формацию и сохраняют возмож-
ность выбора. Люди перцептивных
типов скорее пытаются понять мир,
чем управлять им. Они предпочи-
тают сохранять свою открытость
опыту, доверяя своей способности
гибко приспосабливаться к меня-
ющимся условиям, и получают от
этого удовольствие.
Что такое тип?
Теперь вы знаете восемь возможных предпочтений —
две противоположности для каждой из четырех шкал. Ваш
«тип» — это комбинация и взаимодействие тех четырех предпоч-
тений, которые вы можете обнаружить при заполнении типологи-
ческого опросника Майерс-Бриггс (MBTI).
Если вы обозначите каждое из предпочтений его буквой, тогда
ваш тип может быть представлен кратко в четырехбуквенном коде.
Например, ISTJ означает интроверта (I), который предпочитает по-
лучать сенсорную информацию (отсюда S), который приходит к реше-
756
нию, пользуясь мышлением (Т), и который имеет по отношению к внеш-
нему миру установку на суждение и решение (J).
Человек с противоположными предпочтениями по всем четы-
рем шкалам будет представлен буквами ENFP. Это означает эк-
страверта (Е), который познает через интуицию (N), принимает
решение на основе чувств (F) и имеет перцептивную установку (Р)
по отношению к внешнему миру.
Что означают баллы?
С помощью опросника Майерс-Бриггс можно определить
балл по каждой букве вашего типа. Этот балл показывает степень
вашего предпочтения — частоту и готовность выбора одной край-
ности по сравнению с другой. Высокие баллы обычно обозначают
чистые предпочтения. Однако нет ничего неправильного в низких
баллах. По существу, низкие баллы довольно часты, особенно у
молодых людей. Они просто означают, что по какой-то причине
ваши предпочтения неясны. Важно понимать, что балл не означа-
ет степени развития данного предпочтения или насколько успеш-
но вы его используете.
Действительно ли это я?
Только вы знаете ваши действительные предпочтения,
и, следовательно, только вы можете определить свой тип. Отве-
чая на вопросы MBTI, вы получаете возможность обнаружить свои
предпочтения, но этот опросник, как и любой другой психологи-
ческий инструмент, не является совершенным. Таким образом,
именно вам предстоит решить, является ли ваш тип, определен-
ный с помощью опросника, правильным.
Большинство людей соглашаются с тем, как опросник обнару-
живает их предпочтения. Если описание вашего типа удовлетво-
ряет вас, создается ощущение, что вы поняты и ваши четыре бук-
вы, по-видимому, правильны. Если же описание вам не подходит,
возможно, одна или больше букв не правильны.
Это может случиться по многим причинам: иногда люди не
уверены в том, что предпочесть, или они не доверяют своим ре-
альным предпочтениям, предполагая, что им следует выбрать про-
тивоположное; или у них просто нет ясных предпочтений; или на
их ответы повлияли случайные факторы. Если ваш тип, опреде-
ленный по опроснику, не кажется вам правильным, пожалуйста,
найдите описание, которое подходит вам больше.
На последующих страницах вы найдете способы дальнейшего
исследования ваших предпочтений, а также описания типов, из
которых вы можете выбрать наиболее подходящий вам. Один из
путей — это собрать больше информации о ваших индивидуаль-
ных предпочтениях или о комбинациях двух предпочтений. Вы
можете это сделать, дополнительно рассматривая описания отдель-
757
ных предпочтений на страницах 754—756 или знакомясь с мате-
риалом на странице 771, где даны картины комбинаций способов
восприятия информации и принятия решений. Вы можете также
прочесть страницы 772—773, где описываются проявления каж-
дого из предпочтений в рабочих ситуациях.
Если вы уже нашли набор предпочтений, которые кажутся вам
верными, прочтите полное описание соответствующего типа. Такие
описания даны на страницах 763—768. Вы можете также начать с
чтения полных описаний типов. В этом случае стоит начать с описа-
ний типов, которые отличаются от вашего в одной или двух буквах.
Даже после дополнительного исследования вы все еще можете
не найти описание, которое полностью вам подходит. Это ничего.
Может случиться, что у вас сейчас нет ясных предпочтений. Тогда
оставьте только то, что вам подходит.
Помните, что среди людей есть много различий, которые не
описываются с помощью типов, а также что внутри одного типа
есть много индивидуальных вариаций.
Роль доминантного процесса2
Легче распознать у человека предпочитаемый им спо-
соб восприятия или принятия решения, чем сказать, какой из
этих двух процессов у него доминантный.
Несомненно, корабль нуждается в капитане с неоспоримым
авторитетом для того чтобы следовать по курсу и прийти в порт.
Он никогда не дойдет до причала, если каждый член экипажа
будет по очереди менять курс и пункт назначения.
Точно так же люди нуждаются в некоторой внутренней орга-
низующей силе. Им нужно так развить свой наиболее сильный
процесс, чтобы он стал доминировать и направлять их жизнь. В
нормальных случаях с каждым человеком это бывает именно так.
Например, те представители группы ENT, которых интуиция
привлекает больше, чем мышление, естественно, будут отдавать
предпочтение интуиции и подчинять ей мышление. Их интуиция
приобретает неоспоримую личностную значимость, с которой не
сможет конкурировать ни один другой процесс. Эти люди будут
постоянно использовать интуицию, доверяя ей и получая от нее
удовольствие. Их жизнь будет строиться так, чтобы достижение
целей, намечаемых интуицией, получало «зеленую улицу». По-
скольку интуиция — перцептивный процесс, такие представите-
ли ENT будут иметь перцептивную установку по отношению к
внешнему миру, то есть они будут ENTP. Они допустят участие
своих процессов решения и мышления, только если те не будут
Стр. 768—774 взяты из: Isabel Briggs Myers with Peter В. Myers «Gifts
Differing». 1980.
758
противоречить интуиции. Даже тогда они будут допускать эти
процессы только в меру их развитости. ENTP могут неплохо ис-
пользовать мышление для достижения целей, которые диктует
интуиция, но они не позволят мышлению мешать этим целям.
