Буржуазное общество в поисках стабильности - Галкин А.А.

1. Общественная стабильность: теория и практика

Специфика стабильности в общественных системах

Силы сцепления и отталкивания в общественной системе

Стабильность и нестабильность в развитом капиталистическом обществе

1. Инерционность политической системы: политико-культурный контекст

Дестабилизация и ультраправый паллиатив синтеза

2. Синтез второго порядка как функционирующая система

3. Английское общество на исходе XX столетия: факторы и перспективы социальной устойчивости в условиях распада традиционных структур

2. Структурные сдвиги и эволюция социально-психологических стереотипов

3. Структурные сдвиги и политические институты

4. Испания: противоречия и пределы стабилизации

Между консолидацией и разобщенностью: границы консенсуса

5. Северная Ирландия: общество без консенсуса

Курс на обновление и кризис юнионистских общественных структур

Новое в партийно-политической системе и рост экстремистских движений

Тупики модернизации: перемены и проблема нового согласия

Список литературы по проблемам политологии

Автор: Галкин А.А.

Теги: социалистические и социал-демократические партии история буржуазия

ISBN: 5-02-009069-7

Год: 1991

Похожие

Служащие в буржуазном общество

Журналистика в буржуазном обществе

Общество риска. На пути к другому модерну.

Государство в докапиталистических обществах Азии

Текст

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Институт международного рабочего движения
Буржуазно е
общество
в поисках
стабильности
Ответственный редактор
доктор исторических паук,
профессор А. А. ГАЛКИН
МОСКВА «НАУКА»
1991

Б91
Авторы:
А. А. ГАЛКИН, А. М. САЛМИН, С. В. МИХАЙЛОВ,
С. М. ХЕНКИН, М. Е. ОРЛОВА
Рецензенты:
доктор исторических наук Ф. И. ФИРСОВ,
доктор исторических наук И. Н.
УНДАСЫНОВ
0503010000-376
042(02)—90
193—90—II
ББК С6.62
ISBN 5-02-009069-7
@ Tfaflarrnji* «Па^ка», 1991

Предисловие
Проблема общественной стабильности — один из важней¬
ших, если не самый важный «ключ» к политике, значение
которого меняется в зависимости от ситуации в обществе.
В каком-то смысле можно даже сказать, что сама идея
политики вообще (в отличие от по сути инструментальной
«политики» партии, общественной группы, класса и т. д.,
являющейся оборотной стороной частного интереса) и
соответственно политической науки — производное от
идеи стабильности общества, его политической системы.
Стабильности не в значении, конечно, возможной лишь
в антиутопии мертвой неподвижности социального орга¬
низма, а понимаемой как гармонизация или, лучше ска¬
зать, оптимизация отношений между действующими в
обществе силами, невозможная, помимо прочего, без до¬
статочной предсказуемости нравственно обоснованного по¬
ведения главных из них.
Иными словами, стабильность — самостоятельная цен¬
ность, несводимая без остатка к любой другой или сумме
любых других общественных ценностей, кроме, пожалуй,
одной: упорядоченности, выступающей в отношении нее
как ценность более высокого ранга, поскольку она ин¬
тегрирует всю совокупность отношений внутри общества,
понятог^ в допустимой абстракции как некое замкнутое
целое, и поэтому не является операциональной при ре¬
шении собственно общественных проблем. Едва ли надо
специально доказывать, что в разные периоды, для раз¬
ных общественных сил ценность эта имеет неодинаковое
значение, что не отменяет, конечно, ее «вечных возвраще¬
ний», ее аксиологической константности. Все сказанное
достаточно самоочевидно в сегодняшнем нашем обществе.
Самоочевидность ценности и ее реализация, однако,
вещи разные. Достижение удовлетворительной обществен¬
ной стабильности и соответственно «снятие» (в гегелев¬
ском смысле) проблемы требуют очень многого, помимо су¬
бъективного желания обрести твердую почву под ногами. Тем
более что субъективное стремление к стабильности нередко
оборачивается объективной дестабилизацией общественных
отношений или такой их «стабилизацией», которая дискре-

г
цитирует саму ценность. Простейший путь к цели не всег¬
да самый короткий, да и субъективная дестабилизация,
если взять обратную сторону отношения, отнюдь не всегда
синонимична расшатыванию общественных устоев...
Так или иначе проблема стабильности, понятая как
один из «вечных вопросов» общественной жизни, как
ценность, временами главенствующая, но обычно вступа¬
ющая в более или менее заметное противоречие с другими
ценностями (такими, например, как равенство, свобода,
социальная справедливость и др.),— явление не только
многослойное, но даже многомерное. Ее можно было бы
назвать чисто субъективной и потому аморфной, если
бы не ее практическая актуальность для обществ на оп¬
ределенных этапах развития и, что еще важнее,— сущест¬
вующий опыт ее решения (как, впрочем, и опыт много¬
численных неудач). Актуализация проблемы и практика
(успешная или нет) ее снятия — таков, на взгляд авторов
предлагаемой читателю книги, общий знаменатель много¬
образных ситуаций нарушения стабильности и ее обрете¬
ния в обществах, весьма различных в социальном, эконо¬
мическом и культурном отношениях.
В книге такие ситуации рассматриваются на материа¬
ле стран Западной Европы. Именно Западная Европа
в 70—80-х годах оказалась если не в эпицентре, то, во
всяком случае, в зоне наибольшего поражения в связи
с волной социальных последствий технологической рево¬
люции. Эта волна вкупе с вызвавшими ее причинами, а
также с ее последствиями в разных сферах жизни сопро¬
вождалась ускоренной унификацией общественных си¬
стем, существовавших в западной части Европейского
континента. Это с одной стороны. С другой —«технологи¬
ческий шок» не только не отменил, а скорее даже усилил
действие дестабилизирующих факторов, специфически ха¬
рактерных для каждого западноевропейского общества,
отчасти и существенно сублимировавшись в них.
Структура книги отражает изложенный выше подход
к проблеме стабильности с учетом специфики рассматри¬
ваемого региона.
В первой главе анализируются общие принципы раз¬
вития общественной системы с точки зрения поддержания
ее стабильности и различных форм дестабилизации. В ней
идет также речь об особенностях места и времени, ставших
в книге объектом изучения: Западной Европы 70—80-х го¬
дов.

Ёо второй главе на материалах Франции проблема
стабильности—нестабильности рассматривается как мно¬
гослойный феномен с преимущественным акцентом на дол¬
госрочных факторах стабилизации (и соответственно на¬
рушения равновесия) общественного организма. Естествен¬
но, поэтому хронологические рамки этой главы шире,
чем остальных глав книги.
Третья глава посвящена собственно воздействию тех¬
нологической революции на общество передовой в со¬
циально-экономическом отношении страны. Этой страной
является Великобритания, в прошлом многолетний лидер
технико-экономического прогресса, в рассматриваемый
период «захлестнутый» этим прогрессом.
В четвертой главе предметом исследования становится
совокупное воздействие технико-экономической и соци¬
альной модернизации, проведенной в сжатые сроки в стра¬
не западноевропейской периферии — Испании. На при¬
мере Испании анализируются также некоторые аспекты
«вклада» национального вопроса в проблему стабильности
общества.
Наконец, в пятой главе рассматривается в качестве
своего рода предельной ситуации затяжной межконфес¬
сиональный конфликт в Северной Ирландии, его структу¬
ра и стадии развития.
В целом, таким образом, в этой книге, как и в преды¬
дущих, подготовленных тем же авторским коллективом \
делается попытка рассмотреть отдельные аспекты единой
проблемы не на «усредненном», надстрановом уровне, а
в их конкретном воплощении в жизни какой-то одной,
наиболее типичной в данном отношении страны. Насколь¬
ко удалась такая попытка на этот раз — судить читателю.
Предисловие написано А. М. Салминым, первая глава —
А. А. Галкиным, вторая глава — А. М. Салминым, третья
глава — С. В. Михайловым, четвертая глава — С. М. Хен
киным, пятая глава — М. Е. Орловой, заключение —
А. М. Салминым.
1 Рабочий класс в странах Западной Европы: К изучению социаль¬
ных основ политического поведсния/Отв. ред. А. А. Галкин.
М., 1982; Пути и перепутья «потерянного поколения»: Молодежь
Запада у развалин общества «всеобщего благосостояния»/()тв. ред.
А. А. Галкин. М., 1985; Па изломах социальной структуры/Отв.
ред. А. А. Галкин. М.. 1987.

Общественная стабильность:
теория и практика
Существование любой системы предполагает минимально
необходимую степень стабильности. Выявление этой сте¬
пени, условий ее сохранения при меняющихся обстоятель¬
ствах представляет собой неотъемлемую составную часть
системного анализа. Особое значение оно имеет для ис¬
следования общественных систем, отличающихся особой
сложностью, динамичностью и соответственно неустойчи¬
востью.
Стабильность в динамических системах:
общие закономерности
Абсолютная стабильность системы представляет собой чи*
стую абстракцию. Она предполагает не только полную
неподвижность самой системы и составляющих ее эле¬
ментов, но и изоляцию от любых воздействий извне. Та¬
кой стабильностью не обладают даже «мертвые» системы,
лишенные внутренней динамики: их дестабилизация под
влиянием внешних сил является лишь делом времени.
Поэтому, обращаясь к реальным ситуациям, можно
говорить лишь о системах с высокой степенью стабиль¬
ности. Они действительно существуют. Однако вопреки
распространенному мнению их жизнеспособность крайне
ограниченна. Высокая степень стабильности предполага¬
ет жесткую сопротивляемость изменениям — как вне, так
и внутри системы. Оборотная сторона сопротивляемо¬
сти — неспособность адаптироваться к меняющимся усло¬
виям, что ведет в конечном итоге к гибели.
Наибольшее распространение в этих условиях находят
динамические системы, в которых степень стабильности,
обеспечивая самосохранение, не является непреодолимым
препятствием для изменений. Соответственно такие си¬
стемы привлекают к себе особый интерес исследователя.
Стабильность в динамических системах покоится на
совокупности неустойчивых равновесии между системо¬
образующими и системоизменяющими процессами. Одно

из них — неустойчивое равновесие между элементами
(или подсистемами) самой системы. Эти элементы обычно
не идентичны. Они различаются и по удельному весу,
по выполняемой ими роли. Неустойчивое равновесие
между ними сохраняется до тех пор, пока сложившееся
соотношение не подвергается серьезным коррективам. Од¬
нако такая ситуация имеет определенные временные рам¬
ки. Каждый элемент подвержен внутренней эволюции,
в одних случаях более, в других менее значительной.
Меняются и удельные веса и функциональные роли. В ре¬
зультате прежнее равновесие исчезает. Если система не
распадается, то возникает новое равновесие, покоящееся
на изменившемся соотношении элементов, их модифици¬
рованной функциональной сопряженности.
Становление нового равновесия предполагает наличие
дополнительных импульсов, поступающих изнутри или
извне. При этом чем продолжительней срок, отделяющий
разрушение старого равновесия от утверждения нового,
тем менее устойчивой, а следовательно, менее стабильной
становится система.
Неустойчивым равновесием характеризуются также от¬
ношения системы и внешней среды. Они обмениваются
импульсами различной интенсивности. В результате такого
обмена возникает взаимная адаптация.
Можно вычленить две основные модели такой адапта¬
ции. Одна — при которой главным является приспособ¬
ление внешней среды к системе. Это происходит в тех
случаях, когда соотношение между окружающей средой
и системой складывается в пользу последней, в частности
потому, что в окружающей среде происходят процессы,
адекватные тем, которые доминируют в системе. Вторая,
более распространенная — когда адаптация обусловлена
изменениями системы под влиянием импульсов, исходя¬
щих от среды. Обычно она в большей степени способству¬
ет динамизму системы, чем первая модель.
Менее вероятна третья модель, при которой обмен им¬
пульсами между системой и средой сведен до минимума.
В таком случае вряд ли можно говорить о взаимной адап¬
тации. Система и среда существуют как бы параллельно
ДРУГ другу. Такая модель, как правило, не может быть
долговечной. Либо она сменяется одной из первых двух,
либо, гася динамизм самоизолирующейся системы, в ко¬
нечном счете «убивает» ее.
Импульсы, идущие от окружающей среды к системе,
подразделяются на три группы: стабилизирующие, де¬
7

стабилизирующие и нейтральные. Смысл процесса адап¬
тации, по сути дела, состоит в том, чтобы путем изменения
либо системы, либо среды добиться такого положения,
при котором стабилизирующие стимулы не уступали де¬
стабилизирующим, а по возможности превосходили их.
Именно это и создает неустойчивое равновесие между сре¬
дой и системой как одно из условий стабильности послед¬
ней.
Анализируя степень неустойчивости такого равнове¬
сия, следует иметь в виду, что она определяется не только
тем, что взаимная адаптация системы и среды не исклю¬
чает сильных дестабилизирующих импульсов. Еще боль¬
шее значение имеет то, что и система и среда подвержены
постоянным изменениям. При этом возможность, что та¬
кие изменения будут происходить синхронно, в одном
и том же направлении, крайне незначительна. Иными
словами, развитие, происходящее и в
чаще всего подрывает происшедшую
вая дестабилизирующие импульсы и ослабляя стабили¬
зирующие. Поэтому полной адаптации системы к окружа¬
ющей среде, как и среды к системе, быть не может. Воз¬
можно лишь временное адаптационное состояние, которое
постоянно нарушается, требуя для своего восстановления
все новых и новых усилий.
Обобщая, можно сказать, что проблема стабильности
в динамических системах — это прежде всего проблема
оптимального соотношения преемственности (идентично¬
сти) и модификации, обусловленной внутренними и внеш¬
ними стимулами.
среде и в системе,
адаптацию, усили-
Специфика стабильности
в общественных системах
Общие закономерности, отмеченные выше, действуют и
в общественных системах. Их элементы (подсистемы) —
это социальные группы, объединяющие индивидов по од¬
ному или нескольким существенным признакам (социаль¬
ным, национальным, религиозным, культурным). Группы
аккумулируют и отстаивают интересы своих членов. Как
по степени влияния на систему в целом, так и по роли в
ней они также различны.
Отношения между группами определяются либо совпа¬
дением (параллельностью), либо противостоянием интересов.
При балансе интересов в пользу их совпадения
отношения между социальными группами образуют
8

равновесие, обеспечивающее стабильность, необходимую
для сохранения системы. При перевесе противостояния
интересов равновесие нарушается. Соответственно под уг¬
розой оказывается стабильность.
Степень неустойчивости равновесия (в том, что каса¬
ется внутреннего развития) определяется, как и в иных
системах, темпами и направленностью перемен. При не¬
высоких темпах и синхронности изменений равновесие
внутри системы в состоянии оставаться прочным достаточ¬
но долго. И напротив, быстрая модификация элементов
при разнонаправленности происходящих в них процессов
может сделать нестабильность системы перманентным со¬
стоянием.
Перемены, происходящие в общественной системе, ха¬
рактеризуются рядом признаков, отражающих в совокуп¬
ности ее специфику. Во-первых, это комплексность изме¬
нений. Они происходят и в социальной структуре (т. е.
в совокупности групп, составляющих общество), и в струк¬
туре интересов, свойственных каждой группе, и в степе¬
ни, а также глубине их осознания членами группы, и в
предпочтительных формах реализации интересов. При
этом связь между процессами, происходящими в различ¬
ных сферах, хотя и существует, но проявляется не сразу
и чаще всего в опосредованной форме. Иногда для того,
чтобы члены группы осознали изменение ее места в со¬
циальной структуре, требуется смена поколений. Новые
интересы первоначально воспринимаются как бы инту¬
итивно и далеко не одновременно. Нередко, чтобы их
осмыслить, требуются годы. В свою очередь, формы от¬
стаивания интересов диктуются совокупностью обстоя¬
тельств. Отсюда их различная эффективность и соответ¬
ственно неоднозначные результаты.
Во-вторых, сами перемены, трансформирующие элемен¬
ты общественной системы, как правило, дискретны. Со¬
циальная структура, следуя волнообразному развитию
производительных сил, меняется по преимуществу скач¬
ками. Это в еще большей степени относится к сфере обще¬
ственного сознания, процессы в котором тормозятся устой¬
чивым набором стереотипов. Между тем дискретность пе¬
ремен действует на равновесие особенно разрушительно,
ибо в таком случае происходит концентрация усилий на
протяжении ограниченного отрезка времени. Это, в свою
очередь, позволяет говорить о волнообразных колебаниях
в стабильности общественных систем, определенной пери¬
одичности кризисных ситуаций, в которых она оказыва¬
ется.
В-третьих, перемены в общественных системах в боль¬
шинстве случаев подвергаются мощному модифицирующе¬
му воздействию целенаправленной политической воли.
В зависимости от того, интересы какой социальной груп¬
пы выражает эта воля, она может быть направлена на
торможение или стимулирование происходящих измене¬
ний, на реализацию их в умеренных или в крайних фор¬
мах, нарушение или постепенное преобразование равно¬
весия, дестабилизацию системы или ее внутреннее пре¬
образование при сохранении стабильности. При сравни¬
тельно медленных, постепенных переменах, когда угрозы
равновесию интересов, а следовательно, и стабильности
не возникает, значение политической воли как фактора
функционирования общественной системы ослабевает. За¬
то на гребне волны изменений, когда стабильность, а иног¬
да и само существование системы оказываются под угро¬
зой, роль этой воли может приобрести определяющий
характер. При этом с точки эффективности воздействия
форма проявления политической воли имеет подчиненное
значение.
Равновесие, а следовательно, и стабильность системы
в значительной мере зависят не только от колебаний в ба¬
лансе совпадающих и противоположных (взаимоисклю¬
чающих) интересов, свойственных различным группам.
Не меньшую роль играют утвердившиеся в данной об¬
щественной системе способы сопоставления противостоя¬
щих интересов, решения возникающих при этом противо¬
речий. Существуют две главные модели такого решения.
Первая основана на тотальной конфронтации. В ее основе
лежит предположение, что коллизия интересов главных
противостоящих друг другу общественных групп настоль¬
ко абсолютна, что решение разделяющих их противоречий
возможно лишь путем навязывания одной группой своей
воли другой. Окончательное «снятие» этих противоречий
видится только путем социальной ликвидации оппонента.
Вторая исходит из необходимости ослабления реально
существующих противоречий путем согласия (консенсуса)
между конкурирующими группами. При этом под кон¬
сенсусом понимаются не только поиски компромисса по
наиболее актуальным вопросам, но и принципиальное
признание того, что противоречия между группами, со¬
ставляющими общественную систему, никогда не бывают
абсолютными, что при всей противоположности таких
10

интересов объективно существует сфера потенциального
согласия, распространяющаяся либо на национальную,
либо — в более широком плане — на глобальную общ¬
ность. Поэтому при «снятии» противоречий крайне важно
не разрушать, а по возможности крепить эту сферу.
Иными словами, консенсус — это стремление при решении
противоположных интересов не выходить за их объектив¬
ные пределы, подвергая опасности жизненно важную сфе¬
ру согласия.
Особого рассмотрения заслуживают отношения между
общественной системой и средой. Структура таких отно¬
шений многослойна. Если система представляет собой
государственно оформленную общность, то среду приме¬
нительно к ней образует совокупность зарубежных госу¬
дарств. Последние, в свою очередь, могут быть подразде¬
лены на страны с аналогичным и противоположным со¬
циальным строем, дружественные или недоброжелатель¬
ные, входящие в противостоящие блоки или нейтральные.
В качестве системы может выступать содружество госу¬
дарств, объединенных общностью социального устройства,
совпадением экономических, геополитических или военно¬
политических интересов. В этом случае у среды появля¬
ются наряду с названными и некоторые новые или моди¬
фицированные признаки.
В мировоззренческой сфере систему может образовывать
совокупность логически связанных взглядов. Для нее
средой будут другие — близкие или, напротив, конфрон¬
тирующие — мировоззренческие системы. Существуют си¬
стемы в виде интересов, не опосредованных ни полити¬
чески, ни идейно. Им соответственно противостоят как
среда иные совокупности интересов.
Очевидно, что характер воздействия системы на среду
и, наоборот, среды на систему в значительной степени
зависит от того, к какой категории они относятся. Для си¬
стем, выступающих в форме государства или группы го¬
сударств, отношения со средой реализуются в виде со¬
вокупности политических действий. Идеологическим фор¬
мам взаимовлияния отводится сравнительно подчиненная
роль. В свою очередь, мировоззренческая система оказы¬
вает основное воздействие на среду через социально¬
психологические , идеологические каналы. Политические
же действия отступают на второй план. Социально-психо¬
логические механизмы определяют взаимоотношения меж¬
ду системой и средой в сфере интересов, не отлившихся
в политические и устойчиво мировоззренческие формы.
И

Взаимовлияние системы и среды является непрерыв¬
ным. Однако интенсивность такого влияния различна.
Особенно высокой она становится тогда, когда система
выступает в роли авангарда, первой осуществляя прорыв,
отражающий в своей области назревшие потребности раз¬
вития.
Для примера можно обратиться к опыту таких вели¬
ких революций, как Французская буржуазная (1789—
1793 гг.) и Октябрьская (1917 г.). Обе они оказали глу¬
бокое преобразующее воздействие как на современный
им мир, так и на последующие эпохи. Поскольку рево¬
люционные процессы происходили параллельно и в го¬
сударственно-политической, и в идеологической системах,
влияние этих революций было в равной мере велико
в обеих сферах. Обе революции убедительно показали,
насколько велика потенциальная возможность воздейст¬
вия системы на окружающую среду — даже при бесспор¬
ном количественном превосходстве последней. В то же
время их опыт продемонстрировал огромную силу сопро¬
тивления такому воздействию, присущую окружающей
среде, особенно тогда, когда она не в полной мере созрела
для перемен. Обладая высокой эластичностью, она как бы
гасит поступающие от
и сдерживая при этом
системе.
В качестве примера влияния на среду чисто мировоз¬
зренческих систем можно сослаться на историю распро¬
странения мировых религий (а в более позднее время и
квазирелигиозных идеологий). Возникнув как чисто ло¬
кальное явление, они при наличии благоприятных обсто¬
ятельств в состоянии не только модифицировать, но и
в значительной степени унифицировать если не всю среду,
то по крайней мере ее важные сегменты. Это, в свою оче¬
редь, не исключает того, что системы, составляющие окру¬
жающую среду, получая импульсы извне, не просто упо¬
добляются источнику этих импульсов, но и преобразуют
полученную информацию применительно к своей специфи¬
ке. В результате возникает мировоззренческая система,
которая по внешним параметрам уподобляется материн¬
ской, однако, по сути дела, отличается от нее рядом су¬
щественных признаков.
Если развитие конкретной системы отстает по темпам
от развития среды, то доминирующим элементом их вза¬
имодействия становится последняя. Адаптация системы
к среде, как правило, происходит гораздо интенсивнее,
системы импульсы, ограничивая
процессы, происходящие в самой
12

чем обратный процесс, поскольку в этом случае воздей¬
ствие, даже чисто количественно, является более все¬
сторонним, массированным и соответственно глубоким.
При этом чем дальше ушла вперед в своем развитии окру¬
жающая среда, тем больше ее преобразующая сила.
Нередко в ходе исторического развития находящиеся
во взаимодействии система и среда как бы меняются
местами. На одном этапе система, осуществившая прорыв,
превращается в определяющий источник импульсов, под¬
стегивающих динамику среды. На другом — пришедшая
в движение среда обгоняет в своем развитии систему и,
в свою очередь, трансформирует ее в соответствии со
своим обликом.
Силы сцепления и отталкивания
в общественной системе
Первостепенное значение при решении вопроса о ста¬
бильности (или нестабильности) общественной системы
имеет характер действующих в ней сил сцепления и от¬
талкивания. Питательной почвой для таких сил, факто¬
ром, определяющим баланс между ними, служат объек¬
тивные (прежде всего материальные) условия. Однако
сами эти силы являются прежде всего феноменом соци¬
ально-психологическим.
Выше уже говорилось, что главную причину как груп¬
пового сплочения, так и внутренней дифференциации об¬
щественных систем составляют интересы. При этом сами
они гетерогенны и состоят по меньшей мере из двух сооб¬
щающихся ядер. В одном как бы спрессовано объективное
содержание интереса, отражающее реальную расстановку
экономических и социальных сил. В другом концентри¬
руется его индивидуальное или групповое восприятие и
понимание. Оно может не совпадать с реальным содер¬
жанием, расходиться с ним в частностях, а то и по суще¬
ству.
Установив восприятие интереса, исследователь вплот¬
ную подходит к проблеме сил сцепления и отталкивания,
однако еще не овладевает ею. Чтобы стать такой силой,
восприятие интереса должно преобразоваться в ту или
иную форму общественного поведения. Такое поведение
не обязательно активно. Оно может выступать в форме
осознанной или неосознанной отстраненности от участия
в любых проявлениях общественной жизни. Однако и в
пассивном, и в активном вариантах оно образует тот ко¬
13

стяк, состояние которого либо удерживает систему как
единое целое, либо способствует ее распаду.
Среди механизмов, осуществляющих преобразование
объективного интереса в представление о нем, пропущен¬
ное через сознание, а затем и в общественное поведение,
решающее место принадлежит политической культуре.
В советской публицистике, да и в некоторых научных
работах под политической культурой часто понимают уме¬
ние и готовность значительной части населения выполнять
общепринятые правила политического поведения, т. е.
минимально необходимый уровень политической цивили¬
зованности. Разумеется, соблюдение политических «пра¬
вил игры», принятых в цивилизованных государствах,
представляет собой интегральный элемент политической
культуры. Однако этот элемент отражает лишь поверх¬
ностный слой, причем только культуры определенного
типа. Сама же политическая культура в целом гораздо
шире. Объединяя совокупность разнообразных элементов,
она образует важнейший феномен, обеспечивающий посту¬
пательное развитие общества, составляя одно из условий
его самосохранения.
Существование общественной системы во времени осно¬
вано на непрерывности процесса передачи информации.
Полное прекращение этого процесса обрекает систему
на гибель, частичное — по меньшей мере на регресс.
Напомним, как рассматривали эту проблему К. Маркс
и Ф. Энгельс. «История,— писали
иное, как последовательная смена поколений
из которых использует материалы, капиталы, производи¬
тельные силы, переданные ему всеми предшествующими
поколениями; в силу этого данное поколение, с одной
стороны, продолжает унаследованную деятельность при
совершенно изменившихся условиях, а с другой — видо¬
изменяет старые условия посредством совершенно изме¬
ненной деятельности»1.
Представляется неверным относить вывод, который со¬
держится в приведенном отрывке, лишь к передаче от
поколения к поколению материальных благ (овеществлен¬
ного труда). Даже в самом примитивном обществе в про¬
цессе межгенерационного наследования огромную роль
играла передача знаний и умений, обеспечивающая пре¬
емственность производственного процесса, способность
адаптации к внешнему миру, иными словами, выживание
они,— есть не что
каждое
1 Маркс К.9 Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 44—45.
14

соответствующей человеческой общности. Очевидно, что,
чем сложнее и развитее общественные структуры, тем
больше удельный вес нематериальной части того богатст¬
ва, которое каждое новое поколение получает от своих
предшественников.
Но преемственность в нематериальной сфере не ограни¬
чивается технологией и необходимым набором правил,
обеспечивающих безопасность. В ходе межгенерационного
обмена информацией происходит воспроизводство всей со¬
вокупности общественных, в том числе мировоззренческих
и политических, отношений.
Констатацию этого обстоятельства мы также находим
у Маркса. «Люди,— подчеркивал он,— сами делают свою
историю, но они ее делают не так, как им вздумается,
при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а
которые непосредственно имеются налицо, даны им и
перешли от прошлого. Традиции всех мертвых поколений
тяготеют, как кошмар, над умами живых»2.
Видимо, традиции, о которых в данном случае говорит
Маркс, не следует трактовать чрезмерно узко. Тради¬
ции — это не только ценностная система и набор пред¬
ставлений об окружающем мире, уходящие корнями в
прошлое, отражающие изжившие себя реалии и поэтому
выступающие в роли тормоза общественного развития.
Такой тип традиции находится на поверхности, легко
вычленяется и при всей своей устойчивости может быть
в конечном итоге полностью или частично преодолен.
Существует, однако, и другой тип традиций: традиции
подхода к новым явлениям, их оценки, методов решения
вставших перед обществом вопросов. Отношение к таким
традициям не может быть однозначно позитивным шили
негативным. Они с трудом поддаются вычленению, а за¬
дача их преодоления нередко оказывается невыполнимой.
При такой трактовке понятие традиции во многом совпа¬
дает с понятием политической культуры в ее широком
понимании.
Политическая культура в этом смысле ^'представляет
собой спрессованный в общественном сознании институ¬
ализированный и неинституализированный исторический
и социальный опыт национальной или наднациональной
общности, оказывающий большее или меньшее воздейст¬
вие на формирование ценностных систем, общественных
ориентаций и в конечном счете на поведение индивидов,
2 Там же. Т. 8. С. 119.
15

малых и больших социальных групп. Иными словами,
политическая культура — это зафиксированная в зако¬
нах, обычаях, оценках и подходах к общественным явле¬
ниям «память» о прошлом общества в целом, а также его
отдельных элементов, в первую очередь национальных
групп (в многонациональном обществе), классов и со¬
циальных слоев. Эта «память» охватывает совокупность
оценок внутренних общественных институтов, рассматри¬
ваемых сквозь призму перипетий прошлой внутриполи¬
тической и социальной борьбы, последствий побед и
поражений, а также сферу отношений с внешней средой
(другими народами и странами).
Позволяет ли сказанное выше рассматривать полити¬
ческую культуру как некий инвариантный феномен, дан¬
ный раз и навсегда? Ответ на этот вопрос может быть то¬
лько отрицательным. При всей устойчивости политической
культуры, уходящей корнями в давнее прошлое народа,
она не может быть полностью нечувствительной к внеш¬
ним воздействиям. Человеческое сообщество непрерывно
приобретает все новый и новый опыт, который либо сов¬
падает с предыдущим, либо противоречит ему. Одни эле¬
менты этого опыта укрепляют сложившиеся представле¬
ния обо всей совокупности общественных отношений, дру¬
гие — изменяют их.
К воздействиям такого рода относится прежде всего
динамика отношений в сфере производства, которая при¬
водит к перестройке общественной структуры, а следо¬
вательно, потребностей и интересов социальных групп.
Эти воздействия особенно интенсивны в тех случаях, когда
сдвиги в производственной базе приобретают взрывной
характер и выводят данную общность на доминирующие
позиции в экономической области.
Огромную роль в модификации политической культу¬
ры играют социальные и политические революции. Под
воздействием обусловленной ими встряски приходят в
движение, трансформируются, распадаются или заменя¬
ются другими многие казавшиеся непоколебимыми поли¬
тические обычаи, установки, ориентации и нормы пове¬
дения. Это, правда, не исключает того, что после заверше¬
ния революции многое из казавшегося ликвидированным
вновь появляется на поверхности. Тем не менее простой
реставрации старых обычаев, установок, ориентаций и
норм не происходит. Обычно под возродившимся старым
обличием скрывается значительно изменившееся содержа¬
ние.
te

Среди событий, способных наложить особый отпечаток
на политическую культуру народа, можно назвать также
крупное военное поражение, имеющее следствием поте¬
рю государством прежних международных позиций, а
иногда даже права на независимое существование, или,
наоборот, победу, превратившую прежде второразрядную
страну в доминирующую державу.
Для формирования, развития и смены политических
культур крайне важны сложившиеся формы урегулиро¬
вания социальных и политических противоречий. Пре¬
обладание в прошлом их острых форм придает полити¬
ческой культуре один оттенок, исторически вызревшая
склонность к компромиссным решениям — другой. Одна¬
ко новый опыт может внести в эту область существенные
коррективы.
Формирование, развитие и изменение политической
культуры во многом зависят от ее взаимоотношений с
политической системой. Взаимоотношения эти имеют край¬
не сложный характер. С одной стороны, политическая
система является порождением определенной политиче¬
ской культуры, с другой — на базе одной и той же по¬
литической культуры могут возникать и действовать раз¬
личные модели политической системы.
Политическая система, будучи облачена в броню нор¬
мативных установлений и институциональной структуры,
обладает относительной независимостью от политической
культуры. Это открывает возможность возникновения
между ними разрыва. Когда этот разрыв становится зна¬
чительным, политическая система с помощью имеющихся
у нее инструментов власти пытается ликвидировать его,
модифицируя политическую культуру, навязывая состав¬
ляющим общество социальным группам новые ценности
и образцы поведения. Обычно это удается лишь частично,
ибо политическая культура оказывает сопротивление по¬
добным усилиям, стремясь по возможности приспособить
политическую систему к существующим структурам. Тем
не менее недооценивать возможности воздействия поли¬
тической системы на политическую культуру не следует.
Не менее важно и то, что опыт передается каждому
следующему поколению не в «чистом», а в превращенном
виде, главным образом через совокупность закрепляющих
его идеологических представлений, норм и ценностей.
Поскольку эта совокупность, как правило, находится в
руках господствующих социальных групп, ее воздействие
способствует укреплению тех элементов политической
17

культуры, которые обладают стабилизирующим эффек¬
том. В этом же направлении действуют закономерности
общественно-психологических процессов, для которых ха¬
рактерна большая или меньшая инерционность. В целом
опосредующие механизмы межгенерационной передачи по¬
литической культуры действуют как консервирующий
фактор. Однако как только уровень противоречий между
реальными интересами и идеологическими формами их
осмысления выходит за критическую точку, старый миро¬
воззренческий каркас разрушается. При этом складыва¬
ется иная идеологическая система, которая не тормозит,
а, напротив, стимулирует перемены.
Обращаясь к внутренней структуре политической
культуры, можно констатировать наличие в ней по край¬
ней мере двух слоев: внешнего, общесистемного и внут¬
реннего, группового. Общесистемный слой составляют
ценности, установки, мнения и образцы поведения, сло¬
жившиеся на основании опыта, накопленного общностью
в той мере, в какой она может рассматриваться (и рас¬
сматривает себя) как единое целое. Групповой слой обра¬
зуют те ценности, установки, мнения и образцы поведе¬
ния, которые отражают специфику опыта отдельных
групп, образующих систему.
Такая специфика может быть как национальной (если
общественная система имеет многонациональный харак¬
тер), так и социальной. Национальные группы, распола¬
гая общесистемным опытом, могут в то же время воспри¬
нимать определенные, в том числе достаточно важные,
события с различных, а то и противоположных позиций.
Поэтому их влияние на соответствующие характеристики
политических культур неоднозначно. То, что для одной
стороны порождает активность применительно к внешне¬
му миру, стимулирует склонность к крайним формам
реализации целей, для другой может обернуться стремле¬
нием к закрытости, к поиску неконфронтационных, ком¬
промиссных решений и т. д.
Сказанное в еще большей степени относится к социаль¬
ным группам. В условиях четкой классовой дифференциа¬
ции отношения между основными группами общества ха¬
рактеризуются конфронтацией. При ее смазанных формах
различия в восприятии группами общественного опыта
малозначимы. Как уже говорилось, конфронтация неред¬
ко протекает остро. Следовательно, в ней имеются и по¬
бедившая и проигравшая стороны. В зависимости от этого
формируются и многие политико-культурные характери¬
18

стики. Иногда они совпадают с общесистемными, иногда
существуют параллельно или противостоят им.
Групповые различия могут порождаться принадлеж¬
ностью к конкурирующим культурно-идеологическим тра¬
дициям. Особую роль в этой связи играют религиозные
системы. Общий опыт, будучи пропущенным через про¬
тивоположные культурно-идеологические фильтры, как
правило, дает несовпадающие результаты.
Глубокие различия в важных параметрах политиче¬
ской культуры национальных, социальных и культурно¬
идеологических групп,
составляющих единую систему,
делают оправданной постановку вопроса о политических
субкультурах. В одних случаях они остаются в рамках
общей политической культуры. В других настолько от¬
личаются от нее, что вправе быть рассмотрены как само¬
стоятельные.
Попробуем установить, как конкретно воздействует
политическая культура на осознание интересов и их пре¬
образование в общественное поведение?
Восприятие политической культуры индивидом про¬
исходит в процессе социализации личности. Этот про¬
цесс можно условно разбить на несколько этапов. Пер¬
вый из них — семейная социализация. Она закладывает
основы принятия общественных ценностей — тот стро¬
ительный материал, с помощью которого формируется
восприятие интереса. В социально слабо структурирован¬
ном обществе семейная социализация образует наиболее
прочное звено всего процесса. В структурно сложном об¬
ществе ее значение существенно меньше. Это связано и
с ослаблением семейных связей, и с возрастанием со¬
циальной неоднородности семей, и с растущим влиянием
социально смешанного окружения, и с расширением источ¬
ников информации.
Второй этап — социализация в процессе обучения. По¬
казателем уровня развития общества является продолжи¬
тельность сроков пребывания его членов в системе народ¬
ного образования. В промышленно развитых странах эти
сроки весьма продолжительны: от 10 до 17 лет — время,
вполне достаточное для того, чтобы придать интернали¬
зации индивидом общественных ценностей устойчивый ха¬
рактер. Правда, вторичная социализация (в процессе обу¬
чения) не обязательно подкрепляет семейную. Нередко
между ними возникает коллизия, результатом которой
является либо вытеснение одной из них (чаще всего пер¬
19

этом привходящие обстоя-
карьеры индивид нередко
вой), либо возникновение смешанной системы ценностей,
лишенной внутреннего единства.
Третий этап — социализация в ходе производствен¬
ных отношений. Она закрепляет отношение человека к
общественным ценностям, своему окружению, политиче¬
ской системе.
Разумеется, названные этапы не обязательно располо¬
жены последовательно, друг за другом. Индивид может
проходить через них параллельно. Семейное влияние не
исчезает с момента поступления в учебное заведение,
включение в производственный процесс возможно до
окончания учебы или одновременно с ней. Находясь в
системе общественного производства, личность обычно
оказывается вовлеченной в другие общественные связи.
Одни из них корреспондируют с ее положением в этой
системе, другие конфликтуют с ним.
Большую роль играют при
тельства. В ходе жизненной
меняет социальный статус. В результате миграции (как
в рамках самой страны, так и за ее пределы) может возник¬
нуть потребность в дополнительной социализации и т. д.
Тем не менее названные выше три этапа представляют со¬
бой основную (пусть несколько схематизированно изло¬
женную) модель приобщения личности к определяющим
ценностям политической культуры.
Как в процессе социализации, так и по ее завершении
(в той мере, в какой вообще можно говорить о таком)
индивид подвергается побочным воздействиям. Одним из
их важных источников являются референтные группы —
непременный фактор становления, развития или модифи¬
кации общественного сознания. Их значение особенно
явственно прослеживается в небольших сельских общинах
с отсталыми традиционно-патриархальными социально-
экономическими отношениями. Немалую роль в форми¬
ровании политического сознания граждан играют эти
группы в малых городах. Несколько слабее она в боль¬
ших населенных пунктах, однако и там их воздействие
проступает вполне четко.
Референтные (неформальные) группы — своеобразный
ориентир, на ценности, установки, настроения и поведе¬
ние которых равняются соответствующие индивиды. Влия¬
ние этих групп имеет по преимуществу идеологический
характер. Одновременно ими могут быть использованы
и неформальные, прямые или косвенные, санкции, ка¬
рающие за отклоняющееся поведение.
20

Другой источник воздействия па ипдивида составляют
институциализировапные организации. В промышленно
развитых государствах они охватывают влиянием зна¬
чительную часть активного населения.
По возможностям воздействия на сознание индивидов
эти организации не уступают референтным группам.
Они лучше, чем эти группы, приспособлены к условиям
урбанизации, обладают мощными аппаратными средст¬
вами воздействия. В их руках — влиятельные каналы
массовых коммуникаций. Этим, в частности, объясняется
общая для развитых стран тенденция к институциализации
референтных групп. Существует, правда, и другой про¬
цесс. Недовольство чрезмерной регламентацией, харак¬
терной для массовых организаций, бюрократизацией их
аппарата, слабой эффективностью их действий способст¬
вует рождению все новых неформальных движений.
Однако с течением времени они если не распадаются, то
превращаются в организации.
С учетом изложенного выше можно представить себе
несколько моделей формирования отношений индивидов
к общественным структурам и соответственно восприятия
ими своих интересов через призму таких отношений.
Модель 1 (консервативная)
Налицо три возможных варианта этой модели. При
одном из них закрепленное на ценностном уровне поло¬
жительное отношение к существующей общественной
системе совпадает с практической заинтересованностью
в ее сохранении и упрочении. В результате охранитель¬
ное отношение к системе как бы мультиплицируется адек¬
ватно понимаемыми интересами. На этой основе возни¬
кают мощные силы притяжения, стабилизирующие сис¬
тему.
Для другого варианта характерно сочетание ценност¬
но обусловленного положительного отношения к общест¬
венной системе с интересами, частично противостоящими
ее закономерностям. При этих обстоятельствах наиболее
вероятно либо искаженное восприятие интереса (в част¬
ности, оценка возникшей коллизии как результата слу¬
чайности или недоразумения), либо подчинение интереса
ценностным ориентирам с помощью метода вытеснения,
ссылки
тересов
Еще
система
постью
па обычаи, необходимость приоритета общих ин-
над частными и т. д.
одип вариант — при котором консервативная
ценностей вступает в острую конфронтацию с пол¬
ке совместимыми с нею интересами личности.
21

Попытки спять такую конфронтацию на уровне сознания
обычно не удаются. В этом случае решение коллизии воз¬
можно двумя путями. Тот и другой имеют своим результа¬
том существенное ослабление позитивной оценки сущест¬
вующей системы (т. е. разрушение ценностно закреплен¬
ного стереотипа). Однако на одном из них такое разруше¬
ние ведет пе к размыванию, а, наоборот, к укреплению
консервативного начала. Недовольство существующей
системой выступает в форме обвинения ее в измене самой
себе — за отход от изначальных принципов, их искаже¬
ние, уступки за их счет (критика справа). В результате
консерватизм приобретает черты правого радикализма.
Итогом другого пути становится вытеснение первоначаль¬
ных консервативных ценностей, замена их повой цен¬
ностной системой — чаще всего полярной прежней. Из
этих двух путей наиболее вероятен первый.
Модель 2 (конформистская)
При этой модели формирования отношения к общест¬
венной системе коллизия между исходными ценностными
(конформистскими) позициями индивида и его конкрет¬
ными интересами, как правило, не приобретает острого
характера. Полное совпадение ценностных позиций с кон¬
кретными интересами, как и в случае, описанном выше,
мультиплицирует позитивное отношение к системе, ее
институтам, руководству, политическим решениям. В свою
очередь, столкновение интересов, даже в крайних его
формах, пе завершается сломом первоначальной ценност¬
ной системы. Противоречие между ценностями и интере¬
сами воспринимается как некая данность, естественная
форма существования, либо обе эти сферы изолируются
в сознании друг от друга. Ориентация па отстаивание
своих интересов (в том числе в силовой форме) отрывает¬
ся от конформистского принятия системы в целом. Поэто¬
му ни позитивные, пи негативные результаты этой ориен¬
тации пе колеблют оспов общего (как правило, положи¬
тельного или по меньшей мере терпимого) отношения
к пей.
Модель 3 (критическая)
В основе такой модели обычно лежит система
ценностей, ориентированная на критическое восприятие
существующей общественной системы. Степень критич¬
ности может быть различной. Тем не менее механизмы,
формирующие отношения между ценностями и интереса¬
ми, действуют примерно по одной схеме. Любой интерес
личности, пропущенный через фильтры такой системы
22

ценностей, приобретает негативную ориентацию по отно¬
шению к общественной системе и в тех случаях, когда
для этого нет объективных оснований. Даже при реали¬
зации такого интереса в оптимальном объеме полученные
результаты воспринимаются как аргумент не в ее поль¬
зу. В еще большей степени подобная негативная реакция
проявляется при столкновении интересов с закономер¬
ностями функционирования системы. При таких обстоя¬
тельствах критическое отношение к системе, как правило,
пе ограничивается уровнем сознания. Оно тотчас же пре¬
образуется в политические действия, осуществляемые
в широком диапазоне — от простой поддержки полити¬
ческих сил, стремящихся улучшить (реформировать) сис¬
тему, до активного участия в ее разрушении.
Предложенная классификация, разумеется, достаточ¬
но схематична. Процесс сопоставления ценностных уста¬
новок и интересов крайне сложен. Сама система ценностей
гетерогенна. У нее имеется своя структура, от которой
зависят многие характеристики, определяющие отноше¬
ния с интересами индивида. Весьма непроста и проблема
интересов. Они пе первичная реакция на объективное раз¬
витие, а результат сложных социально-психологических
процессов, выражением которых является система потреб¬
ностей. Последняя, в свою очередь, не являясь инвариант¬
ной, постоянно развивается. Поэтому в реальной жизни
все выглядит сложнее. Тем пе менее изложенное выше
отражает сущностные элементы явления.
Общественная позиция, возникшая как результат
взаимоотношений ценностей и интересов, достигнув опре¬
деленного качественного уровня, превращается в поли¬
тическое сознание. Последнее представляет собой пе прос¬
то сумму индивидуальных политических взглядов. Это
уже иной феномен, обладающий рядом особых признаков.
В его основе лежит групповое сознание, специфичность
которого зависит от степени сплоченности группы. Со¬
держание такого сознания определяется, естественно, со¬
держанием индивидуального сознания членов группы.
В свою очередь, групповое сознание воздействует па ин¬
дивидуальное, унифицируя его, придавая ему более чет¬
кую направленность и целеустремленность.
Политическое сознание, в том числе его внешний со¬
держательный элемент — политическая ориентация, не¬
изменно содержит в себе более или менее четко выражен¬
ную поведенческую направленность, т. е. готовность прак¬
тически действовать в направлении зафиксированного
23

отношения к действительности. Именно через такую тен¬
денцию ориентация и преобразуется в действие. Однако
для того чтобы такое преобразование стало фактом, не¬
обходимы определенные условия.
Одним из таких условий является степень свободы
действий. В свою очередь, эта свобода зависит от типа
институциональной системы, формирующей каналы об¬
щественного, в том числе политического, поведения.
Институциональные системы различаются по степени
безопасности, которая гарантируется личности, по воз¬
можности произвести действие, пе затрачивая на пего
неоправданно больших усилий и пе делая непомерно вы¬
соких затрат, по уверенности в адекватности предпри¬
нимаемого действия возможному конкретному результату
При этом речь идет, разумеется, пе просто о совокуп¬
ности юридических норм и других законодательных ак¬
тов. Решающее значение имеет реальное соотношение
социальных и политических сил.
В частности, и безопасность личности, и возможность
произвести действия, не затрачивая на них неоправданно
больших усилий, и уверенность в адекватности действий
конечному результату могут быть обеспечены и при от¬
сутствии соответствующих юридических актов, если, па-
пример, институты, которые способны препятствовать та¬
ким действиям, выведены из строя или их деятельность
парализована в результате революционных потрясений.
И наоборот, при определенных ситуациях юридические
нормы не предоставляют значительным категориям на¬
селения необходимые гарантии самой возможности реали¬
зовать политические ориентации в действия из-за позиции
властей, игнорирующих правовые нормы, либо из-за со¬
противления влиятельных социальных групп, прибегаю¬
щих к неинституциопальным формам давления на поли¬
тическое поведение, включая различные виды морального
или физического террора.
Степень свободы действий определяется также типом
экономических отношений. Даже при институциональной
системе, пе препятствующей реализации ориентаций в по¬
литическом действии, она может осуществляться в пол¬
ной мере лишь при необходимой степени экономической
независимости индивидов. В противном случае такое
действие выражает ориентацию пе столько их самих,
сколько тех, от кого они материально зависят. При этом
влияние экономических факторов на политическое по¬
24

ведение вовсе не сводится к прямому принуждению с по¬
мощью материальных санкций, хотя последние нередко
применяются и ныне. Существует гамма косвенных при¬
нуждающих действий: от предоставления реальных или
мнимых привилегий индивиду (или группе) до исполь¬
зования материального богатства для создания атмосфе¬
ры, при которой определенный тип действий становится
обязательным (или невозможным).
Роль ограничителя свободы действий индивида вы¬
полняют и регуляторы социального поведения, навязы¬
ваемые окружением. Эти регуляторы выступают в виде
норм-предписаний, которые принимаются индивидами,
преломляясь в их сознании в виде системы табу, в соот¬
ветствии с которой определенные действия объявляются
недопустимыми вне зависимости от того, отвечают они
политическим ориентациям или нет.
Воздействие механизмов, опосредующих превращение
политических ориентаций в поведение, определяет не толь¬
ко его интенсивность, по и формы. В результате однотип¬
ная политическая ориентация в сходных условиях может
выливаться в различные действия либо обусловить от¬
сутствие таковых.
Преобразование ориентации в политическое действие,
как и формирование политического сознания, происходит
в конкретных ситуациях. При соответствующих обстоя¬
тельствах их влияние на процесс такого преобразования
может оказаться определяющим. Так, при неблагоприят¬
ной внешнеполитической обстановке негативное отноше¬
ние значительной части общества к политическим инсти¬
тутам и политической системе в целом может не преобра¬
зоваться в действие (или найти выражение в действиях
меньшей решительности и эффективности, чем в ином
случае) из-за опасения нанести ущерб безопасности своей
национальной (государственной) общности перед лицом
внешней угрозы. В свою очередь, как уже отмечалось,
реализация определенных политических действий в од¬
ной стране может создать психологический фон, катали¬
зирующий переход аналогичных политических ориентаций
в фазу действий в соседних государствах.
Описанный выше путь — от осознания интересов к по¬
литическому сознанию и через политические ориентации
к действию — наиболее типичен для его социально ос¬
мысленной, мотивационной формы. Аналогичный путь
характерен и для ценностно обусловленного поведения,
при котором пе обязательны полное осозпапие собствен-
25

полити-
системе
пых интересов, адекватная оценка ситуации и вытекаю¬
щих из нее возможностей, однако имеется общая
ческая ориентация, основанная на устойчивой
ценностей.
Существует и такой феномен, как аффективно мотиви¬
рованные политические действия. Внешне они выступают
как абсолютно спонтанные. В действительности в основе
таких действий также лежат и ценностная система, и вос¬
приятие интересов, и политическая ориентация. Однако
их влияние на аффективно мотивированные действия вы¬
ражено слабо. Зато с особой силой проявляется обратное
воздействие: политическое поведение, порожденное сло¬
жившейся ситуацией, начинает формировать и видоиз¬
менять ценности, установки, понимание интересов, по¬
литические ориентации. Особенно очевидна такая обрат¬
ная зависимость в условиях остро кризисного развития,
когда в предельно активные политические действия во¬
влекаются массовые группы, собственная ориентация
которых не оправдывает их участия в акциях такого рода.
Рассматривая проблему преобразования интереса в по¬
литическую ориентацию, а затем в политическое действие
с точки зрения стабильности (или нестабильности) сис¬
тем, неизбежно сталкиваешься с необходимостью ответа
на вопрос: при каких условиях такое преобразование
способствует сохранению ее равновесия? При сравнитель¬
но устойчивой ситуации, когда позитивное отношение
к общественной системе превалирует над негативным,
а их взаимодействие определяется стремлением к кон¬
сенсусу, содержание такого ответа на вызывает сомне¬
ний. Создание условий для беспрепятственного преобра¬
зования осознанных интересов в политические ориента¬
ции, а последних в политические действия работает на
пользу системы. Оно позволяет в полной мере развернуть¬
ся силам притяжения, скрепляющим элементы системы,
вводит в институциональные рамки силы отталкивания,
обеспечивает условия для сближения позиции конфлик¬
тующих сторон, достижения компромисса.
Менее однозначен ответ при иной ситуации — когда
в конкретной общественной системе силы отталкивания
превосходят силы притяжения либо отношения между
ними складываются таким образом, что исключают воз¬
можность консенсуса. Беспрепятственное преобразование
осознанных иптересов, политических ориентаций инди¬
видов и представляющих их общественных групп в по¬
литические действия неизбежно приведет к крайним фор-
26

Мам внутрисистемного противостояния и чревато распадом
системы. В свою очередь, жесткие меры, рассчитанные
на то, чтобы помешать реализации политических ориен¬
таций в политических действиях, в такой же степени ве¬
роятности обернутся нарастанием внутренней напряжен¬
ности, которая может закончиться взрывом. При таких
обстоятельствах интересы сохранения общественной сис¬
темы ставят особо высокие требования к политическому
руководству. Это, в свою очередь, предполагает резкое
возрастание роли субъективного фактора, в том числе
значение ее лидера.
Способы стабилизации системы
Нормативная функция политического руководства —
создание условий, при которых общественная система,
не теряя своей динамичности, сохранила бы необходимую
степень устойчивости. В реальной жизни это происходит
далеко не всегда. Тем не менее в интересах теоретическо¬
го анализа целесообразно исходить именно из этой по¬
сылки.
Раскрывая содержание названной нормативной функ¬
ции, можно выделить несколько главных направлений.
Первое предполагает усилия, направленные на макси¬
мизацию ориентаций, лежащих в основе сил притяжения,
скрепляющих систему. Второе имеет целью ослабление
импульсов, способных ее разрушить. Третье ориентиро¬
вано на создание условий, способствующих принятию
сторонами правил поведения, обеспечивающих функцио¬
нирование системы.
Среди многообразия методов, позволяющих полити¬
ческому руководству реализовать свою функциональную
задачу, наиболее распространены следующие:
1. Социальное маневрирование. Смысл этого метода
состоит в том, чтобы ослабить коллизию между законо¬
мерностями функционирования системы и интересами
ущемляемой ими части общества, а следовательно, свести
до приемлемого уровня ее негативную политическую
ориентацию. Достигается этот эффект путем перераспре¬
деления определенной доли общественного продукта.
Объем этой доли зависит от ряда обстоятельств: объектив¬
ных размеров наличного общественного продукта; уров¬
ня социальной и политической напряженности, сущест¬
вующей в обществе; гибкости, проявляемой
частью, у которой изымается общественный
той его
продукт;
27

степенью профессионализма политического руководства
Формы использования перераспределяемого общест¬
венного продукта варьируются в зависимости от степени
развития общества: от раздачи бесплатного хлеба плебсу
в Древнем Риме до разветвленной социальной инфра¬
структуры в современных промышленно развитых стра¬
нах, включающей бесплатное медицинское обеспечение
и образование, выплату пособий по безработице, пенсий
по старости и ряд других социальных программ.
Обращение к социальному маневрированию не дает
полной гарантии стабильного развития общественной
системы. Во-первых, происходит постоянное возрастание,
потребностей. Соответственно появляются новые интересы,
которые, в свою очередь, приходят в противоречие с за¬
кономерностями функционирования системы. Во-вторых,
для каждой системы имеются объективные пределы уров¬
ня перераспределения общественного продукта. Если
рост этого продукта замедляется, то уменьшается и объем
перераспределяемой части. В-третьих, новые интересы,
приходящие в столкновение с закономерностями системы,
далеко пе всегда выступают в материальной форме. В этом
случае социальное маневрирование пе может решить проб¬
лему.
2. Политическое маневрирование. Социальное манев¬
рирование осуществляется при помощи политических
средств — через деятельность политических органов, при
помощи политических решений и т. д. В этом смысле оно
тоже является политическим. Однако политическое ма¬
неврирование значительно шире социального. Оно вклю¬
чает широкий спектр мероприятий, призванных обеспе¬
чить преобразование разнообразных интересов (в том чис¬
ле противоречащих закономерностям системы) в полити¬
ческие ориентации, фактически способствующие ее упро¬
чению.
Одна из наиболее распространенных форм политиче¬
ского маневрирования — выявление возможностей ком¬
промисса между противоборствующими силами. Опти¬
мальным итогом такого компромисса считается установ¬
ление устойчивого консенсуса, не исключающего конф¬
ронтацию сторон, но удерживающую ее в приемлемых
пределах.
Среди других форм можно назвать подмену средств
достижепия цели. При использовании этой формы про¬
возглашается цель, внешние параметры которой отве-
28

чают индивидуальным и групповым интересам большинст¬
ва граждан. В то же время предлагаются средства, ко¬
торые пи при каких условиях пе обеспечат продвижения
к цели. Тем самым достигается значительный выигрыш
времени, который может быть использован для стабили¬
зации системы.
С предыдущей тесно связана другая форма — смена
политического актера. В какой-то конкретный момент по¬
литическая сила, взявшая па себя обязательство добиться
определенной цели и не реализовавшая его, теряет об¬
щественный кредит. Тогда в интересах стабилизации
системы производится политическая рокировка. Орга¬
низация, потерявшая кредит, уходит с авансцены. Ее
место занимает другая, выступающая с обновленным ре¬
пертуаром, но добивающаяся того же результата.
Широко используется и такая форма, как создание
образа врага. Усредненное политическое сознание с тру¬
дом уясняет всю сложность взаимосвязей, обусловливаю¬
щих то или ипое развитие, тот или иной общественный
эффект. Поэтому оно склонно принимать на веру упро¬
щенные объяснения событий, существующих между ними
причинных связей. На использовании этой слабости ус¬
редненного политического сознания зиждется так назы¬
ваемая «концепция заговора». Согласно этой концепции,
любое негативное явление, бьющее по интересам граждан,
является результатом сознательной враждебной деятель¬
ности темных сил — внутри страны и впе ее. Отсюда вы¬
вод, что решение проблемы может быть достигнуто лишь
при распознании и ликвидации этих сил. Натравливание
граждан па олицетворяющего эти силы конкретного вра¬
га служит эффективным средством политической дез¬
ориентации недовольной части общества, переключения
ее социальной и политической энергии на цели, не под¬
рывающие стабильность системы.
Уязвимая сторона политического маневрирования —
временная ограниченность эффективности используемых
методов. Необходимо также учитывать, что формы поли¬
тического маневрирования, о которых шла речь выше,
могут быть использованы пе только в интересах стабили¬
зации общественной системы, по и для ее дестабилизации.
Все в конечном счете зависит от политических сил, при¬
бегающих к такому маневрированию, целей, которые опи
перед собой ставят.
3. Политическое манипулирование. В широком смысле
политическим манипулированием являются все действия,
29

предпринимаемые политическими инстанциями для обес¬
печения необходимого им состояния системы. В то же
время у политического манипулирования есть и свое, спе¬
цифическое содержание. Используя этот термин, обычно
имеют в виду целенаправленное воздействие на общест¬
венное сознание через каналы массовых комупикацпп.
Появление возможностей такого воздействия связано
с возникновением многотиражной печати. Затем такие
возможности расширились в связи с распространением
радио, а затем и телевидения.
Во второй половине XX в. средства массовых коммуни¬
каций превратились в очень влиятельный фактор общест¬
венного развития. Более того, становление общественного
сознания, политические ориентации людей, их политиче¬
ское поведение не могут быть ныне правильно поняты без
учета влияния, которое оказывают па них эти средства.
Обычно газеты, радио, телевидение в подавляющем
большинстве находятся в руках политических сил, гос¬
подствующих в данном обществе. Поэтому их действия ча¬
ще всего ориентированы на стабилизацию системы. Исклю¬
чение составляют случаи, когда средства массовых ком¬
муникаций инспирируются враждебными системе силами,
действующими в ней или извне. В этом случае они созна¬
тельно используются для дестабилизации подвергающей¬
ся воздействию системы.
Применение массовых коммуникаций для политиче¬
ского манипулирования продемонстрировало их высокую
эффективность и как средства укрепления позитивной
ориентации на существующую общественную систему,
и как способа ослабления негативного отношения к ней.
В связи с этим широко распространилось представление,
будто существует возможность с помощью современных
средств информации и связи тотально воздействовать на
процесс социализации, формирование систем ценностей,
установок, политическую ориентацию и поведение как
отдельных людей, так и общества в целом.
Такое представление основано па иллюзии. Исследо¬
вания, проведенные в этой области, показывают, что
влияние массовых коммуникаций имеет жесткие пределы.
Установлено, например, что воздействие па общественное
сознание в духе, желательном коммуникатору, достигает¬
ся главным образом тогда, когда достаточно точно на¬
кладывается па высокую психологическую готовность
принять данную информацию или точку зрения. Если та¬
кого совпадения нет, то эффект воздействия бывает про-
30

тивоположным желаемому. Особенно часто это происхо¬
дит при недостаточно умелом, неквалифицированном ис¬
пользовании массовых коммуникаций.
Границы эффективности массовых коммуникаций опре¬
деляются тем, что информационные импульсы, поступаю¬
щие в сознание, преодолевают ряд барьеров. Человек,
являющийся объектом воздействия, как правило, про¬
шел первичные этапы социализации и имеет свои устояв¬
шиеся представления об окружающем его мире. Поэтому
он селективно впитывает содержание коммуникативного
посыла и автономно интерпретирует его. Такова первая
линия защиты. Если у индивида возникает ясное понима¬
ние того, что этот посыл противоречит его взглядам,
в действие вступает вторая линия. Информация, проти¬
воречащая собственным взглядам, воспринимается как
неприятная. Одно из установленных свойств человече¬
ской психики — стремление отторгнуть неприятное. От¬
сюда эффект «вытеснения» коммуникационных импуль¬
сов, не соответствующих представлениям реципиента.
Полученная информация обычно перепроверяется че¬
рез личные контакты с референтными лицами или груп¬
пами. Если контакты действуют однозначно с информа¬
ционными импульсами, эффективность воздействия по¬
следних возрастает. В противном случае она нейтрали¬
зуется (третья линия обороны).
Но, даже преодолев все эти барьеры, информация,
поступающая к индивиду, еще не сбивает его с прежних
позиций. Его взгляды начинают меняться, но только час¬
тично — в ущерб цельности представления. И только пос¬
ле того, как будет прорвана и эта линия, может быть до¬
стигнута полная смена позиций. Однако для достижения
такого результата необходимо преодолеть сильное внут¬
реннее сопротивление. Особенно упорно оно в тех слу¬
чаях, когда изменение точки зрения связано с переменой
жизненной позиции.
Эффективность манипулирования ослабляется также
рядом внешних обстоятельств. Чем разветвленнее сеть
коммуникаций, чем сложнее их структура, тем больше
разброс взглядов. Это исключает возможность однознач¬
ности позиций. Различные коммуникационные средства
выходят на разные социальные и политические силы, фи¬
нансируются ими. Соответственно в своей деятельности
они отражают их интересы.
Дифференцирующее воздействие оказывает конкурен¬
ция в информационной сфере. Да и само государство, как
31

правило, не в силах бесконтрольно определять направ¬
ление и характер манипулирования общественным
сознанием, поскольку ему приходится считаться
со сложной структурой гражданского общества и его ин¬
тересов.
К этому следует добавить неизбежные последствия да¬
леко зашедшей интернационализации средств коммуни¬
кации. В условиях такой интернационализации практи¬
чески невозможно сохранить пусть даже ограниченную
монополию на информационное обеспечение общества.
Разумеется, возможность создания идеологических мифов
полностью не исчезает. Однако уже не существует таких
сил, которые были бы столь мощными, чтобы обеспечить
их продолжительное существование путем герметической
изоляции от внешних воздействий.
4. Интеграция контрэлиты. Дестабилизации об¬
щественной системы в значительной мере способствует
формирование в ней контрэлит, которые играют роль и
бродила общественного недовольства, и авангарда анти-
системных движений. Такие контрэлиты образуются в тех
случаях, когда неправильно организованная селекция
кадров приводит к отсеву нестандартных, талантливых
и честолюбивых людей. Не попав в состав политической
элиты, они накапливаются на противоположном полюсе,
развертывая антисистемную активность. Одна из функ¬
циональных целей политического руководства — предот¬
вратить образование контрэлиты. Если она все же по¬
явилась, то возникает задача — интегрировать ее в сис¬
тему. Такая интеграция осуществляется либо путем ин¬
дивидуального (как формального, так и неформального)
включения в состав элиты, либо в результате приобщения
к осуществлению власти организаций и движений, нахо¬
дящихся под влиянием контрэлиты.
5. Силовое давление. На ранних стадиях организации
человеческого сообщества этот способ стабилизации был
доминирующим. Однако затем сфера его применения су¬
щественно сузилась.
Объяснение этому следует искать не в морально-
нравственной области. При всей ее значимости главная
движущая сила этой тенденции — целесообразность. Си¬
ловое давление наиболее эффективно применительно к
системам с примитивной структурой. Связи в них вполне
обозримы и могут быть взяты под контроль, осуществля¬
емый из центра. Степень динамизма в простых системах
невелика, а сам он имеет однолинейный характер. Поэтому
32

тормозящее воздействие силового давления на темпы раз¬
вития, а еще важнее — на его многосторонность сказы¬
вается на простых системах менее болезненно, чем на
сложных. Противоречия в простых системах предельно
очевидны и однозначны. Их несложно выявить и искус¬
ственно парализовать. В таких условиях силовое давле¬
ние вполне эффективно. Этого никак нельзя сказать
о сложных системах.
В примитивных системах уровень общественной, в том
числе политической, активности граждан невысок. Опре¬
деляющими для их ориентации являются консервативное
мышление и установка на сохранение иерархических
структур. В этих условиях силовое давление, особенно
если оно не выходит за пределы терпимого, принимается
без сопротивления. В сложных обществах с высоким уров¬
нем общественной активности такое давление, как пра¬
вило, наталкивается на серьезный отпор.
Сказанное не означает, что в близкой перспективе си¬
ловое давление как способ стабилизации общественной
системы полностью потеряет значение. Чем сложнее та¬
кие системы, тем больше вероятность сбоя в связях между
их элементами, выход из строя механизмов, обеспечиваю¬
щих цельность. Это означает, что усложнение систем не га¬
рантирует их от кризисного развития, в определенной
мере оно даже актуализирует такую возможность. Если
же угроза кризиса сохраняется (а следовательно, не иск¬
лючено его протекание в острых формах), то ни один
из способов его преодоления нельзя считать невероят¬
ным. Это в полной мере относится к силовому давлению.
Его можно объявить нежелательным, неприемлемым с мо¬
ральной точки зрения. Но это уже другая проблема.
Признание силового давления все еще действующим
способом стабилизации общественной системы делает не¬
обходимым детальное рассмотрение форм его реализации.
Их диапазон весьма велик: от установления тоталитарной
диктатуры, направленной на насильственное искоренение
негативного отношения к системе, в том числе физическое
истребление его носителей, до применения косвенных ме¬
тодов давления при соблюдении норм современного пра¬
вового государства. Обращение к той или иной форме
в решающей степени зависит и от степени сложности той
или иной общественной системы, и от остроты потрясаю¬
щих ее кризисных процессов.
2 Заказ 300
33

Формы дестабилизации
Дестабилизация общественной системы рассматривалась
выше лишь как антипод стабилизации. Поэтому она вы¬
ступала как цельный, нерасчлепенный феномен. В дейст¬
вительности же такая дестабилизация — это набор воз¬
можных состояний, отличающихся друг от друга по сте¬
пени разрушительного воздействия.
Среди таких состояний можно вычленить несколько
наиболее распространенных.
Кризис политической системы. Возникает тогда, когда
способы урегулирования противоречий, выработанные
в рамках сложившейся политической системы, не дают
положительных результатов. Признаками такого кризиса
являются неспособность основных политических сил со¬
хранить минимально необходимый консенсус, игнориро¬
вание значительной частью общества существующих по¬
литических процедур, невозможность, обращаясь к при¬
вычным формам политического процесса, создать устой¬
чивые органы исполнительной власти. Дестабилизация
такого рода не обязательно ведет к распаду системы. Од¬
нако для преодоления такой дестабилизации требуются
кардинальные меры. Нередко восстановление консенсуса
как основы возрождения стабильности требует серьезного
преобразования политических институтов, перераспре¬
деления функций власти, смены политических сил, ее
осуществляющих. Возможный вариант преодоления та¬
кого кризиса — временное установление чрезвычайного
положения. Если в результате такой акции удается ре¬
шить главные проблемы, вызвавшие кризис, его преодо¬
ление может и не потребовать изменений такого масшта¬
ба. В этом случае восстановление потерянного консенсуса
может произойти на существовавших прежде условиях.
Пол и тический (военный) переворот. Одну из крайних
форм проявления кризиса политической системы состав¬
ляет политический переворот. Он знаменует собой от¬
крытую попытку заменить разрушенный консенсус гос¬
подством одних политических сил над другими. Сам
по себе политический переворот не в силах восстановить
стабильность системы. Если он имеет поверхностный ха¬
рактер и не изменяет ее базовых структур (а именно в
этом один из определяющих признаков переворота в от¬
личие от глубинных социальных преобразований), то
в лучшем случае дает лишь выигрыш времени. Однако
чаще всего такая отсрочка не приносит желаемых резуль¬
i
34

татов. Обстоятельства, породившие дестабилизацию, со¬
храняются. И связанные с ними проблемы приходится
решать иными средствами.
Гражданская война. Неспособность общества восста¬
новить внутреннюю стабильность с помощью политиче¬
ских средств может иметь следствием гражданскую войну.
В зависимости от типа противостояния главными актера¬
ми такой войны могут выступать и национальные, и рели¬
гиозные, и социальные группы. Такая форма проявления
общественных противоречий бывает длительной и крово¬
пролитной. Один из ее возможных результатов — полный
распад системы. Однако чаще всего гражданская война
завершается победой одной из сторон. При условии со¬
хранения системы такая победа полностью не снимает
существующих противоречий. Будучи насильственно вы¬
теснены с поверхности, они сохраняются в глубинах со¬
знания, с тем чтобы вновь актуализироваться при изме¬
нившихся условиях. Поэтому гражданская война сама
по себе — малоэффективное средство стабилизации сис¬
темы. Победившей стороне рано или поздно, но прихо¬
дится искать экономические, социальные и политические
подходы, способные если не решить в полной мере ис¬
ходные противоречия, то, во всяком случае, восстановить
минимально необходимый консенсус.
Данное обстоятельство — дополнительное свиде¬
тельство в пользу усилий, направленных на то, чтобы пре¬
сечь начавшуюся гражданскую войну по возможности
раньше. Необходимость такого подхода особенно очевид¬
на при сравнительном равенстве сил сторон. Осознав ту¬
пиковость ситуации, они в состоянии приступить к вос¬
становлению консенсуса еще до того, как гражданская
война радикально разрушит экономические и социаль¬
ные структуры.
Вероятность подобного хода событий существенно
возрастает, если окружающая среда (соседние государства,
международное сообщество) оказывает в этом направле¬
нии активное воздействие,
является при этом уровень
родных отношений. Чем он выше, тем реальнее возмож¬
ность прекращения гражданской войны еще до победы
одной из сторон. Практическую форму такого перехода
от острой конфронтации к поискам консенсуса составляет
политика национального примирения, получившая рас¬
пространение в последнее десятилетие XX в.
Решающим обстоятельством
цивилизованности междуна-
2*
35

Социальная революция. Особенность этого типа пре¬
одоления старой общественной системы в том, что силы,
действующие в пользу ее распада, имеют своим источни¬
ком не только столкновение интересов, присущих отдель¬
ным социальным группам, но и высокую степень антаго¬
нистических противоречий между потребностями разви¬
тия общественного производства и совокупностью над¬
строечных, прежде всего политических, структур. Со¬
циальная революция может включать в себя элементы по¬
литического переворота,
начинаться с
него.
Возможны
разные варианты ее соотношения с гражданской войной.
Иногда она предшествует революции, иногда завершается
ею. И тем не менее в любом случае революция не идентич¬
на ни политическому перевороту,
ни гражданской вои¬
не. Речь идет о гораздо более глубоком и всеобъемлющем
явлении.
Если революция объективно назрела, ее невозможно
искусственно предотвратить с помощью арсенала средств,
о которых шла речь выше. Консенсус возможен между
конфликтующими социальными группами. Однако он
исключен как форма решения противоречий между объ¬
ективными потребностями развития и общественной обо¬
лочкой, в которой оно реализуется. Если такая оболочка
мешает развитию, она должна измениться или будет раз¬
рушена.
Сказанное, естественно, не означает, что конкретный
революционный взрыв фатально предопределен, что ни¬
какие экономические, социальные и политические акции
не в силах оказать на него воздействия. Дело в том, что
формы реализации социальной революции многообразны.
Она может быть осуществлена как краткосрочный, едино¬
временный акт или сравнительно длительный процесс,
крупномасштабный рывок или последовательная цепочка
скачков, радикальный слом общественных структур или
включение в старую систему новых элементов и целых
подсистем.
Экономические,
социальные и политические
действия, внешние объективные обстоятельства и осознан¬
ная целеустремленная деятельность играют важную, а
иногда и решающую роль в том, какая из имеющихся аль¬
тернатив будет проведена в жизнь.
Это в полной мере относится и к консенсусу как форме
реализации отношений в общественной системе. Консен¬
сус не может отменить или заменить социальную револю¬
цию. Но он в состоянии придать ее
реализации формы,
которые обеспечили бы минимизацию неизбежных эко-
36

