Автор: Леонов М.И.
Теги: политика политические науки история россии революционное движение
ISBN: 5-86004-118-7
Год: 1997
Текст
И,И,Леонов
ПАРТИЯ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ в 1905-1907 гг.
ч
Москва РОССПЭН 1997
ББК 66. 69(2) Л 47
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (тгФ)
проект № 97-01-16203
Ответственный редактор доктор исторических наук Ю.И.Кирьянов
Леонов М.И.
Л 47 Партия социалистов-революционеров в 1905—
1907 гг. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997. — 512 с.
В монографии рассматривается структура, численность, состав, социальная доктрина, тактика одной из наиболее значительных партий начала XX века — партии социалистов-революционеров (эсеров) — в насыщенные политическими борениями 1905—1907 годы. Исследуются такие важные темы, как эсеровский террор, деятельность партии среди крестьян, рабочих, солдат и офицеров, учащихся; ее взаимоотношения с партиями социал-демократов, энесов, кадетов, октябристов, Союзом эсеров-максималистов, а также Советами рабочих депутатов, Всероссийский Крестьянским союзом, Трудовой группой в I и П Государственных думах. Поставленные в монографии проблемы анализируются в контексте глубинных причин потрясений, которые переживала Россия.
Для специалистов и всех интересующихся историей нашей Родины.
© «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1997
ISBN 5-86004-118-7 © М.И.Леонов, 1997
ВВЕДЕНИЕ
11 ачало XX века — время великих потрясений и перемен I’осени. Революции прерывали «связь времен», смута охваты-и.|ил страну, рушились устои, поднимался народ, раздираемый про творениями, общество противостояло власти, которая вытекала руль управления из рук, и на необъятных просторах воцарялась анархия. Что вызывало катаклизмы? Великая дер-тлва преобразовывалась. Она давно не являла собой монолит. В пей сосуществовали многовековая исконная земледельческая космоцентрическая и относительно молодая технологическая, индустриально-городская культуры. Ее история, геополи-шчсское положение, совокупность внутренних и внешних i и язей требовали глобальных и вместе с тем быстротечных изменений коренной основы, с которой были связаны жизнь и исковые традиции абсолютного большинства русского народа, пссй системы отношений, связанных с земледелием, а также । осу дарственного устройства, межсословных связей, снятия пекового отчуждения образованного «общества» от власти.
Российская империя являлась уникальной сложнооргани-юванной этносоциальной и территориально-хозяйственной системой патерналистского («большая семья» ) типа. Она ес-1ссгвенно складывалась как самодостаточная, образцовая для всего остального мира, система. Основу ее составляла особая форма этатизации, связанная с культурологическими, исповедными, геополитическими и социопатерналистскими установками населения. Патерналистская первооснова российско-। о имперства, духовное ядро которой составляло восточноевропейское (православное) христианство, отторгала любые сколько-нибудь значимые попытки ее модификации по инду-с триальному западноевропейскому типу. Социокультурная несовместимость чрезвычайно агрессивного технологического бытия, европейски образованного «общества» и космологического бытия традиционалистских «низов» была важнейшим фактом исподволь назревавшего кризиса [1]. Бездарно ведомая русско-японская война вызывала недовольство действиями правительства, разрушала веру в состоятельность властных структур в глазах определенной части народа.
Аграрный вопрос в сознании большинства заслонил все остальные (экономические, а также, для крестьян и многих ра-
3
бочих, социальные и политические) проблемы. Его первым выражением было стремление к перераспределению земли. Русский крестьянин не мог примириться с тем, что в то время, когда он страдает от недостатка пашни, покосов, выгонов, рядом раскинулись гигантские поместья. Он неколебимо верил в то, что по праву — это его земли; политые потом многих поколений его предков, они в незапамятные времена были отняты силой и обманом. Это чувство жгло сердце. Никто и ничто не могло переубедить крестьянина. Владельцы латифундий не уступали — для них это был вопрос жизни, привычного устойчивого бытия. Власти стояли на их стороне. Развязать этот гигантский узел противоречий не удалось никому.
Все большую остроту приобретали вопросы политических, сословных и национальных отношений, гражданских прав. Власть и господствующие слои цепко держались за свои привилегии, отталкивая от себя образованное общество, которое с давнего времени было отчуждено от власти. Глубинные сдвиги усиливали до крайностей социальное напряжение. Слово «революция» прочно входило в обиход. Политические страсти захватывали многие группы населения. Особое значение приобрели политические партии, которые выдвигали проекты переустройства, объединяли единомышленников, вели за собой многочисленных представителей городского и сельского населения, использовали все возможности для пропаганды своих воззрений.
В 1905—1907 гг. критики и враги существующего строя, а также и правительство пытались разнообразными средствами разрешить стоящие перед страной задачи. В мирных и вооруженных выступлениях приняли участие сотни тысяч и даже миллионы рабочих, крестьян, учащихся, солдат и матросов, представителей средних городских слоев. Политизация жизни достигла необычайных размеров. В совокупности политических партий наиболее значимыми были Союз русского народа, Союз 17 октября, конституционно-демократическая партия народной свободы, Российская социал-демократическая рабочая партия, партия социалистов-революционеров. Они выделялись количеством местных организаций, числом членов и тех, кто солидаризовался с ними, размахом деятельности, степенью влияния на ход основных событий. Первыми оформились крайне революционные организации социалистической ориентации (вначале РСДРП, затем партия социалистов-революционеров); вслед за ними организации либеральной, и наконец, консервативной ориентации.
Любая группировка партий условна. Традиционно, и вполне оправданно, основным критерием служит их социальная
4
ориентация (консервативная, либеральная, социалистическая). Имеете с тем не следует выпускать из виду и иное измерение, и именно: отношение партий к искони российскому восточнохристианскому земледельческому и западно-европейско-хрис-। панскому технологическому бытию; а также методы достижения прокламируемых целей, которыми они руководствовались. Кадеты и социал-демократы предлагали переделать Россию по западноевропейским технократическим образцам. Все традиционное, собственно российское, по их мнению, являлось архаикой, тормозом «прогресса» и подлежало ликвидации, «выварке в капиталистическом котле».
Союз русского народа, октябристы, а также эсеры надеялись преобразовать Россию на ее собственной основе, исполь-iyя технологические достижения Запада. Социал-демократы и »серы призывали к восстанию, к насильственной ликвидации существующего политического строя и социальных отношений. Кадеты признавали целесообразным в ограниченных пределах насилие, выступая за реформы, проводимые властью совместно с представительными учреждениями. Октябристы со-। лашались с ними в последнем, но были решительными про-1ивниками революционного насилия. Союз русского народа иицищал самодержавие, неотчуждаемость помещичьего землевладения, а реформирование полагал возможным только сверху, традиционной властью.
1905—1907 гг. — незначительный по времени, но чрезвычайно важный период в истории партии эсеров. Из совокупности немногочисленных, глубоко законспирированных, по преимуществу интеллигентских кружков она превратилась в деятельную организацию десятков тысяч, в основном крес-н>ян и рабочих, предложила свой вариант преобразования России, усиленно пропагандировала его, приобрела влияние в массах, которые шли за нею, принимали ее лозунги, участвовали в возглавляемых ею демонстрациях, стачках, бунтах и восстаниях, голосовали за нее на выборах в Советы рабочих депутатов, в Думу. Партия эсеров стала ядром, определяющим шсментом направления, которое традиционно именуется народническим.
Она выступила с собственной социальной доктриной, была единственным реальным социалистическим конкурентом социал-демократии. Применяемое ею специфическое средство борьбы — террор, болезненно воспринималось правительственными кругами и до определенного времени пользовалось поддержкой части русского общества.
Историография партии эсеров имеет большую традицию. Историки-консерваторы изображали эсеров беспочвенными
5
мечтателями, импульсивными бунтовщиками, сеющими вредные иллюзии, опасными врагами существующего строя, интересов России. Работа профессионала полицейского сыска, А.И.Спиридовича, насыщена фактическим материалом [2]. Автор сознательно уклонился от регулярного подчеркивания собственной позиции, желая показать объективность подхода цитированием или пересказом документов. Лишь изредка он высказывал собственные суждения, зачастую очень меткие. Как, например, об отсутствии «своей самостоятельной тактики» у эсеров со времени опубликования Манифеста 17 октября и до конца 1905 г. [3]. А.И.Спиридович ( в этом, видимо, сказывалась профессия) решительно подчеркивал, что «самой яркой работой», «на которую тратились и самые большие денежные средства, в которой участвовали выдающиеся революционные деятели й которая дала партии известность во всех кругах населения», был террор [4]. В этом, безусловно, выразилось болезненное восприятие, а в связи с этим и соответствующая оценка правящими верхами террористических покушений. Именно Спиридович своим фундаментальным сочинением положил начало устойчивого представления об эсерах, как практически исключительно интеллигентско-террористической организации.
Отечественные либералы левого толка (многие из них не только прошли марксистскую выучку, но и побывали в социал-демократах) очень скупо освещали историю партии эсеров. Характерно в этом отношении признание Н.А.Бердяева: «Я не мог примкнуть к социалистам-народникам или социалистам-революционерам, как они стали наименоваться. Мне был чужд психологический тип старых русских революционеров» [5]. По его мнению, к 80-м годам народнический социализм был изжит и революционное движение не могло дальше развиваться под его знаменем [6].
П.Н.Милюков, П.Б.Струве называли эсеров самой революционной из всех русских партий и считали, что в основе ее тактики лежала политическая наивность, доходившая до веры в чудеса «и стремление двигать людьми, как автоматами, а не учить их двигаться» [7] . Этот безумный радикализм, по мнению авторов «Вех», погубил или задержал аграрную реформу и привел к 3 июня 1907 г. Либералы приветствовали любые устремления эсеров к более взвешенным действиям, к парламентаризму [8].
П.Б.Струве, — один из самых суровых критиков эсеровской доктрины, — как он писал, «черносотенного социализма», — чудовищного симбиоза славянофильских и социалистических идей, образчика «полной бесшабашности, теорети-
6
•нч кой и моральной», единственная цель которого «основа-к иыще стравить «бар» и мужиков». По его мнению, эсеровски й социализм перекрещивался с черносотенством, образуя с ним некоторое внутренее духовное единство, в то время как у < оциал-демократии черносотенство «есть идейно несущественный придаток» [9].
Но мысли Струве и Герценштейна, эсеровская аграрная программа — книжная барская выдумка доктринального социализма, которая не улучшит положение крестьянства, а усу-। v<»m состояние страны [10]. Совершенно иначе говорили об нрарной программе эсеров несколько лет спустя А.А.Кауф-м.ш и М.И.Туган-Барановский. Последний пришел к выводу, II о в области развития обрабатывающей промышленности и и иже к истине оказались социал-демократы, а в области । сльского хозяйства — эсеры [11]. По Кауфману, в области аграрных отношений «народники оказались правы, настаивая на । иособразии русских экономических отношений» [12].
)серы, историки и публицисты, апологетизировали концепцию и тактику своей партии. Признание поражения собст-пгниой тактики сочеталось с убежденностью, что это резуль-lai частных причин: преобладания социал-демократии в горо-ir, недостаточности сил, организационных просчетов и т.д. Порой они верно отмечали органические пороки, присущие u.ipi ии в 1905—1907 гг.: «Если мы были сильны, как проповедники и учителя социализма, то как люди революционного йенетвия, как тактики и стратеги революции, как руководите-III восстания, — мы были чрезвычайно слабы»[13].
)серовские «отзовисты» («Революционная мысль» и др.) обвиняли партию в склонности к оппортунизму, видя его во временном прекращении террора, надеждах на Думу. В свою очередь эсеровские «ликвидаторы» («Почин» и др.) критиковали партию за революционные акции, чрезмерные, как им кампос ь, надежды на массы и недостаточное использование ле-। дивных возможностей.
Создать целостной картины истории своей партии эсерам не удалось. Правда, на рубеже 20-30-х годов, была сформирована во главе с В.М.Черновым специальная комиссия. Был со-i hibjich весьма подробный проспект монографии. Чернов начал активно собирать архивные и печатные материалы. Но пожар уничтожил всю подготовительную работу [14]. Больше подобных попыток не делалось.
Марксисты всех оттенков сосредоточили усилия на изобличении социализма эсеров. Склонный к афористичности И КТроцкий, пожалуй, определеннее всех выразил неприятие юю коренного, что пытались сохранить эсеры, прилепив рус-
7
скому крестьянину ярлык: «Янус в лаптях». Идеологи социал-демократии не жалели сил для ниспровержения, как они раз за разом повторяли, ненаучности, вредности, реакционности социализма и тактики этой «мелкобуржуазной партии» [15]. В особую вину эсерам ставили «затушевывание классовых различий между пролетариатом и крестьянством, внесение раскола в пролетарские ряды». Как сообщал Троцкий: «Город сознательнее и образованней деревни — и потому пролетариат должен быть вождем крестьянского движения» [16].
Более всего доставалось аграрной программе эсеров за «трудовое начало», «уравнительность», «реакционность». Появление партии эсеров, по Л.Б.Каменеву, было вызвано специфическими интересами двух сил, «не имеющих социалистического будущего: интеллигенции и крестьянства» [17]. Частные различия среди социал-демократов, едва ли были существенны. Маслов, Мартов, Аксельрод видели в аграрной программе эсеров только опасное, вредное, мещанское, обывательское заблуждение, а саму партию считали исключительно интеллигентской, «несоциалистической и притом крайне слабой по своему фактическому влиянию и значению» [18]. Ленин находил в аграрной программе нечто реальное, революционное, говорил об определенных массах, которые шли за партией, «мнили себя солидарными с ней», хотя так же, как и остальные, до 20-х годов начисто отказывал эсерам в социа-листичности [19].
Определенный интерес представляет меньшевистский пятитомник «Общественное движение в России в начале XX века» — единственное до недавнего времени сочинение в отечественной историографии, в котором приводились, правда, единичные факты из доклада партии эсеров Штутгартскому конгрессу II Интернационала, что, однако, никоим образом не отразилось на общих и частных оценках [20].
Таким образом, в досоветский период сложилась довольно обширная, по-преимуществу публицистическая литература, в которой с разных позиций рассматривалась история партии эсеров в годы первой российской революции.
С первых и до последних дней подчеркнуто идеологизированная советская историография ложному, бессодержательному, фатально обреченному на провал псевдосоциализму эсеров противополагала единственно правильное учение пролетарского социализма; набору нелогичных, несообразных, принципиально вредных порывов — безупречную во всех проявлениях тактику.
По мере изменения политической конъюнктуры, накопления материала, расширения проблематики вносились коррек-
8
। ины в прежние представления по конкретным вопросам, но идеологическая первооснова оставалась незыблемой. В 20-е — начале 30-х годов довольно много писали о партии эсеров — »лмом политически значимом оппоненте большевиков. Ожес-i пленная идеологическая конфронтация, установление одно-1Ш|)1ийной диктатуры и искоренение инакомыслия, начало женеримента по реализации пролетарской парадигмы социа-III! 1ма в стране с преобладающим крестьянским населением — i.ikob был антураж. Место историков-профессионалов, на первых порах, заняли публицисты. А.В.Луначарский, В.Быстрян-«кнй, В.Н.Мещеряков, А.В.Шестаков, Б.ИТорев, Е.М.Яро-। панский с первых страниц своих брошюр объявляли, что они h неймят предателей народных интересов [21]. Дорога к краху, и их изображении, была фатально предопределена ненаучнос-н.ю, мелкобуржуазностью социализма эсеров. Авторы делили нсюрию эсеров на два этапа: первый, до победы Февральской революции, когда они были «честными революционерами», и шорой, после Февральской революции, когда они стали «по-< обниками реакции».
Молодые профессиональные историки-марксисты М.Д.Ан-1ОШКИН, М.К.Рожкова, О.Н.Чаадаева также были преисполнены веры в единственную и всеобщую правильность, в большом и малом, теории и практики большевизма. Их убежденность соседствовала с поражающей простотой [22]. Таково, например, стремление открыть читателю глаза, в чем же неправы рабочие, участники баррикадных битв в декабре 1905 г., которые никак не могли согласиться с тем, что партия большевиков руководила восстанием на Пресне и во всех ос-।ильных уголках Москвы, в то время как они точно знали, что к еры готовили рабочих Пресни и некоторых других районов к восстанию, вели на бой. Приверженность к схеме не исключает определенные достоинства работ названных авторов, ко-юрые заключались в обильности собранного материала, воссоздании достаточно достоверной картины деятельности понтических организаций среди рабочих конкретных предприми^ и в конкретное время.
Единичные, как правило, разрозненные факты о тактике и деятельности эсеров, преимущественно в крестьянстве, приводились в многочисленных работах по истории аграрного движения в 1905—1907 гг. Особенно большое число их вышло в свет в 1925 г. Ценные сведения содержали публикации по ис-юрии революционных выступлений в армии в июне—августе 1906 г.
В 20 — начале 30-х годов в государственных издательствах, в большевистских сборниках и журналах было опублико-
9
вано значительное число документальных источников, воспоминаний, в которых иногда приводились весьма ценные свидетельства о партии эсеров. Чаще всего — это крупицы, отрывочные данные, нередко искаженные в угоду политической тенденции. Наибольший интерес, по-видимому, представляет «взгляд со стороны» в мемуарах большевиков.
Попытки В.Н.Переверзева, И.И.Ракитниковой, М.М.Эн-гельгардта обнародовать немарксистскую интерпретацию решительно пресекались [23]. Работы, при малейшем подозрении на апокриф, немедленно возвращались редакциями сборников и журналов. Так, редакция журнала «Былое» отклонила статью В.Н.Переверзева, поскольку в ней осуждались попытки московских социал-демократов расколоть в 1905 г. Всероссийский железнодорожный союз, председателем которого он был. Лишь после того, как автор исключил из текста все, что касалось взаимоотношений марксистов и эсеров в Союзе, более того, убрал сами слова «большевик» и «эсер», статья была напечатана [24]. Максимум, которого смогли достичь ис-торики-немарксисты, — иное, чем общепринятое, описание конкретных событий. Несмотря на все препятствия, журналы «Былое», «Каторга и ссылка», издательство бывших политкаторжан и ссыльно-поселенцев публиковали воспоминания, архивные материалы об эсерах. Конечно, это была только вершина айсберга. Многие воспоминания остались в государственных и личных архивах, еще больше не сохранилось. По целому ряду сюжетов материалы журналов «Каторга и ссылка», «Былое» и других того же направления весьма информативны, порой уникальны.
С начала, а особенно с середины 30-х годов идеологический прессинг ужесточился. Инакомыслие истреблялось в корне. «Краткий курс истории ВКП(б)» вобрал в себя все конечные истины. Единая суть народничества была отчеканена в формуле: «злейший враг марксизма». Партию эсеров лишили малейших намеков на прогрессивность и представительство интересов народа, их деятельность провозгласили одной из основных причин поражений и неудач освободительного движения. Не могло идти речи об их участии в борьбе за переустройство России. Во множестве статей, брошюр и книг воспевалось победоносное ниспровержение народничества. Перетолковывались «вечные истины» «Краткого курса». Названия варьировались в диапазоне от «Крах народничества» до «Разгром народничества марксизмом». Цитаты заменяли доказательства, ярлыки — факты. И неизбежный казус: яростно бичуя меньшевизм, авторы, вслед за каноническим творением, повторяли меньшевистские оценки.
10
И (учение истории партии эсеров прекратилось. Исключение составили две статьи Е.И.Кирюхиной о Всероссийском ••|и< । ьннском союзе, опубликованные на заре хрущевской от-и ik'iiii 125]. Программа и деятельность Союза трактовались в < и» H-мс традиционных оценок идеологии марксистского тота-••II призма, факты подгонялись под схему. Содержательную « тропу составил обширный комплекс данных о функциони-Р<нншии центральных структур и местных отделов этой специфической массовой организации крестьянства.
< рубежа 50—60-х годов началось преодоление упрощенней догматической парадигмы «Краткого курса». Ревизия шла |нн| флагом ренессанса ленинских идей. Было опубликовано |н никое число однообразных по названию и сходных по со-н ржанию статей о критике или борьбе В.И.Ленина, болыпе-IH1 к он с эсерами [26]. Уничижительно-отрицательные оценки, ч арак горные для предшествующего периода, были смягчены, кнюрили об элементах прогрессивного в программе эсеров. < >< обую роль сыграла книга К.В.Гусева «Крах партии левых и гров», которая как бы сигнализировала о возможности обращения к этой «опасной» теме. Находясь всецело в пределах марксистской методологии в ее советской интерпретации, iniop вновь, после долгого перерыва, ввел в литературу поня-। иг «левого крыла буржуазной демократии» и оценочные за-мппсния о наличии некоторых положительных элементов, в \ 1ко ограниченных пределах, в программе и, в меньшей мере, 1ак!ике эсеров [27]
После этого эсеров, как правило, перестали обвинять в предательстве интересов народа, в прислужничестве помещикам и капиталистам времен, признали наличие некоего общего <к нования для совместных временных выступлений марксиста с ними в «буржуазно-демократической революции» [28]. 11ри этом тактика эсеров подавалась только как объект критики ()боснованием служило положение о содержательной сущ-||<н in в исторически ограниченных пределах ее программы и иг мотивированности, авантюризме тактики. Философские ка-ici ории об относительном соответствии формы и содержания при этом игнорировались. К тому же роду относились суждения о народничестве как тупиковой ветви общественной мысли России. Примерно с середины 60-х годов большинство ивюров стали считать эсеров составной частью революционно демократического лагеря.
С начала 70-х годов изучение «непролетарских» партии вообще и партии эсеров в частности активизировалось, чему способствовали и научные симпозиумы [29]. До середины 70-х юдов, в основном, препарировали социологическую доктрину
И
народничества. К.В.Гусев, В.Н.Гинев, ВТ.Хорос и другие исследователи, сохраняя приверженность ортодоксально марксистской схеме, ввели в научный оборот некоторые новые источники [30]. В.Н.Гинев на основании значительного, в основном опубликованного, материала исследовал программу, агитационно-пропагандистскую литературу, тактику партии эсеров, взаимоотношения внутри народнического направления. Использовал автор и некоторые архивные материалы, что было также симптоматично. Несомненный интерес представляла сама попытка постановки проблемы в широких тематических и хронологических рамках.
По-прежнему внимание исследователей было сосредоточено преимущественно на социальной концепции. Идеология довлела. Усилия были направлены на то, чтобы представить миросозерцание эсеров изначально ложным, а деятельность — фатально обреченной на постоянные ошибки и конечный провал. Систематическое изучение всего комплекса фактов такой ситуацией, естественно, не вызывалось. Напротив, под схему подбирались единичные, зачастую препарированные факты [31].
И в тоже время явственно проявлялась новая тенденция. В 1972 г. была опубликована первая в советское время работа об образовании партии эсеров, написанная, в основном, на невостребованных до тех пор архивных и раритетных опубликованных источниках, а затем об аграрном терроре в программе и тактике эсеров [32]. Н.Д.Ерофеев обстоятельно, на основании чрезвычайно широкого и разнообразного круга источников исследовал историю умеренных социалистов-народников, партию энесов, в 1905—1907 гт., ее взаимоотношения с эсерами и Трудовой группой [33]. Автор, на наш взгляд, чрезмерно сблизил энесов и кадетов, снял различие между ними. Трудно согласиться и с постоянными выпадами против эсеров, якобы олицетворявших зло. Большими достоинствами отличались сочинения о Трудовой группе, аграрном законопроекте эсеров в I Думе, написанные Д.А.Колесниченко, которая сумела свести к минимуму идеологические штампы, сосредоточившись на фактографии [34].
В 80-е годы число исследований, основанных на изучении обширных массивов архивных и опубликованных источников значительно возросло. Была издана работа о первом периоде партии эсеров, вышли в свет статьи о численности и социальном составе ее в 1905—1907 гт., которые позволили изменить бытовавшие десятилетиями представления об эсерах, как малочисленной организации интеллигентов-террористов [35]. Н.Д.Ерофеев извлек из отчетов жандармских управлений све-
12
|сиия об эсеровских организациях кануна 1905 г. и системати-।пропал их. Полученные им результаты, итог больших усилий, представляли безусловный интерес, хотя использованная им мсюдика и ограничение круга источников только данными официального делопроизводства, весьма значительно, на наш и и ляд, сказались на репрезентативности конечных выводов | к» |. Интересные результаты были достигнуты в исследованиях о состоянии и деятельности эсеров Сибири, Поволжья, Урала [37].
Многолетние изыскания Д.А.Колесниченко получили свое । л першение в капитально фундированном труде, в котором прослеживались взаимоотношения внутри народнического направления на протяжении всех лет революции. Исключительный интерес представляют опубликованные ею сведения о партийной принадлежности членов Трудовой группы [38]. Шагом вперед в изучении Союза социалистов-революционе-ров-максималистов явилась работа Д.Б.Павлова. На основании чрезвычайно широкого круга источников автор впервые воссоздал картину количества и географии максималистских ор|анизаций, определил суммарную численность входивших и них членов, выявил ряд новых моментов во взаимоотношениях эсеров и максималистов [39]. Следует особо отметить большую работу по публикации источников, которую он проводит [40]
В 90-е годы начался отход от догм марксистской схемы. Д А.Колесниченко выпустила в свет первую объективную (и вообще первую в отечественной литературе) биографию идео-по| а партии эсеров В.М.Чернова [41]. Ряд соображений о сущности эсеровской идеологии, составе, численности, террорис-। оческой практике партии эсеров были опубликованы автором /шиной работы [42].
Итоги размышлений и поисков последнего времени нашли < пос выражение в ряде трудов, таких как: «Политическая история России в партиях и лицах», «История политических пар-। ни России», «Политические партии России. Конец XIX — начало XX века. Энциклопедия» [43]. В них впервые введен в на-\ чный оборот весьма значительный материал, в том числе и о лидерах и также видных деятелях политических организаций.
Основные недостатки вышеназванных сочинений вызваны тсутствием определенной методологической позиции, что сошлет впечатление аморфности и неопределенности. Одни ав-юры, на словах отмежевываясь от марксистской методологии, ио не имея ничего иного, на деле следуют ей; другие — созда-ю| нечто бессистемное; третьи — лишь слегка лакируют свои пнолне ортодоксально марксистские воззрения. Было бы
13
более чем наивным упрекать авторов. Все мы пропитаны марксизмом. Потребуется, повидимому, не одно десятилетие, чтобы были разработаны принципиально новые методологические системы. И все-таки и в сегодняшнее, смутное, трудное и переходное время, автор исследования, претендующего на объективность, не может уклоняться от определения тех принципов, которыми он руководствовался.
С конца 50-х годов обратилась к исследованию истории партии эсеров западная историография. Заметным явлением стал выход фундаментальных работ О.Г.Рэдки, который на основе широкого круга как опубликованных, так и архивных источников попытался выявить общие закономерности, возникновения, развития и гибели партии эсеров [44]. С начала 70-х годов количество исследований резко возросло. Изучалась программа, социальная структура партии, деятельность эсеров среди рабочих, солдат, матросов и интеллигенции [45]. Особое внимание уделялось террору. В качестве главной была поставлена проблема реальности эсеровской альтернативы большевизму, выявление истоков гибели этой партии. Одно направление развивалось под флагом идей «вестернизации», другое — «модернизации». Историки, как одного, так и другого направления стремились показать истинную роль партии эсеров, предпочтительность их доктрины и деятельности сравнительно с социал-демократами вообще и большевиками в особенности. Последовательно проводилась мысль о преимуществе «демократического социализма» эсеров (А.Борке, Е.Оберлен-дер), о численном превосходстве над большевиками (М.Перри), о неменьшем влиянии в армии (Д.Бушнелл), о закономерности их успеха в выборах по рабочей курии в Петербурге (К.Рейс). Исследователи получили интересные результаты.
Интенсивное исследование способствовало появлению крупных работ Ж.Бейнака, М.Перри, М.Хильдермайера, Х.Иммонена, в которых основное внимание уделено событиям 1905—1907 гт.
Французский историк Ж.Бейнак проработал опубликованные материалы, особенно франкоязычные, мемуары, исследования зарубежных и некоторых советских исследователей. В фокусе его внимания находились социальная концепция и программные установки эсеров. Работа финского исследователя Х.Иммонена посвящена сугубо теоретическим сюжетам выработки эсеровской аграрной программы [46]. Автор, наряду с известными опубликованными источниками, использовал материалы «Коллекции думской фракции трудовиков» из Хельсинского государственного архива. К достоинствам сочинения относится скрупулезный анализ разнообразного мате-
14
I >и л на. Выделяя «черновский», «вихляевский», «ракитников-• кий» этапы становления аграрной программы, Иммонен от-HICI первенство Чернову, который задался целью «синтезиро-iiHii. идеи русского народничества и западноевропейского аграрного реформизма» [47]. В целом, складывание аграрной концепции эсеров в его изложении выглядит несколько схема-I ичпо.
Английская исследовательница М.Перри предприняла по-..... рассмотреть аграрную политику эсеров в контексте социально-экономической истории России и массового движения. В заслугу ей следует поставить обстоятельный анализ доктрины эсеров, стремление связать ее с деятельностью в массах, выявить социальную структуру партии. Кроме опубликованных источников, исходивших из эсеровской и других партий, она использовала исследования зарубежных и русских историков.
Фундаментально сочинение германского историка М.Хильдермайера. Оно задумано как широкое историко-соци-ологическое полотно, чему, по замыслу автора, должно было способствовать проблемное расположение материала. Он много внимания уделил теоретическим проблемам соотношения «аграрного социализма» и «модернизации», рассматривая историю партии эсеров на фоне структурных изменений, происходивших в России. Его работа базируется на основательном фундаменте разнообразных источников, как опубликованных, так, и главным образом, архивных. Он первый использовал богатейшие фонды ЦК ПОР, материалы личных фондов политических деятелей России архивов Европы и США [48]. Наибольшую ценность представляет изображение состояния различных типов организаций, биографические очерки «верхов партии». Значительно бледнее представлена тактика эсеров (автор не ставил задачу детального исследования этой проблемы). Партийную историю он рассматривает во взаимосвязи с социальными процессами, используя инструментарий «социальной истории».
С точки зрения вышеназванных авторов, и большевики, и эсеры — равно социалисты, лишь одни являлись представителями пролетарского, другие — крестьянского социализма. Ж.Бейнак на протяжении всей работы противопоставляет «демократический социализм», «социализм без насилия», «социализм всего трудового класса — рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции» эсеров социализму «только пролетариата» большевиков, как более предпочтительный, близкий массам, «истинно марксистский» [49]. М.Перри, вслед за О.Рэдки, видит поражение эсеров в «провале тактики», т.е. в коалиции
15
с либеральной буржуазией, неверной позиции по отношению к мировой войне. Но она пошла дальше, высказав мнение, что «эсеровская партия уступила победу большевикам потому, что еще в 1905 г. была озабочена тем, как бы краткосрочные требования крестьян не поставили под угрозу их долгосрочные социалистические представления» [50].
По мнению М.Хильдермайера, «единственными и настоящими противниками социал-демократии» были не кадеты и октябристы, а эсеры [51]. Квалификация советской исторической литературой эсеров, как мелкобуржуазных социалистов, по его словам, «лишает ее возможности понять своеобразие русского революционного движения, и вынуждает мерить Россию западноевропейским «аршином». Он не согласен и с Рэдки, поскольку для последнего, «история партии эсеров предстает в виде цепи субъективных ошибок». Ответ на вопрос о причинах поражения эсеров он видит в изменении обстоятельств их деятельности в обстановке «начавшейся индустриализации и модернизации в условиях отсталости» [52].
Историки, о которых идет речь, едины во мнении, что эсеры «сумели создать теорию, оправдывающую устойчивость аграрного строя в отсталой капиталистической стране» и благодаря этому завоевать симпатии трудящихся масс, в первую очередь крестьянства, выгодно отличаясь от большевиков, которые, как они считают, игнорировали крестьянство. Они единодушны в выводе, что организовать все крестьянство, а тем более всех трудящихся, эсерам не удалось. Более того, как подчеркивала М.Перри, они не оказали серьезного влияния на крестьянское движение [53].
Тактику партии эсеров они считали наиболее революционной и соответствовавшей настроениям масс, хотя М.Перри обратила внимание на разрыв между крестьянским движением и доктриной эсеров. Работе М.Хильдермайера, при всех ее огромных достоинствах, свойственен определенный недостаток: анализ тактики эсеров вне контекста массового движения. Именно этим объясняется преувеличение им роли террора, в чем он смыкается с Ж.Бейнаком, и решительное отрицание сколько-нибудь активной роли трудящихся масс, особенно крестьянства, в партии эсеров. В этом выразилось общее мнение современных западных историков об эсерах как умонастроении, а не идеологически оформленном течении. Хиль-дермайер определил место эсеров «между партией и социальным движением» [54].
Представители западной историографии выявили значительный фактический материал, получили интересные результаты по конкретным вопросам, создали в целом весьма дета-
16
.ппированную картину истории партии эсеров в 1905— I •>(> / гг. Однако приверженность к принципу линейной поступи юльности истории и отрицание или недостаточное прочув-( । кование особенностей России не позволили им в полной мере выявить истинный характер роли партии эсеров в протекавших в стране событиях.
Подводя итоги краткому обзору литературы, следует скати» что исследователи выполнили значительную работу, которая, однако, до сих пор не обобщена. Многие вопросы истории партии эсеров остались не разрабатанными. Требуют ноною освещения идеология, программа, тактика, организация, численность, социальный состав, деятельность партии эсеров среди крестьянства, рабочих, солдат, интеллигенции, масштабы и общественное звучание террора, взаимоотношения эсеров с революционными и либеральными партиями и союзами, выявление, в конечном итоге, роли в событиях революции 1905—1907 гг.
Вышесказанное определяет цели, проблематику и архитектонику данного сочинения.
Мы полагаем, что исторические события осуществляются в многомерном пространстве, являясь результатом взаимодействия множества факторов. Выделение какого-либо одного из них в качестве определяющего с целью построения линейно-V последовательного ряда с априорно заданной целью, на наш k взгляд, приводит к упрощению и искажению исторических яв-лений.’ Для нас несомненно истинным представляется тради-> ционный принцип русской историографии: объективность и I Л4 обусловленность исторических явлений в их сложной взаимосвязи. Не принцип линейно-поступательного «прогресса», начало которому положили просветители и который окончательно утвердился в середине XIX в., а логика цикличости, которую исповедовали Геродот, Фукидит, Плутарх, Сыма Цян, аль-Бируни, позднее Вико, а затем Н.Я.Данилевский, на фоне индустриального рывка наиболее уместна для понимания событий, происходивших в России на рубеже ХГХ—XX веков.
Широко распространенный факт XX в. — наличие разнообразных и влиятельных политических партий. Появление их, специфическая роль, которую они играли, сигнализировали о кардинальных изменениях в русском обществе. По своей природе каждая из них для реализации своего идеала стремилась к власти, используя для этого все доступные ей средства. Социальные доктрины составляли духовную сущность, а специфическая организация — материальное воплощение этой сущности партии.
2 Леонов М. И.
I 17
I
Партии неразделимо входили в историю страны, представляя некое пересечение множества общественно-политических, социальных и многих других взаимодействий. Вместе с тем каждая из них имела собственное бытие и самостоятельную значимость. Поскольку все вместе взятые они составляли определенную совокупность, крайне важно выявить характер и формы их взаимоотношений в полюсах: консолидация — конфронтация. Образованный россиянин начала XX в. беспредельно верил во всесилие сциентизма, в прогресс, жадно впитывал социалистические идеи, использовал любую возможность для распространения их. Эти идеи специфически накладывались на представления о равенстве и справедливости российского крестьянина и многих рабочих. Этот факт является одним из самых значимых в понимании причин огромного влияния партий социалистической направленности.
Автор данного исследования задался целью комплексно осветить партию эсеров как явления российский истории периода революции 1905—1907 годов, отказавшись от рассмотрения всех сюжетов — это потребовало бы многих томов, — а избрал проблемно-хронологический метод изложения. Вычленены проблемы, которые представляются наиболее важными, позволяющими выявить главное. К ним были отнесены: генезис партии, идеологическая концепция, программа, организация, численность, социальный состав, тактика, т.е. методы и средства реализации задач сегодняшнего дня и перспективы, включая сюда и террор, взаимоотношение с другими партиями, союзами и массовыми организациями, объем и характер воздействия на основные группы населения, реакция на правительственные мероприятия. Вместе с тем, совершенно очевидна необходимость показать партию в хронологии событий, сконцентрировав внимание на узловых моментах: начало революции, время открытого противостояния (октябрь— декабрь 1905 г.), дни первой Думы, события июля 1906 г., «втородумский период». В связи с кардинальными всероссийскими событиями будут рассмотрены во временной последовательности и важнейшие факты внутрипартийной жизни: первый и второй общепартийные съезды, раскол народнического направления, первый и второй Советы партии.
Ряд сюжетов, такие как деятельность местных организаций, думской группы и другие будут рассмотрены весьма бегло, а многие, в том числе национальный вопрос в программе и тактике, будут выпущены.
Цель и проблематика монографии определили ее архитектонику: первые две главы посвящены анализу организации и 18
»«и ।ана, идеологии и программы, остальные три — тактике I hip I И И.
Для решения поставленных задач проработан значительный комплекс архивных и опубликованных источников. Остин юй массив составляют источники партийного происхож-/Н1111Я. Их можно разделить на несколько групп.
Во-первых, программные документы, программа и устав н.||>1ии, аграрные законопроекты в I и II Думах, программы и ыны рабочих, крестьянских, военных организаций, Боевой <*l»i анизации, уставы областных и местных организаций. В эту । руину входят также резолюции общепартийных съездов, Соне юн партии, постановления и инструктивные письма ЦК, Центрального Исполнительного Бюро, Центральной Крес-11.янской Комиссии, Боевой организации и т.д., резолюции об-1ЛС1ПЫХ и местных форумов, совещаний крестьянских и военных работников. Эти документы позволяют адекватно вымни п> социальную концепцию, программные и тактические \ паковки в их эволюции, принципы организационного устройства. Они дают возможность судить о различиях в трак-юнкс принципиальных вопросов «верхами» и «низами», пред-( i;iкителями отдельных отраслей партийной работы.
Близки к данной совокупности материалов протоколы общепартийных съездов и Советов партии, областных и местных организаций, совещаний партийных работников. Данная । руина источников с наибольшей полнотой и аутентичностью позволяет выявить различные точки зрения по основным вопросам программы и тактики, формирование общепартийной концепции и восприятие ее местными организациями. При анализе этой совокупности источников учитывалось, что они, как правило, крайне лапидарны, а делегаты форумов пред-ti авлены под псевдонимами.
В отчетах как центральных, так и местных организаций, наряду с резолютивными материалами по программным и так-||!чсским вопросам, содержится богатейший материал о количественных и качественных показателях. Часть источников данных двух групп опубликована, но большое количество находится в различных фондах центральных и местных архивов (I АРФ, РГАЛИ, РГБ ОР, ИМЛИ и др., Государственный архив Саратовской области — ГАСарО, Государственный архив Самарской области — ГАСО и др.) В их числе и первые проекты программы, протоколы I и II Советов партии, совещаний крестьянских и военных работников, областных и губернских съездов.
К данной группе источников близко стоят теоретические и публицистические произведения. Многие из них, опублико-
19
ванные в нелегальной и легальной периодике («Революцинная Россия», «Партийные известия», «Труд», «Сын отечества» и т.д.), анонимны. На страницах всех, в том числе центральных органов, печатали статьи умеренные и крайне радикальные социалисты, близкие к анархизму. Весьма значительными были расхождения по принципиальным вопросам между ведущими теоретиками В.М.Черновым, С.Н.Слетовым, Н.И.Ракит-никовым, М.В.Вишняком и т.д. Порой эсеровским лидерам приходилось дезавуировать те или иные работы, вышедшие в партийных издательствах и под партийным лозунгом, как например, это было со статьями и брошюрами Г.Новоторжского. Поэтому важным явилось установление авторства работ, а в последующем соотнесение высказанных ими идей с общепринятой платформой.
Особо значимым источником является агитационно-пропагандистская, брошюрная и листковая, литература. Последняя лишь в малой части опубликована, основной массив хранится в коллекции нелегальных изданий Г АРФ (ф.1741), личных фондах (ф.539. В.В.Водовозов; ф.5802. В.Л.Бурцев и др.), в местных архивах (ГАСарО. Ф.280. Коллекция нелегальных изданий; ГАСО. Коллекция листовок). Агитационно-пропагандистская литература позволяет выяснить приемы воздействия эсеров на массы, способы и средства реализации политической линии поведения, восприятие местными организациями директив руководства. Агитационно-пропагандистская и периодическая литература, будучи носителем информации о программных установках и тактических действиях, качественных характеристик, одновременно является одним из самых существенных показателей объема деятельности.
Особый комплекс документов связан с партийным расследованием деятельности ЦК в связи с разоблачением Е.Ф.Азефа, как тайного агента Департамента полиции. Сопоставление показаний членов ЦК, других лидеров, а также «боевиков» позволяют вскрыть в деталях деятельность «верхов», выявить направления и оттенки, проверить другие источники. В свою очередь, отнюдь не все показания можно принимать на веру, они также должны рассматриваться в связи с конкретной ситуацией и проверяться другими источниками. Частично эти материалы опубликованы, но основной их массив храниться в архиве (ГАРФ. Ф. 1699).
Значительная информация отложилась в фондах органов официального делопроизводства правительственного аппарата: это материалы дознаний и следствий, разнообразнейшая переписка (циркуляры, доклады, обзоры, журналы наружных наблюдений, отчеты, агентурные сообщения (ГАРФ. Ф.102,
20
ф S8, ф.63, ф.280; ГАСО. Ф.468, ф.469; ГАСарО. Ф.51, ф.57). I (сн тральное место занимают погубернские отчеты о деятель-пост общепартийных организаций и Крестьянского союза iiapi ии эсеров. Жандармские источники чрезвычайно инфор-м;пувны, но требуют к себе критического отношения, по-i коньку достоверность их во многом зависела от уровня профессиональной подготовки и наличия внутренней агентуры.
Информационно-ценные судебно-следственные материалы (I АРФ. Ф.124;-фЛ12; ЦГИАМ. Ф.131), также требуют критического к себе отношения, поскольку расследования не всегда проводилось квалифицированно, имели место оговоры; крес-и.мне, члены братств, отказывались от принадлежности к парши. Однако, во многих случаях, как например, в деле «московской оппозиции», туркестанской областной организации, < удебно-следственные материалы отличаются исключительной высокой степенью достоверности.
В процессе работы нами изучены материалы более 60 фондов, в том числе около 30 фондов личного происхождения, хранящихся в ГАРФ (фонды В.М.Чернова, Н.В.Чайков-< кого, Н.В.Кончевской, Е.К.Брешко-Брешковской и др.), РГБ < )Р (фонды А.В.Пешехонова, В.Г.Короленко, Н.А.Рубакина и др.), РГАЛИ (фонды В.Л.Бурцева, Л.В.Фрейфельда), ИМЛИ (фонды П.Е.Щеглова, С.Я.Елпатьевского) и в других архивохранилищах.
Ценные сведения содержат эсеровские периодические издания. В общей сложности нами изучено более 65 газет, журналов и других периодических изданий центральных органов и местных организаций, а также иных партий и направлений.
«Использованы также материалы народнической ( энесов-гкой, максималистской, трудовической, Всероссийского крес-н.янского союза), социал-демократической, кадетской периодики и публицистики; документы различных форумов этих организаций. Эта группа документов позволяет выявить взаимоотношения между политическими объединениями.
Значительную информацию содержат эпистолярные и мемуарные источники. Письма, иного рода переписка, в основной массе своей не опубликованы. В них, зачастую, находятся ( ведения, которые отсутствуют в других группах источников, они позволяют выявить личные отношения, понимание собы-। ий или в момент их свершения, или по свежим следам.
Обширную, многофакторную информацию представляют мемуары. Число их огромно, но опубликована лишь небольшая часть. Особую важность для раскрытия темы имели воспоминания эсеров В.М.Чернова, В.М.Зензинова, Н.С.Русано-ва, М.В.Вишняка, Б.В.Савинкова и многих других, в том
21
числе и рядовых членов партии. Воспоминания кадетов (П.Н.Милюкова и др.), энесов (А.В.Пешехонова), социал-демократов (С.И.Мицкевича, М.Ю.Васильева-Южина и других), максималистов (Г.Нестроева), представителей государственного аппарата (А.В.Герасимова и др.) важны с точки зрения взаимоотношения различных политических сил, оценок и вза-имооценок.
Естественно, что немало сведений было почерпнуто из трудов как отечественных, так и зарубежных исследователей. Наличие многих высококвалифицированных сочинений позволило не углубляться в рассмотрение целого ряда проблем, а некоторые только наметить.
Весь комплекс изученной литературы и Источниковых материалов дает, на наш взгляд, основание достаточно полно ответить на поставленные в начале этого сочинения вопросы.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Чрезвычайно интересную и плодотворную концепцию кризиса империи и российской революционности выдвинул и обосновал В.П.Булдаков. См.: Булдаков В.П. Имперство и российская революционность. (Критические заметки) // Отечественная история. М., 1997. № 1,2; Волобуев П.В., Булдаков В.П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению // Вопросы истории. М., 1996. №5-6.
2 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг., 1916; 1918.
3 Там же. С.206.
4 Там же. С. 114.
5 Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М., 1991. С.118.
6 Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С.78.
7 Милюков П.Н. Вторая Дума. Публицистическая хроника. СПб., 1908. С. 194; Струве П.Б. Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. СПб., 1911 С. 10, 56-58.
8 Милюков П.Н. Год борьбы: Публицистическая хроника. 1905-1906. СПб., 1907. С.297-299; его же. Вторая Дума. С.135-137; Вехи. СПб., 1909. С.162, 217.
9 Струве П.Б. Указ. соч. С. 13-17.
10 Там же. С.57-59; Герценштейн М.Я. Аграрный вопрос. М., 1906. С.36-41.
11 Туган-Барановский М.И Национализация земли. Пг., 1907. Точку зрения М.И.Туган-Барановского признал обоснованной и А.А.Ка-уфман (Кауфман А.А. Аграрный вопрос в России.) М., 1918. С.202-203).
22
I ’ Кауфман A.A. Аграрный вопрос в России. С.203.
I । I АРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.65. Л.79.
I I I АРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.67. Л.72.
I * Пенин В.И. Поли. собр. соч. Т.5. С.397-398; Т.6. С.372-375; Т.16. (193-413; Т.22. С.304-305; Каменев Л.Б. Между двумя революциями. М., 1923; Троцкий Л.Б. Сочинения. Т.2. М.; Л., 1925. С.25-Ю; С.207-226.
И» Троцкий Л.Б. Указ. соч. С.226.
I / Каменев Л.Б. Указ. соч. С. 199.
IK 11среписка П.Б.Аксельрода и Ю.О.Мартова. Берлин, 1924. С.118. 19 Пенин В.И. Поли. собр. соч. Т.16. С.231; Т.17. С.341-353.
.’о Общественное движение в России в начале XX в. СПб., 1909-1914. Т.1-5.
' I Ьыстрянекий В. Меньшевики и эсеры в русской революции. Пг., 1921; Горев Б.И. Анархисты, максималисты и махаевцы. Анархические течения в первой русской революции. Пг., 1918; Луначарский А.В. Бывшие люди. М., 1922; Мещеряков В.Н. Партия социалистов-революционеров. 4.1-2. М., 1922 и др.
Антошкин М.Д. Фабрика на баррикадах. Трехгорная мануфактура и 1905 г. М., 1931; Рожкова М.К. Трехгорная мануфактура ко времени революции 1905 г. // Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 году. М., 1930; Чаадаева О. Рабочие Трехгорной мануфактуры в революции 1905 г. И Там же.
? I 11ереверзев В.Н. Первый Всероссийский железнодорожный союз 1905 года // Былое. 1925. № 4; Энгельгардт М. Взрыв на Аптекарском острове И Каторга и ссылка. 1925. № 7; РГАЛИ. Ф.1345. ()н.1. Д.417.
? I ИМЛИ. Ф.28. Оп.1. Д.344. Л.1, 4.
Кирюхина Е.И. Всероссийский крестьянский союз // Исторические записки. М., 1955. Т.50; ее же. Местные организации Всероссийского крестьянского союза в 1905 г. // Кировский пед. ин-т. Ученые записки. Вып.10. Киров, 1956.
.’6 Варлашкин В.В. Критика В.И.Лениным аграрной политики эсеров в 1905 гг. // Чечено-ингушский пед. ин-т. Ученые записки. Вып.4-5. № 24. Грозный, 1964; Марагин М.М. Борьба В.ИЛенина против идеалистической теории личности народников и эсеров. М., 1957 и др.
?7 Гусев К.В. Крах партии левых эсеров. М., 1963.
.’К Ьабаева Н.П. Ленинская тактика «левого блока» в революции 1905-1907 гг. Л., 1977; Козицкий Н.Е. В.И.Ленин о единстве левых сил. Киев, 1979 и др.
.’9 Подробнее см.: Волобуев О.В., Леонов М.И., Уткин А.И., Шелохаев В.В. История политических партий периода первой российской революции в новейшей советской литературе // Вопросы истории. 1985. № 7.
Ю Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционариз-ма к контрреволюции. Исторический очерк. М., 1975; Гинев В.Н.
23
Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России. Л., 1977; его же. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. 1902-1914 гг. Л., 1983; Хорос В.Г. Народническая идеология и марксизм (конец XIX в.) М., 1972.
31 Алексеева Г.Д. Народничество в России в XX веке. Идейная эволюция. М., 1991; ее же. Критика эсеровской концепции Октябрьской революции. М., 1989; Спирина М.В. Крах мелкобуржуазной концепции социализма эсеров. М., 1987.
32 Леонов М.И. Из истории образования партии эсеров // Вопросы истории СССР. М.» МГУ, 1972.
33 Ерофеев Н.Д. Народные социалисты в первой русской революции. М., 1979.
34 Колесниченко Д.А. К вопросу о политической эволюции трудовиков в 1906 г. // Исторические записки. Т.92. М., 1973.
35 Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987; его же. Численность и состав партии эсеров в 1905-1907 гг. // Политические партии Россий в период революции 1905-1907 гг. Количественный анализ. М., 1987; его же. Партия эсеров в 1905-1907 гг.: организационная структура, состав, численность // Непролетарские партии в России в трех революциях. М., 1989.
36 Ерофеев Н.Д. К вопросу о численности и составе партии эсеров накануне первой российской революции // Непролетарские партии России в трех революциях.
37 Афанасьев А.Л. Эсеровские организации Сибири в период революции 1905-1907 гт. (численность, состав, размещение) //Там же; Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905-1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905-1907 гг. и др.
38 Колесниченко Д.А. Трудовики в период первой российской революции. М., 1985.
39 Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1989 и др.
40 Письма Азефа: 1893-1917. М., 1994; Павлов Д.Б., Петров С.А. Японские деньги и русская революция // Тайны русско-японской войны. М., 1993.
41 Колесниченко Д.А. В.М.Чернов // Россия на рубеже веков: исторические портреты. М., 1991.
42 Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992; его же. Пролетарский и крестьянский социализм в России на рубеже XIX-XX веков // Самарский исторический ежегодник. Самара, 1993; его же. Политическое руководство партии эсеров в революции 1905-1907 гг. // Общественно-политические движения России. ХШ-ХХ вв. Самара, 1993 и др.
43 Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993; История политических партий России / Под ред. А.И.Зевелева. М., 1994; Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996.
24
11 Rad key O.H. The Agrarian Foes of Bolshevizm. Promise and Default <>f Russian Social-Revolutionaries. N.Y., 1958; Ibid. The Sickle under tlie Hammer. N.Y., 1963.
I*» Perrie M. The Agrarian Policy of the Russia Socialist-Revolutionary Party of 1905-1907. Cambridge, 1976. P.159; Bushnell J. Mutiny amid Repression. Bloomington, 1985. P.173; Rice C. «Land and Freedom» in the Factories of Petersburg: the SRs Workers Curia to the Second Duma. January. 1907 N Soviet Studies. 1984. Vol.36. № 1; Borcke A., von. Die Ursprunge des Bolshevismus. Munchen, 1977; Oberlander E. Politische Parteien in Russland. 1905-1918. Kdln, 1970.
Io linmonen H. The Agrarian Program of the Russian Socialist-Revolutionary Party, 1900-1914. Helsinki, 1988.
17 Op. cit. P.73.
IK Hildermeier M. Die Sozialrevolutionare Partei Russlands. Agrarsozial-ismus und Modemisierung im Zarenreich (1900-1914). Kdln, Wien, 1978. S.268.
19 Baynac J. Les socialistes-Revolutionnaires de mars 1881 й mars 1917. Paris, 1979.
Ml Perrie M. The Agrarian Policy of the Russia Socialist-Revolutionary Party of 1905-1907.
M Hildermeier M. Op. cit. S.221.
V. Hildermeier M. Op. cit. S.8-9.
*» I Perrie M. Op. cit. P.202.
M Hildermeier M. Op. cit. S.34.
Глава первая.
ОРГАНИЗАЦИЯ И СОСТАВ ПАРТИИ
§ 1. ГЕНЕЗИС И СТАНОВЛЕНИЕ ПАРТИИ
Первые организации социалистов-революционеров возникли в 1894—1895 гг. Их появлению предшествовали и сопутствовали сложные обстоятельства и крупные перемены исторического бытия страны. Российское народничество в 80-90-е годы XIX в. переживало трудные времена. Ситуацию осложняли неудачи народников 70-х годов, кризис «Земли и Воли» и поражение «Народной Воли». С середины 80-х годов революционное народничество (так, по давней традиции, именуют крайне радикально настроенное крыло этого течения, которое стремилось приблизить время насильственного переворота — революции, прокламировало и применяло самые острые, вплоть до террора, средства борьбы) являло собой некое количество разъединенных, малочисленных, замкнутых, интеллигентских по составу кружков. На этом фоне более заметны стали умеренные, «либеральные» народники (т.е. те, кто опасался непредсказуемых последствий бунта темных масс, полагал, что социализм для России — отдаленная перспектива, чуждался экстремистской тактики, отдавая предпочитение ненасильственным действиям).
В конце 80-х — начале 90-х годов революционные народнические организации усиленно искали выход из кризисной ситуации. Значительно ранее энергично пытались модернизировать доктрину «русского социализма» возглавляемые Н.К.Михайловским В.П.Воронцов, Н.Ф.Даниельсон, Н.А.Ка-рышев и другие умеренные народники. Процесс приспособления к новым условиям российской действительности был длителен, непрост и мучтелен. Огромное воздействие на народников, как и на все русское образованное общество, оказывал марксизм, программы и деятельность первых марксистских организаций.
С середины 90-х годов XIX в. революционные народнические организации, как правило, принимают наименование «социалисты-революционеры», подчеркивая этим родство с
26
народниками 70-х годов, членами «Народной Воли», которые на навали себя социалистами и революционерами, и отмеже-пы каясь от термина «народник», который к тому времени не юлько не пользовался популярностью, а напротив, употребил лея в среде либералов, революционеров, «передовой обще-। । ионности» с оттенком пренебрежения [1]. В процессе самоопределения возникло три разветвления. За ними закрепились шикания «северных эсеров» («Союз социалистов-революционеров», наиболее видными деятелями которого были А.А.Ар-lyiioB, С.И.Барыков, В.Н.Переверзев, М.Ф.Селюк), «южных к еров» («Партия социалистов-революционеров» во главе с II А. Вознесенским, И.А.Дьяковым, М.М.Мельниковым, ?\ (>.Сыцянко), а также «Рабочая партия политического освобождения России» (РППОР) во главе с Л.М.Клячко, А.О.Бонч-(Осмоловским, А.П.Кудрявцевым.
11о верному замечанию видного деятеля партии и ее исто-рио!рафа С.Н.Слетова, по своему типу «Союз», который на-< юйчиво подчеркивал идейное родство с «Народной Волей», iii.ic гупал с пропагандой террора, «приближался скорее к организациям старого конспиративного образца» [2]. «Партия» к оров, несмотря на то, что ее составляли довольно разноликие элементы, более всего отошла от идей традиционного народничества, удалив из своего программного заявления упоминание об идейной связи с ним и о терроре, чем вызвала недовольство остальных эсеров, как в России, так и в эмиграции. Идеологи РППОР (в их числе был и Г.А.Гершуни) в i коей программной брошюре «Свобода» уклонились от изложения социальной концепции, анализа социально-экономическою положения России, разорвали связь между борьбой за пони пческую свободу, на первоочередной необходимости которой они настаивали, и борьбой за экономические преобразования и за социализм. Среди средств достижения политической < кободы они на первое место ставили террор.
Организационно в то время эсеры представляли совокупность малочисленных, интеллигентских по составу, глубоко »аконспирированных, замкнутых кружков. Ведущую роль в них играли бывшие народники и народовольцы, в том числе, А О.Бонч-Осмоловский, Л.П.Буланов, С.Ф.Ковалик, В.П.Хо-। ем кина, Е.К.Брешко-Брешковская. По свидетельству И.И.Ра-кигниковой, «кружки и группы с.-р. состояли, главным обра-юм, из интеллигенции — бывших ссыльных, учащейся молодежи и лишь отдельных представителей рабочих» [3]. Связи между организациями поддерживались личным знакомством.
Социальная доктрина эсеровских организаций в России, как об этом можно судить на основании программных доку-
27
ментов конца XIX — начала XX в., представляла собой неорганичное сочетание ортодоксального марксизма с основополагающими принципами классического народничества, при этом, по основным проблемам, в том числе о судьбах капитализма в России, эти программные заявления составлялись путем заимствования (в разной мере) из образцового проекта программы партий II Интернационала и проектов программ «Группы освобождения труда» [4].
Эмигрантские народнические организации («Аграрно-социалистическая Лига», «Союз русских социалистов-революционеров») и теоретики, группирующиеся вокруг журнала «Русское богатство», искали выход на путях модернизации концепции таких авторитетных народников-экономистов, как В.П.Воронцов, Н.Ф.Даниельсон, посредством оплодотворения ее неомарксистскими трактовками «ревизионистов», «оппортунистов», теоретиков и практиков «новой волны», в том числе Ф.Герца, Э.Давида, Э.Вандервельда. Важнейшую роль в преобразовании концепции народничества сыграли «Проблемы социализма» Э.Бернштейна, получившие сразу крайне высокую оценку В.М.Чернова, Л.Э.Шишко и даже Н.К.Михай-ловского. Вскоре после их появления В.М.Чернов опубликовал в «Русском богатстве», «Накануне» и других журналах несколько циклов статей, заложив основы второй парадигмы народничества, которая соответствовала настроениям и менталитету революционеров-немарксистов [5].
Надежды на освобождение России эсеры конца XIX— начала XX в. связывали главным образом с борьбой пролетариата, заявляя о намерениях все свои наличные силы направить на пропаганду и агитацию среди него. Киевская, Воронежская, Петербургская организации участвовали в отдельных выступлениях рабочих, распространяли среди них листовки, создавали кружки. Напротив, в вероятность массового крестьянского движения в обозримом будущем абсолютное большинство эсеров не верило. Они считали безусловно вредным отвлечение сил революционеров из города в деревню. Попытки В.М.Чернова, Е.К.Брешко-Брешковской положить начало пропагандистской и организаторской деятельности в деревне мало кто, особенно на первых порах, встречал с сочувствием [6]. И летом 1901 г., менее чем за год до крестьянских волнений в Полтавской и Харьковской губерний и связанного с ними решительного изменения тактических установок партии, М.Р.Гоц энергично оспаривал аргументы Е.К.Брешко-Брешковской, говоря: «Вы все льнете к крестьянству, бабушка, а уже пора с этим кончать» [7]. Поскольку, как вспоминала Е.К.Брешко-Брешковская, «никто не верил в дело обращения
28
I» крестьянам», деятельность эсеров в деревне носила в большинстве случаев спорадический характер, велась, за двумя-|рсмя исключениями, одиночками на свой страх и риск [8].
Крупным шагом на пути создания партии, в том смысле, в ко юром это понятие употреблялось в начале XX в., явилось <>( и»единение наиболее значительных групп эсеров в России и in фаницей в конце 1901 г. До 1900 г. попыток консолидации нс предпринималось, хотя организации помогали друг другу ни ।ературой, типографской техникой, во время встреч лидеры <»(»суждали программные вопросы [9]. Немаловажное значение имело и то, что за границей они были связаны с «Союзом рус-< mix социалистов-революционеров», а позднее с «Аграрно-социалистической Лигой».
С начала XX в. активную кампанию по объединению всех наличных сил повела Е.К.Брешко-Брешковская, поддержанная старыми народниками, в первую очередь Саратова, а 1акже Г.А.Гершуни и М.М.Мельниковым. Они объехали почти все без исключения города, где имелись эсеровские । руины. Сложилось своеобразное распределение функций. 11ервой, с пламенной агитацией в пользу объединения и рабо-। и среди крестьян, являлась Е.К.Брешко-Брешковская, вслед i;i ней Г.А.Гершуни и М.М.Мельников с конкретными пред-иожениями координации действий [10]. Переговоры велись узким кругом лиц, крайне конспиративно. Информация о го-юпящемся объединении, его условиях, программе и уставе ши де не публиковалась.
В январе 1902 г. в № 3 «Революционной России» появи-iioci, извещение о состоявшемся слиянии эсеровских организаций и создании партии на платформе журнала «Вестник русской революции». Говорилось так же, что «Вестник русской революции» будет теоретическим, а газета «Революционная Россия» — периодическим органом партии [11]. Появление нового политического формирования совершилось по традиционным для России образцам, что объяснялось малочисленностью, заговорщическим характером составных его частей, ведущей ролью бывших народников и народовольцев, которые шли испытанными путями.
Партия эсеров явилась на свет как чрезвычайно аморфное образование. Элементы, ее составляющие, объединяли общие принципы, в то время как по многим кардинальным проблемам мнения были весьма различны. Отсутствовали разделяемые всеми теория, программа, устав. Написанная Н.С.Русано-ным «Наша программа» послужила лишь платформой объединения, но не более. Хорошо информированный ЯЛ.Юделев-ский говорил, что состав партии «с самого начала был очень
29
разношерстным (народники, народовольцы, социал-демократы)», в ней были «элементы совершенно противомарксистско-го характера (Х.Житловский, Ш.Раппопорт), течения, которые относились к марксизму скорее враждебно (Чайковский, Анненский)», и, по его терминологии, «средний тип официального эсера» (Н.С.Русанов, И.А.Рубанович, М.Р.Гоц), который характеризовала «некоторая доля марксизма плюс некоторая доля старого народничества». Влиятельны были и близкие к анархизму элементы (Н.В.Чайковский, Е.ИЛозинский) [12]. О том же говорили М.А.Натансон, Н.И.Ракитников, В.М.Чернов. Умеренное крыло было близко к легальному народничеству, левое отличалось склонностью к сверхрадикализму. Между этими крайностями колебался центр. Кроме названных, имелось огромное количество оттенков.
Поначалу лидеры пытались сплотить в одних рядах все народническое направление, а также и социал-демократию, предлагая последней прекратить «братоубийственную войну». Исходным пунктом объединения они считали работу в крестьянстве. По их мнению, социал-демократы сделали шаг в этом направлении, когда, приступив к детальному анализу аграрного вопроса, стали порывать с догматическим марксизмом [13]. Но этим намерениям не дано было воплотиться в реальность, слишком сильны были конфронтационные настроения идеологов и функционеров обеих партий, слишком различны устремления: социал-демократов — к социалистически рафинированному технократическому обществу, эсеров — космоцентрически — индустриальному.
Не столь значительная отчужденность рабочих от крестьян во многих регионах России, незнание и непонимание всех доктринальных тонкостей были условием появления объединенных организаций социал-демократов в Саратове и Астрахани, «Уральского союза социал-демократов и социалистов-революционеров» с отделениями в Уфе, Екатеринбурге, Перми, Златоусте. В Ташкенте и Оренбурге объединенные организации появились в 1904 г. и просуществовали до конца 1905 г.[14].
Социал-демократическое руководство нервно восприняло появление партии эсеров, конкурента в «социалистической нише», тем более наличие объединенных с ними групп социал-демократов. Как с первыми, так и со вторыми «Искра» в 1902 г. повела ожесточенную полемику. С августа по декабрь 1902 г. в каждом ее номере помещалось по две-три и даже четыре статьи и заметки против эсеров. Соответствующие задания получили и функционеры. В итоге, объединенная саратовская организация распалась в сентябре 1902 г., из «Уральского
30
• oioia» в январе—феврале 1903 г. вышли социал-демократы Уфы, весной—летом того же года — Екатеринбурга и Перми. И начале июня 1903 г. «Уральский союз» объявил о самолик-ННДаЦИИ [15].
11ервые полгода после объявления о создании партии ее пи деры не выступали на страницах своих официальных изданий по принципиальным программным вопросам. Стоит, правда, отметить, что новая доктрина во всех ее основных и попыпинстве второстепенных черт уже была сформулирована Il М. Черновым. В «Революционной России» (№ 3-6), в «Вестнике русской революции» (№ 2) он, поддержанный членами редакции Л.Э.Шишко и М.Р.Гоцем, во многих статьях попу-•1нризировал ее. Единства в партии, особенно по тактическим проблемам, не было. По разному оценивали перспективы ра-1ннсго движения М.Р.Гоц и Л.Э.Шишко. Н.С.Русанов активно раювал за террор и был более чем скептичен в оценке пер-<пскгив революционных выступлений крестьянства, в то время как С.Н.Слетов, наоборот, предрекал подъем крестьянкою движения в самом скором будущем. Публиковали свои < 1ап»и склонный к идеям «Манифеста Коммунистической пар । ии» К.Маркса и Ф.Энгельса о немедленном социалистическом перевороте Н.И.Ракитников и Н.П.Огановский, яростный противник экономической доктрины Маркса. Воззрения парши отличались в это время неопределенностью.
11олитическое самоопределение стимулировали крестьян-< кое движение в Полтавской и Харьковской губерниях весной-летом 1902 г. и убийство С.В.Балмашевым министра внутренних дел Д.С.Сипягина как индикатор роста террорис-1П'1сских настроений русского общества. Сразу после покушения Балмашева В.М.Чернов опубликовал в № 7 «Революционно!! России» проблемную статью о позиции эсеров в отношении террора (по свидетельству Чернова, в подготовке этой иатьи самое активное участие принял Гершуни). Следующий помер газеты от начала до конца был посвящен крестьянскому движению и аграрному вопросу. Впервые полно были изложены воззрения о состоянии и судьбах аграрного строя России и изложена программа социализации земли, автором первоначальной редакции которой был К.Р.Качоровский.
С № 11 (сентябрь 1902 г.) в «Революционной России» пыла открыта рубрика «По программным вопросам», в которой были опубликованы многие статьи В.М.Чернова и других идеологов. Но выставить свою программу эсеры пока не решались. Условия, при которых появилась партия, установка на сплочение всех направлений народничества, затрудняли ее выработку. Широко было распространено мнение, что публи-
31
кация проекта программы вызовет «страшное замешательство в партии» [16].
С осени 1902 г. В.М.Чернов, Н.И.Ракитников, Г.А.Гершу-ни, С.Н.Слетов, А.И.Потапов приступили к работе над проектами программы. В курсе событий были и умеренные социалисты из редакции «Русского богатства» В.А.Мякотин, А.В.Пешехонов, Н.Ф.Анненский. В итоге появились проекты Н.И.Ракитникова и В.М.Чернова. Первым, по словам Чернова, был написан в России проект Ракитникова «и ходил там по рукам». По предложению Г.А.Гершуни В.М.Чернов подготовил контрпроект, который в январе 1903 г. был разослан российским организациям и известным эсерам и народникам [17].
По характеристике того же Чернова, проект Н.И.Ракитникова «был своеобразно марксистским: автор определял “свой” марксизм, как совпадающий в основе с революционным марксизмом 1848 г., марксизмом «Коммунистического манифеста», марксизмом определенно максималистского оттенка». Проект Чернова отличался от него в двух отношениях: в своей общей части он пробовал провести нить рассуждений, насыщенную определениями «динамической социологии», «интер-грализма»; вводил в анализ капитализма ряд различий и конкретизаций, свойственной школе Герцена—Михайловского, а во второй части держался строгого разделения программ на «максимальную» и «минимальную» [18].
7-9 августа 1903 г. в Женеве, на квартире В.М.Чернова, на совещании 18-ти виднейших деятелей партии, разгорелись жаркие споры. Я.Л.Юделевский резко выступил против изложенного в проекте обоснования программы, в связи с тем, что «до сих пор партия опиралась на марксистскую доктрину, которая не удовлетворяет большинство организаций», и предложил выбрать комиссию для выработки новых принципов программы партии. Хотя он и встретил сочувствие некоторых участников совещания, большинство было не на его стороне. Об остроте полемики свидетельствует тот факт, что И.А.Руба-нович назвал позицию Юделевского «декадентской».
Бурные дебаты разгорелись вокруг вопроса о необходимости программы-минимум. Меньшинство, сторонники проекта Н.И.Ракитникова, настаивало на нерасчлененной программе социального переворота, в то время как влиятельное большинство поддерживало проект Чернова, в котором выделялась программа-минимум, программа преобразований, рассчитанных на период «господства несоциалистических сил». Л.Э.Шишко высказался против термина «социализация земли», а Юделевский — против самой этой программы. В области тактики наибольшие противоречия вызвало отношение
32
к шхвату земли и аграрному террору. О.С.Минор, не считая возможным вносить аграрный террор в программу, полагал необходимым «руководить им», в то время как Е.К.Брешко-Ьрешковская утверждала, что «отделить политический террор oi экономического нельзя» [19].
II конечном итоге, на совещании был принят компромисс-...й вариант проекта программы, основу которого составили воззрения сторонников Чернова. Разногласия были настолько < ильны, что, по мнению лидеров партии, публикация проекта Mouia привести к расколу. Будущее подтвердило эти опасения. Разосланный организациям с грифом: «Не подлежит оглашению» — проект, по словам В.М.Чернова, «натолкнулся с разных сторон на довольно суровую критику... Некоторые при гики требовали отдельных поправок, другие шли дальше и предлагали отбросить весь проект и составить новый».
Новые проекты ожидали от Н.С.Русанова, А.И.Рубановича in Парижа, от А.В.Пешехонова и В.А.Мякотина из Петербургу однако, не дождались. Можно гадать, почему не составили проектов первые двое. Иначе обстояло дело с умеренными социалистами А.В.Пешехоновым и В.А.Мякотиным. Принимая непосредственное участие в делах партии, они определили для себя особую позицию. Основной пункт их разногласия с эсерами заключался отнюдь не в отношении к марксизму, как утверждал Н.Д.Ерофеев [20]. Действительно, они относились не-1ерпимей к нему, чем Чернов, Шишко, Рубанович, но и среди собственно эсеров, как уже говорилось, было немало солидарных с ними в этом вопросе. Пешехонова, Мякотина, Анненского не удовлетворял крайний радикализм тактических лозунгов эсеров.
В течении 1902 — начала 1904 г. на страницах «Революционной России» была популяризована целостная теоретическая концепция, намечены некоторые основные пункты тактики. Газета, благодаря достаточно широкому распространению, способствовала организационному сплочению. Не случайно, по многих комитетах и группах говорили, что они никакого I Ц< не знают, а знают «Революционную Россию». Политическое самоопределение стимулировали социальные конфликты, а также выступления со своими программными заявлениями, вслед за РСДРП, либералов.
Дальше медлить было нельзя. Редакция «Революционной России» взяла дело в свои руки. Поскольку она состояла из В.М.Чернова и солидарных с ним М.Р.Гоца и Л.Э.Шишко, то составленный ею проект «сильно качнулся в сторону первоначального проекта В.М.Чернова, сохраняя, однако, “сводный” характер изложения» [21]. Он был опубликован в 1904 г. в
I Леонов М. И.
33
№ 46 «Революционной России». Это был важный шаг на пути политического оформления.
Обсуждение проекта программы на страницах эсеровской прессы протекало вяло. Противники его не обладали должными талантами, да, пожалуй, не очень ясно осознавали, что они должны ему противопоставить. Редакторы центрального органа партии, которые ранее охотно публиковали статьи представителей различных течений, теперь пропускали только те, в которых поддерживались идеи их проекта программы. Критикам обещали дать слово на страницах специального дискуссионного приложения к «Революционной России». До революции вышло только одно «Приложение», а еще три — в 1905 г. Причина редкого появления «Приложений» заключалась не только в недостатке материала, как писал Ф.В.Волховский [22]. Так, Я.Л.Юделевский представил три больших критических статьи, из которых увидела свет лишь одна [23].
Разногласия затрагивали саму основу эсеровской концепции. Авторов проекта программы упрекали в преклонении перед марксизмом, предлагали отбросить философское и социально-экономическое обоснование, все, что могло бы привести «к розни, конфликтам, расколам», призывали предоставить каждому члену партии иметь миросозерцание по собственному выбору. Неугомонный Юделевский предлагал сосредоточить все внимание на разработке ближайших практически осуществимых требований [24]. Чернов вынужден был подчеркнуть «теоретический скептицизм» Юделевского, фактический отказ его от идей социализма [25].
К середине 1904 г. обострились отношения между сторонниками политического террора, возводящего его в ранг основного средства борьбы, и теми, кто возлагал надежды на массовое, в первую очередь крестьянское, движение. Боевая организация, о которой было объявлено в апреле 1902 г. после покушения С.В.Балмашева, продолжала свою террористическую деятельность. 29 июля 1902 г. рабочим Ф.К.Качурой был ранен харьковский губернатор И.М.Оболенский, 6 мая 1903 г. террорист Е.О.Дулебов убил уфимского губернатора Н.М.Бог-дановича. Власти были крайне встревожены. Департамент полиции получил указание императора приложить все усилия для розыска и ареста террористов, в первую очередь Гершуни. 13 мая 1903 г. Гершуни был арестован, после чего Боевая организация (БО) в течение более чем года не подавала признаков жизни.
Дело дошло до того, что весной 1904 г. совещание видных эсеров в Одессе приняло решение о полной свободе действий по отношению к «совершенно неизвестной нам БО». Несмот-
34
। »н на бездеятельность этой организации, идеи терроризма мгрдно пропагандировались М.Р.Гоцем, В.М.Черновым и и* НП.1М руководителем БО, тайным агентом полиции, Е.Ф.Азе-фом Террористические настроения захлестывали партийных функционеров. Играло свою роль и отсутствие новых крупных выступлений крестьянства, и бесконечные провалы местных организаций, и неспособность (или невозможность) от-посвигь у социал-демократов влияние на активно выступавшую часть рабочих. Число желающих вести пропаганду в деревне резко уменьшилось. Е.К.Брешко-Брешковской при-iiiiioci. в мае 1903 г. ехать за границу, «дабы гнать оттуда шипу праздную молодежь обратно в Россию на работу в народ» [26]. Ее замыслы разделяли члены ЦК С.Н.Слетов, М Ф.Селюк, А.И.Потапов.
Своего апогея террористские настроения достигли после убийства Е.С.Сазоновым 15 июля 1904 г. министра внутренних дел В.К.Плеве. Боевики открыто пренебрегали работой в массах, считая ее уделом тех, кто не способен к «настоящему» /«•ну. Даже почитателей террора отталкивала отчужденность к ррористов от партии, психология «революционных кавалер-। прдов». «Массовики», обеспокоенные «страшно усилившим-< и влиянием сторонников исключительного значения политического террора ... и преобладающего значения БО с ее специфическими чертами заговорщичества», начали кампанию за максимально широкое развертывание организаторской и аги-। анионной деятельности в массах. Дело дошло до выхода из I (К С.Н.Слетова и М.Ф.Селюк [27].
Наиболее заметной реакцией «массовиков» было движение «аграрников», аграрных террористов, группы молодых «еров, которых поддерживали Е.К.Брешко-Брешковская, < Н.Слетов, Д.А.Хилков. «Бабка бунтовала, рвалась в Россию лая упорядочения работы в крестьянстве», но ее отговорили под предлогом, что за это дело возьмется С.Н.Слетов, и в конце концов, отправили в Америку для сбора средств [28]. ( । расти достигли высшего накала осенью 1904 г., когда молодые «аграрники» провели резолюцию «большинства» женевской группы и без ведома ЦК разослали по российским орга-нисщиям. Примечательно: инициатором похода против «аграрников» стал Е.Ф.Азеф, усиленно поддерживаемый (> (’.Минором. Их усилиями была принята резолюция «меньшинства» женевской группы — наиболее авторитетных членов партии.
Лидеры хотели, чтобы результатом революции была реанимация социалистического идеала, чтобы революция шла по их плану, чтобы крестьяне выступали «не как голодные соба-г
35
ки, рвущие друг у друга кость», а как организованная громада, желающая уладить все «по справедливости, в порядке», чтобы после проведения социализации земли были созданы все предпосылки для некапиталистической эволюции [29].
«Аграрные террористы» исходили из тех же благих побуждений, но считали, что в силу социалистической природы крестьянства его стихийное движение само по себе приведет к желаемому результату. Поэтому они ставили задачу пропаганды крестьянского бунта, а попытки контроля над крестьянским движением, по их мнению, были не только бесплодными, но и вредными [30]. Аграрники выступали идеологами и, в известной мере, практиками работы в массах. Однако их концепция содержала большое количество элементов бунтарства и анархизма. В конечном итоге, зачинатели этого движения пришли к своей противоположности, отказались от пропаганды в массах, полностью сосредоточили свои усилия на политическом терроре и экспроприациях.
Полемика с аграрниками завершилась компромиссом. ЦК довольствовался тем, что абсолютное большинство местных организаций поддержали резолюцию женевского «меньшинства», а аграрники дали слово воздерживаться от пропаганды в массах идей аграрного террора. Взамен им обещали помощь в их деятельности в России. Прорвавшиеся в Россию «аграрники» — М.И.Соколов, Б.Д.Герман, А.И.Зверин — развернули кипучую деятельность, склонили на свою сторону Северо-Западный, Курский, Екатеринославский комитеты, Белосток-скую и Гомельскую группы, выпустили несколько прокламаций с лаконичным и выразительным призывом «бить покрепче» чиновников, кулаков, помещиков. Их лидер, М.И.Соколов после этого был вызван за границу, получил взбучку, покаялся, но и после этого ничего не изменилось [31].
Весьма сложно шел процесс организационного оформления. Выборных органов, устава, критериев членства не было. Как докладывал на съезде 1903 г. М.Р.Гоц, организация партии шла «не снизу вверх, а сверху вниз», вначале сформировались центральные организации, которые затем содействовали созданию местных групп [32]. Нужно сказать, что, с некоторыми частными отклонениями, подобным образом шло дело не только у всех революционных и либеральных организаций, но и у консервативных. Состояние партии в 1902 г. С.Н.Сле-тов характеризовал так: «...организации не было. Была, конечно, группа людей лично знакомых, без определенных прав, без обязанностей, связанных друг с другом».
И в дальнейшем связи между центром и организациями в России, между самими организациями были слабыми. Органи-
36
ыниопная структура партии была рыхлой, аморфной. Согласно отчетам уполномоченного ЦК С.Н.Слетова на съезде ГМ)1 г., в первой половине этого года картина состояния рос-« ийских организаций была «далеко не блестящей», «ниже всякой критики». По оценке же М.Ф.Селюк, царила «полная дез-орншизация» [33]. Во второй половине положение улучши-нх1>, но не намного.
Число организаций росло: от 28 в 1902 г. до 74 — в 1904 г. < к кшаясь в целом интеллигентской по социальному составу, n.ipi ия включала в свои ряды и некоторое число рабочих и крестьян. Больше издавалось литературы. При комитетах и ।руинах образовывались рабочие кружки. Такие комитеты, кик Киевский, Саратовский, Одесский, Петербургский образовывали рабочие союзы с несколькими десятками членов. Со в юрой половины 1902 г. стали создаваться крестьянские брат-< । на и союзы, кружки учащихся и солдат [34].
В 1903 г. эсеры приняли участие в подготовке майских де-моистраций в Петербурге, Киеве, Житомире, Одессе. В Киеве и I катеринославе были выпущены совместные прокламации »оциал-демократов и эсеров. В Екатеринославе общими усилиями провели стачку и демонстрацию. Так же было 12 и 20 июля 1903 г. в Белостоке. В 1904 г. социал-демократы и эсеры <ообща агитировали за проведение первомайской демонстрации в Одессе, Саратове, Москве, Гомеле, Вильно [35]. В ноябре* декабре 1904 г. социал-демократы, эсеры и Бунд органи-ювали в Вильно вооруженные отряды [36]. Из самостоятельных предприятий эсеров следует отметить демонстрацию 5 и о декабря в Москве, в которой участвовала в основном учащаяся молодежь, рабочих было 50-60 человек [37].
В крестьянской среде, к которой они так тяготели, эсеры не организовали и не провели ни одного заметного выступления. Можно отметить лишь подготовленную ими забастовку крестьян Дятловской волости Гомельского уезда. Ртищевская iрунпа Саратовской губернии в мае 1903 г. провела демон-( । рацию крестьян. По ее постановлению и под ее руководством 6, 13, 20 июля 1903 г. крестьяне поджигали усадьбы помещика Щербины и священника Лапина [38].
С середины 1902 г. на нет сходят пожелания объединиться с социал-демократами, напротив, обостряется полемика с ними. На II съезде Заграничной организации в июле 1904 г., с участием представителей из России и ЦК, высказывалось недовольство, что во время забастовок на юге страны в 1903 г. социал-демократы всячески противились действовать совместно с эсерами. Было решено отказаться от создания объединенных организаций и выступать вместе с социал-демократами
37
только в целях координации сил в борьбе против самодержавия и т.д. [39].
Что же касается российского либерализма, то эсеры считали его внеклассовым, чисто интеллигентским течением, полагая, что он «в известной мере, умеренно отстаивал чисто народные интересы», а с другой стороны был связан с интересами российской буржуазии. Организацией либеральной интеллигенции они называли «Союз освобождения», который состоит из людей «в общем довольных существующими социальными отношениями», представляющих либеральную оппозицию, с которой революционерам по пути в борьбе с самодержавием [40]. Они стремились радикализировать деятельность «Союза освобождения», с этой целью участвовали в конференции революционных и оппозиционных партий в Париже в сентябре 1904 г. [41].
К 1905 г. была разработана теоретическая концепция, опубликован проект программы, создана организационная структура. Казалось, налицо все предпосылки, чтобы завершить формирование партии. Однако, никаких шагов в этом направлении предпринято не было. Накануне революции эсеры представляли из себя совокупность малочисленных групп, в основном юной молодежи с незначительными связями с массами [42].
Понадобился год революционных потрясений, чтобы завершился процесс создания партии, которая заняла значительное место в системе политических сил России.
§ 2. ОРГАНИЗАЦИЯ. ЧИСЛЕННОСТЬ
До революции процесс организационного оформления партии шел сложно. Не было выборных органов, общепринятых критериев членства и уставных принципов. Лидеры надеялись объединить все течения народничества, выразить интересы всех трудящихся. Организационно накануне 1905 г. эсеры были группой политических единомышленников [43].
В революцию эсеры вступили, не имея утвержденного устава. Более того, первая статья, в которой рассматривался организационный вопрос, была опубликована лишь в июне 1905 г. [44]. И только в конце 1905 — начале 1906 гг. на первом съезде партии были определены основы организационного строительства. При этом принятый «Временный организационный устав» был составлен спешно, в ходе самого съезда [45]. Непродолжительное, но чрезвычайно бурное обсуждение выявило широкий спектр мнений о критериях членства, отно-
38
।нснии к анархическим элементам, ограничении кооптации и /ipyi им принципиальным вопросам [46].
Принятие устава было симптомом становления массовой ii.ipi ии. Организационно она была весьма рыхлой, с дисциплиной — не из строгих, сплоченностью — не из крепких. I ому были причины. Основатели, лидеры, в традициях рос-i и Некого и мирового освободительного движения, создавали революционную, а не делающую революцию партию. Самые < уровне ригористы из них хотели видеть сплоченных единомышленников, но не орден меченосцев. В отличии от них, В И.Ленин, большевики выковывали РСДРП именно как де-нающую революцию партию, партию захвата власти. Большевики ориентировались на пролетариат, эсеры — более всего па крестьянство. Для них было характерно стремление удержан, в своих рядах и будущих энесов, и максималистов. Те с ами вышли из партии.
«Временный устав» наметил такую организационную оруктуру: съезд и Совет партии, Центральный комитет; местные организации: областные, губернские, уездные, окружные, районные, городские; первичные партийные группы. Установ-нспие единообразного типа местных организаций «при данных условиях» было признано невозможным [47]. Компетенции и функции комитетов и групп самим эсерам были недо-паточно ясны [48]. Областные и губернские организации разрабатывали свои уставы, приспособляя общепартийные установки к региональным особенностям.
Высшей инстанцией являлся съезд партии, который, по ye-шву, должен был не реже одного раза в год созывать ЦК. Со-с юялось два съезда. Первый принял программу, устав, избрал членов руководящих органов. Второй (экстренный) проходил в феврале 1907 г. На нем были рассмотрены организационные и тактические вопросы, главным образом в связи с выборами и деятельностью депутатов-эсеров во II Государственной Думе. Право представительства на съезде имели ЦК, областные и «правомочные местные организации». Правомочность определялась Советом партии. Принцип пропорционального представительства от определенного числа членов не устанавливался, что вызывало нарекания, а нередко решительные протесты местных организаций. Совет партии составляли пять членов ЦК, делегаты областных, Московской и Петербургской организаций. Он созывался по инициативе ЦК для решения неотложных тактических и организационных вопросов. 1’го решения имели обязательный характер и могли быть отменены только общепартийным съездом.
39
На Центральный комитет возлагалось идейное и политическое руководство всей партийной деятельностью. При нем существовали ведавшая «Центральным» террором Боевая Организация, а также комиссии — крестьянская, рабочая, военная, литературно-издательская, техническая, финансовая и другие. С помощью института уполномоченных («разъездных агентов», — по терминологии «Временного устава») ЦК осуществлял связь с местными организациями. До первого съезда ЦК, созданный, по словам М.Р.Гоца, «явочным порядком» преимущественно из «стариков», пополнялся кооптацией [49]. К концу 1905 г. его численность достигала 30-35, а возможно, и 40 человек. М.А.Натансон говорил в 1909 г. : «В то время существовал очень большой ЦК, полного состава которого я до сих пор не знаю; и никто из товарищей не мог восстановить его в полной мере. Мы с В.М.Черновым восстановили, кажется, от 33 до 35 человек, но думаем, что было еще больше, между 35 и 40 человеками» [50]. Члены ЦК жили в разных городах, редко виделись и никогда в полном составе не собирались.
В начале революции ЦК делился на заграничный, где находились теоретики, редакторы центрального органа и другие авторитетные члены, и российский, занятый текущей работой. Со времени «октябрьских свобод» 1905 г. деятельность заграничного ЦК была свернута. Почти все его члены переехали в Россию. Причем, более молодые и деятельные обосновались в Петербурге, а более пожилые, «болезненные», по выражению С.Н.Слетова, осели в Москве. На I съезде в ЦК были избраны А.А.Аргунов, Е.Ф.Азеф, М.А.Натансон, Н.И.Ракитников, В.М.Чернов. Позднее были кооптированы Б.В.Савинков и С.Н.Слетов. На II съезде в ЦК вместо Н.И.Ракитникова был избран Г.А.Гершуни. Несмотря на все усилия, ЦК так и не удалось установить прочные регулярные связи с местными организациями. До середины 1906 г. эти связи вообще были крайне неустойчивыми. И только со времени, когда наладилась деятельность Центрального исполнительного бюро с функциями секретариата (издание инструктивных писем, направление уполномоченных, сбор информации и т.д.), положение несколько исправилось, хотя, по-прежнему, оставляло желать лучшего.
Областные организации (союзы) охватывали территорию нескольких губерний. К концу революции их насчитывалось тринадцать. К областным приравнивались организации Петербурга и Москвы. Во главе областной организации стоял избираемый (с правом последующей кооптации) областным съездом представителей губернских, городских и уездных органи-
40
ыпий областной комитет. Под его контролем действовали (ннчюй летучий отряд, занимающийся террором и экспроприацией, крестьянский союз, типографско-издательская группа, поенная организация и т.д. Областные комитеты осуществля-|н координацию действий организаций регионов.
I убернские организации, как правило, охватывали терри-юрню губерний. Выборные губернские комитеты появились । о hi, ко с 1906 г. Ранее дело ограничивалось тем, что в комитет । \()ерпского города включали несколько разъездных агитаторов [51]. Кроме губернских, официально утвержденные ЦК комитеты существовали в крупных промышленных городах, i.ikих как Брянск, Златоуст, Николаев. В Северо-Западной об-i.u i н (преимущественно Белорусские и Прибалтийские губернии) функции губернских выполняли районные комитеты. При губернских комитетах имелись союзы пропагандистов, рлоочих, учащихся, крестьянский, издательская группа и т.д. В icx случаях, когда организация в губернском городе была мл исчисленной, во главе ее находилась группа. Группами, как правило, назывались и организации уездных городов.
В сельской местности первичная ячейка, в которую по преимуществу входили жители одного села (крестьяне, сельские интеллигенты), чаще всего называлась «братством». Были и волостные «братства». В местах, где «братств» было достаточно много, они объединялись в волостные и районные ор1анизации и в уездные крестьянские союзы. В городе первичной ячейкой была группа или кружок рабочих, студентов, учащихся, солдат. В совокупности они составляли «союз» или «организацию» во главе с комитетом.
И в годы революции, и после нее много говорилось о недостатках партийной организации. Центр не успевал за стремительным ростом периферии. Не на высоте оказывались и областные комитеты. Постановления ЦК нередко не доходили до губернских, городских и уездных комитетов. В 1906 г. крупная Черниговская организация в течении нескольких месяцев не имела никаких контактов ни с ЦК, ни с областным комитетом. То же случилось и с Читинским комитетом. Об ус-юйчивых связях с крестьянскими братствами говорить не приходится. На втором съезде представитель Оргбюро «Гри-юрьев» (возможно, П.П.Крафт) с глубокой озабоченностью сообщал (впрочем, это делегаты съезда и без того хорошо шали), что «во многих случаях у нас комитеты оторваны от масс», бывает, «считает уездная группа в своем ведении 20 оратств, 2-3 районных комитета, да еще несколько волостных, но при этом даже не всегда знает, где эти организации находятся, не говоря уже о составе их членов». В «Докладе»
41
Штутгартскому конгрессу II Интернационала приводились указания на трудности точного исчисления крестьян, членов партии: комитеты опасались хранить списки, а главное, — «крестьянские группы и организации возникали совершенно спонтанно и только случайно удавалось их обнаружить» [52]. Перечень таких случаев можно продолжить. В свою очередь ЦК месяцами не получал информации от многих губернских, городских и даже областных комитетов, не говоря уже об уездных группах.
Согласно § 1 «Временного устава», членом партии считался каждый, «принимающий программу партии, подчиняющийся постановлениям ее съездов и участвующий в одной из партийных организаций». Таковы были критерии партий II Интернационала. Некоторым делегатам первого съезда они казались излишне ригористическими. Предлагали считать членом партии «не только членов организации, но и всех, работающих под контролем организации», и даже тех, кто, разделяя программу и тактику, оказывает партии какие-либо услуги [53].
Надо думать, что формулировка § 1 многих не удовлетворяла. Иначе, чем можно объяснить тот факт, что на областных и губернских съездах, на совещаниях крестьянских работников ставился вопрос: кого считать членом партии? кого считать членом «братства»? V Поволжский областной съезд предлагал считать членом партии каждого, кто признает социализм, широкое народовластие, демократическую республику, социализацию земли, Учредительное собрание, участвует в работе «хотя бы членским взносом» [54]. Второй съезд крестьянских работников (сентябрь 1906 г.) рекомендовал считать членами «братств» крестьян, «признающих основные положения нашей партии и главнейшие ее требования, насущные для данного исторического момента» [55].
По мере того, как организация становилась массовой, возрастало значение дисциплины. Многие требовали навести порядок, размежеваться с аграрными террористами, оппозицио- * нерами, теми, кто тяготел к анархизму и экспроприаторству. Недовольные партийной дисциплиной настаивали на безбрежной демократии, обвиняя ЦК и комитеты в «генеральстве», и уходили в «оппозицию» [56]. «Оппозиционные фракции партии социалистов-революционеров» стали заметным явлением с осени 1905 г. С начала 1906 г. они уже представляли серьезную угрозу. Московская, Ставропольская, Северо-Кавказская организации были расколоты оппозиционерами. ЦК пришлось принять решительные меры. В области были посланы эмиссары с чрезвычайными полномочиями. Некоторые комитеты, например, Рязанский, были распущены. Летом 1906 г. был на-
42
псден относительный порядок. Значительное число «оппозиционеров», пренебрегавших конспирацией, арестовала полиция, часть возвратилась в лоно партии, часть положила начало максималистским организациям [57].
lice это вызывало тревогу. На II съезде партии после ожес-юченной дискуссии ^остановились на компромиссном решении считать членом партии всякого, принимающего программу и тактику партии, подчиняющегося ее постановлениям и партийной дисциплине, принятого в одну из партийных организаций [58]. Никакая формулировка устава сама по себе не могла изменить того, что было заложено в природе партии. И на исходе революции видные функционеры с горечью говори-пи о «недостаточной партийной сознательности работников, а 1акже отсутствии партийной дисциплины» [59]. Общим мес-юм были сецгенции типа «мы до нельзя плохие организаторы»; «сплошь и рядом приходится считаться с тем, что не юлько нет дифференцировки партийных элементов, но они даже не выделены из окружающей среды, не разберешь, где обыватель, где партийный человек» [60].
У И.А.Рубановича от II съезда осталось впечатление «полного отсутствия организованности», чреватого расколом [61]. Вероятно, это — результат излишне эмоционального воспри-я । ия. Ни в многочисленных воспоминаниях, ни в письмах, ни в партийной прессе нет упоминаний о назревшем организационном кризисе, тем более расколе. По-видимому, следует говорить о явлениях, с которыми пришлось столкнуться революционным и либеральным партиям, когда эмоциональная взвинченность политически активных элементов улетучивалась.
Анализ численности партии эсеров предварим несколькими замечаниями. В нашей литературе высказано мнение, в сущности сводящееся к отрицанию самой возможности выяснения численности членов партии, количества братств и организованных в них крестьян. Приводятся такие доводы: неопределенность толкования членства самими эсерами, отсутствие исчерпывающих данных о количестве братств и организованных крестьян в одном документе, большой диапазон в численности организованных крестьян в различных губерниях (62]. Надо думать, что такая постановка вопроса не имеет достаточных оснований. Во-первых, нельзя, конечно, ожидать от каждой партии такого же понимания членства, как у большевиков-функционеров (что касается рядовых членов, интеллигентов, рабочих, ремесленников и того небольшого числа крестьян, которые входили в большевистские организации, то для них уставные тонкости были тайной за семью печатями; об этом свидетельствуют многочисленные общеизвестные
43
факты: организация объявлялась большевистской или меньшевистской, когда во главе комитета появлялся энергичный представитель одного из этих течений социал-демократии; рядовые члены постоянно выражали неудовольствие фракционными дрязгами верхов, расколом, требуя объединения и единства действий). Иные критерии — характерный признак партий другого типа.
Во-вторых, отсутствие исчерпывающих данных в одном документе можно дополнить сведениями других источников. В-третьих, различие в численности организованных крестьян в разных губерниях, на наш взгляд, определяется в первую очередь существенными различиями размаха крестьянских выступлений, разной степенью интенсивности агитации и организаторских усилий, а также спецификой положения самого крестьянства. С учетом сказанного, мы считаем возможным и нужным выявление численности крестьян-эсеров, а равно рабочих и интеллигентов, разумеется, с учетом эсеровского понимания членства в партии и специфики источника. В пользу высказанных соображений свидетельствует тот факт, что как в отечественной, так и в зарубежной литературе последнего времени выявленные нами данные не вызвали возражений.
Сведения о размещении и численности эсеровских организаций изложены в таблице № 1.
Прежде чем обратиться к ее анализу, сделаем ряд замечаний. Приведенные в ней сведения о численности организаций характеризуют кульминацию партии эсеров в революции. При наличии данных, относящихся к разным временным периодам, учитывались те, которые относятся к рубежу 1906— 1907 гг. В тех случаях, когда источник определяет численность в пределах «от» и «до», мы брали среднее арифметическое. Например, согласно отчета губернского комитета, в Твери было 150-200 организованных рабочих, 37 интеллигентов и 70 солдат, что в сумме составляет 257-307 человек [63]. Для таблицы мы взяли среднее арифметическое — 282. При подсчете первичных организаций мы учитывали только определенные цифровые показатели; неопределенные, типа: «были», «имелись» и т. п. — не учитывались.
В начале революции основная часть комитетов и групп размещалась в губернских городах. Из 26 комитетов и 49 групп в уездных городах находилось всего 4 комитета и 19 групп. Почти все комитеты, в том числе и оба областных, и подавляющая часть групп располагались в Европейской России. Комитеты были в Москве, Петербурге, в Поволжье, на Урале, в Южных и Западных губерниях. В нечерноземных губерниях Центрально-Промышленного, Северо-Западного и
44
Таблица 1
Территориальное размещение и численность партии эсеров в 1905-1907 гг.
Регион Тип организации Число членов
Областные Губернские и приравненные к ним Городские и уездные
Количество
к началу 1905 г. к концу 1905 г. рубеж 1906-1907 it. к началу 1905 г. к концу 1905 г. рубеж 1906-1907 it. к началу 1905 г. к концу 1905 г. рубеж 1906-1907 гг.
Европейская Россия 2 6 8 23 39 61 43 110 329 54619
Кавказский край — 1 2 2 5 7 2 4 58 5693
Сибирь — — 2 — 3 6 3 8 25 1875
Средняя Азия — — 1 1 2 4 1 2 16 422
Финляндия — — — — — — — — 1 —
Царство Польское — — — — — — — — 3 —
Итого 2 7 13 26 49 78 49 118 432 62600
* Данные, на основе которых составлена Таблица, см. в Приложении 1.
Северных губерниях Центрально-Черноземного районов имелись только малочисленные группы в губернских городах. Наиболее крупными были организации Петербурга и Москвы, а также Саратова, Киева, Екатеринослава, Одессы, Харькова. В их составе были союзы рабочих, крестьян, студентов, учащихся.
Крупные рабочие организации или союзы к началу революции, кроме названных городов, существовали в Витебске (200 чел.), Николаеве (50-60 чел.), Харькове (50-60 чел.), Житомире (40 чел.), Кишиневе (15 чел.), Брянске (22 чел.). Немногочисленные группы рабочих были также созданы в Твери, Ярославле, Нижнем Новгороде, в остальных городах, где существовали комитеты [64].
По выявленным нами данным, крестьянские союзы, ставившие своей целью агитацию в крестьянстве, к 1905 г. были созданы в 12 губерниях Среднечерноземного и Западного нечерноземного районов, первичные сельские организации — в восьми губерниях этих же районов. В десяти губерниях центра Европейской России функционировали малочисленные группы «Союза народных учителей партии социалистов-революционеров» [65]. Не получившие окончательного завершения попытки создания военных организаций были предприняты в Петербурге, Москве, Киеве, Севастополе — всего в 12 городах. В Москве, Одессе, Белостоке, Бердичеве и некоторых других городах были организованы боевые дружины [66].
Выявить с достаточной точностью численность партии накануне 1905 г. не представляется возможным. Сами эсеры учета не вели, сводки жандармских управлений, собранные в 1903—1904 гг., как будет показано ниже, недостаточно репрезентативны [67]. Е.К.Брешко-Брешковская в конце 1904 г. писала о том, что активных членов в партии всего «несколько сот молодых людей» [68]. В.М.Чернов в 1908 г. на I Общепартийной конференции говорил: «До “революции” мы были ничтожной кучкой» [69]. Согласно имеющимся в нашем распоряжении данным накануне революции в сфере партийного влияния эсеров находилось от 1500 до 2000 человек. Они значительно уступали по этому параметру социал-демократам, которых по оптимистическим оценкам насчитывали до 8400, по пессимистическим — 2500 человек. Возможно, численно эсеры превосходили левых («Союз освобождения») и консервативных («Союз земцев-конституционалистов») либералов, которые находились в инкубационном состоянии своего партийного развития.
По подсчетам Н.Д.Ерофеева, численность партии эсеров накануне революции составляла 2651 человек [70]. Думается,
46
•I i<> но достаточно условный показатель. Н.Д.Ерофеев ограни-iiDi круг источников почти исключительно донесениями жан-мирмов в Департамент полиции за ограниченный промежуток ирг мен и, практически исключив большинство партийных и иных по происхождению источников, в том числе мемуары, переписку, а также исторические исследования. Не привлечены 1акже полицейские источники более позднего времени, ма-। сриалы местных и зарубежных архивов, в которых содержит-«и масса дополнительных данных. Поэтому в опубликованный нм список организаций не попало более 20 групп, в том числе Иркутская, Калужская, Тифлисская, Ташкентская, которые in коре были преобразованы в комитеты, и даже Асхабадский и Ьа сумский комитеты, организации весьма деятельные.
Кроме того, надо учитывать, что перед революцией жан-ырмы неумело отметали «зерна от плевел», либералов от революционеров, сочувствующих от профессионалов, эсеров от 1 оциал-демократов. И не потому, как пишет Ерофеев, что «в рассматриваемый период эта партия (эсеров. — МЛ.) как ан in правительственная сила сколько-нибудь серьезного значения не имела» [71]. Напротив, правительственные круги боне июнно воспринимали эсеровскую пропаганду в городе и деревне и эсеровский террор в особенности. Дело заключалось в ।инкой квалификации большинства провинциальных служителей полицейского сыска, о чем свидетельствуют как воспоминания жандармских асов, так и многочисленные циркуляры Департамента полиции [72].
Сеть провокации только-только закладывалась, и то в образцовых охранных отделениях. По мнению Департамента полиции, «единственным, вполне надежным средством, обеспечивающим осведомленность розыскного органа, является внутренняя агентура» [73]. По образному выражению начальника Петербургского охранного отделения А.В.Герасимова, (>сз провокаторов, секретных агентов «руководитель политической полиции все равно, как без глаз» [74].
В течении 1905 г. оформилась 5 областных, 23 губернских комитета (15 преобразованы из групп), 84 уездных и городских групп. К концу первого года революции функционировали 7 областных, 49 губернских, 118 уездных и городских ор-ншизаций, большинство — в Европейской России: 6 областных, 39 губернских, ПО уездных и городских.
Разнообразные источники, партийные и жандармские, свидетельствуют, что с осени 1905 г. партия эсеров вступает в новую фазу. В общем виде новоприобретенное качество описывалось термином «усиление» [75]. Его проявления — повсеместное образование новых организаций, резкое увеличе
47
ние численности, создание повсюду рабочих, крестьянских, студенческих, военных союзов, боевых дружин, небывалые тиражи листовок, газет, брошюр. Эпоха «октябрьских свобод» завершает первый этап процесса, начатого в январе 1905 г.: становление массовой революционной нелегальной партии. Во всех организациях, по которым имеются сведения, рабочие и крестьяне составляли подавляющее большинство.
На I общепартийной конференции представитель ЦК говорил, что 1906 г. «несомненно знаменует грандиозный рост партии» [76]. Начали функционировать еще пять областных, 24 губернских и более 200 уездных и городских групп. В 1907 г. конституировался Дальневосточный областной комитет и несколько групп. Установить, приходится ли создание группы на 1906 г. или на 1907 г., не всегда представляется возможным. В составе партии эсеров числились также семь национальных организаций: эстонский, якутский, бурятский союзы, чувашская, греческая, осетинская, магометанская поволжская группы.
В конце 1906 — начале 1907 г. преобладающая часть эсеровских организаций находилась в Европейской России. Здесь губернские комитеты были в 48 из 50 губерний (созданный в начале 1905 г. Рязанский комитет в конце того же года был расформирован), группы в 254 уездах из 504.
Однако и в Европейской России размещение организаций было неравномерным. В начале революции в Центральном промышленном районе, за исключением Москвы, организации губернских городов были малочислены, а уездных организаций (совершенно малозначительных) было всего несколько; единичные крестьянские братства появились во второй половине 1905 г. Влияние на рабочих до осени 1905 г. было мизерным. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что Тверской Совет рабочих депутатов был единственным в России, в исполком которого эсеры не были допущены. С осени 1905 г. началось активное укрепление эсеров в центре страны. В 1906—1907 гг. они были достаточно сильны во Владимирской и Орловской губерниях, имели определенное влияние в Костромской, Тверской, но по-прежнему очень слабы в Рязанской и Ярославской губерниях. В этом районе, при общей слабости сельских организаций, в городах они решительно уступали социал-демократам.
В Центральном черноземном районе эсеры имели довольно значительные сельские организации и весьма слабые городские. В Северном районе, в Вологодской и Архангельской губернии, были активны городские организации, а в Псковской и Новгородской — сельские. На Северо-Западе у эсеров
48
bi.iiiii многочисленные организации ремесленных и железно-порожных рабочих, а в некоторых губерниях также крестьян.
На Украине сильные городские и сельские организации находились в Киевской и Харьковской губерниях, крупные |<|нч н.янские — в Черниговской, городские — в Екатерино-• панской. На степном юге, в Херсонской губернии, активная p.iboia велась в городе и деревне, в Таврической — в городе и армии.
В Донской области, как почти везде, где было многочисленное казачество, эсеровские организации были невелики.
Самыми сильными были организации Поволжья. Здесь iio’ii и во всех губерниях были массовые крестьянские органи-1ДЦИИ, а крупные городские — в Астрахани, Царицыне и Казани, крупными были Вятская и Уфимская организации Урала.
В Кавказском крае, Средней Азии и Сибири организационное строительство быстрыми темпами пошло только с 1(Ю6 г. В корреспонденции в «Знамени труда» в 1910 г. говорилось: «До 1906 г. для Сибири Партия С.-P., как представи-н'льница трудящихся масс — не существовала; были только о । дельные интеллигентские кружки» [77]. В национальных районах абсолютно преобладал тип городской организации, сельские — практически отсутствовали. В этих районах иной культуры действовали национальные партии.
Удалось выявить 2067 первичных сельских организаций, в которых насчитывалось 26068 крестьян. Подавляющее большинство сельских организаций (1932) и организованных крес-1ьян (25173) находились в Европейской России (См. Приложение 2). Установленные данные, естественно, не претендуют на абсолютную точность. Итоговые цифры явились результа-। ом суммирования показателей источников, и, на наш взгляд, хотя и приближенно, но весьма правильно, отражают действительную картину.
От Нижегородской до Саратовской губерний на востоке и от Смоленской до Киевской губерний на западе располагался район, где размещалась основная масса крестьянских организаций и организованных крестьян. Именно здесь находились значительные организации, занятые преимущественно аграрной пропагандой. Этот район отмечался самыми низкими размерами наделов и наиболее высокими ценами на землю и арендной платой за нее, здесь имело место широкое развитие земледелия, а интенсивность применения наемного труда в сельском хозяйстве была наименьшей, доля беднейших крестьян была высокой, а доля зажиточных низкой [78]. Это был район крупных выступлений малоземельного, главным образом, общинного крестьянства. Напротив, в нечерноземных гу-
4 Леонов М. И.
49
берниях Центрального промышленного района, Севера Европейской России сельские организации, за некоторым исключением, были незначительными и малочисленными.
Эсеры стремились вовлечь в ряды партии рабочих, крестьян и другие демократические элементы. «Все губернские комитеты без исключения, — подчеркивалось в отчете ЦК Штутгартскому конгрессу II Интернационала (1907 г.), — объединяли более или менее значительное количество рабочих, сообразно количества фабрик и заводов» [79]. Рабочие организации были созданы и в промышленных уездных городах (См. Приложение 2). Самыми значительными были рабочие организации в Петербурге, Москве, Севастополе, Брянске (635 чел.), Дядькове (460 чел.). В Европейской России губернские организации чаще всего насчитывали 200-400 рабочих, а организации губернских городов — 100-200 рабочих.
Под влиянием эсеров находился Всероссийский железнодорожный союз, представлявший огромное число железнодорожных рабочих и служащих. В 1906 г. было заключено соглашение между Союзом и Волжской судоходной организацией партии социалистов-революционеров, которая в то время объединяла до 500 человек — преимущественно матросов и рабочих судов и затонов Волжского бассейна. Центр судоходной организации располагался в Нижнем Новгороде, а крупные отделения — в Саратове, Астрахани, Рыбинске и Муроме [80].
Студенческие эсеровские организации в 1905—1907 гг. были созданы во всех городах, где имелись высшие учебные заведения. Наиболее крупными были организации в Петербурге (800 чел.), в Москве, а также в Томске (300 чел.), где студенчеству комитет уделял наибольшее внимание. Школьные группы и союзы имелись во всех губернских городах Европейской России и в крупных уездных городах. Часто в школьных группах числилось 50-70 человек (Орел, Пенза, Самара), реже — 100-200 человек (Воронеж, Вятка). Особенно много было молодежи в организациях Северо-Запада, где учащиеся составляли ядро организаций ряда уездных городов и местечек.
Эпизодическая пропаганда в армии велась со времени образовании партии. С началом русско-японской войны она усилилась, однако долго еще стояла на втором плане. Перелом в настроении произошел после восстания на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». Интенсивность пропагандистской и организаторской работы в армии во второй половине 1905 г. резко возросла. Установлено, что в 1905 г. военные комиссии, иногда из двух-трех человек, действовали в 24 населенных пунктах. Было положено начало беспартийным «Военно-рево-
50
И1ОЦИ0НН0Й организации» и «Офицерскому союзу», которые находились под влиянием эсеров, вплоть до того, что средства на свои издания они получали из партийной кассы.
После поражения декабрьского вооруженного восстания мысль о необходимости привлечения армии на свою сторону прочно вошла в сознание лидеров партии и рядовых функционеров. Подобное наблюдалось и у социал-демократов, и у дру-। их революционных организаций. Почти при всех губернских комитетах эсеров были сформированы группы военных пропагандистов. При ЦК была образована Военная комиссия во । лаве с С.Ф.Михалевичем. В 1906 г. военные организации ныли созданы еще в 43 пунктах. Установлено, что в годы революции действовало 93 военные организации (см. Приложение 2).
В большинстве мест число организованных военных было невелико: в Воронеже — 12 чел., в Костроме — 25 чел. Курский и Пензенский комитеты сообщали, что каждый из них организовал по 200 солдат. Численность военных организаций в Москве, Петербурге, Севастополе, Кронштадте, которые признавались самыми многочисленными, не установлена.
Среди городских организаций особое место занимали столичные. Они же были самыми крупными. В Петербурге в начале 1905 г. организация была не очень большой, значительно усгупая социал-демократам. В 1905 г. создали Рабочий союз и разделили город на шесть районов. В Невском, по воспоминаниям В.Ф.Гончарова, значилось к концу года 320 членов [81]. В октябре 1906 г. в городе насчитывалось 3400 членов в 10 районах, а в апреле 1907 г. — более 6000 в И районах. Каждый район был разбит на несколько подрайонов (от двух до шести), заводских комитетов (от 7 до 14). В наиболее крупных районах значилось от 590 до 1000 членов [82]. В 21 организации Союза студентов было около 800 членов. Численно петербургская организация в конце 1906 — начале 1907 г. немного уступала социал-демократической (4169 членов весной 1906 г., 8791 — весной 1907 г.), но превосходила как большевистскую, так и меньшевистскую фракции. Несколько больше членов было в организации кадетов (от 7,5 до 8 тысяч) и значительно больше — октябристов (по ориентировочной оценке — около 14 тысяч) и у Союза русского народа (более 10,5 тысяч).
Московская организация накануне революции считалась лучшей в партии. В январе в ее рядах было около 500 организованных рабочих, в ноябре 1905 г. — от 1300 до 1500 рабочих в 8 районах города. После декабрьского восстания количество членов организации резко сократилось. Но затем, не-
4*
51
смотря на внутренние распри, ряды ее выросли. В 1906 г. в городе было от 10 до 15 районных организаций с числом членов от полутора до трех тысяч [83].
Данные о числе эсеров в Москве в 1906 г., приводимые в отчетах комитета и охранного отделения совпадают. Провокация в верхах комитета и обострение внутренних распрей явились дополнительными факторами резкого сокращения рядов московских эсеров Так, в июне 1907 г. в Москве было только 4 районных, 22 заводских комитета, 1000 организованных рабочих [84]. Вскоре организация была распущена. Московская организация эсеров численно значительно уступала организациям остальных самых значимых партии. Социал-демкраты насчитывали в своих рядах весной 1906 г. — 5260, а весной 1907 г. — 10755 членов; кадеты — весной 1906 г. — 8506, а в январе 1907 г. — 12241 человек; октябристы на рубеже 1906—1907 гг. — 9-10 тыс. членов; примерно столько же человек входило в Союз русского народа.
ЦК партии эсеров сильнейшими, кроме Петербургской и Московской, называл городские организации Севастополя, Брянска, Баку, Николаева и Екатеринослава. Организации Вильно, Харькова, Гомеля, Киева, Тамбова, Двинска насчитывали от 412 до 500 человек. В большинстве губернских городов Европейской России было от 120 до 300 эсеров. Крупные городские организации размещались в промышленно развитых городах Центрального и Южного промышленного районов, Урала — там, где сосредоточивались большие массы рабочих.
Из губернских выделялись: Витебская (4001 член), Таврическая (4245 членов), Могилевская (3188 членов), Владимирская (2028), Воронежская (2027) организации. Типичными для Европейской России были губернские организации с числом членов от 700 до 1000. Для Кавказского края, Сибири и особенно Средней Азии были типичны значительно меньшие организации (100-200 членов). Численность уездных организаций в массе своей не превышала 40-80 человек [85]. Группа уездного города состояла преимущественно из 10-20 человек. (Карачаевская и Кирсановская группы Тамбовской губернии, Ядринская группа Казанской губернии). Группы в 11 уездных городах Вятской губернии насчитывали по 5-13 человек каждая [86]. Численность первичных организаций в городе (кружок, группа) и сельской местности (братство), как правило, составляла 7-15 человек.
Первый, и насколько нам известно единственный, подсчет численности своих рядов был сделан эсерами в ноябре 1906 г. на II Совете партии. Основанием служили отчеты областных 52
комитетов. Было установлено, что «число членов в это время выло не менее 50000», еще 300000 считались находящимися под влиянием партии [87]. Нужно отметить, что Совет не попу ч ил отчеты трех областных комитетов (Северного, Сибирского, Азово-Донского), в свою очередь, областные комитеты нс располагали информацией о численности ряда губернских организаций. В целом итоговый результат был ориентировочным. Об этом свидетельствует тот факт, что некоторые оптимисты из руководства говорили о 200 тыс. членов партии [88].
По нашим подсчетам, осуществленным на основании отче-юв 1убернских организаций, в партии эсеров в конце 1906 — начале 1907 г. насчитывалось 62609 человек. Внимательный читатель обнаружит незначительное расхождение с опубликованными нами ранее суммарными данными. Это связано с юм, что на этот раз использовались только определенные показатели. Корректная экстраполяция, конечно, не вызывает возражений. В данном случае нет необходимости в ее применении. Общая картина вырисовывается с достаточной определенностью. Принимая во внимание, что мы располагаем отрывочными данными по Екатеринославской губернии, организация которой считалась значительной, а также еще по 9 малочисленным организациям Прибалтики, Средней Азии и Дальнего Востока, а данные еще по 9 организациям весьма неполны, можно предположить, что в рассматриваемый период в партии эсеров было несколько более 65000 человек. Существенное превышение над данными Совета партии сложилось вследствие того, что учет был более полным, а также по той причине, что данные, которыми мы оперировали, относятся к кульминационному периоду роста партийных рядов.
Разумеется, приведенные нами сведения о численности партии эсеров ни в коей мере не претендуют на абсолютную точность. Сам характер источников предопределил достаточно ориентировочный, приблизительный характер конечного результата. Привлечение новых источников, в том числе из архива ЦК партии эсеров, местных архивов неизбежно приведет к некоторым уточнениям.
В отечественной исторической литературе длительное время безраздельно господствовал мнение об эсерах, как малочисленной интеллигентской группе. В последнее время высказано не подкрепленное конкретными выкладками мнение о явном завышении численности партии II Советом и ЦК партии [89]. М.Перри склонялась к мнению о том, что максимум численности партии эсеров достигал 55-60 тыс. членов, с ней в общем солидаризировался Ж.Бейнак [90]. По оценке М.Хильдермайера, к началу 1907 г. в партии эсеров было
53
около 42-45 тыс. членов. Эту цифру он получил путем суммирования экстраполярно выведенной численности областных организаций [91]. Такой метод нельзя признать достаточно обоснованным, тем более, что М.Хильдермайер располагал сведениями многих губернских, городских и уездных организаций. В качестве базовой для экстраполяции М.Хильдермай-ер взял Поволжскую областную организацию, считая в ее составе 5100 членов, в то время как по свидетельству составителей партийного отчета, на который ссылается М.Хильдермайер, в Поволжской области было более 10 тыс. эсеров [92]. Во всей области, по М.Хильдермайеру, было 2760 партийных крестьян, в то время как только в одной Саратовской губернии было около 200 братств с числом членов от 2 (по одним данным) до 10 тысяч (по другим данным), а в каждой из остальных губерний от 500 до 1500 организованных крестьян.
В рядах эсеров было много околопартийных элементов, попутчиков. Некоторые организации членами партии объявляли рабочих, регулярно посещавших партийные митинги, другие — гимназистов и т.д. [93]. Северо-Западный областной комитет, который насчитывал в своих рядах 12,5 тыс. человек, постоянно жаловался на нехватку активистов, агитаторов, пропагандистов, непригодность для партийной работы даже многих из тех, кто переходил на нелегальное положение и тем самым попадал в число функционеров. Частью партии были террористические организации.
Важный параметр партийной организации — печать, одно из основных средств воздействия на массы. Почти все губернские и некоторые уездные комитеты имели свои типографии. Только за 1906 г. их было арестовано 26. Многие прокламации издавались тиражом в тысячи, порой десятки тысяч экземпляров, а важнейшие общепартийные («Манифест ко всему Российскому крестьянству» (июль 1905 г.), «К партийным организациям» (июль 1906 г.) — в 100-150 тыс. экземпляров. Типографии крупных организаций выпускали листовки периодически, указывая порядковый номер и тираж [94]. Суммарное количество листовок за 1905 — 1907 гг. исчислялось скорее всего миллионами экземпляров. Издавали листовки и братства. В Саратовской губернии в 1905 г. Малокривиц-кое братство выпустило две прокламации тиражом 180 и 100 экземпляров, по одной — Болыпекривицкое, Ущербское и Тростянское (100, 150 и 150 экземпляров) [95]. Регулярно печатало на гектографе листовки братство села Ивановка Александровского уезда Екатеринославской губернии [96].
54
Периодических изданий до осени 1905 г. было совсем немного; в России — только нелегальные. С эпохи «октябрьских слобод» настало время легальной печати. В «перводумский период» партия основала около 20 ежедневных газет и несколько еженедельников. Свои газеты были почти у всех областных комитетов [97]. Око царской цензуры было недреманным. Эсеровская печать преследовалась свирепо. В Петербурге в 1907 г. ни одна из легальных газет ЦК не дожила до фстьего номера. Всего выявлено 196 повременных партийных и околопартийных периодических изданий, из них 152 — местных организаций. Это не исчерпывающие данные. Дальнейшие исследования, несомненно, внесут определенные коррективы.
После 17 октября 1905 г. в России началось настоящее книжное наводнение. Толстая книга отошла на второй план, а первое место заняла брошюра. По ориентировочной оценке П.А.Рубакина, эсеры за годы революции выпустили не менее 24 млн. экземпляров книг. Для сравнения: социал-демократы издали не менее 26 млн. экземпляров [98]. В ноябре 1905 г. был образован «Союз издателей с.-p.», в который вошли крупные издательства: «Молодая Россия», «Новое товарищество», «Земля и Воля», «Сеятель», «Народная мысль», «В.Распо-иов» [99]. Редакционная партийная комиссия, куда входили ( П.Слетов, Д.С.Розенблюм, М.Я.Гендельман, Ш.И.Натадзе, А.II.Кудрявцев, А.Д.Высоцкий, видные деятели партии, обращалась к литераторам и публицистам с одной просьбой: как можно быстрее поставлять материалы, по выражению секретаря «Союза» Н.А.Шишло, «шпарить во всю» [100]. За вторую половину 1906 г. «Союз» издал около 200 книг и брошюр общим тиражом 4 млн. экземпляров. В Петербурге подобный союз был организован по инициативе А.В.Турбо. В Нижнем 11овгороде действовало партийное издательство «Сеятель», в Ростове-на-Дону — «Донская речь» (последнее издательство формально было беспартийным).
В Нагасаки высокую активность развило книгоиздательство «Воля», у истоков которого стояли Н.Руссель-Судзилев-ский и Б.Д.Оржих. Легальная литература распространялась через широкую сеть книжных складов и магазинов. Центральным был склад «Школьное и библиотечное дело» в Петербурге, где литературное дело курировал М.А.Натансон [101]. Издательство «Молодая Россия» реализовывало партийную литературу через сеть складов и магазинов в 20 городах. Партийная литература была обращена к разным слоям общества: рабочим и крестьянам, студентам, школьникам и интеллиген-гам, другим средним городским слоям, солдатам и матросам.
55
Помимо русского она выходила на украинском, татарском, чувашском, армянском и других языках.
Жандармы отовсюду сообщали, что города и уезды «наводнены» эсеровской литературой. Конечно, запросы организаций полностью не удовлетворялись [102]. Спрос превышал предложение. На съездах и совещаниях разгорались жаркие споры о критериях справедливого распределения литературы. И все же чаще жаловались на нехватку пропагандистов, агитаторов, организаторов [103].
Партийные финансы были предметом постоянных забот. Чем более массовой становилась партия, тем больше требовалось средств. Содержание профессиональных революционеров, литературное дело, приобретение оружия, проведение съездов, конференций, совещаний, террор — все это требовало больших затрат. Бюджеты комитетов в 1905—1907 гг. выросли многократно.
Среди доходных статей на первом по важности месте стояли членские взносы. В начале революции их доля в бюджете городских и губернских организаций, тем более ЦК, была невелика. Собирались взносы не везде регулярно. С повсеместным вовлечением в ряды партии широких масс взносы стали обязательны. Приведем пример, согласно отчету окружного комитета Богородского у. Нижегородской губ. за август 1906 — апрель 1907 гг., в 15 братствах был 201 человек: крестьяне, рабочие, кустари (интеллигентов не было). Размер членских взносов колебался от пяти до 25 коп. В фабричном братстве размер взноса равнялся 2% зарплаты. В пяти братствах взносы поступали регулярно, в 5 — нерегулярно, в пяти — очень нерегулярно [104]. Новым явлением стало участие в братствах женщин и уплата ими членских взносов [105].
Регулярно платили членские взносы рабочие организаций крупных промышленных центров. В Грозном в январе—марте 1907 г. около тысячи рабочих делали взносы в размере 2% заработной платы. Если дневной заработок превышал рубль, то размер взноса повышался до 3% [106]. В Петербурге рабочие-эсеры с января 1905 г. регулярно платили взносы в размере 1% зарплаты [107]. Бюджет Ижевской окружной организации целиком состоял из членских взносов рабочих [108]. Но это очень редкий случай.
Другим источником денежных поступлений, вероятно, до 1906 г. самым крупным, были пожертвования. Большие суммы жертвовали известный пароходовладелец Н.Е.Мешков, обладатель многомиллионного состояния Н.Е.Парамонов, известный библиограф Н.А.Рубакин и многие другие состоя-
56
н пьные люди [109]. Много и охотно давали деньги на террор, <н обенно на Боевую Организацию.
Большие суммы выдавали представители богатейших купеческих семей — Гоц, Высоцких, Гавронских, Фундамин-ских, Зензиновых, чьи дети были видными деятелями партии. М.Хильдермайер полагает, что это был самый крупный канал финансовых поступлений [110]. С этим едва ли можно согла-(и гься. Эти пожертвования, действительно, составляли суще-< । венную долю московского и центрального комитетов до 1905 г., но в бюджете всей партии это была не очень значи-н'льная часть.
Немалый доход приносили различного рода сборы. Особенно удачными были поездки с этой целью в Америку I К.Брешко-Брешковской (50 тыс. долларов) и Г.А.Гершуни (почти 157 тыс. франков). Давало доход и крупно поставленное легальное издательское дело. «Союз издателей эсеров» в Москве отчислял в партийную кассу 5% прибыли.
С 1906 г. волной пошли экспроприации. Летом 1906 г. в Кокандской конторе Государственного банка было экспроприировано 131 тыс. руб., в Керчи экспроприировали 60 тыс. руб. Велико было число мелких экспроприаций, в том числе частною капитала. «Экспроприаторская зараза» поражала органи-»ации. Не все экспроприации завершались бескровно. Видимая легкость получения средств пробуждала нездоровые ин-с1инкты. Участились случаи, когда партийным флагом прикрывались уголовники.
Нравственные идеалы диссонировали с грубой жестокос-। ыо экспроприаций. В партии шли острые споры. На II съезде I .К.Брешко-Брешковская страстно нападала на экспроприацию; требовала «отсечь гангрену». Ее поддерживали представители многих крупных, особенно рабочих, организаций, ('траста накалились до предела. Сторонники экспроприаций были далеко не одиноки. В конечном итоге, была принята компромиссная резолюция, разрешавшая экспроприации только под контролем ЦК, областных и губернских комитетов [111].
Состояние партийных финансов вызывало тревогу. Пар-1ийные лидеры считали, что финансы партии стоят «кверху ногами», не партия содержит центр, а наоборот, центр содержит партию. Разумно говорилось, что основу партийных средств составляют сторонние источники, а возможные основные внутрипартийные доходы от издательства литературы, прессы, членских взносов «совершенно в забросе», что вредно сказывается и на развитии организации партии, и на ее прочности [112].
57
Российские (да не только российские) реалии были таковы, что ни одна крупная партия в 1905—1907 гг. не могла обеспечить себя исключительно внутренними ресурсами, все искали, и находили меценатов, иные внепартийные источники денежных поступлений, во всех партиях центр поддерживал местные организации.
В 1905—1907 гг. партия эсеров окончательно конституировалась, стала массовой. Организационная структура ее была разветвленной, но весьма рыхлой. Связь ЦК с комитетами была недостаточной, комитеты были оторваны от периферии. Организационно партия эсеров была недостаточно подготовлена к условиям жесткой политической конфронтации периода первой российской революции.
§ 3. СОСТАВ ПАРТИЙНЫХ РЯДОВ
Социальный состав партии не был однороден, в нее входили интеллигенты, рабочие, крестьяне. В начале революции, по-видимому, интеллигенция составляла большинство, абсолютно преобладая среди активных членов, доминируя во всех комитетах и в руководстве групп. Лишь в немногих организациях, где были сильны рабочие союзы, их представители входили в комитеты. Так, в Саратовский комитет входили рабочие В.Лаптев, Е.Иванов, в Екатеринославский — Ф.Голубни-чий. Крестьяне были членами крестьянских союзов при Саратовском, Тульском и еще двух-трех губернских комитетах. Целый ряд небольших групп вообще состоял почти исключительно из интеллигентов [113]. Особенно значительна была роль студенчества. По воспоминаниям В.М.Чернова, в Московском комитете «студенты составляли не менее 75%» [114].
Революция резко повысила настроение демократической интеллигенции, которая бросилась в рабочие кварталы, села и деревни. Е.К.Брешко-Брешковская, вернувшись в апреле 1905 г. в Россию, в Поволжье, отмечала: «Приехала я точно в новую среду. Города опустошены, точно разгромлены. Вся молодежь в деревнях» [115]. Н.И.Ракитников вскоре после революции писал: «1905 год был годом необычайно быстрого развития нашей партии. Партия росла буквально не по дням, а по часам». Ему вторил Н.Д.Авксентьев: «1905 и 1906 гг. — с каким бывало удивлением и радостью мы, избалованные уже успехами, неожиданно встречали целые с.-р.-вские организации там, где даже не подозревали партийных людей» [116].