С другой стороны, те ENT, которые находят мышление более
привлекательным, чем интуиция, будут позволять мышлению
направлять их жизнь, отодвигая интуицию на второй план. Мыш-
ление будет диктовать цели, а интуиции будет разрешено только
вносить предложения относительно путей их достижения. По-
скольку предпочитаемый ими процесс — процесс решения (в дан-
ном случае Т), то такие представители ENT будут иметь решаю-
щую установку по отношению к миру, то есть они будут ENTJ.
Сходным образом некоторые ESF находят большее удоволь-
ствие от переживания чувств, чем сенсорных впечатлений. Они
позволяют чувствам руководить их жизнью, отодвигая сенсорные
процессы на второе место. Чувства в этом случае доминируют и
не оспариваются. При любом конфликте с другими процессами
чувства будут брать верх. Жизнь этих ESF будет направляться
ценностными переживаниями. Отдавая главное предпочтение чув-
ствам, то есть процессам решения, они будут иметь по отношению
к миру решающую установку. Иными словами, они будут ESFJ.
ESFJ будут обращать внимание на сенсорные процессы, только
если те будут находиться в согласии с чувствами. Но и тогда эти
процессы будут допускаться в меру их развитости. Сомнения, ос-
нованные на сенсорных процессах, но противоречащие ценност-
ным чувствам, будут отвергаться. Однако для других ESF сенсор-
ные процессы могут оказаться более привлекательными, чем чув-
ства, и тогда сенсорные впечатления окажутся на первом месте, а
чувства — на втором. Жизнь таких людей будет протекать, под-
чиняясь сенсорной функции, то есть наполняться тем, что можно
видеть, слышать, пробовать, делать. Чувству будет позволено уча-
ствовать, но не мешать. Поскольку сенсорные процессы относятся
к сфере восприятия, ESF будут иметь перцептивную установку по
отношению к миру, то есть будут ESFP.
Феномен доминантного процесса — процесса, который прева-
лирует над другими функциями, затеняя их, и тем самым опре-
деляет индивидуальность человека, был эмпирически найден
К. Юнгом. Наряду со склонностями к экстраверсии — интровер-
сии он лег в основу его теории психологических ’типов.
Некоторым не нравится идея доминантного процесса. Они пред-
почитают думать, что используют все четыре характеристики их типа
в равной мере. Однако Юнг считал, что такое отсутствие доминиру-
ющей функции, если это в самом деле имеет место, сопровождается
слабым развитием всех процессов вообще и приводит к «примитив-
ной психике», так как противоположные тенденции без приоритета
одной из них мешают развитию друг друга.
759
Если один из перцептивных процессов должен достичь высо-
кой степени развития, он нуждается в постоянном нераздельном
внимании, что означает, что другой процесс будет часто выклю-
чаться и поэтому меньше развиваться. Если один из процессов
решения должен стать высокоразвитым, то сходным образом он
должен получить полное внимание. Один перцептивный процесс
и один процесс решения могут развиваться бок о бок. Но чтобы
человек был по-настоящему успешен в жизни, один из них — сен-
сорный, интуитивный, мышление или чувство — должен иметь
четкое преобладание и получить полное развитие.
Роль дополнительного процесса
Однако одного процесса недостаточно. В интересах ба-
ланса людям нужно адекватное (но ни в коем случае не равное)
развитие второго процесса. Он выступает не как конкурент, а как
помощник доминантному. Если доминантный — один из процес-
сов решения, то дополнительным будет один из перцептивных
процессов: сенсорный либо интуитивный процесс будет постав-
лять необходимый и важный материал для принятия решений.
Если доминантный процесс — один из перцептивных, то допол-
нительным будет один из процессов решения: либо мышление,
либо чувство. Он будет способствовать достижению целей.
Если у человека недостаточно развит дополнительный про-
цесс, это видно сразу. Однобоко развитый перцептивный тип без
помощи процесса решения подобен парусу, носимому по волнам.
Крайне выраженный решающий тип без помощи перцепции —
голая форма без содержания.
Помимо обслуживания доминантного процесса у дополнитель-
ного процесса есть еще одна важная функция. Он отвечает за обеспе-
чение адекватного баланса (но не равенства) между экстраверсией и
интроверсией, то есть между внешним и внутренним миром.
У представителей всех типов доминантный процесс глубоко
погружен в мир, который их больше интересует, и это погруже-
ние вполне адекватно. Выбранный ими мир не только более инте-
ресен, но и более значим для них. Это мир, где они функциониру-
ют наиболее успешно, где находятся на высоте своих возможнос-
тей и где требуются их лучшие качества. Если же доминантный
процесс оказывается включен в менее важные дела, основное дело
жизни начинает страдать. Так случается, что менее значимые сферы
активности обычно ложатся на плечи дополнительного процесса.
У экстравертов доминантный процесс включен во внешний
мир людей и дел, и дополнительный процесс должен взять на
себя заботу об их внутренней жизни. Без нее экстраверты будут
уж слишком экстравертированны и, по мнению лучше сбаланси-
рованных окружающих, поверхностны.
760
У интровертов меньше выбора относительно участия в обоих
мирах. Внешний мир постоянно вторгается в их жизнь, хотят
они того или нет. Их доминантный процесс погружен во внутрен-
ний мир идей, а дополнительный делает в их жизни то, что мо-
жет. В результате доминантный процесс говорит дополнительно-
му: «Иди туда, во внешний мир, и делай то, чего нельзя избе-
жать, но не отвлекай меня на эти дела, за исключением случаев
крайней необходимости».
Интроверты неохотно используют свой доминантный процесс
во внешнем мире. Ведь если доминантный процесс, который наи-
более зрелый и осознанный, начнет участвовать в делах внешнего
мира, потребуется большая экстраверсия, чем это может выдер-
жать интроверт, и такое участие будет стоить ему чувства личного
благополучия и спокойствия.
