К.Е.Мсрш

К,Н,Морозов
ΠΑΡΤΗ

социалистов-революционеров

в 1907-1914 гг,
Москва
РОССПЭН
1998

ББК 63.3(2)523

Μ 80
Издание
осуществлено при финансовой поддержке
Роамт!:то іумашітфнш mt/Înm фонда
(ТШФ)
проект № 97-01-16185
Морозов К.Н.
Партия социалистов-революционеров в 1907—1914 гг. — М.:

М 80 «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. —

624 с.
В монографии на большом фактическом материале, в том числе

архивном, исследуются разные стороны и аспекты жизнедеятельности

партии социалистов-революционеров в 1907—1914 гг. Поставив перед

собой цель показать, что представляла собой партия в этот период,

автор анализирует организационное состояние, причины и тенденции

трансформационных процессов в местных и центральных организаци¬

ях, взгляды внутрипартийных группировок, тактические и идейные

поиски, террористическую практику, отдельные аспекты «дела Азефа»

и «дела Петрова».
ББК 63.3(2)523
ISBN 5-86004-119-5
© «Российская политическая эн¬

циклопедия» (РОССПЭН), 1998.

© К.Н.Морозов, 1998.

ВВЕДЕНИЕ
Сегодня перед российским обществом вновь, как и на рубеже XIX—

XX веков, остро встал вопрос о выборе путей развития и своей само¬

идентификации. На этом фоне вполне понятен и оправдан резко возрос¬

ший интерес к тому, как решались эти вопросы в нашем недавнем про¬

шлом. Не менее важен вопрос и о возможных альтернативах развития

страны и механизмах реализации этих альтернатив. Понятен интерес ис¬

следователей к истории политических партий и к тем моделям переуст¬

ройства России, которые они предлагали.
Интерес к этим проблемам подспудно существовал всегда, и, как

только стали ослабевать, а затем были сняты внешние препоны, иссле¬

дователи поспешили его реализовать, добившись за сравнительно корот¬

кий промежуток времени серьезных результатов. Тем не менее представ¬

ляется, что, в отличие от более или менее адекватных представлений о

сущности воззрений и моделях общественного переустройства кадетов,

октябристов, социал-демократов обеих фракций, «черносотенцев», по¬

добные представления в массовом сознании (да и у части историков) о

партиях неонароднического спектра, прежде всего об эсерах, весьма не¬

адекватны. Причины такого неадекватного восприятия нужно искать, с

одной стороны, в жесткой идеологической цензуре советского времени,

с другой — в сложности и противоречивости самого объекта исследова¬

ния, а отнюдь не в одной только политической ангажированности и

предвзятости исследователей и публицистов.
В советское время средствами пропаганды целенаправленно было со¬

здано устойчивое представление об эсерах как о людях крайне несерьез¬

ных, экзальтированных, истеричных, перемежающих бросание бомб с

пустыми патетическими речами, прекраснодушных утопистов, социалис-

тов-реакционеров, чей социализм не революционен, а революционность

не социалистична. Крайне любопытно, что повальная смена минусов на

плюсы в постсоветское время эсеров практически не коснулась. Более

того — старые мифологемы прекрасно наложились на новые, трактую¬

щие эсеров примерно так, как это делали представители охранного ве¬

домства до революции. Так, знаменитый автор «полицейского социализ¬

ма» С.В.Зубатов, приветствуя в 1916 году выход книги своего коллеги
А.И.Спиридовича «Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. 1896—1916 гг.», в письме к нему восклицал: «Душа этой домо¬

рощенной партии неисправимых утопистов, органических беспорядоч-

ников и сентиментального зверья — террор — схвачена, усвоена и про¬

слежена Вами превосходно»1. Душу этой партии Зубатов, подобно друго¬

му известному «охраннику» А.И.Спиридовичу (как и многие сегодня),

видел в терроре.
Весьма резко в адрес эсеров высказывались и консерваторы, и соци¬

ал-демократы, и либералы. По свидетельству C.JI.Франка, известный ли¬

берал П.Б.Струве (начинавший как социал-демократ) «ненавидел народ¬
3

ничество», называл его «сифилисом русской мысли» и (по словам

М.В.Вишняка) «расшифровывал с.-р. как Старый режим и утверждал,

что марксистское истолкование истории имеет все преимущества перед

народничеством»2. В то же время М.И.Туган-Барановский и А.А.Кауф-

ман считали, что при анализе особенностей эволюции сельского хозяй¬

ства эсеры оказались более правы, чем с.-д., настаивая на своеобразии

русских экономических отношений3. После революции 1905—1907 гг. и

особенно после Февраля 1917 года свои оценки эсеровской аграрной

программы (и не только ее) были вынуждены скорректировать и социал-

демократы обеих фракций. Большевики заимствовали у эсеров ряд их

идей, а меньшевики в 1952 г. дошли до заявления о возможности и же¬

лательности создания «единой социалистической партии».
Одна из самых расхожих и внедряемых в массовое сознание сегодня

оценок эсеров: революционаристская, почвенническая партия, сочетав¬

шая в своей программе социалистические утопии и консервацию патри¬

архальных пережитков, своим террором разжигавшая накал страстей в

обществе, открывшая дорогу большевистскому террору, который тракту¬

ется как прямое и логическое продолжение эсеровского террора.
Вероятно, для подобной логики и оценок тоже есть некоторые осно¬

вания, но тем не менее представляется, что эти штампы, как и старые

«советские», суть продукт селективного отбора ряда ярких, но частных

черт и тенденций, оставляющего в тени целый ряд сущностных характе¬

ристик этой партии и ее социальной доктрины.
Что же выпадает из поля зрения сторонников этих взглядов? Многое,

но самое главное, на наш взгляд, — то, что ПСР предложила такую мо¬

дель переустройства России, которая нашла отклик в самых различных

стратах общества. Именно это позволило ей стать в 1917 г. самой много¬

численной и популярной партией в России. Так, летом 1917 г. в 436 эсе¬

ровских организациях насчитывалось около 1 млн человек (у кадетов в

апреле—мае — 100 тыс. человек в 146 организациях; у большевиков (осе¬

нью) около 350 тыс. человек). Еще более убедительной представляется

победа эсеров на выборах в Учредительное собрание, проходивших уже

после захвата власти большевиками, всеми способами пытавшихся по¬

влиять на ход и результаты этих выборов. По стране в целом эсеры по¬

лучили 58 % голосов, тогда как большевики — 24 %, меньшевики —

2,3 %, кадеты — 4,7 % голосов4.
Можно, вслед за В.И.Лениным, как угодно трактовать результаты

выборов по губерниям, но то, что эсеры одержали победу с таким пере¬

весом, несмотря на все свои предшествующие ошибки, весьма показа¬

тельно. Традиционное ленинское объяснение популярности эсеровской

партии и ее лозунгов, сводящееся к пресловутой «мелкобуржуазной

волне», вряд ли может сегодня удовлетворить исследователей. Да и сам

термин «мелкая буржуазия», куда без особого разбора включались самые

различные слои города и деревни, весьма отличные друг от друга по

своей природе, образу жизни и социальным функциям, требует к себе

намного более критического отношения. Не секрет, что русские социал-

демократы (и не они одни) использовали этот термин как своего рода

универсальный ярлык, что приводило порой к анекдотическим ситуаци¬

ям: и большевики и меньшевики навешивали его друг на друга, считая

именно себя истинно пролетарской партией.
Партия социалистов-революционеров выступила как преемница и

продолжательница идей старого народничества. В.Н.Фигнер в 1921 г., за¬

тронув проблему «...преемственности идей от Народной Воли к партии
4

социалистов-революционеров», констатировала, что «рассмотрение про¬

грамм этих партий делает эту преемственность очевидной». Сравнив

взгляды тех и других на аграрный вопрос, крестьянство, террор, военные

организации, народное восстание, В.Н.Фигнер делала следующий вывод:

«...то, что было у Народной Воли в неразвитом виде, у социалистов-ре¬

волюционеров получило дополнение и выполнение»5.
Народническая традиция даже после гибели «Народной Воли» и глу¬

бокого кризиса народнической идеологии не прерывалась, хотя и была

оттеснена в 90-е годы XIX века бурным натиском марксизма, ставшего

«общественной» модой. Этому натиску подверглась даже «народничес¬

кая» молодежь, которая уже сделала выбор в пользу народничества, не

удовлетворяясь жестким европоцентризмом марксизма, его экономичес¬

ким детерминизмом и догматическим схематизмом. «Старое» народниче¬

ство с трудом держало оборону в лице Н.К.Михайловского, защищавше¬

го его ценности в легальной литературе, да немногих уцелевших народ¬

ников и народовольцев в России и за границей, пытавшихся противо¬

стоять натиску марксизма. По свидетельству В.М.Чернова, «марксисты

были для того времени несомненными "властителями дум" молодого по¬

коления, и все попытки плыть против течения тогда обычно обрекались

на полный неуспех»6.
Примечательно, что, по свидетельству все того же Чернова, на ощупь

найдя для себя «практическую часть» программы, делавшей ставку на

«массовое народное движение» с его апогеем в форме «всенародного во¬

оруженного восстания», основанное «на тесном органическом союзе

пролетариата и городской индустрии с трудовым крестьянством дере¬

вень», в котором революционной интеллигенции отводилась роль «пере¬

дового застрельщика», пролетариату — «авангарда», а крестьянству —

«роль основной, главной армии», народническая молодежь не могла тео¬

ретически защитить того, истинность чего она интуитивно ощущала.
В.М.Чернов вспоминал: «Практически мы считали себя подкованными

на обе ноги. Но без теоретического обоснования все это было голо и

неубедительно. И для самих себя, для сведения счетов с собственной ре¬

волюционной совестью, и для притягательной силы своей проповеди

нам хотелось какого-то серьезного научно-философского синтеза, кото¬

рый стал бы душою практической программы наших действий»7. Важно

и то обстоятельство, что, по словам В.М.Чернова, «...прежде чем прийти

к этому, почти все переживали период колебаний, почти все пребывали

"без пяти минут марксистами"»8. Впрочем, это относилось далеко не ко

всем будущим эсерам, особенно из числа старых народников и народо¬

вольцев, среди которых было немало и убежденных противников марк¬

сизма.
Представляют значительный интерес мысли К.Р.Кочаровского (на¬

роднического публициста, выступавшего против «марксистских изли¬

шеств» в эсеровской доктрине и предлагавшего восстановить «полное

цельное народничество») о неполноте, незавершенности эсеровской док¬

трины. Эти мысли в ряде положений спорны, но в ряде случаев доста¬

точно адекватно отражают существо дела. Кочаровский писал: «Когда на

исходе реакционной и марксистской зимы повеяло весной, революцией

и тотчас вновь ожило "новое народничество", оно явилось в узкой

форме: как политическая партия, а не как цельное, интегральное куль¬

турное течение, подобно 70-м годам, когда оно заполнило сплошь фило¬

софию, науки и все отрасли искусства. Из поколений 70-х, 80-х и 90-х

годов, опустошенных царизмом, не явилось ни одного ума, который стал
5

бы пятым евангелистом теории народничества, достойным продолжате¬

лем прежних четырех. Эта теория осталась на полдороге сложного могу¬

чего развития, многоличной, никем даже исторически связно не изло¬

женной, не говоря уже о догматизации ее, о фиксировании ее основ в

какой-либо катехизис. Чернов, явившийся руководящим теоретиком но¬

вого народничества начала XX века, по самому ли складу своей пышу¬

щей активизмом и практицизмом натуры или под давлением момента,

еще густо окутанного туманом марксизма, но уже дрожащего от гула

приближающегося народного движения, пошел не вглубь, а вширь, не к

теоретическому обоснованию, а к победам в жизни. Он сам с обычной

яркостью изложил, как перед войной (в "Заветах"), он стремился "синте¬

зировать" народничество с марксизмом, Россию с Западом. Теоретичес¬

ки — предприятие по самому существу абсурдное: народничество как

интегрализм есть целое, марксизм как элементизация есть часть, и, ко¬

нечно, "синтез" части с целым может дать лишь механический однобо¬

кий и безжизненный эклектизм. Практически — точнее полемически —

это дало Чернову отличную негативную позицию, он просто блестяще

побивал ультра-марксистов "их же оружием". Но, как сказано, эта пози¬

ция лишила ново-народничество основной позитивной силы — чистой и

твердой доктрины.
Таким образом, социал-революционеры не представили собою пол¬

ного возрождения народничества, а лишь частично начало его. Приняв

"заветы" народничества осторожно, кое в чем даже робко, процедив их

сквозь некоторую оппортунистическую марксистскую окраску, "новое

народничество" оказалось не полным, не чистым, а потому не подлин¬

ным и тем самым — ослабленным народничеством. Это неизбежно ска¬

залось и практически, главным образом в двух пунктах. Во-первых, хотя

"инициативная роль личности в истории" была принята вполне опреде¬

ленно и даже слегка упомянута в программе, а практически — в терроре

и не только в терроре — была вознесена на большую высоту, но далеко

не распустила по-настоящему своих крыльев. С одной стороны, слой

трудовой интеллигенции, давший наивысший расцвет "критико-актив¬

ных личностей", не удостоился формального и общепринятого включе¬

ния в понятие "трудового народа" (формула "трех братьев по труду" есть

моя личная формула), а с другой — сами эти критико-активные личнос¬

ти не имели — как народники — доктрины, заменяющей евангелие,

столь бесконечно нужной им перед лицом смерти, а импровизировали

для своего духа полуличную этическую и эстетическую интуицию. Во-

вторых, и это было еще гораздо серьезнее, у ново-народников не возоб¬

новилось ни страстного увлечения народом — крестьянством и его

миром, ни непосредственного хождения в народ и прямого знания его.

Признав "холодным разумом" его живучесть, изумившись и обрадовав¬

шись его революционным вспышкам, ново-народники стали усердно

кормить народ жадно поглощаемой им пропагандой "аграрной програм¬

мы", но не уверовали в него, не полюбили его, как родного, не слились

с ним жизнью и душой. Оставаясь почти все в городах, вне крестьянской

стихии, новые народники, хотя и жаждали полной доктрины так же, как

народ, но в сутолоке событий, в напряженной борьбе не успевали ее об¬

рести и не могли ее дать народу. Первая Революция разразилась в мо¬

мент, когда народничество еще не успело воспрянуть, воскреснуть

духом. И это было великим несчастьем для нее. Раскрывшаяся в вели¬

ком движении народная душа переживала эту первую революцию, как

"первую любовь", как переживания самых первых народников в "хожде-
6

ним в народ” — и вот она не получила в ответ на это великого творчес¬

кого вдохновения полного народнического социализма как цельной ре¬

лигии. Народ и народничество не слились целиком воедино. Остались

дружественными, близкими, но отдельными силами. И в эту отдален¬

ность потом проскользнуло упорное негативное антинародничество —

проскользнул большевистский демагогизм»9.
На наш взгляд, вопрос о месте эсеровской идеологии и практики в

народническом движении, а если точнее, то о соотношении «старого» и

«нового» народничества, остается открытым и требующим дальнейшего

осмысления. Существующие дефиниции, такие как «революционное на¬

родничество», «либеральное народничество», «неонародничество» (с под¬

разделением последнего на «левых» народников — эсеров и «правых» на¬

родников — народных социалистов), охватывают лишь часть явления,

т.к. делят народничество лишь по степени его радикальности.
Деление народничества на «старое» и «новое», как и выделение в

последнем второй парадигмы народничества (эсеровского социализма),

также имеет свою логику и оправдание. Но представляется, что и то и

другое деление (имея безусловное право на существование) имеют ряд

недостатков и неточностей. На наш взгляд, предпочтительнее говорить о

народнической модели социального переустройства России (подобно

«либеральной модели», которую рассматривает В.В.Шелохаев10) с после¬

дующим выделением многочисленных вариантов, предложенных народ¬

нической мыслью более чем за столетнее свое существование. С одной

стороны, народничество с момента своего возникновения (40-е годы

XIX в.) и до гибели имело ряд общих черт. С другой — народничество

40—50-х годов, 60-х, 70-х, 80-х и 90-х годов XIX века, а затем и первых

десятилетий XX века было представлено множеством идейных течений и

схем, весьма различно решавших целый ряд узловых проблем, порой

приводивших различные течения и группировки к конфликту.
Сразу же оговоримся, что подобное предложение продиктовано не

желанием дать классификацию различных вариантов народнической мо¬

дели переустройства России, а стремлением к непротиворечивому реше¬

нию проблем, возникающих при анализе идейных течений и группиро¬

вок в народничестве XX века, спектр которых был чрезвычайно широк.
Здесь хотелось бы подчеркнуть, что всецело занятые политической

борьбой в нелегальных условиях эсеровские теоретики не смогли в пол¬

ной мере раскрыть и реализовать потенциальные возможности «интег¬

рального» метода. Их силы уходили на решение задач «злобы дня», а

противостояние с властью «зашоривало» и «приземляло» их. Впрочем,

это отнюдь не означает, что найденные ими решения аграрного вопроса

(детализированного в целом ряде законопроектов) или схемы смешан¬

ных форм собственности в экономике (проекты лета 1917 г. и последую¬

щих лет) и т.д. — не имели ценности. Напротив, они имели для своего

времени новаторский характер, позволявший добиться (при определен¬

ных условиях) серьезного прорыва в решении задач политического, эко¬

номического и социокультурного преобразования России.
Но хотелось бы обратить внимание и на то, что если бы народничес¬

кие идеи и традиции не были бы столь решительно задушены в совет¬

ское время, то их развитие дало бы серьезные результаты и в гуманитар¬

ных науках. Подтверждением этой мысли нам представляются те успехи,

которых в разных областях добились ученые, испытавшие влияние на¬

роднических идей, — социолог П.А.Сорокин, ученые-аграрники A.B.Ча¬

янов, А.Н.Челинцев и некоторые другие. Впрочем, нет необходимости
7

доказывать уже очевидную сегодня истину — зашоривание социальных

наук рамками жестко сконструированной идеологии для них гибельно.
М.В.Вишняк уже в 50-е годы в статье «Оправдание народничества»,

оспаривая традиционный тезис о том, что центральным ядром народни¬

ческой (и эсеровской) идеологии является вопрос об «особых путях» раз¬

вития России, заявлял: «Если говорить о главном или главнейшем при¬

знаке в идеологии народничества, на протяжении всей истории народни¬

чества он выражается в признании народа определяющим агентом рус¬

ской истории, ее правообразующим фактором — в меньшей степени в

прошлом, в возрастающей степени в будущем»11. Не менее важным при¬

знаком народнической идеологии он считал подчеркивание ценности че¬

ловеческой личности и создание демократического общественного уст¬

ройства. Во многом с ним был солидарен и М.М.Карпович (один из ав¬

торов сборника «Судьбы России», изданного в 1957 г. «Объединением

российских народников», возглавлявшимся А.Ф.Керенским), который

отмечал: «Народничество 70-х годов было "религией социального долга",

но среди его учителей были Лавров, видевший главного двигателя про¬

гресса в "критически-мыслящей личности", и Михайловский, подняв¬

ший знамя "борьбы за индивидуальность"... Свобода личности была для

них неразрывно связана с ее ответственностью, с сознанием ее нравст¬

венного долга перед каждым из "братий по крови", как писал Белин¬

ский. В народничестве 70-х годов эта связь свободолюбия с народолюби-

ем сказалась с особой напряженностью, и знаменитое "хождение в

народ" при всей его политической неподготовленности и бесплодности

навсегда останется примером высокого морального воодушевления и

бескорыстной жертвенности... И так же, как в вопросе об отдельной че¬

ловеческой личности, так и в своем отношении к народу (в условиях

того времени это было прежде всего крестьянство) русская интеллиген¬

ция видела в нем не средство для достижения своих целей, не опытное

поле для произведения социально-политических экспериментов, а своего

рода коллективную личность, в которой она уважала ее самобытность и

чаяния и нужды которой она стремилась познать... С признанием за на¬

родом права на самобытное существование была неразрывно связана

идея народной самодеятельности, народного самоуправления. В своем

логическом развитии эта идея приводила к мысли о необходимости со¬

здания в России правового демократического государства. Не все из сво¬

бодолюбивых течений русской общественной мысли пришли к этому

выводу с надлежащей быстротой, а некоторые из них вообще его не сде¬

лали»12. Подобного вывода не сделали и некоторые течения в народни¬

честве. Но для большинства народнических течений ядро их взглядов

было именно таким. Весьма важен вывод М.М.Карповича, выражавшего

общее кредо последних народников: «Подлинное возрождение России

может произойти только на путях свободы и народной самодеятельности

и в рамках правового демократического государства»13.
Достаточно оригинально решалась народничеством (с различной сте¬

пенью последовательности у разных его течений) и проблема об «особых

путях» и «самобытности» развития России.
Впрочем, представляется не совсем верным ставшее уже своеобраз¬

ной традицией и отнесение старого народничества и неонародничества к

почвенническим теориям. Неправомерно игнорировать то важнейшее

обстоятельство, что сама идея социализма — дитя западной цивилиза¬

ции, а генезис социалистического движения и идеологии неразрывно

связан с западной общественно-политической традицией. Лозунг Вели¬
8

кой Французской революции «Свобода, равенство, братство» в опреде¬

ленном смысле стал базовым и для либералов и социалистов. Не касаясь

вопроса о том, какая из этих двух мировоззренческих концепций — ли¬

беральная или социалистическая — наиболее адекватно отражает цен¬

ности западной цивилизации, отметим лишь то, что интересует нас в

данном контексте. А именно то, что краеугольные камни социализма (по

крайней мере так, как он стал пониматься на Западе и в России с сере¬

дины XIX века) — это ценности именно западной цивилизации: призна¬

ние ценности человеческой личности, восхваление ее активности, сози¬

дающей и преобразующей мир, стремление к ее политическому и духов¬

ному раскрепощению, требования комплекса политических свобод и со¬

здания общественных и государственных институтов, ограничивающих

подавление личности и способствующих ее свободному развитию, хва¬

лебный гимн техническому прогрессу (с оговорками, касающимися эска¬

лации эксплуатации человека человеком).
Все эти ценности, естественно, присутствуют и в несоциалистичес¬

ких концепциях, весьма полно выражены в либеральном спектре запад¬

ных и западнически ориентированных концепций. Но западноевропей¬

ский социализм, базируясь на этих идеях, пытался довести их до логи¬

ческого конца и предложил пути, необходимые для полной реализации

этих идей в жизнь: уничтожение частной собственности, привилегий бо¬

гатых и власть имущих, семьи, религии и замену ее атеизмом; введение

общности имущества, планомерно организованное производство и рас¬

пределение, обеспечение равенства и равных возможностей. Готовность

адептов социалистической идеи дойти при реализации этих задач до от¬

рицания политических свобод личности и необходимости демократичес¬

ких институтов определялась разными причинами, в том числе и степе¬

нью революционной экзальтированности, и характером их темперамента.

XIX и особенно XX век дали целый веер моделей реализации социалис¬

тической идеи: от социал-реформистских бернштейнианского толка (по¬

добных «шведской модели социализма») до тоталитарного советского,

китайского, кампучийского и прочих вариантов.
Весьма характерно, что антидемократические варианты социализма

(вынужденные тем не менее принимать псевдодемократические обличил)

вступили в конфликт с «западнической» традицией и ценностями и на

Западе в конечном счете не прижились. Об этом свидетельствуют упадок

и эволюция западных компартий в сторону социал-реформистских тео¬

рий в 60—80-е годы, а оставшиеся верными коммунистической ортодок¬

сии вытеснены на периферию общественной жизни (последнее характер¬

но и для современной России).
Народничество восприняло базовые ценности западной цивилиза¬

ции, но пыталось смоделировать такую концепцию общественно-эконо¬

мического развития России, которая, с одной стороны, учитывала ее ис¬

торические особенности и особенности менталитета ее народа, а с дру¬

гой — взяв наиболее привлекательные черты и ценности западной циви¬

лизации, оставляла за бортом ее негативные черты и тенденции (реак¬

цией на которые явилось прежде всего появление в самой западноевро¬

пейской общественной мысли и практике феномена социализма).
Таким образом, сам вектор ориентированности и «старого», и «ново¬

го» народничества (для первого — в меньшей степени, для второго — в

большей) был без сомнения «западническим», но с поправками на обя¬

зательный учет «специфики» России. Отсюда, конечно, не вытекает ут¬

верждение, что любая социалистическая теория или практическая мо¬
9

дель (вплоть до кампучийской) является «западнически» ориентирован¬

ной. Подстановка (подмена) одних базовых ценностей другими, прежде

всего отказ от свободы личности и демократии как способа ее функцио¬

нирования, означает как разрыв с основными ценностями западной ци¬

вилизации, так и с ее пониманием социализма.
При серьезных расхождениях в понимании конечных целей и задач

общественного развития ортодоксальных социал-демократов и некото¬

рых радикальных либералов их объединяла общая (при всех оттенках)

установка (унаследованная многими из современных нам сегодня «за¬

падников») на тождественность процессов социально-экономического

развития Запада и России, находящихся лишь на разных ступенях еди¬

ной лестницы развития, преувеличение роли закономерностей в разви¬

тии общества, склонность приносить исторические и социо-культурные

особенности России и менталитета ее народа в жертву всеобщей универ¬

сальности того пути, который показала западная технологическая циви¬

лизация.
Эсеры исходили из того, что страны т.н. первого эшелона капитализ¬

ма, где эта цивилизация проросла из традиционной и худо-бедно пере¬

плеталась с ней, находились в лучшем положении, чем страны второго

эшелона, где эта цивилизация, пришедшая извне, пыталась вытеснить

традиционную. Наиболее радикальные представители «русского западни¬

чества» (прежде всего — социал-демократы) считали, что традиционная

цивилизация обречена, что крестьянство и Россия в целом должны «вы¬

вариться в фабричном котле». Крестьянство как носитель старой тради¬

ционной цивилизации должно исчезнуть, превратившись в пролетариат,

а весь социально-экономический и культурный комплекс приобрести

черты новой технологической цивилизации и в значительной мере «вес¬

тернизироваться». Соответственно все, что мешало этому, объявлялось

отжившим и реакционным, а капитализм трактовался как универсаль¬

ный метод, как панацея в преобразовании общества.
Парадокс заключается в том, что часть эсерства, ассимилировав на¬

роднические и «бернштейнианские» идеи (а последние были первона¬

чально восприняты в штыки в среде западноевропейской социал-демо¬

кратии, прежде всего германской, славившейся своей силой и ортодок¬

сальностью), в определенной степени обогнала западное социалистичес¬

кое движение в использовании на практике идей социал-реформистско-

го типа, к которым оно обратилось намного позже. Важно, что эсеры,

хотя и ощущали некую чуждость во II Интернационале, где безраздельно

господствовала социал-демократия, тем не менее считали себя частью

единого социалистического движения и, более того, считали, что опере¬

жают социал-демократов ортодоксов в анализе сущности крестьянства и

тенденций мировой эволюции.
Особо отметим, что главный теоретик эсеровской партии и автор ее

программы В.М.Чернов, как он сам говорил, выступил в роли двойного

ревизиониста, ревизовав старое народничество и марксизм. В своем чер¬

новом наброске В.М.Чернов в 1914 г., готовясь возражать H.H.Суханову,

объявившему эсерство разновидностью социал-демократии и отрицавше¬

му его связь с народничеством, писал: «Отчего эта преемственная нить

так не нравится Сух[анову]? Да от того, что он совершенно] напрасно

поверил, будто либо связь с современным научным социализмом, либо

преемственная связь с русским народнич[еством]: одно другое исключа¬

ет. Тут-то и ошибка, как я доказываю]: народничество само было в ор¬

ганической] связи с современным] ему международным] социализмом.
10

Мы — ревизионисты старого народничества. Мы ревизионисты и марк¬

систской догмы. Ревизионизм слева. Не "обычного типа ревизионизм".

Два положения]: не только и света, что в капитал[истическом] окошке.

Социализм — не побочный рефлекс капиталистического] строя, созда¬

ющего впервые современный] индивидуальный] прот[ест], а нечто го¬

раздо более универсальное, тесно связанное с крестьянскими] войнами

средних веков, с восстаниями] рабов древности, с утопиями. Народ как

сов[окупность] трудящихся классов... Мы — ревиз[ионисты] слева. Бе¬

режное отношение к капитализму] нам чуждо»14.
Говоря об эсеровском «ревизионизме слева», В.М.Чернов противопо¬

ставлял свою концепцию «ревизионизму справа», т.е. ревизионизму

Э. Бернштейна и его последователей внутри немецкой социал-демокра¬

тии. Но здесь заключается парадокс. С одной стороны, их идеи помогли

В.М.Чернову, по его собственному замечанию, не повторить ошибки

марксистов-ортодоксов при формировании своих взглядов. С другой —

«небережное» отношение к капитализму, свойственное его концепции (и

еще более свойственное максималистам и левым эсерам), позднее у

части эсеров, т.н. «правых» (группа Н.Д.Авксентьева), трансформирова¬

лось в весьма «бережное» отношение к нему. Разгадка парадокса в том,

что разные течения в эсерстве педалировали разные составные части

«синтезной» ортодоксальной (черновской) концепции. И если почва для

«левых» и максималистов имелась в той части концепции, где речь шла
о	возможности прерыва капиталистического развития в сельском хозяй¬

стве (эта возможность трактовалась весьма расширительно), то для «пра¬

вых» эсеров почва была в эволюционном характере эсеровской концеп¬

ции. Эволюционность ее вытекала прежде всего из того, что решения

поставленной задачи — соединения двух культур, двух цивилизаций не¬

мыслимо достигнуть только хирургическими, радикальными методами.
Сконструированная прежде всего В.М.Черновым эсеровская офици¬

альная концепция, вобравшая в себя положения и марксизма и народни¬

чества, исходила из того, что капитализм в странах, где он вырос на соб¬

ственной основе, и капитализм, пришедший извне, весьма различны. В

странах второго типа его хищнические разрушительные тенденции и сто¬

роны проявляются сильнее всего. Поэтому необходимо поддерживать ка¬

питализм в городах, в промышленности, где он выполняет прогрессив¬

ную роль, и препятствовать его проникновению в земледелие, где он,

разрушая традиционную земледельческую культуру, ничего положитель¬

ного взамен создать не сможет. Эсеры горячо доказывали, что повсе¬

местная концентрация производства в земледелии по образу промыш¬

ленности — это утопия, не учитывающая специфики сельского хозяйст¬

ва, и что будущее в сельском хозяйстве за семейными трудовыми хозяй¬

ствами (в этом они оказались правы: сегодня даже в самых развитых

странах мощные сельскохозяйственные предприятия по переработке

продукции соседствуют с фермерскими семейными хозяйствами).
В то же время представляется, что применение терминов «аграрный

социализм», «крестьянский социализм» к эсеровскому варианту народ¬

нической модели переустройства России не совсем правомерно, т.к. они

слишком односторонни, это скорее симбиоз ценностей двух цивилиза¬

ций. А точнее говоря — это одна из первых попыток приспособления

традиционных цивилизаций незападного мира к требованиям модерни¬

зации, органичного и безболезненного соединения сильных и конструк¬

тивных сторон двух цивилизаций (традиционной и технологической),

попытка преодоления раскола культур в России (с петровских преобра¬
11

зований), попытка синтезировать нечто единое. Несомненно, что эта

концепция, как и любая другая социалистическая концепция, содержала

сильный утопический элемент. Вопрос в том, смогли бы эсеры (или их

часть) эволюционировать под давлением реалий, как это много позже

сделали европейские социал-демократы, которых сегодня редко называ¬

ют утопистами.
Свою задачу эсеры видели в соединении ценностей западной циви¬

лизации с ценностями традиционной культуры, т.е. действуя в том же

направлении, что и японские реформаторы, сумевшие создать после

Второй мировой войны такой симбиоз, начиная с лозунга «западная тех¬

ника, японские традиции». Понятно, что эта аналогия условна и охваты¬

вает лишь «цивилизационный аспект».
Эсеры были уверены, что ключевые ценности западной цивилиза¬

ции, ставшие ценностями и европейского социализма: свобода личнос¬

ти, демократия и самоуправление — будут восприняты русским общин¬

ным крестьянством, в течение многих веков решавшим все вопросы на

общинных (мирских) сходах. Здесь уместно отметить, что, по оценке ис¬

торика Л.И.Семенниковой, «жизнь русских славян была организована на

демократических началах, в отличие от Западной Европы — более демо¬

кратических. Демократия по типу была близка к эллинской, к демокра¬

тии античных городов-полисов... Киевская Русь развивалась по пути,

близкому к античному. Фактически она была ближе к прогрессивному

типу развития, чем средневековая Европа»15.
Попутно отметим, что на основе этой примитивно-зачаточной

формы демократического самоуправления в средние века выросли т.н.

вечевые республики Новгорода и Пскова, которые (прежде всего Новго¬

род) развивались в одном темпе с Европой того времени и являлись ее

частью. По словам того же историка, «фактически Новгородская респуб¬

лика была аналогом республикам Ганзейского союза, городам-республи-

кам Италии: Венеции, Генуе, Флоренции»16. Вековой спор общества и

власти решился в пользу авторитарной московской власти, но «...прямая,

непосредственная демократия сохранилась на уровне общины, корпора¬

ции. С демократией в повседневной жизни было связано большинство

населения: крестьянская, посадская, казачья общины и даже община

крепостных. Однако демократия не развивалась, она как бы законсерви¬

ровалась на низовом уровне»17.
Эсеры по сути дела хотели «расконсервировать» демократический по¬

тенциал народа, обеспечить максимальное развитие приглушенных, но

не подавленных до конца традиций народоправства, сохранившихся

волею обстоятельств только на низовом уровне, но закрепленных в ми¬

ровоззрении народа. Эсеры полагали, что освобожденные от внешнего

диктата демократические традиции крестьянства при определенных ус¬

ловиях смогут перейти на более высокий уровень развития, став основой

для превращения страны в подлинное демократическое общество.
Общинный коллективизм крестьянства и его отрицательное отноше¬

ние к частной собственности на землю (земля ничья, Божья), по выра¬

жению В.М.Чернова, делали крестьянство восприимчивым к «социалис¬

тической прививке»18. Для эсеров, по словам В.М.Чернова, «...будущее

земледелия рисовалось не в виде капиталистической, а в виде коопера¬

тивной эволюции», причем сама сельская община виделась им как

«своеобразный элемент кооперации». Он подчеркивал: «Социализация

есть не что иное, как распространение начал демократического самоуп¬

равления на новую область: на земельное хозяйство страны... Столыпин
12

когда-то ставил в своем земельном законодательстве "ставку на силь¬

ных". Большевики одно время ставили ставку на "деревенскую бедноту",

а потом принялись ломать себе голову, как бы поставить "ставку на се¬

редняка", устроив с ним "смычку". Социалисты-революционеры ставили

и ставят ставку на "передовика" — на носителей сельскохозяйственного

прогресса и распространителей его через сельскохозяйственную коопера¬

цию на массу трудовых хозяйств»19.
Но не только поэтому безоговорочные оценки эсеров как антизапад¬

ников и почвенников вызывают сомнения. По словам В.М.Чернова,

«самобытным» и чисто «национальным» в эсеровском социализме явля¬

ется лишь способ связать социалистические идеи с обычным правом, с

естественным трудовым миросозерцанием русского крестьянства20. И

судя по тому, как крестьянство в 1917 г. ухватилось за аграрную про¬

грамму эсеров, это им удалось, создав парадокс для всех уверенных в

частнособственнических настроениях крестьянства и для всех поклонни¬

ков столыпинской аграрной реформы: социалистическая партия, высту¬

пающая за ликвидацию частной собственности на землю, крестьянскими

голосами побеждает с большим отрывом на выборах в Учредительное со¬

брание.
Еще в июне 1913 г., отвечая на вопросы корреспондента газеты

«Юг», В.М.Чернов заявлял: «Те времена, когда народ и революционная

интеллигенция были отделены друг от друга целою психологическою

пропастью, когда они друг для друга были сфинксами, прошли и погре¬

бены безвозвратно. Быстрота, с какой крайние выводы революции и со¬

циализма прививались народному сознанию, оказалась необычайной:

она изумляла и нас самих, и наших врагов. Не подумайте, будто я пре¬

увеличиваю глубину и полноту этого духовного переворота. Я слишком

хорошо знаю, что практические лозунги социализма не могут быть ото¬

рваны от той родной почвы, в которой только и могут они своими кор¬

нями почерпать жизненные соки: от целостного социалистического ми¬

росозерцания. Я слишком хорошо знаю, что, как бы ни было пропитано

трудовыми началами примитивное, стихийно сложившееся миросозерца¬

ние русской деревни, от него до социализма в настоящем смысле этого

слова — как от земли до неба. Трудовые элементы мужицкого миросо¬

зерцания — это лишь зерна, которые путем тщательного ухода могут

быть выращены в вечно зеленое дерево социалистического понимания.

Здесь речь идет о глубоком умственном перевоспитании, хотя и отправля¬

ющемся от счастливых задатков, а такое перевоспитание одним внезап¬

ным "озарением", "просиянием ума" достигнуто быть не может»21.
Стержень всей идейной конструкции эсеров — это политические

свободы и политическая демократия, в отстаивании которых ортодок¬

сальная часть эсеров была вполне последовательна. В.М.Чернов метко

характеризовал марксистскую теорию диктатуры пролетариата как «рево¬

люционную переделку теории просвещенного абсолютизма»22.
На II съезде РСДРП Г.В.Плеханов отказался признать абсолютную

ценность «принципов демократии», заявив, что «революционный проле¬

тариат мог бы ограничить политические права высших классов, подобно

тому, как высшие классы ограничивали когда-то его политические

права. О пригодности такой меры можно судить лишь с точки зрения

правила: salus revolutiae suprema lex (успех революции — высший

закон)»23. Уже в конце жизни он вновь заявил: «...у нас должен быть

только один безусловный принцип: благо народа высший закон. И я не

раз пояснял, что в переводе на революционный язык принцип этот
13

может быть выражен еще так: "Высший закон — это успех революции"...

Целесообразность — вот единственный критерий его (научного социа¬

лизма. — K.M.) в вопросах политики и тактики.... "Но ведь это — верх

безнравственности!" — кричат хором наши противники, противники на¬

учного социализма. Признаюсь, я никак не могу понять — почему. Тут,

как и везде, нет ничего безусловного. ...когда деятель, усвоивший себе

принцип целесообразности, руководится благом народа как высшим за¬

коном, что может быть безнравственного в его стремлении держаться

таких правил, которые скорее других ведут к его благородной цели»24.
Подобные заявления вызвали резкую критику В.М.Чернова, который

писал: «С этим рассуждением мы не можем согласиться по принципи¬

альным этическим основаниям. Перешагнув через вопрос об этической

допустимости определенного политического поведения, — как будто пос¬

леднее и не подлежит никакой принципиальной нравственной оцен¬

ке, — Плеханов заменил последнюю простым расчетом политической

выгоды, хотя бы и с точки зрения такой ценности, как salus revolutionis.

Но для нас демократические принципы есть не просто политическое по¬

нятие, не просто популярный и удобный лозунг в ряду других лозун¬

гов»25.
Крайне интересны размышления В.М.Чернова уже в последней эми¬

грации о том, что самая демократическая, идеальная конституция, про¬

кламированная в «недемократической по духу, по нравам, по традициям

стране», вначале останется только клочком бумаги. Что же нужно для

прогресса страны? Урезанная демократия, даже просто какая-нибудь

форма автократии, аристократии, теократии, плутократии? Или предпо¬

честь формальную демократию, не требуя от нее чудес, т.к. в отличие от

всех других «кратий» она ставит меньше всего препятствий «к органичес¬

кому изживанию чисто бумажного бытия, всевозможных вольностей и

прав, к постепенному заполнению и оживотворению демократической

формы правления растущим и накопляющимся демократическим содер¬

жанием»?26
В.М.Чернов соглашался с тем, что демократия неполна и однобока,

пока она остается лишь политической демократией, при отсутствии де¬

мократии хозяйственной. Демократия означает самоуправление. Но пока

из компетенции самоуправления изъяты, пока окопами и проволочным

заграждением «священной частной собственности» от нее отделены источ¬

ники материального бытия человечества, средства производства, которыми

создается все общественное богатство, — до тех пор это — лишь «демо¬

кратия на ущербе», демократия, урезанная применительно к самодержа¬

вию частного интереса имущих, juris utendi et abutendi собственников.
Только когда производство страны будет организовываться общест¬

венною волею, только когда «собственность» на средства производства

переродится в социальную функцию индивида по передоверению и по

заданиям общества — только тогда и можно будет говорить об интег¬

ральной и последовательной демократии. До конца доведенная, все об¬

ласти социального бытия человечества охватывающая демократия — есть

социализм. Социализм означает не что иное, как распространение обще¬

ственной компетенции с поверхности социального бытия вглубь его —

на всю область имущественных, материальных, экономических отноше¬

ний, на всю область производства и распределения благ. Но именно по¬

тому, что «интегральная демократия есть социализм — именно поэтому

не социализм всякий строй, в котором отсутствует демократия, отсутст¬
14

вует Великая Хартия Вольностей и прав. Если нет полноты свободы без

социализма, то нет и никакого социализма без полноты свободы»27.
По убеждению В.М.Чернова, марксизм чужд подобной постановки

вопроса, видя в ней какой-то «фетишизм свободы». Марксизм искусст¬

венно вырывает свободу и демократию из «единого и неделимого» тела

социалистического общества и делает их лишь ступенями к этому обще¬

ству, лишь служебным орудием, лишь средством для его достижения,

средством, не имеющим самостоятельной ценности. В.М.Чернов конста¬

тировал: «Свобода, личные права, самоуправление — все, совокупность

чего мы зовем демократией, — с нашей точки зрения, наоборот, суть

самостоятельные и полноценные культурные ценности. Без них социа¬

лизм — то же, что организм, из которого вынули душу. Социализм без

общественной и личной свободы — не социализм вовсе, а только авто¬

ритарная казарма или каторга»28.
По мысли В.М.Чернова, автократия, теократия, аристократия, плуто¬

кратия отжили свой век. Бесперспективны, по его мысли, и новые кон¬

струкции в форме «идеократии», когда аппарат управления страной де¬

лится на «внешнее государство» и на внутреннее государство в государ¬

стве, что есть лишь более совершенные формы теократии. Разновиднос¬

тями идеократий он считал советский тоталитарный коммунизм и гер¬

манский фашизм. Идеократичны, по его мнению, и «евразийство», и

американская «технократия». По убеждению Чернова, сколько бы еще

не было придумано «идеократических» систем, подоплека у всех у них

одна. Все они исходят из несовершеннолетия народа, массы, из неверия

в его творческие потенции29.
Показательно, что в 1918 году в условиях разгоравшейся гражданской

войны ЦК ПСР в инструкции эсеровским фракциям в земствах и город¬

ских муниципалитетах отмечал, что их задача «щепетильно охранять ос¬

новы народоправства от покушений, способствовать выявлению макси¬

мума жизнедеятельности всех институтов народовластия, еще не успев¬

ших укорениться за столь короткое время». Та же инструкция требовала:

«всякая власть, устанавливаемая на местах в случае свержения больше¬

вистской олигархии, должна или быть прямо властью созданных на ос¬

нове всеобщего избирательного права органов самоуправления, или же

им санкционирована и подотчетна»30.
Важное значение для формулирования ортодоксальной (черновской)

эсеровской концепции имело использование идей немецких т.н. правых

социал-демократов Г.Герца, Э.Давида и особенно Э.Бернштейна31. Глав¬

ная идея Бернштейна стала основой эсеровской ортодоксальной доктри¬

ны — длительное поэтапное движение к социализму, который есть ре¬

зультат ряда последовательных реформ, совершенствующих экономику,

право и мораль общества. А все это время — длительный переходный

период при существовании смешанной экономики, где продолжает раз¬

виваться капитализм в промышленности при ограничении хищнических

наклонностей буржуазии. В концепции эсеров «социализация земли»

трактовалась как пробитие бреши в капитализме и вытеснение его из

земледелия, где провозглашалось отсутствие частной собственности на

землю, являющуюся общенародным достоянием и обрабатываемую крес¬

тьянами, связанными единой сетью кооперации, поддерживающими от¬

ношения с городом на основе рыночных, товарно-денежных отношений.

Право распоряжения землей — у созданных самими крестьянами земель¬

ных комитетов и органов самоуправления, от волостного до общерос¬

сийского.
15

Единства у эсеров по вопросу о том, кому будет принадлежать поли¬

тическая власть после свержения самодержавия, не было. До революции

большинство из них считало, что власть будет в руках у партий либе¬

рально-буржуазного толка, при давлении на них социалистических пар¬

тий (в том числе и через парламент и профсоюзы). Не было единства,

как нетрудно понять, и в вопросе о длительности переходного периода

(максималисты его фактически отрицали, допуская также возможность

ограничения, «урезания» демократии и использования насилия как свое¬

образного инструмента социального преобразования и явившись, по

справедливому выражению В.М.Чернова, «предтечами большевизма»32).

В этой связи весьма любопытно свидетельство эсерки Б.А.Бабиной о

«жарком диспуте» «правых» и левых эсеров в тюрьме в 1922 г.: «Кто-то

из правых эсеров доказывал, что настоящий социализм в России, несу¬

щий идеи правды, справедливости и свободы, если и будет когда-нибудь

построен, то не раньше, чем через двести лет. Оппонентом выступил

Камков, утверждавший, что век революций далеко не закончен и социа¬

листическая система в Европе победит к середине XX столетия...»33

Представляется, что следует признать правоту немецкого историка

М.Хильдермайера, который в одной из последних своих статей факти¬

чески признал, что эсеровская партия больше других российских партий

годилась на роль силы, которая могла в 1917 году вывести страну из

кризиса при сохранении демократии34.
Соглашаясь в целом с выводом отечественного историка Н.Д.Еро-

феева, что «эсеровская модель социализма была российским вариантом

демократического социализма»35, подчеркнем, что эсеры-максималисты

и отчасти левые эсеры вышли за рамки демократического социализма.

Корни этого явления были верно подмечены В. М.Черновым еще в

1910 г., когда он отмечал: «Многие элементы, характеризующиеся нетер¬

пеливым, резко-революционным и непримиримым темпераментом, ко¬

торым естественнее всего было бы примкнуть к анархизму, шли в ряды

ПСР, моральный и политический престиж которой был высоко поднят в

глазах публики рядом громких деяний... Они-το и явились впоследствии

в партии теми центробежными силами, которым не хватало только лиде¬

ров для того, чтобы выделиться в особую фракцию или даже в новую

партию»36.
Нужно всегда иметь в виду, что эсеры не были идейно однородны.

Причины идейной неоднородности ПСР разнообразны. Прежде всего

изначальной и постоянно действующей установкой была установка на

стремление объединить все оттенки народничества, принимать в партию

всех признающих ее практическую политическую платформу и подчиня¬

ющихся партийным решениям. Уже в момент своего возникновения

ПСР вобрала в себя группы и организации с достаточно большой пе¬

стротой взглядов. С самого начала в ней оказались представители не¬

скольких генераций: старых народников и народовольцев, участников

народовольческих кружков 80—90-х годов, бывших социал-демократов и

молодежи, чье мировоззрение формировалось уже как собственно эсе¬

ровское. Разброс взглядов был весьма велик, особенно в первое время

существования ПСР. Позднее он несколько сгладился за счет распро¬

странения эсеровской «ортодоксии», закрепленной в программе ПСР и

одобренной I партийным съездом, но отнюдь не исчез. В ПСР почти на

всех ее организационных уровнях, включая средний и верхний, можно

было найти людей, чье миросозерцание было скорее либеральным, чем

социалистическим, людей с ярко выраженными анархистскими взгляда¬
16

ми, бывших с.-д. с неизжитыми остатками марксистской догмы, народ¬

ников и народовольцев, чьи взгляды представляли порой причудливое

сочетание фрагментов разных идеологий и теорий, причем доминантой

мог быть и марксизм, и анархизм, и политический радикализм либераль¬

ного толка. Классифицировать все оттенки мировоззрений в эсеровской

среде затруднялись даже сами эсеры.
Примечательны слова А.А.Биценко об обитательницах Мальцевской

каторжной тюрьмы: «Помню, как не раз мы умилялись столь великому

разнообразию. "Подумайте, какое богатство! Что ни с.-р., то особая ин¬

дивидуальность! Какая роскошь!" А вместе с этой роскошью получалась

и другая: что ни с.-р., то особый "оттенок" в теоретическом обосновании

программы, тактики, и в частности террора, или уж вовсе совсем особое,

такое своеобразное миросозерцание с вытекающим из него своим обо¬

снованием деятельности»37. Ю.Денике в 1953 г. справедливо отмечал:

«Партия социалистов-революционеров, одним из лидеров и главным

теоретиком которой был В.М.Чернов, была по крайней мере относитель¬

но и в принципе чужда догматизму. В пределах общей социальной и по¬

литической программы партия допускала большие различия мнений,

философских взглядов, теоретических предпосылок. Она тяготела к ши¬

роте, а не к исключительности»38.
В отличие от большевистской «партии нового типа», партии строго

централизованной, с наличием харизматического лидера и культивируе¬

мой жесткой дисциплиной, своеобразного «ордена меченосцев» (огово¬

римся, что эти черты и тенденции получили завершение лишь после

1917 года), эсеровская партия была совершенно иной. Главенствующими

тенденциями в ней были широкое распространение начал федеративнос-

ти вплоть до автономии, приверженность значительной части членов

партии демократическим принципам организационного устройства и го¬

товность отстаивать их против поползновений «центра». Полновластного

харизматического «универсального лидера» у эсеров не было, да, вероят¬

но, и не могло быть. Весьма характерной чертой для эсеров была и их

знаменитая «веротерпимость». Выражалась она не только в признании

права каждого члена партии иметь и пропагандировать свой взгляд по

программным и тактическим вопросам (но при сохранении единства

действий и без перехода от слов к действию), но еще и в том, что в

отличие от социал-демократов у эсеров не существовало единой, обяза¬

тельной для всех членов партии социальной философии. Считалось до¬

статочным признавать программу и тактику партии и исповедовать

любую философскую систему: от позитивизма до неокантиантства. Не¬

мало среди эсеров было и верующих людей. Каким образом они совме¬

щали эти ценности, было их личным делом. В.М.Чернов отмечал: «У нас

нет казенной философии, а следовательно, нет и должности действи¬

тельного статского философа ПСР»39.
В конце своей жизни социолог с мировым именем П.А.Сорокин так

объяснял свой юношеский выбор в пользу эсеров: «В противополож¬

ность социал-демократам эсеры претендовали на роль партии всех тру¬

дящихся классов — крестьян, рабочих и интеллигенции. В отличие от

марксистского материализма и экономической интерпретации человека

и истории философия и социология эсеров были в большей степени ин¬

тегральными и идеалистическими. Они особо подчеркивали роль твор¬

ческих идей, волеизъявления, "борьбы за индивидуальность" против

“борьбы за существование", значимость неэкономических факторов, де¬

терминирующих социальные процессы и человеческое поведение»40.
17

Представляется, что «интегрализм» эсеровского миросозерцания, не¬

однократно руганный за «идейную окрошку», нельзя оценивать одно¬

значно и прямолинейно. Действительно, с одной стороны, в жизни эсе¬

ровской партии он сыграл до некоторой степени отрицательную роль —

создавая предпосылки для фракционного размежевания (впрочем, при¬

чины этих процессов ни в коем случае нельзя сводить только к идейным

разногласиям). Но с другой стороны, отсутствие единой, «казенной»

партийной философии и, самое главное, — широкие рамки для мировоз¬

зренческих поисков давали возможность всем желающим искать и нахо¬

дить схемы и решения, более адекватно отражающие явления многооб¬

разного и сложного мира, не укладывающиеся и до сих пор ни в одну

придуманную теорию.
Подчеркнем, что различные идейные течения в ПСР не пребывали в

застывшем виде, а все время эволюционировали и приобретали иные

контуры, порой сходя на нет, чтобы воскреснуть вновь в ином обличье

и с другими лидерами. Так, «теоретический максимализм» Н.И.Ракитни¬

кова с «практическим максимализмом» Союза с.-р.-максималистов и

ПЛСР (интернационалистов) роднила центральная идея — возможность

непосредственного движения к социализму (притом, что сам Н.И.Ракит¬

ников, будучи членом ЦК ПСР, а позже редактором ЦО, отстаивал эсе¬

ровскую «ортодоксию» от нападок и слева и справа). В наиболее полном

виде эти идеи были сформулированы «максимализмом», предвосхитив¬

шим последующую эволюцию большевизма.
Левые эсеры, как представляется, встав на эту дорогу, ничего цель¬

ного создать не смогли (или не успели), предпочитая именно себя назы¬

вать продолжателями героической истории ПСР. Еще раз подчеркнем,

что максимализм и отчасти левое эсерство выпадают из традиции «демо¬

кратического социализма», куда без всяких оговорок мы можем отнести

лишь эсеров центра («ортодоксов»), т.н. «правых» (группа Н.Д.Авксен¬

тьева) и группу «инициативного меньшинства».
Было бы слишком прямолинейным считать, что «все» эсерство эво¬

люционировало к социал-реформизму, а «вся» социал-демократия — к

народничеству, с его постулатами об особых путях России, возможности

прерыва капиталистического развития и т.д. В эсеровской среде с самого

момента ее возникновения были течения, требовавшие еще более при¬

близиться к современному социализму, отказываясь от народнических

пережитков, чем это делали ортодоксальные эсеры. И, напротив, суще¬

ствовали течения, считавшие чрезмерными уступки марксизму, допу¬

щенные даже «ортодоксальными» эсерами, и требовавшие восстановле¬

ния «цельного народничества».
Часть эсерства, разрывая с демократической традицией, считала воз¬

можным заменить эволюционное развитие социальным экспериментиро¬

ванием, неизбежно связанным с применением в качестве его инструмен¬

та массового насилия. Часть социал-демократии (прежде всего — боль¬

шевики, хотя первоначально движение в эту сторону начали Троцкий и

Парвус, которых В.М.Чернов характеризовал как «меньшевистских мак¬

сималистов») эволюционировала к тому же, отказываясь от важнейших

постулатов марксистской догмы41.
Другая часть социал-демократии оставалась верна ей, мучительно из¬

живая присущий ей взгляд на относительную ценность демократии.

Даже меньшевики — наиболее ортодоксальная часть русской социал-де¬

мократии — были весьма прохладно настроены к идеям социал-рефор¬

мизма, впервые сформулированным Э.Бернштейном. В какой степени
18

меньшевизм (хотя бы в лице его отдельных представителей) эволюцио¬

нировал в годы последней эмиграции в сторону социал-реформизма и

эволюционировал ли вообще, остается неясным.
Парадокс же заключается в том, что эволюцию к идеям социал-ре¬

формизма, рожденного в недрах западноевропейской социал-демокра¬

тии, начали не русские социал-демократы, а одна из частей эсерства

(«правые» — Н.Д.Авксентьев, И.И.Фондаминский, С.Н.Слетов, В.В.Руд¬

нев, М.В.Вишняк), взяв за отправную точку своей эволюции бернштей-

нианские идеи, изначально заложенные наряду с другими в эсеровской

социальной доктрине.
У нас нет достаточных оснований говорить об эволюции к социал-

реформизму основной — «ортодоксальной» или «центристской» — части

эсерства. Она, хотя и потеряла часть своих иллюзий и радикализма, в

значительной степени сохранила в целости и сохранности основное ядро

своих взглядов. Таким образом, мы видим намного более сложную,

много векторную картину эволюции внутри обеих российских социалис¬

тических партий. Вместе с тем события 1917 года провели еще один во¬

дораздел, который как у эсеров, так и у социал-демократов прошел по

линии защиты эволюционного, демократического развития или револю¬

ционной, насильственной трансформации общества. В результате у со¬

циал-демократов меньшевики и большевики, а у эсеров — максималис¬

ты вместе с левыми эсерами и эсеры центра и т.н. правое крыло ПСР

оказались по разные стороны баррикад.
В этом контексте представляет большой интерес вопрос об отноше¬

нии В.М.Чернова и центристской части ПСР к левым эсерам. Гневное

осужцение их поведения на IV съезде ПСР в ноябре 1917 г. хорошо из¬

вестно. Менее известно радикальное изменение отношения к левым эсе¬

рам в более позднее время. Крайне важно и то, что «правоверные» эсеры

инкриминировали левым эсерам, и то, какие аргументы они использова¬

ли, «прощая» их. После появления книги видного левого эсера, бывшего

наркома юстиции И.З.Штейнберга «Нравственный лик революции»
В.М.Чернов в рецензии на нее констатировал, что левые эсеры «...ныне

отдают себе отчет в том, что в деле водворения в России кровавой тер¬

рористической диктатуры им пришлось идти — увы! на поводу у боль¬

шевиков»42.
В.М.Чернов обвинял их помимо этого и в том, что левые эсеры в

1917 г. пожертвовали ради союза с большевиками «...своею связью с ма¬

теринской Партией Социалистов-Революционеров, оторвавши от нее в

критический момент целый левый сектор и вызвавши этим в ней хотя и

кратковременный, но опасный крен направо...»43
По замечанию Чернова, левые эсеры устами И.З.Штейнберга «...от¬

крыто каются в том, что виновны в трех грехах: систематического попус¬

тительства человеконенавистнической демагогии; принижения этики

перед политикой; заклания независимости мнений и личности в револю¬

ции»44. В.М.Чернов отмечал, что все это выговорено отчетливо, проду¬

манно, без смягчений и, стало быть, делает возможным «воссоединение

с основною партией для "левых с.-ров" — по крайней мере, что касается

этого пункта...»45
Подобное отношение к левым эсерам было не только личным мне¬

нием В.М.Чернова, но и воплотилось в резолюции, написанной его

рукой: «Собрание полагает, что отдельные расхождения левых с.-р. с

партией, не говоря уже о том, что по разным пунктам этих расхождений

есть разные оттенки мнений как среди самих левых с.-р., так и в рядах
19

партии, — не могут служить препятствием к воссоединению, ввиду того,

что традиционная в партии с.-р. свобода мнений и критики дает воз¬

можность более левым (как и более правым) товарищам перерабатывать

общепринятые в партии взгляды, оплодотворяя общепартийную мысль

новыми мыслями, новыми аргументами и новою идейно-теоретическою

инициативою»46.
В то же время В.М.Чернов акцентировал внимание на вопросе, обой¬

денном автором, — принципиальном отношении к разгону Учредитель¬

ного собрания и противопоставлении этого органа «власти Советов».

Вывод Чернова крайне примечателен и ценен: «К тем трем "винам", трем

грехопадениям левых эсеров, в которых И.З.Штейнберг считает долгом

совести публично признаться, это никакой новой, четвертой вины им не

прибавляет. Это одно из проявлений третьей вины: заклания независи¬

мости мнений и личности в революции. Это — ее, быть может, самое яркое

представление: отказ считаться с мнением самого народа, отказ спра¬

виться с его мнением в таком переломном вопросе всей революции, как

упразднение Учредительного собрания»47.
Представляется, что целый ряд идей и постулатов неонародничества,

хотя само оно уже принадлежит истории и реанимации не подлежит (по¬

добные попытки в конце 80-х — начале 90-х годов со стороны отдельных

социалистически ориентированных групп интеллигенции это ясно пока¬

зали), сохраняет свою актуальность и сегодня. Многое из идей народни¬

чества было воспринято и современными политическими партиями,

порой не осознающими источника своих заимствований. Сегодня уже

многие готовы к признанию и огромного значения роли личности в ис¬

тории, и к признанию особенностей менталитета русского народа, и к

необходимости их учета при выборе как моделей переустройства общест¬

ва, так и путей и методов их осуществления. Угасающая вера в «невиди¬

мую руку рынка», автоматически ставящего все на свои места и ведуще¬

го общество к благоденствию, вновь актуализирует народнические идеи,

отрицающие универсальность капитализма, одинаково благотворного и

для всех стран мира, и для всех отраслей экономики, и для жизнедея¬

тельности общества в целом. Опыт «азиатских тигров» (от Японии до

Китая) убедительно свидетельствует об успешности сочетания ценностей

западной технологической цивилизации и ценностей национальных

культур. Представляется, что не утихающий в последние годы в России

спор ведется не столько о том, необходимо ли реформирование России

для превращения ее в динамично развивающееся, с высокотехнологич¬

ным производством и высоким уровнем жизни общество, сколько о том,

какими путями и методами эта цель может быть достигнута с наиболь¬

шим успехом и наименьшими потрясениями для общества.
Небезынтересно, что П.А.Сорокин уже в 1960 г. писал: «Я склонен

считать, что если человечество избежит новых мировых войн и сможет

преодолеть мрачные критические моменты современности, то господ¬

ствующим типом возникающего общества и культуры, вероятно, будет

не капиталистический и не коммунистический, а тип специфический,

который мы можем обозначить как интегральный. Этот тип будет про¬

межуточным между капиталистическим и коммунистическим строем и

образом жизни. Он объединит большинство позитивных ценностей и ос¬

вободится от серьезных дефектов каждого типа»48.
Совершенно не случаен и поиск «третьего пути», отличного и от «ра¬

дикального либерализма» с его европоцентризмом, втискивающим обще¬

ство в «прокрустово ложе» путей и методов его реформирования, не эф¬
20

фективных в силу его своеобразия, и от пути, отрицающего права лич¬

ности, демократию и рынок. В этой связи совершенно не случайны

многочисленные попытки со стороны самых разных сил и фигур к со¬

зданию партий и движений социал-демократического толка, выдержан¬

ных в духе реформизма, но привлекательных для самых разных слоев об¬

щества (в том числе и для широких слоев интеллигенции, рабочего клас¬

са и крестьянства). Представляется, что эти попытки не увенчались ус¬

пехом отчасти потому, что использовались идеи и схемы западной и рос¬

сийской социал-демократии, опять же неадекватные своеобразию мента¬

литета русского народа и его традициям.
Несмотря на наличие ряда интересных исследований, проблема на¬

копления фактической базы, дальнейшего заполнения «белых пятен» в

истории ПСР продолжает оставаться крайне актуальной. Представляется,

что сложившееся положение в литературе об исследуемом периоде ПСР

достаточно парадоксально. Соотношение между фактическими знаниями

и обобщающими выводами напоминает перевернутую пирамиду. Десяти¬

летиями существовала ситуация, при которой обобщающие выводы и

оценки делались не в результате анализа фактов и реалий, а на основе

общей теоретической схемы. Несоответствие схемы и исторических реа¬

лий сплошь и рядом сглаживали искусственным подбором и препара¬

цией отдельных фактов.
Многократно убедившись в относительной ценности подобного под¬

хода, а также невозможности порой отделить зерна исторических реалий

от плевел субъективизма исследователя (которых порой бывает слишком

много), автор стремился к максимально возможной объективности, что

заставляло его не подбирать факты к своей теории, а фиксировать все

тенденции (при всей их противоречивости и невозможности порой их в

полной мере объяснить) и стараться ограничиваться лишь теми вывода¬

ми, которые достаточно непротиворечиво вытекали из открывшейся кар¬

тины.
Серьезным препятствием в работе явилась и недостаточность иссле¬

довательского инструментария и отработанных теорий и схем, необходи¬

мых при исследовании «человеческой составляющей», крайне важной

для создания достоверной картины событий, но с трудом поддающейся

анализу. Представляется, что в функционировании партии крайне важ¬

ную роль играют не только идеология, тактические установки и органи¬

зационная структура, но и та система взаимоотношений, норм (их час¬

тично охватывают понятия «этоса» и «субкультуры»), которая до сих пор

практически не была исследована и требует для своего понимания при¬

менения знаний социальной психологии, культурологии, конфликтоло¬

гии и т.д. Попытка использовать для осмысления некоторых проблем в

качестве детерминанты более поддающиеся анализу составляющие,

такие, как идеология или организационные параметры, дает порой не¬

верные результаты. Опасения «подмять» авторской концепцией истори¬

ческую реальность и отсутствие необходимого инструментария для ис¬

следования «человеческой составляющей» важнейших процессов прину¬

дили автора в ряде случаев использовать обильное цитирование, помо¬

гающее уловить суть исследуемых явлений.
Существующее противоречие, на наш взгляд, может быть разрешено

лишь в ходе дальнейших исследований, с одной стороны, опирающихся

на детальную фактическую базу, с другой — использующих новые мето¬

дики и инструментарий. Вместе с тем, многие специальные вопросы ис¬

следования вполне поддаются анализу и традиционными методами. Тем
21

не менее подчеркнем, что многие из своих выводов и оценок автор рас¬

сматривает прежде всего как промежуточную ступень, позволяющую

продолжить более успешно дальнейшие исследования. Подчеркнем, что

мы старались исследовать основные процессы, характеризующие состоя¬

ние партии социалистов-революционеров в 1907—1914 гг. не как изоли¬

рованного объекта, а как части общественной жизни России, но при

этом уделяя особое внимание процессам, протекавшим в ПСР.
Хронологические рамки работы охватывают период с 3 июня 1907 г.

по лето 1914 г., т.е. с момента «третьеиюньского переворота» до начала

первой мировой войны. Представляется, что данные хронологические

рамки работы вполне традиционны и логичны, т.к. позволяют просле¬

дить развитие партии эсеров на протяжении относительно длительного

промежутка времени в двух близких по своему содержанию периодах об¬

щественного развития России. Выбор хронологических рамок диктуется

двумя обстоятельствами, тесно связанными друг с другом. Во-первых,

данный период истории партии эсеров изучен в отечественной и запад¬

ной исторической науке значительно слабее, чем предыдущий и после¬

дующие. Кроме этого, в изучаемый период окрепли (а частью возникли)

некоторые тенденции, серьезно повлиявшие на физиономию и поведе¬

ние партии в последующие годы.
Круг вопросов, подлежащих исследованию в обозначенных хроноло¬

гических рамках работы, чрезмерно велик. Учитывая, что часть из них

уже подвергалась исследованию российских и западных историков, а

другая их часть требует дополнительного углубленного изучения, мы в

данной книге затрагиваем лишь часть проблем. Выбор пал на те из них,

которые должны были помочь ответить на главный вопрос, поставлен¬

ный перед собой автором: что же представляла собой партия социалис¬

тов-революционеров в главных своих ипостасях после поражения первой

российской революции и до начала первой мировой войны? Ответ на

этот вопрос представляется важным для решения еще более актуального

вопроса: почему в 1917 г. эта крупнейшая и авторитетнейшая партия

оказалась фактически неуправляемой, будучи расколота фракционной

борьбой? Ясно, что подобное состояние партии было обусловлено как

особенностями ее генезиса и деятельности в первые годы существова¬

ния, так и процессами, происходившими в ней в период с 1907 по

1914 г., а затем продолжившимися в годы мировой войны. Понятно, что

автор не пытался решить этот вопрос (без анализа событий в 1914—

1917 гг., да и в последующие годы, это невозможно), он лишь вскрывал

те тенденции и процессы, которые могли повлиять на лицо партии и ее

поведение после 1914 года.
Хочу выразить глубокую благодарность и признательность д.и.н.,

проф. Михаилу Ивановичу Леонову за большую помощь и благотворное

влияние на мое профессиональное становление. Хочу также поблагода¬

рить всех, кто в разное время и в разной форме оказал мне содействие и

помощь: д.и.н., проф. В.В.Шелохаева; д.и.н. С.В.Тютюкина; председате¬

ля Совета НИПЦ «Мемориал» А.Б.Рогинского; А.Ю.Даниэля; Д.И.Зуба¬

рева; А.И.Добкина; к.и.н. Н.Б.Хайлову; д.и.н. В.Ю.Карнишина; к.и.н.

Н.Д.Постникова; к.и.н. А.В.Сыпченко; Л.Прайсмана; к.и.н. Р.А.Город-

ницкого; д.и.н. В.Н.Тихонова; к.и.н. М.А.Колерова; Д.Н.Халаимова;

К.Ю.Шарапову-Антонову; моих коллег по кафедре истории МГТУ им.

Н.Э.Баумана и прежде всего — к.и.н. К.В.Федорова, В.А.Мишевцеву;

д.т.н., профессора кафедры «Подводные аппараты» МГТУ им. Н.Э.Бау-
22

мана С.П.Северова; сотрудников Государственной общественно-полити¬

ческой библиотеки и прежде всего — Т.М.Ушакову, Т.С.Телепневу,

JI.М.Трофимову, E.М.Золотухину; Е.С.Александрову; архивистов д.и.н.
С.В.Мироненко, Л.И.Петрушеву, к.и.н. 3.И.Перегудову (ГАРФ); д.и.н.

К.М.Андерсона, Г.В.Горскую (РЦХИДНИ). Особо хочу подчеркнуть

роль к.и.н. А.Ю.Морозовой, без самоотверженной помощи и долготерпе¬

ния которой эта книга так и не была бы дописана.
Примечания
1	Письмо С.В.Зубатова А.И.Спиридовичу по поводу выхода в свет его книги

«Партия социалистов-революционеров и ее предшественники» // Красный

архив. 1922. № 2. С. 281.
2	Цит. по: Вишняк М.В. «Современные записки». Воспоминания редактора.

СПб.—Дюссельдорф, 1993. С. 185.
3	См.: Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905—1907 гг. М.,

1997. С. 7.
4	См.: Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века. Эн¬

циклопедия. М., 1996. С. 82, 270, 358, 442.
5	Памяти Е.С.Созонова // Историко-революционный бюллетень. Ежемес. сб.

М., 1922. № 1. С. 8-9.
6	Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Кн. 1. Берлин—Пг.—М.,

1922. С. 275.
7	Там же. С. 335-336.
8	Там же. С. 275.
9	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 67. Л. 41-42.
10	См.: Шелохаев В.В. Либеральная модель переустройства России. М., 1997.
11	Вишняк М. Оправдание народничества // Новый журнал. Нью-Йорк, 1952.

Кн. 30. С. 232.
12	Карпович М.М. Традиции русской общественной мысли // Судьбы России:

Сб. статей. Нью-Йорк, 1957. Вып. 1. С. 15—17.
13	Там же. С. 25.
14	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69. Л. 421.
15	Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1995.
С.	121.
16	Там же. С. 125.
17	Там же. С. 150.
18	Чернов В. Упразднение народничества // Заветы. СПб., 1914. № 6. С. 115—

116.
19	Чернов В. Конструктивный социализм. М., 1997. С. 120—132.
20	Там же. С. 121.
21	У В.М.Чернова // Юг. Ницца. 1913. 1 июля. С. 3.
22	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 66. Л. 86.
23	Цит. по: Иорданский Н. Основоположник русской революции (К 4-летию

смерти Плеханова) // Историко-Революционный Вестник. М., 1922. № 1 (4).
С.	8-9.
24	Там же. С. 9.
25	Чернов В.М. Этика и политика // Заветы. 1912. № 7. С. 90.
26	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 66. Л. 57.
27	Там же. Л. 58-59.
28	Там же. Л. 59.
29	Там же.
30	См.: Партия социалистов-революционеров после Октябрьского переворота

1917 г. Документы из архива Партии с.-р. Амстердам, 1988.
31	См.: Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. С. 336.
23

32	Чернов В.М. Конструктивный социализм. М., 1997. С. 134—135.
33	Бабина Б.А. Февраль 1922 / Публ. В.Захарова // Минувшее. М., 1990. Вып. 2.
С.	37.
34	Хилыхермайер М. Шансы и пределы аграрного социализма в российской ре¬

волюции // Россия в XX веке. Историки мира спорят. М., 1994. С. 133—134.
35	См.: Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. М.,
1996. С. 7.
36	Чернов В. К характеристике максимализма // Социалист-революционер.

Париж, 1910. № 1. С. 178.
37	Биценко А. В Мальцевской женской каторжной тюрьме 1907—1910 гг. (К ха¬

рактеристике настроений) // Каторга и ссылка. 1923. № 7. С. 193—194.
38	Новый журнал. Нью-Йорк, 1953. Кн. 35. С. 313.
39	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 65. Л. 98.
40	Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 6—7.
41	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 65. Л. ИЗ.
42	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69.
43	Там же.
44	Там же.
45	Там же.
46	Там же. Л. 685.
47	Там же. Л. 840.
48	Сорокин ПА. Человек. Цивилизация. Общество. С. 16.

Глава I
ОРГАНИЗАЦИОННОЕ СОСТОЯНИЕ

И МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ

АТМОСФЕРА
§ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТОЯНИЯ
МЕСТНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ, ПРИЧИН И ТЕНДЕНЦИЙ

ТРАНСФОРМАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ В ПСР
Прежде чем говорить о состоянии местных организаций партии со-

циалистов-революционеров в 1907—1914 гг., попробуем затронуть во¬

прос о том, а что вообще понимается под политической партией в усло¬

виях России начала XX века. Различные существующие определения по¬

литической партии весьма общи и не дают четкого ответа на интересую¬

щий нас вопрос: где проходит грань, отделяющая политическую партию

от группы политических единомышленников, имеющих программу,

устав, элементы организационной структуры и провозглашающих себя

партией. Можем ли мы считать политической партией «Народную

волю», ПСР и РСДРП (до революции 1905—1907 гг.) и подавляющее

большинство современных российских партий?
Как правило, при определении понятия политической партии поми¬

мо формальных признаков на первый план выдвигают обязательное на¬

личие разветвленной организационной сети, охватывающей достаточно

значительное число рядовых членов, плоть от плоти того класса или

слоев, интересы которых собирается выражать партия. Кроме того, обра¬

щают внимание на наличие инструментария, с помощью которого пар¬

тия влияет на данные слои или классы, — партийная или околопартий-

ная печать, партийные и беспартийные клубы, представительство в пар¬

ламенте, профсоюзные, кооперативные и просветительские организации,

находящиеся под влиянием данной партии. Но самым важным, вероят¬

но, является реальная включенность представителей тех или иных слоев

и классов в различные партийные структуры и подпадение под партий¬

ное влияние еще более широких слоев того или иного класса, групп,

страт населения.
Подобное понимание политической партии весьма характерно для

западных исследователей, берущих в качестве образца черты западноев¬

ропейских парламентских партий XIX—XX вв., что вполне логично, т.к.

политическая партия — это все-таки дитя западноевропейской цивили¬

зации. Естественно, что, анализируя характер русских политических пар¬

тий начала XX века, некоторые исследователи указывают на неполное

соответствие их критериям и стандартам политической партии. Так, на¬

пример, немецкий историк М.Хильдермайер, пытаясь определить статус

ПСР, сталкивается со своеобразием внешних российских условий, в ко¬

торых она действовала, и неполным соответствием ее внутренней орга¬
25

низации и практики тем критериям, которые по западноевропейским

стандартам предъявляются к политическим партиям. По мнению

М.Хильдермайера, ПСР являлась чем-то средним между партией и соци¬

ально-политическим движением1.
Проблема специфики «российских партий» достаточно глобальна и

требует серьезной проработки историками и политологами на материа¬

лах различных партий, как российских, так и европейских. И все-таки

на примере ПСР мы рискнем высказать свои суждения, ни в коем случае

не претендуя на их бесспорность. Необходимость подобного анализа не¬

избежно встает перед исследователем ПСР по следующим причинам.

Анализировать организационное состояние и характер партии в 1907—

1914 гг. невозможно в отрыве от предшествующей и последующей ее ис¬

тории. Кроме того, организационное состояние партии социалистов-ре¬

волюционеров в 1907—1914 гг. нельзя рассматривать в одномерном, ли¬

нейном пространстве, так как в рамках этого периода явственно просле¬

живаются два состояния, имевших разные характеристики. Ставшее уже

традиционным констатирование «глубокого организационного кризиса»

и «идейного разброда» в ПСР мало помогает понять ту серьезную транс¬

формацию, которую партия претерпевала в рассматриваемое время. По

сути дела речь должна идти об особом этапе в истории эсеровской пар¬

тии, хронологически охватывающем промежуток времени с конца
1909	— середины 1910 г. до марта 1917 г. Специфика этого этапа заклю¬

чается в том, что эсеровская партия имела иные не только количествен¬

ные, но и качественные характеристики по сравнению с двумя предше¬

ствующими этапами своей эволюции.
Парадокс, на наш взгляд, заключается в том, что, привычно исполь¬

зуя термин партия (как набор неких неизменных черт) в применении к

различным этапам или периодам ее существования, мы вольно или не¬

вольно затушевываем ту огромную разницу между организационным со¬

стоянием и характером эсеровской партии, например, в 1902—1905 гг. и

1905—1909 гг., в 1910—1917 гг. (до марта) и с. марта до конца 1917 г.

Если же мы станем сравнивать их не в хронологической последователь¬

ности, то различия станут еще более разительными. Действительно,

сравнивая то, что мы называем эсеровской партией в 1902—1905 гг., и то,

что мы называем опять же эсеровской партией в 1910—1917 гг., мы должны

признать, что они во многом разнятся по своему качеству. Если же попы¬

таться сравнить оба эти состояния с состоянием эсеровской партии в

марте—октябре 1917 г., то становится совершенно очевидно, что мы ста¬

новимся жертвами некритического использования термина партия.
Нам представляется, что с момента своего возникновения и до гибе¬

ли ПСР пережила несколько состояний, четыре из которых носили до¬

статочно выраженный характер со своими собственными чертами. Сугу¬

бо условно их можно обозначить так: протопартия (1902—1905 гг.), мас¬

совая нелегальная партия (1906—1909 гг.), атомизированная эсеровская

среда с тенденциями к интеграции (1910 — февраль 1917 г.), массовая

легальная партия (март 1917 — конец 1917 г.), а затем нелегальная мас¬

совая партия (1918—1920—21 гг.) и вновь эсеровская среда, существовав¬

шая на свободе и в тюрьмах (вплоть до почти полного физического

уничтожения эсеров)2.
Еще раз оговоримся, что данная схема весьма условна и предлагается

в качестве постановки проблемы, требующей глубокого и всестороннего

осмысления. За ее рамками остается период со времени возникновения

первых эсеровских групп (1894—1895 гг.) и до момента образования ПСР
26

(конец 1901 — начало 1902 г.). Точкой отсчета мы можем принять про¬

возглашение объединенных эсеровских групп и организаций — партией.

Все эти группы и организации носили ставший уже традиционным с 60-х

годов XIX века характер конспиративно-элитарных организаций (пользу¬

ясь термином М.Хильдермайера). Как правило, это были небольшие

группы единомышленников, зачастую связанных между собой дружески¬

ми отношениями. Лидерство в этих группах определял высокий личност¬

ный статус. Элитарность, замкнутость, конспиративность были абсолют¬

но необходимыми свойствами, позволявшими им существовать (хоть

какое-то время) в условиях полного отсутствия легальности и полицей¬

ских преследований. Из объединения подобных групп и возникла ПСР,

характер которой определялся, с одной стороны, родовыми чертами этих

групп и полным отсутствием легальности в России (в силу этого партии

были присущи ярко выраженные черты конспиративно-элитарной орга¬

низации); с другой стороны, в концепцию организационного строитель¬

ства ПСР стремились заложить идеи и структуры массовой политичес¬

кой партии в соответствии с целями и задачами, которые ставила перед

собой ПСР, чуть позже ставшая одной из партий II Интернационала.

Представляется, что наглядным примером и эталоном являлась автори¬

тетнейшая партия II Интернационала — СДПГ, добившаяся в то время

значительных успехов в отстаивании интересов немецких рабочих и су¬

мевшая объединить немалую их часть в тех или иных формах вокруг

себя, что дало ей возможность стать парламентской партией. Понятно,

что ни эсеры, ни социал-демократы, будучи в здравом уме и твердой па¬

мяти, не собирались строить массовую партию по организационной

схеме СДПГ в российских условиях. Но они рассматривали ее как обра¬

зец, пример для подражания, возможный для претворения в жизнь лишь

при достижении политических свобод. Но некоторые организационные

и тактические принципы и черты подобной партии все-таки были ис¬

пользованы. Произошло, на наш взгляд, симбиотическое соединение

черт традиционной «конспиративно-элитарной» организации и черт мас¬

совой политической партии, стремящейся сплотить вокруг себя опреде¬

ленные классы и выступать их руководителем в отстаивании ими своих

интересов и прав. Подобный симбиоз можно охарактеризовать как эмб¬

рион партии или протопартию. (В этом контексте примечателен ответ

М.А.Натансона на вопрос ССК в 1910 г. о порядке приема в партию в

начальный период ее существования: «Как принимались члены? Кого

считали хорошим человеком, того и принимали»3.) Представляется, что

по многим своим чертам ПСР предреволюционного периода была похо¬

жа на «Народную волю», что отчасти объяснялось той огромной ролью,

которую играли в руководстве ПСР этого времени видные деятели на¬

роднического и народовольческого этапов революционного движения.

Вопреки широко распространенному взгляду на «Народную волю» как

на организацию сугубо террористическую, она объединяла 80—90 мест¬

ных, 100—120 рабочих, 30—40 студенческих, 20—25 гимназических и до

полусотни военных кружков, имея в своих рядах до 500 активных юри¬

дически оформленных членов партии и в 10—20 раз больше участвовав¬

ших в той или иной степени в ее работе4. Эти параметры вполне сопо¬

ставимы, а в чем-то даже превосходят данные по ПСР и РСДРП накану¬

не революции 1905—1907 гг.
До I съезда ПСР, состоявшегося в декабре 1905 — январе 1906 г.,

партия эсеров не имела ни утвержденной программы, ни организацион¬

ного устава, ни зафиксированного членства. Численность ее членов раз¬
27

личные исследователи оценивают по-разному, но даже максимальные

цифры не превышают 3 тыс. человек*. Численность активных членов

ПСР, по словам Е.К.Брешко-Брешковской, составляла «несколько сот

молодых людей», а по оценкам М.ИЛеонова, в сфере партийного влия¬

ния эсеров находилось от полутора до двух тысяч человек при домини¬

ровании интеллигенции среди активных членов и в руководстве всех

уровней6.
Вместе с тем существовал ЦК, который с помощью института упол¬

номоченных пытался координировать деятельность достаточно широкой

сети местных организаций, и центральная партийная печать, где рас¬

сматривались вопросы идеологии, тактики и партийного строительства.

Немаловажно, что за границей и в России издавались газеты, брошюры

и листовки, предназначенные для пропаганды в различных слоях обще¬

ства.
Процесс превращения ПСР в массовую партию, более или менее со¬

ответствовавшую традиционным критериям такой партии, начался в

1905 г. и достиг в следующем году своего апогея. На I съезде ПСР был

принят организационный устав, определены критерии членства и более

или менее разграничены полномочия всех партийных ячеек. Но нужно

отметить, что этот процесс не был завершен и, как справедливо отмечал

М.И.Леонов, ПСР организационно была «весьма рыхлой, с дисциплиной

не из строгих, сплоченностью не из крепких»7.
С осени 1906 г. ПСР быстро росла вширь, ЦК едва успевал органи¬

зационно закреплять стихийно возникающие партийные группы и коми¬

теты. Крайне характерно, что даже в этот период своего организацион¬

ного апогея ПСР с большим трудом координировала деятельность от¬

дельных своих комитетов. Порой даже губернские комитеты не имели в

течение нескольких месяцев связи с ЦК, который, в свою очередь, не

получал информацию от многих губернских, городских и даже област¬

ных комитетов, не говоря уже об уездных группах.
Таким образом, хотя ПСР удалось стать массовой партией, объеди¬

нявшей в сотнях своих организаций около 60—65 тысяч членов, и охва¬

тить партийным влиянием около трехсот тысяч человек, а также иметь

собственную фракцию во II Государственной Думе и многочисленные

легальные и нелегальные издания, руководство партии сталкивалось с

огромными организационными сложностями.
Несмотря на установленные параграфом 1 «Временного устава» кри¬

терии членства в партии, когда членом партии считался каждый «прини¬

мающий программу партии, подчиняющийся постановлениям ее и уча¬

ствующий в одной из партийных организаций», среди эсеров было нема¬

ло противников столь «суровых» критериев членства. Учитывая, что

местные организации сами создавали свои уставы, где устанавливались

критерии членства, разброс формулировок партийного членства был

весьма значительным^. Серьезнейшими проблемами являлись и невысо¬

кая партийная дисциплина, и отсутствие дифференциации партийных

элементов от сочувствующих. На II съезде ПСР, где были внесены изме¬

нения в формулировку п.1 устава, отмечалось: «...они даже не выделены

из окррсающей среды, не разберешь, где обыватель, где партийный че¬

ловек»9.
Не было единообразия и в определении функций различных органи¬

зационных ячеек. В целом можно констатировать, что порой и для самих

эсеров в ряде случаев не всегда были понятны критерии партийного

членства, различия в статусе «партийной группы» и «партийной органи¬
28

зации». В ряде регионов (Белоруссия и Прибалтика) функции губерн¬

ских комитетов выполняли районные комитеты. Но районные комитеты

имелись и в ряде крупных городских организаций, разбитых на районы

(Петербург, Москва, Баку, Грозный и др.) и выполнявших совсем другие

функции. Районными также назывались организации, занимавшие про¬

межуточное положение между волостными и уездными организациями

партии. Другими словами, четкая организационная схема существовала

больше теоретически, чем практически, дополняемая на местах «живым

творчеством» партийных работников. Важно отметить также и то, что во

многих губерниях не существовало сети волостных, районных и уездных

комитетов, а была следующая цепочка — губком, группы в нескольких

уездных городах, крестьянские братства в уездах (впрочем, могли быть

какие угодно варианты в зависимости от расклада партийных сил на

местах). Зачастую на территории губерний, включенных в ту или иную

область, существовали первичные организации, находящиеся под юрис¬

дикцией другой областной организации. Так, например, в Екатерино-

славской губернии губернский город входил в Украинскую область, а

большинство местных организаций на ее территории принадлежало к

Азово-Донской области, в связи с чем на III Совете партии в июле

1907 г. «украинцами» был поднят вопрос о разграничении «сфер влия¬

ния»10. Златоустовская окружная организация ПСР, входившая в состав

Уральской области, вела работу в шести волостях Оренбургской губер¬

нии, находящейся в юрисдикции Поволжской области, а кроме того, на

рубеже 1908—1909 гг. послала разъездного работника «по всей Самаро-

Златоустовской железной дороге от Челябинска до Самары», где он «на

всех крупных станциях» нашел «группы или отдельных лиц», готовых ра¬

ботать «на платформе Всероссийского Железнодорожного союза» под

эгидой Златоустовской организации11. Впрочем, подобные переплетения

были характерны для многих областей.
Характерно, что докладчик по организационному вопросу на II съез¬

де партии (февраль 1907 г.), подчеркивая необходимость более четкого

определения понятия партийного членства и системы правомочности и

соподчиненности всех элементов партии, ссылался на то, что I съезд

партии очертил лишь общие принципы организационного строительства

партии и ее местных организаций, детализировав лишь функции ЦК. I

Совет партии, по его словам, «...также не решился вмешиваться во внут¬

реннюю организацию партии», оставив за местными организациями

право самим решать все организационные вопросы (конструкция, ком¬

петенция, нормы представительства и т.д.), коснувшись лишь вопроса о

полномочиях обкомов в ведении боевого дела и «...известного посредни¬

чества между местными организациями и ЦК»12.
На II съезде голосованием с небольшим перевесом было решено об¬

суждать лишь два наиболее важных вопроса: о критериях партийного

членства и об областных комитетах, но на обсуждение последнего во¬

проса уже не хватило времени. Многие делегаты с мест считали органи¬

зационный вопрос «самым важным» и требовали его первоочередного

обсуждения, заявляя, что «...вопрос организации и самоуправления пар¬

тии — самый неотложный», но в ходе дискуссии было решено передать

эти вопросы в ведение специальной выборной комиссии, так и не сде¬

лавшей доклада на съезде13. Но даже обсуждение одного вопроса о кри¬

териях членства в партии выявило серьезнейшие проблемы в организа¬

ционной сфере и разные трактовки таких понятий, как член партии, ор¬

ганизация, партия, критерии партийности организации и т.д.
29

Докладчик по организационному вопросу подчеркивал, что усложне¬

ние внутреннего устройства и взаимоотношений в партии привело к

тому, что «обычное право (выделено нами. — K.M.), если можно так вы¬

разиться, уже является недостаточным регулятором, необходимы иные

регламентации, более общие»14. Но он предостерегал от попыток уста¬

навливать их бюрократическим путем, путем «директив сверху», и требо¬

вал учета мнения широких кругов партии, а также многообразия форм и

условий, говорил об опасности экспериментирования в лихорадке «бо¬

лезненной поспешности и нетерпеливости». Он предлагал в условиях от¬

сутствия широкого обмена и анализа опыта по организационным про¬

блемам не решать этот вопрос на съезде, а лишь поручить ЦК создать

комиссию для выработки «...примерного устава организации партии» и

опубликовать его в ближайшем будущем15.
Докладчик считал необходимым для начала установить формальные

признаки членства в партии и разграничить полномочия и компетенции

организаций, чтобы понять, какие из них «...правомочно-партийные,

санкционированные и какие только в сфере влияния». Он предлагал по¬

ложить конец такой распространенной ситуации, когда уездная группа

считает «...в своем ведении 20 братств, 2-3 районных комитета, да еще

несколько волостных, но при этом даже не всегда знает, где эти органи¬

зации находятся, не говоря уже о составе их членов и т.д.»16.
Подводя итог бурной дискуссии, в которой приняли участие Г.А.Гер¬

шуни, И.А.Рубанович и многие другие делегаты съезда, докладчик по

оргвопросу считал, что в основе дискуссии лежал не вопрос о критериях

членства в партии, потому что если «верхние ячейки» партии «еще пред¬

ставляют из себя нечто определенное, то дальше — полная мешанина и

хаос». Он совершенно справедливо заявлял: «Работа велась вширь, стре¬

милась исключительно к тому, чтобы как можно шире разбросать семена

своего учения — и они разбросаны страшно широко. И теперь все это,

всю эту безграничную массу организованных, сочувствующих, увлечен¬

ных и т.д., и т.д., массу, в которой не разберешь совершенно, где орга¬

низация, где простое влияние личностей и простое сочувствие, нужно

пересмотреть. Чем глубже в массы, тем больше все смешано и запутано.

Ведь об иных братствах только то и известно, что там был агитатор, вы¬

звал общее сочувствие и оставил устав, и более ничего. А теперь надо

все это выяснить, изучить. Понятно, что при одном представлении зами¬

рает сердце и является невольное стремление отложить ее или умень¬

шить так или иначе. Но нет, нельзя ни избежать, ни откладывать этой

работы»17.
Тем не менее у эсеров так и не дошли руки до того, чтобы разобрать¬

ся во всех этих проблемах, что в тех условиях было и нереально.
И все же, с учетом вышеизложенного, мы все-таки можем говорить
о	создании в годы революции более или менее определенной партийной

структуры, процесс организационного укрепления и кристаллизации ко¬

торой проходил в условиях нелегального существования партии. Особо

подчеркнем, что процесс организационного строительства партии в годы

революции не был завершен.
К концу революции 1905—1907 гг. сложилась следующая структура

местных организаций ПСР. Вся территория России была разделена на

тринадцать областей: Северную, Северо-Западную, Центральную, Укра¬

инскую, Южно-Русскую, Азово-Донскую, Поволжскую, Северо-Кавказ¬

скую, Закавказскую, Туркестанскую (Туркестанский Союз ПСР), Ураль¬

скую, Сибирскую (Сибирский Союз ПСР), Дальневосточную (Дальне¬
30

восточный Союз ПСР). На правах областных организаций находились

также Санкт-Петербург и Москва, рабочие организации которых явля¬

лись самыми мощными в это время. В областную организацию, во главе

которой стоял областной комитет, входили несколько губернских орга¬

низаций. Они, в свою очередь, вбирали в себя городские, уездные, ок¬

ружные организации, основу которых составляли первичные партийные

ячейки. В сельской местности работу крестьянских братств координиро¬

вали волостные, уездные и окружные организации, связанные с комите¬

тами губернского города. В городах первичные ячейки состояли из рабо¬

чих организаций и кружков, ученических и студенческих организаций и

координировались городским комитетом партии. Некоторые крупные го¬

родские организации делились по территориальному признаку на райо¬

ны, а также по профессиональному на подрайоны.
Однако необходимо отметить, что данная схема не охватывает всего

организационного многообразия местных организаций ПСР, отличавше¬

гося изрядной пестротой. Особо подчеркнем, что в таком стройном виде

организационная структура просуществовала лишь в годы революции и

недолгое время спустя. Массовая гибель местных партийных организа¬

ций самого различного уровня и ослабление горизонтальных и верти¬

кальных организационных связей привели к тому, что уже к концу 1910 г.

от мало-мальски стройной системы не осталось и следа. К этому времени

погибли все областные комитеты партии, подавляющее большинство гу¬

бернских, множество городских и уездных. Наиболее устойчивыми оказа¬

лись первичные организации партии, но и их распад к 1909—1910 гг.

приобретает массовый характер в силу целого ряда причин.
Рассмотрим сначала те общие черты и тенденции, которые были

присущи большинству организаций в 1907—1909 гг. (правда, опять-таки

в большей или меньшей степени). Прежде всего главной, можно сказать,

«глобальной» тенденцией в рамках всей партии стала уже в конце 1907 г.

тенденция ослабления вертикальных и горизонтальных организационных

связей. На I Общепартийной конференции ПСР в августе 1908 г.

В.М.Чернов заявлял: «Почти все отмечают, что за отчетный период мы,

к сожалению, отдалились от масс, но не потому, чтобы массы разочаро¬

вались в революции и ушли от нее, а потому что организация растаяла,

улетучилась... В то время, когда так растут запросы масс, когда так тре¬

буются квалифицированные и экстраквалифицированные пропагандис¬

ты, что можем мы предложить рабочим? Слабые группы партийных

людей, которые жалуются, что отупели от организационной беготни! Для

нас это сплошь и рядом означает банкротство. Партия не переживает по¬

литического кризиса, программа и тактика ее не подточены опытом, но

ее организационный кризис — и очень тяжелый — не подлежит сомне¬

нию... Организации низшего порядка оказывались жизнеспособнее орга¬

низаций высшего порядка. Что это значит? Это значит, что между руко¬

водящим центром партии и трудовыми массами, с их живым стремлени¬

ем к самостоятельной организации, все более и более выпадали проме¬

жуточные звенья. Местные организации, заваленные собственной рабо¬

той, оказывались прежде всего не в состоянии отделять из своей среды

достаточно сил для составления областных комитетов. Таковые стали ис¬

чезать или влачить лишь формальное существование: один-два человека,

совершенно без денег, на целую огромную область... Участь областных

комитетов вскоре стали разделять и губернские, где они существовали.

Получилась такая картина: ЦК лицом к лицу с неспаянными между

собой организациями отдельных городов, находящимися в нерегулярных
31

сношениях с собственно массовыми организациями и растерявшими

значительную часть связей с этими организациями...»18.
Отметим сразу, что, на наш взгляд, это определение недостаточно

полно охватывает те процессы, которые протекали в партии, и не затра¬

гивает той их части, которая последовательно вела (точнее, продолжала

вести) к кардинальному изменению морально-психологической атмосфе¬

ры в партийной среде. Морально-психологический настрой (и это опре¬

деление недостаточно полно охватывает явление и требует доработки)

местных работников только на первый взгляд (и формально) не имеет

ничего общего с организационным состоянием местных организаций, а

на практике и то и другое находилось порой во взаимной зависимости.
Как же выглядел «организационный кризис» вблизи, глазами самих

местных эсеров? Знакомство с выступлениями представителей с мест на

III и V Советах партии и I Общепартийной конференции, письмами и

корреспонденциями в центральной и местной партийной печати, отчета¬

ми для руководящих кругов партии, частными письмами, перлюстриро¬

ванными полицией, позволяет определить круг самых характерных боле¬

вых точек, в той или иной степени присущих большинству местных ор¬

ганизаций в 1907—1909 гг. Из потока многообразных жалоб и стенаний

большинство было посвящено следующим темам: периодические аресты

(ставшие намного более целенаправленными и разрушительными благо¬

даря широкому распространению провокации); катастрофическая не¬

хватка партийных функционеров (несмотря на наличие сотен и тысяч

рядовых членов партии, которые порой не знали, чем заняться); разру¬

шение горизонтальных и вертикальных организационных связей; острая

нехватка денег, в зародыше парализовывавшая все попытки более или

менее широко развернуть партийную работу; крайняя потребность в пар¬

тийной литературе; значительное уменьшение моральной и материаль¬

ной поддержки со стороны «образованного общества»; уход из партии

«интеллигентных работников»; распространение в эсеровской среде

таких явлений, как «революционное хулиганство», «экспроприаторская

лихорадка», «провокаторофобия» и т.д.
Выделить приоритетность того или иного фактора и расставить их

все по ранжиру для всех местных организаций невозможно. В зависи¬

мости от массы объективных и субъективных факторов (и случайностей)

для различных организаций из перечисленного комплекса причин, за¬

труднявших или разрушавших партийную работу, актуальны были порой

не все и в разной степени. Можно сказать, что элементы, как правило,

были одни и те же, а вот комбинации могли быть какие угодно. Более

того, некоторые организации росли и крепли в то время, когда соседние

прекращали свое существование.
Что представляли собой эти «комплексы болячек», загонявшие порой

организации в «замкнутый круг» невозможности работать, видно из

многочисленных примеров. Так, в октябре 1907 г. один из членов Орг¬

бюро (или уполномоченных ЦК) по поручению ЦК ПСР объехал Повол¬

жье для «ознакомления с состоянием крестьянской работы в области» и

позже отмечал: «Пришлось ездить среди арестов и провалов, или же по¬

падать в организации, когда они только что еле-еле начинают налажи¬

ваться и оправляться от разгромов и заново строиться... В общем поло¬

жение дел в Поволжье надо признать далеко не блестящим: работа со¬

кратилась и организации сильно разбиты». Крайне интересен его анализ

причин подобного положения дел: «1) частые и большие провалы мест¬

ных организаций (городских и крестьянских), а это, конечно, ослабляет
32

или даже совсем уничтожает организационные связи; частые провалы за¬

висят, кроме неосторожности и неконспиративности самих товарищей,

отчасти от провокации и от сравнительно ловкой организации сыска.

Как говорили местные работники, в Поволжье у жандармов есть област¬

ная организация сыска — применительно к партийной области; 2) кроме

провалов, упадок работы зависит отчасти от того, что много местных ра¬

ботников из молодежи уехало в университеты и другие учебные заведе¬

ния; 3) притока новых сил почти нет; 4) средств очень мало; 5) реакция,

особенно в городах, сильно чувствуется, а потому в обществе очень труд¬

но находить связи и иметь поддержку, без сомнения, тут влияет и пар¬

тийное расслоение; 6) кроме того, упадок настроения и "усталость" вооб¬

ще вряд ли способствуют росту и успешности работы... и 7) наконец,

почти полное отсутствие литературы тоже тормозит работу. А здесь, как

на грех, долго не получали литературы: то была перемежка в высылке ее,

то проваливались транспорты (уже при получении их на месте). Местной

литературы выходит мало — по всей области работает только одна типо¬

графия. Прочие — бездействуют за неимением средств»19.
Письма казанских эсеров конца 1907 — середины 1908 г. наполнены

пессимизмом и отчаянием: «А что теперь творится. Везде и всюду идут

повальные обыски, везде провалы, везде замечается замерзание и инерт¬

ность...»20. «...B Казани вообще настоящее не существует: сегодня по¬

строили, завтра разрушили. Из строителей осталось всего несколько че¬

ловек, невозможно повернуться ни вправо, ни влево, ни вперед, ни

назад. Где былое величие Казанской организации?»21 «В Казани партий¬

ная жизнь почти замерла, все с.-р. и с.-д. сидят в тюрьме или в ссылке.

Интереса к политической жизни у студенчества нет никакого. Все пре¬

вратились в обывателей и живут исключительно личной жизнью»22.
По словам работника из Северной области, сказанным в июле
1907	г., «главные нужды — недостаток средств, людей, техники и лите¬

ратуры»23.
Яркую характеристику состояния партийной работы в Северо-Запад¬

ной области дал ее представитель на III Совете партии в июле 1907 г.,

отметив тот парадокс, что, несмотря на огромную численность организа¬

ций, в них катастрофически не хватало работников. «Прежде чем гово¬

рить о деятельности партии в крае, — заявлял он, — необходимо отме¬

тить почти полное отсутствие опытных, да и вообще партийных работ¬

ников, а подчас ощущается сильный недостаток средств»**.
В появившемся в начале 1909 г. первом номере органа Северного об¬

ластного комитета «Голос Социалиста-Революционера» сообщалось: «В

настоящее время (номер был сдан в печать в декабре 1908 г. — K.M.) в

организацию областного бюро ПСР в Петербурге входят три члена бюро,

один член редакции "Голоса Социалиста-Революционера" и восемь по¬

стоянных секретарей. Работа могла бы вестись широко, если бы на мес¬

тах всюду имелись комитеты либо инициативные группы, связанные с

центром. Но связи очень плохи, вот почему даже нельзя точно сказать,

в каких городах у нас имеются прочные организационные ячейки. Связи

очень неудовлетворительны вследствие многочисленных провалов пос¬

ледних двух лет и вследствие слишком редких объездов области членами

бюро. Провал в одном из губернских городов иногда заставлял переме¬

нить все адреса в центре, отчего страдала вся периферия... Объезды были

очень редки, вследствие ограниченности денежных средств. От перифе¬

рии нет отчислений не только для центра, но нет даже возможности от¬

числить часть средств на содержание работников, которых можно было
2 198
33

бы прислать из центра в губернские города... Литературой за этот период

бюро снабжало периферию в слишком незначительном количестве: не

было новой партийной литературы. За весь осенний период были разо¬

сланы в провинцию только № 10—11 "Знамени труда" и в самое послед¬

нее время MôJMô "Из партийных материалов" и "Резолюции партийной

конференции". Кроме того, бюро издало воззвание "К рекрутам", кото¬

рое вследствие затруднений технического характера запоздало... Общее

впечатление от положения дел в области довольно тяжелое, но не безот¬

радное. Медленно и постепенно, но совершенно определенно работа на¬

растает»25.
Отчитываясь перед V Советом партии, состоявшимся в конце апре¬

ля — начале мая 1909 г. в Париже, представитель Северной области так

характеризовал деятельность областного бюро и состояние партийной

работы в крае: «Поставив себе осенью прошлого года (1908) очень

скромную цель: восстановить постоянные связи по Области и затем вести

самую неширокую работу, т.е. только ту, которая может считаться длитель¬

ной, а не временной и качественно высокой, Бюро после семимесячной

практики вынуждено признать, что и эта скромная цель далеко не может

считаться достигнутой, главным образом во второй своей части. Механи¬

ческая связь, если можно употребить это выражение, к тому моменту,

когда я уехал сюда, имелась со всеми губернскими городами и с очень

большим количеством уездных городов и железнодорожных станций.

Так, Областное Бюро имеет возможность отправлять письма и посылки

в следующие города: Архангельск, Вологду, Петрозаводск, Каргополь,

Усть-Сысольск, Вельск, Череповец, Новгород, ст. Боровенко, Псков,

Остров, Порхов, ст. Дно, Великие Луки, Старую Руссу, Ригу, Юрьев,

Либаву, Митаву, Ревель, Руэн, некоторые уезды Петербургской губер¬

нии. Кроме того, через Черепан (имелись в виду эсеры Череповца. —

K.M.) — в Белозерск, Бабаево, Тихвин, Званку, и через Ригу — в целый

ряд городов Прибалтийского края. Установление связей отняло очень

много энергии и времени, — надо помнить, что они снова не раз теря¬

лись, — и все-таки оказалось почти бесплодной работой, ибо Обл. Бюро

не имело возможности ни посылать постоянных или разъездных работ¬

ников на места, ни снабжать города литературой, — по той простой при¬

чине, что совершенно не имело партийной литературы и не могло ра¬

зыскать партийных работников, согласных ехать на работу в провинцию.

Ни для провинции, ни для Петербурга Обл. Бюро не могло найти под¬

ходящих людей. Специально для этого был отправлен товарищ к ссыль¬

ным в Вологду, где узнал, что никто из ссыльных ни в Вологде, ни в

других городах не намерен менять административную ссылку на неле¬

гальное положение, так мало веры у ссыльных в продуктивность той ра¬

боты, которая ведется сейчас разбитыми партийными организациями»26.

Причины такого отказа видны из трех фраз, вычеркнутых докладчи¬

ком, — нежелание ссыльных связываться с организациями, «еле влача¬

щими свое существование, быстро проваливающими всякого нового ра¬

ботника, не могущими поддерживать его материально, не имеющими со¬

вершенно средств и, кроме того, настолько "проваленными", что судьба

всякого вновь появившегося — тоже провал. Города ссыльные хорошо

знают (о положении работы в разных местах России на основании рас¬

сказов вновь прибывающих ссыльных). Удручающее впечатление, между

прочим, произвел на всех ссыльных добровольный возврат в ссылку не¬

скольких бежавших товарищей с целью работать и вернувшихся обратно

после того, как они убедились, что работа совершенно бесплодна»^7.
34

В условиях, «когда людей нет», областное бюро хотело сделать ставку

исключительно на распространение партийной литературы. Не имея «со¬

вершенно никакой литературы, исходящей от Центра партии», областни¬

ки пытались в первую очередь поставить «собственный популярный

крестьянский орган», но «ведя в то же время собирание связей, дабы

можно было после выхода литературы быстро ее распространить». Столь

разумный план сорвался по крайне примечательной причине: «Но когда

было приступлено к разработке плана периодического органа, то оказа¬

лось, что ...ни один из отделов партийной политики не может считаться

настолько ясно разработанным для данного момента, а главное, что ни один

из "лозунгов дня" не может считаться настолько конкретным и обоснован¬

ным, чтобы с рядом лозунгов и в точном соответствии с политикой партии

можно было уже создавать действенную, живую, популярную литературу»

(подчеркнуто нами. — K.M.). Было решено в этой ситуации, временно

«отказавшись от работы в массах, создать единомыслящую партийную

среду, сплотить ее и оживить критической партийной литературой».

Поддавшись уговорам Оргбюро, обещавшего исполнять заказы на лите¬

ратуру в типографии ЦК, областники отказались от постановки собст¬

венной типографии, где хотели выпускать помимо партийного органа

популярную литературу и листовки. На это решение повлияло отсутствие

у них надежд на «особенно большие источники дохода» и опасение

«прогореть со своим предприятием». По словам областника, «тут Област¬

ное Бюро сделало первую ошибку (или, вернее, первое преступление

против своего плана)»28. Это стало ясно, когда «Голос Социалиста-Рево-

люционера», сданный в типографию ЦК 15 декабря, вышел в свет лишь

в конце февраля, а на склады обл. бюро попал в начале марта. Доклад¬

чик восклицал: «Прошло полгода с тех пор, как Обл. Бюро решило вы¬

пустить свой орган. За это время "много воды утекло". Многие адреса

уже опять были негодны, да и на местах давно потеряли веру в реальное

бытие Бюро... Зададим себе искренний вопрос: за эти шесть месяцев что

же могло делать Бюро, на какой почве вести работу. На частые объезды

не было денег и времени, ибо деньги брались для органа, а наличные

члены Бюро были не профессиональные работники, а люди, прикреп¬

ленные к Петербургу. За это время они посетили только по одному разу

города Вологду, Череповец, Псков, Лугу, Новгород, где никого не заста¬

ли, Ригу, Митаву, Ревель, Венден. В последнее время могли бы собрать

областную конференцию, но не могли собрать ее к 15 марта, т.к. к этому

времени произошли внутренние осложнения в делах самого Обл. Бюро,

сильно затормозившие работу. Удалось созвать только конференцию

Прибалтийского края, на которой присутствовали делегаты от шести го¬

родов и на которой могли бы присутствовать делегаты еще от трех горо¬

дов, но ввиду спешности созыва их не смогли оповестить»29.
Областник, ездивший в Псков в конце 1908 г., восклицал: «Обыва¬

тель запуган, боится связей с "замешанными в революции", даже "Крас¬

ному кресту" беззаботные ученики и ученицы среднеучебных заведений

отказываются платить свои пятачки (но около 100 руб. набрали). Но в

пользу организации вследствие напуганности обывателя не удается со¬

брать десятой доли этой суммы. А следовательно, даже немыслима про¬

паганда печатной литературой, ибо не на что получать ее. Так понемногу

теряются связи, рушится организация. Теряются связи и с тремя полка¬

ми, стоящими в Пскове. Из десяти местных средне-учебных заведений

не удается собрать десятка более или менее сознательных с.-р. или со¬

чувствующих... Некоторые товарищи находят, что сейчас работа вообще
2*
35

почти невозможна и бесполезна, что нужно дать немного и оправиться

старым работникам, подождать, пока появятся новые кадры свежих и

молодых работников... Большинство находило, что необходимо прислать

нового, интеллигентного, опытного, конспиративного человека, который

мог бы вновь повести пропагандистскую работу с маленькими кружка¬

ми, направляя ее вглубь, а не вширь... Но тут же выяснили, что содер¬

жать такого человека на местные средства все равно нельзя и все расхо¬

ды по содержанию таких работников должны пасть на центр»30.
В высшей степени интересна оценка состояния партийных дел в Ук¬

раинской области, данная в докладе одного их двух ее представителей на

III Совете партии в июле 1907 года. Подчеркнув, что его «доклад будет

личным», он отмечал: «Я начну с того, что дело у нас вообще поставлено

плохо, хотя, думаю, не хуже, чем у других. Сильный недостаток в людях

и аресты отнимают возможность должного развития работы в крае.

Людей нет даже в областной организации (обкоме. — K.M.)] из пяти вы¬

бранных на июньском [областном] съезде сейчас только два, два аресто¬

ваны, один’ оставил работу по болезни. Последнее время почти не было

собраний. Слабо ведется организационная работа в Екатеринославской и

Черниговской губерниях, лучше в Киевской, Харьковской и Воронеж¬

ской губерниях... Слабость связей и организованности среди рабочих

вредно отражается на этой отрасли работы. Отсутствие связи в уездах,

военных организациях, с другими такими же соседних по области гу¬

бернских организаций и (слово не разобрано. — КМ.) с соседними ли¬

ниями. Нам необходимо выяснить наше положение; я думаю, что мы

начинаем расходиться с желаниями и требованиями широких масс»31.
Даже в очень сильной Тамбовской организации, возникшей еще до

революции 1905—1907 гг., в октябре 1907 г., несмотря на наличие свя¬

зей, работа тормозилась тем, что «нет литературы и мало работников».

Уполномоченный ЦК, делавший объезд поволжских организаций, так

охарактеризовал положение дел в Тамбове: «Настроение в городе вялое,

апатичное: "эсеров" боятся как огня и помощи никакой не оказывают.

Безлюдье и отсутствие средств, можно сказать, убивают совсем деревен¬

скую работу. Не на что ездить»32.
После экспроприаци «казенной почты» близ станции Безенчук Са¬

марского уезда в октябре 1907 г. на самарских эсеров обрушились по¬

вальные аресты, и в конце 1907 г., по свидетельству «Знамени труда»,

«...в городе почти ни души нет...»33. В отчете представителя Поволжского

обкома партии I Общепартийной конференции отмечалось, что «...в Са¬

маре организации разрушены»34. Со слов Л.В.Фрейфельда, в феврале-

марте 1909 г. в Самаре и Сызрани были повальные обыски и аресты,

после которых в Самаре осталась лишь «кучка людей»35.
На V Совете партии в мае 1909 г. представитель Украинской области

весьма пессимистично характеризовал состояние партийных дел: «Объ¬

единяющего областного центра в виде Областного комитета или област¬

ного бюро в Украинской области не существует приблизительно со вре¬

мени Лондонской конференции. Что касается отдельных организаций в

области, то из 8 губерний, которые зачислены в область, губернские ор¬

ганизации существуют только в четырех. Нет губернских организаций в

Волынской, Подольской, Черниговской и Курской губерниях. Характер¬

ным явлением представляется в Украинской области крайняя слабость

организаций, необычайно малое количество работников и полное отсут¬

ствие профессионалов. Что касается крестьянских организаций, то их,

по моему глубокому убеждению, в любой момент воссоздать можно, и
36

даже в значительном количестве, но нужно иметь хоть одного крестьян¬

ского работника, ибо там на 8 губерний нет ни одного такового. С рабо¬

чими организациями теперь страшно трудно, и вот почему: мы даем им

только теоретические сведения, но теперь это не может служить фермен¬

том, который бы связывал их в организацию. Нужно выдвинуть какую-

нибудь платформу, которая бы их связывала на практической деятель¬

ности, а мы этого сделать не можем, и в силу этого в организациях те¬

перь прямо безвыходное положение. Они очень надеются на Совет пар¬

тии, что он укажет, какую практическую работу надо дать этим органи¬

зациям, чтобы они могли существовать, ибо мы создаем их, а они рас¬

падаются просто потому, что им делать нечего»36.
В июле 1909 г. В.М.Зензинов, избранный членом ЦК ПСР и отпра¬

вившийся с другими цекистами в Россию, в письме к И.И.Фондамин¬

скому так оценивал ситуацию в Украинской области: «Требование на ли¬

тературу большое, и если бы сегодня в распоряжении Области оказалось

10—20 пудов ее — то, несомненно, эту литературу легко можно было бы

разослать по деревням и уездным городам... Целый ряд работников и со¬

чувствующих нам не уверены в завтрашнем дне: приходится быть очень

осторожным, дабы избегнуть ненужных жертв... Как среди кругов пар¬

тийных, так и в широких общественных кругах ждут чего-то необычай¬

ного. Работников в городах страшно мало — теперь даже меньше, чем до

каникул. Как при таких условиях строить организации, вести вообще

планомерную партийную работу — аллах знает. Между тем реальные

возможности для работы, повторяю, имеются. Сейчас в Киеве закончил¬

ся съезд фельдшеров, и его совершенно не использовали: некому было.

Местная публика даже и не знала об этом съезде до моего приезда, ибо

живет больше вне города. Вообще, нужна инициатива, нужны всего

лишь инициативные люди — тогда и работа пойдет»37. В другом письме

тому же адресату, делясь своими впечатлениями и планами после объез¬

да организаций в Киеве, Харькове, Полтаве и Воронеже, В.М.Зензинов

писал: «Общее впечатление таково: настоящей работы, прочно постав¬

ленной, нигде нет»38.
Письмо из Рязани в Цюрих от 21 января 1908 г., перлюстрированное

полицией, было наполнено пессимизмом: «Рассчитывать на быстрый,

коренной поворот к светлому будущему у нас в России невозможно, все

пока глохнет и вянет»39. Такое же безрадостное настроение было и у

эсера, рассказывавшего о состоянии дел в эсеровской организации в

г.Вязники Владимирской губернии (впрочем, он уже пытался проанали¬

зировать причины столь печального положения дел). Описав постепен¬

ное затухание работы и распад организации, он приходил к выводу:

«Самая крупная отрицательная черта нашей организации — отсутствие

дисциплины и отсутствие сознательного отношения к своему долгу

среди членов организации. В этом наша ошибка. Думая сначала захва¬

тить побольше людей, а потом уже углубить их сознание, мы сделали

крупный промах и тем подготовили гибель организации. Недисциплини¬

рованность большинства членов расшатала организацию вконец и подго¬

товила ее роспуск». После ряда самороспусков и образования новых ор¬

ганизаций все равно наблюдался «полный застой во всем — характерный

признак нашей соединенной организации. Причины те же, что и рань¬

ше, — неимение денег, работников и усталость этих последних. Поста¬

новлений и резолюций за целых три года не получили ни одной»40. По

словам одного из местных эсеров, сказанным члену «Русского коллекти¬
37

ва» ЦК, объезжавшему Поволжье в марте 1909 г., «дела из рук вон

плохи: нет ничего»41.
Ему вторил одесский эсер, писавший в Екатеринослав 4 мая 1908 г.:

«Из партийной жизни не могу сообщить ничего отрадного: "организа¬

ции", которые еще остались, влачат жалкое существование. Я написал

организации в кавычках, потому что, по моему мнению, сейчас ничего

нет... после сильного подъема следует упадок общественной энергии»42.

В это же время житомирские эсеры писали в Киев: «До нынешнего года

у нас существовала группа "учащихся социалистов-революционеров",

подотдел местного комитета с.-р., теперь же наша группа совсем раз¬

громлена, все попытки снова восстановить ее не увенчались успехом»43.
Общая картина состояния Петербургской организации к августу
1908	г., по словам представителя ПК на I Общепартийной конференции

(псевдоним Антонова), вырисовывалась следующей. Организация «силь¬

но подорвана благодаря ряду массовых арестов». Пропагандистов мало,

поэтому не было работы в Московском районе, а в целом «на районы

имеется максимум один пропагандист». В студенчестве «прежней обшир¬

ной организации нет. Есть маленькие группы, но крепко сплоченные». В

меньших размерах, чем прежде, ведется и кружковая работа среди интел¬

лигенции. Ничего сделать для того, чтобы «добыть пропагандистов»,

нельзя, т.к. «учащаяся молодежь не хочет работать» и рассчитывать

можно «только на профессионалов». В профессиональных союзах работа

«шла слабо», хотя была выбрана особая профессиональная комиссия,

которая руководила работой в союзах. Влияние в союзах не пропало, но

работников не хватает. Спрос на эсеровскую литературу большой, и за

литературу платят. В области военной работы дела обстоят плохо44. На

V Совете партии делегат от Петербургской организации отмечал: «В на¬

стоящее время работа затрудняется не только отсутствием людей, не

только отсутствием средств, как финансовых, так и технических, но и

тем обстоятельством, что товарищи с.-р. в большинстве своем не в со¬

стоянии разобраться в переживаемых событиях»45.
Попытаемся проанализировать причины и суть всех этих процессов,

обрекавших многие из партийных организаций на прозябание и гибель

(а позже остановимся на «специфике» ряда организаций и исключениях

из этой общей схемы). В лучшем на сегодняшний день исследовании,

посвященном данному периоду в истории ПСР, — фундаментальной ра¬

боте немецкого историка М.Хильдермайера суммируются его выводы об

особенностях эсеровской организации и о причинах организационного

кризиса ПСР. В качестве основных причин, помешавших эсерам создать

крепкую организацию, М.Хильдермайер называет следующие:
—	ПСР объединила группы с весьма различными теоретическими и

практическими установками. Такая разнородность наряду с дея¬

тельностью охранки и огромной территорией препятствовала со¬

зданию единой организации;
—	интегральный характер эсеровской партии благоприятствовал ор¬

ганизационной диффузии;
—	стихийные изменения эсеровской тактики делали партию равно¬

душной к необходимости организации;
—	была создана благоприятная среда для «максимализма», разъедав¬

шего партийную дисциплину и представлявшего постоянную

опасность для организационного единства ПСР;
38

—	переход от конспиративно-элитарной организации к открытой, де¬

мократической после Манифеста 17 октября 1905 г. и в обратном

порядке создал неустойчивое переходное состояние;
—	в ПСР существовала пропасть между партийными центрами и пе¬

риферией;
—	зависимость местных групп от финансовой и кадровой помощи

центра делала их несамостоятельными и тормозила демократиза¬

цию;
—	прекращение финансовой помощи со стороны либеральной бур¬

жуазии;
—	недостаточность средств для долгосрочного планирования деятель¬

ности местных комитетов препятствовала организационной рабо¬

те;
—	наличие серьезного конкурента в лице РСДРП, пользовавшейся

влиянием в крупных пролетарских центрах;
—	напряженные отношения между местными руководителями коми¬

тетов и партийной массой;
—	отсутствие прочной организации в деревнях России .
На наш взгляд, причины организационного кризиса ПСР, как, впро¬

чем, и почти всех других российских партий, нужно искать прежде всего

в общих социально-психологических и политических условиях России

того времени. Необходимо учитывать также особенности российских ус¬

ловий и обусловленность отличия «русских партий» от их западных со¬

братьев. «Конспиративно-элитарные организации», возникшие в России

во второй половине XIX — начале XX в., хотя и носили название пар¬

тий, начали становиться массовыми партиями лишь в годы революции

1905—1907 гг. Но «конспиративно-элитарные организации» были в до¬

статочной степени адаптированы к условиям России с ее отсутствием

политических свобод, нелегальным существованием с постоянными

арестами, низкой политической культурой подавляющего большинства

ее населения и т.п. Несомненно, пытались поневоле приспособиться к

этим условиям и массовые партии, которые стали возникать в надежде

на коренное изменение государственного устройства, на завоевание в

ближайшем будущем политических свобод как основы своего существо¬

вания.
Вопрос заключается в том, как эти условия повлияли на организаци¬

онное (и не только организационное) устройство и состояние этих мас¬

совых партий. Низкий уровень политической культуры основной массы

населения, внезапно «проснувшегося» и «открывшегося» для политики и

партий, делал эту массу не самым пригодным материалом для организа¬

ционного строительства партий. Подобная внезапность перехода к поли¬

тике и партиям, в отличие от постепенного, медленного втягивания не¬

мецких рабочих в СДПГ, никак не способствовала формированию ни

партийной дисциплины и политической сознательности, ни строительст¬

ву крепкой организации, основу которой составляли бы самодеятельные

партийные ячейки.
Результат формирования массовой организации из столь «сырого» и

неподходящего материала мог быть только один: невысокий уровень поли¬

тического сознания ее членов, низкая дисциплина, катастрофическая не¬

хватка навыков самоуправления и умелых партийных организаторов, сла¬

бость всех горизонталей и вертикалей организационной структуры и т.п.
В этой связи многие проблемы и пороки эсеровской организации

можно смело распространить на все российские оппозиционные партии.
39

Главной фигурой «конспиративно-элитарных организаций» и «протопар¬

тий» был «профессиональный революционер», вербовавшийся, как пра¬

вило, из интеллигенции. Такие черты, как низкая исполнительская дис¬

циплина, пропасть между партийным центром и периферией, невозмож¬

ность самофинансирования местных организаций (в том числе из-за не¬

желания их членов платить взносы), зависимость от финансовой и кад¬

ровой помощи центра, напряженные отношения между местными руко¬

водителями комитетов и партийной массой, — все это было характерно

для многих российских партий. Но иначе и быть не могло. Даже правые

и либеральные партии, находившиеся в несравнимо более благоприят¬

ных условиях, чем ПСР или РСДРП, испытывали серьезные организаци¬

онные трудности и в годы революции, и после нее.
В этом контексте интересна черновая запись В.М.Чернова о роли

интеллигенции в революционных партиях: «Интеллигенция: цвет, слив¬

ки, доктринеры. До 20—25 лет»47. Из различных теорий, в рамках кото¬

рых исследователи пытались осмыслить феномен революционности как

один из вариантов девиантного поведения, особого внимания, на наш

взгляд, заслуживает направление, сложившееся в рамках теории кон¬

фликта и фокусирующее внимание на социокультурных аспектах откло¬

няющегося поведения. Согласно этому направлению (А.Коэн), девиант¬

ное поведение основано на нормах другой культуры. По словам исследо¬

вательницы Г.И.Авциновой, «с таких позиций революционер может рас¬

сматриваться как носитель определенной субкультуры, конфликтной по

отношению к господствующим в данном обществе ценностям, ориента¬

циям, традициям, нормам, стандартам поведения. При таком явлении

девиантность представляет собой не столько следствие "сбоев" в процес¬

се социализации, сколько альтернативную реакцию на действующие ме¬

ханизмы включения индивида в социально-политическую среду, адапта¬

цию и функционирование в ней»48. В этом контексте интересны имею¬

щиеся в черновиках В.М.Чернова тезисы следующего содержания: «В

обычное время — скелетообразующие кадры. Проф. революционер.

Странств. апостол социализма, рыцарь, карающий насильников. В своем

роде великолепный тип. Тюрьма — его университет. Допросы — экзамен

на аттестат зрелости. Конспирация — быт. Состязание в ловкости и не¬

уловимости с полицией — его спорт. Побеги из тюрьмы — эпизоды.

Паспортная, динамитная, шифровальная техника — его профподготовка.

Пропаганда и агитация — его жизнь. Лондонский съезд с.-д. 338 чел. —

597 лет гласного надзора, тюрем, ссылки, каторги. Средний возраст

28 лет — 710 привлечений к делу, 201 побег. Лондонская конференция

ПСР 61 чел. — 228 обысков, 146 попаданий в тюрьму, 121 год ссылки,

104 года тюрьмы, 88 лет каторги»49.
Любопытно воспоминание В.Н.Фигнер о разговорах с Б.В.Савинко¬

вым в 1907 г.: «Сравнивая прошлое с настоящим, Савинков спросил

меня, что, по-моему, наиболее отличает революционера современного от

революционера моего времени. Я замялась, потому что различий находи¬

ла много, и он поспешил ответить сам. По его мнению, это был мисти¬

цизм, и в виде примера привел себя и Каляева. Мне же казалось, что

главное заключалось в том, что сообразно расширению сферы и разме¬

ров деятельности требования к деятелю повысились, а требования к лич¬

ности, благодаря росту численности партии, понизились. Аскетизм,

свойственный прежним поколениям, исчез; бросалась в глаза большая

снисходительность к разным слабостям членов партии и большая требо¬

вательность их по отношению к материальным условиям жизни (жили-
40

ше, питание, развлечения); удивляло неравенство состояний, при кото¬

ром в одной и той же партии одни могли нуждаться, а другие — ни в

чем себе не отказывать. Конечно, это зависело от изменения в составе и

численности участников движения. Легко было установить равенство и

общность имуществ, когда организация была мала, а когда в партию

входили тысячи членов, произошло то, что было и в Европе: братские

отношения равенства среди членов партии исчезли»50.
Весьма показательно, что в августе 1907 г. на одном из заседаний ЦК

ПСР обсуждалось предложение «об отказе от дачи показаний» и было

решено «поместить в "Знамени труда" статью категорического характера,

обращение в журнале к товарищам и письмо организациям»51. Первую

полосу ЦО партии украсило напоминание: «Товарищи, отказывайтесь от

дачи показаний».
Наплыв в партию случайных людей имел очень серьезные и различ¬

ные последствия. Видный энес А.В.Пешехонов, вспоминая о спорах бу¬

дущих энесов и эсеров на I съезде партии ПСР, много лет спустя спра¬

ведливо отмечал: «Мы находили, что конспиративной может быть лишь

небольшая организация, состоящая из людей, хорошо знающих друг

друга, и во всяком случае из людей, моральная чистота которых стоит

вне сомнения. Когда же число членов партии начинает быстро увеличи¬

ваться, а в таком именно положении и находилась партия с.-р., то оста¬

ваться ей в подполье, где нет гласности и где контроль до крайности

затруднен, прямо опасно. В партию легко могут проникнуть элементы,

далеко не безупречные в моральном и политическом отношении, и изба¬

виться ей от них будет очень трудно. Наши опасения на этот счет оправ¬

дались — оправдались даже в гораздо большей степени, чем мы боя¬

лись»52.
На II съезде ПСР делегат от Витебской губернии рассказал о том,

что местный комитет решил считать 100 крестьянских братств с входив¬

шими в них 2300 человеками лишь примыкающими к партии после того,

как из 11 выборщиков из этих братств на избирательном собрании шес¬

теро начали говорить черносотенные речи и провалили выборы. Этот же

делегат требовал не вступления, а приема в партию и определения усло¬

вий исключения из нее. По его словам, вопрос о правилах исключения

«имеет большое значение для многих местностей». Он привел в пример

одну из организаций, где один из ее членов подделал печать и собирал

деньги, а затем кутил на них, но исключать его не стали, заявив — «ведь

тогда нужно исключить очень многих, — и рассказали при этом такие

факты, что волосы стали дыбом»53. Представитель Петербургской орга¬

низации на III Совете партии в июле 1907 г. поведал о том, что при

подсчете оружия, закупленного для боевых эсеровских дружин на 30 тыс.

рублей, на руках оказалось только около 30 револьверов и пистолетов,

которые от греха подальше решили у дружинников отобрать и спрятать

в склад54. (Если учесть, что самые престижные и дорогие пистолеты

эсеры закупали в конце 1905 г. за границей по следующей цене: за бра¬

унинг — около 20 руб., за маузер — около 30 рублей за штуку55, а пло¬

хонькие револьверы, которых и было большинство на руках у дружинни¬

ков, стоили еще меньше, то очевидно, что дружинники «заиграли» и

продали никак не менее 1000 штук револьверов и пистолетов.) Предста¬

витель той же самой организации на V Совете партии в мае 1909 г. заяв¬

лял: «Несколько довольно дельных и развитых рабочих с.-р., которые

как представители социалистов-революционеров выступали в професси¬

ональных союзах, проворовались. Так, например, некто Касаткин ста¬
41

щил деньги в правлении Союза металлистов, затем другой стащил деньги

у чертежников, больше тысячи рублей. Подобный случай был в жел.-дор.

Союзе, где член его, который считается с.-р., забрал деньги забастовоч¬

ного комитета этой дороги. Затем в партийной организации был такой

случай: кассир Александро-Невского района присвоил себе деньги. В

таком положении находилась до моего отъезда работа среди рабочих...

Когда я приехал в Петербург, то военной организацией ведал один из

товарищей, который, как потом оказалось, вел работу только формально:

он сносился с Организационным бюро, военные же его не видали в те¬

чение нескольких месяцев, затем он уехал. Конечно, ничего плохого он

не делал, он только ничего не делал. Я говорю это потому, что там хо¬

дили какие-то слухи о растрате»56. В этом контексте становится неуди¬

вительным, что среди части питерских рабочих в это время слово «со¬

знательный» приобретает уничижительно-ругательный смысл.
В марте 1908 г. один из казанских эсеров писал в столицу своему

приятелю: «Я убедился в том, что даже и 3% истинных деятелей нет. Как

я верил слепо в силу и правоту, бескорыстность и искренность партии

с.-р. Но когда я стал вращаться в их среде, познакомился поближе, то

горько разочаровался... Сколько там есть лиц, совершенно не знакомых

даже с программой или понимающих ее совершенно превратно, затем

большинство "горячих" и "фанатичных" с.-р. (какими они кажутся перед

толпой) на самом деле люди совсем даже не убежденные. Вот что выно¬

сишь из партии, когда становишься членом ее. Горько мне говорить эту

горькую правду про с.-р.»57.
В этом смысле показательны и слова октябриста А.И.Гучкова, ска¬

занные им в декабре 1909 г. в Думе, обсуждавшей вопрос о подаче за¬

проса по поводу убийства А.А.Петровым полковника Г. В. Карпова. Отме¬

чая, что моральное разложение революционного лагеря зашло очень да¬

леко, он заявил: «Идеалистический, героический период революции,

знакомый нам понаслышке, давно отошел в область истории и выродил¬

ся в период разбойничества и хулиганства. В период расцвета политичес¬

кой экспроприации на Кавказе, например, знали, что когда в лучших

ресторанах Тифлиса идут чрезвычайно низменные кутежи, то, значит,

произошла крупная политическая экспроприация». Для подтверждения

своих слов А.И.Гучков приводил также содержание письма девушки-

эсерки, отправленного ему накануне ее самоубийства: «Она признается,

что пошла в партию с самыми чистыми побуждениями, веря в святость

партийных идеалов, проработала некоторое время и должна была уме¬

реть, ибо встреченные ею разложение, грязь и низменные инстинкты

окончательно оттолкнули ее от движения. Кроме того она указывала, что

все революционное движение захвачено еврейством и в торжестве рево¬

люции еврейство видит свое собственное торжество». Речь Гучкова была

встречена в Думе «рукоплесканиями справа и части центра, шумом

слева»58.
Впрочем, случайные люди в годы революции хлынули во многие

партии. Примечателен рассказ АЛ.Измайлович о реакции части уголов¬

ных Минской тюрьмы, присоединившихся к голодовке после казни

И.Пулихова, когда часть «политических» сорвала голодовку. Она вспо¬

минала слова одного из «уголовных»: «А политические — не все настоя¬

щие, есть совсем плохой народ у них... — пренебрежительно вздернув

плечами, говорил смуглый юноша с интеллигентным лицом и задумчи¬

выми карими глазами, "Володька", как звали его все уголовные... Почему
42

вы не боитесь идти на смерть, а они всего боятся? — угрюмо спрашивал

он»59.
Настоящим бичом для эсеров в пореволюционные годы стало повсе¬

местное увлечение экспроприциями и «революционное хулиганство». Об

«экспроприаторской язве» и попытках борьбы с ней пойдет речь отдель¬

но, а здесь отметим только, что в 1907 г. в борьбе с «революционным

хулиганством» обком Северо-Кавказской области пошел на крайние

меры, постановив, что любой партийный работник, уличенный в вымо¬

гательстве, приравнивается к провокатору и приговаривается к смертной

казни60, и, вынеся такой приговор, вступил в конфликт с уполномочен¬

ным ЦК, воспротивившимся исполнению приговора.
В мае 1909 г. на V Совете партии уполномоченный ЦК по Уральской

области, оправдываясь за несанкционированную экспроприацию тюмен¬

ских эсеров, пояснял: «Что касается до экспроприации, бывшей в Тюме¬

ни, я должен прежде всего сказать, что Урал — это специфически экс¬

проприаторское место. Экспроприации бывали там всяческие, бывали

даже случаи, когда у одних экспроприаторов по дороге экспроприирова¬

ли другие экспроприаторы. А относительно Тюменской экспроприации

нужно сказать, что она произошла в момент, если можно так выразить¬

ся, междуцарствия, в то время, которое протекло между пребываниями

там тов. Льва Владимировича и моим приездом (речь идет о двух упол¬

номоченных ЦК. — K.M.). Сделана она группой лиц, в которой, несо¬

мненно, принимали участие и эсеры, и несомненно, что Тюменский ко¬

митет часть этих денег принял. Санкции на эту экспроприацию он, ко¬

нечно, не получил, но он получил рублей 700, из которых теперь оста¬

лось рублей 150»61.
В условиях арестов и разгрома организаций, которые не прекраща¬

лись и в 1905—1907 гг., не могли создаваться (или создавались с боль¬

шим трудом) кадры профессиональных партийных функционеров, на¬

капливаться и передаваться навыки и традиции, характерные для массо¬

вой демократической партии. Непрекращающаяся ротация партийных

функционеров (весьма уязвимых для охранки) худо-бедно могла продол¬

жаться только в годы революционного воодушевления, когда недостатка

в желающих «поучаствовать» в революции не было, в том числе и из

интеллигенции, студентов и учащихся, из которых и вербовались пар¬

тийные функционеры.
Но с угасанием такого воодушевления резко убавилось и количество

желающих «поучаствовать», а немалая часть уже «участвующих» в пар¬

тийной работе предпочла эмигрировать или легализоваться. Причины

отхода многих партийных работников от подполья виделись эсерами не

только в общих причинах «пореволюционного синдрома». Высказыва¬

лись в партии мнения и о том, что массовый прием в партию без долж¬

ного разбора привел к «наводнению» ее случайными людьми. Херсон¬

ские эсеры в начале 1910 г. отмечали: «Вот чем больны наши организа¬

ции! Люди, их составляющие, не все состоят из людей, искренне жела¬

ющих бороться. Когда нам удастся создать группы людей, горячо убеж¬

денных и преданных делу народному, они найдут, что делать»®2. С конца

1907 г. катастрофическая нехватка на местах партийных функционеров

всех уровней при непрекращающихся арестах и перегрузке еще действу¬

ющих становится характерной для почти всех эсеровских организаций в

России.
Так, представитель Северной области на III Совете партии (июль

1907 г.) заявлял, что работа в области ведется сравнительно недавно и
43

«всюду на местах чувствуется недостаток местных сил и средств». «К

этому надо еще добавить, — продолжал он, — что Петербург, являясь

главнейшим и наиболее крупным центром нашей партийной работы,

притягивает к себе массу работников для своей чисто городской работы,

но почти ничего не оставляет и не дает для нужд Областной организа¬

ции...»63 По словам представителя Северной области на I Общепартий¬

ной конференции, состоявшейся в августе 1908 г., «жестокая нужда в

партийных работниках, а не равнодушие масс — вот причина (помимо

правительственных репрессий) замедления или полной приостановки

партийной работы. Все работники с мест в один голос утверждают, что

массы с распростертыми объятьями принимают всякого появляющегося

партийного работника. Но сил мало, и вследствие этого в рабочей массе

замечается даже уход некоторой части ее из организации. Словом, есть

возможность широкой партийной работы, но не хватает сил для исполь¬

зования ее...»64. «Если бы можно было теперь продолжать дело оживле¬

ния партийных групп и приведения в порядок их мировоззрения и их

воззрения на все происходящее и произошедшее, — то ничего лучшего

Бюро и не желало бы, — говорил на V Совете партии представитель Се¬

верной области. — Но лето остановит опять работу, и, едва-едва только

налаженная, она опять умрет. Самым ужасным злом во всем этом надо

будет считать текучесть состава партийных органов, совершенно, однако,

неустранимое по нынешним временам, когда редко-редко кто из товари-

щей-непрофессионалов может психологически выдержать более полугода

режим партийной работы. Кроме того, партийные работники гораздо

раньше успевают совершенно «запачкаться» и стать негодными к кон¬

спиративному делу. Перемена же работников в центрах всегда вредит

интересам периферии...»65. По сведениям представителя Северной об¬

ласти на III Совете партии, в Тихвинском уезде Новгородской губернии

к июлю 1907 г. в уездном городе действовала небольшая группа «сочув¬

ствующих», посылавших литературу крестьянам, но из-за отсутствия «на¬

стоящих работников в городе и среди учителей» работа шла «слабо»66. В

деревнях катастрофически не хватало «интеллигентных руководителей»67.

В августе 1908 г. представитель Северной области так оценивал работу в

Новгородской губернии: «В Новгородской губернии работа почти совсем

затихла. Большая часть работников — учащаяся молодежь; зимой их нет,

а потому работа почти прекращается... В Новгородском уезде, как и в

ближайших пяти смежных уездах, широкой работы в крестьянстве

нет, — за отсутствием достаточного числа работников»68. Областник со¬

общал, что «Псковская организация, как и многие другие в настоящее

время, испытывает сильную нужду в работниках и средствах»69.
Представитель Азово-Донской области на III Совете ПСР так оха¬

рактеризовал состояние дел в Таганроге: «Городская организация неве¬

лика: до последнего времени не было ,,интеллигентов"-работников: было

только человек 50 рабочих, деятельность которых сводилась к нулю в

деле расширения организации. Только совсем недавно появились два че¬

ловека, могущих заниматься с кружками. Дело заметно после этого по¬

двинулось. Но и сейчас самая главная потребность не удовлетворена: нет

митингиста-оратора. Только при его наличности возможно надеяться на

очень серьезную и крупную организацию»70. О том же говорилось и в

докладе представителя Центральной области: «Почва для работы везде

хорошая, но отовсюду слышится один и тот же выкрик: нет опытных

работников, а отсюда частые провалы»71.
44

Сибирские эсеры отмечали, что уже с осени 1907 г. отсутствие работ¬

ников приняло серьезные размеры. Разгром, учиненный полицией летом
1907	г., по их словам, «не уничтожил, не придавил, но все же он сразу

оторвал многих от партии. И с этого времени движение пошло на убыль,

потому что слишком много было изъято активных элементов из среды

почти только что возникших организаций»72.
Киевские эсеры писали в Петербург 3 декабря 1907 г.: «Волынская и

Подольская губ. — это пустое место, оставленное областным комитетом

с полным прекращением работы за недостатком людей»73. В шифрован¬

ном письме из Донской области в Париж в мае 1908 г. сообщалось, что

положение дел там «незавидное — это выясняется тем, что нет руково¬

дящих сил»74. Курская газета «Земля и Воля» писала в декабре 1907 г.:

«Успеху работы много вредит недостаток руководителей-интеллигентов.

Без них крестьяне в большинстве случаев еще не умеют вести дела»75.
На I Общепартийной конференции в августе 1908 г. представитель

Северного Кавказа нарисовал весьма печальную картину состояния ос¬

татков организации (эту часть доклада не опубликовали). Вывод его гла¬

сил: «Положение партийных организаций на Северном Кавказе крайне

неблестяще, но работать с успехом можно будет, как только появятся

силы... Теперь местная интеллигенция запущена и ушла от партийной

работы...»76.
Характерна оценка участника съезда Уральской областной эсеров¬

ской организации, состоявшегося в декабре 1908 г.: «Общее впечатление

от съезда таково: работать можно, работы много, а делателей мало»77.
Представитель «Русского коллектива ЦК ПСР» А.А.Ховрин, посетив¬

ший Украину весной 1909 г., делился с участниками V Совета партии

своими впечатлениями и планами восстановления партийной работы:

«Крайне угнетающее впечатление произвел на меня, — говорил он, —

факт оторванности деревни от городских комитетов... Есть возможность

проникнуть в деревню, восстановить старые связи, воссоздать разрушен¬

ные организации, но совершенно нет работников, которые бы приня¬

лись за эту работу. "Дайте литературу, дайте работников — и работа у нас

пойдет", — плач, раздающийся всюду в области. К сожалению, город¬

ские комитеты, состоящие в громадном большинстве из учащейся моло¬

дежи или из служащих в разных учреждениях, лишены какой-либо воз¬

можности уделить работников для деревни, и десятки миллионов крес¬

тьян предоставлены сами себе... Положение поистине трагическое, и

наша партия, партия социалистов-революционеров, обязана выйти из

него»78. В июле 1909 г. В.М.Зензинов писал И.И.Фондаминскому о со¬

стоянии партийных дел в Воронеже: «Здесь положение плачевное. Цент¬

ральная группа из 4-х человек все время рассчитывала на прибытие но¬

вого работника, которому за лето успели бы передать довольно хорошие

и прочные связи с рабочей организацией и с некоторыми уездами. Так

как 3 члена группы уезжают осенью совсем из Воронежа, то если туда не

послать летом работника, то к осени организация перестанет существо¬

вать»79.
На V Совете партии в мае 1909 г. представитель Украинской области

заявлял, что после ряда провалов «пришлось набирать публику из моло¬

дежи, и вот удалось организовать небольшую группу из учащихся, при¬

чем качество их как работников безусловно невысокое. Тамошняя сту¬

денческая фракция на наше предложение принять участие в партийной

работе ответила согласием, но, когда начали выбирать людей, оказалось,

что все они годны лишь для технической работы, а к организаторской
45

работе способны только 2—3 человека. Фракция раньше была значитель¬

на, но в последнее время она сама себя урезала, так как пришла к выво¬

ду, что большинство ее состава — элемент не особенно сознательный,

увлеченный волною последних лет. После того, как такие элементы

были выделены, фракция конституировалась в количестве всего 30 чело¬

век. Теперь там в смысле желания знать и приобрести опыт публика

более серьезная, чем была в прежней фракции. Фракция имела деньги,

рублей 150, и из них она больше половины отдала в Киевский комитет.

В Политехникуме фракции не существовало, начались переговоры об

этом, но тем дело и кончилось, потому что подошли экзамены. Что ка¬

сается среднеучебной организации в Киеве, то там была попытка сделать

это, и она увенчалась бы успехом, если бы те два товарища, с которыми

мы вели переговоры, не должны были покинуть Киев. Так что эту орга¬

низацию пока воссоздать не удалось... Между прочим у нас теперь име¬

ются связи и даже возможность работать в легальном профессиональном

союзе, но осуществить этой возможности мы не могли, так как не было

людей. Инициативная группа дала директиву (среди военных. — K.M.):

не захватывание вширь, а работа вглубь, но это вряд ли можно будет

сейчас провести из-за отсутствия опытных работников... Крестьянской

работы в Киевской губ. не имеется, потому что там ни одного крестьян¬

ского работника... Были там (в Киевской губернии. — K.M.) уездные ор¬

ганизации, и элементы их до сих пор существуют, но организованы они

быть не могут, потому что некому туда поехать»80.
Весьма любопытно, что член областного бюро Северной областной

организации, заявивший на V Совете, что партийный работник-непро¬

фессионал может «психологически выдержать» только полгода, в ответе

на заинтересованные вопросы ответил: «По этому вопросу пришлось бы

очень много говорить, и я сейчас не имею права на этом останавливать¬

ся, но скажу, что это мое эмпирическое заключение, я убедился на

опыте, что в Петербурге в течение 6 месяцев прошла полная смена всех

работников, за исключением тех, которые едва-едва работали и которые

поэтому могут целый год числить себя партийными работниками»81.
На V Совете партии о работе в Красноярске заявлялось: «Есть пуб¬

лика, но нет человека, который стал бы работать, объединять и подби¬

рать к работе»82.
Из Петербурга в конце 1909 г. писали: «Полное отсутствие интелли-

гентов-пропагандистов в рабочей организации долго тормозило начав¬

шееся с низов организации стремление к восстановлению районов»83.
Любопытно сообщение из одного губернского города Украины, где

весной 1910 г. имелась «группа бывших работников. Считают они себя

с.-р., но входить в настоящее время в какую бы то ни было постоянную

организационную связь с местными работниками или с центральными

учреждениями отказываются, предпочитая заниматься легальной куль¬

турной работой»84. Отход от дел старых партийных работников оказывал

сильное негативное воздействие не только самим фактом ухода в услови¬

ях острой нехватки партийных кадров, но и тем впечатлением, которое

он производил на молодых партийцев: «Я должен констатировать, — го¬

ворил на V Совете партии представитель Петербургской организации, —

что целый ряд бывших серьезных работников в настоящее время совсем

ушел от работы. Должен констатировать и то, что этот факт имеет чрез¬

вычайно сильное влияние на молодых товарищей, когда узнают, что че¬

ловек, бывший в прошлом году в комитете, ушел, потому что находит

всю эту работу бесплодной, то у молодых просто руки опускаются. И я
46

должен сказать, что из бывших в петербургской организации и находя¬

щихся теперь в Петербурге же работников в современной петербургской

организации не работает ни один»85.
В январе 1909 г. орган Закавказского обкома «Современник» опубли¬

ковал постановления Батумской группы ПСР, где заявлялось: «Ввиду от¬

сутствия опытных работников собрание батумских товарищей в присут¬

ствии члена OK постановило не выступать в тех или других случаях от

имени партийной организации, а вести только пропагандистскую работу

и распространять литературу Центрального и Областного комитетов»86.
Подобное положение сохранялось и в последующие годы. Так, под¬

водя итог рассказу о деятельности Бакинской организации в 1910—

1912 гг., один из членов Исполкома организации П.П.Бастричев писал:

«Видим, как мало сделано там, где можно было сделать в несколько раз

больше. Сочувствие к партии, к подпольной организации нам приходи¬

лось наблюдать большое и в рабочей среде, и в среде крестьянства, и в

среде солдат и матросов. Но охватить ее нам было не по силам. Мы про¬

шли мимо целых рабочих районов, где требовалась партийная работа,

мы игнорировали ценные связи среди солдат и военного флота, мы не

могли послать даже одного способного работника в один крупный про¬

мышленный центр Екатеринославской губ. по просьбе местной с.-р.

группы»87.
Примеры можно приводить десятками. Они отражают не только факт

бегства из партии интеллигенции и нехватку партийных функционеров,

но и фактически говорят о невозможности (или как минимум затруднен¬

ности) функционирования партийного организма в таких условиях.
Впрочем, оставшись без партийных руководителей и организаторов,

многие рабочие и крестьянские партийные организации пытались про¬

должать работу самостоятельно, а также обращаясь за помощью к еще

работающим «партийным интеллигентам». Это явление было характерно

прежде всего для рабочих организаций и групп Петербурга, Баку, целого

ряда уральских заводов и городов, а также крестьянских организаций

Полтавской, Харьковской, Курской, Тамбовской, Пензенской, Херсон¬

ской, Таврической и ряда других губерний. Так, в ноябре 1907 г. тамбов¬

ские эсеры отмечали, что «среди крестьян много сознательных, что в не¬

которых местах крестьяне сами работают, насколько умеют, в своем селе

и соседних. Среди сознательных крестьян замечается большое стремле¬

ние к организации. В ней они видят главный способ борьбы с прави¬

тельством и помещиками. Словом, почва для организации хорошо под¬

готовлена и организационная работа должна пойти успешно»88. «Осо¬

бенно хорошо работает одно братство. Сами крестьяне устраивают со¬

брания, издают листки (гектограф), выработали устав и т.д.»^9. Большой

интерес представляет описание одного из лучших партийных братств

(вероятно, Тамбовского уезда), которое, по словам самих эсеров, являло

собой «пример редкой самодеятельности крестьян»: «Пробуждение крес¬

тьян началось со времени японской войны. Завязался кружок, потом не¬

большое братство. Братство продолжало работу и тогда, когда лишилось

своих руководителей. Несколько раз братство распадалось, но настойчи¬

вая работа сознательных крестьян снова восстанавливала его. Нынешней

осенью (1907 г. — K.M.) братство сорганизовалось прочно из 20 чело¬

век». Братчиками был выработан устав, выбран комитет из трех человек,

который мог решать «только не особенно важные дела» и оповещать о

решении братство. Если две трети его не согласны с этим решением, то

оно выносится на обсуждение всего братства (как и в случае решения
47

важных вопросов). Каждый братчик обязан был вести пропаганду, читая

в кружках книжки. Кроме того, были выбраны два братчика в качестве

постоянных пропагандистов, разделившие село пополам, и при помощи

нескольких подручных они устраивали кружки для беспартийных крес¬

тьян, читали книги и газеты. В наказе этого братства на уездный съезд

предлагался план губернской организации, говорилось о постановке бое¬

вого дела, издании крестьянской газеты, организации губернского Крас¬

ного Креста для помощи сидящим в тюрьмах и их семьям. После уезд¬

ного съезда в ноябре 1907 г. в братство было принято еще более 20 че¬

ловек. Братство было разбито на 6 кружков, каждый из которых выбирал

своего представителя. Шесть представителей образовывали Совет, члены

которого заседали вместе с членами старого комитета, а их совместные

решения являлись окончательными. Новый член братства вступал в один

из кружков с согласия двух третей его членов и окончательно принятым

в братство считался после утверждения его кандидатуры Советом братст¬

ва90. К февралю 1908 г. это братство увеличилось до 50 человек и охва¬

тило своим влиянием соседние села, восемь из которых братчики снаб¬

жали литературой (библиотека братства состояла более чем из 100 книг).

Более того, им удалось за это время создать в соседних селах «два не¬

больших братства» (одно из которых было восстановлено) и почти завер¬

шить организацию третьего «из нескольких небольших деревень». Весьма

любопытно, что это братство даже представило для публикации в гу¬

бернской партийной газете денежный отчет с декабря 1907 г. по февраль
1908	г. Бюджет братства складывался из членских взносов и составлял по

месяцам 8 руб. 16 коп., 6 руб. 41 коп., 5 руб. 95 коп. (для покрытия

дефицита в декабре 1907 г. было взято в долг 40 коп.). Как отмечалось в

газете, «настроение братства несмотря на полицейские преследования —

бодрое»91.
Любопытно, что докладчик от рабочей организации Петербурга на
I	Общепартийной конференции отмечал, что «наряду с общими вопро¬

сами самообразования рабочие стремятся к философскому обоснованию

нашей программы и очень интересуются сочинениями Михайловского и

Лаврова. Как отрицательное явление нельзя не отметить оторванности

рабочих от Петербургского комитета. У рабочих — большое стремление

к организационной самодеятельности и, кроме того, ощущается большая

потребность в литературе для отправки ее в деревню»92. К концу 1909 г.

рабочая организация Петербурга объединяла уже 8 районов, созданных

«исключительно силами самих рабочих»93.
Представитель Южной области на I Общепартийной конференции

находил, что «правительственные репрессии не убили в рабочих (Кры¬

ма. — K.M.) стремления к организации — отовсюду требуют организато¬

ров, пропагандистов и пр. Недостаток интеллигентных руководителей

создает в рабочей среде стремление к усовершенствованию в партийном

смысле». Он же отмечал: «Характерным признаком крестьянских органи¬

заций (в Таврической губернии. — K.M.) является их самодеятельность

при почти полном отсутствии интеллигентных руководителей. Была по¬

пытка создать крестьянский орган»94. В корреспонденции из Мелито¬

польского уезда летом 1909 г. отмечалось, что «роль исчезнувшей интел¬

лигенции выполняют вернувшиеся с фабрик и из городов рабочие, кото¬

рых за неблагонадежностью никуда не принимают»95.
На V Совете партии представитель южнорусских эсеров отмечал, что

в Елисаветградском уезде Херсонской губернии «крестьяне уже успели

оправиться, и в тех местах, где прежде были наиболее сильные органи¬
48

зации, опять возникли группы, которые называют себя эсеровскими.

Проверить их не удалось, но они усиленно обращались в Елисаветград и

даже в Симферополь за литературой. Для нас это очень ценно, потому

что никто из профессиональных работников, как нам известно, не ездил

туда и не пытался восстановить организацию, значит, они восстанови¬

лись совершенно самостоятельно»™. В это же время в Одессе рабочие

«искали и желали иметь дело с партийными интеллигентами, но таковых

не было»97.
Делая на V Совете партии доклад о положении дел в Центральной

области, член Оргбюро при ЦК ПСР, отмечал: «Что касается губернии

(Тверской. — K.M.), то там в целом ряде мест, уездах в 5—6, имеются

крестьянские организации, настолько сильные, что некоторые из них

даже извещение ЦК по делу Азефа переиздали на гектографе и распро¬

страняли. В Тверской губернии за последнее время было открыто не¬

сколько совершенно самостоятельно зародившихся организаций в неко¬

торых уездах. Выяснено было, что лица из местной интеллигенции, зем¬

ские агрономы и учителя, образовали группы, которые существуют и ра¬

ботают и сейчас. Базируются они преимущественно на связях со студенче¬

ством — московским и петербургским, от которого и получают литературу.

Наиболее интересным районом в этой области был и остается Владимир¬

ский... До сих пор там время от времени спорадически в отдельных пунк¬

тах возникают организации, которые сами заводят типографии и печата¬

ют литературу, наезжие партийные работники от Области или от губер¬

нии случайно натыкаются на них, заводят с ними связи, потом органи¬

зации разваливаются, связи теряются, снова воскрешают и т.д.»98.
Но далеко не везде можно было рассчитывать не только на самодея¬

тельность, но и на отзывчивость рабочей и крестьянской массы. Так, на¬

пример, крестьянский работник в одном из уездов Петербургской губер¬

нии считал, что жалкое положение работы «объясняется... бездеятель¬

ностью, пассивностью братств», члены которых, тратя «по три-четыре

дня на престольный праздник», не могут уделить «трех часов на собра¬

ние»99. Этот работник констатировал: «судьба всех постановлений, при¬

нимаемых на съездах, конференциях, собраниях: они под сукном, самое

большее — если их прочтут»100. Он предлагал давать статус братства

только тем крестьянам, которые пройдут через «чтения в кружках», а не

наоборот, по общепринятой практике: «сначала организовались братства,

а потом велись чтения — это в лучшем случае... Такие братства легко

организовались, но так же легко и распадались»101. Представитель Воло¬

годской организации характеризовал «крестьянскую массу тех мест как

пассивно-восприимчивую к пропаганде наших идей»102. На районных

крестьянских съездах в Курской губернии «выяснилось», что «арестами и

постоянными казацкими и полицейскими набегами нагнали такого стра¬

ха на крестьян, что многие боятся ходить на собрания и участвовать в

организациях. В иных местах, как только какого-нибудь крестьянина

долго нет дома, бабы поднимают вой, думая, что он ушел на собрание и

там арестован»103. Даже в Тамбовской губернии, традиционно сильной

своей крестьянской работой и деревенскими братствами, среди крестьян

ряда уездов было распространено выжидательное отношение к партий¬

ной работе. Так, в Кирсановском уезде, несмотря на наличие большого

числа «сознательных» крестьян (составлявших в некоторых местах круж¬

ки), среди которых «бродила мысль об организации», предпочитали все

же «в большинстве случаев дожидаться приезда интеллигента, который

устроит и расскажет им все»104.
49

К весне 1909 г. с Брянском, который относился к Северо-Западной

области, связи были «совершенно потеряны»; и в докладе члена Оргбю¬

ро ЦК ПСР на V Совете партии делался вывод, что этот город, «по-ви¬

димому, принадлежит к таким пунктам, которые сами никогда не выдви¬

гали самостоятельных работников, а жили всегда только приезжими

людьми, это потому, что там рабочие недостаточно квалифицированные

и тесно связаны с местностью»105.
На отношение крестьян к социалистам, и в частности к эсерам, ока¬

зывали влияние не только внешние условия (полицейские преследова¬

ния, подавления волнений и т.д.), но и более глубинные факторы. В

этой связи интересны наблюдения и размышления партийного крестья¬

нина Пензенской губернии, изложенные им в письме в ЦО ПСР. По его

словам, со времен революции 1905—1907 гг. крестьянство рассматривало

социалистов как «силу, в своих проявлениях мстящую за вековые обиды

крестьянина», и потому меньшинство пензенских крестьян говорило:

«Было время, на волоске висело наше счастье, и то оторвать не умели, а

теперь снова на канате, оторвать который куда труднее»; а большинство

считало: «Э, взялись, так сделают, нас не спросят. Ну чего мы можем

сделать? Жди! Людям будет и нам будет — земля-то, ежели што». Инте¬

ресен вывод автора письма: «Те и другие верят и надеются на эту чудо-

силу... Сами же для этого не стукнут пальцем о палец. Но обвинить их

самих во всем этом не хватит сил; кое-как, где из литературы, где из

жизни, втолковали полуграмотному, а то и вовсе безграмотному крестья¬

нину правду, и эта правда если где прививалась, то вела упорную борьбу

с вековыми традициями и рутиной»106.
Сходную мысль высказывал и представитель Южной области на
I	Общепартийной конференции. По его мнению, «наблюдается прямая и

непосредственная зависимость уровня сознательности от степени интен¬

сивности партийной работы... Замечательно, что выделов из общины на¬

блюдается меньше всего в местах с крепкими партийными организация¬

ми»107.
На некоторые размышления наводит и статья в газете Северо-Запад¬

ного обкома с критикой низкой самодеятельности и безынициативности

крестьянства, увидевшая свет в августе 1907 года. Красноречив уже заго¬

ловок этой статьи — «Когда же народ нас поймет?». Автор отмечал, что

30 лет назад социалистов крестьяне встречали недоверием, а сейчас —

«ждут милостей великих». Он указывал на письмо, адресованное эсерам

и подписанное жителями пяти деревень Ошмянского уезда Виленской

губернии, в котором те жаловались на черносотенца, выдающего «орато¬

ров начальству». Цитируя конец письма крестьян («Братья-товарищи!

Просим мы вас, не оставьте вы нашей просьбы!»), автор сравнивал их с

«маленькими детьми, жалующимися няньке», и восклицал: «Мы, социа¬

листы, то же, что передовые отряды на войне, — наше дело разведать

положение врага, разузнать, как и когда лучше на него напасть, и сооб¬

щить это главной армии, т.е. трудовому народу. И тогда вместе с ним мы

бросимся в бой с врагом в первую голову. И только сама главная армия,

только сам трудовой народ может выиграть сражение... Есть, правда, уже

и такие крестьяне, которые понимают, что сам трудовой народ должен

добывать себе землю и волю. Только нас, социалистов, и эти крестьяне

не понимают. И просят у ораторов оружия, вместо того чтобы заявить:

"скажите и помогите, как бы нам самим оружие достать". ...Лишь в упор¬

ной борьбе трудовой народ найдет право свое, в этой борьбе мы, социа¬

листы, ему верные друзья и помощники, а не няньки-заступницы»108.
50

На размышления наводят и слова представителя Украинской области

на III Совете партии в июле 1907 г.: «В настроении интеллигенции —

полная апатия ко всему окружающему, рабочие в мелких и крупных

стычках с самодержавием устали, и только крестьянство настроено рево¬

люционно, особенно резко это выделяется в Воронежской губ., где 3

уезда в августе намерены выступить; все же задатки стихийного выступ¬

ления дадут возможность сознательно выступившим организовать и рас¬

ширять выступление. Там крестьянство всюду пришло к убеждению, что

необходимо самим добыть волю и землю... Крестьянство начинает во¬

оружаться, есть стремление организовать лабораторию для изготовления

взрывчатых веществ. Аграрное движение налицо, особенно в Полтавской

губ. и в Луцком уезде Волынской губ., причем последний сейчас уже

оцеплен войсками, и оттуда никого не выпускают, настолько аграрное

движение разрослось. В организационном отношении дело поставлено

плохо. Самодеятельность среди рабочих в упадке, как и среди крестьян,

последние надеются, что партия все сделает, все даст, и только в Воро¬

нежской губ. и крестьяне и рабочие организуются сами. От III Думы в

нашей области ничего не ждут, все, кроме Киева. К профессиональному

движению относятся довольно равнодушно. В Киеве, Воронеже и Харь¬

кове партийные работники отказываются от участия в профессиональ¬

ном движении и работе. Боевые дружины в упадке. В Киевской губ.

только в 3 уездах можно наблюдать непосредственное влияние с.-р., а в

остальных сильно работают соц.-дем.»109.
Весьма любопытной оказалась реакция Г.А.Гершуни, вопрошавшего

у докладчика: «С одной стороны, Вы говорите, что крестьяне потеряли

веру в царя и Думу, а с другой — надежды их возрастают на партию, в

нашу силу? Не есть ли это перемена веры в другого барина, который

приедет и все рассудит? Раз потеряна вера в царя и Думу, то мне кажет¬

ся, что у них должна была явиться вера в нечто другое, более реальное,

в свои силы»110.
Докладчик не дал четкого ответа на вопрос Гершуни, отметив лишь,

что, говоря о вере крестьянства в силы партии, он «хотел оттенить сла¬

бость развития самодеятельности в крестьянстве».
Годы революции не прошли даром и для полиции, она успешно

«самообучалась», приобретая драгоценный опыт борьбы с нелегальными

организациями111. Профессиональный уровень жандармов и охранки

значительно вырос. Кроме того, засоренность революционных партий

случайными, неустойчивыми людьми, пришедшими в них в годы рево¬

люции, служил для полиции неисчерпаемым источником для вербовки

секретных сотрудников в их среде.
Провокация в силу различных причин приобрела значение важного

дезорганизующего работу партии фактора. С одной стороны, охранка с

помощью сети своих секретных сотрудников парализовала попытки эсе¬

ров к восстановлению организаций и развертыванию их работы. Как

справедливо утверждали сибирские эсеры, с 1908 г. провалы перестали

носить случайный характер, а «...происходили как бы по намеченному,

заранее обдуманному плану»112. Надо особо подчеркнуть, что эта «пла¬

номерность» была характерна отнюдь не только для Сибири. Жандармы

выработали в эти годы своеобразную тактику «ликвидаций» организа¬

ций, суть которой состояла в том, что арестовывалась лишь часть ее чле¬

нов, остальные вместе с провокаторами оставлялись «на разживку».
Анализ отчетов и дневников наружного наблюдения ряда ГЖУ за

длительный период времени показывает, что многие руководители и
51

члены эсеровских организаций «паслись» филерами и провокаторами в

течение месяцев, а то и лет, а аресты производились лишь тогда, когда

кто-то проявлял активность113. «Штучные» аресты позволяли, с одной

стороны, держать организации в пассивном состоянии, с другой — со¬

хранять провокаторов. Там же, где аресты носили повальный характер,

что более характерно для 1907—1909 гг., часть провокаторов неизбежно

разоблачалась революционерами114.
С другой стороны, и это имело еще более важные последствия для

партии, в ней развивается «шпикомания» и «провокаторофобия», пара¬

лизующая волю многих партийных работников. Боязнь провокации на

местах порой приобретала в 1907—1910 гг. гипертрофированные разме¬

ры. Так, например, осенью 1909 г. член ЦК В.М.Зензинов писал

И.И.Фондаминскому о своей поездке в Киев: «Атмосферу я здесь застал

совершенно необыкновенную. Страхи, ужас. Один ложный слух рождает

сотни других, еще более ложных». По словам В.М.Зензинова, члены

местной организации накинулись на него, что своим приездом он губит

себя и их, а далее невесело шутил, что скоро придется обращаться к
В.Л.Бурцеву, чтобы тот засвидетельствовал, что он не провокатор: «Кру¬

гом черт знает, что творится, а я все сухим выхожу из воды»115. Как от¬

мечал в это время в своем письме к В.Л.Бурцеву эсер Жихарев, «небыва¬

лая апатия охватила всех. Богоискательство, сменившее порнографию, в

свою очередь сменилось провокаторофобией, и все друг друга подозрева¬

ют, невозможно собрать вместе пяти человек»116.
«Шпиономания» и вера во всесилие охранки пронизывают обзор о

состоянии партийных дел в Киеве, помещенный в «Знамени труда» вес¬

ной 1909 г.: «Охранка арестовывает целый ряд солидных работников

лишь для того, чтобы нахально, совершенно открыто предложить им

служить этой охранке, оставаясь в партии. Через день их выпускают. Ос¬

ведомленность охранки насчет местных людей и дел огромная. Охранка

принимает все меры, чтобы возможно шире и полнее использовать ца¬

рящий в партии хаос, парализовать деятельность ее. Она ищет новых

Азефов. Ждут людей из-за границы и ткут для них сети. Об этом мест¬

ный охранник говорит открыто, нахально»117.
На V Совете партии в мае 1909 г. представитель Украинской области

заявлял: «Что касается Киева, то там работа с лета [1908 г.] не велась,

летом там была провокация и большая часть товарищей активных работ¬

ников была изъята. Да и вообще Киевская организация была в очень

неблагоприятных условиях: там была систематическая провокация, орга¬

низация проваливалась регулярно по 4 раза в год. Это, конечно, дейст¬

вовало страшно деморализующе, и вот после летнего провала, который

совершенно деморализовал Киев, работа прекратилась совершенно до

июля»118.
Характеризуя состояние партийных организаций в губерниях Сибири

к весне 1909 г., эсеры писали: «Все мелкие и крупные провалы и, нако¬

нец, дело Азефа сильно подорвали доверие друг к другу партийных това¬

рищей, каждый стал слишком подозрительно относиться к окружавшим

его, и это ускорило процесс разложения организаций»119.
В это же время феодосийские эсеры так характеризовали состояние

партийных дел в своем городе: «Собственно организации нет. Есть много

с-p, но во время этого перерыва (провал организации в 1908 г. —K.M.) все

как-то расползлись и, не встречаясь долгое время, относятся подозри¬

тельно друг к другу, чему много способствует боязнь репрессий»120.
52

Какую угрозу организации создавала «нераскрытая провокация» в

ней и какую атмосферу она нагнетала, видно из слов представителя Пе¬

тербургской организации на V Совете партии: «Перед моим отъездом

произошел провал, и в атмосфере этого провала была созвана петербург¬

ская конференция. Было очень мало надежды, что эта конференция со¬

стоится благополучно, и мы шли туда, думая попасть в тюрьму, но она

состоялась... Затем произошло собрание нашей инициативной группы и

на этом собрании в 7 человек было решено, что у нас несомненно суще¬

ствует серьезная провокация. Я лично не разделял этого мнения, но

было решено, чтобы даже по отношению к нашему делегату на Совет

партии были приняты специальные меры: что представитель Централь¬

ного Комитета может не допустить его на Совет. И только потому, что

делегат Ц-го К-та, как оказалось, знал меня лично и на свою ответствен¬

ность дал мне деньги и явки, я и прибыл сюда»121.
Широкое распространение провокации, а вслед за ней «провокаторо-

фобии» имело под собой объективные основания, т.к. после революции

1905—1907 г. все революционные партии оказались «засорены» случай¬

ными и неустойчивыми (а зачастую и люмпенизированными) элемента¬

ми, из которых в подавляющем большинстве и вербовались провокато¬

ры. Провокация в небывалых до этого масштабах стала в этот период

головной болью для всех революционных партий. Не стали исключением

и эсеры. Просмотр отчетов ГЖУ свидетельствует, что в 1907—1914 гг.

практически каждое из жандармских управлений имело в среднем от

одного до трех-четырех (а иногда и более десятка) секретных сотрудни¬

ков122. Исключением служили крестьянские братства, где провокация

встречалась крайне редко. В деревнях, где «братчиков» знали порой чуть

ли ни поименно, на прямой донос редко отваживались даже черносотен¬

ные элементы, хорошо представляя себе реакцию на это односельчан

(хотя подобные ситуации встречались). Нужно отметить, что провалы

братств, особенно масштабные, были нечастым явлением и происходи¬

ли, как правило, по доносам извне, а не из среды их членов. Оговоры и

«откровенные показания» начинались уже, как правило, после арестов, в

ходе следствия. Во всех других типах эсеровских организаций провока¬

ция была более или менее распространенным явлением. Впрочем, были

и исключения из общего правила. Так, например, в январе 1909 г. в ог¬

ромной Бакинской организации, сосредоточенной в одном губернском

городе и, по данным самих жандармов, имевшей боевую и военную ор¬

ганизации, склад литературы, ведущей пропаганду в профсоюзах моряков

и выпустившей две листовки за месяц, местное ГЖУ имело только одного

секретного сотрудника и вело наблюдение только за шестью эсерами123.

Представитель Уральской области на V Совете партии заявлял: «Что касает¬

ся развития провокации, то в этом отношении Урал поставлен в благопри¬

ятные условия. За время моего пребывания там появилось 2 провокатора:

один был в Уфе, через три недели его нашли мертвым. Другой появился в

Златоусте у эсдеков, но и его нашли все-таки на всякий случай тоже мерт¬

вым недели через три. Других провокаторов пока не было»124. Отсутствие

провокаторов также представляло особенность уральских организаций,

свойственную еще разве только организациям Закавказской области.

Объяснить этот феномен непросто. Укажем лишь на то, что бросается в

глаза: беспощадная охота на шпионов и провокаторов, а также повы¬

шенная «боевитость» настроений рабочих этих двух столь различных ре¬

гионов.
53

Все это позволило полиции держать многие эсеровские (и не только

эсеровские) организации под «стеклянным колпаком», поставив их в ус¬

ловия почти полной невозможности что-либо делать, что в совокупности

с другими факторами привело (и не могло не привести) к распаду орга¬

низационных структур и бездеятельности отдельных организаций ПСР

(которые правильнее было бы назвать эсеровской средой)125.
При исследовании причин общего организационного кризиса, охва¬

тившего ПСР уже к осени 1907 г., нельзя обойтись без рассмотрения

глубокого кризиса ее финансов. Формально структура партийной финан¬

совой системы была достаточно проста и использовала принципы, ха¬

рактерные для европейских легальных партий. Местные организации

должны были иметь собственные бюджеты для покрытия всех своих рас¬

ходов, а также делать ежемесячные отчисления вышестоящим организа¬

циям, образующим единую сеть — низовые партийные ячейки должны

были платить уездным и городским организациям, те — губернским,

последние — областным, а областные — ЦК ПСР. Именно членские

взносы, по общему убеждению, должны были бы быть основной статьей

доходной части бюджета массовой социалистической партии. Но на

практике в большинстве случаев (за редким исключением) членские

взносы составляли небольшую часть в бюджетах местных организаций и

совсем мизерную — в общепартийном бюджете. Нельзя не отметить, что

они в принципе были не в состоянии покрыть те значительные финан¬

совые траты, которые возникали у массовой нелегальной партии. Кроме

того, в ряде случаев местным организациям просто не удавалось нала¬

дить саму систему сбора членских взносов126, а выплаты процентных

ежемесячных отчислений зачастую носили нерегулярный характер и со¬

ставляли порой весьма небольшие суммы.
Основным источником пополнения местных и общепартийных касс

были пожертвования со стороны сочувствующих. Не менее важным (до

1910 г.) источником были экспроприации, совершаемые местными орга¬

низациями, обязанными делать процентные отчисления с этих сумм в

кассу ЦК. Кроме того, местные организации проводили сборы по под¬

писным листам, всевозможные лотереи, сборы на издание литературы и

т.д.
Бедственное финансовое положение являлось характерной чертой

большинства местных организаций ПСР в России. Со всех концов стра¬

ны раздавались отчаянные возгласы эсеровских организаций о катастро¬

фической нехватке денег, парализовавшей в зародыше всю партийную

работу. Не хватало денег на объезды уездных групп и крестьянских

братств внутри губерний, на издание литературы, на содержание профес¬

сиональных работников и т.п.
Так, представитель Азово-Донской области на III Совете партии так

охарактеризовал положение дел в Ростове: «Финансовая сторона ниже

всякой критики, расходов много, а денег еще не научились добывать.

Месячный расход организации около 200 руб., да и то на покрытие всех

расходов каждый месяц приходится понемногу подзанимать. В конце

концов зашли в тупик: дальше идти некуда, и вот решено было обратить

на финансы самое серьезное внимание. Организуется финансовая ко¬

миссия. Связей с денежной буржуазией совсем нет. Благодаря отсутст¬

вию денег особенно сильно тормозилось развитие [печатной] техни¬

ки»127.
Представитель Южно-Русской области «самой слабой стороной орга¬

низации» считал ее финансы. Он заявлял на I Общепартийной конфе¬
54

ренции: «Отсутствие средств мешает созданию планомерной постановки

всего дела. За короткое время в Области провалились три типографии, и

теперь имеются там только две летучки. Профессионалов не на что со¬

держать, а не профессионалы могут уделять партийной работе только

часть своего времени»128.
На V Совете партии представитель Украинской области жаловался на

плачевное материальное положение Киевской партийной организации:

«Постоянных средств не существует, вот студенческая фракция дала не¬

которую сумму. Есть проект создать такую финансовую комиссию, кото¬

рая будет стараться обеспечить организацию деньгами»129. Весной 1909 г.

в Читинской организации чувствовалась «страшная нужда в деньгах, с

этой просьбой было поручено делегату обратиться в ЦК или же к Турке¬

станскому OK, у которого, по слухам, имеются деньги... Они нужны для

поддержания работы в Чите, Иркутске и других городах»130. Впрочем, не

для всех организаций финансовые проблемы выдвигались на первый

план, в ряде случаев местные эсеры умели обеспечить себя суммами, до¬

статочными для «поступательной работы». Анализ бюджетов ряда мест¬

ных комитетов позволяет сделать вывод о том, что пожертвования, ранее

всегда составлявшие значительную их часть, с осени 1907 г. идут на

убыль, как количественно, так и качественно (т.е. их становится мало и

суммы, фигурирующие в них, незначительны).
Другой канал самообеспечения местных организаций — экспропри¬

ации — играл заметную роль только в 1907—1908 гг., а затем, в связи с

разгромом боевых дружин и наличием провокаторов в организациях,

практически исчезает. От экспроприаций приходилось отказываться

также и по этическим соображениям, т.к. они подрывали авторитет пар¬

тии и вели к деморализации членов боевых дружин. Некоторые органи¬

зации склонялись к отказу от экспроприаций и из-за их небольшой (в

конечном счете) «практической эффективности». Так, представитель По¬

волжской области на III Совете партии, говоря о финансовых труднос¬

тях, заявлял: «Приток средств случаен. Главный источник средств — экс¬

проприации, но нерегулярность в прибыли вызывает нерегулярность в

работе. С другой стороны, экспроприации слишком опасны и усиливают

число нелегальных, которые поглощают большую часть бюджета...»131
Еще на II съезде ПСР в феврале 1907 г. руководство партии предпри¬

няло попытки ликвидировать «экспроприаторскую гангрену» и взять

проведение экспроприаций под жесткий контроль ЦК. Протоколы засе¬

даний ЦК лета — осени 1907 г. хорошо отражают, с одной стороны, же¬

лание некоторых организаций получить право на самостоятельное сан¬

кционирование экспроприаций (в условиях хронической нехватки

денег), а с другой — достаточно жесткую позицию ЦК в этом вопросе.

Так, например, на заседании ЦК ПСР 1 июня 1907 г. было разъяснено

(в связи с просьбой Севастопольского комитета передать ему право на

санкционирование экспроприаций), что совершение экспроприаций

санкционирует только уполномоченный ЦК в данной области, после со¬

общения ему результатов решения «специального уполномоченного ЦК

(по военной работе)»132. Впрочем, на том же заседании было принято

более мягкое решение: в связи с тем, что «Областной Комитет на Волге

бунтует и хочет производить эксы сам», было решено передать право на

их утверждение уполномоченному ЦК в Поволжской области. Кроме

того, на этом заседании рассматривались предложения о четырех экс¬

проприациях (три, вероятно, в Поволжье, одна — в Москве). Из них

только одна была утверждена, одна была признана сомнительной и в ней
55

отказали, о двух других члены ЦК предложили выяснить поподробнее (в

одном случае, когда речь шла о 500 тыс. руб., сумма показалась «фантас¬

тической»). Кроме того, было предоставлено право (вероятно, уполномо¬

ченным ЦК в областях) «в несомненных случаях разрешать единолично

или советоваться с тем, кто есть под рукой»133. Все эти строгости объяс¬

нялись разгулом экспроприаторов и «революционных хулиганов»134.
Летом 1908 г., по оценке одного из эсеров, работавшего на известном

своим «революционным хулиганством» Северном Кавказе, переход «пар¬

тийных элементов в анархические и экспроприаторские группы объясня¬

ется, с одной стороны — несерьезностью самих организаций, которые

носили поверхностный характер, с другой стороны — большой легкос¬

тью и успешностью шантажа»135 . На заседании ЦК ПСР 1 июня 1907 г.

слушалось дело о неких «Бакинских эпизодах» и была принята следую¬

щая резолюция: «Об эпизоде с требованием денег "боевым комитетом"

постановлено: ЦК считает недопустимым требование денег от лиц не со¬

чувствующих. Необходимо выяснить и достать текст письма, требующего

денег»136.
На совместном заседании членов ЦК и уполномоченных ЦК ПСР 13

июля 1907 г. была принята подробная резолюция о порядке совершения

экспроприаций (опирающаяся на решения III Совета партии). Она гла¬

сила: «а) Право санкции ЦК передоверено его уполномоченным по об¬

ластям; б) экспроприации капиталов полу-казенных, полу-частных, все

сомнительные экспроприации — с санкции ЦК; в) церковные экспро¬

приации, из соображений опасения оскорбить религиозные чувства, —

запрещаются; г) остается в силе постановление съезда о том, чтобы в

план экспроприаций не входило убийство; д) минимальный размер не

предуказывается, как тенденция нежелательны мелкие экспроприации;

е) захват городов для экспроприации казначейства рассматривается пре¬

имущественно как революционный акт и пункт г) толкуется более рас¬

пространительно; ж) вступать в сделки с пособниками экспроприато¬

ров] там, где эти сделки вызываются из личных корыстных материаль¬

ных интересов, — запрещается; з) брать деньги украденные, хотя бы и

казенные, — нельзя; и) вымогательство (требования), хотя бы и замаски¬

рованное, денег от частных, не сочувствующих лиц не допускается»137.
В сентябре 1907 г. ЦК ПСР принял резолюцию «о невозможности

дать общее разрешение» на экспроприации сумм, принадлежащих ж.-д.

транспорту, и считал «возможным рассматривать вопросы о подобных

экспроприациях каждый раз по существу»138. Любопытно, что на заседа¬

нии ЦК ПСР 17 июня того же года при обсуждении вопроса об экспро¬

приациях было решено «искать организатора». И хотя неясно, что дол¬

жен был делать этот организатор — создать экспроприаторский отряд,

находившийся под контролем руководства партии, или взять под кон¬

троль и общее руководство деятельность специально создаваемых на об¬

ластном уровне экспроприаторских дружин (для совершения только

одного акта, согласно решениям III Совета партии), очевидно, что руко¬

водство партии не устраивала существующая ситуация. Немаловажно,

что в самой партии отношение к «революционному хулиганству» и вы¬

могательству было различным: от нежелания осуждать членов партии,

вставших на этот путь, до попыток пресечь этот позорящее партию яв¬

ление самыми радикальными способами (вплоть до вынесения смертно¬

го приговора). ЦК в этой ситуации занимал «среднюю» позицию. Пред¬

ставитель Закавказского обкома ПСР отмечал летом 1908 г., что «боль¬

ное место в жизни Закавказья — это шантаж, вымогательство денег, с
56

которым приходится вступать в открытую борьбу с целью отмежевать

себя от крайне нежелательных элементов»139. Намного более конкретно

и ясно высказался по этому вопросу представитель Бакинской организа¬

ции — самой крупной в Закавказье. Он заявил: «С шантажом в Бакин¬

ской организации не боролись и не думают бороться. Шантажисты —

отбросы, с которыми совсем не соприкасаемся. Да и не наше дело —

защищать тех, кто от этого терпит. Пусть сами обороняются. Мы можем

только бороться с этим путем пропаганды»140.
Очень любопытна реакция представителя Петербургской рабочей ор¬

ганизации, отвечавшего на I Общепартийной конференции на вопрос о

случае, когда экспроприаторами была вырезана целая семья. Он заявил:

«...об ответственности за это худое дело ничего не могу сказать. Лица,

сделавшие его, раньше были хорошими рабочими людьми. Я как рабо¬

чий не хочу бросать в них камнем»141.
Но было и совершенно иное отношение к этому явлению. На Север¬

ном Кавказе, по свидетельству местных эсеров, к шантажу прибегали и

«некоторые с.-р. комитеты», причем к осени 1907 г. вымогательства

денег стали практиковаться все чаще и чаще, что заставило обком пойти

на решительные шаги и предупредить о возможности вынесения смерт¬

ного приговора членам партии, замеченным в вымогательстве. Вскоре

обком вынес подобный приговор, но натолкнулся на veto уполномочен¬

ного ЦК. В конце концов конфликт закончился роспуском областного

комитета142. Видимо, после этого инцидента и состоялось заседание ЦК

ПСР 29 сентября 1907 г., где обсуждался вопрос о методах воздействия

на «революционных хулиганов» и было решено, что «...допускается борь¬

ба с ними лишь путем печати и убеждения, но не физическими способа¬

ми воздействия ("вплоть до убийства")»143. Месяцем позже на заседании

ЦК ПСР вновь встал вопрос о мерах воздействия на эсеров, совершив¬

ших «частные экспроприации». Было решено, что если экспроприация

«совершена по неведению, то разъяснить постановление партии совер¬

шившему; если же при этом совершенно сознательно нарушались пар¬

тийные директивы, то экспроприаторы подлежат исключению из пар¬

тии»144.
Еще на заседании ЦК ПСР 5 августа 1907 г. были приняты «нормы

деления денежных сумм, поступающих в местные и областные комитеты:

до 10000 — 30% в ЦК; до 60000 — 50% в ЦК. Свыше 60000 — все, кроме

30000, в ЦК»145. Показателем того, что на местах не всегда охотно рас¬

ставались с частью экспроприированных денег, служит решение ЦК

ПСР от 18 ноября 1907 г. потребовать от Поволжского комитета 5 тыс.

рублей, если же он «...не согласится выдать денег ЦК, наложить veto на

эти деньги»146. Речь шла о 30-тысячной экспроприации, организованной

Поволжским обкомом партии в Самарской губернии.
К 1910 г. от экспроприаций руководство партии отказывается и по

этическим соображениям, т.к. они подрывали авторитет партии и вели к

деморализации членов боевых дружин (несмотря на то, что, по свиде¬

тельству Н.И.Ракитникова, таких предложений было немало).
Членские взносы собирались далеко не всегда и не во всех организа¬

циях. Но даже в тех местных организациях, где они собирались, они, как

правило, составляли лишь незначительную часть в общем бюджете орга¬

низаций. Исключением являлись лишь немногие организации, такие как

Ижевская, эсеровская фракция Приангарского союза ссыльных и неко¬

торые другие.
57

Для пополнения своих бюджетов местные организации практиковали

сборы по подписным листам, проводили лотереи, собирали деньги за

партийную литературу, выпускаемую в своих типографиях, и т.п. Но все

они приносили грошовые доходы.
Насколько скудным и неустойчивым было финансовое состояние

большинства местных организаций, видно из их бюджетов, которые по¬

зволяют, хотя бы в общих чертах, понять источники формирования и

составные части бюджетов различных организаций ПСР147. Доля финан¬

совой помощи ЦК местным организациям неумолимо падает, как из-за

потери связи со многими из них, так и особенно из-за оскудения фи¬

нансовых возможностей самого ЦК ПСР.
Жалобы на невозможность ведения работы в связи с полным отсут¬

ствием денег сыпались в центр от множества провинциальных организа¬

ций ПСР в течение всего изучаемого периода, а особенно в 1907—
1910	гг. Показательно, например, письмо от Бердянской группы ПСР,

где говорилось, что выданные в мае 1909 г. ЦК 50 руб. на «постановку

типографии» были перехвачены охранкой, в связи с чем автор письма в

октябре 1909 г. вновь просил денег для той же цели148.
Этой же проблеме посвящено письмо, написанное осенью 1910 г.

членом ЦК Л.В.Фрейфельдом, курировавшим Петербург и Северную об¬

ласть, в ЗД ЦК ПСР, где он говорил о задержках в высылке денег фи¬

нансовой комиссией ЦК, отчего только половину месяца может идти

«поступательная работа», а вторая тратится на «неуверенное поддержа¬

ние старого». Он требовал сообщения о том, какую сумму финансовая

комиссия может выслать в ближайшие три месяца, а в противном случае

грозил «обратиться к русским жертвователям с предложением передавать

свои суммы мне, а не пересылать их за границу»149.
Другой характерной жалобой всех местных организаций являлась жа¬

лоба на катастрофическую нехватку партийной литературы, без которой

было немыслимо удерживать завоеванные позиции, поддерживать жизнь

в организациях. С разгромом или остановкой из-за нехватки денег или

«литературных сил» большинства подпольных типографий в 1907—
1909	гг. нехватка заграничной литературы приобретает особо острый ха¬

рактер. Отсутствие литературы наряду с нехваткой денег и кадров очень

часто называлось на одном из первых мест в перечне обстоятельств, ме¬

шающих начать и восстановить партийную работу.
Так, представитель Северной области на V Совете партии говорил:

«По Сев. Ж.-д. вообще есть партийные товарищи, могущие всегда соста¬

вить группы и обслуживать литературой весь край, по которому пробега¬

ет дорога, если только дать им литературу! Насколько вообще тяжело по¬

ложение провинциальных групп, совершенно не имеющих никакой пар¬

тийной литературы, можно судить по тем письмам, которые получались

Обл. Бюро с мест. Вопрос: "что нам делать?" был наиболее частым в этих

письмах. "Мы совершенно уныли, — пишет группа из Петрозаводска, —

нас здесь довольно много, мы бы могли что-нибудь делать, но мы не

знаем, что и как. Ради Бога, напишите, что же нам делать?"... Более

того, что говорить о провинциальных группах, когда Областное Бюро не

имело ни одного № "Знамени труда" за последние 10—12 месяцев! Не

имел их и Петербургский комитет, не имела и редакция "Голоса С.-Р.”.

И N9 2 "Голоса С.-Р.” составлялся, как и № 1, совершенно, если здесь

допустить горький каламбур, автономно. В самом деле, сотрудники его

не читали "Знамени труда”, начиная с 12 №, и совершенно не знали, как

мыслит центр партии в данный момент. Резолюции Лондонской конфе¬
58

ренции были единственной литературой, прибывшей от руководящих

сфер. Да и то они прибыли в середине декабря, через полгода после кон¬

ференции... Само собой разумеется, они не удовлетворили голода про¬

винции, ибо они оказались, по отзывам, например, вологжан, черепан и

многих других, совершенно абстрактными и не отвечающими конкретно

и прямо на больные вопросы момента»150. По его же словам, весной
1909	г. в Архангельске было «совсем слабо. В губернии можно было бы

распространять очень много литературы, но там ее не имеют. С Шенкур¬

ском Архангельская группа имела очень незначительные и поверхност¬

ные связи просто потому, что литературы у них нет, а других дел вести

не приходится»151.
На III Совете партии в июле 1907 г. представитель Северной области

заявлял: «Из главных нужд и потребностей партийных групп и организа¬

ций в Прибалтийском крае нужно прежде всего указать на крайне на¬

зревшую потребность в литературе на местных языках — латышском и

эстонском (в Юрьеве, Ревеле и Нарве). Сейчас и рост организаций, и

приток работников и денежных средств тормозится всецело отсутствием

литературы на родном языке. Наши местные организации уже делают

попытки издавать такую литературу, но более или менее правильной по¬

становки этого дела еще нет за отсутствием материальных возможностей.

Особенно велика нужда в эстонской литературе...»152.
Весной 1909 г. член областного бюро, характеризуя состояние Новго¬

родской организации, отмечал: «Теперь там совсем нет группы, и мне

кажется, это вследствие неимения литературы»153.
Характеризуя состояние местных групп весной 1909 г., член област¬

ного бюро констатировал, что в Вологде «имеется группа в 5 человек,

которая могла бы начать работу, но надо дать содержание этой работе, а

этого нельзя сделать, так как нет литературы...»154.
Даже в столичной Петербургской организации литературы не хвата¬

ло: «Тормозится работа главным образом недостатком литературы...— го¬

ворил ее представитель на V Совете партии. — Что касается Петербург¬

ского комитета, то он так же, как и Северное областное бюро, не имеет

с лета прошлого года никакой литературы от центра, кроме резолюций

Лондонской конференции и листков "Из партийных материалов", кото¬

рые Петербургской организацией за литературу не признаются...»155
Представитель Южно-Русской области на V Совете партии отмечал,

что военный работник в Бендерах «ставил свое пребывание там в зави¬

симость от условия, чтобы ему дана была возможность получать военную

литературу и чем-нибудь заинтересовать солдат, которых он успел соеди¬

нить в кружки. Такого обещания мы ему дать не могли, и он уехал, но

связи обещал передать. Что касается крестьянской работы, — продолжал

он, — то там (в Бессарабии. — K.M.) она почти никогда не велась, и не

может вестись, потому что население там говорит почти исключительно

на молдавском языке, и подступиться туда с нашей литературой, за ис¬

ключением некоторых уголков, почти нет возможности... Там работа

была бы возможна, если бы дали средства [местным революционно на¬

строенным] интеллигентам для издания крестьянского органа»156.
Но рельефнее всего тупиковость ситуации, в которой оказались мест¬

ные организации, проступила в докладе представителя Украинской об¬

ласти на V Совете партии. Оценивая ситуацию в целом и комментируя

решения только что прошедшей областной конференции, он заявлял:

«Теперь о литературе. По отношению к литературе Областная конферен¬

ция пришла к такому выводу — помимо того, что от ЦК целый год не
59

имели ничего, а литературная деятельность теперь выдвигается на вид¬

ный план самой жизнью, — что литературная деятельность отдельных

комитетов и организаций представляется неудовлетворительной, потому

что ни одна организация при теперешней своей слабости не может более

или менее периодически выпускать не только газету, но даже и прокла¬

мации — 9-го января прокламацию выпустила только одна Харьковская

организация. Да, так я говорю, что конференция пришла к выводу, что

желательно всю литературную деятельность сгруппировать в руках об¬

ластного центра, который и будет печатать литературу для всей области.

Теперь это единственный выход, который может нам хоть немного обес¬

печить своевременное получение прокламаций и газет. Поэтому област¬

ная конференция и высказалась за концентрацию литературной деятель¬

ности в руках областного центра, но такового областная конференция не

могла создать, ибо оказалось, что большинство товарищей прикреплено

к месту и никто разъезжать не может. А потому наша область не может

сделать центра своими силами и обращается к Центральному комитету и

заграничным товарищам с просьбой помочь ей в этом деле, потому что

иначе организации обречены на полный упадок, а может быть, и на пол¬

ное прекращение»157.
Примечательно, что в декабре 1911 г. на заседании ЗД ЦК ПСР по

инициативе В.М.Чернова (поддержанного некоторыми членами ЗД) де¬

батировался вопрос о переносе «партийного центра» в Россию и уж по

крайней мере о переносе туда издания «Знамени труда». Помимо других

аргументов один из сторонников этого плана (некий «Игорь», вернув¬

шийся из России) указывал на то, что заграничной партийной литерату¬

ры местные эсеры не видят — она до них почти не доходит158.
Касаясь таких сложных вопросов, как численность и социальный со¬

став местных эсеровских организаций, необходимо отметить, что опреде¬

ление количества членов партии в исследуемый период крайне осложне¬

но следующими обстоятельствами. Руководство партии никогда в 1908—

1914 гг. не оперировало никакими общими, хотя бы примерными циф¬

рами, предпочитая называть лишь количество действующих организа¬

ций. Думается, что причины этого нужно искать не в желании скрыть

(по соображениям конспиративности или престижности) эти данные, а в

их отсутствии у руководства партии159. Оно располагало сведениями о

численности лишь ряда организаций. Но даже сведения, представляемые

местными эсерами, были неточны160. С одной стороны, члены комите¬

тов (когда они еще существовали) зачастую не имели связей с перифе¬

рийными организациями и не знали, что там происходит. С другой —

подсчет, судя по всему, велся на глазок, т.к. критерии членства были

весьма расплывчаты. Кроме узкого кружка комитетчиков и связанных с

ними людей в качестве таких критериев могли выступать только уплата

членских взносов и посещение собраний (в кружках)161. Можно смело

утверждать, что, за исключением нескольких организаций, сбора член¬

ских взносов как системы эсерам организовать не удалось, несмотря на

подобные попытки. Понятно, что исследователи лишены возможности

определять численность организаций по спискам сборов членских взно¬

сов (там, где они собирались), т.к. таких списков по конспиративным

соображениям, как правило, не велось. Расчеты по строкам бюджета, где

фиксировалась общая сумма взносов, могут дать незначительные резуль¬

таты лишь там, где известен размер взносов (ряд организаций оговари¬

вал их в своих уставах. Впрочем, он бывал различным для разных соци¬

альных слоев, а иногда имел верхний и нижний предел). Судя по всему,
60

учет членов партии по посещавшим кружковые занятия и собрания, мас¬

совки был основным методом для партийных функционеров. Но если в

первом случае он вел к занижению количества членов партии, т.к. мно¬

гие рабочие не посещали кружковые занятия, не удовлетворяясь низким

уровнем пропагандистов, то во втором подсчет мог давать завышенные

данные, т.к. в массовках принимали участие отнюдь не только члены

партии. Характерно, что некоторые партийные функционеры оперирова¬

ли термином «организованные рабочие» и «организованные крестьяне»,

которых в зависимости от контекста и желания можно принимать за

членов партии или лишь находящихся в сфере воздействия партии. В

любом случае можно смело констатировать, что для самих комитетчиков

зачастую было неясно, кого считать членом партии и какова на самом

деле реальная численность организации, которую они определяли верх¬

ним и нижним цифровым показателем. В этом смысле примечательны

результаты единственного подсчета численности и социального состава

эсеровских организаций, проведенного в октябре 1906 г. на II Совете

партии. Несмотря на то, что представители областей заранее должны

были собрать данные у местных организаций, в сводной таблице (11 об¬

ластей и 2 столичные организации) по некоторым областям зияли пусто¬

ты162. Не менее показательно, что точными данными мало кто распола¬

гал. Данные полностью отсутствовали по Северной, Украинской и Си¬

бирской областям. Только итоговая цифра количества членов партии

была обозначена по Центральной области и Московской организации.

Полные данные по числу низших и высших организаций, социальному

составу и количеству предоставили Северо-Кавказская, Закавказская и

Туркестанская области. Представители Северо-Западной области не

знали числа учащихся в своей организации; Южно-Русской — числа же¬

лезнодорожников; Уральской — количества «низших» организаций, чис¬

ленности крестьян и железнодорожников; Поволжской — числа «низ¬

ших» организаций; Петербургской организации — количества «высших»

и «низших» организаций. Итоговые графы сводной таблицы пестрели

знаками плюса со знаками вопроса, а общая численность членов партии

сложилась в 26—27 тыс. человек, причем эту цифру увеличили «до

60000»163. В ряде случаев представители областей вынуждены были со¬

провождать цифровой материал комментариями, суть которых часто сво¬

дилась к попыткам свести воедино формулировки опросного листа и

расплывчатые формы низовых организаций и партийного членства. Осо¬

бенно показательно, как представитель Северо-Западной области откро¬

венно встал в тупик перед формулировкой, фигурировавшей в отчетах

ряда местных организаций, — «организованная деревня». И если он

справился с объяснением такого интересного типа «партийного работни¬

ка», как «ходоки» (своего рода странствующие пропагандисты), то в слу¬

чае с организованной деревней он, не понимая, что это такое — то ли

партийное братство, охватившее всю деревню, то ли поголовно «распро¬

пагандированная» деревня, но склоняясь к последнему варианту, спра¬

ведливо вопрошал, а как же и через кого она связана с партией1®4.
В последующее время, как это видно из стенограмм, многие участни¬

ки III и V Советов партии и I Общепартийной конференции сводными

цифрами (в точности которых они были бы уверены) располагали редко,

предпочитая называть численность отдельных организаций, данные о

которых у них имелись. Да и вообще подобные подсчеты велись в это

время лишь в немногих организациях, да и то под нажимом обкомов.

Впрочем, зачастую на все запросы членов обкомов и губкомов подчи¬
61

ненные им организации отмалчивались165. Позже, в условиях атомиза-

ции и развала единого партийного организма, существовали отдельные

группы и кружки, размеры которых были известны лишь членам этих

групп, и, возможно, в отдельных случаях эти сведения доходили до

центра партии, имевшего весьма разрозненные данные.
Выявление численности и социального состава организаций по мате¬

риалам полицейского наблюдения требует большой осторожности, т.к.

оно велось за потенциально опасными для властей элементами, боль¬

шинство из которых уже прекратили партийную работу по различным

причинам, в том числе и из-за невозможности ею заниматься, находясь

под колпаком охранки. Из фиксируемых многими ГЖУ сотен лиц, за

которыми велось филерское наблюдение, вряд ли следует всех считать

членами партии. Помимо того, что в поле зрения полиции могли попа¬

дать случайные люди, в большинстве случаев ГЖУ следили за бывшими

эсерами, а отнюдь не за членами действующих организаций166. Правда,

среди этих бывших были и такие, кто пытался восстановить организации

и наладить партийную работу. Но по данным филерского наблюдения и

карточкам-отчетам ГЖУ вычленить их из общей массы нельзя, а степень

достоверности агентурных данных такова, что они всегда требуют про¬

верки16'. Единственный реальный путь определения действующих чле¬

нов организации, а следовательно, и их количества (помимо поисков

разрозненных свидетельств комитетчиков и членов организаций, упол¬

номоченных ЦК и членов ЦК, объезжавших организации, и т.п.) — это

путь анализа материалов следствия и суда привлеченных в данное время

к дознанию, а также анализа сообщений местной агентуры. Понятно,

что общая картина может быть нарисована после проведения исследова¬

ний на региональном уровне и материале, другой путь из-за гигантского

объема материала, подлежащего анализу, представляется маловероятным.

Использование метода экстраполяции для подсчетов возможно только

для периода 1907—1909 гг., да и то эти подсчеты дадут «среднепотолоч¬

ные» цифры. Не говоря уже о том, что в ряде случаев даже включаемых

эсерами в число членов своих организаций вряд ли можно считать тако¬

выми (как, например, многих питерских и харьковских «партийных» ра¬

бочих, которых откровенно не знали, чем занять, или многих членов

крестьянских братств, с которыми теряли связи и обрекали их на бездей¬

ствие). А уж подсчет численности всевозможных групп, группочек и

кружков в 1910—1914 гг. вообще если и возможен, то только «по голо¬

вам» (что весьма проблематично и трудоемко).
Разброс оценок историков, исследовавших социальный состав ПСР в

1905—1907 гг., когда она являлась цельным организмом, потрясает своей

полярностью. У М.Перри — 45,6% рабочих и 7,7% крестьян; у М.И.Ле-

онова — рабочих 43,2%, крестьян и солдат — 45,2%, интеллигенция

(вместе с учащимися) — 11,6%168. Немецкий историк М.Хильдермайер,

применительно к периоду 1905—1914 гг., дает следующие данные: про¬

фессиональные революционеры — 2,5%, публицисты, литераторы, про¬

фессура — 4%, студенты, гимназисты — 21,9%, интеллигенция — 10,7%,

ремесленники, учителя — 6,7 %, офицеры — 1,7%, рабочие и торгов¬

цы — 22,8%, крестьяне — 3,9%, солдаты и матросы — 1,4%, мелкие ла¬

вочники — 1,4%169. Отметим сразу, что из вышеприведенных данных

наиболее соответствующими реальности являются, на наш взгляд, дан¬

ные М.ИЛеонова.
По словам представителя Северной области на III Совете партии

(июль 1907 г.), на тот момент в ее состав входило 6 губерний и партий¬
62

ные организации (в том числе и губернского уровня) в Прибалтийском

крае (в Риге, Юрьеве (к которому примыкала партийная организация в

Валке) и только что возникшая группа в Ревеле). В это время, по его

словам, в областной организации было 8 губернских (или равноправных

с ними комитетов), а партийная работа велась приблизительно в 30—35

уездах. Точными сведениями о количестве членов в областной организа¬

ции областники не располагали из-за отсутствия данных с мест™.
Северо-Западная областная организация являлась одной из самых

больших в ПСР по количеству членов местных низовых организаций. По

подсчетам на II Совете партии в октябре 1906 г., в ней насчитывалось

213 «низших» организаций и 54 «высшие» организации, общая числен¬

ность которых исчислялась в 12500 членов партии, из которых 4685 были

крестьянами, 5932 — рабочими, 1061 — интеллигентами, 697 — железно¬

дорожниками и 120 военными171. По данным, присланным обкомом в

ЦК ПСР в феврале 1907 г., общая численность организации сократилась

на несколько сотен человек за счет падения числа рабочих и интелли¬

генции. Изменилась социальная структура организации: число рабочих

сократилось до 4,5—4,8 тысяч (в эту же цифру, вероятно, вошли еще и

железнодорожники), количество интеллигентов осталось примерно на

том же уровне, зато количество крестьян перевалило за 6 тысяч человек

(более точное определение социального состава затруднено тем, что в

подсчетах обкома отсутствуют дифференцированные данные по эсерам

Минска и Бобруйска, а указана лишь их общая численность — 689 чело¬

век)172. Причины столь значительного изменения количества рабочих и

крестьян не очень ясны, но представляется, что на цифры могла повли¬

ять неточность подсчетов (особенно в первом случае), потеря связей с

рядом организаций и (что весьма вероятно) разгромы полицией ряда го¬

родских организаций.
Не все просто было и с «организованными рабочими». Так, в пояс¬

нительной записке представителя Уральской области к обобщающей таб¬

лице для II Совета партии (о которой говорилось выше) отмечалось: «В

заводах организованные рабочие и есть собственно сами организации, ее

ядро, сколько у них есть завербованных, сказать трудно. Например, в

Серебрянке и Солде почти все местное мужское население признает

программу с.-р., но называют себя либералами, ибо не приемлют такти¬

ки с.-р. (террор. — K.M.)... Число организованных рабочих, безусловно,

показано меньше. Не установлено единого критерия — кого считать ор¬

ганизованным. Так, например, в Екатеринбурге те 300 человек, прослу¬

шавшие кружковую программу, бывавшие на летучках и массовках, счи¬

тают себя с.-р. и в своих действиях будут сообразовываться с партийным

мнением, но у них слаб интерес к будничной партийной работе, они не

ходят на собрания и не дают взносы, трудно организуются в прочные

кружки. Если условиться считать таковых за элемент, находящийся "под

воздействием с.-р.", то такового в Округе найдется много. Так, в дни

свобод партийным речам выражало сочувствие несчитанное число, и на

партийные митинги приходило значительное число лиц постоянного со¬

става, которых мы сейчас не сумели найти и организовать»173.
В докладе одного их двух представителей Украинской области на

III Совете партии в июле 1907 г. отмечалось: «Работников мы имеем:

23 профессионала, 15 боевиков профессионалов, 300 человек партийных

товарищей, 3000 организованных рабочих, 8000 организованных крес¬

тьян и 30000 крестьян сочувствующих. Но это не есть еще организа¬

ция...»174.
63

Представляется, что в 1907—1909 гг. пропорция крестьян в общем

социальном составе партии сохранялась приблизительно на прежнем

уровне, а возможно, и увеличилась в связи с меньшей их «полицейской

уязвимостью». В этот же период доля интеллигенции несколько снизи¬

лась, при сохранении доли рабочих. Оценивая социальный состав эсе¬

ровских организаций в 1910—1914 гг., необходимо иметь в виду, что пар¬

тии как единого организма в это время уже не существовало. Действова¬

ло три-четыре десятка групп и организаций, прежде всего городских. Но

некоторые из них имели связь и с сетью крестьянских организаций,

определить численность которых представляется невозможным. Но даже

в это время пропорция крестьян в общем составе членов эсеровских ор¬

ганизаций, на наш взгляд, многократно превосходила данные М.Хиль-

дермайера.
В качестве примера более или менее типичным для уездных органи¬

заций ПСР нам представляется социальный состав эсеровской уездной

организации Бузулукского уезда Самарской губернии (февраль 1909 г.),

где из 59 человек: крестьян — 27 (или 51,9%), учителей — 7 (или 13,4%),

учащихся — 1 (или 1,9%), конторских служащих и писарей — 5 (или

9,6%), пом. лесничего — 2 (или 3,8%), детей церковных служителей — 2

(или 3,8%), священник — 1 (или 1,9%), фельдшер, вет. врач — 2 (или
3,8%), рабочих — 1 (или 1,9%), горожан — 4 (или 7,6%). Любопытно,

что с.-д. в Бузулуке было только четверо: сын чиновника, служащий зем¬

ской управы, лесоторговец и бакалейный торговец175.
Если сравнить данные по Бузулукскому уезду с состоянием уездных

групп и организаций ПСР в других городах России, то мы можем кон¬

статировать, что для этого периода в ряде уездных организаций многих

губерний России доля учащихся и рабочих будет выше, но доминантной

все равно останется доля крестьян.
Более или менее мощные рабочие эсеровские организации существо¬

вали в 1907—1914 гг. в основном в трех промышленных центрах Рос¬

сии — Санкт-Петербурге, Москве и Баку, а в 1907—1910 гг. и в ряде

заводов Урала. В других губернских городах доля рабочих, как правило,

была сравнительно невысокой, а в эсеровских организациях этих горо¬

дов большинство составляли служащие, учащиеся и студенты, учителя,

приказчики.
Различия в социальном составе были одним из проявлений (одновре¬

менно и причиной и следствием) региональной специфики местных ор¬

ганизаций, обусловленной значительным своеобразием отдельных мест¬

ностей Российской империи.
Представителем Северной области на III Совете партии была дана

яркая характеристика особенностей партийной работы в этой области:

«Громадные пространства, редкое и разбросанное население, сплошь и

рядом невозможные пути сообщения, дороговизна поездок — все это

чрезвычайно тормозит работу местных организаций и затрудняет объеди¬

нение области в одно стройное, прочно организованное целое. К этому

надо еще добавить, что Петербург, являясь главнейшим и наиболее

крупным центром нашей партийной работы, притягивает к себе массу

работников для своей чисто городской работы, но почти ничего не ос¬

тавляет и не дает для нужд Областной организации... главной работой по

Области надо считать работу в крестьянстве. Фабрично-заводское насе¬

ление в области, за исключением очень немногих пунктов, незначитель¬

но, городское население тоже немногочисленно. Рабочие организации

имеются, но небольшие. За самое последнее время обращено внимание
64

на организации профессиональных союзов, главным образом среди ре¬

месленников. Ведется также работа среди учащихся, военных и железно¬

дорожников... Главными центрами партийной работы являются Вологда

и Великий Устюг, ввиду громадных расстояний и неудобства сношений

решено разделить губернию на 2 самостоятельные части с комитетами в

названных городах... Всюду работа почти сплошь крестьянская. В самой

Вологде (отчасти и в других местах) ведется и городская работа среди

учащихся, ремесленников (есть и профессиональные союзы), железнодо¬

рожников и военных (за последнее время)»176.
По словам представителя Вологодской организации, благодаря ред¬

кости населения и лучшим условиям крестьянской жизни, чем в других

районах России, борьба за землю не носила там острого характера. Лю¬

бопытно, что «отношение крестьянства к нашим партийным работникам

значительно улучшилось с тех пор, как последние стали интересоваться

кооперациями». Этот интерес проявился в участии при устройстве мас¬

лоделен и потребительных лавок. Местные эсеры использовали коопера¬

тивное движение для «распространения идей солидарности и демокра¬

тизма»177.
В Архангельской губернии, являвшейся традиционным местом ссыл¬

ки политзаключенных, партийная работа велась преимущественно сила¬

ми ссыльных. В январе 1909 г. в органе Северного областного комитета

ПСР писалось: «Относительно северных городов всегда надо помнить,

что там объективно нет недостатка в работниках, ибо много социалис¬

тов. Там работают ссыльные»178.
Характеризуя состояние дел весной 1909 г. в Прибалтийском крае,

член областного бюро Северной областной организации на V Совете

партии заявлял: «Относительно конференции организаций Прибалтий¬

ского края я знаю, что организации для того, чтобы их работа шла

лучше, и принимая во внимание особенности работы в том краю, про¬

сили большей автономии, оставляя себя вместе под верховным наблюде¬

нием Северного Областного бюро»179.
В конце 1911 — начале 1912 г., по свидетельству А.А.Аргунова, эсе¬

ровские организации «в некоторых городах... Прибалтийского края дела¬

ли попытки наладить пропаганду в среде местных рабочих, батраков и

крестьянства, приспосабливая программу ПСР к местным условиям*180.

В начале 1912 г. прибалтийские эсеры сообщали в «Знамя труда»: «Число

лиц, разделяющих в наших местах воззрения социалистов-революционе¬

ров, — крайне незначительно. Между тем перед этой группой с.-р., вдо¬

бавок еще молодых, стоит целый ряд серьезнейших задач. Являясь носи¬

телями течения общественной мысли, здесь совсем еще не знакомого,

мы должны первым делом завоевать право на существование как новой

партии. В этих целях мы взялись за изучение аграрного и национального

вопросов в их местном проявлении с точки зрения основных принципов

нашей программы»181.
Специфика расположения уездов Новгородской губернии (пять ее

северных уездов были вытянуты на значительном расстоянии вдоль по¬

лотна Николаевской железной дороги) создавала для эсеров большие

сложности для координации партийной работы из единого губернского

центра. Поэтому было принято решение о создании двух районных ко¬

митетов — Южного и Северного. Но последний так и не был организо¬

ван. По словам представителя Северной области на I Общепартийной

конференции, «давно уже было решено на областном съезде образовать

там районный комитет на правах губернского, но пока что этого нельзя
3 — 198
65

осуществить за неимением на месте (в каком-либо уезде) организации,

достаточно сильной и годной для комитетской работы»182.
Своеобразие структуры Северо-Западной областной организации за¬

ключалось в делении почти всех губерний на два района. Все районы

имели статус губернских организаций, если судить по сводной таблице

численности и районирования ПСР (составленной на II Совете партии в

октябре 1906 г.), в которой Северо-Западная область в графе о количест¬

ве входящих в нее губерний имела цифру десять183.
Эсеровские организации Туркестанской области, охватывавшей тер¬

ритории трех среднеазиатских областей (Самаркандской, Сыр-Дарьин-

ской и Ферганской), носили ярко выраженный очаговый характер и

стали возникать там, как правило, только в 1906 г. в городах и на круп¬

ных железнодорожных станциях, где имелись скопления русского насе¬

ления и военнослужащих, среди которых они и вели свою работу, совер¬

шенно не затрагивая сельской местности и ее коренного населения. Об

очаговом характере Туркестанской областной организации (в материалах
II	Совета партии фигурировало название Туркестанский союз ПСР) сви¬

детельствовали и подсчеты, сделанные ее представителем в конце 1906

года. В шести губерниях трех среднеазиатских областей не было ни

одной организации «низшего» типа (т.е. первичных ячеек), а существо¬

вало 11 организаций «высшего» типа, в которых всего было 320 членов

партии: 98 интеллигентов, 72 железнодорожника и 150 военнослужащих

(в Самарканде)184. Очевидно, это неполные данные (особенно по воен¬

нослужащим), но тем не менее они дают яркое представление и о харак¬

тере организации, и об ее социальном составе, и о ее весьма скромных

размерах. О деятельности организаций Туркестанской области после

третьеиюньского переворота известно немного. Можно смело говорить,

что по степени изоляции эта область уступала, пожалуй, только Дальне¬

восточной. Основная работа местных эсеров была нацелена на работу в

войсках. В высшей степени интересен следующий, не имеющий аналога

в истории ПСР, факт: при конституировании V Совета партии в апре¬

ле—мае 1909 г. в специальной записке отмечались причины отсутствия

права на представительство Туркестанской областной организации —

«Туркестан переживает в настоящее время острый еще не разрешенный

конфликт, там существуют два взаимно не признающих друг друга Обл.

Комитета, благодаря чему представительство этой области не могло быть

организовано»185.
Уральская областная организация ПСР, возникшая в начале 1906 г.,

отличалась целым набором весьма специфических черт и особенностей,

неразрывно связанных со специфичностью самого региона. Крайне ин¬

тересна характеристика специфики региона, данная на V Совете партии

уполномоченным ЦК по Уральской области, который заявил: «Я должен

напомнить о тех характерных и чрезвычайно существенных отличиях и

особенностях, которые существуют в Уральской области. Прежде всего

нужно указать, что Уральская область, будучи чрезвычайно обширной по

своим размерам, отличается чрезвычайной неоднородностью: в то время,

как Вятская губерния приближается к Северу России, Уфимская губ. —

к левобережью Поволжской области, в центре области лежит собственно

Урал, в узком смысле слова, имеющий чрезвычайно характерные и су¬

щественные для работы особенности. В первую голову из этих особен¬

ностей надо поставить отсутствие какого-нибудь единого объединяюще¬

го центра: в то время, как в других областях есть какие-нибудь города,

которые являются естественными центрами, в Уральской области таких
66

городов нет. Мало того, в Уральской области те города, которые там су¬

ществуют, не играют доминирующего значения в нашем эсеровском

партийном смысле. Там существует целый ряд крупных заводов, которые

стоят в стороне от административных городских центров. Население там

зачастую на 95 процентов состоит из рабочих, т.е. эти заводские города

имеют совершенно другой характер, чем другие города, например, в

центральной России. К числу других особенностей Урала нужно отнести

также его географическое положение, что в связи с другими причинами

заставляло революционное движение на Урале выливаться в совершенно

своеобразные формы. Там было громадное развитие партизанских вы¬

ступлений, которые впоследствии выродились в тактику экспроприаций

и которые погубили партии, не успевшие вовремя от этого отмежевать¬

ся, в частности партию социал-демократов. К числу других особенностей

нужно отнести отсутствие интеллигенции. Самым же существенным

пунктом является в настоящее время тот промышленный кризис, даже

не кризис, а промышленная катастрофа, которая достигла громадных

размеров и чрезвычайно остро поставила вопросы как фабрично-завод¬

ской промышленности, так и земледельческого промысла. Все это вмес¬

те создало, с одной стороны, чрезвычайно благоприятные условия для

работы, с другой стороны — чрезвычайно неблагоприятные. Ввиду сего

присутствие на Урале общего центра (партийного. — K.M.) является

делом весьма важным и существенным. Вместе с тем там были и благо¬

приятные условия, потому что хотя революционное движение с трудом

проникает в какие-нибудь отдаленные пункты, но зато осаждается там

очень прочно, внедряется в самую рабочую массу, и выжить его оттуда

не могут уже ни репрессии, ни провокация... Одна из самых сильных

организаций, это организация Златоустовская. Там не одна организация,

а две: Златоустовская городская организация и Златоустовская окружная

организация. Что касается городской организации, то о ней я повторю

то же самое, что я сказал об Ижевской организации: это совершенно

самостоятельная организация, существующая без посторонней поддерж¬

ки, выписывающая и в случае надобности изгоняющая партийных ра¬

ботников и обладающая двумя типографиями, организация, в которой

среди активных членов находится людей немного, главным образом

ввиду тех строгих требований, которые к ним предъявляются. Сочувству¬

ющих в Златоусте чрезвычайно много, и там действительно эсеры могут

сделать все, что им хочется делать. Златоустовская окружная организа¬

ция охватывает собою тот ряд заводов, которые расположены вокруг

Златоуста. В этой организации приблизительно ежемесячно происходят

конференции представителей от заводов. Страдает она главным образом

от отсутствия денег, потому что при нынешнем кризисе денежные по¬

ступления со стороны рабочих могут быть только минимальные, не по¬

тому чтобы они не хотели платить, а потому что они не могут. Мне ос¬

тается сказать еще относительно технической постановки дела на Урале

и относительно провокации. Уральская область имеет 7 типографий раз¬

ного качества, а настоящее время устанавливается восьмая, большая ти¬

пография. Эти типографии работают по мере сил и возможности, но

очень большой недостаток в литературе все-таки вполне понятен при

том отсутствии интеллигенции, которым вообще отличается Урал»186.
Своеобразие условий, в которых порой приходилось действовать эсё-

ровским организациям, хорошо видно на примере Закавказья. По словам

представителя Закавказского обкома ПСР, там «престижем ни царь, ни

правительство никогда не пользовались. Вообще для кавказцев никакого
з*
67

авторитета не существует... Да и у партий нет авторитета. Например, ра¬

бочие крупных заводов организуются в самодовлеющее целое, никого,

даже и партии, не спрашивают, ведут свои дела, начинают и кончают

забастовки и к партии обращаются за советом и помощью только тогда,

когда они в этом нуждаются»187. Сходным было и отношение каспий¬

ских моряков к своему профсоюзу, в котором эсеры имели значительное

влияние: до 1909 г. этот союз насчитывал до 1200 членов, но с уходом

«времени боевых лозунгов» моряки перестали ощущать в нем потреб¬

ность, и эсерам пришлось боротьсй с той точкой зрения, что «раз союз

забастовку не делает, капитанов не стреляет, боцманов не лупит, то в

нем и делать моряку нечего и деньги давать не на что». Исходя из этого,

эсеры делали вывод, что им предстоит «длительный период воспитания

пролетария в школе пролетарского сознания своих интересов, своих

задач»188.
Характерной особенностью Бакинской организации было прежде

всего то, что активная работа в ней продолжалась практически на протя¬

жении всего исследуемого периода. Н.Д.Авксентьев, побывавший в нача¬

ле 1908 г. в Баку, отмечал: «Мне казалось, что я перенесся за два года

тому назад — до того все виденное мною, вся обстановка работы не по¬

хожи на существующее в других местах России, — как будто то время

массового оживления и простора, которое остальной Россией уже пере¬

жито, все еще продолжается в Баку»189. Вопрос о том, как вообще уда¬

валось существовать и деятельно работать Бакинской организации в то

время, когда большинство партийных организаций в стране были уже

разгромлены или распались, представляет большой интерес. Беспомощ¬

ность Бакинского ГЖУ, не сумевшего не только разгромить, но даже се¬

рьезно парализовать деятельность крупной партийной организации, на

наш взгляд, объясняется, кроме непрофессиональности жандармов (не¬

удивительной для богом забытой и непрестижной, с точки зрения карье¬

ры, провинции), еще и «местной спецификой», заключавшейся в том,

что, по меткому выражению местного эсера, за филерами и провокато¬

рами здесь охотились «все, кому не лень», уничтожая «новые транспорты

шпиков»190.
Еще одной особенностью Закавказской организации было то, что ра¬

бота велась преимущественно в городах, где основную ее тяжесть несли

на своих плечах сами рабочие. В этой связи в высшей степени примеча¬

телен факт, отмечавшийся в 1912 г. на страницах «Знамени труда», что

«в течение по крайней мере двух последних лет в Бакинской организа¬

ции не было ни одного партийного интеллигента»191. С другой стороны,

по словам представителя Закавказского обкома, за исключением Гурии,

нигде в области больше не было крестьянской организации192.
Естественно, на работе эсеров в Закавказье не могла не сказываться

национальная специфика этого региона. Это проявилось, в частности, в

проектах объединения местных эсеров с национальными партийными

формированиями. Так, летом 1907 г. в результате раскола «Дашнакцутю-

на» группа «младодашнакцаканов» выразила желание присоединиться к

ПСР. На заседании ЦК ПСР с участием уполномоченного ЦК по Закав¬

казской области, члена обкома и представителя «младодашнакцаканов»

был разработан механизм подобного присоединения, сочетавший эле¬

менты автономии и федерализма, и было решено создать армянскую ор¬

ганизацию ПСР193. А на VI областном съезде, состоявшемся в октябре
1909	г., один из докладчиков «выдвинул необходимость образования

союза грузин соц.-революционеров, куда могли бы войти грузины, идей¬
68

но примыкающие к принципам партии с.-р. и желающие вести социа¬

листическую пропаганду в рамках национальной организации». Эта идея

была отвергнута участниками съезда, указывавшими, что и так «факти¬

чески в Кутаисской и Тифлисской губернии во всех организациях нахо¬

дятся почти только грузины»194. Тогда же для «сплочения всех социаль¬

но-революционных сил в Грузии» выдвигался проект объединения гру¬

зинских эсеров и социалистов-федералистов с образованием грузинского

союза с.-р. на программе ПСР, который должен был иметь свой органи¬

зационный устав, входить в ПСР «на началах широкой автономии», быть

самостоятельным в решении вопросов «местной жизни» и подчиняться

решениям ЦК ПСР «общего характера»195.
Своеобразием отличалась и работа эсеров в Сибири. Во-первых, эсе¬

ровским организациям там пришлось утверждаться в борьбе с уже воз¬

никшими к этому времени и окрепшими социал-демократическими ор¬

ганизациями; во-вторых, важным фактором была отдаленность Сибири

от основных центров партийной работы, что затрудняло связь, снабже¬

ние литературой, вело к изоляции и т.п.1?6. Наконец, эсеровские органи¬

зации Сибири охватывали своим влиянием крупные и отчасти мелкие

города и железнодорожные станции, где работа велась среди рабочих,

интеллигенции, военных, и сравнительно мало затрагивали внегородское

население — крестьян, забайкальских казаков, «инородцев». Осознавая

это, II съезд сибирских организаций 10 июня 1906 г. «ввиду сравнитель¬

но малой разработки аграрного, крестьянского и инородческого вопро¬

сов в Сибири» поручил обкому «составить специальную комиссию для

детальной разработки этих вопросов», но это решение так и не было вы¬

полнено197. Сосредоточенность работы в городах и слабость периферий¬

ных организаций нашли свое отражение и в некоторых положениях ор¬

ганизационного устава Сибирского союза ПСР, принятого на II и скор¬

ректированного на его III съезде. На II съезде «низшей партийной орга¬

низационной единицей» была признана уездная группа, т.к. «партийная

работа в сибирских деревнях находится в зачаточном состоянии», а на
III	съезде — «организационные ячейки, образовавшиеся на местах в пре¬

делах уезда»198.
Весьма любопытна критика руководства партии, которое, познако¬

мившись с материалами III Сибирского областного съезда, заявляло в

июле 1907 г. о сибирских организациях: «Слишком в них мало ориги¬

нального, местного, своего, слишком сильно подчинение общему шаб¬

лону. Работа среди инородцев, по-видимому, совершенно организация¬

ми не ведется. Даже для ведения работы среди русских крестьян органи¬

зации, по собственному сознанию, не обладают нужными знаниями и

ограничиваются распространением привозной из России литературы и

платформой Всерос. Крёст. Союза или даже пропагандой "на чисто

идеологической почве"... III съезд был всецело занят вопросами о народ¬

ных социалистах, максималистах, экспроприациях, экономическом тер¬

роре и др., так сказать, интернациональными вопросами, не носящими

ни малейшего "сибирского" отпечатка. В этом нельзя не видеть признака

опасной оторванности от трудящихся масс. Мы не с.-д., которые в пол¬

ном согласии со своим миросозерцанием могут замыкаться в рамках

пришлого ж.-д. пролетариата; мы обязаны идти и в массы инородческие,

крестьянские, чтобы и там организовать трудовой народ для борьбы с

эксплуататорами. А для этого надо изучать быт и потребности этих

масс»199.
69

Петербургская эсеровская организация (пользовавшаяся правами об¬

ластной организации) отличалась своей структурой от других местных

партийных организаций. Деление столичной организации было произве¬

дено как по территориальному признаку (в 1906 г. существовало 11 го¬

родских районов), так и по профессиональному (подрайоны). Тип сто¬

личной рабочей организации был выработан в Александро-Невском

районе и выглядел к лету 1908 г. следующим образом. Выбранный рабо-

чими-эсерами заводской комитет наряду с другими подобными себе объ¬

единялся подрайонным комитетом, имевшим в своем распоряжении

библиотеку, кассу и занимавшимся распространением литературы. Не¬

сколько подрайонных комитетов были объединены районным комите¬

том, руководившим всей партийной работой в районе и содержавшим на

свои средства районных агитаторов в случае отказа от этого городского

комитета. Районные комитеты также были обязаны оказывать помощь

высланным и арестованным. Районные собрания состояли из представи¬

телей от всех заводов или из собравшихся подрайонных комитетов.