йомйчбских, сдцйальпь1х, политических, нравствоптШх
потерь.
При таком понимании социальных революций с особой
отчетливостью выступает принципиальное, коренное раз¬
личие между ними и так называемыми консервативными
(или фундаменталистскими) революциями, также неред¬
ко имеющими серьезную социальную подоснову. Такие
социальные потрясения, представляющие собой, как пра¬
вило, массовую негативную реакцию на убыстрившееся
социальное и политическое развитие и связанные с ним
негативные последствия, являются — в отличие от со¬
циальных революций — фактором торможения объектив¬
но обусловленных процессов. Это, в свою очередь, дает
все основания считать их не столько революциями, сколь¬
ко социальными контрреволюциями.
Стабильность и нестабильность
в развитом капиталистическом обществе
Каково же соотношение сил отталкивания и притяжения
в современном развитом капиталистическом обществе?
Иными словами, какова степень его стабильности в по¬
следнее десятилетие XX в. и па перспективу?
Для правильного ответа на этот вопрос необходимо
учесть следующие обстоятельства. На протяжении всех
послевоенных лет устойчивость общественных систем,
составляющих зону развитого капитализма, несмотря
на колебания, оставалась высокой. Этому способствова¬
ли, во-первых, значительные темпы экономического роста,
позволившие умножить общественное богатство; во-вто¬
рых, большие масштабы перераспределения обществен¬
ного продукта, создавшие базу для успешного социаль¬
ного маневра; в-третьих, совершенствование методов по¬
литического контроля над общественным процессом.
Немалую роль в обеспечении устойчивости в зоне раз¬
витого капитализма сыграла его интенсивная адаптация
к реальностям технологической революции, начало кото¬
рой пришлось на конец 70-х годов. Первичный этап та¬
кой адаптации сопровождался сравнительно умеренными
издержками. Вытеснение из производственного процесса
рабочей силы в среднем не вышло за пределы 10—12 %
самодеятельного населения; относительно благоприятная
экономическая конъюнктура, удерживавшаяся на про¬
тяжении 1983—1990 гг. при еще сохранившихся накопле¬
ниях прошлого, позволила предотвратить превращение
37

pa¬
co-
О
ей
маргинализации части трудоспособного населения в eto
пауперизацию; неподготовленность к новой ситуации
бочего движения минимизировала сопротивление
циально ущемленной части населения наносимому
ущербу.
В целом в процессе адаптации капитализма к техноло¬
гической революции возникла ситуация, неплохо опи¬
сываемая моделью так называемого общества двух тре¬
тей, в котором 2/3 населения, прямо или косвенно вклю¬
ченные в общественные, прежде всего в производственные,
структуры, пользуясь в большей или меньшей степени
плодами технологической революции, содержат остав¬
шуюся треть.
Признание стабильности, с которой пришло к началу
90-х годов развитое капиталистическое общество, не иск¬
лючает, однако, необходимости реалистически оценить
свойственные ему противоречия. О чем может идти в дан¬
ной связи речь?
Не вызывает сомнений, что ближайшее десятилетие
будет характеризоваться дальнейшим убыстрением как
самой технологической революции, так и темпов ее внед¬
рения в производство. Это, в свою очередь, отразится на
ситуации в сфере занятости.
Накопленный опыт свидетельствует, что использова¬
ние достижений технологической революции при капи¬
тализме происходит рывками и что такие рывки неразрыв¬
но связаны с циклическим характером развития капита¬
листической экономики. Это обусловлено тем, что стиму¬
лы к широкомасштабному внедрению достижений техно¬
логической революции резко усиливаются в периоды
конъюнктурных спадов и заметно ослабевают в годы высо¬
кой конъюнктуры. Именно во время спадов под воздейст¬
вием резкого обострения конкуренции на мировых рынках
происходит массированное обновление основного капитала
на базе широкого использования новейшей техники и тех¬
нологии. И напротив, при высокой конъюнктуре и ослаб¬
лении конкурентной борьбы обновление основного капи¬
тала замедляется.
Такое скачкообразное развитие, в свою очередь, опре¬
деляет ситуацию на рынках труда. При экономическом
спаде происходит массовый выброс рабочей силы. Однако
на фазе подъема она больше не всасывается, как это было
прежде, поскольку возрастающий объем производства
обеспечивается теперь трудосберегающей техникой и тех¬
нологией. Иными словами, налицо механизм, действую-
38

щий по принципу насоса: толчок — выброс, холостой
ход — без всасывания обратно. Так было во время кри¬
зиса 1974—1975 гг., когда безработица подскочила до
5—6 % самодеятельного населения и осталась такой же
при высокой конъюнктуре; так было в годы кризиса
1980—1982 гг., когда уровень безработицы приблизился
к 10 % ис некоторыми колебаниями — в ту или иную
сторону — сохранился поныне.
Очевидно, имеются все основания считать, что даль¬
нейшая адаптация капитализма к технологической ре¬
волюции будет происходить по этой же схеме. Очередной
циклический спад, который специалисты прогнозируют
на начало 90-х годов, по всей вероятности, стимулирует
выброс очередной порции рабочей силы, которая после
окончания фазы спада вряд ли интегрируется в народное
хозяйство. Каковы будут масштабы этого выброса, ска¬
зать трудно. Очень многое зависит от масштабов и остро¬
ты предстоящего спада, от трудосберегающих характе¬
ристик техники и технологии, подлежащих первоочеред¬
ному внедрению, от стратегии правящего класса и ряда
других причин. Однако если положить в основу расчетов
предположение, что выброс будет примерно таким, как
в 1980—1982 гг., то следует считаться с возможностью
роста безработицы в зоне развитого капитализма до 15—
16 % самодеятельного населения.
Выдержат ли существующие общественные и политиче¬
ские структуры такое напряжение? Ответ на этот воп¬
рос может быть только предположительным, ибо сущест¬
вует множество переменных, учесть которые в настоящий
момент не представляется возможным. Однако налицо не¬
которые непреложные факты, которые можно положить
в основу анализа.
Выталкивание из общественного производства еще од¬
ной части рабочей силы означает дальнейшее увеличение
массы маргинализованного населения. При прежних мас¬
штабах маргинализации капиталистическому обществу
удавалось предотвратить превращение основной массы
маргиналов в люмпенов. Быть может, ему удастся до¬
биться этого и при возрастании ее объема? Однако полной
уверенности в этом быть не может. В конце концов, су¬
ществует тот объективный предел, за которым общество
уже не в состоянии содержать постоянно растущую массу
населения, не принимающую участия в создании нацио¬
нального продукта. Быть может, этот предел выше, чем
тот уровень, на который выйдет маргинализация паселе-
39

ния в результате предстоящего циклического спада.
Однако в различных странах в зависимости от прочности
общественных и политических структур планка находит¬
ся на разном уровне. Кроме того, не вызывает сомнений,
что, чем ближе к этой планке, тем сильнее социальная
напряженность в обществе.
Дело, однако, не сводится к экономической стороне
проблемы. Процесс маргинализации влечет за собой серь¬
езные социально-психологические и политические по¬
следствия. Из производственных структур вытесняются
массы людей с относительно высоким уровнем социальных
притязаний, обладающих относительно высоким уровнем
образования и способных к высокой степени политической
активности. Правда, на первом этапе адаптации капи¬
тализма к потребностям технологической революции эта
особенность современных маргинальных групп проявля¬
лась лишь частично. Во многих случаях такие притяза¬
ния и потенциальная политическая активность подавля¬
лись дезориентацией и растерянностью, обусловленными
психологической неподготовленностью к подобному раз¬
витию. Предполагать, что так будет и в дальнейшем,—
значит просто уходить от анализа проблемы. Уже к кон¬
цу 80-х годов социальная неудовлетворенность и полити¬
ческое недовольство маргинализируемых слоев стали
превращаться в важный фактор политического развития.
Существуют три основные гипотетические модели адап¬
тации капитализма к новому этапу технологической ре¬
волюции. Каждая из них идеологически и политически
ангажирована, хотя четко прослеживается это далеко
не во всех случаях.
Первую модель можно условно назвать технократи-
чески-оптимистической. В ее основе лежит убеждение, что
дальнейшее
развитие
капитализма
в условиях техноло¬
гической революции будет происходить примерно так, как
оно происходило до сих пор. Предполагается, в част¬
ности, что уровень маргинализации вырастет незначи¬
тельно, поскольку в процессе технологической революции
автоматически возникнет значительное количество новых
рабочих мест, что объем накопленного национального бо¬
гатства будет достаточен для того, чтобы поддерживать
существование маргиналов на уровне, превышающем уро¬
вень бедности, и что основная часть населения в предвку¬
шении плодов технологической революции согласится на
требуемые от нее жертвы. В политическом плане прогно¬
зируется дальнейшее ослабление влияния рабочего дви-
40

жепйя й йсёго левого фланга партийно-политической
структуры в целом и соответственно усиление право¬
буржуазных сил. Сторонники этой модели обычно близ¬
ки к неоконсервативным течениям.
Вторая модель — эколого-алармистская. Ее исходную
базу составляет предположение, согласно которому даль¬
нейшая адаптация современного общества к реалиям тех¬
нологической революции чревата катастрофическими по¬
следствиями — прежде всего экологическими, но также и
социальными. Предотвратить подобные последствия мож¬
но, только затормозив технологическое развитие и вырабо¬
тав принципиально новые принципы производственной
деятельности и социального поведения человека. Если это
не удастся (а рассчитывать на это очень трудно), то совре¬
менное общество неизбежно столкнется с экологическими
и общественными катаклизмами. Сторонники этой моде¬
ли идейно и политически группируются в лагере эколо¬
гических, а также левацких движений.
Третья, адаптационно-кризисная модель, наиболее
адекватно, на наш взгляд, описывающая реальные про¬
цессы, происходящие в капиталистическом обществе,
основывается на следующих посылках: 1) современный
капитализм не исчерпал полностью резервов, позволяю¬
щих ему приспособиться к потребностям нового витка
технологической революции; 2) это приспособление в соот¬
ветствии с логикой капиталистического способа произ¬
водства повлечет за собой болезненные социальные из¬
держки, вероятно гораздо большие, чем это было на перво¬
начальном этапе технологической революции; 3) объем
этих издержек будет в решающей степени зависеть от сте¬
пени сопротивления, па которое окажутся способны стра¬
дающие от подобного развития социальные группы, в пер¬
вую очередь рабочий класс; 4) в ходе адаптации давление
на социальные и политические структуры капиталисти¬
ческого общества будет возрастать; 5) характер и направ¬
ленности этого давления, его идеологическая оболочка
могут быть различными в зависимости от конкретной си¬
туации и расстановки политических сил; 6) стабильность
системы в различных ее звеньях будет зависеть от того,
каким запасом прочности обладают эти структуры.
Такая система взглядов ближе всего к тем, кто связан
с рабочим движением, прежде всего с его революционным
крылом.
Положенная в основу анализа адаптационно-кризисная
модель неизбежно подводит к выводу, что одним из важ-
41

1шх узлов социальных противоречий, вызревающих в про¬
цессе приспособления капитализма к очередной волне тех¬
нологической революции, будет коллизия между сложив¬
шимися общественными структурами и маргинализирован¬
ной частью общества.
Для определения степени равновесия, характеризую¬
щей ситуацию в общественной системе, крайне важно так¬
же уяснить особенности развития, происходящего в его
основной — немаргинализированной части. Каковы же
эти особенности?
Уже в ходе первоначальной адаптации к технологи¬
ческой революции в немаргиналиэованпой части капита¬
листического общества возникли наряду с прежними два
тесно связанных друг с другом новых узла противоречий:
между традиционным (преимущественно простым} и мо¬
дифицированным современным (сложным) трудом, между
старыми и новыми индустриальными районами. Вплоть до
начала 90-х годов правящему классу в большинстве разви¬
тых капиталистических стран удавалось удерживать эти
противоречия в пределах, не нарушающих функциониро¬
вания общественной системы в целом. Объяснялось это
и тем, что масштабы разрушения традиционных произво¬
дительных сил все еще оставались сравнительно неболь¬
шими, и тем, что сложившаяся экономическая ситуация
в общем и целом обеспечивала сохранение возникшей в
первые послевоенные десятилетия системы социальных
амортизаторов, и тем, что правящие политические силы,
опасаясь нарушения политической стабильности при осу¬
ществлении курса на адаптацию к потребностям техноло¬
гической революции, проявляли в ряде случаев достаточ¬
ную осторожность и сдержанность.
Может ли такая ситуация в полной мере сохраниться
в дальнейшем? Судя по имеющимся данным, разрыв меж¬
ду старыми и новыми индустриальными, районами углуб¬
ляется. С помощью массированных государственных
ассигнований теоретически возможно затормозить этот
процесс, стимулируя размещение современных произ¬
водств в традиционных центрах промышленного разви¬
тия. Однако будет ли проявлена готовность к таким дейст¬
виям в условиях растущего дефицита средств, остается
под вопросом.
Уже сейчас в зоне развитого капитализма налицо два
отдельных рынка рабочей силы: старый и новый. На пер¬
вом спрос превышает предложение, на втором предложе¬
ние — спрос. И цена рабочей силы на разных рынках су¬
щественно отличается одна от другой. Есть все основания
предположить, что процесс обособления этих рынков ра¬
бочей силы будет продолжаться, перекрывая еще сущест¬
вующие между ними сообщающиеся сосуды. Расширение
объема, массовизация рынка высококвалифицированной
рабочей силы может оказать отрицательное воздействие
на ее цену.
Однако рост сложности требующегося труда и соот¬
ветственно стоимости воспроизводства высококвалифици¬
рованной рабочей силы будет, естественно, оказывать об¬
ратное воздействие. Во всяком случае, очевидно, что,
не преувеличивая значения этих узлов социальных конф¬
ликтов, при прогностическом анализе их следует держать
в поле зрения.
Большое значение приобретает ныне противоречие
между широкомасштабной интернационализацией движе¬
ния капитала и производства, с одной стороны, и полной
неурегулированностью этих процессов в международном
плане — с другой. Соглашения по валютным и торговым
вопросам, заключаемые крупными капиталистическими
странами, не внесли до сих пор серьезных ограничений в
хаос, царящий на валютных и торговых рынках. Иными
словами, если в масштабах национальных сообществ с по¬
мощью государственно-монополистических методов регу¬
лирования удалось внести определенную упорядочен¬
ность в процесс воспроизводства капитала, то в между¬
народном плане произошло своеобразное возрождение в
новых формах неограниченного, свободного или, точнее,
«дикого» рынка капиталов и товаров. Объективно это
создает базу для перманентной неустойчивости ситуации,
содержит в себе постоянную возможность глобального
финансового и торгового краха.
В марксистской литературе уже обращалось внимание
на такое сравнительно новое явление, как углубляющее¬
ся противоречие между организацией производства в рам¬
ках транснациональных корпораций, основанной на меж¬
дународном разделении труда, и отдельными капита¬
листическими государствами. Стремление транснациональ¬
ных корпораций преодолеть мешающие им межгосударст¬
венные экономические, социальные и политические барье¬
ры наталкивается на естественное противодействие гос¬
подствующего класса в соответствующих капиталисти¬
ческих странах неприемлемым для него попыткам лишить
его права решать по своему усмотрению свои внутренние
проблемы. При существенном обострении ситуации на
43

мировых рынках подобное противоречие, существующее
до поры до времени в латентном виде, может приобрести
остроконфликтную форму.
Еще одна группа противоречий свойственна отноше¬
ниям, складывающимся между центром и периферией ка¬
питалистического мира. Развитие производительных сил
при
капиталистических
общественных отношениях не
только не ослабляет, по в ряде случаев даже усиливает
дифференциацию материального положения населения
различных стран. Надежды на то, что в сравнительно ко¬
роткие сроки удастся если не преодолеть, то, во всяком
случае, сократить разрыв между экономическим положе¬
нием развитых капиталистических и развивающихся го¬
сударств, оказались иллюзорными. Более того, есть все
основания предполагать, что в ближайшие годы ситуация
в этой области еще ухудшится. Ее острота подчеркивается
тем, что в результате финансовых ухищрений междуна¬
родного капитала подавляющее большинство развиваю¬
щихся стран оказалось в беспощадной долговой кабале.
Такое развитие создает напряженный психологический
п политический климат не только в самих развивающихся
странах, но и во всем мире. Явная несправедливость не¬
равного распределения материальных и духовных благ,
потребляемых в разных странах и континентах, вызывает
глубокое озлобление чувствующих себя обделенными на¬
родов. Реакция па равнодушие, на пренебрежение к судь¬
бам терпящих бедствие пародов нередко приобретает
крайние, экстремальные формы.
Каковы пути решения этих антагонизмов, сказать
трудно. Очень многое зависит от особенностей каждой иа-
ционалыюй (государственной) общности, а также от со¬
вокупности привходящих обстоятельств. Не исключен та¬
кой вариант развития, при котором противоречия при¬
обретут взрывной характер. Возможно также постепен¬
ное перемещение акцентов с разрыва с предшествующим
общественным развитием на все более глубокую преемст¬
венность с общецивилизационными, общечеловеческими
ценностями, т. е. постепенное качественное развитие и
трансформация уже сложившихся структур. Между эти¬
ми крайними альтернативами можно вычленить множество
промежуточных вариантов. Конкретный анализ, который
содержится в последующих главах, поможет представить
себе их вероятность.

Генезис и дисфункции
«государства-провидения»:
к изучению инерционных состояний
политической системы (опыт Франции)
1
Инерционность политической системы:
политико-культурный контекст
Консенсус, синтез, стабильность
Богатый опыт политического развития Франции в послед¬
ние два столетия позволяет рассмотреть в актуальной се¬
годня проблеме политической стабильности больше уров¬
ней, чем, возможно, способен увидеть не вооруженный
сравнительным анализом глаз в практике некоторых дру¬
гих государств Запада.
Ставшая буквально нарицательной изменчивость поли¬
тических форм в этой стране побуждает искать устойчи¬
вые начала государственной жизни, несколько абстраги¬
руясь от текущей истории, поднимаясь над ней, но при
этом не останавливаясь и на эфемерных в одни периоды,
поразительно неподвижных в другие государственно-пра¬
вовых формах х.
Именно реалии Франции убеждают, что проблема по¬
литической стабильности и нестабильности, как общее
правило, едва ли может быть решена путем простого све¬
дения явлений политического порядка к процессам, отно¬
сящимся к социальному или экономическому измерениям,
или тем более их выведения из этих процессов. В первом
случае мы имели бы дело с таким объяснением post factum
явлений политической истории, про которые даже при
максимально достижимой
ренностью сказать, что
полноте никогда нельзя с уве-
оно — единственно возможное.
М. Изменчивость и стабильность в
1 Подробнее см.: Салмин А.
политическом поведении: Рамки анализа // Рабочий класс в стра¬
нах Западной Европы. М., 1982. С. 179—184.
45

Во втором
с попыткой прогнозировать рождение ново¬
го «синтетического» качества, каковым, по определению,
является изменение состояния политической системы на
основе наблюдаемой количественной эволюции социаль¬
ных или экономических показателей
выстраивания их
рядов.
Когда мы говорим о дестабилизирующем — в социаль¬
ном и политическом смысле — эффекте каких-то явлений
в сфере экономики, то это чаще всего либо тавтология,
либо подмена понятий.
Экономические неурядицы, разумеется, не могут но
«дестабилизировать» общество (обычно это именуется
«вызвать негативные социальные последствия»), посколь
ку экономика лишь аналитически, в научной абстракции,
обособляемая его часть: особый взгляд на него; то же, что
мы называем экономическими процессами,— всего лишь
описание происходящего с ним в целом на специфическом
языке. Но эти же явления можно описать и на других
языках, не исключая, конечно, и языка политики. В об
щем виде все сказанное может показаться тривиальным,
по па практике очень часто колебания обычного «фона»
живого, т. е., по определению, эмпирически нестабильно¬
го общества, принимаются за начало крупных полити¬
ческих потрясений или, напротив, за какую-то фундамен¬
тальную стабилизацию в политике. Привыкнув же к
убаюкивающим колебаниям «фона», чередованиям его
всплесков и затухании, легко просмотреть действительно
существенное изменение политической системы.
Проблема в том, что мы не очень хорошо представляем
себе, по каким собственным законам развивается полити¬
ка. в то время как законы чередования экономических со¬
стояний, по крайней мере в пределах капиталистической
модели, мы себе более или менее уяснили. Имеется в виду
следующее. Невозможно точно предсказать, когда насту¬
пит экономический кризис, неведомы его глубина и про¬
должительность, ио что сразу за низшей точкой спада не
последует процветания — ясно. Иначе говоря, мы исхо¬
дим из системности экономики, из представления о функ¬
циональной связанности отдельных ее показателей.
В применении к политике такой подход скорее исклю¬
чение. чем правило. То, что так получилось,— следствие
определенной, долговременной культурной ориентации,
что заслуживает специального анализа, невозможного,
конечно, в этой работе. Для лас важно сейчас, что либо
это ориентация сама по себе, либо просто наличное со-
46

‘J
стояние двух уровней анализа — экономического и по¬
литического,— часто объективно подталкивают исследова¬
теля к «подключению» бессистемной политики к системной
экономике, постулированию однозначной причинной за¬
висимости.
Аналитически разводя и противопоставляя друг другу
уровни экономики и политики, следует избегать связывать
их искусственно. Легко констатировать, что отдельное
экономическое событие вызывает отдельную же реакцию
на уровне политики, и наоборот, но возводить детермини¬
рованный параллелизм развития этих уровней в общее
правило нет никаких основание
Если уж есть необходимость говорить о какой-то свя¬
зи именно этих уровней как таковых, ставя в центр ана¬
лиза политику, то придется признать, что вся совокуп¬
ность отдельных и разнонаправленных экономических
процессов воздействует на политическую систему в целом,
которая не есть лишь эмпирическая «политика», т. е.
арифметическая сумма политических действий, как дом
не простая сумма пошедших на его строительство кирпи¬
чей. Подобно дому, политическая система имеет свой про¬
ект, свою архитектонику, конструкцию; наконец, являет¬
ся физическим целым со своим центром тяжести, обес¬
смысливающим представление о центре тяжести каждого
из кирпичей, хотя бы даже их всех вместе, но сложенных
механически, ровным штабелем.
Изменения социального и экономического порядка, да¬
же такие, которые мы воспринимаем как качественные,
сами но себе не ведут непременно к качественным же изме¬
нениям государственного строя и политической культу¬
ры. Государство не разбирается на составные части и
не складывается всякий раз заново в ответ на них, оно
эволюционирует: растет, деградирует, иногда — то и дру¬
гое вместе.
Это не значит, что государство, политическая система,
политическая культура не знают качественных изменений,
скачков, перерывов постепенности. Все это происходит,
но это собственно политические изменения качественного
порядка.
Экономические и социальные потрясения и преобразо¬
вания, даже экономические и технические «революции»,
не вызовут глубоких и долговременных политических по¬
трясений, пока не нарушится «центр тяжести», инерци¬
онность политической системы. У такой системы — свое
равновесие и своя нестабильность, на которые воздейст-
47

куют параду с другими вещами также экономические и со¬
циальные явления в узком смысле, но воздействуют лишь
в «снятом» виде (что лишает, между прочим, реального
значения на этом уровне и вопрос о том, количественные
они или качественные на своем), войдя в интегральный
процесс саморазвития политической системы. Он и являет
ся, собственно, предметом политологии, отличным от
предметов политической экономии и социологии политики.
Соответственно вопрос об устойчивости политической
системы и, косвенно, политических институтов должен
решаться на уровне анализа самой политики: не «диффе¬
ренцированного», т. е. противопоставленного другим уров¬
ням, а интегрирующего их, отражающего и воплощающе¬
го в себе все движения общественного организма.
Исследование эволюции государства с точки зрения
его политического устроения показывает, что стабильность
и нестабильность не случайные, субъективно создаваемые
и хаотически чередующиеся состояния, а просматриваю¬
щиеся сквозь перипетии конкретной истории более или
менее длительные периоды, прохождение через которые
обусловлено внутренним органическим развитием госу¬
дарственной конституции. Конституции пе в смысле —
узком и производном — Основного закона, а понимаемой
как форма, которая есть «диктатура содержания». Ста¬
бильность и нестабильность — фазы «длинных волн» раз¬
вития государства, политической культуры, измеряемых
десятилетиями.
Органическая устойчивость, инерционность в отличие
от просто стабильности связаны не просто с легко нару¬
шаемым равновесием двух или нескольких общественных
сил, их более или менее неустойчивым перемирием,
а с действитем определенной интегрирующей «формулы»,
в которую сравнительно надолго отливается политическая
культура всего общества. Такую «формулу»., никем, ра¬
зумеется, не записываемую во всей ее полноте в каком-
то договоре и обычно очень по-разному выражаемую сто¬
ронами, иногда называют консенсусом: термином приемле¬
мым, поскольку он акцентирует негласность, неоднознач¬
ность обозначаемого им явления, по заведомо неточным,
потому что субъективное «сочувствие», «согласие» (бук¬
вальные значения этого слова)— совсем не обязательное
условие органической стабильности.
Историческим консенсусом — при всех оговорках в
отношении термина — можно назвать нечто большее, чем
фактическое мирное сосуществование, а именно срастание
48

в очень узкой области или, если угодно, симбиоз теоре¬
тически непримиримых и остающихся в принципе не¬
примиримыми политических субкультур, искусственный,
преждевременный подрыв которого при данных общест¬
венных условиях оказался бы либо поверхностным, раз¬
рушительным для них и для общества в целом, либо по
крайней мере неплодотворным.
Исторический консенсус, имеющий действительно го¬
сударствообразующее значение,— это устойчивое равно¬
весие весьма интегрированных систем ценностей, а не
эфемерное, скорее же просто мнимое единомыслие всех
или большинства граждан по одному или нескольким кон¬
кретным «вопросам». Являясь противоречием в себе —
жизнеспособным соединением абстрактно несовместимых
начал,— такой симбиоз бывает устойчивым, в частности,
й потому, что возникает на пределе духовных, интеллек¬
туальных и политических возможностей общества, про¬
шедшего обычно через трагические испытания.
Сменяющие друг друга консенсусные модели являют¬
ся самостоятельными историческими типами секулярного
государства, политической культуры, которые следует
отличать, с одной стороны, от национальных
типов,
а с другой — от совокупности тех форм, которые индуци¬
руются в государственных организмах историческими ти¬
пами экономического развития капитализма и социаль¬
ными метаморфозами буржуазного общества. Разумеется,
следует отличать их и от абстрактно-юридических «форм
правления», а также других категорий преимущественно
правового порядка.
«Республиканский синтез»
Первый устойчивый буржуазный политико-культурный
симбиоз возник во Франции через столетие после револю¬
ции 1789 г. Несовместимые друг с другом субкультуры,
нашедшие абстрактное выражение в либеральной и кле¬
рикальной идеях, были интегрированы организмом III
Республики, утверждение которой положило конец исто¬
рически длительному периоду нестабильности, характе¬
ризовавшемуся частой сменой политических режимов.
Просуществовавшие почти семь десятилетий без прин¬
ципиальных изменений, институты III Республики являют
собой разительный контраст с политическим развитием в
первые восемь с лишним десятков лет после Великой
французской революции, давших целый набор «класси-
49

j системой и даже с особой нацио-
психологней, основной чертой которой является
не легкомыслие.
ческих» образцов политической организации, но также
революций и государственных переворотов. В этот период
за Францией и закренилась репутация страны е неста¬
бильной политической
нальной
чуть ли
Отсутствие политического синтеза в этот период не
означало, конечно, что страна находилась в состоянии
постоянного бунта или готовности к революции. Оно не
означало также ни того, что между различными группами
политической элиты существовала непреодолимая враж¬
дебность, ни того, что всякое потрясение раскалывало
страну в точности по той линии, по которой и проходило
собственно размежевание непримиримых субкультур: ка¬
толической и либерально-антиклерикальной.
На практике все выглядело иначе. Страна между ре¬
волюциями и переворотами была в целом не более «бес¬
покойной», чем, к примеру, общепризнанный образец по¬
литической стабильности в XIX в.— Англия. Полити¬
ческий класс при всей его идеологической пестроте был
в целом, вероятно, не более расколот в обычной ситуа¬
ции, чем в той же Англии. Четко осознававшийся идео¬
логический раскол, наконец, редко становится собствен¬
но политическим.
Нестабильность выражалась в том, что любой серьез¬
ный, а иногда даже и не особенно серьезный политический
или социальный конфликт мог вызвать, если при этом в
стране существовала социальная и политическая напря¬
женность (а меру ее никогда нельзя установить ни зара¬
нее, ни даже post factum), цепную реакцию совершенно
непредсказуемых последствий. Неустойчивое равновесие
нарушалось, наладившиеся, казалось бы, политические
связи рвались с невероятной легкостью, самые различные
группы общества лихорадочно самоопределялись на хо¬
ду, пытаясь найти свое место в разорванном идеологи¬
ческом континууме, обычно максимизируя и универсали¬
зируя свои претензии. Режим в считанные дни или часы
распадался, и возникало— естественным путем или на¬
сильственно, но непременно почти из тех же элементов —
новое, в принципе временное равновесие. Стабильность
режима III Республики была связана в первую очередь
не с формальными особенностями конституции 1875 г.,
при том что она действительно была лишена противоре¬
чий других документов подобного рода, которыми объяс¬
няют, в частности, гибель II Республики в 1851 г. Не от¬
50

рицая роли политико-правовых факторов в предотвраще¬
нии всякого рода исторических «случайностей», следует
признать, что несравненно более важными были обстоя¬
тельства иного порядка. В первую очередь сыграло роль
принципиальное изменение позиции католической церк¬
ви в отношении буржуазно-республиканского строя, вы¬
разившееся в линии на так называемое «присоединение»
(Ralliement), проводившееся Ватиканом при папе
Льве XIII.
Хотя политика «присоединения» была специфически
французской (в самой Франции она встретила одобрение
одной и сопротивление другой части епископата и кли¬
ра), в ней выразилось общее изменение положения като¬
лической церкви в глобальном, по крайней мере европей¬
ском, масштабе.
Сохраняя христианское, ничего общего не имеющее с
либеральным отношение к власти, католическая церковь
признала существующее положение вещей и свой новый
статус в обществе в 1892 г. Нельзя сказать, что такое
признание было сделано впервые Львом XIII и что это
произошло раз и навсегда; процесс растянулся во време¬
ни, и если можно с точностью до дня указать начало и ко¬
нец режима III Республики, то процесс «присоединения»,
в сущности длительный, многомерный и более сложный,
чем даже политика собственного «Ralliement» и соответст¬
венно становления политического синтеза, не может быть
вмещен в жесткие хронологические рамки. Политический
синтез того типа, о котором здесь идет речь, вообще ни¬
когда не имеет четких временных, социальных, юриди¬
ческих границ, и с этим обстоятельством связан постоян¬
ный соблазн подменить его анализ рассмотрением опре¬
деленного политико-правового режима, в конечном счете
соотнесенного с ним, но ему не тождественного.
Было бы большим преувеличением считать, что син¬
тез, осуществленный наконец во Франции и ставший про¬
образом других национальных синтезов сходного типа,
устроил всех, в том числе хотя бы всех тех, кто принял его
de facto.
Вместе с тем в плане практической политики француз¬
ское «присоединение» по разным причинам лишило шан¬
сов на успех все течения монархической оппозиции (ле¬
гитимистов, орлеанистов, бонапартистов). Особенно су¬
щественно, что оно подорвало духовные основания оппо¬
зиции династической. «Старый порядок» в его единстве,
союз трона и алтаря, перестал существовать во Франции
51

как партия, как субкультура спустя ровно столетие —
год в год после его низвержения в качестве обществен¬
ного строя (1792 г.). Орлеанисты и бонапартисты со своей
стороны потеряли реальную надежду когда-нибудь снова
сыграть роль «третьей силы», выражаясь языком более
позднего времени: силы, морально умиротворяющей рас¬
колотую страну или железной рукой наводящей в ней
порядок. Если призрак реставрации обретал в дальней¬
шем более или менее зримые очертания, как, например,
в 1940 г., то это происходило в моменты не столько орга¬
нической дестабилизации, сколько резкой, но кратко¬
временной дезориентации политического сообщества.
Синтез того типа, который реализовался во Фран¬
ции,— явление общее, по крайней мере для всей католи¬
ческой части Европы, хотя время и условия его формиро¬
вания очень различны в разных странах. Во Франции
катализаторами политики, разработанной Ватиканом
специально для этой страны (в Италии, к примеру, в
это же самое время проводился диаметрально противо¬
положный курс)2 и форсировавшейся здесь, несмотря на
сопротивление влиятельной части французских католи¬
ков, послужили два обстоятельства. Во-первых,
узурпации власти Луи Бонапартом в 1851 г. и вся прак¬
тика Второй империи, вынужденной в конечном счете
вернуться в конце 60-х годов к либеральному устроению,
но сохранившей «врожденный» авантюризм, приведший
страну к национальной катастрофе в 1870 г. Во-вторых,
и в связи с первым — теоретический и практический опыт
Парижской Коммуны и версальского режима, который
рассматривался в свете общих перспектив развития,
с одной стороны, рабочего класса в международном масш¬
табе и интернационального социалистического движения,
ориентированного на него, с другой — фактического (а не
идеологического) буржуазного государства.
Подчеркнем: речь идет об осмыслении действительно
глубинных долгосрочных тенденций эпохи в духовной,
политической и социальной сферах, а не о практической,
пусть достаточно умело спланированной, акции, призван¬
ной ответить на конкретные классовые столкновения тех
опыт
2 Инициатор и вдохновитель французского «присоединения» папа
Лев XIII специально в очередной раз подтвердил в 1898 г. свое
положение «пленника» в Ватикане, которое возникло после захва¬
та в 1870 г. Рима и всей территории Патримония св. Петра коро¬
левскими войсками и провозглашения Рима столицей объеди¬
ненной Италии.
52

от¬
хоти правиль-
лет, какими бы острыми они ни были. Эти столкновения
(не только рабочие, но и крестьянские выступления, вре¬
менами возникавшее недовольство городской мелкой бур¬
жуазии, а впоследствии и государственных служащих)
были преимущественносредой, в которой кристаллизо¬
вался и укреплялся консенсус, но не одним из составляю¬
щих, конституирующих симбиоз элементов.
Рабочий класс во Франции в конце XIX в. был отно¬
сительно немногочисленным, хотя и весьма концентриро¬
ванным (Париж, Лион, департаменты Севера и т.
Рабочее движение — идеологически неоднородным,
части несамостоятельным и в целом, в масштабах всей
страны, политически слабым. Социалистические органи¬
зации — раздробленными и немногочисленными: либо
сектантски изолированными, либо лишенными ярко выра¬
женного «рабочего» лица.
Социалистический идеал существовал,
нее было бы использовать этот термин во множественном
числе; уже существовала, находясь с ним (или с ними) в
непростых отношениях, идея диктатуры пролетариата
как недавний (1875 г.) факт, с одной стороны, марксист¬
ской теории, а с другой — поляризованного массового
сознания, помнившего о практике Коммуны. Не было са¬
мостоятельного, одновременно социалистического и рабо¬
чего «альтернативного», пользуясь сегодняшним терми¬
ном, политического проекта, который воплощала бы в се¬
бе реальная, устойчивая, организованная политическая
сила, уходящая корнями в сформировавшуюся и идеоло¬
гически «удобренную» социальную почву и черпающая
оптимизм из перспектив ее развития.
Иными словами, во Франции не существовало еще не
только в 70—90-х годах XIX в., но и в начале следующего
столетия влиятельной политической субкультуры, спо¬
собной опрокинуть стабильность, отодвинув в сторону, по¬
давив или хотя бы бросив принципиальный вызов респуб¬
ликанскому синтезу. Имеется в виду именно политическая
субкультура, т. е. особая сложившаяся система пред¬
ставлений о власти: ее характере, организации, смысле,
находящая практическое выражение в специфическом ти¬
пе объединения тех, кто разделяет эти представления. Это
не партия, а нечто одновременно меньшее (с точки зрения
формальности организации) и большее — в смысле ши¬
роты охвата, гибкости второстепенных и стабильности
важнейших ориентаций,— чем партия: единство миро-
видения на определенном невысказанном, неформализуе-
53

мом уровне, выразившее себя в дополняющих друг дру¬
га политических установках, которые проявляются —
не полностью, не исключительно — в текущей деятель¬
ности различных организаций, в первую очередь полити¬
ческих.
После Коммуны активность в национальном масштабе
раздробленного рабочего движения с сильной анархо¬
синдикалистской тенденцией лихорадила политическую
жизнь страны, но при этом скорее укрепляла, чем рас¬
шатывала основы именно того синтеза, который обеспечи¬
вал ее стабильность в принципе. Одна лишь деталь: при
всех политических потрясениях 1870-1910-х годов свою
жизнеспособность доказал не какой-нибудь, а довольно
«слабый», «рыхлый» по формальным характеристикам пар¬
ламентский режим. И с другой стороны, единственным по¬
литическим событием, поставившим его на грань катаст¬
рофы, а страну перед перспективой не более и не менее
как гражданской войны, оказалось не одно из многочис¬
ленных столкновений бастовавших рабочих с войсками,
не массовые выступления крестьян-виноделов и не поку¬
шения анархистов. Им стало, как известно, частное, поли¬
тически совершенно периферийное, как могло показать¬
ся, дело армейского капитана Дрейфуса. Необъяснимый
на первый взгляд огромный резонанс этого дела вызван
не тем, что в стране «вообще» накопилось много взрывча¬
того материала («вообще» его достаточно всегда и везде),
а тем, что именно оно — и никакое другое событие —
в своем быстром развитии поляризовало общество на
линии, очень близкой к той, по которой проходил раскол,
только-только условно, неохотно и не до конца «снятый»
«республиканским синтезом». «Сабля», «алтарь» и под¬
разумеваемый «трон» в результате цепной реакции собы¬
тий очень быстро оказались лицом к лицу со «свободой»,
«равенством» и «братством» официального девиза рес¬
публики.
Надо признать, что кризис, пережитый республикой,
в итоге не только не ослабил, но и, напротив, упрочил
политический синтез, придав ему жизнеспособность.
Пережив «прививку» в виде дела Дрейфуса, обновленный
и переосмысленный республиканский строй (т. е. такой,
к которому призвал «присоединиться» французских като¬
ликов Ватикан), хотя и болезненно, но сумел перенести
впоследствии^ антиклерикализм правительств Вальдек-
Руссо, Комба и Рувье, разрыв отношений с Ватиканом,
отделение церкви от государства в 1905 г., отделение
54

школы от церкви и борьбу с католическими конгрега¬
циями.
Не следует понимать дело так, будто антиклерикаль¬
ная волна первых лет XX в. была результатом игры, при¬
званной лишь отвлечь массы от каких-то более насущных
требований. Политика секуляризации проводилась впол¬
не целеустремленными людьми, пришедшими к власти
на «волне» дела Дрейфуса, людьми с твердыми убеждения¬
ми. И если фатального конфликта, ставящего под угрозу
стабильность всего государства, на этот раз не возникло,
то благодаря тому, что удар антиклерикалов был направ¬
лен в принципе в пустоту. Церковь в целом не защищала
тех позиций, которые ей приписывались и которые готовы
были до последнего отстаивать люди «более святые, чем
папа римский». У церкви не было общего плана возвра¬
щения себе утраченного во всей полноте: в отношении го¬
сударства она в целом оставалась на позициях «присоеди¬
нения». В конфликтах 1900—1905 гг. и Ватикан, и основ¬
ная часть французского духовенства защищали католи¬
ческую церковь, а не союз «трона и алтаря», не «старый
порядок». В этом смысле юридическое отделение церкви
от государства явилось лишь фиксацией de jure того, что
существовало de facto.
В итоге событий 1894—1905 гг. национальный «рес¬
публиканский синтез», несмотря на происходившие время
от времени вплоть до 1914 г. всплески антиклерикализма,
превратился из политической идеи, которой еще пред¬
стояло завоевать себе сторонников, в работающую поли¬
тическую культуру страны, а иногда в своеобразное зак¬
линание: не всегда до конца понятный сторонним наблю¬
дателям символ, обращение к которому могло служить до¬
статочно эффективным средством политической мобилиза¬
ции и актуализации консенсуса.
Клич «Республика в опасности!» (при том что собст¬
венно республике, т. е. республиканским институтам как
таковым, может ничто не угрожать) вызывал и вызывает
по сей день сложную, по очень конкретную систему ассо¬
циаций, за которой стоит живой политический опыт. Это
призыв, обращенный одновременно (или избирательно,
в зависимости от контекста) к левым — ко всем левым,
включая антибуржуазную их часть, во имя сплочения
перед лицом угрозы консенсусу справа — и к значитель¬
ной части правых: католиков, признавших республикан¬
ский синтез. В любом случае это напоминание о «прися-
55

частности, в 1918
ге» ему, нередко направлявшееся и против тех левых, ко¬
торые не признавали консенсуса.
После «дела Дрейфуса» собственно республиканскому
синтезу, по сути дела, всерьез ничего не угрожало и
не угрожает. Даже события 1940—1944 гг., если рассмат¬
ривать их в чисто политическом плане, оставались в об¬
щем эпизодом, в котором внешние факторы оказались
столь тесно переплетенными с внутренними тенденциями,
что отделить одни от других практически невозможно. Во
всяком случае, освобождение страны в 1944 г. и восста¬
новление республики под звон колоколов всех парижских
церквей явилось, помимо прочего, новым, более торжест-
ванным, чем когда-либо, чем,
1919 гг., подтверждением старого консенсуса, его по-
настоящему национальной легитимацией.
В плоскости политического представительства, являю¬
щегося важнейшей составляющей любого, условно гово¬
ря, буржуазно-республиканского режима, «присоедине¬
ние» воплотилось в переносе ценностных конфликтов на
выборы и соответственно во включении в электоральную
игру конфессионального фактора. В той мере, в какой
периодическое определение конкретных оттенков уста¬
новленного de facto консенсуса было доверено корпусу
избирателей, этот корпус оказывался более или менее
устойчиво поляризованным политически именно по кон¬
фессиональному признаку 3. Это не значит, что на одном
полюсе неизменно концентрировались католики с твер¬
дой и однозначной «клерикальной» политической програм¬
мой, а на другом — неверующие со светским проектом
общественного устроения, причем соотношение сил меж¬
ду массивами, застывшими в вечном противостоянии,
определялось колебаниями арифметического большинст¬
ва. Такой образ, бесспорно отражающий некоторые сущ¬
ностные черты «республиканского синтеза», в целом яв¬
ляется карикатурным. На практике механизм массовой
поддержки «республиканского синтеза» всегда был не¬
сколько иным.
Во-первых, когда синтез стал свершившимся фактом,
линия водораздела между политическими программами и
символами, предлагавшимися избирателю, перестала со¬
впадать с принципиальным расколом, «снятым» консен¬
сусом. Сложное и многомерное противостояние двух по¬
3 Подробнее см.: С ал мин А. М. Промышленные рабочие Франции.
К изучению сдвигов в политическом поведении. М., 1984. Гл. III.
56

литических блоков «сублимировалось» преимущественно
в многолетнее противоборство по крайне важной,
но все же частной проблеме соотношения светского и ка¬
толического образования. Она стала как бы пробным
камнем консенсуса: любая попытка одной из сторон не¬
сколько «подправить» дело в свою пользу всегда (вплоть
до совсем недавнего времени) вызывала быструю, эффек¬
тивную — и всегда конкретную — реакцию другой сто¬
роны. Такая же реакция возникала и по множеству дру¬
гих частных проблем, но, пожалуй, только вопрос о шко¬
лах оставался «тестом», передававшимся из поколения в
поколение.
Во-вторых, установившуюся прочную связь избирате¬
лей-католиков с правыми партиями, а людей нецерковных
или только формально связанных с церковью с левыми не
следует рассматривать как жесткую по всем параметрам,
императивную. Она именно максимально гибкая, позво¬
ляющая лишь в принципе распознать, не потерять «своих»,
но при этом оставляющая самим партиям очень и очень
широкую свободу политического маневра «по всем азиму¬
там», как говорят французы: в муниципалитетах, на вы¬
борах, в парламенте, в прессе, в клубах и т. д. Гибкость,
«шарнирность» связей между партиями и избирателями во
многом обеспечивалась и принятой в III, а также в V
(кроме выборов 1986 г.) Республиках мажоритарной сис¬
темой одномандатных округов, в которых голосуют за
конкретного кандидата, обычно представляющего пар¬
тию, а не за партийный список, что фактически озна¬
чает — непосредственно за символ партии.
В целом когда более, когда менее отчетливая,
или не очень экстренная связь правокатолического
вореспубликанского блоков со своей естественной почвой
обеспечивала сложную, но в целом прекрасно отработан¬
ную систему координат и условных знаков, без которой
невозможна упорядоченная политическая жизнь в стране
с таким типом государства, который существовал во Фран¬
ции. Стабильность этой системы заключалась, конечно,
не в том, что она исключала случайности и потрясения
всякого рода или была заранее готова к любым вызовам,
а в том, что ядро этой стабильности — «республиканский
синтез» достаточно эффективно защищался от большинст¬
ва внутри- и внешнеполитических неожиданностей. Орга¬
низационным стержнем этой системы являлась воплощаю¬
щая в себе синтез лабильная политическая власть, про¬
очень
и ле-
57

должавшаяся в жесткой и рациональной администрации.
Реальная угроза политической стабильности в стране
возникла не изнутри синтеза, а извне.
Дестабилизация
и ультраправый паллиатив синтеза
Эта угроза, очевидная в принципе, в теории, по крайней
мере с 1848 г. на французской почве, облекалась в плоть
достаточно медленно, поэтапно. В 1902 г. на основе двух
профцентров формируется революционно-синдикалист¬
ская Всеобщая конфедерация труда (ВКТ). В 1905 г.
создается единая Французская секция рабочего интерна¬
ционала (СФИО), называемая в Пакте о единстве «пар¬
тией классовой борьбы и революции... партией неприми¬
римой оппозиции к буржуазному классу в целом и госу¬
дарству, являющемуся ее орудием».
Растет электоральная база достаточно малочисленной,
впрочем в сравнении с ведущими партиями II Интерна¬
ционала, СФИО (70 тыс. членов в 1914 г.). Если в начале
XX в. число поданных за нее голосов в три раза меньше,
чем число рабочих-избирателей, то в 1914 г.— уже толь¬
ко в два раза меньше.
В августе 1914 г. в целом очень слабая и рыхлая идео¬
логически и организационно революционная субкульту¬
ра, ориентирующаяся на рабочий класс, переживает тя¬
желый кризис. В течение многих лет создававшая себе
кредит во многом за счет мнимой способности вместе с
другими социалистическими партиями предотвратить
войну, но не имевшая, как и другие партии Интернацио¬
нала, реальной программы практических действий на слу¬
чай ее начала, СФИО буквально в первые же дни высту¬
пает за «защиту французской культуры» и «спасение
демократии»4.
Аннулирование еще в канун войны министерством
внутренних дел знаменитого «списка Б» с именами трех
тысяч активистов СФИО и профсоюзов, которые должны
были подвергнуться аресту в департаментах при объяв¬
лении всеобщей мобилизации, явилось формальным сви¬
детельством подключения этой, не сформировавшейся по
сути на национальной почве субкультуры если не к прин¬
ципиальному «республиканскому синтезу», как он ело-
4 Интернационал и мировая война. Материалы, собранные К. Грюн¬
бергом. Пг., 1919. С. 190.
58

жйлся в конце XIX в., то к широкому и расплывчатому
«национальному консенсусу» военного времени.
Массовая революционная рабочая субкультура, по су¬
ществу, заново рождается в потрясенной и разворошен¬
ной войной стране, в среде, во многом утратившей преж¬
ние ориентации и специфические традиции. Уже в апре¬
ле 1919 г. чрезвычайный съезд СФИО принимает резолю¬
цию с признанием необходимости диктатуры пролетариа¬
та. В последние дни 1920 г. возникает Французская ком¬
мунистическая партия (ФКП), увлекающая за собой боль¬
шинство старой СФИО 5 б. Она признает «21 условие»
вступления в Коминтерн, в том числе идею революцион¬
ного свержения капитализма и установления диктатуры
пролетариата, тезис о демократическом централизме как
основе организации, обязывается поддерживать советские
республики, вести систематическую революционную ра¬
боту в профсоюзах, в армии, в деревне, сочетая легальную
и нелегальную деятельность. После раскола в 1921 —
1922 гг. Всеобщей конфедерации труда у ФКП устанав¬
ливаются тесные связи с отколовшейся так называемой
Унитарной всеобщей конфедерацией труда (УВКТ), в
дальнейшем, после слияния и нового раскола,— с ВКТ,
невозможные между СФИО и старой ВКТ до 1914 г.
В нашу задачу ни в коей мере не входит воссоздание
истории ФКП и связанных с ней организаций, а также
других формирований, тяготевших к революционной суб¬
культуре, ориентированной на коммунистический социа¬
листический идеал в духовном и на рабочий класс в со¬
циальном отношении. Эта история достаточно сложна и
во многом еще нуждается в прояснении. Влияние ФКП
знало спады и подъемы: по официальным данным, ее чис¬
ленность сократилась со 180 тыс. человек в 1921 г. до
30 тыс. в 1934 г., а затем возросла до 350 тыс. в 1938 г.
В 1945 г. она приблизилась к 1 млн человек, а к началу
50-х годов вновь уменьшилась до 500 тыс. Колебания, хо¬
тя и не такого масштаба, происходили и в дальнейшем.
Лишь немногим менее резко менялась численность ВКТ.
Существенно колебался, естественно, и объем корпуса
избирателей компартии. Изменения претерпевала линия
руководства ФКП, в партии велась борьба с фракцион¬
ными группами, происходили расколы, существенно
варьировалась политика в отношении социалистической
5 После Турского съезда 1920 г. в ФКП, по ее данным, насчитыва¬
лось 180 тыс. членов, в СФИО — 30 тыс.
59

Партий, профобъединений, соперничавших с ЁКТ, дру¬
гих левых партий и группировок.
Обо всем этом необходимо помнить, чтобы уяснить се¬
бе, что «физически» представляла собой субкультура,
о которой идет речь. Нельзя забывать также, что с ней
в той или иной степени была связана только часть рабоче¬
го класса. Так, в лучшие для ФКП годы (период IV Рес¬
публики) за нее голосовало менее половины промышлен¬
ных рабочих, ее самой надежной социальной опоры, а за
обе рабочие партии (ФКП и СФИО) вместе — не более
двух третей тех же промышленных рабочих. В проф¬
союзах во Франции всегда состояло в целом не более
1/3—1/5 лиц наемного труда, и профсоюзное движение было
расколото. В те же годы, когда складывалось ядро мас¬
совой революционной субкультуры, образовалось
(в 1919 г.) и влиятельное католическое профсоюзное объе¬
динение — Французская конференция христиан-трудя¬
щихся (ФКХТ).
Несмотря на все колебания, естественные для живой,
развивающейся политической субкультуры, после оконча¬
ния первой мировой войны она была весьма устойчивым
элементом реальной политики, более или менее влиятель¬
ным в каждый конкретный момент, но в принципе неустра¬
нимым и при этом не «вписывавшимся» в «республикан¬
ский синтез», обеспечивавший стабильность политической
системы. Принципиальная, относительно автономная в
отношении политической конъюнктуры в стране устой¬
чивость субкультуры прямо связывалась с ее междуна-
народным характером, с существованием Коминтерна и
государства, где власть принадлежала партии, входившей
в Коминтерн. С точки зрения «республиканского синтеза»
угроза стабильности была одновременно внутри- и внеш¬
неполитической.
Перспективы дестабилизации (и, возможно, даже во¬
площения революционного проекта во Франции) связы¬
вались в долговременной перспективе с общим мировым
кризисом капитализма, внутри же страны — с неуклон¬
ным, хотя и медленным ростом среды, благоприятной для
укоренения революционной субкультуры. В 1931 г. чис¬
ленность городского населения впервые превысила чис¬
ленность сельского и продолжала расти постоянными тем¬
пами. Увеличивались численность и удельный вес про¬
мышленных рабочих и других групп наемного труда.
При этом рост влияния рабочих партий на выборах про¬
исходил еще быстрее. Уже в конце 20-х — начале 30-х го-
60

дов объемы рабочего электората и электоратов рабочих
партий сравнялись (они были именно равными, а не тож¬
дественными), а в конце 30-х годов избирателей у рабочих
партий уже было больше, чем рабочих-избирателей.
В сущности, в межвоенный период принципиально не¬
устойчива политическая система всей Европы, даже ши¬
ре — всего «европейского мира», Запада, что маскирует¬
ся в первые послевоенные годы в самой Франции широким
национальным консенсусом, сложившимся в годы войны и
сохранившимся, несмотря на массовые выступления на¬
чала 20-х годов, а в 1923—1930 гг.— экономическим оздо¬
ровлением, снявшим остроту ситуации. Мировой кризис,
дошедший до Франции с некоторым опозданием, в конце
1930 г. актуализирует эту неустойчивость.
Мы говорим только о принципиальной неустойчивости,
поскольку имеем в виду возникновение ситуации, при ко¬
торой во Франции политическая культура вновь оказа¬
лась расколотой на общности, меняющие свои очертания,
развивающиеся, короче — живые и при этом неуничто¬
жимые «нормальным» демократическим путем (в рамках
республиканского синтеза), между которыми велась фак¬
тически «холодная» гражданская война. Она шла в рам¬
ках законности, понимаемой как средство, и вне ее, иног¬
да порождая эпизоды войны настоящей, «горячей».
При этом в действительности внутренних условий для
«опрокидывания» государства, опирающегося на «респуб¬
ликанский синтез», практически могло и не существовать:
в отличие от XIX в. одной субкультуре противостояла не
другая субкультура, причем каждая из них в равной сте¬
пени претендовала на несложившуюся государственную
власть. На этот раз, в 20—30-е годы XX в., альтернатив¬
ной субкультуре, поддерживаемой извне, противостояла
сама государственная власть, обретшая легитимацию в
«республиканском синтезе» и выработавшая на его основе
достаточно развитую политическую культуру в узком
смысле слова: культуру государственного управления.
Альтернативная субкультура испытывала между тем
трудности с легитимацией, какой она сама ее видела. Кон¬
цепции диктатуры пролетариата, понимаемой как путь
освобождения всего общества, — основной государствен¬
ной идее революционной субкультуры (не исключительно
ФКП) — противоречит во Франции первой половины
30-х годов практика раскола именно рабочего класса:
притом не только по конфессиональному признаку, но
даже па левом фланге и даже в среде, настроенной в це-
61

а еще через год состав-
лом активистски, иногда сознательно революционно.
Нельзя забывать, что рост численности компартии, вооб¬
ще ее влияния в обществе начался не с наступления кри¬
зиса, а лишь с момента, когда она вступила в Народный
фронт (1935 г.), связавший ее пактом с реформистской
по основной тенденции и демократической по идеологии
СФИО и «мелкобуржуазной»6 (во всяком случае, явно не
рабочей) партией радикалов и радикал-социалистов —
эпифеноменом «республиканского синтеза» и одной из его
опор в первые четыре десятилетия XX в. Вот цифры:
на годы накануне создания Народного фронта (1932—
1935) пришлась низшая точка влияния ФКП за все время
ее существования по сегодняшний день: ее численность
составляла 30—32 тыс. человек 7. Сразу же после вступ¬
ления ФКП в Народный фронт ее численность более чем
удваивается, достигая 74 тыс
ляет, как отмечалось, 350 тыс. человек. Удваивается по
сравнению с 1932 г. и электорат компартии на выборах
1936 г.
С одной стороны, таким образом, налицо достаточно
глубокий принципиальный раскол политической культу¬
ры страны, который в длительной перспективе не мог быть
снят каким-то тактическим паллиативом синтеза, в том
числе временными союзами. С другой — явная фактиче¬
ская слабость альтернативной субкульутры на фоне мас¬
сива «республиканского синтеза». Есть и третья сторона:
общая дестабилизация общества и деморализация его
части, вызванная мировой войной и не изжитая до конца
в течение всего межвоенного периода, а также потрясения,
связанные с мировым экономическим кризисом 30-х годов.
В конечном счете мы, видимо, просто не можем дать
точной оценки состояния и перспектив политической сис¬
темы Франции, исходя только из фактов ее внутреннего
развития в межвоенный период. Дело даже не в том, что
страна пережила в конечном (для III Республики) счете
военный разгром и оккупацию, что, как можно предпо¬
лагать, деформировало логически постигаемые пути ее
саморазвития. Главное, что на протяжении большей части
периода, отделившего одну мировую войну от другой,
политическая жизнь страны была переплетена с полити¬
ческой жизнью других стран Европы и всего «европей- 8
8 О природе радикализма во Франции подробнее см: Салмин А. М.
Промышленные рабочие Франции... С. 249—251.
7 И это же самые тяжелые годы кризиса: две точки максимального
падения объема производства приходятся на 1932 и 1935 гг.
62

ского мира», включая в него собственно Запад и коло¬
ниальные империи; это являлось для Франции (как
впрочем, и для большинства других крупнейших госу¬
дарств этой части света) фактором столько же внутри¬
политического, сколько и внешнеполитического порядка.
В самом деле, в отличие от XIX в., когда расколотая
в результате Великой французской революции, лишенная
устойчивой опоры власти Франция была первой и единст¬
венной (поскольку первой была и революция такого ро¬
да)*, ситуация 20—30-х годов XX в. была во Франции
достаточно типичной для всей западной и центральной
Европы. Типичной, конечно, только в том смысле, что
политические культуры повсеместно были расколоты
и нового синтеза, назовем его условно синтезом второго
порядка, не предвиделось, т. е. говорить можно было
о принципиальной неустойчивости систем. Конкретная же
ситуация, разумеется, в каждой стране была уникаль¬
ной, в том числе и с точки зрения эмпирической стабиль¬
ности.
Именно принципиальная неустойчивость, отсутствие
синтеза определенного типа порождали в любой без иск¬
лючения политической культуре стран ядра «европейско¬
го мира» спонтанную синтезирующую тенденцию в об¬
ществе, пробивающую себе дорогу помимо и против влас¬
ти, поскольку власть, обладавшая легитимацией, уже не
обеспечивала, да и не могла обеспечить в национальных
границах, синтеза всех основных субкультур, сама как
бы принадлежа одной из них, пусть синтетической по про¬
исхождению. Именно эта универсальная тенденция, функ¬
ция одного из последовательно сменяющих друг друга со¬
стояний западной политической культуры, лежит в осно¬
ве того, что принято обобщенно называть «фашизмом»—
по имени одной из его исторических форм. Рискнем даже
утверждать, что в различных национальных «фашизмах»
и нет больше ничего общего, существенного. Все осталь¬
ное в них — чужое, заемное, наскоро приспособленное
для своих нужд, используемое как инструмент и, если
отпала потребность, легко отбрасываемое. Все: «идеоло¬
гия», в которой совмещаются заведомо несовместимые
вещи, каждый раз и в каждой стране в специфическом
8 Подробнее см.: Салмин А, М. Промышленные рабочие Франции.
С. 12—13; Он же. Религия, плюрализм и генезис политической
культуры Запада И Современные зарубежные исследования по¬
литической культуры и политических институтов. М., 1987.
63

наборе — символы, формы, конкретный социальный ад¬
рес и т. д.
«Фашизм»— это, в сущности, побочный результат
далеко зашедшей принципиальной нестабильности поли¬
тической системы целой геополитической общности. Он
был универсальным, общезападным явлением с очень
разной судьбой в отдельных странах, что объясняется в ко¬
нечном счете не какими-то изолированными, односторон¬
ними факторами типа «уровня развития рабочего движе¬
ния» или «искусности власти», а спецификой политической
культуры.
Общественный феномен такого рода, как фашизм,—
это не функция или органически неизбежный этап раз¬
вития западной буржуазной политики, а ее «конвульсия»,
если позволительно так выразиться. Соблазнительно вы¬
строить все «фашизмы» Франции — от «Аксьон франсэз»
до Ле Пена — в ряд и определить этот ряд как традицию:
через них и в самом деле проходит традиция, о которой
мы говорим, но сами эти движения — дискретный ряд,
а не континуум. «Конвульсия», в сущности, неповторима
и невоспроизводима на одной и той же почве; ее возмож¬
ность (но не необходимость!) жестко детерминирована
прохождением политики через определенный «критиче¬
ский» фазис (отсутствие принципиального синтеза);
в этом фазисе ее возможность никогда нельзя исключить
заранее: слишком многое зависит от конкретных, непро¬
гнозируемых обстоятельств. Франция 30-х годов как раз
показывает, что в этом фазисе зависит от объективных,
и что от субъективных обстоятельств.
Если и говорить о повторении ситуаций, то только
в смысле неоднократности конвульсивных состояний
в пределах одной затянувшей фазы принципиальной не¬
стабильности, структурно воспроизводящих такие же со¬
стояния в пределах другой исторической фазы, другого
потенциального синтеза.
В этом, и только в этом, смысле французские «фашиз¬
мы» однотипны с французскими «бонапартизмами» (пер¬
вым и вторым, а также булапжизмом), которые тоже яв¬
лялись проявлением синтезирующей тенденции при от¬
сутствии принципиального синтеза.
Потенциал фашизма больше там, где либерально-кле¬
рикальный синтез возник сравнительно недавно, где ле¬
гитимная основа «симбиотической» власти еще относи¬
тельно слаба и где, с другой стороны, «революционная
культура второго порядка», ориентированная на рабочее
64

движение и укореняющаяся в нем, фактически является
непосредственным преемником «старой» революционной
культуры, направленной против «старого» порядка, а в но¬
вых условиях — против клерикализма. Именно так об¬
стояло дело во Франции, где социалисты, а затем,
с 1934 г., и коммунисты открыто объявляли себя наслед¬
никами «революционеров 1789»9.
Было бы в высшей степени странно, если бы какая-то
группа английского рабочего движения, даже самая сек¬
тантская, провозгласила себя (и рабочий класс) наслед¬
никами английской революции, растянувшейся на пол¬
тора века: от Реформации Генриха VIII до «славной ре¬
волюции» 1688 г. через события середины XVII в...
С другой стороны, постоянные попььки в рядах аме¬
риканского рабочего движения возвести свою «генеало¬
гию» к революции 1776 г. свидетельствуют не столько
о действительной преемственности, как во Франции, сколь¬
ко о невозможности для него выйти за пределы политиче¬
ского синтеза, обретшего духовные основы, по преданию,
на «Мэйфлауэре» и принявшего национально-революцион¬
ный характер в конце XVIII в., идеологически противо¬
поставить себя ему.
Различие здесь в том, что революционный принцип,
без которого не обошелся генезис ни современ той англий¬
ской, пи американской государственности, был по¬
степенно «изжит» первой, растворен в ней и лег в основу
второй, что ставит революционное рабочее движение
двух стран в несколько разные отношения к основанию
государственного устройства.
В обоих случаях, однако, его преемственность с ли¬
беральной «энергией» уже реализованного синтеза край¬
не слаба: в силу ли изначального (для независимой аме¬
риканской государственности) отсутствия противополож¬
ного либеральному начала 10 или ее длительного пере¬
рождения, смазавшего ее отличия от некогда противостоя¬
щей ей традиции, перемешавшего и перепутавшего оба
течения.
9 Торез заявил в июле 1934 г.: «Мы ценим революционные тради¬
ции наших отцов, великие уроки 1789, 1848, 1871 гг.» (цит. по:
Смирнов В. П. Новейшая история Франции, 1918—1975. М., 1979.
С. 124).
10 «Консерватизм» первой собственно американской консерватив¬
ной партии, федералистов, и всех ее наследников не в счет — это,
по сути дела, консервативный либерализм.
3 Заказ Кв 300
65

В этих странах не было условий и для возникновения
по-настоящему влиятельных фашистских движений, не
говоря уже о возможности их победы. Фашизм побеж¬
дает там, где фактически не успевает сложиться либераль¬
но-клерикальный синтез, где влиятельная революцион¬
ная субкультура второго порядка (Германия, Италия,
Австрия) или даже такая революционная субкультура,
в которой первое и второе «поколения» переплелись, про¬
тивостоит фактической силе правительства, опирающе¬
гося на сравнительно случайные блоки политических
и социальных сил, а не на принципиальный консенсус.
В этих странах фашизм и выступает как паллиатив та¬
кого консенсуса.
Сложнее’обстояло дело во Франции. Здесь отчетливая,
хотя и достаточно неоднозначная 11 преемственность двух
революционных субкультур, с одной стороны, являлась
вызовом и при некоторых крайних обстоятельствах со¬
здавала угрозу «республиканскому» консенсусу соот¬
ветственно увеличивая шансы движения фашистского
типа, которое, в свою очередь, ориентировалось не столь¬
ко на центр системы, сколько на правый фланг, стремясь
подорвать республиканский синтез. С другой — и это
в полном смысле обратная сторона,— эта же преемствен¬
ность облегчала на практике достижение широкого со¬
гласия на левом фланге, направленного против фашизма.
Плодом этой достаточно многозначной и несбалансирован¬
ной ситуации стал, как известно, Народный фронт 1935 г.
в составе ФКП, СФИО и партии радикалов и создание
в 1936 г. после победы на выборах двумя последними пар¬
тиями (а также Республиканской социалистической пар¬
тией) при поддержке ФКП правительства, опиравшегося
на Народный фронт. Реакцией — режим Виши, возник¬
ший в чрезвычайных обстоятельствах войны и оккупации
части Франции.
В этой противоречивой обстановке во Франции воз¬
никло достаточно широкое, очень шумное, но и очень
пестрое («Аксьон франсэз», «Огненные кресты», Фраи-
11 Социалисты в межвоенный период последовательно отождеств¬
ляли себя с антиклерикальной революционной традицией. ФКП
с самого начала считала религиозный вопрос второстепенным,
а с середины 30-х годов дистанцировалась от антиклерикализма,
призывая трудящихся к объединению по классовому признаку
«поверх» конфессиональных различий. В то же время массовая
электоральная база ФКП отличается — и чем раньше, тем более
заметно — от поддерживающих псе другие партии, включая и
социалистов, своим нерелигиозным составом.
66

цузская народная партия Дорио, кагуляры, «Патриоти¬
ческая молодежь», франсисты и др.) движение, которое
только в сумме — но никак не по частям — могло рас¬
сматриваться как некий аналог первоначально тоже пест¬
рых, но быстро консолидировавшихся фашистских дви¬
жений в других странах. Вызвав в феврале 1934 г. в стра¬
не (по крайней мере в Париже) призрак гражданской вой¬
ны, оно явилось катализатором Народного фронта, дав¬
шего в конечном счете «республиканскому синтезу» на
время второе дыхание и позволившего правительству
(постепенно сползавшему вправо) продержаться с апреля
1938 г. до июня 1940 г. и без поддержки коммунистов.
В свою очередь, режим Виши возник на развалинах
III Республики из ее элементов как ее исправленное из¬
дание, т. е., по сути, на основе старого «республиканского
синтеза», живущего по законам поражения и оккупации,
а не был создан на базе квазифашистского движения.
Он закономерно «фашизировался» под давлением Берли¬
на, особенно после оккупации «свободной зоны» в 1942
году, и по мере усиления деятельности голлистского и
коммунистического Сопротивления.
«Антифашистский синтез»
Основным «вкладом» фашизма — не только французского
во всех его проявлениях или германского нацизма, а фа¬
шизма вообще, понимаемого как определенное испытание,
через которое прошла Европа, ее цивилизация и го¬
сударственность,— в развитие французской политики
стала в конечном счете его роль катализатора нового син¬
теза.
Этот синтез, который чисто условно можно назвать
«антифашистским», складывался постепенно, на разных
уровнях и из очень разнородных элементов. Конкретный
момент, когда он возник, назвать еще труднее, чем в слу¬
чае с «республиканским синтезом». Новый синтез склады¬
вался, пожалуй, противоречивее, дольше, в нем было
значительно больше возвратных движений и кризисов,
и они в целом были более глубокими. При этом такие
кризисы ни разу не подводили государство к краю про¬
пасти даже в том случае, когда их разрушительная энер¬
гия мультиплицировалась действием внешних факторов
(колониальные войны, распад колониальной империи).
Это не случайность, а глубокая и очень важная зако¬
номерность. «Антифашистский синтез» был синтезом вго-
3*
67

рого порядка, вторым этажом, и он не отменял первый
этаж, а надстраивался над ним, развивая и используя
уже существующую основу. Освобождение страны в
1944 г. не только создало объективную возможность со¬
здания нового синтеза, но и, как мы уже говорили, ожи-
вило, переродило старый, дало ему дополнительную ле¬
гитимацию. Синтез второго порядка, возникавший в пси¬
хологической атмосфере послевоенного антифашистского
консенсуса, мог складываться дольше и более неровно
именно потому, что кроме психологического стабилиза¬
тора действовал еще и этот обновленный и обретший но¬
вые «мускулы» старый «республиканский синтез». Фраза
о новых мускулах не преувеличение: переживания войны
и опыт фашизма не просто возродили сам принцип хрис¬
тианско-либерального политического симбиоза (он, в об¬
щем, мало кем ставился под сомнение даже в годы Виши),
но, с одной стороны, на время усилили влияние католи¬
чества в обществе, а с другой — наполнили новым содер¬
жанием либеральную идею, придав ей менее антиклери¬
кальный и менее аптилегитимистский и значительно бо¬
лее антифашистский, вообще антидиктаторский, анти-
узурпаторский облик.
Что представляет собой «антифашистский синтез» в от¬
личие от чисто психологического антифашистского кон¬
сенсуса, исчерпавшего себя, очевидно, в течение 1945—
1946 гг.?12 Основное отличие в том, что фашизм был для
него не только объектом отторжения, но и главным обра¬
зом катализатором реакции, значение которой выходило
далеко за рамки собственно борьбы с фашизмом, утратив¬
шей практическую остроту хронологически после 1945 г.,
по сути дела — по мере становления самого «антифашист¬
ского синтеза».
Образование его элементов началось еще задолго
до 1945 г., вскоре после прихода нацистов к власти в Гер¬
мании в 1933 г. и в непосредственной связи с этим собы¬
тием. Победа фашизма и разгром рабочих партий не где-
то на тогдашней периферии Европы, а в одной из самых
передовых в экономическом и социальном отношении
12 Влияние этого последнего на партийно-политическую систему
не следует тем не менее преуменьшать. Благодаря ему из реаль¬
ной политической жизни страны на долгие годы были вычеркнуты
практически все ультраправые группировки, которые смогли
вернуться лишь «переродившимися», объявив себя «наследни¬
ками Сопротивления» (ОАС начала 60-х годов) или по крайней
мере демократами (пужадизм середины 50-х годов).
68

стран шлзйала, йак известно, быструю и резкую пере¬
ориентацию Коминтерна. В соответствии с его рекомен¬
дациями уже летом 1934 г. руководство ФКП пришло
к выводу о том, что борьба за диктатуру пролетариата
и советскую власть во Франции не являлась главным ло¬
зунгом дня.
В духе тезисов письма Коминтерна, предлагавшего
покончить с заявлениями о том, будто компартия борется
за уничтожение буржуазной демократии, ФКП выска¬
залась в защиту парламента, против фашистских попыток
его разгона.
Вторая мировая война и военная катастрофа Франции
принесли с собой принципиальное изменение ситуации,
возможное, пожалуй, лишь в критические для нации мо¬
менты: за пять лет произошла, выражаясь языком гно¬
сеологии, смена парадигмы. За эти годы (а фактически
за более короткий период — в 1939—1943 гг.) компартия,
в частности, из запрещенной, преследуемой и осуждаемой
большинством общественного мнения организации, ка¬
кой она стала после заключения советско-германского
пакта о ненападении 23 августа 1939 г., превратилась
в важнейшую неотъемлемую часть послевоенного полити¬
ческого режима. Между этими двумя крайними точками —
участие в национальном Сопротивлении, оплаченное
кровью тысяч членов партии, признанная в итоге всеми
репутация «партии расстрелянных», вызывающе дерзкая
борьба в подполье, террор оккупационных и вишистских
властей, уничтожавших участников Сопротивления и за¬
ложников, наконец, сотрудничество ФКП и голлистов
в Национальном совете Сопротивления.
Национальный совет Сопротивления (НСС) в составе
16 организаций: ФКП, ФСП, ВКТ, Национального фрон¬
та, Демократического альянса, Республиканской федера¬
ции, христианских профсоюзов и др., т. е. почти всего
спектра партий и других политических сил III Республи¬
ки, сыграл ключевую роль в становлении «антифашистско¬
го синтеза». Программа НСС, подписанная в марте 1944 г.
всеми его участниками, в том числе представителями
ФКП, предполагала установление после войны «самой
широкой демократии», предусматривавшей, кроме всех
обычных гражданских, т. е. буржуазных, свобод: совести,
печати, демонстраций и т. д., также права на труд, обра¬
зование, социальное обеспечение и отдых. В ней фикси¬
ровалась необходимость повышения уровня жизни насе¬
ления и установления гарантированного минимума зара-
69