Успех контактов интроверта с внешним миром зависит от
эффективности его дополнительного процесса. Если последний
развит недостаточно, то его внешняя жизнь будет очень неловкой,
непоследовательной, некомфортной. Таким образом, плата за не-
достаточное развитие полезного дополнительного процесса у инт-
роверта более явна, чем у экстраверта.
Трудность определения доминантного процесса у
интровертов
У экстравертов доминантный процесс обращен вовне. Он
не просто виден, но бросается в глаза. Их наиболее развитые, отрабо-
танные и зрелые способы деятельности относятся к внешнему миру.
Это то, что прежде всего видят другие, даже при случайных контак-
тах. Лучший процесс экстраверта обнаруживается сразу.
У интровертов все наоборот. Их доминантный процесс при-
вычно и упрямо интровертирован. Когда их внимание вынуждено
обратиться на внешний мир, они используют дополнительный
процесс. Люди, за исключением тех, кто очень близок интроверту
или очень интересуется его любимой работой (что может слу-
жить лучшим способом сближения с ним), обычно не допускают-
ся во внутренний мир интроверта. Большинство видит только ту
сторону интроверта, которая обращена к внешнему миру, и это,
как правило, его дополнительный процесс, их второе «лучшее». В
результате получается парадокс. Интроверты, у которых домини-
рует процесс решения — мышление или чувство,— внешне не
действуют как люди решающие. То, что выражается вовне,— это
их склонность к восприятию, и их внешняя жизнь проходит в
основном в перцептивной установке. Их внутренняя склонность
к решениям не видна до тех пор, пока не появится что-то важное
для их внутреннего мира. В такие моменты они могут занять по-
разительно твердую позицию.
761
Сходным образом интроверты, у которых доминирует перцеп-
тивный процесс, сенсорный или интуитивный, внешне не выгля-
дят как представители перцептивного типа. Снаружи видна ре-
шающая природа их дополнительного процесса. Таким образом,
во внешнем мире они живут преимущественно с решающей уста-
новкой.
Все сказанное можно пояснить, сравнив доминантный процесс
с генералом, а дополнительный — с адъютантом. В случае с экст-
равертом генерал всегда на виду. Он доступен другим людям, и
те решают дела непосредственно с ним. Окружающие могут полу-
чать от него официальную точку зрения обо всем в любое время.
Адъютант почтительно держится на заднем плане или скрывает-
ся в палатке.
У интровертов генерал пребывает в штабной палатке, работая
над самыми важными вопросами. Адъютант стоит снаружи, ог-
раждая генерала от вторжений извне, или же выходит к посети-
телю узнать, что ему нужно. Все окружающие имеют дело именно
с адъютантом. Только при особо важных делах (или очень близ-
кой дружбе) посетитель попадает внутрь палатки и встречает са-
мого генерала. Если люди не осознают, что в палатке есть генерал,
который намного важнее адъютанта, они легко могут предполо-
жить, что за все отвечает адъютант. Это — досадная ошибка. Она
ведет не только к недооценке способностей интроверта, но и к
плохому пониманию его желаний, планов и взглядов. Единствен-
ный носитель всей перечисленной внутренней информации —
это генерал. Следовательно, главная предосторожность при кон-
тактах с интровертом — не думать, что он легко обнаруживает
действительно важное для него. Если необходимо принять реше-
ние с участием интроверта, тот должен быть оповещен о ситуации
с возможно большей полнотой. Если вопрос окажется для него
важным, генерал выйдет из палатки и обнаружит много новых
вещей. Тогда окончательное решение будет иметь шанс оказаться
более правильным.
Как найти доминантный процесс?
Существуют способы определения доминантного про-
цесса в четырехбуквенном коде. Конечно, доминантный про-
цесс должен быть либо перцептивным процессом (обозначае-
мым второй буквой), либо процессом решения (обозначаемым
третьей буквой).
Для определения доминантного процесса используется чет-
вертая буква, J или Р, однако различно для интровертов и экст-
равертов.
Предпочтение J/Р указывает только на процесс, который ис-
пользуется во внешнем мире. Как мы говорили выше, доминант-
762
ный процесс экстраверта обращен к внешнему миру. Следователь-
но, доминантный процесс экстраверта выявляется J/Р предпочте-
нием. Если экстравертированный тип кончается на J, доминант-
ным у него будет процесс решения, его Т или F. Если экстравер-
тированный тип кончается на Р, доминантным у него будет пер-
цептивный процесс, его S или N.
Для интровертов дело обстоит с точностью наоборот. Доминант-
ный процесс интровертов не обнаруживается предпочтением J/P,
так как интроверты предпочитают не использовать доминантный
процесс во внешнем мире. Следовательно, J или Р в их типе отра-
жает дополнительный, а не доминантный процесс. Если тип инт-
роверта кончается на J, его доминантным будет один из перцеп-
тивных процессов, S или N. Если тип интроверта кончается на Р,
его доминантным будет один из процессов решения, Т или F. Для
удобства приводим таблицу, показывающую доминантный про-
цесс у каждого из 16 типов.
Таблица доминантных процессов в 16 типах
ST SF NF NT
I—J ISTJ ISFJ INFJ INTJ
I—р ISTP ISFP INFP INTP
Е—Р ESTP ESFP ENFP ENTP
Е—J ESTJ ESFJ ENFJ ENTJ
Экстраверт Интроверт
Предпочтение J/P показывает, как данный человек предпочитает иметь дело с миром. внешним внешним
Предпочтение J/Р обнаруживает процесс. доминантный дополнительный
Доминантный процесс используется во мире. внешнем внутреннем
Дополнительный процесс используется во мире. внутреннем внешнем
Шестнадцать типов личностей
ENFJ. Высоко ценят готовность других к сотрудниче-
ству и сами стремятся к тому же. Проявляют заботу, обеспокоен-
ность, интересуются делами других; люди обращаются к ним за
поддержкой и утешением, которые они готовы оказать. Не пре-
небрегают подобными просьбами, даже если последние чрезмер-
763
ны. Очень терпимы, редко критикуют, всегда доверяют и понима-
ют других. Свободно пользуются языком, особенно устной речью,
высказываются без стеснения перед большой и малой аудитори-
ей. Обладают редкой способностью к эмпатии, внимательны к
чертам характера, эмоциям и взглядам других. Очень обеспоко-
ены проблемами тех, кто им близок. Способны понимать других с
завидной точностью, хорошо социализированы. Покладисты, все-
гда стараются сделать приятное. Любят определенность и органи-
зованность. Абсолютно надежны.