Практиковались также созывы районных конференций «из всех партий¬

ных работников района», причем, по свидетельству представителя петер¬

бургской рабочей организации на I Общепартийной конференции, «пос¬

ледняя состояла из 120 человек»200.
Дальневосточная областная организация являлась самой отдаленной

от традиционных центров партийной работы, что фактически изначаль¬

но предопределило ее почти полную изоляцию от остальной партии

даже в 1905—1907 гг. Но был и еще один источник ее своеобразия, за¬

ключавшийся в том, что на Дальнем Востоке работа велась исключи¬

тельно в нескольких городах и на железнодорожных станциях среди раз¬

личных категорий городского населения (прежде всего — среди рабочих

и железнодорожников), а также среди солдат ряда гарнизонов. Нам ни¬

чего неизвестно о работе дальневосточных эсеров среди местных крес¬

тьян. В этом плане очень показательна статья-обращение «К дальневос¬

точным организациям», помещенная в мае 1908 г. в газете, выпускав¬

шейся Харбинским комитетом ПСР. Ее автор писал: «Наше положение

здесь при почти полной неизвестности местных условий заставляет осо¬

бенно серьезно отнестись к изучению [дальневосточного] края, чтобы в

зависимости от добытых нами данных строить нашу тактику. Здесь есть

те местные индивидуальности, которые заставляют обыкновенно изме¬

нять характер первоначальных тактических построений; даже самый ха¬

рактер населения, экономические отношения между русской, китайской

и корейской национальностями заставляют особенно серьезно отнестись

к раз уже установившимся тактическим приемам...»201 Дальневосточная

организация охватывала сетью своих организаций города и военные гар¬

низоны Амурской и Приморской областей, а также станции КВЖД и

гарнизоны русских войск в Маньчжурии и Корее. В Харбине действова¬

ли Харбинский комитет ПСР и Харбинская военная организация ПСР.

Своеобразие «маньчжурской группы эсеров» определялось, на наш

взгляд, тем обстоятельством, что, подпитываясь сибирскими и дальне¬

восточными эсерами, эмигрировавшими и скрывавшимися от репрессий,

она не теряла связей с партийной работой в России. Ведя активную ра¬

боту и за границей и оказывая помощь российским эсерам, она приоб¬

ретала причудливый вид «полуэмигрантской»-«полуместной» российской

партийной группы. После поражения Владивостокского военного вос¬

стания в октябре 1907 г. (о нем речь пойдет отдельно) все эсеровские

организации были разгромлены. Масштаб и жестокость репрессий на¬
70

долго обескровили местных эсеров. Весьма интересно, что это заставило

в 1909—1910 гг. дальневосточных эсеров, социал-демократов и «беспар¬

тийных социалистов» объединять свои усилия. Так, в начале 1910 г. ими

был образован «Союз социалистов Дальневосточной области», ставив¬

ший себе целью «подготовление почвы к восприятию массами револю¬

ционно-социалистических идей» и «объединение этих масс в различного

рода организации»202. Деятельность же собственно владивостокских эсе¬

ров оживилась лишь к 1911 г., когда ими совместно с анархистами была

создана военная организация во Владивостокской крепости203.
Своеобразие эсеровской работы в Южно-Русской области заключа¬

лось в следующем: в городском характере работы в Бессарабской губер¬

нии, где работа велась в Кишиневе и ряде уездных городов (в том числе

и среди солдат) при полном ее отсутствии среди коренного населения

губернии — молдаван; наличии «революционно настроенного» Черно¬

морского флота, где эсеры пользовались большим влиянием; относи¬

тельной слабости рабочего движения (за исключением Одессы, Севасто¬

поля, Николаева); высокой активности и самодеятельности херсонских и

особенно таврических крестьян; специфике курортных городов и мест

Крыма, которая выражалась в том числе и в полицейских строгостях

(как, например, в Ялте). В этой же области мы можем отметить уникаль¬

ный случай превращения уездной группы в объединяющий губернский

центр (этот процесс не был завершен, очевидно, в результате арестов): в

конце 1909 г. Бердянской группе ПСР удалось завершить начатую еще

губкомом попытку издания органа Таврического союза ПСР и выпустить

два номера газеты «Борьба» с подзаголовком «Издание организаций Тав¬

рического Союза ПСР», в январе—феврале был выпущен сдвоенный

№ 3—4 газеты. Бердянская группа фактически готовила «объединение

всех организаций Таврической губ.» и для завершения этого процесса

требовала приезда уполномоченного ЦК ПСР.
Особым своеобразием отличалась Волжская судоходная организация

ПСР, оформившаяся в октябре 1906 г. в качестве автономной партийной

организации, действующей под контролем обкома Центральной облас¬

ти204. Представитель ВСО на I Общепартийной конференции охаракте¬

ризовал ее как «профессионально-партийную, но не территориальную»,

отметив, что она входит в три области, куда ЦБ ВСО посылает своих пред¬

ставителей на областные партийные съезды205. По его словам, «судовые

группы самостоятельны. Принцип не территориальный, а судовой. Эти су¬

довые организации прикреплены к отделам — в известных определенных

пунктах, где наиболее удобны стоянки судов. Устраиваются собрания,

иногда и беспартийные; организации партийные, но объединяют вокруг

себя и сочувствующих. Профессиональная задача Судоходной организа¬

ции — борьба за улучшение условий труда и разработка вопроса о положе¬

нии служащих, руководство выступлениями. Главная же ось — Волга.

Зимой происходит перемена фронта в организации. Суда стоят в опреде¬

ленных Пунктах — в Астрахани, в Нижнем — по затонам. Когда суда пере¬

мещаются, приходится ломать организацию, переносить ее. Судовые ячей¬

ки незначительны: человек в 2-3-5. Затонная работа ведется в расширенном

масштабе. В затонах бывают массовки в 150—300 человек. Иногда чисто

партийные пропагандистские собрания. Своих судовых сил недостаточно,

особенно зимой. Обращаются за помощью к местным комитетам»206.
Вопрос о причинах глубокого организационного кризиса и еще в

большей степени о путях и методах его преодоления был для эсеров

крайне актуален. Первая серьезная попытка его осмысления, а также вы¬
71

работки стратегической линии организационной политики в новых усло¬

виях была предпринята на I Общепартийной конференции в августе 1908

года. Весьма характерно, что несмотря на то, что все видели глубину ор¬

ганизационного кризиса, руководство партии и делегаты с мест были на¬

строены достаточно оптимистично. Мало кто мог в это время предполо¬

жить, что партию, достигшую значительных успехов и в деле организа¬

ционного строительства, и в деле завоевания авторитета в массах, ждет

впереди фактически организационный распад. Так, например, по свиде¬

тельству В.Н.Фигнер, участвовавшей в работе I Общепартийной конфе¬

ренции, «настроение приехавших из России было бодрое: унылых нот не

было слышно, и доклады с мест показывали, что работа повсеместно

идет»207. По мнению И.А.Рубановича, высказанному там же, «поражени¬

ем партии было бы непризнание жизнью верности того пути и тех мето¬

дов борьбы, которым она следовала в согласии со своей программой и

тактикой. Но в этом отношении партия соц.-револ., сосчитав все огром¬

ные жертвы, может сознательно и гордо сказать, что она победоносно

выходит из испытания»208. В.М.Чернов оптимистично заявлял: «Самый

тяжелый период в партийной жизни все-таки пережит; теперь явились

признаки начинающегося улучшения. Мы, по крайней мере, не парали¬

зованы, как несколько месяцев тому назад. Как ни тяжелы времена, как

ни трудны — порою, на первый взгляд, даже непосильны задачи, — по

крайней мере, есть возможность за них взяться, есть возможность за¬

няться той деятельностью, которая стоит на очереди, — собиранием

земли»209. Для решения этой задачи было решено провести некоторую

реорганизацию партии, усилить принципы централизации, * укрепить

дисциплину, а в целом широко использовать для этого опыт и приемы,

наработанные в предреволюционный период. Проводя аналогию с вре¬

менами Плеве, руководство партии призывало как бы начать «с начала»,

используя апробированные в то время организационные и тактические

приемы. Для этого требовалось изменить устав партии и усилить в нем

«централистическое начало», вокруг чего на I Общепартийной конфе¬

ренции разгорелась серьезная дискуссия210.
По результатам дискуссии было принято решение о создании комис¬

сии из семи человек для выработки на основании всех внесенных проек¬

тов текста «согласительной резолюции, приемлемой для большинства

членов конференции»211. В результате «долгой и упорной работы», как

об этом было сказано в речи Ф.В.Волховского, подводившего итоги ра¬

боты комиссии, все-таки были найдены решения по всем спорным во¬

просам. В предложенном комиссией тексте отмечалась дезорганизация

партии и ухудшившиеся внешние условия ее конспиративного существо¬

вания, которые требуют «сосредоточения партийных сил вокруг объеди¬

няющих центров и укрепления революционной дисциплины»^12. В каче¬

стве конкретных мер предлагалось следующее. При сокращении числен¬

ности выборных комитетов, которые должны состоять не менее чем из

трех человек, до двух человек они имеют право кооптации, до одного

члена — перевыборы всего комитета, а при невозможности проведения

перевыборов замены назначенным сверху комитетом. Право роспуска

организаций оставлялось как за губернскими и областными комитетами

(при согласовании с ЦК), так и за ЦК. Распущенная организация могла

апеллировать к Совету партии. Распускать местные организации стало

можно не только в случае уклонения от партийной дисциплины, как это

оговаривалось в старом уставе, но и при наличии данных о существова¬
72

нии в организации нераскрытой провокации, а также за «крайнюю не-

конспиративность и неработоспособность, дискредитирующие партию».
«Распущенный коллектив» переизбирается, а при невозможности

проведения выборов на его место присылается «коллектив назначен¬

ный», с теми же функциями и правами. Ему присваивается «то или дру¬

гое имя по соглашению ЦК с сохранившимися частями организации», а

действует он вплоть до созыва съезда и проведения новых выборов. На

таких же условиях ЦК учреждает «областные, губернские и т.п. коллек¬

тивы, там, где таких не имеется».
Совет партии состоит из представителей областных съездов, област¬

ные съезды — из представителей «съездов или конференций губернских

и т.д.». Представитель не от съезда организации, а от комитета имеет

лишь совещательный голос, и решающий голос может быть ему предо¬

ставлен «...лишь специальным вотумом того правомочного собрания, на

которое он послан».
По словам Ф.В.Волховского, проект резолюции был принят комис¬

сией единогласно, лишь по вопросу о названии «назначенного коллекти¬

ва» двое членов комиссии были категорически против наименования их

комитетом, ссылаясь на наказы от своих местных организаций. Впрочем,

компромиссная формулировка по этому вопросу их вполне удовлетвори¬

ла. Проект резолюции был принят конференцией при четырех воздер¬

жавшихся и при трех против. Результаты голосования были встречены

«...громкими и продолжительными аплодисментами»213. Затем эта резо¬

люция была утверждена IV Советом партии и получила силу действую¬

щей «инструкции по организационному вопросу»214.
Дискуссия выявила наличие серьезных проблем в эсеровской органи¬

зации, вскрыла болевые точки, показала широкий спектр суждений, оце¬

нок и рецептов их преодоления и лечения. Она показала, что каждая из

спорящих сторон порой верно вскрывала недостатки и язвы организа¬

ции, высказывала весьма здравые и верные суждения, но ни одна не

смогла представить ни полного анализа причин подобной ситуации, ни

убедительного и развернутого плана выхода из нее. Тенденция к усиле¬

нию централизации партии, усилению власти центральных органов пар¬

тии встретила серьезную оппозицию у делегатов конференции, достаточ¬

но убедительно доказывавших, что предлагаемые средства — отнюдь не

панацея от организационной слабости и неопределенности. В конечном

счете вопрос сводился к тому, в каком направлении должен быть на¬

правлен вектор организационной деятельности: на строительство и ук¬

репление организации сверху (путем расширения власти и компетенции

центра) или снизу, путем укрепления и развития самодеятельности низо¬

вых местных организаций. Мощное сопротивление сторонников второго

пути заставило руководство партии, лишь часть которого была последо¬

вательными сторонниками усиления централизма, согласиться на ком¬

промиссное решение. Несмотря на то, что это решение было из разряда

«и вашим и нашим» и позволяло расширять круг полномочий ЦК и со¬

храняло во многом самостоятельность и автономность местных органи¬

заций в принятии ряда решений, все-таки вектор движения был направ¬

лен в сторону централизации партии и усиления власти партийной вер¬

тикали, и особенно ЦК215.
Серьезнейшая дискредитация партийного центра «азефским делом»

не только привела к отставке ЦК, но и повернула вектор организацион¬

ной перестройки партии, направленный в сторону ее централизации и

усиления роли ЦК, в противоположную сторону. На фоне не смолкав¬
73

ших обвинений в адрес старого ЦК и самого принципа централизма

прошел V Совет партии, собравшийся в Париже в мае 1909 года. Ситуа¬

ция для партии сложилась катастрофическая. Локализовать последствия

деморализации, вызванной разоблачением Азефа, было крайне тяжелой,

почти неисполнимой задачей, осложнившейся к тому же «непредстави-

тельностью» состава Совета партии. Формально Совет партии не мог

быть признан правомочным. Но надежд собрать в ближайшем времени

съезд или Совет в более полном составе не было никаких. Для придания

правомочности решениям Совета партии было решено провести внутри¬

партийный референдум, после которого резолюции Совета могли бы

приобрести вес. Подобная апелляция к низовым партийным организаци¬

ям в тех условиях была единственно возможной и разумной линией по¬

ведения. Только на авторитет партийной массы и можно было опереть¬

ся — при разрушенном авторитете партийного центра. Комментируя ре¬

шения V Совета партии, эсеры совершенно четко говорили о тех задачах

и путях их решения, которые они перед ним ставили: вывести партию из

кризисного состояния может прежде всего «...моральная сила решений

Совета: результатом его должно было явиться стремление всех членов

партии к единой цели — объединению и укреплению организации —

возбуждение партийного патриотизма»216.
Выход из организационного кризиса партии, обусловленного, «глав¬

ным образом, общим политическим положением страны», резолюции
V	Совета партии предлагали искать «...с одной стороны, в возбуждении

самодеятельности всех частей Партии, напряженной работы всех ее ор¬

ганизаций, а с другой — в объединении их усилий, в создании из пар¬

тийных организаций сплоченного органического целого»217.
В организационный устав партии V Советом не было внесено ника¬

ких изменений, так как считалось, что он отвечает обоим вышеназван¬

ным условиям оздоровления партийной жизни. Но вместе с тем было

произведено приспособление к реальной организационной ситуации в

партии путем смягчения требований к созыву Совета партии. Для этого

резолюция V Совета партии устанавливала, что областью нужно считать

совокупность действующих в определенном географическом районе ор¬

ганизаций, как бы мало ни было их количество. Достаточным признава¬

лось существование одной губернской или равносильной ей организа¬

ции. Представителя на Совет партии могли выбирать на конференции

этих организаций или, при невозможности ее созыва, утверждать путем

соглашения между организациями. Учитывая печальный опыт созыва V

Совета, было решено при определении правомочности Совета исходить

из числа существующих в данный момент областей218.
Крайне показательно, что Совет отменил организационную инструк¬

цию IV Совета партии (за исключением § 1 о порядке перевыборов и

кооптации партийных комитетов), из-за которой на I Общепартийной

конференции было сломано столько копий. Констатировалось также,

что ЦК должен был находиться постоянно в России, иметь в областях

своих представителей и сосредоточить свои усилия «...главным образом,

на укреплении и восстановлении местных организаций». Трактовка роли

комитетов и бюро в резолюции V Совета коренным образом отличалась

от резолюций IV Совета. Объявлялось, что они должны строиться на ос¬

нове крепких местных организаций «...постольку, поскольку существова¬

ние этих комитетов вызвано жизненными запросами организаций, пред¬

ставляется необходимым самим этим организациям и не связано с от¬

влечением сил в ущерб непосредственной работе на местах». Кроме того,
74

ЦК должен был ввести в правило практику обращения к местным орга¬

низациям «...при разработке и осуществлении разного рода мероприя¬

тий», т.е. практически во всех случаях, при любых своих шагах и дейст¬

виях. В перечень мер подобного «обращения» делегаты Совета включали

предварительную передачу вопросов на места для их обсуждения, широкое

осведомление всех членов партии о положении дел и постановлениях ЦК,

проведение партийных референдумов, конференций и тл. Характерно, что

подобную практику обязаны были проводить по отношению к местным ор¬

ганизациям и областные, губернские, уездные комитеты. Коллективы спе¬

циальных работников (рабочих, крестьянских, военных) могли быть созда¬

ны лишь с санкции местных организаций и должны были действовать со¬

гласно уставам, утвержденным общими конференциями всех местных ра¬

ботников. Другими словами, права комитетов всех уровней, включая ЦК,

были существенно ограничены, а центр тяжести в партии перенесен на

местные организации как наиболее правомочные. ЦК предлагалось в пер¬

вую очередь поддерживать и укреплять «существующие прочные органи¬

зации», т.е. фактически обслуживать их насущные нужды, и только во

вторую — восстанавливать разрушенные организации.
Особое внимание предлагалось уделить ЦК на организацию повсе¬

местного распространения партийной литературы. Из других видов работ

ЦК поручалось организовать партийную работу в вузах, необходимую

для создания кадров партийных работников, но непосильную местным

организациям. Было проведено на V Совете и предложение, не получив¬

шее поддержки на I Общепартийной конференции, о создании при ЦК

различного рода комиссий — крестьянской, рабочей, военной — для вы¬

работки планов работы, технических указаний и т.д.
Таким образом, можно констатировать, что принципы демократическо¬

го и федералистского устройства были проведены в резолюциях V Совета

партии в максимально возможной степени, но в рамках сохранения преж¬

ней организационной модели. Другой вопрос, как они выполнялись на

практике. С одной стороны, в условиях ослабления местных организаций,

ослабления связей между ними и центром не было реальной возможности

установить какой-либо действенный контроль со стороны организаций за

своими комитетами, тем более за ЦК. С другой стороны — руководство

партии в 1910—1914 гг., отдавая отчет в своей малой правомочности и ав¬

торитетности, не давало общепартийных директив, обязательных для каж¬

дого члена партии (они носили рекомендательный характер), а для приня¬

тия важного решения организовывались опросы и общепартийный рефе¬

рендум. Но в некоторых случаях узкий круг партийных руководителей при¬

нимал решения на свой страх и риск, втайне, не информируя об этом пар¬

тийную общественность. Речь шла вроде бы о частных вопросах, формаль¬

но лежащих вполне в пределах компетенции ЦК и ЗД ЦК ПСР, но полу¬

чавших серьезный резонанс в партии и вызывавших негодование «руково¬

дящими сферами», которые порой требовали отдать под партийный суд или

перестать им подчиняться. Так было, например, в «деле Петрова», когда

трое видных эсеров, входивших в руководящие круги партии, заключили

втайне договор с завербованным охранкой эсером А.А.Петровым, хотя

его на основании ряда постановлений Советов партии и Оргбюро следо¬

вало немедленно исключить из партии. Так было, когда ЦК и ЗД ЦК (а

точнее, отдельные члены последней) утаивали от партийной обществен¬

ности письмо Азефа, предлагавшего явиться на партийный суд.
Подобные факты показывали, что обеспечить контроль снизу за ру¬

ководством практически невозможно, что, собственно, и констатирова¬
75

лось при очередном скандале. Но ни в коем случае нельзя говорить и о

бесконтрольности руководства. Уж в любом случае оно само контроли¬

ровало себя, выверяя свои шаги, чтобы не «влипнуть» в очередной шум¬

ный скандал, чреватый яростными нападками.
Дальнейшие споры об организационном строительстве партии были

перенесены на почву борьбы внутрипартийных группировок, предлагав¬

ших свои собственные тактико-организационные рецепты. Но в целом

необходимо отметить, что идея централизации и полновластного центра

в 1909—1914 гг. все более дискредитируется. С одной стороны, разобла¬

чение Азефа, с другой — скандалы вокруг «дела Петрова», «Заключений

ССК по делу Азефа», сокрытия предложений Азефа о суде над ним и

т.п. — все это подрывало авторитет как самого центра, так и идею цент¬

рализованной партии. То стремление к воссозданию эсеровской партии,

которое приобретает зримые очертания в 1913—1914 гг., когда начался

процесс объединения местных организаций на городских и областных

конференциях, — это стремление не следует путать с желанием создать

сверху жестко структурированную, централизованную партию. Скорее,

напротив, взгляды многих устремились вниз, на местные организации,

их самодеятельность.
В это время, а особенно позже, появляется масса рецептов преодоле¬

ния организационного кризиса в партии, не совпадавших с официаль¬

ными решениями партийных форумов. Так, представитель Северной об¬

ласти на V Совете партии говорил: «Пользуясь случаем, мы позволим

себе дать практический совет всем будущим Областным центрам: в пер¬

вую очередь озаботьтесь постановкой типографии и восстановлением

связей. Затем заводите орган для оживления партийной среды, орган,

преследующий цели, так сказать, внутрисистемного оживления. Поста¬

вив его на должную высоту и оживив партийных работников, приступите

к постановке популярного агитационного органа, преследующего ожив¬

ление далеко за границами партийной системы... Конечно, [это] почти

неосуществимый идеал, но мы его, по опыту, хотя и незаконченному,

рекомендуем будущим товарищам-областникам больше, чем такие аб¬

страктные резолюции о моменте и тактике, какие выносились на Лон¬

донской конференции»219.
По словам члена областного бюро Северной области на V Совете

партии, архангельские эсеры пытались решить вставшие перед ними за¬

дачи следующим образом: «Там существовала организация, построенная

по совершенно особому типу, какого не встречается нигде в других го¬

родах, а именно: очень строгое разделение специальных работников, на¬

столько строгое, что, например, техники совершенно не встречались с

пропагандистами, а последние с военными работниками и т.п. Все сно¬

сились с другими отделами через верхи, которые были строго законспи¬

рированы. У них была типография, и в позапрошлом году летом или к

осени вышел № 1 "Северянки”, который был целиком арестован в типо¬

графии. В это же время были арестованы те верхи, которые объединяли

периферию, и она оказалась совершенно неосведомленной относительно

связей и поэтому не могла ничего собрать, чтобы снова начать работу.

Среди рабочих работа велась очень хорошо, там рабочие очень подвиж¬

ные и деятельные, и среди них организация образовалась очень быстро.

Если бы можно было восстановить верхи и связаться, работа продолжа¬

лась бы»220. О том, что чрезмерная «специализация» и обособленность

работников не спасала от провокации, свидетельствует тот факт, что

провалил типографию и «верхи» юноша, «не бывший еще в работе», но
76

вошедший «в доверие ко многим». Он выследил «ход в типографию и

всех лиц центра, а затем выдал их». Оставшиеся после арестов «2-3 това¬

рища из периферии» заподозрили его, произвели обыск его квартиры,

где нашли записную книжку, в которой «был указан план, как он высле¬

живал типографию, и были снимки квартир, в которых он бывал. Тогда

им стало ясно, что это был шпион, и шпион единственный в Архангель¬

ске. Они думали так потому, что когда они после обыска убили его за

городом, то остались целыми и невредимыми до сих пор»221.
Представитель Южно-Русской области на V Совете партии считал,

что «для того, чтобы расширить работу [в крестьянстве], нужны только

средства и люди, даже в частности для Мелитопольского уезда и средств

не нужно, а только человек, который занялся бы крестьянской работой.

Я утверждаю, что в течение месяца-двух мы восстановим не только те

организации, связи с которыми потеряли, но и можем приобрести новые

организации. Это я настойчиво утверждаю, что в крестьянстве у нас дело

исключительно в отсутствии работников и литературы, в некоторых мес¬

тах даже и не нужно денег»222.
Представитель «Русского коллектива ЦК ПСР» А.А.Ховрин, посетив¬

ший Украину весной 1909 г., констатируя, что на него «крайне угнетаю¬

щее впечатление произвел факт оторванности деревни от городских ко¬

митетов», предлагал для выхода из этого «поистине трагического поло¬

жения поставить крестьянскую газету» и возможно активнее использо¬

вать учащихся вузов и средне-учебных заведений (особенно семинарис¬

тов), проводящих лето в деревнях или уездных городах: «Через эту уча¬

щуюся молодежь мы рассчитываем восстановить старые пути в деревню

и проложить новые; восстановить растерянные за последний год связи с

крестьянскими организациями, если таковые где-либо имеются, и про¬

сто с отдельными крестьянами, сознательными крестьянами-одиночка-

ми; через нее мы рассчитываем влить в заброшенную деревню наши

идеи, наши думы, наши пожелания и предложения»223.
В июле 1909 г. В.М.Зензинов, избранный членом ЦК ПСР и отпра¬

вившийся с другими цекистами в Россию, делясь своими впечатлениями

и планами после объезда организаций в Киеве, Харькове, Полтаве и Во¬

ронеже, писал И.И.Фондаминскому: «Общее впечатление таково: насто¬

ящей работы, прочно поставленной, нигде нет. Главной целью поставил

себе побудить организации к установлению прочных связей для распро¬

странения литературы. Если это удастся осуществить летом, и присоеди¬

няя ту работу, которая в некоторых местах будет вестись в деревне, имею

некоторую надежду осенью в сентябре, когда все соберутся в городах,

вернутся студенты, повести более правильную работу по укреплению ор¬

ганизации... Надеюсь поставить печатание литературы для области...

Если техники не хватит для газеты, выпущу листовками порознь»224.
Автор партийного обзора о ситуации на Украине, сделанного весной
1910	г. (названия губерний были изменены, но представляется, что рас¬

сказ о «В-ской» губернии относится к Воронежской губернии), конста¬

тируя полную остановку партийной работы в городе (т.к. работники

«либо арестованы, либо разбежались») и полагая, что, «вероятно, имеют¬

ся во многих уездах значительные организации, изолированные от вся¬

кого воздействия партийных верхов», предлагал прислать группу партий¬

цев в город и, не входя ни в какие сношения с сочувствующими, среди

которых «есть и очень подозрительные субъекты», восстанавливать связи

с крестьянскими организациями, отдав этому все силы225.
77

В своем письме И.И.Фондаминскому в июне 1909 г. В.М.Зензинов

рассказывал о планах киевских эсеров: «2 члена [студенческой] фракции

берутся на лето повести крестьянскую работу в 2-х уездах Киевской [гу¬

бернии] и Степном уезде Подольской губернии», рассчитывая привлечь

к работе народных учителей. «Собираются связаться через учащихся еще

с 2-мя уездами, и, быть может, и там удастся поставить работу или хотя

бы обеспечить распространение литературы... Студенческое собрание по¬

становило с будущей осени принять непосредственное участие в обще¬

партийной работе, принимая ее за главную цель деятельности студенчес¬

кой фракции»226.
Приспосабливаясь к работе в условиях полицейских репрессий и не¬

хватки работников, местные эсеры вынуждены были идти на «упроще¬

ние» своей деятельности. Так, в 1910 г. после провала типографии и

арестов в Баку «вместо работы в промысловых и заводских кружках...

пришлось вернуться к старому типу районных кружков 1903—4 гг., со¬

ставленных из рабочих с разных заводов и промыслов, с разным житьем-

бытьем на них и разными запросами. Такой постановкой сокращался

спрос на пропагандистскую работу, суживался район и тем становился

более живучим, закреплялся... Также с передовых работников района

снималось много работы и тем давалась возможность им работать в

общей организации...»227.
Но были и призывы кардинально изменить сам тип организации.

Еще до разоблачения Азефа с подобными предложениями выступила

группа «инициативного меньшинства», а затем общегородская конфе¬

ренция петербургской организации (весна 1909 г.) и разного рода т.н.

«автономисты» и «ликвидаторы» (об этом речь пойдет отдельно).
1910	год, на наш взгляд, можно считать началом новой фазы разви¬

тия эсеровской партии, отличающейся от предшествующего периода как

количественными, так и качественными характеристиками. Уже к сере¬

дине 1910 г. прекратили свое существование все обкомы и почти все губ-

комы партии, а также большинство горкомов. Со многими городскими

группами и уездными комитетами, а тем более крестьянскими организа¬

циями, связь была потеряна. В рабочих материалах V Совета ПСР име¬

ется список городов, которые должны были быть охвачены внутрипар¬

тийным референдумом об отношении к решениям V Совета партии и в

которых имелись эсеровские организации или хотя бы группы (часть из

них явно к этому времени бездействовала). Всего таких городов в мае
1909	г. было 39 — Петербург, Вологда, Архангельск, Череповец, Псков,

Тверь, Рига, Москва, Нижний Новгород, Рязань, Тула, Брянск, Киев,

Харьков, Воронеж, Полтава, Вятка, Златоуст, Ижевск, Екатеринбург,

Тюмень, Уфа, Саратов, Самара, Казань, Тамбов, Пенза, Астрахань, Ёли-

заветград, Симферополь, Баку. Тифлис, Красноярск, Чита, Иркутск,

Омск, Томск, Новониколаевск^28. По черновой записи члена ЗД ЦК

ПСР И.И.Фондаминского, в середине 1909 г. ЦК ПСР слал заграничную

партийную литературу в следующие города: Томск, Уфа, Тюмень, Ниж¬

ний Новгород, Петербург, Киев, Харьков, Баку (и здесь же для Турке¬

стана), Симферополь, Москва, Поволжье (Саратов), Северо-Западная

область (Смоленск), Донская область (Екатеринослав)229. По свидетель¬

ству А.И.Спиридовича, в 1910 г. ЦК партии рассылал литературу уже в

31 пункт страны, где существовали эсеровские организации или отдель¬

ные эсеры2*0. Их география (вплоть до разгрома всей этой сети осенью
1910	г.) была следующей: Петербург, Москва, Одесса, Кострома, Саратов,

Архангельск, Екатеринослав, )Ю1ТОмир, Владимирская губ., Самара, Сим¬
78

бирск, Астрахань, Ярославль, Казань, Тверь, Смоленск, Пенза, Киев,

Оренбург, Вологодская губ., Орловская губ., Рига, Либава, Чернигов,

Вятская губ., Ростов-на-Дону, Кубанская обл., Иркутская губ., Тоболь¬

ская губ., Семиреченская обл., Пермская губерния^31. Впрочем, далеко не

во всех этих пунктах в 1910 г. существовали эсеровские организации, т.к.

литература высылалась и эсерам-одиночкам, и небольшим группам, рас¬

пространявшим ее по сохранившимся связям среди рабочих и крестьян.
В 1910 г. на Копенгагенском конгрессе II Интернационала в докладе

представителя ПСР отмечалась деятельность эсеровских организаций и

групп: «в Москве и прилегающих регионах, в балтийских провинциях и

северном регионе, прежде всего в Риге, в Архангельской и Вологодской

губерниях, в с/х регионах Украины с губерниями: Харьковская, Киев¬

ская, Курская, Воронежская и Полтавская»232. Крестьянская работа ве¬

лась также в Таврической и Херсонской губерниях и, намного менее ак¬

тивно, в различных губерниях Центральной и Восточной России, прежде

всего в Нижегородской, Рязанской и Вятской губерниях. Деятельность

среди рабочих велась прежде всего в Петербурге. Москве, на заводах

Урала (Златоуст, Ижевск и Мотовилиха) и в Баку2^3.
Эти данные, наряду с теми сведениями, которые были собраны авто¬

ром, опровергают данные К.В.Гусева, который утверждал, что в 1910 г.

«у эсеров было 12 областных комитетов, в губернских городах — 39 ко¬

митетов, 31 организация и 13 групп, а в уездных — 17 комитетов, 5 ор¬

ганизаций и 14 групп»234.
В конце 1911 — начале 1912 г. руководство партии имело сведения

об эсеровских группах и организациях в Москве, Петербурге, Одессе,

Харькове, Киеве, Баку, Полтаве, Архангельске, Воронеже, Могилеве, в

некоторых из городов Волынской губернии, Орловской, Владимирской,

Петербургской, Подольской, Кубанской, Херсонской, Прибалтийского

края, Сибири (Омск, Иркутск и некоторые пункты Томской губ.)235. По

словам А.А.Аргунова, «организации эти имеют самый разнообразный ха¬

рактер; только в нескольких пунктах мы имеем перед собой нечто, напо¬

минающее сложившиеся организации прежнего типа с комитетом или

группой во главе (Баку, Киев, рабочая группа Петербургской губ. и еще в

двух-трех пунктах). В большинстве же случаев — это небольшие по составу

группы и кружки с пропагандистскими целями, которые возникают и су¬

ществуют иной раз бок о бок в одном городе, независимо друг от друга (это

относится, главным образом, к столицам и университетским городам, где

мы имеем, как, например, в Петербурге, группу рабочих с.-р., объединен¬

ную группу рабочих с.-р., студенческий комитет ПСР; или в Москве: мос¬

ковскую іруппу с.-р., группу имени Михайловского и др.)236. Справедли¬

вость оценок А.А.Аргунова вполне подтверждается собранными нами сведе¬

ниями о состоянии местных организаций. Правда, необходимо отметить,

что геоірафия и количество групп и организаций, не имевших связей с ру¬

ководством партии (особенно в 1907—1909 гг.), были шире.
Что же представляли собой все эти организации и группы? Каков

был их характер, состав, методы работы, настроения их членов и т.п.? В

декабре 1911 г. архангельские эсеры так характеризовали свою работу: «В

настоящее время существует партийная группа, состоящая преимущест¬

венно из рабочих. Эта группа образовалась из многочисленной по коли¬

честву членов организации, существовавшей более 3 с половиной лет

тому назад. Интеллигенции в Архангельске почти нет — если и есть, то

превратилась в культурников... Группа имеет большие связи среди рабо¬

чих и крестьян и благодаря конспиративной постановке дела продолжает
79

вести партийную работу, каковая может выразиться только почти в

одном распространении литературы... Литературы заграничного издания

рабочим и крестьянам почти не приходится видеть, да и горожане не

получают даже "Знамени труда", иногда долее 3—4 месяцев, и то не

цельными номерами... В настоящее время издается на гектографе газета

"Вольное слово" (выходит раз в два месяца)... Издание это встречено со¬

чувственно рабочими и служит связью между ними. Насколько велик

интерес к революционному делу и потребность в нем, показывает тот

факт, что, нашедши номер, ищет того, кто его передал, и идут за 20

верст "поговорить" с пропагандистом. Литература посылается в уезды,

где имеются связи с крестьянами... В одном из партийных совещаний

решено в первую голову распространение нелегальной литературы. Боль¬

шим неудобством служит отсутствие заграничной литературы; где только

она появляется, читают с очень большим интересом. В работе же среди

солдат без нее совершенно невозможно обойтись: гектографированные

издания солдаты опасаются брать... Итак, наиболее важное теперь —

правильная посылка литературы, так как к этому теперь сводится у нас

партийная работа в г. Архангельске, окрестностях и губернии»237.
В обзоре А.А.Аргунова весной 1912 г. цитировались строки из письма

подольских эсеров: «Уведомляем, что у нас сложилась маленькая группа

из членов городских и сельских рабочих. Просим материал для нашей

жаждущей и пробуждающейся деревни»238.
Летом—осенью 1912 г. существовала также Киевская рабочая группа

ПСР, издавшая листовку с призывом бойкота выборов в IV Государст¬

венную Думу239. В ноябре 1912 г. Киевская объединенная организация

с.-р. высших учебных заведений выпустила прокламацию к годовщине

смерти Е.Созонова с призывом к однодневной забастовке. Николаевские

эсеры сообщали 28 августа 1912 г. в ЦК ПСР: «У нас также есть группа

лиц, заинтересованных в открытии у нас организации»240. По сведениям

Департамента полиции, вся деятельность калужской группы в декабре

1912 г. заключалась в сборе членских взносов и подыскании подходящей

квартиры для собраний24*. В это же время в записке Петербургской ох¬

ранки в Департамент полиции сообщалось, что организации ПСР «в

обычном значении этого слова здесь не существует уже более двух лет.

За это время здесь не было не только Петербургского комитета, но даже

ни одного из так называемых районных комитетов местной организации.

Но тем не менее в Петербурге имеется значительное число лиц, прини¬

мающих программу партии и считающихся ее членами, как среди интел¬

лигенции, так и равно среди учащейся молодежи и рабочих». Однако все

попытки воссоздать организацию ПСР полицией пресекались242.
Оживление в среде астраханских эсеров после замирания их деятель¬

ности в 1912 г. началось лишь с февраля 1914 г., когда стали делаться

попытки наладить выпуск листовок от имени «группы с-p»243. В июне

1914 г. был образован местный «коллектив» из шести человек по насто¬

янию рабочих, требовавших оживления партийной работы. Охранка от¬

мечала, что попытки наладить «печатню» не удались, но возникли ини¬

циативные кружки, начавшие подготовку к Поволжскому съезду ПСР244.
Корреспонденты из Одессы отмечали в 1912 г., с одной стороны,

«огромный рост сознательности, культурности» рабочего движения, «на¬

рождение и значительный рост самостоятельной рабочей инициативы», с

другой — «безграничную потребность» рабочего движения в интеллиген¬

те, какой, «кажется, никогда еще не было, или, во всяком случае, она

еще никогда так сильно не ощущалась массами»245. В это же время в
80

Одессе «немало возникает... автономных групп. Механизм их зарождения

весьма прост. Соберутся два-три человека, одержимые революционным

настроением, состряпают бумажку, в большинстве случаев безграмот¬

ную, придумают подпись — и "организация" готова... Тем не менее воз¬

никновение всех этих групп, под каким бы названием они ни фигуриро¬

вали, явление отрадное: оно служит безусловным показателем пробужде¬

ния самостоятельности студенчества»24^.
Яркую картину оживления партийной деятельности и умонастроений

среди рабочих и интеллигенции нарисовал в конце 1913 г. московский

эсер, подписавшийся как «Молодой старик», ибо, будучи посажен в
1910	г., он вновь вернулся к работе в 1912 г. и сразу же пошел в один из

рабочих районов, где имел широкие связи с рабочими: «После обычных

расспросов мне начинают рассказывать, что у них нет работников и что

они начали уже было своими силами кое-как налаживать организацию,

вести кружки, но дело продвигается очень туго, так как нет даже литера¬

туры в достаточном количестве... И когда я им заявил, что уходить не

намерен, то они сразу ожили... Среди говоривших было несколько с.-д.

"Как же, товарищи, — говорю я, — ведь я с.-р.". "Ну, так что же, теперь

совершенно не время заниматься партийными распрями, а нужно рабо¬

тать", — получаю в ответ. И это, как я имел возможность убедиться

впоследствии, проводилось в жизнь. Работали совместно с социалистами

всех оттенков кроме нликвидаторов" с.-д., которых в этом районе не вы¬

носили... Была принята резолюция, которую вкратце можно формулиро¬

вать так: 1) официальной организации за отсутствием сил пока не созда¬

вать; 2) все свои старания приложить к тому, чтобы доставать литературу

и имеющиеся кружки снабдить пропагандистами; 3) образовать из среды

собравшихся кружок пропагандистов... Почти вся деятельность партий¬

ных групп приурочена к событиям дня... Довольно легко удалось восста¬

новить большую часть связей среди с.-р. интеллигенции. И там картина

резко изменилась к лучшему. Есть еще, конечно, и теперь "ищущие", но

это одиночки, а большинство — я имею в виду лишь тех, кто невредимо

пронес свои идеалы через 1908—1911 гг., — приходят к выводу, что необ¬

ходимо действовать. Среди многочисленных инициативных групп стоит от¬

метить две или три, которые имеют большие связи с рабочими. Одной из

них удалось наладить 2 кружка, довольно успешно функционирующие и до

сих пор»247. К началу 1913 г. разрозненные группы слились в Московскую

соединенную группу с.-р., издавшую первомайскую листовку248. Весной

1914 г. руководство партии в готовившемся к очередному конгрессу

II Интернационала докладе отмечало Москву как один из трех центров,

в которых эсеровские организации достигли наивысшего развития24^.
В «Знамени труда» в январе 1913 г. было опубликовано письмо эсера

из некоего города X. (возможно, Хабаровска), под рубрикой «С Восто¬

ка», где он весьма живописно поведал о настроениях и состоянии пар¬

тийных дел: «С марта 1912 г. в г. X. несколько с.-p., старых партийных

работников, решили постараться собрать публику и заняться партийной

работой; но до апреля как-то ничего не выходило. Ленские события рас¬

шевелили немного общество. Вот несколько с.-р. (3) и решили восполь¬

зоваться этим моментом. Сначала было хотели выпустить по поводу

Ленских событий прокламацию, так как технически эта работа была вы¬

полнима, но потом решили это дело оставить по двум причинам: 1-я —

это, от чьего имени выпустить прокламацию? 2-я причина была та, что,

призывая общество протестовать против расстрела, мы должны были

взять на себя обязанность организовать протест, но так как не имели
81

связей с рабочими, то и сделать этого не могли. Решили сначала позна¬

комиться с рабочими и казаками и завести там, если возможно, кружки.

Связи с рабочими удалось завести довольно быстро; так, среди мельнич¬

ных рабочих уже давно было человек 7—5, которые только и ждали того

времени, когда к ним пришлют пропагандиста»250. Удалось также про¬

никнуть в главные мастерские железной дороги, где верховодило не¬

сколько эсдеков-рабочих, которые, желая обойтись без интеллигентов,

никак не могли организовать кружок. Корреспондент сообщал: «Теперь

уже рабочие поговаривают, что надо бы организовать и нелегальный

кружок. Вообще можно сказать, что даже при том небольшом количест¬

ве работников, которое сейчас имеется у нас, и то можно быть уверен¬

ным, что работа среди рабочих идет успешно. Среди казаков еще опре¬

деленного ничего нет, но знакомств и связей много. И так, за это дело

взялся опытный и старый партийный товарищ, то к зиме и в этой среде

дело пойдет на лад. Гораздо труднее собрать местную интеллигентную

народническую публику. Несмотря на то, что среди них есть несколько

видных с.-р., дело подвигается плохо... Ну, решили собраться, и несмот¬

ря на то, что было приглашено человек 10, собралось только пять. Гово¬

рили о том, что возможна ли работа и как отнестись к выборам в Гос.

Думу. Вопрос о Гос. Думе был решен в пользу выборов, но так как с.-р.

настолько слабы, что самостоятельно выступить не могут, то было реше¬

но, если будет возможно, примкнуть к левому блоку. Вот, приблизитель¬

но, как обстоят дела в нашем городе»251.
В 1912—1914 гг. усиливается процесс образования новых групп и ор¬

ганизаций и намечается тенденция к их консолидации. К лету 1914 г.

руководство партии отмечало три промышленных центра, в которых эсе¬

ровские организации достигли наивысшего расцвета: Петербург, Москва,

Баку. В Баку, наряду с организациями нефтяных рабочих, существовал

созданный эсерами союз каспийских моряков252. Кроме этого отмеча¬

лось появление организаций «на уральских рудниках, в текстильном

районе Владимира, в Одессе, Киеве, в Донской области, организации

моряков черноморского каботажного флота»253.
Среди организаций, работающих в крестьянстве, назывались «орга¬

низации в губерниях Полтавской, Киевской, Харьковской, Чернигов¬

ской, Воронежской и части Херсонской; затем следуют организации Се¬

верного Кавказа, прибалтийских губерний, северно-поволжского района,

губерний Могилевской, Витебской и многих городов и деревень в Сиби¬

ри»254. По утверждениям эсеров, в это время пропаганда в войсках «при¬

няла серьезные размеры»255.
Стратегическая линия организационной политики руководства пар¬

тии и состояние партийных организаций видны из документа, в котором

начальник столичной охранки в декабре 1912 г. обобщал данные своей

заграничной агентуры: «1) Наблюдаются почти повсеместно в крупных

центрах попытки насадить группы или партийные коллективы, из кото¬

рых впоследствии могли бы образоваться областные комитеты. 2) При¬

знается желательным направление пропаганды в среду людей еще моло¬

дых, неустановившихся, на которых легче действует увлекательное сло¬

во — имеются в виду учащиеся старших классов средних учебных заве¬

дений. Из этой среды через 2-3 года надеются получить легальных сту-

дентов-пропагандистов. 3) Отсутствие революционного подъема у работ¬

ников 1905—1906 гг., на которых, однако, возлагаются партией большие

надежды. 4) Отсутствие литературы, затруднительность ее транспортиро¬

вания и особенно хранения. 5) Обилие в партии различных идейных и
82

тактических течений, вносящих рознь в ряды партийных работников на

местах. 6) Стихийная, доходящая до мании, боязнь провокации»256.
Показательны строки из письма партийных работников одного из

украинских городов в начале 1912 г.: «Это явление (провокация. — K.M.)

настолько примелькалось в партийной жизни, что пора бы уже привы¬

кнуть к нему, как к чему-то неизбежному. Провокация в партийной

жизни имеет уже все черты традиционности, бытового явления... Подо¬

зрительность, т.н. "шпикомания" овладевают буквально всеми»257.
Уже к 1910 г. в России начинают возникать т.н. «автономные груп¬

пы», часть из которых подчеркивала свою обособленность от официаль¬

ной ПСР. Особый интерес привлекает к себе автономная группа под ру¬

ководством С.Ф.Михалевича, действовавшая непродолжительное время в

Петербурге с начала 1910 г. Это связано не только с определенностью и

резкостью заявленной этой группой программы, но и с личностью ее ру¬

ководителя258.
В конце 1909 г. Михалевич бежал из ссылки (он был приговорен к

5 годам ссылки в Якутскую область после ареста в 1907 г.) и появился в

начале 1910 г. в Петербурге. Будучи тяжело больным (в 1911 г. он умер

в заключении от рака печени), С.Ф.Михалевич не эмигрировал, подобно

многим, а приступил к созданию собственной группы в столице, где, как

справедливо писалось в его некрологе, «в то время никто даже и не

думал о возможности существования какой-либо партийной организа¬

ции»259. В короткое время им были собраны нужные средства и уцелев¬

шие от арестов старые товарищи и организована автономная группа, ста¬

вившая во главу угла военную и боевую деятельность. Надо полагать, не

без его участия был организован в столице и автономный «Всероссий¬

ский военный союз», арестованный все в том же 1910 г.260.
От имени автономной группы была издана декларация, подвергавшая

критике прежние организационные и тактические приемы партии. Пер¬

воочередными задачами объявлялось: «1) собирание и объединение раз¬

битых и рассеянных элементов партии; 2) постройка их на автономных

и демократических началах; 3) углубление социалистической работы

среди крестьян и городских рабочих, а также среди интеллигенции, уча¬

щейся молодежи и среди военных. Что касается методов массовой рабо¬

ты, то сама жизнь заставила нас, — провозглашалось в декларации, —

относиться отрицательно к прежним приемам партийной работы, прак¬

тиковавшей широкий, но поверхностный захват массы путем агитации и

бессистемной кружковой пропаганды. Настоящее время и пережитые не¬

удачи диктуют необходимость углубления социалистической работы, ог¬

раничиваясь небольшими по составу, но прочными кружками, которые

должны объединять наиболее сознательные элементы и служить провод¬

никами в широкие массы социально-революционных идей»261.
По мнению «автономистов», серьезным тормозом «для социалисти-

ческо-революционной работы было: 1) традиционное управление этой

работой сверху, путем директив центральных учреждений, недостаточно

осведомленных о внутреннем состоянии партии, особенно когда ряды ее

беспредельно расширились; 2) оторванность партийных центров от масс,

о настроении которых удавалось узнать, обыкновенно, лишь по докла¬

дам отдельных лиц, часто переоценивавших силы и влияние местных ор¬

ганизаций... Завелась целая сеть бюрократических инстанций, по-чинов-

ничьи объявлявших свои резолюции по докладам уполномоченных или

внедренных руководителей, крепко державших в своих руках право сно¬
83

шений с центром... Центр заботился о центре, всю работу сосредоточил

в себе, выполнить же не успевал и не умел»^.
В качестве положительной программы декларация автономной груп¬

пы эсеров провозглашала следующее: «Наученные пережитым опытом, мы

признаем необходимой только демократическую организацию, строящуюся

снизу, свободную и автономную в своей местной деятельности, лишь коор¬

динированную с деятельностью других автономных организаций.
1)	С нашей точки зрения, руководящая роль центра необходима

лишь для координирования действий всех организаций. В деле же мест¬

ной работы каждая группа вырабатывает линию поведения сообразно

окружающим условиям, на основании учета всего пережитого. Таким об¬

разом, не могут быть предрешены и стать обязательными те или иные

формы рабочих, крестьянских, военных и других организаций. Боевое

же дело должно быть, по нашему мнению, выделено в совершенно само¬

стоятельную организацию.
2)	Мы, как группа, полагаем, что в задачи автономных партийных

групп уже теперь должно входить не только обсуждение коренного орга¬

низационного вопроса, но также путем широкого устного и печатного

обмена мыслей — изучение всех изменений, произошедших в социаль¬

но-экономической и политической жизни страны, и непосредственная

практическая работа в массах — в той форме, какая будет подсказана

местными условиями.
Для урегулирования отношений, как внутри их самих, так и по отно¬

шению к федеративному центру, являющемуся, главным образом, ин¬

формационным и исполнительным органом партии (причем общее на¬

правление партийной деятельности должно определяться компетентным

общепартийным собранием), необходимо обратить внимание на выра¬

ботку организационного устава, обеспечивающего демократический

строй партии.
3)	Проведение в партию этих начал мы считаем своим долгом, и,

подняв этот вопрос, мы предлагаем обсудить его всем товарищам и при¬

зываем их также образовывать товарищеские автономные группы, кото¬

рые должны связаться впоследствии на федеративных началах»263.
Любопытно замечание А.И.Спиридовича, что «арест Михалевича

расстроил постройку новой партии и попытка эта более не возобновля¬

лась»264. Представляется, что носителями подобных настроений явля¬

лись заграничная группа «инициативного меньшинства», некоторые

«автономные группы» (1910—1912 гг.), а затем отдельные т.н. «левона¬

роднические» группы и организации (1912—1914 гг.). До предела децент¬

рализованная модель организационного устройства партии предлагалась

в резолюции, принятой весной 1909 г. общегородской конференцией

Петербургской организации265.
Оценивая подобные взгляды и настроения в целом, необходимо от¬

метить, что, судя по всему, мы имеем дело с намерениями и даже по¬

пытками воплотить в жизнь альтернативный официальному проект со¬

здания на основе объединения автономных эсеровских групп новой пар¬

тии, построенной по федералистской схеме. Этот проект, идею которого

столь горячо отстаивали еще в 1908—1909 гг. на страницах «Революци¬

онной мысли» лидеры «инициативного меньшинства», кардинально от¬

личался от официального, одобренного V Советом партии, где речь шла

о восстановлении партии на традиционных централистских началах.

Крайне примечательно, что за путь строительства партии снизу выступа¬

ли не только лидеры «инициативного меньшинства» и «автономисты»,
84

но и некоторые из «марксиствующих эсеров» и «починовцев», в частнос¬

ти А.Б.Шимановский и С.Н.Слетов. Правда, у всех них было собствен¬

ное видение целей и задач «новой» партии, а также они отличались, и

порой весьма серьезно, в нюансах организационного строительства и

тактики партии. Так, например, «левые» из группы «инициативного

меньшинства» основной стратегической задачей «новой» партии видели

не столько пропаганду социалистических идей, поскольку открыто отка¬

зали в доверии лозунгу «всенародного вооруженного восстания», сколько

в изменении сложившейся общественно-политической ситуации путем

террористических атак, прежде всего против царя. «Автономисты» же

группы С.Ф.Михалевича, выступая против централизованной партии не

менее горячо, чем «эсеровские радикалы», отнюдь не собирались ставить

террор во главу угла, а собирались готовить народ и армию к «всенарод¬

ному вооруженному восстанию», которое оставалось для них магистраль¬

ным путем развития революционного движения. А.Б.Шимановский и

некоторые другие из «крайне правых» говорили уже о возможности ра¬

боты в массах отдельных эсеров, т.е. шли гораздо дальше «федератив¬

ной» партии как союза демократически-автономных организаций.
Представляется, что различные варианты «автономно-федералистско-

го» пути строительства новой организации являлись попыткой поиска

оптимальной организационной формы, способной выжить в новых обще¬

ственно-политических условиях. Действительно, в условиях спада револю¬

ционного движения реальными задачами революционеров являлись лишь

пропаганда и террор. Пропаганда по «полицейским» условиям могла охва¬

тывать лишь небольшие группы людей, ведь практика показала невозмож¬

ность сколько-нибудь долгой работы даже в нелегальных профсоюзах, ко¬

торые полиция в это время достаточно быстро и успешно громила. Неус¬

тойчивыми в силу полицейских репрессий и общего спада рабочего движе¬

ния были даже локальные, местные профсоюзы, не говоря уже о всерос¬

сийских, которые к 1908—1909 гг. были практически уничтожены.
Представляется, что необходимо серьезно скорректировать наше от¬

ношение к этому явлению, сформированное у нескольких поколений ис¬

ториков под влиянием ленинских трактовок его как злейшего порока,

злонамеренного предательства партийных интересов и т.д. С точки зре¬

ния сторонников централистической модели партии, так оно и было. Но

с точки зрения соответствия реальным условиям того времени (включая

и уроки прошлого, и изменения в психологии партийных работников),

децентрализованная, «рассыпанная» модель партии была, пожалуй, более

адекватна этим условиям, чем централизованная, построенная и управ¬

ляемая сверху. По крайней мере, эта проблема требует глубокого осмыс¬

ления. Но как бы там ни было, при всех различиях «автономистов»,

«левых» и «ликвидаторов» объединяло желание отказаться от нежизне¬

способной и амбициозной схемы «централизованной партии» и воссо¬

здавать организации на основе групп, связанных личными отношениями

и доверием (т.е. «начинать сначала»).
Очень показательна позиция JI.М.Арманд, ведшей полемику с

Н.И.Ракитниковым по организационным вопросам осенью 1909 г. От¬

вергая обвинение в ликвидаторстве, она считала необходимым сохранить

«организационный аппарат», лишь коренным образом его перестроив и

упростив. Она заявляла: «К этой-то цели, а не к ликвидации партии кло¬

нится пожелание, чтобы организационные группы на местах складыва¬

лись на основе личного знакомства и доверия, а не общепартийной репу¬

тации и предполагаемой полезности кандидатов. Не надо связывать себя
85

амбициозной фикцией, будто мы — крупная политическая партия в ев¬

ропейском смысле этого слова»266. Весьма интересна реплика, прозву¬

чавшая еще на III Совете партии в июле 1907 г. (при обсуждении вопро¬

са о профсоюзной работе) из уст представителя Закавказской области:

«Мы и с.-д. не партия; возьмем возрастной состав: средний возраст

германских] с.-д. 30 лет, я член OK — мне несколько больше 20. Рабо¬

чий союз должен дать массу партии. Нужно определить, какой базис,

какой фундамент дадут профессиональные союзы партии»267.
Обоснованность упреков в «амбициозной фикции», на наш взгляд,

хорошо иллюстрирует следующий факт. Где-то на рубеже 1909—1910 гг.

И.А.Рубанович получил анкетный лист от одного нью-йоркского изда¬

тельства, собиравшего сведения для отчета о размерах социалистическо¬

го движения в мире. Эсерам предлагалось ответить на пять стандартных

вопросов: о количестве членов партии, платящих взносы; о количестве

голосов, полученных партией на последних выборах; о количестве ее

представителей в парламенте; о количестве ежедневных, еженедельных и

ежемесячных социалистических изданий, выпускаемых партией268.

И.А.Рубанович передал этот лист в ЗД ЦК ПСР для ознакомления и от¬

вета. Каков был ответ, неизвестно, но мы можем не сомневаться, что

эсерам не удалось привести ни одной точной цифры. Руководство пар¬

тии в 1909—1910 гг. не знало ни точного количества еще существующих

(порой почти в полной изоляции) местных организаций, групп и

братств, ни числа их членов, а уж тем более того, сколько из них плати¬

ли взносы. Этого, собственно говоря, никогда и не удавалось узнать, за

исключением отдельных организаций, где взносы, действительно, соби¬

рались. На «последних выборах» в «парламент» эсеры не участвовали и

«представителей» в нем не имели, как, впрочем, и в «муниципальных со¬

ветах». Легальных «социалистических изданий» они в это время не

имели, а о нелегальных могли ответить только о тех, что издавались ру¬

ководством партии (по большей части за границей). О том, сколько и

чего издавали местные организации, руководство партии имело только

отрывочные сведения. Если судить по отчетным докладам ПСР конгрес¬

сам II Интернационала в 1907, 1910 и 1914 гг., руководству партии ста¬

новилось все труднее и труднее сохранять имидж «крупной политичес¬

кой партии в европейском смысле этого слова». Особенно рельефно это

заметно по последнему отчету, подготовленному к Венскому конгрессу,

где собственно положению партийных дел было посвящено меньше

l/s всего объема доклада и заявлялось: «Мы похожи на армию, рассеян¬

ную маленькими отрядами и ведущую партизанскую войну. Главный

центр партии еще поддерживает сношения с некоторой частью этих от¬

рядов, но он не может удержать в своих руках общее направление, а это

приводит часто к тому, что отдельные группы, а подчас и единичные

члены партии действуют по своей инициативе и за свой страх и риск»269.
Проблема, как строить (реорганизовать, воссоздавать) эсеровские ор¬

ганизации, на каких принципах и по каким схемам, оставалась для мест¬

ных эсеров-практиков в высшей степени актуальной (и столь же неяс¬

ной) вплоть до конца изучаемого периода. Так, например, в июле 1913 г.

питерская эсерка Женя писала из России В.М.Чернову: «А Вы считаете

ли нужным создавать организации по прежнему типу? Или, может быть,

есть что-нибудь новое, лучшее? Здесь столько умных людей, никто не

хочет думать над этими вопросами. Решаешь, как бог на душу положит,

а все-таки страшно. Если что надумали, расскажите»270.
86

В 1910—1914 гг. в России росла новая генерация эсеровских партий¬

ных работников, пришедших в нее в условиях распада и разрыва преем¬

ственных связей и лично никак не связанных с лидерами партии эсеров.

Весной 1912 г. один из руководителей партии, А.А.Аргунов, обобщив

весь материал, имевшийся в его распоряжении, сделал симптоматичес¬

кий вывод. Он писал: «Первое, что останавливает внимание, — это

почти полное отсутствие в подполье нашей взрослой интеллигенции.

Это наблюдается повсюду, констатируется в сообщениях с разных мест.

"Нет опытных работников", "нет опыта", "учимся в процессе работы" —

таков общий голос. За самым редким исключением, "опытные", "взрос¬

лые" и проч. товарищи стоят в стороне от подполья»271. Впрочем, быв¬

шие партийные работники стояли в стороне и от легальной работы в

различного рода «культурных учреждениях»272. А.А.Аргунов делал спра¬

ведливое заключение: «Таким образом, главная тяжесть подпольной ра¬

боты лежит на плечах молодежи, — преимущественно студенчества, да

провинциальной молодой "разночинной" публики. На смену прежним

руководителям движения явилась молодежь, работа в подполье ведется

силами ее и передовой части рабочих и крестьян, при безучастном отно¬

шении взрослой опытной публики»273.
Примечательно, что именно А.АЛргунов выступил инициатором из¬

дания «Памятной книжки с.-p.», в первом выпуске которой новое поко¬

ление эсеров знакомилось с программой, уставом и основными реше¬

ниями съездов и Советов партии, а во втором — с техникой паспортного

дела, статистикой террористических актов и указателем статей «Револю¬

ционной России». Любопытно, что эсеровская «молодежь» просила оз¬

накомить ее с технологией создания «печатной техники» — от гектогра¬

фов и мимеографов до простейших печатен и типографий, но редакция

указала на отсутствие за границей людей, обладающих подобными зна¬

ниями, и просила откликнуться специалистов. Искренность этого объяс¬

нения вызывает сомнения, т.к. опытом создания простейших множи¬

тельных приспособлений (гектографов, мимеографов) владел почти каж¬

дый профессиональный революционер, а в годы революции распростра¬

нялись инструкции по их созданию. Более того, за границей располага¬

лась партийная типография с профессиональными кадрами, а в эми¬

грантской среде было немало профессиональных революционеров с ог¬

ромным опытом и стажем работы. Поневоле складывается впечатление,

что, «обрабатывая» молодых эсеров в партийном духе и давая им знания,

необходимые для выживания (паспортное дело), руководство партии

опасалось в условиях разброда и разномыслия их «литературного творче¬

ства». Не менее примечательно, что, несмотря на все попытки АЛ.Аргу-

нова, удалось набрать денег только на два сборника, хотя сначала плани¬

ровалось организовать целую серию.
Еще раз подчеркнем, что по сути дела подавляющее большинство орга¬

низаций в России состояли из представителей новой эсеровской генерации,

связанной со старым поколением партийцев лишь в лучшем случае идейно

и духовно, но никак не лично и организационно. Степень разрыва преем¬

ственности не стоит преувеличивать, но нельзя и преуменьшать ее зна¬

чение для последующих событий во внутрипартийной жизни274.
Изолированная от «стариков» и «взрослой партийной публики» (не¬

малая часть которых или находилась в эмиграции, заключении, или про¬

сто отошла от работы) молодежь эта соприкасалась лишь с немногими

старыми работниками, весьма резко порой отзывавшимися и об эми¬

грантах, не желающих возвращаться к работе, и о руководстве партии,
87

давно потерявшем свою легитимность и немало скомпрометированном

делом Азефа и различными просчетами и ошибками27^. По сути дела,

повторилась ситуация конца 90-х гг. — начала XX в., и в 1910—1914 гг.

в России вновь происходила кристаллизация, а затем и объединение эсе¬

ровских групп и кружков (крупные организации старого типа были еди¬

ничны), результатом которого могло быть создание цельного партийного

организма, мало чем связанного со старым276. Конечно, нельзя абсолю¬

тизировать степень разорванности и обособленности старой и новой,

растущей и объединяющейся партийной организации, но нельзя не ви¬

деть и того факта, что старая партия фактически рассыпалась, а ее

вожди потеряли львиную долю своего авторитета и влияния. Конечно, в

новых организациях работала и небольшая часть старых партийных ра¬

ботников, символизировавшая и осуществлявшая на практике преемст¬

венность идей и генераций. Продолжали функционировать центральные

органы партии, которые пытались координировать деятельность новых

организаций и связать их воедино под своей эгидой.
Тем не менее, к 1913—1914 гг. ни для кого в партии не было секре¬

том, что в России растет новая партийная организация, почти сплошь

состоящая из новой генерации партийных работников, довольно скепти¬

чески относящихся к авторитету и тактическим построениям эмигрант¬

ских лидеров партии. Фактически большинство организаций действовало

по своему разумению, едко и снисходительно критикуя за схоластич¬

ность и оторванность от жизни тактические построения руководителей-

эмигрантов, как «ортодоксов», так и «правых». Впрочем, было бы упро¬

щением абсолютизировать эту тенденцию, проводя в противостоянии за¬

граничного руководства и местных эсеров четкую разграничительную

линию. Ни первые, ни вторые не имели единых взглядов внутри себя по

целому ряду отчасти программных, но особенно по организационным и

тактическим вопросам. О степени разномыслия в российской эсеровской

среде в 1910—1914 гг. было известно немного, но высокая его степень

сомнений у современников не вызывала. Вообще, на наш взгляд, можно

говорить о переплетении различных, порой прямо противоположных

тенденций, причем доминирующую из них определить не так-то просто.

Так, например, в 1909—1914 гг. вполне определенны тенденции потери

единства взглядов в руководстве партии и возникновения различных

платформ, «полуфракций» и даже фракций, апеллирующих к местным

эсерам и находящих в раде случаев и у них поддержку. Последние в ус¬

ловиях «переоценки старых ценностей» имели большую пестроту взгля¬

дов, причем в силу изоляции и распыленности внутри многих групп,

кружков формировались собственные оттенки и позиции, частью совпа¬

давшие с позициями «ортодоксов», «починовцев», «заветовцев», «марк-

систвующих», «левых», частью нет. Это ярко проявлялось в их письмах,

и особенно резолюциях местных групп, в «Знамя труда», где мнения, как

правило, раскалывались. С другой стороны, хотя критиковались одни,

но доставалось и другим (тем же «ортодоксам»), не по тому, так по дру¬

гому поводу. Из-за отсутствия нелегальных газет взгляды местных эсеров

были малоизвестны в партии, но, когда они выплескивались, скажем, на

страницы «Знамени труда», они редко полностью совпадали с различны¬

ми «платформами». Так, например, опубликованные в «Знамени труда»

прения на Совете Бакинской организации в июне 1912 г. выявили три

позиции: ярых экономистов, объявлявших минусом «всякие политичес¬

кие стремления рабочей партии», когда «политика и социализм — это

для избранных»; «боевистов» (по терминологии И.И.Ракитниковой), не
88

верящих в массовую работу в профсоюзах и делающих ставку на террор;

и представителя «средней» позиции, ортодоксальных эсеров, дистанци¬

ровавшегося от крайностей своих оппонентов277. Парадокс заключается

в том, что аполитизм бакинских «экономистов» не позволил бы им стол¬

коваться ни с «починовцами», ни с «марксиствующими», а бакинские

«боевисты» скорее всего разошлись бы даже с «группой инициативного

меньшинства» (несмотря на сходство идей) из-за сугубо интеллигентского

ее характера и пренебрежения работой в массах, да, пожалуй, и психологи¬

ческой несовместимости рабочего, тысячами нитей связанного со своей

средой R не- прекращавшего работу все предшествующие годы, с эмигран-

тами-беглецами и «говорунами неработоспособными». Истинных размеров

разномыслия в эсеровской (российской) среде никто не знал, но, готовясь к

созыву III съезда партии, были готовы столкнуться с его «девятым валом».
Но другой мощной тенденцией, шедшей с самых низов, была тен¬

денция к единению сил, недопустимости идейного и организационного

раскола партии. Так, например, эсеры из неназванной тюрьмы писали в

«Знамя труда» в начале 1913 г.: «До нас, товарищи, давно стали доходить

неясные сведения и слухи о новых течениях в рядах нашей партии... Нам

не верится, что резкие уклонения от партийной тактики могли появлять¬

ся на страницах ЦО партии и под знаменем наших центральных учреж¬

дений и помимо непосредственного указания и санкции съезда»278.
В этом контексте заслуживает внимания журнал «Объединение»,

ярко выразивший все эти противоречивые тенденции, но с доминирова¬

нием последней, отраженной даже в его названии. Первый номер гекто¬

графированного журнала «Объединение» под девизом «Du shoe des opi¬

nions nait la vérité» был выпущен российской «группой с.-р.» в апреле
1911	г. В редакционной статье заявлялось: «Последние несколько лет ре¬

акция и связанная с ней невозможность широкой революционной рабо¬

ты, рост провокации и ее следствие — развитие крайнего недоверия в

среде партийных работников и целый ряд других самых разных причин

заставили значительную часть товарищей совершенно прекратить всякую

партийную деятельность. Даже те немногие, которые продолжают работу

или имеют к ней какое-либо отношение, слишком оторваны друг от

друга и не знают, что делается за пределами тех групп, с которыми они

непосредственно связаны. Идейная связь между партийными товарища¬

ми почти совершенно прервалась, а между тем потребность в ней в на¬

стоящий момент особенно ощутительна». Редакция ставила перед собой

следующие цели: «удовлетворить потребности объединения товарищей

на идейной почве, содействовать совместному разрешению выдвинутых

жизнью вопросов и, наконец, дать возможность высказаться тем товари¬

щам, которые не имеют возможности принимать участия в уже сущест¬

вующих партийных изданиях». Вопросы, которые редакция собиралась

«выяснять», группировались в четыре блока: «1) оценка современного

момента; 2) вопросы тактики; 3) организационные и 4) программные».

Примечательно следующее заявление редакции: «Принадлежа к составу

членов партии, редакция тем не менее не считает возможным вследствие

указанных выше целей заранее предрешать направление создаваемого ею

органа, предоставляя определить направление его самой жизни. Поэтому

редакция предлагает всем товарищам — бывшим и активным работни¬

кам, сочувствующим задачам, преследуемым редакцией, и желающим

принять участие в выяснении указанных выше вопросов, присылать ма¬

териалы, которые она охотно будет помещать, поскольку предоставлен¬

ные статьи не будут выходить из пределов намеченных к обсуждению
89

вопросов и не слишком идти вразрез с главными основаниями партий¬

ной программы». В редакционной статье также заявлялось: «каковы эти

условия (современной русской жизни. — K.M.), как в связи в ними

должна действовать партия, как должна решать она те вопросы, которые

за время реакции выдвинула жизнь, как они решаются отдельными груп¬

пами товарищей и каковы те новые течения, которые возникают на почве

этих вопросов, насколько уклоняются они от основных положений партий¬

ной программы и тактики и какую часть партийной массы они захватили и

какими силами, следовательно, может располагать партия в дальнейшем —

вот что следовало бы осветить партии, прежде чем приступать к новому ор¬

ганизационному строительству и возобновлять почти прерванную работу.

Но цель эта, конечно, может быть достигнута только при широком идей¬

ном объединении партийных товарищей. Но полицейские условия, с одной

стороны, развившееся вследствие провокации недоверие, с другой, делают

совершенно невозможным такое объединение с помощью кружков»279.
В номере было помещено только две статьи. В первой — «Несколько

замечаний о современном моменте» за подписью «Некто» — делался

вывод, с одной стороны, о «непрерывном и неослабевающем нарастании

"сильной власти" г. Столыпина и постепенном превращении его в бес¬

контрольного диктатора», с другой — констатировалось нарастание оп¬

позиционного настроения общества и повышение активности его оппо¬

зиционных и революционных кругов. Автор заявлял: «Пониженный им¬

пульс общественной жизни, замкнутость, изолированность отдельных

общественных единиц и распыленность общественного сознания в

целом — вот главное зло момента и главное препятствие к росту рево¬

люционного движения... В соответствии с этим и террор как средство к

достижению этой ближайшей и важнейшей цели должен выдвинуться на

первый план по тому вниманию и силам, которые должна отдать ему

партия. Этим, разумеется, не упраздняются другие отрасли революцион¬

но-социалистической работы, но они, естественно, отступают на задний

план». Автор полагал, что в современных «полицейских» условиях не

только организация масс, но и простая пропаганда крайне затруднена.

Возрождение партийных организаций хотя бы в тех размерах, как в
1906	г., «является делом немыслимым, и всякие попытки организацион¬

ного строительства на периферии неуклонно и неизбежно заканчиваются

непрерывающимся бесконечным рядом арестов, процессов, каторг и

других милостей от щедрот г. Столыпина». Смысл эта работа получит

только в случае перемены общественного фона, а «сменить обществен¬

ное настроение, повысить активность, впечатлительность и отзывчивость

общества на политические злобы дня может только террор»280.
В другой статье — «Закон 9 ноября и тактика в деревне» — некий

«А» заявлял, что официальная партийная пресса чрезвычайно мало инте¬

ресуется этим важнейшим вопросом. Старая тактика в деревне, по его

мысли, слишком устарела, и партия не готова к новой борьбе, мало ин¬

тересуясь изменениями современного состояния русской деревни. Более

того, автор считал, что партия должна считаться с возможностью разру¬

шения общины, а это «не может не повлечь за собой если и не сущест¬

венных изменений программы, то во всяком случае ее пересмотр». Он

заявлял: «Партии следует учесть все изменения в жизни деревни и в

связи в ними проверить прежние выводы. Бояться этого партии нечего,

это только даст ей новые силы, которые помогут ей. почти умирающей,

снова окрепнуть и воскреснуть для новой борьбы»281.
Весьма примечательно, что руководство партии очень высоко оцени¬

ло этот журнал, заявив: «Приветствуя удачный почин русских товари-
90

шей, мы с удовольствием отмечаем, что редакция "Объединения" сумела

сочетать "дискуссионный" характер органа с чисто товарищеским спосо¬

бом постановки и обсуждения наболевших вопросов партийной жизни и

программы»282.
Симптоматичным представляется тот факт, что, несмотря на офици¬

альный партийный бойкот выборов в IV Государственную Думу, ряд

местных партийных организаций, воспользовавшись недирективным ха¬

рактером этого решения, принял участие в выборах. Не менее симптома¬

тичным является и то, что к весне 1914 г. эсеры-думцы собирались

выйти из фракции трудовиков и организовать свою собственную. Между

легальной газетой в Петербурге, контролируемой старым эсеровским

центром, и вновь воссозданным весной 1913 г. Петербургским комите¬

том партии существовали серьезные разногласия. Характерны и письма в

«Знамя труда» ряда местных работников, где они прямо или косвенно

давали понять, что последнее слово все-таки остается за ними.
Выход из тупика организационной распыленности и идейного «раз-

драя» (усугубляемого обвинениями и недовольством в адрес то «стари-

ков-ортодоксов», узурпировавших власть, то в адрес «починовцев-рас-

кольников» или «заветовцев» во главе с В.М.Черновым, позволяющих

топтать партийные святыни Н.Н.Суханову, Б.В.Савинкову, да и всем же¬

лающим) видели в созыве III съезда партии, который должен был стать

верховным арбитром и дать ориентиры в этом хаосе амбиций и пере¬

смотров. В апреле 1913 г. А.А.Аргунов выступил в «Знамени труда» со

статьей, где обрисовал состояние партийных дел, цели, задачи и меха¬

низмы созыва съезда, которого «все чаще и чаще» начинали требовать

«русские товарищи». А.А.Аргунов заявлял, что в последние годы «партия

жила не как коллективное целое, не как правильно функционирующий

механизм, а в распыленном виде, отдельными изолированными органи¬

зациями, часто изолированными одиночками... Съезд необходим, во-

первых, потому, что успешная работа в одиночку, без постоянных связей

с другими частями партии, без объединяющего центра, становится не¬

возможной; съезд еще более необходим потому, что нет общеобязатель¬

ных решений партии как таковой, по многим коренным вопросам дея¬

тельности — есть много решений, подлежащих отмене, есть много раз¬

ногласий, спорных пунктов и т.д. Отсюда вполне очевидна и ясна задача

созыва общепартийного собрания, как насущная очередная задача дня.

Встает вопрос: как ее осуществить? Ведь третий, очередной съезд должен

сыграть громадную, чрезвычайно важную роль в жизни партии. Ему

придется пересмотреть ряд основных вопросов, и по своей программе

занятий он будет носить в известном смысле характер учредительного

съезда (выделено нами. — K.M.). Ведь этому съезду уже не придется вы¬

носить только решения, подобно предыдущим нашим съездам, когда

легко было справляться с разногласиями, ибо эти разногласия были по

вопросам не существенным, а по вопросам крупной важности разногла¬

сия только назревали. Мы далеки от мысли рисовать себе собрания

людей, непримиримо разошедшихся. Мы вполне уверены в существова¬

нии и сейчас единства мнения у большинства членов партии по многим

важным вопросам. Но существуют сформулированные в литературе и про¬

водимые уже в жизни другие мнения (а сколько этих мнений еще таится в

глубинах отдельных групп — мы не знаем) (выделено нами. — K.M.), ко¬

торых не обсудить съезду невозможно, так как без этого не будет достиг¬

нута главная цель съезда — общее, дружное выступление партии в полити¬

ческой жизни страны (выделено нами. — K.M.). Возьмем хотя бы вопрос

организационный, сводящийся к коренному пересмотру нашего устава,
91

вопрос о ликвидаторстве, вопрос аграрный с его решениями в духе Су¬

ханова, вопрос о терроре, о направлении "Почина" — ряд вопросов, под¬

нятых по поводу романов Ропшина, и многих других, не менее важных

и серьезных».
Перед съездом А.А.Аргунов предлагал провести подготовительную

работу по выявлению и «формулировке решений на местах, формулиров¬

ке общественного мнения партии». Резолюции, доклады и т.п. предлага¬

лось концентрировать в руках особой комиссии при ЦО партии. Эта

предварительная подготовка, которой, по его словам, не было ни нака¬

нуне первого, ни накануне второго съездов партии, позволит избежать

упреков в неотраженности на съезде мнений тех или иных групп, избег¬

нуть отсрочки созыва съезда для возможности организации «правильных

выборов» делегатов, обеспечить авторитетность решений съезда даже в

случае комбинированного представительства на нем — как выборных де¬

легатов, так и представителей «от комитетов, групп, кружков — посту¬

пить так, как мы поступили в 1905 году», при созыве I съезда партии. По

его мнению, только авторитетность решений съезда обезопасит партию

от «неожиданных сюрпризов "самозванного" съезда» и т.п. Для реализа¬

ции этого плана он предлагал и местным, и заграничным эсерам прово¬

дить обсуждения, собирать комиссии и выносить «по наиболее важным

вопросам мотивированные решения»283. Подобный подход А.А.Аргунова

вполне соответствовал чаяниям многих местных эсеров, что и вырази¬

лось в поддержке его плана в письмах и резолюциях в «Знамя труда»

бакинских, саратовских и «южно-русских» эсеров.
На наш взгляд, представляется более чем вероятным, что на подоб¬

ном съезде, где почти наверняка доминировали бы местные эсеры и их

мнения, произошло бы почти полное изменение кадрового состава руко¬

водящих органов партии, переструктурирование партии с внесением не¬

обходимых корректив в Устав, а также приведение ее тактической линии

в соответствие со взглядами эсеровского большинства с мест.
Без обиняков по этому поводу высказывались в середине 1913 г. са¬

ратовские эсеры, направившие письмо в редакцию «Знамени труда», в

котором они писали: «Решающим голосом на съезде должны пользовать¬

ся только товарищи от российских групп и организаций. Представители

заграничных организаций не могут иметь решающего голоса. Мы нахо¬

дим, что та партийная работа, которая ведется теперь, в большинстве

случаев является совершенно самостоятельной, без всякой связи с про¬

шлым партии. Почти везде теперь работают новые лица, при новых ус¬

ловиях и в другой обстановке, чем была та, когда созывались I и II съез¬

ды. И как совершенно верно замечает т. Кубов (А.А.Аргунов. — K.M.),

этот съезд будет съездом учредительным, так как та партия, что руковод¬

ствовалась постановлениями I и II съезда, фактически уже несколько лет

не существует. Народившиеся опять по всей России с-p группы нужда¬

ются в объединении в одну единую партию с руководящим центром, с

определенной программой и тактикой. Благодаря тому, что до сих пор

этого объединения нет, а центр партии уже не является авторитетным

для многих групп и организаций, во многих местах происходят по одним

и тем же вопросам противоположные выступления»284.
Особо подчеркнем, что столь серьезное заявление было опубликова¬

но без каких-либо комментариев или оговорок редакцией «Знамени

труда», не попытавшейся их дезавуировать. Это фактически было сигна¬

лом и признаком для всей «эсеровской среды», что противники подоб¬

ного взгляда (а то, что они были, сомнению не подлежало) были вынуж¬
92

дены молча признать его правоту. Показательно, на наш взгляд, что и в

последующее время никто ни из заграничных, ни из российских эсеров

не попытался на страницах ЦО вступить в спор с саратовскими эсерами.

Представляется, что партийный съезд или конференция (в случае малой

представительности состава делегатов с мест) имели вполне реальные

шансы остановить центробежные процессы, которые шли в эсеровской

среде последние годы, сплотить ее, снизить степень разномыслия, рас¬

плывчатости и неопределенности, остановить процессы роста взаимного

отчуждения и неприязни (которые шли по разным линиям), что все

вместе делало ее похожей на смесь «парламента мнений» и «коммуналь¬

ной квартиры», и действительно создать (до некоторой, конечно, степе¬

ни) «новую партию», а точнее, придать новое качество «старой» ПСР.
Но отсутствие денег на проведение съезда (требовалось около 50 тыс.

рублей) и не завершившийся процесс становления на ноги местных ор¬

ганизаций затянули его созыв, а война сделала его невозможным. В ав¬

густе 1917 г. В.М.Зензинов писал: «Период 1910—1915 гг. тоже, как из¬

вестно, не был периодом оживления партийной работы. Лишь кое-где

сохранились партийные организации, не связанные между собой в одно

целое. Среди партийных с.-ров лишь немногие остались верны партии

как единому политическому и идейному целому. Многие, наоборот, за¬

писались в бесславный стан "ликвидаторов" и не прочь были говорить

вообще о необходимости отказаться от всех навыков и методов старой

революционной России с революционной тактикой и подпольной неле¬

гальной организацией. В идейную жизнь партии внесли оживление лишь

"Заветы" в 1912 г. Настоящим же признаком революционного оживления

явилось издание в Петербурге ряда так называемых "левонароднических"

легальных газет "Трудовой голос", "Живая мысль", "Смелая мысль", "Бод¬

рая мысль" и проч. Упорство, которое было проявлено в издании этих

рабочих газет, объяснялось тем, что они опирались на возрождавшуюся

в Петербурге партийную рабочую организацию. Эта работа начинала на¬

ходить отклики и в провинции, и мечты о восстановлении общероссий¬

ской партийной организации снова забродили в головах социалистов-ре¬

волюционеров. Война, как известно, резко оборвала и эту работу, и эти

мечты. За все годы войны почти нигде не существовало организаций пар¬

тии с.-p., все попытки в этом направлении пресекались в самом начале и

серьезного характера не носили». Война, с одной стороны, наглухо отрезала

старых партийных лидеров от местных партийных групп и, остановив рост

местных организаций и объединительные процессы в их среде, с другой —

расколола и тех и других на два лагеря, доведя идейное противостояние и

личную неприязнь этих лагерей до серьезнейшего взаимного отчуждения

(добавив новые разграничения и обиды к уже существовавшим). В авгус¬

те 1917 г. В.М.Зензинов так комментировал замечание Департамента по¬

лиции в 1916 г. о том, что ПСР «в России не существует»: «Эта "несуще¬

ствующая" партия в наши дни возродилась с такой силой, что, очевидно

для всех, становится самой могущественной политической партией в

России. И этим мы обязаны глубокой жизненности той пропаганды и

той тактики, которые партию социалистов-революционеров отличали от

всех других политических партий...»286 Но он, естественно, не акценти¬

ровал внимания читателей, что партия больна неизжитыми вовремя про¬

тиворечиями, разномыслием, разногласиями, взаимным отчуждением,

давшими такое осложнение, что в переломное для нее и страны время,

раздираемая противоречиями и фракционной борьбой, она оказалась

фактически недееспособной и малоуправляемой.
93

Примечания
1	Hildermeier М. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands. Agrarsozialismus und

Modemisiering im Zarenreich (1900—1914). Köln—Wien, 1978. S. 32—33.
2	О масштабах последнего отчасти можно судить по данным частичной про¬

верки, проведенной МВД СССР весной 1949 г., контингента заключенных,

подлежащих заключению в особых лагерях. Было проверено 83916 заключен¬

ных из 205728, из которых 32 человека были эсерами (0,03%), 44 — мень¬

шевиками (0,05%), 99 — «правыми» (0,1%), 465 — троцкистами (0,5%), 17 —

анархистами (0,02%), 190 — белоэмигрантами (0,3%) (ГАРФ. Ф. 9401. On. 1.

Д. 3269. Л. 56-59).
3	ГАРФ. 'Ф. 1699. On. 1. Д. 123. Л. 4.
4	См.: Троицкий H.A. «Народная воля» и ее «красный террор» // Индивиду¬

альный политический террор в России. XIX — начало XX в. Материалы кон¬

ференции. М., 1996. С. 17.
5	Ерофеев Н.Д. К вопросу о численности и составе партии эсеров накануне

первой российской революции // Непролетарские партии России в трех ре¬

волюциях. М., 1989. С. 127.
6	См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг. Самара, 1992. С. 15.
7	Там же. С. 8.
8	Там же. С. 11 — 12.
їй институт социальной истории (далее МИСИ). Архив ПСР.

145. (Фильмокопии материалов Архива ПСР находятся bJEIIXHJOLHH.)
12	Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. М.,

1996. С. 554.
13	Там же. С. 579-580, 618.
14	Там же. С. 552.
15	Там же. С. 553-554.
16	Там же. С. 556.
17	Там же. С. 574-575.
18	Протоколы I Общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908. С. 56-57.
19	Знамя труда. Центральный орган партии социалистов-революционеров. 1907.

№ 8. С. И.
20	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Ч. 18. Л. 2.
21	Там же. Л. 22.
22	Там же. Л. 55.
23	МИСИ. Архив ПСР. 145.
24	Там же.
25	Голос социалиста-революционера. Орган Северного областного комитета

ПСР. 1909. No 1. С. 56-59.
26	МИСИ. Архив ПСР. 146.
27	Там же.
28	Там же.
29	Там же.
30	Голос социалиста-революционера. 1909. № 1. С. 44.
31	Там же.
32	Краткий очерк состояния партийных организаций в Поволжье // Знамя

труда. 1907. № 8. С. 12.
33	Там же.
34	Протоколы... С. 43.
35	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 86. Л. 136.
36	МИСИ. Архив ПСР. 146.
37	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 86. Л. 78 об.-79.
11	МИСИ. Архив ПСР. 146.
12	Пяптиа гоітмяпигтоп-nenr
94

•ü же Л 78
39	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1908. Д. 9. Ч. 34. Т. 1. Л. 88.
40	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 20-21.
41	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 136.
42	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1908. Д. 9. Ч. 4. Л. 7.
43	Там же. Ч. 10. Л. 10.
44	См.: Протоколы... С. 27—29.
45	МИСИ. Архив ПСР. 146.
46	См.: Hildermeier M. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands... S. 309.
47	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 65. Л. 112.
48	АвциНова Г.И. Революционер в России: история и теория. Киев, 1995. С. 65.
49	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 67. Л. 229.
50	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 185—186.
5» МИСИ. Архив ПСР. 152.
52	Пешехонов А.В. Почему мы тогда ушли (К вопросу о политических группи¬

ровках в народничестве). Пг., 1918. С. 7.
53	А в ряде закавказских организаций оказывалось много людей, привлеченных

«боевитостью» ПСР, в результате чего, например, Сухумская организация

была распущена уполномоченным ЦК «в полном согласии с Областным Ко¬

митетом, т.к. оказалось, что организация состояла из элементов, по недора¬

зумению считавших себя с.-р.-ами» (Протоколы... С. 31).
54	МИСИ. Архив ПСР. 144.
55	См.: Письма Азефа. 1893—1917. М., 1994. С. 132—133.
56	МИСИ. Архив ПСР. 146.
57	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908 Д. 9. Ч. 18. Л. 100.
58	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398.
59	Измайлович А. Из прошлого // Каторга и ссылка. 1923. N° 7. С. 184—185.
60	См.: Протоколы... С. 37.
61	МИСИ. Архив ПСР. 146.
62	Пропагандист. К товарищам // Борьба. Издание организаций Таврического

союза ПСР. 1910. № 3-4. С. 7.
63	МИСИ. Архив ПСР. 145.
64	Протоколы... С. 25.
65	МИСИ. Архив ПСР. 146.
66	МИСИ. Архив ПСР. 145
67	Там же.
68	Протоколы... С. 23—24.
69	МИСИ. Архив ПСР. 145.
70	Там же.
71	Там же.
72	См.: Знамя труда. 1910. № 25. С. 18.
73	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Ч. 21. Л. 3.
74	Там же. Ч. 14. Л. 21.
75	Земля и Воля. Курск, 1907. № 15. 15 дек. С. 16.
76	См.: Протоколы... С. 37.
77	Уральский областной съезд // Ижевский рабочий. Изд. Ижевского комитета

ПСР. 1909. № 5. С. 6.
78	МИСИ. Архив ПСР. 146.
79	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 86. Л. 108.
80	МИСИ. Архив ПСР. 146.
81	Там же.
82	Там же.
83	Знамя труда. 1909. Ns 23—24. С. 29.
84	Там же. N? 28-29. С. 26.
95

85	МИСИ. Архив ПСР. 146.
86	Постановления Батумской и Сухумской групп // Современник. Орган Закав¬

казского областного комитета партии социалистов-революционеров. 1909.

№ 1. С. 15.
87	Знамя труда. 1912. № 45. С. 24.
88	Работа среди крестьян // Социалист-революционер. Крестьянская и рабочая

газета. Издание Тамбовского комитета партии социалистов-революционеров.

1907. № 4. С. 11.
89	Краткий очерк состоянии партийных организаций в Поволжье // Знамя

труда. 1907. № 8. С. 12.
90	Из жизни одного братства Тамбовской губернии // Социалист-революционер.

1907. № 4. С. 13.
91	Из жизни братств Тамбовской губернии // Социалист-революционер. 1908.

№ 5. С. 14-15.
92	Протоколы... С. 29.
93	Знамя труда. 1909. № 23—24. С. 29.
94	Протоколы... С. 41.
95	Знамя труда. 1909. № 23—24. С. 28.
96	МИСИ. Архив ПСР. 146.
97	Там же.
98	Там же.
99	См.: Голос социалиста-революционера. 1909. № 1. С. 45.
100	Там же.
101	Там же. С. 26.
102	Протоколы... С. 27.
103	Земля и Воля. Курск, 1907. № 15. 15 дек. С. 16.
104	Отчет о Кирсановском съезде // Социалист-революционер. 1908. № 5. С. 10.
105	МИСИ. Архив ПСР. 146.
106	Из Пензенской губернии (Письмо крестьянина) // Знамя труда. 1912. № 39.

С. 23.
107	Протоколы... С. 41.
108	М.М. Когда же народ нас поймет? // Голос труда. Изд. Северо-Западного

областного комитета партии с.-р. 1907. № 1. С. 4—5.
109	МИСИ. Архив ПСР. 145.
110	Там же.
111	Пензенские эсеры, например, писали, что «разъезды по губернии почти не¬

возможны: полиция очень зорко следит за появлением в деревне посторон¬

них лиц» (Краткий очерк состояния партийных организаций в Поволжье //

Знамя труда. 1907. № 8. С. 3).
112	Знамя труда. 1910. № 25. С. 18.
113	Так, например, начальник Донского Охранного отделения 31 августа 1912 г.

сообщал директору ДП, что в последних числах июля в Мариуполе «сорга¬

низовалась группа социалистов-революционеров в числе около 40 человек»,

которая не ликвидируется по агентурным соображениям, т.к. не предприни¬

мает никакой деятельности (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1912. Д. 9. Ч. 20. Л. 1).
114	В феврале 1910 г. Вологодское ГЖУ имело в своем распоряжении 11 секрет¬

ных сотрудников (из них 5 интеллигентов и 6 рабочих), численность которых

сократилась к декабрю 1910 г. до трех (2 интеллигента и один рабочий).

Надо полагать, остальные были разоблачены эсерами в связи с массовыми

арестами (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 14. Лит. В. Л. 1-2, 4, 6,

10, 16—18, 19—22, 29, 30, 48—49). 28 апреля 1910 г. бакинским жандармам

удалось провести одну из самых удачных своих операций — арест хорошо

оборудованной партийной типографии, где печатались журналы и газеты,

что, правда, стоило им потери половины своих сотрудников, из которых ос¬

тались один интеллигент и один рабочий (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9.

Ч. 6. Лит. В. Л. 12—15). Разгром Омской организации в 1913 г. обошелся
96

жандармам разоблачением двух из трех имевшихся провокаторов (ГАРФ.

Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 9. Ч. 2. Лит. В. Л. 1, 3, 7-23).
115	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 105-106.
116	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 622. Л. 7 об.
117	Знамя труда. 1909. Ns 18. С. 15.
118	МИСИ. Архив ПСР. 146.
119	Знамя труда. 1910. № 25. С. 18.
120	Борьба. Изд. организаций Таврического Союза ПСР. 1909. № 2. С. 5—6.
121	Там же.
122	Так, в марте—апреле 1910 г. в эсеровских группах Архангельска, г. Пинеги

и Холмогор, возникших после разгрома в августе 1909 г., находилось 8 сек¬

ретных сотрудников полиции, из которых двое были «интеллигентами», шес¬

теро — «ссыльными» (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 4. Лит. В. Л. 1 —

10). Несмотря на наличие секретных сотрудников (к июлю после очередного

разгрома их число сократилось до 7 человек) и ведение наружного наблю¬

дения, ликвидировать группы жандармам не удавалось. Псковское ГЖУ на

протяжении 1909 г. отмечало существование комитета в Пскове и организа¬

ций в Острове и Порхове. В январе 1909 г. в этих организациях полиция

имела десять секретных сотрудников, в феврале — уже одиннадцать (ГАРФ.

Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 65. Лит. В. Л. 2, 9—10). В результате арестов

с мая по август 1909 г. эсеровские организации были разрушены (Там же.

Л. 26—27, 37—38, 41—42.). В январе—феврале 1909 г. самарская охранка рас¬

полагала в эсеровской среде 9 секретными сотрудниками, что позволило ей

в течение всего года пресекать попытки образования партийной группы, ко¬

торые предпринимались пять раз: в марте, мае, июле, октябре, декабре 1909 г.

(ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 50. Лит. А. Л. 11, 24, 29, 44, 53, 58,

65, 74, 81, 88, 91, 102). Правда, это стоило полиции разоблачения большей

части ее секретных сотрудников, которых к июлю 1909 г. осталось только

трое (Там же. Л. 65, 74, 81, 88, 91, 102). В марте 1909 г. полиция держала

наружное наблюдение за 33 человеками, а в декабре после постоянных арес¬

тов эта цифра снизилось до 11 человек (Там же. Л. 30—32, 103—105). В пос¬

ледующие годы все попытки оставшихся на свободе самарских эсеров нала¬

дить организацию пресекались охранкой. В 1912 г. наружным наблюдением

было охвачено от 11 (апрель) до 20 (декабрь) человек (ГАРФ. Ф. 102.

ДП ОО. 1912. Д. 9. Ч. 68. Лит. В. Л. 3, 6, 8, И, 13, 15, 17, 18, 25, 26, 41,

46—48, 50—52). В 1913 г. охранка следила за 27 эсерами в январе и 22 в

декабре, имея от пяти до трех провокаторов в их среде (ГАРФ. Ф. 102.

ДП ОО. 1913. Д. 9. Ч. 68. Лит. В. JI. 12—62). В январе 1914 г. в поле зрения

Самарского ГЖУ находился 21 эсер, а в ноябре — семеро. После апреля 1914 г.,

когда жандармы следили за 31 человеком, судя по всему, последовали арес¬

ты. Но осенью 1914 г. самарские эсеры настолько активизировались, что со¬

здали Самарский коллектив ПСР и выпустили за своей подписью прокла¬

мацию, несмотря на наличие в их среде четырех провокаторов (ГАРФ.

Ф. 102. ДП ОО. 1914. Д. 9. Ч. 68. Лит. В. Л. 5-12, 14-17, 18-21, 22-25,

26—28). Характеризуя состояние местных групп весной 1909 г., член област¬

ного бюро констатировал, что в Вологде крупный провал произошел из-за

«ссыльного рабочего из Петербурга», вошедшего в «инициативную группу»,

а разоблачили его, поручив заведовать «фиктивным оружейным делом»

(МИСИ. Архив ПСР. 146). В 1909—1910 гг. работа среди саратовских эсеров

была полностью парализована охранкой, оставшиеся эсеры «освещались»

провокаторами, которых в 1910 г. имелось от пяти до семи человек (ГАРФ.

Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 69. Лит. В. Л. 1, 3, 5, 8, 10, 17, 19, 21). В

январе, июне, августе, октябре 1913 г. вологодские жандармы вели наблю¬

дение за 2—6 эсерами, располагая в январе тремя секретными сотрудниками

(2 интеллигента и один рабочий) и тремя «вспомогательными агентами»

(2 интеллигента и один рабочий). В июне у жандармов осталось только по

одному секретному сотруднику и «вспомогательному агенту», что свидетель¬

ствовало об активных действиях жандармов, повлекших провал остальных

агентов. В мае 1914 г. жандармы следили за одним эсером, в июне уже за
4 - 198
97

пятью, располагая в мае двумя секретными сотрудниками (оба — интелли¬

генты) и одним «вспомогательным агентом» (интеллигент), который в июне

исчез из отчета (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 9. Ч. 14. Лит. В. Л. 1—2,

11-12, 15-17; 1914. Д. 9. Ч. 14. Лит. В. Л. 20-23).
123	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 3. Лит. А Л. 1—3. О степени неосве¬

домленности бакинских жандармов можно судить и по тому факту, что вы¬

нужденный после провала типографии весной 1910 г. покинуть Баку С.П.Пост¬

ников (издававший и редактировавший всю нелегальную продукцию местных

эсеров) не был объявлен в розыск и, находясь на легальном положении, стал

готовить в Москве издание «легального журнальчика» по типу «Журнала для

всех», завершившееся в конце концов постановкой в столице «толстого» лите-

ратурно-политического журнала «Заветы», сыгравшего заметную роль в жизни

эсеровской партии (РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 1—50).
124	МИСИ. Архив ПСР. 146.
125	Так, например, по словам самих эсеров, к маю 1909 г. «в Москве благодаря Жу¬

че нко не было организаций» (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 1. Л. 47).
126	Так, например, из-за невысоких заработков членов Волжской судоходной ор¬

ганизации ПСР членские взносы не собирались, а организация существовала

на дотациях Оргбюро ЦК ПСР и ряда губкомов ПСР (Протоколы... С. 49).

Это подтверждается кассовым отчетом Нижегородского отдела ВСО ПСР (с

15 ноября 1907 г. по 15 марта 1908 г.): из 323 руб. 26 коп. — 185 руб. 50 коп.

получено от ЦБ ВСО, 50 руб. от Нижегородского губкома ПСР, 59 руб. —

от пожертвований, 28 руб. 76 коп. от «предприятия» Нижегородского отдела.
Об	энергичности работников этого отдела говорит тот факт, что 136 руб.

было потрачено на 44 поездки по затонам, для чего понадобилось приоб¬

рести «две пары сапог для разъездов» (Маяк. 1908. N9 2. С. 12).
127	МИСИ. Архив ПСР. 145.
128	Протоколы... С. 41.
129	МИСИ. Архив ПСР. 146.
130	Там же.
131	Там же.
132	МИСИ. Архив ПСР. 152.
133	Там же.
134	Любопытен эпизод, рассказанный АИзмайлович об уголовнике по кличке

«Сатана», передававшем ей в Минской тюрьме наряду с другими подарки и

письма, в которых помимо трогательных стихотворений он делился своими

планами: «Он мечтал о том, — вспоминала А.Измайлович, — что, когда я

и он будем на воле, он вступит в мою боевую дружину и будет "грабежами"

богачей доставать деньги для моей партии. Он исключительно своей головой

додумался до тактики, в настоящее время черным пятном пачкающей дело

революционеров. Если он бежал в конце концов (он был уже тогда приго¬

ворен на каторгу), он, наверное, выступал в качестве экспроприатора» (Из-

майлович А. Из прошлого // Каторга и ссылка. 1923. № 7. С. 187).
135	Протоколы I Общепартийной конференции. Париж, 1908. С. 38.
136	МИСИ. Архив ПСР. 152.
137	Там же.
138	Там же.
139	Протоколы... С. 32.
140	Там же. С. 33.
141	Там же. С. 30.
142	Там же. С. 37.
143	МИСИ. Архив ПСР. 152.
144	Там же.
145	Там же.
146	Там же.
147	Августовский бюджет за 1907 г. Воронежского губернского комитета состав¬

лял 1068 руб. 18 коп., из которых 3 руб. 85 коп. являлись членскими взно-
98

сами, а 313 руб. было пожертвовано (см.: Борьба и жизнь. Орган Воронеж¬

ского комитета ПСР. 1907. № 2. С. 8). Бюджет Тамбовского губкома ПСР

за сентябрь—ноябрь 1907 г. составил 462 руб. 50 коп., из которых 446 руб.
35	коп. были получены от обкома партии (см.: Социалист-революционер.

Крестьянская и рабочая газета. Изд. Тамбовского комитета ПСР. 1907. № 4.

С. 15). Годовой бюджет обкома Центральной области (с 1 января 1907 г. по
1	января 1908 г.) равнялся 2404 руб., из которых 779 руб. было пожертвовано,

собрано по подписным листам и т.п. (см.: Из партийных материалов. 1908.

№ 2. С. 4). Интересные выводы можно сделать из анализа бюджетов Там¬

бовского «Рабочего Союза ПСР* (сентябрь—октябрь 1907 г.) и губкома (сен¬

тябрь 1907 — февраль 1908 г.). Приходная часть бюджета «Рабочего Союза

ПСР» составляла соответственно 20 руб. 83 коп. и 16 руб. 16 коп., из которых

членские взносы равнялись 11 руб. 82 коп. и 1 руб. 40 коп. (Социалист-ре¬

волюционер. 1907. № 4. С. 15). Еще более показателен бюджет Тамбовского

губкома, приходная часть которого составляла в сентябре, октябре, ноябре

и декабре 1907 г. 49 руб. 77 коп. (23 руб. 69 коп. — пожертвования частных

лиц, остальная сумма от продажи литературы, сборы от лотереи и по под¬

писным листам, отчисление «рабочего центра» и Пензенского губкома за пе¬

чатание прокламаций); 240 руб. 75 коп. (228 руб. 35 коп. — субсидия от об¬

кома, остальное — отчисление «рабочего центра» и сбор по подписным лис¬

там); 271 руб. 75 коп. (218 руб. субсидия обкома и 3 руб. 75 коп. от продажи

литературы); 472 руб. 70 коп. (457 руб. пожертвование и 15 руб. 70 коп. за

литературу); в январе и феврале 1908 г. — 242 руб. 67 коп. (220 руб. 60 коп.

остаток от декабря, 11 руб. 73 коп. за литературу, 10 руб. 29 коп. от обкома)

и 316 руб. 35 коп. (286 руб. 71 коп. субсидия от обкома, 29 руб. 64 коп. за

литературу). Кроме того, Тамбовский губком в начале 1908 г. получил для

Красного Креста 500 руб. из неизвестного источника и для тех же целей
4	руб. 22 коп. от партийных крестьян (Социалист-революционер. 1907. № 4.

С. 15; 1908. № 5. С. 15). Полная невозможность самофинансирования бюд¬

жета губкома и полная зависимость от вливаний обкома предопределила, на

наш взгляд (наряду в арестами), распад единой губернской организации

после гибели обкома. Годовой бюджет Ижевской городской организации

ПСР за 1908 г. свидетельствовал о полном «самофинансировании» органи¬

зации: 476 руб. 69 коп. было собрано с рабочих казенных заводов; 289 руб.
42	коп. — «с нескольких лиц», 38 руб. 17 коп. — с рабочих частных фабрик,

12 руб. 80 коп. — с учащихся, 5 руб. 15 коп. — с приказчиков, 200 руб. —

от «спец. предприятий комитета», 49 руб. 60 коп. — от продажи литературы

и календарей, 42 руб. — от Боткинской группы и 138 руб. 88 коп. — остаток

от предыдущего года. Итого — 1252 руб. 71 коп. Обращает внимание отсут¬

ствие дотаций от обкома партии и громадная доля сборов рабочих (см.:

Ижевский рабочий. Изд. Ижевского комитета ПСР. 1909. № 5. С. 6). Бюджет

Северной областной организации за время с 12 апреля по 1 июля 1908 г.

составил 210 руб., из которых 150 руб. было «субсидией ЦК на объезд об¬

ласти и устройство областного съезда», оставшиеся 60 руб. поступили в виде

процентных отчислений и уплаты за литературу от пяти партийных органи¬

заций: из Пскова — 24 руб., Архангельска — 20 руб., Юрьева — 8 руб., Че¬

реповца — 5 руб., Вологды — 3 рубля. Бюджет за июль—август составил

всего 46 руб. 63 коп., из которых 29 руб. 63 коп. были остатком от предыду¬

щих месяцев, 12 руб. поступило из Пскова за литературу и 5 руб. было взято

в долг у Организационного бюро ЦК ПСР. Но в следующие два месяца (сен¬

тябрь-октябрь) приходная часть бюджета составила 658 руб. 46 коп., из ко¬

торых 243 руб. 60 коп. было собрано среди студентов Петербургского уни¬

верситета и 17 руб. 40 коп. среди студентов еще трех вузов столицы; из

Пскова и Петрозаводска было перечислено соответственно 16 руб. и 8 руб.,

собрано «через К.» 10 руб. 50 коп., «по книжке» 5 руб. 35 коп., «с пьесы»
19	руб. 61 коп., пожертвовано тремя лицами 293 руб. и передано «путейцами

для заключенных» 45 рублей. В ноябре 1908 г. при общем бюджете в 460 руб.

435 руб. 64 коп. пришлось на «остаток», 5 руб. 73 коп. — поступило «от ме¬

дичек», и от одного лица — 1 руб. 58 копеек (Голос социалиста-революци-
4*
99

онера. 1909. N° 1. C. 59—61). Бюджет Златоустовской окружной организации

летом 1908 г. составлял около 60 руб. в месяц, помимо 30 руб., которые тра¬

тила комиссия Красного Креста на помощь семьям пострадавших товари¬

щей. Местные эсеры объясняли бедность бюджета экономическим кризисом,

охватившим промышленность Урала (Протоколы... С. 39). Бюджет Уфимской

окружной организации летом 1908 г. составлял около 500 руб. в месяц. На¬

сколько ограничены были возможности Вятского губкома, видно и по его

кассовому отчету за три последних месяца 1909 года. Приходная часть бюд¬

жета за октябрь—ноябрь составляла всего 44 руб. 83 коп., из которых меньше

половины являлись «отчислениями» партийных групп и сборами «по чеко¬

вым книжкам», 9 руб. 50 коп. было пожертвовано и 18 руб. 12 коп. взято в

долг. В декабре приходная часть составляла 24 руб. 31 коп. и состояла из

«отчислений», сборов «по чековым книжкам» и оплаты за партийную лите¬

ратуру (Знамя труда. 1910. № 26. С. 26). «Отчет Вятской губернской орга¬

низации за январь и февраль месяц [1909 г.], если не ошибаюсь, дает цифру
75	руб. 79 коп.», — говорил на V Совете партии уполномоченный ЦК по

Уральской области (МИСИ. Архив ПСР. 146). Бюджет Северного обкома

ПСР складывался во втором полугодии 1908 г. из процентных отчислений

от губернских организаций, субсидии ЦК на объезд области и устройство об¬

ластного съезда (150 руб.), от продажи литературы, сборов в учебных заве¬

дениях Санкт-Петербурга (266 руб. 73 коп.), небольших пожертвований и со¬

ставил в сумме 892 руб. 77 коп. (см.: Голос социалиста-революционера.

Орган Северного областного комитета ПСР. 1909. N° 1. С. 60—61). Статьи

доходной части бюджета Закавакзского обкома ПСР с 1 июля 1908 г. по
1	июля 1909 г. имели следующий вид: из общей суммы в 2368 руб. 56 коп.
2	тыс. руб. были получены «из сумм ЦК через Туркестанский обком»,
200	руб. — от некоего И-н, 9 руб. 50 коп. — от Морского союза, 116 руб.
56	коп. — процентные отчисления Бакинской организации за четыре месяца,
8	руб. — от Сухумской группы, 27 руб. — от «предприятия», 2 руб. — по

подписному листу № 2, 5 руб. — от продажи литературы (см.: Современник.

Орган Закавказского областного комитета ПСР. 1909. N° 3. С. 15). Бюджет

Харьковского комитета за ноябрь-декабрь 1908 г. равнялся 685 руб. 08 коп.,

из которых — 10 руб. составили членские взносы, 45 руб. — было получено

от ЦК, 630 руб. 08 коп. — было изыскано на месте в виде пожертвований,

сборов и др. (см.: Знамя труда. 1909. N9 16. С. 16). Любопытны данные де¬

нежного отчета Петербургской рабочей организации ПСР за сентябрь—ок¬

тябрь 1909 г.: по семи подписным листам было собрано 29 руб. 66 коп., за

литературу от Петербургской почтово-телеграфной организации, от Город¬

ского района, от подрайона булочников и от «М.» — 17 руб. 30 коп. Помимо

этого организация получила от «Бориса» 50 руб., от «Г.» — 55 руб., от «Н.» —

15 руб., от «А.» — 3 руб:, от ЦК ПСР — 100 руб. и 67 руб. из 267 руб., пере¬

данных «Г.» Петербургскому комитету (см.: Знамя труда. 1909. N° 23—24.

С. 30).
148	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 30-31.
149
Там же.
Д. 86. Л. 42 об.
150
МИСИ.
Архив
ПСР.
146.
151
Там же.
152
МИСИ.
Архив
ПСР.
145.
153
МИСИ.
Архив
ПСР.
146.
154
Там же.
155
Там же.
156
Там же.
157
Там же.
158	МИСИ. Архив ПСР. 154.
159	Так, например, если к весне 1909 г. у ЦК ПСР об астраханских эсерах еще

была расплывчатая информация типа: «В Астрахани, говорят, сохранилось

что-то» (ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 136), то в последующие годы связь

полностью прекратилась.
100

160	Так, представитель Поволжской области на III Совете партии в июле 1907 г.

говорил о численности местных организаций: «Невозможно и подсчитать там

(в Саратовской губ. — K.M.) членов организаций (примерно раньше 5000 чел.).

В Саратове 2000 с.-р. и 6 тыс. примыкающих» (МИСИ. Архив ПСР. 146).
161	Так, например, член Оргбюро при ЦК ПСР, рассказывая на V Совете партии

о положении дел в Центральной области к концу февраля 1909 г., говорил

о Сормовской организации, что в ней «состояло 400 человек, и это не фик¬

тивное число, а число плательщиков взносов* (МИСИ. Архив ПСР. 146).
162	См.: МИСИ. Архив ПСР. 143.
163	Там же.
164	Там же.
165	Представитель Закавказского обкома на I Общепартийной конференции жа¬

ловался, что «количество организованных рабочих и крестьян Областному

комитету точно не известно. Много раз он запрашивал об этом комитеты и

организации, но ниоткуда никаких данных не получил* (Протоколы... С. 31).
166	Рассказывая о положении дел в Центральной области на V Совете партии,

член Оргбюро при ЦК ПСР говорил, что в Тверской организации есть, в

частности, «несколько человек, старых партийных работников, которые при¬

нимали и принимают участие в качестве мужей совета, но в практическую

работу не суются; это, пожалуй, даже и хорошо, потому что они слишком

на примете и легко могли бы провалиться* (МИСИ. Архив ПСР. 146).
167	Интересен социальный и возрастной состав 12 эсеров, за которыми Архан¬

гельское ГЖУ вело в июле 1910 г. наружное наблюдение. Из 10 установлен¬

ных лиц девять являлись политическими ссыльными, а статус десятого оп¬

ределялся как «жена политического ссыльного». Из этих девяти человек двое

были крестьянами, один — почетным гражданином, один — дворянином,

один — мещанином, один — студентом, один — сыном купца, один —

сыном чиновника, один — сыном почетного гражданина. Возраст этих де¬

вяти человек был следующим: от 21 до 25 лет — 4 человека, от 31 до 35 —
2	человека, от 36 до 40 — один, от 41 до 45 — один, свыше 50 — один

(ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 4. Лит. В. Л. 9-10). В ноябре 1908 г.

Новгородское ГЖУ отмечало бездеятельность Комитета Южного района, уст¬

роившего лишь одно собрание из 3 человек и издавшего денежный отчет

(ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 36. Лит. А. Л. 152-154). В Новгороде,

Череповце и Устюжне жандармы вели наружное наблюдение в течение всего

года за 30—40 эсерами (Там же. Л. 1 — 159). Некоторое представление о со¬

циальном составе новгородской «эсеровской среды* дают сведения о
15	лицах, подвергшихся обыску (почти у всех найдена эсеровская литерату¬

ра) в августе 1907 г. в Новгороде. Из них двое были служащими городского

управления, двое — преподавателями учительской семинарии, один — зем¬

ским служащим, трое — рабочими (слесарь, переплетчик и железнодорож¬

ник), шестеро — студентами и один — бывшим гимназистом (Партийная

хроника // Знамя труда. 1907. № 6. С. 15). Из 13 человек, за которыми на¬

блюдали псковские жандармы в апреле 1909 г., трое были учениками Псков¬

ского землемерного училища, двое — учениками гимназии и учительской се¬

минарии, один — художником, один — сотрудником газеты, один — сыном

ружейного мастера, один — дворянином, один — псковским мещанином,

трое неизвестны. В возрасте от 17 до 20 лет было 7 человек, от 21 до 25

лет — 5 человек, от 26 до 30 лет — один человек (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО.

1909. Д. 9. Ч. 47. Лит. А. Л. 26). В 1910 г., по данным Вологодского ГЖУ,

в Вологде с января по июнь существовал городской комитет партии и груп¬

пы, а также партийные группы в уездных городах «среди политических ссыль¬

ных» (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 14. Лит. В. Л. 1-2, 4-6, 10,

16—18). В августе 1910 г. вологодские жандармы вели наружное наблюдение

за 18 лицами, из которых 13 были политическими ссыльными (четверо были

бывшими студентами, а один крестьянином), один — почетным граждани¬

ном, служившим в Вологде в сельскохозяйственном бюро; бывшая слуша¬

тельница Харьковских женских курсов, владелица корсетной мастерской, аг¬

роном, канцелярский служащий в сельскохозяйственном бюро. Из них в воз¬
101

расте до 20 лет было 3 человека, от 21 до 25 — двое, от 26 до 30 — 8 человек,

от 31 до 35 — четверо, от 45 до 50 — один человек (Там же. JI. 30).
168	См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг. С. 31.
169	См.: Hildermeier М.F. Die Sozialrevolationäre Partei Russlands... S. 292—299.
170	МИСИ. Архив ПСР. 145.
171	Там же. 143.
172	'J'jjm же.
173	МИСИ. Архив ПСР. 143.
174	МИСИ. Архив ПСР. 145.
175	См.: ГА СО. Ф. 469. Оп. 1. Д. 36. Л. 26.
176	МИСИ. Архив ПСР. 145.
177	Протоколы... С. 27.
178	Голос социалиста-революционера. 1909. JSfe 1. С. 46.
179	МИСИ. Архив ПСР.
180	Кубов А. Голоса из подполья // Знамя труда. 1912. № 42. С. 10.
181	Знамя труда. 1912. № 40. С. 27—28.
182	Протоколы... С. 23—24.
183	МИСИ. Архив ПСР. 143. М.Хильдермайер, ссылаясь на материалы VI об¬

ластного съезда (октябрь 1906 г.), называет 12 районов (См.: Hildermeier М.

Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands... S. 235—236).
184	МИСИ. Архив ПСР. 143.
185	МИСИ. Архив ПСР. 146.
186	Там же.
187	Протоколы... С. 31.
188	О заседании Совета Бакинской организации, состоявшемся в середине июня
1912	г. // Знамя труда. 1912. JSfe 45. С. 25.
189	Протоколы... С. 31.
190	В этой связи небезынтересно, что на VI областном съезде в октябре 1909 г.

закавказскими эсерами была выработана целая система «защитных мер», в

рамках которой террор против «членов охранки, шпионов, сыщиков» объяв¬

лялся «делом самообороны», не подпадающим под общие решения о терроре

(в них оговаривалось, что «центральный» и «местный» террор возможен

лишь как ответ на приговор данному лицу общественным мнением «всей

страны» или «данной местности») (Современник. Орган Закавказского обл.

комитета ПСР. 1909. № 5. С. 13—14).
191	Знамя труда. 1912. № 45. С. 27.
192	Протоколы... С. 31. На кутаисской партийной губернской конференции, со¬

стоявшейся в июле 1908 г., констатировалось, что «в 1907 и особенно в

1908 г. среди гурийцев усиленно велась наша работа», численность же чле¬

нов крестьянской организации колебалась от 300 до 350 человек. Ее устрой¬

ство было следующим: принимали нового члена после его характеристики

2/3 голосов сельской группы, которая выбирала представителя на конферен¬

цию, где в свою очередь избирался комитет Гурийской крестьянской орга¬

низации ПСР с включением в него «ответственного пропагандиста», реко¬

мендованного Кутаисским губкомом ПСР. Состояние организации оценива¬

лось так: «Работы много, нужны грузинские пропагандистские силы и ли¬

тература на грузинском языке... Почва для пропаганды наших идей благо¬

приятная. Настроение крестьян бодрое» (Кутаисская губернская конферен¬

ция // Современник. Орган Закавказского обл. комитета ПСР. 1909. JSfe 1. С. 14).
193	См.: О присоединении младодашнакцаканов к партии // Знамя труда. 1907.

№ 3. С. 12-13.
194	Труды VI Закавказского областного съезда ПСР // Современник. Орган За¬

кавказского обл. комитета ПСР. 1909. Jsfe 5. С. 9.
195	Современник. 1909. JSfe 5. С. 10.
196	Показателем оторванности сибирских организаций ПСР от центра партии

служит то, что, с одной стороны, в общепартийной печати крайне редко по-
102

являлись материалы о них (за 1907—1914 гг. в «Знамени труда» было опуб¬

ликовано всего три таких материала, не считая отдельных сообщений о вы¬

ходе прокламаций и положении на каторге и в ссылке); с другой — пред¬

ставители сибирских организаций отсутствовали на III, IV и V Советах пар¬

тии и на I Общепартийной конференции.
197	См.: Знамя труда. 1907. № 2. С. 21.
198	Там же.
199	Там же.
200	Протоколы... С. 29.
201	К дальневосточным организациям // Революционная мысль. Партийные из¬

вестия. Изд. Харбинского комитета партии с.-р. 1908. № 2. С. 3.
202	Знамя труда. 1910. № 28—29. С. 26.
203	См.: ОРК ГОП Б. Коллекция эсеровских листовок.
204	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. С. 253—254.
205	Протоколы... С. 49.
206	Там же. С. 48-49.
207	Фигнер. В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 291.
208	Протоколы... С. 18.
209	Там же. С. 60.
210	См.: Протоколы...
211	Там же.
212	Там же. С. 228.
213	Там же. С. 196.
214	Там же. С. 228.
215	В духе этого решения был предпринят рискованный шаг: в ноябре 1908 г.

из эм и фации в Саратов прибыла большая группа опытных партийных работ¬

ников во главе с членом ЦК ПСР О.С.Минором для создания Поволжского

обкома партии и оживления партийной работы в регионе (ГАРФ. Ф. 102.

ДП ОО. 1908. Д. 9. Ч. 53. Лит. А. Л. 153). Ими был в короткое время создан

из своего состава обком, поставлена типография и восстановлены старые связи

с местными работниками. Но уже в первых числах января 1909 г. по доносу

провокатора почти вся группа была схвачена. Чуть позже член обкома А.А. Пет¬

ров предложил свои услуги охранке, и с его помощью была ликвидирована ти¬

пография обкома и арестован ряд уцелевших от арестов эсеров
216	См.: Знамя труда. 1909. № 19.
217	Извещение о V съезде Совета партии социалистов-революционеров. Б.м.,

1909. С. 7.
2,8 Там же. С. 9.
219	МИСИ. Архив ПСР. 146.
220	Там же.
221	Там же.
222	Там же.
223	Там же.
224	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 78 об.-79.
225	См.: Украина // Знамя труда. 1910. JNfe 28—29. С. 27.
226	ГАРФ. Ф. 6812. Оп. 1. Д. 86. Л. 107-107 об.
227	Знамя труда. 1912. Né 45. С. 24.
228	МИСИ. Архив ПСР. 151.
229	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 10.
230	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 514.
231	Там же.
232	См.: Rapport du Partie Socialiste-Revolutionaire de Russie au Congres Socialiste

Internationale de Copenhauge. Brussel, 1910. P. 17.
233	Ibid. P. 17-18.
103

234	См.: Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к

контрреволюции. М., 1975. С. 77.
235	См.: Кубов А. Голоса из подполья (Заметка) // Знамя труда. 1912. № 42. С. 10.
236	Там же. С. 10—11.
237	См.: Знамя труда. 1912. № 40. С. 27.
238	Кубов А. Голоса из подполья (Заметка) // Знамя труда. 1912. № 42. С. 12.
239	См.: Знамя труда. 1912. № 46. С. 14.
240	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1912. Д. 9. Ч. 51. Л. 25.
241	Там же. Ч. 30. Лит. Б. Л. 38 об.
242	Там же. Ч. 57. Л. 17.
243	’J'jjm же
244	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914. Д. 9. Ч. 5. Л. 8; Д. 175. Л. 30-32.
245	Знамя труда. 1912. № 47. С. 13—14.
246	Там же. 1912. № 43. С. 14-15.
247	См.: Знамя труда. 1913. Né 52. С. 12.
248	См.: Там же. № 51. С. 15.
249	См.: Накануне мировой войны. (Доклад партии с.-р., приготовленный к меж¬

дународному социалистическому конгрессу в Вене 1914 года). М., 1917. С. 14.
250	Знамя труда. 1913. № 48. С. 12.
251	Там же. С. 13.
252	См.: Накануне мировой войны. С. 14.
253	Там же.
Там же. С. 15.
255	Там же.
256	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 9. Ч. 1 - БО III гр. Л. 4 об.-5.
257	См.: Знамя труда. 1912. № 41. С. 45. См.: История политических партий Рос¬

сии. М., 1994. С. 239.
258	Станислав Феликсович (Фаустинович) Михалевич был выходцем из дворян¬

ской семьи, юношей ступил на революционную стезю, в 1881 г. был арес¬

тован по делу «Народной воли» и сослан в Восточную Сибирь. В 1885 г. Ми¬

халевич бежал из ссылки и включился в нелегальную работу, которая ока¬

залась весьма непродолжительной: через несколько месяцев он был аресто¬

ван в Москве и вновь сослан в Сибирь, где его и застала революция 1905—

1907 гг. К партии эсеров Михалевич примкнул в 1903—1904 гг. Он принимал

деятельное участие в военном восстании в Красноярске. Встретившись в

конце 1905 г. в Петербурге с руководителями ПСР, он принял их предло¬

жение возглавить партийную работу в войсках. Михалевич стал членом ЦК

ПСР и руководителем Центрального военного бюро при ЦК ПСР. Помимо

участия в организации Всероссийского союза солдат и матросов и в подго¬

товке военных восстаний Михалевич особенно много работал среди офицер¬

ства- Его усилиями был заложен фундамент революционной офицерской ор¬

ганизации «Военный союз» с периодическим печатным органом «Народная

армия», редактором которого в первое время он сам и являлся. В некрологе

в «Знамени труда», посвященном С.Ф.Михалевичу, особо подчеркивались

его успехи на этом поприще: «Но самой важной заслугой Михалевича перед

партией и революцией в этот период является работа среди офицерства»

(Памяти С.Ф.Михалевича // Знамя труда. 1911. № 38. С. 27).
259	Памяти С.Ф.Михалевича // Знамя труда. 1911. Né 38. С. 27.
260	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 511.
261	См.: Там же. С. 512.
262	Там же. С. 513.
263	Там же. С. 513-514.
264	Там же. С. 514.
265	МИСИ. Архив ПСР. 146.
266	Л.А-ва. Прежде и теперь // Знамя труда. 1909. № 21—22. С. 13.
267	МИСИ. Архив ПСР. 145.
104

268	ГАРф ф 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 26-27.
269	Накануне мировой войны. С. 8.
270	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 88і об., 884.
271	Кубов А. Голоса из подполья (Заметка) // Знамя труда. 1912. № 42. С. 11.
272	Там же.
273	Там же. С. 11 — 13.
274	В этом контексте примечательны рассуждения Б.А.Бабиной, пришедшей в

ПСР после поражения революции 1905—1907 гт. и работавшей сначала про¬

пагандисткой Василеостровского района Петербургской организации, а затем

участвовавшей в издании органа Северного областного комитета «Голос со-

циалиста-революционера» (конец 1908 — начало 1909 г.), а позже и в изда¬

нии легальной эсеровской газеты в 1913—1914 гт. Оказавшись в феврале 1922

г. в Бутырской тюрьме вместе со многими видными эсеровскими лидерами,

она восклицала: «Эта партия навсегда оторвала меня от родной когда-то

среды, указала путь в жизни. И вот сейчас я прохожу мимо ее лидеров без

всякого желания познакомиться с ними ближе, а ведь я их совсем мало

знаю. Когда мое поколение пришло на подпольную работу, они все были

кто уже в эмиграции, кто на каторге, а потом мы с мужем (Б.В.Бабиным. —

K.M.) оказались до 1920 года в южнорусской мышеловке... Теперь они были

мне чужими... Комплекты "Революционной России”, лежавшие в моем деле

у следователя, окончательно убедили меня в том, что я была права, реши¬

тельно порвав с ПСР» (Бабина Б.А. Февраль 1922 / Публ. В.Захарова // Ми¬

нувшее. Исторический альманах. Вып. 2. М., 1990. С. 23).
2Ъ Весной 1912 г. один из столичных эсеров дал в «Знамени труда» яркую и

глубокую характеристику состояния партийных дел и настроения «эсеров¬

ской среды» в Петербурге: «Прежняя партийная интеллигенция почти

сплошь отошла от работы и не склонна к ней приступать. Много среди них

принципиальных "ликвидаторов”, отрицающих всякое значение за нелегаль¬

ной партийной работой и говорящих о необходимости найти иные пути.

Одни из них, пережив годы свобод, когда революционному движению до¬

велось выйти из тесного подполья на широкую арену открытой, массовой

революционной работы, — психологически совершенно не могут примирить¬

ся с необходимостью сократить широту работы до узких рамок подпольных

организаций. На других так подействовала волна провокационных разобла¬

чений, что они всюду подозревают провокаторов, что, конечно, лишает их

возможности участвовать в революционной работе. Наконец, очень многие

из прежних партийных работников просто стали в личном и семейном плане

в положение, которое лишает их возможности рисковать и заставляет отойти

от революционной работы. Конечно, есть И из старой партийной интелли¬

генции люди, оставшиеся на прежних постах и начинающие вместе с моло¬

дежью снова вести революционную работу, но надо сознаться, что мало

таких... Среди молодежи снова пробуждаются общественные интересы...

Среди молодежи начинают развиваться кружки самообразования, многие из

которых ставят себе определенную задачу — подготовки пропагандистов и

вообще партийных работников. Молодежь, склонная более доверчиво отно¬

ситься к людям, не может так проникнуться страхом провокации, чтобы от¬

талкиваться этим от революционной работы. Азефовщина не осталась, по¬

нятно, без влияния и на нее, но из среды молодежи часто можно слышать

мнение, что провокаторы — это неизбежное зло в революционной работе,

такое же зло, как тюремное заключение для активного работника, и как пер¬

спектива тюремного заключения не может останавливать революционную ра¬

боту, так и перспектива натолкнуться на предателя не может препятствовать

вести ее. Среди молодежи теперь много элементов для революционной ра¬

боты, и собрать их воедино является очень важной задачей. Многие ищут,

к чему приложить свои силы, но, не имея опыта и достаточной инициативы,

не могут начать работу на свой страх, а благодаря слабости существующих

организаций их часто трудно бывает отыскать. Среди рабочих замечается, в

общем, то же настроение, что и среди интеллигенции. Многие из прежних

партийных рабочих также отошли в значительной степени по тем же при-
105

чинам. Правда, есть очень отрадные исключения. Мне приходилось встре¬

чать рабочих, побывавших в ссылке и возвратившихся оттуда совершенно

интеллигентными людьми, гораздо более развитыми, чем средний студент,

и в то же время настроенными совершенно не "ликвидаторски”. Отрадно ви¬

деть эту нарождающуюся рабочую интеллигенцию...» (Знамя труда. 1912.

№ 43. С. 13—14). В корреспонденции из «одного крупного южного города*

в ноябре 1913 г. отмечалось, что после двух провалов старые работники мах¬

нули рукой на возможность дальнейшего продолжения работы, говоря: «У нас

нет психологической возможности кому-либо верить, за что-либо принимать¬

ся». «Работу начали молодые работники, имеющие за собой весьма и весьма

ограниченный опыт. И им пришлось налаживать дела, пришлось вести тяже¬

лую мелочную работу — разыскивать связи, литературу... Обращались к ста¬

рикам, но те не оправдали наши надежды, просто посоветовав воздержаться

от работы. Тяжело было нам в те минуты среди старых опытных товарищей

не слышать слова поддержки» (Знамя труда. 1913. Nq 52. С. 10).
276	Так, в Петербурге в это время «возникают отдельные группы, начинающие

вести партийную работу. За эту зиму целый ряд отдельных групп проявляет

себя выпуском листков. Были листки от "Рабочей группы с.-р.", от "СПб.

Организации с.-р.”, от "Автономной группы с.-р.", от "Петербургского кол¬

лектива с.-р." и пр. Эти отдельные группы имели между собой некоторые

связи, но связи чисто случайные... Настоятельно чувствуется необходимость

объединения. Но страх провалить свою группу препятствует полному слия¬

нию. И вот возникает идея, не объединяясь сразу в одну организацию, ор¬

ганизовать постоянные сношения между собой. С этой целью недавно со¬

стоялось совещание представителей пяти из этих групп. Оказалось, что груп¬

пы эти имеют совершенно различный удельный вес. Некоторые из них пред¬

ставляют собой просто кружки молодежи, готовящейся к партийной работе,

другие же являются зачатками серьезной партийной организации, ведут уже

работу среди рабочих, располагают большими связями в рабочей среде и пр.

Ввиду такого различного характера этих групп решено, что устанавливать фе¬

деративное объединение с выбором некоторого представительного центра —

невозможно. Решено выбрать просто бюро сношений между группами, и

через это бюро более значительные группы будут черпать пропагандистские

и прочие силы из других групп. Таким образом, постепенно естественным

путем создастся единая организация, которая объединит всех активных ра¬

ботников» (Знамя труда. 1912. Né 43. С. 13—14). В мае 1913 г. была проведена

Учредительная конференция эсеровских организаций, на которой был из¬

бран Петербургский комитет ПСР (Знамя труда. 1913. № 52. С. 52). По сви¬

детельству А.И.Спиридовича, вскоре члены ПК были поодиночке арестованы

охранкой и «налаживавшееся дело расстроилось» (Спиридович А.И. Партия

социалистов-революционеров. С. 519). Однако значение Учредительной кон¬

ференции далеко выходило за рамки жизни Петербургской организации, и

арест ПК в этом смысле мало что менял. Впервые за три года демократи¬

ческим путем была воссоздана организация областного уровня, последние из

которых погибли до середины 1910 года.
277	О заседании Совета Бакинской организации ПСР, состоявшемся в середине

июня 1912 г. // Знамя труда. 1912. № 45. С. 27.
278	Знамя труда. 1913. № 49. С. 14.
279	От редакции // Объединение. Орган группы с.-р. 1911. Né 1. С. 1—3.
280	Там же. С. 9—9 об.
281	Там же. С. 11 — 12.
282	Знамя труда. 1911. Né 36. С. 30.
283	Кубов А. Пора готовиться // Знамя труда. 1913. Né 50. С. 9—11.
284	Письмо в редакцию // Знамя труда. 1913. Né 51. С. 15.
285	Зензинов В. Из недавнего прошлого // Дело народа. 13 августа 1917. Né 126.

С. 3.
286	Там же.
106

§ 2. ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ОРГАНЫ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ

РУКОВОДСТВО ПАРТИИ (ДО ЯНВАРЯ 1909 г.).
ФЕНОМЕНЫ «КОЛЛЕКТИВНОГО ЛИДЕРА»
И ЭСЕРОВСКОГО «ЦЕНТРИЗМА»-«ОРТОДОКСИИ»
Структура центральных органов ПСР с момента ее возникновения на

рубеже 1901—1902 гг. и до начала первой мировой войны претерпевала

существенные изменения. Можно выделить три периода, в рамках кото¬

рых центральные органы партии имели разную структуру. Первый пери¬

од охватывает время с момента создания партии и до I съезда ПСР, со¬

стоявшегося в декабре 1905 — январе 1906 г. В это время складывалась

сама структура центральных органов, определялись их функции и решались

вопросы о принципах организационного строительства всей партии. Эти

процессы шли непросто, сопровождались достаточно горячими дебатами в

партийной среде, где имелись различные точки зрения по всем этим вопро¬

сам. В то же время складывались и персональный состав, принципы и ме¬

ханизмы функционирования политического руководства партии.
Второй период ознаменовался принятием I съездом ПСР организа¬

ционного устава, ставшего общепартийным законом, в который уже

нельзя было вносить серьезные изменения без одобрения их очередным

съездом партии. Сложившаяся в 1906 г. структура центральных органов

без существенных изменений просуществовала до начала 1909 года.
Третий период, в рамках которого происходила дальнейшая эволю¬

ция данной структуры, начинается после разоблачения провокации

Е.Ф.Азефа. Состоявшийся в мае 1909 г. V Совет партии одобрил реорга¬

низацию структуры центральных органов партии. Она приобрела ряд

новых черт по сравнению с двумя предшествующими периодами и фор¬

мально не менялась до конца исследуемого периода.
Какова же была структура центральных органов партии, утвержден¬

ная I съездом ПСР и просуществовавшая (с некоторыми изменениями)

до начала 1909 года? Согласно утвержденному на I съезде ПСР «Времен¬

ному Организационному уставу», высшей партийной инстанцией стал

съезд, созываемый ЦК партии не реже одного раза в год. До Февраля

1917 г. состоялось всего два съезда партии, первый — в декабре 1905 —

январе 1906 г. и второй (экстренный) — в феврале 1907 г. Как это видно

из одного выступления на II съезде, планировалось провести очередной

съезд уже летом 1907 г., но «третьеиюньский переворот» поломал эти

планы. Несмотря на решения I Общепартийной конференции (август

1908 г.), V Совета партии (май 1909 г.) и ЦК ПСР (в 1911 — 13 гг.) о

проведении очередного съезда, собрать его в связи с серьезным органи¬

зационным кризисом партии не удалось.
Созыв съезда, как об этом заявлялось в мае 1908 г. в «Извещении ЦК

ПСР о созыве общепартийной конференции», должен был быть органи¬

зован при обязательности «непосредственного участия каждого члена

партии в выборах делегатов и недопустимости представительства партий¬

ных комитетов как таковых...». Принципы созыва съезда были определе¬

ны на I и II съездах партии и Советах партии «в условиях, совершенно

не похожих на те, среди которых ныне приходится действовать». Не

имея возможности созвать съезд на этих принципах и не считая возмож¬

ным отдавать решение ряда важнейших вопросов Совету партии, эсеров¬

ское руководство приняло решение созвать конференцию партийных ра¬

ботников, чьи решения будут носить совещательный характер, но будут
107

узаконены постановлением Совета партии. Были предложены заранее

вопросы, подлежащие рассмотрению, для обсуждения их местными ор¬

ганизациями1.
В августе 1908 г. в Лондоне была проведена I Общепартийная конфе¬

ренция (менее представительная, чем это требовалось для съезда пар¬

тии), постановлениям которой IV Советом партии была придана сила

временного закона для партии, впредь до созыва ее третьего съезда2. По

словам В.Н.Фигнер, задачей конференции являлось, с одной стороны,

«изобразить действительность так, как она есть», а с другой — восстано¬

вить и упрочить связь между отдельными частями партии, «несомненно

расшатавшуюся в силу тяжелых условий современного момента»3.
В рамках исследуемого периода это был самый представительный

партийный форум. На нем присутствовало 20 делегатов местных органи¬

заций, 6 членов ЦК (всего присутствовало 7 членов ЦК — с учетом

Е.Ф.Азефа, одного из представителей БО), три члена Оргбюро, два пред¬

ставителя от БО, делегат Заграничной организации, представитель ПСР

в Международном Социалистическом бюро и 11 гостей без права голоса;

17 человек были приглашены ЦК из России (из них пятеро были упол¬

номоченными ЦК) и 13 из-за границы4.
Социальный портрет 61 участника конференции, принявших участие

в опросе, виден из таблиц, приведенных в приложении.
Следующей партийной инстанцией по уставу считался Совет партии,

состоявший из пяти членов ЦК, представителей всех областных комите¬

тов, а также Московского и Петербургского комитетов ПСР. С совеща¬

тельным голосом на Совете партии могли присутствовать уполномочен¬

ные ЦК в областях и представители некоторых крупных партийных

структур (ЦО, БО, ЦОБ и др.). Совет партии созывался по инициативе

ЦК или половины от общего числа областных организаций партии для

«обсуждения и решения неотложных вопросов тактики и организации,

предусмотренных партийным съездом или вновь выдвинутых изменив¬

шимися условиями жизни, а также для решения вопросов об исключе¬

нии из среды партийных организаций...»5. Его постановления имели

обязательное значение для всех партийных организаций и могли быть

отменены только съездом. Первый и Второй Советы партии были прове¬

дены перед выборами в I и II Государственные Думы. III Совет (июль

1907 г.) определил тактику партии в изменившихся общественно-поли¬

тических условиях «третьеиюньской монархии». Любопытно, что повест¬

ка дня III Совета партии была расписана на заседании ЦК ПСР 24 июня
1907	г., с назначением докладчиков по всем вопросам. Возможно, что

это было обычной практикой6. IV Совет партии (август 1908 г.) одобрил

постановления I Общепартийной конференции.
Созыв V Совета партии (май 1909 г.), как отмечали сами эсеры, был

связан не с новой полосой общественного развития, требующей новой тео¬

ретической и тактической оценки, а с необходимостью проведения внутри¬

партийных организационных мероприятий в связи с разоблачением прово-

каторства Е.Ф.Азефа. В отличие от предыдущих, V Совет не собрал необхо¬

димого числа представителей областных организаций и оказался формально

неправомочным7. Для подтверждения законности принятых постановлений

после его завершения был проведен опрос партийных организаций в

России на предмет их согласия с резолюциями V Совета.
V	Совет ПСР принял отставку старого ЦК и избрал новый. Этот

Совет также частично реорганизовал систему центральных органов пар¬

тии, избрал Судебно-Следственную комиссию по делу Азефа и принял
108

рад резолюций по тактическим вопросам8. В последующие годы Советов

партии не проводилось в связи с почти полным исчезновением област¬

ных комитетов.
ЦК партии, согласно уставу, являлся ее идейным и практическим ру¬

ководителем на основании директив, выработанных партийным съездом.

В задачи ЦК входила организация новых партийных групп, руководство

деятельностью всех партийных организаций, разбор конфликтов между

ними, назначение редакторов Центрального органа партии и представи¬

теля в Международном Социалистическом бюро, организация и ведение

общепартийных дел, заведование центральной кассой и ведение перего¬

воров с другими партиями. ЦК наделялся правами роспуска местных ко¬

митетов при нарушении ими программы и устава партии, а также имел

право образовывать новую партийную организацию и создавать комитет

при условии поддержки его решения Советом партии.
Складывание политического руководства партии являлось сложным

и длительным процессом, причем надо иметь в виду, что не всегда лица,

которых можно отнести к политическому руководству партии, являлись

и членами ее Центрального Комитета. Под политическим руководством

понимается та группа лиц, которая непосредственно входила в централь¬

ные органы партии и принимала участие в выработке идеологии, опре¬

делении тактики партии, организационного строительства партии, участ¬

вовала в обсуждении стратегических и повседневных проблем и осущест¬

вляла оперативное партийное руководство (как партией в целом, так и

отдельными наиболее крупными ее подразделениями)9. Огромная роль

политического руководства в жизни российских партий начала XX века

не требует особых доказательств. Не было исключением из этого прави¬

ла и политическое руководство ПСР, роль которого в партийной жизни

была весьма значительной. Вместе с тем, необходимо отметить целый

ряд специфических черт и особенностей, неразрывно связанных с его ге¬

незисом и развитием в 1901 — 1914 гг. и наложивших неизгладимый отпе¬

чаток на всю партийную жизнь.
Процессы, происходившие в политическом руководстве ПСР в

1907—1914 гг., невозможно понять без учета событий предшествующего

периода, и в частности особенностей и условий генезиса политического

руководства и формирования руководящих органов партии в момент

складывания и последующего развития ПСР. Ни в коей мере не претен¬

дуя на полноту и всесторонность анализа, мы тем не менее попытаемся

выделить и рассмотреть те факторы, которые повлияли на процесс гене¬

зиса политического руководства и на формирование некоторых его спе¬

цифических черт и особенностей. Перечислим эти факторы и черты,

даже не пытаясь их выстраивать по степени важности: принадлежность

будущих лидеров и видных деятелей партии к разным возрастным (или,

точнее, — поколенческим) генерациям; большая пестрота взглядов;

стремление соединить и удержать все оттенки народнической мысли;

дискуссии и борьба различных течений и групп за право определения

идеологической и организационной физиономии партии; роль личных

отношений и традиций «конспиративно-элитарных организаций»; роль

«стариков» в политическом руководстве; отсутствие единого, ярко выра¬

женного «харизматического» лидера; возникновение «коллективного ли¬

дера»; роль узкого «центрального», или «Женевского кружка».
Первая особенность политического руководства ПСР, сразу же обра¬

щающая на себя внимание исследователя, — наличие в нем представите¬

лей нескольких поколений, начинавших свою революционную деятель¬
109

ность в разные периоды российского освободительного движения и в

самых разных организациях, что порождало как минимум две проблемы:

конфликт поколений (в некоторых случаях) и весьма ощутимую разницу

во взглядах. Так, по свидетельству Я.Л.Юделевского, к моменту образо¬

вания ПСР «...состав партии был очень разношерстный. Были там стари¬

ки еще 70-х годов, которые работали еще до ’’Народной Воли" и к ’’На¬

родной Воле”, как старые народники, относились скорее отрицательно,

чем положительно; затем были старые народовольцы, которые стали

принимать участие в этом новом движении; потом были такие лица, ко¬

торые или были в самой социал-демократии, или же близко примыкали

к социал-демократам, но которые затем постепенно отстали от нее, на¬

ходя для себя невозможным работать в ней. Наконец, в-четвертых, были

совершенно свежие, молодые элементы, которые никогда не знали этих

главных течений русской революционной мысли, но которые практичес¬

ки становились на новый путь»10.
Сколько же генераций в политическом руководстве ПСР можно вы¬

делить до 1907 года? Немецкий историк М.Хильдермайер, проанализи¬

ровав данные на 40 человек, которых он включает в состав партийного

руководства, сначала дает его деление по возрастному признаку. По его

подсчетам, в руководстве партии в 1905 г. насчитывалось 3 человека в

возрасте от 55 до 65 лет (8,5%), четыре — от 50 до 54 лет (10%), семь —

от 45 до 49 лет (17,5%), пять — от 40 до 44 лет (12,5%), шесть — от 35

до 39 лет (15%), четыре — от 30 до 34 лет (10%), пять — от 25 до 29 лет

(12,5%), пять — от 20 до 24 лет (12,5%), и возраст одного неизвестен11.

По его мнению, все эсеровское руководство можно разделить на следую¬

щие генерации: «старые народники», куда он включает революционеров

1840—1855 годов рождения (Е.К.Брешко-Брешковская, Ф.В.Волховский,

Л.Э.Шишко, М.А.Натансон, С.Н.Тютчев, С.Ф.Михалевич, А.О.Бонч-Ос-

моловский), составлявших 17,5% верхушки партийного руководства; «на¬

родовольцы» — революционеры 1855—1870 годов рождения (М.Р.Гоц,

О.С.Минор, И.А.Рубанович, Н.И.Ракитников, А.А.Аргунов, Я.Л.Юделев¬

ский, В.К.Агафонов, А.Н.Бах, А.Ю.Фейт, Б.Г.Билит), составлявшие 45%

всего руководства партии; «социалисты-революционеры» (в прямом

смысле этого слова) — лица 1870—1880 годов рождения, начавшие свою

революционную деятельность с конца 80-х годов XIX в. и заложившие

основы эсеровской идеологии и организации (Г.А.Гершуни, В.М.Чернов,

С.Н.Слетов, М.Ф.Селюк, П.П.Крафт, В.В.Леонович, Е.ФЛзеф) (они со¬

ставляли 12,5% верхушки партийного руководства); «молодая эсеровская

генерация» — революционеры 1880—1890 годов рождения, вступившие в

ПСР накануне революции 1905—1907 гг. и быстро продвинувшиеся в со¬

став партийного руководства (В.М.Зензинов, Н.Д.Авксентьев, И.И.Фон¬

даминский, А.Р.Гоц, В.В.Руднев, Б.Н.Лебедев, В.ИЛебедев), которые

составляли 12,5 процентов12.
Со схемой М.Хильдермайера согласен и отечественный историк

М.И.Леонов, внесший в нее ряд уточнений и дополнений13. Роль каж¬

дой из этих генераций (или поколений, по терминологии М.И.Леонова)
и,	естественно, отдельных представителей внутри каждой из них в деле

создания идеологии партии, ее организации, в оперативном управлении

и т.д. была различна. По справедливому замечанию М.И.Леонова, пред¬

ставители первой генерации «были хранителями народнических тради¬

ций и представлений о первоочередной важности пропаганды в массах,

в первую очередь — в крестьянстве» и «...являли живую связь партии

эсеров с предшествующим, народовольческим этапом общественного
110

движения в России», а «...их роль, влияние во многом определяли лицо

партии эсеров»14. Но ветераны были в эсеровской партии не только в ее

руководстве, немало их было и на местах. Любопытен эпизод, рассказан¬

ный В.Н.Фигнер, получившей в конце 1907 г. предложение от Г.А.Гер-

шуни поехать за деньгами в Воронеж к сыну Алексеевой, участницы

Московского кружка чайковцев. Услышав, что предлагаемые ей явки к

людям столь же почтенного революционного опыта, как у ней самой и у

Алексеевой, В.Н.Фигнер «рассмеялась и не без иронии спросила: неуже¬

ли партия за 25 лет не нажила ничего другого?», чем задела Г.А.Гершу-

ни, отметившего, что «бабушка» его об этом не спрашивала15.
Вместе с тем большинство из ветеранов примкнуло к партии лишь

после ее образования, занимая до этого настороженно-выжидательную

позицию (за исключением лишь Е.К.Брешко-Брешковской, сыгравшей

крайне важную роль в создании ПСР). Не останавливаясь подробно на

личности и месте каждого из них в партийной иерархии (это будет сде¬

лано ниже), отметим, что до I съезда ПСР они все входили в ЦК партии,

большинство из них пользовалось громадным авторитетом и влиянием в

партии. Достаточно заметить, что Е.К.Брешко-Брешковскую и Н.В.Чай¬

ковского называли соответственно «бабушке й» и «дедушкой» русской

революции. Всеми в партии признавались способности М.А.Натансона

как крупнейшего и опытнейшего организатора или, например, огромный

моральный авторитет Л.Э.Шишко16. Их имена, олицетворявшие герои¬

ческие страницы истории русского освободительного движения, давно

ставшие для радикально настроенной молодежи легендой, немало спо¬

собствовали усилению авторитетности и привлекательности ПСР, окуты¬

вали ее романтическим ореолом (этим пытался пользоваться и

Е.Ф.Азеф, предлагавший многим «ветеранам» вступить в Боевую органи¬

зацию).
Но было бы упрощением сводить роль «стариков» в партии лишь к

этому, не отметив, что их отношения с другими генерациями эсеров

складывались порой не совсем идиллически. Всегда (с разной степенью

остроты) давала знать о себе извечная проблема «отцов и детей», когда

«отцы» плохо понимают искания «детей», а те, в свою очередь, тяготятся

консервативными взглядами отцов, сложившимися еще в ветхозаветные

времена. В этом плане показательны и шутки В.М.Чернова о том, как

первое время косились на него старики за его марксистскую фразеоло¬

гию, или «еретичество» Б.В.Савинкова, бунтовавшего против утвердив¬

шейся в партии «старой морали», «старых традиций», пропитанных

«духом позитивизма и рационализма»17, и натыкавшегося на глухую

стену непонимания как «стариков» (за исключением Л.Э.Шишко), так и

многих представителей других генераций, в значительной степени унас¬

ледовавших эту «старую мораль» и традиции.
Впрочем, консерватизм «стариков» в соединении с их авторитетом

и фал отнюдь не только отрицательную роль. Так, например, многие из

них остались на «боевом посту» даже после разоблачения Е.Ф.Азефа — в

эпоху всеобщей растерянности и деморализации, царивших в эсеровской

среде. Хотя, с другой стороны, открытым остается вопрос, верно ли ими

был выбран (вместе с некоторыми представителями других генераций)

путь для вывода партии из кризиса. В этом плане большой интерес пред¬

ставляют размышления Е.Е.Лазарева, которыми он делился с В.М.Чер¬

новым в своем письме в январе 1914 года. Раздумывая о роли «стариков»

(он, как и многие в партии, трактовал это понятие расширительно) в это

время, он писал: «Я отношу Вас к старикам, несмотря на распутицу
111

(партийную. — K.M.). Но к старикам, которые не имеют еще прав ссы¬

латься на имманентные законы природы... В переживаемом обществен¬

ном кризисе, в столкновениях старейшего и самого новейшего поколе¬

ния, на стороне стариков есть одно важное преимущество сравнительно

с поколением-модерн — здоровый консерватизм: стремление или привы¬

чка держаться того, что привык считать истиной, правильным, и неже¬

лание сходить с утрамбованного пути на первую попавшуюся тропку в

сторону... Первое, что требуется от людей и товарищей в такие нена¬

стные времена, — это сохранить до последнего издыхания хладнокровие.

Это хладнокровие в критические времена является высшей человеческой

добродетелью, высшим общественным долгом — истинным геройством!..

А заключительный вывод тот, что старые старики сохранили больше

хладнокровия просто потому, что за 40 лет им пришлось пережить на

своих нервах три-четыре поражения, 3—4 реакции»18.
Представители второй генерации в 1905 г. имели самый большой

удельный вес в руководстве партии — 45% и около 21,5% среди руково¬

дителей региональных комитетов19. Среди деятелей этой генерации не¬

обходимо особо отметить М.Р.Гоца — одного из основателей ПСР и ее

лидеров; А.А.Аргунова, Н.И.Ракитникова, И.А.Рубановича, О.С.Мино-

ра — игравших весьма заметную и важную роль в партийном руководст¬

ве не только в предреволюционные, но и в последующие годы. К этой

же генерации принадлежали лидеры и члены одной из внутрипартийных

группировок, конфликтовавшей с ЦК, — группы «инициативного мень¬

шинства», а затем «Союза левых с.-р.» — Я.Л.Юделевский, В.К.Агафо-

нов, АД.Гнатовский, А.А.Карелин (последний входил только в «Союз»).
Третья генерация, уступая по численности в составе высшего руковод¬

ства партии двум предшествующим, имела 36% в руководстве местных, гу¬

бернских и областных организаций20. Она была представлена такими клю¬

чевыми фигурами, как В.М.Чернов, ГАГершуни, Е.Ф.Азеф, а также

П.П.Крафт, В.ВЛеонович, М.Ф.Селюк, Б.В.Савинков, Е.С.Созонов и др.
Именно представители этих трех генераций и создали ПСР. Исклю¬

чительную по своей значимости роль в этом процессе сыграли

Е.К.Брешко-Брешковская, М.Р.Гоц, Г.А.Гершуни, В.М.Чернов и

Е.Ф.Азеф (получивший полномочия от руководителя Северного союза

с.-р. А.А.Аргунова). Образование партии, кристаллизация ее идеологии и

выработка организационных основ протекали весьма сложно. И здесь

огромную роль сыграла разность взглядов представителей трех генера¬

ций, осложняемая и личными трениями. Разброс идейных позиций был

весьма велик и внутри генераций, а уж тем более при сравнении взгля¬

дов представителей разных генераций. Вряд ли будет большим преувели¬

чением сказать, что чуть ли не у каждого из будущих видных лидеров

ПСР была своя индивидуальная позиция, лишь более или менее совпа¬

давшая со взглядами еще нескольких человек. Чтобы не выглядеть голо¬

словным, приведем несколько авторитетных свидетельств.
В 1910 г. на заседании ССК В.М.Чернов вспоминал: «Первое время

существования партии было моментом сравнительно большой пестроты

в программных воззрениях, так как в состав партии вошли элементы, до

того времени занимавшие довольно разные позиции... Таким образом,

были четыре группы, между которыми отношения были довольно натя¬

нуты. Когда я приехал за границу, я застал такое положение и поставил

себе целью сделать какую-нибудь попытку к некоторому сближению

этих элементов вокруг какого-нибудь, хотя и узкого, но практического

дела... Объединившись на практическом деле, люди будут легче пони-
112

мать друг друга, сотрутся взаимные разногласия. Прибытие Гершуни с

товарищами ускорило этот процесс...»21.
Для нас представляет также интерес анализ Я.Л.Юделевского различ¬

ных идейных течений в ПСР в момент ее возникновения. По его словам,

«...в наибольшей степени Рубанович, в меньшей Русанов и еще в мень¬

шей степени Гоц (три члена редакции «Вестника русской революции». —

K.M.) — это был, если хотите, средний тип официального, так сказать,

социалиста-революционера: некоторая доля марксизма плюс некоторая

доля старого народничества, причем все-таки была большая доля марк¬

сизма, чем народничества. Так что общая концепция была скорее марк¬

систская, несравненно более марксистская, чем это допустил бы не

только Михайловский, но даже чем это допустил бы Лавров... Были и

другие течения, которые относились, наоборот, к марксизму скорее

враждебно, а иной раз даже и с ненавистью. Например — Чайковский,

который всегда относился к марксизму очень отрицательно. Затем были

еще и другие: я уже называл Г.: он тоже относился к марксизму всегда

самым отрицательным образом, и в нем скорее перевешивали чисто на¬

роднические тенденции. Наконец, были элементы уже совершенно про-

тивомарксистского характера, и вот в числе этих элементов я должен на¬

звать, например, себя, затем до некоторой степени Житловского и, на¬

конец, Хонона Раппопорта: он был ультраконтрмарксист. Конечно, мы

не были народниками в чистом смысле этого слова. Если взять Чернова,

то в Чернове было с самого начала влияние экономических идей марк¬

сизма, но, с другой стороны, достаточно резко выставлялось его резко

отрицательное отношение ко всем прочим элементам марксизма, хотя с

течением времени в нем стало замечаться все большее и большее преоб¬

ладание идей марксизма. Туг вышла любопытная вещь: чем больше он

боролся с марксистами, тем больше он сам становился марксистом, и

это делалось на моих буквально глазах: когда я его видел, например, в

900-м году и потом, через два года, то это был уже не тот самый чело¬

век; перемены были, впрочем, не только теоретические»22.
С определением Я.Л.Юделевского «официального типа эсера» можно

поспорить. Представляется, что он был «менее марксистским» и включе¬

ние в него Н.С.Русанова и И.А.Рубановича вряд ли правомерно. Редак¬

торы «Вестника русской революции» — Н.С.Русанов и И.А.Рубанович —

скорее относились к своеобразной «марксистской» оппозиции внутри

формирующегося руководящего кружка.
Интересно следующее суждение Я.Л.Юделевского: «Были в партии

такие элементы, которые хотя и считали себя связанными идейно и ге¬

нетически с партией Народной Воли, но которые фактически сделали

огромный шаг от Народной Воли по пути к марксизму. Сюда принадле¬

жит, например, Рубанович. Он почти с самого начала, уже лет 10 тому

назад (эти слова были сказаны в 1910 г. — КМ.) стоял весьма близко к

той позиции, которую он стал отстаивать впоследствии, т.е. позиции,

настолько близкой к социал-демократии, насколько вообще может быть

близок социалист-революционер к социал-демократии»23.
Сам И.А.Рубанович в показаниях ССК в 1910 г. определял свои

взгляды и свое место в партийном руководстве того времени следующим

образом: «О том, что происходило в России, я имел весьма смутное

представление, т.е. какие группы объединились и образовали партию,

какую роль играли при этом те или иные личности, все это для меня

было дело темное, и я, в сущности говоря, и мало интересовался этим,

тем более, что я не входил в состав организации. Я всегда говорил: я
113

работаю в органе "Вестник русской революции", где я занимаю вполне

определенную позицию... Мой взгляд был отмечен как Черновым,

Гоцем, Тарасовым (Н.С.Русанов. — K.M.), с одной стороны, так и соци¬

ал-демократами, с другой стороны, как позиция с тенденцией немного

марксистской... Я говорил, что я всегда буду напирать, так сказать, на

то, что нас (с.-д. и с.-р. — K.M.) сближает, и меньше всего буду настаи¬

вать на том, что нас разъединяет. Это была точка зрения, которая меня

даже в "Вестнике русской революции" изолировала от Гоца и от Черно¬

ва, причем больше всего против меня протестовал Чернов»24.
Не менее любопытно свидетельство Я.Л.Юделевского об эволюции

взглядов Н.С.Русанова, одного из редакторов «Вестника русской револю¬

ции», оставшегося после революции 1905—1907 гг. в России и сотрудни¬

чавшего с «Русским богатством». По словам Я.Л.Юделевского, «...внача¬

ле, когда он был еще юношей, он был марксистом, затем он был в пар¬

тии "Народной воли" и потом долгое время говорил о себе как о старом

народовольце и даже принадлежал к группе старых народовольцев. Ста¬

тьи его всегда носили в то время ярко антимарксистский характер. Так

что потом он, как видно, отошел от своей прежней позиции, на него

повлиял Альберт Ланге, а затем с ним опять произошла этакая диалек¬

тическая перемена: под влиянием различных воздействий и влияний он

стал обнаруживать если не прямую тенденцию к марксизму, то, во вся¬

ком случае, стал все окрашивать в такой, до некоторой степени марк¬

систский оттенок»25. После революции 1905—1907 гг. Н.С.Русанов лега¬

лизовался и занимался литературной деятельностью. Он был единствен¬

ным с.-р., входившим в круг «ближайших сотрудников» энесовского

«Русского богатства», где писал «иностранное обозрение». По свидетель¬

ству С.П.Постникова, «в шутку он говорил, что энесы его сослали за

границу, чтобы он не писал по внутренним вопросам»26. Дав сначала

свое согласие стать сотрудником «Заветов», Н.С.Русанов под давлением

«богачей» отказался от этого намерения27. Остается только добавить, что

после событий 1917 г. Н.С.Русанов вновь эволюционирует, подвергая

крайне жесткой критике марксизм и признавая единственно верным

путем к социализму — путь реформ на базе сотрудничества классов и

защиты интересов трудящихся мирными средствами на почве демокра¬

тии28.
Но пестрота взглядов в формирующемся руководстве партии не огра¬

ничивалась лишь тем, что одни деятели в большей степени придержива¬

лись марксизма, другие — народничества. Характерно удивление

Я.Л.Юделевского, узнавшего о вступлении в партию бывшего народо¬

вольца и шлиссельбуржца П.С.Поливанова, избранного туг же в ЦК

ПСР. «В смысле социальных своих взглядов он был очень умерен и был

большой оппортунист... — вспоминал впоследствии Юделевский. — А

затем, относительно социализма, так у него это было нечто вроде соци¬

ализма Джона Стюарта Милля и Фридриха Ланге, гуманитарный социа¬

лизм, но он, конечно, не стоял на той социалистической точке зрения,

резко социалистической, которая подчеркивалась в литературе партии

социалистов-революционеров»29.
Подобное разномыслие, да еще вкупе с тем, что разрушались старые

эмигрантские «табели о рангах», а это, конечно, больно било по самолю¬

бию некоторых старых революционеров, вливавшихся в общую партию

рядовыми членами, не могло не привести к борьбе за право определения

облика партии и своего места в ее руководстве. Сразу же оговоримся,

что, хотя страсти кипели порой очень бурно и не обходилось без личных
114

обид, эсеры старались, во-первых, не переступать норм приличий и не

допускать острой полемики в печати (чем грешили социал-демократы,

не останавливавшиеся перед употреблением ругательных слов и ярлы¬

ков); во-вторых, не выносить сор из избы и поэтому даже в своих мему¬

арах этих тем, как правило, старательно избегали, а потому мы можем

только догадываться о многих вещах по отрывочным данным, рисующим

страсти, сопровождавшие создание партии.
Так, ЯЛ.Юделевский отмечал, что «...среди некоторых кругов пар¬

тийных товарищей чувствовались трения, основанные как на организа¬

ционных причинах, так и отчасти на идейных и программных разногла¬

сиях, что, в свою очередь, обуславливало необходимость изменения ор¬

ганизационной структуры». По его же словам, в момент становления

ПСР в ней «...было несколько тенденций в смысле политико-философ-

ских течений. И каждое из этих маленьких течений могло претендовать

на то, чтобы вести борьбу за существование в партийной жизни, чтобы

отвоевать себе в жизни партии известное место, — и курьезнее всего

было то, что вначале так называемая оппозиция выступала именно в

лице этих марксистов. Трения начались с того, что Рубанович и отчасти

Русанов высказали недовольство по тому поводу, что их влияние начи¬

нает постепенно стушевываться...»31.
На съездах заграничных организаций в 1903 г. и в 1904 г. все недо¬

вольные политикой центрального, так называемого «женевского круж¬

ка», к которому относили Е.К.Брешко-Брешковскую, М.Р.Гоца,
В.М.Чернова, Г.А.Гершуни, Е.Ф.Азефа, О.С.Минора, Л.Э.Шишко и не¬

которых других, нападали на них с самыми различными требованиями,

связанными как с идеологией, так и с принципами организационного

строительства партии. По свидетельству ЯЛ.Юделевского, еще в 1903 г.

на съезде заграничных эсеров делались попытки устранить трения, но¬

сившие не столько личный, сколько политический характер.
И тем не менее всех, кого можно было привлечь и удержать в пар¬

тии, привлекали и удерживали, предложив, например, И.А.Рубановичу

стать представителем ПСР в Международном Социалистическом бюро

II Интернационала. Особо подчеркнем (так как это наложило отпечаток

на всю последующую жизнь и историю партии) то обстоятельство, что

изначальной установкой складывающейся партии являлась установка на

удержание всех оттенков народнической мысли. В этом плане очень по¬

казательно отношение к народническим литераторам «Русского богатст¬

ва», не входившим непосредственно в партию, но помогавшим ей, как
А.В.Пешехонов, В.А.Мякотин, в отдельных ее предприятиях. Так, на¬

пример, двое последних совместно с А.А.Аргуновым редактировали пер¬

вый печатный орган ПСР «Революционную Россию» до переноса ее из¬

дания за границу, а А.В.Пешехонов оказывал содействие БО ПСР. По

словам А.В.Пешехонова, четверо публицистов «Русского богатства» не

имели права представительства на I съезде ПСР, «...но были там, — сужу

по тому, как нас приняли, как к нам относились, как нас потом удержи¬

вали, — желанными гостями»32.
Впрочем, и приближение к «центральному кружку» (вне его из ста¬

рых революционеров, не ушедших в это время из партии, остались лишь

единицы, подобно ЯЛ.Юделевскому), и занятие партийных постов от¬

нюдь не у всех и не всегда сглаживало недовольство и отчужденность.

Так, например, И.А.Рубанович, который в 1903 г. сыграл важную роль в

освобождении М.Р.Гоца из итальянской тюрьмы, отказался прийти на

банкет, устроенный по этому поводу (в том числе и в его честь).
115

Темперамент И.А.Рубановича вообще не раз толкал его на бунт про-

тив руководителей партии (и не только против них), но его характер и

идейные расхождения с «ортодоксальной» частью руководства партии не

помешали ему очень много сделать для роста авторитета ПСР в между¬

народном социалистическом движении. Интересна характеристика

И.А.Рубановича, данная ему Н.С.Русановым, который называл его «мо¬

гучею, не без углов, но привлекательной индивидуальностью». Н.С.Руса¬

нов вспоминал: «Он был до мозга костей социалистом с его горячею,

чисто органическою любовью к трудящимся, к широким массам, к рабо¬

чему народу. "Я — плебей", — с гордостью говорил он, — и принадлежу

к великой армии труда". То была не фраза, а исповедание основного

символа веры. "Нет социализма без масс: какую красивую систему вы ни

стройте, она бессильна, [если] она не опирается на интересы и чаяния

трудящихся". Он был столь же искренним демократом с его страстной лю¬

бовью к равенству и жаждой справедливости. Близорукие люди, особенно

враги, которым порою приходилось испытать на себе увесистость ударов

Рубановича в идейном столкновении, сплошь и рядом обвиняли его в "дик¬

таторстве", в желании играть первую роль, в пренебрежении к личности

других. На самом деле Ильею Адольфовичем руководило почти фанати¬

ческое стремление к равенству, к признанию права всех человеческих

существ на уважение, — поскольку они не отрицали такого же права у

других. Его возмущала до глубины души всякая попытка, и с чьей бы сто¬

роны она ни шла, создать себе привилегии. Но никто не подчинялся так

охотно партийной дисциплине, как этот мнимый "диктатор"»33.
Очень высока оценка роли И.А.Рубановича как представителя пар¬

тии в МСБ II Интернационала, данная ему неким И.Б. (возможно, Илья

Бунаков-Фондаминский) в «Современных записках». Автор некролога

писал: «Последние десятилетия перед войной рабочее движение Запад¬

ной Европы шло под марксистским знаменем германской социал-демо¬

кратии. Русские народнические партии считались "мелкобуржуазными",

несоциалистическими. И.А.Рубановичу — почти единоличными усилия¬

ми [удалось убедить] признать закономерность русского народнического

социализма и принять его в свою среду... И если теперь русский народ¬

нический социализм начинает возбуждать все больший интерес в запад¬

ном социалистическом движении, — в значительной мере это заслуга

И.А.Рубановича»34. В этом плане показательно, что И.А.Рубанович в ка¬

честве представителя ПСР в МСБ, сотрудника «Humanité» и издателя

эсеровской «La Tribune Russe» снискал такую большую популярность за

пределами эмиграции, что французские социалисты неоднократно пред¬

лагали ему баллотироваться в парламент35.
Результатом стремления удержать в нарождающейся партии все от¬

тенки народнической мысли была та ситуация, о которой неоднократно

говорил Я.Л.Юделевский членам ССК: «Благодаря тому, что в партии

было столько различных элементов разных поколений, разных эпох и

разных направлений, физиономия партии не была вначале установив¬

шейся, и каждое направление могло рассчйтывать на то, что коэффици¬

ент влияния будет наибольшим именно для этого направления»3®. Со¬

вершенно не случайно, что эсеры так долго не могли сойтись на том или

ином варианте программы. Проект программы, представленный загра¬

ничной группой на съезде в 1903 г., был подвергнут серьезной редакции.

Но, по свидетельству Я.Л.Юделевского, «...это был не официальный

проект, хотя потом, как оказалось, много молодежи воспитывалось

именно на этом проекте, считая его основой будущей программы пар-
116

гии»37. Любопытно, что, по словам Юделевского, в этом проекте для

него было больше элементов, которые он «не одобрил бы, хотя, конеч¬

но, этот проект был более близок» к его взглядам, чем программа соци¬

ал-демократии38. Немаловажно, что борьба за «наибольший коэффици¬

ент влияния» развертывалась в условиях отсутствия устоявшихся и «ле¬

гитимных» принципов организационного строительства партии, в том

числе и принципов создания ЦК, его компетенции, разграничения пол¬

номочий с местными организациями и т.д.
Насколько зыбки и размыты были все эти принципы в предреволю¬

ционный период (да и в последующие годы), видно из размышлений

И.А.Рубановича, высказанных им на заседании ССК в 1910 г.: «...я тогда

смотрел так, что вообще в партии совершенно не выяснены были орга¬

низационные и функциональные отношения: Кто такой Центральный

Комитет? Кто такие эти заправилы официальными органами? И почему

они являются заправилами? Вот хотя бы Гоц и Чернов: дают ли им ди¬

рективы из России, или же Россия получает директивы от них? — В

конце концов на меня производило такое впечатление, что если возвы¬

сить голос и сказать властным тоном, что "я буду редактором", то можно

сделать и так. Одним словом, кто палку взял, тот и капрал. Я констати¬

ровал отсутствие определенных организационных отношений. Может

быть, это, конечно, зависело от самого существа русской работы, но я

как-то не видел, чтобы было сознание такой ответственности. Было что-

то такое стихийное, случайное — по крайней мере, такое впечатление

это производило на меня»39.
В качестве примеров этой «стихийности» и организационной неопре¬

деленности И.А.Рубанович приводил целый ряд весьма любопытных

эпизодов из разных периодов жизни партии. Он вспоминал и о требова¬

нии Азефа подписать прокламацию, сообщавшую о смерти Плеве, име¬

нем БО ПСР и о замене в последнюю минуту докладчиков на одном из

заграничных съездов40.
И.А.Рубанович вспоминал и об эпизоде, когда Е.Ф.Азеф не передал

ему протоколы Парижской конференции, отправив их в Департамент

полиции. И.А.Рубанович восклицал: «Он, этот Азев, мог дать мне уклон¬

чивый ответ, но ведь как же он мог такой уклончивый ответ дать дру¬

гим? Что же он им мог сказать? Я так и не знаю, что он им сказал и как

он им объяснил то, почему он мне не передал этих протоколов. Ведь тут

требовалось исследовать дело, надо было не ограничиваться только тем, что

поговорили, потолковали, и все; я полагаю, что при серьезных партийных

отношениях они должны были бы больше пережить ужас того положения,

что официальный представитель партии за границей живет в одном городе

с Жоресом, сталкивается с ним и не может объяснить ему положение дела.

И то, что этого не было, это опять-таки доказывает, что не было того, что

называется серьезной политической ответственностью»41.
И.А.Рубанович отмечал и то, что, получая порой письма из ЦК, под¬

писанные его секретарем, он не знал, «...кто это говорит: говорит ли это

Центральный Комитет, или же это говорит то лицо, которому поручено

писать письма». По его словам, он решительно не знал, что «...с этим

ответом делать — Центральный Комитет вам это пишет или же пишет

подставное лицо, которое не понимает своей ответственности и не по¬

нимает своей роли и ставит вас в такое положение, что вы себе говори¬

те, что лучше, как видно, прекратить всякие сношения!»42
Вспоминая 1 съезд партии, где он был членом счетной комиссии,

И.А.Рубанович восклицал: «...вот начинаются выборы в Центральный
117

Комитет, по рукам циркулирует неизвестно кем составленный список

кандидатов, и во время выборов все, как бараны, подают свои голоса за

этих пять намеченных человек. И я говорю: этот Центральный Комитет

назначается из Ниццы, назначается больным, лежащим человеком

(М.Р.Гоцем. — K.M.), и если сейчас в Финляндии происходят выборы,

то это только формальное "быть по сему". Я и никого не обвиняю: тут

нет ни кружковщины, ничего такого, этот человек безупречной нравст¬

венности, но политического такта у него ни на грош. Если бы они это

понимали, то они никогда не взяли бы в Центральный Комитет этого

человека (Е.Ф.Азефа. — K.M.), не потому, чтобы они ему не доверяли, а

просто потому, что как же брать в Центральный Комитет социалисти¬

ческой партии человека, который вам говорит, что "я не социалист"?»43

Вместе с тем показательно, что И.А.Рубанович сам не очень понимал,

что можно противопоставить выборам «под диктовку» членов ЦК неле¬

гальной партии, заявляя: «Да, я понимаю, что иначе и быть не может:

Как вы хотите, чтобы были свободны выборы? Ведь это невозможная

вещь при такой обстановке»44.
Крайне важен ответ И.А.Рубановича на вопрос члена ССК
С.М.Блеклова, попросившего его высказаться по поводу обвинений ру¬

ководства партии в кружковщине, «семейственности», нетерпимости к

чужому мнению. Рубанович ответил, что «в жизни своей не встречал

таких замечательных людей, как, например, Гоц, как Чернов, и вообще

в отдельности взятые... это редкие образчики людей». И.А.Рубанович от¬

мечал, что он «прямо обожал» Гоца и очень высоко ценил его за «рево¬

люционный энтузиазм» и «глубокую политическую честность». Но Руба¬

нович отделял «...эти черты от политического развития». «В этой среде я

не находил никаких семейных отношений, — говорил он, — но, вероят¬

но, русская жизнь, подпольная жизнь, не помогала выработке вот этих

строго разграниченных организационных отношений, а между тем они

брались за такие громадные задачи, такие задачи громадной политичес¬

кой важности, как центральный террор, на который обращены взгляды

всего мира. И вот проявлялось несоответствие между характером этих

задач, которые они себе ставили, и их политическими силами, полити¬

ческим развитием»45.
Эмоциональные оценки И.А.Рубановича затрагивают лишь одну из

сторон проблемы, хотя и весьма существенную. Характерно, что он ищет

ответа и в условиях «русской жизни», не способствующей выработке

«строго разграниченных организационных отношений». Было бы край¬

ним упрощением пытаться свести всю сложность построения социалис¬

тической партии, которую хотели построить на принципах федератив-

ности и выборного начала в нелегальных условиях авторитарного обще¬

ства, лишь к субъективному фактору.
Еще раз подчеркнем, что процесс выработки организационных прин¬

ципов и форм шел весьма мучительно и характеризовался переплетением

и борьбой противоречивых тенденций. С одной стороны, очень широко

были представлены в эсеровской среде стремления к созданию организа¬

ций на принципах демократии и федеративности. Они опирались на ми¬

росозерцание и идейные взгляды людей, смотревших на себя как на со¬

циалистов и демократов. Кроме того, они были укоренены в «обычном

праве» конспиративно-элитарных кружков, члены которых, как правило,

были связаны личными, а подчас и дружескими отношениями. Отноше¬

ния между членами подобных кружков или организаций строились на

основе личностного статуса и авторитета того или иного его члена при
118

минимальной формализации этих отношений. Даже при объединении в

рамках единой партии эти кружки или организации оставались во

многом самодостаточными, опираясь на нормы «революционного»

обычного права, строя свои взаимоотношения с центром и другими ор¬

ганизациями на федеративных началах. Организации даже низового

уровня принимали свои собственные уставы, а в работе опирались, как

правило, только на свои собственные силы. Связь и помощь со стороны

центра партии носили нерегулярный и недостаточный характер.
Для предреволюционного периода существования партии характерны

причудливое переплетение формально не очерченных принципов и форм

федеративного и централистического устройства. Само создание партии

носило характер федеративного договора представителей различных ор¬

ганизаций. Но руководящий центр составлялся достаточно стихийно,

даже случайно, не имел четко очерченных полномочий и четких меха¬

низмов их организационной реализации. Мнение о том, что российские

партии создавались сверху, применительно к эсеровской партии требует

существенных оговорок. Она не создавалась из одного центра, по одно¬

му плану. Скорее, центр возник для объединения уже существующих,

весьма разнородных и изолированных друг от друга групп, опиравшихся

на традиционное революционное право, но, с другой стороны, затрудни¬

тельно считать местные организации «хозяином» общепартийных дел, а

ЦК — лишь исполнителем, «слугой».
Несомненно, центр порой пытался сверху регламентировать партий¬

ную жизнь, стремился к созданию властной вертикали, к централизации

партии. Но так же несомненно, что эти попытки очень серьезно сдержи¬

вались и неизжитым обычным правом, которое приходилось учитывать

членам ЦК, и слабостью Ъамого центра, и отсутствием необходимых воз¬

можностей, сил и средств для превращения малочисленных, почти авто¬

номных, глубоко законспирированных организаций в централизованную,

дисциплинированную партию. Да и сама степень приверженности идеям

централизации у эсеровского руководства была в целом неизмеримо сла¬

бее, чем, скажем, у большевиков и В.И.Ленина. В последнем большеви¬

ки видели харизматического лидера, и, по свидетельству Н.В.Валентино¬

ва, даже такие «партийные генералы», как A.A.Богданов, первоначально

не заступали ему дороги, заботясь об укреплении силы и мощи больше¬

вистских организаций.
В феврале 1904 г. А.А.Богданов заявлял Н.В.Валентинову: «Несколь¬

ко медвежье обращение Ленина с философскими доктринами ни на се¬

кунду не подрывает его авторитета — выдающегося организатора, эконо¬

миста, политика, самого большого человека в нашей партии. Для вас,

должно быть, не секрет, что мы решили порвать партийную связь с

меньшевиками, иметь собственную организацию, свой Центральный Ко¬

митет и комитеты на местах. Главным инициатором и руководителем

этого дела является, конечно, товарищ Ленин, которого "Искра" объяви¬

ла политически мертвым человеком... В предстоящей борьбе мы все, как

один человек, должны дружно сгрудиться около Ленина, всячески помо¬

гать ему, оказывать ему максимальную поддержку, хотя для некоторых

из нас не все стороны его характера приемлемы... Среди большевиков

должно быть больше почтения к Ленину, нам нужно его защищать, а не

вести против него критику, да еще вдобавок дерзкую»46. Несколько со¬

мневаясь в точности передачи Н.В.Валентиновым слов A.A.Богданова,

тем не менее можно согласиться с ним, что подобные настроения были

весьма характерны для большевиков, особенно в более позднее время.
119

Идеал «ордена меченосцев» был чужд эсерам, скорее ориентировав¬

шимся на эталонную партию II Интернационала — СДПГ, — конечно, с

учетом суровой российской специфики. Неслучайно, что у эсеров не было

единого лидера-вождя харизматического типа, а существовала группа таких

лидеров из 4-5 человек, которых можно обозначить как своеобразного

«коллективного лидера». Применительно к отдельным членам эсеровского

руководства мы, пожалуй, можем говорить о стремлении к централизации,

строительству сверху и т.п. Но говорить об этом можно лишь с учетом, с

одной стороны, природы и психологии любого руководящего центра,

силою вещей стремящегося усилить свою власть и расширить свои полно¬

мочия; с другой стороны, с учетом нелегальных условий России, из кото¬

рых вытекала невозможность существования открытой, с демократически¬

ми, гласными процедурами и системой взаимного контроля организации.
Для многих считалось аксиомой, что жестко централизованная и

дисциплинированная организация обладает большей конспиративнос¬

тью, лучшей «полицейской выживаемостью», имеет больше возможнос¬

тей для обнаружения и локализации провокации. Кроме того, следует

иметь в виду, что, как бы ни был склонен к жестким авторитарным ме¬

тодам управления тот или иной эсеровский деятель, ему приходилось

считаться с традициями и вольнолюбием эсеровской среды. В этой связи

очень показателен пример Е.Ф.Азефа, обладавшего крупным организа¬

торским талантом и склонного к жестким, авторитарным методам рабо¬

ты. Но при всей своей властности Е.Ф.Азеф не командовал членами БО,

да и не мог бы этого сделать при всем своем желании. По авторитетному

свидетельству Б.В.Савинкова, Азеф напоминал капитана корабля, не вы¬

ходившего из своей каюты, общавшегося с командой через старшего

офицера — Савинкова, — бывшего членом этой команды и связанного

со многими из них дружбой. По его свидетельству, в котором трудно

усомниться, ни одно из важных, принципиальных решений не принима¬

лось, не будучи обсуждено всеми членами организации, рассматривав¬

шими себя как членов своего рода «братства» и «семьи»47.
Но если это было применимо к такой организации, как БО, которая

по своей дисциплинированности, несомненно, превосходила любую из

партийных организаций, то еще более это было применимо к местным

организациям, где любые авторитарные устремления любого руководите¬

ля встречались в штыки. И здесь вполне уместен пример «московской

оппозиции», выросшей из недовольства районных организаций некото¬

рым недемократизмом и авторитарностью членов Московского комитета

(по крайней мере, так это трактовалось лидерами районных организаций

с ярко выраженным волевым темпераментом, не находившими общего

языка с руководством МК, более близким к интеллектуальному типу).
Нужно всегда иметь в виду, что «партийное общественное мнение»

очень бурно реагировало на какие-либо отклонения от соблюдения де¬

мократических норм и правил игры, заставляя всех руководителей опа¬

саться отхода от них, чреватого скандалами и импульсивными обвине¬

ниями. Подобные нормы были установлены на I съезде партии и кор¬

ректировались II съездом партии, Советами партии и Общепартийной

конференцией. Представляется, что можно смело утверждать, что в ос¬

нову эсеровской организации были заложены принципы демократизма и

федеративности. Попытки централизовать и дисциплинировать партию,

преодолеть ее организационную аморфность и недисциплинированность,

своеволие местных организаций наталкивались порой на мощное сопро¬

тивление «партийных масс». С другой стороны, существующее разно¬
120

мыслие по идейным, организационным, тактическим вопросам во всех

стратах партии (особенно в начальный период ее существования) застав¬

ляло искать и находить механизмы согласования взглядов и интересов во

имя создания единой партии.
Не нужно думать, что разномыслие было только за пределами «руко¬

водящего кружка» или за пределами ЦК и его уполномоченных. Увидеть

всю степень разномыслия, а главное — понять, как, каким образом

можно было соединить людей столь разных взглядов и разных темпера¬

ментов, помогают весьма авторитетные свидетельства В.М.Чернова,

М.А.Натансона, И.И.Ракитниковой и Б.В.Савинкова.
Представляется крайне ценным свидетельство В.М.Чернова, данное

им перед членами ССК в 1910 г.: «...в Центральном Комитете были пред¬

ставлены не только господствующая тенденция среди социалистов-револю¬

ционеров, но там были представлены самые различные тенденции. Я бы

охарактеризовал позицию, скажем, свою, затем вот позицию Марка Андре¬

евича (Натансона. — K.M.), Андрея Александровича (Аргунова. — КМ.)

как такую, среднюю позицию, и характерную, вероятно, для большинства

социалистов-революционеров (выделено нами. — K.M.). Азев занимал,

если хотите, правую позицию в этом смысле, но он отражал склад взгля¬

дов, который тоже встречался среди социалистов-революционеров. И вот

почему миросозерцание сторонников "Революционной Мысли" имеет

много общего с тем складом, который высказывал Азев. Выразителем

этого же склада мыслей являлся и Савинков, только с большим индиви¬

дуальным оттенком, и потому иногда даже как с некоторым анархичес¬

ким налетом... С другой же стороны я приведу такой пример: пример

Николая Ивановича (Ракитникова. — K.M.): он является представителем

другого течения, тоже не принятого большинством партийных работни¬

ков, которое можно было бы, пожалуй, охарактеризовать как теоретичес¬

кий максимализм. Так оно, это течение, даже и называлось, до тех пор,

пока не появились максималисты, после которых уже стало не совсем-то

удобно называться максималистами во избежание смешения с теми эле¬

ментами...»48. В своей статье «К характеристике максимализма», увидев¬

шей свет в 1910 г., В.М.Чернов писал: «Я намеренно обходил и буду об¬

ходить в этой статье максимализм особого рода — своеобразный теоре¬

тический максимализм — который с самого начала возникновения пар¬

тии был представлен в речах и статьях, например, гг. Максимова (Н.И.Ра¬

китникова. — КМ.) и Нагорцева (А.И.Альтовского, члена ЦК в 1903—

1905 гг., уполномоченного ЦК. — K.M.). Этот тоже, пожалуй, максима¬

лизм — есть явление sui generis (своего рода .— КМ.), со стихийным анар¬

хизмом ничего общего не имеющее. Под тем максимализмом, о котором я

говорю, я разумею совершенно определенное течение, возникшее из аг¬

рарного терроризма, питавшееся мотивами, наскоро усвоенными частью

из возникавшего в ту пору революционного синдикализма, частью из

анархизма и махаевщины; течение... [которое] конституировалось в осо¬

бую организацию вне рядов партии социалистов-революционеров»49.
По словам В.М.Чернова, сказанным им ССК, «таких течений было

еще несколько, и часто представители таких обособленных позиций занима¬

ли в партии ответственные места (выделено нами. — КМ.)»50.
По словам М.А.Натансона, были и «представители более умеренного

течения, как, например, H., который то же самое был уполномочен¬

ным»51. На эту реплику М.А.Натансона В.М.Чернов ответил: «Да, но это

уже в другом направлении, в направлении, более близком к социал-де¬

мократам. Он, вероятно, очень столковался бы с Рубановичем»52.
121

Представляется крайне важным свидетельство И.И.Ракитниковой о

«веротерпимости» в эсеровской среде. Став однажды свидетелем участия

Е.Ф.Азефа в споре по аграрному вопросу, она отмечала: «Видно было,

что человек взялся совершенно не за свое дело, но вообще на него так и

смотрели, что он вообще не теоретик, что это человек, который вообще

очень плохо разбирается в этих вопросах, и мне даже приходилось слы¬

шать от Бабушки или от кого-то другого, что он кадет по своим взгля¬

дам, что он человек умеренный, что он, может быть, даже не социалист,

но, опять-таки, ведь он своих мнений открыто не проявлял, никто из

нас этого не слышал, а значит, это уже его дело: раз ты пристаешь к

партии и разделяешь внешним образом ее программу, то это уж там твое

дело, как ты относишься к ней внутренне» (выделено нами. — K.M.)53.
Особо подчеркнем, что, вопреки широко распространенному взгляду,

ни Е.Ф.Азеф, ни Б.В.Савинков, который в 1910 г. открыто заявлял чле¬

нам ССК по делу Азефа: «...я в очень многих вопросах держался и дер¬

жусь мнений различных с мнениями большинства партии»54, как это

видно из вышесказанного, не были единственными «еретиками» в руко¬

водстве партии.
По словам В.М.Чернова, «...во все время существования партии социа¬

листов-революционеров центральный кружок партии вовсе не составлялся

из лиц, являвшихся представителями господствующего направления в пар¬

тии, нет, лица этого центрального кружка всегда отражали самые различ¬

ные течения в партийной мысли и тактике. В этом отношении единственное

требование, которое предъявлялось, это — дисциплинированность, т.е. го¬

товность проводить решения, принятые большинством, и партийная лояль¬

ность» (выделено нами. — КМ.)55.
В этом контексте крайне интересны суждения Б.В.Савинкова о своей

идейной эволюции и о своем отношении к партии, а также к ее ЦК.

Представляется, что Савинков весьма откровенно рассказал членам ССК

об эволюции своих взглядов, отмечая «три точки развития». Он говорил:

«Я был до этого времени с.-д. У меня изменились мнения. Я пришел в

партию партийным человеком, по крайней мере, в смысле настроения, в

смысле готовности воспринять целиком партийную программу и такти¬

ку. Потом, ходом моей боевой работы, оторванный от всего внешнего

мира, не имея возможности читать, читая только урывками и, главным

образом, на иностранных языках, так как большую часть времени мне

приходилось жить иностранцем, — я мало-помалу эволюционировал от

партийной программы и тактики, которых я даже не воспринял, которые

я только готов был воспринять, эволюционировал к своему собственно¬

му складу, правильному или неправильному, это, конечно, совершенно

безразлично, к складу, который кульминационного пункта достиг имен¬

но к моменту дела Сергея... После дела Сергея начинается обратная эво¬

люция, к партии. Может быть, не столько в ее тактических построениях,

выражаясь точнее, меня тогда заинтересовала аграрная программа пар¬

тии... Но что сказал бы я Медведю (М.И.Соколову. — K.M.), если бы я

говорил с ним так, как я сейчас говорю с вами? Я бы сказал: у партии

есть две задачи: ее историческое величие в том, что она поставила на

разрешение аграрный вопрос и она имеет его разрешить (так в тексте. —

КМ.), а во-вторых, разрешит она его своей борьбой, в которой самое

видное место я бы уделил центр[альному] террору»56.
Представляется, что эти «самохарактеристики» полнее и точнее пока¬

зывают психологию, эволюцию взглядов и настроений Б.В.Савинкова,

чем широко бытующие в мемуаристике и литературе представления о
122

нем (часть из которых была запущена в оборот его прежними товарища¬

ми по партии) как об авантюристе, кадете с бомбой, «нигилисте» по от¬

ношению ко всем теориям и т.п. Особо подчеркнем, что, судя по всему,

подобная негласная (или полугласная) позиция, о которой говорили

В.М.Чернов и И.И.Ракитникова, была скорее правилом, чем исключени¬

ем, и распространялась не только на ЦК и на руководящие круги, но и

на всю партию. Но, во избежание недоразумений, необходимо отметить,

что «дисциплинированность» и «партийная лояльность» поддерживались

не только и даже не столько страхом каких-либо наказаний и ограниче¬

ний, сколько осознанием интересов общего дела и готовностью многих

в ряде случаев принести в жертву ему свое личное мнение.
Крайне важно, что и И.П.Каляев, и Е.С.Созонов на суде излагали не

лично свои взгляды, а общепартийные, и надо полагать, что это не было

единичным случаем. Не менее важным обстоятельством являлось то, что

комплекс программных и тактических установок, которые были сформули¬

рованы, пропагандировались в партийной печати и защищались от атак оп¬

понентов В.М.Черновым, М.Р.Гоцем, ГАГершуни, Е.К.Брешко-Брешков¬

ской, стал базой, на которой воспитывалась хлынувшая в партию в 1903—

1907 гг. молодежь. Симптоматично, что, по свидетельству того же Савинко¬

ва, в 1906 г. взгляды членов БО, совершенно обновившейся, были намно¬

го более близкими к ортодоксальным партийным взглядам. Он заявлял,

что в БО из 20 человек «я, Борис Савинков, действительно, до известной

степени еретик, но большинство товарищей, подавляющее большинство

думали так, как думает большинство партии»57.
Таким образом, взгляды приверженцев «средней» линии («центрис¬

тов», «ортодоксов») стали взглядами большинства резко увеличивавшей¬

ся партии, что позволило им значительно усилить свои позиции и в ЦК,

и в партии. Но самое важное — им удалось провести и отстоять свои

взгляды на I съезде ПСР, где они легли в основу программы, организа¬

ционного устава и тактической концепции, приобретя статус общепар¬

тийных, официальных взглядов. Наряду с наличием организационных

рычагов, они обрели поддержку на всех партийных форумах подавляю¬

щей части делегатов, воспитанных на этих взглядах и рассматривавших

их уже как общепартийную «ортодоксию». Другими словами, они побе¬

дили в борьбе с другими течениями за право выбора комплекса идей и

установок и повели за собой партию.
Вместе с тем полного единства взглядов даже в их собственной среде

по всем вопросам тоже не было, особенно вначале. Творцом эсеровской

«ортодоксии» можно считать прежде всего В.М.Чернова, помимо таланта

теоретика, оратора, полемиста и яркого публициста, обладавшего талан¬

том находить компромиссные формулировки, сглаживающие разногла¬

сия. С определенной точки зрения, весь эсеровский «центризм», или

«ортодоксия», являлся соединением, синтезом разных идейных взглядов

и тактических схем. Слово «синтез» было в этом плане для В.М.Чернова

ключевым, которое он часто использовал для защиты своей «средней»

позиции и «интегрального социализма» в целом. Он прямо заявлял на I

Общепартийной конференции в 1908 г., что синтез как метод является

душой эсеровской программы и тактики, душой партии.
Но сближение позиций происходило не только за счет искусственно¬

го сглаживания разногласий, но и за счет некоторой эволюции взглядов

отдельных руководителей, их дрейфа к «ортодоксии». Так, например,

М.Р.Гоц довольно скептически относился к революционным потенциям

крестьянства, но крестьянские волнения 1902 г. и «агитация» В.М.Чер¬
123

нова заставили его скорректировать свою позицию. Или, напротив, многие

старые народники и народовольцы (в отличие от М.Р.Гоца) очень опасливо

относились к идее возрождения террора, памятуя об уроках прошлого, но

после общественной реакции и роста авторитета партии также корректиро¬

вали свое отношение к террору. Это, конечно, не значило, что Е.К.Бреш-

ко-Брешковская, убежденная «массовичка», сделалась большой поклон¬

ницей террора, а М.Р.Гоц стал ярым «массовиком», делающим ставку на

всенародное вооруженное восстание. Скорее, и тот и другая были вынуж¬

дены согласиться с необходимостью и террора и пропаганды. Впрочем,

это ни в коем случае не мешало и «массовикам» и «террористам» пы¬

таться «тащить одеяло» на себя, если они видели, что позиции оппонен¬

тов усиливаются. Совершенно не случайно в 1904 г., когда после убийства

В.К.Плеве акции «террористов» резко поползли вверх, Е.К.Брешко-

Брешковская и С.Н.Слетов поддерживали на первых порах группу моло¬

дых женевских эсеров, ярых «массовиков», будущих максималистов.
Трения и дискуссии «массовиков» и «террористов» в руководстве

партии то ослабевали, то вспыхивали вновь, в зависимости от конъюнк¬

туры. Позиции «террористов», чрезвычайно сильные в 1904 г., затем в

годы неудач, преследовавших БО ПСР, ослабевают, разоблачение Азефа,

а затем неудачи Боевой группы Б.В.Савинкова и полное отсутствие пар¬

тийных актов с 1911 по 1914 г. делает их совсем шаткими, что ведет,

соответственно, к усилению их оппонентов (некоторые из которых до

этого занимали «среднюю позицию»: и террор и массовое движение, где

террор играет вспомогательную роль).
Логично возникают вопросы о том, как же функционировал меха¬

низм согласования в руководстве партии столь разных позиций его чле¬

нов? Какая группа пользовалась наибольшим влиянием? Кто был лиде¬

ром партии? Что из себя представляли руководители ПСР? Что их объ¬

единяло? Что их удерживало от фракционной междоусобицы? Каковы

были структура центральных органов партии, функции ее составных час¬

тей и персональный состав их руководителей?
Если попытаться графически изобразить иерархическое строение (не

совпадающее с официальным) партийного руководства, то мы получим

два вписанных друг в друга круга. Первый, внешний, круг — это все ру¬

ководство партии, численность которого составляла от трех до четырех

десятков человек. Примечательно свидетельство А.А.Аргунова, сделанное

им в 1924 г. о ЦК ПСР в конце 1905 г.: «Я не могу сейчас установить

точную цифру, да и вряд ли кто в состоянии сделать это, так как в это

время, когда решено было собраться всем членам ЦК на заседание (за¬

седания были и в Москве и в Питере отдельно), то не смогли припо¬

мнить, кто состоит членами, и в конце концов позабыли пригласить

одного или двух лиц. В состав ЦК входили старики и значительное

число молодых. Весь этот коллектив был кооптированный и образовался

постепенно из первоначального ядра нескольких стариков. Члены ЦК

жили в разных местах, редко виделись и никогда in completo не собира¬

лись»58. В 1902—1905 гг. (по подсчетам М.ИЛеонова) в этот круг входи¬

ло 39 человек (данные Н.Д.Ерофеева дают право расширить этот круг за

счет Н.С.Русанова и Е.Е.Колосова, а кроме того необходимо еще доба¬

вить П.С.Поливанова), из которых подавляющая часть являлась членами

ЦК — 31 человек, уполномоченными ЦК — 5 человек (многие совмеща¬

ли членство в ЦК с обязанностями уполномоченного или руководителя

какой-либо структуры партии — Центрального военного бюро, Орг.

бюро, БО ПСР, Крестьянской комиссии при ЦК, Заграничной органи¬
124

зации и т.д.)· Кроме того, в этот круг руководителей партии включали

представителя партии в МСБ II Интернационала (И.А.Рубановича) и секре¬

таря Заграничной организации (А.Н.Баха), в состав ЦК не входивших.
По данным М.И.Леонова, уполномоченными ЦК без членства в нем

были В.К.Агафонов, Б.Г.Билит, А.Р.Гоц, В.В.Руднев (уполномоченный

ЦК по орг. вопросам в Петербурге), И.И.Фондаминский, Я.Л.Юделев¬

ский. Членство в ЦК и обязанности уполномоченного совмещали
A.	И. Альтове кий, А.О.Бонч-Осмоловский, Е.К.Брешко-Брешковская,
B.М.Зензинов,	Е.Е.Лазарев (член ЦК в 1902—1903 гг.), В.В.Леонович,

О.С.Минор (чрезвычайный уполномоченный ЦК), В.С.Панкратов,
A.В.Прибылев,	Н.С.Тютчев (уполномоченный ЦК за границей летом

1905 г.59), Н.В.Чайковский. Членство в ЦК с другими руководящими

функциями совмещали Н.Д.Авксентьев, Е.Ф.Азеф (руководитель БО

ПСР в 1903—1908 гг.), Ф.В.Волховский (соредактор ЦО ПСР, член

Центрального военного бюро), А.В.Гедеоновский (руководитель Загра¬

ничной организации), Г.А.Гершуни (руководитель БО ПСР в 1901—

1903 гг.), М.Р.Гоц (соредактор ЦО ПСР), В.М.Зензинов (лидер Москов¬

ского комитета), П.П.Крафт (лидер Организационного бюро), С.Ф.Ми-

халевич (руководитель Центрального военного бюро), М.А.Натансон (за¬

ведовал партийными финансами), Н.И.Ракитников (руководитель Крес¬

тьянской комиссии при ЦК), Б.В.Савинков (зам. руководителя БО в
1904—1905 гг.), А.И.Потапов (руководитель Орг. бюро при ЦК ПСР),
B.М.Чернов	(редактор ЦО ПСР). Только членами ЦК являлись А.А.Ар-

гунов, П.С.Ивановская-Волошенко, М.Ф.Селюк, С.Н.Слетов, А.Ю.Фейт,

Л.Э.Шишко, А.В.Якимова, Е.Е.Колосов.
В годы революции происходят некоторые изменения, в частности,

резко ограничивается количество членов ЦК. Пять его членов выбирает¬

ся на партийном съезде, и еще пять человек выбранные члены имели

право кооптировать по своему усмотрению. На I съезде ПСР, состояв¬

шемся в декабре 1905 — январе 1906 г., в ЦК были избраны В.М.Чернов,
А.А.Аргунов, Е.Ф.Азеф, М.А.Натансон, Н.И.Ракитников и кооптированы

П.П.Крафт (по данным Н.Д.Ерофеева), Б.В.Савинков, С.Н.Слетов.
По свидетельству А.А.Аргунова, избранные в ЦК на I съезде ПСР

Ракитников, Чернов, Аргунов, Натансон и Азеф сразу кооптировали в

ЦК только П.П.Крафта. Он вспоминал: «Дальнейшую кооптацию реше¬

но было не производить, частью по отсутствию кандидатов, частью по

полицейским соображениям, и ЦК начал функционировать в составе

шести человек (на случай провала решено было снабдить М.Гоца, жив¬

шего еще за границей, правом составить временный коллектив впредь до

выборов)»60. В начале 1906 г. члены ЦК выработали инструкцию для

функционирования ЦК, где «между прочим предусматривались права от¬

дельных членов на единоличные решения дел, случаи обязательного кол¬

легиального решения и условия кооптации новых членов ЦК — при

приеме новых требовалось согласие всех членов. Работы внутри ЦК

были распределены так: два члена взяли на себя преимущественно лите¬

ратурное дело, двое все прочие дела (т.е. организационные). Крафт вы¬

разил желание участвовать в боевом деле, в помощь Азефу... Для усиле¬

ния связи ЦК с партией решено было создать институт уполномоченных

ЦК, которые служили бы постоянными посредниками и связующим зве¬

ном между центром и местными организациями... Кассой ЦК вначале

ведал Натансон, а потом я»61.
По поводу персонального состава ЦК в 1907—1908 гг. в литературе

имеются разногласия. По проведенным нами изысканиям, на II съезде
125

партии (февраль 1907 г.) в ЦК были избраны Г.А.Гершуни, М.А.Натан¬

сон, Е.К.Брешко-Брешковская, В.М.Чернов, Н.И.Ракитников. Так, по

свидетельству М.А.Натансона, из старого состава ЦК в новый было из¬

брано только трое: В.М.Чернов, Н.И.Ракитников и М.А.Натансон.

Кроме них были избраны Г.А.Гершуни и Е.К.Брешко-Брешковская.

Е.Ф.Азеф был кооптирован в ЦК после заявления Г.А.Гершуни о дого¬

воренности с ним возродить БО62.
Кто еще кроме Е.Ф.Азефа бы кооптирован в ЦК? По свидетельству
A.И.Спиридовича	— Н.Д.Авксентьев, В.В.Руднев63. По свидетельству
B.Н.Фигнер,	летом—осенью 1907 г. в состав ЦК входили М.А.Натансон,

В.М.Чернов, Н.Д.Авксентьев, Н.И.Ракитников, Г.А.Гершуни и

Е.Ф.Азеф. В.В.Руднев, по ее словам, являлся членом Оргбюро и в состав

ЦК не входил64.
В октябре 1907 г. на заседании ЦК, обсуждавшем доклад Б.В.Савин¬

кова о необходимости изменения приемов террористической борьбы, по

его словам, присутствовали Е.Ф.Азеф, Г.А.Гершуни, В.М.Чернов,

Н.И.Ракитников, Н.Д.Авксентьев и В.В.Руднев (Бабкин), причем двое

последних были кооптированы в ЦК после съезда65. По свидетельству

В.М.Зензинова, к весне 1909 г. ЦК состоял из А.А.Аргунова, Н.Д.Авк¬

сентьева, М.А.Натансона, Н.И.Ракитникова, В.М.Чернова, из которых

трое последних были выбраны на II съезде, а первые двое были ими ко¬

оптированы66. Впрочем, А.И.Спиридович и В.М.Зензинов считали «из¬

бранными» членами ЦК В.М.Чернова, Н.И.Ракитникова, Г.А.Гершуни,

М.А.Натансона и Е.Ф.Азефа.
В августе 1908 г. В.М.Чернов в своем выступлении на I Общепартий¬

ной конференции отмечал, что по уставу в ЦК не может быть более де¬

сяти членов (5 избранных и 5 кооптированных), тогда как в «настоящее

время из пяти избранных членов один — Г.А.Гершуни — умер, а один в

тюрьме (Е.К.Брешко-Брешковская. — K.M.), так что в ЦК не может

быть более 8 членов»67.
Таким образом, «кооптированными» членами ЦК были А.А.Аргунов

(кооптирован в марте 1908 г.), Н.Д.Авксентьев, В.В.Руднев, Е.Ф.Азеф.

Был ли десятый член ЦК, введенный в его состав путем кооптирования?

Ясности нет. Примечательно, что еще на заседании ЦК ПСР 1 июня
1907	г. рассматривался вопрос — «о пополнении ЦК»68. А.А.Аргунов

свидетельствовал, что после завершения работы I Общепартийной кон¬

ференции и IV Совета партии состоялся ряд заседаний ЦК, где помимо

прочего была «произведена кооптация в состав ЦК нового члена» (впро¬

чем, можно понять и так, что она была произведена и до заседаний

ЦК)69. Из воспоминаний В.Н.Фигнер можно понять, что членом ЦК в

августе 1908 г. был А.Ю.Фейт, участвовавший на собрании ЦК после за¬

вершения I Общепартийной конференции, обсуждавшем вопрос о при¬

нятии добровольного ухода от дел Е.Ф.Азефа70. А.Ю.Фейт, по ее словам,

занимался организацией конференции. Но был ли он на этом собрании

как член ЦК или его пригласили, как саму В.Н.Фигнер, остается неяс¬

ным (тем более, что сам факт присутствия его и А.А.Аргунова на этом

собрании она фиксирует со слов других его участников).
Есть вероятность того, что десятого члена ЦК до августа 1908 г. про¬

сто не было. Это видно из слов одного из участников I конференции

(Н.Я.Быховского), упрекавшего ЦК в нежелании «кооптировать людей с

мнениями, противоречащими его собственным», и повторившего слова

одного из членов ЦК, сказанные в частной беседе, что «состав ЦК не

полон, вследствие того, что некого кооптировать»71. Впрочем, кооптация
126

в ЦК нового члена после I Общепартийной конференции (о чем свиде¬

тельствует А.А.Аргунов) могла быть реакцией на справедливую критику

Н.Я.Быховского. Таким образом, предположительно десятым членом ЦК

можно считать А.Ю.Фейта. Попутно отметим, что в ноябре 1908 г. был

арестован В.В.Руднев, а в декабре — разоблачен Е.Ф.Азеф.
По свидетельству М.А.Натансона, роли членов ЦК, выбранных на II

съезде, распределились следующим образом: В.М.Чернов и Н.И.Ракит¬

ников занимались литературными делами, а также формированием и

оказанием помощи эсеровской фракции во II Думе; М.А.Натансон —

общими организационными и финансовыми делами, а также вместе с

В.М.Черновым и Н.И.Ракитниковым — издательским делом. Кооптиро¬

ванный в июле 1907 г. В. (возможно, А.А.Аргунов) занимался Организа¬

ционным бюро, руководство боевыми и некоторыми общепартийными

делами было оставлено Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефу и временно также

Е.К.Брешко-Брешковской. Кроме того, М.А.Натансон уточнял, что Азеф

в первый момент взялся за общепартийные дела, в частности за рассыл¬

ку литературы, издаваемой в России. Вести дела с боевыми летучими от¬

рядами должен был П.П.Крафт, а также Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф. Доми¬

нирующую роль во вновь создаваемой БО должен был играть Г.А.Гершу¬

ни, которого временно удерживали за границей, а Е.Ф.Азеф выступал в

качестве его помощника72.
Вспоминая о составе и распределении функций ЦК ПСР летом—осе¬

нью 1907 г., В.Н.Фигнер отмечала: «Работа по выполнению центральных

функций и руководству деятельностью местных организаций была рас¬

пределена между ними следующим образом: финансы партии были в ве¬

дении М.Натансона, центральный орган партии — в ведении В.Чернова

(с Ракитниковым и Авксентьевым), работа в крестьянстве — в ведении

Н.Ракитникова, работой среди рабочих ведали Авксентьев и Чернов,

Чернов же ведал и работой среди военных, во главе боевого дела стояли

Гершуни и Азеф...»'3. В это же время при ЦК ПСР имелись следующие

вспомогательные структуры: «Организационное бюро», «Крестьянская

комиссия» (находилась она в Москве, а сношения с ней велись Н.И.Ра¬

китниковым), «Военно-организационное бюро», «Боевая группа» (во

главе стояли Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф)74.
По свидетельству А.А.Аргунова, после завершения работы I Обще¬

партийной конференции и IV Совета партии состоялся ряд заседаний

ЦК, на которых был выработан план «предстоящих работ и внутреннее

распределение». Он вспоминал: «Было постановлено оставить за грани¬

цей делегацию ЦК, часть литературных сил, а все остальное сосредото¬

чить в России. Перед этим произведена была кооптация в состав ЦК но¬

вого члена. Азеф принимал деятельное участие во всех вопросах. Его

точка зрения на внутренний распорядок работ была та, что в России

должен был находиться практический коллектив ЦК (из отдельных чле¬

нов ЦК и Орг. Бюро), что же касается литературы и идейного руковод¬

ства партией, то все это должно было сосредотачиваться за границей,

для чего должен быть образован идейный центр»75.
Местом пребывания ЦК и его вспомогательных структур (кроме

Крестьянской комиссии) до декабря 1907 — февраля 1908 г. служил Вы¬

борг. Из всех членов ЦК один должен был находиться за границей (для

восстановления руководства в случае его ареста), остальные жили в

Финляндии, совершая время от времени поездки в Россию для объезда

местных организаций. Интересно, что в августе 1907 г. ЦК ПСР принял

резолюцию о «нежелательности и недопустимости существования на тер¬
127

ритории Финляндии партийных организаций для политической деятель¬

ности». Было решено рекомендовать ограничиться чтением рефератов,

лекций, распространением партийной литературы и организацией для

русских рабочих «непартийных союзов для чисто экономической борь¬

бы»76. Состав участников заседаний ЦК ПСР был определен в июне
1907	г. и включал в себя (помимо членов ЦК) уполномоченных ЦК в

областях, членов обкомов (по усмотрению Оргбюро), уполномоченных

при ЦК ПСР, «представителя] профсоюзной работы», «представ!ителя]

военной работы», членов Оргбюро ЦК ПСР77. В августе 1907 г. ЦК ПСР

принял решение проводить свои заседания один раз в неделю (при не¬

обходимости два раза)78. Члены Оргбюро жили в Териоках, но ежеднев¬

но ездили в Петербург на явочные квартиры.
Еще в ноябре 1906 г. был создан специализированный исполнитель¬

ный орган, на который легла вся практическая работа в России — Цент¬

ральное Организационное бюро при ЦК ПСР. Руководили им в годы ре¬

волюции П.П.Крафт, А.А.Аргунов и А.И.Потапов79. В.Н.Фигнер в каче¬

стве членов Оргбюро в конце 1907 г. называла В.В.Руднева и Н.А.Улья-

нова80. На I Общепартийной конференции от имени Оргбюро выступал
А.Б.Шимановский. Оргбюро вело переписку с местными организациями,

принимало на явках посланцев с мест, заведовало всем техническим хо¬

зяйством партии, издавало циркулярные письма, а с января по декабрь
1908	г. стало выпускать свой орган «Из партийных материалов», который

знакомил местные организации с жизнью в партии. В середине 1907 г.

было создано Московское отделение ЦОБ при ЦК ПСР. Вопрос о чис¬

ленности и персональном составе его был решен в августе 1907 г. ЦК

ПСР (три человека — A.B., Вал. и Д.). Кроме этого было оговорено, что

вопрос о распределении функций и представительства они должны ре¬

шить самостоятельно81.Оргбюро было не только «руками» ЦК, но и от¬

части его «глазами и ушами». Так, ЦК ПСР 30 сентября 1907 г. обязал

Оргбюро давать «систематически отчеты о сведениях, получаемых на

явках и т.д.». Судя по всему, к этому времени ЦК ПСР остро почувство¬

вал недостаток информации о состоянии дел в местных организациях,

т.к. многочисленные аресты и провалы рвали вертикальные партийные

связи82.
Любопытно, что В.М.Чернов на I Общепартийной конференции, го¬

воря о работе Оргбюро и его загруженности, отмечал, что «члены его по

необходимости должны в большинстве случаев ограничиться чисто дело¬

выми сношениями с товарищами, а это нередко вызывает нарекания со

стороны последних»83. Эти «нарекания» легко объяснимы психологичес¬

ким неприятием формальных, сугубо деловых отношений, характерных

для любой централизованной структуры, со стороны людей, привыкших

к другой системе отношений, построенных на личных связях и нефор¬

мальных отношениях.
На I Общепартийной конференции деятельность ЦК, Оргбюро и

уполномоченных ЦК была подвергнута критике. Так, например, работ¬

ник Петербургской партийной организации Н.Я.Быховский (до этого

уполномоченный ЦК в Закавказской области) заявил, что Оргбюро пре¬

вратилось в «средостение между ЦК и партией», т.к. Оргбюро «глаза,

уши, руки ЦК. За ЦК осталась одна голова, правда — хорошая, но этого

мало». Вывод Н.Я.Быховского гласил: «Оргбюро с юридической сторо¬

ны — ничто, фактически же оно — все». Причины этого явления оратор

видел в малочисленности ЦК и предлагал увеличить его, а также образо¬
128

вать Оргбюро, ответственное перед Советом партии. Им также предлага¬

лось выбирать уполномоченных ЦК на Совете партии84.
Возражавший ему В.М.Чернов выступил против создания фактичес¬

кого «двоецентрия» в партии. Характеризуя положение с уполномочен¬

ными ЦК, он говорил, что их «в областях очень мало и положение их

теперь чрезвычайно тягостно, так как организации на местах разбиты и

работать очень трудно». Так, например, во второй половине 1907 г. су¬

ществовал один общий уполномоченный ЦК для двух областей: Север¬

ного Кавказа и Дона85. По словам В.М.Чернова на V Совете партии, в

условиях нехватки людей, способных выполнять функции уполномочен¬

ных ЦК, их не хватало даже на «закрытие» областей европейской Рос¬

сии86. Обязанности уполномоченных он охарактеризовал следующим об¬

разом: «а) доводить до сведения ЦК о всех делах в области; б) временное

вето в наиболее важных случаях; в) информирование местных организа¬

ций»87. Учитывая пожелания ряда делегатов I Общепартийной конфе¬

ренции, IV Совет партии принял компромиссное решение: уполномо¬

ченным ЦК предоставили право контроля, но обязали лично участвовать

в работе местных организаций88.
Мы не располагаем сведениями о работе всех уполномоченных ЦК,

но представление о том, как функционировал этот институт, дает дея¬

тельность О.С.Минора. Во второй половине 1907 г. ему было поручено

восстановить Северо-Западную областную организацию, что он, объехав

Минск, Ковно и Вильно, и выполнил. Организовав созыв областного

съезда, выбравшего обком, и наладив при нем областной печатный

орган, Минор получает в Москве от членов ЦК новое задание. Проин¬

спектировав партийную организацию на Украине, оттуда он отправился

прямо за границу, на I Общепартийную конференцию. По словам

В.М.Чернова, ЦК решил приступить к последовательному восстановле¬

нию главнейших областных организаций, и «на первую очередь было по¬

ставлено Поволжье, как потому, что оно всегда играло основную роль в

жизни партии, так и потому, что в эмиграции скопилось десятка полтора

надежных товарищей, для которых Поволжье было родиной, которые во

всех городах Поволжья имели связи и, отправившись спевшейся груп¬

пой, могли рассчитывать немедленно же поставить на ноги работы "по

всей линии фронта"... В итоге Минор оказался во главе группы, вел от

ее имени переговоры с ЦК о ее переброске в Россию, передал просьбу

группы отпустить его с нею и сам присоединился в ее ходатайству.

После долгих споров в среде ЦК было вынесено положительное реше¬

ние, и О.С.Минор был назначен уполномоченным ЦК по Поволжской

области, с правом распоряжаться и всеми личными силами спевшейся за

границей группы, назначенной к переброске через границу.
Это было героическое безумие... Это ехала группа обреченных. Во-

первых, в курсе всего предприятия был Азеф. Во-вторых, в состав груп¬

пы успела войти уличенная впоследствии секретная сотрудница охранно¬

го отделения Татьяна Цейтлин»89. Любопытно, что Е.Ф.Азеф настойчиво

отговаривал О.С.Минора от этой самоубийственной поездки. Сам

О.С.Минор спустя полтора десятка лет давал этому следующее объясне¬

ние: «В звере-человеке на минуту человек подавил зверя, и Азефу-чело-

веку стало страшно за поступки Азефа-зверя...»90.
По свидетельству В.М.Чернова, О.С.Минор прибыл в Саратов 20 де¬

кабря 1908 г., дорогой узнав о разоблачении Е.Ф.Азефа и объявлении об

этом ЦК ПСР. Но работа не была свернута. Приехавшие раньше него

члены группы запустили механизм восстановления разрушенной област¬
5 — 198
129

ной организации. Он был достаточно характерен: организация областно¬

го съезда, выборы областного комитета, постановка типографии, област¬

ного печатного органа, областной «боевой дружины» для террористичес¬

кого акта в Казани. Но 1 января 1909 г. аресты «смахнули всю симмет¬

рическую паутину областной организации»91. В Саратовской тюрьме

О.С.Минор пробыл 14 месяцев, из которых 192 дня он провел в тюрем¬

ном карцере. Он находился на грани помешательства, и только суд, при¬

говоривший его к 8 годам каторги, оборвал этот процесс92. На каторге

он пробыл до Февральской революции.
Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о деятельности специ¬

альных комиссий ЦК в исследуемый период отрывочны и скудны. Цент¬

ральное военно-организационное бюро было основано в конце 1906 г., и

возглавлял его С.Ф.Михалевич (вплоть до своего ареста в первой поло¬

вине 1907 г.). В задачи бюро входили пропаганда, агитация и организа¬

ция военных. По свидетельству В.Н.Фигнер, в обиходе это бюро обычно

называли «военной группой», хотя состояло оно почти исключительно

из штатских. Эта группа была автономна, имела собственный бюджет,

которым распоряжалась по своему усмотрению и была подчинена непо¬

средственно ЦК ПСР. Летом—осенью 1907 г. в состав этой группы вхо¬

дили В.И.Лебедев, И.И.Яковлев, К.П.Костенко, Васич, Утгоф (все быв¬

шие военные, кроме К.П.Костенко — продолжавшего службу в качестве

штабс-капитана корпуса корабельных инженеров), Н.В.Чайковский,

М.Спенглер, Л.Блуменфельд, Е.Кричевская93. С этим бюро был тесно

связан Ф.В.Волховский.
После неудачи Севастопольского восстания ЦК ПСР принял осенью

1907 г. решение о лишении Военно-организационного бюро автономии.