Особенно интенсивно рабочие и крестьянские организации, изменяя социальный портрет партии, возникали в эпоху 58
«октябрьских свобод» 1905 г. Отсутствие обобщающих пока-UI । елей для 1905 г. вынуждает, к сожалению, ограничиться пплюстративным методом изложения. В Пензенской губернии к осени первого года революции имелось около 60 братств, а и С аратовской — от 150 до 200, в которых, как минимум, в первом случае было несколько сот, а во втором — несколько 1ысяч крестьян [117]. В Москве к ноябрю 1905 г. насчитыва-пось более тысячи партийных рабочих, а в Киеве, Двинске, Петербурге — сотни. Поскольку к концу 1905 г. рабочие союзы и крестьянские братства были созданы практически во всех губерниях Европейской России, логично предположить, •но рабочие и крестьяне составляли уже большинство партии, возможно, подавляющее.
В конце 1905 — начале 1906 гг. партия переживала тяже-||ый период. Карательные экспедиции вымели, порой подчис-। ую, сельские организации, причем в первую очередь там, где они были наиболее многочисленны: в Саратовской, Тамбовской, Пензенской, Самарской, Курской и других губерниях 1118]. Опустошены были городские организации, особенно в районе вооруженных восстаний: в Москве, Гришино, Тихорецке и других городах [119]. С весны 1906 г. организации восстанавливаются. К этому времени относится начало сравнительно регулярного учета их численности.
Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о социальном составе относятся к 1906 — началу 1907 г., ко времени наибольшего размаха организационной деятельности эсеров, включения в их ряды широких масс рабочих и крестьян. В 21 । убернской организации было 21752 члена, из них — 9394 рабочих (43,2%), 9380 крестьян (вместе с солдатами) (45,2%), 2521 интеллигент (включая сюда учащихся — 11,6%). Эти данные кажутся нам достаточно репрезентативными для общего представления о составе партии эсеров в период ее кульминации.
В западноевропейской литературе инициатором анализа социальной структуры партии эсеров выступила М.Перри. 11роанализировав сведения «Библиографического справочника членов общества бывших политкаторжан и ссыльно-поселен-цев», она пришла к выводу, что в партии эсеров было 45,6% рабочих и 7,7% крестьян [120]. Иные результаты получил М.Хильдермайер: рабочих — 29,2%, крестьян — 3,9%, солдат и матросов — 1,4% [121] Едва ли можно признать эти выводы, особенно М.Хильдермайера, достаточно репрезентативными. Причина заключается в заданной установке и некритическом восприятии источника. Нужно иметь в виду, что во время политических процессов (об этом пойдет речь далее) крестья
59
не отмежевывались от партии, последующие события привели к тому, что с 20-х годов они, как и рабочие, вообще старались не вспоминать о своем эсеровском прошлом. Далее, М.Хиль-дермайер не счел нужным использовать партийные материалы, которые давали возможность проанализировать социальную структуру партии на основании приведенных в его работе сведений партийных источников о более чем 15 тыс. членов, но дополнил информацию «Биографического справочника» случайной, как он сам пишет, выборкой из дел заграничного охранного отделения. Всего он оперировал сведениями о 942 лицах.
Данные охранного отделения могут быть использованы только с соблюдением тщательного критического анализа и при сопоставлении с другими источниками [122]. Еще в 1903 г. Департамент полиции решил собрать сведения обо всех эсерах в России. Результат оказался настолько обескураживающим, что больше такого рода попытки не предпринимались, поскольку жандармы на местах включили в сводку немало социал-демократов, либералов, околопартийной публики и даже уголовных элементов. Проведенный нами сплошной просмотр фондов Самарского жандармского управления и охранного отделения о членах партии эсеров в 1905—1907 гг. дал подобную картину: в «эсеры» было записано много социал-демократов, кадетов, случайной публики, в основном был представлен губернский город. Уездные города, тем более деревни, были «белым пятном» на жандармской карте (См. Приложение 7). Это дает возможность считать, что партийные источники, при всех их недостатках, наиболее представительны.
Приведем дифференцированные данные о составе различных типов организаций. Начнем со столичных. В Петербургской городской организации, самой крупной, рабочие, по авторитетному утверждению газеты «Труд» (1907 г. № 11) составляли большинство. 800 студентов составляли около 11,3% общей численности. Организованных крестьян в губернии было всего 156. В Московской городской организации, второй по числу членов, также решительно преобладали рабочие. К сожалению, точных сведений не обнаружено. Партийных крестьян, как в Петербургской губернии, было немного — 425 (10%). По социальному облику столичные организации были преимущественно городскими, рабочими.
Губернии Северо-Запада, Промышленного центра и Урала (Смоленская, Тульская, Вятская) были примерно одинаковыми по составу: партийных рабочих — 41,3%, крестьян — 42%, интеллигентов — 16,7%. В организациях земледельческих губерний Поволжья преобладали крестьяне (более 50%), рабо-
60
•tис составляли до одной трети (35,4%), интеллигенты — не (»<>лее 10-14%. Такова же, примерно, была ситуация в земле-'((’льческих губерниях Украины, Центрального черноземного района. Организации Средней Азии были исключительно городскими. В их составе основную массу составляли рабочие, особенно много было железнодорожников и военных. В Закавказье также преобладали городские организации. Значи-1СИЫЮЙ была доля рабочих, меньшей — крестьян и интелли-I СПЦИИ.
В организациях губернских городов рабочие составляли от Ы, 1 % (Воронеж) до 85,6% (Тула), чаще — от 50 до 60%. Доля пшсллигенции, включая студентов и школьников, колебалась <>| 12,1% (Тверь) до 26,7% (Кутаиси). В промышленных центрах, включая промышленные села и уездные города, удельный вес рабочих в организациях обычно был высок.
Иным был состав эсеровских организаций непромышленных уездов. Так, группа Тамбовского уезда состояла из 18 че-иовек: 5 учителей, 4 учащихся, 1 псаломщик, 7 крестьян. Социальная принадлежность одного члена не выявлена. Кирсановская группа (15 чел.) состояла из учителей, фельдшеров и «нш еллигентных крестьян» [123]. В целом же в группах уездных городов преобладала интеллигенция, но не цензовая, а о низко стоящая к массам, как по своему социальному происхождению, так и по характеру деятельности, и по имущественному положению: учителя, фельдшеры, агрономы, земские ( пужащие [124].
Состав уездных организаций в докладе на II съезде крес-и.янских работников обрисовывался следующим образом: «Внизу, в уездах, организации состоят преимущественно из представителей крестьянства с вкраплением среди них десятками, а иногда и единицами интеллигентов». Причем низовые крестьянские организации пополнялись прежде всего за счет молодежи. С развитием революции в организации стали вступать и крестьянки [125].
Мы привели данные по всем типам организаций и по разным районам страны. Характерной чертой партии эсеров было примерно равное количество в ее составе рабочих, крестьян, а ыкже значительное число нецензовой интеллигенции. Это отражало ориентацию на во многом патриархальные слои традиционного космологического и раннеиндустриального общества, близкие по своему социальному положению и настроению.
Приток в партию эсеров рабочих увеличился с начала 1905 г. Особенно сильным он был в дни «октябрьских» и «думских свобод». В какой-то части он шел за счет рабочих (оциал-демократов. 27 мая 1905 г. «Пролетарий» писал о том,
61
что после разгрома в предшествующем месяце организации РСДРП в Риге большая часть из 300 рабочих социал-демократов «разбрелась», а часть ушла к эсерам [126]. В мае 1906 г. Московский комитет РСДРП констатировал переход части широких рабочих масс к социалистам-революционерам [127]. В Петербургском совете рабочих депутатов, по свидетельству В.Ф.Гончарова, от металлистов и текстильщиков было 92 эсера, 81 меньшевик, а большевиков было меньше. Но от остальных производств социал-демократы были представлены в абсолютном большинстве и в целом безраздельно преобладали в Совете [128].
Воздействие эсеров на рабочих не было доминантным. С октябрьских дней 1905 г., по мнению такого проницательного наблюдателя, как В.М.Чернов, обнаружилась постоянная тенденция: эсеры быстро привлекали на свою сторону «серую массу», особенно из числа не потерявших связи с деревней, и молодежь; зато социал-демократы имели на своей стороне старых, известных на заводе, видных и влиятельных рабочих [129]. Все годы революции социал-демократы преобладали над эсерами в городах и среди рабочих.
Источники дают возможность выявить тот слой рабочих, который входил в партию эсеров. Н.Я.Быховский, крупная фигура в эсеровской организации, писал: «Рабочие, связанные с деревней, обычно склонялись к эсерам... Однако, по совести говоря, — продолжал он, — надо сказать, что едва ли рабочие глубоко проникались идеей социализации земли, которая развивалась эсеровской программой и которую нам приходилось комментировать и разъяснять. Вероятнее всего, что этих рабочих прельщало требование этой программы для крестьянства всей земли» [130]. Это мнение разделяли В.Ф.Гончаров, рабочий-эсер, активный член организации Невского района в Петербурге и другие мемуаристы [131].
Руководитель рабочей комиссии при ЦК Б.Н.Воронов отмечал, что среди рабочих «зачастую нельзя было даже во время митингов найти лиц, настолько популярных в массе, чтобы можно было провести их в председатели» [132]. Закономерен факт, который приводили эсеры: имея за собой большинство на заводе, в цехе, они не могли провести в Советы или выборщиками в Думу своих представителей —* рабочие голосовали за социал-демократов [133].
По мере того, как партия эсеров превращалась в массовую организацию, она начала регулярно включать в свои руководящие органы трудящихся, в первую очередь, рабочих. Так, Севастопольский комитет в 1906 г. состоял из 6 интеллиген-
62
। <»н и 2-3 рабочих, Ташкентский — из 3 интеллигентов и 2 ра-ш»чих, Тульский — из 5 интеллигентов и 2 рабочих [134].
11 реобладание интеллигенции в руководящих органах нередко приводило к конфликтам. Так, в Киеве рабочие уже в конце 1904 г. выражали недовольство засильем интеллигентов и комитете и, не добившись его реорганизации, в 1905 г. вступи пи с ним в открытый конфликт, который лишь с большим । рудом удалось уладить, удовлетворив требования рабочих 11 151. В Курске, в том же 1905 г. рабочий союз сместил интел-Iи। сигов и избрал в комитет своих делегатов. В Двинске по |рс6ованию рабочих выборы в комитет были проведены по куриям [136].
В Москве разногласия между рабочими районами и город-। ким комитетом, состоящим из сплоченной группы интелли-h iiiob, практически не допускавших в свои ряды новых членов, начались с зимы 1905 г., к середине 1905 г. отношения и.июлько обострились, что О.С.Емельянова и один из братьев Мичуриных ездили за границу с жалобой в ЦК на олигархические замашки Московского комитета.
В период «октябрьских свобод» представители рабочих районов потребовали «демократических» выборов, пропорционального представительства в комитете, но встретили энер-। и’пюе сопротивление комитетчиков. В 1906 г. сначала районные рабочие организации, затем военная и почти вся крес-н.янская перешли в оппозицию. Комитет был вынужден 1ЮЙ-1И на частичные уступки и включить в свой состав пред-с ништелей рабочих. Но дело зашло слишком далеко — «оппо-ищия» настаивала на полной капитуляции комитета и, получив отказ, порвала с официальной организацией. Впоследствии часть оппозиционеров вернулась в организацию, предста-II in ели рабочих были введены в Московский комитет. Уставные распри были одним из существенных компонентов, нанесших непоправимый удар организации. В июне 1907 г. она ныла распущена [137].
В Петербурге рабочий союз уже в 1905 г. добился автономии, а в 1906 г. получил право голоса в городском комитете и, в конечном итоге, стал доминировать в столице [138]. Интересны в этом отношении сведения о составе конференции Пе-н’рбургской организации, состоявшейся 4 февраля 1907 г., в ко юрой приняли участие 66 делегатов, из них 3 женщины. Представительство распределялось следующим образом: 45 делегатов от рабочих районов, по 2 — от ЦК и ПК, делегаты di союзов почтово-телеграфного, железнодорожного, печатников, конторщиков, писателей и 7 высших учебных заведений и Северного союза учащихся средних учебных заведений.
63
Присутствовали 29 рабочих (43,9%), 23 студента и 1 гимназист 8 класса (36,4%), 7 интеллигентов, в том числе 4 профессиональных революционера (10,6%), 4 служащих’(6%), социальное положение двух участников конференции не определено [139].
Петербургская организация занимала особое место в партии. И тем не менее, есть основание считать, что в тех случаях, когда организация эсеров включала в себя большое количество рабочих, их представительство на самых крупных форумах, решающих важнейшие задачи, было значительным. Нужно добавить, что на обоих партийных съездах было по нескольку рабочих и крестьян. На III—V съездах РСДРП рабочие также были представлены единицами, крестьяне отсутствовали. В партии кадетов процент рабочих и крестьян был мизерен, а в Союзе 17 октября они практически отсутствовали. По этой причине комитеты и съезды обеих организаций составлялись из цензовой интеллигенции, предпринимателей, землевладельцев, служащих. Наибольшее представительство «низов» было в комитетах и на съездах ненавидимого либералами и революционерами Союза русского народа.
Эсеры настойчиво подчеркивали максимальную, по их наблюдениям, революционную активность в деревенских выступлениях крестьянина-середняка. Так, представитель Ново-узенского уезда Саратовской губернии на губернском съезде в июне 1906 г. говорил: «Главный контингент сознательных — средние по своему имущественному положению крестьяне». Дальневосточные организации объясняли отсутствие в их регионе братств «буржуазностью крестьян» [140]. Кубанские эсеры отмечали, что в организации входят и поддаются влиянию, главным образом, «иногородние». «Из казаков лишь отдельные личности входят в наши организации» [141]. Такой же была картина в Донской, Оренбургской и других казачьих областях.
Курский комитет в «Инструкции по созданию крестьянских союзов партии социалистов-революционеров» рекомендовал зачислять в братства всех, за «исключением кулаков и мироедов и других врагов трудового народа» [142]. А.И.Пе-ленкин, активный участник крестьянского движения в Валуй-ском уезде Воронежской губернии, среди видных деятелей — крестьян называл бедняка М.В.Карпова, середняков И.Ф.Дра-кина, Я.И.Кузнецова, Е.Ключенцева [143]. Во главе крупного братства с. Хреново Нижнедевицкого уезда Воронежской губернии, в которое входило около до 40 человек, стояли бывший учитель Медиев, учитель Ефимов, крестьяне-середняки Золотарев, Дрожжин, Сысоев, Хохряков [144].
64
Радикализм партийной программы, террористическая практика вызывали настороженность крестьянства, опасавшеюся административных преследований. Например, в I Думе iojii.Ko двое крестьян-депутатов объявили себя эсерами, в то время как депутатов, ранее состоявших в партийных организациях, было не менее 11. Во второй Думе 12 крестьян, числившихся в эсеровских крестьянских группах, отказались войти в партийную Думскую группу и объявили себя трудовиками, даже беспартийными (См. Приложения 4-6) [145]. Во время судебных процессов крестьяне отрицали свою принадлежность к партии. Так, из 97 крестьян — членов братств Павло-|радского и Коротоякского уездов Воронежской губернии признал себя членом партии эсеров только один [146].
I la II съезде представитель Витебской губернии рассказывал, что из братств, в которые входило 2300 человек, было избрано 11 выборщиков. «На избирательном собрании шестеро из этих с.-р.-ов начали говорить черносотенные речи и провалили выборы» [147].
Критикуя недостатки партийной организации, Е.К.Бреш-ко-Брешковская писала в апреле 1907 г., что рабочие и крестя не до последнего времени «отчасти по необходимости» ведали делами организаций только из своей среды, да и то большей частью первичных и местных низших ступеней: партийные крестьяне — сельских, волостных и редко уездных; рабочие — фабричных, заводских и не всегда районных. В качестве насущной она выдвигала задачу введение рабочих и крестьян в комитеты всех уровней. Вопиющими были, по ее мнению, факты, что «имеются районы, где в уездах насчитывают более тысячи крестьян, членов партии, и — где в губ. комитете нет ни одного крестьянина!» «это не порядок», — писала она в заключении [148].
По сведениям М.Хильдермайера, из 53 членов уездных комитетов Пензенской губернии крестьян было всего 4. Этот единичный факт показался ему вполне достаточным для обобщения, что партия эсеров, в лучшем случае агитировала среди крестьянства, но не включала его в свои организации и не использовала для активной работы [149]. Думается, сказано слишком сильно и недостаточно аргументировано.
Мы уже говорили о составе уездных групп и организаций. Приведем дополнительные примеры. В группы Золотонош-ского уезда Полтавской губернии и Родомысльского уезда Киевской губернии в 1907 г. входили крестьяне и интеллигенты, а в Сквирском уезде выборный комитет состоял только из крестьян [150]. В том же году, по агентурным данным, в Череповецком, Белозерском и Кирилловском уездах Новгородской
5 Леонов М. И.
65
губернии интеллигенция слабо участвовала в партийной работе, и она велась почти исключительно самими крестьянами, которые создавали волостные комитеты и посылали выборных членов в уездные комитеты [151].
В Вятской губернии в 1906 г. работа в деревне велась преимущественно «сознательными» крестьянами, а также народными учителями и земскими служащими [152]. В Псковской губернии в 1906 г. было более 360 «крестьян-активистов» [153]. При губернской крестьянской комиссии Киевского комитета было 8 «ходаков»: один — бывший народный учитель, один — бывший матрос, остальные — рабочие , и крестьяне. На первой партийной губернской конференции крестьянских работников в Киеве в марте 1907 г. присутствовало более 300 крестьян [154].
Областных, губернских, уездных, районных съездов крестьян и крестьянских работников за годы революции было проведено сотни, а также два общепартийных съезда крестьянских работников. На втором, состоявшимся осенью 1906 г., говорилось, что в 75 организациях 30 губерний работу среди крестьянства вели 6600 человек [155]. Сельская организация эсеров была далека от совершенства, порой откровенно слаба, но она развивалась, включая в себя широкие массы.
Анализ социального состава Думской группы эсеров нуждается в предварительных пояснениях. Как установлено нами, во II Думу прошло 62 депутата, пользовавшихся поддержкой партии и на негласных совещаниях заявлявших о себе как об эсерах (См. Приложения 4-6). 62 депутата участвовали в первых заседаниях, предшествовавших открытию Думы. К моменту конституирования в группу записались 38 человек. Существенны не только численные потери, решительно видоизменился социальный облик, поскольку почти все вышедшие из группы были крестьянами.
Показательны рассуждения Г.И.Кабакова, крестьянина, организатора крестьянского союза, насчитывавшего до 30 тыс. членов, руководителя «Алапаевской республики», эсера с большим стажем. На вопрос: «Какой Вы партии?» — он ответил: «Социалист-революционер». Немного подумал и добавил: «Но записался я в трудовую группу, потому что наши крестьяне боятся этого слова: «с.-p., думают, — где эсеры, там непременно с первого слова бомбы, динамит». Беседовавший с Г.И.Кабаковым В.Г.Тан заметил: «Русский мужик так воспитан историей, что даже дойдя до эсерства, боится стать "зачинщиком” и предпочитает потонуть в толпе» [156].
Поскольку состав группы не был постоянен, мы использовали данные только о тех, кто состоял в ней с момента кон-
66
с । и ту ирования до роспуска II Думы. Их 37 человек: 12 крес-п»ян, 2 рабочих, 6 служащих, 12 интеллигентов, 1 мелкий тор-ювец из крестьян, 2 священника, 2 дворянина-землевладельца. Многие из интеллигентов и служащих (земские врачи, земские учителя, земские агрономы и т.д.) были тесно связаны по роду своей деятельности с крестьянством.
В целом партия эсеров включала в себя демократические слои, преимущественно те, которые прямо или опосредовано (няли связаны с крестьянским хозяйством и остро ощущали । нет до- и раннеиндустриальных отношений. Наличие примерно равного количества рабочих и крестьян свидетельствовало об общности интересов демократических слоев, связанных с патриархальными структурами. Ориентированность на крестьянство, свойственная концепции и программе, не нашла своего явственного выражения в социальном составе, надо думать, по ряду причин. Дифференциация промышленного и сельского населения не зашла так далеко, чтобы были разорваны органические связи традиционного быта, огромная часть городских рабочих не оторвалась от деревни, идеи социализма эсеров и социал-демократов были равнозначны, как одинаковы и содержание программных требований на ближайшее время, связанные с удовлетворением непосредственных претензий рабочих. Вместе с тем рабочие, особенно городские, были более политизированы, несравнимо активней, нежели крестьянство, вступали в политические организации, чему во многом способствовала и общая насыщенная политическая атмосфера городов, массированная пропаганда и агитация политических партий и организаций.
Многочисленность, преобладание в общей массе рабочих и крестьян свидетельствовали о превращении эсеров в массовую партию. В 1905—1907 гг., при всех видимых изъянах, создался организационный остов партии. Именно благодаря ему, пройдя через испытания послереволюционного времени, >серы в 1917 г. в считанные недели сумели превратиться в одну из крупнейших и наиболее влиятельных партий.
§ 4. СОСТАВ ПОЛИТИЧЕСКОГО РУКОВОДСТВА ПАРТИИ
В формировании концептуальных, программных, тактических установок, регулировании внутрипартийного механизма исключительно велика была роль руководства партии. Под политическим руководством партии разумеется та группа лиц, которые непосредственно входили в центральные органы, ре
5*
67
гулярно участвовали в обсуждении стратегических и повседневных проблем, направляли деятельность как партии в целом, так и наиболее крупных ее подразделений.
В состав политического руководства мы включили членов и уполномоченных ЦК, руководителей крестьянской, военной и других комиссий при ЦК, всего 39 человек (См. Приложение 3) [157]. Методы формирования высшего эшелона партии эсеров были типичны для нелегальных революционных организаций того времени и в то же время имели некоторые особенности. Эсеры, как никакая другая ведущая партия России, были связаны с традициями антиправительственного общественного движения в России.
Среди руководителей партии эсеров выходцев из семей дворян было 16, торговцев — 5, интеллигентов и служащих — 9, рабочих и крестьян — 3, служителей культа — 5. Из дворян только А.О.Бонч-Осмоловский был землевладельцем. Остальные, в том числе и те, кто происходил из семей довольно крупных землевладельцев (С.Н.Слетов), находились в эмиграции или на нелегальном положении и добывали средства существования литературным трудом. Большая часть дворян начала революционную деятельность еще в 70—80-ые годы прошлого столетия (Е.К.Брешко-Брешковская, Н.В.Чайковский, П.П.Крафт и др.).
Обращает на себя внимание довольно значительная группа выходцев из семей купцов-миллионеров и богатейших купцов: А.Р.Гоц и М.Р.Гоц, И.И.Фундаминский. Это были представители так называемой «новой волны» (за исключением М.Р.Гоца), обучавшиеся в заграничных университетах, связанные родственными или дружескими отношениями. Практически весь состав «верхов» (за исключением А.Н.Баха) — профессиональные революционеры. Почти все примкнули к революционной организации со студенческой или даже гимназической скамьи.
В партийных «верхах» отчетливо выделяется несколько генераций. Во-первых, старые народники 1840—1856 гг. рождения: Е.К.Брешко-Брешковская. Ф.В.Волховский, Н.В.Чай-ковский, М.А.Натансон, Л.Э.Шишко, Е.Е.Лазарев, С.Ф.Миха-левич, Н.С.Тютчев, А.О.Бонч-Осмоловский. Все они начали революционную деятельность в донародовольческий период. Бывшие чайковцы, лавристы, бакунисты, участники хождения в народ, они были хранителями народнических традиций и представлений о первоочередной важности пропаганды в массах, в первую очередь, в крестьянстве. За небольшим исключением, они скептически относились к эсеровским организа-
68
пням до объявления об образовании партии и активно включились в ее деятельность лишь в 1902—1903 гг.
Народовольческую генерацию представляли М.Р.Гоц, ().С.Минор, И.А.Рубанович, Н.И.Ракитников, А.А.Аргунов, А.II.Бах, А.Ю.Фейт, В.К.Агафонов, Я.Л.Юделевский, родившиеся во второй половине 50-х и в 60-е годы XIX в. Они составляли до 40% высшего эшелона партийного руководства, и, по оценке М.Хильдермайера, около 1/5 части областных и губернских комитетов [158]. Их роль в выработке и реализации линии партийного поведения была исключи-юльной.
Еще одну генерацию составили те, кто родился в конце 60 — начале 70-х годов XIX в. Многие из них вступили на путь революционного движения в народовольческих кружках конца 80-х — первой половины 90-х годов XIX в. Среди них В.М.Чернов, ГАГершуни, П.П.Крафт, В.ВЛеонович, М.Ф.Селюк, ('.Н.Слетов, Е.Ф.Азеф, Б.В.Савинков — инициаторы создания первых эсеровских кружков и партий, виднейшие теоретики и организаторы. Все они, в той или иной мере, испытывали влияние марксизма, их политическое сознание, как правило, формировалось с самого начала как собственно эсеровское.
Поколение 80-х годов ХЕХ в. дебютировало в партии эсеров накануне революции 1905 г. и только в годы революции пробилось в «элиту». К ним относились В.М.Зензинов, Н.Д. Авксентьев, И.И.Фундаминский, А.Р.Гоц, В.В.Руднев, Е.Е.Колесов, Б.Н.Лебедев и В.И.Лебедев. Средний возраст «верхов» намного превышал средний возраст рядовых членов (но ориентировочным исчислениям не более 22 лет).
Дополнительный свет проливает анализ состава I общепартийной конференции, проходившей в августе 1908 г. В ней принимали участие 20 представителей областных и губернских организаций, 6 членов ЦК, 37 уполномоченных ЦК и видных теоретиков [159]. Был опрошен 61 человек. Среди них 45 русских, 9 евреев, по 2 немца и армянина, по 1 грузину и латышу.
В возрасте до 25 лет было 9 человек, от 25 до 30 — 19, от 30 до 35 — 10, от 35 до 45 — 12, от 45 до 64 — 10. Выделяется группа от 25 до 35 лет (29 чел. — 47,6%). Сюда входили как представители «новой волны» — И.И.Фундаминский, В.М.Зензинов и др., так и активные теоретики и организаторы — В.М.Чернов, С.Н.Слетов, В.В.Леонович и др.. Значителен был процент революционеров, начавших свою деятельность со времени «хождения в народ», «Земли и Воли», «Народной Воли», поздних народовольческих кружков. Удельный вес этой группы в партии эсеров во много раз превышал долю ре
69
волюционеров этого поколения в партии социал-демократов. Ф.В.Волховский, Л.Э.Шишко, М.А.Натансон, Н.С.Тютчев, Е.Е.Лазарев являли живую связь партии эсеров с предшествующим, народническим этапом общественного движения в России. Следует отметить, что они относились к центральному ядру, их роль, влияние во многом определяли лицо партии эсеров.
Более половины (38 чел.) имели высшее и незаконченное высшее образование. В то же время 9 человек имели только низшее образование. 30 человек (почти 50%) были профессиональными революционерами, 12 — литераторами, 9 — интеллигентами, 2 — служащими (конторщик и бухгалтер), 5 человек — рабочими. Не указали профессию 4 человека. Среди участников опроса не оказалось ни одного крестьянина.
Все члены конференции активно участвовали в революционном движении. Только у 14 человек стаж революционной борьбы был от двух до пяти лет, у остальных от пяти до 20 и более лет. Лишь у 5 человек не было обысков и 8 не привлекались царскими судебными и карательными органами к ответственности. В среднем на одного участника опроса пришлось почти 4 обыска, почти 2 года тюрьмы, более полутора лет каторги.
Состав «верхов» с существенными отклонениями, соответствовал национальному составу партии, которая, по замечанию В.М.Чернова, была преимущественно великорусской.
Обращает на себя внимание чрезвычайно высокий процент евреев в высшем эшелоне руководства партии — более 38%. Столь же большой была их доля в Петербургском и Московском комитетах, занимавших, как уже говорилось, особое место в партийной иерархии, а также в комитетах черты еврейской оседлости. В остальных губернских комитетах их удельный вес был много меньшим. В уездных группах они встречались в единичных случаях. Примерно таким же было положение в «верхах» РСДРП. Большую роль играли евреи и в руководстве партии кадетов, значительно меньшую — Союзов 17 октября и русского народа.
Из всего состава руководящих кругов можно выделить тех, кто играл ключевую роль в выработке и обосновании тактики, путей и методов ее реализации. Это — В.М.Чернов, М.Р.Гоц, Е.К.Брешко-Брешковская, Н.И.Ракитников, С.Н.Слетов, М.А.Натансон, Е.Ф.Азеф, Б.В.Савинков, А.А.Аргунов. За исключением М.А.Натансона и Б.В.Савинкова, все они принимали активное участие в организации партии.
70
Центральной фигурой генерального штаба эсеров, вне сомнения, был В.М.Чернов, создатель теоретической концепции, шорой парадигмы народничества, автор программы и главный конструктор тактических установок, докладчик по основным программным и тактическим вопросам на различных форумах, искусный полемист, бессменный фактический редак-юр легальных и нелегальных органов партии. Б.И.Николаев-ский был во многом прав, утверждая, что В.М.Чернов «наложил вообще настолько сильную печать своей индивидуальностью на всю идеологию народничества начала XX века, что весь этот период в истории последнего вообще следует назвать “черновским”» [160]. При многих талантах В.М.Чернов не обладал всей совокупностью качеств лидера. Его организа-горские способности, и он знал об этом, были весьма скромными. Не всегда хорошо складывались отношения с окружающими. Личной храбрости ему было не занимать, но к гражданской смелости лидера он порой приходил через колебания. В.М.Чернов был признанным авторитетом, но не вождем партии [161].
Революция была самым ярким периодом в его жизни. За плечами был большой опыт участия в революционном движении, начиная с гимназической скамьи, затем партии «Народного права» и Петербургской группы народовольцев, арест, гласный надзор, организация эсеровской группы в Тамбове и «Братства для защиты народных прав» в с. Павлодар Кирсановского уезда, Аграрно-социалистической Лиги, активная роль в объединении эсеровских организаций и редактирование «Революционной России». Он обладал крепким здоровьем, исключительной работоспособностью, оптимистически смотрел в будущее. Духовная драма, начало которой положило поражение революции и перипетии, связанные с разоблачением Е.Ф.Азефа, ожидала его впереди.
В партии В.М.Чернов пользовался исключительным авторитетом теоретика и оратора. На выборах в ЦК, как на I, так и на II съездах, он получил максимум голосов. Этому способствовала и его центристская позиция. Сторонник индивидуального террора, он в то же время постоянно говорил и писал о том, что исход борьбы решит народ, что нужно концентрировать усилия для агитации, пропаганды и организации масс. Считая, что только путем восстания можно добиться цели, он прилагал все усилия, чтобы оттянуть его начало, пока крестьянство, массы не будут повсеместно объединены в партийные и околопартийные организации. Признавая неизбежность захвата земли крестьянами, он энергично пропагандировал идею о том, что окончательно аграрный вопрос должен быть
71
решен Учредительным собранием. В ожесточенных дебатах между сторонниками аграрного террора и противниками захватного движения, крайними террористами и приверженцами массовой борьбы, теми, кто был склонен к соглашению с кадетами и противниками таких соглашений В.М.Чернов занимал позицию примиренца.
Соратники отмечали его удивительную способность предлагать такие резолюции, которые соединяли, казалось бы, несоединимое [162]. Вместе с тем, во имя тех идей социализма, которым он отдавал все свои силы и способности, Чернов в периоды максимального обострения борьбы или поддерживал сторонников крайних мер (как например, в июне—июле 1906 г.), или занимал позицию наблюдателя, не препятствуя их порывам, хотя предвидел безуспешность неподготовленных эксцессов (так было во время декабрьских восстаний 1906 г.), а позднее оправдывал такие действия и обрушивался на противников кровопролития, братоубийственной гражданской войны, в первую очередь на кадетов.
Как и абсолютное большинство русских социалистов, он не мучился вопросом о пределе допустимых средств достижения цели. Во имя учреждения земного рая, социализма, он полагал допустимыми, более того целесообразными и необходимыми, а значит и оправданными, любые жертвы: разрушение государственности, традиционного бытия, развязывание гражданской войны, гибель тысяч и тысяч людей.
Во всех делах В.М.Чернова поддерживал М.Р.Гоц. Участник московского народовольческого кружка, он был 18 декабря 1887 г. арестован, выслан на восемь лет в Якутскую область, во время протеста политкаторжан 21 июля 1889 г. — тяжело ранен. В 1903 г. в связи с разоблачениями русской заграничной агентуры его как члена террористической организации арестовали в Италии, посадили в тюрьму, оттуда выпустили только благодаря шумной кампании, развернутой «передовыми людьми» Европы. Переживания обострили застарелую болезнь (опухоль позвоночника), и он до конца дней своих оказался прикованным к креслу. До волнений 1902 г. М.Р.Гоц не верил в революционные способности крестьянства. Чернов утверждал, что вместе со С.Н.Слетовым они сумели переубедить его. Работы Гоца 1903—1906 гг., в общем, говорят в пользу этого утверждения. Однако глубокой внутренней веры в массовое движение у Гоца все же не было.
Зато он был последовательным защитником идей терроризма, представителем БО в Заграничном комитете и ЦК, единственным, кто, не будучи членом этой организации, был
72
поверенным во все ее дела. Он опекал Азефа, и энергично (как и Г.А.Гершуни, и в несколько меньшей мере В.М.Чернов) отергал все свидетельства о нем, как агенте Департамента полиции («провокаторе» по либерально-революционной терминологии). Так, в 1905 г. произошло серьезное столкновение между ним и членом ЦК Н.С.Тютчевым, ездившим в северную столицу для проверки знаменитого «петербургского письма Л.А.Меныпикова» [163]. Во всех спорах между «массовиками» и террористами Гоц неизменно выступал на стороне последних.
Н.В.Чайковский, ответственный за доставку оружия в Россию на пароходе «Джон Графтон», возможно излишне экспансивно упрекал М.Р.Гоца в «отказе от вооруженного восстания» [164]. Но несомненно, он верно уловил сдержанность и даже настороженность Года в отношении этого грандиозного предприятия. Характерен следующий любопытный эпизод. При обсуждении манифеста 17 октября М.А.Натансон скептически отозвался о «дарованной конституции». В ответ М.Р.Гоц в сердцах бросил: «Дайте хоть несколько часов радостным чувствам» [165]. Достоверность этого эпизода под-1вердил и В.М.Чернов [166]. По ноябрь 1905 г., до переезда ЦК в Россию, в руках М.Р.Гоца сходились все организационные нити, все связи с комитетами и группами, все технические вопросы. Этому делу он отдавал все свои силы и большую часть личных средств [167]. Издание и транспорт литературы, перевозка оружия, прием и направление людей в Россию — все шло через него. У его кресла обсуждались важнейшие политические вопросы, вырабатывались решения. Как организа-юр, он был типичным представителем предшествующего папа революционного движения, рассчитывавшим, в первую очередь, на широкие связи с представителями старшего поколения.
Революция заметно сказалась на его воззрениях, он все больше надежд стал возлагать на молодежь, агитацию и пропаганду в массах. До последних дней жизни его авторитет и влияние среди руководящих кругов были чрезвычайно велики. Э.И.Рубанович эмоционально восклицал перед Судебноследственной комиссией по делу Азефа, по поводу избранного па I съезде ЦК: «Господа, вы говорите, что Центральный комитет выбран. Нет, он был назначен! Кем назначен? Назначен из Ниццы» [168]. (В Ницце свои последние годы провел М.Р.Гоц).
С конца 1905 г. организаторские функции перешли в ведение М.А.Натансона и А.А.Аргунова. М.А.Натансон, старейший революционер, создатель и видный член «Большого об
73
щества пропаганды» («кружок чайковцев»), «Земли и Воли», партии «Народного права», не был теоретиком и оратором, но отличался выдающимися организаторскими способностями. Он деятельно участвовал в координации левых сил, особенно активно в период июльского политического кризиса, поддерживал самые радикальные массовые выступления, резко отрицательно реагировал на все попытки правительства реформами успокоить страну. Он был охвачен страстью к устройству разнообразных организаций, постоянно вел с кем-нибудь таинственные беседы. Круг его знакомств был огромен: от высокопоставленных чиновников и крупнейших предпринимателей до лидеров и членов многих политических партий и организаций. Он и предпочитал действовать в этом кругу. Простые люди России были мало ведомы ему, о них он судил по литературе, рассказам партийных функционеров, да встречах на партийных форумых.
В партии он в эти годы занимал центристские позиции и по всем основным вопросам поддерживал В.М.Чернова. По мнению последнего, слабость Натансона заключалась в неспособности перейти от подготовительной работы к решительным действиям [169]. Это вполне согласуется со всеми известными нам фактами.
Один из основателей партии А.А.Аргунов, ярый приверженец террора, все силы отдавал организации и пропаганде в массах. Автор программной брошюры «Союза социалистов-революционеров» передовых статей первых номеров «Революционной России» (он основал ее, редактировал первые три номера), Аргунов, после возвращения из ссылки осенью 1905 г., держался в стороне от теоретических баталий. По крайней мере, нам неизвестно ни одной его работы по сколько-нибудь важному программному или теоретическому вопросу. Не осталось следов его выступлений на I съезде партии и других собраниях и совещаниях. Нет никаких намеков на самостоятельные теоретические воззрения ни в его собственных воспоминаниях, ни в воспоминаниях его соратников.
В перводумский период, и особенно в первые дни июльского политического кризиса 1906 г. он сыграл выдающуюся роль в сплочении левых организаций, в подготовке документов с призывом к массовому вооруженному восстанию. Вместе с П.П.Крафтом он возглавлял созданное в ноябре 1906 г. Организационное бюро.
Г.А.Гершуни, основатель партии эсеров и Боевой Организации, единственный член ЦК, сочетавший способности трибуна, публициста и организатора, пользовался исключительным авторитетом в партии. М.Н.Мандельштам писал: «Это
74
несомненно, крупный человек, твердого и сильного характера» [170]. Его уму, стальной воле, хладнокровию, умению сплотить вокруг себя единомышленников отдавали дань унижения такие асы полицейского сыска, как С.В.Зубатов и А.И.Спиридович, которые верили даже в гипнотическое воздействие Гершуни на молодежь [171].
Убежденный террорист, он уделял много внимания делу пропаганды, агитации и организации масс, хотя недоверие к собственным силам массового движения было свойственно ему со времени отхода от культурнической деятельности в конце 90-х годов. Существенный момент его политического кредо заключался в тезисе: «Кадеты пока не наши враги». Идею о необходимости соглашения с кадетами он последова-1ельно проводил в печати, в письмах членам ЦК, а после бегства из ссылки на II съезде партии. Он писал умно и образно. Но складу мышления Г.А.Гершуни был тактиком. Стратегические, теоретические вопросы занимали его меньше, в дискуссиях по таким проблемам он участия не принимал, о каких-то концептуальных его разработках нам не известно. Возможно из всего руководства Г.А.Гершуни имел наибольшие шансы стать вождем партии. Однако заточение в крепос-1и, а затем каторга подорвали его здоровье. Когда он вырвался на свободу, силы его были на исходе.
На крайне правом фланге, смыкаясь по многим принципиальным проблемам с легальными публицистами «Русского воинства», затем с энесами, стояли лидеры БО Е.Ф.Азеф и его сподвижник и тень Б.В.Савинков.
Гордость Охранного отделения Департамента полиции, июй гений партии Е.Ф.Азеф, «Иван Николаевич», как он именовался в партийных кругах, известный в Департаменте полиции под псевдонимами «Виноградов» или «Раскин», занимал и эсеровских «верхах» особое положение. Он был известен как практик, умеющий поставить любое дело [172]. «Золотые руки» — так звали его в узком кругу. Высоко ценили Азефа и в Департаменте полиции, где его оклад достиг 1000 рублей и месяц. В 1917 г. бывший начальник Петербургского охранного отделения генерал-майор А.В.Герасимов говорил: «Им все дорожили. Он был близок к боевому делу, и, если бы надо, ему не только тысячу, но пять заплатили (на » [173].
После разоблачения Азефа в 1908 г. появилось множество с пн ей, рассказов, повестей, воспоминаний, пьес, лейтмотив коюрых — его мерзкая внешность, с явными шпионско-провокаторскими отталкивающими чертами, низменные .вкусы, плебейская беспардонность, грубость, неотесанность, необра
75
зованность. Да, Евно Азеф не был красавцем. Но зато он был человеком сметливым, с хваткой памятью, великолепным психологом, умевшим подобрать ключ к любому, кто ему нужен, и расположить к себе. Его уважали товарищи по ЦК, боготворили члены БО. Генерал Герасимов, человек умный, проницательный, недоверчивый, писал о большом удовлетворении от регулярных (два раза в неделю) многочасовых бесед с Азефом, доверительных и товарищеских [174].
Не прост, не примитивен был этот человек, прирожденный авантюрист, вероятно один из самых выдающихся, принесший так много горя и правым, и левым. И судить о нем нужно, в первую очередь, как об авантюристе, а уже затем, как о человеке определенного мировоззрения.
Выходец из еврейских низов (сын бедного портного), он с детства познал нищету, и только благодаря беспредельному упорству получил высшее образование. 15 лет он балансировал между сыском и революционерами. Он выдавал революционеров, но гибли и люди правительственного лагеря. В бытность его руководителем БО были убиты министр внутренних дел В.К.Плеве и великий князь Сергей Александрович. Организовывались покушения и на других высших чинов царской администрации.
На партийных форумах он предпочитал отмалчиваться, посылая на трибуну, в случае необходимости, Б.В.Савинкова. Но когда было нужно, он умел веско и основательно высказать свою точку зрения. Азеф неоднократно подчеркивал, что ему по пути с эсерами только до ликвидации самодержавия, до завоевания политической свободы, а там он уйдет к либералам. Массовой борьбы он не понимал, опасался, постоянно пропагандируя, что только террор — «стоящее дело», а массовое движение — ничто. Когда шла подготовка массовых революционных, вооруженных выступлений, он решительно протестовал, а заодно и ставил в известность Департамент полиции.
Б.В.Савинков был наделен многими талантами, в том числе и литературным. В.Н.Фигнер называла его «самым блестящим из всех людей, которых я когда-то встречала» [175]. Он начинал революционную деятельность как социал-демократ. Затем перешел к эсерам, чтобы принимать участие только в терроре. К работе среди масс относился пренебрежительно, не желая скрывать это. При этом вел себя столь вызывающе, что в начале 1905 г. получил через П.С.Ивановскую выговор ЦК «за маловнимательное отношение к свершившимся уже тогда событиям 9-го января» [176].
76
Выговор не помог. Позднее Б.В.Савинков провалил дело военно-революционного комитета по вооружению рабочих Петербурга, вместе со всеми членами БО бездействовал во время жертвенных и трагических декабрьских дней в Москве. 11ри том лично он был человеком смелым, готовым на любой, даже безрассудный риск. Но и как глубоко почитаемый им шеф, он был «либералом с бомбой», «попутчиком». Вот несколько эпизодов из бесед Б.В.Савинкова с В.М.Черновым: «Я ведь, В.М., собственно говоря, не эсер, а “народовол”, — заявил он как-то раз и принялся обращать многих боевиков в народовольчество». После знакомства с Кропоткиным он заявил Чернову : «Я, В.М., ведь в сущности анарх». Объяснения убедили Чернова, что Савинков «просто скептик по отношению ко всем партийным теориям» [177]. Сам Савинков ни в коей мере не отрицал этого [178].
На левом фланге политического руководства находились Н.К.Брешко-Брешковская, Н.И.Ракитников и С.Н.Слетов. Это - «массовики», сторонники концентрации партийных сил для агитации и пропаганды в массах, в первую очередь в крестьянстве, связывающие свои надежды с массовым движением и с известной долей предубеждения относившиеся к непомерному возвеличиванию индивидуального террора, и роли БО в особенности. С.Н.Слетов постоянно конфликтовал с лидерами БО. Дело доходило до разрыва отношений и разбирательств в ЦК. В литературе широко распространен рассказ о том, как в июле 1904 г., в обстановке всеобщего экстаза, охватившего участников II съезда заграничной организации, после приезда боевиков с известиями об убийстве В.К.Плеве, Е.К.Брешко-Брешковская поклонилась в ноги Азефу, неприязнь к которому она редко скрывала. Менее известна фраза, сказанная ею несколько позже: «Что ж, убили одного министра, а завтра назначат другого» [179].
Представители левого крыла звали к обострению революции, готовы были пожертвовать партией во имя зыбких шансов на удачу, приурочивали моменты восстания к определенным датам (осень 1905 г., весна 1906 г., разгон I и II Дум), настаивали на целесообразности захватного движения и крайних проявлений крестьянского движения. В каких-то пунктах они блокировались с «оппозицией» и «аграрными террористами» [180].
Самой яркой личность левого крыла была Е.К.Брешко-Брешковская — «бабушка русской революции», человек редкой судьбы, образец служения идее социализма. Ее революционная деятельность началась в 70-е годы ХЕХ в. во время «хождения в народ». Многократные аресты, ссылки, годы на
77
нелегальном положении — таковы вехи ее жизни. На склоне лет она писала, что «почти что не видела родины своей» [181]. С 70-х годов она несла неколебимую веру в крестьянское движение. В 90-е годы, по возвращению из ссылки, горячо призывала молодежь идти в крестьянство, стояла у истоков образования партии. В согласии со своими убеждениями в 1904 г., в пору увлечения терроризмом «толкапа» заграничную молодежь в Россию для агитации и пропаганды в массах. В годы революции все силы посвятила делу организации крестьянства, агитации в нем. Участвовала в бесчисленном множестве крестьянских съездов. По ее инициативе в Казани стала выходить «Крестьянская газета».
Теоретиком она не была, субъективно даже преуменьшала свои литературные способности. «Я жизнь воспринимаю внимательно и горячо, но не умею ее воспроизводить, ни пером, ни речами», — писала она З.Ф.Аборре-Ралли [182]. На самом деле, пером и словом она владела уверенно. С первых дней и до конца революции в «Письмах старого друга» призывала молодежь, интеллигенцию идти в народ, к будничной работе; в письмах к ЦК четко определяла насущные цели и задачи, на втором съезде решительно выступила против преувеличенных, по ее мнению, надежд Г.А.Гершуни на Думу, призывая все силы сосредоточить на внедумской деятельности, подготовке вооруженного восстания [183].
Политическое руководство партии эсеров обладало огромным опытом. В нем преобладали представители народнической и народовольческой генераций. В сравнении с другими партиями в эсеровских «верхах» относительно невелика была прослойка тех, кто начал свою революционную деятельность в 80—90-е годы, в то время как представители руководства РСДРП и кадетов начали участвовать в революционном движении в абсолютном большинстве именно в эти годы. Октябристское руководство включилось в политическую деятельность позднее [184].
Леворадикальное, центристское и умеренное течения имели своих представителей как вообще в высшем эшелоне партии, так и непосредственно в самом ЦК. Благодаря этому учитывалась многоликость рядов, создавалась возможность принятия решений, в наибольшей мере сочетавших интересы разных направлений.
В руководящих кругах преобладал тип интеллигента-пропагандиста, и недоставало людей, обладающих крупными организаторскими талантами. Были теоретики, среди них такой видный, как В.М.Чернов. Было много авторитетных людей, но не было вождя. Как не было вождя в партии эсеров и в 1917 г.
78
ПРИМЕЧАНИЯ
I Аргунов А.А. Из прошлого партии социалистов-революционеров. Пг., 1917. С.19.
2 Слетов С.Н. К истории возникновения партии социалистов-революционеров. Пг., 1917. С.69.
I РГАЛИ. Ф.1185. Оп.1. Д.682. Л.2.
4 Наши задачи. Лондон, 1900; Манифест партии социалистов-революционеров. Харьков, 1900; Свобода. Изд. РППОР, 1902.
5 Чернов В.М. К вопросу о положительных и отрицательных сторонах капитализма И Русское богатство. СПб., 1901. № 4; его же. Типы капиталистической и аграрной эволюции //Там же. 1900. № 4-8, 10-11; его же. Страничка из истории социалистической мысли // Накануне. Женева, 1900-1901. № 18-22, 28-30.
6 Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987. С.7-26; его же. Деятельность эсеров в крестьянстве на рубеже XIX— XX вв. // Крестьянское движение в трех русских революциях. Куйбышев, 1982.
7 Дни. Берлин, 1925. 28 ноября.
8 Брешко-Брешковская Е.К. Воспоминания и думы // Социалист-революционер. Париж, 1912. № 4. С.124; ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.125. Л.19.
9 ГАРФ. Ф.102. ДП. 7 д-во. 1900. Д.428. Л.202-204.
10 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1901. Оп.231. Д.842. Л.11-12.
11 Революционная Россия. Женева, 1902. № 3. С.1.
12 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.127. Л.25, 28.
11 Левицкий А. (Гоц М.Р.) Беглые заметки // Вестник русской революции. Женева, 1902. № 2. С. 140-145.
14 Леонов М.И. Левое народничество. С.84-94.
15 Борьба против оппортунизма за создание и укрепление партийных организаций Поволжья. Саратов, 1984. С.59-63; Капцугович И.С. История политической гибели эсеров на Урале. Пермь, 1975. С.19-33.
16 РГАЛИ. Ф.2147. Оп.1. Д.15. Л.18.
17 Чернов В.М. Из истории П.С.Р. Показания В.М.Чернова в Следственной комиссии партии С.-Р. 2 февраля 1910 г.// Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. № 100. С.305.
18 Чернов В.М. Проект новой революционной программы // Революционная Россия. Париж, 1924. № 33-34. С. 12.
19 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1903. Д.1550. Л. 1-19; Там же. Ф.5805. Оп.2. Д.113. Л.3-13.
20 Ерофеев Н.Д. Народные социалисты в первой русской революции. М., 1979. С.45.
21 Чернов В.М. Проект новой революционной программы. С. 14.
22 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.156. Л. 136.
79
23 Там же. Ф.1699. Оп.1. Д.127. Л.72-76.
24 Комов. Наши задачи и их формулировка И Революционная Рос* сия. Приложение. 1904. № 53. С. 1-2.
25 Чернов В.М. Некоторые особенности нашей программы //Там же. С.З.
26 ГАРФ. Ф.5795. Оп.1. Д.10. Л.23.
27 Памяти С.Н.Слетова. Париж, 1916. С.12-14.
28 Чернов В.М. М, 1993. С.215.
29 ГАРФ. Ф.102. ДП 00. 1903. Д.80. 4.13. Л.63-65.
30 Там же. Л.66-67.
31 Чернов В.М. К характеристике максимализма И Социалист-революционер, 1910. № 1. С. 197-199.
32 ГАРФ. Ф.6243. Оп.1. Д.2. Л.2-3.
33 Там же. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.51, 53; Д.132. Л.8-9.
34 Леонов М.И. Левое народничество. С.53-68.
35 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1898. Д.80. Лиг. К. Т.З. Л. 17-19; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.21.
36 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. 1886-1916. Пг., 1918. С.156.
37 Леонов М.И. Левое народничество. С.57.
38 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.305. Л.353.
39 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.113. Л.17, 42-44.
40 Революционная Россия. 1903. № 33. С. 1-2; Вестник русской революции. 1903. № 3. С.35-42.
41 Шацилло К.Ф. Русский либерализм накануне революции 1905-1907 гт. М., 1985. С.238-259.
42 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1906. Д.117. Т.1. Л.178.
43 Подробно см.: Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987.
44 [Чернов В.М.] Организационный вопрос И Революционная Россия. 1905. № 69.
45 Кубов А. (Аргунов А.А.) Пора готовиться И Знамя труда. 1913. №40. С. 10.
46 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1906. С.22-48, 218-283.
47 Временный организационный устав партии социалистов-революционеров И Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.289-290.
48 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.50. Л.289.
49 ГАРФ. Ф.6243. Оп.1. Д.2. Л.5.
50 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.11.
51 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.П. Т.2. Л.7-8.
52 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.20. 4.53. Л.108-110.; Партийные известия. 1907. № 5. С.3-5; Протоколы второго (экстренного) съезда
80
партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С.8, 109; Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congres Social-iste International de Stuttgart. (Aout 1907). Gand, 1907. P.239.
5 1 11ротоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. Изд. ЦК ПСР. Б.м. С.221-223.
54 Партийные известия. СПб., 1907. № 7. С.7.
55 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.П. Т.2. Л.15.
56 Rapport Stuttgart. Р.62, 232-234.
57 Подробнее см.: Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой русской революции. М., 1989. С. 126-147.
58 Протоколы второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С. 132.
59 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.63. Л.124.
60 Партийные известия. СПб., 1906. № 3. С.З.
61 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.210. Л.8.
62 Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. Л., 1973. С. 139.
63 Rapport Stuttgart. Р.73.
64 Леонов М.И. Левое народничество. С.48-68.
65 Там же. С.62-63; Революционная Россия. 1904. № 40. С.22; ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.134. Л.153.
66 Леонов М.И. Левое народничество. С.64-66.
67 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1903. Д.2222. 4.2-10.;
68 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1906. I отдел. Д.117. Т.1. Л.178а.
69 Протоколы первой общепартийной конференции П.С.-Р. Август, 1908. Париж, 1908. С.96.
70 Ерофеев Н.Д. К вопросу о численности и составе партии эсеров накануне первой российской революции И Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989. С. 127.
71 Там же. С.125.
72 См.: Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.52-54, 141-146; Спиридович А.В. Записки жандарма. М., 1991. С. 112-114, 150-156.
73 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1908. Д.11. Т.1. Л.5, 8, 128-129, 216; Агафонов В.К. Заграничная охранка. М., 1918. С. 188.
74 Герасимов А.В. Указ. соч. С.56.
75 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.80. 4.45. Л.27, 91; ГАСО. Ф.468. Оп.2. Д.598. Т. Л. 17, 18.
76 Протоколы первой общепартийной конференции. С. 160.
77 Знамя труда. Париж, 1910. № 25. С. 18.
78 Ковальченко И.Д., Бородкин Л.И. Аграрная типология губерний Европейской России на рубеже XIX-XX вв. (опыт многомерного анализа) И История СССР. 1979. № 1. С.78.
79 Rapport Stuttgart. Р.242.
6 Леонов М. И.
81
80 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.35. Л. 19-75, 212; Там же. Д.9. 4.50. Л.181.
81 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.57-58.
82 Труд. СПб., 1906. № 11, 12; Hildermeier М. Die Sozialrevolutionare Partei Russlands. Agrarsozialismus und Modemisierung im Zarenreich (1900-1914). Koln, Wien, 1978. S.268.
83 Rapport Stuttgart. P.58-64.
84 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.34, продолжение. Л.2.
85 ГАСарО. Ф.51. Оп.1907. Д.18. Л.20-41.
86 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.42. Л.5.
87 Rapport Stuttgart. Р.249.
88 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.150. Л.54.
89 Исторический опыт трех российских революций. Генеральная репетиция Великого Октября. Первая буржуазно-демократическая революция в России. М., 1985. С.252.
90 Perrie М. The Agrarian Policy of the Russia Socialist-Revolutionary Party of 1905-1907. Cambridge, 1976. P.159; Baynac J. Les sodalistes-Revolutionnaires de mars 1881 & mars 1917. Paris, 1979. P.134-135.
91 Hildermeier M. Op. cit. S.267.
92 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.142. Л.123.
93 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.82. Л.П.
94 ГАСО. Ф.280. Оп.1. Д.166, 227-228, 270-271, 666-669, 768-776; ГАСарО. Ф.1280. Оп.1. Д.839-846, 864-868.
95 Революционная Россия. 1905. № 72. С.21.
96 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.20. Ч.З. Л.22.
97 Rapport Stuttgart. Р.225-226, 249.
98 Рубакин Н.А. Книжный прилив и книжный отлив // Современный мир. СПб., 1912. №9. С. 10.
99 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.34. Л.57; Там же. 7-ое д-во. 1907. Д.130.
100 ГАРФ. Ф.5824. Оп.1. Д.182. Л.2-3.
101 ГАРФ. Ф.6065. Оп.1. Д.1. Л.44; Дорошевский Б. Книжное дело в эпоху первой русской революции // Каторга и ссылка. М., 1931. № 1. С.165-175.
102 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.52. Л.14-15.
103 Там же. Л. 15-16.
104 Знамя труда. 1907. № 3. С. 14.
105 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.150. Л.1.
106 Знамя труда. 1907. № 4. С. 16.
107 Гончаров В.Ф. За Невской заставой. Записки рабочего Алексея Бузинова. М.; Л., 1930. С.62.
108 ГАСарО. Ф.51. 1907. Д.57. Л.9; Протоколы первой общепартийной конференции. С.39.
109 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.74.; Там же. Ф.358. Карт.356. Ед. хр.16. Л. 16.
82
110 Hildemeier M. Op. cit. S.272-273.
111 Протоколы второго (экстренного) съезда. С. 134-148.
112 Партийные известия. 1906. № 3. С.З.
113 Леонов М.И. Левое народничество. С.50-53.
114 Цит. по: Hildermeier М. Op. cit. S.117.
115 ГАРФ. Ф.5795. Оп.1. Д.11. Л.23.
116 Знамя труда. 1909. № 21-22. С.5; Там же. 1910. № 27. С. 10.
117 Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905-1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905-1907 гт. Куйбышев, 1985. С.55, 58.
I 18 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.8.
119 Rapport Stuttgart. Р. 217-221.
120 Perrie М. Op. cit. Р.186.
121 Hildermeier М. Op. cit. S.295.
122 См.: История СССР. 1987. № 6. С.32-34.
123 ГАРФ. Ф.124. (МЮ). 1906. Д.401. Л.8.
124 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.63. Л.108; ГАСарО. Ф.51. Оп.1907 г. Д.57. Л.36-37; Rapport Stuttgart. Р.74, 102.
125 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.11. Т.1. Л.17.
126 Пролетарий. Женева, 1905. 27 мая.
127 Второй период революции. 4.2. 1906-1907 годы. Май-сентябрь 1906. Кн.1. М., 1961. С.425.
128 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.246.
129 Чернов В.М. Прошлое и настоящее. СПб., 1906. С.16.
130 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.21. Л.243-244.
131 Там же. Д.50. Л. 12.
132 Знамя труда. 1909. № 16. С.6.
133 Чернов В.М. Прошлое и настоящее. СПб., 1906. С.6-7.
I Ч Никонов С.А. Из воспоминаний старого революционера И Революционный Севастополь. Севастополь, 1917. 29 августа. № 47; Красная летопись Туркестана. Ташкент, 1923. № 1-2. С. 11; Революционное былое. Тула, 1924. № 3. С.69-70.
135 Скловский И. Накануне 1905 г. И Из эпохи борьбы с царизмом. Сб.5. Киев, 1926. С.126-133.
136 Hildermeier М. Op. cit. S.265-266.
137 Rapport Stuttgart. Р.64-72; Чернов В.М. К характеристике максимализма // Социалист-революционер. Париж, 1910. № 1.
138 Труд. СПб., 1906-1907. № 1-2, 12, 13, 17.
139 ГАРФ. Ф.111. Оп.5. Д.206. Л.85-88.
140 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.56. Л.11; Д.9. 4.63. Л.123.
141 Знамя труда. 1907. № 2. С.22.
142 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.999. 4.45. Л.7.
143 ГАРФ. Ф.1744. Оп.1. Д.48. Л.49-51.
144 Вознесенский А.Н. Крестьянские братства. Из воспоминаний защитника // Каторга и ссылка. 1933. №11. С.94.
(>•
83
145 См. также: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гт. Самара, 1992. Приложения. Табл.9-11. С.187-191.
146 . Знамя труда. 1911. № 33. С.23.
147 Протоколы второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. С. 116.
148 Партийные известия. 1907. № 8. С.З.
149 Hildermeier М. Op. cit. S.289.
150 ГАРФ. Ф.111. Оп.5. Д.124. Л.198-199.
151 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.36 Л.54.
152 Там же. Д.9. 4.42. Л.6.
153 Rapport Stuttgart. Р.109.
154 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. 4.21. Л.ЗЗ.
155 Там же. Д.П. Т.1. Л.5.
156 Русское богатство. СПб., 1907. № 3. С. 128; Речь. СПб., 1907. 15 февраля.
157 Сведения о руководящих деятелях партии см. также: Леонов М.И. Численность и состав партии эсеров в 1905-1907 гг. С.91-95.
158 Hildermeier М. Die socialrevolutionfre Partei Ruslands. Agrarsocialis-mus und Modemisierung in Zarenreich. Kftln; Wien, 1978. S.289.
159 Протоколы первой общепартийной конференции П.С.-Р. Август, 1908. Париж, 1908. С.207-208, 240-241.
160 Николаевский Б. Предисловие И Чернов В.М. Перед бурей. М., 1992. С.9.
161 Подробно о биографии В.М.Чернова см.: Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Берлин; Пг.; М., 1922; его же. Перед бурей; Колесниченко Д.А. В.М.Чернов // Россия на рубеже веков: исторические портреты. М., 1991.
162 Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 123; РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.57-59.
163 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123.Л.11.
164 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.161. Л.17.
165 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.П.
166 Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну Отечества» // Летопись революции. Т.1. Берлин; Прага, 1923. С.74£75; Его же. Из истории партии С.-Р. И Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. № 101. С.173.
167 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1898. Д.6. 4.252. Л.121; Русанов Н.С. В эмиграции. М., 1929. С.248-251.
168 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1.Д.129. Л.76.
169 Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. С. 188-189.
170 Мандельштам М.Н. 1905 г. в политических процессах. Записки защитника. М., 1931. С.228.
171 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 115; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1903. Д.842. Л.1, 11, 209-211.
172 Литература об Азефе насчитывает сотни наименований. Основная масса этих сочинений, появившихся на волне сенсационности,
84
малосодержательна. В них Азеф изображается всемогущей демонической фигурой, вертевшей, как угодно, и «верхами», и всей партией, а заодно и Департаментом полиции. Из лучших выделим работы: Николаевский Б.И. История одного предателя. М., 1991; Чернов В.М. Азеф И За кулисами охранного отделения. Берлин, 1910; Письма Азефа: 1893-1917 / Сост. Павлов Д.Б., Перегудова З.И. М., 1994.
173 Падение царского режима. По материалам Чрезвычайной комиссии Временного правительства. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Т.З. Л., 1925. С. 15.
174 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.142-144.
175 Фигнер В.Н. После Шлиссельбурга // Фигнер В.Н. Поли. собр. соч.: В 7 т. 2-е изд. Т.З. М., 1932. С.181.
176 РГАЛИ. Ф.234. Оп.5. Д.7. Л.З.
177 Чернов В.М. Савинков в рядах П.С.-Р. И Воля России. № 14-15. Прага, 1924. С.157.
178 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С.186-188; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.133. Л.29.
179 ГАРФ. Ф.1699. ОП.1.Д.127. Л.37.
180 Памяти С.Н.Слетова. Париж, 1916. С.14.
181 РГАЛИ Ф.234. Оп.5. Д.107. Л.7.
182 РГАЛИ Ф.1019. Оп.1. Д.13. Л.1.
183 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.114. Л.5; Протоколы второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С.4, 77-79.
184 Киселев И.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политические партии в России в 1905-1907 гг.: численность, состав, размещение. (Количественный анализ) И История СССР. 1990. № 4. С.85.
85
Глава вторая.
СОЦИАЛЬНАЯ ДОКТРИНА. ТЕРРОР
§ 1. СОЦИАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ
Провозглашенным идеалом эсеров был социализм. В определении его они шли проторенным путем партий II Интернационала. В программе конечная цель формулировалась так: «...обобществление труда, собственности и хозяйства, уничтожение, вместе с частной собственностью самого деления общества на классы, уничтожение классового, принудительного, репрессивного характера общественных учреждений, при сохранении и развитии их нормальных культурных функций, т.е. планомерной организации труда на всеобщую пользу». И далее: «Осуществление полностью партийной программы, т.е. экспроприация капиталистической собственности и реорганизация производства и всего общественного строя на социалистических началах, предполагает полную победу рабочего класса, организованного в социально-революционную партию, и в случае надобности установление его временной революционной диктатуры» [1]. Подобно всем социалистам они обещали земной рай, осуществление примата потребления над производством [2].
В России после 1861 г., когда «все перевернулось» и никак не могло улечься, слово «революция» слышалось все чаще и чаще, а с конца XIX в. прочно вошло в обыденную речь — в нем выражалось ощущение неустойчивости, кануна кризиса, — в общественном движении на первый план вышли социалистические концепции. Социализм был символом веры революционеров; не чурался социализма и либерализм, особенно в но-воприобретенном в конце ХГХ в. качестве. Достаточно сказать, что многие лидеры самой влиятельной либеральной партии, кадетов, прошли «марксистскую выучку», а авторы «Вех», за единственным исключением, в былые времена числили себя в социал-демократах.
На рубеже ХГХ—XX вв. революционные партии и организации исповедовали или народничество («утопический», крестьянский социализм), или марксизм («научный», пролетар
86
ский социализм). Внутри как первой, так и второй концепции было множество оттенков, но они в общем итоге были второстепенны, несмотря на всю значимость в глазах адептов. Народничество возникло раньше, его родоначальниками были А.И.Герцен и Н.Г.Чернышевский. Российский марксизм ведет свое начало с 80-х годов XIX в., у его истоков стоял бывший народник Г.В.Плеханов. Для рассматриваемого периода пролетарский социализм ассоциируется с РСДРП и такими идеологами, как В.И.Ленин, Г.В.Плеханов; народнический — с партией социалистов-революционеров и ее главным теоретиком В.М.Черновым.
Устойчивая традиция двух модификаций социализма не случайна, в России сосуществовали две культуры: традиционная космоцентрическая крестьянская и утверждавшаяся технологическая промышленно-городская (индустриальная). Русская деревня — это органичная, патриархальная, тысячелетняя цивилизация со своим экономическим укладом, миросозерцанием, моралью, эстетикой, искусством, бережным сохранением древних земледельческих культур; человек жил в постоянном общении с природой, результат его труда был осмыслен, понятен. Другая сторона крестьянской цивилизации — ограниченная производительность, изнурительная физическая работа, неуверенность в завтрашнем дне, периодический голод, высочайшая смертность. Промышленный город — это динамичная, универсальная, стандартизированная цивилизация; человек живет в искусственно созданной, отчужденной от живой природы среде, производит, как правило, механизмы, ючнее, детали, элементы механизма; оптимальное условие произрастания индустриальной цивилизации — отсутствие исторической преемственности, она космополитична, беспочвенна [3]. Технологическая цивилизация обеспечивает многократно более производительный труд, чем земледельческая; рост городов, увеличение удельного веса промышленного производства, науки, техники — характерные и объек-। и иные проявления ее.
Взаимодействие города—деревни осуществлялось не линейно на плоскости, а сложно в объемном многомерном пространстве; несовместимость, отторжение, ограничение сферы существования дополнялись взаимодействием. Крестьянский мир не сопротивлялся слепо индустриальным новациям, но любое техническое нововведение, новый порядок вещей, приводил обязательно в соответствие с устойчивой космологической моделью. В свою очередь город испытывал могучее воздействие окружающего деревенского мира, национальной культуры.
87
Народники проектировали социалистическое будущее — несомненно технологическое («Четвертый сон Веры Павловны» в романе Н.Г.Чернышевского «Что делать?», «Прибавление А» и «Прибавление Б» в работе «Государственность и анархия» М.А.Бакунина и т.д.), — которое сохранило бы сущностное традиционной земледельческой культуры и носителя этой культуры — крестьянина; так, чтобы переход к социалистическому устройству позволил бы избежать раскрестьянивания десятков и десятков миллионов, в то время как капитализм варварски обеспечивал свое жизненное пространство.
Марксисты мечтали о социалистическом обществе чисто индустриальном, основанном на рафинированных тенденциях промышленной капиталистической культуры, — в которой нет места ни явлениям земледельческой цивилизации, ни массовому представителю ее — крестьянину («Манифест Коммунистической партии», «Анти-Дюринг», отдел третий: «Социализм» и т.д.). Уничтожение частной собственности, семьи, религии, привилегий богатых и власть имущих, общность иму-ществ, планомерно организованное производство и распределение, атеизм, равенство и равные возможности — таковы основные принципы социалистических учений.
Своей отличительной особенностью марксизм провозгласил научность на основе объективности, познаваемости, закономерности исторического процесса, движение которого, в конечном итоге, обусловливается эволюцией материальных факторов. По верному замечанию И.Р.Шафаревича, «лишь в XIX веке, столь проникнутом культом науки, что и приключенческий роман мог рассчитывать на успех только, если, например, Шерлок Холмс пользовался “научным методом”, появился и “научный социализм”» [4]. Уже Ш.Фурье называл свой социализм «научным», А.К.Сен-Симон предполагал жизнь будущего общества основать на научных принципах, за соблюдением которых будет следить совет лучших ученых мира под председательством математика — санкционирующий авторитет науки был исключительно притягателен для социалистов ХГХ иХХвв.
Российский марксизм, за малым исключением, отличался нормативностью и ортодоксальностью, превосходя в этом крайних западноевропейских ортодоксов II Интернационала, жесткой увязкой социалистической перспективы с тенденциями капиталистической эволюции, чему благоприятствовала своеобразная атмосфера преклонения капиталистически-инду-стриальному развитию, увлечение чисто экономическими проблемами, акцент на экономические предпосылки социализма, вера в неминуемость предстоящего краха капитализма в ходе
88
беспредельной концентрации производства и сокращения числа собственников. Российская социал-демократия с самого начала отрицательно относилась к буржуазным порядкам, буржуазной культуре; идеи гуманизма, нравственности, морали отошли на последний план.
Специфической чертой РСДРП было обостренное чувство революционности. Для партий II Интернационала альтернатива «революция или реформа» — сугубо теоретическое упражнение, ни одна из них никогда не пыталась целенаправленно । отовить, тем более осуществить революцию с целью захвата власти, более того, даже и не думала о том. «Социал-демокра-। ия — революционная, а не делающая революцию партия», — 1ак определял кредо II Интернационала К.Каутский, в то время как РСДРП отделяла революцию от реформы непреодолимой пропастью, — в этом особенно последовательны были большевики, создавая партию боевых действий: не только сообщество единомышленников, но и спаянную дисциплиной организацию во имя революции и захвата власти.
В системе координат пролетарского социализма каждому классу, в соответствии с зафиксированными функциями, было отведено строго определенное место: пролетариат — класс будущего, социалистический мессия, наделен общественно совершенными качествами; крестьянство — класс прошлого, отжившего, противостоящий прогрессу, обречен на гибель, консервативен и реакционен. Крестьянские представления о будущем, по единодушному мнению российских социал-демократе, — реакционный, отсталый, утопический, мещанский, мелкобуржуазный социализм, худший образчик беспочвенных и вредных иллюзий; только отказавшись от своей сути, став на позицию пролетариата, крестьяне (т.е. бывшие крестьяне) могут войти в социалистическое будущее [5].
Российские марксисты, за исключением тяготеющего к либерализму крыла, в штыки встретили попытку Э.Вандервель-де, Г.Герца, Э.Давила и других западноевропейских социалистов ревизовать учение Маркса, попытку, получившую свою завершенность благодаря усилиям Э.Бернштейна (вторая парадигма марксизма). Ревизионисты подвергли сомнению как краеугольные положения «ортодоксального марксизма» — о неизбежности естественного краха капитализма, об обнищании масс и упрощении классовой структуры в процессе поляризации общества, так и исторический детерминизм, примат экономической необходимости, идею о возможности создания совершенного общества в результате единовременного революционного взрыва. По мнению Бернштейна, движение к социализму может быть только поэтапным, результатом беско
89
нечного ряда последовательных реформ. Большое значение он придавал правовому, моральному, идеологическому совершенствованию [6].
Бернштейнианская парадигма была реакцией на изменения в западноевропейском капиталистическом обществе, и несмотря на критику признанных лидеров II Интернационала, приобретала все больше приверженцев. В России она стала повивальной бабкой эсеровской концепции.
Российский крестьянский социализм в изначальном виде пытался смоделировать будущее на основе некапиталистических структур земледельческой цивилизации; он основывался на вере в исключительную самобытность России, возможность, благодаря нерасчлененному патриархальному крестьянству, и общине, прийти к социализму, минуя капитализм. Народничество признавало проявления капитализма в России и эвентуальную возможность его будущности в случае стихийного течения событий, но вместе в тем считало его органически чуждым российскому бытию, привнесенным, беспочвенным, грозящим бесчисленными лишениями русскому трудовому народу, крестьянству. Нравственный императив, протест против неравенства, эксплуатации решительно преобладал над объективным анализом действительности; приговор существующему строю, так же как и капитализму, выносился с точки зрения несоответствия разуму, справедливости, идеалу.
В начале 80-х годов изменения в России приобрели явственные очертания: капитализм был очевидным, надежды на немедленную крестьянскую социалистическую революцию растаяли. Первая парадигма народничества исчерпала себя. Пришла мода на марксизм. В учении Маркса привлекала претендующая на научность сторона, тезис о том, что социализм детерминирован самим развитием производительных сил. «Народник» — говорили уничижительно, как о приверженце безнадежно архаичного. Н.А.Бердяев, в унисон с широко распространенным мнением, утверждал, что «к 80-м годам народнический социализм был изжит» [7]. С этим трудно согласиться, хотя несомненно, что крестьянский социализм переживал эпоху кризиса.
Вторая парадигма народничества, эсеровский социализм, была разработана В.М.Черновым на рубеже XIX—XX вв. — это был синтез концептуальной сути крестьянского социализма А.И.Герцена — Н.Г.Чернышевского и эволюционно-реформистского марксизма бернштейнианской интерпретации. Среди эсеров имелись сторонники весьма различных мнений. По ироническому свидетельству А.Биценко: «Что ни с.-p., то или особый оттенок в теоретическом обосновании программы
90
и тактики и, в частности, террора, или же вовсе совсем особое, 1акое своеобразное миросозерцание с вытекающим из него своим обоснованием деятельности» [8]. Сказанное объясняет необходимость отграничения генеральной сущности от апокрифических сочинений и наивных популяризаций. Основной принято считать концепцию, изложенную в официально утвержденных съездами, конференциями и иными общепартийными форумами программных документах, комментариях от имени центральных органов, работах общепризнанных теоре-1ИКОВ.
Среди последних особая роль принадлежала В.М.Чернову. «Чернов — единственный теоретик партии», — писал в своих воспоминаниях Б.В.Савинков [9]. В списке кандидатов в члены ЦК, избираемых I съездом, он фигурировал как «теоре-1ик» [10]. Чернов намного превосходил остальных идеологов партии. Он единственный, кто охватил всю систему эсеровского мировоззрения. Ему принадлежит авторство программы и большинства опубликованных от имени центрального органа комментариев к ней [11]. Его поддерживали П.А.Вихляев, Г.А.Гершуни, М.Р.Гоц, Л.Э.Шишко. В качестве оппонентов выступали будущие максималисты и энесы, а также А.И.Гу-ковский, Н.П.Огановский, Я.Л.Юделевский, Н.И.Ракитников.
Теоретическая концепция эсеров во всех своих основных и многих второстепенных чертах сложилась до революции. Время смуты не располагало к созерцанию. Книги и брошюры но концептуальным проблемам, изданные в 1905—1907 гг., в большинстве — собрание статей, опубликованных ранее.
Философией новой теоретической системы был позитивизм. Старшее поколение тяготело к традиционным воззрениям в духе О.Конта, представители «молодой волны» — М.В.Вишняк, А.Р.Гоц, В.М.Зензинов — к неокантианству и ницшеанству [12]. Отрицался диалектический материализм, сведение исторического процесса, в конечном итоге, к экономическому фактору, «прыжок из царства необходимости в царство свободы». Знакомство с новейшей западноевропейской литературой привело Чернова к убеждению, что диалек-1 ический материализм перестал удовлетворять громадное большинство марксистов. Предпочтение было отдано социологической системе П.Л.Лаврова и Н.К.Михайловского [13].
Социологические исследования сравнительно с естественнонаучными, по Черному, нуждались в дополнении объективно констатируемых данных «своеобразными комбинациями конструированных из материалов психологического мира». Особое внимание обращалось на нравственную оценку явлений, чем пренебрегал марксизм. Отношение к истории, следо
91
вательно, было неизбежно субъективным. Называя и считая себя «горячим и искренним почитателем Маркса», Чернов отрицал принцип материалистического монизма, как источника развития; движение мыслилось как саморазвитие одухотворенной первоосновы, когда в развитии одинаково важны экономические, идеологические, психологические явления [14].
Вслед за ним Л.Э.Шишко определял движение истории, во-первых, «революционной эмоциональной энергией» и лишь затем экономическими факторами [15]. Высшим мерилом исторической действительности выступал социальный идеал, основанный прежде всего на «психологии субъективной стороны человеческого духа» [16]. Всем этим Чернов и его сторонники стремились в какой-то мере модифицировать жесткие установки исторического детерминизма марксовой теории, которые не позволяли отразить всю гамму сложных общественных отношений на рубеже ХГХ—XX вв., найти место в социологической схеме ценностно-гуманистической ориентации, правовым, моральным, идеологическим факторам. Переход к социализму мыслился как результат длительной эволюции. В.М.Чернов считал неизбежным захват политической власти одним из условий построения социалистического общества. В накаленной российской атмосфере конца XIX — начала XX в. сомнения Бернштейна и других ревизионистов в целесообразности революционных потрясений отвергали радикалы всех оттенков.
В отличие от своих предшественников, которые не сомневались в возможности построения социалистического общества на основе того уровня производительных сил и производственных отношений, которые имела в их время крестьянская цивилизация, и в принципе отрицали целесообразность подготовительного переходного периода, эсеры не верили в немедленный переход к обществу будущего. Одной из главнейших заслуг К.Маркса В.М.Чернов считал пересмотр взглядов старой экономической школы, — фундамента прежних социалистических теорий, — в результате чего социализм «сделался заключительным аккордом новой стройной теории», согласно которой социалистическому обществу должен предшествовать необходимый уровень социальных и экономических предпосылок [17].
Между существующим и социалистическим обществом предполагался длительный период эволюционного реформирования: капиталистическое обобществление «сверху» в промышленности, городе, и «некапиталистическая эволюция», обобществление «снизу» посредством общины, кооперации в сельском хозяйстве, деревне, постепенное приобщение крес
92
и.янского хозяйства к условиям крупного, общенационально-ю производства. Эсеры были решительными противниками «пролетарского социализма» и идеи диктатуры пролетариата. 11о выражению Л.Э.Шишко, «пролетарская теория социализма необходимо является вместе с тем антикрестьянской теорией социализма» [18]. М.Р.Гоц ту же мысль в письме к Н.В.Чай-ковскому выразил так: «Вы говорите, что “дело русского народа существует для всех партий”. Да, но осуществление и ого дела будет в глазах Ленина — добыванием условий, при которых мужик лучше сварится в фабричном котле, даже после восстания» [19]. Диктатуре пролетариата они противопоставляли диктатуру социалистических классов, пролетариа-|<| и крестьянства.
Вопрос о судьбах капитализма в России, вокруг которого было сломано столько копий, представал в новом качестве. Капитализм был признан фактом естественного социально-жономического развития города, промышленности, где он выполнял созидательную функцию обобществления производства и формирования социальных сил общества будущего. При характеристике процессов, происходивших в сельском хозяйстве, были синтезированы «самобытнические» идеи классического народничества и реформистские концепции ).Ьернштейна, Ф.Герца, Г.Фольмара об ограниченной способности капитализма к обобществлению. Факт капитализма в деревне не вызывал сомнения, но лишь как явление чужеродное, искусственное, поскольку утверждалось, что капитализм был не в состоянии принципиально деформировать трудовой характер крестьянского производства и быта.
Программные документы эсеров констатировали «все более и более тесную связь» России «с передовыми странами цивилизованного мира», «развитие капитализма в России» 120]. О капитализме в России, тяготах капиталистической эксплуатации шла речь в десятках работ идеологов, сотнях популярных брошюр и прокламаций [21]. «Центр тяжести вопроса ;цля нас, — говорил В.М.Чернов на I съезде, — конечно не в Юм, признать или не признать капитализм как факт; об этом давным-давно не может быть никакого разговора» [22]. Спор с марксистами шел о судьбах капитализма, о характере социально-экономического строя в России.
Российские марксисты, особенно социал-демократы, игнорировали своеобразие бытия России, снимали различия между ней и Западной Европой, мыслили в категориях линейного развития, согласно которым Россия «отстала» от «передовых» по вектору движения стран. Все бытие, в конечном итоге, сводилось к экономическим отношениям, а именно: развитию ка
93
питализма и капитализации, «разложению докапиталистического». По их представлению, в пореформенной России сложилась капиталистическая формация, капитализм пронизал все поры общества, определял события в стране, а к началу XX в. до предела обострились противоречия между капиталистическими производительными силами и феодально-крепостническими отношениями, противоречия, которые обусловливали буржуазный характер предстоящей революции.
Эсеры, в противовес марксистам, выдвинули концепцию «некапиталистической эволюции» и «положительных и отрицательных сторон капитализма», факты для которой они черпали у В.П.Воронцова [23]. Обобществление труда и организация крупного производства, концентрация армии наемных рабочих, рост производительных сил и культуры — такова созидательная, положительная функция капитализма; капиталистическая эксплуатация, обнищание трудящихся масс, анархия производства, кризисы — разрушительная, отрицательная. Сознательные проявления капитализма относились ими не столько к капитализму, сколько непосредственно к самой концентрации производства, по отношению к которой капитализм выступал как форма [24]. Они прямо заявляли: «Капитализм, как таковой, никаких положительных сторон не имеет»; «Не капитализм породил технический прогресс и кооперацию». Считали, что качества капитализма комбинируются в зависимости от исторических, географических и других условий: в промышленности, в промышленно-развитых странах, таких как Англия, превалируют положительные стороны, в землевладении, в землевладельческих странах, таких как Россия — отрицательные [25].
«В землевладении, — писал В.М.Чернов, — содержание капитализма подавляется формой, а потому и наблюдается особенно сильное развитие разрушительных отрицательных сторон капитализма над творческими и положительными»; капитализм не реформировал, по существу, производительные силы, не повышал производительность труда, не создавал простоянного класса наемных рабочих, «не концентрировал и сгущал, а разрежал население деревень», в конечном итоге «приводил эволюцию аграрного строя в тупой безвыходный переулок». В обоснование своих заключений Чернов ссылался не только на исследования замечательных русских экономистов, но также Герца, Давида, Зомбарта и многих других экономистов «новой волны на Западе» [26].
Особенно выделялось усиленное проявление «отрицательных сторон капитализма» в земледелии России, где крестьянин «превращался в замаскированного рабочего», где разоре
94
ние и пауперизация основной массы населения «парализуют общий рост производительных сил страны», где капитализм «проявляет свое влияние не столько в организации крупного производства и обобществления труда, сколько в обнищании < сльского населения» [27]. Чернов и его сторонники приводи-ни множество фактов, вскрытых экономическими исследованиями 80—90-х годов, об искусственности, привнесенное™ извне, насажденное™ сверху капитализма в России [28]. Именно это они имели в виду, говоря о «развитии капитализма в России».
Сформулированная В.М.Черновым концепция — синтез идей народников-экономистов и второй парадигмы марксизма встретила далеко не однозначный отклик в партии эсеров и и народническом направлении. До революции критики были весьма осторожны. Затем страсти разгорелись. Весной — neioM 1905 г. энергично попытались торпедировать ее члены । руины «Вольного дисскуссионного листка» — предтечи максимализма. Апогея страста достигли на первом съезде партии, |де единым фронтом выступили будущие максималисты и Н1ссы и некоторые, если можно так сказать, «ортодоксальные >ссры», как например Н.П.Огановский, А.И.Гуковский, все те, для кого марксизм был костью в горле [29]. Основной упрек «включался в том, что в обосновании проекта программы, представленного съезду, «общественный прогресс рассматривается почти исключительно с экономической точки зрения», само обоснование проекта программы носит «явно материа-писгический характер» [30]. По образному выражению В А.Мякотина, В.М.Чернов «танцует все от той же роковой печки социал-демократических взглядов» [31]. И.И.Майнов фсбовал дополнить социально-экономическое обоснование « > । ическим моментом» или даже вообще отбросить всякое упоминание об экономическом факторе [32]. А.О.Бонч-Осмо-ловский предложил за лучшее откинуть совсем введение к про!рамме, успокаивая присутствующих тем, что «жили же мы до сих пор только с проектом обеих частей программы» | В]. Резолюция делегата Саратовского комитета «Горецкого» (возможно, под этим псевдонимом выступал А.И.Альтовский) «отбросить всю теоретическую часть программы», — собрала / голосов, 50 делегатов голосовали против [34].
Обвинения в преклонении перед марксизмом В.М.Чернов парировал тем, что он чтит, наряду с именами Маркса и Эн-। сльса, имена Лаврова и Михайловского и, что развиваемая им теория учитывает не только объективное развитее положи-(ельных сторон капитализма, но и субъективные факторы 135]. Подавляющее большинство делегатов съезда, теоретаков
95
партии было на его стороне. Та часть введения к программе, где давалась характеристика мирового, «современного буржуазного общества» была принята большинством в 52 голоса против 1 при 3 воздержавшихся; раздел, в котором анализировалось социально-экономическое положение в России — единогласно [36]. Веяния времени были сильнее стремления отдельных идеологов сохранить социологическую доктрину русского социализма в первозданном виде. Гора родила мышь. Критики добились немногого. На первое место в соответствующем разделе программы была поставлена характеристика отрицательных сторон капитализма, а на второе — положительных. Добавили фразу о том, что социальный прогресс «предполагает не только развитие безличных классовых антагонизмов, но и вмешательство сознательных борцов за истину и справедливость».
После съезда, по мере самоопределения энесов и максималистов, полемика обострилась. Исходные позиции умеренных и ультралевых были противоположны. Умеренные, объявив устами А.В.Пешехонова, социализм «перспективой, уходящей в даль», выступали против программы-минимум за платформу осуществимых в ближайшее время преобразований [37]. Максималисты, уверенные в социалистическом характере и революционном настроении трудового класса, призывали бороться сразу за осуществление программы-максимум [38]. Как одни, так и другие энергично обвиняли эсеров в «преклонении перед марксизмом», попрекали «экономическим материализмом».
В развернувшейся полемике эсеры резко подчеркивали объективную обусловленность происходящей в России борьбы. Указывали на «кабальные отношения, пахнущие дореформенной стариной и крепостным правом», противостоящих «оазисам крупной промышленности», как основную причину революции [39]. Ленину полемические сочинения идеологов партии доставили «живейшее удовольствие». «Гг. Чернов, Вадимов и др. прекрасно разбивают Пешехонова и Таг—ина. Особенно хороши опровержения Таг—ина с точки зрения товарного производства, развивающегося через капитализм в социализм», — писал он [40].
Трудовое, т.е. ведущееся самостоятельно хозяином, без эксплуатации наемного труда, земледельческое русское крестьянское хозяйство, эсеры, в традициях «русского социализма», рассматривали как антитезу капитализма [41]. При этом они оперировали изысканиями огромного отряда русских экономистов народнического направления, а также исследованиями западноевропейских ученых, выявивших несоответствие реальности марксова тезиса капитализации, дифференциации
96
крестьянства; приводили многочисленные примеры, когда социал-демократы партий II Интернационала признавали ошибочной формулу «исчезновения и расслоения крестьянст-па» [42].
Ортодоксально-марксистской установке капиталистического обобществления сельскохозяйственного производства ныла противопоставлена концепция «некапиталистической шолюции» его к социализму через кооперацию и общину. 11дея была далеко не новой, «лучше всего она была изложена, — О1мечал В.М.Чернов, — еще в 1881 г. Н.А.Каблуковым» [43]. )волюция сельского хозяйства мыслилась как обобществление производства «снизу», в противовес капиталистическому обобществлению «сверху», сопровождавшемуся разорением и пауперизацией крестьянства [44]. Община — существенное шено второй парадигмы марксизма, но чем дальше, тем больше эсеры функционально сближали ее с кооперацией. В годы первой российской революции вначале В.М.Чернов и II А.Вихляев, несколько позднее Н.М.Ракитников пришли ко мнению, что община не может рассматриваться как единственное и непременное средство переустройства сельского хо-।яiic гва [45]. В последнем крупном теоретическом произведении В.М.Чернова «Конструктивный социализм» этот специ-фически-народнический мотив, выражен крайне осторожно.
Явственно народнические идеи звучали в эсеровской теории классов и государства. Главный теоретик партии, Н М.Чернов, самим названием своих работ стремился покажи» себя последователем основоположников «научного социализма», ставил им в заслугу «научную разработку теории классовой борьбы», что явилось «целым переворотом в исторической науке» [46].
В.М.Чернов постоянно отмечал расчлененность трудящихся на пролетариат, крестьянство и трудовую интеллигенцию в силу различного отношения к орудиям и средствам производства, места в сфере материального производства. Одновременно, основным классообразующим принципом он считал место в системе производственных отношений, а именно: источник дохода и роль в системе эксплуатации [47]. Соответственно трем видам или формам дохода при капитализме: ренте, прибыли и заработной плате он вычленял три основных антагонистических класса: землевладельцев, капиталистов и рабочих.
Черновская трактовка удовлетворяла далеко не всех. Некоторые видные деятели партии, как, например, А.И.Гуковский, по свидетельству Н.С.Русанова, видели «в термине борьба классов ужасный марксизм» [48].
7 Леонов М. И.
97
Поскольку пролетариат, крестьянство и трудовая интеллигенция жили за счет собственного труда и подвергались эксплуатации, постольку они объединялись в единый рабочий класс, природа всех трех частей признавалась равно социалистической. В силу большей организованности, сплоченности и образованности промышленный пролетариат считали, в данный исторический момент, наиболее восприимчивым к социалистической пропаганде, более других способным к упорной борьбе, называли авангардом, гегемоном революционного и социалистического движения [49]. Видимых разногласий по этому пункту внутри партии не было, хотя «друзья по направлению» В.А.Мякотин, А.В.Пешехонов не могли мыслить ни трудовое крестьянство, ни тем более интеллигенцию как рабочий класс «с экономической точки зрения», полагая что «их можно объединять лишь идеологически» [50]. В противовес этим соображениям лидеров «Русского богатства», высказанным на I съезде партии, Д.С.Розенблюм предложил особо подчеркнуть в программе социалистичность крестьянства, равную пролетарской. Делегаты съезда с ним согласились, но его поправку не приняли. Как пояснил В.М.Чернов, в программе это положение выражено достаточно ясно [51].
В годы революции в среде эсеров зазвучали ноты сомнения относительно чрезмерно радужных надежд на коллективизм трудового крестьянства. Участники I съезда с беспокойством говорили о развитом чувстве собственности у крестьян-общинников, выкупивших землю, о собственнических тенденциях крестьянства. Позднее В.М.Чернов, Н.И.Ракитников и другие лидеры отмечали, что крестьяне, несмотря на ожидание земельного переустройства, «не могут устоять перед соблазном купить по сходной цене землю» [52]. Переоценивать значение новых веяний не следует. В значительной мере они были вызваны развернувшейся полемикой в народничестве. Существа представлений о социальной природе крестьянства они не меняли.
В.М.Чернов, Л.Э.Шишко отмечали специфические черты быта и социальной роли различных групп трудящихся: пролетарий живет исключительно продажей своей собственной рабочей силы, всем ходом общественно-экономического развития подготавливается к усвоению социалистических идей, к организованной борьбе, к социализму; крестьянин, являясь формально собственником своих средств производства, самостоятельным производителем, «хозяином», «привык быть в хозяйственном смысле некоторой самодовлеющей единицей; в его повседневной жизни ничто не наталкивало на аналогию с государственной общественной организацией земледельчес
98
кою производства», у него меньше навыков массового организованного отпора эксплуататорам, он менее грамотен — все > । о составляет известные трудности в усвоении им идей социал изма [53]. Зато он неимоверно эксплуатируется, «часто нисколько не меньше, и даже больше чем чистокровный проле-1арий». Последнее положение, в справедливости которого нет сомнений, был излюбленным сюжетом эсеровских прокламаций и популярных брошюр [54].
Эсеры энергично протестовали против марксова отнесения крестьянства к классу мелкой буржуазии. Последняя, по их пониманию, отличается от крупной буржуазии «лишь количественно, а не качественно». Они твердо стояли на почве очевидных фактов: ничтожное меньшинство русского крестьянства составляла сельская буржуазия, основную массу — трудовое крестьянство и промежуточный между этими крайностями слой крепких, зажиточных «мужичков». Дифференциацию крестьянства, в отличии от социал-демократов, они рассматривали как явление, привнесенное извне правительством и । |ромыслово-ростовщическим капиталом.
Сельскохозяйственный пролетариат эсеры называли час-1ью трудового крестьянства, вместе с которым он образует «рабочий класс» в деревне. Курс социал-демократии на вычленение деревенской бедноты из всей массы «мелкобуржуазного крестьянства» казался им безосновательным, поскольку они не видели условий для существенного увеличения ее численности в силу малой дифференцированости от всего крестьянства [55].
Хозяйственного мужика эсеры, как правило, противопоставляли «трудовому крестьянству». До 1905 г., тем не менее, не исключалось, что хозяйственный мужик, одно лицо которого обращено в сторону эксплуататоров, второе — к народу, в ряде случаев может в данное время встать во главе движения, но в будущем — борьба с ним неизбежна [56]. Начиная с 1905 г. эсеровская литература полна призывов борьбы с кулаками, сельскими ростовщиками, эксплуататорами и всеми, кто стоит за них [57].
Рабочему классу в теоретических изысканиях уделялось неизмеримо меньше внимания, чем крестьянству. В.М.Чернов вспоминал, что когда ему поручили подготовить статью по рабочему вопросу, ее «приходилось писать главным образом по собственному вдохновению», в силу отсутствия практики пропаганды в пролетариате [58]. В 1907 г. эсеровский библиографический журнал смог назвать лишь две брошюры о рабочих и для рабочих [59]. Социал-демократы также мало чем могли похвастаться в этом деле. Во всех публикациях пролетариат,
7»
99
особенно пролетариат крупных промышленных центров, эсеры называли наиболее организованным, подготовленным к восприятию социалистических идей и к борьбе, инициатором, ведущим отрядом революции, усилиями которого одержаны все основные победы в 1905—1907 гг., примером для крестьянства. Брошюры и листовки были полны призывов учиться вести дружную и упорную борьбу у рабочих [60].
Распространенное в советской литературе мнение, что эсеры «именно крестьянство объявили носителем социалистических идей», лидером революционного движения, не подкрепляется фактами [61]. Напротив, и в годы революции, и после нее они называли пролетариат авангардом революции, вынесшим на своих плечах основную тяжесть борьбы и заставившим самодержавие пойти на уступки. Признавалось очевидным, что крестьянство в революции играло вторую роль [62].
Марксисты под авангардной ролью, гегемонией пролетариата понимали действия класса-мессии, который перетягивает на свои позиции отдельные части других слоев общества. В контексте социологической схемы эсеров авангардная роль пролетариата суть более последовательная, более энергичная, более устойчивая борьба части единого «трудового рабочего класса». В принципе они не исключали возможности революционной инициативы или, как говорил в декабре 1905 г. И.И.Фундаминский (Бунаков), «гегемонии крестьянства» [63]. На I съезде партии Н.И.Ракитников настаивал на том, что в настоящий момент, после разгрома вооруженных восстаний рабочих «ждать инициативы от города нельзя, возбуждающим моментом может явиться лишь деревня» [64]. В начале 1906 г. такое суждение выглядело апокрифическим, но прошло два-три месяца — и все поменялось. В июле 1906 г. все ожидали инициативы революционного выступления от армии и крестьянства [65].
Интеллигенция (и студенчество) по теории эсеров была внеклассовой политической силой. Ее возникновение, полагали они, было результатом имманентного движения духовной первоосновы, но никоим образом не следствием или отражением развития социально-экономической базы, что было альфой и омегой марксизма. Характерными качествами интеллигенции считались: знания, способность к созданию, усвоению и пропаганде революционной теории, высокий уровень нравственной ориентации. Ее подразделяли на «трудовую», социалистическую, и «нетрудовую», либеральную. В России трудовая интеллигенция «всегда» была социалистической, социализм был присущ ей имманентно. Ее общественная функция 100
внесение социалистического идеала в массы, организация их, определение пути борьбы [66]. «Нетрудовой» либеральной интеллигенции отводилась роль носительницы идей либерализма. Российский либерализм считался внеклассовым, чисто интеллигентским течением, который «в известной мере, умеренно отстаивал чисто народные интересы», а с другой стороны, был связан с интересами русской буржуазии [67].
Собственно либеральными эсеры считали партию кадетов и близкие ей по духу и образу действий организации. В отличие от социал-демократов, включавших в «либерально-оппо-1иционный, контрреволюционный лагерь» также и Союз 17 октября они не считали октябризм ни интеллигентским, ни либеральным политическим течением, а помещичье-буржуаз-пым, антинародным. Каких-либо принципиальных различий между Союзом 17 октября и правыми консервативными парши ми и объединениями эсеры не видели, считая тех и других оплотом самодержавно-полицейского строя и не жалея бранных слов для «обличения» их. Ни о каких совместных действиях с ними, естественно, речи не шло, напротив, к ним относились как к смертельным врагам.
Либерализму отводилось промежуточное место между «рабочим классом» и лагерем контрреволюции, куда включали землевладельцев, буржуазию и чиновничье-бюрократичес-кий государственный аппарат (такие партийные организации, как Союзы 17 октября и русского народа, Совет объединенного дворянства). Принципиальных различий между землевладельцами и капиталистами не находили. Иногда вскользь упоминалось о том, что источник доходов первых — рента, вторых — прибыль [68]. Российская буржуазия, которой, по логике идеологов, реформы 60—70-х годов XIX в. расчистили полный простор, связала себя прочными узами с самодержавием. По классификации В.М.Чернова, крупные землевладельцы, видные представители бюрократического аппарата и их политические объединения являлись до конца последовательными врагами революции; буржуазия и ее партии пугали правительство революцией, хотя сами страшились ее, стремясь к ограниченным реформам [69].
Марксистская идея о государстве как политической организации господствующего класса была чужда эсерам, хотя они и говорили о взаимосвязи интересов отдельных классов и государства. Российское самодержавие изображали или в виде замаскированного всевластия бюрократии, органически сложившегося и сроднившегося с наиболее хищническими элементами поместного дворянства и буржуазии. Можно привести немало примеров резких выступлений против «любителей
101
самодержавия», которые «уши прожужжали о внеклассовое™ самодержавия» [70]. Широкое распространение получила версия о том, что «современное самодержавие есть лишь форма буржуазного строя» [71].
Эсеровский социализм был попыткой смоделировать идеальное общество в условиях существования космологической и технологической культур, обеспечить сохранность первой, предотвратить разрушающее воздействие второй. Хотя эсеры много более симпатизировали деревне, историческая объективность индустриальной цивилизации, капитализма была в их глазах несомненной. Город занимал видное место в деятельности партии, здесь находились ее организационные корни [72]. В теоретических построениях также заметно сближение по целому ряду принципиальных моментов со специфически технологическими концепциями, в первую очередь, с марксизмом.
Марксисты с самого начала отказали эсерам в «подлинной» революционности, социалистичности и даже в «социальном базисе». После революции 1905—1907 гг. они утвердились во мнении, что в крестьянской демократии «нет ни грана социализма», что крестьянство подтвердило свою мелкобуржуазность, но что при этом крестьяне отвергли эсеровский социализм, и как апофеоз — слова, сказанные В.И.Лениным в 1913 г.: «умер», «сгнил народнический социализм вплоть до самого левого» [73]. Однако, в январе 1918 г., поставленный перед необходимостью как-то объяснить причину заимствования многолетне руганной эсеровской программы социализации земли, Ленин повернул почти на 180 градусов, заявив, что «есть здоровое, жизнеспособное, великое социалистическое зерно в учении тех, кто хотел крестьянство, в его трудовой части, присоединить к великому социалистическому движению рабочих всего мира» [74].
Кризис, который переживала Россия в конце ХГХ — начале XX в., вызвал широкое распространение революционных социалистических теорий. Сторонники пролетарского социализма ориентировались на западноевропейский тип индустриальной цивилизации с характерным для него бурным развитием науки, техники, промышленного производства, города, производительности труда. Для построения социализма они считали необходимым преодолеть, ликвидировать российскую патриархальность; российской традиционной крестьянской культуре путь в социализм был заказан. Марксистские идеи подкреплялись бурным капиталистическим развитием, в его первичных и наиболее упрощенных формах, и получили ши
102
рокую поддержку урбанистического населения: промышленных рабочих и технической интеллигенции.
Сторонники крестьянского социализма связывали надежды с возможностью совершенствования крестьянской цивили-|;щии при одновременном индустриальном развитии города. 11о их мнению, можно было рационализировать, технически и организационно модернизировать крестьянское хозяйство вне капитализма. Крестьянство должно было войти в социализм вместе с рабочими. Эсеровские идеи были популярны среди крестьян, а также рабочих и интеллигентов, связанных с деревней [75]. Эсеровский социализм был основанием крестьян-* с к о-индустриального, а пролетарский социализм — индустриального пути развития России.
§ 2. ПРОГРАММА
Общее и особенное пролетарского и крестьянского социализма наглядно проявляются при сравнительном сопоставлении программ партий II Интернационала, РСДРП и эсеров |76|. Программы эсеров и социал-демократов восходят к типовому образцу программ партий II Интернационала. Одинаков их понятийный аппарат, близка структурированность: про-। рам мы начинаются введениями, в которых излагается общее видение существа происходящих в мире процессов, определя-сгся конечная цель (программа-максимум) и требования, до-с I ижение которых должно предшествовать борьбе за социальный идеал (программа-минимум): политические, финансовые, рабочая и аграрная программы; идентичен призыв к свержению самодержавия и созыву Учредительного собрания. Требования общеполитические, финансовые, рабочей программы, практически одинаковы.
Во введении социал-демократической программы проводилась идея о тождественности социально-экономического со-сгояния России и Запада, об универсальности капитализма; особенность социального, политического и экономического бытия России выражена в терминах «остатков» докапиталис-(ического строя, которые препятствуют «прогрессу». Налицо линейно-поступательный, стадиальный взгляд на историю.
Во введении эсеровской программы говорилось о все более тесной связи России с передовыми странами «цивилизованного мира», при сохранении ряда особенностей. Основные направления процессов в России и мире, согласно программе, связаны с капитализмом, буржуазно-капиталистическими отношениями; говорилось также о трестах и синдикатах. Осо
103
бенность России, согласно теории положительных и отрицательных сторон капитализма, заключалась в «трудовом характере» крестьянского хозяйства. Капитализм представал результатом социально-экономического развития города, промышленности, где он осуществлял созидательную функцию обобществления производства и формирования социальных сил общества будущего. При характеристике явлений, происходящих в сельском хозяйстве, были синтезированы самобыт-нические идеи классического народничества и реформистские концепции Э.Бернштейна, Ф.Герца, Г.Фольмара об ограниченной способности капитализма к обобществлению.
В программе подробно излагалась теория положительных и отрицательных сторон капитализма: проявление в аграрном строе преимущественно отрицательных его качеств, крайне медленное, варварское обобществление производства, в силу чего сельское хозяйство заходило в тупик. Сам факт капитализма в русской деревне не вызывал сомнения, но он считался явлением более всего искусственным и чужеродным, поскольку не реформировал существенно трудовой характер крестьянского быта и производства. Предполагалось возможным, в известных пределах, нейтрализовать воздействие капитализма на деревню и создать условия для некапиталистической эволюции сельского хозяйства путем обобществления производства «снизу», на основе общины и кооперации.
О социалистическом обществе будущего, как это было свойственно международному социалистическому движению, говорилось в самом общем виде. Подчеркнута общность конечных целей эксплуатируемых всех стран. Представление об экономике социализма соответствовало уровню, развиваемому в то время международной социалистической, в том числе и марксистской, мыслью, со свойственной ей тогда категорической нормативностью и упрощенностью. Социализм мыслился как общественно организованное планомерное производство и распределение в форме прямого продуктообмена на основе коллективного производства и обобществления орудий и средств производства. В отличие от ортодоксального марксистского принципа исключительно централизованной, огосударствленной экономики будущего, эсеры, вслед за Э.Бернш-тейном, ориентировались на сочетание централизованной государственной экономики и широкой сети коопераций и ассоциаций.
Осуществление программы-максимум предполагало полную победу пролетариата, крестьянства и трудовой интеллигенции и установление, при необходимости, временной революционной диктатуры этих сил, которые эсеры называли «ра-
104
оочим классом». Идеи эволюционизма, которыми пронизана программа, исключали восприятие марксовой концепции социалистической революции, как прерыва постепенности, скачка во всей совокупности политических и социально-экономических отношений. В свою очередь, исключительная политическая напряженность в России не оставляла сомнений в неизбежности революции. В разнопонятой идее социальной революции смыкались российский крестьянский и пролетарский социализм начала XX в.
Еще одна кажущаяся точка сближения — диктатура в момент перехода к социализму. Для В.И.Ленина, РСДРП дикта-iypa пролетариата — непременное условие создания общества будущего; для В.М.Чернова, партии эсеров диктатура социалистических классов, т.е. пролетариата, крестьянства, трудовой интеллигенции, — лишь возможность, ее цель ограничена предотвращением контрреволюционного переворота. Диктатура пролетариата — средство насильственного навязывания ценностей технологической культуры, временная революционная диктатура эсеровской программы — средство ненасильственного приобщения к новому, несомненно индустриальному обществу.
Эсеры, в контексте своей социальной концепции, считали первую российскую революцию результатом борьбы революционного трудового народа и сил контрреволюции, «революцией политической и до известной степени демократической», «социально-революционной», сочетавшей единовременно «революцию 1789 года, и революцию 1848 года, и эпоху Парижской коммуны» [77]. Они были категорически несогласны с марксистским определением проходящей революции как буржуазно-демократической. В то же время ясно осознавали, что буржуазный строй в России не будет уничтожен в результате данной революции и такой цели не ставили [78]. Мечты народников 70-х годов XIX в. единым актом совершить социалистическую революцию, ими не разделялись.
Эти идеи семидесятников подняли на щит ультралевые. Весной—летом 1905 г. группа «Вольного дискуссионного листка», во главе с Е.И.Лозинским и Е.Н.Ковальской, выступила с обоснованием социалистического характера происходящей революции, исходя из того, что ее движущими силами были «социалистический» пролетариат и «социалистическое» крестьянство [79]. Упрощенные до предела идеи социализма «дискуссионистов» вызывали живейшее внимание, привлекали на их сторону все новых и новых сторонников. Руководство партии предприняло срочные меры. Против пропаганды идей и тактики «максимализма» энергично протестовал в
105
июне 1905 г. первый съезд эсеров-аграрников [80]. В центральной прессе роль застрельщика отвели молодому талантливому публицисту М.И.Булгакову, который подверг основательной критике воззрения «дискуссионистов» с точки зрения объективных предпосылок революции. Он напомнил «элементарные» для социалиста начала XX в. истины, что победе социализма предшествуют завоевание власти, определенный «достаточный» уровень концентрации производства и «психологические условия». Призыв к немедленной борьбе за социализм он назвал «совершенной утопией», поскольку никаких социалистических и полусоциалистических традиций и воззрений у крестьянства партия не знает [81].
На I съезде максималистские идеи о социалистическом характере революции активно развивал делегат Витебского комитета «Порошин» [82]. Многого он не добился. При поименном голосовании он, единственный, высказался за призыв к немедленной социалистической революции и воздержался при голосовании программы в целом. По инициативе В.М.Чернова съезд принял резолюцию о дискуссии с «идейным максимализмом» [83].
Позднее эсеры в полемике с максималистами пошли дальше: не только разъяснили отсутствие объективных экономических предпосылок для социалистической революции, но вразрез с народнической традицией объявили, что социалистическое сознание масс «далеко еще не создается наличностью эксплуатации» [84]. Планировалась такая расстановка движущих сил революции. Всю тяжесть революционной борьбы должны были вынести на своих плечах пролетариат, трудовое крестьянство и революционно-социалистическая интеллигенция. Пролетариату отводилась роль авангарда, «трудовому крестьянству» — роль армии революции, революционносоциалистической интеллигенции — роль духовного вождя, пропагандиста, организатора [85].
Требования общеполитические, рабочего и финансового законодательства программы партии эсеров соответствовали, с учетом российских реалий, тем, которые выдвигало международное революционное социалистическое движение и содержала программа РСДРП. Главные из них — ликвидация самодержавия и его институтов, сословных различий и привилегий, установление демократической республики с широкой автономией областей и общин, формирование правового гражданского общества. В традициях либерально и революционно настроенной «общественности» программные и теоретические документы, особенно пропагандистские и агитационные издания эсеров являлись сверхббразными филиппиками против
106
власти царя: «врага трудового народа», «обманщика», «кровопийцы», «слепого безумца», «неспособного ни к чему, кроме дурного, позорного», окруженного «царскими цепными собаками», «кровопийцами-приближенными», «генералами-душе-। убами» [86]. Кто-то во все это верил, но все считали: цель оправдывает средства.
Требование демократической республики было выставлено уже в первых проектах программы 1903 и 1904 гг. [87]. Отношение к нему в народничестве было неоднозначным. А.В.Пе-шехонов и его единомышленники твердо ориентировались на । о, что взять «всю власть и всю землю» народ еще не может, и, как кадеты, выдвинули лозунг «народовластия». На I съезде партии эсеров В.А.Мякотин заявил: «Требование демократической республики в русских условиях отделяет партию от жизненной работы» [88]. Тех же взглядов придерживался К.Ф.Азеф, возможно еще некоторые из околопартийной публики. Но для всей партии идеи республиканизма были святы.
В пропаганде этого лозунга эсеры до времени проявляли известную осторожность, учитывая момент, настроение масс, которым это словосочетание было просто неясным и пугающим. В агитационно-пропагандистской литературе лозунг демократической республики был выставлен впервые в марте 1905 г. В программной статье «Сына Отечества» в ноябре 1905 г. говорилось о «народовластии» [89]. На первой конференции союзов рабочих печатного дела представитель партии эсеров внесенную им резолюцию о «демократическом государственном управлении на основе прямого, тайного и равно-। о избирательного права» комментировал так: требование демократической республики «едва ли... теперь было бы приня-ю внепартийной массой членов союза, да, кроме того, просто выкинуло бы часть его членов» [90].
Предполагалось, что в демократической республике будущего области и общины как городские, так и сельские, будут обладать «широкой автономией». Кроме того программа провозглашала «возможно большее применение принципа федеративных отношений между отдельными национальностями», признание за ними «безусловного права» на самоопределение. В духе традиций российского социализма эсеры, равно как и социал-демократы, выступали решительными противниками унитарной государственности. Децентрализацией они хотели оградить трудящиеся массы, в первую очередь крестьянство, от нажима «несоциалистического» государства [91].
Реализовать полностью всю намеченную программу эсеры надеялись в Учредительном собрании, созванном на демократической основе. Лозунг Учредительного собрания (Земского
107
собора) характерен для программных заявлений эсеровских организаций и кануна образования партии. Поэтому нельзя согласиться с мнением О.Н.Знаменского, что этот лозунг впервые был сформулирован лишь в опубликованном в мае 1904 г. проекте программы [92]. Как и вся «общественность», революционеры были апологетами Учредительного собрания. Вместе с тем, они намеревались программу переустройства «непосредственно проводить в революционный период» [93].
Народные массы призывали готовиться выбрать в будущее Учредительное собрание максимальное число своих представителей [94]. Призывы ждать окончательного решения всех вопросов от Учредительного собрания были продиктованы желанием обеспечить классовый мир после революции [95]. Здесь проходила резкая разграничительная линия между социал-демократами, особенно ленинского толка, жаждавшими до предела разжечь классовую борьбу после осуществления про-граммы-минимум, и эсерами, мечтавшими об эволюционном переходе к социализму.
На вопрос, в чьих руках окажется власть после революции, эсеры отвечали, как правило, неопределенно. В проекте программы шла речь о «несоциалистических силах» [96]. Встречались изредка упоминания, что власть окажется в руках буржуазии [97]. Едва ли достаточно основательно утверждение В.Н.Гинева: «Никакого прямого указания на то, к кому должна перейти власть, программа не содержала» [98]. Действительно, в преамбуле и в политическом разделе ее вопрос о власти обходился молчанием, но в заключительном пятом разделе говорится об отношении ко всем мероприятиям «в пределах буржуазного государства» [99].
Делегаты I съезда многократно подчеркивали, что программа-минимум будет осуществляться в буржуазном государстве [100]. На наш взгляд, это дает основание считать, что эсеры будущее государственное устройство представляли все-таки буржуазным. В подтверждении приведем выдержку из письма члена Саратовского комитета В.И.Люстиг: «Предполагается, что социализация земли произойдет при буржуазном строе. Поэтому доверять этому правительству право распределения земли для иных товарищей является абсурдом» [101]. Из тактических соображений, говорить о буржуазном характере политического строя после революции лидеры партии считали нецелесообразным, поскольку это плохо стыковалось с общетеоретической схемой, и встречало возражения части партийных функционеров и непонимание рядовых членов. Агитационно-пропагандистская литература акцентировала внимание
108
исключительно на том, что революция будет «первым и необходимым шагом к освобождению труда» [102].
Остальные требования общеполитической программы эсеров обычны для российских революционных и леволиберальных партий: полная свобода совести, слова, печати, собраний и союзов, свобода передвижения, выбора рода занятий, стачек, неприкосновенность личности и жилища, всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право, сменяемость и подсудность всех должностных лиц, бесплатность судопроизводства, отделение церкви от государства, уничтожение постоянной армии и замена ее народным ополчением, широкая национальная федерация, право наций на самоопределение, прямое народное законодательство (референдум) [103].
Также традиционными для русской «Передовой общественности» были пожелания введения прогрессивного, налога на доходы и наследство, при совершенном освобождении от налога мелких, «ниже известной нормы», доходов, уничтожение косвенных налогов, покровительственных пошлин и всех вообще налогов, «падающих на труд» [104].
В области рабочего законодательства выдвигались требования восьмичасового рабочего дня, государственного страхования, системы мер, цель которых — охрана духовных и физических сил пролетариата и увеличение его способностей к дальнейшей борьбе за социализм [105]. И рядовые члены, и видные функционеры сетовали на отсутствие собственной рабочей программы [106]. Не случайно, партийные агитаторы шли на заводы, в рабочие кварталы, в первую очередь, с аграрной программой [107]. Как говорили на I съезде: «На митингах, в рефератах, кружках мы слишком много говорим об аграрной программе, лишь изредка касаясь рабочих требований». При этом печатались в большом количестве листки, выходили газеты для рабочих, в их числе шестнадцатистраничный петербургский «Труд» [108].
Рабочая программа не вызывала дискуссий, теоретики не комментировали ее. И только к концу революции предметом столкновений стал один из ее пунктов: определение характера и задач профессионального рабочего движения, отношения между профсоюзами и партиями. Видный функционер Б.Н.Лебедев, вспоминал: «Осенью 1906 года я обращался за указаниями в Киевский комитет: правильно ли ставится нами практическая работа в союзах. Ответ был дан поистине классический: «Обратитесь в областной комитет». Но и представитель ОК не смог дать никаких указаний» [109]. Объективно рабочая программа стояла в жизни партии эсеров на втором плане. Вскоре после революции В.М.Чернов писал: «...до сих
109
пор теоретическая мысль партии концентрировалась главным образом на аграрной проблеме, и потому позиции ее в рабочем вопросе были намечены лишь общими контурами». Среди рабочих, продолжал он, наша программа встречала особенные симпатии в той ее части, которая сохраняла связь с деревней, в силу чего успехи партии в рабочей среде могли быть только временны и случайны [110].
Абсолютно главной, жизненно насущной экономической проблемой России, городской и деревенской, была аграрная. Земля — основа крестьянской цивилизации, от обеспеченности землей, от форм землевладения зависели и имущественное положение крестьянина, и его будущность, и судьба всего народа. Следствием реформы 1861 г. было обезземеливание русского крестьянства, привязанность его к общине и наделу, гражданская неполноправность.
«Раскрестьянивание» по-русски сопровождалось не столько социальной дифференциацией, т.е. формированием слоя сельскохозяйственных предпринимателей и сельскохозяйственных пролетариев, а пауперизацией, сокращением количества сельскохозяйственных орудий на один крестьянский двор. Д.Байрау говорит даже о «деградации крестьянской земледельческой техники». В пореформенной деревне увеличивалось число батраков с наделом, люмпенов. Указанные процессы явственно проявлялись в давно обжитых и густонаселенных районах Европейской России. Одновременно, особенно на осваиваемых территориях Новороссии, Самарского Заволжья, Сибири, шло и «окрестьянивание», т.е. упрочение модернизованного, приспособленного к новым условиям крестьянского хозяйства [111].
В рассматриваемое время специфические проявления люмпенской психологии — непредсказуемость поведения, неустойчивость, истерия, переходы от апатии к крайней агрессии — нивелировались всей суммой традиций крестьянской культуры, общиной, прочность которой была проверена в потрясениях революции и столыпинского натиска. Как в первом, так и во втором случаях община выступала организующим элементом борьбы крестьян против помещиков и государственной власти [112].
Исходные позиции аграрных программ эсеров и социал-демократов во многом противоположны. Эсеры стремились защитить крестьянина, предохранить его мир от разрушения, обеспечить максимально благоприятные условия для плавного, естественного приобщения к социализму, а для того — ликвидировать все то, что угнетает, эксплуатирует, искореняет крестьянство, извращает его натуру. Марксисты издавна с
ПО
недоверием и презрением относились к крестьянству, сельскому быту. Известны высказывания основоположников «научного» социализма об «идиотизме деревенской жизни», «верхнегерманском мужичье», «варварской расе» [113]. «Манифест Российской социал-демократической партии» о крестьянстве упоминает единожды, мимоходом. Социал-демократы решительно отказывались от любого намека на «облагодетельствование крестьянства», что приравнивалось к попытке задержать прогресс, именовалось «реакционной утопией».
В конце 1907 г. В.И.Ленин констатировал, что русские марксисты до революции не могли «выставить правильной аграрной программы»; впрочем, и принятую в 1906 г. IV съездом РСДРП программу он считал ошибочной и вредной [114]. Социал-демократы- видели задачу в максимальном обострении классовой борьбы в деревне, поэтому главным признавалось требование учреждения крестьянских комитетов. От единственного конкретного требования — возвращения отрезков — они отказались уже в 1905 г., лозунг национализации земли мало что говорил уму и чувствам крестьянина. Аграрная про-1рамма русских марксистов — истинное детище технократической теории — не могла быть и не была привлекательной в глазах русского крестьянина, она не решала насущных проблем крестьянской цивилизации; когда понадобилось привлечь на свою сторону крестьянство, Ленин без колебаний отбросил ее (временно) и перехватил программу идейных оппонентов — социалистов-революционеров. Позднее он говорил: «Мы победили потому, что приняли не нашу аграрную про-1рамму, а эсеровскую и осуществили ее на практике» [115].
Аграрная программа эсеров была результатом интеллектуального поиска нескольких поколений. Она включала в себя превращение земли в общенародное достояние при ликвидации частной собственности на землю, т.е. революционную конфискацию латифундиального, в первую очередь помещичьего, землевладения, передачу земли демократически организованным органам самоуправления (демократически организованным общинам и союзам общин), уравнительно-трудовое пользование ею всеми желающими на основе приложения собственного труда. Недра земли намечалось оставить в ведении государства.
Аграрный вопрос был любимой и непременной темой теоретической и агитационно-пропагандистской литературы эсеров. 18 января 1905 г. Л.Э.Шишко в письме Е.К.Брешко-Брешковской так определял основу партийной позиции: «Самое важное — крестьянский вопрос». В декабре 1907 г. В.М.Чернов писал: «...до сих пор главным опорным пунктом
111
партии была деревня. Идейно мы больше всего давали провинциальной и деревенской интеллигенции» [116]. Общим местом эсеровской пропаганды было утверждение о «первостепенном значении» аграрного вопроса в общественной жизни, «так как сельское хозяйство с его разнообразными отраслями составляет господствующее занятие большинства людей» [117]. Из 24 млн. экземпляров эсеровских книг и брошюр, вышедших в 1905—1907 гг., подавляющая часть была о крестьянстве и аграрном вопросе [118].
Аграрная программа эсеров, программа социализации земли, впервые была выставлена в написанном К.Р.Кочаров-ским, с последующей редакционной правкой В.М.Черновым, обращении Крестьянского союза партии эсеров в июне 1902 г. [119]. Затем она подверглась доработке в проектах программы 1903 и 1904 гг. В годы революции она воплотилась в проекте программы, представленной съезду и принятой съездом программе [120]. В 1906 г. К.Р.Кочаровский опубликовал развернутый аграрный законопроект, который лег в основу аграрного проекта «33-х» в I Государственной Думе [121]. Позднее П.А.Вихляевым, Н.Н.Сухановым, В.М.Черновым, Н.И.Ракит-никовым был составлен еще один проект, с небольшими изменениями внесенный от имени эсеровской группы во II Думе под названием «Проект основных положений земельного закона. (Заявление 104 членов Гос.Думы)» [122]. С легкой руки И.Н.Мущенко он получил название проекта «105-ти» и под таким именем известен в литературе.
В 1905—1907 гг. сущность, центральное ядро программы оставались неизменными, но отдельные установки конкретизировались, видоизменялись, дополнялись новыми положениями, которые прежде развивались в комментариях. Так, непосредственно в текст программы было включено определение «потребительной» и «трудовой» норм, решительное отрицание выкупа за экспроприированные земли. В связи с этим надо сказать, что аграрную программу эсеров, как и всю программу в целом, необходимо рассматривать в блоке с комментариями ведущих и второстепенных теоретиков, ортодоксов и диссидентов; если можно так сказать, канонических и апокрифических сочинений.
В преамбуле аграрной программы высказывалось пожелание опереться, «в интересах социализма и борьбы протир буржуазно-собственнических начал, на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства, в особенности на распространенное среди них убеждение, что земля ничья и что право на пользование ею дает лишь труд». Далее раскрывалось содержание требования социализации
112
земли: 1) изъятие земли из товарного оборота и частной собственности и превращения в общенародное достояние; 2) передача земли демократически организованным органам народного самоуправления, начиная с общин и кончая центральными учреждениями; 3) уравнительно-трудовое пользование землей для обеспечения потребительной нормы на основании приложения собственного труда; 4) передача прав на недра земли государству; 5) обращение земли во всенародное достояние без выкупа.
Мнение В.Н.Гинева, что до I съезда эсеры не определили своего отношения к крестьянским купчим землям, которые находились преимущественно во владении зажиточной части деревни, но иногда и всей общины, не имеет под собой достаточных оснований [123]. Во всех формулировках социализации земли, за исключением проекта 1903 г., допускавшего, до полной социализации, «частично» частное землевладение, определенно говорилось о переходе в распоряжение демократических организаций всех частновладельческих земель без изъятий. Частная крестьянская собственность не стыковалась с концепцией аграрного социализма.
Существенный вопрос, допускали ли эсеры изъятия из национализации земли, в частности, относили ли они крестьянские надельные земли к частновладельческим, требует обращения ко всему комплексу программных документов и комментариев к ним. В обращении Крестьянского союза (1902 г.) говорилось: «...социализация земли, т.е. переход ее в собственность всего общества и в пользование трудящихся» [124]. В декабре 1903 г. центральный орган перепечатал прокламацию киевского комитета «К товарищам рабочим» с редакционным примечанием о ее программном характере. В ней указывалось: «...социализация земли, т.е. переход земли всех разрядов в уравнительное землепользование трудового народа» [125]. В преамбулах ко всем проектам программы подчеркивалось желание опереться «на распространенный среди крестьян взгляд на землю, как на общее достояние всех трудящихся». Идея обобществления всех земель, независимо от принадлежности, свойственна комментариям, резолюциям съездов крестьян и крестьянских работников, листковой литературе [126].
Именно этим, вероятно, объясняется тот факт, что на I съезде партии, несмотря на усилия С.П.Швецова («Пашина»), исследователя сибирской общины, не развернулась дискуссия о судьбе крестьянских надельных земель.
Все согласились, что не нужно «питать иллюзий о крестьянстве», и посчитали необходимым резче подчеркнуть в тексте программы, что обобществляются все земли и что ни в
8 Леонов М. И.
113
коем случае социализацию земли не следует понимать, как передачу всех прав на нее общине [127]. В результате в преамбуле принятой съездом программы было снято положение о распространенных среди крестьян взглядах на землю, как общее достояние всех трудящихся, а первая часть аграрной программы приобрела следующий вид: «социализация земли, т.е. изъятие ее из товарного оборота и обращение из частной собственности отдельных лиц или групп в общенародное достояние... все земли поступают в заведование центральных и местных органов народного самоуправления...» Идентичными были формулировки в аграрных законопроектах в I и II Думах.
Требование национализации земли у эсеров выражено более последовательно, чем у энесов и трудовиков, которые допускали возможность сохранения в собственности владельцев земель не превышающих «трудовой нормы». Исключение из обобществления части земель вызвало критику эсеров как в печати, так и на совместных заседаниях народнических думских фракций и аграрных комиссиях [128]. В перводумский период они призывали трудовиков выдвинуть программу обращения «всей земли в достояние трудящихся и только трудящихся» в противовес аграрной программе «просвещенных цензовиков» кадетов [129].
Аграрную программу кадетов, несмотря на ее радикализм, бережное отношение к общине, эсеры подвергали крайне резкой критике. «Психология землевладельца-буржуа сквозит в каждой фразе, в самой манере изложения», — так убийственно, с точки зрения революционера и «общества», отзывался о ней М.В.Вишняк. В.М.Чернов ставил в упрек кадетам поход против идеи революционной конфискации земли [130]. Программа октябристов настолько не соответствовала умонастроению идеологов партии, что они не пожелали дать развернутой критики ее.
Эсеры были практически единственными, кто, можно сказать, истово выступал против частной собственности на землю, которую они называли труднопреодолимым препятствием на пути социалистического преобразования сельского хозяйства в силу ее «чрезвычайной живучести», основой «собственнического фанатизма». Как бесхитростно выразилась популярная газета: «Главное зло, от которого страдает трудовой народ, насколько это касается земли, состоит в том, что у нас землей торгуют» [131]. Гневно выговаривали они энесам за «проявления своекорыстного индивидуализма», «загрязнение широкого идейного потока индивидуалистической мутью», «поощрение индивидуалистических и эгоистических течений в народных массах» [132].
114
Дело дошло до отказа от употребления термина «собственность». Вот, что говорил по этому поводу В.М.Чернов: «Мы все время говорим о земле, как «общенародном достоянии», а не «общенародной собственности», в то время как не-юридичность первого термина бьет в глаза. Нам более нравится «неюридический» термин, ибо в нем сильнее и ярче сказывается разрыв с кругом понятий римского права» [133]. В проекте 1904 г. речь шла об общественном владении. По предложению М.В.Вишняка в программу была включена формула о переходе земли «в общенародное достояние» [134]. Оконча-1ельно новая терминология укрепилась к 1907 г. Еще в проек-ie «33-х» говорилось об «общей собственности», но в проекте «104-х» — об общенародном достоянии. Заметим: впоследствии формула «общенародное достояние» вошла в советские конституции. В целях юридического обеспечения программы социализации земли, лидеры, теоретики занялись сочинением, в противовес римскому, «трудового права» [135].
В то время, как идеологи меньшевизма иронически относились к нападкам эсеров на частную собственность, Ленин давал ей высокую оценку, видя в ней один из важнейших элементов разрушения традиционного русского быта во имя социализма. Он писал об ошибке социал-демократов, которые «отдали критику частной собственности на землю в руки социалистов-революционеров» [136]. И даже посвятил специальный раздел в работе «Аграрная программа социал-демократов в первой русской революции 1905—1907 годов» освещению этого вопроса [137].