INFJ. Ориентированы на возможности. Проявляют нео-
быкновенно сильное стремление поддерживать благополучие дру-
гих и искренне радуются, помогая друзьям. Сложно устроены.
Понимают душевные движения лучше, чем другие типы. То, что
известно как экстрасенсорное восприятие, присуще этому типу
более, чем какому-либо другому. Обладают живым воображени-
ем, склонны к мистике, более поэтичны, чем представители дру-
гих типов. Искусны в метафорах, их устной и письменной речи
присущи элегантность и сложность, обладают прекрасными линг-
вистическими способностями. Хорошо развита способность к эм-
патии, чувствуют хорошее и плохое в людях. Обычно успешны в
учении, способны к творчеству, но не хвалятся этим. К работе
относятся серьезно, с удовольствием занимаются теоретической
деятельностью. Обнаруживают навязчивое стремление к высоко-
му качеству. Обычно не являются явными лидерами, но способны
оказывать влияние, оставаясь «за сценой». Сдержанны, не до кон-
ца понятны. Легкоранимы, стремятся жить в своем собственном
мире. Они обладают значительной стойкостью и ценят опреде-
ленность. Способны на компромиссы, считают конфликты непри-
ятными и разрушительными. Более других типов поддаются воз-
действию своего архетипического материала. В личном общении
проявляют неординарную теплоту, энтузиазм, глубокое понима-
ние партнера. Способны к высокой концентрации, оригинальны
и не лишены организаторских способностей. Деликатны по отно-
шению к другим. Способны к работам, требующим одиночества и
сосредоточения, любят решать трудные задачи, умеют слушать,
готовы помогать другим, сотрудничать. Хорошо организуют свое
общение, ценят гармонию. Большое количество критики для них
разрушительно. Если они оказываются во враждебных, недруже-
любных условиях на работе или при постоянном неодобрении,
они могут потерять уверенность в себе, стать несчастными, пас-
сивными и даже физически заболеть. Круг их привязанностей
довольно узок, но они дружат глубоко и долго.
ENFP. Стремятся к подлинности. Сильные эмоциональ-
ные переживания считают жизненно необходимыми. Постоянно ис-
следуют внешнее окружение, острые и проницательные наблюдате-
764
ли. Гиперчувствительны, всегда готовы действовать. Иногда могут
страдать сведением мышц. Готовы к чрезвычайным обстоятельствам.
Имеют тенденцию верить тому, что подтверждает их предрассудки.
Могут быстро заскучать, не любят повторений. Активно утверждают
свою независимость, не признают субординацию как во внутреннем
мире, так и по отношению к другим. Постоянно окружены людьми,
которые пользуются их мудростью, воодушевлением, смелостью, сле-
дуют за ними. Определенно оптимистичны, часто проявляют энтузи-
азм, сильны духом, изобретательны, обладают богатым воображени-
ем, и им удается почти все, за что они принимаются. С удовольстви-
ем изобретают новые способы действий. Нуждаются в обратной связи
от окружающих. Оспаривают принятые способы действий и стре-
мятся сделать по-своему.
INFP. В обращении с окружающими спокойны, приятны,
часто считаются скрытными и даже стеснительными, в то же время
они сами никак не считают себя отстраненными. Идеалистичны.
Имеют развитое чувство чести, основанное на собственных принци-
пах. Стремятся проводить определенную линию жизни. Поддержи-
вают красоту против безобразия, хорошее против плохого, мораль-
ное против безнравственного. Хорошо адаптируются, приветствуют
новые идеи и новую информацию, в большинстве случаев хорошо их
усваивают, хотя могут сохранить психологическую дистанцию. Со-
храняют спокойствие в сложных ситуациях, но часто теряют терпе-
ние перед лицом рутины. Заинтересованы в обучении. Ценят гармо-
нию и могут предпринимать большие усилия по ликвидации стой-
ких конфликтов. Их дом — это их крепость.
ENTJ. Любят командовать, наводить порядок там, где
они оказываются. Стремятся освоить стратегию и цели, а не пра-
вила и процедуры. Гораздо более доверяют эмпирическим выво-
дам, чем интуиции. Лояльны к установленным процедурам, если
обнаруживают в них некоторый смысл. Не могут лидировать.
Предпочитают решения, основанные на вне личностных данных и
хорошо продуманных планах. С удовольствием работают как ад-
министраторы, ответственны.
INTJ. Наиболее уверенные в себе из всех типов. Живут
в мире своих мыслей. Процесс принятия решений не доставляет
им трудности. Смотрят в будущее, а не в прошлое. Строят систе-
мы и действуют на основе теоретических схем. Авторитет сам по
себе не производит на них впечатления. Крайние прагматисты,
они рассматривают реальность как то, что они могут использовать
как орудие, переделать или игнорировать. Действительность счи-
тают подчиненной идеям. Открыты новому. Имея склонность к
логике, они готовы следовать тому, что выглядит логичным, следя
за последствиями применения идей. Теории, которые не работа-
ют, быстро ими отодвигаются. Стремятся к завершенности, учи-
765
тывают отдаленные последствия. Рассматривают трудности как
призыв к проявлению творческой инициативы. Могут встать на
очень ограниченную точку зрения. Ввиду их стремления требо-
вать от других нести такой же груз, какой они берут на себя, их
часто считают чрезмерно требовательными и придирчивыми. Они
более ориентированы на требования организации, чем на нужды
людей. Наиболее независимые из всех типов. Ни мужчины, ни
женщины этого типа не расположены к выражению чувств. Време-
нами они выглядят холодными, замкнутыми, плохо реагирующими.