Вопрос решался на заседании ЦК ПСР с приглашением П.В.Карповича

и В.Н.Фигнер. По свидетельству последней, истинной подоплекой этого

решения могло служить опасение, как бы «военная группа» не повторила

путь «Красной гвардии» Кока, получившей преобладание над штатской

частью Финляндской партии активного сопротивления, хотя изначально

создавалась она как партийная вспомогательная структура. Впрочем, она же

отмечала, что «военная группа» «никаких разветвлений в провинции» не

имела, так как пропаганда в войсках велась силами местных партийных ко¬

митетов, не подотчетных и не связанных с «военной группой». Кроме того,

возможной причиной реорганизации Центрального военно-организацион-

ного бюро В.Н.Фигнер считала потерю веры у членов ЦК в значение воен¬

ного движения, что показала и неудача Севастопольского восстания94.
В ответ на лишение бюро автономии его члены собрали тогда же

конференцию, где «говорили даже об отделении и разрыве с ЦК»95. На

одном из последующих собраний, состоявшемся в Петербурге 13 ноября

1907 г., почти все члены «военной группы» были арестованы (кроме

К.П.Костенко). Приговоры были исключительно мягкими, и вскоре

почти все они были выпущены под залог или на поруки (дело Н.В.Чай¬

ковского было выделено, и он судился вместе с Е.К.Брешко-Брешков-

ской). По свидетельству В.Н.Фигнер, многие из членов «военной груп¬

пы» отошли в это время от партийной работы, кроме К.П.Костенко,

В.И.Лебедева, И.И.Яковлева и М.Спенглер. В.ИЛебедев и М.Спенглер

затем активно работали в эмиграции с матросами российских военных

кораблей96.
Формальным поводом реорганизации Центрального военно-органи¬

зационного бюро послужил конфликт между Центральным военным

Бюро и Крымским Союзом ПСР, обвинившим первое в самовольном
130

начале Севастопольского восстания и отстаивании «узкой военно-заго-

ворщической точки зрения». На I Общепартийной конференции руко¬

водство партии констатировало назревание «...психологического отчуж¬

дения между военными работниками и представителями массовых —

крестьянских и рабочих организаций»97. ЦК подтвердил еще раз то пра¬

вило устава, по которому ответственность перед партией за всю партий¬

ную работу в каждой местности несут местные комитеты — губернские

и областные. Было решено реорганизовать Военное бюро при ЦК ПСР,

сделав его частью общего Оргбюро, придав ему статус комиссии. На рас¬

ширенном заседании ЦК ПСР 22 октября 1907 г. было решено, чтобы

«ЦВБ (Центральное военное бюро. — K.M.) выпустило совместно с ЦОБ

разъяснение к партийным работникам об истинном взаимоотношении

военной общепартийной работы (подчиненность военной работы обще¬

партийным учреждениям на местах)». Тогда же были оговорены условия

взаимоотношений военного и организационного бюро: «Посылка наибо¬

лее важных военных работников происходит по совещанию ЦОБ и ЦВБ.

Рядовых военных работников ЦВБ может посылать самостоятельно,

лишь сообщая об этом ЦОБ для сведения и регистрации. Военная лите¬

ратура, поскольку она касается организационных вопросов, должна быть

выпускаема лишь после совместного обсуждения ее с ЦОБ. О предстоя¬

щем выпуске всех других родов литературы ЦВБ обязано лишь опове¬

щать ЦОБ. Пересмотрен бюджет ВО. Решено: солдатский орган "За

Народ" издавать на средства ЦК, а ЦВБ сверх того получает от ЦК еже¬

месячно 1500 руб.»98.
Задачи и место в организационной иерархии центральных органов

партии Центральной военной комиссии были сформулированы в ноябре
1907	г. на «частном совещании» ряда местных военных работников с

членами ЦК. Центральное военное бюро теряло свою автономию и,

переименовываясь в Центральную военную комиссию, подчинялось

ЦОБ при ЦК ПСР на тех же основаниях, что и Крестьянская и Рабочая

комиссии. Ее состав должен был назначаться ЦК ПСР, а конференция

военных работников теперь могла лишь указывать желательных кандида¬

тов. Один из членов ЦВК по указанию ЦК ПСР становился в то же

время и членом ЦОБ при ЦК ПСР. Задачи ЦВК определялись следую¬

щим образом: «1) объединение и систематизация опыта военной работы;

2) выработка на основах его более современных методов повседневной

работы, агитации, пропаганды и организации войск; 3) изучение и раз¬

работка сведущими людьми вопросов стратегии и тактики вооруженной

борьбы народа; 4) идейное руководство, воспитание и сплочение кадров

подготовленных военных работников путем издания литературы по всем

вопросам, связанным с военной работой, участием в издании централь¬

ного и, по возможности, местных военных органов; проведением школ

инструкторов, областных и общероссийских конференций военных ра¬

ботников (надо иметь в виду лишь, что всякие конференции специаль¬

ных работников при всей их важности и авторитетности для общепартий¬

ных учреждений могут носить и по Уставу имеют лишь совещательный

характер); устными указаниями приезжающим в центр военным работ¬

никам и письмами на места; намечением планомерного распределения

партийных сил и средств в интересах постановки военной работы; сло¬

вом, все задачи, которые выдвигались перед теперешним ЦВБ, с опреде¬

ленным лишь изменением в способе их осуществления. Военная (как и

всякая комиссия при ЦК) осуществляет все свои начинания с ведома, а
5*
131

более важные и с санкции ЦК или в отдельных вопросах (например,

распределение работников) — органа ЦК — Организационного Бюро»99.
На «частном совещании» членов ЦК с военными работниками в но¬

ябре 1907 г. последние официально представили заявление, где говори¬

лось о недопустимости изменения форм военной работы без созыва

«новой правомочной общероссийской конференции» военных работни¬

ков. Кроме того, они считали старую схему достаточной для успешной

работы, а новую — нарушением духа партийного устава, который велел

«всякое организационное строительство» вести на выборном начале и

снизу вверх. Ими также предлагался ряд мер, регулирующих взаимоотно¬

шения военных и местных работников как на местах, так и в центре.

Суть их состояла в том, что избранный военными работниками предста¬

витель кооптируется в местные и областные комитеты (в ряде случаев

последние сами назначают куратора военной работы, или он присылает¬

ся ЦВБ). Кроме того, коллективы военных работников сохраняют «право

внутреннего распорядка». Они настаивали на сохранении ЦВБ, необхо¬

димость которого, по их мнению, вытекала «из совершенно специфичес¬

ких условий самой военной работы, с одной стороны, и из требований

единства действий, с другой стороны»100.
В своем новом качестве Военная организация с правами комиссии

Оргбюро просуществовала до середины 1909 г., когда после V Совета

партии была проведена реорганизация структуры центральных учрежде¬

ний ПСР. Возглавлял Военную организацию к этому моменту В.И.Лебе¬

дев, а занималась она в основном агитацией среди команд российских

кораблей, заходивших на стоянки в порты Западной Европы.
Впрочем, пропаганду вели не только в европейских портах. Так,

В.И.Сухомлин вспоминал: «Во время пребывания за границей военная

организация партии с.-р. поручила мне совместно с В.И.Лебедевым и
А.С.Новиковым (А.С.Новиков-Прибой. — K.M.) ведение пропаганды

среди матросов эскадры броненосцев, находившихся в учебном плава¬

нии в Средиземном море. С этою целью мы заезжали в места стоянок

эскадры и там встречали матросов, устраивая с ними собеседования и

массовки. Последние происходили иногда при очень экзотической об¬

становке. Так, в Бизерте (в северной Африке) мы собирались в лесу, в

тени огромных кактусов, и раз чуть не были накрыты компанией мор¬

ских офицеров, отправившихся на охоту в этот же лес. Но они нас или

не заметили, или, вернее, сделали вид, что не заметили. Больше всего

времени в этих поездках я провел с Новиковым, который, тянув сам

долгое время лямку матроса, прекрасно знал, как подойти к матросам,

быстро завязывал с ними связи и приобретал их доверие»101.
21	августа 1907 г. в ЦК ПСР в связи с обсуждением вопроса о взаи¬

моотношениях с Крестьянским союзом было выдвинуто два предложе¬

ния. Одно — В.М.Чернова, предлагавшего начать переговоры с Цент¬

ральным бюро Крестьянского союза «о возможности и условиях работы

наших партийных работников и местных организаций внутри широкой

организации...» союза. Другое — Н.И.Ракитникова, предлагавшего со¬

здать Центральную крестьянскую комиссию при ЦК ПСР, предложив

«...на местах образовать широкие местные организации, считающиеся не

с Центральным Бюро теперешнего Крестьянского союза», а с комиссией

ЦК. Было решено временно принять предложение В.М.Чернова до по¬

дробного обсуждения доклада на эту тему Н.И.Ракитникова102.
Вопрос о создании при ЦК ПСР рабочей, крестьянской и других ко¬

миссий обсуждался на заседании ЦК 30 августа 1907 года. Было выдви¬
132

нуто два предложения о задачах и функциях вновь образуемых комис¬

сий. Одно — В.М.Чернова — о том, что «им поручается разработка

общих вопросов, исследование положения вещей на местах, объедине¬

ние опыта предыдущей работы в данной области. Все же Организацион¬

ные функции несет Оргбюро при ЦК». Другое — Н.И.Ракитникова,

предлагавшего добавить к этому еще и «менее важные организационные

дела и директивные указания». Наделение комиссий правом «директив¬

ных указаний» неизбежно привело бы к конфликтам с Оргбюро, и это

предложение поддержки не встретило. ЦК принял формулировку

В.М.Чернова и, кроме того, решил ограничиться в данное время созда¬

нием только двух комиссий — крестьянской и рабочей (в последней об¬

разовывалась подсекция, «занимающаяся специально профессиональным

движением»)103. Проект устава рабочей и крестьянской комиссий было

поручено выработать не им самим, а ЦОБ при ЦК ПСР. В рабочую ко¬

миссию ЦК предложил в сентябре 1907 г. ввести четырех человек104.
Несмотря на финансовые трудности, в сентябре 1907 г. ЦК ПСР

решил создать в Финляндии партийную библиотеку, постановив выде¬

лить ей единовременно 100 рублей и 25 рублей ежемесячно (и 15 рублей

для подписки периодики). Для выбора книг была назначена Библиотеч¬

ная комиссия в составе Н.И.Ракитникова и A.A.Аргунова105.
Рассылкой партийной литературы по России занималось до начала
1909	г. Оргбюро при помощи Областного Заграничного Комитета. От¬

правка осуществлялась как крупными, так и мелкими транспортами, а

также при помощи мелкой почтовой рассылки. Отправителей обижало

молчание местных организаций, о чем говорил на I Общепартийной

конференции А.Б.Шимановский; об этом же постоянно писалось в

«Знамени труда», поскольку не было известно, дошел ли транспорт до

адресата и можно ли посылать еще литературу по этому адресу. Судя по

всему, подобные требования центральных органов оставались без ответа.
По существовавшему в то время правилу, члены ЦК были обязаны

находиться в России (включая и Финляндию), имея за границей своего

заграничного представителя. Его функции в 1907 г. фактически выпол¬

нял С.Н.Слетов, а затем его заменил М.А.Натансон. По поводу выпол¬

нения этих функций Г.А.Гершуни, которого ЦК «не пускал в Россию»,

опасаясь его ареста, существует неясность. Не исключено, что он час¬

тично выполнял и функции заграничного представителя ЦК, совмещая

их с функциями руководителя «Боевой группы». Как уже отмечалось, ру¬

ководили этой структурой Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф, а в ее задачи входи¬

ло помимо организации цареубийства силами БО ПСР или «случайными

людьми» (попытки использования экипажа «Рюрика» и некоторых дру¬

гих судов и т.п.) также и руководство и координация деятельности тер¬

рористических структур областных партийных организаций.
М.А.Натансон, по его словам, уехал из России в августе 1907 г., т.к.

немецкие и финские врачи ставили ему неутешительные диагнозы, и он,

проболев достаточно долго, больше в Россию не возвращался. К весне
1908	г. М.А.Натансон, по его словам, «имел от ЦК просьбу быть его

представителем за границей»106. По его собственным словам, М.А.На¬

тансон с 1906 г. и до начала 1909 г. заведовал финансами партии, а

кроме того, с весны 1908 г. «вел военное дело за границей», подразуме¬

вая под этим руководство пропагандой среди экипажей российских

военных кораблей107. Кроме того, М.А.Натансон активно участвовал в

подборе «случайных людей», способных принять участие в террористи¬

ческом акте против Николая II. Любопытно, что в деле с «Рюриком»
133

М.А.Натансон пригласил для разработки этого дела Б.В.Савинкова, не

поставив в известность руководителей БО ПСР, т.к. считал его находя¬

щимся в компетенции заграничного представителя ЦК.
I	Общепартийная конференция приняла решение о создании для по¬

мощи заграничному представителю ЦК коллегии работников, положив¬

шей начало созданию Заграничной делегации ЦК ПСР. Описывая время

после завершения I Общепартийной конференции, В.Н.Фигнер108 вспо¬

минала: «М.Натансон тотчас ввел меня в состав коллегии, которая назы¬

валась "Заграничная Делегация". Она должна была представлять с.-р.

центр для заграницы. В состав ее входили сначала очень немногие: На¬

тансон, Ек.Павл.Пешкова и кое-кто другие; но я относилась отрицатель¬

но к деятельности эмиграции и не понимала, какая революционная ра¬

бота возможна для русских за границей. На первых порах я присутство¬

вала, должно быть, на 2-3 заседаниях, но не видела для себя никакого

дела... Однако пустое для меня слово "Заграничная Делегация" получило

потом содержание: число русских эмигрантов, в соответствии с гонения¬

ми в России, все более и более увеличивалось, во многих городах Фран¬

ции и Швейцарии образовывались группы содействия из политических

беженцев и учащейся молодежи, сочувствовавшей партии... и все были

связаны между собой через "делегацию", в той или иной мере помогали

партии деньгами и получали из Парижа литературу, которая поддержи¬

вала духовную связь между всеми... Чернов, Ракитников, приехавшие на

Лондонскую конференцию, остались в Париже в качестве эмигрантов, и

"делегация" при них была Центральным комитетом, функционирующим

за границей»*09. Свидетельство А.В.Гедеоновского дополняет сведения

В.Н.Фигнер. По его словам, он в 1908 г. «вошел в состав Заграничной

делегации партии с.-р., которая в сущности в то время представляла из

себя ЦК партии. Туда входили Чернов, Натансон, В.Фигнер, Авксентьев,

Ракитников и др. Изредка на заседаниях бывал Азеф»110. Впрочем,

Е.П.Пешкова (жена М.Горького) и В.Н.Фигнер недолго пробыли в со¬

ставе ЗД ЦК ПСР, вскоре после разоблачения Е.Ф.Азефа они совсем

отошли от партийной работы, а А.В.Гедеоновский уехал в апреле 1909 г.

в Россию, где «выполнял всякого рода поручения и принимал участие в

разных видах партийной работы»111.
Из отчетного доклада ЦК ПСР на V Совете партии в мае 1909 г.,

сделанного А.А.Аргуновым, видно, что после I Общепартийной конфе¬

ренции и ГУ Совета партии ЦК пытался реализовать три плана, вырабо¬

танных на ряде расширенных заседаний видных деятелей партии и пред¬

усматривающих перестройку организационной, литературной и боевой

работы партии. Перед ЦК конференцией и Советом партии была по¬

ставлена задача уделить особое внимание оживлению работы в Цент¬

ральной, Украинской, Поволжской областях и в рабочих организациях

Москвы, Петербурга и в «некоторых других». На целом ряде совещаний

было решено, что «вся главная работа должна совершаться в России, за

границей должен быть оставлен минимум сил для обслуживания России

и заграницы». А.А.Аргунов отмечал: «Для ведения общеорганизационной

работы мы решили, что в России должно существовать по-прежнему Ор¬

ганизационное бюро и должен существовать русский коллектив ЦК, ко¬

торый должен быть постоянно связан с коллективом Орг. Бюро. Для из¬

дания литературы у нас был принят следующий проект: преимуществен¬

но предполагалось издавать внутри России, и там же должна была быть

редакция. Затем должен был издаваться военный орган "За Народ", за

границей, и за границей же проектировалось издание периодических
134

сборников, как популярных, так и не популярных. Был еще план изда¬

вать в России ежемесячный легальный журнал... С этой целью с начала

сентября Орг. Бюро было уже в России, а в конце октября туда же при¬

была и часть центрального коллектива для осуществления всех этих на¬

меченных задач... На первом плане удалось сделать нечто существенное

по отношению к Центральной области, т.е. удалось найти опытных това¬

рищей, которые образовали из себя областной центр. Комитет, который

и принялся довольно энергично за работу, и деятельность его дала до¬

вольно серьезные результаты... Затем, кроме заполнения Центральной

области и опыта с Поволжьем (посылка группы эмигрантов во главе с

О.С.Минором. — K.M.), можно еще отметить в этом направлении дея¬

тельность Орг. Бюро, а именно в военной Петербургской организации:

тут тоже были оказаны кое-какие услуги и удалось помочь Петербург¬

ской организации. Должен прибавить еще, что в те области, где не хва¬

тало людей и с которыми нужно было в особенности спаяться, были по¬

сланы уполномоченные ЦК, это именно на Урал, в Сибирь и на Юг...

Затем, что касается постановки литературы, т.е. периодических органов,

то к концу октября, когда в Россию прибыла часть Центрального Коми¬

тета, который должен был осуществлять функции Центрального коллек¬

тива, была сделана попытка печатания очередного номера "Знамени

труда" в России. Она окончилась неудачей, ибо этот № был напечатан,

но потом весь арестован. Перед этим погиб N9 10—11, который позже

был переиздан сначала за границей, а потом и в России. Дальнейшие

номера "Знамени труда" в России уже не выходили... Я не упоминал еще
о	нескольких других работах, которые выпали на долю Центрального

Комитета в этот период — приходилось совершать поездки, добывать

средства и тому подобное. С начала декабря картина меняется. При¬

шлось бросить всю налаженную работу, ибо разразилось дело Азефа»112.
Уже в годы революции, а особенно после нее происходят достаточно

заметные изменения в составе руководства партии. Они были связаны с

различными причинами: смерть и аресты одних, отход от партийной ра¬

боты других, выдвижение третьих, отставка в 1909 г. старого ЦК и реор¬

ганизация руководящих структур после V Совета партии.
К началу и в рамках исследуемого периода по самым разным причи¬

нам активной работой в руководящих органах партии перестали зани¬

маться следующие видные эсеры (из вышеперечисленных): П.С.Полива¬

нов (покончил жизнь самоубийством в 1903 г.), М.Р.Гоц (умер в 1906 г.),

П.П.Крафт (умер в 1907 г.), Е.К.Брешко-Брешковская (арестована в

1907 г. и содержалась в неволе до 1917 г.), Н.В.Чайковский (арестован в

1907 г., затем совсем отошел от партийной работы), Е.Ф.Азеф (разобла¬

чен в декабре 1908 г.), В.В.Руднев (арестован в 1908 г., затем отошел от

партии), Н.С.Русанов (легализовался и остался в России в годы револю¬

ции), А.И.Альтовский (после 1909 г. ограничивался лишь сотрудничест¬

вом в партийной печати), А.О.Бонч-Осмоловский (арестовывался и

сидел в тюрьмах в 1906, 1908, 1910 или 1911 гг., к активной работе вер¬

нулся лишь в 1917 г.), А.В.Гедеоновский (легально вернулся в Россию

весной 1909 г., поддерживал связь и оказывал помощь ЦК, находясь под

постоянным наблюдением полиции), А.Р.Гоц (арестован в 1906 г., отбы¬

вал 8 лет каторжных работ), В.М.Зензинов (избран на V Совете партии

членом ЦК, был арестован весной 1910 г.), П.С.Иванович-Волошенко (в

эмиграции с 1907 по 1913 г., затем легально вернулась в Россию, но ни

там, ни там активного участия в делах партии не принимала), Е.Е.Лаза-

рев (после кратковременной «отсидки» в 1910—1911 гг. находился в эми¬
135

грации), Е.Е.Колосов (вышел из партии и находился в оппозиции к ру¬

ководству партии), В.В.Леонович (отошел от партийной работы после

разоблачения Азефа), О.С.Минор (арестован в январе 1909 г.), С.Ф.Ми-

халевич (умер в 1912 г. в Петропавловской крепости), В.С.Панкратов (с
1907	по 1912 г. находился в ссылке, затем легально жил в Петербурге),
A.В.Прибылев	(арестован в Москве в 1909 г., сослан, в 1911 г. эмигриро¬

вал, «приобрел звание врача-бактериолога»), А.И.Потапов (легализовался

и жил в России), Л.Э.Шишко (умер в 1910 г.), ЯЛ.Юделевский и
B.К.Агафонов	(исключены из партии в 1909 г. за создание «Союза левых

с.-р.»), А.В.Якимова (жила в России, от вступления в БО дважды отка¬

зывалась).
Таким образом, из 42 человек от активной работы в руководстве пар¬

тии по разным причинам отошло 25 (если к ним прибавить В.М.Черно¬

ва, Н.Д.Авксентьева и А.Ю.Фейта, вышедших из состава ЗД в 1911 г. —

то 28 человек старого руководящего коллектива). Впрочем, Н.Д.Авксен¬

тьев сохранял ключевой пост редактора «Знамени труда» и все равно

должен считаться членом политического руководства.
Но изменения затронули и второй, внутренний, круг политического

руководства, который был намного уже и включал в себя всего лишь не¬

сколько человек. Именно эти люди играли «первую скрипку» во всем

руководстве партии. Условно эту группу можно назвать «коллективным

лидером» (условно потому, что и в нем порой 2—3 человека келейно

принимали решения). Дело в том, что несмотря на то, что каждый из

них имел те или иные качества, необходимые для партийного вождя ха¬

ризматического типа, ни один из них совокупностью этих качеств в нуж¬

ной степени не обладал. Впрочем, еще более важным было и то обстоя¬

тельство, что эсеровская среда, будучи весьма плюралистичной и демо¬

кратичной (при некоторых оговорках), являлась не самой лучшей пита¬

тельной средой для подобного рода лидера. И дело здесь, как представ¬

ляется, не столько в том, что в руководстве ПСР не было людей с авто¬

ритарной жилкой, а в том, что необходим был не просто «харизматичес¬

кий» вождь с авторитарным складом характера (достаточно распростра¬

ненного типа, который в русском революционном движении встречался

весьма нередко), а вождь, вписывавшийся в менталитет и правила игры

плюралистично и демократически настроенной эсеровской среды.
Причину отсутствия общепризнанного единого лидера, именно

вождя, а не общепризнанного авторитетного «лучшего из равных»

(Е.К.Брешко-Брешковская, М.Р.Гоц, Г.А.Гершуни, В.М.Чернов) нужно

искать, помимо всего прочего, и в демократическом характере и мента¬

литете эсеровской среды. По точному замечанию А.Д.Синявского, сде¬

ланному им по другому поводу и много десятилетий спустя, «...по само¬

му психологическому складу авторитарное направление более партийно,

дисциплинированно, прямолинейно, более повинуется авторитету

"вождя”, нежели демократы, которым, по природе, свойственны терпи¬

мость, плюрализм, разномыслие»113.
Как представляется, лидер (вождь) харизматического типа, но в свое¬

образном демократическом обличии в эсеровской среде мог только «вы¬

расти» постепенно. На наш взгляд, наибольшие шансы для этого имели

Г.А.Гершуни, В.М.Чернов и М.Р.Гоц, хотя в силу различных причин (об

этом речь пойдет отдельно) ни одному из них не удалось стать подоб¬

ным лидером. Фактически же мы можем говорить о том, что в ПСР в

период с 1902 по 1914 г. существовал «коллективный лидер» из несколь¬

ких человек, причем состав этого «коллективного лидера» менялся, а ре¬
136

альный статус его членов не всегда соответствовал формальному (в

1909-1914 гг.).
Итак, применительно к периоду 1902—1905 гг. круг лиц, игравших

определяющую роль в партийном руководстве, представляется следую¬

щим (ранжировать их между собой весьма затруднительно): Е.К.Брешко-

Брешковская, М.Р.Гоц, Г.А.Гершуни, В.М.Чернов, Е.Ф.Азеф. Позже,

после своего вступления в ПСР в 1905 г. и избрания в ЦК на I съезде

партии, к ним присоединяется М.А.Натансон. И, напротив, М.Р.Гоц,

прикованный болезнью к креслу, остается за границей, фактически не у

дел, когда все руководство в 1905 г. возвращается в Россию.
В сентябре 1907 г. полиция арестовывает Е.К.Брешко-Брешковскую,

и, несмотря на все попытки организовать ей побег, вернуться к партий¬

ной работе ей не удается до 1917 года. Весной 1908 г. умирает Г.А.Гер¬

шуни. В декабре того же года разоблачают Е.Ф.Азефа. Все это вызывает

изменения и в составе «коллективного лидера». Особо отметим, что с

выборами членов ЦК на партийных съездах (5 выбранных съездом чле¬

нов ЦК, которым дается право кооптирования еще 5 членов) реальный

статус членов «коллективного лидера» обретает и формальный статус

(избранного члена ЦК).
В это время наибольшим влиянием в руководстве партии пользуются

В.М.Чернов, М.А.Натансон, Н.И.Ракитников, А.А.Аргунов. Авторитет

Е.Ф.Азефа (в связи с неудачами БО и отказом продолжать боевое дело) па¬

дает до такой степени, что его на II съезде ПСР в феврале 1907 г. не выби¬

рают в ЦК, а кооптируют, и то лишь после заявления Г.А.Гершуни о со¬

вместном с Е.Ф.Азефом (в качестве помощника) ведении боевого дела.
Что же представляли из себя члены этого «коллективного лидера»?

Уже после Октября 1917 г. в эмиграции В.М.Чернов, размышляя о каче¬

ствах В.И.Ленина как харизматического лидера и вождя партии, пытает¬

ся дать его портрет в противопоставлении с подобной фигурой из эсе¬

ровского лагеря. Из черновых записей Чернова, хранящихся в его лич¬

ном фонде в ГАРФе, вытекает, что он видит две такие фигуры — самого

себя и Г.А.Гершуни. Противопоставление В.И.Ленина и Г.А.Гершуни

крайне симптоматично и дает большой материал для анализа, несмотря

на то, что В.М.Чернов выразил свои мысли в тезисной форме. Часть из

них потом была развернута им и известна нам по его мемуарам —

«Перед бурей», но воспринимается несколько иначе и не дает такого яр¬

кого образа Г.А.Гершуни, как он вырисовывается из тезисов. Приведем

часть этих тезисов: «Гершуни. Голова оценена. Царь и Плеве. Портрет

Гершуни на столе. Начал культурником. Лекции, школы, библиотеки.

Не сразу стал на революционный путь. Но раз стал, раз пришел к

мысли, что нет дороги мимо катастрофы... Так взяться за оружие. Начать

борьбу. Сила примера. Подорвать престиж всесилия. Поднять мужест¬

во, — пример правосудия. Сломить рабскую покорность. Петр Карпо¬

вич. Вооруженное сопротивление. При арестах не даваться живыми,

идти на свой личный страх и риск. Нет. Принцип экономии сил. Орга¬

низованность. Меткость ударов. Идея "защитного отряда", под прикры¬

тием которого остальные могут предаться мирной работе.
Бабушка Брешковская. Носится, как святой дух революции. Везде

собирает людей — от либеральных салонов до студенческих мансард, и

от рабочих квартир до мельниц и барок. Гершуни следом: организацион¬

но закрепляет.
Ленин — издали; появился, когда Октябрьская революция победила.
Гершуни — всегда на боевом фронте, лично руководит.
137

Гершуни — пафос освобождения от проклятой неизбежности наси¬

лия. Тягота, взваленная историей на плечи. Камень с души.
Ленин. Не умеем быть террористами. Все мало, мало. Любил детей,

щенков.
Ораторская сторона. Троцкий — фейерверкер. Мартов — тонкий

диалектик. Плеханов — блестящий стиль, злое остроумие. Уменье вышу¬

тить, блестящие знания с уменьем подать товар лицом.
Ленин — грубый, гипнотизер, упроститель, повторения; брань. Не

беда переборщить, отдельная неправота — ничего не значит. Дурачок

Керенский, нарциссик Керенский.
Гершуни — молчаливый, non multa, sed multimo — "говори короче";

офомная сила слова, чашки весов и тяжкие гири. Интеллигентная] со¬

весть. Множество беззлобного юмора. Любил товарищей. Слабость к

истер[ии] о Балмашеве (так в тексте. — K.M.). Некролог Гоца. Глубоко

привязывался.
Гершуни. На суд, как молодая девица на первый бал. Выход в свет.

На бой, как на праздник.
Ленин — ни за что! Обвинение в запломбированном вагоне, в связи

с неприятелем. Козловский и др. Отрекся, они не большевики = ника¬

кого сепаратного мира — революционная война и довольно болтать.

Кормчие сект[антских] кораблей.
Ленин — любил детей, котят, щенков. Теория Фрейда. Именно бес¬

пощадность, бесчеловечность — уравновешение душевное. Нежность в

семье.
Ленин был добродушен — Бог Янус — незлопамятен — как крупный

Сан-Бернар — случалось проучить — забывал — готов был сейчас же

примирить с собой = всякий может пригодиться в большом хозяйстве и

всякая дрянь может пойти в дело.
Гершуни. Впечатление от него, как от аскета. Отнюдь не был. Любил

жизнь. Бесконечно милые письма. Бездна внимания. Тяжело переживал

отклонения. Кач[ания] Савинкова. Суд... Пушкин.
Ленин: плохой стратег, великий тактик. Предвидения его никуда не

годились. Менял.
Гершуни. Задатки дальнозоркого стратега. Чувство меры в политике.

Велич[авое] равновесие духовных сил. Гармония натуры.
Оба — не избегали мелочей. Крупные люди не боятся черной работы.

Нет опасностей из-за деревьев не увидеть леса. Не были белоручками.
Гершуни как еврей. Чувствовал себя сыном своего народа. Как еврей

может сражаться], как [еврей] спокойно может глядеть в глаза смерти.

Именно участие во всех передовых движениях... Впереди... — создает в

нем свойства, способность на великие дела.
Народническая струя. Кающиеся дворяне, совлечь с себя. Один из

тех людей, которые связывают свою национальность со всем мировым

движением, национальная арена слишком узка, чтобы ограничить себя

ею...»114.
Любопытны воспоминания о Г.А.Гершуни В.Н.Фигнер: «На меня

Гершуни не произвел большого впечатления. Быть может, он много

терял в присутствии такого блестящего человека, как Савинков, а может

быть, потому, что разговоры не были деловыми, не касались и таких

тем, как жизнь в Акатуе, путешествие по Америке, рассказывая о кото¬

рых, он мог развернуться... Его ум, деловитость и искусство говорить я

оценила позже, когда жила в Финляндии»115.
138

М.В.Фроленко, наблюдавший Г.А.Гершуни в Шлиссельбурге, отме¬

чал: «На меня Гершуни произвел впечатление необыкновенно милого,

симпатичного, проникнутого, как говорится, до мозга костей революци¬

онной идеей и похожего, как мне казалось, на Иисуса по своим душев¬

ным качествам. Это был фанатик, но не русский, а восточный, что осо¬

бенно сказывалось в его последнем обращении к товарищам на воле.

Когда он мне его прочел, то даже ему самому показалось, что он малость

пересолил в цветистости фраз, и он заметил: "Я знаю — это не в вашем

вкусе, но я иначе не могу и думаю, что это необходимо"... Как практик

он, вероятно, был плох, но как проповедник неотразим, думаю»116.
Б.В.Савинков вспоминал: «Я знал Гершуни по рассказам Михаила

Гоца. Он отзывался о нем с глубокой любовью и уважением... Вместе с

другими товарищами я видел в нем вождя партии и шефа террора.
...В Гершуни обращала внимание его наружность... На обыкновен¬

ном добром еврейском лице, как контраст ему, выделялись совершенно

необыкновенные большие, молочно-голубые, холодные глаза. В этих

глазах оказывался весь Гершуни. Достаточно было взглянуть на них,

чтобы убедиться, что перед вами человек большой воли и несокрушимой

энергии. Его слова были тоже, по первому впечатлению, обыкновенно

бесцветны. Только в дальнейшем разговоре выяснялась сила его логи¬

ческих построений и чарующее влияние его проникновенной веры в

партию и в социализм»11'.
А вот как характеризовали Г.А.Гершуни его враги, в частности жан¬

дармский офицер А.И.Спиридович, в немалой степени обязанный своей

карьерой аресту Гершуни весной 1903 года. Он писал: «Убежденный тер¬

рорист, умелый, хитрый, с железной волей, Гершуни обладал исключи¬

тельной способностью овладевать той неопытной, легко увлекающейся

молодежью, которая, попадая в революционный круговорот, сталкива¬

лась с ним. Его гипнотизирующий взгляд и вкрадчивая речь покоряли

ему собеседников и делали из них его горячих поклонников»118.
Как серьезно власти относились к Г.А.Гершуни еще в начале его

партийной карьеры, когда возглавляемая им БО совершила ряд успеш¬

ных террористических актов, видно из следующих примеров. В.К.Плеве,

вызвав С.В.Зубатова, указал ему на фотокарточку Гершуни, стоявшую у

него на столе, и заявил, что он не уберет ее до тех пор, пока Гершуни

не будет арестован. По свидетельству А.И.Спиридовича, был пущен слух,

что за его арест дадут премию в 15 тысяч рублей. Сам Спиридович,

вспоминая ночь после ареста Гершуни, писал: «Вернувшись домой, я

продолжал нервничать: как бы не убежал. Всю ночь, как говорила потом

жена, я вскакивал, бредил, кричал. Мне все мерещился побег»119.
Из недостатков, присущих Г.А.Гершуни, некоторые мемуаристы

склонны были отмечать присущий ему мелодраматизм и театральность, а

также плохое понимание психологии людей, которых он вербовал в БО.

Хорошо известны факты, когда он, будучи закован после ареста в 1903 г.

в кандалы, «театрально поцеловал железо»120. Не менее известен факт

его выступлений в Америке после бегства из Сибири в арестантском ха¬

лате и кандалах. Самые резкие и нелицеприятные характеристики

Г.А.Гершуни давал его бывший соратник по БО М.М.Мельников. О сте¬

пени неприятия им Гершуни говорит тот факт, что в 1908 г. в разговоре

с В.Л.Бурцевым он склонен был заподозрить в провокации не только

Е.Ф.Азефа, но и Гершуни, чем поверг своего собеседника в недоумение.

М.М.Мельников считал основными чертами характера Г.А.Гершуни

«хитрость, расчетливость, никогда его не покидавшие, сильнейшую
139

склонность к рекламе, большое честолюбие и гипертрофированное само¬

любие». Вопреки распространенному мнению, Мельников заявлял, что

Гершуни — это человек, «не склонный к экстазу», «ловкий практик-

делец», рассчитывающий «буквально каждый свой шаг в видах какой-

нибудь непосредственной пользы»121.
Как всегда в подобных случаях, трудно судить о степени объектив¬

ности оценок мемуаристов. Отметим лишь то, что взаимоотношения

М.М.Мельникова и Г.А.Гершуни не были безоблачны: именно послед¬

ний заставил Мельникова отказаться в Шлиссельбурге от поручения,

данного им Фроленко, сообщить «на волю» о своих подозрениях в про¬

вокаторской роли Азефа (только он мог дать властям улики против

Мельникова). Фроленко, вспоминавший об этом эпизоде, отмечал, что,

вероятно, этими подозрениями было обусловлено и очень странное по¬

ведение Мельникова в Шлиссельбурге. Фроленко подчеркивал: «Каза¬

лось, он хочет показать жандармам на вышке, что попал сюда по недо¬

разумению; что он, в сущности, ни в чем не виноват»122.
Г.А.Гершуни упрекали и в том, что он, по словам Е.К.Брешко-Бреш-

ковской, «...был крайне неумелым в определении годности того или дру¬

гого типа. Он горячо хватался за всех, кто предлагал ему себя как реши¬

тельного борца, готового сейчас же стать в ряды БО»12*
Его похороны в Париже в марте 1908 г. превратились в грандиозную

политическую демонстрацию, когда процессия, шедшая за гробом, рас¬

тянулась более чем на километр. Представляется, что Г.А.Гершуни имел

все шансы стать общепризнанным вождем ПСР. Таковым при своей

жизни он не успел стать, будучи лишь одним из нескольких наиболее

авторитетных лидеров партии. Что дает основания думать о том, что

Гершуни смог бы стать «первым среди равных»? Как вообще он сумел,

придя в революцию в тридцатилетием возрасте, за считанные годы стать

«равным» людям, подобным Е.К.Брешко-Брешковской, М.Р.Гоцу,
В.М.Чернову и другим, имевшим за своими плечами намного больший

революционный стаж? Почему он стал одним из инициаторов создания

ПСР, ее «членом-учредителем»? Вероятно, ответы на эти вопросы делят¬

ся на две части. Первая связана с условиями образования ПСР, когда

считалось, что решающий голос имеют не старые заграничные револю¬

ционеры, а представители местных российских организаций и союзов.

Именно это и позволило Гершуни и Азефу выступать в роли инициато¬

ров объединительного процесса. Вторая связана с личными качествами

Гершуни. Судя по всему, мы можем вести речь о том, что Гершуни был

ярко выраженным харизматическим деятелем. Такой вывод поддержива¬

ется и свидетельствами людей, его знавших, и отношением к нему на
II	съезде партии, а также анализом качеств его характера. Сильная воля,

умение расположить к себе, ораторские способности в сочетании с уме¬

лым использованием красивого жеста, умение и желание вести за

собой — все эти качества были присущи Гершуни.
Но не становимся ли мы заложниками мифа, созданного эсерами, не

без помощи самого Г.А.Гершуни? Обладал ли он, действительно, качест¬

вами харизматического лидера, или мы имеем дело лишь с имиджем?

Парадокс заключается, на наш взгляд, в том, что, если даже характерис¬

тики М.М.Мельникова во многом и верны, они отнюдь не перечеркива¬

ют мнения о харизматическом характере фигуры Гершуни. Более того,

они, пожалуй, даже усиливают эти мнения. Ведь как это ни цинично

звучит, для подобного лидера главное — имидж, имидж, действующий

на людей и делающий его харизматическим деятелем. Реальные качества
140

в таких случаях отступают на второй план. Другими словами, не так

важно, обладал ли Гершуни в полной мере теми качествами, которые

ему приписывались, сколько важно то, что многие в партии считали, что

они у него есть, и верили в него, готовы были пойти за ним. Характерно

и поведение Г.А.Гершуни на II съезде партии, где он не побоялся пойти

против мнения большинства в своих заявлениях, что кадеты не враги

эсерам и не опасны им, а также вместе с Е.К.Брешко-Брешковской и
В.М.Черновым требовал прекращения разгула экспроприаций. Примеча¬

тельны также свидетельства А.И.Спиридовича и В.Н.Фигнер о том ог¬

ромном влиянии на молодежь, которое он оказывал.
Показательный пример мы находим в воспоминаниях А.А.Биценко,

где она рассказывает о страстных дискуссиях эсерок-каторжанок, бро¬

сившихся «переоценивать ценности» и низвергать авторитеты. По ее

словам, попадало всем: живым и мертвым, «далеким» и «близким»,

«большим», «малым» и «средним». Одной из центральных тем была тема

«любви к дальнему и ближнему» и вопрос о том, допустимо ли бороться

за социализм, ограничиваясь лишь любовью к дальнему, не сочетая ее с

любовью к ближнему. Биценко вспоминала: «Поскольку помнится мне,

привезшие в Мальцевскую "любовь к дальнему и ближнему", тоже ис¬

кавшие абсолютное, находили, кажется, одного счастливого обладателя

этой "гармонии" — Григория Андреевича Гершуни, умевшего сочетать

любовь к дальнему и ближнему (как им казалось)»124.
Но самую яркую характеристику Г.А.Гершуни дала, на наш взгляд,

М.А.Спиридонова, наблюдавшая его на каторге. Она вспоминала: «Пер¬

вое впечатление от Григория Андреевича — это присутствие очень боль¬

шой силы... Удивительны были его глаза. Серо-синие, большой красоты и

сияния. Глаза говорили с вами, утешали вас, ласкали, гневались. Лица не

было видно и неинтересно было видеть, все внимание уходило в глаза...

Он говорил мягко-убедительно, но голос все креп и креп, звук рос и

расширялся, глаза начинали буквально метать молнии, и все взгляды

приковывались к нему... Интересно бывало смотреть на его разговоры с

администрацией: она робела, держалась с ним, как с начальством, и под¬

чинялась беспрекословно его гипнотизирующей воле. Вспоминается Г.А.

в его бесконечных беседах с товарищами, которым каждому по отдельности

и всем вместе он стремился передать максимум своих знаний и опытнос¬

ти и своей доброты... Интересно бывало наблюдать его неизменную вы¬

держку и ровность в обхождении, несмотря на большую нервность и

впечатлительность... Так бывало почти всегда. Спокойствие изменяло

ему, если он встречался в несправедливостью и с людской злобой...
Для его обрисовки не находится подходящих слов. Все наши слова

однобоки, узки, выражают с большой неточностью и бедностью ту или

иную черту из богатства человеческой психики. А Г.А. был какой-то весь

круглый, полноценный, гармоничный. Он — не современный человек, и

к нему наш лексикон имеет мало определений. Он — все. Это сама

живая жизнь. В нем, может быть, как и в самой жизни, была способ¬

ность и к греху. Не знаю... В нем была широта и размах, и спокойная,

меры себе не знающая, духовная сила. Прежде, когда не стыдились го¬

ворить библейским языком, именно на нем хорошо бы все сказалось о

Гершуни. Он сам будто принесен оттуда — из времен библейских, толь¬

ко в теперешнем культурном обличье... Мудрость иного отдельного его

замечания, проникновения в душу была поражающей. Он был добр не

простой добротой. Казалось, в нем сконцентрировалось все прекрасней¬

шее, что имеет в своей духовной сокровищнице еврейская националь¬
141

ность. Он происходил по прямой линии от того колена, которое родило

Христа. Чувство долга, чувство правды, взыскующей града, чувство

любви, часто контролируемое сознанием, — все в нем поглощалось

одним чувством, одним сознанием ежечасного, ежеминутного пребыва¬

ния на служении своей идее...
Он был не только умен и даровит и владел речью своей, как и писал,

в совершенстве, но в понимании происходящего он поражал умением

быстро ориентироваться. И эта способность его, в соединении с созна¬

тельным упрощением себя, и давала ему его блеск. Он был талантлив не

только в работе, не только в организации дела и в конструировании его

в проекции, — но и в самой жизни; в интимно-душевной минутке ее

сказывалась та же полноценность и многоценность способности. Любовь

к жизни, к счастью и радости была в нем, страстном и полном сил че¬

ловеке, совсем языческой. Поражала его энергия. Она была необъятна,

всегда действенна и необыкновенно заразительна... он был большим

ловцом и господином людей. И господство его не было тираническим.

Он сам имел господина над собой и служил ему верно и преданно и

всех, кто входил в круг его влияния, вел вместе с собой на служение

своей идее. В круг же его влияния попадали почти все с ним соприка¬

савшиеся — одни, только любя и безмерно уважая его, другие, отдавая

ему свою волю и душу, как ученики любимому учителю. Со слепым под¬

чинением... Мудрость его обхождения и чистосердечие подхода и манер

растопляли перегородки...»125.
Смерть Г.А.Гершуни помешала ему реализовать весь свой потенциал

и, возможно, занять место не только вождя партии, но и стать крупным

политическим деятелем харизматического типа на общероссийской по¬

литической арене.
Подкрепляет это мнение и характеристика Г.А.Гершуни, данная в

статье «Памяти Гершуни», появившейся год спустя после его смерти в

«Знамени труда» и принадлежащая, судя по стилю, В.М.Чернову. Автор,

прямо называя его «основателем партии», писал о появлении Г.А.Гершу-

ни на II съезде партии: «Перед нами должен был появиться человек, за¬

ложивший в самое глухое время реакции краеугольные камни ПСР... Вся

жизнь его казалась сказкой, романтической поэмой. И большинство

съезда, приветствуя Гершуни как легендарного героя, отнюдь не думало

встретить в нем политического мыслителя, ориентирующегося в новых,

бесконечно-сложных жизненных отношениях, без него сложившихся,

знакомых ему лишь с чужих слов. Товарищи ждали Гершуни — терро¬

риста и агитатора, перед ними выступил могучий оратор, истинный со¬

циалист-революционер с широким и проницательным взглядом на поли¬

тическую жизнь, мыслитель и боец, политический вождь и агитатор в

одно и то же время»126.
Небезынтересно, что именно Г.А.Гершуни от имени ЦК ПСР откры¬

вал III Совет партии 8 июля 1907 года1^7.
Любопытно, что даже в начале 1909 г., когда партию лихорадило от

«дела Азефа», ЗД ЦК ПСР поручала М.А.Натансону, А.А.Аргунову и

И.А.Рубановичу «выяснить способы чествования памяти Гершуни»128.
Помимо Гершуни среди эсеровских лидеров обычно выделяют еще

двух человек, которые могли бы претендовать на эту роль, — В.М.Чер¬

нова и М.Р.Гоца. Эти трое (а также Е.К.Брешко-Брешковская и в силу

сложившихся обстоятельств Е.Ф.Азеф) сыграли важную роль в создании

ПСР. В 1943 г. В.М.Чернов вспоминал о событиях 1901 г.: «Как раз в это

время в просторах России политически-действенное народничество
142

сплотилось в объединенную партию социалистов-революционеров. Весть

об этом привез за границу вместе с призывом так же сплотиться для служе¬

ния общему делу — Г.А.Гершуни. По его мысли и инициативе был налажен

заграничный идейный центр, в руки которого был передан начатый там, на

родине, печатный орган "Революционная Россия". В его ряды встал и я в

качестве "Вениамина партии", в роли как бы младшего брата замечательно¬

го человека того времени, Михаила Рафаиловича Гоца»129.
По поводу Михаила Рафаиловича Гоца сразу же оговоримся, что, на

наш взгляд, он в меньшей степени, чем Г.А.Гершуни, обладал совокуп¬

ностью необходимых для харизматического лидера качеств, хотя, несо¬

мненно, превосходил его как организатор. Паралич, приковавший его к

креслу, а затем и смерть лишили его возможности реализовать эти спо¬

собности.
1 В 1910 г. Б.В.Савинков давал крайне высокую оценку Гоцу, заявляя:

«Я ценил его более, чем кого бы то ни было в партии. В моих глазах

Михаил Гоц всегда был и останется самым крупным революционером

нашего поколения. Только болезнь помешала ему фактически стать во

главе террора и партии»130.
Крайне интересен спор, возникший между Б.В.Савинковым и
В.Н.Фигнер в 1907 г. о том, кто является боле,' талантливым организато¬

ром — М,А Натансон или М.Р.Гоц. Фигнер вспоминала: «Когда, переби¬

рая крупных революционных деятелей, — по поводу М.Натансона я ска¬

зала, что не знаю организатора, который стоял бы выше его, Савинков

стал энергично отстаивать первенство Михаила Гоца и, превознося его,

утверждал, что партию с.-р. создал не кто иной, как он. Савинков не

убедил меня: я указывала на многолетнюю, неоднократно на деле дока¬

занную способность Марка»131. Тем не менее, по позднейшему свиде¬

тельству A.A.Аргунова, бежавшего из Сибири в августе 1905 г. в Женеву,

«центром жизни была квартира покойного М.Гоца. Тут была штаб-квар¬

тира заграничной организации, тут же был фактически центральный ко¬

митет партии»132.
По мнению В.М.Чернова, М.Р.Гоц был «образцом истинного рево¬

люционера» (и в этом с Черновым, по его словам, соглашался Г.А.Гер¬

шуни), не будучи хорошо известен в широких партийных кругах, зани¬

мал в руководстве партии особое место. Его роль — это роль организа¬

тора, роль авторитетнейшего лидера в рамках руководящего кружка,

принимающего решения. Именно он, если верить И.А.Рубановичу, на¬

мечал состав ЦК ПСР, который должен был быть избран на 1 съезде

партии. Место М.Р.Гоца в партийной иерархии помогает понять статья

«Памяти Михаила Гоца», принадлежащая перу Г.А.Гершуни и появив¬

шаяся ровно год спустя после смерти Гоца. Даже делая поправку на

стиль подобных статей, да и стиль самого Г.А.Гершуни, нельзя не обра¬

тить внимания на те высокие оценки, которые он дает М.Р.Гоцу как

«вождю партии». В сентябре 1907 г. Г.А.Гершуни писал: «Широкие пар¬

тийные круги его мало знали. Но для тех, кто с ним сталкивался, он был

братом, другом, учителем. Его положение в Партии и отношение к нему

товарищей было совершенно особое, исключительное. И это потому, что

совершенно исключительным было и отношение его к Партии... Его

жизнь так сливалась с жизнью Партии, что вне ее жизни для него не

было ничего. У Михаила Рафаиловича, перед которым были открыты все

блага жизни, не было ничего, кроме служения делу. И этому делу он

принес горячее, кристально чистое сердце, крупный политический ум,
143

упорным трудом приобретенные знания, изумительную энергию и не¬

обычайную работоспособность.
Но на его долю выпало редкое счастье дать Партии нечто еще боль¬

шее. Михаил Рафаилович, и в этом вся красота, все обаяние его личнос¬

ти, весь секрет его изумительного влияния на окружающих, был совес¬

тью Партии. Это была громадная моральная сила, незримо всегда бывав¬

шая с нами»133.
Об	этом же в конце своей жизни писал В.М.Зензинов: «Михаил Ра¬

фаилович Гоц до сих пор остался в моем сознании примером твердой,

не знающей компромиссов революционной совести»134.
В отрывке, не включенном в воспоминания В.М.Чернова «Перед

бурей», приводится следующая характеристика М.Р.Гоца: «Михаил Гоц об¬

ладал чрезвычайно ясным чутьем и необыкновенно здоровой революцион¬

ной интуицией. Он не обладал ни яркой организаторской, ни красочной

литературной одаренностью или, по крайней мере, не успел их развить; но

глубокая искренность и вдумчивость придавали и его устному, и его лите¬

ратурному слову особый вес и своеобразную выразительность... Он не был

нечувствителен и к своим первым успехам на этом поприще. И, однако,

стоило ему прийти к заключению, что кто-то, рядом с ним стоящий, об¬

ладает пером настоящего литератора или духовным напором истинного,

прирожденного оратора, чтобы он немедленно сказал себе: я лучше возь¬

му себе двойную дозу организационной, административной и даже вся¬

кого рода черновой работы, чтобы такой-то, имярек, мог свободно,

ничем не отвлекаясь, развернуть свои дарования, как писателя и как

трибуна... Он был великолепным типом организатора...»135.
По словам В.М.Чернова, «Гоц с необыкновенной отчетливостью знал

всегда, куда и как он идет; сбои и faux pas были ему незнакомы. Он не

разбрасывал своей энергии, а концентрировал ее с редкой выдержкой,

систематичностью и целеустремленностью... Долгая приглушенность,

подмороженность его кипучей энергии там, в сугробах Сибирской катор¬

ги и ссылки, тут, на свободе, отозвалась бесконечной напряженностью

всей его волевой мускулатуры. Он спешил жить. Эта лихорадочная

спешка не была никогда, и даже близко не подходила к ненужной "сует¬

ливости". Но она переливалась через края, как из переполненного сосу¬

да, и его родные, оглушенные стремительностью этой спешки и неспо¬

собные ее настоящим образом понять, любовно-насмешливо прозвали

его "Миша-торопыга"»136.
Сравнивая М.Р.Гоца с О.С.Минором, который позже своим мемуа¬

рам дал подзаголовок «Воспоминания солдата революции», В.М.Чернов

отмечал: «Если к психике Минора, действительно, так подходило почет¬

ное имя "солдата революции", то это не значит, что к Гоцу шли "гене¬

ральские эполеты". Суетного генеральства он был органически чужд. Но

"солдатом революции" я бы его не назвал. Тут было что-то "не то". Он

был не солдатом, а чистым типом "ударника революции"»137.
Крайне интересны рассуждения В.М.Чернова, сравнивавшего двух

друзей — М.Р.Гоца и О.С.Минора, занимавшего в неформальной пар¬

тийной иерархии несколько меньшее место (до революции он входил в

состав Заграничного комитета, был членом ЦК, а затем в годы револю¬

ции и после нее был уполномоченным ЦК). О.С.Минор не входил в

узкий кружок лидеров партии, хотя и был весьма близок к нему, являясь

«чрезвычайным уполномоченным ЦК».
Эмифировав в 1902 г., О.С.Минор быстро выдвигается на руководя¬

щие посты. Однако, по словам В.М.Чернова, «кроме этого формального
144

места Минора в организации быстро определяет еще и другое, реальное

и боевое. Дом О.С.Минора становится естественным центром идейной и

политической жизни всей тянущейся в сторону партии молодежи...»138.
Сравнивая М.Р.Гоца и О.С.Минора в их извечных спорах друг с дру¬

гом, В.М.Чернов вспоминал: «Минор был демократ до мозга костей. Он

воплощал в себе лучшие и глубочайшие черты того, что обозначается

словом "товарищ". Он по-славянски, по-русски требовал, чтобы все ре¬

шалось скопом, миром, да еще, ежели возможно, соглашением, доходя¬

щим до единогласия, все предварительно хорошенько пообсудив, пораз¬

думав, поспорив, сообща семь раз примерив и лишь после этого отрезав.

Гоц считал, что русская революционная среда чересчур грешит эксцесса¬

ми славянской словоохотливости, тогда как тут часто промедление смер¬

ти подобно. Он проводил принцип строгого разделения труда, полной

ответственности каждого за доверенную работу, но зато и права прояв¬

лять в своей области инициативу и единолично принимать ответствен¬

ные решения. До мелочей и деталей проведенное начало "соборности",

казалось ему, связывает работника по рукам и ногам и, заменяя личную

ответственность какой-то коллективной компромиссной ответственностью,

по существу, приводит к безответственности. Минор считал это вредным

индивидуализмом, эта carte blanche каждого работника в пределах точно от¬

веденной ему миссии тяготила, он в самом процессе работы чувствовал по¬

требность к кому-то прислониться и разделить ответственность за ее реше¬

ние в том или другом смысле. Тщетно пытались третьи лица — в качестве

такого "третьего лица" не раз приходилось выступать и мне — примирить

их, отказаться от возведения своих привычек и предпочтений в принцип и

предоставить друг другу поступать соответственно личным особенностям.

"Миша-торопыга" сам обладал хотя и прочно сдерживаемым шлюзами и

плотинами воли, но бурным темпераментом. Словно весь налитый рту¬

тью, он был весь — движение, и притом порядочный "кипяток".
А.Н.Слетова, первая моя жена, любовно называла его "самоварчиком":

пуф-пуф, закипал, начал выпускать пар, разбрызгиваться и переливаться

через края струйками разгоряченных ощущений. Минору же действия

Гоца не раз казались самоуправством. Он вспыхивал, как порох, попре¬

кая его диктаторскими наклонностями, называя "Маратом в душе". Мы

добродушно смеялись, а Гершуни потом в своих письмах сделал из этого

новую шутливую конспиративную кличку: когда ему приходилось иметь

в виду Гоца, он писал: "передайте Марату"»139.
Особенный протест Минора вызывало то, что Гоц единолично ведал

за границей всем тем, что относилось к деятельности БО, т.к. считал,

что этот круг дел должен быть доверен компетенции Заграничного коми¬

тета. По словам В.М.Чернова, О.С.Минор никогда не мог примириться

с доводами в пользу организационной замкнутости БО, обижаясь и за

себя, и за весь состав Заграничного комитета, и был склонен «...то и

дело снова, несмотря на все уговоры и резоны, ставить по этому поводу

принципиально вопрос о "доверии"»140.
Общепринятым является рассмотрение в качестве основного лидера

партии и фигуры Виктора Михайловича Чернова. Большой интерес

представляет черновая запись самого В.М.Чернова, сделанная им уже в

последней эмиграции, где он говорит о себе в третьем лице: «Характер¬

ные черты лидера партии социалистов-революционеров резче всего вы¬

ступают при параллели с характерными чертами лидера большевистской

партии. Есть люди, которые так срастаются с возглавляемыми ими кол¬

лективами, что трудно их представить вне этих коллективов, в данном
145

случае вне их партий — как и эти партии трудно себе представить без

них. Ленин и Чернов принадлежали к числу таких людей. Один из наи¬

более оппозиционно настроенных к Чернову эсеровских деятелей, Авк¬

сентьев, однажды сказал, что Чернов мог бы mutatis mutandis сказать про

себя и партию то, что когда-то Ломоносов сказал про Академию наук:

меня нельзя отставить от партии, можно только партию отставить от

меня. И действительно, когда после дела Азефа в 1912 г. Чернов удалил¬

ся от центральных органов партии и перестал принимать участие в руко¬

водстве партией из-за границы, вышел в отставку из всех центральных

органов партийной эмиграции и перенес центр тяжести своей работы в

редактирование легального журнала "Заветы", то вскоре оказалось, что

именно...»141.
В.М.Чернов не стал дописывать фразу, зачеркнув все предложение,

но мысль его достаточно понятна. Далее он вновь ее подчеркивает:

«Ленин и Чернов, как психологические и морально-политические типы,

были, действительно, эквивалентны представляемым ими партиям. Оба,

как типы, были глубоко национальны. Но в них воплощены были раз¬

ные, и можно сказать, даже полярно-противоположные стороны нацио¬

нального русского характера»142.
Дочь В.М.Чернова А.В.Сосинская вспоминала: «Отец мой родился на

Волге и был очень-очень русский и по вкусам своим, и голос его и ма¬

неры — все в нем было страшно русское... Вообще для него было харак¬

терно смешение двух совсем разных вещей. С одной стороны, он как бы

был кабинетным ученым, сидел у себя все время, массу писал, мог пи¬

сать целую ночь напролет... А с другой стороны, он был очень близок к

природе... Вообще он очень любил подшучивать над людьми и немнож¬

ко ехидно говорить. И часто на него сердились люди и обижались, хотя

он сам относился добродушно к насмешкам над собой»143.
Весьма интересно суждение о В.М.Чернове известного меньшевика

И.Г.Церетели, высказанное им уже в начале 50-х годов: «В партии соц.-

революционеров Чернов занимал своеобразное положение. Он никогда

не был ни организатором, ни практическим руководителем партии. Эту

роль в дореволюционную эпоху выполняли М.Гоц и Г.Гершуни, а в пе¬

риод февральской революции А.Р.Гоц. Но Чернов с момента основания

партии был ее главным идейным вдохновителем, создателем ее идеоло¬

гии и программы. Особенная роль Чернова в развитии русской социа¬

листической мысли заключалась в том, что, отстаивая завещанную осно¬

воположниками народничества идею сохранения общины как исходного

пункта для развития в России высших форм коллективного хозяйства,

он вместе с тем европеизировал русское народничество, пропитывая его

духом западноевропейского демократического социализма. На его произ¬

ведениях воспитывались кадры партии социалистов-революционеров,

ставшие в эпоху февральской революции признанными руководителями

массового крестьянства... Чернов больше, чем кто-либо другой, способ¬

ствовал внедрению демократических идей в крестьянское движение, и не

было в партии и в идущей за ней крестьянской массе более любимого

имени, чем имя Чернова»144.
Развернутую и достаточно интересную (хотя и не бесспорную) харак¬

теристику фигуры и роли В.М.Чернова в эсеровской партии мы находим

в воспоминаниях H.H.Суханова. По его словам, он «всегда воздавал

должное выдающимся талантам Чернова и вполне разделял тот пиетет к

нему, которым в дореволюционные времена были проникнуты довольно

широкие круги нашей революционной интеллигенции...
146

В создании эсеровской партии Чернов сыграл совершенно исключи¬

тельную роль. Чернов был единственным сколько-нибудь крупным ее тео¬

ретиком — и притом универсальным. Если из партийной эсеровской лите¬

ратуры изъять писания Чернова, то там почти ничего не останется, и ника¬

кой "идеологии", "молодого народничества" из этих остатков создать будет

нельзя. Без Чернова вообще не было бы эсеровской партии, как без Ленина

не было бы большевистской, поскольку вокруг идейной пустоты вообще

не может образоваться серьезная политическая организация.
Но разница между Черновым и Лениным та, что Ленин не только

идеолог, но и политический вождь, Чернов же только литератор. Ленин

создал всю партию, а Чернов только некоторые, хотя и безусловно необ¬

ходимые элементы ее...
...Но Чернов — не в пример Ленину — выполнял в эсеровской пар¬

тии только половину дела. В эпоху дореволюционной конспирации он

не был партийным организационным центром. А на широкой арене ре¬

волюции, несмотря на свой огромный авторитет среди эсеровских работ¬

ников, Чернов оказался несостоятельным в качестве политического вождя.

На широкой арене революции, когда "идеология" должна была уступить

место политике, Чернову суждено было не только истрепать свой авто¬

ритет, но и, пожалуй, сломать себе шею»145.
Не со всеми выводами H.H.Суханова, более категоричными, чем у

И.Г.Церетели (а некоторые столь же категоричные суждения мы найдем

и у П.Б.Струве, и у Б.Н.Николаевского, и у Б.В.Савинкова, а также у

ряда историков), можно безоговорочно согласиться. И хотя, на первый

взгляд, речь идет о нюансах или оттенках, они позволяют несколько

иначе трактовать фигуру В.М.Чернова.
Попробуем задаться вопросом: почему В.М.Чернов «...был единст¬

венным сколько-нибудь крупным теоретиком — и притом универсаль¬

ным» в партии эсеров? Одна часть ответа лежит на поверхности — он

без сомнения был одним из самых одаренных и способных к данному

делу людей в эсеровской среде. Вторая — именно В.М.Чернов, с прису¬

щими ему свойствами к поиску компромисса, синтеза, позволявшими

ему находить «среднюю позицию», «золотую середину» между Сциллой и

Харибдой идейного разномыслия в неонароднической среде, оказался

самым подходящим человеком для создания программы, приемлемой (в

большей или меньшей степени) для подавляющего большинства течений

неонароднической мысли и тактики. Подобное соединение являлось

важным условием, выдвигаемым к новой концепции.
Нельзя согласиться с H.H.Сухановым, что без Чернова вообще не

было бы эсеровской партии, поскольку вокруг идейной пустоты вообще

не может образоваться серьезная политическая организация. Неонарод-

ническая партия (или партии) была бы, и складывалась бы она не вокруг

«идейной пустоты», а вокруг одного из тех течений неонароднической

мысли, которые выступали в качестве оппонентов концепции В.М.Чер¬

нова. То, что она победила и стала вскоре официальной, совершенно не

означает, что она была единственной, как не означает и того, что Чер¬

нов был единственным теоретиком в неонароднической среде (самым

талантливым, но не единственным). Не будь его, неонародническая пар¬

тия (или несколько партий) взяла бы на вооружение одну из тех концеп¬

ций, которую предлагали Н.И.Ракитников; Н.С.Русанов и И.А.Рубано¬

вич; Я.Л.Юделевский; максималисты или публицисты «Русского богатст¬

ва» (некоторые из них позже все-таки создали свои собственные партии

и организации).
147

Феномен В.М.Чернова и его место в партии отчасти прорисовывают¬

ся из характеристики М.В.Вишняка, вспоминавшего о I съезде ПСР:

«Большинство съезда состояло из классического типа народников-идеа-

листов: энтузиасты и народолюбцы позитивной складки из нужд и инте¬

ресов трудящихся выводили начала свободы и справедливости. Иногда

проступала отчетливая струя неизжитого анархизма 60—70-х годов или

струя модного марксизма, недоразвившегося до ортодоксии. Всю эту раз¬

ноголосицу приводил к некоему общему знаменателю В.М.Чернов. Он был

головой выше всех других членов съезда. И ему не было абсолютно чуждо

ни одно из разноречивых мнений, высказывавшихся на съезде. В то же

время он в совершенстве владел искусством составлять растяжимые форму¬

лы, которые можно толковать и так и эдак (выделено нами. — K.M.). Чер¬

нов был главным докладчиком и оппонентом от имени ЦК партии, ав¬

тором почти всех резолюций и редактором протоколов, в которых его

речи появились в литературно отделанном, исправленном и дополнен¬

ном виде»146.
Ни в коем случае не преуменьшая талант В.М.Чернова как теоретика

и идеолога, хотелось бы подчеркнуть, что возвышался он на голову над

всеми в рамках им созданной и победившей во внутрипартийной борьбе

концепции, которая и победила-то во многом потому, что позволяла

«сгладить» и «примирить» (до некоторой степени) все существующие в

эсеровской среде идейные течения. Но это не является свидетельством

того, что роль теоретика не мог бы выполнить, скажем, Н.И.Ракитников,

найди именно его проект программы большую поддержку среди лидеров

партии и местных организаций. Другое дело, что, не будучи столь талан¬

тлив и не имея способности В.М.Чернова к «синтезу», он не смог бы,

вероятно, сыграть ту роль, которую играл В.М.Чернов. Крайне интере¬

сен тот факт, что программу Н.И.Ракитникова, выдержанную в духе

«теоретического максимализма» («программа социально-революционно-

го переворота», где программы-максимум и минимум были слиты и вы¬

текали друг из друга), по его словам, поддерживало большинство партии.

Кроме того, Н.И.Ракитников утверждал, что Г.А.Гершуни (от него в этот

момент многое зависело) заявлял, что «...теоретически он стоит на точке

зрения Ракитникова, но по соображениям политической агитации счита¬

ет необходимой программу-минимум»147.
Необходимо подчеркнуть, что спор о том, вносить или не вносить

программу-минимум в программу партии, вытекал из разных концепций

Н.И.Ракитникова и В.М.Чернова. Но эти две концепции намного ближе

друг к другу, чем альтернативные им концепции Я.Л.Юделевского,

Н.С.Русанова и публицистов «Русского богатства». Это обстоятельство

помогает понять и ту парадоксальную ситуацию, что после самоустране¬

ния В.М.Чернова в 1911 г. из руководства партии Н.И.Ракитников в ка¬

честве редактора «Знамени труда», будучи в некоторой степени «ерети¬

ком» по отношению к официальным ортодоксальным партийным взгля¬

дам, тем не менее верой и правдой служил им, отстаивая их от нападок

«справа» — со стороны другого редактора центрального органа Н.Д.Авк¬

сентьева (впрочем, не только от Н.Д.Авксентьева и не только «справа»).

В это время в партии Н.И.Ракитников рассматривался как защитник

«ортодоксии», «правоверный эсер», «второй» человек в «идеологическом

ведомстве» после В.М.Чернова. Но ведь не исключено, что могло быть и

наоборот, несмотря на большую талантливость В.М.Чернова как теоре¬

тика.
148

Другое дело, что если бы «официальным теоретиком» в ходе станов¬

ления партии стал бы не В.М.Чернов, то перспектива возникновения не¬

скольких неонароднических организаций была бы более актуальна с

самого начала. Впрочем, и создание «единой» ПСР только отсрочило эти

процессы, завершившиеся позже возникновением партии энесов, макси¬

мализма, группы «инициативного меньшинства» Я.Л.Юделевского, «пра¬

вых эсеров» Н.Д.Авксентьева, «марксиствующих эсеров» Шимановского

и «левых эсеров» (в 1917 г.) и др.
Роль В.М.Чернова в партии отнюдь не исчерпывается ролью «литера¬

тора», написавшего партийную программу и ряд теоретических статей.

Представляется, что помимо этого, дававшего ему статус «официально¬

го» и главного теоретика партии, его «незаменимость» в руководстве

партии вытекала из того, что в силу личных качеств В.М.Чернов, как

никто другой, мог компромиссными формулами, решениями, резолю¬

циями снять большую часть идеологических разногласий, примирить их

между собой. Те, кто позже иронически сравнивал роль В.М.Чернова в

партии с «универсальным пластырем»148, были во многом правы. Стрем¬

ление собрать в партии как можно больше полезных для нее людей, не¬

смотря на ощутимое идейное разномыслие, было присуще не одному

только В.М.Чернову, но всему складывавшемуся руководящему кружку

партии. Роль В.М.Чернова не только в написании программы, устроив¬

шей «почти всех», но и в том, что в повседневной практической деятель¬

ности руководства партии он лучше всех мог снять «идеологические тре¬

ния» в нем. Продолжая аналогии оппонентов В.М.Чернова, его роль в

партии можно сравнить не только с «универсальным пластырем», но и с

«клеем», соединяющим разнородные элементы в нечто более или менее

единое, а также и с «универсальной смазкой», позволяющей снимать

трения и дающей возможность работать всему механизму.
В постоянном стремлении В.М.Чернова к синтезу, соединению в со¬

здаваемых им конструкциях противоречивых элементов, на наш взгляд,

заключалась его сила и одновременно слабость как идеолога и теоретика.

Он неоднократно подчеркивал свою приверженность к «средней пози¬

ции», заявляя, что «синтез — это душа нашей партии», называл себя

«двойным ревизионистом» — старого народничества и ортодоксального

марксизма. В.М.Чернов совершенно справедливо полагал, что только «на

чистом поле абстракции» можно создавать строго логичные и стройные

идейные и тактические концепции, рассыпавшиеся от столкновения с

«нелогичной» жизнью. Сила подобного подхода Чернова заключается в

том, что при конструировании концепции (или выборе тактической по¬

зиции) он всегда старался «танцевать от печки», т.е. от реальной, весьма

противоречивой и не поддающейся полному осмыслению действитель¬

ности. Он стремился создавать концепции в максимальной степени при¬

способленные к противоречивым тенденциям, а значит, максимально

гибкие, эластичные конструкции, способные выдерживать «излом».

Опыт неопровержимо свидетельствует, что жесткие, «железобетонные»

идейные и тактические конструкции, будучи весьма логичны, стройны,

последовательны (а в силу этого — порой привлекательны и убедитель¬

ны), не в состоянии адекватно отражать наш сложный, противоречивый

и изменчивый мир и не обладают необходимым запасом прочности, а

поэтому склонны к разрушению.
Слабость же В.М.Чернова и его конструкций лежала вне его, а имен¬

но в восприятии его синтеза как эклектизма, как соединения несоедини¬

мого, как строительства из всего, что подвернется под руку. Его кон¬
149

струкциям, с точки зрения многих, не хватало внутренней стройности и

логики, убедительности, идейной выдержанности, которую, как правило,

понимали как выдержанность в одном идейном ключе. Представляется,

что В.М.Чернов, к которому его идейные оппоненты относились снисхо¬

дительно, а порой полупрезрительно за «идейную окрошку», не так уж

был неправ, отдавая предпочтение «жизненной правде», а не внешней

стройности и убедительности концепций. Отсюда вытекает не утвержде¬

ние о том, что конструкции В.М.Чернова отличались непогрешимостью

и не содержали ошибок, а лишь то, что подобный метод создания идей¬

ных и тактических концепций (вообще более присущий эсерам, чем,

скажем, социал-демократам) представляется намного более оправданным

и привлекательным, особенно на фоне творчества части российских ре¬

волюционеров и радикальных реформаторов, с их логичными и убеди¬

тельными теориями, воплощение в жизнь которых дает результаты, весь¬

ма далекие от заявленных, но зато ломающие общество «через колено» и

имеющие порой весьма тяжелые последствия.
Конечно, не только В.М.Чернов объединял и связывал всех этих

людей. В разной степени этому способствовали и стремились к этому все

или почти все лидеры эсеровской партии (и не только лидеры), т.к. пре¬

обладало чувство единого дела и желания единения сил. Забегая вперед,

отметим, что в последующем, когда центростремительные силы в партии

ослабли, когда некоторые прежние лидеры партии, символизировавшие

единство и силу ПСР, умерли или были арестованы, В.М.Чернов со сво¬

ими соратниками (частью прежними, частью новыми) уже не смог про¬

тивостоять центробежным силам, разрушающим партийное единство (в

том числе и морально-психологическое). Отметим, что часть его преж¬

них коллег по ЦК ставила В.М.Чернову в вину ту позицию ухода от пар¬

тийных дел, которую он занял после появления весной 1911 г. «Заклю¬

чения Судебно-Следственной комиссии». Этот уход, продиктованный,

судя по всему, личной обидой, ослабил позиции «центристов-ортодок-

сов» в партийном руководстве, что, в свою очередь, повело к усилению

«правых» и фактическому расколу и обессиливанию всего руководства в

целом. Кроме того, Чернов так повел дело с журналом «Заветы», что

спровоцировал новый конфликт в партийной среде.
Крайне любопытно, что именно весной 1911 г. Н.А.Лазаркевич сето¬

вал, что эсерам «ужасно сейчас нужен связующий человек, которого все

бы любили»149. Представляется, что В.М.Чернов в партии играл первое

время именно такую роль — роль ее «любимца» и «связующего челове¬

ка»150.
Все вышесказанное, впрочем, не должно умалять достоинств
В.М.Чернова как идеолога и теоретика партии, да и как разносторонне

развитого человека. Любопытно, что среди черновиков В.М.Чернова мы

находим и художественные произведения — рассказы, пьесы, стихи, на¬

писанные до и после революции151.
Порой В.М.Чернова упрекали в самодовольстве, излишнем самолю¬

бии и обидчивости. Насколько эти упреки были справедливы, судить

трудно. Но была у него ставшая притчей во языцех неаккуратность в от¬

ветах на письма. Так, подтрунивая над известной нелюбовью В.М.Чер¬

нова отвечать на письма, Е.Е.Лазарев в январе 1914 г. замечал: «Душевно

рад, что Вы еще грамотный и не разучились собственноручно отвечать

друзьям. Я радовался тому, что Вы не разучились отвечать недругам»152.

По свидетельству И.И.Старынкевича, на В.М.Чернова как редактора

всегда жаловались за его, «пожалуй, легендарную лень»153. Последнее,
150

насколько можно понять из переписки, было связано с тем, что
В.М.Чернов подолгу задерживал рукописи, тянул с ответом, отвечал

порой лишь на повторные письма и т.п.
И тем не менее огромный авторитет В.М.Чернова как теоретика в

партии и вне ее признавался многими. Любопытно, что в начале 1914 г.

М.В.Вишняк, подыскивая для энциклопедии братьев Гранат автора ста¬

тьи о народничестве, обратился с просьбой взяться за нее к В.М.Черно¬

ву. Вишняк подчеркивал желательность того, чтобы эта статья — «одна

из коренных в Словаре» — была написана им, но, зная некоторую не¬

обязательность В.М.Чернова, спрашивал его дотошно, напишет ли он ее

к сроку, не подведет ли редакцию и его. М.В.Вишняк просил в случае

отказа «указать достойного кандидата. Я, по крайней мере, — писал

он, — ищу и не вижу»154.
В феврале 1914 г. молодой эсер П.А.Сорокин, в будущем социолог с

мировым именем, писал В.М.Чернову: «От души благодарю Вас за Ваше

хорошее и сердечное письмо. Если мое письмо доставило Вам нравст¬

венное удовлетворение, то Вы поймете ту большую и живую радость, ко¬

торую вызвало во мне Ваше чуткое письмо, подчеркиваю Ваше, потому

что "капля Вашего меду" во мне, говоря откровенно, гораздо больше,

чем Вы предполагаете... Поэтому вступить с Вами в непосредственную

переписку — о чем когда-то только мечталось, конечно, факт психоло¬

гически для меня далеко не безразличный...»155.
Вспоминая о степени популярности В.М.Чернова в 1917 г.,

М.В.Вишняк писал: «Для большинства эсеров его авторитет, особенно в

первые месяцы революции, был бесспорен. В популярности с ним могли

конкурировать только Керенский и Брешковская»156.
Другой ключевой фигурой «коллективного лидера» в эсеровской пар¬

тии являлась фигура Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской

(урожд. Вериго) — «бабушки русской революции». Представляется доста¬

точно верной характеристика Е. К. Брешко-Брешковской, данная
В.М.Черновым: «Катерина Брешковская никогда не была приспособлена

к руководящей роли в центре большой политической организации. Тут

ей было не по себе. Не теоретик, не стратег и не тактик была она, а

проповедник, апостол, убеждающий словом и еще более — действенным

примером. К ней всегда тянулись молодые души, потому что она в них

верила и этой верой заставляла их стать выше самих себя. Всем она

щедро оказывала моральный кредит, но от всех требовала, чтобы за сло¬

вом шло полноценное дело. И так как сама она была цельная, словно

вырубленная из одного куска гранита, от нее излучалось во все стороны

сияние такого морального авторитета и высокого престижа, который да¬

ется немногим избранным натурам...»157.
Ее роль в создании партии трудно переоценить. Она, по меткому вы¬

ражению В.М.Чернова, витала по всей России, как святой дух револю¬

ции, зовущий «молодежь к служению народу, крестьян и рабочих — к

борьбе за свои трудовые интересы, ветеранов прошлых лет — к возврату

на тернистый путь революции»158.
Сама Е.К.Брешко-Брешковская о своей работе в 1897—1903 гг. вспо¬

минала так: «...целых шесть лет железнодорожные вагоны были, можно

сказать, моей квартирой. Я собирала людей по ночам на речных барках,

в городских квартирах, в крестьянских избах, в лесах; но теперь — этого

не было в прежние времена — почва для меня была подготовлена кем-

нибудь»159.
151

В 1910 г. в «Знамени труда» она характеризовалась так: «Бабушка,

как заботливый садовник, ухаживала за первыми зародышами, за первы¬

ми молодыми ростками нашей партии... Влияние Бабушки было огром¬

но. Она была сильна не эрудицией, не теорией, — на что в то время был

спрос в учащейся молодежи, — хотя и в этой сфере она умела излагать

свои взгляды ясно и убедительно. Ее сила была в огромном нравствен¬

ном авторитете... Она не подталкивала людей, не взвинчивала их искус¬

ственно. Она была для всех бродилом, могучим возбудителем. Все от со¬

прикосновения с нею становились лучше, чище, сильнее»160.
Она не была теоретиком, но в определении тактической концепции

партии играла не последнюю роль. Сторонница идей «всенародного во¬

оруженного восстания», «массовичка» до мозга костей, она противо¬

стояла попыткам части руководителей партии усилить «террористи¬

ческую составляющую» эсеровской тактической концепции. Примеча¬

тельно свидетельство И.А.Рубановича, крайне пораженного тем, что

«бабушка», никогда не повышавшая голос, кричала в спорах с Е.Ф.Азе¬

фом, желавшим после убийства В.К.Плеве подписать извещение об этом

именем БО.
А.И.Спиридович так охарактеризовал арест в 1907 г. в Симбирске

Е.К.Брешко-Брешковской, приехавшей на предполагавшийся съезд орга¬

низованных крестьян: «Арест столь популярной, энергичной и опытной

работницы, какою являлась "бабушка", был одним из сильнейших ударов

для партии. Целая отрасль партийной деятельности, работа в крестьянст¬

ве, теряла не только своего главного идеолога, но и главного организа-

тора-практика»161.
Судя по всему, Е.К.Брешко-Брешковская занимала в партии особое

место: она не просто обладала огромнейшим моральным авторитетом, не

просто являлась живой легендой и «бабушкой русской революции», ее

не только уважали, но и любили. Она была связующим элементом для

многих очень разных людей, и, вероятно, не случайно накануне войны

эсеры энергично пытались устроить ее побег. Она была нужна более

всего в это время — время распада морально-психологических связей,

ранее объединявших всех этих людей в партию, расползающуюся на гла¬

зах на кучки и группки недовольных и враждующих друг с другом.
Н.Д.Авксентьев вспоминал: «Но к Бабушке прибегали не только за

материальной помощью, но еще больше — опять, как всегда и везде, —

за моральной поддержкой. И Бабушка была спасительницей многих и

исповедницей едва ли не всех, с кем сталкивала ее судьба. И с какой

деликатностью, какой чуткостью, какой терпимостью к слабостям других

умеет подходить она, к слабостям, которые ей самой чужды»162.
Хорошо ее образ рисует такой «специфический» свидетель, как заве¬

дующий арестантскими помещениями Петропавловской крепости

Г.А.Иванишин, на чьем «попечении» Е.К.Брешко-Брешковская находи¬

лась с октября 1907 г. до мая 1910 г. В своих записных книжках он

писал: «Старушка эта своим философским складом ума, своим терпени¬

ем, незлобивостью к окружающим ее лицам и отсутствием каких-либо

претензий представляет из себя "Диогена в юбке". Она всегда приветли¬

ва, вежлива и всем довольна... Удивительная старуха по бодрости духа: ее

судили и осудили, а она держит себя так, как будто с нею ничего не

произошло, так она пишет в письмах к своему брату Вериго и к сестре

Литиной, она их еще бодрит, хотя ходит "на трех ногах" — с палочкой,

тихо и с трудом поднимается на лестницу, во второй этаж... Замечатель¬

но, что "бабушка революции", пробывши на каторге 20 лет и перенеся
152

много разных невзгод, сохранила полную незлобивость к окружающим ее

людям и другие душевные качества... Как далека эта "бабушка” от всех ны-

нешних!»1°3 Из Сибири своим друзьям Е.К.Брешковская писала: «Вопрос

кончины меня не занимает. Не имею причины думать я о нем, напротив,

всегда видится даль, и перспектива довольно ясна и хороша. То ли во мне

самой сидит розовая краска, все под свой цвет окрашивающая, то ли мир с

человеком совсем не так дурен, как видят его другие многие»164.
Вместе с тем Е.К.Брешко-Брешковская была натурой импульсивной,

чем доставляла немало хлопот коллегам по ЦК ПСР. В.М.Чернов вспо¬

минал: «В старости Бабушка не раз добродушно рассказывала, каким

большим наказанием была она для своей старой няни, которую то мучи¬

ла во вспышках детского гнева, то душила в объятиях в порывах раская¬

ния. И более полувека спустя нетрудно было узнать в перевалившей на

седьмой десяток лет Бабушке ту же самую бурную Катю — только на

этот раз она так же своевольно, чуть не руками и ногами, обрабатывала

захотевший, видите ли, стать ей политической нянькой-указчицей Цент¬

ральный Комитет партии социалистов-революционеров»165.
Имена Е.К.Брешко-Брешковской и Н.В.Чайковского хорошо были

известны за границей и в России, что приковывало всеобщее внимание

к процессу над ними, который состоялся в 1910 г. Мужественное пове¬

дение Е.К.Брешко-Брешковской на следствии и суде (Н.В.Чайковский до¬

казывал свою непричастность к деятельности ПСР)1®6 имели для эсеров

большое моральное значение. В 1910 г. в передовице «Знамени труда», по¬

священной «бабушке», заявлялось: «Бабушка от нас далеко, но душой и

мыслью она с нами. За время короткого общения с жизнью в течение про¬

цесса она перестрадала с нами наши горести и болезни. И теперь ее могу¬

чий, крепкий дух, передумав наши думы, изведав наши сомнения, через

стены тюрьмы зовет нас снова на борьбу, на работу. И пусть вдохновляет

нас в этой борьбе ее образ, стойкий, несокрушимый»167.
Цельность натуры Брешко-Брешковской, неудачная попытка побега,

а затем ее семидесятилетний юбилей, отмеченный прессой, сделали ее

имя одним из самых известных и популярных у широкой публики. Ее

верность своим идеалам и стойкость сделали «бабушку» весьма популяр¬

ной и уважаемой среди «молодых» эсеров, зачастую очень критически

относившихся к «старикам» из руководства партии за совершенные ими

просчеты и ошибки.
Любопытно, что после неудачного побега Е.К.Брешко-Брешковской

власти поместили ее в одиночку Иркутской тюрьмы, держа, по словам

Е.Е.Лазарева, «...не только под замком, но и под печатью на замке,

чтобы ключники без смотрителя не могли отпирать»168. В 1913 г. один из

сотрудников «Заветов» ссыльный эсер С.Т.Ельяшевич (Сергей Край-

ский) в письме к С.П.Постникову отмечал, что Е.К.Брешко-Брешков-

скую держат в тюрьме незаконно, т.к. «...по Уставу ею преступления еще

не совершено, это только проступок, подлежащий мировому суду и ка-

раемый пустяками». Он подчеркивал: «Об этом в Петербурге стоило бы

кричать даже и инолагерным людям. Личность, в сущности говоря, по

значению, должно быть, подобна Л.Н.Толстому. Тот был подвижником

слова, а она подвижница дела»169.
Много лет спустя Н.Д.Авксентьев замечал: «Екатерина Константи¬

новна отдала жизнь свою политике, революции. Но не этим прежде

всего· и в особенности дорога она людям. Она выше политики и шире

революции... Жить, осуществлять себя в мире для Бабушки значит лю¬

бить. Старик Аксельрод так на склоне дней писал о Бабушке: "Было в
153

Брешковской что-то исключительное, свойственное ей одной, что за¬

ставляло меня — да и не только меня одного — преклоняться перед ней.

Это были не какие-либо новые идеи, не особенные таланты, а ее огром¬

ная, живая, страстная любовь к народу. Любовь всепоглощающая, без¬

мерная любовь, а не чувство отвлеченного долга, была двигателем всей

ее жизни. Она умела любить не только каждого человека из простого

народа, но и весь народ, как огромный коллектив"»170.
В узкий круг членов «коллективного лидера» входил и Евно Фишеле-

вич Азеф. Его личность и место в партийной иерархии рассматривается

нами в отдельном параграфе, и поэтому здесь отметим лишь следующее.

Е.Ф.Азеф являлся одной из ключевых фигур «коллективного лидера» в

1902—1904 гг., затем неудачи и бездеятельность БО в 1905—1908 гг. не¬

сколько ослабляют его авторитет и влияние (впрочем, остававшиеся до¬

статочно значительными).
В период с января 1906 г. по май 1909 г. (от I съезда до V Совета

партии) состав «коллективного лидера» претерпевает значительные изме¬

нения. Помимо В.М.Чернова, Е.Ф.Азефа (до декабря 1908 г.), Е.К.Бреш-

ко-Брешковской (до осени 1907 г.), Г.А.Гершуни (с февраля 1907 г. до

начала 1908 г.) в него входят М.А.Натансон, А.А.Аргунов, Н.И.Ракитни¬

ков. Представляется, что к 1908 г. вплотную к нему приближается и

Н.Д.Авксентьев. Таким образом, к весне 1909 г. из прежних членов «кол¬

лективного лидера» остался только один В.М.Чернов.
Марк Андреевич Натансон являлся живой легендой народнического

периода освободительного движения в России. Выше уже упоминалась

высокая оценка его фигуры, данная В.Н.Фигнер, оспаривавшей мнение

Б.В.Савинкова о непревзойденности организационных талантов

М.Р.Гоца. М.А.Натансон довольно долго отказывался вступать в ПСР,

затрудняясь сделать свой выбор между этой партией и РСДРП, предпо¬

читая помогать и тем и другим. По словам самого М.А.Натансона, он и

его жена отказались в 1902 г. от предложения своего старого знакомого

вступить в ПСР, мотивируя это тем, что с 1894 г. были оторваны от Рос¬

сии, не знали состава партии, который был в то время еще текущим171.

В феврале 1904 г. они перебрались за границу, где уже «пошли разгово¬

ры вплотную» о вступлении Натансона в ПСР. В 1910 г. он заявлял: «У

меня были два довода против: 1) неполное согласие с некоторыми по¬

дробностями программы; 2) присутствие в партии новых и незнакомых

людей, именно присутствие Ивана Николаевича (псевдоним Е.Ф.Азе¬

фа. — K.M.), про которого ходили недобрые слухи»172.
М.А.Натансон возобновляет прежние дружеские отношения с

Г.В.Плехановым, налаживает контакт с В.И.Лениным, который одно время

даже был очарован Натансоном. Н.К.Крупская вспоминала: «Натансон был

великолепным организатором старого типа. Он знал массу людей, знал пре¬

красно цену каждому человеку, понимал, кто на что способен, к какому

делу кого можно приставить. Что особенно поразило Владимира Ильича, —

он знал прекрасно состав не только своих, но и наших с.-д. организаций,

лучше, чем многие наши тогдашние цекисты»173.
С правоверными с.-д. М.А.Натансон расходился во взглядах на аг¬

рарный вопрос, а эсеров предостерегал от начала террористической

борьбы, заявляя В.М.Чернову: «Не торопитесь провозглашать террор.

Более чем вероятно, что им придется кончить. Но никогда не годится с

него начинать»174. Примечателен эпизод, рассказанный Н.К.Крупской о

«романе» В.И.Ленина с М.А.Натансоном, относящийся к весне 1904

года. По словам Н.К.Крупской, «Владимиру Ильичу показалось, что На¬
154

тансона можно бы убедить стать социал-демократом. Натансон очень

был близок к социал-демократической точке зрения. Потом кто-то рас¬

сказывал, как этот старый революционер рыдал, когда в Баку впервые в

жизни увидел грандиозную демонстрацию. Об одном не мог Владимир

Ильич сговориться с Натансоном. Не согласен Натансон был с подходом

социал-демократии к крестьянству. Недели две продолжался роман с

Натансоном. Натансон хорошо знал Плеханова, был с ним на "ты". Вла¬

димир Ильич разговорился с ним как-то о наших партийных делах, о

расколе с меньшевиками. Натансон предложил поговорить с Плехано¬

вым. От Плеханова вернулся каким-то растерянным: надо идти на уступ¬

ки... Порвался роман с Натансоном. Владимиру Ильичу досадно стало

на себя, что он с человеком другой партии стал говорить о делах соци¬

ал-демократии, что тот посредником каким-то явился. Досадовал на

себя, досадовал на Натансона»175.
На выбор М.А.Натансона в пользу ПСР, надо полагать, оказали вли¬

яние и неуспех его попытки (с одобрения М.Р.Гоца и В.М.Чернова) до¬

говориться с Г.В.Плехановым об организации конференции оппозици¬

онных партий, с энтузиазмом взяв на себя «...задачу подготовки идущего

как угодно далеко и глубоко внутреннего программного и тактического

сближения...» эсеров с социал-демократами’76. Общественный резонанс

на гибель В.К.Плеве заставил М.А.Натансона изменить свое насторо¬

женное отношение и к террору и к эсеровской партии в целом.
Пониманию своеобразной фигуры М.А.Натансона лучше всего спо¬

собствует довольно точная характеристика, данная ему В.М.Черновым,

который отмечал: «В личных отношениях он проявлял большой психо¬

логический такт. Смотря по собеседнику он инстинктивно умел выдви¬

нуть то ту, то другую сторону одной и той же программы. Его специаль¬

ностью были "переговоры", в которых ценно умение затушевывать ост¬

рые углы, замять недоразумения, уладить трения. В нем не было того

идейного огня, который дает человеку сделаться "властителем дум" моло¬

дого поколения. Не было и сил для самостоятельного идеологического

творчества. Его ценили как "мужа совета". Недоброжелатели звали его

"премудрой крысой Онуфрием", считали большим хитрецом и политика¬

ном. Несомненная опытность и умение в каждом критическом деле

Сфуппировать все pro et contra сделали бы его совершенно незаменимым

человеком, если бы не одна тайная Ахиллесова пята: парализующая

волю нерешительность в критический момент, когда нужно принять от¬

ветственное решение»177.
О	том, что М.А.Натансону тяжело давалось принятие решений в не¬

которых критических ситуациях, свидетельствует его нерешительность и

растерянность накануне бегства Азефа (впрочем, за редким исключени¬

ем, в этом можно упрекнуть большинство видных эсеров). Более показа¬

тельно, что М.А.Натансон проявлял колебания и в конце 1911 г. на за¬

седаниях ЗД ЦК ПСР, где решались вопросы об отношении партии к

убийству П.А.Столыпина Д.Г.Богровым и о желании Н.Д.Авксентьева,

И.И.Фондаминского, С.Н.Слетова и Б.Н.Лебедева издавать свой собст¬

венный групповой орган (о чем подробно речь пойдет отдельно).
М.А.Натансон был весьма авторитетной фигурой в эсеровской пар¬

тии. Так, по свидетельству Б.В.Савинкова, сделанному применительно к
1907	г., «в ЦК в то время кроме Азефа наибольшим влиянием пользова¬

лись Чернов и Натансон»178. Вспоминая о I съезде партии, М.В.Вишняк

писал: «Всеобщим почтением был окружен убеленный сединой Марк

Андреевич Натансон. Его влияние в партии было очень значительно, но,
155

по-видимому, — в заседаниях ЦК и в кулуарах. На съезде он выступал

редко, неумело, был почти косноязычен»179. В.М.Зензинов, говоря о
1908	г., отмечал, что М.А.Натансон являлся одним «...из самых влиятель¬

ных членов Центрального Комитета»180. Но именно эта нерешительность,

колебание, стремление найти компромисс не позволяли М.А.Натансону

стать безусловным лидером даже в тех коллективах, где он возвышался

над остальными чуть ли не на целую голову, как, скажем, в ЦК ПЛСР.
Другая видная фигура «коллективного лидера» ПСР — Андрей Алек¬

сандрович Аргунов — сыграл крупную роль в истории ПСР ее начально¬

го периода. Начав свою революционную деятельность на рубеже 80—90х

годов XIX в., А.А.Аргунов в 1893 г. создает в Саратове нелегальный кру¬

жок «Земля и Воля», а в 1895—96 гг. (там же) «Союз социалистов-рево¬

люционеров». Значение «Союза», вошедшего позже составной частью в

ПСР, и издаваемой «Союзом» «Революционной России» (позже ставшей

ЦО ПСР) в деле самоопределения и объединения различных эсеровских

кружков трудно переоценить. Общеизвестно, что вхождение Е.Ф.Азефа в

«центр» складывавшейся партии стало возможно лишь потому, что он

получил «представительские функции» от «Союза», руководители кото¬

рого передали их ему накануне ожидавшихся арестов (устроенных не без

помощи самого Азефа). Примечательно, что, по словам самого А.А.Аргу-

нова, «главной своей задачей наш Союз всегда считал объединение всех

тогдашних кружков с.-ровского (или, точнее, народовольческого) на¬

правления вокруг какого-нибудь общего предприятия»181. Подобным

предприятием и стало издание «Революционной России». Любопытна

реакция А.А.Аргунова на рассказ Г.А.Гершуни (во время их единствен¬

ной встречи летом 1900 г.) об их усилиях (с Бабушкой) в деле объедине¬

ния всех эсеровских организаций в России и за границей. А.А.Аргунов

позже вспоминал: «Мы всею душою желали этого объединения, но по¬

лагали вместе с тем, что наша очередная задача — поставить прочно

орган Союза "Рев. Россию" — еще не достигнута, а без этого мы мало

верили в реальные результаты всероссийского объединения»182.
Арестованный в 1901 г. (еще до создания ПСР), А.А.Аргунов, бежав

летом 1905 г. из ссылки, немедленно был кооптирован в состав ЦК, а на
1	съезде партии стал его «выборным членом». Мы слишком мало знаем,

как складывались его взаимоотношения с коллегами по ЦК и какова

была степень его влияния, но по отдельным моментам можно предполо¬

жить, что вынужденное отсутствие А.А.Аргунова с 1901 г. по 1905 г.,

когда складывалась сама партия и система взаимоотношений в ней и ее

руководстве, не могло не сказаться и на том, и на другом. С одной сто¬

роны, судя по всему, А.А.Аргунову было сложно построить свои взаимо¬

отношения с членами коллектива, который сложился и притерся без

него. Показательно, что Е.Ф.Азеф, начинавший свою партийную карьеру

под началом Аргунова, говорил последнему (удивленному той ролью, ко¬

торую Азеф стал играть в ПСР) в 1905 г. что-то в том духе, что тогда вы

были начальником надо мной, а теперь — наоборот.
Представляется, что до некоторой степени характеризуют ситуацию,

в которой оказался А.А.Аргунов (и отчасти его самого), те темы и аргу¬

менты, которыми Е.Ф.Азеф пытался остановить растущее между ними

отчуждение, начавшееся, по словам Аргунова, с начала совместной рабо¬

ты в 1905 г. Он вспоминал: «Меня часто выводила из терпения его гру¬

бость, самодовольство, самомнение, нередко цинизм, — привычки, усво¬

енные в эпоху еще до I съезда, когда ему приходилось все брать на свою

ответственность. Азеф замечал это охлаждение, и бывали у нас с ним
156

редкие tête à tête, когда он сбрасывал обычную личину, пускался в ду¬

шевную беседу... Тему при этом он выбирал удачно, и ему нельзя было

отказать в умении наблюдать, в особенности настроения и психологию

людей. Сначала пускал в ход шаблонный, но увы, для многих, если не

для всех, действительный метод: принижение других и подчеркивание

важности работы для партии собеседника — затем начинал толковать о

"любви” к партии и о том, как большинство окружающих партийных

людей (особенно из центра) работает без увлечения, не любят дело, а

продолжают его по обязанности, механически и пр. Не то было в про¬

шлом... Та^сие душевные беседы невольно смягчали и примиряли с

ним»183.
Трудность вхождения А.А.Аргунова и недовольство сложившейся си¬

туацией можно увидеть и в сдержанных строчках его воспоминаний, где

он, отмечая, что решение об убийстве Гапона вместе с Рачковским было

принято без него, констатировал: «ЦК, благодаря отчасти малочислен¬

ности своей и отчасти благодаря недостаточной внутренней сплоченнос¬

ти и усвоенной от прошлого привычке к единоличным решениям, очень

часто нарушал обязанность коллегиального решения нередко важных ре¬

шений»184.
Активная его работа в руководстве партии с лета 1905 г. вскоре вновь

временно была прервана. В начале февраля 1907 г. А.А.Аргунов был

арестован и, выйдя на свободу через год, в марте 1908 г., был кооптиро¬

ван в состав ЦК185. А.А.Аргунов занимался в руководстве партии прежде

всего организационной деятельностью. Именно по его инициативе было

создано Центральное Организационное бюро. Что касается идейных

взглядов А.А.Аргунова, то мы можем констатировать, что, будучи авто¬

ром программы «Союза социалистов-революционеров» (в 1900 г. издан¬

ной за границей в брошюре под названием «Наши задачи»), где ощуща¬

лось сильное влияние марксизма, в исследуемый период он придержи¬

вался «центристских» позиций (если судить по свидетельству В.М.Чер¬

нова и его позициям в ЗД ЦК ПСР в 1911 — 1912 гг.). Нам не известно

ни одной его работы в исследуемое время, где бы он высказывался по

программным вопросам. Небезынтересно, что А.А.Аргунов в 1922 г.

вышел из ПСР и создал самостоятельную организацию «Крестьянская

Россия», принявшую в 1927 г. на своем первом заграничном съезде на¬

звание Трудовой крестьянской партии.
Николай Иванович Ракитников родился в 1864 г. на Смоленщине, в

семье садовника графа Орлова-Денисова. Благодаря помощи старшего

брата, взятого господами еще мальчиком в Петербург, поступил в гимна¬

зию. В 1881 — 1885 гг., будучи студентом естественного факультета сто¬

личного университета, участвовал в кружках самообразования, а с 1885 г.

стал членом рабочей группы «Народной Воли». Через два года был арес¬

тован и, отсидев в тюрьме более года, был отправлен в вологодскую

ссылку, откуда из-за туберкулеза позже был направлен в Астраханскую

губернию. Закончив в 1891 г. ссылку, поселился в Саратове, где активно

участвовал в работе группы народовольцев и оказывал некоторые услуги

партии «Народное право». Интересно свидетельство В.М.Чернова, при¬

ехавшего в Саратов в 1899 г. и окрыленного успехами в работе с тамбов¬

скими крестьянами: «Прежде всего я попытался связаться с ближайшим

крупным революционным центром — Саратовом, где явился к Николаю

Ивановичу Ракитникову и жене его Инне Ивановне, которую знал еще

как окончившую петербургские курсы студентку Альтовскую (В.М.Чер¬

нов покинул Саратов незадолго до появления там в 1891 г. Н.И.Ракит-
157

никова. — K.M.). Долго и воодушевленно рассказывал им про нашу дере¬

венскую работу и открываемые ею широкие горизонты. Супруги Ракитни-

ковы, впоследствии столпы эсеровской партийной работы в деревне, отне¬

слись к моим рассказам весьма скептически. Они тогда идейно переживали

момент перелома. Марксизм повлиял и на них, но не марксизм западноев¬

ропейских социалистических партий, приглаженный применительно к спо¬

койному темпу мирной парламентской работы, а марксизм коммунистичес¬

кого манифеста, максималистский и социально-революционный»186.
В начале 1900 г. Ракитниковы отправились за границу, где познако¬

мились с некоторыми ведущими деятелями народнического лагеря, а

вернувшись в июле 1901 г., приняли активное участие в работе группы

эсеров, выполнявших с момента создания ПСР функции ее ЦК. Через

год Н.И.Ракитников привез за границу свой проект партийной програм¬

мы, но в ходе длительных дебатов был составлен компромиссный вари¬

ант, учитывавший особенности проектов В.М.Чернова и Н.И.Ракитни¬

кова. В марте 1903 г. Н.И.Ракитников вновь возвращается в Россию,

ведет организационную партийную работу на Юге России и на Кавказе,

затем больше года сидит в тюрьме, а с начала 1905 г. активно занимается

работой в крестьянстве.
В партии он снискал себе известность и авторитет как «массовик»,

специалист по аграрно-крестьянскому вопросу, талантливый публицист

и защитник эсеровской ортодоксии. В последнем своем качестве

Н.И.Ракитников, будучи с момента создания ЦО «Знамя труда» одним

из его редакторов, оказался весьма активен: удельный вес его статей на

страницах газеты всегда был довольно велик, ас 1911 г. после ухода из

редакции В.М.Чернова и «поправения» Н.Д.Авксентьева они абсолютно

превалировали (наряду со статьями И.И.Ракитниковой).
Впрочем, Н.И.Ракитников, хотя и считался экспертом по аграрно¬

крестьянскому вопросу и партийной тактике в этой области, не ограни¬

чивался только ею. Характерно, например, что в августе 1907 г. ЦК ПСР

поручил именно ему составить «прокламацию к рабочим» о бойкоте
III	Думы187.
Как мы увидим позже, некоторые из «российских» эсеров в 1912—

1913 гг. выговаривали В.М.Чернову за редкое появление на страницах

«Заветов» Н.И.Ракитникова, успевшего к этому времени стать своеобраз¬

ным символом «защитника» ортодоксии. Но, естественно, не все в пар¬

тии относились к нему с симпатией. Небезынтересна ядовитая реплика

М.В.Вишняка о Н.И.Ракитникове: «Его псевдоним (Н.Максимов. —

КМ.) правильно передавал его "максималистическую" устремленность в

программе и тактике»188.
Подводя итоги, отметим, что, несмотря на смерти М.Р.Гоца, Г.А.Гер¬

шуни и арест Е.К.Брешковской, отсутствие которых в руководстве пар¬

тии не прошло безболезненно, новый коллективный лидер, составив¬

шийся путем своеобразного эволюционного отбора и вобравший в себя

наиболее ярких представителей трех генераций, а также молодую эсеров¬

скую «поросль» (Н.Д.Авксентьев, В.В.Руднев), все же вполне справлялся

с возложенными на него обязанностями. I Общепартийная конференция

ярко показала, что, несмотря на критику руководства партии со стороны

отдельных делегатов, его авторитет был весьма и весьма высок. Ситуация

изменилась по сути дела в одночасье — разоблачение Е.Ф.Азефа помимо

других последствий вызвало и острый кризис в руководстве партии, вы¬

нужденном под давлением общепартийного общественного мнения сло¬

жить с себя обязанности членов ЦК.
158

Примечания
1	Протоколы I Общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908. С. 3—13.
2	Там же. С. 4.
3	Там же. С. 17.
4	Там же. С. 210—211; Голос социалиста-революционера. Орган Северного об¬

ластного комитета ПСР. 1909. Nq 1. С. 9.
5	Временный Организационный устав ПСР // Памятная книжка социалиста-

революционера. Вып. 1. Б.м., 1911. С. 13.
6	МИСИ. Архив ПСР. 152.
7	МИСИ. Архив ПСР. 146.
8	См.: Извещение о V съезде Совета партии социалистов-революционеров.

Б.м., 1909; Стенограммы V Совета партии см.: МИСИ. Архив ПСР. 146, 147.
9	См.: Леонов М.И. Политическое руководство партии эсеров в революции

1905—1907 гг. // Общественно-политические движения России XIII—XX вв.

Самара, 1993. С. 59.
10	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 127. Л. 25.
11	См.: Hildermeier М. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands. Agrarsozialismus und

Modernisierung im Zarenreich (1900—1914). Köln—Wien, 1978. S. 284.
12	Ibid. S. 283-290.
13	См.: Леонов M.И. Политическое руководство партии эсеров в революции
1905-1907 гг. С. 61-63.
14	Там же. С. 62—63.
15	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. М., 1929. Т. 3. С. 235.
16	Интересна оценка Л.Э.Шишко М.М.Чернавским, вспоминавшим: «Наше зна¬

комство произошло в Чите в 1884 году, когда я вышел на поселение. Неко¬

торое время мы вместе работали в столярной мастерской; жили на одной

квартире. Шишко был для всей читинской колонии непререкаемым автори¬

тетом, человеком кристальной чистоты. В 1905 году я снова встретился с ним

в Женеве и позднее в 1906 г. часто встречался в Петербурге. Везде и всегда

к нему было одно отношение со стороны его знакомых — глубокое уваже¬

ние» (Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930.

№ 8/9. С. 26-27).
17	См.: Письмо Б.В.Савинкова В.Н.Фигнер / Публ. Р.А.Городницкого, Г.С.Ка-

на // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 18. М.—СПб., 1995. С. 196.
18	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 82-83 об., 86 об.
19	Hildermeier М. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands. S. 289.
20	Ibid. S. 290.
21	Цит. по: Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1.
1900-1907. М., 1996. С. 75-76.
22	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 127. Л. 28-29.
23	Там же. Л. 27.
24	Там же. Д. 129. Л. 58-59.
25	Там же. Д. 127. Л. 28.
26	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 17-18.
27	Там же. Л. 24.
28	См.: Твардовская В.А., Итенберг Б.С. Н.С.Русанов — искатель истины в со¬

циализме // Отечественная история. 1995. Nq 6. С. 88—89.
29	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 127. Л. 20.
30	Там же. Л. 25.
31	Там же. Л. 29.
32	Пешехонов A.B. Почему мы тогда ушли (К вопросу о политических группи¬

ровках в народничестве). Пг., 1918. С. 2.
33	Русанов Н.С. И.А.Рубанович // Революционная Россия. 1922. Nq 21—22. С. 40.
34	И.Б. Памяти И.А.Рубановича // Современные записки. 1922. Кн. XIII.
С.	320-321.
159

35	См.: Илья Адольфович Рубанович // Революционная Россия. 1922. № 21—22.
С.	39.
36	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 127. Л. 25.
37	Там же. Л. 26.
38	Там же.
39	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 61.
40	Там же. Л. 61—63.
41	Там же. Л. 64.
42	Там же. Л. 64—65.
43	Там же. Л. 67—68.
44	Там же. Л. 53.
45	Там же. Л. 66.
46	Валентинов Н. Недорисованный портрет. М., 1993. С. 209.
47	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 133. Л. 34.
48	Там же. Д. 130. Л. 85.
49	Чернов В. К характеристике максимализма // Социалист-революционер.

Париж, 1910. № 1. С. 229.
50	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 85.
51	Там же.
52	Там же.
53	Там же. Д. 129. Л. 32.
54	Там же. Д. 133. Л. 13.
55	Там же. Д. 130. Л. 85.
56	Там же. Д. 133. Л. 30.
57	Там же. Л. 27.
58	Аргунов A.A. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. 1924. Кн. VI. С. 178.
59	Там же. С. 175.
60	Там же. С. 180.
61	Там же. С. 181.
62	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 45.
63	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественни¬

ки. Пг., 1918. С. 342.
64	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. М., 1929. С. 214.
65	См.: Савинков Б.В. Воспоминания. М., 1990. С. 320.
66	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело народа. 1917. Jsfe 126. С. 3.
67	Протоколы... С. 57.
68	МИСИ. Архив ПСР. 152.
69	См.: Аргунов A.A. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Кн. VI. С. 57.
70	См.: Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 293.
71	Протоколы... С. 167.
72	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 123. Л. 45, 46.
73	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 214.
74	См.: Там же.
75	Аргунов A.A. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Кн. VI. С. 57.
76	МИСИ. Архив ПСР. 152.
77	Там же.
78	Там же.
79	См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг. С. 182—185.
80	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 214.
81	МИСИ. Архив ПСР. 152.
82	Там же.
83	Протоколы... С. 58.
84	Протоколы... С. 72—74.
85	МИСИ. Архив ПСР. 152.
160

86	МИСИ. Архив ПСР. 146.
87	Протоколы... С. 75—76.
88	См.: Памятная книжка. С. 20.
89	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69. Л. 412.
90	Там же. Л. 413.
91	Там же. Л. 913.
92	Небезынтересен рассказ В.М.Чернова, не включенный затем в его «Перед

бурей», о галлюцинациях О.С.Минора в Саратовской тюрьме в 1909—1910 гг.

Минору казалось, «что кровь уже течет по полу, подступает к телу, дает чув¬

ствовать свою влажность, от которой содрогается тело и трепещут все его

фибры...». В.М.Чернов писал: «Клочок газетной бумаги — сверток со щепот¬

кой чая — и с его отрывочными строками о комете Галея, с гипотетическими

выкладками о том, что произошло бы, если бы она столкнулась с Землей,

переносит Минора в хвост кометы, заставляет летать по просторам межпла¬

нетного пространства и созерцать грандиозные перспективы мировой гармо¬

нии рядом с безднами мирового хаоса и мировых катаклизмов. Но вот на

фоне вращения небесных сфер — проекция земных видений. Танец смерти,

дикая пляска скелетов — расстрелянные и повешенные с одной стороны, па¬

лачи с другой, и его, Минора, здесь ждут. Недостает только его, чтобы от¬

крыть съезд... областной съезд нашей вселенной, съезд казненных и палачей.

С чудовищной ясностью он видит, наконец, и на его имя выписанный вход¬

ной билет на этот съезд, подписанный знакомыми именами Каляева и Са¬

зонова. Угрожающая реальность видения растет, он слышит звонки предсе¬

дателя, реЧи — Зинаида Коноплянникова благодарит палача Фролова за то,

что туго затянутой петлей прекратил ее мучения, Алексей Покотилов вка¬

тывает на велосипеде, палачи что-то кричат и требуют реабилитации, каз¬

ненные и палачи сливаются в общем съезде, перекрикивают друг друга, воз¬

никает какая-то тревога, беготня, жужжащий гул, верчение, кружение, во¬

доворот и хаос, всепоглощающий хаос...» (Там же. Л. 916).
93	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 222—225.
94	Там же.
95	Там же. С. 224.
96	Там же. С. 225.
97	Протоколы... С. 64.
98	МИСИ. Архйв ПСР. 152.
99	МИСИ. Архив ПСР. 153.
100	Там же.
101	Деятели СССР и революционного движения в России. Энциклопедический

словарь Гранат. М., 1989. С. 232.
102	МИСИ. Архив ПСР. 152.
103	Там же.
104	Там же.
105	Там же.
106	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 47, 53.
107	Там же. Л. 26, 53.
108	В.Н.Фигнер вступила в ПСР в середине 1907 г., высказав Г.А.Гершуни по¬

желание принять участие в революционной работе. После этого она пере¬

ехала в Выборг, где базировался ЦК партии и его комиссии, и пробыла там

до февраля 1908 года. По словам самой В.Н.Фигнер, «никаких определенных

обязанностей по отношению к партии» она не имела, но «по приглашению

присутствовала на некоторых заседаниях» ЦК ПСР, присматривалась к лич¬

ностям и методам революционной работы партии, смотревшей на нее как

«на наследницу "Народной Воли" и ее Исполнительного комитета».
109	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 296—298.
110	Деятели СССР и революционного движения в России. С. 49.
111	Там же.
6 — 198
161

112	МИСИ. Архив ПСР. 146.
113	Синявский А.Д. Диссидентство как личный опыт // Книжное обозрение «Ех

libris НГ». 1997. № 3. 6 марта. С. 3.
114	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 66. Л. 102-103 об.
115	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 198.
116	Цит. по: Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 200—201.
117	Савинков Б.В. Воспоминания. С. 306—307, 314.
118	Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С. 119—120.
119	Там же. С. 122, 129.
120	Там же. С. 129.
121	Цит. по: Городницкий P.A. Три стиля руководства Боевой Организацией пар¬

тии социалистов-революционеров: Гершуни, Азеф, Савинков // Индивиду¬

альный политический террор в России. XIX — начало XX в. Материалы кон¬

ференции. М., 1996. С. 54.
122	Цит. по: Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 199.
123	Цит. по: Городницкий РА Три стиля руководства Боевой Организацией... С. 54.
124	Биценко А. В Мальцеве кой женской каторжной тюрьме 1907—1910 гг. (К ха¬

рактеристике настроений) // Каторга и ссылка. 1923. Nq 7. С. 200.
125	Спиридонова М.А. Из жизни на Нерчинской каторге // Женщины-терро¬

ристки в России. Ростов-на-Дону, 1996. С. 453—462.
126	Памяти Гершуни // Знамя труда. 1909. Nq 16. С. 1.
127	МИСИ. Архив ПСР. 145.
128	МИСИ. Архив ПСР. 154.
129	Чернов В.М. Н.Д.Авксентьев в молодости // Новый журнал. Нью-Йорк, 1943.

Кн. V. С. 347.
130	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 133. Л. 37.
131	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 181—183.
132	Аргунов А.А. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Берлин—Прага. 1924.

Кн. VI. С. 175.
133	Памяти Михаила Гоца // Знамя труда. 1907. Nq 5. С. 1—2.
134	Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С. 82.
135	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69. Л. 905-906.
136	Там же. Л. 906.
137	Там же. Л. 909.
138	Там же. Л. 903.
139	Там же. Л. 907.
140	Там же. Л. 908.
141	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 67. Л. 259.
142	Там же.
143	Цит. по: Сергеев С. Наследие В.М.Чернова // Чернов В.М. Перед бурей. М.,

1993. С. 13-15.
144	Церетели И.Г. Российское крестьянство и В.М.Чернов в 1917 году // Новый

журнал. Нью-Йорк, 1952. Кн. XXIX. С. 238-239.
145	Суханов H.H. Записки о революции. М., 1991. Т. 2. С. 55—56.
146	Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 122.
147	См.: Из показаний В.М.Чернова Судебно-Следственной Комиссии при ЦК

ПСР по делу Азефа // Партия социалистов-революционеров. Документы и

материалы. Т. 1. 1900—1907 гг. С. 76—77.
148	«...пока что Партия в лице Чернова имеет какой-то универсальный пластырь:

сюда ткнуть — спорность исчезла, туда ткнуть — возмущениям конец» (Кон¬

дратьев И. Представительство // Яаше эхо. Париж, 1915. Nq 1. С. 7).
149	ГАРФ. Ф. 5842. Оп. 1. Д. 404. Л. 2-4.
150	В этом контексте очень интересна характеристика агентуры ОГПУ, данная

одному из самых молодых членов ЗД в 1922 г. — В.В.Сухомлину (1885 года

рождения, сын народовольцев В.И.Сухомлина и А.Гальпериной): «Сухомлин
162

играет роль центральной политической фигуры за границей. Поскольку мне

известно, ни одно решение заграничной делегации не принимается без его

присутствия. На заседаниях делегации неоднократно откладывались вопросы

из-за отсутствия Сухомлина. Хотя он считается в делегации крайним левым,

но фактически играет объединяющую и часто примиряющую роль в делега¬

ции... Его популярность объясняется также его умом, проницательностью в

партийных делах. Кроме того, Сухомлин является наиболее скромным в

среде делегации, не занимается личными интригами. Это также объясняет

его положение "любимца" в партийных кругах». (АПРФ. Ф. 3. Оп. 59. Д. 16.

Л. 111)
51	См., например: ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69. Л. 964—969.
52	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 81.
53	Там же. Л. 905.
54	Там же. Л. 128-129.
55	Там же. Л. 928.
56	Вишняк М. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 290.
57	Чернов В.М. Перед бурей. С. 309.
58	Там же. С. 129.
59	Цит. по: Екатерина Константиновна Брешковская // Знамя труда. 1910. Nq 27.
С.	2.
60	Там же. С. 2—3.
61	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 406.
62	Авксентьев Н.Д. Екатерина Константиновна Брешковская (К 85-летнему

юбилею) // Современные записки. 1929. Кн. XXXVIII. С. 457—458.
63	Записные книжки полковника Г.А.Иванишина // Минувшее. Исторический

альманах. М.; СПб, 1994. С. 519-521, 530.
64	Цит. по: Авксентьев Н.Д. Екатерина Константиновна Брешковская // Совре¬

менные записки. 1929. Кн. XXXVIII. С. 457.
65	Чернов В.М. Перед бурей. С. 127.
66	См.: Обвинительный акт о мещанке из ссыльных Екатерине Константиновой

Брешко-Брешковской и потомственном дворянине Николае Васильеве Чай¬

ковском // Приложение к Nq 36 «Знамени труда». С. 11—12.
67	Екатерина Константиновна Брешковская // Знамя труда. 1910. Nq 27. С. 3.
68	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 81.
69	Там же. Л. 322-322 об.
70	Авксентьев Н.Д. Екатерина Константиновна Брешковская. С. 459—460.
71	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 123. Л. 4.
72	Там же. Л. 5.
73	Крупская Н.К. Воспоминания о Ленине. М., 1968. С. 89—90.
74	Чернов В.М. Перед бурей. С. 201.
75	Крупская Н.К. Воспоминания о Ленине. С. 90.
76	Чернов В.М. Перед бурей. С. 203.
77	Чернов В.М. Записки социалиста-революционера. Кн. 1. Берлин—Пг.—М.,

1922. С. 188-189.
78	ГАРФ. Ф. 5831. On. 1. Д. 7а. Л. 15.
79	Вишняк М.В. Дань прошлому. С. 122.
80	Зензинов В.М. Пережитое. С. 419.
81	Аргунов A.A. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. 1924. Кн. VI. С. 160.
82	Там же. С. 166.
83	Там же. С. 184.
84	Там же. С. 186.
85	Там же. С. 47.
86	Чернов В.М. Перед бурей. С. 96.
87	МИСИ. Архив ПСР. 152.
88	Вишняк М.В. Дань прошлому. С. 111—112.

§ 3. НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ «ДЕЛА АЗЕФА»
(ПО МАТЕРИАЛАМ СУДЕБНО-СЛЕДСТВЕННОЙ

КОМИССИИ ПРИ ЦК ПСР)
Разоблачение Е.Ф.Азефа, являвшегося одновременно секретным со¬

трудником Департамента полиции и одним из лидеров эсеровской пар¬

тии и руководителем ее Боевой организации в 1903—1908 гг., потрясло

Россию. Сразу же обрушилась лавина сенсационных сообщений прессы,

слухов, домыслов, политических спекуляций, десятки воспоминаний и

статей, где люди, замешанные в этом деле (и с той, и с другой стороны),

пытались обелить себя и взвалить вину на других. Но и почти век спустя

интерес к этой теме хотя и вполне закономерно остыл, но не угас окон¬

чательно. И хотя «делу Азефа» посвящены тысячи газетных и журналь¬

ных статей, многие десятки воспоминаний и статей современников, ис¬

следования историков и очерки публицистов, считать, что оно ясно во

всех своих многочисленных аспектах, вряд ли возможно.
Мы не ставили перед собой задачи исследовать «дело Азефа» во

всей его полноте, прежде всего потому, что для подобной работы (ги¬

гантской по объему) понадобился бы и соответствующий объем

книги. Ведь для того, чтобы распутать узелок за узелком все те хитро¬

сплетения, которые наплели «неравнодушные» современники и где

ложь намертво слилась с правдой, понадобились бы многие годы ра¬

боты и многотомные труды. Дело к тому же осложняется еще и тем, что

в нем, действительно, существует немало загадок самого разного плана,

в том числе и психологических. Для их разрешения требуется и введение

в научный оборот нового фактического материала, способного облег¬

чить эту задачу.
В нескольких десятках страниц, отводимых «делу Азефа» в этой

книге, мы не ставим себе задачи даже беглого его описания (их более

чем достаточно). Реакция на «дело Азефа» и его внутрипартийные пос¬

ледствия рассмотрены нами в других параграфах, а здесь мы лишь нари¬

суем портрет Азефа, коснемся некоторых аспектов истории его пребыва¬

ния в партии и его разоблачения, используя материалы Судебно-

Следственной комиссии при ЦК ПСР (далее — ССК). Их исполь¬

зование важно потому, что большинство этих материалов (а их

объем весьма велик) не опубликовано. Немногие мемуаристы и ис¬

следователи успели с ними поработать до войны, после которой

они были вывезены в Советский Союз и стали на долгие годы

малодоступны для историков. Кроме того, их уникальность — в до¬

статочно высокой степени достоверности документов, даже свиде¬

тельских показаний людей, не склонных откровенничать на многие,

столь щекотливые для них лично, темы.
Помимо прочего это можно объяснить и уникальными условиями, в

которые были поставлены свидетели, вызываемые в ССК. В отличие от

последующих воспоминаний, они опасались искажать факты, ибо могли

быть легко уличены во лжи и сличением показаний, и дополнительными

свидетельствами. Даже выигрышная тактика умолчаний, к которой они

зачастую прибегали, не всегда была эффективной. В отличие от привы¬

чного многим официального следствия и суда, где они могли отказаться

от дачи показаний или запутывать следствие, в ССК они такой возмож¬

ности были практически лишены, потому что прямая ложь или отказ от

показаний, несомненно, возбудили бы подозрения.
164

Из этого вовсе не следует, что показания всех свидетелей и во

всех своих частях абсолютно достоверны и не грешат субъективизмом,

ярко выраженными симпатиями и антипатиями, попытками сослаться

на забывчивость, уйти от неприятной темы, мелким выпутыванием и

т.п. Но они ценны тем, что многие из свидетелей поневоле говорили

на такие темы, которые вообще не затрагивали в своих мемуарах и

статьях.
Использование материалов ССК (и прежде всего свидетельских по¬

казаний) крайне важно и потому, что они не только восстанавливают

фрагменты фактической стороны дела, но и ярко рисуют порой психо¬

логию самих свидетелей, дают возможность почувствовать морально¬

психологическую атмосферу партийной среды и ее нравы. Последнее

представляется не менее, а может быть, и более важным, чем рекон¬

струкция фактической стороны событий. Противоречивые, но яркие

свидетельства, сплетаясь вместе, хотя и не дают твердой уверенности в

истинности этого рисунка (для этого необходимы дальнейшие исследо¬

вания), но позволяют, на наш взгляд, составить читателю свое собствен¬

ное, хотя и общее, представление о некоторых деталях, аспектах «дела

Азефа», да и о нем самом.
Что же представлял собой этот самый знаменитый провокатор в ис¬

тории российского освободительного движения, о котором, например,
А.В.Пешехонов говорил так: «Да, удивительно ловко он вел свое дело.

Если бы Лопухин не разоблачил его, то... пожалуй, он дотянул бы до

второй революции и вошел в нее героем»1? Попробуем нарисовать его

портрет свидетельствами его бывших товарищей по партии.
Показания его жены Л.Г.Азеф (сменившей вскоре фамилию на деви¬

чью — Генкина) в ССК достаточно ярко рисуют образ Е.Ф.Азефа, а

также стиль их взаимоотношений. Она прямо заявляла, что «совершенно

не вникала и не разбиралась» во всех тех странностях в его поведении,

которые бросались ей в глаза. Хотя ее раздражало и служило источником

ссор, например, то, что он читал письма, держа их близко перед глазами,

или уходил с письмом «в клозет и там его читал. Постоянно прятал от

меня». По ее словам, Азеф «только всегда говорил: "Ах, оставь! ты ни

черта не понимаешь!" Наговорит кучу грубостей, вот и все. Кончалось

тем, — продолжала она, — что мы по неделям не разговаривали с ним,

и в конце концов на душе у меня всегда был камень, потому что было

очень много таких тяжелых минут...»2.
Любопытно ее свидетельство, что еще в начале их знакомства в сере¬

дине 90-х годов XIX века Е.Ф.Азеф ей заявил, что «...когда он будет ра¬

ботать, то он будет делать все не так, как делают теперешние революци¬

онеры. Эти "обтрепанные революционеры", как он выражался, ему не

нравятся, а вот такие, как Валериан Осинский, вот это — да. Он будет

очень хорошо одет и т.п. Вообще он страшно мечтал о своей внешности,

как он будет хорошо одеваться, как он поставит себя с другими, вообще

он хотел сыграть крупную роль. Я помню, что это на меня тогда произ¬

вело отвратительное впечатление»3. Она акцентирует на этом внимание,

вновь заявляя: «Он страшно вообще любил одеваться, это была какая-то

совсем особенная страсть. Вообще, он очень любил удобства, очень

любил жизнь, и когда приезжал домой, то всегда страшно критиковал и

сердился: и комната ему мала, и обеды не так хороши и т.п.»4.
Крайне примечательно рассуждение Л.Г.Азеф о своем муже: «Пони¬

маете, то, что он был не идеалистом, и то, что меня много в нем пора¬

жало все эти годы, что я чувствовала, что он революционер-то револю¬
165

ционер, но что все-таки в нем есть много, что как-то не вяжется с рево¬

люционером, что есть много шероховатостей, — это, действительно,

было. Но почему я сразу не поверила, когда услышала уже потом, что

его называют как человека, подозреваемого в провокации? Это только

потому, что в последние годы я его редко видела и лучше к нему отно¬

силась»5.
По словам Л.Г.Азеф, в минуты откровенности ее муж говорил, что

«...крестьяне — это чуть ли поголовно не идиоты, из них ничего не вый¬

дет, рабочие — то же самое, и вообше-то русский человек не индивиду¬

ален, из него ничего не выйдет и т.д. Вообще выходило так, что совер¬

шенно ничего нет, нет на что опереться, на что надеяться. У человека

совершенно ничего нет... но для чего же тогда работаешь в революции?!

Но только я, бывало, начну его так вот спрашивать, как он опять отве¬

чает старое: ах, ты ничего не понимаешь! Вот и все»6.
По словам Л.Г.Азеф, он «...никого не любил, потому что так, напри¬

мер: одно время его очаровывал из партийных людей Григорий Андрее¬

вич (Гершуни. — K.M.), потом его очаровывал Михаил (Гоц. — КМ.). А

потом, в конце концов выходило, что и Григорий вовсе не такой уж

какой-то особенный человек, что вообще он не особенно умный чело¬

век. Выходило так, что вообще нет умных людей. Михаил тоже оказы¬

вался недостаточно умным. Но вообще-то, конечно, он больше всех ува¬

жал Михаила и Григория Андреевича. Да вот еще Ал. он любил. Про

него он всегда говорил: вот Ал. я люблю. Я думаю, что он его действи¬

тельно любил, хотя и ссорился с ним иногда... Да, Савинкова он тоже

любил. Он его критиковал и всякое такое, но он его любил. Одно время

он это скрывал». Впрочем, из ее же собственных слов вытекало, что «...в

нем ничего искреннего нет. Я его не знаю, — признавалась Л.Г.Азеф. —

Я рассказываю только то, что было. Я бы сказала, что он психопат фор¬

менный. Я вообще не знаю»7.
Примечательно свидетельство жены Азефа, заявившей членам ССК:

«...я вам даю честное слово, что не только сейчас, но и прежде, я его

никогда очень умным не считала, и я помню, бывали иногда минуты,

когда я в ссоре говорю ему: ты глуп! ...Конечно, на самом деле он не

был глуп, это Володя (брат Азефа. — K.M.) был просто глупым челове¬

ком, а он не глуп, но чтобы он был особенно умным — этого я совер¬

шенно не могу сказать. И то, что он сыграл такую крупную роль в пар¬

тии, — я этого, собственно говоря, и до сегодняшнего дня не могу по¬

нять. Очень может быть, что это сделало дело Плеве, так я понимаю. А

впрочем — не знаю... Тут, вероятно, есть много такого, чем он поль¬

зовался, чтобы привлекать к себе людей. Он как-то умел это делать.

Он мне всегда говорил, что я не умею держаться как следует, а у него

действительно было уменье держаться всегда с каким-то апломбом, с

самоуверенностью, так что он всегда подавлял других своей манерой

держаться»8.
Л.Г.Азеф уверяла членов ССК, что «теоретически он был малообра¬

зованный человек, и когда ему приходилось что-нибудь сказать, то он

никогда не мог даже двух слов связать как следует. Вообще он говорить

совершенно не умел. Однажды он как-то собрался прочесть реферат в

Дармштадте, и было даже стыдно слушать, как он говорил. Мысли у

него были, но говорить он совершенно не умел». Впрочем, по ее же сло¬

вам, «если сидят всего два-три человека, то он мог пустить пыль в глаза.

У него всегда был очень такой спокойный вид, очень самоуверенный и

спокойный вид»9.
166

Впрочем, эта вполне распространенная точка зрения разделялась не

всеми людьми, знавшими Азефа. По свидетельству М.Ф.Селюк,

Е.Ф.Азеф «...знал сочинения Михайловскогго, которого мы в то время

особенно почитали, читал Канта в подлиннике, умел умно и интересно

говорить, когда был в ударе. Но это случалось редко, и это отсутствие

болтливости и сдержанность тоже нравились. Чувствовалось, что у чело¬

века есть запас каких-то сил, видна начитанность, интерес к теоретичес¬

ким вопросам. Позже этот интерес как будто совсем исчез, но ведь все

мы не имели возможности продолжать свое развитие, будучи всецело по¬

гружены в практическую работу. И я, безусловно, буду спорить с Ю.Де-

левским, утверждавшим на общих собраниях, что Азеф дурак и неуч.

Могу сослаться на Е.Колосова, знатока Михайловского, который гово¬

рил, что мало кто улавливал так суть Михайловского, как Азеф, и что он

разговаривал с ним с громадным интересом. Это мнение важно для уяс¬

нения нашего отношения в самом начале. Оно дает ответ на вопрос, чем

же привлек к себе этот человек, если он производил такое отталкиваю¬

щее, несимпатичное впечатление при первой встрече. Он заинтересовы¬

вал своим умом, сдержанной энергией, производил впечатление челове¬

ка с сильным характером»10.
Бесспорно, что Е.Ф.Азеф был изумительным знатоком психологии и

умел подобрать свой ключик к самым разным людям. Так, например,

заметив настороженность И.И.Ракитниковой при их первой встрече, он,

по ее словам, «...вытаскивает из кармана с каким-то умиленным лицом

открытку и показывает какие-то каракули, — это его мальчик нацарапал

ему письмо. При этом все это было сделано так, что это действительно

трогало, потому что я знала, что он занят боевыми делами, и вот он

носит с собой письмо от своего мальчика и начинает даже говорить об

этом»11.
По свидетельству М.Ф.Селюк, первое впечатление от Азефа у нее ос¬

талось «неприятное», хотя он и «заинтересовал как умный интересный

человек». Она считала, что, «выписав» в Москву семью, он сделал «лов¬

кий шаг, так как без нее у нас не могли бы завязаться более приятель¬

ские отношения»12. Она же заключала: «В общем, этот человек был

часто резок, даже груб, как-то невоспитан, но моментами сказывалась

большая теплота и доброта. При внешней грубости эта доброта и чут¬

кость особенно ценились... Но мы тогда еще не знали, что можно пла¬

кать и вместе с тем продавать»13.
По свидетельству Б.Н.Моисеенко, Азеф произвел при первой встрече

«...впечатление чего-то очень внушительного, солидного, спокойного»14.
А вот как вспоминали свою первую встречу с Азефом В.Л.Бурцев и

Я.Л.Юделевский, много сделавшие для его разоблачения. По словам
В.Л.Бурцева, во время личного знакомства с Е.Ф.Азефом «он произвел

своей деловитостью очень сильное впечатление, и я думаю, что если бы

у меня не было отрицательного впечатления о нем, то я, может быть,

стал бы говорить с ним по душам. Это властная натура»15.
Не менее любопытны воспоминания Я.Л.Юделевского, описывавше¬

го свою первую встречу с Азефом так: «Вижу огромного мужчину, толс¬

того такого — его так и называли ’’Толстым”16. Он меня при встрече сме¬

рил с ног до головы таким проницательным взглядом... Я тогда не обра¬

тил на это внимания, но потом я об этом вспоминал. Тогда он мне, в

первую секунду, показался странным, и я об этом вспоминал впоследст¬

вии. Я уж не помню хорошо, о чем там говорили, но когда Азеф прини¬

мал участие в разговоре, то говорил он очень мало, большею частью от¬
167

рывочными фразами. Когда он высказывал какое-нибудь суждение, то

можно было сразу заметить, что это было суждение (зачеркнуто —

«очень», вписано — «простого». — K.M.) здравого смысла»17.
Любопытна оценка Е.Ф.Азефа И.И.Ракитниковой, впервые увидев¬

шей его в 1903 г. в Саратове. По ее словам, этот «откормленный ком¬

мерсант» совершенно не соответствовал ее представлениям о революци¬

онерах, но благодаря его тону, манере держаться первое «неприятное

впечатление как-то сгладилось, и о нем осталось такое впечатление, как

о человеке, хотя и совершенно из другой среды, но... который решил

посвятить себя тому делу, которому и мы тогда служили»18.
По словам К.К.Зильберберг, Е.Ф.Азеф казался ей «...человеком не¬

сколько грубоватым, несколько суровым человеком, не многосторонним

и во многих отношениях и несведущим по образованию, и чуждым ко

многим сторонам жизни, но в то же время казалось, что под этой внеш¬

ностью скрывается большая чуткость и нежность. Он, например, всегда

помнил о личной жизни каждого из товарищей, и если что-нибудь мог

сделать хорошего или приятного, то он всегда это делал, хотя бы это

лежало совершенно вне интересов его предприятий и дел. Таких приме¬

ров я знаю очень много. Затем, конечно, он казался человеком очень

большого практического ума, и вообще человеком практичным, хоро¬

шим организатором. Как организатор он выдвигался как первый из

среды всех партийных людей, которых приходилось знать мне и многим

моим товарищам»19.
В то же время, по свидетельству С.О.Лазаркевич, Е.Ф.Азеф обладал

«...ужасно неприятной манерой все и всех высмеивать, и если он найдет

какую-нибудь слабую сторону у человека, то он будет высмеивать его до

последней степени...»20.
По словам И.И.Ракитниковой, Е.К.Брешко-Брешковская относилась

к Азефу «...с большим уважением, хотя она его, кажется, не очень-то

любила. Но надо вам сказать, что Бабушка вообще нежные чувства пи¬

тала в особенности к тем, которые занимались крестьянским делом, а о

нем она говорила так: "а ему что? ему и крестьянское дело и социа¬

лизм — это ему все равно. Да и социализм-то ему не нужен". Вообще

она относилась к нему так, несколько отрицательно, что ли... Но так она

всегда отзывалась о нем с большим уважением: Иван Николаевич прак¬

тик, Иван Николаевич голова и т.д. Вот ее отношение к нему, и так оно

было до самого последнего времени»21.
По словам Б.В.Савинкова, при первой встрече Е.Ф.Азеф произвел на

него «чрезвычайно неприятное впечатление». Их отношения первое

время «ограничивались только деловой стороной». Во время «дела

Плеве» поучения и наставления Азефа «были настолько часты и настоль¬

ко резки», что привели к обострению отношений. Б.В.Савинков отмечал:

«Но я все время держал себя по отношению к нему как человек подчи¬

ненный. Из работы с ним я вынес такое впечатление, что это очень сме¬

лый организатор и очень крупный революционер, но как человек он

чрезвычайно тяжел и очень груб. Личных отношений никаких не было,

совершенно никаких». По словам Савинкова, во время подготовки поку¬

шения на вел. кн. Сергея Александровича «все четверо настолько ника¬

ких чувств к Азефу не питали, что когда Рутенберг уезжал за границу и

спросил, что передать Азефу, то я ему ответил "ничего", подчеркивая,

что он нас совершенно не касается»22.
Но после «дела Сергея Александровича», — продолжал Савинков, —

Азеф «...проявил необычайную мягкость, необычайную внимательность,
168

необычайную заботливость, и не только ко мне лично, но обо всех нас.

И тогда мне показалось, что я этого человека не понимал, что за грубой

оболочкой скрывалась совершенно другая душа. С тех пор наши отно¬

шения значительно улучшились, но никогда не достигали размеров близ¬

кой дружбы, и все-таки по временам происходили столкновения, и

даже очень резкие столкновения»23.
По словам Б.В.Савинкова, авторитет Азефа в БО держался прежде

всего тем, что так как «исход боевых дел определялся в громадной сте¬

пени практическими способностями его руководителей, то это качество,

конечно, очень ценилось в БО... Вместе с тем мы не замечали в нем

ничего такого, что бы этот авторитет уменьшало... В отношениях к

товарищам он, действительно, бывал иногда суроват и резковат, и я

думаю, что не ошибусь, если скажу, что большинство товарищей по

Организации его не любили, а только чрезвычайно уважали и ценили.

Но эту шероховатость и подчас даже отсутствие душевных движений

мы себе объясняли тем, что — что же делать, на войне, как на войне,

человек стоит во главе такого дела, и тут уж не до сентиментальнос¬

ти»24.
В.Н.Фигнер вспоминала много лет спустя: «Если Савинков говорил о

Гоце с жаром, а о Каляеве с энтузиазмом, то об Иване Николаевиче

(псевдоним Азефа. — K.M.) он отзывался с глубочайшим почтением.

...То, что такая талантливая личность, испытанная на опасных делах бое¬

вой организации, воздает честь и славу Азефу, которого в течение не¬

скольких лет он мог наблюдать бок о бок с собой, в самых разнообраз¬

ных положениях, чреватых явными и скрытыми опасностями, совершен¬

но ослепляло меня и заражало верой, отстранявшей потом всякую тень

сомнения в Азефе... Доверие к словам Савинкова и внушенная им вера

в Азефа, поддержанная потом свидетельством других руководящих чле¬

нов партии, легли великой тяжестью на мою революционную совесть,

потому что я не противилась внушениям и слепо следовала за другими,

когда впоследствии внутренний голос уже подсказывал мне, что Азеф не

верен»25.
А.А.Аргунов, вспоминая о своем расследовании подметного письма о

провокаторской роли Татарова и Азефа, отмечал, что отношение руково¬

дителей партии к Азефу оно не поколебало: «Никакого недоверия к нему

за границей я ни в ком не встречал. Были люди, недолюбливавшие его

за его личные качества, за категорический, часто грубый тон — но толь¬

ко за это. Были трения с ним на организационной почве — трения

обычные около центра партии. Когда кто-нибудь говорил о том месте в

документе, где шла речь об Азефе, то улыбался... И все полагали, что,

лишившись Азефа, партия лишится боевого дела, ибо, по мнению всех,

Азеф имел право сказать: "террор — это я". То же отсутствие тени подо¬

зрений я видел в России во время поездки по делу Азефа»26.
А вот как рисует отношение к Е.Ф.Азефу членов БО К.К.Зильбер¬

берг, входившая в организацию в 1906 г.: «...считали так, что Иван Ни¬

колаевич человек очень строгий, и к себе и к другим, что Иван Никола¬

евич человек очень уверенный в себе и требующий такой же увереннос¬

ти от других, что он очень смелый человек, — о нем так говорили, что у

него есть небоязнь боязни, что он даже не знает, что такое боязнь... Во¬

обще казалось, что он не понимает в других таких чувств, каких он сам

не имеет»27.
Примечательно свидетельство И.А.Рубановича, считавшего Азефа

после нескольких стычек каким-то «ужасно грубым солдафоном», об от¬
169

ношении к Азефу на Амстердамском конгрессе (уже после убийства

Плеве). В 1910 г. он вспоминал об этом так: «Мы все относились к нему

с большим энтузиазмом, с неподдельным энтузиазмом. Мы были все

буквально в ужасе, когда была снята фотография с заседания конгресса,

где в центре нашей группы сидит он, и его лицо там было очень рельеф¬

но. Мы тогда подняли целую бучу, мы видели в этом происки русского

правительства. На съезде был сделан запрос бургомистру Амстердама, не

было ли это шпионской затеей, фотография эта была уничтожена, по

крайней мере, выскоблили его лицо и т.п. Одним словом, мы тогда

страшно боялись за него»28.
Одним из самых распространенных упреков в адрес эсеров после ра¬

зоблачения провокатора был упрек в том, что они не замечали низмен¬

ности Азефа, разгульный образ его жизни и т.д. Азефу удалось создать

себе не только имидж хорошего семьянина, любящего отца и мужа, но и

человека скромного достатка, тем более, что его семья, действительно,

жила достаточно скромно. Он никогда не сорил деньгами на глазах эсе¬

ров, а, напротив, при каждом случае демонстрировал бережливое к ним

отношение. Наличие каких-то небольших сбережений объяснялось его

прежними «хорошими» заработками в качестве инженера в немецких и

российских компаниях.
Любопытно, что когда жена Азефа отдала 5 «выигрышных билетов»

товарищу-эмигранту, попавшему в сложное материальное положение, то

она получила головомойку не только от Е.Ф.Азефа, но и от М.Р.Гоца,

который отругал ее за то, что, по словам Л.Г.Азеф, «...билеты для детей,

это единственное, что он собрал за все время своей службы, а я так об¬

ращаюсь с этим, отдаю без спроса всякому и каждому»29.
По свидетельству И.А.Рубановича, он видел, что жена Е.Ф.Азефа

жила, как «...мы все живем, т.е. как нуждающийся человек». Психологи¬

чески любопытен такой эпизод. И.А.Рубанович попросил у М.А.Натан¬

сона недостающие ему для деловой поездки 60 франков, и на другой

день получил их от Е.Ф.Азефа. Через две недели Л.Г.Азеф забрала эти

деньги. И.А.Рубанович «...был очень доволен и сказал себе: значит, он

тогда отдал мне свои последние деньги. И я ей возвратил эти деньги с

большой благодарностью. Во всяком случае человек, который нуждается

в 60 франках, не живет роскошно»30.
На чем базировались утверждения В.Л.Бурцева, которые он стал де¬

лать еще до разоблачения Е.Ф.Азефа, о его нескромном поведении в

быту, характеризуя его как «грязную личность»? Из протоколов допроса
В.Л.Бурцева в ССК вытекает, что, как это ни странно, оснований у него

для таких выводов даже в 1910 г. было немного. Членов ССК крайне

интересовала эта проблема, и, как это видно из вопроса С.А.Иванова,

это был не праздный интерес. Его вопрос к В.Л.Бурцеву звучал так:

«Вот, между прочим, мне кажется, что Азев имел существенное влияние

в Боевой Организации в смысле развращения ее членов, вот именно

своим примером и своим потаканием их различным эксцессам и т.п.

Какое ваше мнение на этот счет?» На это Бурцев отвечал: «Может быть,

это делалось под флагом интересов революции. Это была совершенно

новая полоса, которая пошла тогда, совершенно иные взгляды, чем

прежде были. Это я подчеркивал не как партийную особенность, а как

именно особенность Азева». Но аргументировать это свое утверждение
В.Л.Бурцев, по его же собственным словам, всегда отказывался, т.к. от

него «требовали, чтобы я говорил решительно все, что только знал о

себе и о других». На предложение В.В.Лункевича рассказать некоторые
170

факты, подавшие ему повод для таких выводов, В.Л.Бурцев ответил от¬

казом, сославшись на боязнь «спутать различные сведения» из-за того,

что прошло уже много времени31.
Видно, что В.Л.Бурцев избегал по каким-то причинам этой темы, за¬

тронув только эпизод с неким Г., членом БО, который стал в августе
1908	г. расспрашивать Бурцева по поводу достоверности слухов о на¬

личии провокации, на что тот ему рассказал о своих подозрениях в

адрес Азефа, взяв слово сохранить молчание. Но тот свое слово не

сдержал, рассказав как минимум двоим лицам и, кроме того, отправив

письмо В.М.Чернову, которое тот зачитал на суде. В письме говори¬

лось, что В.Л.Бурцев болтает о провокации Азефа направо и налево,

объявляет его «грязным человеком». Но и на суде над собой В.Л.Бур¬

цев отказывался объяснять, за что он дает Азефу такие характеристи¬

ки, объяснив свой отказ только в 1910 г. перед членами ССК. По его

словам, он «не хотел этого делать потому, что тогда мне пришлось

касаться кое-каких неблаговидных вещей и по отношению [к] некото¬

рым другим лицам». В качестве аргументов, побивающих утверждения

Бурцева, участники третейского суда приводили характеристики

Азефа как примерного семьянина, не допускающего легкомысленных

отношений с женщинами, имеющего примерные денежные отчеты и

пользующегося купе первого класса (аргумент В.Л.Бурцева) сугубо в

конспиративных целях.
Но самый любопытный аргумент в защиту моральности Азефа, по

словам В.Л.Бурцева, прозвучавший на суде, заключался в том, что Азеф

«настаивал на исключении из партии одного старика в Финляндии толь¬

ко потому, что тот заболел сифилисом, и вот они говорили, что "вот вам

пример, какой он человек, из-за этого он требовал исключения его"»32.
И все-таки после настойчивых просьб со стороны членов ССК о

фактах, характеризующих Азефа как грязного человека, В.Л.Бурцев был

вынужден сдаться. Как выяснилось, он имел сведения о поездках Азефа

в первом классе, в том числе один раз «с блестящей кокоткой», о про¬

живании Азефа в роскошном берлинском отеле, рассказ бывшего чинов¬

ника особых поручений при Петербургском охранном отделении

М.Е.Бакая о кутежах на конспиративной квартире, где бывали все вы¬

дающиеся провокаторы, в том числе и Раскин. «Затем меня возмущал

тот обычай, который в то время был принят среди боевиков в смысле

расходов, — говорил Бурцев. — Я совершенно не знал, чем это объяс¬

нить; ну, скажем, один любит пожить, другой любит пожить, но не все

же уж такие. Он был в моих глазах ответственным лицом за все те рас¬

ходы, которые там тогда производились. Все эти бросания денег, разъез¬

ды в первом классе»33. П свидетельству В.Л.Бурцева, Азефа два-три раза

видели с какими-то «блестящими женщинами» и передавали историю о

том, что он то ли купил, то ли наводил справки о дорогом колье. Этот

эпизод о колье относился к периоду 1904—1905 гг., он был широко из¬

вестен, и «...все находили это странным и говорили: неужели это он для

Любовь Григорьевны?»34.
Подобные вопросы члены ССК задавали многим, но большинство

свидетелей ничего подобного за Азефом не замечало. Любопытно ут¬

верждение И.И.Ракитниковой, что она никогда от своих товарищей не

слышала «абсолютно ничего отрицательного ни об образе жизни, ни о

личных качествах Е.Ф.Азефа». Отрицательное отношение к нему, по ее

словам, стало формироваться из-за его неспособности обеспечить про¬

дуктивную работу в качестве руководителя «бездействовавшей» БО ПСР
171

в 1906—1908 гг., «а не как к человеку, который представляет собой

какую-то подозрительную темную личность, абсолютно нет...»35.
На прямой вопрос члена ССК С.А.Иванова о наличии отрицательно¬

го влияния Азефа на боевиков («в смысле предложения им выпить, по¬

кутить, не стесняться деньгами и т.п.») супруги Лазаркевичи ответили

категорическим нет. Н.А.Лазаркевич также отмечал, что и по слухам, и

по отзывам он такого не слышал. По его словам, Азеф в кругу боевиков

«...старался держать себя сдержанно, и единственное, в чем он иногда

прорывался, так это в своем необычайном цинизме, по крайней мере в

вопросе об отношении полов. Этот вопрос, видимо, представлял для

него особенный интерес, причем интерес именно такой, в смысле грубо¬

го цинизма. Я лично несколько раз наблюдал, что ему доставляло удо¬

вольствие говорить именно о таких скользких и чрезвычайно грубых во¬

просах в присутствии совершенно приличных и уважаемых дам, напри¬

мер, в присутствии тех же самых финляндок, которые нам во многом

помогали и с которыми он, правда, был хорошо знаком»36.
В качестве единственного примера дурного влияния Азефа на боеви¬

ков Н.А.Лазаркевич смог привести рассказ с чужих слов о проводах Азе¬

фом Швейцера и Покотилова перед отправкой в Россию. По его словам,

в этих случаях заказывался кабинет в ресторане, и «там происходила вы¬

пивка, довольно основательная, но никогда мне не приходилось слы¬

шать, чтобы там происходили какие-нибудь оргии или вообще что-ни¬

будь разнузданное, кроме такого, самого заурядного молодого пьянства.

Кроме этого там, по-видимому, больше ничего не допускалось»37.
Какую же роль Е.Ф.Азеф играл в партии? Что способствовало его

возвышению в ней? Каковы были его политические взгляды? Роль Азефа

как одного из организаторов партии трудно переоценить. Случай сделал

его представителем одного из крупнейших эсеровских союзов в России,

и уже в этом качестве он вел переговоры с Г.А.Гершуни, М.Р.Гоцем и
В.М.Черновым об образовании партии. Ввела его в эмигрантские эсе¬

ровские круги М.Ф.Селюк. Позже она справедливо отмечала: «Без меня

он был бы принят иначе. Он знал о моих связях и личных симпатиях и

знал, что всем этим он сможет воспользоваться и на этом сможет со¬

здать свою карьеру. Так и случилось»38. Любопытно, что завоевать ее до¬

верие и симпатии Азефу удалось благодаря дружеским отношениям с

ней его жены.
Психологически убедительны суждения М.Ф.Селюк, весьма уважи¬

тельно относившейся к Азефу за его энергию и успех в делах: «Но и

тогда между нами временами происходили тяжелые недоразумения из-за

его грубого порой тона и резкого, порой до цинизма, отзыва о людях.

Но вслед за такими вспышками он был так бесконечно мягок и внима¬

телен, что многое я прощала ему. Хотя убеждена, не живи он с женой, с

ним лично отношения были бы главным образом деловые и той привя¬

занности, на которой создавалась безграничная вера, не могло бы

быть»39.
Статус и роль Е.Ф.Азефа в первый период деятельности в ПСР хоро¬

шо высвечиваются в показаниях В.М.Чернова ССК в 1910 г., когда тот

заявлял: «...он приезжал сюда, за границу, и действовал тут именем

Центрального Комитета, и действительно, действовать от имени Цент¬

рального Комитета ему приходилось и в 902, и в 903 и в 904 году. Ему

часто приходилось здесь действовать одному; правда, когда приезжала

Бабушка, они действовали вместе, но когда она уезжала, например, в
172

Америку, то он опять-таки один действовал именем Центрального Ко¬

митета»40.
Впрочем, по свидетельству И.И.Ракитниковой на ССК в 1910 г., она

«не вынесла» впечатления, что Азеф имел в партии «громадное влияние»

и что его «голос иногда решал вопросы», как это утверждалось в вопросе

члена ССК С.А.Иванова. По ее словам, на съездах и Советах партии

Азеф отмалчивался, а ведь именно там принимался ряд важнейших ре¬

шений. Она категорически утверждала: «...если взять жизнь партии вооб¬

ще и роль в ней Азева, то можно, по-моему, совершенно определенно

сказать, что роль его все-таки ограничивалась только сферой боевых дел.

Может быть, у него было какое-нибудь закулисное влияние, но этого я

уже не знаю. А вот в том, что я видела своими глазами, так у меня от

этого осталось совершенно определенное впечатление»41.
По свидетельству Б.В.Савинкова, в 1903 г. М.Р.Гоц «имел громадное

влияние в ЦК и, в сущности говоря, все то, что принимал М.Г[оц], то

одобрялось и ЦК. Азеф и М.Г[оц] играли руководящую роль. Как же

был сконструирован ЦК в этот момент, каковы были его права и из кого

он состоял, я даже не мог бы точно установить». По его словам, эти два

члена ЦК, «в сущности говоря, распоряжались всей партией»42.
Крайне любопытно свидетельство И.А.Рубановича об инциденте во¬

круг требования Е.Ф.Азефа подписать воззвание «К цивилизованному

миру», где сообщалось о казни министра внутренних дел В.К.Плеве от

имени БО, а не ЦК ПСР. В споре принимали участие Е.К.Брешко-

Брешковская, И.А.Рубанович, Е.Ф.Азеф и В.М.Чернов, вынужденный

цитировать Азефу свою собственную статью «Террористический элемент

в нашей программе», где функции БО трактовались как сугубо организа¬

ционно-технические. По словам Рубановича, «Азев тогда сказал букваль¬

но следующее: вы мне говорите, что в России есть социалистическая

партия? Ничего подобного в России нет и не может быть: в России есть

только террористическая борьба; только это реально, а все остальное,

это только украшение, и все ваши революционные России и т.п., это все

только одно украшение»43. Встретив ожесточенный отпор своих оппо¬

нентов, Азеф был вынужден отступить. Примечательна фраза И.А.Руба¬

новича, сказанная в противовес утверждению Азефа: «...если бы это

было так, то я ни в каком случае не примыкал бы к такого рода партии.

Я — член социалистической партии»4*.
По мнению И.А.Рубановича, попытка Азефа подписать «Обращение»

от имени БО была его попыткой «овладеть гегемонией» в партийном ру¬

ководстве. Из его слов можно понять, что «...тогда было столкновение

между Бабушкой и теми, с кем она была, с одной стороны, и этим гос¬

подином, с другой стороны». Причем, судя по всему, столкновение

крайне серьезное, т.к., по словам Рубановича, Е.К.Брешко-Брешковская

«очень тактичный человек, и она вообще никогда не повышала голо¬

са»45.
Крайне примечательным представляется суждение И.И.Ракитнико¬

вой, отвечавшей на вопрос члена ССК С.А.Иванова, почему в партии не

поднималось «...речей такого рода, что, например, Иван Николаевич, он,

собственно говоря, боевик, но что он вовсе не партийный человек. И

каким образом такой человек мог быть руководителем общего дела пар¬

тии?» И.И.Ракитникова отмечала, что общепартийными организацион¬

ными делами он занимался лишь только в одно время, а затем «...от¬

межевал себе определенную сферу и что он остальным даже нисколько

не интересовался и не скрывал этого». Но самое интересное для нас в
173

том, что И.И.Ракитникова показывает, что подобная ситуация не была

исключительной: «Но вот Вы говорите, почему же не было такого вопро¬

са? Да просто потому, что это можно было сказать не по отношению

только к одному Азеву. Дело в том, что были и другие лица, которые

тоже, быть может, были не вполне партийными в известном смысле

слова; если бы он был еще руководителем какого-нибудь партийного ор¬

гана, тогда этот вопрос, конечно, встал бы резко, но ведь он в теорети¬

ческих вопросах абсолютно никакого участия не принимал»46.
В подобного рода оправданиях И.И.Ракитникова была не одино¬

ка. Так, много лет спустя после разоблачения Е.Ф.Азефа А.В.Пеше-

хонов вспоминал: «Однажды в разговоре со мной он вдруг подал такую

реплику:
—	Неужели же вы верите в социализм? Это нужно, конечно, для мо¬

лодежи, для рабочих, но не для нас же с вами...
—	Я социалист! — отрезал я. — Да и вы ведь принадлежите к соци¬

алистической партии...
На этом наш разговор и оборвался... На меня он произвел чрезвы¬

чайно тяжелое впечатление, и я хотел было совершенно порвать с Азе¬

фом. Но потом раздумался. Как-никак, но ведь он больше, чем всякий

другой социалист-революционер, рискует своей головой (это было уже в

то время, когда Азеф стоял во главе боевой организации). Пусть он даже

разделяет не всю программу партии, пусть его увлекает только полити¬

ческая свобода, пусть он не социалист, но он — революционер. Вероят¬

но, он и в партию с.-р. вступил именно потому, что она является по

своим методам наиболее революционной. Почему же я буду отказывать¬

ся от совместной работы с ним? Потом — увидим, а пока — отчего не

идти вместе, если нам с ним по пути? Бояться же, что он наложит отпе¬

чаток на идеологию, которая у меня является общей с партией с.-р., не

приходится. Не такой это человек: в идеологические вопросы он даже не

вмешивается, в этих вопросах полный ноль и обычно не решается вы¬

сказывать никакого суждения. Это у него уже как-то случайно прорва¬

лось, что он не социалист... И я подавил свое сомнение»47.
По словам члена БО в 1906 г. К.К.Зильберберг, отвечавшей на во¬

прос члена ССК В.В.Лункевича об оценке Е.Ф.Азефом партийной дея¬

тельности, пропаганды, агитации, организации, Азеф «придавал извест¬

ную ценность всему этому, потому ч;о террор он считал совершенно

временным оружием... Он был в значительной степени сторонником

мирных партийных способов борьбы, т.е. что он вовсе не был крайним

террористом. Он был даже менее крайний террорист, чем все остальные

члены Боевой Организации...»48.
Один из главных вопросов, который интересовал членов ССК, — это

причины «азефщины», которые они были склонны видеть в изолирован¬

ности БО, возглавляемой Азефом, от партии и ее руководства, позволяв¬

шей ему обманывать и тех и других. Б.В.Савинков же, давая показания

членам ССК, настаивал на том, что если члены БО в 1903—1905 гг.

«стремились к известной технической и организационной независимос¬

ти, то вместе с тем признавали принципиально право ЦК на контроль и

никаких сепаратистских тенденций в смысле партийном не имели»49. По

его словам, такой контроль был обеспечен двумя виднейшими членами

ЦК — М.Р.Гоцем и Е.Ф.Азефом, имевшими полное представление о

делах БО. В ответ на возражение председателя комиссии А.Н.Баха, что

это скорее был контроль БО над ЦК, Савинков утверждал, что они не

возражали бы, если подобный контроль со стороны ЦК велся бы други¬
174

ми лицами, например, через Г.А.Гершуни и В.М.Чернова. Разногласие

заключалось в том, что контроль со стороны всего ЦК представлялся им

ненужным. Большинство его членов не было знакомо с техникой боево¬

го дела, не понимало внутренней жизни организации. Кроме того, ста¬

раниями Азефа, представлявшего боевикам всех членов ЦК в крайне не¬

выгодном свете, члены БО не испытывали большого доверия к ним50.
Савинков не считал вопрос о том, какая часть ЦК контролировала

БО, вопросом принципиальным, заявляя: «Это не вопрос о том, что бое¬

вики не желают, чтобы ЦК их контролировал; а вопрос стоит так: мы

желаем, чтобы вы контролировали нас не всей вашей коллегией, а через

некоторых ваших членов». По его словам, боевикам казалось «совершен¬

но невозможным, чтобы коллегия знала о всех передвижениях и всех

технических шагах»51. Если учесть, что численность ЦК накануне рево¬

люции была весьма большой (в 1905 г. свыше 30 человек), а также памя¬

туя о золотом правиле конспирации — «говори не то, что можно, а то,

что должно», — то нельзя не признать обоснованности требований бое¬

виков.
Савинков весьма подробно и достаточно убедительно показывал, что

БО работала под контролем ЦК, осуществляемым двумя главнейшими

членами ЦК — Е.Ф.Азефом (глава БО) и М.Р.Гоцем (заграничный пред¬

ставитель БО). Последний, по словам Савинкова, «всегда все детали

наших дел знал», более того — «влиял на дела БО во всем. В сущности

ни одно мероприятие БО без одобрения, без разрешения и без ведома

Гоца не предпринималось». Савинков делал весьма существенное уточ¬

нение, говоря о том, что фактически контроль со стороны ЦК существо¬

вал в лице Азефа и Гоца, и против этого контроля «не протестовали, а

даже наоборот, были очень довольны и А[зефом] и Гоцем». По его сло¬

вам, боевики «протестовали только против того, чтобы ЦК in corpore,

состоявший в то время в громадном большинстве из небоевиков, —

чтобы этот ЦК in corpore осуществлял свой контроль. Так что это вопрос

не принципиальный, а вопрос технический»52.
Б.В.Савинков заявлял членам ССК: «Личная моя ответственность

меня не интересует, и, как вы уже могли убедиться из моих показаний,
обо	всем, что касается меня, я с полной откровенностью говорю вам.

Говорю даже и о том, что может повести к неблагоприятным для меня

выводам. Но меня чрезвычайно интересует ответственность Боевой Ор¬

ганизации как учреждения»53. По его мнению, формальная ответствен¬

ность падала не на БО, а на ЦК.
Б.В.Савинков, представляя, какие аргументы могут быть использова¬

ны для того, чтобы возложить ответственность за Азефа на БО, подроб¬

но и убедительно изложил свои взгляды членам комиссии. БО не несет

ответственности за появление Азефа в партии. Мнение о том, что орга¬

низационная постановка боевого дела, нравы и обычаи, господствующие

в БО, внутреннее устройство и распорядки послужили причиной расцве¬

та провокации Азефа, представлялось Савинкову основанным на недора¬

зумениях. Организационные отношения определялись не столько уста¬

вом, сколько обычным правом, фиксировавшим установившиеся отно¬

шения. Но и с формальной точки зрения, устав был принят с ведома,

одобрения и согласия двух членов ЦК (Гоца и Азефа), формально вошел

в законную силу и коллегией ЦК опротестован не был. Факт принятия

устава должен быть отнесен на счет ЦК, так как законодательными пол¬

номочиями БО не обладает. Устав существовал до I съезда и, по мнению

Савинкова, отменен им не был. Возражал он своим оппонентам доста-
175

точно логично. Съезд отменил все предыдущие уставы и постановления,

но ничего взамен старого устава БО выработано не было. Б.В.Савинков

констатировал: «Опять Центральный Комитет молчаливо одобрил если

не тот формальный устав, который был принят, то то обычное право,

которое, собственно говоря, в этих вопросах совершенно соответствова¬

ло этому уставу. Значит, если даже такое постановление имело место, то

уже в силу того, что этот устав не был заменен ничем другим, этот устав

остался в действии». Б.В.Савинков достаточно справедливо замечал, что

плох или хорош был устав, но «этот устав был принят и действовал с

ведома, согласия и одобрения Центрального Комитета, и отвечает за это

Центральный Комитет»54.
Но главный вопрос он видел в другом: «действительно ли нравы и

обычаи БО способствовали расцвету азефской провокации». На него он

отвечал так: «Я держусь того мнения, что нет, не способствовали, что

нравы и обычаи были таковы, что, скорее, быть может, препятствовали

существованию и развитию провокации». Савинков вновь возлагал от¬

ветственность на себя, заявляя: «Я просто не понял Азефа. Я недостаточ¬

но обратил на него внимание. Если бы я обратил на него достаточно

внимания — а я это мог; другие этого не могли сделать, а я мог по свое¬

му положению, — если бы я обратил на него достаточно внимания, то

этого не было бы. В данном случае, мне кажется, моя ответственность

велика, но она не больше, чем ответственность любого из членов Цент¬

рального Комитета»55.
По словам Савинкова, наиболее желательно, чтобы БО состояла из

строго партийных работников. Но этому препятствовали и «некоторые

технические затруднения», и то, что «очень часто хороший массовик бы¬

вает плохим боевиком», именно потому, что он хороший массовик, т.к.

требовались другие качества, навыки, другая психология. Но кроме того

сам ЦК неоднократно препятствовал вхождению в БО ценных партий¬

ных работников. Так было, когда в БО хотели войти А.Р.Гоц, В.М.Зен¬

зинов и Кудрявцев (Адмирал). На них, по словам Савинкова, оказыва¬

лось моральное давление, и эти люди начинали колебаться. Действитель¬

но, в широких партийных кругах существовало недовольство, что БО

устраивает своеобразный дренаж партии, забирая самых ярких и работо¬

способных людей. Савинков справедливо указывал на то, что сознатель¬

ная воля руководства БО никогда не направлялась на то, чтобы отстра¬

нить от БО «строго партийных работников». Существовал лишь крите¬

рий о «работоспособности каждого человека», о его пригодности и по¬

лезности в террористической практике.
Савинков говорил членам ССК: «Видите ли, что Азеф вел какую-то

интригу между БО и ЦК — это для меня не подлежит никакому сомне¬

нию»56. Но Савинков утверждал, что никакого идейного влияния Азеф

на членов БО не оказывал, сравнивая его с капитаном корабля, сносив¬

шегося из каюты со своей командой через старшего офицера — Савин¬

кова, непосредственно с ним связанного, в том числе и дружескими от¬

ношениями. Но Савинкову и его товарищам Азеф «настойчиво и неук¬

лонно говорил, что ЦК как коллегия относится к Организации] не¬

доброжелательно, стремится поставить ее в положение учреждения кон¬

тролируемого», в чем благодаря своему авторитету и незнанию боевика¬

ми членов ЦК весьма преуспел57.
С другой стороны, по словам Савинкова, характеристики членов ЦК,

дававшиеся Азефом, «были всегда отрицательными». Так, Азеф в разго¬

воре с Савинковым характеризовал В.М.Чернова как человека даровито¬
176

го, умного, но лгуна. По словам Савинкова, он вступил в спор с Азефом

и отмечал, что эта характеристика к нему «не привилась». Тем не менее

Савинков в 1910 г. констатировал: «Но что мое мнение о Чернове в зна¬

чительной степени сложилось, так как я его очень мало знал, под влия¬

нием Азефа. Я говорил о Чернове, но то же самое должен был бы ска¬

зать о всех без исключения членах ЦК»58.
По свидетельству М.Ф.Селюк, Азеф был, «как оказалось потом, злым

и клеветником по отношению к отсутствующим товарищам. Такова была

его тактика. За глаза он рассказывал обо всех всякие злые вещи, желая

всех ссорить между собою». Примечательно, что причины гибели Поко-

тилова Азеф в приватном разговоре с Селюк объяснил трусостью Савин¬

кова59.
К вопросу о «кавалергардских» замашках боевиков, о которых много

и охотно говорили Натансон и Чернов, для нас весьма любопытно мне¬

ние М.Ф.Селюк, являвшейся в предреволюционное время членом ЦК в

России и бывшей «массовиком» до мозга костей. Летом 1904 г. за грани¬

цей она встретила многих боевиков, перебравшихся туда после триум¬

фального «дела Плеве», и впервые познакомилась с Б.В.Савинковым и

И.П.Каляевым. Несколько лет спустя она вспоминала: «Сначала тон у

приезжих боевиков был довольно напыщенный, но скоро установились

довольно товарищеские отношения». Далее она замечала: «Азева успех

очевидно выбил из колеи. Он чувствовал себя героем. Тон его речи был

невыносим. "Все — ерунда, все вы — общепартийные работники — ни¬

чего не стоите... вот мы..." и т.п. После одной такой беседы я хотела

порвать с ним навсегда, я ушла с собрания»60. Но Азеф сумел выйти из

положения. Он принес Селюк извинения, апеллировал к прежней друж¬

бе, ссылался на нервность после всего пережитого. Из этого эпизода по¬

казаний М.Ф.Селюк, данных ССК, отчетливо видно, что она отделяет

поведение и тон боевиков от поведения и тона Азефа. Свидетельство

Селюк, что у нее с боевиками, несмотря на их первоначальный напы¬

щенный тон, установились «довольно товарищеские» отношения, судя

по всему, было членами ССК проигнорировано.
Позиция членов ССК, что причины «азефщины» нужно искать в

ошибочной конструкции БО и ее единоличного руководства, хотя и

били по авторитету ЦК, но до определенной степени были для него при¬

емлемы, т.к. из двух зол они выбирали меньшее. Так, например, много

лет спустя В.М.Чернов, вспоминая о бесконечных требованиях О.С.Ми¬

нора распространить компетенцию Заграничного комитета на БО, как

только она была создана, писал: «Но Боевая Организация и в России

была строго замкнутым в себе, строжайше законспирированным авто¬

номным целым. Тем более сохраняла она свою самодовлеющую обособ¬

ленность за границей, где у людей настороженность неизбежно является

ослабленной, где самые почтенные люди теряют конспиративную вы¬

держку и становятся в разговорах с близкими людьми более сообщитель¬

ными, чем следует, и где поэтому "утечка" организационных тайн неиз¬

бежно растет. Имея это в виду, Гершуни в качестве ответственного главы

Боевой Организации избрал за границей одного человека в качестве "до¬

веренного лица" БО, исполнителя всех ее особых поручений и организа¬

ционных тайн, облеченного, в случае ареста ответственного руководите¬

ля или вообще разгрома БО, всеми полномочиями для ее воссоздания.

Не отрицая формальных прав БО на такие решения, Минор в отличие

от меня и других товарищей по существу никогда не мог с ними прими-
177

риться. Это положение он считал глубоко ненормальным и недемокра¬

тичным»61.
Крайне важен и примечателен вывод В.М.Чернова: «В своей шум¬

ной и бурной фронде Минор не был прав, но объективно не были

правы и мы, не был прав и Гершуни; точнее, наша и его правота была

абстрактной, жизнь лишила ее всякого реального содержания: ведь

оказалось, что, "сцеживая комаров, мы проглотили верблюда", — этим

верблюдом оказался втершийся быстро в самое сердце БО знаменитый

Азеф»62.
В высшей степени важна следующая оценка Б.В.Савинкова, таившая

в себе ключ к разгадке всей этой истории, а также реакция на нее пред¬

седателя ССК А.Н.Баха. Б.В.Савинков заявил членам ССК: «...если бы

хоть один из нас, боевиков, был достаточно крупного роста, чтобы стать

выше своей обычной боевой психологии, то он, вероятно, не допустил

бы существования такой провокации, он бы ее понял. Если бы хоть

один из членов ЦК был тоже выше своего ремесла, то он бы тоже не

допустил существования такой провокации. Горе наше, по-моему, в том,

что ни там, ни здесь не оказалось человека достаточно высокого роста.

Горе наше, быть может, в том, что рост нашего Центрального Комитета

и нас, Боевой Организации, не превышал роста Азефа...»63.
Крайне примечательна реакция на это заявление председателя ССК
А.Н.Баха, воскликнувшего: «Я абсолютно протестую против этого, пото¬

му что по существу неверно. Я говорю, что вы не умаляйте ни роста

своего, ни роста тех, это люди гораздо выше среднего и в умственном и

нравственном отношении. Я говорю: горе в системе, а не людях. Это

только Толстой может так говорить, что когда люди хороши, то все

равно, какая система. Вы сами сказали, что если бы Вам можно было

поговорить как следует с Бобровым (М.А.Натансон. — K.M.) и наоборот,

то вы бы действительно не допустили этого. И факты показывают, что

на общей широкой работе, где нет такого обособления и где есть посто¬

янный невольный контроль, там Азеф долго не удержался бы. А то, что

с одной стороны Азеф для них, для членов ЦК — был табу, а для другой

стороны члены ЦК были какими-то вороньими пугалами, и вот благода¬

ря этой обособленности, которая вытекает из самой сущности вещей, и

вышло, что в среде социалистической партии существует учреждение,

которое, по-видимому, идет вразрез с нею. Факт тот, что на почве этой

обособленности мог развиться Азеф, — не потому, что Вы маленький,

или Каляев, или Гершуни, или Гоц были маленькие, — это все фигуры

выше средних, и если вы сравните их с Бебелем, Гэдом и т.п., то я

скажу, что они гораздо выше их, точно так же, как и члены нашего

Центрального Комитета. Так что эти Ваши слова я безусловно не могу

пропустить без протеста, потому что Вы погрешаете против глубины во¬

проса»64.
Этот эпизод многое объясняет в характере изданного весной 1911 г.

Заключения. Но на заседаниях ССК звучали и другие версии, пытавшие¬

ся объяснить явление. Любопытно, что, пытаясь объяснить сразу после

разоблачения Азефа причины его популярности и влияния в эсеровской

среде, В.Л.Бурцев склонен был искать эти причины в его гипнотическом

влиянии на окружающих. Так, во время допроса В.Л.Бурцева членами

ССК между ними завязался разговор о том, почему у Азефа была репу¬

тация революционера «с блестящим прошлым». Бурцев ссылался на речь

Б.В.Савинкова во время последнего визита к Азефу, в которой утвержда¬

лось, что Азеф, собственно говоря, кроме дела Дубасова непосредствен-
178

ного участия в других террористических актах не принимал. На это
С.А.Иванов возразил, что «это, может быть, теперешние показания, а

так-то все убеждают, что у него блестящее прошлое в смысле его де¬

ятельности». Но другой член ССК — С.М.Блеклов поддержал
В.Л.Бурцева, говоря о том, что из чтения воспоминаний Савинкова

он вынес такое впечатление, что Азеф «...давал известную идею, давал

схему плана, но какого-нибудь близкого участия, которое бы оправ¬

дывало ту репутацию, которая создавалась вокруг его имени, что та¬

кого участия с его стороны не было». В.Л.Бурцев, сославшись на

слова некоего В., который ему сказал: «мы в чем-нибудь не можем

найтись, а вот придет Азев, и нам все станет ясно», — сделал собст¬

венный вывод: «Теперь-το все эти рассказы приобретают уже другой ха¬

рактер, что ничего такого особенного и не было, но что это было просто

влияние гипноза»65.
Одним из самых тяжелых упреков в адрес руководства партии был

упрек в игнорировании поступавшей к нему информации о провокатор-

стве Азефа. Любопытно, что случаев подобного рода было больше, чем

представляется. Так, например, по словам М.Ф.Селюк, она «во время

пребывания в Таганке в 1905 году слыхала от товарищей из Тулы, что

Азев провокатор, но с негодованием отвергла это обвинение»66.
По свидетельству В.Л.Бурцева, Мельников еще в Шлиссельбурге

просил одного из заключенных по выходе на свободу передать эсерам о

провокаторской роли Азефа, но вскоре взял свои слова назад. Узнав об

этом эпизоде от этого бывшего заключенного, который вспомнил о нем

в разгар азефского дела, Бурцев обратился к Мельникову. Но последний,

по словам Бурцева, «...стал передавать мне о своем бывшем обвинении

против Азева в самых туманных формах, и притом с такой оговоркой,

что он требует, чтобы никто никогда не узнал, что он, Мельников, гово¬

рил об этом»6'. Но обвинения Мельникова в адрес Азефа были «очень

поверхностные, неуверенные» и казались «малоценными» еще и потому,

что Мельников обвинял в провокации «не одного только Азева, а он об¬

винял также почти что в провокаторстве... также и Гершуни». Любопыт¬

но, что, по свидетельству Бурцева, Мельников «говорил: "бойтесь Гершу¬

ни, с Гершуни неладное, все его поведение подозрительно", и когда я

говорил так уверенно об Азеве, что он провокатор, то он говорил: а Гер¬

шуни как?»68.
По свидетельству И.И.Фондаминского, в комиссию, расследовавшую

в 1908 г. слухи о провокации в руководстве партии, кроме него самого

входили Б.В.Савинков, А.Ю.Фейт, М.А.Натансон и «Юрьев». По его

словам, он и Савинков «просто искали провокатора», «Юрьев» склонял¬

ся к возможности наличия провокации, Фейт сомневался в этом, а На¬

тансон «не выражал своего мнения, был сдержан». Впрочем, даже Са¬

винков и Фондаминский, по словам последнего, «никоим образом не

могли подозревать, что она есть в Центральном Комитете, просто пото¬

му, что мы никак не могли остановиться на ком бы то ни было из со¬

става ЦК»69.
Примечательно, что в 1908 г. слухи о провокации Азефа вызывали

реакцию отторжения не только у «центровиков», но и у людей с перифе¬

рии, иногда не очень хорошо относившихся к нему. Так, по признанию

И.И.Ракитниковой, она на I Общепартийной конференции «...слышала,

что опять поднимается история с Азевым, что опять Бурцев и компания

начинают историю против Азева», но сама она «их совершенно не при¬

знавала»70.
179

Большинство эсеров, знавших Азефа, стали жертвами своеобразного

психологического самообмана (и, естественно, прямого обмана). Мысля

стереотипами, они смотрели на Азефа сквозь призму своих упрошенных

представлений о степени и разновидностях человеческой подлости. Кос¬

венно это подтверждает рассуждение, имеющее отношение не к Азефу, а

к другому, достаточно заурядному, провокатору. Вот что вспоминал со¬

циал-демократ В.П.Плесков, узнавший о подозрениях в адрес жены

своего приятеля-ссыльного: «Азефовщина была нам тогда уже известна.

Знали мы и о подобных же язвах в недрах социал-демократии. Но как

связать мысль о провокации с женщиной, любящей женой товарища, ве¬

ликолепной матерью, идущей, как казалось, на тяжкие жертвы ради

мужа, чугь ли не героиней Некрасовской поэмы? Это остается для меня

до сих пор большой психологической загадкой»71.
Подобной же психологической несуразностью и абсурдом казались

многим эсерам обвинения в адрес Е.Ф.Азефа. После его разоблачения в

адрес ЦК посыпался шквал вопросов: почему они не реагировали на все

предупреждения о провокации Азефа? Почему они допустили его к учас¬

тию на I Общепартийной конференции летом 1908 г.? Почему они защи¬

щали его, не слушая аргументов на третейском суде? Кто предупредил

Азефа о встречах В.J1.Бурцева с В.В.Лопухиным? Почему Азефу удалось

бежать?
Одним из наиболее распространенных упреков в адрес ЦК ПСР в

«деле Азефа» был упрек в том, что руководство партии допустило его к

участию на I Общепартийной конференции в августе 1908 г. В июне

1910 г. на повторном опросе М.А.Натансона, В.М.Чернова и Н.И.Ракит¬

никова члены ССК вновь подняли этот вопрос. Так, С.М.Блеклов спра¬

шивал, почему ЦК не пошел на «уступку мнению тех», кто считал при¬

сутствие Азефа на партийном форуме неудобным. Почему Азефу не

было предложено, например, «устраниться» по «каким-нибудь личным

обстоятельствам»? В.М.Чернов объяснял поведение ЦК тем, что накану¬

не конференции ЦК «утвердил заключение своей заграничной комиссии
о	том, что обвинение против Азева в провокации является необоснован¬

ным», и «никакой нужды» в «более тонких соображениях» и другой

линии у ЦК не было72.
М.А.Натансон указывал на то, что кроме В.Л.Бурцева и «нескольких

парижан» никто «не говорил против Азева», но их аргументы не убедили

комиссию, и «дело стояло так, что когда мы начали суд с Бурцевым, то,

не будь Лопухина, другие факты не убедили бы Центральный Коми¬

тет»73.
Удивление Н.И.Ракитникова, что «находятся товарищи, вроде Липи¬

на (Я.Л.Юделевский. — K.M.), которые именно этот вопрос почему-то

выставляют, как особенно отягчающее вину Центрального Комитета»

обстоятельство, показывает, что некоторые руководители партии и «оп¬

позиция» говорили на разных языках. Н.И.Ракитников считал, что из

всех дел ЦК, в которые Азеф был посвящен, конференция «была, быть

может, самым невинным делом, участие в котором наименее вредило

кому бы то ни было». Он восклицал: «Это же смешно, чтобы явился во¬

прос: а давайте-ка, товарищи, не пустим его на Лондонскую конферен¬

цию и как-нибудь по-приятельски обладим это дело, не устраняя его в

то же время от боевых дел»74. Искреннее удивление Н.И.Ракитникова

тем, как это Я.Л.Юделевский и подобные ему не понимают психологии

и логики данного поступка ЦК, в высшей степени показательно. Со
180

своей точки зрения Н.И.Ракитников, В.М.Чернов и М.А.Натансон были

правы. Но правы были и их оппоненты.
Другим вопросом, который очень интересовал многих эсеров и чле¬

нов ССК, был вопрос о том, каким образом Азеф узнал о разговоре Бур¬

цева с Лопухиным. Я.Л.Юделевский был склонен считать, что Азеф

узнал об этом от членов ЦК, посвященных в это дело. По утверждению

М.А.Натансона, в курсе этого дела были он сам, Г.А.Лопатин, В.Н.Фиг¬

нер, В.Л.Бурцев, Я.Л.Юделевский, секретарь Парижской группы с.-р. А.

и, возможно, В.К.Агафонов. По словам М.А.Натансона, последних троих

посвятил в это дело Бурцев. И В.М.Чернов и М.А.Натансон считали, что

Азеф просто «угадал» Лопухина путем логических построений. Впрочем,

М.А.Натансон допускал также, что это могло дойти до Азефа «через по¬

средство тех третьих лиц», которым говорил о Лопухине Бурцев. Натан¬

сон намекал, что круг «третьих лиц» мог быть достаточно большим, т.к.

на прямой вопрос Натансона Бурцев назвал этих «двух или трех человек

и затем не захотел больше отвечать на мой вопрос». В.М.Чернов счи¬

тал, что Азеф «не знал определенно имени Лопухина ни от кого», и

полагал, что «хотя вокруг группы Липина кое-что по этому поводу и

циркулировало, но тем не менее... вряд ли оттуда могло что-нибудь

дойти до него». Свое мнение о том, что Азеф логически вычислил Ло¬

пухина из небольшого круга высокопоставленных охранников, знав¬

ших его тайну, Чернов доказывал с помощью любопытного примера.

Оказывается, Савинков советовал Чернову не затевать третейского

суда над Бурцевым, т.к. Бурцев может «оперировать данными из по¬

лицейских источников, а они для нас совершенно не проверяемы и

т.д.», сообщив попутно, что Бурцев «сообщил ему один факт», но о

чем идет речь, Савинков, сославшись на связанность честным словом,

умолчал. По утверждению Чернова, он спросил у Савинкова: «Я удив¬

ляюсь, почему Бурцев, раз он уж так убежден, что Азеф провокатор,

почему он до сих пор еще не обратился к Лопухину? Ведь Лопухин, он

сейчас перешел в прогрессивный лагерь, а он безусловно должен знать

всех провокаторов...»75.
Этот вопрос так и остался открытым. В.Л.Бурцев, рассказав о своем

разговоре с Лопухиным Савинкову, получил от последнего честное слово

сохранить в тайне этот рассказ. Членам ССК Бурцев говорил, что дума¬

ет, что «до суда он (Савинков. — K.M.) ему (Азефу. — КМ.) этого не

сообщал, а может быть, и никогда не сообщал. Что касается этого обсто¬

ятельства, то я в нем не мог разобраться», — заключал Бурцев76. Инте¬

ресно, что о том, кто же сообщил Азефу о Лопухине, B.JI.Бурцев спра¬

шивал и у членов ССК, но это и для них было неясно77.
Что же произошло на расширенном собрании, на которое члены ЦК

пригласили 14 крупнейших партийных работников для обсуждения этого

дела и дальнейшей судьбы Азефа? По свидетельству В.М.Зензинова, из

двадцати с небольшим присутствовавших на этом заседании «трое вы¬

сказались за немедленную смерть (Б.В.Савинков, М.А.Прокофьева и
B.М.Зензинов),	трое или четверо продолжали верить в невиновность

Азефа, а подавляющее большинство высказалось за допрос Азефа с тем,

чтобы в случае его уличения здесь же привести в исполнение и смерт¬

ный приговор над ним»78.
В.М.Чернов уточнял, что признавших достоверность собранных улик

для вынесения смертного приговора было четверо. Четвертым был
C.Н.Слетов,	который высказал готовность немедленно пойти к Азефу и

собственноручно убить его79.
181

Но мнения разделились: многие просто растерялись и были сбиты с

толку, И.А.Рубанович требовал, «чтобы ни интересы правосудия, ни ин¬

тересы партии не пострадали», а двое или трое членов собрания, по сло¬

вам Чернова, «потребовали от собрания гарантии, что на Азефа не будет

произведено покушения, или же они пойдут к нему и предупредят о гро¬

зящей ему незаслуженной каре»80.
Атмосферу собрания можно хорошо уловить из показаний ССК

И.А.Рубановича, которому все происходящее «казалось диким». Одним

из приглашенных на собрание был поставлен вопрос: «в качестве чего

мы тут присутствуем: выслушать доклад — это очень хорошо, но даль-

ше-то что?» По словам И.А.Рубановича, «было тогда выяснено, что

мы присутствуем как люди, которых совещательные голоса очень

нужны Центральному Комитету, но что мы тут не судим и не решаем

этого дела, так как мы не знаем этого дела с самого его начала... Что,

значит, мы можем выслушать, мы можем давать свои мнения, но что

во всяком случае мы не берем на себя иной роли, как только роли

лиц с совещательными голосами. Мы говорим, что это очень важно,

так как оно определяет ответственность присутствующих лиц за то

или иное решение вопроса»81. Из показаний Рубановича перед ССК

видно то состояние растерянности, в котором он и, вероятно, некото¬

рые другие приглашенные на это совещание, находились. Перед ними

вставало множество вопросов: кому верить? Члену ЦК Азефу или быв¬

шему директору ДП Лопухину? Каковы мотивы поведения последнего?

Каковы все детали встреч Лопухина и Бурцева, Лопухина и Чернова, Ар¬

гунова, Савинкова? Убежденность трех последних в предательстве Азефа

была крайне важна, «...т.к. мы видели, — говорил Рубанович, — что этим

людям можно верить, что это люди опытные, что они знают ответствен¬

ность, которую они на себя берут, следовательно, субъективно они впол¬

не убеждены в том, что показания Лопухина имеют для данного дела

решающее значение»82.
Свидетельство И.А.Рубановича важно тем, что оно показывает, в

какой атмосфере проходило совещание, почему было вынесено такое

расплывчатое решение. Фактически Рубановичу и другим приглашенным

(а если бы Азефа убили, то и всей партии) предлагали немедленно пове¬

рить словам и выводам Чернова, Аргунова, Савинкова. «Но, — вопрошал

Рубанович, — с другой стороны, если эти люди в течение такой массы

лет ошибались относительно своего товарища, то можно ли так слепо,

так сказать, верить им? Можно ли так верить их впечатлению от разго¬

вора с Лопухиным? Можно ли верить, что Лопухин сказал им правду?

Для человека, который не посвящен во все детали дела, все это казалось

диким, и появлялась потребность требовать каких-нибудь объективных

д оказател ьств»8 3.
Опираясь на эти доводы, И.А.Рубанович потребовал «объективных

доказательств» и «высказался против того, чтобы мы немедленно убили

этого человека. Я сказал, что это было бы абсурдом, это было бы неле¬

постью, что для нас важно теперь показать, что уж если столько времени

могли ошибаться, принимая вот такого предателя в центре партии за по¬

рядочного человека, то важно, чтобы, по крайней мере, при ликвидации

этого дела оно делалось при возможно более хладнокровной обстановке,

и надо доказывать внешнему миру реальность этого факта не тем, что

вдруг появились показания бывшего директора департамента полиции, а

надо доказать, что есть такие убедительные данные, которые в глазах по¬

сторонней публики делают это несомненным». Рубанович потребовал
182

проверки факта присутствия Азефа у Лопухина (что и было позже сдела¬

но) и письменно изложил свое мнение, закончив словами: «...вы должны

действовать так, чтобы ни интересы правосудия, ни интересы партии не

пострадали». «Под словами "интересы партии не пострадали", — объяс¬

нял Рубанович, — я подразумевал следующее: действовать так, чтобы

этот человек не ушел». Примечательна реплика Рубановича перед члена¬

ми ССК по поводу визита к Азефу и его бегства: «Как это случилось —

я и до сих пор, собственно, не знаю, так как я считал излишним всту¬

пать в частные разговоры с отдельными членами Центрального Комите¬

та»84.
Вопрос о планах убийства Азефа и о причинах их срыва очень зани¬

мал общественное мнение и соответственно членов ССК. В письме

В.Л.Бурцеву от 10 января 1909 г. доктор Жихарев отмечал: «До сих пор

много еще здесь непонятно, в особенности последний акт кровавого во¬

девиля. Как дали ему уехать? Можно ли предположить, где он сейчас

находится? Чего ждать в ближайшем будущем?»85
Как это видно из материалов ССК, руководству партии было сделано

как минимум три предложения о ликвидации Азефа. Свои услуги пред¬

лагали: «кое-кто из левой группы» ЯЛ.Юделевского (причем в ультима¬

тивной форме), В.Л.Бурцев «с 2—3 надежными людьми» и С.Н.Слетов.

Им всем в той или иной форме было в этом отказано со ссылками на

собственный план ликвидации Азефа86. Любопытно свидетельство
B.Л.Бурцева	о том, что к нему обращались «некоторые» социалисты-ре¬

волюционеры и говорили (это было осенью): «бросьте этот суд, убьемте

Азева, и делу конец». Бурцев отказался от их предложений в связи с

опасностью «междоусобной борьбы», но сделал для себя вывод, «что есть

люди, которые готовы убить Азева, если бы это понадобилось». Поэтому

он предлагал руководству партии «отдать Азефа» «под условием, что они

убеждены в его виновности». Но Савинков ему ответил: «Никаких рас-

суждений! Все меры приняты, будьте покойны, уж мы-το его не отпус¬

тим»87.
В ответ на вопрос члена ССК В.ВЛункевича, была ли у него воз¬

можность убить Азефа «без помощи центра», В.Л.Бурцев заявил: «Я даже

не задавал себе этого вопроса. Мне достаточно было сказать двум или

трем лицам, которые мне всегда предлагали себя для поездки в Россию

на определенную цель, сказать им, что "пойдем и сделаем", и это было

бы сделано». По его словам, он даже не предполагал, что имеется план

отвезти Азефа для убийства за пределы Франции, считая, что «будет так:

пойдут к нему, предложат ему вопрос и тут же покончат с ним». В выс¬

шей степени любопытно откровенное признание В.Л.Бурцева: «У меня

была даже такая мысль, что нужно призвать его, задать ему вопрос, по¬

обещать ему простить его и затем убить, после допроса»88.
Из показаний В.М.Чернова членам ССК видно, что Б.В.Савинков

предлагал бросить затею с итальянской виллой и ускорить ликвидацию

Азефа, мотивируя это предложением группы Я.Л.Юделевского, желав¬

шей взять это дело в свои руки. По словам М.А.Натансона, В.М.Чернов

тогда сказал, что «на них нельзя смотреть серьезно». Сам Натансон от¬

носился к ним так же, заявив членам ССК: «...если исторически разо¬

браться во всем этом, то оказалось бы, что если бы им доверились в

чем-нибудь, то дело это вышло бы еще хуже, чем оно вышло». Любо¬

пытна реакция на эту реплику Натансона со стороны члена ССК
C.М.Блеклова,	ответившего ему: «Не знаю, конечно...» — и попросивше¬

го мотивировать эту точку зрения. Но Натансон ушел от скользкого раз¬
183

говора о том, что может быть еще хуже, чем удавшееся из-за нереши¬

тельности руководства бегство Азефа, сославшись на необходимость по¬

лучить «у Бурцева разрешения говорить о некоторых вещах»89.
По свидетельству В.Л.Бурцева, Савинков говорил ему, что «...некото¬

рые требуют, так сказать, парламентского суда и следствия, с допросом

Азефа и т.п.», и «...жаловался на отдельных лиц, что только 3-4 человека

его поддерживают, а если бы, говорит, не это, то я бы сейчас пошел и

кончил дело. Но, говорит, мы его никоим образом не выпустим»90.
Любопытно свидетельство Л.Г.Азеф о последних днях накануне бег¬

ства Е.Ф.Азефа: «Он страшно пугался тогда. Я сама страшно возмуща¬

лась поведением наших товарищей: все-таки, как-никак, это человек да¬

леко не заурядный, в том смысле, что он так много сделал для партии, а

теперь нет совершенно никакой поддержки... И я и он оплакивали, что

нет Михаила (Гоца. — K.M.), нет Григория (Гершуни. — K.M.), которые

всегда так хорошо относились, а этот самый старик Марк Андреевич

(Натансон. — K.M.), который раньше так часто бывал, я его теперь не

вижу»91.
Впрочем, даже когда М.А.Натансон приходил, это не приносило об¬

легчения. Л.Г.Азеф вспоминала: «И Марк Андреевич каждый день все

думал, что я как-нибудь узнала об этом; придет ко мне, видит, что у

меня такой мрачный вид, и начинает думать, что я уже узнала. Но на

самом деле я ничего не знала»92.
Интересно свидетельство Л.Г.Азеф, что в последний день перед по¬

бегом Е.Ф.Азеф встречался по собственной инициативе с Б.В.Савинко¬

вым. Она отмечала, что, по словам Азефа, «...Савинков говорил с ним

так, как еще никогда не говорил, что Савинков ему сказал, что и дело

Плеве, и все, что он сделал, что все это ничего не стоит... что вся его

роль в сущности сводится к нулю»93.
Б.В.Савинков, попросив членов ССК не вносить его замечание в до¬

клад, т.к. оно носило «очень интимный характер», объяснил, почему он

не убил Е.Ф.Азефа. «Не считая возможным скрывать что-либо» от ко¬

миссии, Савинков заявил, что отдавал себе отчет в том, что из всех то¬

варищей по партии именно на нем, а возможно, еще и на Карповиче,

лежит обязанность персонально убить Азефа. Задавая себе вопрос, поче¬

му он не застрелил Азефа тут же на допросе, Савинков отвечал, что «...в

последние годы его отношения с Азефом были хорошими. Личной друж¬

бы между нами никогда не существовало, — продолжал он, — но в моих

глазах он был почти единственным мне товарищем по прошлым боевым

делам, и я не ошибусь, когда я скажу, что мое чувство к нему было при¬

близительно братское. Когда я убедился в том, что он провокатор, я

понял, что в тот момент мое чувство к нему не изменилось, т.е. я чувст¬

вом этого не воспринял. Когда я голосовал в собрании за его убийство,

я голосовал чисто логически, лично же я в себе несомненно сил его

убить в тот момент не чувствовал, и на допросе я с ним говорил, зная и

понимая, что он провокатор, — не так, как если бы я говорил с чужим

мне провокатором»94.
Представляется, что Б.В.Савинков в этот момент был абсолютно ис¬

кренен, а его рассказ звучит психологически достоверно. Савинков

поступал довольно благородно, когда заявлял: «Поэтому я должен

сказать комиссии, что я считаю, что ответственность за побег падает

исключительно на меня, что он убежал только потому, что в нужный

момент я не нашел в себе сил его убить, поднять на него руку. Вы

понимаете, что это очень щекотливый вопрос и что при несколько
184

другом освещении он может принять совершенно иной характер. Я это

говорю комиссии потому, что ответственность за его побег я считаю воз¬

ложенной лично на меня и что именно я больше, чем кто-либо другой

за это отвечает»95.
Отметим, что Савинков отдавал себе отчет в том, что подставляет¬

ся под удар, взваливая на себя всю вину за побег Азефа, что было,

несомненно, неверно. Но Савинков не хотел прятаться за спины дру¬

гих, запретивших убивать Азефа на допросе, хотя имел для этого пре¬

красную возможность. С формальной точки зрения, он, голосовавший

за убийство Азефа, подчинившийся мнению большинства, был абсо¬

лютно безгрешен. Но Савинков не хотел врать самому себе, а глав¬

ное — он не мог простить себя. Савинков не был наивным челове¬

ком, и, делая подобное заявление членам комиссии, он понимал, что

играет на руку многим из тех, кто захочет все списать на него. Но он

сам казнил себя. Чрезмерность «самобичевания» Савинкова вызвала

весьма любопытную реплику А.Н.Баха, заявившего ему: «Я думаю, что

и другие члены ЦК были несколько в подобном же положении, потому

что все аргументы против немедленного убийства не выдерживали кри¬

тики»96.
Четырнадцать лет спустя у Савинкова был уже иной взгляд на сте¬

пень своей вины и вины ЦК за бегство Азефа. В предисловии к своим

«Воспоминаниям» он писал: «Азеф был "отпущен", как выразился по¬

койный Лопатин. В "Воспоминаниях" я пытаюсь если не оправдать, то

объяснить это решение. Я говорю, что "ЦК не имел права платить за

смерть Азефа арестом единственного теоретика партии Чернова". Так

мне казалось тогда. И, отправляясь в 1909 г. вместе с Черновым и не¬

сколькими товарищами (Либерман, Фабрикант, Клепиков, Сперанский

и др.) на бесплодные поиски Азефа, я настоял, чтобы Чернов передал

мне свой револьвер и не участвовал в "ликвидации". Но теперь, когда

время определило меру людей и событий, я думаю, что сделал большую

ошибку, подчинившись малодушному постановлению ЦК: на Партию и

на БО лег позор безнаказанности Азефа. Голосование по этому делу

лишний раз выявило ту рознь, о которой я выше писал: за немедленную

"ликвидацию" голосовали боевики и Слетов, против — члены ЦК.

Вышло так, что ЦК доверил Азефу БО и ЦК отпустил ему прегрешения.

Объективно это именно так, не касаясь личной ответственности отдель¬

ных лиц, в том числе, разумеется, и моей»97.
Современников и особенно действующих лиц этой истории очень за¬

нимал вопрос о мотивах Азефа, а также — кому он принес больше вреда

и пользы: революционерам или властям. Мы не будем анализировать по¬

строенные тогда же (и продолжающие строиться сегодня) концепции и

гипотезы о том, был ли он «честным платным агентом властей», «рево¬

люционером с негодными средствами» или соединял в себе и то, и дру¬

гое; или делить его деятельность на периоды — с доминированием «ус¬

ловно революционной работы», «условно полицейской работы» и т.д.;

или разбираться, кому он больше сочувствовал — революции или влас¬

тям; или искать в его душе «национально-патриотические» струны, по¬

будившие убить В.К.Плеве как вдохновителя еврейских погромов. Пред¬

ставляется, что, с одной стороны, «чтение в душах» — вещь очень тон¬

кая и специфическая, и результаты такого чтения не всегда адекватны

тому, что действительно было в этой душе. Чтение же в такой душе, как

душа Азефа, — занятие, по нашему мнению, весьма нелегкое и малопро¬

дуктивное. Мы ни в коем случае не отрицаем права историков на подоб¬
185

ное занятие (тем более, что в ряде случаев это необходимо), но порой их

споры начинают принимать характер схоластических дискуссий о том,

сколько чертей уместится на острие иглы, когда уже забывается задача

восстановления реальности и ведется спор в защиту своих конструкций,

в подоплеке которых лежат те или иные пристрастия.
Субъективизм и «шкурный интерес» таких «конструкторов», как

В.М.Чернов, М.А.Натансон, А.Н.Бах, В.Л.Бурцев, Б.В.Савинков,

П.И.Рачковский, Л.А.Ратаев, А.В.Герасимов и др., — достаточно очеви¬

ден, хотя и различен по степени приближения к истине. Тем не менее,

их «конструкции» представляют немалый интерес для историка. Часть из

них хорошо известна, часть известна намного хуже. Приведем точки зре¬

ния лишь В.Л.Бурцева, которых он придерживался на заседаниях ССК в

1910 г. (В.Л.Бурцев уже в 1912 г. оценивал Азефа как «революционера с

подлыми средствами»98), и позицию Б.В.Савинкова, высказанную им за

пять месяцев до своей смерти.
В 1910 г., отвечая на вопрос членов ССК о своем отношении к «ги¬

потезе относительно двойственной роли Азефа», В.Л.Бурцев высказался

достаточно определенно: «Я признаю двойственную роль — действия и в

пользу революционеров и в пользу охранки, но дело в том, что тут все

выходит из одного и того же начала — из личного расчета шпиона: ему

сегодня нужно то, а завтра другое, и что ему нужно в данный момент, то

он и делает. Ведь, может быть, в душе он больше сочувствовал револю¬

ционерам, чем охранке, но ему нужно было поставить себя и там и там,

так что начало в этой его двойственной деятельности было одно»99.

В.Л.Бурцев думал, что «если мы хотели заставить его раскаяться, то он,

может быть, выдал бы нам все, что он знал, как он выдавал охранникам

про революционеров»100.
После разоблачения и бегства Азефа эсеры ожидали массовых прова¬

лов и вынуждены были изменить маршруты транспортировки в Россию

партийной литературы, местонахождение динамитной лаборатории БО и

т.п. Но Азеф, будучи одним из руководителей партии с момента ее осно¬

вания, знал так много, что было немыслимо полностью подстраховаться

на случай, если бы он все, что знал, рассказал охранке. Ведь за годы

своего нахождения в руководстве партии Азеф накопил информацию о

сотнях и сотнях партийных деятелях и сочувствующих, знал всю партий¬

ную подноготную. Неважно, что Азеф в последние год-два не вникал в

общепартийную работу. Как неважно и то, что судить по его доносам

людей зачастую было проблематично. В руках властей были и другие

способы «выведения в тираж» какого угодно числа людей, начиная с

самого беспроблемного — административной высылки. Многие из эсе¬

ров, дававших свои показания в ССК, подчеркивали, что Азеф за про¬

шедшее с момента разоблачения время «многих лиц еще не выдал, хотя

он имел бы полную возможность сделать это». Разъяснить эту стран¬

ность в его поведении член ССК В.В.Лункевич просил В.Л.Бурцева.

Ответ Бурцева вряд ли был способен успокоить эсеров, так как он счи¬

тал, что «...в охранке известно в 10 раз больше, чем они это говорят и

проявляют в своих действиях, и я думаю, кроме того, что он там дал

самые подробнейшие показания»101.
Крайне интересно, что В.Л.Бурцев, совершенно логично утверждая,

что «ни один провокатор никогда не говорит всего того, что он знает»,

вместе с тем не склонен был преувеличивать степень неразговорчивости

Азефа с Герасимовым. Бурцев возражал С.А.Иванову, считавшему, что

для Азефа было опасно в ряде случае доносить, так как это доказывало
186

бы его участие в «таких делах»: «...с ним Герасимов говорит иначе, чем

мы тут с вами, ведь ему же предъявляются показания шпиков. Наверно,
об	аэропланах он допрашивал его гораздо энергичнее и добился боль¬

ших результатов... Я думаю, что то, что вы вот просите товарища сте¬

нографиста вычеркнуть из стенограммы за конспиративностью пред¬

мета, то наверно изложено в виде целого фолианта, в этом для меня

нет никакого сомнения. Ему укрыться тут уж никак нельзя... Я совер¬

шенно отбрасываю эту гипотезу, что ему было опасно; он все расска¬

зывал, что знал. Опасно формулировать, опасно производить аресты,

обыски, но тут чего же опасного. Ведь Азев был достоянием только

двух-трех лиц, и только с этими двумя-тремя лицами он разговаривал

по душам, что называется»102. По мнению В.Л.Бурцева, «...чтобы

такой цепкий, такой умный человек, как Герасимов, не мог уличить на¬

счет хотя бы этих морских предприятий и т.п. — да ведь это же совер¬

шенно невероятная вещь!»103.
Можно понять логику рассуждений В.Л.Бурцева. Парадокс заключа¬

ется в том, что если рассуждать логично, то полицейских руководителей

Азефа в любом случае нужно было бы отдавать под суд. В одном случае,

если ДП в течение многих лет не может установить роль Азефа в партии

и факт его руководства БО ПСР, то непрофессионализм такого уровня и

масштаба сродни преступлению. В другом — если допустить, что, дога¬

дываясь о руководящей роли Азефа в БО ПСР и в ее предшествующих

делах, они не искали подтверждений своим догадкам, во имя сугубо

шкурных, карьерных интересов, их тем более следовало судить. Действи¬

тельно трудно понять, как, имея разветвленную агентурную сеть и опыт¬

ных филеров, они не смогли бы (при желании) идентифицировать леген¬

дарного в партии «Николая Ивановича» со своим секретным сотрудни¬

ком Е.Ф.Азефом. Отчасти это объясняет причины того, почему эсеры

так долго не могли поверить в провокацию Азефа. Помимо мотивов дис¬

кредитации партии и попыток спасения ее (и своей) чести, они не могли

себе представить, чтобы секретный сотрудник охранки выступал бы в ка¬

честве одного из создателей партии, руководителя ее БО, совершившей

ряд удачных покушений на ключевые правительственные фигуры. Они

не могли себе представить (и не только они), что руководители мощней¬

шей политической полиции могут до такой степени не контролировать

своего собственного агента, организующего убийства министров и родст¬

венников царя. Представить себе со стороны руководителей МВД и ДП

такую степень некомпетентности или такую степень карьерной шкурнос-

ти они вряд ли были способны.
Интересна позиция Б.В.Савинкова, изложенная им в предисловии к

своим «Воспоминаниям»: «Азеф мне не кажется "загадочным” человеком.

Я не думаю, что Ратаев был прав, когда заподозрил его в двойной игре

(см. Письмо Ратаева к Зуеву, Былое VIII 1917 г.). Никогда Азеф не "со¬

чувствовал" революции, и "двойственность” его, по-моему, объясняется

проще. С одной стороны, он не решался выдавать все, что знал. Наш

арест непременно возбудил бы подозрение против него: только он один

и мог донести на нас, ибо только он один и был в курсе, где и под ка¬

кими фамилиями мы живем, — БО была чрезвычайно замкнута и кон¬

спиративна, и даже нашему заграничному представителю, М.Гоцу, было

известно о нас немного...
С другой стороны, ему выгодно было предавать нас по мере того, как

"возрастала цена". Об этом говорил б. директор Департамента полиции

Лопухин, в Лондоне, на допросе. Гершуни до Сипягина "стоил" меньше,
187

чем после. Каляев, как и Сазонов, до Плеве почти ничего не стоил. Я

приобрел "цену" тоже только после 15-го июля. До 15-го июля 100 руб¬

лей, а после несколько тысяч... Азеф действовал, как купец, "придержи¬

вая товар" и "набивая цену". Трусость и алчность — вот разгадка "двой¬

ственности" Азефа. Так я думал в 1909 г., так я думаю и теперь, когда

даже и об Азефе возможно, на расстоянии 16 лет, говорить sine ira et

studio»104.
Б.В.Савинков коснулся также некоторых других аспектов «дела

Азефа» и сообщил ряд новых подробностей. Отмечая, что в своих воспо¬

минаниях о событиях тех лет «...рассказал не так, как они происходили

на самом деле, а так, как они казались нам, членам БО», он писал: «Мы

были слепы. Будущий историк революции и, в частности, ПСР выяснит,

вероятно, чем объяснялась слепота таких людей, как Сазонов и Каляев,

членов БО, и Гершуни и М.Гоца, членов ЦК, и установит ответствен¬

ность каждого... У Каляева до самой смерти было резко отрицательное

отношение к Азефу. Такое же отрицательное отношение было к нему и

у Иосифа Мацеевского, и первоначально у Доры Бриллиант и у меня.

Но Покотилов, Сазонов, Швейцер, Ивановская и Дулебов доверяли ему

вполне. Это доверие близких и любимых товарищей, а главное, то поло¬

жение, которое занимал Азеф в Партии, как член ЦК и начальник БО,

и его тесная дружба с Гершуни, Брешковской, Гоцем и Черновым за¬

ставляли нас не только не высказывать нашей неприязни, но и стыдить¬

ся ее, как субъективной и очевидно не заслуженной Азефом. Однако,

Иосиф Мацеевский после убийства Плеве, ушел из БО, мотивируя свой

уход именно недоверием к Азефу. Лично я близко сошелся с Азефом

только после убийства в.к. Сергея. Впоследствии "Следственная Комис¬

сия" (Бах, Блеклов, С.Иванов) ответственность за Азефа возложила не

столько на ЦК, сколько на БО. Истина же заключается в том, что ЦК,

покрывая Азефа своим авторитетом, назначил его нашим начальником с

неограниченными полномочиями, не спрашивая нашего согласия и тре¬

буя беспрекословного подчинения»105.
Б.В.Савинков объяснял причины корректировки своих оценок:

«16 лет — долгий срок. За 16 лет многое, конечно, забылось и многое

кажется в новом свете. Глухая рознь между большинством членов БО с

одной стороны, и ЦК — с другой; рознь не только организационного, но

и идейного содержания представляет теперь только исторический инте¬

рес. В "Воспоминаниях" я почти не коснулся ее, — из партийной дис¬

циплины, конечно, как из партийной дисциплины Сазонов на суде

делал поправки к своим же словам, и Каляев высказывал не его, Каляе¬

ва, мнения, а мнения ЦК ПСР»106.
Примечательно свидетельство Б.В.Савинкова: «В дни покушений

Азеф неизменно отсутствовал, ссылаясь на неотложные партийные дела

в других городах. Эти совпадения, наконец, обратили на себя наше, т.е.

Иосифа Мацеевского, Каляева, Доры Бриллиант и мое, внимание. Я

помню, как Дора Бриллиант, уже после убийства Плеве, сказала мне: "А

вы знаете, только не говорите никому, ведь Валентин Кузьмич (Азеф)

трус..." Но когда по возвращении за границу я пытался говорить об этих

отлучках Азефа с членами ЦК, в частности с Черновым, то встретил рез¬

кий отпор. Критиковать Азефа было так же предосудительно, как Бреш-

ковскую или Гершуни.
...Свои опоздания Азеф всегда объяснял полицейским наблюдением.

Его якобы способность уходить от филеров создала ему славу в партии и
188

в БО. Слухи, доходившие уже тогда до ЦК о его провокации, нам, чле¬

нам БО, не сообщались: ЦК не придавал им значения»107.
Какова роль В.Л.Бурцева в разоблачении Азефа? Этот вопрос может

показаться крайне странным, потому что его определяющая роль в этих

событиях общеизвестна. Тем не менее есть смысл остановиться на этом

общеизвестном факте. Смог ли бы В.Л.Бурцев сыграть подобную роль,

опираясь лишь на свои силы и свой авторитет? Каково было положение
В.Л.Бурцева и отношение к нему в среде русской социалистической

эмиграции (народовольческой, а затем эсеровской ее части) задолго до

того, как возникло «дело Азефа»?
Любопытен рассказ В.Л.Бурцева об отношении к нему эсеров в

1908 г.: «Раз, помню, Марк Андреевич говорил мне, что к нему и к Вере

Николаевне пришел как-то такой-то и спрашивает: да сам Бурцев не

служит ли в охранном отделении? Но — говорит — мы, конечно, стали

возражать против этого. Я ему ответил: благодарю, товарищ!»108.
Примечателен также эпизод, рассказанный Бурцевым об отношении

руководства партии к их разговорам с Савинковым. Савинков, по оценке

Бурцева, «самый корректный из всех участников этого суда и в то же

время самый горячий защитник Азева», разговаривал как-то с Бурцевым,

ожидая поезда вместе с другими членами суда. По словам Бурцева,

«...его отвели в сторону и сказали: как вам не стыдно ходить и разгова¬

ривать с Бурцевым после всего того, что вы от него услышали! Он сказал

на это, что он верит в добросовестность со стороны Бурцева и поэтому

не считает нужным его сторониться»109.
На вопросе о том, какую роль сыграла помощь ему и прежде всего

моральная поддержка группы «инициативного меньшинства» и «Конспи¬

ративной Комиссии», мы остановимся в другой главе. Здесь же отметим,

что, судя по всему, не будь подобной поддержки, дело удалось бы за¬

мять, а Бурцева заставить отступиться (что видно из ответа В.М.Чернова

Б.В.Савинкову, где он говорил, что дело не столько в самом Бурцеве,

сколько в тех людях, которые поддерживают его и сеют слухи, что делает

предложение Б.В.Савинкова повлиять на Бурцева и не доводить дело до

третейского разбирательства маловероятным). Сам В.Л.Бурцев был всег¬

да склонен преувеличивать свою роль, а кроме того, он стремился ока¬

заться в эпицентре всеобщего внимания. Об этом свидетельствуют поми¬

мо всего прочего и «загадка Лопухина», и «дело Петрова».
Общеизвестно (в том числе и из мемуаров В.Л.Бурцева), что бывший

директор Департамента полиции Лопухин в разговоре с Бурцевым от¬

малчивался и лишь подтверждал его слова. Мотивы поведения Лопу¬

хина, «сдавшего» Азефа, и для современников, несмотря на суд над

Лопухиным, и для историков так и остались достаточно темными.

Трактовки В.Л.Бурцева, растиражированные в его воспоминаниях и

статьях, общеизвестны. Но на заседании ССК он заговорил и о том, о

чем всегда (и до и после) умалчивал. Причины разговорчивости Лопу¬

хина Бурцев объяснял так: «Он говорил, потому что я его и в России

запугивал, и тут (в поезде. — K.M.) запугал, что я редактор "Былого"

и что я могу напечатать, а могу и не напечатать разные вещи, относя¬

щиеся к нему»110.
В какой степени Лопухин поддался на шантаж Бурцева, о котором

последний рассказывал на допросах в ССК, а в какой степени им двига¬

ли другие мотивы, сказать практически невозможно. Но из показаний

Бурцева перед ССК видно, что он в некоторых местах проговаривается.

Увлекаясь, он давал такие подробности, которые шли вразрез с его ут¬
189

верждениями, сделанными им накануне. В.Л.Бурцев прямо сказал, что

он о некоторых вещах умолчал в своих публикациях о деле Азефа, но

порой начинал противоречить самому себе.
Рассказав членам ССК о своих угрозах Лопухину («Если вы мне не

подтвердите этого (предательства Азефа. — K.M.), то я вас обвиню перед

историей»), Бурцев утверждал, что хотя в его публикациях «...кое о чем

умолчано, но против правды там ничего нет, и я утверждаю, что Лопу¬

хин мне ничего не сказал: я все ему говорил и только заставлял его под¬

тверждать все, что я говорил»111. Это утверждение Бурцева, многократно

им потом повторенное, стало впоследствии аксиомой для большинства

историков. Но из его рассказа членам ССК о диалоге Бурцева и Лопухи¬

на в поезде обнаружилось, что это ложь. Выяснилось, со слов Бурцева,

что Лопухин «...для подтверждения того, что Азев есть провокатор, рас¬

сказал несколько эпизодов», в т.ч. и о присутствии Азефа в 1904 г. на

Парижской конференции, и о передаче протоколов этой конференции

Лопухину, и о двух встречах с Азефом112.
Крайне характерно, что рассказ Лопухина о встречах с Азефом даже

вызвал недоверие Бурцева, о чем он и сказал членам ССК. Сам Бурцев

так объяснял «фигуры умолчания» и искажения в своих публикациях:

«...если бы я там это рассказал, то вышло бы так, что он не только под¬

тверждал то, что я ему говорил, но что он и сам выдавал кое-что, а его

выдавать я, конечно, не мог»113.
Подытоживая рассказ об этом эпизоде, Бурцев заявил членам ССК:

«Как видите, Лопухин относительно Азева рассказал значительно больше

того, что я описал в литературе, но во всяком случае впоследствии он

рассказал тем представителям Центрального Комитета, которые ездили к

нему на свидание, еще больше: рассказал приметы его костюма и неко¬

торые другие дела...»114.
Подобная разговорчивость Лопухина несколько противоречит уве¬

ренности Бурцева в том, что «...он мне дает полезные сведения потому,

[что] я запугал "Былым" и легальной литературой, и я думаю, что других

мотивов у него никаких и не было, а он просто считался со мной, как с

представителем прессы, который может сделать ему много неприятных

вещей»115.
Представляется, что «другие мотивы» у Лопухина вполне могли быть.

Подобными мотивами могли быть и те, о которых идет речь в исследо¬

вании Р.А.Городницкого: масонство Лопухина и желание масонов путем

выдачи Азефа дискредитировать Столыпина и его режим «твердой руки»

в глазах царя и подтолкнуть царя к либеральным преобразованиям. В

пользу того, что масоны пытались разоблачить Е.Ф.Азефа, косвенно го¬

ворит и эпизод, о котором в своих мемуарах поведала В.Н.Фигнер. Она

вспоминала, что в мае 1908 г. бывший шлиссельбуржец H.A.Морозов

«был послан из России одной не социалистической, но оппозиционной

тайной организацией в Париж со специальной миссией известить Натан¬

сона, что достоверно известно, что Азеф служит в деп. полиции. Натан¬

сон выслушал Морозова и потребовал назвать источник. Морозов был

связан честным словом не называть имени того, кто сообщил ему это

сведение, и отказался сделать это. Тогда Натансон сказал ему: — Мы не

можем верить, не зная, от кого идет известие, и запрещаем тебе сооб¬

щать об этом кому бы то ни было. Если же ты будешь распространять

такую молву, — мы объявим тебя врагом революции. Морозов, к сожа¬

лению, не захотел пойти на это и даже мне, бывшей тогда в Париже, не

сообщил, зачем его послали за границу. Я думала, что он просто хотел
190

побывать в Париже»116. Впрочем, эта версия требует детальнейшей про¬

работки, но в качестве рабочей она вполне приемлема, по крайней мере

она кажется более правдоподобной, чем похищение эсерами дочери Ло¬

пухина как способа для его шантажа117.
Но как бы то ни было, после разоблачения Е.Ф.Азефа имя Бурцева

загремело по всей стране, он купался в славе и принимал извинения от

эсеров. Так, например, видный эсер Е.Е.Колосов в письме Бурцеву из¬

винялся перед ним «...за дело [с] А[зефо]м, ибо до самой последней ми¬

нуты я не веоил Вам и чувствую себя поэтому перед Вами бесконечно

виноватым»11^. В другом письме от называл Бурцева человеком, «...кото¬

рый сейчас чуть ли не один из всех революционеров в Париже делает

революционное дело»119.
Впрочем, это отношение к В.Л.Бурцеву со стороны эсеров даже из

группы «инициативного меньшинства» довольно быстро изменилось

уже во время «дела Петрова», но тогда с ним уже предпочитали не

связываться. Так, например, по данным заграничной агентуры,

Я.Л.Юделевский выражал возмущение поступком Бурцева, открывше¬

го имя и план Петрова «почти в день совершения покушения»: «Если

бы подобное сделал бы не Бурцев, с ним бы посчитались, а его почему-

то боятся»120.
Но эта история, как и последующие взаимоотношения В.Л.Бурцева с

ЦК ПСР, будет рассмотрена отдельно.
Примечания
1	Пешехонов A.B. Мои отношения с Азефом // На чужой стороне. Историко-
литературный сборник. Берлин—Прага, 1924. Кн. V. С. 64.
2	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 126. Л. 6.
3	Там же. Л. 12.
4	Там же. Л. 28.
5	Там же. Л. 18.
6	Там же. Л. 19.
7	Там же. Л. 21.
8	Там же. Л. 16.
9	Там же. Л. 13, 15.
10	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 132. Л. 1-2.
11	Там же. Д. 129. Л. 30.
12	Там же. Д. 132. Л. 2.
13	Там же.
14	Там же. Д. 130. Л. 190.
15	Там же. Д. 129. Л. 89.
16	Любопытен эпизод, рассказанный В.М.Черновым, когда И.А.Рубанович в ин¬

тервью французской газете упомянул кличку Азефа — «толстый», которую

журналисты «Нового времени» перевели как «великий* (из-за схожести

французского «gros» — толстый и немецкого «gross* — большой, великий) и

«поведали российским читателям, что революционеры называли Азефа Ве¬

ликим» (Тучкин В. Евгений Азеф // Знамя труда. 1909. № 15. С. 2.).
17	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 127. Л. 15.
18	Там же. Д. 129. Л. 20.
19	Там же. Л. 9.
20	Там же. Д. 136. Л. 4.
21	Там же. Д. 129. Л. 31.
22	Там же. Д. 133. Л. 60.
23	Там же.
191

24	Там же. JI. 49—59.
25	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 186—187.
26	Аргунов А.А. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Берлин—Прага, 1924.

Кн. VI. С. 177-178.
27	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 9.
28
Там
же.
л.
46.
29
Там
же.
Д.
126. Л.
27.
30
Там
же.
д.
129. Л.
69.
31
Там
же.
л.
161.
32
Там
же.
л.
163.
33
Там
же.
я.
162.
34
Там
же.
35
Там
же.
л.
28, 29.
36
Там
же.
д.
136. Л.
26.
37
Там
же.
Л.
27.
38
Там
же.
Д.
132. Л.
3.
39
Там
же.
Л.
4.
40
Там
же.
Д.
130. Л.
86.
41
Там
же.
Д.
129. Л.
33.
42
Там
же.
Д.
133. л.
4, 5.
43
Там
же.
д.
129. Л.
45-46.
44
Там
же.
л.
46.
45
Там
же.
л.
68.
46
Там
же.
л.
31-32.
47	Пешехонов А.В. Мои отношения с Азефом // На чужой стороне. 1924. Кн. V.
С.	63-64.
48	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 17.
49	Там же. Д. 133. Л. 39.
50	Там же. Л. 37—40.
51	Там же. Л. 7.
52	Там же. Л. 6.
53	Там же. Л. 62.
54	Там же. Л. 63.
55	Там же. Л. 64.
56	Там же. Л. 33.
57	Там же. Л. 34.
58	Там же. Л. 34-35.
59	Там же. Д. 132. Л. 7.
60	Там же. Л. 8.
61	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 69. Л. 908.
62	Там же. Л. 908—909.
63	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 133. Л. 82-84.
64	Там же. Л. 84.
65	Там же. Д. 129. Л. 153.
66	Там же. Д. 132. Л. 20.
67	Там же. Д. 129. Л. 115.
68	Там же. Л. 116.
69	Там же. Д. 130. Л. 51.
70	Там же. Д. 129. Л. 30.
71	Плесков В. К вопросу о провокации Юлии Серовой // Каторга и ссылка.

1925. № 20. С. 96.
72	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 43-44.
73	Там же. Л. 45.
74	Там же.
192

75	Там же. Д. 130. Л. 19-22.
76	Там же. Д. 129. JI. 104.
77	Там же. JI. 156.
78	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 2.
79	Чернов В.М. Перед бурей. С. 279.
80	Там же. С. 279.
81	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 38.
82	Там же. Л. 39.
83	Там же.
84	Там же. Л.‘40—41.
85	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 622. Л. 1.
86	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 10.
87	Там же. Д. 129. Л. 141.
88	Там же. Л. 144.
89	Там же. Д. 130. Л. 15, 17-18.
90	Там же. Д. 129. Л. 142.
91	Там же. Д. 126. Л. 33-34.
92	Там же. Л. 28.
93	Там же.
94	Там же. Д. 133. Л. 48.
95	Там же.
96	Там же.
97	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 7а. Л. 6-7.
98	Там же. Д. 208. Л. 85.
99	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 156.
100	Там же.
101	Там же. Л. 156-157.
102	Там же. Л. 158.
103	Там же.
104	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 7а. Л. 5-6.
105	Там же. Л. 4, 8—9.
106	Там же. Л. 4—5.
107	Там же. Л. 10—11.
108	ГАРф ф 1699 оп. 1. Д. 129. Л. 100.
109	Там же. Л. 128.
110	Там же. Л. 103.
1,1 Там же. Л. 103—104.
112	Там же. Л. 122.
113	Там же. Л. 122-123.
1,4 Там же. Л. 125-126.
115	Там же. Л. 121-122.
116	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 308.
117	См.: Городницкий P.A. Разоблачение провокации Е.Ф.Азефа и русское ма¬

сонство начала XX века // Масонство и масоны. Сб. статей и материалов.