участие трудящихся в руководстве эко-
одной, подчеркиваем, ни одной партии
ботпой платы, а также создания широкой сети социаль¬
ного страхования. Кроме того, в программе содержался
общий тезис о необходимости установления «подлинной
экономической и социальной демократии», что включало
в себя: устранение финансовых и экономических олигар¬
хий от руководства экономикой; возвращение нации моно¬
полизированных основных средств производства, яв¬
ляющихся плодами общего труда; источников энергии,
полезных ископаемых, страховых компаний и крупных
банков; государственное планирование экономического
развития на основе консультаций со всеми участниками
производства; доступ рабочих к руководящим постам
на предприятии;
помикой.
Не было ни
III Республики, для которой эта программа могла бы
быть своей. Речь идет, конечно, именно о партийных
программах, а не об интеллектуальных течениях в пар¬
тиях и не об отдельных группировках. Впрочем, нельзя
сказать даже, что это программа какой-то группы или не¬
партийного политического клуба, каких традиционно
много во Франции.
В ней можно найти темы, характерные для предвоен¬
ных «дирижистов», тяготевших к правоцентристским пар¬
тиям и опиравшихся на идеи Дж. М. Кейнса и на прак¬
тику американского «нового курса», социалистов-«пла-
нистов» во главе с М. Деа (будущий видный вишист),
программы ВКТ и др.
Но в ней отражен и опыт другого рода. Близившееся
освобождение страны вовсе не означало возвращения к со¬
циальной и политической ситуации, существовавшей в
1940 или 1936 г. Режим Виши можно было осудить и вы¬
черкнуть из истории законной национальной власти, отож¬
дествив «Сражающуюся Францию» генерала де Голля
с Францией легитимной, легальной, но четыре года —
1940—1944 — не могли исчезнуть из реальной истории
страны. За эти годы роль государства в регулировании
экономики существенно возросла, что было следствием
не только этатистских идей вишистов, но и простой не¬
обходимости поддержания экономической жизни разорен¬
ной войной Франции.
Все это неизбежно доставалось в «наследство» любому
правительству, приходившему на смену вишистскому,
с одной поправкой: к моменту освобождения страна ока¬
зывалась разоренной и обескровленной еще больше.
i
70

Восстановление элементарных основ хозяйственной
жизни есть задача государственная
а не политическая
в сегодняшнем смысле слова, что, очевидно, понимали
лидеры всех основных группировок НСС. «Подъем Фран¬
ции,— говорил к примеру Торез,— это дело не одной
партии или нескольких государственных деятелей, это
задача, решать которую предстоит миллионам французов
и француженок, всей нации»13. Если забывать обо всем
этом, программа НСС 1944 г. может показаться следствием
какой-то сверхъестественной «сговорчивости» партнеров
и союзников, опровергающей все, что известно из пред¬
военной истории их отношений.
Был, однако, и еще один трудноуловимый и с трудом
выразимый момент, без которого программа Националь¬
ного совета Сопротивления рисковала остаться в итоге
чисто прагматическим проектом послевоенного восстанов¬
ления хозяйства и его необходимой реконструкции с уче¬
том внутренних реалий и внешнего опыта, хуже пли луч¬
ше действующим лишь непосредственно в период та¬
кого восстановления и затем па обретающим политиче¬
ского смысла. Этот момент эмоциональный. Шок, пере¬
несенный страной в результате неожиданного катастро¬
фического разгрома, ощущение крайней хрупкости, без¬
защитности тех ценностей, на которых, как предполага¬
лось, основывалась французская, вообще западная, де¬
мократия перед лицом, с одной стороны, потенциально
победоносного «коммунизма» в его не столько французском,
сколько сталинском варианте, а с другой — торжест¬
вующего в данный момент нацизма, невероятно ускорили
переосмысление самих этих ценностей в
интеллигентской
среде, спрессовали его в дни и месяцы.
В военные и первые послевоенные годы в творчестве
экзистенциалистов и персоналистов разных направлении
предпринимаются попытки найти общую, живую основу
не только разошедшихся в европейской культуре «тота¬
литаризма» и «гуманизма» (равенства и свободы, понима¬
емых как антитеза), но и более старой антитезы, хрис¬
тианства и «гуманизма» (т. е. либерализма), т. е. не толь¬
ко решить позитивно проблему того, что мы назвали сии
тезом второго порядка, но и одновременно в том же ду¬
ховном усилии радикально пересмотреть опять-таки в по¬
зитивном плане ойнову первого синтеза. Не только сим¬
13
Торез М. Избр. произв. М., 1959. Т. 2. С. 62.
71

биоз взаимоисключающих начал под общей крышей на¬
циональной идеи, способной выродиться в фашистский
«коллективизм», ио и общее поле между ними как цель
и идеал: «совокупность условий восхождения Челове¬
ка»14.
Такая философия или, если угодно, психология, судя
по всему, разделялась очень многими французами по¬
коления 1940 г.
Естественно, и из развития культуры Франции после
войны очевидно, что никакого действительного духовного
синтеза начал не получилось и получиться не могло, как
не было его и при всех предыдущих попытках в XIX в.,
например у позднего Ламеннэ. Пружина настоятельной
потребности в синтезе могла развернуться, по сути, толь¬
ко в одном измерении — в политическом. И она развер¬
нулась, неизбежно деформировав или, быть может, лишь
единственно возможным образом оформив размытое со¬
держание тезиса о «совокупности условий восхождения
Человека» в идею прогрессирующей «солидарности»,
«братства», «взаимопомощи» и «жертвенности» как основы
и содержания переустройства общества. Политика могла
воплотить или хотя бы компенсировать эти стремления
единственным доступным для нее способом: путем созда¬
ния институтов «солидарности» и «взаимопомощи». Мы не
поймем, пожалуй, характера эволюции послевоенного
французского государства, если оставим без внимания
этот не без труда обнаруживаемый ракурс: дух времени,
вдохновлявший не только интеллигенцию, но до некото¬
рой степени также и создателей и интерпретаторов про¬
граммы Национального совета Сопротивления.
Выше мы говорили о том, что ни одна из политических
партий III Республики не подписалась бы в свое время
под программой НСС. В период IV и V Республик вплоть
до сравнительно недавнего прошлого не было пи одной
партии, которая противопоставила бы себя тезисам поли¬
тического раздела этой программы.
Основные ее положения вошли в преамбулу француз¬
ской конституции 1946 г
другой день после победы, одержанной свободными на¬
родами над режимами, которые пытались поработить и
унизить человеческую личность, французский народ вновь
провозглашает, что всякое человеческое существо неза¬
висимо от расы, религии и вероисповедания обладает пе-
начинавшуюся словами: «На
14 Сент-Экзюпери A, jjp. Избранное. М., 1977. С. 283.
72

отъемлемыми священными правами. Он торжественно
подтверждает права и свободы человека и гражданина,
освященные Декларацией прав 1789 ...» В этой же зна¬
менитой преамбуле провозглашались, в частности, такие
«экономические, политические и социальные принципы»,
как обязанность и право трудиться; право на защиту
своих прав с помощью профсоюза и на свободный выбор
профсоюза; право па забастовку, право на участие через
посредство делегатов в коллективном определении усло¬
вий работы и в руководстве предприятиями; право на до¬
ступ к образованию, к приобретению профессии и к куль¬
туре: принцип передачи в коллективную собственность
всякого имущества или предприятия, эксплуатация ко¬
торых приобретает черты национальной общественной
службы или фактической монополии.
Кроме того, провозглашалось, что «нация гаранти¬
рует личности и семье необходимые условия для их раз¬
витии. Она гарантирует всем, в частности ребенку, ма¬
тери и престарелым трудящимся, охрану здоровья, ма¬
териальное обеспечение, отдых и досуг. Всякое челове¬
ческое существо, лишенное возможности трудиться по
своему возрасту, физическому или умственному состоя¬
нию или экономическому положению, имеет право полу¬
чать от коллектива средства, необходимые для существо¬
вания. Нация провозглашает солидарность и равенство
всех французов в отношении бремени, вытекающего из
национальных бедствий»16.
Преамбула конституции 1958 г. была иной, предельно
краткой, по опа содержит отсылку наряду с Декларацией
1789 г. и к преамбуле конституции 1946 г., остающейся,
таким образом, в силе с юридической точки зрения.
В 1975 г. Конституционный совет прямо указал на преам¬
булу конституции 1946 г. как на составную часть дейст¬
вующей конституции 1в.
Конституции буржуазных государств Европы. М., 1982.
С. 88—89.
16 Там же. С. 72.
73

Синтез второго порядка
как функционирующая система
Политические рамки синтеза
Это, собственно, и есть политико-правовое воплощение
«антифашистского синтеза»— синтеза по-французски. Су¬
ществуют и другие национальные синтезы второго поряд¬
ка, но продолжающие и развивающие традиции, вопло¬
щенные в иного рода синтезах первого порядка и возник¬
шие при других политических, экономических и т. д.
обстоятельствах. Так, в Австрии, к примеру, «синтезиро¬
вание» первого и второго порядка почти совпало по вре¬
мени, а сам итоговый синтез отлился преимущественно
в форму «трехстороннего сотрудничества» (иногда его
называют корпоративистским) правительства, профсою¬
зов и предпринимателей, дополненного борьбой и сотруд¬
ничеством партий в рамках, установленных в одном от¬
ношении Государственным договором 1955 г., в других —
общими (в определенных пределах) представлениями
о реформистской экономической и социальной политике:
своего рода консенсусом.
Близкий по времени возникновения, по весьма отлич¬
ный от австрийского по содержанию и форме синтез воз¬
ник в ФРГ. В Италии, где синтез первого порядка в клас¬
сическом виде исторически так и не сложился, а «прими¬
рение» Ватикана с государством произошло в весьма
специфических условиях фашизма (Конкордат 1928 г.),
синтез второго
в конституции 1947 г
образную форму перманентного поиска modus vivendi —
то одностороннего, то исходящего от обеих сторон — ком¬
мунистической и христианско-демократической партий.
Эти партии, имеющие общее антифашистское прошлое,
оказались на полюсах не очень прочно синтезированной
политической системы с относительно слабым либерально-
республиканским центром, который оттесняется к хрис¬
тианско-демократическому полюсу, не урегулировав от¬
ношения с ним в принципе.
В Великобритании синтез II порядка принял после вто¬
рой мировой войны форму межпартийного консенсуса,
в основе которого лежит выработка руководством обеих
ведущих партий — консервативной и лейбористской —
независимо друг от друга общих представлений об основ-
порядка, основы которого провозглашены
в политике принял крайне свое-
74

ных задачах государственной власти. В общий знамена¬
тель вошло представление о том, что государство обязано
осознанно и целенаправленно заботиться о благосостоя¬
нии граждан, перед которыми оно несет политическую
ответственность, поддерживать определенный прожи¬
точный минимум, уровень которого желательно по¬
вышать, обеспечивая полную в принципе занятость и спо¬
собствуя ускорению темпов экономического роста 17.
В чисто политическом плане консенсус включал в себя
«вестминстерскую модель» с одной «редакционной по¬
правкой»: традиционный контроль палаты общин за ис¬
полнительной властью фактически дополнялся контролем
чередующихся у власти партий друг за другом в стенах
палаты и вне ее. Эта система дополнялась к тому же все
более систематической практикой фактического разделе¬
ния власти (на основе сотрудничества) между правительст¬
вом, профсоюзами и объединениями предпринимателей 18.
Мы относительно подробно остановились именно на
английской модели синтеза второго порядка потому, что
она представляла собой по некоторым показателям диамет¬
ральную противоположность французской. В Англии
синтез выражался в консенсусе, чередовании партий
у власти при отсутствии общей программы; во Франции —
в сохранении и даже конституционном закреплении про¬
граммы без консенсуса и без чередования партий.
На этом примере видно, как мало значат для возник¬
новения синтеза те формы, в которые он облекается.
Из этого не следует, что формами вообще можно пре¬
небречь. Более того, что вне их синтез немыслим: именно
их развитие составляет видимый пласт политики, опре¬
деляемой синтезом.
Французские коммунисты, подписавшие вместе с дру¬
гими программу НСС, оценили ее как основу для уста¬
новления во Франции «подлинной демократии». Первую
проверку на прочность синтез испытал вскоре после осво¬
бождения страны, когда Временное правительство де
Голля распустило вооруженные силы Сопротивления
и отстранило его руководящие органы от управления
страной, что не соответствовало в тот
ФКП.
В этой ситуации компартия воздержалась от выступ¬
ления и осталась в составе правительства, причем не толь-
17 Marquand D. The Collapse of Consensus: Ideology in British Po¬
litics // Social Theory and Political Practice. Oxford, 1983. P. 137.
18 Ibid.
момент планам
75

из тогдашних руководителей комму-
отвернулась бы часть на-
ко опасаясь того, что массовое выступление будет подав¬
лено англо-американскими войсками, находившимися на
территории страны. Руководство ФКП исходило из того,
что в случае такого выступления оно не найдет поддерж¬
ки у значительной части тех, кого ФКП завоевала или
готова была завоевать уже в качестве партии, подписав¬
шей программу НСС и вошедшей в правительство: «партии
синтеза», а такие составляли тогда около половины.
Если в момент наибольшего своего влияния в пред¬
военный период, в 1936 г., численность ФКП состав¬
ляла 340 тыс. человек, то в начале 1945 г. она достиг¬
ла 540 тыс., а в 1946 г. приблизилась к миллиону. «Если
бы в результате ослепления и зазнайства мы позволили
вовлечь себя в авантюру насильственной операции,—
вспоминал один
нистов Ж. Дюкло,— от нас
ших членов партии, которые вступили в наши ряды в ус¬
ловиях освободительной борьбы и которые увидели бы
в нас людей, изменивших своим обещаниям народу Фран¬
ции»19.
ФКП, вступившая в НСС, придала специфические
черты «антифашистскому синтезу» во Франции, но и син¬
тез, в свою очередь, начал по-своему «формировать» пос¬
левоенную ФКП, ее массовую базу и политику. Несмотря
на возникавшие время от времени более или менее серь¬
езные кризисы (самым значительным был, очевидно,
переход в 1947 году ФКП — во многом под влиянием
Коминформа — к жесткой конфронтации с правительст¬
вом) этот процесс развивался. С окончанием «холодной
войны» новый облик французской компартии приобрел
некую завершенность.
В целом в 50—70-х годах ФКП принадлежало доста¬
точно определенное место в массовом сознании, которое
не вполне соответствовало ее месту в политической сис¬
теме.
Парадоксальность всего периода IV и значительной
части V Республик состояла в том, что все основные пар¬
тии, которые вели между собой ожесточенную политиче¬
скую борьбу, в степах и вне стен парламента, отстаивали
на свой лад политическую программу Сопротивления.
Эта ситуация в принципе отличалась от той, что существо¬
вала в межвоенный период, при том что внешне все могло
выглядеть почти по-прежнему.
19 Дюкло Ж. Мемуары. М., 1974. Т. 1. С. 434—435.
76

«придавали осо-
Поляризация политических сил в рамках «антифашист¬
ского синтеза», если вынести за скобки колониальный
вопрос, усиливший изоляцию ФКП в 50-е годы, в какой-
то степени воспроизводила расхождение позиций, наме¬
тившееся еще в HCG. При разработке проектов политиче¬
ского устройства левые группировки Сопротивления,
прежде всего коммунисты и социалисты,
бое значение гарантиям прав граждан и контролю пред¬
ставительных учреждений над правительством, а правые
группировки, особеннъ сторонники генерала де Голля,
ставили во главу угла задачу создания ,,сильной власти44»20.
«Демократия» в качестве ключевого символа дополнила
в послевоенной Франции «республику», в значительной
мере эти символы срослись, при этом их политико-куль¬
турная основа расширилась. «Антифашистский синтез»,
по мере того как воспоминания о реальном фашизме от¬
ходили в прошлое, в психологическом плане выражал
себя в «антитоталитарном консенсусе». Многоликий и мно¬
гоплановый образ «антитоталитаризма» стал фактически
самостоятельной доминантой политической жизни стра¬
ны или, если воспользоваться другим образом, окруж¬
ностью, очертившей поле внутренних политических кон¬
фликтов.
Очевидно, что «антитоталитарный консенсус» помог
нейтрализовать реальную и серьезную угрозу, которую
представляли в начале 50-х — 1961 г. для стабильности
парламентского строя военно-колониальный аппарат, ар¬
мия, втянутая в колониальные войны. Ее командование,
пользовавшееся моральной поддержкой значительной
массы солдат, ветеранов колониальных войн с их особой
психологией, вообще колонистов, вело себя все более не¬
зависимо не только в колониях, но и внутри метрополии:
отказываясь в некоторых случаях действовать против
забастовщиков, в других — угрожая правительствам, пы¬
тавшимся найти политический выход из колониальных
кризисов. В какой-то момент могло показаться, что воз¬
вращаются времена II Республики с тем отличием, что
на этот раз армия не пользовалась нестабильностью,
а создавала ее. Кульминацией неповиновения стал, как
известно, мятеж в Алжире в апреле 1961 г., когда генерал
Салан готовился высадить в Париже парашютный десант
и установить диктатуру, способную выиграть войну. Осо¬
бая опасность для режима заключалась в том, что «ультра-
2° Смирнов В. П. Указ. соч. С. 216—217.
77

колониалисты» рассматривали себя в качестве законных
наследников Сопротивления (в высших армейских кругах
в середине 50-х годов участники Сопротивления составля¬
ли почти половину)21. «Организацию секретной армии»
(ОАС) ультраколониалисты считали возрожденной «Сек¬
ретной армией», объединявшей в годы войны отряды Со¬
противления, а ее организаторами стали бывший руко¬
водитель НСС Ж. Бидо и активный участник движения
«Свободная Франция» Ж. Сустель. Синтез второго по¬
рядка мог дать сбой в самом уязвимом своем звене.
Установление режима V Республики в 1958 г., реши¬
тельные действия де Голля, единственный раз за все вре¬
мя существования конституции V Республики прибегшего
в апреле 1962 г. к ее ст. 16, предусматривавшей сосредото¬
чение всей власти в руках президента, разрядили обста¬
новку и позволили Франции выйти из колониальных
войн. В 1943—1962 гг. Франция лишилась основной
части своих политических обязательств по управлению
территориями вне метрополии, а «республиканско-анти¬
фашистский синтез» избавился от важнейшего дестабили¬
зирующего фактора, доставшегося в наследство от эпохи,
подготовившей его, но чуждой его принципам.
«Социальное государство» по-французски
«Антифашистский синтез»
был
политической
формой,
в которую облекся во Франции синтез второго порядка.
Стержнем этого последнего повсеместно на Западе ста¬
ло то, что не вполне точно можно обозначить как «со¬
циальное государство», то, что называют также «государст¬
вом вспомоществования» (в Италии), «государством все¬
общего благосостояния» (в англосаксонских странах
и в ФРГ). Во Франции его именуют «государством-про¬
видением», «государством-покровителем».
Не вполне точно, потому что в терминах собственно
политики эти определения мало что объясняют. С этой
точки зрения определенный тип государства — не ка¬
кая-то одна или несколько новых функций, добавленных
к совокупности старых, а определенное, относительно
стабильное состояние общества, которому соответствует
определенный тип власти, политической культуры. Что же
это за состояние?
21 Бирнбаум П. и др. Французский правящий класс. М., 1981.
С. 193. Это значительно больше, чем в любой другой группе
элиты.
78

о чем свидетельст-
Во-первых, такое, в котором власть испытывает ощу¬
тимое и систематическое давление, на которое она не мо¬
жет не реагировать. В принципе общественные потреб¬
ности так или иначе учитываются, иногда подавляются
и часто предупреждаются любой властью, но определенная
системность, прогрессивная последовательность разви¬
вающих одна другую реформ появляются лишь с тор¬
жеством в обществе доктрины «народного суверенитета».
Голосование на выборах, к которому последовательно
допускался все более широкий круг людей (во Франции
с 1944 г.— женщины, с 1974 г.— молодежь в возрасте
18—21 года), лишь одна из форм его выражения, сосущест¬
вующая и иногда вступающая в противоречие с другими.
Среди других — все виды ассоциации (в том числе и в пер¬
вую очередь объединение в профсоюзы), все виды социаль¬
ной (в том числе забастовка) и политической активности.
Это действительно демократический процесс, но не обяза¬
тельно ограничивающийся рамками формальной поли¬
тической демократии и, как правило,
вует в особенности опыт Франции, не ограничивающийся
ею. Говоря о практическом действии принципа «народно¬
го суверенитета», будь то в широком или узком (электо¬
ральном) смысле, ни в коем случае не следует связывать
становление «социального государства» исключительно
с давлением на государство «снизу», со стороны тех, кто
в конечном счете извлекает непосредственную выгоду
из умножения его функций и расширения его сферы.
По самому смыслу процесс имеет демократический ха¬
рактер, но в его рамках действуют не только силы, яв¬
ляющиеся, так сказать, его крайним — и односторон¬
ним — проявлением, но и государство, движимое собст¬
венными мотивами, предпринимательские организации,
преследующие свои цели, наконец, такая вполне неде¬
мократическая, по определению, сила, как церковь. Ста¬
новление «социального государства»— вектор взаимо¬
действия этих сил и некоторых других, каждая из кото¬
рых действует к тому же в контексте не только нацио¬
нального, но и глобального развития.
Во-вторых, состояние общества, которому соответст¬
вует «социальное государство», предполагает утвержде¬
ние капиталистического типа производства, основанного
на найме рабочей силы, в качестве основного, причем
лица наемного труда должны составлять значительное,
быть может, подавляющее большинство населения. В са¬
мом деле, крестьянская, мелкобуржуазная «демократия» —
79

в предельно широком смысле слова,— даже располагаю¬
щая максимальными средствами политического самовы¬
ражения (то же всеобщее избирательное право), нигде
не создала и не может создать ничего, напоминающего со¬
временное «социальное государство», хотя, пожалуй,
и могла заложить некоторые элементы его фундамента
(всеобщее образование на определенном, постоянно по¬
вышающемся уровне, более или менее развитая система
благотворительности, первые шаги на пути решения «ра¬
бочего вопроса» и др.). И это вовсе не потому, что ей в
принципе чуждо стремление к реформам. Просто демо¬
кратия, основанная на собственности, предполагает свое¬
образный реформизм, содержание которого было сфор¬
мулировано на рубеже XVIII—XIX вв. консервативным
либералом Э. Бёрком, утверждавшим, что общество, же¬
лающее сохранить стабильность, должно быть способ¬
ным проводить реформы. С другой стороны, общество,
в котором преобладает наемный труд, не может пе над¬
страиваться за счет «социального государства» в широ¬
ком смысле слова, т. е. такой социально-экономической
организации, которая тем или иным путем (повышение
реальной заработной платы, покупательной способности,
поддержание достаточно высоких и устойчивых темпов
экономического роста, развитие социального обеспече¬
ния, система профессионального обучения и переподго¬
товки и т. д.) гарантировала бы основной части лиц на¬
емного труда некоторую стабильность экономического
и социального положения.
Давление на государство, вызывающее его прогресси¬
рующую социализацию (имеется в виду не только давле¬
ние «снизу»), очевидно, увеличивается по мере роста
в обществе удельного веса лиц наемного труда, хотя это
лишь общая тенденция; имеет значение множество дру¬
гих обстоятельств внутригосударственного и внешнего
порядка. В конечном счете социальное развитие (вклю¬
чая сюда и развитие «социального государства») любой
индустриальной страны является функцией развития
всего капиталистического мира и принципиально не мо¬
жет быть выведено из экономического развития или раз¬
вития социальных структур данной страны.
Нельзя сказать, что «социальное государство», харак¬
терное для сегодняшней Франции, пришло на смену ка¬
кому-то другому типу государства: оно продолжило и «над¬
строило» его, интегрировав некоторые тенденции, сущест¬
вовавшие задолго до его возникновения в нынешнем

прошлого
виде. Так, к примеру, постоянный рост покупательной
способности французских рабочих, который иногда отож¬
дествляют с «государством всеобщего благосостояния»,
продолжался — с перерывами, неравномерно, но в целом
неуклонно — по крайней мере с середины
века. По расчетам французского демографа А. Сови, если
принять покупательную способность 1801 г. за 100, то
в 1850 г. она составляла 107,5; в 1870 г.— 124,5;
в 1900 г.- 181; в 1910 г.- 191; в 1920 г,- 182; в 1930 г,-
236; в 1939 г.- 286; в 1950 г.- 242; в 1962 г.- 417 22 23.
«Государство всеобщего благосостояния» не создало эту
тенденцию, а по-своему обеспечило ее развитие. Оно про¬
должалось и в последующие годы. Так, если уровень
реальной заработной платы в 1950 г. принять за 100, то
в 1960 г. он составлял 147,8; в 1970 г.— 232,6; в 1980 г.—
Не отрицанием, а развитием достигнутого стала и дея¬
тельность современного «государства-провидения», регу¬
лирующая отношения между капиталом и трудом. Еще
в 1864 г. законом признается право ассоциации; с 1884 г.
официально разрешается деятельность профсоюзов, что
приводит к широкому распространению практики кол¬
лективных договоров. В 1874 г. создается Инспекция
по вопросам труда, а в 1906 г.— министерство труда, об¬
разования которого парижские рабочие добивались еще
во время революции 1848 г. В силу специфики политиче¬
ской культуры Франции развитие социального законо¬
дательства в этой стране происходит как бы «дискретно»
и в основном связано с приходом к власти левых прави¬
тельств. Целый «блок» социальных реформ был осу¬
ществлен сразу же после создания правительства Народ¬
ного фронта в 1936 г. (закон о 40-часовой рабочей педеле,
закон о двух- и трехнедельных отпусках и закон об обя¬
зательности заключения коллективного договора в случае,
если профсоюз требует этого). Следующий «блок» реформ
связан с послевоенной «трехпартийной» системой (воз¬
никновение единой государственной системы социаль¬
ного страхования, закрепление за лицами наемного труда
права на пенсии по старости с 65 лет и по инвалидности,
права на пособия по болезни и безработице, создание сис¬
темы семейных пособий, статут государственных служа-
22 Сови А. Общая теория населения. М., 1977. Т. 1. С. 240.
23 Подсчитано по: Вебер А. Б. Классовая борьба и капитализм.
Рабочее и профсоюзное движение как фактор социально-эконо¬
мического развития XIX—XX вв. М., 1986. С. 111.
81

Таблица 1
Распространение различных видов социального обеспечения во Франции, % к численности соответствующих
групп трудящихся
щих и др.). Нако¬
нец, очередной «па¬
кет» законов такого
рода был принят пра¬
вительством левых
сил в 1981 г. (уве-
л ичение различных
пособий, положение
об обязательных еже¬
годных переговорах
между дирекцией
предприятия и его
персоналом, пониже¬
ние возраста выхода
на пенсию до 60 лет,
введение пятой неде¬
ли оплачиваемого от¬
пуска, снижение ра¬
бочей недели до 39
часов и др.).
Если концентри¬
ровать внимание
только на крупных
«блоках» реформ, мо¬
жет сложиться впе¬
чатление, что «со¬
циальное государст¬
во» во Франции име¬
ет ярко выраженную
политическую окрас¬
ку, из чего, кстати,
следует, что измене¬
ние окраски власти
может роковым об¬
разом повлиять на
его судьбы. О том,
что становление тако¬
го государства имело
плавный и необрати¬
мый характер, сви¬
детельствует хотя бы
табл. 1, в которой
сведены данные об
охвате трудящихся
Франции основными
82

видами социального страхования вплоть до начала эко¬
номического кризиса 70-х годов XX в.
В целом, оценивая эволюцию «социального государ¬
ства» в течение ряда десятилетий, можно констатировать,
что она была обусловлена скорее совокупным влиянием
обстоятельств, к важнейшим из которых относится, ра¬
зумеется, и борьба «организованного труда» за лучшие
условия найма, чем воздействием одной только этой борь¬
бы, рассматриваемой в отрыве от других факторов и про¬
тивопоставляемой им.
В самом деле, такая борьба нередко приобретала во
Франции очень острые формы (папример, если ограни¬
читься только послевоенным периодом, в 1947, 1953, 1963
и 1968 гг. и др.), менее характерные для большинства дру¬
гих стран Западной Европы (а события 1968 г. вообще
уникальны в этом смысле), по именно Франция при этом
всегда хронически отставала от многих стран по уровню
развития социального законодательства и вынуждена бы¬
ла почти всякий раз «догонять» их. С другой стороны,
проводившиеся в последние годы сравнительные иссле¬
дования стран, в которых у власти находились социал-
демократические правительства, и стран, управлявшихся
правыми и правоцентристскими партиями (к их числу
относилась и Франция до 1981 г.), показывают, что не
существует сколько-нибудь существенного, допускающего
однозначные истолкования разрыва между первыми и
вторыми с точки зрения социального обеспечения, мате¬
риального положения лиц наемного труда, равно как,
впрочем, и успехов в борьбе с инфляцией и безработи¬
цей 24 *. Специальное исследование, посвященное анализу
различий в уровне безработицы в шестнадцати странах —
членах ОЭСР в 1974—1984 гг., не выявило корреляции
ее уровня ни с характером экономической политики (кейн¬
сианская или монетаристская), ни с политической окрас¬
кой правительства, находившегося у власти, ни с «уров¬
нем мобилизации рабочего класса» (участие в профсоюзах)
или представительством рабочих партий в парламенте, пи,
наконец, со степенью «корпоративации» социально-эконо¬
мической политики (наличие корпоративистских институ¬
тов), согласования интересов профсоюзов, предприпима-
24 Pellnka A. Sozialdemocratie in Europa: Macht ohne Grundsatze
odor Grundsatze ohne Macht? Wien; Munchen, 1978. S. Ill;
Schmidt M. G. Wohlfahrtsshaatliche Politik unter biirgerlichen
und sozial-demokratischen Regierungen: Ein internationale Verg-
leich. Frankfurt a. M.; N. Y., 1982. S. 183, 191.
83

телей и правительства. Единственное, что объясняет отно¬
сительно низкий уровень безработицы в таких разных
странах, как Австрия, Япония, Норвегия, Швеция и
Швейцария,— наличие еще до кризиса 1974 г. системы
«институционализированных» норм, приоритетов, за ко¬
торой стоит механизм принятия решений 2б, ориентиро¬
ванный па целенаправленное поддержание высокого уров¬
ня занятости. Очевидно, в каждом случае за такой «систе¬
мой» стоит конкретная история страны.
Франция не входит сейчас в «клуб» стран с низким
уровнем безработицы, по обладает одной из самых раз¬
витых систем социального обеспечения, а средний уровень
жизни в стране выше, чем, к примеру, в Великобритании
или Италии. В остальном сильные и слабые стороны
«социального государства» во Франции можно выявить
лишь при конкретном сравпепии. Так, по выражению
французского социолога А. Дюамеля, «бедным лучше
быть во Франции, чем в США; больным — во Франции,
чем в Италии... безработным — во Франции, чем в Вели¬
кобритании»26. При этом, разумеется, и Франция отстает
от некоторых стран в некоторых областях. Так, получить
травму па производстве лучше, наверное, в ФРГ или в
Великобритании, чем во Франции; быть безработным —
в ФРГ, чем во Франции и т. д. В целом же во всех разви¬
тых странах Западной Европы «социальное государство»
находится примерно на одинаковом уровне, выигрывая
в одних отношениях и проигрывая в других 27.
26
26
27
Therborn G. Why Аге Some Peoples More Unemployed than Others?
The Strange Paradox of Growth and Unemployment. L., 1986.
P. 23.
Duhamel A. Le complexe d'Asterix: Essai sur le caractere poli¬
tique des franęaises. P., 1985. P. 171. Совершенно иной вопрос —
субъективное отношение к социальному обеспечению. Так, в
70-х годах своим специальным законодательством «гордились»
13 % американцев и 41 % французов, хотя во Франции суще¬
ствует значительно более развитое законодательство, чем в США
(см.: Safran W. The French Polity. N. Y., 1977. P. 48).
Для сравнения укажем, что доля обязательных отчислений в
пользу государства в ВВП составляла в 1983 г. во Франции
44,1 %; в Нидерландах — 47,0; в Бельгии — 46,6; в Дании —
46,1; в Италии — 39,9; в Великобритании — 38,3 %. При этом
характер отчислений может очень различаться. Так, во Фран¬
ции на долю отчислений по системе социального страхования
приходится 40 % всех отчислений, па подоходный налог — 13 %.
В то же время в Дании первые составляют лишь 2 %, а вторые
50 % (Afermet G. Francoscopie. Les franęais: Qui soqt-ils? P., 1986.
P. 312).
84

В этом, но также и в политико-культурном контексте
надо, судя по всему, рассматривать и проблему «дискрет¬
ности» серий социально-экономических реформ во Фран¬
ции, уподобляющихся здесь маленьким революциям. Эта
особенность Франции связана с практической невозмож¬
ностью, по крайней мере до настоящего времени, компле¬
ксного постоянного регулирования отношений между ор¬
ганизованным капиталом и организованным трудом в на¬
циональном масштабе. В исторически недалеком прошлом
консервативной в социальном отношении и пестрой тра¬
диционной буржуазии, еще не «перевоспитанной» голлиз¬
мом и в основном стремившейся производить «дорого и
мало», противостоял сравнительно слабо организованный
в профсоюзы (от 20 % в худшие годы до 30 % в лучшие)
«труд», распыленный по сравнительно мелким предприя¬
тиям и в немалой части связанный с деревней. В поли¬
тико-идеологическом отношении универсализм, «систем¬
ность» требований основного политического «мотора» все¬
го наемного сообщества, революционной субкультуры,
уравновешивался на другом полюсе социальным либера¬
лизмом (неприятие в принципе государственного регули¬
рования трудовых отношений, неприятие идеи «класс про¬
тив класса» в трудовых отношениях), возводившимся в
догму в той же мере, в какой в противоположном стане
идеологизировались социальные конфликты и социально-
экономические реформы. В данном случав можно говорить
о социальном либерализме, а не о политическом, по¬
скольку именно в политической области патронат был
менее всего принципиально либеральным, в частности
почти и безоговорочно поддержав в начале 40-х годов
режим Виши.
Надо отметить, что, оставшись чуждым программе
HGC, ее социальным, в какой-то мере политическим иде¬
ям, всему ее духу, патронат в целом весьма активно,
хотя и односторонне практически включился в «антифа¬
шистский синтез», не на словах, а па деле поддержав идею
планирования и возродив и укрепив на этой основе су¬
ществующий по сей день, хотя и постоянно меняющий
свои очертания и функции союз с высшей администра¬
цией. Действует своего рода ось: исполнительная
власть — высшая администрация — крупное предприни¬
мательство, причем высшая администрация па протяже¬
нии всего послевоенного периода помимо своих основных
функций играет еще, по выражению П. Бирнбаума, роль
квазипартии, защищающей частные интересы, пе името-
85

щие подлинного политического представительства в
парламенте, где находят выражение иные социально-эко¬
номические интересы 28. По словам французского иссле¬
дователя, несколько забегающего, кажется, вперед, «про¬
тивопоставление государства гражданскому обществу,
кажется, устарело... Государство теперь не располагается
над гражданским обществом, это последнее пронизывает
государство»29.
Но и государство, в свою очередь, активно и разно¬
сторонне вливается в гражданское общество, причем в
значительной степени именно по капиллярам разрастаю¬
щегося социального государства в узком смысле слова.
Именно феноменальный рост государственного спрута поз¬
волил сделать общедоступными различные виды вспомо¬
ществования, за которые держатся французы: социальное
обеспечение, пенсии и пособия безработным, семейные
пособия и т. д.30 Это мнение французского исследователя
подтверждается тем, что быстрый рост удельного веса
государственных служащих (включая служащих местных
органов) в экономически активном населении начался
одновременно с ускоренным развитием основных элемен¬
тов «государства-провидения». Если в 1871 г. он составлял
5,2 % а в 1936 г.— 5,9 %, то уже в 1956 г. достиг 9,1 %,
в 1971 г.- 12,4, а в 1984 г.- 18,5 % 31. Если в 1962 г.
государственные служащие составляли 16,7 % всех лиц
наемного труда во Франции (тогда их было в активном
населении 73 %, в том числе 1 % безработных), то в
1983 г.— уже 26,3 % (доля лиц наемного труда в актив¬
ном населении возросла к этому времени до 82 %, вклю¬
чая 8 % безработных).
Государственные служащие не единственные, по от¬
ношению к кому государство является «патроном». В та¬
ком качестве выступают и работающие на
ных предприятиях, т. е. на предприятиях
ного сектора.
Отнесение государственного сектора к
дарства-провидения» вызвано тем, что, не имея прямого
отношения к социальному «покровительству», он косвен¬
но был связан с идеей «социального государства», вписы¬
государствен-
государствен-
сфере «госу-
28 Birnbaum Р. Dimension du pouvoir. Р., 1984. Р. 229.
29 Gleizal J. J. Reflexions sur la situation actuelle des rapports entre
le droit et la democratie: The crisis of representative democra-
cy/Ed. H. Koehler. Frankfurt a. M. etc., 1987. P. 138.
30 Mermet G. Op. cit. P. 197.
Ibid.
86

ваясь в общую тенденцию становления «государства-пат¬
рона». У колыбели национализации во Франции «стояли
представители левого политического крыла, разделявшие
антимонополистические взгляды. Национализированный
сектор всегда рассматривался прогрессивными обществен¬
ными силами страны как потенциально наиболее действен¬
ный инструмент сознательного воздействия па ход об¬
щественного производства»32.
В момент максимальной па сегодняшний депь экспан¬
сии (1982 г.) государственного сектора во Франции в нем
было занято 11 % активного населения страны, составляя
14,6 % общей численности запятых и 21,9 % работающих
в промышленности, он обеспечивал 17 % ВВП и па него
приходилось 35 % национальных капиталовложений33.
По некоторым подсчетам, выполненным на основе комп¬
лексной методики, государственный сектор Франции пре¬
восходил государственный
в 1,5 раза, ФРГ — в 2 раза,
ды в 4 раза, Японии — в 5 раз 34. Во всяком случае,
Франция обладала и обладает по сей депь самым крупным
национализированным сектором среди развитых капита¬
листических стран. Считается, что государство во Фран¬
ции прямо контролирует половину объема экономической
деятельности 35.
Так или иначе па государство-хозяина в целом рабо¬
тало в 1982—1983 гг. 6 млп человек: свыше 35 % всех
работающих по найму во Франции (около 31 % экономи¬
чески активного населения). В эту цифру входят и го¬
сударственные служащие, и занятые па «государственных
предприятиях» типа авиакомпании «Эр-Франс», железных
дорог, национализированных банков и т. д., и те, кто
трудился на предприятиях так называемого конкурент-
сектор Великобритании
Швеции - в 3 раза, Кана-
33
34
32 Франция. Современный монополистический капитализм/Отв. ред.
Дилигенский Г. Г., Кузнецов В. И. М., 1982. С. 91.
Nationalisations // Rev. polit. et parlamentaire. 1983. Vol. 85,
N 902. P. 15; L'impact economique des entreprises
publiques en France et en Europe // Problemes econ. 1985. N 1915.
P. 26.
Nationalisations... P. 15. Комплексный индикатор, представ¬
ляющий собой среднюю арифметическую добавленной стоимости,
производимой в государственном секторе, и производимых в нем
капиталовложений, позволили ранжировать страны ЕЭС в 1986 г.
следующим образом: Франция — 22,8; Греция — 22,3; Ита¬
лия — 20,0; Великобритания — 16,7; Ирландия — 15,0; Пор¬
тугалия — 15,0; ФРГ — 14,0; Дания — 12,0; страны Бенилюк¬
са — 9,6; Испания — 8,0 (Point. 1986. 20 avr. Р. 56).
Mermet G. Op. cit. P. 258.
33
87

пого сектора, национализированных в 1981 г. 38 Даже
после денационализации ряда предприятий в 1986 г. на
государство работало свыше 30 % лиц наемного труда.
По отношению к этим людям государство в самом деле
выступает в качестве своего рода покровителя, что осо¬
бенно проявляется в период кризиса: их занятость и уро¬
вень жизни в значительной мере гарантированы. Все
остальные группы населения, если брать каждую из них
в целом, защищены существенно слабее. Второй по за¬
щищенности круг — занятые в частном секторе, по-раз¬
ному обеспеченные и по-разному защищенные, в том числе
и профсоюзами (такие составляют около 45 % экономи¬
чески активного населения). Третий — крайне пестрый
конгломерат независимых работников с еще меньшими
гарантиями (около 16 % экономически активного насе¬
ления; свыше трети из них — сельские хозяева). Четвер¬
тый —- безработные (8 % в 1983 г., свыше 10 % в 1988 г.),
из числа которых в 1982 г. получало пособия 71,4 %,
в 1988 г.— 73,6 % 37. Наконец, пятые — маргиналы, об¬
щее число которых установить крайне сложно. К ним
относится, в частности, никогда не работавшая и не
получающая поэтому никакой помощи от «организован¬
ного общества» молодежь 38.
«Государство-покровитель»—
обеспечение, государственный
ориентация экономического и
основе плана, концепция которого рождается где-то в сре¬
де правящей элиты. Это еще развитая государственная
система образования (в 1985 г. во Франции обучалось
в учебных заведениях всех степеней 13,5 млн человек —
24 % населения)39, а также профессиональной подготовки.
«Социальное государство» в конкретных условиях по¬
слевоенной Франции — это еще относительное сближение
заработной платы различных массовых категорий лиц
наемного труда (см. табл. 2). Имеются в виду, конечно,
категории, взятые в целом, в среднем: речь не идет о
крайних случаях, вообще о внутренней неоднородности,
это не только социальное
наем и не только общая
социального развития на
3»
37
38
30
Problemes economiques. 1985. N 1915. Р. 26; Mermet G. Op. cit.
P. 257, 259.
Cattelain A.-M. L'assurance chomage on sursis//Usine nouvelle.
1983. N 2. P. 45. В Бельгии в 1982 г. получали пособие 76,4 %
безработных; в Италии — 87; в Великобритании — 89,5;
в ФРГ — 93,0; в Нидерландах — 98,8 %.
Группировка на пять кругов принадлежит А. Дюамелю (Du¬
hamel A. Op. cit. Р. 185), оценка их удельного веса — нам.
Mermet G. Op. cit. Р. VI.
88

Таблица 2
Изменение соотношения среднегодовой заработной платы различ¬
ных категорий лиц наемного труда к заработной плате рабочих (=1)
Социальная категория
iO
Л
ю
Высшие управленческие
кадры
Средние управленческие
кадры
Служащие
Источник. Mermet G.
Op. cit.
304.
категории — высших управленческих кадров и
низкооплачиваемой — рабочих, среднегодовая
при том что разброс может быть достаточно большим.
На практике в общей тенденции сближения уровней за¬
работной платы различных групп тех, кто работает ио
найму, можно выделить несколько составляющих.
Прежде всего, как видно из табл. 2, между 1965 и
Т975 гг. (французские исследователи считают, что после
1968 г.) начинает уменьшаться увеличивавшаяся до того
«вилка» между заработной платой самой высокооплачи¬
ваемой
самой
заработная плата которых принята за 1. Далее, на про¬
тяжении всего послевоенного периода уменьшаются раз¬
личия в заработной плате рабочих и служащих (к началу
80-х годов они в целом вообще исчезают), рабочих и
средних управленческих кадров и в заработной плате
средних кадров и служащих (по нашим подсчетам, соот¬
ношение между ними было в 1951 г. 1,8; в 1983 г.— 1,7).
Наконец, в целом неизменным остается соотношение за¬
работной платы высших и средних кадров (1,9 в 1951
и 1983 гг.), а также высших кадров и служащих (3,3
в 1951 и в 1983 гг.).
Все это можно свести в две основные тенденции: сбли¬
жение полюсов в 60—80-х годах при постоянной в течение
всего послевоенного периода концентрации «социальной
массы» ближе к «рабочему» полюсу. Не следует забывать,
что сам «рабочий» полюс вовсе не остается неизменным
(см. выше данные об эволюции покупательной способно¬
сти и реальпой заработной платы рабочих.) Нижний пре¬
дел его заработной платы (СМИК) также рос, причем
значительно более высокими темпами, чем заработная
89

плата рабочих в целом и чем индекс потребительских цен.
В 1970—1984 гг. СМИК увеличился в 6,3 раза; почасовая
заработная плата рабочего — в 3,8 раза; индекс потреби¬
тельских цен — в 3,7 раза 40. «Смикары» (т. е. те, кто
получает установленный законом растущий минимум за¬
работной платы) составляли в 1984 г. 8 % всех лиц наем¬
ного труда (1,5 млн человек): это в основном работники
коммунального хозяйства, а также швейной промышлен¬
ности, в большинстве женщины.
С другой стороны, уровень заработной платы не един¬
ственный критерий материального положения лиц наем¬
ного труда. Еще один важный показатель, едва ли менее
важный,— собственность. В принципе распределение соб¬
ственности по категориям лиц наемного труда воспроиз¬
водит соотношение уровней заработной платы, но коли¬
чественные пропорции иные. Так, если соотношение уров¬
ней заработной платы па двух зубцах «вилки»— высших
управленческих кадров и рабочих — 3,3 : 1, доходов пос¬
ле вычета налогов — 2:1, то собственность первых (в
денежном выражении) относится к собственности вторых
как 6,4 : 1 41. При этом очень велики различия внутри
категорий. Первые 10 % рабочих превосходят последние
10 % в среднем в 3—4 раза, соответствующие подгруппы
высших кадров — в 10 раз 42.
Существуют и другие «ипостаси» «социального государ¬
ства», не безразличные в отношении процессов, о кото¬
рых мы говорили. Сегодня социальные выплаты составля¬
ют более или менее заметную часть доходов всех основных
социальных групп, не только групп наемного труда.
Их доля в составе доходов домохозяйств, возглавляющих¬
ся «неактивными» (пенсионерами и др.), возросла в 1970—
1980 гг. с 56,4 до 65,0 %; лицами наемного труда в сель¬
ском хозяйстве — с 25,5 до 29,3; рабочими — с 23,5 до
29,0; служащими — с 19,4 до 25,0; средними управлеп-
40
41
42
Mermet G. Op. cit. Р. 304—305.
Ibid. Р. 337.
Так выглядит распределение собственности с точки зрения внут¬
ренней структуры основной части «наемного» на 82 % француз¬
ского общества. С точки же зрения распределения собственности
французское общество может выглядеть по-другому. В том же
1984 г. 1 % французов владел 30 % собственности; 10 % —
60 %, в то время как на долю 10 % наименее обеспеченных фран*
цузов приходилось 0,03 % собственности (Ibid. Р. 338).
90

вескими кадрами — с 14,5 до 19,6; высшими кадрами —
с 11,1 до 15 %. Но она составляет заметную долю и в
доходах сельских хозяев и арендаторов, увеличившись
за то же время с 12,6 до 21,6 %; а также представителей
«свободных профессий» (с 6,5 до 8,5 %)43. Другими слова¬
ми, даже традиционно «независимые» слои, удельный вес
которых в экономически активном населении, впрочем,
резко снизился (с 23,6 % в 1968 г. до 16,1 % в 1983 г.),
пользуются возрастающей экономической поддержкой
«государства-покровителя».
С другой стороны, это государство оставляет без
признанного сегодня естественным покровительства до¬
вольно значительную часть населения. По официальным
данным, в середине 80-х годов во Франции насчитывалось
3 млн домохозяйств с доходом, не достигающим 55 фран¬
ков в день на человека, что по французским нормам счи¬
тается недостаточным для пропитания. Около 500 тыс. че¬
ловек ютились в «нездоровых» жилищах, в том числе
120 тыс.— в неприспособленных для жилья помещениях:
сараях, вагонах, брошенных автомобилях и т. д. По раз¬
личным оценкам, бедными во Франции считаются от 2 млп
до 8 млн человек. Чаще всего называют цифру в 6 млн
(12 % населения). От 1 млн до 2,5 млп человек, по прави¬
тельственным оценкам, лишены всех видов социального
страхования и вспомоществования44 *. Вопреки распро¬
страненным представлениям иммигранты составляют срав¬
нительно небольшую часть бедных (17 %). Свыше поло¬
вины всех бедных — семьи или семейные пары, свыше
четверти — одинокие женщины, 20 % — холостяки, 63 %
из них — лица моложе 40 лет, 72 % — лица без про¬
фессиональной подготовки. По оценкам католической бла¬
готворительной организации «Секур католик», число тех,
кто находится «в отчаянном положении», удвоилось в
1981 — 1984 гг. и составило 500 тыс. человек 4б. Эти данные
дают основание многим публицистам и социологам гово¬
рить о превращении в 80-х годах «государства-покровите¬
ля» в «исключающее государство».
43
44
46
Mermet G. Op. cit. Р. 311. В целом доля социальных выплат воз¬
росла в доходах французов с 22,4 % в 1970 г. до 31,1 % в 1980 г.
Эти «исключенные», как их называют во Франции, но во всех
случаях бедные (помощь родителей, неустановленные источники
доходов, в том число и в сфере «черной» занятости, и т. д.). Есте¬
ственно, что и бедные не обязательно «исключенные», это могут
быть те, которые пользуются минимальным пособием (24 фран¬
ка в день).
Projet. 1983. N 173. Р. 254—255; Mermet G. Op. cit. Р. 315—316.
91

По мере роста сиётемь! социального обеспечения
дающей в условиях кризиса более или менее серьезные
сбои 47, но все же продвигающейся вперед, растут, есте¬
ственно, и расходы по ее поддержанию. В 1973—1984 гг.
удельный вес расходов на социальное страхование в ВВП
возрос с 13,4 до 19,4 %. За это же время доля обязатель¬
ных отчислений в ВВП увеличилась с 35,7 до 44,7 %
при том, что доля налогов выросла лишь с 22,3 до
Чем дольше и чем серьезнее кризис, тем, естественно,
больше средств перераспределяет государство, либо извле¬
кая их у нации в целом, увеличивая па нее давление
(«доля государства» в социальных выплатах), либо ока¬
зывая дополнительное давление на две обособленные груп¬
пы общества: наиболее обеспеченных из тех, кого стра¬
хуют («доля трудящихся»), и предпринимателей («доля
нанимателей»)49, пользуясь поддержкой заинтересованной
в данном случае стороны. Все это и увеличивает возмож¬
ности государства в некоторых случаях, и вызывает более
или менее широкое недовольство его «вмешательством»,
«интервенционизмом», тем более что по мере роста напря¬
жения в системе социального обеспечения бюрократия
неизбежно становится все «придирчивее». С 1977 по 1984 г.
доля тех, кто считает, что доходы следует уравнивать,
непрерывно снижалась: с 75 до 50 % б0. С 1981 по 1984 г.
4G
47
4Я
49
50
Развитие системы страхования по безработице с момента ее со¬
здания осуществлялось по трем основным направлениям: прод¬
ление срока выплаты пособий, увеличение их размера относи¬
тельно заработной платы, создание новых видов помощи без¬
работным.
В 1982 г., например, оно столкнулось с кризисом системы со¬
циального страхования по безработице, когда в ней образовался
дефицит в 12 млрд франков. Кризис системы был, однако, преодо¬
лен путем распространения отчислений в фонд страхования на
государственных служащих (1 % заработной платы), а также
за счет «корректировки» некоторых пособий с целью экономии
(Cattelain А.-М. L’assurance chómage en sursis// Usine nouvelle.
P., 1983. N 2. P. 42—43).
Mermet G. Op. cit. P. 303, 312. В 1981 г. доля таких расходов
составляла во Франции 18,4 %, в ФРГ — 12,8, в США — 8,2,
в Японии — 7,6, в Великобритании — 6,1 % (Cattelain А.-М.
Op. cit. Р. 42).
Во Франции фонды финансирования пособий по безработице
на 55 % состоят из взносов предприятий, на 18 — трудящихся,
на 27 % — государства. В ФРГ для сравнения соотношение
41 : 41 : 18, в Великобритании — 29 : 14 : 58 (РгоЫёшез ёсо-
nomiques. 1983. N 1832. Р. 14).
Mermet G. Op. cit. Р. 296.
111 г
92

с 35 до 45 % возрос (увеличиваясь от года к году) удель¬
ный вес считающих, что «функционеров слишком много»51.
56 % французов считают, что бюрократическое бремя не¬
выносимо (13 %) или едва терпимо (43 %): для 54 %
оно постоянно увеличивается (лишь для 5 % снижается).
Наконец, 66 % считают, что по социальному страхованию
они выплачивают больше, чем получают б2.
В принципе можно было бы списать все антиэтатист-
ские настроения в сегодняшней Франции, всю критику
под лозунгом «государства слишком много» к недоволь¬
ству его перераспределительной деятельностью в усло¬
виях кризиса с сопутствующей ее росту бюрократизацией
и «мелочной» опекой и этим ограничиться. Можно было бы
связать это недовольство с более длительной тенденцией
бюрократизации — и тот и другой подход нельзя было бы
назвать ошибочным. Но их нельзя назвать и исчерпываю¬
щими проблему.
«Социальное государство» в самом широком смысле
слова пе ограничивается повышением уровня и качества
жизни, ее социальной гарантированности для большинства
населения, как пе сводятся его теневые стороны только
к бюрократизации. Современное «социальное государство»
имеет основание: это структуры и динамика, благодаря
которым только и могла возникнуть и существовать вер¬
шина айсберга — то, что мы называем «социальным го¬
сударством» в узком смысле слова. Если принять нацио¬
нальный доход на душу населения в 1946 г. за 100 (в
1938 г. он составлял 115), то к началу кризиса в 1972 г.
он достиг 362. За это же время индекс производства на ду¬
шу населения в сфере производства средств производства
увеличился со 100 до 461, а в сфере производства пред¬
метов потребления — до 483 53.
Функциональная зависимость выглядит достаточно
очевидной: быстрый рост «социального государства» в по¬
слевоенные годы был бы невозможным без роста государ¬
ственного богатства, оно — без роста производства, кото¬
рый, в свою очередь, стимулировался в докризисных
61
52
63
197. Число функционеров в 1981 — 1984 гг. при прави-
левых сил увеличилось на 200 тыс. человек (Frisch А.
S. 504).
Ibid. Р.
тельстве
Op. cit.
Mermet G, Op. cit. P. 198.
Подсчитано no: Delors J. L’economie franęaise: une modernisati¬
on, unedynamique a retrouver: La crise eu Europe.P., 1982. P. 82.
93

условиях ростом расходов на поддержание и развитие
«социального государства».
Но рост производства в течение «тридцати славных
лет», как их назвал известный футуролог Ж. Фурастье,
не абстрактная экономическая категория, имеющая толь¬
ко временные и количественные характеристики. Это еще
изменение типа экономического развития: ориентация на
целенаправленное и систематическое стимулирование
спроса, в которую только и могла экономически
вписаться ускоренная экспансия «социального госу¬
дарства», ломающая и преодолевающая сопротивление от¬
дельных производителей и некоторых заинтересованных
групп б4. Это формирование мощного производственного,
финансового и научно-промышленного потенциала. Это
все более интенсивное включение страны в мировую си¬
стему хозяйства, в динамическом ядре которого она заня¬
ла место одной из лидирующих стран второго эшелона 65
и с которым ее экономика связана все большим количест¬
вом нитей и узлов (ТНК), ускользающих от националь¬
ного контроля и регулирования. Это создание европей¬
ского «Общего рынка» с наднациональным или, быть мо¬
жет, точнее, вненациональным аппаратом и механизмом
принятия решений. Это эксплуатация трудовых ресурсов
за пределами страны и их привлечение в страну (ино¬
странные рабочие) для заполнения рабочих мест, не поль¬
зующихся спросом в результате повышения уровня и из- 54 * *
54 Речь идет об общей тенденции развития так называемого «об¬
щества потребления», а не о том, что обычно отождествляют с
кейнсианскими методами управления экономикой. Что касается
последних, то, в отличие от других государств, Франция сравни¬
тельно поздно обратилась к использованию всего комплекса
мер по регулированию глобального спроса через сферу обраще¬
ния, включающего изменение норм процента, операции на откры¬
том рынке ценных бумаг, ограничение кредитов, изменение обя¬
зательных резервов банков, норм налогообложения, введение
разного рода общих льгот и т. п. Фактически только в конце
60-х — начале 70-х годов французская система кредитного и
бюджетного регулирования приблизилась к системам других
стран, в частности к американской и западногерманской.
Франция... С. 84—85.
65 Имеется в виду место Франции вместе с другими странами
на периферии центра, «мотора», мирового экономического
вития, при том, что «стихийное развитие национальной эконо¬
мики стран Западной Европы ведет их не к интернационализа¬
ции в рамках континента, а к глобальной интернационализации
вокруг американского центра» (Rullanl Volpato G. Due mo-
delli per Г Europa industriale: Economia periferia e sistema auto-
centrato? // Economia e politica industriale. 1984. N 44. P. 3).
См.:
ЕЭС
раз-
94

менения «качества жизни» французкого рабочего клас¬
са, отчасти же для оказания па него конкурентного дав¬
ления. Это интенсивная эксплуатация собственных и чу¬
жих сырьевых и энергетических ресурсов, их истощение
и компенсация; это 40 французских АЭС, на которых
производится 65 % электроэнергии: наивысший показа¬
тель в мире.
Но и это только одна — социально-экономическая и
экологическая — сторона развития того типа социально-
политической организации, проекцией которого в сфере
социальных и экономических гарантий индивида и обще¬
ства в целом стало «социальное государство». В полити¬
ческой и идеологической сфере вторая ее «ипостась»—
«антифашистский синтез»— выражалась в послевоенный
период в возникновении «западного мира» как геополити¬
ческой («Pax Americana») и идеологической («западная
демократия») категории; в приоритетном развитии воен¬
ной промышленности и военных научно-технических раз¬
работок, ставших одним из основных двигателей эконо¬
мики и одновременно одним из наиболее связанных с го¬
сударством секторов; наконец, в системе наднациональ¬
ных политических организаций. Все это в совокупности
превратило «Запад» в достаточно интегрированную систе¬
му, жестко противостоящую «Востоку», а впоследствии
и «Югу», которые конкурировали с пим в экономической,
политической, военной
пом масштабе.
Это, собственно, и
теза второго порядка»,
пых границ и существующего не только как сумма частей
(территориальных и функциональных), но и как целое,
оказывающее влияние и па состояние частей — нацио¬
нальных государств. У развившегося таким образом син¬
теза II свои стабилизирующие и дестабилизирующие фак¬
торы. В этом смысле отношения Восток — Запад, которые
явились в послевоенный период как бы экстраполяцией
становления синтеза II па межнациональный уровень,
служили скорее фактором внутренней интеграции как
для Запада в целом, так и для каждой составляющей его
страны, включая, разумеется, Францию. В свою очередь,
их внутренняя интеграция влияла па то, как протекало
«интегрирование второго порядка» (сосуществование си¬
стем) в международном масштабе.
С другой стороны, отношения Север — Юг, постепенно
выдвигавшиеся па авансцену, служили дополнительным
и культурной областях в глобаль-
есть стабильное воплощение «син-
вышедшего за пределы пациональ-
95

фактором дестабилизации, прообразом и первым симпто¬
мом которой стал «нефтяной шок» 1973 г., явившийся
спусковым крючком экономико-социального кризиса все¬
го Запада и сопряженных с ним систем, продолжающегося
по принципу расширяющихся кругов уже второе десяти¬
летие.
Синтез II: опыт кризисного развития
Это именно спусковой крючок, поскольку непосредствен¬
ные предпосылки кризиса складывались во Франции уже в
1969—1973 гг. Это такие, продолжавшие, впрочем, дей¬
ствовать и в течение кризиса факторы, как снижение
эффективности общественного производства и повышение
его удельных издержек (включая ускорение темпов уве¬
личения заработной платы и других выплат в конце
60-х годов, особенно после политического кризиса 1968 г.).
Поддержание нормы прибыли за счет в основном сокраще¬
ния косвенных налогов, выплачиваемых компаниями, а
также «перераспределительной» инфляции дало сбой в
результате первого резкого повышения цен на нефть стра¬
нами ОПЕК: фактора столь же политического (возмож¬
ность организации части «третьего мира»), сколько и эко¬
логического (предполагаемая этой акцией истощенность
нефтяных, вообще сырьевых ресурсов, без чего опа была
бы невозможной) порядка.
Естественно, что борьба с таким кризисом приняла
многоплановый — структурный, а не только экономиче¬
ский в узком смысле этого слова — характер, затянув¬
шийся па многие годы, причем конца ей па сегодняшний
день не видно. Основные пути медленного и болезненного
перевода кризиса из острой в хроническую форму свелись
к переориентации энергетики с нефти на другие виды
топлива б6, к экономии энергоносителей, к введению тру¬
досберегающей техники па основе массированной реали-
Бв Если в 1973 г. доля нефти в общем энергетическом балансе страны
составляла 66 % (117,3 млн т условного топлива), то в 1980 г.—
53,2 % (102 млн т). См.: Supplement au Dossiers et
documents du «Monde». 1981. Mai. P. 30. Одновременно с пере¬
стройкой энергетического баланса страны Запада существенно
изменили «геополитику» импорта. Если в 1973 г. в рамках ОПЕК
производилось 55 % нефти, то в 1985 г.— лишь 30 %. Эти меры
в совокупности привели к падению цены за баррель нефти, со¬
ставлявшей 2 долл, в 1973 г., 10 — в 1974 г., 37 — в 1979 г.,
до 28 долл.— в 1984 г. и 10 долл.— в 1986 г. См.: Point. 1986.
13 avr. Р. 51.
96

зации паучпо-технического и организационного «задела»,
создававшегося в течение военных лет и всех послевоен¬
ных десятилетий и остававшегося под спудом вследствие
относительной при тогдашних условиях неэффективности
его использования, и, наконец, к серьезной реорганиза¬
ции частных предприятий. Что касается последнего, то
были выработаны новые типы принятия решений на осно¬
ве открытых и достаточно широких обсуждений; повы¬
силась способность предприятий быстро менять страте¬
гию, что уменьшило их зависимость от случайностей,
изменилась практика планирования, сочетающая кратко¬
срочное планирование с планированием стратегическим,
рассчитанным на 10—20 лет б7. Короче говоря, произошли
изменения, в свете которых вся специфика, привнесенная
в развитие экономики в XX в., рассматривается теперь
иногда в терминах преимущественно «организационной
революции» *
Собственно кризис б8, а также структурная реоргани¬
зация и введение трудосберегающей техники вызвали
быстрый рост безработицы: с 615 тыс. на начало 1974 г.
до 2400 тыс. в 1985 г. В дальнейшем этот рост практиче¬
ски стабилизировался, составив 2500 тыс. в 1986 г.,
2570 тыс. в 1987 г. и 2580 тыс. в 1988 г. Очевидно, что пер¬
вая волна технологического обновления исчерпала себя,
а экономико-организационный механизм адаптировался
к «нормальному» потоку модернизации. Пока трудно ска¬
зать, как отреагирует французская экономика на очеред¬
ной циклический кризис,
гипотетическую вторую
стройки.
Вероятно, одним из факторов, сдерживающих рост
безработицы и облегчающих положение части безработ¬
ных, является временная занятость, масштабы распро- 57 *
если тем более он наложится на
волну технологической пере-
57 Giscard d'Estaing V. New opportunities and new challenges //Fo¬
reign affairs. 1983/84. N 1. P. 194—196.
68 По мнению экономиста P. Буайе, «во Франции истоки кризиса
следует искать не в падении глобального спроса, а в решении
капиталистов сократить производство в ответ на падение (дей¬
ствительное или ожидаемое) нормы прибыли» (Франция... С. 120).
В самом деле, именно в 1974 г., когда кризис начался во Фран¬
ции, безработица увеличилась сразу на 72 % (в 1973 г.— на
24 %, в 1972 г.— на 3, в 1971 г.— на 13 %), при том что в даль¬
нейшем вплоть до нового кризиса 1980—1981 гг., когда она вновь
резко — на 24 % — выросла, она увеличивалась в среднем на
12 % (подсчитано по: Yearbook of Labour Statistics. 1972, 1975,
1977).
4 Заказ № 300
97

странения которой, впрочем, довольно трудно оценить w.
Еще сложнее оценить масштабы такого явления, как
скрытая занятость, т. е. занятость, по той или иной при¬
чине скрытая от финансовых, юридических и других
государственных органов и связанная иногда с обычными,
иногда с нелегальными предприятиями. Большую часть
занятых в подпольной экономике составляют мелкие ре¬
месленники, уклоняющиеся от уплаты налогов, а также
безработные, получающие или не получающие пособия * 60 * *.
По данным Международной организации труда, во Фран¬
ции общее число лиц, вовлеченных в сферу скрытой за¬
нятости в конце 70-х — начале 80-х годов, составляло
0,8—1,5 млн человек (3—6 % совокупной рабочей силы
страны): довольно скромный на фоне других стран пока¬
затель в1. Под другим углом зрения это явление выглядит
следующим образом. Всего во Франции подработками
(легальными и нелегальными) занимается, по разным
оценкам, от 3 до 25 % экономически активного населения,
считается, что четверть из них вовлечена в сферу под¬
польной экономики в2.
Безработные, как правило,— по крайней мере пока
получают пособие — предпочитают искать или ждать ра¬
боту, чем заниматься случайными заработками, на за¬
конной основе лишающими их пособия. В этом смысле
подпольная занятость представляет некоторые «преиму¬
щества». По оценкам, всего около 40 % безработных за¬
нимаются подработками в теневой экономике 63 *. Счита¬
ется также, что нелегально подрабатывают до 80 % безра¬
ботных, получающих пособия в4. В то же время специаль¬
ное выборочное обследование, проведенное Националь-
59
60
в!
62
63
64
Подробнее см.: Салмин А. М. Временная и частичная занятость
во Франции: основные тенденции развития // РКСМ. 1987. № 4.
С. 117—118.
Вообще тех, кто вовлечен в сферу скрытой занятости, можно
разделить на шесть категорий: 1) работающие в официальной
экономике и подрабатывающие на стороне; 2) нелегальные имми¬
гранты; 3) надомники; 4) безработные; 5) учащиеся; 6) пенсио¬
неры.
В Норвегии их доля оценивалась в 40 %. В Италии — 10—35 %;
в США — 26; в Бельгии — 15—20; в Швеции — 13—14; в Велико¬
британии — 12,5; в ФРГ — 12,5; в Дании — 11 %. См.: Grazia R.
de. Clandestine Employment: The Situation in the Industrial Mar¬
ket Economy Countries. Geneva, 1984. P. 14.
Ibid. P. 15.
Mermet G. Op. cit. P. 216, 254.
Grazia R. de. Op. cit. P. 55. В Испании — 50 %, в Италии —
28 %, в США — 15 %.