Могут не идти навстречу другим. Имеют большую потребность в
независимости, автономии, безразличие или критику в свой адрес
переносят невозмутимо, особенно когда считают ее справедливой.
Обладают большой потребностью в личном пространстве.
ENTP. Работают с воображением. Всегда готовы к гря-
дущим поворотам событий и чувствительны к возможностям.
Ищут лучших путей, заинтересованы в новых проектах, новых
действиях и процедурах. Восхищаются многим, им легко доста-
вить удовольствие. Проявляют очаровательную способность игно-
рировать стандартное, традиционное, утвержденное авторитетом.
Ценят идеи тогда и только тогда, когда они намечают возможные
цели и действия. Способны к импровизации, обладают необычай-
ным талантом добиться своего в любой ситуации. Наметки пла-
на достаточны им, чтобы уверенно начать действовать, привлекая
свою способность импровизировать и изобретать. Могут быть ча-
рующими собеседниками, могут намеренно спорить; более, чем
другие типы, умеют занимать доминирующее положение. Раду-
ются перехитрив. Хорошо ориентируются в функционировании
организаций и успешно действуют, умея понимать контрагентов,
а не оценивать их и их действия. Могут идти против течения
просто из удовольствия доказать свои возможности. Их хороший
юмор и оптимизм заразительны. Они легко взаимодействуют,
смеются, мобилизуют тех, кто с ними рядом.
INTP. Созидатели. Авторитет не производит на них впе-
чатления. Презирают чрезмерность и непоследовательность, ценят
интеллект, могут быть интеллектуальными снобами. Для них мир
существует прежде всего, чтобы его понимать. Мастера решения труд-
ных задач. Предпочитают работать спокойно, без отвлечения, и час-
то в одиночестве. Временами — в работе целиком. Спасаются в мире
книг и выходят из него только тогда, когда это становится физичес-
ки необходимо. Их внутренний мир трудно узнать, они склонны к
стеснительности по отношению ко всем, кроме близких друзей; их
отстраненность довольно трудно преодолеть.
ESTJ. Ответственны. Успешно организуя дела, они лю-
бят порядок. Оценивают других принятыми мерками, реалистич-
ны, принимают существующее. Знают свои обязанности и не стре-
766
мятся увиливать. Пунктуальны. Следуют установленному поряд-
ку, точны, аккуратны. В человеческих отношениях следуют тра-
дициям и ритуалам. Надежны, стойки.
ISTJ Надежны. Довольно спокойны и серьезны. Нео-
бычайно упорны, обстоятельны, интересуются деталями, конкрет-
ными процедурами, правильны, устойчивы и стабильны. Работа-
ют спокойно, терпеливы. Могут быть опорой. Слово «долг» для
них значимо. Не любят и не доверяют вычурности в речи, одежде
или домашней обстановке. Ничего бессмысленного.
ESFJ. Наиболее социабельны из всех типов. Главная опо-
ра установленного порядка. Прекрасные хозяева и хозяйки. Начи-
нают называть людей по имени уже после первого знакомства. За-
ботятся о том, чтобы всем было удобно и интересно. Нуждаются в
одобрении. Совестливы и организованны. Дружелюбны, успешны в
торговле. Уважают правила, подчиняются им, лояльны. Четко судят
о том, что следует и не следует. Наслаждаются общением и публич-
ностью. Наиболее приятный из всех типов. Ориентируются на ста-
тус и часто подчиняются авторитету. Сентиментальны. Жизнь для
них — это люди и события, а не идеи и принципы.
ISFJ. Главное желание — быть нужными. Высоко це-
нят традиции и экономность. Наименее гедонистический из всех
типов. Считают, что работать хорошо, что развлечения надо зас-
лужить, готовы работать долгие часы. Принятый порядок редко
ставится ими под сомнение. Рекомендации в книгах принимают
как закон. Сверхнадежны, лояльны и посвящают себя не месту, а
человеку. Ценят материальные ресурсы и питают отвращение к
их разбазариванию или неправильному использованию. Часто
перерабатывают. Традиционны.
ESTP. Изобретательны. Дружелюбны, привлекательны, с
заметным элементом театральности. Социально искусны, поклади-
сты, цивилизованы, прекрасно манипулируют людьми и ситуация-
ми. Все действия рассчитаны на аудиторию. Остроумны, умеют шу-
тить. Увлекаются рискованными затеями. Безудержные прагматис-
ты — цель оправдывает средства. Незаменимы в организации дея-
тельности многих людей, требующей согласования, переговоров, тор-
говли, хотя их пренебрежение деталями может привести превосход-
ное начинание к краху. Любят состояние радостного подъема, жи-
вут настоящим< Излучают обаяние, популярны. Отношения с други-
ми очень зависят от того, что от них можно получить, и непредсказу-
емы. Плохо переносят беспокойство и стремятся избегать ситуаций
напряженных отношений. Хорошо понимают афоризм: быстро пу-
тешествует тот, кто делает это в одиночестве.
ESFP. Деятели, излучающие тепло и оптимизм. С ними
весело, они чрезвычайно щедры, не остаются в одиночестве, любят
возбуждение и распространяют его вокруг себя. Их лицо излучает
767
счастье. Прекрасные собеседники, любят поесть, попить, повеселить-
ся. Им нравится развлекать людей, их дом обычно наполнен гостя-
ми, которые приятно проводят время. Склонные к импульсивности,
они очень плохо переносят напряжение и тревогу. Любят работать с
людьми и без труда составляют о них точное мнение.