Вып. III. М., 1998. С. 98—111; Гейфман А. Три легенды вокруг «дела

Азефа» // Николаевский Б.Н. История одного предателя. М., 1991. С. 347—

349.
118	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 656.
119	Там же. Л. 3.
120	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 79-80.
7 — 198
193

§ 4. КУРС «СТАРОГО ЦК» И V СОВЕТА ПАРТИИ
ПО ПРЕОДОЛЕНИЮ ПОСЛЕДСТВИЙ «ДЕЛА АЗЕФА»
И ЕГО РЕЗУЛЬТАТЫ.
РЕОРГАНИЗАЦИЯ ЦЕНТРАЛЬНЫХ ОРГАНОВ

И ИЗМЕНЕНИЯ В СОСТАВЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО

РУКОВОДСТВА ПАРТИИ (1909-1911 гг.)
Разоблачение Е.Ф.Азефа вызвало в российском обществе и в эсеров¬

ской партии эффект разорвавшейся бомбы. Достаточно хорошо известна

общественная реакция на «дело Азефа». Несколько хуже мы представля¬

ем себе то, как аукнулось это дело в самой эсеровской партии и какими

последствиями для эсеров оно обернулось. И современники и исследо¬

ватели были единодушны в своих оценках того огромного ущерба, кото¬

рый понесли эсеры из-за Азефа, но в чем конкретно этот ущерб про¬

явился и какие конкретные последствия он имел, известно лишь отры¬

вочно.
Сейчас нам даже трудно представить себе во всей полноте, что зна¬

чило для эсеров разоблачение и бегство Азефа. С одной стороны, были

парализованы их усилия по организационному укреплению партии и

усилению партийной работы, с другой — к организационному кризису

добавился новый — морально-политический. По словам А.А.Аргунова,

делавшего отчетный доклад от имени ЦК ПСР на V Совете партии,

после разоблачения Азефа Лопухиным «пришлось бросить налаженную

работу, пришлось начать ликвидацию почти всего, что уже наладилось.

Пришлось распустить Боевую организацию... Организационному Бюро

пришлось экстренно убраться, и всем членам ЦК тоже пришлось убрать¬

ся из Петербурга для того, чтобы окончательно разрешить вопрос об

Азефе и подумать, что делать дальше. Пришлось законспирировать и

частью упразднить несколько предприятий, технических и конспиратив¬

ных, которые были известны Азефу»1. Представляется справедливым ут¬

верждение В.М.Чернова: «Дорого обошлись партии укусы пригретой ею

на своей груди змеи провокации. Не менее дорого обошлось ей само

прозрение. Тому, кто сам не пережил тех дней, трудно даже вообразить

себе овладевшую партией оторопь и ощущение моральной катастрофы»2.

Весьма показательно, что в феврале 1909 г. «русская коллегия ЦК ПСР»

была вынуждена выпустить извещение, опровергающее ложное сообще¬

ние «о роспуске партии и ее местных организаций, распространяемое

как правой, так и частью левой печати... Ложен усиленно распространяе¬

мый газетами слух об исчезновении вместе с Азефом "четырех участни¬

ков суда"»3.
По словам В.М.Зензинова, период после разоблачения Азефа был

«самым мрачным, быть может, периодом истории партии, когда для

многих не только врагов ее, но и друзей казалось, что партия социалис¬

тов-революционеров находится в агонии... Раскрытие провокаторской

роли Азефа было для партии огромным политическим и моральным уда¬

ром. О силе его не могут составить себе представление те, кто тогда не¬

посредственно сам не пережил этого... разоблачение провокации Азефа

было для многих членов нашей партии равносильно политическому и

моральному краху партии»4.
Эти слова отнюдь не являются преувеличением и легко подтвержда¬

ются яркими примерами из жизни партии того времени. По свидетель¬

ству И.А.Рубановича, накануне последнего расширенного совещания,
194

где Чернов заявил о неопровержимости улик против Азефа, ему нанес

визит М.А.Натансон, «...который, плача, сказал, что уже почти доказано,

что Азев провокатор»5. В январе 1909 г. М.А.Натансон писал в одном из

своих писем: «Дорогой друг! Над партией разразилось ужасное несчастье:

партийное следствие (во время суда) доказало, что Толстый вел двойную

игру... На днях напишу подробно. Теперь не могу»6. В феврале 1909 г. он

же, подразумевая «дело Азефа», восклицал в одном из своих писем: «Да,

тяжелое приходится переживать на старости лет»7.
В.М.Чернов был, наверное, прав, когда в своих воспоминаниях ут-

верждал; что в решающие дни накануне бегства Азефа «...сам старый

Марк Натансон растерялся. Зато растерялся до паникерства, до полного

паралича воли, до неспособности держаться какого-нибудь решения».

Но растерялся не только он один, «паралич воли» поразил большинство

эсеров, решавших судьбу провокатора, что дало ему возможность

скрыться. Это обстоятельство взорвало и без того накаленную партий¬

ную атмосферу. По словам Чернова, «тут произошел взрыв эмигрантских

страстей, дошедших до точки кипения, вакханалия всеобщего смятения

и хаоса»8. Г.А.Лопатин писал В.М.Чернову в конце марта 1909 г.: «Вот

уже второй раз меня побуждают давать, чуть не под присягой, письмен¬

ные показания о том, что я говорил и чего не говорил в том или другом

частном разговоре. Неужели я вынужден теперь до гробовой доски вы¬

ступать свидетелем при разборе эмигрантских сплетен»9.
М.М.Чернавский, член БО ПСР в 1907—1908 гг., так описывал свое

состояние после бегства Азефа: «Смутно и темно на душе. Личное уни¬

жение и позор осложняются и усугубляются унижением и позором пар¬

тии. Что же теперь будет? Что делать? Полная растерянность. Мысли

прыгают с предмета на предмет, — бессильные остановиться на чем-ни¬

будь одном и продумать до конца»10.
Много лет спустя, задаваясь вопросом, какой стороне Азеф «нанес

наибольший вред», М.М.Чернавский считал, что «придется признать,

что печальное преимущество несомненно на стороне партии. Достаточно

оценить эффект его разоблачения для правительства и для партии, чтобы

убедиться в правильности нашей мысли. Для правительства разоблаче¬

ние сошло — можно сказать — "как с гуся вода", тогда как в партии оно

нанесло сокрушительный удар по всей ее организации сверху донизу

и — что еще хуже — внесло смуту в души ее работников, подорвало вза¬

имное доверие»11.
По словам В.М.Зензинова, «измена Азефа на многих произвела оше¬

ломляющее впечатление, многие разуверились в жизни, в людях, в пар¬

тии — было даже несколько случаев самоубийства в связи именно с этим

событием»12. В условиях, когда рушилось все, что придавало им веру в

правоту своего дела и себя лично, эсеры были лишены даже спаситель¬

ной соломинки, в виде аргументов о невозможности разоблачения

Азефа. М.М.Чернавский вспоминал: «Если бы Азеф, действительно, ока¬

зался дьяволом или гением зла, интриги и т.д., всем одураченным им

было бы легче. К сожалению, мы лишены даже и такого слабого утеше¬

ния. Азеф далеко не был гением»13.
Но самым точным из всех нам представляется мнение В.М.Зензино¬

ва, высказанное им в конце жизни: «Разоблачение Азефа для всего на¬

шего поколения, имевшего какое бы то ни было — близкое или дале¬

кое — касательство к революционному движению, было резкой гранью,

отделившей одну часть нашей жизни от другой. Мы как бы потеряли

право на наивность. Каждый из нас теперь был вынужден пересмотреть
т
195

свои отношения к людям, в особенности к самым близким. Человек, ко¬

торому мы доверяли, как самим себе, оказался обманщиком, предателем,

злодеем, надругавшимся над тем, что нам было дороже всего на свете,

дороже собственной жизни, человеком, опозорившим и оплевавшим

наше святое святых. На мир, на людей, на жизнь он заставил нас взгля¬

нуть теперь другими глазами. После разоблачения Азефа и всего пережи¬

того в связи с этим мы были и сами уже другими — исчезла наивная

доверчивость к людям, остыла любовь — холодными остановившимися

глазами смотрела теперь на нас суровая, часто безжалостная жизнь»14.
В этом контексте показательно заявление Б.В.Савинкова членам Су¬

дебно-Следственной комиссии по делу Азефа в 1910 г.: «Я хочу только

указать на наши разногласия: Вы хотите видеть вину в постановке дела,

я же вижу тут персональную ответственность. Я говорю, что при тех же

самых условиях, при наличности тех же положительных и отрицательных

сторон в системе люди более критически думающие не допустили бы

провокации. Я скажу про себя: в данное время, после всего пережитого,

я совершенно убежден, что такого рода провокация совершенно немыс¬

лима, немыслима, по крайней мере, для меня. Я не представляю себе,

чтобы теперь какой-нибудь провокатор мог меня так обмануть»15.
Удар, обрушившийся на руководство партии, был колоссален. Его

стали обвинять во всех грехах, вплоть до того, что Азеф был не единст¬

венным провокатором в ЦК. По свидетельству В.М.Чернова, «это время

вообще было временем паники, и тогда любому слуху, который пускал

кто-нибудь, ему давали веру, и тогда целые потоки самой грязной клеве¬

ты выливались на головы центральных учреждений партии»16. Показа¬

тельны слова, сказанные В.Л.Бурцевым на заседании ССК в 1910 г., что

он всегда считал, что у Е.Ф.Азефа не было сообщников в партии, и не

разделял слухов, что Азеф «действовал от имени партии или же хотя бы

с согласия некоторых членов ее. Это было одно время довольно распро¬

страненное мнение, да и до сих пор я слышу такие слухи. Но ни от

одного человека, от которого я слышал такие слухи, я не мог добиться

аргумента в пользу такого мнения...»17.
Перед эсерами во весь рост встал вопрос: «А что же теперь делать?»

Одни решали его для себя вполне просто и радикально — уходом из пар¬

тии. Реакция П.В.Карповича на рассказ В.М.Чернова о неопровержи¬

мости факта провокаторства Азефа была весьма показательной и типич¬

ной. По свидетельству Чернова, Карпович «...побледнел, схватил шляпу

и сдавленным голосом произнес: — Ну, Виктор Михайлович, если все

это так, то у нас один выход: всем, не медля ни минуты, разбежаться в

разные стороны, чтобы не напоминать видом своим друг другу о том,

что было и о чем надо забыть навсегда, чтобы можно было как-то еще

жить...»18.
Другие, подобно «левой» группе Я.Л.Юделевского и В.К.Агафонова,

требовали создания ликвидационно-учредительной комиссии, роспуска

партии, расследования всех причин и обстоятельств этого дела и воссо¬

здания партии на иных организационных и идейных основах.
Третьи (и их оказалось большинство) стремились сохранить партию

и локализовать последствия «дела Азефа», вступив в ожесточенную поле¬

мику с группой «инициативного меньшинства» Я.Л.Юделевского и
В.К.Агафонова. Анализ разных позиций по вопросам организационного

строительства партии после бегства Азефа мы находим уже в передовой

статье февральского номера «Знамени труда» за 1909 год. В ней говори¬

лось: «Одни склонны видеть в происшедшем полный моральный и орга¬
196

низационный кризис партии. Провокация Азефа, говорят они, сделала

невозможным дальнейшее строительство партии на прежних основаниях.

Она вскрыла такие дефекты, которые необходимо признать органически

связанными с самой основой строения партии. Стало быть, необходимо

все начать сызнова. Провокация Азефа сделала невозможным существо¬

вание старой организации и по другим основаниям: стоя в центре пар¬

тии, Азеф мог знать все, донести обо всем и на всех. Необходимо поэто¬

му всех сколько-нибудь заметных партийных работников, все сущест¬

вующие организации признать до последней степени скомпрометирован¬

ными политически, необходимо их дальнейшую работу в прежнем виде,

на прежних основаниях признать бесплодной тратой сил, которая может

повести лишь к дальнейшему ухудшению положения партии. Это сооб¬

ражение подкрепляет, т.0., еще раз их решение вопроса о необходимости

полной реорганизации партии, о начале работы сызнова»19.
Свою позицию в этом вопросе старый ЦК обрисовал следующим об¬

разом. Сторонники этой, отличной от «пессимистической», точки зрения

признавали «всю тяжесть провокации Азефа для партии», которая, «...а в

особенности ее центральные учреждения, получили тяжелый моральный

и организационный удар», соглашались с принятием предупредительных

мер «для того, чтобы обезопасить партию в дальнейшем от ударов пра¬

вительственной полиции, направляемых рукой провокатора...», и «...уста¬

новить ответственность лиц и учреждений», ознакомив партию со

всеми деталями этого дела. Впрочем, вывод их был иным: «Нельзя го¬

ворить о крахе партии, о ее гибели, о необходимости ее роспуска. Как

ни велик удар, он ни с какой стороны не может быть признан смертель¬

ным... несчастье провокации слишком ясно вытекает из всей конструк¬

ции конспиративной деятельности, избранной партией поневоле, и не¬

возможно объяснить ее какими-либо органическими недостатками типа

или идеи организации, а объясняется она только определенными вре¬

менными и местными обстоятельствами. Речь может идти поэтому не об

основной органической ломке, не о начале сызнова, а лишь об обезопа-

сении организации, о разбирательстве дела во всех деталях, словом, о

всесторонней его ликвидации на почве и внутри существующей органи¬

зации п.с.-р.»20.
Таким образом, старый ЦК, избрав тактику ликвидации и предотвра¬

щения последствий провокации Азефа «на почве и внутри существую¬

щей организации», отвергал тактику коренной «организационной

ломки». Члены ЦК в феврале 1909 г. изложили свой план следующим

образом. ЦК распускает БО ПСР своей властью, т.к. она находится в

сфере его компетенции. Сам ЦК готов уйти в отставку и вручить все

полномочия партийному съезду, который и должен произвести перевы¬

боры ЦК. Но так как по «политическим и материальным условиям»

созыв съезда в ближайшем будущем нереален, приходится пойти на за¬

мену съезда созывом расширенного состава Совета партии. Расширение

произвести за счет увеличения числа представителей от наиболее обшир¬

ных и значительных областей, а также и от заграничных организаций

партии. Совет партии должен избрать временный ЦК, который «...про¬

должал бы деятельность центрального руководства партией и подготовил

бы и созвал надлежащее партийное представительство, т.е. полномочный

съезд, для избрания нового ЦК». Кроме того, ЦК предполагал избрать

на Совете партии Судебно-Следственную комиссию (не из членов ЦК)

для расследования всех аспектов «дела Азефа»21.
197

Предлагая избрать Судебно-Следственную комиссию «из трех или

пяти известных партийных товарищей, революционная репутация кото¬

рых безупречна», ЦК определял задачи ССК следующим образом: «Эта

комиссия должна будет, во-первых, заняться проверкой деятельности тех

партийных работников, которые так или иначе были связаны с Азефом,

чтобы т.о. очистить организации от могущих оказаться следов его прово¬

каторской деятельности, а во-вторых, установить ответственность лиц и

учреждений в этом деле»22.
Крайне важно, что еще в январе—феврале 1909 г. в партийных кругах

вспыхнула дискуссия о принципах формирования состава Судебно-След¬

ственной комиссии. ЦК заявлял: «Раздаются мнения, что комиссия эта

должна быть создана из лиц, революционный авторитет которых стоит

чрезвычайно высоко, но которые не состояли бы в партии. Едва ли

можно считать эти соображения сколько-нибудь правильными по суще¬

ству дела. Раз партия существует, раз организация живет, то она, и толь¬

ко одна она, может и должна разобрать обстоятельства дела, найти в

себе силы справиться с положением и обсудить, взвесить и, в случае на¬

добности, и судить действия своего Центрального Комитета, ответствен¬

ного перед ней. Передача этой прямой обязанности в руки лиц посто¬

ронних, как бы высоко ни стояли они в моральном, умственном отно¬

шении, — недопустима, ибо это было бы выдачей партией самой себе

своеобразного testimonium paupertatis. Нельзя признать правильным и

второе соображение относительно большей авторитетности для общества

решения лиц беспартийных. ЦК находит, что такой аргумент возможно

выставлять, лишь отчаявшись в деле партии. Что-нибудь одно из двух:

или она жива и жизненна, тогда у нее как у целого есть авторитет, тогда

нет нужды ей заимствовать этот авторитет у других: таково, именно,

мнение ЦК; или этот авторитет потерян, но в таком случае нет партии,

и не от посторонних партии лиц ждать восстановления партийного авто¬

ритета»23.
Некоторая легковесность и искусственность этих аргументов была

достаточно очевидна, и оппоненты ЦК увидели в позиции руководства

партии нежелание создавать независимую ССК, на чье решение он не

смог бы повлиять в желательном для себя направлении. Попытки оппо¬

зиционной ЦК Парижской группы с.-р. и группы «инициативного мень¬

шинства» настоять на принятии плана полной реорганизации партии и

создания Ликвидационно-Учредительной комиссии успеха не имели.

Представители Парижской группы с.-р. на III конференции групп содей¬

ствия ПСР в марте 1909 г. потерпели поражение и покинули ее.
На заседаниях ЗД ЦК ПСР 1 и 5 марта 1909 г. было решено предло¬

жить стать членами следственной комиссии В.В.Лункевичу, Л.Э.Шишко,

Е.Е.Колосову U еще двум эсерам (фамилии которых разобрать не уда¬

лось)24. В отчетном докладе ЦК ПСР V Совету партии А.А.Аргунов заяв¬

лял: «Когда было покончено с Азефом, т.е. когда он был уличен и убе¬

жал, ЦК вместе с Орг. Бюро и с некоторыми компетентными товарища¬

ми устроил в Париже ряд заседаний, на которых обсуждались вопросы

предстоящей деятельности... Во-первых, вставал вопрос о судьбе самого

ЦК; мы тогда же решили принципиально необходимость подачи в от¬

ставку, но затем, повинуясь дисциплине, решили не осуществлять ее не¬

медленно, а вести работу, поскольку это возможно. Решивши так, мы

все-таки стояли перед другим затруднением, что большинству из нас по

различным соображениям нельзя было вести работу в России. Наконец,

мы принуждены были, независимо от дела Азефа, пойти навстречу пред¬
198

ложениям Орг. Бюро об упразднении его как такового и передаче его

функций непосредственно самому ЦК... Затем перед нами выяснилась

необходимость скорого созыва Совета для ликвидации дела Азефа и [ре¬

шения] судьбы ЦК. Для этого требовались добавочные силы, и вот мы в

результате пришли к такой самоорганизации: мы пригласили всех членов

Орг. Бюро и других товарищей и постановили образовать из себя цент¬

ральный коллектив, который распался на две части: заграничный кол¬

лектив и русский коллектив. Они поделили между собою всю работу: за¬

граничный коллектив взял на себя ведение литературы и всех загранич¬

ных дел, русскому же коллективу была предоставлена вся полнота власти

внутри России. Он составлен был из бывших членов Орг. Бюро плюс

уполномоченные ЦК, которые тогда были в России, и плюс несколько

товарищей, которые могли быть привлечены к этому коллективу... Рус¬

ский коллектив кроме той подготовительной работы (по созыву V Совета

партии. — K.M.)... отчасти осуществлял также и работу общепартийную...

Им же была издана прокламация по делу Азефа»25. Действительно, круг

вопросов, рассматриваемых зимой—весной 1909 г. на заседаниях ЗД ЦК

ПСР, касался разных аспектов дела Азефа, финансирования БО и изда¬

тельской деятельности за границей, решения различных текущих органи¬

зационных дел, связанных с заграницей, и практически не касался

жизни и деятельности партии в России. На заседании ЗД ЦК ПСР от

29 февраля 1909 г. были приняты решения информировать русскую и за¬

граничную прессу «документами и статьями» по делу Азефа, а также

было дано поручение М.А.Натансону и А.А.Аргунову давать сведения со¬

труднику «Юманите»26.
Для созыва V Совета, которому ЦК должен был вручить свою отстав¬

ку, им были назначены 5 уполномоченных (И.Н.Коварский, Л.В.Фрей-

фельд, В.М.Зензинов, Б.Ю.Нестеровский, А.А.Ховрин), которым и пору¬

чили объезд местных организаций для подготовки и созыва V Совета

партии. В.М.Зензинов позже вспоминал: «Помню, с каким жутким чув¬

ством ехали тогда мы в Россию, не зная размеров провокации Азефа и

пределов его выдач». Собравшись в феврале 1909 г. в Твери, уполномо¬

ченные отправились в Петербург для информации о деле Азефа некото¬

рых членов Думы, а затем отправились по областям. И.Н.Коварский и
В.М.Зензинов объезжали партийные организации столицы, Москвы и

Центральной области; А.А.Ховрин — ібіева, Одессы, Кавказа; Б.Ю.Не¬

стеровский — Урала; Л.В.Фрейфельд — Поволжья и Юга.
В мае 1909 г. состоялся V Совет партии, от которого в этих условиях

зависело очень многое. Но несмотря на титанические усилия, предпри¬

нятые для его созыва, кворума набрать не удалось, что сразу же до пре¬

дела осложнило ситуацию и обещало крупные неприятности в будущем.

По свидетельству Зензинова, собравшись в Париже, участники Совета

партии «...целых две недели ждали приезда делегатов от уральского и си¬

бирского областных комитетов, без которых по уставу не мог составить¬

ся нужный для Совета кворум. Вместо 14 или 16 обязательных голосов

от областных организаций налицо было только 9 или 10. Такова была

организационная слабость партии»27.
Как рассказывалось в «Знамени труда» уже после проведения V Со¬

вета партии, ЦК планировал провести его в начале апреля в расширен¬

ном составе: кроме 15 представителей от 13 областей и 2 столичных го¬

родов решено было предложить предоставить шести наиболее сильным

областям право послать на Совет еще под одному представителю с сове¬

щательным голосом. ЦК решил во избежание подозрений о подтасовке
199

Совета отказаться от своего права приглашать кого-либо на Совет с со¬

вещательным голосом (кроме уполномоченных ЦК в областях, традици¬

онно этим правом пользовавшихся на всех предыдущих Советах). Но

при подготовке Совета обнаружилось, что в Северо-Западной, Донской

и Северо-Кавказской областях «...не было не только Областных коми¬

тетов, но не было и местных организаций, которые состояли бы в

сношениях с ЦК»28. С Дальневосточной областью связаться эмисса¬

рам ЦК не удалось. В Туркестанскую область, где накануне прошла

волна провалов, было сообщено о необходимости прислать делегата на

Совет. В Москве организация так и не была восстановлена. В Централь¬

ной области были избраны делегаты на областную конференцию от гу¬

бернских организаций, но сама конференция благодаря усилиям поли¬

ции не состоялась, вследствие чего не удалось выбрать и представителя

от области на Совет.
Выборы представителей на V Совет партии прошли на съездах и кон¬

ференциях в Северной, Украинской, Уральской, Южной (Южно-Рус -

ской), Закавказской и Сибирской областях и в Петербурге. Но из вы¬

бранных девяти человек (было выбрано по 2 человека в Петербурге и на

Украине) на Совет прибыли только пятеро: от Петербурга, от Северной

области, двое от Украины и один из Закавказья. Кроме них прибыл еще

делегат с мандатом от Саратовского комитета. Делегаты от Сибирской,

Уральской и Южной областей, уехав со своих мест (это выяснили спе¬

циальными запросами, ожидая их приезда), до Парижа так и не добра¬

лись (вероятно, они были арестованы по дороге и на границе). Кроме

того, один из петербургских делегатов (от организации «Земля и Воля»)

должен был вернуться в Россию.
В ходе обсуждений были отвергнуты предложения объявить Совет

несостоявшимся (из-за невозможности в ближайшем будущем собрать

более представительный Совет и тем более съезд партии) — поскольку

затягивать состояние неопределенности, в котором находилась партия,

было немыслимо; и задержать на месяц собравшихся делегатов, чтобы

пополнить их состав (при анализе состояния дел в областях можно было

надеяться получить делегата от Центральной области с мандатом от 2—3

местных комитетов и еще одного делегата от Поволжья)29. В конце кон¬

цов было принято решение конституироваться имеющимся составом. На
V	Совете партии с правом решающего голоса присутствовали представи¬

тель Северной области (псевдоним «Северский», имел мандаты обл.

бюро и конференции Прибалтийского края), представитель Петербург¬

ской организации, избранный на городской конференции (псевдоним

«Андреев»), представители Украинской области («Украинец» — член об¬

кома и «Слобожанин» — член Харьковского комитета, оба они были из¬

браны областной конференцией), представитель Поволжской области

(псевдонимы «Волгина» и «Вольская» — член обкома с мандатом Сара¬

товского комитета), представитель Южно-Русской области (псевдоним

«Грехов» — уполномоченный ЦК ПСР, был намечен областной конфе¬

ренцией на V Совет и после ареста избранного делегата получил решаю¬

щий голос), представитель Закавказской области С.П.Постников (псев¬

доним «Поспелов» — с мандатами Бакинской организации и собравшей¬

ся в неполном составе областной конференции), представители Загра¬

ничной Федерации («Воронов» — Б.Н.Лебедев и «Сергеев» — избраны
V	Заграничной конференцией и получили на двоих один решающий

голос), представитель в МСБ II Интернационала И.А.Рубанович (псевдо¬

ним «Береславцев» — решающим голосом не захотел пользоваться),
200

«Русский коллектив ЦК» (псевдонимы «Сидоров», «Леонидов»-«Леонов»,

«Соловьев»-«Чижевский», «Грехов», «Петров»-«Алексеев», «Юрьев» —

имели один решающий голос), «Заграничный коллектив ЦК» (М.А.На¬

тансон — «Бобров»; «Большов»; В.М.Чернов — «Гарденин»; А.А.Аргу¬

нов — «Голубев»; Н.Д.Авксентьев — «Серов», «Вронский; «Штейн» —

имели один решающий голос, но кроме первых заседаний им не пользо¬

вались). Совещательный голос имели: уполномоченный ЦК по Ураль¬

ской области «Соловьев»-«Чижевский», уполномоченный ЦК по Ураль¬

ской области «Леонидов»-«Леонов», делегаты V Заграничной конферен¬

ции «Дальний» (В.О.Фабрикант) и «Александров»; приглашенные V Со¬

ветом Ф.В.Волховский, И.И.Фондаминский, Л.Э.Шишко, Б.Г.Билит

(приглашен для дебатов о терроре). Присутствовавшие на Совете стено¬

граф и 5 секретарей права голоса не имели30.
Выход из ситуации «непредставительности собрания» был найден в

компромиссных решениях, главное из которых заключалось в том, что

решения V Совета партии станут действительными лишь после опроса

местных организаций, на суд которых были вынесены все резолюции

Совета. Совет проходил, насколько можно судить по его стенограммам,

весьма драматично. Характерно, что два члена новой БО, приглашенные

участвовать в дебатах по вопросу о терроре (с совещательным голосом),

не явились, очевидно, не желая участвовать в неправомочном Совете и

брать ответственность за его решения, а представитель ПСР в МСБ II

Интернационала И.А.Рубанович хотя и участвовал в работе Совета, но

отказался от решающего голоса31.
По справедливой оценке В.М.Зензинова, новый ЦК на V Совете

партии был выбран «с большим трудом»32. Остроту обсуждений, разго¬

ревшихся на V Совете, вызванных борьбой за курс внутрипартийного

строительства и тактики, трудно переоценить. Косвенным свидетельст¬

вом остроты споров и сложности поисков фигур, которые бы устроили

всех, является, на наш взгляд, избрание в ЦК B.C.Панкратова, находив¬

шегося в якутской ссылке. Подобное избрание кажется весьма странным

с точки зрения здравого смысла, т.к. никакого участия в деятельности

ЦК он принять не мог. Надежда на то, что он примет участие в работе

после побега, становилась призрачной: информируемые агентурой влас¬

ти усиливали в таких случаях свой контроль. Из этого следует, что участ¬

ники V Совета партии были не в состоянии прийти к единому мнению,

а вакантное пятое место предпочли занять символической фигурой в

ущерб работоспособности ЦК. В этом же контексте следует оценивать

тот факт, что избранные члены ЦК кооптировали только трех человек

вместо пяти.
Весьма показательно, что на V Совете партии некоторые делегаты

предлагали существенно ограничить полномочия ЦК в пользу местных

организаций, повернув вектор организационного строительства от цент¬

рализованной схемы к модели «автономно-федеративного» устройства

партии. Как далеко порой готовы были зайти в «повороте вектора»,

видно из выступления представителя Петербургской организации, изло¬

жившего на Совете требования и взгляды конференции партийных ра¬

ботников столицы: «В Петербургской организации все время не было

объединенной работы, может быть, потому, что не было хорошего руко¬

водящего центра, а может быть, и потому, что время вообще такое, но

во всяком случае чувствовалось, что нет определенного направления в

работе. То же самое и с Партией с.-р... Приняв во внимание наличность

в настоящее время определенных групп с.-р., способных в настоящий
201

момент вести работу на местах самостоятельно, благодаря наличности

определенной программы и тактики, чего не было в 1902—1903 гг., мы

пришли к выводу, что в настоящий момент местные организации суме¬

ют во многом справиться сами с идейной и практической постановкой

местной работы, и поэтому нам казалось, что для оживления партийной

жизни необходимо иметь центр, но центр, быть может, с несколько

иными задачами и обязанностями, чем теперешний центр. Эти задачи и

обязанности перечислены в нашей резолюции: это прежде всего литера¬

турное дело, а затем поставка информации; под идейным контролем

подразумевался именно идейный, а не какой-нибудь другой контроль,

т.е. центр должен ставить на вид именно идейное направление рабо¬

ты, но не должен вступать в организационные конфликты с местными

организациями. Затем говорилось, что Совет партии, выделив такой

идейный центр, должен предложить всем остальным партийным ра¬

ботникам разъехаться по местам, т.е. тот, кто хочет считать себя пар¬

тийным работником, должен ехать на места. Таким образом создастся

ряд областей; как устраиваются эти области, это совершенно их дело;

ни Совет, ни ЦК не должны им ничего диктовать в смысле организа¬

ции, зафиксировав только одно, что решающим голосом в организа¬

ции пользуются все партийные работники; над организацией стоят

областные съезды, затем съезд представителей областей и, наконец,

партийный съезд. Еще в резолюции высказывается между прочим мне¬

ние о необходимости отделить действительных партийных работников от

элементов, только примыкающих к партии. Затем должен еще упомя¬

нуть, [что] петербургская конференция предлагает Совету партии при¬

знать такое ограничение прав ЦК явлением временным, в моменты же

народных движений необходим единый центр, руководящий партией и

ее боевыми выступлениями. И вот при таком моменте Совет выбирает

такой руководящий ЦК»33.
В высшей степени показательна реакция Н.Д.Авксентьева на подоб¬

ные заявления: «ЦК должен являться блюстителем единства партии, со¬

хранять чистоту принципов. Что же мы можем отнять у ЦК? Право пре¬

секать те или другие действия отдельных членов партии, отдельных ор¬

ганизаций, право кары? Но тогда вы в сущности отнимете от него все.

Отнять право воздействовать на [одно слово неразборчиво] организа¬

ции — это лишить смысла всю его работу... И мы, выбирая ЦК, должны

создать блюстителя нашей партийной чести, вы же хотите создать из них

лишь советчиков. Вы хотите умалить значение партии, разрушить то,

что было вызвано и создано самой жизнью. В данный момент нет поло¬

жения более тяжелого, чем положение нового ЦК, нет более ответствен¬

ного положения, более оплевываемого... И если Совет будет стоять на

точке зрения патриотизма, он должен дать новому ЦК все права; он дол¬

жен сказать: избранный ЦК есть ЦК, я партия не временная, у меня

есть выразитель своего мнения — ЦК»34. Позиция Н.Д.Авксентьева в

конце концов победила, что и нашло свое отражение в резолюциях
V	Совета партии.
На V Совете партии была выбрана Судебно-Следственная комиссия,

в состав которой вошли А.Н.Бах, С.М.Блеклов (Сенжарский), С.А.Ива-

нов (Берг), В.В.Лункевич (Араратский), избравшие позже в качестве

своего председателя А.Н.Баха35.
В резолюции Совета партии говорилось, что Совет считает необходи¬

мым образовать ССК из партийных лиц и поручить ей полную ликвида¬

цию всех последствий раскрытия провокации Азефа. ССК предоставля-
202

лось право «по мере надобности привлекать к следствию и дознанию в

качестве ли обвиняемых или свидетелей всех без исключения членов

Партии или ее коллективы», а также право на «вынесение приговоров,

подлежащих обжалованию только перед Советом или съездом партии».

Новый состав ЦК обязывался приводить «в исполнение приговоры ко¬

миссии»36.
Если оценивать позицию ЦК относительно путей и методов ликвида¬

ции последствий провокации Азефа, то нельзя не отметить следующее. С

одной стороны, члены ЦК были готовы вручить свои полномочия ново¬

му, временному ЦК, избранному на спешно созываемом V Совете пар¬

тии. Аргумент о невозможности быстрого созыва партийного съезда, ко¬

торый и должен был бы разрешить всю эту ситуацию (в том числе наме¬

тить необходимые меры для ликвидации последствий провокации и из¬

брать новый ЦК), трудно оспаривать. Замена съезда Советом партии в

условиях острого организационного кризиса и расширение его состава (в

том числе из-за важности для судеб партии решаемых вопросов) также,

на первый взгляд, вполне оправданны. Но с другой стороны, в позиции

ЦК обращают на себя внимание два момента. Во-первых, признавая тот

факт, что старый состав ЦК скомпрометировал себя (и тем, что «про¬

моргал» Азефа, и тем, что в течение нескольких лет игнорировал все

сигналы о его провокации, и тем, что фактически дал ему возможность

скрыться), а потому должен уйти в отставку, ЦК мог выбрать две

линии поведения. Одна — гласное признание своей вины и предо¬

ставление созванному Совету партии решить весь комплекс возник¬

ших проблем, при полном невмешательстве ЦК и непредрешении во¬

просов, связанных с методами и формами ликвидации последствий

провокации. Вторая — гласное признание своей вины (отрицать кото¬

рую было бы смешно) и стремление обеспечить решение вставших во¬

просов в желательном для себя направлении, но соблюдая при этом

«формальные приличия», страхуясь от критики оппонентов. Представ¬

ляется, что именно эту вторую линию поведения и избрал ЦК. Нет

оснований для утверждений, что кто-то из членов ЦК придерживался

иной позиции, иначе об этом им было бы тогда же заявлено, или это

всплыло бы позже. Но даже если разные члены ЦК и имели при об¬

суждениях другие взгляды, то в заявленной позиции они выступали как

единая корпорация, защищавшая свои интересы. К такому выводу под¬

талкивает, прежде всего, их активное участие в развернувшейся борьбе

за пути и методы ликвидации последствий «дела Азефа». Ведь речь шла

об очень серьезных вещах, по крупному затрагивающих как судьбы пар¬

тии, так и их личные интересы и судьбы. Поэтому члены ЦК, используя

против своих оппонентов «властные рычаги», остававшиеся по-прежнему

в их руках, в том числе и «тяжелую артиллерию» в виде ЦО, пропаган¬

дировали в партии свои взгляды и тактику (преобразования в рамках су¬

ществующей организации) и свои принципы выбора членов ССК и т.п.
Во-вторых, в этих условиях даже разумные, на первый взгляд, пред¬

ложения — заменить съезд Советом и расширить состав Совета — вызы¬

вали у их оппонентов сомнения. Ведь члены ЦК впадали в прямое про¬

тиворечие с тем, что декларировали. Авторитет ЦК подорван, следова¬

тельно, нужен новый ЦК, пользующийся авторитетом, который он

может почерпнуть лишь из авторитета представителей всех местных ор¬

ганизаций, т.е. от делегатов партийного съезда. Этот формальный путь в

условиях острого кризиса доверия к старому ЦК был наиболее оптима¬

лен (с этим был согласен и ЦК), но из-за организационной разрухи и
203

нехватки денег фактически нереален (с этим соглашались их оппонен¬

ты). Но выборы ЦК Советом партии были формально неправомочны.

Более того, расширение состава Совета партии опять-таки было фор¬

мально неправомочно. Подобный паллиатив (замена съезда Советом)

не мог снять остроты конфликта, т.к. оставались целые группы людей и

даже целые местные организации, не имевшие возможности повлиять на

решения Совета, не несущие за них моральной ответственности, а следова¬

тельно, имеющие моральное право не подчиняться им, а также не подчи¬

няться и новому «временному» ЦК. Более того, расширение Совета партии

потенциально открывало возможности для руководства партии повлиять и

на состав Совета партии, проведя на него сторонников своей тактики и

методов преодоления кризиса. Даже одно только допущение такой воз¬

можности, в свою очередь, еще сильнее подрывало в глазах оппонентов

правомочность Совета и законность его решений (несмотря на то, что

ЦК делал все возможное, чтобы не допустить подобных обвинений).
Таким образом, отступая от формальных уставных норм, члены ЦК

и сторонники их тактики подкладывали под партию мину замедленного

действия (взорвалась она два года спустя — после опубликования «За¬

ключения ССК»). Парадокс, на наш взгляд, заключается в том, что со¬

звать в тех условиях партийный съезд, действительно, было нереально, и

формально правомочного (в рамках устава) выхода из тупика не было.

Но это ведь подтверждало отчасти правоту оппонентов ЦК, утверждав¬

ших, что организационный механизм партии разрушен, устав превратил¬

ся в словесную фикцию, организационные принципы массовой партии в

российских условиях ведут ее к параличу, к превращению в полутруп,

который «скорее мертв, чем жив». Следовательно, достаточно логично

звучали и их предложения о коренной реорганизации партии на новых

основах, делающих ее, с одной стороны, более адекватной современным

российским условиям, а с другой — смывающих хотя бы часть «азефской

грязи» с ее имени.
Кроме того, начиная с чистого листа, «новая организация» или не¬

сколько новых организаций имели бы возможность складываться заново

путем соединения единомышленников, кристаллизации идей и подхо¬

дов. Это позволило бы сузить в рамках одной «новой» или нескольких

новых организаций обессиливающее их гигантское по масштабам разно¬

мыслие. Более того, вновь возрождаясь на основе кружков «друзей-еди-

номышленников», новые организации освободились бы от значительной

части накопившегося в рамках единой партии недовольства друг другом,

вскоре выплеснувшегося в крупно- и мелкомасштабные распри, уско¬

рившие процесс фракционного размежевания. Но, с другой стороны,

можно понять и руководителей партии, столько в нее вложивших, — для

них психологически было невозможно «поставить крест» на старой пар¬

тии (на это из видных эсеров были готовы пойти только С.Н.Слетов и
С.Ф.Михалевич).
Во-вторых, пытаясь повлиять на вопрос о задачах, функциях и прин¬

ципах создания Судебно-Следственной комиссии по делу Азефа, которая

должна была установить «ответственность лиц и учреждений в этом

деле», члены ЦК ставили себя в крайне щекотливое положение. Всем

было понятно, что речь пойдет в первую очередь об их ответственности

и как «лиц», и как «учреждения». По сути дела члены ЦК, будучи пер¬

выми и главными кандидатами на роль «подсудимых», пытались опреде¬

лить задачи, функции и состав суда, споря с теми, кто их на эту скамью

усаживал.
204

Предложения и аргументы ЦК не могли вызывать у их оппонентов

доверия. Действительно, из чего исходил ЦК, предлагая создать ССК из

3—5 «известных партийных товарищей»? Почему только из 3—5, а не из

10—15 или из 20—25? Ведь авторитетность решений такой комиссии

была бы выше, хотя бы потому, что ни подобрать такого количества

судей, ни влиять на них ЦК не смог бы. Почему же ЦК не предложил

ввести в состав многочисленной ССК и своих представителей, и пред¬

ставителей оппозиции? Наверное, потому, что члены ЦК хорошо пред¬

ставляли себе уязвимость своих позиций и слабость аргументов при со¬

блюдении принципа состязательности судебного разбирательства.
Почему члены ЦК настаивали на том, чтобы ССК состояла только из

партийных лиц? Ведь предложение их оппонентов было весьма разумно

с точки зрения создания «общественной» (и авторитетной для общест¬

венного мнения) ССК из людей с непререкаемым революционным авто¬

ритетом, но не членов ПСР. Тем более, что подобный прецедент уже

был создан в 1904 г. во время третейского суда между И.А.Рубановичем

и Н.С.Русановым, с одной стороны, и В.М.Черновым и Е.Ф.Азефом, с

другой. Тогда, как уже упоминалось, в качестве судьи был приглашен

«почтенный старик» М.А.Натансон, не являвшийся в то время членом

ПСР. Аргументы цекистов, отвергавших это предложение своих оппо¬

нентов, выглядели неубедительно и несколько отдавали демагогией.
В-третьих, когда оппозиция предлагала создать Судебно-Следствен-

ную комиссию (а руководство партии было просто вынуждено принять

это предложение), ни та ни другая сторона, судя по всему, не представ¬

ляла себе огромной проблемы, неизбежно встающей перед эсеровской

партией и ССК с момента начала ее функционирования. Суть ее заклю¬

чалась в том, а, собственно, на какой юридической базе и процессуаль¬

ных нормах можно и должно было проводить подобное расследование.

Не на основании же действующих в России законов, явно не приспособ¬

ленных к решению подобных задач? Единственной основой для подоб¬

ного действа могли быть лишь опыт и нормы, накопленные в т.н. «рево¬

люционном обычном праве» при проведении всевозможных третейских

судов и расследований. Да, конечно, подобный опыт и более или менее

отработанные механизмы проведения третейских судов и расследований

были накоплены немалые. Но большой вопрос, годились ли они для ре¬

шения задач, поневоле вставших перед ССК. Ведь ничего аналогичного

деятельности ССК в истории русского революционного движения еще

не было. Ведь для того, чтобы решения и приговоры ССК были призна¬

ны законными, нужно было подводить под ее деятельность серьезную

юридическую базу и оговаривать процессуальные нормы, которые при¬

няли бы все заинтересованные стороны. Как такое можно было сделать

на практике? Наверное, только путем создания комиссии из юристов,

видных партийных деятелей, представлявших как оппозицию, так и ру¬

ководство партии, а также авторитетных независимых фигур типа

П.А.Кропоткина, Г.А.Лопатина и др. с вынесением предложений этой

комиссии (если бы ее члены вообще смогли договориться между собой,

тем более в атмосфере кипящих страстей и взаимного раздражения) на

общепартийный суд, который мыслим был или в виде партийного съезда

(созвать который было нереально), или в качестве паллиатива Совета

партии (опять-таки неправомочного), или общепартийного референдума

(путем опроса местных организаций). Понятно, что если бы предложе¬

ния комиссии вызвали несогласие той или иной стороны (а это почти

наверняка бы произошло), то ни Совет партии, ни референдум пробле¬
205

мы бы не сняли, т.к. их решения не удовлетворили бы недовольных.

Впрочем, подобный путь был заказан и из-за разности позиций и пре¬

следуемых целей, и из-за неизбежной затяжки времени, неминуемо вы¬

звавшей бы еще большую подозрительность.
Уже один эпизод с избранием в ЦК B.C.Панкратова показывает, что

решения, принимаемые накануне Совета партии и, особенно, на нем,

были результатом некоей равнодействующей и принимались в острой

борьбе. На наш взгляд, точка зрения, что старый ЦК заранее спланиро¬

вал и точно провел в жизнь свой план сохранения всей полноты власти

в своих руках (через ЗД ЦК ПСР), а также план осуждения БО и террора

как причин «азефщины» (путем «управляемых» членов ССК), недоста¬

точно обоснована и чересчур «демонизирует» эсеровское руководство,

приписывая ему нечеловеческую гибкость и прозорливость. Такой взгляд

не учитывает разницу во взглядах, симпатиях и антипатиях, которая не

позволила бы выработать и провести такие планы в жизнь, несмотря

даже на наличие «корпоративного интереса». Так, например, выводы

Р.А.Городницкого, что «сам факт выбора Баха в ССК изначально пред¬

полагал решительное и беспощадное осуждение всего террористического

прошлого ПСР, и те члены руководства партии, которые способствовали

выдвижению фигуры Баха на роль лидера этого партийного суда, не

могли не понимать, к каким последствиям приведет этот выбор»37, ка¬

жутся несколько упрощенными. Зачем В.М.Чернов — ярый поборник

террора (а таковым он и остался, как это видно из его неопубликован¬

ной статьи о терроре, написанной в 1913—1914 гг.) — стал бы ставить

перед собой цель «беспощадного осуждения всего террористического

прошлого ПСР»? Зачем в таком случае М.А.Натансон на V Совете пар¬

тии выступал за продолжение террора? Почему тогда до самого конца

приверженцами террора оставались Н.И.Ракитников и А.А.Аргунов?
Как мы увидим позже, выводы «Заключения Судебно-Следственной

комиссии» вызвали раздражение и недовольство не только «оппозиции»

или «боевиков», но и членов «старого» ЦК — М.А.Натансона, В.М.Чер¬

нова, Н.И.Ракитникова, Н.Д.Авксентьева. Представляется, что выбран¬

ный руководством партии путь и методы преодоления последствий «дела

Азефа» были не самыми удачными и повели к усилению центробежных

тенденций в партийной среде, давая в руки оппозиции мощные козыри

и подрывая доверие к старому «коллективному лидеру». Одним словом,

они не распутывали и не разрубали «гордиев узел» противоречий и про¬

блем, а запутывали его еще больше, лишь временно отсрочив неизбеж¬

ный конфликт, вспыхнувший весной 1911 г., после опубликования «За¬

ключения ССК». Но уже и весной 1909 г., после V Совета партии, оппо¬

зиционные «Парижская группа социалистов-революционеров» и группа

«инициативного меньшинства» заявили о гибельности для партии курса

ее руководства и отказались признать его правомочность, о чем подроб¬

но будет сказано отдельно. Здесь же уместно лишь упомянуть об отно¬

шении лидеров группы «инициативного меньшинства» к Судебно-След¬

ственной комиссии и решениям V Совета партии. Так, в письме члену

ССК при ЦК ПСР С.М.Блеклову от 4 мая 1910 г. В.К.Агафонов отказал¬

ся давать свидетельские показания, мотивировав это следующим обра¬

зом: «Я не считаю Вашу Комиссию компетентной для разбора и вынесе¬

ния приговора по делу Азефа, так как ни способ избрания назначившего

ее последнего Совета ПСР, ни способ избрания им самой комиссии не

гарантировали того, что она будет достаточно беспристрастна и не заин¬

тересована в обелении бывших товарищей Азефа по Центральному Ко¬
206

митету. Тот факт, что Комиссия приступила к вызову свидетелей только

через год после бегства Азефа, не мог, конечно, ослабить отрицательного

отношения к ней и еще лишний раз подчеркнул, что никакого практи¬

ческого положительного значения она иметь не может»38.
Другой лидер группы — Я.Л.Юделевский — в отличие от В.К.Агафо¬

нова от роли свидетеля не отказался, но свою позицию по отношению и

к ССК, и к V Совету партии высказал предельно ясно. Во время первого

же допроса в ССК он сделал заявление от коллектива членов «Конспи¬

ративной комиссии» относительно самой ССК: «...для меня вы не суще¬

ствуете, как судебно-следственная комиссия, а как некоторая комиссия

уважаемых людей, в которую поступают все данные, которые впоследст¬

вии могут быть так или иначе обработаны». Функции же Судебно-След-

ственной комиссии существующая ССК, по его словам, выполнить не

может в силу «тех обстоятельств, которые связаны с обстановкой, в ко¬

торой происходил последний так называемый Совет партии»39. В прото¬

кол своего допроса ССК помимо устного заявления Я.Л.Юделевский

внес собственноручное письменное дополнение о V Совете партии, ко¬

торое гласило: «Этот Совет партии, сохранив старую организацию, все

старые порядки и удержав в функциях центральных тех самых старых де¬

ятелей, поведение которых должно было составить предмет расследова¬

ния, заранее осудил на практическую бесплодность работы Судебно-

Следственной Комиссии, выбранной притом тем самым Советом, кото¬

рый фактически был расширенным составом того самого ЦК, который

она должна судить»40.
Представляется, что деятельность Судебно-Следственной комиссии

требует отдельного, кропотливого и беспристрастного изучения, которое

дополнило бы имеющееся на сегодняшний день наиболее полное иссле¬

дование по ее истории — статью Р.А.Городницкого, достаточно подроб¬

но рассматривающую ее фактическую сторону, но, на наш взгляд, недо¬

статочно учитывающую все обстоятельства, влиявшие на развитие иссле¬

дуемых событий41. В целом же можно констатировать, что члены ССК

оказались не на высоте возложенных на них задач и не сумели рекон¬

струировать во всей полноте причин и условий, позволивших провокато¬

ру сделать головокружительную партийную карьеру и довольно долго из¬

бегать разоблачения.
Постановка работы ССК оставляет двойственное впечатление. С

одной стороны, в качестве свидетелей были приглашены даже предста¬

вители «оппозиции» — Я.Л.Юделевский и В.К.Агафонов. В то же время

члены ССК не опросили многих «боевиков», а также не собирались вы¬

зывать на свои заседания Б.В.Савинкова, воспользовавшись наличием

текста его «Воспоминаний». Б.В.Савинков сам потребовал своего вызова

в качестве свидетеля, когда узнал, что первый вариант «Заключения» уже

готовится к печати42. Председатель ССК А.Н.Бах и С.М.Блеклов возра¬

жали против приглашения Савинкова, который был вызван по настоя¬

нию С.А.Иванова и В.В.Лункевича, не желавших снижать авторитет «За¬

ключения» упреками в некорректном отношении к заинтересованным

лицам. Тут же уместно сказать, что Б.В.Савинков дал ССК богатейший

и уникальнейший материал, рисующий и личность Азефа, и принципы

организационного устройства БО, и ее взаимоотношения с членами ЦК.

Подчеркнем, что пикантность ситуации заключалась в том, что члены

ССК уже имели готовое «Заключение», видевшее основную причину

«азефщины» в корпоративности и автономности БО как неизбежных

следствиях специфики террора, а Б.В.Савинков готов был взвалить
207

лично на себя больше ответственности и вины за происшедшее, чем за¬

служил реально, лишь бы защитить честь БО, живых и мертвых ее чле¬

нов. Представляется, что Б.В.Савинков своими руками невольно вырыл

ту яму, в которую затем, не без помощи членов ССК, и угодил. Речь

идет, прежде всего, о его «Воспоминаниях», над которыми он работал до

разоблачения Азефа и где он безбоязненно описывал разговоры членов

БО по разным вопросам, конфликты с ЦК и т.п. Не будь разоблачения

Азефа, все эти его откровения не имели бы никаких серьезных послед¬

ствий, но после бегства руководителя БО они приобрели совершенно

другой вид. Передав в распоряжение ССК ^отредактированный, по сло¬

вам Савинкова, «черновой литературный материал», последняя часть ко¬

торого была написана им в шесть недель, он поставил себя в двусмыс¬

ленное положение. На первом же допросе он вступил в конфликт с чле¬

ном ССК С.М.Блекловым, который ссылался на одну из цитат, которую

Савинков при редактировании вычеркнул и при устном допросе утверж¬

дал, что этой фразы он не говорил. Он пытался доказать членам суда,

что его черновые записи — не документы, раз он сам присутствует на

суде43. Вступив в прямой конфликт с членами ССК по этому поводу и

выразив удивление, что они тенденциозно подбирают из его «Воспоми¬

наний» факты, он пошел на конфронтацию с членами суда, что не могло

не иметь для него негативных последствий (впрочем, к этому времени

все уже было предрешено). Тем не менее, показания Б.В.Савинкова на

ССК не были совсем уж бесполезны, они все-таки несколько повлияли

на выводы «Заключения», и часть вины была возложена на руководство

партии.
Вообще, неурегулированность и расплывчатость процессуальных

норм, на основании которых велась деятельность ССК, проявилась в

ходе ее работы достаточно рельефно. Так, например, формулируя про¬

грамму показаний B.JI.Бурцеву, член ССК С.М.Блеклов просил его по¬

дробно рассказать о партийных отношениях, о роли Азефа в партии —

«...потому что мы считаем, что это дело Азефа органически связано с

жизнью партии, с самого начала ее возникновения. Поэтому-то вот в

том вопросном листке, который мы Вам сейчас предлагаем, мы и ставим

вопросы для исследования всей, так сказать, истории партии, с момента

ее зарождения, выясняем партийные отношения и стараемся таким об¬

разом выяснить, каким образом азефщина выросла на почве этих отно¬

шений»44. Из этого эпизода видно, что в данном случае С.М.Блеклов

ведет себя не совсем так, как должен вести себя компетентный и бес¬

пристрастный следователь. По сути дела, из его слов очевидно, что у

членов ССК уже есть сложившееся мнение, и, делясь им, он почти не¬

заметно подталкивает В.Л.Бурцева в определенном направлении. Ведь

члены ССК уже оперируют понятием «азефщина». То есть, еще до про¬

ведения расследования они уже говорят о явлении, сущность которого

еще предстояло определить. Попутно отметим, что расплывчатое поня¬

тие «азефщина» до сих пор осталось на уровне публицистических краси¬

востей, как и «дегаевщина» и «малиновщина» (феномен Р.В.Малинов¬

ского, основываясь на этой же логике, можно рассматривать как явле¬

ние). Сегодня мы, наверное, уже можем констатировать, что в тех случа¬

ях, когда политики и публицисты затрудняются точно определить явле¬

ние, они предпочитают подобные названия, которых мы уже немало на¬

копили («нечаевщина», «лысенковщина», «єжовщина», «бериевщина»,

«сталинщина» и т.п.).
208

С другой стороны, члены ССК особо не ограничивали свидетелей в

выборе тем и эпизодов, о которых они хотели бы говорить. Примеча¬

тельно, что в начале допроса Я.Л. Юделевского член комиссии
С.М.Блеклов просил его, «как и всех вообще, с кем приходилось беседо¬

вать, не ограничиваться программой, которую мы намечаем, а возможно

полнее изложить все то, что вам известно»45. Впрочем, приоритетность

их интересов видна из слов члена ССК С.М.Блеклова, сказанных им

Я.Л.Юделевскому: «Для нас не столько интересен самый, так сказать,

скандал Азева вне времени и пространства, — быть может, по поводу его

одного и не стоило бы так заниматься всем этим делом, — сколько ин¬

тересны те партийные отношения, на почве которых могло вырасти это

дело»46.
Накануне публикации «Заключения» с его текстом было ознакомлено

руководство партии, оставшееся им недовольно. Так, заявление А.А.Ар-

гунова, М.А.Натансона и А.Ю.Фейта от 10 марта 1911 г., направленное

ими в ССК, гласило: «...Мы считаем необходимым заявить: 1) что до

объявления приговора мы допрашивались комиссией лишь как свидете¬

ли; 2) что до этого момента нам не было предъявлено никаких обвине¬

ний и потому не представлялась возможность дать по существу них свои

объяснения; 3) что, объявляя приговор, Комиссия категорически заяви¬

ла, что не допустит никаких объяснений по существу приговора. Ввиду

всего этого, во имя справедливости и интересов партии, — мы просим

Комиссию дать нам возможность представить свои объяснения по суще¬

ству предъявленных обвинений»47.
Авторам заявления было предоставлено право дать свои фактические

замечания и поправки, опубликованные в качестве дополнений к «За¬

ключению», причем замечания В.М.Чернова были подвергнуты цензу¬

ре48. В.М.Чернов закончил свои замечания к «Заключению» общим заяв¬

лением, где констатировал, что ССК допустила важную юридическую

ошибку («творя суд над судом» и не ограничившись лишь «заключитель¬

ным суждением самого суда»), «которая повлекла за собой неизбежно

целый ряд фактических неточностей и ошибок, которыми считаю и свои

интересы существенно нарушенными вопреки основным нормам суда.

Считаю, что при этом существенно пострадала революционная честь моя

и моих товарищей»49.
10	апреля 1911 г. М.А.Натансон направил заявление в ССК, где

писал: «Ввиду того, что ваш доклад является обвинительным актом и в

то же время — судебным приговором; а между тем вы не только лишили

нас права защиты, но даже отказались выслушать по существу, — я на¬

хожу совершенно бесполезным делать мелкие фактические поправки

(поправки по существу исключены, ведь, вами). Судебно-Следственную

Комиссию я прошу только о следующем: 1) не печатать заявления, по¬

данного мною, Аргуновым и Фейтом (о предоставлении нам возможнос¬

ти защититься). Мы не отказываемся от него по существу, но по чисто

партийным (тактическим) соображениям находим неудачным его поме¬

щение в докладе, и 2) заменить мой инициал "М" (Марк) каким-либо

другим. Вообще казалось бы крайне неудобным обозначать Марка через

"М", Виктора через "В", Андрея через "А" и т.д. Это слишком прозрачно,

да и может явиться формальной уликой в случае правительственного

суда»50.
Прежде чем мы рассмотрим реакцию на «Заключение» в партийной

среде и последствия, вызванные им, зададимся еще раз вопросом о том,

какое значение разоблачение Азефа как провокатора имело для партии в
209

целом и для ее руководства в частности. Понимание того, что оно обер¬

нется для эсеров катастрофой, было у многих из них еще до декабря
1908	г. Парадокс заключается в том, что «защитники» Азефа из руковод¬

ства партии защищали не только его (от разоблачения), не только себя

(от полной дискредитации), но и саму партию. Любопытна реплика

П.В.Карповича осенью 1908 г., переданная М.М.Чернавским: «Карпович

страшно негодовал на Бурцева: Черт его знает, зачем ему понадобилось

разложение партии?»51.
Почему разоблачение провокатора в руководстве партии трактова¬

лось Карповичем как «разложение партии»? Почему здравые рассужде¬

ния «оптимистов» после разоблачения Азефа о том, что партия, очистив¬

шись от разъедавшей ее провокации, станет сильнее, что ее БО, освобо¬

дившись от руко водителя-предателя, начнет наносить сокрушительные

удары, — не оправдались? Все случилось «с точностью до. наоборот», и

причины этого часть эсеров верно называла уже в 1909—1910 гг. В

1910 г. Ф.В.Волховский так оценивал последствия «дела Азефа»: «Для

Партии это был один из тех ударов "под ножку", которые считаются под¬

лыми во всякой борьбе, ибо их невозможно вовремя предусмотреть и

против них почти нельзя устоять. Удар этот не погубил партию, не вы¬

дернул из-под нее почвы, но он сбил ее в тот момент с ног, лишил мно¬

жества друзей, пошатнул ее обаяние и — что всего ужаснее — поселил

недоверие, "это чудовище с зелеными глазами", в ее собственных рядах.

Недоверие это было двоякое: недоверие, подозрительность по отноше¬

нию друг к другу и недоверие, сомнение в способах борьбы, в самих

путях, какими велась борьба. Что могло быть ужаснее для организации и

ведомых ею рядов народной "большой армии", вся деятельность которых

была построена на вере в идею, в известный метод, и на взаимном това¬

рищеском доверии друг к другу?!»52 А.А.Аргунов вспоминал: «Удар, на¬

несенный раскрытием Азефа, был огромной силы. Были подорваны мо¬

ральные основы, подорвана внутренняя спайка организации, покоив¬

шейся на принципе взаимного доверия. Началось взаимное подозрение,

посыпались данные о неблагополучии многих лиц, заработали следст¬

венные комиссии. Стали возможными такие взгляды, как, например,

приобретшая популярность фраза одного из довольно видных членов

партии, работавшего по следственным делам: "каждый член партии —

потенциальный провокатор". Наступил период распада и разложения.

Из-за границы эта атмосфера перекинулась в Россию, всюду взращивая

семена недоверия и сомнения»53.
Какие ядовитые всходы эти «семена недоверия и сомнения» давали

для эсеров, стало ясно уже в первые месяцы после разоблачения

Е.Ф.Азефа. М.М.Чернавский вспоминал о первой встрече членов БО

ПСР весной 1909 г.: «Разговор перешел на деловые вопросы, а потом

съехал на азефщину и провокаторов. В Париже в то время все почти бе¬

седы съезжали на эту тему»54.
Уже весной 1909 г. под подозрение попала и застрелилась видная

эсерка Лапина (Бэлла), ошибочно принятая за другого провокатора,

вскоре разоблаченного, — Зинаиду Федоровну Жученко. Весной того же

года были разоблачены Т.М.Цейтлин и М.И.Деев, выдвинувшие свои

кандидатуры в новую БО, а также взят под подозрение (которое так и не

было снято) видный боевик «Николай». В середине 1910 г. под подозре¬

ние попал член БО Я.Ф.Бердо, который в ноябре того же года застре¬

лился (о Лапиной, Цейтлин, Дееве, Бердо и Каморском мы расскажем

подробно в разделе, посвященном деятельности БО ПСР). Отметим, что
210

подобные инциденты нагнетали атмосферу всеобщей подозрительности,

рождали сплетни, осложняли взаимоотношения. Очень показательны де¬

баты на V Совете партии, разгоревшиеся вокруг дел Лапиной, Цейтлин

и Деева, когда часть делегатов Совета протестовала против методов

слежки за членами партии, считая их морально недопустимыми и веду¬

щими к разрушению доверия. Им не менее горячо возражали, указывая

на необходимость защищать партию всеми возможными способами от

происков охранки и провокаторов55. Смерть Лапиной легла пятном и на

совесть участников V Совета партии, обсуждавших ошибочные подозре¬

ния в ее адрес и не сумевших занять верной позиции56.
До какой степени провокаторофобия в это время утвердилась в пар¬

тийной атмосфере, видно из эпизода из жизни БО ПСР, рассказанного

М.М.Чернавским. Он вспоминал о вечере накануне своей поездки в Рос¬

сию к А.В.Якимовой и чете Смирновых с предложением вступить в БО:

«Деловые разговоры кончены, инструкции даны, беседа не вязалась. Са¬

винков предложил: "Давайте общими силами составлять рассказ из

жизни революционеров". Кое-кто откликнулся на это предложение.

Тема: областная партийная конференция происходит в губернском горо¬

де. Как назвать город? Провокань. Он расположен на речке Филерке.

Конференция собирается в гостинице "Золотая Подметка” и т.д. в этом

роде. При всякой особенно "удачной" подробности мы смеялись, хотя,

сказать правду, в этом смехе веселья было маловато. Фабула рассказа

развертывалась довольно быстро, но... взмолилась "Ma" (так называли

М.А.Прокофьеву, соединяя два инициала), попросила прекратить забаву.

Прекратили, конечно. Рассказ не был окончен»57.
В последней своей эмиграции В.М.Чернов, анализируя время распа¬

да «Народной Воли» и проводя аналогии со временем после поражения

революции 1905—1907 г., писал: «Каждое поколение живет за себя и для

себя, и быть простою ступенью для чужих ног ему не сладко. Отсюда

неудержимая психологическая тяга после каждого поражения поставить

вопрос: кто виноват? Или по крайней мере: что виной, т.е. где ошибка?..

Ищут ошибок, ищут ее виновников, осыпают друг друга взаимными об¬

винениями и филиппиками, извериваются в прежних путях, ищут во что

бы то ни стало каких-то совершенно новых, поправляются — порою

прячась от дождя да в воду или попадая из огня да в полымя, разочаро¬

вываются, размагничиваются, разлагаются политически или даже мо¬

рально. Начинается период духовного и морального "смутного времени",

изобилующего отступничеством, предательством всякого рода».
В.М.Чернов вполне справедливо называет такое время «критическим,

болезненно-катастрофическим периодом»58. Сравнивая положение ПСР

и «Народной Воли» в полосе поражений, В.М.Чернов писал о послед¬

ней: «Ее подстерегала знаменитая "Дегаевщина" — то же самое, чем

впоследствии была "Азефовщина" для ее преемницы и продолжательни¬

цы, партии социалистов-революционеров. Но в то время, как эта пос¬

ледняя, опиравшаяся на гораздо более широкую, определенную и проч¬

ную социальную базу, это тяжкое историческое испытание пережила, —

для "Народной Воли" "дегаевщина" оказалась смертельной»59. Представ¬

ляется, что уместным было бы добавить, что хотя ПСР «азефщину» и

пережила, но понесла при этом очень серьезные потери.
Крайне интересна оценка процессов, происходивших в партии, вы¬

сказанная Е.Е.Лазаревым В.М.Чернову в январе 1914 г.: «Разгром Азефу

стали приписывать. Ведь глупости это. Азеф только всплыл при пораже¬

нии. Не случись общего разгрома, и Азеф бы побледнел, как давно по¬
211

бледнели многие другие. Горе побежденным! У всех ум раскорячился,

по-рачьи задом все стали пятиться. Личным самолюбиям и другим чув¬

ствам свободный ход был дан. Все стало не мило. Все лучшие стремле¬

ния превратились в утопии! Боже мой! Пронеси скорее шквал этого ди¬

кого ослепления, чистого помешательства!»60
Еще в 1909 г. один из авторов «Известий Областного Заграничного

Комитета» писал, что ПСР переживает настолько глубокий кризис, что

возникает вопрос о «самом существовании партии». Верным представля¬

ется его замечание, что «во внутренней жизни партии кризис характери¬

зуется значительным ослаблением моральной связи и полным почти рас¬

падом связи организационной»61. Действительно, разоблачение Азефа

нанесло сокрушительный удар по несущим конструкциям партийного

организма. Как совершенно справедливо отмечал тот же автор, мораль¬

ная связь внутри партии опиралась, главным образом, кроме единства

мировоззрения на созданную совместной борьбой и риском товарищес¬

кую близость, а кроме того, на непререкаемый моральный авторитет

центра партии62.
Представляется, что эти слова (вместе с выводами Ф.В.Волховского,
В.М.Зензинова, Е.Е.Лазарева и А.А.Аргунова) являются ключом к пони¬

манию многих процессов, усилившихся в ПСР после 1909 года. Несущей

конструкцией партийного организма, обеспечивающей партийное един¬

ство, являлась именно моральная связь и товарищеская близость. Един¬

ство мировоззрения (рамки его были чересчур широки) играло важную,

но не определяющую роль. Более того, внутри партии и в партийном

руководстве существовала масса различных позиций и течений, зачастую

идейно разнородных и взаимоисключающих, но идейные разногласия

«самогасились» в большинстве случаев самими «еретиками», не желав¬

шими взрывать партийное единство. Исключения из этого правила воз¬

никали именно тогда, когда ослабевала или исчезала эта «моральная

связь» («максималисты», группа «инициативного меньшинства»). Имен¬

но она сдерживала «идейные» центробежные процессы, чреватые при

колоссальной идейной разноголосице в эсеровской среде мощными

процессами фракционного размежевания и распада партийного един¬

ства. Моральное единство (отлитое в своеобразный «этический ко¬

декс» революционера, являвшийся неотъемлемой частью «революци¬

онной субкультуры»), опиравшееся на «созданную совместной борь¬

бой и риском товарищескую близость», без сомнения, подвергалось

коррозии и в годы революции, а особенно после нее. Одной из при¬

чин этого было то обстоятельство, что, превращаясь из «протопар¬

тии», сохраняющей многие черты «конспиративно-элитарной» орга¬

низации, в «массовую нелегальную партию», ПСР вобрала в себя

много чуждых элементов, которые она не успевала «выварить» в котле

своей «революционной субкультуры» и которые разрушали ее. В этом

контексте совершенно понятны становятся энергичные попытки

Г.А.Гершуни, Е.К.Брешко-Брешковской, В.М.Чернова и других лидеров

партии остановить волну партийных экспроприаций, принимавших за¬

частую формы бандитизма, и их страстные речи на эту тему на II съезде

партии (встречавшие порой сопротивление снизу!). Другим следствием

«замутнения» рядов партии чуждыми, «непереваренными» элементами

было гигантское распространение провокации, также ослаблявшее «мо¬

ральную связь». Это явление было характерно для всех революционных

партий после революции 1905—1907 гг., когда провокация стала для них

настоящим стихийным бедствием63.
212

И тем не менее, эта «моральная связь», опиравшаяся на «товарищес¬

кую близость» и на «непререкаемый авторитет центра партии», позволя¬

ла эсеровской партии, несмотря на глубокий организационный кри¬

зис, оставаться «скорее живой, чем мертвой». Разоблачение Азефа

усилило те негативные тенденции и спровоцировало острый мораль¬

но-политический кризис. Нельзя не упомянуть и о том, что наряду с

потрясением от «азефщины» и крепнущей провокаторофобией эсеры

получали порой болезненные удары со стороны своих прежних коллег,

покидавших партийные ряды. В качестве подобного удара было воспри¬

нято поведение на суде Н.В.Чайковского, проявившего явное малоду¬

шие. Проходя по одному процессу вместе с Е.К.Брешко-Брешков-

ской, Н.В.Чайковский категорически отрицал свою причастность к

ПСР. Более того, устами своего адвоката — Маклакова заявлял, что

информация в одной из эсеровских газет, где сообщалось о поездке

Н.В.Чайковского как представителя партии в Америку для сбора

денег, — есть ложь, т.к. социалисты в целях саморекламы любят пользо¬

ваться именами известных людей.
По свидетельству В.Н.Фигнер, незадолго до своего ареста Н.В.Чай¬

ковский резко конфликтовал с ЦК по поводу отказа последнего развер¬

нуть партизанскую войну на Урале, а кроме того, Н.В.Чайковский под¬

держал членов Центрального военно-организационного бюро в их

борьбе с ЦК за сохранение своей автономии. Кстати, и арестован

Чайковский был на конференции военных работников, обсуждавшей

план противодействия ЦК. В.Н.Фигнер замечала, что в связи со всем

этим поведение Н.В.Чайковского на суде, «с точки зрения старой ре¬

волюционной этики, являлось в высшей степени компрометирующим.

Он заявил, что он не член партии, отрекся от того, что ему было пору¬

чено собирать деньги в Америке, и допустил своего защитника по пово¬

ду полномочия о сборе, взятого у него при аресте, сказать, что револю¬

ционные партии нередко пользуются фикциями и выдают за своих чле¬

нов людей, не давших на это своего согласия. А после процесса Чайков-

ский-революционер обратился в мирного гражданина и объявил, как

рассказывали тогда, что теперь надо капусту садить, а не революцией за¬

ниматься». Какова была реакция революционеров на подобную неожи¬

данность со стороны «дедушки русской революции»? В.Н.Фигнер вспо¬

минала: «В брюссельской социалистической газете появилась соответст¬

вующая статья, где "Бабушка" превозносилась, о Чайковском говорилось

вскользь, а секретарь Международного бюро говорил с насмешкой об этом

"дедушке революции". По-видимому, он был осведомлен о его поведении

на суде. Когда же позднее Чайковский вернулся в Лондон, его старый то¬

варищ Волховский высказал ему резкое порицание. Я тоже выразила свое

неудовольствие в письме, которое сохранилось у меня в черновике»64.
Сами эсеры воздержались от каких-либо публичных оценок поступка

Н.В.Чайковского, что в атмосфере того времени было более чем объяс¬

нимо. Но в 1913 г. «американские эсеры» переслали в Париж письмо

Н.В.Чайковского, где он пытался снять с себя часть вины (попутно

переложив ее на самих эсеров). В ответ на недоуменные вопросы «аме¬

риканцев» Е.Е.Лазарев в своем пространном письме подробно проком¬

ментировал аргументы Чайковского и наконец-то ясно сформулировал

отношение эсеров к его поступку. Что касается письма Чайковского

«американским эсерам», то оно, по мнению Лазарева, «распадается на

три части. Во-первых, в нем чувствуется стремление автора в чем-то оп¬

равдаться, рассеять какие-то неблагоприятные слухи и найти виновни¬
213

ков этих слухов. Во-вторых, автор выясняет мотивы своего поведения на

суде, говоря, что считал, — а может быть, считает и до сих пор, — что

партия с.-р. за время его ареста и в период его освобождения до суда над

"Дедушкой и Бабушкой русской революции” — умерла, больше не суще¬

ствует и существовать не будет; что "старые группировки охватил реак¬

ционный процесс разложения”, моральный престиж партии так низко

пал, что он, Чайковский, своим достойным гражданским поведением на

суде не в силах был уже восстановить этого престижа. Если бы партия

существовала, как в былые лучшие времена, то он, конечно, вел бы себя

так, как вела себя Бабушка, и от принадлежности к партии публично не

отказался 'бы. В-третьих, автор говорит о необходимости подготовления

новой партии, с новой программой, где старая "книжная интеллигенция”

будет заменена новой, "народной интеллигенцией", говорит о своем те¬

перешнем участии в подготовлении массовой организации на экономи¬

ческой почве»65.
Говоря о своем личном отношении к Чайковскому, Е.ЕЛазарев

писал: «Он по-прежнему остается для меня "другом Николаем": сорок

лет более или менее тесного идейного общения и совместной работы не¬

вольно закрепляются в чувстве дружбы и личной привязанности. Но он

сам отнял у меня право считать и называть его "товарищем"». Упреки

Чайковского в адрес старых товарищей, клевещущих на него, Е.Е.Лаза¬

рев убедительно отводил: «Уж кому-кому, а старым товарищам менее

всего имеется выгоды в настоящий момент вспоминать даже об этом ин¬

циденте... Многие забывают, что кроме писаных законов существует не¬

писаный — закон общественного мнения, — закон могучий, но неулови¬

мый, который написан в воздухе всех стран мира. И от него Чайковско¬

му, как и всем нарушителям этого закона, — никуда не уйти! Ни чувства

дружбы, ни чувства сострадания — ничто не может отменить этого зако¬

на: его действия регистрируются человеческой историей»66.
Но несмотря на все вышесказанное, представляется, что эсерам в

1909—1911 гг. удалось временно локализовать разрушительные последст¬

вия «дела Азефа» (по крайней мере, для руководящих кругов партии).
Немало эсеров реагировало на «дело Азефа» подобно П.В.Карповичу

и В.Н.Фигнер — «голосованием ногами». Но немало нашлось и тех, кто

решился идти до конца в желании реабилитировать дело своей жизни,

партийную и свою личную честь, а также честь своих павших друзей и

товарищей. Лучшие из них считали это своим долгом и были готовы его

исполнить. Парадокс заключается в том, что разоблачение Азефа имело

и положительные для эсеров последствия — оно вызвало усиление «пар¬

тийного патриотизма» (этот термин звучал неоднократно в речах делега¬

тов V Совета партии). В.М.Зензинов вспоминал: «Но не на всех измена

Азефа подействовала так (потеря веры в людей, случаи самоубийства. —

K.M.), у других, наоборот, она вызвала прилив энергии. Мы видели в

этом событии удар по партии, удар по революции — необходимо было

усилить революционное движение»67. В высшей степени любопытно за¬

явление представителя Петербургской организации на V Совете партии,

что «потрясение, которое произошло с партией благодаря провокации

Азефа... проняло» эсеровские элементы, не входившие до этого в Петер¬

бургскую партийную организацию и отказывавшиеся иметь с ней дело.

«По крайней мере, перед моим отъездом, — продолжал он, — петербург¬

ской организации было обещано полное содействие со стороны многих

адвокатов, инженеров, врачей и т.д.»68. По словам члена «Русского кол¬

лектива ЦК ПСР» А.А.Ховрина, объезжавшего Украинскую область и
214

посетившего Киев весной 1909 г., «первое впечатление было довольно

грустное: организация разбита, работников мало, везде смущение по по¬

воду дела Азефа, недоверие к нам общества, недоверие даже вообще к

нашим учреждениям...» Но тем не менее, — продолжал он, — «я заме¬

тил, что как только расскажешь все дело, так это тяжелое настроение

уменьшалось, даже наоборот — люди проникались участием к партии, и

в конце концов я нашел много людей, которые раньше мало интересо¬

вались партией, но теперь благодаря этой истории они стали проникать¬

ся к ней большим участием. Меньше всего смущения было среди наших

партийных работников, больше всего смущения было среди старых ра¬

ботников, которые уже отстали от партии»69. Б.Н.Лебедев на V Совете

партии заявлял: «Моя личная точка зрения, что дело Азефа, как это ни

странно, оживило в достаточной степени заграницу: стали образовывать¬

ся различные группы, в которых дебатировался вопрос не только о про¬

вокации Азефа, но и вопросы о постановке многих отраслей партийной

деятельности. Интерес к партийной деятельности несомненно возбудил¬

ся... и вообще в самое последнее время замечалось тяготение вернуться

в Россию»70.
Члены нового ЦК, отправлявшиеся на работу в Россию, и члены

новой БО прекрасно отдавали себе отчет, какому личному риску они

себя подвергают. То, что Азеф ничего охранке больше не выдал, станет

понятно намного позже, а тогда, в первой половине 1909 г., они, пред¬

ставляя себе, сколько Азеф знал или мог знать, напоминали себе и ок¬

ружающим самоубийц. Характерно, что В.М.Зензинов перед своей по¬

ездкой в Россию вызвал в Париж отца для прощания и объяснения мо¬

тивов своего решения. В ответ на попытки того отговорить сына от за¬

думанного В.М.Зензинов поставил перед отцом вопрос, станет ли он его

меньше уважать, если он не поедет в Россию. После утвердительного от¬

вета отца вопрос отпал сам собой71.
В этом контексте показательно и поведение Степана Николаевича

Слетова, видного эсера, соратника В.М.Чернова по работе среди тамбов¬

ских крестьян (будучи с.-д., он под влиянием Чернова стал с.-р., по соб¬

ственным словам, усвоив из марксизма «окончательно и твердо веру в

массовое движение»), члена ЦК ПСР в 1904, 1905 и 1906 гг. В 1904 г.
С.Н.Слетов конфликтовал с Е.Ф.Азефом и, подобно Е.К.Брешко-Бреш¬

ковской, «...видел некоторый противовес центральному боевизму Азефа

в зарождающейся тогда группе молодых аграрников и, хотя не разделял

их увлечения идеей аграрного террора, занимал среднюю позицию между

ними и центром партии. Он мечтал, опираясь на эту группу, привлечь

внимание партии к вопросам массовой работы»72. После II съезда ПСР

в феврале 1907 г. он, сложив полномочия члена ЦК, отказывался от не¬

однократных предложений вернуться к «центральной работе», мотивируя

это «непригодностью приемов и путей прежней работы, особенно цент¬

ральной»73. С мая 1907 г. по апрель 1908 г. С.Н.Слетов был фактически

представителем ЦК за границей, делегатом партии на Штутгартском

конгрессе II Интернационала в августе 1907 года. Позже он вспоминал:

«Печальная, трагикомическая развязка Азефского дела могла только ук¬

репить мои взгляды на дряблость центральной организации. Планы вос¬

становления организационной работы по старым масштабам казались

мне совершенно неосновательными и вредными. Я скорее приближался

к т.н. ликвидаторству. Мне казалось, что целесообразнее было бы, отри¬

нув изжитые уставные грамоты и захватив революционным путем ини¬

циативу, начать работу сызнова»74. И тем не менее С.Н.Слетов, как пи¬
215

салось о нем в некрологе, посчитал, что раскрытие провокации Азефа

«поставило перед старыми партийными работниками задачу реабилити¬

ровать честь партии возобновлением террористической деятельности», и

Слетов едет с БО в Россию. По свидетельству М.М.Чернавского, вступ¬

ление в 1909 г. в БО ПСР С.Н.Слетова очень его ободрило. По его сло¬

вам, это был «человек, беззаветно преданный революционному делу,

видный работник с самого возникновения партии, бывший членом ЦК,

большой умница»75. Любопытный штрих к натуре С.Н.Слетова — свой

партийный псевдоним «Степан Нечетный» он выбрал себе сам, обратив

внимание, что, когда участники конспиративных собраний, замаскиро¬

ванных под студенческие вечеринки, расходились парочками, он систе¬

матически оставался один из-за своей внешности.
Показательно и поведение Л.Э.Шишко, фактически доживавшего в

страшных физических болях последние месяцы своей жизни76. По сви¬

детельству Ф.В.Волховского, несмотря на то, что в последние годы своей

жизни Л.Э.Шишко «был полным инвалидом», он аккуратнейшим обра¬

зом присутствовал на всех партийных совещаниях. «Летом 1908 г., —

вспоминал Волховский, — организм его был настолько хрупок, что на

Лондонскую конференцию он мог поехать лишь в сопровождении до¬

брейшего Ал.Н.Баха, исправлявшего при нем должность няньки». Но

даже в последние месяцы своей жизни зимой 1909—1910 гг. Л.Э.Шишко

«тщательно поддерживал переписку с одной из наших молодых органи¬

заций на Юге России, исполнял все главнейшие и даже мелкие обяза¬

тельства, взятые на себя, и искал все нового и нового сближения со све¬

жими людьми, особенно с молодежью»77. В некрологе Л.Э.Шишко неиз¬

вестным автором (вероятнее всего — В.М.Черновым) писалось: «Еще не¬

давно, скорбя вместе с нами о современном состоянии революционного

лагеря, подсчитывая число деморализованных и отступившихся, мы слы¬

шали от него слова ободрения и веры. Именно в такие тяжелые эпохи,

говорил он, растет и закаляется новое революционное поколение, при¬

ходящее к социализму и революции не так легко, как в исторические

праздники, но зато тем более прочно»78.
Характеризуя высокий моральный авторитет Л.Э.Шишко, сохраняв¬

шийся даже тогда, когда «атмосфера взаимного недоверия стала разъ¬

едать революционную среду», Ф.В.Волховский отмечал: «Люди, не дове¬

рявшие друг другу, усомнившиеся в ближайших друзьях, останавливали

свой помутившийся взгляд на Леониде и говорили: есть же, вот, однако,

человек, которого никто не может заподозрить ни в чем нечистом, — че¬

ловек, стоящий выше каких бы то ни было подозрений! Люди, под ко¬

торыми заколебалась почва, — эти люди, после разговора с Шишко,

шли успокоенные и возвращались в бой...»79.
Наличие такого человека, как Л.Э.Шишко, во время послеазефского

внутрипартийного хаоса и сумятицы трудно переоценить. Слова Ф.В.Во¬

лховского о том, что «люди после разговора с Шишко шли успокоенные

и возвращались в бой», следует понимать достаточно буквально. Мы

знаем по крайней мере два таких примера: обращение М.М.Чернавского

со своими сомнениями к Л.Э.Шишко и моральная поддержка послед¬

ним Б.В.Савинкова (в связи с нападками на его «Коня бледного»). Пред¬

ставляется также неслучайным, что Л.Э.Шишко взял на себя ряд пред¬

ставительских и посреднических функций между инициативной БО и

руководством партии, отношения со многими из членов которого у

Б.В.Савинкова были не всегда гладкими.
216

Другим ветераном революции, также оставшимся в это время на бое¬

вом посту, был Феликс Вадимович Волховский, хотя он, как и его друг

Л.Э.Шишко, доживал последние годы своей жизни (он умер в июле

1914 г.)80. В.Н.Фигнер вспоминала о Ф.В.Волховском: «После дела

Азефа — в 1909 г. ...он был слабый, больной и одинокий. Однако, по

словам с.-р. того времени, в 1911 и 12 гг. как писатель и редактор он

принимал самое деятельное участие в заграничных партийных изданиях:

"Знамя труда", "За народ". Приезжая для этого из Лондона в Париж, он

поражал товарищей своей работоспособностью, неослабевающей энер¬

гией и чрезвычайной аккуратностью — уж на него-то всегда можно было

положиться. До глубокой старости он воплощал девиз: Ein Mann — ein

Wort»81.
Эта готовность выполнить свой долг до конца, характерная для части

эсеров, сыграла крайне важную роль —- она вновь сплотила их, укрепила

«моральную связь» и «товарищескую близость» между ними. Особой

идиллии во взаимоотношениях руководителей партии, конечно, не было,

как не было ее и раньше, но временно приостановить процесс оконча¬

тельного разрушения «моральной связи» и «товарищеской атмосферы»

хотя бы внутри своего круга все-таки им удалось.
Важную роль в это время играла и работа по восстановлению «мо¬

рального авторитета» партийного центра. Гигантская сложность этой за¬

дачи заключалась в том, что авторитет партийного центра (в том числе и

моральный) базировался не на формальной дисциплине и чинопочита¬

нии, почти автоматически распространяемых на обладателя данного

поста, а строго наоборот — зависел от моральных и деловых качеств его

обладателя, без всеобщего признания которых он этот пост занять не

мог. Другими словами, если в государственной системе с мощными бю¬

рократическими традициями вновь назначенного министра его подчи¬

ненные начинали «уважать» вне зависимости от его личных и деловых

качеств, то в неавторитарной, хотя и несколько формализованной систе¬

ме, подобной эсеровской партии этого времени, новый член ЦК уже для

того, чтобы пройти выборы, должен был быть уважаемым человеком и

иметь необходимые деловые качества. Но в том-то и дело, что подобных

людей в создавшихся условиях было не так-то просто найти. В партии

не было «скамейки запасных» для смены «основного состава». Равноцен¬

ной замены В.М.Чернову, М.А.Натансону, А.А.Аргунову, Н.И.Ракитни-

кову, Н.Д.Авксентьеву, занимавшим свои посты потому, что они были

«лучшими из равных», не было и быть не могло. Конечно, было немало

людей, способных вырасти в лидера, или людей, входивших в ЦК до

I съезда партии, когда он насчитывал около четырех десятков человек.

Но ситуация осложнялась, с одной стороны, тем, что часть из них умер¬

ла, была арестована или отошла от партии; с другой — непременным

условием, которое выдвигалось общественным партийным мнением к

кандидатам, чтобы они не были тесно связаны с предшествующим со¬

ставом лидеров партии, в который входил и Азеф, что еще сильнее су¬

жало круг претендентов. И дело заключалось не только в том, чтобы по¬

добрать несколько человек, способных справиться с функциями членов

ЦК, а в том, чтобы удовлетворить жгучую потребность в новом «коллек¬

тивном лидере». Понятно, что подобный «коллективный лидер» мог

только вырасти и сложиться в результате длительного «естественного от¬

бора» и взаимной притирки, а не быть выбран на Совете партии, да еще

в обстановке не прошедшего еще шока от «дела Азефа».
217

Обсуждение вопроса об отставке ЦК на V Совете партии производит

двоякое впечатление. С одной стороны, доминировало желание доста¬

точно широких партийных кругов заменить ЦК. Корни этого желания

следует искать глубже, чем в ответственности ЦК за Азефа. В этом кон¬

тексте примечательны слова Н.И.Ракитникова, который еще на II съезде

ПСР в феврале 1907 г. заявлял: «Вы помните, сколько неурядиц и не¬

удовольствий порождала в нашей партии оторванность ЦК от местных

сил. Только избрание ЦК на прошлогоднем съезде устранило эти тре¬

ния. Только возможно частое переизбрание его может поддерживать

единство партии и доверие местных органов к центру»82.
Основной вопрос, который волновал делегатов Совета и многих

местных эсеров в России, сводился к тому, почему Е.Ф.Азефу удалось

благополучно скрыться. Не желая углубляться в детали и определять

личную ответственность каждого члена ЦК (оставив эту работу Судебно-

Следственной комиссии), Совет не подвергал «сомнению добросовест¬

ность и чистоту мотивов членов ЦК в деле Азефа», и в этом смысле

Совет единогласно «выразил ему свое доверие». Впрочем, большинство

делегатов констатировало отсутствие у ЦК в этом деле необходимой ре¬

шительности, а часть членов Совета ставила в вину ЦК отсутствие про¬

ницательности, а также нехватку чувства ответственности, когда он не

отстранил Азефа от дела даже после прозвучавших в его адрес обвине¬

ний. Меньшинство Совета полагало, что Совет не вправе выражать ка¬

кого-либо осуждения действиям ЦК (было принято две резолюции —

меньшинства и большинства). Кроме одного члена Совета все остальные

высказались за отставку ЦК, оговаривая ее чисто формальными и такти¬

ческими соображениями. Делались ссылки на заявление самого ЦК, в

котором указывалось, что дело Азефа и грубые просчеты в нем демора¬

лизовали ЦК и его существование в старом составе — «вредно для пар¬

тии». Вопрос об авторитетности ЦК после дела Азефа перестал быть бес¬

спорным — целый ряд организаций принял резолюции об его отставке,

а решение ЦК самостоятельно уйти было воспринято с одобрением. К

тому же непринятие отставки окончательно дискредитировало бы Совет

и ЦК, дав почву для разговоров о подтасованности Совета. Единствен¬

ному оппоненту заявлялось, что «партия не так уж бедна силами, чтобы

не могла выставить другого состава ЦК, достаточно авторитетного», а

кроме того, старым членам ЦК ничто не мешает работать в партии и

применять свои знания и возможности. В вопросе о желательности пере¬

избрания части членов старого ЦК в новый состав мнения раскололись.

Одни считали это возможным и желательным. Другие указывали на то,

что Совет, отдавая предпочтение отдельным членам ЦК, предвосхитит

решения Судебно-Следственной комиссии, которой еще предстоит раз¬

бираться в персональной ответственности «лиц и организаций». И хотя

формального решения принято не было, в новый ЦК из старых цекистов

никого не выбрали.
С другой стороны, крайне интересна позиция и аргументы единст¬

венного члена Совета, «резко и решительно» выступившего против при¬

нятия отставки ЦК. Он указывал, что раз уж Совет выразил доверие ЦК,

не найдя в его действиях ничего незаконного, то отправлять его в от¬

ставку значило бы противоречить своим собственным решениям. Кроме

того, Совет по уставу неправомерен отправлять в отставку и выбирать

ЦК, тем более настоящий Совет, «очень немногочисленный и неавтори¬

тетный по своему составу». Но самое главное, он, опираясь на свое зна¬

ние персонального состава партии, утверждал, что «нет возможности
218

избрать новый ЦК, который мог бы быть столь авторитетным, как преж¬

ний. В прежнем были фамилии, в новом — будут имена и отчества (име¬

лись в виду конспиративные имена, когда настоящая фамилия человека

никому ничего не говорит. — K.M.). ЦК должен быть идейным руково¬

дителем партии; но нельзя избрать рядового члена партии и сказать

ему: будь идейным руководителем партии. В старом ЦК именно были

собраны эти естественно выделившиеся руководители, лучшие силы

партии, а устраняя их, Совет никем заменить их не может. Поэтому

было бы безрассудно принимать отставку ЦК и лишать партию услуг его

членов»83.
Следует отметить, что обе стороны были правы по-своему. «Боль¬

шинство» было право прежде всего в том, что, не прими Совет отставки

ЦК, — и тот и другой были бы бесповоротно скомпрометированы, и

центробежные процессы распада партии начались бы немедленно и

весьма интенсивно. Одинокий оппонент, возражавший большинству,

был прав в вопросе о невозможности взять и избрать новое «идейное

руководство», а также в нелегитимности избрания ЦК Советом партии,

к тому же таким «ущербным». Дальнейшее развитие событий показало

правоту обеих сторон (в разных аспектах и с разной глубиной).
И тем не менее вопреки широко распространенному мнению задачу

создания нового «коллективного лидера» отчасти удалось решить. Пред¬

ставляется, что можно с некоторыми оговорками утверждать, что с
1909	г. идет процесс складывания нового «коллективного лидера». Гово¬

ря о складывании в 1909—1910 гг. нового «коллективного лидера», необ¬

ходимо отметить, что речь идет о процессе, не получившем завершения.

Кроме того, требуются дополнительные исследования на расширенной

источниковой базе, которые позволят подтвердить и уточнить наши вы¬

воды (или скорректировать их). В качестве таких предварительных выво¬

дов мы считаем, что к членам «коллективного лидера» в это время

можно отнести М.А.Натансона, В.М.Чернова, Н.И.Ракитникова, А.А.Ар-

гунова, Н.Д.Авксентьева, В.М.Зензинова, И.И.Фондаминского, а также,

возможно, и С.Н.Слетова. Как уже отмечалось, С.Н.Слетов до весны
1910	г. был членом БО, которую покинул из-за болезни, затем входил в

Следственную комиссию при ЦК ПСР, затем с марта 1911 г. по февраль

1912 г. в качестве члена ЦК находился в России. Важно, что В.М.Зензи¬

нов из всех членов заграничного руководства особо отмечал роль
С.Н.Слетова и И.И.Фондаминского как «верных и горячих блюстителей»

тактики «поддержания идейных традиций партии, оберегания партийно¬

го огонька, еле тлевшего»84. Уже во второй половине 1911 г., после рас¬

кола «коллективного лидера», «ортодоксы» для усиления своих позиций

привлекают к редакторству в «Знамени труда» Ф.В.Волховского, тем

самым еще больше усиливая его и без того высокий статус (как челове¬

ка, имеющего право формировать новый состав ЦК) и делая его важным

членом «коллективного лидера». Кандидатура Ф.В.Волховского на пост

третьего редактора «Знамени труда» была принята 15 ноября 1911 г. еди¬

ногласно на заседании ЗД ЦК ПСР85.
Н.Д.Авксентьев, В.М.Зензинов и И.И.Фондаминский были самыми

молодыми членами коллективного лидера, сделавшими стремительную

партийную карьеру за считанные годы. Все они принадлежали к кружку

т.н. «грызунов науки» (М.Р.Гоц), «галлов» (О.С.Минор), или «германо¬

эсеровского выводка» (В.М.Чернов) — группы студентов, учившихся в

1899—1904 гг. в Берлинском, Галльском и Гейдельбергском университе¬

тах, состоявшей из А.Р.Гоца, Н.Д.Авксентьева, В.М.Зензинова, И.И.Фон-
219

даминского, В.В.Руднева, Д.О.Гавронского, М.О.Цейтлин и др. В 1899—

1900 гг. М.Р.Гоц заявлял: «У меня тут наготове целый выводок наших

будущих продолжателей, смены нашей: грызут гранит науки по герман¬

ским университетам...»86. Центральной фигурой этого «выводка» был

Н.Д.Авксентьев, чье лидерство признавали все члены этого, по словам

В.М.Чернова, «целого кружка незаурядных людей, сыгравших немалую

роль в истории партии социалистов-революционеров то как единое

целое, то порознь»8^. По словам В.М.Чернова, в кружке «жил какой-то

культ двух людей, которых иные, впрочем, знали больше понаслышке,

чем по личному опыту: Михаила Гоца и Матвея Исидоровича Фонда-

минского, брата известного впоследствии Ильи Исидоровича Фондамин-

ского-Бунакова»88. Члены кружка твердо решили, что, прежде чем они

уйдут с головой в партийную работу, они должны как следует к этому

теоретически подготовиться. Большинство из них изучали философию и

хотели «под народническую политическую программу и неонародничес-

кую философию» подвести «не столько Лаврова и Михайловского,

сколько Канта и Риля»89.
Любопытно свидетельство В.М.Зензинова об ироническом отноше¬

нии М.Р.Гоца к «философским увлечениям» А.Р.Гоца, Н.Д.Авксентьева,

И.И.Фондаминского и В.М.Зензинова. Последний, вспоминая об иро¬

нии М.Р.Гоца, писал: «Их позитивистическое поколение, старше нашего

на 12—15 лет, считало философию излишней роскошью в арсенале рево¬

люционера и общественного деятеля. Мы же полагали, что под наши ре¬

волюционные чувства необходимо прежде всего подвести фундамент фи¬

лософии и науки»90.
В.М.Чернов вспоминал: «Авксентьев и его друзья говорили и о соци¬

ализме как о грядущем охвате всего человечества этим свободным "со¬

юзом равных людей-творцов", в настоящем — мысли их обращались к

тому прообразу социализма, которым должна стать, до которого должна

возвыситься действующая во имя его партия. Или, как выражается в

своих воспоминаниях об этой поре Зензинов: "работая в Галле у фило¬

софа Алоиза Риля, мы сделались на всю жизнь убежденными неоканти¬

анцами его школы... Нам казалось, что общественная философия народ¬

ничества может быть обоснована только на неокантианстве, норматив¬

ной этике и категорическом императиве”»91.
Весьма любопытно, что в 1903 г. после ареста Г.А.Гершуни и разгро¬

ма целого ряда эсеровских организаций (в том числе Саратовской, вы¬

полнявшей функции ЦК), когда многие руководители партии стали все¬

рьез опасаться за ее судьбу, М.Р.Гоц и О.С.Минор, отправившись в Гер¬

манию, попытались призвать «галлов» поехать в Россию спасти ситуа¬

цию. По словам В.М.Чернова, в течение суток они пытались убедить

Н.Д.Авксентьева, А.Р.Гоца и В.М.Зензинова, «что никогда еще в разви¬

тии партии не было такого ответственного и критического момента,

когда сплоченный кружок мог бы золотыми буквами вписать свое имя в

ее историю... Группа, и особенно Авксентьев, стояла на своем. "Нельзя

ничего делать наполовину, все мы будем партии полезнее, доведя до

конца свое академическое образование", — говорил Авксентьев. Вернув¬

шись в Женеву, Михаил Гоц в раздумье говорил: "Почем знать? Может

быть, они и правы. Они имеют лишние против нас шансы дожить до той

счастливой поры, когда и полнота академического образования будет

иметь большое значение. А мы, "старики”, знаем, что на наш век хватит

тюремного академического стажа"»92.
220

Сам В.М.Чернов также бы склонен оправдывать «грызунов», заявляя:

«Отправься они на работу тогда же, в 1903 году, они, быть может, расте¬

рялись бы, попав прямо на свежее пепелище партийного пожара, и, об¬

жегши себе пальцы, томились бы по гиблым местам ссылки. А позже, на

рубеже 1904—1905 годов, они застали в России конъюнктуру, как нельзя

более благоприятную... Именно в этот момент выход на политическую

арену целой группы образованных, хорошо спевшихся между собой и

развивших свои способности как ораторов и полемистов молодых людей

дал максимум своего эффекта»93.
Что же каждый из них представлял в отдельности и какое место

занял в партийной иерархии? Быстрее, чем у всех остальных, прервалась

партийная карьера у А.Р.Гоца (начав ее в 1904 г. организационной рабо¬

той в Москве, он участвовал затем в Декабрьском вооруженном восста¬

нии, был делегатом I съезда ПСР) — в 1906 г. в качестве члена БО ПСР

он был арестован и пробыл на каторге до 1915 г., вновь вернувшись к

политической деятельности лишь после 1917 года. Любопытна более

поздняя оценка А.Р.Гоца Н.Н.Сухановым (с поправкой на свойственную

этому мемуаристу язвительность): «Его историческое имя совершенно не

соответствует его теоретическому содержанию. Гоц, несомненно, отличный

техник, организатор, может быть, даже администратор. Но это никакой

политик. Ни малейших ресурсов вождя, никаких политических идей, иска¬

ний, самостоятельной мысли он решительно не обнаруживал... Что же

касается манер и личного характера Гоца, то это очень веселый и сим¬

патичный человек, которого не пришлось иметь товарищем по "компа¬

нии", но которого в своей компании иметь всегда приятно»94.
В.В.Руднев с 1905 г. возглавлял Московскую организацию ПСР, уча¬

ствовал в Декабрьском вооруженном восстании, в работе I съезда пар¬

тии, в это время он (впоследствии один из крупных «правых» эсеров)

придерживался «левых» взглядов: поддержал требования о начале всеоб¬

щей забастовки, вылившейся в Декабрьское вооруженное восстание, а на

I съезде ПСР ратовал за призыв к крестьянскому восстанию ближайшей

весной 1906 года.
М.В.Вишняк, впервые увидевший В.В.Руднева весной 1905 г., отме¬

чал, что был привлечен его внешностью и «почтительным отношением к

нему со стороны окружающих». Он вспоминал: «Молодой, подвижный,

с продолговатым лысым черепом и крупным, крутым лбом, он очертани¬

ем головы и светлой бородкой клинышком чем-то напоминал Ленина,

хотя общие черты его лица были намного выразительнее и нисколько не

походили на монгольские. Что еще бросалось в глаза — это его синие-

синие глаза и иногда обворожительная, почти детская улыбка. По тому,

как к товарищу Бабкину (псевдоним Руднева. — K.M.) относились руково¬

дители эсеров, я мог понять, что он незаурядная личность. Но я никак не

думал, что он такой же новичок в партии, как и я. Вскоре по личному

опыту я мог убедиться, что иссиня-детские глаза Руднева способны иногда

приобретать серо-стальной отблеск и, суживаясь, пронизывать собеседника

твердым и сверлящим взглядом»95. Интересна краткая, но емкая характе¬

ристика, которую В.М.Чернов дал Рудневу как человеку: «со способнос¬

тями лидера и жесткой рукой в мягкой бархатной перчатке...»96.
М.В.Вишняк вспоминал: «Руднев был и оставался всю жизнь челове¬

ком долга, и то, что он считал долгом своим или окружающих, он про¬

водил настойчиво, самозабвенно, порой неистово. Ему многое прощали

потому, что видели, как строг и требователен он к самому себе. Он

пользовался всеобщим уважением и авторитетом, но мало кто был с ним
221

интимно близок: входя во все детали работы, Руднев сохранял опреде¬

ленную дистанцию между собой и другими... Руднев не был оратором.

Слово давалось ему с трудом. Он и не любил публичных выступлений.

Но когда приходилось выступать, его доклады были всегда содержательны

и убедительны. Он не обходил острых вопросов и не уклонялся от посиль¬

ного на них ответа, который давал со всей присущей ему вдумчивостью и

добросовестностью. Последнее подкупало, и выступления Руднева произво¬

дили впечатление и на несогласных с ним. Еще менее охоч был Руднев к

выступлениям в печати — до самого возникновения "Современных запи¬

сок" (в 1920 г. — K.M.). Составить воззвание или написать листовку было

для него очень трудным делом, и он почти всегда препоручал его другим,

за собой оставляя и бережно отстаивая свое право просмотра написанного

и контроля — чтобы поправить, опустить или прибавить»^7.
В годы революции он дважды подвергался арестам, но вскоре вновь

оказывался на свободе. Выше уже отмечалось, что после I съезда партии

В.В.Руднев был кооптирован в ЦК и активно работал в России до своего

ареста в ноябре 1908 года. Отбыв четыре года ссылки в Енисейской гу¬

бернии, к партийной работе решил не возвращаться. Вот как сам

В.В.Руднев объяснял мотивы своего отхода от революционной деятель¬

ности, «которой был отдан добрый десяток предшествовавших лет

жизни». Он вспоминал: «От нее оставался в душе след двойственный.

Правда, это были годы большого душевного подъема, идеальных устрем¬

лений, жизни в атмосфере революционного братства. Но была и обрат¬

ная сторона, горькая и мучительная. Дело даже не в понесенном рево¬

люцией 1905 г. поражении. Тяжелее было сознание, что в эти годы не

произошло у нас и настоящей встречи с народом, действительным, а не

созданным интеллигентской выдумкой. А тут еще подоспела Азефовская

история... Перспектива вновь вернуться в отравленную атмосферу под¬

полья казалась нетерпимой. Надо ту же работу в народе попробовать

осуществить в путях еще остающихся, хотя бы и весьма ограниченных

"легальных возможностей"»98.
Самой яркой и влиятельной фигурой дружеского кружка «галлов»

был Николай Дмитриевич Авксентьев. М.В.Вишняк, познакомившийся с

ним весной 1900 г., вспоминал: «Авксентьев был как бы в фокусе окру¬

жавших его. Он обращал на себя внимание прежде всего внешностью:

блондин с шапкой кудрявых волос, будущий поклонник Канта, "с

душою прямо геттингенской", был в полном расцвете лет, уверенный в

своих духовных силах. Он имел уже и некоторое имя и пользовался ав¬

торитетом как недавний председатель московского союза студенческих

землячеств, пострадавший за свои убеждения: за руководство студенчес¬

кой забастовкой он был исключен из университета. К нему относились

почтительно, смотрели на него снизу вверх. Соответственно вел себя и

Авксентьев — глядел на окружавших сверху вниз»99.
В.М.Чернов вспоминал: «Н.Д.Авксентьев представлял собой чрезвы¬

чайно целостный и законченный красивый русский тип. Он был на¬

сквозь русский, по-своему русский, как все разнообразные глубоко на¬

циональные или почвенные типы... Авксентьев был выходцем из дворян¬

ской среды, и во всем его складе, облике, манерах незримо чувствова¬

лась дворянская, из поколения в поколение идущая культурность... Авк¬

сентьев лишь незадолго перед тем перешагнул порог совершеннолетия.

Но он производил впечатление человека, который уже вполне "обрел

самого себя" и очень ревниво относился к своей идейной самостоятель¬

ности. В своем кружке он лидерствовал и имел вкус к лидерству не без
222

примеси даже известной персональной властности»100. Об этом же гово¬

рил впоследствии и М.В.Вишняк: «Николай Дмитриевич был самолюбив

и не считал нужным это скрывать или маскировать. Он бережно охранял

свою честь и достоинство»101.
Нет сомнений, что Н.Д.Авксентьев уже в эти годы, еще даже не всту¬

пив формально в ПСР, готовил себя для первых ролей в ней. Показа¬

тельна уже сама по себе цель, которую он со своими друзьями ставил

перед собой, — обновление народничества на новой философской осно¬

ве. Любопытно, что докторскую диссертацию Н.Д.Авксентьев защитил

по философии Ф.Ницше, и идеи «сверхчеловека» крайне занимали его.

В.М.Чернов в 1943 г. в некрологе об Н.Д.Авксентьеве сравнивал его с

рыцарем. Вспоминая о твердом намерении Н.Д.Авксентьева подвести

новый философский фундамент под эсеровскую политическую програм¬

му, В.М.Чернов отмечал: «Их успокаивало то, что новая партия так же

четко отделяла политическую партию от общефилософского миросозер¬

цания, как когда-то была отделена церковь от государства. Каждый был

волен обосновать свое присоединение к ней материалистически или

идеалистически, марксистски или антимарксистски, религиозно или ан-

трелигиозно. Авксентьев принес с собой в ее ряды свое философское

credo, вскоре опубликованное в "Сверхчеловеке". Но что же такое, в

конце концов, сверхчеловек, как не человек, переросший в рыцаря? Не

удивила меня впоследствии и весть о раннем вступлении Авксентьева в

ряды масонства (в 1913 г. — K.M.). Где же, как не в масонстве, сохраня¬

ется поныне ритуал торжественных посвящений, обетов, символических

законов, орденских рангов — словом, весь реквизит эпохи мистерий и

рыцарской романтики?»102
Трудно судить о справедливости этих рассуждений В.М.Чернова, пы¬

тавшегося объяснить причины вступления Н.Д.Авксентьева в масонскую

организацию. Представляется, однако, что скорее речь может идти о его

попытках использовать дополнительные возможности для реализации

своих честолюбивых помыслов стать не только заметной фигурой в пар¬

тийной иерархии, но и политиком общероссийского уровня. На наш

взгляд, слова В.М.Чернова о Н.Д.Авксентьеве: «Он хотел быть реальным

политиком, эластичным и гибким»103 — помогают многое понять в даль¬

нейшей его политической судьбе. Другая черта Авксентьева была верно

отмечена М.М.Карповичем: «Он был демократом и социалистом, но в

его демократизме и в его социализме не было ни малейшей доли сек¬

тантства или догматизма. И тот и другой выросли на почве широкого

подлинного гуманизма. В его ощущении суббота всегда была для челове¬

ка, и никогда человек для субботы»104.
Начало партийной работы Н.Д.Авксентьева пришлось на 1905 год и

сопровождалось стремительным его взлетом в партии. Получивший в это

время за свой ораторский талант прозвище «Жорес», он был кооптиро¬

ван в состав ЦК, введен в редакцию газеты «Сын Отечества», в декабре

1905 г. был арестован и сослан в Тобольскую губернию. В 1907 г. ему

удалось бежать из ссылки и эмигрировать. Н.Д.Авксентьев был коопти¬

рован в состав ЦК ПСР и введен в редакцию «Знамени труда». После

принятия отставки ЦК V Советом партии он сохранил за собой функции

одного из трех редакторов центрального органа партии, а позже был вве¬

ден в состав Заграничной делегации ЦК.
Представляется, что Н.Д.Авксентьев в 1909—1911 гг. в руководстве

партии служил своего рода связующим звеном между «старыми» его чле¬

нами и частью новых, являвшихся его друзьями, — И.И.Фондаминским
223

и В.М.Зензиновым. Немаловажно, что Н.Д.Авксентьев помимо того, что

обладал заслуженным авторитетом в руководстве партии (несмотря на

молодость) и занимал ключевой (в условиях ослабления внутрипартий¬

ных связей) пост редактора «Знамени труда», также был весьма дружен

одно время с В.М.Черновым, что, несомненно, упрочивало его собствен¬

ные позиции. По свидетельству самого Чернова, «тесная и крепкая

дружба» между ними расцвела во времена их совместной работы в

1905 г. в Петербурге и продлилась до появления серьезных разногласий

«о пределах коалиционной политики», в сторону которой Авксентьев по¬

степенно эволюционировал105. Но эволюция эта шла медленно, а глав¬

ное, что сам Н.Д.Авксентьев, хоть и выступал за участие в выборах в

I Думу и за отказ от «боевой подготовки» (на I Общепартийной конфе¬

ренции), тем не менее в качества редактора «Знамени труда» отстаивал

«ортодоксальные» позиции от нападок «справа» (в том числе и В.М.Зен¬

зинова) вплоть до 1911 года.
Владимир Михайлович Зензинов был сыном известного чаеторговца,

купца I гильдии и, подобно многим своим сверстникам, приобщился к

революционной романтике еще в гимназии. В 1899 г. он уехал учиться за

границу и стал одним из активных членов кружка Авксентьева. По сло¬

вам В.М.Чернова, в Зензинове «тогда чувствовалось нечто от московско-

сибирского старовера, точно одетого в застегнутый на все пуговицы

длинный сюртук и сочетающего чинную строгость со смягчающей ее

сентиментальностью...»106.
Его партийная карьера была весьма стремительной: с января 1904 г.

он, вернувшись в Москву, становится одним из руководителей МК пар¬

тии и «агентом ЦК», затем в январе 1905 г. следует арест, ссылка, побег

из нее, кооптация в ЦК, участие в Декабрьском вооруженном восстании,

участие в I съезде ПСР, вступление в БО ПСР, арест в сентябре 1906 г.

и приговор к 8 годам каторги, замененной пятилетней ссылкой в Си¬

бирь. В 1907 г. он бежит, эмигрирует и приближается к руководящему

ядру партии.
Интересен портрет В.М.Зензинова, нарисованный много лет спустя

М.В.Вишняком: «Зензинов был человеком слова и дела — исключитель¬

но добросовестным и дисциплинированным. На него можно было поло¬

житься... Он брал на себя — и на него возлагали — слишком многое, и

на него выпадало также и то, что могли бы выполнить и другие, более

молодые или менее занятые... Зензинов никогда не выступал по вопро¬

сам миросозерцания или идеологии. Он отталкивался от метафизики и

мистики и подчеркивал свою приверженность к фактам, которые, по его

убеждению, способны будто бы говорить сами за себя... Вообще необы¬

чайно скромный, он иногда производил впечатление человека застенчи¬

вого, даже робкого и очень мягкого. Однако мягок он бывал не всегда:

он мог и загореться бурным гневом и возмущением... В совершенно за¬

мечательной статье, напечатанной в "Новом Русском слове" владыкой

Иоанном в защиту покойного Зензинова с религиозной точки зрения,

говорится то же, что и при жизни Зензинова владыка ему не раз гово¬

рил. А именно, что В.М., может быть, не смел всю жизнь ни себе, ни

другим признаться, что, "веря в высшее Добро", он в сущности верит в

Бога... Он оказывался одинаково нужен и тем, кто был с ним согласен,

и тем, кто с ним расходился — вправо или влево. В.Зензинов не был, что

называется, вожаком, но он всегда был вдохновителем, двигателем, рабочей

силой в тех учреждениях и организациях, в которые входил (выделено

нами. — /Г.Л/.)»’07.
224

Любопытен вывод С.А.Васильева, взявшего в 1914 г. (будучи «на¬

чальником исследования рек Ленского бассейна») ссыльного В.М.Зензи¬

нова в свою экспедицию: «Я глубоко убежден, что, будь Россия начала

этого столетия в другом политико-экономическом состоянии, из Зензи-

нова выработался бы большой ученый, большой исследователь»108. Ха¬

рактерно, что на увидевшего его в Сибири в 1911 г. Н.Калашникова

В.М.Зензинов произвел скорее «впечатление профессора, чем рядового

революционера»109. Представляется, что, несмотря на некоторую патети¬

ку, эти характеристики в общем-то достаточно точно отражают такие каче¬

ства В.М.Зензинова, которые ярко проявились и в 1909—1911 гг.: чувство

долга и решимость выполнить его до конца, добросовестность, дисцип¬

линированность, его «незаменимость» как «практического работника».
Илья Исидорович Фондаминский родился в 1880 г. в семье купца
I	гильдии. Выбор им революционной стези во многом был уже предоп¬

ределен — его старший брат Матвей, бывший народовольцем, стал для

него объектом поклонения и подражания. Еще будучи гимназистом,

вместе со своим другом А.Р.Гоцем создал кружок самообразования, чем

дальше, тем больше превращавшийся в кружок по подготовке к будущей

революционной деятельности. В.М.Чернов, познакомившийся с

И.И.Фондаминским во время своих поездок в Германию к «грызунам»,

вспоминал: «Илья Фондаминский, уступая Авксентьеву в холодной логи¬

ческой силе аргументации, имел свое преимущество — восторженный

стиль, всегда согретый отзвуком интимной искренности»110. Для

В.М.Чернова И.И.Фондаминский был «представителем оптимистическо¬

го романтизма с "душою прямо геттингенской"... впоследствии богатым

капризными разливами мысли от неокантианства то к "христианам

третьего завета", то к обновленному "ордену русской интеллигенции", то

к младороссам, то еще к какому-нибудь "нео" и "младо”»111.
М.В.Вишняк вспоминал: «На длительном опыте мог я оценить да¬

рование Фондаминского. Он был не только блестящий оратор и диалек¬

тик, умевший спорить и убеждать. Он был находчив и тароват на выдум¬

ку и инициативу. У него всегда бывала "идея" — может быть, и неверная,

но часто оригинальная, такая, которая не приходила в голову другим. И он

при этом всегда находил систему аргументов в защиту своей "идеи"»112.
Впервые И.И.Фондаминский был ненадолго арестован еще в 1902 г.,

во время своей учебы. В конце 1904 г., вернувшись в Россию, вошел в

Московский комитет ПСР, в сентябре 1905 г. вновь был арестован, но
18	октября освобожден из Таганской тюрьмы толпой. Был кооптирован

в ЦК, переехал в Петербург, но в дни Декабрьского вооруженного вос¬

стания находился в Москве и представлял ее (вместе с другими комитет¬

чиками) на I съезде ПСР. И до этого и после выступал с докладами на

собраниях и митингах во многих городах России — Петербурге, Москве,

Курске. Твери, Нижнем Новгороде, Вологде, Казани, Самаре, Саратове

и др.11 λ В июле Фондаминский был арестован на восставшем крейсере

Балтийского флота «Памяти Азова», куда он прибыл вместе с еще двумя

эсерами для руководства восстанием (к их прибытию на крейсере про¬

изошел переворот, и они были схвачены). Вопреки ожиданиям суровой

кары, И.И.Фондаминский на суде был оправдан и эмигрировал.
В 1909—1911 гг., являясь членом Заграничной делегации ЦК, работал

с полной отдачей сил: занимался организационными делами, являлся

кассиром партии, представителем БО за границей, принимал участие во

всевозможных третейских разбирательствах и т.д. М.В.Вишняк вспоми¬

нал: «Фондаминский с головой ушел тогда в партийные, сугубо конспи¬
8 — 198
225

ративные и засекреченные дела. Он привлекался к расследованию дела

Азефа (в 1908 г. — K.M.), к проверке благонадежности других заподо¬

зренных в провокации, к судам партийным и даже межпартийным (в

частности, к делу об удержании Лениным для большевистской фракции

средств, принадлежавших Социал-Демократической партии). Эти траги¬

ческие дела отнимали у него много времени и душевных сил. Он считал

невозможным от них уклоняться, — наоборот, считал своим морально-поли¬

тическим долгом этим заниматься, так как был в числе тех немногих, кого не

заподозривали в личных мотивах или пристрастии. Его уважали и ему доверяли

(выделено нами. — К.М.)»П5. Думается, что это последнее (наряду с огром¬

ной и разносторонней организационной работой) и позволило В.М.Зензи-

нову особо подчеркивать роль И.И.Фондаминского среди заграничных эсе¬

ров в деле «оберегания партийного огонька, еле тлевшего»116.
На V Совете партии был избран новый ЦК, в который вошли

В.М.Зензинов, И.Н.Коварский, B.C.Панкратов, Л.В.Фрейфельд,
А.Б.Шимановский. Тогда же в ЦК были кооптированы Б.Н.Лебедев,

Б.Г.Нестеровский и А.А.Ховрин. В случае арестов членов ЦК, отправ¬

лявшихся в Россию, образование нового состава ЦК было поручено

Ф.В.Волховскому, М.А.Натансону и Л.Э.Шишко117. Центральный Коми¬

тет, как это было решено на V Совете партии, обладая всей полнотой

власти, должен был находиться в России для координации работы сохра¬

нившихся местных партийных организаций и воссоздания разрушенных.

Координация действий российских организаций и эмиграции возлага¬

лась на созданную Заграничную делегацию ЦК, в состав которой вошли

Е.П.Пешкова, А.Ю.Фейт и И.И.Фондаминский.
Новый состав ЦК должен был находиться в России. Неписаное пра¬

вило для членов ЦК, оговаривающее их местонахождение в России,

было и ранее118. На V Совете партии необходимость местопребывания в

России была подтверждена, и в этом нельзя видеть злой умысел старого

состава ЦК, желавшего сохранить все нити руководства партией в своих

руках (само наличие такого желания ни доказать, ни опровергнуть пока

невозможно). Выше уже отмечалось, что после «дела Азефа» вектор ор¬

ганизационного строительства партии от централизации и усиления

власти партийной вертикали повернулся на 180 градусов и заключался в

тактике опоры на авторитет партийной массы и организаций, т.к. авто¬

ритет партийного центра был разрушен. В таких условиях, когда главной

целью на V Совете партии было признано создание «...из партийных ор¬

ганизаций сплоченного органического целого», вопрос о каком-либо

другом местонахождении ЦК, кроме России, отпадал сам собой. В одной

из резолюций Совета намечался ряд мер для «усиления практического и

организационного руководства партией и упрочения связи центра с пе¬

риферией», где ЦК обязывался иметь во всех областях своих представи¬

телей и «вводить в правило» обращение к организациям за советом

вплоть до устройства референдумов и конференций. Но первый пункт

этой части резолюции опубликован не был, т.к.. судя по всему, содержал

в себе обязательное присутствие ЦК в России119.
Из воспоминаний В.М.Зензинова видно, что новый состав ЦК перед

тем, как отправиться в Россию, оставил за границей делегацию ЦК из

трех человек, составил редакцию ЦО, назначил членов транспортного

бюро и трех человек, имевших право в случае ареста ЦК образовать его

новый состав. Из этого следует, что полномочия ЦК формально и реаль¬

но не были урезаны. По словам В.М.Зензинова, «первым пунктом непи¬

саного устава нового ЦК было обязательное пребывание всего состава
226

ЦК в России, и поэтому после выработки общего плана работы мы все

выехали в Россию»120.
Таким образом, в Россию в начале лета 1909 г. отправилось 6 новых

членов ЦК (А.Б.Шимановский ехать отказался): Л.В.Фрейфельд,

И.Н.Коварский, В.М.Зензинов, А.А.Ховрин, Б.Н.Лебедев и Б.Ю.Несте-

ровский. Последний был арестован при переходе границы, а позже, по

свидетельству А.И.Спиридовича, от партийной работы отошел121. Пунк¬

том пребывания ЦК был выбран Киев. В.М.Зензинов снял в его дачном

пригороде дом, где и прожил лето—осень 1909 г. К нему приезжали дру¬

гие члены ЦК — АЛ.Ховрин, Л.В.Фрейфельд и Б.Н.Лебедев. По словам
В.М.Зензинова, лето и осень 1909 г. «прошли в объездах России и встре¬

чах». Он отмечал: «Мы ставили себе скромные цели. Мы хорошо знали

организационную слабость партии и не обольщали себя надеждами на

большой успех организационной работы. Нашу задачу мы видели в под¬

держке существовавших еще кое-где организаций, в организации загра¬

ничного транспорта литературы и создании кое-какой издательской тех¬

ники в России. С этой целью я ездил в Москву и Петербург к И.Н.Ко-

варскому, в Баку и Одессу. Единственный нашей силой была наша горя¬

чая вера в силу идей партии с.-р. и их конечное торжество, и смысл на¬

шего существования мы видели лишь в том, чтобы провести идеи партии

в работе через глухое время до времен лучших. Мы старались прежде

всего, чтобы тлеющий огонек нашей партии не погас окончательно в это

глухое время»122. В конце 1909 г. полиция в Киеве арестовала А.А.Хов-

рина, отправившегося позже на каторгу. Самого Зензинова от ареста

спасла лишь случайность. Покинув Киев, он «кочевал между Москвой и

Петербургом, затем ездил в Баку, съездил также осенью в Одессу»123. В

своих воспоминаниях В.М.Зензинов писал: «Работать мне в России при¬

ходилось особенно трудно, потому что русская полиция через своих па¬

рижских шпионов знала о моем отъезде в Россию; мне известно было,

что в России за мною была организована специальная погоня, так как

департамент полиции знал, что я состою членом Центрального Комитета

партии, и придавал мне большое значение. Сейчас мне трудно вспом¬

нить, сколько за 18 месяцев жизни в России (с января 1909 г. по май

1910 г. — K.M.) я переменил имен и паспортов, сколько испытал при¬

ключений...»124.
В мае 1910 г. В.М.Зензинов был арестован в Петербурге, куда он воз¬

вращался из Гельсингфорса, выполняя поручение БО (доставая для ее

членов в Выборге и Гельсингфорсе паспорта, по которым они должны

были «заново становиться на работу»). «Как позднее оказалось, — вспо¬

минал Зензинов, — со мной в Гельсингфорсе случайно встретился на

улице филер, который следил за мной еще в 1906 году во время моей

работы в БО... За арестом последовала Якутская ссылка, из которой я

вернулся в Россию только в конце 1914 года»125.
В каких условиях пришлось работать членам ЦК, видно из воспоми¬

наний В.М.Зензинова, объезжавшего в феврале—марте 1909 г. вместе с

еще четырьмя уполномоченными ЦК местные организации: «Нас ждали

при этих объездах жестокие испытания. Партийные организации были

тогда почти повсеместно в разрушенном состоянии — настоящие, более

или менее массовые организации сохранились лишь на Урале, кое-где в

Сибири и в Баку. Кое-что имелось в Петербурге, Москве, Киеве, Харь¬

кове, Одессе и на Юге. Но не слабость партийной организации нас ис¬

пугала — мы привыкли к арестам, привыкли к постоянному разрушению

и возрождению наших организаций. Тяжелее всего оказались встречи со
8*
227

старыми партийными работниками. Начиная с 1908 г., обнаруживался не

только отход от партийной работы, но и психологический отлив от пар¬

тии... Один ссылается на семейные обстоятельства, другой — на необхо¬

димость сдать, наконец, государственные экзамены, третий указывает на

расхождение с партией по аграрному вопросу в связи с разложением об¬

щины... И, наконец, холодный, явно недоверчивый прием со стороны

тех, к кому имеются рекомендации от третьих лиц... Тяжелее всего, не¬

выносимее всего было чувство психологической оторванности, которую

приходилось переживать при встречах с товарищами и в атмосфере ко¬

торой приходилось работать. И было ясное ощущение, что глубокую бо¬

розду в психологии партийных работников провело предательство Азефа.

Это было одно из самых тягостных ощущений, какое мне пришлось

переживать в общественной работе»126.
Члены ЦК были вынуждены делать массу черновой организационной

работы: доставать деньги, объезжать уцелевшие организации, субсидиро¬

вать объезды уездных организаций и выпуск литературы и т.д и т.п.127.

Тем не менее, члены ЦК в России в 1909—1911 гг., если судить по пись¬

мам В.М.Зензинова И.И.Фондаминскому, не превратились только в ис¬

полнителей, а принимали решения и доводили их до сведения ЗД ЦК

ПСР. Так, например, в конце июля 1909 г. В.М.Зензинов писал

И.И.Фондаминскому: «Смотри на это письмо как на официальный ответ

по всем затронутым вопросам... 1. Делегация имеет право не только по¬

становлять приговоры, но и приводить их в исполнение (речь идет о

«деле Жученко». — K.M.)... 3. Смету на сентябрь пока затрудняемся со¬

ставить. ...7. Неясность в истории Беллы многих смущает, поэтому мы

решили рассказать ее без утайки и в подробности, выяснив мотивы по¬

ведения центра». В этом же письме В.М.Зензинов рекомендовал письмо

Беллы (Лапиной) к V Совету партии не публиковать, а пересказать, ее

саму реабилитировать и ускорить расследование дела З.Ф.Гернгросс-Жу-

ченко, а также спросить у Измайлович «через Марусю» (Спиридонову. —

КМ.) разрешения на печатание ее воспоминаний128. В сентябре того же

года В.М.Зензинов сообщал, что с проектом А.А.Аргунова издать сбор¬

ник об Азефе согласны Е.Е.Колосов и Н.И.Ракитников, а также предла¬

гал обсудить с Н.Д.Авксентьевым свое предложение «напечатать в при¬

ложении к "Знамени труда" стенограмму отчета заседания Совета по делу

Азефа». В.М.Зензинов подчеркивал: «Это было бы все-таки признаком

желания осветить это дело — да и фактически это будет представлять

большой интерес для партийной публики. Очень также напоминаю о

проекте напечатать "Из воспоминаний" Савинкова о 15 июня — мысль

очень удачная»129. В ноябре 1909 г. В.М.Зензинов писал: «...Извещение
об	отставке твоих двух* коллег приняли к сведению» и «очень одобряли»

некий проект130. Характерно, что и все последующие постановления вы¬

ходили от имени ЦК ПСР, а также и то, что ЗД ЦК, кооптируя в октяб¬

ре 1910 г. в свой состав нового члена, за утверждением этого решения

обращалась к членам ЦК131. Не менее примечательно, что на заседании

ЗД ЦК ПСР 15 февраля 1911 г. был отклонен запрос Парижской группы

содействия ПСР о докладе «о положении дел в партии», т.к. «формаль¬

ный доклад» может «делать только член ЦК». Правда, было найдено

компромиссное решение поручить И.И.Фондаминскому и А.А.Аргунову

«поделиться своими сведениями о работе на местах и пр.»132.
В особо важных случаях В.М.Зензинов приезжал за границу (в декаб¬

ре 1909 г. для решения «дела Петрова» и весной 1910 г. для решения

вопроса о новом плане деятельности БО ПСР). Без всякого сомнения,
228

условия для руководства партией у находящихся на нелегальном положе¬

нии членов ЦК, вынужденных все время разъезжаться и хвататься за все

самим в условиях отсутствия помощи и содействия, были крайне тяже¬

лыми. Эта ситуация прекрасно иллюстрируется словами В.М.Зензинова

И.И.Фондаминскому, который, находясь в России вместе с другими це-

кистами, пытался «руководить» работой всей партии. В июле 1909 г.
B.М.Зензинов	писал: «Общее положение наше прямо дурацкое. Ну что

можно сделать вдвоем? Это хуже Тришкиного кафтана. Нельзя не ездить

по разным делам — значит, остается один! Смехота одна. Помощи и со¬

действия кругом почти никакого. Бьешься, бьешься, маешься, а резуль¬

татов никаких — в итоге самое гнетущее состояние духа. По существу

лето можно считать пропащим. Болтаешься, как горошина в пустом пу¬

зыре. Это полное отсутствие людей, нежелание содействовать просто на¬

полняет злобой»133.
Представляется, что нельзя утверждать, что члены ЦК были бесправ¬

ны и за них все решалось членами ЗД ЦК ПСР, заранее спланировавши¬

ми такую ситуацию. Совсем другое дело, что аресты и угроза арестов для

слишком «засветившихся» цекистов (ДП устроил на них форменную

охоту, прекрасно отдавая себе отчет в значении ликвидации «избранно¬

го» ЦК) привели к необходимости постоянной кооптации в состав ЦК,

что вело к потере им статуса «избранного», а следовательно, и авторитета.
Как это видно из документа, подписанного ЦК ПСР в январе
1910	г., в случае «потери всего своего личного состава ЦК поручает об¬

разование нового ЦК А.Н.Баху и Ф.В.Волховскому»134. Обращает на

себя внимание, что по сравнению с предыдущим коллективом из трех

человек в новом осталось двое: Л.Э.Шишко умер в январе 1910 г., но

самое главное — имя М.А.Натансона заменено именем А.Н.Баха. Дан¬

ные функции, без сомнения, являлись не только почетными, но и дава¬

ли серьезные рычаги влияния в расстановке сил в руководстве партии.

Таким образом, мы можем констатировать определенное снижение вли¬

яния М.А.Натансона.
Сколько раз менялся состав ЦК и кто в него входил в последующие

годы, достоверно неизвестно. Данные Департамента полиции доверия не

внушают, его информаторы зачастую снабжали его эмигрантскими слу¬

хами и домыслами. Из более надежных источников известно только о

том, что одним из членов ЦК с марта 1911 г. по февраль 1912 г. являлся
C.Н.Слетов135.	По его собственным словам, в его обязанности как члена

ЦК входило, во-первых, «связывание заграницы с уцелевшими россий¬

скими организациями», а во-вторых, попытка «поднять работу в самой

России, укрепив московский центр и связав его с другими группами»136.
Текучесть кадров в ЦК привела к тому, что к 1912 г. в его составе не

осталось ни одного члена, выбранного на V Совете партии (из поехав¬

ших в Россию все кроме Б.Н.Лебедева и Л.В.Фрейфельда, вернувшихся

за границу, были арестованы), что дало основание оппозиционным эле¬

ментам в партии заявлять о полной его нелегитимности. Невозможность

проведения съездов и Советов партии, где бы на законных основаниях

был избран новый ЦК, привела к тому, что, по словам А.Б.Шиманов¬

ского, до конца 1911 г. существовала негласная договоренность «терпеть»

этот «символ» при условии, что он не будет вмешиваться в борьбу раз¬

личных группировок в партии.
Решение ЦК о проведении анкетирования по вопросу об участии в

выборах в IV Государственную Думу заставило одну из оппозиционных

групп нарушить договоренность. В заявлении, подписанном в том числе
229

и бывшим членом ЦК, избранным на V Совете партии, А.Б.Шиманов¬

ским, говорилось, что «..."символ" перешел меру терпимости, что он на¬

прасно вообразил себя реальностью. В ЦК, который ведет свою родо¬

словную от V Совета партии, нет ни одного избранного Советом лица. Ор¬

ганизационный процесс образования его никому неизвестен. ЦК, кото¬

рый не нами выбран и не нами назначен, аноним в организационном от¬

ношении — не представительство. Вот почему мы имеем все основания

решительно игнорировать все те его мероприятия, на которые мы его не

уполномочивали»13'.
Нужно отметить, что взгляд на ЦК как на «символ» и на «общепар¬

тийную фикцию» был довольно широко распространен в партийной

среде. Такую же оценку получала и Заграничная делегация ЦК, присво¬

ившая в силу различных объективных и субъективных причин большин¬

ство функций старого, «классического» ЦК ПСР. По словам А.И.Спири-

довича, под Заграничной делегацией обычно подразумевали группу лиц,

входивших в состав собственно делегации ЦК, редакции ЦО, транспорт¬

ного бюро и группы, которой поручалось образование нового ЦК в слу¬

чае ареста старого. А.И.Спиридович отмечал, что центральная власть за

границей перешла к ЗД, где главную роль играли старые руководители

прежнего, распущенного ЦК. Но «это совершенно естественно произо¬

шедшее присвоение себе "заграничной делегацией" особых полномочных

функций вооружило против нее многих эмигрантов и повело к большим

распрям личного характера»138.
Состав ЗД был достаточно текучим. С весны 1909 г. в нее входили
А.Ю.Фейт, И.И.Фондаминский и Е.П.Пешкова, но затем состав ЗД был

расширен, и одно время (1910 г.) она называлась «Расширенной делега¬

цией». В разное время в состав Заграничной делегации (в расширитель¬

ном толковании) входили: В.Н.Фигнер, Е.П.Пешкова, А.Ю.Фейт,

И.И.Фондаминский, В.М.Чернов, А.А.Аргунов, Ф.В.Волховский,

М.Ф.Селюк, Я.А.Глотов, Н.Д.Авксентьев, М.А.Натансон, Л.Э.Шишко,
А.Н.Бах, Б.Н.Лебедев, Б.Н.Моисеенко, Н.И.Ракитников, В.В.Леонович и

др. В 1910 г. «Расширенная делегация» проводила свои заседания два

раза в месяц, на которых каждая из комиссий делала доклад139. По сло¬

вам И.И.Фондаминского, приблизительно в это время всего существова¬

ло пять комиссий при ЦК ПСР, в работе трех из которых ЗД ЦК при¬

нимала участие140. В феврале 1911 г. состав ЗД ЦК ПСР насчитывал во¬

семь человек. На заседании ЗД ЦК ПСР 28 октября 1911 г. после «про¬

должительных дебатов» было принято решение в качестве временной

меры создать из трех членов ЗД секретариат, которому давалось право

решать без предварительного совещания с другими членами делегации

«текущие практические дела». Предусматривались отчеты секретариата и

его ответственность «за свои действия», право любого члена делегации

присутствовать на заседаниях секретариата, возможность по заявлению

любого члена делегации (или секретариата) любой вопрос выносить на

общее обсуждение. Также было решено «отдельные функции (практичес¬

кие)» поручать в случае необходимости любому члену делегации. Все

пять пунктов были приняты большинством (6 — за, один воздержался).

За состав секретариата из трех человек проголосовало пять человек, про¬

тив — один, и один воздержался141.
Говоря о комиссиях ЦК ПСР, необходимо отметить, что они также

претерпели весной 1909 г. некоторую реорганизацию. По мере прогрес¬

сирующей изоляции эсеровской эмиграции от местных партийных орга¬

низаций все более важную роль начинало играть транспортное бюро,
230

преобразованное после V Совета партии в Транспортную комиссию при

ЦК. В ее функции входила отправка в Россию людей и литературы. За¬

ведовать «экспедицией и типографией» было поручено А.А.Аргунову еще

на заседании ЗД ЦК ПСР 21 марта 1908 года142. После разоблачения

провокации Азефа до 1 июля 1909 г. были изменены места нахождения

самой комиссии, складов и ее агентов. В комиссию входили опытней¬

шие партийные организаторы: А.А.Аргунов, М.Ф.Селюк и Я.А.Глотов

(если верить данным заграничной агентуры, в 1913 г. в ТК входили
А.А.Аргунов и Смирнов). Последний начал работать в ТК с мая 1911 г.,

заменив некоего «Михаила Михайловича». В феврале 1911 г. Б.Н.Моисе-

енко просил об отставке в связи с невозможностью совмещать работу в

двух комиссиях: транспортной и следственной143.
На V Совете партии в мае 1909 г. А.А.Аргунов рассказывал о деятель¬

ности ТК: «Должен сознаться, что только к самому последнему моменту

отчасти удалось разрешить вопрос о снабжении литературой России. За

исключением "Знамени труда", которое лучше всего проникает в Рос¬

сию, все остальные органы или лежали на полках в экспедиции, или

распространялись за границей. В этом отношении мы старались как-ни¬

будь всеми силами пробиться в Россию, но приходилось, во-первых,

считаться с тем, что дело это совершенно новое, ибо дело транспорта в

Россию заброшено давно, сразу поставить серьезно это дело трудно и

помощи ждать от кого-нибудь не приходилось... Только к самому пос¬

леднему моменту нам удалось путем больших усилий и больших средств

пробить брешь, и если эта брешь преждевременно не уничтожится, то

дело может развиться. Но сейчас литература еще в залежах существует

здесь... Но вообще выяснилась полная пассивность: даже за границей не

распространяется литература, даже заграница не платит за литературу. А

чтобы посылать в Россию — таких желающих не нашлось, есть только

отдельные люди, но очень мало...»144
Хранящаяся в бумагах И.И.Фондаминского смета (судя по всему, за

июнь 1909 г.) дает некоторое представление о постановке и характере

работы транспортной комиссии. Планировалось вновь заложить сеть ТК

за границей и в России (в Александрии, Лондоне, Одессе, Любаве или

Финляндии), расходы на содержание которой оценивались до 800 фр.

(301 руб.) ежемесячно. К отправке в Россию был намечен транспорт с

партийной периодикой, весившей вместе с упаковкой 260 кг: 4000 экз.

«Знамени труда» (100 кг), 700 экз. народных сборников (100 кг), 200 экз.

«За народ» и 2000 экз. «Извещений» о V Совете партии (20 кг) и 1500

экз. Протоколов I Общепартийной конференции (600 кг). Доставка

транспорта до пограничного пункта обходилась в 4,75—5 франков за 5 кг

груза, а внутри России — по 25 руб. за пуд. Первоначально общий еже¬

месячный расход на нужды ТК составлял 5225 фр. (1971 руб. 69 коп.),

затем — 4500 фр. (1698 руб. 11 коп.).
Отправка транспорта планировалась в следующие города и регионы

России: Томск, Уфа — Тюмень, Нижний Новгород, Петербург, Киев,

Харьков, Баку (и здесь же для Туркестана), Симферополь, Москва, По¬

волжье (Саратов), Прибалтийский край (Рига), Северо-Западная область

(Смоленск), Донская область (Екатеринослав). Масштабы конвертных

рассылок были сравнительно невелики.
В упомянутой смете отправка «Знамени труда» на 300 адресов стоила

300 фр. (113 руб. 20 коп.), «За народ» на 50 адресов — 25 фр. (9 руб.
43	коп.), «Извещений» на 400 адресов — 150 фр. (58 руб. 60 коп.), итого —

475 фр. (179 руб. 24 коп.).
231

К сожалению, характер информации не дает возможности опреде¬

лить количество отправляемой в Россию литературы, но более или менее

общую динамику сокращения отправки транспортов представить тем не

менее можно. С 1 июня 1909 г. по 1 июня 1910 г. Транспортная комис¬

сия отправила в Россию 87082 экз. различных заграничных изданий, из

которых дошло до получателей около 75%145.
Начиная с 1910 г. ТК испытывала серьезную нехватку средств и по¬

стоянно просила партийные организации, выписывающие литературу,

поспешить с уплатой за нее146. Симптоматичен ответ эсеровской фрак¬

ции Б-ской Центральной тюрьмы от 13 марта 1910 г. на сообщение ТК
о	сокращении рассылки партийной литературы из-за нехватки средств.

Выражая благодарность ТК за ее деятельность и посылая 10 рублей,

фракция заявляла: «При настоящем положении наших организаций еще

большее сокращение рассылки партийной литературы было бы непопра¬

вимым несчастьем»147.
Бюджет Транспортной комиссии при ЦК ПСР

(с 1 июня 1909 г. по 1 июня 1910 г.)
(при курсе рубля к франку — 1:2,65)148
і Пожертвования и взносы на транспорт
1427,56
538,70
Взято в долг
1796,50
677,92 5,8
Из специальных сумм в России
2379,95
898,09 7,6
Возвращено долгу
65,00
24,52 0,2
ВСЕГО

Расход
30924,88 11669,73
Чіочтовьіе расходы (письма, посылки и т.д.)
3726,10
1406,07
12,1
Канцелярские расходы
467,02
176,23
1,5
1 Специальные поездки
2931,35
1106,16
9,5
Содержание коллектива работников
14052,95
5303,00
45,7
Дополнительные расходы на трансп. груза
3611,00
1362,64
11,7
*
Склады
1812,93
684,12
5,5
Печатание
1718,29
648,41
5,5
Уплата долгов
1906,00
719,24
6,2
Дано в долг
197,50
74,52
0,6
Разные расходы
286,00
107,92
0,9]
1 ВСЕГО
30709,14
11588,31
232

Транспортная комиссия играла крайне важную роль в решении зада¬

чи снабжения литературой партийных организаций, что в условиях от¬

сутствия регулярной связи их с ЦК приобретало колоссальное значение;

ее вес и авторитет в партии были весьма значительны. Единственная из

всех комиссий ЦК, она печатала свои объявления в ЦО партии, вела

«почтовый ящик» на его страницах, собирала деньги на издание «Памят¬

ных книжек с-р».
С нарастанием революционного подъема, вызвавшего оживление

партийной работы в стране, и особенно с появлением легальных органов

левонароднического направления — «Заветы» и «Голос труда» — значе¬

ние ТК падает. В 1913—14 гг. центральная касса настолько пустеет, что

объем издания партийной литературы за границей резко сокращается.

Можно говорить, что к 1914 г. деятельность ТК была в силу вышена¬

званных причин все менее и менее значимой.
Фактически ничего не известно о деятельности Крестьянской комис¬

сии при ЦК ПСР. По агентурным данным, в ее состав входили Е.ЕЛа-

зарев, С.Н.Слетов, В.В.Лункевич (по имеющимся партийным данным

это не подтверждается). Судя по всему, ее деятельность прекратилась к

1911 г.
Так же мало известно о работе Комиссии по делам международного

социализма при ЦК ПСР, учрежденной V Советом партии в мае 1909 г.
О	ней мы знаем только то, что возглавлялась она представителем ПСР в

МСБ И.А.Рубановичем и что одну из своих резолюций она приняла в

ноябре 1912 г.149. И.А.Рубанович должен был участвовать на заседаниях

ЗД ЦК ПСР в тех случаях, когда обсуждались вопросы об отношениях к

другим партиям. Так было решено на переговорах с ним Н.Д.Авксентье¬

ва в феврале 1911 года150.
Несколько больше мы можем сказать о работе Следственной комис¬

сии при ЦК ПСР, возникшей также в начале 1909 г. и занимавшейся

расследованием всех дел, связанных с обвинениями членов партии в

связях с охранкой. В мае 1909 г. на V Совете партии, отмечая попытки

внедрения провокаторов в новую БО, А.А.Аргунов заявлял: «В результате

мы пришли к тому, что необходима особая следственная комиссия, ко¬

торая сейчас работает минимум по 6 часов в сутки, которая накопила

груды материала, и с каждым днем работа ее все увеличивается. С каж¬

дым днем комиссия предлагает все увеличивать ее состав, ибо материал
о	провокации растет... Наконец, здесь масса слухов о провокации, масса

нитей, которые нас так или иначе связывают с охранной полицией в

России, и на все это приходится реагировать и с финансовой стороны

тоже. Из денежного отчета вы увидите, что графа "конспиративные рас¬

ходы по охране" у нас увеличилась до очень большой цифры»151. По

свидетельству В.М.Зензинова, после разоблачения Азефа «открылось во¬

обще много темных историй — предательства, измены, двойной игры и

старания департамента полиции вызвать дезорганизацию партийных ра¬

ботников. Кроме судебно-следственной комиссии по делу Азефа, вы¬

бранной на пятом Совете партии, работали в Париже еще следственная

комиссия при ЦК, разбиравшая все эти дела, сделавшиеся уже очеред¬

ными. Эта тяжелая, но необходимая работа по самоочищению собствен¬

ных рядов партии вносила гнетущую атмосферу в затхлую и без того за¬

граничную эмигрантскую жизнь. Этой работой руководили Н.С.Тютчев

и С.Н.Слетов»15*. В конце 1909 — начале 1910 г. в Следственную комис¬

сию входили достаточно авторитетные эсеры, такие, как Инна Ракитни-

кова, Николай Тютчев, Владимир Рихтер. Она играла важную роль во
233

внутрипартийной жизни, т.к. после разоблачения Азефа эсеровская пар¬

тия была охвачена шпиономанией. К чести членов комиссии, необходи¬

мо отметить, что они заняли принципиальную позицию по «делу Петро¬

ва», выразив свое «глубоко отрицательное отношение» к использованию

секретного сотрудника охранки в «двойной игре», и угрожали отставкой

в случае непредоставления им всех документов по этому делу153. Весной
1910	г. членом Следственной комиссии был и бывший член ЦК ПСР

Б.Н.Лебедев154. На заседании «Расширенной делегации» ЦК ПСР 6 ок¬

тября 1910 г. кандидатами в члены Следственной комиссии были наме¬

чены «тт. Старынкевич, Фейт, С.А., Слетов, Б.Н.Моисеенко»155.
Как уже упоминалось, добыванием денег для партийной кассы до

мая 1909 г. занимался М.А.Натансон, являвшийся кассиром ЦК. Впро¬

чем, созданную Финансовую комиссию в 1909—1911 гг. возглавил

И.И.Фондаминский, ставший и партийным кассиром. Как это видно из

письма И.И.Фондаминского В.Л.Бурцеву от 23 декабря 1911 г., он пере¬

стал к этому времени быть партийным кассиром. И.И.Фондаминский

рекомендовал В.Л.Бурцеву для получения денег для какой-то затеи обра¬

титься к новому партийному кассиру Б.Н.Моисеенко. Впрочем, по его

словам, «но и он сам выдать деньги — если они в кассе имеются — не

решится», а потому советовал встретиться с Б.Н.Моисеенко и А.А.Аргу¬

новым: «Может быть, они что-нибудь и сумеют сделать»156. Позже эти

функции вновь перешли к М.А.Натансону.
О	том, какие из прежних комиссий ЦК ПСР еще продолжали рабо¬

тать к декабрю 1911 г. и возникли ли новые, точных сведений нет. Тем

не менее мы можем судить об этом по списку приглашенных на «инфор¬

мационное собрание», устраиваемое ЗД ЦК ПСР, куда, судя по всему,

хотели пригласить представителей всех еще работающих структур пар¬

тии. Кроме членов делегации приглашались: «1) представитель партии в

Международном социалистическом бюро; 2) редакции партийных изда¬

ний и их сотрудники; 3) архив; 4) транспортная комиссия; 5) следствен¬

ная комиссия; 6) финансовая комиссия; 7) типография; 8) Областной

Комитет». По поводу приглашения «библиотечной комиссии» голоса в

ЗД ЦК ПСР разделились пополам, и в пользу приглашения дело решил

голос И.И.Ракитниковой, отсутствовавшей на заседании, но опрошен¬

ной позже157.
Таким образом, ЦК партии работал в России, ЗД ЦК и комиссии

ЦК — за границей, причем формальный и реальный статус членов ЦК в

1909—1910 гг. был достаточно высок. Представляется справедливым ут¬

верждение, что в 1909—1910 гг. ситуация в руководстве партии в общем

и целом стабилизировалась. Произошла значительная ротация кадров, в

руководство партии (прежде всего, в ЦК, ЗД и комиссии ЦК) пришло

немало эсеровской «молодежи». И формально и реально (подчеркнем

еще раз) лидирующее положение в нем, при всех оговорках, занимали

члены ЦК, находившиеся в России, а основную тяжесть работы выпол¬

няли опытные «старики», разбавленные эсеровской «молодежью». По

словам В.М.Зензинова, относящимся к 1909—1910 гг., за границей «не¬

большая кучка горячо преданных партии людей проводила ту же тактику

поддерживания идейных традиций партии, оберегания партийного

огонька, еле тлевшего... Вспоминая теперь эти годы, — продолжал Зен¬

зинов, — положительно даешься диву, какая ничтожная кучка партий¬

ных работников, группировавшихся вокруг ЦК, заграничной делегации

и центрального органа "Знамя труда", могла пронести на своих плечах в

эти критические годы все партийное бремя. Только горячая любовь к
234

партии и вера в ее идеи помогали этой кучке выносить эту тяжесть и эту

ответственность»158.
В это время у многих эсеров возникает ощущение, что самое худшее

позади, что острый внутрипартийный кризис удалось во многом преодо¬

леть. Даже то, что удалось «замять» «дело Петрова», грозившее вновь

взорвать устанавливавшуюся стабильность и похоронить понемногу вос¬

станавливаемый моральный авторитет нового руководства партии, дава¬

ло основания для такого «сдержанного оптимизма». В марте 1910 г.

И.И.Фондаминский писал «американским эсерам»: «Теперь можно

смело сказать, что самый тяжелый момент для партии пережит, и наши

дела мало-помалу снова налаживаются»159. Спустя четыре месяца он

вновь подчеркивал: «Дела наши понемногу продолжают налаживаться.

Очевидно, период отчаяния и упадка в России проходит. Приходят от¬

радные вести, хотя организации на местах еще очень слабы»160. Основ¬

ная забота руководства партии в это время — где достать побольше денег

на террор и на литературную деятельность161. В августе 1910 г. Б.НЛе-

бедев писал (по-видимому, еще из России) И.И.Ракитниковой: «Живем

хорошо, ибо партия растет»162.
В том же 1910 г. в докладе ПСР на Копенгагенском конгрессе II Ин¬

тернационала давались сдержанно-оптимистические оценки состоянию

дел партии, высоко оценивались решения V Совета партии. Заявлялось,

что Совет партии констатировал, что коварный удар, нанесенный Азе¬

фом, не имел все же тех последствий, на которые рассчитывало прави¬

тельство и о чем оно говорило в лице Столыпина: деморализация и рас¬

пад партии163. О том, что этот оптимизм имел некоторые основания,

более солидные, чем деланье «хорошей мины при плохой игре», свиде¬

тельствует и письмо рядовой эсерки, обратившейся к В.М.Чернову в де¬

кабре 1910 г.: «Чем больше я знакомлюсь со взглядами и отношением

ЦК на разнообразные явления жизни, тем свободнее дышится и тем

сильнее хочется запеть победную песню — и теперь в наши глубоко-тра¬

урные дни она, быть может, покажется странной»164. В начале 1911 г.

эти робкие надежды крепнут и растут: смерть Л.Н.Толстого, самоубийст¬

во Е.С.Созонова на каторге, неожиданные и долгожданные студенческие

волнения — все это несколько всколыхнуло страну и породило опти¬

мизм в эсеровской среде.
Установившееся спокойствие и равновесие в руководстве ПСР, ко¬

нечно, было весьма относительным. С одной стороны, весьма показа¬

тельна ситуация вокруг заявления Н.С.Тютчева в Делегацию ЦК ПСР от
2	мая 1910 г. о сложении с себя обязанностей члена Следственной ко¬

миссии в связи с тем, что Транспортная комиссия передала Воронову

(Б.Н.Лебедеву, члену Следственной комиссии) заявление о том, что если

Тютчев будет оставаться в ее составе, то представитель ТК не будет при¬

сутствовать на суде по делу Маркина и что «она передает бумаги о про¬

вокации в партии, находившиеся в ее распоряжении около двух недель,

только сейчас, когда ей сообщили об уходе Тютчева»165. Н.С.Тютчев за¬

являл, что «этим заявлением свидетельствуется о недоверии к его поли¬

тической честности, т.к. другими сторонами его жизни нельзя мотивиро¬

вать задержку деловых документов»166. По требованию Делегации руко¬

водитель ТК А.А.Аргунов объявил, что никакого заявления Воронову она

не делала и никаких бумаг о провокации в партии не имеет16'.
С другой стороны, не только сторонники группы «инициативного

меньшинства» в партийной среде считали выбранный руководством курс

неверным. Показательно заявление в ЗД ЦК ПСР о выходе из партии от
235

31	августа 1910 г. некоего 3. (подпись неразборчива), в котором он

писал: «Вместе с потребностью жертвы в психологии интеллигенции

умерла моральная основа партии с.-р. ...Партия перестала понимать

самое себя, потеряла критерий для своих действий — следствием чего

является тактика компромисса, укрепившаяся как нечто обычное»168.

Более того, находились люди, продолжавшие подозревать наличие в ру¬

ководстве партии неразоблаченных провокаторов. Так, например, в фев¬

рале 1911 г. на заседании ЗД ЦК ПСР решался вопрос о том, что делать

с неким «Иваном Белым», «болтавшим» о наличии в «центре теперь про¬

вокации». Было решено начать следствие с участием одного человека169.
Еще раз подчеркнем, что стабилизация происходила на фоне измене¬

ния морально-психологической атмосферы в партийной среде, наиболее

яркими проявлениями которого стали провокаторофобия, подозритель¬

ность и личные трения, принимавшие порой острый характер, а также

на фоне сомнений в верности программных, тактических и организаци¬

онных установок.
Появившееся весной 1911 г. «Заключение Судебно-Следственной

Комиссии по делу Азефа» взорвало с таким трудом и усилиями налажен¬

ную относительную партийную стабильность. Предложение Судебно-

Следственной комиссии о том, чтобы ее заключение печаталось «без

промедления» и при «соблюдении полной конспирации», было принято

на заседании ЦК ПСР 22 февраля 1911 года170. Многостраничный текст

«Заключения», насыщенный свидетельствами допрошенных ССК вид¬

ных членов партии, завершался следующими выводами: «Основным ус¬

ловием партийной жизни, давшим возможность Азефу успешно вести

свою провокаторскую деятельность, было, по мнению комиссии, то пре¬

увеличенное значение, какое при основании Партии с.-р. придавалось

руководящими ее сферами террору... Вина длительной провокации

Азефа лежит в условиях и постановке боевого дела, в нравах и навыках

партийной жизни... В лице руководящих членов партии, с которыми ей

пришлось иметь дело при следствии, комиссия встретила людей, безус¬

ловно преданных интересам партии и в деле Азефа заблуждавшихся со¬

вершенно добросовестно. При этом в мотивах их заблуждения комиссия

не нашла и тени чего-либо низменного, несовместимого с достоинством

человека и революционера. Если отвлечься от дела Азефа и рассмотреть

всю деятельность руководящих членов партии с.-р. за все время ее суще¬

ствования, то нельзя не признать их огромных заслуг как в деле разви¬

тия партийных идей, так и в деле их осуществления. Дальнейшая дея¬

тельность их в рядах партии не только желательна, но и необходима, и

отказ их от таковой был бы для партии незаменимой потерей... Вместе с

тем, комиссия считает, что более строгое проведение коллегиального

принципа в решениях партийных организаций, особенно в Центральном

Комитете, и предъявление более строгих моральных требований к чле¬

нам партии являются насущной потребностью момента и единственным

залогом возрождения взаимного доверия и уважения в членах партии,

залогом "нравственной удовлетворенности каждого члена организа¬

ции"...»171.
«Заключение» по своему воздействию оказалось достаточно уникаль¬

ным документом — оно никого не удовлетворило и всех обидело, но

самое главное, оно вновь раскрутило маховик центробежных сил и вза¬

имного раздражения, причем немалая часть этого раздражения вновь об¬

рушилась на руководство партии. Особенно ярко это проявилось в бро¬

шюре Я.Л.Юделевского (А.Липина) «Суд над азефщиной», где наряду со
236

справедливой критикой передержек «Заключения» было немало подоб¬

ных же передержек в критике руководства партии. По мнению Юделев¬

ского, и V Совет партии, и создание на нем ССК не более чем фикция,

необходимая для партийной бюрократии. Считая, что ССК выполнила

возложенную на нее миссию, он восклицал: «Она валила ответствен¬

ность за азефщину на мертвых, на обстоятельства, а в особенности на

боевиков и на переоцененный террор. С приличествующими... оговорка¬

ми она реабилитировала центр партии и воспела ему хвалу»172.
Резко негативной оказалась и реакция на «Заключение» членов БО

разных лет и составов, предпринявших попытку составления коллектив¬

ного протеста. Характерно, что и их недовольство было направлено не

только против ССК, но и против руководства партии. Особенно откро¬

венно писал об этом Б.В.Савинкову М.М.Чернавский, занимавшийся по

просьбе Б.В.Савинкова подготовкой этого протеста и получивший согла¬

сие редактора «Знамени труда» Н.Д.Авксентьева на его публикацию. Он

восклицал: «По-моему, если разобрать положение строго, нас почти уже

выбросили из партии. Нас выбрасывает не только Комиссия, но и ЦК,

который издает "Заключение", и Заграничная Делегация. Нам дают по¬

нять, — убирайтесь, мол, вон, — даже самым способом публикования

знаменитого произведения. Заграничная Делегация, очень будто бы тоже

недовольная "Заключением", знакомится с ним еще до опубликования,

члены ее делают возражения, шушукаются, но нам его не сообщают.

Мало того, принимают в типографии драконовские меры, чтобы, Боже

сохрани, кто-нибудь не узнал содержания "Заключения" раньше его вы¬

хода в свет. И в этом Делегация принимает активное участие. В сущнос¬

ти острие нашего протеста должно быть направлено не против Комис¬

сии, а главным образом против ЦК и Заграничной Делегации... Я бы

охотнее всего подписался под заявлением, что, принимая во внимание

содержание "Заключения", его опубликование без предварительного со¬

общения, отношение к нему центральных партийных учреждений, мы

полагаем, что нас выбросили из партии, и потому отныне не считаем

себя членами оной. Вот сущность заявления»173.
Протест, составленный Б.В.Савинковым, содержал следующие стро¬

ки: «Ввиду того, что: ни одному из бывших членов Боевой организации

не было предоставлено даже и то право, которое Комиссия сочла воз¬

можным предоставить членам бывшего Центрального Комитета, —

право фактических к "Заключению" поправок, — чем было нарушено ра¬

венство обвиняемых перед судом, мы, нижеподписавшиеся, бывшие

члены Боевой организации, полагаем, что столь грубое нарушение эле¬

ментарных судебных гарантий лишает "Заключение" всякой моральной

силы»174.
П.В.Карпович 22 мая 1911 г. писал Б.В.Савинкову: «Я не сомнева¬

юсь, что подпишу Ваш протест... Да, дорогой, как хотите, Партия состо¬

ит из людей, а в этой партии собралась дружная компания, с которой,

по моему мнению, можно только ругаться или уйти, но делать с ними

ничего нельзя. Эти господа, желая удержать власть (ха!) и обелить себя,

льют грязь на других»175.
С публикацией протеста возникли непредвиденные сложности. Из

письма М.М.Чернавского Б.В.Савинкову видно, что бывший член БО

Б.Н.Моисеенко отказался подписать протест, т.к. «это значит самому

себя высечь». С ним согласился и И.И.Фондаминский, хотя и он, подоб¬

но Б.Н.Моисеенко, осуждал «Заключение». М.М.Чернавский писал

Б.В.Савинкову 23 апреля 1911 г.: «...выпускать протест без подписи Б.Н.
237

невозможно — это значит обнаружить разногласия в среде боевиков и

лишить протест всякого значения»176. Другой член БО Н.А.Лазаркевич

также занял позицию, отличную от позиции других боевиков. В письме

Б.В.Савинкову от 22 апреля 1911 г. он писал: «Конечно, этого так оста¬

вить невозможно. Протестовать необходимо... У меня лично не возмуще¬

ние, а чувство гадливости оставило "Заключение"»177. Но на следующий

день, анализируя текст протеста, составленного М.М.Чернавским,
Н.А.Лазаркевич предлагал: «...отвечать "по существу", и одновременно за¬

явить в печати, что мы обжалуем "Заключение" в Совете, как несправедли¬

вое»178. Его предложение значило фактически создание самостоятельной

контркомиссии, что вело к затяжке времени. К затяжке времени вело и

новое условие редактора «Знамени труда» Н.Д.Авксентьева, вместе с

М.А.Натансоном советовавшего рядом с протестом членов БО опублико¬

вать также ответ ССК. Небезынтересно, что на заседании ЗД ЦК ПСР
26	апреля 1911 г. было принято следующее решение: «По поводу протес¬

та БО против решения С[удебно]-След[ственной] Ком[иссии] высказано

пожелание, чтобы впредь ред[акция] «Зн[амени] труда» не принимала и

[не] печатала без рассмотрения Делегации документы, носящие обще¬

партийный характер»179 В мае 1911 г. на заседании ЗД ЦК ПСР обсуж¬

дался запрос Е.Е.Колосова о том, будут ли публиковаться статьи по по¬

воду «Заключения Судебно-Следственной Комиссии по делу Азефа».

Было решено ответить положительно, но уточнить — «в зависимости от

того, какого характера статьи, и от их качества». Решено было также, что

подобные статьи могут писать не только «партийные люди»180. В июне

1911 г. в ЗД ЦК ПСР дебатировался вопрос о предварительном ознаком¬

лении членов делегации с находящимися в руках редакторов «Знамени

труда» «документами, имеющими важное для партии значение». Но ре¬

дакция посчитала неудобным «закреплять это пожелание в виде резолю¬

ции», т.к. она и «без подобных резолюций обращается к мнению това¬

рищей» в тех случаях, «когда ей кажется необходимым ознакомиться с

их мнением». Любопытно, что, судя по всему, поводом для этих дебатов

послужил вопрос о помещении в «Знамени труда» письма Б.Н.Моисеен¬

ко по поводу «Заключения Судебно-Следственной Комиссии»181. (На

следующем заседании ЗД ЦК ПСР было решено опубликовать это пись¬

мо, заменив прилагательное «заговорщическая» партия на «нелегаль¬

ная».)
В качестве выхода из тупиковой ситуации рождается еще один вари¬

ант протеста, подписанный Е.Е.Зильберберг, М.А. Прокофьевой и
Н.С.Климовой, в котором помимо прочего заявлялось: «Мы утверждаем,

что установленные Комиссией обвинения лишены всякого основания, и

тем более энергично протестуем против той части "Заключения", которая

касается товарища Ц. (Б.В.Савинкова. — K.M.), что Комиссия имела все

возможности выяснить истину и ими не воспользовалась»182.
1	июня 1911 г. П.В.Карпович писал Б.В.Савинкову: «Вчера вечером

получил "Заключения" и насладился чтением их — какая мелочно-мсти-

тельная злоба дышит в каждой строке, направленной по отношению БО,

и старание оправдать ЦК во что бы то ни стало... Кумовство давно су¬

ществует наверху и будет существовать. Обидно за мертвых, больно за

них... Да, я подпишу Ваш протест и считаю, что протест, что прислала

мне Ma (М.А.Прокофьева. — K.M.), не следует посылать. Гадко! фу! Рад,

что стряхнул прах от ног моих, и надеюсь, что это последний раз, когда

мое имя фигурирует рядом с почтенными членами ЦК...»183. Спустя пол¬

месяца он добавлял: «...K счастью, я не написал своих воспоминаний,
238

хотя и обещал, это было до Следственной Комиссии, не писалось тогда.

Я напишу и пришлю Вам, напишу, как сумею...»184.
В это время Б.В.Савинков написал И.И.Фондаминскому (единствен¬

ному человеку из руководства партии, кого он считал своим другом) не¬

сколько взволнованных писем. Приведем строки лишь из одного из них.

Анализируя тот заколдованный круг, в который попали боевики, Б.В.Са¬

винков спорил с предложением И.И.Фондаминского апеллировать к бу¬

дущему Совету партии, справедливо считая такой путь фикцией, т.к.,

когда он состоится в условиях организационной слабости партии, не

знал никто. Покинуть партию — значит признать моральный вес «За¬

ключения». Протест сорван Б.Н.Моисеенко и отчасти Н.А.Лазаркевичем.

В письме к И.И.Фондаминскому от 25 апреля 1911 г. он писал: «Милый

друг Илюша, я получил письма Ваше и Ицека (Б.Н.Моисеенко. — K.M.).

С Вами я готов и хочу спорить. У нас разные точки зрения, разные по¬

нятия о чести, но я знаю по опыту, что мы можем понять друг друга. С

Ицеком я спорить не буду. Высший партийный суд ошельмовал не толь¬

ко лиц, но и целое партийное учреждение...
...Мне кажется, что Вы готовы принести честь лиц и Учреждения

(БО ПСР. — КМ.) в жертву высшим, по-вашему, интересам Партии... И

вы по-своему правы.
Но по-своему правы и мы. Для меня, для нас, для Ицека в про¬

шлом — Учреждение — неотъемлемая часть Партии, и если Учреждение

уничтожено — уничтожена Партия, если Учреждение опорочено — опо¬

рочена Партия. Для нас — высшие партийные интересы нераздельны с

интересами Учреждения, где нарушаются одни, там неизбежно наруша¬

ются и другие, где приносятся в жертву одни, там приносятся в жертву

другие.
...Есть другая, тоже законная и уже не фиктивная дорога... И мы, ко¬

нечно, ушли бы из партии... если бы хотя на минуту мы имели основа¬

ние думать, что Партия, — то преемственное, славное, историческое

целое, которое называется ПСР, — с Комиссией, с ее "Заключением",

если бы мы хоть на одну минуту могли поверить, что мы стоим лицом

к лицу с морально и юридически компетентной коллегией, а не с слу¬

чайным Судом, несчастной ошибкой — результатом партийного рас¬

стройства...
Мы, конечно, ушли бы из партии, если бы мы, хоть один из нас,

был повинен в избрании Суда...
Мы бы, конечно, ушли из Партии, если бы мы, действительно, дава¬

ли показания как обвиняемые и тем признали право Комиссии нас су¬

дить, но мы приглашались как свидетели...
...Мы не можем признать не только компетентным, но даже и просто

Судом, учреждение, нарушившее даже те крошечные гарантии права, ко¬

торые соблюдаются и в военном суде... Мы говорим: это не суд, это

Жандармское Управление. Только в Жандармском Управлении принято

такое судопроизводство...
...Но протест имеет смысл лишь тогда, когда его подпишут все "быв¬

шие люди", и один нежелающий может своим veto сорвать все дело. Я

отказываюсь от протеста. Я, мы промолчим. "Заключение" не только не¬

состоятельно, оно недобросовестно. Я берусь доказать не только налич¬

ность намеков, умолчаний, извращений, но — простите еще раз — и ин¬

синуаций. Но кому доказывать? Кто станет, кто обязан слушать?»185
И.И.Фондаминский пытался убедить Б.В.Савинкова, что «Заключе¬

ние» вызвало негативную позицию не только у боевиков. Он писал:
239

«Возьмите хотя бы то, что В.М.[Чернов] и Н.Д.[Авксентьев] вышли

после "Заключения" из Делегации. Что же касается характеристики БО,

то даже враги БО не одобряют»186.
13	мая Г911 г. Б.В.Савинков отвечал И.И.Фондаминскому: «...Мне

тоже неохота снова писать о "Заключении", поэтому ограничусь тем, что

скажу, что Ваша позиция мне не совсем ясна, а Ваше утверждение, что

обида моя "неосновательна", кажется мне поспешным. Во-первых, обида

не моя, а наша, я бы смел сказать, всего Учреждения, а во-вторых, ис¬

ключения мне известны (их три: Н.Д.[Авксентьев], А.Ю.[Фейт],
В.М.[Чернов]), но не о них я писал, а писал о большинстве... каковое

большинство теперь и представляет Партию»187. Симптоматично, что

Б.В.Савинков, М.А.Прокофьева и П.В.Карпович отказались принимать

участие в сборнике, посвященном памяти Е.С.Созонова, который гото¬

вился с весны 1911 г. руководством партии188. Весьма характерна также

запись в протоколе «расширенного собрания», созванного ЗД ЦК ПСР для

решения вопроса об отношении к IV Государственной Думе 6 декабря

1911 г. Дело в том, что в конце заседания один из приглашенных,
В.О.Фабрикант (фигурировавший под псевдонимом «Дальний»), заявил,

что «его присутствие на настоящем собрании не должно быть истолкова¬

но как отказ от солидарности с тов. по бывшей БО. Он вполне и всецело

разделяет их взгляд на заключение Судебно-Следственной комиссии (сле¬

дует изложение этого взгляда), и его, Дальнего, присутствие на этом со¬

брании возможно для него лишь при условии настоящего заявления»189.
В сентябре 1911 г. И.И.Фондаминский писал Б.В.Савинкову по по¬

воду его резких писем в ЗД и к нему: «Что касается Вашего письма в

Делегацию и ко мне и Ваших нападок на меня, то я могу Вам указать

только на одну нелогичность в Вашем поведении. Относясь так к пар¬

тии, как Вы относитесь, нельзя оставаться в ней... Вы не хотите иметь

дело с Центром. С кем же Вы хотите иметь дело? Разве Вы не знаете, что

9/10 партии находит приговор пристрастным... в пользу ЦК и БО. Будьте

последовательны: не признавайте не только Центр, но и остальную партию

(выделено нами. — K.M.)... Вы ищете "виноватых", х и у. Увы, их нет;

или виноваты все, в том числе и Вы»190.
Каково же было отношение к «Заключению» разных слоев эсеров¬

ской среды? Что еще помимо него влияло на ухудшение моральной ат¬

мосферы в партии? H.A.Лазаркевич в апреле 1911 г. писал Е.Е.Лазареву:

«Хорошего у нас мало. Если до сих пор скверно было кругом, то, по край¬

ней мере, здесь, среди нас, внутри наших отношений все обстояло пока хо¬

рошо (выделено нами. — K.M.). Сейчас и этого сказать нельзя. Дискус¬

сионный листок, поднявший интереснейшие вопросы, создал только обо¬

стрение взаимных отношений... Дело дошло до того, что люди не желают

подавать друг другу руки, если они принадлежат к разным лагерям».
Говоря о составе ССК, он восклицал: «...для такого дела нужны были

совсем иные люди. Двое из них никогда действенными революционера¬

ми не были, третий сохранил традиции старины, но совершенно не

знает и не мог знать современной жизни. Единственный — Бах, на ко¬

тором могли сойтись, но и он только наезжал для заседаний. В резуль¬

тате — общее возмущение...
По-моему (это, кажется, общее мнение), "Заключение" никого не

удовлетворило, действительных слабых сторон не указало и цели не до¬

стигло. Одним словом, плохо у нас. В личных наших отношениях мы тоже

как-то назад все пятимся. Нет здесь совсем человека, который бы сколько-

нибудь связывал всех. Такую роль могли бы играть старики, но, к сожале-
240

нию, я не встретил человека, который бы их любил. Старик (М.А.Натан¬

сон. — K.M.) пересолил, по-моему, своими дипломатиями и политиками.

Никто, поэтому, не считает его искренним. А такой связующий человек, ко¬

торого все бы любили, ужасно сейчас нужен. Все расползлись по своим

углам, углубились в личные дела, а к партийным создается какое-то ирони¬

ческое отношение. У кого личной жизни нет, те пьют горькую. Вы бы не

узнали многих из наших, до чего они дошли (выделено нами. — КМ.)...
P.S. ...Не сумели они (члены ССК. — КМ.) найти причины азефов¬

щины в общих условиях работы революционеров и не смогли стать

выше "ведомственных" интересов. Этого надо было ожидать!»191.
Он же в это время писал Б.В.Савинкову: «На всех беспристрастных

людей "Заключение" производит удручающее впечатление... протестуют,

кто как. Иные делают вид возмущения, а на самом деле довольны и втихо¬

молку торжествуют... (выделено нами. — K.M.)»192.
Впервые вопрос о выходе Н.Д.Авксентьева решался на заседании ЗД

ЦК ПСР 8 марта 1911 г., а мотивировал он свою просьбу весьма дипло¬

матично — «в связи с болезнью». На заседании ЗД ЦК ПСР 15 марта
1911	г. Н.Д.Авксентьев вновь сделал заявление «об отказе от сношений с

представителями Интернационального Бюро и отказе от заместительства

в Интернационале» в связи с выходом из ЗД ЦК ПСР (временно откло¬

нено). На том же заседании А.Ю.Фейт заявил о своем выходе из След¬

ственной комиссии (ему было предложено остаться)193. На заседании ЗД

ЦК ПСР 3 мая 1911 г. встал вопрос о необходимости кооптации в ЗД в

связи с уходом В.М.Чернова и Н.Д.Авксентьева. Отставка последнего

«не была принята Делегацией». Было решено «послать В.М. и Н.Д. изве¬

щение, что Делегация считает их решение уйти неправильным и поэтому

предлагает им вернуться (составить поручено С.Н.)». Кроме того,

М.А.Натансону было поручено «пока частным образом» переговорить с

Н .Д. Авксентьевым194.
Таким образом, помимо общего недовольства и ухудшения мораль¬

ной атмосферы, в которой вновь запахло сведением взаимных счетов и

претензий, «Заключение» раскололо руководство партии, избравшее раз¬

ные линии поведения по отношению к нему, и повлияло на изменение

поведения и партийной позиции некоторых членов «коллективного ли¬

дера», о чем речь пойдет ниже.
Примечания
1	МИСИ. Архив ПСР. 146.
2	Чернов В.М. Перед бурей. М., 1992. С. 279.
3	МИСИ. Архив ПСР. 154.
4	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело народа. N9 126. 1917. 13 ав¬

густа. С. 2.
5	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 36.
6	ГАРФ. Ф. 1833. Оп. 1. Д. 41. Л. 7.
7	Там же. Л. 6.
8	Чернов В.М. Перед бурей. С. 279, 280.
9	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 7-7 об.
10	Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930. Кн. 7.

С. 35.
11	Там же. С. 39.
12	Зензинов В.М. Из жизни революционера. Париж, 1919. С. 56—57.
13	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 39.
14	Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С. 414.
241

15	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 133. Л. 82.
16	Там же. Д. 130. Л. 178.
17	Там же. Д. 129. Л. 147.
18	Чернов В.М. Перед бурей. С. 280.
19	Знамя труда. 1909. № 15. С. 1.
20	Там же.
21	Там же. С. 1—2.
22	Там же. С. 2.
23	Там же.
24	МИСИ. Архив ПСР. 154.
25	МИСИ. Архив ПСР. 146.
26	МИСИ. Архив ПСР. 154.
27	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 2.
28	Пятый Совет партии // Знамя труда. 1909. № 19.
29	Там же.
30	МИСИ. Архив ПСР. 146.
31	Там же. Последнее показывает щепетильность И.А.Рубановича, потому что

он на V Совете партии выступал против продолжения террористической так¬

тики и не желал влиять на решения Совета с помощью нежданно-негаданно

полученного решающего голоса. Сразу после Совета И.АРубанович подал

заявление в ЦК ПСР, где сообщалось следующее. Еще до открытия V Совета

он высказывался о его неправомочности. После отставки ЦК Рубанович сам

подал в отставку, но его уговорили взять ее обратно, а теперь он твердо на¬

мерен уйти в отставку, откладывая вопрос о ней максимум до сентября

1909 г., когда станут известны результаты опроса местных организаций. В

случае одобрения ими террористической тактики он планировал покинуть

пост представителя ПСР в МСБ и просил ЦК «озаботиться поиском канди¬

дата на его место».
В ответе ЦК ПСР И.АРубановичу от 13/26 мая 1909 г. говорилось о

«принятии его заявления в полном объеме к сведению». В частном письме

И.АРубановичу в примирительном тоне излагались мотивы официального

ответа ЦК: «Вы разошлись теперь не по центральным вопросам миросозер¬

цания и программы, а по одному из тактических вопросов, и разошлись не

со всей партией, а только с ее большинством. Ваши взгляды на террористи¬

ческую деятельность не являются взглядами антипартийными, а примыкают

к существующему партийному течению... Ваш уход — непоправимый урон

для партии» (ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 8—9, 10, 113—113 об.).
32	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 2.
33	МИСИ. Архив ПСР. 146.
34	МИСИ. Архив ПСР. 151.
35	Алексей Николаевич Бах родился в 1857 г. на Полтавщине в семье техника-

винокура. По окончании в 1875 г. гимназии в Киеве там же стал студентом -

естественником университета. Приняв участие в 1878 г. в студенческих бес¬

порядках, был отправлен в трехгодичную ссылку, по окончании которой

продолжил учебу. Став членом киевской организации партии «Народной

воли», быстро выдвинулся в ее руководящие круги. Занимаясь пропагандой

среди рабочих, написал план занятий, легший в основу знаменитой книжки

«Царь-голод» (вошедшей в золотой фонд пропагандистской литературы как

народовольцев, так и эсеров и многократно переиздававшейся). К 1884 г.

АН.Бах становится весьма заметной фигурой среди народовольцев. Так, в

феврале 1884 г. он вместе с С.АИвановым прибыл в Петербург для перего¬

воров с новым центром партии во главе с Г.А.Лопатиным (прибывшим из-за

границы), и они договорились об образовании «общей всероссийской орга¬

низации "Народной воли"». Вместе с С.АИвановым (он был моложе на два

года) они взяли на себя ведение революционной работы на Юге России, в

том числе и постановку типографии. В конце года организации в значитель¬

ной части были сметены арестами (при аресте Г.АЛопатина у него были
242

взяты сотни незашифрованных адресов). С.А.Иванов поехал за границу для

совещания с народовольцами-эмигрантами, а А.Н.Бах сделал еще одну по¬

пытку воссоздать организацию, используя уцелевших и резервы. Но к марту

1885 г. он пришел к выводу, что «Народная воля» «отжила свой срок», и

эмигрировал.
За границей, не сумевши вписаться в эмигрантскую жизнь, полную «ост¬

рой взаимной вражды», АН.Бах с головой ушел в науку. Первый год пре¬

бывания в эмиграции оказался настолько тяжел для него, что, по его соб¬

ственным словам, он был несколько раз близок к тому, чтобы свести счеты

с жизнью (см.: Деятели СССР и революционного движения России. Энцик¬

лопедический словарь Гранат. М., 1989. С. 24—26). Тем не менее в 1894 г.

в окрестностях Женевы ему удалось поставить скромную лабораторию, где

он и проработал 23 года, поставив около 70 экспериментов по общей и био¬

логической химии и написав ряд монографий (получив за совокупность этих

работ от Лозаннского университета степень доктора honoris causa). В своей

автобиографии А.Н.Бах отмечал: «Когда в 1900—1901 гг. создавалась партия

социалистов-революционеров, я тоже участвовал в предварительных перего¬

ворах, но в партию не вошел, так как считал индивидуальный террор без¬

условно несовместимым с задачами массовой социалистической партии и ги¬

бельным для нее... После январских событий 1905 г., когда массовая работа

партии далеко оттеснила ее террористическую деятельность, я счел себя не

вправе дальше уклоняться от активного участия в революционной работе и

по настоянию Л.Шишко и Е.Брешковской принял на себя функции секре¬

таря заграничного комитета партии в апреле 1905 года. С этого времени до

революции 1905 г. все конспиративные сношения с партийными организа¬

циями в России (кроме боевой организации) были сосредоточены в моих

руках» (Там же. С. 26). Вместе с В.М.Черновым, Н.С.Тютчевым и Б.В.Са¬

винковым А.Н.Бах входил в комиссию по расследованию дела Н.Ю.Татарова.

С конца 1905 г. он возвращается в Россию, где сотрудничает с партийной

печатью (см.: Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX в.

Энциклопедия. М., 1996. С. 57).
Вернувшись после поражения революции за границу, АН.Бах до мая

1909 г. возглавлял Областной Заграничный комитет. В эсеровской среде су¬

ществовало мнение о Бахе как о человеке, весьма далеком от эмигрантских

сплетен и интриг. Любопытна также характеристика Ф.В.Волховского, пи¬

савшего о попечении над больным Л.Э.Шишко во время поездки из Парижа

в Лондон на I Общепартийную конференцию «добрейшего А.Н.Баха, испол¬

нявшего при нем должность няньки» (Памяти Леонида Эммануиловича

Шишко. Париж, 1910. С. 12—13). Заканчивая рассказ о АН.Бахе, нельзя не

упомянуть, что в советское время он внес серьезный вклад в развитие оте¬

чественной биохимии, став уже в 1929 г. академиком АН СССР.
С.А.Иванов после своего отъезда в 1885 г. за границу в конце того же

года вернулся в Россию, где в январе 1886 г. был арестован и приговорен к

смертной казни, замененной на бессрочную каторгу. Каторгу он отбывал в

Шлиссельбурге, откуда вышел только в 1905 г., когда и примкнул к эсерам.
Степан Михайлович Блеклов родился в 1860 г. в дворянской семье в

Туле. За год до окончания в 1885 г. естественного отделения физико-мате¬

матического факультета Московского университета вошел в московскую на¬

родовольческую группу и заведовал в ней паспортным бюро. До 1902 г. ра¬

ботал земским статистиком в шести губерниях России, пока административ¬

ным путем не был отстранен от земской работы. За это время издал ряд

книг, брошюр и статей этнографического и статистического характера, по¬

священных жизни российской деревни, печатавшихся во многих «толстых»

журналах и энциклопедиях того времени. В 1904—1905 гг. являлся активным

деятелем Московской группы «Союза освобождения», участвовал в земских

съездах, был одним из организаторов и идеологов Всероссийского крестьян¬

ского союза и членом его руководящих органов. Из-за преследований влас¬

тей в конце 1907 г. был вынужден эмигрировать и вскоре вступил в ПСР

(см.: Политические партии России. С. 70).
243

Вот как этот поступок оценивали сами эсеры в 1913 г.: «В эпоху всеоб¬

щего развала и расправы, когда так пышно расцвели разочарование и вы¬

ступили всяческие "пересмотры" и "переоценки", когда так дружно разбега¬

лись разные рыцари на час, кто в религию, кто в "половой вопрос", а кто

и просто в келью под елью, — в это-то печальное время Степан Михайлович

Блеклов не поколебался вступить формально в партию, программу которой

разделял давно. Вступил в момент, тяжелый для партии, когда она представ¬

ляла поистине картину тонущего корабля...» (С.М.Блеклов // Трудовой

голос. 1913. № 14).
С 1908 г. и вплоть до своей смерти в 1913 г. он работал прежде всего в

«редакции народных изданий ПСР», написав массу статей в сборниках «На¬

родное дело», в газетах «Земля и воля», «За народ», «Трудовой голос», а

также написал брошюру «Закон о крестьянском разорении», посвященную

критике столыпинской аграрной реформы. Впрочем, как писалось в «Зна¬

мени труда», «он никогда не уклонялся от исполнения каких бы то ни

было, больших или малых, партийных дел...» ( Памяти Степана Михайло¬

вича Блеклова. 1860—1913 // Знамя труда. 1913. № 51. С. 2).
Партийным литератором был и другой член ССК — В.ВЛункевич.
36	Извещение о V съезде Совета партии. С. 24.
37	Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революционеров

в 1901-1911 гг. М., 1998. С. 196.
38	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 91. Л. 1 об., 2.
39	Там же. Д. 127. Л. 5.
40	Там же. Л. 5.
41	См.: Городницкий P.A. Б.В.Савинков и Судебно-Следственная Комиссия по

делу Азефа // Минувшее. Вып. 18. М.—СПб., 1995. С. 198—242.
42	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 89. Л. 1-2 об.
43	Там же.
44	Там же. Д. 129. Л. 71.
45	Там же. Д. 127. Л. 2.
46	Там же. Л. 7.
47	Там же. Д. 116. Л. 1—1 об.
48	См.: Городницкий P.A. Б.В.Савинков и Судебно-Следственная Комиссия по

делу Азефа. С. 231.
49	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 119. Л. 4 об.
50	Там же. Л. 1—1 об.
51	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 33.
52	Памяти Леонида Эммануиловича Шишко. Париж, 1910. С. 42.
53	Аргунов А.А. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Берлин—Прага. 1924.

Кн. VII. С. 77.
54	Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930. Кн. 8/9.

С. 31.
55	МИСИ. Архив ПСР. 146.
56	Там же. В августе 1909 г. ЦК ПСР опубликовал заявление, в котором сооб¬

щал, что Зинаида Федоровна Жученко, урожденная Гернгросс, бывшая чле¬

ном ПСР с сентября 1905 г., уличена как агент-провокатор, состоявшая на

службе ДП с 1894 г. Началом ее провокаторской карьеры была выдача участ¬

ников т.н. «Распутинского дела» (подготовка покушения на Николая II в

1895 г.). ЦК ПСР заявлял, что в партии она работала, главным образом, сна¬

чала в Московской организации, а потом и при областном комитете Цент¬

ральной области. Накануне разоблачения жила в Германии, но в «загранич¬

ных организациях с.-р. не принимала никакого участия» (ГАРФ. Ф. 5802.

Оп. 2. Д. 336. Л. 289).
З.Ф.Жученко удивила эсеров тем, что оказалась чуть ли не единственным

примером «идейного провокатора», вполне осознанно сделавшего свой

выбор. Так, в сентябре 1909 г. З.Ф.Жученко писала В.Л.Бурцеву: «Мне дано

высшее счастье: остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить
244

шкурного страха — и мысль о смерти не страшила меня никогда (иначе я

ничего не делала бы). Словом, перестаньте апеллировать к чувству самосо¬

хранения, ибо в период работы оно у меня атрофировалось. Да и пример

некоторых с.-р., оставшихся верными себе до конца, имеет большое влияние

на меня. Не говоря уже о многих, многих моих друзьях из официальных

лиц». Отвечая на предложение В.JI.Бурцева сделать так, чтобы он мог ее за¬

щищать, З.Ф.Жученко заявляла, что он предлагает ей «изменить, сделаться

предателем. На это я Вам ответила в Cafe. Но повторюсь все же: я никогда

не была предателем, ибо в революционные кружки в 1894 г. вошла уже как

агент Департамента полиции» (Там же. JI. 122). Любопытно, что эсеры не

стали мстить З.Ф.Жученко, по достоинству оценив ее «идейные мотивы».
57	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 54—55.
58	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 69. Л. 884-885.
59	Там же. Л. 885.
60	Там же. Д. 97. Л. 85-85 об.
61	Поволжский. Некоторые внутренние причины партийного кризиса // Извес¬

тия Областного Заграничного Комитета. Париж, 1909. № 9. С. 4.
62	Там же.
63	Интересно замечание Г.Сандомирского: «...в годы столыпинского режима

предательство среди революционеров расцвело пышным цветом. Провокации

и доносительство свирепствовали среди политических не в меньшей мере,

чем среди уголовных. Дело не обходилось почти ни в одном политическом

процессе без провокации посторонних, а в худшем случае оговора и со сто¬

роны непосредственных участников дела» (Сандомирский Г. На последней

ступени // Каторга и ссылка. М., 1921. Кн. 1. С. 36).
64	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 230—231.
65	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 2. Д. 118. Л. 3 об., 4-4 об.
66	Там же. Л. 6, 7 об., 8.
67	Зензинов В.М. Из жизни революционера. С. 57.
68	МИСИ. Архив ПСР. 146.
69	Там же.
70	Там же.
71	См.: Зензинов В.М. Из жизни революционера. С. 57.
72	См.: Воронов Б. Памяти С.Н.Слетова // За рубежом. Париж, 1915. № 3.

1 июля С. 1—2.
73	См.: Памяти Степана Николаевича Слетова. С. 16—17.
74	Там же. С. 17.
75	Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930. Кн. 8/9.

С. 39.
76	Леонид Эммануилович Шишко, родившийся в дворянской семье в 1852 г.,

окончив артиллерийское училище и поступив затем в Технологический уни¬

верситет, начал свою революционную деятельность с кружка «чайковцев». В

1874 г. он был арестован и провел 4 года в тюрьме, затем был осужден на
9	лет каторги. В 1890 г. ему удалось бежать и эмигрировать (Памяти Леонида

Эммануиловича Шишко. С. 2—13). Он стал одним из основателей Фонда

вольной русской прессы и ее парижским представителем, одним из авторов

«Летучих листков» Фонда и легального журнала «Русское богатство», одним

из основателей и активным работником «Аграрно-социалистической лиги».

Широкую известность получили написанные Л.Э.Шишко «Беседы о земле»

и «Рассказы о русской истории», а также ряд работ по программным вопро¬

сам. В некрологе Л.Э.Шишко эсеры в январе 1910 г. отмечали: «Несмотря

на слабость здоровья (он стал слепнуть еще в Петропавловской крепости. —

K.M.), он поражал нас всех своею работоспособностью. Неустанно, система¬

тично и методично он работал пером. Наша популярная народная литература

обязана ему своими лучшими работами» (Леонид Эммануилович Шишко //

Знамя труда. 1910. № 25. С. 2).
77	Памяти Л.Э.Шишко. С. 12—13.
245

78	Леонид Эммануилович Шишко I ! Знамя труда. 1910. № 25. C. 2.
79	Памяти Леонида Эммануиловича Шишко. С. 43.
80	Ф.В.Волховский родился в дворянской семье на Полтавщине в 1846 году.

Учился на юридическом факультете Московского университета. Первый раз

был арестован в 1866 г., второй — в 1868 г. за создание вместе с Г.А.Лопа¬

тиным т.н. «рублевого общества», третий — в 1869 г. за связь с нечаевской

организацией (в 1871 г. по суду оправдан), четвертый — в 1874 г. как член

кружка «чайковцев» и организатор кружков в Одессе и Херсоне. По процессу

«193-х» отправлен в ссылку (сначала в Тобольскую, затем в Томскую губер¬

нию). После побега в 1889 г. эмигрировал, организовал в Лондоне вместе с

С.М.Степняком-Кравчинским «Общество друзей русской свободы», редакти¬

ровал его орган «Free Russia», входил в комитет «Фонда вольной русской

прессы». Позже стал членом редакционной комиссии Аграрно-социалисти¬

ческой лиги, одним из руководителей Заграничной организации партии эсе¬

ров. В годы революции входил в руководящий состав Центрального военно¬

организационного бюро, редактировал и сотрудничал в газетах «За народ» и

«Народная армия» и, избежав ареста вместе с другими членами бюро, эми¬

грировал, продолжал заниматься «военными делами» (редактор газеты «За

народ», составитель ряда сборников для армии), продолжал оставаться ре¬

дактором партийного бюллетеня «Free Russia». Был докладчиком от ПСР на

двух конгрессах II Интернационала (в 1910 г. и в 1912 г.).
81	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 257—258.
82	Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. М.,

1996. С. 592.
83	Пятый Совет партии // Знамя труда. 1909. № 19.
84	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 3.
85	МИСИ. Архив ПСР. 154.
86	Чернов В.М. Перед бурей. С. 186.
87	Там же. С. 189.
88	Там же. С. 187.
89	Там же. С. 190.
90	Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С. 81.
91	Чернов В.М. Н.Д.Авксентьев в молодости // Новый журнал. 1943. Кн. V.

С. 347.
92	Чернов В.М. Перед бурей. С. 192.
93	Там же. С. 208.
94	Суханов H.H. Записки о революции. Т. 1. М., 1991. С. 289—290.
95	Вишняк М.В. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб.—Дюс¬

сельдорф, 1993. С. 40—41.
96	Чернов В.М. Перед бурей. С. 189.
97	Вишняк М.В. «Современные записки». С. 41—42.
98	Руднев В. Двадцать лет тому назад // Современные записки. Париж, 1934.

Кн. 56. С. 375.
99	Вишняк М.В. «Современные записки». С. 49.
100	Чернов В.М. Перед бурей. С. 188-190.
101	Вишняк М. Н.Д.Авксентьев (К 10-летию со дня смерти) // Новый журнал.

1953. Кн. XXXIII. С. 289.
102	Там же. С. 190.
103	Чернов В.М. Н.Д.Авксентьев в молодости // Новый журнал. 1943. Кн. V.
С.	344-345.
104	Карпович М.М. Памяти Н.Д.Авксентьева // Там же. С. 343—344.
105	См.: Чернов В.М. Н.Д.Авксентьев в молодости // Новый журнал. 1943. Кн. V.
С.	350
106	Чернов В.М. Перед бурей. С. 189.
107	Вишняк М.В. Памяти друга // Новый журнал. 1954. Кн. 36. С. 291—294.
108	Васильев С.А. В.М.Зензинов // Новый журнал. 1954. Кн. 36. С. 298.
246

109	Калашников Н. Памяти ушедших // Там же. С. 300.
110	Чернов В.М. Перед бурей. С. 191.
1,1 Там же. С. 189.
112 Вишняк М.В. «Современные записки». С. 33.
1,3 Политические партии России. С. 658; Спиридович А.И. Партия социалис¬

тов-революционеров. С. 210.
114 Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 271—272.
1,5 Вишняк М.В. «Современные записки». С. 32.
116	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело народа. 1917. 13 августа. С. 3.
117	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 488.
118	Так, МА.Натансон говорил применительно к 1907-1908 гг.: «По правилам,

которые мы сами установили, если член ЦК находится более трех месяцев

за границей по поручению ЦК, то ео ipso он считается в отпуску, и решения

могут приниматься без него». Кроме того, по его же словам, «у нас всегда

считалось, что кто-либо из ЦК должен оставаться недосягаемым для прави¬

тельства, для того, чтобы все самые существенные тайны и некоторые воз¬

можности было кому знать на случай провала всего ЦК. Раньше у нас был

в виде запаса Михаил Гоц, затем после его смерти, при выборах второго ЦК

и следующего за ним ЦК тоже поставили условием, чтобы кто-либо оста¬

вался недосягаемым. Тогда, значит, решили, что Гершуни мы не пустим в

Россию» (ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. JI. 47, 49). С весны 1908 г. пред¬

ставителем ЦК за границей являлся М.А.Натансон, осенью 1907 г. из-за бо¬

лезни покинувший Финляндию, где до начала 1908 г. находились члены ЦК.
I	Общепартийная конференция и IV Совет партии приняли решения о на¬

хождении части членов ЦК в России, что и было осуществлено осенью

1908 г. (МИСИ. Архив ПСР. 146).
1,9 Извещение о V съезде Совета партии социалистов-революционеров. С. 8.
120	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 2.
121	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. С. 487.
122	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 2.
123	Там же.
124	Зензинов В.М. Из жизни революционера. С. 59.
125	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 3.
126	Там же. С. 2.
127	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 78 об., 79, 107, 107 об., 122.
128	Там же. Л. ИЗ, 115.
129	Там же. Л. 134-135 об.
130	Там же. Л. 122-123.
131	Там же. Д. 100. Л. 16.
132	МИСИ. Архив ПСР. 154.
133	Там же. ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 112.
134	Там же. Д. 100. Л. 2.
135	Памяти Степана Николаевича Слетова. С. 17.
136	Там же. С. 17-18.
137	Летучий листок. Изд. группы социалистов-революционеров. Париж, 1912.

N9 2. С. 2.
138	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 496.
139	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 100. Л. 16.
140	Там же. Д. 95. Л. 144.
141	МИСИ. Архив ПСР. 154.
142	Там же.
143	Там же.
144	МИСИ. Архив ПСР. 146.
145	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 508.
247

146	См.: Знамя труда. Париж, 1911 — 1912. Nq 37, 39, 40, 41—44.
147	См.: Знамя труда. 1910. JSfe 27. С. 30.
148	Источник: Знамя труда. 1910. № 28—29. С. 32.
149	См.: Знамя труда. 1912. № 47. С. 15—16.
150	МИСИ. Архив ПСР. 154.
151	МИСИ. Архив ПСР. 146.
152	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело народа. Jsfe 126. 1917. 13 ав¬

густа. С. 2—3.
153	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 91. Л. 2-2 об.; Д. 95. Л. 39.
154	Там же. Д. 100. Л. 7.
155	Там же. Л. 16.
156	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 553. Л. 7.
157	МИСИ. Архив ПСР. 154.
158	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 3.
159	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 2. Д. 118. Л. 1.
160	Там же. Л. 33а—33а об.
161	Там же.
162	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 1. Л. 95.
163	См.: Rapport... Р. 12—13.
164	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 314-315.
165	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 100. Л. 6, 7.
166	Там же.
167	Там же. Л. 8.
168	Там же. Л. 10—10 об., 12.
169	МИСИ. Архив ПСР. 154.
170	Там же.
171	Заключение Судебно-Следственной Комиссии по делу Азефа. Париж, 1911.
С.	91-96.
172	Липин А. Суд над азефщиной. Париж, 1911. С. 96—110.
173	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 218. Л. 22-22 об.
174	Цит. по: Городницкий P.A. Б.В.Савинков и Судебно-Следственная Комиссия

по делу Азефа // Минувшее. Вып. 18. С. 233.
175	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 84. Л. 14, 15 об.
176	Там же. Д. 218. Л. 19, 20.
177	Там же. Д. 103. Л. 7, 8 об.
178	Там же. Л. 9—10 об.
179	МИСИ. Архив ПСР. 154.
180	Там же.
181	Там же.
182	Цит. по: Городницкий P.A. Б.В.Савинков и Судебно-Следственная Комиссия

по делу Азефа. С. 239.
183	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 84. Л. 18, 19 об.
184	Там же. Л. 20.
185	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. Л. 14-19.
186	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 154.
187	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. Л. 10.
188	МИСИ. Архив ПСР. 154.
189	Там же.
190	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 62-62 об.
191	ГАРФ. Ф. 5824. Оп. 1. Д. 404. Л. 2-4.
192	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 103. Л. 7-7 об.
193	МИСИ. Архив ПСР. 154.
194	Там же.
248

§ 5. ЗАГРАНИЧНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ (ФЕДЕРАЦИЯ)

ГРУПП СОДЕЙСТВИЯ ПСР
Важную роль в жизни эсеровской эмиграции играла Заграничная ор¬

ганизация (федерация) групп содействия ПСР. Как известно, с началом

революции почти все эсеры-эмигранты уехали в Россию, и поэтому

после поражения революции организационные структуры эсеровской

эмиграции создавались фактически заново, правда, с учетом предшеству¬

ющего опыта. Первые группы содействия ПСР начали формироваться в

европейских странах в конце 1907 г., когда после поражения революции

большая масса партийных работников устремилась, в эмиграцию. Тогда

же был проведен I съезд Заграничной организации с.-р., а в январе
1908	г. состоялся II съезд. Ими был принят Устав Заграничной органи¬

зации с.-р., являвшийся основой ее дальнейшей деятельности. В апреле
1911	г. (IV конференция ЗФ с.-р.) в него были внесены изменения в

формулировки двух параграфов (12 и 14), касающиеся функций ЦБ ЗФ

(Центрального бюро Заграничной федерации).
Устав Заграничной организации с.-р. констатировал, что все загра¬

ничные группы образуют федерацию и что членами групп состоят лица,

принимающие профамму и тактику ПСР и подчиняющиеся ее директи¬

вам. Заграничная организация подчинялась общепартийному уставу, и

высшей ее инстанцией являлся съезд представителей групп.
Представитель ЦК на съезде наделялся по уставу правом veto по

вопросам общепартийного характера. Исполнительным и связую¬

щим органом Заграничной организации являлся Областной коми¬

тет (затем Центральное бюро ЗФ). Функции и задачи OK Заграничной

организации были серьезно изменены в мае 1909 г., когда возникла За¬

граничная делегация ЦК ПСР. Устав предусматривал финансовые от¬

числения из бюджетов групп: 15% в OK ЗФ и 20% ЦК ПСР. Группы и

их союзы, не представившие отчеты и не сделавшие отчисления в

течение трех месяцев, считались выбывшими из Заграничной органи¬

зации.
В конце 1907 г. произошло деление группы парижских эсеров на две:

оппозиционную ЦК — Парижскую группу с.-р. и более многочисленную

и влиятельную «Парижскую группу содействия ПСР». Внутри «Париж¬

ской группы с.-р.», вобравшей в себя самые разнородные элементы не¬

довольных ЦК ПСР, была организована в начале 1908 г. «Конспиратив¬

ная комиссия» для поиска провокаторов в руководстве партии. Кроме

того, часть руководителей этой группы, выделившаяся в особую «Па¬

рижскую группу с.-р. — "инициативного меньшинства"», наладила в

апреле 1908 г. выпуск самостоятельного органа — «Революционная

мысль», требовавшего коренного пересмотра программы и тактики

партии, а также коренной ее реорганизации. Весной 1909 г. предложе¬

ния «Парижской группы с.-р.» о коренной реорганизации ПСР в

связи с разоблачением Е.Ф.Азефа были отвергнуты III конференцией

Заграничной федерации, что повлекло за собой ее выход из ЗФ. Руко¬

водство партии потребовало от членов группы, желающих остаться

членами партии, подачи заявлений в ЦК ПСР о выходе из группы.

Характерно, что подобные заявления подали только три члена группы,

желавшие «остаться с партией»1.
В августе 1908 г. Заграничная организация с.-р. состояла из 24 групп

численностью в 300—350 членов, из которых партийными являлись
249

лишь 150—160 человек. Организация считалась беспартийной, объеди¬

нявшей автономные группы на федеративных началах. Несмотря на

многочисленные попытки добиться прав российских областных комите¬

тов ПСР, OK заграничной организации ими не пользовался. Программ¬

ные задачи групп заключались в следующем: подготовка ее членов к ре¬

волюционной работе в России, прежде всего в качестве агитаторов и

пропагандистов; ознакомление общественности Западной Европы с по¬

ложением в России и задачами партии; организация общественных про¬

тестов против преследования русским правительством революционеров;

товарищеская взаимопомощь.
На практике, как отмечал на I Общепартийной конференции пред¬

ставитель Заграничной организации, из-за бедственного положения эми¬

грантов «последняя работа поглощает всю остальную...»2. Тем не менее

Областной Заграничный комитет отправил в Россию в течение года (с

середины 1907 по середину 1908 г.) девять человек, отдельные группы —

восемь человек, и, кроме того, 25 человек уехало на работу при содейст¬

вии ОЗК через группы.
Годовой бюджет Заграничной организации достигал в это время

5000—6000 руб. ОЗК с.-р. летом 1908 г. отмечал, что его финансовое

положение становится все труднее, т.к. расходы растут вследствие

продолжающегося наплыва эмигрантов, с одной стороны, и общего

усложнения дел — с другой (возросли траты по оплате партийной ли¬

тературы), и призывал «усилить сборы и отчисления и присылать их

вполне правильно»3. Но финансовая ситуация чем дальше, тем боль¬

ше ухудшалась.
В соответствии с решением Орг. бюро при ЦК ПСР, опубликован¬

ным в марте 1908 г., статус заграничных групп определялся следующим

образом: «Ввиду того, что система приема в заграничные группы с.-р. в

силу особых условий и характера их работы неспособна гарантировать

безусловную партийную устойчивость всех входящих в эти группы зем¬

ляков, почему они и не считаются партийными группами, а признаны

ЦК лишь содействующими партии»4.
Впрочем, единодушного мнения о статусе групп ни в их среде, ни у

руководства Заграничной организации (федерации) и ЦК ПСР не

было. В 1910 г. ряд групп федерации высказал свое мнение о при¬

чинах «неудовлетворительной» работы групп. Но если Бернская груп¬

па видела их в принципе непартийности, то Берлинская в качестве ос¬

новной причины назвала «придавленность и удрученность» эмигрантов

«общими условиями переживаемого момента», почти полную полити¬

ческую пассивность и уход в личную жизнь. Берлинская группа поддер¬

жала предложение Бернской о реорганизации ЗФ, о придании группам

статуса партийных организаций, а ЗФ — статуса областной, с наделе¬

нием ее теми же правами, какими обладали областные организации

в России5. Нансийская и Мюнхенская группы высказались против

этих предложений, трактуя их как попытку «нарушить права рус¬

ских организаций партии» и констатируя «полную бездеятельность

заграничных групп»6.
ОЗК отметил, что вопрос, поднимаемый Бернской группой, неодно¬

кратно отвергался на конференциях ЗФ. Изначально было решено, а

затем неоднократно подтверждено, что группы федерации, «по внутрен¬

нему своему составу оставаясь партийными, в организационном отноше¬

нии будут находиться вне партии, т.к., не неся на себе ответственности

и обязанностей, они, естественно, не могут пользоваться и правами,
250

предоставленными русской партийной организации...» ОЗК разделял

прежнее решение, отмечая, что «почти все с-.р. группы» состоят из чле¬

нов партии и что изменение статуса не приведет к оживлению работы,

т.к. это зависит «не от формального звания заграничных групп, а от сте¬

пени работоспособности членов этих групп...». ОЗК констатировал, что

«заграничная организация в данный момент функционирует крайне

слабо и приносит минимум содействия и помощи партии»7.
Для лучшего понимания причин угасания работы, отхода многих

эмигрантов от какой-либо деятельности, появления трений между загра¬

ничными организациями и руководством партии нельзя не сказать (хотя бы

вкратце) об атмосфере эсеровской эмиграции. С одной стороны, эту атмо¬

сферу (как и для всех эмигрантов) создавала тоска по родине, оторванность

от нее, затрудненность приложения своих сил. Так, например, Л.АЛибер-

ман вспоминал: «В 1909 г., после сидения в "Крестах", я жил в Париже.

Жил тяжелой, тоскливой и нудной жизнью эмигранта. Эмигрантская

жизнь хуже ссылки. Ссылка все же Россия. Слышишь русскую речь,

живешь русским укладом жизни. В ссылке простор полей, простор

лесов. В изгнании ужас чужой речи, чужих порядков. И что хуже

всего, — оторванность от всего родного, оторванность навсегда, ибо

если есть предельный срок ссылке, то изгнанию нет предела...»8.

В.М.Зензинов, бежав из Сибири и приехав в Париж в декабре 1907 г.,

вспоминал: «Целый год прожил я в Париже, и этот год из всех своих

революционных испытаний я считаю самым тяжелым. Нет ничего тя¬

желее изгнания. С ним я не могу даже сравнить сибирской ссылки,

которую мне позднее пришлось испытать и которая по своим услови¬

ям была исключительно тяжелой. Страстно стремиться на родину,

мечтать отдать ей все свои силы и изнывать в бездействии, не будучи

в состоянии ничем помочь ей и работать ей на пользу...»9.
Общеизвестны констатации, что любая эмиграция — это сложные

взаимоотношения, бесконечные слухи и сплетни. Так, например, в чер¬

новых набросках В.М.Чернова есть любопытная фоаза: «Заграничная ат¬

мосфера — бесконечные и ненужные дискуссии»1(\
Но все эти явления, существующие, наверное, в любой политической

эмиграции, приобретали в эсеровской среде после разоблачения

Е.Ф.Азефа совершенно новое качество. Вот как описывал в своих воспо¬

минаниях Л.А.Либерман состояние эсеровской колонии в Париже после

бегства Азефа: «Колония кипела как в котле. Спорили, обвиняли друг

друга, возмущались... Устраивали собрания... Доказывали необходимость

активных выступлений... И... за исключением перечисленной В.М.Зензи-

новым группки (Д.Д.Донской, Б.Ю.Нестеровский, В.М.Зензинов. —

K.M.) — преблагополучно сидели в Париже. По митингам я ходил мало,

не хотелось слушать... Не хотелось видеть..»11.
Волна взаимного недоверия и подозрительности, которая захватила

эсеровскую среду в это время, серьезно повлияла и на морально-психо-

логическую атмосферу, погрузив эмиграцию в пучину всевозможных

слухов, взаимных обид и бесконечных третейских судов. «Русская эми¬

грация продолжала пребывать в состоянии разочарования и простра¬

ции... — вспоминал М.В.Вишняк о парижской эмигрантской атмосфере

в середине 1911 г. — И стойкие и закаленные отходили от революции, а

кое-кто переходил и во вражеский лагерь. Расколы, отколы, разрывы

личных отношений и третейские суды не переводились»12. Примечатель¬

но признание В.В.Руднева, учившегося накануне Первой мировой войны

в Базельском университете: «С с.-р. эмигрантскими кругами я, живя уже
251

около года в Базеле, связей не поддерживал. Это ни с какой стороны не

входило в мои планы, да и от двух-трех старых товарищей, с которыми

я переписывался и изредка виделся при проезде кого-либо из них через

Базель, знал о крайнем разложении, в котором с.-р. эмиграция находи¬

лась. Был мыслями и планами в России, чувствовал себя эмигрантской

психологии чуждым»13.
Подобная атмосфера, конечно, не способствовала продуктивной ра¬

боте эсеровских эмигрантских организаций. В 1909 г. ОЗК было послано

с объездом заграничных групп лишь трое партийных референтов. По

словам представителей ОЗК, все обращения к видным партийным деяте¬

лям о выступлениях с рефератами оставались без ответа. Так, например,

секретарь Лозаннской группы содействия ПСР писал в январе 1911 г.

В.М.Чернову и Н.Д.Авксентьеву: «Давно уже в Лозанне не было с.-р. ре¬

фератов. И публика уже начинает обнаруживать недоумение и задает во¬

просы, когда же появится, наконец, референт». Приглашая любого из

адресатов для чтения реферата, группа готова была отдать ему «половину

чистого дохода группы»14. Даже в Париже, где были сосредоточены ос¬

новные силы эсеровской эмиграции и руководства партии, в 1908—
1910	гг. не проводилось «ни одного видного с.-р. реферата15».
Полномочия и круг обязанностей Обл. Заграничного комитета в

1907—1909 гг. (до мая 1909 г. его возглавлял А.Н.Бах) были крайне ши¬

рокими, т.к. он был единственным центральным коллективом эсеров за

границей и ему приходилось выполнять все виды партийной работы и

помощи партии, возможные за границей. ОЗК отправлял людей в Рос¬

сию, переиздавал за границей центральный орган, проверял приезжав¬

ших из России членов партии, помогал в устройстве всех партийных дел

и предприятий за границей, участвовал в организации Лондонской пар¬

тийной конференции, представлял партию на совещаниях русских соци¬

алистических организаций, распространял литературу за границей, заве¬

довал конспиративной работой при отъезде людей в Россию16.
Весной 1909 г. почти все эти функции отошли к Заграничной деле¬

гации и комиссиям при ЦК ПСР, которым ОЗК и передал конспиратив¬

ное бюро, связи и адреса для транспортировки литературы и людей в

Россию и т.д. С этого момента круг обязанностей ОЗК резко сократился.

ОЗК с весны 1909 г., после передачи ряда своих функций ЗД и комис¬

сиям ЦК ПСР, по весну 1911 г. занимался следующими видами работ:

снабжение групп ЗФ и ряда лиц за границей партийной литературой, от¬

правка литературы в Россию в небольших количествах по личным адре¬

сам, устройство рефератов, наведение справок о приезжающих из Рос¬

сии и вступающих в группы, переписка с группами (около 80 писем в

месяц), издание 12 циркулярных писем, объезд групп в Мюнхене, Вене,

Берлине, Брюсселе, Льеже и Антверпене, устройство и заведование клу¬

бом с.-р. в Париже (1909—1910 гг.), устройство сборов для газеты «За

народ» (собрано 661 фр. 55 с.), поддержка эмигрантов через Централь¬

ную эмигрантскую кассу, издание «Известий».
В марте 1909 г. состоялась третья конференция Заграничной федера¬

ции с.-р., созванная ОЗК. Из 24 групп, входивших летом 1908 г. в Загра¬

ничную федерацию социалистов-революционеров, к весне 1909 г. оста¬

лось лишь семнадцать. На III конференции были представлены следую¬

щие группы: Лондонская, Льежская, Брюссельская, Антверпенская, Ба¬

зельский союз, Берлинская, Мюнхенская, Цюрихская, Женевская, Берн¬

ская, Констанцская, Венская, Парижская гр. с.-р., Парижская группа со¬

действия ПСР и Нансийская. Отсутствовали представители Львовской и
252

Монпельевской групп. На последнем 22-м заседании конференцию по¬

кинула делегация Парижской іруппьі с.-р., и позже эта группа объявила
о	своем выходе из федерации.
Конференцией были приняты резолюции «по переживаемому момен¬

ту», «о судебно-следственной комиссии», «по организационному вопро¬

су», «о постановке работы в крестьянстве», «по рабочему вопросу», «по

постановке военной работы», «по террору» и по поводу «Извещения Па¬

рижской гр. соц.-рев. о провокаторе Азефе», а также резолюция мень¬

шинства III конференции Заграничной федерации с.-р. по вопросу об

основных принципах строительства ПСР. Конференцией был переиз¬

бран ОЗК в составе пяти человек.
Оценивая конференцию в целом, необходимо отметить, что она вы¬

явила большой разброс мнений о путях реорганизации партии и прохо¬

дила крайне остро, в весьма необычном для эсеров тоне.
Яркое впечатление о состоянии дел в Заіраничной организации в это

время и об отношении к ней российских эсеров и руководства партии

дают доклад представителя Заіраничной федерации на V Совете партии

и его обсуждение. Докладчик констатировал: «Всего членов в загранич¬

ных іруппах около 500 человек, причем большинство находится в Пари¬

же, где в одной Парижской группе содействия ПСР находится 176, а в

Группе с.-р. находится 56 человек. Вся деятельность заграничной орга¬

низации сосредотачивается главным образом на финансовой поддержке

партии, и эта финансовая поддержка за отчетный год, как это было вы¬

яснено на конференции, равнялась двум тыс. франков. Весь оборот об¬

ластного комитета выражается суммой 10 тыс. франков, из которых
8	тыс. пошло на поддержку эмигрантских касс, которые постоянно

имеют дефицит. Кроме того, заграничная организация через свой испол¬

нительный орган — Областной Комитет — рассылала референтов по го¬

родам Западной Европы. Референтов было 4, и читали они почти во всех

городах рефераты на разные темы. В финансовом отношении эти рефе¬

раты дали только дефицит, а идейную их пользу учесть, конечно, трудно.

Вся деятельность заграничной организации оживлялась только в трех

случаях, остальное время эсеровская жизнь за границей текла довольно

мертво и инертно, публика большею частью занимается учебой и макси¬

мум, что она делает, это вносит свои взносы. Деятельность оживлялась:

после смерти Г.А.Гершуни, когда везде были собрания, а Областной Ко¬

митет устроил похоронную демонстрацию; затем когда выдавали из

Швейцарии Васильева, и по этому поводу была поднята агитация против

выдачи, и в третий раз, наконец, после открытия провокации Азефа,

когда партийная мысль как будто зашевелилась и за границей была

масса собраний, в частности в Париже.
...Затем еще содействие партии со стороны заграничной организации

выразилось по отчету областного комитета в постановке границы для

транспорта и отправке нескольких человек в Россию и в снабжении пас¬

портами отъезжающих товарищей. Вообще же Областной Комитет в

своем докладе (на III конференции. — K.M.) признал, что собственно вся

заграничная организация живет паразитом на теле партии, ибо живет за

счет партии, за счет ее имени и ее репутации. Собирает деньги она только

потому, что она партийная группа, но собственно сама она работы ни¬

какой не ведет»17.
Докладчик был буквально засыпан вопросами представителей об¬

ластных организаций, мечтавших, как это было видно из их отчетов, о

двух-трех профессиональных работниках на область. Они интересова¬
253

лись тем, что «удерживает товарищей за границей» и «на какое прибли¬

зительно время они эмигрировали за границу», проводил ли ОЗК анке¬

тирование по этим вопросам и как он объясняет это явление. А.А.Аргу¬

нов спрашивал, верно ли его впечатление, вынесенное им с III конфе¬

ренции Заграничной организации, что «заграничные эсеровские органи¬

зации во всяком случае пассивны, если не сказать больше, в смысле ока¬

зания каких-нибудь услуг партии. Во-вторых, прав ли я, — спрашивал

он, — утверждая, что состояние заіраничной организации таково, что

ждать партии притока активных сил не приходится? В этом отношении,

по моим выводам, заграничная организация возбуждает еще меньше на¬

дежд, чем любая ссылка в России».
Отвечая на вопросы семи членов Совета, Б.Н.Лебедев, в частности,

отмечал: «Заіраница для России, действительно, дает очень мало, но мне

кажется, напрасно все товарищи из России принимали в своих вопросах

слишком иронический тон: дело в том, что заграничники это на 60% все

неврастеники, люди, которые совершенно неспособны к партийной дея¬

тельности в настоящее время. Анкеты никакой не было, и подобная ан¬

кета ни к чему не привела бы: вы можете установить точные цифры, но

заставить кого-нибудь поехать в Россию нельзя. Нужно иметь в виду, что

условия жизни за границей для большинства, действительно, ужасны...

люди чуть не помирают с голода, и поэтому требовать от Областного

Комитета, чтобы он взял на себя еще и идейное руководство, это почти

совершенно невозможно. Несомненно, что заграница делает очень мало

в смысле повышения интеллектуального уровня, но это потому, что все

усилия уходят на материальную поддержку товарищей»18.
Но подобного рода объяснения вряд ли были способны уменьшить

неприязненное отношение российских эсеров к эмигрантам-беглецам.

Факты, подобные тому, который сообщил А.А.Аргунов в отчетном до¬

кладе ЦК ПСР на V Совете партии (что большинство делегатов из Рос¬

сии, прибывших на I Общепартийную конференцию, остались в эмигра¬

ции), могли только усиливать эту неприязнь19.
В апреле 1911 г. состоялась IV Заграничная конференция с.-р., на

которой присутствовали делегаты от 10 групп: Брюссельской, Бернской,

Льежской, Лозаннской, Лондонской, Мюнхенской, Нансийской, Тулуз¬

ской, Цюрихской и Парижской іруппьі содействия ПСР. За прошедший

с момента III конференции двухлетний срок распалось восемь групп

(одна из групп в состав федерации в 1909 г. не входила, но на конферен¬

ции ее представитель присутствовал): Львовская, Венская, Баденский

союз (Фрейбург и Гейдельберг), Констанцская, Монпельевская, Антвер¬

пенская, Неаполитанская, Парижская гр. содействия ПСР.
Причины распада групп, по словам представителя ОЗК, были самы¬

ми разнообразными: реакция на Азефское дело, общая политическая ре¬

акция в России и упадок партийной работы, переезд части эмигрантов в

Париж, отъезд студентов по окончании своего образования на родину

(Фрейбург и Гейдельберг, Констанца). Группа в Вене была распущена

представителем ОЗК летом 1910 г. по формальным основаниям.
К весне 1911 г. в составе ЗФ с.-р. оставалось 13 организаций в Брюс¬

селе, Льеже, Лозанне, Цюрихе, Женеве, Берне, Карлсруэ, Берлине,

Мюнхене, Лондоне, Париже, Нанси и Тулузе. Все группы, за исключё-

нием Парижской группы содействия ПСР, состояли к этому времени из

партийных элементов. Общее количество членов Заіраничной федерации

составило приблизительно 300 человек. По замечанию представителя

ОЗК, «огромное число с.-р., находящихся за іраницей, особенно в Па-
254

риже, не входят в организацию»20. Немецкие и провинциальные фран¬

цузские группы состояли почти исключительно из легальной учащейся

молодежи, а группы в Париже, Женеве и Лондоне являлись преимуще¬

ственно эмигрантскими.
В отчете представителя ОЗК на IV конференции прозвучали жалобы

на нерегулярность выплат процентных отчислений большинства ірупп,

отказы видных партийцев выступать с рефератами (до осени 10 г.), не¬

хватку литературных сил для выпуска «Известий».
Еще на заседании ЗД ЦК ПСР 15 марта 1911 г. И.И.Фондаминским

было предложено порекомендовать съезду заграничных организаций осу¬

ществлять «действительное содействие партии», для чего, во-первых,

увеличить отчисления с 10% до 50%; во-вторых, присылать через органи¬

зации в редакцию корреспонденции и прокламации (из России); в-тре¬

тьих, сообщать следственный материал Следственной комиссии. Литера¬

туру для России отправлять при содействии и с ведома ТК. Желающие

получить помощь для поездки в Россию должны быть связаны с центром

организации и посылаться через ЗД. Голосовалось и предложение Игоря

«оставить все по-старому, т.е. действовать только при посредстве Об¬

ластного Комитета». Предложение И.И.Фондаминского получило 5 го¬

лосов «за», один — против21.
IV конференцией были приняты постановления по трем блокам: по¬

мощь партии в России, помощь партии за границей, идейная жизнь и

практическая деятельность ірупп.
В соответствии с первым блоком постановлений группы обязывались

содействовать отправке людей на работу в Россию, изыскивать всякие

возможности для отправки туда литературы, устраивать сборы в пользу

каторжан и содействовать «Беспартийному комитету помощи каторжа¬

нам», организовывать комиссии для сбора информации о рабочем дви¬

жении на Западе и использовать его в партийной нелегальной и легаль¬

ной прессе в России. Для помощи партии за границей группы должны

были: для информирования заграничной прессы о русских делах выде¬

лять из своей среды корреспондентов, распространять литературу за гра¬

ницей, поддерживать «общепартийную народную печать идейно и мате¬

риально», снабжать партийную печать сведениями о делах в России, от¬

числять 20% своего бюджета в кассу ЦК. Конференция поддержала по¬

становление Парижской группы содействия ПСР об отчислении в пользу

ЦК 40% своего бюджета и выразила пожелание к остальным іруппам

поднять свои отчисления до этой нормы.
По вопросам идейной жизни и практической деятельности групп

конференция рекомендовала:
а)	«... входить в студенческую среду с целью организовать в ней пар¬

тийную работу»,
б)	«организовывать среди рабочих кружки самообразования и пар¬

тийного саморазвития» и вести работу среди матросов,
в)	«...создать бюро для оказания помощи товарищам в вопросах пар¬

тийного самообразования»,
г)	«...вступать в кооперативные организации, в организации социа¬

листических партий...»
На IV конференции было вынесено также несколько постановлений:
об	учреждении Бюро для наведения справок о прибывающих товарищах,

«О направлении деятельности Областного комитета», о «Знамени труда»,
о	«Дискуссионном органе», о IV Государственной Думе.
255

В постановлении «О направлении деятельности Областного комите¬

та» было зафиксировано пожелание выступать с политическими заявле¬

ниями только после опроса мнения всех групп. Областной комитет под¬

вергся критике за свое заявление по делу Петрова, сделанное без пред¬

варительного опроса мнения всех групп.
Постановление зафиксировало изменения в уставе:
а)	OK переименовать в Центральное бюро Заграничной федерации

групп содействия ПСР
б)	параграф 12 существующего устава отменить и редактировать так:

«ЦБ содействует всеми мерами организациям ЦК в практических

делах, касающихся России и заграницы (распространение и про¬

дажа литературы в России и за границей, добывание средств и

проч.)»
в)	параграф 14 устава отменить и редактировать: «Все товарищи и

группы имеют право непосредственного сношения с учреждения¬

ми ЦК за границей и по всем специальным и конспиративным

делам».
По вопросу ЦО ПСР «Знамя труда» было записано: «...необходимо

напряжение усилий, как редакции органа, так и всех партийных товари¬

щей, в смысле придания "ЗТ' большей актуальности, разнообразия и со¬

ответствия усложнившимся потребностям социально-революционной ра¬

боты в России и полагает, что особенное внимание органа должно быть

устремлено на задачи руководства теми партийными работниками, кото¬

рые действуют в массовых трудовых организациях».
По вопросу участия партии в выборах в IV Гос. Думу против выска¬

залось восемь делегатов с решающим голосом, за — четыре, воздержа¬

лось — два. Но была отвергнута и тактика бойкота IV Гос. Думы: про¬

тив — 11, за — 2, воздержалось — 1.
На конференции было высказано пожелание о созыве конференций

заграничных организаций ежегодно, были избраны Центральное бюро из

трех человек с правом кооптации еще двух и редакция «Вестника ЗФ» из

трех с правом кооптации22.
Заграничная организация издавала собственный орган — «Известия

Областного комитета Заграничной организации соц.-рев.», первые номе¬

ра которого появились в начале 1908 г. и были отпечатаны на гектографе

в Париже. С № 7 (25 апреля 1908 г.) «Известия» печатались типограф¬

ским способом. Но если гектографированные 2—3-страничные номера

«Известий» выходили очень часто (3—4 раза в месяц), то типографские

16-страничные — с большими перерывами. Восьмой номер «Известий»

вышел в июле 1908 г., а следующий с измененным названием — «Извес¬

тия Областного Заграничного комитета» только в феврале 1909 г. Один¬

надцатый номер, появившийся в мае того же года, приобрел подзаголо¬

вок — орган дискуссионный. Следующие номера — 12, 13, 14, 15 —

вышли с большим разрывом — ноябрь 1910, январь, февраль и март
1911	г.
С марта 1912 г. стал выходить «Вестник Заграничной федерации

групп содействия партии соц.-рев. (орган дискуссионный)», являвшийся,

согласно редакционному заявлению, «продолжением серии номеров

(12—15) дискуссионного органа, выходившего в 1911 г. под названием

"Известия Областного Заграничного комитета"». Но появившийся в

июне того же года № 17 стал последним номером «Вестника».
Первые гектографированные номера «Известий» имели небольшой

объем и были посвящены почти целиком проблемам защиты своих това¬
256

рищей, находившихся перед угрозой выдачи русскому правительству.