пым агентством занятости, выявило среди тех, кто дли¬
тельное время (больше года) не имел работы, лишь 3 %
«нарушителей». В их число входят не только работающие
нелегально, но и не желающие устраиваться на работувб.
Трудно сказать, чем вызвано такое расхождение данных:
невероятной завышенностью «неофициальной» оценки или
надежной конспирацией работников теневой экономики.
Расцвет в конце 70—80-х годов подпольной экономи¬
ки, а также временной занятости во Франции имеет
двойственную природу. Это одна из «кризисных» реакций
на рост в 60—70-х годах затрат на рабочую силу (в основ¬
ном надтарифных и социальных доплат), что ухудшило
конкурентоспособность на внутреннем и внешнем рынке 66.
Главная цель работодателей в подпольной экономи¬
ке — снижение издержек производства за счет неуплаты
отчислений в бюджет (налогов на прибыль, взносов в
социальные фонды), экономии на заработной плате и ми¬
нимизации затрат по охране труда и окружающей среды.
При этом объеме снижение издержек позволяет достаточ¬
но гибко распоряжаться прибылью, устанавливая в ряде
случаев значительно более высокую заработную плату,
чем в легальной сфере 67. Что касается работников, то
для них стимулы — безработица, увеличение свободного
времени, рост подоходных налогов и других выплат и
потребность в их компенсации и др.68 Иными словами,
скрытая занятость — один из важных амортизаторов кри¬
зиса для части тех, кто от него непосредственно страдает.
В целом же она важный механизм перераспределения
национального дохода в обход закона, к непосредствен¬
ной выгоде части общества и в ущерб принципу социаль¬
ных гарантий и, возможно, дополнительному росту бюро¬
кратии.
Если говорить об основной массе лиц наемного труда,
то в годы кризиса уровень их жизни не только не пони¬
зился, но и заметно вырос. Это, впрочем, вовсе не исклю¬
чительная особенность нынешнего кризиса, как иногда
считают: так же обстояли дела и во время кризиса
30-х годов (см. табл. 3). Теми лицами наемного труда,
«которые не являлись полностью или частично безработ-
66 Cattelain А.-М. Op. cit. Р. 41. ,
66 Freedman D. Employment and Unemployment in the 1980’s:
Economic Dilemmas and Socio-political Challenges H Internatio¬
nal Labour Review. 1984. N 5. P. 557—568.
67 Grazia R. de. Op. cit. P. 50.
68 Ibid. P. 59, 63, 65.
4*
99

Таблица 3
Некоторые показатели состояния экономики в периоды кризисов
30-х и 70-х годов во Франции (динамика в %)
Показатель состояния эко¬
номики
1930—
1931
1931—1932
1974 (III
квартал)—
1975 (II квар¬
тал)
1975 (111
кв.) — 1976
(III кв.)
Потребление, включая
государственное
Потребительская цена
Номинальная почасовая
оплата труда
Реальная почасовая опла¬
та труда
Покупательная способ¬
ность совокупности лиц
наемного труда
Занятость (за исключе¬
нием сельского хозяй¬
ства)
-12,1
+14,9
Источник. Boyer R. La crise actuelle: une mise au point en perspective
historique//Critiques de Teconomie politique. 1979. N 7/8. P. 40.
ними, кризис переносился легко»* 69. Покупательная спо¬
собность заработной платы (реальная оплата), как видно
из табл. 3, повышалась в разгар кризисов 30-х и 70-х го¬
дов практически одинаковыми темпами, хотя и по раз¬
ным причинам. В 1930—1932 гг.— из-за снижения по¬
требительских цен, в 1974—1976 гг.— в ситуации «стаг¬
нации»70— из-за роста номинальной заработной платы,
опережавшего рост потребительских цен 71.
Действительное различие двух социальных последст¬
вий кризисов в том, что по-разному менялась покупа¬
тельная способность всей совокупности лиц наемного тру¬
да. В 1930—31 гг. она резко упала, в 1974—1976 гг. вы¬
росла. В 30-е годы масштабы ее падения в точности отра¬
жали рост безработицы (см. табл. 3): одно было тесно
69
70
Bouvier J. Un illustre precedent U H-Histoire. 1980. N 6. P. 188.
Рост промышленной продукции составил 12 % в 1974—1975 гг.
и 11,6 % в 1975—1976 гг. Номинальный объем денежной массы
вырос на 16,5 % в 1974—1975 гг. и на 17,3 % в 1975—1976 гг.,
реальной — соответственно на 5 и 7 %. См.: Boyer В. Op. cit.
71
Ibid. Р. 188.
100

сйязайо с Другим. Ёо время циклического кризиса 19?4—
1976 гг. последствия сравнительно (с 1930—1932 гг.) уме¬
ренного роста безработицы с избытком перекрывались
ростом заработной платы и, естественно, покупательной
способности 72. Это, в частности, и одна из причин роста
(в отличие от 1930 г.) общего уровня потребления, вклю¬
чая государственное.
Различия в этих итоговых показателях отражают в
конечном счете амортизирующую роль сложившейся пре¬
имущественно в послевоенный период социально-эконо¬
мической системы, которую с точки зрения типа пере¬
распределения можно назвать «социальным государством»,
типа воспроизводства — «обществом потребления». Но воз¬
можности и такой системы далеко не безграничны. Само¬
развитие структурного кризиса, прошедшего в 1980—
1982 гг. через второй циклический спад, привело к росту
безработицы (в среднем — около 7 % в 1977—1985 гг.).
Изменение покупательной способности составило —0,2 %
в 1980 г.; +2,9 % в 1981 г.; +2,7 % в 1982 г.; в 1983 г.
—0,3 %; в 1984 г. —0,0 По другим данным, +0,2 %
в 1984 г.; 0,0 % (+1,6 %) в 1985 г.73 Лишь стабилизация
безработицы после 1985 г. на уровне 11 % вновь ведет к
повышению общей покупательной способности.
Несмотря на неустойчивый, скачкообразный и медлен¬
ный — относительно даже первого кризисного периода
(1974—1979 гг.)74— рост покупательной способности в
1980—1985 гг., объем потребления неуклонно растет.
Его среднегодовой прирост составил 1,3 % в 1980 г.,
1,7 % в 1981 г., 3,1 % в 1982 г., 0,9 % в 1983 г., 0,8 %
в 1984 г. и 1,5 % в 1985 г.75 * Это происходило за счет па¬
дения — в целом — доли накопления домашних хо¬
зяйств: с 26 % в 1970 г. до 18,6 % в 1973 г. и 14,5 %
в 1985 г.70 Падение нормы накопления в годы кризиса —
общая тенденция во всех развитых странах; Франция в
этом смысле вместе с другими находится между люксем-
буржским «муравьем» (единственная страна, где доля на¬
коплений в 1970—1982 гг. даже выросла — с 39,3 до
72 Bouvier J. Op. cit. Р. 188—189.
73 Mermet G. Op. cit. P. 212, 321. В данном случае — всего на¬
селения, а не только групп наемного труда. Инфляция при этом
сократилась в 1980—1985 гг. с 13,6 % в год до 5,2 % (Ibid.)
74 В 1973—1980 гг. он составил 3,6 % в год. См.: Ibid. Р. 212.
76 Ibid. Р. 321.
78 Ibid. Р. 330. Непрерывная тенденция падения нарушалась лишь
в 1978 г. (17,5 %), а также в 1981—1982 гг. (15,8 и 15,8 %).
101

43,8 %) и — на другом полюсе — датской «стрекозой»
(21,8 и 12,8 %)77. Доля сбережений в распределении еже¬
годного дохода, таким образом, падает, но это в целом
для основной массы населения связано не столько с под¬
держанием необходимого или даже привычного жизнен¬
ного уровня, сколько с сохранением ставшей в после¬
военные годы привычной тенденции к его постоянному
повышению и, если можно так выразиться, в данном слу¬
чае — его «совершенствованию».
Дело в том, что кризис не только не приостановил, но
даже усилил тенденцию перераспределения расходов и,
естественно, доходов в пользу товаров и услуг «не самой
первой необходимости». Это расходы на «поддержание
здоровья» (более широкая категория, чем простое здраво¬
охранение): рост расходов +470 % в 1959—1981 гг.78
Затем следуют расходы на отдых и развлечения (+300 %),
прирост которых в 1975—1981 гг. опережал прирост всех
прочих расходов; жилье (+270 %); транспорт и все виды
связи (+250 %); оборудование жилища (+160 %); «дру¬
гие товары и услуги» (+120 %). Замыкают список расхо¬
ды на одежду (+100 %)79.
Структура расходов французов изменилась в 1960—
1985 гг. прежде всего за счет заметного уменьшения доли
расходов на питание (с 35,5 до 20,9 %), сопровождавше¬
гося, в частности, улучшением его структуры, и увеличе¬
ния расходов на поддержание здоровья (7,2 и 14,8 %),
жилье (12,1 и 16,3 %), транспорт (9,1 и 12,6 %)80.
В целом кризис выявил существенные резервы со¬
циально-экономической системы, которую мы условно
назвали «социальным государством» в широком смысле
слова. Это амортизация первого «шока» в 1974—1976 гг.,
отличающая его от кризиса 30-х годов. Это существен¬
ный материальный «задел», позволяющий основной массе
77
78
79
80
Ibid.
Эти данные отражают, с одной стороны, повышение технической
оснащенности здравоохранения и соответственно его удорожа¬
ние, а с другой — изменение ценностного порядка. В 70—80-х
годах, отмечают французские исследователи, в стране возник
самый настоящий «культ тела»: здоровья, поддержания спортив¬
ной формы. За 10 лет удвоилось, например, число тех, кто зани¬
мается бегом трусцой. Некоторые исследователи ставят феномен
увлечения культурой тела в связь с падением интереса к поли¬
тике. См.: Joffrtn L. La gauche on voie de disparition: Comment
changer sans trahir? P., 1984. P. 20.
Mermet G. Op. cit. P. 322.
Ibid.
102

населения не только не испытывать материальной нужды,
но и ценой некоторого уменьшения доли ежегодных сбе¬
режений не изменять своим привычкам, сформированным
в «обществе потребления», более того — развивать и со¬
вершенствовать их. Это способность системы обеспечить
пособиями (не идущими ни в малейшее сравнение с теми,
которые существовали в 30-е годы) большую часть тех,
кто потерял работу, несмотря на быстрый и значительный
рост безработицы в 1974—1985 гг., а затем ее долговре¬
менную стабилизацию на достаточно высоком (10—11 %)
уровне. Это выявившаяся способность теневой экономики
быть дополнительным амортизатором экономических на¬
пряжений, не возлагая при этом (на данном этапе) не¬
посильного бремени на финансовую систему государства
и систему социального обеспечения (отсутствие адекват¬
ных налоговых поступлений). Это, наконец, обнаружив¬
шаяся гибкость и эффективность административного, ме-
неджериального и научно-технического персонала, на¬
правлявшегося государственной властью и частными
центрами и оказавшегося способным в короткий срок
активизировать накопленный ранее научно-технический
потенциал, реорганизовать, если не создать заново,
«научно-инновационную» службу общества, включая сюда
информатику, а также осуществить, используя, в част¬
ности, ту же информатику, реорганизацию и модерниза¬
цию системы управления: прямой и обратной связи в ее
рамках.
Учитывая все сказанное выше, создается, в частности,
впачатление, что проблема довольно высокой и при этом
стабильной безработицы в сегодняшней Франции не столь¬
ко в том, что нет экономической или политико-админист¬
ративной возможности занять значительную часть без¬
работных, сколько в том, что нет серьезного ценностного
и, соответственно, социального и политического стимула
решать проблему занятости в целом, тем более что значи¬
тельная, но не «катастрофическая» безработица предо¬
ставляет предпринимателям и отчасти государству ряд
серьезных преимуществ. Она помогает несколько умерить
«аппетиты» наемных работников, оказывая давление на
уровень притязании и на
летворение (см. табл. 4).
Но кризис, мировая
осознавалась, выявил и
готовность бороться за их удов-
природа которого постепенно
другое. Он наметил — пусть
пунктиром, в самых общих чертах, в принципе, в неопре¬
деленной перспективе — пределы той модели обществен-
103

Таблица 4
Среднемесячное число потерянных в результате забастовок рабочих
дней (1975-1986 гг.)
40
Год
Число дней
(тыс.)
280 375 200
170 270 150
180 110 НО 109
61
Источи и к. Nouvel observateur. 1986. N 1116. Р. 14; Figaro. 1985. 30 aout.
P. 6.
кого развития, воплощением которой на данном этапе
стало «социальное государство». Модели принципиально
экспансионистского, экстенсивного развития, в рамках ко¬
торой все «революции» 70—80-х годов (технологическая,
организационная, информационная) могут выглядеть
лишь механизмом временной, хотя, возможно, и очень
долговременной интенсификации экстенсивного по при¬
роде процесса, его оптимизации.
Компоненты консенсуса 80-х годов
Реакция различных общественных слоев па структурный
кризис 70—80-х годов составила «ось» колебаний и раз¬
вития общественного мнения в эти годы и стержень поли¬
тического противоборства. Разброс основной части мнений
и политических позиций определялся, в частности, не¬
возможностью представить кризис в качестве лишь кри¬
зиса капиталистической экономики, хотя он был, естест¬
венно, и им тоже. На этот раз в кризисе органически
соединились капиталистическое и мировое (периферия
развитых капиталистических стран), национальное и гло¬
бальное, экономическое и социальное. Возможность, хо¬
тя бы только теоретическая, «моментального» революцион¬
ного выхода из кризиса блокировалась не столько даже
сравнительно высоким материальным уровнем значитель¬
ной части общества, сколько «включенностью» в «со¬
циальное государство», нейтрализовавшее для большинст¬
ва всех социальных групп самые негативные проявления
кризиса. Любая альтернативная модель в 70—80-х годах
должна была быть альтернативной по отношению не к
«капиталистическому типу производства», а ко всему се-
годняшему «социальному государству» в самом широком
смысле.
104

В условиях, когда реальности такого государства про¬
тивостоял опыт так называемого «реального социализма»
в том виде, в каком он был знаком любому французу в
70-е годы, перевес неизбежно оставался на стороне су¬
ществующего типа государства. В течение 70-х годов сто¬
ронники существующего типа социально-экономической
организации преобладали над сторонниками «планируемой
социалистической системы» в устойчивом соотношении
2:1, при том что избиратели левых рабочих партий и
партий правого блока столь же устойчиво — при некото¬
рых сравнительно небольших колебаниях — противо¬
стояли друг другу в соотношении 1 1.
Что касается возможностей обновления, «регенерации»
альтернативной модели, то и они в 70—80-е годы были
крайне затруднены. Для формулирования рациональной,
разработанной в деталях политической и социально-эко¬
номической альтернативы, рассчитанной на длительную
перспективу, не было теоретических оснований. Во мно¬
гом неясная природа кризиса, крайняя затруднительность
перехода от национального или блокового — «Европа»
(ЕЭС), «Запад» (НАТО, ОЭСР и т. д.) — мышления к иной
политической парадигме фактически исключали разработ¬
ку политического проекта такого рода. Кризис деморали¬
зовал и во многом теоретически обезоружил левый фланг
французской — и не только французской — политики:
ни одна из левых партий не предложила концепции выхо¬
да из кризиса, фундаментально отличающейся от проек¬
та, положенного еще в основу программы Национального
совета Сопротивления в 1974 г., «дополненного и исправ¬
ленного» на основе тридцатилетнего опыта развития «со¬
циального государства».
И еще один аспект проблемы — в 70—80-х годах не
существовало практической возможности компенсировать,
как это бывало в прошлом, отсутствие адекватной теорети¬
ческой модели целостностью утопического массового со¬
знания. Чтобы понять это, необходимо помнить о специ¬
фике генезиса такого сознания. Оно формировалось как
ценностная альтернатива сравнительно молодому в тот
период либерально-буржуазному сознанию, которое,
в свою очередь, складывалось как решительная антитеза
сознанию религиозному, христианскому,
по крайней ме¬
ре церковно-католическому. Отвергая «наличное бытие»
как буржуазного порядка, так и церкви, социалисти¬
ческая идеология была наследницей либерального анти¬
клерикализма в его первозданном, во многом утраченном
105

самой интеллигентной буржуазией виде, но также и «про¬
светительства»: секулярной веры в возможность радикаль¬
но усовершенствовать общество, просветив человека,
исправив его природу. В то же время самому либерализму
утопический социализм противопоставлял целостное,
идеальное видение конечного состояния общества, в ко¬
тором «снималось» то, на чем, собственно, стоит либераль¬
ная идеология: автономия индивидуальных «воль», по¬
рождающая инструментальное отношение человека к че¬
ловеку, частную собственность, эксплуатацию. Не слу¬
чайно даже в период максимальной поляризации церкви
и социализма существовали какие-то точки соприкоснове¬
ния между не окрашенными антиклерикально второсте¬
пенными социалистическими течениями и не вполне «орто¬
доксальными», иногда открыто осужденными церковью
католическими кругами гуманистической ориентации (вро¬
де в свое время знаменитого «Сийона»).
Утопическое сознание находится в сложных отноше¬
ниях с политической идеологией, которая ориентируется
на экономическую теорию Маркса. Их соединение в одной
революционной субкультуре идеологически обеспечива¬
лось, пожалуй, прежде всего общей позицией или, точнее,
двумя совместимыми подходами к вопросу о начальном
моменте революционных преобразований. Это идея дик¬
татуры пролетариата как условия построения социализма
и связанная с ней идея обобществления основных средств
производства как предпосылки уничтожения эксплуа¬
тации.
За общими формулами скрывается между тем далеко
не одинаковое содержание. Если для марксистской теории
революция — отрицание изжившего себя в прошлом,
раскрытие уже существующих потенций будущего в нас¬
тоящем и длительного перехода к обществу, образ которо¬
го в целом не может быть предугадан, то для утопического
сознания (даже если оно и признает марксизм в принци¬
пе «как науку», более того — не чуждого самим теорети¬
кам и даже, вероятно, основоположникам марксизма)
это скачок из неудовлетворительного настоящего в совер¬
шенно иное — пусть и не вполне совершенное вначале —
нравственное состояние общества: из «небратского» в
«братское» состояние. Потенция такого общества тоже
скрыта в настоящем: это особое сообщество люде]
уже
сегодня объединенных идеалом братства и стремящегося
воплотить его в будущем.
106

Именно такое вйдение мира, а не только марксистская
теория как таковая, постепенно размывалось, причем
особенно быстро процесс шел в последние два-три десяти¬
летия. Мы не поймем, как это происходило, если будем
учитывать только факты, фиксирующие развитие этого
сознания самого по себе или среды, в которой оно получи¬
ло распространение. Дело в том, что типы сознания,
идеологии не существуют автономно, независимо друг от
друга: это связанные друг с другом системы ценностей,
если угодно — крайние проявления единого в своей осно¬
ве духовно-идеологического состояния общества, отлично¬
го от его состояния год, десятилетие, столетие тому назад.
«Католическо-либерально-социалистический» комплекс в
массовом сознании (мы выделяем лишь основные его «оси»)
эволюционировал как единое целое; он вел себя как своего
рода система сообщающихся сосудов.
Общее падение роли католической церкви во француз¬
ском обществе 81 в послевоенный период «сопряжено» с
утратой идеологическим либерализмом значительной части
своей антиклерикальной энергии, а также с оттеснением
на второй план ценностного индивидуализма, всплеск
которого мы можем наблюдать, в частности, в некоторых
версиях послевоенного экзистенциализма. Старый «рес¬
публиканский синтез» плюс формула политического соеди¬
нения несоединимых идеологических начал обретают все
более широкую собственную базу: людей, индифферент¬
ных в отношении обоих ценностных полюсов.
В свою очередь, утопическое сознание утрачивает
остроту и мнимую четкость по мере размывания ценност¬
ного «порога», который надо преодолеть, чтобы шагнуть
81 В начале 70-х годов с утверждением «Бог существует» были со¬
гласны 66—73 % опрошенных (Sondages. 1972. N 4. Р. 111, 113,
115), в 1977—1984 гг.— 41—47 %. См.: Mermet G. Op. cit. Р. 2.
Ядро церкви в обществе — группа католиков, регулярно по¬
сещающая церковные службы, сократилась примерно с 33 %
в середине 40-х — начале 60-х годов до 25 % (в среднем по весьма
расходящимся данным опросов) к началу 70-х годов и 13—15 %
в 1977—1986 гг. См.: Sondages. 1977. N 3/4. Р. 13—14; L’opinion
franęaise en 1977: SOFRES. P., 1978. P. 118— 119; Notes et etudes
documentaires. 1981. N 4627/4628. P. 402; Mermet G. Op. cit.
P. 53.
Доля детей, крещеных в течение первого года жизни, упала
с 84 % в 1970 г. до 66 % в 1981 г.; число священников сократи¬
лись ва это же время на 15 %; количество посвящений в сан — на
11 % (Mermet G. Op. cit. Р. 53). Наконец, доля церковных брако¬
сочетаний в общем числе браков уменьшилась в 1954—1961 гг.
с 79 до 61 % (Ibid.).
107

из одного общественного состояния в другое. Теряется
ощущение «качественности» скачка в социализм, при том
что сама идея социализма как какого-то улучшения су¬
ществующего строя в направлении большей солидарности,
гарантированности жизни и т. д. (все это отождествляется
обычно с ФСП) пользуется популярностью. Термин «со¬
циализм» вызывал в 1980 г., накануне прихода прави¬
тельства социалистов к власти, положительную реакцию
у 56 % опрошенных (отрицательную — у 19%). В 1985 г.,
в момент наименьшей популярности ФСП, цифры соот¬
ветственно составляли 40 и 35 %82. При этом 70 % опро¬
шенных отрицательно относились к марксизму (в том чис¬
ле 70 % сторонников ФСП и 41 % — ФКП) и только
5 % — положительно (23 % — ФКП)83. Интересно, что
падение популярности марксизма в массовом сознании
происходило одновременно с заметным ростом интереса
к нему в академической среде многих стран Запада. Мож¬
но предположить, что в данном случае мы наблюдаем
размывание именно утопического компонента марксизма
в массовом сознании и, соответственно, ослабление «аллер¬
гии» па него у профессионалов. Синтез второго порядка
также обрастает собственным консенсусом, несводимым к
послевоенному антифашистскому консенсусу, о котором
речь шла выше. Не имея ценностных и теоретических
оснований для принципиального противопоставления себя
синтезу II, в который входит и «социальное государство»,
крупные сегменты общественного мнения в 80-е годы само¬
определяются по отношению к нему, оставаясь в его пре¬
делах.
В этом контексте следует, очевидно, рассматривать и
то, что в 80-е годы на первый взгляд выглядит во Фран¬
ции, привыкшей почти за четверть века — с 1958 по
1981 г.— к устойчивому преобладанию правых у власти,
как политическая нестабильность.
Общенациональные выборы, состоявшиеся во Франции
в 1981 и 1986 гг., дважды нарушили характерное для
70-х годов примерное равновесие правого и левого блоков
в электорате, неизменно оборачивавшееся незначитель¬
ным, но в итоге решающим преимуществом правых. В мае
1981 г. на выборах президента левым силам удалось до¬
биться победы; на парламентских выборах в июне этого же
82 Nouvel observateur. 1986. N 1114. Р. 25.
83 Opinion publique: Enquetes et commentaires, 1985: SOFRES.
P., 1985. P. 99—100; Nouvel observateur. 1986. P. 25.
108

года они получили 56 % голосов, правые и крайне пра¬
вые вместе — лишь 43 %. На следующих парламентских
выборах, состоявшихся в марте 1986 г., правые (вместе с
крайне правыми) собрали 55 %, все левые — 44 % го¬
лосов 84 *. Противники за сравнительно короткий срок
как бы поменялись местами — случай в электоральной
практике довольно редкий. Но выборы не игра с нулевой
суммой, и «зеркальность» максимально обобщенных цифр
скрывает существенные и неоднозначные перемены в соот¬
ношении политических сил.
Разумеется, необходимо уточнить смысл эволюции
основной массы избирателей «справа налево» и «слева на¬
право». Понятия «правые» и «левые»— исторически пре¬
емственные ориентации, смысл которых в каждый данный
момент рассматривается лишь в контексте общественно-
политической ситуации. В конкретной обстановке струк¬
турного кризиса, переживаемого Францией вместе со всем
Западом с середины 70-х годов, в эти понятия вкладывает¬
ся чаще всего содержание, связанное с выбором опреде¬
ленного типа антикризисной стратегии.
Несколько упрощая, можно сказать, что в условиях
выхода на первый план проблематики экономического
кризиса для большей части общества правая установка
преимущественно ассоциировалась на протяжении боль¬
шей части 80-х годов с экономической политикой, выра¬
женной в формуле: «прибыли — инвестиции — рабочие
места», левая — с формулой: «потребление — производ¬
ство — занятость». Иными словами, с теорией и практикой
в одном случае «экономики предложения», в другом —
«экономики потребления». Выбор между ними небезразли¬
чен, разумеется, к социальным интересам и влечет за со¬
бой также выбор не всегда предсказуемых в обоих случаях
социальных, политических (в том числе внешнеполити¬
ческих) и идеологических последствий.
В массовом сознании, фиксирующем в данном случае
реальности исторически сложившейся политической куль¬
туры, эта пара установок срастается с другой, выражаю¬
щей уже не просто категории экономической политики,
но и более фундаментальное отношение к обществу: «ли¬
берализм» (свободный рынок) против «социализма» (пла¬
нирования).
84 Здесь и далее данные выборов 1981 и 1986 гг. См.: Supplement
aux dossiers et documents du «Monde». Mai 1981. P., 1981; Juin
1981. P., 1981; Monde. 1986. 18 mars.
109

В этих терминах (мы выбрали их в немалой степени по¬
тому, что в них предлагают французам осмыслить свое
отношение к экономике и политике авторы опросов об¬
щественного мнения) большинство французов конца
80-х годов — «экономические либералы» в духе пропа¬
гандистских лозунгов правой оппозиции в 1981—1986 гг.
За «экономический либерализм» высказывалось в 1983—
1985 гг. 55 %85, а за «либерализм» без уточнений в
1985 г.— 56—63 % опрошенных 8в. Почти три четверти
(73 %) опрошенных выступали за снижение налогов с
целью стимулирования инвестиций * 87; 65 % — за ограни¬
чение уровня налогообложения пятьюдесятью процента¬
ми 88 * *; 62 — за обеспечение в первую очередь «нормально¬
го функционирования предприятий»; 58 — за повышение
власти руководителя на предприятии Ь9, 56 % — за пре¬
имущественное развитие частного сектора 00. При этом
лишь 40 % опрошенных в 1983 г. в принципе высказа¬
лись за уменьшение вмешательства государства в социаль¬
но-экономическую сферу и 42 % — за «повышение ответ¬
ственности человека за свою жизнь и достижения» (про¬
тив соответственно 30 и 36 %)91. Только 33 % в 1984 г.
согласились с формулировкой, что «французы становятся
иждивенцами, когда государство берет на себя все виды
риска»92.
Большинство опрошенных постоянно поддерживали
сохранение основных социальных завоеваний (существую¬
щего порядка увольнения, пособий по безработице и стра¬
хования по болезни)93. 55 % считали, что «социальное
обеспечение гарантирует солидарность и соответственно
является лишь справедливой компенсацией отчислений,
выплачиваемых каждым французом»94. Абсолютное боль¬
86
86
87
88
89
90
Expansion. 1985. N 255. Р. 45. При этом лишь 19 % — за «поли¬
тический» либерализм и 11 % — «моральный».
Expansion. 1985. N 255. Р. 43; Express, 1985. N 1770. Р. 15; Point.
1985. 8 dec. Р. 37; Nouvel observateur. 1986. N 1114. P. 25.
Expansion. 1983. N 223. P. 47.
Nouvel observateur. 1986. N 1114. P. 22.
Expansion. 1983. N 223. P. 47. В 1982 г. 48 % опрошенных счи¬
тали, что руководители предприятий «незаменимы»; 43 — что
они «весьма полезны»; 4 — что они «скорее бесполезны»; 1 % —
«совершенно бесполезны» (Мег met G. Op. cit. Р. 271).
Ibid.
91 Expansion. 1983. N 223. P. 47.
92 Opinion publique: Enqu6tes et commentaires: SOFRES. P., 1984.
P. 230.
93 Expansion. 1984. N 231. P. 47.
94 Opinion publique... 1984. P. 232.
110

шинство (от 50 до 75 % по разным пунктам) считало не¬
обходимым и сохранение социальных реформ, проведен¬
ных в 1981—1983 гг. Лишь за сохранение статуса нацио¬
нализированных в 80-х годах предприятий выступало в
это время не абсолютное, а относительное (43 против
37 %) большинство 9Ь.
Представляется, что ориентация па тип экономическо¬
го развития, предполагающий конкуренцию, последствия
которой несколько компенсируются в социальной сфере
вмешательством государства, постоянно, по крайней мере
в последние два десятилетия, определяла сознание боль¬
шинства французов.
Точнее, ко второй половине 80-х годов во французском
обществе, похоже, сложились два абсолютных большинст¬
ва: одно «экономико-либеральное», другое «социально¬
государственное». Эти два большинства как бы интегри¬
ровали — каждое из них — различные ориентации, слу¬
жащие опознавательными знаками «левой» и «правой».
Парадокс в том, что значительная часть каждого из
«болыпинств» (в данном случае уместно именно множест¬
венное число) состоит из одних и тех же людей. Это можно
выразить и по-другому: кроме компактных групп «чистых»
либералов и «чистых» государственников существует еще
и группа, для которой своими являются обе ориентации.
Она и составляет ядро электората, за счет которого про¬
исходят левые и правые сдвиги, но которые и ограничи¬
вают слишком существенные «качания» влево и вправо:
в конечном счете без голосов людей с обеими ориентациями
ни «либералы», ни «государственники» просто не составят
электорального, политического большинства. Создается,
кроме того, впечатление, что политико-идеологическая
эволюция 70—80-х годов во многом связана с обретением
частью «ядра», прежде не имевшего определенных убеж¬
дений, фиксированных взглядов на проблемы экономи¬
ческой политики, иногда однозначных, иногда
вместимых друг с другом, «несистемных» или, напротив,
составляющих какую-то сложную, хотя внешне и противо¬
речивую систему 96.
96 Expansion. 1983. N 215. Р. 105; Opinion publique... 1985. Р. 96 —
97.
90 Это может быть связано с ростом общей информированности
электората, пережившего к тому же за два десятилетия смену
поколений. В середине 60-х годов, по данным одного исследо¬
вания, в электорате было чуть больше 30 % тех, кто совмещал
противоположные в принципе ориентации, и немного меньше
(27 %) тех, кто вообще не имел твердых ориентаций,— в основ-
плохо со-
111

Все это наводит на мысль, что помимо двух обозначен¬
ных установок существует еще и третья, более глубокая.
Ее можно приблизительно определить как веру в жела¬
тельность экономического роста и оздоровления экономи¬
ки, во имя которых на данном этапе готовы поддержать
рецепты «экономического либерализма» многие из тех,
кто не питает симпатии к «экономико-либеральной» мо¬
дели как таковой. К 1985 г. 59 % опрошенных были
убеждены, что либеральная политика вызывает «ускоре¬
ние экономического роста», в их числе, конечно, не одни
сторонники «либеральной системы»97. Другой аспект эко¬
номической политики, опрос, проведенный в другой мо¬
мент, могут при этом создать иное впечатление о преобла¬
дающих ориентациях электората.
Один любопытный пример. В 1984 г. 55 % опрошенных
выступали против упрощения процедуры увольнений,
призванного сделать рынок труда более «подвижным»;
30 % поддерживали идею такого упрощения 98. Электорат
выглядит расколотым и на этот раз в большинстве своем
«антилиберальным» в этом вопросе. Но вот еще одна
цифра.
На рубеже 1985—1986 гг. 60 % опрошенных согласи¬
лись с мнением, что «дело не в том, увольнять или нет,
а в том, чтобы создать условия, при которых каждый
мог бы заниматься своим делом и была бы обеспечена пол¬
ная занятость»99. В этом же контексте надо, видимо, рас¬
сматривать и относительно слабое — на фоне широко
распространенного стремления сохранить основные со¬
циальные завоевания левых — сопротивление идее дена¬
ционализации: эта мера, не затрагивающая интересов
широких слоев «лично», рассматривалась многими в се¬
редине 80-х годов в качестве одного из условий стимули¬
рования экономического развития. Термин «национали¬
зация» в 1985 г< вызывал отрицательные эмоции у 48 %
97
98
99
ном пожилые люди, женщины, крестьяне (Michelat G., Simon М.
Classe, religion et comportement politique. P., 1977. P. 87). К на¬
чалу второй половины 80-х годов, как следует из приведенных
выше данных, если их «наложить» друг на друга, к первой группе
относятся 20—25 % избирателей; вторая, как приблизительно
можно представить себе по данным многочисленных опросов,
составляет 10—15 % электората.
Expansion. 1985. N 255. Р. 46. Такого мнения придерживались,
в частности, 54 % сторонников ФСП и 46 % — ФКП.
Expansion. 1984. N 231. Р. 47.
Revolution—IFOP—Etmar. Les franęais. et les valeurs. P., 1986.
02

опрошенных, положительные — лишь у 29 %, в том числе
только у 59 % сторонников ФКП и 51 % — ФСП 10°.
Отношение к национализации, как и к некоторым «ли¬
беральным» темам, свидетельствует, между прочим, о том,
что большинство опрошенных французов были склонны
довольно прагматично подходить к проблемам экономи¬
ческой политики. Создается впечатление, что проблема
национализации и денационализации для него — это не
ключевой вопрос о собственности на средства производст¬
ва и даже не один из конституционных принципов со¬
циального государства, а скорее лишь очередная конъюнк¬
турная мера экономической политики, оценка которой за¬
висит от ее эффективности в смысле воздействия на «рост».
То, что это именно так, подтверждается и тоном пропа¬
ганды правых в защиту денационализации не только того,
что перешло в собственность государства в 1981 —
1982 гг., но даже и национализированного за последние
полвека, включая и национализации 40-х годов. Говорили
об эффективности передачи предприятий в частные руки,
о выгодности распродажи присвоенного государством ра¬
нее, но, конечно, не о «восстановлении священного права
собственности», самого ее принципа. Такого «восстанов¬
ления», разумеется, и не может быть при распродаже с
аукциона. В том, что национализация и реприватизация
обратимы, притом многократно, французы могли убедить¬
ся хотя бы на опыте соседней Великобритании. Отметим
попутно, что уже после возвращения правых к власти
избиратели достаточно дифференцированно относились к
их программе тотальной денационализации. Большинство
выступало за реприватизацию промышленных групп
(за — 42 %, против — 29 %) и банков (за — 39 %, про¬
тив — 33 %), национализированных в 1981 г. Мень¬
шинство — за возвращение в частные руки банков, на¬
ционализированных сразу после Освобождения (за —
29 %, против — 40 %), а также национализированных
тогда же предприятий «Рено» (за — 33 %, против —
39 %)100 101. Возможно, это один из дальних отголосков
«мистики» послевоенного антифашистского консенсуса,
программ Национального совета Сопротивления. Никакой
тотальной денационализации у правых, кстати, и не полу¬
чилось: почти все, что перешло в руки государства в
40-х годах, осталось в итоге у государства.
100 Nouvel observateur. 1986. N 1144. P. 25.
101 Ibid. N 1122. P. 28.
113

Глубоко укоренившаяся в массовом сознании ориента¬
ция на «рост», который решает фундаментальные эконо¬
мические проблемы, в том числе поддержание уровня жиз¬
ни и сокращение безработицы, предполагающая инстру¬
ментальный подход к экономической политике, в какой-то
мере объясняет, почему социалисты смогли прийти к
власти в 1981 г., несмотря на преобладание и даже усиле¬
ние «либеральных ориентаций» в обществе, наблюдавшее¬
ся, по данным опросов, еще в 70-х годах 102. Причем при¬
шли с программой далеко не либеральных в экономи¬
ческом смысле мероприятий, часть которых и осуществи¬
ли в первый период своей правительственной деятель¬
ности.
Правоцентристы, ассоциировавшие себя за время их
четвертьвекового монопольного управления страной с го¬
сударственными институтами и «высшим классом» общест¬
ва 103, в некоторых решающих направлениях политики
парализованные к тому же соперничеством между наслед¬
никами голлизма и жискардистами, оказались неспособ¬
ными предложить убедительную программу «прогрессив¬
ных реформ». Их лозунг «изменение в русле преемствен¬
ности» фактически сводился в экономической области к
пассивному ожиданию возобновления экономического
роста на основе политически «жесткой экономии»: по сути,
к тому же, к чему спустя пять лет придут победители-
социалисты.
Быстро ухудшавшееся экономическое положение,
в первую очередь рост безработицы, подталкивало к по¬
литической альтернативе часть (довольно, впрочем, не¬
большую) тех, кто в общем был не близок звучавшей в
1981 г. довольно радикально программе соцпартии.
Но программа ФСП «обещала» довести темпы роста ВВП
в течение двух лет до 5—6 %, создать за это время
800 тыс. новых рабочих мест и увеличить покупательную
способность французов на 6 %104. К моменту выборов
«в глубине души» победы Миттерану желало больше изби-
102
103
104
Подробнее см.: Салмин А. М. Партии и избиратели Франции
на выборах 80-х годов И Рабочий класс в мировом революцион¬
ном процессе. М., 1988. С. 178—179.
ВитЬаит Р. Dimension du pouvoir. Р., 1984. Р. 238, 248.
Le programme commun de gouvemement de gauche: propositions
socialistes pour 1’actualisation. P., 1978. P. 61, 64. В действи¬
тельности прирост ВВП составил в 1982 г. 1,1 %, в 1983 г.—
+0,3 %; безработица в 1981—1983 гг., как указывалось выше,
увеличилась, покупательная способность возросла па 2,7 %
в 1982 г. и упала на 0,2 % в 1983 г. (Mermet G. Op. cit. Р. 212).
114

неве-
рателей, чем готово было проголосовать за него. У Жис¬
кар д’Эстена картина была зеркально отраженной.
Влияние политической альтернативы росло с
роятной для повседневной французской политики ско¬
ростью, очевидно, по мере осознания того, что новый шанс
как-то изменить политику представится лишь через
пять лет. За левых в целом проголосовали сначала 47 %
(в апреле), затем 52 % (в мае) и, наконец, 56 % (в июне,
когда у социалистов уже был «свой» президент) избира¬
телей.
В период, когда во всех основных капиталистических
странах произошел или наметился явный сдвиг вправо,
к динамичной неоконсервативной политике, французский
электорат, раздираемый противоречивыми чувствами и
стремлениями и в массе своей уставший от четвертьвеко¬
вого правления голлистов и их наследников, склонился к
левым: даже в этих условиях, как мы видим, не без тру¬
да, поэтапно.
В апреле—июне 1981 г. социалисты собрали вокруг
себя очень неоднородную коалицию. В ноябре того же
1981 г. 25 % избирателей считали, что в своей реформа¬
торской деятельности победители зашли «слишком дале¬
ко». В декабре 1981 г. такого мнения придерживались
29 % опрошенных, в апреле 1982 г. —36, в марте 1983 г.—
46 %. При этом многие (в разное время от 30 до 45 %)
полагали, что они зашли «недостаточно далеко». Быстро
падала зато (примерно от 40 до 15%) доля тех, кто был
удовлетворен темпами преобразований или не имел собст¬
венного мнения за этот счет 105. К середине 1983 г. 72 %
опрошенных пришли к выводу, что социалисты в целом
«не выполнили своих обещаний»: тезис, реальное напол¬
нение которого, конечно, может быть очень разным 106.
На протяжении последних трех лет правления социа¬
листов 50—60 % опрошенных либо указывали, что при¬
ход левых к власти ничего не изменил в лучшую сторону,
либо не могли ответить на вопрос о том, как следует оце¬
нить происшедшие изменения. В это же время лишь
30 % опрошенных положительно отзывались об итогах
правления левых 107.
Поражение социалистов в марте 1986 г.— закономер¬
ный итог подобной эволюции общественного мнения, до-
105 Point. 1982. 19 juillet. Р. 28; 1982. 30 aout. Р. 31; Nouvel obser-
106
107
vateur. 1983. N 960. P. 27.
Nouvel observateur. 1983. N 989. P. 36.
Ibid. N 972. P. 23.
115

от
статочно очевидный по крайней мере с середины 1983 г.
Интересно в данном случае не это обстоятельство, а то,
что социалисты в целом потеряли сравнительно мало го¬
лосов (парадоксально, но, отстраненная в 1986 г.
власти, ФСП пользовалась большей поддержкой избира¬
телей (31 %), чем ее лидер Миттеран в первом туре выбо¬
ров 1981 г. (27 %), принесших ему в итоге победу и при¬
ведших ФСП к власти), относительно укрепив при этом
свое доминирующее положение на левом фланге 108. Это
связано с еще одной проблемой, имеющей прямое отноше¬
ние к вопросу о смысле эволюции массового сознания в
80-е годы.
Электорат социалистов в 1986 г. более чем на треть
состоял из бывших избирателей ФКП, отошедших в пе¬
риод 1978—1986 гг. от компартии. Именно ФКП, а не со¬
циалисты и не правые, понесла потери в результате двух
противоположных по смыслу электоральных сдвигов, по¬
следовательно пережитых Францией: левого в 1981 г.
и правого в 1986 г.
Трудности, испытываемые сейчас компартией, не мо¬
гут быть объяснены только ее политикой или стечением
обстоятельств, возникших лишь в 1981—1986 гг. Это во
многом «плата в рассрочку», за специфику ее положения
в партийно-политической системе в последние десятиле¬
тия, в частности обеспечивавшую до 80-х годов и уни¬
кальную для послевоенной Франции стабильность ее
влияния на избирателей 109. Эта стабильность, вызван¬
ная прежде всего идеологическими причинами, обеспечи¬
валась и социальным составом электората. Его ядро всег¬
да состояло из объединенных в профсоюзы (преимущест-
108 Соотношение голосов, отданных ФСП и ФКП, составляло 1,1 : 1
в 1978 г.; 1,8 : 1 на президентских выборах 1981 г. (1-й тур);
2,3 : 1 на парламентских выборах 1981 г.; 3,1 : 1 в 1986 г.
109 В 1946—1958 гг. за ФКП постоянно были готовы голосовать
80—92 % тех, кто уже проголосовал за нее на ближайших вы¬
борах. У остальных партий, даже у СФИО, тоже обладавшей
в тот период сравнительно стабильным электоратом, показатели
были существенно ниже. Две трети избирателей ФКП указы¬
вали в 40—50-е годы, что их решение голосовать за компартию
возникло до начала избирательной кампании; у остальных пар¬
тий таких избирателей было значительно меньше (Le communis-
me en France... P. 221).
Около 2/3 избирателей ФКП в 40—50-х годах неизменно
констатировали свое «полное» доверие партии и «полное» соот¬
ветствие их политическим идеалам. Другие, в том числе идео¬
логические, партии (СФИО, МРП) в лучшем случае пользова¬
лись «полной» поддержкой менее чем 1/3 своих избирателей и
лишь в исключительных случаях — половины (Ibid. Р. 220).
Uli
116

венно ВКТ), а также в другие организации дисциплини¬
рованных промышленных рабочих преимущественно
крупных, в частности государственных, предприятий,
в том числе вышедших на пенсию, а также членов их се¬
мей, иногда в социальном отношении формально при¬
надлежащих к другим группам общества и фиксируемых
в качестве «служащих», «низших кадров» и др. Кроме
того, за компартию устойчиво голосовало и некоторое
количество радикальных элементов из всех слоев общест¬
ва, иногда по семейной традиции отдававших голоса «са¬
мым левым» в данной местности.
Оборотной стороной укорененности компартии в спе¬
цифической и специфически организованной социальной
среде была неизбежная изоляция субкультуры, имевшая
собственную инерцию. Эта изоляция и основанная на ней,
эксплуатировавшая ее роль «партии-трибуна», которую
ФКП играла в 40—80-е годы, могли быть скорее полити¬
ческим преимуществом, чем недостатком при том типе
социальной динамики, который преобладал в этот период.
Речь идет о постепенном увеличении в обществе доли как
промышленных рабочих, так и лиц наемного труда в це¬
лом при растущей или хотя бы потенциальной концент¬
рации промышленности, при сохранении — и медленном
разрастании — крупного государственного сектора. Эти
процессы позволяли надеяться на более или менее «гаран¬
тированное» сохранение, если не распространение «куль¬
туры компартии» без утраты ею своего специфического
характера (подкрепленное, разумеется, активной дея¬
тельностью организаторов). Другим условием стабиль¬
ности субкультуры было, как это ни парадоксально, со¬
хранение подрывавшейся при таком типе динамики (не
обязательно вследствие его) системы ориентаций провин¬
циальной, глубинной Франции, вообще «народного» слоя,
не связанного прямо с современным индустриальным п
«постиндустриальным» хозяйствованием и образом жизни.
Объективные трудности потенциально накапливались
с изменением типа социальной динамики. В 60-е годы рост
группы промышленных рабочих замедлился, затем оста¬
новился, а во второй половине 70-х годов началось его
медленное сокращение. Удельный вес лиц наемного труда
в самодеятельном населении достиг 86 % и тоже стал не¬
сколько сокращаться; автоматизм динамики исчез и в
этом смысле: трудно говорить о перспективах расширения
сферы наемного труда самой по себе, когда она и без того
охватывает подавляющее большинство населения.
117

Возникли и другие проблемы. В 50—70-е годы на кон¬
вейерном производстве и в сфере услуг рабочие-францу¬
зы активно вытеснялись иностранцами, не имеющими пра¬
ва голоса. Именно в этот период (с начала 60-х годов)
вновь активно вовлекались в производственную сферу
(в основном в группу служащих, где женщин большинст¬
во, и неквалифицированных рабочих, где их треть) жен¬
щины, возникающее производственное сознание которых
далеко не всегда совпадало с нормами «культуры компар¬
тии»110 111. Возрастал удельный вес неработающих (в основ¬
ном за счет пенсионеров) среди мужчин: с 34 % в 1945 г.
до 42 % в 1962 г. и 50 % в 1985 г. Росла доля учащейся,
не работающей еще молодежи.
По-прежнему изолированная в общественном созна¬
нии, которое видело в ней, как было показано выше, пре¬
имущественно «партию рабочих и недовольных», компар¬
тия не могла направить в свое политическое русло быст¬
рый рост непромышленных групп рабочего класса, спе¬
цифических привилегированных групп «новой формации»
в составе промышленного ядра, разрастание новых сред¬
них слоев. Не шла на пользу компартии и смена поколе¬
ний — приход на выборы группы молодежи, в том числе
рабочей, воспитанной на послевоенном опыте ускоренного
экономического роста и практически непрерывного повы¬
шения уровня жизни ш.
Этой молодежи, вообще говоря более индивидуалистич¬
ной и рациональной, чем поколение ее родителей (именно
в этот период, например, удельный вес связанных с цер¬
ковью становится меньше среди молодых людей, чем сре¬
ди людей среднего и старшего возраста,— раньше было
наоборот), был чужд утопизм, характерный для пред¬
шествующих поколений. Точнее, утопическое сознание
ей, конечно, присуще, но оно утрачивает характерную
для более ранних поколений устойчивость, социальность,
эпичность, или, если угодно, «мифологичность», реали¬
зуясь в эмоциональных «выплесках» типа майских собы-
110 С начала века до 1982 г. доля работающих женщин по отноше¬
нию ко всему женскому населению постепенно снизилась с 36
до 29 %; к середине 80-х годов она вновь постепенно повыси¬
лась до 36 % (см.: Mermet G. Op. cit. Р. 245). Если в 1962 г.
женщины составляли 33 % всех лиц наемного труда,
то в 1983 г.— 41 %. См.: Ibid. Р. 257.
111 Молодежи в возрасте 18—21 года право голоса было предостав¬
лено в 1974 г. Это сразу увеличило электорат на 6 млн человек.
За ФСП эта группа голосовала значительно более активно, чем
электорат в целом, за ФКП — менее.
i in
118

тий 1968 г. и уступая место очередной волне рационализ¬
ма. В любом случае это не «рабочий» и не «народный»,
а особый «молодежный» утопизм.
В целом и те левые избиратели, которые проголосовали
в 1986 г. за правых, и те, которые сплотились вокруг
«прагматизировавшейся» ФСП,— во
в ущерб ФКП
многом за счет и
в большинстве своем испытывают недове¬
рие к тому, что они считают традиционной левой идеоло¬
гией. Незадолго до выборов 1986 г. почти 60 % сторонни¬
ков левых желали бы обновления левой доктрины и лишь
27 % — возвращения к традиционным левым идеям 112.
При этом сторонники обновления чаще противопоставляют
ФСП компартии, чем сторонники традиционной левой
(72 % первых и 63 % вторых считали, что эти партии не
принадлежат к одному течению)113.
Неадекватность в глазах самих левых нынешнего под¬
хода их партий к общественным процессам связана прежде
всего с отсутствием у них разработанной, по-настоящему
самобытной стратегии выхода из кризиса и ликвидации
массовой безработицы. Противостоящие друг другу в
отношении принципов экономической политики, левые и
правые на более глубинном уровне объединены осново¬
полагающим подходом к самой идее выхода из кризиса.
И те, и другие надеются справиться с безработицей путем
стимулирования экономики, ожидая, что экономический
подъем решит проблему автоматически. «Социальные» ме¬
ханизмы (такие, как переподготовка рабочей силы, «конт¬
ракты солидарности», программы общественных работ,
частичный переход на неполное рабочее время и т. д.,
не говоря уже о системе пособий по безработице) при этом
рассматриваются и теми и другими, хотя и в разной сте¬
пени, преимущественно лишь как вспомогательные «под¬
порки», призванные обеспечить сохранение социального
равновесия до нового экономического подъема.
Такой подъем, который решил бы проблему безработи¬
цы, однако, весьма проблематичен в ближайшем будущем.
Французы в большинстве своем чувствуют это: 62 %
опрошенных в конце 1983 г. полагали, что и через 10 лет
Франция не вернется к высоким темпам экономического
роста и полной занятости 114.
При этом они в большинстве не готовы к определенным
жертвам, которые в нынешних условиях неизбежно долж-
11а Liberation. 1985. 28 janv. Р. 7.
113 Ibid.
114 Expansion. 1983. N 223. P. 245.
119

ны быть принесены сравнительно благополучными слоя¬
ми, не затронутыми безработицей непосредственно, в слу¬
чае любого «социального» решения проблем безработицы.
В 1983 г. 81 % французских рабочих считал сохранение
прежнего уровня покупательной способности проблемой
номер один (безработицы при этом опасался лишь каж¬
дый второй)115.
Очень интересно в этой связи отношение французов
к модернизации промышленности, с которой и левые и пра¬
вые так или иначе связывают надежды на выход из струк¬
турного кризиса французской экономики (его следует
отличать от структурного кризиса мировой экономической
системы). В принципе относительное большинство (45 %)
ждут от модернизации положительных изменений в бли¬
жайшее десятилетие для себя и для своей семьи, 36 %
не имеют на этот счет определенного мнения или не от¬
ветили и 9 % настроены пессимистически 11в. При этом
электорат расколот по принципу отношения к приори¬
тетам. 38 % считают, что модернизировать промышлен¬
ность надо как можно скорее, даже ценой увеличения без¬
работицы; 46 % — что важнее сохранить занятость, чем
ускорить перестройку 117. Естественно, что «модерниза¬
торы любой ценой»— это, как правило, правые, «защит¬
ники занятости»— преимущественно левые.
Колебания настроений в отношении темпов и издер¬
жек модернизации будут, очевидно, определять в бли¬
жайшие годы соотношение сил между левыми «гуман¬
ными консерваторами» и правыми «прогрессистами без
сентиментальности». На практике, как и в случае с выбо¬
ром типа стимулирования экономической активности,
выбор стратегии промышленного развития находится
в достаточно жестких рамках, сдерживаемый позицией
тех, кто хотел бы и модернизации, и сохранения заня¬
тости. Такой «векторный центризм» совпадает и с субъ¬
ективными желаниями ядра электората: 50 % опрошен¬
ных были бы согласны на постепенную модернизацию
с риском углубления экономических трудностей 118.
116
116
117
118
Ibid. N 209. Р. 39; 1984. N 231. Р. 48.
Opinion publique... 1985. Р. 65.
Mermet G. Op. cit. P. 285. Французы в смысле распространен¬
ности ориентации на модернизацию уступают лишь англича¬
нам. В Великобритании соотношение «модернизаторов» и «охра¬
нителей» 43 : 46, в США — 35 : 60, в Италии — 21 : 60,
в ФРГ — 18 : 67, в Японии — 14 : 63.
Opinion publique... 1985. Р. 72.
'in
t
120

В партийно-политической сфере колебания избира¬
тельного маятника обеспечиваются периодическими сме¬
щениями электорального центра, в котором различия
между левыми и правыми, не исчезая, становятся мень¬
шим препятствием для взаимных переходов. На практике
это выглядит следующим образом. На рубеже 1984—
1985 гг. лишь 1/5 избирателей ФСП считали «вторыми
по предпочтительности» правых. Только 1/10 избирателей
СФД и 1/8 ОПР считали таковыми «левых или эколо¬
гистов»119. Но в это же время только немногим более трети
избирателей ФСП «ни в коем случае» не стали бы голосо¬
вать за СФД, и ровно столько же сторонников СФД не
стали бы голосовать за ФСП — остальные подобной воз¬
можности не исключали 12°. «Деидеологизация» политики
на данном этапе, выражающаяся в ослаблении «идеологи¬
ческих» партий и в прагматизации курса остальных (до¬
полняемой «американизацией» избирательных кампаний),
сосредоточенность общества на проблемах экономики,
а политики — на персоналиях приводят на практике,
подчеркнем это, не к расширению, а к сужению возмож¬
ности выбора стратегии. Расширяя сферу «векторного
центризма», надстраивая над ней широкий консенсус,
она в потенции стабилизирует текущую политику, но
уменьшает возможность маневра в пределах «системного»
(в системе синтеза второго порядка) пространства.
На практике в ситуации, когда экономическое поло¬
жение не меняется слишком резко, подобный центризм
ведет к небывалому для Франции разочарованию в по¬
литике вообще. 82 % французов в 1985 г. считали, что
политики не говорят правды; 62 — что они не занимают¬
ся действительными проблемами, волнующими францу¬
зов; 54 — что они говорят почти одно и то же; 44 % —
что их язык устарел ш. В 1985—1987 гг. 54—58 % считали,
что политики не интересуются тем, о чем думают такие,
как они. В 1987 г. 19 % опрошенных считали, что «чест¬
нее» левые политики, 11 — правые, 63 — что разницы
между первыми и вторыми нет, 7 % не знали, что отве¬
тить 1Я. Лишь 24 % доверяют политическим партиям.
В 1985—1987 гг. с 26 до 36 % увеличилась доля тех, кто
просто считает политику недостойным занятием 123.
112 Point. 1985. 3 nov. Р. 40; Point—JFOP—Etmar... P. 59.
120 Opinion publique... 1985. P. 14.
121 Ibid.
122 Nouvel observateur. 1987. N 1200. P. 30—31.
123 Ibid. P. 31.
121

Выборы 1988 г., поразительно «неполитические» по
французским меркам, когда в центре внимания оказались
едва ли не впервые за все время проведения избиратель¬
ных кампаний не программы, а личности (и в первую
очередь личность президента Ф. Миттерана), стали свое¬
образным итогом такого развития. И может быть, началом
новой фазы эволюции французской политики.
вовсе
«Антисистемные» тенденции 80-х годов
«Системное пространство» с характерной для него сегод¬
ня идеологической «терпимостью», отражающей глубинное
единство подходов, консенсус правого и левого центра,
уже сейчас, однако, включает в себя некоторых избира¬
телей далеко не безоговорочно, других же
не включает. В последние годы довольно активно прояв¬
ляли себя «другие» левые и «другие» правые, по-своему
идеологизированные, ищущие стратегию выхода не столь¬
ко из экономического, сколько из социокультурного
кризиса.
Сложный период обретения собственного идеологиче¬
ского и политического лица переживает во Франции дви¬
жение эко логистов, которое не всегда можно полностью от¬
делить от других «нетрадиционных» движений и группи¬
ровок. В этом довольно пестром конгломерате, а также
по соседству с ним (например, в течении Ришара в ФСП
и в др. группах) смутно вырисовываются контуры того,
что можно было бы назвать «третьей левой» («второй»
во Франции с некоторых пор именуют «самоуправлен-
ческое» течение М. Рокара и Э. Мэра в ФСП и ФДКТ,
поддерживаемое такими изданиями, как «Либерасьон»,
«Монд», «Нувель обсерватер»121 * * 124 *), находящейся с эколо-
гизмом как таковым, т. е. собственно движением в защиту
окружающей среды, в родственных, но весьма непростых
отношениях. Опыт такой специфической левопочвенни¬
ческой партии, в которую выросли западногерманские
«зеленые», помогает в каком-то смысле понять и характер
эволюции экологического течения во Франции. Эколо¬
гисты, вообще крайне неровно выступающие на выбо¬
рах 12&, собрали в марте 1986 г. лишь 340 тыс. голосов
121 Hamon L., Rotman Н. La Deuxieme gauche. P., 1982.
125 Наибольший до сих пор успех в общенациональном масштабе
выпал на долю кандидата-экологиста Б. Лалонда, получившего
в первом туре президентских выборов 1981 г. 1 млн 126 тыс.
(3,9 %) голосов.
122

(1,2 %). Эта цифра очень мало говорит о потенциальной
силе течения, стоящего за экологическим списком. Дело
в том, что в определенные периоды удельный вес изби¬
рателей, желавших бы отдать им голоса, значительно пре¬
вышает долю тех, кто фактически делает это. Так, в
1985 г., когда экологисты потерпели сокрушительное по¬
ражение на кантональных выборах, их потенциальное
влияние достигало максимального до сих пор уровня:
7—8 % опрошенных готовы были голосовать за них, если
бы в это время состоялись выборы в Национальное со¬
брание.
В целом можно констатировать, что нынешние эко¬
логисты, пользующиеся время от времени значительной
(выраженной не только в намерении голосовать за них)126,
но эфемерной поддержкой избирателей, не вполне отве¬
чают их реально существующим, хотя, возможно, и не до
конца осознанным стремлениям и пока не в состоянии
прийти в соответствие с ними. Это естественно: чтобы офор¬
миться в устойчивое политическое течение, нужна более
или менее выраженная «идентичность», а ее пока в этой
части политического спектра нет. Сегодняшний «эколо-
гизм» находится в двусмысленном положении — он не
вполне то, за что его принимают и за что он сам себя вы¬
дает. Популярность экологической проблематики дала
на первых порах этому течению массовую базу и одно¬
временно «запрограммировала» его распыленность (поли¬
тические позиции озабоченных состоянием окружающей
среды очень различны), осложнила приведение в соот¬
ветствие целей наиболее динамичной части движения (вы¬
работка утопического по своей сути нового левого проек¬
та) и его общественной базы. Некоторое уменьшение во
второй половине 70-х — первой половине 80-х годов
озабоченности экологической проблематикой (доля «оза¬
боченных» постепенно снизилась к 1977—1984 гг. с 89
до 81 %)127 лишило движение момента динамики.
Но в этой же части политического или, быть может,
правильнее сказать — общественного спектра не только
те, кто озабочен состоянием окружающей среды, но и те,
кто озабочен состоянием человека перед лицом «аноним¬
ных сил», какими представляются сегодня стихии техно¬
кратизированного и бюрократизированного государства-
126 в 1985 г. 30—40 % сторонников ФСП назвали экологисто
«вторым по степени близости» им политическим течением. См.:
Point. 1985. 3 nov. Р. 40; Point — J FOP — Etmar... P. 59.
127 Mermet G. Op. cit. P. 194.
t
123

Левиафана, выступающего внутри страны Пай «социальное
государство» и не имеющего четко определенных функций
и территориальных границ в какой бы то ни было сфере:
экономической, политической, культурной, природной,
психологической...128
Май 1968 г. был, вероятно, первым симптомом возрож¬
дения «альтернативной» идеологии во Франции после
долгого перерыва. Не нащупав границ предмета своего
отрицания (и потому отрицая «все»— вместе и по частям),
майское движение в течение ряда лет сохраняло вольную
или невольную связь с породившей его средой: студен¬
ческой, левой интеллигенции. Пройдя через стадию «тьер-
мондизма» (увлечения «третьим миром»), затем экосоциа¬
лизма, оно сосредоточилось на «альтернативной экономи¬
ке», но было захлестнуто экономическим кризисом, от¬
влекшим от него внимание возможных сторонников.
Угроза вынужденной маргинализации заслонила перспек¬
тивы маргинализации добровольной. Определенный шанс
появился с ростом озабоченности внедрением информати¬
ки, но по мере ее быстрого проникновения в общество
страх стал ослабевать: если в 1981 г. считали, что «ком¬
пьютеры угрожают свободе», 53 % опрошенных, то в
1982 г.— 45 %, а в 1984 — 42 % 129. Впоследствии воп¬
росы такого рода вообще исчезают из анкет.
Так или иначе альтернативное (точнее определить его
пока нет возможности) течение, не имеющее реальных
перспектив в период стабилизации или даже кризиса,
по кризиса собственно экономического, ждет своего часа,
который наступит, видимо, не раньше, чем начнется об¬
щий ощутимый кризис «системы», являющейся функцией
существующего миропорядка. Во всяком случае, сейчас
его контуры можно распознать в разных метаморфозах,
отражающих разные стороны более или менее болезнен¬
ного развития этой «системы», выявляющей свои границы.
Разрыв — в определенном смысле и до определенной
степени — с преобладающим сейчас во французском об¬
ществе «либерально-социальным» подходом к проблеме
совершающегося или в каком-то смысле свершившегося
выхода из кризиса 70-х годов демонстрируют и крайне
128 О культурных аспектах этой проблематики подробнее см.: Сал-
мин А, М. Французская интеллигенция и феномен «альтерна¬
тивного» сознания // Рабочий класс в мировом революционном
процессе. М., 1985. С. 231—251.
128 Mermet G. Op. cit. Р. 188.
124

правые из Национального фронта (НФ) и других органи¬
заций французской «ультраправой».
Политическое «лицо» Национального фронта в мас¬
совом сознании определяется сегодня прежде всего актив¬
но, даже крикливо выдвигаемыми им идеями «сильной
власти», «порядка» (борьба с преступностью и «новшест¬
вами» в области морали, восстановление смертной казни).
Около 50 % французов считали в конце 1985 г., что лидер
Национального фронта Ж.-М. Ле Пен «опасен для де¬
мократии» (34 % —«не опасен»)130. «Экономический ли¬
берализм» НФ, очевидно, не только не связан с либера¬
лизмом политическим, но и прямо и отчетливо противо¬
поставляется ему.
Силой, извлекшей Национальный фронт из полного
ничтожества (все крайне правые, не один НФ, получили
на парламентских выборах 1981 г. 90 тыс. 422 голоса,
т. е. 0,35 %) и поднявшей его до положения одной из
пяти ведущих политических сил страны, стала, как из¬
вестно, ксенофобия. Довольно грубая пропаганда («Зав¬
тра иммигранты поселятся в ваших домах и будут есть
ваш суп») принесла ему славу «расистской» партии (мне¬
ние, разделяемое в 1985 г. 62 % французов). Слава, надо
признать, довольно двусмысленная: в это же время 66 %
французов считали желательным удаление из страны ино¬
странных рабочих (против — 21 %); 70 % — предостав¬
ление иммигрантам средств, помогающих им покинуть
страну. При этом, впрочем, 90 % опрошенных (в том чис¬
ле и 65 % избирателей НФ) высказывались за предостав¬
ление им семейных пособий 131.
Электоральный успех НФ вызван тем, что он «посмел»
(видимо, вполне расчетливо и хладнокровно) использо¬
вать в своей пропаганде тему, обратиться к которой в пос¬
левоенный период не решался почти никто. Он апелли¬
ровал к эмоциям французов, а не к их разуму, к общей
обеспокоенности «арабо-исламской угрозой» (давняя тема
пропаганды Ле Пена) для страны и для мира (падение
роли Запада в мире), а не к давно обыгрывавшейся не¬
которыми правыми и некоторыми левыми «рациональной»
идее, согласно которой присутствие иностранных рабо¬
чих — одна из причин безработицы в стране. Карта влия¬
ния НФ на выборах 1986 г. в общем совпадает с картой
130 Monde. 1985. 17 oct.
131 Expansion. 1983. N 223. P. 47; Nouvel obsorvateur. 1986. N 1114.
P. 27.
125

распространения иностранных рабочих во Франции, но
имеет мало общего с картой распространения безра¬
ботицы 132.
Ле Пен снял «табу», в течение многих десятилетий на¬
ложенное во французской большой политике на темы
расы, религиозных различий, нации (в этническом, а не
этатистском ее варианте). Длительное замалчивание
этих тем при растущем беспокойстве значительной массы
населения, которое пытались не замечать, позволяло Ле
Пену эксплуатировать эффект новизны.
Несмотря на все сказанное, было бы заблуждением
рассматривать сегодняшних крайне правых как преиму¬
щественно расистскую партию. «Культурный» (в смысле
его интерпретации в терминах культуры, а не экономики)
расизм Ле Пена, видимо, его глубоко личное убеждение
(что подтверждается его многолетней деятельностью).
В данный момент оно совпало с затаенным личным убеж¬
дением миллионов французов, которое получило воз¬
можность вырваться на поверхность в условиях кризиса
и безработицы, подорвавших господствовавшее и чуть ли
не официально санкционированное отношение к иммиг¬
рантам как к «полезному злу». Все это, однако, лишь элек¬
торальный трамплин для крайне правых. Сегодняшний
Ле Пен — фигура, символизирующая наличное состоя¬
ние массовой крайне правой, но совсем не обязательно
ее завтрашний день.
Если суммировать разрозненные высказывания сегод¬
няшних крайне правых во Франции, создается впечат¬
ление, что в их пропаганде начинает «проговариваться»
то специфическое, «подлинное», что фактически всегда
было монополией именно ультраправой и что в очередной
раз — конечно, по-новому — получило возможность об¬
рести аудиторию в условиях нынешнего кризиса. Речь
идет о «неэкономическом» ответе справа на дисфункции
капиталистической экономики, о попытке выйти из эко¬
номического кризиса социальным и политическим, во¬
люнтаристским и «моральным» путем. Акцентируются —
как и в 30—40-е годы — и разделяются массой сторон¬
ников ценности «труда, семьи, отечества» (символы, во¬
шедшие в свое время в официальный лозунг петеновского
«французского государства»), говорится об очищении мо¬
рали, о «родине». Появляется, кроме того, и специфиче¬
ская тема Запада как системы, обладающей самобыт-
132 Nouvel observateur. 1986. N 1117. P. 28—29.
126

ностью, которую нужно защищать от губительного для
нее воздействия других цивилизаций.
Фактически продвижение НФ в 80-х годах следует
рассматривать как первое серьезное возвращение в по¬
литику после второй мировой войны «настоящей» ультра¬
правой; это явление имеет мало общего с пужадизмом
50-х годов, из которого вышел сам Ж.-М. Ле Пен.
Цели НФ значительно шире, «идеологичнее», чем цели
пужадистов, хотя пока что в общем столь же туманны.
И еще одно немаловажное обстоятельство: Национальный
фронт лишь часть значительно более широкого ультра¬
правого движения, к которому относятся и другие крайне
правые партии, и сегодняшние «новые правые» клубы,
и некоторые группировки в составе СФД, ОПР, Нацио¬
нального центра независимых. Пока эти группы очень
многое разделяет; но и Национальный фронт не избавил¬
ся пока от «излишней» специфичности истории своего
формирования. Произойдет ли объединение всех крайне
правых сил, и если да, состоится ли оно на базе нынеш¬
него НФ, явно не представляющего собой последнего
слова крайне правой, покажет будущее, основные факторы
которого — долговременные последствия избранной стра¬
тегии выхода из кризиса, в данный момент весьма не¬
определенные, и объективное положение в этой связи
правых партий. Очень многое зависит и от их субъектив¬
ной позиции. Пока что существование НФ скорее мешает
им, лишая значительной части потенциальных избирате¬
лей и препятствуя, в частности, установлению прочного —
на ближайшую перспективу —«неоконсервативного боль¬
шинства» в парламенте, подобному, к примеру, англий¬
скому. Кроме того, оно является одним из факторов,
укрепляющих пока что существующий «центристский
консенсус», возрождая — на новой и единственно воз¬
можной сейчас основе — призрак старого «антифашист¬
ского консенсуса» и обновляя основы синтеза второго
порядка. Так или иначе сегодня именно отношение к НФ
стало для всех «респектабельных» партий ритуальным
тестом на «республиканизм»— символ, в котором слились
ценности двух исторических синтезов.
Под влиянием единого в своей основе социально-эконо¬
мического и социокультурного процесса последних деся¬
тилетий французская партийно-политическая система от-
127

четливо эволюционировала к своеобразному центризму.
После вытеснения из центра политической системы моно¬
полизировавшего его еще в 1958 г. голлизма, перехода
законных и самозванных его наследников на правый
фланг, а также ослабления ФКП на левом фланге возникла
реальная возможность чередования у власти^ правого и
левого «центров» с размытыми границами — вариант,
«разыгранный» в 1981—1986—1988 гг. и, видимо, не ли¬
шенный наряду с другими центристскими комбинациями
перспективы на ближайшие годы.
Социокультурная динамика структурного кризиса на
данном этапе выразилась, во-первых, в постепенном, не
всегда заметном смещении политической оси страны, по
отношению к которой определяются эти центры, а во-вто¬
рых, к новой напряженности за пределами центра, позво¬
ляющей, возможно, уже сегодня судить о некоторых осо¬
бенностях политических конфликтов будущего.
Это требует некоторых пояснений. Прежде всего сле¬
дует различать конъюнктурное смещение центра в 1986—
1988 годах в сторону сегодняшней французской «либе¬
рально-модернизаторской» правой, которое, как было
показано выше, в принципе не может быть и не было дол¬
говременным, и общее изменение фундамента, подосновы
ориентаций значительной части сегодняшнего политиче¬
ского спектра, иногда интерпретируемое как сдвиг в кон¬
сервативном направлении. Речь идет о размывании —
как функции описанных выше социокультурных процес¬
сов — утопической подосновы этики социального идеала,
обращенной в будущее, и соответственно об ослаблении
«отрицающих» ее, но при этом сопряженных с нею ориен¬
таций. Такая этика вытесняется в ценностно-эмоциональ¬
ном плане тем, что можно назвать «этикой выживания»:
сохранения (в зависимости от контекста) основ жизни,
природы, демократии и т. д. Естественно, что подобная
«фундаментальная» эволюция на данном (но только на
данном!) этапе совпадает в некоторых важных отношениях
с традиционно-консервативной ориентацией и составляет
один из элементов преходящей «консервативной волны».
Элементов, вовсе не монополизированных ею навечно, тем
более что уже сейчас можно наблюдать любопытнейшую
(и очень глубокую по своей сути) «рокировку»: наследни¬
ки традиционной французской правой, оставаясь «охра¬
нителями» и «государственниками» (в авторитарном смыс¬
ле), становятся «модернизаторами» и «либерализаторами»
(в наступательно-инструментальном ключе), а «социально-
128

самой «машиной» современной западно¬
капиталистической (это все
[. Сильный.
консерв ативная» составляющая их идеологии энергично
оттесняется в ту часть политического спектра, где тради¬
ционно чувствовали себя дома крайне левые.
Сегодня все более отчетливо вырисовывается линия
нового размежевания, при котором по одну сторону по¬
тенциально углубляющегося (но пока не расширяющего¬
ся) разлома оказываются «модернизаторы» (сами по
себе далеко не единые, противопоставленные по ряду
параметров, которые не обязательно должны всегда со¬
ставлять устойчиво противостоящие друг другу идеоло¬
гические системы), на данном этапе в целом стремящиеся
«обмануть время» (известный логический парадокс Ахил¬
леса и черепахи), ориентируясь на количественный про¬
гресс, но прогрессивно же минимизируя его издержки.
По другую его сторону — крайне пестрое собрание все¬
возможных «альтернативников», не способных объеди¬
ниться в национальном масштабе и не имеющих пока что
серьезного стимула к объединению в более широких рам¬
ках. Наводить мосты через разлом можно, его можно
даже камуфлировать на более или менее продолжитель¬
ное время, но устранить его уже невозможно, поскольку
он создается
центристской, технической,
разные модусы единого целого) цивилизац
как никогда в прошлом, выходящий за национальные
границы, институционализированный на наднациональном
уровне, синтез I + II потенциально в достаточно отдален¬
ной перспективе подвергается эрозии под действием этой
совокупной, векторной силы, в создании которой он при¬
нял участие.
Выходя на глобальный уровень, синтез второго по¬
рядка, однако, утрачивает и кое-что из созданного им
внутри страны. Органически перерождаясь в модернизи¬
рующемся сейчас «социальном государстве», он ослабляет
традиционные «пружины» западной демократии, служив¬
шие в синтезе II передаточным механизмом между граж¬
данским обществом и государством. С одной стороны,
ослабляется, как мы видели, организованная левая ра¬
бочая субкультура: члены, избиратели и сторонники
ФКП, крупных общенациональных профцентров (из чего
не следует, впрочем, что в длительной перспективе, вне
нынешней фазы кризиса, непременно ослабнет организа¬
ция различных групп трудящихся).
В условиях «импульсной» интенсификации существую¬
щего типа политико-экономического развития капита-
5 Заказ № 300
129

новое устойчивое органическое
диетического мира происходит изменение агрегатного
состояния «полюса труда»— рабочего класса,— но т^кже
и «полюса капитала». В границах Франции этот процесс
резко ускорил разрушение структур, существовавших
как бы по инерции, но также дестабилизировал многие
жизнеспособные элементы. Если можно так выразиться,
«капитал» (как общественное отношение, с помощью ко¬
торого можно более или менее экономно описать общест¬
во под углом зрения воспроизводства его экономической
жизни) ищет сейчас
строение.
На уровне сугубо политико-идеологическом размы¬
вается также и довольно четкая, восходящая во Фран¬
ции ко временам становления синтеза I поляризация
общества на устойчивые блоки «левых» и «правых». Это
связано, в частности, с тем, что, с другой стороны, в по¬
литике резко уменьшилось значение связи между като¬
лической субкультурой и правым флангом в политике.
Уточним сказанное.
В первые годы после окончания второй мировой вой¬
ны, когда корпус избирателей Франции приобрел близ¬
кие к современным очертания (с 1944 г. право голоса
было предоставлено женщинам), за правые партии, вмес¬
те взятые, голосовали, по нашим подсчетам, около 91 %
католиков, прочно интегрированных в церковную жизнь.
К середине 60-х годов их доля сократилась незначитель¬
но — до 88 %. Наконец, во второй половине 80-х годов
за правые партии голосовали примерно 86 % таких като¬
ликов. В целом, таким образом, налицо сохранение почти
в неизменном виде одного из важнейших механизмов
синтеза I, ставшего элементом синтеза I + II. Это, без¬
условно, так, но приведенные цифры отражают только
часть картины. За те же сорок лет, как отмечалось выше,
сам удельный вес постоянных прихожан церквей снизил¬
ся примерно с 34 до 13—15 % населения, из чего следует,
что во всем национальном электорате доля тех, для кого
правая ориентация прочно связана с включенностью
в жизнь церкви, уменьшилась с 31 до 11 — 15 %. Иными
словами, одна из важнейших опор «конфликтной стабиль¬
ности» синтеза I + II, не утратив качественного значе¬
ния, существенно потеряла количественно, во многом
перестав быть опорой государственного синтеза на уров¬
не избирательного корпуса. Неудивительно, что в по¬
следние годы доля тех, кто устойчиво относит себя к «ле¬
вым» и «правым», упала. За последнее десятилетие сумма
130

западной де¬
перспективах.
первых и вторых как тенденция уменьшилась в среднем
с 80 до 50 %.
На практике ослабление «пружин» электоральной
демократии, всегда считавшейся основой
мократии в более широком смысле, ведет к распростране¬
нию неуверенности в ее возможностях и
Ослабление устойчивых структурированных связей меж¬
ду «сферой всеобщего избирательного права» и государст¬
вом вызывает иногда большее беспокойство, чем происхо¬
дящее одновременно ослабление общенациональных групп
давления, действующих в направлении перераспределения
национального богатства в пользу трудящихся. Это свя¬
зано с тем, что такое перераспределение в принципе, как
мы видели, может осуществляться и «сверху»; демократия
же, саморазрушающаяся «внизу», не только не может быть
восстановлена «сверху», но и неизбежно вызывает компен¬
сирующее и, быть может, опережающее усиление автори¬
тарных структур, роли личности в ущерб столь важной
для генезиса сегодняшней западной демократии идеоло¬
гии.
Неопределенность нынешнего переходного периода вы¬
ражается в поисках одновременно средств усиления го¬
сударства против потенциальной «анархии» и средств,
предотвращающих тоталитарное вырождение государства.
На практике в 70—80-х годах соотношение этих тенден¬
ций выразилось в усилении «либертаристских», «де-
централизаторских» настроений в пределах обширного
политического центра (левого и правого) при одновре¬
менном фактическом росте государственного аппарата
и его вмешательстве в
Так было до 1981 г.,
и, наконец, после 1988 г.
Завершая наш анализ, можно констатировать, что
французское общество переживает сейчас период, пере¬
ходный от стабилизации синтеза второго порядка в на¬
циональной политической культуре к состоянию, во мно¬
гом определяемому синтезирующими (но одновременно
и «диссоциирующими») тенденциями того же порядка на
глобальном уровне. Одновременно все яснее определяют¬
ся основания потенциальной дестабилизации «третьего
порядка», пока что более или менее эффективно компен¬
сируемой с помощью «антител», выработанных предыду¬
щими синтезами, их интегральной системой. Такая деста¬
билизация глобальна по своей сути, но, конечно, прояв¬
ляется она и через чисто национальные социокультурные
различные стороны жизни страны,
с 1981 по 1986 г., после 1986 г.
131

и политико-экономические функциональные зависимости.
Подход к эволюции государственности, к анализу ее ста¬
бильных и нестабильных состояний с точки зрения «длин¬
ных волн» политико-культурного развития не позволяет,
конечно, предсказать возникновение и исчезновение кон¬
кретных состояний политической системы, вызванных
уникальным каждый раз взаимодействием различных ее
уровней, но он помогает структурировать политический
процесс, понять функциональные зависимости проис¬
ходящего.