ISTP. Жизнь для них наподобие искусства, она ценна сама
по себе. Больше ценят поступки, которые порождены импульсом, а
не целью. Стараются поступать по-своему, считают себя свободными
в выборе следующих шагов. Часто бесстрашны. Расцветают от воз-
буждения. Более других подвержены скуке. Притягиваются к ору-
диям и инструментам, как к магниту, искусны в обращении с ними,
скорее удовлетворяя собственные прихоти, чем следуя системе. Осо-
бенно нравится оружие. Импульсивны, готовы бросить дело в лю-
бой момент просто потому, что оно надоело. Общаются через дело,
не обнаруживая особых речевых способностей. Знают, что такое сла-
ва. Не хотят готовить себя к чему бы то ни было.
ISFP. Чувствительные люди, искусники, художники. Наи-
более непонимаемые из всех типов, выражают себя через действия и
изобразительные средства. Гедонистичны и импульсивны, ведут эпи-
курейский образ жизни, ориентируясь на «здесь и теперь», делают
это не без изящества. Не любят планировать, готовиться, ждать. Ценят
свою импульсивность и считают ее основой своей жизни. Начатое
дело правит ими: на гору надо карабкаться просто потому, что она
есть. Настроены на восприятие цвета, линии, фактуры, прикоснове-
ния, движения; видят и слышат гармонию лучше других. Безуслов-
но добры во всех смыслах. Обычно не проявляют интереса к разви-
тию устной и письменной речи. Число великих мастеров, относя-
щихся именно к этому типу, огромно. Музыка и танцы — почти
исключительно их области; среди них также выдающиеся спортсме-
ны. В условиях дикой природы они чувствуют себя как дома, при-
рода также к ним благосклонна.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Знание типов вообще и вашего собственного в частно-
сти может быть во многих отношениях полезным. Скорее всего
это поможет вам распознать и принять уникальные качества —
свои и других. В частности, это может помочь вам в выборе карь-
еры, в общении с людьми и решении жизненных проблем, а также
в понимании стиля вашей работы.
Преимущества взаимодействия противоположных типов.
Успех в любом деле требует участия разнообразных типов.
Наиболее ясное видение будущего приходит от интуитивного.
Наибольший практический реализм — от сенсорного, наиболее
точный анализ — от мыслительного. И наибольшее понимание
людей — от чувствующего.
768
Противоположные типы могут дополнять друг друга в любом
совместном деле. Когда два человека подходят к проблеме с раз-
ных сторон, каждый видит то, что скрыто от другого. Они видят
проблему по-разному и обычно предлагают разные решения. Иногда
одному трудно встать на точку зрения другого. Если противопо-
ложные типы должны работать или жить вместе, понимание типа
значительно уменьшает трения. Несогласие раздражает вас мень-
ше, когда вы понимаете, что для вашего партнера естественно иметь
другое мнение. Он или она не противоречит вам специально, а
просто относится к противоположному типу. Противоположные
типы могут быть необычайно полезны друг другу, как это видно
из приводимой ниже таблицы.
Интуитивные типы нуждаются в сенсорных типах, чтобы:
привлекать к рассмотрению относящиеся к делу факты
понимать реальность слбжившейся ситуации
привлекать опыт к решению проблем
вникать в детали договора
фокусироваться на том, что требует сейчас внимания
отслеживать необходимые моменты
реалистично оценивать трудности
получать удовольствие от настоящего момента
Сенсорные типы нуждаются в интуитивных, чтобы:
видеть новые возможности
опознавать признаки грядущих изменений
настраиваться на будущее
держать в голове общую картину
предвидеть направления развития
знать, что стоит работать ради перспектив в будущем
Чувствующие типы нуждаются в мыслительных типах, чтобы:
давать анализ последствий
организовывать дела
заранее обнаруживать упущения и ошибки
менять то, что нуждается в преобразовании
последовательно придерживаться выбранной линии
взвешивать все «за» и «против»
увольнять людей в случае необходимости
твердо противостоять оппозиции
Мыслительные типы нуждаются в чувствующих типах, чтобы:
убеждать
успокаивать и умиротворять
угадывать чувства других
возбуждать энтузиазм
учить
продавать
ценить правильные выборы
принимать мыслителей
769
Типы и взаимоотношения между людьми
В близких отношениях самое лучшее применение зна-
ний о типах выражается в понимании и признании сильных сто-
рон вас и вашего партнера. Тогда отношения могут строиться с
полным признанием того, что ваш партнер отличен от вас и име-
ет право оставаться другим. Тогда появится и искреннее желание
обращать внимание на сильные стороны типа, вместо того чтобы
думать о слабых.
В близких отношениях нет хороших или плохих сочетаний
типов. Каждое конкретное сочетание — когда, например, все пред-
почтения одинаковы, либо все предпочтения противоположны, либо
имеет место любая смесь предпочтений — приведет к своему уни-
кальному набору радостей и проблем.
Например, люди с совпадающими предпочтениями могут лег-
ко общаться и придерживаться одинаковых ценностей, однако они
также имеют общие «слепые пятна». Пара с противоположными
предпочтениями может быть вынуждена работать над понимани-
ем друг друга, но может также испытывать постоянную радость
и удовольствие от своих различий. Многие из наблюдений отно-
сительно преимуществ взаимодействия противоположных типов,
представленные на предыдущей странице, применимы и к близ-
ким отношениям, и к отношениям на работе.
Различия между интроверсией и экстраверсией, решающим и
перцептивным типами также могут быть конструктивно исполь-
зованы. Экстраверты нуждаются в интровертах, чтобы удержи-
вать внимание в сфере взаимоотношения и не поддаваться силь-
ным отвлекающим действиям внешних интересов или требова-
ний. Интроверты нуждаются в помощи экстравертов для расши-
рения контактов с миром, в результате чего они могут больше
узнавать и быть узнанными.
Решающий тип нуждается в перцептивном типе, чтобы от-
слеживать потребности текущего момента, включая потребности
в игре и отдыхе. Перцептивные типы нуждаются в решающих,
чтобы поддерживать организованный стиль и следить за выпол-
нением намеченных планов.