Первый печатный номер (№ 7) «Известий» был посвящен похоронам

Г.А.Гершуни, а кроме того имел рубрики: «О новой партийной литературе»,

«Корреспонденции, сообщения и пр.», «По загранице», «Из жизни Загра¬

ничной организации соц.-рев.», «Из партии», «Инопартийная печать».
Следующий номер (№ 8 (июнь) 1908 г.) по своей тематике и тону

был подобен предыдущему, информируя своих читателей о важнейших

событиях партийной жизни в России и за рубежом.
Но начиная с № 9 (февраль 1909 г.), характер и тон «Известий»

резко изменяется. В редакционном заявлении говорилось, что разоблаче¬

ние Азефа породило острые дискуссии в партийной среде о причинах

этого дела и путях выхода из кризиса, и заявлялось, что ОЗК, «возобнов¬

ляя свои "Известия", даст в них возможность высказаться всем оттенкам

партийной мысли...». В этом номере были напечатаны острые критичес¬

кие статьи о причинах партийного кризиса и выводах из дела Азефа.
В № 10 «Известий» в статьях А-евича «Кому же исцеляться», Беззе¬

мельного «О работе в крестьянстве», А-вой «Что теперь нужно» требо¬

вался пересмотр ряда программных и тактических установок партии, а

также ее реорганизация. Редакция в специальном примечании к одной

из статей, где требовалась децентрализация управления партией, выра¬

жала свое несогласие с ее автором. В этом же номере были опубликова¬

ны резолюции групп федерации по делу Азефа и по вопросам ликвида¬

ции его последствий.
N9 И «Известий», вышедший в мае 1909 г., появился уже с подзаго¬

ловком (орган дискуссионный) и содержал в основном различные мате¬

риалы, посвященные III конференции Заграничной федерации с.-р., ре¬

золюцию іруппьі 30 эсеров о ЦК, отчет ОЗК ЗФ и статью Л.Э.Шишко о

повести Б.В.Савинкова «Конь бледный».
Следующий номер «Известий» появился полтора года спустя, лишь в

ноябре 1910 г., и был заполнен статьями А.Б.Шимановского и Б.Н.Лебе¬

дева, носившими дискуссионный характер. В следующих номерах (ян¬

варь, февраль и апрель 1911 г.) помимо статей А.Б.Шимановского, напи¬

санных в полемически резкой форме, появилась статья А.И.Алексеевско-

го, критиковавшего постановку аграрного вопроса в партийной проірам-

ме, а также статьи других авторов, стоявших на «правых» позициях. Эти

номера «Известий», особенно статьи А.Б.Шимановского, вызвали в пар¬

тийных кругах серьезное недовольство за их тенденциозность и полеми¬

ческие перехлесты.
Любопытно, что предложение двух членов ЗД ЦК ПСР на заседании
29	марта 1911 г. соединить в повестке дня предстоящей IV Заіраничной

конференции с.-р. обсуждение теоретических и практических вопросов

(при доминировании последних) было отклонено другими четырьмя чле¬

нами, высказавшимися за обсуждение только практических вопросов23.
В разделе «Отчета IV заграничной конференции» о дискуссионном

органе констатировалось, что потребность в нем в связи с «необходимос¬

тью пересмотра некоторых пунктов партийной программы и тактики на¬

зрела в среде наших товарищей». Редакция выражала сожаление по по¬

воду полемических перехлестов, но решительно отвергала обвинения в

тенденциозном подборе статей, в ликвидаторстве, в подкопе под партию.
Было принято решение о продолжении дискуссионного органа с

новым названием «Вестник ЗФ групп содействия ПСР (орган дискусси¬

онный)» с приложением к нему «Известия ЗФ групп содействия ПСР»,

освещающим внутреннюю жизнь групп ЗФ. Редактирование нового ор-
9- 198
257

гана было выделено из функций ЦБ и поручено редакции из трех чело¬

век, выбранных на конференции.
Редакции было поручено: «а) заботиться о том, чтобы очередные во¬

просы нашей теории и практики освещались со всех точек зрения, пред¬

ставленных в нашей партии, и б) тщательно следить за тем, чтобы сво¬

бодная дискуссия всех вопросов не вырождалась в раздраженную и нето¬

варищескую полемику»24.
Решения IV конференции об изменении в составе редакции и ее ре¬

дакционной политике не изменили курса и характера журнала, ставшего

рупором т.н. «правых» сил в ПСР, подвергавших из номера в номер кри¬

тике тактику партии по аграрному вопросу, ее позиции по сохранению

террористической деятельности, увлечение нелегальными формами орга¬

низации и требовавших серьезных перемен в партийной тактике и отчас¬

ти в программе. Согласно решению IV конференции было изменено на¬

звание журнала — «Вестник ЗФ ірупп содействия партии с.-р. (орган

дискуссионный)», а также было предложено выпустить приложение к

нему — «Известия ЗФ групп содействия партии с.-р.», которое так и не

появилось. «Вестник ЗФ...» издавался с марта 1912 по июнь 1912 г.

(N9 16, 17) после чего прекратил свое существование.
Помимо эмигрантских групп, объединенных в ЗФ ірупп содействия

ПСР, имелись небольшие колонии эсеров-эмигрантов в Египте, Сербии

и Болгарии. Но имелись эмигрантские іруппьі и организации и вне пре¬

делов Европы, поддерживавшие связь с эсеровской партией. Деятельны¬

ми являлись іруппьі эмигрантов в Харбине и Нагасаки. Харбинская

группа была тесно связана с дальневосточными партийными организа¬

циями, в 1908—1909 гг. имела военную организацию и издавала собст¬

венный орган — «Революционную мысль». Группа эсеров в Нагасаки в

годы революции (и некоторое время после нее) имела собственную ти¬

пографию и снабжала весь Дальний Восток и отчасти Сибирь весьма

значительным количеством партийной литературы.
Существовала эсеровская группа даже в столице Аргентины. Она

была основана в августе 1909 г. с целью пропаганды эсеровских идей среди

эмигрантов и насчитывала в своих рядах 18—20 членов партии. Несмотря

на оторванность от других заграничных групп и отсутствие партийной ли¬

тературы, аргентинская группа основала библиотеку и вела пропаганду

среди эмигрантов25. Ее деятельность была прекращена в конце 1909 г. в

связи с введением в стране военного положения (оставшиеся суммы были

отправлены в ЦК на «нужды крестьянской и военной организации» и со¬

ставляли 52 реала 90 сентаво) и возобновилась к 1912 г. Об оторванности

группы от России и партии ярко свидетельствует письмо одного из ее акти¬

вистов, направленное Азефу и датированное началом 1911 г., где он просил

«товарища Азефа» помочь в доставке партийной литературы26.
В июле 1912 г. секретарь группы содействия ПСР в Буэнос-Айресе

Розенберг сообщал ЗД ЦК ПСР о высылке денег, полученных от спек¬

такля и лотереи, часть из которых просил употребить на организацию

побега одного товарища из Сибири, а также высказывал просьбу о при¬

сылке партийной литературы, которую аргентинские эмигранты готовы

были оплачивать27.
Особняком стояли эсеровские группы в САСШ, где существовала

весьма разветвленная сеть организаций ПСР во главе с Нью-Йоркским

Федеративным комитетом. Преобладающим типом организаций явля¬

лось их деление по земляческому принципу. В Нью-Йорке в этот период

имелись следующие партийные земляческие организации: Житомирская,
258

Витебская, Минская, Шавельская, Одесская и др. Кроме того, в ряде го¬

родов Америки существовали группы эсеров и организация «Друзей Рус¬

ской Свободы», находящаяся в тесных отношениях с американскими ор¬

ганизациями ПСР. Наличие более чем миллионной еврейской диаспоры

эмигрантов из России, сочувственно относящейся к деятельности рево¬

люционных партий, позволяло «русско-американским» эсеровским орга¬

низациям в годы революции 1905—1907 гг. собирать многотысячные ми¬

тинги, проводить многочисленные банкеты, лекции и т.д. С триумфом

прошли поездки в САСШ Г.А.Гершуни, Е.К.Брешко-Брешковской и
Н.В.Чайковского, собравших там весьма значительные денежные суммы

(особенно первые двое). Всего за период с 1905 по 1907 г. ПСР получила

в результате усилий эмигрантских эсеровских организаций в Америке

около 400 тыс. франков (более 150 тыс. рублей)28.
Примечательно, что на похоронах Г.А.Гершуни весной 1908 г. при¬

сутствовал М.Кац, «представитель Американского Федеративного коми¬

тета ПСР, газеты "Wahrheit" и русско-американских с.-р. организаций»,

который в своей речи, вспоминая об успехе ПА.Гершуни перед слушате¬

лями на американских митингах, заявил: «...и на зов его откликнулись

они посильными материальными средствами, а отчасти и кровью своей,

помогли тому святому делу...»29. Среди откликнувшихся на смерть

Г.А.Гершуни заграничных групп были и американские: Американское

общество помощи русским ссыльным и заключенным, Минское и Ша-

вельское землячества в Нью-Йорке, Филадельфийская с.-р. группа,

«группа с.-р.-житомирцев из Нью-Йорка»30.
В последующие годы поступления из Америки были намного скром¬

нее. Значительная часть денег, присылаемых американскими организа¬

циями ПСР и некоторыми благотворительными организациями, предна¬

значалась в фонд партийного и беспартийного «Красного Креста» для

помощи каторжанам. На страницах «Знамени труда» регулярно печата¬

лись отчеты о поступлениях из Нью-Йоркского Федеративного комитета

ПСР, во главе которого стоял один из основателей заграничного «Союза

русских социалистов-революционеров» Х.О.Житловский, не сумевший

занять устроившее бы его место в ПСР и перебравшийся в Америку в

1904 г. (он сопровождал Е.К.Брешко-Брешковскую)31.
Примечательно, что после разоблачения Азефа степень дезорганиза¬

ции руководства эсеровской партии была так велика, что связь с американ¬

скими организациями оказалась прерванной. В конце 1909 — начале 1910 г.

руководство Федеративного комитета слало безответные письма с вопроса¬

ми: существует ли еще партия? нуждается ли она в их деньгах? и т.п.
Любопытно, что в августе 1912 г. комитет Русского отдела Американ¬

ской социалистической партии провел сбор денег «на специальные

цели» и передал их Американскому комитету ПСР32. Транспортная ко¬

миссия ЦК ПСР посылала в 1909—1914 гг. Американскому Федератив¬

ному комитету ПСР партийную литературу «...на нужды... организации и

для продажи на митингах и собраниях»33. Суммы, вырученные от прода¬

жи литературы, судя по всему, были невелики, если судить по расписке

ТК в декабре 1913 г. о получении 100 франков от «американских эсе¬

ров»34. Впрочем, невелик был и объем посылаемой литературы. В ноябре

1910 г. один из сотрудников ТК Воронович сообщал своему американ¬

скому адресату о посылке 20 экземпляров «Записок Петрова» и 10 экзем¬

пляров второго номера сборника «Социалиста-революционера», т.к.

«больше не было», и о получении 75 франков за предыдущую посылку с

литературой. Но эсеров интересовали не только те небольшие деньги,
9*
259

которые они выручали за партийную литературу. Так, Воронович закан¬

чивал свое письмо восклицанием: «Мы глубоко убеждены, что Вы зани¬

маетесь этим не только потому, что у Вас "нет ничего другого", а потому,

что Вам ближе, чем "кому-либо другому", интересы партии и Вы яснее,

чем кто-либо другой, сознаете всю важность этого дела в смысле распро¬

странения и укрепления партийных идей»35.
В целом суммы, поступавшие от «американских эсеров» в кассу ЦК,

в общем были относительно невелики, но в условиях острого финансо¬

вого кризиса в партии ими весьма дорожили. По отдельным распискам

видно, что, например, в марте 1910 г. было прислано 1,5 тыс. франков,

в июле — 1 тыс. франков (всего чуть меньше тысячи рублей)36. Помимо

денег от сборов, направляемых ЗД ЦК ПСР, от «американских эсеров»

поступали деньги непосредственно Транспортной комиссии, отправляв¬

шей в САСШ партийную литературу (объем литературы и соответствен¬

но выручки от ее продажи был невелик)37. Но объемы посылаемой лите¬

ратуры были небольшими не потому, что она не пользовалась спросом,

а потому, что не хватало и для России. Кроме того, эта помощь имела

большое моральное значение.
Позднее Американский Федеративный комитет был преобразован в

Американскую делегацию ПСР и издавал собственный орган на русском

языке.
Некоторое представление о том, чем занимались эсеровские группы

в Америке, дает донесение заведующего заграничной агентурой Красиль¬

никова в ДП в декабре 1914 г. Он сообщал о возобновлении деятельнос¬

ти Детройтской группы ПСР и перечислял темы рефератов, намеченных

секретарем этой группы А.Черновым: «1. Капитализм и социализм.
2.	Профдвижение в Америке. 3. Война и социалисты. 4. Крестьянство и

рабочий вопрос. 5. О борьбе классов»38.
В январе 1914 г. в Канаде состоялась I конференция делегатов рус¬

ских с.-р., которая создала Областной комитет с.-р. и провозгласила

своей целью «распространение с.-р. идей посредством агитации, пропа¬

ганды и литературы...» и «объединение всех имеющихся с.-р. организа¬

ций в Канаде»39. Понятно, что подобные организации были возможны

только в САСШ и Канаде, где находилось много выходцев из России.
Характеризуя в целом Заграничную федерацию ПСР, необходимо от¬

метить следующее:
а)	Группы содействия были весьма малочисленны по сравнению с

тем количеством эсеров-эмигрантов, которые оказались за рубежом. Так,

даже в Париже, где находилось около 400 эсеров-эмигрантов и все пар¬

тийные учреждения, «Парижская іруппа с.-р.» и «Парижская группа со¬

действия ПСР» насчитывали чуть более 200 человек, часть из которых

была беспартийной. Из записанных в іруппьі более или менее активно

работали, в лучшем случае, несколько десятков человек.
б)	Многие группы быстро распадались: из 24 групп в начале 1908 г.

осталось к апрелю 1911 г. лишь 13 групп. Точных данных о том, сколько

групп осталось к началу Первой мировой войны, нет, но, судя по

всему, — единицы.
в)	Очевидна бездеятельность многих групп, особенно после разобла¬

чения Азефа, когда деморализация партии достигла апогея. Но и те

группы, которые сохранились к апрелю 1911 г., в лучшем случае занима¬

лись лишь внутригрупповой работой: собирали взносы на покупку пар¬

тийной литературы, делали отчисления в ЦБ ЗФ и ЦК ПСР, собирали

деньги (весьма незначительные) на общепартийные мероприятия, для
260

помощи каторжанам, издания газеты «За народ», приглашали видных

партийцев с рефератами и т.п. Работа с русскими студенческими коло¬

ниями и моряками велась весьма слабо. Так, например, в Цюрихской

группе к апрелю 1911 г. насчитывалось девять человек, тогда как русская

студенческая колония Цюриха насчитывала 800 человек.
Даже «Парижская группа содействия ПСР», в списках которой чис¬

лилось до 130 человек, в 1909—1910 гг. находилась в состоянии «почти

полной бездеятельности»40. Собраний почти не было, средства группы

составлялись не из членских взносов ее членов, а из поступлений со сто¬

роны и «усилиями отдельных товарищей» (в ее бюджете за 1909—1910 гг.

подобные поступления и пожертвования составили 78%)41.
По данным заграничной агентуры, доктор Фрумкин, бывший в
1909	г. секретарем Берлинской эсеровской іруппьі, рассказывая о ее по¬

ложении в 1912 г., говорил, что эсеры в Берлине «...точно вымерли —

никакой деятельности»42.
г)	Финансовые поступления от групп в кассы ЗФ и ЦК ПСР были

весьма незначительны и составляли лишь небольшой процент в суммах

партийного бюджета.
д)	Социальный состав групп был весьма разнороден, большинство

групп состояло из партийных элементов, эмигрировавших из России,

часть групп состояла из легальных студентов-партийцев.
По агентурным сведениям, в 1912 г. Антверпенская русская колония

была «...очень небольшая и чисто интеллигентского характера». А собст¬

венно эсеровская группа, по тем же сведениям, состояла в это время из

трех человек. Агентура также сообщала, что Болотин (учитель музыки,

дающий уроки в еврейских домах и собиравший много денег для пар¬

тии) и Сидоров изыскивали возможности постановки транспорта литера¬

туры в Петербург43.
Любопытна фигура секретаря Мюнхенской группы содействия ПСР
А.Розенберга, 1885 года рождения, мещанина г. Смоленска, арестован¬

ного в январе 1906 г. в эсеровском клубе, высланного в Нарымский

край, бежавшего, схваченного и вновь бежавшего. В Берлине он при по¬

мощи известного немецкого социал-демократа адвоката Корна легализо¬

вался и поступил в Гейдельбергский университет, а затем перевелся в

Мюнхенский44.
е)	Группами содействия пытались воспользоваться в своих интересах

все оппозиционно настроенные элементы, которых в это время было до¬

статочно в среде партийной эмиграции. Помимо знаменитой «Париж¬

ской группы ПСР», вставшей на путь конфронтации с руководством

партии с момента ее возникновения, на этот путь вступила к середине

1914 г. и наиболее «законопослушная» Парижская группа содействия

ПСР. Конфликт части группы с руководством партии подвиг последнее

на ее роспуск. Парижская группа содействия ПСР была распущена в

июне 1914 г. по инициативе двенадцати ее членов, принадлежавших к

т.н. «большинству» и считавших «невозможной нормальную деятель¬

ность группы при установившихся отношениях между организованным

меньшинством и остальной частью группы». Так называемое «организо¬

ванное меньшинство» группы издало листок, где, изложив свое отрица¬

тельное отношение к принятому решению, заявило о создании Второй

Парижской группы содействия ПСР45.
По словам авторов листка, раскол в іруппе «наметился еще во время

обсуждения романов Ропшина», а затем «выявилась полная противопо¬

ложность взглядов меньшинства и большинства и их отношений, как к
261

вопросу о борьбе с провокацией в партии, так и к роли, значению и

поведению Заграничной делегации и ее сторонников в прошлом и на¬

стоящем»46. Роспуск Парижской группы авторы объяснили желанием

избавиться от меньшинства, с тем чтобы «уклониться от ответственности

за старые грехи, связанные с азефщиной, и сохранить за теперешним

партийным руководством, в большинстве своем героями той же несчаст¬

ной азефщины, занимаемое ими руководящее положение в партии»47.
Конфликт между «меньшинством» и «большинством» группы вспых¬

нул в результате обвинения А.А.Аргунова, бывшего председателя третей¬

ского суда, поддержанного Заграничной делегацией, в адрес члена пар¬

тии Вебера, обвиненного в провокации. Вопреки возражениям «мень¬

шинства», ссылавшегося на неубедительность предъявленного обвинения

в его адрес, Вебер был исключен из состава группы, причем это было

сделано при нарушении принятой процедуры. «Меньшинство» обвиняло

«большинство» в слепом преклонении перед авторитетом ЗД и развале

деятельности группы, которая «заявила своей работой о своей непопу¬

лярности и даже бесцельности своего существования»
ЗД обвинялась «меньшинством» в утаивании истинного положения в

партии и своей деятельности, а также в том, что держала группу «в узде,

в черном теле...». Вывод авторов листка был крайне категоричен: «Деле¬

гация, замалчивающая о своей деятельности и о жизни партии, неспо¬

собная идти навстречу ее росту и значению, неспособная к здоровой

творческой инициативе, стремящаяся, наоборот, к подавлению самодея¬

тельности отдельных членов, вносящая мертвечину, формализм и под¬

держивающая осужденный партийный централизм, — не только не

нужна, но и вредна»48.
В своем заявлении от 11 июня 1914 г. «меньшинство», касаясь задач

вновь созданной группы, ставило себе целью «содействовать всесторон¬

нему освещению и выяснению путем критики и разработки всех вопро¬

сов программы, тактики, организационных принципов и методов пар¬

тийной работы; подвергать обсуждению практические мероприятия Де¬

легации и других партийных учреждений и требовать регулярных и пол¬

ных отчетов; заняться разработкой мнения и материалов к предстоящему

съезду партии»49.
20	июня 1914 г. на Учредительном собрании Второй Парижской

группы содействия ПСР был избран Исполком и его секретарь для связи

с ЦБ ЗФ групп содействия ПСР. Направление его деятельности нетруд¬

но определить, основываясь на двух заключительных выводах заявления

«меньшинства» от 11 июня 1914 г., что роспуск группы есть лишь новая

форма замаскированного насилия над меньшинством с целью «возмож¬

ности для Делегации спокойного продвижения той же преступной и ги¬

бельной для партийной системы деятельности, которая царствует доны¬

не», и что этот роспуск снимает с «меньшинства» ответственность и дает

свободу действовать «так, как найдет нужным в интересах защиты наших

прав и полезным в интересах общего для партии дела»50.
Говоря о значении Заграничной федерации групп содействия ПСР во

внутрипартийной жизни, нужно отметить, что она, несмотря на свой не¬

партийный статус, играла весьма важную роль в жизни змиїрантской

части партии. Ее руководители, не сумевшие добиться расширения пол¬

номочий и поднятия ее статуса, пытались влиять на партию путем пре¬

вращения «Известий ОЗК» в оппозиционный руководству партии орган,

а также выступали с различными заявлениями, как, например, ОЗК по¬

ступил в деле Петрова. Отметим, что «Известия ОЗК» к 1911 г. стали
262

трибуной оппозиционных руководству партии и его линии элементов

(А.Б.Шимановский и другие), несомненно, при поддержке ОЗК. Весьма

характерно письмо эсера-эмигранта в январе 1911 г., отмечавшего «силь¬

ные дебаты по поводу "Областных Известий"». Автор восклицал: «"Об¬

ластной Комитет", как это ни странно, стоит за отмену террора и ликви¬

дацию партии, он желает сохранить только литературный центр для из¬

дания литературы. К счастью, что такая, я бы сказал, подленькая затея

OK не встретила сочувствия среди эмиграции, наоборот, она вызвала

страшное негодование, и теперь созывается Заграничная конференция и

OK должен уйти в отставку — я скажу, туда и дорога»51.
Подводя итог вышеизложенному, необходимо отметить, что прогрес¬

сирующий упадок заіраничньїх групп содействия ПСР вполне соответст¬

вовал общему состоянию партийной эмиграции и являлся производной

от того состояния моральной подавленности и дезориентированности, в

котором она пребывала. Попытки руководства Заграничного комитета и

членов некоторых групп повлиять на партийные центры для изменения

их организационной и тактической линии наталкивались на сопротивле¬

ние последних, внося в жизнь эсеровской эмиграции постоянный источ¬

ник напряженности и дрязг. Практическая же деятельность ірупп уже к

1910 г. окончательно свелась к самообслуживанию самих этих групп,

влачивших все более и более эфемерное существование.
Примечания
1	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 26, 27.
2	Протоколы I Общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908. С. 55.
3	Известия OK заграничной организации. 1908. N9 8. С. 15.
4	Там же. 1908. № 7 С. 14.
5	См.: Циркулярное письмо N9 6 Областного Комитета Заграничных органи¬

заций с.-р. Июль 1910. С. 1—3.
6	Там же. С. 3—4.
7	Там же. С. 6.
8	Либерман Л.А Страничка жизни // Воля народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
9	Зензинов В. Из жизни революционера. Париж, 1919. С. 56.
10	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 65. Л. 112.
11	Либерман Л А Страничка жизни // Воля народа. N9 96. 19 августа 1917. С. 2.
12	Вишняк М.В. Дань прошлому. Нью-Йорк, 1954. С. 195. Поводы для привле¬

чения обидчика к третейскому суду порой бывали просто анекдотичны. Так,

в феврале 1911 г. В.Арбатский просил И.И.Фондаминского быть судьей с его

стороны, дабы отвести обвинение Вигдорчика-Жакова в «нетоварищеском

поведении». Суть дела заключалась в том, что В.Арбатский порекомендовал

одной из комиссий ЦК для работы с русскими эмигрантами Вигдорчика-Жа¬

кова, возмутившегося тем, что сам «рекомендатель» от этой работы отказал¬

ся, так как комиссия не могла ее оплатить. Впрочем, через месяц «...дело

само собой ликвидировалось» (ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 96. Л. 84, 86). Двумя

годами раньше (в июне 1909 г.) тот же самый В.Арбатский жаловался

И.И.Фондаминскому, что Т.И.Шрейдер и Н.Н.Шретерфельд за то, что он

водил русских экскурсантов к М.Горькому, обвиняли его в том, что он «как

эсер не имел также права водить учителей в лагерь "врагов", т.е. в лагерь

с.-д.» (Там же. Л. 17, 17 об., 18). Примечательно и обращение к И.И.Фон¬

даминскому некоего М.Г. с просьбой разобрать «дело X», который пытался

соблазнить женшину, имевшую близкие отношения с другим человеком (при

этом все трое являлись членами партии) (Там же. Л. 108).
Но и сам И.И.Фондаминский в феврале 1909 г. был втянут в третейское

разбирательство в качестве обвиняемого А.Кузьминым, который в качестве
263

судей со своей стороны выдвигал В.К.Агафонова и АД.Гнатовского (видных

членов Парижской группы с.-р.-«инициативного меньшинства»). Суть дела

заключалась в том, что на фоне циркулировавших слухов о том, что А.Кузь¬

мин требовал денег у ЦК, а также недостойно вел себя во время Кронштадт¬

ского восстания (бежал) и был выгнан из организации, И.И.Фондаминский

в разговоре с В.К.Агафоновым (Валерианом) усомнился в «политической

честности» А. Кузьми на и заявил, что уже ведется тайное следствие. Причем

упоминалось предупреждение И.И.Фондаминского, что если В.КАгафонов

передаст содержание их разговора А.Кузьмину, то он откажется от своих

слов (Там же. Л. 3—6).
Любопытно обращение Е.Е.Колосова к В .Л. Бурцеву осенью 1912 г. с про¬

сьбой отыскать некоего корреспондента из Парижа, который «бомбардирует

письмами Кави о моем развратном поведении. Сообщает бог знает что обо

мне... В последнем письме он что-то такое кружится вокруг имени тов. Шор-

никовой. Какие виды на нее он имеет, я не знаю, но боюсь, уж не хочет ли

он ее "пощупать". Если это верно, то Вы быстро найдете таинственного кор¬

респондента и дадите ему хорошую взбучку за распространение заведомо лож¬

ных сведений» (ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 656. Л. 13). Не менее примечательно

в этом контексте восклицание И.И.Ракитниковой весной 1912 г. в одном из

писем В.М.Чернову: «Ох, уж эти слухи, да еще Кавийские. Вечно с ними

какая-нибудь путаница» (ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 825 об.—826).
13	Руднев В. Двадцать лет тому назад // Современные записки. Париж, 1934.

Кн. 56. С. 379-380.
14	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 909-909 об.
15	Циркулярное письмо N9 6 Областного Комитета Заграничных организаций

с.-р. Июль 1910. С. 6.
16	Отчет о IV Заграничной конференции групп содействия ПСР. Изд. ЦБ загр.

фед. с.-р. 1911. С. 12.
17	МИСИ. Архив ПСР. 146.
18	Там же.
19	Там же.
20	Отчет о IV Заграничной конференции групп содействия ПСР. 1911. С. 11 — 12.
21	МИСИ. Архив ПСР. 154.
22	См.: Отчет о IV Заграничной конференции групп содействия ПСР. 1911.
23	МИСИ. Архив ПСР. 154.
24	Отчет о IV Заграничной конференции групп содействия ПСР. С. 22—23.
25	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 36.
26	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 2. Л. 2-3.
27	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 23-24.
28	См.: Американская организация партии социалистов-революционеров //

Знамя труда. 1907. N9 2. 12 июля. С. 24.
29	Памяти Григория Андреевича Гершуни. Париж, 1908. С. 18—19.
30	Там же. С. 38—40.
31	См.: Чернов В.М. Перед бурей. М., 1992. С. 103—109, 198—199.
32	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 2. Д. 118. Л. 12.
33	Там же. Л. 32.
34	Там же. Л. 36.
35	Там же. Л. 40 об.—41.
36	Там же. Л. 33а, 2.
37	Там же. Л. 32, 36, 40 об., 41.
38	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914. Д. 9. Л. 66.
39	См.: Знамя труда. 1914. N9 53.
40	Отчет о IV Заграничной конференции групп содействия партии с.-р. С. 8.
41	Там же. Об угасании деятельности Парижской группы содействия ПСР сви¬

детельствует и ее финансовый отчет за февраль 1914 г. (суммы указаны во

франках):
264

Приход
Расход
Остаток от января
7,45
Вознаграждение библиотекарю
100
Через т. Алданского от В. 80
зав. ком.
60
Е.
20
Типогр. расх.
40
И.
150
Уборка помещения после вечера

13 янв.
2,10
Л.
50
Почтовые расходы
4,10
Членских взносов
31,50
Итого
206,20
Возвращено долгу
5
Итого
343,95
(ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1914. Д. 9. Т. 3. Л. 23).
42	Там же. 1912. Д. 9. Ч. 1. Лит. Б. Л. 1.
43	Там же. Лит. А. Л. 1,4 об., 5.
44	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1912. Д. 9. Ч. 1. Лит. Б. Л. 1об., 3 об., 12 об.
45	См.: Листок Второй Парижской группы содействия ПСР. Париж. 1 августа

1914 г.
46	Там же. С. 2.
47	Там же.
48	Там же.
49	Там же. С. 4.
50	Там же.
51	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1912. Д. 9. Ч. 1. Лит. Б. Л. 160 об.
§ 6. КРИЗИС ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПАРТИЙНОЙ КАССЫ
Нехватку денег для покрытия уже развернутых партийных предпри¬

ятий и деятельности (литературно-издательской, боевой, содержания

профессиональных работников, помощи местным организациям и эсе¬

рам, находившимся на нелегальном положении, и т.п.) руководство пар¬

тии стало ощущать еще до «третьеиюньского переворота». Более того,

как это можно понять из выступлений участников заседания ЦК ПСР
1	июня 1907 г., многие из них полагали, что революция вступает в реши¬

тельную фазу борьбы с правительством, которая потребует увеличения

средств, выделяемых на покупку оружия, выпуск литературы, поддержку

«частичных» вооруженных выступлений и т.п.
Примечательно, что на заседании ЦК ПСР 8 июня 1907 г. при об¬

суждении состояния финансов возник вопрос: «Идти ли тем же темпом

в расходовании или сократить?» Впрочем, еще неделей раньше выбор

был сделан в пользу сокращения трат, вероятно, для того, чтобы сохра¬

нить необходимые ресурсы в случае возникновения «частичных» воору¬

женных восстаний. Как решалась проблема нехватки денег, хорошо

видно из резолюции ЦК ПСР от 1 июня 1907 г., когда было решено

послать за деньгами в два места и провести сокращение финансирова¬

ния: «Военному союзу по 1000 руб.; легальную газету — отсрочить вы¬

пуском; Листок "Земли и Воли" — пока выпускать реже; в Листке "Земли

и Воли" — гонорары будут уменьшены». Кроме того, было отложено из¬

дание «сборника речей» и «сборника уставов»1.
Характерно, что на заседании ЦК ПСР 1 июня 1907 г. был отклонен

вопрос о ведении партийной военной работы в Варшаве, так как «на

самостоятельную постановку военной работы нужны деньги, их нет: сле¬

довательно, в настоящее время работу ставить нельзя». В результате было

принято решение о «закрытии» эсеровских организаций в Польше с

предоставлением права «желающим товарищам войти в одну из фракций
265

PPS». Не желающим же вступать в ППС ЦК собирался оказать «матери¬

альную поддержку на возвращение в Россию, глядя по их ценности».

Исключение было сделано лишь для одной студенческой организации,

которую решили связать с Северо-Западной областью2.
Не менее показателен и способ решения вопроса о выпуске «толсто¬

го» журнала, который рассматривался на том же заседании ЦК. Члены

ЦК констатировали необходимость создания «постоянного центра для

интеллигентских сил» (Н.И.Ракитников). В.М.Чернов заявлял, что на

журнал есть пай в 20 тысяч и «неизвестно, достанем ли еще». Другой

оратор (по-видимому, Г.А.Гершуни) подчеркивал, что страна входит в

«длительный период революции», появляются «новые запросы, а денег

нет». Среднегодовой расход на журнал он определял в 71—80 тыс. руб¬

лей. Крайне любопытно его заявление, что «журнал не должен быть ор¬

тодоксальным» и что существует «идейный и душевный разброд (интел¬

лигентных сил у нас меньше и меньше)». Было принято решение (остав¬

шееся не реализованным) о принятии всех мер к изданию журнала,

«считаясь с трудностями и отвлечением сил»3.
В июле 1907 г. на заседании ЦК ПСР слушался доклад Н.В.Чайков-

ского о возможности денежного сбора в САСШ, резюме которого гласи¬

ло: «При теперешнем положении рассчитывать на сбор в Америке нель¬

зя. Сбор будет, когда начнется восстание»4.
Показательна резолюция ЦК ПСР от 17 июня о посылке Н.С.Руса-

нова на Штутгартский конгресс II Интернационала: «Просить поехать,

но денег не давать»5. Определяя весь состав партийной делегации на

этот конгресс, члены ЦК решили послать за партийный счет только

И.А.Рубановича, С.Н.Слетова, И.Ю.Старынкевича, А.В.Гедеоновского.

За свой счет, по решению ЦК, должны были ехать Е.Е.Колосов,

М.Ф.Селюк, И.И.Фондаминский, M.JI.Коган-Бернштейн, В.В.Лункевич,

В.Сам..., В.К.Агафонов, А.Я.Глотов6. Характерно, что даже проезд деле¬

гатов на конференцию партийных крестьянских работников осенью
1907	г. ЦК ПСР обязал оплатить областные организации7.
По авторитетному свидетельству М.А.Натансона, сделанному в
1910	г., не имевшие возможности жить на свои деньги члены ЦК полу¬

чали в 1907 г. от 125 руб. до 150 руб. в месяц, потом эти суммы были

сокращены до 100 руб. холостым и 125 руб. семейным8. В последующие

годы в связи с острой нехваткой денег эти суммы были сокращены, и их

выдачи перестали носить регулярный характер.
Для упорядочения состояния дел с финансами в сентябре 1907 г.

ЦК ПСР решил составлять сметы расходов при участии членов ЦОБ при

ЦК ПСР и уполномоченных ЦК. Кроме того, Оргбюро было предостав¬

лено право «самостоятельного заведования выдач денег по следующим

отделам: 1) помощь товарищам, 2) отсылка людей в провинцию, 3) дела

Организационного бюро, 4) расходы по экспедиции, 5) разные мелкие

расходы»9. Характерно, что при обсуждении в августе 1907 г. вопроса о

выделении 5 тыс. рублей для организации побега группы женщин-эсерок

из Московской женской тюрьмы члены ЦК констатировали, что «из

партийной кассы выдать нет возможности за отсутствием средств; до¬

стать средства немедленно вряд ли удастся», и поручили начать сборы на

побег двум своим членам (М.А.Натансону и И.П.)10.
Любопытно, что в условиях финансового кризиса осенью 1907 г.

ЦК ПСР решил принять от Нижегородской губернской организации

книги в счет погашения ее задолженности по взносам в кассу ЦК. Не

менее любопытна и оговорка, что можно принимать книги за исключе-
266

ниєм тех издателей, «которые должны ЦК и долги которых признаны

безнадежными. Издатели, книги которых на комиссии, могут получить

свои книги обратно»11.
Нехватка финансов заставила ЦК ПСР в сентябре 1907 г. в ситуации

отсутствия денег на «устройство товарищей, неспособных исполнять

какие-либо определенные функции», рекомендовать ЦОБ при ЦК ПСР

направлять их «в областные организации с партийными явками». Факти¬

чески ЦК ПСР перекладывал хлопоты по содержанию малопригодных к

партийной работе людей на бюджеты местных организаций, оговаривая,

правда, временность и ненормальность этой меры. Было решено по

этому поводу поместить статью в ЦО, разослать циркуляры на места и

решить вопрос «об организации помощи внепартийной группы»12. И тем

не менее, несмотря на такую острую нехватку средств, в октябре 1907 г.

ЦК ПСР отклонил предложение максималистов дать «денег на партий¬

ную военную работу»13.
К концу года в партии открыто заговорили о «небывалом кризисе»

центральной партийной кассы. В январе 1908 г. в Летучем листке Па¬

рижской группы содействия ПСР в статье с характерным названием

«Финансовый кризис партии» заявлялось: «Финансы ЦК переживают

небывалый кризис. Несмотря на постановления Съезда и Советов об от¬

числении в центральную кассу партийными организациями определен¬

ного процента со своего бюджета, ЦК вынужден нести огромные расхо¬

ды по изданию и транспортировке литературы, по боевой деятельности,

помощи отдельным организациям и т.п., добывая средства почти исклю¬

чительно благодаря личным своим связям. В настоящее время этот ис¬

точник средств исчерпан. ЦК еще раньше вынужден был из-за недостат¬

ка средств свести до минимума важнейшие свои функции, теперь дол¬

жен произвести частичную ликвидацию своей деятельности (так, напри¬

мер, в литературной области прекращено издание "Народной Армии",

"За народ", "Труд"). Оставшиеся органы — "Знамя труда", "Земля и Воля"

будут выходить по 1 разу в месяц в количестве 12—15 тыс. экз. и т.п.

Партия стоит перед необходимостью произвести решительную и корен¬

ную реформу своих финансов, чтобы не стать в ближайшем будущем

лицом к лицу с полной ликвидацией центральных функций. Одной из

таких мер, создающих нормальное положение, является оплата партий¬

ными организациями получаемой ими от центра литературы. Эту рефор¬

му ЦК принужден провести безусловно. Назначая для начала цену лите¬

ратуре очень низкую (30 руб. за пуд), ниже ее действительной стоимос¬

ти, ЦК рекомендует партийным организациям изыскивать средства для

оплаты получаемых транспортов; если за ближайшие же полученные

транспорты не будут высланы деньги, ОБ не сможет продолжать отправ¬

лять литературу в эти организации»14.
Финансовое положение ЦК в конце 1907 г. и начале 1908 г. продол¬

жало оставаться достаточно тяжелым. На I Общепартийной конферен¬

ции В.М.Чернов говорил, что в это время «поступления в кассу партии

были очень незначительны. Пришлось урезывать бюджет, начав с отказа

в субсидиях местным организациям. Раньше все военное дело велось на

средства ЦК. Несмотря на всю важность этого дела, пришлось и тут сде¬

лать существенные сокращения, пока значительный провал военной ор¬

ганизации не вычеркнул почти совсем этой статьи расхода из бюджета

ЦК. Пришлось затем составлять очередь органам партийной печати,

подлежащим за недостатком средств закрытию. Затем пришлось жить в

долг. С 30000 с лишним руб. в месяц бюджет упал до 7—7,5 тысяч руб¬
267

лей в месяц. Было время, когда стал даже вопрос, не разъехаться ли всем

членам ЦК по областям, чтобы приняться "снизу" за поправку дел пар¬

тии и за восстановление умирающей партийной кассы. Тяжелые дни при¬

ходилось переживать ЦК. Однако этот кризис удалось пережить. За послед¬

ние три месяца и дела ЦК — так же как и дела местных организаций со¬

гласно выслушанных нами докладов — стали медленно и трудно, но по¬

правляться. Это видно и на кассе: в апреле бюджет наш поднялся до 13

тыс., в мае до 23 тыс. и в июне — 20 тыс. рублей. Впрочем, эти цифры

выглядят лучше, чем на самом деле, потому что в них входит крупною сум¬

мою уплата по долгам и экстренные расходы на конференцию»15.
В.М.Чернов указывал также на недопустимость игнорирования реше¬

ний III Совета и ЦК ПСР о передаче с мест части экспроприированных

денег, заявляя: «Области нередко хранили глубокое молчание об экстра¬

ординарных поступлениях, расходовали их целиком на месте и упорно

противились требованиям отчислений», и заявлял, что «местный патри¬

отизм должен уступить общепартийному интересу. Экстраординарные

поступления должны рассматриваться как собственность всей партии»16.

По словам В.М.Чернова, «совершенно не имея отчислений из касс мест¬

ных организаций, центральная касса пополняется — кроме редких ис¬

ключений, взносами, добываемыми благодаря личным усилиям членов

ЦК, но ведь это также связано бывает нередко с огромной потерей вре¬

мени и усилий»17. Но и он, и Ф.В.Волховский считали, что в общем-то

самые тяжелые времена уже позади. Так, Ф.В.Волховский, открывая I

Общепартийную конференцию как старейший из ее делегатов, отмечал,

что месячный бюджет «Народной Воли» равнялся 15 тыс. рублей, а

«нормальный» бюджет ПСР исчислен в 30 тыс. рублей. Волховский заяв¬

лял: «Он вдвое крупнее народовольческого. Правда, в трудные времена

(которые бывают и у нашего врага) бюджет этот был оскоплен до 21000

рублей, но этой суммы никогда в действительности не хватало. Мы полу¬

чали взносы по 30000 руб. и, как Девет, часто ведем войну на счет не¬

приятеля. Я нарочно остановился на финансовой стороне дела. Недаром

англичане называют деньги "the sinews of war" — "сухожилиями войны”.

Размер возможных трат определяет размеры работы». Ф.В.Волховский оп¬

тимистично заявлял: «Было время — целых два долгих месяца, — наша

партия существовала в долг. Положение ужасное, оправдывавшее, каза¬

лось, уныние. Но если мы могли существовать в долг, то, стало быть,

имели кредит, а партия, имеющая кредит, имеет, по общему признанию,

будущность: иначе ей никто не поверил бы и ломаной копейки»19.
Несмотря на этот оптимизм, членам ЦК приходилось предпринимать

немалые усилия для доставания денег. В ноябре 1908 г. М.А.Натансон

писал некоему Алексею Львовичу: «Ради всего, дорогой А.Л., не серди¬

тесь за неаккуратность в денежных вопросах, иногда партия переживает

крайний денежный кризис, а между тем на ее плечах теперь некоторые

предприятия, от которых зависит все будущее. Это требует чрезвычайных

средств. Поэтому мы все, что возможно, переслали в Россию, оттуда ни¬

чего не получаем, перебиваемся здесь займами»20. В другом письме тому

же адресату он писал: «Через уполномоченного я Вам подробно изложу

положение дела, а пока скажу, страшно нуждаемся в деньгах. Если что

можете собирать — собирайте, что можете»21.
Тем не менее, годовой бюджет ЦК ПСР за 1908 г. (единственный напе¬

чатанный в партийной прессе полностью за весь исследуемый период), хотя

и был меньше, чем за год-два до этого, по сравнению с последующими

годами должен быть признан самым крупным — 168521 руб. 90 коп.
268

Отчет кассы ЦК ПСР с 1 января 1908 г. по 1 января 1909 г.

(представленный V Совету партии)22
ПРИХОД	В рублях	В %
Остаток от предыдущего года
1502
руб.
00
коп.
0,8
Пожертвование от «Ту»
32500
руб.
00
коп.
19,2
От партийного предприятия
108700
руб.
00
коп.
64,5
Пожертвовано разными лицами
25554
руб.
00
коп.
15,1
Возвращено долгу
345
руб.
90
коп.
0,2
Специальные пожертвования
50
руб.
00
коп.
0,029
От студенческого комитета
37
руб.
00
коп.
0,021
От саратовских крестьян
50
руб.
00
коп.
0,029
Ежемесячный взнос
150
руб.
00
коп.
0,08
Остаток сумм заграничного
комитета
133
руб.
00
коп.
0,07
ВСЕГО:
168521
руб.
90
коп.
100
РАСХОД
Помощь местным областным
организациям
9703
руб.
00
коп.
6,4
Организационные расходы
(содействие Орг. бюро, ЦК,
уполномоченным, объезды,
типографии, почтовые расходы,
транспорт и др. технические
предприятия)
36350
руб.
00
коп.
24,1
Издание литературы
23420
руб.
00
коп.
15,5
Паспорта и устройство границ
2230
руб.
00
коп.
1,4
Боевое дело
22239
руб.
00
коп.
14,7
Уплачено долгу
18283
руб.
00
коп.
12,1
Взнос в МСБ
225
руб.
00
коп.
0,14
Издание Tribune Russe
1125
руб.
00
коп.
0,7
Отправка товарищей на работу
в Россию
4257
руб.
00
коп.
2,8
Помощь нуждающимся товарищам
6988
руб.
00
коп.
4,6
Созыв общепартийных конференций
и Совета
19006
руб.
00
коп.
12,6
Покупки библиотеки
1643
руб.
00
коп.
1,09
Выдано взаимообразно
922
руб.
00
коп.
0,6
Специальное дело
1750
руб.
00
коп.
1,16
Разные расходы
3147
руб.
00
коп.
2,08
ВСЕГО: 150668 руб. 00 коп. 100
Остаток к 1 января 1909 г.	17833 руб. 90 коп.
269

Структура его приходной части весьма показательна: «ежемесячный

взнос» партийных организаций составлял всего 0,08 процента. Но еще

хуже было с отправкой ими денег за партийную литературу, посылав¬

шуюся в 1907—1908 гг. в Россию по-прежнему в огромных количествах.

Так, по словам члена Оргбюро ЦК ПСР А.Б.Шимановского, в один из

месяцев за литературу было получено всего 4 рубля23.
Тем не менее финансовое состояние партии к лету 1908 г. улучши¬

лось и, как это видно из бюджета ЦК, было намного лучшим, чем в пос¬

ледующие годы. До 1910 г. касса ЦК пополнялась и некоторыми сумма¬

ми, передаваемыми местными организациями от проведенных ими экс¬

проприаций.
В бюджете ЦК за период с 1 января 1908 г. по 1 января 1909 г. по¬

ступление от экспроприаций (в отчете эта ірафа была обозначена «От

партийного предприятия») составило 108700 руб., или 64,5% от общей

суммы. Не обходилось и без іромких скандалов. Так, например, в конце
1909	г. ЦК получил 40070 руб. от одной из экспроприаций, совершенной

в 1907 г. в Туркестане. Из документов, хранящихся в фонде И.И.Фонда¬

минского, видно, что часть денег, захваченных в результате Чарджуйской

экспроприации, совершенной группой эсеров, была передана Туркестан¬

ским обкомом уполномоченному ЦК по Туркестанской области В.Г.Ива-

нову для отправки их в ЦК. Осенью 1908 г. А.Ю.Фейт заключил с

В.Г.Ивановым в Киеве договор о внесении Ивановым в кассу ЦК от 40

до 50 тысяч рублей из имеющихся у него денег. Но фактически получено

было всего лишь 5000 рублей (в мае 1909 г.). Вести переговоры с Ивано¬

вым новый ЦК поручил В.М.Зензинову. ЦК требовал от Иванова испол¬

нения обязательства, данного им Фейту, а в случае отказа — полного

отчета во всех партийных суммах, оказавшихся у него в руках. По имею¬

щимся у ЦК сведениям, эта сумма составляла 78500 руб/4.
В августе 1909 г. ЦК ПСР вынес два постановления в связи с этим

делом. Одно предлагало «товарищу X немедленно выехать за іраницу для

разбирательства его дела». В случае отказа ЦК ПСР собирался «напеча¬

тать свой вызов в партийный суд в партийной прессе». При отказе
В.Г.Иванова и после этого предстать перед судом ЦК считал себя вправе

«поручить суду вынести о поведении тов. X заочный приговор с опубли¬

кованием его в партийной печати»25. Насколько можно понять, речь шла
об	исключении из партии.
В.М.Зензинов при неоднократных встречах с Ивановым передал ему

предложение ЦК выехать в Париж для рассмотрения его дела и проведе¬

ния партийного суда. В.М.Зензинов с юмором и иронией писал о ходе

своих переговоров с «ложноклассическим злодеем» В.Г.Ивановым («Ки-

тычем»), которого «знающие его люди» называли «шумным дураком».

По словам Зензинова, решить это дело можно было только дипломатией

и хитростью26. Иванов отказался выполнять договор с ЦК и давать

отчет, за границу он также не поехал. По его словам, Туркестанский

обком передал все эти деньги на его личное усмотрение и распоряжение,

поэтому из уважения к памяти руководителя экспроприации Ососкова

он не может нарушить волю обкома и передать эти деньги в ЦК. Он то

собирался советоваться с В.Н.Фигнер, то самостоятельно дать денег

Б.В.Савинкову и его боевой группе. Но ЦК удалось раздобыть письмен¬

ное свидетельство одного из участников Чарджуйской операции (пар¬

тийный псевдоним «Железный-Сердечный»), где он утверждал, что все

деньги предназначались для организации цареубийства и по воле Осос¬

кова должны были быть отосланы ЦК. Это заявление подтверждалось и
270

оброненным Ивановым замечанием, что обком взял с него обязательство

затратить эти деньги на боевое дело. В конце концов Зензинову после

нескольких месяцев уговоров, увещеваний и угроз партийным судом уда¬

лось получить в ноябре 1909 г. 40070 рублей2'. 5 ноября 1909 г. он писал

И.И.Фондаминскому о том, что скоро «денежные дела сильно поправят¬

ся, завтра идем кончать с Китычем, на которого, как оказывается, кол¬

лективное увещевание произвело такое впечатление, что он согласился

во всем отчитаться и вернуть все свои долги». Кроме этого, по словам
В.М.Зензинова, были «еще очень близкие и серьезные перспективы» в

пополнении партийной кассы28.
Как видно из расчетов И.И.Фондаминского, эти деньги, предназна¬

чавшиеся на боевое дело, он частично передал Б.В.Савинкову (28780

руб.), частью использовал на общепартийные дела, т.к. в предшествую¬

щий период БО финансировалась из кассы ЦК29.
Помимо денег от экспроприаций касса ЦК составлялась почти цели¬

ком из пожертвований состоятельных эсеров и сочувствующих. Одна из

функций членов ЦК и состояла в добывании денег у сочувствующих, ко¬

торые в условиях всеобщей разочарованности отнюдь не «горели жела¬

нием» давать деньги «на революцию»30. С неменьшими трудностями

столкнулись БО ПСР и ЦК ПСР в 1909—1911 гг. при попытках обраще¬

ния к «сочувствующему обществу» для финансирования террористичес¬

кой деятельности (об этом речь пойдет отдельно). Чуть более охотно

жертвовали на поддержание легальной прессы в 1912—1914 гг., но эти

деньги, как правило, шли непосредственно в руки издателей и редакто¬

ров. Нельзя не отметить, что на нужды эсеровской легальной газеты в

1913—1914 гг. было немало денежных поступлений и со стороны рабо¬

чих, крестьян, студенчества, а также партийных групп и работников, о

чьих пожертвованиях сообщалось во всех номерах газеты.
Крупные пожертвования в партийную кассу делал некий «Ту», из

личных денег жертвовали И.И.Фондаминский, Б.В.Бартольд, В.М.Зензинов

и другие. Здесь необходимо отметить, что существует тенденция преувели¬

чивать финансовые возможности выходцев из богатых купеческих семей.

Так, например, выше уже говорилось о том, какими способами М.Р.Гоц

добывал деньги для партийных дел. По свидетельству М.В.Вишняка,

И.И.Фондаминский пожертвовал в партийную кассу до 30 тыс. рублей31.
Небольшие суммы в кассу ЦК поступали от Американского комитета

Заграничной делегации ПСР и от Областного Заграничного комитета За¬

граничной федерации групп содействия ПСР. Подчеркнем, что суммы,

передаваемые жертвователями, часто носили целевой характер и не

могли быть использованы на другие нужды. Так, например, из Америки

с мая 1909 г. по декабрь 1910 г. на помощь политзаключенным и для

организации их побегов было передано более 4 тыс. франков (которые

почти целиком составили кассу партийного Красного Креста)32; в 1911 г.

оттуда же было переслано около 17 тыс. франков на «специальные цели»

(вероятнее всего, речь шла о «тюремном терроре»).
В марте 1910 г. И.И.Фондаминский, выражая благодарность Федера¬

ции социально-революционных организаций в Америке за присланные

полторы тысячи франков (566 рублей), писал: «Поражение революции и

дело Азефа нанесли партии сильный удар, и нам приходилось пережи¬

вать тяжелые дни. Особенно тягостно было то, что приток денежных

средств со стороны очень сократился. Между тем только усиленной дея¬

тельностью (гл. обр., боевой и литературной) мы могли укрепить свои

позиции и упрочить симпатии трудовых масс к Партии»33. Спустя четы¬
271

ре месяца он подчеркивал: «...Еще и еще повторяем, что партийная дея¬

тельность, в особенности литературная, — в настоящий момент в ιρο-

мадной степени зависит от наших денежных средств. Потребность в лите¬

ратуре настолько велика, что при первой денежной возможности мы будем

ее издавать в 2—3 раза больше, чем в настоящее время... Больно смотреть,

как готовые номера наших газет и книг лежат по неделям и в конце концов

печатаются в сравнительно ничтожном количестве (5 тыс. экз.) исключи¬

тельно за отсутствием денег»34. Показательно, что в феврале 1911 г. по хо¬

датайству «Народной редакции» на заседании ЗД ЦК ПСР было решено не

откладывать «более народного сборника, так как иначе самое существова¬

ние редакции делается фикцией, ибо за 8 месяцев вышел всего 1 сборник».

На этом же заседании были намечены следующие приоритеты в издании

литературы: в первую очередь — «Знамя труда», затем — «Социалист-рево¬

люционер», затем «За народ», затем — «Сборник»35.
Анализ финансовых отчетов ЗД ЦК ПСР и партийной типоірафии

подтверждает слова И.И.Фондаминского. До 1911 г. существовали две

основные статьи расходов — боевое дело и литературно-издательская де¬

ятельность, с преобладанием трат по первой статье. С роспуском БО

ПСР в начале 1911 г. траты на издательскую деятельность и транспорт

абсолютно преобладали над всеми остальными, но, впрочем, из-за про¬

грессирующего сокращения общего объема денег в партийной кассе это

ситуацию не меняло36. Так, на июнь, июль, август 1909 г. на литератур¬

но-издательскую деятельность (без транспорта) в смете закладывалось:

на июнь — 2116 руб., а на остальные два месяца — по 1626 руб.37. Уже

в сентябре 1912 г. вся расходная часть бюджета ЗД ЦК ПСР составляла

1243 руб. 78 коп. (3333,35 франка при курсе 1:2,68), в октябре — 5016,63

франка (1871 руб. 87 коп.), в ноябре и декабре (по смете, составленной
А.А.Аргуновым) — соответственно 5000 франков (1865 руб. 67 коп.) и

4500 франков (1679 руб. 10 коп.). Львиная доля этих денег тратилась на

типографию, транспорт, содержание редакций и т.п.37. А в марте 1914 г.

весь месячный бюджет ЗД ЦК ПСР равнялся 1972,20 франка (735 руб.
82	коп.), из которых на легальную газету выделялось 500 руб., а предва¬

рительные расходы на вновь создаваемую БО составили 50 франков, или
18	руб. 65 коп. (впрочем, уже в апреле на БО М.А.Натансон запланиро¬

вал истратить 800 франков плюс еще 100 франков экстренно)39. Харак¬

терно, что на заграничные издания и их транспортировку в Россию в

мартовском бюджете не было предусмотрено ни копейки.
Еще раз подчеркнем, что заграничные эсеровские издания умирали в

1913—1914 гг. от катастрофической нехватки денег. Сравнивая финанси¬

рование издательской деятельности партии за период с 1 января 1908 г.

по 1 января 1909 г. с первой половиной 1914 г., мы видим серьезную

разницу. За календарный год из бюджета ЦК ПСР на издание литерату¬

ры было потрачено 23420 руб., что составляло чуть меньше двух тысяч

руб. в месяц. А в начале 1914 г. М.А.Натансону с трудом удавалось на¬

бирать 500 руб. для покрытия ежемесячного дефицита бюджета легаль¬

ной газеты и еще несколько сотен рублей для выпуска нелегальных

«Знамени труда» и «За народ!». Именно из-за нехватки денег выпуск

последних двух изданий стал весьма нерегулярным. Правда, необходимо

еще раз отметить, что с выходом весной 1912 г. левонароднического ли¬

тературно-политического журнала «Заветы» (подробнее речь о нем пой¬

дет отдельно), а годом позже и легальной эсеровской газеты (а также ле¬

гальных изданий в провинции) эсерам удалось серьезно смягчить пос¬

ледствия угасания нелегальной партийной периодики.
272

Сметы и отчеты кассы ЗД ЦК ПСР за вторую половину 1909 г. дают

ясное представление о попытках установить режим жесткой экономии40.

Тем не менее бюджет имел значительный дефицит. Как это видно из

отчета по кассе ЗД ЦК ПСР с 1 мая 1909 г. по 1 января 1911 г., дефицит

составил 18436 франков, а на его покрытие были использованы деньги

из сумм В.Г.Иванова (3405 руб., или 9057 франков), из сумм Ту (1 тыс.

руб., или 2660 франков) и была взята в долг в двух местах недостающая

до искомой сумма41.
В феврале 1911 г. ЗД ЦК ПСР поставила перед Финансовой комис¬

сией вопрос о возможности «удовлетворить партийные потребности в

размере 8 тыс. франков в месяц (транспорт, издательская деятельность,

террористическая деятельность)», но получила ответ, что Финансовая

комиссия может «закрывать ежемесячно 6,5 тыс. франков». Было приня¬

то решение исходить из данной суммы, сократив «все расходы по всем

функциям» (за — пятеро, один — против, двое воздержались)42.
В отчете Финансовой комиссии на заседании ЗД ЦК ПСР от
15	марта 1911 г. заявлялось, что ежемесячно можно рассчитывать на

6,5 тыс. франков, но «с уничтожением расходов на БО остается еще

(вплоть до постановки новой организации) — 1000 франков. Следова¬

тельно — 7,5 тыс. франков. Для расх[одов] ЦК ассигновано 600 руб. По¬

мощь боевому делу — 1000 франков. Таким образом, для заіраницьі ос¬

тается 5 тыс. франков. Главные статьи расхода: 1) 1500 франков на типо¬

графию; 2) 1500 — на Тр[анспортную] К(омиссию); 3) 1000 франков на

”3н[амя] Тр[уда]м (10 № в год по 7 тыс. экз.), "За народ" (5 тыс. экз.) —

4088 фр., "Земля и Воля" (3 тыс. 8 №) - 2280 фр., "Народное Дело" —

каждый лист 433 фр. 50 с. (3 тыс. экз.) — 18748 фр., Рубановичу —

300 франков, за статьи в Сборнике — 200 фр., Мирол[юбову] — 133 фр.,

уплата долга — 133 фр. Поездка в Россию — 250 фр. в мес., гонорар

сотрудникам "ЗТ" — 100 фр., случайные — 300 фр.»4*.
Неделю спустя на заседании ЗД ЦК ПСР было обнародовано заяв¬

ление редакторов «Знамени труда» Н.И.Ракитникова и Н.Д.Авксентье-

ва об отказе от части своего жалованья (каждый по 25 рублей — итого
50	рублей) и редакции «Народного Сборника», что она в течение 2

месяцев сможет обойтись без секретаря (133 франка в месяц)44. Впро¬

чем, большинство членов ЗД ЦК ПСР (пятеро — за, один — против)

проголосовало против сокращения жалования редакторам «Знамени

труда», «не считая настолько тяжелым финансовое положение дела в

партии...»45. Примечательно, что, как это видно из резолюции ЗД ЦК

ПСР от 15 марта, для того, чтобы закрыть брешь в 400 франков, кото¬

рых не хватало для издательского дела, было решено отменить субсиди¬

рование поездки работника в Россию («достать ему из частных средств»)

и сократить число страниц «Знамени труда» до шестнадцати46. Случа¬

лись и весьма нерациональные (но неизбежные) траты, такие, как, на¬

пример, стеноірафирование заседаний Судебно-Следственной комиссии

по делу Азефа, обошедшееся партийной кассе (согласно отчету Н.И.Ракит¬

никова) в 1703 франка 60 сантимов (640 руб. 45 коп.)47.
Немаловажно, что посылка работников из эмиграции в Россию тор¬

мозилась нехваткой денег. На заседаниях ЗД ЦК ПСР обсуждались дело¬

вые качества таких работников, и после этого решался вопрос или об

отказе финансирования, или о поиске денег из частных средств, или о

том круге задач и масштабе объездов, которые и определяли сумму фи¬

нансирования.
273

Бюджет ЦК ПСР (в руб.)1
с 1.01.1908

по 1.01.1909
с 1.01.1909

по 1.05.19092
с 1 05.1909

но 1.01.1910
с 1.01.1910

по 1.01.191I5
с 1.01.1911

по 1.01.1912
Приход
168521,90
23584,90
[28278],03
36569.133
35844,19
Расход
150688,00
21031,96
71804,154 (общий расход)
—
Источники: Знамя труда. 1909. N9 16. С. 16; N° 17. С. 18; N9 18. С. 16; 1910.

№ 31. С. 30; 1911. № 35. С. 20; 1912. № 42. С. 16; ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 125.

Л. 23, 31.
Примечания:
1.	Остаток с предшествующего времени, начиная с 1 января 1909 г., не учи¬

тывался. Расчет производился при курсе рубля к франку 1:2,65 (в янв. 191 Гг. курс

изменился незначительно — 1:2,66).
2.	Период с 1 января по 1 мая 1909 г. дан по отчетам заграничного уполномо¬

ченного ЦК ПСР и не включает в себя кассу ЦК ПСР, хотя, судя по всему, пред¬

ставленные суммы являлись основными.
3.	«Без специальных целей».
4.	На покрытие дефицита 6956 руб. 99 коп. было взято из «сумм X» —

3405 руб., из «сумм Ту» — 1000 руб., остальные — в долг.
5.	Период с мая 1909 г. по 1 января 1911 г. включает в себя кассу ЗД ЦК ПСР

(ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 125. Л. 23, 31) и не охватывает кассы самого ЦК ПСР,

находившегося в России, которая, впрочем, была значительно меньше.
Как видно из таблицы, бюджет ЦК ПСР в исследуемые годы стреми¬

тельно сокращался. Если за 1908 г. он составлял 168521 руб. 90 коп. (без

БО — 146282 руб. 90 коп.), то за 1909 г. — 51862 руб. 93 коп. (без БО),

за 1910 г. — 36569 руб. 13 коп. (без БО), в 1911 г. — 35844 руб. 19 коп.

На боевое дело в 1908—1911 гг. было затрачено из партийной кассы: в
1908	г. — 22239 руб., а в 1909—1911 гг. — около 65—70 тысяч руб.

(цифра, которой оперировал М.А.Натансон весной 1911 г., была мень¬

ше — 50 тыс. рублей).
Составить бюджеты ЦК за 1912, 1913 и 1914 годы не удалось из-за

отсутствия всех данных. Но наличие смет и отчетов кассы ЗД ЦК на

отдельные месяцы свидетельствует об умирании партийной кассы. Так,

например, за период с 23 сентября по 23 ноября 1912 г. было израсходо¬

вано 4734 руб. 26 коп., а всего получено 5575 руб. 54 коп., из которых

2528 руб. 30 коп. от Б.H., 1132 руб. 07 коп. от И.И.Фондаминского, 1700

руб. — «из Москвы», остальные мелкие пожертвования от отдельных за¬

граничных эсеров и для легальной газеты из Самары — 49 рублей. Необ¬

ходимо отметить, что часть пожертвований являлись целевыми, так, на¬

пример, деньги Фондаминского предназначались некоему Шуре и

Н.Д.Авксентьеву, как можно понять из документа, на какие-то специ¬

альные цели.
По отчету кассы ЗД ЦК ПСР за сентябрь 1912 г., составленному
А.А.Аргуновым, видно, что весь приход (3500 франков) был получен

«через Б.Н.» (Моисеенко или Лебедева). Из этой суммы на типографию

было истрачено 940 франков, на издание «La Tribune Russe» — 700 фр.,

на выплату гонораров авторам в «Знамени труда» — 67 фр., Транспорт¬

ной комиссии — 1500 фр., оказано «содействие товарищам» — на 120

франков, на мелкие расходы и почтовую переписку потрачено 635 фран¬

ков (итого 3333 франка)48. В октябре 1912 г. вся приходная часть бюдже¬

та ЗД ЦК ПСР кроме остатка от предыдущего месяца состояла из сумм,

поступивших «через Б.H.», М.А.Натансона и И.И.Фондаминского. Вся
274

сумма в 5016 франков 65 сантимов (осталось на следующий месяц лишь
2	сантима) была потрачена на следующие цели: редакции «ЗТ» — 552

франка, партийный архив — 60 фр., Б.Н.Лебедеву — 75 фр., Ф.В.Волхов-

скому — 200 фр., Билит — 133 фр., «La Tribune Russe» — 680 фр., взнос

в МСБ — 700 фр., на зарплату типографским рабочим, покупку бумаги

и т.д. — 1418 фр., Транспортной комиссии — 1071 франк 65 сантимов,

на почтовые расходы — 7 франков, на помощь товарищам — 120 фран¬

ков49.
Сметы на ноябрь и декабрь 1912 г. предусматривали израсходовать
5	тыс. и 4,5 тыс. франков соответственно. Расходы по всем позициям

(кроме типоірафии) на оба месяца были запланированы одинаковые: ре¬

дакции «ЗТ» (Н.Д.Авксентьеву и Н.И.Ракитникову — 660 фр., Ф.В.Вол-

ховскому — 200 фр., на почтовые расходы и гонорары — 150 фр.) —

1010 франков, Архиву — 60 фр., Б.Н.Лебедеву — 75 фр., Билиту —

133 фр., «La Tribune Russe» — 600 фр., помощь товарищам — 300 фр.,

Транспортной комиссии — 1200 фр., почтовые расходы — 100 фр., а

также зарезервированы суммы на непредвиденные расходы в 122 и

222 франка50.
Катастрофическим положение центрального партийного бюджета

становится к концу 1913 г. — началу 1914 г. За февраль 1914 г. в кассу

ЦК поступило всего лишь 448 руб. 07 коп., а за март — 744 руб. 22 коп.

В то время как на поддержку легальной газеты в Петербурге ежемесячно

требовалось около 500 руб., в декабре 1913 г. на это было выделено всего

335 рублей. В письме к И.И.Фондаминскому М.А.Натансон 28 января

1914 г. говорил о необходимости провести собрание руководителей пар¬

тии, чтобы решить, «что делать при таком отчаянном положении дела».

Натансон констатировал: «Приходится решать самые тяжелые вопросы.

Целый ряд крайне нужных и дорогих товарищей] останутся без сантима

(Н.И.Ракитников, Н.Дм.Авксентьев, Рубанович и другие). Как издавать

Центральный орган? Как поддерживать "Мысль"? Без нашей поддержки

она не может существовать... Пишу повсюду, что если не будут поддер¬

живать (хоть мелкими взносами), то газета погибнет... Я крайне удручен

судьбой и дела и товарищей. Они сразу попадают в безвыходное положе¬

ние; нужно придумать хоть что-то на переходный период»51.
Из писем М.А.Натансона видны и источники финансирования кассы

ЗД ЦК ПСР. Так, в январе 1914 г. поступило пожертвований на 225

франков и 400 франков от немецкого с.-д. Меринга — «в честь Бабуш¬

ки» (конечно, это не шло в сравнение с временами революции, когда, по

свидетельству М.А.Натансона, он получил от Бебеля 10 тыс. марок52).

Делались попытки «получить наследство» (возможно, Б.В.Бартольда), но

они провалились. С 15 февраля по 1 марта 1914 г. было получено: из

Лозанны (на народную литературу) — 39 франков, от Б.В.Бартольда —

850 фр., из САСШ (на народную газету) — 150 франков. Эти деньги

были израсходованы только по двум статьям — А.А.Аргунову (Транс¬

портная комиссия) — 1000 фр. и 30 франков было дано в долг Б.В.Бар-

тольду53.
Любопытно, что последний, занимая у ЗД ЦК ПСР себе на жизнь,

делал все, чтобы спасти ее бюджет. По словам М.А.Натансона, в конце

февраля 1914 г. Б.В.Бартольд помимо 850 франков обещал в феврале еще
1	тыс. франков (но не сумел дать), к середине марта должен был дать

около 4 или 5 тыс. франков, в конце марта должен был получить

1000 рублей (один из петербургских банков пересылал ему такую сумму,
275

хотя, насколько часто, неизвестно), а также «большую сумму» Б.В.Бар¬

тольд должен был получить в апреле54.
Мартовский бюджет был весьма красноречив: на легальную газету от

«крестьянских работников» поступило 532 франка, от «Михайловой» —

25 фр., от «Зо» — 5 фр., от «Jly» — 60 фр., через И.А.Рубановича от МСБ

для «Красного Креста» — 50 фр., от А.А.Аргунова — 50 фр., в «счет

долга Бартольду» — 1000 франков. Итого, закрыв еще дефицит в 232

франка, набрали 1972 франка 20 сантимов (741 руб. 42 коп.)55.
Столь тяжелое финансовое положение кассы ЗД ЦК ПСР в это

время объясняется (помимо общих причин, характерных для всего ис¬

следуемого периода), на наш взгляд, следующим. На центральные орга¬

ны партии к 1913—1914 гг. смотрели как на явление временное, ожидая,

что они будут неминуемо переизбраны и реорганизованы на ближайшей

партийной конференции, где тон будут задавать окрепшие местные орга¬

низации. Авторитет ЗД и ЦК был серьезно подорван предшествующими

событиями. Этим и объясняется странность ситуации: партийные орга¬

низации и партийная работа в России оживали и росли, а партийный

центр хирел и умирал.
Примечания
1	МИСИ. Архив ПСР. 152.
2	Там же.
3	Там же.
4	Там же.
5	Там же.
6	Там же.
7	Там же.
8	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 28.
9	МИСИ. Архив ПСР. 152.
10	Там же.
11	Там же.
12	Там же.
13	Там же.
14	Летучий листок. Изд. Парижской группы содействия ПСР. 1908. 16 января.

№ 2.
15	Протоколы... С. 60.
16	Там же.
17	Протоколы... С. 58.
18	Там же. С. 14—15.
19	Там же. С. 16.
20	ГАРФ. Ф. 1833. Оп. 1. Д. 41. Л. 4.
21	Там же. Л. 6.
22	Источник: Современник. Издание Закавказского областного комитета ПСР.

1909. № 3. С. 16.
23	Протоколы... С. 70.
24	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 123. Л. 2-25.
25	Там же. Д. 126. Л. 37-38.
26	Там же. Д. 86. Л. 103—104.
27	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 96. Л. 24, 27, 30-32; Д. 123. Л. 2, 3, 6-7, 9,

12, 25; Д. 86. Л. 122, 125, 131, 134.
28	Там же. Д. 126. Л. 122.
29	Там же. Д. 125. Л. 24, 30.
276

30	Какие казусы порой возникали при обращении за деньгами к «сочувствую¬

щим», хорошо видно из рассказа В.Н.Фигнер. По ее словам, Е.Ф.Азеф об¬

ратился в 1907 г. к подобному «сочувствующему» инженеру, сыну крупного

сахарозаводчика, с просьбой дать денег для постройки аэроплана. Е.Ф.Азеф

вынужден был посвятить его в детали этого секретного плана, показывал

чертежи и за все это получил от инженера «смехотворную сумму в 500 фран¬

ков». В.Н.Фигнер вспоминала: «Передавая мне подробности свидания, Азеф

имел такой сконфуженный вид, что мне оставалось только молчать» (Фиг¬

нер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6-ти томах. Т. 3. М., 1929. С. 175—176). По

свидетельству Гольдина, на побег в 1911 г. из Иркутской тюремной больни¬

цы М.Школьник «все либералы и даже считавшие себя революционерами не

хотели дать ни копейки в распоряжение организаторов побега» (Гольдин.

Побег Марии Школьник // Каторга и ссылка. 1921. N9 2. С. 50).
31	Вишняк М.В. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб.—Дюс¬

сельдорф, 1993. С. 31—32.
32	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 125. Л. 29.
33	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 2. Д. 118. Л. 1.
34	Там же. Л. 33а.
35	МИСИ. Архив ПСР. 154.
36	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 33, 44, 44 об., 45, 46, 62; Д. 125. Л. 13;

Д. 126. Л. 11-14.
37	Там же. Д. 124. Л. 33.
38	Там же. Д. 126. Л. 11-14.
39	Там же. Л. 25, 27, 29.
40	Там же. Д. 124. Л. 33, 34; Д. 125. Л. 13.
41	Там же. Д. 125. Л. 23, 31.
42	МИСИ. Архив ЦК ПСР. 154.
43	Там же.
44	Там же.
45	Там же.
46	Там же.
47	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 64-65.
48	Там же. Д. 126. Л. 13.
49	Там же. Л. 12.
50	Там же. Л. 11, 14.
51	Там же. Л. 16—27.
52	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 2.
53	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 126. Л. 16-16 об., 18, 21.
54	Там же. Л. 20.
55	Там же. Л. 25—27.

Глава II

ТАКТИКА ПАРТИИ
§ 1. ТАКТИЧЕСКАЯ ЛИНИЯ ПАРТИИ

И ВОЕННЫЕ ВОССТАНИЯ

(3 июня 1907 г. — август 1908 г.)
Еще в феврале 1907 г. на II съезде ПСР была выработана тактическая

линия партии на случай роспуска II Государственной Думы. Резолюция

съезда обязывала эсеровских депутатов отказываться от сложения своих

полномочий, «осуществлять их вопреки узурпаторскому правительству,

призвав население и армию к активной поддержке»1. Партия же должна

была сделать все возможное для такой поддержки и нанесения ряда тер¬

рористических ударов «по правительству». Предполагалось выработать и

осуществить совместно со всеми «революционными силами страны»

общий план действий в «момент общего выступления»2.
Уже после II съезда партии было издано «Письмо Центрального ко¬

митета № 1», где говорилось, что «единственно достойным ответом на

него (посягательство правительства на II Думу. — K.M.) может быть во¬

оруженное восстание»3. В партийной прессе раздавались призывы к во¬

оружению крестьян и подготовке к выступлению, сигналом для которого

должен был послужить роспуск Думы. Крестьянам рекомендовалось

уничтожать телеграфное и железнодорожное сообщение, штурмовать

уездные города, смещать начальство, захватывать арсеналы и «казну»,

создавать народное войско и соединяться с крестьянами других губерний

для борьбы за «Учредительное собрание»4.
Размышляя о возможной судьбе II Думы весной 1907 г., В.М.Чернов

писал: «Никто не знает, сколько времени просуществует дума и востор¬

жествует она или катастрофически рухнет. Вся ее тактика, вся тактика

нашей думской фракции, вся наша внедумская тактика должна, однако,

быть приноровлена к тому, чтобы теоретическую возможность победы —

мала эта возможность или велика — превратить в реальность. А если не¬

удача? А если неудача, то пусть это будет почетная неудача — гибель с

честью. После таких почетных поражений движение всегда возрождает¬

ся, как Феникс из пепла, с новыми силами, с новыми шансами на

успех»5.
Впрочем, в руководстве партии накануне разгона II Думы не было

единства в вопросе о том, на что нацеливать партийные организации —

то ли на то, что день разгона Думы необходимо считать днем начала вос¬

стания, то ли на то, что они должны дать отпор действиям власти, сооб¬

разуясь с состоянием дел на местах. Как это явствует из протоколов за¬

седания ЦК ПСР, состоявшегося 1 июня 1907 г. (судя по всему, с учас¬

тием членов Организационного и Военного бюро), сторонники обеих

этих позиций приводили весомые аргументы в их защиту. Н.И.Ракитни¬

ков считал, что если «депутаты не складывают полномочий, то они
278

должны объявить гражданскую войну», и соглашался с высказанной в

печати позицией Е.К.Брешко-Брешковской, призывая: «День разгона да

будет днем восстания, если же говорить, готовьтесь, ждите призыва, это

все равно, что отрицательное решение». Ему возражал другой участник

заседания (некий «Олег»), заявлявший, что в Южной области резолю¬

цию II съезда «толкуют так: ЦК даст лозунг, если будут подходящие объ¬

ективные данные, поэтому раньше Совет партии и опрос местного насе¬

ления», и ведут агитацию в духе того, что «было бы очень хорошо в слу¬

чае разгона восстать, но организованно и всем вместе». Ему вторил дру¬

гой оратор: «И депутатов нельзя обязательно заставлять образовать вре¬

менное правительство и нельзя обязать звать к восстанию».
С Н.И.Ракитниковым соглашался другой участник заседания («Раз¬

гон должен быть принят за лозунг (прошлая агитация скажется)»), а

также Е.К.Брешко-Брешковская, заявлявшая: «Нужно авторитетно тре¬

бовать восстания. У нас нет средств оповестить и организовать, иначе

как заранее пропагандируя идею восстания с разгоном. Ведь восстания

все равно будут, и лозунг у нас пока один. Достаточно, чтобы одна об¬

ласть была готова. И мы ничего не теряем». Им возражали: «ЦК никогда

не говорил, что разгон должен быть днем восстания», а также приводили

оценки местных Зсеров из разных мест России: «Казанская губерния —

пониженное настроение; Вятская — все разбито и можно ждать только

поддержки; Нижегородская — настроение пестрое, к Думе относятся без

надежд и только местами, а не в общем. Саратовская губерния — места¬

ми сильно возбуждена (а где были выступления — подавлены), оружия

нет (10 винтовок!). Крестьяне говорят: мы выступим, если другие начнут

(войска или ж.-д забастовка), без этого и самые возбужденные места не

выступят. Воронеж (Острогожский уезд) там, где были, теперь подавле¬

но, в новых местах поднимутся, если [поднимутся] в других местах. Се¬

верный Кавказ сильно стремится к организации и поддержит других.

Курская губерния — есть гнезда, но ждут забастовки. Чернигов (Хвост,

уезд) единственное место, где готовы выступить (надо оружие). Из Кур¬

ска (если партия позовет, пойдем). Рязанская губерния — глухо. Север¬

ная область — ничего не ждут. При таких условиях, не сговорившись с

другими партиями и со своими, нельзя звать к восстанию». Говорилось

также и о том, что «железнодорожный союз разбит, когда он сорганизу¬

ется — неизвестно», а военные организации хотя и растут, «но нет ни

одного места, где мы могли бы ручаться за восстание», к тому же «ру¬

чаться за доставку оружия нельзя, только само население его может

взять при помощи военных».
Предложение о начале восстания сразу после разгона Думы получило

в свою поддержку только два голоса (один из них член ЦК). Другое мне¬

ние (очевидно, оно и победило) звучало так: «ЦК не считает в настоя¬

щий момент возможным объявлять разгон лозунгом к восстанию, но

приглашает все организации и массы ответить на разгон активно, по¬

стольку — поскольку это кажется возможным»6.
На этом же заседании обсуждалось и содержание воззвания, которое

должно было быть подписано депутатами партийной фракции в случае

разгона II Думы. Но после роспуска II Думы, по замечанию А.И.Спири-

довича, ПСР, «несмотря на всю свою предварительную агитацию и угро¬

зы, касающиеся роспуска Думы, по совершении его особенно активных

действий не проявила»7. Думская фракция эсеров выпустила обращение,

где указывалось, что «организованному насилию эксплуататоров и двор¬

цовой дворни должна быть противопоставлена организованная сила тру¬
279

дового народа»8. Весьма любопытно, что на заседании ЦК ПСР 10 июня

1907 г. было принято решение вызвать на следующее его заседание депу-

татов-эсеров и «повести переговоры об предложенном группой тексте

воззвания. В настоящем виде этого текста ЦК считает его абсолютно не¬

приемлемым»9. В прокламации ЦК ПСР от 3-го июня заявлялось, что

каждый гражданин должен оказать сопротивление «правительству госу¬

дарственного переворота», и содержался призыв готовиться к «надвигаю¬

щейся всеобщей забастовке»10. На заседании ЦК ПСР 10 июня 1907 г.
В.М.Чернов сделал доклад «О современном моменте», который должен

был лечь в основу взглядов ЦК, развиваемых в ЦО партии. В тезисной

форме в докладе В.М.Чернова заявлялось: «Партия считает, что опыт

двух Дум достаточен для народа, чтобы для дальнейшего признать толь¬

ко путь непосредственной революционной борьбы. Тактика должна быть

наиболее острая и боевая. Взгляд на частичные выступления: настоящий

момент — эпоха напряженной, острой борьбы, и "копить силы" — уже

не время. Местные движения, возникшие самопроизвольно, должны

быть поддержаны и усилены. Таким образом, и частичные выступления

в общей экономии являются положительными. Террор — с самого верха

и до самого низу. Бойкот решен, но формы бойкота не предрешаются.

Совет решит». Большинством голосов было также решено «взгляд ЦК на

участие в III Думе развивать, другие взгляды на этот счет тоже допусти¬

мы»11. На заседании ЦК ПСР 10 июня 1907 г. при рассмотрении вопро¬

са «о единичных выступлениях» было решено «по поводу крестьянских и

военных: ЦК не считает возможным удерживать в настоящее время

массы от частичных выступлений»12.
В.Н.Фигнер, вспоминая настроения в партии осенью 1907 г., свиде¬

тельствовала об отсутствии разговоров о том, что «революция поражена

насмерть». Но вместе с тем она заключала: «Итак, революционные пар¬

тии продолжали бороться, бороться, как могли; массовый отход партий¬

ных людей на запад, в эмиграцию, еще не имел места; но распыленное

движение уже не завоевывало, а теряло»13.
Но развитие событий не по тому сценарию, который предусматри¬

вался эсерами, заставило их переоценить создавшуюся в стране общест¬

венно-политическую ситуацию и пытаться приспособить к ней свою

тактику. В июле 1907 г. состоялся III Совет партии, оценивший измене¬

ние общественно-политической ситуации в стране и принявший ряд

тактических резолюций, ставших законом для партийных комитетов всех

уровней. Любопытно, что решение о созыве III Совета партии было при¬

нято еще до «третьеиюньского переворота» на заседании ЦК ПСР
1	июня 1907 года14. В высшей степени интересна оценка ситуации

М.А.Натансоном на III Совете партии: «Революция стала у стены, а пар¬

тия с.-р. попала в невозможное положение. Социальные причины раско¬

лоли борющиеся силы. Правительство одержало верх. Отступили либера¬

лы, отступили правые народники и с.-д. Вера в возможность ближайше¬

го развития слабнет, революция падает. Для с.-д. это все равно: они не

ждут в ближайшем чего-либо особого. Для нас роковое: мужики без

земли жить не могут; и если революция не даст земли — то они будут

добиваться этого другими способами: арендой, покупкой и т.д. С этой

точки зрения очень важен вопрос о судьбе революции и крестьян. На

широкие выступления интеллигенции и рабочих рассчитывать нельзя.

Можно ли ждать широкого выступления народа "за Землю и Волю"? И

есть ли аграрный террор средство народного восстания?»15
280

Нацеленность на активные действия видна уже из перечня вопросов,

которые предлагалось осветить «областникам» в своих докладах на
III	Совете партии. Руководство партии интересовало наличие оружия в

организациях и возможность добыть его в момент восстания; наличие

боевых дружин, проводящих «милиционное обучение масс»; способность

руководства со стороны партийных организаций «массовыми выступле¬

ниями» (по прежнему опыту, если он имелся); степень готовности масс

«к выступлениям активного характера (экономическая почва для забас¬

товок, факты экономического и мелкого политического террора, единич¬

ные бунты и т.д.)»; реакция населения на деятельность II Думы и ее рос¬

пуск, а также на «аграрные мероприятия правительства»16.
Весьма характерно, что на III Совете партии представители Южной,

Донской, Северо-Кавказской, Украинской (один из двух делегатов), Се-

веро-Западной, Уральской областей и Москвы направили в секретариат

Совета записку с предложением поручить ЦК ПСР «совместно с Укр.

Обл. Комитетом обследовать настроение крестьян Украинской области в

местах наиболее революционно настроенных и проверить возможность

выступления масс в ближайшем будущем»17.
Резолюции III Совета партии оценивали современный момент как

момент «организационного собирания сил и усиления боевой тактики».

Под «собиранием сил» понималось, с одной стороны, укрепление пар¬

тийных организаций, пострадавших от репрессий, с другой — организа¬

ция масс для немедленной активной борьбы. Для этого рекомендовалось

усилить свое влияние в рабочем движении, особенно в тех рабочих со¬

юзах, от которых зависело «функционирование путей сообщения (ж-д,

почтово-телеграфные, судоходные, морская ,,peгиcτpaция,, и т.п.)».
Вопрос об отношении к выборам в III Думу вызвал в эсеровской

среде разногласия. Интересно обращение 14-ти эсеров, находившихся в

Бутырской тюрьме, к III Совету партии, где они требовали вынести ре¬

шение вопроса об отношении к выборам в III Думу на обсуждение всех

членов партии по организациям, а результаты представить III съезду

ПСР. Они считали невозможным решать этот вопрос на Совете партии,

как это однажды делалось ранее. Они заявляли: «Но для ПСР вопрос о

выборах или бойкоте на этот раз явится серьезным испытанием ее проч¬

ности: два тактических течения, определившиеся в партии, — здесь не¬

избежно столкнутся с особой энергией»18. Центральное бюро Волжской

Судоходной организации представило III Совету партии резолюцию, где

заявлялось о необходимости принять участие в выборах в III Думу, но с

оговоркой, что центр тяжести «должен быть направлен не на самую

Думу, а на период избирательной борьбы»19.
Наличие подобных настроений заставило ЦК ПСР (на заседании
10	июня 1907 г.) в резолюции «О бойкоте III Думы» использовать фор¬

мулировку весьма сдержанную: «Партия не выставляет партийных кан¬

дидатов»20. Но настроения большинства членов III Совета склонялись к

бойкоту Думы. Резолюция III Совета партии «О бойкоте Государствен¬

ной Думы» подробно объясняла причины отказа от участия в Думе. При

принятии такого решения эсеры исходили из того, что переворот отнял

у народа даже ту часть политических прав, которой он обладал; опыт

первых двух Дум развеял конституционные иллюзии; былые надежды на

Думу сменились разочарованием; невозможность превращения Думы в

организующий центр народного восстания; неизбежность черносотенно¬

го характера III Думы; придание Думой легитимности произволу режи¬

ма; усиление финансового и международного положения правительства;
281

готовность передовых слоев города и деревни к восприятию идеи бойко¬

та и возможность увлечь за собой значительную часть трудящихся масс;

бойкот выборов в Думу может гораздо сильнее революционизировать

массы, чем участие в них; лишь бойкот наиболее сильный и внушитель¬

ный ответ на государственный переворот 3-го июня; идти в Думу было

бы логично только для тех, кто утратил веру в революцию, и потому

отказ от бойкота выборов в Думу партия расценивает как пассивность и

бездействие.
III	Советом партии было принято решение принять активное участие

в предвыборной агитации с пропагандой идеи бойкота как выборов, так

и самой Думы. Им было категорически запрещено выставлять свои кан¬

дидатуры всем членам партии и рекомендовано воздержаться при агита¬

ции от каких-либо насильственных действий, чтобы не вызвать озлобле¬

ния у той части населения, которая решила участвовать в выборах.

Путем агитации и общественного давления рекомендовалось склонить

левых уполномоченных, выборщиков, а затем и левых депутатов демон¬

стративно прекратить свое участие в выборах и в самой Думе.
Любопытно, что на заседании ЦК ПСР 30 августа 1907 г. рассматри¬

валось предложение разослать на места «примерный приговор для сель¬

ских сходов по поводу отношения к III Думе», которое было отклонено

из-за того, что сходы собирались обычно уже в первых числах сентяб¬

ря21. На заседании ЦК ПСР 30 сентября 1907 г. было принято решение

«относительно выборщиков с.-р.», суть которого сводилась к извещению

местных организаций, что «ни один с.-р. не имеет права проходить в

Думу. В случае ослушания такие лица будут исключены из партии»22.
Тем не менее выборы в Думу состоялись, и в последующее время

эсеры в своей агитационной литературе пытались объяснить народу его

ошибку. Так, Нижегородский губком ПСР в своей листовке, выпущен¬

ной в январе 1908 г., обращаясь к рабочим и трудовому крестьянству,

заявлял: «Вы сделали великую ошибку, приняв участие в выборах», и

предлагал принимать приговоры на сходах об отказе считать депутатов

своими представителями и уходе из Думы левых депутатов. Листовка

звала объединяться «в крепкие дружные организации ПСР для подготов¬

ки вооруженного восстания за Землю и Волю»23. Оценивая III Государ¬

ственную Думу, группа томских эсеров в своей газете в марте 1910 г.

писала: «Чуждая действительной деятельности в решении вопросов, вы¬

двинутых жизнью, она барахтается, как увязший в болоте, не получая ни

помощи, ни сожаления от ушедшего в себя народа, и ее предсмертная

агония будет продолжаться до тех пор, пока вторая революция не отбро¬

сит ее, как старую рухлядь, облив известкой, дабы не распространялась

зараза от бывшего когда-то парламента»24. Еще более красочно Думу ха¬

рактеризовали в органе Организаций Таврического союза ПСР в ноябре
1909	г.: «По своему составу она — неправильная, по своему духу она —

царская и господская; по своим делам — разбойничья дума»25.
Особо нужно отметить, что собравшиеся на III Совете партии пред¬

ставители областных организаций были единодушны в принятии основ¬

ных положений тактики партии, что объяснялось тем, что подавляющее

большинство местных партийных работников были в общем-то едины в

оценке общественно-политической ситуации в стране. Это подтверждает

и ряд резолюций областных съездов партийных организаций. Так, на¬

пример, все резолюции съезда крестьянских работников Нижегородской

губернии, проходившего в июне 1907 г., содержали те же принципиаль¬

ные выводы и тактические решения, что и состоявшийся позже Совет
282

партии. Диссонансом, правда, прозвучала резолюция по аграрному тер¬

рору, давным-давно принципиально отвергнутому руководством партии.

Съезд крестьянских работников отметил, что и «в крестьянстве и среди

партийных работников есть сильное течение в пользу применения аграр¬

ного террора», и предлагал рассмотреть этот вопрос на ближайшем Со¬

вете партии26.
Эсеры оценивали государственный переворот 3 июня как завершение

длительного процесса ликвидации вынужденных уступок общественному

движению, сделанных в 1905—1907 гг., который начался сразу же после

объявления Манифеста 17 октября и протекал на фоне «конституцион¬

ной внешности, достаточно яркой, чтобы держать в ожидании лучшего

народ и общество, и достаточно поверхностной, чтобы не мешать прави¬

тельству расправляться с нами по всей своей вольной волюшке»27.
Но именно такое положение, как утверждал В.М.Чернов, являвший¬

ся, судя по всему, автором статьи по тактике в первом номере «Знамени

труда», было «особенно неудобно для нашей партии, партии непосредст¬

венно революционного действия по преимуществу»2^. По его логике, для

партии эсеров наиболее полезной являлась бы «эпоха широких свобод»,

позволяющая ей максимально расширить сферу своего воздействия на

массы, несмотря на «относительную малочисленность» интеллигентных

работников, значительно меньшую, чем у социал-демократов, прямых

конкурентов эсеров. Но, как отмечал В.М.Чернов, периоды откровенной

реакции «полезны для нас с другой стороны, т.к. они развязывают нам

руки, как революционерам, как людям действия, и создают огромную

сочувственную среду для наших систематических вооруженных действий

против правительственного защитного и боевого механизма власти»29.
В.М.Чернов приходил к парадоксальному заключению, что эпохи

«промежуточные, эпохи конституционной внешности» наиболее тяжелы

для эсеровской партии, т.к. соединяют в себе все неудобства эпох реак¬

ционных и относительно свободных, не имея их удобств. Он писал:

«Велики были наши потери за это время, трудно наше положение. Пар¬

тия выдержала поистине тяжелое испытание», т.к. именно в такие «кри¬

тические для партий эпохи в них сказываются всего сильнее центробеж¬

ные течения». Закономерен вывод В.М.Чернова — «эра настоящей на¬

родной революции начинается именно только теперь». Он весьма опти¬

мистично оценивал положение партии, которая несмотря на полицей¬

ские репрессии и роспуск II Думы «обладает, сравнительно с прежним

(предреволюционным периодом. — K.M.), силами неизмеримо больши¬

ми». Заканчивалась статья весьма воинственно: «Положение выясни¬

лось — и мы приветствуем эту ясность положения! Новая эра беспощад¬

ной борьбы началась, — распределяйтесь между двумя воюющими лаге¬

рями! Нет места между ними посредникам, парламентерам и маклерам!

И трудящийся класс может сказать теперь: кто не за нас, тот против

нас»3^.
В этом же номере ЦО партии в статье с многозначительным назва¬

нием «Что же теперь?» формулировалась основная задача партийной так¬

тики в новом периоде развития страны, периода «борьбы всеми средства¬

ми, борьбы по всей линии, борьбы с напряжением всех наших сил»31. В

этой борьбе значительную роль призван был сыграть террор, бьющий по

столпам власти, не останавливающийся и перед ударом по царю. Роль

террора в этой концепции хорошо передает народная пословица, приве¬

денная в статье: «Руби столбы — легче и заборы повалятся». Но, уповая

на террор, автор статьи, отметив, что террор для эсеров всегда был свя¬
283

зан с массовым движением, констатировал, что основным оружием этого

движения остается всеобщая забастовка. Рост самосознания пролетариа¬

та достиг такого уровня, что в данный момент стратегическую важность

приобретают профессиональные союзы. Как путь к всеобщей забастовке

лежит через этапы частных, так и путь «к возрождению славных времен

Советов рабочих депутатов проходит через этап роста и федерирования

между собой в одно целое профессиональных союзов»32.
Помимо руководства сельскохозяйственными стачками и проведения

бойкота выборов в Думу, важное значение придавалось и т.н. «военным

восстаниям», т.к. «всероссийское восстание не вспыхнет когда-нибудь

вдруг повсеместно... в него разрастется какое-нибудь удачное местное

движение», роль детонатора которого может сыграть выступление солдат

какого-либо военного гарнизона. В.М^Чернов призывал при назревании

крупного восстания, хотя бы и местного характера, — «дерзать». Оття¬

гивать с военным восстанием до «мифического всероссийского офицер¬

ско-солдатского заговора для одновременного военного восстания», по

словам автора статьи, «было бы чистейшей утопией и подготовкой... все¬

российского военного провала»33. Вывод автора гласил: «перед нами не

только эпоха надвигающегося террора, не только эпоха надвигающихся

военных движений, но и эпоха надвигающихся местных массовых стачек

и аграрных волнений»34.
Тактические задачи партии, утвержденные III Советом партии, наи¬

более развернуто были изложены в двух статьях Н.И.Ракитникова, об¬

щепризнанного эксперта по аграрно-крестьянскому вопросу. По его

мнению, работа партии в деревне делится на два блока задач — созида¬

тельных и разрушительных. В первом блоке задач партия должна углу¬

бить и расширить свое идейное воздействие на крестьянство, используя

печать и устную агитацию, устраивая всевозможные собрания, конфе¬

ренции, съезды, консультации и т.п. Необходимо привлечь крестьян к

выработке конкретных норм и расчетов проведения эсеровской социали¬

зации земли вплоть до составления примерного плана проведения ре¬

формы в данной местности, ибо только таким образом партия «выкует

из крестьянства несокрушимую армию борцов за землю и волю, за соци¬

ализм и свободу»35. Помимо этого необходимо вести агитацию за пере¬

смотр и усовершенствование общинных порядков, за регулярное прове¬

дение справедливых переделов как способа уничтожения мотивов для

выделения из общины. Особое внимание рекомендовалось обратить на

недопущение выделов из общины и выработку на крестьянских съездах

мер борьбы для предотвращения покупок крестьянами частновладельчес¬

кой, казенной и удельной земли и их аренды.
Для претворения в жизнь решений крестьянских съездов Н.И.Ракит¬

ников считал необходимым создавать беспартийную «широкую и креп¬

кую организацию крестьянства», «скелетом и душой» которой должна

быть эсеровская организация. Эта крестьянская организация должна

была бороться за насущные экономические интересы крестьян, имея

главным своим лозунгом борьбу «за всю землю и всю волю». Для выпол¬

нения этой грандиозной, по замечанию самого Ракитникова, задачи

было необходимо следующее: а) создание в провинции сети местных

бюро из партийных лиц для содействия местным крестьянским съездам

и развитию кооперации в деревне; б) создание при ЦК ПСР Централь¬

ного бюро с аналогичными функциями для объединения и руководства

всей партийной работой в крестьянстве; в) издание легальной газеты и

брошюр для обслуживания крестьянского движения36.
284

Но основной задачей партии в деревне считалась ее борьба с сущест¬

вующим строем. Об этом очень определенно высказался Н.И.Ракитни¬

ков во второй своей статье, где он писал: «Неизбежность переворота для

проведения в жизнь нашей аграрной программы определяет и основной

характер наших организаций вообще и деревенских в частности: это

прежде всего организации для переворота»37.
Впрочем, Н.И.Ракитников отмечал, что «даже в рядах партии» разда¬

ются голоса о прекращении бланкистской тактики в деревне, необходи¬

мости роспуска боевых дружин и переключения на чисто организацион¬

ную работу. Он указал, что, не отрицая идею вооруженного восстания в

принципе, они отрицают ее как реальную задачу партии в данный мо¬

мент, оставляя этой идее роль словесного украшения, какой является

идея революции у немецкой социал-демократии. Отвергая такую пози¬

цию, как и позицию более многочисленных сторонников дальнейшего

расширения «боевой» тактики и круга ее объектов, Н.И.Ракитников за¬

ключал: «...партия должна отвергнуть пересмотр тактики и в смысле от¬

каза от вооруженного восстания, и в смысле беспредельного развития

"боевизма". Партия должна остаться при прежней своей позиции»38.
По мнению Н.И.Ракитникова, «она должна усиленно готовиться к

вооруженному восстанию», для чего, ведя усиленную агитацию, вскры¬

вать смысл государственного переворота и жалкую роль Думы, заражать

«массы страстным стремлением к самовооружению». Не объявляя вос¬

стания «сейчас же», партия должна быть готова, чтобы вмешаться во

всякое стихийно возникающее народное выступление для внесения в

него планомерности и организованности. Необходимо привлечь крес¬

тьян к подготовительной работе по поддержке восстания в своих мест¬

ностях и хотя бы части войска, а также заранее обсуждать на собраниях

и съездах задачи «созидательной деятельности, строящей новые земель¬

ные порядки и народное управление, и задачи военные»39. Для выполне¬

ния последних партийные организации должны заранее собрать все све¬

дения, необходимые для успеха такого выступления (количество и место

расположения войск, склады оружия и боеприпасов, планы телефонных

и телеграфных линий и т.п.), а кроме того, имея заранее составленный

план восстания и руководя им, должны помнить о необходимости его

атакующего, опережающего врага характера.
Кроме этого боевая тактика в деревне подразумевала создание парти¬

занских отрядов или боевых дружин двух типов. Одни из них, состоящие

из крестьян-земледельцев, ведут обычную жизнь и мобилизуются лишь

для ведения боевых действий. Другие ведут непрерывную войну с прави¬

тельственными силами, в том числе и совершая террористические акты.

Оба эти типа должны находиться под строгим контролем партийной ор¬

ганизации, причем оговаривалось, что санкцию на их деятельность могут

давать областные съезды партии, а подчиняются они непосредственно (в

зависимости от степени важности выполняемых задач) партийной орга¬

низации того или иного уровня, вплоть до обкома. Примечателен вывод

Ракитникова — «пренебречь этими задачами значило бы отказаться от

нашей социально-революционной сущности»40.
Резолюция III Совета партии отмечала также, что «наряду с терро¬

ристической борьбой... наибольшее дезорганизующее влияние на прави¬

тельство и развязывающее влияние на революционную энергию масс

оказывают движения в войсках». Заключительная часть резолюции по

военной работе носила директивный характер и имела в дальнейшем се¬

рьезные практические последствия: «Усиление в этой области организо¬
285

ванной и сосредоточенной в важнейших стратегических пунктах работы

не должно отступать и перед частичными боевыми выступлениями, в тех

случаях, где обостренное настроение солдат угрожает стихийным волне¬

нием и где внесение в него организованности и выработанного плана

дает серьезные шансы для хотя бы местного и временного, но широкого

успеха»41.
Как же эти резолюции выполнялись эсерами на практике? Прежде

всего нужно отметить, что подавляющее большинство эсеров не воспри¬

нимало «третьеиюньский переворот» как окончание революции, а видело

в нем атаку власти на ее завоевания. В течение нескольких месяцев

после 3 июня господствующим настроением среди эсеров было настро¬

ение «последнего и решительного боя», способного склонить чашу весов

в пользу революционного лагеря. Но даже и те, кому в это мало вери¬

лось, не прекращали борьбы.
Год спустя, на! Общепартийной конференции, В.М.Чернов говорил:

«Бешеный натиск реакции вызвал у героических натур стремление про¬

тиводействовать ему, хотя бы без надежды на успех, ради моральной

силы протеста. Другие верили в возможность остановить натиск реак¬

ции, вызвать перелом в ходе событий. Одни надеялись сделать это по¬

средством военных восстаний, другие видели выход в партизанских вы¬

ступлениях, третьи строили планы всеобщего вооруженного восстания, и,

наконец, четвертые все надежды возлагали на террористическую борьбу.

ЦК относился ко всем этим попыткам неодинаково. Что касается терро¬

ра, то, конечно, для нас здесь не было вопроса: что эпоха контрреволю¬

ции заставляет с новой силою обратиться с этому испытанному средст¬

ву — мы не сомневались... Иначе приходилось отнестись к планам воен¬

ных восстаний, партизанской борьбы и частичных массовых движений.

В эпоху понижения общего настроения к ним приходилось относиться

крайне сдержанно и скептически, из совершенно понятного опасения

вызвать преждевременные (или запоздалые, как хотите) вспышки, могу¬

щие только повести к бесполезной растрате революционных сил. Это от¬

ношение — мы хорошо знаем — вызывало нередко нарекания на ЦК и

обвинения в "угашении революционного духа". Однако, думается мне,

события показали, что ЦК избрал правильную позицию»42.
В 1908 г., оценивая тактику партии после «третьеиюньского перево¬

рота», В.М.Чернов отмечал: «Итак, в своей тактике мы руководились ре¬

альными соображениями, мы учитывали действительно существующие

силы. Из того, что в данной местности имеются революционные силы,

мы еще не выводили заключения, что их надо немедленно пустить на

вооруженное выступление, не считаясь с состоянием других местностей.

Нам казалось вообще, что в настоящее время было бы роковой ошибкой

увлекаться прожектами массовых выступлений. Само собою разумеется,

что революционная готовность и боевая способность масс крепнет и раз¬

вивается только в процессе борьбы. Но она проявляется в тысяче форм,

и вооруженное выступление только одна из них. Мы и рекомендовали

непосредственную борьбу в иных формах: для борьбы массовой мы ре¬

комендовали обычные формы стачек, бойкота помещиков и кулаков и

т.п., а для меньшинства — местный террор».
Действительно, еще в конце сентября 1907 г. ЦК ПСР принимает ре¬

золюцию «о частичных выступлениях», уже отличающуюся от предыду¬

щих по своему тону (да и смыслу). Она гласила: «Партия не может ста¬

вить себе цели искусственно вызывать частичные выступления, но в тех

случаях, когда обостренное настроение в населении делает неминуемым
286

в той или иной местности широкий стихийный взрыв, местные органи¬

зации обязаны стать во главе и внесением в него организованности и

планомерности обеспечить возможно большие шансы для хотя бы мест¬

ного и временного успеха этого выступления»43. 29 сентября 1907 г. на

заседании ЦК ПСР обсуждался вопрос о «возможных аграрных волнени¬

ях на Северном Кавказе» и было решено «удерживать крестьян от вы¬

ступления. Если несмотря на все усилия партийных организаций движе¬

ние вспыхнет, организации должны, конечно, прийти к крестьянам на

помощь»44. Три недели спустя на заседании ЦК ПСР 19 октября 1907 г.

были заслушаны доклады уполномоченного ЦК по Украинской области

и члена обкома, после чего была принята резолюция о «частичных вы¬

ступлениях в Воронежской губернии», которая гласила: «По политичес¬

ким условиям момента и по неподготовленности масс оно нежелательно,

и необходимо крестьян удержать от него»45.
В августе 1908 г. В.М.Чернов подробно объяснил мотивы отрицатель¬

ного отношения ЦК к планам массового крестьянского восстания, ини¬

циаторами которого выступили воронежские эсеры. Будучи уверены в

том, что восстание поддержат крестьяне других губерний, они «требова¬

ли созыва "съезда Революционной России", т.е. представителей тех мест,

где революционный дух крестьянства, не сломленный реакцией, доста¬

точно силен и непосредственен, чтобы вызвать восстание», которое на¬

несло бы «контрреволюции решительный удар». По признанию
В.М.Чернова, опыт боевой подготовки крестьянства очень заинтересовал

ЦК, многократно посылавшего на Украину своих уполномоченных. Но

их вывод был неутешителен для местных эсеров, которых упрекнули в

том, что они «слишком муссируют настроение и преувеличивают готов¬

ность к выступлению». ЦК пришел к выводу, что движение «было гораз¬

до менее глубоким, чем казалось инициаторам, и серьезных оснований

надеяться на успех, даже временный, не было». По мнению ЦК, восста¬

ние было бы задавлено репрессиями еще в самом начале его и «разряди¬

ло» бы революционную энергию крестьянства, посеяв в нем только уны¬

ние и разочарование. Вместо «съезда революционной России» ЦК занял¬

ся созывом конференции крестьянских работников для разработки на¬

сущных организационных вопросов46.
Особого внимания заслуживают попытки развертывания партизан¬

ской борьбы на Урале, инициатором которых выступил Н.В.Чайковский

(при одобрительном отношении к этой идее, насколько можно понять, и

Е.К.Брешко-Брешковской). В июле 1907 г., накануне III Совета партии,

Н.В.Чайковский направил в ЦК ПСР пространное письмо, где он обо¬

сновывал необходимость развертывания партизанской борьбы, исходя из

того, что «старые методы борьбы устарели и требуют радикального пере¬

смотра: они были выработаны в подготовительный период и отвечали

его требованиям, но не годны, когда настала пора для самого боя». По

мнению Н.В.Чайковского, террор перестал быть эффективным оружием,

и при современных условиях «и сто БО не могут поднять престижа пар¬

тии по той причине, что их оружие притупилось и не отвечает более за¬

просам дня»4'. По его наблюдениям, «действительным делом у нас заня¬

то только ничтожное число комитетчиков, а все периферии лишь смот¬

рят на работу или участвуют в ней минимально», об использовании «со¬

чувствующей массы» в реальной борьбе «никто даже и не задумывается,

и ей приходится повторять по годам одно и то же: "Ждите, пока мы

будем готовы к общему выступлению", и они ждут и теряют свою живую

перу в дело или истерично мечутся и делают глупости». Н.В.Чайковский
287

констатировал: «...идя дальше таким путем, можно наверно сказать, что

мы никогда не будем готовы и нам грозит разложение, если не естест¬

венная смерть в потоке новых и новых отслоений». Выход он видел в

использовании новых методов борьбы, заявляя: «Требуется нечто более

сильное не только по своей смертоносности, а по самому объекту своего

действия, и также по количеству сил, необходимых для приведения его в

действие. Необходимо оружие, которым бы можно было наносить удары

не только администрации и ее тайной организации, а самой армии, по¬

тому что только такая сила может импонировать массам, может возро¬

дить в них веру в силу революции против главной опоры порядка.

Нужно, наконец, такое оружие, которое само по себе было бы уже целой

программой для объединения разнообразных оттенков революционной

мысли и давало бы организующий лозунг широким массам. Такое-то

оружие и составляет партизанская война, начатая сразу во многих пунк¬

тах страны с теми средствами, которые сейчас имеются в нашем распо¬

ряжении... Создать такие банды, найти и обучить их командиров воз¬

можно при наших теперешних средствах, прокормит их сам народ, необ¬

ходимо лишь ясное понимание тех условий, в которых они могут про¬

держаться достаточно долгое время и иметь успех... Эти условия есть ес¬

тественные заграждения, представляемые горами, лесами и в особеннос¬

ти мелкой порослью, какою покрыты огромные площади наших север¬

ных, западных и восточных губерний, не говоря о таких удобных мест¬

ностях, как Урал, Валдай, Кавказ и некоторые места Польши и Прибал¬

тийского края, где и историей зарегистрировано не одно уже партизан¬

ское выступление»48.
Н.В.Чайковский весьма оптимистически представлял себе последст¬

вия успешного начала партизанской борьбы. Он считал, что она подни¬

мет и укрепит дух самой революционной среды, создаст «ядра револю¬

ционных армий» за счет солдат-дезертиров, «которым теперь буквально

не к чему приткнуться», даст реальное дело всем неиспользуемым в пар¬

тийной работе сочувствующим, придаст новое дыхание «агитационной

литературе», ставшей «прямо-таки безжизненной». Более того, Н.В.Чай¬

ковский надеялся, что появление в стране «новой реальной силы» изме¬

нит политическую атмосферу, усилит все оппозиционные власти элемен¬

ты, и «революция получит скелет, к которому прикрепятся ее мышцы и

нервы, и перестанет колыхаться, как былинка слабая ветрами буйными».

«Что же для этого нужно? — спрашивал он. — ...Нужен десяток-другой

обученных офицеров, которые знали бы партизанство не понаслышке, а

из первых рук. Для этого-то я еще раз посылаю вам специалиста, кото¬

рый хотя и слишком стар для поля, но дело свое так основательно знает

и горит таким пламенным огнем желания передать нам свое искусство,

что лучшего инструктора вам не найти. Нужно в 5—10 местах набрать из

готовых дезертировать солдат по сотне или около того, где можно с ло¬

шадьми, а где нельзя — пешком, дать им по паре хороших дальнобойных

револьверов; шинели они и казенные могут унести... Позднее, когда

банды усилятся, могут понадобиться винтовки, в начале же первое усло¬

вие легкость, чтобы он (отряд. — K.M.) всегда был готов к быстрому

переходу за десять, пятнадцать верст, где его не ожидают и где он может

перехватить и сжечь поезд или обоз, разнести полицию, разграбить арсе¬

нал, уничтожить вражий отряд. И опять исчезнуть, как неуловимый ме¬

теор.
Понятно само собой, что такое дело должно быть беспартийным.

...Ну, одним словом, раз война решена, партия должна отойти в сторону
288

и только удерживать за собой общий контроль над началом и концом

военных действий, а командовать должны солдаты, но не государствен¬

ные умы. Во всяком случае об соединенных командах от разных партий

речи быть не может — мы ведь все претендуем больше или меньше на

государственную мудрость. А тут нужен боевой ум и строгая дисципли¬

на»49.
Только что вернувшийся из Америки Н.В.Чайковский заявлял ЦК

ПСР: «Случись такое выступление у нас до осени, нам в Америке обе¬

щана серьезная поддержка самыми разнообразными слоями: рабочие ор¬

ганизации только ждут от нас определенного заявления, что нам от них

на это дело нужно то-то, и они обязались обложить себя налогом с го¬

ловы. Буржуазия хотя и не любит раскошеливаться, но на популярное

дело обещает не отстать: на китайский голод они нынче собрали три с

половиной миллиона долларов. Десятка два членов их конгресса обеща¬

лись на наших массовых митингах председательствовать, если у нас на¬

стоящая открытая революция начнется. Ну, а теперь против погромщика

Камаринского мужика (Николая II. — К.М.) и подавно дадут, только на¬

чинайте бой»50.
О	необходимости перейти к партизанским действиям говорил не

только Н.В.Чайковский, что заставило ЦК рассмотреть этот вопрос. На

заседании ЦК ПСР 16 августа 1907 г. рассматривался помимо других и

вопрос о «партизанских выступлениях», который, как отмечалось в про¬

токолах заседания, «возник по конкретным обстоятельствам, он подни¬

мался рядом наших опытных работников». Была принята обширная ре¬

золюция, которая гласила: «I. ЦК принципиально не отвергает возмож¬

ности рассматривать организацию партизанских отрядов как задачу пар¬

тии, и в частности также как задачу ЦК; II. В настоящий момент ЦК

для подготовления партизанских выступлений предпринимает следую¬

щие меры: 1) разработку общих вопросов стратегии и тактики партизан¬

ской борьбы, что поручается им специально военному бюро, и 2) общую

работу по реорганизации боевых сил партии в смысле создания намечен¬

ной решением Совета партийной милиции; III. ЦК не отказывается рас¬

сматривать по существу все возникающие индивидуальные и кружковые

проекты немедленного приступа к такой партизанской борьбе, которые

он и будет направлять со своим отзывом в соответствующие областные

организации; IV. ЦК напоминает, что ни один член партии не имеет

права на свой личный страх и риск [начинать] такую партизанскую

войну без согласия областной организации; нарушивший это условие

тем самым выходит из партийной организации; V. В случае, если такая

партизанская борьба осуществится, части партийной милиции, прини¬

мающие в ней участие, становятся в следующие организационные отно¬

шения с остальной партийной организацией: а) начало и конец военных

действий решается областью по возможности вместе с представителем

ЦК; Ь) пределы допустимого в области тактики регулируются соответст¬

венными решениями партийных и областных съездов, и с) стратегически

каждый отряд самостоятелен»51.
По свидетельству В.Н.Фигнер, Н.В.Чайковский, увлекшись идеей

развернуть партизанские действия на Урале, требовал, «чтобы ЦК с.-р.

издал манифест от имени партии, который объявил бы партизанскую

войну против самодержавного правительства. И эта партизанская война,

освященная партией, должна была начаться именно там. ЦК, однако, не

пошел на это, и Чайковский не находил достаточно сильных слов для

порицания нерешительности членов комитета. Между тем, имея в виду
Ю— 198
289

партизанскую войну, Чайковский принял меры к тому, чтобы найти

компетентное лицо, которое руководило бы действиями партизан. Для

этого он обратился в Америку и вызвал оттуда полковника Купера,

участника войны за освобождение негров в С.-А. Штатах, причем надо

сказать, что Купер сражался на стороне южан. Купер приехал. Он осмот¬

рел местность и нашел ее благоприятной для партизанских действий.

Таким образом, отказ ЦК, благоразумно не пожелавшего взять на себя

ответственность за это предприятие, разрушил все планы Чайковского.

При встрече со мной в Финляндии он резко высказался против ЦК»52.

По докладу Н.В.Чайковского («По поводу нашей тактики») на заседании

ЦК ПСР 22 июля 1907 г. было решено «американца представить нашим

руководителям военной работы». А в августе 1907 г. ЦК ПСР решил по¬

слать на Урал одного из своих членов, оговорив, что «брать с собой аме¬

риканца не желательно. Если же он все-таки поедет — его дело. Но до¬

ступа к партийным организациям иметь он не должен»53.
О	колоритной фигуре полковника Джона Купера подробно рассказал

М.М.Чернавский, познакомившийся с ним в Уфе во второй половине

1907 года. М.М.Чернавский вспоминал: «Джон Купер был старше меня

по крайней мере на 10—12 лет, но выглядел моложе и крепче (самому

Чернавскому в это время было 52 года. — K.M.). В ранней молодости,

как сказано, он принимал участие в гражданской войне между северны¬

ми и южными штатами Северной Америки... Когда у него спрашивали:

"так, значит, вы были против освобождения негров?", он отвечал: "нет, я

был не против освобождения негров, но я боролся против навязывания

этой реформы северными штатами южным, я был против нарушения со¬

юзной конституции, которая не предоставляла штатам права заставлять

друг друга силой вводить какие бы то ни было реформы, я воевал с на¬

рушителями конституции Союза". К концу войны, когда южане были

уже разбиты, Купер во главе партизанского отряда несколько месяцев

продолжал борьбу против северян... Я не помню, как, когда и где свела

судьба Купера с Чайковским... Но для меня совершенно ясно, что

Джона Купера — чистокровного американца, типичного янки — и

Н.В.Чайковского — чистокровного русского, типичного народника-се-

мидесятника — сблизила одна общая им обоим черта характера: способ¬

ность внезапно и — для постороннего глаза — как будто без достаточных

оснований загораться энтузиазмом и очертя голову бросаться в самые

рискованные предприятия.
...Странное впечатление оставляли беседы с ним. Перед вами — под¬

линный сын своей страны, страны долларов, трезвый реалист, практик,

ценитель материальных благ и мастер их накоплять; и в то же время —

несомненный романтик, влюбившийся в русских революционеров и на¬

делявший их всевозможными доблестями».
Когда стало известно, что ЦК решил отказаться от партизанских вы¬

ступлений, Н.В.Чайковский по просьбе М.М.Чернавского написал Купе¬

ру письмо, в котором сообщал, что «обстоятельства складываются край¬

не неблагоприятно для их плана, что надежд на изменение обстоятельств

к лучшему нет почти никаких, и потому советовал ему уехать пока за

границу. Когда я по возвращении в Уфу вручил американцу приведенное

письмо, — вспоминал Чернавский, — мне стало ясно, что своим вмеша¬

тельством я проделал над ним весьма болезненную операцию. Прочитав

письмо Чайковского, он как-то растерянно посмотрел на меня, потом на

разложенную на столе карту Урала, испещренную многочисленными

красными и синими отметками, и стал торопливо ее складывать... Мы
290

обменялись лишь молчаливым, крепким рукопожатием, и я поспешил

уйти. Мне было и больно, и чего-то СТЫДНО»54.
Что заставило руководство партии отказаться от реализации планов

Н.В.Чайковского, прекрасно вписывавшихся в тактическую концепцию,

утвержденную III Советом партии в июле 1907 года? Весьма важно, что

для окончательного решения этого вопроса В.М.Чернов и Е.К.Брешко-

Брешковская сами ездили на Урал.
Год спустя, выступая на I Общепартийной конференции, В.М.Чер¬

нов говорил: «Когда возникла наделавшая много шума беспартийная ор¬

ганизация из "лбовцев" — лесных братьев, бывших с.-р.-ских и даже c.-

д.-ских боевиков — так называемый Уральский Боевой Союз — поста¬

вивший своей задачей немедленное возбуждение на Урале "партизанской

борьбы" в полном смысле этого слова, ЦК, исследовав дело на месте,

отнесся отрицательно к этой попытке. При всех топографических удоб¬

ствах Урала для партизанской народной войны против правительства,

при всем стихийно-буйном складе значительной части населения для

партизанской войны почвы не оказалось: она осталась революционной

фразой; реальные же "партизанские выступления" Уральского союза в

сущности сводились к частным экспроприациям и широкого революци¬

онного размаха принять не могли. Здесь было много удалого "ушкуйни-

чества", но по последствиям оно имело скорее отрицательное, чем поло¬

жительное значение. Это движение срывало наши организации, но со¬

здать положительного ничего не сумело и не смогло. После того, как

наши попытки обратить эти боевые силы на более правильный путь не

удались, оставалось лишь прекратить с ними отношения. Партии тут не¬

чего было делать»55. Вместе с тем В.М.Чернов подчеркивал, что руковод¬

ство партии отказалось от планов развертывания партизанской борьбы

лишь по тактическим соображениям. Он заявлял: «Мы отлично понима¬

ем, что самое "всеобщее" народное восстание не может явиться на

божий свет сразу готовым; что такое восстание обычно вырастает из час¬

тичных выступлений, из партизанской войны, и принципиально мы

вовсе не отказываемся от нее. При разбросанности деревень крестьян¬

скому движению партизанская форма, может быть, навязывается столь

же естественно, как баррикадная форма борьбы — городу. Вопрос лишь

в том, насколько общие условия времени и места дают возможность на¬

деяться на то, что начавшееся в одном месте партизанское выступление

продержится достаточное время, чтобы создать правительству серьезные

затруднения и вызвать посредством заразительности примера другие вы¬

ступления. По нашему глубокому убеждению, пережитая эпоха не давала

ни малейших оснований надеяться на что-либо подобное. Вот почему в

свое время мы отнеслись к возникшим планам немедленного начатия

партизанской войны отрицательно, как к совершенно несвоевремен¬

ным»56.
Не увенчались успехом и военные восстания в Севастополе, Киеве,

Красноярске и Владивостоке, проведенные по инициативе и под контро¬

лем эсеровских военных организаций, а Севастопольское — по директи¬

ве ЦК ПСР.
Восстание в Киевском гарнизоне вспыхнуло уже на второй день

после разгона II Государственной Думы. По свидетельству большевика
А.А.Трояновского, партийные военные организации «тогда в Киеве

представляли собой значительную силу. Была большая военная органи¬

зация у эсеров, была тоже весьма сильная организация у эсдеков», при¬

чем в последней работали исключительно большевики. О размахе работы
10*
291

можно судить по проведенному совместными усилиями эсеров и социал-

демократов солдатскому митингу. Он состоялся в апреле 1907 г., в пас¬

хальную ночь, под стенами Киево-Печерской лавры, где собралось «не¬

сколько тысяч солдат, причем не все желающие могли на него попасть».
А.А.Трояновский подчеркивал, что «среди сапер целые батальоны были

тогда сплошь организованы. Например, в 21-м саперном батальоне 1-я

рота считалась почти целиком эсеровской, 2-я и 3-я были частью эсе¬

ровскими, частью эсдековскими, 4-я — телеграфная — была исключи¬

тельно эсдековская. Это не значило, что все солдаты этого батальона

платили членские взносы в какую-либо организацию, но все они ходили

на собрания, голосовали за резолюции и искренне считали себя партий¬

ными, тем более, что все это были рабочие, прошедшие солидную рево¬

люционную школу до поступления на военную службу»57.
Брожение среди солдат началось за неделю до восстания и было свя¬

зано с ожидавшимися арестами членов военной организации. Уже
31	мая на «массовке» солдат саперных и понтонных частей поднимался

вопрос о необходимости поддержать с оружием в руках выступление Се-

ленгинского полка, где ожидались репрессии против руководителей пол¬

ковой военной организации. Получив 1 июня телеграмму о предстоящем

роспуске Думы, руководители военных организаций решили 3 июня со¬

звать гарнизонное собрание по вопросу вооруженного выступления. На

этом собрании, где присутствовало чуть больше половины представителей

от батальонов и полков гарнизона, было решено начать восстание вечером

следующего дня. Решение принималось в спешке, без обсуждения с рядо¬

выми членами батальонных организаций, причем не был оповещен даже

военно-офицерский союз гарнизона. Связавшись с эсеровским и соци¬

ал-демократическим партийными комитетами, руководители военной

организации получили обещание поддержки восстания забастовкой в го¬

роде лишь от эсеров. Социал-демократы выступили против восстания,

что привело к тому, что солдаты с.-д. в восстании не участвовали. Не

успев выработать общий план восстания, собрание определило лишь по¬

рядок выступления отдельных частей и время выступления. Единого ко¬

мандира у восставших не было, инициативу руководства выступлением

взял на себя представитель 21 саперного батальона Шевцов58.
Несколько иначе события представляются в описании А.Трояновско-

го. По его словам, большевики, обсуждая, как реагировать на возмож¬

ный разгон Думы, пришли к следующему заключению: «...восстание в

войсках, да еще, пожалуй, только в одном-двух местах, приведет к на¬

прасным жертвам, уничтожит всю нашу организацию и благодаря неуда¬

че тяжело отзовется на всем революционном движении. Мы поэтому ре¬

шили не форсировать событий и по возможности сдерживать пыл сол¬

датской массы»^9.
Совещание из представителей с.-д. военных ячеек, собравшись сразу

же после известий о роспуске Думы, после горячих дебатов со сторонни¬

ками немедленного восстания большинством голосов высказалось про¬

тив восстания. Любопытно, что это совещание проводилось, как вспо¬

минал Трояновский, «на открытом воздухе в лесу, чуть ли не среди гу¬

ляющей публики, причем охраняли нас члены нашей же организации —

солдаты киевского полевого жандармского эскадрона, которые своей

формой отпугивали публику и вместе с тем отвлекали от нас всякие по¬

дозрения»60. По его словам, о принятом решении большевики не поста¬

вили в известность местных меньшевиков, не веривших даже в возмож¬

ность «каких бы то ни было серьезных волнений в войсках». Но их
292

планы спутались после заявления большевикам представителя эсеров¬

ской военной организации, сделанного утром 4 июня: «Сегодня вечером

выступаем, что будете делать вы?» «Накануне у них тоже было совеща¬

ние, — продолжает Трояновский, — и на нем было решено выступать с

оружием в руках. Как потом выяснилось, руководящие члены военной

организации эсеров проводили на этом совещании, якобы по решению

их губернского комитета, резолюцию за восстание и провели ее подавля¬

ющим большинством голосов. Против высказывались главным образом

представители наиболее организованного и сознательного 21-го саперно¬

го батальона во главе с ефрейтором Швецовым.
План восстания был так же прост, как и неясен. Восстание было на¬

значено на 11 часов вечера. В саперном лагере первым должен был вы¬

ступить 21-й саперный батальон. К нему затем присоединяются осталь¬

ные саперные батальоны. В пехотном лагере застрельщиком выступает

Селенгинский полк, а за ним все остальные, артиллерийский лагерь под¬

нимается последним. Ближайшая цель восстания — завладеть Печер¬

ском, а там видно будет. Офицерский союз совершенно не был предуп¬

режден»61.
Позиция большевиков после вторичного подтверждения эсерами их

решения оказалась весьма своеобразной: «Мы решили повести агитацию

против восстания, — вспоминал Трояновский, — и прежде всего в 21-м

батальоне и в Селенгинском полку; если же восстание тем не менее со¬

стоится, принять в нем участие. Все силы и связи были пущены в ход.

Мы снеслись за несколько часов почти со всеми частями. Мы знали, что

везде, в особенности в 21-м батальоне и в Селенгинском полку, целый

день шли горячие дебаты. Но как окончательно решился вопрос на мес¬

тах, мы не знали»62.
В 11 часов вечера 4 июня 1907 г. ефрейтор Швецов поднял две роты

своего саперного батальона, которые, вооружившись, вышли на плац.

Солдаты открыли огонь в воздух, и приказам Шевцова построиться под¬

чинилась лишь часть батальона, после чего они двинулись к 3-й роте,

присоединившейся к восставшим. Вскоре они были окружены двумя ро¬

тами под командованием офицеров. Попытки уговорить солдат этих рот

присоединиться к восстанию были прекращены несколькими залпами с

их стороны. После короткой перестрелки восставшие были рассеяны.
В других частях солдаты, ожидавшие прихода восставших рот, само¬

стоятельно выступить не решились, т.к. офицеры этих частей приняли

необходимые предупредительные меры. Таким образом, как потом писа¬

лось эсерами о восстании, оно, «несмотря на безусловное сочувствие

всего гарнизона и на геройскую деятельность отдельных товарищей,

кончилось неудачей»63.
По сведениям А.Трояновского, по приговорам Киевского военно-по-

левого суда было расстреляно пять «селенгинцев», восемь саперов, около

полутораста человек получили обвинительные приговоры, в большинстве

своем на каторгу, «на сроки и без срока». Шевцов был схвачен позже,

судился отдельно и был расстрелян. Расстрелять 8 саперов заставили ос¬

тавшихся на свободе солдат их батальона, окружив их предварительно

надежным полком, «который в случае надобности должен был перестре¬

лять отказавшихся расстреливать»64.
Подводя итоги Киевского восстания, эсеры видели основную причи¬

ну его неудачи в недостаточной самостоятельности и самоорганизации

солдат, не знавших, что делать. В качестве ошибки назывались спешка

со сроками проведения восстания, отсутствие общего плана и согласия
293

представителей всех частей гарнизона, а «главной же причиной является

недостаток самостоятельности солдат»65. Вывод, который делался авто¬

рами этой статьи, гласил: «Последнее восстание показало, как вредно су¬

ществование двух солдатских революционных организаций (эсеровской

и социал-демократической. — K.M.). Необходимо устроить одну солдат¬

скую организацию, куда могли бы войти все солдаты без различия пар¬

тии»66.
В июле 1907 г. представитель Украинской области на III Совете пар¬

тии, затронув вопрос о Киевском восстании, отмечал: «Когда был вы¬

двинут вопрос о всеобщем выступлении, обещали принять участие
5	полков, 4 батальона, понтонеры и саперы... В Курске обещали, если

понадобится, при разгоне Думы поддержку 3000 человек. Поддержку

обещал Харьков. С одной стороны, мы видим усиливающееся революци¬

онное настроение среди солдат, а с другой — отсутствие самодеятельнос¬

ти, гибельность которого показывает хотя бы пример выступления киев¬

ских сапер. Эту самодеятельность могут внести только свежие силы в

армии — наборы последних революционных лет. Пока армия не обно¬

вится, до тех пор думать о широком объединенном выступлении войск

не приходится, тем более если принять во внимание уровень сознатель¬

ности в войсках в настоящем, с одной стороны, и влияние обездуши¬

вающей военной дисциплины, с другой»67.
По свидетельству с.-д. С.С.Франкфурта, в июне 1907 г. Красноярская

организация ПСР обратилась к местным с.-д. с предложением принять

участие в вооруженном выступлении, но последние отказались. Эсеры

надеялись использовать воинские части, в которых пользовались влия¬

нием, в том числе и артиллерийские. В ночь на 7 июня была предпри¬

нята попытка освободить заключенных гауптвахты, которую охраняла

«своя» часть, открывшая огонь по эсерам, потерявшим 5 человек убиты¬

ми и много ранеными. Последующими арестами эсеровская организация

(а заодно и с.-д.) была разгромлена68.
Следующее, Севастопольское восстание продемонстрировало те же

самые недостатки в подготовке и ходе восстания. Важно, что это было

единственное восстание, санкцию на проведение которого дал ЦК ПСР.

По свидетельству матроса-эсера Х.М.Дюльдина, на судах Черноморского

флота еще весной 1907 г. «программа и тактика ПСР пустила прочные

корни в среду матросских масс: лозунг "в борьбе обретешь ты право

свое", призыв к организованному восстанию был духом времени». По его

словам, с конца апреля 1907 г. на судах ходили слухи о скором разгоне
II	Думы, и матросы готовились к восстанию. По плану первыми должны

были восстать броненосцы «Три Святителя» или «Ростислав», а за ними

все остальные суда. Но командование, сопоставив донесения шпионов и

изменение настроения матросов, в последних числах мая провело аресты

на всех судах. Всего было арестовано около 250 человек, из которых

было предано суду 42 человека. Этими арестами властям удалось предот¬

вратить восстание Черноморской эскадры69.
Но 1 июня 1907 г., когда эсеры еще не знали об этих арестах, на

заседании ЦК ПСР был сделан доклад «о возможности стихийного вос¬

стания в Черноморской эскадре» и принято решение командировать в

Севастополь представителя Военной организации, который в зависимос¬

ти от обстановки должен был или «принять участие в восстании и стре¬

миться направить в желательную для нас сторону движение, начавшееся

ввиду утраты народом веры в Думу, или же, если шансы на восстание

ничтожны, стремиться задержать движение»70. На своем заседании
294

22	июля 1907 г. ЦК ПСР поручил Военной комиссии «разработку плана

техники и стратегии частичных выступлений». Вопрос об «инструкторах

для таких выступлений» был отложен до представления этого плана.

Было решено также отвести в «Знамени труда» место «для статей общего

характера по вопросам стратегии частичных выступлений», а «специаль¬

ные статьи на эти темы» издавать отдельными «листками»71.
По свидетельству В.Н.Фигнер, в конце июля 1907 г. ЦК ПСР, опи¬

раясь на сообщения о настроениях солдат Брестского и Белостокского

полков в Севастополе, постановил поднять там восстание. Из централь¬

ного «Военно-организационного бюро» туда направились В.ИЛебедев,

И.И.Яковлев (бывшие офицеры пехоты), баронесса М.Спенглер и некая

Люба. От ЦК «Всероссийского офицерского союза» в Севастополь по¬

ехал член ЦК штабс-капитан артиллерии Глинский. Наблюдение за

всем этим делом ЦК поручил «областнику южной области АЛ.Ховри-

ну»72. Познакомившись с ситуацией на месте, члены Военно-организа-

ционного бюро выяснили, что члены Севастопольского комитета ПСР

не верят в успех «отдельного, изолированного выступления», которое к

тому же может привести к разгрому Таврического союза ПСР, объеди¬

нявшего все местные партийные организации Крыма. Сторонники вос¬

стания из состава «гарнизонного собрания», напротив, были уверены в

успехе. По свидетельству В.Н.Фигнер, в этой ситуации А.А.Ховрин и
В.И.Лебедев, соглашаясь с мнением Севастопольского комитета, вынуж¬

дены были подчиниться директиве ЦК, причем В.И.Лебедев даже соби¬

рался ехать в Выборг к членам ЦК с просьбой отказаться от восстания,

но не сделал этогоА
Осенью 1907 г. в Севастополе существовала очень сильная военная

организация, объединявшая солдат и матросов, созданная и руководимая

эсерами. Она входила в состав «Всероссийского союза солдат и матро¬

сов» и имела следующую структуру. Представители кружков отдельных

рот составляли комитет части, выделявший представителей в Гарнизон¬

ное собрание, которое и являлось высшей организационной инстанцией.

Собрания последнего проводились два раза в неделю на протяжении

многих месяцев, и на них приходило до 40 представителей от отдельных

частей. Авторитет неуловимого Собрания у солдат и матросов, обращав¬

шихся туда со своими жалобами и прошениями, был громаден74. В

сфере влияния Гарнизонного собрания находился целый ряд полков,

расквартированных в Севастополе, а также экипажи ряда кораблей Чер¬

номорского флота75.
Инициатива выступления принадлежала солдатам и матросам, вхо¬

дившим в Гарнизонное собрание. Все попытки отговорить их от безна¬

дежного дела закончились ничем. По мнению одного из участников вос¬

стания офицера Максимова, «известная доля вины» падала на эсеров,

«предполагавших путем частичного удачного восстания поднять упавший

в народных массах революционный дух»76. Но ни сами эсеры, ни офи¬

церы беспартийного Всероссийского офицерского союза не верили в

успех восстания, т.к. большинство революционно настроенных полков

было фактически безоружно и легко могло быть блокировано верными

правительству войсками. Но солдаты и матросы Гарнизонного собрания

в ультимативной форме заявили о начале восстания до 20 сентября,

когда часть старых матросов должна была быть распущена по домам.
В этих условиях эсеровские представители и члены Всероссийского

офицерского союза были вынуждены пойти им навстречу. Срочно был

создан Повстанческий комитет, велась агитация за восстание, разрабаты¬
295

вался его план, и даже была проведена анкета среди солдат, несколько

тысяч из которых высказались за немедленное восстание.
Восстание было назначено на 4 часа утра, в ночь с 14-го на 15-е сен¬

тября. Но в 3 часа ночи Черноморская эскадра была по тревоге уведена

в море, а во всех полках ночью дежурили офицеры. Попытка поднять

самый революционный Брестский полк окончилась по сути дела прова¬

лом. После того как одну из рот все-таки удалось вывести из казарм и

убедить открыть огонь по офицерам, солдаты роты вновь убежали в ка¬

зарму. Несколько оставшихся революционных офицеров и солдат были

вынуждены скрыться. Неудачная попытка поднять Брестский полк до¬

статочно точно и ярко описана Б.В.Савинковым в его романе «То, чего

не было» со слов участников Севастопольского восстания.
В других полках Севастополя не удалось сделать даже попыток под¬

нять солдат на выступление. Часть руководителей Военной организации

ПСР была арестована, а полковые организации оказались парализован¬

ными. Уже в ходе следствия, когда начались взаимные оговоры, все сол¬

датские организации были разгромлены. Были проведены многочислен¬

ные аресты и казнено несколько человек из руководителей восстания и

солдат Брестского полка77.
По словам В.Н.Фигнер, присутствовавшей на докладе в ЦК двух чле¬

нов Военно-организационного бюро о неудаче Севастопольского восста¬

ния, «это был революционный эпизод, без связи с общим ходом револю¬

ции и не вызывавшийся необходимостью. Говоря ретроспективно, тог¬

дашнее положение дел в России, правительственная реакция, шедшая

полным ходом, заранее обрекала попытку на гибель. И эта гибель при¬

шла»78.
Тем не менее мы можем говорить о том, что руководство партии

весьма многого ждало от Севастопольского восстания. Так, 4 сентября
1907	г. ЦК ПСР принял следующую резолюцию: «По поводу предпола¬

гаемых событий в Севастополе ЦК поручил Орг. Бюро принять меры,

чтобы обеспечить возможную в данное время поддержку в Петербурге и

других местах»79. Подобное решение не требует комментариев.
В августе 1908 г. В.М.Чернов от имени ЦК ПСР заявлял: «В кажу¬

щемся противоречии с намеченной нами тактикой стоит севастополь¬

ское выступление. Нам много раз говорили, что Севастополь наш, что

эскадра наша, что массы рвутся в бой и что удержать их скоро будет

совершенно невозможно. Мы послали туда товарищей военных работни¬

ков, дав им полномочия решить на месте вместе с тамошними работни¬

ками вопрос и в случае, если положение окажется, действительно,

таким, каким его нам рисуют, пойти на восстание. Оказалось, что и тут

положение было сильно переоценено, и в результате получилась чувст¬

вительная неудача. Оказалось, что настроение войск — очень колеблю¬

щееся, и строить на нем расчеты чрезвычайно трудно. Понятно, это не

может служить основанием разочарования в работе среди войск. Скорее

наоборот: случай этот должен послужить стимулом к дальнейшему рас¬

ширению и углублению нашей военной работы»80.
Другое военное восстание, которое произошло 16—17 октября 1907 г.

во Владивостоке, имело более серьезный характер и размах. Ему предше¬

ствовало брожение среди матросов и солдат Владивостокской крепости,

которое носило перманентный характер с осени 1905 г. Впервые оно

проявилось в стихийном движении 30—31 октября 1905 г., а затем вы¬

плеснулось в организованное выступление в январе 1906 г. Владивосток,

как и ряд других городов Приморья, Сибири и Маньчжурии, был по¬
296

крыт сетью эсеровских военных организаций. Владивостокская военная

организация сложилась к февралю 1907 г., и тогда же во главе ее стал

Главный комитет. Первоначально военная работа велась совместно эсе¬

рами и с.-д., но затем с осени 1907 г. было введено правило, что членом

Комитета может быть только эсер. Военная организация систематически

издавала прокламации. Пропагандой были охвачены суда Сибирской

флотилии и ряд кораблей Тихоокеанского флота. Эсеровская организа¬

ция на крейсере «Аскольд» насчитывала 200 чел. из 280 человек экипажа

и входила в Главный комитет на правах районного комитета. Такими же

правами пользовалось собрание представителей кораблей миноносного

отряда и Сибирского флотского экипажа. Пропагандой серьезно были

затронуты все корабли флота, артиллерийские части гарнизона и пехот¬

ные части на Русском острове81.
Отдельные столкновения солдат с офицерами в мае—июле 1907 г. за¬

кончились отдачей под суд в конце сентября 132-х минеров Владивос¬

токской крепости. Главный комитет принял постановление о поддержке

минного батальона в случае устройства вооруженного восстания, и с

этого момента началась агитация в различных частях и экипажах за про¬

явление солидарности с минерами. Восстание было назначено на 21 ок¬

тября, но вечером 15 октября для спасения жизни 132 минеров было ре¬

шено начать его в ночь на 16 октября. Накануне в войсках гарнизона

распространялась прокламация Владивостокской военной организации

ПСР, призывавшая добиваться отмены суда над минерами и смело гото¬

виться дать отпор палачам путем вооруженного восстания82. 14—15 ок¬

тября была предпринята попытка ареста 132-х минеров, для чего бата¬

льон минеров был окружен пехотным полком. Это и послужило утром 16

октября сигналом к действию, когда минеры, арестовав фельдфебелей и

вооружившись, избрали себе командиров из числа членов Главного ко¬

митета. Те офицеры, которые пытались остановить солдат, были убиты.

Попытки уговорить пехотную часть присоединиться к восстанию были

пресечены пулеметным огнем. Значительная часть минеров вечером раз¬

брелась по городу в поисках убежища. Инициатива перешла в руки Глав¬

ного комитета и комитета местной эсеровской группы, которые решили

поднять на восстание все распропагандированные части гарнизона83. В

городе был устроен митинг портовых рабочих, матросов и солдат в под¬

держку выступления минеров. Толпа в 700—800 человек отправилась к

казармам Сибирского флотского экипажа и была рассеяна только поздно

вечером. Ряд агитаторов и рабочих был арестован84.
На заседании Главного комитета военной организации было решено

начать восстание утром 17-го октября с выступления миноносцев. Не¬

сколько захваченных восставшими миноносцев утром 17 октября вступи¬

ли в бой с пехотными частями и кораблями, не поддержавшими восста¬

ние. Восставший миноносец «Скорый» артиллерийским огнем повредил

здание портовых мастерских, помещение военно-окружного суда, дом

губернатора и несколько частных домов. Один из снарядов попал в ка¬

зармы 12-го полка, который должен был присоединиться к восставшим,

а вместо этого встретил их ружейным огнем. После того, как потеряв¬

ший управление миноносец выбросился на берег, солдаты 12-го полка

проявили особую беспощадность к оставшимся в живых матросам этого

корабля85.
Члены Главного комитета не связались предшествующим вечером и

ночью с большинством гарнизонов и экипажей, сочувственно относив¬

шихся к восстанию, и даже не роздали винтовки минного батальона,
297

острую нехватку которых испытывали матросы ряда заранее разоружен¬

ных кораблей. Миноносец «Скорый» был расстрелян огнем трех мино¬

носцев и канонерки, где к орудиям встали офицеры, предварительно

арестовавшие ряд канониров за отказ стрелять по восставшим86. Коман¬

да другого восставшего миноносца, где только небольшая часть матросов

поддержала восстание, вместо того, чтобы вступить в бой, освободив

офицеров, оставила миноносец. С выбросившегося на берег «Скорого»

уцелевшие матросы пытались смешаться с толпой, но были расстреляны

вместе с ней орудийным огнем правительственных кораблей. Город про¬

чесывался патрулями, которые арестовывали всех подозрительных. К

полудню 17-го октября восстание было окончательно подавлено и нача¬

лись повальные обыски и аресты. 36 участников восстания вскоре были

казнены во Владивостоке, а количество обвиняемых по этому делу пре¬

высило три сотни человек87.
Оценивая ход восстания, нужно отметить пассивность гарнизона,

плохую координацию действий Комитета, нестойкость восставших.

Центр Хабаровской Военной организации ПСР откликнулся на эти со¬

бытия постановлением, в котором выражал сочувствие владивостокским

товарищам и заявлял, что хотя он и находит в данный момент активные

действия «нецелесообразными, но если для хода общего освободительно¬

го движения потребуется выступить или если ход событий будет требо¬

вать выступления, то выступление по силе возможности будет сдела¬

но»88. Откликаясь на подавление Владивостокского восстания, орган

Ташкентской военной организации писал: «Так брат пошел на брата в

угоду угнетателям, в угоду предателям родины»89.
В начале ноября 1907 г. в Финляндии состоялось совещание ЦК и

группы военных работников из Южной и Украинской областей, Петер¬

бургского округа и Финляндии. Совещание специально не созывалось, а

было собрано в связи с приездом работников из двух областей и получи¬

ло статус «частного». По мнению военных работников, причины «неудач

бывших раньше восстаний» были следующими: «1) Отсутствие револю¬

ционного подъема в массах. 2) Отсутствие самодеятельности масс —
а)	военные работники идут с готовым предвзятым мнением, а не выра¬

батывают их в процессе работы с самими солдатами и матросами, б) ре¬

шения всякого рода, а тем более решения вопроса о выступлении явля¬

ются делом вольных работников, а не самих военных, в) в самой воен¬

ной массе совершенно не развивается инициатива. 3) Несовершенство

военной организации — а) случайный состав военных работников, не

удовлетворяющий особенностям работы в войсках, не знакомый с ними,
б)	представительные органы военных масс не выражают мнений и воли

самих масс. 4) Неудовлетворительность общепартийной организации —

а) разобщенность с центром, отсутствие общепартийной осведомленнос¬

ти, литературы, сношений, б) низкий интеллектуальный уровень партий¬

ных работников и отсутствие необходимой подготовки, в) кустарное ве¬

дение дела (отсутствие общего плана работы и применения к местным

условиям, постановка работы и определение ее задач по линии наимень¬

шего сопротивления, рутина методов), г) низкий нравственный уровень

работников»90.
В ходе дискуссии выяснилась разница подходов членов ЦК и воен¬

ных работников к месту и способам согласования военного движения с

массовым движением. Один из представителей ЦК заявлял: «Наиболее

важны общеполитические условия, необходимые для успеха восстания.

Восстания войск не могут быть оторванными, самостоятельными, вне
298

зависимости от движения трудовых масс... Принципиальный взгляд наш

на восстание войск должен быть таков: войска помогают народному вос¬

станию. Это не значит, что мы непременно требуем сперва, во времени,

восстания крестьян, рабочих, а потом войск. Стратегически может быть

выгодным первоначальное выступление войск, а потом трудовой массы.

Но в план восстания должно входить как необходимое участие массы

общенародной, — и потому восстание войск желательно лишь в связи с

началом общенародного в данной местности возбуждения... Как партий¬

ная тактика выступления только войск, изолированные, — недопусти¬

мы»91. Ему справедливо возражал севастопольский «военный работник»:

«Частичные выступления войск диктуются психологией солдат и условия¬

ми их быта. Как только разрушается под влиянием революционной про¬

паганды обаяние царя, смысл дисциплины, — так гнет ее становится не¬

стерпимым, и войско выступает по закону своей психологии, вне связи

с народом». Украинский работник заявил, что даже изолированные

военные восстания «имеют и самостоятельное революционное значение

и потому желательны», т.к. лишают власть уверенности в надежности

армии; дают уверенность массам, что их движение будет поддержано

войсками; «дезорганизуют и деморализуют (с точки зрения правительст¬

ва) самые войска»92. Другой представитель ЦК поддержал уже высказан¬

ную точку зрения руководства партии на то, что выступление должно

быть общенародным, «в которое войска входят как часть, когда — в пер¬

вый ли момент или впоследствии — вопрос техники». Но он же признал

в ряде случаев и желательность изолированных восстаний, заявив:

«Самостоятельное выступление одних войск может быть признано жела¬

тельным лишь в силу исключительности момента или исключительного

стратегического положения данной части (Петербург, Кронштадт, иног¬

да Севастополь)». Ему немедленно предложили (в форме вопроса) увели¬

чить этот список — «Брест-Литовск? Оссовец?». На что он вынужден

был заявить: «Включать все крепости можно, лишь поддерживая взгляд
о	самодовлеющем значении военных выступлений, взгляд, которого я не

разделяю»93.
Мотивируя необходимость организационной перестройки взаимоот¬

ношений между Центральным военным бюро и Центральным орг. бюро

(с подчинением первого второму), один из членов ЦК (вероятно,
А.А.Аргунов) заявлял: «После нескольких неудачных попыток чисто

военных восстаний (Кронштадт, Свеаборг, Севастополь) пришлось убе¬

диться, что игра социально-политических факторов революции сложнее,

чем это представлялось полтора года назад; что в стране в широких на¬

родных массах нет накопленной революционной энергии и уверенности

в своих силах, такой интенсивности, которая требовала бы лишь толчка

в виде восстания в войсках для разрешения своего во всеобщем воору¬

женном восстании, что, наконец, и психологическое состояние войск как

части общенародной массы не может учитываться вне зависимости от ре¬

волюционной сознательности и активности всего трудового народа»94.
Сокрушительные разгромы военных восстаний послужили для эсе¬

ровского руководства суровым уроком. Уроки были настолько показа¬

тельны и кровавы, что уже к концу 1907 — началу 1908 г. тема «частич¬

ных» военных выступлений полностью исчезла со страниц партийной

печати. Позднее без особого обсуждения утвердилась аксиома о «преж¬

девременности» военных восстаний. Эта тема на несколько лет была

полностью предана забвению, но даже в 1912—1914 гг. с оживлением ра¬

боты эсеров в войсках, когда на страницах «Знамени труда» вновь актив¬
299

но обсуждалась военная работа партии, тема немедленных военных вос¬

станий не обсуждалась. О них говорилось лишь как об отдаленной пер¬

спективе, осуществимой лишь при наличии соответствующих общест¬

венно-политических условий.
Любопытна, хотя и небесспорна, точка зрения большевика А.А.Тро-

яновского, работавшего в войсках Киевского гарнизона в революции

1905—1907 гг. Он считал, что «настроения окружающей среды находят

множество путей для проникновения в казарму, но все же главным бу¬

дирующим элементом в ней обычно являются уже прошедшие через ре¬

волюционный огонь рабочие и крестьяне». Так, по его мнению, если в

1905—1907 гг. революционную активность проявляли «технические войс¬

ка» (саперы, железнодорожные части, артиллеристы, матросы), то во

время войны положение изменилось, т.к. они не несли потерь и получа¬

ли мало пополнений, «которые главным образом и революционизирова¬

ли армию». Интересен его вывод: «Поэтому революционное движение в

армии в 1917 г. лишь подтверждает основное положение, по которому

армия плохо поддается непосредственному влиянию окружающей среды,

а испытывает влияние этой самой среды благодаря проникновению в

армию через призывы пополнения и прочее. В результате в 1907 г., когда

по всей стране укреплялась реакция, в армии то там, то здесь вспыхива¬

ли восстания»95. Впрочем, часть его рассуждений перекликалась с выво¬

дами киевских эсеров о том, что ситуация в войсках изменится лишь с

приходом в них людей, прошедших партийную и революционную

школу96.
По словам начальника столичной охранки, опиравшегося на сведе¬

ния своей заграничной агентуры, военной работе в конце 1912 г. эсеры

придавали «весьма большое значение», т.к. находились под впечатлением

военных переворотов в Португалии, Турции и Китае. Однако он конста¬

тировал, что «в настоящее время в России нет ни одной офицерской ор¬

ганизации и что партийная работа среди нижних чинов почти не суще¬

ствует. По крайней мере, в Центральном Комитете нет связей ни с

одной военной организацией, находящейся в пределах Империи». Любо¬

пытен вывод фон Коттена: «В общем деятельность так называемых

"военных работников" пока не далеко вышла из области благих пожела¬

ний и сводится главным образом к розыску связей с расположенными в

Империи войсками»97.
Идея «народного вооруженного восстания», поставленная в перечень

первоочередных задач партии резолюциями III Совета партии, сдавала

свои позиции значительно дольше, чем «частичные военные выступле¬

ния». Как это видно из цитированной выше руководящей статьи «Знаме¬

ни труда» и резолюций III Совета партии, в качестве катализаторов «на¬

родного вооруженного восстания» мыслились террористические удары

партии и военные восстания. Но уже осенью 1907 г. надежда на возмож¬

ность военных восстаний стать подобным катализатором у эсеровского

руководства исчезает. Террор вопреки ожиданиям не только не приобрел

лавинообразного характера, но, напротив, таял на глазах. Уже к лету
1908	г. призывы к немедленному «народному вооруженному восстанию»

в партийной прессе смолкли, правда, дольше всего за эту идею держа¬

лись воронежские эсеры, но повальные аресты с начала 1908 г. смяли их

надежды. В руководстве партии ярыми сторонниками этих идей были

Е.К.Брешко-Брешковская (арестована в сентябре 1907 г.) и О.С.Минор,

который был арестован в январе 1909 г. при попытке воссоздать По¬

волжский областной комитет.
300

Трудно согласиться с устоявшимся в советской историографии тези¬

сом, что «...партия эсеров провозгласила тактику заговора и индивиду¬

ального террора главным средством политической борьбы с цариз¬

мом...»98. Обвинения эсеров в заговорщичестве носят, на наш взгляд, не¬

сколько преувеличенный и голословный характер. Террор как главное

средство борьбы партии рассматривался лишь группой «инициативного

меньшинства», подобных же взглядов, особо их не афишируя, придер¬

живались некоторые члены БО ПСР в 1903—1905 годах. Но эти взгляды

никогда не разделялись ни значительной частью руководства партии, ни

массой ее рядовых членов.
Представляется крайне интересным, что еще весной 1907 г. в ин¬

струкции руководства партии местным работникам, где рассказывалось о

целях, задачах, способах организации, агитации и деятельности Крес¬

тьянского союза ПСР, содержалась также «Программа вопросов для оз¬

накомления пропагандистов с местными условиями». По сути дела пар¬

тийным работникам предлагалось провести своеобразный социологичес¬

кий опрос среди крестьян, состоявший из 60 вопросов, разбитых на 10

блоков. Прежде всего партработник должен был собрать ответы на 25

вопросов, рисующих социально-экономический портрет данной деревни.

Часть из девяти разделов носила названия, говорящие сами за себя:

Власти, Попы, Помещики, Кулаки, Борьба, Война, Литература. Вопросы

выясняли как фактическое положение, так и мнение крестьян по этим и

другим вопросам.
Без сомнения, при подробном ответе на эти вопросы можно было

получить очень детальную картину жизни села, различных его социаль¬

ных групп, его психологии и взглядов, а также об отношении крестьян к

«ближней власти» — местным властям, попам, помещикам, кулакам. Но

особенно интересно, что эсеры пытались выяснить у крестьян их мнение

и по таким вопросам: «Нужна ли постоянная армия и чем ее можно за¬

менить», «Что думают о Государственной Думе и о народных представи¬

телях», «Какое нужно законодательное собрание и как в него выбирать

уполномоченных», «Кто должен заведовать расходованием казенных

денег и как об этом получать отчет», «Что думают и знают о настоящем

положении России», «Что может случиться», «Что нужно делать»99.

Такая попытка эсеров наладить «обратную связь» с крестьянством и учи¬

тывать его взгляды и мнения представляется весьма характерной и важ¬

ной. Не менее любопытно, что на одном из заседаний ЦК ПСР в октяб¬

ре 1907 г. (совместно с двумя уполномоченными ЦК и «областником» с

Украины) кем-то из последних было сказано о желании крестьян «самим

разобраться в существующих на местах земельных отношениях в целях

составления ими конкретного плана социализации земли». Впрочем, ЦК

нашел это «полезным лишь в том случае, когда этой работой руководит

сверху специальная группа лиц и освещает крестьянам необходимость

общей постановки вопроса»100.
В период с 1907 по 1914 г., как это видно из резолюций III, IV, V

Советов партии и статей всех видных эсеров, включая «ортодоксов»,

«марксиствующих» и «правых», «народное вооруженное восстание» оста¬

валось для эсеров единственным магистральным направлением будущей

революции. Правда, они откладывали его на более далекую перспективу,

связывая с серьезным революционизированием политической ситуации

в стране. Справедливости ради надо отметить, что Февральская револю¬

ция в столице как раз и прошла по схеме, весьма похожей на ту, кото¬

рую эсеры пытались реализовать за десять лет до этого, т.к. выросла из
301

слившихся и стимулировавших друг друга стихийных потоков — солдат¬

ского волнения и движения масс. И хотя эта схема представляется верной,

но в конкретных общественно-политических условиях 1907 г. она не рабо¬

тала, несмотря на все попытки эсеров активизировать, «подтолкнуть» раз¬

витие событий, которые оборачивались лишь крахом и жертвами.
Примечания
1	См.: Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1. М.,
1996; Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предше¬

ственники. Пг., 1918. С. 340.
2	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 340.
3	Там же. С. 353.
4	См.: Земля и Воля. 1907. Ns 3, 4.
5	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 67. Л. 175.
6	МИСИ. Архив ПСР. 152.
7	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 355.
8	От Думской Группы социалистов-революционеров // Знамя труда. 1907.

1 июля. № 1. С. 20—21.
9	МИСИ. Архив ПСР. 152.
10	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 356.
11	МИСИ. Архив ПСР. 152.
12	Там же.
13	Фигнер В. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 212—215.
14	МИСИ. Архив ПСР. 152.
15	МИСИ. Архив ПСР. 144.
16	МИСИ. Архив ПСР. 145.
17	Там же.
18	МИСИ. Архив ПСР. 144.
19	МИСИ. Архив ПСР. 145.
20	МИСИ. Архив ПСР. 152.
21	Там же.
22	Там же.
23	См.: ОРК ГОПБ. Коллекция эсеровских листовок.
24	Близко к тупику // Трудовой листок. Тюменская группа с.-р. 1910. № 1. С. 4.
25	Что сделала третья Государственная Дума? // Борьба. Издание Организации

Таврического Союза ПСР. 1909. № 2. С. 1.
26	См.: Съезд крестьянских работников Нижегородской губернии // Знамя

труда. 1907. Ns 2. С. 22.
27	Знамя труда. 1907. № 1. С. 4.
28	Там же. С. 4.
29	Там же. С. 1.
30	Там же. С. 3—4.
31	Что же теперь // Знамя труда. 1907. № 1. С. 9.
32	Там же. С. 10.
33	Там же. С. 11.
34	Там же.
35	Н.М. Задачи партии в деревне // Знамя труда. 1907. № 3. С. 6-7.
36	Там же.
37	Н.М. Задачи партии в деревне. Статья вторая // Знамя труда. 1907. JSfe 4. С. 5.
38	Там же. С. 6.
39	Там же.
40	Там же. С. 6—7.
302

41	Из партии // Знамя труда. 1907. JNfe 2. С. 18—19.
42	Протоколы I Общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908. С. 61—62.
43	МИСИ. Архив ПСР. 152.
44	Там же.
45	Там же.
46	Протоколы... С. 62—63.
47	Цит. по: История терроризма в России в документах, биографиях, исследо¬

ваниях / Автор-составитель О.В.Будницкий. Ростов-на-Дону, 1996. С. 232—

233.
48	Там же. С. 234-235.
49	Там же. С. 237-238.
50	Там же. С. 239.
51	МИСИ. Архив ПСР. 152.
52	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 229—230.
53	МИСИ. Архив ПСР. 152.
54	Чернавский М.М. В Боевой организации // Каторга и ссылка. 1930. Кн. 30.

С. 20-22.
55	Протоколы... С. 62.
56	Там же.
57	Трояновский А. Восстание в 1907 г. в Киеве // каторга и ссылка. 1922. Jsfe 3.

С. 182.
58	Восстание Киевского гарнизона // Солдатская жизнь. Издание Окружной

военной организации при Областном Украинском комитете ПСР. 1907. № 1.

1 сент. С. 2—4.
59	Трояновский А. Восстание в 1907 г. в Киеве. С. 183.
60	Там же. С. 184.
61	Там же. С. 185.
62	Там же.
63	Восстание Киевского гарнизона // Солдатская жизнь. Издание Окружной

военной организации при Областном Украинском комитете ПСР. 1907. № 1.
1	сент. С. 2—4.
64	Трояновский А. Восстание в 1907 г. в Киеве. С. 187—188.
65	Причины неудачи восстания // Солдатская жизнь. Издание окружной воен¬

ной организации при Областном Украинском комитете ПСР. 1907. № 1.
1	сент. С. 6—7.
66	Там же. С. 7.
67	МИСИ. Архив ПСР. 145.
68	Франкфурт С. Воспоминания о старом товарище Василии Семеновиче Пан¬

кратове // Каторга и ссылка. 1925. Кн. 6(19). С. 243—244.
69	Дюльдин Х.М. Подготовка к восстанию в Севастополе в связи с разгоном

2-й Государственной Думы // Каторга и ссылка. 1925. Кн. 5. С. 143—147.
70	МИСИ. Архив ПСР. 152.
71	Там же.
72	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 216.
73	Там же. С. 217.
74	Максимов. Попытка восстания в Севастополе в ночь с 14 на 15 сентября

1907 г. // Былое. 1917. N> 3(25). С. 16.
75	По свидетельству севастопольского «военного работника», ими весной—летом

издавалась газета «Военный листок* тиражом в 4 тыс. экз., пользовавшаяся

«громадной популярностью». По его словам, «Севастопольский комитет на¬

ходил необходимым сдерживать настроение солдат и матросов; чтобы пре¬

кратить постоянные разговоры на массовках о восстании, образован "По¬

встанческий комитет” для разработки вопросов, связанных с восстанием...

Средства, помимо субсидии из Центра в 70Ю—1000 руб. в месяц, добывались

сборами и экспроприациями (одна на товарной станции 1000 руб., другая

7000 руб. в почтово-телеграфной конторе). Эти средства, за исключением 500
303

руб. отчисления Обл. Ком. и 250 руб. в Центральную кассу, — все остались

в Севастополе. Месячный бюджет комитета около 3000 рублей, из них около

2500 руб. на военную работу» (МИСИ. Архив ПСР. 153).
76	Максимов. Попытка восстания в Севастополе в ночь с 14 на 15 сентября

1907 г. // Былое. 1917. № 3(25). С. 17.
77	Там же. С. 18-32.
78	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 221.
79	МИСИ. Архив ПСР. 152.
80	Протоколы... С. 63.
81	Извлечение из доклада Центральному Комитету ПСР о Владивостокском вос¬

стании в октябре 1907 г. // Воля. Нагасаки, 1908. 2 янв. С. 1—3.
82	Лившиц С. Военное восстание во Владивостоке 16—17 октября 1907 г. // Ка¬

торга и ссылка. 1925. N° 7(20). С. 109.
83	Извлечение... С. 6—7.
84	Лившиц С. Военное восстание во Владивостоке. С. 111 — 112.
85	Там же. С. 116.
86	Там же. С. 117.
87	После разгрома Владивостокского восстания 1907 г. военная организация

вновь окрепла лишь к 1911 г., организованная, по сведениям охранки, эсе¬

рами и анархистами (ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1911. Д. 292. Л. 64). С февраля

по август 1911 г. ими было издано 9 номеров гектографированной газеты. В

уставе Военного союза Владивостокской крепости были зафиксированы две

основные цели союза: «а) способствование выработке организованных рево¬

люционных масс в военной среде и б) защита общих нужд и интересов рус¬

ского солдата». Союз объединял всех военнослужащих без различия «их пар¬

тийной принадлежности» (Известия Военного Союза Владивостокской кре¬

пости. 1911. N° 2. С. 1).
88	Лившиц С. Военное восстание во Владивостоке. С. 118.
89	См.: Солдатский листок. 1907. 15 нояб. С. 4.
90	МИСИ. Архив ПСР. 153.
91	Там же.
92	Там же.
93	Там же.
94	Там же.
95	Трояновский А. Восстание в 1907 г. в Киеве // Каторга и ссылка. 1922. № 3.

С. 181-182.
96	В этом контексте весьма показательной представляется история эсеровской

военной организации, охватившей 4 стрелковых полка, расквартированных

в г. Ченстохове, на территории Польши. Она помогает лучше понять, как

без всякого руководства со стороны партии и в полном отрыве от нее велась

в армии эсеровская агитация и как армия оказалась «заражена» симпатиями

к эсерам, сказавшимися весьма ощутимо после Февраля 1917 г., когда, ка¬

залось бы, на абсолютно пустом месте стали расти эсеровские комитеты и

фракции в армейских частях. Военная организация в г. Ченстохове зароди¬

лась в 8-м стрелковом полку в 1908 г. по инициативе 12 человек, состоявших

ранее в социалистических партиях, преимущественно в ПСР. Все члены ор¬

ганизационной пятерки являлись эсерами, работая до призыва в армию в

Петербургской, Киевской, Красноярской и Уфимской эсеровских организа¬

циях. Обратившись к членам ППС, они натолкнулись на недоверие, легко

объяснимое боязнью провокации. Попытка бывшего киевского эсера Филип¬

па Базько установить связь со своими друзьями через Галицию, для чего он

перебрался через границу с Австрией, окончилась тем, что через месяц он

вернулся ни с чем. Как вспоминал один из членов этой пятерки, бывший

работник Выборгской организации столицы Василий Бобров, отсутствие ли¬

тературы и партийной связи хотя и были «сильным тормозом» в работе, но

не помешали в течение 1908—1910 гг. завязать связи еще в трех полках и

соорудить в оружейной мастерской ручной печатный станок.
304

В начале 1911 г. произошло объединение всех групп в единую военную

организацию. Зная по слухам, что «в других войсках тоже работа идет, осо¬

бенно в Балтийском флоте», и «опасаясь запоздать в работе», ее руководство

пошло на «некоторое отступление от конспирации». По всем полкам были

разбросаны в большом количестве прокламации, взбудоражившие как сол¬

дат, так и их начальство, а также «очень часто» проходили собрания в лесу

с привлечением сочувствующих. В ожидании окружных маневров, которые

собирались использовать для широкой агитации, были подготовлены прокла¬

мации и агитаторы. Общую численность организации В.Бобров оценивал в

300 человек, из которых 200 чел. приходилось на 8-й полк. Сам являясь стар¬

шим унтер-офицером, он подчеркивал, что в этом полку «почти половина

унтер-офицеров» или была членами организации, или сочувствовала ей. По

доносу двух вновь привлеченных солдат место очередного собрания было

оцеплено, и лишь благодаря случайности арестовали всего несколько чело¬

век. В.Бобров отговорил членов организации от попыток взломать патрон¬

ный склад для организации сопротивления. После ареста 26 человек в 8-м

полку началось сильное брожение, и арестованных тайно ночью вывезли в

Радомскую губернскую тюрьму. На следующий день начальство, пропуская

солдат всех четырех полков группами по 30 человек мимо жандармов и про¬

вокаторов, арестовало еще 27 человек, среди которых было 4 члена комитета

(Бобров В. Из деятельности военной организации в Ченстохове (1908—

1911 гг.) // Историко-революционный вестник. 1922. N9 1. С. 62—64).
Таким образом, можно констатировать следующее. Хотя фактически все

руководители организации были арестованы и формально она перестала су¬

ществовать, в полках осталось около 250 членов этой организации, часть из

которых в подходящий момент наверняка «вспомнили» о своем эсерстве,

пусть оно и было относительно недолгим и поверхностным.
97	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 9. Ч. 1-БО III гр. Л. 5.
98	Леванов Б.В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров.

1903-1917 гг. Л., 1978. С. 86.
99	ГАРФ. Ф. 539. Оп. 2. Д. 164. Л. 2-8 об.
100	МИСИ. Архив ПСР. 152.
§ 2. ПОИСКИ НОВОЙ ТАКТИЧЕСКОЙ ЛИНИИ ПАРТИИ

НА I ОБЩЕПАРТИЙНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ,
IV И V СОВЕТАХ ПАРТИИ
Уже к концу 1907 г. для руководства партии становится очевидным,

что попытки направить ход событий в желательную для себя сторону

провалились. Тактический курс партии, сформулированный на III Сове¬

те партии в июле 1907 г. и нацеливавший партию на вооруженное народ¬

ное восстание как ближайшую тактическую цель, все более и более ста¬

новился нереальным. Актуальной стала задача корректировки тактики, и

поэтому уже в декабре 1907 г. в передовой статье ЦО партии была сде¬

лана первая такая попытка. В статье признавался факт «успокоения

страны» и спад революционного движения, сопровождавшийся отливом

партийных работников, что наряду с полицейскими репрессиями серьез¬

но ослабляло эсеровские организации, делая их малоспособными на ре¬

шение тех грандиозных задач, которые ставились перед ними III Сове¬

том партии. Ожидание от руководства партии «необыкновенных и чудо¬

действенных директив», способных вывести революцию из тупика, за¬

ставило его заявить, что «такого революционного лекарства, прием кото¬

рого прекращает политическое затишье и открывает новую полосу от¬
305

крытой революционной борьбы, — нет»1. Главной целью в статье объяв¬

лялось «углубление всей нашей работы», как в городе, так и в деревне,

причем речь шла прежде всего об идейной и организационной работе по

усовершенствованию партийной программы, тактики и организации. Со¬

вершенно недвусмысленно в статье утверждалось, что единственное, что

в настоящий момент сможет кардинально изменить ход развития собы¬

тий, — это удачные террористические аюы, в том числе и цареубийство2.
Необходимость подкрепить мнением местных парторганизаций изме¬

нение тактического курса заставила ЦК ПСР разослать в декабре 1907 г.

опросные листы, где предлагалось высказать свое мнение «об оценке

переживаемого момента и вызываемых им изменениях в общем характе¬

ре и направлении тактики и организационного строительства партии»3.
Несоответствие тактических установок, принятых III Советом пар¬

тии, реальным общественно-политическим условиям России заставляло

местные партийные организации явочным порядком расставлять совсем

иные акценты в своей агитационной работе. Несмотря на то, что такти¬

ческие решения III Совета партии имели силу общепартийного закона и

должны были строго выполняться всеми организациями, лозунг всена¬

родного вооруженного восстания стал уже к концу 1907 — началу 1908 г.

таким анахронизмом, что даже ведущие партийные комитеты были вы¬

нуждены от него отказаться. Так, например, Петербургский окружной

комитет ПСР в своей листовке, посвященной годовщине падения кре¬

постного права в России, констатируя, что «народ молчит теперь, подав¬

ленный...», призывал лишь «готовиться к новой борьбе...»4. Первомай¬

ская листовка 1908 г., выпущенная Петербургским комитетом ПСР,

звала рабочих к забастовке первого мая для демонстрации своей «дис¬

циплинированности, сознательности, организованности» и заканчива¬

лась двумя здравицами в адрес социалистического строя и первого мая5.
В мае 1908 г. ЦК ПСР выпустил извещение, в котором говорилось о

невозможности созыва в силу организационных причин партийного

съезда для пересмотра тактики партии и предлагалось в качестве ком¬

промисса созвать конференцию с последующим утверждением ее резо¬

люций IV Советом партии, проведенным вслед за ней®. В предложенной

ЦК программе вопросов в разделе «К современному моменту и тактике

партии» говорилось об укреплении позиций правительства благодаря

консолидации реакционных сил, промышленному оживлению, «скован¬

ности массовой народной жизни», возникшей от сознания своего бесси¬

лия и осознания «как дела крайне сложного и трудного» вопроса «об ак¬

тивных выступлениях»7.
В связи с этим ЦК предлагал сосредоточить усилия партии на трех

задачах: углублении пропагандистской работы среди всех слоев населе¬

ния; организационной партийной работе и усилении центрального тер¬

рора. Для реализации этих задач ЦК ПСР предлагал практиковать те ме¬

тоды борьбы, которые, «предполагая сговор, сами толкают массы к даль¬

нейшей, более прочной и широкой организации», а кроме того, «реши¬

тельно отрицательно относиться из практических соображений к проек¬

там частных массовых выступлений, в которых, по условиям настоящего

момента, происходит бесплодная растрата народной энергии»8.
В августе 1908 г. в отчетном докладе о работе ЦК на I Общепартий¬

ной конференции В.М.Чернов дал понять, что «боевая» тактика была

навязана ЦК подавляющей частью партийных работников, и если по во¬

просу об усилении террористической борьбы сомнений у руководства не

было, то к планам военных восстаний, партизанской борьбы и частич¬
306

ных массовых движений оно относилось «крайне сдержанно и скепти¬

чески». По словам В.М.Чернова, за эту свою позицию ЦК неоднократно

получал нарекания с мест и обвинения в «угашении революционного

духа»9.
Дискуссия по вопросам тактики, развернувшаяся на конференции,

выявила следующий разброс мнений. Практически все делегаты были

согласны с необходимостью углубления партийной работы, организаци¬

онного укрепления партии и продолжения центрального террора. Кам¬

нем преткновения стал вопрос о так называемой «боевой подготовке

масс» для будущего восстания. На конференции определилось три про¬

тивоположных подхода к этому вопросу. ЦК, будучи единым в вопросе
о	недопустимости «частичных массовых выступлений», раскололся на

две части, большая часть которого (четверо из 7 членов ЦК) требовала

сохранить боевую подготовку масс. Выражая позицию большинства ЦК,
В.М.Чернов заявлял: «Партия, не утратившая веры в вооруженное вос¬

стание и не желающая свести этот свой лозунг к пустой фразе, не может,

не имеет права отказываться от этой части своей работы»10.
То, что надежда на крутое изменение хода событий в стране и воз¬

никновение «вооруженного восстания» у части членов ЦК не угасла, по¬

казывает черновая запись В.М.Чернова, сделанная на I Общепартийной

конференции: «Вопрос о боевой подготовке. Отказаться-то мы отказа¬

лись, но на всякий случай. За шагистику и гимнастику»11. Настаивая на

ведении боевой подготовки масс, В.М.Чернов заявлял: «У многих това¬

рищей в душе упорно шевелится мысль: как в такое гнилое время, как

переживаемое нами, думать еще и о боевой подготовке? Но ведь пока

длится это гнилое время, мы вообще будем не жить, а только перемо¬

гаться... Программа наших действий — программа выхода из этого тупи¬

ка, из этого болота. И как только откроется этот выход, как только пе¬

риод перемогания, прозябания начнет сменяться периодом новой

жизни, — немедленно же, надеемся мы, растущая сила наших организа¬

ций даст нам возможность развить нашу деятельность во всех направле¬

ниях»12. В.М.Чернов прямо не говорил, с чем связаны надежды на ско¬

рое окончание «периода прозябания», но можно было понять, что не в

последнюю очередь — с успешным актом цареубийства. Действительно,

в условиях возможной дестабилизации власти и обстановки в обществе

эсерам нужно было быть во всеоружии, чтобы перехватить инициативу у

правящих кругов и не дать им ограничиться лишь сменой монарха, а

разжечь пламя новой революции.
Содокладчик В.М.Чернова от имени «меньшинства» Н.Д.Авксентьев

(псевдоним Вронский), заявив о солидарности с большинством ЦК по

вопросу о ведении «планомерной, глубокой пропаганды социализма» и

«усилении террора — в особенности террора центрального», констатиро¬

вал, что массовые боевые выступления недопустимы. Он предлагал быть

последовательными и не гнаться за семью зайцами, отказавшись от бое¬

вой подготовки масс не только потому, что нельзя распылять ослабев¬

шие партийные силы, но и потому, что это решение «почти повсюду...

так и останется на бумаге», как это было с подобным решением III Со¬

вета партии. По мнению «меньшинства» ЦК, если это решение все-таки

где-то и будет проведено в жизнь, это неизбежно приведет в силу психо¬

логии «недостаточно сознательных и дисциплинированных масс» к вы¬

ступлению или так взбудоражит крестьян, что это не укроется от властей

и вызовет разгром организации. По мнению докладчика, только два

пункта должно быть в резолюции по тактике: «Сознательная работа —
307

работа углубления сознания, строительства и организации партии — и

работа наступательно-разрушительная — центральная террористическая

борьба. Ничто иное в настоящий момент невозможно, нерационально,

вредно»13.
Представитель Украинской области, выражая мнение областного

съезда, подверг ЦК критике за его непоследовательную позицию в во¬

просе о вооруженных выступлениях крестьянства, отметив, что «тепе¬

решняя постановка вопроса стоит в противоречии с директивой, данной

ЦК раньше, — готовить массу к вооруженному восстанию»14. По словам

делегата, в Воронежской губернии, где крестьянская организация насчи¬

тывала несколько тысяч человек и где эсерам приходилось сдерживать

крестьян, существовала возможность поднять восстание, но ни III Совет

партии, ни ЦК вопреки настойчивым просьбам местных работников ди¬

ректив на его начало не дали, что привело к разгрому разросшейся орга¬

низации. Делегат заявлял, что был упущен момент, когда движение, под¬

нятое в одной губернии, могло перекинуться на соседнюю: «Накоплен¬

ная в крестьянской массе революционная энергия была бесплодно рас¬

трачена»15. Им была зачитана резолюция Украинского областного съезда

партийных организаций, которая гласила: «...предложить всем партий¬

ным работникам — стремиться использовать все выдвигаемые местной

жизнью возможности... для вовлечения народных масс в активную борь¬

бу и расширения движения. Вынужденное воздержание несет в себе и

элементы морального разложения»16.
Критика украинского делегата била как по прежней позиции III Со¬

вета партии и ЦК, так и по обеим новым — «большинства» и «меньшин¬

ства» ЦК. По сути дела, на конференции с двух противоположных сто¬

рон критиковалась «компромиссная» позиция «большинства» ЦК, кото¬

рая сводилась к тому, что частичных выступлений не допускать, но бое¬

вую подготовку масс вести. Тем не менее большинство делегатов поддер¬

жало именно эту позицию, введя в резолюцию конференции о тактике

положение о «боевой подготовке масс»17.
Любопытно, что одним из аргументов в пользу сохранения боевой

подготовки масс был аргумент представителя рабочей организации Пе¬

тербурга, поддержанный В.М.Черновым, о том, что иначе «конференция

представляла бы не совсем соблазнительную аналогию с социал-демо¬

кратическим съездом в Лондоне»18. Примечательна критика представите¬

лем Южной области поправки В.М.Чернова к резолюции о боевой под¬

готовке масс, которая должна была обуславливаться «наличностью креп¬

кой партийной организации, ведущей серьезную социалистическую ра¬

боту в данном месте». Он отвергал эту поправку, считая, что «серьезной

социалистической организации в массах у нас теперь нет, и, вероятно,

она не скоро будет». Один из членов Оргбюро, некто Сергеев, чья по¬

правка была отвергнута, представил в секретариат конференции письмо

с изложением мотивов своего отказа от голосования, в качестве которых

он называл отсутствие четкости определений того, что понимают под

«боевой подготовкой масс». Обратить внимание делегатов на это «прези¬

диум мне не дал возможности, — писал он, — что явилось нарушением

моих прав как участника собрания»19.
Отметим, что голосование по поправкам В.М.Чернова и Н.Д.Авксен-

тьева к резолюции о боевой подготовке масс дало такой результат: ком¬

промиссную поправку Чернова, оговаривавшую ведение боевой подго¬

товки наличием «крепкой партийной организации», поддержало 28 чело¬

век, против голосовало 14 и воздержалось 13. За поправку Авксентьева,
308

не отрицавшую принципиально необходимости подобной подготовки, но

снимающую ее с очереди текущих задач, проголосовало 16 человек, про¬

тив — 31, воздержалось — пятеро20.
Впрочем, нашлись в партии и противники обеих этих позиций, кото¬

рые продолжали защищать необходимость «частичных массовых выступ¬

лений». Вместе с украинскими эсерами такой позиции придерживалась

Ижевская организация ПСР, о чем было заявлено ее делегатом21.
Принятые конференцией и утвержденные IV Советом партии резо¬

люции по тактике партии в основном совпадали с проектом резолюции,

ранее предложенным ЦК, только обросли двумя новыми положениями

«по теоретической и практической боевой подготовке партийных масс

(заготовка оружия, обучение революционно-боевой технике)» и «работе

среди войска, в смысле не только революционизирования этого источ¬

ника правительственной силы, но и создания в нем сознательных и на¬

дежных ядер чисто-партийного характера»22.
Негативная оценка столыпинской аграрной реформы и понимание

необходимости с ней бороться в это время была присуща большинству

партии. Подобная позиция была характерна (за исключением «починов¬

цев») для многих эсеров и позже. Оценка закона 9-го ноября 1906 года,

данная органом Организаций Таврического союза ПСР в конце 1909 г.,

представляется весьма типичной для многих эсеров: «Мы, социалисты-

революционеры, считаем этот закон преступлением против трудового

народа, непрощаемым насилием над его совестью, издевательством над

самыми заветными его надеждами»23.
В резолюции I Общепартийной конференции «Вопросы крестьян¬

ской политики» было выделено четыре волновавших эсеров вопроса: о

борьбе с земельным законодательством, о борьбе с землевладельцами, о

политическом терроре в деревне, об аграрном терроре. В первом вопро¬

се, крайне актуальном для эсеров в связи с активизацией процессов аг¬

рарной столыпинской реформы, резолюция ставила задачи углубления

эсеровской пропаганды, нацеленной на обсуждение аграрной программы

ПСР и «переходных мер к ней в условиях данного момента», критики

частной собственности на землю и аграрных мероприятий правительст¬

ва. Кроме этого предлагалось обсуждать в крестьянских организациях и

на съездах их представителей способы борьбы с разлагающим влиянием

аграрного законодательства и землевладельцами; укреплять партийные

организации в деревне и сплачивать вокруг них крестьян на базе борьбы

с аграрными мероприятиями правительства, с землевладельцами и с

крестьянским банком из-за аренды земли и найма на работу; формиро¬

вать партийных активистов из среды крестьян, способных самостоятель¬

но вести работу в своей деревне24.
Резолюция подробно останавливалась на методах борьбы с выделами

крестьян из общины, предлагая следующие меры: совершенствовать об¬

щинные распорядки в духе принципов «социализации земли» (переделы,

лучшая разверстка платежей, уменьшение чересполосицы и т.д.); выне¬

сение общественных приговоров против выделов из общины; бойкот ку¬

лаков и тех членов общины, «которые стремятся выделиться с целью за¬

хвата большего количества земли», чем они получили бы при новом

переделе; заключение соглашений с переселенцами и «пролетаризиро¬

ванными элементами деревни», стремящимися развязаться с надельной

землей (например, выдача им пособий на известных условиях и т.п.)25.
В вопросе борьбы с землевладельцами рекомендовалось устраивать

стачки при аренде земли и при найме на работу, вступая в соглашения
309

как с местными, так и с пришлыми рабочими. В качестве крайней меры

против помещиков, сопротивляющихся требованиям крестьян, резолю¬

ция рекомендовала применять бойкот. В специальном ее подпункте ого¬

варивалось, что «террор экономический, и как средство воздействия в

хозяйственных столкновениях и спорах, и как революционная кара от¬

дельных личностей за практикуемую ими экономическую эксплуатацию,

в круг действий партии не входит»26. Но в партийных крестьянских ор¬

ганизациях некоторых губерний существовали прямо противоположные

настроения, опиравшиеся на симпатию широких слоев крестьянства к

«решительным» мерам, предпочитавших их к тому же сочетать с уничто¬

жением имущества «обидчиков». Поэтому разрешалось совершать акты

политического террора против тех предпринимателей, и в особенности

дворян-землевладельцев, которые «сами становятся во главе наемных

шаек казаков, черкесов, ингушей и т.п., совершая непосредственные на¬

силия» над крестьянами и с.-х. рабочими. Вместе с тем в связи с опас¬

ностью расширительного толкования и «влияния мотивов личной мести

и раздражения» конференция и Совет партии постановили, что разреше¬

ние на подобный акт может быть дано только совместным решением

уполномоченного ЦК и обкома партии, или при отсутствии одной из

этих инстанций такое разрешение дает другая.
Нужно отметить, что эта мера серьезно ограничивала проведение

террора против помещиков, а с разгромом областных комитетов и за¬

трудненной работой уполномоченных ЦК, общей дезорганизацией пар¬

тийных структур практически делала невозможным процесс получения

такого разрешения для весьма многих низовых организаций.
Несмотря на то, что накануне конференции и на ней самой вновь

звучали голоса о пересмотре вопроса об аграрном терроре как средстве

крайне популярном среди крестьян, конференция подтвердила отрица¬

тельное отношение к нему, высказанное еще I съездом ПСР. В резолю¬

ции отмечалось, что применение аграрного террора может привести к

прямо противоположным результатам, чем те, которых добивается аграр¬

ная программа ПСР. Эсеры опасались того, что помещики под его воз¬

действием начнут продавать землю, которая станет частной собственнос¬

тью зажиточных крестьян, что, в свою очередь, поведет к процессам уве¬

личения числа собственников-крестьян и усилению дифференциации

крестьянства. Более того, эсеры справедливо опасались, что аграрный

террор может распространиться на состоятельную часть крестьянства,

что «грозит внести в деревню жесточайшую междоусобную войну, кото¬

рая отодвинет на второй план всякую систематическую борьбу как за со¬

циализацию земли, так и за политическое освобождение»*7. Именно из-

за этих, несомненно, справедливых опасений эсеры не рекомендовали

использовать какие-либо насильственные меры против кулаков (и других

крестьян), выделявшихся из общины, ограничиваясь лишь предложени¬

ем такой меры, как бойкот.
Руководство партии настойчиво рекомендовало эсерам «быть вместе

с массами». Так, В.М.Чернов в отчетном докладе ЦК делегатам I Обще¬

партийной конференции заявлял: «Массы ищут выхода и находят его, за

неимением лучшего, то в стремлении к непосредственному революцион¬

ному действию, то в стремлении к профессиональным союзам или к ко¬

операциям. Мы ни в каком случае не должны игнорировать этого стрем¬

ления. Мы должны входить во все виды массовых организаций для того,

чтобы проводить в них наши идеи и сохранить постоянное и непосред¬

ственное соприкосновение с наиболее активной частью передовых масс.
310

Именно потому, что способность нашей конспиративной организации

охватить массы, несомненно, "по независящим обстоятельствам” значи¬

тельно понизилась, было бы гибельным упустить какую бы то ни было

возможность быть вместе с массами в их попытках к самоорганизации,

какую бы скромную внешность они ни имели. В профессиональные

союзы, кооперативы, клубы, образовательные общества — везде реко¬

мендовал бы проникать нашим товарищам. Мы боролись с тем узко

"боевистским" духом, который связан с пренебрежительным отношением

ко всему этому "культурничеству”». В.М.Чернов прямо заявлял, что реко¬

мендации ЦК к проникновению в профсоюзы, кооперативы, клубы, об¬

разовательные общества для того, чтобы «быть вместе с массами в их

попытках к самоорганизации», наталкивались на «пренебрежительное

отношение ко всему этому "культурничеству”. Многие, не отрицая необ¬

ходимости этой работы, предпочитали искать выход из сложившейся си¬

туации в планах военных восстаний, партизанских выступлений, терро¬

ристической борьбы28. Впрочем, это не было единственной причиной.

Так, например, по свидетельству представителя Уральской области на
I	Общепартийной конференции, кооперативы были весьма распростра¬

нены среди крестьян Пермской и Вятской губерний, но не было «сил

для использования этого движения»29.
В вопросах рабочей политики резолюция конференции и IV Совета

партии отметила необходимость автономного развития и согласованнос¬

ти действий на основе равноправия трех форм рабочей организации: по¬

литической, профессиональной и кооперативной. Резолюция очерчивала

задачи и сферу компетенции каждой из этих организаций и делала

вывод, что они в «своем гармоническом объединении» ограничивают

эксплуататорские тенденции капитализма и осуществляют «решительный

натиск на самые его основы», представляя собой в недрах старого обще¬

ства «растущий эмбрион нового рабочего мира»30. Перед политической

организацией ставилась следующая тактическая задача: а) через членов

партии, участвующих в профсоюзах и кооперативах, «углублять и расши¬

рять их деятельность, одушевляя ее более широкими перспективами; б)

содействовать развитию этих организаций устранением враждебного им

законодательства»31.
По вопросу «борьбы с организованным капиталом» конференция вы¬

сказалась за формы «непосредственной борьбы как политической так и

экономической», среди которых упоминались стачки, бойкот, лебель, и

высказалась против «институтов соглашения, как-то: примирительных

камер, обязательных третейских судов и т.п., угашающих революцион¬

ную энергию пролетариата»32. Резолюция высказывалась также и по во¬

просам безработицы, коллективного договора, локаутов и фабричного

террора, подтвердив прежнюю точку зрения на эти вопросы.
Особое внимание конференцией было уделено тактике партии по от¬

ношению к кооперации. Примечательно, что вопрос о кооперации был

введен в повестку дня делегатами, т.к. отсутствовал в том перечне, кото¬

рый был опубликован ЦК накануне33. Было принято решение о под¬

держке в городах лишь потребительной кооперации, способствующей

сплочению рабочих, и воздержании от увлечения производительной ко¬

операцией в индустрии, ведущей к обогащению части рабочих и рассло¬

ению пролетариата. По отношении к кооперации и с.-х. обществам в де¬

ревне резолюция конференции и IV Совета партии предлагала, «не со¬

средотачивая искусственно... внимания крестьянства на кооперации», не

дать захватить кооперативное движение «партиям и элементам, враждеб¬
311

ным социализму». Перед партийными «братствами» ставились следую¬

щие задачи: вступать в существующие кооперативы и вытеснять «враж¬

дебные» крестьянству элементы; проводить в них социалистические

принципы, борясь против попыток «пропитать их духом капитализма»;

основывать новые кооперативы на трудовых и демократических началах.

Конференция высказалась за полную автономность кооперативов и

«объединение рабочих кооперативов между собой и согласование дейст¬

вий на началах равноправия с общей профессиональной и политической

организацией рабочего класса»34.
В резолюции об отношении к национальным социалистическим пар¬

тиям говорилось о помощи в возрождении лишь тем из них, кто поло¬

жит в свою основу программу ПСР. Кроме этого фиксировалось намере¬

ние содействовать изданию «социально-революционной литературы» на

языках народов России и оказать помощь в представительстве родствен¬

ных организаций, входящих в состав социально-революционной подсек¬

ции Интернационала35.
Оценивая решения I Общепартийной конференции и IV Совета пар¬

тии, можно сделать вывод, что тактический курс ПСР был серьезно

скорректирован. Ядром тактики партии стало не инициирование всена¬

родного вооруженного восстания, а углубление идейной, организацион¬

ной партийной работы при продолжении террористической борьбы и

боевой подготовки масс. Последнее положение носило компромиссный

и несколько «бумажный» характер и являлось попыткой «сохранить

лицо». Характерно обоснование поправки к этому вопросу, представлен¬

ное членом Оргбюро ЦК Сергеевым (псевдоним не раскрыт): «Введение

в резолюцию отрицания боевой подготовки было бы истолковано в

смысле поправения партии»36.
По сути дела, эсерами была поставлена задача начать «сначала ту

самую упорную, ожесточенную, непримиримую войну против боевого и

защитного механизма фактически восстановленного самодержавного

строя, которую мы уже однажды вели, начиная со времен Сипягина и

Плеве»37. Согласно этой логике, коль третьеиюньская монархия факти¬

чески то же самое, что и монархия времен Сипягина и Плеве, то необ¬

ходимо вновь использовать старые тактические приемы и принципы ор¬

ганизационного строительства партии, которые в свое время дали хоро¬

шие результаты. Передовая статья в ноябрьском номере «Знамени труда»

за 1908 г. не случайно называлась «Сначала», т.к., опираясь на решения
I	Общепартийной конференции, ратовала за возрождение предреволю¬

ционной тактики партии. Констатируя, что «у партии нет парламентских

путей борьбы — есть только внепарламентские», автор статьи призывал

взяться за боевую подготовку масс, возродить «самую интенсивную ра¬

боту среди войска» и с удвоенной силой взяться «за острое, испытанное

оружие политического террора»38.
И хотя резолюции конференции, одобренные IV Советом партии,

получили силу партийного закона, в партии не прекращали раздаваться

голоса, требовавшие изменения ее тактики. Голоса сторонников «частич¬

ных массовых выступлений» становились все слабее и слабее на фоне

затухания революционных настроений и организационного ослабления

партии, что заставило, например, конференцию Украинской области в

начале 1909 г. отказаться от своей прежней точки зрения39. Не находили

поддержки в партии и требования группы «инициативного меньшинст¬

ва» о пересмотре тактики партии в пользу сосредоточения всех сил на
312

терроре, ведущемся автономными от партии и друг от друга боевыми

дружинами, при фактическом прекращении работы партии в массах40.
Но если стихали голоса сторонников «частичных массовых выступле¬

ний» и «ультратерроризма», то, напротив, все увереннее начали звучать

голоса сторонников усиления «чисто социалистической работы в мас¬

сах». В первой своей статье с очень характерным названием «По поводу

одного недоразумения» один из трех членов ЦК, чья позиция по вопросу
о	боевой подготовке масс не была поддержана конференцией, Н.Д.Авк¬

сентьев остановился на вопросе взаимоотношений между различными

формами организаций трудящихся. По его словам, в данной резолюции,

предложенной ЦК, констатировалась «одинаковая» их необходимость,

но делегаты, убрав слово «одинаковая», внесли неясность в принципи¬

альный вопрос. Суть размышлений Н.Д.Авксентьева сводилась к следу¬

ющему: идущий стихийно, снизу процесс кооперирования открывает

крестьянству дорогу к социализму, смыкаясь с предлагаемой эсерами

«социализацией земли», и потому его значение настолько велико, что

необходимо признать кооперативные организации равными по значению

политической и профессиональной организациям4*.
В последующих своих статьях он разовьет эту мысль и доведет ее до

логического завершения в «Почине». Но в данный момент его осторож¬

ные «поправки» не вызывали опасений у руководства партии, больше

озабоченного тактическими и программными изысками группы «иници¬

ативного меньшинства»42.
Надежда руководства партии, что конференция «дала твердое на¬

правление всей партийной работе на ближайшее время»43 и ослабит

напор сторонников других тактических рецептов, не нашла воплощения

в реальности.
В мае 1909 г. состоялся последний Совет партии, который эсерам

удалось собрать до 1917 г., где был принят ряд резолюций по тактике

партии. Прежде всего необходимо отметить, что к этому времени колос¬

сальное организационное ослабление партийного организма было уже

осознано ее руководством, которое, конечно, понимало, что ставить в

таких условиях широкие тактические задачи бессмысленно. Сам инсти¬

тут партийной тактики становился мнимым, т.к. в условиях распада пар¬

тийных организаций проводить в жизнь эти решения было некому. Со¬

вершенно неслучайно руководство партии призывало к воссозданию

партийных организаций и укреплению связей с массовым движением, в

том числе и через новые его формы — профсоюзы и кооперацию.
И хотя бессмысленность постановки серьезных тактических задач не¬

многочисленным партийным организациям, с которыми центр партии

еще поддерживал связи, осознавалась им, их все-таки ставили, особенно

в деревне. Но в любом случае мы можем говорить о глобальном перено¬

се центра тяжести партийной работы на решение организационных, а не

тактических задач. Решения V Совета партии о ее задачах в деревне

также переносили основной центр тяжести на решение организационных

вопросов. Подтвердив решения ГУ Совета партии по основным направ¬

лениям работы в крестьянстве, резолюции V Совета все-таки отмечали

отрыв партии от деревни и ослабление интереса крестьян «к общим со¬

циально-политическим лозунгам», обострение внутриобщинной борьбы

по вопросам покупки или аренды земли, выделов из общины и «созда¬

ния постоянного источника аграрного террора». Задачи партии в деревне

были заметно сужены по сравнению с решениями предыдущего Совета.

Резолюция V Совета партии гласила, что насущной задачей партии
313

должно быть создание «прочных ядер вполне сознательных соц.-рев.»,

«широкое вмешательство их в местную жизнь сельских обществ», как

политическую, так и экономическую; «организация на почве повседнев¬

ной борьбы за классовые интересы крестьянства, в особенности против

аграрного законодательства правительства и против местных землевла¬

дельцев»44.
Для усиления пропаганды в деревне V Советом партии было решено

возобновить издание центральной крестьянской газеты «Земля и Воля» и

наладить выпуск популярных легальных и нелегальных брошюр для

крестьян. Задачи крестьянским организациям ставились те же самые, что

и год назад: борьба против аграрной политики правительства, против

землевладельцев — за лучшие условия аренды земли и продажи крес¬

тьянской рабочей силы; за усовершенствование общинных распорядков;

за развитие кооперации, против кулачества и ростовщичества45.
«Деревенская тактика» как партийных, так и руководимых партией

беспартийных организаций, по мнению V Совета партии, должна была

руководствоваться следующими соображениями: при объективной невоз¬

можности придерживаться непримиримых лозунгов борьбы с аграрной

столыпинской реформой («земли не покупать», «не арендовать» и т.д.)

переходить к такой политике, которая сохраняла бы «солидарность тру¬

дового крестьянства, не давала бы ему раскалываться на враждебные

группы и в то же время была бы в наибольшем согласии с принципами

нашей программы» (например, «покупка земли обществами в общинную

собственность», аренда земли и т.п.46). Кроме того, подтверждалась резо¬

люция IV Совета партии о выдаче пособий выделяющимся «пролетари¬

зированным» элементам деревни и заключении других соглашений, «со¬

ответствующих принципам социализации земли» и оставляющих воз¬

можность вернуться к земледелию в своем обществе47. Таким образом,

утверждения некоторых исследователей, что «решения V Совета партии

эсеров были значительной уступкой кулачеству», представляются голо¬

словными и не соответствующими действительности48. Сами эсеры так

оценивали эти решения. Комментируя решения V Совета партии,

Н.И.Ракитников выделял основные задачи таким образом: «организаци¬

онная постановка пропаганды в деревне и создание прочных партийных

организаций в деревне; образование крестьянских союзов: сельских, ок¬

ружных, уездных и губернских и организация интеллигенции для содей¬

ствия этим союзам»4*. В арсенале тактических приемов партии в деревне

оставались лишь стачки против помещиков. Характерен аргумент

Н.И.Ракитникова против утверждений о невозможности их проведения

«при теперешних репрессиях и настроениях крестьян» в деревне —

«стачки, невозможные теперь, станут возможными после образования»

широких беспартийных крестьянских союзов, создаваемых параллельно

с партийными братствами50.
Тактическая линия V Совета партии в отношении пролетариата исхо¬

дила из того, что его движение переживает «упадок политической орга¬

низации», распад профсоюзов и «непрерывное возникновение эфемер¬

ных производительных кооперативов»51. Совет партии рекомендовал

следующие меры: организация пропагандистских кружков высшего типа

для формирования из наиболее передовых рабочих «самостоятельных де¬

ятелей в рабочей среде»; переход в этих кружках с лекционных на рефе¬

ративные чтения, организация семинаров. Советовалось особое внима¬

ние уделять вопросу о бойкоте III Думы и освещению деятельности ор¬

ганов местного самоуправления; проникать в легальные просветительные
314

общества, «используя их для тех же целей и привлекая самих рабочих к

участию в направлении характера работ этих обществ»52. Членам партии

предлагалось, кроме того, укреплять распадающиеся профсоюзы и участ¬

вовать в их работе, сохраняя внутри них «свое духовное единство и оп¬

ределенность», подчиняясь директивам профсоюза и имея «главною

своею целью наряду с пропагандой партийной программы сохранять

единство профессионального движения»5л
Таким образом, резолюции V Совета партии в рабочем вопросе ак¬

центировали внимание партии почти исключительно на собирании сил,

на ведении организационной работы. Речь уже не шла, как прежде, об

активной тактике партии в рабочих массах и призывах устраивать забас¬

товки и стачки. Можно говорить о том, что тактика партии в рабочем

движении (как и «деревенская» резолюция V Совета) исходила из реаль¬

ного его состояния и состояния самой партии.
Упор на решение организационных,- а не тактических задач предлага¬

лось делать и в вопросе о военной работе партии, которая, согласно ре¬

золюциям V Совета партии, должна была «по преимуществу направлять¬

ся вглубь, на создание прочных партийных ячеек из передовых солдат и

матросов»54. Несвоевременным признавалось образование широких бес¬

партийных военных организаций, а также «ведение митингов, массовок

и... кружков». Поэтому все усилия предлагалось сосредоточить на рас¬

пространении литературы, возобновив для этого издания «За народ» и

«военной брошюрной литературы»55. Строго говоря, перед военными

партийными организациями вообще самостоятельных тактических задач

не ставилось, как это было, например, летом—осенью 1907 г., когда им

рекомендовалось поднимать при благоприятных обстоятельствах «воен¬

ные восстания».
В этой связи интересны выводы, сделанные эсерами в 1910—1914 гг.,
о	причинах неудач «военных восстаний». В 1910 г. в «Социалисте-рево-

люционере» за подписью «Виктор Военный» (по мнению А.И.Спиридо-

вича, за этим псевдонимом скрывался один из руководителей военным

делом в эсеровской партии В.И.Лебедев, а М.И.Леонов считает, что ста¬

тья принадлежит руководителю военной организации эсеров В.Г.Шеста-

ковскому56; автор склоняется к первой точке зрения) была напечатана

большая статья, анализировавшая причины неудач военных восстаний в

1905—1907 гг. Отметив как неоспоримый факт, что «часть причин неус¬

пеха лежала в нас самих», автор статьи пришел к выводу, что ключевой

момент их неудачи — это попытки использовать старые армейские

структуры, тогда как необходимо было осуществить «организацию на¬

родной армии»57. Но не неразрешимость самой этой задачи помешала ее

выполнить, а, как считал автор, «частью неподготовленность восстав¬

ших, частью разрозненность местных движений и отсутствие общего для

них плана, частью, наконец, другие обстоятельства, лежавшие вне нашей

воли»58.
Проанализировав опыт целого ряда восстаний, В.И.Лебедев сделал

вывод о причинах их неудач: «Недостаток координации указывает на от¬

сутствие стратегического плана, общего для всей России, на отсутствие

центрального руководительства вооруженным восстанием народа, на значи¬

тельную невыясненность в революционной среде понятия о вооружен¬

ном восстании и о революционной стратегии, необходимой столько же в

вооруженном восстании, сколько необходима стратегия на войне»59.
Подробно рассмотрев «технико-организационные причины» неудач

вооруженных восстаний, В.И.Лебедев сделал ряд выводов: 1) Необходи¬
315

мо ответить на вопрос, в каких формах мыслимо будущее вооруженное

восстание: в форме ли повсеместного одновременного восстания, воен¬

ного переворота или частичного восстания с перерастанием во всеоб¬

щее? 2) Одновременное восстание невозможно. Восстание надо органи¬

зовать, само собой оно не возникнет, а если и возникнет, то лишь в

форме бунта, вспышки, которая так же легко может потухнуть, как и

вспыхнуть. 3) Военный переворот в России невозможен, т.к. отсутствует

«массовое участие офицерства в революционной борьбе». 4) Восстание

возможно лишь «как нарастающее и разливающееся движение из одного

или нескольких пунктов — словом, как гражданская война». 5) Необхо¬

дима организация народно-революционной армии для борьбы с частями

правительственной армии. 6) Основой народно-революционной армии

могут служить, главным образом, лишь солдаты и матросы. 7) Необхо¬

дим «строго разработанный план подготовительной работы, охватываю¬

щий всю Россию». 8) Подготовка революционного командного состава

как путем привлечения к революционной работе офицерства, так и спе¬

циально-военной подготовкой партийных военных работников. Свою

статью В.И.Лебедев заканчивал пожеланием, чтобы будущее восстание

было актом вполне сознательной воли, а не только результатом револю¬

ционного подъема60.
Рассматривая вопрос о привлечении казачьего населения на сторону

революции, В.И.Лебедев делал характерное признание об отсутствии

сведений о работе «какой-либо революционной организации в казачест¬

ве» и обращался с просьбой к товарищам из Донской области ПСР и

Астраханского и Оренбургского губкомов поделиться своим опытом61.

Это не мешало ему решать вопрос о форме казачьей революционной ор¬

ганизации в виде параллельно существующих беспартийной организации

под влиянием партийных братств и «чисто-военной» организации, в ос¬

нову которой должен был лечь старый казачий круг и современные за¬

пасные и ополченские полки. Вывод В.И.Лебедева был категоричен: «ис¬

торическое недоразумение», бросившее казаков вопреки здравому исто¬

рическому смыслу к лагерь реакции, должно быть исправлено, и путь к

этому только один: участие казачьих запасных и ополченских полков во

«всенародном вооруженном восстании»62.
В статье с символическим названием «Наша задача» ее автор писал:

«Только завоевание народом значительной части армии может предотвра¬

тить не только военную авантюру, бессмысленную войну, но и привести

к удачной революции. Без этого же все попытки освобождения из-под

теперешнего ига обречены на неудачу»63.
На V Совете обсуждался и вопрос о центральном терроре, за продол¬

жение которого высказалось большинство делегатов64.
Отклики на тактические решения V Совета в партии были самыми

различными. В губернских организациях Украинской области многими

работниками одобрялись решения о военной, крестьянской и рабочей

политике за конкретность и наличность практических указаний®5. Дру¬

гие резко критиковали тактику партии за «вопиющее противоречие

между широкими задачами и явной их невыполнимостью», что вело к

«деморализации революционеров»66. По мнению Л.М.Арманд, эсерам

следовало бы сосредоточиться на распространении литературы и особен¬

но на участии в «экономических организациях» крестьянства67. С точки

зрения автора, как отмечал Н.И.Ракитников: «в связи с такой переменой

тактики старая партийная организация должна быть ликвидирована и

вместо нее создана новая "группировка организационных форм“...»68.
316

По сообщениям петербургских эсеров, наблюдалось «расширение с-р

работы в легальных культурно-просветительских обществах» и в «общем

направлении работы... преобладает течение, учитывающее необходимость

и систематического воспитания рабочих в духе партийной программы»,

и чтения разовых лекций о повседневной борьбе труда с капиталом69.
Усиливается критика в адрес руководства партии со стороны «пра¬

вых», группировавшихся вокруг «Известий ОЗК». Вслед за Л.М.Арманд

(Л.А-ва) в «Знамени труда» выступил H.H.Соколов («Старый работник»),

в довольно резких выражениях упрекнувший редакцию ЦО за нежелание

разбираться в новых вопросах, поставленных жизнью. По его мнению,

не только азефщина и организационный развал партии приводят к отто¬

ку партийных кадров, но и их сомнения «в старых приемах и путях ра¬

боты»70. Он категорически требовал прекратить экспроприации, демора¬

лизующие партию и покрывающие ее позором, т.к. партия должна суще¬

ствовать не «на подачки и деньги с эксов», а на взносы ее членов и ма¬

териальную поддержку народа. Но основной пафос статьи был направ¬

лен на игнорирование руководством партии разработки насущных во¬

просов профсоюзного, кооперативного, рабочего движения и глубинных

процессов, которые происходили в русской деревне71. Его оппоненты

доказывали «старому работнику», что все тактические вопросы были

предметом серьезного обсуждения на таких партийных форумах, как

III Совет партии, I Общепартийная конференция, IV и V Советы пар¬

тии, и что тактика партии серьезно отличается от той, которая проводи¬

лась в годы революции и которую он делает объектом своей критики72.
Упреки в шаблонности тактических и организационных задач партии

обрушил на партийное руководство и В.М.Зензинов (Ал.Клюев) за по¬

пытку «восстановить тот круг работы, который партия начала с 1901

года: предполагается, что эта работа вызовет новое оживление, приведет

к новому, еще более грозному выступлению»73. Но он проповедовал в

качестве «основной тактической задачи, объясняющей и оправдывающей

сейчас все остальные тактические и организационные планы», — возоб¬

новление террора. По его мнению, только цареубийство «может сейчас с

должной силой ударить по народному сознанию и вызвать у народа во¬

левые движения, только оно может вывести страну из политического ту¬

пика»74. В.М.Зензинов не видел альтернативы этой тактике, констати¬

руя, что при сильном напряжении сил эсеры смогут воссоздать хотя бы

часть своих крестьянских, рабочих и военных организаций. Но, спраши¬

вал он, «какие непосредственные задачи, какие цели при этом мы

можем преследовать?» Вооруженное восстание, бывшее целью партии в

1902—1906 гг., целью партии для «непосредственного будущего», по его

словам, быть не может. В предшествующий период организация масс

была средством, а вооруженное восстание — целью, а ныне — утверждал
В.М.Зензинов — мы средство превращаем в цель. И ставил новую цель:

воспользовавшись тем новым, что «нам дала жизнь», поддерживая суще¬

ствующие организации, «мы должны сейчас глубже врастать в органи¬

ческую жизнь: рабочими, крестьянами, учителями, врачами... оставаясь

вместе с тем активными социалистами-революционерами». По его мне¬

нию, «внутренними подземными ходами мы источим ствол дерева... он

скорее упадет под напором ветра...». Подводя итоги, В.М.Зензинов еще

раз повторял, как можно решить двойную задачу, стоящую перед пар¬

тией: «активной тактикой (террором. — K.M.) приблизить революцию,

органической работой сохранить и упрочить свои силы»75.
317

Отвечавший В.М.Зензинову Н.Д .Авксентьев охарактеризовал его так¬

тический «боевой» рецепт как эпигонство поздних народовольцев и

перепев их худосочных потомков из «Революционной мысли», а его ор¬

ганизационные проекты как «ликвидацию партии»76.
В последующие годы дискуссия о тактике партии велась прежде

всего между «ортодоксами» и «правыми». Их споры, в том числе и по

этим вопросам, будут подробно рассмотрены ниже. «Правое» крыло

было неоднородным и делилось на две группы деятелей, чьи позиции

отличались прежде всего степенью последовательности. Среди россий¬

ских эсеров царила «тактическая» разноголосица. Одни из них разделяли

взгляды «ортодоксов» на необходимость бойкота Думы и возобновления

террора, другие выступали за участие в выборах, соглашаясь с «правы¬

ми», но возражая против отказа от террора, третьи готовы были отка¬

заться от террора, но не разделяли оптимизма «починовцев» по поводу

тех перспектив общественного развития России, которые ими рисова¬

лись И Т.Д. и т.п.
Споры о тактике партии становились все более актуальными с мо¬

мента нового оживления общественного движения в стране, с одной сто¬

роны, и оживления эсеровских организаций в России, с другой. Такти¬

ческие споры, носившие в условиях почти полной невозможности вли¬

ять через влачащие эфемерное существование партийные организации

на широкие массы довольно отвлеченный характер, примерно к 1912 г.

вновь приобретают актуальность и жизненность. На первое место в это

время вновь выходит вопрос об участии в Думе. Наличие прямо проти¬

воположных взглядов на этот вопрос как в руководстве, так и в низовых

партийных организациях, а также невозможность созыва съезда или, на

худой конец, Совета партии побудили руководство партии сначала по¬

пытаться решить этот вопрос на «расширенном собрании» ЗД ЦК ПСР,

а затем (после расхождения позиций) провести по этому вопросу анке¬

тирование местных организаций.
Вопрос об отношении к IV Государственной Думе обсуждался 29 но¬

ября 1911 г. на «расширенном собрании», где присутствовали члены ЗД

ЦК ПСР А.А.Аргунов, М.А.Натансон, И.И.Ракитникова, И.И.Фонда¬

минский, Л.Д.Варенов, В.В.Лункевич (отсутствовал Б.Н.Моисеенко); ре¬

дакторы ЦО партии Н.Д.Авксентьев и Н.И.Ракитников (отсутствовал

Ф.В.Волховский) и приглашенные — И.А.Рубанович, некий Сергей Анд¬

реевич, Б.Н.Лебедев, В.О.Фабрикант и С.М.Блеклов (на части совеща¬

ния). В.В.Лункевич предложил составить анкету для проведения опроса

местных организаций по этому вопросу. В качестве докладчиков высту¬

пили Н.Д.Авксентьев, В.В.Лункевич, М.А.Натансон, Н.И.Ракитников. В

ходе дебатов выявилось четыре позиции, которые и были зафиксирова¬

ны в протоколах «расширенного собрания». За бойкот выборов в IV Го¬

сударственную Думу высказалось 4 участника совещания (Н.И.Ракитни¬

ков, В.О.Фабрикант, Игорь, Сергей Андреевич). За «хождение мимо

Думы» (партия не участвует, но и не призывает к бойкоту) проголосова¬

ли также 4 человека (В.В.Лункевич, А.А.Аргунов, С.М.Блеклов и

М.А.Натансон). За участие «в выборах и в Думе» выступило четверо

(Н.Д.Авксентьев, И.А.Рубанович, Л.Д.Варенов, И.И.Фондаминский),

причем последний «несколько отличался во взглядах от остальных: пола¬

гал, что партия не должна выставлять партийных кандидатур. Допустимы

лишь кандидатуры индивидуальные (с.-р.), как общее правило партия

должна рекомендовать товарищам принять участие в выборах и там, где

нет с.-р.-овских кандидатов, предлагать подавать голоса за трудовиков и
318

с.-демократов». На заседании было предложено каждой из этих групп

аргументированно изложить свою позицию в нескольких абзацах и

включить их в качестве приложения к анкетному листу для опроса мест¬

ных организаций по этому вопросу77.
Именно в таком виде опросный лист и был сделан, предоставив воз¬

можность российским эсерам познакомиться со взглядами и с аргумен¬

тацией сторонников всех трех позиций. Но полученные результаты, как

в связи с мизерным количеством ответивших на анкету организаций, так

и небольшим перевесом голосов в пользу продолжения бойкота, не при¬

дали бойкотистскому решению убедительной легитимности. Важно, что

это решение носило не директивный, а лишь рекомендательный харак¬

тер (это было принципиальной позицией ЦК и ЗД ЦК ПСР), оставляя

право выбора за местными эсерами, часть из которых им и воспользова¬

лась. Так, например, по свидетельству с.-д. В.Трапезникова, вологодские

эсеры и трудовики приняли участие в выборах в IV Думу. Они имели в

своем распоряжении газету «Вологодский листок» и выставили единого кан¬

дидата — адвоката А.М.Виноградова78. Выше уже упоминалось свидетельст¬

во МАНатансона, что эсеры — депутаты IV Государственной думы в 1914 г.

хотели выйти из фракции трудовиков и создать свою собственную.
Группа «крайне правых» выпустила листовку, в которой они протес¬

товали против права ЦК, давно превратившегося в никого не представ¬

ляющий нелегитимный партийный символ, проводить подобное анкети¬

рование и заявляли о своем неподчинении его решениям79. Любопытно,

что А.Б.Шимановский выступил с подробнейшей статьей, подвергавшей

сомнению легитимность партийного решения, опиравшегося на резуль¬

таты анкетирования, и прямо обвинявшей руководство партии в подта¬

совке его результатов, в ликвидаторском меньшевистском журнале

«Наша заря»80.
Бойкотистскую позицию резко раскритиковал и А.И.Гуковский, ко¬

торому было предложено войти в редакцию «Заветов» в 1912 г. и вести в

журнале внутреннее обозрение. В письме В.С.Миролюбову от 16/29 ап¬

реля 1912 г. он писал: «Доказывать ненужность и вредность 3-й Думы и

пропагандировать бойкот выборов — вещь, которая, смею Вас уверить,

способна вызвать... в России заочно такое удивление, как если бы, на¬

пример, ископаемый птеродактиль вдруг захотел летать. По существу,

что касается Думы, мы [считаем] чистой схоластикой разговор о том,

что, дескать, лучше было бы, если бы ее не было. Она есть, и будет 4-я,

и хорошо, что будет! Без нее не было бы фактической свободы печати

(хотя и язвимой скорпионами власти и судебной и административной),

не было бы всех тех непрерывных громогласных разоблачений, которые

делают громадную, ничем не заменимую общественную работу. В этой

работе, а следовательно, и в выборах в Думу надо участвовать всеми си¬

лами разума и страсти... Наконец, говорят, разговор о бойкоте выборов

был бы теперь непонятен, как самая патетическая речь на вымершем

языке... В России Вы не найдете ни одного литератора, который согла¬

сился бы встать на Вашу точку зрения»81.
Аргументы «ортодоксальных эсеров» в пользу продолжения бойко-

тистской тактики полностью повторяли аргументы пятилетней давности,

подкрепленные только ссылками на плачевные, по их мнению, результа¬

ты деятельности конкурирующих эсерам политических партий в Думе и

самой III Думы. Еще одним аргументом в пользу бойкота IV Думы яв¬

лялся нараставший революционный подъем в стране. Интересен аргу¬

мент В.М.Чернова, который, отвечая в июле 1913 г. корреспонденту га¬
319

зеты «Юг» на вопрос о своем отношении к Думе, заявлял: «Я высоко

ценю все, даже мелкие очаги массовой самодеятельности и самооргани¬

зации, но в нашей Думе нет никакой деятельности, никакой жизни,

кроме призрачной, она не является ни средством организации, ни цент¬

ром борьбы, лишь симуляцией такой борьбы»82.
Оценивая бойкотистскую тактику партии эсеров по отношению к
III	и IV Государственным Думам, вряд ли можно согласиться с категори¬

ческим суждением нескольких поколений советских историков о ее без¬

условно ошибочном характере. Эта оценка исходила из аксиомы, что

антибойкотистская тактика В.И.Ленина и той части большевистской

партии, что его поддержала, была безусловно верна. Представляется, что

это несколько поверхностная оценка, сознательно затушевывавшая стра¬

тегический просчет антибойкотистов. Все-таки глубинной причиной их

решения идти в Думу являлось неверие в близкий революционный по¬

дъем и крушение самодержавия. Эта позиция вытекала из неафишируе¬

мой уверенности, что установившийся после поражения революции

третьеиюньский режим установился на достаточно долгий срок, откуда

следовал вывод о необходимости приспособления к данным обществен¬

но-политическим условиям.
Этот вывод антибойкотистов имел своей реальной основой спад ре¬

волюционного брожения, атмосферу разочарования в идеалах револю¬

ции, охватившего некоторые слои российского общества, массовый

отход радикальной интеллигенции от революционной деятельности в

личную жизнь, организационный распад всех революционных и оппози¬

ционных партий, «успокоение» страны, проводимое не только с помо¬

щью полицейских репрессий, но и созданием некоего «конституционно¬

го» порядка. Первые успехи столыпинской реформы всерьез заставили

многих говорить о возможности изменения в самом ближайшем буду¬

щем экономического положения и политической физиономии значи¬

тельной части русского крестьянства. И хотя антибойкотисты (за редким

исключением) не заявляли о возможности дальнейшей мирной транс¬

формации самодержавия в буржуазное государство и не отказывались от

тезиса о неизбежности революции, тем не менее, судя по всему, они не

очень-то верили в ее скорый приход. Несомненно, что их оценки разни¬

лись между собой, таили недосказанное, а порой расходились в пределах

одной группы единомышленников. Очень характерен пример, когда

И.И.Фондаминский в своей статье говорил о возможности трансформа¬

ции аграрного сектора России вне революции, его товарищ из «Почина»

Б.Н.Лебедев в личном письме считал это случайной оговоркой автора и

отстаивал взгляд на невозможность серьезных общественно-экономичес¬

ких преобразований в стране без революции83. Напротив, бойкотисты-

«ортодоксы» с началом нового революционного подъема были перепол¬

нены самых радужных надежд на скорый приход революции. Так, на¬

пример, поздравляя А.М.Устинова с новым 1913 годом, М.А.Натансон

писал: «Пожелание у нас всех общее: поскорее нам всем быть в России

и следующий новый год встречать вместе на родине... Мне кажется, что

нарастание настроения в России делает эти мечты уже не совершенно

фантастическими»84.
Представляется, что споры между бойкотистами и антибойкотистами

были совершенно не случайно перенесены последними в область обсуж¬

дения тактических выгод и проигрышей участия в выборах в Думу, так

как здесь они имели больше выигрышных аргументов. Учитывая после¬

дующее развитие событий в России, необходимо признать, что с точки
320

зрения стратегии позиции антибойкотистов были более последователь¬

ны, чем у их оппонентов, — Россия вскоре вновь вступила на путь ка¬

таклизмов, завершившихся падением самодержавия.
Но с другой стороны, с точки зрения тактики, думские партии полу¬

чали некоторые преимущества для ведения партийной работы, в том

числе и возможность использования думской трибуны. Но и абсолюти¬

зировать благотворность «думской тактики» не стоит — участие в Думе

не спасало партии от процессов организационного распада и идейной

сумятицы, не решало (по крайней мере кардинально) вопрос об их свя¬

зях с массами и о влиянии на них. Если мы посмотрим на состояние

партии кадетов, октябристов и социал-демократов в 1907—1914 гг., то уви¬

дим, что процессы организационной деградации и неустойчивости были ха¬

рактерны отнюдь не только для бойкотистской эсеровской партии.
В 1912—1914 гг. социал-демократы значительно упрочили свои пози¬

ции и авторитет среди столичного пролетариата, но этого же достигли и

эсеры. Главным каналом такого упрочения все равно была не Дума, а

легальная рабочая печать и активная работа в профсоюзах и страховых

обществах. Если мы попробуем ответить на вопрос, имело ли участие в

Думе кардинальное влияние на рост авторитета участвовавших в ней

партий и на их судьбу, то ответ получим, скорее всего, отрицательный.