Английское общество
на исходе XX столетия:
факторы и перспективы
социальной устойчивости
в условиях распада
традиционных структур
В рамках исследования, лежащего в основе данной кни¬
ги, обращение к английскому примеру представляет, по¬
жалуй, особый интерес. С одной стороны, длительное вре¬
мя Великобритания была символом внутренней стабиль¬
ности. С другой, именно в ней раньше, чем где-либо на
Западе, выявились крупномасштабные социальные из¬
держки
И опять-таки в той же Великобритании более чем десяти¬
начавшейся технологической революции \
летнее развитие сложных и противоречивых процессов
имело следствием (по крайней мере вплоть до рубежа 90-х
годов) несомненную социально-политическую стабили¬
зацию.
Констатируя данное обстоятельство, необходимо, не¬
сомненно, учитывать, что послевоенный консенсус, опре¬
делявший ситуацию в Великобритании вплоть до 70-х го¬
дов, фактически прекратил свое существование и что ста¬
бильность последующего десятилетия определялась со¬
отношением иных, существенно видоизменившихся со¬
циально-психологических установок значительной части
населения. Поэтому в данном контексте целесообразно
сопоставить модель прежнего консенсуса с ее сегодняш¬
ней разновидностью, а также, наметив варианты его воз¬
можного развития, оценить шансы па сохранение социаль¬
ной устойчивости. Подобный анализ, естественно, пред¬
полагает учет особенностей национальной политической
культуры, в том числе соответствия новейших процессов
и наемный труд в раз-
1983. Гл. VI; Михай-
Подробнее см.: Технологические сдвиги
витых капиталистических странах. М.,
лов С. В. Рабочий класс США и Великобритании в 80-е годы. Со¬
циальные последствия технологической перестройки в условиях
капитализма. М., 1988.
133

в английском обществе долговременным тенденциям его
развития.
Великобритания принадлежит к ограниченному числу
стран (в Западной Европе к ним правомерно отнести лишь
Швецию и Швейцарию), которым в XX в. удалось из¬
бежать бурных потрясений, имевших следствием более
или менее существенное изменение политических струк¬
тур и институтов. Английское общество не испытывало
острых социальных, политических и национальных кон¬
фликтов, которые могли бы повлечь за собой единовремен¬
ные крупномасштабные сдвиги в массовом сознании.
Столь же существенное значение имели типичные для
Вел и кобритании особенности взаимосвязи консерватив¬
ны х и модернизаторских тенденций. Для адаптации анг¬
лийского общества к новым явлениям всегда было харак¬
терно доминирование консервативных начал. Как спра¬
ведливо отмечал видный исследователь западной полити¬
ческой культуры Ричард Роуз, при всех переменах, про¬
исходивших в Великрбритании, в каждый конкретный
период то, что оставалось неизменным, преобладало над
тем, что изменялось 2. При этом накопительный эффект
постепенных, подспудных перемен мог быть настолько
велик, что был в состоянии существенно трансформиро¬
вать политические институты страны. Наглядный пример
тому — длинная цепь изменений, происходивших в рам¬
ках такого характерного атрибута английской политиче¬
ской культуры, как двухпартийная система.
Английский вариант двухпартийности не без основа¬
ний считается типичным выражением традиции тяготе¬
ния к двум политическим полюсам. В XVII столетии,
в период возникновения предшественников консерватив¬
ной и либеральной партии — тори и вигов, это были,
с одной стороны, группы сплотившихся вокруг трона за¬
щитников традиционной монархии, а
ставители монархической оппозиции,
первой половине прошлого столетия,
партий уже действовали группировки,
преимущественно на земельную аристократию, с одной
стороны, и главным образом на промышленные круги —
с другой. К 1945 г. на роль одного из двух центров при¬
тяжения выдвинулась лейбористская партия, придержи¬
вающаяся социал-демократической ориентации. Ее ут¬
верждение представляло собой организационное оформле-
с другой — пред-
Впоследствии, к
в рамках тех же
ориентирующиеся
2 Rose R. Politics in England. L., 1965. P. 38.
134

ние довольно длительного этапа эволюции. Затем про¬
изошло окончательное вытеснение с политической сцены
либералов как влиятельной силы, что знаменовало собой
уже гораздо более серьезное изменение в традиционном
двухпартийном механизме, нежели те, которые происхо¬
дили ранее. Таким образом системе удалось на определен¬
ное время приспособиться к реальностям XX в.
Назовем еще одну специфически английскую особен¬
ность консенсуса. Обычно новое содержание пробивало
себе путь в устоявшиеся формы не только постепенно, но
и преимущественно ненасильственным, конституцион¬
ным путем. Немалую роль в этом сыграли особенности
развития английского рабочего класса.
Английский пролетариат сложился в обществе, от¬
личавшемся ярко выраженной консервативной окраской.
В отличие от Франции он не был ни свидетелем, ни участ¬
ником острых политических коллизий и переворотов.
Рабочие Великобритании имели дело с буржуазией,
в значительной мере унаследовавшей феодально-аристо¬
кратическую идеологию.
Показательно, что даже чартистское движение, со¬
ставлявшее пик выступлений английского пролетариата
в XIX столетии, заметно отличалось от революционных
выступлений рабочего класса на континенте — прежде
всего преобладанием в нем тех же «конституционных»
элементов. Приняв форму сбора подписей под петициями,
оно по способу выражения не слишком отличалось от тра¬
диционных для страны методов политической борьбы.
Существенным фактором исторического развития Ве¬
ликобритании стала также ранняя и далеко зашедшая
классовая поляризация общества, во многом обусловив¬
шая долговременную стратегию правящего класса. Пер¬
вая промышленная революция, превратившая страну
в «мастерскую мира», радикально сказалась на социаль¬
ной структуре общества, обусловив ее уникальный для
прошлого столетия характер. Поскольку развитие про¬
мышленного производства зависело в то время от массо¬
вого и экстенсивного использования рабочей силы, за¬
нятой преимущественно физическим трудом, она очень
быстро стала наиболее многочисленной социальной груп¬
пой 3. Преобладание пролетарского населения и связан-
3 Уже в 1867 г., по оценке статистика этого времени Дадли Бак¬
стера, физическим трудом в Великобритании было занято (за
пределами сельского хозяйства) около 70 % самодеятельного
населения. К 1911 г. доля таких работников поднялась до 75 %.
См.: Marxism Today. 1978. Vol. 22. N 9. P. 179.
135

ная с этим необходимость для правящих кругов страны
нейтрализации этого большинства во многом определили
развитие британской политической культуры на протя¬
жении по крайней мере ста лет.
Иными словами, после сдвигов во времена первой про¬
мышленной революции социальная структура англий¬
ского общества долгие годы оставалась сравнительно ста¬
тичной. Этой статичности сопутствовали также высокая
степень однородности внутри основных социальных групп,
четкость границ между ними. Подобная «разгорожен-
ность», отсутствие резких изменений в социальном поло¬
жении больших групп населения в сочетании с устойчивой
двухпартийной системой, естественно, сказывались и на
политическом сознании. В частности, широкое распрост¬
ранение получили «наследование» партийно-политических
ориентаций, пожизненная лояльность «своей» партии.
Таков был исторический фундамент, на который легла
послевоенная социал-реформистская модель консенсуса
в ее английском варианте. Политика, направленная на со¬
здание «государства всеобщего благосостояния», неплохо
вписалась в долговременные процессы, способствуя ста¬
билизации и успешно гася последствия деструктивных
процессов. Так, упадок английского капитализма, утрата
его доминирующих позиций в мировой экономике, на¬
блюдавшиеся последние сто лет и заметно ускорившиеся
после второй мировой войны, долгое время вполне ужи¬
вались с относительной стабильностью политической сис¬
темы страны.
Некоторые исследователи политической культуры Ве¬
ликобритании, пытаясь интерпретировать свойственные
ей черты, в том числе и отсутствие катаклизмов, объяс¬
няют этот феномен различными комбинациями факторов.
Одно из таких объяснений выводит «относительный внут¬
ренний мир» из следующих обстоятельств:
1) прогрессирующего исчезновения социально-эконо¬
мических причин, побуждающих массы обращаться к на¬
силию;
2) секуляризации и постепенного затухания религиоз¬
ных противоречий;
3) фактического отсутствия расовых предубеждений;
4) создания профессиональной невооруженной поли¬
ции и установившихся хороших отношений между нею
и населением;
5) эффективности средств отстаивания интересов раз-
136

Лйедьшй слоями населения (одно иа осйовньтх — тред-
юнионы)4.
Не будучи исчерпывающими (и тем более сопостави¬
мыми по значимости), приведенные выше пункты, несом¬
ненно, отражают реальное положение вещей.
Следует, однако, учитывать, что даже в наиболее бла¬
гополучные первые послевоенные десятилетия развитие
вовсе не было однозначным. Некоторые традиционные
факторы стабильности подверглись эрозии. Тем самым
закладывались условия для вызревания новых противо¬
речий.
Так, уже не одно десятилетие шло подспудное и мало¬
заметное, но неуклонное расшатывание института двух¬
партийности, маятниковый механизм которой служил
важным элементом стабильности. Если удельный вес го¬
лосовавших за лейбористскую и консервативную партии
в 1951 г. в сумме составил 80,1 % избирательного корпу¬
са страны, то к 1979 г. (который правомерно назвать ис¬
ходной точкой качественно новых процессов) он опустился
до 55,8 % б. Источник увеличивающегося оттока образо¬
вали как уклоняющиеся от участия в выборах вообще, так
и склоняющиеся к поддержке малых партий.
Если рассматривать указанную тенденцию не через
электоральную статистику, а сквозь призму сдвигов в
типах политического поведения °, можно установить аб¬
солютное и относительное сокращение социально-психо¬
логической категории «стабильных» избирателей — при¬
мерно с двух третей до менее чем половины имеющих
право голоса. А ведь для данной группы была характерна
неизменная и безусловная поддержка своей партии; из¬
менить политическую ориентацию ее представителя могли
лишь экстраординарные обстоятельства.
В свою очередь, наметился рост категорий избирате¬
лей, «поддающихся влиянию» (своего рода автономной
группы в составе «стабильных», людей начавших сомне¬
ваться, частично несогласных с политикой и практикой
своей партии и тем самым относительно восприимчивых
для внешних влияний), «колеблющихся» (не связанных
Crltchley Т. A. The Conquest of Violence. L., 1970. P. 202—203;
Wilkinson P. Terrorism and the Liberal State. N. Y.. 1982. P. 44—
45.
Подсчитано no: Buller D. British Political Facts, 1900—1979.
L., 1979.
Подробный анализ этой трансформации см.: Рабочий класс в
странах Западной Европы: К изучению социальных основ поли¬
тического поведения. М., 1982. С. 306—367.
G
137

сколько-нибудь прочными симпатиями с конкретными
политическими силами, по и не демонстрирующих ярко
выраженную политическую апатию и в отличие от абсен¬
теистов участвующих в голосовании) и «сознательно вы¬
бирающих» (отличающихся критическим отношением к
окружению). Если позиция представителей последней
группы каждый раз зависит от случайных обстоятельств
и легко может быть заменена противоположной, то у «со¬
знательно выбирающих» опа обдуманна и мотивированна.
Изменения в политическом поведении, происходившие
в послевоенные годы, еще не повлекли за собой значитель¬
ной по своим масштабам дезинтеграции политического
поведения. Новые элементы в политической активности
в основном еще не были аптпсистемными. В гораздо боль¬
шей степени использовались другие, «законные» альтер¬
нативы: поддержка малых партий, действие через устояв¬
шиеся группы давления (прежде всего через профессио¬
нальные союзы), абсентеизм и т. п. Даже при дрейфе от
костяка английского электората — «стабильных» избира¬
телей — дистанция была обычно небольшой («поддаю¬
щиеся влиянию», «абсентеисты») и сам отход не был не¬
обратимым. Тем не менее процессы развивались, шло
накопление изменений.
Отмеченная выше эволюция обусловливалась многими
причинами, среди которых особо следует выделить сдвиги
в социальной структуре. Бурный рост категорий работ¬
ников преимущественно пефизического труда, интенсив¬
ные географические перемещения рабочей силы в ходе
отраслевых сдвигов вовлекли в свою орбиту миллионы
людей. Заметно возрос обмен между крупными социаль¬
но-профессиональными группировками, внутри них. Уве¬
личение социальной мобильности повлекло за собой ослаб¬
ление территориальной, профессиональной и психологи¬
ческой обособленности одних категорий наемных работ¬
ников от других, работников физического труда от «белых
воротничков».
Нарастание изменений, размывание многих старых
перегородок вызвали, однако, не дестабилизацию, а упро¬
чение стабильности. Объяснение этому лежит па поверх¬
ности. Описываемый период характеризовался ощутимым
повышением жизненного уровня основной части населе¬
ния. Одновременно происходил рост социальных гаран¬
тий. Налицо была почти полная занятость, а признание
необходимости мер по ее поддержанию стало составной
частью консенсуса. Этой позиции придерживались все
138

основные политические партии Великобритании, включая
консервативную 7.
Социально-психологическое восприятие структурных
сдвигов также было в основном позитивным. Так, анализ
социальной мобильности свидетельствует, что преобла¬
дающая часть происходивших в то время перемещений
имела горизонтальный характер. Тем не менее причаст¬
ность к ним (особенно когда речь шла о пересечении ли¬
нии «физический» — «нефизический» труд) сплошь и ря¬
дом рассматривалась как ^продвижение» по общественной
лестнице, хотя зачастую индивидуальное движение
«вверх» сводилось па нет встречной групповой мобиль¬
ностью «вниз».
Как ни парадоксально, но даже послевоенная имми¬
грация в Великобританию, которая в пределах относи¬
тельно короткого временного отрезка сделала достоянием
прошлого расовую однородность английского общества 8,
на первых порах резких осложнений не вызывала. Она
протекала при благополучной ситуации на рынке труда
(самой благоприятной за всю его историю) и была призва¬
на устранить дефицит в ряде секторов экономики. При¬
влекаемые из Вест-Индии и Южной Азии рабочие пред¬
назначались прежде всего для исподьзования па мало¬
привлекательных, пизкопрестижных и низкооплачивае¬
мых работах (часто связанных с ночными сменами или
горячими цехами), на которые крайне неохотно шли
местные рабочие.
Да и сами мигранты первой волны при всех издержках
адаптации к принципиально новым условиям9 отнюдь
не представляли собой источника недовольства. Во-пер-
Вполне определенные обещания на этот счет содержались, на¬
пример, в ее предвыборных манифестах 1959, 1964 и 1970 гг. См.:
British General Election Manifestos, 1900—1974. L., 1975. P. 215—
216, 244, 328.
8 Если в 1951 г. лиц с небелым цветом кожи насчитывалось всего
75 тыс. (0,2 % тогдашнего населения в 49 млн. человек), то к на¬
чалу 80-х годов их численность достигла 2 млн., что составляло
примерно 4 % от 54 млн. населения страны (без Северной Ирлан¬
дии). См.: The Economist. 1982. Apr. 17. Р. 35.
9 Переезд из деревни в город или из одной страны в другую сам
по себе требует значительных изменений в образе жизни, вызы¬
вает существенную перестройку психологии. Представителям
нынешней «цветной» общины в Великобритании старшего поко¬
ления пришлось пережить воздействие сразу двух таких перемен,
коль скоро большинство из них даже у себя дома не имели опыта
городской жизни. К тому же сами страны — поставщики рабо¬
чей силы находились на совершенно ином уровне развития.
139

вых, большинство из них даже после многих лет жизни
в Англии все еще продолжали рассматривать свое пребы¬
вание там как явление временное. Во-вторых, не следует
забывать, что, хотя для большинства представителей
этнической общины переезд в Великобританию не повлек
за собой повышения социально-профессионального ста¬
туса, он все-таки сопровождался улучшением материаль¬
ного положения, существенным повышением уровня жиз¬
ни (по сравнению с тем, который они имели у себя на
родине). К тому же некоторые из вест-ипдцев и пакистан¬
цев дома вообще не в состоянии были найти работу, что
и вынудило их попытать счастья в бывшей метрополии.
Выбирать им особенно не приходилось. Несмотря на все
издержки пребывания на положении отверженных, почти
18 % выходцев из Вест-Индии и 37 % лиц южноазиатско¬
го происхождения в начале 70-х годов, согласно данным
одного из опросов, считали, что их жизнь в Великобрита¬
нии сложилась лучше, нежели они могли ожидать до
прибытия сюда 10. А ведь это были уже 70-е годы, время
изменившейся социально-психологической ситуации во¬
круг иммигрантов. Последняя эволюционировала но мере
увеличения их числа, переселения членов их семей, на¬
метившегося ухудшения положения на рынке труда (все
это находило почти зеркальное отражение в постепенном
ужесточении запретительного законодательства, связан¬
ного с въездом в страну).
Размывание социал-реформистской модели консенсуса
в Великобритании, расшатывание ее составляющих про¬
слеживаются по самым разным направлениям. По край¬
ней мере в 70-е годы многое из исподволь накапливав¬
шегося начало выходить па поверхность. Кризисное со¬
стояние стало очевидным. И главным здесь было то, что
социально-экономическая ситуация первых послевоенных
десятилетий, создавшая объективные условия для воз¬
никновения описанной модели, трансформировалась в
качественно иную.
Анализ изменений (и, соответственно и степени раз¬
мывания послевоенного консенсуса), оценку их воздей¬
ствия на социальную устойчивость (либо, напротив, на
дестабилизацию), исходя из английских реалий, целесо¬
образно провести на трех уровнях: социальной струк¬
туры, массового сознания и, наконец, социально-поли-
10 Rex J., Tomlinson S. Colonial Immigrants in a British City. A
Class Analysis. L., 1979. P. 82.
140

тическэй организации всего общества. При этом необ¬
ходимо учитывать, что линейной зависимости между
ними нет.
Социальная структура:
меняющиеся контуры
Социальная структура английского общества в конце
XX столетия, как и вся совокупность социально-экономи¬
ческих сдвигов указанного периода, объектом анализа
данной книги не является. И все же без рассмотрения
характера и направленности происходящей трансформа¬
ции не обойтись. Социальный детерминизм не поясняет
взего, но применительно к английской ситуации он может
объяснить больше, нежели в отношении большинства дру¬
гих западноевропейских стран.
Есть основания утверждать, что к рубежу 90-х годов
в Великобритании произошла (или по крайней мере про¬
исходит) новая дифференциация общества. Застывшие
социальные структуры оказались взломанными. Правда,
многие из них были основательно расшатаны еще в пре¬
дыдущие десятилетия. Однако в 80-е годы стали просле¬
живаться новые направления и типы структурных сдвигов.
Напомним, что Великобритания была первой из круп¬
ных капиталистических стран, испытавших резкую де¬
стабилизацию положения на рынке труда. В самом начале
десятилетия показатели безработицы стремительно по¬
ползли вверх, достигнув к его середине 3,2 млн человек
(более чем 12 % рабочей силы). Это превосходило даже
абсолютный рекорд в 2979 тыс. человек, зафиксированный
в стране в разгар «великой депрессии» 30-х годов 11.
Примечательно, что незадолго до этого авторитетный
западный экономист Ф. Хайек доказывал, что общество
может перенести более или менее безболезненно даже
20 %-ный уровень безработицы, но только при достаточ¬
ной уверенности в ее скором рассасывании. В то же время
Хайек выражал серьезные сомнения в способности любого
британского правительства проводить 2—3 года подряд
политику, допускающую существование без работы хо¬
тя бы 10 % населения 12.
11 Labour Research. 1982. N 3. Р. 80.
12 Hayek F. A. 1980s Unemployment and the Unions. Essays on the
Important Price Structure of Britain and Monopoly in the La¬
bour Market. L., 1980. P. 23.
141

Как известно, этот критический показатель безрабо¬
тицы продержался втрое дольше и лишь со второй поло¬
вины 1987 г. опустился ниже (хотя и ненамного) указан¬
ной отметки 13 14. Тем не менее беспрецедентный в глазах
нынешних поколений наемных работников кризис рынка
труда не обернулся пока глубокими социальными потря¬
сениями. О характере воздействия новой ситуации в
области занятости на массовое сознание еще пойдет речь
ниже. В данном же контексте уместно остановиться на
резервной армии труда как на элементе социальной струк¬
туры, па ее нынешней и потенциальной динамике.
Как видно из табл. 1, в 1989 г. число соискателей
рабочих мест сократилось по сравнению с 1984 г. почти
на четверть. Является ли обозначившаяся тенденция глу¬
бинной или имеет кратковременный характер? Рассмотре¬
ние составляющих этого процесса позволяет однозначно
высказаться в пользу последнего предположения.
По мере углубления технологической перестройки
объем живого труда, необходимого для производства еди¬
ницы товаров и услуг, необратимо сокращается, причем
с нарастающей силой. Примером может служить англий¬
ская обрабатывающая промышленность, объем произ¬
водства которой с 1985 по начало 1989 г. возросла 18,5 %,
а рабочих мест при этом стало меньше еще на 100 тыс. че¬
ловек и. Пока что использование новой технологии (даже
в той же обрабатывающей промышленности, наиболее
продвинутой в данном отношении) носит очаговый харак¬
тер. Уже одно только количественное распространение
существующих очагов создает предпосылки к качествен¬
но иному, системному использованию новых технологи¬
ческих средств и решений. Закономерным следствием ны¬
нешних процессов является усиление трудосберегающего
эффекта и тем самым прогрессирующее размывание за¬
нятости в ее традиционном виде. Сдерживать это будет
все труднее даже при самом благоприятном из реально
возможных сочетаний компенсирующих обстоятельств.
Поэтому наряду с прочим будет усугубляться и проблема
деления общества на включенных и невключениых в про¬
изводственный процесс (либо вытесненных из него).
13 В действительности частичное рассасывание резервной армии
труда в Великобритании было еще более ограниченным, нежели
об этом можно судить на основании официальных статистиче¬
ских данных.
14 Подсчитано до: Employment Gazette. 1989. N 4. Р. S7 — S8.
142

Современная статистическая категория безработных
представляет собой достаточно сложное и неоднозначное
образование. Какая-то их часть (применительно к англий¬
ским условиям вряд ли сколько-нибудь значительная),
получая пособие, тем не менее продолжает работать (эпи¬
зодические заработки, занятость в теневой экономике).
Видимо, куда больше тех, кто, не имея работы, формально
не подпадает под требования учета. Для некоторых выпа¬
дение из занятости оказывается лишь временным, для
весьма внушительного числа это оборачивается фаталь¬
ным тупиковым исходом, в конце которого маргинализа¬
ция выливается в необратимую люмпен-пролетаризацию.
Достаточно сказать, что в начале 1989 г. каждый пятый
английский безработный (19,8 %) имел стаж вынужден¬
ного досуга свыше 3 лет. Такая же по численности группа
пребывала за чертой занятости от одного года до трех
лет, 16,3 % — от шести месяцев до года 15 16.
Сложившаяся ситуация не побудила, однако, консер¬
вативное правительство к особой активности. Среди при¬
нимавшихся мер по сдерживанию роста безработицы вы¬
деляются лишь целенаправленные меры по стимулирова¬
нию занятости молодежи. Последние были весьма разно¬
образными^ но главный упор делался на расширение
совокупности программ по профессиональной подготовке
оканчивающих школу, разработанных еще при лейбо¬
ристах. Для некоторых категорий молодых безработных,
например для 17—18-летних, участие в подобных про¬
граммах со временем сделалось обязательным.
Конечный эффект молодежных программ был достаточ¬
но скромен. По истечении срока многие вновь сталкива¬
лись с проблемой трудоустройства. В то же время уда¬
валось временно как бы «подвесить» лад безработицей
значительную часть молодежи (см. табл. 1), отсрочить
ее появление на биржах труда. Так, па начало 1989 г.
состояли па учете 169 тыс. соискателей рабочих мест в
возрасте до 20 лет, в то время как в 1985 г. таковых на¬
считывалось 572 тыс.18
Не оказывая принципиального воздействия на заня¬
тость, названные программы работали на стабилизацию
общей ситуации
только одним из
15 Ibid. Р. S28.
16 Соответствующие
также упали, хотя и не столь резко: с 715 до 427 тыс. См.: Ibid.
1985. N 5. Р. S24, 1989. N 4. Р. S28.
в стране. Ведь молодежь являлась не
главных источников разбухания резерв-
показатели в возрастной группе с 20 до 25 лет
143

g Таблица 1
Великобритания 80-х годов: сдвиги в структуре экономической
активности
тыс. человек
Изменения
Параметры рынка труда
Экономически активное население
В том числе
I мужч
жег
IIIIUSI
II занятые
безработные
III наемные работники
предприниматели и «самостоятельные»
вовлеченные в программы, связанные с под¬
держанием занятости
IV занятые частично (неполную раб. неделю)
временные работники
занятые на двух и более работах
1979 г.
1 175
22 638
389
Подсчитано по: Employment Gazette. 1987. N 1. Р. 56j N5. Р. S9;
1984 г.
26 481
10 933
23 387
20 454
2 618
315
1 311
703
1989. N 4. P.
1989 г.
15 831
10 657
25 114
2 374
21 439
3 157
519
5 407
1 391
967
183, 185,
между 1979 и
1984 гг.
+1919
—2184
+776
+314
188—189.
между 1984 в
1989 гг.
+1007
+283
+724
+1727
—720
+985
+539
+204
+579
+80
+264

ной армии труда, ио и наиболее социально взрьтйоопас-
ным элементом.
В том же направлении, и уже независимо от консерва¬
тивного правительства, с конца 80-х годов стал работать
и другой фактор — демографический, когда очередная
волна от послевоенного «бэби-бума» пошла на убыль.
Если между 1977 и 1987 гг. население работоспособного
возраста увеличилось на 2 млн человек, то в последую¬
щие 10 лет такой прирост предположительно составит
только 500 тыс. В 1994 г. в нижней точке «волны» числен¬
ность возрастной группы от 16 до 20 лет, по оценке, будет
равняться 2,6 млн человек, в то время как при прохож¬
дении ее «пика» двенадцатью годами ранее соответствую¬
щая цифра составила 3,7 млн 17.
Прямой безработице, даже и сдерживаемой отмечен¬
ными выше факторами, неизбежно суждено остаться мас¬
совой. Не вызывает также сомнения и то, что в случае
приближения к критической черте, за которой возможны
социальные катаклизмы, она будет искусственно сдер¬
живаться.
Было бы, конечно, упрощением сводить процессы по¬
ляризации па рынке труда Великобритании только к ка¬
тегориям занятости и безработицы в их чистом виде. По¬
мимо лиц, которые вообще не в состоянии найти себе
применение, растут группы тех, чья занятость носит
непрочный и эпизодический характер. Фактически гра¬
ница между ними и классическими безработными сугубо
формальна: они гораздо ближе к последним, нежели к
стабильно занятым. Только при рассмотрении этих двух
групп вместе можно оценить реальные масштабы разру¬
шения занятости в ее нынешнем варианте.
Однако исследование главного комплекса нарастаю¬
щих изменений, характерных для нынешней фазы пере¬
стройки общественных структур, требует анализа коли¬
чественных и качественных характеристик работающей
части населения. Сейчас на рынке труда Великобритании,
да и не только на нем, получают широкое распростране¬
ние многообразные «нетрадиционные» формы занятости.
К их числу относятся и те ее виды, которые, имея дли¬
тельную историю, рассматривались до недавнего времени
как периферийные, и формы, появившиеся лишь в 70—
80-е годы.
Возможности для таких перемен открывает сама тех-
17 Labour Force Outlook to the Year 2000. L.. 1989. P. 160.
145

нологическая революция, меняющая методы организа¬
ции трудового процесса. Одновременно эти перемены сти¬
мулируются попытками капитала связать часть наемкой
рабочей силы дискриминационными трудовыми соглаше¬
ниями либо даже вовсе обойтись без таковых. На нынеш¬
нем этапе внедрения новых технологий эти попытки ока¬
зываются далеко не безуспешными: несоответствие между
сужающимся спросом па рабочие руки и их предло¬
жением вынуждает часть соискателей рабочих мест согла¬
шаться па условия, которые вряд ли были бы сочтены
приемлемыми десять лет тому назад.
Все большее распространение приобретает, например,
практика временного найма. Будучи источником заработ¬
ка, временная работа оставляет его вне сферы действия
ряда социальных льгот. От рабочего с такйм статусом
можно при необходимости избавиться, не вступая* в конф¬
ликт с профсоюзом, не провоцируя обострения ситуации
на предприятии.
В процесс «модификации» рынка труда вписалась и
частичная занятость, за счет которой между 1984 и 1989 гг.
получена основная часть прироста численности наемных
работников (табл. 1). Ее целенаправленному расширению
в немалой степени содействовало и само государство.
В частности, предпринимателям стала выплачиваться суб¬
сидия за каждое рабочее место, на котором удалось бы
занять двух человек с неполным рабочим днем либо ра¬
ботающих только 2—3 дня в неделю. Путем дробления
рабочих мест правительство рассчитывало притормозить
рост расходов на содержание безработных и ослабить
угрозу нарастания социальной напряженности.
Названные и некоторые другие формы занятости пе¬
риферийного характера, будучи преимущественно низко¬
оплачиваемыми, фактически провоцировали развертыва¬
ние еще одной ее разновидности — совмещения двух и
более работ. За 80-е годы численность представителей
данной категории возросла на 600 тыс., вплотную при¬
близившись к 1 млн человек (см. табл. 1). Указанному
процессу сопутствует повторный счет, так что реальная
численность работников и число рабочих мест на англий¬
ском рынке труда год от года все более расходятся.
Одной из примечательных тенденций последующего
периода стал быстрый и внушительный рост статистиче¬
ской категории «предпринимателей и самостоятельных
работников», которая ранее на протяжении многих деся¬
тилетий неуклонно сокращалась. После прихода к власти
146

Таблица 2
Статусная мобильность «самостоятельных» работников Велико¬
британии, тыс. человек
Статус
«Самостоятельные» I «Самостоятельные»
в 1982 г. по харак- I в 1983 г. по характе-
теру деятельности в ру деятельности в
1983 г. 1982 г.
Всего
В том числе
«самостоятельные»
наемные работники
безработные
экономически неактивные
2131
1937
89
54
48
2304
1931
197
58
92
Источник. Labour Market Quarterly Report. 1985. Febr. P. 5.
консерваторов открытие собственного дела всячески поощ¬
рялось: только с 1979 г. по начало 1984 г. администрация
М. Тэтчер осуществила 108 различных мероприятий по
стимулированию мелкого бизнеса 18.
Расширение этой группы происходило за счет различ¬
ных компонентов, отражая не только социально-экономи¬
ческий, но и формально-правовой аспект современной си¬
туации. Одним из источников такого расширения было
распространение контрактной формы найма. Контрактная
система, получившая в 70-е годы распространение в строи¬
тельстве, все шире осваивается сейчас и в других отраслях
экономики. При заключении соответствующего договора
работники юридически выступают в качестве «самостоя¬
тельных», хотя по своему реальному положению в произ¬
водстве мало чем отличаются от временных наемных
работников. Это зачастую относится не только к новому
пополнению «самостоятельных», но и к их сугубо тра¬
диционным слоям, включая и часть мелких предприни¬
мателей. Все это усиливает тенденцию к размыванию
достаточно четких когда-то границ между наемным и
ненаемным трудом. О том, насколько подвижны такие
границы, можно судить по данным табл. 2.
Как видно из табл. 2, интенсивное движение идет в
обоих направлениях. Например, в 1983 г. па положение
«самостоятельных» перешли 197 тыс. человек, ранее ра¬
ботавших по найму; одновременно 89 тыс. «самостоятель-
18 Labour Research. 1984. N 4. Р. 7.
147

ных» стали наемными работниками, a 54 тыс. выпали в
ряды безработных. В свою очередь, 58 тыс. человек из
резервной армии труда сделали выбор в пользу открытия
собственного дела. Для очень многих это, несомненно,
всего лишь попытка продержаться «на плаву», своего
рода имитация занятости. Так всегда было и в прошлом,
когда годы циклических кризисов характеризовались
одновременно и ростом численности безработных, и при¬
током нового пополнения в разряд «самостоятельных».
Наряду с таким неустойчивым и постоянно обновляю¬
щимся пополнением отчетливо прослеживается рост (и
также весьма значительный) числа мелких фирм (как
имеющих наемных работников, так и обходящихся без
них), которые прочно стоят на ногах и, более того, оказа¬
лись на гребне технологической революции.
Обратимся к еще одной тенденции, зримо проявив¬
шейся в исследуемый период. Как и в случае со сдвигами
в соотношении между наемным и ненаемным трудом, речь
идет об обращении вспять долговременного процесса.
С 70-х годов наметилось, а в 80-х годах и усилилось
сокращение численности работающих в расчете на одно
предприятие. Если с прошлого века занятость росла в
первую очередь за счет крупных фирм, то теперь именно
здесь она прежде всего сокращалась.
Этой тенденции суждено развиваться и впредь, по¬
скольку новая технология объективно не требует боль¬
ших (по числу занятых) производственных единиц.
Более того, данные по отраслям, включая сугубо тра¬
диционные, также свидетельствуют о тенденции к рас¬
сеиванию промышленного производства. Новые объекты,
если они возводятся, все больше тяготеют к непромышлен¬
ным районам, в том числе и к сельским. Показательно
в данной связи, что только между 1979 и 1987 гг. в об¬
рабатывающей промышленности Великобритании исчез¬
ло свыше 2 млн рабочих мест19 и значительная часть
этих потерь пришлась именно на исторически сложив¬
шиеся индустриальные зоны.
Совокупный результат этих и ряда других процессов
свидетельствует о далеко зашедшей эрозии тех крупных
социально-профессиональных блоков, которые на про¬
тяжении многих десятилетий определяли параметры со¬
циальной структуры английского общества. При всей
19 Подсчитано по: Employment Statistics. Historical Supplement.
L., 1984. P. 8—9; Employment Gazette. 1987. N 5. P. S8 — S9.
148

непрерывности эволюции последней положение отдельных
отрядов рабочего класса никогда не было столь различ¬
ным, как теперь. Центробежные тенденции развиваются
и в послевоенном массовом пополнении английского ра¬
бочего класса — «салариате», представленном низшими
прослойками «белых воротничков». Так, компьютериза¬
ция даже сейчас, на начальной («очаговой») стадии своего
развития, все заметнее разрушает иерархическую пира¬
миду.
Изменения выражаются не только в количественных
показателях, в новом соотношении удельного веса тех или
иных групп. Структурные сдвиги, в первую очередь про¬
фессионально-отраслевые и географические, неизбежно
влекут за собой радикальные изменения социального
окружения части населения, разрыв или ослабление из¬
давна сложившихся социальных связей, оказывавших
существенное воздействие на массовое сознание, на нормы
политического поведения конкретного социума.
Технологическая революция, повлекшая за собой
принципиальную перестройку производственной базы, ес¬
тественно, сказалась и на показателях социальной мо¬
бильности. Трансформация подобного масштаба законо¬
мерно сопровождается крупными переливами рабочей
силы. В первой половине 80-х годов место работы ежегод¬
но меняли около 30 % англичан 20. Тем не менее в отличие
от предшествующего десятилетия результатом указанных
перемещений все чаще становилась (и уже обычно осоз¬
навалась в качестве таковой) нисходящая социальная
мобильность. В изменившихся условиях на рынке труда
растущему числу людей приходилось занимать не же¬
лаемую, а первую попавшуюся вакансию.
В рассматриваемое десятилетие процессы, результи¬
рующей которых была усилившаяся сегментация социаль¬
ной структуры, проявились и на уровне отдельных групп.
Одна из них, представленная «цветными» иммигрантами,
заслуживает того, чтобы остановиться па ней несколько
подробнее. Уже само ее формирование и разрастание,
кладя конец расовой однородности английского обще¬
ства, привносило новые элементы в соотношение факторов
стабильности и нестабильности. В 80-е годы к изначаль¬
ному членению по национально-региональному проис-
90 Подсчитано по: The Economist. 1984. Nov. 24. P. 100; New So¬
ciety. 1985. May 9. P. 208.
149

хождению иммигрантов добавилось еще одно — сквозное,
связанное с выходом на сцену второго поколения.
Социализация молодого поколения иммигрантов про¬
текала под воздействием, зачастую конфликтным, двух
различных культур — семьи и местной общины, с одной
стороны, и более широкого иноэтнического окружения —
с другой. В конечном счете это поколение оказалось вне
той и другой культуры. Совершенно иначе, чем их роди¬
тели, молодые люди реагируют на различные дискрими¬
национные проявления.
Растущее неприятие «цветной» молодежью системы и
своего места в пей (а нередко и вообще отсутствия тако¬
вого) все чаще выплескивалось за рамки внутренней пси¬
хологической реакции (как у большинства белых безра¬
ботных на нынешнем этапе) и выражалось в прямом про¬
тивопоставлении себя традиционным британским нормам,
в том числе законодательным. С 80-х годов городские
«гетто», населенные этническими меньшинствами, превра¬
тились в постоянный источник напряженности, способный
в любое время разразиться очередной вспышкой.
«Цветные» — это наиболее предрасположенная сейчас
к активному протесту категория маргиналов в Велико¬
британии. Опп пе только являют собой явный и вопиющий
диссонанс всей традиционной политической культуре, но
и оказываются существенным фактором воздействия на
другие социальные группы в обществе.
Перечисление изменений в «социальной ткани» можно
было бы продолжать. Исчезли некоторые старые границы
и ослабли многие из былых различий. Но одновременно
шло и возникновение новых. Темпы сдвигов, особенно
по сравнению с предшествующими десятилетиями, весьма
высоки, что позволяет говорить о своего рода скачке в
их динамике. При этом многие из этих сдвигов несли в
себе заряды явно дестабилизирующих импульсов. Имело
место накапливание социальной напряженности, дохо¬
дившей до прямой конфронтации.
И все же, несмотря па всю болезненность ломки, со¬
путствующей развертыванию современной технологиче¬
ской революции, относительное общественное равновесие
в Англии 80-х годов не только пе оказалось опрокинутым,
по даже всерьез не было поставлено под угрозу.
Рассмотрение указанных процессов в отдельности и
в их взаимодействии позволяет предположить, что прои¬
зошло гашение наиболее деструктивных из этих процессов
другими, обладавшими противоположной направленно¬
го

стью. Подобная нейтрализация (как правило, всего лишь
частичная) происходила как естественным путем, так и
посредством интенсивного модифицирующего воздействия
целенаправленной политической воли. Последнее на анг¬
лийском примере может быть
видно с наибольшей отчет-
ливостью.
Если обратиться к самой одиозной из всех обострив¬
шихся социальных проблем современной Великобрита¬
нии — к массовой безработице, то в противовес ее даль¬
нейшему разбуханию «работало» несколько факторов.
Определенную роль в этом сыграло, как уже указыва¬
лось, сокращение новых поступлений на рынок труда,
отражавшее спад очередной волны от послевоенного «бэ¬
би-бума». Отмечалось также, что правительство увело с
биржи труда значительную часть молодежи, осуществив
ее рекрутирование в специальные программы. Нечто по¬
добное произошло и с представителями старших возраст¬
ных групп, которые «выдавливались» из сферы занятости
(включая досрочный выход на пенсию и т. д.).
Далее, как видно из табл. 1, заметно изменялось со¬
отношение между наемными работниками и «самостоя¬
тельными» в пользу последних. Сходные смещения (при
неизменности магистральной тенденции на размывание
категории мелких предпринимателей) наблюдались во
время циклических кризисов и в прошлом 21. Тогда это
объяснялось стремлением части вытесняемых с рынка
труда удержаться «на плаву», пусть даже при помощи
имитации занятости. Подобный феномен наблюдается и
сейчас. Им, однако, не объяснить масштабности происхо¬
дящих сдвигов, их последовательности. Немаловажную
роль сыграло в данном случае и целенаправленное сти¬
мулирование мелкого бизнеса. Только с 1979 по 1984 г.
администрацией М. Тэтчер было осуществлено 108 таких
акций 22.
Нельзя, разумеется, сбрасывать со счетов и влияния
на уровень занятости текущего состояния экономики.
Если в первой половине 80-х годов ее рост в Великобри¬
тании был значительно ниже, чем у многих ее конкурен¬
тов, то к концу десятилетия ситуация как бы обернулась.
Великобритания попала в разряд наиболее благополуч¬
ных в этом отношении стран. Правда, не следует сбрасы¬
вать со счетов, что по мере углубления технологической
21 См.: Routh G. Occupation and Pay in Great Britain 1906—1979.
L., 1980. P. 6—7, 60—61.
22 Labour Research. 1984. N 4. P. 7.
151

революции за каждым новым процентом роста стоит все
более скромная прибавка рабочих мест.
Сдвиги в структуре занятости, о которых шла речь
выше, имели следствием психологические, материальные
и прочие издержки. С точки зрения воздействия на об¬
щественную стабильность их правомерно оценить как не¬
гативные, поскольку они объективно способствовали про¬
грессирующему накоплению недовольства. Однако и в
этой плоскости процесс развивался нелинейно, модифи¬
цируясь под воздействием различных амортизирующих
явлений.
К примеру, анализ данных табл. 1 позволяет предпо¬
ложить связь роста частичной и некоторых других низко¬
оплачиваемых форм занятости с резким увеличением
числа людей, совмещающих две работы. Другими слова¬
ми, часть вытесненных из сферы полной занятости, по
всей видимости, искала на пути совмещения определенной
компенсации потерь в заработке.
Совмещенная трудовая деятельность, лишая ее субъек¬
тов ряда элементов социальной защиты, в то же время
придала большую «гибкость» системе движения рабочей
силы, в большей степени индивидуализировала отношения
сторон. «Регулирование» уровня занятости теперь все ре¬
же связано с набором значительного числа постоянных
работников, с одной стороны, и с внезапным прерывом
трудовых
вине 80-х годов ежегодные показатели официально фик¬
сируемых
вверх, то
менилась: 238 тыс. в 1986 г., 144 тыс. в 1987 г. и только
102 тыс. человек в 1988 г.23 Конечно, это можно связать
и с общим улучшением экономической ситуации в стране,
но лишь отчасти, поскольку наложение соответствующих
показателей друг на друга не обнаруживает непосред¬
ственного совпадения.
Существенным обстоятельством, непосредственно выте¬
кающим из последних сдвигов в социальной структуре
Великобритании и соответствующим нынешнему положе¬
нию вещей, представляется локализация, «сегментация»
недовольства. Несовпадение текущих интересов отдель¬
ных социальных групп делает его не только разнонаправ¬
ленным, но и зачастую взаимонаправленным. Одним из
наиболее ярких примеров этого могут служить иммиг-
соглашений — с другой. Если в первой поло-
увольняемых работников стремительно шли
к концу десятилетия ситуация разительно из-
23 Employment Gazette. 1989. N 5. Р. S42.
152

половозрастных и пр.) при всей болезненности
ранты — восприятие ими внешнего окружения и их вос¬
приятие обществом как таковым. Впрочем, нестыковку
интересов можно проиллюстрировать и ссылками на про¬
тивостояние представителей сугубо традиционных групп,
как, например, в случае с забастовкой шахтеров.
Сдвиги в социальной структуре и в отдельных ее эле¬
ментах (отраслевых, профессиональных, национально-ра¬
совых
многих из них не оборачивались в рассматриваемый пе¬
риод угрожающе разрушительными последствиями в силу
двух важнейших факторов. Речь идет о системе социаль¬
ных амортизаторов, выдержавшей резко усилившуюся на
нее нагрузку, и о соотношении между пострадавшими от
технологической перестройки и в той или иной степени
выигравшими от нее.
Правительство консерваторов провело радикальную
реформу системы социального обеспечения, которая часто
интерпретируется исключительно негативно. С этим вряд
ли можно согласиться. Некоторые программы действи¬
тельно были урезаны, но в целом ее следствием стал не
демонтаж элементов социальной защиты, а скорее их
перестройка («приватизация» и т. д.). На систему социаль¬
ных стабилизаторов как таковую, тем более в условиях
столь резких и неоднозначных изменений, оно покушаться
не стало. Более того, расходы на общественные нужды
при правительстве Тэтчер превысили 50 % валового на¬
ционального продукта, в то время как их максимум при
лейбористах составлял только 46 %24. Последнее обстоя¬
тельство дало ряду комментаторов повод саркастически
назвать тэтчеровскую администрацию «самым социали¬
стическим правительством страны за всю ее послевоен¬
ную историю»25.
Жесткие и прагматические экономические реформы
тори хотя и поляризуют английское общество, но и в
то же самое время приносят плоды определенной части
населения. И часть эта отнюдь не малая. Так, за послед¬
ние годы в материальном отношении в выигрыше оказа¬
лись миллионы человек, причем число их по сравнению
с предшествующим периодом явно возросло. Если, напри¬
мер, в 1976 г. треть опрошенных выражали удовлетворе¬
ние оплатой своего труда, то десятилетие спустя таковых
24 Barry N. Р. The New Right. L., 1987. P. 135.
26 Ibid.
153

стало уже 50 %2в. Примерно в эти же рамки (с некоторым
разбросом) укладываются и данные других опросов. Од¬
новременно повысилась доля тех, кто считал, что в их
положении произошли те или иные улучшения,— с при¬
мерно половины в 1976 г. до 70 % в 1986 г. Таким обра¬
зом, концепция «общества двух третей» в том, что каса¬
ется ее общих контуров, получает на английском материа¬
ле второй половины 80-х годов почти адекватное эмпири¬
ческое подтверждение.
Обозначившаяся серьезная подвижка структурных
пластов, усиление фрагментации и дифференциации со¬
циального бытия сопровождались, как отмечалось, за¬
метным расслоением интересов, эрозией многих устано¬
вок, в том числе существовавших длительное время.
2
Структурные сдвиги и эволюция
социально-психологических стереотипов
Анализ материала 80-х годов, связанного с зондажами
общественного мнения, позволяет утверждать, что об¬
щественное сознание в Великобритании находится в со
стоянии заметно усилившейся подвижности. Перемены
в сознании распространились на внушительную часть
общества. При этом динамика массового сознания за от¬
носительно непродолжительный срок была достаточно
высока. У представителей многих социальных групп
произошла модификация всей системы ценностей вплоть
до распада некоторых из них.
Первой проблемой, мощно заявившей о себе и обусло¬
вившей переосмысление и переоценку ряда позиций, стала
массовая безработица (равно как и тесно связанная с
этим маргинализация). Как известно, драматический рост
безработицы наметился в Великобритании в конце 70-х
годов. Ее показатели сразу же стремительно пошли вверх,
рамках
сложи-
за считанное число лет ввергнув сотни тысяч людей в со¬
стояние устойчивого отторжения от общества.
В данной связи важно иметь в виду, что в
английской политической культуры исторически
лось и довольно долго существовало отношение к мар¬
гинализации как к чему-то противоестественному 27. Не-
20 The Economist. 1987. Jan. 3. Р. 24. Реальные заработки за этот
срок поднялись на 15 %.
27 Об исторических предпосылках подобного отношения подробнее
см.: На изломах социальной структуры. М., 1987. Гл. II.
154

малую роль в этом сыграло то обстоятельство, что с на¬
чала первой промышленной революции — с ее резкими
и стремительными сдвигами в экономической жизни и
социальной структуре, ломкой традиционных укладов и
обусловленной этим необходимостью единовременной
адаптации к новым условиям большой массы людей —
страна не знала подобных явлений 28. В последовавший
и растянувшийся более чем на столетие период относи¬
тельного национального «благополучия» в человеке, вы¬
брошенном из конкретных социальных структур, видели
не столько жертву, сколько виновника собственного по¬
ложения. В качестве причин такового виделись либо
негативные индивидуальные качества и способности, либо
стремление просуществовать за счет общества.
Тем более резкими оказались для Великобритании
сдвиги, повлекшие рост массовой и устойчивой безрабо¬
тицы, нарастание маргинализации, и тем менее подготов¬
лен к ним был общий социально-психологический настрой.
Следует также иметь в виду влияние протестантской
этики (с ее культом трудолюбия, предприимчивости, лич¬
ного успеха), менее других склонной к признанию необ¬
ходимости широкой благотворительности в отношении
«социально ущемленных» групп населения, их содержа¬
ния за счет общества. Да и самим отверженным был в той
или иной мере свойствен «комплекс неполноценности».
Однако превращение маргинальных и околомарги-
нальных слоев из незначительной прослойки во внуши¬
тельную социальную категорию не могло не стимулиро¬
вать переосмысление отношения к ним. Ощутимые сдвиги
можно датировать уже началом 80-х годов. У части на¬
селения возникла активная враждебность к представите¬
лям этой категории лиц, как к тем, кто безвозмездно
потребляет общественный продукт. Одновременно начало
расти понимание того, что безработица не индивидуаль¬
ная, а социальная проблема (с неясными, возможно, опас¬
ными перспективами) и что рассматривать и решать ее
следует как таковую.
Интересный материал для выявления этих тенденций
дают два крупномасштабных обследования общественного
мнения, одно из которых было проведено в годы относи-
28 При всей массовости и болезненности выброса рабочей силы
из производственных структур в ходе «великой депрессии» 30-х
годов он представлял собой лишь временное явление и, что еще
более важно, именно так и воспринимался общественным со¬
знанием.
155

Таблица 3
Сдвиги в отношении к маргиналам в массовом сознании населения
Великобритании, %
Причина, объясняющая «сползание» людей
u разряд «социально ущемленных»
Личное невезение
Лень, отсутствие целеустремленности
Элементы несправедливости в самом об¬
ществе
Неизбежное следствие современного прог¬
ресса
Не дали ответа либо назвали другие при¬
чины
Всего
1976 1983
16
43
10
17
14
100
13
23
33
26
5
100
Источник. New Society. 1983. Aug. 25. Р. 283.
тельного благополучия па рынке труда, а другое — уже
после резкого обострения ситуации с занятостью. Как
видно из данных табл. 3, составленной на основании
данных этих опросов, значительно сократилось число
тех, кто считает маргиналов либо сознательно уклоняю¬
щимися от общественно полезного труда, либо неудач¬
никами.
Резко возросла доля выводящих маргинализацию из
факторов социальной несправедливости. Это, по всей ве¬
роятности, во многом связано с тем, что в орбиту безра¬
ботицы прямо или косвенно вовлекается все больше лю¬
дей. В результате и среди работающих гораздо большая
часть ощущает непрочность своих позиций на рынке
труда.
Одна из наиболее характерных черт переосмысления —
большая готовность признать неизбежность социальных
издержек научно-технического прогресса. Около двух
третей населения склонны интерпретировать маргинали¬
зацию как нечто естественное. Отношение к отверженным
становится менее неприязненным. Растет осознание того,
что их следует как-то поддержать.
По данным других опросов, постоянно повышалась
доля выступающих против урезания расходов на социаль¬
ные нужды. Так, в 1985 г. почти две трети (63 %) англи¬
чан выказались за их сохранение или расширение, даже
156

Таблица 4
Отношение к правительственным ассигнованиям по различным
статьям бюджета, %
Желательно тратить
Здравоохранение
Образование
Защита окружающей сре-
Армия
Полиция
Пенсионное обеспечение
Пособия по безработице
Культура, искусство
35,6
22,2
6,3
5,0
8,4
25,3
12,0
1,2
52,1
51,6
29,1
12,1
30,4
49,2
28,2
8,0
10,8
22,9
54,1
43,8
53,3
23,4
38,7
35,3
Источник. The Welfare State in Cross-National Perspective // Public Opi¬
nion Quarterly. 1987. N 3. P. 418—419.
если это потребовало бы некоторого повышения налогов.
В 1979 г. таковых было только 37 % 29.
Растущее беспокойство вызывают деструктивные про¬
цессы. Так, у большей, чем ранее, части населения на¬
ходят отклик призывы к «закону и порядку».
Данные, сгруппированные в табл. 4, отражают не
только иерархию субъективных предпочтений налогопла¬
тельщиков, оценивающих правомерность тех или иных
правительственных ассигнований. Пожалуй, не будет пре¬
увеличением считать, что за выбором желательных на¬
правлений распределения бюджета стоит осознанное или
подсознательное стремление субсидировать стабильность,
обеспечить наиболее оптимальный вариант предотвраще¬
ния ее расшатывания.
В приоритетах, связанных с рынком труда, первое
место занимает пенсионное обеспечение. За его увеличение
высказываются три четверти опрошенных. Склонных эко¬
номить на нем почти пет. То же самое можно сказать о
пособиях по безработице: из каждых десяти человек чет¬
веро за их увеличение, примерно столько же — за сохра-
20 The Economist. 1985. June 1. Р. 11.
157

непие на нынешнем уровне и только двое — в пользу
сокращения. Аналогичное обследование, проведенное в
1977 г. (т. е. в период, непосредственно предшествовавший
возникновению массовой безработицы), показывает, что
из каждых 10 человек 6 считали указанные пособия
«слишком щедрыми» и чрезмерно доступными. Число счи¬
тавших затраты по соответствующим статьям бюджета
чересчур большими в два раза превышало количество тех,
кто придерживался противоположной точки зрения 30.
В какой-то степени этот поворот можно интерпретиро¬
вать как следствие роста личной заинтересованности (соб¬
ственный опыт безработицы либо опыт близких, ощуще¬
ние потенциальной угрозы оказаться без работы и т. п.).
Но сдвиг, происшедший всего за несколько лет (с начала
80-х годов), слишком разителен, чтобы свести его к такому
объяснению. Вероятно, решающую роль в этом играют
опасения непредсказуемого развития социальной ситу¬
ации.
Такая тревога подкрепляется растущим убеждением
большинства населения в том, что безработица — это
проблема, с которой «все должны учиться существовать»31.
Ослабление надежд на ее исчезновение в обозримом буду¬
щем усиливает значимость амортизационных мер и вы¬
зывает неодобрение тех шагов, которые способны деста¬
билизировать ситуацию. Так, 59 % англичан готовы пред¬
почесть создание дополнительных рабочих мест риску
повышения инфляции; 63 % выступают за расширение
деятельности социальных служб, пусть даже ценой уве¬
личения налогообложения более состоятельных слоев на¬
селения, а 77 % — за расширение помощи наиболее по¬
страдавшим от структурной перестройки районам страны,
даже если для этого придется внести изменения в прави¬
тельственную политику (примечательно, что подобный те¬
зис поддерживают даже 56 % сторонников самой правя¬
щей партии). В то же время за проведение более ради¬
кальной экономической политики, сулящей долгосрочные
выгоды, но чреватой в краткосрочном плане еще большим
обострением проблемы занятости, высказывается только
29 % населения32.
В этой же связи, возвращаясь к данным табл. 4, уме¬
стно обратить внимание на отношение к расходам, связан¬
ным с обеспечением общественного порядка. Почти 40 %
30 Marxism Today. 1983. N 5. Р. 23.
31 The Economist. 1985. May 25. P. 22.
32 Ibid. P. 27.
158

англичан ратуют за их увеличение, причем подавляющее
большинство остальных также против их сокращения.
Приведенная шкала предпочтений в целом превосходит
аналогичную по статье содержания безработных. Более
того, по удельному весу сторонников дополнительных
ассигнований нужды полиции фактически ставятся даже
впереди такой общепризнаваемой и приветствуемой
статьи, как защита окружающей среды. Как следует из
табл. 4, англичане 80-х годов готовы скорее пойти на
изъятие части ассигнований у вооруженных сил, нежели
у сил обеспечения внутреннего порядка. Сравнение соот¬
ношений выявляет семикратную разницу в пользу по¬
следних.
Таким образом, в стремлении противостоять дестаби¬
лизации общества (пока еще, естественно, потенциальной)
прослеживаются два основных направления. Первое сво¬
дится к готовности нести определенные материальные
жертвы (пока также в основном в теории, поскольку за¬
работки в целом продолжали расти). Второе преломляется
в желание своего рода силового обеспечения стабильно¬
сти. Помимо отмеченного выше, это просматривается и
в повышении склонности соглашаться с тезисом об уже¬
сточении законодательных норм, о расширении полно¬
мочий полиции и т. д. 33 Так, например, две трети насе¬
ления недовольны «слишком короткими сроками тюрем¬
ного заключения», которые выносятся нарушителям за¬
кона 34.
На протяжении ряда лет подобные настроения улавли¬
вала (и не без успеха подстраивалась под них) консерва¬
тивная партия. Недаром в ее программных и пропаган¬
дистских документах неизменно фигурировали такие сю¬
жеты, как строительство новых тюрем, увеличение чис¬
ленности корпуса полицейских и т. п. 35
С данными табл. 4 отчасти перекликаются и те, кото¬
рые представлены в табл. 5. В то же время они как бы
опущены на индивидуальный уровень, связаны с воз¬
можным собственным участием в содержании неустроенной
части английского общества. Эти данные тем более за¬
служивают внимания, что они отражают взгляды только
33 New Society. 1987. Dec. 11.
34 Ibid. 1985. March 14. P. 400.
35 The Conservative Manifesto 1983. L., 1983. P. 33—34; Six Years
Work. A Summary of the Achievements of the Conservative Go¬
vernment since May 1979 11 Politics Today. 1985. N 9. P. 216—
218.
159

работающих, т. е. в массе своей «благополучной» части
общества.
Бросается в глаза единодушие, проявляемое в тех
случаях, когда речь заходит о понижении фиксирован¬
ного возраста выхода па пенсию — мероприятии, при¬
званном освободить рабочие места, занять неустроенную
и поэтому трудноуправляемую молодежь (здесь обращает
па себя внимание не только число сторонников этого ва¬
рианта, но и процент «решительно поддерживающих» в
их составе). Большинство опрошенных выступают и за
ограничение сверхурочных, хотя в этом случае каждый
третий уже против 36. А вот с дроблением рабочих мест
как мерой, позволяющей запять больше людей, согла¬
шается уже меньшинство. И только один из четырех
склоняется в пользу сокращения рабочей педели, если
это будет сопровождаться соответствующим сокращением
заработка.
И все же если сдвиг в массовом сознании к признанию
необходимости, хотя бы в теории, как-то содержать стра¬
дающую от структурной ломки часть населения очевиден,
то этого нельзя сказать о таком ярко выраженном ее
элементе, как «цветные» маргиналы. Негативные акценты
в их отношении, обозначившиеся еще в 70-х годах, по
мере изменения ситуации в стране получили дальнейшее
развитие. Было бы упрощением утверждать, что ино¬
этническая община широко ассоциируется с образом глав¬
ного и уж тем более единственного «виновника» безработи¬
цы, уличных беспорядков, преступности и т. п. Тем не
менее в ряде опросов до 75 % англичан обнаруживают
признаки явного недовольства пребыванием в стране цвет¬
ных сограждан 37, хотя пи одна из откровенно расистских
установок (менее характерных для Великобритании, чем,
например, для США) обычно не получает существенной
поддержки. Во всяком случае, численность желающих
«положить конец расизму» в 12 и более раз уступает тем,
кто хотел бы «остановить иммиграцию», «репатриировать
цветных»38. Более половины населения (53 % против 8 %)
выступает за ужесточение законодательных норм в вопро-
36
37
38
Численность наемных работников, отрабатывающих сверхуроч¬
но, в Великобритании медленно продолжает расти, равно как и
отрабатываемые ими часы.
New Perspectives in Urban Change and Conflict/Ed. by M. Har-
loe. L., 1983. P. 97.
Подсчитано no: Phizacklea Л., Miles R. Labour and Racism.
L., 1982. P. 155, 172, 148.
160

се о воссоединении семей уже проживающих в стране
иммигрантов 39. Что же касается безработицы, то, как
показало обследование в одном из смешанных районов
Англии, еще в 70-е годы (т. е. в условиях менее драмати¬
ческих) более 17 % его обитателей объясняли ее возникно¬
вение появлением в стране «цветных».
Источником конфронтации становятся местные проб¬
лемы, особенно в условиях сдвигов в структуре расходов
на социальные нужды, повлекших их сокращение по от¬
дельным статьям. Так, 42 % англичан — очередников на
получение муниципального жилья считали, что «цвет¬
ным» отдается предпочтение. Насколько неприязнь к «чу¬
жакам» искажает истинное положение вещей, можно су¬
дить по тому, что почти 20 % белых, охваченных опросом,
полагали, будто «английские суды снисходительны к вест-
ипдцам»40.
Подобные настроения все шире используются в поли¬
тических целях, в частности правыми экстремистами. На¬
циональный фронт сделал основную ставку на проблему
иммигрантов и активно пытается привлечь к себе безра¬
ботную молодежь. Примечательно, что самый высокий
за все время существования фронта результат (44 % на
местных выборах (в середине 70-х годов) по округу Льюэ-
шем) был получен там, где высокий уровень безработицы
сочетается с наличием «цветных» анклавов. При этом
наиболее крайние формы негативного отношения к «цвет¬
ным» маргиналам свойственны прежде всего маргиналам
коренного происхождения. Этот негативизм заметно выше,
нежели неприятие общества, которое их отторгает. Таким
образом, иноэтническая община отвлекает на себя часть
накапливающегося социального недовольства, тем самым,
как это пи парадоксально, играя роль стабилизатора.
Показательно также, как отражается в массовом со¬
знании основной генератор крутых изменений в сложив¬
шихся структурах и укладах — технологическая револю¬
ция. В отличие от начального этапа первой промышлен¬
ной революции для 80-х годов XX в. характерно практи¬
чески полное отсутствие сколько-нибудь выраженных
установок луддитского и окололуддитского толка. Более
того, значительное большинство населения Великобрита¬
нии неизменно декларирует позитивное отношение к тех¬
нологической перестройке. Так, в середине 80-х годов
39 British Social Attitudes: the 1984 Report. L., 1985. P. 130.
40 Clutterbuck R. The Media and Political Violence. L., 1981. P. 61.
6 Заказ 300
161

(т. е. ко времени, когда безработица перевалила за трех-
миллиоппую отметку, а этнические и молодежные волне¬
ния стали почти привычными) 83 % англичан (против
7 % придерживавшихся противоположной точки зрения)
считали новую технологию существенно важной для про¬
цветания страны 41.
Анализ материалов, полученных в результате зонда-
жей общественного мнения, позволяет сделать заключе¬
ние об отсутствии у большинства иллюзий относительно
неоднозначных социальных последствий технологических
перемен. К примеру, в ближайшие 5 лет от новой техно¬
логии ожидали увеличения рабочих мест всего лишь
6,3 %, еще 14,8 % не видели разницы, в то время как
77,1 % опрошенных считали размывание занятости неиз¬
бежным 42. Три четверти опрашиваемых считали, что пря¬
мым следствием внедрения новой технологии станут рост
промышленных конфликтов, волна стачек 43.
Правда, па фоне этих прогнозов оценка собственных
перспектив нередко была далеко не столь пессимистиче¬
ской. Особенно это заметно опять-таки у тех, кто явля¬
ется как бы наблюдателем социальных издержек струк¬
турной ломки. В конце 1983 г., например, почти 80 %
работающих считали свое рабочее место более или менее
надежным, свыше 60 % даже надеялись (и как показала
вторая половина 80-х годов, в общем небезуспешно) на
продолжение роста заработной платы или жалованья 44.
Однако разброс в восприятии технологической рево¬
люции и сопутствующих ей явлений пе сводится к водо¬
разделу между «двумя третями» и «одной третью», благо¬
получными и пострадавшими. Общим для тех и других
являются своего рода фатализм, неверие в возможность
структурной перестройки без крупных социальных из¬
держек. Значительная доля среди тех и других мирится
с объективной неотвратимостью подобного развития (прав¬
да, при столкновении с издержками конкретной профес¬
сиональной группы или производственной единицы ре¬
акция обычно бывала менее примиренческой). Многие
вообще не склонны вписывать кризисные явления в на¬
циональный контекст, считая их частью общемирового
процесса.
41 Public Attitudes to New Technology. A Survey. L., 1985. P. 98.
42 British Social Attitudes: the 1986 Report. P. 244.
43 Public Acceptance of New Technologies: An International Re¬
view. L., 1986. P. 33—34.
44 British Social Attitudes: the 1984 Report. P. 48—49.
162

Таблица
Отношение работающих к возможным мерам борьбы с безработи
цей в рамках рынка труда, %
Понижение возраста вы¬
хода на пенсию в целях
создания дополнительных
рабочих мест для моло¬
дежи
Сокращение рабочей не¬
дели с соответствующими
усечениями в заработках
Дробление части рабочих
мест
Ограничение сверхуроч-
36,9
5,6
9,9
19,3
46,4
19,1
35,1
44,9
12,9
56,2
39,6
26,3
1,4
15,1
12,0
6,7
2,4
4,0
3,4
2,8
Источник. British Social Attitudes: the 1986 Report. P. 243.
Примечательна в данном отношении позиция непо¬
средственных жертв структурной ломки, в частности без¬
работных. Даже у них не прослеживается сколько-нибудь
единого и устойчивого объекта, который бы однозначно
фокусировал их недовольство. В предшествующие десяти¬
летия при краткосрочном ухудшении ситуации на рынке
труда таковым обычно становились политические силы,
находящиеся у власти. По данным общенационального
обследования, проведенного в конце 1982 г., только чет¬
верть опрошенных безработных сослались па негативные
результаты политики правительства Тэтчер, в то время
как добрая половина вообще не смогла указать сколько-
нибудь конкретного виновника, делая расплывчатые ссыл¬
ки на экономическое положение в мире и т. п. 46
Подобный подход находил отражение и в поведении,
прежде всего электоральном. На всеобщих выборах 1983
и 1987 гг. за подтверждение мандата М. Тэтчер проголо¬
совали соответственно 26 и 23 % английских безработ¬
ных 46. Если обратиться к опросам общественного мне¬
ния, интенсивность проведения которых в преддверии вы-
46 Coping with Unemployment: The Effects on the Unemployed
Themselves. L., 1982. P. 27.
40 Butler D., Kavanagh D. The British General Election of 1983.
L., 1984. P. 129; The Times. 1987. June 13. P. 15.
6*
163

боров резко нарастает, то они проливают дополнительный
свет на данные электоральной статистики. В частности,
часть безработных (и, естественно, еще более значитель¬
ная доля работающих) считали жесткую политику консер¬
ваторов более предпочтительной для стабилизации де¬
структивных процессов в стране вообще и па рынке труда
в частности. Таких было даже больше, чем реально го¬
лосовавших затем за консервативную партию. И напротив,
в лагере сторонников лейбористов прагматический расчет
занимал более подчиненное место: уповающих на курс пар¬
тии было значительно меньше, чем поддерживающих ее.
Опасение сползания К социальной и экономической
неустойчивости в условиях нарастания перемен просле¬
живается по многим параметрам. Одна из очень пока¬
зательных тенденций рассматриваемого десятилетия —
возросшая готовность положиться не только на жесткий
курс правительства, но и на предпринимательскую ини¬
циативу. Свидетельство тому и увеличение позитивных
оценок этой социальной группы (до одной трети опра¬
шиваемых), и, что еще существенней, фактическое и
устойчивое одобрение правительственной политики «при¬
ватизации»47.
Если обратиться к такому показателю, как стачечная
активность, то он также демонстрирует явный сдвиг в
направлении относительного затишья. Если в 1979 г.
в стране число бастовавших составляло 4,6 млн, то в
первой половине 80-х годов — 2,1 млн; в 1985—1988 гг.
численность участников трудовых конфликтов находи¬
лась на уровне 0,7—0,8 млн 48. С другой стороны, некото¬
рые из происходивших забастовок (например, персонала
газеты «Таймс» или растянувшаяся на целый год знаме¬
нитая стачка шахтеров) отличались невиданной за после¬
военный период ожесточенностью 49.
И все же в последнем случае, в контексте рассматри¬
ваемых проблем, привлекает внимание не только
накал
47
of the
48
49
воины
См.: Jenkins Р, Mrs Thatcher’s Revolution: The Ending
Socialist Era. L., 1987.
Employment Gazette. 1989. N 5. P. 45.
Стачка горняков порой принимала характер настоящей
между пикетами и крупными силами полиции, охранявшими
автобусы со штрейкбрехерами, с атаками полицейских участков
для освобождения арестованных. В этой войне были убитые и
раненые. Только за тюремной решеткой по приговорам судов
в конечном итоге осталось свыше 120 шахтеров. См.: Байко¬
ва А. Н. Стачка горняков Великобритании 1984—1985. М., 1987.
С. 128, 160.
164

Страстей и непримиримость (ведь речь шла о выживайпп
профессиональных групп), но и реакция на это противо¬
стояние невовлеченных. А она в конечном счете оказалась
весьма прохладной, в том числе и у представителей близ¬
кого социального окружения. Еще в не столь давнем прош¬
лом те же горняки могли рассчитывать на куда более
мощную общенациональную солидарность. А в середине
80-х в условиях структурной ломки противопоставленны¬
ми друг другу оказались даже сами шахтеры: изначально
по другую сторону баррикады оказались те, кто работал
па технологически переоснащенных шахтах и на пер¬
спективных угольных пластах.
Сопоставляя данные социологических обследований,
различных опросов общественного мнения и других ма¬
териалов, можно вычленить своего рода «встречную ди¬
намику» интересов. Причем опа может быть обнаружена
в самых различных сочетаниях: «труд против труда»,
«капитал против капитала» и т. д. 50 Росту терпимости
при одном противопоставлении сопутствует всплеск про¬
тиворечий при других.
Таким образом, ощутимые изменения в массовом соз¬
нании налицо. Во многом они отражают усложнение со¬
циальной структуры английского общества, хотя далеко
пе всегда прямо тождественны происходящим там процес¬
сам. В целом, несмотря на отдельные коллизии, можно
констатировать отсутствие жесткого сопротивления изме¬
нениям, в том числе их интенсивного отторжения в мас¬
совом сознании. Впрочем, состояние последнего можно
охарактеризовать как неустойчивое равновесие, состав¬
ляющие которого продолжают быть достаточно подвиж¬
ными.
3
Структурные сдвиги
и политические институты
Сравнение ситуации па рубеже 90-х годов с той, которая
существовала десять и тем более двадцать лет тому назад,
свидетельствует о видоизменении структуры общественных
связей и зависимостей. При этом последняя продолжает 60
60 Отражается это и в данных электоральной статистики. Косвен¬
ным проявлением данной тенденции можно считать, в частности,
голосование на последних всеобщих выборах (1987 г.) 40 %
представителей высших слоев британского общества против ира-
165

f а^лица Й
Оценка функционирования различных институтов в Великобрита¬
нии, %
Позитивная Негативная
Не дали оп¬
ределенного
ответа
Национальная система здра¬
воохранения
Пресса
Органы местного самоуправ¬
ления
Аппарат управления
Обрабатывающая промыш¬
ленность
Национализированные отрас¬
ли
Банки
Тред-юнионы
Полиция
Тюрьмы
49
49
33
40
40
20
85
27
72
46
42
40
56
48
47
69
5
62
18
41
11
И
12
13
11
10
11
10
13
Источник. British Social Attitudes: the 1984 Report. P. 29, 208.
непрерывно трансформироваться, поскольку само обще¬
ство находится в быстром движении.
Кризис многих устоявшихся ценностей неизбежно кос¬
нулся и ценностей, связанных с социально-экономически¬
ми процессами. О некоторых из них дает представление
табл. 6. Приведенные в ней данные интересны тем, что
позволяют экстраполировать некоторые оценки нынеш¬
него развития на более отдаленную перспективу. Как
видно из этой таблицы, основная масса населения воспри¬
нимает ряд дестабилизирующих процессов не как слу¬
чайные проявления, а как долгосрочное следствие про¬
исходящих изменений. Так, большинство (причем за пе¬
риод между двумя обследованиями возросшее) считает
закономерным повторение беспорядков, связанных с проб¬
лемами этнических меньшинств. Еще более разительно
увеличение (с 30 до 50 %) доли тех, кто прогнозирует
вительства Тэтчер. А среди лиц с университетским образованием
таковых было уже две трети. См.: New Left Review. 1989. N 173.
(Jan.— Febr). P. 188.
166

рост преступности. То же самое относится к перспективам
политического терроризма.
Картина коренным образом меняется тогда, когда на
повестку дня становится вопрос о потрясениях револю*
циоппого характера. Такую перспективу отвергает не
просто большинство, по большинство подавляющее. За вре¬
мя между двумя опросами доля допускающих вероятность
такого варианта развития снизилась с 11 до 7 %, хотя
именно за это же время возрос пессимизм в отношении
других дестабилизирующих факторов.
Отчасти перекликаются с этим и данные, касающиеся
оценок функционирования различных институтов в стра¬
не. Как видно из табл. 7, наибольшее предпочтение было
отдано банкам и полиции, на другом полюсе оказались
национализированные отрасли и тред-юнионы.
Остановимся подробнее па проблеме профсоюзов, по¬
скольку они попали под перекрестное воздействие прак¬
тически всех крупных процессов в английском обществе.
Как и профессиональные организации в большинстве
других развитых капиталистических стран, тред-юнионы
столкнулись с проблемой размывания социальной базы.
Только с 1979 по 1987 г. они лишились 3 млн членов б1.
Выявилась реальная опасность роста цеховой и профес¬
сиональной разобщенности (перспективные и неперспек¬
тивные отрасли и т. д.). Защита существующих рабочих
мест высветила проблему несовпадения текущих интере¬
сов работающих членов профсоюзов, с одной стороны,
и новых пополнений рынка труда — с другой. Можно
привести также ряд примеров запаздывания с осмыслени¬
ем изменившихся реалий, фактической ориентации на
прошлую эпоху.
Хотя профсоюзы были связаны с конфликтами, оли¬
цетворявшими ренессанс классовых столкновений, их
функционирование в 80-е годы в целом можно расценить
как уход в оборону. Видимо, не случайно, несмотря на
высокий уровень негативизма в их оценке, резко сни¬
зилось число тех, кто считал их преимущественно де¬
структивным фактором. Если в 1979 г. 70 % англичан по¬
лагали, что в руках тред-юнионов «сосредоточено слиш-
Б1
Employment Gazette. 1989. N 5. Р. 241. В данной связи следует
напомнить, что аналоги столь резкому падению уровня юнио¬
низации имели место и в прошлом (например, в ходе крупной
перестройки производственной базы в 20-х годах).
167

Таблица
Изменения политического характера,
10 лет, %
ожидаемые в ближай шие
Оценка
Год
опро¬
са
Считают
вероят¬
ным
Считают
малове¬
роятным
Затруд-
ня ются
ответить
Расовые беспорядки
Усиление криминогенной си¬
туации на улицах городов
Политический терроризм
Революционные потрясения
1979 52
1983 56
1979 30
1983 50
1979 26
1983 53
1979 И
1983 7
36
36
59
42
65
39
77
84
12
11
8
2
8
2
2
Источник. British Social Attitudes: the 1984 Report. P. 32.
ком много власти», то к середине 80-х таковых осталось
только 40 % б2.
Сдвиги в социальной структуре и в массовом сознании
существенно сказались и на отношении к главным поли¬
тическим партиям. Интерес к ним как к организациям
также падал как вследствие распространения настроений
апатии, так и роста уровня политизации. Значительно
сократился наметившийся в послевоенный период отход
от поддержки лейбористов или консерваторов по классо¬
вым мотивам, в силу инерции. В то же время почти в
3 раза возросло число тех, кто голосовал за ту или иную
партию исключительно по тактическим соображениям б3.
Так, па выборах 1983 г. только 33 % проголосовавших
за лейбористов объяснили это твердой поддержкой пар¬
тии, в то время как у 54 % доминировала скорее антипа¬
тия к консерваторам * * 54.
В рассматриваемый период маятник двухпартийной
системы внешне сохранился. Однако его бесперебойное
62
53
54
The Economist. 1985. Aug. 10. Р. 17.
Western Political Quarterly. 1987. N 2. P. 272.
New Statesman. 1983. June 24. P. 7. На последних выборах, на¬
пример, предпочтение другим партиям (консервативной, со¬
циал-демократической...) отдали 2/3 квалифицированных рабо¬
чих и 60 % членов профсоюзов. См.: Hobsbawm Е. Farewell to
the Classic Labour Movement? // New Left Review. 1989. N 173.
P. 73.
168

функционирование теперь уже пе опирается на безуслов¬
ные структурные и ценностные ориентиры. Сегментация
былых социальных и социально-психологических моноли¬
тов, дифференциация интересов потенциально делают воз¬
можным новые политические комбинации.
Закономерно, что в условиях кризиса и перестройки
всей политической пирамиды, замыкавшейся на тради¬
ционных партиях, возрастающая часть англичан ориен¬
тируется не па партии и их программные установки, а
на личность их лидеров. Действие феномена Тэтчер до¬
статочно широко коммепировалось. Но ведь нечто по¬
добное происходило и в лейбористской партии с приходом
к руководству Киннока. Элементы харизмы (несвойствен¬
ной в общем-то британской политической культуре по¬
следнего периода) устойчиво подтверждаются данными оп¬
росов общественного мнения, при которых популярность
конкретных личностей па порядок опережает симпатии
к партиям как таковым.
* * ♦
место существенные изменения, повлекшие траис-
Таким образом, за последние годы в Великобритании
имели
формацию ряда элементов общественной системы. Они от¬
личались не только масштабностью, по и предельной
концентрацией во времени, что вызвало (особенно в на¬
чале 80-х годов) значительные дополнительные нагрузки
па систему в целом, па механизмы ее функционирования.
Тем пе мепее никаких резких сбоев в этот период не
произошло. Воздействие дестабилизирующих импульсов
ограничивалось их взаимным погашением, нейтрализаци¬
ей за счет действия противоположных и т. д. Сейчас уже
со всей определенностью можно констатировать, что си¬
стема устояла, хотя и шагнула в 90-е годы, опираясь на
совершенно иное равновесие, нежели при вступлении в
десятилетие минувшее. Процесс изменений, хотя и не
в столь резких формах, продолжается. Продолжает, в
частности, видоизменяться социальная структура обще¬
ства, структура и каналы социальных связей и зависимо¬
стей, характер социальных ожиданий, модели поведе¬
ния... Весь этот сложный комплекс сдвигов и подвижек
неизбежно будет отражаться па политической организа¬
ции английского общества. Их следствием и в будущем
не обязательно станет дестабилизация, однако и обеспече¬
ние (а тем более упрочепие) стабильности, по-видимому,
потребует дальнейшей эволюции многих общественных
амортизаторов.