В проекте программы 1904 г. отрицание выкупа прямо не формулировалось, говорилось лишь о конфискации монастырских и удельных земель и конфискации общинами и их союзами поземельной ренты с находящихся в их районах земель. Н.И.Ракитников не упустил случая поставить это упущение в вину В.М.Чернову. Этот проект, сказал он, «был настолько широкой клеткой, что мог объединить и сторонников выкупа, и сторонников отчуждения безвозмездного» [138]. До 1905 г. проблема выкупа, как практическая задача, не стояла в повестке дня. В агитационно-пропагандистской литературе, в комментариях к проекту программы выкуп земли безоговорочно отрицался, как еще одно, после 1861 г., ограбление крестьян [139]. С началом революции пропаганда против выкупа резко усилилась. В проекте, представленном съезду, выкуп безоговорочно отрицался.
Бурные дебаты разгорелись на I съезде партии. В.А.Мяко-гин и А.В.Пешехонов под предлогом, что вопрос о выкупе «практический, деловой, а не принципиальный», что «сами к*
115
крестьяне часто не возражают против выкупа», попытались склонить общее мнение, если и не включить выкуп в программу, то, по меньшей мере, исключить принципиальное отрицание его [140]. Этот демарш вызвал резкую отповедь. Делегат «Порошин» заявил, что, напротив, вопрос о выкупе является принципиальным, поскольку от этого зависит крестьянское благосостояние. «Выкуп является нарушением принципа справедливости, — поддержал его С.П.Швецов. — П.С.-Р. должна стать на точку решительного отрицания выкупа за социализированные частновладельческие земли в какой бы то ни было форме» [141].
Некоторые делегаты предлагали включить в программу выкуп крестьянских земель, приобретенных на трудовые деньги [142]. Но и эта идея не встретила поддержки абсолютного большинства. Ее приверженцам объяснили, что при социализации земли каждый крестьянин получит больше, чем надел вместе с не превышающей «трудовой нормы» купленной землей. Если же купленная земля превышает «трудовую норму», то эта земля кулацкая, которую нужно экспроприировать [143].
В предложенном съезду проекте программы высказывалось пожелание о поддержке обществом отдельных лиц, пострадавших от земельного переворота, на время «необходимое для приспособления к новым хозяйственным условиям». Автор проекта программы В.М.Чернов и его единомышленники вынуждены были очень обстоятельно пояснять, что речь ни в коем случае не шла о замаскированной форме выкупа. После резких замечаний этот пункт приняли в редакции: «на время, необходимое для приспособления к новым условиям личного существования» [144].
В агитационно-пропагандистской литературе, на съездах Всероссийского крестьянского союза, перед членами Трудовой группы, с трибуны II Думы эсеры неустанно критиковали выкуп [145]. Партия последовательно пропагандировала идею взаимосвязи политического и аграрного переворота. В прокламациях на первое место ставили «волю», на второе — «землю». Крестьян призывали изгонять из деревни старые власти и учреждать крестьянские комитеты из выборных от общины (проект 1904 г.), демократических организованных бессословных сельских и городских общин (программа партии); а так же земельные комитеты: волостные, уездные, губернские и областные, — избранные на основе всеобщего прямого, равного, тайного и всеобщего голосования (проект «33-х» и «104-х»). Как говорилось в проекте «33-х»: «Во избежание бесполезной чиновничьей волокиты все дела, важные
116
iojibko для одного уезда, округа или волости, решаются на местах» [146].
Все российские социал-демократы, а большевики в еще более резких выражениях, отводили крестьянским комитетам роль детонаторов в деревне. Эсеры постоянно и самым тща-юльным образом подчерчивали, что общий переход в наступление, изгнание властей, революционный захват земли лишь предварительное условие. Окончательное слово оставлялось за Учредительным собранием [147]. В трактовке методов решения аграрного вопроса революционеры решительно расходились с кадетами, которые проектировали создание местных земельных комитетов из представителей власти, землевладельцев и крестьян с целью мирного реформирования во имя успокоения страны.
Исходный пункт эсеровской аграрной программы — право на землю всех трудящихся, всех желающих. Социализация земли, говорил В.М.Чернов на I съезде, означает признание «равного права каждого трудящегося на землю», ограниченное лишь таким же правом другой личности [148].
Проекты 33-х и 104-х декларировали право всех граждан и фажданок получать в пользование землю на срок или бессрочно. Вульгарными и анархическими назвали представления о социализации как передачу земли в собственность общинам. Бессословные органы самоуправления по проектам наделялись правами уравнительного распределения земли между общинами и наделения ею всех желающих [149].
На 1-ом съезде определенного решения о праве высших организаций вселять в общину эсеры не приняли, возобладало мнение «формулировать права вселения не как право коллективности вселять, а как право свободного переселения» [150]. После съезда все решительнее стали раздаваться голоса об индивидуальных правах, которые «не могут и не должны попираться» общиной, «должны стоять впереди, обуславливать, ограничивать и определять собой поведение общины». Окончательно эта точка зрения победила только к концу революции. Еще в аграрном проекте эсеров в I Думе, наряду с утверждением равных прав всех трудящихся на землю, говорилось о наделении землей вне общины, когда она по каким-то причинам на согласна предоставить надел; в аграрном проекте во II Думе речь шла о праве органов самоуправления вселять в общину [151].
Стремление к ограничению прав общины вызвало сопротивление значительной части партии, сторонников проекта 1904 г., который, на их взгляд, имел уже то достоинство, что открывал самое широкое поле для толкования программы со
117
циализации земли. Они настаивали на передаче земли непосредственно самим общинам, без ограничений со стороны центральных органов. В новой программе им были не по душе элементы «национализации», подчеркивание децентрализации намечаемых преобразований, с одной стороны, и ограничение прав основной единицы децентрализации — общины, с другой [152]. Критика их была не безуспешной. Если в проекте, представленном съезду, превращение земли в общенародное достояние приравнивалось к социализации ее, то в программе в понятие «социализация» было включено и заведование землями общиной.
Такие видные члены партии, как Е.Е.Лазарев, Д.С.Розен-блюм, не видели принципиального различия между социализацией и национализацией земли. Публицистов «Русского богатства», чем дальше, тем больше, термин «социализация» коробил [153]. В программной статье «Сына отечества», который эсеры вели вкупе с ними, был поставлен знак равенства между национализацией и социализацией. Причем, как основной, употреблен термин «национализация» [154].
В.И.Люстиг весьма красочно описала многообразие толкований термина «социализация земли» губернскими интеллигентами-комитетчиками: «На одном из собраний был поднят вопрос о социализации и национализации земли. Оказалось, что из 20 присутствующих товарищей вряд ли нашлось двое, которые одинаково понимали это выражение. Каждый оратор в заключении своей речи говорил — так я понимаю партийную программу, ссылаясь на № 43, 43, 5, 14 и т.д. (“Революционной России”. — М.Л.)» [155].
На I съезде партии Д.С.Розенблюм резонно отмечал, что в буржуазном обществе есть лишь один орган всего общества — государство, а «общенародная, общественная собственность на землю — это государственная собственность, национализация земли». В.М.Чернов отвечал ему в том духе, что «об-щенарод» есть просто совокупность граждан, а общенародное право на землю есть признание за каждым гражданином права на землю. В конце концов, он приравнял превращение земли в общенародное достояние к объявлению ее ничьей [156].
Многие страницы теоретических органов и популярных изданий были посвящены критике проектов национализации земли. Опасались, что передача поземельной ренты, всех собственнических и распорядительных прав в руки бюрократического, «несоциалистического государства» «страшно» усилила бы его власть, «превратила в «“Единого Великого Квирита” римского права», представляла бы огромную опасность усиления опеки над крестьянами, уничтожения последней
118
1сни самостоятельности крестьянской общины,затруднила бы переход к социализму, не устранила бы исторической несправедливости, не дала бы выигрыша ни потребителю, ни аренда-юру, ни тем более рабочему [157]. Выход видели в децентра-пизации, распределении прав между демократическими органами самоуправления, начиная от общин и местных органов и заканчивая областными и центральными, так, чтобы поземельная рента не скапливалась в руках центрального правительства, а распределялась «между всей лестницей органов самоуправления», обращаясь на общественные нужды [158].
Одним из краеугольных камней аграрного социализма была община и порожденные ею и условиями крестьянского хозяйства «общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства». В партии эсеров имелись приверженцы весьма осторожной оценки роли общины и «общинных и трудовых» воззрений крестьянства [159]. Л.В.Пешехонов, в принципе сторонник общинного строя, иногда называл общину «лишним костюмом» [160]. М.Р.Гоц с тревогой говорил о процессе обессиливания и разложения общинных и трудовых начал крестьянской жизни. Эти мысли разделяли В.М.Чернов, П.А.Вихляев и другие ведущие теоре-1ики партии [161].
Программа, аграрные проекты эсеров в I и II Думах предусматривали наряду с общинным и индивидуальное землепользование. «Община, — говорил В.М.Чернов, — существу-ei не везде, и мы не хотим декретировать законом ее введение». Зато эсеры пропагандировали особые достоинства общины, тягу к ней подворных крестьян. Вероятно, последний факт иногда действительно имел место. Так, на совещании Всероссийского крестьянского союза в апреле 1906 г. делегаты Витебской и Могилевской губерний сообщали, что «несмотря на распространенное подворное владение, крестьяне желают получить землю в общинное пользование» [162].
Внимание идеологов концентрировалось на апологетике идеализированной модели общины, которая была в их глазах природной формой кооперации, воспитывающей и сохраняющей традиции коллективизма, предохраняла крестьянство от воздействия собственнических инстинктов, революционизировала, препятствовала дифференциации его [163]. Меньшее внимание обращалось на навязанные общине фискальные функции.
Правоконсервативные организации в большинстве выступали за крестьянскую частную собственность на землю и за возможно широкие возможности выхода из общины. Еще более энергично ликвидации всех препятствий выхода крес
119
тьян из общины требовали октябристы. Думается, в трактовке этого вопроса более прав В.В.Леонтович, нежели отечественные историки советского и постсоветского времени, говорящие об октябристской и правительственной программах «разрушения общины» [164 ]. Кадеты были сторонниками сохранения общины. В свою очередь, социал-демократы видели в общине «остаток патриархальности», препятствие на пути «прогресса».
Русская община была чрезвычайно сложным и неоднозначным явлением. Как соседский союз она хранила традиции национальной, материальной и духовной культуры, сплачивала крестьян в преодолении природных трудностей, была инструментом взаимопомощи.
Сложившаяся в течение веков система общинного землевладения являлась важнейшим элементом космологического бытия и основывалась на преобладании патриархального крестьянства, на практически полном освоении общинных угодий и традиционной агротехнике. Даже чересполосица, сильно мешавшая крестьянскому хозяйству, тем не менее по-своему защищала его от разорения. Имея участки в разных местах, крестьянин мог рассчитывать на ежегодный средний урожай. В засушливый год выручали полосы в низинах и лощинах, в дождливый — на возвышенных местах. При значительном сокращении душевого надела в пореформенной России, по авторитетному мнению А.М.Анфимова и П.Н.Зыряно-ва, средний крестьянин мог существовать лишь при помощи общины [165].
Всплеском энергичной защиты общины была встречена публикация указа 9 ноября 1906 г. В специально изданной прокламации ЦК настойчиво рекомендовал «совершенно не допускать до исполнения указ о выделе участков из общественной земли в собственность отдельным хозяевам» [166]. Популярная газета для крестьян советовала противодействовать Столыпинскому указу, еще сильнее укрепить общинное владение и «даже ввести его там, где до сих пор его нет». Крестьянам внушалась мысль, что выделы из общины будут возможны лишь после социализации [167]. На исходе революции В.М.Чернов писал, что община «не может не играть центрального места в грядущей поземельной реформе» [168].
Общине в грядущем эсеры предопределяли двуединую функцию — обеспечение уравнительного распределения земли и обобществление крестьянского производства для постепенного перехода к социализму. Эволюционный путь к социализму должны были обеспечивать также кооперация и различного рода сельскохозяйственные ассоциации [169]. Во
120
всех проектах и программе большая роль отводилась «государственной политике, благоприятствующей развитию коопераций на строго демократических трудовых началах», развитию всякого рода общественных служб [170].
Крестьянам после аграрного переворота обещали устойчивое, благополучное существование благодаря последовательному внедрению «трудовой» и «потребительной» нормы. «Трудовая» норма означала такое количество земли, которое мог обработать трудящийся, не прибегая к найму рабочей силы; «потребительная» норма — такое, которое обеспечивало прожиточный минимум. Размер «потребительной» нормы зависел от количества членов семьи, «трудовой» — от количества и качества орудий труда. Размер первой нормы, естественно, был меньше второй.
С рассуждениями о нормах эсеры выступали в печати, в Думе, на митингах и крестьянских съездах. На I съезде партии « грудовая» норма в качестве основного критерия была отвергнута в связи в тем, что в густонаселенных районах не хватило бы земли для всех желающих. Главное, — в силу различной обеспеченности крестьян орудиями производства, она была признана несоответствующей идее уравнения. В качестве программного требования была выставлена потребительная норма [171].
В проект 33-х, сделав выводы из опыта крестьянских выступлений, идеологи партии внесли некоторые коррективы. С охранив как основной принцип наделение по «потребительной» норме, добавили — и, если окажется возможным, то и по «трудовой». В проекте 104-х, так же говорилось о двух нормах. При этом минимальная норма предполагалась для первоначального отвода земли малоземельным и безземельным. В дальнейшем органами местного самоуправления «на основе учета населения, числа соискателей общественной земли и ее доходности» устанавливалась средняя или общегражданская норма, которая становилась регулятором уравнительного землепользования [172].
Каких-либо принципиальных различий между проектами 33-х и 104-х нет. И в первом и во втором проектах определены две нормы и очередность наделения. Что же касается принципа абсолютного всеобщего уравнения, то, как известно, у эсеровских теоретиков достало здравого смысла, чтобы не быть полными педантами. В проекте же 104-х принцип уравнительности «средней или общегражданской нормы», как показано выше, провозглашался отчетливо и весьма последовательно пронизывал весь проект. Поэтому едва ли основательны суждения В.Н.Гинева об усилении «оппортунистических тенден
121
ций» в партии к концу революции, поскольку, как он писал, эсеры во втородумском аграрном законопроекте вроде бы «сделали еще ряд дополнительных шагов навстречу проекту трудовиков», интересам «хозяйственного» мужика. Не во всем можно согласиться и с прямо противоположным выводом Е.А.Луцкого, что втородумский аграрный законопроект эсеров, который он именовал проектом 105-ти, «более последовательно проводил принцип национализации» и соответствовал радикализированному настроению крестьянства [173].
Оживленная дискуссия развернулась вокруг вопроса о наемном труде в деревне после социализации земли, поскольку логика аграрного социализма заставляла предусматривать условия сохранения «трудового характера» крестьянского хозяйства после аграрного переворота. Некоторые делегаты первого партийного съезда предлагали даже законодательно запретить использование наемного труда в деревне [174]. Большинство ссылалось на невозможность проследить, кто из крестьян нанимает работников; говорили, что, например, в случае болезни или смерти основного работника в семье, наемный труд неизбежен, что законодательное запрещение наемного труда выльется «в аракчеевщину для всего земледельческого населения» [175].
Победило мнение о необходимости создания «таких положительных условий», которые исключили бы найм рабочей силы, среди них: периодические переделы земли, экспроприация излишков земли выше «трудовой нормы», прогрессивное обложение доходов, помощь беднейшим хозяйствам и т.д. Эти пожелания детально расписаны в проектах 33-х, особенно 104-х.
От социализации земли ожидали коренного улучшения народного благосостояния, улучшения жизни крестьян и рабочих, подрыва устоев капитализма, обеспечения устойчивости крестьянского «трудового» хозяйства, создания условий для некапиталистической эволюции. Крайне оптимистично были настроены авторы популярных изданий, которые даже обещали, что после земельного переворота «больше не будет ни помещиков, ни батраков деревенских» [176].
Но внутри самой партии преобладали более реалистически мыслящие. Еще до революции В.М.Чернов, Л.Э.Шишко, А.И.Потапов обстоятельно поясняли различие между социализацией земли и социализмом, указывая, что социализация земли не предполагала ликвидации господства «несоциалистических сил» и обобществления производства, реформирования производства и организации труда, способа обмена продуктов земледелия на продукты промышленности; вследствие
122
этого и при социализации земли «товарно-капиталистическое хозяйство будет давить на крестьянство». По этой причине «в городе ей будет соответствовать вовсе не социализация фабрик, а такая же социализация земли, находящейся под городскими строениями» [177].
Я.Л.Юделевский говорил о неспособности одной только социализацией земли устранить борьбу внутри общины, дать возможность вести самостоятельное хозяйство безлошадному крестьянину и батраку, уничтожить кулацкую, ростовщическую эксплуатацию, аренду. Д.С.Розенблюм назвал «безнадежной утопией» распространенные утверждения о спасении крестьян от эксплуатации после социализации земли, так как «при существовании менового хозяйства всегда будет разоряться часть трудового крестьянства и попадать в зависимость и эксплуатацию». С ним солидаризировался В.М.Чернов, дополнивший: «крестьян эксплуатирует не один лишь капитал, вложенный в землю, но и другие виды капитала: торговый, кредитный, биржевой и т.д.» [178].
Чем более углублялись в таинства социальной доктрины, чем более подробно расписывали частности программы, тем более бросался в глаза дуализм: крестьянину обещали «некапиталистическую эволюцию», рабочему предопределяли бытие в системе капиталистического производства. Это непреодолимое, в рамках социальной концепции, противоречие было предметом непрерывных споров внутри партии, а также массированной критики максималистов [179].
Анализ эсеровской программы позволяет сделать вывод о том, что в ней была сделана попытка выразить, в первую очередь, освобожденные от групповой узости интересы крестьянства и близких к нему социальных слоев, а затем — рабочих и остальных трудящихся.
Россия на протяжении многих десятилетий мучилась «аграрным вопросом», который не сводился к простой смене поземельных отношений, перераспределению земли, упразднению общины, распространению более высокопроизводительных форм хозяйствования — страна земледельческой культуры искала оптимальные варианты реформирования своей глубинной основы. В ней, в силу ее геополитического положения, неразрывной связи с технократическими странами Европы, массивными очагами индустрии внутри — свершались великие преобразования.
Особенность культурно-исторического типа России впервые проанализировал Н.Я.Данилевский, поставив упрощенный по виду вопрос: «Почему Европа враждебна России?» [180]. Идеи Данилевского, отвергнутые на родине, были под
123
хвачены О.Шпенглером, А.Тойнби [181]. Основной вывод, к которым они пришли, Тойнби формулировал так: законы, движущие историю Англии и Франции, не действуют в России и Китае; и наоборот, законы, которым подчиняется история каждой из этих стран, не проливают света на культурные события в Англии или во Франции [182]. Он же обратил внимание на громадной важности факт: «Тогда как экономическая карта мира действительно полностью "вестернизирована", культурная карта и поныне остается такой, какой она была до начала западной экономики и политической экспансии» [183].
В последние годы эти идеи до крайнего предела довел Т.Шанин: «Нет одной истории человечества. Есть десятки историй разных обществ. Разные страны движутся в разные стороны, разные классы движутся разными путями, разные группы движутся разными типами движения» [184].
Российским исследователям, за единичными исключениями, такая категоричность не свойственна. И.Р.Шафаревич, противник взгляда на историю как одномерный процесс, не возводит непреодолимого барьера между космоцентризмом и техноцентризмом, призывая мобилизовать органический опыт жизни раннего капитализма «третьего мира», Запада и даже примитивных обществ, чтобы обогатить самую близкую и понятную для нас крестьянскую цивилизацию, среди которой так недавно протекала жизнь наших предков. К ней нет возврата, но она может стать для нас наиболее ценной моделью органически выросшего жизненного уклада [185].
В последние годы все большее число исследователей приходит к заключению, что русское крестьянство в смысле классовых характеристик, основных взаимосвязей, социальных институтов и типичных форм сознания представляет специфическую культуру, на которую не накладываются урбанистические модели [186].
В России начала XX в. были предложены четыре основных варианта решения аграрного вопроса: правительственнооктябристский («Столыпинский»), кадетский, социал-демократический и эсеровский. Правительственно-октябристский проект предполагал консервативно-либеральное разрешение социальных, политических, экономических (включая собственно-аграрные, аграрные, поземельные), проблем эволюционно-реформистски на основе сохранения традиционного бытия. Кадетский — ориентировался на западную, преимущественно английскую модель, сочетая в себе радикальные требования (принудительное отчуждение части частновладельческих земель, решительные политические преобразования) и пожелания сохранения «культурных хозяйств» и общины.
124
Социал-демократическая аграрная программа, как мы уже отмечали, преследовала цель создания предпосылок социалистической революции и социализма в деревне, разрушения традиционных отношений, создания условий для «развития капитализма», т.е. ликвидации крестьянства, формирования сельскохозяйственного производства по типу промышленности. Это был доведенный до логического предела проект урбанизации деревни.
Эсеровская аграрная программа также базировалась на идеях социализма, но ставила своей целью сохранение крестьянства и утилизацию традиционных форм народного бытия. Самая радикальная из всех народнических программ она содержала требования ликвидации всех форм частного землевладения, в первую очередь латифундиально-помещичьего, всей системы политических отношений. Идеи революции были облечены в понятные и близкие массам лозунги передачи земли трудящимся, равенства, справедливости. Этим объясняется и ее популярность среди широких масс. В 1906 г. эсеровский проект собрал 33 подписи крестьянских депутатов, в 1907 г. — 104, главным образом губерний русского черноземного клина, общинного землепользования. В 1917 г., в иной исторической ситуации, эсеровская аграрная программа стала знаменем крестьянской революции.
Только кадетский план переустройства России не реализовывался. Столыпинская реформа двинула вперед страну, но не смогла решить всех проблем. Эсеровскую программу (в урезанном виде), в тактических целях, использовали большевики. Положительные итоги ее реализации были налицо. Но решали они аграрный вопрос — коллективизацией, воплощением социальной доктрины ортодоксального марксизма.
Как переложение социалистической доктрины программа эсеров обещала земной рай; как комплекс мер, рассчитанных на обозримое будущее, она была попыткой радикального разрешения глобальных проблем при максимально возможном сохранении традиционного крестьянского земледельческого быта.
§ 3. ТЕРРОР
Особая роль в повышении революционного настроения масс, приобщении их к политической деятельности на примере самопожертвования героя отводилась террору. Террористические покушения, по мысли эсеров, ослабляли, устрашали, дезорганизовывали, сдерживали произвол правительства, вос-
125
питывали в массах умение бороться [187]. Много говорилось о слиянии индивидуального террора и массового движения.
В партии эсеров в целом преобладало террористическое направление. Особенно сильно оно было «в верхах» (В.М.Чернов, М.Р.Гоц, Г.А.Гершуни, А.А.Аргунов и др.). Наряду с ним, было индифферентное к террору крыло. В «верхах» его представляли из «стариков» Ф.В.Волховский, Л.Э.Шишко, из молодых — М.В.Вишняк. С течением революции, изменением массовой, «общественной» и собственно партийной психологии под впечатлением отвращения от бесконечного ряда бесконечных убийств, бесконтрольности, «измельчании террора», превращении его террористами в самоцель значительная часть партийных масс дистанцировалась от террора.
Систематический индивидуальный террор, осуществляемый революционными политическими организациями, являлся крайним проявлением противостояния власти, реализацией установки: цель оправдывает средства. По этой причине он вызывал специфический общественный резонанс. Террористический акт — убийство или покушение на убийство для достижения определенных политических целей — нуждается, о чем убедительно свидетельствуют периодическая печать, многочисленные воспоминания, письма, судебно-следственные материалы, в ясно выраженной и мобилизующей нравственной мотивации, основой которой может быть только убежденность в бесчеловечности данного политического устройства и действий властей [188]. Подобная нравственная мотивация может быть устойчивой лишь при явно выраженной отчужденности от власти части общества, которая не только считает действия террористов морально оправданными, но и приветствует их, поддерживает террористов материально.
Те данные, которыми мы располагаем, дают возможность судить об отношении к террору части русского общества, в первую очередь, партийно ориентированной. За рамками данного исследования остается реакция политически индифферентных слоев. Особенно это касается масс простого люда: крестьян, рабочих, ремесленников, средних городских слоев. Специальной разработки требует сюжет активно отрицательного отношения к революционному террору.
Систематический партийный террор в России до 1917 г. имеет два достаточно определенно выраженных пика: рубеж 70—80-х годов XIX и начало XX в. На рубеже 70—80-х годов в массе всех террористических актов решительно преобладали организованные «Народной Волей», направленные против высших сановников и против императора, вошедшего в исто-126
рию как «освободитель»; их конечная цель — достижение понтических свобод, конституции.
Террор начала XX в. был делом многих политических ор-ишизаций, исчислялся многими тысячами актов, объектами его были преимущественно государственные служащие низших ступеней иерархической лестницы, в том числе полицейские, городовые, а также казаки и солдаты (см.: Книга русской скорби. Вып.1-13. СПб., 1909—1913). Хотя совершенные эсерами покушения, особенно в 1905—1907 гг., когда волна террористической вакханалии захлестнула Россию, составляли малую часть всех террористических актов, именно эсеровский icppop был доминантным. В терроре начала XX в. на первый план выдвигались мотивы мести, нарушение деятельности государственного механизма, возбуждение масс. Убийство царя как непосредственная задача практически не ставилась. Лишь на закате эсеровского террора пошли разговоры о цареубийстве, при чем до 1908 г. настолько неопределенные, что даже члены ЦК не верили в серьезность таких планов [189].
Как известно, к середине 80-х годов ХЕХ в. свелся к минимуму приток адептов устрашения властей, прекратились денежные пожертвования, либеральное (в традиционном представлении) общество перестало восторгаться деяниями террористов, не стремилось содействовать им морально и материально. Дело дошло до того, что в 1883 г. Г.А.Лопатин, прибыв в Россию, не смог найти надежного пристанища. Еще на рубеже XIX—XX вв. среди эсеров были чрезвычайно влиятельны противники террора (ряд организаций, так называемой, «южной» Партии социалистов-революционеров; А.О.Бонч-Ос-моловский, Л.Э.Шишко, Н.В.Чайковский и другие члены Фонда вольной русской прессы). Большинство сторонников icppopa (Союз социалистов-революционеров; М.Р.Гоц, Н. С. Ру санов) не рассчитывали на его применение в обозримом будущем, поскольку были убеждены в неприятии его простым народом и «обществом» [190].
Однако, убийство П.В.Карповичем министра просвещения Н.П.Боголепова было сочувственно встречено либеральным обществом, оппозиционно и революционно настроенным студенчеством. Именно это обстоятельство подвинуло террористически настроенных лидеров эсеров, в первую очередь Г.А.Гершуни, М.Р.Гоца и В.М.Чернова приступить к система-точескому террору. Каждый из троицы осуществлял определенную функцию. Чернов теоретически обосновывал терроризм, Гершуни собирал группу террористов — Боевую организацию (БО) — и подготавливал покушения, Гоц, в руках которого сосредоточились все основные организационные пар-
127
тийные дела, осуществлял посредническую миссию между партийным центром и террористами, будучи единственным не участником данной группы, посвященным во все ее конкретные замыслы. Кроме того, он проявил много усердия в финансировании группы. Значительную часть средств на первое покушение эсеров, по свидетельству ЛА.Рубакиной, дали М.Горький и Н.А.Рубакин [191].
2 апреля 1902 г. С.В.Балмашев смертельно ранил министра внутренних дел Д.С.Сипягина — этим было положено начало эсеровского террора. Лидеры партии, по-видимому, накануне покушения не были полностью уверены в желательной для них реакции общества. По крайней мере, первая прокламация, отпечатанная в большом подвальном помещении ялтинской дачи Н.Г.Коломийцева, имела подпись «Боевая организация», без указания партийной принадлежности. И лишь тогда, когда реакция общества выявилась достаточно определенно, была издана вторая прокламация, уже за подписью «Боевая организация партии социалистов-революционеров», и сразу «Революционная Россия» начала массированную агитацию в пользу террора [192].
Позиция партийного руководства не оставалась неизменной. ЦК принимал решение о прекращении террора после опубликования манифеста 17 октября 1905 г., в период деятельности I Государственной Думы. Всякий раз решения ЦК встречали энергичное сопротивление. Дело доходило до угроз о разрыве с партией ( так ставился вопрос в ноябре 1905 г. на съезде Северо-Западной области и на совещаниях московских членов ЦК). Во всех случаях приостанавливался «центральный» террор. На местах террор продолжался.
После Сипягина жертвами эсеровского террора стали харьковский и уфимский губернаторы Оболенский и Богданович, помощник пристава Кулишов и полковник Метленко (два последних покушения были делом боевых дружин в Бердиче-ве и Белостоке), а 15 июля 1904 г. бомбой, брошенной Егором Сазоновым, в Петербурге был убит министр внутренних дел В.К.Плеве. Затем последовал всплеск. Партийной статистикой зафиксировано в 1905 г. — 54, в 1906 г. — 78, в 1907 г. — 68, в том числе после 3 июня — 30 (по уточненным данным, в 1905 г. — 59, в 1906 г. — 93, в 1907 г. — 81) покушений. И — сразу резкий спад, в 1908 г. — 3, в 1909 г. — 2, в 1910 г. — 1, в 1911 г. — 2 покушения [193].
Боевая организация за все годы своего существования совершила 11 покушений (менее 5% общего числа); 4 до 1905 г., 5, в том числе убийство агента полиции Татарова, в годы революции, 2 — во второй половине 1907 г.; 47 покушений на
128
счету других специализированных организаций: центрального боевого отряда и боевых областных отрядов. Остальные террористические акты совершили боевые дружины, основной задачей которых считалось участие в массовых вооруженных выступлениях. БО и боевые областные отряды, как правило, направляли свои действия против представителей высшего и среднего эшелона государственного аппарата, боевые дружины — против непосредственных исполнителей карательных функций и агентов полиции (провокаторов) [194].
Кроме эсеров, с 1905 г. террором занимались многие другие партийные организации. Согласно данным, которые приведены в телеграммах от 29 июня и 10 июля министра внутренних дел С.Д.Сазонова послу в Лондоне А.К.Бенкендорфу, в результате террористических актов в 1905 г. было убито 233 человека, ранено 358; в 1906 г. убито 768 человек, ранено 820; в 1907 г. убито 1232 человек, ранено 1312 [195]. Неизвестно, какими мотивами руководствовался Сазонов, и зачем русскому послу в Лондоне понадобились сведения о жертвах террора, но они явно занижены и не согласуются с теми сведениями, которые имелись в департаменте полиции. По далеко неполным данным, с февраля по май 1906 г. террористы убили и тяжело ранили 1421 человека, а по статистике департамента полиции, в 1907 г. «невыясненными лицами» было совершено 3487 террористических актов, почти все они были направлены против рядовых представителей государственного аппарата [196].
Эсеровский террор не был одноплановым. Едва ли можно отнести к террору старого типа, даже вообще к террору, убийство провокаторов и шпионов (мы используем революционнолиберальную терминологию, которая устоялась и в отечественной послереволюционной литературе). Также вряд ли можно считать актами традиционного революционного («интеллигентского», по традиции, идущей от Г.В.Плеханова, В.И.Засулич, В.И.Ленина и остальных социал-демократов) террора пять покушений, совершенных рабочими, членами боевой дружины в Одессе, против солдат, городового, стражника, околоточного надзирателя в «Потемкинские дни». В целом действия боевых дружин, в которых основную массу составляли рабочие и крестьяне, скорее относились к проявлениям «партизанской войны» как по формам и средствам своего осуществления, так и по связи с чувством непосредственного протеста экзальтированных лиц.
Боевые, или как они часто назывались, летучие, отряды при областных комитетах и террористические боевые дружины при самых крупных губернских комитетах действовали под непосредственным партийным контролем, также, как и
9 Леонов М. И.
129
центральный боевой отряд. Первые из них возникли в середине 1905 г., но в основном начали создаваться с конца 1905 — начала 1906 г. Центральный боевой отряд, летучие боевые отряды Северной, Центральной областей состояли преимущественно из интеллигенции и в меньшей части — из рабочих, Поволжской области — из интеллигенции и крестьян с вкраплением рабочих. Южная боевая дружина имела в своем составе отчасти крестьян, но главным образом, рабочих. Деятельность этих отрядов определялась комитетами, «они не отходили от линии поведения, которая определялась партийными документами того времени» [197].
Террор стал кошмаром властей. Все крупнейшие представители власти, включая Николая II, премьер-министров, министров внутренних дел, как говорил перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства А.В.Гераси-мов, «всегда» интересовались Боевой организацией и другими организациями террористов и не мелочились в оплате труда Е.Азефа и остальных осведомителей. «Впечатление, произведенное выстрелом Балмашева, отмечал А.И.Спиридович, — было потрясающе. Власти в полном смысле слова не знали, что, как, откуда и почему». Осенью 1902 г. в провинциальных губернских жандармских управлениях (ГЖУ) стали создаваться охранные отделения. Вскоре они стали непременной частью ГЖУ. В Департаменте полиции Особому отделу, заведование которым поручили выдающемуся специалисту, С.В.Зу-батову, были приданы функции особого органа по борьбе с революционным движением и террором в особенности. «Шпионаж среди революционных организаций был введен в систему», — констатировал А.И.Спиридович, и с этим нельзя не согласиться [198].
Огромное впечатление произвела смерть В.К.Плеве. «Строго посещает нас Господь гневом своим», — писал Николай II. «Убийство Плеве, — резюмировал директор Департамента министерства иностранных дел Б.В.Лопухин, — всколыхнуло общественность всей беспощадностью аргумента террора в применении столь внушительной сильной и в силе своей казавшейся неуязвимой фигуре, какую являл покойный министр внутренних дел» [199]. Были приняты чрезвычайные меры охраны императорской семьи, министров, высокопоставленных государственных деятелей. Их выезды совершались после консультаций с начальниками охранных отделений [200]. Д.Ф.Трепов, получив телеграмму об убийстве 4 февраля 1905 г. великого князя Сергея Александровича, ворвался в кабинет директора департамента полиции А.А.Лопухина и, бро
130
сив ему в лицо: «Убийца!», — хлопнул дверью [201]. Ничего подобного в истории этого учреждения не было.
Внимательный наблюдатель, начальник канцелярии министра двора А.А.Мосолов, вспоминал, что накануне 17 октября 1905 г. «под влиянием непрерывных террористических актов и объявленной всеобщей забастовки растерянность в правительственных кругах достигла высшей точки» [202].
В бюрократических кругах было немало таких, кто, как например, С.Ю.Витте, опасаясь террористов, не скрывал удовлетворения устранением Плеве, великого князя и других. Витте выразил свою позицию такой тирадой: «... раз эта партия находит, что только убийством подобных лиц можно достигнуть государственного устройства, более соответствующего гуманным началам, то довольно естественно, что они убили Лауница» [203]. В общем, у Витте нет сомнения в достижении более гуманного государственного устройства посредством крайних, в том числе и террористических средств, хотя он и оговаривался, что является противником всяких убийств, «находя, что убийства эти для развития прогресса в государстве приносят больше вреда, нежели пользы».
«Московские ведомости» отмечали, что в консервативных кругах вскоре после покушения на Плеве послышались голоса осуждения погибшего министра. По наблюдению Л.Тихоми-рова, консерваторы «убийц ругали... но о самом Плеве я не слышал ни одного доброго слова» [204].
В самых высоких сферах находились люди, поставлявшие необходимую для совершения покушений информацию. Е. Григорович подробно рассказывала о том, как максималисты накануне нападения на дачу премьер-министра Столыпина получили из Царского села исчерпывающие данные, но из-за характерной для них лихой беззаботности не сумели последовать полученным указаниям [205]. А.В.Герасимов однажды обнаружил, что его «лучшему агенту» (так н называл в своих воспомнаниях Е.Ф.Азефа) до мелочей известны маршруты царского поезда, о чем знали всего пять-семь высокопоставленных сановников. Начальник петербургского охранного отделения затратил немало усилий, прежде чем выяснил: осведомитель Азефа занимал «в высшей степени высокий пост в министерстве путей сообщения» [206]. Широкую огласку получил факт участия в одном из покушений на Трепова его близкой родственницы.
Трагизм положения властей заключался в их отчужденности от общества. «Горько признаться, — вспоминал А.В.Герасимов, — мне редко приходилось встречать людей, которые были бы готовы из убеждения, а не для извлечения матери
9*
131
альных выгод (таких людей было немало!) оказывать нам поддержку в борьбе против революционеров. В то время как революционеры встречали сочувствие и поддержку повсюду. Интеллигенция, широкие слои общества, даже умеренно настроенные, особенно симпатизировали эсерам, популярность которых после покушений на Плеве и великого князя Сергея Александровича поднялась на необычайную высоту» [207].
Либеральная публика испытала наибольшее удовлетворение в связи с гибелью Плеве. «Радость по поводу его убийства была всеобщей», — вспоминал П.Н.Милюков [208]. П.Б.Стру-ве в «Освобождении» (№ 52) писал, что с момента назначения Плеве на должность министра внутренних дел вероятность его убийства была чрезвычайно велика; «люди, понимающие политическое положение и политическую атмосферу России говорили: «Жизнь министра внутренних дел застрахована лишь в меру технических условий его умерщвления». В том же номере журнала говорилось о «моральной противоестественности чувства радостного удовлетворения», вызванного уходом с политической арены Плеве вследствие насильственной смерти, чувства удовлетворения «вполне естественного при противоестественных условиях русской жизни».
Струве много внимания уделял проблеме нравственной мотивации террора. Его заключение гласило: «Условие, которое с исторической необходимостью породило и порождает революционный террор, является в нашей стране бессилие общественного мнения, закона и права». Кроме того, русский террор вынуждается постоянным игнорированием права государством, в то время как оно обязано не просто подчиняться праву, как отдельные лица, оно «обязано блюсти право» [209]. Ту же задачу решали многие либералы и приходили к сходным выводам. Вот вывод В.Д.Кузьмина-Караваева: «...попирать право, грубо и бесчеловечно — для государства во сто крат преступнее, чем для революции» [210]. Трудно не согласиться с «Московскими ведомостями»: «Среди интеллигенции радость по поводу убийства Плеве была всеобщей. Либералы и постепеновцы были заодно с динамитчиками».
По свидетельству А.Тырковой-Вильямс, сообщение об убийстве Плеве вызвало в доме редактора «Освобождения» такое радостное ликование, точно это было известие о победе над врагом. Освобожденцы, продолжала она, террором не занимались, но и морального осуждения этому способу политической борьбы не выносили [211]. С.Я.Елпатьевский красочно описал радостное настроение, которым наполнилась Ялта при известии о гибели Плеве; вот встретились два пожилых солидных господина в котелках, поделились радостью, пожали друг
132
другу руки и расцеловались [212]. Ликовало Одесское либеральное общество. К.М.Панкеев, один из богатейших людей Хсрсонщины, издатель «Южных записок» обратился к видному Одесскому эсеру Н.Осиповичу со словами: «На днях Вы просили у меня денег на всякие там дела. Я сказал — подумаю. Ну, а теперь вот скажу: могу дать до тридцати тысяч, но исключительно на центральный террор», — и через несколько дней вручил деньги уполномоченному ЦК Н.С.Тютчеву [213].
Денежные поступления на нужды Боевой организации до конца 1907 г. были постоянны и весьма значительны. Кассиры I [К А.А.Аргунов, затем М.А.Натансон БО в средствах не отказывали. Согласно подробному докладу, составленному В.С.Гоц за январь 1904 г. — декабрь 1907 г., Азеф взял из кассы ЦК 319919 франков, ежемесячно около 2500 рублей. Кроме того, специальные пожертвования «на центральный террор» одно время не проходили через кассу ЦК, а сразу передавались БО, т.е. тому же Азефу. Азеф после разоблачения и бегства писал жене: «... через мои руки проходили десятки тысяч без отчета» [214]. Савинков был убежден, что Азеф крал значительные партийные суммы [215]. Савинков, Азеф, а также некоторые члены БО не стесняли себя в тратах на личные нужды, вызывая частые нарекания в партии [216]. Согласно утверждениям Савинкова, «дело Плеве» обошлось партии в 30 тысяч , «дело великого князя Сергея Александровича» — в 7 тысяч рублей. Вероятно, это преуменьшенные суммы. Другие авторитетные члены партии называли суммы в 50 и 40 тысяч рублей [217].
Совсем иным было финансовое положение летучих боевых отрядов, боевых дружин. Зачастую они не только обеспечивали себя, но, после экспроприаций, отдавали значительную часть средств комитетам на общепартийные нужды. Порой, члены этих отрядов, буквально, бедствовали [218].
За исключением Азефа, члены Боевой организации были полны чувства героического самопожертвования. Многие из них месяцами вели опасную, полную лишений жизнь под маской извозчиков, лоточников и т.д., испытывали мучительную головную боль при производстве динамита, строго соблюдали жесткую дисциплину. Простые боевики не имели права ни переписываться, ни видеться с кем-либо из знакомых и близких. Подолгу отрезанные от внешнего мира, они часто не знали, что происходит даже в Боевой организации. Каждому указывался узкий круг его обязанностей, за пределы которого он не должен выходить. Направленный в какой-нибудь город боевик жил там в полной изоляции и ждал, иногда целыми месяцами, условного письма или телеграммы, не смея ни свя-
133
заться с кем-либо из товарищей по партии, находящихся поблизости, ни оставить своего поста [219].
Боевая организация была немногочисленной. По подсчетам В.М.Зензинова, М.А.Натансона и В.М.Чернова, за все годы существования в ее состав входило 78-80 человек. Весной 1905 г. она насчитывала около 30 человек. Ни до, ни после этого времени БО не имела столько членов одновременно. Обычно в ней было от 10 до 15 членов. Особое положение в партии, та роль, которая отводилась БО, тот ореол, который создавался вокруг нее, были причиной того, что тип, образ террориста формировался именно этой небольшой замкнутой группой.
Значительная часть революционных организаций сама применяла индивидуальный террор, остальные руководствовались исключительно идеями «целесообразности». С позиций «целесообразности» критиковали «интеллигентский» террор социал-демократы, боевые дружины которых не раз «охотились» за представителями власти, не говоря уже об убийствах, совершаемых ими, во время «эксов». Г.В.Плеханов отмечал чрезвычайную радость многих российских свободомыслящих кругов в связи с убийством Плеве. «Но, — продолжал он, — радовались как раз те элементы, которые сами не принимают активного участия в движении» [220]. Были среди социал-демократии и иные мнения. По наблюдениям В.Д.Бонч-Бруеви-ча, после убийства Сергея Александровича в Москве не было сколько-нибудь значительных слоев, которые бы сочувствовали погибшему, «не было и упреков по адресу террориста ...Либеральная часть интеллигенции потеряла голову, мечется, потирает руки. Заметен сильный поворот в сторону терроризма» [221]. Показательно, что обе корреспонденции, написанные им в связи с событиями 4 февраля 1905 г., лидеры социал-демократии отказались опубликовать. Что касается рабочих социал-демократов, то они, по крайней мере до созыва I Думы, «аплодировали эсерам после каждого убийства какого-нибудь министра» [222].
Умеренные революционеры, эсеровские «друзья по направлению», — редакторы «Русского богатства», энесы — считали террор, «конечно в строго ограниченных рамках, — как подчеркивал А.В.Пешехонов, — допустимым... и вполне своевременным». Все «дело Плеве» проходило на его глазах, более того, он, по собственному признанию и по словам его жены, являлся одно время «одним из опорных пунктов для боевой организации» [223].
Имеющийся в нашем распоряжении материал дает основание предполагать, что политически активные рабочие круп-134
пых предприятий промышленных центров, сочувствующие революционерам, приветствовали террористические акты, особенно такие, как убийство Плеве, великого князя Сергея Александровича [224]. В советской литературе еще в начале 30-х годов встречались такие явно преувеличенные утверждения: «Русские рабочие приветствовали террор» [225]. Обо всех рабочих этого сказать никак нельзя. Среди них были и консервативно настроенные, и аполитичные, причем последние, можно думать, составляли большинство. И все-таки, было много и тех, кто горячо одобрял действия террористов.
О любопытном эпизоде, связанном с поездкой в ссылку героини дня М.А.Спиридоновой, чей эмоциональный бред произвел на широкие слои огромное впечатление, поведала А.А.Измайлович. В «перводумские дни» Спиридонова, Из-майлович, М.Школьник, А.Биценко направлялись по этапу в Сибирь. На всех станциях демонстрации приветствовали «героинь», в первую очередь Спиридонову. В Кургане на митинге присутствовало несколько тысяч человек. Недалеко от станции Зима «перед нашими окнами, как из под земли вырастает группа возбужденных, радостных рабочих», которые собрали состав и приехали на встречу: «Привет Марии Александровне! Привет другим товарищам! Мы посланы от рабочих станции Зимы. Нас 100 человек. Взяли поезд» [226].
Крестьяне, толпой нападавшие на стражников, охранников усадеб и лесов, к индивидуальному политическому террору относились, по меньшей мере с недоверием, а как правило отрицательно. Вековые традиции действовать сообща, «миром», не согласовывались с террористическим индивидуализмом [227]. Их волновали простые житейские проблемы, сердце болело о земле. Высокая политика, свобода слова, печати и многое другое, о чем пеклась «общественность», были им чуждыми. На съездах, устраиваемых Всероссийским крестьянским союзом и эсерами, на заседаниях Государственной Думы крестьяне активно выступали при обсуждении аграрного вопроса и молчали, как только речь заходила о политике.
Проведенные правительством реформы: создание новой государственной системы с представительными органами, реальные возможности легальной политической деятельности в определенных законом пределах, аграрные преобразования, наряду с твердой политикой подавления антиправительственных выступлений решительно повлияли на общественный менталитет, ярким примером чего явилось «повальное бегство», вначале интеллигенции, а затем и рядовых членов из революционных и либеральных организаций. Со второй половины 1907 г. явственно обнаруживается охлаждение либерально
135
го общества к революционерам вообще и к террору в особенности. С 1907 г. резко сокращаются денежные пожертвования, с 1908 г. этот ручеек совсем пересыхает.
Измельчание террора, бесчеловечность ряда покушений (как например, взрыв на даче Столыпина), экспроприаторская гангрена, разоблачение суперагента Азефа — эти и другие обстоятельства отворачивали общество от террора. К 1911 г. партийный политический террор сходит со сцены, но остаются акты антиобщественного насилия и хулиганства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Программа партии социалистов-революционеров (Утвержденная съездом партии) И Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. Изд. ЦК П.С.-Р. М., 1906. С.358, 360; Программа германской социал-демократической партии, принятая на партийном съезде в Эрфурте. 1891 г. И Каутский К. Эрфуртская программа. Комментарий к принципиальной части. М., 1959. С. 165-170; Программа российской социал-демократической рабочей партии, принятая на Втором съезде партии И Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.1. М., 1983. С.59-65;
2 Чернов В.М. Памяти Н.К.Михайловского. СПб., 1906; его же. К теории классовой борьбы. М., 1906; Вадимов Б. (Подвицкий В.Г.) К вопросу о программе-максимум и программе-минимум // Сознательная Россия. СПб., 1906. № 1. С.27-34.
3 Крестьянство и индустриальная цивилизация. М., 1993. С.56-113; Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1995. С.68-69; Цивилизации. Вып.2. С. 18, 49-54; Шафаревич И. Две дороги — к одному обрыву И Новый мир. 1989. № 7; Яковец Ю.В. История цивилизаций. М., 1995. С.46-49.
4 Шафаревич И.Р. Есть ли у России будущее? М., 1991. С.262.
5 Каутский К. Эрфуртская программа. Комментарий к принципиальной части. С. 169.
6 Бернштейн Э. Предпосылки социализма и задачи социал-демократии. СПб., 1901.
7 Бердяев Н.А. Исток и смысл русского коммунизма. М., 1991. С.262.
8 Биценко А. В Мальцевской женской тюрьме. 1907-1910 гг. К характеристике настроений // Каторга и ссылка. Пг., 1923. № 7. С.194.
9 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С.368.
10 Чернов В.М. Из истории партии С.-Р. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. № 101. С.179.
136
11 Сборник статей Антонова, А.Баха и др. М., 1908; Чернов В.М. Земля и право. Пг., 1918; его же. Основные вопросы пролетарского движения. Пг., 1918 и др.
12 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1898. Д.650. Л.135; Зензинов В.М. Пережи-тое. Нью-Йорк, 1953. С.75-85.
13 Житловский X. Материализм и диалектическая логика. М., 1907. С.З; Агафонов В. Индивидуализм и социализм. М., 1906. С.38-39; Чернов В.М. Философские и социологические этюды. М., 1907. С.З, 6, 199, 210.
14 Чернов В.М. Философские и социологические этюды. С.232, 278, 309; Комов А. (Юделевский Я.Л.) К вопросу о теоретических основах социалистической программы. М., 1907. С.7.
15 Шишко Л.Э. Рассказы из русской истории. М., 1906. 4.1. С.75-84.
16 Чернов В.М. Философские и социологические этюды. С.214.
17 Чернов В.М. Этика и политика. (Очерки) И Заветы. СПб., 1912. № 2. С.73.
18 Шишко Л.Э. Теоретические основы аграрной программы И Народный вестник. СПб., 1906. № 3-4. С.8.
19 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.161. Л.17.
20 Программа партии социалистов-революционеров. С.356, 359.
21 Наиболее обстоятельно эсеровская концепция капитализма изложена в работах: Зак С.С. Земля и капитализм. М., 1906; его же. Промышленный капитализм в России. М., 1907; Чернов В.М. К вопросу о капитализме и крестьянстве. Н.Новгород, 1905; его же. Маркс и Энгельс о крестьянстве. СПб., 1906; его же. Марксизм и аграрный вопрос. СПб., 1906; Шишко Л.Э. Очерки по вопросам экономики и истории. СПб., 1906.
22 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.144.
23Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Берлин; Прага, 1922. С. 176; его же. К вопросу о капитализме и крестьянстве. С.5.
24 Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. С. 123-131; Зак С.С. Промышленный капитализм. С.30-32.
25 Чернов В.М. Марксизм и аграрный вопрос. С.134-135.
26 Там же. С. 148; Бунаков И.И. Аграрный вопрос и аграрная программа // Сын Отечества. СПб., 1905. 19 ноября; Рафаилов М. (Гоц М.Р.) Система правды и наши общественные отношения И На славном посту. СПб., 1906. С.229.
27 Шишко Л.Э. Теоретические основы аграрной программы. С.6-10.
28 Бунаков И.И. Экономика и политика И Народный вестник. № 3-4. С.37; Агафонов В.К. На распутье И Накануне. СПб., 1906. № 2. С.58.
29 Вольный дискуссионный листок. Женева, 1905. № 1. С.5-6; № 2. С.5; № 3. С.1-2.
30 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.100-101.
31 Там же. С.87. Выступал под псевдонимом «Рождественский».
137
32 Там же. С.101, 102, 106-107. Псевдоним «Медведев».
33 Там же. С.96-97. Псевдоним «Старков».
34 Добавления к протоколам первого съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1906. С.З.
35 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.125,128.
36 Там же. С.247-249.
37 Пешехонов А.В. На очередные темы И Русское богатство. 1906. № 8; его же. На очередные темы. Основные положения нашей программы И Современность. СПб., 1906. № 1. С.101-130; Программа трудовой (народно-социалистической партии) И Народносоциалистическое обозрение. СПб., 1906. Вып.1. С. 1-4.
38 Прямо к цели. СПб., 1906; Таг-ин (Троицкий А.Г.) Принципы трудовой теории. СПб., 1906 и др. О воззрениях максималистов см.: Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1989.
39 Чернов В.М. Революция, реакция, оппозиция И Сознательная Россия. 1906. № 1. С.З; Вадимов В. К вопросу о программе-минимум и программе-максимум. С.29-30.
40 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.14. С.90.
41 Чернов В.М. Маркс и Энгельс о крестьянстве. С.41-52; Бунаков И.И. Аграрный вопрос и аграрная программа И Сын Отечества. 1905. 19 октября.
42 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.113. Л.7; Шишко Л.Э. Теоретические основы аграрной программы. С.6, 10.
43 Чернов В.М. К вопросу о капитализме и крестьянстве. С.5.
44 Революционная Россия. 1905. № 75. Приложение. С.4-6.
45 Чернов В.М. Социалистические этюды. М., 1908; его же. Земля и право. М., 1918; Вихляев ПА. Аграрный вопрос с правовой точки зрения. М., 1906.
46 Чернов В.М. Маркс и Энгельс о крестьянстве. С. 13-16.
47 Его же. К теории классовой борьбы. С.14-15, 21, 23, 27.
48 Гоц М.Р. О критике, догме, теории и практике. М., 1906; Шишко Л.Э. К вопросу о аграрной программе в связи с теорией научного социализма. М., 1906; РГБ. ОР. Ф.678. Оп.1. Картон 1. Ед. хр.8. Л.56; РГАЛИ. Ф.2141. Оп.1. Д.15. Л.8-10.
49 Программа партии социалистов-революционеров. С.359-360; Чернов В.М. Пролетариат и трудовое крестьянство. С.6; Шишко Л.Э. Теоретические основы аграрной программы. С. 14.
50 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.87-90.
51 Там же. С.95, 127-137. Псевдоним «Фирсов».
52 Чернов В.М. Организация или распыление революция. Сознательная Россия. 1906. № 2. С. 12; Максимов Н. (Ракитников Н.И.) Каутский К. Об аграрном вопросе в России И Народный вестник. 1906. № 1. С.63.
138
53 Чернов В.М. Маркс и Энгельс о крестьянстве. С.215, 249; Шишко Л.Э. Что такое социализация земли И Социализация земли. Вып.1. С. 14.
54 Некрасов С. (Рубакин Н.А.) Какие порядки нужны народу и как их добиться. СПб., 1906; Нужда крестьянская. Сб.1. М., 1907; Солдатская мысль. РЙд-е ВРО Петербургского военного округа. 1906. Сентябрь; ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16609, 17345, 17361.
55 Чернов В.М. Пролетариат и трудовое крестьянство. С.29-45; Рафаилов М. Система правды и наши общественные отношения. С. 18-34.
56 Революционная Россия. 1903. № 21. С.14-15.
57 ГАСарО. Ф.280. Оп.1. Д.664, 706, 847, 856, 911, 916, 952.
58 Чернов В.М. Из истории партии С.Р. // Новый журнал. № 100. С.305.
59 Соколов Н.Н. Рабочий вопрос в популярной литературе с.-р. // Новая литература. СПб., 1907. № 3-4. С. 1-5.
60 ГАСО. Ф.280. Оп.1. Д.21, 24, 228, 773, 776.
61 Гусев К.В. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968. С.32; Леванов Б.В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров в годы первой русской революции. Л., 1974. С.31-32, 57.
62 Революционная Россия. 1905. № 61. С.1; № 77. Вып.З. С.1; Протоколы первой общепартийной конференции партии социалистов-революционеров. Ловдон, 1908. С.98-99; ГАРФ. Ф.1167. Оп.1. Д.4475. Л.15.
63 Сын Отечества. 1905. № 235. С.5.
64 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.236.
65 Ко всему народу! И Второй период революции. 1906-1907 гг. 4.2. Кн.1. М., 1961. С.50-51; Ко всему русскому крестьянству // Там же. С.49-50.
66 Программа партии социалистов-революционеров. С.359; Революционная Россия. 1905. № 75. С.609.
67 Шишко Л.Э. Очерки по вопросам экономики и истории. С.64-68; Революционная Россия. 1905. № 70. С.4-6.
68 Вихляев П. Право на землю. СПб., 1906; его же. Аграрный вопрос с правовой точки зрения. М., 1906; Дело народа. СПб., 1906. № 1. С.1.
69 Чернов В.М. Революция, реакция, оппозиция И Сознательная Россия. СПб., 1906. № 1. С.11-12.
70 Народный вестник. СПб.,1906. № 9. С.1; ГАРФ. Ф.5Д9. Оп.1. Д.880. Л. 13.
71 Программа партии социалистов-революционеров. С.359; Хил-ков Д.А. Террор и массовая борьба И Вестник русской революции. Женева, 1905. № 4. С.238.
72 Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.156.
139
73 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.21. С.257-258; Т.17. С.341; Т.22. С.366, 269.
74 Там же. Т.35. С.263.
75 Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гт. С.31-39, 155.
76 Программа российской социал-демократической рабочей партии, принятая на Втором съезде партии // Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.1. М., 1983. С.59-65; Программа партии социалистов-революционеров (Утвержденная съездом партии) // Протоколы I съезда партии социалистов-революционеров. Б.м. Изд. ЦК ПСР. 1906.
77 Революционная Россия. 1905. № 61. С.1-2; № 77. Вып. 3. С.4; Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.154-155; Чернов В.М. Анархизм и программа-минимум // Сознательная Россия. 1906. № 4; Марков В. (Вишняк М.В.) К вопросу о социалистических программах и крестьянстве // Народный вестник. 1906. № 7. С.8-20.
78 Революционная Россия. 1905. № 74. С.5; Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 109. Вадимов В. К вопросу о программе-максимум и программе-минимум // Сознательная Россия. Вып.1. С.31-32; Гинев В.Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л., 1977. С.55.
79 Вольный дискуссионный листок. Женева, 1905. № 1-3.
80 Революционная Россия. 1905. № 72. С.20.
81 Антонов (Булгаков М.И.) По поводу «Вольного дискуссионного листка» // Революционная Россия. 1905. № 76. С. 12.
82 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.106-107, 109-115, 116-117.
83 Там же. С.281, 293, 272.
84 Вадимов В. К вопросу о программе-максимум и программе-минимум. № 1. С.35; Рудин А. (Потапов А.И.) О максимализме // Коллективист. М., 1906. С. 6-8.
85 Программа партии социалистов-революционеров. С.360.
86 Военный листок. Симферополь. 1906. № 1, С. 1-2; № 2. С.1, 3; № 6. С.1-2; ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Д.880. Л.12-13, 16, 34.
87 Проект (программы) // ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1900. Д.1550. Влож.2г. Л.6.; Революционная Россия. 1904. № 46. С.52.
88 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.93.
89 Сын Отечества. 1905. № 229. С.1.
90 Протоколы первой всероссийской конференции союзов рабочих печатного дела. СПб., 1907. С.128-129, 133.
91 Чернов В.М. К аграрному вопросу // Народный вестник. 1906. № 2. С. 10; Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.236.
140
92 См.: Леонов М.И. Левое народничество. С.33-35; Знаменский О.Н. В.И.Ленин, большевики и лозунг Учредительного собрания в 1905 году // Из истории трех русских революций. Л., 1976. С.22.
93 Программа партии социалистов-революционеров. С.363.
94 Революционная Россия. 1905. №61. С.5; Голос революции. Красноярский комитет П.С.-Р. 1906, октябрь, № 1-2. С.З.
95 Рабочая газета. Московский комитет П.С.-Р. 1906, март, № 1. С.З; ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Д.880. Л. 17, 20, 31, 39.
96 Революционная Россия. 1904. № 46. С.2; Проект программы, представленный редакцией Революционной России // ГАСО. Ф.280. Д.1342. Л.2.
97 Революционная Россия. 1905. № 74. С.5.
98 Гинев В.Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии. С.58.
99 Программа партии социалистов-революционеров. С.363.
100 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.109, 187, 228.
101 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.80. 4.5. Л.21.
102 ГАРФ. Ф.63. Оп.25. Д.773. Т.2. Л.33-34; Земля и Воля. Крестьянская газета. Б.м., 1907. № 1-4.
103 Программа партии социалистов-революционеров. С.360-361; Программа российской социал-демократической рабочей партии. С.62-63; Программа конституционно-демократической партии. [1905 г.] // Программы политических партий России. Конец XIX — начало XX в. С.326-330.
104 Программа партии социалистов-революционеров. С.360-361; Программа российской социал-демократической партии. С.64; Программа конституционно-демократической партии. С.331.
105 Программа партии социалистов-революционеров. С.360-361.
106 [Чернов В.М.] К переживаемому моменту // Знамя труда. 1907. № 8. С.З.; Монтер от Шустера (Колосов Е.Е.) Письма к товарищам о программе и тактике // Труд. СПб., 1906. № 1-2. С. 1-5; Соколов Н. Рабочий вопрос в популярной литературе С.-Р. // Новая литература. СПб., 1907. № 3-4. С. 1-5.
107 Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С.111-112; Чернов В.М. Прошлое и настоящее. СПб., 1906. С. 15-17; Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 138.
108 Труд. СПб, 1906-1908. № 1-20; Голос рабочих. СПб, 1906. № 1-2; Рабочий. Астрахань. 1906. № 1 и др.
109 Воронов А. (Лебедев Б.Н.) Рабочая организация // Знамя труда. 1909. № 6. С.6; его же. К вопросу об основах рабочей программы // Социалист-революционер. 1910. № 2. С.127-130, 147-150.
110 [Чернов В.М.] К переживаемому моменту. С.З.
111 Байрау Д. Янус в лаптях: крестьяне в русской революции 1905-1907 гг. // Вопросы истории. 1992. № 1. С.21; Савельев П.Н. Пути аграрного развития капитализма в России. XIX век. Самара, 1994. С.313-314.
141
112 Там же. С.20, 21; Першин П.Н. Аграрная революция в России. В 2-х томах. Т.1. М., 1966. С.266-282.
113 Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Т.21. С.93, 164.
114 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.16. С.233, 409.
115 Там же. Т.44. С.30.
116 [Чернов В.М.] К переживаемому моменту. С.З; Памяти Л.Э.Шишко. Париж, 1916. С.10.
117 За книжкой. Н.Новгород. 1906. № 4. С.З.
118 Рубакин Н.А. Книжный прилив и книжный бтлив // Современный мир. СПб., 1912. № 9. Разд.2. С.10.
119 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.67. Л.2.
120 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.76-77, 362.
121 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.67. Л.З; [Качоровский К.Р.] Проект основного закона о земле. (Что нужно крестьянам). Ростов н/Д., 1906; Проект основного закона (внесенный 33 членами Государственной думы) // Государственная Дума. Созыв I. Сессия I. Стенографические отчеты. СПб., 1906. Т.П. С. 1153-1156.
122 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.68. Л.6; Проект основных положений земельного закона. (Заявление 104 членов Гос. Думы) // Государственная Дума. П созыв. Законодательные документы, внесенные на основании ст.55 Учреждения Государственной Думы. СПб., 1907. С.203-208. См. также: Rapport Stuttgart. Р.289-304. Согласно В.Н.Гиневу (Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. С. 165), под проектом подписалось 32 члена эсеровской фракции, пять энесов и 59 трудовиков. По подсчетам Д.А.Колес-ниченко (Трудовики в первой российской революции. С.313.), под проектом было не 104, а 102 подписи, поскольку фамилии И.Пар-ков и А.И.Федоров не значатся в списках членов П Думы. В опубликованном списке членов Думы, подписавших проект, допущены ошибки: И.Парков — это И.Е.Марков, депутат от Пензенской губ., А.И.Федоров — это А.Г.Федоров-Кириллов — депутат от Рязанской губ. По партийной принадлежности подписавшиеся распределялись так: 38 членов эсеровской группы, 58 трудовиков, 6 энесов, 1 социал-демократ, 1 беспартийный крестьянин.
123 Гинев В.Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в 1917 г. С.39. Более раннее сочинение Гинева (Из истории разработки аграрной программы социалистов-революционеров И Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. IV. Л., 1972.) подобного утверждения не содержало.
124 Революционная Россия. 1902. № 8. С. 11.
125 Революционная Россия. 1903. № 8. С.21.
126 Крестьянские съезды // Революционная Россия. 1905. № 72. С.21-23.; Брешко-Брешковская Е.Н. Письма старого друга //Там же. № 71. С.6-7; Отчет о съезде крестьянских работников // Там же. № 72. С.20-21; № 76. С.24-25; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.80. 4.13. Л.61; ГАРФ. Ф.5005. Оп.2. Д.168. Л.4, 5, 11; Ф.1741. Д.16532; 16563; 16621.
142
127 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.183-184, 186, 198, 208-210.
128 Народный вестник. 1906. № 8, 11, 12, 17, 18; Дело народа. 1906. № 2, 7. ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.З. Л.21-26; Д.17. Л.129-130.
129 Мысль. СПб., 1906. № 1. 3 мая.
I И) [Вишняк М.В.] Аграрная программа либералов // Революционная Россия. 1905. № 69. С.6; Чернов В.М. К прениям по аграрному вопросу // Народный вестник. 19 мая 1906 г. № 10; Листок Земли и Воли. Изд. ЦК П.С.-Р. № 1. 17 апреля 1907 .г. С.4-6; № 2. 2 мая 1907 г. С. 1-2; Вихляев П. Конституционно-демократическая партия и земельная реформа. М., 1906.
I И Земля и Воля. СПб., 1907. № 6. С.З.
112 Вихляев П.А. Народно-социалистическая партия и аграрный вопрос // Наша мысль. СПб., № 1. 1907. С.89, 91, 93.
113 Чернов В.М. К аграрной программе // Народный вестник. 1906. №2. С.17.
134 Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 120.
115 Вихляев П.А. Аграрный вопрос с правовой точки зрения; его же. Право на землю; Гоц М.Р., Чернов В.М. Социализация земли. Одесса, 1906; Чернов В.М. Земля и право; Шишко Л.Э. Откуда произошла частная собственность на землю. СПб, 1906.
1 16 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.17. С. 162.
137 Там же. Т.16. С.292-295.
138 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.215.
139 Народное дело. Париж, 1902-1904. № 1-5; 19 февраля. Долой самодержавие. Б.м., 1902; [Рубакин Н.А.] Царская милость. Женева, 1903.
140 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.90-91.
141 Там же. С.201-210.
142 Там же. С.192, 197, 202, 205, 208.
143 Там же. С.197, 198,210.
144 Там же. С.208-210, 364.
145 Протокол Учредительного съезда Всероссийского крестьянского союза. СПб., 1905. С.12-13, 35; Протоколы делегатского съезда Всероссийского крестьянского союза. М., 1906. С.74-75, 88-89; Народный вестник. 1906. № 11. С.З; ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.З. Л.25.
146 Государственная Дума. Созыв I. Стенографические отчеты. Стб. 1154; ГАРФ. Ф.519. Оп.1. Д.26. Л.1; Там же. Ф.102. Оп.233. Д.80. 4.1. JI.22; Революционная Россия. 1905. № 59. С.2; Партийные известия. 1906. № 1. С.15.
147 Революционная Россия. 1905. № 61. С.5; № 67. С.З; ГАРФ. Ф.518. Оп.1. Д.44. Л.41.
148 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 156, 220-228.
143
149 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.183, 192; 139, 198; Революционная Россия. 1907. № 75. С.4.
150 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.218.
151 Государственная Дума. Созыв П. Сессия П. Стенографические отчеты. Т. П. С. 1154; Законодательные заявления. С.205.
152 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 186-188; см. также: Фирсов Д., Якобий М. К пересмотру аграрной программы. М., 1908.
153 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.129. Л.6; там же. Ф.5824. Оп.2. Д.25; Лазарев Е.Е. Земля и Воля. СПб., 1906; Фирсов Д., Якобий М. К пересмотру аграрной программы.
154 «...в качестве основной задачи партия ставит национализацию (социализацию) земли.» — Сын Отечества. 1905. № 229.
155 В.И.Люстиг — в Париж. 6 июня 1905 г. // ГАРФ. Ф.102. Оп.233. Д.80. 4.5. Л.20.
156 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 186, 228-230.
157 Чернов В.М. К аграрному вопросу // Народный вестник. 1906. № 2. С. 10; его же. К вопросу о социализации земли. М., 1906. С. 15-16; Зак С.С. Социализация земли и поземельная рента // Социализация земли. Вып.1. СПб., 1906. С. 137, 158.
158 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.236.
159 ГАРФ. Ф.5824. Оп.1. Д.136. Л.1.
160 Пешехонов А.В. Хроника внутренней жизни // Русское богатство. 1905. № 1. С.154.
161 Р.Р. (Гоц М.Р., Чернов В.М.) Социализация земли. СПб., 1906; Чернов В.М. Организация или распыление революции? // Сознательная Россия. СПб., 1906. № 2. С.9-12.
162 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.251-252; XX век. 1906 г., 20 апреля.
163 Качоровский К. Русская община. М., 1906; его же. Два закона. М., 1906; Огановский Н.П. Община и социализм. М., 1906.
164 Леонгович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М., 1995. С.254-302; История политических партий России. М., 1994. С.94; Политическая история в партиях и лицах. М., 1993. С. 112-113.
165 Анфимов А.М., Зырянов П.Н. Некоторые черты русской крестьянской общины в пореформенный период (1861—1917 гг.) // История СССР. 1980. № 4. С.29, 30; Зырянов П.Н. Крестьянская община Европейской России. 1907—1914. М., 1992; см. также: Громыко М.М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян XIX в. М., 1986.
166 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.9. Т.2. Лит.А. Л.55; там же. Ф.1741. Оп.1. Д.17361, 21000.
167 Земля и Воля. 1907, 15 февраля. № 3. ,
144
168 Народное знамя. СПб., № 1. 1907, 19 апреля.
169 Бух Л. Земля — народу. (К вопросу о социализации земли). СПб., 1906; Зак С.С. Социализм и аграрный вопрос. М., 1906; Чернов В.М. Земля и право; его же. Конечный идеал социализма и повседневная борьба; Шишко Л.Э. По программным вопросам. М., 1906.
170 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.364.
I /1 Гам же. С.224-229, 237-238, 249-252.
172 Государственная Дума. Созыв I. Стенографические отчеты. Т.П. Стб.1154; Законодательные заявления. С.204.
17) Луцкий Е.А. Земельный законопроект 105 делегатов во П Государственной Думе // Симпозиум по аграрной истории Восточной Европы. Сессия IX. Тезисы. Одесса, 1969. С.325. Проектом 105-ти Луцкий называл эсеровский проект 104-х; Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. С. 164. -
174 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С.192-195, 196-197, 209-210.
175 Там же. С.211,238, 205.
176 Революционная Россия. 1905. № 74. С.4-5; Бух Л. 19 февраля // Накануне. СПб., 1906. № 1. С.6-7; Зак С.С. Крестьянство и социализация земли; А.Н.(Рубакин А.Н.) Как может быть решен аграрный вопрос. СПб., 1906; Земля и Воля. 1907. № 6. С.З.
177 Революционная Россия. 1904. № 42. С.3-5; № 48. С.8-9; Чернов В.М. К аграрному вопросу. Что такое социализация земли // Народный вестник. 1906. № 1-2; Рудин А. (Потапов А.И.) О максимализме // Коллективист. М., 1907. С.2-34.
178 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. С. 187, 228.
179 Троицкий А.Г. Принципы трудовой теории. СПб., 1906; его же. Ответ Виктору Чернову. СПб., 1906.; Воля труда. М., 1907.
180 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.
181 Шпенглер О. Закат Европы. Новосибирск, 1993; Тойнби А. Постижение истории. М., 1990.
182 Тойнби А. Указ. соч. С.29.
183 Там же. С.82.
184 Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1993. № 2. С.20.
185 Шафаревич И. Две дороги — к одному обрыву // Новый мир. 1989. № 7. С.151-155, 164.
186 Shanin Т. The Awkward Class: Political Sociology of Peasantry in a Developing Society. Russia 1910—1925. Oxford, 1972. P.174; Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар // Отечественная история. 1992. № 5; 1993. № 2.
187 [Чернов В.М.] Террористический элемент в нашей программе // Революционная Россия. 1902. № 7; 15 июля 1904 — 1905 // Там
10 Леонов М. И.
145
же. 1905. № 71. С.1-2; [Савинков Б.В.] Итоги террористической борьбы // Там же. № 77. Вып.2. С. 1-7.
188 Ивановская П.С. В боевой организации. М., 1928; Памяти Каляева. М., 1918; Сазонов Е.С. Материалы для биографии. М., 1918 и др.
189 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.40-43; ЦЛЫТ1. Л.28.
190 Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. С.7-44, 58-61.
191 РГБ ОР. Ф.368. Картон 356. Ед. хр.16. Л.9.
192 «Да здравствует Народная воля». Париж, 1907; Революционная Россия. 1902. № 12, 14, 15, 17.
193 Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С. 160-172; Павлов Д.Б. Из истории боевой деятельности партии эсеров накануне и в годы революции 1905-1907 гг. // Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989. С. 149.
194 Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.23-25.
195 Красный архив. М, 1925. № 1. С.242
196 Малиновский И. Кровавая месть и смертные казни. Вып.2. Томск, 1909. С.109-110; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1907. Д.80. Т.1. Л.18-20.
197 Комаров Н. Очерки по истории местных и областных боевых организаций партии социалистов-революционеров. 1905-1909 // Каторга и ссылка. 1906. № 4; Никонов С.А. Б.Н.Никитенко // Там же. 1927. № 2; Фролов Гр. Террористический акт над самарским губернатором // Там же. 1924. № 1. С. 114-122.
197 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг., 1918. С.127.
199 РНБ. ОР. Ф.1000. Оп.1. Д.765. Л.127.
200 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.83-84.
201 Там же. С.14-15.
202 Мосолов А.А. При дворе последнего императора. М., 1993. С. 123.
203 Витте С.Ю. Воспоминания. Т.З. М., 1960. С.ЗЗО.
204 Ольденбург С. Царствование императора Николая П. СПб., 1991. С.224.
205 Григорович Е. Зарницы. Л., 1925. С.54-61.
206 Герасимов А.В. Указ. соч. С. 126-129.
207 Там же. С.54-55.
208 Милюков П.Н. Воспоминания. Т.1. М., 1990. С.236.
208 Струве П. Patriotica. СПб., 1911. С.28, 153.
210 Кузьмин-Караваев В.Д. Из эпохи освободительного движения. 4.2. СПб., 1907. С.122.
211 Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Ловдон, 1990. С. 176.
212 Елпатьевский С. Из воспоминаний // Красная новь. 1928. № 8. С.199.
213 Осипович Н. В грозовые годы // Кандальный звон. Историко-революционный сборник. Одесса, 1926. Т.З. С.31-32.
214 ГАРФ. Ф.6065. Оп.1. Д.118. Л.4.
146
• I * 1 АРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.133. Л.52.
К» I АРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.27-32.
•1/1 АРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.133. Л.5.
2 IН К а торга и ссылка. 1926. № 4.
.’19 Попова В. Динамитные мастерские 1906*1907 гг. и провокатор Азеф И Каторга и ссылка. 1927. № 4. С.55-59.
2 20 Плеханов Г.В. Сочинения. Т.13. М.; Л., 1925. С.143-145.
221 Бонч-Бруевич В.Д. Избранные сочинения. Т.2. М., 1961. С.75-76.
2 22 Шувалов П.С. Из борьбы за хлеб и волю // Красная летопись. 1922. № 5. С.275; Рабочие завода «Серп и молот» (б. Гужон) в 1905 г. М., 1931. С.67.
2 21 Пешехонов А.В. Мои отношения с Азефом // На чужой стороне. № 6. С.56-58; РНБ. ОР. Ф.581. Оп.1. Ед. хр.70. Л.20.
224 Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. М.» 1930. С. 125-162.
225 Каторга и ссылка. 1931. № 1. С.237.
226 РГБ. ОР. Ф.261. Картон 19. Ед. хр.2. Л.50-55.
2 27 Русское богатство. 1907. № 3. С.128; Речь. 1907, 15 февраля; Савинков Б.В. Воспоминания террориста. С. 191.
10*
147
Глава третья.
ЭСЕРЫ В 1905 г.
§ 1. ПОИСКИ СВОЕГО МЕТОДА
К началу XX века конфликт общества и власти приобрел зримые очертания. Обыденными явлениями стали выступления рабочих и студентов. Разворачивали антиправительственную агитацию революционеры и либералы. Их ряды постоянно пополняли юные неофиты. 9 января «распалась связь времен» — на два с половиной года страну объяла «смута» — революция.
Искусственно встроенный в организм России Санкт-Петербург явился бомбой, разрывы которой являлись началом социальных потрясений всей страны. Так случилось и в 1905 г. Рабочие обратились к сакральной власти с жалобами. В этом не было ничего противоречащего традиционной патерналистско-патриархальной основе российской государственности. Испокон веков на Руси крестьяне и горожане жаловались властям предержащим. Необычным было только огромное число участников шествия.
Утром 9 января более 300 тысяч рабочих, их жен и детей с портретами царя и хоругвями направились с окраин Петербурга к центру. Они несли петицию, в которой жаловались тому, выше которого на земле для них никого не было, на трудную жизнь, предпринимателей, чиновников, просили разрешить самому народу вершить свою судьбу. Только последняя просьба выпадала из бесконечной многовековой вереницы жалоб. Жаждали ли действительно сами рабочие политических свобод, неприкосновенности личности, свободы слова, печати и т.д., ответственности министров перед народом и гарантий законности правления и отделения церкви от государства, или здесь чувствовалась поднаторевшая рука интеллигента-агитатора? Мы не можем сегодня дать на эти вопросы исчерпывающего ответа.
На подходах к Дворцовой площади демонстранты натолкнулись на плотные цепи солдат. Столкновение отчаявшихся людей, полных решимости дойти до Зимнего дворца, чтобы вручить петицию, с вооруженными солдатами, получившими приказ не пропускать их, было неизбежным. Произошла тра-
148
। < дия. По явно приуменьшенным официальным данным, пало мертвыми 130 человек и было ранено — 330.
Отсутствие «плана» избиения и расстрела рабочих ни в коей мере не уменьшает вины правительства. Оно выявило ионную неспособность верно действовать в чрезвычайных об-( юягельствах. Первой реакцией рабочих на расстрел стало < |роительство баррикад и общегородская стачка. Волна про* । ее га, забастовок, манифестаций, в которых участвовали рабо-чис, железнодорожники, студенты, интеллигенты, служащие, прокатилась по крупным городам России. Общество, революционеры и либералы, горели негодованием. В правительственных кругах воцарилась паника. В стране началась революция.
11очти все политические партии и союзы, которые претендовали на значительную роль в революционных событиях, в первые же месяцы 1905 г. провели съезды, конференции, совещания; консолидировали свои ряды, определили линию поведения. Социал-демократы устроили в апреле III съезд (большевики) и конференцию (меньшевики). Съезд принял § 1 Устава в ленинской редакции. Съезд большевиков и конференция меньшевиков определились по самым важным для них вопросам об отношении к правительственным мероприятиям, к крестьянскому движению, к другим политическим объединениям, по проблемам методов и форм действий (особый акцент (>ыл сделан на подготовку вооруженного восстания как решающего средства достижения поставленной цели). Были приняли решения по упорядочению внутрипартийных связей, особенно взаимоотношений центральных и местных организаций.
«Союз освобождения» в конце марта 1905 г. принял официальную программу, скорректировал, применительно к новым условиям, тактику. Вехой на пути консолидации либеральных организаций явился общеземский съезд в апреле того же года, на котором произошла перегруппировка сил либералов и была принята общая социально-политическая программа. Земско-городской съезд в июле 1905 г. принял в первом чтении и разослал местным земским и городским учреждениям и частным лицам проект «Нового Основного закона». «Союз земцев-конституционалистов» на июльском съезде принял решение о немедленной реорганизации в партию.
Конституировались партийно-политические союзы. В мае 14 из них выработали совместный план действий и объедини-лись в «Союз союзов». Весной 1905 г. повсеместно стали создаваться губернские, уездные и сельские отделения Всероссийского Крестьянского союза. Около Москвы 31 июля — 1 августа проходил I съезд Союза, на котором были избраны руководящие органы, принята программа и разработана тактика.
149
Иначе обстояло дело в партии эсеров. Трудные времена переживали ее «верхи». А.А.Аргунов, С.И.Барыков, Л.П.Була-нов, Г.А.Гершуни, П.П.Крафт, С.Н.Слетов, М.Ф.Селюк, Н.И.Ракитников находились в заключении, ссылке или под гласным надзором полиции. М.Р.Гоц был тяжело болен. Из «отцов-основателей» партии в наличии оставались В.М.Чер-нов и Е.Ф.Азеф. Последний до осени 1905 г. был занят составлением агентурных донесений и делами БО. В.М.Чернов, о чем он сам неоднократно писал, организаторскими способностями не блистал. Близкий к ЦК, Б.В.Савинков, как уже говорилось, открыто пренебрегал массовыми общепартийными мероприятиями. М.А.Натансон присматривался ко всему, что происходило в партии. Лишь осенью 1905 г. он активно включился в ее дела [1]. Ф.В.Волховский, О.С.Минор, Н.В.Чайков-ский и в молодые годы не блистали организаторскими талантами. Н.Д.Авксентьев, М.В.Вишняк, А.Р.Гоц, В.М.Зензинов, Е.Е.Колосов, В.В.Руднев, И.И.Фундаминский и другие представители «новой волны» были еще «на подходе» к высшим ступеням партийной иерархии.
За границей, где находился генеральный штаб партии, не оказалось никого способного к продуктивной организаторской деятельности (ситуация изменилась после Указа 21 октября 1905 г., но тогда заграничный ЦК принял решение переместиться в Россию). Теоретические искания В.М.Чернова поддерживали, в меру своих умеренных способностей, М.Р.Гоц и Л.Э.Шишко.
Что касается «цекистов» в России, то их усилия приносили весьма скромные плоды. Не мог похвастаться результатами Н.С.Тютчев, которому поручили общее организационное руководство. В.В.Леонович, А.В.Якимова также ничем особенным себя не проявили. Одесские члены ЦК: Н.Л.Геккер, И.И.Майнов, А.И.Потапов, Л.В.Фрейфельд мало чем проявили себя в Таврической и соседних губерниях, не говоря о всей стране [2]. Несравненно более активными были М.С.Арефьев, Н.И. и И.И.Ракитниковы, А.И.Альтовский — саратовские члены ЦК [3]. Они инициировали образование чрезвычайно деятельного Поволжского областного комитета, развернули широкую деятельность по созданию крестьянских и рабочих организаций, а также отделений Всероссийского крестьянского союза. Главные усилия их были направлены на координацию деятельности эсеров-аграрников. С этой целью они провели ряд губернских и областных съездов, а в начале июля — съезд крестьянских работников Поволжской, Центральной и Северо-Западной областей, на котором положили начало Центральному Крестьянскому союзу партии. Это был первый
150
и । оды революции представительный форум, на котором керы предприняли попытку скоординировать усилия, выравнять и утвердить единую линию поведения.
Аресты лидеров, отсутствие должной замены — все это in простеленные, несмотря на всю важность, обстоятельства. I lapгия, и в этом суть, оформилась как нелегальная организация тяготеющая к заговорщичеству и терроризму. Переход в иное качество: партии ориентированной преимущественно и । паяным образом на широкие массы, включая сюда решительное увеличение своих рядов за счет политически активных людей, но отнюдь не фанатиков идеи: рабочих, крестьян, сол-да ।, а не только интеллигентов и учащихся; иные формы аги-1ации и организации, отход от сверхзаговорщичества, сведение конспирации к минимуму, поиски путей взаимодействия с другими партиями и непартийными объединениями, давался к срам крайне трудно.
Эсеры встретили революцию восторженно. Петербургский, Московский, Бакинский, Батумский, Витебский, Волынский, Воронежский, Екатеринославский, Киевский, Курский, Минский, Нижегородский, Одесский, Пензенский, Рижский, ( аратовский, Самарский, Смоленский, Тамбовский, Тверской, Харьковский, Черниговский комитеты и их рабочие организации, а также Белостокская, Белоцерковская, Брянская, Виленская, Гомельская, Двинская, Житомирская, Кременчугская, Минерал во дская, Пинская, Сухумская, Ялтинская и многие другие организации — по-видимому все группы выпустили прокламации, в которых клеймили правительство, звали трудящихся поддержать рабочих Петербурга, устраивать демон-с фации и стачки протеста [4]. На митингах и демонстрациях в Париже, Женеве, Лозанне после пламенных речей Ф.В.Во-лховского, О.С.Минора, М.А.Веденяпина публика активно жертвовала средства для оказания помощи семьям погибших 9 января. Только горстка крайних террористов осталась равнодушной: в массовые порывы они не верили. Агент «Анри» доносил из Женевы: «У нас страшно возбуждены все. Очень много моих знакомых едут в Россию. Меня призвал вчера к себе Волховский и передал, чтобы я готовился к отъезду... По настоянию Волховского я учился стрельбе, мне вручили револьвер на дорогу». Заведующий заграничной агентурой Л.А.Ратаев, суммируя сообщения агентов, отмечал, что под влиянием событий в Петербурге «множество лиц спешит готовиться к отъезду в Россию» [5].
Радужное настроение руководства было омрачено обстоятельством, которое Н.В.Чайковский в письме от 11 января выразил такими словами: «Агитаторов наших пущено в крес
151
тьянство еще очень мало» [6]. Л.Э.Шишко 18 января, излагая в письме к Е.К.Брешко-Брешковской «наш план», т.е. план большинства ЦК, подчеркивал, что необходимо мобилизовать для агитационно-организаторской работы все наличные силы. Так же как Н.В.Чайковский, он считал, что «самое важное — крестьянский вопрос» [7]. О.С.Минор, Ф.В.Волховский связывали в это время надежды с рабочим движением [8]. Согласно отчету Заграничного комитета за январь—март 1905 г., ЗК и ЦК обратили особое внимание на изданию и транспортировку литературы
«Верхи» стремились усилить российские организации молодыми профессионалами. В январе 1905 г. в Россию было отправлено около 20 человек, в их числе В.В.Леонович, М.А.Ве-деняпин, Р.В.Лурье. За январь—март 1905 г. по запросам ЦК и местных комитетов в Россию выехало «человек 50». Поскольку отправка одного профессионала обходилась в 200-400 франков, а денег, как всегда, не хватало, ЦК настоятельно рекомендовал не посылать за партийный счет «средних работников», направлять в Россию только по требованию местных комитетов и с согласию ЦК. Вообще ЦК советовал членам партии ехать на родину и устраиваться самостоятельно. В целях координации действий Заграничному комитету поручалось ставить местные организации в известность о направлении в их район новых лиц [9].
Отправляли за счет ЦК только тех, кто жаждал массовой деятельности. Поклонники террора сочувствия у руководства не находили. Было отказано в деньгах на поездку в Россию террористам Н.И. и Е.И.Блиновым, А.Щепотеву, Н.Н.Авдееву, Дементьеву, И.К.Пантелееву, членам ППС Сороко, Клейтцу. Все они вынуждены были искать иные финансовые источники. Часть из них, в конечном итоге, оказалось в БО, остальные занялись агитацией в массах [10].
Возбуждение «верхов» в первые два месяца революции соседствовало с некоторым замешательством, — они не могли определить новой тактики, — настолько круто изменились обстоятельства. До 1905 г. совокупность малочисленных, глубоко законспирированных групп преимущественно интеллигентской молодежи в условиях, когда власть контролировала ситуацию, а массы, в целом, сохраняли видимое спокойствие, вполне удовлетворялась листковой и в малой доле устной агитацией, собиранием немногих «сознательных» рабочих и крестьян, единичными случаями участия в стачках и демонстрациях, террористическими покушениями, которые на этом фоне выглядели необычайно ярко [11].
152
I I осле 9 января пришли в движение огромные массы, влас* । и не справлялись с управлением. Партия росла на глазах, в ее ряды вливалась молодежь, рабочие, крестьяне, а усилия цементирующего ядра были явно недостаточными. Организации пыли связаны между собой настолько непрочными нитями, •по они рвались ежедневно. Но было желание охватить весь народ, поднять и направить по заветному пути. Партия по < поей генетической основе была ориентирована в первую очередь на деревню, на крестьянство, которое зимой 1905 г. кроме отдельных, ничем в общем не примечательных случаев, наивности не проявляло. Внимание целиком занимали рабочие, город, где выступления масс, «эксцессы», усиливались с каждым днем, где напор становился все более мощным. Каза-иось, вот-вот и придет желанный час революционеров.
Помеченный 20 января 1905 г. первый с начала революции К» 58 «Революционной России», за исключением стр. 5—8, на которых подробно излагался процесс Е.С.Созонова, был посвящен, в основном, описанию и осмыслению событий 9 января 1905 г. Сложившаяся ситуация характеризовалась так: «Папу пило критическое время. И вширь, и вглубь разрастается ноток массового движения; это уже не волнение, не стачка, не демонстрация, не бунт — это народное восстание, это — начало, преддверие революции». Высказав сожаление, что «революционные организации оказались слишком тесными, чтобы охватить собою движение», центральный орган выдвинул задачу развития массового движения вширь, распространения его из городов й промышленных центров в деревни, вовлечения в движение «всех угнетенных, всех эксплуатируемых, всех притесняемых», вооружения народа. Членов партии призывали идти с оружием в руках в первых рядах народа.
Массовый подъем столь мощный и неожиданный («психология масс — великая загадка!») наэлектризовал идеологов партии. Подтвердив устоявшееся представление о грядущей революции, как «демократической и в известной степени политической», они выдвинули лозунг пропаганды всей программы целиком, «расширения не только политического, но и социального содержания надвигающейся революции», призвали к вооружению всех членов партии и народа, слиянию борьбы в городе и деревне, индивидуального террора и массовых выступлений, к «прямому захвату земли по предварительному сговору», к привлечению армии на сторону революции, к согласованию усилий всех сил освободительного движения и прекращению «братоубийственной войны» между социалистами [12]. Это, конечно, не тщательно проработанный план действий с перечислением первоочередных и второстепенных ме
153
тодов и средств, а некая совокупность советов самого общего свойства. От чрезмерного экстремизма отдельных пожеланий партийному руководству вскоре пришлось открещиваться.
Лозунг — «Вооруженное восстание» — заполонял в те дни страницы партийных изданий, им заканчивались прокламации ЦК, местных организаций, «братств». При этом, подобно большевикам, лидеры эсеров бичевали меньшевистскую «Искру», поскольку та игнорировала пропаганду технической подготовки восстания. Так же, как большевики, они старательно внедряли мысль о взаимообусловленности политической и технической подготовки восстания [13].
Партийные организации на областных, губернских, уездных и волостных съездах одобрили предложенный ЦК план, тиражировали его в тысячах и тысячах экземпляров прокламаций и брошюр, уставов «братств», боевых дружин, народной милиции [14]. ЦК в 1904 — 1905 гг. затратил от 400 до 500 тысяч рублей на приобретение и доставку в Россию оружия (сюда относится и авантюрная история «Джона Графтона»), обеспечение специалистов по изготовлению взрывчатых веществ и проведение военных операций. Значительные средства на приобретение оружия тратили комитеты и группы. Петербургский комитет с 10 декабря 1904 г. по 10 мая 1905 г. приобрел оружия на 10580 руб., Киевский комитет — за январь — февраль 1905 г. — на 500 руб. 83 коп.[15].
Первое время на страницах центрального органа, в изданиях местных организаций шла речь, главным образом, о пролетарском и вообще городском движении и терроре. Рабочим давали советы самого общего свойства, выдвигали лозунги борьбы за политические свободы, восьмичасовой рабочий день, улучшение условий труда, рабочие ассоциации и минимум заработной платы. Партийные периодические издания, прокламации, подчеркивая решающее значение выступлений пролетариата, рекомендовали основные усилия сконцентрировать на агитации и пропаганде среди него. С январских дней 1905 г. явно усилилось стремление партии участвовать во всех массовых выступлениях.
Хотя в руководящих сферах и в местных организациях ни на один день не прекращалось обсуждение наиболее близких сердцу эсеров тем о крестьянстве, крестьянском движении, земельном устройстве, до развертывания крестьянских выступлений эти вопросы были сняты со страниц центрального органа. И только в марте 1905 г. верхи вернулись к открытому обсуждению любимого сюжета.
В первые недели революции эсеры активно стремились сплотить всех революционеров, а также революционеров и ли-
154
(п рилов. Они призывали социал-демократов к единению, к наработке общего плана и «совершенно недвусмысленному шмплению о современном направлении тактики». В качестве основных средств, очевидных по их мнению, были вооружение народа и массовое восстание, агитация и террор. Немало рядовых социал-демократов и их лидеров в первые недели революции склонялись к мысли о целесообразности индивиду-ЛИ1.НЫХ покушений.
Однако, как социал-демократические, так и эсеровские верхи были более настроены на конфронтацию, нежели на сотрудничество. Неоднократно начинавшиеся переговоры о координации действий оказывались непродолжительными, проходили в обстановке плохо скрываемой подозрительности и оканчивались ничем. Позицию марксистских авторитетов 11 1>.Аксельрод в письме от 29 сентября 1905 г. Ю.О.Мартову выразил следующими словами: «Все социал-демократические фракции считают “С.-Р.” не социалистической партией и при-1ом крайне слабой по своему фактическому влиянию и значению» [16].
Одна из самых значительных попыток сплочения сил, связанная с именем Г.А.Гапона, была предпринята в начале 1905 г. Отношение к Галону у лидеров партии было далеко не однозначным. М.Р.Гоц, В.И. и МА.Натансоны возражали против приема его партию, что того «очень обидело» [17]. Гоц упрекал Гапона в хлестаковщине, неискренности, «двойной игре», политической наивности, авантюризме [18]. Зато не чаял души в Гапоне Н.В.Чайковский.
Большинство видных социал-демократов поначалу также испытывали чувства самого глубокого уважения и доверия к Гапону. Высокую характеристику ему давали В.И.Ленин и Г.В.Плеханов. Последний, однако, скоро охладел к «батюшке»; большевики не прерывали связей с ним до его гибели [19].
Г.А.Гапон опубликовал за границей «Открытое письме ко всем социалистическим партиям России» с призывом объединить все наличные силы для подготовки вооруженного восстания, а первым делом созвать конференцию социалистических и революционных партий. В качестве ближайших целей он выдвигал задачу свержения самодержавия, установления временного революционного правительства, политической амнистии, вооружения народа и созыва Учредительного собрания. За спиной Гапона стояли такие влиятельные в революционном лагере фигуры, как Г.В.Плеханов и М.А.Натансон, которые и были подлинными вдохновителями и устроителями совещания. Плеханов и Аксельрод обещали вначале принять
155
участие в конференции, но натолкнулись на непримиримую неуступчивость Дана и Дейча [20].
Конференция проходила в Женеве со 2 по 8 апреля. Прибыли представители ПСР (В.М.Чернов и Е.К.Брешко-Бреш-ковская), ППС (В.Йодко-Наркевич, Б.А.Славинский, Войцеховский), Союза Латышских социал-демократов (Э.Х.Роллау), Грузинской партии партия социалистов-федералистов (Дека-нози [Деканозов]Г.Г.), Армянских революционеров-социалистов (Рустен, Сафо, Оман), два представителя Финляндской партии активного сопротивления и один — Белорусской социалистической громады. Прибыли также делегаты от большевиков (В.И.Ленин), Бунда и армянских социал-демократов. Меньшевики не явились, а социал-демократические организации под предлогом преобладания организаций социалистов-революционеров покинули конференцию в самом начале ее работы [21]. Думается, более более важными для них были следующие мотивы: характерная для российских лидеров нацеленность на конфронтацию, скептическая оценка сил эсеров и переданные через К.Циллиакуса «японские деньги» [22].
В противовес подготавливаемой с участием таких одиозных фигур, как Гапон и Циллиакус, конференции Плеханов, Дейч, Аксельрод и Мартов 11 марта направили письменное предложение Заграничному комитету эсеров устроить предварительное совещание для согласования усилий в деле технической подготовки восстания и боевых действий для его проведения. В эти же дни состоялся ряд встреч лидеров ПСР и РСДРП, на которых обсуждались проблемы «действительно жизненного и плодотворного боевого сотрудничества» [23]. Азеф 8 марта был командирован Рубановичем и Натансоном в Ниццу к Гоцу для обсуждения вопроса о тесном соглашении с социал-демократами. Последний высказался решительно против, поскольку, по его мнению, это было невыгодно эсерам, которые завоевывают «все симпатии» [24].
Объединительные намерения (в первые месяцы революции реальность их представлялась весьма значительной) крайне обеспокоили Департамент полиции: «Вопрос о слиянии партий социалистов-революционеров с социал-демократами для совместных террористических действий, — по наблюдениям заведующего Заграничной агентурой ЛА.Ратаева, — подвигается быстрыми шагами вперед... Положение становится день ото дня серьезнее и опаснее» [25]. Опасения оказались преувеличенными. Социал-демократы, по крайней мере на словах, не поддержали индивидуального террора. Конфронтационная ярость вскоре решительно возобладала над порывами к единению, особенно, когда эсеры активно начали осваивать
156
городскую «экологическую нишу», безраздельными собственниками которой социал-демократы считали себя.
В общей политической декларации, подписанной всеми участниками Женевской конференции, выражалась твердая уверенность в неизбежности восстания и предусматривалось полное переустройство Российской империи на демократичес-ки-республиканских началах, созыва Учредительного собрания из представителей всех мест империи, а также особого Учредительного собрания в Финляндии и на Кавказе, Сейма в Варшаве. Вторая часть документа: «Декларация социалистических организаций», которую не подписали представители Финляндской партии активного сопротивления, была слепком проекта программы эсеров [26].
На конференции почти все время ушло на разговоры о национальном вопросе. Финны, поляки, кое-кто из кавказцев втайне, а порой и не скрывая истинных намерений, ждали развала державы; Российские революционеры традиционно отличались суперинтернационализмом. Их поглощала идея социализма. То, что мировая история никогда великого братства народов не знала, проходило мимо их сознания.
Конкретного тактического плана не выработали. Ограничились лозунгами общего свойства. Нельзя не согласиться с оценкой Л.А.Ратаева: «В общем от чтения протокола, по крайней мере у меня, осталось впечатление крайней слабости и беспомощности всех этих партий, раз только вопрос, как например, о вооруженном восстании, ставится на чисто практическую почву» [27]. В редакционной статье «Революционной России», посвященной конференции, подчеркивалось, что события 9 января исчерпали итоги парижского совещания оппозиционных и революционных партий. Новое такое соглашение, от которого эсеры отнюдь не зарекались, могло состояться на условиях признания вооруженного восстания, свержения самодержавия и созыва Учредительного собрания. Тактический план в упомянутой статье сводился к многократно повторенным советам [28].
Наблюдательный Азеф докладывал полицейскому начальству о всеобщей уверенности эсеров в крестьянском восстании с началом весны, о повсеместной закупке оружия, об организации с этой целью Е.К.Брешко-Брешковской, Д.А.Хил-ковым и Г.А.Гапоном Боевого комитета, об издании М.И.Со-коловым, А.О.Бонч-Осмоловским, С.Ф.Коваликом газеты «Земля и Воля» [29].
Особое место в планах уделяли Петербургу. Агент «Анри» 25 января передавал, со слов Ф.В.Волховского и О.С.Минора, что деятельность всех отправленных в Россию членов партии
157
будет сосредоточена в одном пункте перед столицей, «чтобы поддержать всеми силами Петербургское восстание» [30]. Петербургский комитет и его районные организации сформировали несколько боевых дружин, солдатских кружков. Внутри беспартийного «Всероссийского офицерского союза» офицеры Генерального штаба создали эсеровское по направлению объединение [31].
Последнее обстоятельство было использовано для координации усилий организаций от «Союза Освобождения» до большевиков с целью подготовки вооруженного восстания. В конце марта по инициативе ЦК эсеров состоялось совещание, на котором от Петербургского комитета большевиков присутствовал С.И.Гусев, от «Союза Освобождения» В.И.Чарнолус-ский, от Петербургского комитета и с полномочиями ЦК эсеров Л.Д.Варенов, от «Офицерского союза» С.Д.Масловский. Фамилия представителя от меньшевиков осталась невыясненной. С докладом выступил Масловский. Предложенный им план захвата казарм в ночь на пасху все участники, кроме эсеров, оценили как нереальный. Продолжительное совещание оказалось бесплодным. Через несколько дней собрались во второй раз, уже без освобожденцев. На этот раз заседали недолго, но с тем же результатом, что и в первый раз. Участники переговоров не сошлись ни по одному пункту [32].
Впервые от тактики других революционных организаций лидеры партии отмежевались весной, когда поднялась волна крестьянских выступлений. В редакционной статье № 61 «Революционной России», помеченной 15 марта 1905 г., было заявлено: «Партия имеет свой метод борьбы, характеризующийся комбинированием массовых выступлений с террористическими актами» [33]. Позднее Н.М.Ракитников верно отмечал, что до 1905 г. партия ограничивалась сочинением планов пропаганды и агитации в деревне, деятельности крестьянских кружков; «общая тактика» партии в деревне стала разрабатываться лишь с 1905 г. [33].
Основные тезисы тактики в деревне были сформулированы в том же № 61 «Революционной России». Тогда же были открыты новые отделы: «Агитация в деревне», «Голоса из деревни». Говоря о первых «признаках аграрной революции», центральный орган с удовлетворением подчеркивал: «То, что было нашей мечтой и надеждой... переходит в действительность». Крестьянство, начав борьбу, — комментировал автор статьи, — «подает руку рабочим». Цитировалась прокламация Самарского комитета от имени крестьян к рабочим: «Нам нужно только сговориться, назначить год, месяц, неделю, 158
чтобы восстать в единый день, прогнать всех негодяев с трона и восстановить в стране мир и любовь» [34].
Рефрен о единовременном восстании, восстании по плану, во имя социализации земли постоянно звучал в эсеровской прессе и в выступлениях. Развиваемый план организованного единовременного восстания был неразрывно связан с концепцией «аграрного социализма».
Центральным звеном его была «организация народной революции» во имя осуществления социализации земли и обеспечения условий эволюционного врастания крестьянского хозяйства в социализм. Чрезвычайно детализированный, он включал в себя объединение крестьянства вокруг партии, повсеместное образование братств и крестьянских союзов, комитетов, консолидацию действий деревенских агитаторов, координацию выступлений в городе и в деревне, выработку конкретного, при участии крестьян, плана действий, подготовку вооруженных кадров, вооружение масс, организацию массовых стачек сельскохозяйственных рабочих и арендаторов, бойкот помещиков, отказ от платежа податей и дачи рекрутов, захват и распашка «миром» полей, «заключительный аккорд — общий переход в наступление — изгнание властей, захват земель, объявление земли общей собственностью с требованием общей, уравнительной и повсеместной разверстки ее для пользования трудящихся» [36].
Ко времени начала восстания рекомендовалось приводить в негодность средства связи, мосты, дороги, убивать стражников, шпионов, командиров карательных отрядов, повсеместно развивать политический террор. Рекомендации Центрального органа тиражировались в прокламациях и брошюрах, уставах братств, боевых дружин, народной милиции, которые принимались волостными, уездными и губернскими съездами. Настойчиво и самым тщательным образом подчеркивалось, что революционный захват земли — лишь условие решения аграрного вопроса и что только Учредительное собрание, избранное на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, окончательно определит будущие аграрные отношения [37].
Под влиянием волны крестьянских выступлений обрела четкие очертания концепция, которую все эсеры проводили ранее исподволь: пролетариат — авангард, крестьянство — «армия» революции; исход борьбы может быть решен только армией. Основу концепции составляло убеждение, что пролетариат и крестьянство представляют собою равно социалистические части «трудового класса». Свое законченное выражение она получила в тезисе: «Только крестьянское восстание во
159
имя освобождения земли может влить социальное содержание в наше рабочее движение» [38]
Вместе с тем эсеры не подвергали сомнению «гораздо большую способность рабочей массы к упорной, ожесточенной, дружной борьбе», повторяли, что крестьянству следует в этом отношении брать пример с пролетариата. Считалось само собой разумеющимся, что «авангарду революции», в эсеровском понимании, следует уделять максимальное внимание [39].
Внутри партии, в руководстве единства не было. Д.А.Хил-ков поддерживал аграрных террористов, считал правомочными все методы, применяемые крестьянством в борьбе с помещиками, выступал в поддержку захватного движения. С.Н.Слетов не имел «серьезных оснований против аграрного террора», но держался более умеренной точки зрения, чем аграрные террористы. Той же позиции придерживалась Е.К.Брешко-Брешковская, которая в середине 1904 г. опекала «молодых», будущих аграрных террористов, агитировала заграничную молодежь ехать в Россию для работы среди крестьян, не уставала повторять, что крестьяне «без захвата земли силою никогда ее не получат» [40]. Эсеровский центр, во главе с В.М.Черно-вым, который расценивал захватное и погромное движение как «несомненное зло», соглашался, что «прямое действие в этой области, во-первых, совершенно неизбежно..., а во-вторых, прямое действие в известных формах и допустимо, и не вредно» [41]. В партийной печати представители эсеровского центра постоянно говорили, что захват земли — необходимое и неизбежное условие аграрного переворота.
Даже самые умеренные лидеры не отрицали полностью целесообразности «захватного движения». А.И.Гуковский, видный публицист, член Петербургского комитета, мягко укорял А.В.Пешехонова за излишнюю категоричность «отрицательного отношения» к реальному крестьянскому движению, «поскольку до известной черты, отделяющей его от террора — оно может сыграть и положительную роль двоякого рода: и как фактический толчок к аграрной реформе, и как сила, питающая политическое движение» [42]. «Друзья по направлению» А.В.Пешехонов, В.А.Мякотин, Н.Ф.Анненский резко отрицательно относились к захватам крестьянами земли.
Гордиевым узлом, «набившей всем оскомину» проблемой, по выражению «Знамени труда», был аграрный террор. К весне 1905 г. «аграрные террористы» укрепили свои позиции на Северо-Западе, в Курской, Воронежской и некоторых других губерниях, выпустили массу прокламаций с призывом к
160
поджогам, убийствам отдельных помещиков, стражников, действию на свой страх и риск. Свою главную задачу они видели в максимальном возбуждении крестьян. Принципиальное о|рицание самой возможности организации крестьянской борьбы свидетельствовало о их склонности к анархизму. До поры до времени эсеровские лидеры мирились с их действиями. Чашу терпения переполнило теоретическое обоснование идей аграрного терроризма и логическое развитие их до максимализма — обоснования возможности и целесообразности немедленного свершения социалистической революции в «Вольном дискуссионном листке» Е.И.Устиновым, Я.Л.Юде-исвским, Е.Н.Ковальской-Солнцевой (май 1905 г.) [43].
В конечном итоге, пионеры аграрного террора бросили дело пропаганды и организации в крестьянстве, ушли в максимализм и обратились к террору политическому, а аграрный ieppop, по справедливому замечанию М.Перри, выродился в простой грабеж [44].
События приняли неприятный оборот: создавалась угроза партии и доктрине. Было решено вынести расхождения на свет. В «Революционной России» опубликовали несколько с । атей, которые с одобрением восприняли почти все местные организации. Лидеры поначалу попытались дезавуировать «дискуссионистов» заявлением: «Эта группа ничего не имеет общего с партией», — и получили ядовитый ответ, что все члены группы состоят в партии.
Охарактеризовав позицию «Вольного дискуссионного листка» как «мелкотравчатую революционную демагогию», подделывающуюся под стихийность и бессознательность, обостряющую настроение, спекулирующую на элементах темноты и неразвитости крестьянства, «Революционная Россия» высказалась за внесение организованности в крестьянское движение, связь города и деревни, «борьбу по плану» [45]. Был сформулирован основной лозунг: «Мы приветствуем даже стихийные проявления», но «мы указываем проявляющейся активности тот план, который диктуется планом партии» и является гарантией уравнительности и трудового характера пользования землей.
Большинство организаций поддержало редакцию центрального органа. Проходивший в июне 1905 г. съезд крестьянских работников осудил тактику аграрных террористов и категорически потребовал «не включать поджоги в программу работы крестьянских братств» [46]. В то же время, как сообщала в ЦК В.Люстиг, многие комитеты, солидаризируясь с общепартийным мнением, «под аграрным террором разумели только поджоги и убийства помещиков подряд, а остальные терро
11 Леонов М. И.
161
ристические акты на почве земельных отношений называли террором местным и политическим» [47]. Уставы крестьянских братств, боевых дружин, крестьянской милиции рекомендовали захватывать барские усадьбы и передавать в руки самоуправления, охранять от грабежа. «В случае невозможности удержать их за народом, истребить до основания» [48].
Группа крестьянского союза (не указавшая своего месторасположения) в листовке, изданной 2 июня 1905 г., звала крестьян сговориться, установить размеры оплаты и продолжительности рабочего дня. Если же владельцы будут медлить с выполнением требования, то, говорилось далее, — «объединимся в боевые дружины и будем громить и жечь их усадьбы, забирать их хлеб, а который не сможем взять, тоже будем жечь. Тех же помещиков, которые позовут войска будем убивать. Явившееся начальство подкараулим и перебьем» [49].
Рекомендации против пропаганды аграрного террора не могли быть слишком эффективными. Аграрные террористы действовали под флагом партии все годы революции. Их сторонники участвовали в заседаниях I и II съездов партии. На II съезде эсеров-аграрников в сентябре 1906 г. за пропаганду партизанских выступлений высказались представители Центральной крестьянской комиссии, Курска, Смоленска [50]. В самом конце революции центральный орган вынужден был констатировать: «В рядах партии есть сторонники экономического террора» [51]. Крестьяне-эсеры вместе с односельчанами жгли и грабили усадьбы.
Судебно-следственные материалы дают подробные и красочные описания таких действий. Так, в Ильинской волости Слободского уезда Вятской губернии с 1904 г. велась активная эсеровская пропаганда; в феврале 1905 г. была образована многочисленная боевая дружина из крестьян не только нескольких деревень, но и волостей. Под влиянием агитации крестьяне перестали платить подати, готовились к забастовке, активно боролись против кулаков. Как сообщалось в обвинительном акте, кулака Егора Лукина из д. Лукинской «стали постигать разные несчастья. 14 апреля 1905 г. кто-то сжег у него стог сена и выломал гнезда из двух ульев». 3 мая у него сгорел и второй стог [52].
В Саратовской губернии в Сердобском уезде после манифеста 17 октября при участии братств начались поджоги помещичьих усадеб [53]. По свидетельству жандармского управления, деятельность братства с. Балкашин Чебоксарского уезда Пензенской губернии выразилась в поджогах помещичьих усадеб, порубках леса, потравах, а также в сельскохозяйственных забастовках [54]. Есть и противоположные примеры. И пар-
162
। пиная пресса и другие источники едины: там, где эсеровское ииияние было сильным, «нашим пропагандистам в болыпинст-нс случаев удавалось удержать крестьян от разрушений» [55].
Власть и господствующие сословия цепко держались за привычные формы и методы управления и привилегии. Шли ни уступки неохотно, усиливая неприязнь общественности и недовольство простых людей. Утром 18 февраля 1905 г. был опубликован Манифест с призывом к людям всех чинов и званий содействовать правительству в одолении внешнего врага, внутренней крамолы и укреплению самодержавия. Населению разрешили подавать петиции о реформах государственного ус тройства и народного благосостояния. Полился поток петиций и прошений. Только за весну 1905 г. крестьяне подали их |><>лее 60 тысяч. В день кануна годовщины отмены крепостно-। о права Николай II подписал рескрипт на имя министра внутренних дел А.Г.Булыгина о разработке законоположения о привлечении представителей народа для предварительной разработки и обсуждения законодательных предположений.
Манифест и рескрипт на несколько недель смягчили отношения власти и общественности. П.Б.Струве последовательно проводил идею о невозможности победы над революцией, уверяя, что ею «можно только овладеть», введя в русло конституционной реформы, немедленных политических реформ, созывом народного представительства, сплочения либералов [56]. Однако власти не спешили с реформами, и общественность решительно отвернулась от власти. Общеземский съезд в апреле 1905 г. пришел к заключению о необходимости немедленного созыва народного представительства «с правом участия в осуществлении законодательной власти» [57]. В оппозиции к власти оказались провинциальные земства. Бугульминское уездное земство Самарской губернии 21 мая вынесло постановление о всеобщих и тайных выборах в представительное всероссийское учреждение. На следующий день резолюцию о немедленном созыве народных представителей утвердило Бузулукское земство, а месяц спустя — Самарское губернское [58].
Революционеров же Манифест и рескрипт 18 февраля привели в неистовство. «Революционная Россия» образно охарактеризовала их царством Платоновских идей, прообразом реальных предметов в каком-то царстве теней, «где тень народного представительства участвует в тени законодательства» [59]. Московский комитет, как и другие, обвинил царя в желании усыпить и обморочить русский народ [60]. ЦК в изданной в марте прокламации «К обществу» комиссию Шид-ловского, манифест и рескрипт 18 февраля называл реакцией
11*
163
правительства, ошеломленного убийством великого князя Сергея Александровича, «советника и дяди царя». Оба правительственных акта, таковым было мнение революционеров, не обещали какого-либо серьезного изменения в русских государственных порядках. Почти вся довольно объемная прокламация посвящена обращениям к либералам. ЦК был обеспокоен «некоторой смутой», внесенной рескриптом 18 февраля в русское общество. Еще недавно, говорилось в листке, все оппозиционные партии считали невозможной созидательную работу в рамках существующего строя, теперь их газеты величают 18 февраля «поворотным пунктом нашей истории», шумно ликуют, горячо приветствуют Булыгинскую комиссию. «Нам не безразличен тот ответ, какой будет дан нашими попутчиками в борьбе с самодержавием — либерально настроенной частью русского общества», — открывали истинную основу своих волнений лидеры эсеров.
Стремление либералов добиться доступа в Булыгинскую комиссию они объявили «своего рода политической бестактностью», а попытку «вступить в торг с правительством» — преступлением, изменой народному делу. И тогда либералы «явятся уже не попутчиками, а врагами для нас» [61]. Обстоятельные увещевания и энергичные предостережения и угрозы свидетельствовали о больших опасениях и волнении лидеров эсеров. Они, как и все революционеры, были полны желанием сокрушить существующий строй до основания, чтобы затем создавать земное царство по прописям, начертанным мечтателями-социалистами. Реформирование всего строя страны, насколько бы оно не облегчало жизнь народа, было, по их пониманию, вредным делом, поскольку укреплялся «антинародный» строй. Реформы они или игнорировали, или отвергали с порога, обвиняя правительство в злонамеренности.
Летом революция приобрела общенациональный характер. Общественность переходила на сторону революционеров. Города и села были охвачены волнениями. Стачечные, общегородские Советы, советы уполномоченных брали в свои руки властные функции на местах. В июне восстал броненосец «Князь Потемкин-Таврический».
Отдельные уступки правительства: указ о веротерпимости, возвращение молитвенных домов старообрядцам и сектантам, предоставление широкой автономии вузам — меры нужные, но частные, к тому же проводимые от случая к случаю, успокоения не приносили. Тогда было решено сделать значительный шаг в сторону создания представительного органа. 6 августа были опубликованы «Учреждение Государственной думы» и «Положение» о выборах в нее, вошедшие в историю
164
под названием «Булыгинская дума». Учреждался законосовещательный орган, от участия в выборах в который была от-ci ранена значительная часть населения. Указы 6 августа не привели страну к согласию. Большинство политических организаций встретили их в штыки и намеревались бойкотировать выборы в Думу.
ЦК и местные организации партии эсеров выступили с резкой критикой указов 6 августа 1905 г., сравнивая их с фальшивым векселем, политическим шулерством, комедией выборов. «Загнанного в тупик царя» обвиняли в намерениях «разделить своих врагов, успокоить имущие классы и либеральные группы туманными обещаниями» и развязать себе руки для беспощадной борьбы с революцией. В противовес действиям властей выдвинули задачу «систематически и неуклонно толкать вперед массовое движение». «Революционная Россия», многочисленные прокламации пропагандировали план активного бойкота: организацию сельских сходов, смещение властей, захват земли во временное пользование, объявление в городе «нашими комитетами» всеобщей политической стачки, митингов и демонстраций и, при возможности, начало вооруженных восстаний, «установление явочным порядком везде, где это возможно и поскольку возможно, народно-ю революционного самоуправления» [62].
Московский комитет призывал народ взять дело освобождения в свои руки, объединиться, восстать, свергнуть Николая II и созвать Учредительное собрание [63]. В августе комитет организовал несколько митингов протеста, охраняемых 50 рабочими-дружинниками [64]. Брянский рабочий союз эсеров 11 августа 1905 г. организовал демонстрацию протеста. В семь часов рабочие вокзального депо, арсенала с. Бежицы двинулирь в городской сквер, где подняли знамена: «Долой Государственную Думу» и «Да здравствует социализм» [65].
На митингах, в прессе, листках эсеры резко критиковали «трусость и политическое хамство», «враждебную позицию», «двусмысленное поведение» тех либералов, которые заняли «крайне вредную для революционного дела враждебную позицию», «заговорили уже о выборах и предвыборной агитации и будут внушать народу растлевающую веру в реформы сверху, от милостей царских» [66].
Полного единства по отношению к Думе в партии не было. Азеф определенно высказался за участие в выборах [67]. Колебались Н.С.Русанов и Н.Д.Авксентьев. Но таких, видимо, было крайне мало. Из губернских комитетов лишь Полтавский предлагал принять участие в выборах с тем, чтобы объявить Думу Учредительным собранием. ЦК осудил полтавцев
165
как сторонников половинчатого бойкота [68]. Курский «Союз пропагандистов» выступил с инициативой, также осужденной ЦК, использовать сложившуюся ситуацию для выборов в Учредительное собрание [69].
В выступлениях 1905 г. доминировали рабочие и горожане, и эсеры приспосабливали свою тактику к действиям этих слоев населения, что создавало определенный идейный дискомфорт, вызванный несогласованностью ее с социальной концепцией. Такие видные деятели партии, как Б.Г.Билит, Ф.В.Чайковский и особенно Н.В.Чайковский, «оппозиция» и сторонники зарождающегося максимализма жаждали восстания, которое, как они надеялись, вскоре начнется в городах. Им противостояли М.Р.Гоц, О.С.Минор, В.М.Чернов, Л.Э.Шишко, которые не мыслили всероссийского восстания без участия организованного партией крестьянства и стремились отсрочить момент решающего выступления, избежать авантюр. Страсти кипели. Дело дошло до того, что летом 1905 г. Н.В.Чайковский, вместе с Б.Г.Билитом, Г.А.Гапоном и Е.Ф.Азефом, занятый организацией транспорта оружия на пароходе «Джон Графтон», упрекал М.Р.Гоца в «отказе от вооруженного восстания» [70].
Для полноты картины немного об одном из наиболее видных деятелей партии, представителе ультралевого крыла в 1905—1907 гг. — Н.В.Чайковском. Он был в числе основателей практического народничества (с его именем связана одна из самых влиятельных организаций 70-х годов — «Кружок чайковцев»), позднее был близок к анархизму, в 90-ые годы входил в умеренно-социалистический «Фонд вольной русской прессы», в 1903 г. неожиданно обрадовал руководство партии, объявив: «Я ваш!» На I съезде партии — один из самых крайних радикалов, высказывал мнения, как две капли воды похожие на те, которыми в 1917 г. руководствовались левые эсеры.
В 1906 г. его, от греха подальше, послали в Америку собирать деньги. Вдали от Родины, он сочинил грандиозный план всероссийской партизанской войны, для организации которой в начале зимы 1906—1907 гг. привез на Урал, где ширилось «лбовское» движение, американца, участника гражданской войны. Осмотревшись, Николай Васильевич охладел к идее нового пугачевского бунта и отбыл в Европейскую Россию. Американец, в легком клетчатом пальто и с запасом в десяток русских слов, остался один-одинешенек. Крепчали уральские морозы, он отчаянно мерз. На его счастье нашлись добрые люди. Собрали деньги, купили билет в родные Штаты, где его следы для нас теряются [71].
166
Чайковский после 1907 г. охладел к эсерам и вдохновился идеями толстовства. В 1917 г. он ушел к энесам. Был членом Петроградского Комитета спасения Родины и Революции, одним из организаторов и руководителей «Союза возрождения России», до февраля 1920 г. был председателем и управ-ияющим отделом внутренних дел правительства Северной обчисти, в феврале—марте 1920 г. входил в состав «Южнорусского правительства» при генерале А.И.Деникине. Впоследствии эмигрировал.
М.Р.Гоц на упреки Чайковского отвечал, что он оценивает попытки Чайковского организовать восстание из-за границы «как авантюру, которая приведет, вероятно, только к разочарованию». Зная тех, кто подготавливал транспорт оружия морем, он «не очень оптимистично» оценивал результаты и ого предприятия, тем более, что силы эсеров в Петербурге пыли невелики, точно так же, как и силы сторонников Гапона н социал-демократов [72].
К тому же, Гоц стремился связать городское движение с крестьянским, перспективы которого, между тем, вырисовывались весьма туманно. Съезд партийных крестьянских работников в июне 1905 г. констатировал слабость крестьянских организаций в большинстве губерний России, но вместе с тем рекомендовал с 27 июня по 20 июля (в дни сельскохозяйственных работ, когда стачка будет более чувствительной для помещиков) начать всеобщую сельскохозяйственную стачку с переводом ее в вооруженное восстание. Издали тиражом в 150 тысяч экземпляров прокламацию. «Борьбу начнем с Ильина дня», — говорилось в ней. Любопытно, если в городских выступлениях эсеры стремились к единению всех левых партий, го в деле организации сельскохозяйственной стачки они не хотели входить ни в какие соглашения с другими партиями. Это была их «социальная ниша», куда они конкурентов допускать не желали [73].
В первый раз партийное руководство попыталось приурочить «наш план» к определенному времени и событию. Съезд рекомендовал в городах и деревнях организовывать боевые дружины, наряду с оборонительным вести и наступательный террор, по возможности совершать покушения с 29 июня по 20 июля. Составление крестьянских приговоров было признано не только не революционным, «но даже деморализующим». Съезд высказался за проведение митингов, на которых бы обсуждались общегосударственные вопросы, средства борьбы и выносились соответствующие резолюции. Всеобщая сельскохозяйственная стачка не удалась, зато «большим удов
167
летворением» для лидеров был ход ее «по плану, начертанному» ими [74].
Поиски «своего метода» не увенчались успехом. Политическое руководство не сумело консолидировать партийные ряды, выработать оптимальную линию поведения и утвердить ее на партийном форуме. В силу чего каждая областная, губернская, городская и уездная организации вынуждены были действовать на свой страх и риск, руководствуясь обстоятельствами момента. События развивались так и соотношение сил было таковым, что эсеры всю первую половину 1905 г. приспосабливали свою тактику к действиям более влиятельных в городе и среди рабочих партий, в первую очередь РСДРП, перенимая многое из их арсенала средств. «Свой метод» не был должным образом разработан и тем более реализован.
§ 2. ЭСЕРЫ В ЯНВАРЕ—СЕНТЯБРЕ 1905 г.
В начале 1905 г. тонус революционеров чрезвычайно повысился; они жили ожиданием бури и старались в меру сил стимулировать рабочее движение. 3 января забастовали рабочие Путиловского завода. На другой день Петербургский комитет эсеров призвал всех рабочих города поддержать пути-ловцев и сформулировал основные требования, в их числе, установление восьмичасового рабочего дня, увеличение расценок и зарплаты, улучшение условий труда, удаление мастера Тетявкина. В связи с забастовкой на заводах Семянникова, Берда, Патронном комитет 5 января выпустил прокламацию ко всем рабочим, призывая бороться за свободу стачек, собраний, слова, печати, немедленный созыв Учредительного собрания [75].
Начиная с 4 января ежедневно проходили собрания в отделах собрания русских фабрично-заводских рабочих, возглавляемых Г.А.Гапоном. Вначале социал-демократы и социалисты-революционеры были полны решимости взять дело в свои руки и отсечь Гапона и всю «гапоновскую» организацию от руководства движением, но это им не удавалось. Тогда партийным рабочим и агитаторам было дано задание проникать на собрания гапоновских отделов, чтобы «разъяснять сущность движения и сделать его сознательным». Однако, по воспоминаниям непосредственного участника событий В.Ф.Гон-чарова, выступления революционеров «никакого успеха не имели, и каждая речь решительно обрывалась, как только она касалась царя или партийных призывов [76].
168
В Невском районе в начале января 1905 г. социал-демократы предложили эсерам «объединить все социалистические силы, отчасти для руководства движением, отчасти для противодействия планам гапоновцев». 6 января в корниловской школе под видом музыкального вечера состоялось многолюдное собрание рабочих — социал-демократов и эсеров. Они обменялись информацией о настроении рабочих, обсудили вопрос об отношении к плану шествия к царю. После горячего выступления рабочего Александровского завода Бахтиарова было решено «идти с массой — а там будь, что будет». В заключительном слове районный организатор, эсер К.Иванов заявил, что «раз придется идти под пули царя, то нужно принять меры к тому, чтобы на этот раз нас не только били, и чтобы мы не только сдачи дали, но и победили тех, кто преградит нам дорогу» [77].
8 января, после выступления Гапона перед рабочими Невского отдела Собрания русских фабрично-заводских рабочих, на квартире руководителя отдела Петрова, состоялись переговоры Гапона сначала с представителями социал-демократов, а затем — эсеров: рабочим Кирюшиным, студентами H.JI.Мухиным, Л.К.Кацманом. Было установлено, что вооруженные революционеры примут участие в манифестации [78]. ПК эсеров, как и ПК социал-демократов, представители демократической и либеральной интеллигенции, пытался предотвратить кровопролитие. Вечером 8 января его представители настойчиво убеждали районные комитеты принять все меры, чтобы не допустить шествие к царю [79]. И лишь в самый последний момент ПК принял решение участвовать в нем. Точно также вел себя и городской комитет социал-демократов. В ночь на 9 января полиция арестовала почти весь состав городского комитета эсеров. Пострадали и районные организации. В одном Невском районе было взято под стражу свыше 30 человек.
9 января эсеры шли вместе с рабочими. На первых порах, свидетельствовал В.Ф.Гончаров, «наши группы решили держаться стороной, чтобы Не рассеяться в толпе»; возле Обводного канала, не сходя с панели, пробрались вперед, и когда манифестация приблизилась к Зимнему дворцу, были уже в первых рядах [80]. Активным участником демонстрации был Н.И.Иванченко, который, по донесению начальника Московского охранного отделения, «руководил толпой и подстрекал участников обрывать телеграфные проволоки и рубить столбы» [81].
После расстрела демонстрации, на рабочих окраинах по инициативе социал-демократов и эсеров были воздвигнуты баррикады. Среди участников баррикад были эсеры — отец и сын Биркины [82]. На баррикадах по 4-ой линии Васильевско-
169
го острова развивались два красных флага, на одном из которых была надпись: «Долой самодержавие! Да здравствует социализм! П.С.-Р.» [83].
10 января в северной столице бастовало уже 650 предприятий, подчиненных фабрично-заводской инспекции, а также многие военные заводы. На некоторых из них приняли активное участие эсеры. Например, 10 января в мастерских Александровского завода под председательством В.Ф.Гончарова состоялось собрание, постановившее начать забастовку. Были посланы эмиссары, усилиями которых прекратили работу на фабрике Торнтона [84]. Петербургский комитет выпустил прокламации «Ко всем рабочим», «Царская ложь», «Ответ царя рабочему народу», «Петербургские события» с призывом ко всеобщей стачке, вооружению трудящихся [85]. Эсеры достаточно трезво оценивали свою роль в январских событиях в Петербурге, отмечая, что они «были слишком слабы», многократно уступали по численности и влиянию социал-демократам [86]. Благодаря энергичным усилиям рабочей организации (ряды которой со времени январских событий «разбухали»), студентов, учащейся молодежи, служащих, эсерам Петербурга удалось к весне 1905 г. заметно усилиться.
«Образцовая» Московская организация в январские дни активизировала свою деятельность, хотя жандармы нанесли ряд упреждающих ударов. С 8 по 11 января 1905 г. были арестованы лидеры комитета В.М.Зензинов, Б.А.Черненков, Н.В.Мазу-рин, Л.П.Никифоров, А.А.Никитский, С.Г.Хренкова, В.Н.Переверзев, Л.С.Емельянова, А.Я.Эфрон, С.В.Мазурин, всего около 40 человек [87]. Потери были столь значительными, что, по мнению начальника Московского охранного отделения подполковника Ратко, ко времени политической стачки «местные эсеры еще не успели вполне сплотиться и в значительной степени были заняты восстановлением прерванных связей» [88].