Выбор профессии
Людей привлекает тот тип работы, который отвечает
их предпочтениям. Ваша собственная комбинация способов вос-
приятия и решения, то есть ваши S-N и Т-F предпочтения (средние
две буквы в вашем типе), определяют характер работы, в которой
вы будете наиболее успешны. Если в вашей повседневной работе
необходимо использовать свойственный вам способ восприятия,
вы будете справляться с ней лучше. Если ваша повседневная ра-
770
бота предполагает естественный для вас способ принятия реше-
ний, то последние будут более эффективными. Выбирая из мно-
гих карьер, определите, насколько каждая из них даст вам воз-
можность использовать вашу собственную комбинацию стилей
восприятия и принятия решений.
Сенсорный + Мыслительный
ST-типы в основном интересуются реальностями в данной ситуации.
Реальность для них — это то, что может быть наблюдаемо, собрано и
проверено посредством органов чувств, то есть зрением, слухом, осяза-
нием и т. д. Так как их решения основываются на мышлении, они
приходят к решению путем логического анализа, двигаясь в рассужде-
ниях от причин к следствиям, от предпосылок к заключениям.
Сенсорный + Чувствующий
SF-типы также интересуются непосредственно наблюдаемой реаль-
ностью. Так как они принимают решения на основе чувств, то в этих
решениях просматриваются личная теплота и внимание к тому, что
значимо для них и для других. У них в высшей степени развито
внимание к людям, что делает их особенно чувствительными к реак-
циям и к чувствам других.
Интуитивный + Чувствующий
NF-типы решают с большой долей личного тепла, но поскольку они
склонны к интуиции, их интерес — не факты, а возможности. Их
привлекают новые планы, вещи, которые еще не случились, но могут
случиться, новые истины, которые еще не открыты, но могут быть
найдены, а также любые новые возможности для людей.
Интуитивный + Мыслительный
NT-типы также интересуются возможностями, но поскольку они пред-
почитают думать, они оценивают возможности объективно и логи-
чески. Их привлекает работа, где они могут использовать свои спо-
собности к анализу. Часто возможности, которые их привлекают,
являются теоретическими или техническими.
В то время как основная область интересов должна отвечать
вашим стилям восприятия и решения, остальные предпочтения
также важны для вашей карьеры. Удовлетворение от работы в
значительной степени зависит от вашего EI предпочтения, а именно
от того, где вы используете свои основные функции — во внеш-
нем мире людей и событий или во внутреннем мире впечатле-
ний и идей.
Наконец, конкретный стиль вашей работы будет определять-
ся вашими J/Р предпочтениями. Например, возьмем людей с ком-
бинацией ST. Интроверты среди них (1ST) любят организовывать
факты и принципы, относящиеся к текущей ситуации, и это по-
лезно делать, например, в экономике и юриспруденции. Экстра-
верты среди них, особенно те, которые предпочитают решения,
любят организовывать ситуацию (включая привходящие обстоя-
771
тельства), обеспечивать ее продвижение, что полезно в бизнесе и
производстве.
Хотя знание ваших предпочтений может быть полезно и способ-
ствовать в выборе карьеры, важно помнить, что тип не объясняет
всего. При выборе карьеры нужно рассматривать и другие вещи.
Влияние предпочтений на стиль работы
Экстраверты
Любят разнообразие и действие
Приветливы по отношению к людям
Иногда нетерпеливы в медленной и монотонной работе
Интересуются тем, как работают другие
Часто любят разговаривать по телефону
Любят работать в окружении людей
Часто действуют быстро и не задумываясь
Общаясь с людьми, любят скорее разговаривать, чем слушать
Любят осваивать новые задачи, проговаривая их с кем-нибудь другим
Интроверты
Любят спокойную концентрацию
С трудом запоминают имена и факты
Могут работать над одним и тем же проектом длительное время не
отвлекаясь
Интересуются идейной стороной работы
Не любят телефонные прерывания
Думают прежде, чем действуют, иногда вообще не действуют
С удовольствием работают в одиночестве
Могут предпочитать письменные способы общения
Предпочитают узнавать новое скорее через чтение, чем разговоры или
практические действия
Сенсорные типы
Осознают исключительность каждого события
Фиксируют внимание на том, что важно сейчас
Любят привычные способы действия
Любят применять уже имеющиеся у них знания
Работают терпеливо, с реалистическим пониманием того, как много вре-
мени это потребует
Обычно приходят к заключению постепенно
Не очень склонны воодушевляться, и они не очень полагаются на вдох-
новение
Очень аккуратны по отношению к фактам
Хороши в точных работах
Могут упрощать задачу
Принимают конкретную ситуацию как то, с чем нужно работать
Интуитивные типы
Осознают новые перспективы и возможности
Внимательны к тому, что можно улучшить
Не любят постоянно делать одно и то же
Любят овладевать новыми навыками
772
Работают с приступами энергии и энтузиазма, с потерей темпа в переры-
вах между ними
Быстро приходят к заключениям
Следуют за своими вдохновениями и догадками
Могут быть не очень аккуратны с фактами
Не любят тратить время на детали
Могут усложнять задачу
Спрашивают, почему так складывается ситуация
Мыслительные типы
Хороши в организации логического порядка
Больше реагируют на идеи, чем на чувства других
Предвидят и предсказывают логические следствия выборов и решений
Нуждаются в том, чтобы с ними обходились справедливо
В основном тверды и непоколебимы
Способны осуждать и увольнять людей, если это необходимо
Могут ранить чувства других, не замечая этого
Обладают талантом анализа проблемы и ситуации
Чувствующие типы
Любят гармонию и готовы работать ради нее
Внимательны к ценностям людей не менее, чем к их мыслям
Хорошо видят, как выборы или решения повлияют на людей
Время от времени нуждаются в похвале
Как правило, сочувствуют другим
Не любят говорить людям неприятности
Рады делать добро людям
Ставят интересы человека выше интересов работы или идеи
Решающие типы
Лучше работают, если они могут заранее спланировать и следовать это-
му плану
Любят осуществлять и заканчивать задуманное
Могут решать слишком быстро
Не любят прерывать дело, которым они заняты, даже ради более срочно-
го вопроса
Получают удовлетворение, когда принимают решения относительно лю-
дей, вещей или ситуаций
Нуждается только в самом необходимом, чтобы начать работу
Планирует работу так, чтобы каждый шаг закончить вовремя
Использует список дел как руководство к действию
Перцептивные типы
Не переживают, если что-то надо сделать в последнюю минуту
Хорошо приспосабливаются к меняющимся ситуациям
Могут испытывать трудности при принятии решений
Чувствуют, будто им никогда не хватает информации
Могут начать слишком много проектов и испытывать затруднения в их
завершении
Могут откладывать неприятную работу
Хотят знать все о новой работе
Многое могут сделать в последнюю минуту под давлением «крайнего срока»
Список дел для них — напоминание всех вещей, которые должны быть
когда-то сделаны.