Испания: противоречия
и пределы стабилизации
Проблема соотношения факторов стабильности и неста¬
бильности своеобразно преломляется в Испании — стране
«второго эшелона» капитализма с характерным для этого
типа государств переплетением различных экономических
укладов, многообразием глубоких общественных противо¬
речий и конфликтов. Если по одним параметрам (объем
промышленного производства, высокая степень монополи¬
зации, сращивания банковского капитала с промышлен¬
ным) Испанию можно причислить к развитым капитали¬
стическим государствам, то по другим (сильная и постоян¬
но возрастающая зависимость от иностранного капитала
и технологий, сохраняющиеся остатки докапиталистиче¬
ского уклада в деревне, неразвитость парламентско-кон¬
ституционалистских традиций, гипертрофированная до не¬
давнего времени роль армии и т. д.) опа имеет немало
общего со странами среднеразвитого капитализма.
Вместе с тем речь идет об обществе, в котором в по¬
следние десятилетия произошли и происходят многочис¬
ленные радикальные перемены. Назовем важнейшие из
них:
— смена политической системы; переход от франки¬
стской диктатуры к буржуазной демократии;
— мощный промышленный подъем 60-х — пачала
70-х годов, превративший отсталую Испанию в индустри¬
ально-аграрную страну;
— сдвиги в социальной структуре общества, сопро¬
вождающиеся коренными изменениями отношений между
основными классами и группами;
— бурные миграционные процессы, складывающиеся
из трех потоков: внутренней миграции, эмиграции и им¬
миграции;
— предоставление автономии национальным областям;
— резкие изменения в партийно-политической струк¬
туре; образование и исчезновение партий;
— определение места послефранкистской Испании в
системе международных отношений (вступление в ЕЭСШ
НАТО и т. д.).
170

Что же обеспечивает относительное социально-полити¬
ческое равновесие в испанском обществе в условиях этих
крупномасштабных и разнокачественных сдвигов? Как во¬
обще стало возможным «демократическое сосуществова¬
ние» левых и правых сил, разделенных траншеями граж¬
данской войны 1936—1939 гг. на два враждебных лагеря
и после нее долгое время находившихся в состоянии то¬
тальной конфронтации? Насколько прочна достигнутая
стабилизация?
Контрасты
социально-экономического развития
В Испании, как и в других странах позднего капитализма,
была нарушена естественноисторическая последователь¬
ность его развития от низших форм к высшим. В отличие
от государств классического капитализма, в которых скла¬
дывание государственно-монополистического капитализма
выступало как логическое завершение процессов монопо¬
лизации, здесь ГМК формировался отчасти «сверху», го¬
сударством в условиях, когда частнохозяйственный ка¬
питализм еще не стал органически целостной системой
производственных отношений и сохранились многочис¬
ленные ранне- и докапиталистические структуры. Смеще¬
ние фаз предопределяло резкую неравномерность модер¬
низации различных аспектов общественного бытия и, сле¬
довательно, перманентную кризисность социальных
структур и политическую нестабильность.
Диспропорциональность развития особенно усилилась
в период франкизма. В результате экономического подъе¬
ма 60-х — начала 70-х годов, связанного, в частности,
с притоком иностранных инвестиций и туристическим
бумом, Испания вошла по объему промышленного про¬
изводства в десятку самых развитых капиталистических
:тран. Однако модернизация «по-франкистски» не разре¬
шила целого комплекса старых глубинных проблем Испа¬
нии и одновременно создала новые. Назревшие социально-
экономические преобразования не были осуществлены и
при переходе от франкизма к буржуазной демократии \
Во многом это определялось тем, что совпавший по вре¬
мени с демократизацией мировой экономический кризис
зередины 70-х годов поразил Испанию сильнее, чем боль-
1 Подробнее см.: Испания, 1918—1972: Исторический очерк. М
1975; Современная Испания. М., 1983; и др.
171

шинство стран Западной Европы. Рост валового нацио¬
нального продукта с 7—8 % в период бума сократился
до 1,5—2 % в последующее десятилетие (в странах ОЭСР
в среднем с 4—5 до 2,3—2,5 %)2.
Испания вступила в 80-е годы, унаследовав от предше¬
ствующих .этапов исторического развития многочисленные
следы отсталости. В первую очередь это касается аграр¬
ной структуры, сохранившей ряд докапиталистических
пережитков; Одной из отличительных особенностей ее
являлось господство помещичьего землевладения (прежде
всего в Южной Испании) и малоземелье и безземелье ши¬
роких слоев. В 70-х годах 1,2 % крупных хозяйств вла¬
дели почти половиной сельскохозяйственных земель, в
то время как более 90 % хозяйств принадлежала лишь
треть земель. При этом в среднем па одно хозяйство в
Испании приходилось 14 парцелл против 6 в Португалии
и 4 в Италии. Почти 60 % обрабатываемых земель нахо¬
дились в аренде или издольщине 3. Сложившейся аграр¬
ной структурой объяснялись большие площади необра¬
батываемых земель, монокультурный характер земледе¬
лия в ряде районов, сравнительно низкая производитель¬
ность труда, более тяжелые, чем во многих странах Евро¬
пы, условия жизни и труда крестьянства. Зависимость от
крупных землевладельцев, частые стихийные бедствия (за¬
сухи, наводнения) вели к разорению и нищете широких
слоев сельских трудящихся.
Испанская деревня поражена острым структурным
кризисом. Однако все послефранкистские правительства
отказываются — по политическим, классовым соображе¬
ниям — от радикальной перестройки структуры земельной
собственности, ограничиваясь протекционистскими меро¬
приятиями (субсидии, кредиты, страхование). Правда,
предпринимаются попытки перераспределения среди сель¬
ского населения выкупленных или экспроприированных
у латифундистов земель (обычно это самые засушливые,
плохо обрабатываемые и небольшие по размеру). Но эти
попытки не приносят сколько-нибудь заметных резуль¬
татов.
Безысходность существования выталкивает начиная с
50-х годов из деревни огромные людские массы. В резуль¬
тате в сельскохозяйственных районах расползаются «зоны
2 Lagares Calvo М. Deficit publico у crisis cconomica. Madrid, 1982.
P. 46.
3 Авилова А, В,, Веденяпин Я. С. Экономика Испании. М., 1978.
С. 56—57.
172

безлюдия», где происходит замена мужского труда жен¬
ским и старение населения, поскольку уходит из деревин
в первую очередь молодежь. Острота ситуации усугубля¬
ется тем, что механизация и капиталистическая рациона¬
лизация аграрного сектора пе компенсируют утечки че¬
ловеческих ресурсов.
В последние десятилетия миграционные потоки с раз¬
ной степенью интенсивности распространяются с юга на
север и с запада на восток, т. е. из преимущественно
аграрных районов (Андалусия, Эстремадура, Мурсия, Га¬
лисия, Старая и Новая Кастилия) в промышленные цент¬
ры (Мадрид, Каталония, Страна Басков, Валенсия).
В крупномасштабные социальные перемещения втяги¬
ваются не только крестьяне, но и обитатели мелких и
средних поселений городского типа, переселяющиеся в
большие города. Следствием миграционных процессов ста¬
ли высокие темпы урбанизации Испании. Если в 1950 г.
в населенных пунктах, насчитывающих менее 10 тыс.
граждан, обитали 48 % испанцев, то к началу 80-х годов
это число сократилось до 27 %. Напротив, численность
населения в городах, насчитывающих свыше 100 тыс. че¬
ловек, возросла за тот же период с 24 до 42 %. По оцен¬
кам специалистов, в 1990 г. 62 % населения Испании
будут жить в 13 крупных городах, причем 31 % всех
граждан — в Мадриде и Барселоне 4 *. Переселенческие
миграции, таким образом, усиливают разрыв между не¬
многочисленной группой промышленных провинции и аг¬
рарной периферией, играют важную роль в придании
«биполярного» характера испанской экономике.
Контрасты характерны также и для промышленной
структуры Испании. Наряду с крупными современными
корпорациями существует масса малоэффективных мел¬
ких и мельчайших предприятий. Эта структура сложи¬
лась в период экономической автаркии (1939—1958 гг.),
«когда политика самообеспечения искусственно изолиро¬
ванного рынка, на котором господствовал инфляционный
спрос, стимулировала создание огромного количества мел¬
ких малопроизводительных и технически примитивных
предприятий»6. Кроме того, степень концентрации про¬
изводства в испанской промышленности заметно ниже,
чем в странах развитого капитализма, а уровень произво-
4 Revista espanola de investigaciones sociologicas. 1984. N 28. P. 37,
39.
6 Авилова A. В., Веденяпин Я, С. Указ. соч. С. 12.
173

дительности труда в ней составляет 70 % от среднего
уровня в странах ЕЭС.
На этапе демократизации не был преодолен и истори¬
чески сложившийся разрыв между Испанией и ее западно¬
европейскими партнерами во многих других сферах обще¬
ственной жизни: в уровне социальных услуг, системе
образования, здравоохранения и т. д.
Отставание Испании по многим параметрам от своих
соседей долгое время усугублялось отказом испанской
буржуазии от модернизации производственной базы в духе
требований, предъявляемых современным этапом научно-
технической революции. В отличие от промышленно раз¬
витых стран Запада, которые в поисках выхода из со¬
циально-экономических трудностей встали во второй по¬
ловине 70-х годов па путь технологической и технической
перестройки. Испания до 1983 г., по существу, находилась
вне общего потока.
В условиях сложного процесса становления буржуаз¬
ной демократии стоявший у власти в 1977—1982 гг. и пе
имевший прочного большинства в кортесах правоцентри¬
стский Союз демократического центра (СДЦ) откладывал
модернизацию промышленности, опасаясь неизбежного
при этом усиления социальной напряженности. В 1983 г.
расходы на научно-технические изыскания составили в
Испании только 0,5 % валового национального продукта,
или примерно в 4 раза меньше, чем в США и развитых
странах Западной Европы. Испания занимала предпо¬
следнее место в западноевропейском регионе по числу
ученых и инженеров. В то же время па приобретение но¬
вейшей технологии, производимой за рубежом, Испания
тратила в начале 80-х годов 3,7 % валового националь¬
ного продукта, или вдвое больше, чем промышленно раз¬
витые капиталистические страны в.
Следствием такой политики стало резкое отставание
Испании от своих партнеров и превращение ее, по вы¬
ражению еженедельника «Камбио-16», в «технологиче¬
скую колонию». В начале 80-х годов в Испании компью¬
терная техника применялась в среднем па 1 из 6 пред¬
приятий, в то время как в большинстве стран Западной
Европы — па 1 из 3 7. Стало совершенно очевидно,’1что
дальнейшая задержка широкомасштабной модернизации
промышленности чревата для Испании потерей конкурен-
e Cambio-16. 1981. N 524. Р. 75; N 830. Р. 147.
’ Ibid. 1983. N 583. Р. 47.
174

тоспособности многих предприятий па внешнем и внутрен¬
нем рынках и постепенным распадом производственных
структур.
Стремясь пресечь дальнейшее развитие этих негатив¬
ных тенденций, пришедшее к власти в декабре 1982 г.
правительство Испанской социалистической рабочей пар¬
тии (ИСРП) приняло ряд проектов (План развития элект¬
роники и информатики, Закон о развитии науки и техно¬
логии), ставящих целью преодолеть технологическое от¬
ставание Испании и выйти на передовые рубежи научно-
технического прогресса. Расходы па научно-технические
изыскания в 1984—1986 гг. увеличились вдвое по сравне¬
нию с предшествующим периодом, заметно возросли про¬
изводство, потребление и экспорт электронного оборудо¬
вания 8.
Еще одним важнейшим средством" экономической мо¬
дернизации правительство ИСРП считает вступление
Испании в ЕЭС, которое произошло 1 января 1986 г.
(установлен 7-летний переходный период, в течение ко¬
торого испанская экономика должна^ приспособиться
к условиям Сообщества). По словам Ф. Гонсалеса, при¬
соединение к ЕЭС в «большей мере, чем любое другое со¬
бытие за последние 150 лет испанской истории, изменяет
место Испании в мире, ибо кладет конец ее социальной
и политической изоляции»9.
Вступление в «Общий рынок» противоречиво^сказы¬
вается на развитии испанской экономики. С одной сто¬
роны, оно дало толчок обновлению средств производства,
поскольку резко возрос импорт в Испанию западного
оборудования и технологии. Значительно расширился
также внутренний спрос населения, что объясняется при¬
током на испанский рынок предметов потребления из
стран Сообщества — более качественных и дешевых, чем
местные. Увеличение потребления обусловило рост ва¬
лового внутреннего продукта, составивший в 1986—
1989 гг. 4—5 %, что является самым высоким показателем
за послефрапкистский период и на 1,5—2 % превышает
средние ежегодные темпы в странах ЕЭС 10.
С другой стороны, присоединение к ЕЭС влечет за со¬
бой ряд негативных моментов для экономики Испании.
Западноевропейский капитал, превратившись в один из
ключевых факторов технологической перестройки.
8 Ibid. 1987. N 830. Р. 147.
9 The New York Times. 1985. Oct. 22.
10 Financial Times. 1988. Jan. 18; New York Times. 1989.
УСИЛИ-
Oct. 15.
175

пает неравномерность хозяйственного развития страны,
поскольку осуществляемое им обновление средств произ¬
водства затрагивает лишь наиболее динамичные секторы,
связанные с зарубежными монополиями, и крупные пред¬
приятия. На многих же средних и мелких предприятиях
сохраняется отсталое оборудование. По словам предста¬
вителей Профсоюзной конфедерации Рабочих комиссий,
«реиндустриализация в Испании происходит благодаря
большей конкурентоспособности импортируемых товаров
или скупке наших предприятий иностранным капита¬
лом»11. Многие испанские предприниматели сетуют на то,
что в обстановке «иностранного нашествия» они теряют
часть собственного рынка.
Характерно также, что вступление в ЕЭС, резко рас¬
ширив импорт, обусловило беспрецедентное увеличение
дефицита внешнеторгового баланса Испании. В 1987 г.
он почти удвоился, составив 15 млрд долл, по сравнению
с 7,8 млрд в 1986 г.12
Надо сказать, что иностранный капитал и до вступле¬
ния Испании в ЕЭС играл важную, постоянно возрастав¬
шую роль в ее экономике. Привлекаемые сюда льготным
законодательством и относительной дешевизной рабочей
силы зарубежные монополии поставили под свой контроль
автомобилестроение, торговлю, химию, электронику,
телекоммуникации; их присутствие заметно ощущается
в сфере банков, страхования, туризма. Они начали про¬
никать в сельское хозяйство и государственный сектор.
В условиях же вступления в ЕЭС еще больше возрастает
подчиненное положение Испании в системе мирового ка¬
питализма.
Социально-экономическая проблема помер один со¬
временной Испании — устойчивая массовая безработица.
Кризис устаревших и нерентабельных предприятий, остав¬
шихся в наследство от франкизма во многих отраслях эко¬
номики, отмена ряда законов корпоративного законода¬
тельства франкистской диктатуры, запрещавших уволь¬
нения, возвращение на родину сотен тысяч эмигрантов
из стран Западной Европы, введение трудосберегающей
техники — таковы основные причины того, что безработи¬
ца резко подскочила с 323 тыс (2,4 % самодеятельного на¬
селения) в 1973 г. до 3 млн человек (21,5 % самодеятель-
11 Gaceta sindical. 1988. N 61. P. 35.
Financial Times. 1988. Jan. 18.
• . •
176

ного населения) в 1987 г.13 Для многих людей (особенно
молодежи в возрасте от 16 до 25 лет, составляющей более
половины всех безработных) отсутствие работы превра¬
щается в перманентное состояние. Если в 1978 г. только
8 % из общего числа не имевших работу искали ее более
двух лет, то в 1987 г. их доля возросла до 56 % 14 *. Острей¬
ший кризис занятости как бы сфокусировал многочислен¬
ные проблемы современной Испании, и в частности рель¬
ефно вскрыл пороки и скрытые диспропорции той модели
экономического развития, которую создала франкистская
диктатура.
Начавшийся после вступления в ЕЭС подъем деловой
активности позволил в 1986—1989 гг. создать более
1,5 млн новых рабочих мест и несколько сократить без¬
работицу. Однако ее уровень все еще остается самым вы¬
соким в Западной Европе (17 % самодеятельного насе¬
ления в 1989 г.)16.
Лишения многих испанских трудящихся, вызванные
безработицей, усугубляются глубоким кризисом системы
социального обеспечения, со времен франкизма поражен¬
ной коррупцией. Неэффективность этой системы стала
особенно очевидной с середины 70-х годов, когда резко
возросла категория лиц, живущих на социальные пособия.
К тому же в Испании основную долю средств в фонд сис¬
темы социального обеспечения вносит не государство,
а предприниматели, которые в условиях падения прибы¬
лей и финансовых затруднений нередко уклонялись от
уплаты взносов.
Неудивительно поэтому, что пособиями по безработице
было охвачено в октябре 1987 г. в Испании лишь 27 %
всех безработных, что намного ниже среднеевропейского
уровня. Многие безработные «держатся» либо благодаря
подпольной экономике (она дает 20—25 % ВВП страны),
либо помощи родственников.
Как видно из сказанного, отличительной чертой со¬
циально-экономического развития современной Испании
является глубокая противоречивость. Это, однако, не по¬
мешало испанскому обществу достичь определенной ус¬
тойчивости, ставшей возможной благодаря консенсусу
основных социально-политических сил страны. «Общест¬
венное согласие» превратилось в важнейшее условие су¬
13 La economia espanola en la decada de los 80. Madrid, 1982. P. G8;
Razon у fe. 1987. N 1069. P. 988.
14 El Pais. 1984. 24 aug; Razon у fe. 1987. N 1069. P. 988.
“ New York Times. 1989. Oct. 15.
177

ществования и нормального функционирования системы,
осуществившей вначале ускоренную индустриализацию,
а затем вступившей на путь технологической перестройки.
Корни и содержание консенсуса
Складывание «консенсуса» современного типа происходило
в Испании в G0—70-х годах, в условиях глубокого кризиса
и последующей ликвидации франкистской диктатуры.
Именно тогда основные социальные и политические силы
впервые в новейшей истории Испании достигли согласия
по ряду ключевых общественных проблем.
Дело в том, что исторически испанское общество было
расколото на два враждебных лагеря — сторонников
прогресса и реакции (отсюда выражение «две Испании»,
часто встречающееся в испанской исторической литерату¬
ре). В XIX — начале XX в. каждый из лагерей не раз
предпринимал попытку уничтожить другой.
Своей кульминации это противостояние достигло в пе¬
риод Народного фронта и гражданской войны 30-х годов.
«Две Испании» занимали диаметрально противоположные
позиции по таким основным вопросам, как республика
или монархия, демократия или авторитарная власть, со¬
циальный прогресс или сохранение статус-кво, атеисти¬
ческий либерализм или католический клерикализм, авто¬
номия национальных областей или жесткий централизм.
При этом характерно, что линия размежевания проходи¬
ла не только между классами, но и внутри классов по вер¬
тикали. Наиболее идейно-политически сплоченными ока¬
зались пролетариат, с одной стороны, и крупная бур¬
жуазия — с другой. Что же касается крестьянства, мел¬
кой и средней буржуазии, то одна часть их влилась в На¬
родный фронт, другая поддержала правых и выступила
против Республики 1в.
Гражданская война приняла характер жесточайшей
классовой борьбы. Репрессии, убийства, месть и нена¬
висть захлестнули страну, достигнув с обеих сторон ог¬
ромных размеров. Свою победу франкисты изображали
как разгром «Анти-Испании». Диктатура стремилась со¬
хранить и увековечить страшный дух гражданской войны,
раскол населения на «победителей» («националистов»)
и побежденных («красных»). Террор физический, играв¬
ший очень важную роль в политической практике фран-
16 Подробнее см.: Проблемы испанской истории. М., 1979. С. 89—90.
178

кизма, дополнялся террором психологическим. В Испании
была создана обстановка догматической нетерпимости
ко всякому инакомыслию.
Одновременно франкисты осуществляли стратегию дс-
политизации, стремясь достичь пассивного послушания
населения, его общественной индифферентности и отстра¬
ненности от участия в политическом процессе. Расчет
делался и на то, чтобы добиться единомыслия испанцев,
унификации их потребностей, интересов и поступков (на¬
пример, при помощи объединения основной массы трудя¬
щихся и предпринимателей в корпоративных вертикаль¬
ных профсоюзах). Иными словами, речь шла о превраще¬
нии населения в своего рода атомистическую общность,
объединявшую массы людей, изолированных, обособлен¬
ных друг от друга, подчинявшихся навязываемым извне
правилам поведения. К. Маркс и Ф. Энгельс определяли
подобный тип объединения индивидов как «суррогат кол¬
лективности», «иллюзорную», «мнимую» коллективность,
которая противопоставляет себя всем входящим в нее
индивидам «как нечто самостоятельное»17. Во фран¬
кистской Испании сложился своего рода «квазиконсен¬
сус», державшийся на терроре, насилии, социальной де¬
магогии и определенных уступках населению со стороны
властей.
Процессы, развивавшиеся в испанском обществе во вто¬
рой половине 50-х — первой половине 70-х годов, нанесли
сокрушительный удар по этой модели. Стимулято¬
ром перемен стал экономический бум, в годы которого
испанцы одного поколения пережили казавшийся неве¬
роятным переход от самой тяжелой нищеты первых после¬
военных лет к относительному материальному благопо¬
лучию. Реальная заработная плата трудящихся с 1960
по 1970 г. росла в среднем (благодаря интенсификации
труда) на 5,8 % в год 18. Если в 1960 г. лишь 1 % испан¬
ских семей имели телевизоры, 4 — холодильники и 4 % —
автомобили, то в 1973 г. их доля увеличилась соответст¬
венно до 85, 82 и 38 % 19. Удовлетворение потребитель¬
ских запросов трудового населения снизило барьеры
между различными классами и группами. Постепенно
вырабатывался сходный, усредненный стиль жизни зна¬
чительной массы населения.
17 Маркс К.ч Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 75.
18 Испания, 1918—1972. С. 395—396.
19 Revista espanola de investigaciones sociologicas. 1981. N 15. P. 17.
179

Серьезные перемены происходили и в общественном
сознании населения. В 60-х годах идеологическая изоля¬
ция Испании была подорвана, расширились ее внешние
связи. Испанцы стали больше ездить за границу, прини¬
мать иностранных туристов, что позволяло критически
сопоставлять различные идеи и образ жизни. Сравнения
эти, как правило, оказывались не в пользу диктатуры.
В обществе распадались старые и формировались новые
ценности. Резко ослабло влияние франкистской идеологии
и реакционных воззрений вообще, уменьшилась догмати¬
ческая нетерпимость к инакомыслящим. Многие испанцы
постепенно избавлялись от «авторитарного синдрома».
Происходила известная либерализация и демократизация
общественного сознания. Между гражданским обществом
и государством обозначился глубокий разлад, общест¬
венная жизнь приобретала собственную логику развития.
Недовольство диктатурой охватило почти все слои на¬
селения. Сторонниками демократизации являлись прежде
всего многочисленные группы рабочего класса и средних
городских слоев, стремившихся к улучшению условий
своего существования и социальным преобразованиям.
Противостояние между оппозицией и властью, постоянно
расширяясь и способствуя отходу от режима все новых
и новых слоев, привело к расколу в стане победителей
в гражданской войне. За демонтаж диктатуры высказы¬
вались влиятельные круги промышленно-финансового ка¬
питала, связанные с международными монополиями.
Окрепнув в условиях промышленного бума, они пришли
к выводу о необходимости замены режима, затруднявшего
развитие современного производства, новым, более гиб¬
ким и динамичным механизмом управления по образцу
«плюралистических демократий Запада».
Существенное значение имел сдвиг в позиции католи¬
ческой церкви — одного из важнейших «столпов» режи¬
ма. В 1936 г. большинство церковников благословило
фашистский мятеж против Республики, определив его
как «крестовый поход» против красных безбожников
и привнеся в классовую борьбу особую идеологическую
ожесточенность. После установления диктатуры Франко
объявил
Испанию
католической
страно]
клерикализм
пронизал всю жизнь нации. Однако рост антифранкист-
ского движения, равно как и обновленческий курс,
провозглашенный II Вселенским собором в Ватикане
(1963 г.), способствовал развитию нового мироощущения
в церковной среде. Преобладающая часть клира начала
180

критиковать франкистский режим, требуя демократиче¬
ских свобод, амнистии политическим заключенным и при¬
знавая необходимость участия верующих в борьбе за
утверждение справедливости. Эволюция церкви симво¬
лизировала тягу большинства испанцев к национальному
примирению.
Таким образом, «квазиконсенсус» стал сменяться анти-
франкистским согласием, предполагавшим свободу вы¬
бора, многообразие и борьбу мнений.
Разумеется во всех классах и социальных группах
оставались сторонники франкистского режима. Консер¬
вативные и косные слои испанской буржуазии ревностно
стремились сохранить свои привилегии и сопротивлялись
преобразованиям, необходимым для «нормального» ка¬
питалистического развития. Демократизация общества
стала для них не столько следствием осознанной необхо¬
идеино-политического консенсуса в ис-
димости, сколько результатом невозможности сохранить
все по-старому, отчего новые порядки зачастую воспри¬
нимались ими сквозь призму устоявшихся традиционных
представлений. В то же время многие трудящиеся про¬
должали лояльно относиться к диктатуре, обеспечившей
им возможность относительного расширения потребле¬
ния. К буржуазной демократии они приспосабливались
так же, как до этого к франкизму. Однако политическая
инициатива находилась не у консервативно настроенных
групп населения.
Кризис франкистского «квазиконсенсуса» привел к воз¬
никновению нового
панском обществе. Произошло сближение влиятельных
и многочисленных слоев «побежденных» и «победителей»
в гражданской войне, которое предопределило крах фран¬
кистской диктатуры и переход к буржуазной демокра¬
тии. С принятием в 1978 г. новой конституции, перечерк¬
нувшей реакционное франкистское законодательство, в об¬
щественной жизни Испании был преодолен раскол на два
непримиримо враждебных блока, утвердились принципы
«демократического сосуществования» левых и правых сил.
Резкое ослабление идейно-политической напряжен¬
ности в современной Испании — следствие умеренных
компромиссных устремлений и настроений, ставших опре¬
деляющей чертой общественно-политического сознания
большинства граждан в 60—80-е годы. Еще в годы про¬
мышленного бума значительные слои населения, воспри¬
няв относительное улучшение условий своего существо¬
вания как «индивидуальную революцию», прониклись
181

тягой к «спокойной, стабильной» жизни. Эти настроения
еще больше окрепли после того, как экономический бум
внезапно сменился глубоким спадом и массовой безра¬
ботицей. Опасаясь потерять впервые в жизни приобретен¬
ные блага, часть испанцев снизили уровень запросов,
проявили готовность со многим примириться, дабы со¬
хранить хотя бы «то, что есть».
Неприязненное отношение к «радикальным экспери¬
ментам» усугубляется историческим сознанием населения,
хранящего воспоминания о жестоких схватках «двух
Испаний». Особенно жива память о гражданской войне
30-х годов, олицетворяющей в глазах большинства насе¬
ления разруху и голод, насилие и нетерпимость, страда¬
ния и обиды. В 1983 г. 73 % испанцев согласились с ут¬
верждением, что «гражданская война была постыдной
эпохой в истории Испании, которую следует забыть».
48 % опрошенных заявили, что после смерти Франко
они боятся возможности новой гражданской войны.
Воспоминания о ней столь сильны в массовом сознании
отчасти потому, что у 65 % жителей Испании родствен¬
ники участвовали в гражданской войне, а у 22 % по¬
гибли 20.
Сдерживающее влияние на часть населения оказывала
также долгое время существовавшая угроза ультраправо¬
го переворота со стороны реакционных кругов армии. Эта
угроза заставляла сторонников демократии действовать
осмотрительно, не провоцируя реакцию на открытые вы¬
ступления.
В сложившейся социально-психологической обста¬
новке основные отряды правых и левых сил в значитель¬
ной мере утратили былую идейно-политическую непри¬
миримость и пошли па взаимные уступки. Правые в своем
большинстве признали необходимость отделения церкви
от государства, предоставления автономии национальным
областям Испании, легализации левых партий, прежде
всего КПИ, право трудящихся на забастовку, свободу
печати. По существу, они приняли многие ценности
«побежденных» в гражданской войне, согласились с теми
требованиями, из-за неприятия которых когда-то высту¬
пали с оружием в руках против Республики.
Сдвиги в политической культуре испанской буржуазии
особенно рельефно проявились в деятельности коалиции
Союз демократического центра (СДЦ), созданной в мае
20 Cambio-16. 1983. N 618. P. 75; N 619. P. 77.
182

1977 г. и претендовавшей на роль политического центра.
СДЦ представлял собой разношерстную коалицию, объ¬
единявшую
буржуазных социал-демократов,
либералов,
христианских демократов и отмежевавшуюся от откро¬
венных консерваторов и неофранкистов. С июня 1977 по
октябрь 1982 г. он находился у власти, осуществив комп¬
лекс мероприятий, многие из которых — при всей не¬
последовательности — шли навстречу требованиям демо¬
кратических сил.
Идейно-политическая эволюция, хотя и менее замет¬
ная, происходила также и в другой ведущей буржуазной
партии Испании — Народном альянсе (НА). Созданный
в октябре 1976 г. в результате слияния пяти правых пар¬
тий, НА поначалу выступал как прямой наследник фран¬
кизма. Однако в результате медленного, трудного, порой
мучительного переосмысления многих традиционных ус¬
тановок руководство партии встало к концу 70-х годов
на почву признания буржуазно-демократического строя.
Новые «правила игры» приняла также созданная
в 1977 г. Испанская конфедерация предпринимательских
организаций (ИКПО), выступавшая за развитие связей
с западноевропейскими монополиями и участие Испании
в «Общем рынке». ИКПО является одной из важнейших
«групп давления», серьезно влияющей на различные сто¬
роны социально-экономической и политической жизни
Испании 21.
Переоценка ценностей произошла и в левом лагере.
Свидетельством тому стало принципиально изменившееся
отношение к монархии. Традиционно испанские левые
были убежденными республиканцами, а правые — монар¬
хистами. В 1947 г. Франко провозгласил Испанию коро¬
левством, восстановив монархическую форму правления,
существовавшую до 1931 г. После смерти Франко главой
государства стал король Хуан Карлос I. Таким образом,
переход к демократии осуществлялся под эгидой монар¬
хии. Это обстоятельство обеспечило лояльное отношение
к новой политической системе со стороны консервативных
кругов армии, сил безопасности, административного и су¬
дебного аппарата, не затронутых чисткой и сохранивших
свои позиции.
В такой обстановке акцентирование внимания левых
на проблеме «республика или монархия» могло расколоть
лагерь демократии, оттолкнув сторонников монархии,
м Papers. 1985. N 24. Р. 73—76.
183

консолидировать правые силы, т. е. иметь опасные поли¬
тические последствия. Исходя из этого, левые организа¬
ции признали монархию, тем самым обеспечив социально-
политическую стабильность в обществе на крайне слож¬
ном переходном этапе.
Поддержка левыми Хуана Карлоса особенно усили¬
лась после того, как стало очевидным его стремление ли¬
берализовать режим, нейтрализовав ортодоксальных
франкистов в различных звеньях государственного аппа¬
рата. Оставаясь в большинстве случаев за кулисами, ко¬
роль выступал в качестве арбитра, примирявшего раз¬
нородные интересы. А когда в феврале 1981 г. реакцион¬
ные круги офицерства предприняли попытку силой прер¬
вать процесс демократизации, Хуан Карлос (по консти¬
туции он является главнокомандующим вооруженными
силами) проявил твердость и не позволил заговорщикам
использовать в своих целях армию. В результате попыт¬
ка переворота провалилась.
Эволюция отношения основных отрядов левых сил к мо¬
нархии была составной частью сдвига к умеренности, ко¬
торый произошел в их идейно-политическом курсе.
Наиболее заметным этот сдвиг был в КПИ. Серьезная
идейно-политическая перестройка произошла также в
ИСРП, ставшей в 1977—1982 гг. ведущей оппозиционной
партией Испании. В 70-е годы ИСРП входила в группу
так называемых радикальных социалистических партий
(или партий «Юга» Европы). В первые годы демократиза¬
ции программа партии подтверждала ее верность марк¬
сизму. Лидеры ИСРП неоднократно подчеркивали «ре¬
волюционный» и «классовый» характер партии, указы¬
вали, что ее цель — радикальное преобразование испан¬
ского общества, замена капитализма самоуправленческим
социализмом и, следовательно, принципиальное от¬
личие ИСРП от реформистских партий, стремящихся лишь
к частичному улучшению капиталистического общества
без замены его основ 22.
Однако в конце 70-х годов партийное руководство ре¬
шило отказаться, по его словам, от «устаревших классо¬
вых догм». Была признана преждевременной задача по¬
строения социалистического общества, из употребления
исчезло понятие «революция», а на состоявшемся в 1979 г.
чрезвычайном съезде ИСРП из ее определения была ис¬
ключена характеристика «марксистская». Руководство
22 Gonzalez F., Guerra A. PSOE. Bilbao, 1977. Р. 27—28,
184

партии встало на социал-реформистские позиции, объ¬
явив ИСРП органической составной частью социал-де¬
мократии. Отход от левосоциалистического курса повлек
за собой обращение партии к идеологическому плюра¬
лизму, усиление в ее политике прагматических черт.
В одном из интервью, данных в 1979 г., лидер партии
Ф. Гонсалес заявил, что в сложной и кризисной ситуации,
переживаемой Испанией, ИСРП должна взять на себя
миссию «успокоителя общества»23.
Что касается профсоюзов, то в центре их дискуссий со
второй половины 70-х годов оказался вопрос о выборе
курса в условиях кризиса: «социальное партнерство»
или мобилизация масс и давление на патронат. Всеобщий
союз трудящихся (ВСТ), тесно связанный с ИСРП, под¬
держав принцип капиталистической рентабельности, со¬
гласился с тезисом правящих кругов и монополии, что
рост деловой активности и, следовательно, сохранение
и расширение рабочих мест можно достичь в числе про¬
чего путем ограничения заработной платы трудящихся.
Напротив, Профсоюзная конфедерация Рабочих комис¬
сий (ПКРК, в ней большим влиянием пользуются ком¬
мунисты), действуя иногда совместно или параллельно
с ВСТ, в большей степени ориентировалась на мобилиза¬
цию масс и давление на патронат.
Вместе с тем ведущие профсоюзы, учитывая обстановку
глубокого экономического спада, в которой происходила
демократизация, старались увязывать содержание и уро¬
вень выдвигавшихся ими социально-экономических тре¬
бований с решением основной задачи — упрочением де¬
мократических порядков. Об осознании профсоюзным ак¬
тивом своей ответственности за консолидацию демократии
свидетельствует анкета, проведенная в 1981 г. среди деле¬
гатов производственных комитетов предприятий. Ответы
на вопрос: «Должна ли при выдвижении профсоюзных
требований учитываться необходимость стабилизации и
консолидации демократии?»— распределились следующим
образом. Самая большая — 46 % — группа опрошенных
ответила утвердительно, 39 % активистов заявили, что
«необходимость укрепления демократии в определенной
степени следует учитывать, однако потребности и интересы
трудящихся более важны». Лишь 14 % активистов от¬
ветили на этот вопрос отрицательно, мотивируя это тем,
23 Цит. по: Данилевич И. В. Социалистические партии Испании
и Португалии (1973—1979): Опыт сравнительного анализа. М.,
1984. С. 210.
185

что «необходимо прежде всего защищать интересы рабо¬
чих независимо от проблем, стоящих перед политической
системой»24.
Изменения в политике всех ведущих организаций Ис¬
пании, временное и частичное совпадение их интересов
во имя достижения общей цели способствовали стабили¬
зации режима представительной демократии. В 1976—
1978 гг. стремление к межпартийному консенсусу выра¬
зилось в заключении «пакта Монклоа», совместной разра¬
ботке левыми и буржуазными партиями текста буржуаз¬
но-демократической конституции. Позже, в 1979—1986 гг.,
был заключен ряд соглашений по социально-экономиче¬
ским вопросам между ведущими профсоюзами и ИКПО
при прямом или косвенном участии государства. Полити¬
ка компромиссов способствовала укреплению позиций
сторонников демократии, успешному отражению атак
па нее ультраправых и левацких группировок. Но одно¬
временно следствием этой политики стало некоторое раз¬
мывание традиционных границ между левыми и правыми
в испанском обществе. Идеологическая дистанция между
рядом рабочих и буржуазных партий сократилась.
В массовом сознании происходило переосмысление тра¬
диционных представителей о левых как
приверженцах
революционной идеологии и правых как олицетворении
реакции. В 1985 г. 33,3 % опрошенных назвали левых
сторонниками прогрессивных взглядов, 10,8 — умерен¬
ных и лишь 12,3 % — революционных. Что касается
правых, то 44,6 % видели в них носителей консерватив¬
ных идей, 12,5 — умеренных и только 5,8 % — реак¬
ционных 25 *. Как видно, испанцы в значительно меньшей
степей]
чем прежде, использовали классово полярные
характеристики.
Разумеется, речь идет лишь о преобладающей тенден¬
ции массового сознания. С одной стороны, определенные
слои наемных трудящихся, как и
раньше, занимают не¬
примиримые позиции по отношению к крупному капи¬
талу. С другой стороны, влиятельные группы испанских
правых продолжают
ционной идеологии.
считать левых носителями револю-
Так, 23 % избирателей Народного
альянса и только 6 % электората ИСРП видят в левых
революционеров 2в. В этой позиции правых отразились
24 Revista espanola de investigaciones sociologicas. 1985. N 31.
P. 230.
25 Cambio-16. 1985. N 692. P. 32.
20 Ibid. P?33.
186

Й сознательное стремление сохранить в общественном со¬
знании нетерпимость к левым силам, старый дух раскола
на «победителей» и «побежденных» в гражданской войне
и последствия многолетней франкистской пропаганды.
Показательно также, что в своеобразной обстановке ста¬
новления демократии в Испании «смягчение» политико¬
идеологических установок происходило в буржуазных
партиях медленнее, чем в КПП и ИСРП.
Разумеется, испанцы, как и прежде, проводят отчет¬
ливую разграничительную линию между левыми и пра¬
выми, определяя, «кто на что способен». Но при этом зна¬
чительная доля опрошенных полагает, что есть немало
проблем, которые в принципе могут решить и те и другие.
Сказанное подтверждает табл. 1.
Данный опрос проводился в 1980 г., когда у власти
находился правоцентристский СДЦ, а ИСРП была в оп¬
позиции. Можно предположить, что к концу 80-х годов,
после того как испанцы на практике убедились в уме¬
ренности политического курса пришедшей к власти соц-
партии и все большем отмежевании Народного альянса
от франкистского прошлого, критерии при определении
левых и правых стали еще более размытыми.
Неудивительна поэтому отмечаемая в испанской пуб¬
лицистике непопулярность среди части населения поли¬
тических характеристик «левые» и «правые» (большинство,
граждан, согласно опросам, считают себя сторонниками
левоцентристских взглядов)27, что, в свою очередь, пред¬
определяет и узость в ряде случаев традиционных схем
идейно-политической идентификации (и самоидентифика¬
ции) типа левый—правый и либерал—консерватор.
Сближение между левыми и правыми силами Испании
имело следствием еще одно важное обстоятельство, бла¬
гоприятствовавшее формированию консенсуса: прин¬
ципиальные изменения в отношениях между гражданским
обществом и государством. Для испанской действитель¬
ности исторически был характерен разрыв между ними,
который выражался в восприятии широкими слоями на¬
селения государства как чуждой, а нередко и враждебной
силы. Правда, в годы франкизма положение стало менять¬
ся вследствие проводившейся диктатурой политики со¬
циальной благотворительности. В различных группах на¬
селения зародились иждивенческие настроения, упование
27 См., например: Revista espanola de investigaciones sociologicas.
1987. N 39. P. 314.
187

Таблица 1
Цели, достижение которых связывается
респондентами С левыми
правыми
силами
Цель
Левые
Пра¬
вые
Разрешение развода
Право женщины на аборт
Поддержка государствен¬
ных школ
Уменьшение экономиче- I 41 I 3
ских различий
Борьба с безработицей 34 3
Телевидение — на служ- 32 3
бу гражданам
Улучшение социального 32 4
и пенсионного обеспече¬
ния, здравоохранения,
жилищного стр-ва и окру¬
жающей среды
Углубление демократи- 29 4
зации
Борьба с инфляцией 20 8
Борьба с коррупцией 21 10
Поддержка государством | 3 I 49
религиозных колледжей
Увеличение военных рас¬
ходов
Вступление в НАТО
Укрепление дисциплины
Усиление наказаний для
террористов
Интеграция в Европу
45
40
33
30
18
Дру¬
гие
И
10
15
15
24
16
20
24
10
13
18
22
30
Не знали,
не отве¬
тили
36
35
37
32
43
39
38
40
37
43
46
40
37
41
Различие
между левы¬
ми
ми
и правы-
+41
+38
+31
+29
+28
-46
-37
-31
-27
-23
-10
Источник. Crisis у cambio: electores у parti dos
ochenta. Madrid, 1986. P. 178.
en
la Espana de los anos
на государство как на «подателя благ». Однако недовер¬
чиво-недоброжелательное отношение к государству,
глубокие антагонизмы между официальной и реальной
Испанией сохранялись. На послефранкистском же этапе
прежде всемогущее государство перестало быть таковым,
приблизившись в ряде случаев к гражданскому общест¬
ву. Во-первых, предоставление автономии национальным
областям обусловило передачу части управленческих
188

функций «центра» на места, где избираются свои парла¬
менты. Во-вторых, предприниматели и демократические
профсоюзы впервые получили право участвовать в пере¬
говорах общенационального масштаба с правительством,
а также в учреждениях (национальные институты заня¬
тости, социального страхования и т. д.), занимающихся
разработкой различных аспектов социально-экономиче¬
ской политики государства (правда, возможности испан¬
ских профсоюзов влиять на сферу принятия решений зна¬
чительно скромнее, чем те, которые имеют профсоюзы во
многих других странах Западной Европы).
Сдвиги в массовом сознании испанцев, равно как и
политика государства, ведущих партий и профсоюзов,
стимулировали формирование базового консенсуса в ис¬
панском обществе. Его краеугольный камень — это при¬
верженность большинства испанцев демократическим цен¬
ностям, сочетающаяся с их готовностью к переменам
«в рамках стабильности» и неприятием экстремизма.
Безусловно, не вся массовая база консенсуса полити¬
чески активна и целенаправленно действует в рамках «об¬
щественного согласия». Значительная ее часть пассивна,
причем эта пассивность порождена различными причина¬
ми. Одни испанцы изначально безразличны и равнодуш¬
ны к политике, другие сознательно отстранились от нее,
разочаровавшись в возможности что-либо изменить.
В 1987 г. 37 % опрошенных заявили, что «демократия им
лично ничего не дала», 31 % выразили недовольство функ¬
ционированием демократических институтов, а еще 32 %
не имели определенного мнения. В ходе другого опроса
в том же году двое из каждых трех граждан констатиро¬
вали, что за последние годы испанское общество стало
более «безнравственным и коррумпированным». 05 %
респондентов, отмечая рост коррупции среди политиков,
согласились с тем, что последние «используют служеб¬
ное положение в личных целях», а еще 01 % — что они
«не выполняют обещаний»28.
Вместе с тем разочарование в социально-политических
институтах часто как бы уравновешивается удовлетво¬
ренностью испанцев условиями своего личного существо¬
вания (заработная плата, семья, отдых и т. п.). В 1987 г.
свыше 2/3 граждан были довольны своей жизнью, боль¬
ше половины — работой 29. Именно поэтому пассивная
28 Cambio-16. 1987. N 730. Р. 80; 1988. N 841. Р. 16—17.
29 Ibid. 1987. N 730. Р. 80—81.
189

часть населения тоже составляет часть массовой базы кон¬
сенсуса, раздвигая границы «общественного согласия».
Между консолидацией и разобщенностью:
границы консенсуса
В Испании, как и в других капиталистических странах,
тяга населения к общественной консолидации сталки¬
вается с центробежными импульсами. Структура факторов
дезинтеграции существенно усложнилась. Если во вре¬
мена существования «двух Испаний» они имели преиму¬
щественно классовый, идейно-политический характер, то
ныне на передний план все чаще выдвигаются и другие
обстоятельства.
Среди них следует назвать прежде всего массовую без¬
работицу, углубляющую социальную дифференциацию
в испанском обществе. Согласно данным проведенного
в 1984 г. социологического обследования, число испанцев,
имеющих доходы ниже официального уровня бедности,
составляет 8 млн человек, или свыше 20 % всего населе¬
ния страны, что примерно вдвое превышает аналогичный
показатель в странах ЕЭС (в среднем 11 % населения).
Доходы испанских семей, попадающих в эту категорию,
составляют лишь 51,8 % той суммы, которая необходима
для удовлетворения потребностей; 48,5 % бедняков, жи¬
вущих в городах, составляют безработные. Работы лише¬
ны 26 % глав семейств бедняков в городах и 28 % —
в деревне 30.
Кризис занятости играет важную роль в размывании
массовых социально-профессиональных групп (особенно
среди занятых преимущественно физическим трудом)
и усилении внутриклассовых различий в испанском об¬
ществе. К примеру, растущий отряд армии наемного тру¬
да составляют работники подпольной экономики, в ко¬
торой занято не менее 2,3 млн человек 31. Постоянно уве¬
личивается категория временно занятых на производст¬
ве 32. В рядах рабочего класса Испании и прежде был
высок уровень расслоения (между квалифицированными
и неквалифицированными рабочими, рабочими и служа¬
щими и т. п.). Теперь старые разделительные линии до¬
полнились новыми. При этом возрастает психологическая
30 Tiempo. 1984. N 132. Р. 57—61; Razon у fe. 1985. N 1037. Р. 118.
31 Razon у fe. 1987. N 1058. Р. 449.
33 Cambio-16. 1984. N 677. Р. 85; Razon у fe. 1987. N 1069. Р. 988.
190

отчужденность между различными группами трудящих¬
ся. Так, для служащих, нередко разделяющих индивидуа¬
листические ориентации, характерны преувеличенное
представление о высоте своего «статуса» и чувство пре¬
восходства по отношению к рабочим. В свою очередь, мно¬
гие рабочие очень критически оценивают снобизм служа¬
щих. У занятой части трудящихся страх потерять работу
нередко порождает своего рода «групповой эгоизм», враж¬
дебность к безработным и т. д.
С точки зрения степени готовности к борьбе за свои
классовые интересы выделяются рабочие традиционных
отраслей промышленности, численность которых со¬
кращается в ходе технологической перестройки. Все более
заметную роль в демократическом движении Испании
играют интеллигенция и студенчество. На социал-парт-
нерских позициях стоят квалифицированные работники
перспективных отраслей производства, а также тех сфер,
которые не испытывают негативного воздействия массо¬
вой безработицы. Консервативно-охранительные тенден¬
ции в большей степени присущи аморфной массе рабочих
низкой квалификации, а также трудящихся сферы услуг,
опасающихся утратить свое положение в результате
структурных сдвигов. Особую группу образуют марги¬
налы, диапазон настроений которых простирается от пол¬
ной апатии до яростных конфликтов с окружающей дейст¬
вительностью.
Центробежные тенденции в испанском обществе сти¬
мулируются и существованием национально-региональ¬
ного вопроса, в частности проблемой отношений между
центром и автономными областями. В 1983 г. завершился
процесс преобразования централизованного государства
в состоящее из автономных областей. Было образовано
17 автономных областей, имеющих свое собственное пра¬
вительство и парламент. Во многих исторических облас¬
тях, разных по этническому составу, языку, культуре
и традициям населения, усиливаются националистиче¬
ские настроения, что отчасти связано с тем, что централь¬
ное правительство нередко отказывает местной власти
в праве на самостоятельные решения и проведение собст¬
венной политики в тех сферах, где их компетенция являет¬
ся безусловной. В то же время на местах распространена
точка зрения, в соответствии с которой автономия пред¬
полагает противопоставление своей области центру.
Дезинтеграционные процессы в автономных областях
могут питаться и миграциями населения, о которых
191

говорилось выше. Подавляющее большинство мигрантов
из разных районов Испании направляется (наряду с Мад¬
ридом) в Каталонию и Страну Басков — исторические
области с ярко выраженной
этнической спецификой.
Ассимиляция переселенцев происходит по-разному. Не¬
редко они довольно быстро включаются в местную общину,
усваивая ее язык, культуру и самосознание и лишаясь
своей ранее сформировавшейся самобытности.
Но, столкнувшись со многими препятствиями, асси¬
миляция может растягиваться и на длительные сроки
вплоть до нескольких поколений. Одним из таких пре¬
пятствий является концентрация мигрантов в отдельных
кварталах, объясняющаяся стремлением к взаимопомощи,
а также политикой местных национальных властей и до¬
мовладельцев. Иногда здесь даже воссоздаются черты
жизни и быта области происхождения.
Другое препятствие для ассимиляции (оно особенно
характерно для Каталонии) — социально-профессио¬
нальная изоляция мигрантов — бывших крестьян и бат¬
раков, которые, не имея высокой квалификации, стано¬
вятся чернорабочими, тогда как квалифицированные ра¬
бочие, инженеры, мастера, владельцы предприятий яв¬
ляются каталонцами. В данном случае этническое деление
совпадает с социально-классовым. Замедление темпов
ассимиляции может быть связано также с региональными
особенностями, условиями жизни на новом месте и т. д. 33
Еще одно проявление дезинтеграционных процессов
в Испании — положение основной массы иммигрантов.
В 1986 г. здесь насчитывалось 720 тыс. иммигрантов (или
2 % всего населения), по большей части выходцев из
стран Латинской Америки (190 тыс.), Африки (150 тыс.),
Азии (108 тыс.) и Португалии (77 тыс.). Удел большинст¬
ва их — бедность и нищета. Среди экономически актив¬
ной части иммигрантов было 19 % безработных, а еще
53 % получали заработную плату ниже существующего
в Испании прожиточного минимума. Власти фактически
санкционируют их дискриминацию. По принятым в Ис¬
пании законам (один из важнейших закон о правах и сво¬
бодах иностранцев был одобрен в 1985 г. правительством
33
Подробнее о воздействии внутренних миграций на межнацио¬
нальные отношения см.: Кожановский А. Н. Этнические процес¬
сы в современной Басконии// Расы и народы. М., 1978. Вып. 8;
Он же. Этнические процессы в Каталонии (60—70-годы XX в.) //
Современные этнонациональные процессы в странах Западной
Европы. М., 1981.
192

ИСРП) многие переселенцы попадают в своего рода за¬
колдованный круг. Они не могут получить вид на житель¬
ство, не имея трудового контракта, а последний заклю¬
чается лишь при наличии местной прописки. Пользуясь
безвыходным положением иностранных рабочих, пред¬
приниматели широко вовлекают их в сферу «черной за¬
нятости», используя на самых непрестижных и низко¬
оплачиваемых должностях, которые предпочитают не за¬
нимать коренные жители, в том числе и безработные 34 35.
Будучи интегрированы в экономическую систему,
большинство иммигрантов отчуждены от государственно¬
политической системы и ощущают свою неполноценность.
Трудности их ассимиляции усугубляются растущей в Ис¬
пании волной ксенофобии. Многие испанцы возла¬
гают вину за переживаемые страной экономические и со¬
циальные трудности на иностранцев. Неудивительно по¬
этому, что иммигранты зачастую не ассоциируют себя
с чуждым им испанским обществом.
Итак, под оболочкой сложившегося в Испании кон¬
сенсуса развиваются сегментарные процессы, корпора¬
тивистские и индивидуалистические настроения, растут
замкнутость и обособленность различных общностей. Даже
в рамках одного социального слоя существуют многочис¬
ленные макро- и микрогруппы со специфическими, за¬
частую не совпадающими интересами. Но при всем том
тяга населения к социально-политической консолидации
чаще всего берет верх над центробежными импульсами,
обеспечивая сохранение консенсуса.
В то же время отдельные группы населения целиком
отвергают существующую социально-политическую сис¬
тему, выражая свой протест путем террористических
актов. Показательна активность националистической лево¬
экстремистской организации ЭТА в Стране Басков, при¬
обретшая характер острой национальной проблемы.
Радикальное крыло ЭТА отвергает статус автономии, пре¬
доставленный Стране Басков в 1978 г., считая ее, как и во
времена франкизма, «колонией Испании». Радикальные
националисты требуют амнистии, самоопределения для
Страны Басков, присоединения к ней Наварры, вывода
с территории области испанских сил общественной безо-
. За требова-
к полному
34 Razon у fe. 1986. N 1058. Р. 382—383; Revista de fomento so¬
cial. 1987. N 167. P. 263—274.
35 Cambio-16. 1988. N 865. P. 24.
пасности и замены их местной полицией 36
ниями ЭТА просматривается стремление
7 Заказ № 300
193

отделению Страны Басков от Испании. На рубеже 80-х
годов ЭТА выродилась в обыкновенную уголовную орга¬
низацию типа мафии, демагогически использующую ре¬
волюционную фразеологию. Долгое время деятельности
террористов благоприятствовали экономические труд¬
ности в Стране Басков, делавшие политический экстре¬
мизм привлекательным для многих людей, особенно мо¬
лодежи.
Однако в последнее время в отношении басков к ЭТА
произошел перелом. В уставшей от бесконечных полити¬
ческих убийств автономной области усилились паци¬
фистские настроения. В 1987 г. большинство партий Стра¬
ны Басков осудило террористов 36.
За рамками «консенсуса» действуют и ультраправые,
неофранкистские группировки, пытающиеся посредством
террористических действий дестабилизировать обществен¬
ную ситуацию и в конечном счете восстановить автори¬
тарный режим. Но в политическом плане влияние нео¬
франкистов незначительно. На парламентских выборах
1982 г. их партия «Новая сила» потерпела сокрушитель¬
ное поражение, собрав менее 1 % голосов избирателей
и объявив затем о самороспуске. Социально-психологи¬
ческий климат в стране, лишь недавно освободившейся
от правоавторитарной диктатуры, неблагоприятен для
ультраправых.
Действия экстремистских групп, стремящихся подор¬
вать консенсус, достигают лишь обратной цели, еще боль¬
ше укрепляя приверженность испанцев демократическим
ценностям. Так, в 1987 г. 74 % опрошенных согласились
с тем, что терроризм — главная угроза демократии в Ис¬
пании, а еще 53 % признали необходимость заключенного
в том же году соглашения между основными партиями
страны по борьбе с терроризмом 37.
«Консенсус» современного типа, сложившийся в Испа¬
нии, доказал свою жизнеспособность. Вместе с тем в его
рамках могут происходить глубокие перемены, карди¬
нальные сдвиги в расстановке сил, нарушающие стабиль¬
ность и преемственность политического процесса.
Наглядным подтверждением этого стали парламентские
выборы 1982 г., которые сравнивались в испанской печа¬
ти с «политическим землетрясением», ибо сопровождались
кардинальной перестройкой партийно-политической
38 Ibid. Р. 30—32.
37 Revista espanola de investigaciones sociologicas. 1987. N 40.
P. 215, 232.
194

структуры страны по сравнению с предшествующими
выборами 1977 и 1979 гг. Стоявший у власти Союз демо¬
кратического центра, который сыграл важную роль в «на¬
ведении мостов» между «двумя Испаниями» (во многом
благодаря своему харизматическому лидеру А. Суаресу),
а следовательно, и в становлении консенсуса современ¬
ного типа, потерпел на них тяжелое поражение. Серьез¬
ные потери понесла и КПИ. Напротив, ИСРП и Народный
альянс выдвинулись на лидирующие позиции, далеко
обогнав все остальные партии.
Массовая переориентация значительной части электо¬
рата (по некоторым подсчетам, 33 % избирателей проголо¬
совали за кандидатов других партий)38 объясняется ря¬
дом причин.
Во-первых, массовая безработица создает угрозу самим
основам существования разных слоев испанского общест¬
ва. Страх потерять работу и статусные позиции стимули¬
руют резко критические оценки политики партий, обо¬
стренную реакцию на невыполнение или выполнение ими
своих программ. Тем самым возникает благоприятный
социально-психологический климат для интенсивного пе¬
реосмысления традиционных ценностей, базовых понятий.
Во-вторых, в условиях становления системы буржу¬
азной демократии происходила внутренняя перестройка
партии, приспособление их к постоянно меняющимся
условиям. Сопровождавшие эти процессы изменения об¬
лика партий, обострение разногласий или, напротив,
достижение сплоченности вызывали соответствующую ре¬
акцию в массовом сознании.
В-третьих, в условиях уже отмечавшегося сокращения
идеологической дистанции между многими левыми и пра¬
выми партиями перераспределение голосов избирателей
происходит весьма ощутимо не только внутри двух проти¬
воположных блоков, но и между ними. Так, в конце 70-х
годов 20% избирателей СДЦ заявили, что им ближе
ИСРП, чем правый Народный альянс.
В-четвертых, глубокие потрясения в общественном раз¬
витии Испании XX в., сопровождающиеся постоянным
изменением политических систем, а также «молодость»
некоторых основных партий, прежде всего Народного
альянса и СДЦ, предопределяют ослабление влияния тра¬
диций на формирование партийных предпочтений.
38 Crisis у cambio: electores у partidos en la Espana de los anos ochen-
ta. P. 8.
7*
195

Многие из этих факторов носят долговременный ха¬
рактер, обусловливая возможность новых радикальных
перемен в партийно-политической структуре.
ИСРП: испытание властью
Победа ИСРП на выборах ознаменовала начало нового
этапа общественно-политической жизни в Испании. Успех
ИСРП в 1982 г. превзошел все ожидания. За нее проголо¬
совали 48,4 % избирателей (или 9,8 млн из 20 млн испан¬
цев, участвовавших в выборах), что обеспечивало соци¬
алистам абсолютное большинство мест в обеих палатах
кортесов. Ни одна партия в истории Испании не добива¬
лась столь внушительного успеха на выборах. ИСРП,
таким образом, превратилась в центр, ядро консенсуса
в Испании, сменив в этой роли СДЦ.
Правительственный курс социалистов был ориентиро¬
ван на то, чтобы укрепить расшатанную в начале 80-х го¬
дов общественную стабильность и упрочить «консенсус».
Учитывая политико-идеологическую разнородность свое¬
го электората и отказавшись от осуществления антика-
питалистических и антимонополистических преобразова¬
ний, ИСРП стремилась быть партией «всей нации», а не
только рабочего класса. В программном заявлении пра¬
вительства Ф. Гонсалес подчеркнул, что острота и слож¬
ность проблем, стоящих перед ИСРП, диктуют необходи¬
мость создания в стране атмосферы спокойствия и безо¬
пасности, национального единства и прогресса 39. Сравни¬
вая в 1985 г. платформу своего правительства с програм¬
мой французской соцпартии, он говорил: «Я всегда ува¬
жал французский опыт, но первоочередные цели ИСРП
совсем не те, что у французских социалистов. Француз¬
ская реальность — это реальность упрочившейся демокра¬
тии, союза левых сил и массовой национализации, в то
время как ИСРП опиралась на большинство, считавшее
абсолютно первоочередной задачей укрепление демокра¬
тии и не признававшее национализацию»40.
Проводя прагматическую стабилизационную политику,
правительство добилось заметных успехов в расчистке
«авгиевых конюшен» испанского капитализма, смягче¬
нии некоторых последствий хозяйственного спада и упро¬
чении буржуазно-демократических порядков 41. Послед-
39 El Socialista. 1982. 1—7 die.
40 Le Matin. 1985. 20 nov.
41 Подробнее см.: Cambio-16. 1986. N 753. P. 32—38.
196

нее связано прежде всего с военной реформой ИСРП, рас*
сеявшей среди населения страх перед ультраправым пе¬
реворотом. Превительство увеличило жалованье военно¬
служащим, оснастило армию более современным оружием,
произвело кадровые перемещения. На ключевые посты
были выдвинуты офицеры, верность которых демократи¬
зации не подлежала сомнению и которые одновременно
устраивали консервативные круги военных. Упрочению
буржуазно-демократического строя способствовало и уже
упоминавшееся присоединение Испании к ЕЭС.
Большинство испанцев полагают, что в годы правле¬
ния ИСРП политическая система укрепилась. В 1987 г.
59 % опрошенных заявили, что демократический строй
стал стабильнее, чем это было 10 лет назад (28 % с этим
не согласились)42.
Выступая в роли «успокоителя» общества, руковод¬
ство ИСРП использует те же авторитарные методы управ¬
ления, которые отличали деятельность предыдущих бур¬
жуазных правительств. Власть оказалась сконцентриро¬
ванной в руках узкого слоя профессиональных политиков
(для обозначения этого явления используется термин
«фелипизм» — производное от имени генерального секре¬
таря ИСРП). И хотя, как говорилось выше, государство
и гражданское общество в ряде аспектов стали ближе
друг другу, исторически сложившийся разрыв между ни¬
ми сохраняется: широкие слои населения по-прежнему
отстранены от участия в политическом процессе.
В чем же «секрет» успеха социалистов? Курс и методы
руководства ИСРП оказались созвучны стремлениям и на¬
строениям широких слоев населения. В условиях преоб¬
ладания в испанском обществе реформистских настроений
с консервативным оттенком, а также неразвитости де¬
мократических традиций многие аспекты политики соц-
партии воспринимаются ими как «единственно возмож¬
ные», а авторитарный стиль руководства — как доказа¬
тельство силы и прочности позиций правящей партии.
ИСРП пользуется поддержкой в многочисленных слоях
испанского общества. Наиболее сильные позиции она за¬
нимает среди промышленных рабочих и сельских трудя¬
щихся, считающих ее «своей» партией. Голосуют за соц-
партию и значительные группы буржуазии, которых
успокоили отказ социалистов от марксизма и их очевид¬
ное нежелание посягать на устои общественной системы.
42 Revista espanóla de investigaciones sociologicas. 1987. N 39. P. 271.
197

Как ни парадоксально, велико влияние ИСРП и среди
безработных, недовольство которых своим положением,
казалось бы, могло обернуться против властей и привести
к поддержке других партий 43. Налицо, таким образом,
способность ИСРП заручиться поддержкой самых раз¬
личных групп населения.
Интегрирующая роль соцпартии в испанском обществе
проявляется и в том, что она «перехватила» и осущест¬
вляет многие требования прагматически мыслящих кру¬
гов буржуазии. Речь идет как о нерешенных буржуазно¬
демократических задачах, так и о проблемах современно¬
го этапа развития (технологическая перестройка). Отча¬
сти ту программу, которую в ряде промышленно развитых
стран Запада осуществляют неоконсерваторы, в Испании
проводят в жизнь социалисты. Понятия модернизации
и научно-технического прогресса связаны в сознании боль¬
шинства населения с политикой ИСРП, а не с буржуаз¬
ными партиями.
Одним из важных преимуществ ИСРП перед другими
ведущими партиями стало также и то, что с самого начала
демократизации ею руководят политики, не участвовав¬
шие в гражданской войне и активно боровшиеся против
франкизма (для сравнения заметим, что в ряде других
ведущих партий замена руководителей старшего поколе¬
ния более молодыми произошла лишь в 80-е годы). Лидер
партии и председатель правительства Испании Фелипе
Гонсалес (он родился в 1942 г.) многие годы является
одним из самых популярных политических деятелей Испа¬
нии. Согласно данным репрезентативного обследования
общественного мнения, в иерархии мотивов, побуждающих
испанцев голосовать за ИСРП, харизма Ф. Гонсалеса
стоит на втором месте (34 % опрошенных), уступая лишь
восприятию ИСРП как «партии перемен» (76 %)44.
Гегемония социалистов на политической арене объяс¬
няется и их относительной внутренней сплоченностью,
отчасти являющейся следствием того, что партийный аппа¬
рат социалистов в значительной мере переплелся с госу¬
дарственно-административным: 40 тыс. членов ИСРП
(или 1/3 ее состава) были назначены на государственные
и административные посты 45 46. Нельзя не учитывать, на¬
конец, резкого изменения соотношения между ветеранами
43 Ibid. N 38. Р. 376, 378.
44 Crisis у cambio: electores у partidos en la Espana de los anos ochen-
ta. P. 62.
46 Vilar S. La decada sorprendente. Barcelona, 1986. P. 197.
198

и членами партии, вступившими в нее после прихода
ИСРП к власти. Часть последних сделала это по карье¬
ристским соображениям и поэтому полностью лояльна
к партийному руководству.
Все это, разумеется, не означает, что в «доме социали¬
стов» нет разногласий. Существует «социалистическая
левая», стоящая на марксистских позициях (она отодви¬
нута руководством ИСРП на задний план), многие рядо¬
вые члены и функционеры среднего звена занимают более
левые позиции, чем руководство, и т. д. Тем не менее
в глазах испанской общественности ИСРП выглядит как
единая, сплоченная партия, способная эффективно руко¬
водить страной. Этим соцпартия выгодно отличается от
большинства других партий, занимающих места в полити¬
ческом спектре как справа, так и слева от нее.
Еще один «секрет» успеха правительства ИСРП со¬
стоит в относительно лояльном отношении к нему так
называемых фактических или параллельных властей —
патроната, государственной бюрократии, верхушки ар¬
мии и католической церкви, сохраняющих мощные рыча¬
ги влияния в испанском обществе. Вообще правление
соцпартии стало своеобразной проверкой на прочность
новой политической системы. Ведь испанские «верхи»
впервые со времен Народного фронта 30-х годов столк¬
нулись с ситуацией, когда у власти стоит партия из дру¬
гого лагеря, почти 40 лет пребывавшая вне закона 4в.
С середины 80-х годов лояльно-одобрительное отноше¬
ние значительной части испанской общественности к пра¬
вительству социалистов стало сочетаться с недовольст¬
вом теми или иными аспектами его курса. Наиболее часто
критиковались невыполнение ИСРП сделанного в 1982 г.
обещания существенно сократить безработицу, создав
800 тыс. новых рабочих мест, а также пронатовская эво¬
люция (до прихода к власти ИСРП выступала за выход
Испании из НАТО). Рост критических оценок ведет к ослаб¬
лению электоральных позиций соцпартии, а следователь¬
но, и к ослаблению ее роли как ядра консенсуса. На пар¬
ламентских выборах 1989 г. ИСРП понесла ощутимые
потери, лишившись соответственно 9 и 5 % голосов по
сравнению с выборами 1982 и 1986 гг. За ИСРП проголо¬
совало примерно на 3 млн испанцев меньше, чем в 1982 г.
46 Подробнее см.: Хенкин С. М. Консерваторы в оппозиции: испан¬
ский вариант И Рабочий класс и соврем, мир. 1989. № 5. С. 141 —
142.
199

В испанском обществе накопился большой «потенциал
протеста», порожденный прежде всего массовой безрабо¬
тицей и политикой жесткой экономии, проводимой вла¬
стями. В первые годы правления социалистов трудовое
население многое им «прощало», и в частности соглаша¬
лось с ограничением заработной платы, веря обещаниям
о скором улучшении своего положения. Как отмечал член
Почетного президиума ЦК КПИ Р. Мендесона, «победа
Испанской социалистической рабочей партии на выборах
вызвала в широких слоях рабочего класса определенные
иллюзии и надежды на то, что правительство социалистов
само, без вмешательства трудящихся, способно найти пу¬
ти решения проблем страны»47. Однако, увидев, что серь¬
езных изменений к лучшему не происходит, а прибыли
банков и корпораций растут, люди начали протестовать.
После заметного спада в Испании усиливается забастовоч¬
ное движение рабочих и служащих.
Резкие протесты трудящихся вызывала перестройка
промышленности, сопровождавшаяся массовыми уволь¬
нениями. В районах промышленной реконверсии проис¬
ходили многотысячные выступления металлургов, судо¬
строителей, металлистов и других отрядов пролетариата,
отличавшиеся большой стойкостью и упорством. Массо¬
вые демонстрации на улицах городов, баррикады, схват¬
ки с полицией, остановка работы предприятий, захват
административных зданий — такова была обстановка
в этих районах.
После присоединения Испании к «Общему рынку»
усилились волнения в деревне, отчасти обусловленные
дискриминационными мерами стран Сообщества по отно¬
шению к испанской сельскохозяйственной продукции.
В конце 1986 г. в антиправительственные выступления
включились сотни тысяч студентов, организовавших се¬
рию демонстраций против предлагаемых властями реформ
в области образования с требованиями изменения правил
npiтема в учебные заведения, увеличения расходов на об¬
разование, стипендии, замораживания платы за обучение.
Нередко эти выступления перерастали в столкновения,
с полицией. Значительного размаха достигло в Испании
антинатовское движение, порожденное широко распро¬
страненными среди населения антиамериканскими на¬
строениями, а также традиционно проводившейся страной
Проблемы мира и социализма. 1983. № 11. С. 80.
200