Как только пришли вести о событиях в Петербурге, Московский комитет и Рабочий союз повели агитацию за всеобщую стачку, выпустили прокламации «К московским рабочим», «К гражданам», «Отечество в опасности». Всего в январе было издано 25 тыс. экземпляров прокламаций [89]. Под руководством С.Г.Хренковой в земской больнице за Семеновской заставой 11 января состоялось совещание делегатов рабочих организаций. Только от Прохоровской мануфактуры участвовало около 15 рабочих. Единогласно приняли решение начать забастовку [90].
Рабочие-эсеры Москвы участвовали в январских стачках на заводе Гужона и других [91]. Особенно значительной была 170
их роль на Прохоровской мануфактуре, насчитывавшей около 6 тыс. работающих. По общему признанию исследователей начала 30-х годов, она в 1904 г. была «центром эсеровской пропаганды», а с начала 1905 г. — «гнездом эсеровской агитации». Большевики сюда не являлись, а влияние меньшевиков было несущественным [92]. 12 января на фабрике был созван митинг, на котором «объяснили постановление партии эсеров, выработали детализированную программу экономических требований, избрали делегатов». 14 января «организованно» началась продолжавшаяся три с половиной дня забастовка, во главе которой стояли рабочие-эсеры И.М.Куклев, В.С.Моро-зов, Н.Н.Иванов, П.М.Тюльпин [93].
В остальных выступлениях рабочих Москвы роль эсеров была незначительной. Московский комитет добился в январские дни больших успехов, чем Петербургский, но и его влияние явно уступало социал-демократическому. К тому же, начались разногласия между крайне радикально настроенными районными и городским комитетом, склонным к более осторожной тактике [94].
Киевская организация также была ослаблена арестами начала января 1905 г. И здесь давали знать о себе раздоры между рабочей организацией с ее «несколько максималистским уклоном» и комитетом. В начале января 1905 г. Киевская рабочая организация насчитывала около 30 активных членов. Возглавляли ее интеллигенты О.Малевская, В. и С.Максимовские, рабочие С.Шапиро, Ц.Розенбаум, М.Ципе-рович, Г.Позен. Связи эсеров с рабочими «не были массовыми и глубокими». В выступлениях пролетариата в январе они не играли заметной роли [95].
В Саратове, народнической столице Поволжья, накануне революции эсеры увлеклись «банкетной кампанией», потеряли многих сочувствующих, которые перешли к освобожден-цам. О растерянности саратовских эсеров свидетельствовал вопрос: «Что делать?» — заданный редакции «Революционной России» местным корреспондентом в связи с тем, что либералы на местах «и не думают соблюдать условий Парижской конференции, а заодно и программы “Союза Освобождения”» [96]. По мнению того же корреспондента, эсеры Саратова «не выдвинули своей тактики», вследствие чего «совершенно не использовали момента».
Городской комитет и союз рабочих 11 января 1905 г. решили пропагандировать идею всеобщей стачки, выпустили несколько прокламаций, «Листок Саратовского комитета П.С.-Р.». О ходе событий рассказывали «Листки политических известий», в издании которых участвовали Н.И. и И.И. Ракит-
171
никовы, Н.Н. и Н.И.Нарбековы, Г.К.Ульянов, Н.Н.Черненков [97]. Начавшееся 12 января движение охватило почти все крупные и многие средние и мелкие промышленные заведения. Был избран стачечный комитет, куда социал-демократы эсеров не допустили. Роль саратовских эсеров в январских событиях в городе была малозначительной, действия нередко неудачными. Так, рабочие типографии, среди которых было сильно влияние социал-демократов, 17 января постановили прекратить стачку. На другой день эсеры настойчиво агитировали за ее продолжение, но без малейшего успеха. На их призыв откликнулись лишь учащиеся фельдшерской школы [98].
Такова была роль в выступлениях рабочих в январе 1905 г. эсеровских организаций, которые накануне 1905 г. официально признавались сильнейшими.
Из крупных промышленных центров эсеры преобладали только в Брянске. По инициативе Бежицкого рабочего союза Брянский комитет начал агитацию за всеобщую забастовку. С 13 по 25 января было выпущено 6 прокламаций, регулярно организовывались сходки, на которых присутствовало до 300 человек. Стачку на Бежицком заводе хотели начать с 24 января. Сразу поднять весь завод не удалось. Грандиозная полуторамесячная экономическая забастовка, в которой участвовало до 15 тыс. человек, началась 24 февраля. Ее, по сообщениям эсеровской и социал-демократической прессы, «вели эсеры» [99].
В январе 1905 г. эсеры были инициаторами рабочих выступлений в Риге, Вильно, Житомире, Белостоке и отчасти — в Баку, где вместе с социал-демократами входили в объединенные комитеты [100]. В Смоленске, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Пензе, Самаре, Харькове, Казани, Перми, Алапаевске, Екатеринбурге, Екатеринославе, Одессе эсеры принимали участие в стачках, проводимых социал-демократией. Прокламации солидарности с рабочими Петербурга, с призывом ко всеобщей стачке были выпущены в Баку, Киеве, Житомире, Курске, Пензе, Тифлисе, Пинске, Ялте, Нижнем Новгороде, Самаре, Минске, Чернигове, почти во всех губернских и некоторых уездных городах. Январские дни дали много примеров временных соглашений эсеров, социал-демократов, а также других революционеров. Это — подготовка и проведение демонстраций, организация забастовок, участие в стачечных комитетах, создание объединенных боевых дружин, обмен информацией и приобретение оружия [101].
Итоги январских дней для партии были малоутешительны. «Революционная Россия» по свежим следам отмечала «крайне малую роль в революционном движении», «слабость революционных организаций в деле руководства уличным движени-172
см». Несмотря на это, руководство с оптимизмом смотрело в будущее [102].
В феврале—марте 1905 г. эсеры были руководителями и организаторами стачечного движения рабочих, кроме Брянска, в с.Рассказово Тамбовской губернии, в г. Пятигорске, в । 11авлограде Екатеринославской губернии; активно агитировали за проведение и принимали участие в забастовках в Москве, Петербурге, Ростове-на-Дону, Сормово, Одессе, Самаре, Гомеле, Могилеве, в других губернских городах и промышленных центрах [103]. Значительным было их влияние во время железнодорожных забастовок зимы—весны 1905 г., как и в создании общероссийской профессионально-политической организации — Всероссийского железнодорожного союза 1104]. В январе—марте 1905 г. были образованы рабочие ор-। анизации в Витебске, Ростове-на-Дону, Белостоке, Риге, Баку, Павлодаре, Красноярске, Иркутске, Нижнем Новгороде, ( ормово, Пензе, Ялте, Пятигорске, Туле, г.Новозыбкове Черниговской губернии, с.Рассказово Тамбовской губернии. Немногочисленные группы рабочих были созданы во всех губернских и многих уездных городах Европейской России, а 1акже на железнодорожных станциях. В несколько раз увеличилось число эсеров-рабочих. В Двинске, например, к марту 1905 г. их стало вдвое больше. Нередки были случаи перехода к эсерам рабочих-социал-демократов. Корреспондент газе-1 ы «Пролетарий» сообщал из Риги, что после разгромов большая часть рабочих — социал-демократов «разбрелась, забыв о самодеятельности, а часть ушла — стыдно сказать — к эсерам» [105]. В Москве в Замоскворечье, по воспоминаниям Д.Д.Гиммера, в феврале—марте «целый ряд сознательных рабочих» перешел к эсерам [106].
В конце зимы эсеры совместно с социал-демократами выступали во время забастовок и демонстраций в Минске, Витебске и других городах Северо-Запада. Были случаи использования социал-демократами конспиративных квартир эсеров, их связей для распространения литературы [107]. Кавказский союзный комитет РСДРП выпустил 12 февраля вместе с эсерами воззвание ко всем гражданам с призывом не допускать межнациональной розни [108].
Менялись методы агитации и пропаганды. Чтение литературы в кружках, характерное для дореволюционного времени, сменили собрания и митинги. В Витебске в феврале 1905 г. на одном из собраний, подготовленном комитетом, участвовало около 250 рабочих, большинство которых были беспартийными [109].
173
Вслед за рабочими начались крестьянские волнения [ПО]. Департамент полиции зафиксировал в январе 17 крестьянских выступлений, в феврале — 109. в марте — 103. Переломными явились события в Дмитровском уезде Курской губернии. В с.Сальном этого уезда 10 февраля появилась прикрепленная к сохе возле колодца эсеровская прокламация «Братья-крестьяне», призывавшая крестьян «сразу восстать и придавить тех, которые живут их трудами — помещиков и чиновников». По свидетельству жандармов, крестьяне, собираясь большими толпами, с явным удовольствием читали прокламацию и не позволяли ее сорвать. 13 февраля они разобрали хлеб из экономии Чернигина, в двух верстах от с.Сального. Сразу же за этим разгромы имений начались и в других местах [111].
Крестьяне земледельческого Центра России повели «истребительную войну». Стихийный и беспощадный крестьянский бунт в районе исконных «дворянских гнезд» выразился в разгроме помещичьих экономий, сожжении их построек, винокуренных заводов и винных лавок, захвате хлеба и инвентаря [112]. В стихийном крестьянском движении была своя организованность. Каждое село к вечеру готовилось к выступлению, а в ночь, по сигналу, на телегах мчалось «экспроприировать» в сумерках, под утро дружно возвращалось назад.
По замыслам ЦК, о которых писал 18 января 1905 г. Л.Э.Шишко, надо было «собрать воедино, сорганизовать, по возможности, все уже имеющиеся сознательные элементы в крестьянстве» и выработать совместно с ними план выступления. Достичь этого предлагали путем объездов и личных переговоров. Чтобы «подготовить общее настроение», предполагалось усилить печатную пропаганду, «наводнить листовками известные районы». Л.Э.Шишко предлагал выделить средства на рассылку по деревням людей из городов, «преимущественно сознательных рабочих», «в определенные районы» для распространения листовок и личного воздействия [113]. Мысль о посылке в деревню рабочих-агитаторов постоянно звучала в прокламациях комитетов, рабочих и крестьянских союзов.
До середины марта 1905 г., как уже говорилось, общепартийных принципов тактики в деревне не существовало. Декабрьская резолюция «меньшинства» женевской группы больше советовала, что не надо делать, и очень мало, — как поступать. В силу этого почти весь первый период революции местные организации вынуждены были действовать на свой страх и риск, следствием чего, нередко, были внутрипартийные конфликты. Наиболее острые — развернулись в земледельческом Центре России.
174
В этом районе эсеровская агитация и пропаганда была начата задолго до революции. Выражалась она в распространении литературы и создании крестьянских братств [114]. С января 1905 г. комитет и крестьянский союз Курской губернии в больших количествах печатали в «Вольной типографии» прокламации и брошюры. В уезды были направлены разъездные агитаторы и организаторы. Уже в марте были установлены связи («пункты») в 9 уездах, причем в одном из уездов число 1аких «пунктов» доходило до 20 [115]. Крестьянские союзы были организованы при Дмитровской, Короченской, Льговской, Старооскольской, Шигровской уездных группах. Губернский и часть уездных крестьянских союзов, возглавляемые аграрными террористами, включили в программу деятельности пропаганду и организацию поджогов, разгромов имений и других искони присущих крестьянскому движению средств борьбы [116].
В результате обострились противоречия между Курским комитетом и организациями, сторонниками резолюции женевского «меньшинства». Дело доходило до разрыва отношений. 11о дипломатичному выражению корреспондента «Революционной России» из Курской губернии, «что касается тактики, здесь оказываются некоторые частные разногласия и отклонения, вследствие которых отдельные кружки, хотя и оказывают взаимные товарищеские услуги в технике, в приобретении новых связей, но функционируют каждый отдельно».
К концу марта 1905 г. угроза полного разрыва и раскола 1убернской организации была снята. Сторонники линии ЦК пришли к убеждению, что противодействовать захвату земли крестьянами — «все равно, что заранее отказаться от возможности взять, насколько можно, будущее движение в свои руки». Со своей стороны аграрные террористы в конце марта решили «временно» отказаться от прежних установок. Решительный удар аграрным террористам нанесла полиция, арестовав 3 апреля 1905 г. 19 участников совещания Курского комитета и крестьянского союза [117].
Несмотря на распри, завидная активность губернского комитета и крестьянского союза, уездных организаций давала заметные результаты. Курские эсеры способствовали росту крестьянских выступлений. Об этом свидетельствуют, в частности, донесения жандармов о деятельности Щигровского крестьянского союза во главе с И.Е.Пьяных, будущим президентом «Щигровской крестьянской республики» [118].
Крестьянский союз Киевского комитета, во главе с С.Я.Куниным, П.Ю.Добровольским, Д.Б.Кириченко, И.И.На-колюжным, С.Поляк и Ю.Дымыховским, также склонялся к
175
аграрно-террористической практике. В январе 1905 г. он разослал по губернии довольно большое число разъездных агитаторов, активно сплачивал рабочих, связанных с деревней. Обладая солидными средствами, союз много сделал, чтобы «наводнить провинцию прокламациями» [119]. Были установлены многочисленные связи в деревнях, образованы крестьянские братства. 13 марта съезд крестьянского союза включил в программу деятельности аграрный террор, чем противопоставил себя Киевскому комитету. Реакция последнего была молниеносной и решительной. Руководство крестьянского союза было сменено, а аграрный террор исключили из программы деятельности [120].
Наиболее плодотворной, во многом благодаря координирующей роли областного комитета, была деятельность эсеров Поволжья. Съезд Поволжского союза в феврале 1905 г. в качестве основной задачи поставил агитацию, организацию и вооружение крестьянства, создание боевых дружин. Крестьянская комиссия при Поволжском областном комитете окончательно конституировалась в марте 1905 г.; аналогичные комиссии при Саратовском, Самарском, Пензенском и Нижегородском комитетах были созданы до революции, при Казанском и Симбирском — в начале 1905 г. [121].
Энергично вела дело Саратовская организация, имевшая устойчивую традицию агитации в крестьянстве, подготовленные кадры, связи с отдельными крестьянами, крестьянские организации. В январе 1905 г. Саратовский комитет и рабочий союз выпустили серию антиправительственных прокламаций с призывом к организации, к борьбе и захвату помещичьих земель, изгнанию помещиков и властей [122]. В уезды и волости были направлены разъездные агитаторы, которые, по словам Н.И.Ракитникова, «почти повсюду находили готовые кружки крестьян, принимающих программу партии» [123]. Повсеместно проходили собрания, митинги, съезды, на которых вырабатывался план деятельности.
В феврале съезд 16 крестьян и 4 интеллигентов, представителей 5 братств Саратовского уезда, в которых насчитывалось «девяносто человек сознательных, организованных членов» и до 250 сочувствующих, высказался за повсеместную организацию крестьянства и подготовку к восстанию. Одни выступили против таких актов аграрного террора, как поджоги, другие же видели в них одно из главных средств борьбы. Под давлением руководителей съезда Н.И. и И.И.Ракитнико-вых, Г.К.Ульянова, Н.Н.Черненкова и В.В.Серебрякова постановили не включать поджоги в программу работы крестьянских братств, прибегать к убийству лиц, вредящих делу рево
176
люции, только в самых крайних случаях [124]. Резолюция, изданная в большом количестве экземпляров широко распространялась. На съездах и совещаниях выявилось повышенное настроение саратовских крестьян. Вековая ненависть к помещикам не знала границ. Местную полицию, священников, доносчиков крестьяне предлагали прогнать, но помещиков «переверстать». Общим было мнение, что весной начнется крестьянское восстание. В предвидении его началось вооружение крестьян и создание боевых дружин.
Н.И.Ракитников спустя два года после революции писал, •по в самом конце 1904 г. «Саратовский комитет представлял из себя ничтожную группу лиц». Во время первых же поездок по 1убернии в 1905 г. было обнаружено, что во всех уездных юродах и большом количестве сел имелись группы лиц, «в общем разделяющих программу партии». Их нужно было только утвердить как партийные ячейки и связать организационно. «К весне 1905 г., — продолжал он, — насчитывалось свыше 150 сельских групп». Карта губернии, на которой были нанесены эти группы, подействовала на видных деятелей партии эсеров в России и за границей, «как откровение» [125].
Советская литература, начиная с 30-х годов, или замалчивала деятельность саратовских эсеров в деревне, или преуменьшала ее до мизерной [126]. Это противоречило даже свидетельствам марксистской прессы 1905—1907 гг., воспоминаниям социал-демократов [127]. В.П.Антонов-Саратов-ский, например, писал «о крупной роли местной организации партии социалистов-революционеров», которая в течение нескольких месяцев 1905 г., «развивая колоссальную энергию, сумела покрыть всю губернию сетью сельских ячеек, так называемых крестьянских “братств”». М.И.Семенов отмечал, что в 1905 г. в Саратовской губернии «в деревне работали, главным образом, эсеры». Е.А.Мороховец вынужден был признать, что по сравнению с эсеровскими социал-демократические «крестьянские организации в Саратовской губернии были неустойчивы и непрочны» [128]
Завидную активность проявили Самарский комитет и крестьянская комиссия при нем. В январе в уезды были направлены разъездные агитаторы и масса литературы. По сообщению большевистского «Пролетария», эсеры «наводнили губернию своей литературой» [129]. Они издавали «Крестьянскую газету», созвали губернский съезд крестьян, на котором представители многих селений в течение двух дней обсуждали следующие вопросы: учет наличных сил, образование братств, вооружение и создание боевых дружин, захват помещичьей земли и усадеб в общее пользование, единовременное
12 Леонов М. И.
177
выступление по сигналу комитета [130]. К весне 1905 г. крестьянские организации были созданы в селах Царевщина, Ки-нель-Черкассы, Богатое и других.
Значительной была деятельность эсеров во всех других губерниях Поволжья, из исключением Астраханской и Симбирской, где размах ее в силу различных обстоятельств был невелик [131].
На Урале инициативны были эсеры Вятской губернии. В Ильинской волости Слободского уезда в 1904 г. крестьяне В.И.Усов и А.А.Мерзляков вместе с учителями А.А.Бабико-вой и Ф.И.Шуткиным организовали братства в целом ряде деревень. Согласно обвинительному акту, «с конца декабря 1904 г. тайные сборища крестьян в деревнях сделались многолюднее; кроме крестьян той деревни, где назначалось собрание, теперь приезжали на них жители других деревень». На одном из таких собраний в середине января 1905 г. в деревне Одегоев-ской, на котором было до 50 крестьян из деревень Усовской, Слободки и других, А.А.Мерзляков, А.А.Бабикова призывали готовиться к вооруженному восстанию. На собрании в феврале 1905 г. в той же деревне в доме М.А.Шуткина, на котором присутствовали крестьяне не только из разных деревень, но и из разных волостей, звучал призыв «боем идти против правительства», объединяться, не платить податей.
Число членов организации заметно увеличивалось. «Толпы революционеров ходили по разным деревням с пением революционных песен, знакомили соседей с программой партии социалистов-революционеров», — сообщала полиция. Особых успехов эсеры достигли в деревнях Пилегинской, Одегоевской, Лепихинской, Блинковской, Рыловской, Карма-линской, Сторминской, Чертищевской и Галицкой. Среди агитаторов-крестьян выделялись Д.П.Саврасов, З.В.Черезов, Д.П.Белорыбкин, А. и Б.Копытовы. Борьба велась не только против помещиков, но и против кулаков [132].
Были организованы братства эсерами в Харьковской, Черниговской, Волынской, Полтавской, Екатеринославской, Херсонской, Таврической, Бессарабской, Воронежской, Тамбовской, Оренбургской, Тульской, Рязанской, Смоленской, Минской, Витебской, Могилевской, Пермской, Кутаисской губерниях [133]. С первых месяцев 1905 г. выявилась определенная взаимосвязь между районами активных выступлений против помещичьего землевладения и наибольшими размерами агитационных и организационных усилий эсеров. Регионы промышленного Центра, Севера, Северо-Запада, Юго-Востока, Предкавказья, национальные районы Европейской России,
178
< ибирь, Дальний Восток и Средняя Азия оставались «белым пятом» на эсеровской карте.
(’.Д. Масловский (Мстиславский), один из организаторов и руководителей «Офицерского союза», довольно точно выра-1ил главный недостаток деятельности партии эсеров: «...неумение ответить конкретно именно на единственный по суще-< । ну вопрос, который нам ставили в 1905—1906 гг. массы — «•по делать?» И далее: «Агитации мы им (массам. — М.Л.) дали более чем достаточно, но мы не дали им руководства, 1ак как не знали, как руководить» [134].
Злобой дня революционеров была техническая подготовка восстания. В планах вооружения особое место занимал Петербург. Городской комитет израсходовал на оружие с 10 января 1904 г. по 10 февраля 1905 г. 2130 руб., из всей суммы расходов 7139 руб.59 коп., а с 10 февраля по 1 апреля 1905 г. — 2640 руб. из 4651 руб.12 коп. всех расходов [135].
Рабочие организации начали самовооружение. Были оборудованы мастерские, в которых молодежь изготовляла бомбы и другие взрывные снаряды, самодельные кинжалы. I .Пинаевский использовал знакомства с рабочими Арсенала и I [атронного завода. На закупку оружия выделялась большая часть средств Невского комитета и его подрайонов, но их явно не хватало, поэтому все заводские и фабричные организации приступили к сбору денег. «Кампания дала очень хорошие результаты», — свидетельствовал участник событий. Каждый день от трех до пяти человек уезжали на несколько дней в Финляндию и возвращались оттуда с десятками браунингов и маузеров. ПК и районные организации сформировали несколько боевых дружин и солдатских кружков [136]
Члены Боевой организации заняли в вопросе вооружения масс позицию даже не недоброжелательного нейтралитета, а противодействия. П.Рутенберг, после расстрела январской манифестации обратился в Москве к Б.В.Савинкову, своему знакомому по университету и революционным группам «Социалист» и «Красное знамя», с предложением немедленно ехать вместе с ним в Петербург и «попытаться соединить боевую организацию с массой». 12 января они прибыли в северную столицу и направились к М.Швейцеру, который, по словам Савинкова, был наиболее «партийным» из всех боевиков. Швейцер твердо держался мнения, что рабочие массы обессилены и все попытки поднять движение окончатся неудачей.
Вопрос объединения действий боевой организации с массовыми выступлениями был отвергнут с порога. Более того, Савинков предложил начать подготовку покушения на министра юстиции Муравьева, без санкции и даже вопреки мнению
12*
179
членов ЦК в Петербурге Н.С. Тютчева и П.С.Ивановской. На робкий вопрос Швейцера: «А Центральный комитет?»,- Савинков отвечал, что Тютчев — это не весь ЦК, и сейчас не время сноситься с Женевой.
Получив выговор от ЦК за пренебрежение к массовому движению, Савинков и другие террористы остались при своем мнении. После покушения на великого князя Сергея Александровича они составили в Женеве сплоченное меньшинство; резко настаивавали на том, что вооружение народа — задача неисполнимая, «ибо ни одна партия не имеет достаточно сил для ее решения», а поэтому нужно все силы сконцентрировать на центральном терроре [137].
Несмотря на энергичное противодействие боевиков, ЦК решил организовать в Петербурге Боевой комитет, в составе П.Рутенберга, А.А.Севостьяновой, Х.Гершковича, Б.Горинсо-на. Перед ними была поставлена задача кооптировать в комитет в России новых людей, подготовить квартиру в Петербурге, изыскать возможность приобретения оружия, получить транспорт бомб от партии Дашнакцутюн, выяснить возможность экспроприации оружия в арсеналах. Впоследствии предполагалось расширить деятельность организации на всю Россию. В феврале—марте 1905 г. Б.Горинсоном и А.А.Севостьяновой в Петербурге были устроены квартиры для хранения оружия. Широко развернуть свою деятельность Боевой комитет, однако, не сумел. Его руководитель Рутенберг был арестован вскоре после приезда в Россию, та же участь постигла и других членов комитета [138].
Петербургский комитет и районные организации сформировали несколько боевых дружин, солдатских кружков. Внутри беспартийного «Всероссийского офицерского союза» офицеры Генерального штаба создали эсеровское по направлению объединение [139].
Значительные усилия по приобретению оружия предпринимала Московская организация. В конце 1904 г., благодаря связям О.С.Емельяновой с Тульским комитетом и Тульскими оружейными магазинами, были закуплены первые партии револьверов систем Смит и Вессон, Браунинг, а также патронов. В начале 1905 г. был образован комитет из 36 человек, в их числе В.Я.Зоммерфельд, О.С.Емельянова, В.В.Мазурин, Б.Вно-ровский, С.А.Басов-Верхоянский, С.А.Высоцкий, А.А.Гоц. Семьи купцов-миллионеров Высоцких, Гоцов, Зензиновых, Фундаминских выдавали крупные суммы на оружие [140].
Несколько групп специализировалось на закупке и транспортировке оружия. Одна из них состояла из Ф.Е.Евстигнеева (кассир), студента Московского университета М.В.Церетели
180
(эксперт), а также Н.В.Куницина, Е.С.Зайцевой, В.Н.Атавина, Ф.И.Леонова, которые перевозили оружие в Москву. В другую группу входили В.Я.Зоммерфельд, Т.Ризанов, Н.Д.Шписман.
Новые закупки оружия были сделаны в начале января. О их размерах можно получить представление по следующему факту. 25 января член московской организации Евстигнеев доставил из Тулы в Москву 31 револьвер. Одним поездом с ним приехали Н.В.Куницин, В.Н.Атавин, Е.С.Зайцева. В тот же день при обысках у Е.В.Монюшко, Е.В. Афанасьевой, А Н.Кругликовой, И.И.Блюменфельда было изъято 67 револьверов [141].
После покушения на генерал-губернатора А.Ф.Трепова 2 января 1905 г. группа из 17 человек (О.С.Емельянова, В.В.Матвеев, И.И.Антропов, А.Р.Гоц, Б.К.Фортунатов и др.) устроили мастерскую по производству небольших бомб для нападения на полицию и войска [142]. По данным начальника Московского охранного отделения подполковника Ратко, после 9 января социал-демократы и эсеры заключили техническое соглашение с целью приобретения оружия. Связь с эсерами поддерживали Э.Ф.Арманд, Ф.И.Щеколдин, Г.Б.Элькин, К.Н.Волкова [143]. В феврале разработали план вооруженного выступления [144]. Один из лидеров московских социал-демократов Д.Д.Гиммер отмечал, что в январе—феврале 1905 г. эсеры «успели обогнать нас с предложением наличного оружия и своих услуг по части вооружения захваченных революцией групп рабочих» [145].
Серьезное внимание на вооружение обращали и некоторые другие организации. Киевский комитет в январе—феврале потратил на оружие 500 руб. 83 коп. из всей суммы расходов 1140 руб. 43 коп.; начальник губернского жандармского управления сообщал, что комитет снабжал рабочих револьверами [146]. Значительные средства на оружие сумели заполучить Одесская, Саратовская, Харьковская, Самарская организации [147]. Оружие покупали, а порой «экспроприировали». В Чите в начале 1905 г. эсеры с помощью железнодорожных рабочих похитили 3000 винтовок [148].
Довольно многочисленные боевые дружины, кроме Петербурга, были образованы в Двинске, Житомире, Одессе, Киеве, Харькове, Брянске, Белостоке, Самаре, Саратове [149]. Началось формирование сельских боевых дружин в Саратовской, Вятской, Курской губерниях. Небольшие крестьянские вооруженные отряды были созданы и в других районах. К сожалению, источники редко позволяют точно фиксировать время их возникновения.
181
В свою очередь такие комитеты, как Пензенский, Симбирский, Тамбовский, а также большинство уездных и городских групп ограничивались призывами к вооружению.
Террор в январе—сентябре занимал первые полосы эсеровской периодики. В связи с покушениями, выступлениями террористов на судах, их заявлениями было издано огромное число прокламаций. За эти месяцы эсеры совершили 30 покушений (28 — члены боевых дружин, 1 — Летучий отряд Поволжской области и 1 — БО). Самыми громкими были убийства великого князя Сергея Александровича, московского градоначальника Шувалова и начальника Нижегородского охранного отделения Грешнера.
Смертный приговор генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу был вынесен Московской организацией за отданный им приказ о разгоне подготовленной эсерами демонстрации 5—6 декабря 1904 г. МК выделил специальную дружину, которая была близка к выполнению поставленной цели, но тут вмешался Азеф. Дружинникам приказали заняться другими делами [150].
Тщательно спланированное покушение, в котором была задействована большая часть БО, в том числе член ЦК П.С.Ивановская, после нескольких попыток было осуществлено 4 февраля 1904 г. В 65 шагах от Никольских ворот Кремля И.П.Каляев бросил бомбу в карету генерал-губернатора. Великий князь был убит. Каляев ранен. Речь, которую он произнес на процессе, в огромном количестве экземпляров была распространена по всей России. 10 мая 1905 г. по приговору суда Особого присутствия правительствующего Сената Каляев был казнен [151]. Эсеры выпустили бесчисленное количество листовок, прославляющих «подвиг героя»; в № 60 «Революционной России» первые 13 страниц были посвящены террору; в студенческих аудиториях Петербурга, Москвы, Киева и других городов прошли митинги.
В верхах партии, при всей склонности к террору, убийство Сергея Александровича не вызвало такого восторга, как покушение Е.С.Сазонова, более того, общее отношение, по агентурным данным, было «как-то уклончиво и неопределенно». В то время как террористы, которые «скептически относились к революционной готовности масс», настаивали на том, что вооружение народа — неисполнимая задача, и поэтому все силы нужно сосредоточить на центральном терроре, большинство партии, напротив, полагало необходимым сконцентрировать усилия на агитации и пропаганде в массах. В Женеве, куда после 4 февраля прибыли члены БО, разгоре-
182
пись жаркие споры. Террористы, в результате, остались в меньшинстве [152].
Одновременно БО подготавливала главный удар. Он был намечен на 1 марта 1905 г., — на день, когда все виднейшие представители власти должны были собраться в Петропавловский собор на панихиду к гробу императора Александра II. Террористы предполагали перекрыть все пути к собору и бросить бомбы в великого князя Владимира Александровича, 1лавнокомандующего гвардейскими войсками и Петербургского военного гарнизона, Петербургского генерал-губернатора Д.Ф.Трепова, министра внутренних дел А.Г.Булыгина и его 1аместителя П.Н.Дурново. Непосредственно подготовкой покушения руководил М.И.Швейцер.
Но тут последовали неудачи. В ночь с 26 на 27 февраля Швейцер, готовя бомбу, допустил оплошность и погиб от взрыва огромной силы. Через шесть дней, 2-3 марта (16—17 марта по новому стилю), благодаря указаниям тайного агента, члена ЦК Н.Ю.Татарова, полиция арестовала весь состав Пе-1ербургского отряда БО, ускользнула лишь Д.В.Бриллиант. I азета «Новое время» назвала эти аресты «Мукденом русской революции» [153]. Удар был чрезвычайно силен. БО в дальнейшем «никогда уже не достигала такой силы и такого значения, каким пользовалась в промежутке времени от 15 июля 1904 г. до февраля 1905 г.» [154]. Именно в тот момент, когда, по логике ее идеологов, она должна была вести массы, БО на арене борьбы не оказалось.
Нельзя признать обоснованным мнение, высказанное вначале Б.В.Савинковым, а затем повторенное Б.И.Николаевским о том, что «БО — небывалая в ее истории вещь — испытывала недостаток в добровольцах, желавших войти в ее состав» 1155]. Этот факт ничем не подтвержден. Напротив, добровольцев хватало, но директор-распорядитель БО, после взбучки, полученной от своего руководства из Департамента полиции, осознавая, что его жизнь висит на волоске, и ему больше не смогут позволить повторение убийства столь видного представителя власти, тихой сапой разлагал БО и, в частности, не набирал новых членов. В БО оставалось восемь созерцающих происходящее человек, она обладала большими денежными средствами, огромным авторитетом: в феврале 1905 г. Савинкова ввели в состав ЦК. И последнее. Боевые дружины местных комитетов не испытывали затруднения в подборе исполнителей покушений. Нет сомнений, что активные члены партии рвались теперь на массовую работу, но БО нужны были не сотни, а единицы людей.
183
Значительная часть эсеров, особенно видных функционеров, по-прежнему возлагала на террор особые надежды. В.К.Вольский, деятельный уполномоченный ЦК на Кавказе, в письме от 12 февраля 1905 г. предлагал В.М.Чернову такой план действий: инициативу берет БО, которая «ухлопает Нику (Николая II. — М.Л.)», все комитеты и группы тут же должны «набить мерзавцев, сколько сумеют, — вот и толчок к революции». Организация восстания во всероссийском масштабе, заключал Вольский, — «маниловская мечта». Начало реализации своего плана он приурочивал к 1 марта, «иначе конституция придет без нас и социализм проиграет». И такое предлагалось при всем том, что, согласно словам самого Вольского, Бакинская организация, которую он возглавил, наиболее сильная на Кавказе, ширилась и росла, в ней было уже не менее 100 организованных рабочих, «почти все сознательные и боевые, и притом бывшие с.д.», добывалось оружие и создавались боевые дружины [156].
Летом 1905 г. рабочее движение охватило, наряду с крупными промышленными центрами, уездные и заштатные города, рабочие поселки. Активное участие в антиправительственных выступлениях принимали студенты и учащаяся молодежь, ремесленники, служащие, средние городские слои. Энергично действовал влиятельный Союз союзов. Стачечные, городские и тому подобные комитеты росли, как грибы, издавали свои постановления (с которыми вынуждены были считаться местные власти), создавали свои боевые дружины. Повсюду проходили многолюдные митинги и собрания (пока, в основном, подальше от городских центров: в рощах, перелесках, за речками). Крестьянские волнения распространялись по всем губерниям Европейской России, захватывали районы Кавказа. Смута проникала и в армию. С бесславной войны возвращались обозленные, нервозно настроенные солдаты. 14 июня восстал броненосец «Князь Потемкин-Таврический». 11 дней над ним развивалось красное знамя. Не желая подчиниться правительству, он ушел в Констанцу и добровольно сдался румынским властям — единственный случай в русской истории. Общественность сочувствовала и помогала революционерам. Власти теряли контроль над страной. Не в состоянии приступить к неотложным преобразованиям, они своим «бездействием» усиливали кризис государственности.
Летом 1905 г. быстрыми темпами множилось количество организаций партии эсеров. Они появлялись там, где их раньше не было, или где они, малочисленные и маловлиятельные, имелись только в губернских городах. Эсеры постепенно «заселяли» исторический центр России. А.В.Гедеоновский писал 184
о своих впечатлениях от поездки летом 1905 г. в качестве уполномоченного ЦК: «Мое ознакомление с делами всех южных комитетов партии дало мне большое удовлетворение. Работа везде хорошо налаживалась, много вкладывалось живости и предприимчивости» [157].
Рабочие союзы и группы рабочих были основаны во всех |убернских и некоторых уездных городах [158]. Новый импульс активности был связан с подготовкой празднования 1 мая. Накануне все без исключения комитеты и большинство групп выпустили прокламации с призывом к демонстрациям, митингам, забастовкам. Участвуя в большинстве выступлений рабочих, сами эсеры сумели организовать и провести стачки рабочих лишь в Риге, Минске, Ростове, Гомеле, Одессе. Среди политически активных городских рабочих, по-прежнему, главенствовали социал-демократы.
Менялись формы агитации и пропаганды. Мемуаристы и корреспонденты «Революционной России» единодушно отмечали как новое явление переход с мая 1905 г. от бесед в кружках к массовкам [159]. Более удачными были попытки эсеров организовать стачки ремесленников, парикмахеров, приказчиков, студенческой и учащейся молодежи, особенно агрономических и фельдшерских училищ. Боевые дружины были созданы почти при всех комитетах губернских городов, при ряде групп и братств [160].
Итоги работы в крестьянстве в первое полугодие были подведены на съезде крестьянских работников, который продолжался с 3 по 7 июня 1905 г. На съезде присутствовали представители Северо-Западного, Центрального и Поволжского районов [161]. Материалы съезда не содержат конкретных данных о числе крестьянских работников и крестьянских организаций, но на их основании можно все же судить об общем состоянии деятельности эсеров в деревне [162].
Согласно докладам, сделанным на съезде, вырисовывалась такая картина: в Поволжье работа шла успешно, комитеты и многие группы имели разъездных агитаторов, которые вели пропаганду, организовывали массовки и основывали «братства». Велась также «отнимавшая все больше и больше сил», которых явно не хватало, работа в крестьянстве Северо-Западной области. В Центральном районе в деревне «систематической работы не велось», «связи использовались только для рассылки литературы» [163]. Весьма активно агитировали в крестьянстве и создавали «братства» в первой половине 1905 г. эсеры Воронежской, Екатеринославской, Киевской, Курской, Полтавской и Черниговской губерний. В остальных местах дело, как правило, ограничивалось распространением литера
185
туры. Съезд партийных работников рекомендовал активизировать организаторскую деятельность, сосредоточить усилия на подготовке всеобщей крестьянской стачки с переводом ее в вооруженное восстание.
На съезде было принято решение об образовании Центрального крестьянского союза партии социалистов-революционеров. В компетенцию его входило устройство съездов крестьянских работников, помощь местным союзам. Постоянно действующим органом союза была Центральная крестьянская комиссия. В состав ее в 1906 г. входило 4 члена, 4 инструктора и 9 разъездных агитаторов [164].
В 1905 г. руководство партии довольно долго не заявляло о своем отношении к Всероссийскому крестьянскому союзу (ВКС), хотя эсеры и стояли у его истоков [165]. По-видимому, в этом выявилась неспособность политического руководства разобраться в ситуации, понять истинное значение ВКС, предвидеть ту борьбу, которая развернется за преобладание в нем, в его руководящих органах: Главном комитете и Бюро содействия.
Представители московского комитета выступали на съезде крестьян Московской губернии, на котором было положено начало Союза. К отделам союза примкнули многие братства, оставаясь при этом в партии [166]. В Курской губернии аграрники-террористы М.И.Соколов, Х.М.Бродская, А.И.Зверин, А.Казачок основали губернское отделение Союза [167]. Эсеры были организаторами губернских и уездных отделений ВКС в Саратовской, Пензенской, Тамбовской — всего, по нашим данным, в 15 губерниях наиболее интенсивного крестьянского движения и крупных эсеровских организаций. Однако, наиболее многочисленные организации ВКС располагались в губерниях Центра Европейской России, а также тех, где крестьянские волнения были не столь значительны. Во главе их и всего Союза встали умеренные социалисты и левые либералы. Первый звонок для эсеровского руководства прозвучал в разгар лета.
На Учредительном съезде союза (31 июля — 1 августа 1905 г.) эсеры были представлены, по имеющимся в нашем распоряжении данным (возможно, неполным), делегатами от Курской, Могилевской и Черниговской губерний [168]. В избранный на съезде Главный комитет вошли или будущие левые кадеты (Н.Ф.Стааль, А.П.Тесленко), или близкие к либералам социал-демократы (В.П.Мазуренко), или будущие энесы (В.Г.Тан-Богораз). В созданное после съезда Бюро содействия Союзу вошли умеренные народники (А.В.Пешехо-нов и др.), «освобожденцы» и тяготеющие к ним (С.С.Старын-
186
кевич, В.В.Кирьяков и др.) Эсеры в руководящих органах Союза представлены не были.
Это была крупная стратегическая ошибка их руководства, истоки которой коренились в традиционном народническом представлении о «социалистичности и революционности» крестьянства. В августе—сентябре эсерам удалось укрепиться но многих местных отделениях, но не в руководстве ВКС. Лидеры партии считали, что в самый напряженный момент борьбы Союз примет их программу и тактику, и ошиблись, в чем им вскоре пришлось убедиться.
Во второй половине 1905 г. все в стране предвещало бурные потрясения. Настроение в партии, в руководящих кругах с гановилось все более напряженным и нервным.
§ 3. В ДНИ ОТКРЫТОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ (ОКТЯБРЬ — ДЕКАБРЬ 1905 г.)
В октябре — декабре 1905 г. политические страсти захлестнули Россию. Одни стремились ликвидировать существовавший строй, другие встали на его защиту. Обозначились явные симптомы гражданской войны, в стране воцарялась анархия. «Высший подъем революции» — так величала события этих дней советская историческая литература, поскольку ее творцы не сомневались в абсолютной ценности революции, которую называли «локомотивом истории». Нам представляется более верным определение «открытое противостояние».
Анализ тактики партии эсеров в эти критические дни является чрезвычайно важным для выяснения соотношения сил и оценки поведения различных социальных групп, взаимодействия политических партий и организаций. В октябре—декабре 1905 г. эсеры действовали энергично, не останавливаясь перед крайними мерами, получили поддержку значительных слоев города и деревни, пытались организовать широкий фронт левых либералов и революционеров, в конечном итоге проявили себя как одна из самых влиятельных политических организаций.
Осенью 1905 г. эмоциональный настрой в партии эсеров достиг уровня эйфории. В периодических изданиях, бесчисленном множестве прокламаций они звали к единению для ударов по врагу-правительству, «врагам трудового народа», яростно бичевали «оппортунизм освобожденцев» в надежде приковать их к революционной колеснице. Консервативных либералов раз и навсегда зачислили во вражеский стан «реак
187
ции», на долю которой приходились лишь угрозы и пророчества о неминуемой гибели [169].
Эсеры ждали необычных свершений. Предчувствия их не обманули. Разразилась грандиозная политическая стачка, поставившая страну (и правительство) на грань катастрофы. Накануне 17 октября, отмечал А.А.Мосолов, «под влиянием непрерывных террористических актов и объявленной всеобщей железнодорожной забастовки растерянность в правительственных кругах достала высшей точки» [170]. Николай II вынужден был пойти на своего рода государственный переворот, подписать 17 октября Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», в котором даровал населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов; объявлял, что в будущем никакой закон не может иметь действительной силы без одобрения Государственной Думы. Право выбора в нее «в мере возможности» должны были получить и те слои населения, которые были их лишены по Булыгинскому проекту.
Это был исторический шаг: самодержавие ограничивало себя в области законодательства, создавался, хотя и с ограниченными полномочиями, парламент, огромные массы населения получали реальную возможность приобщения к легальной политической деятельности. По-видимому, это был тот максимум политических уступок, на которые было способно в данное время российское самодержавие, и тот объем политических преобразований, который создавал ему достаточную политически активную социальную опору. Но Манифест не затрагивал наиболее насущных для простого народа экономических проблем, и важнейшую из них — о земле.
Стихийной октябрьской политической стачкой уже по причине ее всероссийского размаха никакая партия руководить не могла. Еще в начале 20-х годов это признавали и советские историки . Позднее возобладало мнение, что забастовку, несмотря на «провокации» эсеров и непоследовательность Центрального бюро Всероссийского железнодорожного союза (ЦБ ВЖС), подготовили и возглавили большевики. Любопытно, что при этом историки-марксисты игнорировали суждение самого В.И.Ленина: «И во главе этой многоязычной, многомиллионной рабочей армии встала весьма скромная делегация союза железнодорожных служащих» [171].
Попытки обнародовать иную, нежели принятая, точку зрения решительно пресекались. Московская цензура в 1923 г. «зарезала» статью председателя ЦБ ВЖС В.Н.Переверзева, включенную Б.П.Козьминым в сборник, поскольку в ней под-
188
нергались критике намерения московских большевиков расколоть Союз. Автор, наученный горьким опытом, исключил 1атем из статьи все, что касалось взаимоотношений социал-демократов, эсеров, Союза; более того, убрал сами слова «большевик», «эсер». Только в таком виде ее смогла принять редакция журнала «Былое» [172]. Несколько лет спустя Переверзеву вообще не разрешили опубликовать свои мемуары [173].
В Железнодорожном союзе с момента его возникновения влияние эсеров было весьма значительным. В ЦБ ВЖС ведущие позиции заняла сплоченная группа эсеров: В.Н.Перевер-1св, И.И.Беднов, И.Печковский, А.В.Ухтомский. Как свиде-1ельствовал В.Н.Переверзев, «с соц.-рев. мы очень скоро поладили. Они целиком признали нашу программу, и никаких недоразумений в дальнейшем с ними не было». Члены Московского комитета партии «дружно работали рука об руку с руководителями Союза» [174].
Иначе складывались отношения с социал-демократами. Московские большевики, самые принципиальные и последовательные противники Союза, раскололись: одни принялись ia создание социал-демократической организации рабочих-железнодорожников, другие, вместе с меньшевиками, — за основание чисто профессионального железнодорожного союза. Ни первые, ни вторые не преуспели в стараниях. Позднее видный большевик В.П.Ногин упрекал московских комитетчиков за агитацию (до октября 1905 г.) против участия в профсоюзах вообще и в ВЖС в особенности [175]. Мало чем отличалась позиция Петербургского комитета социал-демократов, который за несколько дней до всероссийской забастовки решительно выступал против нее, находя момент неподходящим. Более того, до 11 октября питерские социал-демократы агитировали против присоединения к железнодорожной забастовке [176].
Принципиальное решение о целесообразности всеобщей политической стачки принял в июле 1905 г. II съезд ВЖС, поручивший ЦБ определить дату ее начала. В сентябре велись переговоры с местными отделениями Союза, а 2 октября ЦБ, вступив в соглашение с Московским комитетом и отделением ЦК партии эсеров, разослало телеграмму с призывом готовиться к выступлению в ближайшие дни [177]. На заседании 5 октября после оживленной дискуссии был принят план, предложенный машинистом И.Печковским и железнодорожным техником И.И.Бедновым, согласно которому первыми 6 октября должны были прекратить работу машинисты товарных поездов московской станции Казанской железной дороги, а вслед за ними — служащие телеграфа; им поручалось при
189
звать к солидарности всех железнодорожников. Те же Беднов и Печковский сформулировали шесть политических требований — программу всеобщей стачки, — которые, с небольшими редакционными поправками, были приняты ЦБ и опубликованы в «Русских ведомостях» и в прокламации московского узлового Бюро.
Этот план начал реализовываться 6 октября. В два часа дня отказались приступить к работе машинисты товарных поездов Казанской железной дороги. С наступлением сумерек группа во главе с Бедновым и Ухтомским, достигнув станции Перово, отправила от имени ЦБ ВЖС телеграмму по всем дорогам с призывом 7 октября прекратить работу. Вторая группа,которую возглавил Печковский, остановила движение на перегоне между станциями Сокольники и Сортировочная,. В ночь на 7-е октября полиция арестовала инициаторов забастовки, но, под натиском железнодорожников, вынуждена была их освободить. К четырем часам дня 7-го октября Московская станция Казанскй железной дороги встала полностью [178].
Большевик Н.Ростов, на основании совокупности фактов, заключал: «Руководство стачкой очутилось в руках с.-р. и радикал ьствующей мелкобуржуазной интеллигенции» [179]. Эсеры имели определенные основания, чтобы заявить в «Докладе» Штутгартскому конгрессу II Интернационала, что только члены их партии приняли активное участие в работе Московского отделения ВЖС, «и в течении Великой железнодорожной забастовки в октябре месяце несколько железнодорожных линий московского района были в их руках» [180]. Безусловно, нет никаких оснований говорить о планомерном целенаправленном руководстве эсерами забастовкой железнодорожников Московского узла, тем более всех российских дорог. Главное, каждый комитет, каждая местная организация действовали на свой страх и риск, разрозненно, но как бы в «одном ключе». Общепартийное руководящее начало отсутствовало полностью. Факты свидетельствуют, что эсеры играли заметную роль в ЦБ, отделениях ВЖС, стачечных комитетах многих (вероятно, большинства) крупнейших дорог, приняли активное участие в подготовке и проведении железнодорожной забастовки.
Приведем примеры. В Харькове стачка, начатая, как почти повсюду, железнодорожниками, вскоре стала всеобщей. На паровозостроительном заводе, где эсеры «пользовались огромным влиянием», 12 октября избрали «Комитет борьбы» в составе шести человек (по одним данным, — по три эсера и социал-демократа, по другим, — по два эсера, большевика и меньшевика) во главе с эсером А.Сазоновым [181]. Началось
190
строительство баррикад. В развернувшихся сражениях боевыми дружинами командовал вначале социал-демократ А.Васи-льев, затем эсер Корытин [182]. В Курске решение о забастовке на станции приняли 7 октября. На другой день был избран стачечный комитет во главе с эсером Е.Валовым. В общегородской забастовке, начатой 10 октября, ведущую роль играли беспартийные рабочие и эсеры [183].
В Самарской губернии, где также все началось с железных дорог, в ночь с 11 на 12 октября было остановлено движение поездов. Нельзя сказать, что пассажиры обрадовались. Шла война. По Транссибирской магистрали двигались военные эшелоны. На станции Кинель раненые санитарных поездов поколотили попавшихся под руку забастовщиков. В Кротовке пассажиры побили посуду в станционном буфете и стреляли в стачечников — к счастью, — обошлось без жертв [184]. В железнодорожном стачечном комитете станции Самара, председателем которого избрали эсера, инженера А.Д.Овсеева, эсеры преобладали. Железнодорожники, рабочие и служащие, обращались к начальству только через комитет. Распоряжения администрации выполнялись после разрешения комитета. Для распространения своих постановлений комитет располагал «пролетарским поездом». По примеру Самары и при непосредственном участии активистов этого поезда стачечные комитеты в считанные дни возникли на станциях Абдулино, Кинель, Кротовка, Похвистнево [185].
В общегородских стачечных комитетах и Советах рабочих депутатов влияние эсеров было заметно меньшим. Здесь они, за малым исключением, уступали социал-демократам. Однако, повсюду занимали предельно левые позиции, ратуя за борьбу «до победы», проявляли крайнее неудовольствие Манифестом 17 октября, заклиная не верить «лживым и лицемерным» заявлениям царя, звали народ вооружаться, бороться за созыв Учредительного собрания, землю для крестьян, восьмичасовой рабочий день для рабочих.
Как только в Женеве, где располагался заграничный ЦК, получили известия о «Манифесте», там начались оживленные обсуждения. На первом, по словам Б.В.Савинкова, предварительном, совещании на квартире М.Р.Гоца заседали 18 октября с утра до вечера. Присутствовали Е.Ф.Азеф, М.Р.Гоц, В.М.Чернов, Л.Э.Шишко, Б.В.Савинков, М.А. и В.И.Натансо-ны, Н.С.Тютчев, О.С.Минор, Ф.В.Волховский, Э.И.Рубанович, Е.И.Устинов — авторитетные деятели партии, члены и уполномоченные ЦК [186]. В начале все были крайне возбуждены. М.Р.Гоц буквально сиял, эмоциональный Минор призывал немедленно ехать в Россию, не скрывал удовлетворения обычно
191
сдержанный Азеф. Пожалуй, лишь супруги Натансоны не находили особого повода для радости. «Известие застало нас врасплох, — писал позднее В.М.Чернов, — и разноголосица была большая» [187].
Азеф и Савинков были уверены, что «Манифест» положил конец революционной борьбе, создал надежную и прочную базу «мирно — эволюционного развития», и предлагали отказаться от нелегальной деятельности, растворить партию в легальных и нелегальных организациях. При этом Азеф «стал на точку зрения вполне серьезного окончательного переворота в России» и удивил собравшихся заявлением, что он, в принципе, либерал, и ему по пути с эсерами только до завоевания политической свободы, «а дальше он уйдет к кадетам» [188]. Савинков вторил ему. Несколько лет спустя он, драматизируя ситуацию и рисуясь, говорил Судебно-следственной комиссии по делу Азефа: «Я был членом ЦК и чувствовал себя отчужденным от членов ЦК. На собраниях ЦК я всегда молчал (?!) не потому, что я был согласен, а именно потому, что если бы я заговорил, то должен был бы возражать по каждому пункту услышанного мною на этих собраниях» [189].
Крайне оптимистично был настроен Гоц: «Со старым режимом кончено. Это конституция, это — новая эра», — повторял он [190]. В отличие от большинства, которое «верило, что теперь все пойдет другим путем», М.А.Натансон говорил о «Манифесте», как «неискренной вещи», поскольку в нем даже не упоминалось о полной амнистии. Вслед за Минором он предлагал «не мудрствовать», а «ехать в Россию для организации масс» [191].
Центристское большинство, по обыкновению, сплачивал В.М.Чернов. Он был менее, чем Гоц, оптимистичен в оценке «Манифеста», трактуя его как тонкий политический маневр, и полностью солидаризировался с Л.Э.Шишко, который так формулировал задачи партии: накопление сил, «нефорсирова-ние революции». В конечном итоге, с ними согласился и Гоц. Линия Чернова — Шишко возобладала.
Бурные дебаты развернулись о будущности террора. По словам М.А.Натансона, почти все склонялись к тому, «что, вероятно, Боевая организация не нужна будет». Чернов предлагал от террористических выступлений воздерживаться, но Боевую организацию не распускать, а «держать под ружьем». Гоц не находил более оснований для возврата к террору. О том же говорил руководитель Боевой организации Азеф, в частной беседе предложивший Чернову «логически завершить нашу борьбу» — взорвать Охранное отделение, «чтобы и следов от деятельности всего этого мерзкого учреждения не оста-
192
пось» [192]. Упорно возражал Чернову, Году и Азефу Савинков, находя необходимым именно теперь, когда правительство «аколебалось, добить его беспощадными ударами террора. Может быть, Чернов был прав, утверждая: Савинков «просто растерялся», потерял^ привычную опору и не знал, что делать 1193]. Н.С.Тютчев частично поддержал Савинкова. Соглашаясь с мнением большинства о целесообразности прекращения «центрального террора», он предлагал сделать для некоторых лиц, в первую очередь для Трепова, исключение. Они, несмотря ни на что, должны были стать жертвами террора [194].
На этом и последующих собраниях решили свернуть заграничную деятельность, в том числе и издательскую, все силы направить в Россию, использовать все легальные и полулегальные возможности для организации масс. Чернову поручили основать в Петербурге легальную газету. Последний номер «Революционной России» (№ 77) с руководящими статьями Савинкова, Гоца и Чернова вышел в трех выпусках. Савинков репо мировал итоги террористической борьбы: террор, особенно убийством 15 июля 1904 г. В.К.Плеве, смертельно ранил самодержавие, с тех пор оно агонизирует; выполнена и вторая основная задача — герои-террористы разбудили, увлекли своим примером массы, началось слияние террора и массового движения [195]. Гоц обосновывал такие тезисы: хотя «Манифест» 17 октября — худшая из всех конституций, тем не менее «Россия становится конституционной страной»; и пусть революция еще не победила, но во имя ее полной окончательной победы «форсировать революцию» не следует [196].
Ближайшие задачи партии обстоятельно определял Чернов. В его изложении, в октябре рабочие одержали решительную победу, самодержавие «сломлено окончательно», старый порядок фактически уже разрушен, начинается новая полоса освободительного движения. Суть момента, по Чернову, состояла в том, что до сих пор энергично боролся «авангард революции» — пролетариат, «армия революции» — крестьянство только включилась в движение; «авангард» оторвался от «армии», и если решится в одиночку добивать правительство, оно может от растерянности перейти к мужеству отчаяния, и выяснится, что «оно сильнее, а мы слабее, чем кажемся»; слс довательно, нужно не «форсировать революцию», а «организовывать» ее, т.е. используя легальные и нелегальные возможности, готовить единовременное — «по плану» — восстание крестьян, в городах же держаться пока не наступательной, а оборонительной тактики. Если же, подчеркивал Чернов, наступать немедленно, «вырывать одно за другим права», то власть придет к буржуазии, которая и воспользуется плодами
13 Леонов М. И.
193
революции; лишь выступление крестьянства «вольет социальное содержание» в происходящую борьбу, и тогда ближайшие результаты революции «будут носить не буржуазно-демократический, а социально-революционный характер» [170].
Разработанный В.М.Черновым при участии Л.Э.Шишко и М.Р.Гоца план действий был тесно увязан с общей концепцией эсеровского социализма, теориями «положительных и отрицательных сторон капитализма», «некапиталистической эволюции сельского хозяйства» [198]. В последующих дискуссиях Чернов и его единомышленники подчеркивали: «Мы ведь нуждаемся не в том, чтобы как можно сильнее взбаламутить деревню и этим создать как можно больше затруднений для правительства и имущих классов. Мы хотим создать себе прочную точку опоры для целесообразного использования результатов движения в интересах труда и социализма» [199]. Эсеровский план действий противопоставлялся как социал-демократическому (во всех его проявлениях), согласно которому исход революции решался максимально активными действиями городского пролетариата (крестьянству отводилась, самое большое, вспомогательная роль поддержки «гегемона революции»), так и либеральному плану — оппозиции правительству (кадеты) или его поддержки на платформе «Манифеста» (октябристы). Перед эсерами не стояло вопроса об использовании предоставленных возможностей для переустройства России при конструктивном сотрудничестве с существующей властью и в пределах данной политической системы. Установка оставалась прежней: революция, восстание, свержение существовавшей власти, социализм. Разумеется, речь идет о партии, а не об отдельных лицах, таких как Азеф.
Используя указ об амнистии от 21 октября 1905 г., эсеры-эмигранты направились в Россию. «У нас тут все всполошились, многие уехали, — писал Н.В.Чайковскому секретарь Заграничной организации А.Н.Бах. — По всей вероятности 9/10 заграничной работы будут перенесены в Россию» [200]. Навстречу эмигрантам с окраин России в Петербург и Москву двигался поток ссыльных. ЦК вырос до чрезвычайных размеров, поскольку пополнился ссыльными, бывшими ранее его членами. Кроме того, в его состав кооптировали В.М.Зензино-ва, Н.Д.Авксентьева и еще несколько человек «из молодежи», так что всех членов ЦК стало около 40 человек [201].
Существовали два отделения ЦК: Петербургское и Московское (также два отделения ЦК было у только что образованной партии кадетов, а затем и Союза 17 октября; «сидели» в Москве и цекисты РСДРП). В Петербурге тон задавали В.М.Чернов, М.А.Натансон, А.А.Аргунов, Е.Ф.Азеф, Б.В.Са-
194
нинков, Н.Д.Авксентьев, П.ГГКрафт — ведущие теоретики, активные организаторы, выдающиеся ораторы. Петербургский ЦК ведал общеорганизационными и теоретическими вопросами. В Москве осели А.О.Бонч-Осмоловский, С.Н.Сле-к)в, А.В.Гедеоновский, тяготеющие к провинциальным делам. Здесь же в Москве «саратовцы» во главе с М.С.Арефьевым и И.И.Ракитниковой основали Крестьянскую комиссию ЦК [202].
В ноябре 1905 г. совещания ЦК по тактическим вопросам были продолжены в России. Наряду с членами, в них, по традиции, участвовали и уполномоченные ЦК, так что порой собиралось от 30 до 35 человек. Разгорались жаркие споры. Петербургское отделение ЦК после первых своих заседаний постановило прекратить террор. Инициатором этого решения выступил Азеф. «В этот момент, — говорил Слетов, — роли странным образом меняются». Петербуржцы — политики, в том числе сам глава Боевой организации, ратовали против террора, а москвичи, преимущественно общепартийные работники, отстаивали террор. В Петербург были срочно командированы С.Н.Слетов, В.С.Панкратов, А.Сазонов с ультимативным наказом: если Петербургское отделение ЦК не изменит своего постановления, а именно: не разрешит покушения «против известных деятелей по усмирению крестьянских беспорядков», — то они готовы пойти на раскол, возьмутся за организацию покушений, «и тогда уж пусть сама партия судит, кто тут был прав» [203].
Москвичей, без сомнения, поддерживало большинство местных организаций: «Настроение всей провинциальной публики было ярко террористическое», — отмечали мемуаристы. «Массовики», прежде пытавшиеся ограничить террористическую экзальтацию, осенью 1905 г. решительно воспротивились попыткам полностью свернуть террор, поскольку, по их мнению, на партии лежал моральный долг: мстить руководителям карательных экспедиций в деревне.
Нервическое настроение увеличивалось неожиданностью принятия решения о прекращении террора без предварительной консультации с местными организациями. Вот один из примеров. В середине ноября в Минске проходил съезд Северо-Западной области. Перед его закрытием пришло известие о решении ЦК прекратить террор. «Произошло нечто неописуемое», — свидетельствовал участник съезда, — все вскочили, старались перекричать друг друга, со всех сторон сыпались нелестные отзывы о ЦК. Е.А.Измайлович обвинила ЦК в оппортунизме, «измене народному делу», призвала немедленно известить ЦК: организации Северо-Западной области террор не
I.V
195
прекратят. Участники съезда единогласно поддержали ее [204].
Перед таким напором «питерцы» не устояли. Совместным решением обоих отделов ЦК прежнее постановление было частично отменено. «Террористические провинциальные дела» были признаны целесообразными [205]. Согласно данным М.Ивича, в ноябре были совершены покушения на «усмирителей» крестьян Саратовской губернии губернатора Кнолля и генерал-лейтенанта Сахарова; в декабре зафиксировано 11 покушений, в том числе на Тамбовского вице-губернатора Богдановича, генерала Сергеева и других руководителей карательных отрядов [206].
Цекисты-«питерцы» хотели отложить решающее выступление до весны 1906 г., когда, по их мнению, будут отмобилизованы силы в городах и организованно поднимется деревня. Петербургский отдел ЦК, поддерживаемый во всем городским комитетом, делегировал в Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов Н.Д.Авксентьева и М.А.Натансона. Впрочем, Натансон, поглощенный организаторскими заботами, к тому же не мастер витийствовать, на заседаниях Исполкома присутствовал крайне редко, направляя вместо себя А.Ю.Фейта. Бывал и выступал на заседаниях Исполкома и В.М.Чернов. В Совете рабочих депутатов эсеры голосовали против, по их мнению, авантюрного, явочного введения восьмичасового рабочего дня на петербургских заводах, против второй и третьей ноябрьских забастовок [207]. Впоследствии Чернов многократно подчеркивал, что голосуя против подобного рода действий, эсеры, тем не менее, «подчинялись революционной дисциплине» и с полной отдачей сил участвовали во всех мероприятиях, за которые голосовало большинство Исполнительного комитета [208].
Новая установка: «не форсировать революцию», «держаться оборонительной тактики в городах», — с трудом усваивалась рядовыми членами партии и многими функционерами. Раньше ЦК призывал готовиться к вооруженному восстанию, приближать его. Съезд крестьянских работников, как было сказано выше, с одобрения ЦК даже назначал время совместного выступления. Тактический поворот был слишком крут и не соответствовал возбужденному настроению большинства членов партии и тех масс, среди которых им приходилось действовать.
Многие местные организации иначе, чем лидеры партии, оценили «Манифест» 17 октября и сложившуюся ситуацию, и соответственно держались иной тактики. Красноярская группа называла «Манифест» попыткой «затуманить сознание народа 196
и приостановить движение» и объявляла: «Мы не сложим оружия, пока не уничтожим самодержавия» [210]. Московский комитет пророчествовал: «Стоит ослабить революционный напор — и правительство, стоящее у власти, все возьмет назад» [211]. Неверие в объявленные «Манифестом» преобразования, убежденность, что правительство обманывает и только ждет момента, чтобы повернуть все вспять, чему может воспрепятствовать лишь немедленный решительный натиск, вооруженное восстание, звучали в прокламациях Казанского, Киевского, Самарского, Саратовского и большинства других комитетов [212].
В.М.Чернову ЦК поручил по приезду в Россию основать легальную партийную газету. Хлопоты его увенчались успехом. Вместе с Н.С.Русановым они, как полномочные представители партии, а также «друзья по направлению», А.В.Пеше-хопов и В.А.Мякотин, составили редакцию газеты «Сын отечества». С 15 ноября стала выходить первая легальная столичная газета партии эсеров. По выражению М.А.Натансона, он и другие члены ЦК «тащили» «друзей по направлению» в пар-। ию, предлагали им войти в состав ЦК, но неизменно наталкивались на отказ, поскольку те сами предполагали возглавить широкую легальную народническую организацию. Их раздражало верховодство «эмигрантов», отталкивали некоторые теоретические установки эсеров, особенно по аграрному вопросу; главное — не устраивал крайний революционный радикализм, нацеленность на вооруженное восстание [213]. Н.С.Русанов вспоминал: «Неподписанные передовые статьи — по русским и иностранным вопросам — их прямо раздражали», — поскольку они опасались, «как бы наши статьи не принимались за их»; они использовали любую возможность, «чтобы выбросить из статей эсеровских авторов слова и целые фразы, казавшиеся им ненужно резкими» [214].
Медовый месяц «богачей» (руководителей редакции «Русского богатства») и эсеров был не безоблачным и недолгим. Уже в двадцатых числах ноября «богачи» жаждали разрыва. Повод не замедлил явиться. Восемь крайне левых газет, в их числе и «Сын отечества», 2 декабря опубликовали так называемый «Финансовый манифест», призывавший к подрыву валютно-денежной государственной системы, подписанный в числе других революционных организаций ЦК партии эсеров. Все восемь газет были немедленно закрыты. Между соредакторами «Сына отечества» последовали «неприятные объяснения», а вслед за ними «развод», менее чем через месяц оформленный на I съезде партии эсеров.
197
В дни «октябрьских свобод» партия эсеров приобрела новое качество. Разнообразные источники описывали его термином «усиление» [215]. «Конспирация совсем упала, — отмечал начальник Петербургского охранного отделения А.В.Герасимов. — Люди перестали обращать внимание, следят за ними или нет» [216]. Петербургский отдел ЦК обосновался на Подьяческой улице в редакции «Сына отечества», рядом размещались члены распущенной Боевой организации. Помещение всегда было заполнено народом. Шли по партийным делам, приходили записываться в партию. «Тогда в партию входили массами», — отмечали мемуаристы: записывались «люди всех званий», служащие, учителя, студенты, чиновники, рабочие, молодежь и старики. Происходило все буднично: приходил человек, рекомендовался, заявлял о своем желании работать в рядах партии, оставлял адрес, брал литературу, устав, программу [217]. Открыто велась запись в члены партии и в других городах [218].
Множилось число организаций. К началу революции эсеры располагали 2 областными, 23 губернскими, 43 городскими и уезднымии организациями; к концу 1905 г. — 7 областными, 49 губернскими, 118 уездными и городскими организациями, большинство из которых располагалось в Европейской России (6 областных, 39 губернских, 110 уездных и городских) [219]. В дни «октябрьских свобод» особенно интенсивно шло создание рабочих и крестьянских организаций. Отсутствие обобщающих показателей вынуждает ограничиться иллюстративными примерами. В Пензенской губернии к концу 1905 г. имелось около 60 «братств» и, как минимум, несколько сот партийных крестьян; в Саратовской — от 150 до 200 «братств», объединявших не одну тысячу крестьян. В Москве к ноябрю 1905 г. было более тысячи партийных рабочих, в Петербурге, Киеве, Двинске — сотни [220]. Поскольку к концу «октябрьских свобод» рабочие и крестьянские организации имелись практически во всех губерниях Европейской России, логично предположить, что рабочие и крестьяне уже составляли большинство в партии, возможно — подавляющее. Под влиянием партии эсеров находился Всероссийский Железнодорожный союз, а также многие местные отделения Всероссийского Крестьянского союза. Сильны были ее позиции во Всероссийском союзе учителей и деятелей по народному образованию, в ряде профсоюзов. Эсеры были представлены в большинстве стачечных комитетов.
Значительным было их влияние в Советах рабочих депутатов, которые действовали и как органы власти, и как органы воруженного восстания. По подсчетам Н.Н.Демочкина, в дни
198
«октябрьских свобод» в городах и рабочих поселках было образовано 55 Советов. Эсеры были представлены во всех них, кроме Тверского. В Петербургском Совете было 92 эсера, преимущественно от рабочих крупных металлообрабатывающих и текстильных предприятий; в Московском — 21. Значительным было влияние эсеров в Сормовском, Елисаветградском, I катеринославском, Николаевском, Одесском, Луганском, Севастопольском, Саратовском, Харьковском, Новороссийском Советах. Преобладали они в Белостокском и Таганрогском Советах. В последнем председателем и секретарем Исполни-icjibiioro комитета Совета были эсеры Б.Н.Оловягин и В.А.Броневский [221]. В остальных — они значительно уступали социал-демократам. Но во всех действовали согласованно с ними, вместе противодействовали властям, вместе подго-(авливали вооруженное восстание
11о выявленными нами данным, эсеровские военные организации наличествовали в 24 городах, крепостях и т.д. (см. 11риложение 3). Было начато издание газет и брошюр для солдат. Под влиянием эсеров находился «Всероссийский Офицерский союз».
В дни «октябрьских свобод» эсеровские легальные газеты, и том числе и на языках народов России, выходили в Петербурге, Москве, Екатеринодаре, Казани, Киеве, Нижнем Новгороде, Одессе, Пензе, Перми, Пятигорске, Ростове-на-Дону, Самаре, Саратове, Симбирске, Симферополе, Смоленске, Ставрополе, Ташкенте, Тифлисе, Томске, Харькове, Чернигове.
Началось настоящее «книжное наводнение». Толстая книга отошла на задний план, передний заняла брошюра. Издательства «Молодая Россия», «Новое товарищество», «Земля и Воля», «Сеятель», «Народная мысль», «В.Распопов» в ноябре 1905 г. основали «Союз издателей с.-р.» [222]. Редакционная комиссия, в которую вошли видные партийные деятели С.Н.Слетов, Д.С.Розенблюм, А.Д.Высоцкий, обращалась к ли-। ораторам с единственной просьбой: как можно быстрее поставлять материалы [223]. В Нижнем Новгороде функционировало партийное издательство «Сеятель», в Ростове-на-Дону
«Донская речь», в Нагасаки — «Воля».
Листовки печатали тиражом в тысячи, порой десятки тысяч экземпляров. Издавали их даже «братства», как например, Малокривицкое, Болыпекривицкое, Ущерпское, Тростян-ское в Саратовской губернии, Ивановское — в Екатеринослав-ской [224]. Полиция сообщала, что города и деревни «наводнены» эсеровской литературой. Тем не менее спрос превышал предложение. На совещаниях и съездах местных организаций разгорались жаркие споры о критериях справедливого распре
199
деления литературы. И все же теперь чаще жаловались на нехватку агитаторов, пропагандистов, организаторов [225].
Для подготовки восстания по инициативе Азефа в Петербурге в конце ноября восстановили Военно-боевой комитет. Начало этого комитета восходит к лету 1905 г., когда задумывался широкий план «технической подготовки восстания». Членам комитета поручили организацию доставки, хранения и распределения оружия, организацию и координацию действий боевых дружин, обучение дружинников военному делу и, в конечном итоге, — руководство восстанием. Руководителями комитета назначили П.М.Рутенберга и Х.И.Гершковича. Оба, не приступив к исполнению поручений, были арестованы. Азеф и Савинков брались возглавить военно-боевой комитет при условии, что они будут единственными руководителями. Руководители БО слыли в партии за знатоков военного дела. Члены московского отдела ЦК, однако, придерживались иного мнения и не верили в успех этого мероприятия, если в нем не будет задействован «массовик». Под их нажимом Азеф и Савинков вынуждены были пригласить третьего руководителя комитета — В.С.Панкратова. Савинков, за спиной которого стоял Азеф, по обыкновению предпочитавший в таких случаях загребать жар чужими руками, создал (в этом он был великий мастак) такие невыносимые условия, что уважаемый в партии человек, народоволец, вынужден был устраниться от работы [226].
Азеф был озабочен главным образом тем, как бы ликвидировать следы своей службы в Департаменте полиции [227]. Савинков, по его собственным словам, не верил в возможность планомерного совместного выступления армии и народа, никогда ранее не имел дела с матросами и солдатами, практически не был знаком с офицерской средой, главное, — перспективы повседневной, «негероической» будничной работы с массами его не увлекали [228]. Настроениям руководителей соответствовали результаты деятельности. «Реально этот комитет очень мало делал» — к такому заключению позднее пришли все без исключения лидеры партии [229].
Местные организации были охвачены лихорадочным возбуждением. Повсеместно добывали оружие, создавали боевые дружины, разрабатывали планы восстания. В Петербурге этим занимались районные, подрайонные, заводские комитеты. В Саратове, по свидетельству жандармского управления, со времени публикации «Манифеста» 17 октября организация эсеров была «всецело занята формированием боевых дружин, закупкой оружия». Отмечалось, что эта деятельность приобрела «грандиозные размеры». Все дело возглавляли члены комите-
200
। а Н.И. и И.И.Ракитниковы, Н.Г.Мелентьев, П.В.Полянский, Г.К.Ульянов. В ноябре 1905 г. П.В.Полянский, Б.С.Живов, Г.Н.Кутоманов выезжали в уездные города для организации боевых дружин [230].
Предпринимались попытки координации усилий революционных организаций. В начале декабря по инициативе лидера «Офицерского союза» С.Д.Масловского (впоследствии известного советского писателя Мстиславского) на Лиговке в особняке князя Барятинского было устроено совещание, на котором, помимо Масловского, присутствовали от эсеров — А. А.Аргунов и Б.В.Савинков, от военной организации социал-демократов меньшевиков — Л.Дейч, от «Союза союзов» — И.И.Лутугин. Предполагали установить, имеется ли реальная возможность поднять восстание в Петербургском гарнизоне. Воспоминания участников совещания расходятся в деталях, но в целом складывается впечатление, что все, за исключением Савинкова, были настроены крайне оптимистично, хотя много лет спустя Дейч назвал затею «курьезной». Несмотря на весь оптимизм, совещание пришло к выводу, что рассчитывать на поддержку Петербургского гарнизона оснований пока нет [231].
Правительство С.Ю.Витте не решалось приступить к коренному аграрному переустройству. Осенью 1905 г. по Великороссии прокатилась волна крестьянских восстаний, особенно значительных в Саратовской, Самарской, Пензенской, Курской, Воронежской губерниях, где располагались наиболее многочисленные эсеровские организации. Прорвавшаяся внутренняя боль сопровождалась актами насилия и вандализма. Крестьяне нападали на помещичьи уадьбы, захватывали инвентарь, имущество, скот, хлеб. Вооруженные крестьянские отряды нападали на полицию, сельских стражников, убивали управляющих, других должностных лиц; местами избирали свои органы власти.
Словно по уговору одновременно запылали помещичьи усадьбы в Саратовской, Самарской, Пензенской, Тамбовской и других коренных русских губерниях. Громили имения не повсюду, а преимущественно в местах их максимальной концентрации. Организующую роль играла община — традиционный элемент крестьянского космоса. Выступления вынашивались, обговаривались, начинались с наступлением сумерек (обычно по сигналу церковного колокола, костра). Вся деревня устремлялась к имению. Разобрав все, что можно, крестьяне громили усадьбу и хозяйственные постройки, после чего растворялись во тьме. Несколько оставшихся молодых людей поджигали имение.
201
В октябре 1905 г. Крестьянский союз партии эсеров с удовлетворением констатировал: наконец поднялись крестьяне, «везде они забирают хлеб и скот у помещиков, бьют урядников» [232]. Эсеры, их боевые дружины принимали самое активное участие в крестьянских выступлениях. «Крестьянские республики» в Самарской, .Саратовской, Курской, Воронежской губерниях в своих «временных законах» воспроизводили основные положения эсеровской аграрной программы [233].
В октябрьские дни все силы Саратовской организации были брошены в деревню. Губерния была покрыта сетью крестьянских братств, почти каждое из которых имело свою боевую дружину. По заявлению пяти представителей губернской партийной организации на Делегатском съезде ВКС (ноябрь 1905 г.) эсеры были инициаторами и руководителями крестьянских восстаний в восьми уездах. Делегат Петровского уезда говорил: «В Петровском уезде крестьяне под влиянием пропаганды социалистов-революционеров начали борьбу с оружием в руках. Там организовались боевые дружины с ружьями, револьверами и даже бомбами. Эти дружины готовы встретить войска». Саратовские крестьяне не производили поджогов, говорили делегаты, пока надеялись удержаться против воинских сил. Потом им не оставалось делать ничего другого. Они уничтожали усадьбы, чтобы казаки не могли в них укрепиться. «В криках Саратовских делегатов, — весьма красочно живописал В.Г.Богораз-Тан, — слышались отзвуки воплей крестьянских дружин, избиваемых нагайками и расстреливаемых пулеметами» [234].
Деятельное участие в крестьянских восстаниях в Поволжье приняли эсеры Нижегородской, Казанской, Пензенской, Самарской губерний. Выдающимся явлением крестьянского движения стала Старобуянская республика в Самарском уезде. Революционная агитация в Старобуянской волости имела давние традиции. Начал ее в 80-е годы XIX в. народник Серафимов. В народнических кружках занимались будущие руководители «республики» П.М.Солдатов, А.Т.Князев, Л.Н.Щербаев. В 1902 г. эсеры учителя братья Петровы и фельдшер В.М.Казаков создали крестьянский кружок, деятельность которого усилилась с приездом в 1904 г. в Самару С.И.Акрамовского, который возглавил Крестьянский союз при губернском комитете. Зимой и летом 1905 г. Царевщина и окружающие села бурлили: проводили митинги, демонстрации, собирали деньги на оружие.
В полдень 12 ноября около 200 крестьян из Царевщины, вооруженные револьверами и кинжалами, с красными флагами, с революционными песнями вошли в Старый Буян; вече
202
ром собрали волостной сход, на котором решили изгнать прежнюю местную власть и установить свою. На следующий день был принят «Временный закон по Старобуянскому волостному народному самоуправлению» — слепок эсеровской программы. Все дела решались «народным самоуправлением» во главе с А.Т.Князевым и Е.Д.Пеннером. Дружинники отразили атаки полиции и стражников. Лишь отборный отряд под командованием вице-губернатора сумел 26 ноября ликвидировать республику [235].
«Крестьянские республики» устанавливали свои порядки в Щигровском уезде Курской губернии, в селе Соленом Екате-ринославского уезда одноименной губернии. По воспоминаниям В.Ф.Гончарова, многочисленные братства активно громили помещичьи усадьбы. Отличалось первое в истории партии братство в селе Павлодар Тамбовской губернии во главе с бра-||>ями Щербиниными. В Воронежской губернии, словам упомянутого выше мемуариста, действовало «гигантское число братств» [236].
К осени 1905 г. усилилось влияние эсеров во Всероссийском Крестьянском союзе, в который верили и которому доверяли широкие массы крестьянства.
На Делегатском съезде Союза (ноябрь 1905 г.), как удалось установить, было не менее 15 делегатов-эсеров ( от Саратовской губернии — 5, от Владимирской — 2, от Черниговской — 2, от Воронежской — 2, от Казанской — 1, от Курской — 1, и по-видимому, еще не менее двух) [237]. К этому времени эсеры возглавили многие губернские и уездные комитеты Крестьянского союза. Тем не менее и на этом съезде они были в незначительном меньшинстве. Президиум съезда (С.В.Курнин, А.Ф.Стааль, С.П.Мазуренко) ограничивал время выступлений эсеров, прерывал их, лишал слова и т.д. [238].
В ноябре 1905 г. эсеры — лидеры Саратовского отделения пытались склонить Всероссийский съезд Крестьянского союза поднять все крестьянство на восстание по примеру Саратовской губернии. Делегат от Петровского уезда, разъездной агитатор губернского комитета партии эсеров А.Студенцов восклицал: «Зовите интеллигенцию, зовите рабочих, и вместе встанем на защиту своих прав для уничтожения врага». Н.И.Ракитников, лидер губернского комитета партии и отделения Крестьянского союза, убеждал: «Целей своих можно добиться не приговорами и петициями, а только с оружием в руках, восстанием» [239].
Умеренный социалист, член Бюро содействия Всероссийского Крестьянского союза В.Г.Тан-Богораз сочными красками описал атмосферу, царившую на «самом значительном и
203
самом важном из всех съездов, имевших место в Москве». Не случайно публика с ожесточением ломилась в дверь зала, где проходил съезд, и не желала слышать об отсутствии свободных мест. Многие часами выстаивали у входа и, в конце концов, толпа вдавливала их в зал. На съезд приходили и черносотенцы, требовали объяснений, но вели себя смирно.
Московские, донские, харьковские делегаты с той же страстью, что и саратовские, говорили об огромной ответственности, которая не позволяет им «пока» идти по такому пути. «Речи саратовцев, — продолжал В.Г.Тан, — звучали гневом и отчаянием. Они призывали товарищей оказать им поддержку, но другие отделы Крестьянского союза, после некоторого колебания, заявили, что они пока не готовы к решительным действиям». Это «пока» звучало грозно; все делегаты предупреждали: общее настроение российской деревни таково, что «весной начнется разбор земли» [240].
Выдержанный в юмористических тонах рассказ черниговского делегата Медведева дает больше для понимания настроения крестьянства, чем обширные исследования. В «миролюбивой» губернии Медведев вовлек в Крестьянский союз большое село, тысячи в три жителей, и взял с них присягу не прибегать к насилиям. Только он выехал из села, как крестьяне стали рубить владельческий лес, выгонять скот на владельческий выгон и готовы были пойти еще дальше, но тут возвратился Медеведев. Состоялся удивительный, российский, диалог: «Что это у вас вышло? — спросил Медведев. — Да ничего особенного, ответствовали крестьяне, — так, маленькая забастовка вышла» [241]. Поколениям русских крестьян жгло сердце то, что им не хватает земли, а рядом лежат огромные просторы помещичьих, владельческих угодий. Убеждения, сторонний рассудочный голос были не в состоянии переломить вековое чувство несправедливого земельного устройства.
Конец ноября — начало декабря были примечательны также значительными выступлениями в армейских частях Москвы (восстание Ростовского полка 2 декабря 1905 г.), Кронштадта, в Майкопском, Алапаевском, Анапском резервных батальонах, в Урюпском полку. По заключению помощника начальника Донского жандармского управления Заварзина, подтверждаемого мемуарными и другими источниками, эти восстания «учинялись исключительно под влиянием социалистов-революционеров» [242].
Эмоциональное возбуждение подстегивало внутрипартийные страсти. Особенно сильны они были в «образцовой» московской организации. Молодежь в районах уже давно была
204
недовольна, как ей казалось, чрезмерной осторожностью городского комитета, его замкнутостью и слабыми связями с массами, требовала демократизации партийной жизни. К осени сложилась влиятельная и деятельная оппозиция во । лаве с братьями Мазуриными и сестрами Емельяновыми. На городских конференциях в ноябре 1905 г. комитет пошел на значительные уступки, но дело зашло слишком далеко — часть «московской оппозиции» уже тяготела к максимализму [243]. Влиятельные «оппозиционные фракции» оформились в городах Северо-Запада, Северного Кавказа, в Курске, Рязани. Си-|уация внутри партии накануне декабрьских событий 1905 г. была непростой.
В конце ноября правительство, избавляясь от охватившей его растерянности, приступило к ограничению крайних проявлений анархической стихии, успокоению страны, наведению порядка и упрочению власти. Для подавления выступлений крестьян в села регулярно направлялись карательные отряды. Указ 29 ноября 1905 г. дозволял местным властям объявлять по своему усмотрению положение усиленной или чрезвычайной охраны для пресечения забастовок на железных дорогах, почте и телеграфе. При малейшей опасности эти стратегические объекты следовало брать под контроль военных частей. Специальным указом 2 декабря устанавливалась уголовная ответственность участникам стачек, грозящих коренным интересам страны. Мгновенно были закрыты газеты, опубликовавшие «Финансовый манифест».
Революционеры решили перехватить инициативу и нанести упреждающий удар. На заседании Исполнительного комитета Петербургского Совета рабочих депутатов 3 декабря 1905 г. объединенный комитет социал-демократов предложил объявить очередную всеобщую политическую забастовку. Социал-демократы Б.М.Кнуньянц и П.А.Красиков не скрывали, что забастовка связана «с выходом на улицу» — восстанием. Против плана социа-демократов выступил только представитель партии эсеров (по-видимому, Н.Д.Авксентьев). Его резонные доводы: «... к вооруженному восстанию мы не готовы»: за несколько дней, прошедших с предшествующего заседания, па котором все были согласны, что «в данный момент мы выступить не можем», ничего не изменилось, — не были услышаны [244]. В тот же день были арестованы 37 членов Исполнительного комитета и 230 депутатов Совета. На это революционные партии решили ответить всеобщей забастовкой и вооруженным восстанием, хотя было ясно, что начать массовое выступление в Петербурге революционеры были не в состоянии. Власти предприняли превентивные меры, гарнизон
205
был надежен. В тот же день, 3 декабря 1905 г. революционные партии и организации издали воззвание «Ко всему народу» с призывом к всеобщей политической стачке.
Поскольку в дни «октябрьских свобод» революционеры отбросили конспирацию, ведомство А.В.Герасимова к началу декабря составило подробные списки активистов. В ночь с 7 на 8 декабря полиция Петербурга произвела около 350 обысков и арестов, при которых взяли три динамитных лаборатории, почти 500 бомб, много оружия, несколько нелегальных типографий. На следующий день произвели еще до 400 обысков и арестов. Среди других был арестован и начальник эсеровской боевой дружины Александро-Невского района А.Ф.Керенский [245].
Решение Петербургского Совета предрешало развитие событий в Москве. На назначенной на 6 декабря в Москве конференции Всероссийского Железнодорожного союза в знак солидарности с питерцами предполагалось объявить всеобщую стачку с последующим переводом ее в вооруженное восстание. На совещании у директора Департамента полиции П.Н.Дурново А.В.Герасимов предлагал арестовать всех ее делегатов, но остальные были против. Революционные партии делегировали на съезд своих представителей. ЦК эсеров командировал В.М.Чернова и Е.Ф.Азефа с тем, чтобы они предупредили Московский комитет, Совет рабочих депутатов, участников съезда Железнодорожного союза: в Петербурге восстание «немыслимо», более того, нет никакой уверенности, что восстание в Москве будет поддержано стачкой в Петербурге [246].
Заседание членов московского отдела ЦК, городского комитета и посланников из северной столицы состоялось накануне открытия конференции Железнодорожного союза, 5 декабря. Присутствовали Е.Ф.Азеф, В.М.Чернов, И.И.Ракитни-кова, А.В.Прибылев, А.О.Бонч-Осмоловский, А.И.Потапов, В.С.Панкратов, С.Н.Слетов, П.Ф. Николаев, А.В.Гедеонов-ский, А.Ю.Фейт, В.В.Леонович, В.М.Зензинов, В.В.Руднев, А.Д.Высоцкий. На заседании царил «порядочный хаос». Члены ЦК полагали возможным не допустить железнодорожную забастовку, благодаря преобладанию эсеров в Союзе, но предотвратить восстание в Москве, — о чем особенно горячо говорили представители МК В.В.Руднев и А.Д.Высоцкий, — «не в состоянии никакая организация», оно неизбежно, настроение рабочих таково, что «они все равно выйдут на улицу», «задержать» восстание нельзя и не следует. Незначительным большинством (часть присутствующих при голосовании воздержалась) было решено на съезд Железнодорожного
206
< ()юза не ходить, предоставив дело естественному ходу собы-1ий [247].
Накануне открытия конференции Чернов предупредил председателя Союза эсера В.Н.Переверзева об «упадочном настроении петербургских рабочих, особенно железнодорожников» [248]. Центральное бюро Союза, заслушав представителей петербургского Совета рабочих депутатов, постановило: 7 декабря начать всеобщую забастовку. Миссия Чернова, как признавал он сам, не удалась [249]. Московский Совет рабочих депутатов 6 декабря единогласно принял решение со следующего дня объявить всеобщую стачку. За это решение голосовали и эсеры — члены Совета и представители Московского комитета партии .
До конца ноября московские комитеты эсеров и меньшевиков предостерегали против призывов к немедленному восстанию, ратовали за осторожность. Московская «оппозиция» шергично обвиняла комитет в недостаточной революционнос-1и, неспособности к решительным действиям. В сентябре 1905 г. одна из сестер Емельяновых и один из братьев Мазуриных ездили за границу с жалобой на пассивность комитета. К декабрю Московский комитет проникся настроениями, ко-। орые, по словам Чернова, «заметно отклонялись от линии поведения», пропагандируемой петербургским отделением ЦК и IIK [250]. На конференцию Железнодорожного союза Московский комитет делегировал И.И.Фундаминского-Букакова и М.В.Вишняка. Первый убежденно вещал о необходимости забастовки, второй «тут же строчил соответствующую резолюцию» [251]. В.М.Зензинов 7 декабря на заседании московского Совета рабочих депутатов говорил от имени комитета: «Революция и правительство — как два человека, нацелившихся уже один в другого из пистолета. Весь вопрос в том, кто первый нажмет на собачку» [252].
Положение в Москве с каждым днем становилось все тревожнее. Московские власти не смогли принять надлежащих предупредительных мер. Революционные идеи проникли в войска, и начальство боялось вывести их на улицу. Недавно назначенный Московским генерал-губернатором В.Ф.Дубасов по нескольку раз в день звонил в Петербург, требуя присылки «совершенно надежных» частей. Иначе он не ручался за исход событий. Революционеры открыто готовились к восстанию, а московский отдел ЦК партии кадетов не решался высказаться против него, находя, что «теперь не время критиковать движение... и что надо всю критику направить против правительства». Лишь П.Б.Струве и А.А.Кизеветтер настаивали на осуж
207
дении революционеров, а иначе им всем лучше «просто идти спать, политически спать» [253].
При рассмотрении перипетий вооруженного восстания в Москве следует принять во внимание следующие обстоятельства. Как верно отметил бывший эсер-боевик С.А.Басов-Вер-хоянцев, «на Подьяческой, в штабе эсеров, не придавали особо важного значения ни московскому восстанию, ни его поражению» [254]. Эсеровское руководство не сделало ничего, чтобы собрать свидетельства об участии членов партии в декабрьских московских событиях. Напротив, социал-демократы не жалели усилий, сразу после восстания создавая полотно «героических событий». На первых порах усердствовали люди типа Н.А.Рожкова, который, по язвительному свидетельству Е.Я.Кизеветтер, «ждал-ждал революцию, даже на бутылку шампанского пари держал, призывал на митингах к вооруженному восстанию», а когда оно началось, остался в стороне, цел и невредим [255]. Действительно, среди участников восстания не обнаружено ни одного видного социал-демократа.
На этот факт обратили внимание и авторы недавно опубликованного исследования о марксистах и русской революции. «ЦК РСДРП непосредственно не руководил восстанием в Москве», — отметили они (правда, тут же добавили, что туда был направлен представитель ЦК И.А.Соммер). В чем выразилась его роль в московских событиях, неизвестно. Документально подтверждаемых решений ЦК о грядущем московском восстании исследователи не имеют. Если бы они существовали, то нет сомнений, что за столько лет армия историков их бы обнаружила. 12-17 декабря, в дни, когда проходило восстание в Москве, Харькове, Ростове-на-Дону и в других местах В.И.Ленин и остальные члены ЦК, а также видные функционеры, находились в безопасной Финляндии на партийной там-мерфорской конференции. В Москве (Харькове, Ростове-на-Дону и т.д.) остались представители «второго» или «третьего» эшелона партийной иерархии [256].
До середины 20-х годов в советской марксистской литературе мимоходом упоминалось об участии эсеров в трагических событиях декабря 1905 г. (свидетельств эсеров цензура не пропускала). Попытка восстановить истинную картину событий была сделана на «вечерах воспоминаний» в январе — апреле 1930 г. По словам историков-марксистов, выявились «резкие разногласия» по вопросу, какая организация руководила восстанием на Пресне. «Рядовые» участники «вечеров» не могли согласиться с тем, что партия большевиков, «не имевшая ни одного своего представителя среди рабочих мануфактуры», на фабрике их «не было совсем», тем не менее ру-
208
поводила всеми действиями на Пресне. По «недиалектическо-му» пониманию простых рабочих и «руководителей не штабного уровня», поскольку «господами положения были эсеры» (особо популярен был И.И.Фундаминский-Бунаков), то они и руководили восстанием, с чем были согласны и рабочие-меньшевики. Меньшевики на Прохоровской мануфактуре были маловлиятельны, в «октябрьские дни» рабочие не желали слушать их, встречая выкриками «долой!», «не надо!» [257].
З.Я.Литвин-Седой, появившийся на мануфактуре в разгар сражений, недвусмысленно заявлял: «Я, наверное, был первым большевиком, который говорил в этой эсеровской цитадели» [258]. Еще один нюанс, замалчиваемый марксистской литературой десятки лет: в конце июня 1905 г. большевики и меньшевики разделили Москву «на зоны влияния». Меньшевикам «в удел», среди прочего, отошла и Пресня [259]. Вопреки фактам, в советской литературе с 30-х годов господствовала версия, согласно которой, якобы, пресненское восстание кропотливо готовили большевики, его полновластные руководители [260].
Литвина-Седого направил на Пресню Совет рабочих депутатов, и поскольку он имел некоторые познания в военном деле, он вошел в состав штаба восставших на Прохоровской мануфактуре, был одним из его членов, а совсем не единственным верховным руководителем, согласно легенде историков-марксистов, к которой приложил руку и сам Литвин-Седой. По общему мнению рядовых участников событий, на Пресне непререкаемым авторитетом пользовался М.И.Соко-лов-«Медведь». Литвина называли в ряду других руководителей «штаба»: Н.И.(Г.А.)Ривкина, В.Я.Зоммерфельда-«Марты-нова», С.Г.Мухиной-«Пчелки» [261].
В августе 1905 г. в эсеровских боевых дружинах в Москве насчитывалось около 50 человек, в октябре — более 300. Вооружены они были лучше других и накануне декабрьского восстания по численности примерно равнялись большевистским и несколько превышали меньшевистские. В конце октября из представителей как партийных, так и беспартийных дружин был сформирован Коалиционный совет, который, думали, будет руководить боевыми действиями во время восстания [262]. К декабрю в Москве было по распространенным в отечественной литературе данным, которые, на наш взгляд, нуждаются в дополнительной проверке, 1600-1700 вооруженных дружинников (600 большевиков, 300 эсеров, 250 меньшевиков, 500-600 беспартийных). Им противостоял 15-тысячный гарнизон и 2 тыс. полицейских. Казалось, на стороне правительства подавляющее преимущество, обрекавшее революци
14 Леонов М. И.
209
онеров на немедленный разгром. Однако войска были ненадежны вплоть до того, что Ростовский полк, как уже говорилось, 2 декабря восставал. Основную часть гарнизона приходилось держать в казармах. Восставшие пользовались сочувствием и поддержкой «общественности», что немало значило в обстановке уличных боевых действий. Как вспоминала А.Тыркова-Вильямс, С.И.Шаховской во время вооруженного восстания устроил у себя склад револьверов для дружинников, и прятал их в огромной пустой голове алебастрового свинопаса, украшавшего большую, нарядную московскую квартиру князя [263].
Решение Совета рабочих депутатов и воззвание революционных партий до предела накалили обстановку в Москве. Вечером 8 декабря эсеровская боевая дружина под командованием двадцатилетнего студента А.Яковлева (Гудкова) открыла огонь по частям, получившим приказ разогнать митинг в саду «Аквариум». Срочно созванный в 11 часов вечера городской комитет эсеров решил ответить «ударом на удар» — взорвать Охранное отделение. У эсеров и не только у них было какое-то неистребимое, сродни психической мании, желание крушить в первую очередь именно Охранные отделения. В.М.Зензинов и два «метальщика», в их числе С.Н.Слетов, в 3 часа 20 минут ночи нанесли бомбами серьезные повреждения зданию ненавидимого учреждения [264]. Вечером следующего дня правительственные войска подвергли артиллерийскому обстрелу училище Фидлера, где в это время находились дружины эсеров и железнодорожников, решавшие, какими маршрутами направиться для разоружения полиции [265].
С утра 10 декабря началось строительство баррикад. Восстание с первых минут распалось на ряд не связанных между собою очагов. Как говорил С.Н.Слетов, «вообще роль всех организаций в Москве во время восстания была очень маленькой, роль московской группы Центрального Комитета — не московского комитета — была прямо-таки минимальной из минимальных» [266]. Весьма пожилые, как например, Бонч-'Осмоловский, А.В.Гедеоновский, и те, кто, как С.Н.Слетов, лишь недавно вернулись из тюрем и не восстановили своих сил, не могли сплотить восставших. Из членов московского отдела ЦК отличались энергией В.М.Зензинов и прибывший в древнюю столицу накануне боев В.С.Панкратов.
Пытался оказать влияние на стихийный ход событий Московский комитет, разместившийся в переулке возле Арбатской площади на квартире члена комитета Л.М.Арманд. Согласно воспоминаням В.М.Зензинова, сюда за инструкциями, новостями, оружием то и дело прибывали гонцы из разных концов
210
юрода, здесь же они получали инструкции. Команды эсеров-< кого комитета, надо признать, едва ли могли что-либо измени i ь, к тому же большинство их вряд ли доходило до дружинников. В том же переулке в захваченной типографии ежедневно издавали «Бюллетень» с описанием важнейших событий. Л Л. Никитский писал одну прокламацию за другой. М В. Вишняка отрядили в редакцию «Известий московского ( овста рабочих депутатов», где он мало что сумел сделать: редактор «Известий», меньшевик А.О.Ерманский, браковал все его материалы [267].
Члены Московского комитета эсеров командовали боевыми дружинами, возводили баррикады, участвовали в сражениях, кое-кто был легко ранен (например, В.В.Руднев-«Бабкин»). )серы участвовали в вооруженных выступлениях во многих местах Москвы; активнее всего — на Пресне, где почти все дружины были эсеровскими и командовали ими эсеры. «)(ушою» восстания был М.И.Соколов — «Медведь», в скором будущем практический лидер максималистов. Его прика-1ания выполнялись беспрекословно и с энтузиазмом. Видную роль играл также «сотенный начальник боевых дружин, един-сгвенный из рабочих Трехгорной мануфактуры революционер-профессионал» эсер В.С.Морозов [268]. Командовали дружинами рабочие эсеры И.М.Куклев, Н.Н.Иванов, П.М.Тюльпин, С.Н.Дмитриев, И.С.Черняев и другие. Выделялись активностью женщины-эсерки: А.С.Быкова — «разведчица боевой дружины», Е.С.Старостина, Д.К.Абрилова, И.И.Комиссарова.
Привлеченные к следствию «По делу об участниках декабрьского вооруженного восстания 1905 г.» в один голос показывали, что приказ о сооружении с 10 декабря баррикад отдали В.Я.Зоммерфельд и Н.И.Ривкин, они же следили, чтобы никто не уклонялся от этого дела. Многих рабочих, которые жили рядом в принадлежащих владельцам фабрики многоэтажных зданиях, принуждали угрозами и силой. Особенно старались С.Н.Дмитриев, В.С.Морозов, И.М.Куклев, В.Осипов да и другие эсеры [269]. Прохоровцы не ограничивались перестрелкой с верными правительству частями. Они повели «партизанскую войну»: устраивали засады и нападали из подворотен, врывались в квартиры городовых и отнимали у них оружие, устроили «революционный трибунал» — самосуд. Арестовали и расстреляли начальника московского сыскного отделения жандармского ротмистра А.И.Войлопшикова.
После долгих проволочек правительство направило в Москву надежные части. 15 декабря из Петербурга прибыл гвардейский Семеновский полк, а 16 декабря из Варшавского
14*
211
военного округа — Ладожский полк. Положение восставших стало безысходным.
Осознавая бесперспективность братоубийственной войны, ЦБ ВЖС и конференция делегатов 29 железных дорог разослали по всем линиям телеграмму с призывом прекратить забастовку. На заседании Пресненского «штаба» 13 декабря Зоммерфельд — «Мартынов» настаивал на прекращении забастовки и восстания. В это время прибежал один социал-демократ, который закричал: «Ура!» — и радостно оповестил, что «Николаевская ж.д. снова бастует и Москва начинает снова бастовать». Все решили — пришел девятый вал. Зоммерфельд в гневе покинул Пресню, Соколов спокойно ответил: «Мне все равно» [270]. Сражения продолжались до 19 декабря, после чего активисты и рядовые участники восстания разбежались: интеллигенты ушли «в подполье», рабочие по своим родным деревням. Многих из них вскоре арестовали, иные, вернувшись, явились в полицию с повинной.
Эсеры проявили себя и в других частях города. Машинист А.В.Ухтомский руководил дружиной из примерно 200 человек, оперировавшей в районе Московско-Казанской железной дороги. Его подручными были машинист В.Татаринский и счетовод ДКотляренко. Состав из четырех вагонов разъезжал по ближайшим к Москве станциям. Дружинники, возглавляемые Ухтомским, который, согласно «Обвинительного акта», называл себя «диктатором», обезоруживали жандармов, полицейских, воинских чинов, уничтожали провода телеграфа. После того, как 14 декабря положение восставших стало безвыходным, Ухтомский сумел вывести из Москвы поезд, на котором находилось более сотни дружинников. В ночь на 15 декабря он был арестован, а через день расстрелян.
На Чистых прудах, Пресне и линии Казанской железной дороги показала себя дружина «истребителя городовых» В.В.Мазурина, который вынашивал план захвата единственного контролируемого властями Николаевского вокзала, но не встретил должной поддержки [271]. На Арбате вела боевые действия дружина А.Яковлева, в которой было немало членов московского комитета (например, В.М.Зензинов, М.В.Вишняк, В.В.Руднев). Член Московского СРД Б.Н.Добронравов-Белкин и Н.А.Королев-Федоров руководили действиями боевой дружины на баррикадах у Красных ворот. [272].
Рядовые эсеры Петербурга жаждали восстания. В Невском районе со второй половины ноября представитель городского комитета «Григорий Петрович» вел подготовку дружинников: собирал «десятки», проводил теоретические занятия по истории, тактике баррикадных боев, тренировал в стрельбе. Дру-
212
финпики запаслись пилами, топорами для сооружения баррикад После ареста Совета рабочих депутатов ждали призыва к посс ганию, но «Григорий Петрович» сообщил, что ни эсеров-(кий, ни социал-демократические комитеты не считают вос-с inline в северной столице возможным. Дружинники «возму-шлись» и 4 декабря на общем собрании потребовали немед-iiriiiio объявить о начале восстания. В ответ им от имени городского комитета предложили направиться добровольцами в Москву. Таковых оказалось достаточно много. «Около сотни человек» переправили в Москву. Там их поначалу встретили неприветливо, но продержав несколько дней на явочной квар-। ире, направили на баррикады [273].
Накануне отправки в Москву на подавление восстания Семеновского полка ЦК эсеров поручил рабочей боевой дружине Л.Н.Петерсона взорвать два железнодорожных моста, в том числе и мост через реку Волхов. Провели разведку, заложили динамитные шашки. На следующий день, когда дружинники намеревались окончательно подготовить взрыв, они обнаружили засаду и с трудом избежали ареста [274]. Эсеровские мемуаристы винили во всем Азефа и, кажется, напрасно. Перед о!правкой семеновцев министр внутренних дел Дурново был крайне обеспокоен, благополучно ли пройдет эшелон. Приняли экстренные меры охраны. Все опасные места были заняты железнодорожными командами — «как это полагалось при проезде царя», — замечал искушенный в таких делах А.В.Ге-расимов [275].
Азеф со дней «октябрьских свобод» и до апреля 1906 г. оставил «государеву службу» и не получал «жалованья» (1000 рублей в месяц). Возможно, он с конца декабря 1905 г. или начала января 1906 г. напоминал о себе в письмах «покровителю» П.И.Рачковскому. Никаких следов полезной для Департамента полиции информации, поступившей от Азефа, дотошным исследователям обнаружить не удалось. Известно, об этом с потоком вычурной инфернальной лексики заявил при встрече с «патроном» Азеф, что Рачковский в эти месяцы его игнорировал. Исключено, чтобы такой прожженный авантюрист, как Азеф, работал за просто так, «за идею». Он любил бутерброд, намазанный маслом с двух сторон. С апреля 1906 г., после ареста по приказу Герасимова и после бурного объяснения с Рачковским, вытребовав пять тысяч недополученного «за простой» жалованья плюс дополнительную сумму «на покрытие иных расходов», Азеф вновь приступил к исполнению «служебных обязанностей», в первые недели много утаивая. И лишь тогда, когда его взяли «под очень строгий контроль», его сообщения стали «абсолютно достоверными» [276].
213
По имеющимся в нашем распоряжении сведениям, эсеры приняли участие во всех крупных восстаниях декабря 1905 — января 1906 г. в городах и воинских частях на всем пространстве Российской империи от Минска до Владивостока и от Ярославля до Ташкента, за исключением Царства Польского, Финляндии и некоторых других национальных окраин. В Пятигорске и в районе Минеральных вод, где их дружина численностью до 500 человек была опорой «республики», в Ека-теринославе, где главной силой была дружина Дейнеги со станции Гришино, в Тихорецке, Красноярске, Томске; в восстаниях Урюпского полка и Владивостокского гарнизона эсеры были политически наиболее влиятельны [277]. Во время столкновений в Вильно, Сормово, Харькове, Николаеве, Новороссийске, Симферополе, Сочи, Одессе, Ростове-на-Дону, Твери они нередко уступали по влиянию социал-демократам, но были заметны и всегда занимали крайне революционные позиции.
В Самаре, Саратове, Казани, Ярославле и многих других городах они вместе с другими революционерами готовили восстания, которые были предотвращены властями.
Московское вооруженное восстание В.М.Чернов назвал «девятидневной героической уличной борьбой» и подчеркивал: «Московские события с новой убедительностью доказали возможность вооруженного восстания» [278]. «Вину» за восстание эсеры возлагали на правительство, правые организации и черносотенцев. По мнению московского комитета, декабрьские дни «показали мощь и значение организованного пролетариата», мобилизовали на сторону революции «целые полки революционеров», рассеяли иллюзии русских либералов, подтвердили правильность тактики революционного социализма [279]. Таким было единое мнение рядовых членов партии и ее лидеров [280].
Политическое руководство, не веря в положительный результат массовых восстаний, тем не менее, считало необходимым внести серьезные коррективы в тактику, намеченную после опубликования Манифеста 17 октября. Уже 4 декабря ЦК счел необходимым усилить террористическую деятельность, восстановить Боевую организацию и возобновить «центральный террор». Окончательное решение должен был принять I съезд партии, подготовкой которого в дни восстания энергично занималось политическое руководство.
В дни открытого противостояния партия многократно увеличила свои ряды, в первую очередь за счет рабочих и крестьян, приобрела значительное влияние в ВКС, ВЖС, Учительском и Офицерском союзах, использовала качественно новые
214
и несравненно более действенные возможности влияния на массы, превратилась в серьезную политическую революционную силу. Но ей крайне недоставало организованности, сплоченности, четких, принимаемых всеми ориентиров на ближайшее будущее. Она не сумела окончательно конституироваться, принять на съезде Программу, Устав, решения по основным !пктически вопросам.
«Наша тактика не победила» — констатировал главный юоретик партии В.М.Чернов [281]. Местные организации были увлечены стихийным потоком, ими овладело желание немедленно добиться победы. Предельно наступательная линия поведения абсолютного большинства местных организаций решительно расходилась с призывами политического руководства к сдержанности. В силу этого, единой тактики партия эсеров в дни открытого противостояния не имела.
ПРИМЕЧАНИЯ
I ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.5-6.
2 РГАЛИ. Ф.408. Оп.1. Д.126. 27-32; там же. Ф.1350. Оп.1. Д.8. Л.14-16.
1 ГАСарО. Ф.57. Оп.1. Д.41. Л.19-20, 158-159.
4 Революционная Россия. Париж, 1905. № 58. С.9-22; № 59. С.9-21; № 60.
С. 17-24; ГАСарО. Ф.280. Оп.1. Д.279, 740; ГАСО. Ф.280. Оп.1. Д.77, 151,671.
5 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1.4.1. Л.7-8, 11, 14.
6 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.210. Л.45.
7 Памяти Л.ЭШишко. Париж, 1916. С. 102.
8 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л.8-9.
9 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.117. Л.3-4.
10 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. Т.1. 4.1. Л.52, 54.
11 Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987. С.53-67.
12 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. Т.1. 4.1. Л.52, 54; ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.12194, Д.16619.
13 Революционная Россия. 1905. № 58. С.2-3, 17; № 59. С.14, 19-22; № 60. С.23; № 61. С.6.
14 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.999. 4.45; Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.34-35.
15 Революционная Россия. 1905. № 61. С.20; № 67. С.24; № 68. С.24.
16 Переписка П.Б.Аксельрода и Ю.О.Мартова. Пг., 1923. С.118.
17 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.5.
18 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.161. Л.16-17.
19 Тютюкин С.В., Шелохаев В.В. Марксисты и русская революция. М., 1996. С.45-47.
20 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.5-6. Революционная Россия. 1905. № 58. С.2-3, 17; № 59. С.1-4, 19-22; № 60. С.23; № 61. С.6.
215
21 Письма Азефа. 1893-1917. М., 1994. С. 125; Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.10. С.180-182; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л. 172.
22 См. подробнее: Павлов Д.Б., Петров С.А. Японские деньги и русская революция И Тайны русско-японской войны. М., 1993. С.40-46.
23 Павлов ДБ., Петров С.А. Указ. соч. С.44.
24 Письма Азефа. С. 121-122.
25 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л.115-116.
26 Революционная Россия. 1905. № 65. С. 1-3.
27 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л.182.
28 Революционная Россия. 1905. № 65. С.3-7.
29 Письма Азефа. С. 125; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л. 173.
30 Там же. Л.8-9.
31 Мстиславский С. Отрывки о 1905 г. И Каторга и ссылка. М., 1928. № 2. С.13-17.
32 Гусев С. Переговоры с офицерами-гвардейцами в 1905 г. И Первая боевая организация большевиков. 1905-1907 гг. М., 1934. С.35-37; Чарнолусский В.И. Неудавшаяся бойня. (Из пасхальных воспоминаний царской России) И Каторга и ссылка. 1928. № 4. С.34-37.
33 Революционная Россия. 1905. № 61. С.6.
34 Н.М. (Ракитников Н.И.) Аграрные мероприятия правительства и наша тактика И Знамя труда. Париж, 1910. № 30. С.1.
35 Революционная Россия. 1905. № 61. С.1.
36 Там же. С. 1-3; № 63. С. 1-2; № 64. С.5-7; № 67. С. 1-5; № 69. С. 1-2; № 72. С.2-5.
37 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.999. 4.45. Л.1-9; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.34-35.
38 4ернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества» И Летопись революции. Берлин; Прага, 1923. Т.1. С.69-78, 94-95.
39 Революционная Россия. 1905. № 59. С.4; № 61. С.1.
40 Там же. С.19; № 71. С.6; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.70-71.
41 4ернов В.М. Перед бурей. М., 1992. С.240; его же. От «Революционной России» к «Сыну отечества» И Летопись революции. Т.1. С.85.
42 РГБ. ОР. Ф.225. П.2. Ед. хр.2. Л.9.
43 Вольный дискуссионный листок. Париж, 1905. Май. № 1-3.
44 Perrie М. The Agrarian Policy of the Russia Socialist-Revolutionary Party of 1905-1907. Cambridge, 1976. P.166.
45 Революционная Россия. 1905. № 67. С.1-5; № 76. С. 12.
46 Там же. 1905. № 72. С.20.
47 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.5. Л.21.
48 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. 4.2. Л.4, 5-20; ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.603. Л.702.
49 ГАРФ. Ф.539. Оп.2. Д.173. Л.1.
50 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. Т.1. Л.5-7.
51 Партийные известия. СПб., 1907. № 10. С. 10.
52 ГАРФ. Ф.124 (МЮ). Оп.47. Д.180. Л.110-111.
216
М ГАРФ. Ф.102. ДП 00. Оп.238. 1908. Д.11. Т.1. Продолжение. Л.190; Студенцов А. Саратовское крестьянское восстание 1905 г. (Из воспоминаний разъездного агитатора). Пенза, 1926.
М ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.238. 1908. Д.11. Т.1. Л.91.
55 Материалы по крестьянскому вопросу. Ростов н/Д. 1905. С.40; Сын отечества. 1905. № 231.
56 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.1000. Л.38.
57 Освобождение. 1905. № 67. С.278-282; Подробнее см.: Иванов Л.М. Бойкот булыгинской Думы и стачка в октябре 1905 г. К вопросу о расстановке борющихся сил И Исторические записки. М., 1969. Т.83. С.137-158.
58 Самарская летопись. Кн.2. Самара, 1993. С.72-73.
59 Революционная Россия. 1905. № 62. С.1.
60 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.17345.
61 Там же. Д. 16884.
62 ЦК ПСР. Как мы относимся к Государственной Думе И ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д. 16885; Революционная Россия. 1905. № 73. С.3-5; № 76. С.5-6.
63 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д. 16621; Революционная Россия. 1905. № 73. С.З; № 74. С.28.
64 Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congrfes Socialiste International de Stuttgart. (Aout 1907). Gand, 1907. P.58.
65 Революционная Россия. 1905. № 74. С. 19.
66 Там же. С.7.; № 75. С.3-4; ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д. 16885.
67 Из истории партии С.-Р. Показания В.М.Чернова по делуАзефа в Следственной комиссии в партии С.-Р. 2 февраля 1910 г. И Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. № 100. С.305. Чернов говорил, что за участие в выборах выступала также и Е.К.Брешко-Брешковская. Другие источники опровергают это мнение.
68 Революционная Россия. 1905. № 76. С. 1-2, 3.
69 Там же. С.5.
70 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.161. Л. 17. История с «японскими деньгами» и авантюрным планом транспорта оружия морем подробно рассмотрена в литературе: Павлов Д.Б., Петров С.А. Указ, соч.; Познер С. Версии о пароходе «Джон Графтон» И Первая боевая организация большевиков. 1905-1907 гг. М., 1934. С.259-278 и др.
71 Чернявский М.М. В боевой организации И Каторга и ссылка. 1930, № 8-9.
72 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.169. Л. 17-21.
73 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.13. Л.60-62; Революционная Россия. 1905. № 72. С.20-21; № 76. С.24-25.
74 Там же. № 72. С.21; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1905. Д.80. 4.13. Л.61.
75 Революционная Россия. № 58. С.9-10; № 61. С.17.
76 Гончаров В.Ф. 1905 г. в Невском районе И РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.74; Революционная Россия. 1905. № 58. С. 11.
77 Гончаров В. Январские дни 1905 г. в Петербурге И Каторга и ссылка. 1932. № 1. С.144-145.
78 Там же. С. 147-149.
79 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.91,93.
217
80 Гончаров В. Январские дни. С. 154; его же. За Невской заставой. С.31; Революционная Россия. 1905. № 58. С.11.
81 ГАРФ. Ф.63. Оп.1. 1905. Д.125. Л.38.
82 Осташев. П.П.Биркин И Каторга и ссылка. 1927. № 3. С.220.
83 Революционная Россия. 1905. № 59. С. 12.
84 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.129.
85 Революционная Россия. 1905. № 59. С.21; ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.17284.
86 Революционная Россия. 1905. № 59. С.З; № 60. С.18-19.
87 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.228. 1898. Д.80. Лит. Ц. Т.З. Л.58; Невский В.И. Январские забастовки 1905 г. в Москве // Красная летопись. Пг, 1922. № 2/3. С.15-16; его же. Январские дни 1905 г. М.,1931. С.38-54.
88 ГАРФ. Ф.63. 1905 г. Д.125. Л.28.
89 Революционная Россия. 1905. № 58. С. 15; № 59. С.22; Rapport Stuttgart. Р.56-57.
90 Морозов В.С. (Воспоминания) И Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. М., 1930. С.73-74.
91 Панкратова А.М. Рабочие завода «Серп и Молот» в 1905 г. И Рабочие завода «Серп и Молот» (б.Гужон) в 1905 г. М., 1931. С. 17.
92 Рожкова М.К. Трехгорная мануфактура ко времени революции 1905 г. И Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. С.21; Чаадаева О. Рабочие Трехгорной мануфактуры в революции 1905 г. И Там же. С.31, 35; Антошкин Д.В. Фабрика на баррикадах. Трехгорная мануфактура в 1905 г. М., 1931. С.9, 30, 35.
93 Морозов В.С. Указ. соч. С.74; Антошкин Д.В. Указ. соч. С. 15.
94 Rapport Stuttgart. Р.57.
95 Скловский И. Накануне 1905 г. И Из эпохи борьбы с царизмом. Т.5. Киев, 1926. С.124-127; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.20. Л. 16.
96 Революционная Россия. 1905. № 61. С.11-12.
97 Архив РАН. Ф.537. Оп.1. Д.248. Л.1-5; ГАСарО. Ф.51. Оп.1. 1905. Д.21. Л.9; там же. Ф.57. Оп.1. 1905. Д.21. Т.1. Л.211- 212.
98 Революционная Россия. 1905. № 61. С. 12; № 64. С. 12.
99 Революционная Россия. 1905. № 69. С.20; Пролетарий. 1905. № 20. С.21.
100 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг., 1918. С. 165; Революционная Россия. 1905. № 58. С. 16; №59. С.16, 18; N61. С.13-14.
101 ГАРФ. Ф.63. 1905. Д.125. Л.25; ЦГАМ. Ф.131. Оп.69. Д.805.
102 Итоги январских дней И Революционная Россия. 1905. № 59. С.2-5.
103 Революционная Россия. 1905. № 62. С.10; № 63. С.8; № 72. С.19; Народ. Пятигорск, 1905. № 1. С.З; № 2. С.З; ГАРФ. Ф.5802. Оп.2. Д.168. Л.3-4.
104 РГБ ОР. Ф.634. Картон 1. Ед. хр.25. Л.2-3; ИМЛИ. Ф.28. Оп.З. Д.344. Л. 1-4.
105 Пролетарий. 1905. № 3. С.13.
106 Гиммер Д.Д. Декабрьское вооруженное восстание (Материалы для истории) И Пятый год. Сб.1. М., 1925. С. 134-135.
218
107 Солошенко В.И. Большевики в борьбе с мелкобуржуазными партиями в Белоруссии (1903— март 1917 гг.) Минск, 1981. С.60.
108 Третий съезд РСДРП. Протоколы. М., 1954. С.384; Революционная Россия. 1905. № 62. С.9.
109 Революционная Россия. 1905. № 61. С. 14.
110 Дубровский С.М. Крестьянское движение в революции 1905*1907 гг. М., 1956; Сенчакова Л.Т. РСДРП и крестьянство в революции 1905-1907 гг. М., 1984; Тюкавкин В.Г., Щагин Э.М. Крестьянство России в период трех революций. М., 1987 и др.
111 Дубровский С.М. Указ. соч. С.42, 47-48.
112 Революция 1905—1907 гг. в России. М., 1975. С.107.
113 Памяти Л.Э.Шишко. Париж, 1910. С. 102.
114 Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. С.53-55, 58-61.
115 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.13. Л.1; там же. Д.999. 4.45. Л.4; Революционная Россия. 1905. № 62. С. 13.
116 ГАРФ. Ф.124 (МЮ). 1905. Д.640. Л.14; там же. Д.343. Л.18.
117 Там же. Д.640. Л.6, 15; Революционная Россия. 1905. № 62. С.13, 14.
118 Карпов Н. Крестьянское движение в революции 1905 г. в документах. Л., 1926. С.139.
119 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.999. 4.45. Л.1-5.
120 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. Д.1800. 4.20. Л.50-60.
121 Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905-1907 гг. И Классовая борьба в Поволжье в 1905-1907 гг. Куйбышев, 1985. С.53-54.
122 ГАСарО Ф.280. Оп.1. Д.667, 714.
123 Сын Отечества. СПб., 1905. № 231.
124 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.5. Л.4; Д.80. 4.13. Л.58-59; Революционная Россия. 1905. № 72. С.21-22.
125 Н.М. (Ракитников Н.И.) Из воспоминаний об Азефе // Знамя труда. Париж, 1909. № 21-22. С.5.
126 Гохлернер В.М. Крестьянское движение в Саратовской губернии в годьгпервой русской революции И Исторические записки. Т.52.
127 Новая жизнь. СПб., 1905. № 1. С.7; № 21. С.6-7.
128 Антонов-Саратовский В.П. Красный год. 4.1. Отрывки по памяти и документам о событиях 1905 г. в Саратове и Саратовской губернии. М.; Л., 1927. С.156-157; Семенов М.И. 1905 г. в Саратовской губернии (Воспоминания) И Пролетарская революция. М., 1926. № 3. С.203; Белокуров И.Н. Из записок аграрника. М., 1926. С. 15; Мороховец Е.А. Крестьянское движение и социал-демократия в эпоху первой русской революции. М.; Л., 1926. С. 86-87.
129 Пролетарий. 1905. № 7. С.17.
130 Революционная Россия. 1905. № 72. С.22.
131 Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья. С.58-64.
132 ГАРФ. Ф.124 (МЮ). 1909. Д.180. Л.109-111.
133 Революционная Россия. 1905. № 66. С.11; № 67. С.12; № 68. С.17; № 70. С.18-21; № 71. С.21; № 72. С.23-24; № 75. С.15; № 76. С.24; Партийные известия. 1907. № 5. С.11-12; Знамя труда. 1910. № 25. С. 18; Социалютычны рух на Белорус! у прокламациях 1905 году.
219
Менск, 1927. С.158; Rapport Stuttgart. Р.77-78, 127-128, 133-134; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. Ч.З. Л.22; Д.80. 4.13. Л.12-25; Д.80. 4.33. Л.76; Д.80. 4.35. Л. 19; Д.999. 4.45. Л.36-39; Д.999. 4.45. Т.2. Л.50; Д.1800. 4.21. Л.53-54; Д.1800. 4.25. Л.9-21; Д.1800. 4.19. Л.1-4; там же. 1906. I Отдел. Д.7. 4.31. Л.1; там же. 1907. Д.11. Т.1. Л.З, 7; Д.11. 4.10. Л.2; Д.11. 4.68. Л.5, 17-25; Д.100. Т.З. Л.270-271; там же. Ф.124 (МЮ). 1905. Д.613. Л.7-8; там же. 1906. Д.339. Л. 12-15; Д.343. Л. 1-2; Д.401. Л.5; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.52. Л.1327; там же. Ф.135О. Оп.1. Д.7. Л.9-28.
134 Мстиславский С. Отрывки о пятом годе. С.8, 9.
135 Революционная Россия. 1905. № 61. С.20. № 67. С.24.
136 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л. 143, 146-149, 201-204.
137 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С.87-90, 120-122.
138 Там же; Горинсон Б. Памяти А.Севостьяновой // Каторга и ссылка. 1924. № 1. С.236; Рутенберг П. Дело Галона // Былое. Париж, 1909. № 11-12. С.44-45.
139 Мстиславский С. Указ. соч. С. 13-17.
140 ГАРФ. Ф.63. Оп.25. 1905. Д.125. Л.23-24.
141 ЦТAM. Ф.131. Оп.69. 1905. Д.125. Л.46-47, 99.
142 Там же. Л.111; ГАРФ. Ф.63. 1905. Д.125. Л.128.
143 ЦТAM. Ф.131. Оп.69. 1905. Д.80. Л.113.
144 ГАРФ. Ф.63. 1905. Д.125. Л.36.
145 Гиммер Д.Д. Указ. соч. С. 134-135.
146 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.20. Л.16.
147 Там же. Д.80. 4.25. Л.46; РГАЛИ. Ф.1350. Оп.1. Д.7. Л.8; Революция 1905 г. в Самарском крае. Самара, 1925. С. 151-152.
148 Чернявский М. В Боевой организации // Каторга и ссылка. 1930. № 8-9. С.56.
149 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.40. Л.65; там же. Оп.233. Д.1800. 4.21. Л.153-154; Д.1800, 4.44. Л.7-17; там же. Оп.255. 1905. Д.65. 22 апреля. Л.4; ГАСарО. Ф.57. Оп.1. 1905. Д.41. Л.13; Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник членов общества бывших политкаторжан и ссыльно-поселенцев. М., 1934. С. 142, 195, 252, 259, 281, 294, 341; Комаров Н. Указ. соч. С.58; Революционная Россия. 1905. № 61. С. 13.
150 Леонов М.И. Несостоятельность мелкобуржуазного революционариз-ма (Попытки воздействия эсеров на рабочих ЦПР накануне первой русской революции) // Морозовская стачка 1885 г. и рабочие Центрального промышленного района России в конце XIX — начале XX в. М., 1984. С. 161-164; Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк. 1954. С.140-145.
151 ГАРФ. Ф.112. ОППС. Оп.1. Д.453; Ивановская П.С. В боевой организации. Воспоминания. М., 1928; Каляев И.П. Б.м. 1905; Дело Ивана Каляева. СПб., 1906; Памяти Каляева. М., 1918; Убийство в.к. Сергея Александровича социалистом-революционером ИХаляевым. М., 1918.
152 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С.120 -122.
153 Колосов Е.Е. Примечания // Тютчев Н.С. В ссылке и другие воспоминания. М., 1925. С. 196-197; Николаевский Б.В. История одного предателя. М., 1991. С.120-123.
154 Савинков Б.В. Указ. соч. С. 129, 134.
220
И5 Там же. С.133-137; Николаевский Б.И. Указ. соч. С.131.
156 Право. СПб., 1906. № 8. Стб.705-706; ГАРФ. Ф.102. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Л. 108-109.
I 57 Гедеоновский А.В. // Энциклопедический словарь. Изд-во бр. Гранат. Т.40: Деятели революционного движения. С.67.
158 См.: Приложение 1; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.49-141.
159 РГАЛИ. Ф.135О. Оп.1. Д.50. Л.33-34; Революционная Россия. 1905. № 68. С.18-20; № 69. С.21; № 70. С.18-19; № 71. С.23-25; № 72. С.18-19.
160 Спиридович А.И. Указ. соч. С. 190, 195; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.49-141; ЦГИАМ. Ф.131. Оп.69. Д.808. Л.25, 41.
161 В состав этих районов входили Астраханская, Виленская, Витебская, Владимирская, Гродненская, Казанская, Калужская, Костромская, Минская, Могилевская, Московская, Нижегородская, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Смоленская, Тверская, Тульская, Ярославская губернии.
162 Отчет о съезде крестьянских работников // Революционная Россия. 1905. № 72. С.20-22; № 76. С.24-25; Протокол заседания представителей Северо-Западного, Центрального и Поволжского районов по вопросу об организации Р.К.С. Заседание продолжалось с 3 по 7 июля // ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.13. Л.61-62.
163 Там же. Л.61; Революционная Россия. 1905. № 76. С.24.
164 Партийные известия. 1907. № 5. С. 14.
165 О Всероссийском Крестьянском союзе смотри: Кирюхина Е.И. Всероссийский Крестьянский союз // Исторические записки. Т.50. М., 1955; ее же. Местные организации Всероссийского Крестьянского союза // Кировский пед. ин-т. Ученые записки. Вып.10. Киров, 1956.
166 Rapport Stuttgart. Р.58, 217, 218.
167 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.1800. 4.13. Л.З.
168 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.1800. 4.21. Л.51; Оп. 237. 1907. Д.100. Т.2. Л. 152; Rapport Stuttgart. Р.152.
169 Революционная Россия. Женева, 1905. № 74. С.8-11, 27; № 75. С.3-4; № 76. С. 1-2; Листок рабочей газеты. [М], 1905. № 5; ГАРФ. Ф.63. МОО. Оп.25. 1905. Д.775. Т.2. Л.ЗЗ.
170 Мосолов А.А. При дворе последнего Российского императора. М., 1993. С.212.
171 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.12. С.2.
172 ИМЛИ. Ф.28. Оп.1. Д.344. Л.1, 4.
173 РГБ ОР. Ф.634. Картон 1. Ед. хр.14, 25.
174 Там же. Ед. хр.14. Л.138; Ед. хр.25. Л.5; РГАЛИ. Ф.1345. Оп.1. Д.417. Л.3-10.
175 Пролетарская революция. М., 1925. № 2(37). С.207.
176 Войтинский В. Годы побед и поражений. Кн.1. Берлин; Пг.; М., 1923. С.94-96; Кривошеина Е. Петербургский Совет рабочих депутатов. Л., 1928. С.23-24, 43.
177 Ростов Н. Железнодорожники в первой революции // Пролетариат в первой революции. М., 1925. С. 151.
178 РГБ ОР. Ф.643. Картон 1. Ед. хр.25. Л. 10-12.
179 Ростов Н. Указ. соч. С. 156.