Ярким свидетельством этому служит гигантский рост авторитета в крес¬

тьянстве и части пролетариата и численности в первые месяцы после

Февральской революции 1917 г. бойкотистской эсеровской партии и

куда менее скромные успехи антибойкотистских социал-демократов

обеих фракций. Правда, участие в Думе позволило кадетам и октябрис¬

там при поддержке эсеров и меньшевиков создать Временное правитель¬

ство. Несомненным фактом является то, что восставшие массы в февра¬

ле 1917 г. пришли в Таврический дворец, отдав бразды правления оппо¬

зиционной части Думы. Но несомненным фактом является и то, что па¬

раллельно была создана другая влиятельная структура, более авторитет¬

ная в массах, — Советы рабочих, а затем солдатских и крестьянских де¬

путатов, которые своим авторитетом и подпирали кадетско-октябрист¬

ское Временное правительство.
Таким образом, представляется, что решающее значение для роста

авторитета и влияния партий на массы сыграла вовсе не Дума, а соответ¬

ствие их программных взглядов и некоторых тактических установок чая¬

ниям масс. Поэтому, как нам кажется, не стоит преувеличивать важ¬

ность вопроса об участии или неучастии партий в III и IV Государствен¬

ных Думах, как это было принято в историко-партийной советской ис¬

ториографии, т.к. ответ на этот вопрос убедительно дал ход развития со¬

бытий в России в 1907—1917 гг.
Вхождение в декабре 1911 г. в редакцию ЦО третьего редактора —

Ф. В.Волховского уточнило линию редакции еще по одному вопросу. В

конце 1911 г. Н.И.Ракитников встречался с новым членом редакции, и

ими были выработаны «условия выхода» ЦО. Кроме чисто организаци¬

онно-технических аспектов (ежемесячный выход, объем в 16 страниц,

сроки сдачи, набора материала и выхода номеров), новый редактор

предложил ввести «новые статьи — короткие отклики на текущие вопро¬

сы». Кроме этого была достигнута договоренность, что «позиция по от¬

ношению к социалистическим партиям вообще и с.-д. в частности долж¬

на быть дружественной». Но двумя остальными редакторами ЦО было

отклонено предложение Ф.В.Волховского, что редакция должна «подчер¬

кивать значение военного элемента в революции и приглашать так или
11 — 198
321

иначе попадать в войска на службу, в особенности в качестве офице¬

ров...»85.
Ослабление авторитета центральных партийных учреждений, малая

легитимность принятого ими решения на основе малоубедительного ан¬

кетирования, ослабленность связей между центром и местными партий¬

ными группами, отсутствие единой позиции у руководства партии, раз¬

ногласия «ортодоксов» и «починовцев» приводили к росту самостоятель¬

ности российских групп в принятии тактических решений. Так, напри¬

мер, в донесении заграничной агентуры в Департамент полиции в начале

1914 г. сообщалось: «Группы в России помимо влияния ЦК за короткое

время сумели достичь многого, действуют самостоятельно и не обраща¬

ются за директивами к ЦК»86.
Необходимо отметить, что в 1912—1914 гг. эсеры вели весьма эффек¬

тивно и активно работу во всевозможных легальных и полулегальных об¬

ществах (профсоюзы, страховые кассы, кредитные и с.-х. кооперативы и

т.д.), используя при этом возможности легальной печати. В августе
1913	г. М.А.Натансон писал А.М.Устинову: «Вы, конечно, читали об с-

рской группе на прикащичьем съезде. На кооперативном готовится тоже

такая — уже компания»87. Весной 1914 г. Е.Е.Лазарев писал В.М.Черно¬

ву: «Уничтожение, даже полное разрушение общины отнюдь не изменяет

дела. Проблема остается. Там, где нет общины, приходится создавать

суррогат ее: кооперации, производительные, потребительные, общества

продаж и покупок, кредитные общества, общества страхования и т.д. Те¬

перь, в разгар реакции и политического гнета и застоя, естественно, мас¬

совое движение идет по направлению наименьшего сопротивления, на

экономической почве: кооперации растут, как грибы. И пусть бы так

шло, лишь бы шло, так или иначе организовывалось. Но интеллигентное

меньшинство жаждет политической свободы и как будто недовольно,

раздражается, видя, что масса не занимается так же ревностно политикой

и судьбой политических партий. Поэтому на каждом шагу пинают ко¬

оперативное движение, ставят ему спицы в колесницу, постоянно приго¬

варивая: не очень увлекайтесь, социализма этим одним не достигнем.

Конечно, не достигнем одной кооперацией, но его не достигнем и одной

политической организацией партии. Эти вечные припевы только охлаж¬

дают пыл и энергию людей, отдавшихся кооперативной организации.

Эти припевы слышны в с.-д. газетах и в с.-р. Нами уже установлены

самостоятельные или автономные способы приближения к социализ¬

му — политическая, синдикальная и кооперативная деятельность. На

этом и следует держаться, тем более, что и интернационал почти цели¬

ком стал на эту точку зрения»88. Любопытно, что «в этих видах» Е.Е.Ла¬

зарев пытался воспользоваться книгой Э.Вандервельде, посвященной

проблемам кооперации и социализма, купив право на ее перевод и до¬

полнив ее своим приложением. Правда, издатель потребовал их разделе¬

ния, и Е.Е.Лазарев был вынужден уступить и предлагал свою работу
В.М.Чернову для «Заветов»89. По крайней мере, в Петербурге, используя

подобные методы, эсеровские партийные группы и организации значи¬

тельно усилили свое влияние на часть столичного пролетариата и с

весны 1913 г. пытались воссоздать Петербургский комитет партии, что

вскоре и удалось сделать. С его воссозданием резко активизировалась и

нелегальная работа эсеров в столице, в том числе в 1913—1914 гг. был

налажен массовый выпуск эсеровских листовок и прокламаций.
Издание в Петербурге легальной эсеровской газеты имело колоссаль¬

ное значение для возрождения влияния эсеровских идей и самой партии
322

не только для столицы, но и для многих регионов страны, куда она до¬

ставлялась. Эсерам, по крайней мере в Петербурге, удалось к 1913—

1914 гг. найти такие формы сочетания легальных и нелегальных методов

партийной работы, которые в условиях нового революционного подъема

дали свои результаты.
Тактическая линия эсеровских местных партийных организаций, да и

руководства партии в этот период вновь была нацелена на завоевание

масс, как это было в годы революции 1905—1907 гг. Вновь среди такти¬

ческих призывов партии, обращенных к питерскому пролетариату, в
1914	г. зазвучали призывы к стачкам и забастовкам, а рост революцион¬

ного движения и столкновения столичных рабочих с властями весной-

летом 1914 г. делали более чем реальным скорое использование старого

лозунга всенародного вооруженного восстания. И только начавшаяся

война изменила, хотя и временно, ситуацию в стране.
Подводя итог, отметим, что, строго говоря, сам институт единой

партийной тактической линии существовал в исследуемый период доста¬

точно недолго. Легитимными в глазах всех эсеров были только решения
III	Совета партии (июль 1907 г.) и резолюции I Общепартийной конфе¬

ренции, получившие (с небольшими поправками) силу «партийного за¬

кона» на IV Совете партии (август 1908 г.). Но уже резолюции V Совета

партии (май 1909 г.) из-за его недостаточной представительности далеко

не все в эсеровской партии признавали легитимными. Представляется,

что если в это время мы еще можем с некоторыми натяжками говорить
о	«единой тактической линии», то примерно с весны 1911 г. сам инсти¬

тут единой партийной тактики умирает. Собственные тактические рецеп¬

ты предлагают ряд внутрипартийных группировок, местных групп и их

объединительных съездов. Руководство партии, ссылаясь на решения

предшествующих Советов партии, в условиях изменений в составе рос¬

сийских групп и невозможности проведения общепартийного съезда или

конференции, недолго могло сохранять свою легитимность и обязатель¬

ность для всех своих тактических рецептов. Раскол его в 1911 — 1912 гг.

привел к отсутствию единых тактических взглядов даже в руководстве

партии. По сути дела, все вопросы тактики в это время были предметом

общепартийных дискуссий, где все стороны обладали формально одина¬

ковыми правами, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Подоб¬

ная ситуация еще острее подчеркивала то новое качество, которое пар¬

тия эсеров приобрела в это время, строго говоря, перестав быть единым

партийным организмом с четкой организационной структурой и подчи¬

нением низовых звеньев верхним и единой тактикой. Представляется,

что в условиях малого влияния эсеровских групп и организаций на

массы значение тактики резко падало по сравнению, скажем, с перио¬

дом 1905—1907 гг.
На наш взгляд, те ожесточенные споры о тактике, которые вели в

это время эсеры или социал-демократы, и то преувеличенное значение,

которое они ей придавали, являлись их естественной психологической

реакцией как лидеров политических партий, не могущих откровенно

признать ту мизерную роль, которую они стали играть в данных общест¬

венно-политических условиях в стране. Представляется, что абсолютизи¬

ровать значение тактики этих партий в данный период не следует, т.к.

она мало влияла как на развитие событий в стране, так и на судьбу пар¬

тий после их легализации весной 1917 г.
11*
323

Примечания
1	Чернов В.М. К переживаемому моменту // Знамя труда. 1907. № 8. С. 1—2.
2	Там же.
3	См.: ОРК ГОПБ. Коллекция эсеровских листовок. К. 8. Ряд вопросов

ЦК ПСР для обсуждения товарищами на местах.
4	Там же. «19 февраля 1861 г. пало крепостное право..>.
5	Там же. «Товарищи! 1 мая единственный...».
6	См.: Извещение Центрального комитета ПСР о созыве общепартийной кон¬

ференции. Б.м. Май 1908.
7	Протоколы 1 Общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908. С. 5.
8	Там же. С. 6.
9	Там же. С. 61—62.
10	Там же. С. 100.
11	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 65. Л. 100.
12	Протоколы... С. 154.
13	Там же. С. 101 — 103.
14	Там же. С. 106.
15	Там же.
16	Там же. С. 107.
17	Там же. С. 227.
18	Там же. С. 154.
19	Там же. С. 154, 155.
20	Там же. С. 154-155, 221.
21	Там же. С. 222.
22	Там же. С. 227-228.
23	Напугали // Борьба. Издание Организаций Таврического союза ПСР. 1909.

N9 2. С. 3.
24	Протоколы... С. 228—229.
25	Там же. С. 229.
26	Там же. С. 230.
27	Там же. С. 230—231.
28	Там же. С. 61.
29	Там же. С. 40.
30	Там же. С. 232-233.
31	Там же. С. 233.
32	Там же.
33	Там же. С. 13, 22.
34	Там же. С. 235—236.
35	Там же. С. 236.
36	Там же. С. 224.
37	Сначала // Знамя труда. 1908. № 13. С. 3.
38	Там же. С. 3.
39	См.: Из партии. Резолюции Украинской области ПСР // Знамя труда. 1909.

№ 18. С. 14.
40	См.: Протоколы... С. 112—118; Революционная мысль. 1908—1909. № 1—6.
41	Н.Д. По поводу одного недоразумения // Знамя труда. 1908. № 13. С. 9—11.
42	См.: Еще о современном моменте и о тактике партии // Знамя труда. 1908.

N9 13. С. 11-12.
43	Там же. С. 13.
44	Резолюции V Совета партии социалистов-революционеров. Париж, 1909.
С.	5.
45	Там же. С. 6.
324

46	Не все партийные организации были согласны с подобной постановкой во¬

проса. Так, на VII областном съезде Закавказской области, состоявшемся в

октябре 1909 г., один из докладчиков, выводя задачи партийной работы из

«переживаемого момента» и обстановки «среди трудовых масс и армии, при¬

менительно к условиям жизни Закавказья» и базируясь в целом на решениях
I	Общепартийной конференции и V Совета партии, не признал «никаких

компромиссов по вопросу о покупке земли, находя их несовместимыми с

нашим партийным революционным миросозерцанием» (Труды VII Закавказ¬

ского областного съезда ПСР // Современник. Орган Закавказского обл. ко¬

митета ПСР. 1909. № 5. С. 12).
47	Там же. С. 7.
48	См.: Степанов А.Н. Критика В.ИЛениным программы и тактики эсеров в

период нового революционного подъема (1910—1914 гт.) // Большевики в

борьбе против мелкобуржуазных партий в России. М., 1969. С. 17.
49	Н.М. Очерки по организационным вопросам // Знамя труда. 1909. № 20.
С.	И.
50	Там же. С. 9—11.
51	Резолюции V Совета ПСР. С. 7.
52	Там же. С. 10.
53	Там же. С. 10—11.
54	Там же. С. 12-13.
55	Там же. С. 13—14.
56	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. С. 259, 524, 615; Леонов М.И. Партия социалистов-революционе¬

ров в 1905-1907 гг. М., 1997. С. 320, 382.
57	Виктор Военный. К вопросу о причинах неудач военных восстаний // Со¬

циалист-революционер. Париж, 1910. № 2. С. 197.
58	Там же.
59	Там же. С. 204.
60	Там же. С. 224-225.
61	Виктор Военный. Казачество и революция // Знамя труда. 1910. № 28—29.
С.	10-11.
62	Там же. С. 11.
63	Александров. Наша задача // За народ. 1914. № 60. С. 6.
64	См.: Вопрос о терроре на V Совете партии // Социалист-революционер. 1910.

№ 2.
65	Знамя труда. 1909. № 20. С. 18.
66	Л.А-ва. Прежде и теперь // Знамя труда. 1909. N9 21—22. С. 12.
67	Там же. С. 13.
68	Н.М. Ответ на ответ // Знамя труда. 1909. N9 21—22. С. 14.
69	Из партии // Знамя труда. 1909. № 23—24. С. 29.
70	Старый работник. Наболевшие вопросы (Письмо к товарищам) // Знамя

труда. 1910. № 25. С. 10.
71	Там же. С. 11 — 13.
72	Необходимое объяснение // Знамя труда. 1910. № 25. С. 13—17.
73	Клюев А. О партийных задачах времени // Знамя труда. 1910. № 27.
С.	10-11.
74	Там же. С. 12.
75	Там же. С. 12—13.
76	Н.Д. Задачи партии в связи с переживаемым моментом // Знамя труда. 1910.

№ 27. С. 14-21.
77	МИСИ. Архив ПСР. 154.
78	Трапезников В. В стране неволи // Каторга и ссылка. 1925. № 6. С. 219.
79	См.: Летучий листок. Изд. группы социалистов-революционеров. 1912. № 2.
80	Сапин А. Как относятся с.-р. к выборам в IV Гос. Думу (Письмо в редак¬

цию) // Наша Заря. 1912. № 6. С. 73—79.
325

81	РО ПД. Ф. 185. On. 1. Д. 951. Л. 33.
82	У В.М.Чернова // Юг. Ницца, 1913. № 1. 1 июля. С. 3.
83	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 17. Л. 17.
84	ГАРФ. Ф. 1833. On. 1. Д. 37. Л. 2-2 об.
85	МИСИ. Архив ПСР. 154.
86	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1914. Д. 9. Л. 21 об.
87	ГАРФ. Ф. 1838. On. 1. Д. 11. Л. 4 об.
88	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 78-78 об.
89	Там же.

Г л а в a III
ТЕРРОР: ДИСКУССИИ И ПРАКТИКА
История эсеровского террора в дофевральский период хронологичес¬

ки охватывает промежуток с апреля 1902 г. до августа 1911 г. (если счи¬

тать по первому и последнему террористическому акту). Типологически

он вполне соответствует критериям т.н. «оппозиционного терроризма» —

термина, используемого рядом современных террологов. Подобная ого¬

ворка представляется необходимой в связи со склонностью некоторых

публицистов смешивать «оппозиционный терроризм» с «государствен¬

ным террором». В частности, эсеровский террор порой пытаются рас¬

сматривать как предтечу большевистского «красного террора», в котором

видят его прямого наследника, что представляется неверным, как по

форме, так и по содержанию1.
Несмотря на огромные сложности определения такого многогранно¬

го явления, как терроризм, затрудняемого к тому же терминологической

разноголосицей в современной литературе, представляется, что термины

«оппозиционный терроризм», «государственный террор» и «политичес¬

кое убийство» более предпочтительны, чем привычные для нас термины

«индивидуальный политический террор», «красный», «белый» и «черно¬

сотенный» террор, так как они позволяют развести эти отличные друг от

друга явления. Не углубляясь в терминологические тонкости, отметим

только, что объединяет «оппозиционный терроризм» и «государственный

террор» сознательное использование насильственных действий, ведущих

к запугиванию и деморализации своего противника. В то же время они

отличаются как по своей направленности, формам и методам действия,

так и отчасти по задачам, которые призваны решать.
Под «оппозиционным терроризмом» принято понимать деятельность

политических антирежимных группировок, находящихся в оппозиции к

власти и оказывающих на нее давление с помощью насильственных

акций, как правило, против конкретных носителей этой власти. Именно

так понимался «террористический акт» на рубеже XIX—XX веков. Позже

террористы в разных странах помимо убийств отдельных представителей

власти и взрывов правительственных и полицейских учреждений стали

практиковать взрывы вокзалов, магазинов, кинотеатров и т.п., сознатель¬

но ориентируясь на гибель ни в чем не повинных людей, для возбужде¬

ния гнева населения против правительства, не способного их защитить.

Сегодня понятие «террористический акт» трактуют намного шире, чем

это делалось в начале века.
Под «государственным террором» обычно понимают систему насиль¬

ственных (и отчасти ненасильственных) мероприятий, направленных

против целых общественных слоев и классов или на все общество в

целом. Основным орудием государства в этой борьбе являются репрес¬

сии, проводимые с помощью его карательных органов. Хотя государство

(и не только оно) практикует в ряде случаев и политические убийства,
327

т.е. тайное уничтожение видных политических и общественных деятелей,

но эти убийства совершаются достаточно эпизодически и редко. Кроме

того, если государство совершает подобные убийства тайно, то оппози¬

ционные группировки берут за них ответственность2.
В исследуемый период существовало довольно много различных де¬

финиций видов и форм террористической деятельности. Их придумыва¬

ли и использовали сами революционеры, удовлетворяя потребность в

различении разных видов и форм оппозиционного терроризма. Так, раз¬

личали: политический центральный и местный террор, а также военный

и тюремный террор; экономический террор — аграрный и фабричный.
Аграрный и фабричный террор эсеры относили к т.н. экономическо¬

му террору, который включал в себя не только убийства и избиения по¬

мещиков, управляющих, директоров фабрик, мастеров и т.п., но и при¬

чинение экономического ущерба: захват помещичьих земель, уничтоже¬

ние их домов и хозяйственных построек, потравы, порча фабричного

оборудования и т.д. Нужно отметить, что фабричный и особенно аграр¬

ный террор были достаточно популярны у части рабочих и крестьян раз¬

личных местностей России в годы революции 1905—1907 годов (да и,

как об этом говорилось выше, в 1908—1909 гг.). Но несмотря на это эти

формы террора были исключены из партийной тактики. Их сторонника¬

ми являлись эсеры-максималисты, хотя и в самой ПСР эсерами, рабо¬

тавшими в деревне, неоднократно поднимался вопрос о включении аг¬

рарного террора в тактику партии. Отчасти эти настроения в эсеровских

низах подпитывались настроениями самих крестьян некоторых губер¬

ний, где наиболее были обострены аграрные отношения. Любопытно, что

руководство партии не ограничивалось в исследуемое время только разъяс¬

нением в партийной прессе недопустимости «аграрного террора». Как

видно из резолюций заседания ЦК ПСР 30 августа 1907 г., при решении

вопроса о посылке работника на Кавказ было заявлено о необходимости

выяснить его взгляды на этот вопрос и в зависимости от того, понимает ли

он его «строго в духе партии», — предложить ему работу референта и лек¬

тора в школе пропагандистов или же «не давать ему никуда явок и запре¬

тить подобную агитацию». Причем выполнение этого опроса было пору¬

чено сразу двум членам ЦК -- А.А.Аргунову и М.А.Натансону3.
Объектами политического террора официально объявлялись, как

правило^ носители власти. Особо подчеркнем, что руководство партии

неоднократно напоминало низовым организациям о недопустимости не¬

санкционированного применения террора к частным лицам, включая и

идейных противников. В зависимости от уровня занимаемых ими постов

и от значения, которое будет иметь данный акт, политический террор

подразделяли на центральный и местный. Для совершения актов «цент¬

рального значения» против наиболее значимых фигур, чье убийство

могло иметь значительный общественный резонанс, с осени 1901 г. стала

создаваться Боевая организация. Нужно отметить, что границы между

центральным и местным террором были весьма условны и расплывчаты.

Помимо подобного «объектного» принципа деления зачастую их делили

и по «субъектному» принципу: центральный террор был в ведении БО

ПСР, местный — в ведении террористических структур местных органи¬

заций разного уровня. Эта двоякость уже сама по себе была противоре¬

чива, тем более, что на практике получалось так, что и БО ПСР совер¬

шала акты не только центрального террора (как, например, убийство

провокатора Татарова или убийство полковника Карпова, совершенное

под ее руководством и контролем), а местные террористические структу¬
328

ры (например, Летучий боевой отряд Северной области ПСР), напротив,

совершали акты «центрального значения».
Противоречия существуют и по другому направлению. Так, напри¬

мер, после распада БО ПСР в 1906 г. было создано (в том числе и из ее

членов) несколько боевых структур, ориентированных на акты «местного

значения», хотя один из них находился в прямом подчинении ЦК и

носил название Боевой отряд при ЦК ПСР. Тем не менее, чтобы не вно¬

сить путаницу, мы будем пользоваться устоявшейся градацией, при ко¬

торой подразумевалось, что центральным террором занималась БО ПСР,

а местным (акты второстепенного значения) — террористические струк¬

туры местных организаций.
Под «военным террором» в то время понимали убийства (стихийные

или организованные) как отдельными солдатами и матросами своих

обидчиков-офицеров, так и партийными боевыми дружинами. Партий¬

ные военные организации, насколько известно, террористических дейст¬

вий против офицеров не предпринимали, предпочитая нацеливать солдат

на вооруженные восстания (в ходе которых порой и происходило убий¬

ство отдельных офицеров).	.
Вопрос о том, кто должен совершать «в военной среде» террористи¬

ческий акт против провокаторов, рассматривался на заседании ЦК ПСР
1	июня 1907 г. В докладе «представителя военной работы» указывалось,

что «в военной среде специальные условия требуют убийства провокато¬

ров», и предлагалось три варианта организационного решения этой про¬

блемы. В первом случае убивать провокаторов должны были боевые дру¬

жины местных организаций, во втором — сами партийные солдаты, в

третьем — «военная организация через посредство волонтера». Сам до¬

кладчик отклонял первые два варианта, а по поводу последнего ставил

вопрос о том, кто будет «санкционировать приговор» в таком случае. ЦК

было принято решение, что он «не находит возможным рекомендовать

военным заниматься террором»4. Впрочем, совещание военных работни¬

ков (были представлены Южно-Русская область, Украинская область,

Петербургский округ и Финляндия) с членами ЦК ПСР, состоявшееся в

ноябре 1907 г., посчитало нужным изменить свой взгляд на это решение,

да и на «военный террор» в целом. Их аргументация заслуживает при¬

стального внимания: «Не мысля возможное в будущем восстание войск

как следствие и непосредственный переход от революционной пропаган¬

ды только, партия должна теперь же в повседневной жизни и борьбе

разбивать железный гнет и гипноз дисциплины путем вовлечения массы

в самостоятельный и инициативный отпор произволу начальства. Меры,

которые могли бы служить к развитию такой массовой инициативы и

солидарности, намечаются следующие: 1) бойкот всякого рода (приме¬

ним лишь по отношению к низшему начальству); 2) умышленное «под¬

ведение» начальства (плохая стрельба, саперные работы и т.п.), меры по¬

добного рода уже практикуются самими солдатами, — особого значения

им придавать не приходится; 3) военный террор... Настоящее совещание

высказалось за введение военного террора в тактику военных организа¬

ций по следующим основаниям: 1) террор и во всякой другой среде со¬

пряжен с теми же опасностями, как разрушение организации и т.п.;
2)	совершение террористических актов не военными силами, а общепар¬

тийными организациями ведет к нежелательным явлениям: к заказу на

известный акт, ответственность за который несут не сами военные;
3)	террор в войсках и примененный самими военными приучает массы к

непосредственной борьбе с начальством, воспитывая инициативу и
329

самостоятельность; 4) акты военного террора эмансипируют массы от

гипноза дисциплины, официального мундира; 5) акты военного террора,

как и всякой непосредственной борьбы, лучше, чем всякие заявления

организованных о том, что массы "рвутся в бой", служат симптомом на¬

личности известного возбуждения и готовности самих солдат бороться

открыто. Что же касается всяких демонстративных протестов, экономи¬

ческих забастовок и т.п., — то они признаются совершенно нежелатель¬

ными. Фактически такие протесты и демонстрации сопряжены с теми же

жертвами — караются не менее строго, чем вооруженные восстания, а в

то же время они лишены всякого общественного значения; экономичес¬

кие же забастовки опасны еще и тем, что открывают правительству пути

к развращению войск путем подачек»5. Впрочем, за исследуемый период

нам неизвестно ни одного случая «военного террора», совершенного эсе¬

рами (без различия — из «военной» или «общепартийной» организации).
Под «тюремным террором» обычно понимали террористические дей¬

ствия против наиболее рьяных деятелей судебного и тюремного ве¬

домств, прославившихся суровыми приговорами и жестоким обращением с

политическими заключенными. Эта своеобразная разновидность полити¬

ческого террора в исследуемый период была весьма распространена.
Включение террора в тактику партии эсеров вскоре после ее возник¬

новения объяснялось, на наш взгляд, комплексом причин, из которых

вьщелим лишь две. Во-первых, доведенное до предела противостояние

власти и «общества» создало в начале XX века в значительных кругах

радикально настроенной интеллигенции (включая и ее либеральный

спектр) атмосферу поддержки террористической борьбы против предста¬

вителей власти и готовность нового поколения революционеров к такой

борьбе. Любопытно высказывание В.Н.Фигнер о причинах перехода

ПСР к тактике террора, сделанное ею в 1921 году. Она отмечала, что в

отличие от «Народной Воли» ПСР имела «за собой некоторое количест¬

во промышленных рабочих, имела точку опоры и в крестьянстве... Тем

не менее революционный темперамент и повышенная чувствительность

к насилию и произволу правительства не допускали выжидания, когда

инертные народные массы всколыхнутся и начнут борьбу, и партия при¬

няла тактику "Народной Воли"...»6. Сравнивая «тип, вернее, темпера¬

мент, настроение социалиста 70-х годов и революционера времени Сазо¬

нова», В.Н.Фигнер сделала несколько любопытных выводов. Она согла¬

шалась с оценкой первой половины 70-х годов XIX века, данной на суде
А.И.Желябовым, как «розового периода» революционного движения.

Она замечала: «Действительно, это движение было розовым: розовыми

были люди, действовавшие тогда. Это были идеалисты, не знавшие ни

жизни, ни народа, в который шли для пропаганды. Розовой им пред¬

ставлялась и революция, к которой они призывали; розовой была и ил¬

люзия, владевшая ими, что социалистический строй может быть водво¬

рен без всяких предпосылок экономических, культурных и психологи¬

ческих»7. Вывод В.Н.Фигнер звучал так: «...общий тон социалиста-семи-

десятника был мягкий; строй его мысли был мирный. Революция пред¬

ставлялась ему, как теперь сказали бы, в белых перчатках. У пропаган¬

дистов не было личных острых переживаний, клокочущей злобы против

существующего режима. Лично они не испытывали экономического

гнета, и политическая репрессия еще не обрушивалась на них с силой,

когда они задумывали "идти в народ". У народовольцев я тоже не нахожу

тех чувств, которые явились у социалистов-революционеров 900-х годов.

Народовольцы перешли к боевой деятельности в силу того, что все пути
330

другой деятельности оказались закрытыми... У народовольцев не было

тех жгучих ощущений, которые толкают к револьверу и динамиту, и не¬

обходимость боевой деятельности вытекала из общего положения дел в

тогдашней полицейской России»8. Прослеживая эволюцию Е.С.Созоно-

ва, сына лесопромышленника, впитавшего монархические и религиоз¬

ные взгляды своей старообрядческой семьи, к «клокочущей ненависти»

и признанию террора, В.Н.Фигнер отмечала: «Вот психология человека,

который на самом себе испытал ряд насилий, видел сцены унижения че¬

ловеческой личности и был свидетелем кровавых расправ с беззащитным

людом. Таких жгучих переживаний при образовании Народной Воли еще

не было». Вывод ее примечателен: «...на протяжении тридцати лет тем¬

перамент революционера изменился. Нам становятся понятными инди¬

видуальные революционные выступления со стороны партии социалис¬

тов-революционеров в начале 900-х годов»9.
Во-вторых, террористические традиции «Народной воли», которую

эсеры рассматривали как одну из своих предшественниц, чьи идеи и дела,

по их словам, вдохновляли их на борьбу. В руководстве ПСР был весьма

значителен удельный вес революционеров, начавших свою деятельность с

«хождения в народ», участия в «Земле и воле» и «Народной воле».
Тем не менее большинство из них к моменту возникновения ПСР

относилось к вопросу о начале террористической кампании весьма сдер¬

жанно, памятуя об уроках прошлого. Но общественный резонанс на вы¬

стрел П.В.Карповича помог сторонникам возобновления террора из

числа представителей второй и третьей генерации в ПСР (М.Р.Гоц,
B.М.Чернов,	Г.А.Гершуни, Е.Ф.Азеф и др.) сломить их предубеждение.

Вместе с тем отметим, что принципиально террор почти никем не отвер¬

гался (А.Н.Бах являлся чуть ли не единственным его противником имен¬

но по принципиальным соображениям). В среде российских эсеров

принципиального отрицания террора, насколько известно, также не

было. Имелись лишь разногласия о сроках его начала и соподчиненнос-

ти террора и «массовой» работы, но большинство исходило из того, что

террор включать в программу следует только тогда, когда партия реально

сможет быть к нему готова и когда общественная реакция на первый терро¬

ристический акт, собственно говоря, и решит дело о своевременности террора.

На этой позиции сошлись все, и Е.1СБрешко-Брешковская помогала ГАГер-

шуни своими рекомендациями подбирать кандидатов в его инициативную

боевую группу10. Общественная реакция и испуг властей после убийства
C.В.Балмашевым	министра внутренних дел Сипягина окончательно решили

дело. По свидетельству Л.Г.Азеф, когда М.Р.Гоц «...прочитал, что убит Си-

пягин, он страшно волновался, кричал, радовался, как ребенок»11.
Серия террористических актов, проведенная БО сначала под руко¬

водством Г.А.Гершуни, а затем и Е.Ф.Азефа (особенно после убийства
В.К.Плеве в 1904 г.), была бурно поддержана радикально настроенной

интеллигенцией, что способствовало быстрому росту авторитета, числен¬

ности и влияния партии эсеров. В.Н.Фигнер много позже так оценила

значение убийства В.К.Плеве бомбой Е.С.Сазонова: «Впечатление, вы¬

званное ею, было громадно. Общественное настроение сразу сильно

поднялось — ободрились самые робкие, а в правительственных сферах

это событие сделалось поворотным пунктом во внутренней политике»12.

Под влиянием данных обстоятельств позиции некоторых партийцев, на¬

стороженно или отчужденно относящихся к террору, были ослаблены.
Цели, задачи и принципы организации террористической деятель¬

ности были сформулированы В.М.Черновым (при некоторой помощи
331

Г.А.Гершуни) в статье «Террористический элемент в нашей программе»,

увидевшей свет в июне 1902 года. В 1910 г. В.М.Чернов вспоминал:

«'Террористический элемент в нашей программе” написал я. Затем мы

вместе подвергли ее подробнейшему разбору, причем особенное участие

принимал в этом Гершуни. Прежде всего террор как орудие обороны,

затем уже как вывод из этого — его агитационное значение, затем как

результат — не столько как цель, но как результат, и то лишь при сово¬

купности известных благоприятных для этого условий — его дезоргани¬

зующее значение. Гершуни сказал: "ну, уж теперь хорошо; потел, потел,

да выпотел!"»13.
В статье достаточно подробно объяснялись мотивы, по которым ПСР

бралась за это грозное оружие, призванное «...отнюдь не заменить, а

лишь дополнить и усилить» массовую борьбу. В статье заявлялось: «Пар¬

тия социалистов-революционеров как целое отнюдь не думает искать в

террористической борьбе какого-то мистического, единоспасающего и

всеразрешающего средства, какой-то панацеи, какой-то разрыв-травы,

перед которой размыкаются все замки и запоры. Но это для нее одно из

самых крайних и энергичных средств борьбы с самодержавной бюрокра¬

тией, сдерживания правительственного произвола, дезорганизации пра¬

вительственного механизма, агитации и возбуждения энтузиазма и бое¬

вого духа в самой революционной среде... Террористические удары

должны быть делом организованным... Партийный контроль и партийное

регулирование предотвратят опасность — как бы террористическая борь¬

ба не оторвалась от всей остальной революционной борьбы, не превра¬

тилась бы во что-то самодовлеющее... Но если таким образом в такти¬

ческом отношении необходимо координирование борьбы террористичес¬

кими средствами со всеми прочими формами революционной деятель¬

ности и борьбы, то в техническом отношении не менее необходимо от¬

деление ее от прочих функций партии. Строгое идейное единство и не

менее строгое организационное разделение!»14 Это подразумевало, что

Боевая организация связана только с центром партии, имеет обособлен¬

ную организацию и личный состав, отдельную кассу и источники

средств. Центр партии дает БО общие директивы относительно выбора

времени для начала и приостановки боевой деятельности и относительно

круга лиц, против которых она направляется15.
Чуть позже стали создаваться и боевые структуры при местных эсе¬

ровских организациях, имевшие серьезные отличия от БО ПСР, но об

этом речь пойдет ниже.
§ 1. «МЕСТНЫЙ* ТЕРРОР
Вопреки широко распространенному мнению, что террористическая

деятельность в партии эсеров осуществлялась прежде всего ее Боевой

организацией, основная масса партийных террористических актов была

совершена боевыми структурами местных организаций ПСР. Первые

боевые партийные дружины возникли еще в 1903 г. в Северо-Западной

области, где ими были организованы два покушения: в Бердичеве и Бе¬

лостоке — на помощника пристава и полицмейстера16.
В ходе революции процесс образования эсеровских боевых дружин и

отрядов разного уровня приобретает лавинообразный и во многом сти¬

хийный характер. Подавляющее большинство боевых дружин возникало

по инициативе местных организаций и им же было подотчетно. Ни о
332

планомерности этого процесса, ни о серьезном контроле сверху, ни о рег¬

ламентированности прав и обязанностей их членов всерьез говорить не

приходится. Впрочем, в условиях взрывоподобного роста партии, разгорев¬

шейся революции, раскованности инициативы и при демократическом ха¬

рактере отношений между партийным центром и периферией подобное по¬

ложение было вполне закономерным. Многократные попытки руководства

партии были направлены в годы революции не столько в сторону установ¬

ления полного контроля за местными организациями и их боевыми дру¬

жинами (что было абсолютно нереально), сколько в сторону хотя бы не¬

которого ограничения порочной практики частных экспроприаций и

«безответственных» террористических актов, от которых гибли невинные

люди. Впрочем, подобные попытки «верхов» зачастую встречались в

штыки «низами», обвинявшими их в «угашении революционного духа».
Наиболее массовыми являлись боевые дружины низовых местных

организаций. Никакой четкой системы на практике не существовало. Их

создавали там, где для этого были необходимые условия и силы. Боевые

дружины возникали и на отдельных заводах и фабриках, из числа рабо-

чих-эсеров, из членов крестьянских братств, при районных, уездных, го¬

родских, губернских и областных комитетах (о летучих отрядах при об¬

ластных комитетах речь пойдет ниже). Порой даже в небольших городах

и уездах существовало параллельно несколько эсеровских боевых дружин

и отрядов различного подчинения. Н.И.Ракитников в 1913 г. писал: «В

1905—06 гг. не только ЦК и областные комитеты, не только даже гу¬

бернские комитеты, а почти каждые уездный комитет, чуть ли не каждое

сельское братство и районная или заводская организация заводили свою

боевую дружину, вооружались, обучались обращению с оружием, прак¬

тиковали террор, экспроприации казенных сумм»17.
Численность боевых дружин, действовавших в годы революции, под¬

дается лишь примерному учету. Работа со сводными данными по мест¬

ным организациям ПСР в 1905—1907 гг., собранными М.ИЛеоновым,

дает следующие результаты. Во время революции эсеровские боевые дру¬

жины имелись в следующих городах российской империи: Омск, Баку,

Кишинев, Бендеры, Варшава, Витебск, Вятка, пос. Ижевский завод, Бе¬

лосток, Александровск, ст. Гришино, Асхабад, Чарджуй, Иркутск, Ка¬

зань, Кутаиси, Юрьев, Минск, Горбатов, Муром, Оренбург, Брянск,

Екатеринбург, Ромны Полтавской губ., Великие Луки, Рязань, Самара,

Смоленск, Ташкент, Севастополь, Тамбов, Моршанск, Тверь, Пяти¬

горск, Тула, Уральск, Уфа, Коканд, Одесса, Александрия, Новороссийск,

Ярославль. По нескольку боевых эсеровских дружин было в Сарапуле,

Слободском, Екатеринославле, Киеве, Москве, Нижнем Новгороде,

Пензе, Санкт-Петербурге, Саратове, Чернигове, Городке, Козельцах, Ко¬

нотопе, Кролевцах.
Помимо этого существовало значительное количество крестьянских

боевых дружин, общее количество которых учету не поддается. Так, на¬

пример, в Пензенском уезде Пензенской губернии существовали боевые

дружины из 20—30 человек при почти 30 крестьянских братствах. В Коз¬

ловском уезде Тамбовской губернии существовали 15 крестьянских бое¬

вых дружин. По нескольку крестьянских боевых дружин существовало в

Херсонской губернии, Волковском уезде Харьковской губернии, в Чер¬

ниговской губернии, в Казанской губернии, Нижегородской губернии, в

Подольском уезде Московской губернии, в Псковской губернии18.
Основной пик террористической деятельности боевых дружин мест¬

ных партийных организаций пришелся на 1906 год19. По подсчетам
333

М.И.Леонова, за все время существования эсеровского террора было со¬

вершено 216 террористических актов, из которых одиннадцать принадле¬

жали БО ПСР, 38 — летучим отрядам областных организаций и цент¬

ральному боевому отряду, 122 террористических выступления (71,8%)

были делом боевых дружин20. Как справедливо отмечал М.ИЛеонов, «в

целом действия боевых дружин, в которых основную массу составляли

рабочие и крестьяне, скорее относятся к проявлениям партизанской

войны, как по формам и средствам своего осуществления, так и по связи

с чувством непосредственного протеста масс актам насилия»21.
Помимо осуществления террористических актов боевые дружины вы¬

полняли и другие функции: охраны демонстраций и митингов, участия в

баррикадных боях, уничтожения провокаторов и шпионов, добывания

средств для партийных касс путем экспроприаций. Последнее уже к началу

1907 г. стало повальным увлечением множества боевых дружин партии и

вызвало серьезную тревогу у ее руководства, пытавшегося ограничить экс¬

проприаторские настроения в эсеровской среде. Экспроприации, действи¬

тельно, вели к разложению партийной дисциплины, и без того недостаточ¬

но крепкой, и вели порой к вырождению отдельных боевых дружин низо¬

вого уровня в грабительские шайки.
Экспроприированные деньги порой утаивались от вышестоящих пар¬

тийных комитетов, направляясь на нужды местных комитетов, а иногда и

просто разворовывались. Так, например, весьма любопытны подсчеты

И.И.Фондаминского, сделанные им осенью 1909 г. об экспроприированных

ранее трехстах тысячах рублей: 52 тыс. руб. из них были украдены, а 11400

руб. были проведены Фондаминским по весьма своеобразной статье «усош-

ка»22. Выше уже рассказывалось о том, что только путем уговоров и угроз о

привлечении к партийному суду удалось получить сорок тысяч рублей, хра¬

нившихся у бывшего уполномоченного ЦК по Туркестанской области
В.Г.Иванова. Примечательно, что на III Совете партии в июле 1907 г. пред¬

ставитель Московской организации отмечал, что из 47 тысяч экспропри¬

ированных денег — «15—20 тыс. [делись] неизвестно куда»23.
Особенно заметен этот процесс стал в конце 1907 — начале 1908 г.,

когда о «революционном хулиганстве» в голос заговорили уже на страни¬

цах центрального органа. Весьма любопытны слова делегата от Тифлис¬

ской организации на II съезде ПСР, заявлявшего: «Многие товарищи

смешивают террор с партизанской борьбой. Это два совершенно различ¬

ных явления. Первое — террор — всегда сверху по плану, второе — пар¬

тизанская борьба — самопроизвольно снизу. Первый чист и свободен от

подозрения в личной заинтересованности, второй ведется силой бесчис¬

ленного количества побуждений, иногда и некрасивых. Можно заметить,

что и террор, когда спускается с централизованного верха вниз, теряет в

своей чистоте и часто делается похожим на партизанскую борьбу, усваи¬

вая только отрицательные стороны ее, не будучи в то же время стихий¬

ным, органическим процессом, выражающим массовые настроения»24.
Характерно, что у некоторых видных эсеров сомнения в том, сможет

ли ЦК удержать под своим контролем местные боевые дружины, стали

возникать еще задолго до того, когда процесс их образования принял ла¬

винообразный характер, а их практика подтвердила самые худшие опасе¬

ния. Так, например, еще в 1904 г. И.А.Рубанович на съезде заграничных

организаций спрашивал у Б.В.Савинкова, делавшего доклад о боевой ра¬

боте партии: «Происходят ли террористические акты в провинции с ве¬

дома и с санкции Центрального Комитета?» Получив короткий ответ до¬

кладчика «да-да», И.А.Рубанович спустя шесть лет саркастически заме¬
334

чал: «Это "да-да" на меня произвело такое впечатление, что докладчик

мог точно так же ответить и "нет-нет", так как это совершенно, по моему

впечатлению, не было обдуманным, определенным ответом, который со¬

ответствовал бы серьезности вопроса... и мне это, конечно, было очень

печально, потому что и это указывало на полное отсутствие внутренней

серьезной организации»25.
Впрочем, руководство партии, раздувавшее в это время первые

искры будущего революционного пожара, естественно, думало больше
об	эскалации террора, чем о создании таких организационных форм

местных боевых структур партии, которые смогли бы сдерживать эксцес¬

сы «неудержимого, стихийного боевизма», проявившиеся ярко в 1905—

1907 годах. Особо подчеркнем, что роль боевых дружин в это время

трактовалась намного шире, чем роль структур для совершения терро¬

ристических актов. В 1912 г. Н.И.Ракитников, полемизируя с НД.Авк-

сентьевым по поводу коренного изменения тактики партии в пореволю¬

ционное время, замечал: «Боевые дружины, которые в 1905—06 гг. уст¬

раивались повсеместно по селам и городам и стояли в центре всей пар¬

тийной работы и которые, по мысли, должны были служить авангардом в

ожидавшемся восстании (выделено нами. — K.M.), в 1907 г. (на III Совете

партии) уступили место "обучению членов партии обращению с оружием

и различным боевым приемам", а в 1908 г. и э\у боевую подготовку масс

рекомендовалось "не упускать из виду” лишь там, где есть налицо "се¬

рьезная организационная постановка основной социалистической рабо¬

ты", — т[аким] о[бразом], проще говоря, и эта боевая подготовка была

оставлена. Казенные экспроприации, широко допущенные в 1905 году,

запрещены всем партийным организациям, кроме ЦК (который их также

не практикует); местный террор, широко практиковавшийся в 1905—06 гг.

всеми местными организациями, был поставлен под контроль ЦК»26.
Любопытно, что еще осенью 1906 г. на Нижегородской губернской

конференции была принята резолюция, признающая «казенные экспро¬

приации», но «при строгом регулировании их» обкомом и ЦК (25 голо¬

сов — за, 10 — против)27.
Уже на II съезде ПСР, несмотря на сопротивление отдельных его де¬

легатов, была принята резолюция, отдававшая совершение «центральных и

местных» террористических актов, имеющих «общеполитическое значение»,

в «заведование ЦК». Это ограничение не затрагивало террор против «мест¬

ных правительственных агентов в ответ на насильственные меры против бо¬

рющегося за свои права народа»28. После бурной дискуссии на том же II

съезде была принята резолюция, запрещавшая экспроприации «частных

имуществ и капиталов» (под страхом «безусловного» исключения из пар¬

тии) и допускавшая экспроприации казенных сумм «лишь под строгим

контролем и руководством исключительно ЦК, причем в план организо¬

ванных таким образом экспроприаций не должны входить человеческие

жертвы» (за резолюцию — 58, против — 2, воздержались — 2)29.
Впрочем, на заседании ЦК ПСР 1 июня 1907 г. была принята резо¬

люция о местном терроре, смягчавшая ограничения, принятые II съез¬

дом партии. Она гласила: «Ввиду того, что положение теперь выясни¬

лось, террористические акты местные, даже и имеющие общеполитичес¬

кое значение, регулируются на прежних основаниях, т.е. санкции ЦК не

требуется»30.
Местные партийные комитеты вынуждены были самостоятельно ре¬

шать возникающие проблемы и ограничивать выходящие из-под контро¬

ля отдельные боевые дружины. Яркую картину состояния боевых дел на¬
335

рисовал в июле 1907 г. представитель Петербургской организации на
III	Совете партии: «Боевая деятельность Петербургской организации вы¬

разилась, с одной стороны, в террористической деятельности боевой

дружины при ПК и в подготовке широких рабочих масс в военном ис¬

кусстве. Боевой террористической дружиной было совершено до 15 терр.

актов — убийства провокаторов, шпионов наиболее вредных, начальника

Дерятинской тюрьмы, 1 пристава, 1 пристава ранили. Районные дружи¬

ны занимались доставкой людей в Центральную Боевую дружину, охра¬

ной собраний, обучением военному искусству широких слоев парт, рабо¬

чих. Нельзя не отметить и того нежелательного явления, которое име¬

лось в очень многих районных дружинах, я говорю о некоторых фактах,

имевшихся в гор. Питере, — напр., районные дружины совершали част¬

ные экспроприации, в некоторых районах было растеряно много оружия

и даже были случаи растраты этого оружия, частые провалы. (Было за¬

куплено оружия на 30 тыс. рублей, а к июлю 1907 г. осталось около
30	револьверов. — К.М*]) На основании только что изложенных фактов

ПК — боевые дружины были распущены и остатки оружия были... пере¬

ведены в особые склады. Взамен дружин было введено массовое обуче¬

ние рабочих владению оружием особыми инструкторами, которые созда¬

ют в районах коллективы — переходящие в народную милицию, имею¬

щие своей целью подготовку вооруженного восстания»32.
Судьба боевых дружин и пути их реорганизации стали предметом до¬

статочно бурных и весьма интересных для нас дискуссий на III Совете

партии в июле 1907 года. Часть его участников предлагала их попросту

ликвидировать. Так, например, член ЦК «Лиманский», задавая тон всему

обсуждению, заявлял: «Задачи дружин — быть авангардом восстающего

народа... Так и было в период боевой. Они и делали свое дело; упреков

(кроме малой организованности) им не было. Потом революционная

волна упала, дела не было, скопище дружинников (безработных, бежав¬

ших и т.д.) обратилось нередко к бесшабашно-хулиганским действиям

(экспроприации] частные, убийства, дебоши и т.д.)... Оторванность от

контроля партии и пополнение даже уголовными. Провокация, мошенни¬

чество, воровство, убийство, изнасилования т.д. — нередко входили в дея¬

тельность дружин. Все это сильно дискредитировало партию. Соответствует

ли их жизнь и деятельность своим задачам (широких вооруженных сил и

годности к террористическим актам)? — Нет, ни в Питере (30 тыс. и 20

браунингов), Москве (2 браунинга). Дружины рассадник провокации

(Питер, Самара). Недисциплинированность их. К подготовке населения (к

вооружению и восстанию) они не годны. Меры урегулирования: 1) широ¬

кое вооружение без специальных дружин — обучают пусть инструкторы; 2)

распущение дружин; 3) хранение оружия на складах — снабжать широкие

массы оружием немыслимо — обучать надо. Террор и партизанские дей¬

ствия должны совершать особые замкнутые организации. Создать надо

инструкторов (дружины при крупных организациях)»33.
Представитель Северо-Западной области предложил связать деятель¬

ность дружин с «делом вооруженного восстания», для чего предлагал по¬

думать о «милиционной подготовке и телеграфном даже сношении»,

ссылаясь на опыт Московского восстания34.
Другой делегат «Левон» (Закавказская область) заявлял: «У нас тоже

были плохие вещи. Хулиганство везде есть в дружинах — какое-то

общее. Другая причина лежит в партии. Бюрократия революционная со¬

здается — она сама этих боевых дел не делает, а других посылает. Идей¬

но же товарищей не воспитывает. У нас товарищи-руководители всегда
336

шли вместе с дружиной, в свободное время обучали их и действительно

воспитали...»35. Представитель Северо-Кавказской области был весьма кате¬

горичен: «Позор этого явления ясен. Надо их уничтожить. Террористическая

деятельность очень редко. Экс плохо совершают и воруют... В деревнях пока

еще не приняли хулиганской окраски, но тенденция есть, нужно везде их

уничтожить. Создать народную милицию для подготовки к восстанию. Акты

боевые и экспроприации] надо совершать обычным товарищам. OK Север¬

ного Кавказа уничтожил боевые дружины полностью»3®.
Им стал возражать представитель Поволжской области: «С удоволь¬

ствием слушал Левона. Дружины неграмотны. Отношение к ним презри¬

тельное. Комитетчики с ними не имеют дела. Нельзя с ними так обра¬

щаться. Геройство в дружинах есть, не одно хулиганство. Мы сами вос¬

питываем и анархистов, и хулиганов, и максималистов. Есть боевики —

хорошие. Тип боевиков: мужики даже старые. Дружины надо улучшить,

изменить. А главное, изменить к ним отношение и связать их с партией.

Городские дружины — легко уладить это дело. А деревня? Надо, чтобы

они сами учились давать отпор. Боевые дружины нужны в деревнях при

братствах...»37.
Другой делегат «Андрей Николаевич», соглашаясь с критикой дру¬

жин, предлагал иной выход: «Из дружин развилось хулиганство — при¬

чину его видели в некультурности и в оторванности от дел. Отчасти со¬

гласен с этим указанием. Согласен и с Кавказцами. Но главное — у нас

нет организаторов или их мало. Без специальных боевиков, если идти

временно в дело — то провал будет общий — всей работы. Посему —

нужен профессиональный боевик. Профессионалы-боевики должны

быть отделены от других функций, общая их связь с партией должна

быть сохранена... Террористические и экспроприационные дружины

должны быть разделены, люди разные и подготовка разная. Милиции в

городах и дружины-экс (и летучки) при области»38.
Представитель Москвы возражал против обобщений о «хулиганском»

поведении боевых дружин, указывая на московскую дружину: «Там те¬

перь ведется обучение, оружия на руки не дают. Кроме дружины — ле¬

тучка для экспроприаций] (и немного лиц — боевиков-террористов).

Необходимо знакомство с оружием — пушками, пулеметами, ружьями и

т.д. Хотят такие боевые дружины создать, чтобы они умели обращаться

с оружием»39. Представитель Южной области заявлял: «У нас руководи¬

тели дружины — и в Комитете и принимают участие во всех действиях

дружины. Никто не презирает дружинников. Но хулиганство было. Надо

нынешние дружины реорганизовывать». Но реорганизацию он понимал

весьма своеобразно: «Теперешние дружины распустить, а годных людей

обучить делу, но пусть они работают в обычной партийной работе, а то

они без дела выдумывают всякую всячину» 40. Участник Совета «Лаврец¬

кий», соглашаясь с необходимостью реорганизации дружин, был против

их роспуска. Он восклицал: «Хотя бы эксы... Из-за этого не прекращать

же дела. Оторванности боевого дела не должно быть. Надо улучшить

дружины. Милиции — мечта. Массу партийных рабочих надо обучить

ап алеть оружием. Боевые и экспроприаторские дела разделить»41.
Представитель Дальневосточного союза ПСР предлагал ограничиться

школами инструкторов, а боевые дружины ликвидировать: «О них кроме

дурного ничего не слыхал и не слышу». Кроме этого он предлагал созда¬

вать вместо них летучие отряды при областных комитетах или одну боль¬

шую боевую организацию при 2-3 обкомах42.
337

Н.И.Ракитников, касаясь деревенских боевых дружин, заявлял: «Ни

ЦК, никто — не против боевой деятельности, но чтобы ни дружины, ни

боевики не делались специалистами, а чтобы стояли вообще в рядах пар¬

тийной работы. Важно приучить крестьян к отпору — да! Но для сего не

надо специализированных групп: иначе народ только и будет ждать

актов от дружин, сам же не действует. Первые годы дружинники только

временно ходили на акты, а в остальное время пахали, сеяли, работали в

братствах — но не были чисто специалистами боевиками. О боевых ле¬

тучках никто не говорит — они при OK были и должны быть. Если бы

такие же при OK были и экспроприаторские дружины — то и это хоро¬

шо»43. Однако, отвечая ему, делегат от Поволжья сомневался в том, что

хватит сил на раздельные «летучки» для террора и экспроприаций.
При голосовании все делегаты единодушно согласились с необходи¬

мостью «реорганизации боевого дела», по остальным вопросам мнения

разделились. За реорганизацию «на основах замены специализированных

боевых дружин партийной милицией (для обучения) с инструктор'ством»

высказалось большинство (двое — против, один — воздержался). За

«боевые летучки при OK или губерниях с санкции OK» проголосовало

также большинство, при двух воздержавшихся. За созыв для каждой экс¬

проприации отдельной группы «из лиц безусловно партийных» проголо¬

совало большинство делегатов (при трех против). Против того, чтобы в

эти группы «не брать беспартийных», проголосовал только один делегат.

Подчеркивалась желательность привлекать для «одноразовых» экспро¬

приаторских актов членов боевых летучек. О дружинах в деревне было

принято компромиссное решение: «Деревенские дружины — середина на

половину — между милицией и летучкой... Милиция обучается, а летуч¬

ка действует»44.
Принятая III Советом партии резолюция «О боевых дружинах», став¬

шая общепартийным законом, констатировала необходимость охвата

боевой подготовкой всех членов партии, неприемлемость существования

в партии «особого мирного или штатского состава и особого военного»,

а также сохранения старого типа местных боевых дружин. В ней заявля¬

лось, что этот старый тип дружин, «организуемых в качестве авангарда

для будущего восстания, [с их] обособленным от остальной массы и ото¬

рванным от общепартийной работы составом, не удовлетворяет своему

назначению и ведет к целому ряду крайне отрицательных явлений»4^.

Резолюция производила «частичную реорганизацию современной поста¬

новки боевого дела», предусматривая замену старого типа местных бое¬

вых дружин организациями, призванными обучить членов партии обра¬

щению с оружием и различным боевым приемам. При этом оговарива¬

лось, что охват членов партии этим обучением должен быть максималь¬

но широким, причем они, «не покидая рядов общей организации»,

должны будут выступать в «качестве партийной милиции». Для ведения

террора должны быть созданы летучие боевые отряды при обкомах пар¬

тии. Предусматривалось право обкомов и ЦК, в случае «распадения,

уничтожения или ослабления областной организации», передоверять

право создания летучих отрядов и контроля за ними губкомам партии46.
Резолюция «Об экспроприациях» указывала на недопустимость сущест¬

вования организаций, специализирующихся на экспроприаторской дея¬

тельности; не исключая возможности совершения «казенных экспропри¬

аций» летучими боевыми отрядами, считала более желательным создание

для каждой экспроприации временных отрядов «исключительно из строго

партийных людей, под руководством особо доверенного лица»47.
338

Очень интересно, что на III Совете партии бурно дискутировался во¬

прос о допустимости применения террора против черносотенцев. Мне¬

ния разделились, и Г.А.Гершуни предложил снять этот вопрос с обсуж¬

дения. Сам он был против подобных методов борьбы, заявляя: «Но чер¬

носотенцы — это политическая партия, и, бросив бомбу в черносотенца,

мы открываем им дорогу бороться с нами бомбами»48.
По сути дела, III Совет партии упразднял сам тип местных боевых дру¬

жин, заменяя его «партийной милицией». Хотя структура и задачи этих

формирований не детализировались, террором и экспроприациями они не

должны были заниматься. Надо полагать, что в их задачи могли входить:

охрана митингов и демонстраций как от полиции, так и от черносотенцев,

участие в случае вооруженного восстания в захвате арсеналов, государствен¬

ных учреждений, участие в баррикадных боях и т.п. Отдавая право веде¬

ния террора летучим боевым отрядам под руководством обкомов, Совет

партии фактически отстранял от террористической деятельности многие

десятки боевых дружин низового уровня, т.к. объективно деятельность мно¬

гих из них приносила партии больше вреда, чем пользы. С одной стороны,

«должностной» уровень объектов террористических атак боевых дружин

был невысок. В 1906—1907 гг. среди жертв боевых дружин преобладали

жандармские и полицейские чины невысокого ранга, шпионы, и лишь

изредка встречались губернаторы и начальники тюрем. Порой из-за рас¬

хлябанности боевиков и непродуманности актов гибли посторонние

люди. Уровень должностных лиц, за которыми охотились летучие отряды

областных организаций, был достаточно высоким, и многие из этих

актов имели большой общественный резонанс. Но, на наш взгляд, ос¬

новной причиной фактического роспуска боевых дружин являлось их ув¬

лечение экспроприациями, вырождающимися иногда в вымогательства и

грабеж, разлагавшие членов дружин и дискредитирующие партию.
Но решения III Совета партии о реорганизации местной боевой ра¬

боты объективно привели к ее снижению. Представляется, что подобная

реорганизация сильно запоздала. Конец 1907 — начало 1908 г. — это время

нарастающей дезорганизации партийных связей (волны арестов сметают

старые организации) и ослабления структур областного уровня. Нужно от¬

метить, что они всегда в партии были слабее, чем структуры низового уров¬

ня, и этому были вполне объективные причины. Начни проводиться по¬

добная реорганизация хотя бы на год раньше, шансов на успешную

перегруппировку боевых сил и создание боеспособных областных летучих

отрядов, подобных отряду Северной области, было бы намного больше.

Впрочем, нужно отметить, что попытки руководства партии навести по¬

рядок в боевом деле наталкивались на противодействие в некоторых ни¬

зовых организациях, как это явствует хотя бы из протоколов II съезда

партии49. Но весьма показательно, что V Совет партии в мае 1909 г. был

вынужден скорректировать «ограничительные» решения II съезда, приняв

решение, что «боевые отряды при Областных комитетах не нуждаются в

санкциях ЦК для своих действий террористического характера»50.
В 1913 г., отбиваясь от критики С.Н.Слетова, указавшего на «попят¬

ное движение» в деле контроля ЦК над местным террором, Н.И.Ракит¬

ников заявлял: «На II своем съезде в феврале 1907 г. она (партия. —

K.M.) поставила все проявления местного террора под контроль ЦК... В
1907	году этот контроль ЦК можно было осуществлять, так как почти по

всем областям были уполномоченные ЦК. Однако с течением времени

уполномоченные ЦК на местах перевелись. При таких условиях требова¬

ние контроля ЦК над актами местного террора становилось равносиль¬
339

ным их запрещению. Вот мотивы, по которым это ограничение было

снято, снято притом тогда, когда широкое развитие местного террора,

столь характерное для 1905—06 гг., уже давным-давно миновало»5*.
На заседании ЦК ПСР (совместно с уполномоченными ЦК), состо¬

явшемся 13 июля 1907 г., была принята резолюция, обобщающая и кон¬

кретизирующая решения III Совета партии, которая гласила: «Реоргани¬

зация боевого дела. А) Очистка б[оевых] д[ружин] от непартийных эле¬

ментов. Ответственность членов и всех дружин в целом за непартийное

поведение, не останавливаясь перед роспуском и исключением их из

партии. Б) Усиление террора; создание областных летучек; уничтожение

охранок, жандармских управлений»52. Последний пункт резолюции не¬

двусмысленно указывал на желание руководства партии дезорганизовать

государственную полицейско-репрессивную машину в условиях ожидав¬

шегося нового всплеска революции. Под этим углом зрения и принима¬

лись ЦК ПСР летом—осенью 1907 г. постановления, касающиеся боевой

деятельности местных организаций. Так, например, на заседании ЦК

ПСР 22 июля 1907 г., где обсуждались «боевые предприятия» в Ураль¬

ской области, были приняты следующие решения: «беспартийные бое¬

вые дружины» недопустимы; «боевые дружины (для экспроприаций)

должны состоять из строго партийных людей»; «вызывать восстание

путем "насильственной забастовки” и взрыва воинских поездов при от¬

рицательном отношении масс ЦК считает невозможным»53.
Не менее характерное решение ЦК ПСР принял в сентябре 1907 г.,

оговаривая условия «экспроприации частного оружия». Этим решением

в «обычное время» допускалась лишь «принудительная покупка (необхо¬

димо разрешение OK и санкция ЦК)», а «безвозмездная экспроприация»

разрешалась либо во время «открытых массовых выступлений», либо как

«первый акт таких выступлений». В таких случаях разрешение на экс¬

проприации давал уполномоченный ЦК. Без всяких ограничений оружие

можно было экспроприировать только у «черносотенных дружин»54.
Для координации деятельности всех боевых сил партии на заседании

ЦК ПСР 5 августа 1907 г. было решено «выработать план информацион¬

ного бюро для боевых дел и наметить партийных людей для этого»55.

Тогда же ЦК ПСР было принято решение о создании «отдельного отря¬

да для освобождения ссыльных заключенных», а поиском средств и кан¬

дидатур для этого отряда должно было заняться Оргбюро ЦК56.
С середины 1907 г. после всплеска террористической активности

местных боевых дружин наблюдается резкий спад. Имеющиеся данные о

местном терроре неполны, многие террористические акты, совершен¬

ные, например, в сельской глубинке, не вошли в знаменитую таблицу

Ивича57 и не были отражены в фундаментальной книге жандармского

генерала Спиридовича5*. Так, например, только по Воронежской губер¬

нии с 13 июня по 30 ноября 1907 г. было совершено 7 террористических

актов, не получивших отражения в существующих подсчетах. Любопытен

уровень этих покушений. Из восьми человек, подвергшихся нападению,

четверо были шпионами, двое — урядниками, один — исправником,

один — жандармским вахмистром. Пять покушений произошло в селах,

два в уездных городах. Покушения были совершены Летучим боевым от¬

рядом Новохоперской боевой организации ПСР, боевой дружиной Но¬

вохоперской уездной организации ПСР и отдельными членами Воро¬

нежской организации ПСР59.
Насколько накаленной была атмосфера в Воронежской губернии

(помимо большой численности крестьянских эсеровских организаций и
340

их готовности к восстанию), показывает и факт поджога 16 сентября
1907	г. в с. Рыкани Воронежского уезда двора священника, где остано¬

вился на ночевку проезжавший епископ. Любопытно, что сами эсеры

отмечали отсутствие в этом селе партийной организации. Не менее ин¬

тересен факт, когда полиция конфисковала портрет М.А.Спиридоновой,

висевший в красном углу рядом с иконами в одном из домов в Вороне¬

же60. В мае 1907 г. боевая дружина Валуйской уездной организации взо¬

рвала вновь отстроенную тюрьму, что заставило власти отпустить по

домам несколько сотен крестьян, участвовавших в аграрных волнениях.
Представляется, что привлечение в качестве источников периодичес¬

кой и непериодической печати местных организаций ПСР, а также ма¬

териалов губернских жандармских управлений даст еще несколько десят¬

ков террористических актов за 1905—1907 годы. Но тем не менее дина¬

мику резкого снижения количества террористических актов на рубеже

1907—1908 гг. новые изыскания все равно существенно не изменят.
Вопреки надеждам и горячим призывам ЦК ПСР, надеявшегося на

«второе пришествие» террористической волны, местный террор не толь¬

ко не увеличивался количественно и качественно, а, напротив, мельчал

и сокращался. Этот процесс хорошо отражен в книге А.И.Спиридови-

ча61. Немалая часть боевых отрядов и дружин местных организаций

(преобразованных в отряды «партийной милиции», не имевшей права за¬

ниматься террористической деятельностью), очевидно, погибла уже осе¬

нью 1907 г., вместе со своими организациями. Тем не менее, как свиде¬

тельствуют просмотренные автором отчеты трех десятков ГЖУ, даже в
1908	г. и отчасти в начале 1909 г. целый ряд этих формирований, кото¬

рые полиция по-прежнему именовала боевыми дружинами, в различных

регионах страны продолжал существовать, находясь, как правило, в без¬

действии. По более полным данным Н.Д.Постникова, обобщившим ре¬

зультаты отчетов всех ГЖУ, в 1907 г. существовала 51 боевая дружина

разных уровней (по одной дружине в Акмолинской и Самаркандской об¬

ластях, в Астраханской, Воронежской, Екатеринославской, Киевской,

Ковенской, Кутаисской, Московской, Саратовской, Тульской, Эстлянд-

ской, Ярославской губерниях и в Финляндии; по две дружины в Витеб¬

ской, Владимирской, Курской, Симбирской губерниях, а также в Закас¬

пийской и Терской областях. В Нижегородской жандармы фиксировали
3	боевых дружины, в Уфимской — более трех, в Таврической — пять, в

Херсонской губернии — десять). В 1908 г. ГЖУ отмечали наличие двух

дружин в Витебской губернии, по одной — в Киевской, Могилевской,

Оренбургской, Симбирской, Таврической и Уфимской губерниях, по 4

дружины — в Минской, Нижегородской, Херсонской губерниях

(итого — 24 боевые дружины). В 1909 г. оставалось по одной дружине в

Пензенской, Сувалкской и Томской губерниях, по две — в Киевской и

Уфимской губерниях и четыре — в Минской. В 1910 г. была отмечена

одна дружина в Томской губернии.
Эти данные требуют пояснений. Прежде всего они (особенно в

1907—1908 гг.) фиксируют лишь вершину айсберга (губернские и отчасти

уездные города) и значительно занижают общее количество милицион¬

ных партийных формирований, из которых многие находились в дерев¬

нях и были малодоступны для полицейских глаз и ушей. Впрочем, в

1907—1908 гг. местные организации выносили смертные приговоры и

пытались совершать террористические акты, но многие из них были

предотвращены полицией или расстраивались сами.
341

В декабре 1908 г. в Прибалтике готовился террористический акт на

генерала Кошелева совместными усилиями эсеров и Латышского соци¬

ал-демократического союза. Боевики последнего должны были применить

бомбы, но в последний момент один из эсеровских комитетчиков, не желая

гибели боевиков (в условиях безлюдья) и «лишнего шума», пошел на поку¬

шение один с револьвером в руках, в результате чего он был застрелен ох¬

раной, не успев причинить генералу вреда62. На V Совете партии член Орг.

бюро Северной области отмечал: «Покушение на генерала Кошелева было

совершено членом Рижского комитета ПСР без доведения, однако, до

сведения Областного Бюро. Во-первых, вследствие того, что приглашен¬

ные посетить Ригу члены Обл. Бюро не откликнулись на приглашение

своевременно, во-вторых, что дело Азефа определенным образом изменило

взаимоотношения соподчиненных ячеек в делах такого рода. В декабре
1908	г. в одном из городов области с ведома Обл. Бюро велись подготовле¬

ния к довольно крупному терр. акту, который, однако, был приостанов¬

лен: Обл. Бюро исходило из соображений принципиального характера, и

кроме того — вследствие немотивированного совета воздержаться, исхо¬

дившего от Орг. Бюро в ответ на запрос Обл. Бюро»63.
По агентурным данным Омского ГЖУ, в конце 1908 г. губернский

комитет принял решение о покушении на омского губернатора, но слухи

о его отставке заставили эсеров воздержаться от реализации своего за¬

мысла64. Новгородские жандармы в феврале 1908 г. информировали ДП

о вынесении эсеровской уездной группой в г. Устюжне Железнополь¬

ской, располагавшей динамитной мастерской, смертных приговоров по¬

мощнику уездного исправника и начальнику тюрьмы65. По сведениям

местных жандармов, в 1908 г. попытки к совершению террористических

актов предпринимали и пятигорские эсеры66.
При областных комитетах партии, а при отсутствии таковых при

крупных губернских комитетах данной области существовали боевые или

летучие, как они часто назывались, отряды. В их функции входило

прежде всего совершение террористических актов против представителей

среднего и высшего звена правительственной администрации. Социаль¬

ный состав областных летучек и местных боевых дружин был различен,

некоторые отряды носили интеллигентский характер с вкраплениями ра¬

бочих и крестьян, в других преобладали крестьяне или рабочие. Пред¬

ставляется верным наблюдение эсера-боевика Н.Комарова, что социаль¬

ный состав боевых структур местных и областных организаций «был

весьма разнородный, но сохранял все-таки местный колорит того райо¬

на, на территории которого действовала и вербовала своих членов та или

другая боевая дружина. Так, в северной (с тяготением к Петербургу) и

центральной (с тяготением к Москве) областях боевые дружины состоя¬

ли в большинстве из революционной интеллигенции и отчасти из рабо¬

чих; состав боевых дружин поволжской области был интеллигентско-

крестьянский, а украинская область, объединявшая крестьянские и про¬

мышленные губернии юга России, имела в составе своей боевой дружи¬

ны отчасти крестьян, но, главным образом, рабочих»67. К этому необхо¬

димо добавить, что боевые дружины в Закавказской области, в частности

в Баку, почти целиком состояли из рабочих. На Урале боевые дружины,

имевшиеся в 1907—1908 гг. при многих заводах, состояли также практи¬

чески из одних рабочих. В Сибирской области они носили смешанный

характер и состояли (в разных городах в разной пропорции) из рабочих,

интеллигентов и ссыльных эсеров. Последнее известное боевое форми¬

рование в этой области — Сибирский летучий боевой отряд (1911 г.) —
342

судя по всему, состоял из нескольких ссыльных эсеров. Кроме этого не¬

обходимо учитывать наличие во многих областях многих десятков бое¬

вых дружин в сельской местности, которые состояли почти целиком из

крестьян с вкраплениями интеллигентов (учителя, фельдшеры, землеме¬

ры и т.п.).
Количество областных отрядов было невелико (ПСР делилась на

13 областных организаций и две (Московская и Петербургская) прирав¬

ненных к ним). Всего в начальный период исследуемого времени дейст¬

вовали Летучий боевой отряд Северной области (ЛБО СО), Летучий отряд

Украинского областного комитета ПСР, Центральный боевой отряд, Лету¬

чий боевой отряд Поволжской области, Летучий боевой отряд Азово-Дон¬

ской области, Летучий боевой отряд Северо-Западной области и Летучий

отряд Туркестанской области. Статус Сибирского летучего боевого отряда

ПСР, возникшего в 1911 г., требует уточнения. Наиболее известен из них

был Летучий боевой отряд Северной области. Он, как и Боевой отряд при

ЦК ПСР и боевая группа Э.МЛапиной, возник при роспуске БО ПСР осе¬

нью 1906 г. Два последних отряда образовались из членов старой БО, ре¬

шивших продолжать террористическую деятельность68. Во главе Боевого

отряда при ЦК стал Л.И.Зильберберг, разработавший ряд планов поку¬

шений, один из которых был претворен в жизнь и закончился убийством

столичного градоначальника фон Лауница. Но в начале 1907 г. был схва¬

чен руководитель отряда Зильберберг69, а в апреле арестован весь отряд

во главе с его новым руководителем Б.Н.Никитенко'0.
Уровень работы Боевого отряда характеризует уже тот факт, что

П.А.Столыпин остался жив, судя по всему, лишь потому, что внял

предостережению А.В.Герасимова не являться 3 января 1907 г. на торже¬

ство освящения нового медицинского института, организованное прин¬

цем Ольденбургским, тогда как петербургский градоначальник фон Лау-

ниц, проигнорировавший слова А.В.Герасимова, был там убит71. Из

факта установления отрядом Никитенко связи с казаком дворцовой ох¬

раны было создано т.н. «царское дело»72.
В исследуемый период из этих трех отрядов продолжал существовать

лишь Летучий боевой отряд Северной области под руководством
А.Д.Трауберга, который совершил ряд успешных покушений с конца
1906	г. по конец 1907 г., убив генерал-прокурора Павлова, начальника

«Крестов» Иванова и начальника тюремного управления Максимовско¬

го7·5. Сам А.Д.Трауберг так объяснял мотивы этих трех террористических

актов отряда: «Павлов был убит как вдохновитель военно-полевой юсти¬

ции, как поборник винтовки и пули и главный палач правительства.

Иванов, равно как и целый ряд начальников других тюрем, были убиты

за превращение вверенных им тюрем в камеры пыток, где правительство

расправлялось со своими врагами, Максимовский — как вдохновитель

подчиненной ему тюремной администрации. Главного же руководителя

тюремного и "правосудного" ведомств министра Щегловитова карающая

рука правосудия постигнет в свое время»74.
Любопытно, что, по свидетельству представителя Северной области

на III Совете партии в июле 1907 г., членами ЛБО СО накануне «было

совершено освобождение из Оренбургской больницы одного товари¬

ща — партийной работницы, работавшей в Северной области, привле¬

кавшейся раньше по делу военной организации и увезенной в Оренбург

для установления личности»75.
Личность Альберта Давидовича Трауберга заслуживает особого вни¬

мания. Он родился в 1880 г. в бедной латышской крестьянской семье.
343

Закончив городское училище, работал в окружном суде письмоводителем

судебного следователя. Пытаясь разобраться в окружающем его мире,

полном несправедливости и социального неравенства, он принялся за

изучение общественных наук и примкнул к Балтийской социал-демокра¬

тической организации. В марте 1908 г., за два месяца до казни, А.Д.Тра¬

уберг в собственноручных показаниях так описывал свое тогдашнее со¬

стояние: «Все понемногу разъяснилось — просвещение, развитие классо¬

вого самосознания и соединенная с ним борьба, а там вдали светлое бу¬

дущее. Далеко оно, нет слов. Люди когда-то до него доберутся. Но не

тут-то было: за просвещение и развитие классового самосознания —

ссылки в Сибирь, за изучение общественных наук хватали ночью с по¬

стели и сажали в предвариловку... Самодержавное правительство не тер¬

пело ни одной свободной мысли, преследовало за первое свободное

слово»76. Отрицательное отношение к террору, присущее социал-демо-

кратам, поколебалось у А.Д.Трауберга во время расправы властей с рабо¬

чими во время т.н. «рижских беспорядков». Свое отношение к террору

он изменил под воздействием террористических актов П.В.Карповича и

С.В.Балмашева. С января 1904 г., находясь в тюрьме, он окончательно

выбирает для себя новый путь. Выйдя по Манифесту 17 октября 1905 г.,

он вступает в проэсеровский Латышский социал-демократический союз

и становится одним из руководителей Тукумского восстания. После раз¬

грома союза А.Д.Трауберг перебрался в Петербург и предложил эсерам

свои услуги в качестве террориста77.
Созданная им террористическая группа привлекла внимание руко¬

водства партии, конфликтовавшего в то время с руководителями БО

ПСР, считавшими невозможным продолжение террористической борьбы

без использования новых технических и организационных методов. По

словам В.М.Чернова, с самого начала создания отряда Е.Ф.Азеф и

Б.В.Савинков выступали с требованием его запрета, ссылаясь на несо¬

блюдение его членами всех правил конспирации. Примечателен вывод
В.М.Чернова: «Я считал, что хотя им недостает такой уж хорошей кон¬

спиративной выдержки, но зато у них есть некоторые свойства, которые

искупают их неопытность: большая свежесть в их отношении к делу,

громадный энтузиазм, масса преданности и вот такое, если угодно, жер¬

твенное настроение, которое, невзирая ни на что, все-таки ведет вперед

и которое не отступает: мы заняли такую-то позицию, и мы ее не очис¬

тим ни перед кем. Я считал это тоже большой силой, и поэтому я счи¬

тал, что эта организация, несмотря на свои недостатки, может и должна

работать, и я считал, что ей должна быть дана возможность работать под

партийным флагом»78. По словам А.А.Аргунова, сказанным после убий¬

ства генерал-прокурора Павлова, «отряд Карла выдержал блестящий эк¬

замен и завоевал доверие в партийных кругах... Оставаясь формально

под руководством Северного Областного комитета, отряд фактически

пользовался полной автономией, сносясь лишь через Карла с Областным

и Центральным Комитетом»79.
В качестве постоянного местопребывания отряда была выбрана Фин¬

ляндия, менее доступная для действий русской полиции и где боевики

чувствовали себя в относительной безопасности. Благодаря своим лич¬

ным качествам и организаторскому таланту А.Д.Трауберг в короткое

время создал боеспособный отряд, который провел ряд успешных терро¬

ристических актов. Он сумел создать особую психологическую атмосфе¬

ру в отряде, особый стиль, о котором, к сожалению, сохранились лишь

отрывочные сведения, т.к. подавляющая часть отряда погибла. Но и со¬
344

прикасавшиеся с отрядом люди, и единственная его мемуаристка Зинаи¬

да Клапина своими свидетельствами позволяют нам представить и фигу¬

ру А.Д.Трауберга, и необычную атмосферу его отряда.
Колоритна сцена собеседования А.Д.Трауберга с кандидатами в

члены его отряда, описанная З.Клапиной. Она вспоминала: «Свидания

этого я дожидалась уже с неделю. В сумерки меня позвали на дачу (в

Териоках. — K.M.): там в небольшой комнате меня встретил человек

среднего роста, широкий в плечах и сутуловатый, очень внимательно по¬

смотрел на меня и начал допрос. Отвечать было как-то совсем легко. Не

чувствовалось ни малейшей принужденности. А радость, что я, наконец,

попаду в "летучку”, была так велика, что вопросы "Карла", не боюсь ли

я вида крови, выстрелов и еще что-то в этом роде очень меня удивили.

Мягкий, не совсем правильный русский говор придавал какой-то осо¬

бый колорит его речи. Он замолчал. Молчать тоже было легко. Казалось,

я давно знаю этого человека, который сейчас решал мою судьбу, и я чув¬

ствовала, что она уже решена»80.
Собрания отряда, где решаются все вопросы, оставляли у З.Клапи¬

ной «отрадное впечатление». Каждый совершенно свободно, искренне

высказывался, трения сглаживались как-то сами собой «только при

взгляде на лицо "Карла"», который почти всегда молчал, чутко прислуши¬

ваясь к голосу каждого боевика. Только когда А.Д.Трауберг выставил и

свою кандидатуру для покушения на начальника «Крестов» и последовал

общий протест, он продолжал настаивать на своем, мотивируя это тем,

«что условия покушения таковы, что он сумеет уйти, а другому это

может не удаться». По словам З.Клапиной, «самый факт такой постанов¬

ки вопроса поразил ее до глубины души, и каждый знал, что Карл делает

это не для вида, а по самому глубокому убеждению вполне искренне».

Боевикам предоставлялось право выбора на участие или неучастие в

предполагаемом акте. Когда трое боевиков заявили, что «пошли бы на экс

только в порядке дисциплины, с громадным насилием над собой», то их

было решено не привлекать к предполагавшейся экспроприации. У каждого

боевика перед покушением «Карл» интересовался, не изменилось ли у него

решение. З.Клапина отмечает, что «вообще "Карл" придерживался принци¬

па свободы решения каждого, механической дисциплины он не призна¬

вал, и в этом была тайна его громадного влияния на боевиков»81.
В воспоминаниях З.Клапиной, порой чрезмерно эпических, впрочем,

есть нечто такое, что заставляет внимательно вчитываться в их текст, когда

она описывает А.Д.Трауберга, его обаяние, его лицо «с большими то смею¬

щимися, то строгими, почти суровыми глазами». По мнению Клапиной, не

отвлеченные искания и умствования, а «жизнь обожгла его душу своим

страданием и родила в душе ту великую простоту, которая позволила ска¬

зать ему: "Вы, русские, — умираете счастливыми. Я умру — спокойным"»82.
Примечательно замечание З.Клапиной об упреках со стороны това¬

рищей к А.Д.Траубергу «в некотором легкомыслии по отношению к вы¬

бору боевиков». Ее вывод достаточно любопытен: «Бывали случаи, когда

он жестоко ошибался в людях, он доверял больше, чем следовало, а в

последний момент человек ослабевал и отказывался идти на дело... Но

эта же черта его имела и обратную силу: его доверие и какое-то внутрен¬

нее проникновение в жизнь каждого боевика рождали ту товарищескую

спайку, которая дисциплинировала не за страх, а за совесть, и недаром

дала ему славу прекрасного организатора»83.
Интересна и оценка З.Клапиной вклада А.Д.Трауберга в «атмосферу

русской боевой работы»: «в обособленную и психологически своеобраз¬
345

ную семью террористов он вносит оттенки, присущие только его натуре;

оттенки, благодаря которым террор — само по себе страшное дело, —

над которым бьется в мучительных судорогах совесть русского террорис¬

та, интеллигента, делается каким-то удивительно "простым" и, я бы ска¬

зала, "безгрешным". Простым — не грубостью примитивного восприятия

"убийства" как такового, характерной для боевиков-дружинников эпохи

1906—1907 годов, а цельностью выстраданного решения»84.
С весны 1907 г. непосредственное курирование отряда А.Д.Трауберга,

как и других областных летучек, осуществляли два члена ЦК — Г.А.Гер¬

шуни и Е.Ф.Азеф. Именно последний и приложил свою руку к тому,

чтобы вывести охранку на след отряда, о чем красочно поведал в своих

мемуарах начальник Азефа — А.В.Герасимов^5. С сентября 1907 г.

«штаб-квартира» отряда находилась на даче в Келломяках, где помимо
A.Д.Трауберга	поселились члены отряда Е.А.Иванова и А.Я.Шенберг. На

этой даче была создана динамитная лаборатория, фотоателье, а в лесу

обучались стрельбе из браунинга и метанию бомб. В ноябре 1907 г.

наряд финской полиции, которую возглавил полковник отдельного кор¬

пуса жандармов Уранов, произвел арест трех постоянных жильцов дачи.

При обыске было изъято огромное количество компрометирующих доку¬

ментов, в том числе свидетельствующих о составе отряда и его дальней¬

ших планах, в частности об организации взрыва в зале заседаний Госу¬

дарственного Совета.
С учетом этого вскоре после ареста А.Д.Трауберга в Гельсингфорсе

состоялось совещание членов ЦК ПСР с почти всеми оставшимися на

свободе членами группами (Э.М.Родзевская и А.П.Белоцерковец были

арестованы еще в июле 1907 г. на явочной квартире). По свидетельству
B.М.Чернова,	от летучки присутствовали Л.С.Синеіуб, А.М.Распутина,

«две девицы» и начальник петербургской боевой дружины. Исходя из

того, что сил у отряда оставалось немного, а в руки полиции попали до¬

кументы, создающие угрозу для существования отряда (часть была эсера¬

ми выкуплена и уничтожена), ЦК предложил отряду «раскассироваться»

с тем, чтобы каждому из его членов отдельно участвовать в новых орга¬

низационных комбинациях. По словам В.М.Чернова, члены отряда за¬

явили, что, во-первых, у них есть люди в резерве, необходимые для по¬

полнения организации, во-вторых, что «большая сила их организации —

это их безусловное знание друг друга и абсолютное доверие друг к

другу». Поэтому «нарушать свою цельность они не могут и не хотят...», а

кроме того, считали своей моральной обязанностью выполнить передан¬

ное «Карлом» из тюрьмы завещание закончить начатое дело86.
В 1910 г. на заседании Судебно-Следственной комиссии, парируя упрек

Я.Л.Юделевского в том, что ЦК обязан был снять отряд с работы после

ареста А.Д.Трауберга, а не оставлять его «на погибель», В.М.Чернов отве¬

чал, что, обсуждая этот вопрос с боевиками, он вынес глубокое убеждение,

что «если бы мы даже пошли на конфликт с ними и поставили бы им наше

авторитарное "не позволяю", то они все равно пошли бы»87.
В том, что настрой продолжать борьбу в отряде существовал и что

его члены не подчинились бы решению ЦК, если бы не были согласны

с ним, особых сомнений не возникает, учитывая то, что мы знаем об

отряде и атмосфере в нем. По свидетельству В.М.Чернова, психологи¬

ческий настрой членов отряда в ноябре 1907 г., особенно А.М.Распути¬

ной, был такой, что «надвигается реакция, и они считают своею обязан¬

ностью... не покидать своего боевого поста. Реакция, конечно, может

восторжествовать, перешагнув через их трупы... Кроме того, они были
346

убеждены, что если бы им и не удалось привести своих широких планов

в исполнение, то они все-таки видят свое нравственное удовлетворение

в исполнении своего нравственного долга, в том смысле, что они дока¬

жут своим примером и подвинут других к тому, что есть в России доста¬

точно людей, которые и в такой момент говорят: мы ни шагу не сделаем

назад, вы можете победить, но только через наши трупы»88.
Небезынтересно, что АД.Трауберг был оппозиционно настроен к

партийному руководству, поддерживая связь с группой «инициативного

меньшинства» и с В.Л.Бурцевым. По свидетельству последнего, они го¬

ворили «по душам» о том, «как можно было бы поставить политический

террор шире, чем он стоял в то время», обсуждали причины удач и не¬

удач террористических актов. ВЛ.Бурцев утверждал, что они «много с ним

говорили, когда согласились более или менее солидаризовать свои дейст¬

вия, то я в качестве независимого человека, просто помогающего ему в деле

политического террора, а он в качестве террориста, члена известной орга¬

низации, он говорил об борьбе с центром. Я повторяю, — вспоминал Бур¬

цев, — что центр о его враждебном отношении к себе имеет недостаточное

понятие, может быть, потому, что это враждебное отношение не было так

обосновано». По свидетельству В Л. Бурцева, он давал «Карлу» «массу сведе¬

ний», в том числе и о поведении Рагозинниковой на суде, о шпиках и др.

В свою очередь «Карл» заявил ему: «Я говорил со своими товарищами о

ваших работах, и мы решили вам каждый месяц выдавать 100 или

200 рублей для ваших расследований в этой области»89.
Весьма любопытно, что в августе 1907 г. члены Северного летучего

боевого отряда обратились в ЦО с просьбой «об освещении террора в

связи с общими задачами тактики», о статьях «по поводу Иванова» и

Николая Егорова, о «помещении воспоминаний о террористах», о «ста¬

тьях по вопросу о связи террора с партизанской борьбой», которые на

заседании ЦК ПСР было решено «по мере возможности удовлетворить».

ЦК отказал лишь в просьбе помещать в «Знамени труда» статьи, «осве¬

щающие деятельность лиц, подлежащих устранению, — для подготовки

общества к этим актам»90. Надо полагать, что ЦК исходил из того, что

подобные статьи фактически означали бы объявление жертвы следующе¬

го покушения и облегчали бы полиции задачу и их охраны, и предотвра¬

щения покушения.
Во главе отряда после ареста А.Д.Трауберга встал Всеволод Владими¬

рович Лебединцев, весьма яркая личность. Родился он в 1881 г. в дво¬

рянской семье. Отец был членом Одесской судебной палаты. Бабушка со

стороны матери была итальянкой, а дальний предок по материнской

линии — римским папой91. По профессии В.ВЛебединцев был астроно¬

мом и одно время работал в Пулковской обсерватории. Он в совершенстве

владел несколькими европейскими языками, любил математику, литерату¬

ру, музыку, искусство, был романтиком по натуре. В революционном дви¬

жении он участвовал с начала 900-х годов. В отряд вступил в 1907 году. В

качестве объектов покушения ЦК ПСР наметил отряду фигуры министра юс¬

тиции И.Г.Щегловитова и великого князя Николая Николаевича. Покуше¬

нием руководила М.А.Распутина. В свои 32 года она уже имела солидный

революционный стаж: в 1895—1896 гг., будучи учащейся Высших женских

курсов, она была активным деятелем «Группы народовольцев», затем сидела

в Петропавловской крепости и отбывала пятилетнюю ссылку в Якутии.
По свидетельству А.В.Герасимова, на след отряда охранке удалось

выйти с помощью Е.Ф.Азефа, указавшего на А.М.Распутину как одного

из руководителей отряда. Охранке легко удалось выследить ее (а через
347

нее и других членов отряда), так как она жила в Петербурге под своим

настоящим именем92.
6	и 7 февраля боевики с бомбами и браунингами дежурили около

подъезда Министерства юстиции, ожидая выезда И.Г.Щегловитова. Ха¬

рактерно, что руководитель отряда В.В.Лебединцев, несмотря на возра¬

жения боевиков, выходил в эти дни вместе с ними на покушение против

министра. В.В.Лебединцев писал: «Я не могу и не хочу предоставить

самим себе тех, которые неразрывно связаны со мной. Пусть это бес¬

смысленно, я готов это признать, но я предпочитаю действовать бес¬

смысленно, но быть вместе с ними... Лучше самому умереть, чем послать

на смерть других»93.
7	февраля все они была арестованы. При аресте Л.А.Стуре, Е.Н.Ле-

бедева и А.Ф.Смирнов оказали вооруженное сопротивление. Уже 11 фев¬

раля был составлен обвинительный приговор, а 14 февраля состоялся

военно-окружной суд. Протесты защиты о неподсудности этого дела

военному суду в условиях прекращения действия положения о государ¬

ственной охране (не было внесено «высочайшее повеление» о его про¬

длении на обсуждение Государственной Думы в двухмесячный срок)

были проигнорированы. Нарушение закона было санкционировано сек¬

ретным циркуляром П.А.Столыпина94.
Из десяти подсудимых А.И.Николаева и П.К.Константинов были

приговорены к каторжным работам на 15 лет, В.Л.Янчевская — на
10	лет, а остальные — к смертной казни через повешение. В ночь на
17	февраля 1908 г. заключенные тюрьмы (среди них и группа А.Д.Траубер¬

га) провожали смертников пением, стуком и прощальными возгласами.

Смерть А.М.Распутиной, В.В.Лебединцева, Л.А.Стуре, Е.Н.Лебедевой,

С.Г.Баранова, Л.С.Синегуба и А.Ф.Смирнова вызвала большой обществен¬

ный резонанс и послужила Леониду Андрееву поводом для создания

«Рассказа о семи повешенных», для которого родственники и друзья по¬

гибших передали необходимый материал. Мужественность поведения

террористов в тюрьме, на суде и во время казни отмечали даже их тю¬

ремщики. Заведующий арестантскими помещениями Петропавловской

крепости Г.А.Иванишин в своих записных книжках так описывал свои

впечатления: «Приговоренная к смертной казни Анна Распутина мне заяви¬

ла 15 февраля 1908 г., что обвинитель военный прокурор (помощник воен¬

ного прокурора Петербургского военно-окружного суда полковник Шав-

ров), характеризуя их группу, напал на верную мысль, только неточно ее

выразил, он сказал, что "в этих людях убит инстинкт жизни, и поэтому

они не дорожат жизнью других". Это не так: "у нас убит инстинкт смер¬

ти, подобно тому, как убит он у храброго офицера, идущего в бой"...
15	февраля в 3 часа дня... был объявлен... всем подсудимым в присутст¬

вии их защитников приговор в окончательной форме, который они вы¬

слушали совершенно спокойно, с улыбающимися лицами, на которых не

было никакого озлобления, точно им прочли радостное известие...»
Психологически бесценны наблюдения Г.А.Иванишина о поведении

членов отряда, уже осужденных на смерть: «В ночь с 16 на 17 февраля, с

субботы на воскресенье, мною были выданы полковнику Собещанскому
7	человек осужденных, которые им были отвезены под конвоем жан¬

дармских унтер-офицеров на Лисий Нос. От крепости в каретах (каждо¬

го в отдельной карете), а от Новой Деревни по Приморской железной

дороге. В поезде все они болтали, смеялись и перекликались, как будто

ехали на пикник. Казнили попарно. Пары быстро прощались друг с

дружкой и целовались: «Прощай, Михаил, прощай, Анна». 15 февраля
348

1908 г., когда я зашел в камеру Марио Кальвино (В.ВЛебединцев. —

K.M.), он от имени всех приговоренных начал меня благодарить за впол¬

не корректное и гуманное к ним отношение... Со стороны осужденных я

не видел озлобления к исполнителям правосудия и заметил поразитель¬

ную бодрость духа... Замечательно, что вся судившаяся компания была

на "ты" (исключая Николаева и Константинова), все целовались друг с

другом без различия пола (за исключением этих двух лиц)... Замечатель¬

но, что все осужденные очень заботились о поддержании бодрости духа

друг в друге. Распутина мне сказала 15 февраля: Кажется, все наши дер¬

жатся бодро; из всех нас наиболее экзальтированная — это Стуре, но и

она держится хорошо»95.
В мае 1908 г. состоялся суд над остальными членами отряда. При

конфирмации приговор был значительно смягчен для нескольких членов

отряда. Вероятно, это было следствием негативной общественной реак¬

ции на предыдущий процесс. Окончательный приговор гласил: А.Д.Тра-

уберг (27 лет) и Ф.С.Масокин (25 лет) — смертная казнь через повеше¬

ние; А.П.Белоцерковец (27 лет) и Е.А.Иванова (24 лет) — смертная

казнь, замененная бессрочной каторгой; А.Я.Шенберг (24 лет) и Д.Вет-

лугин — 15 и 10 лет каторги; В.Бурыгин и М.Корнильева — вечная

ссылка; H.H.Иванов (20 лет) — 10 лет каторги; Э.М.Резовская (18 лет) —
5	лет каторги; М.П.Иванова (50 лет) — оправдана. 16 мая 1908 г.
А.Д.Трауберг и Ф.С.Масокин были повешены.
Так закончилась история этого отряда. Кто же входил в него и каков

был его социальный состав? Исчерпывающих ответов на эти вопросы

нет. В разное время его существования в него входили следующие люди:
А.Д.Трауберг, Б.Д.Марков, Н.Егоров, Е.П.Рагозинникова (Рогозиннико-

ва), А.Я. Шенберг, Ф.С.Масокин, А.П.Белоцерковец, Э.М.Резовская,

М.П.Иванова и двое ее детей — Николай и Елена, В.ВЛебединцев,
А.М.Распутина, Л.А.Стуре, С.Г.Баранов, Л.С.Синегуб, Е.НЛебедева,
А.Ф.Смирнов, ВЛ.Янчевская, А.И.Николаева, П.К.Константинов, В.Бу¬

рыгин, М.Корнильева, Д.Ветлугин, 3.Клапина, Карташева, М.Фельдман,

Файберг, Рымша (по свидетельству З.Клапиной, он оказался провокато¬

ром)96. Обращает на себя внимание огромная доля в составе отряда жен¬

щин — почти до половины. Возрастной состав 18 членов отряда распре¬

делялся следующим образом: до 20 лет — 3 человека, от 20 до 24 — де¬

вять, от 25 до 30 — четыре, от 31 до 35 — один, от 45 до 50 — один97.
Было бы неверно считать, что другие областные летучки были точ¬

ной копией ЛБО СО и не имели своих весьма специфических черт. Вы¬

пукло это видно на примере Украинской боевой группы ПСР (Летучий

боевой отряд Украинского областного комитета ПСР) (1905—1908 гг.),

специфика которой проявилась и в ее генезисе, и в неоднократно меня¬

ющемся статусе, и в социальном составе ее членов, и во взаимоотноше¬

ниях с партийными комитетами, и в деятельности на территории других

областей (по приглашению местного обкома ПСР). Генезис этой группы

происходил в конце 1905 г. в Екатеринославе. При роспуске многочис¬

ленных боевых рабочих дружин, созданных в ожидании вооруженного

восстания в Екатеринославе, их руководители и наиболее деятельные

члены сгруппировались вокруг городского «рабочего центра ПСР» и чер¬

пали кадры для комплектующейся дружины «исключительно из среды

заводских рабочих». В начале 1906 г. сформировавшаяся дружина пере¬

шла под руководство Екатеринославского комитета ПСР.
Принципы внутреннего устройства и взаимоотношений с руководя¬

щим партийным комитетом, выработанные в это время, сохранялись и
349

позже, при обретении статуса областной летучки, и выражались в следу¬

ющем. В боевую группу входили представитель Екатеринославского ко¬

митета партии и «рабочего центра», причем последний осуществлял

(первое время) наблюдение как над группой, так и над отношениями ее

с комитетом партии. Представитель комитета направлял ее деятельность,

руководствуясь постановлениями партии, и обеспечивал финансирова¬

ние (через комитет) ее боевых выступлений, а также содержание отдель¬

ных членов группы, не имевших заработка. Ряд вопросов, связанных с

«внутренним распорядком деятельности группы по выполнению поста¬

новлений комитета», решался руководителями группы, выбранными

всеми боевиками. На общем собрании всех членов группы (или той ее

части, которая должна была быть задействована) решались вопросы орга¬

низации и техники выполнения отдельных боевых выступлений (план,

диспозиция членов группы, назначение конкретных лиц для акта и т.п.).

Прием и исключение членов группы производились также на общем со¬

брании (при приеме — единогласно, при исключении — двумя третями

состава), причем комитет имел право лишь вносить предложения о при¬

еме и исключении членов группы, но решающего голоса не имел. Комитет,

согласно уставу ПСР, имел право распустить боевую группу целиком, но,

по словам одного из ее руководителей — Н.Комарова, — «в вопросах внут¬

ренней жизни группы комитет держался в стороне, считая так же, как и

ее члены, желательным не вмешиваться во внутренний распорядок

жизни группы, так как условия ее работы требовали значительной согла¬

сованности во взаимоотношениях между отдельными ее членами»98.
В это время в группу входили Е.Величенко, Н.Комаров, И.Конюхов,
А.	и В.Куракины, П.Низяев, Е.Головобородько (Пугачев), Л.Шеляхин.

Вследствие «полицейских условий» происходила ротация членов группы.

Так, например, трое ее членов вынуждены были покинуть Екатерино-

слав уже весной 1906 г. и были заменены тремя боевиками из Северо-За-

падной области, оказавшимися в аналогичной ситуации, — И. и А.Ма-

леевыми и М.Майзлиным. Помимо подобной причины ротация позднее

обуславливалась также арестами и гибелью членов группы.
В мае 1906 г. после постановления ЦК ПСР о временном прекраще¬

нии террора пять человек ушли к максималистам и анархистам (двое позже

вернулись), но большая часть группы подчинилась партийному решению.

Возобновили они свою деятельность в августе 1906 г., причем, оказавшись

без поддержки комитета (он был арестован), дружина пополнила свой со¬

став за счет партийных рабочих, а деньги для их содержания «доставлялись

также рабочими екатеринославских заводов, которые считали боевую дру¬

жину своим родным детищем»99. В это же время встал вопрос о придании

группе статуса летучего отряда Украинского обкома ПСР и о переезде ее в

другой город. Группа дала на это согласие по двум причинам. Во-первых, и

старые члены группы, и вновь вступившие в нее (Е. и И.Шалыковы,

И.Шевченко и др., провалившиеся уже на легальной работе) были хорошо

известны полиции, что создавало угрозу их ареста. Во-вторых, один из чле¬

нов Екатеринославского комитета (Э.МЛамзе), тесно связанная с группой,

бежала из тюрьмы и вошла в Украинский обком ПСР.
В качестве летучего отряда им была поставлена задача провести экспро¬

приацию для укрепления бюджета областной организации. Подготовка к

ней велась в Курске (было экспроприировано около 30 тыс. рублей, почти

все из которых были погашены и использованы не были) и в Харькове.
В конце 1906 г. часть членов летучки была арестована, один был

ранен при изготовлении взрывчатки, способной заменить отсутствовав-
350

ший динамит (А.Тимофеев), другой (Е.Шалыков) погиб на вокзале в

Харькове вместе с очень спешившим пассажиром, налетевшим на его

дорожную корзинку с двумя бомбами, которые тот вез в Екатеринослав

для совершения покушения.
Но все-таки запланированная экспроприация была совершена в фев¬

рале 1907 г. и принесла около 60 тыд. рублей. Тогда же в Харькове со¬

стоялось совместное заседание летучки с членами Украинского обкома

Б.Соколовским и Н.Кашлыковым, выслеженное жандармами. Это уда¬

лось сделать благодаря наводке на боевиков секретным сотрудником ох¬

ранки и членом екатеринославского «рабочего центра» ПСР Г. Новиц¬

ким. В ходе перестрелки при аресте почти все боевики погибли. Гибель

и аресты дружинников и двух членов обкома, а также последующие

аресты ряда видных работников областного и местных комитетов пара¬

лизовали работу боевой летучки.
В апреле 1907 г. оставшиеся члены летучки пытались наладить отно¬

шения со вновь избранным областным комитетом, который, впрочем,

«не пожелал вести боевой работы, и хотя формально не порывал своих

отношений с дружиной, но не давал ей никаких боевых поручений», на¬

правив экспроприированные деньги и все свое внимание на расширение

и углубление партийной работы среди рабочих области. Надо полагать,

именно это послужило причиной конфликта между летучкой и обкомом

партии. Ситуация усугублялась еще и тем, что члены летучки отказыва¬

лись «брать на свое содержание партийные средства» вследствие своего

бездействия и находились в тяжелом материальном положении100.
Насколько можно понять, члены летучки оказались предоставлены

сами себе и перебрались в Екатеринослав, где ими было совершено не¬

сколько террористических актов101. В мае 1907 г. был организован побег

из тюрьмы М.Майзлину и еще шестерым заключенным.
В начале осени о конфликте между летучкой и обкомом стало из-

нестно ЦК ПСР, который в сентябре, рассмотрев вопрос об «отделении»

летучки от обкома, рекомендовал последнему «уладить раскол»102. Но

уже в конце августа 1907 г. к дружинникам обратился член Северо-Кав¬

казского обкома партии (ранее состоявший членом Екатеринославского

комитета) и предложил командировать несколько человек для боевой ра¬

боты на Северный Кавказ, где члены обкома принципиально не хотели

создавать собственной летучки в связи с сильной склонностью местных

боевиков к «революционному хулиганству» (это видно из заявлений

представителя Северного Кавказа на III Совете партии). В «командиров¬

ку» отправились Н.Комаров, К.Вареник, П.Пашков, причем взаимоотно¬

шения этой группы с Северо-Кавказским обкомом были построены на

тех же принципах, что и ранее с Екатеринославским, а позже и с област¬

ным комитетом. Группе было поручено казнить правителя канцелярии

наказного атамана Кубанской области Руденко, фактически руководив¬

шего управлением края и усмирением ряда крестьянских и солдатских

выступлений в области. Покушение было совершено уже 21 сентября
1907	г. К.Вареником, застрелившим Руденко на улице Екатеринодара и

благополучно скрывшимся (любопытно, что позже по этому делу в Па¬

риже по требованию русских властей был арестован эсер Бабский, впро¬

чем, сумевший доказать свою невиновность)103.
В конце сентября дружинники занялись подготовкой покушения на

генерал-губернатора Терской области генерала Кулебякина, но вскоре

были вынуждены покинуть Северный Кавказ из-за постановления ЦК

ПСР о роспуске обкома, который, по свидетельству Н.Комарова, «рас¬
351

стрелял одного из бывших членов партии за бандитизм»104. Обращает на

себя внимание, что это единственное свидетельство, говорящее, что речь

шла не только об угрозе расстрела, но тем не менее не исключено, что

именно оно соответствует истине.
В самом Екатеринославе деятельность летучки «уже замирала» в

связи с разгромом партийных организаций во многих местах Украины, в

том числе и в Екатеринославе. Кроме того, по словам Н.Комарова, «во¬

обще к тому времени не только среди интеллигенции, но и в рабочих

кругах уже сильно чувствовалось утомление, растерянность и апатия, вы¬

званные победой реакции. Да и сама группа постепенно таяла вследствие

арестов, которые производились методически и успешно, что заставляло

предполагать наличие провокации»105. Тем не менее в начале апреля

1908 г. летучка пополнилась двумя прежними боевиками, бежавшими из

архангельской ссылки, и несколькими новыми членами. Тогда же было

решено организовать побег политзаключенных из местной тюрьмы, для

чего в одну из камер, где содержались преимущественно смертники (и

среди них — два члена летучки П.Кизяев и И.Полохов), был передан

динамит и два браунинга. Во время прогулки заключенные положили

матрац (вынесенный для просушки), в который был спрятан динамит, к

тюремной стене, которая от взрыва лишь треснула. Застрелив надзирате¬

ля и отбив еще один револьвер, заключенные пытались вырваться из

тюрьмы, но в нее был введен воинский караул, которые в то время были

прикреплены ко многим тюрьмам. В результате схватки было застрелено,

зарублено и заколото штыками 34 заключенных и еще более ста ранено.

Избиению подверглась также вся тюрьма, за исключением т.н. «сучьих

кутков», где содержались доносчики, предатели и палачи. В качестве от¬

ветной меры летучка стала готовить грандиозный террористический акт,

в первой части которого предполагалось взорвать здание тюремной кон¬

торы, а во второй — встретить «бомбометчиками», расставленными на

прилегающих к тюрьме улицах, прибывающих к месту происшествия

«генерал-губернатора, прокурора и прочих ответственных администрато¬

ров». Для взрыва конторы было предусмотрено два плана: по первому

«подворотному надзирателю» вручалась в виде передачи «адская маши¬

на» большой мощности, а по второму (запасному) контору должен был

взорвать один из руководителей и ветеранов летучки Н.Комаров, обла¬

ченный в «адский жилет». До того момента, пока в тюрьме не были во¬

зобновлены передачи, летучка в полном составе отправилась в Курск для

проведения «крупного террористического выступления», где вскоре была

и арестована охранкой, имевшей, по словам Н.Комарова, «своего чело¬

века» в партийных кругах. Скрыться удалось лишь двум-трем боевикам,

а из схваченных немногим удалось избежать военного суда и казни. По

словам Н.Комарова, к концу 1908 г. украинская боевая группа «факти¬

чески прекратила свое существование»106.
Последний аккорд этой истории прозвучал весной 1909 г., когда была

установлена провокаторская роль Г.Новицкого и его жены (также сотруд¬

ничавшей с охранкой) и два члена бывшей летучки (П.Пашков и Ф.Бара-

нов) казнили их в собственной квартире и благополучно скрылись107.
О других областных боевых летучих отрядах известно немного. Ак¬

тивную деятельность в 1907—1908 гг. проявлял Летучий боевой отряд

Поволжской области. Выше уже говорилось, что его члены совершили

«казенную экспроприацию» осенью 1907 г. близ станции Безенчук, рас¬

положенной на территории Самарской губернии. Любопытно, что после¬

дующее жандармское расследование выявило трусость жандарма-охран-
352

ника, сопровождавшего карету с деньгами. Со слов крестьян-очевидцев

и осмотром места происшествия было установлено, что он, спрятавшись

в придорожных кустах, палил в воздух, хотя имел прекрасную возмож¬

ность перестрелять из своей винтовки всех членов группы, вынужденных

отходить по открытой местности108.
Поволжская «летучка» выезжала и в «командировки», в частности в

Воронежскую губернию, где 23 апреля 1908 г. членом летучего отряда

Поволжской области М.А.Федоровой (местной эсеркой) было совершено

покушение против воронежского губернатора Бибикова, приговоренного

эсерами к смерти за подавление крестьянских волнений в губернии.
Мария Матвеевна Федорова родилась в семье крестьянина в Бори¬

соглебском уезде Тамбовской губернии. Сдав экзамен на звание народ¬

ной учительницы, работала в Саратовской губернии. Ее занятия «куль¬

турной работой» вызвали недовольство местных властей, дважды перево¬

дивших ее в худшие места и, наконец, совсем уволивших. Обратившись

с вопросом о причинах своего увольнения к саратовскому губернатору

П.А.Столыпину, она получила ответ — «за общее направление». С этого

момента она знакомится с революционерами и в 1906—1907 гг. работает

учительницей в Области Войска Донского, в Хоперском округе, почти

на границе Новохоперского уезда Воронежской губернии. Параллельно с

учительствованием она вела пропаганду, организовывала кружки. Порки

крестьян карательными отрядами глубоко ее потрясли. С лета 1907 г. она

перешла на нелегальное положение, став «хозяйкой типографии». При

выборе исполнителей акта против Бибикова выставила свою кандидатуру

и переживала, что она была отклонена. Но в условиях массовых арестов

дело несколько раз откладывалось. После случайного ареста намеченно¬

го исполнителя покушения ей предложили заменить его. По словам не¬

коего Яковлева, «23 апреля мало подготовленная М.М., одетая монашен¬

кой, вышла со снарядом... Она хотела подойти к самой карете и вместе

с губернатором взлететь на воздух. Чтобы действовать наверняка, снаряд

бросала с головы. Поэтому не разрабатывалось отступление, не было по¬

ставлено и другого исполнителя»1^9.
В результате того, что бомба разорвалась не сразу после падения, гу¬

бернатор почти не пострадал (лопнула барабанная перепонка), в отличие

от террористки, раненной осколками в ноги. В июне 1908 г. (за три дня

до казни) М.А.Федорова написала «Письмо к крестьянам», объясняя мо¬

тивы своего поступка. Будучи сама крестьянкой, она писала им: «Родные

мои, любимые... измученные крестьяне... Из-за вас пошла заплатить гу¬

бернатору бомбой за все их измывательства, только силы не хватило уда¬

рить ее так, чтобы она взорвалась сразу. Била я его не только как губер¬

натора, а как наместника царской власти, именем которой он чинил без¬

закония... Жить мне осталось недолго, но если вы, родные мои, поволь¬

ней вздохнете, да помянете меня добрыми словами — с меня и этого

довольно. Знайте: не одни вы — много нас таких, готовых отдать жизнь

за вас и вытерпеть всяческие муки, только бы облегчить жизнь вашу»110.
Планировались Поволжской областной летучкой и другие террорис¬

тические акты, судя по всему, сорванные охранкой, узнавшей о них по

агентурным донесениям своих секретных сотрудников. Так, 8 января

1908 г. временный начальник Самарского ГЖУ сообщал в Департамент

полиции, что местными эсерами «в тактику ближайшего времени выне¬

сено наиболее широкое развитие террора, первыми жертвами этого тер¬

рора должны пасть я, как ‘’правая рука“ покойного полковника Боброва

(предыдущего начальника Самарского ГЖУ. — K.M.), и подполковник
*2 - 198
353

Битенаж». Он же отмечал, что «все акты, намечаемые к исполнению в

г. Самаре и в Самарской губернии», санкционируются эсерами, «находя¬

щимися ныне в Самарской тюрьме»111. Десятью днями позже он вновь

сообщал в ДП о готовящихся покушениях в других городах Поволжья: на

жизнь пензенского губернатора, а также «о состоявшемся постановлении

Поволжского областного комитета партии с.-р. об убийстве саратовского

губернатора графа Татищева и пристава 5-й части Саратова Зубкова»112.
О	деятельности Центрального летучего боевого отряда ПСР известно

сравнительно немного. Создан он был, по-видимому, в 1907 г. и погиб

осенью того же года. Немалую роль в его создании и организации поку¬

шения на московского генерал-губернатора Гершельмана сыграли

Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф, которые помимо руководства БО ПСР занима¬

лись и координацией деятельности областных летучек. По свидетельству

члена БО Н.А.Лазаркевича, его часто приглашали ГАГершуни и Е.ФАзеф

в качестве эксперта на «...совещания по поводу тех небольших предпри¬

ятий, которые поручались тогда летучим отрядам, и между прочим обсуж¬

дались различные планы покушения на Гершельмана»113. Ими же был за¬

вербован в эту летучку И.П.Кирюхин, беглый матрос, посланный ими для

содействия ААСевостьяновой в убийстве Гершельмана. Попутно отме¬

тим, что, арестованный после покушения (не без помощи З.Ф.Герн-

гросс-Жученко), И.П.Кирюхин стал секретным сотрудником охранки и

сыграл роковую роль в провале готовившегося весной 1910 г. Б.В.Савин¬

ковым покушения на царя и министра юстиции И.Г.Щегловитова.
Ключевой фигурой отряда являлась АА.Севостьянова, взявшая на

себя и задачу бросить бомбу в карету Гершельмана. Александра Анто¬

новна Севостьянова родилась в 1883 г. в семье томского дворянина-чи-

новника (коллежского асессора). После окончания томской гимназии и

фельдшерских курсов в Москве она стала одним из активных деятелей

Северного союза с.-р. После ареста в 1901 г. в эсеровской типографии,

печатавшей № 3 «Революционной России» (разгром типографии стал на¬

чалом стремительной карьеры А.И.Спиридовича), она, отсидев полтора

года в тюрьмах, была сослана в Енисейскую губернию, откуда бежала в

середине 1904 г. и эмигрировала. Вернувшись в Россию с началом рево¬

люции, входила в состав Боевого комитета, созданного ЦК для подго¬

товки масс к вооруженному восстанию. После ареста и освобождения по

Манифесту 17 октября она была принята в БО, где работала в одной из

динамитных мастерских. После ухода от дел БО Е.Ф.Азефа и Б.В.Савин¬

кова она также прекратила работу, возобновив ее лишь в 1907 г. в Цент¬

ральном летучем боевом отряде ПСР114.
Вот как описывала ее К.К.Зильберберг: «Говорит мало и просто —

чистым русским языком. Очень проста в обращении. Движения бы¬

стрые, порывистые. Смеется охотно, звонким раскатистым смехом. Ха¬

рактерны были руки — тонкие, бескровные, с нежной матовой кожей —

они никогда не грубели, и это подчас огорчало ее, когда она играла роль

прислуги». К.К.Зильберберг ярко рисует момент провозки динамита
А.А.Севостьяновой из Финляндии в Россию через таможню на ст. Бело-

остров: «Вижу, входит какая-то девушка в линялом голубом ситцевом

платье, с платочком на голове... Растерянный вид, испуганные глаза, во

всей фигуре робость и глупость. Дрожащим голосом разговаривает с чи¬

новником: он нашел в ее узелке среди всякого тряпья два новых перед¬

ника и отобрал их. Она пытается просить его, но, когда ничего не помо¬

гает, в отчаянии разводит руками и говорит, чуть не плача: "Барин, а

барин, а в Питере отдадите?" И такая у нее нелепая, жалкая, безыскус¬
354

ственная фигурка! Всеобщее сочувствие на ее стороне: “Дура ты, дура —

на себе бы спрятала!“ — “Тоже — отбирают! Не на продажу, чай,

везет, — сразу видать“. Я смеюсь в душе: “На себе бы спрятала!“ Ловлю

беглый взгляд "Лизы" — в нем на мгновенье мелькнул веселый смех: “На

себе бы спрятала!“ — Она вся обложена динамитом»115.
По словам Н.А.Лазаркевича, на него произвела большое впечатление

сцена прощания А.А.Севостьяновой с Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефом нака¬

нуне ее покушения, так как Азеф «как-то особенно тепло и даже — это

так странно теперь говорить — как-то особенно нежно с нею распро¬

щался, причем когда он обнимал ее, то так видно было, что он как-то

по-отечески с нею прощается. Тогда это мне казалось совершенно есте¬

ственным, но сейчас, когда вспоминаешь об этом, это кажется удиви¬

тельно уродливым. Между прочим, Севостьянова прямо, можно сказать,

молилась на Азефа; она никого не признавала в партии, даже Гершуни,

для нее существовал один только Азеф»116.
Покушение состоялось 21 ноября 1907 г., в результате взрыва погиб¬

ли лошади, был ранен кучер, а сам Гершельман остался невредим (по

данным Ивича — ранен117). Ровно через неделю по приговору военно¬

окружного суда А.А.Севостьянова была повешена. Впрочем, Н.АЛазар-

кевич вполне справедливо отмечал, что Севостьянова не была выдана

Е.Ф.Азефом: «Она ведь бросила бомбу, и даже удачно, только там про¬

изошло вот такое несчастье с лошадьми... главным образом потому, что

ей ни в коем случае нельзя было поручать этого дела, она очень слабый

человек. Это был уж недостаток организации этого дела»118.
По словам представителя Азово-Донской области на III Совете пар¬

тии в июле 1907 г., в это время при обкоме имелся боевой летучий

отряд, состоявший из 10 человек. Его работу он характеризовал так: «Де¬

ятельность террористическая и экспроприационная. Все усилия главным

образом направлялись в последнем смысле. Но пока по разным причи¬

нам не увенчались еще успехом (отсутствие денег и тут довольно сильно

давало себя чувствовать). За все время был совершен один только терро¬

ристический акт. Ранен двумя выстрелами из браунинга полицмейстер

Александровска-Грушевска (за стреляние в рабочих)»119. Покушение на

полицмейстера Колпикова было произведено 25 мая 1907 г. Летучим

боевым отрядом Азово-Донской области120. Дальнейшая судьба этой ле¬

тучки требует уточнений.
По словам представителя Северо-Западной области на III Совете

партии в июле 1907 г., «регулярных боевых дружин» в крае в это время

не было, «есть летучка, оружия в крае нет»121.
В Закавказской области областной летучки не было. По словам пред¬

ставителя Бакинской организации на I Общепартийной конференции в

августе 1908 г., «организация для боевой деятельности существовала, но

ввиду ненадобности распущена»122. Впрочем, представитель Армянской

организации с.-р. по этому поводу уточнил, что «все боевые дела испол¬

нялись без особой боевой организации. В последнее время убедились,

что так вести дело нельзя, и организовали особый боевой коллектив».

По замечанию Закавказского обкома, «хотя финансовое положение было

хорошо, но более трех четвертей средств поедала боевая организация. У

армян денег на это не расходовалось, так как делом этим занимались

люди со средствами. С их уходом решено было уничтожить боевую орга¬

низацию»123.
Крайне примечательно письмо, отобранное при аресте в Ташкенте в

марте 1909 г. у одного из членов Туркестанской летучки, где он объяснял
12*
355

мотивы решения о выезде из Туркестана. Обращаясь к некоему Тимо¬

фею Осиповичу, он писал: «Вас, по всей видимости, страшно удивит

наш выезд из Туркестана... И Вы, без сомнения, осуждаете наш посту¬

пок, находя его в высшей степени недостойным нас, закаленных, уже

много видевших, закаленных бойцов... Причины есть, и немаловажные:
1)	Не было денег. Из-за средств работа наша продвигалась очень медлен¬

но. Расходы мы сократили до минимума, и все-таки не хватало... Сло¬

вом, полнейший финансовый кризис во всем. Этот кризис так вредно

отозвался на всем ходе нашей работы, что и сказать страшно. 2) Апатия,

внесенная в нашу среду, или, яснее, охватившая Жука во всей силе. Бла¬

годаря романа Барона (Арк. Анат., спросите у Тараса об этом) Жук за¬

явил, что его песенка в партии спета. Что он больше не член туркестан¬

ской организации, так как имя его загрязнил тов. Барон и личная его

жизнь разбита...»124.
Исчезновение областных летучек в 1908—1909 гг. помимо общих

причин «постреволюционной усталости» было вызвано исчезновением

самих областных комитетов, без помощи которых летучки существовать

не могли. В этом контексте интересны выводы одного из руководителей

Украинской боевой группы ПСР Н.Комарова, задумавшего в середине

20-х годов написать очерки по истории эсеровских местных и областных

боевых структур, но сумевшего рассказать лишь об Украинской боевой

группе. Тем не менее кое-какие обобщающие выводы им были сделаны.

Так, в частности, Н.Комаров подчеркивал, что областные комитеты,

призванные координировать и контролировать деятельность местных

боевых дружин на территории своей области, «оказывались не всегда ус¬

тойчивыми организациями, и временные перерывы в их работе особенно

тяжело сказывались на судьбе боевых дружин». Представляется верным

его вывод, что без крепкой партийной организации, «способной обслу¬

живать боевые группы во всех деталях их повседневной жизни (кварти¬

ры, паспорта, явки, содержание профессионалов-боевиков и т.п. —

K.M.), неблагоприятно сказывалось как на устойчивости и долговечности

областных боевых объединений, так и на направлении их деятельности.

Отсутствие необходимых средств нередко заставляло дружины направ¬

лять свои усилия не на прямую боевую работу, а на поиски этих средств

как для себя, так и для областных комитетов, путем организации экс¬

проприаций, а также нападений на места заключения для освобождения

наиболее активных и боевых работников»125.
Он же отмечал, что, «теряя временно организационную связь с пар¬

тией, эти отряды, однако, не теряли с ней идейной связи, и во всяком

случае за период времени с конца 1905 до середины 1907 года они не

отходили от той линии поведения, которая определялась директивами

того времени. Только с середины 1907 года замечаются отдельные случаи

вырождения этих боевых дружин в отряды “революционной хулиганщи-

ны", с которой отдельным партийным организациям приходилось бо¬

роться иногда путем очень суровых мер»1*.
Анализ террористических актов, совершенных эсерами в исследуемое

время, позволяет выделить следующие их группы. 1) Покушения против

низших и средних чинов полиции, а также некоторых других представи¬

телей власти. С июня по декабрь 1907 г. были убиты и ранены: кварталь¬

ный надзиратель, двое служащих Севастопольской охранки, жандарм¬

ский ротмистр, помощник пристава, четыре урядника, исправник, по¬

мощник полицмейстера, городовой, четыре пристава.
356

2)	Покушения против губернаторов и генерал-губернаторов. В 1907—
1908	гг. были совершены покушения против генерал-губернаторов Алиха¬

нова, Карангозова, Гершельмана, губернатора Бибикова, правителя канце¬

лярии генерал-губернатора Руденко, генерал-майора Кошелева (Рига).
3)	Покушения против частных лиц: командира Бакинского порта Ко-

люпатова, председателя Красноуфимского «Союза русского народа» Сви¬

ридова, директора Орловского реального училища Каненского, бакин¬

ского нефтепромышленника и его телохранителей, избивших представи¬

теля рабочей делегации (члена ПСР); и поджог домов стражника и заве¬

дующего механическим цехом Нижне-Сергиевского завода в Пермской

губернии (март 1909 г.).
4)	Покушения против провокаторов и шпионов: в 1907—1909 гг.

было убито и ранено 10 человек.
5)	Покушения против представителей тюремного ведомства: в 1907-

1911 гг. были совершены террористические акты против начальника

красноярской тюрьмы Смирнова, начальника Тобольской каторжной

Богоявленского, начальника петербургских «Крестов» Иванова, началь¬

ника каторги Бородулина, начальника тюремного управления Макси¬

мовского, начальника каторжной тюрьмы Могилева, тюремного инспек¬

тора Ефимова, начальника каторжной тюрьмы Высоцкого, а также про¬

тив двух тюремных надзирателей127.
Из этого виден и различный характер этих видов террористических

покушений (сюда не включены офицеры и солдаты, убитые во время

поенных восстаний в Киеве, Севастополе и Владивостоке). Покушения

на средних и нижних чинов полиции совершались, как правило, летом-

осенью 1907 г. во время «отступления революции» и имели своей целью

как самозащиту, так и дезорганизацию и запугивание репрессивных и

сыскных органов. Убийства провокаторов и шпионов носили сугубо за¬

щитительный и отчасти превентивный характер. Уместно упомянуть,

как, например, в феврале 1908 г. Воронежская губернская конференция

ПСР в условиях усиления партийного контроля за террористической де¬

ятельностью местных организаций трактовала этот вопрос. В ее резолю¬

ции признавалась нецелесообразность террористических выступлений

«мелкими организациями», допустимых «только в тех случаях, когда ор¬

ганизации грозит гибель», т.е. только против полицейских и шпионов (с

разрешения губкома партии). В резолюции подчеркивалось, что террор

должен быть «направлен главным образом на начальствующих лиц» и

«силы, пригодные для центральных террористических актов, в будущем

должны организоваться при Областном комитете» 128. Подобными акта¬

ми, имевшими центральный, т.е. общеполитический характер, являлись

в провинции убийства губернаторов (но не только).
Покушения против частных лиц (местные руководители черносотен¬

ных организаций и их боевых дружин, судя по всему, в ряде случаев

приравнивались к представителям власти) были скорее исключением из

правила и допускались лишь против тех из них, кто нарушал нейтрали¬

тет в войне между властью и оппозицией.
Насколько разными были типы террористов и как по-разному они

повели себя в пору «угасания надежд и всеобщего разочарования», видно

не только из вышеприведенных примеров. Представляется, что раз и на¬

всегда необходимо отказаться от заманчивых попыток дать один-единст-

венный «типичный портрет» эсера-террориста. В лучшем случае можно

будет вести речь (предварительно изучив биографии и морально-психо¬
357

логический облик сотен из них) о нескольких «типах», в рамках каждого

из которых отличий будет несколько меньше, чем схожести.
В этом контексте очень любопытен психологический портрет Алек¬

сея Быкова (более известного как «Максим» и Г.И.Бельский), нарисован¬

ный его земляком и сопроцессником Е.Тимофееевым. Родом из Барнаула,
А.	Быков был исключен из реального училища, ушел в революцию, работал

в организациях ПСР в Одессе и Екатеринославе, затем был организатором

одной из боевых рабочих дружин ПСР в Петербурге в 1905 году. Живя кон¬

спиративно на студенческой квартире Е.Тимофеева, он первые дни из

принципиальных соображений спал на полу, подстелив заготовленный вой¬

лок, выказывая презрение к «буржуазным кроватям». Служение революции

и долг перед народом — так аргументировал все свои поступки этот 21-лет¬

ний парень. Е.Тимофеев вспоминал: «Весь он это время действительно

"служил", каждый его шаг, каждое слово — все это прямо так и просилось

в "катехизис", или, правильнее, было заимствовано оттуда. Никаких там

"буржуазных" эстетик Максим признавать не хотел. Грамотен он был в до¬

статочной степени. Читал он где-то и когда-то массу и великолепно

схватывал прочитанное. В особенности его интересовала и влекла к себе

философия, но и наукой заниматься он находил в наше время преступ¬

ным и с презрением поглядывал на меня, когда я — надо сознаться,

очень редко — отправлялся вместо района в университет. Дома он не

бывал совершенно. Он все время рыскал по боевым делам, — то собирал

своих дружинников на очередную стрельбу, то разрабатывал уставы дру¬

жины, то ехал в Финляндию за оружием, то носился по явкам...»129.
Е.Тимофеев рассказывал, как его изумляли заявления А.Быкова, что

он то «женитьбы не признает принципиально, то он даже для целей кон¬

спирации не решается надеть крахмального воротничка, то презирает

конфеты и т.н. "нежности"... ну, а иногда выяснялось и другое. Выясня¬

лось, например, что, работая в 1904 году в Одессе, он по существу жил

босяком... Выяснил я даже, что он однажды от Одессы до Томска про¬

ехал не только без билета — зайцем — и имел при этом всего 20 коп. на

пропитание... Но за всем этим определилось и другое. Максим не только

постепенно привыкал к "буржуазной жизни", но и стал обнаруживать

желание в редкие часы досуга заглянуть в... поэзию. Оказалось, что он и

стихов массу знает и даже, кажется, сам их пробовал пописывать. А

сказку — в особенности русскую сказку — он любит без конца и так

хорошо умеет ее рассказывать... Но все это было стыдливо запрятано в

нутро, все это считалось перед лицом "практического разума" слабостью,

грехом. Идеалом и заветной мечтой Максима была боевая организация

нашей партии. На свою работу в дружинах он смотрел как на испытание

и рвался к "крупному индивидуальному акту"»130.
Арестованный на слежке за небезызвестными Мином и Риманом,
А.Быков под именем Г.И.Вельского получил 20 лет каторги. Ожидая

приговора и будучи уверенным в своей близкой смерти, он раскрылся

для своих товарищей с неожиданной стороны: «Растянувшись на полу и

закинув руки за голову, рассказывал нам китайские сказки... Максим нас

захватил, заворожил, своей шлифовкой их заставил за красотой причуд¬

ливого узора забыть, где мы и что нас ждет... Истинное ядро его нату¬

ры — поэтичность ее — прорвалось в эти минуты через все теории, все

заветы отцов, так плотно, казалось, его охватившие. Чистая красота гу¬

манности — вот во что вылилась душа этого человека, готовящегося

кончить свои счеты с жизнью... Но прошли часы ожидания, и снова за¬

хлопнулась скорлупа, — снова на сцену выступил нелегальный Алексей
358

Быков, сорвавшийся уже с 2-х виселиц и готовый под кличкой "Макси¬

ма" идти опять по пути к третьей»131.
Бежав летом 1907 г. с Амурской колесной дороги, он объехал почти

всю Сибирь для создания особого боеього отряда — ставя себе целью, с

одной стороны, организацию побегов с каторги, с другой — террор про¬

тив зверствующих тюремщиков. Он основал «свой центр» в Томске, по¬

добрал помощников, но вместо победных реляций отправил Е.Тимофее-

ву прощальное письмо: «Прости, я больше не могу. Тосподин спинной

мозг предъявил свои права". Нет силы дальше работать»... «Максим ни в

чем не разочаровался, — Максим просто не мог больше быть активным,

не мог больше остаться террористом. Пойти же в другую работу — было

странным, казалось трусостью, изменой и... Максим бросил совсем ра¬

боту; Максим — этот принципиальный противник брака, женился и

уехал за границу... Из сурового Рахметова выработался мягкий любящий

муж и отец; из "перекати-поле" вырос методический рабочий на каком-

то парижском заводе»132. Погиб А.Быков во время несчастного случая на

заводе еще до войны133.
Самым ярким, ожесточенным и длительным в 1908—1911 гг. (после

затухания «центрального» террора) стал т.н. «тюремный террор», имев¬

ший своей целью поддержать своих товарищей в отстаивании ими своих

прав политзаключенных. Широкое распространение он получил еще в

годы революции 1905—1907 гг. и в отдельных случаях имел громадный

общественно-политический резонанс. Факты насилия над арестованной

М.А.Спиридоновой, акты публичной порки политзаключенных, отвечав¬

ших на них сопротивлением или групповыми самоубийствами, — сильно

будоражили общественное мнение и заставляли эсеров-боевиков объяв¬

лять настоящую охоту на виновников подобных эксцессов.
Для лучшего понимания причин «тюремного террора» может служить

эпизод, произошедший в Тамбовской губернии весной 1907 г., когда были

задержаны и избиты несколько заключенных, пытавшихся бежать. Появив¬

шиеся на месте происшествия старший надзиратель Куйденко, начальник

тюрьмы Козьмин и губернатор Муратов задавали охране один и тот же во¬

прос: «Почему не пристрелили?» Губернатор Муратов был к тому же знаме¬

нит как автор проекта превращения арестованных в заложников для посте¬

пенного расстрела в обмен за смерть от террористических актов «чинов

администрации». Вскоре эсеры стреляли в начальника тюрьмы, а 3 мая

1907 г. смертельно ранили старшего надзирателя Куйденко134.
Интересен диалог «политических» Нерчинской каторги со знамени¬

тым Метусом, опубликованный в пересказе Е.С.Созонова в «Знамени

труда» летом 1907 года. На требования заключенных «не тыкать» Метус

ссылался на инструкции, предписывавшие обращаться к арестанту на

«ты» и на закон 1904 г, отменивший деление ссыльно-каторжных на по¬

литических и уголовных. Его оппоненты привели примеры, когда адми¬

нистрация сама делит заключенных, стараясь не дать политическим тех

льгот, которые даются уголовным. На это Метус ответил, что, «конечно,

нельзя забывать, за какое преступление осужден человек — за государст¬

венное или общеуголовное»135. (Так и напрашивается аналогия из совет¬

ской гулаговской практики с ее льготами «социально-близким» уголов-

никам-зекам.)
Любопытен случай, рассказанный главой боевой организации при

Одесском комитете ПСР, случившийся в начале 1907 года. В то время в

Одессе особой славой пользовался полицейский надзиратель Снятовский

за жестокость на допросах, которые он сопровождал пытками и избие¬
359

ниями. В Одесский комитет ПСР поступали «бесконечные заявления ра¬

бочих с требованиями немедленно применить к нему террор. Сколько

помню, — вспоминал П.Витязев, — такие требования исходили не толь¬

ко от эсегюв, но и от целого ряда эсдековских групп и отдельных работ¬

ников»13®. Еще более показателен эпизод, произошедший в середине

1907 г. в Одесской тюрьме. Новый начальник взял тюрьму «на винт» и

уничтожил все вольности политических заключенных. Тюремная комис¬

сия, куда входили представители всех партий, приняла предложение

эсера-боевика Н.Д.Шишмарева передать на волю просьбу об убийстве

Шафорука как единственном способе избежать бунта заключенных с

последующим подавлением. По словам П.Витязева, «даже меньшевики

голосовали за террор и взялись известить свою организацию, чтобы она

помогла в этом отношении эсерам и анархистам. Особые надежды воз¬

лагались на этом совещании на боевую организацию эсеров... За Шафо-

руком началась форменная погоня. Убили его анархисты, и тюрьма

снова стала жить прежней вольницей»137.
Но в еще большей степени судьба политических заключенных зави¬

села от «служебного рвения» тюремного начальства в богом забытых

местах каторги и ссылки. Самым страшным местом, по общему призна¬

нию, была Амурская «колесуха» — Амурская колесная дорога, для стро¬

ительства которой сгонялись заключенные российских и сибирских ка¬

торжных централов. Эту дорогу строили через тайгу практически без

какой-либо техники, установив порядки, весьма похожие на порядки бу¬

дущего ГУЛАГа. Провинившегося раздевали и привязывали к дереву, где

его заедала насмерть мошка и комары. Если казнь прерывали (отвязывая

человека через 1—2 часа), то он оставался живым, но лишался рассудка.

Подобной пытки никто перенести без помешательства не мог. В случае

побега одного-двух каторжан расстреливалась вся их десятка. Причем

для экономии патронов их выстраивали в затылок и одним выстрелом

пробивали 2—3 спинных хребта, повторяя процедуру вновь138.
На Алгачинской каторге политических «ломали», переставая топить

камеру в 30—40-градусный мороз на 25 дней и оставляя их в одном ниж¬

нем белье, а также без матрацев и одеял. Выжить им удавалось, прижи¬

маясь по очереди к чуть теплой стене соседней камеры. После суточного

перерыва процедура была повторена. К концу срока большинство заяви¬

ло о согласии подчиняться режиму, после чего каждый из них получал

от местного истязателя Баженова удары в лицо и покидал камеру. По

свидетельству М.А.Спиридоновой, слышавшей их рассказы во время

возвращения с каторги в 1917 г., «оставалось уже немного непокорив-

шихся — ни холод, ни голод, ни карцер, ни побои не брали их. Превра¬

тившись в тени, с почерневшим лицом, с застывшими фанатическими

глазами они встречали ежедневных истязателей на поверке непримири¬

мым взглядом, отворачиваясь от их брани и насмешек. Они стали кон¬

чать с собой. В камере, где сидело огромное большинство уголовных,

было сказано надзором, что их "перепорют“, если у них политик покон¬

чит с собой. И вся камера зорко следила за 2—3 одиночками, которым

казалось, что весь мир отступился от них, что даже умереть, уйти от

муки и вечного позорища своего они не смогут. Они шли с упорством

маньяков на ряд безуспешных попыток, за которые платились жестоко,

снова и снова принимаясь за них же... И все же они не "покоряются".

Тогда Измайлов перевел их в одиночки и в крошечном узком коридоре

стал раскладывать уголовных и пороть их на глазах наших запертых то¬

варищей... Эту страшную процедуру проделывали с ними до тех пор,
360

пока последние борцы не заявили о своей сдаче»139. К 1910 г. лишь в

отдельных местах сохранялся более или менее сносный режим, и зависе¬

ло это во многом от начальников тюрем. Так было и в Горно-Зерентуй-

ской и Мальцевской тюрьмах, где, по свидетельству М.А.Спиридоновой,

нравы «были патриархальными», и любой «свирепый на вид начальник,

свирепость которого была инспирируема Читинским округом, "обминал¬

ся" и обживался с политическим коллективом на славу, оставляя при

себе неотъемлемым качеством только воровать»140.
Так, например, интересна история готовившегося побега Е.С.Созо-

нова где-то в 1908—1909 гг., когда он должен был под видом рабочего

артели, ремонтировавшей тюрьмы, покинуть ее вместе с другими рабо¬

чими. Любопытно, что план стал известен администрации, и помощник

начальника тюрьмы Гайлюнас предупредил заключенных141.
Что из себя порой представляло тюремное начальство, видно на при¬

мере начальника Тобольского централа № 1 бывшего пристава И.С.Мо-

гилева, который начал свою служебную деятельность осенью 1907 г. с

«завинчивания тюрьмы», закончившегося бунтом в одной из камер.

Массовой порке подверглись не только «бунтовщики», но и все подозри¬

тельные. По словам очевидца, «давали по 99 'двойных“, с плеча. Иссе¬

ченную, окровавленную спину посыпали солью. И снова пороли, "заго¬

няя соль". Могилев сам присутствовал при порке и руководил ею. —

Больно. Затем и порют, чтобы было больно, издевался он над стона¬

ми»142. По делу о «бунте» 39 заключенных, политических и уголовных,

состоялся процесс. Военный суд проходил в конторе тюрьмы. Любопыт¬

но, что заключенных обвинили в попытке вооруженного выступления с

целью разгрома тюрьмы и захвата города (выделено нами. — K.M.). 13 че¬

ловек было повешено, 13 приговорено к бессрочной каторге, остальные

оправданы. На каторге был установлен образцовый порядок: вплоть до

запрета громко разговаривать. Перемешав уголовных с политическими,

Могилев наводнил камеры стукачами, превратив жизнь каторжан в ад.

Порки розгами, «по норме 99 ударов», стали бытовым явлением. Поли¬

тические были деморализованы и разобщены143. Подобные действия

И.С.Могилева не могли не вызвать у эсеров желания расправиться с

ним. Он был убит в апреле 1909 г. эсером Н.Д.Шишмаревым.
Представляется, что личность террориста и отношение каторжан раз¬

ной партийной принадлежности к этому акту заслуживают пристального

внимания. Выходец из крестьян Ржевского уезда Тверской губернии,

Н.Д.Шишмарев служил на флоте матросом, грамоте его обучил знамени¬

тый адмирал С.О.Макаров, он же поощрял его увлечение стихотворчест¬

вом, печатал его стихи в кронштадтском журнале, который сам и изда¬

вал. По воспоминаниям П.Витязева, Шишмарев «буквально боготворил

его и свято чтил его память как первого своего учителя»144. Вступив в

партию эсеров, Шишмарев с плотницкими артелями исколесил все По¬

волжье. Затем, уже в качестве члена БО ПСР, принимал участие в поку¬

шении на генерала Трепова, закончившееся убийством генерала Козло¬

ва, ошибочно принятого за Трепова. Скрывшись, он стал работать в

Боевой организации при Южно-Русском комитете ПСР в Одессе. При¬

нимал участие в экспроприации денег в Луганске и в подготовке поку¬

шения на генерала Каульбарса. По словам эсера П.Витязева, впервые

встретившего его в тюрьме в начале 1907 г., он «еще на воле немало

слышал о нем от своих товарищей по боевой организации и от работни¬

ков так называемой "крестьянской комиссии" при Южно-Русском Об¬

ластном Комитете партии с.-р. О нем ходили целые легенды»145. Вот как
361

описывал П.Витязев Н.Д.Шишмарева: «Передо мной стоял мужчина не¬

большого роста, средних лет... Что потрясало в нем — это необыкновен¬

ная подвижность... Здесь не было беспорядочной суетливости, а была

быстрота, упругость, ловкость и какая-то особая затаенная энергия, ко¬

торая беспрестанно ищет выхода, точки приложения. Галя (тюремное

прозвище, так звали его невесту. — K.M.) вошел с улыбкой в лице. И

она делала его каким-то привлекательным, добродушным, я бы сказал,

особо сердечным. Лица, озаренные такой улыбкой, невольно притягива¬

ют к себе, располагают... Ohr всей фигуры Гали веяло какой-то особой

самобытностью, чувствовался запас земли, крестьянской вольницы, со¬

единенный с волжской удалью и простором»146.
В Одесской тюрьме Шишмарев был центральной фигурой среди «по¬

литики». В его камере, служившей своего рода клубом, собирались наи¬

более влиятельные узники тюрьмы из с.-д. и эсеров. Со старостой поли¬

тических — меньшевиком К.Быковым-Адамовичем их связывала горячая

дружба. Всеобщим любимцем Шишмарев стал за свое «добродушие,

большой юмор и остроумие. Помимо всего это был дивный товарищ,

который никогда не даст в обиду заключенных. Это знали все сидя¬

щие»147. Любопытна оценка его личности социал-демократом М.Исако¬

вичем: «Это была весьма цельная натура. Для него не было никакого

перехода от слов к делу. А главное, от него веяло такой бодростью и

жизнерадостностью, что казалось, никакие невзгоды не проймут его»148.
Вместе с П.Витязевым Н.Д.Шишмарев организовал в Одесской

тюрьме своеобразную боевую дружину для защиты политических от пре¬

следований уголовников. П.Витязев вспоминал: «Он был безумно смел и

как-то особенно дерзок в своей удали. И несмотря на его малый рост,

его боялись эксовики, а уголовники относились к нему с большим ува¬

жением. Галя являлся как бы примиряющим элементов во всей этой

междоусобной розни и неразберихе. С ним все считались»149.
Над остроумными проделками Шишмарева хохотала вся тюрьма. Он

отучил надзирателей подбирать записки заключенных и относить их по¬

мощнику начальника тюрьмы, подбросив пасквильное стихотворение на

него. Узнав о предстоящем ночном обыске, оставил на столе большое

стихотворение, где последними словами обругал жандармов и надзирате¬

лей, проводящих ночные обыски. Он написал стихотворное прошение

градоначальнику, предлагая тому не мучиться с выбором места ссылки

для него, а просто «взять карту России и ткнуть пальцем в любой ее

пункт»150.
По замечанию с.-д. М.Исаковича, решившего «прощупать» теорети¬

ческие взгляды Шишмарева, последний откровенно заявлял, что его

мало интересуют принципиальные споры и что он считает, что занима¬

ющийся теорией «становится менее революционным, менее решитель¬

ным, теряет самое ценное, что имеется у борца за интересы трудящих¬

ся». Любопытен вывод М.Исаковича: «Такая боязнь теории, естественно,

толкала его на принятие расплывчатых народнических взглядов, причем

воспринимались они как самые боевые, самые революционные. Я тогда

же подумал, что, если бы настоящий эсер как следует поговорил с Галей,

он нашел бы в нем ряд отступлений от партийных эсеровских принци¬

пов и по совести едва ли признал его мировоззрение правоверным. Од¬

нако в те времена больше всего ценился боевой темперамент, энтузиазм,

и Галя считался вполне партийным эсером»151. Но тем не менее даже

правоверному социал-демократу М.Исаковичу «говорить с Галей было

одно удовольствие. В нем через край била жизнерадостность и веселье,
362

речь постоянно пересыпалась шутками, а вместе с тем чувствовалась

удивительная чуткость и терпимость к чужим мнениям, к душе говоря¬

щего с ним»152.
В начале осени 1907 г. Н.Д.Шишмарев был отправлен в администра¬

тивную ссылку в Тобольскую губернию сроком на три года. Встретив¬

шись в Тюменской пересылке с С.Каллистовым, он высказывал ему свое

возмущение порядками в Тобольском централе, куда последний отправ¬

лялся. С ним же он поделился своими мыслями: «У меня созрел такой

план. В России — все разгромлено. Работать пока трудно. А здесь меня

еще не знают. Изнутри сами каторжные никак не смогут освободиться

от Могилева... Вот что я рассчитываю сделать. Я уйду из ссылки... До¬

стану паспорт... Поступлю надзирателем. И Могилев будет убран». Лю¬

бопытна реакция С.Каллистова (кажется, с.-д.) на это заявление: «Его

лицо было серьезно и спокойно. Я понял, что здесь не случайная

вспышка настроения, а глубокая продуманная мысль. Я не разубеждал

его. Я сам думал, что в этих условиях — террор был нужен. Мы крепко

пожали друг другу руки»153.
Первоначальный план поступления надзирателем на службу в То¬

больский централ Н.Д.Шишмарев реализовать не смог из-за отсутствия

связей и средств. Ближайшей партийной организацией, которая могла

бы ему помочь, оказалась Уральская. Заручившись ее поддержкой,

Шишмарев приехал в Тобольск и, выследив Могилева, застрелил его на

улице. Отстреливаясь от погони, он был схвачен у снесенного полово¬

дьем мостика через речку. На суде в ответ на объявление смертного при¬

говора он сказал: «Привести его в исполнение вам не удастся». По отзы¬

вам очевидцев, он держался «удивительно стойко и бодро, как подобает

революционеру». Ссыльные передали ему в камеру смертников цианис¬

тый калий. Перед тем, как его принять, «он долго колебался и все время

в волнении повторял: Неужели я должен умереть? Этого не может быть!

Я хочу жить!»154
Два последних террористических покушения были совершены весной

и летом 1911 г. против тюремного инспектора Ефимова и начальника

Зерентуйской каторжной тюрьмы Высоцкого. Эти покушения были ре¬

акцией эсеров на усилившиеся притеснения против политзаключенных и

вызвали серьезный резонанс в революционной среде. Убийство Ефимо¬

ва, отдавшего приказ о телесном наказании политзаключенных, было со¬

вершено Летучим отрядом ПСР. Этот отряд был создан Л.И.Рудневой из

близких товарищей за границей и при помощи ЦК ПСР отправился в

Россию, где 15 апреля в Вологде совершил удачный террористический

акт, после чего вновь отбыл за границу155. По решению ЗД ЦК ПСР об

этом террористическом акте должно было быть заявлено от имени ЦК

ПСР, «так как летучий отряд связан с И. через ЦК, который вел с ним

переговоры и [т.п.]»156.
Но самым громким случаем сопротивления тюремному начальству,

потрясшим современников, стало самоубийство в Горном Зерентуе

Е.С.Созонова, пытавшегося таким образом остановить «завинчивание

гаек» новым начальником каторги Высоцким. Весть о назначении в Зе-

рентуй Высоцкого взволновала не только заключенных, но и админи¬

страцию, в том числе и начальника каторги Забелло, отдававшего себе

отчет в возможных последствиях неизбежного столкновения. В тюрьме, где

сидел Е.С.Созонов, из-за которого уже убили двух тюремщиков — Метуса

и Бородулина, — администрация поддерживала, по определению участника

этой драмы В.Плескова, «сносный, а подчас и хороший режим», и появле¬
363

ние Высоцкого, связанного личными отношениями с небезызвестным

черносотенцем Дубровиным, грозило «выносом сора из избы».
Многие современники увидели в этом назначении стремление не до¬

пустить выхода Е.С.Созонова с каторги на поселение (срок каторги

после двух манифестов — по поводу рождения наследника и 17 октября

кончался в январе 1911 года). Началась его травля в черносотенных га¬

зетах, небезосновательно считавших весьма возможным его бегство с по¬

селения и вступление в БО. Была заменена охрана, и началась стрельба

по окнам тюрьмы, по словам М.А.Спиридоновой, «особенно направляе¬

мая в одиночку Егора». Высоцкий приехал в ноябре 1910 г. и сразу дал

понять, что ни в какие переговоры с политическими вступать не будет,

оставляя им по сути три возможных выхода: подчиниться, бунтовать (с

последующим подавлением), совершить групповое самоубийство.
Любопытен портрет Высоцкого в описании одного из «политичес¬

ких»: «Маленький ростом, с лицом без улыбки, с безличными жестоки¬

ми глазами, бездушный формалист и чиновник, жесткий в обращении со

всеми, — Высоцкий никому не понравился и сразу создал вокруг себя

угрюмую атмосферу пустоты и даже ненависти»1*7.
Придравшись по пустяковому поводу, Высоцкий приказал выпороть

двух политических, один из них облил себя керосином и пытался сжечь

себя, начались «массовые покушения на самоубийство». Е.С.Созонов

перед принятием яда написал следующую записку: «Товарищи! Сегодня

ночью я попробую покончить с собой. Если чья смерть и может приос¬

тановить дальнейшие жертвы, то прежде всего моя. А потому я должен

умереть. Чувствую это всем сердцем; так больно, что я не успел предуп¬

редить товарищей не подражать мне, не искать слишком быстрой смер¬

ти! Если бы не маленькая надежда, что моя смерть может уменьшить

цену, требуемую Молохом, то я непременно оставался бы ждать и бо¬

роться с вами, товарищи! Но ожидать лишний день — это значит, может

быть, увидеть новые жертвы. Сердечный привет, друзья, и спокойной

ночи»158. Агонизирующего Созонова надзиратели, заметившие неладное,

перенесли из его одиночки в лазарет в 3 часа ночи и поставили в извест¬

ность о происшедшем Высоцкого, который категорически запретил пус¬

кать к нему врача до 8 часов утра. Находившийся в тюрьме вместе с

Е.С.Созоновым В.Пирогов отмечал, что, если бы не распоряжение Вы¬

соцкого, возмущенного поведением политических, не оказывать меди¬

цинскую помощь ночью, Созонова удалось бы спасти. Кроме того, Вы¬

соцкий распорядился не отмечать ничем могилу Е.С.Созонова, чтобы

она поскорее затерялась среди других159.
Попутно отметим, что администрация в течение нескольких лет

уничтожала знаки на его могиле, которые делали некоторые надзиратели

и уголовные вольнокоманды. После Февральской революции бывшие

каторжане, чтобы найти его могилу, поехали за 300 верст за «сочувству¬

ющим» надзирателем. Надо отметить, что Е.С.Созонов был легендарной

фигурой и для надзирателей, звавших его «королем каторги». Тело его

было перевезено в Уфу и похоронено матерью160.
Е.С.Созонов отсрочил своим поступком позор и гибель своих това¬

рищей, переведенных в Кутомары, где в 1912 г. трагедия повторилась,

причем часть политзаключенных отказалась кончать жизнь самоубийст¬

вом и покорилась режиму. Небезынтересно, каким способом удалось до¬

биться перевода каторжан и лишения Высоцкого права применять телес¬

ные наказания. По свидетельству В.Плескова (политического из «воль¬

ной команды»), телеграммы в адрес социал-демократической фракции
364

Думы, иркутским и читинским губернаторам и прокурорам отправила
В.М.Серова — жена ссыльного большевика, к которому приехала в гости

(позже выяснилось, что она была агентом охранки). С ее же помощью
В.Плесков встретился с женой начальника каторги Забелло (безостано¬

вочно впадавшей в истерику из-за страха за своего мужа). Опасаясь

почти неизбежной серии самоубийств заключенных и желая их спасти,
B.Плесков	от имени «вольнокоманды» предложил ей следующее: «Если

начальник каторги желает, чтобы его имя не было равнозначуще имени

Высоцкого в Созоновской трагедии, — все политические из Зерентуя

должны быть немедленно отправлены в Кутомару, до отправки же пер¬

вой партии у Высоцкого должна быть отнята возможность фактического

применения телесного наказания — это можно было сделать, дав соот¬

ветствующие инструкции тюремному врачу»161.
Реакция в обществе (особенно в студенческой среде) и, конечно,

среди самих эсеров на смерть Е.С.Созонова была крайне острой. По

оценкам современников, смерть Е.С.Созонова послужила «толчком, ко¬

торый сдвинул нашу общественную жизнь столыпинской эпохи с мерт¬

вой точки»16*. Смерть Е.С.Созонова вызвала волну возмущения в рево¬

люционной среде, временно объединив все конфликтующие и недоволь¬

ные ее группы и подвигнув парижских эсеров-эмигрантов создать «Рево-

люционно-боевой фонд им. Егора Созонова» для финансирования «тю¬

ремного террора»16^. В феврале 1911 г. ЗД ЦК ПСР было принято реше¬

ние об издании «подписных листов на тюремный террор» за подписью

ЦК164. Фактически покушение на Высоцкого было предрешено.
Самое любопытное, что оно планировалось группой каторжан-горно-

зерентуйцев во главе с С.Н.Ильинским, как только появились слухи о

приезде Высоцкого. Сергей Николаевич Ильинский был антиподом того

типа революционера, который, получив крещение в годы революции

1905—1907 гг., уходил в личную жизнь, терял старую веру и отходил в

сторону. Он был выходцем из богатой семьи, реалистом Фидлеровского

Московского училища, участвовал в Декабрьском восстании в Москве и

в покушении на графа А.П.Игнатьева как член Московского областного

отряда165. Не желая сдаваться властям, после покушения он пытался за¬

стрелиться, но остался жив и получил И лет каторги166. В конце 1910 г.
C.Ильинский,	И.Минаев, Мошкин и А.Шмидт решили убить приезжав¬

шего к ним в Зерентуй Высоцкого и нескольких его приближенных. Для

этой цели в мастерских было изготовлено четыре кинжала и проведены

переговоры с Е.С.Созоновым о предоставлении в их распоряжение ре¬

вольвера, приобретенного для эсеров старостой В.Плесковым в 1909 г. у

уволившегося помощника начальника Зерентуйской тюрьмы Гайлюнаса,

«большого друга политических заключенных»167.
Е.С.Созонов сначала скептически отнесся к этому, опасаясь «невин¬

ных жертв и репрессий», а также того, что «револьвер — ценная вещь в

тюрьме — провалится раньше времени». Но, выслушав весь план и взяв

честное слово с С.Н.Ильинского, что тот «не погорячится и сделает все

обдуманно», от отдал им револьвер. К покушению готовились тщатель¬

но, умудрившись, например, произвести несколько выстрелов (стреляли

из револьвера в мастерской в вытяжную трубу, обложив ее подушками и

вынув предварительно из патронов пули), дабы убедиться, в отсутствии

осечек. Было разработано два плана покушения — в зависимости от

того, как Высоцкий стал бы осуществлять «приемку» политкаторжан —

поодиночке или всех вместе. В последнем случае «часть с кинжалами

должна броситься на сидящего за столом палача Высоцкого, другая часть
365

на старшего надзирателя Донцевича и приехавших с Высоцким тюрем¬

щиков. Сережа с револьвером должен был, если бы стража не растеря¬

лась и попыталась бы помешать убить Высоцкого, устроить панику, про¬

изведя несколько выстрелов вверх, а в худшем случае — в конвой; это в

зависимости от успеха кинжальщиков. Если же будут выводить по одно¬

му, то с револьвером должен был пойти Сережа и убить Высоцкого»168.

Ответственность за покушение брала на себя только эта группа из четы¬

рех или пяти человек, ограждая остальных каторжан от репрессий. Но

вечером, когда каторжане-«боевики», узнав о том, что «приемка» Высо¬

цким тюрьмы состоится на следующий день в 10 утра, устроили себе

«прощальный ужин», им сообщили о переводе в Кутомару 10 каторжан,

в число которых попали и они. Отправка должна была состояться в
6	утра и срывала покушение (администрация ничего не знала о нем, а

хотела спасти от Высоцкого хотя бы часть каторжан). Револьвер остался

в надежном тайнике, известном остающимся эсерам. И.Минаев вспоми¬

нал: «Придя в Кутомару, мы ждали с часу на час выстрела в Высоцкого. Но

выстрела не было. Тревоге и догадкам не было границ. Когда же и жизнь

Егора Сергеевича, отданная им для прекращения дальнейших экзекуций со

стороны палача Высоцкого, не вызвала выстрела в него, нам стало ясно:

что благодаря отсутствию инициатора и вдохновителя Сережи Ильинского

задуманный план похоронен для нашей группки навсегда»169.
По отзывам И.Минаева, С.Н.Ильинский очень тяжело переживал

смерть Е.С.Созонова и «молчание оставшихся товарищей, в распоряже¬

нии которых остался револьвер и кинжалы». Совместно с Минаевым им

был выработан план побега из Кутомар для совершения «грандиозного

террористического акта в момент торжеств 300-летия дома Романовых».

Для этого они собирались поселиться в столице и открыть там мастер¬

скую. Для реализации этого плана они приобрели навыки работы в тю¬

ремной мастерской, приготовили с помощью матери С.Н.Ильинского

деньги и оружие для побега и реализации плана. Проект разрушился из-

за перевода С.Н.Ильинского в Алгачи, где он вскоре покончил жизнь

самоубийством. И.Минаев не удивлялся такому исходу: «Сидеть в тюрь¬

ме, думать о воле, борьбе и ничего не предпринимать, зарыться в скор¬

лупу повседневщины Сережа не мог, а что-либо делать он также не мог,

так как был одинок. Вести о товарищах, изменивших ему, в которых он

верил и любил, — вот главные толчки, ускорившие смерть Сережи»170.
18 августа 1911 г. ссыльным эсером Б.И.Лагуновым по поручению

Сибирского летучего боевого отряда ПСР было совершено покушение на

ставшего после самоубийства Е.С.Созонова всероссийской «знаменитос¬

тью» начальника зерентуйской тюрьмы Высоцкого171. Покушение это

было совершено в качестве акта возмездия за смерть Е.С.Созонова. Со¬

общение об этом покушении было опубликовано на первой полосе «Зна¬

мени труда» вместе с фотографией Б.ИЛагунова. И то обстоятельство,

что Высоцкий был только ранен, по словам передовицы, имело «мало

значения», ибо «товарищ выполнил то, что требовали честь партии и

долг революционера»1'2. Жизнь Высоцкого спас орден на груди, в кото¬

рый попала пуля Б.ИЛагунова173.По словам В.Плескова, на чьих глазах

оцеплялась тюрьма и квартира Высоцкого после выстрелов Лагунова,

«террорист спокойно сидел на скамейке в садике при квартире Высоцко¬

го, ожидая ареста: уйти было некуда»174 (по словам самого Лагунова, он

остался ждать развязки в кабинете Высоцкого).
Борис Исакович Лагунов родился в 1880 г., учился в Киевском поли¬

техническом институте, в 1905 г. примкнул к эсерам, за принадлежность
366

к которым был осужден и приговорен к ссылке на поселение в Сибирь,

которую начал отбывать с 1910 года. Его образ хорошо рисует его пись¬

мо, оставленное товарищам накануне покушения, в котором он писал,

что до своего «общественного пробужденйя» «лучшая часть его души

жила в кругу интересов естествознания», что в связи с особенностями

его характера — «меланхолическим, малоподвижным темпераментом, ро¬

бостью перед людьми и житейскими обстоятельствами, — жизнь должна

была бы, по-видимому, сделать из него, быть может, и с широким кру¬

гозором вещей, но кабинетного ученого... Но российская самодержавная

современность... привела и его к ощущению, что общественные отноше¬

ния не суть только предмет интеллектуального интереса, но стоят в

самом непосредственном отношении к его личной жизни и настоятельно

требуют так или иначе реагировать на них». «Я различаю следующие

главные движущие мотивы, — писал он, — которые в случае их преоб¬

ладания над другими приводят человека на путь революционной борьбы.

Внешние мотивы: 1) "Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного

таит неизъяснимы наслажденья"; 2) Желание показаться лучшим в глазах

окружающих, заслужить их одобрение; 3) Интеллектуальное наслажде¬

ние, испытываемое при активном участии в разрешении поставленной

задачи. Внутренние мотивы: 1) Сочувственный опыт и вытекающее из

него стремление устранить причины страданий, а при невозможности

этого разделить участь страждущих; 2) Ненависть к угнетателям и мучи¬

телям; 3) Чувство долга. Как и всем, мне не чужд ни один из этих моти¬

вов. Но главным образом действуют из внешних 2-й и 3-й, из внутрен¬

них тесно связанные между собой 1-й и 3-й»175.
Из тюрьмы Б.И.Лагунов сумел передать записку, где описал свое по¬

кушение. В форме инженера и с визиткой «инженера-механика Павлова»
18	августа он сначала отправился в контору тюрьмы, а затем и домой к

Высоцкому. Ознакомившись с его визиткой, Б.И.Лагунова впустили в

дом, у дверей кабинета встал надзиратель с браунингом в руке. Б.И.Ла¬

гунов отрекомендовался представителем «нового общества», купившего

участки под шахты рядом с Нерчинским заводом и желающего исполь¬

зовать в качестве рабочих каторжан. Во время разговора, делая вид, что

собирается прикурить, достал из кармана вместо спичек браунинг и вы¬

стрелил Высоцкому в грудь. С криком «убил» Высоцкий выбежал из ка¬

бинета. Лагунов не понимал, почему рана Высоцкого оказалась такой

легкой, и грешил на слабость своего малокалиберного оружия или на

«защитительную одежду» под мундиром. Второй выстрел он сделал сразу

же после первого, но промахнулся, так как Высоцкий «сейчас же дви¬

нулся с места», а он торопился стрелять, потому что «каждую секунду

ожидал выстрела в него со стороны надзирателя».
Б.И.Лагунов вспоминал: «Я положил револьвер на стол и остался си¬

деть в ожидании дальнейшего. Я заранее решил не уходить, потому что

во всяком случае попытка к бегству должна быть связана с поранением

тюремной охраны, чего мне не хотелось делать. Кроме того, я был силь¬

но утомлен предшествовавшим напряжением душевных сил. Я не заме¬

тил, как передо мной очутился телохранитель Высоцкого. Такого испуга,

какой выражала его фигура и черты лица, я еще не видел. Он был бле¬

ден, дрожал и то направлял на меня свой револьвер, то нелепо рассмат¬

ривал его, вертел в своих руках. В этот момент и я начал волноваться.

Не помню, что тогда говорил ему, — смысл был тот, что он может стре¬

лять в меня и что я очень прошу его сделать это; чтобы он не боялся, я

указал ему, что при мне нет оружия, что оно лежит на столе. Он немно¬
367

го успокоился. Вошла бесконечно испуганная жена Высоцкого, ломая

руки: "Как же это, да за что?" Я ответил: "За Созонова". — "За Созоно¬

ва?!" — она всплеснула руками и ушла. Начальник успел вызвать тревогу;

прибежали надзиратели и солдаты. Тщательно обыскали меня, нещадно

теребя каждую вещь. Прибежал и сам Высоцкий с перевязкой на груди;

топая ногами, он стал кричать: "Дайте мне его, я его разорву собствен¬

ными руками. За что ты убил меня, мерзавец?" — "За то, что вы убили

Созонова". Он размахнулся и хотел меня ударить, но его оттащили, и он

лишь слегка задел меня, да и сил, видимо, у него в тот момент не было.

В ярости, трясущимися руками, он схватил со стола какую-то стеклян¬

ную вещь и бросил ее в меня»176. После следствия и суда Б.И.Лагунов

был казнен в январе 1912 года177.
В прокламации Сибирского летучего боевого отряда ПСР заявлялось:

«Пусть наш славный товарищ, выступивший против Высоцкого, не до¬

кончил своего дела, — но мы его докончим и сделаем. Мы, являясь про¬

должателями борьбы Партии Народной Воли, начиная ее с существую¬

щим произволом, будем вести до тех пор, пока не победим и не сверг¬

нем царствующую династию и всех ее представителей. Пусть же это

знают насильники!»178 Тем не менее Высоцкий хотя и жил в постоянном

страхе, но оставался жив по крайней мере до 1917 г., живя на Дальнем

Востоке. Члены Сибирского боевого отряда ПСР (Б.ИЛагунов исполь¬

зовал термин группа), чья деятельность вроде бы была вдохновлена

Е.К.Брешко-Брешковской, скрываясь от усиленного розыска, разъеха¬

лись по разным городам Сибири для ведения общепартийной работы.

Любопытно, что ЗД ЦК ПСР, получив известие об этом террористичес¬

ком акте, несмотря на режим жесткой финансовой экономии, решила

выделить Сибирскому летучему боевому отряду 100 рублей179.
В этой связи интересна реакция властей на полученное в конце де¬

кабря 1911 г. из Парижа сообщение от секретного сотрудника Пермского

ГЖУ «Енисейского» сообщение о покушении, готовящемся группой бое¬

виков (Н.С.Климова, Б.В.Бартольд, В.О.Фабрикант и еще несколько

лиц), которые в ближайшее время выезжают в Россию180. Департамент

полиции развил бурную деятельность: разослал телеграммы жандарм¬

ским офицерам на границе, а за границей охранке поручил проверить

эти сведения. Вскоре заведующий заграничной агентурой сообщил о

том, что сведения не подтверждаются, а несколько «упомянутых лиц

агентуре неизвестны»181. Но 17 января 1912 г. из Пермского ГЖУ при¬

шла телеграмма с сообщением «Енисейского», что двое боевиков верну¬

лись т Пскова в Париж и что покушение готовится на начальника

псковской каторжной тюрьмы. Департамент полиции немедленно поста¬

вил об этом в известность начальника Псковского ГЖУ, а спустя пять

дней и начальника Главного тюремного управления С.С.Хрулева. 30 ян¬

варя псковские жандармы отчитались о проведении проверки всех живу¬

щих в домах рядом с тюрьмой и собирались по возвращении ее началь¬

ника из отпуска «устроить за ним наблюдение для его охраны». Они же

сообщили о получении киевской охранкой агентурных сведений о том,

что эсеры собираются совершить несколько террористических актов, и

один из первых — против начальника псковской тюрьмы, «т.к. он впол¬

не свободно ходит по улицам г. Пскова». Было установлено наружное

наблюдение за «подошедшим под приметы» одного из боевиков, при¬

ехавшим из-за границы (он когда-то был связан с эсерами, но в 1910—
1911	гг. на его имя поступала большевистская литература). В феврале за¬

граничная охранка уже категорически заявляла, что информация «Ени¬
368

сейского» не подтверждается, а сам «автор этих сведений никому в Па¬

рижской группе содействия ПСР не известен». Наблюдение за виллой

Н.С.Климовой обогатило агентуру знанием того, что она «по виду боль¬

на и как будто, может быть, беременна». За «Енисейским» было установ¬

лено «неотступное наблюдение»182.
Опасения властей по поводу начала новой террористической кампа¬

нии как «центрального», так и «местного» террора не были так уж бес¬

почвенны. До какой степени ожесточения в своей борьбе и взаимной не¬

нависти доходили порой отдельные представители противостоявших сто¬

рон, видно не только из «подвигов» Могилева, Метуса, Высоцкого и им

подобных, но и из весьма «замечательного» заявления неизвестного эсера

(некоего А.И.), адресованного им в «ЦК, Городской коллектив, Обл. [коми¬

тет] ПСР» (судя по всему, после весны 1909 г.). В этом «заявлении» автор

размышлял о способах повышения эффективности холодного и огнестрель¬

ного оружия при совершении террористических актов. Он предлагал при¬

менять свинцовые пули и пули с «крестообразным распилом» для усиления

ранений, а также использовать для обработки кинжалов и пуль яд, а при

его отсутствии пускать в ход «разводки заразных бактерий» для «заражения

чахоткой, столбняком, дифтеритом, брюшным тифом»183.
Самое печальное состоит в том, что он не «открывал Америку». Так,

например, еще Г.АГершуни в первых организуемых им актах использовал

яд, а «крестообразные распилы» пуль применялись в годы революции

многими боевиками без различия партийной принадлежности. Впрочем,

нелишним будет отметить, что отравление пуль (даже более хитроумны¬

ми способами, чем простое обмакивание их в яд) органическими ядами

и болезнетворными бактериями было абсолютно бесполезным занятием

и свидетельствовало лишь о полной безграмотности «человеколюбивых»

экспериментаторов. Огромная температура и давление, возникающее при

выстреле, были надежнее любого автоклава и производили полную стери¬

лизацию пули не только от бактерий, но и от органических ядов (немедлен¬

но разлагавшихся). Не исключено, что это действовало и на многие не¬

органические яды. Чтобы не быть голословными, отметим, что в рамках

подготовки к знаменитому процессу над ПСР в 1922 г. специалисты сде¬

лали вывод, что яд кураре, которым были отравлены пули Ф.Каплан,

стрелявшей в В.И.Ленина, под воздействием высокого давления и тем¬

ператур распался на безопасные для здоровья человека компоненты.
Как это видно из писем, адресованных в ЦК и ЗД ЦК ПСР в 1910—
1912	гг., со стороны эмигрантов были предложения отправиться в Россию

для ведения террористической борьбы. Так, в марте 1910 г. ААЛиберт

(«Старик», «Батюшка», «Карл Пулкс»), работавший в Риге и участвовавший

в подготовке покушения на генерал-майора Кошелева в 1908 г., просил ЦК

«о помощи оружием и деньгами для организации в Прибалтийском крае

партийных выступлений летучих боевых отрядов»184. В другом случае АСо-

боль вел переговоры с ЦК «от своего имени, имени Якова и 2-х товари¬

щей, находящихся в России». Предположительно, речь шла о подготовке

террористического акта в ответ на события в Кутомарах185.
По сообщению столичной охранки, в декабре 1910 г. в С.-Петербурге

возникла «Созоновская группа партии социалистов-революционеров» —

«по составу интеллигентская, по направлению — определенно боевая»186.

Группа включала в себя 7 человек: студента Петербургского технологи¬

ческого института Г.Д.Раевского, потомственного почетного гражданина

И.В.Бартенева, студента университета дворянина А.К.Фатеева, дворянку

Л.М.Никитину, слушательницу Высших женских курсов С.М.Бродович,
369

сына статского советника Д.М.Богословского, сына священника С.Д.Бе-

ляева, считала себя террористической, но бездействовала, и поэтому ох¬

ранка довольно долго «ограничивалась агентурным наблюдением за

ними». Но после того, как осенью 1913 г. руководитель группы Г.Д.Ра-

евский предложил Петербургскому комитету ПСР обсудить желатель¬

ность совершения покушения на столичного градоначальника, заявив,

что «осуществление террористического акта возьмет на себя "Созонов-

ская группа"», охранка немедленно провела аресты187.
Крайне любопытно, что члены «Созоновской группы» собирались со¬

вершать террористические акты на прокурорских деятелей, участвовавших в

процессах по забастовочным выступлениям питерских рабочих. По сло¬

вам Г.Д.Раевского (надо полагать, переданным провокатором), они соби¬

рались первоначально совершить покушение на «товарища прокурора, ко¬

торый выступит обвинителем по первому из ряда возбужденных дел по¬

добного рода» — делу рабочих кожевенного завода Гартмана188.
В ноябре 1913 г. Департамент полиции запрашивал Киевское ГЖУ о

подтверждении сведений, что намечавшийся «съезд боевиков южных

боевых дружин ПСР в Прибалтийском крае (гг. Минск, Двинск или

Гродно) отменен и назначен на 4—5 ноября в г. Киеве». Киевские жан¬

дармы ответили, что «предполагаемое совещание частных лиц в Киеве

будет носить характер съезда членов Южной боевой дружины»189.
В целом мы можем констатировать, что о терроре в это время не

только продолжали разговаривать, но и пытались вновь его организовы¬

вать.
Примечания
1	См.: Жуков Д. Б.Савинков и В.Ропшин. Террорист и писатель // Наш со¬

временник. 1990. № 8. С. 177.
2	См.: Виткж В.В., Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и со¬

временность. М., 1987. С. 225—238.
3	МИСИ. Архив ПСР. 152.
4	Там же.
5	МИСИ. Архив ПСР. 153.
6	Памяти Е.С.Созонова // Историко-революционный бюллетень. М., 1922.

№ 1. С. 9.
7	Там же.
8	Там же. С. 10.
9	Там же. С. 10—11.
10	См.: Из истории партии с.-р. Показания В.М.Чернова подделу Азефа в след¬

ственной комиссии партии с.-р. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Кн. 100.

С. 285-286.
11	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 126. Л. 17.
12	Памяти Е.С.Сазонова // Историко-революционный бюллетень. М., 1922.

N9 1. С. 8.
13	Из истории партии с.-р. Показания В.М.Чернова по делу Азефа в следствен¬

ной комиссии партии с.-р. С. 303.
14	Цит. по: История терроризма в России в документах, биографиях, исследо¬

ваниях / Автор-сост. О.В.Будницкий. Ростов-на-Дону, 1996. С. 205—210.
15	Там же. С. 211.
16	Ивич М. Статистика террористических актов // Памятная книжка социалис¬

та-революционера. Вып. II. [Париж], 1914. С. 8.
17	Н.М. Ответ тов. С.Нечетному // Знамя труда. 1913. N9 49. С. 15.
18	См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг. Самара. 1992. С. 49—

142.
370

19	См.: Ритина Ин. Террор в «Заключении Судебно-Следственной Комиссии по

делу Азефа» // Знамя труда. 1912. JNfe 40. С. 13.
20	См.: Леонов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг.. С. 23—24.
22	Г^РФ.ЄфС6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 35.
23	МИСИ. Архив ПСР. 144.
24	См.: Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 1.

1900-1907. М., 1996. С. 495-496.
25	ГАРФ, Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 62-63.
26	Н.М. Новое течение социально-революционной мысли // Знамя труда. 1912.

Сл 2-3.
27	МИСИ. Архив ПСР. 143.
28	См.: Партия социалистов-революционеров. Т. 1. С. 538.
29	Там же. С. 607.
30	МИСИ. Архив ПСР. 152.
31	МИСИ. Архив ПСР. 144.
32	МИСИ. Архив ПСР. 145.
33	МИСИ. Архив ПСР. 144.
34	Там же.
35	Там же.
36	Там же.
37	Там же.
38	Там же.
39	Там же.
40	Там же.
41	Там же.
42	Там же.
43	Там же.
44	Там же.
45	См.: Памятная книжка социалиста-революционера. Вып. I. Париж, 1911.
46	Там же.
47	Там же.
48	МИСИ. Архив ПСР. 145.
49	См.: Партия социалистов-революционеров. Т. 1. С. 594—607.
50	Социалист-революционер. Париж, 1910. № 2. С. 52.
51	Н.М. Ответ тов. С.Нечетному // Знамя труда. 1913. № 49. С. 14.
52	МИСИ. Архив ПСР. 152.
53	Там же.
54	Там же.
55	Там же.
56	Там же.
57	См.: Ивич М. Статистика террористических актов, совершенных партией со¬

циалистов-революционеров // Памятная книжка социалиста-революционера.

Вып. II. Париж, 1914.
58	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. Пг., 1918.
59	См.: Борьба и жизнь. Издание Воронежского комитета ПСР. 1907. № 2. С. 8;

№ 3. С. 8.
60	См.: Борьба и Жизнь. Изд. Воронежского комитета ПСР. 1907. JNfe 2. С. 6.
61	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 383—391,

423-424, 493, 515, 517.
62	МИСИ. Архив ПСР. 146.
63	Там же.
64	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 9. Ч. 38. Лит. А. Л. 20.
371

65	Там же. 1908. Д. 9. Ч. 36. Лит. А. Л. 12-13.
66	Там же. Ч. 62. Лит. А. Л. 29-31.
67	Комаров Н. Очерки по истории местных и областных боевых организаций

партии социалистов-революционеров 1905—1909 гг. // Каторга и ссылка.

1926. № 4. С. 57.
68	Николаевский Б. История одного предателя. Террористы и политическая по¬

лиция. М., 1991. С. 209—211, 216.
69	См.: Ирина. Памяти Л.И.Зильберберга и В.М.Сулятицкого // Знамя труда.

1910. № 30. С. 16-22.
70	Николаевский Б. История одного предателя. С. 219—235.
71	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 95—96.
72	Николаевский Б. История одного предателя. С. 225—235.
73	См.: Николаевский Б. История одного предателя. С. 247—256; Знамя труда.

1910. N9 28-29. С. 17-18.
74	Заявление Альберта Трауберга // Знамя труда. 1910. № 28—29. С. 19.
75	МИСИ. Архив ПСР. 145.
76	Цит. по: Идельсон М.В. Летучий боевой отряд Северной области партии со¬

циалистов-революционеров // Краеведческие записки. Исследования и ма¬

териалы. Вып. 1. СПб., 1993. С. 14.
77	Кубов А. (Аргунов A.A.) Альберт Давидович Трауберг // Знамя труда. N9 28—

29. С. 17.
78	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 36, 37.
79	Кубов А. Альберт Давидович Трауберг. С. 18.
80	Клапина 3. Памяти А.Трауберга // Историко-революционный бюллетень.
1922.	№ 2-3. С. 59.
81	Там же. С. 60.
82	Там же. С. 59—61.
83	Там же. С. 59.
84	Там же. С. 58.
85	См.: Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 118—119.
86	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 35.
87	Там же. Л. 36.
88	Там же.
89	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 79, 80.
90	МИСИ. Архив ПСР. 152.
91	См.: Идельсон М.В. Летучий боевой отряд Северной области партии социа¬

листов-революционеров. С. 10.
92	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 120—121.
93	Цит. по: Идельсон М.В. Летучий боевой отряд Северной области. С. 11.
94	См.: Идельсон М.В. Летучий боевой отряд Северной области. С. 13, 23.
95	Записные книжки полковника Г.А.Иванишина // Минувшее. Исторический

альманах. М.—СПб., 1994. Вып. 17. С. 500—502.
96	См.: Клапина 3. Памяти А.Д.Трауберга. С. 59—61; Идельсон М.В. Летучий

боевой отряд Северной области. С. 8—13.
97	Идельсон М.В. Летучий боевой отряд Северной области. С. 8—13.
98	Комаров Н. Очерки по истории местных и областных боевых организаций

партии соц.-революционеров 1905—1909 гг. // Каторга и ссылка. 1926. N9 4.
С.	58-59.
99	Там же. С. 65—66.
100	Там же. С. 78.
101	Там же. С. 79.
102	МИСИ. Архив ПСР. 152.
103	См.: Ивич М. Статистика террористических актов, совершенных партией со¬

циалистов-революционеров. С. 17, 21.
104	Комаров Н. Очерки... С. 79.
372

105	Там же. С. 80.
106	Там же. С. 81.
107	Там же. С. 71.
108	См.: ГАСО. Ф. 469. Оп. 1. Д. 36.
109	Памяти Марии Матвеевны Федоровой // Знамя труда. № 28—29. С. 21.
110	Из партийных материалов. Изд. Орг. Бюро при ЦК ПСР. 1908. JNfe 14. С. 1.
111	ГАСО. Ф. 469. Оп. 1. Д. 36. Л. 14.
112	Там же. Л. 43.
113	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 27.
114	См.: Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX века. Эн¬

циклопедия. М., 1996. С. 550; Попова В. Динамитные мастерские 1906—
1907	гг. и провокатор Азеф // Женщины-террористки в России. Ростов-на-

Дону, 1996. С. 177-185.
115	Ирина. О «Лизе» — А.Савостьяновой // Знамя труда. 1910. № 28—29. С. 21.
116	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 28.
117	См.: Ивич М. Указ. соч. С. 17.
118	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 28.
119	МИСИ. Архив ПСР. 145.
120	Ивич М. Статистика террористических актов. С. 16.
121	МИСИ. Архив ПСР. 145.
122	Протоколы... С. 33.
123	Там же.
124	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Оп. 239. Д. 208. Л. 10-12.
125	Комаров Н. Очерки... // Каторга и ссылка. 1926. N9 4. С. 57.
126	Там же.
127	См.: Ивич М. Статистика террористических актов, совершенных партией со¬

циалистов-революционеров. С. 16—17; Спиридович А.И. Партия социалис¬

тов-революционеров и ее предшественники. 1886—1916. Пг., 1918; Борьба и

жизнь. Изд. Воронежского комитета ПСР. 1907. № 1—3; МИСИ. Архив

ПСР. 146.
128	ОРК ГОП Б. Коллекция эсеровских листовок.
129	Тимофеев Е. Лики отошедших // Каторга и ссылка. 1922. № 3. С. 151 — 152.
130	Там же. С. 153.
131	Там же. С. 154.
132	Там же. С. 155.
133	Там же.
134	См.: Знамя труда. 1907. № 1. С. 19.
135	Там же.
136	Витязев П. По поводу заметки о деле Исаковича-Крамарова (Из личных вос¬

поминаний) // Историко-революционный бюллетень. 1922. № 2—3. С. 31.
137	Витязев П. Памяти Н.Д.Шишмарева. Из воспоминаний // Каторга и ссылка.

1923. № 6. С. 257.
138	См.: Спиридонова М. Из жизни на Нерчинской каторге // Женщины-тер¬

рористки в России. Ростов-на-Дону, 1996. С. 490—491.
139	Там же. С. 494-496.
140	Там же. С. 492.
141	Плесков В. Среди сопок Забайкалья (Из личных воспоминаний) // Каторга

и ссылка. 1922. № 3. С. 53.
142	Каллистов С. Из жизни тобольской каторги (Воспоминания 1908—1910 гг.) //

Каторга и ссылка. 1923. № 6. С. 230.
143	Там же. С. 230-231.
144	Витязев П. Памяти Н.Д.Шишмарева. Из воспоминаний. С. 252.
145	Там же. С. 249.
146	Там же. С. 249-250.
147	Там же. С. 257.
373

148	Исакович М. Еще о НД.Шишмареве // Каторга и ссылка. 1923. № 6. С. 260—

261.
149	Витязев П. Памяти Н.Д.Шишмарева. С. 257—258.
150	Исакович М. Еще о Н.Д.Шишмареве. С. 261; Витязев П. Памяти Н.Д.Шиш¬

марева. С. 253—254.
151	Исакович М. Еще о Н.Д.Шишмареве. С. 261.
152	Там же.
153	Каллистов С. За товарищей (Памяти Н.Д.Шишмарева) // Каторга и ссылка.
1923.	№ 6. С. 262.
154	Там же. С. 263; Витязев П. Памяти Н.Д.Шишмарева. С. 259.
155	Лидия Ивановна Руднева // Знамя труда. 1912. JNfe 45. С. 20—21.
156	МИСИ. Архив ПСР. 154.
157	Плесков В. Памятные дни // Каторга и ссылка. 1921. JNfe 1. С. 56.
158	Цит. по: Чернов В.М. Памяти Егора Созонова // Знамя труда. 1911. JNfe 33.
С.	6.
159	Пирогов В. Так было // Каторга и ссылка. 1921. № 1.
160	Спиридонова М.А. Из жизни на Нерчинской каторге. С. 484.
161	Плесков В. Памятные дни. С. 59.
162	Пирогов В. Так было // Каторга и ссылка. 1921. № 1. С. 54.
163	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 1. Л. 170.
164	МИСИ. Архив ПСР. 154.
165	См.: Попова В. Динамитные мастерские 1906—1907 гг. и провокатор Азеф //

Женщины-террористки в России. С. 209.
166	Минаев. Памяти Сережи Ильинского // Каторга и ссылка. 1925. № 5.
С.	302-306.
167	Минаев И. Неудавшаяся «встреча» // Каторга и ссылка. 1927. № 5. С. 123—

124.
168	Там же. С. 125-126.
169	Там же. С. 127.
170	Минаев. Памяти Сережи Ильинского. С. 302—306.
171	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 517.
172	Покушение на Высоцкого // Знамя труда. 1912. № 39. С. 4.
173	Пирогов В. Так было // Каторга и ссылка. 1921. Ng 1.
174	Плесков В. Памятные дни // Каторга и ссылка. 1921. С. 61.
175	Покушение на Высоцкого // Знамя труда. 1912. № 39. С. 2.
176	Там же. С. 3—4.
177	Ивич М. Статистика террористических актов. С. 16.
178	Знамя труда. 1912. № 39. С. 24.
179	МИСИ. Архив ПСР. 154.
180	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1912. Д. 215. Л. 1.
181	Там же. Л. 24, 25, 26, 28, 34, 34 об., 35.
182	Там же. Л. 39, 40, 41, 45, 45 об., 46—48 об.
183	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 139. Л. 1-4.
184	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 46; МИСИ. Архив ПСР. 146.
185	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 96. Л. 68, 69.
186	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 215. Л. 60.
187	Там же. Л. 57.
188	Там же. Л. 60—63.
189	Там же. Д. 215. Л. 143, 161 об., 163.
374

§ 2. БОЕВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПСР
ПОД РУКОВОДСТВОМ Г.А.ГЕРШУНИ И Е.Ф.АЗЕФА

(февраль 1907 — январь 1909 г.)
В исследуемое время историю «центрального» террора ПСР можно

разделить на два периода: БО ПСР под руководством Г.А.Гершуни и

Е.Ф.Азефа (с февраля 1907 г. по январь 1909 г.) и «инициативная» БО

ПСР под руководством Б.В.Савинкова (Боевая группа Б.В.Савинкова —

с января 1909 г. по март 1911 г.).
Самоустранение осенью 1906 г. Е.Ф.Азефа и Б.В.Савинкова от руко¬

водства БО ПСР в связи с невозможностью продолжать работу в преж¬

них технико-организационных формах встретило сопротивление ЦК

ПСР. Дискуссии по этому поводу подробно освещены Савинковым в его

мемуарах1.
Скрытой от участников этих событий, настоящей подоплекой этого

дела являлись терзания Е.Ф.Азефа, мучительно искавшего новой линии

своего поведения, позволившей бы ему выжить, оградив его от подозре¬

ний как со стороны А. В.Герасимова — своего полицейского руководите¬

ля, так и эсеров. Предыдущая тактика, выработанная Азефом совместно

с Герасимовым, базировавшаяся на том, что охранка, не проводя арестов

боевиков, расстраивает все их планы, исчерпала себя. Ее дальнейшее

проведение было чревато для Е.Ф.Азефа как минимум потерей в глазах

эсеров имиджа талантливого боевика, а то и возникновением подозре¬

ний в провокации.
Е.Ф.Азеф предпочел объявить невозможным продолжение террора в

старых формах, на которые охранка якобы уже нашла противоядие. Но

подобная позиция заставляла ЦК ПСР воспринимать уход руководите¬

лей БО как временный, до выработки новых технических и организаци¬

онных форм ведения террористической борьбы. Попытки В.М.Чернова,

М.А.Натансона и Н.И.Ракитникова в ноябре 1906 г. уговорить боевиков

продолжить работу без самоустранившихся руководителей БО не остав¬

ляли у Азефа сомнений, что при первой же возможности ЦК воссоздаст

БО даже и без него.
В это время он мучительно искал выход из этой ситуации. Один из

возможных путей он видел в своем уходе из партии и смене места жи¬

тельства. Мысли об этом не покидали его до декабря 1908 года. Весьма

интересно свидетельство А.А.Аргунова о его встрече в 1905 г. с Азефом,

который «повел разговор (который он неоднократно начинал со мной в

последующие годы) о том, что ему трудно справляться с боевым делом и

я должен взять его обязанности. Не чувствуя себя годным к этой роли и

вообще к роли террориста — я отказался»2. По свидетельству (в 1910 г.)

Л.Г.Азеф, ее муж после роспуска БО говорил ей, «...что он не может сей¬

час работать, а между тем он совсем уйдет, быть может. Вообще в пос¬

ледние года два-три он мне часто говорил, — продолжала она, — что он

устал, что он не может больше работать, что он хочет уйти от работы.

Он, помню, высказывался так: ах, эта жизнь... как бы я удрал отсюда. Я

огрубел, я ничего не читаю... Я хотел бы очутиться где-нибудь далеко, в

каком-нибудь месте только с книгами... Я не могу больше, я устал... И

очень часто он мне говорил, что я уйду, уйду, я не могу больше!»3.
Все эти разговоры, к которым он неоднократно возвращался в мо¬

менты сомнений, что ему удастся выйти «сухим из воды», были попыт¬

ками подготовить почву для того, чтобы уйти, «сохранив лицо». Позже
375

он прямо предлагал жене уехать в Новую Зеландию, с тем чтобы начать

новую жизнь4. И дело не ограничивалось лишь разговорами. По свиде¬

тельству В.Н.Фигнер, в августе 1908 г. после окончания I Общепартий¬

ной конференции на собрании членов ЦК, куда пригласили и В.Н.Фиг¬

нер, рассматривался вопрос, поставленный Е.Ф.Азефом, о его уходе. Но

все присутствующие, не вступая в долгие прения, по очереди сказали

одинаковую фразу — «Должен остаться»5.
Впрочем, оставляя подобные планы как запасной вариант, Е.Ф.Азеф

видел для себя выход в это время в постройке аэроплана и в ведении

боевого дела совместно с Г.А.Гершуни. Идея создания аэроплана при¬

надлежала русскому эмигранту Сергею Ивановичу Бухало, жившему в

Мюнхене и согласившемуся отдать свое изобретение в руки Боевой ор¬

ганизации для нанесения бомбовых ударов по резиденции царя.
Любопытно, что Л.Г.Азеф в 1910 г. на вопрос одного из членов ССК

о том, выдал ли бы Азеф предприятие С.И.Бухало, если бы оно пошло,

ответила: «Нет, я думаю, что нет. Дело в том, что ведь он, прежде всего,

хотел себя лично спасти; конечно, он тут больше думал о своем спасе¬

нии, чем о партии, а кроме того, он фантазер по натуре, и ему казалось,

что он все это сможет устроить. Он полагал, что он, прежде всего, сыг¬

рает в этом деле такую крупную роль, а затем — концы в воду, и тогда

уж все пойдет хорошо. Но впоследствии, когда он уже имел с этим че¬

ловеком дело и увидел, что тот немного неврастеник и что дело не так-

то уж скоро пойдет, — так он сам стал страшно нервничать и через год

уже стал отказываться от этого дела, чувствовал, что тут ничего не вый¬

дет. Но тогда в партии решили, что все-таки оставить это дело, что дать

тому человеку возможность окончить свою работу, и Григорий, напри¬

мер, все-таки продолжал верить в это дело»®.
В.Н.Фигнер вспоминала: «Савинков рассказывал мне и об аэроплане,

строившемся в Баварии, о котором Азеф говорил мне в Аляссио. Савин¬

ков ездил к изобретателю-инженеру, Сергею Ивановичу Бухало, был в

мастерской, в которой сооружался аэроплан. Он верил в инженера, в це¬

лесообразность и выполнимость его изобретения. "Я полечу на этом

аэроплане", — говорил он мне и, подобно Азефу, с гордостью подчерки¬

вал, что последнее слово науки будет отдано в руки партии на дело ре¬

волюции... О таком полете год спустя мечтал и умирающий Гершуни. "Я

полечу, — говорил он, — с Иваном (Е.Ф.Азеф. — K.M.), и мы восстано¬

вим его честь"»'.
Но первоначально, по свидетельству жены, Азеф буквально пришел в

восторг от замыслов Бухало и «...страшно увлекался этим делом. У меня

и сейчас есть книжки по этому вопросу, которым он занимался и чи¬

тал, — рассказывала она. — ...Он стал думать, где бы достать 20 тысяч

рублей, чтобы начать это дело. Партия раньше не хотела дать такую

крупную сумму денег, потом он говорил, что ему не хотелось бы брать

для этого дела партийные деньги, и — говорил он — если бы я имел

свои деньги, я бы их сейчас же дал на это дело. Затем он написал Гри¬

горию Андреевичу (Г.А.Гершуни. — КМ.) письмо и получил от Григория

письмо из Америки, где тот писал, что "у меня голова кружится от этого

дела, это такой грандиозный план и т.д." Так что Григорий Андреевич

готов был хоть все деньги, которые он там соберет, положить на это

дело. И вот приезжает Григорий Андреевич, когда он тут сидит один и

думает, что ему надо уйти от работы. И тут вышло так, что с одной сто¬

роны этот план, а с другой стороны он встретился с Григорием Андрее¬

вичем»8.
376

Впрочем, Е.Ф.Азеф не «сидел», ожидаючи Г.А.Гершуни, а сам выехал

встречать его. ЦК поручил И.А.Рубановичу встретить прибывающего из

Америки Гершуни и тайно проводить его на открывающийся в Финлян¬

дии II съезд партии. Прибытие Г.А.Гершуни было обставлено крайне

конспиративно, о его времени и месте знал ограниченный круг лиц, и

можно представить себе негодование Рубановича, увидевшего на прича¬

ле Е.Ф.Азефа. Рубанович недолюбливал Азефа, устроил ему форменный

скандал и пытался помешать его встрече с Г.А.Гершуни. Понадобилось

вмешательство последнего, чтобы исчерпать инцидент.
Надо полагать, что именно в это время Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф до¬

говорились о восстановлении БО и о совместном ведении боевого дела.

Об этом решении руководство партии узнало уже после выборов на
II	съезде нового состава ЦК, куда Азеф не был избран. По свидетельству

М.А.Натансона, когда новый состав ЦК собрался на свое первое органи¬

зационное собрание, Г.А.Гершуни заявил о своей договоренности с

Е.Ф.Азефом воссоздать БО. После этого Азеф был кооптирован в состав

ЦК. М.А. Натансон отмечал, что при распределении участков работы

общее руководство боевыми, а также некоторыми общепартийными де¬

лами было оставлено за Г.А.Гершуни, Е.Ф.Азефом и временно также

Е.К.Брешко-Брешковской. Азеф в первый момент взялся за общепар¬

тийные дела, в частности, взял на себя организацию рассылки нелегаль¬

ной литературы, издававшейся в России9. Вести дела с боевыми летучи¬

ми отрядами должен был П.П.Крафт, а также Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф.

Доминирующую роль во вновь создаваемой БО должен был играть

Г.А.Гершуни, а Е.Ф.Азеф выступал в качестве его помощника10.
Несколько иначе об этом рассказывал В.М.Чернов: «Первоначально

Гершуни, при ближайшей помощи Карповича, начал отдельные пред¬

приятия террористического характера, совещаясь постоянно с Азевым,

и, наконец, Азев взял на себя возобновление деятельности БО, т.е., соб¬

ственно, он, по условию с Гершуни, должен был взять на себя это дело

вместе с ним, но в ЦК начались разговоры против того, чтобы Гершуни

шел туда, голоса разделились пополам, и вопрос остался нерешенным. В

это время Гершуни заболел. Таким образом, ввиду того, что Гершуни не

был отпущен на боевую работу по отсутствию достаточного количества

голосов ЦК, временно взял на себя эту деятельность только один Азев,

который имел своим ближайшим помощником Карповича, а затем и Н.

(«Николая» — К.М.)»п.
По существовавшему в ЦК порядку, один из его членов должен был

находиться за границей, с тем чтобы в случае ареста ЦК в России не

потерять необходимых связей, нужных для продолжения работы.

Г.А.Гершуни до ноября 1907 г. большую часть времени провел в Фин¬

ляндии, откуда вместе с приезжающими к нему Е.Ф.Азефом и П. В. Кар¬

повичем пытался руководить боевым делом.
Но основная оперативная работа по созданию БО в это время выпа¬

ла на долю Азефа и отчасти на Карповича, который, впрочем, был до¬

статочно безынициативен и во всем уступал Азефу. По свидетельству

М.А.Натансона, Е.Ф.Азеф в июне 1907 г. уехал за границу и вернулся

обратно в Россию только в октябре. В этот период помощником Гершу¬

ни по боевым делам вместе с Азефом являлся Карпович12.
Петр Владимирович Карпович — живая легенда революционеров, от¬

крывший своим покушением 14 февраля 1901 г. на министра просвеще¬

ния Η.П.Боголепова новую страницу революционного террора, родился

в 1874 г. от внебрачной связи черниговского помещика А.Я.Савельева,
377

согласно семейному преданию, бывшего потомком внебрачной дочери

Екатерины II13. Будучи в 1899 г. исключен из Юрьевского университета

(до этого он уже был исключен из Московского университета и провел

полтора года в ссылке), Карпович уехал в Германию для продолжения

образования, где до февраля 1901 г. слушал лекции в Берлинском уни¬

верситете. Отдача 183 киевских студентов в солдаты произвела на него

крайне сильное впечатление. Он уехал 10 февраля в Россию с намерени¬

ем убить царя (так, по крайней мере, он сообщал позднее своей се¬

стре)14.
В это время П.В.Карпович не принадлежал ни к одной из революци¬

онных партий. Просидев после убийства Η.П.Боголепова почти пять лет

в Шлиссельбурге, он был отправлен в Сибирь, где в 1906 г. примкнул к

эсерам. В начале 1907 г. он бежал за границу и вступил в БО ПСР, где,

как уже отмечалось, стал помощником Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефа, хотя,

как мы увидим дальше, необходимыми для этого организаторскими спо¬

собностями и качествами в достаточной степени не обладал.
В намного большей степени на эту должность мог претендовать

Б.В.Савинков, имевший на этом поприще большой и уникальный опыт.

Любопытно, что в широких партийных кругах имя Савинкова было из¬

вестно, пожалуй, ничуть не меньше, чем имя Е.Ф.Азефа. Так, например,

Н.А.Лазаркевич вплоть до своего вступления в БО в конце 1907 г. не

знал, что ее руководителем является Е.Ф.Азеф, считая, что «не меньшую

роль» в боевых делах играет Савинков, несмотря на то, что Н.А.Лазарке¬

вич «...постоянно имел дело со стариками и вообще с людьми, близкими

к партии...»15.
В отношении Б.В.Савинкова Е.Ф.Азеф повел хитрую, психологичес¬

ки верно рассчитанную линию. Он использовал свой излюбленный,

верно служивший ему в течение многих лет прием — вбивать клин

между людьми, верящими ему на слово. Таким образом он поддерживал

ранее взаимное недоверие и отчужденность между членами БО и ЦК

ПСР. Сейчас он, с одной стороны, убеждал Савинкова в том, что он

уважает его принципиальную позицию воздерживаться от террора до со¬

здания новых технико-организационных форм (вместе с тем это не ме¬

шало ему говорить об их долге революционеров несмотря ни на что во¬

зобновить террористическую борьбу). С другой стороны, Азеф усиленно

обвинял перед окружающими Савинкова в элементарной трусости, вы¬

ставляя его человеком, прячущимся за «принципиальные разговоры».
М.А.Натансон в 1910 г. отмечал, что Е.Ф.Азеф систематически на¬

страивал членов ЦК и БО против Б.В.Савинкова, объясняя, что тот стал

трусить с тех пор, как попался в Севастополе и почувствовал веревку на

шее, но, боясь это признать прямо, валил все на ЦК и т.п. «Уже Гершуни

приехал настроенный против П[авла] И[вановича] (Савинкова. — K.M.), а

затем, когда Азев вернулся обратно осенью 1907 г. и когда П.И. приезжал

для переговоров, они окончательно разошлись, и Гершуни, уже совсем

больной, заклинал меня никогда не иметь больше дел с П.И., как с челове¬

ком, по его мнению, безнравственным, совершенно павшим и т.п. Несо¬

мненно, что большая часть этих гипотез и даже прямых обвинений была

создана сознательно и систематически Азевым, действовавшим против

П.И.»16. Е.Ф.Азеф настолько преуспел в очернении Б.В.Савинкова в гла¬

зах руководства партии за спиной ничего не подозревающего Савинкова,

что, по свидетельству М.А.Натансона, он и его супруга были просто

ошеломлены, когда уже после разоблачения Азефа Б.В.Савинков показал

им его письма, в которых тот клялся ему в любви и преданности.
378

М.А.Натансон в 1910 г. заявлял: «Я все это рассматриваю как одну из

самых глубоких и тонко рассчитанных интриг Азефа»17.
В июле 1907 г. Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азеф выехали за границу для про¬

ведения предварительных переговоров с рядом лиц. В августе 1907 г. они

встречались с Б.В.Савинковым, предложив ему войти в БО. Но Савин¬

ков, повторяя аргументацию годичной давности, предложил отказаться

от старых методов работы и принципов организации БО и перейти к от¬

крытым нападениям нескольких групп террористов, пользуясь сведения¬

ми информаторов. Но против его плана увеличения количества членов

БО нового типа до 50—60 человек выступили Е.Ф.Азеф и Г.А.Гершуни,

что заставило Савинкова отказаться от их предложения18. Апелляция Са¬

винкова к ЦК в октябре того же года закончилась безрезультатно. И

Г.А.Гершуни, и другие члены ЦК достаточно скептически отнеслись ко

всем аргументам Б.В.Савинкова. Собранием ЦК было решено продол¬

жать центральный террор в его прежних организационных формах19. Во

главе БО было решено поставить одного Е.Ф.Азефа, но было ясно, что

в решающий момент вплотную к руководству БО подключится и Гершу¬

ни. Фактически вплоть до отъезда на лечение в конце 1907 г. Г.А.Гершу-

ни руководил БО вместе с Азефом, а затем последний единолично воз¬

главил БО ПСР. По свидетельству К.К.Зильберберг, осенью 1907 г.

перед своим отъездом в Россию Азеф был «очень полон веры в успех

дела»20.
Как известно из воспоминаний Б.В.Савинкова, возвращаясь с Вы¬

боргского совещания на пароходе «Polaris», он чудом избежал ареста в

Копенгагене датской полицией. Этот инцидент был подстроен Азефом.

Почему Азеф пошел на такой риск? В 1924 г. Б.В.Савинков, вспоминая

настойчивые уговоры Азефа вернуться к боевой работе, писал: «Впослед¬

ствии б[ывший] директор Департамента полиции Лопухин показал, что

Азеф обещал дать возможность меня арестовать. Мой отказ "исполнить

свой долг" расстраивал его планы. Этим объясняется его настойчивое

желание, чтобы я поехал в Петроград»21. Об инциденте с неудавшимся

арестом Савинков говорил так: «Меня выдал Азеф. Когда я ему расска¬

зал о случае в Копенгагене и высказал предположение, что в Партии

есть провокатор, он сказал: "О том, что ты едешь на "Polaris" знали толь¬

ко три человека: Григорий (Гершуни), Вера (Фигнер) и я. Значит, один

из нас троих провокатор. Выбирай"»^2. Можно только еще раз отметить

у Азефа тонкое понимание человеческой психологии: он не стал отнеки¬

ваться незнанием и предлагать разные версии, он поставил задачу перед

Савинковым таким образом, что она стала для него психологически не¬

разрешимой.
Подготовительный этап создания БО продлился с февраля 1907 г., с

момента принятия принципиального решения о ее восстановлении, до

осени 1907 г., когда дело перевели, наконец, в практическую плоскость.

Главная и единственная задача, которую руководство партии поставило

перед БО, — организация цареубийства.
Когда, кем и в какой форме было принято в партии решение о царе¬

убийстве? В феврале 1910 г. В.М.Чернов говорил членам ССК: «Что ка¬

сается дела царя, то к этому он (Е.Ф.Азеф. — K.M.) всегда относился

довольно положительно, что да, нужно будет поставить его на очередь.

Когда этот вопрос особенно обострился, у нас в ЦК обнаружились два

течения, это было сейчас же после разгона первой Думы. Тогда перед

нами вопрос о цареубийстве встал совершенно конкретно (Чернов был

решительным сторонником этого — прим. редактора). По этому поводу
379

возникли споры. Представителем мнения более осторожного и даже от¬

рицательного отношения к цареубийству выступил главным образом На¬

тансон. Азев отзывался очень пренебрежительно и резко о Натансоне, в

особенности потому, что тот настаивал, чтобы были опрошены наиболее

влиятельные и видные люди партии. Я и другие согласились на это, но

с тем, чтобы опрос был произведен достаточно быстро. Азев же протес¬

товал и говорил, что это одно затягиванье дела и проч. Он решительно

высказался за постановку на очередь вопроса о цареубийстве. Он и рань¬

ше несколько раз заговаривал об этом, потому что в БО были сторонни¬

ки этой постановки вопроса, напр., Каляев, Савинков. Они говорили

уже тогда, что нужно прямо после Плеве поставить дело царя»23.
Крайне интересные сведения об этом дают протоколы совместного

опроса членами ССК в 1910 г. М.А.Натансона, В.М.Чернова и Н.И.Ра¬

китникова, которые вступили по этому поводу в дискуссию между

собой. М.А.Натансон, рассказывая о II съезде ПСР, состоявшемся в

феврале 1907 г., отметил, что ему пришлось посвятить несколько вечеров

для того, чтобы убедить членов эсеровской думской фракции и получить
32	голоса за то, что «и во время существования Думы могут продолжать¬

ся террористические акты, и даже может быть совершено цареубийст¬

во»24.
Н.И.Ракитников посчитал, что насчет цареубийства М.А.Натансон

оговорился, т.к. «...это не было тогда решено, это было решено уже

после второй Думы»25. Натансон парировал: «Виноват, я сам две ночи

бегал и уговаривал их, почему у нас так решено и почему так поставлен

вопрос. После первой Думы, когда вы уже сидели, мы начали опрос всех

товарищей, и уже после тех советов, которые у нас были, у нас был

решен вопрос так, что цареубийство надо будет сделать. У нас только,

конечно, не было еще оружия для этого, у нас не было никакого аппа¬

рата для того, чтобы начать подготовку к этому делу, и вот Гершуни

после второго съезда и взялся за это, что он будет руководить этим

делом. А тогда вопрос этот был решен абсолютно»26.
Н.И.Ракитников посчитал, что заявление Натансона, сделанное «в

такой форме, может вызвать недоумение», т.к. «...как раз перед второй

Думой мы опровергали это же самое, что вы сейчас говорите, что мы

ставим дело цареубийства, так что тогда мы не могли говорить этого, и

не решалось, что во время второй Думы может быть совершено цареу¬

бийство. Это могло быть только такое принципиальное решение, но со¬

вершенно не то, чтобы буквально думская группа должна была считаться

с этим как с фактической возможностью, к которой ей надо быть гото¬

вой»27.
В.М.Чернов подтвердил, что «...это было принципиальное решение»,

а Н.И.Ракитников продолжал настаивать, что «...мы считали, что дейст¬

вительно можно совместить существование наше в Думе с террором,

вплоть до цареубийства даже, но на самом деле мы тогда цареубийства

практически вовсе не ставили, так что готовиться, так сказать, к нему

нам не приходилось». М.А.Натансон ответил, что его слова не противо¬

речат этому, и чуть позже добавил, что «на втором съезде вопрос о царе¬

убийстве не разбирался»28. Но, по замечанию Чернова, «там было сдела¬

но определенное заявление Гершуни. Когда кто-то поднял этот вопрос,

он сказал: "адрес-то мы знаем, но нас туда не пускают. Не будем об этом

говорить теперь"»29.
Уточнение Натансона, сделанное для Ракитникова, звучало так: «...в

думской группе мы ни о каких определенных актах не говорили, но мы
380

сказали им, что террор продолжается и что он может идти вплоть до ца¬

реубийства, и что они с этим должны мириться, или же, наоборот, вер¬

нее, пойти на это». В.М.Чернов к его словам добавил: «А практически

было так, что была боевая группа, которая вело дело Столыпина и Ни¬

колая Николаевича, но которой не было дано право совершать цареу¬

бийство, хотя, конечно, было разрешено собирать различные сведения и

информации»30. Эта случайно возникшая дискуссия крайне примеча¬

тельна и не требует особых комментариев.
Отрабатывалось множество планов цареубийства, часть из которых

через Е.Ф.Азефа стала известна охранке, часть была им скрыта. Говоря
об	этих планах, прежде всего отметим, что Е.Ф.Азеф радикально изме¬

нил методы террористической деятельности БО. Прежде всего, он отка¬

зался от создания отряда наблюдения за передвижениями жертвы. Им

делалась ставка на сбор информации от людей, связанных в той или

иной мере с придворными кругами. Хранящаяся в фонде Б.В.Савинкова

таблица наблюдений за целой группой высших сановников и членов

царской фамилии, а также самим царем, позволяет судить о том, как

широко было поставлено дело. Весьма важно, что характер сведений

таблицы вполне подтверждает тот факт, что подобная информация о

передвижении царя и высших сановников, а также об участии их во вся¬

кого рода мероприятиях, когда они появлялись на людях, могла посту¬

пать только от информаторов весьма и весьма осведомленных31.
Крайне примечателен эпизод, о котором вспоминает А. В.Герасимов,

когда Е.Ф.Азеф сообщил ему об изменениях маршрута поездки царя,

хранившихся в полной тайне и известных очень узкому кругу лиц. Гера¬

симов не знал об этом изменении и отнесся к рассказу Азефа весьма

насмешливо. Нетрудно представить себе его потрясение, когда некото¬

рое время спустя он получил официальное уведомление об этих измене¬

ниях. Попытки Герасимова узнать имя информатора Азеф категорически

отверг. Самостоятельное расследование Герасимова, уверенного, что он

выйдет на мелкого чиновника, увенчалось успехом, потому что в круг

посвященных входило всего лишь 5—7 высокопоставленных сановников.
П.А.Столыпин, который был потрясен не меньше Герасимова, при¬

казал провести дополнительное расследование. По свидетельству А.В.Ге¬

расимова, П.А.Столыпин, в первый раз услышав имя этого человека,

«...занимавшего в высшей степени высокий пост в министерстве путей

сообщения, был поражен: "Нет, нет, — твердил он, — Вы ошибаетесь. Я

его хорошо знаю. Ведь он принимает участие в заседании совета мини¬

стров, бывает у меня в гостях... Он не может быть предателем, помощ¬

ником террористов в подготовке покушения на царя". При моем втором

докладе, — продолжал Герасимов, — Столыпин уже не оспаривал моих

выводов — но принять какие-либо меры колебался. — Он хуже любого

террориста, — говорил он, — и его следовало бы предать суду. Но как

это сделать. Вы понимаете, что будут об этом писать газеты всего мира?

Лучше подождем, быть может, после видно будет, и ограничимся только

тем, что отстраним это лицо от всех дел, связанных с передвижением

Государя»32. Позже этот «сановник-предатель», как называет его Гераси¬

мов, потерял свой пост, но разоблачен так и не был.
Весьма показательна и другая история, поведанная М.А.Натансоном

ССК в 1910 г. Весной 1907 г. к Натансону обратился его товарищ-офи¬

цер, передавший желание некоего гвардейского полковника убить Нико¬

лая II или на смотру, или как-либо иначе. Полковник запрашивал через

знакомого ему Натансона согласия ПСР признать этот акт своим. Встре¬
381

тившись с полковником, М.А.Натансон и Е.Ф.Азеф вынесли впечатле¬

ние, что он еще недостаточно психологически созрел для исполнения

взятой на себя роли. Ими было решено оставить его в резерве, с тем

чтобы воспользоваться его услугами позже. После разоблачения Азефа

полковник получил повышение по службе и, видимо, отказался от своих

намерений. По словам Натансона, то, что Е.Ф.Азеф не выдал полковни¬

ка, который в любой момент самочинно мог убить царя, и заставляло

ЦК не верить в его провокацию33.
В июне 1907 г., по свидетельству все того же Натансона, БО получи¬

ла предложение с яхты «Штандарт» с указанием на то, что имеется офи¬

цер, несколько матросов и кочегаров, готовых устроить взрыв Нико¬

лая II. Г.А.Гершуни поручил разработку этого дела П.В.Карповичу. Дело

расстроилось из-за мелких непредвиденных обстоятельств. Е.Ф.Азеф был

полностью посвящен во все детали этого дела, но также не вьщал его

охранке. Подобное дело затевалось еще на одном корабле, но расстро¬

илось в начальной стадии34.
Наиболее известна история попытки подготовки цареубийства с по¬

мощью матросов крейсера «Рюрик». Любопытно, что сама идея и воз¬

можность покушения на «Рюрике» была подсказана в апреле 1908 г.

М.А.Натансону одним из его «старых друзей офицеров», заведующим

постройкой корабля35.
С весны 1908 г. М.А.Натансон являлся заграничным уполномочен¬

ным ЦК ПСР и, получив от К.П.Костенко, члена эсеровской военной

организации, это предложение, решил провести это дело без привлече¬

ния БО ПСР. В 1910 г. членам ССК он объяснял свое решение тем, что

формально местонахождение корабля за границей делало все затеваемое

дело подвластным его компетенции. Натансон привлек к участию в этом

деле Б.В.Савинкова, который дал на это свое согласие. Уже после того,

как Савинков приступил к изучению возможностей покушения и зна¬

комству с членами экипажа, М.А.Натансон отправил В.М.Чернову в

Россию извещение об этом деле и предложил ему приехать за границу.

Вместо этого Чернов поставил в известность о затеваемом предприятии

Е.Ф.Азефа, который отправил в Глазго П.В.Карповича, а в июне 1908 г.

приехал и лично. По словам М.А.Натансона, они с Черновым якобы так

и не смогли разобраться в причинах этой путаницы. Следствием ее был

конфликт между М.А.Натансоном и П.В.Карповичем, т.к. первый вы¬

нужден был выходить из неловкой ситуации, в которую попал не без по¬

мощи В.М.Чернова. Весьма похоже, что никакой «путаницы» и не было,

а объяснение инцидента нужно искать в неприятии В.М.Черновым по¬

добной трактовки М.А.Натансоном сферы компетенции заграничного

представителя ЦК ПСР.
В 1910 г. Б.В.Савинков, освещая членам Судебно-Следственной ко¬

миссии свое участие в подготовке цареубийства на крейсере «Рюрик»,

говорил, что первоначальный план, который он разработал вместе с

П.В.Карповичем, заключался в том, чтобы посадить на корабль в Крон¬

штадте члена БО, который должен был взорвать ту часть палубы, где

происходил бы смотр и находился бы царь вместе со свитой36.
После приезда Е.Ф.Азефа начались обсуждения этого плана, в кото¬

рых принимали участие Е.Ф.Азеф, Б.В.Савинков, П.В.Карпович, два

офицера из команды «Рюрика» и матрос Авдеев, привлеченные Савин¬

ковым и Карповичем. По свидетельству Савинкова, в ходе всех обсужде¬

ний у него возникло «...впечатление, что, какой бы план ни был предло¬

жен, Азев его все равно разобьет». Объяснял он это усталостью Азефа и
382

потерей той «решительной настойчивости, которая необходима для при¬

ема плана...»3'. Все предложения Савинкова отвергались Азефом и под¬

держивавшим его Карповичем.
Вывод Б.В.Савинкова в 1910 г. был достаточно определенным:

«...Азеф не допустил бы до покушения, и что это была лишь фикция

покушения. Ведь тогда на это не обращалось внимания, а обращалось

внимание на то, что он лично приходил на корабль в качестве инженера,

сам влезал в трюмный отсек, в котором мы должны были сидеть, т.е.

сделал то, перед чем я бы, например, затруднился, — появиться перед

всеми офицерами в качестве какого-то инженера и т.п. Это, конечно,

бросалось в глаза всем нам»38.
Вот как описывал этот же эпизод Б.В.Савинков в 1924 г. в примеча¬

ниях к своим «Воспоминаниям»: «В последнюю минуту Авдеев заявил,

что берется не только спрятать человека, но провести его незаметно на

корабль. Хотя попытка была рискованной, я предложил ее сделать. Азеф

воспротивился, говоря, что нас (зачеркнуто: меня и Авдеева. — K.M.)

арестуют раньше, чем Авдеев успеет спрятать меня. Я настаивал. Азеф

рассердился и потребовал, чтобы я подчинился во имя "дисциплины

БО". Я сказал ему: "Ты не хочешь убить царя... Мы только умеем разго¬

варивать о цареубийстве" (зачеркнуто: Если так, то я выйду из БО и уйду

к максималистам. — K.M.). Карпович (потонул в 1917 г. при переходе из

Англии в Россию от германской мины), присутствовавший при этом

разговоре, встал на точку зрения Азефа. Я вынужден был подчиниться.

Ясно, что Азеф ни в коем случае не допустил бы цареубийства. Вышеиз¬

ложенный разговор был мною сообщен некоторым членам ЦК (Натан¬

сону и Чернову), но они увидели в нем только "бунт" с моей стороны.

Соответствующих из него выводов не сделал и я»39.
Даже если выводы Савинкова верны, то все равно поведение

Е.Ф.Азефа представляется весьма противоречивым. Если он, как считает

Б.В.Савинков, действительно не хотел допустить цареубийства, то поче¬

му он дал согласие на вооружение матроса Авдеева и вестового Каптело-

вича? Ответы достаточно очевидны. В первом случае он бы просто не

смог убедительно аргументировать свой отказ использовать хоть какую-

то возможность покушения на «Рюрике». Во втором — выдача матросов

почти неизбежно навлекла бы на всех участников подготовки покушения

подозрения в провокации. Давать в руки своих недоброжелателей допол¬

нительные козыри для своего разоблачения со стороны Азефа было бы

слишком опасным экспериментом. С другой стороны, любой из матро¬

сов мог убить царя, и тогда Е.Ф.Азеф был бы серьезно скомпрометиро¬

ван в глазах охранки. Его роль после открытого посещения крейсера в

качестве инженера на глазах всей команды и встреч с предполагаемыми

террористами была бы слишком очевидной. Противоречие исчезает,

если считать, что из двух зол Азеф выбрал меньшее — план, который

имел меньше шансов быть реализованным.
Кроме этих «посторонних» планов Е.Ф.Азеф вынашивал планы (по

крайней мере говорил о них) нападения на царя на улице, план проник¬

новения с депутацией «верноподданных», организуемой черносотенцами,

план убийства молодым священником-эсером, план покушения во время

царской охоты в одной из деревень вблизи Царского Села, план взрыва

царского поезда или нападения с бомбами на улицах Ревеля40.
Прежде чем оценивать степень реальности этих и других планов, рас¬

смотрим, что, собственно, представляла из себя БО в это время и из

кого она состояла. Кроме Г.А.Гершуни (отошедшего отдел по болезни в
383

конце 1907 г. и скончавшегося от саркомы легких весной 1908 г.),

Е.Ф.Азефа и П.В.Карповича — в нее входили супруги H.A. и С.ОЛазар-

кевичи, М.М.Чернавский, П.А.Левинсон, Э.М.Лапина (Белла) и некий

«Николай».
Точно идентифицировать «Николая» до сих пор невозможно.
В.Н.Фигнер, познакомившаяся с ним в 1908 г., описывала его так: «Это

был молодой человек с наружностью, которую встречаешь у десятков и

сотен молодых людей — рабочих; среднего роста, брюнет, с коротко ост¬

риженными черными волосами и румяными щеками, он производил

впечатление довольно приятное»41. В своих воспоминаниях она указыва¬

ла, что «Николай» был боевиком в отряде А.Д.Трауберга (Карла) и уча¬

ствовал в покушении на начальника Алгачинской каторжной тюрьмы

Бородулина, и называла его то ли настоящую, то ли «конспиративную»

фамилию — Панов. По словам В.Н.Фигнер, Е.Ф.Азеф выразил желание

познакомиться с «Карлом» и «Николаем» и дал им любопытные характе¬

ристики. Она вспоминала: «...И вот как "Иван Николаевич" оценил этих

двух людей: о "Карле" он сказал, что в нем нет ничего особенного, а о

"Николае", человеке заурядном, что "это — орел". Это сообщение, пока¬

зывающее проницательность (!) Азефа, сделал мне член организационно¬

го бюро, который вел сношения между отрядами "Карла" и представите¬

лями ЦК (Гершуни и Азефом)»42.
По мнению Р.А.Городницкого, «Николай» играл в конце 1908 г.

крупную роль и Азеф указывал на него как на своего заместителя. Выра¬

жая некоторые сомнения в подлинности фамилии Панова-«Николая»

(допуская ошибку со стороны Фигнер) он все-таки включает его под

этой фамилией в состав БО.
Загвоздка с идентификацией «Николая» заключается в том, что вес¬

ной 1909 г. на него пало подозрение в провокации и велось следствие,

но ни подтвердить правомерность этих обвинений, ни снять их Следст¬

венной комиссии при ЦК не удалось. О причинах обвинения мы будем

говорить отдельно, а здесь отметим только то обстоятельство, что это

«подвешенное состояние», в котором оказался «Николай», заставляло

всех мемуаристов скрывать его подлинное имя. Так, описывая послед¬

ний визит трех эсеров к Азефу, после которого он скрылся, все мемуа¬

ристы называют имена В.М.Чернова, Б.В.Савинкова и «Николая». И

только Б.В.Савинков, уже в 1924 г., составляя примечания к своим вос¬

поминаниям, написанным до революции и опубликованным в 1917 г. в

«Былом» с буквенными псевдонимами, расшифровывает часть из них.