политиков изоляционизма, неприсоединения к военным
блокам.
Большинство всех этих выступлений, нарушая об¬
щественную стабильность, не взрывали консенсуса и не
угрожали коренным интересам системы. Если же они
и выходили за рамки «обычных» для капиталистического
общества столкновений между демократическими силами
и властями, то в силу своей локальной замкнутости и ог¬
раниченности также не представляли угрозы для общест¬
венного строя.
Иная ситуация сложилась в первые месяцы 1987 г.г
когда Испанию буквально потряс взрыв недовольства,
охватившего многочисленные группы населения (в осо¬
бенности маргиналов) и зачастую принимавшего форму
коллективного насилия. Забастовки, саботаж, похище¬
ния, акты вандализма и хулиганства, столкновения с си¬
лами порядка стали повседневным явлением. Бунтовщики
крушили автомобили и телефонные кабины, забрасывали
камнями имущество, ломали и портили оборудование
на предприятиях. Происшедший взрыв стал выражением
гнева и отчаяния испанцев, их недовольства узостью
жизненных перспектив, протестом против маргинализа¬
ции, в том числе потенциальной, нависшей над массами
людей, существование которых пока что вполне благо¬
получно.
В отличие от многих массовых выступлений в Испании
на послефранкистском этапе социальные бури первых
месяцев 1987 г. приобрели характер прямого вызова госу¬
дарству и политической системе. Разразившись в обще¬
национальном масштабе, они остро сигнализировали о су¬
ществовании кризиса доверия между политической вла¬
стью и частью гражданского общества. События показа¬
ли — ив этом отношении их уроки выходят далеко за
пределы Испании, — что позиция маргиналов как одного
из слагаемых консенсуса в современном западном общест¬
ве крайне неустойчива. Они способны переходить от пас¬
сивности и апатии к крайним формам протеста (и наобо¬
рот), могут находиться по обе стороны границы консенсу¬
са. Мало того, и пример Испании засвидетельствовал’это,
возможно возвращение в жизнь западных стран типов
политического действия, оставленных на предшествую¬
щих этапах исторического развития. Ведь подъем бунтар¬
ских настроений, методы слепого яростного разрушения,
жажда личной «мести системе» возродили в современной
Испании некогда мощную, но, казалось бы, давно преодо-
201

соглашению о совместных
Ф. Гонсалес расценил проведение всеобщей
левой», подвергнув критике социал ьно-эконом]
ленную анархистскую традицию (разумеется, в новой
•форме). И это возрождение исходит прежде всего от
«ущербной» части общества.
Серьезным испытанием для правительства стала и все¬
общая забастовка 14 декабря 1988 г., в которой участво¬
вало свыше 8 млн трудящихся, протестовавших против
социально-экономической политики властей. Парализо¬
вавшую всю страну забастовку организовали ПКРК
и ВСТ, пришедшие — впервые после длительного периода
взаимного отчуждения — к
действиях,
забастовки как «политическое поражение» правительст¬
ва 48. После нее лидер ИСРП начал переговоры с профсо¬
юзами, требующими серьезных социально-экономических
перемен в интересах трудящихся. Однако переговоры
во многом стали «диалогом глухих». Договоренности по
целому ряду требований профсоюзов достичь не удалось,
что побудило ВСТ и ПКРК выступить с предупреждени¬
ем о проведении в будущем новых забастовок. «Родствен¬
ные» отношения между ИСРП и ВСТ, ухудшившиеся в по¬
следние годы, фактически оказались разорванными.
Всеобщая забастовка усилила оппозиционные настрое¬
ния и в рядах самой ИСРП. Представители «социалисти¬
ческой
ческий курс партии и чрезмерную концентрацию власти
в руках Ф. Гонсалеса и его заместителя А. Герры, заяви¬
ли о необходимости проведения демократических дебатов
по вопросу о социальном призвании ИСРП. По мнению
левого крыла ИСРП, «монолитный блок, который поддер¬
живал Ф. Гонсалеса, начинает давать трещины из-за
упрямства правительства в проведении жесткой экономи¬
ческой политики».
Все это свидетельствует о том, что к концу 80-х годов
способность ИСРП синтезировать интересы различных
общественных групп и слоев снизилась. Одновременно
выяснилось, что правящая партия располагает относитель¬
но небольшими резервами для проведения политики со¬
циального маневрирования, а консенсус, сложившийся
вокруг нее, материально не обеспечен. Разумеется, разо¬
чарование в политике правительства социалистов не яв¬
ляется всеобщим. Многие избиратели, даже критикуя
ИСРП, продолжают отдавать ей предпочтение, считая
се единственной партией, способной управлять страной.
48 Mundo obrero. 1988. 28 die. Р. 17.
202

Но при всем этом нельзя не отметить, что осуществляемая
ПСРП стабилизация натолкнулась на свои пределы, а «об¬
щественное согласие», сложившееся в первые годы пре¬
бывания социалистов у власти, оказалось серьезно нару¬
шенным.
В 70—80-х годах в испанском обществе произошли ради¬
кальные изменения. Оно стало другим. Многие из тех про¬
блем, которые прежде были стержнем острейших конф¬
ликтов (монархия или республика, диктатура или демо¬
кратия, воинствующий клерикализм или атеизм), либо
исчезли, либо, значительно смягчившись, отступили на
второй план. В прошлое ушли «две Испании» с их взаим¬
ной ненавистью и нетерпимостью. Сформировалась новая
политическая культура испанцев, характеризующаяся
готовностью к диалогу и компромиссам, цивилизованны¬
ми формами взаимоотношений между левыми и правыми
силами.
Однако в общественно-политической жизни остались
некоторые старые проблемы (национально-региональный
вопрос), на которые наложились «дестабилизаторы», по¬
рожденные современным этапом развития.
К числу последних относится прежде всего существо¬
вание «второго общества» в лице огромной армии «лиш¬
них людей», для которых нахождение вне производствен¬
ного процесса превращается в перманентное состояние.
Уже упоминавшиеся социальные бури первых месяцев
1987 г. показали, насколько потенциально взрывоопасна
общественная атмосфера в Испании.
Серьезный отпечаток на общественную ситуацию могут
наложить также социально-политические последствия
вступления Испании в ЕЭС. Уже сейчас «социальная цена»
модернизации экономики оказывается весьма высокой
для трудящихся, порождая многочисленные конфликты.
Да и практический опыт других государств показывает,
что членство в ЕЭС отнюдь не является гарантией избав¬
ления от острых кризисных потрясений, а, напротив,
увеличивает их масштабы.
Значение всех этих «дестабилизаторов» тем более ве¬
лико, что в Испании существует много «неустойчивых»
избирателей, меняющих свои симпатии от выборов к вы¬
борам.
203

«Нестабильная стабильность» — такой представляется
полная противоречий ситуация в Испании в 80-е годы»
Она стабильна в том смысле, что сложился социально-
политический консенсус, ориентированный на бесконф¬
ликтные перемены в «рамках возможного», а ИСРП проч¬
но удерживает монополию на власть. Однако названные
выше факторы, очерчивая пределы стабилизации в Испа¬
нии, не только постоянно осложняют общественную ситу¬
ацию, но и способны кардинально ее изменить.
В целом современный этап социального развития Испа¬
нии можно определить как переломный. Причем если
в большинстве стран Западной Европы переломность си¬
туации определяется технологической перестройкой, то
в Испании к этому добавляется еще и неустоявшаяся
политическая система, в частности неокрепшая партийная
структура. Такое своеобразное состояние общества обу¬
словливает и существование в нем особой социально-пси¬
хологической атмосферы неопределенности, и утрату
частью граждан и общественно-политических организаций
четких ориентиров поведения, и поиск этими организа¬
циями наилучших с их точки зрения альтернатив социаль¬
ного развития.
Испанский опыт свидетельствует о том, что порой гра¬
ница между факторами стабильности и источниками не¬
стабильности является очень зыбкой. Один и тот же фак¬
тор, придавая общественной системе большую устойчи¬
вость, может превращаться в свою противоположность
и становиться дестабилизатором (например, предоставле¬
ние автономии национальным областям, вступление в
ЕЭС). Это происходит по разным причинам. Либо из-за
внутренней противоречивости происходящих преобразо-
ваний, либо потому, что они накладываются на специфи¬
ческую структуру страны «второго эшелона» капитализ¬
ма, либо из-за непоследовательной политики государст¬
ва. Нередко эти причины переплетаются.
Каковы возможности и перспективы упрочения ста¬
бильности общественного развития Испании? Представ¬
ляется, что здесь, как и в других странах позднего капи¬
тализма, они во многом связаны с осуществлением техно¬
логической перестройки. Иными словами, вопрос стоит
так: сможет ли стать результативной технологическая
перестройка в странах «второго эшелона» капитализма?
Ответ на этот вопрос даст только время. А пока Испа¬
ния остается страной повышенной социально-политиче¬
ской конфликтности.
204

Северная Ирландия:
общество без консенсуса
В Северной Ирландии проблема консенсуса стоит особенно
остро. На пестрой политической карте Западной Европы
80-х годов нет другого такого государства, где бы в тече¬
ние 20 лет не было достигнуто согласия ни по одному из
вопросов. Кризис в Северной Ирландии протекает в не¬
свойственных для европейских обществ архаических фор¬
мах. Сам характер конфликта между религиозными об¬
щинами, отсутствие отчетливых форм классового проти¬
воборства и социальной ангажированности политических
партий, апелляция борющихся сторон к событиям много¬
вековой давности, религиозному фундаментализму явля¬
ются симптомом явного отчуждения Олстера от современ¬
ных социально-экономических и политических реально¬
стей. А это неизбежно побуждает к поиску исторических
корней происходящего, к исследованию генезиса специ¬
фических общественных структур Северной Ирландии.
Такой поиск, однако, не должен противостоять рассмот¬
рению событий в Северной Ирландии 60—80-х годов в кон¬
тексте мирового развития, ибо при всей исторической
укорененности происходящих здесь процессов в них об¬
наруживается нечто более широкое и универсальное.
Юлстер вместе с Великобританией переживает процесс
модернизации, вовлекается в технологическую перестрой¬
ку, во взаимосцепление национальных экономик, в «ни¬
велировку» условий хозяйствования и всей общественной
жизни в рамках европейской интеграции. И вот тут-то
в полной мере дают о себе знать спрессованные десятиле¬
тиями традиционалистские политические и идеологиче¬
ские структуры, кризис которых в ходе научно-техни¬
ческих преобразований и политических реформ оказался
столь глубоким и острым, что дальнейшее существование
общества в связном, интегрированном виде стало невоз¬
можно.
205

Два консенсуса н «правление без согласия»
особенности политической культуры
и государственного устройства
Отдельное от остальной части Ирландии государственное*
существование шести графств Северо-Востока в составе
Соединенного Королевства началось с 1921 г., когда была
формально реализовано фактическое обособление этого
района Ирландии в результате навязанной ей в колони¬
альный период неравномерности экономического и со¬
циально-политического развития.
Почти полувековое пребывание у власти в Северной
Ирландии партии лояльного Великобритании («полно¬
стью преданного») большинства — юнионистов — пред¬
ставляло собой феномен «правления без консенсуса».
Это означало прежде всего, что североирландские власти
признавали как неизбежное зло существование в обще¬
стве католического меньшинства, заведомо враждебного ре¬
жиму, и не ставили перед собой задачи завоевания и рас¬
ширения поддержки в его среде. Отвергая цель достиже¬
ния общего согласия, юнионисты делали ставку на упро¬
чение своих позиций исключительно среди лояльной части:
населения, на расширение и укрепление «протестантско¬
го» консенсуса. Правительство формировало свою поли¬
тику в соответствии с восприятиями, установками и цен¬
ностями — словом, со всеми исторически сложившимися
стереотипами лишь лояльной (протестантской) части на¬
селения.
Внешне институциональное оформление государствен¬
ной власти не порывало с традициями парламентской де¬
мократии, с установленной процедурой конституционного
действия, которые имеют глубокие корни в ирландской
политической культуре. Но в обстановке, когда домини¬
рующим фактором политики был конституционный во¬
прос — о признании законности существующего режи¬
ма,— все институты становились «институтами раздора»,
становились орудиями сектантской политики.
С первых же шагов новое государство приняло меры,
чтобы закрыть доступ католикам к позициям власти.
На первых порах это было связано с нежеланием самих
католиков участвовать в работе органов государства, само¬
му существованию которого они противились. Но со вре¬
менем стало правилом. Так, например, система выборов
в местные органы власти, отмененная лишь в ходе нынеш¬
206

него кризиса, была разработана таким образом, чтобы
воспрепятствовать избранию католиков даже в тех окру¬
гах, где они численно преобладали. В органы безопасно¬
сти доступ католикам был фактически закрыт. В судо¬
производстве система чрезвычайных законов, практиче¬
ски постоянно действовавших в Северной Ирландии, бы¬
ла открыто направлена против католического меньшинства.
Эта система дискриминации католического населения,
сложившаяся в трудные первые годы существования се¬
вероирландского государства, в период особенно острога
неприятия раскола страны католическим населением, не
претерпела никаких модификаций в последующие деся¬
тилетия, когда большинство граждан-католиков — при
всем недовольстве режимом — было лояльным прави¬
тельству и подчинялось его законам. Являясь формально*
реакцией на реальное положение дел, дискриминация
католиков полностью «оторвалась» от политических осно¬
ваний, служивших ей оправданием, приобрела совершен¬
но самостоятельное существование.
Постоянный конфликт относительно легитимности су¬
ществующего государства довел поляризацию североир¬
ландской общественной и политической жизни до крайно-
ти. Преобладание в политике двух партий — юнионист¬
ской и националистической — дало образец «биполярного
конфликта». Расхождение сторон в самом существенном
исключило возможность согласия по поводу отдельных
сторон и проблем режима. Выигрыш, полученный одной
из них, неизбежно предполагает равный ущерб другой.
Юнионистская и националистическая партии, являясь
полюсами конфликта, представляли собой при этом одно¬
родный тип политической организации. Каждая из них
имела выраженную конфессиональную характеристикуг
отражала позиции той или иной религиозной общины.
Каждая базировалась на определенном отношении к рас¬
колу страны и к законности существующего режима.
Каждая апеллировала к надклассовой религиозно-поли¬
тической общности и была глубоко враждебна всякому
политическому действию на классовой основе, всякой
форме социалистического движения. Каждая партия, вы¬
ражая собой сектантское разделение общества, черпала
устойчивость и постоянство в существовании партии-про¬
тивника такого же типа.
Постоянство положения каждой из партий относитель¬
но другой (в основе которого лежит стабильность соотно¬
шения численности протестантского и католического на¬
207

селения, а следовательно, и числа избирателей — 2:1)
воспроизводилось на каждых выборах. Система религи¬
озной сегрегации обеспечивала устойчивую религиозную
принадлежность и политическую ориентацию избира¬
тельного корпуса каждого района и округа. Так что в
условиях Северной Ирландии демократическая мажо¬
ритарная система означала на деле безраздельное гос¬
подство одной партии или диктатуру протестантского
большинства.
В электоральной практике Северной Ирландии не
оставалось места для «плавающих голосов», т. е. той части
избирательного корпуса, за которую ведется борьба при
обычной представительной системе. У избирателей пол¬
ностью отсутствовал стимул к изменению партийных пред¬
почтений. На всех выборах, происходивших за время
-существования североирландского государства, в среднем
около половины из 52 мест (около 23 мест) оказывались
«неоспоренными»1.
За 50 лет политика в Северной Ирландии ни разу
не приобрела сколько-нибудь выраженного конвенци¬
онального характера. Палата общин в стормонте (парла¬
менте Олстера), пишет социолог И. Макал истер, «менее
всего напоминает зал дебатов: она представляет собой
-скорее арену, где совершается ритуал повторения старых
позиций»2. При заданности результатов любого голосова¬
ния (юнионисты выиграют в любом случае!) происходит
как бы «изъятие» компромисса из политического обихода.
Непримиримость, жесткость позиций, нагнетание эмо¬
ционального возбуждения считаются признаком полити¬
ческой зрелости и гражданской доблести. И наоборот,
всякое проявление умеренности, готовность искать общ¬
ности позиций с политическим соперником воспринимает-
-ся каждой из сторон как признак слабости, отсутствие
патриотизма, симптом политической ненадежности. Поли¬
тикой, гарантирующей успех на выборах, по утвержде¬
нию историка нынешнего кризиса Дж. Дарби, может
быть лишь та, которая «подчеркивает верность основным
принципам и необходимость сектантской солидарности»3.
1 Elliott S. The Northern Ireland Parliamentary Elections Results,
1921—1972. Chichester, 1973. P. 39.
2 McAllister J., Nelson S. Modern Development in the Northern
Ireland Party System//Parliamentary Yearbook. 1979. Vol. 32.
N 2. P. 280.
3 Darby J. Conflict in Northern Ireland: The Development of a Po¬
larized Community. Dublin, 1976. P. 111.
208

Эти черты политической культуры вместе с беспер¬
спективностью поисков решения проблем провинции пар¬
ламентским путем придавали жизненную силу различным
течениям экстремизма и антисистемной оппозиции. Тра¬
диции «физической силы» уходят в Ирландии корнями
к временам завоевания и борьбы за землю между колони¬
стами и исконным населением острова. Среди католиче¬
ского населения всегда находила сочувствие Ирландская
республиканская армия (ИРА), объединившая сторонни¬
ков вооруженной борьбы за воссоединение острова, от¬
рицающих правомерность политической борьбы по вопро¬
сам внутренней жизни Олстера.
«Законность беззакония» в политических структурах
Северной Ирландии закрепляла и наследие сторонников
физической силы среди протестантов, готовых встать на
защиту протестантского политического господства. Этот
обычай лояльных граждан был реализован во вспомога¬
тельных полицейских «силах-Б», подключающихся к ре¬
гулярным силам безопасности в случае выступлений про¬
теста со стороны католического меньшинства, а также
в добровольческих полувоенных формированиях (вроде
Добровольческих сил Олстера).
В столь накаленной общественной атмосфере не могла
рассчитывать на значительный успех апелляция к какой-
то «третьей» партии, стоящей на биконфессиональных по¬
зициях. Электоральная поддержка таких групп и партий
всегда колебалась в зависимости от степени напряженно¬
сти межобщинных отношений.
После отделения Олстера симпатии широких слоев
трудящихся пыталась привлечь Лейбористская партия
Северной Ирландии. С этой целью она всячески избегала
прямых заявлений по «вопросу всех вопросов» олстерской
жизни — о легитимности режима. За это ей приходилось
платить постоянными неудачами на выборах. В стормонте
за полвека его существования представительство лейбо¬
ристов составляло от 2 до 5 мест (из 52).
В 1949 г. лейбористская партия решила порвать пороч¬
ный круг сектантского противостояния и, исходя из су¬
ществующей политической реальности, предприняла по¬
пытку утвердить принцип партийного представительства
социальных сил. Она открыто признала конституционный
статус Северной Ирландии, заявив о готовности стать вы¬
разителем интересов трудящихся вне зависимости от ве¬
роисповедания. Однако значительных результатов этот
8 Заказ Хв 300
209

поворот не дал: 7 мест на выборах 1962 г. остались самым
крупным достижением партии.
Ограниченность политического пространства лейбо¬
ристов определялась также особым характером юниониз¬
ма, представлявшего собой сплоченный классовый союз,
скрепленный политикой своеобразного популизма.
Этот классовый союз оформился накануне образова¬
ния североирландского государства в 1918—1919 гг., в пе¬
риод подъема забастовочной борьбы наиболее организо¬
ванных отрядов рабочего класса Белфаста — машино¬
строителей и судостроителей с верфей Харланда и Воль¬
фа (протестантских по составу). Решение задачи переклю¬
чения недовольства трудящихся, выступавших под ло¬
зунгами улучшения условий жизни и труда, за расшире¬
ние прав профсоюзов, на привычные конфессиональные
ориентиры взял на себя так называемый «новый юнио¬
низм», выступивший как «социально ориентированное»
и «демократическое» течение в юнионистской партии. Под
его флагом была создана Юнионистская рабочая ассоциа¬
ция Олстера. В конце 20-х годов в обстановке нарастания
кризисных явлений она канализировала недовольство
трудящихся в русло конфессиональной нетерпимости
(объясняя безработицу усилившимся за годы войны «про¬
никновением» католиков на верфи и в промышленность
Белфаста).
В целом раскол Ирландии и образование североирланд¬
ского государства усилили политическую роль протестант¬
ского рабочего класса Севера, но не в качестве отряда
единого рабочего движения, а в качестве участника юнио¬
нистского классового блока. Приверженность протестант¬
ских трудящихся политическому руководству юнионизма
поддерживалась и закреплялась своеобразной популист¬
ской политикой юнионистской верхушки 4. Главным сред¬
ством создания и укрепления юнионистского блока были
дискриминация католиков и изощренные формы проте¬
стантской исключительности.
На дискриминационной основе происходило развитие
капиталистической экономики и адекватной ей социаль-
4 Глубокий анализ феномена юнионистского и оранжистского по¬
пулизма дан в работах историка-марксиста из Северной Ирлан¬
дии Г. Паттерсона. См.: Patterson Н. Class Conflict and Secreta-
rianism: the Protestant Working Class and the Belfast Labour Mo¬
vement, 1868—1920. Belfast, 1980; Idem, Independent Orangeism
and Class Conflict in Edwardian Belfast: A Reinterpretation. Dub¬
lin, 1980; Bew P., Gibbon P,, Patterson H. The State in Northern
Ireland, 1921—1973. Manchester, 1979.
210

ной структуры» Доступ на крупные предприятия с совре¬
менным оборудованием и организацией труда фактически
был открыт лишь рабочим-протестантам. Трудящиеся-ка¬
толики составляли массу маргинальных рабочих и разно¬
рабочих, занятых на мелких предприятиях, в мастерских
ремесленников, в надомной промышленности и испыты¬
вающих наиболее острые тяготы. Сложились два разобщен¬
ных рынка рабочей силы: на одном из них реализовывал¬
ся спрос на квалифицированную рабочую силу, предъ¬
являемый крупной промышленностью (здесь подавляю¬
щее большинство составляли протестанты), а на другом —
спрос на дешевый мало- или неквалифицированный труд
рабочих-католиков.
Представление об общем характере социальной струк¬
туры католического и протестантского населения
данные, полученные Д. Барритом и Ч.
ве обследования, проведенного в 1960
Социально-профессиональ¬
ные группы
Картером
на
дают
осно-
Като¬
лики
П ресвите-
риане
Ирланд¬
ская цер¬
ковь
Мето¬
дисты
Специалисты, должност¬
ные лица, администрация
Руководящие работники,
низшие категории управ¬
ляющих
Работники квалифициро¬
ванного физического тру¬
да и низшие категории
работников нефизическо¬
го труда
Работники полуквалифи¬
цированного труда
Неквалифицированные
рабочие
Примерно такой же
ления. Обследование Д. Баррита и Ч. Картера в
типичных сельских районах в графстве Фермана показа¬
ло: в высшем разряде земельных собственников насчи¬
тывалось 18 % протестантов, католиков не было вообще:
среди крупных фермеров было лишь 13 % католического
населения (у протестантов — 20 %); к среднему фермер¬
ству относились 22 % католиков и 30 % протестантов.
Зато среди мелких фермеров и сельскохозяйственных
12
19
18
14
iii:
III:
32
50
43
39
23
24
13
16
была
структура
сельского
насе-
двух
Barritt D. A., Carter Ch. F. The Northern Ireland Problem. A Study
in Group Relations. L., 1962. P. 54.
8*
211

рабочих доля католиков составляла соответственно 34
и 22 % (против 17 и 8 % протестантов)6.
Это различие между трудящимися-католиками и тру¬
дящимися-протестантами очевидно и при сопоставлении
структуры занятости по отраслям. Католики преобладали
в отсталых, полукустарных промышленных отраслях, об¬
реченных па разорение,— в производстве одежды, обуви,
тканей и т. п.
Возможности социальной мобильности для рабочих-
католиков ограничивались путем создания препон на
пути профессиональной подготовки и переподготовки.
Все потребности производства в повышении квалифика¬
ции работников или в обеспечении новых производств
работниками нужных профессий удовлетворялись, как
правило, за счет протестантов.
Особенности социального состава определяли особен¬
но высокий уровень безработных среди трудящихся-ка¬
толиков, поскольку именно на «католических» хозяйствен¬
ных отраслях и низших категориях работников прежде
всего отзывалось всякое ухудшение экономической конъ¬
юнктуры. В 1968 г. безработица среди католиков равня¬
лась 11 %, а среди протестантов — 4 %. Католики со¬
ставляли 2/3 всех безработных, что вдвое превышало
их долю в составе населения 7. Главные «районы бед¬
ствия» — это всегда районы с преобладанием католиков
(чем больше процент жителей-католиков, тем выше по¬
казатели безработицы)8.
Бедность, безработица, ограниченность социальной
мобильности толкали католиков па эмиграцию. В начале
60-х годов католики, на долю которых приходилась 1/3
населения, давали 55—58 % эмигрантов из Северной
Ирландии 9. Поэтому доля католиков в составе населения
Северной Ирландии оставалась практически неизменной,
несмотря па более высокую рождаемость.
В условиях сегрегированного расселения при почти
полной эндогамии (смешанные браки, вызывающие пере¬
мену религиозной принадлежности, не превышают 4 %)
и исторически сложившемся специфическом строе обще¬
ственной
жизни расколотое общество репродуцируется в
° Ibid. Р. 55.
7 Rose R. Governing Without Consensus. L., 1962. P. 298.
8 Bestie A. The Importance of Being Irish. L., 1969. P. 175.
8 Walsh B. Religion and Demographic Behaviour in Ireland. Dublin,
1970. P. 17.
212

почти неизменном виде в каждом поколении. Свою роль
в этом играет и раздельное обучение.
Картину политической поляризации нарушают лишь
профсоюзы. В едином Ирландском конгрессе тред-юнио¬
нов и в его североирлапдском комитете представлены
рабочие всех оттенков мнений: юнионисты и националисты,
коммунисты и клерикалы. Это единственное массовое
объединение трудящихся, которое, выступая за улучше¬
ние условий их жизни и труда, опирается на ценностные
системы, отличные от конфессионально-сектантских ори¬
ентиров. Однако профсоюзы допускали сектантское по¬
ведение на индивидуальном уровне, неукоснительно со¬
блюдая принцип невмешательства в политику, что было
чревато опасностью неуправляемого для руководства
союзов политического поведения трудящихся масс.
Протестантское согласие, основанное на сектантской
политике дискриминации католиков, создавало стабиль¬
ную социальную и политическую систему. Она пред¬
ставлялась тщательно сбалансированной на базе консер¬
вации «правления без консенсуса». Угрозу протестант¬
скому господству, таящуюся в неподвластной ему де¬
мографической сфере (более высокая рождаемость при
худших экономических условиях существования у като¬
ликов), отводил предохранительный клапан эмиграции.
Были предусмотрены амортизаторы, способные погасить
или ослабить любые формы недовольства населения.
Своего рода «консервантом» олстерского юнионистско¬
го «монолита», гарантирующим сохранение существующих
порядков, была «ипсуляция» режима — его полная изоля¬
ция от внешних воздействий, включая вмешательство
центрального правительства. Когда в конце 60-х годов
кризис в Северной Ирландии приоткрыл завесу над «ус*
покоенной» и «замиренной» провинцией, английское об¬
щество испытало нечто вроде шока.
Курс на обновление и кризис
юнионистских общественных структур
Сохранение прочности и неизменности протестантского
«правления без консенсуса» предполагало соблюдение по
меньшей мере двух условий.
Во-первых, требовалась определенная экономическая
стабильность, способная гарантировать неизменность со¬
циальных отношений, социального базиса протестантского
согласия.
213

Во-вторых, была необходима консервация крайних
форм религиозной нетерпимости в условиях, когда ее
политический резон ослаблялся в связи со все более оче¬
видным признанием католиками существования Олстера
как данной реальности.
Одпако реализация этих условий становилась все
проблематичнее, неизменность экономических и социаль¬
ных структур Северной Ирландии противоречила всему
ходу послевоенного капиталистического развития, в ор¬
биту которого провинция активно вовлекалась как часть
Соединенного Королевства. А сектантская поляризация
общества не могла не испытать на себе воздействия пе¬
ремен в ирландской политике Великобритании в контекс¬
те европейских интеграционных процессов, равно как и
веяний экуменизма и веротерпимости во всем мире.
Об особой чувствительности североирландской эконо¬
мики к веяниям мировой конъюнктуры говорит значитель¬
ный удельный вес традиционных отраслей производства,
которым во всех развитых капиталистических странах
предстояло испытать в послевоенные десятилетия наи¬
большие трудности (сельское хозяйство, в котором было
занято 17,4 % самодеятельного населения, и «старые»
отрасли обрабатывающей промышленности — текстиль¬
ная, судостроение, пищевая и др., где сосредоточилась
почти вся промышленная занятость — свыше 88,5 %10).
Североирлапдские показатели занятости в этих отраслях
производства в 3 раза превышали соответствующие дан¬
ные по Соединенному Королевству в целом. Об этой же
подверженности провинции воздействию изменений в ми¬
ровом хозяйстве говорит и высокая степень зависимости
от экспорта (куда шло более 70 % валового националь¬
ного продукта)11.
Иными словами, Северной Ирландии предстояло всту¬
пить на сложный путь адаптации к меняющимся усло¬
виям мирового развития.
Распад протестантского классового союза и основанно¬
го на нем «правления без консенсуса» был в первую оче¬
редь связан с экономическим упадком послевоенных лет.
За два десятилетия после окончания войны занятость
в сельском хозяйстве сократилась более чем наполовину.
Столь же значительным в этот период стал упадок про¬
изводства
полотна 12
льна и знаменитого олстерского
10 Rose R., McAllister J. United Kingdom Facts. L., 1982. P. 158.
11 Northern Ireland Economic Report, 1968. Belfast, 1969. P. 14.
12 Blades M., Scott D. What Price Northern Ireland? L., 1970. P. 3.
214

Таблица 1
Регион
Заработная пла- ВНП на душу
та населения
Безработица
1961 1966 1971 1961 1966 1971 1961 1966 1971
Соединенное Коро¬
левство
Англия
Шотландия
Уэлс
Северная Ирландия
100 100 100
100 100 101
93 96 97
99 99 101
78 84 89
100 100
103
89
86
63
102
92
88
74
1,3
1,0
2,5
2,7
6,1
1,3
3,1
2,6
7,5
1.6
1,3
2,9
2,9
6,1
3,5
3,0
5,8
4,4
7,9
Источник. Rose R.t McAllister J. Op. cit. P. 158.
В 1959—1978 гг. продолжающееся падение промышлен¬
ного производства привело к уменьшению числа рабочих
мест на 19,2 %. Важнейшей составной частью этого про¬
цесса стал резкий спад в традиционных индустриальных
отраслях, составлявших социальную базу юнионизма:
занятость в судостроении упала па 60,5 %, в связанных
с ним отраслях машиностроения — па 34,5 %В * * * * 13.
Для политики юнионистского популизма всегда было
особенно важно поддерживать уровень благосостояния,
выдерживающий сравнение с жизнью в остальных частях
Соединенного Королевства, что в послевоенные годы ока¬
залось особенно сложной задачей, как это видно
из табл. 1 (в %).
Нарастание экономических трудностей в послевоенные
десятилетия ощущалось, как прежде, неравномерно по
обе стороны конфессионального барьера. Особенно бо¬
лезненно сокращение занятости в сельском хозяйстве и
в промышленности сказалось на районах с преимуще¬
ственно католическим населением 14.
Тем не менее для «правления без консенсуса» актуаль¬
ность экономических проблем определялась главным об¬
разом тем, в какой мере опи сказывались па положении
протестантских масс, а следовательно, были чреваты угро¬
зой изменения их политического поведения.
Со второй половины 50-х годов упадок традиционных
отраслей и растущая безработица вызвали сбой в отлажен-
13 O'Dowd L. et al. Northern Ireland: Between Civil Rights and Ci¬
vil War. L., 1980. P. 34.
14 Cm.: Rose R., McAllister J, Op. cit. P. 160—161.
215

ном механизме юнионистского господства: ослабление
поддержки юнионистских партий в рабочих округах
Центрального и Восточного Белфаста и упрочение пози¬
ций несектаптской североирландской лейбористской пар¬
тии на выборах в стормонт в 1958 г.
Североирлапдское государство, не имевшее средств для
проведения широкомасштабной политики, отвечающей
потребностям адаптации экономики к новым условиям,
во все большей степени ориентировалось на помощь лон¬
донского правительства. Северная Ирландия становится
объектом внимания английского правительства. Разра¬
батывается политика, направленная на преодоление ре¬
гиональных диспропорций. Модернизация экономики Се¬
верной Ирландии, проводимая в рамках этой политики,
имела, в частности, в виду сглаживание, преодоление
региональных диспропорций как возможного источника
конфронтации. Тем не менее проводники этой политики
полагались главным образом па технократические методы
без должного анализа сложных социально-психологиче¬
ских напластований, которые отнюдь не стали достоянием
истории.
В 60-е годы в Северную Ирландию из казны Соединен¬
ного Королевства регулярно поступают значительные ас¬
сигнования на развитие промышленности. Порой они да¬
же превосходят капиталовложения в другие регионы,
считавшиеся «зоной развития»15.
В Северной Ирландии открываются — одно за дру¬
гим — новые предприятия, основываются новые произ¬
водства (табл. 2). Объем промышленной продукции с
1958 по 1970 г. вырастает па 44 %, что па 11 % выше
соответствующего показателя для Соединенного Коро¬
левства 16.
За первую половину 60-х годов новым предприятиям
удается увеличить число занятых в промышленности на
7 %. К 1965 г. там работали более 1/5 всех запятых (один
из лучших показателей по Соединенному Королевству)17.
За первую половину 60-х годов доход жителей Северной
Ирландии повысился на 60 %, а производительность
труда — па 20 %18.
15 См. об этом: Marquand J. Measuring the Effects and Costs of Re¬
gional Incentives. L., 1980. P. 41.
16 Rowthorn B. An Economy in Crisis//CJE. 1981. Vol. 5, Nl. P. 8.
17 Howard R. 5. The Movement of Manufacturing Industry in the
United Kingdom, 1945—1965. L., 1968. P. 71.
18 MacCrone G. Regional Policy in Britain. L., 1969. P. 161, 163.
216

Таблица 2
Новые промышленные предприятия в Северной Ирландии, 1966—
1971
Страна-инвеститор
Число предпри¬
ятий
Число новых
рабочих мест
Северная Ирландия
В в л икобритания
Иные страны
Всего
61
41
10
112
5 200
8 900
2 700
16 800
Источник, Rowthorn В. Op. cit. Р.8.
Мерами региональной политики ускоряется перерас¬
пределение занятых по основным хозяйственным отрас¬
лям (табл. 3).
Реальное значение всего этого обнаружилось довольно
скоро. Прежде всего характер и масштабы государствен¬
ного вмешательства не оказали ощутимого воздействия
на положение с занятостью (см. табл. 4). Приток новых
рабочих мест лишь частично компенсировал сокращение
занятых в старых фирмах и сельском хозяйстве. Стре¬
мительно росла армия безработных в судостроении и
машиностроении (за 1960—1984 гг. она выросла более
чем в 4 раза). Фактическое исчезновение традиционных
текстильных производств лишь частично могли компен¬
сировать предприятия по выработке синтетического во¬
локна, принадлежавшие крупным транснациональным
корпорациям — «Энаколон», «Курто» и др. Даже па
1970 г.— пик занятости в Северной Ирландии — на долю
этих предприятий приходилось всего 9,5 тыс. рабочих
мест, в то время как число работающих в текстильном
производстве сократилось за 1962—1983 гг. с 74 тыс.
до 11 тыс., в производстве одежды — с 33 тыс. до 15 тыс.19.
Воздействие региональной политики на ситуацию в
Северной Ирландии определялось главным образом не
успехом или неуспехом экономической модернизации, из¬
меренной единицами валовой продукции, количеством
рабочих мест и т. д. Стержень этой политики заключается
в замене устаревших экономических и социальных струк¬
тур более современными, в большей степени отвечающими
Ireland: A Sociological Profile. Dublin, 1986. Р. 205—206.
217

Таблица 3
Распределение наемных работников по отраслям народного хозяй¬
ства, %
Отрасль 1952 1971 1983
Сельское хозяйство, рыбо¬
ловство, лесоводство
Промышленность и строи¬
тельство
Сфера услуг
Общее число занятых наем¬
6
53
41
466 000
45
52
473 241
2
27
71
464 370
ных работников
Источник. Rose R.t McAllister J. Op. cit. P. 160.
требованиям современного уровня развития производи¬
тельности труда и международных хозяйственных связей.
Можно выделить по крайней мере три основные линии,
по которым новые веяния оказывали разрушительное
воздействие на основы североирландского государства.
Первая и наиважпейшая: основание новых произ¬
водств и предприятий означало вторжение в «заповедную»
сферу размещения инвестиций, рабочей силы, производ¬
ственных мощностей, т. е. посягательство на «сектант¬
скую географию» Северной Ирландии.
Экономическое планирование, согласно принятым анг¬
лийским правительством рекомендациям экспертов, долж¬
но быть основано на принципах рационального размещения
промышленной активности в преображенных, как было
задумано, старых районах Белфаста, так же как и в но¬
вых девяти районах развития, куда входили не только
традиционные «протестантские» промышленные местности,
но и зоны экономического бедствия с наиболее суровой
безработицей — области с преимущественно католиче¬
ским населением 20.
Вторая линия формально оздоровляющего воздействия
модернизации, а на деле ведущая к дестабилизации су¬
ществующих политических отношений относится к «сек¬
тантской стратификации», размываемой мерами государ¬
ственного регулирования рынка труда. Выход Северной
Ирландии на орбиту современной технологической пе-
20 См.: Matthew R. Н. Belfast Regional Survey and Plan, 1962. Bel¬
fast, 1964. P. 28—34; Wilson Th. Economic Development in Nor¬
thern Ireland. Belfast, 1964. P. 40—48.
218

Таблица 4
Безработица в Северной Ирландии
1951-1976,%
1951 1961 1966 1971 1976 1951—1976
6,1 | 7,5 | 6,1 7,9 | 10,3 | +4,2
Источник. Rose Н., McAllister. Op. cit. Р. 158.
рестройки предъявлял новые требования к рабочей силе.
Профессиональная и квалификационная отсталость ра¬
ботников тормозила реализацию планов переоснащения
промышленности и резкого повышения занятости. Поэтому
программы регионального развития были нацелены на
вовлечение новых работников в современное производство
и на изменение качества рабочей силы 21. Основанная на
них политика выходила далеко за рамки «протестантского»
рынка квалифицированной рабочей силы, игнорировала
сложившееся разделение двух рынков труда и объектив¬
но была нацелена на слом существующих конфессиональ¬
ных барьеров и пополнение рядов работников передовых
производств новыми категориями за счет существовавшего
до сих пор изолированно «католического» рынка необу¬
ченной рабочей силы.
Третье основное направление, по которому шел подрыв
традиционного протестантского согласия в ходе проведе¬
ния политики модернизации, состояло в создании новых
институтов, ориентирующих развитие общества на прин¬
ципы эффективности и экономической целесообразности.
В ходе выполнения программ регионального планирова¬
ния было намечено создать и законодательно оформить
управленческий аппарат, который взял бы па себя «часть
функций местных властей, как и часть полномочий ряда
департаментов с Уайтхолла» и был бы подотчетен лон¬
донскому правительству и парламенту 22.
В условиях Северной Ирландии выведение важнейших
механизмов хозяйственного управления из-под юрисдик¬
ции Стормонта и юнионистских органов власти на местах
означало бы существенное ослабление главных провод¬
ников политики дискриминации.
Эрозирующее воздействие политики регионального
планирования на олстерские порядки было дополнено
политикой «государства всеобщего благосостояния». На
21 См.: Wilson Th. Op. cit. P. 70—71, 79.
22 Ibid. P. 51.
219

Северную Ирландию распространялись достижения бри¬
танской социальной политики. Призванная улучшить
условия жизни и открыть доступ к образованию наиболее
нуждающимся и обездоленным членам общества, эта по¬
литика шла вразрез с сектантскими принципами распре¬
деления материальных благ.
Введение в 1947 г. бесплатного среднего образования
означало для Северной Ирландии существенное расшире¬
ние контингента учащихся за счет наименее обеспеченных
слоев, в первую очередь католического меньшинства.
Новые системы дотаций и субсидий открывали католи¬
ческой молодежи доступ к высшему образованию. Для
нее становилось в принципе возможным в условиях рас¬
ширения «повой занятости» занимать места на более вы¬
соких и прежде недоступных ступеньках социальной
лестницы: получить доступ к квалифицированным видам
труда па иностранных фирмах, к постам в сфере руковод¬
ства и надзора.
Меры по развитию здравоохранения привели к за¬
метному сокращению детской смертности (за период
1951—1975 гг. она сократилась на 55,6 %). Это сокраще¬
ние в большей степени сказалось па католических райо¬
нах к западу от р. Бэпп, нежели на традиционно «про¬
тестантских» районах 23.
В юнионистских кругах такая политика воспринима¬
лась как угроза основам режима, «подрывная», «коммуни¬
стическая». Помимо своей песектантской направленности
она беспокоила еще и тем, что в обстановке растущей без¬
работицы и технологической перестройки с ее много¬
численными трудностями «протестантский» рабочий класс
получал помощь пе от традиционных покровителей-юнио¬
нистов, а от британского государства, что ослабляло па¬
терналистский потенциал юнионизма, сокращало его со¬
циальную базу.
Неизбежным следствием политики регионального пла¬
нирования и «государства всеобщего благосостояния»
стала «деинсуляция» юнионистского режима. Проведение
через парламент решений лондонского правительства об
ассигнованиях на нужды развития Северной Ирландии
повлекло за собой расширение информации о положении
дел в провинции, о характере политических структур 24.
23 Rose R., McAllister J. Op. cit. P. 150—151.
24 Wilson H. The Labour Government, 1964—1970. A Personal Re¬
cord. L.. 1971. P. 270.
220

По всем этим причинам новая политика с первых же
шагов встретила ожесточенное сопротивление. Проекты
регионального развития по мере их «привязывания» к
конкретной социальной и политической почве Северной
Ирландии выхолащивались в духе «правления без кон¬
сенсуса»: основной акцент преобразований делался не па
помощь самым бедственным районам, заселенным като¬
ликами, а на подъем относительно мепее катастрофич¬
ных — «протестантских»25.
Католические графства Ньюри (63 % населения — ка¬
толики) и Ома (53 %) обошла рационализация распреде¬
ления железнодорожной сети. Даже в период наивысших
достижений региональной стратегии, в 1971 г., вопреки
предположениям, безработица среди католиков остава¬
лась особенно высокой26. Противодействие сектантских
структур сделало неэффективной работу специального
органа, созданного в ходе реализации планов рациона¬
лизации рынка труда и регулирования рабочей силы,—
Агентства справедливого найма 27.
Политическим, социальным и идеологическим струк¬
турам юнионистского государства предстояло «перева¬
рить» еще одно изменение в системах его «жизнеобеспе¬
чения» — новый подход лондонского правительства к ир¬
ландской проблеме в целом, к отношениям между двумя
ирландскими государствами. Импульсы, полученные Анг¬
лией от европейских интеграционных процессов, и реали¬
зация планов регионального развития вызвали суще¬
ственные перемены в восприятии ею продолжающегося
раскола Ирландии. Политика разъединения, опирающая¬
ся на исторически сложившуюся неравномерность разви¬
тия Юга и Севера и реализованная в англо-ирландском
договоре 1921 г., теперь, в 60-е годы, переставала отве¬
чать общим задачам экономической и политической стра¬
тегии Великобритании. Происходит процесс как бы «об¬
ратного развития»: усиливается заинтересованность в
реинтеграции экономики Ирландской Республики в ор¬
биту британских хозяйственных связей, в расширении
и гармонизации отношений двух частей острова в интере¬
сах их последующего вступления в ЕЭС. Ирландия вновь
воспринимается в Англии как единое целое. А это озна-
25 Graham D. Discrimination in Northern Ireland: the Failure of
FEA // Critical Social Policy. Spring, 1985. N 9. P. 51.
26 Rowthorn B. Op. cit. P. 7.
27 Cm.: Graham D, Op. cit.
221

чает, что раскол и вызываемые им политические осложне¬
ния представляются теперь анахронизмом.
Параллельно с изменением подходов к ирландской
проблеме в Великобритании идет процесс модернизации
в Ирландской Республике, важнейшим компонентом ко¬
торого стало заметное смягчение позиции ирландского
правительства в вопросе о расколе. С конца 50-х годов
этот поворот связан с «новым курсом» Ш. Лемасса, состо¬
явшим в отказе от попыток утвердить экономическую
самостоятельность страны средствами хозяйственной изо¬
ляции, отрыва от Англии, перехода к политике «открытых
дверей», к заключению таможенного союза с Англией.
В идеологической области это влекло за собой обнов¬
ление старого националистического багажа. Естественной
составной частью такого курса стало признание необхо¬
димости экономического сотрудничества с Севером.
Изменение идеологических акцептов на фоне первых
успехов «новой индустриализации» и модернизации в
Ирландской Республике (рост производительности труда,
увеличение занятости в промышленности) способствовало
значительному снижению остроты восприятия раскола
в массовом сознании и некоторому общему ослаблению
роли национального вопроса как фактора, определяю¬
щего политическое поведение массовых слоев.
Идущие параллельно процессы модернизации в Ир¬
ландской Республике и в Северной Ирландии привели
к середине 60-х годов к тому, что обе ирландские регио¬
нальные экономики оказались в сходном положении, бу¬
дучи ориентированными на общий хозяйственный комп¬
лекс Соединенного Королевства с последующим совмест¬
ным подключением к европейской интеграции. В связи
с этим на повестку дня встали вопросы гармонизации
экономических связей, а затем и политических отношений
между двумя частями Ирландии. Такая постановка воп¬
роса лишала логики историческое противостояние юнио¬
низма и ирландского национализма. Новая логика от¬
ношений Севера и Юга отводила угрозу насильственной
«католической реставрации» в Северной Ирландии, она
идеологически
скреплявшее «протестантское согласие». В то же время
логика отношений и снижение накала националистиче¬
ских настроений в республике делали естественным и
органичным процесс легитимации режима среди католи¬
ков Северной Ирландии.
лишала основании «осадное сознание»,
222

Такую логику объективно подкрепляли и экумени¬
ческие веяния 60-х годов. В католической общине они
способствовали распространению настроений веротерпи¬
мости, понижали градус антипротестантских настроений,
склоняли к сотрудничеству, к поискам новых путей и
форм политической активности. В протестантской же
среде экуменизм вызывал иную реакцию: частично «ра¬
зоружая образ врага», он нес в себе опасность исчезнове¬
ния высшей духовной санкции главных ценностных ориен¬
тиров юнионизма, и прежде всего самой идеи протестант¬
ской исключительности.
Таким образом, все рассмотренные факторы несли в
себе — в большей или меньшей степени — отрицание за¬
стывших общественных структур Олстера. В самом про¬
тестантском блоке также происходят важные сдвиги.
Юнионистская партия с ее обостренной чувствительно¬
стью к переменам, происходящим в массовой базе, с боль¬
шой тревогой встретила проявления классово осознанного
политического поведения трудящихся-протестантов, вы¬
разившееся в растущей поддержке социально-ангажиро¬
ванной североирландской лейбористской партии. В юнио¬
нистской партии усилилась борьба течений, существо
которой сводилось к поискам путей сохранения прочного
протестантского классового союза. Угроза утраты поли¬
тического контроля над частью рабочего класса побужда¬
ет наиболее гибкую часть юнионистов несколько модерни¬
зировать свою политику; признать необходимость усиле¬
ния государственного регулирования экономики и соци¬
альных отношений, выступить в качестве сторонника и
проводника политики модернизации, поддержать прог¬
рамму некоторых политических реформ, предложенную
Лондоном.
Принципиальная новизна этого курса заключалась
в том, что в своем стремлении обеспечить необходимые
экономические ресурсы (ассигнования на модернизацию
регионального развития) он неизбежно выходил за рамки
традиционной схемы «правления без консенсуса». Прог¬
рамма реформ представляла собой вынужденное частич¬
ное отступление, плату за возможность улучшить положе¬
ние массовых слоев, составляющих опору юнионизма.
Вместе с тем новый курс объективно означал начало про¬
движения к качественно иному консенсусу, включающему
прежде враждебные режиму католические массы. По сло¬
вам английских социологов, «новый курс» был устремлен
к достижению новой стабильности через примирение ка-
223

толиков с существующим режимом, контролируемым
юнионистами 28.
Подобная ориентация натолкнулась на отпор тради¬
ционалистски настроенных деятелей, решительно настаи¬
вавших на противодействии курсу Лондона на модер¬
низацию, требовавших восстановления утраченного про¬
тестантского единства на базе исторических ценностей
юнионизма. Эту линию «подпирало» внепарла¬
ментское давление протестантских масс, дезориентиро¬
ванных новейшими тенденциями развития, «предатель¬
ством» Англии и процессами, происходящими в католи¬
ческой общине.
До конца 60-х годов эта борьба течений в юнионист¬
ском блоке была сосредоточена в парламенте и частично
в местных организациях юнионистской партии и органах
власти. На фоне некоторых успехов в расширении заня¬
тости и подъема жизненного уровня трудящихся стра¬
тегия умеренного крыла юнионистской партии, казалось,
доказала свою эффективность как средства сохранения
контроля над протестантскими массами. На выборах
1965 г. юнионистской партии удалось вернуть избирате¬
лей и те два места в стормоите, которые на предыдущих
выборах 1962 г. были отвоеваны у нее лейбористской
партией. Этот успех создавал впечатление намеченного
продвижения к стабилизации в новых условиях. Вопрос,
однако, заключался еще и в том, сохранится ли в этих
условиях традиционная политическая «симметрия»: бу¬
дет ли католическое меньшинство и в дальнейшем мирить¬
ся со своей ролью в системе «правления без консенсуса»,
в какой мере оно позволит политике модернизации и
впредь сосуществовать с дискриминацией.
К концу 60-х годов процессы, вызванные модерниза¬
цией в католической общине, привели к бурным переме¬
нам и полностью преобразовали ее общественную роль.
Распространение новых видов занятости, появление по¬
тенциальных возможностей для профподготовки, новая
система образования открыли перед католиками дорогу
восходящей социальной мобильности и способствовали
изменениям в их сознании и массовом поведении. 50—60-е
годы, как уже говорилось, отмечены некоторым ростом
благосостояния католического меньшинства. Но к концу
60-х годов в католической среде накопилось острое недо¬
вольство по поводу монопольного присвоения протестапт-
28 McAllister J.t Nelson S. Op. cit. P. 281.
224

за полвека
более чем
слоев. По-
ским большинством результатов роста государственного
сектора экономики и инфраструктуры.
Новый мощный социальный раздражитель в виде по¬
тенциальных возможностей радикальных перемен, с од¬
ной стороны, и их монополизация протестантским боль¬
шинством — с другой, воспринимается католической об¬
щиной, находящейся в стадии модернизации и секуляри¬
зации, совсем не так, как прежде. Растущее недоволь¬
ство католиков своим положением невозможно было на¬
правлять по традиционным каналам борьбы за воссоеди¬
нение Ирландии. Оно взламывает устоявшийся
каркас политики и ставших привычными за
полтораста лет традиций поведения; массовых
следнее обретает новые черты: стремление к участию в
общественной жизни североирландского государства, к
гибкости во взглядах, к организованности, к конститу¬
ционным действиям. В общине создается новая, неизвест¬
ная прежде политическая атмосфера; отчуждение и апа¬
тия отходят на задний план, католическая молодежь ак¬
тивно включается в новые формы политической жизни.
Так создавался массовый фундамент движения за граж¬
данские права.
В обновляющейся политической и социально-психо¬
логической ситуации проходят апробацию и отбор те
формы политического действия, в которые на протяжении
двух столетий ирландской истории облекались стремления
и чаяния народа. Так, на этом, начальном этапе развития
событий, приведших к олстерскому кризису, оказалась
отвергнутой традиция «физической силы»: была добро¬
вольно прекращена «военная кампания» Ирландской рес¬
публиканской армии 1956—1962 гг., открыто признавшей
причиной своих неудач отсутствие массовой поддержки
идее воссоединения Ирландии и в особенности методам
вооруженной борьбы. В 1959 г. лишилась своих двух
мест в стормонте левореспубликанская партия Шип Фейн.
Неудача «бомбовой кампании» ИРА в эти годы стала по¬
воротным пунктом в дальнейших судьбах традиции «фи¬
зической силы». В последующие годы происходит поворот
части республиканского движения к социальным вопро¬
сам, к участию в работе профсоюзов, приведший к обра¬
зованию новой политической партии — Рабочей партии
Ирландии.
Не менее значительными оказались последствия новых
веяний для традиции парламентского политического дей¬
ствия. В партийно-политической жизни сдвиги в настрое-
225

пиях и поведении массовых слоев обнаружились уже
в конце 50-х — начале 60-х годов. На католической кон¬
ференции по проблеме социальных исследований в Гэр-
рон Тауэр (1958 г.) была впервые публично высказана
и поддержана идея о необходимости признать политиче¬
ские реальности, покончить с «политикой гетто» и абстен-
ционизмом. В Гэррон Тауэр отвергалась негативная аль¬
тернатива католической оппозиции, обрекавшая ее на
политическое небытие. Готовность признать легитимность
государства открывала дорогу для превращения мень¬
шинства в политически активную силу.
Перемены в массовом сознании католического насе¬
ления и перспективы сближения двух ирландских госу¬
дарств решительно требовали модернизации всей конст¬
рукции олстерской парламентской политики, поскольку
фактически был удален (или по крайней мере существен¬
но ослаблен) ее традиционный стержень —- конституцион¬
ный вопрос. В повестку дня католическая оппозиция —
парламентская и внепарламентская — вносит теперь воп¬
росы об изменении положения меньшинства. Вокруг тре¬
бований о равноправии католиков, об улучшении условий
их жизни формируются группы давления и общественные
движения нового для Северной Ирландии типа вроде
комитетов гражданских действий, кампании за социаль¬
ную справедливость, движения квартиросъемщиков и т. п.
Во главе этих групп встают те новые образованные, «свет¬
ские» лидеры, которые олицетворяли социальный ре¬
зультат современных тенденций экономического и поли¬
тического развития.
Традиционная массовая партия, представлявшая в
стормонте интересы меньшинства, Националистическая
партия Северной Ирландии с ее стерильной политикой,
оторванной от повседневных нужд избирателей, не имела
опыта подобной работы и не отвечала новым задачам,
в чем ее руководство вынуждено было открыто признаться.
В католическом электорате идет существенная пере¬
стройка (табл. 5).
Явный упадок националистической партии и расшире¬
ние базы надконфессиональной Североирландской лей¬
бористской партии отражают успех агитаций «новых ле¬
вых» — маргинальных марксистских групп вроде сту¬
денческой «Народной демократии» в Белфасте, за корот¬
кий срок укрепившихся на политической сцене Северной
Ирландии. Они привнесли в политическую жизнь католи¬
ческой общины новые лозунги, новые ориентиры массово-
226

Таблица 5
Партийная идентификация католиков (данные социологических
обследований, %)
Партия
Националистическая партия
Юнионистская партия
Североирландская лейбористская пар-
Либералы и другие
1965
58
31
1967
46
33
13
1969
19
59
12
Источник. Gibbon Р. Ulster: Religion and Class // New Left Review. 1969.
N 55. P. 29; National Opinion on Poll for Belfast Telegraph // Wallace M. Nor¬
thern Ireland: 50 Years of Self-government. Newton Abbott, 1971.
го поведения: конструктивное участие в институтах го¬
сударства. сплочение католической оппозиции вокруг тре¬
бований равных прав и равных возможностей и гибкость
как средство перехода от бесплодной электоральной по¬
литики прошлого к положительной работе на благо народа.
Происходившая под этими лозунгами политическая
мобилизация католиков в конце 60-х годов находит выход
за рамками глубоко укоренившейся в Ирландии полити¬
ческой альтернативы: парламентская деятельность («кон¬
ституционные действия») или вооруженная борьба («фи¬
зическая сила»). Новой альтернативой стало массовое
движение ненасильственного протеста, которое сочетало
нейтральность в вопросе о расколе страны с требованием
равных прав для католиков. Оно организационно офор¬
милось в 1967 г. как Движение за гражданские права
в Северной Ирландии.
Возникновение боевого демократического движения,
все больше объединявшего меньшинство, знаменовало со¬
бой конец старого католического консенсуса, основанно¬
го на непризнании североирландского государства и
стремлении к воссоединению Ирландии. И вместе с тем
оно формально открывало путь для продвижения к но¬
вому согласию на принципиально новой, общей для Се¬
верной Ирландии основе.
Естественно было бы ожидать, что легитимация режи¬
ма среди католиков, т. е. устранение ориентации на его
насильственное ниспровержение во имя единой Ирлан¬
дии, а также явное стремление католиков к интеграции
в политическую систему Северной Ирландии и саморос-
227

пуск ИРА должны способствовать снижению сектант¬
ского накала в протестантской общине, ослаблению ан
тикатолических настроений и в конечном счете сближению
общин. На деле же в
о чем писал историк
мент»,
скреплявший
протестантском блоке произошло то,
Дж. Дарби; эти сдвиги «оббили це-
его участников. «Поскольку юнио¬
низм по своей сути — течение обороняющееся, а не со¬
зидательное» и силы внутреннего сцепления укрепляются
внешней угрозой, то ослабление этой угрозы лишало
юнионистскую партию необходимых «креплений». И в
этом смысле либеральный юнионизм, идущий навстречу
подобной тенденции, представлялся протестантским мас¬
сам «гораздо опаснее, чем кампания ИРА»29.
В геометрической прогрессии дестабилизирующий эф¬
фект реформ стал возрастать начиная с 1968 г., когда
на почву практической реализации была поставлена,
хотя и в урезанном виде, долго вынашиваемая программа
политических преобразований. Католическое меньшин¬
ство, слишком долго ожидавшее обещанных реформ,
восприняло их как запоздавшие, протестантскому боль¬
шинству они показались слишком «стремительными».
В них оно увидело — и не без основания — начало де¬
монтажа здания протестантского господства.
Именно на этой основе и произошла политическая
мобилизация протестантских масс под лозунгами защиты
режима. Был приведен в действие исторически сложив¬
шийся механизм политического поведения протестантов:
они берут на себя защиту протестантского политического
господства, видя, что официальные силы безопасности
не имеют достаточной силы, чтобы защитить режим. Во
главе протестантского сопротивления повсеместно встали
экстремистские клерикальные лидеры.
Выступления католиков под лозунгами гражданского
равноправия, внешне похожие на движение за граждан¬
ские права в США, собирали самые широкие слои като¬
лического населения. Однако на фоне его беспрецедент¬
ной ненационалистической активности незаметно шел
знакомый процесс «сектантской переработки» новых по¬
литических форм. Маршрут походов борцов за граждан¬
ские права пролегал через протестантские кварталы, что
по замыслам передовых лидеров движения знаменовало
разрыв с сектантской сегрегацией. Но в сознании мас¬
совых слоев подобные символические акции приобретали
29 Darby J. Op. cit. Р. 86—87.
228

питаемый религиозными чувствами старинный смысл, вос¬
принимались как реванш, утверждение попранных ранее
своих прав. Такое восприятие увеличивало энтузиазм
участников движения за гражданские права, способство¬
вало единству и сплоченности общины, но вместе с тем
вопреки намерениям руководства движения создавало
опасный потенциал общественной энергии, которая легко
могла быть канализирована в привычное русло конфес¬
сионального противоборства.
Сигналом к выступлению протестантских сил защиты
режима послужили именно эти мирные демонстрации
под лозунгом равных прав для всех граждан Северной
Ирландии. Протестантские контрдемонстрации и «контр¬
трансгрессии» в католических районах превращали вы¬
ступления сторонников Ассоциации борьбы за граждан¬
ские права в настоящие побоища. И все то новое, что было
накоплено за
могло сулить в будущем перемены, было безвозвратно
утеряно. «Это уже не было движение протеста, борьбы
за гражданские права,— пишет очевидец событий.— Все
вернулось к старому... Католики против протестантов —
и за плечами у них трехвековая история»30.
После трех лет сурового межобщинного противобор¬
ства, в ходе которого Североирландский парламент при
вмешательстве центрального правительства так и не сумел
овладеть ситуацией, Вестминстер принимает решение о
роспуске Стормонта и введении «прямого правления» про¬
винцией из Лондона. Североирлапдское государство пере¬
стало существовать.
послевоенные десятилетия, что, казалось,
Новое в партийно-политической системе
и рост экстремистских движений
В партийно-политической жизни Северной Ирландии на¬
кануне и после введения «прямого управления» шли два
параллельных процесса. С одной стороны, фрагментация
юнионистской партии и всего протестантского единства,
с другой — консолидация католической оппозиции. На¬
глядное представление об этих процессах дает сопоставле¬
ние результатов выборов в стормонт и новые исполни¬
тельные органы, проведенных в
соответствии с реформой
30 Hastings M. Barricades in Belfast,
in Northern Ireland. L., 1971. P.
The Struggle for Civil Rights
55.
229

политической системы в 1973 и в 1975 гг. на основе поло¬
жения о разделении власти.
Протестанты по традиции видели единственного гаран¬
та своей политической безопасности в юнионистской пар¬
тии. Однако ее неспособность оказать эффективное про¬
тиводействие насилию и уличному противоборству, а сле¬
довательно, и предотвратить крах «протестантского пар¬
ламента для протестантского народа» ускорила распад
партии и формирование различных оппозиционных (в от¬
ношении к официальному курсу) групп.
Когда «осыпался цемент», скреплявший отдельные ин¬
гредиенты протестантского союза, воплощенного в юнио¬
нистской партии, то во всей полноте предстало фундамен¬
тальное свойство этого блока: то, что он объединял пред¬
ставителей хотя и различных социальных слоев, проти¬
воположных классовых интересов, но единых в своем от¬
ношении к конституционным связям с Великобританией
и в решимости поддерживать тот особый режим, который
представлялся оптимальным для сохранения этих связей.
Поэтому и фрагментация юнионистской партии происхо¬
дила вдоль традиционной линии.
Партийные группировки, ставшие основой будущих
политических партий и организаций,
этого процесса, можно разделить на
1. «Умеренные», или «либеральные», юнионисты, под¬
держивавшие официальный курс на реформирование ре¬
жима, на модернизацию, по лишенные массовой поддерж¬
ки, вынужденные отойти от политической деятельности,
либо составившие основу для формирования бикоифес-
сионалыюй партии «третьего пути», партии «Альянса»
о которой пойдет речь ниже.
2. Группа партийного единства — центристское фор¬
мирование. получившее название Официальной юниони¬
стской партии, ориентированное на сохранение прежнего
режима и видящее залог достижения этой цели в восста¬
новлении в прежнем виде и в прежних функциях юнио¬
нистской партии.
3. Традиционалистское крыло, являющееся преемни¬
ком не только незыблемых юниопистских догматов и
ценностей, но и юнионистского популизма; оно искало
опору вне партийной структуры, среди групп давления,
возникавших по мере распространения недовольства ре¬
формистской политикой и массового противодействия борь¬
бе за гражданские права. Среди этой юнионистской груп¬
пировки наиболее распространенными были требования
возникших в ходе
три части.