221
180 Rapport du Parti Socialiste R6volutionnaire de Russie au Congrfes Social* iste International de Stuttgart. (Aoflt 1907). 1907. P.59.
181 Ткачуков И. 1905 г. в Харькове // Пути революции. Харьков, 1925. № 2. С.49, 56.
182 1905 год в Харькове. Харьков, 1925. С.61, 162, 231.
183 1905 год в Курской губернии. Курск, 1925. С.121, 127.
184 Революция 1905—1907 гг. в г.Самаре и Самарской губернии: Документы и материалы. Куйбышев, 1955. С. 158-159.
185 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.598-Т. Л.282-283.
186 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Т.4. Л.65-66; Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С. 165-167; Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества» И Летопись революции. Берлин; Прага, 1923. № 1. С.74-78.
187 Чернов В.М. Перед бурей. М., 1993. С.221.
188 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.68. Л. 126; Из истории партии С.Р. Показания В.М.Чернова по делу Азефа Следственной комиссии партии С.-Р. 2 февраля 1910 г. И Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. № 101. С. 173.
189 ГАРФ. Ф.1669. Оп.1. Д.133. Л.29; Заключение судебно-следственной комиссии по делу Азефа. [Париж], 1911. С.36.
190 Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества». С.75-76.
191 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.10-11.
192 Из истории партии С.-Р. Показания В.М.Чернова И Новый журнал. 1971. № 101. С.173.
193 Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества». С.76.
194 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. С. 164-167; Чернов В.М. Перед бурей. С.222-224; ГАРФ.Ф. 102. ДП ОО. Оп.316. 1905. Д.1. 4.1. Т.4. Л.66-67.
195 [Савинков Б.В.] Итоги террористической борьбы И Революционная Россия. 1905. № 77. Вып.2. С. 1-3.
196 [Гоц М.Р.] Первая капитуляция И Там же. Вып.1. С. 1-2.
197 [Чернов В.М.] К вопросу о ближайших задачах наших социалистических партий И Там же. Вып.З. С. 1-8.
198 Об эсеровской концепции социализма см.: Леонов М.И. Пролетарский и крестьянский социализм в России на рубеже XIX-XX веков И Самарский исторический ежегодник. Самара, 1993. С.22-33.
199 Чернов В.М. Организация или распыление революции И Сознательная Россия. СПб., 1906. № 2. С. 10; Rapport Stuttgart. Р.19.
200 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.153. Л.9.
201 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.11.
202 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.82, 91-92.
203 Там же. Л. 75-76.
204 Нестроев Гр. Из дневника максималиста. Париж, 1910. С.43-44.
205 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.75.
206 См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.163.
207 Протоколы первой общепартийной конференции П.С.-Р. Август, 1908. Париж, 1908. С.94.
208 Чернов В.М. Прошлое и настоящее. СПб., 1906. С. 18-19.
222
209 Гам же. № 61. С.1-3; № 63. С.1-2; № 64. С.5-7; № 67. С.1-5; № 69. С.1-2.
210 ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Д.880. Л.21.
211 Революционная Россия. 1905. № 77. Вып.З. С.711.
212 ГАРФ. Ф.539. Оп.1. Д.880. Л.20, 22, 26, 31; Там же. Ф.1741. Д.17345, 17360, 20907.
211 Р1Ъ ОР. Ф.678. Картон 1. Оп.1. Ед. хр.8. Л.37-38, 50-51; там же. Ф.225. П.7. Д.15. Л.40.
214 Гам же. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.39.
215 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.45. Л.27, 91; там же. Ф.5795. Оп.1. Д.11. Л.23; Протоколы первой общепартийной конференции. С. 160.
216 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.50.
217 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.2. Д.67. Л. 12; Аргунов А. Азеф в партии С.-Р. // На чужой стороне. Берлин; Прага, 1924. № 6. С. 182-183.
2IK ГАСО. Ф.468. Оп.2. Д.598 Т. Л.17-18.
219 См.: Таблица 1; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.15-16, 158.
220 Там же. С.ЗО.
221 Вопросы истории КПСС. М., 1965. № 1, 2; Высший подъем революции 1905—1907 гг. М., 1955. Ч.П. С.98, 459, 501, 540; Rapport Stuttgart. Р.61-62.
222 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.34. Л.57; Там же. 7-ое д-во. 1907. Д. 130.
223 Там же. Ф.5824. Оп.1 Д.182. Л.2-3.
224 Там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.20. Ч.З. Л.22.
225 Там же. Оп.237. 1907. Д.9. 4.52. Л.14-15.
226 Заключение судебно-следственной комиссии по делу Азефа. С.49-50; Горбунов М. Савинков как мемуарист И Каторга и ссылка. 1928. № 3. С. 176.
227 Чернов В.М. Перед бурей. С.224.
228 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. С. 169-170.
229 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л. 12-13; Д.128. Л.79.
230 Там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.42. Л.27; ГАСарО. Ф.57. 1905. Д.41. Л.11-20.
231 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д. 131. Л. 180-182; Дейч Л. Военные во время первой нашей революции И Былое. Пг., 1918. № 12. С.215-221; Савинков Б.В. Воспоминания террориста. С. 171-174.
232 ГАРФ. Ф.539. Оп.2. Д.171. Л.1.
233 См.: Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905 — 1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905—1907 гг. Куйбышев, 1985. С.53-64; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.52. Л.127-139; там же. Ф.1744. Оп.1. Д.487. Л.23-34.
234 Архив РАН. Ф.250. Оп.1. Д.123. Л.2-3, 15-16.
235 Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905— 1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905—1907 гг. Куйбышев, 1985. С.56-64.
236 РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.52. Л.29, 127, 131-139, 144; там же. Ф. 1744. Оп.1. Д.48. Л.23-24.
237 ГАРФ. Ф.102. ДП. 7-ое д-во. Оп.202. Д.6370. Л.115-120.
223
238 Влияние эсеров в местных отделениях Союза с поздней осени 1905 г. стало сильным, временами преобладающим. Участвовавшие в заседаниях П Делегатского съезда Союза (7-8 марта 1906 г.), согласно сообщению Департамента полиции, «за исключением одного, все состоят в то же время членами партии эсеров» (ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.20. 4.5. Л.10).
239 Протоколы Делегатского съезда Всероссийского Крестьянского союза. М., 1906; Русские ведомости. СПб.,1905. № 295.
240 Архив РАН. Ф.250. Оп.2. Д.123. JL13-16.
241 Там же. Л.9-10.
242 РГВИА. Ф.14. 16 отд. Оп.15. Д.2691. Л.118-119.
243 Подробнее см.: Чернов В.М. К характеристике максимализма И Социалист-революционер. Париж, 1910. № 1; Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1989. С.63-92.
244 Известия Совета рабочих депутатов. СПб., 1905, 11 декабря; Революция 1905—1907 гг. в России. Документы и материалы. Высший подъем революции 1905—1907 гг. Ноябрь-декабрь 1905 г. М., 1955. 4.1. С.441-44^.
245 Герасимов А.В. Указ. соч. С.50-51.
246 Е.Е.Колосов утверждал, что он также, вместе с Черновым и Азефом, был командирован Петербургским отделением ЦК в Москву (Былое. 1923. № 22. С.331). Другие источники этого факта не подтверждают (и не отрицают), возможно, потому, что Колосов был в это время молод и не относился к признанным авторитетам.
247 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.78-79; Д.129. Л.24, 29.
248 РГБ ОР. Ф.634. Картон 1. Ед. хр.14. Л.188-189.
249 Чернов В.М. Перед бурей. С.259.
250 Там же. С.257-258; его же. К характеристике максимализма. С.206-208.
251 Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 114.
252 Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С.256.
253 Революция 1905—1907 гг. глазами кадетов. (Из дневников Е.Я.Кизе-веттер) И Российский архив. М.,1994. Т.4. С.342-343.
254 Басов-Верхоянцев С.А. Из недавних встреч. Азеф // Новый мир. М., 1926. № 10. С.136.
255 Революция 1905—1907 гг. глазами кадетов (Из дневников Е.Я.Кизе-веттер) И Русский архив. Т.4. С.351.
256 Тютюкин С.В., Шелохаев В.В. Указ. соч. С.96-97.
257 Антошкин Д.В. Фабрика на баррикадах. Трехгорная мануфактура в 1905 г. М., 1931. С.47-48.
258 Литвин-Седой 3. Красная Пресня И Декабрьское восстание в Москве в 1905 г. М., 1920. С.26.
259 Каторга и ссылка. 1931. № 1. С.239.
260 См., напр.: Яковлев Н.Н. Вооруженные восстания в декабре 1905 г. М., 1957; Костомаров Г. Московский Совет в 1905 г. М., 1955.
261 Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. М., 1930. С.49-102; Высший подъем революции 1905——1907 гг. Ноябрь-декабрь 1905 г. 4.1. С.771-817; ГАРФ. Ф.63. МОО. 1905. Д.785. Л.310-316.
262 Rapport Stuttgart. Р.58, 68; Яковлев Н.Н. Указ. соч. С. 118-120.
224
263 Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Лондон, 1990. С. 104.
264 Зензинов В.М. Пережитое. С.231; Памяти С.Н.Слетова. Париж, 1916. С.60.
265 Коган И. Восстание в Москве в 1905 г. М., 1925. С. 18; Красная Новь. М., 1925. №9. С.152-155.
266 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.78; Автобиографии революционных деятелей // Энциклопедический словарь. Изд-во «Гранат». Вып.7. Т.40. С.67.
267 Зензинов В.М. Пережитое. С.253-254; Вишняк М. Дань прошлому. С.114-115.
268 Рожкова М.К. Трехгорная мануфактура ко времени революции 1905 г. // Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. С.23.
269 Высший подъем революции 1905—1907 гг. Ноябрь-декабрь 1905 г. 4.1. С.773-781.
270 Рабочие Трехгорной мануфактуры в 1905 г. С.149-152.
271 Жуковский-Жук И. В.Мазурин // Каторга и ссылка. 1924. № 2. С.246-247.
272 Вишняк М. «Современные записки». Воспоминания редактора. Индиана, 1957. С.52-54.
273 В.Ф.Г[ончаров] За Невской заставой. Записки рабочего Алексея Бузи-нова. М.; Л, 1930. С.93-96; РГАЛИ. Ф.1337. Оп.1. Д.50. Л.294-297.
274 Тютчев С.Н. В ссылке и другие воспоминания. М., 1925. С.85-86.
275 Герасимов А.В. Указ. соч. С.51-52;
276 Там же. С.71-84; Николаевский Б. История одного предателя. М., 1991. С. 130-133.
277 ГАРФ. Ф.518. Оп.1. Д.75. Т.1. Л.46; РГВИА. Ф.400. 16 отд. Оп.15. Д.2691. Л.118-119; Знамя Труда. (Париж). № 14. С.15; № 38. С.27; № 40. С.25; Воля. Нагасаки, 1907. № 93. С. 15-20.
278 Чернов В.М. Прошлое и настоящее. СПб., 1906. С. 12; Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. Б.м., 1906. С.308.
279 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д. 16636.
280 В опубликованных в 1954 г. воспоминаниях М.В.Вишняк назвал московское восстание авантюрой и безрассудной импровизацией (Вишняк М. Дань прошлому. С. 118). То была дань совершенно иной исторической ситуации.
281 Первая конференция П.С.-Р. С.74; Извещение о партийном съезде. (Женева), 1906.
15 Леонов М. И.
225
Глава четвертая.
НА ИЗЛОМЕ РЕВОЛЮЦИИ
(Январь — 8 июля 1906 г.)
§ 1.1 СЪЕЗД (декабрь 1905 — январь 1906 г.).
НОВАЯ ТАКТИКА. РАСКОЛ
В конце 1905 — начале 1906 г. Россия самодержавная преображалась в думскую монархию. Контуры новой политической системы определил Манифест 17 октября: незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов; демократизация выборов; придание Государственной Думе характера законодательного учреждения, без одобрения которого никакой закон не мог иметь силу и которой обеспечивалась возможность реального участия в надзоре за действиями властей. Осуществление этих преобразований возлагалось на объединенное правительство, председателем которого 19 октября 1905 г. был назначен С.Ю.Витте.
Согласно избирательному закону от И декабря 1905 г., наряду с землевладельческой, крестьянской и городской куриями, образовывалась рабочая. Кроме того, право голоса предоставлялось всем служащим государственных и частных предприятий, квартиронанимателям. В результате, например, в Петербурге число избирателей возросло с 10 тысяч до 100 тысяч человек. Новым «Учреждением» Государственной Думы от 20 февраля 1906 г. определялась ее компетенция. Манифестом 20 февраля 1906 г. Государственный Совет преобразовывался во вторую, верхнюю, палату, с законодательными правами, равными с Государственной Думой.
И наконец, 23 апреля Николай II подписал важнейший конституционный документ: «Основные государственные законы Российской империи». Устранялось определение самодержавия как неограниченного, устанавливалось, что император будет осуществлять законодательную власть в единении с Государственной Думой и Государственным советом; отныне меры, принимаемые правительством во время прекращения занятий Государственной Думы и Государственного совета, 226
। грили силу без последующего их одобрения законодательными палатами и не могли вносить изменений в «Основные законы» и «Учреждения» представительных органов, а также положения о выборах в них. Основные законы четко разделяли законодательную и исполнительную власть, провозглаша-пи независимость власти судебной [1].
В революционной и советской литературе десятилетиями шли дебаты о том, были ли в России конституция и конституционный строй. Возобладало мнение о том, что хотя ряд ста-। ей придавал «Основным законам» внешне характер конституционного строя, все преобразования проводились «в чисто контрреволюционных целях», поэтому «нет никаких оснований считать Россию конституционной монархией», поскольку «Основные законы» носили лжеконституционный характер. Нам представляются более аргументированными выводы 1III.Милюкова, В.В.Леонтовича, С.Ольденбурга, С.Г.Пушка-рсва о том, что Россия в 1906 г. получила конституцию и превратилась в думскую монархию.
Исключительными прерогативами царя оставались почин пересмотра «Основных законов», высшее государственное управление, руководство внешней политикой, объявление войны и заключение мира, верховное командование вооруженными силами, военное законодательство, объявление местности на чрезвычайном, исключительном или военном положении, право чеканки монеты, назначение и увольнение министров, помилование осужденных и общая амнистия.
Русское общество в декабрьские дни 1905 г. пережило глубокий психологический кризис. Кадеты предостерегали от повторения «печального» опыта «кровавой революции». П.Б.Струве 15 декабря 1905 г. заявлял в «Полярной звезде»: «Мы заклятые враги всякого насилия, исходит ли оно от власти или от анархии». Д.С.Мережковский в статье «Грядущий хам» прорицал трагическое будущее России в случае победы революционеров. Либералы перенесли внимание на Государственную Думу. «Временные правила» об общественных союзах и собраниях (4 марта 1906 г.) открывали широкое поле легальной политической деятельности.
В декабрьских боях революционеры потерпели поражение, но бодрости духа не потеряли, верили в свою победу, в аграрный взрыв весной 1906 г., рассуждали о демократическом партийном уставе, о наилучшем использовании легальных возможностей. Проводимые правительством преобразования неустанно клеймили словами, вроде: «вынужденные уступки», «контрреволюционный обман» [2].
15*
227
Зима 1905—1906 гг. — время партийных форумов. В конце декабря 1905 г. состоялись конференции меньшевиков и большевиков, в январе 1906 собрались на съезд кадеты, в феврале — октябристы. Провели свои съезды и консервативные организации. Партии консолидировались, приспосабливали свою тактику к изменившимся обстоятельствам.
Лидеры эсеров начали разговоры о съезде еще летом 1905 г., но перешли от слов к делу лишь поздней осенью. Инициативу взял в свои руки Петербургский отдел ЦК- 5 декабря на собрании Московского отдела ЦК и командированных из Петербурга В.М.Чернова и Е.Ф.Азефа окончательно договорились провести съезд в ближайшее время. «Восстание его немного отсрочило». Когда выяснилось, что революционеры в Москве терпят поражение, решили созвать съезд во что бы то ни стало. Были приняты экстренные меры [3]. Подготовительную работу возложили на «Организационное бюро», в которое вошли А.А.Аргунов, А.Р.Гоц, Е.Ф.Азеф, В.В.Леонович, М.А.Натансон, И.А.Рубанович, В.М.Чернов — всего около 20 членов и уполномоченных ЦК. Из Ниццы за событиями внимательно наблюдал, оказывая незаметное стороннему взгляду воздействие М.Р.Гоц. Авторитет его был велик. На первом организационном заседании (сразу же после съезда) постановили в случае ареста всех членов ЦК поручить именно М.Р.Гоцу сформировать его заново [4].
Место проведения съезда держали в глубокой тайне. Даже уполномоченные ЦК до последнего момента не знали, где он состоится. Делегаты и приглашенные на съезд сначала являлись в Петербург, где им давали адрес адвокатской конторы члена финской партии активного сопротивления Фурухельма в Выборге. Оттуда всех посылали в Иматру (четыре часа езды по железной дороге), и лишь затем направляли в расположенный в стороне от оживленных магистралей отель «Турист» (примерно в .полутора часах хода на лыжах от Иматры), хозяин которого, Уно Сирениус, также член партии активного сопротивления, симпатизировал эсерам [5]. Несколько лет отель принимал съезды, конференции, совещания эсеров, был опорным пунктом БО, а затем Северного летучего боевого отряда «Карла» — Трауберга. Попытки полиции обнаружить укрытие террористов не давали результата до тех пор, пока Азеф, не терпевший конкуренции, не выдал его [6].
На время съезда были заколочены все двери, кроме парадных и двери на кухню. В саду засели боевики. Им приказали стрелять без предупреждения в любого постороннего, переступившего определенную черту [7]. Звезды благоволили партии. Азеф на время отошел от службы, а злой гений максима
228
листов СЛ.Рысс еще не поступил на службу в департамент полиции [8]. З.Ф.Генгросс-Жученко, убежденная противница революционеров, только что вошла в состав московской организации и пока не играла в ней значительной роли [9]. Сколько-нибудь обстоятельными сведениями о месте и составе съезда полиция не располагала.
Делегатов съезда выдвигали комитеты, зачастую, по-види-мому, по рекомендации ЦК и Организационного бюро. Около 20 декабря на собрании немногих оставшихся в Москве членов городского комитета неожиданно явился А.Р.Гоц и объявил, что в конце месяца откроется съезд, на который Московской организации в связи с ее исключительно высоким рейтингом, представлено право послать трех делегатов. Он, от имени ЦК и Оргбюро, рекомендовал И.И.Бунакова-Фунда-минского, М.В.Вишняка и В.В.Руднева [10]. Примерно также обстояло дело в других местах [11].
В 1906 г. «оппозиция» произнесла немало язвительных слов по поводу недемократичности организации съезда. Позднее максималисты, а вслед за ними эсеровские диссиденты типа Я.Л.Юделевского и В.К.Агафонова говорили, впрочем весьма глухо, о давлении ЦК на отдельные комитеты с целью проведения желательных людей, отчего максимализм и диссидентство, в духе будущего «инициативного меньшинства», были недостаточно представлены на нем [12].
Не все упреки можно считать основательными. Только педант мог рассуждать о демократических выборах в революционной террористической партии в конце декабря 1905 г. Хотя с секретностью, пожалуй, переборщили — сказалась рука большого любителя конспирировать — М.А.Натансона. Организаторы впоследствии признавали: «Съезд вышел формально, может быть, и не совсем правильно составленным» (С.Н.Слетов), «представительство на съезде... не было особенно урегулировано» (В.М.Чернов), «мы съехались, выброшенные не массою, а комитетами, группами» (А.А.Аргунов) [13]. При этом, в один голос, утверждали, что на съезде присутствовали практически все виднейшие члены партии.
«Московской оппозиции» резервировали место для «Николая Ивановича» — Г.А.Ривкина, но он после восстания уехал из Москвы, найти его не сумели. Мемуаристы ошибались, когда утверждали, что он подъехал к концу съезда [14]. Витебская организация по совету ЦК и Оргбюро делегировала на съезд максималиста «Порошина» (возможно, И.Гинзбурга). Пригласили на съезд и Е.Н.Ковальскую-Солнцеву («Тулину») — одну из первых максималисток, сотрудницу «Вольного дискуссионного листка» и «Коммуны» [15].
229
Также пригласили умеренно настроенных социалистов, «богачей», Н.Ф.Анненского, В.А.Мякотина, А.В.Пешехонова, П.Ф.Якубовича. На съезде присутствовал почти весь состав предсъездовского ЦК с его разноголосицей мнений. Итак, были представлены все основные и многие второстепенные направления, но не пропорционально их удельному весу в партии.
По социалистической традиции съезд считался правомочным, если на нем было представлено не менее половины всех организаций. По заявлению Оргбюро их в партии на конец декабря считалось 75. На первом, утреннем, заседании 29 декабря кворума явно не было, на вечернем присутствовали делегаты с мандатами 34 организаций. Не мешкая, признали «правомочность» «безмандатных» посланцев Иркутского и Красноярского комитетов, Якутской группы и Томской организации. За них поручилось Оргбюро. Позднее прибыли уполномоченные еще 13 организаций. Таким образом на съезде была представлена 51 организация (65 делегатов с 67 решающими голосами), в том числе 4 областных, 28 губернских и городских комитетов и групп в России, Заграничный и Лондонский комитеты, ЦК и 5 его подразделений [16]. Кроме того, 20 человек были приглашены ЦК и 11 — Оргбюро [17].
Любопытная метаморфоза произошла за не столь большой промежуток времени между I и II съездами. На первом, с энтузиазмом и единодушно, признавали все мандаты, право представительства, включая и тех, кто не имел должным образом оформленных документов, щедро раздавали право решающего и тем более совещательного голоса. Ко времени II съезда отчетливо проявился менталитет нелегальной революционной массовой партии и некоторые специфические интересы разных социальных групп (рабочих, крестьян и интеллигенции), ожесточились фракционные распри. На II съезде мандатная комиссия работала в поте лица. Не были признаны полномочия делегата Житомирской организации (не избран конференцией, а назначен комитетом), Вологодской (избран конференцией, но потерял мандат). Посланника Тулы, перепутавшего пароль, заключили под стражу. Специальная комиссия скрупулезно исследовала все обстоятельства и убедилась, что он не шпион. Однако, бедолагу, на всякий случай, до конца съезда из-под стражи не выпускали [18]. И все-таки, это цветочки, по сравнению с социал-демократическими ягодками. На «объединительном» IV и «объединенном» V съездах РСДРП страсти бушевали. Каждый мандат проверяли дотошно, чуть ли не на зуб. Респектабельные кадеты и октябристы вели себя на своих совещаниях несравнимо пристойнее.
230
Итак, по заявлению Оргбюро, в партии имелось 75 органи-1ИЦИЙ. Критерии, которыми оно руководствовалось, не расшифровывались. Поскольку решающий голос был дан ничем нс примечательным Рославльской, Муромской, Козловской, I лисаветградской, Якутской группам, следует, что «правомочными» считали комитеты и группы губернских и уездных городов, по меньшей мере тех, где были относительно многочисленные организации. В таком случае, организаторы, вольно или невольно, искажали истинное положение дел. К концу 1905 г., как мы говорили ранее, в партии было 7 областных, 19 ।-убернских и приравненных к ним комитетов, 118 городских уездных групп в России. Всего — 174 организации. Вполне объяснимо, что во вздыбленной стране центр конспи-pai ивной партии мог упустить из вида некоторые из них, но нс в таком же количестве!
11одойдем к проблеме с другой стороны. В изданиях ЦК («Революционной России», «Сыне Отечества», «Протоколах первого съезда») имеется информация о 7 областных и 106 местных организациях, в том числе 59 в губернских городах, функционировавших в 1905 г. Даже при счете только их съезд представлял меньшую часть всех организаций, в том числе менее половины губернских.
Чувство недостаточной репрезентативности сказалось в постоянном подчеркивании исключительности условий в момент созыва съезда. Лидеры партии указывали и на недостаточно продуктивную подготовительную работу, в силу чего на нем было мало «местных делегатов» [19].
Все 96 участников фигурируют в протоколах съезда под псевдонимами, 34 из которых удалось раскрыть, а также установить личность 44 делегатов [20].
Среди делегатов было несколько рабочих и крестьян. Основную часть составляли интеллигенты: студенты, учителя, земские служащие, профессиональные революционеры. Преобладание интеллигенции, партийных функционеров было характерно для форумов российских революционных и еще в большей степени либеральных партий (на II съезде РСДРП присутствовало по одним данным трое, по другим — четверо рабочих; примерно такой же была картина и на III—V съездах). На I съезде эсеров было немало тех, кто вступил на революционную стезю в 70-е годы XIX в., как например, А.О.Бонч-Осмоловский, О.С.Минор, МА.Натансон, Н.С.Русанов, Н.В.Чай-ковский, С.П.Швецов и другие. Были и пожилые, за 55 лет, и двадцатилетние. По наблюдениям В.М.Зензинова, больше всего было людей в возрасте от 22 до 28 лет [21]. Солировал
231
на съезде В.М.Чернов. «Он был на голову выше всех», — писал много лет спустя М.В.Вишняк [22].
Съезжались заранее. Первыми прибыли Азеф, Леонович, Натансон, Рубанович, Чернов и остальные члены Оргбюро. Вместе с ними приехали Мякотин, Анненский, Пешехонов, Якубович. Пешехонов «все время, с самого начала, с нами и жил», — говорил позднее Натансон [23].
Учредительный по своей сути, съезд рассмотрел и утвердил Программу, Устав, тактическую линию, конкретизировал принципы организационного строения, избрал ЦК — тем самым явился важнейшей вехой в истории партии. Социальная доктрина и программа, равно и споры вокруг них, были рассмотрены выше. В данной главе речь пойдет о тактике, то есть о методах и средствах реализации стратегических установок. Обсуждение их протекало исключительно напряженно, протоколы передают лишь малую толику драматических коллизий [24].
На съезде царило приподнятое настроение. Московские события воспринимались как доказательство возможности вооруженного восстания. Как говорил Чернов, хотя в данный момент реакция торжествует, «репрессии идут одна за другой», но «настроение не упало» [25]. «Революция достигла высшего предела», — уверенно сообщал В.С.Арефьев [26]. Настоящее время — момент глубокого социального кризиса, повторяли многие, и все ожидали новой волны революции [27]. Резолюция съезда Крестьянского союза Северной области (6 декабря 1905 г.), призывавшая крестьян грядущей весною восстать, отчеты местных организаций вселяли в делегатов уверенность: весной борьба вспыхнет с новой силой [28].
Далее мнения расходились. Н.И.Ракитников, В.В.Руднев, Н.В.Чайковский, В.С.Арефьев, делегат Рославльской группы «Власов» совместно с максималистом из Витебска «Порошиным» — Гинцбургом (?) эмоционально призывали съезд сосредоточиться на боевой подготовке, все силы направить в крестьянство, развернуть, насколько достанет возможностей, пропаганду вооруженного восстания, захвата помещичьей земли, и весной, когда деревня поднимется — в этом не хотели сомневаться, — всем двинуться в деревню, и «пусть погибнет партия, но да произойдет аграрная революция» (Чайковский) [29]. «Теперь или никогда!» — таков был их лозунг [30]. Любопытно, что в группе оптимистов тон задавали «москвичи», члены городского комитета и отделения ЦК, и аграрники из Саратова.
232
Аргументация их была по-своему основательна и логична. Городские организации разгромлены, рабочие утомлены годом выступлений, говорили они, поэтому «возбуждающим моментом может явиться лишь деревня» [31]. В этом с ними полностью солидаризировались и их оппоненты. Левые же нагнетали и нагнетали страсти. «Момент, переживаемый нами, — утверждал В.В.Руднев, — исключительно благоприятен и больше уже не повторится. Государственный механизм сильно расстроен и у правительства нет сколько-нибудь значительных групп, на которые оно могло бы опереться». Массы возбуждены, брожение умов повсюду, — продолжал он и предлагал, не предрешая политического момента, поручить ЦК сбор всех необходимых сведений и «объявить через месяц призыв к революционному захвату земель весною» [32]. «Если затянуть революционный захват земель, — дополнял его Арефьев, — настроение крестьян упадет неизбежно», нужно крестьянское движение, которое весной «начнется повсеместно», организовать, превратить в одновременное, агитируя «в крестьянских массах» за революционный захват земель будущей весною [33].
Н.В.Чайковский аргументировал в духе идей аграрных террористов: «Я не разделяю ...• пессимизма по отношению к элементу стихийности в движении. Если мы теперь из страха перед стихийностью не поможем крестьянству восстать, мы попадем в положение социал-демократов» [34]. Как видим, в устах эсеров слово «социал-демократ» приобрело бранный оттенок, равно как у последних — «эсер».
Чайковский остановился в шаге от идей, развиваемых витебским максималистом, который «уел» Чернова за «минимализм» и, ссылаясь на Запад, упрекнул «товарищей» за пессимизм «по отношению к элементу стихийности в движении», поскольку, по его разумению, стихийное движение «играет роль тарана», и «не всегда организованное движение исторически дает больше неорганизованного». Колоссальное большинство крестьян, приводил он еще один, бесспорный, довод, «нас не знает, не услышит и наших советов и восстанут, ни с кем не справляясь и никого не спрашивая» [35].
Ракитников, Руднев, Чайковский и иже с ними руководствовались не только, точнее не столько фактами реальной российской действительности, а в первую очередь эмоциями, а затем логикой социалистической доктрины. «Социализация земли осуществима или сейчас, или при социализме», — так четко определил глубинную основу отстаиваемой тактики Руднев [36]. «Хорошо, мы будем выжидать, но ведь капита-лизм-то не ждет, он организуется, развивается, подчиняет себе деревню; — волновался Н.В.Чайковский, — перед нами пер
233
спектива превращения русского мужика в западноевропейского бауэра» [37]. Один из ведущих теоретиков и практиков-аграрников Н.И.РакиТйиков обобщал: «Или коренной переворот в земельных отношениях произойдет теперь же, или же это будет уже не переворот, не революция, а реформа, и осуществляться будет она путем медленного постепенного процесса» [38]. Можно согласиться с В.М.Черновым, что предшественником этого направления был П.Н.Ткачев, ко всему прочему автор лозунга «теперь или никогда» [39]. Аргументация Ра-китникова—Руднева действительно имеет много схожего с речами народников-бунтарей 70-х годов XIX в.
Был еще один существенный момент: опасение последствий реформ политического строя. «Создастся правовое государство, — предупреждал Руднев, — ив дальнейшем решении аграрного вопроса мы будем одиноки; против нас будут даже социал-демократы... Правовое государство разрядит возбужденное настроение частичными уступками и понизит готовность масс к активному выступлению» [40]. Чайковский рисовал беспросветную картину, как водворение на месте патриархального самодержавия «буржуазного государства» стимулирует процесс обуржуазивать русского мужика; «и нам ничего не останется, как изменить наши позиции по образу и подобию социал-демократическому» [41]. О.С.Минор был, конечно, во многом прав, назвав тактическую линию Руднева— Ракитникова—Чайковского «политикой отчаяния» [42].
В.М.Чернов, О.С.Минор, С.П.Швецов предлагали иной путь также в тесной увязке с доктриной и, в особенности, с программой социализации земли. И они жаждали всероссийского крестьянского восстания весной, однако, абсолютной уверенности в нем у них не было [43]. Благоприятный момент упущен во время московского восстания, констатировал делегат Владимирского комитета. У новой вспышки шансы на успех невелики, так как силы в центрах частью надломлены, частью утомлены [44]. Основной оратор на съезде Чернов предлагал держаться «прежней тактики», не форсировать ход событий, готовиться к восстанию технически и организационно, и продолжал: «...мы не можем и не должны» призывать к нему, так как нет гарантии полного успеха. Он выступил против «тенденции» броситься в бой за социализацию земли по причине распространяющегося в народе чувства безнадежности, решительно возражал Чайковскому, готовому согласиться с гибелью партии, дабы восторжествовала аграрная революция. По Чернову, с гибелью партии «погибла бы и аграрная революция в нашем смысле». Он энергично протестовал против надежд на стихийность крестьянских выступлений, как
234
условия реализации аграрной программы партии. В отличие от оппонентов, в глазах которых Россия переживала ситуацию «решительного кризиса», он считал кризис «затяжным» и предлагал максимально усилить центральный политический террор и партизанскую войну. Тактика партии, настаивал он, как бы предваряя речь Г.И.Гершуни в сходной ситуации на II съезде партии, должна строиться на знании настроений рабочих и крестьян [45].
О.С.Минор, отметив ничтожность связей партии в деревне «сравнительно с колоссальным числом незатронутых пропагандой в деревне», недостаточность сил «для руководства движением», предупреждал, что стихийное движение может привести к простому захвату земли крестьянами. «Во всяком случае, — убеждал он, — сколько-нибудь солидных данных, что при стихийном движении вопрос решится в духе программы нашей партии, у нас нет», а выступать нужно, «полагаясь на организованность масс, а не спекулируя на стихийности» [46].
В пользу организованности говорили многие. Социализация земли может быть осуществлена сознательным организованным движением, повторял мысли старших представитель «молодой волны» В.Г.Подвицкий-«Новгородцев» и призывал не бояться реформ при длительном разрешении кризиса: «мы должны возлагать свои надежды не на стихийное движение изголодавшихся масс, а на организованную борьбу» [47]. Глубокое впечатление на присутствующих произвела аргументация против стихийного захвата земли и иллюзий о исконном крестьянском социализме могикана революционного движения, исследователя общины С.П.Швецова — «Пашина». Участники съезда попросили его подробнее и обстоятельнее изложить свою речь в особой брошюре [48].
Страсти кипели. Приверженцы линии Ракитникова—Руднева называли Чернова и его последователей «предателями», те, в свою очередь, говорили об «авантюристической политике ва-банк», «политике отчаяния», анархизме и так далее. «И эти два течения так резко противоположны по всему настроению, по методам мышления, по характеру прогноза, по намечаемой линии поведения, — обоснованно отмечал позднее В.М.Чернов, — что поистине со стороны может показаться чудом, как эти течения могли ужиться под единой крышей и не привели к полному расколу» [49].
Споры о призыве к восстанию и захвату земли весной 1906 г. предваряли коллизии 1917 г., когда левые эсеры, с одной стороны, Чернов и его компания, с другой, казалось, вернулись к тем же самым вопросам, приводили те же самые аргументы. Конечно, обстоятельства, к тому времени реши
235
тельно изменились. Обстановка была иной. Среди левых эсеров, насколько нам известно, кроме Н.И.Ракитникова, не было приверженцев немедленной социализации в 1906 году. М.А.Натансон в 1906 г. занимал прочерновскую позицию. В.В.Руднев в 1917 г. находился значительно правее Чернова. Н.В.Чайковский после революции 1905—1907 гг. отрекся от эсеров, а в 1917 г. ушел к энесам.
Левые эсеры, как и их предшественники, действовали в соответствии с доктриной, которая подвигала их на использование момента для осуществления основной цели: социализации земли и социализма. Равно как и их соратники, а затем бывшие соратники по партии — «Черновцы», влеклись к социализму, но находили момент для его достижения неподходящим. В душе эсеры не могли не симпатизировать большевикам и левым эсерам, внедрявшим социализм в Россию. В развернувшейся с 1917 г. борьбе они были обречены на непоследовательные поиски позиции «третьей силы».
На съезде раскола между сторонниками и противниками немедленного восстания не произошло. Одни согласились признать оправданным революционный захват земли (об этом говорилось в Программе), целесообразными все проявления стихийного движения, другие — сочли желательным выяснить реальное положение в деревне и городе и, не предрешая времени восстания, поручить определить его ЦК. 39 голосами против 19 была принята предложенная Черновым резолюция: придерживаться прежней тактики, не призывать к немедленному восстанию, готовиться на его случай, обратить особое внимание на армию, усилить политический террор и партизанскую войну [50].
Более или менее благополучно разрешив кризис, чреватый самыми тяжелыми последствиями, съезд стремительно двинулся к завершению. Единогласно приняли предложенную П.П.Крафтом резолюцию, обязывавшую все местные организации, все учреждения партии быть в полной боевой готовности, поскольку «крупный аграрный взрыв, если не полное крестьянское восстание в целом ряде мест, почти неизбежен» [51].
Несравнимо менее напряженной была атмосфера при обсуждении проблем аграрного и фабричного террора, максимализма. В защиту фабричного и аграрного террора напористо говорил витебский максималист [52]. Его, довольно неожиданно для многих, поддержал саратовец «Горецкий», заявивший: «...среди рабочих уже широко распространено убеждение в необходимости и возможности в революционный момент попытаться захватить в свои руки фабрики и заводы».
236
Все же при поименном голосовании резолюции о немедленной социализации фабрик и заводов максималист остался в одиночестве [53].
Споры об аграрном терроре «набили оскомину» эсерам. К тому же, в ноябре 1905 г. большевистская «Новая жизнь» опубликовала статьи И.П.Гольденберга, в которых он обвинял эсеров в пропаганде и развязывании стихийных, аграрно-террористических форм борьбы, «вещей в высшей степени вредных» [54]. В.И.Ленин, видимо, посчитал, что эсерам перепало достаточно, и приостановил фельетониста. Сам Ленин ни на минуту не сомневался в «политической» целесообразности разгромов и поджогов имений, более того, он без обиняков говорил о необходимости «натравливания» крестьян на помещиков, оговариваясь: «при известных конъюнктурах» [55].
Гольденбергу отвечал Н.И.Ракитников. Он писал о непричастности эсеров к актам аграрного террора, приводил примеры последовательных попыток организации «сознательного» крестьянского движения. Повсеместный разгром и поджег имений он объяснял невозможностью направить крестьянское движение в русло более организованных и «целесообразных форм борьбы» в связи с недостаточностью партийных сил [56]. Кстати, о том же говорили представители Саратовской губернии на Делегатском съезде Всероссийского крестьянского союза (6—10 ноября 1905 г.) [57].
Аргументы Ракитникова не выглядели стопроцентно убедительными. В Саратовской организации было немало сторонников аграрного террора. Племянница К.Р.Качоровского В.И.Люстиг в июне 1905 г. писала из Саратова в Париж: «... хотя многие комитеты заявляют..., что аграрный террор не только не надо вводить в программу, но даже нельзя считать средством борьбы, под аграрным террором разумеют только поджоги и убийство помещиков подряд, а остальные террористические акты на почве земельных отношений называют террором местным и политическим» [58]. В Саратовской губернии руководители боевых дружин, не надеясь удержать захваченные усадьбы, приказывали поджигать их [59].
На съезде В.В.Руднев, Н.И.Ракитников, В.М.Чернов и другие делегаты единым фронтом выступили против аграрных террористов. «Взгляд комиссии (по тактике. — М.Л.) на аграрный и фабричный террор вполне определенно отрицательный», — докладывал Н.И.Ракитников. По мнению комиссии, это средство «не соответствует нашим целям организованной борьбы со всем строем», не может привести к «революционному организованному захвату земли», служить цели воспита
237
ния народных масс и поэтому не может быть рекомендовано партией [60].
«Понятием аграрного террора охватываются все виды нанесения вреда личности или имуществу, возникающие непосредственно на почве аграрных отношений», — говорилось в резолюции, принятой голосами всех против одного. Вполне соответствующими задачам партии были признаны «попытки организованного пользования землями, угодьями и продуктами земли (напр., пользование лесами, пастбищами, лугами и т.п.)». Эти формы борьбы съезд не относил к актам аграрного террора [61]. Участники его заявили о сочувствии всем проявлениям массовой борьбы, в том числе таким, как экономический террор, когда «малосознательные массы не в силах дать отпора экономическому насилию». Партийная пропаганда аграрного и фабричного террора была признана ошибочной и вредной, но вести агитацию против него не предлагалось [62].
По сути, съезд не внес ничего нового; подобные резолюции в течение 1905 г. приняли областные и губернские организации. Но решением высшего своего форума партия, как. целое, отмежевывалась от крайних проявлений борьбы в деревне и их непримиримых проповедников. В свою очередь резолюция стимулировала отход части аграрных террористов к максималистам.
К концу 1905 г. максимализм окреп. По подсчетам Д.Б.Павлова, к этому времени насчитывалось 19 «условно максималистских» организаций [63]. Сторонники максимализма, аграрного террора имелись во всех губернских и крупных городских организациях. Особенно сильным было их влияние в Северо-Западной области. Делегат Рижского комитета сетовал на раскол, который вносят максималисты, говорил о невозможности совместной работы с ними [64]. В Северо-Западном крае, объяснял делегат Гомельской группы, в партии налицо два течения, слить их в одно невозможно. С ним солидаризировался представитель Северо-Западного областного комитета. «Получается не организация, а дезорганизация», — резюмировал В.Г.Подвицкий [66]. Вместе с делегатом Виленского комитета он предложил «очиститься» от максималистов и аграрных террористов, соблюдать «строгую выдержанность и единство..., излагать только партийную программу, не внося в нее ничего нового» [67].
Большинство желало избежать раскола и всполошилось. «Эту резолюцию нельзя даже голосовать», — волновался А.И.Альтовский; она даст отрицательный результат — вторили ему другие. 34 голосами против 5 при 7 воздержавшихся приняли резолюцию в редакции В.М.Чернова о дискуссии по
238
программе и тактике после съезда «в тесных партийных кругах среди партийных работников» [68]. Старания удержать максималистов, «оппозиционеров», аграрных террористов в рядах партии оказались малопродуктивными. Вскоре после съезда они стали покидать ее ряда.
Острая дискуссия развернулась в связи с настойчивыми предложениями Н.Ф.Анненского, В.А.Мякотина, А.В.Пешехо-нова ликвидировать нелегальную партию, создать на ее основе легальную, покончить с нелегальной деятельностью и сосредоточиться на легальной. Бурные дебаты закончились уходом «богачей». В «Обзоре деятельности партии социалистов-революционеров в 1905—1907 гг.», написанном, по-видимо-му, Э.И.Рубановичем с карандашными правками рукой В.М.Чернова, говорится: на I съезде, «несмотря на крайнюю нежелательность разрыва, попытки со стороны «коренных», так сказать, партийных работников всячески избежать его — раскол оказался неизбежным» [69]. Факт раскола признавался всеми, но в 1979 г. был подвергнут сомнению Н.Д.Ерофеевым [70]. В качестве основного аргумента приводились поздние заявления членов редакции «Русского богатства», главным образом А.В.Пешехонова.
Рассмотрим историю взаимоотношений эсеров и «богачей», политическое кредо последних, а затем вернемся к дискуссии на съезде.
К 1905 г. единственным общественно значимым легальным народническим журналом осталось «Русское богатство», из которого Н.К.Михайловский и его единомышленники в 1894 г. вытеснили В.П.Воронцова, а позднее С.Н.Кривенко, Л.Е.Оболенского, Л.М.Скабичевского, В.А.Тимирязева, поскольку те, по выражению Н.К.Михайловского, «слишком уж гнули» в сторону «маленьких дел» [71]. Отторгнутые ушли в журнал «Начало» и газету «Сын отечества». Оба издания, политически бесцветные, в свою очередь отмежевывались от адептов «малых дел». Я.В.Абрамов в конце 90-х годов горько жаловался С.Н.Кривенко, что его материалы нещадно урезают, портят, нарочито задевают его человеческое достоинство [72]. В конце-концов от него избавились.
Редакция «Русского богатства» поддерживала устойчивые тесные связи с партией эсеров. Ближе всех к ней был П.Ф.Якубович. В.А.Мякотин и А.В.Пешехонов редактировали первые номера «Революционной России», Пешехонов публиковал в ней статьи, был автором прокламаций Петербургского комитета «К учащейся молодежи», «К обществу», «К рабочим» [73]. Вместе с Мякотиным он принимал участие в обсуждении проектов программы партии эсеров и намеревался
239
представить свой вариант. Оба они были тесно связаны с Петербургским комитетом и, по мнению Охранного отделения, входили в его состав [74]. В.М.Чернов прямо утверждал, что В.А.Мякотин и А.В.Пешехонов «считали себя тогда членами нашей партии» [75]. Об этом же говорили Н.Д.Авксентьев, М.А.Натансон, С.Н.Слетов, Н.С.Русанов [76]. Того же мнения был и П.Н.Милюков [77]. Весной—летом 1905 г. им обоим предлагали войти в состав ЦК [78].
Квартира Пешехоновых во время подготовки покушений на В.К.Плеве и великого князя Сергея Александровича стала местом встреч боевиков И.П.Каляева, П.С.Ивановской, А.Д.Покотилова, Е.Ф.Азефа, Б.В.Савинкова. Во время приездов в Петербург у Пешехоновых останавливалась Е.К.Брешко-Брешковская, в ноябре 1905 г. — В.М.Чернов [79].
Тогда же Пешехонов и другие «богачи» вошли в редакцию «Сына отечества». Ее все считали и называли эсеровской. Затем они участвовали в подготовке I съезда партии. Пешехонов, по словам М.А.Натансона «собирался изложить контрпроект (Программы партии эсеров. — М.Л.), но так и не сделал этого. Этот факт подтвердил В.М.Чернов [80]. Год спустя А.В.ПешеХонов писал Л.Э.Шишко, что он и его товарищи до января 1906 г. создавать легальную партию предполагали вместе с эсерами, а зимой того же года «мы надеялись, что новую партию будем строить, как дружественную с.-р.» [81].
Любопытно изменение тональности. В 1906 г. А.В.Пешехонов писал о «друзьях по направлению», с которыми разошлись исключительно по организационным вопросам; в 1917 г. — «Мякотин и я, хотя и не входили формально в партию с.-p., но были близки к ней, чуть ли не с самого ее возникновения»; в 1924 г. — «к партии с.-р. я не принадлежал, никогда в обязательных отношениях к ней не находился» [82].
В конечном итоге, дело не в том, кто прав: Пешехонов ли, задним числом энергично отрицавший принадлежность свою и друзей по редакции к партии эсеров, или эсеры, считавшие их до 1906 г. членами своей партии. Формальных доказательств нет и быть не может. Членских билетов не было, партийных взносов будущие энесы не платили и ни к какой первичной организации приписаны не были. Суть в том, что до 1906 г. эсеры были единственной партийной народнической организацией, единственной, в глазах современников и их потомков, общественно значимой представительницей народничества. Поэтому раскол в этом широком многоплановом неоднородном течении с полным основанием отождествлялся с расколом в партии эсеров.
240
Все общественные деятели склонны преувеличивать свою роль. Небольшая группка публицистов «Русского богатства» — она свободно могла разместиться на одном диване — претендовала на руководство партией «всего трудового народа». А.И.Иванчин-Писарев, секретарь редакции журнала, поздней осенью 1905 г. рассказывал Н.С.Русанову, что Н.Ф.Аннен-ский, А.В.Пешехонов и другие «богачи» в разговорах между собою «не очень доброжелательно» отзывались «о наших эмигрантах», которые прибыли «с большим самомнением» и хотят «верховодить в партии, нуждающейся прежде всего в знании России и русских отношений», тут, замечал Русанов, «они считали себя настоящими экспертами» [83]. Народничество размежевывалось на почве организационных, тактических, программных расхождений, но и политический апломб играл свою роль.
В первые месяцы 1905 г. политическая позиция «Русского богатства» оставалась неопределенной. В феврале, на масленицу, Н.Ф.Анненский, В.А.Мякотин, А.В.Пешехонов, П.Ф.Якубович собрались для обсуждения «нашей идейной программы (в широком смысле)». Беседы были продолжены в марте. Пешехонову поручили облечь их в письменную форму, чтобы во время приезда В.Г.Короленко в Петербург рассмотреть высказанные мнения «в большой компании». Сообщая обо всем этом Короленко, Якубович замечал: «Очень любопытно (и даже страшно!) — в чем мы сойдемся, в чем разойдемся» [84].
Действительно, выявились и разногласия. В начале апреля Мякотин сообщил Пешехонову о своем намерении держаться на предстоящем съезде писателей «совершенно независимо от Р.[усского] богатства» [85]. Завершенной в мае программной статье по аграрному вопросу А.В.Пешехонова не нашлось места на страницах журнала. В пятерке лидеров редакции «Русского богатства» П.Ф.Якубович тяготел к радикализму, терроризму, к эсерам. В.Г.Короленко возлагал надежды на государство, «каково бы оно ни было», а Н.Ф.Анненский, А.В.Пешехонов, В.А.Мякотин — на государство, демократически реформированное [86]. Этот триумвират выступал относительно солидарно, хотя между ними порой вспыхивали страстные споры [87].
В июне Пешехонов завершил работу над окончательным вариантом проекта платформы, который размножили небольшим тиражом и разослали единомышленникам. Проект вызвал недовольство Анненского, так как в нем не было ни слова о тактике, об отношении к другим партиям и Государственной Думе [88]. Все делалось скрытно.
16 Леонов М. И.
241
Летом 1905 г., когда крестьянские волнения разлились по стране, «богачи» заволновались. В июньском номере журнала Пешехонов с крайней обеспокоенностью писал об «аполитическом, правильнее сказать, анархическом характере» крестьянского движения, его тенденции разрешить исключительно «своими средствами» громадные и сложные вопросы. Для крестьян, продолжал он, государство — чуждая сила, обычное право они осуществляют как факт, а не как правовую государственную норму. Если крестьянское движение, естественно развиваясь, не преодолеет характер пугачевщины, высказывал он свои опасения, то борьба с помещиками за землю перерастет в борьбу за землю между крестьянами. Он видел единственный выход — ввести крестьянское движение в русло государственности. Впервые был сделан (аккуратно, в примечаниях) публичный выпад против «друзей по направлению», отдельные из которых «не доверяют “буржуазному” государству и слишком переоценивают хозяйский союз — общину», в силу чего «противопоставляют национализацию социализации» [89].
Тем же летом Анненский за границей вел «большие дебаты» с эсерами (больше всего с Натансоном) об аграрном движении, земельных захватах, тактике, легальной организации и уверился, что «полемика неизбежна» [90]. Лидеры партии эсеров особых тревог в связи с «особым мнением» «богачей» не испытывали. В партии были события покруче: аграрные террористы с «Вольным дискуссионным листком», зарождающаяся «оппозиция» и многое другое. Были в партии государственники (например, А.И.Гуковский), либералы (Е.Ф.Азеф). На этом фоне сомнения «богачей», которых искренне уважали, выглядели малозначащими (позднее Натансон с трудом припоминал о спорах с Анненским и не придавал им особого значения) [91].
В полемику с Пешехоновым ввязался Г.Новоторжский [92]. По словам Н.Д.Ерофеева, «от имени эсеров Новоторж-ский отстаивал социализацию земли, эсеровскую программу аграрной реформы», в том числе передачу земли и ренты общинам, запрещение наемного труда в общине [93]. Мнение Н.Д.Ерофеева полностью поддержал и В.Н.Гинев [94]. Думается, нет достаточных оснований придавать такое значение соображениям столь одиозной личности, как Г.Новоторжский, который никак не числился в партии идеологом. Напротив, партийная критика, представленная видными деятелями В.В.Леоновичем и А.И.Потаповым дала резко отрицательную оценку его сочинениям.
242
Вот малая часть из сказанного ими: Новоторжский примитивно, ошибочно, «кастрированно» излагает программу социализации земли, «излишне склонен к прожектерству самого ненужного свойства», «обнаруживает чрезвычайно розовый оптимизм», «сбивается на такое понимание социализации, при котором этой профессионально-земледельческой (по составу) общине должно быть предоставлено распоряжение землями данного района», только он да П.П.Маслов «приписывают с.-р.-ам склонность силой запрещать кому-либо наниматься на работу», — в итоге, он «дает в руки противникам ...несколько выигрышных карт» [95].
По приезду эсеров-эмигрантов «богачи» познакомили их со своим проектом платформы (назывался он, как запомнил В.М.Чернов, «Заявление от группы писателей народно-социалистической партии»). Чернов к потаенному плоду отнесся без пиетета: пробежал глазами, подивился умеренности и благодушно заявил, что возражений не имеет, на основе проекта могут объединяться «сочувствующие нам». Точно такой же была реакция Натансона, Русанова и других эсеров.
«Богачи» вида не показали — это был пробный шар. Минула неделя с небольшим, и они, как раз накануне совещания о новой, с участием их и «коренных» эсеров, редакции «Сына отечества» дали бой, в ультимативной форме потребовав согласия на создание на основе эсеровской организации легальной партии. Чернов, хотя и ошеломленный, ответил решительным отказом. «Богачи» стояли на своем. Атмосфера накалилась до предела, дело шло к разрыву. Но в последний момент «богачи» уступили [96]. В ближайшие недели «громадное большинство социалистов-революционеров, с которыми нам приходилось говорить по этому поводу и в отдельности, и на партийных собраниях, решительно высказывалось против “богачей”», — вспоминал Н.С.Русанов [97].
Отношения внутри редакции «Сына отечества», были крайне напряженные (об этом уже говорилось ранее). На I съезд «можно сказать, мы их именно притащали, — говорил В.М.Чернов, — потому что они сами не хотели туда ехать» [98]. А.В.Пешехонов, отправляясь на съезд, заверил жену, что вернется вечером 31 декабря. И действительно, приехал за 10 минут до Нового года [99].
30 декабря на вечернем заседании съезда Анненский, Мякотин, Пешехонов проявили завидную энергию (Якубович ограничился одной-двумя репликами), призывая к ликвидации нелегальной партии «бойцов» и созданию на основе наличных кадров легальной «партии масс» [100]. Реакция съезда была резко отрицательной. Пылкий Рубанович, огненный шатен, иг
243
для конспирации перекрасившийся в брюнета, но так неумело, что получился невероятный колер, крайне возмутился предложением превратить их, партию революционеров, «в какую-то открытую» и назвал Мякотина либералом (по другим источникам, полулибералом) [101].
Мякотин был сражен. Замечательный оратор, не терявшийся перед многотысячной аудиторией, тотчас же вскочил и, бледный, с красными пятнами на лице, потребовал слова. Срывающимся голосом («хладнокровие невольно покидает меня») он возмущенно говорил о нанесенном ему оскорблении [102]. Много дней спустя, на заседаниях редакции «Русского богатства», он вновь и вновь повторял: «Какие это товарищи? Разве так с товарищами полемизируют? Особенно меня поразил ваш черно-желтый Шевич! Осмелиться сказать, что мы не социалисты, а так, какие-то либералишки, и только потому, что не божимся на каждом шагу борьбой классов!» Руки у него тряслись, щеки горели, он поносил «этого заграничного господина», не находя в его взглядах и нахальстве ничего отличного «от самого оголтелого из наших русских марксистов». Пешехонов и Анненский сочувствовали ему [103].
Возмущенные «богачи» были готовы покинуть съезд, и лидеры партии в перерыве бросились уговаривать Рубанови-ча-«Шевича» взять «либерала» обратно. Тот уступил, и сразу после перерыва обратился к Мякотину с примирительной речью [104]. Внешне инцидент был исчерпан. Весь эпизод, как нельзя лучше, характеризует традиционное умонастроение и психологию русского социалиста: революционер-ниспровергатель заслуживает уважения; либерал — синоним обывательщины, политического приспособленчества, трусости, «премудрый пескарь» М.Е.Салтыкова-Щедрина; консерватор — оголтелый реакционер, «черносотенец», враг прогресса и народа.
Старания Мякотина, Пешехонова, Анненского были не совсем напрасны. За резолюцию первого из них о сохранении «пока» нелегальной организации и о приступе при ее деятельном участии к созданию открытой политической партии, «как особой организации, построенной на широких демократических началах» голосовал один делегат, семеро, в их числе Савинков, воздержались [105]. Все, кроме одного, отдали голоса резолюции Чернова—Рубановича о невозможности в современных политических условиях перехода от конспиративной организации ко вполне открытой партии социалистов-революционеров [106].
Не получив желаемой поддержки, «богачи» в очередной раз решили покинуть съезд. Но их уговорили остаться и вы-244
сказать свои соображения по программным вопросам. Под конец утреннего заседания 31 декабря делегаты устроили им форменный допрос, ставя «в лоб» вопросы об их отношении к земельным захватам, вооруженному восстанию, выкупу земли, Учредительному собранию. Особенно старалась молодежь. В частности, М.В.Вишняк задал вопрос, как они поведут себя, если Учредительное собрание «разорвет формулу “Земля и Воля”, и, закрепив землю за народом, отвергнет или (нраничит народовластие?» На что Пешехонов отвечал: «Бунтом против такого собрания я не пойду» [107].
Исчерпав аргументы, Н.Ф.Анненский, В.А.Мякотин, А.В.Пешехонов, П.ФЛкубович покинули съезд (последний потом вернулся). Раскол стал фактом.
Отношение к Государственной Думе было определено в первый день заседаний съезда. Откладывать было некуда: 3 января истекал срок заполнения избирательных списков. К тому же, единомышленники из различных союзов настойчиво просили съезд высказаться по этому вопросу [108]. Делегаты клеймили Думу и избирательный закон: «грубая фальсификация народной воли», «издевательство над рабочим народом». Как заявил под бурные аплодисменты мастак по части красочных выражений О.С.Минор: «Пусть она будет архичерной, пусть там будут одни мерзавцы, это для нас будет выгоднее, так как никакие иллюзии на ее счет не будут возможны» [109].
За использование думской трибуны однозначно высказался только «Норринг». Это было его личное мнение, поскольку делегировавший его Рижский комитет выступал за бойкот [ПО]. Антибойкотисты, Н.Д.Авксентьев, Е.Ф.Азеф, Н.С.Руса-нов, при обсуждении промолчали [111]. Решение о бойкоте Думы и выборах в нее было принято единогласно. Среди тех, кто вотировал бойкот, оказалось и несколько будущих депутатов I Думы.
По мнению бойкотистов, весеннее восстание сметет существующий строй, Дума будет отвлекать внимание народа; правовое государство может изменить социальное положение и психологию крестьянства и поставить под вопрос осуществимость социализации земли; Дума совершенно не соответствует идеалу представительного учреждения, ее роль будет ничтожна. Этой аргументации, тесно увязанной с социалистической доктриной, нельзя отказать в логичности. Иное дело, что доктрина обещала неисполнимое — земной рай, а оценка развития событий и роли Думы оказалась неверной, в чем эсерам вскоре пришлось признаться.
Оценки эсеров и социал-демократов по вопросу о Думе совпадали до мелочей. Вторые также ждали революционного
245
взрыва весной, клеймили избирательный закон и Думу, полагали, что ее значение будет ничтожным. В.И.Ленин и много лет спустя говорил о бойкоте I Думы как ошибке «небольшой и легко поправимой» [112]. О настроении социал-демократов можно судить по названию широко тиражируемой ими прокламации «Участники Думы — предатели народа».
Определенно против участия в выборах в Думу выступили в декабре 1906 г. областные и губернские съезды Всероссийского Крестьянского союза. В принятых ими резолюциях всех, кто будет участвовать в выборах, объявляли врагами народа [113]. Решение о бойкоте Думы принял Союз союзов, ВЖС и ряд других профессиональных союзов, в то время как кадеты отмежевывались от революционеров и активно агитировали за участие в избирательной кампании и «органическую работу» в Думе.
На I съезде партии эсеры горячо спорили об использовании предвыборных собраний для революционной агитации. Предложение Чернова выступать на них с пропагандой партийной программы и тактики, Учредительного собрания нашло поддержку меньшей части делегатов. Большинство энергично протестовало. Дело дошло до обвинения Чернова в страшном злодеянии: «компромиссе», так что тому пришлось клятвенно заверять съезд о своей неизменной преданности революции и неприятии компромиссов.
Резолюция Чернова («Бойкот выборов и агитация за этот бойкот повсюду, в том числе и на предвыборных собраниях») была отвергнута 28 голосами против 20. Приняли 30 голосами против 20 резолюцию Минора («Съезд П.С.-Р. полагает несоответствующим ее интересам вступление в предвыборные собрания путем даже временного использования законных прав в участковых комиссиях») [114]. Первый бой с ультрареволюционерами Чернов проиграл. В состязании крайностей съезд дошел до запредельной черты.
Без обсуждения была принята резолюция о продолжении террористической тактики «до полного завоевания политических свобод», усилении центрального и местного политического террора и «партизанской войны». В связи с ослаблением «в настоящее время» комитетов, контроль над местным политическим террором возлагался на областные организации. «Более сложные террористические акты» поручались, «по тем же соображениям», летучим боевым дружинам [115].
Не вызвала споров резолюция об отношении к другим политическим партиям. Провозгласив своей конечной целью создание единой социалистической партии, съезд для данного момента установил градацию. ЦК и местным организациям
246
предоставили право заключать постоянные соглашения с «родственными», примыкающими к эсерам, организациям ППС, латышским социал-демократическим союзом, белорусской «Громадой», грузинскими федералистами, дрошакиста-ми. С социал-демократами было решено вступать во временные боевые соглашения и, в крайних случаях, во временные соглашения для координации действий, решительно избегая слияния местных организаций, их военных, боевых, крестьянских и т.д. групп. «С с.д. нужна осторожность и еще раз осторожность, так как вероломство их достаточно нами испытано», — говорил делегат от ЦК «Соболевский» [116]. Аргументация и резолюция эсеров почти слово в слово (но с обратным знаком) повторяли аргументацию и резолюции социал-демократов.
Съезд энергично отмежевался от кадетов, постановив не входить с ними ни к какие соглашения и относиться «вполне непримиримо» к оппозиционным («как буржуазным») партиям [117].
Рассчитанный первоначально на пять дней съезд продолжался семь, но не решил всех вопросов. Позицию по отношению к ВКС, профессиональным союзам поручили определить ЦК.
Сразу по его окончании члены избранного ЦК обсудили программу деятельности и распределили обязанности. Литературно-издательские дела взяли на себя В.М.Чернов и Н.И.Ра-китников, организационные — А.А.Аргунов и М.А.Натансон, БО поручили Е.Ф.Азефу и П.П.Крафту. Позднее Крафт возглавил Исполнительное бюро, а в БО его заменил Савинков. На первых заседаниях разработали инструкцию для членов, определили компетенции уполномоченных ЦК. ЦК не доставало внутренней сплоченности, его члены постоянно нарушали принцип коллегиального решения даже очень важных дел [118]. При малом числе членов он, удивительным образом, представлял основные партийные течения: ультрареволюционное (Ракитников), центристское (Аргунов, Крафт, Натансон, Чернов), умеренное (Азеф, Савинков).
I съезд сыграл чрезвычайно важную роль в истории партии эсеров и всего народнического направления. Партия эсеров конституировалась, определила свою организационную структуру, приняла Программу и Устав, избрала руководящие органы. Съезд стимулировал объективно обусловленный, наметившийся ранее раскол в народническом течении.
Уход публицистов «Русского богатства» положил начало открытому самоопределению умеренных социалистов-народников. Вскоре после съезда начали самоопределение и макси-
247
мал исты. «Развод» с умеренными и сверхреволюционерами переживался болезненно, но не грозил потрясениями, от которых партия долго не смогла бы оправиться. Опасный кризис разразился при обсуждении резолюций по тактике. Предшественники левых социалистов-революционеров, «ткачевцы», сторонники призыва к немедленному захвату земли и вооруженному восстанию, желали, во что бы то ни стало в ближайшие месяцы реализовать программу социализации земли. «Ортодоксам» во главе с Черновым крайним напряжением сил удалось провести резолюции, не предрешавшие немедленного боя во имя аграрной революции. Обе стороны пошли на уступки. Кризис был преодолен.
Съезд утвердил резко выраженную революционную тактику, которая основывалась на неверных представлениях о соотношении сил сторонников и противников революции, настроений крестьянства, роли Государственной Думы. Как и социал-демократы, эсеры переоценивали собственные силы, не придали должного значения наметившемуся после декабря 1905 г. повороту общественности. Поэтому сразу же после съезда они были вынуждены внести серьезные коррективы в свою тактику.
§ 2. СОСТОЯНИЕ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Рассмотрим организационное состояние партии эсеров в период от поражений декабрьских восстаний и до роспуска I Государственной Думы. В сражениях поздней осени и декабря 1905 г. многие организации революционеров были разгромлены. Социал-демократы более всего потеряли в Центральнопромышленном районе, в индустриальных центрах, крупных городах. Потери партии эсеров, с неистовостью бросившейся в огонь антиправительственных сражений, «были велики» — констатировал «Обзор деятельности за 1905—1907 гг.», составленный ЦК [119].
Кто пал на поле боя, кто скрывался, кто был арестован. Самые крупные потери понесли городские организации Москвы, Минеральных вод — Пятигорска, Екатеринослава, Харькова и губернские — Саратовская, Самарская, Казанская, Нижегородская, Тамбовская, Пензенская, Курская, Воронежская [120]. В декабре в полном составе был арестован съезд Украинской области. Киевская организация «была уничтожена совершенно целиком» [121].
В Саратовской губернии экспедиция генерала Сахарова «заставила бежать из деревни почти всю сознательную моло-
248
дсжь». Оставшись без денег и заработков, молодые деревенские парни не могли рассчитывать и на помощь «разгромленных вчистую» партийных организаций [122]. Организации Крестьянского союза «рухнули», членов Бюро, кто не успел бежать, посадили в тюрьмы, там же оказались сотни членов крестьянских братств [123]. В губернском городе сохранился всего один рабочий кружок на заводе Гантке. Ослабленный арестами губернский комитет утерял связи с уездными группами и братствами [124]. Партия потеряла все легальные газеты, на время прекратили выпуск литературы партийные издательства, припрятали эсеровские книги и брошюры книжные склады и магазины.
С конца января — начала февраля в считанные недели организации возрождаются. По сообщению жандармского управления, Харьковская организация, «расстроенная декабрьскими арестами начала крепнуть во второй половине февраля», собрала остатки боевых дружин, привлекла на свою сторону значительную часть учащейся молодежи, разослала агитаторов по заводам и губернии [125]. То же было в Минской губернии [126].
В Саратове комитет восстановился в январе. С 5 февраля Н.П.Огановский, Г.К.Ульянов, С.В.Аникин, Вл.М.Чернов приступили к изданию легального ежедневного «Голоса деревни», который, по сведениям жандармского управления, «получил в Саратовской губернии самое широкое распространение и весьма вредно влияет на крестьян и малообразованные слои города». Не успели власти прикрыть эту газету, настырный комитет занялся выпуском «Народного листка» [127].
Несмотря на внутренние распри, откол «оппозиции» и максималистов, Московская организация, потерявшая множество своих членов, к концу зимы насчитывала в своих рядах до полутора тысяч, а к июню, по данным охранного отделения, — не менее двух тысяч членов в восьми районах [128]. В Петербурге больше всего перепало партийным функционерам. Организация серьезно не пострадала. Инфраструктура ее в 1906 г. чрезвычайно разветвилась: рабочая, студенческая, ученическая, военная, боевая, пропагандистская и многие другие организации насчитывали в совокупности до трех тысяч человек. Вновь, как и в дни «октябрьских», в дни «перводумских свобод», шла открытая запись в партийные ряды [129]. Обе столичные организации отличались исключительно интенсивной, разносторонней издательской деятельностью от до легальных книг и газет до нелегальных листков.
Организационное строительство в 1906 г. шло не менее, а в некоторых отношениях более активно, чем в 1905. Зимой
249
восстановились все губернские комитеты, к середине года они имелись во всех, кроме Рязани, губернских городах Европейской России. В отличие от предшествовавшего периода, в значительной части они были выборными и включали представителей рабочих, крестьянских, студенческих, военных и других подразделений. Почти до трехсот возросло число уездных и городских организаций. Причем наряду с «обжитыми» районами, они в большом количестве появились в Центральном промышленном районе, а также в Сибири и на Дальнем Востоке. Многократно увеличилось число городских организаций в Кавказском крае и Средней Азии [130].
1906 г. — время многочисленных съездов: областных, губернских, городских, уездных, волостных, районных, а также крестьянских и военных пропагандистов. Партийные комитеты и группы впервые стали регулярно отчитываться о своей деятельности. Партийная статистика: учет количества организаций и их членов, издания прокламаций и другой литературы, сфер деятельности, боевых дружин и вооружения, проведенных митингов, агитационных мероприятий среди рабочих, крестьян, солдат, студентов — ведет свое начало именно с 1906 г. Во всем этом, на наш взгляд, выразились качественные изменения, произошедшие в партии с 1905 г. Из совокупности малочисленных кружков, которые таили свое внутреннее состояние, она, по внешним признакам, превращалась в типовую нелегальную партию II Интернационала с характерными чертами массовой организации, все более и более сближаясь в этом отношении с российской социал-демократией.
Укрепились позиции партии в городе, где находились ее организационные корни. В непромышленных районах, по-прежнему, эсеры агитировали и находили отклик в первую очередь среди рабочих мелких, полукустарных заведений и ремесленников [131]. В промышленных центрах — устремляли свои взгляды на крупные государственные предприятия. Социал-демократы сохраняли несравнимо более прочные позиции среди городских интеллигентов и рабочих, однако, в ряде случаев, эсерам удалось покуситься на их превосходство. На III съезде Уральской области 25—26 июня 1906 г. делегаты Пермского комитета и Тагильской группы констатировали, что, хотя социал-демократы и ведут работу во многих местах, «но в общем симпатии рабочих на нашей стороне» [132]. На IV Уральском областном съезде (28—30 августа 1906 г.) приводились такие факты: в Златоусте работа на заводах велась «только с.р.», на Кат-Ивановском, Садкском, Куксовском заводах «рабочие переходят от с.д. к нам», на Мотовилихском заводе (10 тыс. рабочих) «влияние с.р. более значительно, чем
250
с.д.» [133]. Преобладающим было влияние эсеров на промышленных предприятиях Царицына.
По выявленным нами данным, в первой половине 1906 г. существовало не менее 112 рабочих организаций в городах, заводских поселках и местечках. В них числилось от 22,5 до 24 тыс. рабочих (от 22485 до 23975) [134]. Как и при всех остальных подобных подсчетах, мы должны подчеркнуть относительную точность суммарной цифры — результата арифметического сложения данных источников. Изыскания в местных и заграничных архивах, безусловно, позволят уточнить приведенные показатели. По-видимому, рабочих организаций (за счет небольших городов и местечек) было больше, также, как и несколько больше было «организованных рабочих».
Заметно усилилось влияние эсеров в профессиональных союзах, особенно таких городов, как Петербург, Царицын, Астрахань [135]. По-прежнему, под влиянием эсеров находился Всероссийский железнодорожный союз [136].
На базе Всероссийского союза судоходцев, служащих и судорабочих в первой половине 1906 г. сформировалась Волжская судоходная организация партии социалистов-революционеров (ВСО ПСР.) В Нижнем Новгороде располагалось ее Центральное бюро, куда входили В.Н.Колотыгин (из семьи крестьян), К.В.Лихонин (из семьи мещан), А.Д.Капустин (из семьи крестьян), Н.В.Образцов (из семьи мещан) [137]. В отделении ВСО в Нижнем Новгороде было 300 членов и 10 (затем 12) затонских групп, в Рыбинске — 15 членов и 2 за-тонские группы, в Костроме — 15 членов и 1 затонская группа, в Твери — 5 членов и 1 затонская группа, в Казани — 4 затонские группы, в Царицыне — 15 членов, в Саратове — 20, в Астрахани — 100 и 6 затонских групп. Кроме того, имелись отделения в Кинешме и Череповце [138]. Таким образом, организация насчитывала в своих рядах до 500 членов и 24 затонские группы, ее представители ходили на 90 пароходах. Издавали «Известия Волжской судоходной организации п.с.-р.» и «Рыбинский затон».
Пароходские и пристанские группы избирали пароходские и пристанские комитеты. Организация пропагандировала среди судоходного персонала, распространяла литературу, руководила профессиональным движением [139]. По оценке Департамента полиции, размах деятельности ВСО был велик. Ее представителем во II Думе был В.В.Евреинов [140]. Осенью 1906 г. ЦК предоставил ВСО права автономной партийной организации под контролем областного комитета Центральной области. Действующая параллельно судоходная организа
251
ция социал-демократов уступала эсеровской по всем параметрам [141].
Традиционно сильным с дореволюционных времен было влияние эсеров среди народных учителей [142]. В революции эсеры все более завоевывали симпатии Всероссийского союза учителей и деятелей по народному образованию, на II съезде которого был принят устав в их интерпретации, а социал-демократы, по обыкновению, хлопнули дверью. На III съезде Союза (июнь 1906 г.) эсеры явно преобладали [143]. Делегаты многих групп сообщали о том, что «учительство работает политически под флагом преимущественно с.-р.» [144].
Особые надежды, как всегда, возлагали на крестьянство. Успешно восстанавливались крестьянские организации в Полтавской, Черниговской, Киевской, Екатеринославской губерниях. В.М.Зензинов, посланный уполномоченным ЦК в Украинскую область, в мае 1906 г. на съезде крестьянского Союза партии в Черниговской губернии «с великим удивлением узнал, что вся округа была великолепно организована», в каждой деревне была своя выборная группа или комитет из 3-5 человек. Сносились между собой организации с помощью специальных курьеров, имели пароли и явки, склады литературы. «Коротко говоря, — заключал он, — вся эта округа, весь район был покрыт густой сетью партийной организации — работа велась систематически, упорно, согласно намеченному плану». Ему также показали карту, на которой была обозначена вся организационная сеть [145].
Много стараний прилагали эсеры Поволжья. В Саратовской губернии в начале января восстановленный губернский комитет разослал разъездных агентов для выяснения конкретного положения в деревне, воссоздания уездных групп и крестьянских организаций. В феврале — марте повсеместно были избраны (новая черта в жизни эсеров) комитеты. Весной прошли съезды крестьян и крестьянских работников [146].
В.Н.Гинев в подтверждение своего тезиса о мизерности эсеровских крестьянских организаций сослался на протоколы июньского съезда Саратовской губернской организации. Его резюме таково: «...крестьянские братства в сравнительно большом числе были только в одном уезде, в остальных же их очень мало или совсем нет» [147].
Обратимся к протоколам упомянутого съезда, изъятым 9 июля 1906 г. при обыске у А.Г.Ржонсицкого [148]. В делах Департамента полиции хранятся несколько идентичных копий этого документа [149]. Вот о чем в них говорится. К июню 1906 г. во всех 9 уездах были восстановлены уездные группы. На губернский съезд не прибыли делегаты Кузнецкого уезда.
252
Сведения представителя Саратовского уезда, согласно протоколу, «очень недостаточны», так как руководители местной группы «вынуждены были в силу полицейских преследований внезапно выехать», у секретаря уездного съезда крестьян (7-8 мая) при обыске изъяли протокол, вследствие чего новый представитель оказался плохо информированным. По тем же причинам не было сведений о состоянии дел в Камышинском и Царицынском уездах. В отчетах представителей уездов нет определений «сравнительно большое число», «очень мало». Ни в одном из них не говорится, что в уезде отсутствуют крестьянские братства.
Суммируем сведения по уездам: Балашовский — разделен на 8 районов, на уездном съезде в мае присутствовало 40 человек, в том числе от 15 братств; имелось и 4 действующих гектографа. Саратовский — 5-6 братств с выборными комитетами, связи с 50 волостями; Петровский — 15 волостных организаций, 3 братства; Аткарский — разделен на 3 района (Северный район — братства в 25 селах от 50 до 100 человек в каждом; Южный — в районной группе 10 человек, в том числе 2 крестьянина; Средний — сведений нет); Вольский — «группы сознательных крестьян» в 25 селах, Новоузенский уезд Самарской губернии — 11 братств. Согласно обнаруженным нами протоколам, представителей 27 волостей Крестьянского союза Саратовского, Новоузенского и Камышинского уездов, изъятых у В.Н.Афанасьева, в 5 волостях Саратовского уезда числилось 143 крестьянина-эсера, в Камышинском — 80 [150].
При анализе состояния дел в Саратовской (и любой другой) губернии статистический момент должен быть дополнен динамическим. К осени 1905 г. в губернии имелось до 200 братств с тысячами членов. Во время и после восстаний того же года около 5 тысяч крестьян оказались в тюрьмах, сельскую организацию разгромили [151]. Зимой 1906 г. приступили к ее восстановлению. Регенерация шла быстро, о чем свидетельствуют майский и июньский съезды. В перводумские дни, по описанию одного из руководителей губернского комитета, крестьяне «десятками и сотнями вступали в партийные организации. Были села, где на вопрос о “явке”, Вам отвечали со снисходительной улыбкой: “Иди в любую хату — у нас все такие свои люди”. Кое-где члены схода со старшиной и старостами во главе состояли в партийных организациях» [152]. В июле 1906 г. в губернии по официальным партийным данным насчитывалось 193 братства [153].
Деревенские братства, как писал один из руководителей Крестьянской комиссии при ЦК М.С.Арефьев, по обыкнове
253
нию, составляли «первое звено нашей организации», но не единственное. Наряду с ними, существовали крестьянские группы, волостные и районные союзы, организации или братства [154]. В докладе июньскому совещанию ВКС 1906 г. делегат Саратовской губернии так очертил новую ситуацию: «С началом весны крестьянство начинает организовываться самостоятельно. Организации быстро растут и сразу становятся на ноги. Характер организации меняется: вместо существовавших раньше братств создаются крестьянские организации партии социалистов-революционеров. Теперь губерния покрылась целой сетью таких организаций. Саратовский уезд в целом объявил себя партийным» [155].
Самый важный вопрос, сумели ли эсеры Саратовской и других губерний охватить в своих сельских организациях такое число крестьян, чтобы определить ход событий (по терминологии социалистов, направить крестьянское движение «в русло сознательности», «руководить им»)? На поставленный вопрос можно дать однозначный ответ — нет. Об этом многократно говорили сами эсеры. Не определяли они характера и сути крестьянского движения в 1917 г., когда число их сельских организаций и крестьян-эсеров в них было на порядок больше. О «руководстве» крестьянством могли говорить только заскорузлые доктринеры и педанты. Деревня не воспринимала социализм всех оттенков, местных его адептов, поучений городских гастролеров, а действовала сообразно своему внутреннему чувству, собственному космологическому миропониманию и согласно вековым традициям.
Тамбовский губернский комитет реорганизовался зимой 1906 г., к марту вновь приступили к работе Борисоглебская, Кирсановская, Козловская автономная, Моршанская и Тамбовская уездные группы, в марте — группы в остальных шести уездах. «Партийная работа среди крестьянства, — говорилось в отчете комитета губернскому съезду, — построена по типу децентрализации». Комитет осуществлял общее руководство, снабжал деньгами и литературой, посылал работников. На местах всю работу вели уездные группы. С апреля по сентябрь комитет издал, по-преимуществу для крестьян, до 70 тыс. экземпляров прокламаций и еще распространил 15 тыс. экземпляров, изданных Поволжским областным комитетом. Летом во всех уездах прошли крестьянские съезды с числом участников от 50 до 200. В братствах Кирсановского, Борисоглебского, Козловского, Тамбовского уездов насчитывали от 100 до 250 человек. Были созданы сельские боевые дружины. В Кирсановском уезде, кроме боевой летучей дружины из 8
254
человек (6 крестьян и 2 интеллигента), в деревенских боевых дружинах значилось до 40 человек [156].
Заметно расширился ареал организаторских усилий эсеров. В 1906 г. впервые партийные крестьянские организации были основаны в Сибири и на Дальнем Востоке, в Кутаисской и Тифлисской губерниях. В отчетах многих комитетов и групп подчеркивалось, что «работа ведется самими крестьянами», а также народными учителями, земскими работниками [157].
Существенные коррективы были внесены в тактику по отношению к Всероссийскому Крестьянскому союзу, ноябрьский съезд (1905 г.) которого для партии был подобен ушату холодной воды: руководство Союза энергично противодействовало усилиям ее посланцев, подавляющее большинство делегатов съезда не вняло призывам подняться на решительный бой. «Бабка», Е.К.Брешко-Брешковская, гневно выговаривала С.П.Мазуренко: «Вы украли у нас Союз!» Урок усваивали. II съезд Южнорусской областной организации (февраль 1906 г.) в специальной резолюции, указывая на «большое значение агитационной работы партийных товарищей в рамках и под флагом Всероссийского крестьянского союза», рекомендовал заняться «деятельной организацией в недрах Союза наиболее сознательных крестьян в партийные братства». «Бюллетень ЦК» партии опубликовал резолюцию без примечаний, что не могло быть расценено иначе, как одобрение и пожелание всем эсерам-аграрникам действовать в том же ключе [158].
Начальник Саратовского губернского жандармского управления в обзоре за апрель—октябрь 1906 г. на основе многочисленных фактов заключал: «Считаемая партией популярность среди крестьян идеи крестьянского союза, заставила партию, в целях усиления организационной работы, стремиться к превращению возникающих организаций упомянутого союза в партийные организации» [159]. И действительно, эсеры энергично пошли по пути повсеместного создания братств на базе организаций крестьянского союза.
Результаты целенаправленных усилий не замедлили сказаться. Как установлено нами, к марту 1906 г. под влиянием эсеров определенно находились крестьянские союзы Бессарабской, Витебской, Владимирской, Воронежской, Вятской, Екатеринославской, Енисейской, Иркутской, Казанской, Калужской, Курской, Могилевской, Московской, Нижегородской, Орловской, Пензенской, Полтавской, Псковской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Смоленской, Тамбовской, Тульской, Харьковской, Херсонской, Черниговской, Ярославской губерний, Войска Донского и Кубанской областей [160]. На II Делегатском съезде Всероссийского крестьянского
255
союза (Москва, 7-8 марта 1906 г.) присутствовали делегаты от 18 губернских отделов. По информации Киевского охранного отделения, «за исключением одного, все состоят в то же время членами партии социалистов-революционеров». Съезд рекомендовал воздерживаться от пропаганды захвата земли, так как она «пока» рискованна, но вместе с тем не препятствовать подобной пропаганде, если она ведется самим народом, как и земельным захватам. «Весьма желательным» съезд признал захват посевов, отказ от покупки и аренды помещичьей земли, бойкот помещиков, «притесняющих крестьян» [161]. Невооруженным взглядом видно, что резолюции писались под диктовку эсеров, отличались крайней революционностью сравнительно с решениями съездов ВКС 1905 г.
Явственно проявилось влияние эсеров на совещании местных работников ВКС (Гельсингфорс, 11-13 июля 1906 г.) В его работе принимали участие 120 делегатов из 32 губерний, представители ЦК партии эсеров, ВЖС, трудовой группы I Государственной Думы — всего 203 человека. «В жизни моей я не видел такого демократического, или сказать прямее, оборванного собрания, — писал В.Г.Тан. — Настоящие крестьянские санкюлоты... Куртки у них в пятнах, локти протерты насквозь и в глазах бегают огоньки» [162]. Накануне совещания 25 мая, Крестьянская комиссия ЦК эсеров, опасаясь, что оно пойдет за организуемой партией энесов, настоятельно рекомендовала областным и губернским комитетам, другим местным организациям «принять все меры и оказать воздействие на выборы», чтобы делегатами непременно прошли «наши» [163]. Результаты оказались налицо. По окончанию форума Союза, руководство партии пригласило его делегатов на свое совещание. По словам В.М.Чернова, «пришли все, кроме одного». Сохранившийся протокол этого совещания ярко свидетельствует о крайне революционном, «проэсеровском», если можно употребить такой термин, настроении делегатов, их детальном знакомстве с делами партии, интересе к принимаемым ею решениям. И лапидарные строки протокола дают ясное представление: выступали не сторонние наблюдатели, а те, кому дела партии были близки [164].
В Гельсингфорсе Главный комитет Союза и ЦК партии эсеров договорились о совместных действиях. К соглашению примкнули также Трудовая группа, ВЖС и финская Красная Гвардия [165]. Умеренное крыло Главного комитета Бюро содействия противодействовало усилению влияния эсеров в Союзе. Их идеи популяризировал основанный в Лондоне «Голос Крестьянского союза». На 29 июля 1906 г. назначили съезд с участие ЦК эсеров и Трудовой группы. Все это произ
256
водило впечатление судорог. Чем дальше, тем больше руководители Крестьянского союза напоминали генералов, чья армия день ото дня таяла.
Поражение Декабрьского восстания, отсутствие ожидаемого эффекта от террористических покушений, крах надежд на всеобщее крестьянское восстание, распространение революционных настроений в армии, успешная пропаганда в частях, подтолкнули партийное руководство обратить на нее особое внимание. К весне 1906 г. в верхах партии установилось мнение: «Может быть, военные дадут то, что не дала БО». По определению М.А.Натансона, «по существу самого хода дел... у нас на первый план выступило военное дело» [166]. О том же говорили А.А.Аргунов и В.М.Чернов [167]. В партии с весны 1906 г. пропаганда в армии стала вровень с пропагандой среди рабочих и крестьян. Группы военных агитаторов создавались почти всеми губернскими и многими городскими комитетами. По данным, которыми мы располагаем, эсеровские военные организации в 1906 г. имелись в 43 «пунктах», то есть в городах, местечках, гарнизонах [168]. Даже социал-демократы, обычно уничижительно отзывавшиеся об организаторских усилиях эсеров, вынуждены были, сквозь зубы, признать их достижения: «эсеры, правду сказать, кое-где нас в то время побивали», — писал Н.Чужак [169].
Самой многочисленной, по-видимому, была Севастопольская военная организация, в первой половине 1906 г. наладившая издание газет «Военный листок», «Солдат» и «Эхо народной борьбы. Военный листок» (последняя газета печаталась в Симферополе, где находился комитет «Таврического союза») [170]. Следом за ней шла Кронштадтская [171]. Внимание ЦК в наибольшей мере привлекал Петербургский гарнизон. Наряду со столицей, военные организации были созданы в Колпино, Луге и даже Царском Селе.
В начале 1906 г. при ЦК была создана Военная комиссия во главе со Станиславом Феликсовичем (Фаустиновичем) Ми-халевичем (1856 (1857 ?) — 1911). В свое время — агент Исполнительного комитета «Народной Воли», он в 1881 г. был арестован по делу «Террористической фракции партии Народной Воли», осужден, неоднократно бежал из ссылки, в середине 90-х годов, успокоился, занялся предпринимательством, преуспел как солидный рыбопромышленник. Русско-японская война круто изменила его судьбу. Он бросил предпринимательство, уехал в Иркутск, где вошел в комитет, был одним из руководителей восстания в Красноярске в октябре 1905. Затем выехал в Петербург, чтобы запастись оружием, связями, надежными помощниками для реализации широких планов, ор
17 Леонов М. И.
257
ганизации вооруженных выступлений в Сибири при максимальном привлечении на свою сторону армии.
В Петербурге ему предложили стать уполномоченным ЦК и возглавить военное дело [172]. «Ян» — таков был его партийный псевдоним — отличался кипучей энергией, импульсивностью и пренебрежением к деталям повседневной организаторской работы, что сказывалось на порученном ему «Военном союзе». Мы так подробно рассказали об этом человеке и потому, что его судьба типична для первой генерации партии, и потому, что его роль в событиях 1905—1907 гг. была значительна, и потому, что о нем нет вполне достоверных сведений ни в одной публикации после 1917 г. С 26 по 29 июня 1906 г. в Териоках проходила конференция 13 военных организаций. В силу недостаточно удовлетворительной подготовительной работы — кто не получил точных явок и адресов, кого не пригласили, кому поздно сообщили — прибыла лишь часть представителей военных организаций. Не приехали уполномоченные крупных организаций Юга России, Малороссии, Сибири и Дальнего Востока [173].
В то же время собралась конференция военных и боевых организаций социал-демократов. Она не многим отличалась по представительности от эсеровской. И решения обе конференции приняли схожие: воздерживаться от частичных выступлений, укреплять организации, готовить армию к участию во всенародном восстании, строить военную организацию на платформе социалистической программы, не создавать специальной военной офицерской организации. В этом пункте конференция эсеров разошлась во мнениях с ЦК. Резолюции о тактике рекомендовали выступать против военной дисциплины, бороться за улучшение солдатского быта, организовывать открытые митинги [174].
Начало «Всероссийскому офицерскому союзу» также было положено в 1906 г. Беспартийный по форме, он был тесно связан с партией эсеров, вплоть до того, что его издания («Военный союз», «Народная армия») финансировал ЦК. В создании Офицерского союза активно участвовал А.А.Аргу-нов, неоднократно встречаясь, согласно воспоминаниям, на его собраниях с В.И.Лениным [175]. Аргунову активно помогали Ф.В.Волховский и С.Ф.Михалевич. Союз имел небольшие группы во всех крупных гарнизонах [176].
Проникновение революционных настроений в армию было чрезвычайно опасно для властей и государственности. То, что тайные антиправительственные организации создавали офицеры, свидетельствовало о глубокой коррозии политического строя. Антиправительственные настроения общест-
258
ценности, революционеров дополнялись такой силой, что при определенных обстоятельствах взрыв в одночасье мог сокрушить всю государственную систему. «Приказ № 1 по Петро-|радскому гарнизону» 1917 г., в считанные недели доконавший русскую армию, своими корнями уходил в учение социалистов «о всеобщем вооружении народа и т.п.», был подготовлен резолюциями о «Борьбе с военной дисциплиной» 1905— 1907 гг.
ЦК настойчиво изыскивал лазейки для легальной пропа-। лиды. Нужны были деньги, и немалые. Руку помощи протянул миллионер Н.Е.Парамонов. Он субсидировал небольшой журнал «Народный вестник», который начал выходить в двадцатых числах марта. Номинально главным редактором числился Н.С.Русанов, фактическим был В.М.Чернов. В состав редакции входили А.И.Потапов, А.В.Гуковский, И.И.Фунда-минский, М.В.Вишняк, М.Б.Ратнер, М.А.Брагинский, Л.Л.Криль. Деятельнейшим сотрудником был Л.Э.Шишко. На восьмом номере журнал прикрыли. Тотчас в дело вступил известный пароходовладелец Н.В.Мешков. Благодаря его крупным субсидиям с 3 по 12 мая вышло 9 номеров газеты «Дело народа». Закрыли эту газету — немедля наладили выход газеты «Народный вестник».
С мая эсеры начали объявлять фиктивными на деле редакторами трудовиков Г.К.Ульянова, С.М.Корнильева, М.А.Мер-кулова, И.Е.Соломко. Истинным редактором всех легальных газет ЦК был В.М.Чернов. Только на издательство в Петербурге партия тратила 1000 рублей в день [177]. Из 55 номеров издаваемых ЦК общепартийных легальных газет 30 было конфисковано, но их перепечатали и распространили. Тираж газет доходил до 43000 экземпляров [178]. В дни перводумья, как мы уже отмечали, эсеры основали около 20 легальных газет и несколько еженедельников. Свои газеты имели почти все областные комитеты, выходили периодические издания для крестьян, рабочих, военных [179]. Издавали газеты и на языках народов России: на татарском «Тан Юлдузы», на чувашском «Хыпарь».
Оживился и развил кипучую деятельность «Союз издателей с.-p.», который отчислял в партийную кассу 5% чистого дохода, а издательство «Новое товарищество» — Заграничному комитету — 30-40%. Владельцы московских эсеровских издательств вышеупомянутого Союза представляли богатейшие еврейские купеческие фамилии и были связаны родственными узами. «Новое товарищество» возглавлял сын С.Д.Вы-соцкого К.П.Скворцов, «Молодую Россию» — М.Л.Цейтлин, доверенное лицо Н.П.Высоцкого, действительным владельцем
17*
259
этого издательства был член московского комитета А.Д.Высоцкий [180].
Редакционную комиссию возглавлял С.Н.Слетов. В ее составе были М.Я.Гендельман, Е.И.Сомов, Д.С.Розенблюм, Ш.Я.Нагорцев, А.П.Кудрявцев. Одно только издательство «Молодая Россия» опубликовало под редакцией А.И.Потапова (А.Рудина) 35 брошюр «Популярной библиотеки» [181]. Огромными тиражами издавали прокламации областные, губернские, городские, многие уездные организации, большинство которых обладало отменной множительной техникой. Издавали прокламации и некоторые братства.
К середине 1906 г. партия не только восстановилась, но заметно увеличила число своих организаций, вовлекла в свои ряды большое число крестьян, рабочих, солдат, интеллигентов, умножила свои функции, приобрела ряд характерных черт массовой нелегальной революционной организации. Она сохранила уверенность и жила ожиданием решительного сражения. Однако, она представляла собою не скрепленный единой волей организм, а скорее совокупность не очень крепко взаимосвязанных образований. У партии не было вождя, не доставало умелых организаторов.
Определенная доля вины лежала на ЦК, который с весны сконцентрировал свое внимание на Петербурге и Думе, оторвался от местных организаций. «Отношения центра с провинциями, обычные общепартийные дела были заброшены», — так обрисовывал сложившуюся ситуацию А.А.Аргунов [182]. Он, как известно, вместе с М.А.Натансоном, при разделении обязанностей членов ЦК возложил на себя организационные функции.
§ 3. ТАКТИКА НАКАНУНЕ ДУМЫ
Коррективы в установки, утвержденные I съездом партии, были внесены через считанные недели после его окончания в «Извещении о партийном съезде» и № 1 «Бюллетеня ЦК ПСР» (март 1906 г.) [183]. Сформулированы они были В.М.Черновым и, несомненно, одобрены ЦК.
ЦК назвал основным итогом борьбы в 1905 г. установление явочным порядком политических свобод, Манифест 17 октября — «не бог весть каким приобретением», главным действующим лицом 1905 г. — пролетариат, «этот авангард революции». Говорилось, что «действительная и полная свобода» может быть добыта только единовременным натиском пролетариата и крестьянства, которое может «двинуться в
260
огонь», «подготовившись». Партию предостерегали против надежд на стихийные разрозненные выступления, так как они «представляют не мало опасностей, грозящих частичным вырождением, измельчанием» крестьянского движения. Разобщенные партизанские стычки между отдельными группами крестьян и отдельными землевладельцами, по мнению партийного руководства, приведут не к социализации земли, «а к закреплению отдельных кусков земли за отдельными группами». ЦК отрекся от недавней уверенности во всеобщий взрыв весной 1906 г. «Партия в данный момент не назначает дня и часа» восстания, — говорилось в «Извещении о партийном съезде» [184].
В «Бюллетене ЦК», который вышел днями позднее, акценты были усилены: правительство укрепило свои позиции, либералы отказались от поддержки революционеров, чьи организации в городах разгромлены, пролетариат утомлен, ему необходимо время, чтобы собраться с силами, шансы крестьянского движения «значительно ослаблены и отодвинуты дальше, быть может, к осени»; наступил переходный период, момент передышки, «во время которой правительству удастся, наконец, созвать Думу, хотя, может быть, лишь затем, чтобы скорее распустить ее». Далее шел примечательный рефрен: «По-видимому, лишь к этому времени можно ожидать крупных массовых выступлений» [185]. Был сделан первый шаг от непонимания и пренебрежения к невольному признанию роли Думы как крупнейшего факта жизни России. Социал-демократы, отдадим им должное, сделали свой первый шаг в том же направлении раньше и решительнее. Кадеты были готовы, при определенных обстоятельствах, к органической работе в Думе. Из крупных политических партий одни октябристы с полным сознанием шли в Думу для сотрудничества с властью при проведении реформ и при борьбе с революционными выступлениями. Крайне правые шли в Думу для борьбы с революционерами и либералами, реставрации, насколько можно, политического положения до 17 октября 1917 г.
Сняв лозунг вооруженного восстания, как ближайшую задачу, ЦК партии эсеров рекомендовал не форсировать революцию, не торопить развязку, использовать все возможности для организации партийных рядов и масс, завоевания сочувствия в широких слоях общества, «внесения оппозиционной и революционной заразы в войско», усиления политического террора [186]. Признаем, что это были не четкие директивы, а советы самого общего свойства. Круто повернув руль, политическое руководство потеряло ясность и конкретность цели.
261
Местным организациям оставалось в этой ситуации действовать, в основном, на свой страх и риск.
В конце февраля — начале марта идеологи партии еще не считали Думу трибуной революционной агитации, тем более организующим центром революции. В упоминаемом «Бюллетене ЦК» без комментариев помещен протокольный отчет П съезда Южно-Русской области, в котором повторены соображения о Думе, высказанные на I партийном съезде. Более того, на областном собрании уполномоченный ЦК развивал аргументацию «ткачевцев», выражал недовольство принятой съездом резолюцией о тактике, так как она не призывала к немедленному захвату земли, а формулировка лозунга о вооруженном восстании не соответствовала фактическому состоянию боевых сил в деревне. «Предварительная подготовка вооруженного восстания вообще невозможна», — такими словами развенчивал он решения съезда [187].
В популистской прокламации ЦК «За Землю и Волю», помеченной мартом 1906 г., Дума называлась «фальшивой, обманной», нужной правительству постольку, «поскольку иначе иностранцы не дадут денег». Далее шел такой пассаж: «Большой грех берет на душу тот крестьянин, который идет в Государственную Думу» [188]. Дороги ЦК и крестьян расходились. В те дни, когда ЦК клеймил Думу и власти, крестьяне образцовой на эсеровской карте губернии взывали: «Батюшка царь! Мы, нижеподписавшиеся крестьяне Саратовской губернии, Аткарского уезда, Большедмитровской волости, умоляем тебя не утверждать такой Государственной Думы, выборы в которую дадут богатым над бедными власть» [189].
По-видимому в конце марта, ЦК перепечатал прокламацию «Граждане» Киевского комитета. Вот ее основные тезисы: «Государственная Дума будет презренной группкой в руках правительства»; «никогда не дойдет наша партия до проповеди фетишизма перед избирательным бюллетенем. Никогда не будет она насаждать в народе такого политического идиотизма профессоров и ночных колпаков» от либерализма; I съезд партии объявил «Думе самый полный бойкот: даже не запасаться разрешениями полиции, чтобы проникать на избирательные собрания»; «Долой Государственную Думу! Долой выборы! Да здравствует Учредительное Собрание!» Заканчивалась прокламация призывами: «Организуйтесь! Вооружайтесь! Да здравствует вооруженное восстание!» Нигилизм этого агитационного листка бил в глаза. Январско-мартовские прокламации других местных комитетов содержали точно такой же набор фраз и выражений [190]. В, мартовских номерах «Народного вестника» даже умеренные эсеры, «государст-
262
пенники», Н.С.Русанов, А.И.Гуковский, обзывали Указ и Манифест 20 февраля 1906 г. «продуктами бюрократического творчества» [191].
Поворот совершился в конце марта — начале апреля, когда определилось поведение масс и итоги выборов. В № 3/4 партийного журнала, помеченным 13 апреля, М.Б.Ратнер сообщал: «Результатам избирательной кампании можно только радоваться». «Россия находится в каком-то лихорадочном состоянии», — так определял ситуацию М.А.Криль [192]. Эсеровские публицисты в зависимости от темперамента и некоторых деталей личной позиции уговаривали, увещевали, наставляли на путь истинный, ругали последними словами героев дня — кадетов, беспокоились о поведении депутатов-крестьян.
Поворот совершился. Он был настолько крут, что не мог не вызвать замешательства в партийных кругах и подтолкнуть раскол. Весной была сделана еще одна попытка умилостивить чрезвычайно усилившуюся московскую «оппозицию». Вначале ЦК предложил ОК Центральной области вмешаться в местную распрю, чтобы избежать распада организации. Усилия ОК желаемого результата не дали. Положение усугубило колоссальное по размерам и дерзкое по исполнению ограбление Московского общества взаимного кредита 7 марта 1906 г. дружиной В.В.Мазуренко на сумму 875 тыс. руб. Областной комитет в специально изданной в связи с этим «эксом» прокламации «К вопросу о средствах борьбы» осудил это ограбление, как и вообще все экспроприации частных средств [193].
«Экспроприаторская гангрена» распространялась по телу партии, вырождалась в примитивный уголовный грабеж. Экспроприации не были уделом только эсеров. Все революционные организации таким образом воплощали лозунг «экспроприация экспроприаторов» (по-русски: «Грабь награбленное»). Не брезговали «эксами» и социал-демократы. В Тифлисе группа под руководством Камо (Тер-Петросян), за спиной которого, по-видимому стоял Сталин, в июне 1907 г. экспроприировала более 250 тыс. руб. Уральские большевики во главе с братьями Кадомцевыми провели крупную экспроприацию. Как писали авторы недавно вышедшей книги «Марксисты и русская революция»: «Было проведено и еще несколько удачных операций такого рода». С определением «удачных» к делам такого сорта согласиться трудно. Думается, что более правы были авторы названного сочинения, когда писали: «Но постепенно становилось ясно, что экспроприации могут выродиться в элементарный политический бандитизм...» [193].
263
После неудачи примирительной попытки ОК в Москву был делегирован В.М.Чернов. Картина, которую он увидел, была незавидной: раскол был состоявшимся фактом. Наряду с МК партии существовала «Московская организация Партии социалистов-революционеров», основанная на принципах полной демократизации и автономности районов. «Оппозиция» на примирение не шла. Только благодаря черновскому красноречию она согласилась делегировать на Совет партии своего представителя [194].
Коррекцию тактики произвели на I Совете партии (Москва, 25-27 апреля). В его работе участвовали пять членов ЦК, представители Северного, Северо-Западного, Южного, Северокавказского, Южнорусского, Центрального, Поволжского, Украинского областных, Петербургского и Московского городских комитетов с правом решающего голоса; уполномоченные ЦК по Северной, Северо-Западной, Украинской, Южнорусской областям, посланец «московской оппозиции» с правом совещательного голоса. Азеф и Савинков на Совет не явились. Были заслушаны отчеты о состоянии работы на местах, обсуждены вопросы об отношении к Государственной Думе, Трудовой группе, экспроприациям, а также о политическом терроре, легализации партии, об областных комитетах, Центральной крестьянской комиссии при ЦК, партийных взносах, профессиональных союзах [195].
Совет не внес изменений в стратегию действий: свержение самодержавия, концентрация усилий в массах, подготовка вооруженного восстания. Подтвердили: «...бойкот выборов в Думу при невозможности для партии выступить открыто со своей программой — был единственно правильной тактикой». Необходимость новой тактики объяснили революционным составом Думы, наличием в ней близких к революционным партиям элементов из рабочих и трудящегося крестьянства, что неизбежно порождало борьбу Думы, во всяком случае ее левого крыла, с правительством, чем создавался «целый ряд моментов, в высшей степени благоприятных для развития в широких массах населения революционного сознания и настроения». Ставилась задача полнее использовать благоприятную ситуацию, через Трудовую группу оказывать давление на Думу «в смысле проведения требования о созыве Учредительного Собрания ... и провозглашения лозунга об уничтожении частной собственности на землю». Депутатам-эсерам было отказано в праве официально представлять партию. Им отвели роль «союзников партии» [196].
Объяснения, данные Советом, о причинах бойкота и крайне отрицательного отношения к Думе на I съезде и после него,
264
ii затем признания Думы фактом огромного общественного значения и изменение в связи с этим тактики, вызвали замешательство, непонимание, протест в рядах партии. Позднее неоднократно раздавались язвительные замечания в адрес «жалких» аргументов ЦК и Совета партии [197].
Столь же стремительным был поворот социал-демократов. Большевики накануне съезда призывали отказываться от участия в выборах в Думу «на какой бы то ни было стадии». На IV съезде Ленин предложил резолюцию, близнец эсеровской (или наоборот): бойкот выборов и Думы признавался верным, а создание думской фракции, утверждалось, не обещало серьезного успеха, «грозя скорее скомпрометировать РСДРП»; предлагалось использовать конфликты в Думе, готовить восстание, когда, быть может, в связи с думским кризисом — наиболее обострится общий революционный кризис» [198]. Съезд предвещал неизбежность конфликтов между Думой и правительством, внутри Думы, что революционизирует страну, армию и превратит это «мнимоконституционное учреждение» из орудия контрреволюции в орудие революции. Социал-демократы проявили большую, чем эсеры, политическую приспособляемость. Их съезд разрешил выставлять на выборах там, где они еще предстояли, кандидатуры партийных делегатов, а также признал желательным образование в Думе социал-демократической группы [199].
I Совет партии эсеров приостановил на время деятельности Думы центральный террор (против голосовал С.Н.Слетов, незадолго перед этим кооптированный в ЦК), решил, в случае наступления политических свобод, реорганизовать партию в открытую, с полностью демократическим уставом [200]. Эта уступка «оппозиции» и умеренным социалистам равно не устроила как одних, так и других. Были определены компетенции областных комитетов, Центральной Крестьянской комиссии при ЦК. В резолюции о профессиональных союзах рабочих Совет признал «единственно целесообразной организацию беспартийных рабочих союзов» и настоятельно рекомендовал принимать самое активное участие в их создании и деятельности, образуя внутри их партийные группы. Приняли резолюцию, которую никогда не выполняли, об обязательном отчислении части партийных взносов в кассу ЦК.
Осудили практику экспроприации частных капиталов, экспроприация казенных капиталов разрешалась с согласия и под контролем ЦК и ОК. Несмотря на суровый слог, последнее постановление, вызванное желанием избежать морального разложения партийных рядов, оказалось малоэффективным и натолкнулось на ожесточенное неприятие местных комитетов.
265
Множилось число «нелегалов», рос объем деятельности — нужны были большие средства. Партийные взносы, там, где они собирались относительно регулярно, покрывали меньшую часть потребностей. И у самого ЦК рыльце было в пушку. Он не отказался от 200 тыс. рублей, части мартовской экспроприации «московской оппозиции», от более чем 50 тыс. от партийной экспроприации в Ташкенте [201]. Примеры можно продолжать.
Столь же не просто складывалось отношение к экспроприациям у социал-демократов. На IV съезде РСДРП большинство голосовало за резолюцию меньшевиков, запрещавшую экспроприацию частных капиталов; экспроприация государственных капиталов допускалась лишь при определенных условиях. V съезд РСДРП высказался за запрещение любых экспроприаций и роспуск боевых дружин. При этом Ленин, Лядов, Томский, Ярославский и некоторые другие большевики и латышские социал-демократы голосовали против, а ряд членов их фракций от голосования воздержался. Экспроприации, между тем, продолжались.
Прервем на время последовательность повествования. Реализацию установок I Совета партии предварим выяснением деятельности партийных организаций в первые месяцы 1906 г. Это было время относительного затишья. Выступлений рабочих, сравнительно с 1905 г., было немного. Преобладали экономические локальные немноголюдные стачки. Тонус стал повышаться с конца весны, с событий 1 мая. В Самаре утром этого дня из 750 рабочих главных железнодорожных мастерских на работу явилось только 200, да и те, за исключением 29, вскоре разошлись по домам. В депо из 800 человек, кроме дежурных, работали всего 60. Примета времени: администрация не настаивала на работе и не предполагала налагать взыскания. По мнению начальника Самарского жандармского полицейского управления железных дорог А.И.Грицевича, ничего особенного не случилось, «невыход на работу объясняется давно заведенным порядком праздновать этот день» [202]. Власти, на всякий случай подготовились. По улицам дефилировали казачьи патрули, в общественных местах находилась военная охрана. Речь шла не о недопущении незаконного праздника, а о превентивных мерах на случай возможных беспорядков. Обыватель в этот день предпочел сидеть дома. Вечером несколько тысяч рабочих собрались в городском Стру-ковском саду. День прошел почти спокойно. Пытались буйствовать семинаристы, но были рассеяны патрулем [203].
В крупных городах и промышленных селах рабочие, празднуя 1 мая, не вышли на работу. В Петербурге бастовало 266
в этот день свыше 100 тыс., в Риге — 30 тыс. рабочих. Всеобщие стачки прошли в крупнейших городах Царства Польского, бастовали и демонстрировали рабочие Одессы, Ростова-на-Дону, Саратова, Баку, Казани, Киева. В мае—июне местами вспыхивали отдельные весьма упорные стачки. Много забот властям доставляли безработные, создавшие свои Советы.
Деревня жила ожиданием Думы, мечтала о разрешении вековых надежд, писала о них в наказах, прошениях и приговорах. С конца весны огромные районы Юго-Востока и Юга России, Малороссии охватили сельскохозяйственные стачки. Характерное явление «перводумья» — бесконечная череда митингов в селах, городах, воинских частях. Отчеты всех местных организаций особо выделяли «переход от кружковых собраний к массовым митингам».
Главным фактом общественно-политической реальности стала Дума. На нее обращали взоры все: от крайних консерваторов до крайних революционеров. Первые надеялись, что царь ограничит Думу и восстановит незыблемость самодержавия, а., может быть, и положение, существовавшее до Манифеста 17 октября 1905 г. Либералы мечтали о конструктивной законотворческой деятельности, революционеры ждали, когда массы разочаруются в Думе и восстанут. Народ верил в Думу.
Созванный в феврале 1906 г. II съезд Поволжской области признал необходимым реорганизовать пропагандистскую работу. Перед избранным ОК поставили в качестве первоочередных задач укрепление местных организаций и создание боевых дружин [204]. Южнорусский областной съезд, созванный в то же время, единогласно высказался за захват земель и большинством голосов (Кишиневский, Николаевский, Одесский комитеты против Елисаветградской группы) — за призыв и подготовку вооруженного восстания [205]. Зимой Минский, Самарский, Пензенский, Нижегородский, Курский, Одесский и некоторые другие комитеты направили своих агитаторов создавать братства, боевые дружины, агитировать за восстание весной [206].
Это, конечно, была авантюра, но нельзя сказать, чтобы совсем беспочвенная. Полиция в начале марта сообщала о возможности аграрного движения с наступлением весны, о брожении в отдельных селах «чисто на политической подкладке» [207]. Земский начальник 10 участка Бугурусланского уезда Самарской губернии в начале марта обращал внимание начальства на отказ крестьян нести повинности, непослушание должностным лицам и требовал, хотя бы на время, изъять крестьян-агитаторов А.Доронина, Т.Голубина, Беляева из с.Кротовка, П.Я. и Ф.Сударевых, А.Грунина, Л.М.Мокеева,
267
М.Шестова и Ф.С.Романова из с.Мордовский Бугуруслан, И.Князькина, Е.Е.Белишева и П.Журавлева из с.Пронькина, А.Д.Талызина, К.И.Макарова из с.Сок-Кармалы, С.Страйкина йз д.Трифоновки и К.Б.Бадыкова из д.Бакаевой [208].
Комитет эсеров разными путями добывал оружие. Богоро-дицкий-«Смиренный» в январе—феврале 1906 г. покупал и перевозил его в Самару, И.Лигачев со товарищи 11 февраля выкрали из вагона-цейхгауза 152 винтовки и 7500 патронов и спрятали их. Найти их, несмотря на все старания полиции, не удалось. Они выстрелили в июле 1906 г. в Кинель-Черкассах, в «походах» на Ставрополь и Бугуруслан [209].
Директор Департамента полиции 16 мая в циркулярном письме обратил внимание начальника Самарского жандармского управления И.И.Каратаева на усиление пропаганды среди крестьян губернии и на «малоуспешность борьбы с этим видом революционной деятельности». В ответ Каратаев жаловался, что дознания об антиправительственной пропаганде в селах продолжают возникать беспрерывно, «просветителями крестьян являются местные интеллигенты, учителя, учительницы, врачи, фельдшеры и учащаяся молодежь, вынужденные жить в деревне», и пропагандисты, посылаемые революционными комитетами [210].
В Саратовской губернии крестьяне с зимы 1905—1906 гг. стали переизбирать сельских должностных лиц. Сельские общества и волости возглавили «сознательные и решительные представители деревни». Повсеместно составлялись приговоры с условием не арендовать землю у помещиков дороже, чем по шесть, а иногда и по три рубля за десятину. Арендовали всем обществом, а распределяли по душам [211].
С февраля 1906 г. с исключительной энергией принялись за дело эсеры Пензенской губернии. Для подготовки сельских агитаторов в Пензе создали ученическую группу из 98 человек. Во время празднования 1 мая 100 крестьян из 11 братств со знаменами вошли в губернский город и прошли по его улицам [212].
Разрозненные усилия эсеровских пропагандистов не могли всколыхнуть деревню. Даже самые нетерпеливые из них вынуждены были приспосабливаться к реалиям сельской жизни, лейтмотивом которой было ожидание Думы и вера в царя. Второе обстоятельство в литературе традиционно замалчивалось. Из бесчисленного количество примеров приведем два. Представитель Вятского комитета в июне 1906 г. на III съезде Уральской области говорил: «Царизм до сих пор крепок в народе (были случаи избиения агитаторов за резкие выражения о царе)» [213]. А вот мнение маститого революционера, народовольца, эсера-аграрника А.И.Пеленкина: «Борьбу с дворян
268
ством, вороватым чиновничеством народ принимал легко, так как искони питал к ним чувства ненависти и презрения. Но вот царь... (знаки в тексте, — М.Л.)» [214]. И.И.Ракитникова, обобщая материалы анкеты ЦК, с особым удовлетворением отмечала: «Отношение крестьян к царю единодушное. Нет буквально ни одного ответа, который бы не указывал на то, что вера в царя в массах или “падает”, или уже “окончательно упала”» [215]. Анкета распространялась среди «сознательных крестьян», ответы на нее нельзя экстраполировать на всю многоликую, многомиллионную массу деревенского люда. Приведем еще два примера. В Саратове комитетчики, направляя в губернию разъездного агитатора А.Студенцова, наставляли: «Авторитет царя так еще велик среди крестьянского населения, что агитировать против него можно только на собраниях крестьянских братств, а на массовках рекомендовали ограничиваться критикой помещиков» [216]. Самарское губернское жандармское управление с тревогой сообщало: «Крестьяне Бугурусланского уезда скоро будут бить студентов и вообще всех образованных, чтобы не бунтовали против веры и не шли против царя» [217].
В своих отчетах комитеты отмечали: «с весны работа среди крестьян оживилась» [218]. Агитация бойкота выборов отклика не нашла, стали агитировать за составление наказов и приговоров. Согласно общему выводу, «крестьяне отказались на время от массовых выступлений, влекущих за собой громадное количество жертв и решили действовать отдельными террористическими актами» [219]. Со времени выборов по деревням и селам, местечкам и городам, потом в воинских частях бесконечной чередой пошли собрания и митинги. По сообщению Орловского, Нижегородского и других комитетов, летом целыми неделями шли собрания, на которые собиралось от 8 до 20 крестьян, одновременно боевые сельские дружины (например, в Арбатовском и Муромском уездах) совершали экспроприации [220].
Эсеры приняли деятельное участие в сельскохозяйственных забастовках. В Черниговской, Екатеринославской, Херсонской, Самарской и Оренбургской губерниях Юго-Запада и Юго-Востока России крестьяне добились повышения заработной платы и улучшения условий труда. В Воронежской, Саратовской, Тамбовской губерниях рассчитывали непомерными требованиями дезорганизовать помещичье хозяйство, заставить владельцев бежать, чтобы после этого земли «естественно» перешли к крестьянам [221]. «Удивительно дружно» весной—летом проходили стачки в Аткарском, Балашовском, Камышинском, Саратовском и Сердобском уездах Саратовской
269
губернии. Целые округи отказывались пахать помещичью землю за плату ниже определенной. Порой, как например, у земского начальника Сердобского уезда Сабура, барское стадо приходилось пасти казакам. На землях многих помещиков крестьяне пахали и сеяли, затем жали, как на своих участках; «владелец махал на все рукой» [222].
Пик надежд на Думу пришелся на первый месяц ее заседаний. В мае—июне ситуация обострялась. Уполномоченные ЦБ ВКС в мае 1906 г. объехали Киевскую, Полтавскую, Черниговскую, Харьковскую, Воронежскую, Тамбовскую, Минскую, Смоленскую, Московскую, Саратовскую, Симбирскую губернии и Область Войска Донского. По их впечатлениям, настроение крестьян было настолько приподнято, что агитаторам приходилось их сдерживать от несвоевременных выступлений. ЦБ ВКС рекомендовало в случае роспуска Думы активную борьбу начать с захвата посевов или собранного уже хлеба. Предполагали, что первыми выступят в Поволжье, затем в Харьковской и Курской губерниях. Бюро рекомендовало против полиции и стражников применять бомбы, воинские же части привлекать на свою сторону, «не возбуждать их метанием в них бомб» [223].
В селах повсеместно формировались боевые дружины, создавались мастерские по производству бомб, крестьяне запасались оружием. В одном только Самарском уезде полиция выявила боевые дружины в селах Царевщина, Старый Буян, Хорошенькое, Шиланский ключ, деревне Ново-Запрудная, население которой, по свидетельству местных властей, отличалось «буйным характером» [224].
Крайне остро разворачивались события в Кинель-Черкас-сах этой губернии, где боевая дружина эсеров насчитывала в своих рядах до 200 человек. Камнем преткновения явился отряд пешей и конной стражи. Во время пожара 4 июня «тысячная толпа», по словам начальника жандармского управления, потребовала удаления стражи. На сходке жителей слободы 18 июня, на которой председательствовал ученик сельскохозяйственного училища Г.С.Татаринцев, было решено отказать стражникам в квартирах, а у тех, кто нарушит решение схода, отобрать наделы. По набату церковного колокола 29 июня на базарной площади собралось несколько сот человек, слушали «Речь депутата Аладьина», которую читал Татаринцев. Конные стражники разогнали митинг, но вскоре собралось до пяти тысяч местных крестьян, мастеровых людей, торговцев, и разгорелась баталия с бросанием камений и стрельбой. Стражников загнали во двор и держали в осаде три часа, Троих из них, в том числе и исправника, сильно избили. Толь
270
ко после того, как прибыли две роты пехоты, осада была снята и страсти временно улеглись [225].
В начале января 1906 г. комитеты Петербурга, Москвы, Астрахани призвали рабочих отметить годовщину 9 января демонстрациями и стачками. С началом думской кампании эсеры дискутировали на предвыборных собраниях с кадетами и октябристами, призывали отказаться от выборов «в черносотенную Думу». В крупных промышленных центрах на заводах им удавалось проводить резолюции о бойкоте, в деревне — это случалось крайне редко [226]. Задолго до 1 мая все городские комитеты выпустили великое множество прокламаций с призывом к забастовкам. Митинги шли один за другим. В Курске их за лето прошл 15. В Ялте на организованных эсерами митингах 1, 21, 28 мая участвовало от 150 до 1500 человек [227]. Заурядным явлением стали митинги в воинских частях, расположенных в городах. В некоторых случаях (в Астрахани 1 июня, в Царицыне, на Уральских заводах) эсеры организовывали и возглавляли забастовки [228]. Чаще они примыкали к стачкам, организуемым социал-демократами. В Петербурге, несмотря на противодействие марксистов, меньшевиков и большевиков, по инициативе эсеров в июне 1906 г. состоялись выборы в Советы рабочих депутатов [229].
Так называемый, Судский боевой комитет Белозерского уезда Новгородской губернии вел активную пропаганду среди рабочих сплава, издавал прокламации, 10 июня организовал демонстрацию рабочих сплава деревни Корнилове, закончившуюся продолжительной перестрелкой со стражниками. С тех пор, комментировал события начальник губернского жандармского управления, «вся деревня Корнилове настолько имеет ненависть к полиции, что поодиночке ни один стражник туда не идет» [230].
Экзальтация революционеров передавалась солдатам. В июне 1906 г. представители батальона, расположенного в Колпино, явились в ЦК и предложили под руководством эсеров идти через Красное Село, увлекая по пути войска, и взять резиденцию императора. Горячие головы остудили с трудом. Предприятие отложили до лучших времен и батальон ограничился демонстрацией [231].
В январе—марте 1906 г. руководство особые надежды связывало с террором. Решение о его возобновлении было принято 4 декабря 1905 г., и тогда же «Бэллу», Э.Лапину, командировали в южные города, в том числе в Киев, для пополнения рассыпавшейся БО. Всецело поглощенная террором, в котором одном она видела реальное «дело», чуждая массовой работе, малоценной и малополезной в ее глазах, натура экзаль
271
тированная, резкая, порой бесцеремонная, «Бэлла» не считалась с мнением местных комитетов, надо полагать, она их искренне рассматривала как некоторое скопление напрасно отвлеченных от террора сил. Протесты комитетов она игнорировала. Однако, настроение теперь было не то, что в 1905 г. Даже те местные функционеры, которые считали террор несомненно целесообразным средством борьбы, теперь, за единичными исключениями, отводили ему вспомогательную роль в главном: организации, пропаганде, агитации в широких массах. В ЦК посыпались жалобы на Лапину, а затем и других эмиссаров БО: «снимают с постов нужных организаторов и агитаторов, которые в данное время были полезны не для боевого дела, а для общепартийной работы» [232].
К весне 1906 г. БО «разбухла» до 30 человек, в их числе А.Р.Гоц, В.М.Зензинов, А.П.Кудрявцев, А.Яковлев» — уполномоченные ЦК, члены МК. Одни из них (Гоц, Кудрявцев) с увлечением исполняли роль извозчиков, разносчиков папирос' осуществляя наблюдение за высокопоставленными представителями власти, другие (В.М.Зензинов) были угнетены атмосферой, царившей в БО, и вспоминали о своем террористическом прошлом с тяжелым чувством [233].
Б.В.Савинков уверял, что он неоднократно указывал на «переполнение», которое вредит делу, Азеф с ним не соглашался и принимал все новых и новых членов, которым не находилось применения. Вот пример реализации возможностей ценных партийных работников. Валентина Попова с осени 1905 г. работала в Москве секретарем Крестьянской комиссии. Через нее шла переписка со всей российской глубинкой, она вела переговоры с аграрниками, хранила отчеты, пароли, явки. С увлечением занималась порученным делом. После многократных уговоров Азефа вступила в БО и месяцами в Финляндии в гостинице «Турист», на базе террористов, изготовляла динамит: специальную смесь высушивали на слабом огне. Одно неосторожное движение — и раздавался взрыв. Помещение, в котором изготавливали динамит, было полно испарениями, от которых мучительно болела голова [234].
Старый революционер, член БО, М.М.Чернавский, будучи в 1907 г. на Урале, на вопрос пожилого рабочего: «Чему он может научить?» — гордо ответил: «Делать динамит и другие взрывчатые вещества и приготовлять из них снаряды», — и по выражению лица собеседника понял, что чем-то скомпрометировал себя. Зачем самим делать динамит, был удивлен тот, если его можно получить даром, или почти даром. И тут же предложил достать хоть пуд, а в придачу капсюли гремучей ртути. Динамит употреблялся на многих уральских заводах и
272
।hi приисках рудного золота. В партийных организациях V piuia было много людей, которые могли доставать динамит и ► пиноли гремучей ртути. Чернавский был сражен [235].
I (К предполагал политическим террором сдержать наступ-пенис властей, компенсировать падение уровня массового снижения, поднять революционное настроение. Говоря как pin о начале 1906 г., И.И.Ракитникова несколько лет спустя (»<• запелляционно утверждала: «Террор шел за массовым движением — так было в жизни» [236]. Мнение это поддержали и некоторые исследователи последнего времени. Связь между массовым движением и покушениями на Сипягина, Плеве, великого князя Сергея Александровича, при особом желании, конечно, можно выявить. Но где же эта связь в покушениях на 1айных сотрудников в рядах партии Татарова, Кухарова, Свя-дища, Петрова, Курятникова, Полякова, Диманта, Бутенко и других? Каким образом шло за массовым движением бросание бомбы в Казанское жандармское управление 12 марта 1906 г.?
Действительно, покушения, организованные боевыми отрядами и дружинами, были местью за подавление массовых эксцессов. Что же касается БО, а эсеровский террор ассоциируется в первую очередь с ее действиями, то она была настолько далека от массового движения, вплоть до пренебрежения им, настолько автономна, что, по крайней мере во времена руководства ею Азефом—Савинковым, руководствовалась исключительно рафинированными политическими соображениями, а со второй половины апреля 1906 г. — и соображениями А.В.Герасимова—П.А.Столыпина. М.Школьник, А.Шпейзман, Э.Лапина да и многие другие террористы крестьянского и рабочего движения не замечали и знать о нем не желали.
В первые месяцы 1906 г. ЦК хотел получить от террора то, чего не дало массовое движение в 1905 г. Ничем иным, как стремлением компенсировать потерю веры в массовое восстание, можно объяснить уход в террор таких активных участников Московского восстания, как В.М.Зензинов и А.Яковлев-Гудков. Вероятно, по тем же причинам ушли в террор «аграрные террористы», видные участники декабрьского восстания М.И.Соколов, В.В.Мазурин и другие будущие максималисты.
Нельзя признать случайным решение ЦК 4 декабря о возобновлении политического террора и восстановлении БО — не после, а накануне самых яростных и драматических столкновений, пика гражданской войны 1905—1907 гг.
После I съезда ЦК поручил БО организовать до открытия Государственной Думы одновременно покушения на министра внутренних дел П.Н.Дурново и Московского генерал-гу-
18 Леонов М. И.
273
бернатора В.Ф.Дубасова. Кроме того, Зензинова направили в Севастополь для выяснения возможности организации покушения на адмирала Чухнина. Самойлову и Яковлеву поручили организацию террористического акта против генерала Мина и полковника Римана [237].
Б.У.Вноровский-Мищенко и В. И. Шилл еров 2, 3, 24, 25, 26 марта с бомбами поджидали карету Дубасова. Не дождались. Веневская 15 апреля, разряжая бомбу, сломала запал, в результате взрыва потеряла кисть левой руки и несколько пальцев правой. Несмотря на вмешательство Гавронских, 28 апреля она была арестована в Бахрушинской городской больнице. Вноровский и Шиллеров, по-прежнему, безрезультатно подкарауливали Дубасова. В день царских именин, 23 апреля, в Москву приехал Азеф, только что отсидевший по приказу Герасимова в предварительном заключении несколько дней и после этого вновь приступивший к исполнению обязанностей тайного агента полиции.
Дубасов должен был присутствовать в этот день на торжественном богослужении в Кремлевском храме. Когда его карета выехала на Тверскую площадь Вноровский рванулся к ней и бросил бомбу. Взрывом были убиты граф Коновницын и сам террорист, Дубасов ранен. Азеф в момент покушения сидел в кофейне Филиппова недалеко от генерал-губернаторского дома. Он первым рассказал Савинкову в Гельсингфорсе о том, как произошло покушение [238].
В Петербурге в Охранном отделении Азеф попытался приписать покушение З.Жученко. Припертый к стенке перекрестным допросом Рачковского и Герасимова, он, по-видимому, понял, что такого рода игра на двух враждебных сценах до добра его не доведет, и решил впредь блокировать все действия боевиков. Началась игра, которую красочно описал Герасимов [239]. Все остальные задуманные БО покушения, в том числе и на П.А.Столыпина, не удались, а после 23 апреля и не могли удаться.
Бесконечная череда провалов начинаний БО сильно печалило руководство партии. «Январь, февраль, март, апрель нас преследовали полные неудачи», — с горечью говорил в 1910 г. М.А.Натансон [240]. Это явилось одним из обстоятельств, сообразуясь с которыми, ЦК сделал особую ставку на пропаганду в армии.
С начала 1906 г. заявили о себе «летучие отряды» Поволжской, Украинской, Северной, Северо-Западной, Южной, Центральной областей. Все они, кроме Поволжского, были образованы в конце 1905 г. Демократические по составу они находились под достаточно строгим контролем областных комитетов
274
и не только не жили на партийный кошт, но с помощью экспроприаций, иногда весьма значительных, поддерживали комитетский бюджет. Отряд Украинской области осенью 1906 г. совершил в Курске экспроприацию на сумму в 30 тыс. руб. (но оказалось — это были старые погашенные кредитные билеты), в начале февраля 1907 г. t экспроприировали у артельщика, ехавшего в блондированном вагоне около 60 тыс. руб. Артельщику дали расписку. Паровоз отцепили, вместе с артельщиком и деньгами расположились на тендере паровоза, который вел один из членов отряда, вывесили знамя: «Летучий боевой отряд Украинского областного комитета П.С.-Р.» — и так мчались. Не доезжая несколько верст до Екатеринослава, сошли с паровоза и затерялись в рабочих предместьях [241].
Согласно официальной партийной статистике в январе— июне 1906 г. эсеры совершили 31 покушение, из которых ЬО — 2, областные летучие отряды — 16 и боевые дружины — 13. Объектами покушений стали 6 генерал-губернаторов и губернаторов, 5 высших воинских чинов (адмирал, генералы и полковники), 14 служащих среднего и высшего звена государственного аппарата, 4 агента тайной полиции, конвой и жандармское управление [242]. Самым громким оказалось покушение М.А.Спиридоновой (боевая дружина Тамбовского комитета) на губернского советника Т.Н Луженовского.