773
Использование типов для улучшения процесса
принятия решения
Чтобы улучшить свою способность решать проблемы и
приходить к заключениям, вам необходимо в полной мере ис-
пользовать ваши процессы восприятия и решения. Вам нужно
узнать, как использовать оба способа восприятия и оба способа
решения — каждый в подходящей ситуации. Возможно, вы бу-
дете принимать окончательное решение на основе вашего предпо-
читаемого процесса, но оно будет более правильным и эффектив-
ным, если вы будете учитывать всё — реальность, возможности,
следствия и человеческие ценности.
С чем бы вы ни столкнулись — проблемой, которую нужно
решить, заключением, к которому нужно прийти, ситуацией, ко-
торую нужно рассмотреть,— пытайтесь сознательно и произволь-
но упражнять каждый свой процесс. В результате каждая функ-
ция начнет принимать участие в решении, не испытывая помех от
других. Начните с восприятия (сенсорного или интуитивного).
Восприятие всегда должно предшествовать решению. Игнориро-
вание этого может приводить к неприятным последствиям. Инту-
иция может продиктовать вам решение на основе воображаемых
возможностей, однако без учета фактов, которые не позволят его
реализовать.
Мыслительные типы могут игнорировать человеческие ценно-
сти, а чувствующие типы — последствия.
Некоторые шаги в этих попытках упражняться будут для вас
легче, чем другие. Те, которые базируются на ваших предпочитае-
мых процессах, будут доставлять удовольствие, в то время как дру-
гие могут вас затруднять. Упражняя все процессы, вы узнаете боль-
ше о тех, которые всегда были менее естественными для вас. Напри-
мер, если чувства — ваш предпочитаемый процесс, то использова-
ние мышления с целью учета всех последствий ваших действий
может показать, что самые лучшие намерения могут привести к тя-
желым результатам, если все не будет продумано и взвешено. Если
же ваш любимый процесс — мышление, то использование чувств
для понимания других людей может показать, почему вы встречае-
те так много сопротивления от других.
Вам бывает трудно в том, что составляет силу противополож-
ного вам типа. Поэтому в важных для вас проблемах стоит сове-
товаться с теми, для кого сильные стороны (противоположные вам)
естественны.
Порой очень удивляет, насколько иначе видит данную ситуа-
цию человек противоположного вам типа, но это полезно для по-
знания и использования тех свойств вашей психики, которые до
сих пор оставались в тени.
774
775
Как предпочтения складываются в типы
ISTJ 1 Глубина концентрации S Опора на факты Т Логика и анализ J Организация ISFJ 1 Глубина концентрации S Опора на факты F Тепло и симпатия J Организация INFJ 1 Глубина концентрации N Понимание возможностей F Тепло и симпатия J Организация INTJ 1 Глубина концентрации N Понимание возможностей Т Логика и анализ J Организация
ISTP 1 Глубина концентрации S Опора на факты Т Логика и анализ Р Приспособляемость ISFP 1 Глубина концентрации S Опора на факты F Тепло и симпатия Р Приспособляемость INFP 1 Глубина концентрации N Понимание возможностей F Тепло и симпатия Р Приспособляемость INTP 1 Глубина концентрации N Понимание возможностей Т Логика и анализ Р Приспособляемость
ESTP Е Широта интересов S Опора на факты Т Логика и анализ Р Приспособляемость ESFP Е Широта интересов S Опора на факты F Тепло и симпатия Р Приспособляемость ENFP Е Широта интересов N Понимание возможностей F Тепло и симпатия Р Приспособляемость ENTP Е Широта интересов N Понимание возможностей Т Логика и анализ Р Приспособляемость
ESTJ Е Широта интересов S Опора на факты Т Логика и анализ J Организация ESFJ Е Широта интересов S Опора на факты F Тепло и симпатия J Организация ENFJ Е Широта интересов N Понимание возможностей F Тепло и симпатия J Организация ENTJ Е Широта интересов N Понимание возможностей Т Логика и анализ J Организация
Каждый из этих шестнадцати типов талантлив и необходим
Учебное издание
Хрестоматия по психологии
ПСИХОЛОГИЯ ИНДИВИДУАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ
Под редакцией
Ю. Б. Гиппенрейтер и В. Я. Романова
Редактор М. П. Федорова
Корректор А. И. Киселева
Художник Г. А. Карасева
Компьютерная верстка: Е. О. Козлова
Подписано в печать 02.09.2006 г.
Формат 60x90/16. Печать офсетная.
Бумага газетная. Гарнитура «Петербург».
Объем 48,5 п. л. Тираж 5000 экз. Заказ № 15626 (Kp+Sm).
ООО «ЧеРо»
Редакционно-издательский отдел:
115230, Москва, Электролитный проезд, 1Б
тел./факс: 317-66-33, 317-94-54
Отдел реализации:
119899, Москва, ул. Академика Хохлова, д. И
тел.: (495)939-41-90
Отпечатано в ОАО «Смоленский полиграфический
комбинат». 214020, Смоленск, ул. Смольянинова, 1.