режиму
усиления мер безопасности, самого решительного пре¬
следования католической оппозиции. В конституционных
вопросах она делала особый акцент не столько на сохра¬
нение связи с Великобританией, сколько на относительно
независимый и самостоятельный характер статуса Север¬
ной Ирландии в составе Соединенного Королевства.
Для понимания причин широкого политического резо¬
нанса требований традиционалистов важно иметь в виду,
что эти требования исходят от лидеров, которые более
других отдавали дань популизму как средству консоли¬
дации юнионистских сил во имя возвращения к
протестантского господства.
Представители этого течения внутри партии создали
в 1972 г. группу давления «Вэнгард», а в 1973 г. про¬
возгласили ее политической партией.
В этом же русле была сформирована и Демократиче¬
ская юнионистская партия (ДЮП), основателями которой
стали не видные парламентарии (как в «Вэнгард»), а
далекие от юнионистской партийной верхушки деятели
вроде И. Пейсли, видевшие себя продолжателями тради¬
ций юнионистского популизма. За короткое время она
стала основной протестантской альтернативой Официаль¬
ной юнионистской партии. ДЮП выражает взгляды зна¬
чительной части протестантского большинства, противо¬
стоящей социальным и политическим переменам в О л сте¬
ре, и несет в себе, хотя и в превращенной форме, элементы
социального недовольства протестантских масс.
Ее основную опору составляют трудящиеся-протестан¬
ты — квалифицированные рабочие с промышленных пред¬
приятий и верфей, рабочие из сферы услуг, транспорта
и связи 31.
Параллельно с процессом фрагментации некогда моно¬
литной правящей партии идет обратный процесс преодо¬
ления фрагментарного характера и консолидация като¬
лической оппозиции в парламенте. Для изменения поло¬
жения католического меньшинства в институтах власти
предстояло решить две задачи.
в жизнь реформу избирательной системы с целью добиться
пропорционального представительства граждан-католиков
в выборных органах 32 и, во-вторых, изменить порядок
Во-первых, провести
81 Moxon-Brown Е. Nation, Class and Creed in Northern Ireland.
Aidershot, 1983. P. 96.
32 При юнионистской избирательной системе католическое мень¬
шинство, составлявшее 1/3 населения, могло обеспечить себе
в среднем лишь 13,3 % голосов и 16,2 % мест в стормонте (дан-
231

формирования институтов исполнительной власти с тем,
чтобы сделать возможным включение в них политических
деятелей католической общины.
Однако добиться этих необходимых преобразований
при существующем соотношении сил в Стормонте было не¬
возможно, поэтому сторонники новой католической по¬
литики сделали упор не на парламентский, а на «уличный»
протест, и силами Движения за гражданские права пер¬
вая задача была решена. Для решения следующей зада¬
чи — изменения институтов исполнительной власти —
требовалось создать эффективное орудие парламентской
борьбы. С этой целью на платформе борьбы за граждан¬
ские права и участия католиков в управлении государст¬
вом в качестве основы для нового католического консен¬
суса и в будущем — демократического согласия в 1970 г.
была создана новая политическая партия — Социал-де¬
мократическая лейбористская (СДЛП). Основателями и
активистами партии были люди, связанные с Движением
ва гражданские права. Социолог И. Макалистер наглядно
показал это на основании анализа состава депутатского
корпуса СДЛП 33.
Новая партия, действуя на основе реформы избира¬
тельного права, могла теперь выставлять кандидатов по
всей провинции, даже в тех районах, где католики состав¬
ляют незначительное меньшинство и где прежде в силу
неписаных законов «сектантской географии», а главное,
сектантской политики юнионистские программы не встре¬
чали никакого противовеса. Не подверженный сектант¬
ским воздействиям курс СДЛП на демократические пре¬
образования, на предоставление равных прав, на реформы
в области социально-экономических отношений получал
тем самым принципиальную возможность составить аль¬
тернативу «диктатуре большинства».
Организационная сторона деятельности СДЛП — со¬
здание четкой структуры с местными отделениями, выбор¬
ностью всех комиссий, с политическим механизмом для
предвыборных кампаний, с исполкомом и ежегодными пар¬
ные за 1929—1969 гг.). А на выборах в Ассамблею и Конвент,
проходивших соответственно в 1973 и 1975 гг., после принятия
нового избирательного закона, основанного на принципе про¬
порционального представительства, Социал-демократическая ра¬
бочая партия получила около 30 % голосов и 23 % депутатских
мандатов (Elliott S. Op. cit. Р. 60; McAllister J. The Northern
Ireland Social-Democratic and Labour Party: Political Opposition
in a Divided Society. L., 1977. P. 161—162).
83 McAllister J, The Northern Ireland SDLP... P. 76.
232

тийными конференциями — является новым феноменом
для Северной Ирландии, она заметно контрастировала,
в особенности на первых порах, с персоналистскими
и клиентелистскими стереотипами традиционной партий¬
но-политической системы.
Курс СДЛП на разделение власти в сочетании с при¬
знанием в качестве эвентуальной политической цели вос¬
соединения Ирландии при условии согласия большинства
населения Севера объединил целый спектр настроений
в католической общине, которые не находили выхода
при старой партийно-политической системе. Это и обеспе¬
чило высокий уровень электорального единодушия в от¬
ношении этой партии. На выборах в Ассамблею и Конвент
(1973 и 1975 гг.) она выступала в качестве единственного
представителя католического меньшинства.
Со временем антисектантская направленность партии
пережила существенные трансформации. Задуманная пер¬
воначально как социал-демократическая партия с откры¬
тым членством для социально сознательных протестантов,
чьи цели не могли быть реализованы в пределах какой-
либо из лоялистских политических партий 34, СДЛП тем
не менее в своей практической политике не заботилась
о привлечении этих кругов населения. Напротив, делая
ставку на католическую общину (что вполне естественно:
свыше 98 % ее сторонников составляют католики35 *),
партия по мере развития олстерского кризиса и обостре¬
ния межобщинного противоборства «дрейфует» в направ¬
лении националистического традиционализма. Наиболее
яркими примерами эволюции такого рода были документ
политического комитета СДЛП 1977 г., предписавший пар¬
тии делать больший упор на проблему воссоединения
страны в ответ на британскую политику «поглощения»
Северной Ирландии, а также решение, принятое руковод¬
ством в 1981 г., не выставлять своих кандидатов на допол¬
нительных выборах в округе, где баллотировался
Р. Сэндс — первая жертва печально знаменитой голодов¬
ки в тюрьме Мейз, а затем после его гибели — адвокат
Сэндса О. Кэрран. Эти эпизоды, разумеется, отражали
«новый приступ националистической горячки в католи¬
ческой общине с традиционными религиозными ослож¬
нениями»38.
34 Ibid. Р. 164.
36 Данные опроса 1978 г. см.: М oxon-Brown Е. Op. cit. F. Ьэ.
33 Веи? Patterson Н. Op. cit. Р. 2.
233

Сам ход развития олстерского кризиса в направлении
все усиливающегося сектантского ожесточения, рост на¬
силия и тупики британской политики урегулирования
стимулировали именно националистическое направление.
Деятельность ИРА и протестантских вооруженных отря¬
дов, наращивание численности британских войск в про¬
винции «съедали» политическое пространство умеренных
и несектантских политиков. Рецидивы традиционного на¬
ционализма вновь и вновь получали подспорье в «упрям¬
стве лоялистов и отсутствии воли к переменам у англи¬
чан».
Резкое обострение политической ситуации в связи с по¬
литическими голодовками 1980 и 1981 гг. и гибелью 10
участников этого протеста привело к образованию новых
политических партий и фрагментации католического элек¬
тората. В 1982 г. на всеобщих выборах в новую Ассамб¬
лею Северной Ирландии (очередная попытка организа¬
ции системы управления провинций на основе разделе¬
ния власти) и в английский парламент партия Шин Фейн
(«временная»)— политическое крыло ИРА — бросает
вызов СДЛП в борьбе за голоса католического населения.
До 1987 г. Шин Фейн следует традициям республиканско¬
го абсентеизма (неучастие в работе выборных органов,
как не являющихся легитимными институтами власти, ис¬
пользование избирательных кампаний для демонстрации
своего влияния в стране), а в 1987 г. длительная борьба
между традиционалистами и сторонниками обновления
завершается принятием решения об активном включении
Шин Фейна в политическую борьбу.
Массовое недовольство реальными результатами кон¬
ституционной борьбы придавало известную стабильность
поддержке Шин Фейна, открыто отстаивавшего свою так¬
тику достижения поставленных целей «с избирательным
бюллетенем в одной руке и с автоматом в другой». На вы¬
борах 1987 г. его кандидаты обеспечили хотя и меньше,
чем на предыдущих выборах (1983 г.— 13,4 %), но все же
11,4 % голосов (за СДЛП было подано 21,5 %)37.
В обстановке разрастающегося кризиса происходят
существенные перемены на «третьем фронте» партийно¬
политической системы, который держат партии, сущест¬
вующие вне ее конфессиональных рамок. Прежняя глав¬
ная партия «третьего пути»— лейбористская партия стре-
87 Butler D.y Kavanagh D. The British General Election of 1987.
L.t 1988. P. 310.
234

мительно теряла свою популярность. После 1949 г., когда
партия признала легитимность государства, она взяла
курс на завоевание надежных позиций в протестантской
общине, с тем чтобы преодолеть сектантское разделение
и бороться за поддержку в среде католиков. Но в конце
60-х годов чувствительный удар по этим планам наносит
«либеральный юнионизм», отвлекая от лейбористов часть
умеренного электората, увидевшую в планах реформ воз¬
можность реализации некоторых социально-экономиче-
ких требований, которые составляли сердцевину лейбо¬
ристской платформы.
Вместе с тем нарастание экстремистских настроений
в протестантской общине привело к отходу от умеренной
партии той части трудящихся, которые в более мирные
годы готовы были склоняться к классовой политике, но
теперь находили более созвучной своим настроениям попу¬
листскую фразеологию пейслитов. По мере усиления по¬
зиций сектантства в протестантских рабочих массах при
неспособности профсоюзного движения эффективно про¬
тивостоять этому процессу позиции лейбористов как по¬
литического крыла тред-юнионов все более ослаблялись.
Кризис и распад лейбористской партии происходят
в обстановке консолидации сил «третьего пути», которая
завершилась формированием новой партии, воплотившей
в себе зримые сдвиги в партийно-политической жизни
Северной Ирландии — Партии Альянса. Ее возникнове¬
ние было в той же мере подготовлено «либеральным юнио¬
низмом» у протестантов и отказом от «политики гетто»
у католиков, в какой, как это ни парадоксально, стиму¬
лировалось обострением межобщинного противостояния
и ростом насилия в Олстере. Альянс был создан в апреле
1970 г. сторонниками продолжения курса на модерниза¬
цию, готовыми к наведению мостов между двумя общи¬
нами (см. табл. 6).
Партия Альянса была качественно новым явлением
в конфессиональной партийно-политической системе Се¬
верной Ирландии. Если лейбористы избегали деклари¬
ровать свой антисектантский характер (он объективно
заключался в направленности на решение социально-
экономических проблем, общих для представителей обеих
общин), если они старались всячески обойти проблему
сектантства, то Альянс весь смысл своего существования
видел в том, чтобы занять позицию, равноудаленную от
двух религиозно-политических блоков, в той точке, где
235

Таблица 6
Конфессиональный состав сторонников Партии Альянса, %
Источник, Мохоп-Brown Е. Op. cit. Р. 65.
частично совпадут интересы умеренных католиков и уме¬
ренных протестантов.
Используя опыт лейбористской партии, пытавшейся
заменить религиозные ценности классовыми и потерпев¬
шей неудачу на поприще надконфессиональной партии,
лидеры Альянса формируют его платформу как биконфес-
сионалъную, выявляя и подчеркивая в рамках политиче¬
ских ценностей каждой из общин те, что оказываются
приемлемыми для другой. Так, протестанты находят в этой
платформе важнейший для них принцип сохранения кон¬
ституционного статуса (что при известных условиях уже
приняли часть католиков), а католиков могли привлечь
нацеленность Альянса на реформы и намерение покончить
с дискриминацией (с этим, в свою очередь, была готова
примириться и некоторая часть протестантов). Как пока¬
зали исследования Б. Уилсона и И. Макалистера, со вре¬
менем Альянс становился не просто воплощением некоего
соединения двух религиозно-политических систем ценно¬
стей; его приверженцы обнаруживают «наличие позиций
гомогенного характера по широкому кругу социальных,
экономических и политических проблем»38.
Опрос 1978 г. характеризует Альянс как партию «сред¬
него класса»: большинство его приверженцев сосредото¬
чены в высших профессиональных категориях (лица не¬
физического труда составляют около 60 %). Самая низшая
категория (пенсионеры, безработные, разнорабочие, сель¬
скохозяйственные рабочие) в Альянсе практически не
представлена зэ. Для партии характерен наивысший по¬
казатель доли лиц, имеющих образование выше среднего
38 McAllister J., Wilson В. Bi-confessionalism in a Confessional Party
System: The Northern Ireland Alliance Party // Economic and
Social Review. 1978. Vol. 9. N 3. P. 41; McAllister J, Political
Parties. Traditional and Modern/J. Darby. Op. cit. P. 70.
39 Moxon-Brown E. Op. cit. P. 67.
236

(IQ % для сторонников Альянса и 6,3 % для всех опро¬
шенных)40.
Исследование политического поведения привержен¬
цев. Партии Альянса показало, что для них характерны
умеренность, конструктивный подход к политическим и со¬
циальным проблемам, отсутствие давления конфессио¬
нальной принадлежности на определение позиций 41.
Не смогла сколько-нибудь заметно укрепиться в Се¬
верной Ирландии в качестве партии «третьего пути» Ра¬
бочая партия Ирландии (РПИ). Ее коренное отличие от
Партии Альянса состоит в том, что она апеллирует к обе¬
им общинам на классовой основе, выдвигая программу
социально-экономических и демократических преобразо¬
ваний в интересах трудящихся. Созданная на общенаци¬
ональной основе РПИ сумела в короткое время добиться
заметных успехов в Ирландской Республике, бросив вы¬
зов старейшей политической партии страны — лейборист¬
ской партии. В конкретной же ситуации Олстера с его
нарастающей поляризацией сил для этой партии не на¬
шлось политического пространства.
В католической общине неизменно большее сочувст¬
вие, чем РПИ, вызывает СДЛП с ее явным тяготением
к традиционным националистическим ценностям. Полити¬
ческому радикализму наиболее решительно настроенных
католиков гораздо более созвучны экстремистские лозун¬
ги «временного» Шин Фейна. Среди протестантов бикон-
фессиональные организации могут рассчитывать на успех
лишь в среде представителей высших имущественных
разрядов, а среди трудящихся, как мы говорили, во все
возрастающей степени успехом пользуются ДЮП и воо¬
руженные протестантские формирования. Согласно дан¬
ным опроса 1978 г., Республиканские клубы, на основе
которых была создана РПИ, поддерживали лишь 0,3 %
протестантов.
*
♦
Параллельно с изменением в партийно-политической си¬
стеме, т. е. в структурах конституционного парламент¬
ского действия,
усиливается деятельность
неконсти
ту-
ционных организаций и групп, стремящихся оказать
давление на решение актуальных политических вопросов
40 Ibid. Р. 65-67.
41 McAllister J.t Wilson В. Op. cit. Р. 40—42.
237

с помощью «физической силы». Парламентская политика
и «политика улиц» в своем взаимодействии и взаимовлия¬
нии образуют некий заколдованный круг, по которому
движется в последние десятилетия общественная жизнь
в Северной Ирландии.
События конца 60-х — начала 70-х годов (с одной сто¬
роны, роспуск стормонта и политические реформы, а с дру¬
гой — ввод в Олстер и наращивание численности англий¬
ских войск) создали в стране обстановку, чрезвычайно
близкую традиционной мифологии и протестантов и като¬
ликов. Тем самым актуализировались извечные стереоти¬
пы в сознании и поведении масс, и политическая мобили¬
зация в этот период происходит в традиционных формах
сектантского противоборства.
В католической общине эти тенденции проявлялись
в характерной двойственности политического облика ее
жителей. На протяжении всего периода кризиса католики
демонстрировали явное тяготение к конституционной
политике, и представители воинствующего республика¬
низма —«временного» Шин Фейна даже в трагические
месяцы наивысшего подъема национальных чувств в свя¬
зи с голодной забастовкой 1981 г. не смогли существенно
изменить положение СДЛП на политической сцене Се¬
верной Ирландии. Но при этом
ликанцев всегда рассчитывала
общине.
Прочность позиций ИРА, по
живается не столько состоянием
кола, сколько фрустрацией массовых слоев католиков,
ощущением неизбывности их социальной приниженности,
бесконечного отсутствия социальной справедливости в
Северной Ирландии 42.
Значение именно этого акцента скрытой поддержки,
оказываемой террористам в католической общине, ярче
всего демонстрируется эволюцией самого Шин Фейна
и ИРА, продолжающимся процессом их фрагментации
в связи с разногласиями между сторонниками традицион¬
ной республиканской тактики вооруженной борьбы
единство Ирландии и теми, кто готов перейти к полити¬
ческой деятельности,
номических и политических интересов трудящихся (или
горстка боевиков-респуб-
на поддержку в своей
данным опросов, поддер-
проблемы единства и рас-
за
стать выразителем социалыго-эко-
42 Moxon-Brown Е. The Water and Fish. Public Opinion and the
Provisional IRA in Northern Ireland 11 British Perspectives on
Terrorism/Ed. by P. Wilkinson. L., 1981. P. 443.
238

по крайней мере сочетать использование «избирательных
бюллетеней и автоматов»).
Для политического поведения протестантов характер¬
на та же амбивалентность. Стремительный рост рядов
ДЮП и взлет популярности И. Пейсли вполне согласуют¬
ся с нарастанием экстремистской активности, насилия
вооруженных отрядов, объединенных в Ассоциацию обо¬
роны Олстера, Добровольческие силы Олстера и т. п.
Идея вооруженной защиты протестантских ценностей
оправдывала в глазах боевиков из полувоенных формиро¬
ваний нападения на католические кварталы. Эти органи¬
зации рассматривали также свою деятельность и сам факт
своего существования как необходимое напоминание бри¬
танским властям о том, что, согласно их же конституци¬
онным обязательствам, именно протестантскому боль¬
шинству принадлежит право вето в вопросе о радикаль¬
ных политических переменах в провинции.
Бурное расширение сферы действия неконституцион¬
ных вооруженных организаций в обеих общинах до се¬
годняшнего дня парализует все попытки разрешения
кризиса, обесценивает, лишает смысла новые явления
в партийно-политических структурах, ведь в самом деле
«любые соглашения, заключенные выборными должност¬
ными лицами, имеют мало законной силы, если могут
сметены никем не избранными боевиками»43.
быть
пар-
под-
Тупики модернизации:
перемены и проблема нового согласия
Сопоставление сдвигов в параментской политике, в
тийных структурах с «политикой улиц» вплотную
водит нас к кругу вопросов, которые можно объединить
в один: что же в итоге изменилось в Северной Ирландии
в ходе социально-экономического и политического раз¬
вития, предшествовавшего кризису, и в годы самого кри¬
зиса? Каковы, иначе говоря, реальные изменения послед¬
них десятилетий и какова неизменная реальность Олс¬
тера?
Оценивая наиболее отчетливые, зримые и наиболее
значительные перемены в обществнной жизни, нетрудно
все же увидеть, что происшедший слом прежней партий¬
ной системы и две политические фрагментации — юнио¬
низма и национализма — не разрушили самого существа
43 McAllister J. Political Parties... Р. 77.
239

олстерского политического организма, они не затронули
его сектантской сердцевины. И потому в отличие от про¬
цессов, происходящих в других европейских странах,
осколки прежнего консенсуса (двух консенсусов в слу¬
чае Северной Ирландии) здесь не могли «пойти в дело»
создания нового консенсуса, перебрасывающего мост через
линию сектантского раздела. Они не смогли сыграть эту
историческую роль потому, что каждый из этих фрагмен¬
тов сохранял в себе черты бывшего целого, воспроизводя
в малом (или просто новом) объеме сектантские структуры
целого.
В самом деле, если посмотреть на новую партийно¬
политическую структуру, то нельзя избежать совершенно
определенного заключения, что в вихрях кризиса вос¬
произведено знакомое нам традиционное деление:
— протестантские, юнионистские (в буквальном смыс¬
ле, т. е. стоящие за унию, союз с Великобританией) по¬
литические партии;
— неконфессиональные партии центра;
— партии католического населения, ориентированные
эвентуально на объединение Ирландии.
И несмотря на попытки обойти, преодолеть эти линии
раскола (например, приверженность официальных юнио¬
нистов программе реформ или первоначальные намерения
СДЛП следовать путем, обычным для европейской со¬
циал-демократической партии), все со временем возвра¬
щается в привычное русло олстерской политики. Невзи¬
рая на все перепады, связанные с кризисом, соотношение
электоратов этих групп и партий оказывалось порази¬
тельно стабильным 44.
Поразительно также и то, в какой степени сектантские
стереотипы пронизывают все перемены, казалось бы обе¬
щающие существенные сдвиги в общественной жизни.
Взять, например, динамику участия во всеобщих выбо¬
рах. Контрастирующее с положением в Великобритании
увеличение числа участников английские исследователи
готовы были порой отнести за счет «богатых возможностей
политического выбора», когда после избирательной ре¬
формы в большинстве округов выступали кандидаты
от шести и более партий!45 Однако взлет активности ка¬
толического электората в начале 80-х годов, как правило,
44 McAllister J., Nelson S. Op. cit. P. 312.
46 Butler D.t Kavanagh D. The British General Election of 1983.
P. 357.
240

был связан с трагическими кампаниями ИРА в тюрьмах,
и, естественно, никак не мог «работать» на будущее не¬
сектантское согласие.
Точно так же и резкое увеличение числа голосовав¬
ших в 1966—1970 гг. (свыше 10 %) шло главным образом
за счет роста активности жителей протестантских округов,
вставших на защиту юнионистского режима (в «самых
протестантских» округах рост числа активности избира¬
телей составил от 13 до 18 %).
Пожалуй, самым однозначным с точки зрения перспек¬
тив создания нового несектантского согласия политиче¬
ским сдвигом было оформление относительно постоянного
электората Партии Альянса — с середины 70-х годов он
колеблется около 10 %. Анализ опроса, проведенного
среди кандидатов Альянса в конце 70-х годов, показы¬
вает, что для них характерна «общая однородность пози¬
ций по ряду существенных вопросов и что партия поэтому
представляет собой не просто коалицию различных групп,
объединившихся вокруг небольшого перечня удачно сфор¬
мулированных целей». На этом основании авторы и ор¬
ганизаторы обследования констатируют идеологическое
и организационное оформление «третьей политической
тенденции» в обычном понимании 4в.
Этот островок стабильности как бы сконденсировался
за годы кризиса как своего рода реакция на насилие,
как выражение естественного желания людей жить без
войны. Возможно, он воплощал в себе тот потенциал по¬
литических реформ, который создали «вооруженная кам¬
пания» ИРА, как писал в 1977 г. И. Макалистер 46 47, и, до¬
бавим мы, в свете последующего развития насилие про¬
тестантских вооруженных формирований.
Однако помимо количественной незначительности это¬
го оазиса умеренности в накаленной крайностями общест¬
венной атмосфере успех Альянса как биконфессиональной
партии не особенно обнадеживает в отношении слома сек¬
тантского каркаса политики и воссоздания ее на новой
основе. В известном смысле его успех даже несколько
разочаровывает. Ведь в качестве партии «третьего пути»
эта подчеркнуто надклассовая партия заняла место лей¬
бористской партии — единственно социально ангажиро¬
ванной партии в системе юнионистского государства.
В десятилетия, предшествовавшие олстерскому кризису,
46 McAllister J., Nelson S. Op. cit. P. 223—224.
47 McAllister J. The Northern Ireland SDLP... P. 166.
9 Заказ Jsb 300
241

Таблица 7
Лейбористская партия Северной Ирландии на выборах в стормонт,
% голосов
Год 1945 1949 1953 1958 1962 1965 1969
Источник. Bew Р., Patterson Н. British State... Р. 124; Butler A.t Kava¬
nagh D. The British General Election of 1987. P. 310.
ее электорат намного превосходил число приверженцев
Альянса (табл. 7).
За годы кризиса база социально ангажированных пар¬
тий резко снизилась (см. табл. 8).
В годы, предшествовавшие «новому юнионизму», рост
числа приверженцев лейбористской партии был, как мы
знаем, важнейшим политическим фактором, он воспри¬
нимался как симптом появления нового типа сознания
и поведения, угрожавшего основам юнионистского режи¬
ма. Теперь, судя по электоральной статистике, политиче¬
ское пространство, в котором может действовать этот тип,
фактически сведено на нет.
Отражением этого вакуума, отсутствия адекватных
политических структур для отстаивания насущных тре¬
бований трудящихся стало возникновение начиная с се¬
редины 60-х годов различных внепартийных организаций,
ассоциаций, комитетов в качестве орудия реализации
тех или иных конкретных требований трудящихся (на¬
пример, для решения проблем с жильем, с безработицей,
для защиты интересов потребителей и т. д.).
С. Нелсон и И. Макалистер видят в них свидетельство
того, что «люди научились добиваться своего от власть
предержащих, опираясь на собственные силы; вера в себя
все чаще занимает место прежних надежд на покровите¬
лей». И в этом смысле можно даже говорить, что «кризис
основательно подорвал протестантский социальный по¬
рядок, традиционно иерархический и авторитарный»48.
Но при всем этом каждое из подобных альтернативных
образований оказывалось гомогенным в религиозном от¬
ношении. Они базировались исключительно на местных
объединениях, имеющих в своей основе систему сегре¬
гации. Настроения, служившие почвой для создания по-
48 McAllister J., Nelson S. Op. cit. P. 311—312.
242

Таблица 8
Распределение голосов на выборах 1969—1987 гг. (%)
Партия
8,1
Выборы
2,6
1,8
1,4
2,2
0,9
2,5
1,5
Лейбористская
партия Север¬
ной Ирландии
Республикан¬
ские клубы
Рабочая партия
Ирландии
1,8
Ibid.
добных организаций среди трудящихся, направлялись
в русло сектантской рабочей политики. Наиболее яркий
пример из истории олстерского кризиса — Совет рабочих
Олстера — организатор всеобщей забастовки 1974 г.,
уничтожившей первое детище политики разделения влас¬
ти — Ассамблею Северной Ирландии.
В целом, подводя итоги переменам, происшедшим
в партийно-политической системе, нельзя не согласиться
с Дж. Дарби, что «даже такой мощный катализатор об¬
новления, как Движение за гражданские права, не смог
даже зазубрины оставить на стволе, составляющем ось
олстерской политики. Его воздействия хватило лишь
на то, чтобы разбить ее прежние формы, но ему оказалось
не под силу создать основу для организации новых поли¬
тических комбинаций через линию раскола» 49.
Аналогичный вывод о масштабах перемен и перспекти¬
вах нового согласия делает и Э. Моксон-Браун на основе
анализа данных опроса 1978 г. «Конфликт не оказал глу¬
бокого воздействия на позиции сторон»,— подводит он
итоги. Вопреки ожиданиям при сравнении его данных
с данными Р. Роуза (опрос 1968 г.) становится очевидно,
что в отношениях между общинами «произошли лишь не¬
значительные изменения»60.
*• Darby J. Op. cit. Р. 112.
-° Moxon-Brown Е. Nation, Class and Creed... P. 167,
9*
243

Важнейшая проблема сегодняшнего дня — проблема
организации политической власти — в наименьшей сте¬
пени располагает к надеждам на возможность возникно¬
вения нового типа политического поведения и создания
в будущем основ межобщинного согласия. Единственная
принципиально новая и демократическая форма правле¬
ния в составе Соединенного Королевства — разделение
власти между общинами — принимается примерно одной
третью населения в каждой из них (39,3 % у католиков
и 35 % у протестантов)61.
Но в высшей степени важно, что эта «зона согласия»
проходит мимо линий классовых делений. В разделении
власти в наименьшей степени заинтересованы низшие ка¬
тегории протестантского населения (более других опа¬
сающиеся рассредоточения власти и материальных ре¬
сурсов). В католической общине — напротив: трудящие¬
ся низших имущественных разрядов и социальных ка¬
тегорий более других стремятся к разделению власти,
с которым связывают надежды на улучшение своего по¬
ложения.
Результаты обследования 1978 г., подтвержденные
данными Р. Роуза и И. Макалистера, свидетельствуют
о стабильном отсутствии в обеих общинах корреляции
между политическим поведением и социальным статусом.
Среди католиков расхождение в позициях у представите¬
лей разных социальных категорий колеблется в пределах
10 %, у протестантов — в пределах 7 %. Так что рели¬
гиозная идентификация, как и прежде, является единст¬
венным показателем явственного разделения людей с раз¬
ными конституционными предпочтениями. Поэтому, ут¬
верждают английские социологи, «даже значительные
социальные перемены вряд ли смогут уничтожить или
хотя бы вызвать эрозию политических позиций, сложив¬
шихся в ходе нынешнего конфликта»62.
Эта стабильность фундаментальных характеристик по¬
литического поведения в пору перемен, в пору видимого
распада политических и экономических структур вновь
возвращает нас к специфическому североирландскому со¬
циальному «метаболизму» («обмену веществ»), который
обеспечивал сектантскую переработку, сектантское усвое¬
ние всяких нововведений. Мы видели, как этот процесс
61 Ibid. Р. 103.
$2 Rose R., McAllister J. Can Violent Conflict Be Resolved by So¬
cial Change? // Journal of Conflict Resolution. 1983. V. 27. N 3.
P. 557, 554.
244

проявил себя в развитии новой партийно-политической
структуры, как он поглотил несектантский социал-де¬
мократический потенциал СДЛП, как он «компенсировал»
антидискриминационные «отклонения» «официальных»
юнионистов созданием Демократической юнионистской
партии и т. д. Под воздействием могущественного сек¬
тантского магнетизма происходило упорядочение, поля¬
ризация политических сил по традиционным силовым
линиям.
Точно так же можно проследить пути реализации лю¬
бой из политических реформ, в ходе которой воспроиз¬
водились сектанстские структуры: срабатывал компен¬
саторный механизм, возмещавший потери, которые они
(эти структуры) понесли на первых порах. В результате
оказались неэффективными для создания несектантских
механизмов власти новые институты — местные органы
власти, различные комиссии, комитеты, призванные ре¬
шать насущные проблемы жизни населения с позиций ра¬
венства гражданских прав б3 *.
Новые институты, впрямую призванные изменять от¬
ношения между общинами, оказались не просто неэффек¬
тивными, а как бы абсурдными в обстановке экстремизма
и насилия. Прекратили свое существование такие скром¬
ные достижения антидискриминационной политики, как
Комиссия по межобщинным отношениям, созданная по
примеру аналогичной организации в Великобритании,
как Закон о пресечении подстрекательства к насилию,
также копировавший образцы британского законо¬
дательства, как пост специального чиновника для раз¬
бора жалоб населения, связанных с проявлениями сек¬
тантства и дискриминации. Претерпела коренную де¬
формацию Постоянная консультативная комиссия по
правам человека и т. д.54
«Сектантская география» и «сектантская стратифи¬
кация» продолжают вносить свои коррективы в конкрет¬
ную реализацию и социальных и экономических планов
модернизации Северной Ирландии. Наиболее ярким тому
примером может служить деятельность Агентства спра¬
ведливого найма (АСН).
Исследователи практических попыток Агентства по¬
кончить с сектантством на рынке труда единодушно ут-
63 O'Dowd L. et al. Op. cit. P. 206—207.
См. об этом Ralston В, Reformism and Sectarianism: The State
of the Union after Civil Rights//Northern Ireland: The Backg¬
round... P. 197—224.
245

верждают, что вся эта затея была «законодательством,
принятым в социальном вакууме»56.
Любая акция АСН в духе равенства прав и возможно¬
стей остро воспринималась обеими сторонами в привыч¬
ных категориях «конфликта с нулевой суммой интересов»
(если «они» выигрывают, «мы» теряем»). Поэтому, как
подчеркивает исследователь деятельности Агентства, «вся
его история — это повесть об отсутствии доверия, недо¬
статке возможностей, а в конечном счете — полном про¬
вале»5®. Чтобы понять механизмы, реально регулирующие
занятость, по заключению Д. Грэхема, необходимо вы¬
явить, каким образом сектантство встроено во все обще¬
ственные структуры провинции 57.
Несостоятельность попыток антидискриминациоччого
регулирования рынка труда сказалась и в отсутствии
существенных сдвигов в составе рабочей силы по религи¬
озному признаку. Как показывают данные обследования
АСН, проведенного в начале 80-х годов, сопоставленные
с данными переписи 1981 т., католики, как и прежде,
составляли непропорциональное большинство в катего¬
риях неквалифицированного, полуквалифицированного
тРУДа* В машиностроении, судостроении, на предприяти¬
ях электроэнергетики в подавляющем большинстве рабо¬
тали протестанты (на предприятиях «Шорт энд Бразерс»
католики составляли от 4,5 до 9 % квалифицированных
рабочих; на верфях «Харланд энд Волф» католиков во¬
обще не принимали; на новых предприятиях Форда также
всего 9 % квалифицированных работников были католи¬
ками. В службе энергоснабжения на долю католиков
приходилось лишь 2,5—4 % работников высших кате¬
горий, менее 10 % инженерных должностей и 12,6 %
управляющих среднего звена)58. Аналогичное положение
было и в сфере услуг. Упомянутое выше обследование
23 тыс. служащих показало, что при разбивке их па
семь категорий по занимаемым постам и величине жало¬
ванья доля католиков только в двух низших категориях 65 * 67
65 Ławry D. Л, Legislation in a Social Vacuum: The Failure of the
FEA (Northern Act 1976 and Alternative Solution) // N. Y. Univ.
Journal of Alternative Law and Politics. 1977. Vol. 9. N 3. P. 345—
388; Graham D. Op. cit. P. 41—42; Osborn R. Equality of Oppor¬
tunity and Discrimination: the Case of Religion in Northern Ire¬
land П Administration. 1982. N 29. P. 331—355.
60 Graham D. Op. cit. P. 43.
67 Cm.: Ibid. P. 53.
™ Ibid. P. 49.
246

соответствует их доле в населении. В высших же кате¬
гориях протестанты составляют от 71,7 до 87,3 % (чем
выше категории, тем соответственно больше удельный
вес протестантов)59.
При сохранении прежнего сектантского базиса со¬
циальной структуры сохраняется и разрыв в показателях
безработицы: в начале 80-х годов число безработных като¬
ликов в 2,5 раза превышало число безработных протестан¬
тов, 80-е годы внесли лишь то новое, что прежняя нерав¬
номерность распределения безработицы в двух общинах,
как подчеркивалось в социологическом обследовании
1984 г., существует теперь «в коптексте более высокого
общего уровня безработицы»60. Рост новых предприятий,
новых отраслей, по словам английского экономиста
Б. Роуторна, «несмотря на некоторые изменения в гео¬
графическом размещении рабочих мест в пользу католи¬
ческих районов, не смог сколько-нибудь заметно изме¬
нить общее распределение занятости между двумя рели¬
гиозными группами 61.
Впечатление о неизменности «сектантской стратифика¬
ции» подтверждается выводами Э. Моксон-Брауна, со¬
поставившего данные опроса 1978 г. с некоторыми показа¬
телями начала 80-х годов: «Основные показатели сегре¬
гации, такие, как эндогамия и раздельное расселение,
остались фактически неизменными... Общество словно
кристаллизовалось, определилось в своей поляризации,
а вовсе не распалось, взорванное внутренним противо¬
борством»62. Политическое поведение массовых слоев в
последние годы, их реакция на любые попытки политиче¬
ского решения кризиса полностью подтверждают этот
вывод, добавляют лишь новые краски к полученной в ходе
обследования картине.
Глубокий раскол в обществе, отсутствие зримых пер¬
спектив для возникновения согласия являются полити¬
ческой и социально-психологической реальностью Олсте¬
ра. Здесь так и не созданы элементарные предпосылки
для организации политической власти — такие, как кон¬
сенсус относительно принципиальной возможности пере¬
дачи власти оппозиции, как, впрочем, и согласия по пово¬
ду легитимности самой этой оппозиции. Так что на ны-
69 Ibid. Р. 50.
60 Department of Finance and Personnel: Policy, Planning and Re¬
search Unit. Continuous Household Survey. Belfast, 1985. P. 14.
el Rowthorn B. Op. cit. P. 20.
ea Moxon-Brown E. Nation, Class and Creed... P. 167.
247

нешяем этапе развития событий, по мнению Р. Роуза
и И. Мака листера, единственно возможной (хотя и не¬
желательной) формой организации политической власти,
«которая может рассчитывать на поддержку хотя бы фор¬
мального большинства населения, остается не сообразное
ни с какими современными представлениями о демокра¬
тии и правах человека — „правление без консенсуса44» 63.
Раскол общества, принимающий порой исключительно
острые формы, сулит и в обозримом будущем продолжение
насилия в обеих общинах и эскалацию контрнасилия анг¬
лийских войск и администрации. Перспективы выработки
основ какого-либо общего согласия кажутся особенно
мрачными, когда знакомишься с положением и позициями
молодых поколений, пришедших в мир, где кровопроли¬
тие является повседневной реальностью, и они в этом
мире обращаются к оружию с гораздо большей готов¬
ностью, чем их отцы и деды.
Не сулит скорого «смягчения нравов» и экономическая
ситуация — медленный выход из кризиса, резкое сокра¬
щение финансирования программ экономического разви¬
тия Северной Ирландии из фондов Соединенного Коро¬
левства, характерное для периода пребывания у власти
консерваторов. Социально-экономические факторы сох¬
раняют остроту конкуренции за распределение ресурсов,
которая будет и впредь ужесточать отношения между
общинами, в особенности постольку, поскольку дискри¬
минационный базис этих отношений останется и впредь
пепоколебленным.
Развиваясь на этой основе, кризис в Северной Ирлан¬
дии как бы «застывает» в формах «конфликта с нулевой
суммой интересов», не допускающих политических реше¬
ний. В этой ситуации, как известно, любая попытка чре¬
вата лишь новым обострением, новым витком насилия.
Английские социологи считают, что этот конфликт вообще
не может быть решен таким образом, чтобы решение ока¬
залось совместимым с либеральными и демократическими
ценностями. Но «гордиев узел проблемы консенсуса отно¬
сительно того, кто же и как наконец будет управлять
Северной Ирландией, никак не может быть развязан
и самим течением времени. Он может быть лишь ослаблен
действием факторов, направленных на его сердцевину»64.
63 Rose R., McAllister J. Can Violent Conflict be Resolved... P. 555.
64 Ibid. P. 555.
248

Сердцевину этого узла составляют сектантские струк¬
туры в социально-экономической сфере, в политике и в
массовом сознании. Основные линии модернизации, как
мы видели, включали в себя воздействие на эти структуры
и в случае успеха могли бы привести к некоторому ос¬
лаблению противоречий. Кризис подобных ожиданий был
вызван реальностями Олстера — ответной реакцией этих
структур па попытки обновления. Суть дела заключалась
в том, что процесс модернизации — фактор достаточно
долгосрочного действия, а сектантские структуры откли¬
кались тотчас, причем даже не на реальные результаты
обновления, а на потенциальную угрозу незыблемости
старого порядка.
Но каковы бы ни были разрушительные последствия
событий олстерского кризиса для попыток преобразования
юнионистского режима, они все же не могли отменить
действия многих долгосрочных обновленческих факторов,
отражающих общие закономерности современного соци¬
ально-экономического и политического действия.
Некоторые надежды на возможность в будущем ос¬
лабления межобщинных противоречий дают продолжаю¬
щийся (хотя и с переменным успехом) процесс новой
индустриализации Северной Ирландии и связанная с ним
урбанизация. Как показывают исследования, проведен¬
ные в разгар кризиса, наиболее ревностные приверженцы
традиционных конфессиональных ценностей проживают
в сельской местности, а не в городах, как это было преж¬
де. В середине 70-х годов среди горожан можно было
найти большее число лиц, готовых поддержать противо¬
положные коммунальные ценности вб.
В этом же плане интересен и такой бесспорный со¬
циально-экономический итог модернизации, как измене¬
ние отраслевой структуры, точнее, колоссальный рост
сферы услуг, поразительный даже на фоне значительного
расширения занятости в этой области во всех капитали¬
стических странах, и в Великобритании в частности.
(Например, за 70-е годы число занятых в сфере услуг
в Северной Ирландии выросло на 52 %, а в целом по
Соединенному Королевству — на 22 % ов.) Этот рост при-
McAllister J. Political Parties... Р. 195; Daniel Т. К. Myths and
Militants. A New Look at the Ulster Loyalists 11 Political Studies.
1976. N 24. P. 459.
ee Необходимо, разумеется, подчеркнуть, что столь высокие по¬
казатели в значительной степени связаны с ростом аппарата
насилия, обеспечения безопасности и т. д. За 70-е годы число
249

Таблица 9
Удельный вес женщин в промышленное!и и сфере услуг, %
1926
32
44
Сфера услуг
Промышленность
Источник. Rowthorn В. Op. cit.
1953
38
40
р. 13.
1970
46
32
1979
49
29
вел к весьма знаменательным изменениям в структуре
рабочей силы, в соотношении различных отрядов тру¬
дящихся, которые имеют прямое отношение к перспекти¬
вам создания в отдаленном будущем несколько иного
социально-политического и идеологического контекста
для поисков нового согласия.
За 70-е годы доля работников обрабатывающей про¬
мышленности упала с 32 до 23 %, а доля сферы услуг
(государственной и частной) увеличилась с 41 до 54 %
всей рабочей силыв7. Замена в значительной степени
старого производства и старого промышленного проле¬
тариата армией работников сферы услуг стала фактом,
и это неизбежно составит в будущем основу возможных
перемен в общественной жизни.
Во-первых, состоявшееся отраслевое перераспределе¬
ние рабочей силы означает ослабление экономической
(а значит, и общественной) роли работников ручного
труда и традиционных форм ученичества, которые слу¬
жили важнейшим резервуаром сохранения и каналом
передачи сектантского менталитета. Востребованные но¬
вые виды труда, подготовка к которым идет в русле не¬
сектантского всеобщего среднего образования, несут с
собой некий потенциал деконфессионализации общества.
Во-вторых, росту занятости в сфере услуг сопутствуют
сдвиги в соотношении между женским и мужским трудом
(табл. 9).
Как показало исследование И. Макалистера 1983 г.,
женщины из сферы услуг относятся к тем социальным
слоям, которые более других склонны с одобрением отзы¬
ваться о ценностях другой общины; это те, кто менее дру-
занятых в службах общественного порядка более чем удвоилось
(Rowthorn В. Op. cit. Р. 11).
” Ibid.

гих тяготеет к религиозно-политическому экстремиз¬
му 68.
В целом структурные перемены в экономике способ¬
ствуют созданию нового североирландского «архетипа».
Если прежде это был малообразованный (в общеобразо¬
вательном плане) рабочий (почти исключительно мужчи¬
на) квалифицированного (в значительной степени ручно¬
го) труда, протестант с верфей или из судоремонтных
мастерских, с машиностроительных заводов, то в будущем,
вполне возможно, им станет получивший среднее образо¬
вание и, вероятно, специальную подготовку работник
(или работница) банковской системы, системы энергоснаб¬
жения, здравоохранения, образования; им (или ею) может
быть как протестант, так и католик. Этот образ имеет мало
общего с прежним фанатичным защитником «протестант¬
ского парламента для протестантского народа». Разуме¬
ется, речь идет пока лишь о наметившейся тенденции.
Свою важную роль в деле деконфессиоиализации кон¬
фликта и всей общественной жизни еще сыграет расши¬
рение системы образования и повышения его уровня. По¬
литики и социологи настоятельно рекомендуют повысить
срок обязательного пребывания в общеобразовательном
заведении с 15 до 18 лет на том основании, что более обра¬
зованные люди гораздо более склонны одобрить реали¬
зацию идеи разделения власти (это справедливо как для
католиков, так и для протестантов) и менее привержены
к альтернативам с «нулевой суммой»69. И хотя пока еще
эти преимущества в количественном выражении незна¬
чительны (удельный вес более образованных католиков
и протестантов, одобряющих идею разделения власти,
лишь на 1 % превышает долю тех ее сторонников, чье
образование существенно ниже), хотя ощутимый эффект
повышения уровня образования не скоро скажется на
электоральном поведении, тем не менее эта важная об¬
щественная тенденция будет неуклонно действовать в на¬
правлении перемен. Воздействие повышения образования
на смягчение жестких стереотипов, облегчение социализа¬
ции подтверждаются мировой практикой. А в Северной
Ирландии оно заявило о себе хотя бы более высоким
уровнем образования сторонников Партии Альянса.
Причудливая диалектика олстерской общественной
жизни способствовала появлению ростков новой полити¬
68 McAllister J. Political Parties... Р. 195.
69 Rose R., McAllister J. Can Violent Conflict
251

ческой культуры — культуры согласия в тех самых струк¬
турах, которые были главными носителями вируса сек¬
тантского разобщения людей. Речь идет об эволюции
различных групп развития, взаимопомощи и самооборо¬
ны, существовавших внутри сегрегированных общин.
От разъединяющих конфессионально-политических сте¬
реотипов и лозунгов, составлявших две противоборствую¬
щие субкультуры со своей мифологией и легитимацией
насилия, они повернулись к положительной повседневной
работе, отвечающей живым интересам людей.
Эти группы создавались в начале 70-х годов в ходе
процесса модернизации — сначала как часть механизмов
гармонизации межобщинных отношений, а затем они про¬
должили свое существование в рабочих кварталах как
организации взаимопомощи и самообеспечения в условиях
нарастающего неблагополучия, связанного с ухудшением
экономического состояния городов, трудностей со снаб¬
жением продовольствием, с необходимостью оказания
медицинской помощи, обеспечения нетрудоспособных чле¬
нов общины, помощи семьям заключенных и т. д.
В эту работу оказались активно вовлечены и пред¬
ставители наиболее сектантски настроенных общинных
групп — отряды самообороны, объединяемые военизи¬
рованными организациями — ИРА в католической об¬
щине, Добровольческие силы Олстера (ДСО), Ассоциация
обороны Олстера — в протестантской.
Деятельность этих групп, ее эволюция, социально¬
психологический и политический смысл этого феномена
в контексте поиска путей к согласию в Северной Ирлан¬
дии стали темой ряда исследований (например, обобщение
социологических наблюдений С. Нелсон)70. Наиболее
важными сторонами и политическими импликациями ком¬
мунальной деятельности являются следующие.
Прежде всего вовлечение в живую жизнь, приобщение
К ее реальным проблемам помогали даже самым сектант¬
ски настроенным жителям общин отрешиться от фанати¬
ческой приверженности символам религиозной общности,
преодолевать мифологизацию сознания, различать в жиз¬
ни новые социальные и политическое ориентиры. В этом
смысле С. Нелсон справедливо оценивает участие в этой
70 Nelson S. Ulster's Uncertain Defenders: Protestant Political Pa-
ramilietry and Community Grours and the Northern Ireland Conf¬
lict. N. Y., 1984.
252

работе как процесс образования и обучения, который
приводил участников к мыслям и к действиям, далеко
выходящим за пределы узкообщипных интересов 71.
Этот процесс становился важной частью «окультури¬
вания» экстремистских течений в общинах, придания им
(точнее, наиболее прогрессивным или просто способным
к духовной и политической эволюции элементам) социаль¬
но осмысленного и политически ориентированного харак¬
тера. Свидетельством этого процесса могут служить уже
упомянутые нами повороты республиканского движения
и сходные процессы в среде приверженцев Добровольче¬
ских сил Олстера.
Прямым результатом этого «курса наук» в общинных
группах становилось осознание сходства и даже тождест¬
ва проблем, стоящих перед рядовыми членами, например,
протестантской общины с проблемами рядовых католи¬
ков. Это была важная ступень, подход к эффективному
межобщинному диалогу. Ассоциация развития протестант¬
ской общины, координировавшая деятельность таких
групп, вовлекая протестантов, скажем, в борьбу за обес¬
печение жильем малоимущих, подводила их к противо¬
борству с ответственными за это государственными струк¬
турами, что было, как мы знаем, совершенно не в тради¬
ции протестантской общины, по это были первые шаги
на том пути, по которому уже давно шли жители католи¬
ческих кварталов, чья община имела давние традиции
оппозиции государству. Так создавалась объективная
почва для эффективного межобщинного диалога, которая
и была использована, например, в эпизодах контактов
представителей радикальной части протестантской ДСО
и «официальной» ИРА, вставшей на путь политической
борьбы.
Значение этой коммунальной деятельности идет еще
дальше. В ходе кризиса общинные группы объективно
становились в известном смысле преемниками и воплоще¬
нием идеи того общего поворота в олстерской политике,;
о котором мы говорили: перевода ее с исключительно
конституционных ориентиров на путь нормального пар¬
ламентского взаимодействия социально ангажированных
партий. Такое преобразование политической арены мыс¬
лимо было в Северной Ирландии лишь при условии пре¬
одоления поляризации общества по национально-рели¬
гиозному принципу.
’i Ibid. P. 129.
253

Когда в ходе развития кризиса проклятие сектантства
снова стало довлеть даже над партиями, чье возникнове¬
ние связано с попыткой преодолеть его, именно так назы¬
ваемые радикалы — активисты протестантских общинных
групп выдвигали в парламент с независимыми мандатами
настоящих лидеров общин, которые известны были среди
соседей своими конкретными делами, заботой о насущном,
с надеждой, что именно они будут эффективно представ¬
лять трудовые протестантские районы. Аналогичный про¬
цесс происходит и в католической общине. Возрастающий
престиж человека, помогающего своей общине конкрет¬
ной, созидательной работой в группах развития и все
более явное предпочтение, которое оказывали ему простые
католики перед «человеком с ружьем», создавали базис
последующей эволюции даже «временных» ИРА и Шин
Фейна. Именно эти настроения вынуждали часть их ру¬
ководства, хотя и не совсем отказавшись от раскольниче¬
ской и антинародной тактики террора,
циально-экономические программы, и со временем отка¬
заться от бесперспективной практики бойкота парла¬
мента.
Все вместе взятое это означало, что коммунальная ак¬
тивность объективно действовала в направлении альтер¬
нативного партийно-политического развития, способство¬
вала выявлению опорных точек согласия, консенсуса.
Наиболее ярко этот прорыв к новой политике, основанной
на социальных ориентирах, воплотился в протестантской
общине в созданной радикалами из, правда, недолго про¬
существовавшей, Добровольческой политической партии*
а в католической общине он успешно завершился появле¬
нием парламентской партии нового для Северной Ирлан¬
дии типа — Рабочей партии Ирландии.
Разумеется,
тии событий в Северной Ирландии нет непрерывност:
однозначности,
напластования
традиции насилия в политическом сознании оказывают
мощное противодействие всяким положительным, анти-
сектантским и демократическим веяниям. Одна акция
террористов способна смести первые результаты «тихой»
работы общинных групп, направленной объективно на
сближение общин.
Но тем не менее многие из этих групп в той или иной
степени оставляют следы в формирующейся по крупицам
новой политической культуре Северной Ирландии.
принимать со-
в этой положительной тенденции в разв
Многолетние, а порой и многовековые
сектантства, взаимной подозрительности,

Крупицы «нового самосознания» можно различить да¬
же в такой убедительной демонстрации верности проте¬
стантским принципам, как всеобщая забастовка 1974 ге
Вылившаяся в широкое массовое выступление против
проведения демократических реформ, она, однако, несла
в себе заряд классово осознанного и чуждого сектантству
политического поведения. Забастовка была подготовлена
нарастанием социального недовольства в протестантской
общине, осознанием различия и даже противоположности
интересов трудящихся и «политиков» (лидеров юнионист¬
ских партий). И, несмотря на «успех», — роспуск избран¬
ного на несектантской основе нового органа исполни¬
тельной власти в провинции — Ассамблеи Северной Ир¬
ландии, эта забастовка, как свидетельствуют наблюдения
С. Нелсон, парадоксальным образом усилила влияние
в протестантских кварталах не «фанатиков конституци¬
онных проблем», а коммунальных активистов, выступав¬
ших поборниками защиты интересов трудящихся в пре¬
одолении повседневных жизненных невзгод.
В последующие годы ростки этого нового самосознания
планомерно вытаптывались хранителями протестантских
ценностей, традиционными духовными лидерами и «поли¬
тиками». Но при всем этом уже не могло идти и речи о вос¬
становлении всевластия правящей юнионистской и лояли¬
стской верхушки, ее монополии в деле управления пове¬
дением протестантов на всех уровнях. Забастовка 1974 г.
и подготовившие ее процессы внутри протестантской об¬
щины при всей их противоречивости эрозировали проте¬
стантский классовый союз и обозначили вехи формирова¬
ния новой надконфессиональной солидарности и прокла¬
дывали путь к новой политической дивергенции на неюни¬
онистской основе.
Расширение международных контактов Северной Ир¬
ландии в ходе экономического развития последних лет,
начало сближения с Ирландской Республикой и участие
в европейской интеграции вызвали у жителей Северной
Ирландии первые ощущения «разгерметизации», усилили
чувство причастности страны к мировому сообществу.
Важное значение имеет не только тот факт, что насилие
и сектантство, как и все происходящее здесь, теперь вы¬
несены на суд гласности, но и заметно участившиеся
путешествия олстерцев, расширение их межнациональ¬
ных и межкультурных связей, которые, как
исследования социологов и социопсихологов, ск
255

к умеренности взглядов и позиции или по крайней мере
смягчают жесткие стереотипы людей, длительное время
лребывавших в изоляции 72.
Возможно, под влиянием этих факторов произошло
явное изменение в восприятии представителями обеих
общин жителей Великобритании и Ирландской Респуб¬
лики. Среди католиков, опрошенных в 1978 г., доля тех,
кто считал жителей Ирландской Республики существенно
отличающимися от них, сократилась с 48 до 33 %, а доля
тех, кто не видел различий между ними и собой, увеличи¬
лась с 44 до 62 %. У протестантов эти показатели суще¬
ственно уменьшились с 46 до 30 % и увеличились с 47
до 62 %. (Восприятие жителей Великобритании харак¬
теризуется следующими цифрами: соответственно 63—
56 % и 30-33 % у католиков, 66-44 % и 29-33 %
у протестантов 73.)
Эти показатели сами по себе — свидетельство некото¬
рого смягчения стереотипов сознания жителей Северной
Ирландии, которое, несомненно, является итогом указан¬
ных воздействий, и в частности влияния процессов, про¬
исходящих в Ирландской Республике.
Продолжавшийся процесс секуляризации в Ирланд¬
ской Республике и ослабление позиций католической ие¬
рархии в контексте экуменизма, несмотря на всю противо¬
речивость реакций протестантов на веяния веротерпимо¬
сти, будут медленно, но верно действовать в направлении
деконфессиоиализации конфликтов в Северной Ирландии.
Качественно новые нюансы в политической самоиден¬
тификации североирландцев продолжает вносить участие
в европейской интеграции. Весь сюжет членства в ЕЭС,
как показал опрос 1978 г., оказался лишенным вовсе
(или лишь в малой степени затронутым) той специфиче¬
ской ауры сектантства, религиозно-политического разоб¬
щения, которая характерна почти для любой позиции
жителей провинции. За членство в ЕЭС высказалось
около 1/2 опрошенных — и католиков, и протестантов 74.
Вступление в ЕЭС, с одной стороны, придало новый ха¬
рактер англо-ирландским отношениям, т. е. изменило
весь контекст проблемы Северной Ирландии, а с дру¬
гой — составило общую проблему, равпоотносящуюся к
72 Bochner S. et al. Cross-cultural Contacts and the Development
of an International Perspective//Journal of Social Psychology.
1979. Vol. 107. N 1. P. 29—41.
73 Moxon-Brown E. Nation, Class and Creed... P. 116.
™ Ibid. P. 159.
256

» i
«диффузии противостоящих
обеим общинам. Поэтому исследователи (Э. Моксон-Бра-
ун, И. Макалистер, Л. О’Дауд и др.) считают, что по мере
достижения одной из целей Сообщества —«существенной
эрозии национальной обособленности» стран-участниц —
можно ожидать некоторой
друг другу шовинизмов».
Надежды на ослабление напряженности и деконфес-
сионализацию в связи с участием в ЕЭС подкрепляются
уже имеющимся опытом наведения мостов, налаживания
сотрудничества между полюсами прежнего противостоя¬
ния: франко-германское сближение и создание вокруг
этой оси тенденции взаимозависимого развития, помогаю¬
щего смягчить поведенческие стереотипы, формировавши¬
еся столетияхии. Пребывание в составе Сообщества смяг¬
чает жесткую дилемму Олстера: быть ли ему провинцией
Соединенного Королевства или частью единой Ирландии.
Оно предоставляет Северной Ирландии своего рода «тре¬
тий сценарий», и в качестве такового оно будет со време¬
нем восприниматься все более широкими кругами.
В долговременном плане объединяющим ориентиром
является также проведение политики Сообщества, на¬
правленной на устранение региональных диспропорций,
на повышение жизненного уровня отсталых периферийных
районов Европы. Как показывает первое десятилетие пре¬
бывания Северной Ирландии в ЕЭС, почти половина на¬
селения (51,1 % католиков и 43,4 % протестантов) осо¬
знает, что участие в интеграции обеспечит решение эконо¬
мических проблем провинции 75.
Оптимистическая оценка воздействия европейской ин¬
теграции на продвижение североирландского общества к
согласию подкрепляется тем, что ЕЭС как несектантский
ориентир поддерживает население молодых возрастных
групп (среди протестантов наибольшее одобрение членству
в Сообществе высказала молодежь до 25 лет — более
60%)7в.
Источником позитивных тенденций, сулящих накоп¬
ление крупиц возможного согласия (или продвижение
к нему), может стать выявленный опросом 1978 г. факт,
что раскол населения Северной Ирландии относится все-
таки больше к политической сфере, а в повседневной
жизни здесь еще можно наблюдать и человечность и дру-
™ Ibid. Р. 161.
76 McAllister J. Political Parties... Р. 196; Moxon-Brown Е. Nation,
Class and Creed..., P. 158.
257

желюбие между представителями обеих общин 77. Именно
на эту «зону согласия» ориентированы особые движения
и инициативы, которые пытаются объединить людей во¬
круг лозунгов и программ, относящихся к «надполитиче¬
ским» сферам, апеллирующих к соединяющим людей экзи¬
стенциальным ценностям.
Примером подобных политических действий может слу¬
жить движение «Людей мира» (или «Мирных людей»),
возникшее в разгар кризиса в 1976 г. Оно осуждает все
и всякие формы насилия и распространение любых взгля¬
дов, способных актуализировать насилие. При этом оно
взывает к личной приверженности каждого человека к
миру, побуждает каждого гражданина Северной Ирлан¬
дии, каковы бы пи были его происхождение, политическая
и религиозная принадлежность, делать то, что диктует
его совесть, для противодействия насилию. Практически
речь идет о повседневной неустанной работе с соседями,
со всеми близкими и далекими. Две женщины — инициа¬
торы движения — М. Карриган и Б. Уильямс возглавили
этот «бунт против страха, подавления, предрассудков,
ожесточения, ненависти и насилия»78.
В таком же духе настраивает сограждан движение
80-годов «Мир начинается с самого себя» (в смысле:
продвижение к миру начинается с самовоспитания в духе
мира и согласия). Разумеется, сам характер подобных
инициатив свидетельствует о чрезвычайно узком «про¬
свете», который составляет эта «зона согласия» в мрачной
атмосфере постоянного конфликта. Но на ее расширение
будут работать настроения крайней усталости от насилия,
от непрерывно генерирующей напряжение олстерской по¬
литики, страх за жизнь и безопасность детей.
77 Moxon-Brown Е. Nation, Class and Creed... P. 176.
78 O'Donnell D. The Peace People of Northern Ireland 11 Impressions
of M. Corrigan and B. Williams. Cambride, 1977. P. 78—79, 122.

Заключение
Работая над книгой, авторы сознательно исходили из
ограничительной посылки. В соответствии с ней един¬
ство четырех рассмотренных типов ситуаций стабильно¬
сти — нестабильности существует на уровне сравнительно
простой структуры развития. Осознание стабильности по¬
литической (социальной) системы как особой задачи, по¬
пытка решить возникшую проблему и оценка успешности
ее решения — примерно так можно описать общий зна¬
менатель рассмотренных типов, способных — каждый по-
своему — преподать урок не только участнику событий,
но и стороннему наблюдателю.
В действительности такой подход — некое упрощение
картины. Современная Западная Европа, послужившая
объектом исследования,— не просто совокупность стран,
объединенных с интересующей нас точки зрения (техно¬
логическая революция), а геополитическая реальность.
Европейское сообщество, в которое интегрированы, хотя
и не в одинаковой степени, все четыре страны, является
над- и транснациональным дополнением к тем полити¬
ческим, идеологическим и социальным средствам внут¬
реннего регулирования, которые вырабатывались в ответ
на общее для всего индустриального мира дестабилизи¬
рующее воздействие конфликта между субкультурами по¬
литически и идеологически организованного «труда» и
«истеблишмента».
С другой стороны, политическая жизнь любого кон¬
кретного общества не сводится к явлениям, составляю¬
щим «стержень» развития общности формационно-цивили¬
зационного порядка. Именно из-за такой несводимости
авторы книги и обратились к опыту различных стран,
вместо того чтобы проиллюстрировать «общие закономер¬
ности» наиболее яркими примерами из опыта отдельных
государств Европы. Основные тенденции дестабилизации
Запада на стадии развитого капитализма важны. Но что
они сами по себе дают для понимания реальных полити¬
259

ческих конфликтов, скажем, в Северной Ирландии? Рав¬
ным образом едва ли будет удачной и попытка понять
политику этой страны, исходя лишь из нее самой, без уче¬
та ее места в общем контексте развития Запада.
Анализ политических процессов показывает, что оп¬
ределенный тип компенсации нестабильности, порожда¬
емой основным социокультурным конфликтом на нацио¬
нальном, а также над- и транснациональном уровнях,
не уничтожает, а в лучшем случае приглушает иные типы
нестабильности, если они не компенсируются специально.
Этот же анализ позволяет увидеть, что сам способ стаби¬
лизации политической системы может порождать такие
побочные эффекты, которые в иных исторических усло¬
виях нарушают ее стабильность на ином уровне.
Устойчивость национальных политических организмов,
а также такой общности, как «объединенная Европа»,
во многом была обеспечена в последние десятилетия в
специфических условиях конфликтной и квазиконфликт-
ной стабильности двух идеологически поляризованных
военно-политических сообществ. Лавинообразный процесс
в одном из них создал не только зону нестабильности на
территории Восточной Европы, но и потенциально бросил
вызов сложившимся связям и институтам в другой полови¬
не по сути двуединого формационного комплекса. Этот
вызов приходит не только с Востока, но и с Юга, а также
изнутри самой западной политической системы. Перенос
ряда политических функций с уровня национального го¬
сударства па над- и транснациональный уровень активи¬
зирует процессы самоидентификации и самоутверждения
на субнациональных этажах. О последствиях этих про¬
цессов пока можно только догадываться.
И еще одно. При экономической, геополитической,
демографической экспансии Запада, определявшей основ¬
ные тенденщ
десятилетий,
ной, а также мировой стабильности в большей или мень¬
шей степени (в зависимости от периода, фазы) подчиня¬
лись логике политического самоопределения, основанной
на идеологизации политических конфликтов. Изживание
политических форм, созданных в поле воздействия за¬
падных идеологий, породило феномен «деидеологизации»
и одновременно иллюзию бесконфликтного развития. Меж¬
ду тем в действительности происходит скорее смещение
функции выразителей конфликтующих начал от идей к
лицам (индивидуальным и коллективным — от группы
[ мирового развития па протяжении многих
основополагающие условия его собствен-
260

до цивилизации), знаменующее усиление значимости
иных, незападных культур в сегодняшнем мировом ци¬
вилизационном балансе.
Для того, чтобы этот потенциальный баланс вопло¬
тился в стабильные формы, необходима политическая воля
и политическая культура. Последняя, между тем, мно¬
гими корнями уходит в эпоху преобладания идеологи¬
ческих конфликтов. В любом случае задача поддержания
стабильности в сегодняшнем миру в целом, а также в его
частях не только не решена, но, судя по ряду признаков,
усложняется.

Список литературы
по проблемам политологии
Развитие политической науки
Barker Е. Principles of Social and Political Theory. Oxford, 1951.
Bottomore T. Political Sociology. N. Y., 1979.
Lasswell H. D. The Future of Political Science. N. Y., 1963.
Политическая система
Системообразующие факторы политической системы
Elder N.., Thomas A. N., Arter D. The Consensual Democracies?:
The Government and Politics of the Scandinavian States. N. Y.,
1988.
Modelski G. Long Cycles in World Politics. Seattle, London, 1987.
Schwartzenberg R.- G. Sociologie politique: Elements de science po¬
litique. P., 1977.
Государство и общество
Apter D. E. Rethinking Development: Modernization, Dependency
and Postmodern Politics. Beverly Hills, 1987.
Bertsch G. H., Clark R. P., Wood D. M. Comparing Political Systems:
Power and Policy in Three Worlds. N. Y., 1986.
Birnbaum P. L'action de 1'Etat: Differenciation et dedifferenciati-
on // Traite do science politique. Vol. 3: L'action politique.
P., 1985.
Bowles S., Gintis H. La democratic post-liberal: Essai critique sur
le liberalisme et le marxisme. P., 1988.
Carrascal J. M. La revolucion del PSOE. Barcelona, 1985.
Dahrendorf R. The Modern Social Conflict: An Essay on the Politics
of Liberty. L., 1988.
Diez anos en la vida de los espanoles. Barcelona, 1986.
Dunleavy P-, O'Leary B. Theories of the State: The Politics of Liberal
Democracy. L., 1987.
Espana diez anos despues de Franco (1975—1985). Barcelona, 1986.
Hall J. A. Liberalism: Politics, Ideology and the Market. Chapel
Hill, 1988.
Kiewiet D. R.f Kinder P. R. Political Consequences of Economic
Consensus. N. Y., 1978.
King R. The State in Modern Society: New Directions in Political
Sociology. L., 1986.
Le Golf J. Du silence a la parole: Droit du travail, societś, Etat (1830—
1989). Quimper, 1989.
Libćralisme, Sociśte civile, Etat de droit. P., 1989.
Libertó, Egalitś, Differences. P., 1990.
262

Pallolx Ch., Zarif ian Ph. La Sociśte Post-economique: Esquisse
d'une Societe Alternative. P., 1988.
Perez Diaz V. Clase obrera, partidos у sindicatos. Madrid, 1979.
Rose R. Governing Without Consensus. L., 1962.
Runciman G. Relative Deprivation and Social Justice. L., 1967.
Sanders D., Herman V. The Stability and Survival of Governments
in Western Democracy // Acta Politica. 1977.
Schiff G. S. Tradition and Politics. Detroit, 1977.
La sociedad espanola en transformacion. Escenarios para el ano 2000.
Madrid, 1988.
Steiner J. European Democracies. N. Y., 1986.
Tezanos J. F. Estructura de clases у conflictos de poder en la Espana
postfranquista. Madrid, 1978.
Ware A. Citizens, Parties and the State: A Reappraisal. Princeton
(N. J.), 1987.
Wides J. W. Self-Perceived Economic Change and Political Orienta¬
tions // American Politics Quarterly, 1976. Vol. 4, N3.
Бади Б., Бирнбаум П. Социология государства. М., 1980.
Западная Европа 80-х годов. Идейно-политическая борьба и рабочее
движение. М., 1988.
Мигель Амандо де. 40 миллионов испанцев 40 лет спустя. М., 1985.
Политическая власть
Coalition Behaviour in Theory and Practice: An Inductive Model
for Western Europe/Ed. by G. Pridham. Cambridge, 1986.
Debre M., Debre J.- L. Le pouvoir politique. P., 1977.
Frameworks for International Co-operation/Ed. by A. J. R. Groom,
P. Taylor. L., 1990.
Johari J. C. Contemporary Political Theory: New Dimension, Basic
Concept and Major Trends. New Delhi, 1987.
King R. The State in Modern Society: New Directions in Political
Sociology. L., 1986.
Moore B. Political Power and Social Theory: Six Studies. Cambridge
(Mass.), 1958.
Steel B., Tsurutani T. From Consensus to Dissensus: A Note on Postin¬
dustrial Political Parties // Comparative Politics, 1986. Vol. 18.
Verney D. V. British Government and Politics: Life Without a Decla¬
ration of Independence. N. Y., 1976.
Western European Party Systems: Continuity and Changes. L., 1983.
Политические режимы
Arend Н. The Origins of Totalitarianism. N. Y., 1973.
Armstrong J. A. The Politics of Totalitarianism: the Communist
Party of the Soviet Union from 1934 to the Present. N. Y., 1961.
Aron R. Democratie et totalitarisme. P., 1965.
Barry N. P. The New Right. L., 1987.
Bowles S., Gintis H. La democratie post-liberal: Essai critique sur
le liberalisme et le marxisme. P., 1988.
Darby J. Conflict in Northern Ireland: The Development of a Pola¬
rized Community. Dublin, 1976.
Davies J. C. Towards a Theory of Revolution // American Sociologi¬
cal Review, 1962. Vol. 27, Nl.
Friedrich C. J., Brzezinski Z. Totalitarian Dictatorship and Autocracy.
Cambridge (Mass.), 1965.
263

Hall J. A, Liberalism: Politics, Ideology and the Market. Chapel
Hill, 1988.
Hobsbawn E, J. The Age of Revolution. Harmondsworth (Middlesex),
1962.
Moderates and Conservatives in Western Europe/Ed. by R. Morgan,
S. Silvestri. L., 1982.
O'Dowd L. et al. Northern Ireland: Between Civil Rights and Civil
War. L., 1980.
Patterson H. Class Conflict and Secretarianism. Belfast, 1980.
Prince S. II, Catastrophe and Social Change // Columbia University
Studies in History, Economics and Public Law. 1920. Vol. 94, Nl«
Политические институты и демократия
Brzezinski Z. The Grand Failure: The Birth and Death of Communism
in the Twentieth Century. N. Y., 1989.
Clutterbuck R, The Media and Political Violence. L., 1981.
Communism, Fascism and Democracy: The Theoretical Foundations/
Ed. by C. Cohen. N. Y., 1972.
Consociational Democracies/Ed. by. K. D. MacRae. Toronto, 1974.
Critchley T. A, The Conquest of Violence. L., 1970.
Democratic. P* 1990.
Dunleavy P,, O'Leary B. Theories of the State: The Politics of Li¬
beral Democracy. L., 1987.
Duverger M. La monarchie republicaine. P., 1974.
Elder N., Thomas A. N., Arter D, The Consensual Democracies? The
Government and Politics of the Scandinavian States. Oxford,
1982.
Hailsham L, The Dilemma of Democracy: Diagnosis and Prescription.
L., 1978.
Harrison R, J. Pluralism and Corporatism: The Political Evolution
of Modern Democracies. L., 1980.
Johnston L. Marxism, Class Analysis and Socialist Pluralism: A Theore¬
tical and Political Critique of Marxist Conceptions of Politics.
L., 1986.
Lijphart A, The Politics of Accomodation: Pluralism and Democracy
in the Netherlands. Berkeley, 1975.
Longaud F.t Borella F, Liberte et Democratic: Les Institutions poli-
tiques de la France. P., 1964.
Maravall J, M. La politica de la transicion, 1975—1980, Madrid,
1981.
A New Europe?/Ed. by S. R. Graubard. Boston; Cambridge, 1964.
The New Mediterranean Democracies: Regime Transition in Spain,
Greece and Portugal/Ed. G. Pridham. L., 1984.
New Perspectives in Urban Change and Conflict/Ed. by M. Harloe.
L., 1983.
Rose R., McAllister J. Can Violent Conflict Be Resolved by Social
Change? // Journal of Conflict Resolution, 1983. Vol. 27, N3.
Rustow D, The Politics of Compromise. A Study of Parties and Ca¬
binet Government in Sweden. Princeton, 1955.
Schumpeter J. A, Kapitalismus, Sozialismus und Demokratie. Miin-
chen, 1975.
Singh S, Communism, Christianity, Democracy. Richmond (Virgi¬
nia), 1965.
La transicion democratica espanóla. Madrid, 1989.
264

Watkins F. M. The Age of Ideology — Political Thought, 1750 to
the Present. Englewood Cliffs (N. J.), 1964.
Wilkinson P. Terrorism and the Liberal State. N. Y., 1982.
Политический процесс
Соотношение политического функционирования и развития
Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. N. Y., 1973.
Bochner S. et al. Cross-cultural Contacts and the Development of
an International Perspective 11 Journal of Social Psychology.
1979. Vol. 107, Nl.
Butler D., Stokes D. Political Change in Britain. N. Y.t 1971.
Carter B. Capitalism, Class Conflict and the New Middle Class. L.,
1985.
Childs M. Sweden: the Middle Way. New Haven, 1936.
Dahrendorf R. The Modern Social Conflict: An Essay on the Politics
of Liberty. L., 1988.
The Development of Welfare State in Europe and America. New Bruns¬
wick, 1981.
Hobsbawm E. Farewell to the Classic Labour Movement // New Left
Review. 1989. N173.
Jenkins P. Mrs Thatcher's Revolution: The Ending of the Socialist
Era. L., 1989.
Knoke D. Change and Continuity in American Politics: The Social
Basis of Political Parties. Baltimore, 1976.
Lerner D. The Passing of Traditional Society. Glencoe (Ill.), 1958.
McAllister J., Wilson B. Bi-confessionalism in a Confessional Par¬
ty System // Economic and Social Review, 1978. Vol. 9, N3.
Opello W. C. Portugal's Political Development. A Comparative Appro¬
ach. L., 1985.
Rouquie A. Changements politiques et transformation des regimes 11
Traite de science politique. Vol. 2: Les regimes politiques con-
temporains. P., 1985.
Turner J. From Utopia to Where? A Strategy for Reformulating the
Darendorf Conflict Model // Social Forces. 1973. N52.
Zariski R. Italy: The Politics of Uneven Development. Hinsdale
(Ill.), 1972.
Кризисные явления и проблемы политической стабильности в раз¬
вивающихся странах И Особенности политики и права в общест¬
вах периферийного капитализма. М., 1984.
Кроков X. Г. фон. Реформа как политический принцип И Эволюция
политической стратегии буржуазии (1945—1975). М., 1980. Ч. 1.
Липсет С. М. Консенсус и конфликт. Очерки по политической со¬
циологии: Реферат. М., 1987.
Участие граждан в политике и управлении
Buse М. La nueva democracia es р anol a. Sistema de partidos у ori-
entacion del voto (1976—1983). Madrid, 1984.
Caciagli M. Elecciones у partidos en la transicion espanola. Madrid,
1986.
Gurr T. R. Why Men Rebel. Princeton, 1971.
Hicks J. D. The Populist Revolt. N. Y., 1961.
Inglehart R. The Silent Revolution: Changing Values and Political
Styles Among Western Publics. Princeton, 1977.
265

Lopez Pintor R. La opinion publica espanola: del franquismo a la
democracia. Madrid, 1982.
Perry J. A., Perry E. K. Contemporary Society: An Introduction to
the Social Science. N. Y., 1980.
Political Action: Mass Participation in Five Western Democracies/
Ed. by S. Barnes, M. Kaase. Beverly Hills, 1979.
Tezanos J. F. Sociologia del socialismo espanol. Madrid, 1983.
Гинзберг Б. Последствия консенсуса: Выборы, гражданский конт¬
роль и вынужденное согласие масс. М., 1983.
Рабочий класс в странах Западной Европы. К изучению социальных
основ политического поведения. М., 1982.
Салмин А. М. Промышленные рабочие Франции: К изучению сдви¬
гов в политическом поведении. М., 1984.

Оглавление
Предисловие
Общественная стабильность: теория и практика
Стабильность в динамических системах: общие закономер¬
ности
Специфика стабильности в общественных системах .
Силы сцепления и отталкивания в общественной системе
Способы стабилизации системы
Формы дестабилизации
Стабильность и нестабильность в развитом капиталистическом
обществе
Генезис и дисфункции «государства-провидения»: к изу¬
чению инерционных состояний политической системы
(опыт Франции)
1. Инерционность политической системы: политико-культур¬
ный контекст
Консенсус, синтез, стабильность
«Республиканский синтез»
Дестабилизация и ультраправый паллиатив синтеза
«Антифашистский синтез»
2. Синтез второго порядка как функционирующая система
Политические рамки синтеза .
«Социальное государство» по-французски
Синтез II: опыт кризисного развития
Компоненты консенсуса 80-х годов
«Антисистемные» тенденции 80-х годов
Английское общество на исходе XX столетия:
факторы и перспективы социальной устойчивости
в условиях распада традиционных структур
1. Социальная структура: меняющиеся контуры
2. Структурные сдвиги и эволюция социально-психологиче¬
ских стереотипов
3. Структурные сдвиги и политические институты
13
27
34
37
45
45
45
49
58
67
74
74
78
96
104
122
133
141
154
165
267

Испания: противоречия и пределы стабилизации
Контрасты социально-экономического развития
Корни и содержание консенсуса .
Между консолидацией и разобщенностью: границы консен¬
суса
ИСРП: испытание властью
Северная Ирландия: общество без консенсуса
Два консенсуса и «правление без согласия»: особенности по¬
литической культуры и государственного устройства
Курс на обновление и кризис юнионистских общественных
структур
Новое в партийно-политической системе и рост экстремист¬
ских движений
Тупики модернизации: перемены и проблема нового со¬
гласия
170
171
178
190
196
205
206
213
229
239
Заключение 259
Список литературы по проблемам политологии. 262

Буржуазное общество в поисках стабильности.
М.: Наука, 1990. — 272 с.
Б91 ISBN 5-02-009069-7
На примере ряда капиталистических стран в монографии
рассматриваются проблемы нестабильности общественно-по¬
литической системы, традиционные механизмы ее стабили¬
зации, а также развитие и взаимодействие различных типов
устойчивых систем. Уделено внимание послевоенной модели
консенсуса основных политических сил капиталистического
государства в проведении реформистского курса, ориенти¬
ровавшегося на создание «государства всеобщего благосо¬
стояния», причинам его упадка.
0503010000-376
Б 042(02)—90
193—90—II
ББК 66.62

Научное издание
Буржуазное общество
в поисках стабильност
Утверждено к печати
Институтом международного рабочего
движения
Академии наук СССР
Редактор издательства Р. 3. Мазо
Художник А. А. Кущенко
Художественный редактор Н. Н. Михайлова
Технический редактор Т. А. Калинина
Корректоры В. А. Алешкина, Л. В. Щеголев
ИБ № 47793
Сдано в набор 11.07.90
Подписано к печати 25.02.91
Формат 84xlO81/SJ
Бумага книжно-журнальная
Гарнитура обыкновенная
Печать высокая
Усл. печ. л. 14,28. Усл. кр. отт, 14,7
Уч.-изд. л. 15,6
Тираж 1150 экз. Тип. зак. 300
Цена 3 р. 30 к.
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва, В-485,
Профсоюзная ул., 90
4-я типография издательства «Наука»
630077, Новосибирск, 77,
ул. Станиславского, 25

В издательстве «Наука»
готовятся к печати:
Социал-демократия и мировая политика
15 л.
Книга посвящена анализу изменений идейно-полити¬
ческих позиций социал-демократического движения
стран Западной Европы. Рассматриваются социологи¬
ческие предпосылки, внутриполитические и внешне¬
политические причины этих изменений, теоретические
поиски и споры, в ходе которых они вырабатывались
и принимались, обновление традиционных программ¬
ных установок и политической тактики ведущих со¬
циал-демократических партий. Особое внимание уде¬
ляется подходам социал-демократии к решению гло¬
бальных проблем современности, прежде всего выжи¬
вания человеческого рода, экологической безопасно¬
сти, созданию нового мирового экономического поряд¬
ка и др.
Для историков, политологов, социологов.
II
Социальный прогресс: опыт и современные
проблемы
15 л.
В коллективной монографии рассматриваются неко¬
торые аспекты опыта революционных битв XX столе¬
тия в свете нового мышления, а также проблемы,
которые до последнего времени практически не ófllt-
щались в советской литературе: соотношение морали
и революционной идеологии, соответствие целей и
форм борьбы за социальный прогресс. На примере
США, Англии, Испании, Италии, Бразилии рассмат¬
ривается опыт борьбы левых сил за выработку аль¬
тернативы «неоконсервативной», «неолиберальной»
стратегии. Большое место уделено идейно-теоретиче¬
ским и политическим дискуссиям в коммунистиче¬
ском движении.
Для историков, социологов, международников.
11

АДРЕСА
КНИГОТОРГОВЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ «АКАДЕМКНИГА»
С УКАЗАНИЕМ МАГАЗИНОВ
И ОТДЕЛОВ «КНИГА - ПОЧТОЙ»
(по состоянию на 01.01.90)
Магазины «Книга — почтой»:
252208 Киев, пр-т Правды, 80а
197345 Ленинград, ул. Петроза¬
водская, 7
117393 Москва, ул.
академика
Пилюгина, 14, корн. 2
Магазины «Академкнига»
с указанием отделов «Книга — почтой»:
480091 Алма-Ата, ул. Фурманова,
91/97 («Книга — почтой»)
370001 Баку, ул. Коммунистическая,
51 («Книга — почтой»)
194064 Ленинград,
Тихорецкий
пр-т, 4
220012 Минск, Ленинский пр-т, 72
(«Книга — почтой»)
232600 Вильнюс, ул. Университе¬
те, 4
690088 Владивосток, Океанский пр-т,
140 («Книга — почтой»)
103009 Москва, ул. Горького, 19а
320093
734001
375002
664033
420043
252030
252142
252025
Днепропетровск, пр-т Гага¬
рина, 24 («Книга — почтой»)
Душанбе, пр-т Ленина, 95
(«Книга — почтой»)
Ереван, ул. Туманяна, 31
Иркутск, ул. Лермонтова,
289 («Книга — почтой»)
Казань, ул. Достоевского, 53
(«Книга — почтой»)
Киев, ул. Ленина, 42
117312 Москва, ул. Вавилова, 55/7
630076 Новосибирск, Красный пр-т,
51
630090 Новосибирск, Морской пр-т,
22 («Книга — почтой»)
142284 Протвино Московской обл.,
ул. Победы, 8
142292 Пущино Московской обл.,
МР «В», 1 («Книга — поч¬
той» )
620151 Свердловск, ул. Мамина-Си¬
биряка, 137 («Книга — поч¬
той» )
Киев
пр-т Вернадского,
79
Киев, ул. Осипенко, 17
700000 Ташкент,
700029 Ташкент,
277012 Кишинев, пр-т Ленина, 148
700070
Ташкент
ул. Ю. Фучика, 1
ул. Ленина, 73
ул. Ш. Руставели,
(«Кпига — почтой»)
43
343900 Краматорск Донецкой обл.,
ул. Марата, 1 («Книга — поч¬
той»)
700185
Ташкент
ул. Дружбы наро¬
660049
443002
191104
Красноярск, пр-т Мира, 84
Куйбышев, пр-т Ленина, 2
(«Книга — почтой»)
Ленинград,
Литейный
пр-т,
дов, 6 («Книга — почтой»)
634050 Томск, наб. реки Ушайки, 18
450059 Уфа, ул. Р. Зорге, 10 («Кни¬
га — почтой»)
450025 Уфа, ул. Коммунистическая,
49
57
199164 Ленинград,
Таможенный
пер., 2
720001 Фрунзе, бульвар Дзержин¬
ского, 42 («Книга — почтой»)
310078 Харьков, ул. Чернышевско¬
го, 87 («Книга — почтой»)

3 р. 30 к.