В начале мая 1906 г. местные комитеты получили циркулярное письмо ЦК партии с извещениями о решениях I Совета партии. В нем указывалось, что открытие заседаний народных представителей дает возможность отложить временно в сторону страшное оружие террора в надежде, что Дума сможет установить действительную ответственность ранее безответственных агентов власти, в связи с чем и партии, может быть, не придется выступать в роли судьи и мстителя за чинимые правительством насилия. Добавлялось, однако, что боевые дружины должны быть сохранены. Совет партии дал ЦК право объявить начало террора, «когда этого потребуют интересы революции». Многие местные организации были недовольны. Украинский областной съезд выразил свое возмущение как сутью, так и характером принятого без предварительной консультации с губернскими и городскими комитетами решения [243]. И.И.Ракитникова писала об огромном числе «нареканий и упреков по адресу ЦК», в связи с приостановкой террора, «о неудержимом росте террористических настроений местных работников» [244].
Последнее, кажется, является результатом столь характерной для мемуаристов аберрации. С открытием Думы террористические настроения резко пошли на убыль. «Решение о
275
i«*
прекращении террора совпало с его отменой самой жизнью. За исключением Севастопольской организации и отчасти Волги, где временно сосредоточилась довольно сильная организация, повсюду наблюдалось затишье в области боевых дел» [245]. В марте и апреле было совершено по пять террористических покушений, в том числе, три — на тайных агентов полиции, а одно — явилось попыткой взорвать казанское жандармское управление. В мае число террористических актов возросло до девяти, в июне упало до одного.
Превосходный материал для выяснения настроения партийных работников и крестьян дали протоколы совместных заседаний делегатов совещания ВКС с руководством партии и эсерами-аграрниками в июне 1906 г., когда надежды на Думу испарились и ждали ее разгона, а вслед за тем восстания. Чернов, Ракитников и остальные лидеры партии обстоятельно поясняли причины временного прекращения террора, защищали постановления Совета партии, как отвечающие состоянию страны и настроениям масс, которые, по объяснению Ракитни-кова, после поражения восстания 1905 г. «вышли из-под руководства партии и надеялись вновь войти, в последний раз, в соглашение с царем».
Черниговский делегат говорил об агитационном значении террора, Курский — об отрицательном отношении губернского совещания к постановлению Совета партии и просил его пересмотреть, Пермский — о необходимости организовать покушение против царя. Делегат Старооскольского уезда Курской губернии, как и ряд других, указывая на «агитационное значение террора», вместе с тем признавал постановление Совета правильным. Против террора и в поддержку резолюций Совета выступили представители Смоленской, Пензенской, Курской, Тульской, Воронежской губерний. Представитель Крестьянского союза Курской губернии был категоричен: «Не только не настало время для прекращения террора, но оно и совсем прошло». Очень интересно бесхитростное мнение представителя Пензенской губернии: «У нас крестьяне говорили, как же царю что-нибудь дать, когда там все стреляли». На вопрос, считает ли данное собрание своевременным возобновление террора, утвердительно ответило 18 человек, отрицательно — 28, воздержалось — 3 [246].
В январе—июле образовалось межпартийное бюро для обмена информацией и технической взаимопомощи. В него вошли представители РСДРП, ППС, Бунда, Польской социал-демократии, ПСР, ВКС и ВЖС. На совещаниях от эсеров участвовали или Чернов, или Натансон. В марте социал-демократы обратились к Натансону с предложением модернизации
276
взрывных снарядов македонского образца. Тот порекомендовал им Азефа, который и сотрудничал с главным «техником» — социал-демократом. «Насколько мне известно, — добавлял в связи с этим Натансон, — никаких провалов по этому поводу не произошло» [247].
§4.ВДНИ1ДУМЫ
(27 апреля — 8 июля 1906 г.)
Вернемся к «думским мотивам» деятельности партии после I Совета. В последнем (седьмом) номере журнала «Народный вестник», помеченном 4 мая, Н.С.Русанов характеризовал суть современной политической жизни как «результат воздействия друг на друга трех сил: правительства, Думы, народа» [248].
В редакционной статье первого номера легальной «перводумской» газеты ЦК «Дело народа» был признан очевидным факт сосредоточения внимания народа на Думе, ожидания от нее осуществления заветных желаний и чаяний: «За Думой стоит почти весь народ, — писал автор, по всей видимости В.М.Чернов, — затаив дыхание, напряженно ждет от нее решительного шага». Оппозиционно-революционное большинство депутатского корпуса создавало, по мысли эсеров, реальные предпосылки функционирования ее как агитационной трибуны, органа выработки проектов революционного преобразования России, расчистки почвы для «настоящего народоправства», превращения в организующий центр революции [249].
Думе решительно отказывали в праве органической законотворческой деятельности, в праве окончательно разрешать социально-экономические вопросы. Один из самых умеренных, насколько это применимо к революционерам, эсеров, Н.С.Русанов изумлялся: «...приходится пожимать плечами, когда видишь с каким серьезом и рвением наш новоиспеченный парламент пустился по пути совместного с монархом законодательства» [250]. Чернов ссылался на свою статью в № 3/4 «Народного вестника» (13 апреля 1906 г.), в которой он «на все лады» предостерегал будущую Думу, партию кадетов, «весь народ» от всяческих «беспочвенных, расслабляющих и вредных иллюзий» и полностью исключал право Думы провозгласить себя Учредительным собранием [251].
В.Н.Гинев прав, говоря об отсутствии у эсеров единого мнения относительно бойкота Думы, но мы не можем согласиться с его утверждением о распространении эсеровской легальной печатью «иллюзии, будто бы через Думу при усло
277
вии, если она займет решительную позицию, возможно добиться созыва Учредительного собрания на основе всеобщего избирательного права» [252]. И в первом и во втором случае он шесть раз сослался на легальную эсеровскую газету «Голос» № 1 от 28 апреля 1906 г. Газету «Голос» с 27 апреля по 7 мая издавал и редактировал бывший толстовец, который одно время называл себя эсером, А.Хирьяков. После почти месячного перерыва, с № 10 он уступил газету эсерам. В редакцию вошли Чернов, Гуковский и другие эсеровские публицисты, малоформатная газетка изменила свой внешний вид, став со 2 по 10 июня 1906 г. легальной полноформатной газетой партии [253].
Сторонники участия в выборах Н.С.Русанов, Н.Д.Авксен-тьев, «государственник» А.И.Гуковский с критикой бойкота в печати не выступали. Нам не известно ни одного случая, когда бы газеты и прокламации ЦК, областных, местных организаций в дни «перводумья» и до конца революции называли отказ от участия в выборах в I Думу ошибкой. Сказанное не означает, что какая-либо группа и запустила листок с критикой бойкота. Суждения околоэсеровской публики не следует смешивать с партийной точкой зрения.
Мнения о Думе действительно были весьма различны. Ф.В.Волховский полагал, что «самая естественная форма возникновения временного правительства — это превращение в него, или вернее, усвоение его функции Государственной Думой» [254]. М.А.Энгельгардт вначале, в мае 1906 г., предлагал Думе «расчистить почву для настоящего народоправства», а затем махнул на нее рукой. Энгельгардт был одиозной фигурой. В описываемое время максималиствующий эсер, он, чуть позднее, стал видным теоретиком максимализма, сторонником немедленного похода всем трудовым народом, который он считал революционером и социалистом, за «трудовую республику», а после 3 июня 1907 г. в горечи обозвал народ «фефелой» и удалился от всех борений в мирную тихую обитель [255].
Общепартийную точку зрения наиболее обстоятельно изложили В.М.Чернов и Г.А.Гершуни. Второй во время этапа из Шлиссельбургской крепости на каторгу в Сибирь сумел передать из Московской тюрьмы большое письмо-статью. Назвав Думу крайне уродливым явлением, глумлением над требованиями и интересами народа, Гершуни подчеркнул: «Тактика бойкота была единственно правильной, ибо она была единственно возможная». Но, продолжал он, Дума — есть «крупная величина», факт, с которым нельзя не считаться, для народа она — святыня, «последнее убежище и последняя попытка
278
мирно решить и устроить свою жизнь». От Думы как законодательного учреждения нельзя ждать каких-нибудь реальных результатов, резюмировал Гершуни, ее роль — в ином; эсеры должны «толкать» Думу влево; выступать против нее, если она встанет на реакционный путь, не противодействовать, если она будет оппозиционной, и поддерживать ее революционные действия.
Далее следовал смысловой узел: если народ разочаруется и Думе, посчитав депутатов повинными в неразрешении аграрного вопроса, — «возникнет стихийное движение, которое партия не сумеет ввести в свое русло и которое делу освобождения народа, быть может, в окончательном итоге, ничего не даст», в то время как разгон оппозиционной Думы сцементирует массы и партия призовет трудящихся «к тем внепарламентским путям, которые остаются в его распоряжении». Гершуни назвал «грубой политической бестактностью» нежелание кадетов прислушиваться к «советчикам» слева, поскольку в настоящее время кадеты могли бы не быть «нашими противниками», а действовать параллельно [256].
Надежды на совместные действия с кадетами, у Гершуни и партии в начале 10-х чисел мая были уже минимальны. Через полторы-две недели после открытия Думы тактика советов и подталкивания кадетов слева все более дополнялась жесткой отповедью. С начала прений по аграрному вопросу, появлением кадетского проекта « 42-х» на кадетов смотрели уже как на противников. Резкая критика дополнялась бранью: «либеральное убожество», «белознаменный либерализм», «антинародная партия», «партия обывателей», «катедер-поли-тики». До вычурных ругательств социал-демократов эсеровским публицистам было далеко, но они старались. Кадеты, профессора, приват-доценты, присяжные поверенные, виновато оправдывались.
Каждый очередной исторический зигзаг неотвратимо влек идеологов партии к обоснованию и объяснению аграрной доктрины. Так было после волны крестьянских выступлений весны-лета 1905 г., после бурной вспышки июля—августа 1906 г. и после публикации Указа 9 ноября 1906 г. Ту же картину мы наблюдаем весной—летом 1906 г. после поражения крестьянских восстаний осени предшествующего года. Эсеровское рвение не представляло чего-либо из ряда вон выходящего. Те же заботы и в то же самое время овладевали социал-демократами, освобожденцами-кадетами, консервативными либералами-октябристами, консерваторами и правительством. Это был всероссийский недуг.
279
Аграрные откровения руководства партии эсеров приобретали особый характер в связи с некоторыми привходящими обстоятельствами: в 1905 г. — ходом крестьянского движения, не вписывавшимся в социологическую схему, и практикой аграрных террористов; осенью 1906 г. — полемикой с максималистами и энесами, реакцией на фундаментальный план переустройства, предложенный от имени правительства П.А.Столыпиным; весной—летом 1906 г. — практикой и агитацией публицистов «Русского богатства», оформляющегося максимализма, фактом Трудовой группы и развернувшейся «борьбой за крестьянина» внутри народнического направления. Перечислить и проанализировать все побудительные мотивы нет ни необходимости, ни возможности — это предмет специального исследования.
Главный идеолог партии В.М.Чернов со второй половины марта 1906 г. — после довольно долгого перерыва от «эмиграционных» дооктябрьских времен — отставил в сторону организационные, тактические и многие иные сиюминутные сюжеты и, с первых номеров журнала «Народный вестник» стал публиковать многостраничные теоретические статьи по аграрному вопросу, пространные рецензии на вышедшую в начале года «чрезвычайно интересную и содержательную брошюру» П.А.Вихляева, горячо рекомендуя ее всем членам партии, на сочинения А.Бебеля, А.С.Изгоева, а также на собственную брошюру, которую в считанные дни сумело выпустить эсеровское издательство Распопова в Одессе [257]. В меру сил помогали Чернову Л.Э.Шишко и молодые — И.И.Бунаков и М.В.Вишняк [258]. В дни «перводумских свобод» эти статьи были изданы огромным тиражом как брошюры, а кроме того, было отпечатано великое множество популярных брошюр, в составлении которых особенно преуспевал А.Н.Рубакин.
Из всего многообразия рассмотренных теоретиками и публицистами тем и сюжетов отметим особо значимые для понимания тактических нюансов. Жестко отграничивалась программа социализации земли от социализма, программа-минимум от программы-максимум. Особое внимание уделяли сюжету социально-экономической обусловленности программы-минимум и программы-максимум: последней должен предшествовать продолжительный период обобществления и реорганизации производства особенно в сельском хозяйстве и сосредоточение власти в руках социалистических партий. Скрупулезно излагались детали планируемого на ближайшее время аграрного переворота: социализация земли не есть социалистическая организация производства, не может привести к избавлению от эксплуатации, запрещению наемного труда в де-280
ревне, полному экономическому равенству, не связана с переходом земли в корпоративную собственность отдельных общин, земледельцев, государства; одна из основных существенных черт этой аграрной программы — ликвидация частной собственности на землю и формирование нового «трудового права».
Два последних положения стали предметом бесконечных экзерсисов в великом множестве статей и брошюр. Они знаменовали отход от представлений социалистов 60-70-х годов XIX в., необоримая уверенность которых в природной «соци-алистичности» крестьянства покоилась на незнании деревенского бытия. Постоянное общение, хотя бы только с радикально настроенной частью деревни, зримые тенденции крестьянского движения, не укладывавшиеся в рамки выдвинутой В.М.Черновым на рубеже ХЕХ—XX вв. доктрины, распространение бунтарских настроений среди многих членов партии — лишь часть причин поворота к «государственности» и «праву», профилактики «собственнических инстинктов». Аграрная программа разрасталась в многостраничный законопроект со сложной иерархией разделов, статей, пунктов и подпунктов; всем этим тактическая линия множеством нитей связывалась с доктриной. Формализация программы, стремление направить крестьянское движение в заданное парадигмой русло, были чреваты противопоставлением придуманного пути в страну счастья и изобилия с реальными крестьянскими интересами, которые не вписывались ни в какие рамки социалистической ( и других) теорий.
Власти, проектируя Думу, сделали ставку, помимо землевладельцев и крупных предпринимателей, на крестьян, отдав дань традиционным воззрениям на них как опору царя и отечества. И ошиблись. Крестьяне, которые получили квоту в 43% выборщиков, отдавали голоса кадетам, самой левой из участвующих в кампании партий, и «левее кадетов». Кадеты и прошедшие под их флагом получили 42,5% в Думе [259]. Они и Трудовая группа, куда вошла большая часть крестьян-депутатов, представляли оппозиционное большинство. Дума такого состава была недееспособна.
Перед императорской семьей 27 апреля предстали не коленопреклоненные верноподданные, а уверенные в себе, резкие, громкие, с неостывшими голосами от едва выхваченной победы господа-депутаты. Дума собралась — бороться против любого законопроекта, какой бы ни был предложен этим правительством [260]. Царь был поражен, правительство растерялось.
281
Эсеры во многих местах, увлеченные общим потоком, нарушили постановления партийного съезда и деятельно вмешались в ход избирательной кампании, вначале как выборщики, а затем и — кандидаты на депутатские места. По свидетельству хорошо информированной газеты Санкт-Петербургского рабочего союза «Труд», «в Думе оказались в числе ее членов, между прочим, лица, которые, наряду с другими товарищами, баллотировали на I партийном съезде тактику бойкота» [261]. После небольших колебаний активно включились в предвыборные баталии члены Саратовского комитета и лидеры губернского Крестьянского союза С.В.Аникин, Г.К.Ульянов [262]. Последний зимой 1906 г. был в административном порядке выслан в Сибирь, избран «заочно» и возвращен из ссылки для исполнения депутатских обязанностей.
Ход выборов, участие в них эсеров внесли путаницу в ряды партии. А.Н.Чернова так описывала сложившуюся ситуацию: «Сейчас, например, большинство не знает, как отнестись к с.-рам, выбранным в Думу. Таковых, говорят, до 20 человек. Они ведь нарушили формальное партийное постановление, а с другой стороны — “победителей не судят”, как сказал мне один приезжий из Питера, а там наши за ними усердно ухаживают» [263].
Как удалось установить, в Думу прошли эсеры Г.С.Абра-мов, А.Ф.Аладьин, С.В.Аникин, С.И.Бондарев, А.И.Ганюцкий, И.К.Заболотный, П.В.Кальянов, А.П.Козлов, М.Д.Кутаманов, С.М.Корнильев, М.Л.Меркулов, Ф.М.Онипко, А.Ф.Тесля, Г.К.Ульянов, И.И.Ушаков, И.Д.Шелихин [264]. Итого, 16 человек. По всей видимости, в партии состояли или были близки к ней И.И.Пустовойтов и титульный редактор газеты «Мысль» И.Г.Соломко. Среди депутатов-эсеров был лидер Архангельского комитета А.И.Ганюцкий (вероятно, участвовал в I съезде партии), М.Л.Меркулов — член Курского комитета, организатор «братств». Как Аникин и Ульянов, видную роль в делах губернских комитетов и Крестьянского союза играли М.Д.Кутоманов и С.Ф.Аладьин. Почти все эсеры в I Думе, за исключением Ганюцкого и Корнильева, — крестьяне по происхождению. Абрамов, Меркулов, Онипко, Шелихин — земледельцы, остальные, по роду деятельности, были тесно связаны с крестьянством.
Депутаты-эсеры Саратовской губернии положили основание Трудовой группы. Аладьин, Аникин, Бондарев, Кутома-нов, Ульянов вошли в ее комитет. Самым ярким оратором группы — это признавали все — был С.В.Аникин. В Трудовой группе эсеры обосновались на крайне левом фланге. И.В.Жилкин рассказывал А.В.Тырковой-Вильямс, что группу
282
они вместе с Аникиным и Аладьиным организовали после выборов, направляясь в одном вагоне в Петербург. Тут же на ходу, под стук колес, набросали программу и план организации [265].
Партийной думской фракции или группы эсеры не образовали. Думается, что сентенции о «политиканстве», «политической близорукости», «неспособности занять выдержанную классовую позицию», мало что дают для понимания дела. Сами эсеры не задавались такими вопросами — и это многое объясняет. Считаться им приходилось с такими явлениями: создать партийную группу или фракцию де факто означало одобрить нарушения партийной дисциплины, какими бы благими намерениями при этом не руководствовались и признать ошибочность бойкота, во-вторых, прошедшие на свой страх и риск в Думу не желали следовать всем изгибам партийной тактики, некоторые из них тяготели к энесам; в-третьих, и самое главное, руководство желало создать мощное объединение всех «трудовых элементов» в Думе — концентрированный оплот революционных сил, естественный пункт притяжения взоров трудовой России; только тогда Дума могла стать организующим центром революции [266].
Поэтому эсеры крайне неодобрительно встретили конституирование во второй половине июня социал-демократической фракции. Они были готовы примириться появлением с фракции из «кавказцев», прошедших под партийным флагом, но их взволновал выход из Трудовой группы социал-демократов, баллотировавшихся, подобно эсерам, как беспартийные. Стремление марксистов и впредь расти за счет трудовиков было чревато, в глазах эсеров, опасными последствиями. Эсеры призывали социал-демократов «не поднимать партийного знамени», не выделяться, а вступать в Трудовую группу, объединяя и революционизируя левые элементы Думы. И еще один их довод: «Попавшие в думу члены партий должны были бы работать над сплочением партийной трудовой группы, а не создавать искусственные партийные фракции, отсутствие которых решено предшествующей тактикой» [267].
История Трудовой группы детально исследована Д.А.Ко-лесниченко [268]. Поэтому мы остановимся лишь на основных аспектах взаимоотношений партии эсеров и трудовиков. Эсеры стояли у истоков трудовой группы. Саратовский «Союз трудящихся», во главе с С.И.Бондаревым, И.В.Жилкиным, С.В.Аникиным, Г.К.Ульяновым, может считаться родоначальником Трудовой группы — писал ее историограф [269]. Едва только депутаты стали съезжаться в Петербург началась «охота на мужика». Мало преуспели в этом консерваторы —
283
«ерогинцы», более — кадеты, преимущество было за народническим направлением, представители которого использовали аграрный крестьянский радикализм и активность депутатов саратовцев.
К будущим трудовикам приставили лучших ораторов В.М.Чернова, И.И.Бунакова, известных организаторов-аграрников Н.И.Ракитникова, К.Р.Кочаровского — на это специальное внимание обратил Департамент полиции [270].
Поначалу не все проходило гладко. Любопытный эпизод передала А.Н.Чернова: «Крестьянские депутаты ведут себя с олимпийским величием, преисполнены сознания своей великой миссии. Третируют, говорят, всех и вся так свысока, что один наш пропагандист не вытерпел и сбежал». Чернов был более удачлив. Рассказывали, что после его беседы один из крестьян встал и сказал: «Лично я слушал ораторов и ничего не понимал; теперь, наконец, все понял и все могу сам объяснить. Спасибо оратору!» [271].
В «Обзоре деятельности ПСР. 1905—1907 гг.» говорилось: «Трудовая группа, созданная руками партии» [272]. В этом утверждении была значительная доля правды. Все издания, все ораторы партии эсеров изо дня в день неустанно пропагандировали идею объединения трудящихся-депутатов в независимую думскую группу. Отмежевание от кадетов, создание самостоятельной трудовой фракции И.И.Бунаков назвал «мудрым и прекрасным шагом» [273]. Они призывали к скорейшему идейному самоопределению, участвовали в выработке программных заявлений и законопроектов группы.
В составе Трудовой группы практически не было юристов, специалистов по аграрному вопросу, государственному праву — эсеры призвали «кликнуть клич к ученым и к специалистам», созвать свое совещание из людей, сочувствующих ее основному стремлению: обратить всю землю в достояние трудящихся и только трудящихся. Собрав под свои знамена интеллигентов-единомышленников, Трудовая группа, утверждали лидеры партии, нивелирует превосходство кадетов, среди которых много опытных юристов, ученых, талантливых ораторов, и разработает, в противовес аграрной программе цензови-ков-кадетов, проект трудовой аграрной программы, лучше всего, если в нем выразятся идеи социализации земли, тогда он сыграет роль знамени. Трудовиков торопили: «Никто не знает, насколько долговечной окажется Дума. Горизонт покрыт тучами... Время не ждет» [274].
Эсеры А.И.Гуковский и М.Б.Ратнер вошли в юридическую комиссию, В.М.Чернов, Н.И.Ракитников, К.Р.Кочаровский, И.И.Бунаков — в аграрную, созданную 7 мая, самую много
284
численную, главную с точки зрения депутатов-трудовиков, эсеров, публицистов «Русского богатства». По предложению В.М.Чернова, был принят проект о создании земельных комитетов на местах, чтобы непосредственно втянуть массы в решение аграрного вопроса, связать их с Трудовой группой, использовать Думу в целях их организации, как верно передавал суть идеи А.Ф.Аладьин, «создать вне Думы такие силы, на которые мы могли бы рассчитывать в нужный момент, в момент конфликта» [275]. Внесенный 24 мая в Думу от имени 35 ее членов «Проект о немедленном создании на местах комитетов, избранных на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права», вызвал конфликт между трудовиками и кадетами [276]. «Первое разногласие» — так озаглавил свою статью член ЦК и один из главных спецов по аграрному вопросу партии кадетов А.А.Гродескул [277]. «...Здесь наши дороги с нашими “друзьями слева” расходятся», — ставил точку лидер партии П.Н.Милюков [278]. Эсеры были крайне довольны, что им удалось-таки вбить клин между кадетами и трудовиками. Это — «предвестник расхождений в будущем по более важным и крупным вопросам», предрекал автор всех редакционных статей «Народного вестника» В.М.Чернов [279].
На этот раз кадетам удалось уговорить трудовиков уладить дело миром, отказаться от срочности «Проекта 35-ти» и сдать его в думскую комиссию. «Похоронить» проект кадетам помогло то, что большинство Трудовой группы не желало действовать таким революционным способом. Из 107 ее членов проект подписали только 32 [280].
На совещании Трудовой группы 1 мая 1906 г. с 40-минут-ной речью выступил В.М.Чернов. Он предложил группе созвать особое аграрное совещание выдающихся специалистов и знатоков, сторонников перехода земли в общенародную собственность, доказывал невыгодность для крестьян разрешать аграрный вопрос «в этой Думе», рекомендовал поставить его только принципиально с тем, чтобы передать все дело предварительной разработке на места, сельским сходам и уполномоченным, настаивал на установлении самой тесной связи депутатов и крестьян, с целью «поддерживать их (крестьян.- М.Л.) в состоянии непрерывного брожения» и заключил речь словами: «Только внепарламентское давление обеспечит победу в будущих кризисах». Под рукоплескания трудовиков председатель собрания предложил Чернову принять участие в аграрной комиссии в качестве эксперта [281].
И.И.Бунаков 4 мая в обращении «К Депутатам парламентской Трудовой группы» сформулировал основные лозунги: «Народу нужна земля. Вся земля. Народу нужна воля. Вся
285
воля. Народу нужна власть. Вся власть». На заседаниях Трудовой группы и ее комиссий эсеры энергично выступали против вознаграждения за отчуждаемые у крупных землевладельцев земли вообще и «справедливой оценки» в частности. «Все зависит от того, — доказывал 18 мая Бунаков, на чьей стороне будет сила. Будет она на стороне народа, — крестьяне получат земли столько, сколько им надо, и по той оценке, которую они сами сделают без всякого давления сверху. Не будет у них силы не получат они земли» [282]. Оставим на совести пылких ораторов обещание крестьянам столько земли, сколько им надо. Серьезные исследователи еще до «Особого совещания о нуждах сельскохохозяйственной промышленности» показали, что Россия была самой мелкокрестьянской из крупных Европейских стран, что при полном дележе всей помещичьей земли сельскохозяйственного назначения на крестьянскую душу пришлось бы дополнительно около одной десятины, а гигантский прирост деревенского населения в считанные годы довел бы крестьянский надел до исходной величины, об этом неустанно говорили октябристы, П.А.Столыпин. Но революционеры слышать этого не хотели, крестьяне — не могли.
Чернов вновь и вновь уговаривал трудовиков в аграрном законопроекте определить только основные принципы, а детальную разработку передать на места свободно избранным комиссиям, сельским сходам. Закончил он выступление на предельно высокой ноте: «Никакие слова не подействуют на пулеметы и пулеметных дел мастеров,... против силы надо действовать силой... объединять крестьянство для революционного решения аграрного вопроса» [283].
Нешуточная борьба за преобладание в Трудовой группе разгорелась между кадетами, публицистами «Русского богатства» и эсерами. В решении политических проблем кадетам частично удавалось увлечь за собой большинство группы, но как только дело касалось земли, они пасовали. Сколько бы ни были красноречивы кадетские ораторы, преодолеть вековые убеждения крестьян им было не под силу. Больших успехов добились «друзья по направлению».
Испытав разочарования в сотрудничестве с эсерами в «Сыне отечества» и в ходе дебатов на их I съезде, «богачи» оказались в замешательстве. Очень хотелось возглавить легальную партию, желательно большую, но строительного материала под рукой не находилось. С эсерами было все ясно. Приходилось изыскивать точки опоры, обиды — обидами, а с партией эсеров «богачи» окончательно не рвали — все-таки это была единственно родственная им значительная партийная
286
сила. Супруга А.В.Пешехонова, арестованного в марте 1906 г. по делу ВКС, вспоминала, что в 1906 г. постоянными посетителями их квартиры была эсеровская молодежь; «приезжие обычно делились результатами своей удачной работы среди рабочих и крестьян» [284]. И лидеры эсеров не отвернулись от «богачей» и вплоть до образования партии энесов тешили себя мыслью о примирении.
Определенные основания для этого были. «Богачи» также оказались в ряду бойкотистов. В конце 1905 г. на одном из «редакционных четвергов» большинство склонилось к мнению «участвовать в предвыборных и выборных собраниях, но не выбирать и не выбираться» [285]. В январском номере «Современных записок», выходивших несколько месяцев вместо закрытого «Русского богатства», И.Бикерман взывал: «Граждане! Не идите в Думу! Кричите везде и всюду: предлагаемая нам Дума, предлагаемые нам выборы не могут остановить революции, как не может нарисованная на бумаге плотина задержать стремительный горный поток» [286]. Красиво писал И.Бикерман, лучше многих других умеренных социалистов-народников расположенный к эсерам.
В те же дни вдали от повседневной политической и бытовой суеты главный идеолог будущей партии — лучшего не было, да и выбор был, прямо скажем, меньше некуда — А.В.Пешехонов созидал «основные положения нашей программы», которая, без лишней скромности объявлял orbi et urbi творец, «заключает в себе “последнее слово общечеловеческой мысли” несомненно имеет интернациональный характер». Признаем, что по части выспренности, общей болезни социалистов всех мастей, А.В.Пешехонов, И.Бикерман, шли впереди многих. Собственно, не в первый раз, «последнее слово общечеловеческой мысли» новых истин не открыло. Пешехонов предложил во главу угла поставить человеческую личность; построил триаду, о которой знали с незапамятных времен: народ — личность — труд, попрекнул марксистов идеализацией пролетариата, эсеров — «рабочим классом», его мысль остановилась на понятии «рабочий народ». Такой термин употребляли на Руси еще до А.ИТерцена. Многократно помянув о своем социалистическом миросозерцании, революционности (больно уж задело его уподобление «либералиш-кам»), Пешехонов не зарекался от «явочного революционного акта», «захватного акта», но лишь в борьбе за народную волю, а лучше всего полагал устроить новые порядки «организованной народной волей — Учредительным собранием» [287].
Откровения Алексея Васильевича, по-видимому, несколько смутили его единомышленников. В.В.Водовозов именно
287
«философского введения принять не мог и предлагал его выбросить» [288]. После обсуждений между своими за закрытыми дверями было решено устроить 26 мая предварительное и небольшое собрание, дабы обсудить проект Программы и в случае удачного исхода дела «выделить из себя» Организационный комитет. В назначенный день собралось человек 40, заслушали введение к Программе, но к единому мнению не пришли. Не приняли проекта 2 и 9 июня. Лишь заседание 14 числа оказалось успешным; те же 40 отцов-основателей утвердили проект Программы и избрали «из себя» 21 человека в Организационное бюро, в их числе — трудовиков С.В.Аники-на, И.В.Жилкина, Д.Крюкова, Н.Розанова [289].
В те же самые дни В.Г.Богораз-Тан призывал интеллигенцию левее кадетов объединиться в легальную «великую народную демократическую партию» [290]. Организационные дела тем временем застопорились. «Долго стоял на мертвой точке» вопрос об издании Программы народно-социалистической партии. В августе, наконец, решились издать воззвание с призывом к организации местных партийных групп, Программу и список членов Оргкомитета, а затем приступить к изданию партийного еженедельника. Время было неспокойное: недавно распустили I Думу, ввели закон о военно-полевых судах, в армии и селах вспыхивали восстания. Среди основателей партии энесов разгорелись споры. Н.И.Лутугин «нашел в настоящий момент дело создания открытой партии бесплодным и вышел из комитета». Не вступили в партию по разным мотивам П.Ф.Якубович, ВТ.Короленко [291].
Руководство партии эсеров практически не реагировало на организационные потуги Пешехонова со товарищи. Незадолго перед роспуском Думы, 29 июня, В.М.Чернов в разделе «Обзор печати» в «Мысли» комментировал отдельные отрывочные известия об образованию «трудовой народно-социалистической партии» так: «момент, когда... “пожар разгорается”, вряд ли удачно выбран, чтобы проектировать новую партию» [292]. До завершения июльско-августовских событий в центральной эсеровской прессе сообщений о нарождающейся партии не появлялось, что совсем не означало игнорирование ее действий. Мы уже писали о рекомендации ЦК и Крестьянской комиссии всем местным организациям предпринять все возможное, чтобы на июньском совещании 1906 г. ВКС прошли «наши», а не сторонники энесов. П1 съезд Уральской области (25-26 июня) называл партию энесов «очень близкой по внешнему виду к нашей партией и коренным образом отличной по своему внутреннему содержанию» и постановил обра-
288
тить внимание на критический разбор ее Программы в литературе и на массовых собраниях [293].
Вернемся к дебатам в Трудовой группе. Как Программа, так и аграрный законопроект (проект «104-х») группы были предельно близки к воззрениям энесов, лишь в отдельных случаях отклоняясь от них к эсеровским. В программу группы было включено не эсеровское требование демократической республики, а энесовское — народовластие. Основой проекта «104-х» явился написанный А.В.Пешехоновым программный документ. Эсерам не удалось добиться включения требования ликвидации частной собственности на землю, безвозмездного отчуждения частновладельческой земли. А.В.Пешехонов и В.А.Мякотин насмерть стояли за сохранение собственности крестьян на надельные и те частновладельческие земли, «которые не превышают трудовой нормы», а так же за вознаграждение за принудительно отчуждаемые земли (в первую очередь купленной в собственность крестьянами).
Кое-какие поправки эсерам все-таки удалось првести. «После глубоких, могучих речей Мякотина, Чернова», — такое впечатление они произвели на корреспондента и редакцию «Известий крестьянских депутатов», — были внесены положения о запрещении продажи, дарения, залога и долгосрочной аренды земли [294]. Ближе к эсеровским воззрениям в проекте трудовиков стояла декларация проведения аграрных преобразований земельными комитетами, избираемыми населением [295].
Компенсацией, пусть неполноценной, за понесенные потери явился эсеровский проект «33-х», также вышедший из недр «Трудовой группы» [296]. С.И.Бондарев, представляя его Думе, настаивал на обсуждении [297]. Решительно против восстали кадеты и октябристы. И.И.Петрункевич, П.А.Гейден, Л.Н.Новосильцев, Д.И.Шаховской в один голос отметили сугубо агитационное предназначение вносимого на рассмотрение документа, который «предлагает глубокий социальный переворот», «затрагивает коренные социальные вопросы вообще и государственные в частности», предполагает «водворить какого-то рода республиканское правление и социальный строй», — это «мертворожденный проект». Петрункевич, поначалу, еще считал возможным обсуждать проект на заседании Думы, но Гейден, Френкель были решительно против «напрасной траты времени». Френкель предупреждал о перспективе разгона Думы, если проект будет передан в Аграрную комиссию [298]. И напугал В.Жилкина, который сообщил, что его «подписи под этой запиской не стоит» [299]. Аладьин попытался пустить дым в глаза депутатам будто бы
19 Леонов М. И.
289
«эта маленькая записка ничего общего с ниспровержением существующего порядка не имеет» [300]. Это было объяснение не для политиков. Проект, естественно, не приняли к рассмотрению. 140 голосами против 78 было отклонено предложение о передаче его в комиссию [301].
Из факта победы энесов над эсерами в привлечении Трудовой группы на сторону своего аграрного законопроекта многие исследователи делами чрезмерно глобальные, а все марксисты к тому же политизированные, выводы о неприятии крестьянством эсеровского социализма, о предпочтении им индивидуалистического фермерского пути и многое другое. Энесы и эсеры поклонялись одному и тому же «социалистическому идолу», различие между ними заключались не в мировоззрении, а в размерах, объемах, скорости реализации предложений, итогом которых должны быть «уравнительность», передел земли, «трудовое хозяйство», социализм. Сторонники приведенной точки зрения в силу различных (чаще конъюнктурных) соображений останавливались на полдороге. Их рассуждения логично должны были завершаться признанием, что крестьяне предпочли энесовский социализм эсеровскому. Поскольку на крестьянский вкус хрен редьки не слаще, то следует признать, что русскому крестьянскому миру одинаково чужды были аграрные, пролетарские и другие привнесенные из невесть каких стран, чуждые им учения. Русский крестьянин поклонялся другому богу — на этом, кажется, сходятся все серьезные исследователи.
Факт, что крестьянские депутаты Трудовой группы «Думы надежд» (были еще крестьянские депутаты, которые не вошли в Трудовую группу) предпочли более умеренный вариант социального и аграрного переворота, составленный А.В.Пеше-хоновым, предельно радикальному, отстаиваемому В.М.Чер-новым. Это очень важное обстоятельство свидетельствовало о настроении большинства крестьянских депутатов, готовности «немного погодить», взять не все сразу, а в самом малом уступить, не крушить с плеча, а может быть, уладить миром. Немало депутатов, всего 33, а из Трудовой группы 24, подписали также и эсеровский аграрный проект. Кто может сказать, что они не видели различий этих двух документов? Эти депутаты (почти треть от 104-х) были готовы, или угрожали готовностью, пойти до предела, до крайних мер. Не забудем, что в день, когда И.В.Жилкин открещивался от проекта «33-х», крестьяне уезда, в котором он баллотировался в Думу, уже захватывали помещичьи земли и жгли усадьбы [302].
Представляется чрезвычайно важным факт подписи 104-х депутатов под эсеровским аграрным проектом во II Думе.
290
Времени прошло немного. Депутатов избирали те же крестьяне. Но настроение их изменилось. Депутатов послали и они приехали добыть землицы. Указ 9 ноября и декларация правительства Столыпина ясно показали им, что той землицы, которой они жаждали, им миром не добыть. И они с готовностью подписали точно такой же (только более детализированный) эсеровский проект. Прошло 10 лет и крестьяне принялись осуществлять мечты о «черном переделе».
Несомненные симпатии эсеров к Трудовой группе имели свои пределы. Еще накануне открытия Думы журнал «Народный вестник» констатировал: депутаты-крестьяне в Думе представляют мнения своих избирателей «в весьма смягченном, а частью искаженном виде» [303]. В начале мая эсеры достаточно мягко упрекали Трудовую группу в организационной аморфности, в сохранении в своем составе «кадетствую-щих», за программную недоговоренность. Неделю спустя «Дело народа» в редакционной статье, которые почти всегда писал Чернов, едко критиковало тактику группы за органический страх остаться в меньшинстве, неиспользование имеющихся возможностей при решении важнейших вопросов, нежелание играть предназначенную ей самостоятельную роль, занять свою позицию.
Группу упрекали в голосовании за посылку депутации к царю, умолчании в связи с отказом Николая II принять депутацию. Ей настоятельно рекомендовали «оформиться», принять устав, придерживаться фракционной дисциплины, не записывать в свои ряды всех без разбора [304]. Вместе с тем эсеры одобрили «решительность и энергию», которой группе «вначале заметно недоставало», при обсуждении вопроса о недоверии к правительству, критике кадетского аграрного проекта «42-х», отход от кадетов по политическим проблемам, резкость лексикона и образа действий, ее постоянное «политическое развитие» [305].
Очередным поводом для уточнения позиции по отношению к Трудовой группе явился выход из ее состава депутатов социал-демократов. Тот же В.М.Чернов, в неподписанной редакционной статье «Мысли», высказался против распыления левого крыла Думы и продолжал, что хотя «мы не принадлежим к поклонникам “т/г”, ...отнюдь не считаем ее позицию вполне уясненной, ее состав, текучий и непостоянный, вполне однородным», тем не менее депутаты-эсеры останутся в группе, осознавая, что они не видят в ней «руководящую представительницу всего трудового народа» [306].
В рассуждениях Чернова не было ничего ранее неизвестного, излагалась устоявшаяся точка зрения. Но они почему-то
291
19*
задели часть трудовиков. «Крестьянский депутат» обиженно объявил о самостоятельности группы, которая не собирается во всем следовать эсерам и копировать их программу [307]. Нам представляется, что постоянно доброжелательный тон эсеровской прессы, предшествовавшие 27-28 июня и последовавшие за этими днями советы не давали никаких оснований В.Н.Гиневу видеть в вышеприведенных статьях эсеров выпад против трудовиков «на почве растущего недовольства эсеровского руководства неприятием большинства Трудовой группы основных положений социализации земли, обостренного недавним провалом (не без участия некоторых трудовиков) эсеровского аграрного проекта в Думе» [308]. О каком провале «проекта 33-х» в Думе можно вести речь? Д.А.Колесниченко, на наш взгляд, совершенно обоснованно связывала его появление внутри группы с радикализацией настроения ряда ее членов «и сближением на этой почве с эсерами» [309].
Возможно, В.Н.Гинев прав, говоря что трудовические лидеры были раздражены «настойчивой эсеровской опекой» [310]. Этот сюжет требует специальной разработки. Источники, которыми мы располагаем, фундаментальные исследования не позволяют пока утвердительно ответить на этот вопрос.
В той же редакционной статье «Мысли», в которой он отказывал Трудовой группе в праве руководящей представительницы всего трудового народа, Чернов излагал детальный план создания по всей стране «Бюро содействия» трудовой группе, которые должны быть соединительным звеном «между настроением группы и настроением народа». Созданные революционными партиями «Бюро содействия», по плану Чернова, сыграли бы большую роль «объединяя, организуя и воспитывая политически широкие слои трудового народа» [311].
Со второй половины июня партийные ряды, особенно функционеров, охватило лихорадочное состояние. Кризис политической системы был налицо. Дума оказалась недееспособной и все силы тратила на противостояние властям, которые, в свою очередь, цепко держались за свои привилегии и привычки и не предложили той всеобъемлющей программы преобразований, которая могла бы консолидировать общество, и гадали, какие последствия вызовет роспуск Думы.
ЦК эсеров из секретных полицейских источников заранее узнал о планах правительства и стремился обеспечить оптимально благоприятную обстановку для столкновения с властью [312]. Легальная и (нелегальная, конечно,) печать повела предельно энергичную кампанию дискредитации Думы, как законодательного учреждения, настойчиво убеждала массы не
292
ждать от нее ни земли, ни воли, готовиться взять их силой, организовываться, создавать боевые отряды; из номера в номер нещадно бичевался «оппортунизм», «трусость», «предательство интересов народа» кадетами — этим побуждали их сблизиться с революционерами; доставалось за недостаточную революционность и трудовикам [313].
ЦК повернулся лицом к провинции, хотя Петербургу, гарнизонам, крепостям и флоту Финского залива и побережья Балтики, по-прежнему, уделялось особое внимание. Во все области были посланы уполномоченные с установкой собрать информацию, передать директивы ЦК и координировать действия. Информационные сообщения легальных изданий о внутрипартийных делах, о выступлениях в селах, городах, воинских частях изменились количественно и качественно: появились рубрики «Из сел и деревень», «Из партийной жизни», «Среди партий и союзов», «Рабочее и профессиональное движение»; постоянно публиковались материалы о делах местных организаций, о совещании работников ВКС, выступлениях крестьян, рабочих, солдат.
Со всех концов России в ЦК стекались сведения о кипучей партийной работе, о пропаганде в армии, о создании боевых отрядов, о революционном нетерпении масс, среди которых вращались пропагандисты [314]. Петербургский комитет 30 июня принял резолюцию, одобренную ЦК, об образовании Советов рабочих депутатов в связи с бессилием Думы и ее скорым разгоном, новым подъемом революционной волны и необходимостью «снова, как в пору бурной прошлогодней борьбы», создания авторитетного организационного центра, который объединил бы всех петербургских рабочих и руководил их борьбой [315].
Против, под предлогом несоответствия задачам момента и опасности ареста «наиболее сознательных элементов» выступили социал-демократы. Но их усилия не увенчались успехом. Рабочие большинства заводов и фабрик подхватили идею эсеров. Накануне 9 июля выборы уже почти закончились [316].
В начале июля, накануне роспуска Думы, состоялся IV съезд Поволжской области, на котором присутствовал 31 делегат. Все были полны надежд, с верой смотрели в, будущее; приняли решение готовиться к восстанию, перевести организации «на боевой лад», разработали план действий, в том числе террористических, «которые должны были стать прелюдией к всеобщему выступлению» [317]. Единодушно пришли к мнению — вне зависимости от того, «будут директивы или нет, — восстание неизбежно».
293
Съезд крестьян 11 уездов Курской губернии 28 июня постановил запросить центральные учреждения Трудовой группы, партии социалистов-революционеров и ВКС, захватывать ли и запахивать ли помещичьи земли. Представители восьми уездов Крестьянского союза Тульской губернии настаивали на том, чтобы «Трудовая группа издала манифест к народу с призывом к восстанию и объявила созыв Учредительного собрания» [318]. Таким же духом были проникнуты выступления делегатов на июньском совещании ВКС и военных партийных работников в Финляндии [319].
Нарастали выступления в армии. По подсчетам Д.Бушнел-ла, в апреле их было 4, в мае — 24, в июне — 84 [320]. Самарский губернатор И.Л.Блок летом 1906 г. говорил, что опора порядка — эстляндский полк да казаки, остальные части лишь осложняют положение [321]. Достаточно было ничтожного повода, чтобы недовольство выплеснулось на поверхность. 14 июня 1906 г. офицер 215 пехотного Бугульминского полка арестовал двух солдат. Тотчас же солдаты с оружием собрались на митинг, стреляли в воздух, требовали освобождения арестованных, удаления ненавистных офицеров, «полной амнистий и отмены смертной казни», «земли и воли нашим отцам». Положение осложнилось тем, что это была вернувшаяся с войны и озлобленная часть. Солдатам задержали денежное и вещевое довольствие, они были недовольны пищей. Единогласно принятая резолюция содержала угрозу военной демонстрации, если выдвинутые требования до 27 июня не будут удовлетворены. Командир полка приказал немедленно освободить арестованных и обещал сделать все, что в его силах. Среди солдат находилось немало штатских агитаторов. Один из них, одетый в форму, присутствовал при вручении требований. В 10 часов вечера 14 июня толпа человек в 100, среди которых были и артиллеристы, с революционными песнями подошла к лагерю Бузулукского полка и стала призывать идти освобождать заключенных. По приказу капитана Барклая караульная рота рассеяла толпу [322].
Спустя пять дней выступил 244 Борисовский резервный батальон, обиженный тем, что им выдали всего по 45 коп. «амуничных», в то время как в Бузулукском полку — по два с половиной рубля. Солдаты мигом разобрали винтовки из цейхгауза и подняли стрельбу. Ближе к ночи командир 61 бригады уговорил солдат успокоится, обещая передать их требования начальнику гарнизона, что и сделал на следующий день [323]. Солдаты 244 Мокшанского резервного полка и 3-й артиллерийской бригады были непременными участниками 294
городских митингов и собраний, устраивали регулярно и собственные сходки.
Заверения участников июньского совещания ВКС: Саратовская губерния «покрыта целой сетью крестьянских партийных организаций», «Саратовский уезд в целом объявил себя партийным», в Царицынском уезде «нет села, где бы не было организации», а во многих селах «в организации состоит 50— 75% населения», «губерния в массе готова к активным выступлениям», — дополняли корреспонденции: «Не сегодня — завтра забастовка охватит все Поволжье», Воронежская губерния «вся охвачена пожаром» [324]. О чем говорить, когда весьма умеренный социалист В.Г.Тан-Богораз не сомневался: «Саратовская губерния в политическом развитии идет впереди всей крестьянской России», речь, разумеется, шла об устремленности крестьян восстать [325].
На самом деле, основная масса российского населения устала от эксцессов. Относительно спокойно было в городах, в селах Центра, Запада, Севера, Юга Европейской России, надежны основные армейские части, укрепилась власть. Анализируя ситуацию, июньский съезд Уральской области пришел к выводу, что о восстании крестьянства Вятской и других губерний «нельзя и мечтать» [326]. К тому же мнению приходили и в других местах.
Все эти факты оставались на периферии внимания руководства партии, которое непомерно преувеличивало вероятность всероссийского взрыва. С 20-х чисел июня в прессе постоянно звучал призыв «Спасти Россию может только революция!». Эсеры были не одиноки. Все революционные партии в той или иной мере преувеличивали свои силы, неадекватно оценивали ситуацию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Васильева Н.И., Гальперин Г.Б., Королева А.И. Первая российская революция и самодержавие. Л., 1975. С. 129-135; Кризис самодержавия в России: 1895-1917. Л., 1984. С.297-298; Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т.1. СПб., 1909. С.213; Ле-онгович В.В. История либерализма в России: 1762-1914. М., 1995. С. 432-468; Ольденбург С. Царствование Николая П. М., 1992. С.309-342; Пушкарев С. Обзор русской истории. М., 1991. С.351-357.
2 Памятная книжка социалиста-революционера. Вып.1. Париж, 1911. С.64-65.; Протоколы первой общепартийной конференции. Лоццон, 1908. С. 160.
295
3 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.81; Аргунов А.А. Азеф в партии эсеров // На чужой стороне. Берлин; Прага, 1924. № 6. С. 178.
4 Аргунов А.А. Азеф в партии. С. 180; Вишняк М.В. Дань прошло-му. Нью-Йорк, 1954. С.119.
5 Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1954. С.265.
6 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.118-122.
7 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.53.
8 О СЯ.Рыссе подробней см.: Павлов Д.Б. Страницы истории эсеров-максималистов // Вопросы истории. 1988. № 5. С.85-90; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1906. Д.793.
9 Прибылен А.В. Зинаида Жученко. [Пг., 1919]. С.5-7.
10 Вишняк М.В. Дань прошлому. С.119.
11 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.316. 1906. Д.793. Л.148.
12 Делевский Ю. (Юделевский Я.Л.) Суд над Азефщиною. Париж, 1911. С.91-97.
13 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.81; Из истории партии С.-Р. Показания В.М.Чернова по делу Азефа в следственной комиссии партии. 2 февраля 1910 г. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Ха 101. С. 179; Кубов А. (Аргунов А А,.) Пора готовиться // Знамя труда. Париж, 1913. Хя 50. С.10.
14 Чернов В. К характеристике максимализма // Социалист-революционер. Париж, 1910. Хя 1. С.209; РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.63.
15 РГБ ОР. Ф.520. Картон 55. Ед. хр.6. Л.44-50; Участники революционного движения в России // ЭС «Гранат». 7-е изд. Т.40. С. 198; Политическая каторга и ссылка. Биобиблиографический словарь. М., 1934. С.246.
16 Протоколы первого съезда партии социалистов-революционеров. Изд. ЦК ПСР, 1906. С.291-292.
17 В списке: «Состав съезда» (Протоколы. С.292) пропущен «Валин» — Я.Л.Юделевский.
18 Протоколы второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С.7, 8, 14, 60.
19 Извещение о партийном съезде. [СПб.], 1906. С.2.; Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congrfes Socialise International de Stuttgart. (Aout 1907). Gand, 1907. P.12.; Кубов А. Пора готовиться. С.10-11.
20 Вначале приводится фамилия делегата, в скобках псевдоним, под которым он фигурирует в протоколах съезда. Азеф Е.Ф. (N или NN), Альтовский А.И. (Горецкий?), Анненский Н.Ф. (Коренев), Аргунов А.А., Арефьев В.С. (Гурьянов?), Агафонов В.К., Агафонова В., Бонч-Осмоловский А.О. (Старков), Вишняк М.В. (Поморский), Герман П., Гинцбург И. (?ХПорошин), Гавронский Я.Д., Ганюцкий И.В., Гуковский А.И. (Железовский), Добросмы-слов А.Д. (Либин), Зензинов В.М., Иванов Н.И. (Завалов), Иванов-Редькин М.Т. (Тамбовцев), Казанский М.Ф. (Снегов), Ковальская-Солнцева Е.Н. (Тулина), Крафт П.П. (Дружинин), Криль АА.
296
(Иваненков), Колосов Е.Е., Леонович В.В., Майков И.И. (Медведев), Минор О.С. (Соломин), Мякотин В.А. (Рождественский), Моисеенко П., Натансон М.А. (Соболевский?), Пешехонов А.В. (Турский), Подвицкий В.В. (Новгородцев), Ракитников Н.И. (Базаров), Розенблюм Д.М. (Фирсов?), Рубенович А.И. (Шевич), Руднев В.В. (Рощин), Русанов Н.С. (Серов), Рысс С.Я. (Павлов?), Савинков Б.В. (NN или N), Фундаминский И.И. (Карский), Чайковский Н.В. (Глазов), Чернов В.М. (Тучкин), Швецов С.П. (Пашин), Юделевский Я.Л. (Валин), Якимова А.В. (Бельская), Якубович П.Ф.
21 Зензинов В.М. Пережитое. С.267-268.
22 Вишняк М. Дань прошлому. С.123.; РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.57-58.
23 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.18; Д.130. Л.145; Зензинов В.М. Пережитое. С.266. По воспоминаниям А.В.Пешехонова, он, а также Анненский и Мякотин присутствовали всего на двух заседаниях (вечернем ЗО-го и утреннем 31-го декабря) (Пешехонов А.В. Почему мы тогда ушли. Пг., 1918. С.3-4), в то время, как Вишняк, Зензинов, Натансон, Русанов и другие в один голос заявляли, что те прибыли до открытия съезда.
24 Имеются два идентичных издания протоколов, отредактированных В.М.Черновым: Протоколы Первого съезда партии социалистов-революционеров. Изд. ЦК ПСР. [Женева], 1906 и СПб., 1906. См. также: Добавления к протоколам Первого съезда. (Б.м.), 1906.
25 Протоколы Первого съезда. Изд. ЦК ПСР. С.308-309.
26 Там же. С.318.
27 Там же. С.111-155.
28 Там же. С.312-323.
29 Там же. С.322.
30 Споры о тактике детально и глубоко проанализировал В.М.Чер-нов. См.: Чернов В.М. Земля и право. Пг., 1917. С.198-240.
31 Протоколы Первого съезда. С.315.
32 Там же. С.315-316, 328-329.
33 Там же. С.318.
34 Там же. С.322.
35 Там же. С.318, 319-329, 321.
36 Там же. С.315.
37 Там же. С.322.
38 Там же. С.329.
39 Чернов В.М. Земля и право. С.202-203.
40 Протоколы Первого съезда. С.315.
41 Там же. С.322.
42 Там же. С.323.
43 Там же. С.307-308, 313, 323.
44 Там же. С.324.
297
45 Там же. С.307-310, 313-314; Чернов В.М. Земля и право. С.207-210.
46 Протоколы Первого съезда. С.323.
47 Там же. С.316.
48 Там же. С.208-209, 325-326.
49 Чернов В.М. Земля и право. С. 202.
50 Протоколы Первого съезда. С.331.
51 Там же. С.332.
52 Там же. С. 109-113, 324-336.
53 Там же. С.116-117, 281.
54 Новая жизнь. СПб., 1907. № 16, № 21.
55 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.9. С.343; Т.13. С.319.
56 Сын отечества. СПб., 1905. 17, 18 ноября.
57 Материалы к крестьянскому вопросу. Отчет о заседаниях делегатского собрания 6-10 ноября 1905 г. Ростов н/Д, 1905. С.40.
58 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.80. 4.5. Л.21; Там же. 1907. Д.9. Т.2. Л. 15.
59 Студенцов А. Саратовское крестьянское восстание 1905 года. (Из воспоминаний разъездного агитатора). Пенза, 1926.
60 Протоколы первого съезда. С.332.
61 Там же. С.ЗЗЗ.
62 Там же. С.336.
63 Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1989. С. 165.
64 Протоколы Первого съезда. С.271.
65 Там же. С.271,311.
66 Там же. С.272.
67 Там же. С.312
68 Там же. С.313, 314, 336, 276.
69 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.2.
70 Ерофеев Н.Д. Народные социалисты в первой русской революции. М., 1979. С.44-46.
71 Былое. СПб., 1907. № 7. С. 136. Подробнее см.: Ерофеев Н.Д. Указ, соч.; Хорос В.Г. Народническая идеология и марксизм. М., 1972.
72 РГАЛИ. Ф.2173. Оп.1. Д.20. Л.3-13.
73 РНБ ОР. Ф.581. Оп.1. Ед. хр.71. Л.6.
74 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.228. 1898. Д.80. Л. 144.
75 Революционная Россия. Париж, 1924. № 33-34. С. 14.
76 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.54; Знамя труда. Париж, 1909. № 21-22. С.1.
77 Милюков П.Н. Воспоминания. Т.1. М., 1990. С.273.
78 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.144.
298
79 Пешехонов А.В. Мои отношения с Азефом И На чужой стороне. Берлин; Прага, 1924. № 5. С.158; РНБ ОР. Ф.581. Оп.1. Ед. хр.70. Л.28, 39-40.
80 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.142.
81 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.129. Л.3-4.
82 Пешехонов AJB. В чем наши расхождения (Письмо ВАГЧернову) И Народно-социалистическое обозрение. СПб., 1906. Сб. VI. С. 16-25; его же. Почему мы тогда ушли. С.17-18; его же. Мои отношения с Азефом. С.51.
83 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.37-38.
84 Там же. Ф.135. Разд.П. Картон 36. Ед. хр.Ю. Л.9.
85 Там же. Ф.225. Папка 2. Ед. хр.2. Л.9.
86 Там же. Ф.135. Разд.П. Картон 36. Ед. хр.Ю. Л.45-47.
87 Там же. Ф.251. Картон 18. Ед. хр.ЗЗ.; Там же. Ф.225. Папка 1. Ед. хр.2; Там же. Ф.135. Разд. П. Картон 36. Ед. хр.Ю. Л.50.
88 Там же. Картон 17. Ед. хр.52. Л. 18.
89 Пешехонов А.В. Хроника внутренней жизни И Русское богатство. СПб., 1905. № 6. С.230-233.
90 Н.Ф.Анненский — А.В.Пешехонову. 16 июля 1905 г. И РГБ ОР. Ф.225. Папка 1. Д.7; Чернову об этих «дебатах» рассказывал М.А.Натансон. (Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества» // Летопись революции. Берлин; Прага, 1923. Кн.1. С.84.
91 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.142.
92 Новоторжский Г. Открытое письмо Пешехонову // Русское богатство. 1905. № 6; его же. Социализация земли. М., 1906.
93 Ерофеев Н.Д. Указ. соч. С.70-73.
94 Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. 1902-1914 гг. Л., 1983. С.27, 213.
95 Ангарский В. (Леонович В.В.) Г.Новоторжский. Социализация земли // Новая литература. СПб., 1907. № 3/4. С.43; Рудин А. (Потапов А.И.) К вопросу о социализации земли. Г.Новоторж-ский. Социализация земли И Народный вестник. СПб., 1906. № 7. С.45-55.
96 Чернов В.М. От «Революционной России» к «Сыну отечества». С.87; его же. Перед бурей. М., 1993. С.235-237; РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.42-43, 50; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.144.
97 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.50-51; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.145.
98 Там же.
99 РГБ ОР. Ф.225. Картон.7. Ед. хр.15. Л.48.
100 Протоколы Первого съезда. С.46-49, 50-51, 54-55.
101 Там же. С.57.
102 Там же. С.59.
103 РГБ ОР. Ф.678. Карт.1. Ед. хр.8. Л.67-68.
104 Протоколы Первого съезда. С.63.
299
105 Там же. С.65-66; Савинков Б. Воспоминания террориста. М., 1991. С. 179-180. Как вспоминал А.В.Пешехонов, во время съезда «в частных разговорах Савинков выражал свое сочувствие нам, группе “Русского богатства”». (Пешехонов А.В. Мои отношения с Азефом. С.62.)
106 Протоколы Первого съезда. С.66. Савинков писал, что он воздержался при голосовании (Савинков Б. Указ. соч. С. 180). «Протоколы» этого факта не зафиксировали.
107 Протоколы Первого съезда. С.95-96.
108 Там же. С.9.
109 Там же. С.115.
ПО Там же. С. 12.
111 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.58. Вишняк М. Н.Д.Авксентьев (К 10-летаю со дня смерти) И Новый журнал. Нью-Йорк, 1953. Т.ЗЗ. С.286.
112 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.41. С.18.
113 Протоколы первого Северного областного съезда Всероссийского Крестьянского союза 29-30 декабря 1905 г. СПб., 1906. С.40, 61-62.
114 Протоколы Первого съезда. С. 15-16.
115 Там же. С.314; Памятная книжка социалиста-революционера. Париж, 1911. ВыцЛ- С.64.
116 Протоколы Первого съезда. С.337-341.
117 Там же. С.342.
118 Аргунов А.А. Азеф в партии эсеров И На чужой стороне. Берлин; Прага, 1924. № 6. С.180-181; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.120. Л.12.
119 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.8.
120 Rapport Stuttgart. Р.219-225.
121 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.81; Скловский И. Накануне 1905 г. // Из эпохи борьбы с царизмом. Сб.5. Киев, 1926. С. 133-136.
122 Аникин С. По родным местам И Русское богатство. 1907. № 1. С.53.
123 Мысль. СПб., 1906. № 12. С.6.
124 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.235. 1906. Д.20. 4.5. Л.37-38; Там же. Д.9. 4.52. Л.9-10.
125 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.234. 1906. Д.7. 4.2. Л.78.
126 Там же. Оп.233. 1905. Д.1800. 4.33. Л.76.
127 ГАСарО. Ф.51. Оп.1. Д.21. Л.37-39, 47-48.
128 Rapport Stuttgart. Р.62-63; Второй период революции. 4.2. Кн.1. М., 1961. С.424.
129 Аргунов А.А. Азеф в партии С.-Р. И На чужой стороне. № 6. С.183.
130 См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.49-159.
300
131 Hildermeier M. Die Sozialrevolutionfre Partei Russlands. Agrarsozial-ismuS und Modemisierung im Zarenreich (1900—1914). Kdln; Wien, 1978. S.229.
132 ЦГА РТат. Ф.5. Оп.8. Д.274. Л.4.
133 ГАСарО. Ф.51. Оп.1. Д.718. Л.20-25.
134 См: Приложение 2; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.49-152.
135 Профессиональные союзы рабочих России. 1905 г. — февраль 1917 г. Перечень организаций / Сост. И.С.Розенгаль. Ч.1-П. М., 1985; Rapport Stuttgart. Р.64-204.
136 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.260. Д.282; там же. Д.285. Л.2-3.
137 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.35. Л.74-76; там же. Оп.260. Д.285. Л.3-4.
138 Rapport Stuttgfrt. Р.81-84; Известия Волжской судоходной организации партии социалистов-революционеров. [Рыбинск, 1906]. № 1. С.3-4.
139 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.35. Л.99; Спирвдо-вич А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг., 1918. С.253-254.
140 ГАРФ. Ф.280. Оп.1. Д.3016. Л.11, 16-17, 18; Ф.102. ДП. Оп.260. Д.285. Л.4-5.
141 См.: Деренковский Г.М. К истории судоходной организации РСДРП Волжского бассейна // Исторические записки. Т.68. М., 1961.
142 Подробнее см.: Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987. С.62-63.
143 Протоколы Ш съезда Всероссийского союза учителей и деятелей по народному образованию. 7-10 июня 1906 г. Б.м. 1906. С. 127.
144 Там же. С.28-31, 43-46, 61, 64, 183; ГАРФ. Ф.518. Оп.1. Д.75.
145 Зензинов В.М. Пережитое. С.334-335.
146 ГАСарО. Ф.51. 1906. Д.21. Л.14-22; там же. 1907. Д.39. Л.49-56.
147 Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества. С. 135.
148 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.100. Л.91.
149 Там же. Оп.235. 1906. Д.20. Ч.ЗЗ. Л.36-34; там же. Д.20. 4.55. Л.37-45; там же. 1907. Д.9. 4.52. Л.8-16.
150 ГАСарО. Ф.51. Оп.1. 1906. Д.21. Л.54-56.
151 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. Т.1. Л.6.
152 Б. Как крестьяне Саратовской губернии боролись за землю и волю И Народное дело. Париж. 1906. № 2. С.79.
153 Hildermeier М. Op. cit. S.220; Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905—1907 гг. // Классовая борьба в Поволжье в 1905—1907 гг. Куйбышев, 1985. С.40. Сведения, доложенные Саратовским делегатом на съезде эсеров-аграрников в октябре 1906 г. — обобщение отчетов уездных групп в июле 1906 г.
301
154 ГАРФ. Ф.519. Оп.1. Д.37. Л.1-2.
155 Мысль. 1906. № 12. 2 июля. С.6.
156 ГАРФ. Ф.124 (МЮ). Оп.44. 1906. Д.401. Л.7-8.
157 Там же. Ф.102. ДП Оп.237. Д.9. 4.41. Л.4-6; там же. Ф.111. ПОО. Оп.5. Д.124. Л.198-199.
158 Бюллетень Центрального комитета партии социалистов-революционеров. Б.м. № 1. 1906. Март. С. 12.
159 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.100. Л.89.
160 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.9. Т.2. Л.11; Д.20. 4.5. Л.10; Д.80. 4.5. Л.18; Д.1800. 4.13. Л.8; Д.1800. 4.21. Л.5; Оп.234. 1906. Д.7. 4.2. Л.6-8; Д.7. 4.27. Л.6-8, 25, 28; Д.80. 4.5. Л.18; Д.1800. 4.13. Л.З; Д.1800. 4.21. Л.5; Оп.237. 1907. Д.9. Т.2. Л.3-8; Д.11. 4.4. Л.2; Д.11. 4.16. Л.9-15; Д.11. 4.20. Л.11; Д.100. Л.84, 91; Д.100. Т.1. Л.296-297; Д.100. Т.2. Л.152, 216, 307; Д.100. Т.З. Л.256; там же. Ф.124 (МЮ). Оп. 47. Д.180. Л.119; Протоколы Делегатского совещания Всероссийского Крестьянского союза. М., 1906. С.11, 34, 39-40, 46-54; Учредительный съезд Всероссийского Крестьянского союза. Протокол. М., 1905. С. 17; Двадцатый век. СПб., 1906. 20 июня; Мысль. СПб., 1906. 28-29 июня, 4 июля; Известия Южнорусского областного комитета П.С.-Р. Б.м. 1906. № 1. С.З; Партийные известия. СПб., 1906. № 2. С. 12; № 5. С. 13-14; Русские ведомости. СПб., 1905. 8 ноября; Каторга и ссылка. М., 1930. № 2. С.43-44; Кирюхина Е.И. Местные организации Всероссийского Крестьянского союза в 1905 г. И Кировский пед. ин.-т. Ученые записки. Вып.Ю. Киров, 1956. С.109, 112; Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905-1907 гг. С.66-67; Обзор революционного движения в округе Иркутской судебной палаты за 1897-1907 гг. СПб., 1908. С.38; 1905 год на Полтавщине. Полтава, 1925. С.20; Ярославль в первой русской революции. Ярославль, 1925. С. 167; Rapport Stuttgart. Р.162-176.
161 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.20. 4.5. Л.10-11.
162 Тан В.Г. Совещание в Гельсингфорсе И Новая жизнь. СПб., № 476. 1906. 18 июня; Мысль. СПб., 1906. № 8-12.
163 ГАРФ. Ф.1167. Оп.1. Д.44, 65. Л.1.
164 Там же. Л.1-15.
165 Там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.235. 1906. Д.80. 4.13. Л.18; Двадцатый век. СПб., 1906. 20 июня. № 88.
166 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.30.
167 Там же. Д.131. Л.24-25; Аргунов А.А. Азеф в партии эсеров // На чужой стороне. № 6. С.181.
168 Данные см.: Приложение 2; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.49-152.
169 4ужак Н. Идея вооруженного восстания и большевистская работа в армии. М., 1929. С.61.
302
170 Подробнее см.: Никонов С А. Из воспоминаний старого революционера И Революционный Севастополь. Севастополь, 1917. № 40-53; РГАЛИ. Ф.1744. Оп.1. Д.44.
171 Зубилевич Ю. (Даша). Кронштадт. Воспоминания революционерки. 1906 г. [Кронштадт, 1917]. Часть 1-3; РГВИА. Ф.400. 16 отд. Оп.15. Д.2702.
172 Знамя труда. Париж, 1911, № 39; За народ! Париж, 1913. № 54; РГБ ОР. Ф.520. Картон 56. Ед. хр.8. Л.12-13.
173 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.234. 1906. Д.6. 4.8. Л.98-104; Спирвдо-вич А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. С.258-270.
174 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.234. 1906. Д.6. 4.8. Л.99; Партийные известия. 1906. № 1. С.11-12.
175 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.131. Л.24; Аргунов А.А. Азеф в партии с.р. // На чужой стороне. № 6. С. 182.
176 РГБ ОР. Ф.218. Картон 1284. Ед. хр.5. Л.1-72; РГАЛИ Ф.1345. Оп.1. Д.90 Л.1-6; там же Д.91. Л.1.
177 РГБ ОР. Ф.378. Картон 1. Ед. хр.8. Л.74.
178 Rapport Stuttgart Р.228.
179 См.: ^Приложение 1; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.113-114, 177-178.
180 ГАРф. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1906. Д.9. 4.34. Л.5-8; там же. 7-е д-во. 1907. Д.130.
181 Книга. Еженедельный критико-библиографический журнал. СПб., 1906. № 4. С.26.
182 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.131. Л.27-28; Аргунов А.А. Азеф в партии с.р. // На чужой стороне. № 6. С. 182.
183 Извещение о партийном съезде. Изд. ЦК. [Б.М.], 1906. Имеется идентичное издание: «Извещение о Первом съезде партии социалистов-революционеров». Б.м., 1906; [Чернов В.М.] Прошлое и настоящее И Бюллетень Центрального комитета партии социалистов-революционеров. Б.м. № 1. 1906. Март.
184 Извещение о Партийном съезде. С.5-7.
185 Бюллетень ЦК П.С.-Р. № 1. С.2-10.
186 Там же. С.10-11; Извещение о партийном съезде. С.7.
187 Бюллетень ЦК ПСР. № 1. С. 12-13; Известия Южнорусского областного комитета.[Б.м.] № 1. 1906. 12 марта. С.4-7.
188 Рабочая газета. МК П.С.-Р. № 1. М., 1906. Март. С.3-4.
189 Дубровский С.М. Крестьянское движение в революции 1905-1907 гг. М., 1956. С. 119.
190 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16423, 16636, 18495; ГАСарО. Ф.280. Оп.1. Д.853, 866, 911, 916, 948; Народный Вестник. СПб., 1906. № 1. С. 1-2, 3, 23.
191 Народный Вестник. № 3. С.54, 73.
192 Чернов В.М. К характеристике максимализма // Социалист-революционер. Париж, 1910. С.209-213.
303
193 Тютюкин С.В., Шелохаев В.В. Марксисты и русская революция. М., 1996. С.99.
194 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16647; Нестроев Гр. Максималист и максималисты перед судом В.Чернова. Париж, 1910. С.30-34.
195 Извещение о первом собрании Совета партии // ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д. 16869; Дело народа. СПб, 1906. № 5, № 6; Памятная книжка социалиста-революционера. Вып.1. Париж, 1911.
196 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16869.
197 Известия, издаваемые Пензенским комитетом партии социалистов-революционеров. Пенза. № 3. 1907. Декабрь. Разд. П. С. 1-2.
198 Коммунистическая партии Советского Союза в решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1983. Т.1. С.189-190; 192-193.
199 Там же. С.197-198.
200 ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16869; там же. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.85-86.
201 Нестроев Гр. Максимализм и максималисты перед судом В.Чернова. С.33.
202 Революция 1905—1907 гг. в г. Самаре и Самарской губернии: Документы и материалы. Куйбышев, 1955. С.З 12-313.
203 Голос Самары. Самара, 1906. 3-4 мая.
204 Rapport Stutgart. Р.86.
205 Известия Южнорусского областного комитета. № 1.
206 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп. 233. 1905. Д.1800. Ч.З. Л.З, 12, 54.
207 Леонов М.И. Эсеры и крестьянство Поволжья в революции 1905-1907 гг. С. 58-60.
208 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.603В. Л.279, 281.
209 Там же. Д.608. Л. 188, Л.39-40.
210 Там же. Д.593. Л.67, 140.
211 Б. Как крестьяне Саратовской губернии боролись за землю и волю. С.74-75.
212 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.100. Л.66; Rapport Stuttgart. Р.93-94.
213 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.42. Л.6.
214 Пеленкин А.И. К истории революционного движения крестьян в Валуйском уезде Воронежской губернии за время первой великой русской революции // РГАЛИ. Ф.1744. Оп.1. Д.48. Л.21.
215 Знамя труда. № 27. С. 14.
216 Студенцов А. Саратовское крестьянское восстание. С. 10.
217 Революция 1905—1907 гг. в г. Самаре и Самарской губернии. С.47.
218 Rapport Stuttgart. Р.64, 75, 90, 94, 106, 143, 175-176.
219 Мысль. СПб., 1906. № 12. С.6.
220 Rapport Stuttgart. Р.226, 78, 64; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.257. Д.9. 4.35. Л.234.
304
221 Мысль. 1906. № 2, № 9, № И, № 12; Rapport Stuttgart. Р.159; Б. Как крестьяне Саратовской губернии боролись за землю и волю. С.76.
222 Второй период революции. Ч.П. Кн.1. М., 1961. С.24.
223 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.917. Л.14.
224 Там же. Д.598-Т. Л.451-491; Д.608. Л.79-112.
225 Rapport Stuttgart. Р.100.
226 ГАСО. Ф.З. Оп.233. Д.2221. Л. 1-2; Голос Самары. 1906. 15 февраля.
227 Rapport Stuttgart. Р.152; Мысль. 1906. № 8.
228 Rapport Stuttgart. Р.98-99, 100; ЦГА РТаг. Ф.51.Оп. 8. Д.274. Л.2-4.
229 Двадцатый век. СПб., 1906. 16 июля.
230 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.36. Л.2-3.
231 Аргунов А.А. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. № 6. С.188.
232 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.125. Л.17.
233 Зензинов В.М. Пережитое. С.271-275, 319-320.
234 Попова В. Динамитные мастерские 1906-1907 гг. и провокатор Азеф // Каторга и ссылка. 1927. № 4. С.53-66.
235 Чернявский М.М. В боевой организации (Воспоминания) // Каторга и ссылка. 1930. № 5. С. 15.
236 Ритина И. Террор в «Заключении судеб[но]-след[ственной] комиссии по делу Азефа» // Знамя труда. 1912. № 40. С. 13.
237 Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С. 184.
238 Там же. С.204-205.
239 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991; С.83-87.
240 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.29.
241 Комаров Н. Очерки по истории местных и областных боевых организаций партии соц.-революционеров. 1905-1909 гг. И Каторга и ссылка. 1926. № 4. С.65-66, 75.
242 Ивич М. Статистика террористических актов, совершенных партией социалистов-революционеров // Памятная книжка социалиста-революционера. Вып.П. Париж, 1911. С.10-12.
243 Партийные известия. Изд. ЦК ПСР. СПб., 1907. № 10. С.4.
244 Знамя труда. Париж., 1912. № 40. С.13.
245 Аргунов А.А. Азеф а партии с.-р. № 6.// На чужой стороне. С. 187.
246 ГАРФ. Ф.1167. Оп.1. Д.4447. Л.1-8, 10.
247 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.30.
248 Кудрин Н.Е. Три силы современного момента И Народный вестник. СПб., № 7. С.1.
249 Дело народа. СПб., 1906. 3 мая; Народная жизнь. Ростов н/Д., 1906. № 5. С.3-4.
250 Там же. № 2. 1906. 4 мая.
251 Там же. № 8. 1906. 11 мая.
20 Леонов М. И.
305
252 Гинев В.Н. Аграрный вопрос и кризис неонародничества. С.83-85. Сноски 95, 98, 102, 106, 111, 112. Кстати, Хирьяков вел речь о бойкоте, как «большой тактической ошибке» левых партий.
253 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.9. Л.111; Русские дореволюционные газеты в фондах Государственной библиотеки СССР имени В.И.Ленина. Алфавитный указатель. 2-е изд. М., 1986. С. 125. № 725.
254 Ф.В.Волховский — Л.Г.Азеф, 28 июня 1906 г. И ГАРФ. Ф.102. Оп.228. 1898. Д.6. 4.137. Л. 130.
255 Дело народа. СПб., 1906. 3 мая, 6 мая.
256 Гершуни Г. Об отношении к Думе (Письмо из тюрьмы) И Дело народа. 1906. 5 июня. № 9.
257 Чернов В.М. К аграрному вопросу. Что такое социализация земли // Народный вестник. 1906. № 1-2; его же. К спорам о про грамм е-минимум // Народный вестник. 1906, № 9. 1906. 18 мая; его же. К спорам по аграрному вопросу. Там же. 1906. № 10, 11. 19, 20 мая; В.Ч.[В.М.Чернов] Рец. на: П.Вихляев. Аграрный вопрос с правовой точки зрения. М., 1906 // Народный вестник. 1906. № 2. С.60-62; там же. № 3/4. С.101-102.
258 Шишко Л.Э. Теоретические основы аграрной программы И На-родньш вестник. № 3/4. С. 5-17; Бунаков И. «Экономика» и «политика» в русском освободительном движении // Там же. С. 34-53; Марков В. (Вишняк М.В.) К вопросу о социалистических программах и крестьянстве //Там же. № 7. С. 8-20; М.Кр-ль (Криль М.А.) Крестьянские наставления по составленным для Государственной Думы наказам И Там же. № 6. С.31-45.
259 Сидельников С.М. Образование и деятельность первой Государственной думы. М., 1962. С.162.
260 Солженицын А.И. Август шестнадцатого И Звезда. Л., 1990. № 9. С.9.
261 Труд. СПб., 1906. № 5. С.2.
262 РГАЛИ. Ф.200. Оп.1. Д.88. Л.5; РГАЛИ. Ф.2206. Оп.2. Д.23. Л.8.
263 А.Н.Чернова — Л.Э.Шишко. Москва. 20 апреля 1906 г. // ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.150. Л.63.
264 Брамсон Л.М. К истории Трудовой группы. Трудовая группа в первой Государственной Думе. Пг., 1917; Колесниченко ДА. Состав Трудовой группы в I и II Государственных думах. Сводная таблица членов фракции. М., 1988; Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник членов общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев. М., 1934. С.401, 440, 470, 535; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.1. Лиг.Ц. Л.4; ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.722. Т.2. Л.11; ГАСарО. Ф.57. Оп.1. Д.21. Л.37-39; Д.21. Т.2. Л.45, 167; Д.41. Л.11, 19, 20.
265 Тыркова-Вильямс А. На путях к свободе. Нью-Йорк, 1952. С.268.
266 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.16. Л.10-12; Мысль. 1906. № 1. 20 июня; № 7. 27 июня; № 8. 28 июня.
267 Мысль. 1906. № 8. 28 июня.
306
268 Колесниченко Д.А. Трудовики в период первой российской революции. М., 1985.
269 ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.11. Л.44; Подробно см.: Колесниченко ДА.. Указ. соч.
270 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.235. 1906. Д.80. 4.59.
271 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.150. Л.63.
272 ГАРФ. Ф.5824. Оп.2. Д.15. Л. 12.
273 Бунаков И. «К депутатам парламентской Трудовой группы» // Дело народа. 1906. № 2. 4 мая.
274 Крестьяне в Думе И Там же. 1906. № 8. 3 мая.
275 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л. 100; Народный вестник. 1906. № 11. 20 мая; № 17. 27 мая.
276 Государственная дума: стенографические отчеты. Сессия первая. 1906 г. Т.1. СПб., 1906. Стб.588-590.
277 Речь. СПб., 1906. 28 мая.
278 Там же. 25 мая.
279 Народный вестник. 1906. № 17. 28 мая.
280 Подробнее см.: Колесниченко Д.А. Трудовики в первой российской революции. С.65-68.
281 Дело народа. 1906. № 1. 3 мая.
282 Народный вестник. 1906. № И. 20 мая.
283 Там же. № 11. 20 мая; № 12-18.
284 РНБ ОР. Ф.581. Оп.1. Ед. хр.70. Л.58-59.
285 Н.Ф.Анненский — В.Г.Короленко. 4 января 1906 г. // РГБ ОР. Ф.135. Разд.П. Картон 17. Ед. хр.53. Л.74.
286 Бикерман И. Следует ли идти в Государственную Думу? // Современные записки. СПб., 1906, январь. С.102-119.
287 Пешехонов А. На очередные темы. Основные положения нашей программы // Современность. СПб., 1906. № 1. (март). С.101-130; Русское богатство. 1906. № 6. С. 137-166.
288 ВА.Мякотин — В.И.Семевскому. 26 июня 1906 г. И Архив РАН Ф.489. Оп.З. Д.501. Л.101.
289 Там же. Л.96-100; Н.Д.Ерофеев писал: «Ни один из членов Оргкомитета партии энесов не состоял в партии эсеров» (Н.Д.Ерофеев. Указ.соч. С. 112). По крайней мере, к члену Саратовского комитета партии эсеров С.В .Аникину это не относилось.
290 Наша жизнь. СПб., 1906. 16-18 мая.
291 Архив РАН. Ф.489. Оп.З. Д.501. Л.102; РГБ ОР. Ф.135. Разд.П Картон 37. Ед. хр.1. Л.5.
292 Мысль. 1906. № 9. 29 июня.
293 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.42. Л.5.
294 Известия крестьянских депутатов. СПб., 1906, 19 мая.
295 Государственная Дума: Стенографические отчеты. Сессия первая. 1906 г. Т.1. СПб., 1906. Стб.560-562.
20*
307
296 История создания и содержания аграрного законопроекта 33-х рассмотрена в гл. П.
297 Государственная Дума: стенографические отчеты. Сессия первая. Т.1. СПб., 1906. Стб. 1443-1444.
298 Там же. Стб. 1443-1446.
299 Там же. Стб. 1148.
300 Там же. Стб. 1147.
301 Там же. Ст€.П48.
302 Мысль. 1906. 2, 4, 5, 7 июля.
303 Энгельгардт М.А. Итоги выборов в Государственную Думу И Народный вестник. 1906. № 6. С.23.
304 Дело народа. 1906. № 7. 10 мая.
305 Народный вестник. 1906. 18, 19 мая; Мысль. 1906. 24, 28 июня.
306 Мысль. 1906. 27, 28 июня.
307 Крестьянский депутат. 1906. 28 июня.
308 Гинев В.Н. Аграрный вопрос и кризис неонародничества. С. 112.
309 Колесниченко Д.А. Трудовики в период первой российской революции. С.69.
310 Гинев В.Н. Аграрный вопрос и кризис неонародничества. С. 112.
311 Мысль. 1906. 28 июня.
312 Чернов В.М. Перед бурей. С.258.
313 Народный вестник. 1906. 20, 21, 23 мая; Мысль. 1906. 24, 27, 29 июня; 2, 4, 5, 6 июля.
314 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.23-29; Аргунов А.А. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. № 6. С. 188.
315 Мысль. 1906. 2 июля; Листок Петербургского комитета П.С.Р. СПб., 1906. Август. № 1. С.3-4.
316 Там же; Двадцатый век. СПб., 1906. 4, 16 июля.
317 Rapport Stuttgart. Р.86.
318 Двадцатый век. 1906. 29 июля, 6 августа, 5 июня.
319 Ритина Ин. (Ракигникова И.И.) Еще о партии Соц.-Рев. И Знамя труда. № 37. С.9.
320 Bushnell J. Mutiny amid Repression. Bloomington, 1985. P.173.
321 Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора (1905—1914 гг.). Новгород—Самара—Пенза. Пг., 1916. С.56.
322 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.608. Л.45-46; Самарский курьер. 1906. 16 июня.
323 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.608. Л.72-73.
324 Мысль. 1906. 2, 4, 5 августа.
325 Там же. 6 августа.
326 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.42. Л.6.
308
Глава пятая.
ПОСЛЕДНИЙ ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ
§ 1. ИЮЛЬСКИЕ СОБЫТИЯ 1906 г.
Конфликт между Думой и правительством усиливал опасное «шатание умов». На заседании Совета министров в начале июня 1906 г. большинство во главе с Л.И.Горемыкиным пришло к заключению о необходимости роспуска Думы. Дело оставалось за поводом. Его предоставила сама Дума. В заседании 4 июля она решила обратиться к населению с разъяснениями по аграрному вопросу, торжественно обещая не отступать от принципа принудительного отчуждения частновладельческих земель. Буквально на другой день кадеты спохватились и забили отбой, но было уже поздно. Император и правительство решили использовать ситуацию и разрубить гордиев узел. Петербургский градоначальник В.Ф. фон-дер Лауниц твердо заверил, что роспуск Думы не вызовет серьезных волнений.
7 июля Николай II подписал манифест о роспуске Думы. Ей ставилось в вину «уклонение депутатов в непринадлежавшую им область», неисполнение обязанностей законодателей и разжигание «смуты» [1]. В тот же день по рекомендации Горемыкина царь назначил премьер-министром 44-летнего П.А.Столыпина, сохранив за ним пост министра внутренних дел. Роспуск Думы приурочили к воскресенью 9 июля. Петербург объявили на положении чрезвычайной охраны, войска привели в состояние боевой готовности. Таврический дворец закрыли, у дверей поставили солдат.
В высших правительственных сферах имелось немало противников «прыжка в неизвестность». Д.Ф.Трепов считал принятое решение авантюрой, о чем, с присущей ему прямотой, заявил Столыпину. Опасались «революционных эксцессов». Всем губернаторам было предписано немедленно произвести обыски и аресты руководителей революционных организаций, принять меры к охране правительственных и железнодорожных сооружений, телеграфов, банков, тюрем, складов и мага-
309
зинов оружия и взрывчатых веществ и к защите помещичьих владений [2].
Эсеры, сведения о которых в картотеке Департамента полиции заносились в формуляры красного цвета, оказались объектом самого пристального внимания. Уже 4 июля в квартире № 51 дома № 7 по Коломенской улице полиция арестовала 12 членов Петербургского комитета. В их числе: уполномоченные ЦК В.В.Леонович, А.Б.Шимановский, В.В.Топорков — лидер городской военной организации [3]. Попытка более масштабной акции — ареста членов и уполномоченных ЦК в помещении редакции газеты «Мысль» — была предпринята 8 июля. Проводить ее поручили чиновнику для поручений Охранного отделения Статковскому. Едва, около шести часов вечера, начали обыск, как в редакцию явились депутаты-трудовики И.Е.Соломко и Ф.М.Онипко, а чуть позже И.И.Суббо-тин. Они, особенно Соломко, активно вмешивались в распоряжения Статковского, мешали обыску.
Всего в редакции в этот момент находилось 11 человек, в том числе, АААргунов, Н.И.Ракитников, В.М.Чернов, А.И.Гу-ковский, В.Н.Виташевский, Е.К.Яковлев, В.Е.Павлов. Соломко, вместе с четырьмя первыми, на арест которых Статков-ский имел ордер, заперся в своем кабинете редактора. На уговоры полиции ответствовал, «что это его комната и потому место неприкосновенное» [4]. В письме к жене В.М.Чернов подробно, в юмористических тонах, описал происшествие: «...наши гости расположились так комфортабельно, так были довольны уловом, что вошли во вкус и стали перебирать нас поодиночке. Сначала нам стало скучно. Затем я даже слегка вздремнул. Наконец, проснулся и озлился. Решили для развлечения поскандалить. Крикнули в окно проходившим, чтобы вызвали сюда нашего “неприкосновенного” Соломко». Приехал Соломко, Чернов взял его под руку — и оба прошли в «неприкосновенный» кабинет [5].
Когда, после долгих переговоров, Статковский приказал взломать дверь редакторского кабинета, Чернов и Аргунов, под одобрительные возгласы собравшейся на улице толпы выпрыгнули из окон. Благо было не слишком высоко. (В последний раз Чернову пришлось спасаться от арестов в 1920 г. уже в Советской России) [6].
Вернемся к событиям июля 1906 г. О неудачных действиях полиции в редакции «Мысли» известили самого П.А.Сто-лыпина. На докладе А.В.Герасимова он наложил резолюцию: «Нахожу, что на такие серьезные обыски следует посылать более авторитетное лицо» [7]. Серия арестов обрушилась и на комитеты Москвы и губернских городов таких, как Саратов, 310
Киев, Самара, Нижний Новгород, Воронеж, Курск, Орел, Пермь, Тамбов, Чернигов, а также группы уездных городов, местечек и сел. В ряде случаев потери были весьма ощутимы, но в целом партийная организация выдержала удар и в считанные дни оправилась. Примерно так же обстояли дела и у других революционных партий и союзов.
Несмотря на все профилактические меры, правительству не удалось избежать потрясений. Противостояние Думы и правительства, неразрешенность социальных и экономических проблем, прежде всего аграрной, вылились в ряд крупных восстаний в армии, значительном числе выступлений в селах, в стачках рабочих. Подавляющее большинство их свершилось со времени роспуска Думы и по конец июля.
Среди многочисленных и разнообразных источников, которые дают возможность воссоздать действия эсеровского руководства, начиная с 9 июля, особенно интересен насыщенный фактами доклад, с которым В.М.Чернов от имени ЦК выступил перед крестьянскими работниками в сентябре 1906 г. Доклад назывался «Боевая тактика партии после разгона Думы». Он опубликован в ряде партийных изданий, сохранился в нескольких архивных фондах [8].
Эсеры, как и все революционеры, большую роль в массовых выступлениях после роспуска Думы отводили активной деятельности депутатов, которые, как они верили, «не покинут своего поста». В исполнении «революционного долга» социал-демократами, трудовиками и эсерами они не сомневались, жестоко критикуемых кадетов считали «честными людьми», что, в их глазах, означало активное неприятие существующей власти и неповиновение ее «незаконным действиям».
Как только были получены известия о роспуске Думы, эсеры бросились уговаривать депутатов «не признавать этого разгона и заставить употребить против себя силу. Иначе разгон рисковал утратить весь свой драматизм и представлялся бы странным зрелищем» [9]. Ни кадеты, ни трудовики на призывы эсеров не откликнулись. Затем в Выборге члены и уполномоченные ЦК еще до подписания воззвания на частных совещаниях с участием кадетов, трудовиков, социал-демократов «выставили требование, чтобы депутаты, во что бы то ни стало снова стали собираться в Петербурге, продолжили свои заседания, как Дума, и принудили употребить против себя силу». Их ждало разочарование. Кадеты «не решились подать пример открытого и энергичного сопротивления власти» [10]. О реакции трудовиков, депутатов социал-демократов и эсеров в докладе Чернова умалчивалось.
311
Потерпев поражение с выношенным замыслом, эсеры рук не опустили. Они, как мы уже говорили, реанимировали Информбюро, инициировали принятие революционными партиями и организациями предложенного ими плана действий. Ударным пунктом его было предварительно спланированное, детально проработанное единовременное восстание в первую очередь в Балтийских крепостях. «Военное движение предполагалось выдвинуть на первую очередь, тотчас вместе с крестьянским». Самые лучшие наличные партийные силы после известия о восстании в Свеаборге были посланы в Кронштадт (С.Ф.Михалевич, Ф.М.Онипко, Е.ФАзеф), Свеаборг (В.М.Чернов и один из депутатов-эсеров), Ревель (И.И.Бунаков и два депутата) [И].
Эсеровские руководители, делая все возможное для разжигания пожара гражданской войны, не прятались за спинами двинувшихся в братоубийственную бойню распаленных агитацией рядовых членов партии, солдат, матросов и крестьян, изображая из себя некий «штаб», как будто в неразберихе стихийных событий можно было «руководить», наблюдая бой со стороны. Они сами двинулись туда, где пламя было самым жарким, где можно было в минуту потерять жизнь.
Затея революционеров с восстанием в июле 1906 г. была авантюрной. «Восстание в Кронштадте, Свеаборге, Ревеле... серьезного значения не имели. Аппарат власти функционировал точно, и сомнения в том, что восстания будут раздавлены, ни на один момент не было», — так оценивал обстановку А.В.Герасимов, компетенция которого в этом вопросе не может вызывать сомнения [12].
Трудовики ждали роспуска Думы не раньше понедельника, в полной уверенности, что о нем объявят с трибуны Таврического дворца. Собрались они поздно, растерянно постояли у запертых дверей, ознакомились с Указом и поспешили к своему клубу. Неуверенность овладела ими [13]. Кадеты узнали о роспуске Думы ночью, утром собрались и тут же приняли решение обратиться с воззванием к стране. П.Н.Милюкова «ради предосторожности изолировали» в пустой комнате, и он, положив лист бумаги на пыльную крышку рояля, набросал черновик этого документа. Затем вернулся к остальным членам ЦК, выслушал замечания и внес поправки. После этого текст был одобрен. Не мешкая, послали гонца к трудовикам [14]. Он сумел отыскать только одного члена комитета Трудовой группы, который не знал, где остальные. Гонец прибыл с выработанным кадетами текстом обращения, три последних пункта которого призывали население не давать рекрутов, не платить подати, не признавать займов.
312
Растерянный трудовик (возможно, И.И.Субботин) отговорился отсутствием полномочий и обещал передать воззвание группе. Время шло. Наконец, трудовики собрались, сговорились с социал-демократической фракцией и отправили депешу ЦК кадетов, сообщая о согласии собраться совместно. Задним числом комитет Трудовой группы в своем «Извещении» подчеркивал: «Трудовая Группа предпочитала демонстративное собрание Думы в Петербурге». Пока же, не выработав никакого документа, трудовики из клуба по несколько человек разошлись по частным квартирам. «Для безопасности», подчеркивал Субботин [15]. Не исключено, что Субботин писал в святой простоте, но, отметим, команде Герасимова не составляло труда переарестовать депутатов на частных квартирах с таким же успехом, как и в клубе.
Кадеты, П.Н.Милюков, В.Д.Набоков, А.А.Корнилов лучше трудовиков знали историю. И если бы думцы и нашли в Петербурге зал для игры в мяч или другое вместительное помещение, едва ли их заседание было бы долгим. Возможно, они не успели бы даже произнести заветной клятвы не расходиться до победы. П.А.Столыпин был настроен решительно, необходимые силы были подготовлены с избытком. Все действия думцев, включая и «Выборгское воззвание», по свидетельству Герасимова, рассмешили Столыпина, и он охарактеризовал их кратко: «детская игра!» [16]. Однако, как премьер-министр, принял все меры для пресечения антиправительственных выступлений думцев и распространения принятого ими воззвания [17].
От перспективы всеобщего ареста на незаконном собрании в Петербурге кадеты решительно отказались, тем более, что они знали, ни народ, ни значительные воинские части им на помощь бы не пришли. Поэтому они предложили ехать в Выборг. Финские власти всегда способствовали антироссий-ским выступлениям. Поколебавшись, Трудовая группа согласилась. «Мы вынуждены были уступить решению к.-д.», оправдывались авторы цитируемого ранее «Извещения», и, вероятно, выдавая желаемое за действительное, добавляли: «чтобы после устроить заседание Думы в Петербурге» [18].
В Выборге трудовики, поддержанные социал-демократами, отклонили предложение кадетов разрешить участвовать в совещании не депутатам, членам ЦК партий кадетов, социал-демократов, эсеров. В Выборг приехало 178 депутатов — менее половины состава Думы. Не явились прогрессисты, «мирнообновленцы», «автономисты» (поляки, латыши, мусульмане), беспартийные. Не было многих кадетов, социал-демократов, трудовиков. После двух дней прений 9 и 10 июля в
313
гостинице «Бельведер» было подписано «Выборгское воззвание» («Народу от народных представителей»), по сути, в первоначальной (милюковской) редакции. Предложение трудовиков вставить в воззвание призыв к войску не подчиняться приказаниям правительства и «не итти на братоубийственную войну с народом» кадеты отвергли [19].
На последующих совещаниях в Териоках 14 июля состоялся форменный разрыв. Кадеты отказались возобновить думскую сессию в Петербурге. Разошлись не прощаясь [20]. Трудовики поздним вечером того же дня избрали комитет из шести человек, который уполномочили выступать от имени группы, входить в соглашения «с самыми верными друзьями трудового народа — с Партией социалистов-революционеров, с Крестьянским и Железнодорожным Союзами и Социал-демократической партией». Почти все решили разъехаться по родным местам [21].
Роспуск Думы толкнул русскую общественность к революционерам. Выборгское совещание и Воззвание были последним пределом давления на власть мирными средствами. Кадеты остановились на этой черте, революционеры ринулись в открытый бой. Социал-демократы находились в замешательстве. Инициативу взяли в свои руки эсеры.
Лидеры эсеров, не допущенные трудовиками на Выборгское совещание, 9 и 10 июля устроили заседание в Териоках. Присутствовали А.А.Аргунов, М.А.Натансон, В.М.Чернов и несколько уполномоченных ЦК. Н.М.Ракитников и П.П.Крафт были арестованы 8 июля в редакции «Мысли», Б.В.Савинков — в Севастополе. Азеф отсутствовал. Он в июне уехал за границу и появился в России за три дня до восстания в Кронштадте, в тот день, когда пришла телеграмма о выступлении в Свеаборге, и принял участие в межпартийном совещании около Териок [22]. В день приезда его вместе с С.Ф.Михале-вичем и двумя офицерами, авторами технического плана восстания, командировали в Кронштадт. Там он активности не проявил. Деятельность его ограничилась участием в одном из «технических совещаний» [23].
На своих заседаниях в Териоках эсеры выработали план действий и воззвания «К партийным организациям», «К народу», «К армии и флоту». В уверенности, что роспуск Думы вызовет всенародное возбуждение, которое будет усилено обращением депутатов, ЦК призвал «немедленно объявить и начать открытую войну с правительством» побуждая народ взять на себя инициативу «боевого выступления», не дожидаясь действий властей. Всем партийным организациям предписывалось тотчас же выступить. Главное внимание рекомендо
314
валось обратить на крестьянство и армию. Рабочим, горожанам отводилась вспомогательная роль. Они должны были «обязательно» согласовывать свои действия с выступлениями крестьянства и армии.
Партийные сельские организации обязывались «двинуть в деревню» все наличные силы, призвать крестьянство к восстанию: смещению, изгнанию, при сопротивлении — уничтожению сельских и волостных властей; занятию сельских и волостных учреждений, конфискации казенного имущества и денежных средств на нужды восстания; введению сельского, волостного, уездного «революционного самоуправления»; захвату и передаче во временное распоряжение революционных комитетов, органов местного самоуправления помещичьих, казенных, удельных «и прочих» земель. Местным организациям следовало, насколько хватит сил, обеспечить наступательный характер крестьянских восстаний, охват ими всех уездов и губерний. После победы в сельской местности ЦК планировал направить крестьян на города, где они соединятся с рабочими и армией и повсюду установят новую власть.
Партийное руководство настоятельно советовало местным организациям обращаться к войскам с призывами не исполнять приказаний начальства, не стрелять в народ, переходить на его сторону. Городские партийные организации обязывались немедленно, «где это возможно», приступить к созданию Советов рабочих депутатов для руководства боевыми действиями рабочих, координации их выступлений с крестьянством и армией, организации всеобщей забастовки с переводом ее в вооруженное восстание.
Кроме того, ЦК рекомендовал широкое развитие террористических выступлений «против всех активных сил администрации — действий как партизанских, так и массовых». Давалось указание заключать боевые общие и местные соглашения и координировать усилия с другими организациями [24]. lice остальные воззвания ЦК, а также и те, что были им подписаны вместе с руководящими органами других революционных партий и союзов, были по сути вариациями только что изложенного.
При сравнении этого воззвания с мартовским (1905 г.) «планом народной революции» можно отметить следующие общие моменты: идея «всенародного» восстания, детализация, забота не просто о революционных действиях, захвате власти и земли, но и о создании условий реализации основной доктринальной посылки — социализации земли, подчеркивание единовременности и общности выступлений, организованного захвата земли «во временное пользование». Но были и суще
315
ственные отличия. В 1905 г. роль «авангарда» безоговорочно отводили пролетариату, городу; крестьянству — функцию второго эшелона. Надеялись на нейтралитет армии. В июле 1906 г., напротив, от деревни и армии ждали инициативы, а от рабочих, города — поддержки. Армия выдвигалась в качестве такого же, как и крестьянство, застрельщика и основного фактора восстания.
Все это нельзя рассматривать, как чисто эсеровское увлечение крестьянством и нигилистическое отношение к пролетариату, или, по марксистской терминологии, — «отрицание гегемонии», «ведущей роли» пролетариата. В воззваниях «К народу», «Ко всему российскому крестьянству», подписанных и социал-демократами, проводились те же идеи [25].
10 июля в той же гостинице «Бельведер», в которой депу-таты-«выборжцы» завершили обсуждение знаменитого воззвания, в небольшом номере «ценою в три финляндские марки в сутки» собралась небольшая группа эсеров, трудовиков и будущих энесов: М.А.Натансон, Ф.М.Онипко, С.И.Бондарев, В.Г.Тан-Богораз, Л. и А.Штернберги, Ф.Д.Крюков, Н.Осипо-вич, Михайличенко. Оформляли в виде воззвания отвергнутое кадетами обращение к армии и флоту. Н.Осипович красочно описал ситуацию: «Мы: Крюков, Тан, младший Штернберг и я, сидя за столом, писали текст манифеста. Марк Андреевич, как хороший хозяин, лежа на кровати, деловито следил за нашей работой» [26].
После окончания Выборгского совещания в Териоках ЦК эсеров, комитет трудовой группы, представители ВЖС и ВКС, Всероссийского учительского союза обсуждали проект манифеста «Ко всему российскому крестьянству», в котором, как мнократно подчеркивали эсеры в печати и устных выступлениях, и никто их не опровергал, излагался «наш план развития крестьянского движения», и «согласились подписать его без всяких изменений» [27]. Никак не могли отыскать кого-либо из ЦК РСДРП. В конце концов, послали в Петербург А.А.Аргунова, где он и заполучил желанную подпись, а вскоре, 16 июля, был арестован [28].
Дело было сделано. Манифест за подписью семи организаций (кроме вышеназванных, также комитета думской фракции РСДРП) уже 12 июля в виде листовки появился в Петербурге. Его большими тиражами печатали типографии революционных партий и союзов. В считанные дни он распространился по стране [29].
Эсеры продолжали ковать железо. Их стараниями к 20 июля было восстановлено межпартийное Информационное бюро. Социал-демократы сходу внесли проект призыва всех
316
рабочих к немедленной всеобщей стачке во имя восстановления распущенной Думы, который, однако, остальными участниками Информбюро был единодушно отвергнут. Вместо этого решили обратиться к горожанам с призывом к всеобщей забастовке в ближайшее время. Начало ее не указывалось, поскольку еще не выяснили, насколько можно рассчитывать на скорое всекрестьянское движение [30].
Смирившись на время, социал-демократы нашли-таки момент, чтобы настоять на своем. После подавления восстаний в Свеаборге и Кронштадте на втором совещании Информбюро с участием представителей РСДРП, ПСР, Бунда, ППС, Комитета Трудовой группы, Думской фракции РСДРП (другие участники по разным причинам отсутствовали) в ночь с 20 на 21 июля, несмотря на возражения эсеров, решили йризвать к всенародной забастовке, о чем и было сообщено в прокламации «Ко всему народу» [31].
Прервем повествование о перипетиях в стане революционеров, вызванных попытками консолидации усилий, и рассмотрим частный вопрос. Общей для всех революционеров была ненависть к существовавшему строю. Она подвигала их порой к совместным действиям. Однако согласованные выступления всегда были краткосрочны, вражда в стане «братьев-социалистов» разрывала договоренности. Простые партийцы при случае помогали друг другу; в верхах — абсолютно преобладал настрой на конфронтацию. Достаточно напомнить те ругательства, которыми обменивались большевики и меньшевики, эсеры, энесы и максималисты, марксисты и народники. Не все достигали ленинской виртуозности, но высокую квалификацию демонстрировали все.
Видимо, — это природная российская черта. Подобной болезнью страдали не только революционеры. В провинциальной Самаре во время выборов в I Думу респектабельные октябристы в своем «Голосе Самары» иронизировали над «молодцами» из кадетского «Самарского курьера», именуя их очернителями, лжецами, клеветниками, «брызжущими ядовитой и грязной слюной». Кадеты не давали спуска «антинародной партии богатых», обманщиков и т.д. [32].
В марксистской, затем советской литературе сложилась лрадиция винить эсеров (а также меньшевиков, кадетов, октябристов, монархистов): выступление началось (окончилось) раньше, позже, вовремя, потерпело поражение, оказалось удачным, — виноваты эсеры (меньшевики, все перечисленные выше), если бы не они, — наверняка исполнился бы идеальный большевистский замысел. При этом нередко из одной работы в другую под видом большевистского (синоним — ле-
317
минского) подается как раз меньшевистский образ действий, который Ленин неистово ругал.
Применительно к рассматриваемым событиям — это история с «Письмом ЦК РСДРП к местным организациям № 5 29 июля 1906 г.» В нем ЦК (семь меньшевиков и три большевика) перечислил свои заслуги и преступления эсеров: ЦК РСДРП 19 июля «под впечатлением восстаний в Свеаборге и Кронштадте» (каким образом ЦК узнал 19 июля о Кронштадтском восстании, начавшемся в 23 часа этого дня, следует оставить на совести авторов чистосердечно-правдивого сочинения) попытался, но не сумел, собрать совещание левых партий, а потому выпустил прокламацию к рабочим с призывом «забастовки за Думу». На межпартийном совещании в ночь с 20 на 21 июля за немедленную стачку горячо говорили социал-демократы и трудовики. Эсеры возражали, настаивая на том, что инициатива должна принадлежать деревне, что нужно дать «развернуться крестьянским мятежам». И хотя, в конце концов, проект ЦК РСДРП приняли единогласно — «эсеры после этого совещания, как и до него, продолжали агитировать против забастовки и всячески ее тормозили» [33].
Идеи, которыми руководствовались болыпевики-цекисты, подробно изложил Л.Б.Красин в августе 1906 г. в письме МТорькому. Письмо это, как образец истинно большевистской интерпретации событий, неизменно приводилось в сочинениях советских авторов. Обратимся к этому интересному документу. Тактические установки большевиков после роспуска Думы, утверждал Красин, «в существенных чертах разделялись всеми социал-демократами», и многими революционными организациями («буржуазно-революционными», согласно марксистской терминологии — М.Л.): «наша тактика, тактика передовых слоев пролетариата, должна быть по необходимости выжидательной».
Эсеры, по Красину, приняли «нашу» точку зрения, но действовали «провокаторски»: они выбросили лозунг крестьянского восстания («это хорошо», одобрял Красин) и военных бунтов, чем помешали социал-демократам в Финляндии сдержать солдат от преждевременного выступления (ниже мы увидим, сколько было этих сил у социал-демократов в Кронштадте и Свеаборге). Когда же провалилась забастовка в Петербурге, «эсеры начали трубить во всех легальных газетах, что они-де были против забастовки и считали ее несвоевременной». В особую вину «провокаторам-эсерам» Красин вменял нежелание «поддержать ровно ничем, хотя бы 2-3-х дневной забастовкой», матросов и солдат, которых они «толкнули под расстрел» и затем «оставили изолированными» [34]. По всем
318
параметрам, идеям и примерам письма № 5 ЦК РСДРП и Л.Б.Красина — близнецы-братья, различия между которыми можно обнаружить лишь под микроскопом.
Теперь рассмотрим аргументацию непререкаемого большевистского лидера, В.И.Ленина, который, хотя непосредственного участия в решающих совещаниях и военных выступлениях не принимал (до 10 июля отдыхал в дачном поселке Саблино под Петербургом, а затем переехал в Финляндию, тоже в дачное место Куоккала), но был в курсе событий. Пассажи письма № 5 ЦК РСДРП он без обиняков обозвал «мелкой и мелочной полемикой против эсеров», которая не представляет никакого интереса. ЦК РСДРП, писал Ленин, колебался между кадетами и трудовым крестьянством, он «немного левее кадетов и значительно правее эсеров и трудовиков». Все, бил он наотмашь, сознавали неизбежность восстания, кроме ЦК. Всеобщая забастовка в той ситуации могла быть только стачкой-восстанием, поучал он. Она, по мнению Ленина, была вероятна в дни выступлений в Свеаборге и Кронштадте, но не после их подавления. «Передовые рабочие», продолжал он, «стачки протеста, стачки-демонстрации все время не хотели». «Неудача июльской забастовки вогнала, так сказать, осиновый кол в тактику оппортунистов с.-д.», — с яростным наслаждением добивал он ненавистных однопартийцев. Все сказанное вождем большевизма о меньшевистской тактике относится и к цитированному письму Л.Б.Краси-па. И вот что более всего изводило Ленина: «Первый раз Российская социал-демократическая рабочая партия попала в такое недостойное положение. Первый раз ее у всех на глазах ведут на поводу. Первый раз он в арьергарде» [35].
Приходится еще раз констатировать, что историки большевистского направления неоднократно игнорировали свидетельства и характеристики своего основоположника. Чаще именно те, которые максимально приближались к адекватной оценке реальных событий. Июльские восстания были первой попыткой действовать по определенному стратегическому плану. Предполагалось, что захват побережья Финского залива и Балтийского флота даст возможность совершенно обессилить Петербург и взять его. Контроль над Петербургом должен был означать победу вооруженного восстания. Соответственно с этим планом велась пропаганда в Петербурге, во флоте, в Кронштадте, в Свеаборге, в Ревеле, в Либаве, во всех важных пунктах побережья.
Организации росли, надежды и радужные упования охватывали партийных работников. Роспуск Думы повысил и без гою приподнятое настроение. «Нетерпение, с которым ожида-
319
лось восстание матросами и солдатами описать нельзя», — передавал атмосферу тех дней один из непосредственных участников событий и руководитель военной организации эсеров В.Г.Шестаковский [36]. Уточним: нетерпеливо ожидали восстания, конечно, не все, и даже не значительная часть солдат и матросов, а тот узкий круг, с которым соприкасались партийные агитаторы. Свидетельством этого является крушение с первых часов выступления «стратегического плана» [37].
Этот план был обречен на поражение в силу неадекватного представления о реальной ситуации и неверной основной посылке. Его питала вера в «революционную сознательность» огромного большинства солдат и матросов, способных одномоментно подняться по сигналу. (В скобках о «мелочи»: социал-демократические и эсеровские вожди в редких случаях могли сговориться о дате крупных военных выступлений. Так, например, было осенью 1917 г. Чем это кончилось для «левых эсеров» в июле 1918 г., известно). В военных, как и в крестьянских, восстаниях 1905—1907 гг. решительно превалировал элемент бунта, со всеми присущими ему свойствами: нервической возбужденностью, спонтанностью действий, героизмом отчаяния. 1905—1907, 1917, 1918—1920 гг. показали: армия — важнейшая часть социальных переворотов, но при определенных обстоятельствах.
Летом 1906 г. власти, уверенные в своих силах, внимательно следили за действиями революционеров в армии. Военный министр А.Ф.Редигер регулярно информировал императора, председателя Совета министров, министра внутренних дел о настроении армии. В свою очередь, министр внутренних дел ставил в известность военного министра о тех сведениях, которые он получал по собственным каналам. 2 июня 1906 г. П.А.Столыпин сообщал А.Ф.Редигеру об объединении в Кронштадте военных организаций социал-демократов и эсеров и создании объединенного Комитета «в целях широкого ведения пропаганды в среде войск для подготовки вооруженного восстания как ближайшей цели». По информации, полученной Столыпиным, революционная пропаганда шла настолько успешно, что 50% нижних чинов признавались «сознательными»; а матросов в экипажах — до 80%. Однако, продолжал министр, революционеры признают «очень слабую» пропаганду в двух батальонах расквартированного там Каспийского пехотного полка. Департамент полиции получал сведения от таких агентов, как член объединенного комитета социал-демократ Арнольди. Естественно, они отличались точностью и достоверно передавали представления руководства этого комитета и партийных организаций [38].
320
В начале июля были проведены «плановые» аресты членов социал-демократической военной организации в Кронштадте. От этого удара она до восстания не оправилась. «Потрясли» и эсеров, но их было больше, а агентов класса Ар-нольди среди них не было. Вполне достоверная информация имелась у властей об организациях Свеаборга, Ревеля и других [39].
Мы вынуждены обратить внимание на это обстоятельство, поскольку авторы сочинений о волнениях в армии говорят о правительственных действиях вскользь, как о факте малозначащем, до известной степени случайном — результате оплошности революционеров. На самом деле, с ростом эксцессов в армии профессионалы сыска получили картбланш на выполнение своих обязанностей и в частях, и естественно, «вычисляли» и агитаторов, среди которых было много женщин, и «военные организации», стоило им развернуться пошире. Конечно, следует принимать во внимание содействие революционерам финских властей, упорное сопротивление командиров частей действиям тайной полиции. Особенно это относилось к таким крепостям, как Кронштадт, Севастополь, Владивосток. Поэтому Директор департамента полиции А.А.Лопухин в январе 1906 г. сообщал: «Военачальствующие лица до последнего времени без серьезного внимания продолжают относиться к проявлениям среди войск случаев революционного характера или же, зачастую, скрывают таковые от чинов жандармской полиции, не желая, что называется, выносить сор из избы» [40]. Еще одна посылка авторов «стратегического плана» о создании многотысячных организаций военных на огромном пространстве «заговора масс» в тайне от властей покоилась на более чем зыбком основании.
Волнения в армии в июне—июле 1906 г., как уже говорилось, стали достаточно обыденным явлением российской действительности. Но три выступления — в Свеаборге, Кронштадте, на крейсере «Память Азова» — своим размахом, могущие быть чрезвычайно серьезными последствиями привлекли внимание всей России. Систематическая агитация эсеров в обеих крепостях и Ревеле, где базировался крейсер «Память Азова», началась с конца 1905 г., заметно, усилилась с января и приобрела невиданный доселе размах с весны 1906 г. Основная масса усилий ЦК, Военной организации эсеров направлялась на Кронштадт [41].
Весной 1906 г. около 30 матросов, участников ноябрьского восстания 1905 г., явились из Кронштадта к петербургским эсерам в поисках интеллигентов, агитаторов и организаторов. ЦК и ПК проявили живейший интерес — идея восстания в
21 Леонов М. И.
321
армии и флоте овладела умами политического руководства. В Кронштадт направили Ю.Зубилевич (Соллогуб), Е.А.Васич-Кричевскую, К.И.Иванова, Тер-Мкртычана, П.В.Калмыкова. Позднее к ним присоединилась большая группа пропагандистов, в том числе около 10 молодых женщин [42].
Общее руководство осуществлял С.Ф.Михалевич («Ян»). В помощь ему отрядили Ф.М.Онипко («Трудовика»). Так случилось, что как первый, так и второй, пользующийся среди матросов чрезвычайной популярностью, были чрезмерно эмоциональны, больше доверяли порыву, чувствам, нежели кропотливому, осторожному, повседневному собиранию сил и трезвому учету обстоятельств. Выступали в Кронштадте лучшие ораторы партии — И.И.Бунаков, В.М.Чернов. Частыми гостями были уполномоченные ЦК и члены ПК [43]. Ни денег, ни литературы для Кронштадта ЦК не жалел, кое в чем помогали либералы, но без энтузиазма и побаиваясь [44].
Уже к началу апреля военная организация имела своих представителей во всех экипажах, ротах, батальонах. Во главе стоял Гарнизонный совет. Слабее было ее влияние среди артиллеристов, в Енисейском полку, и совершенно не было связей с рабочими. С участием двух офицеров Генерального штаба, членов Всероссийского Офицерского союза, был составлен подробный план восстания с указанием всех военных объектов. План этот (с приложением) большими буквами был записан в толстой тетради. Зубилевич выучила его наизусть, после чего тетрадь запрятали [45].
С конца марта эсеры регулярно предлагали социал-демократам консолидировать усилия, отбросить в сторону идейные распри, объединиться. Те долго сопротивлялись, но после арестов в марте—апреле получили согласие своего ЦК, и 23 апреля была основана объединенная, беспартийная военная организация, Исполнительный комитет гарнизонного собрания которой составили матросы, солдаты, а также агитаторы обеих партий. Были налажены контакты с гарнизонами крепостей побережья Балтики и Финского залива, командами кораблей и финской Красной гвардией капитана Кука (в другом написании Кока).
В Свеаборге до лета 1906 г. успехи эсеров были не столь значительны. Много влиятельнее здесь были социал-демократы. Однако, незадолго до восстания один из самых авторитетных руководителей их военной организации штабс-капитан Свеаборгской крепостной артиллерии С.А.Цион рассорился с партийными функционерами, ушел к эсерам, а вместе с ним — и преданные ему революционно-настроенные артиллеристы и члены экипажей [46].
322
Действия Циона давно вызывали беспокойство начальства. Его даже собирались исключить из службы, после того, как он устроил и был распорядителем вечера с танцами в зале политехнического института Гельсингфорса, где входящих встречали прокламациями и призывали жертвовать «в пользу Красной гвардии и революционного комитета» [47]. После восстания в Свеаборге в докладной записке по Генеральному штабу за № 195 от 10 сентября 1905 г. он именовался «беглым изменником и вождем бунтовщиков», который имел при себе план крепости Свеаборг, секретные морские карты с указанием прилегающих к Свеаборгу шхер и мобилизационного плана войск, расположенных в Финляндии [48].
Кроме организаций, созданных революционерами-офицерами и профессионалами, имелись и такие, которые состояли только из рядовых. Как вспоминал сразу после восстания солдат-артиллерист, в крепостной артиллерии более шести месяцев существовал комитет исключительно из солдат-артиллеристов, который конспиративно вел пропаганду [49]. Таких случаев, по-видимому было немало, однако известно о них немного. В ряду других, они свидетельствуют, что матросы и солдаты были на грани срыва. Революционеры приближали час бунта, но условия его вызрели объективно.
В конце 20-х чисел июня, значительно укрепив свои ряды, эсеры предложили социал-демократам создать объединенную беспартийную военную организацию в Финляндии, но получили отказ. Для согласования действий была создана Информационная комиссия [50]. 16 июля в Гельсингфорсе состоялось совещание эсеров («Дмитрий» из Кронштадта, С.А.Цион), Красной гвардии (капитан Кук), социал-демократов — для выработки общего плана восстания. Социал-демократы своего варианта не представили, но заявили о намерении готовиться к восстанию, оговариваясь, что «испросят разрешение у своего ЦК». Пришли к заключению, что выступление начнется в Кронштадте, а Свеаборг его поддержит. Кроме того, поскольку представителей от экипажей военных кораблей не оказалось (их вывели с Гельсингфорского рейда), свеа-боржцы обещали с ними связаться. Был придуман чрезвычайно сложный план оповещения о порядке выступления. Через четыре-пять дней из Гельсингфорса должны были дать условную телеграмму, обозначавшую готовность флота к восстанию; затем революционеры Кронштадта, в свою очередь, должны были оповестить телеграммой о своей готовности. И лишь после этого флот начинал выступление, известив об этом Кронштадт, Свеаборг, все остальные гарнизоны побережья Финского залива, второй условной телеграммой [51].
21*
323
Вся эта история с телеграммами повторялась в источниках и литературе бесчисленное количество раз. Но при этом нет ни одного конкретного указания (по крайней мере, мы такого не встретили), кто и как должен был оповестить революционные комитеты кораблей, рассосредоточенных на нескольких рейдах? И как предполагалось поднять одновременно весь Балтийский флот? Ничего подобного ни в 1905, ни в 1906— 1907 гг. не было. Но те, кто готовил восстание, кто вспоминал и кто писал о нем, не выражали сомнения в реальности такого невиданного действа.
Пропаганда восстания вообще, не приуроченного к важному политическому событию, неустанная агитация среди солдат и матросов, недовольных службой, неразрешенными земельными отношениями, роспуском Думы, на которую они возлагали такие особые надежды, приводила к нервическому возбуждению. В таких условиях восстание неизбежно должно было вспыхнуть стихийно. Так и случилось. Об этом писали все участники, очевидцы и исследователи, за исключением тех, кто искал виновных в том, почему все произошло не по социал-демократическому плану.
В.М.Чернов был прав, когда утверждал: «Вот перед вами совершенно конкретное явление — Свеаборгское восстание. За какой-нибудь час-полтора до этого восстания Совет выборных от воинских частей вместе с представителями с.-р. и с.-д. организаций решают, в виду готовящегося плана общего выступления, не допускать преждевременных вспышек. А через два-три часа все Свеаборгские острова уже полны артиллерийской канонадой... Отчего все разгорелось? От копеечной свечки» [52]. М.А.Натансон также говорил о «провокации», подтолкнувшей восстание в Свеаборге [53].
Вечером 16 июля минеры с Лагерного острова предъявили начальству претензии в связи с отменой так называемых «винных денег», тяжести службы и притеснений со стороны офицеров. С.А.Цион только намеревался направиться на Михайловский остров (один из островов крепости Свеаборг), чтобы на собрании представителей всех артиллерийских ротных комитетов обсудить разработанный 16 июля в Гельсингфорсе план, как рано утром 17 июля к нему из Свеаборга (15 минут езды на пароходе) явился солдат-артиллерист со словами: «Да, сегодня решили начинать». Цион примчался к месту стремительно разворачивавшихся событий [54].
Минеры 17 июля отказались выйти на занятия. В ответ комендант крепости генерал Лайминг приказал арестовать 200 человек. Едва-едва удалось отговорить солдат от немедленного выступления. Партийные руководители, С.А.Цион, социал-324
демократ Б.Л.Коханский успокоились, как в десять часов вечера того же дня на Лагерном острове вспыхнуло восстание. За ночь оно перебросилось на Михайловский, Александровский, Артиллерийский острова. Был пленен командир крепостной артиллерии генерал-майор Агеев, а вместе с ним и многие офицеры, убиты полковник Нотар, штабс-капитан Борк, поручик Исаков. Началась ожесточенная артиллерийская канонада между центром крепости, островом Комендантским и захваченными революционерами островами.
Утром 18 февраля по специальному наказу восставших А.П.Емельянов привез флаг с лозунгами «Земля и воля», «Учредительное собрание». Флаг развевался до 29 июля над Михайловским островом [55]. Любопытный факт: революционеры много внимания уделяли «наглядной агитации» (накануне восстания «Ян» потратил 200 рублей на изготовление флагов). Почти во всех случаях, которые нам известны, на флагах было начертано народническое: «Земля и воля», реже — «Учредительное Собрание», «В борьбе обретешь ты право свое!» Так было в городах, крепостях, селах. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» в 1905—1907 гг. на знаменах встречался исключительно редко.
В ночь на 19 июля на пароходе «Выстрел» на острова доставили продовольствие и около двухсот дружинников. Повстанцы были изолированы, «совершенно не знали, что делается в Питере и в том же Кронштадте». Власти энергично принялись за подавление «эксцесса». Уже 18 июля в Свеаборге был учрежден временный военный суд, и туда направили эскадру из трех крупных кораблей: броненосцев «Цесаревич», «Слава» и крейсера «Богатырь». Днем 19 июля они приблизились к Михайловскому острову и открыли огонь. Одновременно с суши подошло подкрепление: части, верные правительству. Утром 20 числа над Михайловским островом, а вслед за ним над другими, где укрепились революционеры, взвились белые флаги.
Восстание было подавлено. За участие в нем судили 970 человек: 701 артиллерист, 170 минеров, 99 матросов; 55 человек приговорили к расстрелу (расстреляли 28), 127 — к каторжным работам, более 700 — к тюремному заключению.
О восстании в Свеаборге в Кронштадте узнали из утренних газет 18 июля. В середине дня пришла телеграмма из Гельсингфорса «Отец болен, нужны деньги», означавшая, что восставший флот, якобы, идет к Кронштадту. По предварительному договору, о чем речь шла выше, это должна была быть третья условленная телеграмма. Эсеры много и оживленно дебатировали, кто и почему нарушил уговор? Высказыва
325
лись мнения о случайности, о провокации [56]. Не остались в стороне и исследователи [57]. Что произошло на самом деле, пока не ясно.
Поздно вечером 18 июля на квартире Ю.Зубилевич состоялось экстренное собрание, на которое пришли представители только от некоторых частей. Договорились отложить решение до утра, а пока срочно собирать силы. В 8 часов утра 19 июля на той же квартире началось «огромное собрание» представителей частей, приезжих. Присутствовали и совершенно неизвестные. Ф.М.Онипко ратовал за восстание. С.Ф.Михалевич доложил, что он нашел-таки ЦК РСДРП, где ему обещали — в случае восстания — поддержку социал-демократов Кронштадта, до последнего времени противников активных выступлений [58]. Правда, 8 — 9 июля почти вся Кронштадтская военная организация РСДРП была арестована [59]. Восстание назначили на И часов вечера 19 июля.
Хотя на собрании сообщали самые благоприятные вести, не все у революционеров обстояло ладно. Енисейский полк, на который так надеялись, уже не хотел восставать, колебались артиллеристы, не были доставлены револьверы, бомбы, гранаты; до последнего часа корректировался план действий. Основная масса восставших — матросы — осталась без оружия.
Безумно храбрые люди выступили, как и намечали, в 23 часа. Матросы, по давней традиции, перед боем переоделись во все чистое. Восстание с первых минут пошло не по плану, раздробилось; изолировано действовали несколько отрядов, во главе которых шли эсеры Недотрогин, Т. Герасимов, Н.Егоров, {{.Светлов. С моряками 1-й дивизии шли Онипко и Зубилевич [60]. При нападении на канцелярию и арсенал были убиты офицер Стояновский, капитан I ранга Родионов, ранен контр-адмирал Беклемишев.
Общего руководства не было. Царила неразбериха. Енисейцы остались верны присяге и усмиряли восставших. Спешно выступили и другие верные правительству части, прибыло подкрепление из Ораниенбаума, Петергофа, Петербурга. К 5 часам утра 20 июля восстание было в основном подавлено, а к 10 часам — обезоружены последние его участники. В подвале одного из зданий собрались жалкие остатки военной эсеровской организации. Растерянные, они мучительно переживали поражение [61].
Расправа была жестокой. Семерых минеров расстреляли ранним утром 20 июля. 3 августа судили 147 солдат, саперов, гражданских лиц, среди которых было много эсеров. По приговору суда были расстреляны эсеры А.Тер-Мкртычан, К.Иванов, ^Герасимов. Также к суду привлекли 2200 матросов.
326
Всего за участие в восстании казнили 36 человек, сослали на каторгу 130, заключили в тюрьму 316, отдали в исправительно-арестантские отделения 935 человек (во время восстания с обеих сторон было убито 9 и ранено 20 человек) [62].
На учебном крейсере «Память Азова» — третьем очаге восстания — были весьма влиятельны социал-демократы и эсеры. По воспоминаниям И.А.Шабалина, главные нити восстания были на берегу, в подготовке его принимали участие «видные политические деятели В.М.Чернов, И.И.Бунаков, Оскар Каптюх» [63].
Вечером 19 июля была получена телеграмма из Гельсингфорса «Отец болен», а чуть позднее переодетый матросом незаметно на крейсер прошел социал-демократ Каптюх. На собрании судового комитета он горячо говорил о том, что Све-аборг «в руках товарищей, что и Кронштадт восстанет». Вначале думали восстать после выступлений броненосцев «Слава», «Цесаревич» и крейсера «Богатырь». «Но революционеры этих кораблей заявили о неготовности начать первыми» [64].
В третьем часу ночи началось восстание, во время которого были убиты капитан корабля Лозинский и несколько офицеров. Капитаном избрали Н.Лобадина, членами Исполнительного комитета — 12 человек социал-демократов и эсеров. На мачты вывесили красные флаги. Однако, плана действий у восставших не было; «сговориться как следует друг с другом не успели». Около 6 часов вечера верная властям часть команды выступила против восставших. Им на помощь прибыли две роты пехоты. Через час порядок был восстановлен. Арестовали более 260 человек, в их числе И.И.Бунакова и двух его спутников, которые «опоздали к началу восстания». К суду привлекли 91 человека. 18 руководителей восстания расстреляли. Многих матросов сослали на каторгу. Бунакова и его спутников, благодаря усилиям богатых родственников, нашедших дорожку к надежным покровителям в правительственных верхах, оправдали.
15 июля военная организация эсеров в Полтаве призвала гарнизон к восстанию, связалась с единомышленниками в Харькове и Кременчуге. Поднявшийся 34-й Севский полк и артиллеристы были усмирены пулеметным огнем [65]. Участвовали эсеры в солдатских волнениях в Красноводске, Ташкенте, Дешлагере.
Советы рабочих депутатов, на создании которых так настаивали эсеры, начали функционировать с середины июля. Советы Выборгского и Петербургского районов Северной столицы 15 июля призвали рабочих «после того, как крестьянст
327
во и армия будут готовы протянуть руку помощи», приступить к всероссийской политической забастовке [66]. В ситуации лета 1906 г. Советы были тенью своих предшественников осени—зимы 1905 г. Их деятельность проявилась лишь в Петербурге, Москве и Киеве. 22-23 июля в Териоках на совещании Исполкома Петербургского СРД с участием делегатов от районов, представителей ЦК РСДРП и ПСР, ЦБ профсоюзов, была поддержана идея всеобщей политической забастовки.