Даже не имея номеров «Былого» с привязкой савинковских примечаний

к тексту, мы можем попытаться сделать это самостоятельно. В частнос¬

ти, описывая последнюю часть азефской драмы, Савинков расшифровы¬

вает псевдоним N из Мюнхена, к которому ездил Е.Ф.Азеф, — С.И.Бу¬

хало, псевдоним В., отправленного в Берлин для проверки алиби Азе¬

фа, — В.О.Фабрикант, псевдоним некоего Н. и N, вероятно, «Николая».

Этот «Н.» расшифровывается Савинковым дважды как Суховых. В пер¬

вом случае «Н.» упоминается среди имен других членов БО, во втором

случае — уже «N» упоминается среди приглашенных ЦК на собрание

видных эсеровских деятелей, решавших судьбу Азефа. Из текста воспо¬

минаний видно, что «Николай» (в списке присутствовавших Савинков

этого имени не называл) присутствовал на этом собрании. Таким обра¬

зом, опираясь на примечания Савинкова 1924 г., мы можем идентифи¬

цировать «Николая» как Суховых43. Впрочем, твердой уверенности в

справедливости такой идентификации без «привязок» Савинкова и до¬
384

полнительных доказательств у нас все-таки нет. Но в пользу этой версии

говорит и то обстоятельство, что Р.А.Городницкий, опираясь на какие-то

другие источники, включает Суховых в состав БО 1907—1909 гг. и даже

указывает его инициалы — Л.А., что свидетельствует по крайней мере о

двух вещах: что Суховых был членом БО в это время и что в отличие от

мифического Панова это настоящая фамилия боевика. Представляется,

что до нахождения новых данных вполне допустимо отождествлять «Ни¬

колая» и Л.А.Суховых.
По данным P.A.Городницкого, социальный портрет БО ПСР в 1907—
1908	гг. вырисовывается следующим образом: 6 мещан, двое — дети куп¬

цов, один — сын священника, один крестьянин. Из 10 человек семеро

мужчин и трое женщин. Образовательный уровень был крайне высок:

трое имели высшее образование, трое — незаконченное высшее, четве¬

ро — среднее. Возрастной состав был следующим: трое — от 20 до 30

лет, шестеро — от 30 до 40, один — свыше 50 лет. Национальный состав:

пятеро русских и пятеро евреев44.
Не исключено, что это не полный состав БО. Всех членов БО знал

только ее руководитель. Сами боевики были знакомы, как правило,

лишь с 3—5 своими коллегами. Конспирация была настолько жесткой,

что даже члены ЦК не могли требовать имен боевиков. По свидетельству

М.А.Натансона в 1910 г., «ЦК знал только ответственных лиц из БО, но

состава ее не знал. Ответственные лица без согласия ЦК не могли быть

назначены. Даже в 1907 г., когда Гершуни и Азев устроили новую Бое¬

вую Организацию, ЦК ex officio не знал ее состава и не мог требовать

этого»^5. Зато этими сведениями обладал А.В.Герасимов, называвший в

своих воспоминаниях и численность БО — «...в составе до десяти чело¬

век»46.
Н.А.Лазаркевич был принят в БО Азефом по рекомендации Г.А.Гер¬

шуни в конце 1907 г. В декабре 1907 г. Н.АЛазаркевич по поручению

Азефа ездил в Симферополь и Одессу «...посмотреть, не найдется ли там

подходящих людей» для работы в БО, а также в Киев «раздобыться пас¬

портами, как для других членов Боевой Организации, так и для себя

лично, с целью поселиться постоянно в Петербурге»47. Благодаря лич¬

ным связям Лазаркевич устроился в январе 1908 г. лаборантом в хими¬

ческую лабораторию «одного ученого учреждения» и получил задание от

Азефа — при помощи своего начальника, который был одним из воспи¬

тателей царя, «...укорениться в тех кругах, около которых он вращается»,

для сбора сведений о дворе и завязывания необходимых связей.
Эта задача оказалась невыполнимой и потому, что «патрон» Лазаре¬

вича давно отошел от двора, и потому, что, несмотря на все его попытки

приблизиться к военным профессорам-химикам на почве «...таких, чисто

научных вопросов... личных отношений завязать» с нужными людьми не

удалось. По его словам, Азеф приписывал неудачу его неумению и был

крайне недоволен, т.к. считал, что «...никаких зацепок еще не имеется и

что пока приходится вести только, так сказать, подготовительную рабо¬

ту»48.
Его супруга — С.О.Лазаркевич (в девичестве Эфрусси) познакоми¬

лась с Е.Ф.Азефом еще в 1903 г. через его жену. В конце 1904 — начале

1905 г. Азеф отправил ее в Москву с тем, чтобы она ждала «дальнейших

инструкций». В марте 1905 г. она вместе с другими членами БО была

арестована, но уже в сентябре освобождена под залог. В БО Азеф ее не

взял, сославшись на то, что «у него сейчас в Боевой Организации доста¬

точно народу»49.
13— 198
385

Предложение о вступлении в БО он ей сделал в конце 1907 г. в Вы¬

борге, и в январе 1908 г. С.О.Лазаркевич отправилась в Петербург. Она

поступила в «...школу обучаться маникюрному ремеслу и вообще всяко¬

му массажу», для того чтобы, получив аттестат, открыть «маленькое за¬

ведение» в Петергофе или в Царском Селе. Азеф обещал дать ей необхо¬

димые рекомендации и связи. Но аттестата ей получить не удалось, и в

мае—июне 1908 г. она уехала в Финляндию. Сама она вспоминала об

этом так: «Он хотел обязательно, чтобы я оставалась на целое лето в Пе¬

тербурге, но я нашла, что это было бы безумием, оставаться в Петербур¬

ге, когда совершенно нечего делать; все решительно уезжают, а я одна

буду сидеть в Петербурге с печатями и паспортами. Я уехала, но предва¬

рительно обучила одного нашего боевика, который все равно должен

был оставаться в Петербурге. Я передала ему печати и паспорта (она за¬

ведовала паспортным бюро БО. — K.M.) и выучила его этому ремеслу, а

сама поехала в Финляндию и больше в Петербург не возвращалась и ни¬

чего не знала об Азефе»50.
П.А.Левинсон по приказу Е.Ф.Азефа поселилась в качестве зубного

врача в Петергофе, чтобы завести необходимый круг знакомств. В этой

связи интересны ее робкие попытки протеста против этого решения,

пресеченные Е.Ф.Азефом. По словам С.О.Лазаркевич, Е.Ф.Азеф пользо¬

вался среди членов БО 1907—1908 гг. «громадным влиянием и уважени¬

ем... Это был человек со страшно железным характером. Он подавлял

все»51. Она ссылалась на эпизод, когда Азеф велел поселиться П.А.Ле¬

винсон в Петергофе в качестве зубного врача. Левинсон пыталась убе¬

дить Азефа, что ей, как еврейке, жить в Петергофе невозможно, на что

ей было заявлено: «Если вы хотите работать вместе, то подчиняйтесь, а

не желаете подчиняться, так уходите». Сама Левинсон говорила Лазарке-

вич: «Что он мне прикажет, то я и сделаю»52.
М.М.Чернавский был самым пожилым членом БО, приняв участие в

революционном движении 70-х годов еще юношей, он вернулся из Си¬

бири только в 1904 году. Весьма любопытно, что свои пятнадцать лет

каторги он получил за участие в знаменитой демонстрации у Казанского

собора в декабре 1876 года. В своей автобиографии М.М.Чернавский

писал, что туда пришел с тетрадкой конспектов, «рассчитывая, что по¬

бывает на демонстрации, не упустит и библиотеку. Но вместо библиоте¬

ки попал в участок, где был жестоко избит, а оттуда в "предварилку". Я

не был в числе инициаторов демонстрации, — вспоминал Чернав¬

ский, — и не был с ними организационно связан»53. У него, по его сло¬

вам, были знакомства и связи в обеих социалистических партиях, но ни

в одну из них он вступать не спешил, ограничиваясь лишь мелкими ус¬

лугами эсерам, к которым склонялись его симпатии. После трех арестов,

в феврале 1907 г., он, не дожидаясь предстоящей ссылки на север, эми¬

грировал и заявил о своем желании вступить в БО. Несколько месяцев

он провел в Финляндии, обучаясь в существовавшей там динамитной

мастерской, которую покинул в августе 1907 г. Тогда же состоялась его

встреча с Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефом, которые должны были оконча¬

тельно решить вопрос о его приеме в БО.
Через три недели он получил распоряжение ехать на Урал в качестве

техника и инструктора по боевым делам. Ему казалось, что его мрачные

предчувствия подтвердились и его забраковали для работы в БО. Весьма

примечательно, что в Перми пожилой эсер-рабочий, узнав, что

М.М.Чернавский может научить их делать динамит и изготовлять

бомбы, посмотрел на него весьма недоуменно. «А зачем самим делать
386

динамит, — возразил рабочий, — когда его можно получить сколько

угодно даром или почти даром? Динамит употребляется на многих

уральских заводах и на приисках, добывающих рудное золото. Если вам

нужно, могу достать хоть пуд. Да и не я один. По всему Уралу вы най¬

дете в наших организациях людей, которые могут доставать динамит и

капсюли гремучей ртути... Сообщение рабочего очень смутило меня, —

вспоминал Чернавский. — ...Как же так? Неужели Азеф, глава БО и вид¬

ный член ЦК, не знает или не интересуется положением дел на

Урале?»54
В декабре 1907 г. до него через нескольких посредников поступило

распоряжение Азефа изготовить бомбу и передать ее иркутской группе

боевиков, затевающих террористический акт. В Иркутске Чернавский,

однако, узнал, что дело дальше «платонических разговоров» о терроре не

пошло, и, прождав больше недели, пока найдут человека для хранения

бомбы, вернулся с ней назад. Много лет спустя М.М.Чернавский был

уверен, что Азеф его руками устраивал провокацию: «Посылая в Иркутск

бомбу, он, очевидно, рассчитывал этим подарком толкнуть местную ор¬

ганизацию к выступлению и в надлежащий момент блеснуть перед де¬

партаментом полиции своей осведомленностью о том, что делается даже

на далеких окраинах»55.
Вернувшись в конце января 1908 г. в Петербург к Азефу, М.М.Чер¬

навский был отправлен отдыхать до середины февраля. Азеф предложил

Чернавскому стать хозяином чайной «Союза русского народа» в деревне

Большой Кинель неподалеку от Ропшинской царской охоты. Планиро¬

валось в число загонщиков, набираемых из местных крестьян, ввести

боевиков для покушения на царя. Сыграть роль «жены-старухи» Чернав¬

ский предложил М.О.Лебедевой (Шебалиной), жившей в Новониколаев-

ске. Приехав в Петербург, она сообщила ему о своих сомнениях, моти¬

вируя их недавним предупреждением одного старого товарища, «кото¬

рый настойчиво убеждал ее не доверять Ивану Николаевичу». М.М.Чер¬

навский вспоминал: «Выслушав Азефа, изложившего планы всего дела,

М.О. неожиданно для меня вдруг спрашивает: "А скажите, Иван Нико¬

лаевич, уверены ли вы, что мы не будем работать на охранку?" Совер¬

шенно спокойно, только с некоторым изумлением, как будто говорив¬

шим — "ведь ляпнет же человек этакую чепуху!" — Азеф ответил: "Если

я составляю организацию, в нее не попал провокатор. Некоторый опыт

в распознавании людей у меня имеется, вы это знаете. Но если вы по¬

требуете, чтобы я прозакладывал свою голову, — слуга покорный. Ошиб¬

ка возможна. Абсолютной гарантии вы не найдете ни в какой организа¬

ции, ни в какой партии, — это вы сами знаете"»56.
После отказа М.О.Лебедевой взять на себя предложенную роль,

Е.Ф.Азеф отправил в Читу П.В.Карповича к А.В.Якимовой, также отве¬

тившей отказом. Прождав, по указанию Е.Ф.Азефа, дальнейших указа¬

ний до середины апреля, Чернавский получил задание Оргбюро ЦК

ПСР (по его мнению, инспирированное Азефом) привезти деньги из

Туркестана. Вместе с молодой эсеркой, игравшей роль его дочери, они

привезли в Петербург 70 тысяч рублей из суммы, доставшейся эсерам в

результате Чарджуйской экспроприации57.
После этого Чернавский ездил за динамитом на Урал и вновь «без¬

дельничал» до июля 1908 г., когда, узнав на явке БО об отъезде Азефа за

границу, сам перебрался в Финляндию. Весной 1908 г. Азеф поручил

Н.А.Лазаркевичу организовать большую мастерскую по приготовлению

«...по крайней мере 50 пудов динамита». «Причем он непременно
13’
387

хотел,— вспоминал Лазаркевич, — чтобы фабрика была поставлена здесь

же, в Петербурге, а если возможно, так и в той же лаборатории, где я

уже работал»^8.
Н.А.Лазаркевич категорически отказался делать динамит в лаборато¬

рии, не желая подводить своего начальника, принявшего его на работу,

зная о том, что он нелегальный, и зная его настоящую фамилию. Более

того, Лазаркевич знал от двух членов БО, «...что если бы мне понадоби¬

лись большие количества взрывчатых веществ, то всегда и во всякое

время их можно достать на Урале... Я лично знал шведов, которые нам

всегда охотно помогали и с которыми я, уезжая в Петербург и даже не

имея никаких планов на будущее, просто так, на всякий случай, перего¬

ворил и заручился их согласием, что я во всякое время смогу через них

выписать взрывчатые вещества. Они брали на себя перевозку и пере¬

правку веществ через границу, так что я через них мог выписать какое

угодно количество, хотя бы и 200 кило, во всякий момент»59. Естествен¬

но, что Н.А.Лазаркевич пытался убедить Азефа, что создание «большой,

грандиозной фабрики взрывчатых веществ» совершенно не нужно, коли

динамит можно получить «с гораздо меньшими затратами сил и денег, а

также без всякого риска для людей...».
Трижды крайне недовольный Азеф прекращал этот разговор, а затем

стал обвинять Лазаркевича в трусости. В конечном счете тот согласился

на это «...почти что безумное предприятие», а Азеф стал выяснять в ма¬

газинах, можно ли достать такие большие количества необходимых кис¬

лот. М.М.Чернавский должен был найти место в России для устройства

фабрики и сообщить об этом Н.АЛазаркевичу, перебравшемуся в Фин¬

ляндию. Втайне от Азефа Лазаркевич просил Чернавского навести

справки о покупке динамита и даже дать задаток, чтобы в случае воз¬

можности избежать все-таки устройства фабрики. Но Лазаркевич не по¬

лучил от Азефа денег, хранившихся у другого боевика, подробных ин¬

струкций и помощников, а потому из-за молчания Азефа «дело было,

так сказать, отложено само собою»®1. Правда, Лазаркевич все-таки купил

в Финляндии 200 кг динамита и хранил его у себя.
Вся эта история с созданием «динамитной фабрики», лишенная здра¬

вого смысла при возможности достать готовый динамит, наводит на

мысли о желании Е.Ф.Азефа, выдав ее, убить сразу двух зайцев. Как уже

отмечалось, по словам H.A.Лазаркевича, в предложенном Азефом плане

создания динамитной фабрики должно было быть задействовано «очень

много» людей, а весь этот план уже после бегства Азефа Н.А.Лазаркевич

справедливо оценивал как «желание устроить грандиозный провал»62.

Выдав охранке широко поставленное дело, в котором было бы занято

множество людей, Азеф еще раз подчеркнул бы свою лояльность и пре¬

данность. Но главная его цель, как представляется, была в другом — со¬

здать этим провалом для революционеров веские аргументы о причинах

затяжки работы (а возможно, и о необходимости ее свертывания).
То, что Азеф искал причины для свертывания работ по цареубийству,

видно из другого свидетельства Н.АЛазаркевича, который позже вспо¬

минал, что где-то весной 1908 г. Азеф заявил ему, что «...денег в органи¬

зации абсолютно нет» и поэтому он хочет «...собрать всех и поговорить

о том, что не ликвидировать ли все дела». По словам Лазаркевича, эта

ситуация показалась ему очень странной, «...ведь, вероятно, Централь¬

ный комитет партии рассчитывал же на какие-нибудь средства, когда

выражал свое согласие на такую широкую постановку дела, а теперь

вдруг оказывается, что в момент, когда, по-видимому, настоящая работа
388

еще и не начиналась, вдруг оказывается, что средств нет, что источник

их иссяк»63.
Подобные разговоры Е.Ф.Азеф вел и с руководством партии. Поми¬

мо вышеназванной причины он наверняка пытался выкачать из руковод¬

ства побольше денег для БО, в кассу которой он систематически запус¬

кал руку. Он прекрасно отдавал себе отчет, что ЦК сделает все возмож¬

ное для финансирования БО, тем более охотящейся за царем. Какое

важное значение придавалось цареубийству, видно из письма М.А.На¬

тансона, который в ноябре 1908 г. писал некоему Алексею Львовичу о

том, что партия ведет «некоторые предприятия, от которых зависит все

будущее», и просил его: «Если Вам возможно добывать средства для пар¬

тии (особенно для военного и боевого дела), сделайте все зависящее от

Вас для добывания их. Теперь до лета надо делать чрезвычайные усилия в

этом направлении»64.
Только из денег ЦК ПСР на нужды БО и только с февраля по де¬

кабрь 1907 г. Е.Ф.Азеф взял 56431 франк (21294 руб.), в том числе «для

Мюнхена» 8 тыс. франков (3018 руб.)65. Крупные суммы Азеф получил

из экспроприированных денег в Чарджуе. Но никаких денег ему и не

могло хватить. С одной стороны, им делались масштабные траты, созда¬

вавшие для эсеров иллюзии его бурной деятельности. С другой стороны,

он в это время, предчувствуя близкий конец, особенно старательно опус¬

тошал кассу БО, находя для этого самые разные способы. Так, по свиде¬

тельству H.A. и С.О.Лазаркевичей, уже после разоблачения Азефа они

узнали, что, выдавая им ежемесячно 125 рублей на двоих, Азеф на одно¬

го только Лазаркевича в ведомостях ставил «не то 200, не то 250 руб¬

лей»66.
Но все партийные траты были напрасны: Азеф не собирался совер¬

шать цареубийство силами возглавляемой им БО. Такой вывод напраши¬

вается при анализе деятельности БО. Знаменитая фраза Е.Ф.Азефа, ска¬

занная им в 1912 г. В.Л.Бурцеву: «Если бы Вы, Владимир Львович, меня

тогда не разоблачили, я убил бы царя», — требует ряда оговорок.

Е.Ф.Азеф не мог не понимать, что оказался в то время между молотом и

наковальней. Его авторитет как руководителя БО в последние годы в

партии неизбежно таял, даже без связи с появившимися в 1908 г. подо¬

зрениями в его провокаторстве. В этом контексте интересны свидетель¬

ства двух видных эсерок — М.Ф.Селюк и И.И.Ракитниковой. По свиде¬

тельству последней, бездеятельность БО в 1906—1907 гг. серьезно влияла

на падение ее престижа и престижа Азефа в глазах местных партийных

работников. У нее самой в 1906 г. «уже не было того отношения к Бое¬

вой Организации, какое было раньше». Хотя Ракитникова не испытыва¬

ла недоверия к Азефу, весной 1908 г. она не захотела выйти к нему,

когда он случайно зашел на конспиративную петербургскую квартиру,

где она находилась после своего побега. Свой странный поступок она

объясняла тем, что у нее «к этому времени уже сложилось такое отрица¬

тельное отношение к нему не как к человеку, а просто как к деятелю,

который оказался не на высоте своего положения... Что тут такое, — не¬

добросовестность или неспособность, — этого я не могла решить, пото¬

му что я не знала его близко, но во всяком случае это создавало извест¬

ное отношение к нему. Так что я не считала возможными таких дружес¬

ких встреч, и поэтому я постаралась избежать этой встречи с ним»67.
Крайне интересно и свидетельство М.Ф.Селюк о ее встрече с

Е.Ф.Азефом на Лондонской конференции. Она вспоминала: «Какая-то

полная отчужденность, нам не о чем было разговаривать. У меня окон¬
389

чательно окрепло убеждение, что его работа преступна. Он не имеет

права руководить боевым делом. Я была глубоко убеждена, что он не

может быть неизвестен правительству. О своем убеждении я передала

своим товарищам. Я знала, что он пишет своим детям письма со штем¬

пелем "С.Петербург" и подписывается "votre papa", переписывается с

женой, хотя и на какой-то почтамт, но знала, что она сама ходит за

письмами и т.п. Правительству выгодно иметь его, по нем выслеживать

и отправлять выслеженных на виселицу. Его работа в Боевой Организа¬

ции — безумие. Таково было мое глубокое убеждение. Одного только я

не допускала никогда, — что он провокатор»68.
Обвинения же в провокации еще более усугубили положение

Е.Ф.Азефа. Без всякого сомнения, цареубийство, совершенное руководи¬

мой им БО, заставило бы смолкнуть всех его недоброжелателей и возне¬

сло бы его авторитет на недосягаемую для всех критиков высоту. Но это

решение не было для Азефа идеальным. С одной стороны, подготови¬

тельная деятельность БО к цареубийству могла быть замечена охранкой,

которая начала бы за ним охоту. Как далеко зашла бы она в желании,

погубив Азефа, предотвратить цареубийство, сказать сложно. Но вполне

возможно, что П.А.Столыпин не остановился бы (даже несмотря на

грандиозный скандал) перед организацией утечки достоверной и доку¬

ментированной информации для B.J1.Бурцева через одного из тех служа¬

щих Департамента полиции, с которыми тот завязывал отношения. В

этом случае Азеф был бы обречен, точно так же, как если бы он попал

в руки властей.
С другой стороны, удайся Азефу цареубийство, он был бы тем более

обречен. Власти сделали бы все возможное для его выдачи или убийства.

Сохранение в тайне его секретного сотрудничества после убийства царя

также было бы весьма проблематичным, т.к. смена премьера и всего ру¬

ководства МВД и ДП были бы практически неизбежны (со всеми выте¬

кающими отсюда последствиями). Представляется, что Е.Ф.Азеф все

время метался, пытаясь из всех возможных для себя зол выбрать мень¬

шее. Противоречивость некоторых его поступков можно объяснить толь¬

ко этим. В любом случае БО была «мельницей на холостом ходу». Харак¬

терно, что Е.Ф.Азеф отошел от хорошо отработанной им схемы наблю¬

дения и нападения во время передвижения объекта покушения. Между

тем, по свидетельству А.В.Герасимова, все выезды царя согласовывались

с ним, после того как он накануне подробно расспрашивал Азефа, где

находятся и чем занимаются боевики. Возможности Азефа, к тому же

получавшего информацию о передвижениях царя от вышеупомянутого

«предателя-сановника», организовать цареубийство представляются уни-

капьными. Тем не менее Азеф встал на путь разработки хитроумных пла¬

нов, ни один из которых не вышел из начальной стадии подготовки. Все

эти планы имели целью создать впечатление ведущейся работы БО и тя¬

нуть время.
По свидетельству А.В.Герасимова, он заключил с Е.Ф.Азефом дого¬

вор, «который звучал коротко и ясно: Азеф принимает на себя руковод¬

ство Боевой Организацией и руководит всей подготовкой покушения на

царя с тем, чтобы это покушение не могло быть проведено в жизнь. Под

этим условием я гарантирую ему, что ни один из членов Боевой Органи¬

зации не будет арестован. Этот договор был обеими сторонами лояльно

выполнен»®9.
Примечателен эпизод случайного ареста П.В.Карповича мелким ох¬

ранным чином, вызвавший гнев Азефа, устроившего Герасимову скан¬
390

дал. Последний поручил своему наиболее толковому чиновнику, пере¬

одевшись в форму надзирателя, доставить П.В.Карповича в пересыльную

тюрьму, якобы для отправки на родину для установления личности.

Крайне любопытен рассказ А.В.Герасимова о том, как его чиновник на¬

мучился с Карповичем, никак не желавшим бежать несмотря на предо¬

ставленные ему возможности. Чиновник искренне удивлялся, «как такой

человек мог бежать с сибирской каторги». Герасимов вспоминал: «Азеф

был доволен. С ликующим видом Карпович рассказывал ему о непрохо¬

димой тупости полиции»70. Примечательно, что В.Н.Фигнер, услышав от

Карповича рассказ о его бегстве, даже несмотря на то, что он умолчал о

том, что его оставляли без надзора, воскликнула: «Но ведь Вас выпусти¬

ли»71.
Судя по свидетельству Н.А.Лазаркевича, это был не единственный

случай, когда Е.Ф.Азеф при посредстве А.В.Герасимова выручал прова¬

лившихся боевиков. В 1910 г., давая показания Судебно-Следственной

комиссии, Лазаркевич рассказывал, что паспорт на имя купеческого

сына, по которому он прописался в Петербурге, вызвал в участке подо¬

зрения, т.к. там не было отметки о том, платит ли его «отец» купеческую

гильдию. По его словам, Азеф «много смеялся по этому поводу» и посо¬

ветовал дать паспортисту взятку, что Лазаркевич и сделал. В 1910 г. он и

его жена считали, что «вызвали-το его независимо от Азефа, но что пас¬

порт отдали уже под влиянием Азефа». Примечательно, что, по их сло¬

вам, Азеф и по поводу паспорта какого-то члена БО (возможно, речь

шла о паспорте П.В.Карповича), который был сделан слишком топорно,

говорил: «Вот еще ерунда! Совершенно не нужно обращать внимания на

паспорта! Сделайте как-нибудь». С.О.Лазаркевич подчеркивала, что

после ареста этого боевика и его освобождения «Азеф сказал, что пас¬

порт был великолепно сделан, но я сама работала этот паспорт и

знаю, что паспорт был сделан далеко не великолепно»72. Представляет¬

ся, что эти инциденты позволяют говорить, что Азеф с помощью Гера¬

симова выручал провалившихся боевиков и что они были в поле зрения

охранки.
Подобные инциденты и бездействие БО не могли не возбуждать не¬

доумения боевиков. М.М.Чернавский вспоминал о весне 1908 г.: «Изред¬

ка виделся с товарищами по организации. Временами мне казалось, что

так же, как и я, томятся бездельем, временами я подозревал, что они

ведут какую-то работу, но мне ничего о ней не говорят. Строились раз¬

ные предположения. Вероятно, Азеф отказался от прежнего плана, стро¬

ит предприятие по новому. Мною овладевало уныние»73. По словам

Н.А.Лазаркевича, уже весной 1908 г. из разговоров с разными членами

БО у него сложилось странное впечатление: «...с одной стороны, что-то

такое делается, люди столковываются, ездят, что-то такое творят, а с

другой стороны, когда встречаются друг с другом, случайно или неслу¬

чайно, то при обмене мыслей оказывается, что ничего решительно

нет»74.
А М.М.Чернавский так вспоминал о начале лета 1908 г.: «Опять я

бездельничаю, брожу по городу, сижу в библиотеке, не знаю, куда девать

время, куда приткнуться со своей праздной особой... Все чаще забредают

в голову назойливые мысли: "Где же, собственно, Боевая Организация?

Я знаю трех боевиков (Карпович, "Николай", Чернавский), знаю главу

организации, но работы ее не вижу, а раз нет функционирования, нет и

организации. Быть может, работа почему-либо приостановлена? Тогда

почему бы членам организации не знать об этом?"»75
391

По другому свидетельству Н.А.Лазаркевича, один из боевиков объез¬

дил пол-России в поисках новых членов БО, «...нашел этих людей, и

нашел много, судя по его рассказам, но вместе с тем на этих людей даже

не хотели посмотреть». Тут же он подчеркивал, что, «когда Азеф, поло¬

жим, узнавал, что у меня есть человек, которого можно посвятить в по¬

пытку, он очень ухватился за это и сказал, что "знаете, непременно

нужно будет его вызвать"»76. Характерно, что Н.АЛазаркевич, рассказы¬

вая ССК о «своих отношениях» с Азефом, доводит их до лета 1908 г.,

попутно отмечая: «...Все дальнейшее время своей работы в Боевой Орга¬

низации я находился в Финляндии, а то, что делал в Петербурге, этого

работой, собственно, нельзя назвать...»77.
Почему боевики не пытались объясниться с Е.Ф.Азефом или апелли¬

ровать прямо к ЦК ПСР? Виноваты в этом не только правила конспира¬

ции, запрещавшие революционеру знать больше, чем это нужно для вы¬

полнения его роли, и требовать большей информации. В подобных усло¬

виях Б.В.Савинков ранее неоднократно бунтовал против Е.Ф.Азефа. Но

в свою новую БО Азеф набрал людей, не обладавших для подобных дей¬

ствий ни характером, ни статусом, к тому же находившихся под влияни¬

ем его героического прошлого. Пожалуй, только Н.А.Лазаркевич в эпи¬

зоде с созданием «динамитной мастерской» проявил упорство, не мы¬

тьем, так катаньем желая обойти абсурдное и опасное (в том числе для

него лично) решение Азефа.
М.М.Чернавский, ждавший весной 1908 г. в бездействии, когда ему

найдут «жену-старуху», вспоминал: «Изредка у меня возникала дерзкая

мысль пойти на явку и спросить у "Ивана Николаевича", почему мне

непременно нужна жена, почему я не могу быть вдовцом; но авторитет

мага и волшебника боевого дела был так велик, что дерзкая мысль сту¬

шевывалась и дисциплина торжествовала»78. По словам С.О.Лазарке-

вич, Е.Ф.Азеф «...вообще был такой человек, который не позволял

никаких распросов... Были довольно близкие, можно сказать, родст¬

венные отношения, но я никогда не чувствовала себя наравне с ним,

не чувствовала, что я имею право спрашивать о таком даже деле, в

котором я сама буду участвовать, потому что он никогда не отвечал

охотно на вопросы»7^
В начале лета Е.Ф.Азеф уехал из Петербурга, не оставив никому ни¬

каких распоряжений. Крайне характерно, что члены БО и помощники

Е.ФГАзефа П.В.Карпович и «Николай», не зная, что делать, бездейство¬

вали и не предпринимали абсолютно никаких самостоятельных шагов.

Показательна позиция, занятая П.В.Карповичем. По свидетельству

Н.А.Лазаркевича, летом—осенью 1908 г. в Петербурге после отъезда

Азефа «...в качестве справочного бюро, что ли, находился З (П.В.Карпо¬

вич. — K.M.), но вместе с тем он, давая различные справки и распреде¬

ляя деньги и т.п., он в то же время решительно отказывался от какого

бы то ни было руководительства и воздерживался от каких бы то ни

было самостоятельных шагов. Таким образом, каждый жил в своей

сфере и никто ничего не делал. А затем все уехали за границу и тут как

раз подоспели к концу Азефского дела»80.
Крайне показательна история, рассказанная М.М.Чернавским. Во

время отсутствия Е.Ф.Азефа в Петербурге состоялись похороны одного

из великих князей, умершего за границей на курорте. П.В.Карпович,

М.М.Чернавский и «Николай» узнали об этих похоронах за сутки-двое.

Чернавский вспоминал: «Во всяком случае, никто из нас не обратил

внимания на это обстоятельство, хотя мы должны были подумать, что в
392

процессии, наверное, будут участвовать царь и министры, и должны бы

были поставить вопрос о том, нельзя ли использовать благоприятный

случай. Ничего сделано не было. Мы встретились на другой день после

похорон, и тут "Николай" рассказал, что он видел процессию, стоял

возле цепи солдат, царь прошел недалеко от него, так что, если бы с ним

был револьвер, он мог бы застрелить царя. Тут только мы спохватились

и назвали свой зевок позорным. Правда, мы были в неопределенном

положении вследствие отъезда главы организации и, кроме того, об¬

ретались в растрепанном настроении вследствие слышанных со всех

сторон шепотов о провокации. И все-таки — хороши боевики, кото¬

рые в отсутствие своего главаря прозевывают такой случай! Унылые и

подавленные разошлись мы с этого свидания. Помнится, тогда мне

впервые пришла в голову мысль, что дисциплина, как и все хорошие

вещи в этом мире, имеет и обратную сторону: обращаясь в привычку,

она может обезличивать человека и постепенно вытравлять у него лич¬

ную инициативу»81.
А вот как выглядит этот эпизод в передаче В.Н.Фигнер, слышавшей

его от «Николая» в присутствии Азефа. Она писала: «За гробом шел им¬

ператор, шел один, в нескольких саженях от него находилась свита, по

улицам шпалерами были выстроены войска — один рад солдат, за солда¬

тами стояла публика, непосредственно за спиной солдат стояли боевики:

Карпович и "Николай".
—	Вы были вооружены? — спросила я.
—	Нет.
—	Вы могли бросить бомбу?
—	Да... Но у нас их не было.
Не то что у них в данный момент, а вообще в Петербурге не было,

что подтвердил мне потом и М.Чернавский, ведавший исключительно

боевым снаряжением: материал (динамит и пр.) был, а бомб приготовле¬

но не было...»82
И все же было бы неверно списывать целиком безынициативность

боевиков только на них самих и на пороки жестко централизованной

БО, хотя, безусловно, и то и другое играло свою роль. Правильнее было

бы говорить о том, что Е.Ф.Азеф умело воспользовался своими властны¬

ми полномочиями для создания подобной бездействующей и малоэф¬

фективной организации. Впрочем, Азеф, если судить по показаниям его

жены перед ССК в 1910 г., естественно, предпочитал сваливать всю вину

за это на самих боевиков.
После отъезда Азефа из России боевики, как уже говорилось выше,

продолжали бездействовать. Характерна их реакция на первые известия
о	подозрениях в адрес своего руководителя. По свидетельству Н.А.Лазар¬

кевича, впервые о подобных подозрениях он услышал летом 1908 г. от

М.М.Чернавского, передавшего разговор с вернувшейся из-за границы

«одной дамой». Ни Чернавский, ни Лазаркевич, ни Карпович, хотя и

были неприятно удивлены, всерьез к этому не отнеслись, расценив все

как «глупости» и «парижскую сплетню»83.
Узнав о суде над ВЛ.Бурцевым, М.М.Чернавский с П.В.Карповичем

были уверены в скором «посрамлении» его и возмущались нелепости его

обвинений84. Все боевики, за исключением Чернавского, перебрались в

Финляндию, решив, что лучше дождаться разрешения кризиса за грани¬

цей. В это время ими было отправлено Азефу коллективное письмо.
С.О.Лазаркевич вспоминала: «Мы там писали, что мы нисколько в нем

не сомневаемся, чтобы он приехал с нами работать и чтобы он во вся¬
393

ком случае дал нам ответ, как нам поступить дальше, и тогда мы полу¬

чили ответ от его жены, где она пишет: поступайте, как знаете. Тогда мы

приехали сюда (в Париж. — /Г.Л/.)»85.
Приехав в Париж, они стали свидетелями последней сцены разобла¬

чения провокатора. В январе 1909 г. постановлением ЦК ПСР БО ПСР

была официально распущена.
Примечания
1	Савинков Б.В. Воспоминания. М., 1990. С. 299—304.
2	Аргунов A.A. Азеф в партии с.-р. // На чужой стороне. Берлин—Прага, 1924.

Кн. VI. С. 175, 177.
3	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 126. Л. 30.
4	Там же. Л. 19.
5	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 293—294.
6	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 126. Л. 31.
7	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 187—188.
« ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 126. Л. 30-31.
9	Там же. Д. 123. Л. 45, 46.
10	Там же. Л. 46.
11	Из истории партии с.-р. Показания В.М.Чернова по делу Азефа в следствен¬

ной комиссии партии с.-р. // Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Кн. 100.
С.	290.
12	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 46.
13	См.: Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революци¬

онеров (1901-1911 гг.). М., 1998. С. 135.
14	Там же. С. 136.
15	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 25.
16	Там же. Д. 123. Л. 47.
17	Там же. Л. 48.
18	См.: Савинков Б.В. Воспоминания. М., 1990. С. 315—319.
19	Там же. С. 320-321.
20	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 8.
21	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 7а. Л. 16.
22	Там же. Л. 16—17.
23	Из истории партии с.-р. Показания В.М.Чернова по делу Азефа в следствен¬

ной комиссии партии с.-р. С. 175.
24	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 40.
25	Там же.
26	Там же. Л. 40—41.
27	Там же. Л. 41.
28	Там же. Л. 41, 43.
29	Там же. Л. 43.
30	Там же.
31	Там же. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 372. Л. 1.
32	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 126—130.
33	См.: Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революци¬

онеров. С. 139.
34	Там же.
35	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 50.
36	Там же. Д. 133. Л. 94.
37	Там же.
38	Там же. Л. 96.
39	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 7а. Л. 17.
394

40	См.: Николаевский Б.И. История одного предателя. М., 1991. С. 263—264.
41	Фигнер В.Н. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 327.
42	Там же. С. 261.
43	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 7а. Л. 18.
44	Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революционеров.
С.	182.
45	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 3.
46	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 114.
47	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 12, 13.
48	Там же. Л. 14—16.
49	Там же. Л. 2-8.
50	Там же. Л. 9.
51	Там же. Л. 10.
52	Там же.
53	См.: Деятели СССР и революционного движения в России. Энциклопеди¬

ческий словарь Гранат. М., 1989. С. 297-298.
54	Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930. N9 7.
С.	15-16.
55	Там же. С. 24.
56	Там же. С. 27.
57	Там же. С. 28—30.
58	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 22.
59	Там же.
60	Там же.
61	Там же. Л. 24.
62	Там же. Л. 27.
63	Там же. Л. 19.
64	ГАРФ. Ф. 1833. Оп. 1. Д. 41. Л. 4, 5.
65	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.
66	Там же. Д. 136. Л. 20.
67	Там же. Д. 129. Л. 26-27.
68	Там же. Д. 132. Л. 20.
69	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 114.
70	Там же. С. 115-117.
71	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 326.
72	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 17.
73	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 27.
74	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 19.
75	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 33.
76	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 19.
77	Там же. Л. 24.
78	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 27.
79	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 5.
80	Там же. Л. 24—25.
81	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 34.
82	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 328.
83	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 25.
84	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 34.
85	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 136. Л. 10.
395

§ 3. «ИНИЦИАТИВНАЯ» БОЕВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПСР

ПОД РУКОВОДСТВОМ Б.В.САВИНКОВА

(БОЕВАЯ ГРУППА Б.В.САВИНКОВА)

в 1909-1911 гг.
Вопреки достаточно широко распространенному мнению, история

БО ПСР не закончилась ее роспуском в январе 1909 г. после разоблаче¬

ния Е.Ф.Азефа. Последняя страница ее истории, связанная с Б.В.Савин-

ковым, вновь вернувшимся к «боевой работе», закрылась лишь весной

1911 г. Общеизвестно, что свои знаменитые «Воспоминания», закончен¬

ные в августе 1909 г., Б.В.Савинков завершил словами: «Я стал готовить¬

ся к новой террористической кампании»1.
Представляется, что реконструировать и описать события так, как

они происходили, мог бы только сам Б.В.Савинков или еще двое-трое

посвященных в них, ибо документы полны намеков, недомолвок, за¬

шифрованных имен и т.п. Однако более или менее цельная и достовер¬

ная картина деятельности Б.В.Савинкова и БО ПСР в 1909—1911 гг. все

же вырисовывается, хотя неизбежно остаются пробелы и неточности в

трактовке тех или иных эпизодов2.
Как уже отмечалось, разоблачение Азефа вызвало в России и в пар¬

тии настоящий шок. Без преувеличения можно сказать, что оно имело

для эсеров самые тяжелые последствия практически во всех областях

партийной жизни, серьезно повлияв на все ее дальнейшее развитие.

Первое практическое следствие разоблачения Азефа для партии прояви¬

лось сразу же — возникла настоятельная необходимость роспуска старой

БО и отставки ЦК ПСР. В этой ситуации Савинков действовал реши¬

тельно: он заявил ЦК ПСР о своем желании создать боевую группу и

возглавить ее. В своих «Воспоминаниях» он объяснил этот поступок

двумя причинами: «Во-первых, я считал, что честь террора требует во¬

зобновления его после дела Азефа: необходимо было доказать, что не

Азеф создал центральный террор и что не попустительство полиции

было причиной удачных террористических актов. Возобновленный тер¬

рор смывал пятно с боевой организации, с живых и мертвых ее членов.
Во-вторых, я считал, что правильно поставленная, расширенная Бое¬

вая организация, при отсутствии провокаторов, может, пользуясь стары¬

ми методами, явиться паллиативом в деле террора: при благоприятных

условиях ее деятельность могла увенчаться успехом»3.
Более развернуто свою позицию он изложил в статье «Террор и дело

Азефа», написанной в январе—феврале 1909 г. В ней он разбирает аргу¬

менты противников продолжения террора: о моральной смерти террора,

о неизбежной его связи с провокацией, о возможности террористичес¬

кой борьбы лишь с «разрешения» полиции, о необходимости перековать

мечи на орала.
Вывод Савинкова гласил: «Дело Азефа — тяжелый удар для партии и

для революции. Но этот удар тяжел не тем, что подорвано моральное

значение террора — террор Каляева чист, и не тем, что террор как

форма борьбы невозможен: не будет Азефов, будет террор. Этот удар

тяжел и страшен другим. В эти темные дни торжества палачей легко

упасть духом, легко отречься от старых заветов, легко забыть свое про¬

шлое. Дело Азефа поколеблет слабых, оно, быть может, смутит и силь¬

ных. Нужна большая любовь, чтобы поднять наше старое знамя, нужна
396

горячая вера. Но ведь "вера без дел мертва есть", и победа только за тем,

в чьих руках меч»4.
На V Совете партии А.А.Аргунов, делая отчетный доклад от имени

ЦК ПСР, заявлял: «Когда немного улеглась паника по делу Азефа, мы

начали получать предложения о постановке разного рода специальных

боевых дел... Несколько таких предложений поступило, и с каждым днем

количество их все возрастало. Большую часть из них пришлось откло¬

нить по тем мотивам, что мы не считали возможным отчасти и в связи

с провокацией Азефа брать на себя санкцию таких дел, а отчасти по

иным конспиративным и финансовым условиям»5. Этот кусок выступле¬

ния А.А.Аргунова в записи одного из секретарей звучал несколько иначе,

чем в машинописной стенограмме: «Некоторые из этих предложений в

принципе были одобрены. Но до сих пор еще не приводились в исполне¬

ние отчасти потому, что в это время ЦК распался на две части: загранич¬

ный коллектив и русский коллектив — предложения поступили в загра¬

ничный коллектив, а он был связан условием ничего не предпринимать

в России без согласия русского коллектива. Предложений было 4. Одно

теперь отпало само собой, т.к. упущено время. Другое разбилось благода¬

ря новой обнаруженной провокации. Третье предложение, не совсем ясное,

исходит из Прибалтийского края. Четвертое — самое важное, исходит от

целой группы товарищей, предлагающих работать на началах полной

автономии. И есть еще предложение от одной группы — работать на ус¬

ловии полной автономии»6. Думается, что в двух последних фразах речь

шла о группе Б.В.Савинкова и группе «инициативного меньшинства».

Любопытно, что последняя фраза секретарем была зачеркнута.
ЦК ПСР оказался в сложном положении. Савинков имел в партии

немало недругов и пользовался славой «революционного бретера» и «ка¬

валергарда». Его «Конь бледный», появившийся в январском номере

«Русской мысли» за 1909 г., создал ему в партийных кругах к тому же

репутацию оплевывателя революции, претендующего на роль «сверхче¬

ловека». Невеста Е.С.Созонова, член БО в 1909—1911 гг. и один из

самых близких друзей Б.В.Савинкова М.А.Прокофьева, считала, что в

отношении эсеровских кругов к Савинкову (за его религиозные искания)

«только его всеми признаваемые таланты и прошлое спасают его от явно

выраженного презрения и насмешки»7. Несмотря на то, что В.М.Чернов,

Л.Э.Шишко и Е.С.Созонов поддерживали этические поиски автора рома¬

на, в партии раздавались голоса об изгнании Савинкова из партии. Кроме

того, Савинков неоднократно конфликтовал с ЦК по самым разным пово¬

дам. Большинство ЦК, если верить более поздним оценкам В.М.Чернова,

было невысокого мнения об организаторских способностях нового главы

БО8. Так это или Чернов задним числом скорректировал эти оценки, ска¬

зать сложно. Но то, что Савинков был самым опытным террористом-орга-

низатором в это время в партии, было достаточно очевидно.
С другой стороны, ЦК был ограничен в выборе людей, способных

возглавить БО, — П.В.Карпович сразу же после разоблачения Азефа ото¬

шел от всех дел; а талантливого организатора масштабов Г.А.Гершуни,

М.И.Соколова (Медведя), А.Д.Трауберга и В.ВЛебединцева у партии в

тот момент просто не было. Зато появлялась опасность, что оппозицион¬

ная ЦК группа «инициативного меньшинства» Я.Л.Юделевского и
В.К.Агафонова возьмет дело террора в свои руки. Разоблачение Азефа,

на предательство которого группа указывала ЦК еще в августе 1908 г.,

падение авторитета ЦК и полная деморализация старой Боевой органи¬

зации сильно повысили ставки группы в борьбе со старым ЦК. Отка¬
397

заться же вообще от центрального террора для большинства руководите¬

лей партии в этот момент было психологически и политически невоз¬

можно (да, кроме того, большинство из них оставалось сторонниками

террора). Это значило бы пойти наперекор господствовавшему настро¬

ению и окончательно скомпрометировать себя.
Самое интересное, что даже те из них, кто готов был расстаться с

террористической практикой, проявляли в сложившейся ситуации коле¬

бания. В этом контексте показательно, как Н.Д.Авксентьев, воздержав¬

шийся на V Совете партии при голосовании вопроса о продолжении тер¬

рора, объяснял свой поступок: «Если бы мы были в нормальном поло¬

жении, то я голосовал бы против террора, но теперь нам приходится

этот вопрос решать в ненормальной обстановке, эту обстановку создало

дело Азефа... Нам волей-неволей приходится рассматривать этот вопрос

под углом Азефщины... Мой прогноз такой — в недалеком будущем

большинство нашей партии придет ко взгляду на террор как на нечто

утерявшее свой удельный вес»9.
Представляется, что в этих условиях ЦК из двух зол выбрал меньшее

и поддержал инициативу Савинкова по созданию боевой группы, дейст¬

вующей под контролем ЦК. Впрочем, остроту антагонизма между Са¬

винковым и ЦК вряд ли стоит преувеличивать. С одной стороны, благо¬

даря многолетней интриге Азефа, вбивавшего клин между боевиками и

цекистами, Савинков недолюбливал многих из них (он искренне любил

и ценил только М.Р.Гоца и более или менее нормально относился к
В.М.Чернову) и постоянно конфликтовал с ними. Ему платили той же

монетой и члены ЦК. Но после разоблачения Азефа и Савинкову и це-

кистам стало ясно, что они были жертвами интриг Азефа, раздувавшего

взаимную неприязнь. Кроме того, Савинкова и цекистов объединяла в

это время единая цель — смыть с партии и с террора грязное пятно

«азефщины». Уже одно это создавало основу для компромисса, хотя и не

уничтожало всех трений между ними.
В результате в январе 1909 г. ЦК ПСР принял постановление о рос¬

пуске БО ПСР и о создании «боевой группы, состоящей из членов ПСР

под руководством Савинкова]». ЦК признавал независимость группы в

«вопросах организационно-технических», брал на себя обязанность ука¬

зывать группе «объект ее действия» и обеспечивать ее деньгами и людь¬

ми, а также разрешал ей «именоваться БО ПСР в случае исполнения ею

ее задачи». Постановление должно было оставаться в силе «впредь до

того или другого исхода предпринятого БО дела и во всяком случае не

более года»10. Это постановление ЦК вместе с постановлением V Совета

партии в мае 1909 г., на которое неоднократно ссылался Савинков (текст

постановления не был опубликован), стало правовой основой деятель¬

ности БО и определило рамки ее взаимоотношений с ЦК ПСР. Что ка¬

сается условий постановления ЦК о праве группы называться БО ПСР

«в случае исполнения ею ее задачи» и годичного срока действия поста¬

новления, то они носили, как показала практика, формальный характер.

На деле наименование БО ПСР применялось обеими сторонами уже с

лета—осени 1909 г., т.е. еще на стадии ее формирования. Просущество¬

вала же последняя БО более двух лет без какой-либо официальной про¬

лонгации действия постановления.
Представляется, что руководство партии использовало схему организа¬

ции БО, примененную уже ранее. Примерно по такой же схеме Г.А. Гершу¬

ни осенью 1901 г. было доверено создание боевой группы под его руковод¬

ством, получившей официальный статус БО ПСР после убийства Д.С.Си-
398

пягина11. Принцип организационно-технической автономии также яв¬

лялся вполне традиционным. Другое дело, что на практике эта «автоно¬

мия» выглядела несколько иначе и была «уже», чем во времена Г.А.Гер¬

шуни и Е.Ф.Азефа, что станет видно из дальнейшего изложения.
С самого начала перед Савинковым возникла масса проблем: пере¬

бои с финансированием, неприятие и недоверие к самому себе в партий¬

ной среде, настороженность и отчуждение «либерального общества»,

проникновение в БО секретных сотрудников охранки, неотвязное на¬

ружное наблюдение «выписанных» из России филеров, деморализация в

собственных рядах из-за самоубийства ЭЛапиной и разоблачения

Т.Цейтлин, М.Деева и т.п.
Первые шаги по финансированию группы Б.В.Савинкова были сде¬

ланы на заседании ЗД ЦК ПСР 1 марта 1909 г., когда было принято ре¬

шение ассигновать Б. В.Савинкову 500 франков. Но там же было решено

«не согласиться» с его предложением «дать санкцию без согласия Рус¬

ской коллегии»12. Примечательно, что уже 26 апреля 1909 г. Б.В.Савин¬

ков отправил в ЦК ультимативное заявление, где констатировал несо¬

блюдение последним взятых на себя финансовых обязательств. Савинков

заявлял: «...состоявшееся соглашение не позволяет группе предпринять

действия самостоятельно. А потому группа ставит в известность Цент¬

ральный Комитет, что в случае, если Центральный Комитет не считает

возможным гарантировать первый взнос в размере 6 тысяч рублей к 1-ому

июня н.ст. и к 1-ому июля н.ст. второй, — лица, входящие в группу, будут

считать себя свободными от всяких обязательств по отношению к Цент¬

ральному Комитету»13. Как явствует из процитированного выше заявления,

ЦК обязался выплатить 1-й взнос в размере 6000 рублей, 2-й — 13000

рублей, а затем ежемесячно в течение десяти месяцев по 3000 рублей14.
Из записки Б.В.Савинкова Заграничной делегации ЦК ПСР, напи¬

санной в марте 1910 г., вытекает, что ЦК планировал «обратить на бое¬

вое дело находившийся в его распоряжении источник ежемесячных

взносов в размере от 2 до 3 т.р. в месяц и недостающие взносы покрыть

из пожертвований. Гарантию поступления ежемесячных взносов в разме¬

ре minimum 2000 руб. представил в виде словесного обещания в присут¬

ствии В.Н.Фигнер, М.А.Натансона и моем в марте 1909 г. доктор Жиха¬

рев»15. По словам Савинкова, эта гарантия послужила одной из причин

его согласия на принятие ответственности за восстановление БО:

«...только при условии полного денежного обеспечения можно было, по

моему мнению, приступить к работе с надеждою на успех»16.
Судя по всему, ЦК надеялся на использование части денег от Чард-

жуйской экспроприации, временно хранившихся у бывшего уполномо¬

ченного ЦК по Туркестанской области В. Г.Иванова и предназначенных

для покушения на царя. Но, как уже отмечалось выше, В.Г.Иванов свое¬

го обещания передать эти деньги ЦК вовремя не сдержал. Понадобилось

более полугода уговоров В.М.Зензинова и угроз партийным судом, пока

эти деньги в конце 1909 г., наконец, попали по назначению17.
После ультимативного заявления Савинкова в апреле 1909 г. в мае он

получил от доктора Жихарева три с половиной тысячи рублей, все что

оставалось от кассы старой БО, и еще две тысячи рублей в июле18.
До января 1910 г. БО существовала благодаря усилиям И.И.Фонда¬

минского, собиравшего деньги «с миру по нитке», как это видно из от¬

чета кассы БО за 1909 г.19. В обязанности И.И.Фондаминского входило

оказывать содействие и помощь БО за границей; в России те же функ¬

ции лежали на члене ЦК ПСР В.М.Зензинове. Часть посреднических
399

функций между БО и руководством партии выполнял также Л.Э.Шишко.

Без всякого сомнения, перебои с деньгами доставляли немало хлопот и

нервотрепки Савинкову и, естественно, тормозили процесс создания БО.

Письма Савинкова Фондаминскому за 1909 г. полны требований сроч¬

ной присылки денег. Особо критическая ситуация создалась в декабре
1909	— январе 1910 г., когда Савинков писал: «Я считаю совершенно

невозможным нынешнее положение. Малейший платеж выбивает меня

из колеи и делает банкротом»20.
В декабре 1909 г. той части боевиков, которые находились с Савинко¬

вым во Флоренции, нечем было платить за пансион, и, чтобы рассчи¬

таться с долгами, они были вынуждены заложить «"фамильные драгоцен¬

ности": часы, портсигар и прочее, что можно было снять с нас всех»21.
8	января 1910 г. он писал эзоповым языком Фондаминскому: «Меня

не удовлетворяют также Ваши объяснения по уплате векселей... Если

Ваше правление несостоятельно, оно обязано расторгнуть договор. Толь¬

ко надежда на поправление Ваших дел в ближайшем будущем удержала

меня от отставки»2* Впрочем, вскоре были получены деньги Иванова, и

финансирование БО стабилизировалось.
Расчеты ЦК на частные пожертвования, судя по всему, не оправда¬

лись. В черновом варианте письма в ЗД ЦК ПСР, написанном Б.В.Са-

винковым в марте 1910 г., мы читаем: «Отношение радикальных кругов

к восстановлению боевой деятельнрсти видно из следующих цифр. Част¬

ных пожертвований в июле было 1900 руб. (вероятно, 190 руб. — K.M.).

Август — 125 руб., сентябрь — 300 руб., октябрь — 125, ноябрь —

325 руб., декабрь — 0, январь — 400 руб. Всего 1070 руб., из коих

670 руб. было пожертвовано самими членами Организации и только

400 руб. на 8 месяцев поступило от сочувствующего общества»23.
О частных пожертвованиях и жертвователях почти ничего не извест¬

но. Помощь поступала от эсеров, но конкретных фамилий, кроме

И.И.Фондаминского и Б.В.Бартольда, мы не знаем. Из отчета кассы БО

за 1909 г., сделанного И.И.Фондаминским, видно, что для БО было по¬

лучено от Д. — 2 тыс. руб., от М. — 1,5 тыс. руб., от Б. — 5 тыс. фран¬

ков, от Т. (в долг) — 2 тыс. руб. и 4820 франков и от В-ой — 100 фран¬

ков24. Любопытно, что Б.В.Бартольд регулярно получал какой-то про¬

цент отчислений от наследства, который тратил на финансирование БО,

а позднее — -Заграничной делегации. На свои деньги он издал книгу о

«деле Петрова» и оттиски статьи В.М.Чернова, посвященной памяти

Е.С.Созонова. Примечательно, что, отдавая все полученные (не очень

большие) деньги из петербургского банка на партийные нужды, Бар¬

тольд был вынужден занимать деньги для себя лично. Кроме того, как

это видно из воспоминаний М.М.Чернавского, на БО ПСР жертвовали

еще как минимум двое неизвестных, отдававших деньги непосредствен¬

но Савинкову. Вероятно, были и другие прямые пожертвования, но, судя

по всему, эти суммы были невелики. Оценивая в целом финансовое по¬

ложение БО, можно заключить, что многократные мольбы Савинкова о

скорейшей присылке денег и его угрозы отставки и роспуска БО имели

под собой более веские основания, чем обычное желание руководителя

выбить из начальства побольше средств для своей организации.
Но в то же время категорически нельзя согласиться с точкой зрения,

что ЦК ПСР в это время никаких шагов по финансированию БО

«...предпринимать не стал вообще, как бы проигнорировав состоявшееся

соглашение», и что «...конечно же, это было следствием целенаправлен¬

ной политики, проводимой руководящими кругами партии»25. Утвержде-
400

ниє о скрытом саботаже всем руководством партии деятельности БО для

свертывания террора представляется слишком упрощенным и бездоказа¬

тельным.
Мы имеем в своем распоряжении несколько бюджетных таблиц БО, со¬

ставленных Б.В.Савинковым, охватывающих период с 1 мая 1909 г. по 1 мая
1910	г., и данные И.И.Фондаминского (см.: ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 355. Л. 2—8).
Подробной расшифровки расходов по всем статьям ни за данный

промежуток времени, ни за последующий Савинков не делал. О сущест¬

ве расходов мы можем судить только предположительно. В организаци¬

онные расходы, надо думать, входили покупка оружия (браунингов и

кольтов), устройство химической лаборатории на острове Джерси и по¬

купка необходимых химикатов для производства динамита и бомб, по¬

купка шести лошадей и пролеток для организации наблюдения в Петер¬

бурге (декабрь—март 1910 г.). В статью «содержание организации» вхо¬

дили, на наш взгляд, расходы на транспорт и жилье для членов БО, а

также расходы на питание и одежду (впрочем, последняя могла идти и

по графе организационных расходов). Члены БО жили за границей еди¬

ной колонией, неоднократно меняя свое местопребывание. Кроме того,

много ездили по России эмиссары БО, решая ее организационные и

кадровые проблемы. Извозчикам из группы наблюдения давали деньги

только на покупку экипажей, а на жизнь они зарабатывали своим ремес¬

лом. Тяжелые условия их жизни, красочно описанные в мемуарах

М.М.Чернавского, оказались, например, не под силу С.Н.Слетову, се¬

рьезно заболевшему и вынужденному уехать за границу. Членам органи¬

зации приходилось экономить на еде: по воспоминаниям того же Чернав-

ского, летом и осенью 1910 г. группа ужинала печеной картошкой. К «кон¬

спиративным расходам» следует отнести покупку чистых бланков загранич¬

ных и русских паспортов и приобретение подлинных заграничных паспор¬

тов. Возможно, сюда же надо отнести траты на ухищрения, использовав¬

шиеся членами БО при поездках в Россию: многочисленные пересадки с

поезда на поезд с целью запугать филеров заграничной охранки. В «расходы

по непринятым членам» включались транспортные и жилищные расходы

кандидатов в БО, не ставших ее членами. Значительность организационных

расходов БО, на наш взгляд, объясняется еще и тем, что после разобла¬

чения Азефа всю инфраструктуру БО пришлось создавать заново.
Набирать людей в свою группу Савинков начал уже в январе—февра¬

ле 1909 года. Набор шел примерно по следующей схеме: все члены ста¬

рой БО и члены ПСР должны были заявить о своем желании вступить в

новую боевую группу и пройти собеседование с Б.В.Савинковым, прово¬

димое на конспиративных квартирах в Париже. Кроме того, в начале
1909	г. Савинков вел переговоры с представителем Военной организации

ПСР В.И.Лебедевым о формировании БО из кадров Военной организа¬

ции. Но ни самого Лебедева, ни его товарищей, сторонившихся Савин¬

кова как «революционного бретера, не останавливавшегося и перед ку¬

лачной расправой», не устраивали те жесткие централистские принципы

построения БО и беспрекословное подчинение ее руководителю, кото¬

рые были заложены еще Азефом. Как вспоминал позже В.И.Лебедев,

«этот план боевой, идейной, товарищеской организации» показался ему

«настолько чудовищным, особенно тогда, после провала такого крупного

"генерала” от террора, как Азеф», что он «тут же ответил, что вряд ли

сможет войти в организацию, построенную на подобных началах»26.
Что толкало эсеров на вступление в БО и как оно проходило? Вот

как описывал свое состояние накануне вступления в БО Л.А.Либерман:
401

«Сидеть в Париже было непереносимо. Вокруг текла ровная, спокойная

жизнь. Уходили дни за днями в мелочах повседневного обихода... А там

где-то шла иная жизнь... Велась титаническая борьба не на жизнь, а на

смерть. Борьба маленькой группки смелых людей с забронированным

русским царизмом. И невольно мысль и чувство были с ними... А в душу

заползало чувство стыда за себя, за свою маленькую, ровную и спокой¬

ную жизнь, когда другие ходят по натянутому канату жизни, готовые

каждую минуту свалиться в пропасть»27. Л.А.Либерман вступил в БО

осенью 1909 г. Он был приглашен И.И.Фондаминским к себе на кварти¬

ру, где хозяин квартиры и С.Н.Слетов предложили войти в состав орга¬

низации. Через трое суток он разговаривал с Б.В.Савинковым, который

отправил его сначала в Россию за нужными БО документами, а после

возвращения — снова в Россию, с документами норвежца28.
Любопытно воспоминание М.М.Чернавского о вопросе, заданном

ему Б.В.Савинковым при вступлении в БО: «В конце беседы, тоном не¬

сколько смягченным, Савинков вдруг спрашивает: — А скажите, почему

вы пошли в террор (воспроизвожу буквально характерное строение его

вопроса). Я насторожился, в голове мелькнула мысль: "Это вопрос из

"Коня Бледного"?" Я дал самый шаблонный ответ, повторил вкратце до¬

воды партии в защиту террористической борьбы с правительством. Мне

показалось, что Б.В. понял мое нежелание касаться интимных, мораль¬

ных переживаний в связи с переходом на путь террористической дея¬

тельности и как будто примирился с этим»29.
При разговоре с кандидатом в БО, который уже должен был иметь

известное революционное прошлое, Савинков ставил два обязательные

условия. В передаче члена БО М.М.Чернавского они звучали так: «Усло¬

вие первое: группа придерживается строгой военной дисциплины. Если

же его (Савинкова. — K.M.) распоряжения кому-нибудь кажутся нера¬

зумными, можно возражать, приводить доводы, но окончательное реше¬

ние будет принадлежать ему — Савинкову, так как только на нем лежит

ответственность перед ЦК. Второе условие: Савинков оставляет за собой

право во всякое время исключить из группы любого члена без объясне¬

ния причин, если найдет их неудобным объяснять»30.
Последнее условие было необходимо Савинкову для исключения из

БО тех ее членов, которых нельзя было исключить за провокацию из-за

отсутствия прямых улик (как правило, революционеры располагали

лишь косвенными). Кроме того, по-вцдимому, это условие было нужно

Савинкову и как дополнительный властный рычаг: если у членов БО

1903—1905 гг. он пользовался огромным авторитетом, то в новую БО

вошли люди, его (за некоторым исключением) не знавшие.
Впрочем, не следует преувеличивать значения формальной дисцип¬

лины в БО, не она являлась хребтом организации. Как и в 1904—
1905	гг., в 1909—1911 гг. становым хребтом БО Б.В.Савинков делал лич¬

ные, товарищеские взаимоотношения. По словам В.Н.Фигнер, «в похва¬

лу Савинкову надо сказать, что хотя он был человеком властным, умею¬

щим повелевать и настаивать, но с товарищами по боевой организации

он находился в дружеских отношениях: в нем не было генеральства, хотя

твердость характера, уменье поставить каждого на свое место (в букваль¬

ном и переносном смысле) и, в случае нужды, холодная резкость, конеч¬

но, проявлялись и тут во всех случаях, когда было нужно... При мне Са¬

винков также никогда ни о ком не злословил, хотя, не стесняясь, при¬

знавался, что таких-то видных членов партии не любит... Серьезный и

хладнокровный в общественных делах, в личном общении Борис Викто¬
402

рович был человеком живым, веселым и не лишенным остроумия. С

врагами же был холоден, как сталь, и неумолим, как показали допросы

в Париже тех, кого партия подозревала в провокации»31. Подобных сви¬

детельств и фактов, их подтверждающих, более чем достаточно в воспоми¬

наниях и письмах членов БО разных лет, а кроме того, подобное отноше¬

ние Савинкова к своим товарищам ярко отразилось в его «Воспоминаниях»

и показаниях Судебно-Следственной комиссии по делу Азефа.
Одной из самых сложных в процессе формирования БО оказалась

кадровая проблема, и невозможность ее решения привела в конце кон¬

цов к роспуску организации. Как отмечал Савинков в уже цитировав¬

шемся письме в Заграничную делегацию ЦК ПСР, написанном им в

марте 1910 г., «наличный состав Боевой Организации комплектовался в

условиях тоже резко отличных от периода боевой деятельности 1903—

1907 гг. Из 28 человек, заявивших желание вступить в Боевую Организа¬

цию, 16-ти, т.е. около 55%, пришлось отказать: 13-ти по их негодности

к центральной боевой работе и 3-м по подозрению их в провокации. Из

принятых 12 человек 5, т.е. около 40%, принадлежали уже ранее к цент¬

ральным партийным учреждениям и только 7, т.е. 25% всех кандидатов в

Боевую Организацию, явились как члены местных организаций и групп.

Кроме того, свою кандидатуру в Боевую Организацию выставили 2 уста¬

новленных провокатора (Деев и Т.Цейтлин).
Из принятых в Боевую Организацию товарищей 11 было состоящих

под судом, лишенных прав состояния или разыскиваемых полицией, и

только 1 был полиции неизвестен.
Наконец, моральные условия, в которых пришлось формироваться

Боевой Организации, были исключительно неблагоприятны... Боевой

Организации пришлось формироваться вопреки общественному мнению

и без достаточной поддержки Партии»32.
Действительно, Савинкову пришлось создавать БО в условиях, весь¬

ма отличных от условий 1901 — 1907 гг. В то время члены БО были окру¬

жены ореолом избранности и исключительности. Стать членом БО было

крайне сложно и весьма престижно. Существовала возможность отбора

из большого количества желающих, идейных и преданных работников.

Парадоксально, но именно при Азефе в БО не проник ни один провока¬

тор и только один из арестованных боевиков был завербован охранкой

(И.П.Кирюхин осенью 1907 г.), хотя через БО в 1903—1908 гг. прошло

несколько десятков человек. И дело здесь не только и не столько в том,

что Азеф лучше понимал и чувствовал людей, чем другие руководители

БО — Г.А.Гершуни и Б.В.Савинков. Справедливости ради надо отме¬

тить, что именно созданный Гершуни ореол вокруг БО позволил Азефу

выбирать лучших из лучших, чего был лишен Савинков, поставленный

волею обстоятельств в худшие условия, чем его предшественники.
Л.А.Либерман, в то время еще не вступивший в БО, так описывал

период формирования организации: «Отряд, как я слышал, комплекто¬

вался туго. Охотников идти в боевую работу было мало. Многие охотно

говорили о терроре, но за него приняться не желали. Многие прежние

его сторонники стали ярыми противниками боевой работы... Но на¬

шлись люди, дерзнувшие рискнуть»33.
Представляется, что на возникновение у Савинкова кадровых про¬

блем при формировании БО повлияло по крайней мере четыре фактора.

Во-первых, массовый стихийный террор со всеми его издержками в годы

революции привел к падению престижа террористической деятельности

и в обществе, и в партии. Кроме того, после революции 1905—1907 гг. в
403

партийной среде усилилось понимание важности и значимости народ¬

ных выступлений и массовой политической деятельности. Во-вторых,

разоблачение Азефа уничтожило ореол жертвенности и избранности во¬

круг террористов как в обществе, так и в самой партии. Последующие

дела М.Г.Рипса и А.А.Петрова, после которых оборотной стороной тер¬

рора стали представлять провокацию, только усилили впечатление «за-

мазанности» террора.
В-третьих, Савинков был серьезно ограничен в выборе людей из-за

того, что его не очень-то понимали и любили в широких кругах партий¬

ной эмиграции. По свидетельству М.М.Чернавского, в эсеровской эми¬

грации были люди, пользовавшиеся его полным доверием, «которые

охотно пошли бы в боевую группу, но к Савинкову не пойдут»34. Сам

М.М.Чернавский колебался между Савинковым и группой «инициатив¬

ного меньшинства», и только переговоры с Л.Э.Шишко и М.А.Натансо¬

ном подвигли его сделать выбор в пользу Савинкова.
В-четвертых, после революции 1905—1907 гг. все революционные

партии были «засорены» провокаторами. Анализ отчетов губернских

жандармских управлений свидетельствует о наличии в распоряжении

почти каждого ГЖУ как мнинимум двух-трех провокаторов в эсеровской

среде (см. § 1 главы I). В случае необходимости их отправляли «в эми¬

грацию» для того или иного задания.
Точных сведений о численности и персональном составе БО ПСР в

1909—1911 гг. нет. Савинков в марте 1910 г. оперировал цифрой в 12

человек, но в БО существовала текучесть кадров, и эта цифра должна

быть увеличена. Кроме того, в плане-конспекте Савинкова, по которому

он делал доклад перед Заграничной делегацией в ноябре 1910 г., есть

следующая запись:
«4. Люди:
a.	36 чел.
b.	14 непр[инято] или взяло обратно
c.	8 удалено или удалились»35.
Таким образом, мы вправе предположить, что в БО в разное время и

с различной длительностью находилось 22 человека. Подбирать людей в

БО Савинков начал не позднее февраля 1909 г. По крайней мере, имен¬

но в феврале в БО вступил С.Н.Слетов, пробывший в организации до

марта 1910 г. По его собственным словам, он не занимал в «организации

формально ответственного поста», но тем не менее «участвовал в при¬

влечении в нее новых членов, в добывании материальных средств для

нее и в ее активных выступлениях»36.
Из старой БО 1908 г. Савинковым были приняты М.М.Чернавский,

Э.М.Лапина, «Николай», H.A. и С.О. Лазаркевичи. Двое последних ра¬

ботали в динамитной лаборатории на острове Джерси в проливе Ла-

манш, где летом 1909 г. была устроена для части боевиков школа для

обучения их «динамитному делу». Насколько можно судить, их роль в

БО носила технический характер и в «активных предприятиях» органи¬

зации они участия не принимали. Как долго они пробыли в БО, также

точно не известно, но представляется, что ко второй половине 1910 г.

они ее уже покинули.
Весной 1909 г. «Николай» был заподозрен в связях с охранкой и был

вынужден покинуть БО. Тогда же застрелилась Э.МЛапина, не выдер¬

жавшая слухов о ее провокаторстве. Обстоятельства всего этого дела, о

котором мы рассказали выше, показывают, что вина за ее смерть падала.
404

конечно, не на Савинкова, а на руководство партии и отчасти на
В.Л.Бурцева. Несомненно одно — ее гибель, как и подозрения в адрес

«Николая», не могли не деморализовать членов БО. Пребывание в БО

Т.М.Цейтлин и М.И.Деева было краткосрочным в связи с их разоблаче¬

нием как агентов охранки, о чем речь пойдет ниже.
Тогда же в БО были приняты вторая жена Савинкова Е.И.Сомова (в

девичестве Зильберберг) — сестра известного террориста; невеста

Е.С.Созонова М.А.Прокофьева; Я.Ф.Бердо; С.Н.Моисеенко — младший

брат Б.Н.Моисеенко; В.О.Фабрикант; Ф.Ф.Клепиков; В.М.Каморский

(Вацлав Рогинский, «Мишель», «Миша»). Вероятно, чуть позже в БО

был принят и Л.АЛиберман. Из них Е.И.Сомова, С.Н.Моисеенко,

М.М.Чернавский, М.А.Прокофьева и В.О.Фабрикант находились в БО

до самого конца. Правда, во второй половине 1910 г. М.А.Прокофьева

слегла от туберкулеза, а В.О.Фабрикант был временно помещен в клини¬

ку для нервнобольных.
Я.Ф.Бердо был членом БО с мая 1909 г. по июнь 1910 г. Л.А.Либер¬

ман был арестован в Петербурге в феврале 1910 г. В.М.Каморский был

отстранен от работы в БО в апреле 1910 г. Когда из БО был отчислен

Ф.Ф.Клепиков, точно не известно. С одной стороны, он вполне мог вхо¬

дить в число двух членов БО, отчисленных из нее, по свидетельству Чер-

навского, осенью 1909 г. С другой, он мог быть удален и чуть позже,

если верить сообщению заведующего заграничной агентурой от 22 июня
1910	г., что в Париж возвратился удаленный из БО «вследствие злоупот¬

ребления спиртными напитками» Флегонт Фирсов Клепиков, выслежи¬

вавший выезды Столыпина под видом торговца вразнос и входивший в

1909 г. в состав БО37.
В течение года с осени 1909 г. в БО находился И.П.Кирюхин. Не¬

сколько месяцев в наблюдательном отряде БО состоял привлеченный

М.М.Чернавским рабочий-эсер «Уралец». Летом 1910 г. в БО была при¬

нята Н.С. Климова.
Таким образом, нам достоверно известно о двадцати лицах (вместе с

Савинковым) принимавших то или иное, пусть и кратковременное,

участие в деятельности БО. Но кроме этого в январе 1910 г. Савинков

писал Фондаминскому об увольнении некоего Эйх. «за болтовню и мел¬

кое вранье»38. В недатированном черновике его же письма Фондамин¬

скому (судя по всему, написанном в конце 1909 г.) он писал: «Ввиду

того, что мы имеем теперь более, чем нам нужно, людей, мы решили

расстаться с подателем», — и просил устроить его на работу в Россию39.

Представляется, что речь идет о разных людях.
Почему же тогда Савинков в своих финансовых отчетах с мая 1909 г.

по май 1910 г. и в письме в ЗД в марте 1910 г. вел речь о 12-ти членах

БО и делал финансовые раскладки на 12 человек? Представляется, что

он не стал учитывать тех членов БО, кто пробыл в ней недолго, чтобы

не усложнять и не запутывать отчетность. Возможно также, что Савин¬

ков просто назвал тех, кто остался в БО к марту 1910 г. Ситуация с на¬

бором надежных людей, способных работать в специфических условиях

террора, стояла перед Савинковым крайне остро все время существова¬

ния БО. Можно только догадываться, что испытал Савинков весной
1909	г. после разоблачения Деева и Цейтлин, подозрений в адрес «Нико¬

лая» и самоубийства Лапиной. Впрочем, самой сильной психологичес¬

кой травмой для Савинкова являлась провокация Азефа. Несомненно,

что в 1909—1910 гг. Савинков оказался в крайне сложном положении.

Желающих вступить в БО оказалось значительно меньше, чем было
405

ранее. Людей, которые были пригодны к террористической деятельности

и которым Савинков мог безоговорочно доверять, среди них оказалось

немного. Савинков попал в ситуацию ножниц: с одной стороны, недо¬

статочная тщательность при отборе людей вела к проникновению в БО

провокаторов (а следовательно, и к гибели ее членов), с другой — чрез¬

мерная и недостаточно обоснованная подозрительность могла привести

к самоубийствам.
Думается, что уже летом—осенью 1909 г. Савинков вполне осознал

трудность ситуации, в которой он оказался. Вероятно, подспудное жела¬

ние уйти от трудного для себя выбора толкнуло его (помимо объектив¬

ных причин) на путь, противоречивший традициям старой БО. Свое не¬

отъемлемое и крайне важное право принимать людей в организацию

лично он передоверял в некоторых случаях М.М.Чернавскому,

И.И.Фондаминскому и С.Н.Слетову. Слетовым был введен Кирюхин,

рекомендованный А.Ю.Фейтом, без предварительного знакомства с Са¬

винковым. Выше уже отмечалось, что Л.А.Либерман в БО был принят

И.И.Фондаминским и С.Н.Слетовым. Как выяснилось лишь год спустя,

Кирюхин был сотрудником московской охранки с осени 1907 г. Крайне

важно, что Слетов (в случае с Кирюхиным) выступил не в роли проме¬

жуточной инстанции (роль посредника неоднократно выполнял Фонда-

минский), а ввел вновь принятого члена непосредственно в наблюда¬

тельный отряд, действовавший в Петербурге. М.М.Чернавским был при¬

нят «Уралец», не выдержавший тягот жизни наблюдателя-извозчика и

покинувший отряд через 2—3 месяца работы.
Предложение Савинкова в начале осени 1909 г. подыскать на Урале

рабочего-боевика поразило Чернавского: «Прежде всего оно шло совер¬

шенно вразрез с моими представлениями о Савинкове, составившимися

после нескольких свиданий с ним в Париже, — писал Чернавский. —

Мне казалось, что этот человек, твердо уверенный в своих силах, иду¬

щий к цели без колебаний, что он никому не доверит выбор своих со¬

трудников. Очевидно, в его настроении произошел, выражаясь по-совре-

менному, какой-то срыв, по-видимому, он не совсем доволен составом

группы. Очень смущало исключение двух только что принятых членов

группы»40.
В январе 1910 г. Савинков писал Фондаминскому: «Случай с Эйх.

ставит вопрос о людях очень остро. Выпишите, прошу Вас, Худ. немед¬

ленно (если он не явно грузин и произведет на Вас хорошее впечатле¬

ние)... Я отправлю его сейчас же в Россию»41. Савинковское «не явно

грузин» несет важный подтекст. Кавказ славился своими экспроприатор¬

скими нравами, или, как еще называли это явление, «революционным

хулиганством» и «революционным ушкуйничеством». Работа в БО требо¬

вала жесткой дисциплины, четкого выполнения своих функций, тогда

как «экспроприатор» уже давно стало синонимом анархической вольни¬

цы и непредсказуемости. Т.е. речь идет о двух разных психологических

типах боевиков, своеобразной «белой и черной кости». Представляется,

что ни Савинков, ни многие его друзья по старой, да и новой БО добро¬

вольно на экспроприацию (тем более частную) не пошли бы, этому пре¬

пятствовал их своеобразный моральный кодекс террориста.
Даже в июле 1910 г., когда кадровый вопрос крайне обострился, Са¬

винков писал Фондаминскому: «...судить же о том, можно ли делать

частные экспроприации, не хочу: быть может, и взял бы частного экс¬

проприатора в БО, но во всяком случае не эту даму»42.
406

Но, как бы там ни было, к середине лета — началу осени 1909 г.,

несмотря на все кадровые и финансовые затруднения, Боевая организа¬

ция была сформирована в количестве 11 — 13 человек, хотя первоначаль¬

но Савинков планировал набрать около 20-ти членов БО.
Создание новой БО не осталось тайной для Департамента полиции,

который принял без преувеличения экстраординарные меры. Во-первых,

была организована беспрецедентная слежка за Савинковым и всеми, с

кем он вступал в контакт. Для этого ДП командировал в Париж в рас¬

поряжение заведующего заграничной агентурой (и без того имевшего в

своем распоряжении филеров), а также на пограничные пункты русских

филеров для сопровождения боевиков, ехавших в Россию4*. За Савинко¬

вым и другими боевиками было установлено круглосуточное наблюде¬

ние44. По свидетельству Л.А.Либермана, «агенты охраны были поставле¬

ны на ноги. Квартиру Б.В.Савинкова буквально подвергли блокаде. И для

улавливания "секретных сотрудников” в Париж из Петрограда прибыла

целая вереница старших чиновников охраны с фон Когеном, Доброскоком

и Киндом во главе»45. Это грозило БО самыми серьезными последствиями:

опытные филеры составляли словесные портреты боевиков, отслеживали

все их передвижения, что делало возможным их арест при попытке пере¬

сечения русской границы. О том, насколько широко было поставлено

дело, свидетельствует составленный в 1910 г. ротмистром Московского

охранного отделения Савицким по «всем циркулярам Департамента по¬

лиции и агентурным сведениям» московской охранки «Список лиц тер¬

рористической группы Бориса Савинкова и имеющих с ним связи». Этот

алфавитный список насчитывал 335 человек, из которых на 274 человека

был составлен подробный словесный портрет46.
Во-вторых, начальники ГЖУ и охранных отделений «настоятельно

рекомендовали» своим секретным сотрудникам выдвигать свои кандида¬

туры для вступления в БО. Степень серьезности ситуации, в которой

оказалась БО еще на стадии своего формирования, Савинкову открыл

случай. Весной 1909 г. в Париже, где Савинков осуществлял набор в БО,

к нему обратился филер наружного наблюдения, приставленный для

слежки за Савинковым руководством заграничной агентуры в Париже.

Филер сообщил изумленному Савинкову о проникновении в БО трех че¬

ловек, связанных с охранкой, — двух кандидатов: Т.М.Цейтлин и ее со¬

жителя М.И.Деева, и одного члена БО, фамилии которого он не знал.

Как свидетельствуют материалы охранки, производившей позже подроб¬

ное служебное расследование, провалил провокаторов агент наружного

наблюдения Лурих (настоящая фамилия его — Лейтис), который также

оказал помощь В.Л.Бурцеву в фотографировании всех филеров загранич¬

ной охранки в Париже47. На требование доказательств их вины он рас¬

сказал о предстоящей их встрече со знаменитым охранником Н.В.Добро¬

скоком и посоветовал Савинкову проследить за ними. При помощи
В.Л.Бурцева и М.Е.Бакая Савинков создал из членов БО своеобразную

«контрразведку» и организовал слежку за Цейтлин и Деевым, которая

полностью подтвердила выдвинутое против них обвинение.
* Т.М.Цейтлин (Цетлин) — секретный сотрудник Московского охран¬

ного отделения (она же Мария Цихоцкая) с 1907 г. — и бывший офицер

М.И.Деев, не связанный с охранкой, но знавший о двойной игре своей

сожительницы, были арестованы боевиками и помещены на конспира¬

тивную квартиру в Париже. В ходе допросов их вина была точно уста¬

новлена и на этой же квартире состоялся партийный суд с участием ряда

руководителей партии и В.Л.Бурцева. В ходе допросов выяснилось, что
407

Т.М.Цейтлин не хотела вступать в БО, несмотря на приказ своего началь¬

ства, и хотела отправиться в Поволжье вместе с группой О.С.Минора. Во

всяком случае эсеры выяснили, что выдача охранке этой группы — это

дело не только Азефа, как они раньше думали, но и Цейтлин48, которая, по

ее словам, просила свое начальство не арестовывать группу О.С.Минора.

Суд приговорил обоих к смерти, но затем приговор был смягчен, и они

были вывезены из Парижа. Вспоминая, как решалась судьба Цейтлин и

Деева, Л.АЛиберман в 1917 г. писал: «Их арестовали, допросили, судили и,

вероятно, покончили бы с ними, если бы не защита Б.В.Савинкова, спас¬

шего им жизнь. Я помню хорошо тот вечер. По вопросу о каре голоса раз¬

делились. Большая часть отряда контрразведки стояла за смертную казнь

для уличенных. Но на все доводы за такую меру Б.В.Савинков отвечал

твердо и неизменно: Кровь — страшная вещь... У нас нет прямых дан¬

ных, что руки их обагрены кровью, и казнить мы их не смеем. За контр¬

разведку отвечаю я и не допущу убийства... Не нужно крови... Не нужно

смерти. Пойманные были отпущены и исчезли с парижского горизонта.

За ними испарились фон Коттен и Доброскок. И только филеры стерег¬

ли квартиру Б.В.Савинкова»49. По дороге в Германию Цейтлин (по ее

словам в охранке) удалось скрыться от двух ее сопровождающих.
Тогда же в Центральном органе ПСР -- газете «Знамя труда» были

опубликованы фотографии и извещение о провокаторстве Т.М.Цейтлин

и предостережение от каких-либо контактов с М.И.Деевым50. Осенью
1909	г. Т.М.Цейтлин по инициативе руководителей Департамента поли¬

ции ходатайствовала о возбуждении уголовного дела против парижских

эсеров. Кроме того, были предприняты попытки обращения к француз¬

ским властям с требованием уголовного преследования Б.В.Савинкова и

других эсеров за противоправные действия против Т.М.Цейтлин. Также

было подготовлено письмо Цейтлин в одну из газет. Но опасения, что

это дело обернется политическим скандалом, заставили товарища мини¬

стра внутренних дел П.Г.Курлова спустить его на тормозах*1. В 1913 г.

Департамент полиции установил, что Т.М.Цейтлин ведет двойную игру,

снабжая В.Л.Бурцева информацией, и что это якобы является платой за

сохранение ей жизни. Дальнейшая судьба провокаторши (как, впрочем,

и М.И.Деева) неизвестна. Впрочем, возможно, что мимолетное упомина¬

ние B.JI.Бурцева на заседании ССК в 1910 г. об «одном высоком офице¬

ре, который потом уехал в Аргентину», относится как раз к М.И.Дееву52.
Третий боевик, на которого указал филер, — «Николай» — имел

прочную заслуженную репутацию видного террориста и ни в чем уличен

не был. Как уже упоминалось выше, он участвовал в покушении на на¬

чальника каторги Бородулина, а также сопровождал Савинкова и Черно¬

ва во время их последнего визита к Азефу.
Никаких улик против «Николая», кроме указаний филера, у Б.В.Са¬

винкова и Следственной комиссии при ЦК ПСР не было, и они обрати¬

лись к П.В.Карповичу, хорошо знавшему «Николая». Уже после посеще¬

ния Парижа и обсуждения всего этого дела Карпович, вернувшись в

Лондон, писал Савинкову: «Мои замечания поняли черт знает как, посе¬

му шлю вам разъяснение, которое передайте в жандармское управление

(вероятно, речь идет о Следственной комиссии при ЦК ПСР. — K.M.).

Никаких фактов, могших вызвать у меня подозрение в его виновности, я

не узнал: наоборот, никаких ведь фактов нет — ни одного факта вооб¬

ще»53. Ввиду безвыходности ситуации «Николай» отошел от работы в

БО. Безвыходность ее была в том, что «филер-перебежчик» твердо стоял

на том, что «Николай» и третий провокатор одно и то же лицо. Не ве-
408

рить ему после разоблачения М.И.Деева и Т.М.Цейтлин было нельзя.

Дело Азефа отучило эсеров от легкомысленных действий и оправдатель¬

ных гипотез в пользу обвиняемых.
Необходимо отметить, что по «делу Николая» ясности нет. В одном

из документов полиции, датированном октябрем 1910 г. и содержащем

сведения о членах БО, есть следующее упоминание об интересующем

нас персонаже: «Из числа прошлых террористов окончательно отказа¬

лись от боевой работы Петр Карпович и "Николай", он же "Святополк",

он же "Владимир", в наблюдении "Бородкин"»54. Дело «Николая» разби¬

ралось Следственной комиссией при ЦК ПСР, и, по требованию «Нико¬

лая», ему был предъявлен ряд пунктов, вызвавших сомнение у комис¬

сии. Из заявления «Николая» в ЦК ПСР от 9 августа 1909 г. видна сущ¬

ность некоторых подозрений в его адрес. Одно из них базировалось на

словах небезызвестного Н.В.Доброскока филерам (вероятно, об этом

рассказал эсерам Лурих-Лейтис) о «передаче» «Троицким» («Николай»)

«Днепровского» (Н.А.Лазаркевич) для наблюдения филеров в ресторане

Лейнера в 11 часов утра. «Николай» оспаривал этот рассказ тем, что этот

ресторан открывается в 12 часов, и собирался предать выдвинутые про¬

тив него обвинения гласности55. ЗД ЦК ПСР от имени ЦК подтвердила

еще раз, что предъявленный по его просьбе список вопросов публика¬

ции не подлежит по конспиративным соображениям и требует «дальней¬

ших исследований». Заявление, отпечатанное типографским способом

(вероятно, оно предназначалось для ознакомления эсеров с позицией

ЦК и ЗД ЦК ПСР), завершалось предупреждением, что если он опубли¬

кует все-таки список вопросов, то «...ЦК будет рассматривать его посту¬

пок как абсолютно несовместимый с требованиями революционной

этики, безусловно обязательной не только для членов партии, но и вооб¬

ще для всякого порядочного человека»56.
Как видно из другого документа о деле «Николая», ЦК ПСР поста¬

новил: «...Ввиду того, что после рассмотрения всех данных по делу Ни¬

колая остается ряд невыясненных пунктов, не позволяющих пока вполне

реабилитировать его... следствие по делу Николая продолжать»57. Но как

бы там ни было, у руководства партии и Савинкова были достаточные

основания отстранить его от участия в БО ПСР. В октябре 1925 г.
В.Л.Бурцев писал О.С.Минору: «"Николай" не был провокатором. Наве¬

дите, пожалуйста, справки. Я просил Николаевского не печатать, но не

знаю, исполнил ли он эту мою просьбу»58.
Кроме того, той же весной 1909 г. эсер-максималист М.Г.Рипс, за¬

вербованный в конце 1908 г. начальником московской охранки, получил

от своего «шефа» приказ о вступлении в БО ПСР. Раскаявшийся Рипс

сознался своим товарищам-максималистам и пытался застрелить при¬

ехавшего к нему за границу фон Коттена59. Дело получило широкую ог¬

ласку, Рипса судили за границей и оправдали, а престиж израненного

фон Коттена только вырос в глазах его начальства. Попутно отметим,

что это дело многими своими деталями похоже на дело А.А.Петрова,

также получившего задание вступить в БО, которое будет подробно рас¬

смотрено ниже.
Но сильнее всего боевики (и не только они) были потрясены само¬

убийством 17 мая 1909 г. члена БО Э.М.Лапиной (Лапина Эстер Лея

Менделевна, известная под партийными псевдонимами Белла (или

Бэла), Татьяна Лапина, Мария Ивановна). Эта история до сих пор ос¬

тается не выясненной до конца, и хотя мы ни в коей мере не претен¬

дуем на доскональность ее исследования, тем не менее некоторые обна¬
409

руженные документы позволяют кое в чем уточнить и прояснить эту тра¬

гическую историю.
Самую недостоверную и тенденциозную ее версию дает в своих вос¬

поминаниях В.Л.Бурцев. Он писал: «Это была одна из преданных эсе¬

рок, искренняя, фанатичка». В.Л.Бурцев приводит разговор с ней еще

накануне разоблачения Е.Ф.Азефа, в котором она говорит, что если об¬

винения В.Л.Бурцева не подтвердятся, то ему как честному человеку

придется застрелиться. На что последний задал контрвопрос: «А если

глава Вашей Боевой организации действительно провокатор? — Но

тогда, — Бэла захохотала, — тогда нам всем надо будет перестрелять¬

ся!»60 На нее пало подозрение, — вспоминал далее Бурцев, — что она

знала об истинной роли Азефа и в революционных целях помогала ему.

По ее поводу в комиссии допрашивали и меня. Я, конечно, ни одной

минуты не допускал возможности, что она знала об истинной роли

Азефа... Впоследствии я узнал, что обвинения ей были предъявлены в

очень резкой форме. Молва, вернее, злая воля клеветников, как-то свя¬

зала ее смерть с моими обвинениями, и я тогда же настоял на том,

чтобы эсеры официально опровергли эту клевету»61. Эта версия, запу¬

щенная В.Л.Бурцевым, до сих пор жива в научной литературе62.
Э.М.Лапина родилась в 1876 г. в купеческой семье, закончила зубо¬

врачебную школу в Варшаве, тогда же стала поддерживать связь с рево¬

люционными кругами, переехав в Петербург, была тесно связана с с.-д.

группой «Рабочее знамя», но не теряла связей и с эсерами. С 1899 г. до

1901 г. жила в эмиграции, в феврале 1902 г. арестована в связи со своей

работой в «Рабочем знамени». Под влиянием успехов террористической

тактики эсеров после выхода из тюрьмы летом 1902 г. вступила в ПСР63.
Дальнейшая ее партийная карьера была изложена ею самой в заявле¬

нии в Департамент полиции, о котором речь пойдет ниже. Ее предложе¬

ние вступить в члены БО было отклонено М.Р.Гоцем, и она «уходит» в

общепартийную работу. В 1903 г. она арестовывается как член Киевско¬

го комитета ПСР (в 1904 г. освобождена). С апреля 1905 г. она, наконец-

то, вступает в БО, в 1905—1906 гг. работала в Боевом комитете и явля¬

лась членом Петербургского комитета. При помощи Б.В.Савинкова был

создан Центральный боевой отряд во главе с Лапиной. Главной целью

отряда был столичный градоначальник фон Лауниц, но он был убит без

их участия. Затем, по ее собственным словам, Лапина с весны 1907 г.

являлась членом Организационного бюро при ЦК ПСР, где недолго за¬

ведовала «боевым департаментом». Е.Ф.Азеф предложил ей в апреле 1907 г.

организовать новый центральный боевой отряд для «приведения приго¬

вора над великим князем Николаем Николевичем». Но великий князь

вскоре уехал в Ливадию, ЦК переориентировался на П.А.Столыпина, в

связи с чем был организован отряд наблюдения за ним. Но уже 15 июня
1907	г. Э.М.Лапина была арестована, а через год, летом 1908 г., она бе¬

жала из Якутии64. Затем она вступила в БО ПСР под руководством

Е.Ф.Азефа, долго не могла поверить в его виновность, а после его разо¬

блачения была принята Б.В.Савинковым во вновь создаваемую им БО. В

мае 1909 г. в «Знамени труда» было помещено сообщение о самоубийст¬

ве Э.М.Лапиной, рассказывалась вкратце ее революционная биография,

но о причинах ее поступка умалчивалось65.
Как уже упоминалось, в конце июля В.М.Зензинов от имени «рос¬

сийского» ЦК сообщал, что они решили рассказать историю Э.М.Лапи¬

ной без утайки, так как неясность ее многих смущает, со всеми подроб¬

ностями и объяснением мотивов поведения в этом деле руководства пар¬
410

тии. В.М.Зензинов рекомендовал письмо Э.МЛапиной к V Совету пар¬

тии не публиковать, а пересказать, ее саму реабилитировать и ускорить

расследование дела З.Ф.Жученко66.
Из опубликованного в августе 1909 г. в «Знамени труда» дополни¬

тельного сообщения о «деле Лапиной» и отдельных документов этого

дела вырисовывается следующая картина. В январе 1909 г. В.Л.Бурцев

(его имя в сообщении ЦК прямо не упоминалось, а речь шла о «некото¬

рых товарищах») из «компетентного источника» узнал о наличии прово-

катора-женщины, состоящей в ПСР несколько лет и «имеющей близкое

отношение к террористической деятельности» (полгода спустя выясни¬

лось, что речь шла о З.Ф.Гернгросс-Жученко). Некоторые подробности

биографии провокатора совпали с некоторыми эпизодами из жизни

Э. М.Лапиной. Об этом было сообщено ЦК, который «постановил при¬

нять все меры к скорейшей проверке сообщения и выяснению имени

провокатора»67. По поручению ЦК (еще старого состава) М.А.Натансон

послал к сановнику-информатору двух уполномоченных, но их ответ на¬

долго задержался68. Вместе с тем «ввиду близости т. Лапиной к наиболее

конспиративным предприятиям партии (участие в «инициативной»

БО. — K.M.) и ввиду настойчивого требования товарищей, участвующих

в этих предприятиях», ЦК сообщил «наиболее близким к Лапиной това¬

рищам» о возникших подозрениях. Но, как сообщалось ЦК, «и без того

сведения в большей или меньшей мере стали известными довольно ши¬

рокому кругу товарищей»69.
Почувствовав изменение отношения к себе окружающих, Э.М.Лапи¬

на обратилась к одному из членов ЦК с вопросом, ведется ли против нее

какое-либо расследование, на что получила отрицательный ответ. 3 мая
1909	г. Э.МЛапина отправила в ЦК заявление, где, сообщая о своем вы¬

ходе из партии, писала: «Работать при данных условиях считаю для себя

абсолютно невозможным. Создавшаяся атмосфера убивает всякую веру в

святость партийной работы»70. Она просила сообщить в трехдневный

срок, имеются ли за ней «какие бы то ни было обязательства по отноше¬

нию к ПСР», и отмечала, что при отсутствии такого сообщения она

будет считать «всякие деловые сношения с ПСР прекращенными».

Кроме того, она сдала имеющиеся у нее паспорта (эта часть письма

опубликована не была)71.
ЦК, приняв «ее заявление к сведению» и не видя за ней «никаких

обязательств», ничего в требуемый срок не ответил. В это время, по со¬

общению ЦК, «один из наиболее близких товарищей (по-видимому,

«Николай». — K.M.) счел своей обязанностью за своей личной ответст¬

венностью и вопреки прямому запрещению организации (надо полагать,

БО. — КМ.) сообщить Лапиной, что ЦК подозревает ее в провокации и

ведет о ней расследование. Как видно из предыдущего, это сообщение

совершенно не соответствовало действительности»72.
12	мая 1909 г. Э.М.Лапина написала заявление в Департамент поли¬

ции, где подробно излагала факты своей революционной биографии и

предлагала передать себя «добровольно в руки русского правительства»

на пограничной станции Александрово, с тем чтобы суд своим пригово¬

ром (изложенные ею факты «тянули» на виселицу или минимум на бес¬

срочную каторгу) доказал ложность подозрений со стороны ее товари¬

щей73. Параллельно она проинформировала о своем решении V Совет

партии, который, по сообщению ЦК, «делегировал двух товарищей дать

т. Лапиной подробные объяснения и отговорить ее от принимаемого ею

шага. Но все попытки остались тщетны»74.
411

Э.М.Лапина обратилась к Н.Д.Авксентьеву с просьбой поставить

перед V Советом партии ее «вопрос». Ее дело вызвало бурные дискуссии,

в ходе которых одни члены Совета считали ненормальным осуществлять

слежку одних боевиков за другими и поддерживать атмосферу недоверия

и требовали больше доверять друг другу. Но М.А.Натансон в общем

справедливо восклицал: «А Азеф?» В.М.Чернов говорил о том, что имен¬

но слежка за Деевым и Цейтлин помогла их разоблачить. В противном

случае, по словам В.М.Чернова, оба они, имея неплохие репутации,

имели большие шансы из кандидатов стать членами БО. В.М.Чернов в

общем-то справедливо говорил, что если он как член ЦК принимает ре¬

шения, затрагивающие жизни сотен и тысяч человек («военные» выступ¬

ления и вооруженные восстания, террористические акты), то он, беря на

себя такую ответственность (как и другие члены партии), должен быть

готовым жертвовать и личными интересами во имя общих и играть по

правилам, не им придуманным. Часть делегатов требовала внимательно

разобраться в деле Лапиной, указывая на возможность неосторожными

действиями погубить ее. Иные заявляли, что не дело Совета партии за¬

ниматься делами бывших членов партии и давать частному лицу согла¬

сие или несогласие на сообщение в Департамент полиции конспиратив¬

ных сведений75. Фактически члены V Совета партии хотя и предприняли

ряд действий по урегулированию ситуации, но не сумели предотвратить

трагической развязки.
17	мая 1909 г. Э.М.Лапина застрелились, оставив предсмертную за¬

писку, в которой она писала: «Отказываюсь от своего плана только по¬

тому, что не хватает физических сил. Прошу об одном: будьте осторож¬

нее по отношению к другим. Нет сил не только работать, но и жить в

такой атмосфере»76. Ее смерть породила в эсеровской среде много недо¬

уменных вопросов и заставила искать виновных. Любопытно, что вновь

избранный ЦК, не будучи уверен в виновности или невиновности

Э.М.Лапиной, все же принял решение возложить на ее могилу венок от

ЦК ПСР. В связи с этим решением член «старого» ЦК М.А.Натансон

запрашивал своих «новых» коллег: пришел ли ответ от тех уполномочен¬

ных, которых он посылал ранее к сановнику77.
Оценивая в целом всю эту трагическую историю (ответственность за

которую никто из замешанных в ней на себя так и не взял), можно от¬

метить, что в условиях деморализации и шока от дела Азефа многие из

участников этого дела, «обжегшись на молоке, дули на воду». Трудно го¬

ворить о персональной ответственности всех действующих лиц —
В.Л.Бурцева, членов старого ЦК, членов БО, членов V Совета партии.

Но представляется, что в разной степени и за разное упрекнуть можно

очень многих, а всех вместе — за гибель оговоренного человека (пусть и

чрезвычайно экспансивного и импульсивного). Излишне говорить, что

более яркого свидетельства атмосферы подозрительности, охватившей

эсеровскую среду, трудно найти. Также излишне говорить, какое впечат¬

ление на эсеров произвела вся эта история, особенно когда стала извест¬

на фамилия настоящего провокатора. Эта запутанная и неприглядная

история долго терзала эсеров, искавших виновных в ней спустя годы (и

находивших их то в лице B.J1.Бурцева, то среди членов старого ЦК). В

этом плане примечательно письмо Л.В.Фрейфельда М.А.Натансону от 22

октября 1913 г., где он парирует упреки В.Л.Бурцева в распространении

ложных сведений о нем и его участии в «деле Э.М.Лапиной». Л.В.Фрей-

фельд утверждал, что он не может «припомнить, чтобы этим летом вел с

кем-нибудь разговор по поводу смерти Беллы», а также «по поводу того,
412

что будто бы "Бурцев обманул партию" и проч.». Письмо заканчивалось

так: «Если бы этого моего заявления оказалось недостаточно для опро¬

вержения взводимого на меня Б-ым обвинения в даче неправильных

указаний, то я готов подтвердить мое заявление чем угодно — очною

ставкой с теми лицами, с которыми я будто вел такие разговоры и

проч.»78. Любопытно, что со времени самоубийства Э.М.Лапиной про¬

шло более четырех лет, а упреки и слухи продолжали ссорить людей.
Как уже отмечалось, кроме попыток проникновения внутрь БО ох¬

ранка установила жесткое наружное наблюдение за членами организа¬

ции. Решить эту проблему удалось с помощью В.Л.Бурцева. По данным

охранки, он предложил эсерам всеми средствами стараться дезорганизо¬

вать розыскные учреждения, выясняя сотрудников, агентов и т.д.79. Бур¬

цев с помощью Лейтиса, М.Е.Бакая и членов БО устроил широкомас¬

штабную охоту на филеров (часть из них была перевербована) и опубли¬

ковал в парижских газетах их фамилии и адреса. Отметим, что своими

действиями он серьезно дезорганизовал работу филеров и заграничной

агентуры в целом.
Закончив формирование БО, Савинков по одиночке отправил ее чле¬

нов ночью в Англию и, собрав их вместе, начал подготовку к предстоя¬

щей работе. Весьма любопытно свидетельство Л.АЛибермана о том, что,

когда Б.В.Савинков скрылся из Парижа, В.Л.Бурцев сообщил об изда¬

нии секретного приказа французского министра внутренних дел Клеман¬

со, предписывавшего «...приложить все меры к открытию его местопре¬

бывания»80. Это было связано с прибытием во Францию Николая II, ко¬

торого так стерегли от террористов, что арестовали одного жандармского

полковника из свиты конвоя, съехавшего на берег с одного из минонос¬

цев сопровождения81.
Из вышеизложенного ясно, почему конспирация БО была поставле¬

на Савинковым на высочайшем уровне. Даже за границей все члены БО

имели чужие иностранные паспорта, жили одной колонией под прикры¬

тием тщательно разработанной легенды. Местонахождение БО было

тщательно законспирировано, за границей ее адрес знали немногие пар¬

тийцы — Л.Э.Шишко и И.И.Фондаминский, представители БО за гра¬

ницей и в Заграничной делегации ЦК ПСР. При малейшем намеке на

слежку Савинков менял местонахождение, паспорта и легенду боевиков.

Сколько всего было таких переездов, установить сложно, но почти на¬

верняка не менее пяти-семи. В этой связи особенно характерен черно¬

вик письма Б.В.Савинкова И.И.Фондаминскому, датированный концом

января 1910 г., где он ругал адресата за то, что тот сообщил о местопре¬

бывании БО двум лицам: «Как бы я ни верил В-y и Э-у (оба были при¬

няты в БО, а затем исключены Савинковым. — K.M.), это принципиаль¬

но недопустимо. Я не мирился с тем, что люди догадывались о стране, в

которой я живу, как же я помирюсь с тем, что люди знают город, в ко¬

тором я нахожусь. Придется уезжать и из Флоренции»82. Накануне, на¬

ходясь в Милане, Савинков заподозрил слежку за членами своей органи¬

зации. Готовясь к эвакуации, которая задерживалась из-за отсутствия

денег, он послал человека в Париж со следующим заданием: «1) увезти

из Милана наши чемоданы, перекрасить их и конспиративно привезти

обратно, 2) привезти денег»83.
Для поездок членов БО в Россию разрабатывались сложные и хитро¬

умные маршруты, делавшие практически невозможной слежку за ними.

В России члены БО получали от Савинкова адреса третьих лиц для пере¬

писки с ним, затем эти письма попадали к И.И.Фондаминскому и толь¬
413

ко потом — к Савинкову. Иногда чрезмерность конспирации приводила

к курьезным случаям. Эмиссар Савинкова, возвращавшийся из России,

не знал, где находится БО, и, перейдя границу Германии, поехал в Ант¬

верпен, где его ждало письмо «до востребования» с указанием времени

встречи в местном кафе. Сразу же после его свидания с другим членом

БО они оба срочно поехали обратно в Германию, в Нюрнберг, где их

давно уже ждали84.
На высокий уровень поставил Савинков и паспортное дело. Он счи¬

тал опасным заказывать документы через партийное паспортное бюро,

т.к., если даже два-три паспорта прошли бы через руки провокатора, вся

группа была бы сразу же взята под контроль охранки. Закупив через слу¬

жащего русского посольства чистые бланки паспортов, Савинков летом
1909	г. отправил членов БО в Россию с поручением привезти данные с

надежных прописанных паспортов, необходимые для того, чтобы подде¬

ланные паспорта боевиков могли выдержать запрос полиции по месту их

прописки. Но боевики пользовались не только фальшивыми паспортами.

По свидетельству М.М.Чернавского, у Б.В.Савинкова «были хорошие

связи в Англии, Швеции и Дании и... он очень легко добывал настоящие

иностранные паспорта для поездок в Россию»85.
Но все эти совершенно необходимые предосторожности требовали

немало денег, истощая бюджет БО. Попутно отметим, что главные обви¬

нения со стороны недоброжелателей Савинкова (повторенные затем

Б.И.Николаевским), состоявшие в том, что он непроизводительно тра¬

тил партийные средства и бесцельно мотался по всей Европе, боясь по¬

ехать в Россию86, представляются нам не совсем справедливыми. По

агентурным сведениям, поступавшим в Департамент полиции, подобные

высказывания в 1910 г. делались сторонниками «полного роспуска Бое¬

вой Организации», с предоставлением местным организациям права

«производства местного террора», считавшими, что даже убийство царя

«не вызовет в стране ни революционного подъема, ни даже симпатий к

партии», а приведет лишь к ужесточению репрессий87. По сообщениям

все того же источника, Савинкову инкриминировали «как его прежние

грехи — близость с Азефом, "Конь Бледный", так и новые — полную

бездеятельность Боевой Организации с мая месяца прошлого года, ши¬

рокую и совершенно непроизводительную трату партийных денег и

т.д.»88.
Представляется, что Савинков вполне разумно выбрал заграницу в

качестве основного места пребывания для себя и своей группы в момент

ее формирования, отправляя ее членов в Россию только тогда, когда это

требовалось. Таким образом он дополнительно страховал группу от про¬

валов и арестов. Проживание членов организации единой колонией

можно объяснить трояко. С одной стороны, это позволяло Савинкову

лучше присмотреться к набранным членам БО; с другой — сплотить

людей в единый коллектив, проникнутый тем духом боевого братства,

который был характерен для БО времен подготовки убийства В.К. Плеве

и вел. кн. Сергея Александровича. Кроме того, совместное проживание

позволяло легче обнаруживать наружное наблюдение. По крайней мере,

можно смело утверждать, что благодаря всем этим мерам конспирации

Савинкову удалось оторваться от наружного наблюдения за границей, и

ни один из членов его организации при переходе границы арестован не

был. Впрочем, это не спасло БО от проникновения в ее состав секретно¬

го сотрудника охранки.
414

План действий, насколько это можно понять из отрывочных данных,

предусматривал деление организации на два отряда — наблюдательный и

боевой. Осенью 1909 г. наблюдательный отряд должен был направиться

в столицу России и, выполнив задание, вызвать к себе оставшихся бое¬

виков во главе с Савинковым для совершения покушения. Но пока шло

обучение всех боевиков в динамитной школе на острове Джерси, а

также велась организационная и подготовительная работа всех эмисса¬

ров Савинкова в России, внезапно появилась возможность устроить

террористический акт против одного из «гениев сыска» — генерала
А.В.Герасимова.
Речь идет об известном «деле Петрова» — террористическом акте, со¬

вершенном под контролем и руководством БО. Это дело вызвало гром¬

кий скандал как в российском обществе, так и в эсеровской партии,

больно ударив по авторитету и Савинкова, и руководства ПСР (подроб¬

нее об этом см. ниже).
В конце осени 1909 г. из Нюрнберга в Петербург отправилась группа

из нескольких боевиков для постановки Наблюдения. Отряд наблюдения

был разбит на три пары и состоял из шести человек, ставших извозчика¬

ми, и двух координаторов при них. Извозчики должны были знакомить¬

ся с городом и по возможности собирать сведения о трех лицах, наме¬

ченных в качестве возможных жертв покушений. Встречи их друг с дру¬

гом и с координаторами происходили в трактирах и на улице. Планиро¬

вался скорый приезд Савинкова с группой метателей, но он по непонят¬

ным причинам задерживался.	^
Руководство наблюдательным отрядом осуществлял, по нашим дан¬

ным, Я.Ф.Бердо (по данным охранки — С.Н.Слетов). Какой-то подгото¬

вительной работой в Петербурге занимались В.О.Фабрикант и Л.АЛи-

берман. В качестве извозчиков, живших парами, работали следующие

члены БО: М.М.Чернавский и В.М.Коморский (Каморский), С.Н.Слетов

и И.П.Кирюхин, «Уралец» и С.Н.Моисеенко. Действительно ли в слежке

за П.А.Столыпиным (!) принимал участие Ф.Ф.Клепиков в качестве про¬

давца вразнос, как сообщала об этом агентура ДП, или нет, нам неиз¬

вестно9^.
В качестве объектов наблюдения, по свидетельству М.М.Чернавско-

го, были намечены царь, П.А.Столыпин и вел. князь Николай Николае¬

вич. По свидетельству же Б.В.Савинкова и И.П.Кирюхина, данному ими

в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного прави¬

тельства, в качестве целей для покушения были намечены Николай II и

министр юстиции И.Г.Щегловитов91. В.М.Зензинов, который вел сноше¬

ния с БО в России, в 1917 г. вспоминал: «Боевая работа была поставлена

здесь на прежних основаниях — строго законспирированная группа со¬

стояла из нескольких извозчиков, разносчиков и проч. Мне долго не

удавалось встретиться по делам этой группы в Петербурге с С.Н.Слето-

вым, который тоже меня разыскивал, — и помог нашему свиданию уди¬

вительный случай. Как-то в феврале я по организационным вопросам и

транспортным делам ехал в Москву и, садясь на Николаевском вокзале

в вагон, с удивлением и радостью увидел, что моим соседом в том же

самом купе оказался... С.Н.Слетов, в своем картузе, обдерганном паль¬

тишке и в сапогах бутылками, имевший вид, действительно, маленького

хозяина нескольких извозчичьих запряжек, каким он и был в действи¬

тельности. Надо было скорее закрыться газетой, чтобы скрыть от других

улыбку радости. Подробно мы переговорили с ним в дороге и на свида¬

нии в одном из московских трактиров возле Сухаревки за парой чая.
415

Боевая работа была, по-видимому, поставлена удачно, и подготовления

шли успешно»92.
Интересно свидетельство Л.А.Либермана, который в начале января
1910	г., заметив за собой слежку, уехал из столицы по вызову С.Н.Сле¬

това и Яна Бердо. На явке, данной ему Д.Д.Донским, он должен был

получить новый паспорт и деньги. По словам Л.А.Либермана, хозяин

квартиры, помощник присяжного поверенного, перепугался насмерть:

«А со мной заговорил так, как говорят с неудачно разыгравшим роль не¬

легального агентом охраны. Тщетно убеждал я его в своей "подлиннос¬

ти”, тщетно защищала меня его супруга. "Проницательный” юрист был

неумолим... Все доводы логики отлетали от него, как резиновый мяч от

пола... И в результате в 12 часов ночи я очутился на улицах Москвы с 6

руб. в кармане, в легком заграничном пальтишке, без паспорта и без

ночлега... Так велико было у обывателей чувство страха перед охраной...

Так велика была у них боязнь в то мрачное время за собственную

шкуру»93. Вскоре после этого, — продолжает Л.А.Либерман, — «я снова

уехал в Питер, оставив в Москве на хранение мой кольт и патроны... И

словно в насмешку вскоре встретил Николая II на Невском проспекте,

съехавшись с ним шагов на тридцать... Было ли б лучше или хуже для

партии, будь я вооружен, кто отгадает»94.
В феврале 1910 г. Л.А.Либерман внезапно был арестован. Но руко¬

водство столичной охранки здесь было ни при чем, и более того, оно

было не заинтересовано в этом аресте, т.к. имело полную картину собы¬

тий от своего секретного сотрудника И.П.Кирюхина. Из письма наво¬

дившего справки некоего Сергея И.И.Фондаминскому явствует: «Наш

приятель Лев Аркадьевич имел неосторожность посетить в Питере свою

жену (Сару Р.) с ребенком и довольно часто бывать там»95. По сведени¬

ям того же источника, Л.А.Либерман был схвачен возле дома жены, опо¬

знан и обвинен в подготовке экспроприации. По словам И.П.Кирюхина

на допросах в 1917 г., его руководитель — начальник столичной охранки

фон Коттен — сообщил ему, что арестованный Л.А.Либерман стал давать

показания. Но как бы там ни было, охранка предпочла не отдавать Ли-

бермана под суд, что было чревато свертыванием работы БО, а отпра¬

вить его в административном порядке в Якутию.
Насколько можно понять, к марту 1910 г. все необходимые сведения

для покушения были собраны, и отряд ждал прибытия Савинкова с ме¬

тателями. Но того же самого ждали фон Коттен, тов. министра внутрен¬

них дел П.Г.Курлов и П.А.Столыпин. В 1913 г. фон Коттен в докладной

записке директору Департамента полиции писал: «Согласно полученных

мною указаний производство ликвидации отряда было намечено, когда в

Петербург приедет главное ядро организации и особенно, конечно, глава

организации Савенков (так в тексте. — K.M.). Однако в марте месяце...

Савенков внезапно отозвал свой передовой отряд. Хотя при этом, благо¬

даря сообщениям Кирюхина, несколько членов разведочного отряда и

могли быть арестованы, однако, из опасения провала при этом Кирюхи¬

на и потери таким образом единственного источника освещения боевой

организации, мною таковых арестов произведено не было. В первой по¬

ловине марта 1910 г. все члены отряда, за исключением Либермана,

арестованного несколько ранее, скрылись за границу»96.
Каким же образом Савинкову удалось не попасться в ловушку, спася

свою жизнь и жизни боевиков? Из свидетельств Чернавского и конспек¬

та доклада Савинкова ЗД ЦК ПСР в ноябре 1910 г. вытекает следующее.

Небезызвестный В.В.Шульгин под большим секретом поделился со
416

своим приятелем — московским прокурором — информацией о скором

аресте группы боевиков, находящихся в столице. Прокурор же, в свою

очередь, поделился этой новостью в кругу своей семьи и приятелей, и

она дошла до московских эсеров. Кроме того, Савинков заметил, что

одно из писем, полученных им от кого-то из членов БО в России, ока¬

залось перлюстрированным. Некоторые записи Савинкова показывают,

что это были не единственные сигналы о «засветке» группы наблюдения.
Собрав всю группу в Лондоне, Савинков объявил ее распущенной и

вновь набрал ее в прежнем составе за исключением В.М.Коморского

(Мишеля, Миши, тов. Михаила, Вацлава Рогинского, или Миши Садов¬

ника). Сомнений в «политической честности» Миши ни у Савинкова, ни

у других членов БО не было. Вацлав Коморский был самым молодым

членом организации, но на нелегальном положении находился уже с
1906	г., когда, будучи еще гимназистом, совершил террористический акт

против директора Тульской гимназии97. Из БО он был исключен за не¬

уравновешенный, малоуправляемый характер и за странный инцидент с

порчей паспорта (он засунул его за голенище сапога, от чего протерлась

дырка на месте одной из цифр номера паспорта). М.М.Чернавский, ра¬

ботая в Петербурге под видом извозчика в одной паре с Коморским, од¬

нажды увидел того сильно навеселе и наутро сделал ему замечание, за

что был послан «очень далеко». После резкого письма Чернавского Са¬

винков прислал Фабриканта, и конфликт был улажен98.
М.М.Чернавский, чувствуя себя виноватым, протестовал против ис¬

ключения В.М.Коморского из БО, но Савинков настоял на своем. От¬

правляя В.М.Коморского к Фондаминскому, Савинков писал последне¬

му в апреле 1910 г.: «Мы расстались с ним, как товарищи, в общем он

честно исполнял то, за что взялся. Он ни в коем случае не попадает в

разряд Флегонтов и К°, и никаких претензий я к нему серьезно предъ¬

явить не могу. Расстаюсь с ним потому, что не вижу в нем нужды, но

никак не потому, что считаю его негодным... Посчитайтесь с этим и

поддержите его... будет оче*нь жаль, если мальчик собьется с пути».
Ожидая новых паспортов, группа поселилась в английском городке

Ньюкэй и продолжала искать провокатора. Воспоминания М.М.Чернав¬

ского и письма Яна Бердо позволяют почувствовать ту гнетущую атмо¬

сферу подозрительности, которая окутывала БО. М.М.Чернавский так

описывал свое тогдашнее состояние: «Жизнь представляется сплошным

кошмаром. Временами невыносимо тяжело, хочется уверить себя, что

все происходящее — тяжелый сон, что вот сейчас я проснусь в своей

вшивой постели в Петербурге (М.М.Чернавский в качестве извозчика

выслеживал выезды намеченных жертв БО зимой 1909—1910 г. — K.M.),

Козловский пер., 5, натяну валенки, накину полушубок и побегу в ко¬

нюшню обнять своего милого Воронка. Какое это было бы счастье! И

каким светлым мне казался теперь тот вшивый, физически весьма труд¬

ный период моей жизни»99. О моральной атмосфере в это время

Я.Ф.Бердо писал: «...каждый из нас считал своей обязанностью задумы¬

ваться о каждом остальном — а не провокатор ли он? — и не в шуточку,

скуки ради, а совершенно реально. И всякому станет это ясно, если я

приведу только один пример. ’’Ведь я о ней, о собственной жене, думал,

не провокатор ли она", — говорилось Щавлом] Ивановичем] (псевдо¬

ним Савинкова. — K.M.), и это как показатель должного отношения к

своим обязанностям члена организации»100.
Летом 1910 г. подозрения пали на Яна Бердо, игравшего роль чуть ли

не помощника Савинкова (он составлял маршруты для ехавших в Рос¬
14 — 198
417

сию боевиков и руководил отрядом наблюдения в Петербурге). По край¬

ней мере, сам Я.Ф.Бердо, будучи уже исключенным из БО, писал:

«...вспоминаю слова П.И., относящиеся ко мне, — "в последнее время

он был почти моей правой рукой”»101. Основанием для подозрений в его

адрес послужили странности в его поведении. Вначале он предложил Са¬

винкову учредить слежку за членами БО, затем обвинил Савинкова в

шулерстве во время карточной игры (играть в винт «на интерес» стали

после того, как Савинков исчерпал свои запасы рассказчика). Я.Ф.Бердо

показалось, что Савинков заглянул к нему в карты. Савинков, после того

как Бердо произнес в его адрес слово «шулер», молча покинул карточ¬

ный стол. У членов БО, относившихся к своему руководителю, без вся¬

кого сомнения, весьма уважительно, этот инцидент вызвал реакцию от¬

торжения Бердо. Кроме того, между Бердо и Слетовым произошел рез¬

кий конфликт, детали которого неизвестны. Известно лишь, что Слетов

в состоянии крайнего раздражения и озлобления назвал Бердо подлецом

и провокатором, на что последний промолчал. Попытки окружающих

примирить конфликтующих закончились весьма малопонятным и стран¬

ным поступком Бердо, который почему-то извинился перед Слетовым.

Последующее примирение с Савинковым заставило Бердо думать, что

инцидент исчерпан102. Не имея никаких доказательств его вины, а лишь

смутные подозрения, Савинков решил устроить Яну Бердо проверку.

Бердо был вызван в Париж, куда предварительно отправился Савинков,

но пришел на свидание к Савинкову с трехчасовым опозданием, причи¬

ны которого попытался скрыть. Естественно, он легко был уличен во

лжи. Все его попытки сослаться на опоздание поезда, а затем на визит в

баню лишь укрепили подозрения. По мнению всех членов организации,

на обсуждение которых Савинков вынес этот инцидент, Бердо был не в

бане, как он утверждал, а в русском посольстве.
Недостаточность улик для обвинения Бердо в провокаторстве заста¬

вила Савинкова исключить его в июне 1910 г. «без объявления причин».

Не поняв причин исключения из БО, Ян Бердо написал огромное пате¬

тическое письмо своим товарищам по организации, которое лишь укре¬

пило их подозрения. По свидетельству Чернавского, им показалось

смешным, что Бердо не догадывается о мотивах его исключения, хотя

именно Бердо предлагал Савинкову следить за членами БО. Впрочем,

необходимо отметить, что все письма Бердо производят странное впечат¬

ление своей экзальтированностью.
Как это видно из письма Савинкова Фондаминскому, сомнения по

адресу Бердо мучили его еще в апреле, когда он писал: «Вопрос об Офи¬

церове я после многих раздумий решил положительно: он остается. Чув¬

ствую, что решил правильно»103. В июле 1910 г. Савинков в одном из

своих писем Фондаминскому советовал ему «оттеснить» Яна Бердо от

всякой партийной работы (Фондаминский устроил его в партийную ти¬

пографию), ибо это грозило скандалом для ЗД, когда «публика узнает, в

чем его обвиняют». Воспользовался ли Фондаминский этим советом, не¬

известно. Отметим, что все письма Бердо Фондаминскому были по про¬

сьбе Савинкова пересланы последнему104.
Лишь после разоблачения провокатора И.П.Кирюхина в сентябре
1910	г. вновь встал вопрос о Бердо. 7 ноября 1910 г. при посредничестве
В.М.Чернова состоялась встреча Бердо с двумя членами БО, одним из

которых был Савинков. Ян Бердо узнал о подозрениях в свой адрес, но

причины своего трехчасового опоздания объяснить не смог. Встреча

должна была быть продолжена на следующий день, но Ян Бердо, напи¬
418

сав прощальное письмо товарищам по БО, поражающее своей трагич¬

ностью, застрелился.
Самоубийство Яна Бердо потрясло Савинкова и других членов БО и

серьезно поколебало их уверенность в виновности Бердо. Савинков с го¬

речью говорил Чернавскому: «Переехали человека»105. Но в объяснитель¬

ной записке Савинкова в ЗД ЦК ПСР о самоубийстве Яна Бердо от 18

ноября 1910 г. он писал: «При невозможности обнаружения... провока¬

ции подлежали удалению все те лица, относительно коих у всех членов

Организации не было полной и всесторонней уверенности в их мораль¬

ной безупречности. Что же касается Яна Бердо, то моральная связь

между ним и всеми остальными членами Организации была в этот мо¬

мент поколеблена». Во время встречи 7 ноября «Ян Бердо был уличен и

после долгого запирательства сознался во лжи Организации в обстоя¬

тельствах, связанных с его обязанностями как ее члена». 8 ноября, про¬

должал Савинков, двое уполномоченных БО «отправились к Яну Бердо

с целью пригласить его для выслушивания приговора Боевой Организа¬

ции, коим Ян Бердо исключался из ее состава за ложь Организации в

обстоятельствах, связанных с его обязанностями как ее члена. Уполно¬

моченными товарищами Ян Бердо разыскан не был»106.
В своей объяснительной записке Савинков абсолютно точно описал

фактическую сторону дела, но воздержался от оценок своих действий,

зная, что это самоубийство сильно бьет по его авторитету как руководи¬

теля БО.
В 1924 г., отвечая на упрек В.М.Чернова в неудачах БО в 1909—
1911	гг., Савинков объяснял их наличием в ней провокаторов —

Я.Ф.Бердо, В.М.Каморского и И.П.Кирюхина. После революции 1917 г.
В.М.Зензинов и Е.Е.Колосов, глухо сославшись на архивы Департамента

полиции, обвинили Бердо в секретном сотрудничестве (Колосов назвал

провокатором также и Коморского). Вынужденный капитулировать

перед ссылками Колосова на архивы107, М.М.Чернавский все же выра¬

жал сомнения в провокаторстве Рогинского-Коморского и отчасти Яна

Бердо108.
Целенаправленный поиск и анализ материалов Департамента поли¬

ции, проведенный автором книги, позволяет утверждать (впрочем, без

стопроцентной уверенности), что скорее всего ни Я.Ф.Бердо, ни
В.М.Коморский, ни «Николай» — Л.Г.Суховых секретными сотрудника¬

ми охранки не были. По материалам Департамента полиции видно, что

в 1909—1910 гг. велся активный розыск Яна Бердо и В.М.Каморского109,

в то время как о действительном провокаторе И.П.Кирюхине не было ни

одного упоминания. Кроме того, они оба отсутствуют в картотеке и

книге провокаторов, составленных уже в 20-е годы, где зафиксированы с

величайшей тщательностью не только секретные сотрудники, но и лица,

дававшие «откровенные показания». Имеется также указание фон Котте-

на о наличии в БО лишь одного провокатора110. Впрочем, последнее не

исключает возможности «прикрепленности» этих лиц к другим чинам

сыскного ведомства, хранившим в тайне свои кадры. На какие докумен¬

ты полиции, якобы подтверждающие вину Бердо, ссылались В.М.Зензи¬

нов и Е.Е.Колосов, установить не удалось.
Гибель Я.Ф.Бердо и В.М.Коморского, который застрелился в 1911 г.

и попросил похоронить его рядом с Бердо, вряд ли можно полностью

взвалить на плечи Савинкова. Небезынтересно, что на своем заседании

ЗД ЦК ПСР, заслушав извещение о смерти «т. Михаила (Вацлава Ко¬

морского), постановила возложить от имени Заграничной Делегации
14*
419

венок на его гроб»111. Несомненно, часть вины за смерть Бердо падает

на руководителя БО, и в этом Савинков, судя по свидетельству Чернав-

ского, прекрасно отдавал себе отчет. Но, с другой стороны, Ян Бердо

сам дал повод усомниться в своей искренности (например, в случае с

опозданием на встречу с Савинковым). Почему Бердо лгал и не хотел

открывать истинных причин своего опоздания, мы уже никогда не узна¬

ем, но эта ложь, несомненно, давала Савинкову право исключить его из

БО. Весьма интересно, что В.Л.Бурцев также разделял уверенность в

провокаторстве Я.Ф.Бердо. В 1925 г. он писал О.С.Минору: «Просмотри¬

те сохранившиеся бумажки о Бердо. Они любопытны. Я его не обвинял,

но я его видел, и по его делу потом ко мне обращались. Для меня несо¬

мненно, что не он ходил вместе с Черновым и Савинковым на послед¬

нее свидание к Азефу. Ходил "Николай". Как Зензинов мог напутать —

не понимаю. Он напечатал, что ходил к Азефу на это свидание Бердо!

Это была бы картина, если бы третьим на свидание к Азефу ходил про¬

вокатор»112.
Истинный же провокатор — И.П.Кирюхин — был разоблачен лишь

в сентябре 1910 г. Иван Петрович Кирюхин, мещанин г.Николаевска

Самарской губернии, писарь Черноморского флота, участник Очаков¬

ского восстания, приговоренный к смертной казни, которая была заме¬

нена бессрочной каторгой, в 1907 г. бежал с Амурской колесной дороги

и осенью того же года был принят Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефом в Цент¬

ральный боевой летучий отряд. Посланный ими в Москву для участия в

покушении на Гершельмана, он был арестован и в декабре 1907 г. завер¬

бован начальником московской охранки фон Котеном. Ему был устроен

побег. Здесь нужно отметить сходство с обстоятельствами вербовки и по¬

бега А.А.Петрова: Кирюхин был беглым каторжником, и фон Котен,

вербуя его с разрешения директора Департамента полиции М.И.Трусеви¬

ча, грубо нарушил закон. Подобные действия квалифицировались в 1917

г. Чрезвычайной следственной комиссией, опиравшейся на законодатель¬

ство царского времени, как «сговор» и «превышение служебных полно¬

мочий». В сентябре 1909 г. видный деятель Московского комитета ПСР

А.Ю.Фейт предложил ему вступить в БО ПСР, и после встреч в Париже с

С.Н.Слетовым И.П.Кирюхин стал членом Боевой организации113.
Вернувшись в Москву в декабре 1909 г., Кирюхин был вызван Сле¬

товым в Петербург, где принял участие в работе наблюдательного отря¬

да. Его доклады фон Коттену, ставшему к этому времени начальником

петербургской охранки, позволили последнему, по его собственным сло¬

вам, которые мы цитировали выше, взять ситуацию под полный кон¬

троль.
Савинков впервые увидел Кирюхина только после возвращения на¬

блюдательного отряда из Петербурга. И.П.Кирюхин считался «крупным

приобретением» для организации. Он пользовался репутацией «человека

со спокойной совестью», подкупая своей простотой, душевным равнове¬

сием и непосредственностью. Примечателен эпизод, рассказанный

М.М.Чернавским. В момент объявления Б.В.Савинковым о наличии в

БО скрытого провокатора долгое тягостное молчание прервал «спокой¬

ный и как будто даже веселый» голос Кирюхина: «"Этак придется, пожа¬

луй, мне удирать от вас... Вы все давно знакомы между собою... Я тут

один новый человек..." "Что выдумываешь? — возразил кто-то (не

помню кто). — Мы знаем о твоем прошлом!"»114 В качестве исключения

(накануне он женился и стал отцом) Кирюхин жил не вместе с осталь¬

ными членами БО, а появлялся наездами. К чести Савинкова, он быстро
420

начал сомневаться в Кирюхине. Разоблачение же провокатора произо¬

шло случайно.
По свидетельству все того же Чернавского, Н.С.Климова начала под¬

трунивать над выпившим Кирюхиным, который, разозлившись, упомя¬

нул об эпизоде, когда она с секретного совещания максималистов поеха¬

ла в гостиницу вместе с М.И.Соколовым. Ошарашенная Климова сооб¬

щила об этом Савинкову, подчеркнув, что Кирюхин не мог узнать этого

от максималистов. Сам Кирюхин заявил, что узнал об этом от
А.Ю.Фейта, но тот, срочно вызванный из Парижа, категорически отри¬

цал это. Припертый к стенке и подвергнутый допросам, Кирюхин, как

это видно из черновой записи Савинкова: «На допросе после упорного

запирательства признал, что его жена, по его словам, Зоя Вл[адимиров-

на] Конюс, ур[ожденная] Фирсанова, состояла в сношениях с Москов¬

ским] и С[анкт]п[етербургским] Ох[ранным] Отделением], о чем он не

поставил в известность БО»115.
Оболгав свою гражданскую жену (к ней он потом не вернулся), Ки¬

рюхин не признался в своем сотрудничестве с охранкой с 1907 г., что,

впрочем, не имело бы для членов БО особого значения. Савинков от¬

правил в ЗД ЦК ПСР извещение о судебном постановлении БО об объ¬

явлении Кирюхина провокатором116.
Разоблаченный и изгнанный из БО провокатор написал несколько

весьма колоритных писем Б.Н.Моисеенко, И.И.Фондаминскому и

Б.В.Савинкову. Представляется, что Кирюхин вполне сознательно дис¬

кредитирует Савинкова и членов БО в глазах двух членов ЗД ЦК ПСР,

когда он пишет: «Они думали, дурак, дескать, проговорился и признает¬

ся и сделает нам террор. Хвалили ужасно Петрова, говорили, что он

блестящий революционер]. К чему? Или необходим БО Петров, без

него, вероятно, некому делать что-нибудь. А ведь БО существует 1 х/г г.

И ни черта... И никак не могу помириться с тем, что он (Савинков. —

K.M.) стал наступать только тогда, когда взял браунинг. Трусил и прав

был трусить. Но я-то не стал бы пачкать пулю. Думаю, хотя и не автор

Коня Бледного и не работал с Азевым, но стрелять в него не стал бы»11'.
Мотивом этого и трех последующих писем могло являться желание

Кирюхина оправдаться: используя отсутствие неопровержимых доказа¬

тельств его провокаторской работы, он пытается посеять среди членов

Заграничной делегации сомнение в правомерности действий Савинкова

и его соратников. Собственно говоря, у Кирюхина и не было другого

выхода, т.к., будучи объявленным провокатором, он становился бесполе¬

зен охранке. Надо отметить, правда, что фон Коттен, ставший к этому

времени начальником столичной охранки, сделал для своего «крестника»

максимально возможное. В течение двух с лишним лет И.П.Кирюхин

жил по подложным документам в Пскове и Териоках (Финляндия), по¬

лучая 200 рублей ежемесячно, и занимался почти исключительно само¬

образованием.
Где-то в конце 1910 — начале 1911 г. Кирюхин написал второе пись¬

мо, адресованное Борису Николаевичу (вероятнее всего, Б.Н.Моисеенко,

а возможно, и Б.Н.Лебедеву). В этом письме он сообщил, что случайно

узнал от одного анархиста о своем объявлении провокатором, опублико¬

ванном в анархистской газете, и потребовал, по сути дела, суда над

собой. Он писал: «И какие данные послужили к тому, что объявить меня

провокатором! Но ведь это все сделано без суда надо мною.
Если все надеются на то, что за меня некому вступиться, то это

очень плохо. Ужели личный скандал с некоторыми] членами довел до
421

такого ужасного поступка партии, т.е. объявить человека провокатором

без всякого суда»118.
Отметим два интересных для нас момента. Во-первых. И.П.Кирю¬

хин, как это явствует из протоколов его допросов в 1917 г., узнал об

объявлении его провокатором со слов фон Коттена. Объявление это

было напечатано в центральном органе ПСР «Знамя труда» и перепеча¬

тано, как это было принято, газетами других революционных партий.

Подобная перепечатка делалась в связи с принятой в охранке практикой

«перепрофилирования» провалившихся провокаторов с одной партии на

другую.
Во-вторых, представляется вероятным, что, если бы эсеры, действи¬

тельно, устроили суд над Кирюхиным, его полицейское начальство от¬

правило бы его на этот суд. Во-первых, эсеры в этот период уже не вы¬

носили смертных приговоров провокаторам, ограничиваясь объявлением

их имен. Во-вторых, имелся небольшой шанс реабилитировать Кирюхи¬

на и вернуть его к революционной работе. В-третьих, при неудаче реа¬

билитации Кирюхин мог бы без особых последствий для себя еще боль¬

ше испортить репутацию БО и ее руководителя в глазах эсеровской эми¬

грации, где хватало людей, и без того смотревших с некоторым подозре¬

нием на Савинкова и БО.
Последнее свое письмо, не менее колоритное, чем все предыдущие,

Кирюхин написал И.И.Фондаминскому в ноябре 1911 г.: «Я есть то, что

называется в рус[ском] народе "целиною", т.е. способною на все без вся¬

кого страха, но вы... вы... что назвал бы (теперь и всегда голодающий

народ) сволочь, кот[орая] познала величие и славу и уже неспособна на

мелкие дела (или черные, как Вы их называете). Плохой народ, хуже

деспотов»119.
Как уже отмечалось, И.П.Кирюхин ходатайствовал о своем помило¬

вании, затем весной 1914 г. вместе со своим начальником перешел в раз¬

ведку Генштаба и был заброшен в восточные районы Австро-Венгрии,

где был арестован, а затем освобожден в сентябре 1914 г. русскими час¬

тями. Получив после этого помилование и последние 300 рублей «вспо¬

моществования», Кирюхин ушел в отставку и весной 1917 г. был аресто¬

ван и привлечен к дознанию120. Представляется (судя по тому, что пос¬

ледний допрос был в сентябре 1917 г. и дело не было закрыто), что в

тюрьме он досидел до прихода к власти большевиков. Был ли он рас¬

стрелян (что вероятнее всего) или был использован новыми хозяевами

снова против эсеров под чужим именем — неизвестно.
Но неверен был бы категорический вывод о том, что БО ПСР с

марта 1910 г. находилась в состоянии деморализации и бездействия, бро¬

сив все свои силы на поиски в своей среде провокаторов. Савинков не

смирился с неудачей. Ранней весной 1910 г. состоялась его встреча с

И.И.Фондаминским и планировалась встреча с В.М.Зензиновым121, ко¬

торая состоялась в апреле 1910 г. в Лондоне. После нее Зензинов «вер¬

нулся в мае в Петербург и, по поручению группы, ездил в Выборг и

Финляндию за документами, по которым члены группы должны были

заново становиться на работу. По возвращении из Гельсингфорса был в

тот же день арестован в Петербурге»12^. Причина ареста была проста —

Зензинов лицом к лицу столкнулся с филером, который помнил его еще

по старым делам. Этот факт подтверждается и А.И.Спиридовичем123.
Б.В.Савинковым, В.М.Зензиновым и И.И.Фондаминским в это

время был выработан новый план действия БО, составлена смета с 1 мая
422

1910	г. по 1 января 1911 г. и предпринимались энергичные усилия по

приему в БО проверенных людей.
Будучи сторонником применения технических новинок в террорис¬

тическом деле, после разоблачения Азефа Савинков был вынужден со¬

гласиться с использованием старых методов, уже практиковавшихся в

БО, против которых он прежде так активно выступал. Но, оставаясь, по

его собственным словам, «при прежнем мнении о технических изобрете¬

ниях как о единственном пути, который может поднять террор на долж¬

ную высоту»124, Савинков не оставил попыток использования техничес¬

ких новинок в деле террора.
Работа С.И.Бухало по созданию аэроплана, начатая еще по инициа¬

тиве Азефа, была при поддержке Савинкова продолжена с начала 1909 г.

После разоблачения Азефа мастерская из Мюнхена была перенесена в

Штутгарт, и Бухало уже приступил к монтажу своего аппарата, но во

второй половине 1910 г. из-за отсутствия денег работа остановилась. В

письме И.И.Фондаминскому от 24 мая 1910 г. С.И.Бухало писал: «Если

Вы там сделаете все так, чтобы я не сел на мель, покуда еще имеется

неизрасходованный остаток ассигнованной на дело суммы, Вы спасете

это дело»125. Впрочем, тогда же он отмечал, что «...если, однако, дело

пойдет намеченным порядком, то, как представляется, — понадобится

несколько месяцев, пока будет достигнут результат»126. С.И.Бухало вы¬

пустил книжку с результатами своей работы с целью получения денег и

просил отдать ее «на отзыв специалистам, и прежде всего по теоретичес¬

кой механике»127.
Письма Бухало Савинкову позволяют проследить дальнейшее разви¬

тие событий. Попытки конструктора продолжить строительство аэропла¬

на своими силами провалились. Он пошел работать на фабрику, затем

затеял собственное предприятие (с целью скопить денег) и прогорел.

Имел множество предложений о средствах на постройку аэроплана, в

том числе и от военного ведомства, от которых отказался. После долгих

колебаний он заключил контракт с местным промышленником-миллио-

нером, выговорив право на использование аэроплана в течение полугода

после постройки для агитации против применения аэропланов в воен¬

ных целях. Одно из последних писем С.Бухало Савинкову, датированное

августом 1913 г., полно горечи и отчаяния: «работал для России, получит

Пруссия; работал для мира, получит военное ведомство».
Как это видно из писем С.И.Бухало В.Л.Бурцеву, после окончания

финансирования своих работ он поступил в Штутгарте на фабрику Ро¬

берта Боша чертежником за 5 марок в день, но уже через 4 месяца рабо¬

тал инженером и получил обещание на «контракт с участием в прибы¬

лях, даваемых его изобретениями». В октябре 1911 г. он ушел с фабрики,

увидев «контракт — без участия в прибылях» и обозвав хозяев фабрики

жуликами. Переехав в Мюнхен, он, не имея русского паспорта, который

он в годы революции отдал какому-то эмигранту для поездки в Россию,

оказался под опекой местной полиции и просил у Бурцева содействия и

помощи.
Когда было принято решение ЗД ЦК ПСР о прекращении финанси¬

рования строительства аэроплана, точно неизвестно, но, вероятно, в

конце 1910 г. И.И.Фондаминский писал 12 января 1911 г. Б.В.Савинко-

ву: «...Не буду Вам рассказывать, почему мы отбросили первый план, —

я его вообще не отвергаю принципиально, но некоторые ограничения

делают его невозможным, по крайней мере теперь»128.
423

В.М.Чернов, горячий сторонник «технического прогресса в деле тер¬

рора», выразил свое «особое мнение», написав: «Нахожу, что состояв¬

шееся относительно М-ского (вероятно, Мюнхенского. — K.M.) дела ре¬

шение противоречит целому ряду предыдущих постановлений по этому

вопросу. Нахожу, что со времени этих постановлений ничего не случи¬

лось такого, что оправдало бы столь резкую перемену решения. Очень

опасаюсь, что связь этого дела с общим договором, заключенным ЦК с

инициативной БО, по-прежнему существует и что результатом перемены

решения может быть новый конфликт. Нахожу, что в этом конфликте,

если он будет, право будет на стороне БО. Со своей стороны, выражаю

крайнее сожаление о том, что накануне завершения бросается на произ¬

вол судьбы чрезвычайно важное дело, на которое уже затрачено так

много партийных денег. Нахожу, что именно этим решением все

предыдущие затраты обращаются в загубленный напрасно капитал, чем

наносится большой ущерб партийным интересам»129.
Попытку использовать аэроплан для совершения террористического

акта можно оценивать весьма различно. Если говорить применительно к

конструкции С.И.Бухало, то основной вопрос, который возникает: в

какой степени его проект был реальным? Мы не располагаем сведения¬

ми ни о конструкции аппарата, ни описанием его технических характе¬

ристик, ни оценками специалистов. Заключение о теоретической состо¬

ятельности проекта давал Е.Ф.Азеф, являясь инженером-электриком.

Компетентность Азефа в авиастроении, да и в теоретической механике,

естественно, вызывает сомнения. Побудительные мотивы его положи¬

тельного отзыва к тому же могли лежать совсем в иной плоскости. И с

этой точки зрения, не лишено оснований предположение, что Азефу и

Герасимову было выгодно это прожектерство, заставлявшее эсеров те¬

шить себя несбыточными надеждами и вкладывать немалые деньги в

безнадежное дело. Но с другой стороны, А.В.Герасимов, как это видно

из его письма летом 1909 г. завербованному Петрову, относился доста¬

точно серьезно к самой возможности применения аэропланов в терро¬

ристическом акте. Он писал: «Читал в газетах, что в первых числах ок¬

тября в Париже будет какой-то конкурс аэронавтики, и мне пришла в

голову мысль — не воспользуется ли наша братия этим новым изобрете¬

нием для своих высоких целей? Как Вы думаете — сообщите»130.
Насколько эти опасения имели под собой основания? К сожалению,

мы не располагаем ни чертежами, ни расчетами проектируемого аэро¬

плана. Те отдельные штрихи, которые известны о деталях проекта, не

позволяют делать какие-либо выводы о реальных его возможностях.

Впрочем, есть надежда, что эти чертежи, возможно, удастся обнаружить

в Германии, где жили С.И.Бухало и Е.Ф.Азеф. Кроме того, где-то в

1909—1910 гг. С.И.Бухало, как видно из его писем, издал за границей

брошюру с расчетами и обоснованием своего проекта. Все это позволяет

надеяться на обнаружение сведений об аэроплане. По свидетельству

М.А.Натансона, при побеге Е.Ф.Азеф захватил с собой и чертежи аэро¬

плана Бухало131. Иногда этот факт приводят в качестве доказательства

того, что он верил в реальность проекта и надеялся использовать его в

своих интересах.
Вместе с тем, тактико-технические данные даже лучших самолетов

заводского производства того времени вряд ли позволили ли бы решить

задачу, которую перед собой ставили эсеры. По утверждениям специа¬

листов, задача точного бомбометания не была решена даже к 1914 г.,

хотя и было создано немало различных бомбардировочных прицелов и
424

бомбодержателей, но «все они были еще весьма несовершенными»132. Да

и для того, чтобы разрушить достаточно значительную часть Царскосель¬

ского или Петергофского дворцов (а именно по ним планировалось на¬

нести удар для уничтожения царя, как это видно из воспоминаний

Б.В.Савинкова), понадобились бы бомбы в несколько сот килограммов.

Место базирования и старта аэроплана должно было находиться за гра¬

ницей, иначе вся затея становилась слишком уязвимой для полиции.
С другой стороны, представляется, что, если бы техническая часть

задачи была бы решена и в руках эсеров оказалась бы машина с доста¬

точной дальностью полета и грузоподъемностью, нашлись бы желающие

взять на себя роль камикадзе. В любом случае подобный «авиационный»

террористический акт привел бы к гибели десятков человек и бесценных

исторических реликвий.
Рассматривался Б.В.Савинковым и проект подводной лодки, пред¬

ставленный неизвестным автором в марте 1909 г. Она должна была

иметь следующие характеристики: длина 6 м, диаметр 2 м, водоизмеще¬

ние 11 тонн, погружение до 30 метров, экипаж 3 человека, наличие ди¬

намомашины, бензомотора и ручного двигателя. Проектом предусматри¬

вался способ доставки от места строительства (Лондон) к месту действия

(Петербург) и способ хранения лодки до и после ее применения. Воору¬

жение должно было состоять из четырех стокилограммовых мин, при¬

крепляемых к днищу корабля противника и взрываемых с помощью

электрокабеля с расстояния в 200—300 метров133.
Неизвестный автор проекта писал: «Я предъявляю к проектируемой

подводной лодке следующие требования: 1) уметь достигнуть места на¬

хождения неприятеля, причем максимальное расстояние между этим

местом и базой лодки я принимаю равным 100 узлам; 2) приблизиться

незаметно к атакуемому кораблю, причем надо иметь в виду, что он

может быть охраняем несколькими судами или даже находиться среди

целой эскадры; 3) взорвать этот корабль таким способом, который бы не

оставлял лицам, находящимся на нем, никаких шансов на спасение; 4)

после атаки незаметно удалиться из опасной зоны и пройти обратно в

свою базу; 5) обладать минимальными размерами... Экипаж должен

иметь возможность провести minimum сутки под водой без сообщения с

внешней атмосферой, т.к. может случиться надобность очень долго сто¬

рожить атакуемое судно, находясь среди неприятельской эскадры. Во¬

оружение лодки обыкновенными минами (Уайтхейда или Howell’a) я

считаю не гарантирующим достижения поставленной цели, т.к. 1) даже

при выстрелах с очень близкого расстояния случаются промахи, тем

более у неопытного минера; 2) и при удачном попадании корабль может

продержаться на воде столько времени, что лица, находившиеся на па¬

лубе в момент взрыва, могут быть спасены. По этой причине, а также и

ввиду трудности и неудобств установки такой системы вооружения на

лодке столь малого тоннажа — я принимаю другой способ действия:

взрывание корабля минами, прикрепленными к его днищу»134.
По агентурным данным, проект разрабатывался для организации ца¬

реубийства и оценивался в 80 тыс. рублей, из-за чего и был отклонен135.

О возможном авторе проекта известно лишь следующее. В ноябре 1910 г.

администрация одной из тюрем от своего доносчика узнала о рассказах

одного из заключенных о готовившемся эсерами покушении на царя с

помощью подводной лодки во время посещения им Италии. Допрошен¬

ный, некто Миколич, показал, что, работая летом—осенью 1907 г. в Ба¬

рановичской эсеровской организации, он узнал о плане покушения на
425

яхту царя при помощи подводной лодки. По его словам, «весь план по¬

кушения был разработан на бумаге в виде вычислений и в виде черте¬

жей», отношение к нему имели члены Барановичского комитета Викен¬

тий Мороз (у него хранились бумаги) и Елья Цейтлин. Реализация про¬

екта оценивалась в 70 тыс. рублей, которые предполагалось добыть с по¬

мощью экспроприации, сорвавшейся из-за ареста осенью 1907 г. руково¬

дителя всей операции1^6.
Не совсем ясно, об одном ли и том же проекте идет речь в приведен¬

ном рассказе и проекте, датированном 1909 г. Но как бы то ни было,

подобный план существовал, рассматривался Б.В.Савинковым, был из¬

вестен В.М.Чернову. Об этом есть и косвенные свидетельства в речи

Чернова на V Совете партии, где он говорил о необходимости внедрения

новых научно-технических разработок в дело террора, обращая внима¬

ние на достижения военно-инженерной мысли, ведущей уже борьбу «в

воздухе И ПОД ВОДОЙ»137.
Какова была степень реальности проекта с технической точки зре¬

ния? Интересна оценка современных специалистов, в частности д.т.н.,

профессора кафедры «Подводные аппараты» МГТУ им. Н.Э.Баумана

С.П.Северова, любезно согласившегося проанализировать предоставлен¬

ные ему автором данной книги материалы проекта. В своем заключении
С.	П.Северов отметил следующее: «В целом рассматриваемый проект яв¬

лялся на момент его представления в 1909 г. добросовестной, высоко

оригинальной, достаточно полно обоснованной и безусловно технически

осуществимой разработкой. Исследуемая проектная разработка, не из¬

вестная современным специалистам, не утратила и в настоящее время

концептуальной целесообразности значительной части технических ре¬

шений, предложенных в начале века неизвестным автором. Рассматри¬

ваемый проект в высшей степени интересен как историческое звено как

в технической эволюции подводного кораблестроения в России, так и в

истории Отечества вообще»138.
Но если осуществление проекта с постройкой аэроплана продвину¬

лось достаточно далеко, то проект подводной лодки остался на бумаге.

Мы ничего не знаем о причинах отклонения данного проекта кроме со¬

общений агентуры о его высокой стоимости. Но представляется, что воз¬

можными причинами могли служить и соображения о неизбежной гибе¬

ли всего экипажа царской яхты, включая матросов, чью спланированную

смерть эсерам весьма сложно было бы объяснить. Нетрудно предста¬

вить себе, какую реакцию их гибель вызвала бы в обществе, в част¬

ности в военной среде (особенно флотской), где эсеры пользовались

популярностью. Но как бы то ни было, надеждам эсеров на примене¬

ние новых технических средств в террористической борьбе не суждено

было сбыться.
Первый план, который пыталась реализовать БО в конце 1909 — на¬

чале 1910 г., как видно из всего вышеизложенного, был вполне традици-

онен. В нем делался упор на сбор сведений о передвижениях намечен¬

ных объектов покушения силами наблюдательного отряда, члены кото¬

рого выступали в роли извозчиков. Подобная схема с успехом применя¬

лась БО ПСР еще в 1903—1905 гг. Использование методов, характерных

для БО времен Г.А.Гершуни, практически было невозможно для БО в

1909—1911 гг. по объективным условиям. Уровень объектов покушения

и соответственно их охраны был неизмеримо выше, чем у первых жертв

эсеровского террора в 1902—1903 гг. Кроме того, с тех пор серьезно из¬

менилась психологическая атмосфера и отношение власти к возможнос-
426

ти покушений на жизнь ее представителей. Первые акты были для влас¬

тей абсолютно неожиданными, а меры предосторожности и охраны на¬

ходились на невысоком уровне. Достаточно привести пример с уфим¬

ским губернатором Н.М.Богдановичем, застреленным Е.О.Дулебовым во

время прогулки без охраны в городском саду.
К 1909 г. от беспечности и благодушия властей по отношению к соб¬

ственной безопасности не осталось и следа. Представляется, что после

разоблачения Азефа высокопоставленные информаторы, снабжавшие БО

ценной информацией, вынуждены были прекратить это занятие, отчасти

из-за недоверия к БО, которой много лет руководил провокатор. Кроме

того, известно, что Б.В.Савинков весьма скептически относился к по¬

добным источникам информации, предпочитая комбинировать сбор

таких сведений с работой наблюдательного отряда. Еще в 1907 г. на со¬

вещании с Е.Ф.Азефом и Г.А.Гершуни он говорил, что «такие сведения

имеют обыкновенно характер слухов, что ими следует пользоваться с ве¬

личайшей осторожностью, что ни в коем случае их нельзя принять за

основание для всей террористической деятельности боевой организа¬

ции»139. Кроме того, при попытке базировать на подобных сведениях

план покушения возникала реальная опасность попасть в полицейскую

западню. Характерно, что предложенный тогда Савинковым план комби¬

нации методов наблюдения с методами сбора сведений при увеличении

отряда наблюдения был отвергнут Е.Ф.Азефом и Г.А.Гершуни по кадро¬

вым соображениям. Состоявшийся тогда диалог заслуживает присталь¬

ного внимания, т.к. многое из сказанного в то время Савинковым было

ему близко и в 1909 г., к моменту воссоздания БО ПСР. Кроме того,

многие опасения Г.А.Гершуни и Е.Ф.Азефа подтвердились на практике.
О новом плане действий БО на вторую половину 1910 г. известно

немного. Некоторое представление о нем дает смета БО с 1 июня 1910 г.

по 1 января 1911 г. с постатейной росписью расходов. Из нее видно сле¬

дующее: планировалась поездка М.М.Чернавского в Россию, на что вы¬

делялась огромная сумма — 1700 рублей, а затем его «устройство» (1000

рублей). На извозчика отводилось 800 рублей, на устройство П[авла]

Ивановича] (Б.В.Савинкова. — K.M.) и С[ергея] Николаевича]

(С.Н.Моисеенко. — K.M.) — 800 рублей, на устройство остальных — 400

рублей. В смету также были заложены такие статьи расходов, как «доку¬

менты иностранные» — 500 руб., «материал и перевозка его» — 500 руб.,

«граница» — 300 руб., «одежда 10 ч. по 150» — 1500 руб., «проезд в Рос¬

сию по 125» — 1250 руб., «отправка девицы в Россию» — 250 руб., «со¬

держание с июля по январь» — 7500 руб., «Юрий» — 500 руб., «Голуб¬

цов» — 200 руб.140. Как видно, важная роль в этом плане отводилась

неким «Юрию» и «Голубцову», которые членами БО не являлись, а связь

с ними поддерживалась через И.И.Фондаминского.
В своем письме Фондаминскому (оно не датировано, но, скорее

всего, относится к весне—лету 1910 г.) Савинков предупреждал: «...я

пришел к убеждению, что если Организация не будет увеличена в своем

составе, то работать едва ли возможно. Кандидатами считаю: Донской,

Смирнов, Ивановская, Якимова, Климова, Карпович, Фейт, Панкратов,

Кругликов. Никого другого я в Организацию не приму». В этом же пись¬

ме Савинков просил связаться с Д.Д.Донским и П.С.Ивановской, при¬

чем ответу Донского придавалось «настолько важное значение, что им

обуславливается поездка М.М. (Чернавского. — K.M.) в Россию за Яки¬

мовой и Смирновым». В случае отказа Донского, писал Савинков, «не¬

смотря на риск, потерю денег и времени, я считаю поездку М.М. необ-
427

холимою: если мы сами не предпримем ничего для увеличения Органи¬

зации, то рискуем остаться навсегда в самом печальном положении».

Кроме того, Савинков просил узнать, приступил ли к работе «Юрий», и

если нет, то предложить Донскому заменить его. Чернавский также дол¬

жен был пригласить за границу «Голубцова» для свидания с Савинковым

и Фондаминским, т.к. без помощи «Голубцова» Савинков «также не

видел надежды на успех»141.
В конспекте доклада Б.В.Савинкова ЗД ЦК ПСР в коне 1910 г. идет

речь о сборе каких-то документов и о возобновлении к маю «работы по

документам». Кроме того, боевики изучали во Флоренции газеты за пос¬

ледние два года «для специальных целей». Отсутствие в смете статей рас¬

хода на покупку лошадей для извозчиков свидетельствует о том, что на¬

блюдение в ставшей уже традиционной форме не планировалось. Факт

проведения «Голубцовым» какой-то важной подготовительной работы,

без которой Савинков «не видел надежды на успех», также свидетельст¬

вует, на наш взгляд, о том, что упор делался не на данные наружного

наблюдения. И наконец, такая странная графа, как «отправка девицы в

Россию», укрепляет мысль о плане-ловушке. Гипотетически можно

предположить, что боевикам удалось раскопать информацию о какой-то

компрометирующей связи одной из предполагаемых жертв во время ее

пребывания за границей в 1907—1909 гг. для использования «девицы» в

качестве приманки. Впрочем, это лишь предположение. Только одно мы

можем утверждать достаточно точно, а именно: на рубеже 1910—1911 гг.

члены БО ПСР наметили себе новый объект покушения — товарища

министра внутренних дел генерал-лейтенанта П.Г.Курлова. Боевикам

удалось раздобыть адрес частной квартиры П.Г.Курлова (А.В.Герасимов,

например, жил на конспиративной квартире и под чужим именем), что

значительно облегчало задачу его убийства. Но этот план не был вопло¬

щен в жизнь, о чем речь пойдет ниже.
Из намеченных Савинковым кандидатур членом БО стала лишь
Н.С.Климова — известная максималистка, А.В.Якимова и В.А.Смирнов,

члены старой БО, с которыми беседовал в России М.М.Чернавский, от¬

казались. Примечательно, что Якимова назвала всю затею с возобновле¬

нием террора «донкихотством». В.А.Смирнов, находясь длительное

время на нелегальном положении вместе с женой и маленьким ребенком

(они дошли до такой степени отчаяния, что уже стали подумывать о

добровольной сдаче полиции), попросил переправить их всех за границу,

но вступать в БО не чувствовал сил. П.В.Карпович, если судить по его

письмам к Б.В.Савинкову, поставил крест на карьере террориста142. По¬

добную же оценку по его адресу высказывала Савинкову и Н.С.Климова:

«Карп[ович] нравится, славный малый, но для дела, мне кажется, на¬

всегда конченный человек»143. Чем закончились переговоры И.И.Фонда¬

минского с Д.Д.Донским, П.С.Ивановской, А.Ю.Фейтом, В.С.Панкрато-

вым и Кругликовым, понять не сложно.
Очень настойчиво, более чем в течение полугода, Савинков просил

И.И.Фондаминского разыскать Н.С.Климову. В письме к Фондаминско¬

му от 12 июля 1910 г. он писал: «Изложите ей нашу историю, не жалея

черных красок, и сообщите, где мы. Я хочу, чтобы она знала положение

и понимала, куда идет. Если и после этого разговора она согласится —

примите ее немедленно»144.
Приход в БО Н.С.Климовой сильно поднял боевой дух членов орга¬

низации. По свидетельству М.М.Чернавского, Н.С.Климова и М.А.Про¬

кофьева были самыми волевыми и сильными личностями в БО после
428

самого Савинкова145. По словам эсера-максималиста Г.А.Нестроева,

Боевая организация максималистов «держалась» М.И.Соколовым («Мед¬

ведем»), В.Д.Виноградовым и Н.С.Климовой146. По воспоминаниям
З.Клапиной. Н.С.Климова, отбывавшая бессрочную каторгу в Москов¬

ской женской каторжной тюрьме, принимала (наряду с еще тремя катор¬

жанками) самое активное участие в подготовке побега в июле 1909 г.147

Любопытно, что в условиях усиленных полицейских розысков из Мос¬

квы в Париж Н.С.Климова пробиралась через Сибирь, Китай и Япо¬

нию148.
Интересно, что даже З.Н.Гиппиус, отнюдь не склонная к завышен¬

ной оценке людей, восторженно отзывалась о «нездешнем лице»

М.А.Прокофьевой149. Побывав по приглашению Б.В.Савинкова вместе с

Д.С.Мережковским в начале 1911 г. (незадолго до роспуска БО) на вилле в

Теуле, где обосновались боевики, она отмечала, что им обоим «не понрави¬

лись люди, окружавшие Савинкова». Но туг же уточняла: «Все, кроме этой

нежной, удивительной Марии Прокофьевой, с ее светлым, каким-то "не¬

здешним" лицом. Уже больная, она куталась в плед. А вокруг, в атмосфере

этого "общества", было что-то нелепое и даже... пошлое»1*0.
В ноябре 1910 г. Савинков сделал Заграничной делегации ЦК ПСР

доклад о работе БО. В декабре 1910 г. он отправил в ЗД ЦК ПСР изве¬

щение БО. В нем говорилось о прекращении «за техническою невозмож¬

ностью работы в том ее виде, в каком она велась до сих пор», и намере¬

нии «деятельность БО продолжать в новых технических формах»151.

Нужно отметить, что содержание документа весьма расплывчато. Подоб¬

ные формулировки и аргументы использовались Б.В.Савинковым и

Е.Ф.Азефом осенью 1906 г., когда БО оказалась в параличе, а затем —

Б.В.Савинковым в 1907 году. Но тогда речь шла, с одной стороны, об

изменении самого «метода работы» БО, основанного на «динамитной

технике» и выслеживании объектов покушения (предполагалось исполь¬

зовать технические новинки, в том числе аэроплан), с другой — об из¬

менении организационных форм БО. Однако в конце 1910 г. ни о том,

ни о другом говорить уже не приходилось. «Технические изыски»
С.	И.Бухало из-за недостатка средств остановились, а больше в этом на¬

правлении ничего и не делалось. Гигантские сложности с подбором кад¬

ров для БО вообще делали вопрос о ее существовании предрешенным.

Судя по всему, данное решение БО — попытка оттянуть время и «сохра¬

нить лицо». О каких «новых технических формах» идет речь, непонятно.

Скорее всего, имелось в виду изменение предыдущего плана в целом,

методов получения информации и устройства самого покушения.
Что же, собственно говоря, произошло в БО во второй половине
1910	г.? Самоубийство Я.Бердо, разоблачение И.П.Кирюхина, нервное

расстройство у В.О.Фабриканта, невозможность набрать новых, надеж¬

ных людей в организацию, потеря веры в необходимость и успех начато¬

го дела. Открытие провокатора для БО, по словам М.М.Чернавского,

«обошлось слишком дорого... Группа сильно ослабела. Провокатор, как

червь, источил ее изнутри. Оставшимися силами она уже была не в со¬

стоянии выполнить намеченный план. И все попытки пополнить ее но¬

выми вполне надежными членами оканчивались неудачей. Волей-нево-

лей приходилось признать свою немощность и ликвидироваться»152.
Лучше всего понять мысли и настроения членов БО позволяет пись¬

мо М.А.Прокофьевой Савинкову, отправленное ею из санатория, где ей

безуспешно пытались лечить сгубивший ее вскоре туберкулез. Позволим

себе привести длинную цитату из этого письма, ибо оно объясняет очень
429

многое о причинах свертывания деятельности БО ПСР: «Мы знаем, что

"один в поле" может воевать гораздо дольше, чем это принято думать. Я

даже не знаю предела, за которым один, если этот один есть, не может

воевать.
Но я знаю, что есть предел одиночества, за которым один не должен

воевать, если даже и может. Такой предел, я чувствую, настал теперь для

нас. Может быть, он настал уже давно, но я имею силы и считаю себя

обязанной признать это только теперь. У нас, оставшихся, есть силы

идти дальше и я допускаю, искренно, не для формы только допускаю,

что есть шансы на победу. Но наше одиночество дошло до тех пределов,

за которыми война теряет смысл и значение войны и превращается в

нашу личную цель. Превращается не нами, а тем, что вне нас. Самая

блестящая наша победа должна в этих условиях обратиться в наше пора¬

жение, в торжественные похороны того, за что мы начали воевать. Я по¬

хорон не хочу и чувствую — нужно, должно остановиться. Может быть,

завтра же мы будем не так одиноки, может быть, завтра мы увидим то,

чего не видим, не находим теперь, я не только допускаю, но и верю в

это. Завтра же мы и будем об этом говорить, завтра же и начнем все

снова. Но сегодня нужно поставить точку...»15л
Слова М.А.Прокофьевой о пределе одиночества, о наличии шансов

на победу и потере смысла и значения войны представляются самыми точ¬

ными и верными из всего, что когда-либо говорилось о причинах неудач

БО в 1909—1911 гг. О том, что подобные мысли были присущи не только

М.А.Прокофьевой, свидетельствует черновик письма Б.В.Савинкова в ЗД

ЦК ПСР, написанный им в марте 1910 г.: «Пусть же товарищи не судят

строго нас, не сумевших решить выпавшей нам на долю тяжелой задачи...

Боевая Организация, как бы она ни была в своей деятельности оторвана от

внешнего мира, нуждается в моральном сочувствии Партии и народа. И

чем это сочувствие больше, тем сильнее Боевая Организация...»1*4.
Весной 1911 г., вероятно, уже после выхода в свет «Заключения Су¬

дебно-Следственной комиссии по делу Азефа», БО ПСР была распуще¬

на. По свидетельству М.М.Чернавского, ее члены собрались у Б.В.Са¬

винкова, жившего уже открыто в маленькой французской деревушке, не¬

подалеку от Канн, чтобы произвести «своего рода харакири», голосова¬

нием констатировать «ее распадение»155.
В чем же заключались причины неудач БО в 1909—1911 гг.? Отвечая

на этот вопрос, многие мемуаристы склонны были винить самого

Б.В.Савинкова, прежде всего за отсутствие у него организаторских та¬

лантов. Прямо или косвенно его в этом упрекали в своих мемуарах и

статьях В.М.Чернов, В.И.Лебедев и Е.Е.Колосов. Так, В.М.Чернов в

1924 г. писал: «... слишком ли неблагоприятны были внешние обстоя¬

тельства, вмешался ли случай, или Савинков оказался несостоятельным,

как "единый глава" новой террористической организации, только из нее

ровно ничего не вышло... Быть может, прав был Азеф, который говари¬

вал: "Павел Иванович чересчур импрессионист, чересчур невыдержан и

неровен для такого тонкого дела, как руководство террором". Быть

может, прав был и Карпович, говоривший, что "без Азефа Савинков не

тот, что был при Азефе: эффектен по-прежнему, да кишка коротка: пус¬

тоцвет"»156. Следует отметить, что, на наш взгляд, В.М.Чернов поступал

не совсем корректно, цитируя высказывания Е.Ф.Азефа и Г.А.Гершуни о

Б. В.Савинкове. Уже после разоблачения Азефа всем стало очевидно, что

Азеф вел против Савинкова хитрую интригу, настраивая против него

всех руководителей партии. В.М.Чернов, пытаясь по соображениям
430

«злобы дня» вылепить «нужный» образ Б.В.Савинкова, грешил против

истины, становясь весьма тенденциозным и избирательным в своих вос¬

поминаниях и оценках (это касается и идейной эволюции Савинкова, и

его богоискательства).
Но самые убийственные характеристики Савинкову давал Е.Е.Коло¬

сов: «Вопреки общераспространенному мнению, которое, впрочем,

сумел внушить другим сам же Савинков, — он не был человек самостоя¬

тельного дела... Самый крупный его талант состоял в его замечательном

умении убеждать всех окружающих, что он и есть для того или иного

насущного дела тот самый человек, который бывает в таких случаях

нужен, хотя бы качествами, необходимыми для этого, он и не обладал...

Это был человек, заранее предопределенный к неизбежному банкротст¬

ву, и вся его деятельность, начиная с 1909 г., есть последовательный

переход от одного краха к другому, что он совершал достаточно легко,

так как был ко всему этому человеком глубоко беспринципным, типич¬

ным нигилистом той эпохи, что знали — все»157.
Главное, что ставили Б.В.Савинкову в вину его недоброжелатели, —

это его боязнь ехать в Россию для самостоятельного руководства делом.

Основываясь на разговорах того времени (и, вероятно, оценках своих

консультантов, в т.ч. и В.М.Чернова), Б.И.Николаевский оценивал дея¬

тельность БО в своей книге так: «...последняя атака кончилась хуже, чем

ничем... у самого Савинкова — автора идеи этого последнего похода —

не нашлось силы пойти на риск своей головой: он бесцельно мотался по

загранице, тратил большие суммы из партийных денег, но в Россию так

и не поехал»158.
Эти отзывы — лишь часть упреков в адрес Савинкова, складывав¬

шихся в привычный для нас его образ. Образ «революционного бретера

и кавалергарда», авантюриста, ищущего острых ощущений, человека без

твердых убеждений и принципов, претендующего на роль «сверхчелове¬

ка», человека яркого, эффектного, но безнадежно неудачливого.
Давал ли Б.В.Савинков повод для формирования такого мнения о

себе? В какой-то мере — да, давал, будучи личностью весьма противоре¬

чивой. Правомерен ли такой вывод? Представляется, что нет, как слиш¬

ком одномерный и пристрастный. Весьма примечательно, что такой

образ Б.В.Савинкова был выгоден как его бывшим товарищам по пар¬

тии, так и новой власти. На наш взгляд, то, что к 1925 г. оценки лич¬

ности Савинкова, даваемые непримиримыми антагонистами (коммунис¬

тами и эсерами-эмигрантами), в значительной степени совпали, не есть

еще свидетельство их объективности. Чуть ли не единственным из эсеров,

кто в это время дал весьма объективную оценку противоречивой личности

Б.В.Савинкова, был В.М.Зензинов. Его статья «Б.В.Савинков» (она была

напечатана в ноябре 1924 г. в нескольких номерах нью-йоркской газеты

«Новое русское слово»), на наш взгляд, является одним из лучших воспо¬

минаний о Б.В.Савинкове, дающим яркое впечатление о нем. Так, напри¬

мер, В.М.Зензинов отмечал, что не встречал людей, относившихся к Са¬

винкову нейтрально, — его или любили, или ненавидели. Сам В.М.Зензи¬

нов из первой категории перешел во вторую, когда, сидя в 1911 г. в

тюрьме, узнал о том, что Савинков проиграл часть денег из кассы БО, и

переправил ему письмо с извещением о разрыве дружбы между ними.
В целом представляется, что фигура, личность Савинкова намного

сложнее, трагичнее и противоречивее, чем существующие расхожие

клише. Центральным в характере Савинкова нам представляется его мя¬

тежный ищущий дух, желание честно ответить на «проклятые вопросы».
431

Очень точной представляется оценка Савинкова Е.С.Созоновым: «...чу¬

десный цветок, Бог знает откуда занесенный. Вся его деятельность носи¬

ла какой-то странно-личный характер: он боролся как будто потому, что

лично его оскорбили, его честь благородного человека. И боролся так,

что всем нам мог послужить образцом»159.
О	том, что Б.В.Савинков принимал близко к сердцу и болезненно

реагировал на промахи и неудачи боевиков, свидетельствует его письмо

И.И.Фондаминскому от 29 января 1910 г.: «Я дал право и даже обязал

Н[иколая Васильевича] (Ян Бердо. — K.M.) вызвать меня телеграммой в

Москву в случае затруднений. У меня разлитие желчи от всех глупостей,

пустяков, мелкого беса, ерунды, чепухи, перевирания, опаздывания на

явки и прочая и прочая и прочая. Как это ни рискованно, при первой

же новой путанице я по телеграмме уеду в Россию, чтобы лично попы¬

таться все исправить»160. Это письмо, как нам кажется, служит ответом

и на многочисленные упреки в том, что Б.В.Савинков из трусости не

поехал в Россию. Справедливо ли обвинять его в этом? Представляется,

что нет. Мы точно не знаем, был ли Савинков в это время в России. По

свидетельству З.Н.Гиппиус, к лету 1910 г. Савинков трижды побывал в

России (Гиппиус только перепутала год, впрочем, как и год роспуска

БО, назвав соответственно 1911-й и 1912-й)161. Полиция в этот период

неоднократно отмечала факт присутствия Савинкова в России и Фин¬

ляндии. Впрочем, в какой степени эти сведения достоверны, нам неиз¬

вестно. Как это видно из черновика письма Б.В.Савинкова И.И.Фонда¬

минскому (декабрь 1909 г.), охранка целенаправленно дезинформирова¬

лась о местонахождении и намечаемых целях БО: «Распространяйте

слух, что мы в России, но, кажется, отказались от С[толыпина] и дейст¬

вуем в провинции... теперь более, чем к[огда]-л[ибо], нужно попытаться

сбить с толку всех провокаторов»162. О том, что эсеры методично дезин¬

формировали охранку, распуская в эмигрантских кругах различные

слухи, видно по донесениям заграничной агентуры, сообщавшей то об

отказе от цареубийства, то об отказе от покушения на Столыпина и т.д.
Что же, собственно говоря, вызывало в эмигрантской среде непри¬

ятие Б.В.Савинкова? «Барские и кавалергардские замашки», увлечение

азартными играми, отстраненное и подчас высокомерное отношение к

«чужим», его «Конь бледный» и даже его развод с первой женой В.Г.Ус-

пенской и вторая женитьба. Его имя, особенно в 1909—1911 гг., было

всегда окутано многочисленными слухами. Часть из них имела под

собой почву. Так, например, Савинков время от времени ездил в Монте-

Карло играть и, судя по всему, не всегда мог вовремя остановиться.
Показательно отношение к Б.В.Савинкову В.Н.Фигнер — она одно¬

временно восхищалась им и в то же время многое в его взглядах и при¬

вычках не могла принять: «В самом деле, не смешно ли было с серьез¬

ным видом, указывая на голые руки, говорить, что нет денег на лайко¬

вые перчатки, чтобы в Париже сидеть за столиком на Тюильрийском

бульваре»163.
Но были и слухи, абсолютно не соответствовавшие действительнос¬

ти, но тем не менее страшные для Савинкова. Так, один из эсеров, арес¬

тованный в Петербурге, передал на волю, что содержимое их разговора

стало известно полиции. Позже выяснилось, что разговор велся по теле¬

фону, при открытых ставнях и пр., что совершенно снимало с Б.В.Са¬

винкова164 какие-либо подозрения.
Савинков, действительно, ощущал себя в положении человека «тра-

вимого», которому приходится преодолевать недоверие и отчужденность
432

многих, человека, неудачи которого вызовут злобную радость у его

многочисленных недоброжелателей. Достаточно характерен его вопрос в

октябре 1909 г. И.И.Фондаминскому: «Очень меня ругают в Париже?».

Еще более откровенны его слова, сказанные месяцем позже: «Голубчик

Илюша, я не обещал и не обещаю быстроты. Я обещаю ее тем менее, что

вижу на каждом шагу, что после Аз[ефа] и всей болтовни всех Марков

Андреевичей) и Вер Ник[олаевен] (М.А.Натансон и В.Н.Фигнер. —

K.M.) обо мне мне приходится кроме обычных затруднений преодолевать

личное недоверие ко мне. Я утешаюсь только тем, что имею доверие

своих товарищей и Ваше, и опять говорю Вам: или мы сделаем наше

дело, или нас не будет. Обнимаю Вас, имейте терпение и доверие»165.
Впрочем, не обошлось и без конфликтов с руководством партии, на¬

рушавшим свои обязательства перед БО. Первый крупный конфликт

возник после того, как было проигнорировано требование Савинкова со¬

общить о руководстве и контроле БО над Петровым. Черновики писем

Б.В.Савинкова И.И.Фондаминскому содержат весьма богатый материал

по этому вопросу. Так, 8 января 1910 г. Савинков предъявил Фондамин¬

скому как представителю ЗД ЦК ПСР уже вполне развернутый список пре¬

тензий. Вновь касаясь вопроса о заявлении ЦК по делу Петрова, он писал:

«...Я не могу считать формой одно из самых существенных моих прав, —

право голоса в деле, касающемся меня. В моих глазах, Ваш поступок оста¬

ется явным и ничем не оправдываемым нарушением моего права. Только

личное мое к Вам уважение удержало меня от отставки»166.
Другим мотивом, толкавшим Б.В.Савинкова к отставке, являлось,

как выше уже говорилось, невыполнение руководством партии взятых на

себя финансовых обязательств. Кроме этого Б.В.Савинков инкримини¬

ровал И.И.Фондаминскому превышение им его полномочий16' и даже

прямо обвинял его: «Вы небрегли интересами моей фирмы»168. Если су¬

дить по письмам Савинкова Фондаминскому, то последний упрек, несо¬

мненно, имел под собой основания. Так, 2 октября 1909 г. Савинков

привычно констатировал: «На письма Вы не отвечаете. На это ответьте

немедленно...»169. В декабре того же года Савинков восклицал: «Дорогой

друг, я опять вынужден писать Вам: к несчастью, из трех моих писем Вы

отвечаете на одно, о телеграммах не говорю, — Вы на них не отвечаете

совсем, если не считать одной, которую послал Валентин»170. В августе
1911	г., уже после роспуска БО, Савинков вновь писал Фондаминскому:

«...не делайте того, что Вы так часто делаете и что приносит только

худые результаты: не замалчивайте моих писем, а отвечайте на них, как

бы щекотливы они ни были»171.
Впрочем, уже в феврале 1910 г. Савинков извинялся за излишнюю

резкость своих предыдущих писем: «В декабре я Вас ругнул, неоснова¬

тельно и очень много [лишнего]. Простите. Я виноват перед Вами»172. В

недатированном письме Фондаминскому Савинков писал: «Милый

Илюша, голубчик, хочу Вас поблагодарить от всего сердца за всю Вашу

любовь и дружбу. У меня к Вам живет и всегда жило большое и нежное

чувство, — я редко видел людей с такою душою, как Ваша. Я верю, что

все затруднения устранятся и все пойдет по-хорошему. Верьте и Вы, что

я делаю все, что могу, чтобы добиться своего. Милый, обнимаю Вас и

еще раз сердечно благодарю за все».
В конфликтные отношения с руководством партии Б.В.Савинков

вступил и в связи с его крайне негативной реакцией на выводы Судеб¬

но-Следственной комиссии по делу Азефа и на позицию, которую заня¬

ла в этом вопросе ЗД ЦК ПСР. Не исключено, что этот конфликт стал
433

одним из веских оснований для принятия членами БО решения о само-

роспуске, т.к. еще за несколько дней до выхода «Заключения» позиция

членов БО была иной.
Среди протоколов заседаний ЗД ЦК ПСР, хранящихся в архиве

ПСР, имеется документ, написанный Б.В.Савинковым и датированный
2	марта 1911 г., где он просил «занести в протокол следующее свое заяв¬

ление: Ввиду того, что вопрос об устранении К[урлова] возбуждался в

Коллективе и был решен утвердительно, ввиду также того, что техничес¬

кое доверие ко мне было выражено всем коллективом в целом, отсрочка

в деле К[урлова] вызывается лишь формальными причинами, что в деле

террора противоречит моему партийному убеждению, — а потому: счи¬

таю нужным снять свое предложение о немедленном начале действий

против К[урлова], оставляя вместе с тем за собою право изыскать в част¬

ном порядке средства для данного акта и в частном же порядке присту¬

пить к выполнению его»174.
То, что БО не была распущена «сверху», видно из резолюции заседа¬

ния ЗД ЦК ПСР, состоявшегося 8 марта 1911 г., где констатировалось,

что «до сих пор у партии нет подробного отчета в 50 тыс., израсходован¬

ных БО, нет и формального заявления о прекращении деятельности и

роспуске БО». По предложению М.А.Натансона (поддержанного едино¬

гласно), было решено «запросить БО» через И.И.Фондаминского175.
В марте 1911 г. И.И.Фондаминский от имени Заграничной делегации

ЦК ПСР попросил от Б.В.Савинкова письменного отчета о деятельности

БО за 1910—1911 гг. Отвечая через несколько месяцев после своего пер¬

вого требования на вопрос Б.В.Савинкова о его мотивах, И.И.Фонда¬

минский писал: «Мотив такой: Организация работала два года, затрачена

большая сумма, были моменты, неясные для "непосвященных" (само¬

убийство Яна, провокация К.). Между тем центральные учреждения не

имеют прочных данных, опираясь на которые они смогли бы давать от¬

веты вопрошающим. И затем, в архиве должен быть документ, освещаю¬

щий такой важный период партийной жизни. Судя по обмену мнений,

который сопровождал это решение Делегации, ничего обидного или ос¬

корбительного для вас и организации в нем не было. Мое мнение, если

Вам трудно писать такой доклад, — Вы должны ответить, что собирае¬

тесь (как это, вероятно, и есть) написать об этом периоде такие же вос¬

поминания, как и о предыдущих»176.
26	августа 1911 г. Савинков отправил Фондаминскому два письма —

одно для передачи в ЗД ЦК ПСР и одно личное. Официальный ответ

Савинкова, который он просил зачитать на заседании ЗД ЦК ПСР и

«присоединить к архиву партии», заслуживает особого внимания. Исходя

из того, что «правовая сторона» его взаимоотношений с ЦК исчерпыва¬

ется договором 1909 г., а моральных обязательств перед ЦК он более не

признает, а также учитывая, что Заключение ССК содержит «не только

пбрицание, но и моральное осуждение» деятельности БО и его главы,

Савинков заявлял: «В силу этого не нахожу для себя возможным в на¬

стоящее время наличность каких бы то ни было моих моральных обяза¬

тельств к ЦК (так в тексте. — K.M.). Договор 1909 г. дает мне право от¬

казать Делегации в ее просьбе, и правом этим я пользуюсь: доклад мною

представлен не будет»17'.
Не менее симптоматичным было и личное письмо Фондаминскому:

«Если я и остаюсь с Партией, — писал Савинков, — то, конечно, не

потому, что чувствую свою моральную связь с центральными учрежде¬

ниями, а по причинам другого рода... ни в какие отношения с Делегацией
434

и ЦК я вступить не смогу для себя возможности (так в тексте. — К.М.)

и единственно, чего я хочу от "дорогих товарищей", чтобы они меня ос¬

тавили в покое, не распространяли бы обо мне гнусных слухов... — я их

знать не хочу, для меня они никто.
...Денег от Делегации я принять не хочу. От Вас — другое дело.
Вас я всегда люблю, как бы ни было грустно мне смотреть на то, что

Вы делаете»178.
Обсудив отказ Б.В.Савинкова предоставить отчет, ЗД ЦК ПСР на

своем заседании 15 ноября 1911 г. приняла следующую резолюцию: «Со¬

брание считает совершенно недопустимым непредставление отчетности в

израсходовании каких бы то ни было партийных сумм»179. Более по¬

дробно это решение прокомментировал в письме к Б.В.Савинкову в ян¬

варе 1912 г. секретарь ЗД ЦК ПСР Л.Д.Варенов, писавший от ее имени,

что «никакая автономия действий не освобождает тов. Савинкова по

окончании действий и ликвидации организации от обязанности предста¬

вить отчет в использовании личных сил и денежных средств, получен¬

ных от Партии. Отказ тов. Савинкова Делегация рассматривает как се¬

рьезное нарушение дисциплины и постановляет довести о нем до сведе¬

ния ближайшего полномочного Партийного собрания...»180.
Ответ И.И.Фондаминского на демарши Б.В.Савинкова весьма при¬

мечателен: «...я могу Вам указать только на одну нелогичность в Вашем

поведении. Относясь так к партии, как Вы относитесь, нельзя оставаться

в ней... Будьте последовательны: не признавайте не только Центр, но и

остальную партию...»181.
Подводя итоги вышеизложенному, отметим, что неудача БО под ру¬

ководством Б.В.Савинкова была обусловлена комплексом причин, каж¬

дая из которых дополняла и усугубляла другие. Неблагоприятная атмо¬

сфера вокруг Савинкова и неверие многих эмигрантов в успех новой

террористической кампании, без сомнения, играли свою роль. Напря¬

женность отношений между БО и руководством партии во многом под¬

питывалась и памятью о старых конфликтах, удачно инспирированных

(в ряде случаев) Е.Ф.Азефом, что давало ему необходимое пространство

для маневра и ведения собственной игры. Кроме того, Савинков, не¬

однократно конфликтовавший ранее с ЦК, отдавал себе отчет, что он

оказался в новых, неизмеримо более тяжелых условиях, чем раньше, и с

более слабыми позициями. Понимая, что в случае неудачи вся тяжесть

обвинения падет на него, он весьма болезненно реагировал на несоблю¬

дение руководством партии взятых на себя обязательств и на нарушение

«автономии» и прав БО.
Но большой вопрос, чем реально подкреплялись права и «автоно¬

мия» БО в новых, «послеазефовских» условиях? Справедливы ли цитиро¬

ванные выше упреки Савинкова в адрес Фондаминского в декабре

1909 — январе 1910 г.? Судя по всему, да — справедливы. Но он же сам

делегировал часть своих неотъемлемых полномочий Фондаминскому!
Представляется, что зависимость БО и ее главы от партии и ее руко¬

водства возросла в новых условиях вполне закономерно. Возьмем про¬

блему финансирования БО ПСР в 1909—1911 гг. Поток добровольных

пожертвований либерально настроенной части просвещенного «общест¬

ва» ранее исчислялся многими десятками тысяч рублей и шел в немалой

своей части прямо в руки руководителя БО, минуя партийную кассу.

После революции приток денег от сочувствующего общества и в партий¬

ную кассу, и руководителю БО катастрофически сократился. После дела

Азефа совсем сложно стало найти желающих дать денег на террор.
435

Какие-то прямые жертвователи у Б.В.Савинкова все-таки были, но не

приходится сомневаться, что масштаб этих пожертвований не шел ни в

какое сравнение с их масштабом в 1904—1906 гг. Это, без сомнения,

крепко привязывало БО и ее руководителя к партийной кассе.
Возьмем другой аспект. Ранее Савинков мог в сердцах пригрозить

своим уходом к максималистам182. Представляется, что, выполни он

свою угрозу, он без «работы» и денег не остался бы. В 1909 г. Савинков

уже полностью был лишен выбора, кроме отставки. Не менее важно и то

обстоятельство, не бывшее ни для кого секретом, что решение Савинко¬

ва о создании в 1909 г. БО было продиктовано в немалой степени жела¬

нием реабилитировать дело своей жизни, да и самого себя — помощника

и близкого приятеля Е.Ф.Азефа. Чего стоили угрозы Б.В.Савинкова

И.И.Фондаминскому об уходе в отставку, если все прекрасно понимали,

что он просто не сможет их выполнить. Б.В.Савинков психологически

не мог добровольно уйти в отставку, он был вынужден идти до конца. И

в этом смысле, как это ни цинично звучит, для его репутации был бы

намного полезнее не только удачный террористический акт, но и просто

его арест в России с последующей виселицей. В том упреке эмигрантов,

который воспроизводит Б.И.Николаевский, что Савинков так и не по¬

ехал в Россию, можно при желании увидеть и то, что для некоторых сто¬

ронников террора его гибель была бы меньшим злом, чем его бессилие.

Уйти в отставку или добровольно распустить БО, что в этом плане рав¬

нозначно, значило для самолюбия Савинкова расписаться в собственном

бессилии. Это значило сделаться мишенью для злых языков, что, собст¬

венно говоря, и произошло в действительности.
Фикция провозглашаемой «автономии» БО от партии особенно ярко

видна из попыток членов БО действовать в России самостоятельно, не

входя в контакт с местными партийными организациями. Яркие приме¬

ры этой фикции дает в своих воспоминаниях М.М.Чернавский. Так, на¬

пример, в середине 1909 г. он получил задание от Б.В.Савинкова собрать

сведения для прописки фальшивых паспортов членов БО с настоящих

паспортов людей, подходящих по возрасту, полу, социальному положе¬

нию и т.п. Это было необходимо, чтобы фальшивый паспорт выдержал

бы в случае необходимости запрос по месту его «выдачи». Что вынужден

был сделать М.М.Чернавский, которому как члену БО никто из сочувст¬

вующих не спешил помогать? Обратиться к уральским эсерам, давшим

ему выход на конторщика завода, и с его помощью получить доступ к

искомым паспортам. То же самое он вынужден был сделать, чтобы за¬

вербовать по указанию Б.В.Савинкова нового члена БО. И Б.В.Савин¬

ков, и М.М.Чернавский прекрасно отдавали себе отчет, что, окажись в

этой организации провокатор, он засветил бы и Чернавского, и нового

члена БО, и фальшивые паспорта всех членов БО, что было бы равно¬

значно провалу всей БО. Понятно, что нарушали они старое правило БО

не от хорошей жизни. Так, Л.А.Либерман вспоминал, как он «изо дня в

день встречался с людьми из самых разнообразных слоев и изо дня в

день натыкался на самое холодное равнодушие и недвусмысленные отка¬

зы. Отказывали в помощи люди, с которыми прежде приходилось рабо¬

тать в том же Петрограде, с которыми приходилось сидеть по общему

делу — 1907 года. Отказывали в помощи люди, некогда прочно спаянные

с партией и партийным делом. А порою не только отказывали, но и бро¬

сали голословные и тяжкие обвинения руководителям дела... Порою от

всего этого охватывала жгучая тоска по человеку. И рядом с тоскою вы¬

растала иллюзия. Мечта о том, что есть же где-то хорошие люди... Надо
436

только суметь найти их... И лежа ночью в гостинице, я часто думал: вот

будь жив Н.К.Михайловский, пойти бы к нему... Он-το бы понял»183.
Но лучше всего иллюстрируют тупиковость ситуации, в которую

попал Савинков, проблемы, возникшие у него с набором людей в БО.

Нетрудно представить себе состояние Савинкова, привыкшего к элитар¬

ности БО и вынужденного брать в нее некоторых людей только потому,

что лучше нет. Невозможность набрать в БО надежных людей — это,

действительно, яркий показатель того, что члены БО пересекли тот

«предел одиночества», о котором так прекрасно сказала М.А.Прокофье-

ва. В этих условиях было неважно то обстоятельство, что Савинков об¬

ладал большой формальной властью. Парадокс заключается в том, что

формализовал он свою власть не от властолюбия, а от бессилия, от того,

что ручейки, составлявшие его реальную власть и силу в предшествую¬

щие годы, практически пересохли.
Впрочем, не стоит переоценивать титул «единого главы» БО, кото¬

рым оперирует В.М.Чернов в своих воспоминаниях. Даже оставляя в

стороне вопрос о роли руководства партии в деле управления БО, вряд

ли правомерно считать, что Савинков беспрекословно командовал чле¬

нами БО. Несмотря на те условия, которые он ставил перед членами БО,

организация, несомненно, носила товарищеский характер, где многие

вопросы решались совместным обсуждением. Впрочем, трудно предста¬

вить себе «генеральство» Б.В.Савинкова по отношению к М.А.Проко-

фьевой, Н.С.Климовой, М.М.Чернавскому, С.Н.Слетову.
Очень тонко охарактеризовала Савинкова З.Н.Гиппиус в своем пись¬

ме к нему в январе 1912 г.: «Я знаю, что стиль вашего существа — само¬

державный, и вы не можете (действительно) сделать то, чего вы не хоти¬

те как следует... самодержавный стиль существа — вещь опасная. Слава

Богу, для такого сознательного человека, как вы, опасность меньше»184.

Как бы то ни было, свою «самодержавность» Савинков, несомненно, ог¬

раничивал и не мог не ограничивать. Когда это ему не удавалось, это

вело к конфликтам.
Сам Савинков сделал, на наш взгляд, все возможное для того, чтобы

создать боеспособную организацию, привлечь в нее лучших, надежных

людей и сплотить их. В какой степени его можно винить в неудаче БО?

Савинков бросился в свою последнюю атаку, чтобы смыть пятно азефщи-

ны с БО, с живых и мертвых ее членов и с себя самого. Он не отошел в

сторону, как П.В.Карпович, а предпочел ринуться в свой «последний бой»,

ставя на карту свою жизнь и честь. Это, несомненно, был поступок не «ни¬

гилиста» и приспособленца, поскольку шансы на успех в новых условиях

были намного меньше, чем в предыдущие периоды деятельности БО.
Примечания
1	Савинков Б.В. Воспоминания. М., 1990. С. 394.
2	Подробнее об этом см.: Морозов К.Н. Б.В.Савинков и Боевая Организация

партии эсеров (1909—1911 гг.) // Россия и реформы: Сб. ст. Вып. 2. М., 1993.
С.	94—113; Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. /

Публ. К.Н.Морозова // Минувшее. Ист. альманах. Вып. 18. М.—СПб., 1995.
С.	243—314; Морозов К.Н. Боевая Организация партии социалистов-рево¬

люционеров в 1909—1911 гг. и загадки «дела Петрова» // Индивидуальный

политический террор в России XIX — начала XX в. Материалы конферен¬

ции. М.: «Мемориал», 1996. С. 76—86.
3	Савинков Б.В. Воспоминания. С. 393.
4	Савинков Б.В. Террор и дело Азефа // Знамя труда. 1909. N9 5. С. 10—12.
437

5	МИСИ. Архив ПСР. 146.
6	Там же.
7	Цит. по: Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-рево¬

люционеров (1901 — 1911 гг.). М., 1998. С. 190.
8	Чернов В. Савинков в рядах ПСР // Воля России. Прага. 1924. N9 14/15.
С.	159.
9	МИСИ. Архив ПСР. 151.
10	Савинков Б.В. Воспоминания. С. 393—394.
11	Из истории партии с.-р. // Новый журнал. 1970. Кн. 100. С. 284.
12	МИСИ. Архив ПСР. 154.
13	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 357. Л. 1-1об.
14	Там же.
15	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. // Минувшее. Ис¬

тория. альманах. М.—СПб., 1995. Вып. 18. С. 279.
16	Там же.
17	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 103, 104; Д. 123. Л. 2, 3, 6-9, 12, 122.
18	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР. С. 279.
19	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 43.
20	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 45об.
21	Там же. Л. 79.
22	Там же. Л. 53—53об.
23	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 284.
24	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 124. Л. 37.
25	Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революционеров.
С.	199-200.
26	Лебедев В. Конец Савинкова // Воля России. Прага. 1924. N9 14/15. С. 166.
27	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля Народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
28	Там же.
29	Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. М., 1930.

Кн. 8/9. С. 30.
30	Там же.
31	Фигнер В.Н. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1929. С. 195—196.
32	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 280—281.
33	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля Народа. 1917. № 96. 19 августа. С. 2.
34	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 29.
35	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 331. Л. 9.
36	Там же. Д. 352. Л. 1.
37	ГАРФ. Ф. 435. Оп. 1. Д. 5. Л. 59.
38	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 73-73об.
39	Там же. Л. 15.
40	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 36.
41	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 74.
42	Там же. Л. 102.
43	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 238. Л. 27.
44	Там же. Л. 60.
45	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля Народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
46	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. Д. 115. Т. 2. Пр. 11/1906. Л. 147-179.
47	Там же. 1909. Д. 189. Л. 15-17, 65-69, 98.
48	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 96. Л. 73-73об.
49	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля Народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
50	Знамя труда. 1909. N9 17. С. 18.
51	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 189. Л. 103-117.
52	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 160.
53	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 84. Л. 7-8.
438

54	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1908. Д. 536. Л. 11.
55	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 93. Л. 8-9.
56	Там же. Л. 12.
57	Там же. Л. 10, 19.
58	МИСИ. Архив ПСР. 1102.
59	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 189. Л. 51-54.
60	Бурцев ВЛ. В погоне за провокаторами. М., 1990. С. 154.
61	Там же. С. 155—156.
62	См.: Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX в. Энцик¬

лопедия. М., 1996. С. 301.
63	Там же. С. 300-301.
64	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 115. Л. 17-18 об.
65	См.: Знамя труда. 1909. № 18. С. 16.
66	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 113, 115.
67	См.: Знамя труда. 1909. № 20. С. 20.
68	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 115. Л. 5.
69	См.: Знамя труда. 1909. № 20. С. 20.
70	Там же.
71	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 115. Л. 9.
72	См.: Знамя труда. 1909. № 20. С. 20.
73	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 115. Л. 17-18 об.
74	См.: Знамя труда. 1909. № 20. С. 20.
75	МИСИ. Архив ПСР. 147.
76	См.: Знамя труда. 1909. № 20. С. 20.
77	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 115. Л. 5.
78	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 718. Л. 23-25.
79	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 238. Л. 136.
80	Либерман ЛА Страничка жизни // Воля Народа. 1917. № 96. 19 августа. С. 2.
81	удод yfcç t
82	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 77.
83	Там же. Д. 84. Л. 68.
84	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 39.
85	Чернавский М. К характеристике Г.В.Плеханова (Отрывок из воспомина¬

ний) // Историко-революционный бюллетень. М., 1922. N9 2—3. С. 24.
86	Николаевский Б.И. История одного предателя. М., 1991. С. 301—302.
87	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 2. Л. 121.
88	Там же. Л. 121 об.
89	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 310.
90	ГАРФ. Ф. 435. Оп. 1. Д. 5. Л. 59.
91	См.: Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-революци¬

онеров. С. 202.
92	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело Народа. 1917. N9 126. 13 ав¬

густа. С. 3.
93	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля Народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
94	Там же.
95	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 83. Л. 10.
96	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 г. С. 310.
97	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 238. Л. 47.
98	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 44.
99	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 49—50.
100	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 340. Л. 2 об.
101	Там же. Л. 1.
102	Там же. Л. 18; см.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг.
С.	285.
439

103	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. J1. 5. Идентифицировать «Офицерова» с Яном

Бердо позволяет его прозвище в БО. Помимо того, что его звали конспи¬

ративным именем Николай Васильевич, с апреля 1909 г. к нему прилепилось

прозвище «Ротмистр». Оно родилось из замечания одного из его товарищей,

наблюдавшего, как он обращался с заподозренными в провокации

Т.М.Цейтлин и М.И.Деевым, и отметившего, что он «строг, как настоящий

жандармский ротмистр».
104	Там же. Д. 83. Л. 21—21об.
105	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 63—64.
106	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 290—291.
107	См.: Горбунов М. Савинков как мемуарист // Каторга и ссылка. 1928. Кн. 41.
С.	169-170.
108	Чернавский М. В Боевой Организации. С. 34.
109	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 238. Л. 235об., 438; 1910. Д. 237. Л. 9; 1910.

Д. 238. Л. 18об., 34—34об., 47.
110	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 310.
1,1 МИСИ. Архив ПСР. 154.
112 МИСИ. Архив ПСР. 1102.
1.3	См.: ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 352. Л. 1об.; Б.В.Савинков и Боевая Органи¬

зация ПСР. С. 291-292, 309.
1.4	Чернавский М.М. В Боевой Организации. С. 47.
115 См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 292.
1.6	Там же. С. 293.
1.7	Цит. по: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 294.
1.8	Там же. С. 295.
119	Там же.
120	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1913. Д. 375. Л. 1-21об.
121	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. Л. 5; ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 331. Л. 9об.
122	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого. С. 3.
123	Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров. С. 515.
124	Савинков Б.В. Воспоминания. С. 393.
125	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 13. Л. 4об.
126	Там же. Л. 5.
127	Там же. Л. 10—11.
128	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 38.
129	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 60. Л. 3.
130	Цит. по: Бурцев В.Л. Дело с.-р. A.A.Петрова // Иллюстрированная Россия.

Париж, 1939. 13 мая. С. 19.
131	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 123. Л. 54.
132	Соболев Д.А. История самолетов. Начальный период. М., 1995. С. 243—244.
133	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 371. Л. 3-18.
134	Там же. Л. 2-3.
135	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 238. Л. 18об.
136	Там же. 1910. Д. 47. Л. 197, 235, 235об., 271.
137	МИСИ. Архив ПСР. 147.
138	Приводим более развернутые оценки данного проекта д.т.н. С.П.Северовым:

«На основании анализа текста технического описания проекта сверхмалой

подводной лодки (СМГІЛ) уверенно можно сделать следующие наиболее до¬

стоверные выводы. Актуальность проекта СМПЛ как во время разработки,

так и сегодня бесспорна. Сверхмалая подводная лодка была и остается ос¬

новой технического оснащения подразделений специального назначения и

диверсионных сил флотов Италии, Англии, Германии, Японии, России и др.

ведущих военно-морских держав. Первая в мире операция по подрыву баржи

на рейде Одессы с помощью специальной мины, доставленной под ее днище

одноместной подводной лодкой, выполнена С.К.Джевецким еще в 1878 году.
440

История аналогичных операций, выполненных подводными силами специ¬

ального назначения, не прерывалась ни в годы первой и второй мировых

войн, ни в годы локальных конфликтов, ни в послевоенное время. Рассмат¬

риваемый проект 1909 г. является значительным звеном в эволюционном

ряду подводных технических систем типа СМПЛ. У проекта 1909 г. есть

предшествующие прототипы малых и сверхмалых подводных лодок. Есть и

последующие отечественные аналоги подводных лодок, например, сверхма-

лая ПЛ «Пиранья» проекта 865, а также ряд подводных аппаратов, наследо¬

вавших удачные технические решения рассматриваемого проекта или неза¬

висимо повторивших их. Анализируемое техническое описание СМПЛ со¬

ответствует, в современном понимании, стадии эскизного проектирования.

Цель указанной стадии проектирования — обоснование технической осуще¬

ствимости проекта. Рассматриваемый проект глубоко проработан в функци¬

ональном аспекте и значительно менее — в конструкторском и технологи¬

ческом аспектах. Пояснительная записка лишена каких-либо математических

зависимостей и расчетов. Однако подтверждение соответствия основных

проектных параметров СМПЛ уравнениями баланса масс и плавучих объек¬

тов, полученное нами расчетным путем по указанным в проекте данным,

указывает, что расчеты автором производились. Язык проектного описа¬

ния — литературно ясный и в основном технически грамотный. Проект в

целом и его описание квалифицированно структурированы по основным

подсистемам объекта. На современном языке — проект грамотно подвергнут

процедуре функциональной декомпозиции. Проект — не научно-литератур¬

ная фантазия и не заблуждение инженерно-технической мысли. Проект —

бесспорно российский по существу. Проект принадлежит к главной эволю¬

ционной ветви продолжающегося и сейчас развития отечественных СМПЛ.

Как следует из признаков проекта, его автору были известны аналогичные

разработки российских кораблестроителей С.КДжевецкого, П.М.Налетова,

И.Г.Бубнова, А.Н.Крылова. Рассматриваемая ПЛ является по сути много¬

функциональным подводным объектом с малочисленным экипажем, возмож¬

ности которого усиливаются предельной по тому времени автоматизацией

бортовых систем. Автор справедливо относит к признакам новизны своего

проекта автономность подводной лодки и дистанционность управления мин¬

ным вооружением. Однако при внимательном рассмотрении обнаруживается

ряд других элементов новизны и новых технических решений, новых как на

момент их разработки, так и не потерявших своего концептуального значе¬

ния и в настоящее время. В их числе: подводные электроразъемы кабеля,

исключающие короткое замыкание в морской воде; система забортного над¬

дува минных емкостей плавучести и другие. Кроме того, проекту свойстве¬

нен эффект комплексной новизны, обусловленный применением не только

новых, но и не новых технических решений в новых условиях, что дает зна¬

чительный новый технический эффект от их применения. Замечания к про¬

екту и описанию: эскизная недоопределенность ряда бортовых агрегатов и

их параметров (давления в цистернах, числа иллюминаторов, типа взрывча¬

того вещества, конструкции кабельного барабана, креплений подводной

лодки к судну-носителю и т.п. неопределенности); непродуманность взаимо¬

действия рубки подвсплывающей лодки с днищем корабля, способная при¬

вести к потере нормальной ориентации лодки и к ее завалу на борт; необо¬

снованность надежд на устойчивость ориентации мины с наддутой емкостью

плавучести; игнорирование, во всех обоснованиях технических решений и

операций, влияния морского волнения и качки судна; попытка использова¬

ния под водой пневмоприсосок для крепления лодки к днищу транспорти¬

рующего судна; смешивание в техническом описании размерностей рассто¬

яния, скорости и ускорения... Данный перечень может быть дополнен, с по¬

зиций современного проектанта, не менее чем дюжиной других конкретных

замечаний на основе текста. Но это естественно. Эскизное проектирование

решает задачи технического обоснования проекта, но выдвигает еще больше

задач для технической реализации проекта в виде опытного образца и его

оптимизации».
441

139	Савинков Б.В. Воспоминания. С. 316.
140	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. Л. 32.
141	Там же. Л. 31, 31об.
142	См.: ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 84. Л. 7, 8, 14, 15об.
143	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 302.
144	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 83. Л. 21—21об.
145	См.: Чернавский М. В Боевой Организации. С. 32, 59.
146	См.: Нестроев Г. Из дневника максималиста. Париж, 1910. С. 71.
147	Клапина 3. К побегу 13-ти каторжанок (Личные впечатления) // Каторга и

ссылка. М., 1921. Кн. 2. С. 35.
148	См.: Политические партии России. Энциклопедия. С. 254.
149	См.: Мережковский Д.С., Гиппиус З.Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мереж¬

ковский: Воспоминания / Сост., вст. ст. О.Н.Михайлова. М., 1991. С. 436,

445, 449.
150	Там же. С. 436.
151	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 42. Л. 7.
152	Чернавский М. К характеристике Г.В.Плеханова. С. 23.
153	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 301—302.
154	Там же. С. 284.
155	Чернавский М. К характеристике Г.В.Плеханова. С. 23.
156	Чернов В.М. Савинков в рядах ПСР. С. 159.
157	Колосов Е.Е. Правительство в борьбе с революцией: По поводу воспомина¬

ний Н.С.Ткггчева // Тютчев Н.С. В ссылке и другие воспоминания. Кн. III.
Ч.	II. М., 1925. С. 180-181.
158	Николаевский Б. История одного предателя. С. 301—302.
159	Цит. по: Городницкий P.A. Три стиля руководства Боевой Организацией пар¬

тии социалистов-революционеров: Гершуни, Азеф, Савинков // Индивиду¬

альный политический террор в России XIX — начала XX вв. М., 1996. С. 32.
160	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 75.
161	См.: Мережковский Д.С., Гиппиус З.Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мереж¬

ковский: Воспоминания. С. 435.
162	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 15.
163	Фигнер В. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 196—197.
164	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 48 об., 52.
165	См.: Б.В.Савинков и Боевая Оганизация ПСР в 1909—1911 гг. С. 271, 276.
166	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 53.
167	Там же. Л. 53об., 54.
168	Там же. Л. 54—54об.
169	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 271.
170	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 45.
171	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 305.
172	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 85.
173	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 43. Л. 43.
174	МИСИ. Архив ПСР. 154.
175	Там же.
176	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 46об., 61.
177	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 304—305.
178	Там же. С. 305.
179	МИСИ. Архив ПСР. 154.
180	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР. С. 308.
181	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 62-62об.
182	Там же. Д. 7а. Л. 17.
183	Либерман Л.А. Страничка жизни // Воля народа. 1917. N9 96. 19 августа. С. 2.
184	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 126. Л. 87-88 об.
442

§ 4. «ДЕЛО ПЕТРОВА»
4.1. Обстоятельства и версии «дела Петрова»
Особое место в истории БО ПСР в 1909—1911 гг., да и в истории

эсеровского террора в целом, занимает «дело Петрова», одно из самых

грязных и запутанных дел «полицейско-революционной кухни», сравни¬

мое лишь с широко известными «делом Азефа» и «делом Богрова».

Убийство на конспиративной квартире начальника Петербургского ох¬

ранного отделения полковника С.Г.Карпова секретным сотрудником

А.А.Петровым в ночь на 9 декабря 1909 г. всколыхнуло общественное

мнение России. Оно породило массу гипотез и предположений в рус¬

ской и западноевропейской печати, слушалось в III Государственной

Думе, вызвало громкий скандал в партии эсеров, а в 1917 г. стало пред¬

метом разбирательства Чрезвычайной следственной комиссии, и нашло

свое отражение в мемуарах ряда участников и свидетелей этого дела1.
Отсутствие ряда важных документов (часть из них исчезла в 1909—

10 гг.), ложь и полуправда всех заинтересованных свидетелей и участни¬

ков «дела Петрова» заставляют сделать вывод, что прояснить его до

конца, как и «дело Богрова», судя по всему, уже никогда не удастся.

Каждая из четырех сторон, участвовавших в этом деле (эсеры и В.Л.Бур¬

цев; А.А.Петров; А.В.Герасимов и Н.В.Доброскок; С.Г.Карпов и

П.Г.Курлов), вела собственную игру, и их свидетельства в ряде моментов

откровенно лживы и опровергаются или сохранившимися документами,

или показаниями другой стороны, что дает простор для построения

самых различных версий этого дела.
Александр Алексеевич Петров родился в 1882 г. в семье фельдшера

земской больницы села Вавокса Вятской губернии2. (По данным Депар¬

тамента полиции, он был из крестьян деревни Селиной Кильмезской во¬

лости Вятской губернии3.) Из биографического очерка, написанного

эсерами уже после его смерти, мы узнаем, что А*А.Петров с детства от¬

личался большой смелостью и предприимчивостью. Приехав в Елабугу

поступать в Лесное училище и провалив экзамены, он остался без

средств к существованию и превратился в босяка. По его рассказам,

Петров в отчаянии попытался покончить жизнь самоубийством. Потом

он плавал матросом по Волге, затем, вернувшись на родину, работал пи¬

сарем в земской управе. Сдав экзамен на право быть народным учите¬

лем, с 1901 г. работал в деревне учителем, занимаясь вечерами образова¬

нием взрослых. В 1902 г. он сошелся с эсерами и вскоре «начал пропа¬

ганду в деревне уже под руководством губернского комитета ПСР»4.
В 1903 г. А.А.Петров был впервые арестован, но вскоре выпущен на

поруки под денежный залог. С 1904 г. он разъезжал по уезду уже в каче¬

стве партийного агитатора. В 1904—1905 гг. он дважды привлекался к

ответственности, но оба раза дела были закрыты, первый раз за недо¬

статком улик, второй — по октябрьскому манифесту 1905 г. Вновь арес¬

тованный в январе 1906 г., он бежал из Глазовской тюрьмы уже через

пол года, подпилив решетку. После побега А.А.Петров был вынужден уе¬

хать из Вятской губернии в Казань, предложив свои услуги Поволжско¬

му областному комитету партии5.
По словам эсера Б. В.Бартольда, занимавшегося постановкой боевого

дела в Казани, робкий и слабый юноша произвел на него и его товари¬

щей невыгодное впечатление, заставив усомниться в правильности выбо¬

ра Поволжского обкома партии. Но за месяц работы пропагандистом,
443

куда его пристроили, Петров приобрел «необычайную популярность» и

«заставил всех крепко полюбить его». Он проявил «огромную энергию и

выдающийся организаторский талант», и вскоре Петров, по словам

Б.В.Бартольда, был назначен «руководителем всех боевых сил в Казан¬

ской губернии и приступил к подготовке и организации целого ряда тер¬

рористических дел»6. По данным Департамента полиции, он организо¬

вывал и принимал участие в ряде террористических актов и экспропри¬

аций, «в большинстве не удавшихся»'. По свидетельству Б.В.Бартольда,

Петров пользовался большим авторитетом и, хотя не состоял членом

губкома партии, был хорошо осведомлен о его работе8.
Но вскоре он получил серьезные ранения ног (одна нога была раз¬

дроблена) в результате взрыва в квартире одного из боевиков, который,

умирая, признался А.А.Петрову, что являлся секретным сотрудником ох¬

ранки. Петров был арестован и осужден Казанским военно-окружным

судом на 4 года каторги (по данным Департамента полиции, на 6 лет),

но, следуя этапом, сумел бежать из вятской тюрьмы9. Побег был совер¬

шен при помощи Б.В.Бартольда, подкупившего надзирателей, собствен¬

норучно распиливших решетку и спустивших Петрова на веревках прямо

в руки его друзей10. Б.В. Бартольд увез его за границу, где он год на день¬

ги друга лечил ноги в клинике11. В конце 1908 г. они оба в составе груп¬

пы О.С.Минора приехали в Саратов, где вошли в состав Поволжского

областного комитета, образованного из членов этой группы, причем

A.A.Петров должен был курировать боевую деятельность областной пар¬

тийной организации12.
Департамент полиции знал о составе группы от Е.Ф.Азефа и

Т.М.Цейтлин, и 2 января 1909 г. группа была арестована13. Через полто¬

ра месяца в саратовской тюрьме Петров дал согласие на сотрудничество

с охранкой, поставив следующие условия: сохранение в тайне его насто¬

ящего имени (он был арестован как Филатов), устройство ему побега,

выплата ежемесячного жалованья в 1000 рублей, всевозможные послаб¬

ления в дознании по делу Б.В.Бартольда14.
Обстоятельства вербовки А.А.Петрова имеют большое значение, т.к.

они, с одной стороны, опровергают его позднейшие заявления о жела¬

нии бороться с охранкой изнутри, а с другой — они показывают, как

высшие чины Министерства внутренних дел и Департамента полиции

пошли на прямое нарушение закона, запрещавшего вербовку беглых ка¬

торжников. Вербовку Петрова проводил начальник Саратовского ГЖУ

П.К.Семигановский.
Уже 31 января A.A.Петров, задержанный с документами на имя

И.С.Филатова, был по старым полицейским фотографиям опознан.

17 февраля 1909 г. начальник Саратовского ГЖУ П.К.Семигановский от¬

правил директору ДП М.И.Трусевичу шифротелеграмму о необходимос¬

ти личного доклада своего помощника ротмистра Мартынова «об усло¬

виях приобретения агентуры государственной важности»15. Получив

ответ от начальника Особого отдела ДП Е.К.Климовича с приказом воз¬

держаться от посылки в столицу ротмистра Мартынова «до получения

дополнительных распоряжений», П.К.Семигановский отправил теле¬

грамму о желательности приезда Климовича в Саратов. Такая настойчи¬

вость, надо полагать, произвела впечатление на Трусевича, сразу же за¬

просившего Семигановского: «Не Осип ли?»16 Но Семигановский вы¬

нужден был разочаровать Трусевича, намекавшего на Осипа Соломоно¬

вича Минора, и ответить: «Товарищ Бориса Савинкова, боевик, задер¬

жанный под фамилией Филатова»17.
444

Запрошенный вновь Трусевичем, желавшим узнать подробности, Се-

мигановский назвал настоящее имя А.А.Петрова и сообщил, что тот

«...непосредственно был связан с Виктором Черновым и Борисом Са¬

винковым, последний предлагал по боевой деятельности разделить Рос¬

сию пополам, о Миноре, себе и других рассказал все верно и намекнул

на многое неоткрытое, ставит непременным условием создание побега и

не менее тысячи рублей в месяц». На этой телеграмме Трусевич поста¬

вил резолюцию: «Пусть дает откровенное показание. Думаю, что едва ли

верное предприятие»18. 22 февраля Климович телеграфировал Семига-

новскому: «Директор находит предприятие едва ли верным. Каторга

сильно осложняет вопрос. Не будет ли более соответственным предло¬

жить дать откровенное формальное показание и попутно подать проше¬

ние о помиловании»19.
Понимая, что подобный путь равносилен саморазоблачению, Семи-

гановский предпринял последнюю попытку убедить начальство, отпра¬

вив подробное письмо с изложением всех деталей и выгод этого дела20.

П.К.Семигановский пытался всячески убедить директора ДП, что следо¬

вание законным путем равносильно саморазоблачению и потере столь

перспективного сотрудника, и предлагал, не обнаруживая своего знания

настоящей фамилии Филатова, выделить его дело и дела еще нескольких

человек из дознания по группе О.С.Минора, а затем, выслав его в адми¬

нистративном порядке, устроить ему побег21.
Начальник Саратовского ГЖУ П.К.Семигановский докладывал о

А.А.Петрове директору ДП М.И.Трусевичу: «Отказываясь что-либо запи¬

сать, он на словах дал предварительные указания на тех лиц партии, ко¬

торые остались в Поволжье после последних ликвидаций, причем эти

указания совершенно верны, и затем открыл, что типография Поволж¬

ского Областного Комитета теперь переведена из Тамбова в Сызрань,

где она уже настолько готова, что можно приступать к работе и что

также, по-видимому, соответствует действительности, судя по последним

сведениям, полученным ротмистром Мартыновым»22.
Семигановский считал возможным удовлетворить просьбу Петрова о

выплате ему ежемесячно 1000 рублей, которые он «...может вполне оку¬

пить своей предстоящей работой». Но «наиболее ценным является в

этом случае его теснейшая связь с Борисом Савинковым и, по-видимо¬

му, его полная осведомленность о современных сильно законспириро¬

ванных активных руководителях террористических выступлений»23.
Сразу отметим, что Петров просто сумел набить себе цену, т.к., го¬

воря о своей теснейшей связи с Б.Савинковым, он лгал — они не были

даже лично знакомы24.
По замыслу Семигановского, Петров после побега мог бы получить

мандат от «неликвидированных» поволжских эсеров «на участие в пред¬

стоящем партийном съезде, где сумеет войти в ту или иную центральную

партийную организацию»25.
М.И.Трусевич, понимая «всю ценность предполагаемых услуг» буду¬

щего агента, категорически возражал против вербовки Петрова на его

условиях и требовал дачи «откровенных показаний» и прошения о поми¬

ловании, ибо в противном случае «выпуск его равносилен освобождению

каторжника и возвращению в партию сильного террориста, причем с мо¬

мента освобождения он вовсе уходит из рук властей, не будучи связан

письменным заявлением или другою важною уликою в измене пар¬

тии»26. Письменные же показания Петрова пропали, но, по отзывам

А.В. Герасимова и Е.К.Климовича, являлись малоправдоподобными и
445

«фантастичными»27. Семигановский, отправляя Трусевичу копию собст¬

венноручных показаний Петрова и выписку, составленную ротмистром

Мартыновым с его слов, категорически утверждал: «Оба эти документа

являются несомнено доказывающими как причастность самого Филатова

(настоящее имя Петрова жандармам было известно еще до переговоров

с ним. — K.M.) к серьезным преступлениям, так и его измену партии

социалистов-революционеров». Семигановский заявлял: «По условию с

Филатовым, они могут быть использованы тогда, когда он будет на воле

и станет фактическим сотрудником, в чем, по нашему мнению, в насто¬

ящее время сомневаться уже нельзя»28.
Вскоре Семигановский отправил в ДП протоколы допроса сокамер¬

ника Петрова и его объяснения по этому поводу. На допросе выясни¬

лось, что, находясь вместе с Η.П.Воронцовым («крестьянином Смолен¬

ской губернии, осужденным за принадлежность к с.-д.») с середины ян¬

варя до середины февраля в тюремной больнице, АЛ.Петров просил его

помощи для побега. Но Воронцов вместе с еще одним заключенным от¬

говорили его от этого плана, как и от замысла убежать при конвоирова¬

нии в жандармское управление. Кроме того, Петров рассказал Воронцо¬

ву о целях и задачах группы О.С.Минора, а также о статусе и функциях

отдельных ее членов29.
М.И.Трусевич доложил о предложении Петрова П.А.Столыпину, а

начальник Особого отдела Е.К.Юшмович вынужден был проинформиро¬

вать начальника петербургской охранки А.В.Герасимова, т.к. существо¬

вал приказ Столыпина о сообщении Герасимову всех предложений о со¬

трудничестве, касающихся центрального террора. Отрицательное отно¬

шение Трусевича и Климовича к вербовке Петрова Столыпиным, Курло-

вым и Герасимовым было проигнорировано, т.к. они крайне нуждались

в сотруднике, способном осветить деятельность Боевой организации

ПСР. По словам Курлова, согласие на побег Петрова дал Столыпин, ко¬

торый принял условие Курлова, что Петров «будет работать не с Гераси¬

мовым», которому Курлов не доверял, «считая его способным в целях

отличиться на рискованные приемы в деле розыска и использования со¬

трудника»30.
П.ПКурловым было дано указание об организации побега А.А.Пет-

рова и приеме его в секретные сотрудники, причем помощь в этом

П.К.Семигановскому должен был оказать А.В.Герасимов31. 27 марта

1909 г. Петров был этапирован в Петербург, и им совместно с Герасимо¬

вым был выработан план симуляции сумасшествия и побега из психиат¬

рической лечебницы. Следует отметить, что в 1917 г. П.Г.Курлову,
А.В.Герасимову, С.Е.Виссарионову, Е.К.Климовичу, М.И.Трусевичу и

П.К.Семигановскому инкриминировалось превышение служебных пол¬

номочий и вступление в сговор с целью устройства побега и вербовки

преступника, находящегося в розыске. Поэтому все они были склонны

всячески преуменьшать свою роль в этих событиях и, страдая «забывчи¬

востью», «припоминали» лишь то, что подтверждалось предъявленными

документами. Так, например, факт непосредственного участия Гераси¬

мова в устройстве совместно с Семигановским побега Петрова остался

недоказанным, а свое присутствие в Саратове в это время Герасимов

объяснял проведением ревизии саратовской охранки32.
17 мая 1909 г. Петров бежал из психиатрической лечебницы и в на¬

чале июня прибыл в Петербург, где был представлен чиновником особых

поручений Н.В.Доброскоком своему новому руководителю — полковни¬

ку С. Г.Карпову, назначенному в апреле на пост начальника петербург-
446

ской охранки. Назначение Карпова, начальника охранки одного из про¬

винциальных городов, находившегося с начала года в резерве, на ключе¬

вой пост объяснялось страстным желанием П.Г.Курлова избавиться от

А.В.Герасимова. По свидетельству Доброскока, Петров получил от Кар¬

пова тысячу рублей, а затем трижды встречался с Герасимовым при по¬

мощи все того же Доброскока·*3, преданного ему «душой и телом».
Герасимов вручил Петрову тысячу рублей и познакомил с ротми¬

стром Долговым, с которым он должен был поддерживать связь за гра¬

ницей, куда Петров и отправился. Что происходило дальше, достоверно

не известно. По словам Б.В.Бартольда, Петров встретился с ним в Бер¬

лине в середине июля (по требованию Петрова Бартольд был отпущен

под залог в конце июня; документы, уличающие его в организации тер¬

рористических актов и экспроприаций, из дела были изъяты) и сознался

в своей связи с охранкой, изложив свою версию вербовки, представляв¬

шую его в более выгодном свете34. Эта версия изложена в воспоминани¬

ях Петрова и была официально повторена эсерами. Любопытно, что из

воспоминаний Петрова, хранящихся в фонде И.И.Фондаминского,

рукой редактора выброшены куски текста, где автор описывал свои со¬

мнения в том, не являются ли В.М.Чернов и Б.В.Савинков сотрудника¬

ми охранки. Эти куски ярко рисуют психологию Петрова и атмосферу

подозрительности, установившуюся в партии после разоблачения

Е.Ф.Азефа, а поэтому не годились для эсеровской версии35.
По этой версии, Петров вступил в связь с охранкой для раскрытия ее

планов и разоблачения провокаторов. По словам Петрова, он, не рас¬

крывая своего имени, предложил свои услуги Семигановскому и был от¬

правлен в Севастополь для опознания, после которого он подвергся по¬

боям со стороны Герасимова и Доброскока. Он симулировал сумасшест¬

вие и был отправлен в лечебницу, из которой самостоятельно бежал и,

находясь на свободе, вновь предложил свои услуги Семигановскому, а

затем поехал к Герасимову в Петербург, где и был завербован. По кате¬

горическому заявлению Петрова, никаких выдач он не делал. Версия

Петрова, по крайней мере в ее фактической основе, лжива и легко оп¬

ровергается документами ДП и показаниями лиц, его вербовавших.
В.Л.Бурцев так описывал свою встречу с А.А.Петровым, организо¬

ванную, по его словам, Б.В.Бартольдом: «В радужных красках рисовал

он (Петров. — K.M.) мне нашу дальнейшую совместную борьбу с прово¬

кацией. Он, видимо, не сомневался, что я с величайшей охотой пойду к

нему навстречу и воспользуюсь его услугами». Петров собирался выве¬

дывать секреты у Герасимова, работая с ним в Петербурге, и сообщать

их Бурцеву, но последний категорически отказался от «ведения двойной

игры с охранниками». После этого Петров отказался от предложения

Бурцева публично рассказать о своем грехопадении и уйти в частную

жизнь и заявил о своем желании отомстить Герасимову за его провока¬

цию, дабы «искупить эту свою ошибку своей жизнью». Бурцев дал согла¬

сие сохранить историю Петрова в тайне и пообещал ему при первом же

известии об убийстве Герасимова выступить с разоблачением охранки в

европейской прессе. Встреча А.А.Петрова с В.Л.Бурцевым произошла,

очевидно, в двадцатых числах августа, еще до заключения договора

между А.А.Петровым и эсерами. Это вытекает из писем некоего В.Л. от

17 и 19 августа 1909 г., в которых он обращался с просьбой к В.Л.Бурце¬

ву принять его товарища, желающего переговорить «по важному и неот¬

ложному делу», сути которого корреспондент не знал, но свидетельство¬

вал о «честности товарища»36. Петров держал Бурцева в курсе дела и
447

встречался с ним накануне своего отъезда в Петербург осенью 1909 г.,

рассказав ему о своих планах37. Это подтверждается письмом A.A. Петро¬

ва к В.Л.Бурцеву во второй половине сентября 1909 г., где он просил его

о встрече38.
Кроме В.Л.Бурцева и Б.В.Бартольда эта история была известна еще

И.И.Фондаминскому, С.Н.Слетову и Б.В.Савинкову. 23 августа 1909 г.