Большинство рабочих, особенно крупных казенных предприятий — Семянниковского, Обуховского, Балтийского, Пу-тиловского — проигнорировали это обращение. В июльской стачке приняли участие по различным подсчетам от 60 с небольшим до 80 тыс. человек. Почта, телефон, телеграф, железная дорога, государственные и частные службы действовали исправно; средние городские слои ограничились сочувствием антиправительственным выступлениям; в городе поддерживался порядок. Сверхнапряжением революционерам удалось организовать относительно значительную по масштабам 1906 г. стачку, но она была недолгой, и уже 26 июля в основном прекратилась.
В Москве забастовка, начатая 24 июля, протекала еще более вяло и полностью закончилась через день. Усилия 5 тыс. московских социал-демократов и 2 тыс. эсеров дали мизерный результат: большая часть рабочих бастовала полдня. В других городах наиболее масштабной была забастовка в Астрахани, где в профсоюзах традиционно преобладали эсеры. В ней участвовало до 10 тыс. человек и она длилась почти три дня [67].
Призывы эсеров и других революционных партий явились немногим более гласа, вопиющего в пустыне. Июльская забастовка не стала всероссийской и закончилась неудачей. Всего в июле, по данным официальной статистики, бастовало почти 169 тыс. человек, из них около 75 тыс. — по экономическим причинам.
Особые надежды революционеры связывали с крестьянством. Патриархально-крестьянское Поволжье болезненно реагировало на крушение Думских надежд. Самарский вице-губернатор И.Ф.Кошко вспоминал, что он летом 1906 г. физически ощущал «повсюду разлитую враждебность к властям» [68]. На июль — август пришлась большая часть крестьянских выступлений 1906 г.: 73 — в Самарской, 123 — в Саратовской губерниях. Выборгское воззвание разошлось в сотнях тысяч экземпляров, полиция обнаруживала его едва ли не во всех деревнях [69]. Циркуляры о пресечении его распространения не давали эффекта. Престиж властей подрывался, они были обес
328
куражены. Беспокоили и манифестации либералов, хотя дальше призывов к пассивному неповиновению они и не шли.
IV съезд эсеров Поволжской области, завершивший свою работу за несколько дней до роспуска Думы, издал директиву о переводе всех местных организаций «на военный лад»: «вводилась диктатура, чисто военная дисциплина, специальные военные инструкторы», Съезд признал единственно правильным максимально широкое развитие «партизанских выступлений» и объединение в ходе их крестьянских масс. Было решено организовать террористические покушения на губернаторов, других видных представителей местной власти, подготовить взрывы правительственных учреждений. «Мирную работу решено было упразднить, все силы сосредоточить на обучении военному делу дружинников и крестьян, в которых видели главную силу, долженствующую выступить» [70].
Рассчитывали на малочисленность гарнизона, в котором было всего 2-3 полностью укомплектованных полка в Самарской, Саратовской, Симбирской, Пензенской и Тамбовской губерниях. По обыкновению, революционеры преувеличивали свое влияние. На заседании Самарского комитета 17 июня Г.А.Гиршфельд утверждал, что половина гарнизона уже распропагандирована и нужно форсировать вооружение крестьян и подготовку восстания. Е.М.Губанов, И.Т.Ивлиев, В.В.Мер-кулов, хотя и не полностью разделяли оптимизм юного коллеги, все же, как и он, полагали необходимым все силы бросить на подготовку восстания [71].
Особые надежды областной комитет связывал с Самарской губернией. Здесь под руководством «военных инструкторов» началось создание двух объединенных крестьянских боевых дружин с целью захвата уездных городов Самарской губернии Ставрополя и Бугуруслана [72]. Самарский комитет передал дружинам 800 винтовок и револьверов. 100 винтовок и 3000 патронов отправили в Кинель-Черкассы, остальные в Ставрополь, Бугуруслан, Бузулук и села, где были боевые дружины [73]. В изданных большим тиражом прокламациях призывали к восстанию, изгнанию властей и помещиков, захвату земли [74]. Бузулукское братство в гектографированном листке звало крестьян отнимать оружие у стражников, казаков, урядников, громить винные лавки [75].
10 июля революционеры предприняли попытку * поднять восстание в частях гарнизона. Вечером этого дня поручик Яхонтов вместе со штатскими агитаторами собрал сходку Бузулукского полка. Около 10 часов вечера солдаты захватили ружья и патроны. На уговоры полковника Святицкого возбужденно отвечали: «Думу разогнали, значит, правительство ни
329
чего не хочет нам дать». Пытались, но безуспешно, заручиться поддержкой 3-й артиллерийской бригады. Ночью местные власти арестовали поручика Яхонтова, прапорщика Былинско-го, остальных руководителей. Волнения прекратились [76].
В начале 20-х чисел июля эсеры приступили к реализации плана террористических покушений. Летучий отряд Поволжской области в то время возглавлял волевой и энергичный М.Ф.Слепухин, впоследствии деятельный член областного комитета. 21 июля рабочий-столяр Г.Н.Фролов на углу улиц Воскресенской и Вознесенской бомбой, брошенной в карету, убил губернатора И.Л.Блока [77]. Это покушение, как сообщалось в телеграмме в Министерство внутренних дел, произвело удручающее впечатление на городские власти и полицию [78]. По воспоминаниям И.Ф.Кошко, командующий Казанским военным округом генерал Карас, узнав о гибели Блока, «ужасно взволновался, даже нижняя челюсть у него затряслась». Опасаясь за свою жизнь, он не утвердил ни одного смертного приговора военно-полевых судов [79].
29 июля была брошена (но не взорвалась) бомба в губернское жандармское управление, в ночь на 31 того же месяца раздались взрывы бомб за Волгой — нервы начальника Самарского губернского жандармского управления генерала И.И.Каратаева не выдержали. По характеристике покойного губернатора, «человек слабой воли, мало знающий свои обязанности и почти совершенно равнодушный к ним, он не в состоянии вести дело управления надлежащим образом и руководить своих подчиненных, у которых он ни коим, ни личным, ни служебным, авторитетом не пользуется» [80]. 1 августа 1906 г. Каратаеву доложили и о бомбе, брошенной в жандармское управление, и о взрывах за Волгой. На другой день местные газеты поместили объявление, что, в связи с оставлением должности генерал-майором Каратаевым, продается корова — и указали адрес. Газету отправили Министру внутренних дел. Директор департамента полиции М.И.Трусевич незамедлительно телеграфировал И.Ф.Кошко, прося успокоить генерала. Через две недели Каратаева отправили в отставку, а во главе управления поставили целеустремленного, талантливого специалиста М.П.Боброва [81]. Летучий отряд Поволжской области пытался взорвать, но безуспешно, Тамбовское губернское жандармское управление [82].
Планом областного комитета особая роль отводилась действиям крестьянских отрядов. Боевые дружины сел Царевщи-на, Хорошенькое и других нападали на представителей власти, угрожали землевладельцам. Основные надежды эсеры связывали с действиями объединенных крестьянских боевых дру
330
жин, непосредственной целью которых было установление революционной власти в селах и деревнях, захват Бугуруслана и Ставрополя, что «могло поднять население уездов и отразиться на всей губернии» [83]. Предполагали по сигналу из Ки-нель-Черкасс одновременно выступить из Бузулука и Ново-сергиевска, соединиться, занять Бугуруслан и захватить арсенал с 4000 винтовок.
Для руководства восстанием Самарский комитет 1 августа направил в Кинель-Черкассы Л.И.Шадрина. Выбор оказался неудачным. В результате непродуманных действий Шадрина, боевая дружина Кинель-Черкасс оказалась лицом к лицу со стражниками и ротой солдат. В 3 часа пополудни она в неполном составе (всего 11 человек) завязала сражение, которое продолжалось около часа. Попав в окружение, дружинники прорвали его и скрылись. Потери были невелики: убит один дружинник и ранены солдат и дружинник. «Поход на Бугуруслан» не удался. Отряд рассыпался. Оставшиеся ограничили действия нападениями на отдельных стражников и покушениями на местных представителей власти [84]. Члены Самарского комитета резко упрекали Шадрина в неумелости и обвинили в трусости: по предварительному замыслу он должен был бросить несколько бомб в стражников, чтобы посеять в них панику, но не решился [85].
Не удался и «поход на Ставрополь». 21 июля объединенный отряд из примерно 200 дружинников Старобуянской волости (150 из сДаревщины и 50 — из Старого Буяна) подошли к Ставрополю. Властям было доподлинно известно о их замыслах и передвижениях. В город срочно направили дополнительные части конной и пешей стражи. Обнаружив это, революционеры отказались от захвата города. Вместо этого ночью они устроили демонстративную атаку на «Красный» хутор Орловых-Давыдовых, выбили оттуда казаков, а затем, спрятав оружие в лесу, разошлись [86]. Результат глобальных замыслов областного комитета оказался ничтожным.
«Что касается организаций, не руководимых непосредственно О.К., — говорилось в официальном отчете, — то там в большинстве случаев, дело ограничивалось выработкой планов на специальных съездах, назначением сроков ко всеобщему выступлению и затем к отдельным попыткам, приводившим к столкновению с чинами полиции» [87].
В Саратовской губернии «на поле боя оставались наиболее сознательные и решительные, в большинстве случаев партийное меньшинство». Кое-где силились поднять восстание. Восемь волостных комитетов Петровского уезда на своем съезде постановили приступить к партизанской войне: «унич
331
тожению полицейских и иных правительственных чинов в городе и деревне, всех правительственных учреждений, казарм, усадьб, обезоружению стражников» [88]. «Эти мечты не сбылись ни в Петровском, ни в Саратовском, ни в Камышинском — ни в одном уезде», — горько заключал историограф аграрного движения в Саратовской губернии. Массы не откликнулись на этот призыв. Попытка революционеров поднять вооруженное восстание после роспуска Думы «терпит полную неудачу». Дело ограничилось отдельными «боевыми» и «партизанскими» выступлениями [89].
Эсеры Симбирской, как и других губерний провели районные и уездные крестьянские съезды, разработали планы, в больших количествах выпустили листовки с призывом к восстанию, партизанской войне. Максимум, на что хватило их сил — подготовка разрозненных крестьянских эксцессов, «партизанских действий» [90]. Горечь неудач вылилась в экспроприаторскую эпопею. И, как итог, фиксировал Доклад партии Штутгартскому конгрессу II Интернационала: «За лихорадочной агитацией последовал глубокий упадок духа» [91].
Примерно так же обстояли дела в других регионах Европейской России. В Тамбовской губернии, как только получили директивы ЦК, начали готовиться к их реализации. На съезде крестьян и агитаторов Тамбовского уезда (30 человек из 20 сел) «настроение у всех было боевое», выработали в общих чертах план восстания. В Козловском уезде срочно приступили к организации сельских боевых дружин — в августе их было 15 с 200 членами. В Борисоглебском уезде на съезд явилось 40 человек. В начале царило оживление, но «потом неуверенность в своих силах, отсутствие веры в успех выступили у крестьян наружу», и было решено первыми не выступать [92].
В Пензенской губернии активное участие в крестьянских выступлениях июля 1906 г. приняли члены Нижнешкафтин-ского, Мокрополянского, Болкашинского братств, Городищен-ского и Пензенского уездов. По сообщению губернского жандармского управления, они вели «преступную пропаганду», результатом которой были «насильственные действия против помещичьей собственности: поджог построек, массовые порубки леса, буйство на владельческих участках, сельскохозяйственные забастовки» [93]. 43 члена этих братств были арестованы и высланы в Архангельскую губернию. В Чембарском уезде за участие в таких же эксцессах арестовали крестьян 14 братств (от 3 до 23 человек в каждом) [94].
«Обзор деятельности» партии эсеров давал жесткую, но верную оценку деятельности многих местных организаций: «Мы видим ряд действий, выходящих из утопических пред
332
ставлений о восстании: назначались сроки восстания («не позже 10 августа» в Пензе, Тамбове), давались предписания организациям быть готовыми именно к определенному дню, в предположении, что повсюду начнутся одновременные, по определенному плану выработанные выступления.
Выступлений в назначенный день не происходило. Комитеты приходили в отчаяние, сразу опускали руки и теряли веру в возможность в ближайшее время тем или иным способом поднять массу. Самую эту неудачу склонны были объяснять следствиями всякого рода случайных обстоятельств и отсутствием оружия» [95].
К этому следует добавить, что и партийное руководство действовало под влиянием тех же иллюзий. Непомерное самомнение партийных вождей, непоколебимая уверенность, что они, кучка людей, в большинстве достаточно умеренных способностей, определяют ход событий, вершат судьбы России, была, на наш взгляд, удивительно точно схвачена Б.В.Савинковым (который сам, как политический деятель, может быть, более многих обладал полным набором таких качеств) в его литературных сочинениях «Конь бледный» и «То, чего не было». Буря, которая поднялась особенно вокруг первого из них, во многом объяснялась болезненной реакцией политических деятелей разных направлений: было обнажено сокровенное. Тотчас началось наложение бальзама. Автора упрекали во всех смертных, с точки зрения революционеров и «общественности», грехах, как то: декаданс, «очернение», «интеллигентская расхлябанность» и т.п. Уходя от сути, пытали, кого автор вывел под тем или иным именем. Напрасны были его заверения: «...я не пишу истории, я пишу роман. Я не пишу портретов, я пишу типы, а эти Арсении Ивановичи, Веры Андреевны и доктора Берги, и могут, и должны дать материал для типичного, т.е. художественно-правдивого изображения ЦК, какой бы ЦК не был — С.Д., С.-P., П.П.С., Бунда и т.д.» [96].
В июльских событиях 1906 г. активное участие приняла небольшая часть населения некоторых регионов России. Страна уставала от революционных потрясений, искала иные выходы разрешения экономических, политических и социальных проблем. Рабочие, город в целом, по сравнению с 1905 г. особой активности не проявили. Отдельные выступления рабочих были локальными и кратковременными. Многочисленными волнениями отреагировали на роспуск Думы, неразрешен-ность аграрного вопроса часть армии и крестьянства.
В июле 1906 г. активные действия левых, в первую очередь и главным образом революционных партий и союзов, в большей мере, чем ранее, стимулировали недовольство масс.
333
Впервые за время революции они смогли не только подтолкнуть массы на выступление, но и во многом, чего ранее не было, направлять их. Более того, острота и размах многих эксцессов определялись действиями рядовых членов революционных партий и союзов и находящихся под их влиянием организаций. Революционеры пытались реализовать свои планы и программы, объединяясь, создавая «левый блок». Они не останавливались во имя непродуманных, неподготовленных, обреченных на неудачу действий, ни перед чем; они не задумывались над тем, что эти выступления повлекут за собой гибель сотен и сотен людей — средства, по их пониманию, оправдывались целью.
Инициатором создания «левого блока», большинства выступлений в армии и в деревне была партия эсеров. Она, наконец, сумела разработать тактику, адекватную настроениям революционеров, нервически возбужденных солдат, матросов, крестьян; имела такие силы, такое количество членов в своих рядах, чтобы быть в состоянии реализовывать собственную линию поведения.
Надо думать, такая ее роль была результатом неординарного совпадения обстоятельств. Среди рабочих, в городе, которые весь 1905 и значительную часть 1906—1907 гг. определяли ход событий, позиция эсеров, ориентированных в первую очередь на крестьянство, была далеко не первенствующей. В городе диктовали свои условия другие партийные силы.
§ 2. ПОИСКИ ВЫХОДА ИЗ ТУПИКА.
II СЪЕЗД ПАРТИИ (сентябрь 1906 — февраль 1907 г.)
Отчаянная попытка революционеров в июле 1906 г. ликвидировать думскую монархию потерпела поражение. Замешательство овладело ими. «Восстание в Свеаборге и Кронштадте по своей трагичности, кажется превосходит все, что до сих пор было видано нами» — сообщал неизвестный корреспондент 21 июля Л.Э.Шишко, и он же продолжал: «Настроение у всех — отчаянное. Никто, даже революционные партии, не верят в возможность широкого движения» [97]. В докладе В.М.Чернова на съезде крестьянских работников в сентябре 1906 г. эмоции отходили на второй план, но общий вывод был тот же: «Общее выступление теперь отодвинуто. Рабочее и военное выступления не удались и скоро возобновлены быть не могут. Крестьянство, благодаря этому, изолировано». Он (и ЦК) предлагал всемерно усилить «красный террор» и «парти
334
занскую войну» [98]. «Партизанскую войну» пропагандировали социал-демократы и другие революционные партии.
Внезапные нападения на представителей власти, экспроприации и уголовные грабежи банков и касс, террористические покушения захлестнули Россию. За 1906 г. революционеры убили 768 и ранили 820 представителей и агентов власти. Эсеры-максималисты с бомбами гигантской разрушительной силы 12 августа 1906 г. прорвались к даче П.А.Столыпина. Но в результате беспримерной по жестокости акции пострадали в основном ни в чем не повинные, пришедшие на прием. 27 человек было убито, 32 ранено, из них 6 скончались на следующий день.
Власти ответили жесткими мерами. Николай II 18 августа утвердил положение о наказаниях за революционную пропаганду в армии и во флоте, а на следующий дёнь подписал Указ о введении военно-полевых судов, согласно которому, если преступление не требовало расследования, обвиняемые по законам военного времени предавались военно-полевому суду, которые обычно проводили дознание, следствие и выносили приговор в течение 24-48 часов. В 1906 г. они рассмотрели несколько тысяч дел. Более 1100 человек были приговорены к смертной казни. Почти все губернии Европейской России к концу 1906 г. оказались на положении усиленной или чрезвычайной охраны.
П.А.Столыпин сумел разорвать заколдованный круг. До него проведение реформ неизбежно сопровождалось ослаблением власти, а принятие жестких мер по наведению порядка знаменовало собой отказ от преобразований. Столыпин совместил решение обеих задач. 25 августа 1906 г. была опубликована новая правительственная программа. В ней намечался широкий круг реформ: обеспечение свободы вероисповедания, неприкосновенность личности и гражданского равноправия, решение проблемы крестьянского землевладения, улучшение быта рабочих, реформирование местного суда, высшей и средней школы, местного самоуправления, введение земства в Прибалтийском и Западном краях и Царстве Польском, введение подоходного налога, издание нового закона об исключительном положении, объединение полиции и жандармерии, ускорение подготовки церковного собора, отмена некоторых ограничений для евреев, самых активных участников антиправительственных выступлений.
Первоочередным П.А.Столыпин считал улучшение крестьянского землевладения. В основу аграрных преобразований он предложил положить принцип создания класса мелких земельных собственников, которые всегда и всюду были про-
335
тивниками разрушительных теорий. Намечалось создание условий для форсированного преобразования общинного землевладения, создания хуторско-отрубной системы, активизации деятельности крестьянского поземельного банка и энергичной переселенческой политики. Все это подготовило Указ 9 ноября 1906 г. о формировании новых отношений в деревне, в том числе о свободе выхода из общины [99].
Решительные действия правительства против революционной стихии и столь же энергичный приступ к реформам принесли результаты. В обществе обозначился определенный поворот. На выборах в земства побеждали октябристы, а кадеты терпели поражение. Дворянские собрания исключали из своих рядов «выборжцев». С осени 1906 г. возобновились прерванные на полтора года занятия в вузах. Самые опасные проявления кризиса были преодолены.
Общая характеристика состояния партии эсеров на рубеже 1906—1907 гг. дана в I главе. Здесь мы остановимся лишь на некоторых существенных деталях. Раны, полученные организацией в июле 1906 г., были залечены в течение нескольких недель. Ослабление давления правительственного пресса в период избирательной кампании, «втородумских свобод» было использовано сполна. На рубеже 1906—1907 гг., как уже говорилось, количество организаций и число членов партии достигло максимальной величины. Активно «осваивались» исторический центр России и наиболее плотно населенные с большим количеством православного земледельческого населения губернии Сибири. Жизнеспособными и энергичными стали организации Дальневосточной и Туркестанской областей.
О состоянии и деятельности первой из них ЦК имел достаточное представление благодаря регулярной информации Н.К.Судзилевского-Русселя, Б.Д.Оржиха, а также издаваемой в Нагасаки газете «Воля» [100]. Вторая была «темным пятном». Доходили только глухие слухи. С.Н.Слетов, посланный накануне II Съезда партии уполномоченным ЦК, говорил: «Туркестанская организация была нам неизвестна, совершенно было неизвестно, что она из себя представляет: то, что было о ней известно, говорило скорее против нее, чем за нее». На самом деле, он обнаружил, что «публика там сверх ожидания очень такая хорошая, — она к этому времени подчистилась от всяких посторонних элементов» [101]. Большая заслуга в улучшении дел принадлежала С.В.Ососкову, ранее известному члену Поволжской организации, которого ЦК в 1906 г. назначил главой Туркестанского областного комитета. Энергичный Ососков скоординировал деятельность всех 15 городских комитетов и групп. Туркестанское отделение ВЖС, 336
по сообщениям жандармов и согласно исследованиям советских историков, полностью контролировалось эсерами. Были созданы рабочие и весьма многочисленные военные организации (в Туркестане православное население жило в основном в городах и состояло, кроме чиновников, преимущественно из железнодорожников и военных), поставлено несколько типографий, издавались газеты. Организация совершила несколько террористических покушений, кражу пулеметов в Ташкенте и несколько экспроприаций, в их числе, изъятие 130 тыс. руб. (по официальным данным 131 тыс.) из Кокандской конторы Государственного банка [102].
Рабочие союзы и группы имелись во всех губернских и многих уездных, а также заштатных городах Европейской России, в большом числе губернских и уездных городов других районов. По данным, которыми мы располагаем, во всех рабочих организациях числилось от 23975 до 27658 человек. Вновь обратим внимание на ориентировочный характер этих цифр, полученных в результате суммирования сведений источников. Ясно, что многие эсеровские партийные функционеры — точно также, как и функционеры других партий — преувеличивали число своих членов; часто в отчетах писали: «примерно», нередко приводили округленные цифры («сто», «сотни», «тысячи»), что свидетельствует о весьма и весьма относительной точности. Основную массу составляли сочувствующие идеям партии, их называли «записавшимися». Они приходили на собрания и митинги, платили членские взносы (на рубеже 1906—1907 гг. крупные и часть небольших организаций рабочих регулярно собирали взносы, сумму которых сообщали в газетах, листках и т.д.), участвовали по зову партии в стачках и (далеко не все) в восстаниях.
Активистами, функционерами была меньшая часть их. В тоже время не следует считать всех рабочих пассивными созерцателями партийных дел. Среди них были сотни, а может быть даже и тысячи убежденных, деятельных революционеров. Об этом свидетельствует весь комплекс источников, начиная от партийных отчетов и донесений органов политического розыска и кончая воспоминаниями, а также любопытным и сложным для анализа биографическим справочником членов общества бывших политкаторжан и ссыльно-поселенцев [103]. По всей видимости, среди социал-демократов доля рабочих активистов была большей, однако все авторы приводят отрывочные иллюстративные данные, которые не могут быть достаточно твердой основой для выводов. Безусловно, основную массу партийных функционеров, эсеров и социал-демократов, поставляла интеллигенция, учащаяся молодежь. Так
22 Леонов М. И.
337
было во всех партиях России (у кадетов и октябристов партийные функционеры и активисты рекрутировались преимущественно из цензовой интеллигенции).
Со второй половины 1906 г. эсеры явно активизировали свою деятельность в профессиональном движении. Как и кадеты, они отстаивали идею профессионально-политических союзов, в то время как большинство социал-демократов — чисто профессиональных объединений, руководимых партией. Эсеровскую теорию синдикализма обосновал В.М.Чернов [104]. Позиции эсеров во Всероссийских Железнодорожном и Почтово-Телеграфном союзах на рубеже 1906—1907 гг. еще более упрочились. В остальных же дела обстояли далеко не блестяще.
С конца 1906 г. была предпринята атака на позиции социал-демократов. II съезд партии постановил организовать при ЦК бюро по профессиональному делу. Пока готовились, искали исполнителей, шло время. Бюро было создано решением III Совета партии 8 июня 1907 г., когда революция завершилась.
В партийных изданиях со второй половины 1906 г. постоянно присутствовала тема синдикализма [105]. Каковы же были итоги? ЦК в отчете Штутгартскому конгрессу утверждал: «Число профсоюзов, в которых эсеры принимали творческое или органическое участие, было не менее 1/3» [106]. В Петербурге, в Нарвском районе, эсеры, по словам газеты «Труд», были сильны в 21 профсоюзе, в остальных имели свои группы; в Петербургском — представлены в трех, а в Московском — оказывали «весьма слабое влияние» [107]. В северной столице эсерам удалось кое-где укрепиться в профсоюзах, но в общем их влияние сравнительно с социал-демократами, было слабым.
В Москве эсеры принялись за дело еще в октябре 1905 г., организовав при городском комитете специальную группу. Единственным крупным достижением оказалось появление в начале 1907 г. семи их представителей в правлении союза типографщиков. Но социал-демократов, меньшевиков, все равно было больше — десять. Под контролем эсеров находились правления профсоюзов булочников и ткацко-вязадьного производства [108].
Преобладали они в рабочих профобъединениях только Царицына, Пскова, Астрахани. Более или менее крепкими их позиции были в Архангельске и Оренбурге [109]. В остальных городах в лучшем случае они возглавляли отдельные союзы, как правило, приказчиков, булочников, портных, пекарей, кожевников и т.д. Приведенные факты подтверждают вывод
338
М.Хильдермайера, что усиление агитации в 1907 г. не принесло эсерам значительных результатов, «ворваться в сферу влияния социал-демократов им не удалось». В большинстве профсоюзов задавали тон марксисты, преимущественно меньшевики [110].
Основные итоги деятельности в крестьянстве были подведены на сентябрьском съезде партийных работников. Согласно доклада Крестьянской комиссии, работа в деревне велась под руководством 60 губернских и равноправных с ними, самостоятельных организаций, и захватывала сотни уездов. Ею было занято «не менее 2/3 всех партийных товарищей». Говорилось, что непосредственно ее вели 6600 товарищей, т.е. агитаторов и организаторов [111]. К этому времени они действовали во всех уездах Симбирской, Самарской, Саратовской, Нижегородской, Казанской, Тамбовской, Орловской, Курской, Воронежской, Черниговской, Смоленской, Могилевской, в большинстве уездов Вятской, Екатеринославской, Калужской, Киевской, Пензенской губерний, а также в отдельных уездах друпйс губерний Европейской России, Сибири и Кавказского края. Росло число братств и боевых дружин. В то же время не велась работа среди крестьян Оренбургской губернии, не приносила особых дивидендов пропаганда в Петербургской и Московской губерниях.
Местные отделения Всероссийского Крестьянского союза все более подпадали под влияние эсеров, так что в начале 1907 г. Главный комитет и Бюро содействия его «категорически решили горячо протестовать» против подчинения эсерам, всеми силами отстаивать свою самостоятельность [112]. На конференции ВКС в январе 1907 г., на котором значительная часть делегатов настаивала на сближении или даже слиянии с партией эсеров, руководство горячо ратовало за самостоятельность [113].
На II съезде партии представитель Главного комитета ВКС «Волгин» жаловался, что все местные отделы и бюро содействия оказались в руках эсеров и «неожиданно» для руководства Союза у него не оказалось с ними связей, местные отделения отказывались исполнять его поручения, распространять литературу [114]. Развернулись острые дебаты. Е.К.Брешко-Бреш-ковская полагала целесообразным использовать имя ВКС для всероссийской организации крестьянства на основе партийной программы и тактики, так как Союз уже стал партийным, а сознание крестьянских масс настолько выросло, что их «уже пора перевести во второй класс» [115]. Н.И.Ракитников («Большов»), от имени ЦК, энергично полемизировал с «бабкой», настаивая на беспартийности крестьянского, как и про
22*
339
фессиональных рабочих союзов. У него, как и ЦК, уже не было, что ранее, той несокрушимой веры в сплочение всего крестьянства в партийных рядах. Он предложил переизбрать на съезде ВКС Главный комитет и Центральное бюро, исключив умеренных, а пока в качестве временной меры — ввести в Центральное бюро представителя партии [116].
Нашлись и противники прежней «оппортунистической, мешающей нам» деятельности ВКС, который к тому же сейчас «в сущности фикция, весь состоит из этих главных бюро, бюро содействия и т.д.», и «нет надобности воскрешать умершую организацию», весь состав которой, по ироническому замечанию делегата Владимирской организации, свободно можно было бы разместить в зале заседания съезда, «и еще место осталось бы» [117].
Ультиматум ЦК о кооптации в ЦБ нового члена по его указанию и созыву в ближайшее время съезда ВКС представители Главного комитета признали обоснованным, просили помощи в организации съезда, но сослались на Устав, по которому кооптация новых членов ЦБ производится единогласно. С некоторыми изменениями съезд принял предложенную Черновым от имени ЦК резолюцию. ВКС признали беспартийной профсоюзно-политической организацией, ЦК поручили вступить в переговоры с его руководящими органами для урегулирования отношений [118].
Съезд достиг компромисса, но руководство ВКС не намеревалось сдаваться. В целях самосохранения, оно поспешило объявить об объединении союза с Трудовой группой, наметило издание собственной газеты. Результаты оказались малоутешительными. Реанимации не произошло. Начальник Московского охранного отделения сообщал: к маю 1907 г. положение центральных органов Союза признавалось «весьма печальным». К тому же оно усугублялось крайним недостатком денежных средств [119].
Внешне благополучное состояние партии эсеров лишь прикрывало тот тупик, о котором говорил Гершуни, куда она попала вместе с радикально настроенными массами и откуда она не могла найти спасительного выхода. Кризис был неизбежен. Его симптомы наглядно проявились в начале 1907 г.
Одним из первых неудовлетворение состоянием дел почувствовал С.Н.Слетов. По его ощущениям ЦК в конце 1906 г. оторвался от партии, не совсем верно улавливал то, что в ней происходит. Слетов принял характерное для него решение — направился «в партийные низы, чтобы оттуда укрепить партию». В феврале 1907 г. он ушел из ЦК и вернулся к работе на периферии — в комитет Центральной области [120].
340
Н.В.Чайковский в сентябре 1906 г. писал: «Партия значительно выросла и окрепла, особенно в периферии, но боевые ее силы не на высоте положения» [121].
Осенью 1906 г. раскол в народническом направлении получил свое окончательное оформление; конституировались партия народных социалистов (энесов) и союз социалистов-революционеров-максималистов. Лидеры оргкомитета создаваемой партии энесов после бурных событий июля 1906 г. в августе продолжили свои начинания. 20 сентября они известили Петербургского градоначальника о намерении создать народно-социалистическую партию. Тем же днем помечен первый номер «Народно-социалистического обозрения», в котором помещены список членов Оргкомитета, программа и основные организационные принципы [122]. Конституировалась партия на I конференции (25-28 ноября 1906 г.), на которой присутствовало 8 из 20 имевшихся к тому времени групп. Конференция высказалась за «народовластие, как парламентские, так и внепарламентские средства борьбы» [123]. В начале 1907 г. по данным, собранным Н.Д.Ерофеевым, функционировало 56 групп общей численностью около 1500 человек, в основном — интеллигенты, учащаяся молодежь, а также крестьяне [124].
В редакционной статье «Знамени труда» довольно точно описывался процесс консолидации функционеров этой партии. «Народно-социалистическая партия, поскольку она работала, рекрутировала своих членов заново — либо из непартийной дотоле интеллигентской публики, либо из недовольных партийной программой и тактикой “левых” кадетов, бывших раньше социалистами» [125].
Как показывают разнообразные источники, энесы набирали сторонников из околоэсеровской публики, «третьего элемента земства», демократической интеллигенции города и деревни. Нам не известно ни одного случая раскола какой-либо эсеровской организации энесами или даже перехода к ним сколько-нибудь значительного числа членов. В Пензе группу энесов составили левые кадеты и «неудовлетворенные партией эсеров» [126]. В Воронежскую группу, по сведениям жандармского управления, «вошли почти все присяжные поверенные, земские врачи, несколько железнодорожников». Все они до тех пор ни в каких организациях не состояли и ограничивали свою деятельность распространением литературы «исключительно в городе» [127]. В Саратове к энесам примкнул бывший член городского комитета эсеров, прошедший в I Думу как трудовик [128]. Осенью 1906 г. он писал С.Я.Ел-патьевскому об образовании в Саратове и уездах губернии
341
групп энесов из тех, кто ранее не принимал участия в партийной деятельности [129].
Эсеры с самого начала называли энесов оппортунистами. Вместе с тем поскольку от них не исходила угроза раскола партии, лидеры эсеров, на первых порах, относились к ним довольно лояльно, даже звали к объединению [130]. Позднее, со времени открытия II Думы, позиция ужесточилась. Один за другим комитеты принимали решения о недопустимости объединения с энесами, о возможности соглашения с ними лишь по частным вопросам [131].
Союз социалистов-революционеров максималистов организационно самоопределился на Первой учредительной конференции (г. Або, Финляндия, 10-24 октября 1906 г.). Ее участники в основном — бывшие аграрные террористы, «оппозиционеры», в большинстве — известные практики и теоретики: М.И.Соколов, Г.А.Нестроев, Г.А.Ривкин, К.М.Бродская, Н.С.Климова, А.Г.Троицкий, всего, по сведениям начальника Заграничного охранного отделения, 35 человек. Они представляли организации Москвы, Петербурга, Северо-Запада, Юга Европейской России и Урала. Среди участников было немало «максималистов-одиночек», приглашенных на конференцию М.И.Соколовым [132]. В качестве Программного заявления был принят доклад Соколова «Сущность максимализма»; также конфкренция утвердила организационный Устав и тактические резолюции. Основу теоретических воззрений максималистов составили идеи, сформулированные «Вольным дискуссионным листком». Своей практической задачей Союз поставил одновременный социальный переворот в городе и деревне так, чтобы в индустрии произошла социализация производства, а в сельском хозяйстве — земли. Результатом социального переворота должно было стать установление «Трудовой республики» [133].
Основная тактическая задача Союза в деревне — развитие широкой партизанской войны, до аграрного террора включительно; в городе — всех форм борьбы, от стачек до террора. Союз выступил против парламентаризма и всякого рода парламентских представительных учреждений. В теории максималисты негативно относились ко всем видам экспроприаций как средства классовой борьбы. Они признавали возможными экспроприации казенных и общественных капиталов по постановлению местных организаций, а капиталов частных лиц — с согласия Центрального исполнительного бюро.
Устав провозглашал принцип автономии местных организаций, полностью правомочных в решении всех вопросов в рамках принципов программы и тактики Союза. В обязаннос-342
ти Центрального исполнительного бюро входило объединение деятельности всех организаций.
У максималистов, как и энесов, основу концепции составляли общенароднические принципы. Отличительная черта максималистской доктрины — абсолютизация специфики собственно российского социально-экономического строя, отрицание чего-либо положительного в капитализме в России, и как итог — заключение о ненужности, даже вредности про-граммы-минимум. В отрицании парламентаризма, рекомендуемых средствах борьбы максималисты приближались к анархизму или сливались с ним.
По подсчетам Д.Б.Павлова, в 1906 г. действовали 52 группы максималистов, а в 1907 г. — 69. Средняя численность каждой из них не превышала 25-30 человек. Всего в Союзе состояло ориентировочно 2-2,5 тыс. в основном молодых людей, главным образом горожан (более 40% рабочих, 30% учащихся и 21% мелких служащих) [134]. По всей видимости, максималисты — в основном маргиналы. Союз максималистов, пожалуй гипертрофированно, демонстрировал относительность взаимосвязи состава и социальной ориентированности политических партий. Более того, эта доктринально народническая организация уже ко времени своего конституирования свела к минимуму агитационно-пропагандистскую и организаторскую деятельность среди крестьянства. Налицо казус: предшественники и отцы-основатели Союза в 1904 г. резко протестовали против террористических увлечений руководства и части партии, призывали бросить максимум сил в крестьянство и сами двинулись в массы; в 1906 г. они порвали со своими прежними настроениями, сосредоточившись на политическом терроре и экспроприациях.
Лидеры и функционеры партии эсеров нервно восприняли образование союза максималистов и его деятельность. Тому были веские основания. Среди «ортодоксальных» эсеров было сильно течение «идейного максимализма». Максималисты «откалывали от партии целые куски», разрушали и выводили из строя крупные организации (Белостокскую и многие другие на Северо-Западе, Ставропольскую и еще несколько на Кавказе). Максималистские идеи о развязывании «революционной энергии» масс противостояли эсеровским усилиям «организации революции». Экспроприаторство и терроризм в его самых крайних проявлениях, к которому, в конечном итоге, свелась, в основном, тактика максимализма, также находили отклик в рядах эсеров и противоречили прокламируемой руководством тактике.
343
Ведущие теоретики, в их числе В.М.Чернов, ПА.Вихляев, А.И.Потапов, не жалели сил для развенчания «вульгарного социализма», «анархических идей», «упрощенной тактики» Союза максмалистов [135]. Второй Совет, допуская максимализм, как идейное течение, назвал недопустимой пропаганду практических лозунгов максимализма и образование максималистских организаций внутри партии [136]. Новая формулировка первого параграфа Устава, принятая II съездом, была вызвана в значительной мере желанием смягчить угрозу, исходившую от максимализма. С конца 1906 г. губернские и областные организации на своих совещаниях принимали резолюции о невозможности объединения и даже совместной работы с максималистами [137]. Все это мало помогало. «Прирожденное» тяготение к сверхрадикализму, состояние нервозности вследствие потери ориентиров преоддлеть без значительных потерь было невозможно.
Ситуация, сложившаяся после июльских событий, требовала внесения кардинальных изменений в тактику. Корректировка ее осуществлялась на заседаниях уездных, городских, губернских, военных и крестьянских организаций с августа 1906 г. Разброс мнений был велик. Съезд Южнорусской области высказался за участие в выборах и против увлечения партизанской войной, и особенно аграрным террором. В то же время на конференции Азово-Донской (середина августа) и съезде Центральной (20-е числа августа) областей возобладали сторонники полного бойкота Думы, усиления и расширения «всех способов партизанской борьбы» с целью разрушения государственной машины; рекомендовались партизанские нападения на отдельных должностных лиц, создание боевых дружин «для немедленной организации террористических актов», бойкот и стачки против помещиков. Однако, пропаганда аграрного террора была отвергнута участниками и этих совещаний [138]. В Южнорусской области настоятельно советовали оставить ВКС и организовывать партийные крестьянские братства, а в Северо-Кавказской, Сибирской и других, напротив, — работать под его флагом [139]. Необходимость выработки общепартийной линии действий с каждым днем ощущалась все острее.
Тактические проблемы обстоятельно рассмотрел П съезд крестьянских работников. Созванный по инициативе Центральной Крестьянской комиссии он проходил с 8 по 13 сентября на Иматре и был весьма представительным. В его работе участвовали делегаты 9 областных и 30 губернских организаций, члены ЦК и Центральной Крестьянской комиссии, посланцы Латышского социал-демократического союза и коми
344
тета Трудовой группы [140]. Делегат Харьковской организации осудил июльские директивы ЦК, «который переоценил крестьянские наказы, не был осведомлен о состоянии местных организаций, был ошеломлен». Правда поддержки остальных участников съезда, насколько это можно судить по лапидарному рукописному протоколу, он не встретил.
Основные положения тактической линии, намеченной ЦК и представленной В.М.Черновым (о ней шла речь выше), вызвали оживленные прения. Делегат от Курска активно солидаризировался с идеей максимального распространения «партизанской войны» и настаивал на «нежелательности общего выступления». О целесообразности максимально энергичной агитации «партизанских действий» и террора говорили представители Харьковской, Смоленской губерний, Уральской области. Решительно против «партизанских выступлений» высказались делегаты Южнорусской области, Киевской губернии и приглашенный на съезд трудовик [141].
Шестнадцатью голосами была принята резолюция о неизбежности восстания, точный момент начала которого не предрешался; максимальном развитии политического террора; «широкой организованной партизанской борьбы и внесении планомерности в стихийные движения крестьянства», согласовании действий крестьян, рабочих и других революционных сил. 14 голосов было подано за резолюцию, в которой говорилось о следующем: предстоящие в скором платежи податей, сбор рекрутов, а также голод, которым охвачены многие губернии, обострят боевое настроение народа; на первое место в деятельности партии нужно поставить агитацию бойкота властей, систематического невыполнения их предписаний, демонстративного неплатежа податей, ликвидации властей и учреждения революционного самоуправления, захвата земли. Меньшинство не питало чрезмерных надежд на внесение партией «планомерности, организованности» в партизанские выступления, а полагало, что «только в самом процессе непосредственной борьбы и может создаться надлежащая боевая подготовка».
На крутом переломе снова, как и на I съезде партии вспыхнули те же самые споры сторонников ультрарадикальных действий и тех, кто как-то пытался учесть реальную обстановку. С колоссальным трудом ничтожным большинством вновь возобладали сторонники Чернова.
Второй крупной проблемой было отношение к выборам во II Думу. Выступая с докладом, Чернов напомнил, что на Съезде партии он был сторонником бойкота Думы и энергичного участия в избирательной кампании. На этот раз его мнение
345
было другим: «Пока вопрос об участии в выборах в Государственную думу представляет чрезвычайное значение не только для всего народа, но и для с.-р.» По его предложению, было рекомендовано провести общепартийный референдум по вопросу об участии в выборах в Думу, так как мнения и делегатов съезда, и членов партии были полярны.
Окончательные решения по важнейшим проблемам тактики принял созванный 20 октября 1906 г. II Совет партии, в работе которого принимали участие члены и уполномоченные ЦК, представители восьми областных комитетов, Москвы и Петербурга, Центральной Крестьянской комиссии, Петербургской Военной организации, редакции газеты «Труд», авторитетные деятели партии (15 решающих и 25 совещательных голосов). На Совет пригласили несколько крестьян-трудовиков, руководителей ВКС и других родственных организаций [142].
С докладом «По поводу участия в выборах во 2-ю Государственную думу» выступил М.А.Натансон. Настроение крестьян, говорил он, ссылаясь на итоги дискуссии сентябрьского съезда крестьянских работников, «не менее революционно», чем в июле 1906 г., но крестьянство не вооружено, а армия не поднимется, пока не восстанет крестьянство; ситуация сходна с той, что была накануне выступлений в Свеаборге и Кронштадте, когда крестьяне на призыв восстать отвечали: «А пусть другие поднимутся». Натансон обратил внимание на появление «признаков усталости в революционных рядах», откол «от нас» партии народных социалистов — несомненный симптом «поворота вправо»; симптомы «деморализации слева, как следствие наступательного хода революции» — выступления оппозиции и максималистов.
В итоге Натансон сделал вывод об отсутствии предпосылок всероссийского восстания в обозримой перспективе, о неодолимом настроении крестьян участвовать в избирательной кампании. Устранение партии от выборов, резюмировал он, поставило бы ее «в неопределенное положение». К тому же проведенный опрос дал такие результаты: подавляющее большинство периферийных организаций, крестьян и рабочих выступало за участие в выборах; в комитетах половина солидаризировалась с мнением рядовых членов, половина стояла на бойкотистских позициях. При этом бойкотистские настроения были сильны в губернских и областных комитетах, а антибой-котистские — в городских и уездных; в комитетах молодежь выступала за бойкот, пожилые — за выборы [143]. Съезд постановил (тринадцатью голосами, при двух воздержавшихся): «партия должна принять участие в выборах». «На словах, —
346
писал Н.В.Чайковский И.А.Рубановичу, — конечно, все против соглашения с к.д., но на деле, я не знаю, что будет» [144].
Представитель Московского комитета, бойкотист, спрашивал В.М.Чернова, что изменилось со времени созыва I Думы (он говорил даже еще о Булыгинской думе), чтобы возникла необходимость менять к ней отношение? И сам же отвечал: «ничего не изменилось, а стало быть, нет нужды и менять саму тактику в думском вопросе».
Чернов отвечал: изменилось все. На I съезде партии большинству, которое ожидало всенародного восстания, Дума виделась в самом черном цвете, «черносотенной». Верили, чем черносотенней она будет, тем лучше. Надежды на восстание не оправдались, многие эсеры, увлеченные общим настроением, приняли участие в выборах и прошли в Думу. «Дума собралась не черносотенной; Дума сама сделалась органом революции», — акцентировал Чернов. И эсеры признали за Думой такое общественное значение, что инициировали создание Трудовой группы, временно приостановили, за одним исключением, террор БО. В Думу, пояснял Чернов (и это было записано в принятой Советом резолюции), партия посылает своих представителей не для участия в органической работе («мы не признаем за Думой права издавать законы»), а для агитации и пропаганды, организации революции.
Совет постановил использовать избирательную кампанию для организации широких масс народа во имя давления на Думу и привлечения на свою сторону армии; предложил, если обстоятельства будут этому благоприятствовать, выступать открыто, выдвигая партийных депутатов; допуская блокирование с родственными национальными партиями; разрешая временные соглашения с другими социалистическими и революционными партиями только лишь для проведения в Думу конкретных кандидатов. Вопрос об образовании партийной думской фракции был оставлен открытым — он был тесно связан с террористической практикой.
II Совет признал недопустимой пропаганду идей максимализма членами партии в массах и создание внутри ее организаций сторонников максимализма; осудил проповедь «частных экспроприаций». В виду «эпидемического увлечения экспроприациями», практика которых деморализует ее участников, сближается с уголовным грабежом, решили подтвердить решения I съезда по этому вопросу [145]. Решение проблемы «эксов» было Совету (и даже Съезду) партии не по зубам. Слишком многое здесь сошлось: от примитивного «грабь награбленное» до привычки тратить огромные средства на разнообразные партийные нужды, которые явно не покрывались
347
нерегулярными взносами и пожертвованиями (поток последних со второй половины 1906 г. заметно иссяк). Многие организации существовали в значительной части не за счет взносов. ЦК мало чем отличался от других. Как раз в это время С.Н.Слетова отрядили в Туркестан для организации крупной экспроприации, которая, правда, не состоялась [147].
В обзоре «Наша тактика на выборах», помещенном сразу после извещения о Совете, ЦК просил членов партии смотреть на предстоящие выборы «как на решительный момент борьбы с самодержавием и двинуть на избирательную агитацию все наши пропагандистские, агитационные и организационные силы», чтобы сдвинуть массы с той мертвой точки, вывести из неопределенного положения [148]. Были расставлены все точки над i. Решение об участии в избирательной кампании свидетельствовало об отказе от курса на вооруженное восстание в ближайшее время, признание, в специфической форме, реального значения новых государственных учреждений. Потеряв веру во внутренние силы, способные поднять народ на восстание, ЦК хотел использовать Думу как организующий р возбуждающий фактор.
Реальная ситуация и постановления II Совета прекратили споры об участии в избирательной кампании. Непримиримых было немного и голоса их вскоре стихли. Черниговский комитет, кажется, был единственным, кто открыто выступил против. В письме в «Партийные известия» он обвинил Совет в превышении полномочий, так как тот, «не являясь выразителем мнения на местах, собственной властью отменил решение I съезда партии о бойкоте выборов в Думу» [149].
Остальные организации дискутировали об организации выборов, об образовании партийной думской фракции, о деятельности эсеров в Думе. К февралю 1907 г. ЦК получил резолюции 30 организаций. Против создания партийной фракции высказались лишь Чувашская и Юзовская организации. Почти все были уверены, что Дума будет разогнана едва ли не сразу после открытия и что это вызовет вооруженное восстание [150].
Тактические проблемы, в особенности «думские», стояли в центре внимания II (экстренного) съезда партии. Вначале его планировали провести в январе 1907 г., затем перенесли на февраль. Съезд проходил с 12 по 15 февраля в Таммерфорсе в помещении рабочего общества. В заседаниях съезда принимали участие 68 человек с решающим и 49 с совещательным голосом, которые представляли 50 местных, 13 областных (включая Москву и Петербург) организаций, ЦК, Военную и Заграничные организации, представителя партии в Бюро Ин
348
тернационала, 2 представителей Организации партийных литераторов, Избирательной комиссии «Земля и Воля», газет «Труд» и «Голос рабочего», Оргбюро съезда, 20 приглашенных* ЦК и съездом членов и уполномоченных ЦК (в их числе Гершуни, Брешко-Брешковская, Чернов, Натансон, Ракитников), а также представители Офицерского союза, ВКС, ВЖС, Трудовой группы и ЦК СЕРП. Кроме того, по информации Финляндского жандармского управления, в качестве гостей без права голоса на съезде присутствовало около 100 проживавших в Таммерфорсе русских революционеров [151].
В середине января 1907 г. Оргбюро разослало областным комитетам письма с указанием созвать экстренные совещания для выборов делегатов и обсуждения вопросов о терроре, тактике, партийной фракции и действиях на случай разгона Думы. В конце января — начале февраля были созваны областные и губернские конференции; на некоторых из них присутствовало до 100 человек, делегированных группами, союзами и т.д.
Устройство съезда было поручено М.А.Натансону и П.П.Крафту, руководителю Центрального Организационного бюро. Натансон привлек в помощь ЦК Финляндских социал-демократов, партию активного сопротивления и Таммерфор-ский рабочий союз [152]. Хотя место проведения съезда держалось в большом секрете, так что о нем до последнего момента не знали такие осведомленные люди как А.Минор и В.К.Агафонов, полиция благодаря агентам сумела напасть на его след. По словам Я.Л.Юделевского, В.Л.Бурцев через своих информаторов в Департаменте полиции имел исчерпывающие сведения о программе съезда, о видных его участников, о том, что на съезд прибудет Г.А.Гершуни (это держалось в глубокой тайне). Когда Бурцев сразу по окончании съезда рассказал об этом П.П.Крафту, «тот рвал на себе волосы» [153].
Товарищ Министра внутренних дел 12 февраля 1907 г. послал Финляндскому генерал-губернатору телеграмму: «Прошу Ваше высокопревосходительство о принятии мер к недопущению этого съезда» [154]. С Натансоном «очень приятствовал» в то время Таммерфорский полицмейстер, швед по происхождению, страстный финляндский патриот. Изо всех сил он укрывал съезд, но русские власти были настроены настолько решительно, так что ему пришлось сообщить Натансону о грозящей опасности и необходимости прекращения дискуссий. Финны организовали экстренный поезд от Таммерфорса до станции Таветти близ Выборга, который охраняли гвардейцы Финской партии активного сопротивления. Участники съезда группами выходили на промежуточных станциях и пересаживались в другие поезда, так что, когда поезд прибыл на конеч
349
ную станцию, то в нем оказалось всего несколько человек, отнюдь не тех, кого ожидала русская полиция [155].
Настроение участников съезда было приподнятое. По данным ЦК, подкрепленным сообщениями прессы, в Думу прошло около 50 эсеров. Эта цифра звучала во многих выступлениях. На вечернем заседании 15 февраля Рубенович («Парфенов») сообщил: «по сведениям ЦК, в Думу под флагом партии избрано более 50 человек» [156]. Протоколы съезда, «плохо средактированные и страдающие большой неполнотой» не позволяют в полной мере раскрыть все проявления острых споров, драматических коллизий [157]. С докладом ЦК выступил В.М.Чернов. Он повторил сказанное ранее им на Съезде Крестьянских работников и II Совете партии, опубликованное в партийных изданиях. Он говорил о Думе как о естественной агитационной трибуне, центре объединения масс, категорично высказался за образование в ней ответственной перед ЦК партийной фракции [158].
Определились два направления. Первое, ультрарадикальное, лидером которого оказалась Е.К.Брешко-Брешковская, называя Думу частным фактом российской действительности, не видело оснований придавать ей самодовлеющее значение, призывало остерегаться ее, «как бы она не через меру поглотила наши силы»; основную деятельность партии предлагалось сосредоточить на организации масс, боевых дружин, захвате земли, смене властей и т.д. [159]. Делегаты Владимирской, Астраханской, Ставропольской, Костромской и других губернских и областных организаций солидаризировались с ней. Делегат от Костромы предложил, под одобрение части зала, чтобы эсеровские депутаты в первый же день сессии Думы зачитали Декларацию, изобличающие ее бессилие, и демонстративно покинули зал заседаний. Революционная тактика и деятельность в Думе несовместимы, — восклицал он. С.Н.Слетов считал участие в выборах в Думу «совершенно нерациональным» [161].
И на этом съезде, как и на I, крайние радикалы обрушились на В.М.Чернова, обвинив его в оппортунизме. Астраханский делегат Г.Сазонов («Квадратов») заявил, что предложенная Черновым от имени ЦК тактика «изумительно напоминает мне ту наклонную и скользкую плоскость, к которой скатились так низко кадеты» [162].
Много споров вызвало обсуждение триединого вопроса «Дума — партийная думская фракция — террор». ЦК предлагал на время думской сессии прекратить террор, чтобы депутаты-эсеры не подвергались репрессиям. Крайние радикалы выступили резко против изменения тактики, предлагали, на
350
против, усилить террор, в том числе и центральный, вплоть до организации покушения на царя [163]. Более умеренные говорили, что крестьянство не приемлет индивидуального террора, он «отпугнет массы» [164]. Большинство настаивало на сохранении террора и «боевой тактики» в том же виде, что и ранее.
Масла в огонь подлил давнишний поклонник террора, эрудит Н.С.Русанов («Выборгский»). Г.Сазонову, уверенному, что безопасность депутатов-эсеров требует прекращения террора, он пояснил: чтобы правительство не смогло применить первого пункта 126 статьи нужно образовать не партийную фракцию, а группу. Под рукоплескания зала он внес резолюцию об образовании думской группы и усилении террора, за счет использования возможностей местных комитетов [165].
Выступление Русанова вызвало переполох в руководстве. Отказ от образования партийной фракции в Думе сводил к минимуму контроль над депутатами-эсерами и их ответственность перед партией. Больше всех обеспокоился Азеф. В тесном кругу руководства он выступил с «нервным заявлением». Если за террор примутся все местные комитеты, пугал он, они «страшно скомпрометируют всю партию», так как террор тогда выйдет из-под контроля ЦК. Чернов, Брешко-Брешков-ская, Рубанович и другие авторитеты бросились уговаривать Русанова взять свое предложение обратно. Особенно их огорчало, что он, всегдашний сторонник централизации и партийной дисциплины, выставил такую «распыленную и анархизи-рующую террор резолюцию». Через день сопротивление Русанова было сломлено. Радости руководству это не прибавило. I .Сазонов тотчас же внес точно такую же [166].
Кризис наступил после эмоционального выступления Е.К.Брешко-Брешковской на вечернем заседании 13 февраля. Она изложила подробный план внедумской деятельности от усиления издательства, до захвата части помещичьих земель, образования боевых дружин, «терроризирования местных властей». В уверенности неминуемого скорого восстания, когда ЦК или думская фракция призовут к нему народ, она предложила назначить момент восстания: разгон Думы. Зал разразился овацией [167].
И сразу же слово взял Гершуни. Это была речь его жизни. В нее он вложил размышления многих лет, всю душу. Эмоциям крайних радикалов он противопоставлял рассудочный анализ, реальные факты действительности. Те, кто ссылается на революционный дух масс, говорил он, на самом деле передают настроение сотен тысяч распропагандированных рабочих и крестьян, среди которых они обращаются. И задавал вопрос: «А каково настроение миллионов?» И далее продолжал — на-
351
родное движение зашло в тупик, как оно выйдет из него, где та сила, что поможет ему найти верный путь? И сам же отвечал: «При отсутствии на первых порах Думы мы даже приблизительно не представляем себе, как народное движение выйдет из тупика»; «Дума явилась, грубо выражаясь, той соломинкой, за которую хватается утопающий», и этим объясняются ее «организующее и революционизирующее влияние» [168]. Своей речью (тоже встреченной овацией) Гершуни переломил настроение съезда. Эмоциональная карта ультралевых была бита. Кризис преодолен.
С незначительными поправками была принята предложенная Гершуни резолюция. В ней не предрешался вопрос о фракции или группе в Думе. Чернов потерпел поражение. Депутатам предлагалось приложить все старания для координации выступлений всех социалистических и крайних левых фракций, а по общеполитическим вопросам — всей думской оппозиции [169].
Эта часть резолюции встретила понимание и одобрение кадетов и резкую неприязнь большевиков. Ленин называл ее «архиоппортунистической», «кадетской», что было крайне оскорбительным определением с точки зрения революционеров [170].
В резолюции говорилось об использовании Думы как агитационной трибуны, о необходимости тесной связи деятельности депутатов с внедумской тактикой партии, с массами. В случае роспуска Думы депутатам-эсерам предписывалось отказаться от подчинения правительству, «вместе со всей революционной частью Думы» остаться и сохранить депутатские полномочия, призвать население и армию к активной поддержке.
Все центральные и местные террористические покушения «общеполитического значения» настояниями Азефа передавались в ведение ЦК. Покушения на представителей местных властей должны были осуществляться под контролем комитетов [171]. Рекомендовалось развивать широкое и активное массовое «партизанское движение» с тем, чтобы в подходящий момент оно перешло во всеобщее восстание.
Ожесточенные споры вызвало предложение Брешко-Бреш-ковской запретить все виды экспроприаций. На съезде оказалось слишком много сторонников «эксов», в их числе и Н.С.Ру санов. Некоторые даже пытались видеть в них нечто от классовой борьбы. Стараниями Чернова была принята примирительная резолюция, позволившая избежать нового витка партийного кризиса. Экспроприация частных капиталов запрещалась, казенных — разрешалась с ведома и под контро
352
лем комитетов [172]. В дискуссии на II съезде партии эсеров о «гангрене экспроприации» очень многое напоминало о спорах социал-демократов на IV и V съездах.
Выработанная II съездом партии тактика отодвигала проблему вооруженного восстания в неопределенное будущее, в центр ставилась Дума и деятельность думской группы. И в этом отношении решения эсеровского форума были сходны с решениями V съезда РСДРП.
§ 3. ЭСЕРЫ И ВТОРАЯ ДУМА (20 февраля—3 июня 1907 г.)
С осени 1906 г. внимание политических сил сосредоточилось на грядущих выборах во II Государственную Думу. П.А.Столыпин считал самым крупным недостатком существующей избирательной системы стремление облегчить доступ в Думу представителям крестьян, основанное на ошибочном представлении о них, как наиболее надежном оплоте политического строя российской монархии. Выход он видел в возможно скорейшем осуществлении необходимых экономических и политических преобразований и в энергичном правительственном давлении на ход выборов [173]. 12 августа Николай II подписал указ о продаже через Крестьянский банк удельных земель, 17 августа — удобных для сельскохозяйственного использования государственных земель, 14 октября — об уравнении процентов, взимаемых Дворянским и Крестьянским банками и, наконец, 9 ноября — о праве выхода из общины и укреплении крестьянами надельной земли в собственность, чем был заложен краеугольный камень так называемой Столыпинской аграрной политики. Кроме того, 15 октября были отменены некоторые сословные ограничения для крестьян. Правительство обеспечивало деятельность общественных организаций и свободу слова, если это не противоречило законодательству. Благодаря этому революционеры с августа вновь приступили к легальному изданию сборников, журналов и газет.
Партиям левее октябристов было отказано в легализации. Только легализованным партиям: консервативным либералам (Союз 17 октября, партии мирного обновления), консервативным (Союз русского народа и др.) — было разрешено распространять избирательные бюллетени. На практике это не имело существенного значения. И кадеты, и революционеры нашли массу возможностей обходить это постановление.
23 Леонов М. И.
353
Выборы во II Государственную Думу были назначены на январь—февраль 1907 г. Накануне сенатскими разъяснениями был несколько сокращен состав избирателей в городах и по земледельческой курии. В выборах участвовали все основные политические партии от крайне консервативных до революционных. Консерваторы, октябристы, кадеты выработали свои избирательные программы на совещаниях в октябре—ноябре 1906 г. Консерваторы шли под флагом реставрации части уступленных 17 октября 1905 г. прерогатив самодержавия, борьбы с крамолой и реформ в пользу крестьян и рабочих. Октябристы выступали как правительственная партия поддержки курса П.А.Столыпина. Кадеты стремились к органической законодательной работе, «бережению Думы».
Трудно далась выработка избирательной тактики социал-демократам. Еще IV съезд РСДРП жестко наставлял своих членов не вступать в блоки с другими партиями на выборах [174]; в ноябре 1906 г. на Второй (Первой всероссийской) конференции разгорелась нешуточная полемика. Все видели в Думе только трибуну для агитации, энергично прокламировали «иллюзорность» надежд на мирное разрешение конфликта и намерение держать курс на вооруженное восстание. Большинство тем не менее, как и Г.А.Гершуни, считало Думу «опорным пунктом революции» и во всех куриях, кроме рабочей, допускало местные соглашения с революционными и оппозиционно-демократическими партиями. Ленинцы не соглашались на «опорный пункт», а временные блоки допускали на высших ступенях выборов. На конференции они потерпели поражение [175].
Эсеры позднее других начали избирательную кампанию. Правда, еще 27 августа 1906 г. в Териоках состоялось совещание соединенного комитета Трудовой группы, представителей партии эсеров, социал-демократов, на котором, по сведениям Департамента полиции, они договорились сообща вести предвыборную агитацию [176]. Это был частный эпизод без каких-либо реальных последствий. Весь октябрь вопрос участия в выборах дебатировался на собраниях уездных, городских, областных организаций партии эсеров.
После того как П Совет окончательно определил партийную линию, рядовым эсерам понадобилось время для переориентации. Вскоре ЦК издал «Инструкцию по выборам». В ней организациям и отдельным членам партии вменялось в обязанность обратить особое внимание на избирательную кампанию. В центре деятельности должен был оставаться трудовой народ, но настоятельно советовалось не выпускать из поля зрения и другие «нетрудовые промежуточные слои насе
354
ления», особенно таких профессий, как адвокаты, инженеры, доктора и т.д. В силу того, что систематическая агитация среди широких масс была «решительно не под силу существующим нашим организациям, слишком малочисленным, слишком замкнутым, слишком бедным средствами», ЦК рекомендовал создавать Избирательные комитеты, дабы те незамедлительно связались с отделами Трудовой группы, местными бюро Крестьянского, Почтово-Телеграфного и других «трудовых союзов», заключили с ними соглашения о кандидатах, стремились к «возможно полному слиянию» с избирательными органами «трудовых организаций».
Если же на местах не могли найти эсера, который имел бы реальные шансы стать депутатом, ЦК советовал выставлять и поддерживать кандидатуры сочувствующих на таких условиях и в таком предпочтении: 1) если они разделяют в существенных пунктах «нашу программу», 2) если они солидарны со взглядами партии «на свою роль в будущей Думе», 3) если они обязуются вступить во фракцию эсеров.
ЦК предлагал от каждой губернии выставлять партийных кандидатов из различных слоев (от интеллигенции, рабочих и крестьян), а в случае отсутствия шансов у партийных кандидатов — содействовать и проведению «непартийных трудовиков» [176]. Террористическая революционная партия имела минимум возможностей открытого выдвижения своих кандидатов. Они выступали как «левые», «крайне левые», «представители трудящихся масс».
Обращения к партийным работникам издали многие организации. Комитет Центральной области, чей делегат еще на П Совете партии выступал за бойкот и воздержался при голосовании резолюции об участии в выборах, в прокламации «К партийным работникам», помеченной 1 декабря 1906 г., называл выборы «наиболее насущной задачей, ...куда должна быть двинута главная масса партийных сил», на решение которой направлены усилия всех партийных организаций, центром, «вокруг которого могла бы объединиться революционная энергия» [177].
Призывы ЦК, областных, губернских комитетов сконцентрировать основные усилия на избирательной арене, соседствовали и контрастировали с традиционными лозунгами об организаторской работе по подготовке вооруженного восстания как основной задаче партии. С тем же самым мы встречаемся у социал-демократов.
В Петербурге начало было положено специально созванной по этому случаю в ноябре 1906 г. общегородской конференцией представителей районов, союзов рабочих, студентов,
355
23*
пропагандистов и т.д., а также ПК, ЦК. Конференция постановила избрать Организационное бюро, которому поручили сформировать Санкт-Петербургский Избирательный Центральный комитет (ИЦК), названный «Земля и Воля», а также наметить в общих чертах план его деятельности. В ИЦК «Земля и Воля» вошли 7 членов Оргбюро, по 2 представителя от ЦК и ПК, 12 — от участковых избирательных комиссий и по 1 (с правом решающего голоса) от Всероссийских Крестьянского, Железнодорожного, Почтово-телеграфного, Учительского союзов, Трудовой группы [178]. При нем образовали финансовую, литературно-ораторскую, юридическую, газетную комиссии. В декабре ИЦК собирался восемь раз. В этом же месяце создали восемь районных избирательных комитетов. Участковые избирательные комиссии проводили анкетирование, распространяли предвыборную литературу, организовывали выступления ораторов, заключали соглашения с отделениями «Союза прогрессивных избирателей».
С конца 1906 г. в Петербурге начались политические избирательные игры под лозунгом борьбы с «черносотенной опасностью» [179]. С ноября эсеры, энесы, трудовики выступали народническим блоком, внутри которого, конечно, было изрядно трений. В ноябре же состоялось первое межпартийное совещание народников, социал-демократов и кадетов. Энесы предложили такие условия соглашения: два депутатских мандата кадетам, четыре — социалистам и рабочим; кадеты, в свою очередь, полагали достаточным одно место народникам, одно — социал-демократам, одно — рабочей курии, три — себе. Народники признали кадетские условия исходной точкой переговоров, социал-демократы отложили ответ до своей конференции.
Переговоры, по словам А.В.Пешехонова, «были уже в ходу», когда кадеты пришли к выводу, что революционерам и рабочим достанет и двух мест. Левые такими условиями были недовольны. Договорились встретиться 3 января, но кадеты не явились. На другой день «Речь» объявила: уступить левым в местах — «значило бы признать себя побежденными без боя». К этому времени социал-демократы на своей конференции рассорились вконец: большевики объявили бой кадетам. Меньшевики и народники 7 января заключили соглашение, чтобы приблизить договоренность с кадетами.
Последние уже по-новому оценивали ситуацию. Во-первых, они пришли к заключению, что раньше преувеличивали силы консерваторов и революционеров. Во-вторых, приступили к тайным переговорам с П.А.Столыпиным. Сохранить их в секрете не удалось. Петербург был полон слухов. 15 января
356
П.А.Столыпин встретился с П.Н.Милюковым, 21 января во время предвыборной дискуссии на прямой вопрос В.В.Водо-возова П.Н.Милюков признал факт переговоров, а 24 января рассказал о своей аудиенции в «Речи». Отныне соглашения с кадетами для крайних и умеренных революционеров-социалистов становились невозможными [180].
Эсеры долго не жалели сил для объединения всей оппозиции против «черносотенной опасности» и до последнего часа мечтали преодолеть неуступчивость кадетов. Авксентьев («Серов) 12 января на совещании кадетов, меньшевиков, эсеров, энесов и Трудовой группы предложил поставить на голосование вопрос: желательно ли соглашение революционеров с кадетами, а если желательно, то как должны быть распределены места? После встречи Милюкова со Столыпиным ситуация изменилась. На собрании в Лекционном зале (ул.Гаванская, д.31) эсер «Курганов» констатировал отсутствие «черносотенной опасности» и невозможность соглашения с кадетами. 17 января в Вольном экономическом обществе представитель эсеров объявил, что кадеты хотят объединить массы в своекорыстных целях «оппортунизма». В тот же день ПК эсеров совместно с энесами и трудовиками обратился к меньшевикам и большевикам с предложениями о блоке. При невозможности соглашения с участием обеих фракций социал-демократов, эсеры предпочитали заключить его с большевиками. Соглашение с кадетами было признано недопустимым [181].
18 января на совещании народнических организаций было постановлено: блок с кадетами невозможен. В результате всех этих перипетий народники оставались у разбитого корыта. «Дело, которое, казалось, диктуется практическими соображениями, оказалось именно практически вредным; соглашение всей оппозиции не состоялось, а время, необходимое для объединения левой оппозиции, революционных партий и примыкающих к ним, почти упущено», — заключал В.М.Чернов [182]. Как политики народники продемонстрировали беспомощность. Н.Ф.Анненский 6 февраля 1907 г. писал В.Г.Коро-ленко: «Не знаю даже, было ли у нас сколько-нибудь серьезное желание заключить соглашение» с кадетами [183]. П.Ф.Якубович эмоционально реагировал на все, связанное с «проклятой этой Думой (из которой все равно ни беса лысого не выйдет)», из-за которой в Питере «полный развал всех левых партий»; с кадетами не состоялось соглашение, в связи с их заносчивостью, «сами левые передрались между собою: большевики с меньшевиками, с.-р. с энесами... И я очень боюсь, что победят, в конце концов, октябристы» [184].
357
Большевики, которые упрямо гнули свое, оказались политиками много более умелыми. Они трезво понимали, что по городской курии шансы революционеров крайне малы, да и главным было для них не эвентуальные места в Думе, а возможность агитации и пропаганды, откол кадетов от революционеров, а если удастся, то энесов от эсеров, создание антикадет-ского «левого блока» революционеров. Выжидая, они не явились на совещание с левыми организациями ни 18, ни 19 января, и лишь 21 числа этого месяца предложили эсерам блок без энесов и трудовиков. От большевиков переговоры вели В.С.Войтинский, П.А.Красиков и И.А.Теодорович. Эсеры ответили, что хотя они заключили общее соглашение, энесы готовы, исходя из интересов объединения левых партий, освободить своих союзников от всяких обязательств [185].
Большевики почувствовали, что они с энесами «пережали», тем более, что последние немедленно сняли всех своих кандидатов [186]. 22 января состоялось совещание большевиков, меньшевиков, эсеров, энесов и трудовиков. Через два дня, 25 января, было подписано соглашение. Меньшевики сохранили за собою свободу действий. Места поделили так: 2 — большевикам, 2 — рабочей курии, 2 — народникам. Большевики сумели сплотить революционные организации, противопоставив их кадетам.
Эсеры колебались, их тянуло к широкому оппозиционному блоку, они влеклись за кадетами, но, в конце концов, присоединились к последовательным сторонникам революционных действий, большевикам. Левый блок революционеров собрал в городской курии Петербурга 25% голосов — этого оказалось недостаточным, чтобы провести хотя бы одного кандидата. Победу одержали кадеты.
Острейшая борьба между социал-демократами и эсерами развернулась на выборах по рабочей курии. Горячие схватки охватывали широчайший круг вопросов, начиная с аграрной программы и политических забастовок, в частности июльской 1906 г., и кончая террором. ЦК, ПК, Рабочий союз эсеров Петербурга направили на заводы, особенно крупнейшие, своих лучших пропагандистов и активистов, распространяли множество прокламаций, газеты «Труд», «Голос рабочих» и другие. В Невском районе на собраниях 26 ноября и 29 декабря постановили создать специальную комиссию из представителей каждого подрайона для агитации на Путиловском и других заводах, распространения предвыборной литературы. По тому же пути пошли и другие. С начала декабря повсюду рабочим читали лекции о программе и тактике, которые посещали до
358
60 человек — большее количество не вмещали помещения [187].
Стремительными темпами увеличивалось число рабочих-эсеров. В Невском районе насчитывали до 1000 партийных рабочих, в Нарвском — 590, в Железнодорожном — 1000, в Петербургском — 300; в Колпинском — 12 заводских и фабричных организаций, 10 заводских комитетов, 25 рабочих кружков, в Выборгском — 15 заводских комитетов, в Московском — 13, в Типографском — 6 подрайонов, 25 рабочих кружков, 500 организованных рабочих [188].
Социал-демократы привыкнув считать рабочий Петербург своей вотчиной, игнорировали усилия эсеров. В.С.Войтинский вспоминал: «За неделю до выборов мы посмеялись бы над тем, кто вздумал бы говорить об “эсеровской опасности” на петербургских заводах» [189].
7 января прошел первый тур выборов на мелких предприятиях; он, казалось, подтвердил доминацию социал-демократов, хотя кое-где эсеры сумели поколебать их былое превосходство. Удар обрушился на социал-демократов всех оттенков 14 января, в день выборов на крупных предприятиях и в уезде. Итоги выборов «повергли в уныние многих социал-демократов», констатировал В.И.Ленин [190]. Более искренний и мягкий по натуре Ю.О.Мартов пережил, как почти и все лидеры с.-д., состояние шока: «Мы ошеломлены... колоссальная победа с.-р.-ов». Горечь усиливала победа эсеров именно в Петербурге и именно на самых крупных, а следовательно, самых «революционных» заводах [191]. Рухнули устои. Альфа и омега российской социал-демократии гласила: рабочие крупных предприятий промышленных центров, металлургических, машиностроительных — передовой отряд, он же оплот марксистской партии. А тут — такой пассаж.
Прирожденный боец, сверхоптимист В.И.Ленин «хорошо держал удар». Еще 30 января он сожалел об ощутительном поражении на крупнейших заводах, «этих передовых центрах самого сознательного, самого революционного пролетариата», о «крупном успехе» эсеров в рабочей курии, которые «отняли крупнейшие заводы». В начале февраля, когда выяснилось, что за счет преобладания на мелких заводах и большей организованности социал-демократы сумели выиграть второй тур выборов, он полностью оправился и предрек полную победу социал-демократам на следующих выборах [192].
Каковы же были причины не укладывающегося в схему явления? Первым, в присущей ему безапелляционной манере, ответил на вопрос Ленин. Он обвинил во всем соглашателей, оппортунистов, раскольников меньшевиков, которые к тому
359
же и потерпели поражение. На основе крайне незначительной совокупности весьма относительно репрезентативных данных (отчет большевистского Семянниковского подрайона Невского района) он провозгласил: побиты меньшевики, а большевики «в общем» свою кампанию выиграли [193]. Вера и надежда, насколько это было возможно, вернулись к большевикам.
Меньшевики, растерянные, возмущенные, оскорбленные, затаили обиду. Ленинские эскапады в свой адрес они отвергли сразу, резонно возразив, что, например, на Патронном заводе, где агитировали только большевики, успех эсеров был не меньшим, чем на «меньшевистском» Выборгском. С помощью единичных аргументов спор можно было продолжить до бесконечности. Надо отдать должное меньшевикам. Они занялись сбором и систематизацией сведений по всем заводам города. Уже в августе 1907 г. И.А. (И.Г.) Исув («А.Михайлов») опубликовал итоги кропотливой работы [194]. Отечественная историография, за единичным исключением, игнорировала их, в то время, как зарубежные историки, особенно Рейс, Хиль-дермайер много работали с ними [195].
Всего И.А.Исув учел 36568 голосов по рабочей курии: меньшевики получили 9581, большевики — 5329, нефракционные социал-демократы — 2210, все социал-демократы вместе — 17120 (46,8%); эсеры — 13223 (36,1%), беспартийные — 6143 (16,8%), кадеты — 70 (0,2%), правые — 30 (0,1%). Согласно Исуву, социал-демократы провели 117 уполномоченных, эсеры — 61, беспартийные — 27 [196]. По сведениям прессы, свидетельствам эсеров число уполномоченных социал-демократов и эсеров было примерно равным, по 107-108 [197].
Разительными были итоги голосования на крупнейших металлургических, металлообрабатывающих и др. заводах: социал-демократы получили 9590 голосов, эсеры — 11138. Преимущество социал-демократам дали: текстильные (1739 голосов против 769 эсеровских) и особенно мелкие предприятия (5797 голосов против 1216 эсеровских). В общем итоге мелкие предприятия обеспечили некоторое преимущество социал-демократам.
На все эти факты исследователи обратили внимание. Но есть еще одно крайне важное обстоятельство: невероятный, по всем прогнозам, успех эсеров обеспечили крупнейшие предприятия казенного ведомства (Семянниковский, Обуховский и другие заводы), где они получили абсолютное большинство — 51% голосов [198]. Если соотнести этот факт с устойчивым преобладанием эсеров во Всероссийских Железнодорожном, Почтово-телеграфном (и даже в Учительском) союзах, то вырисовывается некоторая определенная тенденция тяготения
360
рабочих и служащих казенных предприятий к эсерам, а рабочих частных, особенно текстильных и мелких, предприятий — к социал-демократам.
Выборщиками по Петербургской рабочей курии были избраны только социал-демократы. Повторилась история выборов в Советы 1905 г.: рабочие, сочувствуя эсерам, избирали социал-демократов. Сказывался, надо думать, больший авторитет и опыт, результат более раннего, чем у эсеров-рабочих, начала активной революционной деятельности. Не следует сбрасывать со счетов и групповую, классовую солидарность, которая также накладывалась на общую тенденцию.
М.Брагинскому, который был свидетелем собраний уполномоченных по рабочей курии Петербурга, было «ужасно грустно» тем более, что в первый день представитель социал-демократов получил 106 голосов, а эсеров — 105. Все, по его наблюдениям, решили беспартийные [199].
В Москве, где, как и в Петербурге, подготовку и проведение выборов эсеры вели от имени организации «Земля и Воля», итоги для них были менее утешительными, чем в северной столице. Здесь вначале был создан «Трудовой союз» в составе организаций эсеров, энесов, ВКС, Трудовой группы, Союзов Почтово-телеграфного, а также Медицинского персонала, затем преобразованный в левый блок с участием социал-демократов. По рабочей курии эсеры провели 25 уполномоченных, социал-демократы — 183 [200].
Острая борьба между эсерами и социал-демократами в рабочей курии велась в большинстве промышленных центров России. Итог, как правило, был одинаков. Эсеры побеждали на крупных казенных предприятиях, терпели поражение на мелких частновладельческих, а в итоге в Думу проходили социал-демократы. С большим преимуществом эсеры выиграли избирательный тур на крупных предприятиях Баку и Брянска, а социал-демократы — на мелких заводах. На Катав-Иванов-ском заводе за уполномоченных эсеров голосовало более 1000 рабочих, в Златоусте из 4000 рабочих за социал-демократов отдали голоса 100, абсолютным большинством прошли уполномоченные эсеров. Эсеров поддержали более 90% рабочих Севастополя, а социал-демократов — менее 10% [201].
Эсеровские организации активно включились в избирательную кампанию с конца 1906 г. Северо-Западный областной комитет сообщал о сосредоточении всех партийных сил на предвыборной агитации [202]. При Воронежском губернском комитете создали специальное бюро, разослали агитаторов по всем промышленным заведениям, образовали крестьянское бюро по выборам, волостные избирательные комите
361
ты. Издали три предвыборных листка. По рабочей и крестьянской куриям решили ни с кем не входить в соглашения. По городской курии заключили вначале блок с отделениями ВЖС и Почтово-телеграфного союза, а затем с кадетами и Крестьянским союзом. По крестьянской курии эсеры провели 60 уполномоченных и 23 выборщиков, по рабочей курии прошли выборщиками 6 эсеров и 4 социал-демократа [203].
Активно вели агитацию в Астрахани и Царицыне. В Царицыне по рабочей курии, «где безраздельно преобладало наше влияние, из 11 выборщиков восемь были соц.-рев.» По городской курии победил блок кадетов, социал-демократов и эсеров. В уезде выборщиками стали три эсера, один социал-демократ, семь беспартийных-левых, два умеренных и семь правых [204].
По агентурным данным, в Череповецком, Белозерском, Кирилловском уездах Новгородской губернии «выборщиками от крестьян прошли исключительно социалисты-революционеры» [205]. Любопытен факт, который приводили на II съезде партии: во многих местах эсеры, несмотря на значительную популярность, не надеясь на победу, пользовались флагом Трудовой группы или Крестьянского союза [206].
Партия вела активную политику избирательных соглашений и блоков. В Москве по инициативе С.В.Аникина в декабре 1906 г. состоялось совещание Трудовой группы, ВКС, ВЖС, Всероссийских союзов Учителей и Медицинского персонала, а также эсеров. Аникин предлагал на время выборов объединиться. Эсеры и ВКС вначале это предложение отвергли, но обещали, где возможно, содействовать трудовикам, распространять их воззвания. Все же чуть позднее Аникин и лидеры ВКС достигли соглашения об объединении [207].
Ко времени созыва II Думы было сформировано до 40 провинциальных отделов Трудовой группы. Поначалу эсеры относились к ним скептически, считая их эфемерными и склонными к оппортунизму. Затем, убедившись в несомненной симпатии к ним широких масс, настолько горячо взялись за дело, что подумывали о превращении их в филиалы своей партии. Но, как писал автор брошюры «Трудовая группа во время первого междудумья»: «трудовики, сохраняя свою индивидуальность, не дали поглотить себя» [208]. Перспектива потерять самостоятельность стимулировала руководство ВКС и Трудовой группы заключить союз, чему благоприятствовала близость программы и тактики.
Эсеры блокировались с трудовиками, ВКС почти во всех губерниях. Часто к ним присоединялись энесы. Объединенные избирательные союзы носили названия «Народнический
362
блок» (Киевская и Пермская губернии), «Трудовой» или «Левый блок» (Минск, Костромва, Курск, Тамбов). Если в избирательном соглашении учасжтвовали социал-демократы, то оно именовалось «Левый блок» . Эти союзы были образованы в 39 городах; кроме того, в 42 ния революционеров и кадетов
были направлены против октяЕЗристов и правых; «левые» —
городах составились соглаше-[209]. Последние соглашения
против кадетов, «народнически^^» — против кадетов и социал-демократов. Блоковая картина, при всей своей пестроте, сводилась к двум большим объедатнениям: революционеров против кадетов, октябристов и пре=1вых; революционеров и кадетов — против октябристов и щзэавых. Эсеры больше тяготели к соглашениям с революционер ами.
Сокрушительное, по сравнению с 1906 г., поражение на выборах потерпели кадеты. Эссеры победили их в Курской, Вятской, Черниговской, Воронежской, Таврической, Саратовской, Самарской, Астраханско й, Тверской, Киевской, Харьковской, Ставропольской губер-зниях [210].
Революционеры получили в Думе 222 места, усилились октябристы и правые (54 меспа), кадеты потеряли 80 мандатов, их во II Думе было 98. ОЕторая «Дума-крайностей» по своему составу, по настроениво большинства была столь же неработоспособной, как и Перт ая «Дума-надежд».
В результате всех усилий nz партия провела в Думу 62 чело
века: своих членов, а также св- сих сторонников, тех, кто шел на выборах под эсеровским флагом и кого поддерживали местные организации [211]. Установленное нами число депутатов, прошедших во II Думу =жюд эсеровским флагом, совпадает с мнением члена ЦК (по—видимому, В.М.Чернова), воспроизведенным корреспондентом газеты «Юманите» Э.Авена-ром. В начале апреля 1907 г., жоворил он, в думской партийной группе насчитывалось 38 чк человек, к ней примкнули также 3 дашнака. Кроме того, 18 чежзювек, которые до выборов состояли членами партийных оргг^анизаций, «по тактическим соображениям» вошли в Тру до жую и Беспартийную группы. Всего таким образом получалось около 60 человек [212].
Первоначально они побывали, в разные дни, на заседаниях эсеровской думской группы. Ж сточники, которыми мы располагаем, свидетельствуют, что все 62 депутата одновременно ни разу вместе не собирались. Самое большое, на заседаниях (20 и 22 февраля) присутствсэвало 47 человек [213]. После переходов в группе эсеров оспг-алось 38 членов (39-м стал депутат от Киевской губернии «Жэ.Г.Литвиненко, который до 27 февраля состоял в группе, затез₽м ушел к трудовикам, а в конце мая вернулся вновь к эсерам).
363
Эти 62 депутата представляли 31 губернию и область. Более всего их было из губерний Курской и Вятской — по шесть, Киевской и Саратовской — по пять, Самарской — четыре, Казанской, Пермской, Воронежской — по три. Поволжье (Астраханская, Казанская, Нижегородская, Самарская, Саратовская, Симбирская губернии) послало в Думу 15 депутатов-эсеров, чуть менее трети общего числа депутатов (50 от Поволжья). Русский Черноземный клин дал основную массу депутатов-эсеров — 34. Три Уральские губернии (Вятская, Пермская, Уфимская) — регион концентрации казенных металлургических и металлообрабатывающих заводов с вековыми традициями патриархальных отношений — послали в Думу 10 депутатов.
Ничего не добилась партия в Петербургской, Московской, Калужской, Ярославской, Костромской, Смоленской губерниях. Относительный успех им сопутствовал только в Тверской и Владимирской губерниях (соответственно два и один депутат). Организационно весьма плотно «заселенный» к тому времени Промышленный великорусский центр империи слабо отреагировал на пропагандистские и агитационные усилия эсеров. По рабочей курии здесь проходили социал-демократы, по городской — кадеты и октябристы, по крестьянской — трудовики.
Север дал одного депутата. Северо-Запад, несмотря на сверхоптимистические рапорты комитетов, эсеров в Думу не выбрал. В Сибири успех сопутствовал им в Енисейской губернии (4 депутата). Национальные окраины, по обыкновению, посылали своих депутатов. (Два исключения. В Ферганской области рабочие-железнодорожники избрали помощника машиниста А.П.Друкаря. Три члена партии Дашнакцутюн из Елисаветпольской и Эриванской губерний вошли в состав думской группы эсеров).
В те дни, когда лидеры дебатировали на съезде, депутаты съезжались в Петербург, знакомились, присматривались. Консолидация эсеровской группы, по-настоящему, началась в день открытия Думы, 20 февраля. Согласно доклада одного из руководителей группы на совещании уполномоченных Совета рабочего союза Петербурга 28 февраля, в нее записалось около 30 человек «совершенно партийных» и несколько сочувствующих, настроенных подчиняться партийной дисциплине. Он горячо клялся в «строгой партийности группы». К этому времени избрали временный комитет в составе В.В.Ев-реинова, Н.И.Емельянова, Ф.И.Ржехина, образовали юридическую, аграрную, рабочую, железнодорожную, бюджетную комиссии, в которые позднее вошли специалисты-эсеры [214].
364
Члены ЦК, ведущие теоретики прибыли в Петербург, когда группа уже подготовила принципиальный доклад. Командированные для руководства ею В.М.Чернов и М.А.Натан-сон, а также два члена ПК в течении нескольких вечеров, захватывая и часть ночи, проводили утомительные совещания. Атмосфера была напряженной, «пришлось потратить много энергии», вспоминал четыре года спустя Натансон. Депутаты резко возражали против решений II съезда о продолжении террора и особенно — принципиального решения — о покушении на царя. С большим трудом («Я две ночи бегал и уговаривал их», — вспоминал Натансон) убедили 32 депутатов примириться с постановлениями съезда, остальные с ним категорически не согласились [215]. Именно из-за террора многие окончательно утвердились во мнении покинуть группу.
Неохотно, со множеством оговорок депутаты дали добро участвовать в реализации давнишней мечты руководства партии: после роспуска Думы — не расходиться, сплотить вокруг себя революционеров и оппозицию, продолжить заседания, призвать народ к восстанию. Соответствующий текст воззвания ЦК был подготовлен заранее [216].
В.М.Чернов в развернутой речи убеждал депутатов-эсеров быть духовно и организационно дисциплинированным «отрядом, для которого боевая команда партии имеет не меньшую решительную силу, чем для каждого из ее отрядов». Он предостерегал их от намерений стать автономной, самодовлеющей группой, призывал добровольно признать руководство ЦК, уговаривал не поддаваться конституционным иллюзиям, не верить кадетам, которые «революции всегда страшились не менее, чем контрреволюции». Красноречие его пропало даром. Депутаты не согласились создать партийную фракцию, остались, по определению Чернова, «группой вольнопрактикующих эсеров» [217].
Организационная структура и отношения думской группы и партии были закреплены в принятом в начале марта «Уставе». Группа объявлялась полностью автономной в своих действиях и руководствовалась директивами партийного съезда или конференции, им же она была обязана докладывать о своей деятельности. Она самостоятельно определяла свою тактику. Основные свои задачи группа формулировала так: распространение идей партии в массах, воздействие на Думу в духе партийной Программы, помощь партии в ее внепарламентской деятельности. Тогда же был избран постоянный комитет в составе: Г.А.Горбунов, Н.С.Долгополов, Д.Л.Зимин, Ф.И.Ржехин, В.М.Стрелков [218].
365
П.Ф.Якубович 22 февраля описал свои впечатления такими словами: «Познакомился с с.-р. группой. (Сейчас 40 чел. — прибавится еще). И меня поражает ее высокий уровень. Мужиков много, но “серых”, как в прошлом году в трудовой группе, — ни одного» [219]. Яркие портреты рабочих и крестьян эсеров-думцев колоритно живописал В.Г.Тан-Богораз [220]. У эсеров критерии были иные. Группой были недовольны. По впечатлениям А.И.Рубановича, «думская группа (я был в ней в Петербурге) состоит из бледных элементов... отсутствие лидеров уже дает себя чувствовать», в то время как политические условия не позволяли партийным функционерам наставлять ее на путь истинный [221].
На объединенном заседании ПК и Совета Рабочего союза в начале марта Уполномоченный ЦК назвал позицию думской группы неопределенной и расплывчатой, с характерным стремлением «отмежеваться от партии и директив партийных организаций». Он выразился и сильнее: «У группы существует нечто вроде боязни перед П.С.-Р.» [222]. В редакционной статье апрельского номера «Труда» дана жесткая критика поведения думской группы: «...Настроение социалистов-революционеров в Думе не соответствует партийной тактике... они подавлены боязнью “разгона” Думы... в их рядах замечается упадок энергии и замешательство», она «упустила ряд удобных моментов для нанесения поражений врагу... с первых же дней отказалась от наступательной политики и все время озабочена тем, как бы своим поведением не дать правительству повода разогнать Думу» [223].
Град упреков продолжал обрушиваться. Самарская губернская конференция в апреле 1907 г. резюмировала: «Фракция работает плохо и не оправдывает надежд... держит себя недостаточно революционно, поступаясь достоинством партии». От имени конференции на имя группы отправили послание с порицанием ее поведения, в котором говорилось: «Нужно беречь не Думу, а достоинство партии». Подобные письма шли отовсюду [224]. ЦК вынужден был взять группу под свою защиту. В мае он дезавуировал мнение уполномоченного ЦК на заседании ПК и Совета Рабочего союза, как личное, которое совершенно не разделяется ЦК; по мнению последнего с момента своего образования группа стояла на почве партийной программы «и всегда проявляла полную готовность сообразовываться с партийной тактикой» [225].
В феврале—марте поведение группы было предметом обсуждения двух совещаний ЦК и нескольких — Петербургской организации. Общегородская конференция (25-26 марта) «напГла думскую группу С.-Р. в настоящее время несоответст
366
вующей по своим выступлениям той тактике, и тем принципам, которые были приняты на последнем съезде, и тем самым подрывают авторитет и дискредитируют партию перед массой населения». Н.С.Долгополов согласился с критикой и пояснил, «что все это происходит не потому, что они не желают, а потому, что они не умеют, так как среди членов фракции мало интеллигентных лиц, принимающих принципы партии С.-Р. В группе находится всего 10 лиц вполне сознательных революционеров, ясно понимающих и разбирающихся с программой и тактикой с.-p., которые несут всю тяжесть партийной работы; что же касается остальных членов фракции, то они настроены пассивно, в особенности крестьяне, совершенно несогласны с настоящей тактикой и принимают только аграрную программу, отвергая все основные положения с.-р. и в особенности террор». Он добавил, что группа приняла решение в случае разгона Думы остаться на месте и объявить себя временным правительством, которое будет руководить дальнейшими событиями. Крестьяне-эсеры этот план отвергли, «полагая, что Дума в настоящее время должна пойти на уступки, так как не уверена в поддержке массы населения и войск» [226].
На собрании Железнодорожного союза Петербургского узла 28 марта Долгополов развил принятый группой план: правительство, по-видимому, в недалеком будущем распустит Думу, поэтому депутаты-эсеры просят всех революционеров подготовиться и ответить на разгон Думы всеобщей стачкой и вооруженным восстанием, причем на железных дорогах должны быть взорваны мосты, испорчены все технические сооружения. По словам Долгополова, такое выступление должно во чтобы то ни стало состояться, «хотя бы оно повело к безусловному поражению, так как в противном случае П.С.-Р. себя дискредитирует в глазах массы населения». Собрание единогласно одобрило изложенный Долгополовым план [227].
«Ратники третьего состава» — так называли в партии думцев-эсеров, как политических деятелей, — обладали весьма скромными способностями. Среди них не было ярких ораторов, как у социал-демократов и правых, не говоря уже о плеяде эрудитов и прирожденных говорунов из кадетской фракции. Не оказалось в группе и лидера. Никто из эсеров-депутатов не проявил себя ничем особенным в перипетиях бурных политических событий последующих лет.
Ориентированная на особый, не совпадающий до мелочей с Западной Европой путь России, партия эсеров аккумулировала в себе и «продеревенски» настроенную интеллигенцию. Вышколенная городская интеллигенция, из среды которой и
367
выходили политические таланты, очень сильно «косила» в сторону Западной Европы, всем бытием своим подталкивалась к принятию и защите ценностей индустриального общества, прокламируемых социал-демократами и кадетами. За октябристами и правыми стояла многовековая традиция дворянской культуры. Сказался и «прерыв постепенности» русского народничества, и особо пристальное внимание властей к эсеровским кандидатам на выборах; всякого мало-мальски известного, «засветившегося» функционера безжалостно «вычищали».
Думается, конкретная причина неудовлетворительных, с точки зрения рядовых членов, действий думской группы коренилась в аморфности партийной организации, в противоречивых установках II Совета и II Съезда, в отказе образовать партийную фракцию, ответственную перед руководящими органами, в неспособности ЦК направить усилия группы, сплотить ее. Перед группой поставили дилемму: содействовать формированию широкого оппозиционно-революционного блока депутатов и радикально-революционных выступлений. Как решить ее, ни автор дилеммы, Г.А.Гершуни, который остался в стороне от практики думской группы, ни Натансон, опытный организатор, но посредственный идеолог, ни Чернов, выдающийся теоретик, лишенный организаторских способностей, не указали.
Первоначально эсеры в Думе направили усилия на формирование оппозиционно-революционного блока. Беседы начались еще до 20 февраля. 20-22 февраля в результате интенсивных переговоров кадетов и народников при участии социал-демократов был согласован состав президиума Думы (эсер В.П.Успенский был избран его секретарем). Одновременно договаривались об образовании Информбюро. После отказа от участия в нем социал-демократов оно 23 февраля было создано из представителей кадетов и народников [228]. Вероятно, пик согласия кадетов и революционеров пришелся на конец февраля, когда обсуждался ответ на правительственную декларацию. На квартире П.Д.Долгополова 28 февраля и 1 марта собралось около 300 кадетов, эсеров, социал-демократов, трудовиков, энесов. Кадеты предложили встретить декларацию молчанием. Эсеры согласились с ними. Социал-демократы и отчасти энесы решили действовать самостоятельно [229].
Эти совещания, на которых эсеры пошли за кадетами, и первые думские заседания с бесцветными выступлениями эсеров вызвали резкий протест партии, в результате чего и группа, и ЦК отбросили идею прочного и постоянного соглашения с кадетами. Уже 2 марта легальное эсеровское «Благо народа»
368
осудило кадетскую тактику «бережения Думы», а заодно осудило «иных друзей Думы», которые «опошлили» этот популярный лозунг, и упрекнуло кадетов «в бестактности» при обсуждении вопроса об амнистии.
Дальше — больше. Началась кампания против кадетов. «Труд» в апреле в запале обвинял их в том, что они «при благосклонном содействии Столыпина», видимо, охотно идут к союзу с «вахмистрами и погромщиками». По мнению легальной «Воли и Земли», «страна изуверилась в кадетах» [230]. Во втором (и последнем) номере этой газеты, вышедшем 5 апреля, сообщалось о «бодрой готовности» кадетов и правительства столковаться. Чернов, в том же номере, хотя и отводил обвинения социал-демократов о предательстве кадетами интересов народа и говорил о первоначальном желании кадетов «спихнуть» Столыпина, вместе с тем приходил к таким заключениям: «Кадеты не выражают интересы народа», «сдают позиции» [231].
С начала марта эсеры принялись за сплочение народнического блока в Думе. Особое внимание уделялось Трудовой группе. Так как ДА.Колесниченко детальнейшим образом изложила все основные и большинство второстепенных аспектов взаимоотношений эсеров и трудовиков во П Думе, мы ограничимся рассмотрением самых общих и принципиальных сюжетов [232]. Основной целью эсеров было установление своего преобладания в Трудовой группе, в которой во II Думе не было таких ярких лидеров, как в Первой, где она, занимая левый фланг, приковывала к себе всеобщее внимание. Теперь эту роль переняли во многом политические партии, хотя Трудовая группа оставалась крупной политической величиной как по числу членов (до 105 человек), так и по авторитетности среди простого народа, особенно крестьян.
В Трудовой группе эсеровское крыло было значительным и влиятельным. Напомним, из тех, кто прошел в Думу под эсеровским флагом, 14 человек записались в Трудовую группу. В Совете группы, избранном 4 марта, Д.В.Уразов, А.Е.Сайко, М.К.Попов, Г.И.Кабаков являлись эсерами. По большинству вопросов с ними солидаризировались Я.Е.Заха-ров, Л.В.Карташов, Е.А.Сытин. Проэнесовски и даже прокадетски настроенный лидер фракции А.Л.Караваев вел против них неустанную войну и добился на заседании фракции 31 марта исключения из Совета Захарова, Кабакова, Карташова и Сытина, что, однако, лишь временно усилило его позицию и ослабило влияние эсеров.
Предыстория народнического блока в Думе восходит к избирательной кампании. Основные этапы его формирования
24 Леонов М. И.
369
в Думе таковы. 17 февраля в газетах было опубликовано объявление с предложением собираться на следующий день в помещении Трудовой группы. На совещании народников и социал-демократов 18 февраля по инициативе эсеров было решено образовать Информационное бюро только из левых фракций. На собрании 21 февраля эсер М.С.Фокеев предложил начать совместное обсуждение некоторых вопросов, начиная с аграрного, что было с энтузиазмом воспринято трудовиками и энесами [233]. Совместные заседания проходили едва ли не каждодневно. На созванном по инициативе эсеров 5 марта совещании народнических фракций была принята «Аграрная записка», цель которой заключалась в инициировании обсуждения земельного вопроса в Думе и создании думской аграрной комиссии; кроме того, было одобрено «Письмо депутатов к народу» и решено образовать земледельческие комитеты для связи депутатов с народом. Через день Совет Трудовой группы обратился к партиям эсеров и энесов с предложением создать совместные комиссии: финансовую, бюджетную, аграрную, об амнистии, местного самоуправления [234].
В образованную в начале марта группой эсеров в Думе аграрную комиссию из 20 человек были приглашены трудовики. В свою очередь Трудовая группа 29 марта решила предоставить несколько мест в своей аграрной комиссии специалистам — эсерам и энесам [235]. На совместном заседании народнических фракций 11 марта Г.А.Горбунов предложил создать народнический блок под флагом «Земля и воля» с общим бюро. Трудовик М.Е.Березин «от всей души приветствовал» идею эсеров, которая и была принята. Однако, при этом Березин настаивал на чисто тактическом характере объединения, которое не должно предрешать программных вопросов [236].
В Трудовой группе эсеры составляли крайне левый фланг. По многим вопросам им удалось увлечь или всю группу, или значительную часть ее. Явственно это проявилось в подписании 58 трудовиками эсеровского аграрного законопроекта. Факт этот, чрезвычайной важности, наводит на ряд размышлений. Ясно обнаруживается доктринальность рассуждений о неприятии крестьянами эсеровского плана аграрного переустройства по причине его социалистичности. Идеи социализма составляли коренную основу энесовской платформы и аграрного проекта трудовиков. Микроскоп, аптекарские весы, возможно, позволят выявить, насколько в эсеровских проектах его было больше, но сути это изменить не может. Вполне возможно, что социализм, в принципе, был чужд массе крестьян-370
ства, однако нельзя отрицать, что идеи «справедливости», «равенства», составляли одну из краеугольных основ его обыденного сознания. Конечно, эти идеи ни в коей мере не являлись социализмом или предпосылкой социализма. Они вообще не имели ничего общего с кабинетными теориями социализма. Но сторонники социалистических учений, эсеры в первую очередь, пытались эксплуатировать обыденные крестьянские представления во имя подтверждения собственного миросозерцания.
Есть факт: в 1906 г. эсеры собрали под своим проектом в Думе 33 подписи, в 1907 г. — 104 (в том числе 70 крестьянских), в 1917 г. — за их проектом пошла основная масса крестьянства (речь не идет о национальных окраинах). Он был столь популярен, что выдающийся тактик В.Й.Ленин решил его на время «позаимствовать». По-видимому, есть основания для предположения, что по мере усиления антипомещичьих настроений в связи с неразрешенностью аграрного вопроса (в широком смысле этого слова) крестьян все более привлекал радикализм конкретных предложений эсеровского плана земельного переустройства, поскольку в нем содержались близкие им, связанные с их традиционным бытом предложения, понятные им лозунги.
Распределение депутатов, подписавших «Проект основных положений земельного закона (Заявление 104-х членов Гос.Думы)» таково: 38 эсеров, 58 трудовиков, 6 энесов, 1 социал-демократ, 1 беспартийный крестьянин. Интересна картина распределения по регионам. Подписали проект депутаты 38 губерний и областей. От губерний Курской, Киевской, Тамбовской, Подольской — по семь человек; от Вятской, Саратовской, Самарской — по шесть; от Пермской, Екатерино-славской — по четыре; от Тверской, Казанской, Рязанской, Вологодской, Воронежской, Пензенской, Харьковской, Черниговской — по три; от Симбирской, Владимирской, Тобольской, Уфимской, Нижегородской, Эриванской — по два; от Гродненской, Московской, Сыр-Дарвинской, Семиреченской, Петербургской, Полтавской, Архангельской, Таврической, Елисаветпольской, Енисейской, Астраханской и от областей Кубанской, Терской, Ферганской — по одному. На карте России это удивительно целостная, без лакун, полоса от Вятской и Уфимской губерний на северо-востоке, через Нижегородскую, Казанскую, Пензенскую, Тамбовскую, Воронежскую, Курскую губернии огибала Центральный Промышленный район; дальние восточные ее границы проходили через Симбирскую, Самарскую, Саратовскую губернии; южные — через Тамбовскую, Воронежскую, Курскую губернии; еще южнее
24*
371
располагались Харьковская, Екатеринославская губернии; на западе находились Киевская, Подольская и Черниговская губернии. Все остальное пространство за единичными исключениями (Рязанская, Владимирская, Вологодская губернии), практически не представлено на этой карте.
Ареал максимума подписей (73) совпадает с максимумом эсеровского представительства (30 депутатов). Это — район самых крупных эсеровских сельских организаций, максимальной деятельности в крестьянстве. По экономическому укладу — это земледельческие губернии, в основе своей, внутренней России. Из них интенсивностью представительства выделялись губернии русского черноземного клина с общинным землепользованием. В исторической перспективе — это тот район, который дал максимум представительства эсеров в Учредительном собрании, та огромная полоса, где разворачивались военные действия гражданской войны.
Аграрный законопроект думской группы был внесен на заседании II Думы 3 мая 1907 года И.Н.Мущенко, который почему-то заявил о подписании его 105-ю депутатами [237]. Кроме того, эсеры внесли семь запросов (часть вместе с другими левыми) чисто агитационного характера: о гражданских свободах и их гарантиях, об амнистии, а также по частным вопросам: об избиении депутатов Сигова и Ершова, Е.Сазоно-ва, о еврейском погроме в Седлеце и т.д. По числу запросов в Думе явно лидировали социал-демократы и кадеты, эсеры на их фоне были малоинициативны. Вместе с трудовиками и энесами они выпустили четыре «Письма депутатов», каждое тиражом в 150 тыс. экземпляров [238]. В дни думских каникул депутаты выезжали в родные места, где выступали с отчетами на партийных собраниях, вели агитацию среди населения.
Со второй половины апреля действия думской группы стали радикальнее и определеннее, выступления, подготавливаемые В.М. Черновым, Н.С.Русановым, другими партийными идеологами более соответствовали доктрине и настроениям эсеров, хотя, по-прежнему, не все в ее поведении удовлетворяло рядовых членов и функционеров. Большая доля ответственности падала на ЦК. Особенно это сказалось в деле «о заговоре против царя» и при обсуждении в Думе вопроса о терроре.
В начале апреля А.В.Герасимов негласно информировал правых в Думе о раскрытии готовившегося эсерами покушения против царя и членов императорской фамилии [239]. 7 мая в Думе выступил В.М.Пуришкевич. Заседание было прервано и вновь продолжено в 14 часов 20 минут. Эсеры, энесы, 372
трудовики, социал-демократы отсутствовали. С запросом выступил граф В.А.Бобринский. От имени правительства пояснения давал П.А.Столыпин. Он рассказал, что 31 марта был арестован 31 террорист. Предварительное следствие установило причастность значительной части их к подготовке покушения на императора, великого князя Николая Николаевича и премьер-министра. Присутствовавшие депутаты единогласно приняли резолюцию «О чувстве живейшей радости по поводу счастливо избегнутой опасности, грозившей его императорскому величеству» и в «глубоком негодовании к обнаруженному преступному замыслу» с воодушевлением пропели «Боже, царя храни!», и приступили к прерванным занятиям. Лишь после этого в зал вернулись депутаты-революционеры [240].
Ситуация сложилась критическая. Лидеры группы обратились за разъяснениями к Чернову, который заверил, что все это — злостная беспочвенная инсинуация. П.С.Ширский, Г.К.Покровский, В.И.Хвост, В.Г.Архангельский выступили с энергичным опровержением запроса правых; в ответ те предъявили неопровержимые улики [241]. Разразился невероятный скандал. Правая и консервативно-либеральная пресса подняла шум. Нападки на группу достигли апогея. 8 мая инцидент обсуждался на расширенном совещании ПК с участием представителей Совета рабочих районов и двух членов ЦК, один из которых (Чернов или Натансон) подтвердил, что покушения готовились. По информации А.ВТерасимова, представители от рабочих вынесли Широкому «свое полное неодобрение и порицание как недостойному представителю партии в Думе, не имевшему гражданского мужества заявить правду во всеуслышание, чем в обществе и в рабочей массе поселил недоверие к П.С.-Р.» [242].
Отвлечемся от думских перипетий и рассмотрим террористическую практику эсеров. В июле 1906 — мае 1907 гг. террор велся с исключительной интенсивностью. Всего за это время было совершено 72 покушения. Жертвами их стали девять губернаторов и генерал-губернаторов, два градоначальника, два командира полков, генерал и адмирал. Убийства готовили и совершали летучие боевые отряды семи областных организаций, Центральная Боевая организация, Южная боевая дружина и боевые дружины при губернских комитетах. Как всегда, убивали в основном тайных агентов полиции, урядников, стражников, нижних и средних чинов администрации.
Совершали покушения на руководителей карательных отрядов: командиров Семеновского полка — Г.А.Мина, Брянского полка — Думбадзе. Наибольшее впечатление на царя и
373
верхние эшелоны власти произвело очередное покушение на адмирала Ф.В.Дубасова и особенно убийство Петербургского градоначальника В.Ф.Лауница 21 декабря 1906 г. членом Центрального боевого отряда А.П.Кудрявцевым.
Появление Центрального боевого отряда — результат бурных страстей в стане террористов из БО и политического руководства партии. Благодаря игре, затеянной А.В.Герасимо-вым и Е.Ф.Азефом, БО перестала быть мечом, неотвратимо нависшим над высшим эшелоном власти. Члены ее следили за видными деятелями, готовились, а Азеф информировал Герасимова. В один из моментов предприятия расстраивались. Так повторялось раз за разом [243]. Лишь взрыв дачи П.А.Столы-пина на Аптекарском острове омрачил безмятежное настроение Герасимова и его «лучшего агента».
В этот день Азеф неожиданно явился в обитель террористов «Отель туристов». Он был крайне взволнован. «Таким я еще не видела его», — вспоминала В.Попова. Он долго сидел молча, курил одну сигарету за другой, нервно перелистывал железнодорожный справочник, писал [244]. Он писал прокламацию! О литературных опытах Е.Ф.Азефа свидетельств нет. Это, видимо, единственная его публикация. На другой день он, использовав весь свой гигантский авторитет, настоял перед несколькими ошеломленными членами ЦК на необходимости немедленного энергичного отмежевания от акта 12 августа 1906 г.
Подготовленное им «Извещение ЦК» было срочно отпечатано в виде листка, а также помещено во втором номере «Солдатской газеты», «Листке петербургского комитета П.С.-Р.» и других партийных изданиях. В нем сообщалось, что ни БО (это нужно было специально подчеркнуть для Герасимова, Столыпина и властей предержащих), ни какой-либо из других отрядов партии «никакого отношения к этому делу не имеет»; что способ совершения этого покушения противоречит моральным и политическим принципам партии [245]. Тон публикации, ее массированное распространение вызвали недовольство в партии. Азефа это не беспокоило. Он заручился стопроцентным алиби для полицейских и других властей.
Отношения БО и партийного руководства между тем обострялись. Постоянные неудачи предприятий БО вызывали чувство неудовлетворенности. Раздражало высокомерной поведение боевиков, показное пренебрежение ими общепартийными делами. В свою очередь Азеф настраивал боевиков, не прямо, а как это он умел, намеками, против ЦК. С.Н.Слетов в резкой форме высказал Лапиной, фанатичке и истеричке, претензии в связи с тем, что БО вербовала наиболее энергичных
374
комитетчиков, чем наносила существенный ущерб общепартийным делам; чрезмерно централизовала террор. Он выступил за передачу террора в ведение областных организаций. Слетова поддержал Чернов [246].
Боевики обвинили ЦК в антитеррористических настроениях и потребовали «головы» Слетова и Чернова, ультимативно настаивая на их выводе из ЦК. Слетов, как известно, давно стоял костью в горле Азефа. Первая «большая разборка» произошла в середине сентября 1906 г., когда неожиданно на Съезд крестьянских работников прибыл весь состав БО, — 20 человек; крестьянскими делами они не интересовались, даже ни разу не поднялись на второй этаж, где проходили заседания. Зато Чернов, Слетов, Натансон, Панкратов, Ракитников по ночам вели с ними бесконечные дебаты. Азеф молчал, выдвинув на сцену Савинкова, который предъявил счеты: ЦК не дает нужных людей, достаточно средств, равнодушен к террору; Чернов и Слетов «дискредитируют БО», отзываясь о ней неуважительно и легкомысленно. Он потребовал предать партийному суду Чернова, Слетова, Панкратова и Потапова. В против ном,случае Азеф и Савинков отказывались руководить БО, а боевики — участвовать в партийных террористических предприятиях [247]. Речи Савинкова напоминали бред, настолько они противоречили истине и поражали необоснованностью. Дело дошло даже до очной ставки Э.М.Лапиной и В.М.Чернова.
Конфликт, в конечном итоге, уладили. Савинкова ввели в ЦК. БО согласилась продолжать свою деятельность. Последнее не входило в планы Азефа, поскольку оставался элемент риска, а он, холодный и расчетливый, рисковал лишь в силу крайней надобности. К тому же, сколько времени БО могла оправдывать неудачи? Подрывался престиж директора-распорядителя. Ко всему прочему просачивались сведения о провокации в центре партии, указывали на Азефа. С БО Азеф решил с согласия Герасимова покончить.
Так же неожиданно, как и на съезд крестьянских работников, БО в полном составе явилось на II Совет партии, поражая всех «дисциплинированностью мыслей и поступков», однородностью манер, костюмов, даже лиц, «явно холодным, иногда враждебным отношением к Центральному комитету и ко всему, что вблизи него». «Это была замкнутая в себе корпорация, из которой был тщательно изгоняем дух партии», — говорили между собой лидеры партии [248]. Боевиков приехало человек 12: А.Кудрявцев, П.Иванов, супруги Зильберберги, Р.В.Лурье, А.Севостьянова, В.Азеф, В.Попова, В.Вноровский, Синявский, С.Н.Моисеенко.
375
Во время II Совета партии Азеф лежал с опухолью горла (флегмоной) на первом этаже гостиницы, где за ним ухаживала жена, Л.Г.Азеф. Лидеры партии очень беспокоились о его здоровье, вызывали профессора-хирурга из Гельсингфорса. Члены ЦК в перерывах заседаний спускались к нему. МА.На-тансон проводил у него все свободное время, подробно информируя о ходе Совета [249]. Выступал на Совете Савинков. От имени БО он объявил о невозможности продолжать работу дальше и подал совместное с Азефом заявление об отставке и о роспуске БО. ЦК пошел, вопреки настояниям Азефа и Савинкова, на прямые переговоры с боевиками, которые вели Ракитников, Чернов, Натансон. Единый фронт боевиков неожиданно легко дал трещину. Супруги Л.И. и К.К. Зильбер-берги, П.Иванов, А.Кудрявцев, В.Попова, Синявский соглашались продолжать террористическую деятельность в Центральном боевом отряде (ЦБО) [250].
Совет принял отставку Азефа и Савинкова, и они вскоре уехали на отдых за границу, где пробыли до февраля 1907 г. Боевая организация была распущена. В ЦК разгорелись споры. Слетов, Ракитников, Чернов считали необходимым сообщить о роспуске БО партии. Крафт, Натансон, Савинков, Аргунов, Азеф полагали это нецелесообразным. Победила их точка зрения. Партия осталась в неведении об этом важнейшем событии [251].
ЦБО действовал под контролем ЦК и выполнял его непосредственные указания. Возглавлял отряд вначале Л.И.Зиль-берберг, после его ареста — Б.Н.Никитенко. Однажды Зиль-берберг познакомился с сыном начальника дворцовой телеграфной конторы В.А.Наумовым, который выразил желание помогать террористам и сообщил ряд сведений о жизни и привычках Николая II, внутренних распорядках во дворце, о времени царских прогулок. Он же познакомил боевиков с казаком из царской охраны Ратимовым. Зильберберг, который в этом деле не мог действовать по своему усмотрению, обратился к П.П.Крафту, курировавшему ЦБО. Крафт переговорил с В.М.Черновым и М.А.Натансоном.
К осени 1906 г. эсеры провели анкетирование членов партии. Большинство на вопрос, как будет встречено цареубийство, отвечало: реакция масс будет положительной [252]. В.М.Чернов в дополнениях к протоколу судебно-следственной комиссии по делу Азефа писал: «Пр[авительст]ву было сообщено, что мы решили на время 2 Думы приостановить террор, в то время, как верно-то было как раз обратное, что мы считали думскую д [еятельнос]ть во 2 Думе совместимой с терро
376
ром и не прекращаем его» [253]. Итак, принципиально, вопрос о цареубийстве в ЦК к концу 1906 г. был решен.
Зильбербергу разрешили осторожно собирать сведения. Б.Н.Никитенко, возглавивший ЦБО после ареста в феврале 1907 г. своего предшественника, начал свою деятельность с поездки к Азефу, который посоветовал ему установить тесные связи с Рахимовым. Крафт , в свою очередь, также дал добро на сбор сведений и подготовку покушения на царя. На разгон II Думы было решено ответить убийством Николая II [254].
Между тем Ратимов поставил в известность начальство. С разрешения руководителя личной охраны императора А.И.Спиридовича, он брал литературу у революционеров, сообщал вымышленные факты. Азеф обо всем рассказывал в задушевных беседах Герасимову, тот, в свою очередь, докладывал П.А.Столыпину. В ночь с 31 марта на 1 апреля почти весь состав ЦБО был арестован. Улик было достаточно. По просьбе ЦК Никитенко на процессе говорил, что он вел все дело на свой страх и риск. В № 3 «Знамени труда», помеченном 1 апреля 1907 г., ЦК вновь повторил: «Никакого поручения на совершение террористического акта против царя дано не было» [255].
Со второй половины 1906 г. эсеровские организации участвовали в выступлениях рабочих, крестьян, армии. Многие из них добывали оружие, создавали боевые дружины, готовились восстать после разгона II Думы. В Одессе в декабре 1906 — январе 1907 гг. проходила под руководством эсеров упорная забастовка моряков [256]. Совместно с социал-демократами эсеровские организации приняли активное участие в многочисленных выступлениях, связанных с подготовкой и проведением 1 мая: листовки были выпущены всеми областными и многими губернскими комитетами. Даже на Дальнем Востоке 1-ое мая праздновали почти все предприятия. По сообщению корреспондента, «блистательно» прошел праздник в Никольск-Уссурийском, где состоялись многочисленные массовки, с флагами и речами [257]. Многолюдные первомайские демонстрации были проведены в Петербурге, Саратове, Сормово, Самаре.
Активно действовали братства. В селе Ивановка Александровского уезда Екатеринославской губернии братство, по данным жандармского управления, в конце 1906 — начале 1907 г. насчитывало 42 «главных сознательных члена», издавало на гектографе листки, подбивало крестьян не платить подати, каждую субботу устраивало митинги [258]. Вооружались многочисленные и многолюдные братства Воронежской губернии. В Нижнедевицком уезде 25 марта на съезде 13
377
братств постановили начать восстание после разгона Думы, что полностью одобрил затем губернский съезд [259]. Готовились к восстанию и вооружались крестьяне Петровского, Сер-добского уездов Саратовской и многих уездов Самарской губерний. Весной 1907 г. комитеты этих губерний оборудовали крупные склады оружия в Вычуге, Кинешме, Вятке. Только в Кинель-Черкассах хранилось около 400 винтовок, 200 револьверов и 80 оболочек взрывных снарядов [260]. Готовили восстание матросов эсеры Владивостока и Севастополя, приурочив их также к разгону Думы.
В общем и целом это были разрозненные локальные действия. ЦК, партийные функционеры были не в состоянии их объединить. Даже всегдашняя оптимистка Е.К.Брешко-Бреш-ковская писала 27 февраля Е.ДШвейд: «Все события вызывают только страстное желание покончить скорее к лучшему. У меня большие надежды на скорый конец» [261].
Весной 1907 г. состояние безнадежности овладело руководством партии, ее функционерами, многими членами. «Новгородский вечевой колокол» в редакционной статье первого номера, помеченного 12 мая, рисовал безрадостную картину: «В настоящий момент наша жизнь уперлась в какой-то тупик, — образовались две стены, два враждебных лагеря: самодержавие и Дума, которая стоит во главе народа» [262]. Во втором номере от 1 июня 1907 г. газета выдвинула лозунг: «Пусть крестьяне готовятся поддержать своих избранников в Думе, которые скажут: “Землю — крестьянам'9» [263].
ЦК в широко распространенном «Письме № 1» от 10 мая того же года также не избежал минорных тонов: «Общеполитическая жизнь страны забрела в какой-то тупик», настроение масс невыясненное, «пестрое». ЦК не хватило духа признать и сказать партии, что надежды на всеобщее восстание не оправдались. О его растерянности свидетельствует тот факт, что он находил «преждевременным предлагать на случай разгона Думы разработанный план действий», советовал членам партии войти в забастовочное движение, «пустить в ход организованные формы борьбы» и настойчиво предостерегал «против модного неверия в вооруженное восстание». Особый акцент ЦК делал на том, что «при разгоне Думы партийные представители сочтут своим долгом, своей нравственной обязанностью (при всех условиях одинаково) отказаться сложить с себя депутатские полномочия» и подадут пример гражданского неповиновения [264].
В начале 1907 г. власть твердой рукой наводила порядок. Смуты и волнения, сотрясавшие страну прекратились, единичные антиправительственные действия уже не представляли
378
опасности. П.А.Столыпин искренне желал сотрудничать с Думой, но та, за исключением правых и октябристов, не услышала разумного призыва. Вновь шли бесконечные дебаты о политической амнистии, большинство отказалось осудить революционный террор, были выставлены неприемлемые для власти аграрные законопроекты. Думская аграрная комиссия в конце мая 1907 г. высказалась за необходимость обязательного отчуждения помещичьих земель — это был вызов правительству. Стало ясно, Дума такого состава неспособна к конструктивной деятельности.
По поручению Столыпина был подготовлен законопроект, который, не нарушая общей схемы выборов, обеспечивал преимущество в Думе крупных землевладельцев и предпринимателей. Составляя менее 1% населения, они получали возможность выдвигать 2/3 выборщиков. В конце мая Николай II одобрил этот проект. Нашелся и повод: дело «о военном заговоре», заговоре против государственного строя социал-демократической фракции.
В ночь со 2 на 3 июня Николай II подписал Манифест о роспуске Думы и новый закон о выборах, который нарушал «Основные законы». Однако власти не видели иного пути укрепления российской государственности и проведения необходимых преобразований. Страна отнеслась к разгону II Думы спокойно. 3 июня 1907 г. революция окончилась.
Думская группа эсеров не смогла и не захотела выполнять обещания, вырванные у нее ЦК. Она не осталась в Петербурге и не провозгласила себя временным правительством, понимая неразумность и безнадежность такого рода действий. Большинство ее членов разъехались по домам. Остальные, 15 человек, собрались в Финляндии и после недолгого обмена мнениями пришли к выводу, что издание подготовленного ЦК воззвания с призывом к восстанию будет актом бесцельным, а потому и «решили нарушить данное Центральному комитету обещание» [265]. В подписанном 3 июня воззвании «От Думской группы социалистов-революционеров» осуждались разгон Думы и нарушение «Основных законов», содержалось пожелание общего порядка — противопоставить организованному насилию эксплуататоров и «дворцовой дворни» организованную силу трудового народа [266].
ЦК эсеров 3 июня еще тешил себя надеждой, что депутаты не сложат своих полномочий, а «граждане» поддержат их. Все же и он был вынужден признать начало новой эры, начатой актом 3 июня. В составленном 3 июня воззвании ЦК призвал к длительной, упорной борьбе, первым шагом которой должна была стать подготовка к всеобщей забастовке.
379
Выдвинутая II съездом тактика не дала ожидаемого результата. Выход из тупика не был найден, не помогла «соломинка» — II Дума. Революционеры потерпели поражение. Они использовали все возможности для увеличения своих рядов, развертывания агитации. На рубеже 1906—1907 гг. эсеры — это влиятельная партия с характерными признаками массовой организации. Она неоднократно меняла свою тактику, приспосабливаясь к изменчивой политической ситуации. В июле 1906 г. возглавила революционные организации, которые приняли предложенный ею план действий. К концу 1907 г. сосредоточила усилия на избирательной кампании, сплочении народнических, революционных и оппозиционных сил. В период думской сессии приобрела значительное влияние среди радикально настроенных крестьянских депутатов. Ее террористическая практика, по-прежнему, доставляла сильнейшее беспокойство властям и пользовалась сочувствием значительной части населения страны: крестьян, рабочих, ремесленников, средних городских слоев, учащихся, демократической интеллигенции.
Партия увеличила число сторонников среди крестьян и рабочих, но, как и раньше, ее позиции в городе не были сильными, она много уступала в рабочей массе социал-демократам, в средних городских слоях — кадетам. Эсеры не сумели избавиться от организационной аморфности. В их рядах были те, кто не хотел примириться с объективным состоянием сил в 1907 г. и кто двинул в пламя безнадежных восстаний крестьян Воронежской губернии, матросов Владивостока и Севастополя.
Партийное большинство искало выход, но он им давался труднее, чем другим. Разгромы местных организаций, которые выпали и на долю социал-демократов, были усилены специфическими обстоятельствами, связанными с генетическими качествами, своеобразной концепцией и террористической практикой. Партии предстояли трудные испытания июня 1907 — февраля 1917 гг.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Правительственный вестник. СПб., 1906, 9 июля.
2 ГАРФ. Ф.102. ДП. 4-ое д-во. 1906. Д.716. Л.2.
3 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.236.1 отд. 1906. Д.20. 4.8. Л.1.
4 Там же. Л.4-5.
5 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.66.
6 Чернов В.М. Перед бурей. М., 1991. С.401-403.
7 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.236. I отд. 1906. Д.20. 48. Л.7.
380
8 Боевая тактика партии после разгона Думы (Речь представителя ЦК на всероссийском совещании работников среди крестьян) // Партийные известия. СПб., 1906. № 1. С.2-6; см. также: Воля. Нагасаки, 1907. № 90-91; ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.113. Л.55-56; ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.16-22.
9 Партийные известия. 1906. Xs 1. С.З.
10 Там же; Воля. Нагасаки, 1906. Xs 90-91. С.7.
11 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.73; Д.123. Л.31; Зензинов В. Пере-житое. Нью-Йорк, 1953. С.340-341.
12 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. С.81.
13 Извещение от комитета Трудовой группы // Труд. СПб., 1906. Xs 1-2. С.19.
14 Милюков П.Н. Воспоминания. Т.1. М., 1990. С.399-401.
15 Труд. СПб., 1906. Xs 1-2. С. 19; Бовдарев С. Тактика Трудовой группы; Субботин И. Роспуск Первой Государственной думы. СПб., 1907. С.19.
16 Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С.81.
17 Подробнее см.: Тютюкин С.В. Июльский политический кризис 1906 г. в России. М., 1992. С.205-206.
18 Труд. Xs 1-2. С.19.
19 Там же; Бовдарев С., Субботин И. Указ. соч. С.27.
20 Ульянов Г.К. К моим избирателям. Из писем бывшего депутата Государственной думы. М., 1907. С.21-30; История Выборгского совещания скрупулезно исследована С.В.Тюпокиным (см. Тютюкин С.В. Указ. соч. С.60-93).
21 Труд. 1906. Xs 1-2. С. 19; Бовдарев С., Субботин И. Указ. соч. С.ЗО; Ульянов Г.К. Указ. соч. С.25.
22 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.30; Д.130. Л.70-72.
23 Там же. Д.130. Л.71; Ю.Зубилевич, активная участница событий в Кронштадте, много лет по крупицам собиравшая сведения, о действиях Азефа в эти дни также не упоминала (Зубилевич Ю. (Даша) Воспоминания революционерки. 1906 г. Кронштадт, 1917. Ч.1-Ш).
24 К партийным организациям. Июль 1906 года И ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.2. Л.27-28; там же. Ф.1741. Оп.1. Д.16881.
25 Второй период революции. М., 1961. Ч.П. Кн.1. С.39-40, 50-51.
26 Осипович Н. Один из своих (Из рассказов о «секретных сотрудниках») // Каторга и ссылка. 1924. Xs 9. С.90.
27 Партийные известия. 1906. Xs 1. С.2-6; ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.133. Л.55-56.
28 Аргунов А.А. Азеф в партии С.-Р. // На чужой стороне. Берлин; Прага. 1924. Xs 6. С.190-191; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.131. Л.32.
29 Второй период революции. Ч.П. Кн.1. С.40-42; Тюпокин С.В. Указ. соч. С.117.
381
30 Партийные известия. 1906. № 1. С.5; Воля. Нагасаки, 1907. 6 января. С.9.
31 Второй период революции. 1906—1907 гг. Ч.П. Кн.1. С.50-51.
32 Голос Самары. 1906. 7—14 марта; Самарский курьер. 1906. 25 февраля — 3 марта.
33 Второй период революции. Ч.П. Кн.1. С.51-55.
34 ЛБ.Красин — А.М.Горькому и М.Ф.Андреевой. 1906, 6 августа // Второй период революции. Ч.П. Кн.1. С.57-61; Существует масса публикаций этого письма в других сборниках документов.
35 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.13. С.348-360.
36 Виктор Военный. (Шестаковский В.) К вопросу о причинах неудач военных восстаний // Социалист-революционер. Париж, 1910. № 2. С.200-202.
37 О сумятице, неразберихе, отсутствии дельного руководства, заранее проработанных планов свидетельствует и сам Шестаковский, и Ю.Зубилевич, и Н.Егоров, и десятки других участников событий.
38 Второй период революции. Ч.П. Кн.1. С. 119-120.
39 РГВИА. Ф.400. 16 отд. Оп.15. Д.2702. Л.16-17, 24-36, 100-126; ГАРФ. Ф.102. ДПОО. 1906. I отд. Оп.234. Д.628. Л.26-29; Д.6. 4.41. Л.1-15.
40 РГВИА. Ф.400. отд.16. Оп.15. Д.2702. Л.17.
41 Исключительные по достоверности, искренности, полноте фактов воспоминания о событиях в Кронштадте оставила Ю.Зубилевич (Соллогуб). О них мы уже упоминали. Обычно скупой на похвалы, В.М.Чернов в 1912 г. писал А.М.Горькому следущее: «Я положительно не встречал человека такой кристальной чистоты, соединенной с самой крайней скромностью, робостью, преуменьшенного о себе мнения и вечного недовольства собой — это при чисто аскетической подвижнической преданности делу». (В.М.Чернов — А.М.Горькому. 1912. Январь-февраль // ИМЛИ. АГ.КГ.-П.-85-9/10. Л. 1-2.) В личном фонде Чернова хранятся несколько переписанных от руки экземпляров всех трех частей «воспоминаний» Зубилевич с его карандашной правкой. (ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.62-63).
42 Зубилевич Ю. (Даша) Воспоминания революционерки. 1906 г. Ч.П. Кронштадт, 1917. С.5, 10, 21, 42-43; Васич (Кричевская ЕА..) Мои воспоминания // РГБ ОР. Ф.218. Картон 1284. Ед. хр.5. Л. 72-73; Солдатская газета. Изд. ЦК ПСР. 1906. № 2.
43 Зубилевич Ю. Воспоминания революционерки. Ч.П. С.23-25, 63-67; РГБ ОР. Ф.218. Картон 1284. Ед. хр.5. С.72-73.
44 Зубилевич Ю. Указ. соч. 4.1. С.56-57.
45 Там же. Ч.Ш. С.7-9, 53-55; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.236. 1906. I отд. Д.20. 4.8. Л.1.
46 Цион С.А. Три дня восстания в Свеаборге. Гельсингфорс, 1907. С.41.
47 РГВИА. Ф.400. Отд.16. Оп.15. Д.2702. Л. 1-6.
382
48 Там же. Л.9-12.
49 Очевидец. Свеаборгский артиллерист. Рассказ участника Свеа-боргского восстания // Солдатская газета. 1906. 22 сентября.
50 Цион С.А. Указ. соч. С.41; 1905. Армия в первой революции. Очерки и материалы. М.; Л., 1927; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.30.
51 Зубилевич Ю. Указ. соч. Ч. Ш. С. 15-16; Цион С А.. Указ. соч. С.41.
52 Чернов В.М. Еще раз о народно-социалистической партии // Новая мысль. СПб., 1906. № 2. С.33-34.
53 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.30.
54 Цион С.А. Указ. соч. С.42-44.
55 Солдатская газета. 1906. 22 сентября.
56 Цион С.А. Указ. соч. С.45; В.Военный. Указ. соч. С.202-203.
57 Тютюкин С.В. Указ. соч. С. 166-167.
58 Зубилевич Ю. Воспоминания революционерки. Ч.Ш. С.45-51.
59 Тютюкин С.В. Указ. соч. С. 147.
60 Егоров Н. Кронштадтское восстание. Рассказ участника // Былое. Пг., 1917. № 4. С.96-97; Рассказ Николая Егорова о Кронштадтском восстании, записанный его товарищем // Былое. Париж, 1908. № 8. С.73-75.
61 Зубилевич Ю. Воспоминания революционерки. Ч.Ш. С.82-130; Коган Ф. Кронштадт в 1905-1906 гг. М., 1926. С.17-34.
62 Тютюкин С.В. Указ. соч. С. 155-157.
63 Шабалин И.А. Восстание и казнь моряков с «Памяти Азова». Ревель, 1917. С.4; Солдатская газета. 1906, 22 сентября. С.11-12.
64 Солдатская мысль. Изд. военно-революционной организации Петербургского военного округа. 1906, сентябрь.
65 Гурза Г. Полтавское военное восстание // 1905 г. на Полтавщине. Полтава, 1925. С.44-45.
66 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.263. 1906. П отд. Д.716. Л.162.
67 Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congrfes So-cialiste International de Stuttgart (Aotit, 1907). Gand, 1907. P.100-101; Революционное движение в Астрахани и Астраханской губернии в 1905-1907 гг. Астрахань, 1957. С.421-426.
68 Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора (1905-1914 гг.) Новгород; Самара; Пенза. Пг., 1916. С.68.
69 Красный архив. 1931. Т.4/5. С.117, 120-122.
70 Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congrds Socialiste International de Stuttgart (Aout, 1907). Gand, 1907. P.86; ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.31-32; Былое. Париж, 1909. № 11-12. С.192.
71 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.598. Л.61.
72 Былое. 1909. № 11-12. С.193; ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.32-34.
73 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. 4.50. Л.11-12.
74 ГАСО. Ф.468. Оп.1. Д.604. Л.268, 480-481.
383
75 Там же. Л.269.
76 Революция 1905-1907 гг. в г. Самаре и Самарской губернии: Документы и материалы. Куйбышев, 1957. С.354-360.
77 Фролов Г. Террористический акт над Самарским губернатором// Каторга и ссылка. 1924. № 10. С. 114-122; Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора. С.84-85.
78 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1906. I отд. Д.З. 4.18. Л.5.
79 Кошко И.Ф. Воспоминания губернатора. С.91.
80 1905 г. в Самарском крае. Самара, 1925. С. 542-543.
81 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. 1906.1 отд. Д.З. 4.18. Л.8.
82 Rapport Stuttgart. Р.86.
83 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.34-35.
84 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. 4.50. Л.11-12; Там же. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.35; Самарский курьер. 1906, 3 августа.
85 ГАСО. Ф.469. Оп.1. Д.53. Л.196, 333.
86 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.34-35; 1905 г. в Самарском крае. С.552-553.
87 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.35.
88 Партийные известия. СПб., 1906. № 4. Прибавление к № 4. С.6.
89 Б. Как крестьяне Саратовской губернии боролись за землю и волю: 1902-1907 // Народное дело: Париж, 1909. № 2. С.83-84.
90 Партийные известия. 1906. № 5. С. 13.
91 Rapport Stuttgart. Р.87.
92 ГАРФ. Ф.124 (МЮ). 1906. Оп.44. 4.1. Д.401. Л.7-8.
93 Rapport Stuttgart. Р.97-98.
94 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.238. 1908. Д.11. Т.1. Л.90-93.
95 ГАРФ. Ф.5847. Оп.2. Д.15. Л.37.
96 ГАРФ. Ф.6212. Оп.1. Д.42. Л.35-36. Письмо Б.В.Савинкова от 26 октября 1911 г.
97 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.150. Л.14,15.
98 Воля. Нагасаки, 1907. 6 января. С. 10; Партийные известия. 1906. 27 октября. № 1. С.6.
99 Подробнее см.: Ольденбург С. Царствование императора Николая П. СПб., 1991; Зырянов П.Н. Петр Столыпин. М., 1992.
100 ГАРФ. Ф.5799. Оп.1. Д.92; там же. Ф.5800. Оп.1. Д.З; там же. Ф.5802. Оп.1. Д.520. Лиг. Б.; там же. Ф.5805. Оп.2. Д.211, Д.248; там же. Ф.5824. Оп.2. Д.150; там же. Ф.5825. Оп.1. Д.155; там же. Ф.6317. Оп.1. Д.З.
101 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.104-105.
102 Красное знамя. Ташкент, 1917. № 7. Номер посвящен памяти С.В.Ососкова, казненного 28 июня 1907 г. по приговору военноокружного суда за участие в экспроприации в ночь на 24 февраля 1906 г. казначейства в г. Чарджоу. О деятельности Туркестанской организации подробно см.: ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп. 237. 1907. Д.9. 4.67; Там же. Ф.124 (МЮ). Оп.47. 1909. Д.180, 320; Пясков-
384
ский А.В. Революция 1905-1907 годов в Туркестане. М., 1958. С.539.
103 Политическая каторга и ссылка. Биографический справочник членов общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев. М., 1934. Анализ материалов справочника позволил М.Перри сделать ряд интересных наблюдений (Perrie М. The Social Composition and Structure of the Socialist-Revolutionary Party before 1917 // Soviet Studies. 1972/1973. Vol.24. № 2. P.224, 239-240, 245). Следует учитывать, что самые активные рабочие были «вычищены» социальными катаклизмами и советской властью, многие старались не напоминать о своем эсеровском прошлом. Большой и многосторонний материал фонда названного общества (ГАРФ. Ф.233.) еще ждет своего исследователя.
104 Гардения Ю. (Чернов В.М.) Типы рабочего синдикализма // Народный вестник. СПб., 1906. № 2; его же. Наши задачи в профсоюзном движении И Знамя труда. Париж, 1907. № 2.
105 Труд. СПб., № 1. С.5-7; № 2. С.4-5; № 5. С.7-8; № 9. С.8-9; № 11. С.1-5; Воля и Земля. СПб., 1907. № 1. 1 апреля.
106 Rapport Stuttgart. Р.249-250.
107 Труд. 1907. № 11. С. 15-17. См. также: Профессиональные союзы рабочих России. 1905 — февраль 1917 / Сост. И.С.Розенгаль. Ч.П. М., 1985. С.219-242.
108 Rapport Stuttgart. Р.61, 63; Профессиональные союзы рабочих России. С. 176, 184.
109 Rapport Stuttgart. Р.98, 100, 101, 112; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.100. Т.З. Л.257.
ПО Хильдермайер М. Представления ПСР о рабочем классе. 1900-1914. Доклад на международной конференции «Workers and Intelligentsia in Russia» 11-16.06.1995 в Петербурге. С.10.
Ill ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. JL5; Д.9. Т.2. Л.1, 22-23; Д.11. Т.2. Л.8.
112 ГАРФ. Ф.102. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.27.
113 Там же. Д.110. Т.1. Л.17-29; Колесниченко Д.А. Трудовики в период первой российской революции. М., 1985. С. 174-175.
114 Протоколы Второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С. 140-141.
115 Там же. С.142-144.
116 Там же. С.144-146.
117 Там же. С.164-166.
118 Там же. С.169-170.
119 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.30. Взаимоотношения руководства ВКС и Трудовой группы во П Думе исследованы Д.А.Колесниченко — см.: Колесниченко ДА.. Указ. соч. С. 176-234.
120 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.108-109; Памяти С.Н.Слетова. Париж, 1916. С.16.
121 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.142. Л.50.
25 Леонов М. И.
385
122 Народно-социалистическое обозрение. СПб., 1906. № 1.
123 Там же. 1906. № 8. С.71-89.
124 Ерофеев Н.Д. Народные социалисты в первой русской революции. М., 1979. С.130-133.
125 Знамя труда. 1909. № 21/22. С.2.
126 Народно-социалистическое обозрение. 1906. № 2. С.88-89.
127 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.235. 1906. Д.725. 4.1. Л.8.
128 РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.8. Л.96.
129 ИМЛИ. Ф.35. Оп.2. Д.ЗО. Л.2.
130 Партийные известия. 1906. № 3. С.1-2.
131 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.63. Л.114-115; Знамя труда. 1907. № 1. С.22.
132 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп. 319. 1906. Д.1. 4.1. Т.З. Л.107-108; подробнее о союзе максималистов и его учредительной конференции см.: Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1979. С. 148-212.
133 Сущность максимализма. СПб., 1906; Об идеях максимализма, кроме «Вольного дискуссионного листка» и сборника «Сущность максимализма», см.: Воля труда. СПб., 1907 (Тип. Луч и тип. Иванова); Прямо к цели. СПб., 1906; Таг-ин Е. (Троицкий А.Г.) Принципы трудовой теории; Светлов С.Я. Задачи текущего. Б.м. [1906]; и др.
134 Павлов Д.Б. Указ. соч. С. 194-197.
135 4ернов В.М. Анархизм и программа-минимум // Сознательная Россия. СПб., 1906. № 4; Вадимов В. К вопросу о программе-максимум и программе-минимум // Там же. № 1; Рудин А. О максимализме // Коллективист. М., 1907; ГАРФ. Ф.6743. Оп.1. Д.142. Л.24.
136 Партийные известия. 1906. № 1. С.2.
137 ГАРФ. Ф.Ш. Оп.5. Д.206. Л.95-96; Знамя труда. 1907. № 1. С.2.
138 Партийные известия. 1906. № 1. С.21; № 2. С.7, 10; Труд. № 1. С.22.
139 Партийные известия. 1906. № 2. С.7; 1907. № 9. С. 14.
140 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.2. Л.1; там же. Д.11. Т.1. Л.1-6; там же. Д.11. Т.2. Л.5-20; там же. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.91-92.
141 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.11. Т.1. Л.7-8.
142 Партийные известия. 1906. № 2. С.1-4; Труд. 1906. № 1. С.1-2; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.38; там же. Ф.5805. Д.113. Л.58; Д.142. Л.24.
143 Там же. Оп.2. Д.113. Л.56-58; там же. Ф.6753. Оп.1. Д.142. Л.23-24; Партийные известия. 1906. № 2. С.З; Труд. 1906. № 5. С.3-4.
144 ГАРФ. Ф.6753. Оп.1. Д.142. Л.23 об. По другим данным (ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.67. Л.220), представители Москвы и Центральной области голосовали против.
386
145 Партийные известия. 1906. № 2. С.1; [Чернов В.М.] К характеристике нашей позиции в думском вопросе И Труд. № 5. С.2-3.
146 Партийные известия. 1906. № 2. С.2-4.
147 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.104.
148 Партийные известия. 1906. № 2. С.4.
149 Там же. 1907. № 5. С.4.
150 Там же. 1907. № 7. С.5-7; № 8. С.58.
151 Протоколы Второго (экстренного) съезда партии социалистов-революционеров. СПб., 1907. С.177-178; ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.36.
152 Там же. Д.9. 4.34. Л.310.
153 Там же. Д.127. Л.98, 100; Там же. Ф.1699. Оп.1. Д.125. Л.44.
154 Там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.5, 8, 15, 27, 30, 39.
155 Там же. Л.36-36 об.; РГБ ОР. Ф.678. Картон 1. Ед. хр.9. Л.158-159, 177.
156 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С.20, 21, 26, 30, 36, 40, 42, 52,
157 Там же. С.164.
158 Доклад Чернова не помещен в «Протоколах» съезда. Он реконструирован на основании выступлений депутатов и самого Чернова, его статей, а также воспоминаний участников съезда и других источников.
159 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С.4, 77.
160 Там же. С.41; См.также: С.14, 18, 20, 21, 23, 29, 49 и др.
161 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.108.
162 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С. 15.
163 Там же. С. 14, 16, 24, 27, 40-43, 46.
164 Там же. С. 18, 44, 66,
165 Там же. С. 15-18.
166 РГБ ОР. Ф.678. Карт.1. Ед. хр.9. Л.169-172.
167 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С. 77-79.
168 Там же. С. 80-86.
169 Там же. С.93-95, 159-162.
170 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.15. С. 52, 215.
171 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С. 93, 95.
172 Там же. С.147-148; ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.210. Л.8.
173 См.: Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М., 1970. С.338.
174 Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т.1. М., 1983. С.198.
175 Там же. С.232-235.
176 Архив РАН. Ф.537. Оп.1. Д.257. Л.З; ГАРФ. Ф.102. ДП. 4-е д-во. 1907. Д.152. Л.4.
25*
387
177 Инструкция по выборам ЦК // ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16870; Bericht der Russischen Social-Revolutioniren Partei an den Interna-tionalen Socialistencongress zu Stuttgart (August 1907). Verlag der RS-RP. 1907. S.67; ГАРФ. Ф.1741. Оп.1. Д.16649; Ф.539. On.l. Д.880. JI. 15-18; См. также: ГАСарО. Ф.280. Оп.1. Д.668.
178 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.131. Л.40; Партийные известия. 1907. № 4. С.9-10; Голос рабочих. СПб. Комитет ПСР. 1907. № 1,2.
179 История взаимоотношений кадетов, эсеров, энесов и трудовиков в избирательной кампании в Петербурге была предметом многочисленных публицистических статей и исторических исследований. Наиболее обстоятельно этот вопрос изложен Д.А.Колесниченко в работе: Парламентская тактика большевиков и народнический блок в избирательной кампании во П Государственную Думу // Исторические записки. Т.104. М., 1979.
180 Пешехонов А.В. Из предвыборных впечатлений // Народно-социалистическая библиотека. СПб., 1907. № 1. С.1-13; его же. Хроника внутренней жизни: избирательная кампания в С.-Петербурге И Русское богатство. 1907. № 1. С.5-10; [Чернов В.М.] Отклики. Конец соглашательской эпопеи // Новая мысль. СПб., 1907. № 3. С.118-122.
181 Речь. СПб., 1907. 13, 18, 19 января.
182 [Чернов В.М.] Отклики. Конец соглашательской эпопеи. С. 122.
183 РГБ ОР. Ф.135. Разд. II. Картон 17. Ед. хр.54. Л.2.
184 П.Ф.Якубович — В.Г.Короленко. 13 января 1907 г. // Там же. Картон 37. Ед. хр.1. Л.21-22.
185 Войтинский Вл. Годы побед и поражений. Кн.2. На ущербе революции. Берлин, 1924. С. 152-153.
186 РГБ ОР. Ф.135. Разд.П. Картон 17. Ед. хр.54. JL3.
187 Труд. 1907. № 7. С.17-18.
188 Труд. 1906. № 4. С.11-15; № 5. С.4-9; 1907. № 8. С.11-12; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. С.112-114.
189 Войтинский В. Указ. соч. Т.2. С. 150.
190 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.14. С.349, 345.
191 Ю.О.Мартов — П.Б.Аксельроду. 17 февраля 1905 г. // Переписка П.Б.Аксельрода и Ю.О.Мартова. Берлин, 1924. С. 155-156.
192 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.14. С.344, 349, 392.
193 Там же. С.349-353, 386-392.
194 Михайлов А. (Исув И.А.) Выборы во Вторую Думу по Петербургской курии И Отзвуки. СПб., 1907. Август. С.41-53.
195 Rice С. Russia Workers and the Socialist-Revolutionary Party through the Revolution of 1905-1907. London, 1988. P.96-98; Hildermeier M. Die Social-Revolutionare Partei Ruslands. Agrarsozialismus und Mod-emisierung im Zarenreich (1900-1914). K61n; Wien, 1978. S.303-305.
196 Михайлов А. Указ. соч. С.44, 52.
197 Волжское слово. Самара, 1907. 19 января; Голос рабочих. СПб., 1907. №1,2.
388
198 Михайлов А. (Исув И.А.) Указ. соч. С.53.
199 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.95.
200 ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.11. Л.22; там же. Ф.102. ДП ОО. Оп. 237. 1907. Д.9. Т.2. Л. 114.; Вестник народной свободы. СПб., 1907. № 6; Печатное дело. СПб., 1907. 19 января; Rapport Stuttgart. Р.63.
201 Rapport Stuttgfrt. Р. 126-127; Хильдемайер М. Представления ПСР о рабочем классе. С.17-18; Знамя труда. 1907. № 7. С.13, 20.
202 Партийные известия. 1907. № 7. С. 11-12.
203 ГАРФ. Ф.102. Оп.235. 1906. I отд. Д.725. 4.1. Л.6-9; там же. Ф.522. Оп.1. Д.7. Л.21; Rapport Stuttgart. Р.151-152.
204 Rapport Stuttgart. Р.98.
205 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.36. Л.54.
206 Протоколы Второго (экстренного) съезда. С. 18.
207 Воля. Нагасаки, 1907. № 90. С. 16.
208 ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.7. Л.11.
209 История СССР. 1973. № 3. С.52; Смирнов А. Как прошли выборы во 2-ю Государственную думу. М., 1907.
210 Hildermeier М. Die Social-Revolutionire Partei. S.270.
211 См.: Приложения 4-6; В более ранней работе автора в Таблице 10 выпущен депутат от Киевской губернии ИЛ.Краселюк (Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. Приложения).
212 Humanity. Paris, 1907. 6 April. По выражению респондента: «50-60 человек»; ГАРФ. Ф.102. ДП. 4-е д-во. 1907. Д.110. Лиг. И. Л.120.
213 Товарищ. СПб., 1907. 20, 26, 27 февраля, 2 марта.
214 Труд. 1907. № 10. С.6; Товарищ. 1907. 1 марта.
215 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.130. Л.40-43; там же. Ф.102. ДП ОО. Оп. 237. 1907. Д.9. Т.1. Л.41.
216 Там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.50. Л.171-172; ГАСО. Ф.469. Оп.1. Д.29. Л. 160; В.М.Стрелков утверждал, что группа предоставила ЦК по его настоянию право обратиться к народу с воззванием от ее имени. Все другие источники свидетельствуют: предполагалось два воззвания — одно от группы, другое — от ЦК.
217 ГАРФ. Ф.5847. Оп.1. Д.66. Л.24.
218 Bericht Stuttgart. S.70; Rapport Stuttgart. P.259-260; Русь. СПб., 1907. 6 марта.
219 РГБ ОР. Ф.135. Разд.П. Картон 37. Ед. хр.1. Л.23.
220 Тан. Депутаты второй Думы. Очерки и наброски // Русское богатство. 1907. № 3.
221 ГАРФ. Ф.5805. Оп.2. Д.210. Л.8.
222 Труд. 1907. № 11. С.15.
223 Там же. 1907. № 12. С. 1-3.
224 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.50. Л.42; Д.9. 4.52. Л.186; Д.9. 4.54. Л.17; ГАСО. Ф.469. Оп.1. Д.29. Л.41-42.
225 Партийные известия. 1907. № 10. С.6.
389
226 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.172; там же. Ф. 111. Оп.5. Д.206. Л. 143.
227 Там же. Д.206. Л. 144.
228 Речь. 1907. 23, 24 февраля; Bericht Stuttgart S.71-72.
229 Благо народа. СПб., 1907. 2 марта; Bericht Stuttgart. S.72-74.
230 Благо народа. 1907, 2 марта; Труд. 1907. № 13. С.1; Воля и Земля. СПб., № 1. 1907. 1 апреля.
231 Воля и Земля. № 2. 1907. 5 апреля. Ни одна легальная газета ЦК в Петербурге во втородумский период более двух раз не выходила. За этим в Департаменте полиции надзирал А.В.Доброскок.
232 Колесниченко Д.А. Трудовики в первой российской революции. М., 1985. С.171-277.
233 ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.11. Л.53; Д.17. Л.209.
234 Там же. Л.203-204, 209; Речь. 1907. 8 марта.
235 ГАРФ. Ф.Ш. Оп.5. Д.206. Л. 109; Речь. 1907. 31 марта.
236 ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.17. Л.207; Речь. 1907. 14 марта.
237 Государственная дума. Созыв П. Сессия П. Стенографические отчеты. Т.2. СПб., 1907. Стб. 111-120.
238 Указатель к стенографическим отчетам Второй Государственной думы. СПб., 1907; Bericht Stuttgart. S.85-87.
239 ГАРФ. Ф.Ш. Оп.5. Д.206. Л.238; Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991. C.1Q2-107.
240 Государственная дума. Созыв П. Сессия П. Стенографические отчеты. Т.2. Стб. 192-199.
241 Там же. Стб.225-239.
242 ГАРФ. Ф.Ш. Оп.5. Д.206. Л.238.
243 Подробно см.: Герасимов А.В. Указ. соч. С.83-89; Николаевский Б. История одного предателя. М., 1991. С.174-197.
244 Попова В. Динамитные мастерские в 1906-1907 гг. и провокатор Азеф. К характеристике Азефа И Каторга и ссылка. 1927. № 5. С.49.
245 Солдатская газета. Изд. ЦК ПСР. № 2. 1906. 22 сентября. С. 14; Листок Петербургского] ком. ПСР. СПб., 1906. Авг. № 1.
246 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.89; Д.131. Л.80-84.
247 Там же. Д.123. Л.32-33; Заключение Судебно-следственной комиссии по делу Азефа. Париж, 1911. С.50-52.
248 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.131. Л.35.
249 Попова В. Указ. соч. С.49-54.
250 Там же; ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.123. Л.34; Савинков Б.В. Указ, соч. С.274-276.
251 ГАРФ. Ф.1699. Оп.1. Д.128. Л.108.
252 Там же. Д.123. Л.39, 44.
253 Там же. Д.76/77. Л.26.
254 Никонов С.А. Б.Н.Никигенко И Каторга и ссылка. 1927. № 2. С.230-231.
390
255 Герасимов АЗ. Указ. соч. С. 102-108; Николаевский Б. Указ. соч. С.208-218; Знамя труда. 1907. № 3. С.16.
256 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.27. JL10.
257 Сибирские партийные известия. Б.м. № 2. 1907. 8 июня.
258 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. 1905. Д.20. 4.3. JL22.
259 Прасолов А.А. Как туровские крестьяне боролись с самодержавием. М., 1931; Вознесенский А.Н. Крестьянские братства И Каторга и ссылка. 1933. № 100.
260 ГАСарО. Ф.51. 1907. Д.14. Л.51-53, 56-61; Д.19. Л.99.
261 ГАРФ. Ф.6328. Оп.1. Д.1. Л.4.
262 Новгородский вечевой колокол. Б.м. № 1. 1907, 12 мая. С. 1-3.
263 Там же. № 2. 1907. 1 июня. С.6.
264 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. Т.1. Л.278; там же. Ф.111. Оп.5. Д.206. Л.267.
265 ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. 1907. Д.9. 4.50. Л.130.
266 Там же. Ф.1741. Оп.1. Д.16507.
267 К гражданам. ЦК ПСР. 3-е июня 1907 г. И ГАРФ. Ф.Ш. Оп.5. Д.206. Л.294.
Заключение.
ЭСЕРЫ В ПАРТИЙНЫХ
И ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ
1905—1907 годов
1905—1907 годы — время экстремальных событий в России. Ее захлестывали политические страсти, сотрясали бунты и многоликие антиправительственные выступления, неделями в стране господствовала стихия, власть выпускала из рук руль управления и, казалось, находится на краю пропасти. Предрасположенность России начала XX в. к социальным катаклизмам очевидна: в тугой узел сплелись несовмещаемые явления, порожденные традиционной космологической и новой индустриальной культурой, отсутствием должного желания и способности патриархальной власти к самомодернизации и адекватной реакции на стремительно менявшуюся ситуацию и не знающее границ упрямство «общественности», упоенной благостностью западноевропейской цивилизации, неистовое стремление сторонников «истинно-русских» начал любыми средствами сохранить их в неприкосновенности, и неменьшая страсть социалистов разрушить до основания вековой уклад жизни. Это только часть обстоятельств, обусловивших революцию. Она свершалась в многомерном пространстве, где, свою роль играли факторы классового антагонизма, сословной неоднородности, а также геополитические, ментальные, аксиологические, психогенные и множество других [1].
Существенным фактором первой русской революции явилось наличие и деятельность политических партий. Из примерно 150 партий, которые, как установили исследователи, существовали в России начала XX в. большинство составляли национальные, региональные, а также относительно малочисленные и малозначащие общероссийские [2]. Самыми крупными и влиятельными были пять общероссийских организаций: Союзы русского народа и 17 октября, партии конституционно-демократическая, социал-демократическая и социалистов-революционеров.
392
В первой половине 90-х годов стало широко употребляться понятие: «система политических партий», — что сигнализировало о кризисе ортодоксально-марксистского «лагерного» членения, согласно которому одна единственная партия обладала блистательными достоинствами «единственно правильного, научного» мировоззрения и абсолютно верной тактикой; она противостояла всем и ей противостояли все, вне зависимости от того, насчитывали авторы два или три «лагеря». Это называлось «многопартийностью».
Обоснование «системы политических партий» базировалось на строгом соблюдении «теории отражения»: «... если политически активная часть населения может рассматриваться как своего рода динамическая система, — писали авторы нового подхода, К.В.Гусев и В.И.Миллер, — то и совокупность политических партий, отражающих взгляды и настроения этой части населения, также должна рассматриваться с определенного развития как система, но уже иного порядка». В качестве основных системных принципов выделялись целостность, структурность, иерархичность, обусловленность развития системы ее отношениями с окружающей средой и т.д. Складывание системы политических партий авторы относили к концу 1905 — началу 1906 г. [3]
Не может быть сомнения, что определение характера и уровня взаимодействий политических партий России представляет несомненный научный интерес. В тоже время изложенное выше обоснование формирования системы политических партий выглядит недостаточно убедительным [4]. По-ви-димому по этой причине авторы исследований последних лет, в том числе и фундаментальной энциклопедии «Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века», отказались от употребления понятия «система политических партий». Лишь дальнейшие изыскания могут позволить с достаточной полнотой определить уровень отношений и связей политических партий России начала XX века.
Революция 1905—1907 гг. — первая кульминация партийных взаимодействий. В жесткой конфронтации глобальных общественных тенденций прошли горнило испытания миропонимание, программы, лозунги, способность к действию, организационные структуры всех политических партий. Партии консервативной ориентации стремились сохранить полноту самодержавной власти, унитарность государственного устройства, неотчуждаемость помещичьего землевладения, вековые бытовые отношения, преобразовать Россию сверху на ее традиционной основе. Среди консервативных партий были и такие, которые призывали к реставрации социальных и поли
393
тических отношений, существовавших до Манифеста 17 октября 1905 г. Существенно, что все идеологи консерватизма с горячностью выступали за ликвидацию «бюрократического средостения», которое отделяло от народа историческую власть, и тем обновить ее.
Партии консервативно-либеральной ориентации (октябристы и другие) — выступали за реформы, проводимые имперской властью совместно с представительными учреждениями, на собственно российской основе, с использованием технологических достижений Запада, при строгом соблюдении закона, исключительно ненасильственными методами. Партии радикально-либеральной ориентации (кадеты и близкие к ним) — предлагали коренную переделку России по западноевропейским технократическим образцам, посредством реформ, проводимых при самом непосредственном участии представительной власти и общественности, не исключая и применения в ограниченных пределах насилия. Для них предельно сомнительной была сама мысль о перспективности достоинств самобытности. Рьяные сторонники единства исторических судеб всех стран они вели речь исключительно об «отставании» России в линейно-последовательном однонаправленном движении. Либералы всех оттенков, как и консерваторы, были сторонниками унитарного государственного устройства империи, допуская некоторые элементы автономного устройства для Финляндии, а кадеты также и для Польши.
Партии социалистической ориентации предлагали сверхрадикальные проекты насильственной революционной коренной переделки России, ликвидации унитарной государственности, пропагандировали идеи федеративного устройства и предоставления народностям права самоопределения вплоть до отделения. Социал-демократические партии всех оттенков выступали за рафинированную технократизацию страны и ликвидацию всех «пережитков». Партия эсеров также агитировала за революционные насильственные меры ликвидации всего того, что, по ее мнению, препятствовало торжеству социализма, но надеялась преобразовать Россию на ее собственной основе в технологически — земледельческую державу при сохранении крестьянства и остальных трудовых слоев населения.
Распределение по вектору «контрреволюционные — рево-люционые» организации традиционно для революционной, и особенно, для советской историографии. Как одно из измерений оно и правомочно и целесообразно. Однако, четкие, насколько это возможно, критерии распределения по данной оси координат отсутствуют. Даже в научной литературе до последнего времени как однопорядковые применяются понятия:
394
«консервативные», «правые», «монархические», «реакционные», «помещичьи» партии, организации, идеологи. Русский консерватизм — многообразное явление, которое никак не может быть сведено только к реакционности. Монархистами в начале века были не только консервативные, но и, в абсолютном большинстве, радикальные (по западноевропейским меркам) либералы (кадеты). Что касается определения «помещичьи», то первым шагом в ином направлении можно считать следующую дефиницию: «... ни помещики-аграрии, ни деловая торгово-промышленная буржуазия, ни крестьянство не имели в то время “своих”, адекватно выражавших их интересы партийных формирований» [5]. Рабочие в этом перечне выпущены. Издания последнего времени идут дальше: «... ни по своему социальному составу, ни по социальным группам и слоям, интересы которых декларируются в программах и лозунгах, нет и не может быть чисто классовых партий» [6].
Партии социалистической ориентации «по-революцион-ности» ранее расставляли по такому ранжиру: энесы, эсеры, социал-демократы (меньшевики, большевики); теперь так: энесы, правые эсеры, меньшевики, большевики, эсеры-максималисты, левые эсеры [7]. Поскольку партии эсеров левых и «правых» (название условно, партии с таким наименованием не было) образования поздние, неясно, где место просто партии эсеров, которая существовала с самого начала XX века и по 1917 год? Вопрос о «революционности» обстоятельно рассматривался в отечественной литературе. Наиболее основательный ответ на него, по нашему мнению, дали «веховцы». Рассматривая проблему, почему в обществе устоялось мнение, что эсеры «левее» социал-демократов, особенно меньшевиков, большевики «левее» меньшевиков, а анархисты и максималисты «левее» эсеров, они пришли к такому заключению: «“Левее” тот, кто ближе к смерти, чья работа “опаснее” не для общественного строя, с которым идет борьба, а для самой действующей личности. В общем, социалист-революционер ближе к виселице, чем социал-демократ, максималист и анархист еще ближе, чем социалисты-революционеры» [7]. Думается, что критерии распределения по вектору «революционности» должны быть обстоятельно аргументированы. Решение этой задачи дело будущего.
В годы революции завершился процесс партийного самоопределения эсеров. Крайний радикализм программных установок и тактики, приверженность к терроризму обусловили нелегальный (в редкие моменты полулегальный) характер действий этой партии, предопределяли явно выраженную организационную ранжированность с элементами заговорщиче
395
ства. В архитектонике партии эсеров нашли воплощение традиционные особенности общественного, революционного движения в России. Считалось, что не только желательно, но и возможно сплотить воедино все направления, всех, разделяющих основные принципы, создать партию революции, но не орден меченосцев.
В отличие от лидеров большевизма, стремившихся, сколько доставало сил, к созданию организации-монолита, беспрекословно подчиненной воле вождей-интеллигентов, партии, делающей революцию, эсеровские «верхи», в духе традиций, направляли усилия на построение организации, способной принять участие в революции. Они не просто мирились с теоретическим многоголосием в своих рядах, напротив, считали его неизбежным и полезным при условии, что инакомыслие не выйдет за пределы основополагающих принципов партийной доктрины и программы. Не стремились они и к беспрекословному выполнению директив руководящих органов. Организация эсеров была более рыхлой, чем большевистская и, вероятно, меньшевистская (хотя неясно с помощью каких критериев и какого инструментария можно было отделить большевиков от меньшевиков в рядовых, не столичных, губернских и тем более уездных организациях 1905—1907 гг., тем более, когда они со времени VI съезда составили одну партию). Отмеченное различие, вероятно, в определенной мере проистекало также из преимущественной ориентации на различные социальные слои. Есть основания полагать, что по степени организационной сплоченности, партия эсеров была близка к кадетской, превосходя Союзы 17 октября и русского народа.
До революции эсеры были группой единомышленников. Признаки массовой партии (в том смысле, в каком понятие «массовая партия» применялось в конце XIX — начале XX вв., а затем закрепилось и в литературе) прорисовывались неясно, часто пунктирной линией. Новые качественные изменения обозначились с началом революции, стали ведущими накануне октябрьской политической стачки 1905 г. В дни «октябрьских свобод» явственно проявились основные признаки массовой партии. I съезд оформил эту тенденцию. Партия приобрела черты массовой и по числу членов и функционально. Сложилась околопартийная инфраструктура: Всероссийские Крестьянский, Железнодорожный, Почтово-телеграфный союзы, а также Союзы учителей, солдат и матросов, офицеров, студентов и учащихся. Определенное влияние оказывалось на многие Советы рабочих депутатов, стачечные комитеты, некоторые профессиональные союзы, Трудовую группу в I и II Го
396
сударственных Думах. Свою инфраструктуру имели партии социал-демократов и кадетов. Как и эсеры, они в своих отчетах приводили весьма округленное число «сочувствующих». Имелись «сочувствующие» у Союзов 17 октября и русского народа. Однако вопрос об околопартийной инфраструктуре практически не исследован.
Быстрыми темпами росли ряды и происходили функциональные изменения в РСДРП. Для других наиболее значимых партий России «октябрьские свободы» — время завершения организационного оформления (партии кадетов, Союзов 17 октября и русского народа) и стремительного увеличения числа организаций и количества членов.
Организационная структура партии эсеров адаптировалась к российским реалиям. Довольно четко формулировались уставные требования, вертикальная соподчиненностъ. Конструкция РСДРП и консервативных партий в основных чертах была такой же. Либералы предпочитали смягченный вариант [8]. Есть определенные основания говорить о российском типе политической партии, который имел ряд общих черт с европейским континентальным (франко-германским) и заметно отличался от британского и особенно американского. Конечно, при этом не следует упускать из виду, что все крупные партии Западной Европы и США действовали легально и ориентировались преимущественно на парламентские формы борьбы, а из российских были легализованы только консервативные и консервативно-либеральные.
За годы революции число эсеровских городских, уездных и губернских организаций увеличилось почти в семь раз (с 75 до 510), а количество членов в 30-40 раз (ориентировочно: с 1,5—2 тыс. до 65 тыс.). Несколько более медленными темпами росла РСДРП. Согласно данным отечественных историков в момент экстремального развития она вместе с национальными организациями насчитывала по одним данным 167 тыс. членов, по другим — 150 — 170 тыс. членов (в том числе собственно РСДРП — около 100 тыс. членов) [9]. Западные историки считают эти данные преувеличенными. По их мнению, в РСДРП было около 81 тыс. членов [10]. Максимум численности партии кадетов — около 70 тыс. членов, Союза 17 октября — 75—77 тыс. членов, Союза русского народа — более 400 тыс. членов. 510 организаций эсеров размещались в 76 губерниях, 494 организации социал-демократов — в 79, 360 организаций кадетов — в 44, 260 организаций октябристов — в 38, 487 организаций Союза русского народа — в 60 губерниях. Абсолютное большинство организаций и членов всех этих партий находились в Европейской России [11].
397
Количественные показатели свидетельствуют, что по числу губерний, в которых разворачивалась деятельность, партия эсеров занимала второе место; по количеству пунктов размещения организаций — первое; также первое по числу организаций, расположенных в сельской местности — 277; далее шел Союз русского народа — 222, затем РСДРП — 144, и с большим отставанием партия кадетов — 72 и Союз 17 октября — 33. Союз русского народа превосходил остальные партии по числу членов в несколько раз, эсеры несколько уступали по этому показателю кадетам и октябристам, превосходя в отдельности большевиков и меньшевиков. Последнее обстоятельство весьма важно, поскольку совокупная численность партии эсеров и родственных ей национальных организаций (Дашнакцутюн, СЕРП и др.) даст много большую величину. Приведенные данные (при всей их относительности) свидетельствуют, что наиболее значительные партии характеризовались основными количественными параметрами одного порядка.
По количеству сельских организаций (2067) партия эсеров на порядок превосходила социал-демократическую, тем более кадетскую (75) и Союз октябристов (56); несколько больше их имел только Союз русского народа (2229). Основной массив сельских организаций эсеров располагался в районе черноземного клина, в регионе патриархального общинного земледелия, в промышленно слаборазвитых губерниях, с востока и юга огибающих Центрально-промышленное Нечерноземье.
Как и все самые значительные, партия эсеров объективно выступала как преимущественно великорусская, хотя ни в ее мировоззрении, ни в нравственной мотивации не было ничего националистического (в составе абсолютно интернациональной РСДРП русские, украинцы и белорусы составляли 71,1%). Основная часть ее губернских, уездных и городских организаций и абсолютное большинство крестьянских располагались в Европейской России, наиболее многочисленные — в губерниях, населенных великороссами, малороссами (с теми же характерными чертами бытия) и отчасти белорусами. Причина, вероятно, коренилась в первоочередном учете особенностей быта, социально-экономического уклада, традиций населения великорусских губерний. Специфику имперских окраин, надо думать, более адекватно выражали соответствующие национальные партии.
По составу партию эсеров можно назвать крестьянско-рабочей. Число рабочих и крестьян в ней было приблизительно одинаковым. В сравнении с РСДРП доля рабочих была существенно меньшей, а доля крестьян многократно большей.
398
Удельный вес служащих и интеллигентов в партии эсеров был невелик, меньшим, чем у социал-демократов, тем более кадетов и октябристов. Возможно, доля служащих, интеллигенции была самой незначительной в консервативных партиях [12].
Состав «верхов» с существенными отклонениями соответствовал национальному составу партии, которая, по замечанию В.М.Чернова, была преимущественно великорусской. Обращает на себя внимание чрезвычайно высокий процент евреев в высшем эшелоне руководства партии — более 38%. Столь же большой была их доля в Петербургском и Московском комитетах, занимавших особое место в партийной иерархии, а также в комитетах черты еврейской оседлости. В остальных губернских комитетах их удельный вес был много меньшим. В уездных группах они встречались в единичных случаях. Примерно таким же было положение в «верхах» РСДРП. Большую роль играли евреи и в руководстве партии кадетов, значительно меньшую — Союзов 17 октября и русского народа.
В городе, в общем и целом, эсеры значительно уступали социал-демократам и либералам. Городская интеллигенция отрывалась от патриархальной России. К тому же, в событиях 1905—1907 гг. наиболее значимую роль играли 20-30-летние, чье политическое становление пало на эпоху повального увлечения марксизмом. В партию эсеров охотно вступала демократическая сельская интеллигенция, близкая к крестьянству по умонастроению, традициям, социальному происхождению и имущественному положению.
За эсерами чаще всего шли рабочие, связанные с деревней, а также рабочие государственных промышленных заведений, включая сюда и железные дороги. В партийных организациях промышленно слаборазвитых районов чаще встречались рабочие мелких и полукустарных предприятий. Во многом потому, что такие предприятия там преобладали.
Победа эсеров на выборах по рабочей курии во II Думу на крупнейших казенных предприятиях Петербурга, Царицына, Ижевска и других городов дает основание говорить, что дифференциация промышленного и сельского населения не зашла слишком далеко — это и понятно. В рабочей среде был значителен маргинальный слой, сохранялись патриархальные связи и традиции. 1905—1907 годы показательны тенденцией усиления влияния эсеров в городе среди рабочих, однако, преимущество оставалось за социал-демократами. 1917 год и выборы в Учредительное собрание подтвердили, в новых условиях, эту тенденцию.
399
В сравнении с РСДРП, партией кадетов, Союзом 17 октября, у партии эсеров был самый низкий показатель по числу членов в промышленно развитых губерниях и один из самых высоких — в промышленно слаборазвитых. И по этому параметру она, с известными отклонениями, ближе всего стояла к Союзу русского народа. Эсеры, несомненно, более всего симпатизировали деревне, но их главные силы притягивал город. Здесь находились организационные корни партии. Также, как и в других партиях, столичные организации выделялись своей массовостью и особым местом в партийной иерархии.
Костяк партии составляли профессионалы. В начале революции в большинстве — это интеллигенты. К концу 1906 г. местными и районными организациями нередко руководили рабочие и крестьяне. Многие из них становились агитаторами, пропагандистами и организаторами. Однако в уездных, городских и губернских комитетах рабочих и крестьян было немного. Впрочем, примерно такая же картина наблюдалась и у социал-демократов, у Союза русского народа, не говоря уже о либералах. Вероятно, сказывалась общая тенденция: профессионализм с определенного уровня нуждался в основательном образовательном подкреплении.
В партии эсеров действовало немало революционеров старшего возраста и очень много молодежи. В этом заключалась ее сила и слабость. Старшее поколение обеспечивало преемственность традиций, но нередко, мыслило стереотипами прошлого и не обладало должной энергией. Молодежи не хватало опыта и авторитета. Недоставало людей среднего возраста, умудренных опытом и полных сил. К тому же, у партии не было признанного лидера и вождя.
Ядро руководящих организаций всех основных партий составляли, дворяне и интеллигенты. В руководстве партии эсеров выходцы из дворянства играли роль большую, чем у социал-демократов, но значительно меньшую, чем у правых (Союз русского народа), и много меньшую, чем у кадетов и октябристов. Однако почти у всех лидеров революционных партий, в отличие от либеральных и правых, отсутствовали связи с крупноземельной и финансовой собственностью. В руководстве партии эсеров преобладали представители народнической и народовольческой генераций, в то время как доля поколения, вступившего на политическую арену в 80—90-е годы и составлявшего основную часть руководства социал-демократии и кадетов, была мала.
Особое место в организационной структуре партии занимали подразделения террористов. Во всех специализированных террористических боевых и летучих отрядах за годы ре
400
волюции насчитывалось не более 200 — 300 человек. Много больше было членов в боевых дружинах, для которых террор был далеко не главным делом. Прямо или косвенно в терроре участвовало едва ли более 1,5-2% членов партии. Специализированные террористические группы, были замкнуты, отделены от общепартийных дел и забот. .Несмотря на свою малочисленность, они создали особый имидж партии. Индивидуальный террор революционеров имел давнюю традицию. Накануне и в годы революции радикальная и либеральная общественность сочувствовала ему, как акту мести, чем в немалой степени обеспечивалась его распространенность. Прибегали к террору и правые организации, а также, не афишируя этого, социал-демократы. Последние, как и эсеры, не брезговали экспроприациями государственных и частных капиталов. Когда после поражения революции общество отвернулось от террора, он (как революционный, так и антиреволюционный) быстро сошел на нет.
Кризис, который переживала Россия, вызвал широкое распространение социалистических теорий. Отдали ему должное и либералы «новой волны», будущие идеологи и руководители партии кадетов. Решительно отвергали идеи социализма правые организации. Эсеры были продолжателями традиций народнического социализма. В начале XX в. В.М.Чернов создал вторую парадигму его. Это была попытка смоделировать будущее идеальное общество путем синтеза крестьянской космологической и городской технологической кулыур, обеспечить сохранение первой, свести к минимуму разрушающее воздействие второй. Симпатизируя деревне, эсеры отдавали должное производственным преимуществам индустриальной цивилизации. В теоретических построениях явственно проявилось сближение по целому ряду принципиальных моментов с марксизмом в редакции Э.Бернштейна, Г.Фольмара, Ф.Герца, Э.Давида.
Ортодоксальные марксисты во имя социализма считали необходимым преодолеть, ликвидировать российскую патриархальность, создать условия для «дифференциации крестьянства», иными словами для искоренения его, поскольку как представитель «мелкой буржуазии» крестьянин не мог, согласно этой доктрине, войти в царство будущего. Эсеры надеялись, что крестьянство войдет в социализм вместе с пролетариатом. По их мнению, можно было рационализировать, технически и организационно модернизировать крестьянское хозяйство вне капитализма. Это был проект крестьянско-индустриального преобразования России революционными методами.
26 Леонов M. И.
401
Программа эсеров, как и РСДРП, восходила к типовому образцу программ партий П Интернационала. Одинаков их понятийный аппарат, близка структурированность. Программы начинались изложением видения происходящих в мире процессов, формулировалась программа-максимум (социализм) и требования, осуществление которых должно было предшествовать достижению социального идеала (программа-минимум). Требования общеполитические, финансовые, по рабочему вопросу практически одинаковы. Идентичен призыв к свержению самодержавия и созыву Учредительного собрания.
Принципиально различны аграрные программы. Абсолютно главной, жизненно насущной экономической проблемой России, городской и деревенской, была аграрная. Земля — основа крестьянской цивилизации. От обеспеченности землей, от форм землевладения зависели имущественное положение крестьянина, его будущность и судьбы всего народа. Эсеры хотели защитить крестьянина, предохранить его мир от разрушения, обеспечить максимально благоприятные условия для плавного, естественного приобщения к социализму. Первым актом этого действия должна была стать революция, коренное переустройство политических, социальных и аграрных отношений.
Аграрная программа эсеров, программа социализации земли, была результатом интеллектуального поиска нескольких поколений сторонников «русского социализма». Она предполагала превращение земли в общенародное достояние при ликвидации частной собственности на землю, т.е. революционную конфискацию латифундиального, в первую очередь, помещичьего землевладения, передачу земли без выкупа демократически организованным органам самоуправления: общинам и союзам общин; уравнительно-трудовое пользование ею всеми желающими на основе приложения собственного труда. Недра земли намечалось оставить в ведении государства.
В этой программе в своеобразной форме нашли отражение освобожденные от групповой узости интересы крестьянства в конкретной ситуации начала XX в., когда самым насущным в его глазах была ликвидация помещичьего и вообще латифундиального землевладения, уравнение в правах на пользование землей, распространение общинного уклада, миропонимания и психологии на все сферы сельской жизни [13]. В нее органично входили также требования в защиту экономического и правового положения рабочих и всех трудящихся. Часть этих требований воспринимались трудящимися как насущные, часть — разумными в исторической перспективе.
402
В начале XX в. в России было выдвинуто четыре основных варианта решения аграрного вопроса: правительственнооктябристский («Столыпинский»), кадетский, социал-демократический и эсеровский. Только кадетский план переустройства не реализовывался. Столыпинская реформа двинула страну вперед, но не смогла решить всех проблем.
Самая радикальная из всех народнических — эсеровская аграрная программа облачила передачу земли трудящимся в понятные и близкие им лозунги равенства и справедливости. Этим объясняется ее популярность среди широких масс. В 1906 г. эсеровский проект собрал 33 подписи депутатов I Думы, в 1907 г. — 104 подписи депутатов П Думы, главным образом, представителей губерний русского черноземного клина. В 1917 г. эта программа стала знаменем крестьянской революции. Ее, в тактических целях, внедряли большевики. Положительные результаты были налицо. Но решить аграрный вопрос они пытались иначе — коллективизацией, реализацией социальной доктрины марксизма.
Весь рассматриваемый период тактика партии эсеров отличалась повышенной революционностью, хотя не всегда была самостоятельной. Всю первую половину 1905 г. эсеры приспосабливали ее к действиям более влиятельных в городе, среди рабочих, партий, в первую очередь РСДРП, перенимая многое из арсенала их средств. «Свой метод» не был должным образом разработан и тем более реализован. Во второй половине этого года эсеры многократно увеличили свое влияние на массы, участвовали во всех крупных выступлениях, сыграв значительную роль во всероссийской октябрьской политической стачке и декабрьском вооруженном восстании.
В период открытого противостояния власти и общества местные организации эсеров были увлечены стихийным потоком, ими овладело желание немедленно добиться победы, что решительно расходилось с призывами к сдержанности политического руководства. В силу этого, собственной тактики, т.е. согласованных действий всех членов и подразделений, партия эсеров и в этот период не имела. Со времени кануна декабрьских вооруженных восстаний пути эсеров и кадетов разминулись. Последние выступили противниками вооруженных эксцессов. Консервативные партии, в первую очередь Союз русского народа, со времени Манифеста 17 октября решительно противодействовали агитации и экстремистским действиям революционеров, применяя, в свою очередь, столь же крайние методы и средства борьбы.
Первые месяцы 1906 г. партия эсеров жила мечтами о всенародном восстании. К весне настроение изменилось. Многие,
26*
403
в первую очередь руководство, особые надежды возложили на Думу, на крестьян-депутатов, Трудовую группу. Выявилась многослойность народнического направления, ассоциируемого с партией эсеров. В первой половине 1906 г. начали самоопределяться максималисты и энесы. Особая опасность подстерегала партию на I съезде, когда значительная часть делегатов, предтечей .идей и действий левых социалистов-революционеров 1917 и последующих годов, едва не расколола партию.
С конца весны 1906 г., испытав горечь неудач в попытках взять под свой контроль Трудовую группу, склонную в основном к поддержке более осторожных будущих энесов, разуверившись в Думе, эсеровское руководство взяло курс на вооруженное восстание.
В июле 1906 г. эсеры выступили инициаторами «левого блока», большинства выступлений во флоте, армии и деревне. Они, наконец, разработали тактику адекватную настроениям революционеров, нервически возбужденных солдат, матросов, крестьян; собрали такие силы, что смогли реализовать свою линию поведения. Такая роль партии была результатом неординарного совпадения обстоятельств. В городе по-прежнему диктовали свои условия другие силы. Потерпев поражение в попытке ликвидировать существовавший строй, эсеры оказались на распутье. II Совет и II съезд партии определенно заявили о том, что вооруженное восстание теперь отодвигалось в неопределенное будущее, а в центре внимания будет находиться избирательная кампания и деятельность Думы.
Выборы в Думу продемонстрировали и значительное влияние партии в массах, и ее организационную аморфность. Она составила такую конкуренцию социал-демократам по рабочей курии на крупнейших предприятиях промышленных центров, о которой те ранее не могли и подумать. Эсеры провели под своим флагом около 60 депутатов, социал-демократы — 65, кадеты — 99, октябристы — 43, блок консерваторов и крайне правых — 11. По числу депутатов, которых эсеры сумели провести в Думу — а это один из важнейших критериев влияния в массах, — они стояли в ряду других основных партий. И в то же время ни одна партия не могла сравниться с ними по количеству депутатов, вошедших в другие фракции.
Эсеры оказались неспособными даже создать думскую фракцию, ограничившись «группой вольнопрактикующих эсеров», деятельность которых, по вине ЦК и II съезда, осуждала практически вся партия. И все же, несмотря на тактические неудачи, влияние партии росло, о чем свидетельствовали подписи 58 трудовиков под ее аграрным проектом. Явно виден
404
сдвиг по сравнению с I Думой. Эсеры использовали предоставленные возможности для увеличения своих рядов. На рубеже XIX—XX вв. — это была влиятельная партия с характерными признаками массовой партии.
Тем не менее, как и другие партии социалистической ориентации, эсеры не нашли выхода из тупика, не помогла и «соломинка» — П Дума. Надежды на свержение существующего строя не оправдались. Революционеры потерпели поражение. Не осуществились и планы кадетов. Успех (относительный и временный) сопутствовал октябристам и консерваторам.
После 3 июня 1907 г. и до конца февраля 1917 г. практически все партии оказались в состоянии идейной неустойчивости, недостаточной тактической дееспособности и организационного кризиса. Значительно сократилось число их местных организаций, были нарушены (или совершенно прекратились) связи между центральными органами и местными комитетами или отделами [14]. Особые трудности переживали социалистические партии: их лидеры перебрались за границу и затеяли межфракционную грызню. Эсерам поиск выхода давался труднее, чем многим другим. Разгромы местных организаций были усилены специфическими обстоятельствами: слабыми внутрипартийными связями, разоблачением Азефа как агента Департамента полиции.
Тем не менее, они (и другие партии социалистической ориентации) сохранили верность своей концепции, программе, приверженность к насильственным методам и средствам борьбы. Вместе с «обществом», которое, несмотря ни на что, по-прежнему находилось в оппозиции к власти, социалисты использовали все возможности для разрушения идейных основ российского имперства [15]. Благодаря своей программе, сохранившемуся организационному остову, эсеры сумели в 1917 г. в считанные недели восстановиться и превратиться в одну из самых крупных и влиятельных партий.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Интересные суждения о многомерности истоков и самой революции высказал В.П.Буддаков. См.: Булдаков В.П. Имперство и российская революционность. (Критические заметки) // Отечественная история. 1997. № 1-2.
2 Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996. С.5. В более ранних изданиях говорилось о примерно 100 партиях (см., напр.: История политических партий России. М., 1994. С. 11).
405
3 Гусев К.В., Миллер В.И. Система политических партий России. К постановке вопроса // Кентавр. М., 1992. Ноябрь-декабрь. С.93, 95, 96.
4 В работе «История политических партии России» (М., 1994) имеется раздел: «Формирование многопартийной системы»; однако в тексте о «системе» не упоминается.
5 История политических партий России. С.58.
6 Политические партии России. Энциклопедия. С.6.
7 Изгоев А.С. Русское общество и революция. М., 1910. С.217.
8 Политические партии России в период революции 1905-1907 гт. Количественный анализ. М., 1987; Киселев И.Н., Корелин А.П., Шелохаев В.В. Политические партии России в 1905-1907 гг.: численность, состав, размещение (количественный анализ) // Вопросы истории. 1990. № 4.
9 Политические партии России в период революции 1905-1907 гт. С.20; Политические партии России. Энциклопедия. С.518.
10 Lane D.S. The Roots of Russian Communism. A Social and Historical Study of Russian Social-Democracy 1898-1907. Assen, 1969. P.13.
11 Политические партии России в период революции 1905-1907 гт. С.5; Тютюкин С.В., Шелохаев В.В. Марксисты и русская революция. М., 1996. С.27.
12 Политические партии России в период революции 1905-1907 гг.; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гт. Самара, 1992. С.29-41.
13 См.: Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.) Материалы международной конференции. Москва, 14-15 июня 1994 г. М., 1996. С. 22-25, 334-341.
14 Политические партии России. Энциклопедия. С.9.
15 См.: Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М., 1995. С.61-66.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1 ПАРТИЯ ЭСЕРОВ В 1905-1907 ГОДАХ [1]
Регион Время создания Численность Количество уездных организаций Периодические издания
группы комитета
Акмолинская область 2
г.Омск 1905 1906 295 «Солнышко». 1907
Амурская область 1906
г.Благовещенск 1905 4
г.Никольск-Уссурийский 1906 1906 «Уссурийский край». 1906-1907
с.Им ан 1907
Архангельская губерния 1906 3
г Архангельск 1904 1906 300-350
с.Ковда 1906 ~112
г.Мезень 1906
1 Приложение составлено на основании: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.49-152.
407
Регион Время создания
группы комитета
г.Шенкурск 1905
Астраханская губерния 1906
г.Астрахань 1903 1905
г.Енотаевск 1906
Царевский уезд
ст.Елшанка 1906
с.Черный бор
Бакинская губерния
г.Баку 1903 1905
Бессарабская губерния 1906
г.Кишинев 1902 1906
г.Аккерман
г.Бельцы
г.Бендеры
г.Болград 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
3
’571 «Рабочий». 1905. № 1-3
224 «Молот». 1906-1907
9
127
148-157
Регион Время создания
группы комитета
г.Калараш 1906
г.Рени 1905
г.Сороки
г.Тирасполь 1906
г.Хотин 1906
Варшавская губерния
г.Варшава
Виленская губерния
г.Вильно 1904 1905
г.Вилейка
г.Дисна
г.Свенцяны
м.Сморгонь 1906
Витебская губерния
Витебский уезд
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
«Солдатская доля»
6
500 «Из стен казармы». 1906-1907; «Рота». 1907
10
720
409
Регион Время создания
группы комитета
Витебский район (Витебский, Гродокский, Лепельский, Невельский, Полоцкий уезды)
г. Витебск 1903 1905
Двинский район (Двинский, Дриссен-ский, Режецкий, Себежский уезды)
г.Двинск 1904 1905
г.Велиж
Велижский уезд
г.Городок
Город окский уезд
г.Лепель
Лепельский уезд
м.Бешенковичи Лепельского у.
м.Чашники Лепельского у.
г.Невель
410
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
3638
520 «Рабочая газета»
915
449 «Двинский рабочий листок». 1906. № 1-4.
182
80
500
300
200
Регион Время создания
группы комитета
Невельский уезд
Полоцкий уезд
Владимирская губерния 1906
г.Владимир 1905 1905
г.Вязники 1906
с.Гусь 1906
г.Гороховец 1906
г.Дербенев 1906
г.Иваново-Вознесенск 1906
г.Ковров 1906
г.Кольчугин 1906
г.Муром 1906
г.Орехово-Зуево
г.Покров 1906
г.Суздаль 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
300
20
2028 11
411
Регион Время создания
группы комитета
г.Шуя 1905
г.Юрьев Польской
Войска Донского область 1906
^Новочеркасск 1905 1906
г.Ростов-на-Дону 1902 1906
пос.Азов 1903
г.Алексавд ровек-Грушевский
г.Таганрог 1905 1906
ст. Харцызская 1906
Вологодская губерния 1906
г.Вологда 1905 1906
Вологодский уезд 1906
г.Великий Устюг
г.Вельск 1907
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
4
50-60 «Социалист»; «Листок железнодорожника». 1906-1907.
50
4
142-800 «Еженедельник паровозостроительного завода». 1906.
Регион Время создания
группы комитета
г.Грязовец 1906
г.Кадников 1906
г.Усть-Сысольск
Волынская губерния 1906
г.Жигомир 1902 1902
Кременецкий уезд
м.Новая Чартория и уезд 1905
г.Новгород-Волынский 1905
г.Ровно 1905
Воронежская губерния 1906
г.Воронеж 1902
Бирючинский уезд 1906
Богучарский уезд
г.Бобров 1905
г.Волуйки 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
4
300 «Летучий листок». 1905. № 2-8.
259
10 000 8
304 «Борьба и жизнь». 1907-1908.
413
Регион Время создания
группы комитета
г.Землянск
Коротоякский уезд
г.Новохоперск
г.Острогоржск
Павловский уезд
Нижнедевицкий уезд 1906
Выборгская губерния
г.Выборг 1906
Вятская губерния 1906
г.Вятка 1903 1905
Вятский уезд 1906
г.Глазов
г.Елабуга
Численность Количество уездных организаций Пфиодические издания
11
305 «Вятская жизнь» 1905-1906; «Вятский рабочим». 1906-1907. №1-4; «Крестьянская газета». 1906. №1-46; «Крестьянский листок» 1906-1907. № 1-4; «При-кащик». 1906; «Труд». 1906.
220-250
58
9
Регион Время создания
группы комитета
г.Котельнич 1906
г.Мамлыж 1906
г.Нолинск 1906
Орловский уезд 1906
г.Сарапул
пос.Ижевский завод 1906
г.Слободской 1903
г.Уржум
гЛранск
слоб. Кухарка
гДаревосунгурск
Гродненская губерния 1906
гТродно 1905 1906
г.Белосток 1902
гЪельск
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
15
157
210-260 «Ижевский рабочий». 1906-1907.
20
40
6
325
57
415
Регион Время создания
группы комитета
г.Брест-Литовск 1906
г. Во л ко вы СК 1905
м.Сквдель 1906
г.Слоним 1906
м.Коссово Слонимского уезда 1905
Дагестанская область
г.Петровск 1906
Екатерннославская губерния
г.Екатеринослав 1902
Екатеринославский уезд
ст Авдеевка
г Александровск 1903
г.Бахмут 1904 1906
г.Верхнеднепровск
ст.Гор ловка
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
50
18
15
6
200
27 Леонов М. И.
Регион Время создания
группы комитета
ст.Гришино 1905
с.Дружковка Бахмутского уезда 1905
м.Ейское 1906
ст.Константиновка Бахмутского уезда
с.Криворожье Бахмутского уезда 1905
г.Луганск
г.Мариуполь 1906
г.Новомосковск
г.Павлоград 1907
г.Славяносербск 1905
м.Юзовка 1905
Елисаветпольская губерния
г.Елисаветполь
г.Нахичивань
г.Шуша
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
40
3
17
417
Регион Время создания
группы комитета
Енисейская губерния 1907
г.Красноярск 1903 1905
Ачинск 1906
с.Даурское Ачинского уезда
с.Еланское
г.Енисейск 1906
ст.Зима 1906
г.Канск 1906
с.Рыбинское Канского уезда 1906
г.Минусинск 1905
Забайкальская область
г.Чига 1905 1906
ст.Борзя 1907
г.Верхнеудинск 1906
ст.Оловянная 1907
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
4
240 «Голос революции». 1906- 1907.
35
1
290 «Солдатский листок». 1907.
12
25-30
20
Регион Время создания
группы комитета
г.Сретенск 1907
Закаспийская область
г.Асхабад 1904 1904
г.Красноводск 1906
укрепление Кушка 1906
г.Кызыл-Арват 1906
г.Мерв 1906
г.Чарджуй 1906
Иркутская губерния 1905
г.Иркутск 1905 1905
Иркутский уезд
Балаганский уезд
Верхоленский уезд
ст.Иннокенгьевская 1906
Киренскии уезд
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
3
200 «Революционное слово». 1907.
419
Регион Время создания
группы комитета
г.Нижнеудинск 1906
ст.Черемхово 1906
Казанская губерния 1905
г.Казань 1903 1905
г.Спасск
Спасский уезд
г.Цивильск
Цивильский уезд
г.Чебоксары
г.Чистополь 1906
Чистопольский уезд
г.Ядринск 1906
420
Численность Количество уездных организации Периодические издания
5
325 «Волжский вестник». 1905-1906; «Волжский листок». 1906; «Дневник Казани». 1906-1907; «Крестьянская газета». 1906-1907; «Метеор». 1906. № 1-2; «Мужик». 1907. «Хыпарь». 1906; «Тан Юлдаы» («Северная Звезда» на татарском языке). 1906-1907.
100
75
300
15-20
Регион Время создания
группы комитета
Калужская губерния 1906
г.Калуга 1904 1905
Калужский уезд 1906
г.Жиздра 1906
Козельский уезд
Лихвинский уезд 1907
Массальский уезд 1906
Медынский уезд 1906
Мешковский уезд 1906
Перемышльский уезд 1906
с.Згомони Медынского уезда (мЛолотняный завод) 1907
Тарусский уезд 1907
Киевская губерния 1905
г.Киев 1902
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
8
570
32
11
1100 «Голос солдата»: 1906-1907; «Друг народа». 1907. № 1-12; «Рабочее слово»: 1904-1905.
421
Регион Время создания
группы комитета
Киевский уезд
г.Белая Церковь 1905 1906
г.Бердичев 1903
г.Васильков 1906
Звенигородский уезд
гКанев
г.Липовец 1906
г.Радомысл
Сквирский уезд 1906
м.Смела 1906
Тарашенский уезд 1906
Уманский уезд 1906
^Черкассы 1906
Чигиринский уезд 1906
Ковенская губерния 1906
422
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
300
Регион Время создания
группы комитета
г.Ковно 1906 1906
Костромская губерния 1906
г.Кострома 1903 1906
г.Ветлуга 1906
г.Кинешма 1906
Кинешемский уезд 1906
с.Вычуга Кинешемского уезда 1907
с.Георгиевское Кинешемского уезда 1907
с.Родники Юрьевецкого уезда 1907
г.Буй 1906
г.Кологрив 1906
г.Макарьев 1906
г.Юрьевец
Кубанская область 1905
г.Екатеринодар 1904 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
50-60
7
180-190
30
247
42
88
37
30
12
2100 9
100 «Степь широкая». 1907. № 1; «Сборник Кубанского комитета». 1906. № 1.
423
Регион Время создания
группы комитета
Екатеринодарский уезд 1906
г.Анапа
г.Армавир 1905
Армавирский уезд 1906
ст.Кавказская
станица Константиновская
станица Кордоникская
станица Курганная
станица Лабинская
г.Майкоп
станица Петропавловская
станица Полисская
станица Прочнокопская
станица Расшеватская
г.Темрюк 1906
станица Тихорецкая 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
128
127
760
92
Регион Время создания
группы комитета
станица Упорная
станица Успенская
Курляндская губерния 1907
г.Мигава 1905
г.Виндава 1905
порт Либава 1905
Курская губерния 1906
г.Курск 1902 1904
Курский уезд 1906
Грайвороновский уезд 1907
г.Дмигровск 1906
г.Короча 1906
г.Льгов 1906
г.Новый Оскол 1906
г.Обоянь 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
9
375 «Известия Курского комитета п.с.-р.». 1906-1907; «Дети народа». 1907.
170
18
29
425
Регион Время создания
группы комитета
г.Рыльск 1906
г.Старый Оскол 1906
г.Суджа 1906
г.Щитры 1905
Кутаисская губерния 1905
г.Кутаиси 1905 1905
г.Багдади 1906
гЪагум 1902 1904
г.Озургеты 1906
г.Поти 1906
г.Самтреди 1906
сЛовая Севаки и сЛовая Ганеви 1906
г.Сухум 1905
г.Чиатуры 1905
Лифляндская губерния 1905
426
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
14
70
6
120-150
75
110-120 «Батумский солдатский листок»
48
50
15
20 (В 1906 г. издан один номер газеты на грузинском языке).
64-96
200
Регион Время создания
группы комитета
г.Рига 1905 1905
г.Юрьев 1906
Минская губерния 1905
г Минск 1902 1904
Минский уезд 1905
гЛдерановичи 1906
г.Бобруйск 1905
г.Борисов
Игуменский уезд 1905
ст.Лунинец 1906
Новогрудский уезд
г.Пинск 1903 1906
гРечица 1903
Могилевская губерния 1906
гМогилев 1905 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
125
155
1300 7
200
100
40
100
i 300-500
i 300
3480
148
427
Регион Время создания
группы комитета
Могилевский уезд 1906
Быховскии уезд 1905
г. Гомель 1902 1906
Гомельский уезд 1906
г.Горки 1905
Климовический уезд 1906
Мстиславский уезд 1906
г.Орша 1906
г.Рогачев 1906
Сеннинский уезд 1906
Чаусский уезд 1906
Чериковский уезд 1906
Московская губерния 1906
г.Москва 1902 1904
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
149-159
2300-2400
73
200
4225 3
2000- 3000 «Буревестник». 1905; «Бюллетень Московского комитета П.С.-Р». 1905; «Вопросы дня». 1906. № 1-6; «Голос труда». 1904-1905. № 1-7; «Коллекшвист». 1906; «Красное
Регион Время с группы оздания комитета
Московский уезд 1906
с.Люберцы 1905
Богородский уезд
г.Дмигров 1906
Дмитровский уезд 1905
г.Яхрома 1905
г.Клин
Можайский уезд
г.Подольск 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
знамя». 1906. № 1-3; «Листок рабочей газеты». 1906; «Новая Россия». 1906-1907. № 1-3; «О книгах». 1907. №1-4; «Рабочая газета». 1904-1906; «Свободная воля». 1907. № 1; «Эхо». 1906-1907. № 1-12; «Вестник (временной московской организационной комиссии)». 1907. № 1; «Солдатская жизнь». 1906. № 1-6; «Солдатский вестник». 1907; «Рота». 1907; «Северная Россия». 1906. № 1-15.
429
Регион Время создания
группы комитета
Нижегородская губерния 1906
г.Нижний Новгород 1902 1904
Нижегородский уезд 1906
г.Ардатов 1905
г.Выкса 1905
г.Арзамас 1905
г.Балахна 1906
слобода Городец Балахнинского уезда 1907 ।
с.Сормово Балахнинского уезда 1905
г.Богородск 1906
г.Васильсурск 1903
430
Численность Количество уездных организации Периодические издания
2200 11 «Известия Нижегородского губернского комитета П.С.-Р.». 1906.
300 «Земля и Воля». 1905. №1-6; «Вестник приказчика». 1907. № 1; «За книжкой». 1906-1907. № 1-11; «Нижегородский солдатский листок». 1906-1907; «Социалист». 1907; «Труд и воля». 1907.
40-50
50
280 «Сормовская рабочая газета». 1905-1906.
Регион Время создания
группы комитета
г.Горбатов 1905
Горбатов с кий уезд
г.Княгин 1906
с.Суватиха Княгинского уезда 1906
с.Шелокшна 1906
Лукояновский уезд
г.Муром 1905
г.Семенов 1906
Новгородская губерния 1906
г.Новгород 1903 1906
Новгородский уезд 1906
г.Белозерск
Белозерский уезд
г.Судск 1906
г.Боровичи 1907
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
200-300
201
50 «Муромский листок». 1906.
7 «Новгородский вечевой колокол». 1907. № 1-4.
120 «То же». 1907. № 1-4.
260
222
431
Регион Время создания
группы комитета
г.Валдай 1907
г.Демянск 1907
г.Кириллов
Крестецкии уезд
пос.Малая Вишера Крестецкого уезда 1906
г.Старая Русса 1907
г. Тихвин и уезд 1906
г.Усложна Железнопольская 1907
г.Череповец 1905
Олонецкая губерния 1906
г.Петрозаводск 1906 1906
г.Вытегра 1906
Оренбургская губерния 1906
г.Оренбург 1904 1905
Оренбургский уезд
432
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
50-100
29 «Борьба». 1907-1908.
2
250
60 «Оренбургский край». 1905-1906
28 Леонов М. И.
Регион Время создания
группы комитета
пос.Белорецкий завод 1906
г.Орск 1906
г.Троицк
г.Челябинск 1906
Орловская губерния 1905
г.Орел 1903 1905
Орловский уезд 1906
г.Болхов
г.Брянск 1903 1903
Брянский уезд 1906
пос.Бежица 1905
с.Дятьково Брянского уезда 1906
г.Елец 1903
г.Карачев 1906
г.Ливны 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
30
11
128-130 «Крестьянская газета». 1906.
640
25
15-20
11
433
Регион Время создания
группы комитета
г.Малоархангельск и уезд 1906
г.Мценск 1906
г.Севск 1906
г.Трубчевск 1906
Пензенская губерния 1906
г.Пенза 1902 1903
Пензенский уезд 1906
Городищенский уезд
г.Инсар
ст.Рузаевка
г.Саранск
Чембарский уезд
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
132
15
4 «Листок крестьянских известии». 1906. № 1-4.
1050 «Известия Пензенского комитета П.С.-Р.». 1907-1908; «Листок Пензенского комитета П.С.-Р.». 1907-1908; «Восстание». 1906; «Знамя железнодорожников». 1907. № 1-4; «Рабочая газета». 1907.
Регион Время создания
группы комитета
Пермская губерния 1906
г.Пермь 1902 1902
г Алапаевск Верхотурского уезда 1900
Верхнеисетский завод Екатеринбургского уезда 1906
г.Верхнекамск 1905
пос.Добровский
г.Екатеринбург 1902 1902
г .Ирбит 1902
г.Камышлов 1906
с.Кочкар Троицкого уезда 1906
г.Красноуфимск 1906
г.Кушур 1902
пос.Кушвинский завод Верхотурского уезда 1906
стЛысьва 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
9
200 «Народный листок». 1906; «Вперед». 1907. № 1-2.
125
85
19-20
50
53
435
Регион Время создания
группы комитета
завод Мотовилиха 1906
пос.Надеждинскии завод 1905
пос. Нижний Тагил 1905
пос.Нытвинский завод
г.Оханск 1906
г.Чердынь
пос.Чусовской завод
г.Шадринск 1906
Шадринский уезд
Петроковская губерния
г.Домброво
г.Лодзь
Подольская губерния 1905
г.Винница 1906
г.Каменец-Подольский 1905
436
Численность Количество уездных организаций. Периодические издания
250 «Борьба». 1906.
84
12
5
200
100
2
Регион Время создания
группы комитета
Полтавская губерния
г.Полтава 1903 1903
Полтавский уезд
г.Золотоноша
г.Кременчуг 1903
г.Лохвицы 1905
г.Лубны 1905
г.Переяславль 1905
г.Ромны 1905
Приморская область
г.Владивосток 1906 1907
слобода Кетрицево
с.Спасское
г.Хабаровск 1906
Псковская губерния 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
6
«Полтавски Думки». 1906
300
400-500
5
437
Регион Время создания
группы комитета
г.Псков 1904 1906
Псковский уезд
г.Великие Луки 1906
г.Новоржев
г.Остров
Островский уезд
г.Порхов 1905
г.Торопец
Рязанская губерния 1906
г.Егорьевск
г.Касимов 1905
г.Рязань 1902 1905 1905, 1907
Михайловский уезд
г.Скопин 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
170 «Крестьянское дело». 1906; «Дела и думы». 1906.
145
25
150-200
3
Регион Время с группы оздания комитета
Самаркандская область
г.Самаркавд 1906
ст.Черняево 1906
Самарская губерния 1905
г.Самара 1902 1904
Самарский уезд
г.Бугульма 1906
гЪузулук
г.Николаевск 1906
пНовоузинск 1906
слобода Покровская Новоузинского уезда
г.Ставрополь 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
6
500 «Борьба». 1906; «Крестьянская газета». 1905. № 1; «Молодое слово». 1905; «Народный листок». 1906. «Самарский курьер» 1905, ноябрь-декабрь; «Судьба». 1907. № 1-3.
41
Регион Время создания
группы комитета
Санкт-Петербургская губерния 1906
г. Санкт-Петербург 1902 1902
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
3
3400-6000 Благо народа». 1906; «Буревестник». 1905. № 1-5; «Весть». 1906. № 1-11; «Воля». 1906. № 1-5; «Воля и земля». 1907. № 1-2; «Воля народа». 1906. № 1; «Военный союз. Орган Северного организационного комитета П.С.-Р.» 1907. № 1-2; «Голос солдата». 1906-1907; «Голос страны». 1907; «Дело народа». 1906. № 1-9; «Знамя труда». 1907. № 1; «Книга». 1906-1907. № 1-25; «Листок Петербургского комитета П.С.-Р.». 1906. № 1; «Морская хроника. Организация Петербургского гарнизона». 1907. № 1; «Мысль». 1906. № 1-15; «Накануне». 1906. № 1-4; «Народная беседа». 1906. № 1-2; «Наша мысль». 1906; «Народный вестник». 1906. № 1-20; «Народная жизнь». 1906; «Народное благо». 1906-1907. № 1-11; «Невский вестник». 1906-1907. № 1-6; «Новая литература». 1907. № 1-4; «Новая мысль». 1906; «Новости». 1907. № 1-2; «Обозрение». 1907. № 1; «Общественное дело». 1907. № 1-4; «Солдатская газета». 1906-1907. № 1-7;
Регион Время создания
группы комитета
г.Гдов
г.Кронштадт 1905
г.Луга
г.Нарва
г.Петергоф 1906
г.Царское Село
гЛмбург
Саратовская губерния 1905
Численность
Количество уездных организаций
Периодические издания
«Солдатская мысль. Издание Военнореволюционной организации Петербургского военного округа». 1906-1907. № 1-5; «Сознательная Россия». 1906. № 1-6; «Сын Отечества». 1905, ноябрь-декабрь; «Труд. Рабочая газета. Орган СПб. комитета и рабочего союза П.С.-Р.» 1906-1907. № 1-20; «Трудовая Россия». 1906. № 1-8; «Трудовой путь». 1907. № 1-11.
10
«Хроника крестьянского движения». 1905. № 1-3.
441
Регион Время создания
группы комитета
г.Саратов 1902
Саратовский уезд 1906
г. Аткарск и уезд 1905
г.Балашов 1906
с.Турки
г.Вольск 1906
г.Камышин и уезд 1903
г.Кузнецк 1906
г.Петровск 1905
г.Сердобск 1906
г.Хвалынск 1906
г.Царицын и уезд 1904
Семиречеиская область
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
1018 «Голос деревни». 1906. № 1-11; «Листок политических известии». 1905. № 1-18; «Листок Саратовского комитета П.С.-Р.». 1905. № 1-5; «Эхо». 1906. № 1-18.
484
1250-2500
40
150
138
445 «Труд и мысль». 1907. № 1-15.
Регион Время создания
группы комитета
г.Верный
г.Семиреченск
г.Пржевальск
Симбирская губерния 1905
г.Сиибирск 1905 1905
г Алатырь
г Ардатов
г.Курмыш
г.Сенгилей
г.Сызрань 1905
Смоленская губерния 1906
г.Смоленск 1902 1903
Смоленский уезд 1905
г.Вязьма 1905
г.Духовщина 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
«Обстрел». 1907.
4
593
530-950 9
300 «Смоленский вестник». 1905-1906.
29
443
Регион Время создания
группы комитета
г.Ельня 1903
Ельнинский уезд
с.Красное Ельнинского уезда
г.Поречье 1906
г.Рославль 1903
г.Сычевка
с .Ярцево
Ставропольская губерния 1905
г.Ставрополь 1905 1905
Благодаренский уезд 1906 1
Медвежий уезд 1906 .....
Сыр-Дарьинская область ।
г.Ташкент 1903 1905
г.Ходжент
444
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
250
50
4
250 «Земля и Воля». 1906; «Народ». 1906.
«Земля и Воля». 1906-1907; «Русский Туркестан». 1905.
Регион Время создания
группы комитета
Таврическая губерния 1905
г.Симферополь 1902 1905
Симферопольский уезд
г.Бердянск 1906
г.Геническ 1906
пос.Джанкой 1907
г.Евпатория
г.Керчь 1906 (1905)
г.Мелитополь 1905
Мелитопольский уезд
г.Перекоп
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
6
«Крестьянское дело». 1906. № 1-13; «Эхо народной борьбы. Военный листок». 1906.
18
25
1200
445
Регион Время создания
группы комитета
г.Севастополь 1902 1905
г.Феодосия 1906
г.Ялта
Тамбовская губерния 1904
г.Тамбов 1902 1903
Тамбовский уезд 1905
г.Борисоглебск 1903
Борисоглебский уезд
г.Елатьма 1905
г.Кирсанов 1906
Кирсановский уезд
г.Козлов 1903
Козловский уезд
446
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
300 «Военый листок». 1906-1907. № 1-13; «Думское эхо». 1907; «Рабочая газета». 1906; «Солдат». 1906-1907. № 1-17
7 «Социалист-революционер». 1906-1907. № 1-4.
480
150-200
250
48-320
200
Регион Время создания
группы комитета
г.Моршанск
г.Спасск
г.Шацк
Тверская губерния 1906
г.Тверь 1903 1904
Тверской уезд
г.Бежица
Бежицкий уезд
г.Бурашево 1907
г.Вышневолоцк
Вышневолоцкий уезд
г.Весьегонск
г.Зубцов
Зубцовский уезд
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
9 «Военная газета». 1906-1907; «Дети народа». 1906-1907.
287-337
200-600
40
20
20
447
Регион Время создания
группы комитета
г.Калязин
Кашинский уезд
Корчевский уезд
г.Торжок и уезд
г.Ржев
г.Старица и уезд
Терская область
г.Владикавказ 1905 1906
г.Георгиевск
г. Грозный 1906
ст.Ессентуковская слобода
Кисловодская
г.Минеральные Воды 1905
слобода Нальчик
г.Пятигорск 1905 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
200
20
20
20-24
1000
60
500 «Народ». 1905. № 1-12.
29 Леонов М. И.
Регион Время создания
группы комитета
Тифлисская губерния 1906
г. Тифлис 1903 1905
г.Сингах и уезд
м.Боржоми
Тобольская губерния
г.Тобольск 1905
г.Курган 1906
г.Тюмень 1906
Томская губерния 1906
г.Томск 1903 1904
г.Барнаул 1905
г.Бииск 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
3
815 «Воля народа». 1906-1907. № 1-20; «Солдатская мысль». 1906-1907; «Солдатская неделя». 1907.
40
2
20
3
460 «Сибирский вестник». 1903-1905; «Отголоски борьбы». 1905
i
449
Регион Время создания
группы комитета
г.Мариинск 1905
пос.Новониколаевский 1906
ст. Тайга 1906
Тульская губерния 1905
г.Тула 1902 1905
Тульский уезд
г.Белев 1906
г.Богородицк
г.Епифань
г.Ефремов
г.Новосиль 1906
Новосильскии уезд
Уральская область
г.Уральск 1905
Уфимская губерния 1905
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
35
40
5
480
170
«Вперед». 1906-1907.
5
75
13
Регион Время создания
группы комитета
г.Уфа 1902 1903
Уфимский уезд
г.Белебей 1906
Белебейский уезд
г .Бирск 1906
г.Златоуст 1902 1906
пос.Кагав-Ивановский завод Верхотурского уезда
г.Мензелинск
пос.Усть-Катавский завод 1906
Ферганская область
г.Новый Маргелан 1906
г Андижан^ 1906
г.Коканд 1905 1906
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
350-400 «Девятый вал»; «Социалист». 1907. № 1-3; «Крестьянская дума».
280
15
70
9
175-200 «Знамя Урала». 1907-1908. № 1-4.
75
22
25-30
105
451
Регион Время создания
группы комитета
Харьковская губерния 1905
г.Харьков 1902
г.Ахтырка 1906
Ахтыркский уезд
Богодухский уезд
Банковский уезд
г.Волчанск
г.Змеев
г.Старобельск
г. Сумы 1905
г.Чугуев
Херсонская губерния 1905
г.Херсон 1903
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
11 «Крестьянская газета».
737 «Харьковская газета». 1906. № 1.
22
7
Регион Время создания
группы комитета
г.Одесса 1902 1902
Одесский уезд
г Александрия
г.Ананьев
Ананьевский уезд
г.Днепров
г.Елисаветтрад 1903
г.Николаев 1903 1904
с.Новая Прага Александрийского уезда 1907
г.Тирасполь
Черниговская губерния 1905
г.Чернигов 1902 1904
Черниговский уезд 1906
г.Борза
u Численность Количество уездных организаций Периодические издания
350 «Вечерняя и театральная газета». 1905, 15-21 ноября; «Листок для солдат». 1905. № 1-6; «Южный рабочий». 1907. № 1.
401
354
21
14
152-200 «Черниговские известия».
453
Регион Время создания
группы комитета
гТлухов
г.Городня и уезд 1906
г.Козелец
г.Конотоп 1905
г.Кролевец
г.Нежин 1905
г.Новозыбков 1904
Новозыбковский уезд
г.Новгород-Северский
г.Остер
г.Сосница
г.Стародуб
г.Сураж 1905
Черноморская область
^Новороссийск 1905 1906
454
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
200
150
100
4
Регион Время создания
группы комитета
г.Сочи 1905
Эриванская губерния
г.Эривань
г.Александрополь
Эстляндская губерния
г.Ревель
Якутская область
г.Ново-Велюйск 1905
Ярославская губерния
г.Ярославль 1904 1905
г.Молога 1906
Мышкинский уезд 1906
г.Пошехонье
г.Рыбинск 1905
У глический уезд
Численность Количество уездных организаций Периодические издания
14
21 «Рыбинский затон». 1906-1907.
Приложение 2
ВОЕННЫЕ, РАБОЧИЕ, КРЕСТЬЯНСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ ЭСЕРОВ В 1905-1907 гг. (время возникновения, количество, численность) [1]
Регион Военные организации Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность время создания численность количество организаций численность
Акмолинская область 3* *
г.Омск 1906 50*** 1905 200***
Амурская область 1906
г.Благовещенск 1906-1907 ♦
г.Николъск-Уссурийский 1906-1907 ♦ 1906-1907 ♦
с.Иман 1907 ♦
Архангельская губерния * *
г.Архангельск ♦ 300-350**»
с.Ковда 1906 112***
г.Мезень ♦ ♦
* Приложение составлено на основании: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.49-152.
Условные обозначения в Приложении: * сведения источника о времени создания, количестве, численности организации неопре-
деленны; ♦♦ сведения относятся к 1905 г.; ♦♦♦ сведения относятся к 1906-1907 гг..
456
Регион Военные .организации
время создания численность
Шенкурский уезд
Астраханская губерния
г.Астрахань * *
г.Енотаевск
Царевский уезд
ст.Елшанка
Бакинская губерния
г.Баку * 28***
Бессарабская губерния
г.Кишинев
Кишиневский уезд
Аккерманский уезд
Белецкий уезд
г.Бендеры 1906 30-40***
Бендерский уезд
Тираспольский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
3* *
3* *
* 571***
* *
* *
1906 *
1905 125***
1905 ♦
5 *
* *
* ♦
* 118***
* *
!♦ ♦
457
Регион Военные организации
время создания численность
г.Хотин
Варшавская губерния
г.Варшава 1905 *
Виленская губерния * ♦
г.Вильно 1905 *
Вилейский уезд
м.Сморгонь
Витебская губерния
Витебский район (Витебский, Гродокский, Лепельский, Невельский, Полоцкий уезды)
г. Витебск
Витебский уезд
Двинский район (Двинский, Дриссен-ский, Режецкий, Себежский уезды)
г.Двинск 1905 ♦
458
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* ♦
1905 400***
8*** 182
♦ ♦
120*** ♦
62"* 2302
1905 370-520***
35** 720**
1905 509*" 30*** 400***
1904 421***
Регион Военные организации
время создания численность
Велижский уезд
Городокский уезд
Лепельский уезд
м.Бешенковичи Лепельского у.
м.Чашники Лепельского у.
Невельский уезд
Полоцкий уезд
Владимирская губерния
г.Иваново-Вознесенск
г.Кольчугин
г.Суздаль
гЛ1уя
Юрьев Польской уезд
Войска Донского область
г.Ростов-на-Дону 1905 *
гАлександровск-Грушевский
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
8*«« 182***
5*** 80***
6*" 500***
300***
2*** 200***
300***
♦ 20***
* ♦
1905 *
* *
* ♦
1905 *
♦ ♦
4
* ♦
* ♦
459
Регион Военные организации
время создания численность
г.Таганрог * *
Таганрогский уезд
Вологодская губерния
г.Вологда
Вологодский уезд
Грязовецкий уезд
Кадниковский уезд
Волынская губерния
г.Жигомир
Кременецкий уезд
м.Новая Чаррория и уезд
Воронежская губерния
г.Воронеж 1906 12***
Бирючинский уезд
Богучарский уезд
460
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1905 *
*
1905 120-800***
8"* *
*
2"ф *
1904 *
* *
1905 50" * 209"
75[1] 1700-10000
1905 100***
* *
13"* *
Регион Военные организации
время создания численность
Бобровский уезд
Волуйский уезд
Землянский уезд
Коротоякский уезд
Новохоперский уезд
Павловский уезд
Нижнедевпцкий уезд
Вятская губерния
г.Вятка 1905 *
Вятский уезд
гГлазов * *
Г л азовский уезд 1
Елабужский уезд
Котельнический уезд
Нолинский уезд
Орловский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
9*** *
35*** *
10*** *
10*** *
35*** *
6*** *
* *
118*** 650-700***
1905 120***
* 220-250***
* *
15*** *
20*** *
31*** *
25*** *
* *
461
Регион Военные организации
время создания численность
г.Сарапул * *
пос.Ижевский завод
г.Слободской * *
Слободской уезд
г.Уржум
Яранский уезд
Гродненская губерния 1
г. Гродно * *
г.Белосток 1905 *
Белостокский уезд 1
Дагестанская область
Екатерннославская губерния * *
г.Екатеринослав 1906 ♦
Екатеринославский уезд
ст.Авдеевка
462
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1905 450***
1906 210-260***
* *
12*ф* *
1906 *
34*** *
1905 185***
1905 25** *
♦ *
* *
1902 *
* ♦
* *
Регион Военные организации
время создания численность
г Александровск ♦ *
Александровский уезд
г.Бахмут
Верхнеднепровский уезд
стТришино
Новомосковский уезд
Павлоградский уезд
Елнсаветпольская губерния
г.Шуша
Енисейская губерния * *
г.Красноярск 1906 90***
гАчинск 1907 *
Ачинский уезд i
с.Еланское
Енисейский уезд
ст.Зима
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* *
1905 *
* *
1905 50-60***
* *
* *
* 17***
* *
1905 ПО***
* *
* ♦
* *
* ♦
* 100
463
Регион Военные организации
время создания численность
Канский уезд
г.Минусинск * *
Минусинский уезд
Забайкальская область
г.Чига 1905 *
ст.Борзя
г.Верхнеудинск 1906 *
Верхнеудинский уезд
ст.Оловянная
Закаспийская область
г.Асхабад 1906 *
г.Чарджуй 1906 *
Иркутская губерния
г.Иркутск 1905 90***
Иркутский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* *
*
*
1906 115***
1907 12***
1906 20
з*** *
1907 20
1906 *
* *
1905 *
* *
30 Леонов М. И.
Регион Военные организации
время создания численность
Балаганский уезд
Верхоленский уезд
Киренский уезд
Нижнеудинский уезд
ст.Черемхово
Казанская губерния
г.Казань 1906 *
Спасский уезд
г.Цивильск
Цивильский уезд
Чистопольский уезд
Калужская губерния
г.Калуга 1906 300"*
Калужский уезд
Жиздринский уезд
Козельский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* *
♦ *
♦ *
♦ ♦
1906 *
100*** 650***
1905 200***
* 100 ♦♦♦
♦ 75 ♦♦♦
* 300***
* 150***
1905 70***
4*** 32***
♦ ♦
♦ *
465
Регион Военные организации
время создания .численность
Лихвинский уезд
Массальский уезд
Медынский уезд
Мешковский уезд
Перемышльский уезд
Тарусский уезд
Киевская губерния 1905 *
г.Киев 1904 ♦
Киевский уезд
г.Белая Церковь 1906 300***
г.Бердичев
Бердичевский уезд
Васильковский уезд
Звенигородский уезд
Каневский уезд
Липовецкий уезд
466
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* *
2** *
♦
2*** ♦
* ♦
* ♦
♦ «сотни»***
1904 412-450***
3-4*** *
1905 *
6*** *
1*** *
♦ ♦
15*** *
1*** ♦
Регион Военные организации
время создания численность
Радомысльский уезд
Сквирский уезд
Тарашенский уезд
Уманский уезд
Черкасский уезд
Чигиринский уезд
Ковенская губерния
г.Ковно 1906 *
Костромская губерния
г.Кострома 1906 40-50***
Костромской уезд
г.Ветлуга
г.Кинешма
Кинешемский уезд 1906 38***
с.Георгиевское Кинешемского уезда
Кологривский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
3-4*** *
3-4*** *
* *
* *
*
3-4*** ♦
1906 50-60***
30*** 400-500***
1906 *
6-8*** *
1906 30***
* 30***
* 24***
467
Регион Военные организации
время создания численность
Кубанская область
г.Екатеринодар 1905 *
Екатеринодарский уезд
г.Армавир
Армавирский уезд
Курляндская губерния
г.Мигава * *
порт Либава * *
Курская губерния
г.Курск 1905 200*фф
Курский уезд
Грайвороновский уезд
г.Дмигровск
Корочанский уезд
г.Льгов
468
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* 1080***
1905 40***
10*** 128***
1905 60***
18*** 760***
* *
1905 83-175***
2*** *
♦ 170***
1*** *
* *
* 29***
Регион Военные организации
время создания численность
Льговский уезд
Новооскольский уезд
Обоянский уезд
Старооскольский уезд
Суджанский уезд
г.Щигры
Щигровский уезд
Кутаисская губерния
г.Кугаиси * 8*ф*
г.Багдади
гБатум * 10ф*ф
г.Озургеты
г Лоти 1907 *
г.Самтреди 1907 *
с.Новая Сенаки и с.Новая Ганеви
г.Сухум * ♦
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
3**ф *
!♦♦♦ *
2*фф *
1*** *
♦ *
1905 38ффф 11*** *
* 600***
1905 120-150***
1*** 60***
1905 50***
40***
1905 137***
* 10*"
* 20***
* 64-96**ф
Регион Военные организации
время создания численность
Сухумский уезд
г.Чшпуры
Лнфляндская губерния
г.Рига 1906 ♦
г.Юрьев 1906 50***
Минская губерния
г.Минск 1906 ♦
Минский уезд
г.Барановичи * ♦
г.Бобруйск
Бобруйский уезд
Борисовский уезд
Игуменский уезд
ст.Лунинец
Новогрудский уезд
г.Пинск
470
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
4-5*** *
1905 120***
1905 115***
1906 10***
♦ 700***
1905 140***
♦ ♦
1905 100***
1905 40***
♦ ♦
* *
* *
* 100***
* *
1905 300-500***
Регион Военные организации
время создания численность
Речицкии уезд
Могилевская губерния
г.Могилев 1907 *
Могилевский уезд
Быховский уезд
г.Гомель
Гомельский уезд
Горецкийуезд
Климовический уезд
Мстиславский уезд
Оршанский уезд
гРогачев
Сеннинский уезд
Чаусский уезд
Чериковский уезд
Московская губерния
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
300***
91 *
* 60***
*
10*** *
1905 109-119***
1906 300-400*** ♦ 2000***
3*** 68***
7*** *
7*** *
16*** *
* 200***
5*** ♦
13-14*** *
10*** *
1905 3800*** 17*** 425***
471
Регион Военные организации
время создания численность
г.Москва 1905 *
Московский уезд
с.Люберцы
Богородский уезд
г.Дмигров * *
Дмитровский уезд
г.Яхрома * *
Клинскийуезд
Можайский уезд
г.Подольск
Подольский уезд
Нижегородская губерния
г.Нижний Новгород 1906 ♦
Нижегородский уезд
Ардатовский уезд
г.Выкса
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1905 1500-3000***
1905 * 15*** *
1905 *
* *
* *
* *
1905 *
♦ *
* *
1905 *
* *
500-550*** 80*** 1500***
1905 399***
* ♦
* ♦
1905 40-50***
Регион Военные организации
время создания численность
г Арзамас * *
Арзамасский уезд
Балахнинский уезд
с.Сормово Балахнинского уезда
Васильсурский уезд
гТорбатов
Горбатовский уезд
Княгинский уезд
с.Суватиха Княгинского уезда
Лукояновский уезд
г.Муром
Муромский уезд
г.Семенов
Новгородская губерния
г.Новгород 1906 *
Новгородский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* ♦
♦ ♦
* *
1905 280**»
* *
* *
30*** 201***
♦ ♦
11*** *
♦ *
* *
5*** *
80*** 760***
1905 120***
♦ 260***
473
Регион Военные организации
время создания численность
Белозерский уезд
Боровичский уезд
Валдайский уезд
Демянский уезд
Кирилловский уезд
Крестецкий уезд
Старорусский уезд
Тихвинский уезд
Устюжинский уезд
г.Череповец
Череповецкий уезд
Олонецкая губерния
^Петрозаводск
Оренбургская губерния
г.Оренбург 1906 *
Оренбургский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организации численность
8*** 222***
17*** ♦
* *
* ♦
♦ *
* ♦
7*** ♦
♦ 50-100***
* *
1906 *
8*** *
52*** *
1906 250***
* ♦
1905 50***
* *
Регион Военные организации
время создания численность
г.Челябинск
Орловская губерния
г.Орел
Орловский уезд
Волховский уезд
г.Брянск
Брянский уезд
пос.Бежица Брянского уезда
г.Елец 1907 *
Елецкий уезд
Малоархангельский уезд
Мценский уезд
Трубчевский уезд
Пензенская губерния 1906 *
г.Пенза 1906 200***
Пензенский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1906 30***
45*** *
1905 48***
2*** *
* *
1905 625***
2и* *
* *
1906 *
3 *
14*** 120***
2*** ♦
15*** *
60*** 870***
1905 200***
30*** *
475
Регион Военные организации Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность время создания численность количество организаций численность
Городищенский уезд 2*** ♦
Писарский уезд * ♦
г.Саранск * *
Чембарский уезд 10*** ♦
Пермская губерния
г.Пермь 1905 150***
г.Алапаевск Верхотурского уезда 1905 ♦
Верхнеисетский завод Екатеринбургского уезда 1906 ♦
г.Верхнекамск * ♦
^Екатеринбург 1906 * 1905 100***
Ирбитский уезд 13*** *
г.Камышлов 1906 80*** 1906 *
Камышловский уезд 15*** *
завод Мотовилиха 1906 200***
пос.Надеждинский завод 1905 84**
Регион Военные организации
время создания численность
г.Шадринск
Шадринский уезд
Петроковская губерния
г.Домброво * *
Подольская губерния
г.Винница * *
Полтавская губерния
г.Полтава 1906 *
Полтавский уезд
Золотоношский уезд
г.Кременчуг 1905 *
Дубенский уезд
гЛереяславль
Приморская область
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1906 100***
* 200***
* ♦
♦ ♦
1905 ♦
♦ 300***
8*** ♦
1905 ♦
* ♦
1905 *
Регион Военные организации
время создания численность
г.Владивосток 1906 [1]
слобода Кетрицево * *
с.Спасское 1907 *
г.Хабаровск 1907 *
Псковская губерния
г.Псков * *
Псковский уезд
г.Остров ♦
Островский уезд
Порховский уезд
Рязанская губерния
г.Рязань
Михайловский уезд
Скопинский уезд
Самаркандская область
1 В конце 1906 г. было 400-500 военных и рабочих эсеров
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1906 [1]
* *
43*** 360***
* 20*** 25*** 145***
*
♦ 150-200***
♦ *
10*** 300***
1905 ♦
♦ ♦
♦ *
Регион г.Самаркавд Военные организации
время создания 1906 численность *
ст.Черняево * *
Самарская губерния
г.Самара 1905 ♦
Самарский уезд
Бугульминский уезд
Бугурусланский уезд
Бузулукский уезд
Николаевский уезд
Новоузиинский уезд
Ставропольский уезд
Санкт-Петербургская губерния 1906
г.Санкт-Петербург 1905 ♦
Петербургский уезд
г.Кронштадг 1905 *
г.Луга
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
70*** 600-700***
1905 150***
11*** ♦
♦ *
* *
* 41***
* ♦
11*** ♦
* ♦
24*** 156***
1903 3400-6000***
♦ *
* *
479
Регион Военные организации
время создания численность
Лужский уезд
г.Нарва
Петергофский уезд
г.Царское Село * ♦
Царскосельский уезд
Ямбургский уезд
Саратовская губерния
г.Саратов 1905 *
Саратовский уезд
Аткарский уезд
Балашовский уезд
с.Турки
Вольский уезд
г.Камышин и уезд
г.Петровск
Петровский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
ф ф
* ♦
8*** ф
ДФФФ ф
8*** ф
193-200*** ф
1903 290-390
5-6 и* 484***
25*** 1250-2500***
23*** ф
♦ 150***
25*** ффф
1906 50*** ♦ 80***
1906 50***
18*** ф
31 Леонов М. И.
Регион Военные организации
время создания численность
Сердобский уезд
Хвалынский уезд
г.Царицын и уезд 1905 ♦
Семиреченская область
г.Верный * ♦
г.Семиреченск 1907 ♦
г.Пржевальск ♦ ♦
Симбирская губерния
г.Симбирск 1907 ♦
г.Сызрань
Смоленская губерния
г.Смоленск 1905 ♦
Смоленский уезд
г.Ельня
Ельнинский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организации численность
♦ ♦
♦ ♦
1905 245*** 10*** 200***
24*** ♦
1905 60-65***
1905 ♦
♦ 600***
1905 140***
29*** *
♦ ♦
♦ *
Регион Военные организации
время создания численность
с.Красное Ельнинского уезда
Поречский уезд
г.Рославль
Рославльский уезд
Сычевский уезд
с.Ярцево
Ставропольская губерния
г.Ставрополь 1905 *
Благодаренский уезд
Медвежинский уезд
Сыр-Дарьииская область
г.Ташкент 1905 *
Таврическая губерния
г.Симферополь 1906 *
Симферопольский уезд
482
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
3*** 250***
* ♦
1905 50***
♦ *
* *
♦ ♦
75*»* 320-400***
* ♦
* *
* *
♦ ♦
* ♦
1905 *
1*** 18***
Регион Военные организации
время создания численность
Бердянский уезд
пос.Джанкой
г.Евпатория
г.Керчь
г.Мелитополь
Мелитопольский уезд
Перекопский уезд
г.Севастополь 1905 *
г.Феодосия
Тамбовская вуберния
г. Тамбов 1904 ♦
Тамбовский уезд
г.Борисоглебск
Борисоглебский уезд
Елатомский уезд
Кирсановский уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
♦ ♦
1907 ♦
♦ ♦
1906 ♦
1905 25***
10*** 1200***
♦ ♦
1905 200***
* *
1904 50***
И*** 200***
1906 ♦
30*** 250***
♦ *
8*** 48-320***
483
Регион Военные организации
время создания численность
Козловский уезд
г.Моршанск * *
Моршанскии уезд
Спасский уезд
Шацкий уезд
Тверская губерния
г.Тверь 1906 100***
Тверской уезд
Бежицкий уезд
Вышневолоцкий уезд
Зубцовский уезд
Калязинский уезд
Кашинский уезд
Корчевский уезд
г.Торжок и уезд
484
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
25*** 200***
♦ ♦
♦ *
♦ ♦
1905 150-200***
20*** 200-600***
♦ 40***
♦ 20***
♦ 20***
♦ ♦
* ♦
* ♦
♦ 200***
Регион Военные организации
время создания численность
Старицкий уезд
Терская область
г.Владикавказ
г. Грозный
г.Минеральные Воды
г.Пятигорск
Тифлисская губерния
г.Тифлис 1905 20**#
г.Сингах и уезд
Тобольская губерния
г.Тюмень 1906 ♦
Томская губерния
г.Томск 1907 ♦
Барнаульский уезд
г.Мариинск
пос.Ново николаевский
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
♦ ♦
1906 20-24***
1906 1000***
1905 60***
1905 500***
1905 815***
* 40***
♦ 50***
1905 90***
♦ ♦
♦ 15***
1906 ♦
485
Регион Военные организации
время создания численность
ст.Тайга 1906 [1]
Тульская губерния
г.Тула * *
Тульский уезд
Богородицкий уезд
Епифанский уезд
Ефремовский уезд
Новосильский уезд
Уральская область
Уфимская губерния
г.Уфа 1906 ♦
Уфимский уезд
Белебейский уезд
Бирский уезд
г.Златоуст
1 40 солдат и рабочих
4S6
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1906 [1]
18*** 284***
1905 260*♦*
* 140***
* ♦
* *
♦ ♦
10*** 75***
♦ ♦
70*** ♦
1905 300***
* 80*** 40*** 270-320***
* ♦
1*** ♦
1905 75***
Регион Военные организации
время создания численность
пос.Усть-Катавский завод
Ферганская область
г.Новый Маргелан 1906 *
г Андижан 1906 *
г.Коканд 1905 80**ф
Харьковская губерния
г.Харьков 1907 22*ф*
Ахтыркский уезд
Богодухский уезд
Валковский уезд
г.Волчанск
Змеевский уезд
Старобельский уезд
Сумский уезд
г.Чугуев * *
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
* 22***
31*** 1595***
1905 500***
* ♦
♦ ♦
* ♦
* *
* *
♦ ♦
487
Регион Военные организации
время создания численность
Херсонская губерния
г.Херсон
г.Одесса 1905 ♦
Одесский уезд
Александрийский уезд
Ананьевский уезд
Днепровский уезд
г.Елисаветград 1906 ♦
Елисавепрадский уезд
г.Николаев
Николаевский уезд
Тираспольский уезд
Черниговская губерния
г.Чернигов 1906 450***
Черниговский уезд
Борзенский уезд
488
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1905 ♦
1905 250***
45 401***
♦ ♦
♦ 354***
2*** ♦
1906 ♦
25*** ♦
1903 ♦
♦ ♦
♦ *
1905 150-200***
10*** ♦
♦ ♦
Регион Военные организации
время создания численность
Глуховский уезд
Городнянский уезд
Козелецкий уезд
Конотопский уезд
Кролевецкий уезд
Нежинский уезд
г.Новозыбков
Новозыбковский уезд
Новгородсеверский уезд
Остерский уезд
Сосницкий уезд
Стародубский уезд
г.Сураж
Суражский уезд
Черноморская область
^Новороссийск ♦ ♦
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
♦ ♦
15*** 200***
♦ ♦
10*** ♦
♦ ♦
♦ ♦
1905 150**
6*** 100***
♦ ♦
♦ ♦
♦ ♦
♦ ♦
♦ ♦
♦ ♦
4-6*** 150
1905 ♦
489
Регион Военные организации
время создания численность
Эриваиская губерния
г.Александрополь * *
Эстляндская губерния
г.Ревель ♦ *
Ярославская губерния
г.Ярославль
Мологский уезд
Мышкинский уезд
Пошехонский уезд
г.Рыбински уезд
Углический уезд
Рабочие организации Крестьянские организации
время создания численность количество организаций численность
1905 *
* *
* ♦
♦ ♦
1906 21"* * *
♦ *
Приложение 3
СОСТАВ РУКОВОДСТВА ПАРТИИ ЭСЕРОВ В 1905—1907 гг.
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение Образование Участие в революционном движении до 1902 г. Время вступления в партию Примечания
Авксентьев Николай Дмитриевич Дворянин Высшее Кружки 90-х гг. 1902-1903 Член ЦК в 1905 г., кооптирован в ЦК в 1907 г., уполномоченный ЦК, лидер Московского комитета
Агафонов Валериан Константинович Незаконченное высшее Народовольческие кружки Уполномоченный ЦК
Азеф Евно Фишевич Мещанин, сын ремесленника Высшее Кружки 90-х гг. 1899 Член ЦК с 1902 г. Избран в ЦК на I и П съезде. Лидер БО с 1903 г. Агент Департамента полиции с 1893 г.
Альтовский Аркадий Иванович Сын коллежского регистратора Среднее Кружки 90-х гг. 1900-1901 гг. Член ЦК в 1903-1905 гг., уполномоченный ЦК
491
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение Образование
Аргунов Андрей Александрович Дворянин Незаконченное высшее
Бах Алексей Николаевич Мещанин, сын техника Незаконченное высшее
Билиг Борис Григорьевич Сын купца Высшее
Бонч-Осмоловский Анатолий Осипович Дворянин, землевладелец Незаконченное высшее
Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна Дворянка Домашнее
Волховский Феликс Вадимович Дворянин Незаконченное высшее
492
Участие в революционном движении до 1902 г. Время вступления в партию Примечания
Народовольческие кружки 90-х гг. 1895-1896 гг. Член ЦК в 1905 г. Избран в ЦК на I съезде, кооптирован в ЦК после П съезда
«Народная Воля» 1900 г. Уполномоченный ЦК
«Народная Воля» 1900 г. Уполномоченный ЦК
«Земля и Воля», «Черный передел» 1898-1899 гг. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченный ЦК
Кружок «чайков-цев», «хождение в народ» 1899 г. Член ЦК в 1902-1905, 1907 гг. Уполномоченная ЦК
Кружок «чайков-цев», «Земля и Воля» 1904 г. Член ЦК в 1904-1905 гг. Уполномоченный ЦК. Член Центрального Военного бюро, соредактор его изданий
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение
Гедеоновский Алексей Васильевич Сын священника
Гершуни Григорий Андреевич Мещанин
Гоц Абрам Рафаилович Сын купца
Гоц Михаил Рафаилович Сын купца
Зензинов Владимир Михайлович Сын купца
Образование Участие в революционном движении до 1902 г.
Высшее «Земля и Воля», «Народная воля», «Партия Народного права»
Среднее Кружки 90-х гг.
Высшее —
Незаконченное высшее «Народная Воля»
Высшее Кружки 90-х гг.
Время вступления в партию Примечания
1901 г. Член ЦК в 1904-1905 гг. Лидер Заграничной организации
1898-1899 гг. Член ЦК в 1902-1903 гг. Избран в ЦК на П съезде. Основатель и лидер БО в 1902-1903 гг.
1901 г. Уполномоченный ЦК. Лидер Московского комитета
1901 г. Член ЦК в 1902-1905 гг. Представитель БО в ЦК. Соредактор «Революционной России»
1902-1903 гг. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченный ЦК. Лидер Московского комитета
493
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение Образование
Ивановская- Волошенко Прасковья Семеновна Дочь священика Аларчинские курсы
Крафт Павел Павлович Дворянин Незаконченное высшее
Лазарев Егор Егорович Сын крестьянина Среднее
Леонович Василий Викторович Дворянин Незаконченное высшее
Минор Осип Соломонович Сын раввина Среднее
Участие в революционном движении до 1902 г.
Время вступления в партию
Примечания
«Народная Воля»
Член ЦК в 1905 г.
Народовольческие кружки 90-х гг.
1895-1896 гг.
Член ЦК в 1902-1905 гг.
Уполномоченный ЦК. Лидер Организационного Бюро
«Хождение в народ», «Земля и Воля», «Народная воля»
1902
Член ЦК в 1902-1905 гг.
Уполномоченный ЦК.
Народовольческие кружки 90-х гт.
1900 г.
Член ЦК в 1904-1905 гг.
Уполномоченный ЦК.
«Народная Воля»
1902 г.
Член ЦК в 1905 г. Чрезвычайный уполномоченный ЦК
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение
Михалевич Станислав Филиппович (Фаустинович) Дворянин
Натансон Марк Андреевич Сын раввина
Панкратов Василии Семенович Рабочий
Потапов Александр Иванович Дворянин
Ракитников Николай Иванович Сын крестьянина
Образование Участие в революционном движении до 1902 г.
Среднее «Земля и Воля»
Незаконченное высшее Кружок «чайков-цев», «Земля и Воля», «Партия Народного права»
Среднее «Народная Воля»
Высшее «Народная Воля»
Высшее Народовольческие кружки 80-90-х гг.
Время
вступления в партию Примечания
1903-1904 гг. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченный ЦК. Лидер Центрального Военного бюро
1905 г. Член ЦК в 1905 г. Избран в ЦК на I съезде. Заведовал партийными финансами
1904 г. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченный ЦК по Центральной области
1901-1902 гг. Член ЦК в 1903-1905 гг. Уполномоченный ЦК. Член Организационного Бюро при ЦК
1900-1901 гг. Член ЦК в 1905 г. Избран в ЦК на I съезде. Лидер Крестьянской Комиссии при ЦК
495
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение
Рубанович Илья Адольфович Мещанин, сын адвоката
Руднев Вадим Викторович Дворянин
Савинков Борис Викторович Дворянин
Селюк Мария Федоровна Дочь почетного гражданина
Слетов Crenarf Николаевич Дворянин
Образование Участие в революционном движении до 1902 г.
Высшее «Народная Воля»
Высшее Кружки 90-х гг.
Высшее Кружки 90-х гг.
Женские курсы Народовольческие кружки 80-90-х гг.
Незаконченное высшее Кружки 80-90-х гг.
496
Время вступления в партию Примечания
1901 г. Член ЦК в 1902-1905 гг. Уполномоченный ЦК. Представитель партии в Бюро П Интернационала
1902-1903 гг. Уполномоченный ЦК. Лодер Московского комитета. Представитель ЦК по организационным вопросам В Петербургском комитете
1903 г. Член ЦК в 1905 г. Кооптирован в ЦК на П Совете партии. Заместитель Азефа в БО
1898 г. Член ЦК в 1903-1905 гг.
1898-1899 гг. Член ЦК в 1902-1905 гг. Кооптирован в ЦК после I съезда. Уполномоченный ЦК.
32 Леонов М. И.
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение Образование
Тютчев Николай Сергеевич Дворянин Незаконченное высшее
Фейт Андрей Юльевич Сын врача Высшее
Фундаминский Илья Исидорович Сын купца Высшее
Чайковский Николай Васильевич Дворянин Незаконченное высшее
Чернов Виктор Михайлович Дворянин Незаконченное высшее
Шишко Леонид Эммануилович Дворянин Высшее
Участие в революционном движении до 1902 г. Время вступления в партию Примечания
«Земля и Воля», «Партия Народного права» 1904 г. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченный ЦК.
Народовольческие кружки 80-90-х гг. 1903 г. Член ЦК в 1905 г. Кооптирован в ЦК в 1907 г.
Кружки 90-х гг. 1902-1903 гг. Уполномоченный ЦК. Лидер Московского комитета.
Кружок «чайков-цев», «Земля и Воля» 1903 г. Член ЦК в 1904-1905 гг. Уполномоченный ЦК.
Народовольческие кружки 80-90-х гг. «Партия Народного права» 1896-1897 гг. Член ЦК в 1902-1903 гг. Избран в ЦК на I и П съездах. Редактор центральных изданий партии.
«Хождение в народ» 1904 г. Член ЦК в 1904-1905 гг.
497
Фамилия, имя, отчество Сословное происхождение Образование Участив в революционном движении до 1902 г. Время вступления в партию Примечания
Юделевский Яков Лазаревич Мещанин Незаконченное высшее Кружки 80-90-х гг. 1901-1902 гг. Член ЦК в 1905 г.
Якимова Анна Васильевна Дочь священника Среднее «Хождение в народ», «Народная Воля» 1905 г. Член ЦК в 1905 г. Уполномоченная ЦК.
Приложение 4
ГРУППА ЭСЕРОВ ВО П ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ [1]
Фамилия, имя отчество Род занятий Губерния Образование
Абрамов Василий Семенович Крестьянин Самарская Начальное
Тер-Аветикянц Степан Христофорович Учитель Елисаветпольская Среднее
Архангельский Василий Семенович Дворянин, инспектор народных училищ Самарская Духовная академия
Афанасьев Александр Егорович Крестьянин Курская Начальное
Бриллиантов Александр Иванович Священник Енисейская Среднее духовное
1 Приложение составлено на основании следующих источников: Россия. Государственная Дума. Созыв П. Сессия П. Указатель к стенографическим отчетам. СПб., 1907; Члены П Государственной Думы. СПб., 1907; Товарищ. СПб., 1907, 2 марта; С.Н.-Й [Слетов С Л.] Члены государственной Думы социалисты-революционеры // Статьи по современным вопросам. Вып. Ш. М., 1907. С.52-62; Колесниченко Д.А. Состав Трудовой группы в I и П Государственных Думах. Сводная таблицы фракции. М., 1988; Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992. С.187-189; ГАРФ. Ф.522. Оп.1. Д.11. Л.63-65; там же. Ф.102. ДП ОО. Оп.237. Д.9. 4.14. Л.21. Д.707. Л.57; Rapport du Parti Socialiste Rdvolutionnaire de Russie au Congrfes Socialiste International de Stuttgart. (Aout 1907). Gand, 1907. P.69-162, 256-257.
499
Фамилия, имя отчество Род занятий Губерния Образование
Горбунов Григорий Арсеньевич Врач Тверская Высшее
Долгополов Николай Саввич Земский врач Воронежская Высшее
Долгополов Нифонт Иванович Врач Нижегородская Высшее
Друкар Александр Петрович Помощник машиниста Ферганская Низшее техническое
Евреинов Владимир Вячеславович Служащий Астраханская Незаконченное высшее
Емельянов Николай Ильич Землевладелец, дворянин Таврическая Незаконченное высшее
Ефремов Лаврентий Александрович Крестьянин Вятская Начальное училище
Зайцев Михаил Герасимович Земский врач Вятская Высшее
Зимин Дмитрий Логтинович Учитель Симбирская Учительская семинария
Кирносов Николай Савельевич Крестьянин Саратовская Малограмотный
Фамилия, имя отчество Род занятий Губерния Образование
Козлов Алексей Петрович Страховой агент Уфимская Домашнее
Колокольников Константин Александрович Священник Пермская Среднее духовное
Кузнецов Алексей Федорович Рабочий Тверская Низшее
Лебедев Иван Александрович Мировой судья Архангельская Высшее
Литвиненко Федор Григорьевич Крестьянин, мелкий торговец Киевская
Лохвицкий Пантелеймон Степанович Крестьянин Курская Начальное
Мущенко Иван Наумович Горный инженер в земстве Курская Высшее
Наумов Иван Афанасьевич Крестьянин Вятская Начальное
Оводов Николай Иосифович Крестьянин Курская Начальное
501
Фамилия, имя отчество Род занятий Губерния Образование
Покровский Георгий Константинович Секретарь уездного земского собрания Саратовская Низшее
Пьяных Иван Емельянович Крестьянин Курская Начальное
Ржехин Федор Иванович Земский агроном Саратовская Незаконченное высшее
Русанов Андриан Иосифович Крестьянин, волостной старшина Курская Начальное
Сагателян Иоанес Яковлевич Присяжный поверенный Эриванская Высшее
Сигов Павел Сергеевич Акцизный чиновник Пермская Среднее
Стрелков Васил1й Михайлович Земский техник Самарская Среднее техническое
Тигранян Сиракан Фаддеевич Педагог Эриванская Высшее
Успенский Виктор Петрович Земский врач Рязанская Высшее
Фамилия, имя отчество
Род занятий
Финеев Иван Лаврентьевич
Крестьянин, волостной писарь
Фокеев Михаил Семенович
Крестьянин, земледелец
Хворостухин Иван Прокопьевич
Крестьянин
Хвост Василий Иванович
Крестьянин
Шабалин Яков Семенович
Крестьянин
Широкий Павел Семенович
Присяжный поверенный
Губерния Образование
Вятская Домашнее
Нижегородская Высшее
Саратовская Начальное
Черниговская Начальное
Вятская Начальное
Кубанская Высшее 1
Приложение 5
ДЕПУТАТЫ П ДУМЫ, ВЫШЕДШИЕ ИЗ ГРУППЫ ЭСЕРОВ ПОСЛЕ 1 марта 1907 г. [1]
Фамилия, имя, отчество Социальное положение Губерния, область Образование Группа, в которую вошел
Алашев Николаи Валерьянович Дворянин, землевлалец Вятская Высшее Народных социалистов
Герасимов Федор Павлович Крестьянин Владимирская Низшее Трудовая группа
Герус Логгин Федорович Журналист Кубанская Высшее Социал-демократическая фракция
Краселюк Иван Николаевич Крестьянин Киевская Низшее Трудовая группа
Чаповенко Захарий Яковлевич Крестьянин Киевская Низшее Трудовая группа
Чигрик Евлен Яковлевич Крестьянин Киевская Низшее Беспарный
1 Источники, на основании которых составлено Приложение, см.: Приложение 4
504
Приложение 6
ДЕПУТАТЫ П ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, ЧЛЕНЫ И СОЧУВСТВУЮЩИЕ ПАРТИИ ЭСЕРОВ, ВОШЕДШИЕ В ДРУГИЕ ГРУППЫ И ФРАКЦИИ, С НАЧАЛА ДУМСКОЙ СЕССИИ [1]
Фамилия, имя отчество Социальное положение Губерния, область Образование Группа, в которую вошел
Атласов Годий Мифтахуддинович Мулла Самарская Среднее Трудовая группа
Батуров Михаил Васильевич Крестьянин Казанская Низшее Трудовая группа
Березин Михаил Егорович Земский служащий Саратовская Высшее Трудовая группа
Быков Иван Яковлевич Крестьянин Тверская Низшее Трудовая группа
Веремеенко Тимофей Семенович Крестьянин Черниговская Низшее Трудовая группа
Кабаков Гавриил Иванович Крестьянин Пермская Низшее Трудовая группа
Маляренко Кузьма Емельянович Рабочий Киевская Низшее Трудовая группа
Меняйленко Федор Владимирович Крестьянин Воронежская Низшее Трудовая группа
Петрухин Григорий Иванович Крестьянин Казанская Низшее Трудовая группа
Попов Митрофан Кузьмич Врач Харьковская Высшее Трудовая группа
505
Фамилия, имя отчество Социальное положение
Прасолов Яков Елисеевич Крестьянин
Сайко Ефим Антонович Крестьянин
Толмачевский Василий Иванович Крестьянин
Уразов Дмитрий Васильевич Земский служащий
Ушаков Иван Иванович Народный учитель
Федоров Александр Федорович Крестьянин
Щербаха Савва Саввич Крестьянин
Губерния, область Образование Группа, в которую вошел
Тамбовская Низшее Трудовая группа
Полтавская Низшее Украинская фракция
Тверская Низшее Трудовая группа
Воронежская Высшее Трудовая группа
Донская Низшее Казачья группа
Казанская Низшее Трудовая группа
Таврическая Низшее Беспартийный
Приложение 7
ЧИСЛЕННОСТЬ И СОСТАВ САМАРСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ЭСЕРОВ в 1905—1907 гт. ПО ДАННЫМ ГУБЕРНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ [1].
Социальная группа Место проживания
г. Самара Уезды и уездные города Всего членов
Интеллигенты 114 31 145
Служащие 90 2 92
Учащиеся 41 5 46
Рабочие 77 2 79
Крестьяне — 33 33
Солдаты 19 — 19
Торговцы, домовладельцы 14 2 16
Дворяне 6 —— 6
Определенных данных нет 156 16 172
Всего: 517 91 608
1 Приложение составлено на основании следующих источников: ГАРФ. Ф.102. ДП ОО. Оп.233. Д.1800. 4.26; там же. Оп.235. Д.20. 4.47; там же. Оп.237. Д.9. Т.1; Д.9. 4.50; ГАСО. Ф.468,469.
507
Приложение 8
НЕЛЕГАЛЬНЫЕ ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ ЦК И ОБЛАСТНЫХ КОМИТЕТОВ
Издатель Название и место издания Время издания
цк Бюллетень ЦК партии социалистов-революционеров. Б.м. 1906, № 1
цк Вестник русской революции. Женева. 1901-1905, № 1-4
цк За народ! Париж. 1907-1914, № 1-60
цк Земля и Воля. Париж,СПБ. Париж. 1904-1912, № 1-26
цк Листок «Земли и Воли». Б.м. 1907, № 1-4
цк Новости борьбы. Лоцдон. 1905, № 1-5
цк Партийные известия. СПб. 1906-1907, № 1-10
цк Революционная Россия. Иматра, Томск, Женева. 1'902-1905, № 1-77
цк Солдатская газета. СПб., Париж. № 1-7
цк La Tribune Russe. Paris. 1904-1913, № 1-35
508
Издатель Название и место издания Время издания
Дальневосточный обл. ком-т Воля. Нагасаки 1906-1907, № 1-99
Закавказский обл. ком-т Солдат. Б.м. 1906, № 1
Он же Сознательный солдат. Б.м. 1906-1907, № 1-2
Поволжский обл. ком-т Деревня. Б.м. 1907-1908, № 1-4
Северный обл. ком-т Голос социалиста-революционера. Б.м. 1906-1907, № 1-2
Он же Известия Северного областного комитета ПСР. Б.м. 1907, № 1-2
Северо-Западный обл. ком-т Голос солдата. Б.м. 1907, № 1
Он же Из стен казармы. Б.м. 1907, № 1-4
Сибирский обл. ком-т Сибирские партийные известия. Б.м. 1907, № 1-2
Туркестанский обл. ком-т Земля и Воля. 1906, № 1-7
Украинский обл. ком-т Известия Украинского обл. ком-та ПСР. Б.м. 1907, № 1
509
Издатель Название и место издания Время издания
Он же Солдатский листок. Б.м. 1907, № 1
Он же Солдатская жизнь. Б.м. 1907, № 1
Центральный обл. ком-т Бюллетень обл. ком-та Центральной обл. Б.м. 1906-1907, № 1
Он же Солдат. Б.м. 1906-1907, № 1
Южно-русский обл. ком-т Известия Южно-русского обл. ком-та ПСР. Б.м. 1906, № 1-2
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ........................................... 3
Глава первая. ОРГАНИЗАЦИЯ И СОСТАВ ПАРТИИ....................... 26
§ 1. ГЕНЕЗИС И СТАНОВЛЕНИЕ ПАРТИИ ............... 26
§ 2. ОРГАНИЗАЦИЯ. ЧИСЛЕННОСТЬ.................... 38
§ 3. СОСТАВ ПАРТИЙНЫХ РЯДОВ.......,.............. 58
§ 4. СОСТАВ ПОЛИТИЧЕСКОГО РУКОВОДСТВА ПАРТИИ..................................... 67
Глава вторая. СОЦИАЛЬНАЯ ДОКТРИНА. ТЕРРОР ...................... 86
§ 1. СОЦИАЛЬНАЯ КОНЦЕПЦИЯ ....................... 86
§ 2. ПРОГРАММА.............................. 103
Глава третья. ЭСЕРЫ В 1905 г................................... 148
§ 1. ПОИСКИ СВОЕГО МЕТОДА ...................... 148
§ 2. ЭСЕРЫ В ЯНВАРЕ—СЕНТЯБРЕ 1905 г............. 168
§ 3. В ДНИ ОТКРЫТОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ (Октябрь—декабрь 1905 г.)................. 187
Глава четвертая. НА ИЗЛОМЕ РЕВОЛЮЦИИ
(Январь — 8 июля 1906 г.)........................ 226
§1.1 СЪЕЗД (декабрь 1905 — январь 1906 г.). НОВАЯ ТАКТИКА. РАСКОЛ................... 226
§ 2. СОСТОЯНИЕ ПАРТИЙНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ........... 248
§ 3. ТАКТИКА НАКАНУНЕ ДУМЫ ..................... 260
§ 4. В ДНИ I ДУМЫ (27 апреля — 8 июля 1906 г.) . 277
Глава пятая. ПОСЛЕДНИЙ ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ ...................... 309
§ 1. ИЮЛЬСКИЕ СОБЫТИЯ 1906 г.................... 309
§ 2. ПОИСКИ ВЫХОДА ИЗ ТУПИКА. П СЪЕЗД ПАРТИИ (сентябрь 1906 — февраль 1907 г.) . 334
511
§ 3. ЭСЕРЫ И ВТОРАЯ ДУМА (20 февраля — 3 июня 1907 г.)................. 353
Заключение.
ЭСЕРЫ В ПАРТИЙНЫХ И ОБЩЕСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЯХ 1905—1907 годов .................... 392
ПРИЛОЖЕНИЯ............................ 407
Михаил Иванович Леонов
ПАРТИЯ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ в 1905—1907 гг.
Художественное оформление А. Сорокин Техническое редактирование и компьютерная верстка Н.Галанчева
ЛР № 030457 от 14.12.1992. Подписано в печать 16.10.97.
Формат 84x108 1/32. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная.
Усл.печ.л. 26,88. Уч.-изд.л. 32,75. Тираж 2000 экз. Заказ № 2505
Издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)
129256, Москва, ул. В.Пика, д 4, корп.1. Тел. 181-00*13 (дирекция);
181-04-13 (отдел реализации). Факс 181-01-13
Отпечатано в Московской типографии № 2 РАН
121009, Москва, Шубинский пер., 6