И.И.Фондаминским, Б.В.Бартольдом, Б.В.Савинковым и А.А.Петровым

был составлен и подписан акт следующего содержания: «Представители

ЦК ПСР Бакунов (И.И.Фондаминский. — K.M.) и БО СР Ивернев

(Б.В.Савинков. — K.M.), в присутствии члена ПСР Павлова (Б.В.Бар¬

тольд. — K.M.), выслушав 17/30 августа 1909 г. рассказ члена ПСР Алек¬

сандра Алексеевича Петрова, установили:
что тов. Петров, по своему личному почину, без ведома кого бы то

ни было из членов партии, в целях революционной борьбы, поступил на

службу в Охрану в качестве секретного сотрудника, причем, по его рас¬

сказу, в искренности и правдивости которого мы не имеем никаких ос¬

нований сомневаться, с его стороны не было сделано никаких указаний

на революционную деятельность каких бы то ни было лиц и организа¬

ций и вообще никаких фактических сообщений о революционных делах

и деятелях;
что затем тов. Петров, убедившись, что им совершен поступок, про¬

тиворечащий революционным традициям, недопустимый для революци¬

онера и наносящий существенный вред делу революции, пришел к со¬

знанию необходимости обезвредить последствия своего поступка путем

устранения им, тов. Петровым, одного из руководителей политического

сыска в России».
Заключительная часть акта гласила: «С своей стороны мы, предста¬

вители ЦК ПСР и БО СР, заявили тов. Петрову, что намеченный им

исход является единственным достойным и целесообразным для члена

ПСР. Данный террористический акт может быть совершен только в пре¬

делах России или Финляндии, причем о нем публикуется в органах ПСР

как об акте политического террора, совершенного с ведома и одобрения

партии с-р. В случае процесса товарищу Петрову предоставляется право

заявить о том же на следствии и суде»39.
В Финляндию был отправлен один из членов БО ПСР, который на¬

толкнулся на негативное отношение финских «активистов» к проведе¬

нию террористического акта на территории Финляндии, вызванное бояз¬

нью толкнуть самодержавие на более жесткое ограничение ее автономии.

Тем не менее за спиной финнов вся подготовительная работа была про¬

ведена, и, как это видно из письма Б.В.Савинкова к И.И.Фондаминско¬

му от 2 октября 1909 г., предполагался следующий план действий. Посе¬

лившись на Иматре, А.А.Петров под контролем члена БО списывается с

генералом А.В.Герасимовым и вызывает его на свидание. Иматра как

место покушения была выбрана потому, что оттуда было нетрудно бе¬

жать и было легче выбрать место для взрыва, от которого не пострадали

бы посторонние люди. Непосредственно перед актом для руководства

туда должен был приехать Б.В.Савинков. Крайне важно, что в случае ус¬

пеха покушения и бегства Петрова Савинков считал возможным не на¬

зывать имя Петрова и не предавать огласке его историю. При переносе

покушения в Петербург Савинков оставлял за собой право отказаться от

дела, т.к. арест Петрова охранкой, по его словам, был бы «таким мораль¬

ным ударом для нас, от которого мы... едва ли оправимся»40.
448

По словам Б.В.Бартольда, от этого плана пришлось отказаться, т.к.

ЦК ПСР согласился с мнением финских «активистов»41, хотя необходи¬

мо отметить, что попытки выманить А.В.Герасимова в Финляндию все-

таки делались A.A.Петровым в ноябре 1909 г.42. Между А.А. Петровым и

А.В. Герасимовым наладилась переписка, причем в составлении писем

А.А.Петрова принимал участие Б.В.Савинков43.
Приехав в Петербург во второй половине ноября 1909 г., A.A.Петров

встречался с С.Г.Карповым и Н.В.Доброскоком и требовал от них обоих

свидания с A.B.Герасимовым, отстраненным от «руководства» Петровым.

Вопрос о наличии встречи Петрова с Герасимовым в ноябре—декабре

1909 г. является принципиальным. По категорическому утверждению
А.В.Герасимова, Н.В.Доброскока и Б.В.Бартольда, А.А.Петров не встре¬

чался с Герасимовым, а по утверждению самого Петрова и И.И.Фонда-

минского, слышавшего это от Бартольда, — встречался. А.А.Петров за¬

явил С.Г.Карпову, что A.B.Герасимов и Н.В.Доброскок толкают его на

убийство С.Г.Карпова и П.Г.Курлова, и предложил снять конспиратив¬

ную квартиру, где состоялась бы его встреча с Герасимовым и Доброско-

ком, с тем чтобы находившиеся в соседней комнате С.Г.Карпов,

П.Г.Курлов и С.Е.Виссарионов сами удостоверились в этом. Такая квар¬

тира была снята Карповым и Петровым на Астраханской улице. По сви¬

детельству директора Департамента полиции Η.П.Зуева (в апреле 1909 г.

сменил М.И.Трусевича), С.Г.Карпов доложил об этом П.А.Столыпину и

П.Г.Курлову, после чего у Столыпина состоялось совещание с участием

Курлова, Карпова и ряда других лиц о том, идти или не идти на эту

встречу. Известно, со слов того же Н.П.Зуева, что Столыпин недоверчи¬

во отнесся к информации Петрова и к его плану, так же как и Зуев,

который не верил, «что генерал русской службы» способен на такое пре¬

ступление. Оба высказались против тайного присутствия на встрече44.
В ночь на 9 декабря 1909 г. А.А.Петров взорвал С.Г.Карпова на кон¬

спиративной квартире и пытался скрыться на поджидавшем его извозчи¬

ке, но был случайно схвачен дворниками. По сообщению «Вестника по¬

лиции», Сергей Георгиевич Карпов всего за несколько дней до смерти

получил за особые отличия звание полковника и утверждение в долж¬

ности начальника Петербургского отделения по охранению обществен¬

ной безопасности и порядка45.
После ареста А.А.Петрова на трех встречах с Виссарионовым, состо¬

явшихся по просьбе Петрова, и на суде Петров заявлял, что убийство
С.Г.Карпова он совершил по подстрекательству А.В.Герасимова46. Пред¬

ложение С.Е.Виссарионова о возбуждении уголовного дела и проведении

тщательного расследования было поддержано лишь Е.К.Климовичем, а

остальными участниками специального обсуждения — П.Г.Курловым,

Η.П.Зуевым, прокурором палаты Корсаком и тов. прокурора окружного

суда Васильевым — отвергнуто47. П.А.Столыпин также не предпринял

никаких действий для проведения расследования обвинений А.А.Петро¬

ва против А.В.Герасимова и Н.В.Доброскока. Требование А.А.Петрова о

привлечении к дознанию ряда жандармов и дополнении дела были от¬

вергнуты.
Разбирательство и сам суд над Петровым оставляют впечатление

плохого балагана. Заседание Петербургского военно-окружного суда

проходило 9 января 1910 г. на квартире заведующего арестантскими по¬

мещениями Петропавловской крепости Г.А.Иванишина. По его свиде¬

тельству, на суде присутствовали все высшие представители судебных

органов военного ведомства, ДП, столичной охранки, а именно: проку-
15 — 198
449

pop от Петербургской судебной палаты Корсак и товарищ прокурора

П.К.Камышланский, помощник Главнокомандующего генерал М.А.Га-

зенкампф, вице-директор ДП С.Е.Виссарионов, начальник Петербург¬

ского охранного отделения полковник М.Ф. фон Коттен48.
Обвинялся А.А.Петров в принадлежности к БО ПСР и в том, что,

войдя в доверие к С.Г.Карпову «под предлогом сообщения ему важных

замыслов участников означенного сообщества, заманил его в Петербурге

на Астраханскую улицу д. 25, кв. 6, где в ночь на 9 декабря 1909 г.

умышленно, путем взрыва динамита, лишил полковника Карпова

жизни...». Суду дело было представлено 4 января 1910 г., по делу прохо¬

дило мало свидетелей (хозяин дома и служащий охранки — содержатель

квартиры, на суд в качестве свидетелей вызывались также Герасимов и

Доброскок), трехчасовое выступление Петрова не записывалось, суд

вынес смертный приговор, который уже 13 января был приведен в ис¬

полнение4* По сообщениям газет, тело А^А.Петрова было захоронено

между могилами двух уголовников, казненных за убийство и изнасилова¬

ние малолетних девочек50.
По свидетельству Г.А.Иванишина, на суде А.А.Петров заявил, что

А. В. Герасимов и Н. В. Доброе кок толкали его на убийство С. Г. Карпова,

видя в нем и в П.Г.Курлове своих врагов. Устав от интриг и желая оп¬

равдаться перед революционерами, Петров решил заманить их всех на

«совещание» и взорвать, но явился только Карпов. По словам Петрова,

«глубоко любя этого человека», он тем не менее взорвал его, т.к. взрыв¬

ное устройство могло быть обнаружено утром. Г.А.Иванишин, наблю¬

давший Петрова между судом и казнью, отметил: «Петрову страшно хо¬

телось жить, он все надеялся, что казнь заменят ему каторгой, просил

Виссарионова, чтобы он приехал к нему, и проч. Все время плакал. На

другой день после суда он пришел к заключению, что его казнят, и по¬

тому начал готовиться к казни изнурением тела: три дня не ел и не пил.

Вышло хуже: не мог стоять, просил перед эшафотом покончить с ним

скорее... Умер он глубоко разочарованный, что своею жизнью он не

принес никакой пользы ни себе, ни людям, что и высказал в письме к

матери. В крепости после суда его мучили кошмары, мучило лицо уби¬

того Карпова. Он призывал меня, просил передать, что просит проще¬

ния у жены и детей Карпова»51.
Такова сюжетная линия «дела Петрова», изложенная весьма и весьма

схематично, без разбора многих фактов, потребовавшего бы десятков и

десятков страниц. Она была построена прежде всего на документах, не

подлежащих сомнению, хотя в двух-трех моментах использовались све¬

дения, которые могут оказаться не вполне точными. Предлагая версии

этого дела, зачастую противоречащие друг другу, оговоримся, что, на

наш взгляд, в той или иной степени возможна (с разной долей вероят¬

ности) любая из них или их комбинация. Оценить степень истинности

большинства из них представляется весьма трудной задачей, и речь

может идти только о предпочтениях, хотя, с другой стороны, общая кар¬

тина прорисовывается достаточно отчетливо.
ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ. Она является общепринятой и изложена самим
A.A.Петровым	в его воспоминаниях, во всех заявлениях и статьях эсе¬

ровского руководства по делу Петрова, содержится в воспоминаниях
B.Л.Бурцева,	показаниях Чрезвычайной следственной комиссии того же

Бурцева, Б.В.Бартольда, Б.В.Савинкова и И.И.Фондаминского52. Эту же

версию после гибели С.Г.Карпова охотно поддержали, правда, с некото¬

рыми оговорками, практически все охранники.
450

Ее краеугольные камни: Петров — «фанатик-революционер, искрен¬

ний работник соц.-рев. партии и непримиримый враг охранников»^3 —

вступил в охранку для борьбы с ней, добровольно сознался во всем то¬

варищам и для своей реабилитации пытался убить А.В.Герасимова, кото¬

рый был виноват в его грехопадении. С.Г.Карпов же был убит потому,

что, во-первых, Петров не мог встретиться с Герасимовым, во-вторых,

истекал крайний срок покушения, поставленный ему эсерами (до 15 де¬

кабря), в-третьих, Петров спешил, т.к. мог быть разоблачен и схвачен.

Его показания против A.B.Герасимова и Н.В.Доброскока объяснялись

«политиканством» и желанием хотя бы таким образом отомстить Гераси¬

мову.
Данная версия представляется по ряду позиций сомнительной.

А.А.Петров устно выдал ряд саратовских подпольщиков и партийную ти¬

пографию, что позволило П.К.Семигановскому категорически утверж¬

дать о его измене эсерам. Кроме того, в полицейском деле Петрова со¬

держатся дневники наружного наблюдения за рядом лиц и указания о

сохранении в тайне ареста одного из этих лиц, что позволяет сделать

вывод, что Петров делал выдачи и позже. Допущение, что А.В. Гераси¬

мов, П.Г.Курлов, П.А.Столыпин позволили себя обмануть, когда по всей

стране гремел скандал Е.Ф.Азефа, связанный с его двойной игрой, ка¬

жется весьма странным. Документы, переданные П.К.Семигановским

(протоколы допроса А.А.Петрова и справка, составленная по его устным

показаниям), уличающие его в измене эсерам, должны были служить, по

свидетельству того же Семигановского, крючком для Петрова. Эти доку¬

менты находились у А.В.Герасимова, а затем бесследно исчезли, т.к. пос¬

ледний заявил, что передал их С.Г.Карпову54, а в его бумагах их не

нашли. Рассказ самого А.А.Петрова о его вербовке, повторенный затем

эсерами, можно однозначно назвать ложным, выдуманным с целью по¬

дать себя в более выгодном свете.
ВЕРСИЯ ВТОРАЯ. По этой версии, А.А.Петров был заподозрен эсе¬

рами и вынужден был сознаться в своей связи с охранкой, известив о

своем провале А.В.Герасимова. Эту версию подтверждают показания

И.И.Фондаминского, в 1917 г. заявившего в Чрезвычайной следственной

комиссии, что «обстоятельства побега Петрова представлялись... неясны¬

ми». Партийный товарищ, который не дождался Петрова в условленном

месте, когда тот бежал из психиатрической лечебницы, утверждал, что

«он ожидал Петрова в том именно месте, на которое тот указывает в

своем рассказе». Крайне важно, что из слов И.И.Фондаминского выте¬

кает, что А.А.Петров не сам пришел с покаянием к нему, а признался в

предательстве лишь после расспросов Фондаминского об обстоятельст¬

вах побега55. Находясь в Петропавловской крепости, А.А.Петров 8 янва¬

ря говорил на допросе С.Е.Виссарионову, что в начале августа 1909 г.

написал А.В.Герасимову, что ему придется признаться в партии, на что

последний в письме ответил, что уж если надо говорить, то говорить

все56. А.В.Герасимов в 1917 г. упоминал о том, что в августе 1909 г. по

одному из писем А.А.Петрова он «понял так, что будто бы он начинает

проваливаться»57, и передал эти письма Η.П.Зуеву. Зуев также подтвер¬

дил этот факт58.
Это, на наш взгляд, позволяет говорить о вынужденности признания
А.	В.Петрова, который вел себя в этой ситуации как вполне «добропоря¬

дочный» секретный сотрудник, а не раскаявшийся революционер.

Можно предположить, что Б.В.Савинков, И.И.Фондаминский и
С.Н.Слетов решили использовать подвернувшийся случай для соверше¬
15‘
451

ния террористического акта, столь необходимого для «моральной реаби¬

литации террора». Их объяснения о своей вере в искренность A.A.Пет¬

рова можно было бы принять, если бы не следующие обстоятельства.

Постановления III и IV Советов партии и Оргбюро ЦК ПСР требовали

безоговорочного исключения A.A.Петрова из партии и объявления его

провокатором. Согласно постановлению IV Совета партии (август
1908	г.), «вступление в переговоры с полицией без разрешения ЦК» вле¬

чет за собой исключение из партии. Более того, еще весной 1907 г. ЦК

ПСР принял резолюцию об исключении из партии подавших «прошения

о помиловании или о смягчении участи»59. Б.В.Савинков, И.И.Фонда¬

минский, С.Н.Слетов и В.Л.Бурцев отнюдь не были зелеными новичка¬

ми, чтобы не понимать, за какое щекотливое дело они берутся, связыва¬

ясь с провокатором, да еще после дела Азефа. Сомнения в обстоятельст¬

вах побега А.А.Петрова, о которых упоминал И.И.Фондаминский, вооб¬

ще делали веру в искренность Петрова весьма призрачной. Представля¬

ется, что Б.В.Савинков, И.И.Фондаминский и С.Н.Слетов рассчитывали

на два возможных исхода дела. Первый — убийство А.В. Герасимова в

Финляндии, бегство А.А.Петрова и сокрытие всей его истории, которую

они утаили даже от остальных руководителей партии60. Второй — убий¬

ство А.В.Герасимова в Петербурге А.А.Петров должен был произвести

самовзрывом, для чего он был снабжен «адским жилетом». По показани¬

ям в 1917 г. Б.В.Савинкова, для них стало сюрпризом, что А.А.Петров

изменил первоначальный план и стал думать о бегстве с места покуше¬

ния. Правда, Савинков говорил не о жилете, а о бомбе, которую Петров

должен был бросить в своем присутствии в квартире A.B.Герасимова, но

у Петрова был только жилет, переданный ему членом БО Яном Бердо, и

динамит (или гремучий студень), полученный Б.В.Бартольдом от швед¬

ских социалистов (все это было найдено после ареста Петрова)61. Следо¬

вательно, в случае бегства Петрова эта история была бы скрыта

(В.Л.Бурцев, вероятно, в этом случае вынужден был бы молчать), а в

случае его гибели была бы дана такая трактовка, которая устроила бы

этих трех эсеров и Бурцева. Опровержения ДП, а тем более правдивой

информации от властей о деле Петрова бояться не приходилось.
По рассказу самого А.А.Петрова на первой встрече его с Виссарио¬

новым 10 декабря 1909 г., происшедшее выглядело следующим образом.

Освобождение Б.В. Бартольда под залог, как, впрочем, и побег самого

Петрова, возбудили в партии подозрения. И.И.Фондаминский заявил
A.A.Петрову,	что подозревает его в искусственности побега. Петров ут¬

верждал в комиссии, состоявшей из И.И.Фондаминского, С.Н.Слетова,
B.Л.Бурцева,	что «бежал самостоятельно и затем уже в партийных инте¬

ресах вошел в связь с ген. Герасимовым», однако ему «не вполне пове¬

рили». Жил Петров сначала в Медоне на одной квартире с Бартольдом,

позднее — в Ницце вместе со Слетовым.
По словам А.А.Петрова, С.Н.Слетов сообщил ему решение ЦК о не¬

обходимости совершения для своей реабилитации террористического

акта над кем-нибудь из руководителей политического сыска, место акта

и личность жертвы оставлялись на выбор самого Петрова. В августе со¬

стоялась встреча с Б.В.Савинковым, специально для этого приехавшим в

Париж. Савинков наметил как цель покушения П.А.Столыпина и велел
A.A.Петрову «вести проследку Министра: его выезды, приезды, нанять

квартиру» и обещал приехать для выполнения убийства. С.Н.Слетов

передал A.A.Петрову жилет с гремучим студнем. Петров поставил в из¬

вестность о своем провале А. В.Герасимова62.
452

Этот рассказ А.А.Петрова кажется более или менее правдоподобным

(только жилет ему передал техник БО Н.А.Лазаркевич или Я.Ф. Бердо и

эпизод с П.А.Столыпиным придуман) и частично подтверждается пока¬

заниями И.И.Фондаминского. Он отчасти объясняет все последующие

«странности» в позиции и рассказах Б.В.Савинкова, В.Л.Бурцева,

Б.В.Бартольда и И.И.Фондаминского. Он же позволяет понять подопле¬

ку серьезнейшего скандала в эсеровской партии, разгоревшегося после

дела Петрова. В рамках этой ситуации становится понятной та «железо¬

бетонная» позиция Б.В.Савинкова, Б.В.Бартольда, ВЛ.Бурцева и отчасти

И.И.Фондаминского, державшихся за «революционную» версию даже

после того, как они в 1917 г. познакомились с документами охранки,

изобличающими ложь Петрова. Они напрочь «забыли» о соглашении с

Петровым и о готовности признать этот акт партийным. Б.В.Савинков в

конце 1909 г. достаточно серьезно скандалил с И.И.Фондаминским, тре¬

буя обязательно указать на факт руководства Петровым со стороны

БО63. Вот как реагировал Б.В.Савинков в декабре 1909 г. на игнорирова¬

ние своего требования сообщить в заявлении ЦК о «деле Петрова» о ру¬

ководстве и контроле БО ПСР над АЛ.Петровым в письме И.И.Фонда¬

минскому: «То обстоятельство, что решение принято без меня, я рас¬

сматриваю как явное нарушение прав того Торгового Дома (имеется в виду

БО. — K.M.), представителем которого я имею честь быть ...Оправданий

этому нарушению я не вижу никаких...»64.
Но уже в 1917 г. Б.В.Савинков лгал следствию в том, что отказался

помогать А.А.Петрову в убийстве A.B.Герасимова «от имени БО ПСР,

выразив готовность помочь ему в частном порядке, взяв ответственность

за таковую помощь (главным образом техническую) на себя лично»65.

Странной выглядит и позиция «охотника за провокаторами» В .Л. Бурце¬

ва, сворачивающего разговор с А.В.Герасимовым и Н.В.Доброскоком,

как только он касался предположений об их участии в убийстве С.Г.Кар¬

пова, мотивируя это полной абсурдностью подобных слухов66.
ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ. А.А.Петров, оказавшийся в безвыходной ситуа¬

ции, решил идти до конца и «погибать с музыкой». Придумав историю с

подстрекательством А.В.Герасимова, он доложил об этом С.Г.Карпову,

чтобы устроить на конспиративной квартире «братскую могилу» для

П. Г. Курлова, А.В.Герасимова, С. Г. Карпова, С. Е. Виссарионова и

Н.В.Доброскока. Эту версию высказывал Герасимов. В ее поддержку го¬

ворит тот факт, что Петров использовал так много взрывчатки, что ока¬

зались разрушены обе комнаты, причем сквозь пролом в полу оторван¬

ные ноги Карпова оказались этажом ниже.
Этот план был неизвестен эсерам, если верить их категорическим

высказываниям. Хотя этот план мог принадлежать не только Петрову, но

и Карпову—Курлову либо самому Герасимову. Петров, выдвигая его,

сильно рисковал преждевременным арестом, а такая реакция была бы

вполне разумной со стороны того же П.А.Столыпина для прекращения

всей этой дурно пахнувшей истории. Телеграмму об аресте А.А.Петрова

давал С.Г.Карпову П.Г.Курлов, по его же собственным словам, и она

якобы была обнаружена в ящике письменного стола Карпова уже после

его смерти. Но поведение Курлова в этой истории — тема отдельного

разговора. Шансов скрыться после этого грандиозного подрыва верхуш¬

ки политического сыска у Петрова оставалось немного, а он, судя по

всему, цеплялся за жизнь. На одном из последних допросов Петров со¬

глашался отвечать на вопрос о местонахождении и планах Савинкова и

БО ПСР в обмен на сохранение ему жизни67. Защитник Петрова
453

С.Е.Кальманович отмечал, что тот произвел на него впечатление искрен¬

него, но не очень волевого человека — сразу же после смертного приго¬

вора Петров подал прошение о помиловании68. Это, кстати, серьезно

противоречит эсеровской оценке поведения Петрова на суде, утверждав¬

шей, что тот держался стойко и мужественно, как и подобает революци¬

онеру.
Тем не менее, эту версию сбрасывать со счетов нельзя, т.к. Петров,

судя по всему, судорожно искал выход из тупика и мог попробовать и

этот вариант, позволявший ему громким делом реабилитировать себя в

глазах друзей и невесты хотя бы посмертно, тем более, что у него все же

оставался небольшой шанс спастись. По свидетельству Б.В.Бартольда, о

плане взрыва сразу нескольких охранников ему ничего не было извест¬

но. Сам Бартольд, добровольно помогавший Петрову, виделся с ним в

Финляндии, а «дальнейшие переговоры с ним вел через тов. Бердо, ко¬

мандированного на помощь Петрову» и находившегося в Петербурге. По

словам Б.В.Бартольда, «ввиду поставленного представителями Партии

предельного срока для совершения акта (15 декабря) и невозможности,

по словам Петрова, залучить в столь короткое время Герасимова решено

было убить Карпова, что и было исполнено... Петров категорически ут¬

верждал, что ему не удалось до акта видеть в Петербурге Герасимова, и

наблюдавший за Петровым Бердо подтвердил это»69.
Если верить Б.В.Бартольду, то следует, что он и Я.Ф.Бердо дали свое

согласие на убийство С.Г.Карпова в силу вышеназванных причин, что

свидетельствует в пользу «революционной» версии. Но помимо цитиро¬

ванных выше показаний И.И.Фондаминского, без особой уверенности

говорившего со слов Б.В.Бартольда о встречах А.А.Петрова и А.В.Гера¬

симова, существует еще один момент, до предела запутывающий всю эту

историю. Ян Бердо, игравший в БО роль фактически помощника

Б.В.Савинкова, наблюдавший за Петровым и принимавший участие в

принятии решения об убийстве Карпова, вскоре был заподозрен в про-

вокаторстве и 7 ноября 1910 г. покончил с собой (подробнее об этом см.

выше). Для Савинкова, рассказавшего М.М.Чернавскому о роли Бердо в

деле Петрова, факт передачи им динамита Петрову (существует разноч¬

тение, кто передал динамит Петрову) был аргументом в пользу невинов¬

ности Бердо, как и его самоубийство70.
Но если принять версию о провокаторстве Я.Бердо, то дело Петрова

запутывается еще больше. Кто «руководил» Бердо? Почему в охранке и

ДП нет материалов о его вербовке? Предположение, что секретного со¬

трудника охранки контролировал от имени партии еще один секретный

сотрудник, передавший ему динамит для взрыва начальника столичного

охранного отделения, придает делу Петрова, и без того мрачному, совер¬

шенно чудовищный вид.
ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. А.А.Петров пытался устроить ловушку для

П.Г.Курлова, С.Г.Карпова, С.Е.Виссарионова по предложению А.В.Гера¬

симова. Он взорвал бы их в отсутствие А.В.Герасимова и Н.В.Доброско¬

ка, которые, обеспечив Петрову возможность скрыться, заявили бы

потом, что погибшие стали жертвой интриги «двойного агента», пере¬

метнувшегося к революционерам. Даже если бы реабилитировавшего

себя перед эсерами Петрова нельзя было и дальше использовать в каче¬

стве агента, то и тогда Герасимов оставался бы в большом выигрыше.

П.Г.Курлов занял пост товарища министра внутренних дел, который

П.А.Столыпин, судя по воспоминаниям A.B.Герасимова, обещал ему71.
454

П.Г.Курлов заменил А.В.Герасимова С.Г.Карповым на посту началь¬

ника столичной охранки, находившемся вне контроля ДП и дававшем

право личного доклада министру внутренних дел. С.Е.Виссарионов

однозначно говорил о недовольстве и притязаниях А.В.Герасимова, из¬

вестных ему со слов П.Г.Курлова, и называл мотивы, которые могли

быть у Герасимова, делавшие его заинтересованным в убийстве С.Г.Кар¬

пова7^. Смерть П.Г.Курлова, С.Г.Карпова и С.Е.Виссарионова расчищала

бы дорогу A.B.Герасимову. П.А.Столыпин, Н.П.Зуев и П.Г.Курлов (по

его собственным словам, никем не подтвержденным) высказались про¬

тив тайного присутствия на конспиративной квартире. Но даже убийство

одного Карпова имело смысл для Герасимова, т.к. позволило бы серьез¬

но дискредитировать Курлова, ведавшего этим делом.
Накануне суда А.А.Петров вызвал С.Е.Виссарионова и дал дополни¬

тельные сведения об обстоятельствах дела, мотивируя это тем, что ранее

он верил, что «генерал Герасимов меня отстоит, а теперь, повидавшись с

защитниками, вижу, что он спасает только самого себя». Пожелав рас¬

сказать подробно, «как генерал Герасимов и Доброскок подговаривали»

его убить Карпова, Петров говорил, что Герасимов знал о его провале и

что для реабилитации он «должен учинить убийство». Приведем ввиду

важности отрывок из показаний Петрова: «Во время свиданий со мною

ген. Герасимов поругивал всех... Более всего он бранил Товарища Мини¬

стра Курлова и полковника Карпова. Генерала Курлова он прямо нена¬

видит. Когда я заявил, что убийство Тов. Министра в мои планы не вхо¬

дит, он меня остановил: "Да что же я ему повышение создавать буду

пуфом (взрывом — К.М.)Т Герасимов мне прямо говорил: "Сначала кон¬

чайте с Карповым, а потом наведем на Курлова", "Карпов — червяк,

мозгляк, они оба только мешают: устранение их только полезно, а для

нас выгодно". Герасимов и Доброскок знали от меня про существование

квартиры в Астраханской улице. Они оба собирались прийти сюда вмес¬

те с полковником Карповым, причем предполагалось, что Герасимов и

Доброскок выйдут из комнаты в сени, после чего я взорву Карпова...

Виновником моего преступления я считаю ген. Герасимова, т.к. он вмес¬

то руководительства осуществил через меня свою интригу. На мои заме¬

чания, что нельзя ли оставить Карпова в живых, он возразил, что этим

я не восстановлю себя в партии, что трусить мне нечего и что первое

время я могу укрыться у Доброскока»73. Оценить искренность А.А.Пет¬

рова крайне сложно. Во всех его показаниях и в самом поведении есть

противоречия, но похоже, что он, действительно, пытался спасти свою

жизнь. Протоколы вышеупомянутых допросов свидетельствуют, что он

просил не разглашать эти его признания на суде.
Какие обстоятельства говорят в пользу этой версии? A.B.Герасимов

имел мотивы, названные выше, и все возможности шантажировать

А.А.Петрова разоблачением его «двойной игры». А.В.Герасимов, уже от¬

страненный от «ведения» А.А.Петрова, вел с ним переписку, в которой

напоминал ему об их договоре (его условия были похожими на договор

с Е.Ф.Азефом), взывал к мужеству, искренности и недвусмысленно угро¬

жал74. Показания А.А.Петрова, данные им С.Е.Виссарионову, а затем и

на суде, где он их повторил, оставили у С.Е.Виссарионова и С.Е.Каль-

мановича впечатление искренности и правдивости его слов75. Но этот

аргумент несколько тускнеет, если вспомнить, что в искренность
A.А.Петрова	верили П.К.Семигановский, A.B.Герасимов, Б.В.Савинков,
B.Л.Бурцев,	что заставляет усомниться в искренности или самого Петро¬

ва, или этих свидетелей. По рассказу А.А.Петрова С.Е.Виссарионову,
455

Н.В.Доброскок передал ему накануне взрыва заграничный паспорт и

должен был оказать помощь в исчезновении, в частности, предполага¬

лось воспользоваться квартирой Н.В.Доброскока. Из собственноручных

показаний, написанных Н.В.Доброскоком 30 декабря 1909 г. в присутст¬

вии С.Е.Виссарионова и Еремина, выполнявших приказ П.Г.Курлова,

вытекает, что Доброскок, действительно, по распоряжению С.Г.Карпова

накануне передавал Петрову паспорта, а также (в ночь перед покушени¬

ем) — заграничный паспорт. Кроме того, Доброскок, приехав сразу же

после взрыва в полицейский участок, забрал отобранные у Петрова два

своих письма76. Объяснение Н.В.Доброскока, как он по дороге из участ¬

ка потерял одно из этих писем, положенных в разные карманы, своей

беспомощностью вызывает лишь улыбку. По свидетельству А.А.Петрова,

это было письмо, написанное Н.В.Доброскоком в Петербурге и выслан¬

ное им же с рассыльным.
Н.В.Доброскок не скрывал своей неприязни к С.Г.Карпову (о чем и

без того было известно в ДП со слов Карпова), упрекая его в том, что

он не знал «даже программы ПСР, а о тактике совершенно и понятия не

имел и производил несерьезного человека (так в тексте. — K.M.) и бол¬

тал все, что знал...». Объясняя, почему он хотел помочь устроить свида¬

ние А.А.Петрову с A.B.Герасимовым, Н.В.Доброскок заявлял: «Своего

взгляда по поводу полковника Карпова не скрывал и всем говорил, что

полковник Карпов как руководитель розыска никуда не годится и что

хорошего ожидать от него нельзя...»77.
По словам А.А.Петрова, А.В.Герасимов «все время» ему говорил,

«что Министр внутренних дел верит только ему одному». Герасимов

также советовал ему «наделять боевиков финляндскими нелегальными

изданиями и картами Финляндии, говоря, что это соответствует взгля¬

дам Министра. Предполагалось, что путем ареста этих боевиков возмож¬

но будет утверждать о необходимости репрессий в отношении Финлян¬

дии»'8.
Факт встреч А.А.Петрова с A.B.Герасимовым в ноябре—декабре
1909	г. категорически отрицался A.B.Герасимовым, Н.В.Доброскоком и

Б.В.Бартольдом в 1917 г. Но И.И.Фондаминский на вопрос следователя

об этом в 1917 г. отвечал, что «определенных сведений» не имеет, но как

будто «Бартольд говорил, у Петрова были свидания с Герасимовым».

«Вместе с тем, — утверждал Фондаминский, — Бартольд точно не гово¬

рил мне о том, будто убийство Карпова было совершено Петровым по

подговору Герасимова или другого члена охранного отделения. Такого

предположения мне и в голову не приходило»79.
Версия А.В.Герасимова о том, что собиравшийся взорвать всю вер¬

хушку политического сыска A.A.Петров взорвал лишь одного С.Г.Карпо¬

ва только потому, что тот потребовал снять грязную скатерть со стола,

под которым были протянуты провода к мине, подтверждений не нахо¬

дит80. Наличие извозчика, свидетельство охранника, находившегося в

этот момент в квартире, что Петров и Карпов продолжительное время

сидели за столом и взрыв произошел, когда он нес самовар, — все это

противоречит версии А.В.Герасимова.
На вопрос председателя Чрезвычайной следственной комиссии, от¬

куда он знает об этом, A.B.Герасимов ссылался на разговоры: «Частью

Курлов говорил, частью Виссарионов и Доброскок, но мне лично об

этом никто ничего не говорил»81. Но ни сам А.А.Петров, ни один из

перечисленных A.B.Герасимовым людей нигде об этом важном моменте

даже не упоминают. Правда, Н.В.Доброскок говорил, что А.А.Петров
456

убеждал его, что «взрыв произошел случайно», но в подробности он не

вдавался82. Кроме всего прочего, А.В.Герасимов лгал и в мелочах. Так,

например, он отрицал факт своих встреч с Петровым в ресторане в на¬

чале лета 1909 г., что опровергается не только последним, но и

Н. В.Доброскоком83.
Оценивая в целом версию об инициировании A.B.Герасимовым тер¬

рористического акта А.А.Петрова, необходимо отметить, что вряд ли

стоит ее так безоговорочно отвергать, как это делали B.JI.Бурцев,

Б.В.Савинков, И.И.Фондаминский и Б.В.Бартольд.
ВЕРСИЯ ПЯТАЯ. П.Г.Курлов, зная от А.В.Герасимова (который го¬

ворил об этом Η.П.Зуеву и С.Г.Карпову) о провале А.А.Петрова в пар¬

тии, решил использовать Петрова в своей собственной игре. В показани¬

ях Н.В.Доброскока, данных им С.Е.Виссарионову и Еремину, сообщает¬

ся история с билетами в Мариинский театр, требующая самого при¬

стального внимания. По рассказу Н.В.Доброскока, С.Г.Карпов на свое

второе свидание с Петровым, которое происходило 29-го или 30-го но¬

ября, взял с собою Доброскока, сказав при этом, что ему запрещено того

брать. На свидании полковник С.Г.Карпов показывал Петрову фотогра¬

фии членов БО, а затем ответил согласием на просьбу Петрова о выдаче

ему паспорта и билета в Мариинский театр, которые обещал прислать

через Н.В.Доброскока. Затем, по словам Доброскока, «Карпов вышел,

якобы помочиться, а потом вызвал и Касьяна (одна из кличек Петро¬

ва. — K.M.) к себе. Когда они оба вышли, то ко мне пришел хозяин

квартиры Булгаков и передал мне записку, содержание: Уйдите, мне

надо с ним переговорить наедине, он хочет».
Минут через пять после их прихода Н.В.Доброскок ушел, и этой же

ночью С.Г.Карпов заявил ему, что больше он Доброскока брать на сви¬

дания не будет, т.к. «на это есть распоряжение Тов. Министра», и дал

ему «3 паспортные книжки, две местных участков, а одна заграничная,

книжки были чистые, и приказал написать одну, а на чье имя — спра¬

виться у Касьяна». Утром по телефону А.А.Петров назвал Н.В.Доброско-

ку имя для паспорта и просил быстрее прислать его «вместе с билетом в

Мариинский театр». Н.В.Доброскок отдал паспорт писцу и вечером был

вызван к С.Г.Карпову, который дал ему билет. «Но в то же время я

узнал, — рассказывал Доброе кок, — что в театре должен был быть Ми¬

нистр Внутренних дел, я тогда заявил полковнику Карпову, что билет в

театр Касьяну давать нельзя, т.к., по словам Касьяна, он должен вести

боевое дело на Министра Внутренних дел, то ему, мне кажется, не

нужно знать в лицо министра. Полковник Карпов с этим доводом долго

не соглашался, но потом согласился и сказал мне, я ему, Касьяну,

скажу, что я, Доброскок, ему не послал билета. Билет в театр достал рот¬

мистр Лукьянов по указанию полковника Карпова, а о том, что Ми¬

нистр Внутренних дел будет в театре, я узнал от нашего Отделен. Заве-

дыв. наружного наблюдения. Мною была отправлена только паспортная

книжка, а билет нет. Наутро Касьян позвонил и спросил, почему не

прислали билета, я заявил, что не достали, он смеясь мне сказал, а пол¬

ковник Карпов мне сказал, что Вы не послали, и здесь же опять просил,

устрою ли я ему свидание с генералом Герасимовым, я ему сказал, сви¬

дание я устраивать не могу, но письмо передать могу, хотя на это не

имею разрешения, тогда он сказал, что полковнику Карпову он ничего

не скажет, а что я, Доброскок, должен войти в его положение...»84.
Эта история не могла быть выдумана Н.В.Доброскоком, т.к. легко

могла быть подтверждена ромистром Лукьяновым и заведующим наруж¬
457

ным наблюдением. Кроме того, о ней вскользь упоминает и Петров. На

допросе 10 декабря он говорил о С. Г. Карпове: «Душа лежала к нему, он

был такой добрый, доверчивый, искренний, но умом я понимал, что с

этим человеком нельзя вести серьезных дел: и нерешительный он был,

все ходил с кем-то совещаться, и никогда не давал прямых ответов на

мучившие меня вопросы. Бывало спросишь его, — продолжал Петров, —

насчет приискания квартиры, а он дает вместо ответа театральный бес¬

платный билет...»85.
Больше об этой истории ни в делах Департамента полиции, ни в

делах Чрезвычайной следственной комиссии, ни в чьих-либо мемуарах

никаких сведений нет. В следственном деле 1917 г. имеется машинопис¬

ная копия показаний Н.В.Доброскока, данных им в 1909 г., где, наряду

с некоторыми другими эпизодами, эта история отсутствует.
Весь этот эпизод позволяет нам констатировать, что С.Г.Карповым

вольно или невольно чуть не была создана ситуация, при которой сек¬

ретный сотрудник, подозреваемый в «двойной игре», оказался бы в теат¬

ре, где должен был находиться и П.А.Столыпин. Менее двух лет спустя

начальник киевской охранки Н.Н.Кулябко создал подобную же ситуа¬

цию, в результате которой Д.Г.Богров смертельно ранил П.А.Столыпина.

Сходство между С.Г.Карповым и Н.Н.Кулябко усиливается, если учесть,

что, во-первых, оба они получили свои весьма завидные посты из рук

П.Г.Курлова, прозябая до этого в провинции, во-вторых, оба они были,

судя по всему, весьма непрофессиональны и ограниченны. Можно пред¬

положить, что сочетание личной зависимости, помноженное на профес¬

сиональную некомпетентность и отсутствие «светлой головы», создавало

Курлову возможность манипулировать ими.
П.Г.Курлов принимал самое активное участие в деле А.А.Петрова с

самого начала. Эпизод с вербовкой Петрова по-разному освещается

участниками этой истории, но роль Курлова вырисовывается достаточно

определенно86. По многочисленным свидетельствам, к П.Г.Курлову сте¬

калась вся информация о деле Петрова, и фактически он руководил

этим делом87.
Руководя ходом дела Петрова, П.Г.Курлов отстранил А.В.Герасимова

и назначил в качестве непосредственного начальника А.А.Петрова пол¬

ковника С.Г.Карпова. Вместе с тем, П.Г.Курлов знал, что между

А.А.Петровым и A.B.Герасимовым ведется переписка, о чем последний

докладывал Η.П.Зуеву и говорил С.Г.Карпову. Более того, два письма

А.А.Петрова Н.В.Доброскоку в ноябре 1909 г. были перлюстрированы, в

то время как сам Доброскок отрицал наличие переписки. В августе

1909 г. A.B.Герасимов передал письма А.А.Петрова Η.П.Зуеву, заявив,

что Петров оказался в тяжелом положении, и спрашивал его, почему до

сих пор не отправлен для связи с Петровым ротмистр Долгов. На это

Η.П.Зуев ответил, что помешали празднества88. A.B.Герасимов, по его

словам, передал с Долговым незапечатанное письмо к А.А.Петрову, где

просил больше к нему не обращаться, а оказывать полное доверие Дол¬

гову и новому начальнику С.Г.Карпову89. Существовало ли это письмо и

дошло ли оно до Петрова? На первую часть вопроса следует ответить

скорее всего положительно. На вторую — отрицательно. Подобным

письмом А.В.Герасимов явно демонстрировал свою лояльность П.Г.Кур¬

лову и С.Г.Карпову. Но Петров никогда не упоминал об этом письме.

Его содержание не было известно и эсерам, чей план убийства А.В.Гера¬

симова базировался на том, что он являлся руководителем Петрова, и

которые даже не знали о том, что начальником столичной охранки стал
458

С.Г.Карпов. В пользу того, что письмо, если оно, конечно, существова¬

ло, не дошло до Петрова, говорит и тот факт, что он все время требовал

встреч с Герасимовым.
Но еще более странным представляется следующее. А.В.Герасимов

передал Η.П.Зуеву письма А.А.Петрова со словами: «Для вас я связался

с Петровым. Смотрите, вот его письма, человек, по-видимому, прова¬

лится. Оставить его в таком положении нельзя. Долгов должен ехать —

вы обещали». Позже A.B.Герасимов, по его словам, спрашивал С.Г.Кар-

пова: «Ну что же, ваш Петров не провалился? Я боюсь, судя по его

письмам. Нет, ничего, — говорит. Раза два-три так было. Потом как-то

случайно Курлов спросил: "А что, Петров не провалился?" Но вообще

они были настолько осторожны и конспиративны относительно меня,

что не хотели даже говорить в таком смысле ничего»90. Е.К.Климович,

по его словам в 1917 г., узнав о приезде А.А.Петрова в Петербург, спра¬

шивал С.Г.Карпова: «...как все же могло произойти без моего ведома, а

также на указание мое, что Петров есть несомненный провокатор и пре¬

датель, Карпов ответил, что в последнем я ошибаюсь и что он сношения

с Петровым имеет с одобрения Министра»91.
Даже если поставить под сомнение разговоры А.В.Герасимова и

Е.К.Климовича с С.Г.Карповым о «неблагонадежности» Петрова, то еще

остаются письма Петрова, переданные Герасимовым Η.П.Зуеву, который

подтвердил в 1917 г., что Герасимов говорил о возможности провала

Петрова92. С точки зрения здравого смысла, у С.Г.Карпова и П.Г.Курло-

ва был в этой ситуации только один выход: после возвращения Петрова

в Петербург «расколоть» его, шантажируя арестом и разоблачением его

«двойной игры». В качестве материалов, доказывающих его измену эсе¬

рам и «двойную игру», могли выступать: справка, составленная в Сара¬

тове по устным показаниям А.А.Петрова; «откровенные показания», соб¬

ственноручно записанные им в кабинете А.В.Герасимова; письмо Петро¬

ва Герасимову о возможности своего провала. Если верить А.В.Гераси-

мову, все эти документы он передал С.Г.Карпову и Η.П.Зуеву, а затем

они бесследно исчезли. И действительно, А.В.Герасимов был просто

обязан передать первые два документа вместе с передачей А.А.Петрова,

этого от него можно было легко добиться в служебном порядке. Предпо¬

ложение, что С.Г.Карпов из-за своего непрофессионализма и головотяп¬

ства не забрал у А.В.Герасимова эти важнейшие документы, кажется

маловероятным, тем более что за его спиной стоял П.Г.Курлов, внима¬

тельно следивший за этим «важнейшим делом». Но если все-таки допус¬

тить, что они почему-то остались у А.В.Герасимова и он их затем скрыл,

то куда же делось августовское письмо A.A. Петрова? Представляется

вполне вероятным, что все эти документы хранились у П.Г.Курлова или

были изъяты по его приказу после гибели С.Г.Карпова.
Кроме того, вернувшегося из-за границы секретного сотрудника,

вступившего там по приказу охранки в БО ПСР и имевшего контакты с

ее руководителем и «охотником за провокаторами» B.JI.Бурцевым, про¬

сто нельзя было не подвергнуть серьезной проверке. Это представляется

немыслимым, если вспомнить о только что прогремевшем деле Азефа и

письме А.А.Петрова о возможности своего провала. Похоже, П.Г.Курлов

и С.Г.Карпов воспользовались уникальной ситуацией. Выбор у А.А.Пет¬

рова, «взятого в оборот», был невелик. Он сначала предал эсеров, всту¬

пив в связь с охранкой, затем предал охранку, заключив письменный до¬

говор с эсерами об «убийстве одного из руководителей политического

розыска», затем вновь предал эсеров, написав охранникам о своем воз¬
459

можном провале. Неважно, что это письмо могло быть написано им на¬

кануне договора с эсерами, важно, что и без него А.А.Петров уличался

документами в выдаче подпольщиков и наглой лжи эсерам, которые

после аккуратно и строго дозированной утечки информации из ДП по¬

ставили бы на Петрове крест. Не приходится сомневаться, что Б.В.Са¬

винков, И.И.Фондаминский и С.Н.Слетов, опасаясь скандала, немед¬

ленно объявили бы Петрова провокатором. С другой стороны, А.А.Пет¬

ров предал охранку и в лучшем случае мог рассчитывать на многолет¬

нюю каторгу, имея за своими плечами три побега и неотсиженную ка¬

торгу. Но более вероятным представляется, что А.А.Петрова просто по¬

весили бы после военно-полевого суда, обвинив его как члена БО ПСР

в подготовке убийства «одного из руководителей политического розыс¬

ка», или нашли бы другой способ заставить его унести с собой в могилу

подробности того, как охранка с ведома П.А.Столыпина и П.Г.Курлова

завербовала беглого каторжника.
Возможны два варианта. Первый — С.Г. Карпов по поручению

П.Г.Курлова «расколол» А.А.Петрова и «посадил его на короткий пово¬

док», пытаясь сделать его своей марионеткой, однако Петров оборвал

этот «поводок». Второй — П.Г.Курлов, используя С.Г.Карпова, пытался

навести А.А.Петрова на П.А.Столыпина втемную, создавая для этого

подходящую ситуацию. У П.Г.Курлова, как представляется, были воз¬

можности обезопасить себя в случае убийства П.А.Столыпина. Вербовку

А.А.Петрова осуществлял A.B.Герасимов, и он же участвовал в подготов¬

ке его побега. Кроме того, между ними и позже существовала переписка.

Петров до последнего момента поддерживал связь с Н.В.Доброскоком,

начинавшим с А.В.Герасимовым свою служебную карьеру и полностью

зависевшим от него. Герасимов, лишившийся своего ключевого поста,

имел мотивы для того, чтобы повести свою самостоятельную игру, ис¬

пользуя при этом Петрова. В данной ситуации, если бы А.А.Петров, ока¬

завшийся в театре рядом с П.А.Столыпиным, стрелял в него из браунин¬

га, полученного им от А.В.Герасимова еще в июне93, то у П.Г.Курлова

была бы возможность направить следствие по ложному следу. История с

передачей билета, рассказанная Н.В.Доброскоком, оставляет впечатле¬

ние, что С.Г.Карпов взял его с собой на свидание с A.A.Петровым как

раз для того, чтобы билет в театр Петров получил непосредственно из

рук Доброскока.
Несомненно, что С.Г.Карпов в случае убийства П.А.Столыпина

A.A.Петровым также попадал под удар, но максимум, в чем его могли

обвинить, так это в служебной некомпетентности и преступной легко¬

мысленности, т.е. в том же, в чем обвинили затем Н.Н.Кулябко. Какие

мотивы могли быть у С.Г.Карпова для того, чтобы участвовать в этой

авантюре? Думается, таким мотивом могло быть, помимо его зависимос¬

ти от П.Г.Курлова, обещание последним смягчить для Карпова возмож¬

ные последствия и «отблагодарить» в случае занятия им кресла министра

внутренних дел. Впрочем, П.Г.Курлов мог использовать С.Г.Карпова и

«втемную», отдавая лишь отдельные распоряжения. В этом контексте

примечательны слова Петрова, что Карпов все время ходил с кем-то со¬

ветоваться.
Сам П.Г.Курлов обеспечил себе алиби и вполне убедительную пози¬

цию на случай возможного следствия по делу Петрова, если бы П.А.Сто-

лыпин был убит им в театре. Документы ДП показывают, что П.Г.Кур¬

лов умело перераспределил ответственность на своих подчиненных в

«деле Петрова»94. Позиции П.Г.Курлова в случае убийства П.А.Столыпи¬
460

на выглядели бы достаточно надежными, чтобы отвести подозрения как

в своей причастности к убийству, так и обвинения в преступной халат¬

ности.
Можно предположить, что после того, как Н.В.Доброскок отказался

передавать билет в театр А.А.Петрову, этот план отпал. Точно неизвест¬

но, когда С.Г.Карпов со слов А.А.Петрова заявил об интриге А.В.Гераси¬

мова, до этого или уже после. По крайней мере, С.Г.Карпов совместно с

А.В.Петровым в первых числах декабря сняли для последнего конспира¬

тивную квартиру. На совещании у П.А.Столыпина среди обсуждавших

вопрос, идти или не идти подслушивать разговор А.А.Петрова с А.В. Ге¬

расимовым, по словам Η.П.Зуева, находился и П.Г.Курлов. В мемуарах

и показаниях П.Г.Курлова говорится о его подозрениях по адресу

А.А.Петрова, о его советах С.Г.Карпову быть с ним поосторожнее, а

также о том, что он противился предложению Петрова и Карпова при¬

сутствовать на конспиративной квартире и даже велел арестовать

А.А.Петрова95.
В той части дел ДП, которая нами просмотрена, телеграмма

П.Г.Курлова об аресте А.А.Петрова не обнаружена, но если она и суще¬

ствовала, то все равно возникает ряд вопросов. Почему эта телеграмма

была адресована С.Г.Карпову, а не С.Е.Виссарионову или Η.П.Зуеву,

как предыдущие? Почему С.Г.Карпов не выполнил немедленно приказ

товарища министра внутренних дел? Если же телеграмма шла через руки

С.Е.Виссарионова или Η.П.Зуева, почему они ее не выполнили? Почему

об этом важнейшем факте никто и никогда, кроме П.Г.Курлова, не упо¬

минает, ни в 1909 г., ни в 1917 г.? П.Г.Курлов уверял, что телеграмма

была найдена в столе С.Г.Карпова, о чем ему говорили полковник Елен-

ский или фон Коттен (преемник С.Г.Карпова на посту начальника сто¬

личной охранки. — K.M.). Но если телеграмма, действительно, существо¬

вала и лежала в столе Карпова, то она была еще одним аргументом в

защиту Курлова от возможных обвинений в причастности к убийству

Столыпина.
ВЕРСИЯ ШЕСТАЯ. В продолжение предыдущей версии о вольном

или невольном «подведении» двойного агента к П.А.Столыпину идет и

более «мягкая» версия о попытке компрометации П.А.Столыпина в гла¬

зах царя. История о подстрекательстве А.В.Герасимовым А.А.Петрова к

убийству С.Г.Карпова и П.Г.Курлова, сообщенная Карповым своему на¬

чальству со слов Петрова, могла быть реальной, а могла быть и выду¬

манной как самим Петровым, так и Курловым—Карповым. В первом

случае П.Г.Курлов использовал реальную ситуацию, во втором — «поли¬

тиканство» Петрова, в третьем — сам являлся автором или соавтором

этой истории. Независимо от этого Курлов все-таки максимально выгод¬

но использовал ситуацию. Целью компрометации для П.Г.Курлова яв¬

лялся, конечно, не столько A.B.Герасимов, сколько П.А.Столыпин. Судя

по всему, Герасимов был достаточно близок к Столыпину, чтобы можно

было попытаться связать их вместе, изобразив Герасимова орудием в

руках Столыпина.
В пользу этой версии говорит следующее. Информация об интриге

А.В.Герасимова П.А.Столыпину и П.Г.Курлову шла от С.Г.Карпова, ко¬

торый тут же стал подыскивать вместе с A.A.Петровым конспиративную

квартиру, проявив при этом понятную заинтересованность. После его

гибели с Петровым встречался С.Е.Виссарионов, стоявший достаточно

близко к П.Г.Курлову. Встречи эти происходили без свидетелей, а про¬

токолы писал сам С.Е.Виссарионов, давая подписывать их А.А.Петрову.
461

Примечательно, что на первом допросе Петров просил не разглашать эти

сведения на суде. Как это видно из протоколов и подтверждено в 1917 г.

С.Е.Виссарионовым, А.А.Петров находился в отчаянии, даже «горько

рыдал» и боролся за сохранение своей жизни, прося сделать «так, чтобы

он остался в живых»96.
В подобной ситуации А.А. Петрова легко было склонить на дачу нуж¬

ных показаний и на соответствующее выступление в суде, чего он пер¬

воначально делать не собирался, предложив в обмен сохранение ему

жизни. Как уже упоминалось, Петров сразу же после вынесения судом

смертного приговора подал прошение о помиловании, не исключено,

что ему его обещали. Примечательно, что, по свидетельству Г.А.Ивани-

шина, А.А.Петров после суда «...просил Виссарионова, чтобы он приехал

к нему...».
В пользу предположения, что А.В.Герасимова «подставили», говорит

следующий факт. Как это видно из дела Санкт-Петербургского военно¬

окружного суда, при обыске гостиничного номера А.А.Петрова было

найдено его письмо, написанное 5 декабря 1909 г., где он обращался к

«Александру Васильевичу» с просьбой о встрече. При предъявлении Пет¬

рову этого письма он ответил, что это письмо у него не изымали, что

пятого же декабря оно было отправлено адресату, и предлагал обратить¬

ся за разъяснениями к А.В.Герасимову и Н.В.Доброскоку97.
По свидетельству Н.В.Доброскока, 5-го декабря он встречался с

А.А.Петровым в ресторане, где тот написал и передал ему письмо для

А.В.Герасимова, которое в тот же день он и отнес Герасимову98. В пере¬

даче А.А.Петрова С.Е.Виссарионову это выглядит так: «5-го декабря на¬

писал предъявленное мне Вами письмо Александру Васильевичу с ведо¬

ма Карпова и часов в 12 я отвез его сам Доброскоку. В тот же день часа

в три я виделся с Герасимовым и Доброскоком в ресторане на углу Не¬

вского и улицы Гоголя»99. По свидетельству А.В.Герасимова, записку от

А.А.Петрова он получил через Н.В.Доброскока в конце ноября и, поста¬

вив об этом в известность С.Г.Карпова, отдал ее ему100. Расхождение в

дате по ряду соображений кажется подозрительным, но, в конце концов,

его можно списать на память Герасимова. Важно другое: как письмо по¬

пало на квартиру Петрова? Или его подбросил через Н.В.Доброскока

сам А.В.Герасимов, что маловероятно, либо его подбросили, получив от

С.Г.Карпова или найдя в его бумагах уже после его смерти. Другого объ¬

яснения нет.
По фактам, изложенным A.A.Петровым на суде (о предварительном

следствии С.Е.Виссарионова умалчивалось), Виссарионовым был состав¬

лен всеподданнейший доклад царю. По словам А.А.Петрова, признавше¬

го себя виновным в принадлежности к БО ПСР и в убийстве полковни¬

ка С.Г.Карпова, он вступил в связь с охранкой с целью «отомстить пра¬

вительству» и рассказал об этом членам ЦК ПСР и В.Л.Бурцеву, получив

от них задание реабилитировать себя на те деньги, которые он получил

от охранки за «свою мнимую службу». По словам A.A.Петрова, осенью
1909	г. он дважды виделся с A.B.Герасимовым и несколько раз с

Н.В.Доброскоком, предлагавшими ему «взорвать полковника Карпова на

конспиративной квартире на Астраханской улице и затем скрыться через

Финляндию за границу, после чего возобновить работу с ними». По ут¬

верждению А.А.Петрова, А.В.Герасимов ненавидит П.Г.Курлова и «во

что бы то ни стало стремится скомпрометировать его служебную дея¬

тельность» и предлагал «натравить» на него Б.В.Савинкова. Из разгово¬

ров с С.Г.Карповым, A.B.Герасимовым и Н.В.Доброскоком А.А.Петров
462

убедился, что политический розыск ведется под руководством товарища

министра генерал-майора Курлова, а не Герасимовым, в чем его убежда¬

ли он сам, Доброскок и ротмистр Долгов, и «что лица, занимающиеся

этим, ведут борьбу с революционерами вполне закономерными средства¬

ми». «Однако, — гласил документ, — наряду с этим существует и другая

группа, опирающаяся на неизвестную сильную руку. Исполнителем воли

этой группы является генерал Герасимов и ближайший помощник

Доброскок. Эта группа стремится завоевать себе право на розыск и идет

к своей цели, не стесняясь никакими средствами и даже не останавлива¬

ясь перед убийствами». По словам А.А.Петрова, это открытие настолько

возмутило его, что он решил заманить А.В.Герасимова и Н.ВДоброскока

и взорвать их, но они, несмотря на его письмо к ген. Герасимову, не

пришли на встречу, и он, «находясь в тяжелом душевном состоянии,

произвел взрыв», после чего бежал, но был схвачен. Кроме черновика,

написанного С.Е.Виссарионовым, в деле имеется копия записки, где его

же рукой написано: «подлинная записка лично представлена 11 января
1910	г. Его Высокопревосходительству Господином Директором Департа¬

мента Полиции»101. Как свидетельствовал С.Е.Виссарионов в 1917 г., за¬

писка была передана Н.П.Зуевым П.А.Столыпину, но передал ли ее пос¬

ледний царю, Виссарионов сомневался.
Кто подразумевался под «неизвестной сильной рукой»? Из показа¬

ний А.А.Петрова видно, что это — П.А.Столыпин102. В 1917 г. А.В.Гера-

симов утверждал, что А.А.Петров говорил своим руководителям «и они

верили, что Виссарионов, Курлов и Карпов, это первая партия. Эти бо¬

рются чистыми средствами. А вторая партия — я и Столыпин — борются

нечистыми средствами»103. А.В.Герасимов, судя по его словам, считал,

что инициатива исходила от Петрова, который пытался всех их заманить

в ловушку и убить.
По свидетельству А.В.Герасимова, сразу после гибели С.Г.Карпова

П.Г.Курлов назначил особую секретную комиссию для расследования

всего этого дела из вице-директора ДП С.Е.Виссарионова, заведующего

Особым отделом ДП Е.К.Климовича и его помощника Еремина. Доклад

комиссии о предании А.В.Герасимова военному суду был передан на

рассмотрение особого совещания под председательством П.Г.Курлова. В

нем приняли участие кроме членов комиссии также директор ДП

Η.П.Зуев и прокурор судебной палаты Корсак. По словам А.В.Герасимо¬

ва, читавшего протокол этого совещания, против предания его суду вы¬

ступили как раз Н.П.Зуев и Корсак, тогда как все остальные склонялись

к этому решению104.
По свидетельствам Е.К.Климовича, Η.П.Зуева и С.Е.Виссарионова,

дело обстояло несколько иначе. Виссарионов говорил в 1917 г., что

10 декабря он принес протокол допроса A.A.Петрова П.Г.Курлову, застав

в его кабинете Η.П.Зуева, Корсака, Васильева и Е.К.Климовича. У него

сложилось впечатление, что все они ожидали результатов допроса
А.А.Петрова. По его словам, кроме Е.К.Климовича, никто не поверил

правдивости объяснений Петрова. Он же говорил, что П.Г.Курлов до¬

кладывал о показаниях А.А.Петрова П.А.Столыпину и затем вызывал
А.В.Герасимова для дачи объяснений по этим показаниям. Е.К.Климо-

вич утверждал, что никакого дальнейшего расследования не было.
Вместе с тем С.Е.Виссарионов говорил, что от С.Г.Карпова слышал

о том, что А.А.Петров зимой 1909 г. имел свидания с Н.В.Доброскоком

и А. В. Герасимовым. Более того, выдвигая предположения о мотивах Ге¬

расимова, толкавших его на организацию убийства П.Г.Курлова,
463

С.Е.Виссарионов, сославшись на то, что слышал это от Курлова, заяв¬

лял, что таким мотивом могло быть «...стремление получить место на¬

чальника штаба Отдельного Корпуса жандармов и ведать в то же время

боевой агентурой», что создавало возможность «...пользоваться влиянием

у министра».
Η.П.Зуев в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии

подтверждал, что A.B.Герасимов говорил ему, что положение А.А.Петро¬

ва в партии поколеблено и его надо отзывать, и показывал два его пись¬

ма. Когда С.Г.Карпов заявил Η.П.Зуеву о стремлении А.В.Герасимова

склонить Петрова к убийству П.Г.Курлова, Зуев доложил П.А.Столыпи¬

ну и Курлову, после чего состоялось совещание (П.А.Столыпин,

П.Г.Курлов, Η.П.Зуев, С.Е.Виссарионов), на котором дебатировался во¬

прос: идти ли на конспиративную квартиру для подслушивания разгово¬

ра Герасимова с Петровым.
Против этого выступили, по словам Η.П.Зуева, он сам и П.А.Столы¬

пин. Тем не менее Зуев считал, что А.В.Герасимов имел основания быть

недовольным П.Г.Курловым, убравшим его с поста начальника столич¬

ной охранки, дававшего право прямого доклада министру внутренних

дел и возможность «пользоваться у него известным значением». По сло¬

вам Η.П.Зуева, «Курлов же не любил, чтобы кто-нибудь стоял между

ним и министром. Т.О., происходила как бы борьба за власть и влияние».

По его же словам, другой жертвой П.Г.Курлова стал Е.К.Климович, ко¬

торый был поставлен в зависимое положение от С.Е.Виссарионова105.
По свидетельству Е.К.Климовича, интерес к вербовке А.А.Петрова у

П.Г.Курлова вызывался тем, что в это время, когда можно было ожидать

«совершения террористических актов первостепенной важности, совер¬

шенно не была освещена деятельность Боевой Организации при ЦК

ПСР, что вызывало особую тревогу за безопасность высокопоставленных

особ»106. Е.К.Климович, вспоминая совещание, о котором упоминал

С.Е.Виссарионов, отрицал присутствие на нем П.А.Столыпина и заяв¬

лял: «У Курлова было определенное желание возбудить против Гераси¬

мова судебное преследование, но, по мнению его же и Корсака, помимо

малой достоверности показаний Петрова, наличные данные не давали

оснований для такого привлечения»10'.
Как бы то ни было, можно констатировать, что П.Г.Курлов исполь¬

зовал заявления А.А.Петрова на суде для компрометации П.А.Столыпина

и А.В.Герасимова в глазах царя. Почему Курлов не настоял на проведе¬

нии тщательного расследования обвинений в адрес Герасимова, к чему

склонялись С.Е.Виссарионов и Е.К.Климович? Ответы могут быть самы¬

ми разными. Расследование могло доказать невиновность А.В.Герасимо¬

ва, оговоренного А.А.Петровым или по своей инициативе, или по чужой

подсказке. Кроме того, в ходе расследования было бы установлено, что

П.Г.Курлов фактически руководил делом Петрова на разных его этапах.

Курлову пришлось бы объяснять, почему А.А.Петров после его возвра¬

щения в Петербруг не был взят под строжайший контроль охранки при

наличии подозрений в его «двойной игре». Могла также выплыть стран¬

ная история с театральным билетом, объяснить которую можно было бы

в лучшем случае непрофессионализмом С.Г.Карпова, опять-таки назна¬

ченца П.Г.Курлова. Этот ряд возможных мотивов Курлова можно про¬

должить, и, судя по всему, Курлов решил обойтись лишь заявлениями

Петрова на суде, которые вполне позволяли ему добиться компромета¬

ции Герасимова и Столыпина.
464

Информировал ли П.Г.Курлов царя об обвинениях А.А.Петрова на¬

прямую, неизвестно. Мы только знаем, что Курлов пользовался большой

благосклонностью царя и имел право, по царскому «соизволению», де¬

лать ему всеподданнейшие доклады во время болезни П.А.Столыпина.

Судя по свидетельству Г.А.Иванишина, информация об этом деле попала

к царю другим путем. Присутствовавший на суде над А.А.Петровым по¬

мощник командующего войсками гвардии и Петербургского военного

округа генерал М.А.Газенкампф доложил об этом деле великому князю

Николаю Николаевичу и предложил предать А.В.Герасимова суду. По

словам Г.А.Иванишина, «Великий князь вполне с этим согласился и до¬

ложил об этом Государю. Но при этом было найдено, что по внутренне¬

му и внешнему состоянию России сделать это в настоящее время нельзя,

а поэтому Государь приказал почистить жандармов...»108.
Но «чистка» была проведена сугубо избирательно. Из послужного

списка П.Г.Курлова видно, что во второй половине января он «высочай¬

шим соизволением» был «произведен за отличие в генерал-лейтенанты с

утверждением в должности командира Отдельного Корпуса жандармов и

оставлением в должности Товарища Министра Внутренних дел»109.

Тогда же, в январе—феврале 1910 г., С.Е.Виссарионов был награжден

орденом Святого Владимира 4 степени и «произведен за выслугу лет в

чин статского советника»110. Кто же ответил за скандальную историю
А.А.Петрова? А.В.Герасимов, чья карьера вскоре закончилась отставкой,

и Е.К.Климович, которому 25 декабря было «всемилостивейше повелено

быть исполняющим делами Керчь-Еникайского Градоначальника»111.
Несомненно, что дело Петрова и его признания могли быть успешно

использованы П.Г.Курловым для компрометации П.А.Столыпина и, судя

по всему, были использованы, учитывая резкое охлаждение царя к Сто¬

лыпину. После смерти П.А.Столыпина основное подозрение пало на

П.Г.Курлова, но единственный — карьерный — мотив его поведения ка¬

зался недостаточно убедительным, т.к. этим скандалом карьера Курлова

ставилась под удар. Но если допустить, что П.Г.Курлов, действительно,

поверил словам A.A.Петрова, что П.А.Столыпин руками А.В.Герасимова

пытается устранить его, то у него появлялся серьезный мотив — опере¬

дить Столыпина, не дожидаясь новой попытки. Но в любом случае

П.Г.Курлов мог рассчитывать на то, что царь сквозь пальцы посмотрит

на убийство Столыпина, про которого после дела Петрова он мог ска¬

зать — «сам такой».
Любопытна оценка дела Петрова и его связи с убийством П.А.Сто¬

лыпина, приведенная в прошении А.В.Герасимова на имя председате¬

ля Чрезвычайной следственной комиссии, где он просил превратить

его из обвиняемого в свидетеля. A.B.Герасимов писал: «Но если бы

генерал Курлов и другие люди, руководившие Петровым, более вни¬

мательно отнеслись к деятельности Петрова, который их обманывал,

то по возвращении Петрова из-за границы его следовало арестовать,

предав в руки правосудия, а не устраивать какую-то конспиративную

квартиру, в которой погиб полковник Карпов, и важных последствий бы

не было (имеется в виду гибель Карпова. — K.M.). Благодаря такой же

преступной невнимательности, допущенной теми же лицами, погиб

П.А.Столыпин»112.
Оценивая «дело Петрова» в целом, необходимо сказать следующее.

Оно, как и «дело Богрова», рождает, по меткому выражению М.И.Трусе-

пича, «вихрь предположений». Здесь изложена лишь часть этих предпо¬

ложений, не говоря уже о том, что подробнейшая проработка всех из¬
465

вестных и крайне противоречивых толкований тех или иных фактов и

сюжетов дела Петрова потребовала бы многих десятков страниц. Эта

тема требует подробнейшего и всестороннего изучения, как и ряд вер¬

сий, в том числе и версия о попытке Курлова—Карпова толкнуть
А.А.Петрова на убийство П.А.Столыпина, и сравнение этой версии с ма¬

териалами киевского покушения Д.Г.Богрова, главным подозреваемым в

котором многие исследователи считают именно П.Г.Курлова.
Верна ли эта версия, или верна версия о причастности А.В.Герасимо¬

ва к убийству С.Г.Карпова, или А.А.Петров, окончательно запутавшись,

пустился «во все тяжкие» и затевал различные авантюры, пытаясь спасти

свою жизнь не тем, так другим способом, — сегодня сказать сложно.

Хранящиеся в деле об убийстве полковника Карпова дневники наружно¬

го наблюдения за Петровым дают возможность сделать осторожный

вывод в пользу «смешанного» варианта развития событий113.
И тем не менее пока имеются только более или менее достаточные

основания, чтобы утверждать, что «революционная» версия, согласно ко¬

торой революционер-фанатик А.А.Петров из-за идейных соображений

вступил в охранку, не выдав ни одного своего товарища, и добровольно

сознался во всем эсерам, решив отомстить своему «крестному отцу»
А.В. Герасимову, представляется весьма сомнительной.
На наш взгляд, А.А.Петров волею обстоятельств был загнан в угол и,

пытаясь спастись, становился слугой неизвестного количества хозяев,

боровшихся друг с другом, и вел при этом еще и свою игру, пытаясь тем

или иным способом выпутаться из опасной ситуации.
4.2. Реакция в обществе и в партии
Гибель начальника столичного охранного отделения С.Г.Карпова на

конспиративной квартире, при неясных обстоятельствах, вызвала в рос¬

сийской и зарубежной прессе большой интерес и породила огромное ко¬

личество слухов и версий. В своих интересах это дело пыталось исполь¬

зовать и оппозиционное меньшинство в III Думе. Сразу же после взрыва

на Астраханской улице по Петербургу поползли слухи о «самовзрываю¬

щемся полковнике», подорвавшемся на конспиративной квартире, пре¬

вращенной охранкой в динамитную мастерскую с помощью своего сек¬

ретного сотрудника. Эта версия попала на газетные полосы и нашла

поддержку у части депутатов Думы.
В Департаменте полиции внимательно следили, как отнеслись депу¬

таты Думы к гибели С.Г.Карпова, и докладывали об этом П.А.Столыпи¬

ну. В сообщении от 11 декабря 1909 г. отмечалось, что это событие при¬

ковало к себе «все внимание» депутатов, считающих его «провокацией»

властей, за исключением крайне правых. По мнению части депутатов,

охранка создала конспиративную квартиру и разместила там бомбы,

чтобы, захватив ее вместе с настоящими революционерами, найти повод

к продлению положения о чрезвычайной охране, срок действия которого

истекал в январе 1910 г. С.Г.Карпов, инспектируя квартиру, стал жер¬

твой случайного взрыва114. Вместе с тем среди депутатов имела хождение

и более близкая к истине версия о двойной роли А.А.Петрова. Впрочем,

трудовики и даже эсдеки оспаривали ее, выдвигая в том числе аргумент,

что начальники охранных отделений не ходят на квартиры агентов во

избежание подвоха, а принимают их на собственных конспиративных

квартирах. Крайне правые депутаты считали эту квартиру «революцион¬
466

ной западней», куда и заманили С.Г.Карпова. Как сообщалось в ДП,

«настроение всех членов оппозиции очень повышенное и радостное»115.
Часть депутатов III Думы сразу же подала запрос П.А.Столыпину с

просьбой прокомментировать обстоятельства взрыва на конспиративной

квартире полковника Карпова, с учетом того, что «случаи участия чинов

охраны в подготовке террористических актов общеизвестны». От Пред¬

седателя Совета министров они требовали ответить на два вопроса:

«1) Известно ли ему об отношении чинов охранного отделения к собы¬

тию, имевшему место в ночь на 9 декабря на Астраханской улице, и

2) какие он намерен принять меры к прекращению преступного участия

чинов охраны в подготовке террористических актов»116. Но Комиссия по

запросам III Государственной Думы отклонила запрос 37 депутатов от

кадетской и социал-демократической партий, охарактеризовав его как

«недобросовестный». По мнению правого большинства комиссии, ника¬

ких свидетельств для обвинения «чинов охраны в подготовке террорис¬

тических актов» взрыв на Астраханской улице не давал117. Но по мере

прояснения картины в оппозиционной части Думы снова созрела идея

подачи нового запроса, где упор делался уже на незаконность вербовки
А.А.Петрова, которая фактически означала его освобождение от каторги.

Особую заинтересованность, по сообщению в ДП, в трактовке двойной

роли А.А.Петрова высказали кадеты. Они же доминировали при обсуж¬

дении вопроса о правомочности запроса в Комиссии Думы118. Но и эта

попытка потерпела в Комиссии Думы неудачу, будучи отвергнута 18 го¬

лосами против шести119. 16 декабря состоялось обсуждение запроса о

взрыве на Астраханской улице на заседании Думы.
Переругивание левых и правых депутатов носило довольно острый

характер. В конечном счете запрос был отклонен большинством в

151 голос против 88120.
Версии о причастности Петрова к революционным кругам появились

в газетах почти сразу же, но первоначально утверждалось о его связи со

студентом Розенбергом, обещавшим своим товарищам, заподозрившим

его в связях с охранкой, реабилитировать «себя не словом, а делом»121.

Департамент полиции поручил новому начальнику столичной охранки

отработать эту версию, но тут подоспели сообщения из Парижа о вы¬

ступлениях в заграничной прессе B.JI.Бурцева, давшего свою версию

этого дела122.
По свидетельству самого B.JÏ.Бурцева, не понимавшего, почему
A.А.Петров	фигурирует в первых сообщениях под фамилией Воскресен¬

ского, не назвав своего настоящего имени, и почему он «...стрелял в ка¬

кого-то Карпова, а не в Герасимова, в которого он рассчитывал стре¬

лять», он тем не менее «...в тот же день, как было получено известие о

взрыве в Петербурге, решился в "Ле Журналь" и иМатэн" подробно рас¬

сказать все, что знал о деле Петрова, — его биографию, об участии его

в Боевой Организации и о попытке охранников через него повторить

среди с.-р. азефщину»123. Выступление В.Л.Бурцева, с одной стороны,

спровоцировало скандал в эсеровской партии, с другой — только усили¬

ло в обществе всевозможные слухи и предположения. Эти слухи рожда¬

лись в ответ на невразумительные ответы власти, сквозь зубы признав¬

шей факт «секретного сотрудничества» Воскресенского, не вдаваясь в

дальнейшие подробности. Саратовские жандармы, отвечая корреспон¬

дентам, обратившимся к ним, категорически отрицали сообщения
B.Л.Бурцева	и сам факт «сидения» А.А.Петрова в саратовской тюрьме124.
467

Но Департамент полиции, осознавая, в какую щекотливую ситуацию

он попал, не склонен был откровенничать не только с прессой, но и с

судебными властями125.
Примечательно, что в искренность официальных сообщений не ве¬

рили ни в России ни за границей. После громкого скандала с Е.Ф.Азе-

фом дело Петрова вызвало интерес как еще одно свидетельство несовер¬

шенства правоохранительной системы режима и проявление кризиса ре¬

жима в целом, что выразилось, например, в падении курса рубля на

одной из бирж сразу после этого дела. И русские и заграничные газеты

пестрели всевозможными намеками, догадками, фантастическими по¬

дробностями этого сенсационного дела, всерьез заинтересовавшего, как

и дело Азефа, общественное мнение. Суд над A.A. Петровым никому ни¬

чего не прояснил, оставив множество недоуменных вопросов.
Расколотость общества, неверие официозам и власти, «замаранность»

революционеров ярко проявились вокруг всего дела Петрова. «Новое

время» от 16 декабря 1909 г. перепечатало слова В.М.Дорошевича: «Ре¬

волюция утонула в крови. Ее надо утопить в грязи. Революция ранена

насмерть. Но она еще еле-еле дышит. Повернуть ее лицом в грязь, и

пусть захлебнется грязью»126.
Для эсеров дело Петрова прозвучало, как гром среди ясного неба.

Первая волна недоумений и упреков обрушилась на В.Л.Бурцева. В

своих воспоминаниях он писал: «Мое сообщение о Петрове поразило

эмиграцию. Более всего были поражены с.-р. Те, кто из них знал Петро¬

ва, смотрели на него как на энергичного члена Боевой Организации и не

подозревали об его двойной роли. Они не знали и о том, что он уехал в

Россию. Весь день после появления моих статей во французской печати

я вынужден был давать разъяснения о том, что в них я сказал о Петрове.

Для всех казалось, что я введен в заблуждение провокаторами и совер¬

шил неслыханную ошибку, оклеветал Петрова, если арестованный в Пе¬

тербурге был, действительно, Петров, и в то же время я выдавал его го¬

ловой для предстоящего для него суда»127.
По агентурным данным киевской охранки, дело Петрова вызвало, с

одной стороны, бурю негодования эсеровского ЦК против В.Л.Бурцева,

с другой — обострение отношений между парижскими группами с.-р и

с.-д. На общем собрании меньшевики обвинили эсеров в поспешности

признания «Воскресенского» членом партии, что сорвало запрос Думы,

могший иметь серьезные для правительства последствия. Любопытно,

что эсеров поддержали большевики-отзовисты, упрекавшие меньшеви¬

ков в бесполезных надеждах на Думу. Интересны аргументы эсеров, за¬

явивших о важности борьбы с провокацией и о дезорганизации деятель¬

ности охранки подобными делами, выигрыш от которых «приходится и

на долю социал-демократов»128.
Поступок В.Л.Бурцева вызвал возмущение и в руководстве партии, и

в эмигрантских кругах, и в Петербурге. Многие увидели в нем погоню

Бурцева за сенсацией и саморекламой. Сам В.Л.Бурцев оправдывал свой

поступок тем, что А.А.Петров «...взял с меня слово, что при первом же

известии об убийстве им Ген. Герасимова (со мной он говорил исключи¬

тельно об этом акте) я выступлю в европейской прессе и, пользуясь его

делом, буду возможно ярче протестовать против провокации охранников.

Он настоятельно просил меня ничего не скрывать о нем и говорить о

нем как о революционере-террористе»129.
Так это или нет, проверить нельзя. По крайней мере, письменное об¬

ращение А.А.Петрова к B.JI.Бурцеву имело совсем иной вид. В коротком
468

письме Петров умолял Бурцева сделать все возможное для того, чтобы

память о нем не «...загрязнилась какими-либо нареканиями и клеветой».

Просил он об этом, по его словам, не для себя, а оберегая своих товари¬

щей, мать, братьев, сестер и, наконец, свою невесту130. Представляется,

что B.JI.Бурцев в «деле Петрова» вел свою собственную игру, заботясь

прежде всего о поддержании своего реноме борца с провокацией, насаж¬

даемой правительством. Психологически его поведение объяснить не¬

сложно: после дела Азефа из положения безвестного эмигранта B.JI.Бур¬

цев попадает в центр общественного внимания и делает все, чтобы в нем

и остаться. Насколько искренен был В.Л.Бурцев, продолжая держаться

своей версии о Петрове даже после разбирательства Чрезвычайной след¬

ственной комиссии в 1917 г., судить сложно. На наш взгляд, даже пока¬

зания B.JI.Бурцева на допросах в ЧСК оставляют впечатление, что он

всячески уклонялся от всего, что могло заставить его пересмотреть свою

позицию, шаткость которой он не мог не осознавать131.
А.А.Петров, по словам B.JÏ.Бурцева, производил на него «сильное»

впечатление серьезного революционного фанатика, смелого человека,

честного и преданного товарища, талантливого и умного человека. Но

«...в то же время в нем чуялся какой-то маньяк»13^. «Неточность пере¬

дач» в рассказах Петрова, которую Бурцев обнаружил позже, он объяс¬

нял не «лживостью натуры» Петрова, а его способностью убеждать себя

в том, что он говорит. Показательно заявление Бурцева: «Между гипоте¬

зами лжеца и болезненным состоянием в нем я всегда выбирал послед¬

нее»133.
Выше уже упоминалось, что А.В.Герасимов в 1916 г., беседуя с
B.JI.Бурцевым, завел разговор об обвинениях в свой адрес в подстрека¬

тельстве А.А.Петрова к убийству С.Г.Карпова, на что Бурцев отмолчался.

В 1917 г. на допросе в ЧСК он заявлял: «Однако разговора на эту пос¬

леднюю тему я не поддержал, т.к. считал и считаю эти слухи абсурдом».

Такую же позицию он занял и в разговоре с Доброскоком, который

«...не счел даже нужным опровергать эти слухи. Я же не продолжал этой

темы, т.к. и сам считал абсурдным такое предположение об их учас¬

тии»134. Из уст B.JI.Бурцева, чьи обвинения в адрес Е.Ф.Азефа почти

всем казались еще большим абсурдом, такие заявления звучат неубеди¬

тельно. Заявлял же И.И.Фондаминский на вопрос следователя ЧСК о

встречах А.А.Петрова и А.В.Герасимова в ноябре—декабре 1909 г., что

«определенных сведений» не имеет, но как будто «Бартольд говорил, что

у Петрова были свидания с Герасимовым»135. Поведение B.JÏ. Бурцева в

этих обстоятельствах можно охарактеризовать как нежелание и боязнь

найти правду.
В декабре 1909 г., когда B.JÏ.Бурцев поспешил выступить со своим

заявлением о Петрове, многих резанула эта поспешность, о мотивах ко¬

торой догадались в общем довольно правильно, даже не зная всех обсто¬

ятельств этого дела.
В эсеровской партии вспыхнул нешуточный скандал. Подавляющее

большинство членов ЦК и ЗД ЦК даже не подозревали о вступлении
А.А.Петрова в секретные сотрудники охранки и о соглашении его с

Б.В.Савинковым, И.И.Фондаминским, С.Н.Слетовым и Б.В.Бартольдом.

Но именно на ЦК и обрушилось негодование многих эсеров. «Руководя¬

щий коллектив» петербургской организации выпустил воззвание, где вы¬

ражалось недоумение позицией ЦК, всегда резко нападавшего на прави¬

тельство за внедрение в революционную среду провокаторов и вдруг

самого внедрившего в среду политической полиции своего шпиона.
469

Осуждая поступок ЦК, руководство одной из самых авторитетных пар¬

тийных организаций заявляло: «...после совершенного им поступка партий¬

ные организации не могут считать его в данном составе центральным и ру¬

ководящим учреждением партии (выделено нами. — K.M.)», — и предлага¬

ло всем партийным организациям устроить собрания для обсуждения со¬

здавшегося положения136. По сообщению заграничной агентуры, в янва¬

ре 1910 г. в парижских эсеровских кругах «...ныне усиленно говорят о

выходе Центрального Комитета в отставку»137.
Тогда же охранка перехватила письмо из-за границы от 23 декабря

1909 г., адресованное Ю.А.Никольскому, автор которого писал: «Читаю

всю эту историю с запросом и глубоко возмущаясь с.-рами. Ведь какие

у них документы в руках... Подлинные письма Герасимова, в которых он

пишет этому Петрову, когда тот был в Петербурге, например, "вы, голуб¬

чик, отдохните хорошенько в Париже, развлекитесь... не входите во все

эти революционные дела, это нам не нужно, станьте только ближе к бое¬

вой организации" — дальше: "в случае надобности мы устроим пример¬

ное покушение или что-нибудь в этом роде..." ...И вот до сих пор даже

не печатают эти документы, зато отпечатали такой листок, что его стыд¬

но читать, и теперь там опять идет свалка невероятная...»138
Действительно ли у эсеров находилось письмо А.В.Герасимова с по¬

добными заявлениями, определенно утверждать нельзя. Но то, что эсеры

располагали письмами А.В.Герасимова A.A.Петрову и передали затем их
В.Л.Бурцеву, — несомненный факт. В 1925 г. В.Л.Бурцев передал их в

Архив ПСР, а одно из таких писем он цитировал в своих воспоминаниях
об	А.А. Петрове139. Как вели себя в этой ситуации члены ЦК и ЗД ЦК?

ЗД ЦК вызвала из России за границу члена ЦК В.М.Зензинова для со¬

вместного поиска выхода из создавшегося щекотливого положения.
По воспоминаниям самого В.М.Зензинова, написанным в 1917 г., он

был вызван «на рождество» за границу (конец декабря 1909 г. — КМ.).

Далее он утверждал: «Мой приезд в Париж совпал с приездом туда Пет¬

рова, который, как известно, вступил тогда в фиктивные сношения по

Саратову и Петербургу с охраной ради террористических целей. Мы от¬

неслись отрицательно к этой авантюре и предложили Петрову выйти из

партии. Позднее, как известно, ради реабилитации своего имени, он

произвел взрыв в одной из конспиративных квартир петербургской ох¬

ранки, которым был убит начальник Петербургского охранного отделе¬

ния полковник Карпов»140.
Очевидна ложность этого утверждения В.М.Зензинова сразу в не¬

скольких пунктах. Его приезд не мог совпасть с приездом в Париж Пет¬

рова, т.к. тот в это время сидел в Петропавловке. Взрыв был произве¬

ден не «позднее», а «ранее». Петров подписывал соглашение как

«член ПСР», и ни о каком выходе его из партии речи не велось. Доста¬

точно очевидно, что В.М.Зензинова вызвали за границу в конце декаб¬

ря 1909 г. для того, чтобы сообща решить, как поступать в условиях раз¬

горающегося скандала. Был ли он в курсе условий «соглашения» с Пет¬

ровым или нет, сказать сложно. Похоже, что нет, иначе Б.В.Савинков в

своей объяснительной записке обязательно бы об этом упомянул.
В.М.Зензинов оглашает ту версию, которую руководство партии сочини¬

ло в декабре 1909 г., причем формулирует ее крайне неловко, создавая

путаницу со временем. Вероятно, таким образом он хотел затушевать

факт принятия решения по использованию А.А.Петрова в террористи¬

ческом акте без ведома ЦК.
470

Б.В.Савинков, находясь вдали от Парижа, неожиданно для себя

узнал, что в готовящемся заявлении ЦК по «делу Петрова» может быть

не отмечено руководство в этом деле со стороны БО. В письме

И.И.Фондаминскому он отмечал, что, хотя дело «проиграно технически,

оно выиграно морально и общественно», и настаивал, чтобы была сказана

правда: руководство БО. Он придавал этому упоминанию большое зна¬

чение, т.к. «только для этого упоминания я и шел на огромный риск во

всех отношениях». По его мнению, факт отклонения Петрова от приня¬

той линии поведения не уничтожает факта руководства и контроля, ибо

руководитель принимает ответственность и за ошибки руководимого.

Б.В.Савинков также настаивал на своем праве участвовать в редакции

заявления ЦК141.
Руководство партии оказалось в тяжелом и даже глупом положении.

Сказать правду было равносильно признанию того, что руководитель

боевой группы и представитель ЗД ЦК втайне от членов ЦК, находив¬

шихся в России, и от членов ЗД ЦК грубо нарушили формальные уста¬

новления двух Советов партии, требовавшие немедленного исключения

из партии вступившего в связь с охранкой. Более того, роспуску подле¬

жала любая партийная организация, дававшая разрешение на вступление

своего члена в секретные сотрудники с той или иной целью. Раскрыть

всю правду для руководства партии означало на деле, с одной стороны,

отдать Б.В.Савинкова, И.И.Фондаминского, С.Н.Слетова и Б.В.Бартоль¬

да на растерзание партийного общественного мнения, не оправившегося

еще от шока Азефовского дела. Строго говоря, они заслуживали самого

серьезного наказания, вплоть до отстранения от своих постов или ис¬

ключения из партии, за то, что позволили себе втихую втянуть партию в

подобную аферу, да еще после Азефа. С другой стороны, руководство

партии понимало, что всей этой ситуацией оно серьезно дискредитиро¬

вано в глазах как общественного, так и партийного мнения как неспо¬

собное установить жесткий контроль за действиями отдельных своих

членов, тайно попирающих общепартийные постановления.
Но в таком случае чего же стоят все эти постановления, постановле¬

ния V Совета партии, декларируемый контроль партийных организаций

над ЦК? Вывод для многих был очевиден, и звучал он примерно так, как

его сформулировал эсер-«еретик» А.Б.Шимановский: наличие «глубочай¬

шего противоречия между внешней формой и действительностью нашего

партийного существования», когда партия не может на деле «осущест¬

вить задачу контроля над ее "представителями"»142. Именно под этим

углом зрения «дело Петрова» многие в партии после «дела Азефа» и рас¬

сматривали. Вопрос принимал принципиальный характер и тянул за

собой другой вопрос — об отставке ЦК и коренной реорганизации пар¬

тии на иных организационных принципах. По сути дела, весь этот инци¬

дент свидетельствовал о правоте оппонентов ЦК и ЗД ЦК как из «лево¬

го», так и из «крайне правого» лагеря, предлагавших отказаться от нера¬

ботоспособной централизованной модели партии. В этих условиях руко¬

водство партии сочло за благо затушевать, сгладить все это дело, пойти

на лживое сообщение.
Крайне важно для понимания поведения руководства партии свиде¬

тельство И.И.Ракитниковой. В январе 1913 г. она отвечала на упрек
В.М.Чернова, почему по отношению к редакции «Заветов» и роману

Б.В.Савинкова не была выбрана та же тактика «снисхождения» к ошиб¬

кам, что и в деле Петрова. Она писала: «Там была совершена ошибка. И

там товарищи, не принимавшие участия в совершении этой ошибки,
471

старались сгладить, всячески стушевать ее. Это все так. Но там между

той и другой стороной была близкая не только идейная, но и моральная

связь; там люди, сделавшие ошибочный шаг, не только не стремились

всячески обособиться и отгородиться, но сами искали опоры в других.

Там была истинно товарищеская атмосфера, там было общее дело, в ко¬

тором каждый принимал участие и за которое — в конце концов — каж¬

дый считал себя ответственным; там была вера друг в друга, и в Петров¬

ском деле видели только ошибку, уклонение в сторону от линии, кото¬

рую вместе намечали, от плана, который вместе вырабатывали; там, сло¬

вом, был род круговой поруки, когда каждый отвечает за действия дру¬

гих»143.
В бумагах В.М.Чернова хранится любопытный документ, представ¬

ляющий собой вырезку из рукописного текста неизвестного автора. Ха¬

рактер документа не вполне ясен: то ли это кусок из письма к В.М.Чер¬

нову, то ли черновой вариант сообщения ЦК о деле Петрова. Но как бы

то ни было, он представляет большой интерес, так как в нем мы видим

отличия от окончательного варианта сообщения, доведенного до сведе¬

ния партии. В нем было написано следующее: «Как известно, дело об¬

стояло следующим образом. Член партии Петров, находясь в Саратов¬

ской тюрьме, вошел с революционными целями в сношения с охраной.

Попав в Париж, он рассказал о своем плане партии, но там его убедили,

что он встал на ложный путь и прибегнул к способу [борьбы] с охраной,

недопустимой для революционера. Тогда он обратился в ЦК с просьбой

выждать некоторое время с публикацией об его исключении из партии,

чтобы убийством Герасимова восстановить свою личную честь; при этом

он заявил, что членом партии себя уже больше не считает. Эту просьбу

ЦК согласился исполнить — для приведения своего намерения в испол¬

нение ему был дан срок в 2 недели. По истечении этого срока ЦК за¬

явил Петрову, что если к 1 янв[аря] ничего не будет сделано, то все дело

будет оглашено, а также будет опубликовано и его исключение из пар¬

тии. В свою очередь Петров взял обещание с ЦК, что все обстоятельства

дела будут опубликованы партией сейчас же после акта — до суда над

ним; только в этом Петров ,видел для себя гарантии в защите своей

чести. Вот что предшествовало убийству Карпова и вот что сам Петров

называл на суде»144.
В фонде И.И.Фондаминского хранится «Сообщение ЦК о деле
А.А.Петрова» с сопроводительной запиской в редакцию «Знамени

труда», которое, судя по всему, осталось неопубликованным. Ввиду важ¬

ности документов приводим их полностью. От имени ЦК ПСР заявля¬

лось: «Ввиду ложных, искажающих действительные факты, слухов, про¬

никших в печать и в среду партийных работников, по делу об убийстве

Петровым начальника Петерб. охр. отд. полковника Карпова ЦК считает

нужным сообщить следующее:
Находясь в Саратовской тюрьме, член партии Петров по собственно¬

му решению, без ведома партии или какой-либо партийной организа¬

ции, вошел с революционными целями в сношения с охранным отделе¬

нием. Выйдя из тюрьмы и приехав в Париж, Петров сообщил о своем

поступке и намерениях представителям партии, которые поведения его

не одобрили и заявили ему, что подобный образ действий не может быть

партией утвержден и для члена партии неприемлем; при этом ему было

сообщено о постановлении IV Совета Партии, согласно которому каж¬

дый член партии, входящий без ведома организации в какие бы то ни

было сношения с охранным отделением, тем самым исключается из пар¬
472

тин. Ввиду этого Петров просил передать в ЦК, что членом партии он

себя больше не считает и из партии выходит; вместе с тем он обратился

в ЦК с просьбой отложить на некоторое время публикацию об его ис¬

ключении из партии, т.к. только при этом условии он видел возмож¬

ность воспользоваться этим временем для восстановления личной своей

чести убийством генерала Герасимова. Эта просьба его ЦК-м была ис¬

полнена: Петрову был дан срок в 2 недели, после чего все дело должно

было быть опубликовано. В назначенный срок Петров по техническим

причинам своего предприятия выполнить не успел, и по его просьбе ему

был продолжен срок до 1 января. 9-го декабря он убил полковника Кар¬

пова.
На суде Петров заявил, что акт этот совершил за свой личный страх

и риск и что никакого технического содействия партией ему оказано не

было. На вопрос председателя Петров заявил, что членом партии он себя

не считает, ибо вышел из нее, вступив в сношения с охранным отделе¬

нием.
Настоящим ЦК заявляет, что на план и на приведение его в испол¬

нение ЦК Петрову партийной санкции не давал, считая Петрова вышед¬

шим из партии и рассматривая все дело Петрова как его личное. Вместе

с тем ЦК напоминает товарищам постановление IV Совета партии, со¬

гласно которому всякое вхождение члена партии без ведома организации

в какие бы то ни было сношения с политической полицией влечет за

собой безусловное исключение из партии».
В сопроводительной записке в редакцию ЦО ПСР говорилось сле¬

дующее: «Настоящее заявление просим немедленно опубликовать в бли¬

жайшем номере "Знамени Труда" и немедленно разослать его по имею¬

щимся адресам отдельным оттиском — в случае, если оно не вызывает у

вас принципиального протеста. Если вызовет, необходимо будет предва¬

рительно списаться. Быть может, вас удивит занятая нами в нем пози¬

ция: мы считали себя вправе встать на нее, т.к. здесь всецело основыва¬

емся на той позиции, которую занял на суде Петров, — это лишь бук¬

вальное повторение его слов. Его позиция на суде совершенно покрыла

все те неточности и ошибки, которые в этом деле нами были сдела¬

ны»145.
Обратим внимание на оговорку ЦК в сопроводительной записке по

поводу отсутствия «принципиального протеста». Она совершенно не слу¬

чайна, т.к. 29 декабря 1909 г. члены Следственной комиссии при ЦК

ПСР И.И.Ракитникова, Н.С.Тютчев и В.Н.Рихтер написали в ЦК заяв¬

ление о сложении своих полномочий. Они мотивировали это свое реше¬

ние четырьмя доводами. Во-первых, представители комиссии не были

приглашены на совет, где представители «учреждений ЦК» рассматрива¬

ли дело Петрова. Во-вторых, «...заявление ЗД от 1/XII 09 г. совершенно

не соответствует действительному поведению ее» (заявление не обнару¬

жено. — K.M.). В-третьих, важнейшие документы по делу Петрова пере¬

даны B.JI.Бурцеву, а комиссии не сообщили даже об их существовании.

В-четвертых, официальное заявление о Б.В.Бартольде не передано ко¬

миссии. Вывод заявления был краток и логичен: «...при таких ненор¬

мальных условиях немыслимо продолжать работу...»146.
ЦК ПСР, получив подобный ультиматум, замял конфликт и предста¬

вил Следственной комиссии мемуары Петрова, конспект его автобиогра¬

фии и его переписку с Герасимовым, Долговым и Доброскоком147. Рас¬

смотрев эти документы, члены Следственной комиссии сообщили свои

выводы ЦК ПСР: письма Петрова, написанные под диктовку членов
473

партии, содержат в ряде случае достоверную информацию, кроме того

полны ругательных фраз и оборотов в адрес видных деятелей партии. По

мнению членов комиссии, ряд сведений «в некоторых своих частях мог

быть вреден как отдельным представителям партии, так и партии в

целом». Отмечалось, что некоторые сведения, например о Савинкове,

«несомненно, соответствовали действительному положению вещей»,

Следственная комиссия заявляла, что не представляет себе, чтобы была

выгодна партии осведомленность охранки о положении дел в ней. Ответ¬

ственность за письма Петрова, написанные под диктовку, ложится на

тех, под чьим руководством он действовал. В заключение комиссия заяв¬

ляла, что «...не считает возможным в переживаемое партией крайне тя¬

желое и смутное время... поднять вопрос о формальном следствии над

этим делом. Но тем не менее она считает своим долгом выразить как

свое горестное изумление по поводу возможности таких фактов, так и

свое глубоко отрицательное отношение к приемам подобного рода, дис¬

кредитирующим не только тех, кто к ним прибегает, но и всю пар¬

тию»148.
Мотивы принятия подобного двойственного решения видны как из

выше цитированного письма И.И.Ракитниковой В.М.Чернову о «роде

круговой поруки», толкавшей на «затушевывание» ошибки товарищей,

так и из письма все той же Ракитниковой И.И.Фондаминскому, где она

заявляла, что, не обвиняя и не осуждая тех или иных лиц за данное ре¬

шение, ужасается тем фактам, «...что в силу чуть ли не единоличного

решения вся партия ставится в такое положение, при котором она долж¬

на поступаться своими основными принципами»149.
Б.В.Савинков был категорически не согласен с подобными оценками

своих (совместно с И.И.Фондаминским и С.Н.Слетовым) действий.

Свои взгляды он изложил в объяснительной записке руководству пар¬

тии, написанной им в декабре 1909 — январе 1910 г., в которой он аргу¬

ментировал свои действия следующим образом. С.Н.Слетов, сообщая

ему о вступлении А.А.Петрова в связь с охранкой, утверждал, что он

«...верит, что Петров, действительно, руководился в своих сношениях с

полицией неверно понятыми интересами Партии и не преследовал ника¬

кой иной цели и что он, Петров, действительно, не выдал Охранному

Отделению никаких, ни больших, ни малых партийных предприятий и

никого из товарищей полиции не указал». Кроме того, Петров вполне

понял «...моральную преступность и политическую безнадежность своей

попытки и просит теперь у Партии одного — разрешить ему убийство

ген. Герасимова»150.
Дело, по словам Савинкова, требовало быстрого решения и полной

тайны. Запрос к ЦК за разрешением потребовал бы много времени, т.к.

его члены находились в России. Советоваться со «старыми членами пар¬

тии», жившими за границей, было небезопасно, т.к. «строгая тайна несо¬

вместима с эмигрантскими нравами». Поэтому представитель партии за

границей И.И.Фондаминский решился на крайнюю меру — узнать толь¬

ко мнение С.Н.Слетова и Б.В.Савинкова, «представителей независимой

в техническом отношении Боевой Организации, уже получившей сан¬

кцию Партии на террористические дела, не только центральные, но и

частные». Кроме того, по убеждению Савинкова, т.к. Петров предназна¬

чался для внедрения в БО, это давало им дополнительное право «...взять

на свою ответственность дело Петрова».
Вот как Б.В.Савинков объяснял, почему они нарушили постановле¬

ния IV Совета партии, по которому A.A.Петрова следовало немедленно
474

исключить из партии и объявить провокатором: «Перед нами был чело¬

век большого революционного прошлого, за правдивость показаний ко¬

торого ручались Фундаминский и Слетов, человек, несомненно, по-

своему преданный Партии и так же несомненно не руководившийся в

своих сношениях с полицией никакими личными целями». Хотя он и

совершил тяжкое партийное преступление, ни при каких обстоятельст¬

вах не оправдываемое, решение об объявлении его провокатором имело

бы «вопиющие недостатки»: Петров надеялся, что убийством Герасимова

и собственной смертью он восстановит свою опозоренную честь и заслу¬

жит прощение партии, загладив таким образом свой тяжкий грех перед

ней. Объявление его провокатором лишило бы Петрова таковой возмож¬

ности.
Б.В.Савинков отмечал, что они пошли на нарушение «буквы закона»,

признавая за A.A.Петровым право искупить свое преступление. Он кон¬

статировал: «Главный виновник, Герасимов, должен быть убит, и мы,

признавая политическое значение этого убийства, не только разрешаем

его Петрову, но и оказываем ему нужную помощь, ибо без этой помощи

самое разрешение было бы пустым звуком»151.
Объяснения Б.В.Савинкова насквозь пропитаны патетикой, призван¬

ной скрыть многочисленные неувязки и передержки, связанные с защи¬

той своего решения. Отметим лишь некоторые из них. Формально любое

постановление Совета партии могло быть отменено или съездом партии,

или очередным Советом. До этого ни один из членов партии, ни один

коллегиальный орган, включая ЦК, не имел права игнорировать их. На

практике, впрочем, случалось, когда ЦК преступал круг своих полномо¬

чий, вынуждаемый теми или иными обстоятельствами (иногда вполне

объективными) и действовал, придерживаясь «не буквы, а духа» устава.

Так было, например, при принятии ЦК в 1907—1908 гг. некоторых орга¬

низационных решений, выходящих за рамки устава. Но в этом случае

ЦК отчитывался за эти решения на 1 Общепартийной конференции и
IV	Совете партии. Любые попытки «самовольства» со стороны ЦК

(явные или тайные) грозили обернуться для него скандалом в случае их

обнаружения. Подобным скандалом, например, обернулась для руковод¬

ства партии практика сокрытия сигналов о провокаторстве Е.Ф.Азефа.

После «дела Азефа», основную вину за которое многие в партии возла¬

гали на руководство партии, а точнее, на келейный и кулуарный харак¬

тер его работы, нарушение общепартийных постановлений, да еще свя¬

занных с таким щепетильным вопросом, как провокация, было бы для

нового ЦК актом самоубийства.
Без всякого сомнения, Б.В.Савинков, И.И.Фондаминский и
С.	Н.Слетов прекрасно отдавали себе в этом отчет и именно поэтому не

стали посвящать в «дело Петрова» ни ЦК, ни ЗД ЦК ПСР. С большой

долей уверенности можно утверждать, что большинство членов ЦК и ЗД

ЦК ПСР не пошло бы на подобную авантюру. Представляется, что
А.А.Петрова или бы объявили провокатором, или, учитывая его большие

заслуги и «искреннее раскаяние», предложили бы навсегда прекратить

революционную деятельность и покинуть Европу. В крайнем случае ему,

исключив его из партии, предложили бы техническую помощь как част¬

ному лицу, совершающему акт на свой страх и риск.
Ссылки Савинкова на нехватку времени, чтобы связаться с ЦК, не

выдерживают никакой критики. Во-первых, они просто не могли решать

подобный вопрос самостоятельно. Они были обязаны или объявить Пет¬

рова провокатором, или, в крайнем случае, временно сохраняя тайну,
475

поставить в известность ЦК. Во-вторых, судя по интенсивной переписке

И.И.Фондаминского с В.М.Зензиновым, существовал надежный канал

связи с ЦК. Понадобилось бы максимум лишь три-четыре недели для

решения этого вопроса. Таким запасом времени А.А.Петров и Б.В.Са¬

винков, И.И.Фондаминский и С.Н.Слетов явно располагали.
Аргумент Б.В.Савинкова о невозможности посоветоваться «со стары¬

ми членами партии» из-за появления слухов убедителен лишь на первый

взгляд. Вынесение этого вопроса на заседание ЗД ЦК ПСР перекладыва¬

ло бы ответственность как за принятие решения, так и за сохранение

тайны на плечи членов ЗД. Действительно, и «дело Азефа», и «дело Ла¬

пиной» показали — то, что говорилось в узком кругу, становилось порой

известно всей эмиграции. Но подобные вещи должны регулироваться

ужесточением дисциплины и внутрипартийными расследованиями, а не

утаиванием информации одной частью руководства партии от другой.

Ни с формальной, ни с этической точки зрения, подобный поступок

Б.В.Савинкова, И.И.Фондаминского и С.Н.Слетова критики не выдер¬

живал. И в этом смысле И.И.Ракитникова (как и многие другие), возму¬

щавшаяся этим поступком, была абсолютно права.
Не выдерживают критики и все остальные аргументы Б.В.Савинкова,

как, впрочем, и железная уверенность (если она вообще была) Савинко¬

ва, И.И.Фондаминского, С.Н.Слетова в том, что А.А.Петров никаких

вьшач охранке не сделал, никаких личных интересов не преследовал и

т.д. Объяснения Савинкова не убедили, да и не могли убедить руковод¬

ство партии. Тем не менее оно сделало все возможное, чтобы замять

этот скандал.
В январе 1910 г. вышел очередной номер «Знамени труда», где были

помещены сразу две статьи, посвященные этому делу. Одна из них —

«Дело Петрова» — была написана Н.И.Ракитниковым и затрагивала во¬

прос о том, как следует оценивать его. Другая была без подписи и рас¬

сказывала в подробностях о всех перипетиях «дела Петрова», разумеется,

в рамках «революционной версии». Н.И.Ракитников мастерски справил¬

ся с поставленной задачей. Он умело играл на слабых струнах и особен¬

ностях менталитета партийных работников, акцентируя внимание и на

коварной подлости охранки, идущей на все, лишь бы заполучить «нового

Азефа»; и на том, что несмотря на то, что это был «не акт политического

террора, а акт крайне сложный, запуганный, осложненный личными мо¬

тивами...», он все-таки нанес правительству «...удар, и удар меткий и

чувствительный»152.
Другая статья — «К убийству полковника Карпова» — подробно и

патетически рассказывала о революционной биографии А.А.Петрова и

обстоятельствах его дела. Базировалась она на фактах, сообщенных Пет¬

ровым и большей частью лживых. А.А.Петров представлялся искренним,

честным революционером, принявшим «роковое» решение о связи с ох¬

ранкой, а его начальники — прожженными «ловцами человеков». Закан¬

чивалась статья словами А.А.Петрова, заклинавшего товарищей ни под

каким видом не связываться с охранкой, не позволять «...в своей жизни

ничего похожего на то», что позволил себе он «в своем ослеплении»153.
Руководство партии было серьезно озабочено тем, чтобы как можно

шире распространить в партийной среде подобную трактовку «дела Пет¬

рова». Для этого последняя статья многократно издавалась отдельными

оттисками. Кроме того, она была перепечатана и некоторыми газетами

местных эсеровских организаций. Отчасти поставленную задачу удалось

решить, если судить по отзывам о деле Петрова некоторых местных эсе¬
476

ровских газет154. Но такие оценки дела Петрова, слепо повторявшие вер¬

сию руководства партии, соседствовали с оценками, подобными той, ко¬

торую, как уже отмечалось, высказал руководящий коллектив Петербург¬

ской организации ПСР.
Но особенно активное участие в обсуждении дела Петрова приняла

эсеровская эмиграция. Так, Областной комитет Заграничной организа¬

ции групп содействия ПСР опубликовал 3 января 1910 г. резолюцию, в

которой заявлялось: «Тот путь, на который вступили партийные предста¬

вители (в деле Петрова. — K.M.), является недопустимым и умаляет мо¬

ральный престиж партии»155. Важно и то обстоятельство, что из пяти

членов Областного заграничного комитета (ОЗК) четверо поддержали

резолюцию, а один воздержался156.
После этой резолюции к вопросу о правильности действий А.А.Пет¬

рова и «представителей партии», заключивших с ним договор, присоеди¬

нилось еще два вопроса. Первый — это фактическое осуждение Област¬

ным комитетом действий руководства партии, взявшего под свою защиту

(с некоторыми оговорками) «представителей партии». Резолюция OK

била по «представителям», а ударила по ЦК и ЗД ЦК ПСР. И это было

ясно всем посвященным. ОЗК по сути дела пошел на конфликт с ЦК и

ЗД ЦК, причем сделал это открыто и гласно, в отличие, скажем, от

Следственной комиссии при ЦК ПСР, которая, припугнув руководство

партии отставкой, а затем выразив свое «горестное изумление» подобны¬

ми действиями, не стала выносить сор из избы. Второй вопрос, который

немедленно был поднят в ответ на бунт членов ОЗК, — это обсуждение

того, имели ли они право выносить подобную резолюцию от своего

имени, не согласовав ее текста с группами, входящими в Заграничную

организацию.
Все это придало «делу Петрова» «второе дыхание». Так, оно обсужда¬

лось на девяти заседаниях Парижской группы содействия ПСР с середи¬

ны января по середину марта 1910 г. и вылилось в резолюцию «боль¬

шинства» и «особое мнение 25-ти» членов этой группы. Резолюция

«большинства» осудила как поступок А.А.Петрова, вступившего в связь с

охранкой, так и представителей партии, заключивших с ним договор, а

не исключивших его немедленно из партии. В резолюции «меньшинст¬

ва» осуждался поступок Петрова, но частично оправдывалась позиция

«представителей», давшая ему возможность искупить свою ошибку.
Нансийская группа с.-р. приняла резолюцию, где заявляла: «Считая

недопустимым ни под каким предлогом поступление членов партии в

ряды охранников, Нансийская группа с.-р. полагает, что ЦК поступил

ошибочно, санкционируя связь Петрова с охранкой в то время, как пар¬

тия деморализована последствиями провокации». Вместе с тем Париж¬

ская, Мюнхенская и Нансийская группы осудили с разной степенью рез¬

кости резолюцию ОЗК по делу Петрова, принятую без согласования с

группами Заграничной организации1*7.
Подводя итоги, отметим следующее. Анализируя «дело Петрова», ре¬

акцию на него в обществе и в партии, убеждаешься в многогранности

этого дела. Представляется, что ни в коем случае нельзя сводить все вы¬

воды из этого дела только в одну плоскость, вставать на точку зрения

одной из сторон. Так, например, трудно согласиться с выводами иссле¬

дователя БО ПСР Р.А.Городницкого, считающего, «...что у руководите¬

лей БО, действительно, не было причин отказать Петрову в его просьбе»

и что он «...безусловно, не давал никаких предательских — в отношении

эсеров — показаний, упорно старался проводить выбранную им самим
477

линию, направленную на создание атмосферы интриганства и деморали¬

зации внутри Департамента полиции»158. На основании этого он конста¬

тирует, что «реакция в партии эсеров на дело Петрова была весьма по¬

казательна как образец полной потери чуткости и восприимчивости к

любым начинаниям, не получившим санкции из самых верхов ПСР». По

его мнению, члены Следственной комиссии «...буквально умудрились

сделать крайне невыгодные для Петрова и представителей партии, по¬

шедших ему навстречу, выводы», а затем «...логика членов этой комис¬

сии была просто иезуитской...»159.
Кажется неверной и трактовка уже приведенного высказывания

И.И.Ракитниковой И.И.Фондаминскому, что «любая инициатива, исхо¬

дящая от БО, по мнению Ракитниковой, должна была быть осуждена ап¬

риорно, ибо она исходила от БО, а не от ЦК ПСР»160. По мнению

Р.А.Городницкого, «..."отречение" руководства ПСР от дела Петрова»

было вызвано «...не какими-либо моральными соображениями о недо¬

пустимости привлечения в террор членов партии, вступивших в перего¬

воры с полицией», а тем, что «...партию в лице ее других представителей

не спросили о разрешении на дело Петрова, и что было движущим сти¬

мулом для вынесения по этому делу такого несправедливого решения,

хотя бы в отношении тех членов ПСР, которые скрепили своими подпи¬

сями договор с Петровым, где ему было гарантировано право объявить

осуществленный им террористический акт как совершенный с ведома и

одобрения ПСР»161.
Если смотреть на «дело Петрова» в целом, то напрашиваются сле¬

дующие выводы. Сама вербовка А.А.Петрова была со стороны ряда выс¬

ших чиновников МВД и ДП противозаконной, нарушавшей существо¬

вавшие тогда законы и установления. Принципиальную позицию в этом

вопросе занял только директор ДП М.И.Трусевич, тогда как П.А.Столы¬

пин, П.Г.Курлов и A.B.Герасимов предпочли обойти закон, лишь бы по¬

лучить перспективного сотрудника, обещавшего вырасти в «нового

Азефа». Дальнейшие действия П.Г.Курлова, С.Г.Карпова и А.В.Гераси¬

мова (и не только их) представляются также весьма далекими как от за¬

кона, так и от морали. Судя по всему, все они старались использовать

Петрова как пешку в грязной игре междоусобной борьбы. Если попы¬

таться сравнить поведение и методы обеих противостоящих сторон, то

они «друг друга стоят». Разнится только масштаб: хитрости и бесприн¬

ципность Б.В.Савинкова, С.Н.Слетова, В.Л.Бурцева кажутся невинными

детскими шалостями, а они сами — начинающими дилетантами в срав¬

нении с П.Г.Курловым, А.В.Герасимовым и другими.
О	личности и мотивах поведения А.А.Петрова можно спорить сколь¬

ко угодно, ведя схоластический спор о том, является ли он «двойным

агентом», «раскаявшимся провокатором-революционером», «честным ре¬

волюционером» или, по определению В.Л.Бурцева, — «товарищем-про-

вокатором». Подобные споры бесплодно ведутся уже не одно десятиле¬

тие по поводу Азефа. Представляется достаточным констатировать факт

выдач A.A. Петровым охранке саратовских эсеров да составить общее

представление о его личности и поведении, чтобы усомниться в основ¬

ной посылке «революционной версии» — о чистоте помыслов, искрен¬

нем заблуждении и раскаянии Петрова. Именно на это и делался упор

для оправдания действий Б.В.Савинкова, И.И.Фондаминского и
С.Н.Слетова, допустивших тайные и сепаратные действия при заключе¬

нии договора с A.A.Петровым. Отдавали ли они себе отчет в неправо¬

мерности и неблаговидности своих действий? Представляется, что да —
478

отдавали. Они не могли не понимать, что нарушение общепартийного

постановления недопустимо. Они не могли не понимать, что использо¬

вать провокатора, как бы он ни объяснял мотивы своего вступления в

секретные сотрудники охранки, значило лить масло в тлеющий костер

Азефского дела, от которого ни в обществе, ни в партии еще не прошел

шок. Они не могли не понимать, что ЦК и ЗД ЦК не пойдут на подоб¬

ное использование А.А.Петрова хотя бы из чувства самосохранения, и

поэтому предпочли действовать втайне от них. Они не могли не пони¬

мать, что подобный сепаратизм, даже в случае успеха Петрова в деле

убийства А.В.Герасимова, не вызовет сочувствия ни в руководстве, ни в

самой партии, и потому собирались скрыть сам факт вступления
А.А.Петрова в связь с охранкой. Патетика Б.В.Савинкова, оправдывав¬

шего их действия в этом деле, — это последнее оружие упрямца, загнан¬

ного в угол и спорящего против аксиом, общепринятых в революцион¬

ной среде.
На наш взгляд, только упрямством, желанием настоять на своем, за¬

щитить священные для него «интересы БО» и можно объяснить проти¬

воестественность этой позиции для человека, трактующего в своих про¬

изведениях проблемы допустимого в терроре с позиций «морального

максимализма». Еще раз подчеркнем, что в 1917 г. перед Чрезвычайной

следственной комиссией Б.В.Савинков вел себя абсолютно иначе, не

только признавая партийную версию, но даже идя дальше нее, сводя все

к технической помощи А.А.Петрову со стороны двух-трех отдельных

лиц, без упоминания о готовности признать его акт партийным и осу¬

ществляемым под контролем и руководством БО ПСР.
Представляется, что наиболее принципиальную позицию по этому

делу заняли те, кто выступил с категорическим осуждением сепаратных

действий «представителей партии». То, что эта позиция вызывалась не

только моральным неприятием возможности использовать услуги чело¬

века, запятнавшего себя сотрудничеством с охранкой, но и другими мо¬

тивами, в том числе и мотивами внутрипартийной борьбы и необходи¬

мости соблюдения общепартийных установлений, не делает ее менее

принципиальной. Менее принципиальной была позиция ЦК и ЗД ЦК

ПСР, не желавших раздувать возможные внутрипартийные последствия

этого дела и по существу «прикрывавших» «ошибки» Б.В.Савинкова,

И.И.Фондаминского и С.Н.Слетова. Судя по всему, ЦК и ЗД ЦК ПСР

еще мягче обошлись бы с ними и сильнее «затушевали» бы все это дело,

если бы не «бунт» членов Следственной комиссии, Областного комитета

Заграничной организации, руководства Петербургской организации и

негативная реакция на это дело многих эсеров как в России, так и в

эмиграции. Трудно судить, насколько эта ориентация руководства пар¬

тии на «сглаживание» и «затушевывание» всего этого дела являлась целе¬

сообразной и достигала поставленной цели. Фактически она была про¬

должением той же политики, которой руководство партии придержива¬

лось и в отношении дела Азефа. Представляется, что, несмотря на всю

логичность и выигрышность в краткосрочной перспективе, она оказа¬

лась недостаточно дальновидной. Не вскрывая всей правды, не наказы¬

вая виновных, замазывая суть дела патетической трескотней, руководст¬

во партии создавало ситуацию, когда недовольство им копилось, когда

портилась атмосфера товарищеского доверия и искренности, когда раз¬

рушались те нити, те силовые линии, которые связывали всех этих весь¬

ма разных людей в некую более или менее устойчивую морально-психо-

логическую и идейную общность.
479

Примечания
1	См.: Падение царского режима. Стеногр. отчеты допросов и показаний, дан¬

ных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной комиссии Временного прави¬

тельства. J1-, 1925. Т. 3; Н.М. (Н.И.Ракитников) Дело Петрова // Знамя

труда. Париж, 1910. № 25.; К убийству полковника Карпова // Там же; Бур¬

цев B.J1. Дело с-p А.А.Петрова // Иллюстрированная Россия. Париж, 1939.

№ 21; Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М., 1991; Курлов П.Г. Ги¬

бель императорской России. М., 1992.
2	Записки А.А.Петрова (К истории взрыва на Астраханской улице). Париж,
1910.	C. I.
3	ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. Иоб.
4	См.: Записки А.А.Петрова. С. I—IX.
5	Там же. C. IX-XI.
6	Там же.
7	ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. 11об.
8	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 8.
9	Там же; Ф. 6с/102. ДП ОО. 1909. Оп. 1. Д. 175. Л. 11об.
10	Записки А.А.Петрова. C. XV.
11	По свидетельству Бартольда, Петрову удалось залечить раны на ногах, тогда

как по ряду других свидетельств, одна нога у него была ампутирована и он

пользовался протезом (см.: Там же. C. XV, 12; Герасимов А.В. На лезвии с

террористами. С. 167).
12	См.: К убийству полковника Карпова. С. 6; ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 175.

Л. 11об.—12; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 5об.-5.
13	См.: Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 166.
14	ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. 12об.
15	Там же. Л. 2.
16	Там же. Л. 4, 5.
17	Там же. Л. 5.
18	Там же. Л. 9.
19	Там же. Л. 10.
20	Там же. Л. 12.
21	Там же. Л. 12—13.
22	Там же. Л. 12об.
23	Там же. Л. 13.
24	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 343. Л. 6.
25	ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. 13.
26	Там же. Л. 14—15.
27	См.: ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 40об.; Герасимов A.B. На лезвии с

террористами.
28	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 16.
29	Там же. Л. 22-23.
30	Там же. Л. 10.
31	ГАРФ. Ф. 6с/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. 28; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513.

Л. 12об.
32	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 13.
33	Там же. Д. 512. Л. 67; ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 10-12.
34	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 4об.-6.
35	См.: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 130; Дело Петрова // Знамя труда. № 25;

К убийству полковника Карпова // Там же; Бурцев ВЛ. Дело с-p А.А.Пет¬

рова // Иллюстрированная Россия. Париж, 1939. № 21.
36	МИСИ. Архив ПСР. 1102.
37	Бурцев В.Л. Дело с-p А.А.Петрова. С. 18—20.
38	МИСИ. Архив ПСР. 1102.
480

39	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. / Публ.

К.Н.Морозова // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 18. М.—СПб.,

1995. С. 264.
40	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 361. Л. З-Зоб.
41	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 9об.
42	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 13.
43	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 274.
44	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 57.
45	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 2.
46	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 5-22.
47	Падение царского режима. С. 481.
48	См.: Записные книжки полковника Г.А.Иванишина / Публ. А.Д.Марголиса,
Н.К.Герасимовой, Н.С.Тихоновой // Минувшее. Вып. 17. М.—СПб., 1994.
С.	531.
49	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 12-15.
50	См.: Записки А.А.Петрова. C. XVI.
51	Записные книжки полковника Г.АИванишина // Минувшее. Вып. 17.
С.	531-532.
52	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 21-27, 31-35; Д. 514. Л. 4-10.
53	Бурцев В.Л. Дело с-p А.А.Петрова // Иллюстрированная Россия. Париж,

1939. N9 21. С. 18.
54	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 61-62.
55	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 33-34об.
56	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Д. 458. Л. 20об.-21.
57	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 11 — 11об.
58	Там же. Д. 514. Л. 56-56об.
59	См.: Памятная книжка социалиста-революционера. Вып. 1. Париж, 1911.
С.	24-25.
60	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 270—271.
61	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 31-31об.
62	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 20-21об.
63	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 351. Л. 48-48об.
64	См.: Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 278.
65	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 31-32.
66	Там же. Л. 23об.—26.
67	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Д. 458. Л. 8-9.
68	ГАРФ. Ф.1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 15—21об.
69	Там же. Д. 514. Л. 9—9об.
70	См.: Чернавский М.М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930.

N9 8—9; Горбунов М. Савинков как мемуарист // Там же. 1928. Кн. 41; Мо¬

розов К.Н. Б.В.Савинков и Боевая Организация партии эсеров (1909—

1911) // Россия и реформы. М., 1993. Вып. 2.
71	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 147.
72	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 41об.-42.
73	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 21-22.
74	Так, например, 18 августа 1909 г. А.В.Герасимов писал А.А.Петрову: «Вы со¬

общили, что Борис с семьей (Б.В.Савинков и члены его боевой группы. —

K.M.) живет в России, но где именно, Вы ничего не сообщили, и какая опе¬

рация предположена ими в первую очередь — неизвестно. Если Вам в Цент¬

ре нельзя узнать просимых сведений, то, быть может, Вы могли бы получить

какую-нибудь миссию по б[оевому] д[елу] в России. Помните, наши условия

святы и ненарушимы и указанным Вами лицам должна быть гарантирована

неприкосновенность. Вы должны быть совершенно откровенны, и только

при этом условии возможно Ваше самосохранение. В противном случае, не

зная плана действий, с нашей стороны какой-нибудь неосторожный шаг
16— 198
481

может повести к Вашему провалу. Вот почему Вы и должны оказать полное

доверие — открыть все карты. Убежден, что Вы так именно и поступите...

Будьте спокойны и мужественны, и тогда победа будет за нами» (МИСИ.

Архив ПСР. 1102).
75	См.: Падение царского режима. С. 480—481; ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512.

Л. 20—21об.
76	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 10—11об.
77	Там же. Л. 13—14.
78	Там же. Л. 21об.-22.
79	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 34-34об.
80	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. С. 175.
81	Падение царского режима. С. 22.
82	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 69.
83	См.: Падение царского режима. С. 22; ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1.

Д. 458. Л. 12.
84	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 16-17.
85	Там же. Л. 5об.
86	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 10, 23-24; ГАРФ. ДП ОО. Ф. 6с/102. Оп. 1.
1909.	Д. 175. Л. 28.
87	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 32; Д. 512. Л. 75-75об., 39об.-40.
88	Падение царского режима. С. 20.
89	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 11об.
90	Падение царского режима. С. 20.
91	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 72об.
92	Там же. Д. 514. Л. 56-56об.
93	Падение царского режима. С. 19.
94	См.: ГАРФ. Ф. бс/102. Оп. 1. 1909. Д. 175. Л. 50, 52-53, 55, 59.
95	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 25; Падение царского режима. С. 203.
96	Падение царского режима. С. 480.
97	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 14.
98	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 18.
99	Там же. Л. 7.
100	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 12; Падение царского режима. С. 21.
101	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 22-24об., 25, 26-28об.
102	Там же. Л. 21об.-22.
103	Падение царского режима. С. 21.
104	Герасимов А.В. На лезвии с террористами. С. 175—176.
105	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 514. Л. 37-37об., 38, 41об., 42, 56-57об.
106	Там же. Д. 512. Л. 76.
107	Там же. Д. 514. Л. 91об.
108	Записные книжки полковника ПА.Иванишина. С. 533.
109	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 513. Л. 52-б1об.
1,0 Там же. Л. 65—69об.
111	Там же. Л. 76об.
112	Там же. Л. 47.
113	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 40-50.
114	Там же. Л. 22, 23.
115	Там же. Л. 24-25.
116	Там же. Л. 19.
117	Там же. Л. 27—27об.
118	Там же. Л. 57, 59.
119	Там же. Л. 61.
120	Там же. Л. 65-67, 68, 70-72.
121	Там же. Л. 50.
482

22	Там же. J1. 52—53.
23	Бурцев ВЛ. Дело с-p А.АПетрова. С. 20.
24	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 82.
25	Там же. Л. 34, 1об.
26	Там же. Д. 398 прод. Л. 30.
27	Бурцев ВЛ. Дело с-p ААПетрова. С. 20.
28	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 115-116.
29	Бурцев ВЛ. Дело с-p АА.Петрова. С. 20.
30	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 400. Л. 1, 1об.
31	ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 512. Л. 23об.
32	Там же. Л. 26—26об.
33	Там же.
34	Там же.
35	Там же. Л. 34.
36	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. М., 1918. С. 495.
37	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1909. Д. 398. Л. 118—118об.
38	ГАРФ. ДП ОО. Ф. бс/102. Оп. 1. Д. 458. Л. 3.
39	См.: МИСИ. Архив ПСР. 1102; Бурцев ВЛ. Дело с-p ААПетрова. С. 19.
40	Зензинов В.М. Из недавнего прошлого // Дело Народа. 1917. № 126. 13 ав¬

густа. С. 3.
41	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 277.
42	Савин Ант. Больные вопросы // Известия ОЗК. 1910. № 12. С. 2.
43	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 109а-109об.
44	Там же. Д. 69. Л. 458.
45	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 119-120.
46	Там же. Д. 95. Л. 39.
47	Там же. Д. 91. Л. 1.
48	Там же. Л. 1об.—2об.
49	Цит. по: Городницкий P.A. Боевая Организация партии социалистов-рево¬

люционеров. 1901—1911 гг. С. 216.
50	Б.В.Савинков и Боевая Организация ПСР в 1909—1911 гг. С. 262.
51	Там же. С. 262-264.
52	См.: Н.М. Дело Петрова // Знамя труда. 1910. N9 26. С. 3.
53	К убийству полковника Карпова // Там же. С. 10.
54	Морские волны. Изд. Исполнительного Комитета Бакинской Организации

ПСР. 1910. N9 1. С. 1; К убийству полковника Карпова // Борьба. Изд. Ор¬

ганизаций Таврического союза ПСР. 1910. N9 3—4. С. 4.
55	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 122; Спиридович А.И. Партия социалистов-

революционеров и ее предшественники. С. 494—495.
56	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 95. Л. 122.
57	См.: Циркулярное письмо N9 6 Областного Комитета Заграничных органи¬

заций с.-р. Июль 1910. Б.м. С. 7—10.
58	Городницкий P.A. Боевая Организация ПСР в 1901 — 1911 гг. С. 213—214.
59	Там же. С. 214.
60	Там же. С. 216.
61	Там же.
16·
483

§ 5. ВНУТРИПАРТИЙНАЯ ДИСКУССИЯ О ТЕРРОРЕ

И ЕГО МЕСТЕ В ТАКТИКЕ ПАРТИИ
В исследуемый период страсти и споры вокруг террора разгорелись

необычайно, и причин этому было предостаточно. Первоначально (сере¬

дина 1907 — конец 1908 г.) ему продолжали провозглашать панегирики,

прерываемые лишь отдельными (как правило, недовольными бездейст¬

вием БО) голосами, но позже, особенно после разоблачения Азефа, дис¬

куссии о терроре приняли нешуточный размах.
Оценивая в целом взгляды руководства ПСР на задачи и цели терро¬

ра в 1907— 1908 гг., необходимо отметить следующее. Террористическая

деятельность центральных и местных специализированных боевых отря¬

дов рассматривалась как составная часть «боевой тактики», в рамках ко¬

торой отводилось свое место и военным восстаниям, и партизанской

борьбе крестьянства. Цель террористических ударов — дезорганизация

всех уровней власти и поднятие боевого духа масс1. В рамках этой кон¬

цепции задача террора сводилась к тому, чтобы облегчить вооруженное

восстание народа, которое бы и уничтожило существующую власть. Даже

убийство царя рассматривалось в качестве катализатора общественных

процессов, как дополнительный импульс массовой борьбе с самодержа¬

вием2.
Подобная позиция вполне укладывалась в рамки официальных эсе¬

ровских высказываний о терроре с того самого момента, как он стал

практиковаться. Другое дело, что порой часть эсеров и прежде всего

сами террористы (но далеко не все из них) смотрели на террор как на

универсальное орудие борьбы, с помощью которого можно добиться за¬

воевания политической свободы в России.
В августе 1908 г. состоялась I Общепартийная конференция ПСР, где

помимо прочих затрагивались и вопросы террора. Докладывая от имени

ЦК о его работе, В.М.Чернов таким образом рисовал место террора в

тактике партии: «Задача ближайшего момента — накопление и концент¬

рация революционных сил, чем не исключается и террористическая дея¬

тельность в том объеме, в каком она диктуется современным положени¬

ем»3.
Обсуждение и принятие резолюций ясно показали, что из всех пред¬

ставленных на конференции позиций наиболее авторитетной оказалась

позиция ЦК: об усилении террористической борьбы и о ее координации

с массовым движением4.
Резолюция I Общепартийной конференции, ставшая после утвержде¬

ния IV Советом партии директивой для всех ее комитетов, гласила, что

партия должна сосредоточить в настоящий момент свои главные силы на

решении ряда задач, в том числе и на «усилении центрального полити¬

ческого террора». Резолюция оговаривала, что партия должна «настойчи¬

во выступать за все те методы борьбы, которые, предполагая сговор,

сами толкают массы к дальнейшей, более широкой и прочной организа¬

ции5».
Разоблачение провокации Е.Ф.Азефа в конце декабря 1908 г. сущест¬

венно изменило ситуацию. Весть о том, что один из основателей ПСР и

руководитель ее БО оказался агентом охранки, потрясла Россию и демо¬

рализовала партию. В своем заявлении от 15 февраля 1909 г. ЦК заявлял

о своем уходе в отставку и о роспуске БО, но отрицал моральную ком¬

прометацию террора как метода борьбы. Скомпрометированы оказались,
484

по мнению ЦК, лишь центральные учреждения и отдельные партийные

лица, но не сам террор, т.к. его необходимость диктовалась не соображе¬

ниями Азефа или его хозяев, а политическим положением страны, т.к.

объекты нападения выбирал не Азеф, а руководство партии, т.к. терро¬

ристы шли на смерть не ради Азефа, а во имя революционного дела.

«Террор, — заявлял ЦК ПСР, — не с Азефом возник, не Азефом начат,

не Азефом вдохновлен, и не Азефу и его клике разрушить или морально

скомпрометировать его»6.
В конце марта 1909 г. состоялась третья конференция ЗФ групп со¬

действия ПСР, принявшая помимо прочих и резолюцию о терроре.

Крайне характерно, что она была направлена как против предложений

лидеров «инициативного меньшинства» по превращению террора в ос¬

новное партийное орудие борьбы с существующим строем, так и против

предложений исключить террор из тактики партии7. По мнению боль¬

шинства участников конференции, в основу организации политического

террора должны были быть положены «три принципа: а) организацион¬

но-технической автономии боевых отрядов, поскольку она выдвигается

требованиями конспирации; б) их деловой подотчетности и политичес¬

кой подчиненности партии; в) организационной связи с последней через

посредство ЦК»8.
V	Совет партии, состоявшийся в мае 1909 г., несомненно, сыграл се¬

рьезную роль в дальнейшей истории ПСР. Вопрос о терроре в связи с

рядом обстоятельств стал на нем одним из самых острых и горячо об¬

суждаемых. По свидетельству В.М.Зензинова, вопрос о возобновлении

террора на V Совете партии вызвал «страстные прения», так как среди

его участников «...неожиданно оказались яростные противники, еще не¬

давние его горячие сторонники». По его словам, «...особенно сильное

впечатление произвела на Совете речь против террора тов. Билита, ста¬

рого партийного химика, организатора многих партийных лабораторий,

инструктора нескольких поколений с.-р.-ов-террористов, самого ставше¬

го в 1906 г. жертвой взрыва в партийной лаборатории в Женеве, которым

ему оторвало кисть руки»9.
Формальная неправомочность V Совета партии, не набравшего необ¬

ходимого кворума представителей областных комитетов, заставила

Б.В.Савинкова и членов его боевой группы отказаться от участия в его

работе. Заседанию V Совета партии, посвященному террору, предшест¬

вовало избрание «докладной комиссии» из четырех человек: двух сторон¬

ников продолжения террора и двух его противников.
Докладчик (т. Северский) констатировал расхождение взглядов чле¬

нов комиссии и выступал от имени той его части, которая требовала

временно приостановить террористическую деятельность. Оговорившись,

что отрицательный взгляд на террор сформировался у него еще до разо¬

блачения Азефа, докладчик привел ряд аргументов в пользу приостанов¬

ки террора. Вывод его гласил: если нет надежды сегодня добиться необ¬

ходимых результатов, то террор лучше и не начинать, а отложить на

время, чтобы затем дать решающее сражение10.
В роли содокладчика выступил В.М.Чернов, который, напротив, счи¬

тал, что «нет никаких серьезных оснований временно отказываться от

террора...». Этот отказ, по его мнению, грозил бы партии «очень сущест¬

венной опасностью» — «в нашей партии появился бы разлад между тер-

рористами-антимассовиками и массовиками-антитеррористами». В слу¬

чае приостановки террора «мы искусственно вздули бы этот разлад и
485

дали бы пищу центробежным тенденциям, могущим воспользоваться тя¬

желым положением партии для того, чтобы развалить ее»11.
Серьезнейшего союзника «антитеррористы» обрели в лице И.А.Руба-

новича, представителя ПСР в Международном социалистическом бюро.

Партия, по мнению Рубановича, не может действовать слепо, лишь из

чувства мести, и если она не уверена, что после акта начнется массовое

движение, то «мы стоим перед экспериментом, перед авантюрой, кото¬

рая грозит окончиться самым жалким фиаском для Партии». Рубанович

считал, что Совет партии неправомочен по чисто формальным призна¬

кам давать полномочия БО на ведение террористической деятельности,

поэтому предлагал собственный проект резолюции Совета партии о вре¬

менном прекращении террора12.
Но большинство участников Совета партии высказалось за продол¬

жение террористической тактики. М.А.Натансон считал немыслимым

прекращать террор решением неполномочного Совета тогда, когда «...мы

имеем отовсюду целый ряд резолюций, требующих возобновления и уси¬

ления террора, и ни одной резолюции о прекращении его или приоста¬

новке»13.
В.М.Черновым был представлен план широкомасштабной и долго¬

срочной террористической кампании с использованием новых техничес¬

ких средств, но оппоненты В.М.Чернова призывали его спуститься на

грешную землю и перестать «рассказывать сказки». Из слов Чернова вы¬

текало, что разработчики плана не собираются ограничиваться убийст¬

вом царя и П.А.Столыпина и хотели бы развернуть долговременную и

широкомасштабную террористическую кампанию.
Дискуссия на V Совете партии показала, что помимо сторонников

временной приостановки террора двое из выступавших — Б.НІІебедев и

И.А.Рубанович — возражали против террора как такового. Но «террорис¬

ты» большинством голосов отклонили резолюцию Рубановича и провели

собственную, где говорилось о необходимости продолжения террористи¬

ческой борьбы. Текст резолюции, так же как и часть материалов обсуж¬

дения вопроса о терроре, опубликованы не были14.
Говоря об отношении к террору в широких партийных кругах в

1910—14 гг., нужно отметить колебания и сомнения в его необходимос¬

ти, которые вспыхнули после дела Азефа и дела Петрова и несколько

пошли на спад после самоубийства Егора Созонова, протестовавшего

таким образом против издевательств над политзаключенными на Зерен-

туйской каторге. От его гибели эсеры испытали шок, сменившийся затем

яростью. За границей эсеры проводили митинги и собрания, чествовав¬

шие Е.Созонова, читались рефераты о перспективах террористической

борьбы, был создан фонд Созонова, о целях которого ничего не сообща¬

лось, но всем было понятно, для чего предназначаются эти деньги. В

очерке, посвященном Егору Созонову в «Знамени труда» и изданном

затем отдельными оттисками, В.М.Чернов, говоря о правительстве,

писал: «Но пора, тысячу раз пора, заговорить с ним другим языком, тем

языком, который один только для него доступен и убедителен...»15.
Весной 1911 г. произошло еще одно событие в жизни партии, имев¬

шее для нее ключевое значение — появилось «Заключение Судебно-

Следственной комиссии по делу Азефа». «Заключение» видело причины

азефщины в обособленном, корпоративном характере БО ПСР, в несо¬

циалистическом духе террористов, пренебрегавших обыденными партий¬

ными правилами16. И хотя часть вины возлагалась на руководство пар¬

тии, допустившее подобную ситуацию, козлом отпущения были сделаны
486

«боевики». Необходимо отметить, что наряду с верными выводами в «За¬

ключении» было много тенденциозности и передержек. Часть из них

была верно подмечена в брошюре Я.Л.Юделевского «Суд над Азефщи-

ной»17.
Изменились ли к концу исследуемого периода взгляды на террор
В.М.Чернова, сформулировавшего (при помощи Г.А.Гершуни) в 1902 г.

концепцию террористической тактики партии? В этой связи самого при¬

стального внимания заслуживает черновик статьи В.М.Чернова, храня¬

щийся в его личном фонде в ГАРФе18. Статья носила название «Поли¬

тический террор» и предназначалась, вероятнее всего, для публикации в

«Знамени труда» в разделе «Вопросы тактики». И хотя рукопись разроз¬

нена и отсутствует ее окончание, тем не менее она дает представление об

изменениях во взглядах В.М.Чернова, человека, давшего в начале XX в.

теоретическое обоснование террористической борьбы. Точной датировке

статья не поддается, но наверняка можно утверждать, что она была на¬

писана Черновым в промежуток между 1912 и 1914 гг., уже после публи¬

кации романа Б.В.Савинкова «То, чего не было», ссылки на который

имеются в тексте.
Имеющаяся часть статьи разбита на три логически продолжающие

друг друга части. Первая посвящена различиям в трактовке террористи¬

ческой борьбы народовольцами и эсерами. Вторая затрагивает вопрос о

недостатках организационной постановки боевого дела, приведших к

психологическому отколу эсеровских боевиков от остальной части пар¬

тии. Третья посвящена тому, каким образом можно преодолеть этот рас¬

кол между боевиками и партией. По утверждению Чернова, вводя снова

через два десятилетия после «Народной воли» в программу действий по¬

литический террор, ПСР заявила, что время самодовлеющего терроризма

безвозвратно отошло в прошлое. А именно таким и был народовольчес¬

кий террор, несмотря на все попытки старых народовольцев доказать об¬

ратное.
По словам Чернова, для эсеров в начале XX века было ясно, что ос¬

новой революционной тактики должно и может быть только движение

масс. Террор приемлем или неприемлем — в зависимости от того, может

ли он служить одним из подсобных средств массовой борьбы. Террору

не может принадлежать центральное, руководящее место в партийной

тактике, так как он — средство подчиненное. Из потребностей массовой

борьбы следует исходить, решая вопросы: быть или не быть террору?

когда и в какой форме? против кого он должен быть направлен? как

должны быть организованы террористические силы? каковы должны

быть отношения между террористическим отрядом и остальными частя¬

ми партии?
Решение всех этих вопросов было поставлено, по утверждению Чер¬

нова, в зависимость не от «внутренней логики террористической борь¬

бы», так как борьба эта не могла уже самостоятельно диктовать себе

свои законы, а в зависимость от логики «всей совокупности борьбы тру¬

довой народной армии». Конечно, необходимо было считаться с «техни¬

ческими условиями террористической борьбы», но характер «самого за¬

дания определялся не ими...»19. По словам Чернова, таково было то ос¬

новное «новое», что внесла ПСР в постановку вопроса о терроре. В

эпоху «Народной воли» такой постановки не могло быть, да этим вопро¬

сам просто и неоткуда было возникнуть.
Вывод Чернова сводился к тому, что поправка, с самого начала вне¬

сенная эсерами в постановку вопроса о терроре, таким образом, вполне
487

«отвечает нашим взглядам на дух нашего движения». Он заявлял: «Ос¬

новная идея этой поправки приемлется нами без всяких оговорок. И

даже более того — мы попытаемся довести ее до самых последних ее

логических последствий, и только в этом направлении признаем мы не¬

обходимость пересмотра вопроса о террористическом элементе в про¬

грамме наших действий»20.
В чем же заключался основной промах в партийной террористичес¬

кой практике? В том, что, теоретически ясно сознавая отличие своего

террора от террора народовольцев, партия эсеров организационно начала

его копировать. И даже более того, замечал В.М.Чернов, она пробовала

усугубить черты специализации и обособления террористической дея¬

тельности.
Возводя свою технико-организационную обособленность и изоляцию

в принцип, в норму, члены БО тем самым предопределили и основной

метод своей работы: «Постоянное одиночество и постоянное ношение

маски — таков стал их удел. Доведенное до пес plus ultra революционное

филерство за высокопоставленными лицами, с целью "выяснить наблю¬

дением", открыть уязвимый пункт их личной жизни и направить в него

террористический удар — вот что представляла собой вся террористичес¬

кая деятельность...»21.
По словам Чернова, в это время казалось, что вопрос об организаци¬

онной технике террористической борьбы решен раз и навсегда. Для

самочувствия всей партии «законная» оторванность боевиков была бо¬

лезненна, но этого, казалось, требовали интересы дела.
Рост революционного движения и сопутствующий ему энтузиазм

сглаживал возникавшие трения, не доводя их до «шумных конфликтов».

Все легко «улаживалось за кулисами организационной жизни, и громад¬

ное большинство партии совершенно не ощущало никаких шероховатос¬

тей, а потому могло даже и не подозревать об их существовании»22. По¬

ражение революции привело к тому, что смутное беспокойство в партии

стало нарастать. Трения, шероховатости, организационные недочеты

стали восприниматься болезненнее. Изнанка террора стала намного за¬

метнее. Ярко она проявилась в произведениях Б.В.Савинкова. Превра¬

щение революционера в «охотника на противника», его образ жизни без

новой духовной пищи доводят героев Савинкова до духовного оскудения

и превращения в комок нервов. Но, замечал Чернов, ведь этого мало.

Сюда присоединяется неизбежный отрыв от остальных отраслей партий¬

ной работы. Хорошо тому, кто до вступления в БО успел пройти разнос¬

тороннюю школу общепартийной работы. По В.М.Чернову, это важно

потому, что «в меру многогранности этой предварительной партийной

"выучки", в меру длительности этой школы практического социализма

человек может запастись надолго — иногда на всю жизнь — широким

политическим критерием оценки своей деятельности. Но если только в

этой "выучке", в этой "школе" были пробелы... — опасность психологи¬

ческого отчуждения неминуемо вступает в свои права... Этот процесс

может дойти до таких пределов, когда уже не террор существует для пар¬

тии, а партия для террора»23.
По мысли Чернова, идея нравственной неравноправности работника

любого из видов массовой работы с террористом есть идея убийственная

и для партийного единства, и для того социалистического духа, которым

диктуется именно теснейшее общение с массами, «хождение в народ»,

хождение в крестьянство, хождение в пролетариат. И это идея глубоко

ложная по самому своему существу.
488

Вместе с тем Чернов, констатируя, что жизнь сильнее логики, согла¬

шался с тем, что в одном отношении террористическая деятельность

имеет серьезные отличия от всех других. Он писал: «Ежечасная, ежеми¬

нутная готовность убить и умереть, умереть и убить — может ли не созда¬

вать совершенно особенной психологии? и можно ли носителей такой

психологии объединить с носителями психологии более, если можно вы¬

разиться, обьщенной в единое целое на началах не формально лишь, а

действительно морально-психологического равенства? И как? Где

выход?»24
Выход, находил Чернов, только один и заключается в том, чтобы

террористическая борьба перестала быть специальностью в ряду других

специальностей. Она должна быть не специальностью, а добровольной,

временной службой, по образу и подобию военной практики набора

добровольцев, «охотников», выкликаемых из общего строя для участия в

рискованной операции и вновь возвращающихся в строй после ее окон¬

чания. Нечто подобное, считал Чернов, должно быть и с террористичес¬

кой деятельностью, но, гораздо большим основанием — и нравствен¬

ным, и утилитарно-тактическим.
Каковы же эти основания, с помощью которых Чернов хотел при¬

дать террору «второе дыхание», убрав те недостатки, о которых он гово¬

рил выше? На террористическую работу можно идти только с общепар¬

тийной работы. На террористическую работу можно идти только с наме¬

рением — раз будет суждено вернуться — снова стать в ряды работников

среди массы. Безбоязненно идти в террор может только тот, кто ценит

массовую работу не фальшивой монетой абстрактного признания, а пол¬

ноценной монетой любви к ней как к основному жизненному призва¬

нию; кто идет на террор с тем, чтобы после снова вернуться к народу, к

массам, не удерживаясь мыслью о возможности на массовой работе

снова попасться и рассчитаться и за нее, и за участие в терроре.
Предвидя упрек за «благие пожелания», В.М.Чернов приводит аргу¬

мент возможных оппонентов о том, что его «логика наивысшей партий¬

ной солидарности, тесной связи, духовного общения и т.д. и т.д. не счи¬

тается, однако, с другой, безжалостной и непреклонной логикой: логи¬

кой практики борьбы»25. По этой логике, без организационного обособ¬

ления террористов от нетеррористов успех невозможен. Подобному кате¬

горическому утверждению Чернов противопоставлял «столь же категори¬

ческое противоположное утверждение»: «Я полагаю, — заявлял он, —

что крайнее обособление Боевой Организации было ее ахиллесовой

пятой, было источником ее слабости в наиболее решительный, крити¬

ческий момент нашей истории: в период Sturm und Drang’a 1905—

1906 гг.»26.
Таким образом, оставаясь сторонником террора, В.М.Чернов считал

необходимым изменить его организационные формы. По многим пунк¬

там он шел вслед за «Заключением» Судебно-Следственной комиссии,

по сути дела снимая с себя и со старого ЦК свою долю ответственности

за Азефа и неудачи БО. Представляется, что одной из возможных при¬

чин, по которым Чернов не опубликовал статью, было то, что эта его

позиция была уж слишком откровенной и давала простор для самых раз¬

ных обвинений в его адрес. По существу же можно сказать, что вся ста¬

тья носила печать конъюнктурной легковесности, выражавшейся в под¬

мене серьезного анализа красивыми и логичными аргументами. Отметим

только, что если бы В.М.Чернов проанализировал опыт «местного» тер¬

рора, а не одной только «замкнутой» БО, то вся его стройная схема раз¬
489

летелась бы, как слишком схоластическая. Она была красива, но стро¬

ить, основываясь на ней, террористические организационные структуры

было немыслимо, тем более в это время, когда от партии остались лишь

осколки.
Дискуссия о терроре была прервана войной, но передовая статья в

последнем номере «Знамени труда» была уже явно антитеррористичес-

кой. Наконец, после длительного осторожного ухода от вопроса о терро¬

ристическом элементе в партийной тактике в апреле 1914 г. неизвестным

автором (вероятно, Н.Д .Авксентьевым) было заявлено: «Мы переживаем

пока момент, когда наш боевой дух должен гнать нас не на спорадичес¬

кие вспышки, а в широкие массы рабочих, крестьян, ж-д пролетариа¬

та»27.
Таким образом, отказ от террора в тактике партии был сформулиро¬

ван анонимным автором передовицы совершенно ясно и недвусмыслен¬

но. Но совершенно очевидно, что данное решение не имело и не могло

иметь значения общепартийного закона. Тем более, что вполне вероят¬

ной представляется возможность принятия диаметрально противополож¬

ного решения на планировавшемся съезде партии, т.к. в местных пар¬

тийных организациях террористические настроения оставались еще весь¬

ма и весьма сильными. Жандармский генерал А.И.Спиридович в первом

издании своей книги «Партия социалистов-революционеров и ее пред¬

шественники», вышедшем в 1916 г., подводя итог, писал: «...террор, осо¬

бенно центральный, — вот главное средство борьбы, к которому обра¬

тится ПСР, как только наступит время, благоприятное для ее работы»28.
Тем не менее очевидно, что террористическая тактика потеряла мно¬

гих своих защитников и приверженцев и в атмосфере длительного отсут¬

ствия партийных террористических актов позиции ее адептов станови¬

лись все более и более шаткими.
Дискуссию о терроре только формально можно рассматривать как

спор об одном из средств в тактическом арсенале партии. Формально

дело так и обстояло, но фактически вопрос был намного шире. Дело в

том, что террористическая тактика с момента возникновения партии яв¬

лялась тем пунктом, вокруг которого происходило самоопределение и

отделение эсерства от социал-демократической среды. Именно терро¬

ристическая тактика (наряду с «социализацией земли») провела резкий

водораздел между эсерами и социал-демократами в начале XX века (хотя

перечень расхождений, в том числе и концептуальных, был намного

шире).
Сентенцией являлись слова «Эсер без террора — не эсер». Террор

рассматривался эсерами (и не только ими) как своего рода свидетельство

их ультрареволюционности, решимости вести бескомпромиссную борьбу

с царизмом, не останавливаясь перед крайними средствами. Не вызывает

сомнений, что ряд удачных покушений в 1902—1905 гг. имел громадный

резонанс в обществе и привел к огромному росту авторитета партии эсе¬

ров. Представляется, что ожесточенные споры по, казалось бы, уже ре¬

шенному жизнью вопросу объясняются помимо прочего и психологичес¬

кой невозможностью для значительной части эсеров отказаться от того,

что уже вошло в плоть и кровь эсерства, в его образ.
Вообще проблема отношения самих эсеров к террору не так уж одно¬

значна и прямолинейна. Мы сталкиваемся с тем, что в более поздних

мемуарах или статьях некоторые противники террора представляются

намного большими антитеррористами, чем были на самом деле. И здесь

дело не только в том, что они себя (или их) «обеляют» задним числом,
490

но и в путанице и в смешении понятий. Так, «массовика» С.Н.Слетова,

имевшего крупные столкновения с Е.Ф.Азефом еще перед революцией

1905—1907 гг., не следует, как обычно, сразу же зачислять в противники

террора как такового. В 1906 г. он был агентом БО в Москве, а его лич¬

ное участие в качестве извозчика в деятельности БО ПСР в конце
1909	— начале 1910 г., т.е. в самое глухое и неблагоприятное для террора

время, тем более заставляет отказаться от столь прямолинейных сужде¬

ний. С точки зрения психологии, здесь особенно интересно, что
С.Н.Слетов, ставя под угрозу свою жизнь (в случае ареста со своими

предыдущими «грехами» и скорострельной послереволюционной судеб¬

ной практикой он вряд ли мог бы рассчитывать даже на каторгу), через

полтора года сам пришел к отрицанию террора или по крайней мере его

своевременности.
Эволюцию взглядов на террор мы обнаруживаем и у М.А.Натансона,

в 1903 г. имевшего разногласия с социал-демократами только по аграр¬

ному вопросу, но ставшего пару лет спустя сторонником террора. Пред¬

ставитель партии в МСБ И.А.Рубанович в 1909 г. подает заявление о

снятии себя с этой должности из-за несогласия с решениями V Совета

партии о терроре, хотя до этого (за исключением, может быть, кулу¬

арных разговоров) своих взглядов в партийной печати не афиширо¬

вал. Или М.В.Вишняк, оговаривавший при своем вступлении в пар¬

тию в 1905 г. отсутствие симпатии к террору и написавший передовицу

в «Знамени труда» о смерти П.А.Столыпина, где антитеррористические

настроения найти весьма сложно. Или «бабушка» Е.К.Брешко-Бреш-

ковская, убежденная «массовичка», никогда не перестававшая отда¬

вать приоритет работе в крестьянстве, но кланявшаяся Азефу за

убийство В.К.Плеве. Чаще всего «скептики» не отрицали террора в

принципе, но были недовольны или чрезмерным увлечением им (в

ущерб массовой работе), или поведением боевиков, или большими де¬

нежными тратами и т.д.
В этом плане примечательно признание И.И.Ракитниковой членам

ССК о ее настроениях в 1906 г.: «...если я приезжала в Москву или Пе¬

тербург, то как представитель или по разным делам, а работала я глав¬

ным образом всегда в области, и, быть может, у меня сказывалось то

отношение, которое было и у некоторых других товарищей по отноше¬

нию к Боевой Организации, т.е. некоторое непонимание и недовольство

именно ее слабой продуктивностью, а затем крайней обособленностью

ее, а затем, может быть, отчасти тут играли роль преувеличенные слухи

о том, что все эти боевые дела очень дорого стоят партии»29.
Но дискуссию сторонников и противников террора нельзя рассмат¬

ривать только в этой плоскости — плоскости спора иррационального с

рациональным. Он затрагивал вопрос о самом характере партии. Про¬

тивники террора достаточно логично ставили вопрос о том, что массо¬

вой партии, партии, делающей свою политику через массы, террор не

только не нужен, но и вреден. Аргументация такого рода хорошо извест¬

на не только по высказываниям противников террора в эсеровском лаге¬

ре, но и по многочисленным выступлениям всей российской социал-де-

мократии. Как ни парадоксально, но их главный тезис: террор — оружие

заговорщиков, получал яркое подтверждение в теориях наиболее после¬

довательных сторонников террористической тактики, как, например, у

группы «инициативного меньшинства». И совершенно не случайно, что

последние решительно отказывались от концепции массовой партии. Но
491

было бы неправомерно выдавать взгляды этой малочисленной и неавто¬

ритетной в партии группы за взгляды партии эсеров в целом.
С другой стороны, сторонники террора не во всем были не правы,

когда заявляли, что массовая партия в российских условиях — это само¬

обман, что у того, что называлось эсеровской партией, скажем, в 1909—
1910	гг., кроме литературно-издательской деятельности и террора других

сторон деятельности уже не было. В черновиках В.М.Чернова, храня¬

щихся в ГАРФе, есть записи, которые он вел во время обсуждения во¬

проса о терроре на V Совете партии. Крайне любопытны следующие

строки: «1. Какими аргументами я не буду пользоваться. А) Без террора

мы не с.-р.-ы. б) Существует] тирания — значит, должен существовать]

и террор, в) Без террора мы не получим доступа к крестьянству, г) Без

т[еррора] массам нечего делать. Массы требуют — следовательно...

д) Конференции решили... Нет императ[ивных] мандатов»30.
Традиционное для советской историографии мнение, что политичес¬

кие «итоги террора социалистов-революционеров оказались равны

нулю»31, требует пояснений. Можно по-разному относиться к такому

жестокому средству борьбы, как индивидуальный политический террор,

но вполне объективным представляется то обстоятельство, что эсеров¬

ский террор серьезно повлиял на революционизирование российского

общества (по крайней мере, некоторых его слоев) накануне революции

1905—1907 гг. и обеспечил рост авторитета партии в 1902—1905 гг.
Стремление социал-демократов (перешедшее затем в советскую исто¬

рическую литературу) умалить значение оппозиционного терроризма как

орудия борьбы игнорировало хотя бы такое обстоятельство, как отноше¬

ние властей к террору. Достаточно напомнить, как царь, П.А.Столыпин,

великие князья, отдельные министры были вынуждены согласовывать

свои передвижения с начальником петербургской охранки А.В. Герасимо¬

вым и не покидать порой своих домов и резиденций целыми неделями

(что доводило их до ярости за свое бессилие). А.В.Герасимов восклицал:

«А трудно себе представить, что случилось бы с Россией, если бы терро¬

ристам удалось в 1906—1907 гг. совершить два-три удачных "централь¬

ных" террористических акта. Надо знать, какое смятение вносили такие

террористические акты в ряды правительства. Все министры — люди, и

все они дорожат своей жизнью. Когда они начинали чувствовать себя в

опасности, вся работа расстраивалась. Растерянность правительства в
1904—1905 гг. во многом объяснялась паникой, созданной успешными

покушениями на Плеве и великого князя Сергея Александровича. Если

бы в дни Первой государственной думы был бы убит Столыпин, если бы

удалось покушение на Государя, развитие России сорвалось бы гораздо

раньше»32.
Не менее примечательна мотивировка Николая II (высказанная

П.А.Столыпину и переданная последним A.B.Герасимову) отказа англий¬

скому королю Эдуарду VII провести их встречу в Петербурге: «Он при¬

вык у себя в Англии свободно повсюду ходить, а потому и у нас захочет

вести себя так же. Я его знаю, он будет посещать театры и балет, гулять

по улицам, наверно, захочет заглянуть и на заводы и на верфи. Ходить с

ним вместе я не могу, а если он будет без меня — вы понимаете, какие

это вызовет разговоры. Поэтому будет лучше, если он сюда не при¬

едет, — так мотивировал Государь свой отказ»33. Встреча состоялась вес¬

ной 1908 г. в Ревеле и была построена так, что «все без исключения тор¬

жественные приемы должны были происходить на судах русской и анг¬

лийской эскадры»34.
492

Лишь отчасти справедливой представляется и другое, также весьма

характерное для отечественной историографии утверждение, что «хотя

террористическая деятельность и способствовала в известной мере попу¬

лярности эсеров, однако причиненный ею ущерб был неизмеримо боль¬

шим. Дело Азефа нанесло сильнейший удар престижу социалистов-рево¬

люционеров. Оно свидетельствовало о внутреннем разложении партии

как результате увлечения террором, проповеди индивидуализма, неус¬

тойчивости организационных принципов»35.
Прежде всего вызывает возражения попытка постановки знака ра¬

венства между террором и провокацией. Да, действительно, обществен¬

ным мнением того времени такой знак практически и был поставлен, но

это вряд ли правомерно. Ведь провокаторы существовали во всех парти¬

ях, в том числе и не занимавшихся террором, причем иногда они зани¬

мали видные партийные посты. Так, например, не нужно забывать, что

Р.В.Малиновский являлся председателем думской фракции большевиков

и членом ЦК этой партии36. Вряд ли можно усомниться в том, что, если

бы он был окончательно разоблачен в то время, а не после революции,

авторитету большевиков был бы нанесен весьма ощутимый удар. Причи¬

ны распространения провокаторства в революционных и оппозицион¬

ных партиях требуют отдельного беспристрастного изучения.
Различные слои российского общества по-разному относились к тер¬

рору в годы его расцвета. Мы лучше знаем отношение к нему «образо¬

ванного общества» и намного хуже — различных категорий рабочего

класса и городских низов, но особенно мало сведений об отношении к

террору многомиллионного русского крестьянства. Отдельные слои ра¬

бочих во многих российских городах, затронутые вихрем революции

1905—1907 гг., весьма одобрительно относились к террору. Более того,

во многих городах России в 1905—1907 гг. существовали боевые дружи¬

ны ПСР, практиковавшие террор и состоявшие из рабочих, интеллиген¬

тов, учащихся и студентов, служащих и т.п. Многие рабочие организа¬

ции и группы ПСР имели в этот период собственные боевые дружины.
Значительное количество боевых дружин существовало и при крес¬

тьянских братствах, волостных и уездных крестьянских организациях

ПСР, куда входили крестьяне. Необходимо, правда, отметить, что терро¬

ристическая функция этих дружин не стояла на первом месте, они со¬

здавались скорее как инструмент борьбы с местной властью в ходе во¬

оруженного восстания, как ячейки будущей милиционной системы, при¬

званной заменить армию. Hd эти боевые дружины практиковали и тер¬

рор против мелкого полицейского начальства и шпионов, который

встречал весьма одобрительное отношение и понимание у крестьянства,

значительная масса которого была воспитана на традициях круговой по¬

руки и ненавидела предателей.
Террористические акты против крупных правительственных чинов¬

ников и министров мало интересовали крестьян, традиционно проявляв¬

ших любопытство только к тому, что их окружало. Совершенно иначе

они относились к террору против должностных лиц, причастных к кара¬

тельным акциям против крестьян во время аграрных волнений. В подоб¬

ных случаях крестьяне начинали боготворить террористов, как это было,

например, в случае с Марией Спиридоновой. Впрочем, необходима ого¬

ворка о том, что широкие массы крестьянства традиционно боязливо от¬

носились не только к террору, но и к любым оппозиционным действи¬

ям, могущим навлечь на них репрессии.
493

Такого резкого перелома, как у интеллигенции, в настроениях рабо¬

чих и крестьян и в их отношении к террору в 1907 г. не наступило. В

1907—1908 гг. еще существовал целый ряд местных боевых дружин. Но

важно иметь в виду, что в отличие от БО ПСР и центральных боевых

отрядов отбор в местные боевые дружины осуществлялся не с такой

тщательностью. Этим не в последнюю очередь объясняется та вакхана¬

лия экспроприаций, которая охватила местные организации уже с конца

1906 г. и усилилась в последующие годы. Порой «экспроприаторская ли¬

хорадка» принимала формы полууголовщины и наносила огромный вред

авторитету ПСР. «Экспроприаторская язва» разлагала дисциплину и вела

к распаду боевых дружин.
Не последнюю роль в гибели боевых дружин играли и общие причи¬

ны, в том числе и успешная борьба с ними полиции, чьи возможности

усилились с приобретением большого числа провокаторов в среде всех

революционных партий. Распад и уничтожение местных эсеровских ор¬

ганизаций вел к гибели и боевых дружин, которые были их составной

частью. Но несомненно, что все эти процессы протекали на фоне «уста¬

лости» общества от террора, «замазанности» боевиков в экспроприатор¬

ских «грехах» и, наконец, шпиономании. Некоторые эсеры еще до разо¬

блачения Е.Ф.Азефа теряли веру в успех своего дела в условиях пораже¬

ния революции.
Но заметнее всего эти настроения отразились на деятельности Бое¬

вой организации ПСР в 1907—1911 гг. «Образованное общество» стало

отворачиваться от революции и террора уже к 1907 г., а после разобла¬

чения Азефа отшатнулось окончательно. Финансовая помощь со сторо¬

ны либеральной буржуазии прекратилась, прекратилась и та многообраз¬

ная техническая помощь, которую оказывали террористам либеральные

круги и «сочувствующие» (квартиры, сведения, связи и т.п.). Террористы

остались не только без финансовой, но и без моральной поддержки «об¬

разованного общества». Тот факт, что руководителем БО ПСР в 1907—

1908 гг. являлся Е.Ф.Азеф, правой рукой подготавливавший террористи¬

ческие акты, а левой — срывавший их, вообще не нуждается в коммен¬

тариях. Здесь важно то, что психологически в глазах сотен тысяч людей

террор связывался с провокацией, обливался такой грязью, что отмыть

его было уже невозможно. Несомненно, что многие аргументы эсеров,

протестовавших против такого отождествления, были справедливы и ра¬

циональны, но они не могли сломить предубеждение против террора,

густо замешанное, впрочем, на опасениях за собственную судьбу того

или иного «сочувствующего».
«Последняя атака» Б.В.Савинкова, создавшего в начале 1909 г. зано¬

во Боевую Организацию и попытавшегося реабилитировать террор, толь¬

ко подтвердила справедливость вышеизложенного. Вообще история БО

ПСР в 1909—1911 гг. — это своего рода история постановки «чистого

эксперимента», результат которого подтвердил то, о чем многие говори¬

ли еще до его начала.
Провалились также все попытки организации «центрального терро¬

ра», предпринимавшиеся параллельно с Савинковым группой «инициа¬

тивного меньшинства». Последние террористические акты были совер¬

шены в 1911 г. группой эмигрантов во главе с JI.И.Рудневой, убивших

тюремного инспектора Ефимова, и Сибирским летучим боевым отрядом

ПСР. Член последнего ссыльный эсер Б.И.Лагунов ранил всероссийскую

«знаменитость» — начальника Зерентуйской каторги Высоцкого, повин¬

ного в смерти Е.С.Созонова. На наш взгляд, эти два террористических
494

акта несколько подняли настроение внутри эсеровской партии, хотя ре¬

абилитировать террор от «азефщины» они могли лишь в очень малой

степени. Необходимо отметить, что подобный, как его называли, «тю¬

ремный террор» иногда втихомолку, иногда открыто поддерживался даже

самыми ортодоксальными социал-демократами, т.к. реально способст¬

вовал ограничению произвола тюремных самодуров, от которого стра¬

дали политзаключенные без различия партий. В 1912 г. политкаторжа¬

не без различия партий критиковали эсеров как раз за отсутствие долж¬

ного ответа на Кутомарскую трагедию, за отсутствие актов «тюремного»

террора.
В 1912—1914 гг. предпринимались попытки постановки террористи¬

ческих актов как силами местных эсеровских групп, так и эмигрантами,

пользовавшимися поддержкой ЦК ПСР. Но все они не удались, и преж¬

де всего из-за провокации.
Отказ части эсеровских руководителей и сомнения многих рядовых

эсеров в террористической тактике не стоит сводить лишь к козням тех

или иных руководителей партии, якобы стремившихся овладеть всеми

рычагами партийного руководства. В условиях отсутствия общественной

поддержки и массового движения террор теряет качества инструмента

стимулирования революционного массового движения, т.е. то место, ко¬

торое ему отводили эсеры в своих теоретических построениях. Логика

здесь, несомненно, есть — нет массового движения, которое разраста¬

ется (в том числе стимулируемое террором) до всенародного воору¬

женного восстания и свергает самодержавие, — не нужен и террор.

Да, убийство царя в условиях нестабильности ситуации могло напра¬

вить развитие событий в желательное для эсеров русло. С конца 1907

г. эсеры открыто заговорили об ударе в «центр центров», тем не менее

на I Общепартийной конференции выражались сомнения, а сумеют

ли эсеры воспользоваться политическими результатами убийства царя,

не перехватят ли инициативу другие, более консервативные силы, не

они ли соберут урожай. Даже тогда, когда партия еще сохраняла

черты массовой партии и еще имела какие-то силы и возможности

(стремительно сокращавшиеся) влиять на политические события,

было проблематично, что она сумеет воспользоваться в полной мере

смертью царя для разжигания нового пожара революции. Но чем больше

слабела партия, тем меньше было оправданий у адептов террора в его

связи с массовым движением.
В заключение отметим, что, на наш взгляд, эсеровский террор в ус¬

ловиях постреволюционного общества прекратился (а точнее, временно

приостановился) под влиянием многих факторов, важнейшими из кото¬

рых были отсутствие атмосферы общественной поддержки террора и от¬

части деморализация самой эсеровской среды. И вместе с тем в 1912—

1914 гг. эсеры вовсе не ставят крест на терроре и пытаются его возро¬

дить. Представляется, что лишь война не допустила нового всплеска эсе¬

ровского террора. В этом выводе нас укрепляют позиции таких автори¬

тетных «специалистов», как А.И.Спиридович и С.В.Зубатов. В 1916 г.
С.В.Зубатов писал А.И.Спиридовичу по поводу его книги: «Вывод Ваш:

"террор, и особенно центральный, — вот главное средство борьбы, к ко¬

торому обратится партия социалистов-революционеров, лишь только на¬

ступит время, благоприятное для работы" (стр. 496) — зловещ, но вполне

верен, и всякая политическая маниловщина в этом отношении преступ¬

на»37.
495

Примечания
1	См.: Переживаемый момент // Знамя труда. 1907. № 1. С. 4; Там же. No 2

С. 19.
2	См.: Что же теперь // Там же. 1907. № 1. С. 9, 12; № 3. С. 12; № 4. С. 7;

К переживаемому моменту // Там же. 1907. № 8. С. 4.
3	Протоколы I Общепартийной конференции партии социалистов-революци¬

онеров. Париж, 1908. С. 63.
4	См.: Там же. С. 64-65, 68, 81-83, 111-126, 137-145, 227.
5	Там же. С. 227.
6	См.: Знамя труда. 1909. № 15. С. 1.
7	См.: Известия Областного Заграничного комитета. Париж, 1909. № 11. С. 33.
8	Там же. С. 34.
9	Зензинов В. Из недавнего прошлого // Дело народа. 1917. № 126. С. 2.
10	Вопрос о терроре на V Совете партии // Социалист-революционер. 1910. № 2.

С. 7-8.
11	Там же. С. 8-16.
12	Там же. С. 21—26.
13	Там же. С. 27.
14	См.: Извещение о V Съезде Совета партии социалистов-революционеров.

Б.м., 1909. С. 21; МИСИ. Архив ПСР. 147.
15	Чернов В. Памяти Егора Сазонова // Знамя труда. 1911. № 33. С. 8.
16	См.: Заключение Судебно-Следственной Комиссии по делу Азефа. Париж,
1911.
17	См.: Делевский Ю. Суд над Азефщиной. Париж, 1911.
18	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 2. Д. 1ж. Л. 1-6, 9; Д. 65. Л. 177.
19	Там же. Л. 1—2.
20	Там же.
21	Там же.
22	Там же. Л. 4.
23	Там же.
24	Там же.
25	Там же. Д. 65. Л. 177.
26	Там же.
27	Новый подъем // Знамя труда. 1914. N9 53. С. 1—2.
28	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. ГТГ^ 1916.
29	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 129. Л. 27.
30	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 65. Л. 79.
31	Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр¬

революции. М., 1975. С. 75.
32	Герасимов A.B. На лезвии с террористами. М., 1991. С. 95, 114—115, 119—

120, 124, 141.
33	Там же. С. 124.
34	Там же. С. 127.
35	Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр¬

революции. С. 75.
36	См.: Жухрай В. Провокаторы. М., 1993. С. 74—82.
37	Письмо С.В.Зубатова А.И.Спиридовичу по поводу выхода в свет его книги

«Партия социалистов-революционеров и ее предшественники» // Красный

архив. 1922. № 2. С. 281.

Г л а в а ІУ
ВНУТРИПАРТИЙНЫЕ ГРУППИРОВКИ

И ИДЕЙНО-ТАКТИЧЕСКИЕ ПОИСКИ
§ 1. ВЗГЛЯДЫ ЦЕНТРИСТОВ НА СУЩНОСТЬ
И ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ «ТРЕТЬЕИЮНЬСКОЙ РОССИИ»
Как уже отмечалось, именно «центристы», из которых особо выде¬

лялся В.М.Чернов — автор партийной программы и общепризнанный

эсеровский теоретик, формулировали идейные и тактические установки,

на которых и формировалась эсеровская партия. Обладая огромным ав¬

торитетом, центристы в большинстве случаев являлись законодателями

«партийной моды» и хранителями партийной «ортодоксии», освященной

решениями всех съездов и Советов партии.
Внутри узкого круга эсеровского руководства накануне 1905 г. суще¬

ствовали различные подходы и политические пристрастия, но именно

ими тогда был заложен комплекс идейных и тактических норм, придав¬

ший эсеровской партии характерную для нее физиономию, хранителем и

защитником которой и выступали «центристы»-«ортодоксы». Подобная

позиция была характерна для них и в 1907—1914 гг., когда они были

вынуждены отражать нападки со стороны различных внутрипартийных

течений и групп, порой диаметрально противоположных друг другу.

Именно центристская позиция была доминирующей для руководящих

кругов партии и в 1907—1914 гг. Помимо В.М.Чернова ее в это время

придерживались Г.А.Гершуни (умер в 1908 г.), Н.И.Ракитников, И.И.Ра¬

китникова, А.А.Аргунов, М.А.Натансон, Ф.В.Волховский, В.В.Лункевич,

а до 1911 г. и будущие лидеры «Почина» — Н.Д.Авксентьев и И.И.Фон¬

даминский, хотя степень их приверженности эсеровской ортодоксии и

активности в ее защите была различной.
Характерной чертой «центризма»-ортодоксии в 1907—1914 гг. явля¬

лось сохранение приверженности идейным конструкциям, а также ис¬

пользование старых тактических приемов и методов организационного

строительства партии.
Выше мы уже анализировали тактические взгляды центристов, кото¬

рые были воплощены в резолюциях III, IV и V Советов партии, решени¬

ях I Общепартийной конференции и получили статус официальной так¬

тики партии, а теперь обратим наше внимание на трактовку центриста¬

ми важнейших политических проблем и перспектив развития России и

судеб самого левого народничества. Осмысление опыта революции
1905—1907 гг. и анализ новой политической и социально-экономической

реальности, а также определение места в ней эсеровской партии, были

главными задачами для ее руководства в послереволюционный период.

Уже в конце революции эти вопросы становятся предметом внутрипар-
497

тийных дебатов, позже широко развернувшихся на I Общепартийной

конференции ПСР в августе 1908 г. и в партийной прессе.
В редакционной статье первого послереволюционного номера ЦО

партии, принадлежавшей перу Г.А.Гершуни, отмечалось, что ПСР «по

всему духу своей программы стремится к широкому охвату всей беско¬

нечно сложной и разнообразной действительности». Кроме того, редак¬

ция обещала: «...безбоязненно касаться и наших внутренних пробелов и

слабостей... для того, чтобы не давать места в партийной жизни ни само¬

обольщению, ни застою»1. Собственно говоря, это было приглашением к

дискуссии и осмыслению насущных партийных проблем.
Поражение революции рассматривалось В.М.Черновым как законо¬

мерный итог невозможности сразу решить весь комплекс грандиозных

социальных и политических задач, стоявших перед неокрепшим револю¬

ционным лагерем России2. Спустя несколько лет он более резко сфор¬

мулировал свою позицию о причинах поражения первой российской ре¬

волюции: временный выигрыш левых сил в период апогея революции,

«обусловленный внешним стечением неблагоприятных для старого ре¬

жима обстоятельств, в значительной степени должен быть утрачен»3.
В.М.Чернов считал ошибочной тактику левых сил по форсированию со¬

бытий в 1905—1906 гг., утверждая, что «все, что делалось тогда "слева"

для ускорения решительного столкновения, для учащения тотчас после
17	октября "активных выступлений", только облегчало задачу реакции»4.

Ошибочность тактики революционеров и умелое маневирование само¬

державия, по его утверждению, привели к тому, что отступление левых

сил произошло в беспорядке, без возможности удержаться на завоеван¬

ных участках5.
Но, признавая ошибочность тактики революционных сил, центристы

вместе с тем отмечали, что из «тех объективных условий, которые вызва¬

ли революцию», ничего не изменилось6. Н.И.Ракитников высказывал

мнение, которое разделяли все центристы, утверждая, что страна не смо¬

жет «успокоиться» и оставаться продолжительное время «при старом ре¬

жиме, усовершенствованном и дополненном всем контрреволюционным

законодательством последнего времени»7. Но уже в январе 1908 г., когда

это «успокоение» страны стало реальностью, Н.И.Ракитников изменяет

акценты, заявляя: «Коренной причиной продолжающегося застоя явля¬

ется то же отсутствие растущих и расширяющихся рынков, то же про¬

грессирующее обеднение крестьянства, которое вызывало и самую рево¬

люцию... Напротив: за внешней картиной видимого "успокоения", в глу¬

бинах экономической жизни взгляд улавливает скорее признаки застоя,

разложения и гниения всего государственного организма»8.
Более года спустя в передовой статье «Знамени труда» отмечалось,

что «русская революция даст выход развитию производительных сил

страны, но лишь в силу своего социального характера... Основа, центр

тяжести русской революции — в полном социальном перевороте, прежде

всего в области земельных отношений»9. По мысли автора статьи, разви¬

тие сельскохозяйственной промышленности, а на ее основе развитие и

обрабатывающей промышленности возможно лишь при мобилизации

земли в руки трудового крестьянства и перераспределении всего земель¬

ного фонда в его пользу, а также с расселением и равномерным распре¬

делением крестьянства по всей территории России. Ибо только развитие

сельскохозяйственной промышленности и рост благосостояния крес¬

тьянства создадут необходимую предпосылку для развития индустрии —

мощный внутренний рынок. Автор делал из этого вывод: «Характер ре¬
498

волюции, которую мы переживаем, если определять его по наиболее су¬

щественным чертам ее, по центральным проблемам, выдвинутым ею, —

демократически-социальный»10, а вовсе не буржуазный. Именно социаль¬

ный характер революции, по утверждению автора, бросает выросших под

крылом власти в тепличных условиях «промышленников России в про¬

тивоположный революции лагерь». В статье проводилась мысль, что

пусть после переворота в дальнейшем и «народится более здоровая,

прочная, жизненная промышленная деятельность, но неминуемо погиб¬

нет или во всяком случае испытает тяжелый кризис промышленность,

взращенная в тепличной атмосфере тех исключительных привилегий,

которые дает ей теперь антидемократическое правительство»1
Оценивая третьеиюньскую систему в целом, передовая статья в

июльском номере за 1911 г. отмечала, что избирательный закон 3-го

июня был политическим договором, определившим политическое со¬

трудничество бюрократии, буржуазии и дворянства, а III Дума — опытом

этого сотрудничества12. Но, продолжала статья, тройственный союз вы¬

держал испытание, пока дело шло о подавлении революции и о поддер¬

жании репрессивной деятельности правительства, а для положительной

работы союз оказался бессилен: из важных законопроектов были приня¬

ты Думой и Государственным Советом лишь земельные да закон о Фин¬

ляндии. Попытки П.А.Столыпина, нуждавшегося в работоспособном за¬

конодательном органе, «надавить» на Государственный Совет дали лишь

кратковременный успех. Статья справедливо замечала, что причина «за¬

конодательной беспомощности третьеиюньского режима не в недостат¬

ках механизма...»13. Основная причина — в отсутствии единой положи¬

тельной программы у «тройственного союза», серьезном противоречии

их интересов. Бюрократия, менее всего склонная поступаться полнотой

своей власти, и объединенное дворянство, стремящееся к полному вос¬

становлению самодержавия, полностью блокировали желание «умерен¬

ного прогресса» со стороны буржуазии с более просвещенной частью по¬

местного дворянства. «А над ними, — замечала статья, — "верховная

власть", колеблющаяся, неуверенная, не знающая, каким путем идти,

чтобы спастись от ужасов революции, нигде не чувствующая под собою

твердой почвы»14. Вывод автора был категоричен: «Четырехлетнее суще¬

ствование третьей Думы показало с очевидностью, что союз буржуазии,

дворянства и бюрократии способен только на репрессии и на топтание

на одном месте. Он неспособен даже к архиумеренному движению впе¬

ред. Перед Россией по-прежнему один путь — путь революции»15.
Но наиболее сложными для центристов являлись вопросы, становив¬

шиеся в центр общественного внимания по мере развития столыпинской

аграрной реформы. Это и проблема жизнестойкости крестьянской позе¬

мельной общины под напором столыпинской аграрной реформы и в

более общем виде аграрно-крестьянский вопрос в целом, и другая про¬

блема, тесно связанная с предыдущей, — проблема перспектив развития

самого неонародничества и партии социалистов-революционеров.
Аграрно-крестьянский вопрос и тема судеб поземельной общины

стали объектом дискуссии в эсеровской легальной и нелегальной прессе.

Особый размах она получила на страницах легального левонародничес¬

кого журнала «Заветы», где было высказано пять точек зрения, зачастую

диаметрально противоположных друг другу. Наиболее оптимистичными

были выводы К.Р.Кочаровского, считавшего, что капиталистическое

расслоение деревни очищает патриархальное крестьянство от малозе¬

мельных и обуржуазившихся элементов, что только укрепляет общину:
499

«Перед нами не процесс капиталистического расслоения крестьянства, а

капиталистические отслоения от него»16. Похоже трактовал этот процесс

и Н.П.Огановский. Отслоение от крестьянства класса крупных капита¬

листов и мелких бесхозяйственных крестьян ведет к борьбе в «среднем

слое» крестьянства. Обеспечить победу «трудового крестьянства» над

«мелкой буржуазией» деревни через механизмы кооперации призваны

социалисты обоих лагерей. Н.П.Огановский призвал к переносу центра

тяжести в решении аграрного вопроса с политических моментов на ор¬

ганизацию хозяйственной деятельности деревни. На первое место он

ставил хозяйственные отношения и самым главным считал развитие

производительных сил, совершающееся чисто эволюционным путем18.

Столь откровенный призыв к «культурничеству» заставил редакцию впе¬

рвые за всю историю издания «Заветов» сопроводить статью редакцион¬

ным примечанием.
Один из лидеров «Почина» И.И.Фондаминский резко расходился с

официальными партийными оценками современного положения дерев¬

ни, заявляя, что «русская деревня стоит на пути земледельческого про¬

гресса». Его вывод: «через земледельческий прогресс к земельной рефор¬

ме» — перекликался с «культурничеством» Н.П.Огановского, отодвигал

политическое и законодательное решение аграрного вопроса на второе,

подчиненное место19.
H.H.Суханов вообще отказывал крестьянству в праве считаться соци¬

алистическим классом и склонялся к принятию аграрного проекта мень¬

шевиков20.
В этом принципиальнейшем вопросе эсеровской программы эсеров¬

ские центристы заняли оборонительную позицию. Правда, за семь лет

она претерпела некоторые изменения. Так, если в 1907 г. ими высказы¬

вались сомнения в успешности правительственной аграрной реформы,

то спустя несколько лет они скорректировали свою позицию, существен¬

но сократив роль общины в своих теоретических построениях.
Основную тяжесть противостояния «еретикам» взял на себя извест¬

ный партийный эксперт по аграрно-крестьянскому вопросу Н.И.Ракит¬

ников. Летом 1907 г. он отмечал, что, разрушая общинное землевладе¬

ние, «правительство правильно нащупало главный нерв русской револю¬

ции. Удайся ему его политика, успей оно совратить массу крестьянства

на путь индивидуальных поисков — и над русской революцией можно

было бы поставить крест»21. Но Ракитников сомневался в возможности

правительства удовлетворить земельную нужду крестьянства, отмечая,

что малоземельная, но крупномасштабная акция «привлекает-то прави¬

тельство не столько своими экономическими результатами, сколько по¬

литическими и социальными»22. Противопоставляя столыпинской аграр¬

ной реформе «социализацию земли», Н.И.Ракитников видел выход в

сплочении и организации крестьянства и предлагал целый ряд меро¬

приятий по срыву правительственной политики в деревне23.
Н.И.Ракитников отмечал, что «современный момент приобретает

бесконечно глубокое, всемирно-историческое значение», т.к. Россия

стоит на распутье перед двумя путями: перед дорогой в капитализм, су¬

лящей разрушение общины, отлучение производителя от средств произ¬

водства, без надежды в сколько-нибудь полной степени накопить необ¬

ходимые предпосылки социализма, насаждающей в то же время в крес¬

тьянстве собственнический фанатизм и нагромождающей и другие пре¬

пятствия на пути к социализму. Или Россия сделает смелую попытку

проложить к социализму свой собственный, более прямой путь, сохра¬
500

няя, укрепляя и развивая все те начала и учреждения, которые сближают

нас с социализмом, подрывая и разрушая самые основы капиталистичес¬

кой и всякой иной эксплуатации труда господствующими классами и го¬

сударством.
Н.И.Ракитников подчеркивал, что «на первый путь Россию толкают

все партии, начиная с министерства Столыпина и кончая социал-демо-

кратами; на второй — только мы да неясно осознанные, не оформив¬

шиеся правовые воззрения трудового народа»24. Но эти смутные полуин-

стинктивные, полуосознанные стремления к свободе, равенству и брат¬

ству, эти неясные правовые воззрения трудового народа на землю, на

труд, на человеческие отношения должны быть развиты в цельное миро¬

созерцание, в социально-политическую программу — только тогда они

становятся исторической силой, могущей преобразовать общество.

Таким образом, заключал Н.И.Ракитников, «перед ПСР стоит огромная

ответственная задача, т.к. она одна является носительницей великих ис¬

торических возможностей, она одна без каких-либо союзников должна

поднять сознание трудового народа»25. Теперь, по его словам, ПСР

должна стремиться не к широкой агитации среди крестьянства, как было

раньше, а к углубленной пропаганде своей программы и организации во

имя ее рабочих масс. Вывод Ракитникова гласил: «Реставрация и натиск

начал индивидуализма и личной собственности — вот основные черты,

характеризующие современное состояние деревни и ставящие перед

Партией неотложную задачу и обязанность — углубить свое идейное воз¬

действие на деревню и усилить свою организационную работу»26.
По мере развития правительственных аграрных мероприятий в эсе¬

ровской среде начинают раздаваться встревоженные голоса по поводу

усилившихся в деревне процессов дифференциации и разрушения общи¬

ны. Полемизируя с пессимистической запиской некоего эсера Евг.В-ова,

утверждавшего, что «мы живем накануне ужаснейшего компромисса тру¬

дового населения с правящими классами, которого мы предотвратить не

в силах», Н.И.Ракитников констатировал, что «крестьянство неоднород¬

но, но дифференциации, распадения его на обособленные классы с про¬

тивоположными интересами не происходит»27. Отмечая, что наличие

различных исторических, природных, правовых и экономических усло¬

вий, в которые были поставлены разные группы крестьянства, сформи¬

ровало внутреннюю неоднородность крестьянства, Н.И.Ракитников под¬

черкивал, что «все-таки эти различия не классовые, а групповые», суще¬

ствующие в любом классе28. Ни одной из этих особенностей недостаточ¬

но, чтобы отнести ту или другую группу крестьянства во вражеский стан,

т.к. только труд является водоразделом между эксплуататором и трудя¬

щимся, и только между ними существуют диаметрально противополож¬

ные интересы. Как замечал автор, другие деления не имеют принципи¬

ального характера, а лишь делают один слой трудового народа более вос¬

приимчивым к идеям революционным и социалистическим, чем другой

слой, но и только. На общие социально-политические условия, в кото¬

рых крестьянство оказалось после 1861 г., одинаково гибельные для всех

его слоев, крестьянство, «за исключением только "кулацких" верхов,

должно реагировать, как один класс. Оно должно быть в массе своей

враждебно современному режиму»29.
Статьи Н.И.Ракитникова 1907—1908 гг. явственно указывают на его

скептическое отношение к возможности более или менее серьезного ус¬

пеха столыпинской аграрной реформы30. Вместе с тем, центристы были

не склонны преуменьшать опасность, заявляя, что «сейчас наша аграр¬
501

ная программа подвергается серьезному строгому экзамену жизни», и

стремились мобилизовать партийные организации на нейтрализацию

правительственных мероприятий, как за счет углубления партийной про¬

граммы в деревне, так и за счет целого набора контрмер31. Оценивая де¬

баты по аграрному вопросу в III Думе, центристы отмечали, что буржу¬

азной точке зрения на общину и на земельную собственность не проти¬

вопоставлена истинно социалистическая, но видели выход лишь в «спло¬

чении трудового крестьянства на почве нашей программы», которое смо¬

жет «побороть ту междуусобицу и анархию, которые вносит в деревню

столыпинское аграрное законодательство»32.
К 1910 г. последствия аграрной реформы правительства уже было

трудно игнорировать, и это привело к изменению аргументации цент¬

ристов. В статье с характерным названием — «Аграрная политика прави¬

тельства и наша программа» — Н.И.Ракитников утверждал, что проведе¬

ние столыпинской аграрной реформы есть результат поражения револю¬

ции 1905—1907 г., что победившая контрреволюция «несет свои принци¬

пы во враждебную область», но, — спрашивал он, — говорит ли что-ни¬

будь «против нашей программы сам факт нашего поражения и пораже¬

ния революции вообще?»^3 Нет, успех реформы говорит «против нашего

миросозерцания и нашей программы не более, чем виселицы и казни,

чем сам факт поражения революции», так откуда же «крики о пересмот¬

ре программы, о пересмотре всего миросозерцания», — восклицал

Н.И.Ракитников34. Он был готов признать их ошибочность лишь в том

случае, если бы кроме факта поражения и криков о необходимости пере¬

смотра раздавалась бы критика по существу и был бы совершен сам

пересмотр. «Точно так же, — продолжал Н.И.Ракитников, — и в отно¬

шении общины: ее разрушение, простой частный факт понесенного ре¬

волюцией поражения, — только в том случае говорило бы против наше¬

го миросозерцания и нашей программы, если бы было доказано, что это

разрушение — результат не искусственных мероприятий, а внутренней

неспособности общины к развитию, ее внутреннего гниения и разложе¬

ния; если бы было доказано, что община — организм отживший, отми¬

рающий, а не живой и развивающийся, как это мы считали доказанным

еще очень недавно»35.
Но тем не менее, Н.И.Ракитников признавал то, что категорически

отрицал совсем недавно: «Разрушение общины идет, и идет ускоренным

темпом. Если дело пойдет так и дальше, то приходится считаться с воз¬

можностью полного разложения общинного землевладения в течение 2-3

десятилетий»36. Но делает ли такая перспектива необходимым «пере¬

смотр программы и даже всего миросозерцания народнического течения

русской социалистической мысли, связывавшего с сохранением общин¬

ного землевладения известные надежды и упования?»37 Действитель¬

но, — отмечал автор, — община была краеугольным камнем для теоре¬

тиков раннего народничества, для построений А.И.Герцена и Н.Г.Чер-

нышевского. Но, указывал Н.И.Ракитников, социалисты-революционе¬

ры произвели ревизию их взглядов еще в то время, когда в упорной

борьбе с русским марксизмом закладывались основы ПСР. По его сло¬

вам: «мы уже не ждали от общины, что она избавит Россию от "язвы

пролетариатства" и поможет ей миновать фазу капитализма», потому что

капитализм и пролетариат были уже налицо*8. Но эсеры отвергали по¬

стулат ортодоксального марксизма о концентрации производства в сель¬

ском хозяйстве, справедливо указывая на устойчивость среднего и мел¬

кого земледелия. Отказались они и от взглядов Н.Г.Чернышевского на
502

переход русской общины к крупному производству, а потому не ставили,

по словам Н.И.Ракитникова, в вину общине то, что она не оправдала

пророчества Чернышевского.
Н.И.Ракитников отмечал: «Мы, социалисты-революционеры, не ра¬

зочаровались в общине; но мы лучше ее узнали и стали трезвее к ней

относиться... И мы построили свою теорию социализма и свою програм¬

му на тенденциях хозяйственного развития России и Западной Европы.

Вопрос о возможности для России миновать фазу капитализма превра¬

тился для нас в вопрос о возможности в каждый данный момент пре¬

рвать капиталистическое развитие, чтобы заложить основы иного социа¬

листического развития», — утверждал автор. Проект «социализации

земли» родился как реакция на необходимое существование мелкого и

среднего земледелия в рамках будущего общества. Французский социа¬

лист Делиньер пришел к аналогичной «социализации земли» концепции,

хотя во Франции давно не было общины. Это позволило Н.И.Ракитни-

кову утверждать: «Теоретически община не играет такой необходимой

роли и в нашем построении. Она только условие, благоприятствующее

нашей пропаганде в настоящее время и облегчающее проведение социа¬

лизации земли в будущем. И это ее практическое значение огромно»39.

Н.И.Ракитников указывал на то, что официальная статистика напомина¬

ет скорее «землеустроительную рекламу», в которой нет информации о

числе взятых назад ходатайств и расстроившихся дел, а кроме того, дает

лишь итоговые цифры с начала землеустроительной кампании, не делая

ежегодного деления, что позволяет ей прятать динамику падения выхода

из общины40. Снова и снова он указывал на то, что, если даже разложе¬

ние общины будет доведено до конца, оно не сумеет поколебать эсеров¬

ской программы: «Оно, — восклицал автор, — могло бы подорвать в

значительной степени raison d’etre у старого народничества, как оно

было обосновано Чернышевским и особенно Герценом. Но тот пере¬

смотр старого народничества, который был бы необходим в таком слу¬

чае, давно уже произведен нашим направлением, произведен задолго до

указа 9 ноября, по другим поводам и основаниям»41.
По указанию Н.И.Ракитникова, единственное место в программе

ПСР, где упоминалась община, относилось к желанию партии опереться

на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского

крестьянства. «Правительство может разрушить общину... — восклицал

автор, — но вычеркнуть одновременно с нею те взгляды и ту психоло¬

гию, которые породила в русском крестьянстве вековая практика общи¬

ны, — не в его власти. Эти психологические надстройки, несомненно,

сохранятся еще долго в нашем народе и при достаточно энергичной про¬

паганде постепенно перейдут в сознательные социалистические убежде¬

ния»42.
Свой «отказ» от общины Н.И.Ракитников закончил восклицанием:

«Не ясно ли, что нам нечего спешить с пересмотром нашей программы

социализации земли, теоретически совершенно не связанной с общин¬

ным землевладением? И не ясно ли, что нам рано оплакивать потерю тех

благоприятных для социалистической пропаганды условий, которые со¬

здавались у нас существованием общины»43. Суммируя свои выводы,

Н.И.Ракитников утверждал: «Еще недостаточно искусственного разруше¬

ния общины, чтобы психология русского крестьянина переродилась и он

из общинника превратился в фанатичного защитника священной част¬

ной собственности. Для этого необходимо еще перерождение всей соци¬

альной среды, в которой живет крестьянин»44. Но правительство «бес¬
503

сильно создать мелкую крестьянскую собственность, свободную, незави¬

симую», ибо эта задача невозможна без расширения крестьянского зем¬

левладения за счет помещичьего. Антагонизм крестьянина и помещика

заменяется антагонизмом крестьянина и Крестьянского банка. Таким

образом, заключает Н.И.Ракитников, «русские аграрные отношения под

влиянием правительственных мероприятий эволюционируют не в сторо¬

ну западноевропейской свободной крестьянской собственности, а в сто¬

рону уродливой зависимости от чиновника, за параллелями которой

надо обращаться ко временам фараонов и деспотов Передней Азии и

Индии. Не такие меры приведут к успокоению деревни и сделают из

крестьянина оплот буржуазного порядка»45. Уже в 1913 г., полемизируя

с эсером-еретиком H.H.Сухановым, Н.И.Ракитников категорически ут¬

верждал: «...разрушение общины может затруднить осуществление обоб¬

ществления земли, но не затронет самой возможности его осуществле¬

ния»46.
Особо следует отметить позицию по этому вопросу наиболее яркой и

значимой фигуры эсеровского центризма — В.М.Чернова. В 1910 г. в ре¬

дакционной статье «Социалиста-революционера» В.М.Чернов заявлял,

что в столь тяжелое и смутное время «более, чем когда-либо, необходи¬

мо выше поднять идейное знамя партии и более, чем когда-либо, необ¬

ходимо продолжать серьезную работу теоретической ориентировки пар¬

тии в усложнившихся процессах социально-политической эволюции

страны»47. В.М.Чернов как редактор «Социалиста-революционера» заяв¬

лял, что для партии «нет догматов, неприкосновенных для критики.

Каждый новый уклон исторической эволюции для нее есть исходный

пункт новых исследований, новой критической проверки своих принци¬

пов, нового пересмотра своего идейно-теоретического багажа»48. Но ни

ранее, ни в самом «Социалисте-революционере» В.М.Чернов не произ¬

водил подобного «пересмотра», оставаясь на старых позициях.
В высшей степени характерно письмо И.И.Фондаминского В.М.Чер¬

нову летом 1912 г., где он писал: «Не думаете ли Вы, что настало время

если не искупить, то по крайней мере не продолжать совершать грех,

грех перед историей и перед Россией. Я говорю о преступном равноду¬

шии всего народничества к закону 9 ноября и к судьбам общины»49.
«Преступное равнодушие» со стороны ортодоксов к этим вопросам

можно объяснить, на наш взгляд, тем, что никакого серьезного пере¬

смотра доктрины они производить не собирались, потому что не видели

в этом необходимости. В.М.Чернов, действительно, развернул в «Заве¬

тах» широкую дискуссию по этим вопросам, но сам от нее уклонялся до

июля 1914 г.
Красная нить его статьи (в которой он полемизировал с H.H.Сухано¬

вым, «упразднившим народничество») — история эволюции взглядов на¬

родничества и признание современных наследников народничества «по¬

стоянными перманентными ревизионистами», «ревизионистами вдвой¬

не» — ортодоксального народничества и марксизма. В.М.Чернов вновь

отстаивал возможность «некапиталистического пути» развития России,

при опоре на коллективистские традиции общин, кооперации и муници¬

пализации в городах50. Несколько иначе, по сравнению с прошлыми

временами, В.М.Чернов высказался о роли и месте общин в программе

партии. Признавая значительные изменения в жизни общинной деревни

в связи с проведением столыпинской аграрной реформы, он писал:

«...если бы мне предложили на выбор — застывшую общину с патриар¬

хально-тихим бытом или общину, разрушающуюся под ударами власти,
504

но при условиях, пробуждающих трудовое правосознание, вызывающих

его на борьбу и делающих восприимчивым к "социалистической привив¬

ке", — я выбрал бы последнюю»51. Развитие коллективистского созна¬

ния, которое непреходяще, «важнее сохранения внешних общинных

форм»52.
Таким образом, В.М.Чернов не только поддержал позицию Н.И.Ра-

китникова и вслед за ним сокращал значение общины в партийной про¬

грамме, но и попытался превратить минус в плюс, найдя положительное

в разрушении общины, т.к. оно революционизировало крестьянство.

Итак, сам В.М.Чернов предпочел остаться на старых программных пози¬

циях, за исключением корректировки роли общины в программе.
Таким образом, хотя одна часть центристов проявляла осторожность

(Н.И.Ракитников), а другая (В.М.Чернов) пустилась на эксперимент с

«Заветами», конечный результат их теоретических поисков оказался

идентичен — корректировка роли общины в эсеровской программе при

сохранении несущих ее конструкций. Представляется, что вряд ли пра¬

вомерно утверждать, что эта корректировка свидетельствовала о попра¬

вении партии эсеров, о нарастании в ней желания защищать интересы

кулачества. Для такого серьезного вывода нет, на наш взгляд, никаких

оснований. Думается, что никаких далеко идущих выводов и изменений

в программе и тактике эта корректировка не несла, являясь лишь «так¬

тическим маневром», уходом с невыгодной (но не кардинально важной)

позиции, которую предпочли бросить, а не защищать, отступив лишь на

полшага назад (но не меняя сущности всей концепции).
Известный меньшевик И.Г.Церетели уже в 50-е годы отмечал, что до

Февральской революции вопрос о жизненности крестьянской общины

вызывал в России очень оживленные споры, в которых социал-демокра-

ты обеих фракций высмеивали «утверждения народников, согласно кото¬

рым русское крестьянство в своем огромном большинстве было глубоко

проникнуто общинными традициями и не мыслило аграрной революции

иначе, как в форме расширения общинного землевладения крестьян.

Февральская революция положила конец спорам по этому последнему

вопросу: русское крестьянство, получившее возможность свободного во¬

леизъявления, единодушно высказалось за общинное землевладение.

Крестьяне в солдатской форме и крестьяне, оставшиеся на земле, с оди¬

наковой настойчивостью требовали установления на помещичьих землях

после их отчуждения в пользу народа уравнительно-трудового общинно¬

го землепользования. Аграрная программа партии социалистов-револю¬

ционеров настолько соответствовала идеалам и правосознанию русского

крестьянства, что партия соц.-революционеров, всегда имевшая особен¬

но близкие связи с крестьянством, на другой день после революции

стала единственной массовой русской крестьянской партией»*3.
Примечания
1	От редакции // Знамя труда. 1907. N9 1. С. 1.
2	См.: Переживаемый момент // Там же. С. 3—4.
3	Вечев Я. Дела и дни // Заветы. 1913. № 1. С. 103—104.
4	Там же. С. 103.
5	См.: там же. С. 104.
6	Н.М. Кризис революции // Знамя труда. 1907. N9 2. С. 6.
7	Там же.
8	Н.М. К толкам о промышленном оживлении // Знамя труда. 1908. № 9. С. 8.
505

9	«Либеральная» буржуазия // Знамя труда. 1909. N9 17. С. 1.
10	Там же.
11	Там же. С. 2.
12	Крах третьеиюньской системы // Знамя труда. 1911. N9 37. С. 1.
13	Там же. С. 2—3.
14	Там же.
15	Там же. С. 4.
16	Комаровский К. Быть или не быть общине // Заветы. 1912. N9 2. С. 44.
17	Огановский Н. К пересмотру аграрной проблемы // Заветы. 1912. N9 5.
С.	31-37.
18	Огановский Н. С небес на землю (Программа текущей аграрной политики) //

Заветы. 1913. N9 12. С. 29.
19	Бунаков И. О ближайших путях развития России (По поводу статей кн.

Евг.Трубецкого) // Заветы. 1913. № 6. С. 6—8, 11.
20	См.: Морозов К.Н. Идейные поиски эсеров в третьеиюньский период (по ма¬

териалам журнала «Заветы*) // Общественно-политические движения России

XIII-XX вв. Самара, 1993. С. 87-96.
21	Н.М. Кризис революции // Знамя труда. 1907. N9 2. С. 6.
22	Там же. С. 6.
23	Н.М. Задачи партии в деревне // Знамя труда. 1907. N9 3. С. 5—7.
24	Там же. С. 5.
25	Там же.
26	Там же. С. 6.
27	Н.М. Дифференциация в крестьянстве и задачи партии // Знамя труда. 1907.

N9 5. С. 7-9.
28	Там же. С. 9.
29	Там же.
30	См.: Борьба с земельным законодательством // Знамя труда. 1907. N9 7. С. 5.
31	К переживаемому моменту // Знамя труда. 1907. N9 8. С. 3.
32	Аграрный вопрос в III Думе // Знамя труда. 1908. N9 14. С. 10.
33	Н.М. Аграрная политика правительства и наша программа // Знамя труда.

1910. N9 27. С. 4.
34	Там же.
35	Там же.
36	Там же. С. 5.
37	Там же.
38	Там же. С. 6.
39	Там же. С. 9.
40	См.: Ракитников Н.И Статистика или реклама. К итогам нашего землеустро-

ительства // Заветы. 1912. № 1. С. 73—87.
41	Максимов Н. Разложение общины и наша программа // Социалист-револю¬

ционер. Париж, 1910. N9 1. С. 174.
42	Н.М. Аграрная политика правительства и наша программа // Знамя труда.
1910.	N9 27. С. 9.
43	Там же.
44	Н.М. Аграрные мероприятия правительства и наша программа. Статья вто¬

рая // Знамя труда. 1910. N9 28—29. С. 3.
45	Там же. С. 5.
46	Ракитников Н.И. К пересмотру наших взглядов на крестьянство // Заветы.

1913. N9 1. С. 135.
47	См.: От редакции // Социалист-революционер. Париж, 1910. N9 1.
48	Там же.
49	См.: ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 61; ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9.

Пр. 11. Л. 409.
50	Чернов В. Упразднение народничества // Заветы. 1914. № 6. С. 115—116.

506

51	Там же. С. 116.
52	Там же.
53	Церетели И.Г. Российское крестьянство и В.М.Чернов в 1917 году // Новый

журнал. Нью-Йорк, 1952. Кн. XXIX. С. 219—220.
§ 2. «ПАРИЖСКАЯ ГРУППА
СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ -

ИНИЦИАТИВНОГО МЕНЬШИНСТВА”»
И ЕЕ ТРАНСФОРМАЦИЯ В «СОЮЗ ЛЕВЫХ

СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ» (1908-1909 гг.)
Генезис «Парижской группы социалистов-революционеров — "ини¬

циативного меньшинства"» (далее группа «инициативного меньшинст¬

ва») неразрывно связан с именем ЯЛ. Юделевского — основного ее

идеолога и организатора. Янкель Лейзеров (Яков Лазаревич) Юделев-

ский начал свою революционную карьеру студентом в конце 80-х годов,

в одном из народовольческих кружков (вместе с К.Р.Кочаровским),

члены которого придерживались крайних террористических взглядов1.

После ареста и суда он отбывал срок в Иркутской тюрьме, а затем в

ссылке. Там же он познакомился с некоторыми будущими лидерами

ПСР, в частности с Е.К.Брешко-Брешковской, приезжавшей к нему на

свидание в Иркутскую тюрьму, и с М.Р.Гоцем, с которым уже за грани¬

цей у него на короткое время установились даже дружеские отношения2.
После окончания ссылки ЯЛ.Юделевский приехал за границу летом

1900 г., и ему было предложено одновременно с В.М.Черновым вступить

в Северный союз социалистов-революционеров, представленный в эми¬

грации «Заграничным союзом социалистов-революционеров». Юделев¬

ский был близко знаком с представителем союза в Париже Х.Раппопор-

том еще с гимназических лет и вел с ним переписку в ссылке, но неко¬

торые черты характера Раппопорта в его обращении с людьми (карье¬

ризм, политиканство) удерживали Юделевского, по его собственным

словам, от вступления в Союз около года3. По словам Юделевского,

через год-полтора после своего вступления в Союз он «...к своему удив¬

лению, узнал, что образовалась партия социалистов-революционеров,

это значит уже нынешняя партия, причем наш союз оказывается вклю¬

ченным в эту самую партию и мы на правах членов союза являемся

также и членами этой партии социалистов-революционеров. Все это

было нам сообщено как-то так случайно, мимоходом.
Как я себе выяснил впоследствии, когда говорил по этому поводу с

Житловским, он испытывал чувство неловкости из-за того, что это дело,

так близко касавшееся нас, сделали, так сказать, без нас: нас вовсе не

спрашивали о том, чтобы наш Союз включать в эту новую партию, тогда

как ведь тут, конечно, надо было спросить нас, а затем чувство нелов¬

кости было и по отношению к Хаиму Раппопорту. Житловский мне рас¬

сказывал, что они знали, что он не удовольствуется ролью простого ря¬

дового, между тем как в новой партии ему пришлось бы быть именно

таким простым рядовым, тогда как в его коллегии он занимал положе¬

ние, так сказать, менее ординарное. И вот, по-видимому, из-за этой не¬

ловкости и произошло то, что не сообщили ему, а так как вся переписка

шла через него, то вышло так, что не сообщили и нам. Но тут уж была

совершена, как видите, некоторая не только формальная неправиль¬
507

ность, но и по существу, потому что была произведена перемена в

жизни союза без нашего согласия: нас сделали членами новой "партии

социалистов-революционеров", не спросивши нас, желаем ли мы быть

членами этой партии»4.
Впрочем, Юделевский не сочувствовал Х.Раппопорту за его переход

от сторонников Мильерана к его противникам и опасался, что подобное

он проделает и с эсерами, перебежав к с.-д., что вскоре и произошло.

Свои сомнения он высказывал М.Р.Гоцу, Е.К.Брешко-Брешковской и

П.С.Поливанову, в результате чего Х.Раппопорт не был приглашен на

заграничный съезд социалистов-революционеров в 1903 г. и вскоре стал

писать в «Искре» статьи против эсеров5.
Инцидент о включении их союза в ПСР без согласия всех членов

этого союза Я.Л.Юделевский в 1910 г. на заседании ССК прокомменти¬

ровал так: «Я лично нисколько не питал какой бы то ни было личной

обиды за себя, но я находил, что уже в одном этом факте, так же как и

в некоторых других, более мелких фактах, сказывается с самого начала,

что в партии создалось некоторое центральное ядро, которое смотрит на

дело партии как на свою собственность, свое личное дело, которое при¬

ближает к этому делу тех людей, которых оно считает подходящими для

себя, и которое старается по возможности не приближать и даже удалять

тех людей, которые ему кажутся неподходящими, не стесняясь даже при

этом необходимыми формальностями, которые вызываются регламен¬

том. Дело доходило даже до того, что когда мы объяснялись с Черновым

и Житловским, то они валили вину друг на друга»6.
Помимо ухудшения личных отношений с Е.К.Брешко-Брешковской,

М.Р.Гоцем и В.М.Черновым (а Я.Л.Юделевский, судя по всему, обладал

весьма «занозистым» характером), отдалению его от «женевского круж¬

ка» в немалой степени способствовала его ярко выраженная антимарк¬

систская позиция. С момента возникновения партии он, не разделяя тех

положений эсеровской программы, которые были сформулированы под

сильным влиянием марксизма, стал вечным оппонентом В.М.Чернова.

По признанию самого Юделевского, сделанному им в 1931 г. в письме

Е.Е Лазареву, сам он, «будучи в ПСР, видел опасность, всегда боролся с

марксистскими пережитками в миросозерцании партии поскольку мог,

предвидел возможность идейного и политического крушения»7.
Как уже отмечалось, эсеровская партия формировалась из людей, об¬

ладавших весьма разными политическими взглядами и соответственно

пытавшихся повлиять на формировавшуюся идеологию и организацион¬

ное строительство новой партии.
Включился в эту борьбу и Я.Л.Юделевский, причем вел он ее по

двум направлениям: идеологическому (печатая статьи в партийной прес¬

се и выступая с рефератами в немногочисленных эсеровских эмигрант¬

ских колониях) и организационному. Он активно выступал на съездах

заграничных эсеровских групп в 1903 и в 1904 гг., борясь за ограничение

полномочий ЦК и расширение влияния заграничных групп. В этой

борьбе он был весьма активен и блокировался порой даже с теми эсера¬

ми, чьи марксистские взгляды были выражены намного более явно, чем

у руководящего центрального кружка (И.А.Рубанович, Н.С.Русанов)8.
Но если подавляющее большинство в большей или меньшей степени

сумело наладить впоследствии отношения с руководящим коллективом и

вписаться в него, то Я.Л.Юделевский так и остался вечным оппонентом

его, в результате чего был оттеснен на периферию партийной жизни.

Было бы неверно рассматривать Я.Л.Юделевского как заурядного нару¬
508

шителя партийного спокойствия с плохим характером. Он всерьез зани¬

мался изучением различных течений в европейском социалистическом

движении, переводил работы ряда его деятелей. В июне 1907 г. он про¬

сил B.JI.Бурцева о помощи в издании целого ряда книг европейских со¬

циалистов на французском, итальянском и испанском языках, которые

он брался перевести и снабдить вступительными статьями9. В предрево¬

люционное время, наряду с чтением рефератов, выступлениями в пар¬

тийной печати (где его не очень охотно, но все же иногда печатали), он

написал ряд работ, с помощью которых он пытался помешать распро¬

странению чересчур марксистских взглядов эсеровской ортодоксии. Бро¬

шюры эти были изданы при денежной поддержке немногочисленных со¬

чувствующих. Взгляды, выраженные в них, послужили идейной основой

для будущей группы «инициативного меньшинства». Сам Я.Л.Юделев-

ский в это время был практически одинок. В августе 1905 г., когда вся

эмиграция собиралась в Россию, он уехал в Аргентину, откуда вернулся

только в январе 1907 года. Столь странный поступок, причины которого

нам неизвестны, служил поводом для насмешек его оппонентов.
Наплыв за границу разношерстной эсеровской публики, дезориенти¬

рованной поражением революции и накопившей немало негативных

эмоций в адрес руководства партии, создал необходимые условия для

того, чтобы «оппозиционность» Я.Л.Юделевского была востребована.

Осенью 1907 г. в среде парижских эсеров разгорелся конфликт с руко¬

водством «Парижской группы содействия с.-р.», результатом чего стало

возникновение самостоятельной «Парижской группы социалистов-рево-

люционеров» (к марту 1909 г. численность членов первой достигала
56	человек, второй — 176)10. Руководство партии, дабы не обострять

конфликт, решило узаконить существование двух параллельных групп,

которые были включены в Заграничную организацию. По сообщениям

заграничной агентуры, причины конфликта не носили идейного характе¬

ра: «...к концу 1907 г. среди некоторых проживающих в Париже револю¬

ционеров, близко соприкасавшихся с деятельностью названного комите¬

та (ЦК ПСР. — K.M.), возникло неудовлетворение по отношению к

лицам, руководившим делами партии. Неудовлетворение это, имевшее

своим основанием борьбу за влияние на ход партийных дел и личные

счеты, с течением времени обострилось на почве несогласия при разре¬

шении разных мелких вопросов партийной жизни»11.
Возглавили это неоформленное и стихийное движение помимо

Я.Л.Юделевского В.К.Агафонов и А.Д.Гнатовский, также начинавшие

свою революционную деятельность в народовольческих кружках 80-х

годов XIX века. А.Д.Гнатовский входил в виленскую группу студентов-

поляков, оказавших «Террористической фракции Народной воли» неко¬

торую материальную и техническую помощь для покушения на Алек¬

сандра II (ими были предоставлены азотная кислота, яды для отравления

пуль и небольшая сумма денег). А.Д.Гнатовскому удалось избежать арес¬

та и эмигрировать, после чего он сразу же вошел в группу народоволь¬

цев, мечтавших возобновить террористическую борьбу и пытавшихся за¬

вязать для этого связи с российской организацией К.Р.Кочаровского12.
В.К.Агафонов, подобно Я.Л.Юделевскому, занимал до революции долж¬

ность уполномоченного ЦК, а А.Д.Гнатовский являлся членом загранич¬

ного бюро Всероссийского крестьянского союза13. Поиск единомышлен¬

ников, судя по всему, шел непросто, т.к. даже в оппозиционно настро¬

енной к ЦК «Парижской группе с.-р.», объединявшей не только партий¬
509

ные элементы, но и сочувствующих и входившей в Федерацию загранич¬

ных организаций с.-р., было немного людей, разделявших их взгляды.
«Парижская группа социалистов-революционеров-"инициативного

меньшинства"» возникла весной 1908 г. и объединяла лишь часть членов

«Парижской группы с.-р.», в идейном плане весьма разношерстной. Ни

сама группа «инициативного меньшинства», ни ее орган — «Революци¬

онная мысль», не являлись официальными представителями «Парижской

группы с.-р.», а были лишь ее составной частью. Знаменем группы стали

призывы к восстановлению традиций «Народной воли», к очищению

партийного миросозерцания от излишеств «марксизации» и изменению

на более, демократических основаниях отношений между верхами и ни¬

зами партии. Сочувствовали идеям этого узкого кружка и оказывали ему

содействие B.J1. Бурцев, А.Д.Трауберг и В.В.Лебединцев.
Какова была степень участия В.Л.Бурцева в работе группы «инициа¬

тивного меньшинства»? Вот как сам он отвечал на этот вопрос членам

ССК в 1910 г.: «...я не участвовал в их группе и не участвовал в "Рево¬

люционной Мысли", но, когда издавался номер "Революционной

Мысли", меня они всегда приглашали, чтобы я высказал свое мнение, и

спрашивали, нет ли у меня каких-либо материалов, не могу ли я им чем-

нибудь помочь и т.д. Мяв качестве человека, сочувствующего социаль¬

но-революционным организациям, приходил к ним и говорил, что мог.

Тут обычно обсуждались и вопросы о провокации»14.
Уже отмечалось, что А.Д.Трауберг, по словам В.Л.Бурцева, «...нахо¬

дился в оппозиции к центру, и мне кажется, он был в большей оппози¬

ции, чем центр это думал, а может быть, и думает до сих пор». Сам Бур¬

цев в интимных беседах с Траубергом говорил ему о том, что никогда не

был и не будет членом ПСР, но, являясь убежденным террористом, сде¬

лает для террора все, что в его силах. Бурцев помогал «Карлу» (партий¬

ная кличка А.Д.Трауберга) деньгами, которые стекались к нему как к ре¬

дактору «Былого», а также «и указаниями», которые он, вероятно, полу¬

чал от своих полицейских информаторов.
Арест в феврале 1908 г. Летучего боевого отряда Северной области,

часть членов которых и ее руководитель В.В.Лебединцев были идейно и

лично близки В.К.Агафонову и Я.Л.Юделевскому, заставил последних

перейти к решительным действиям. 16(3) марта 1908 г. на заседании

«Парижской группы с.-р.» была принята резолюция о существовании

провокации в центре партии и образована из членов группы особая Кон¬

спиративная комиссия для расследования причин провала отряда Лебе-

динцева. Резолюция «Парижской группы с.-р.» констатировала, что

«...провал был, вероятно, результатом систематической провокации,

давно, быть может, свившей себе гнездо внутри партии...», и требовала

от ЦК «...неотложного расследования причин провала...»16. Эта резолю¬

ция и прокламация «Парижской группы с.-р.» о наличии в центре пар¬

тии провокации вызвали у руководства партии раздражение и обвинения

членов группы в раздувании эмигрантской склоки.
Члены Конспиративной комиссии установили контакт с В.Л.Бурце¬

вым и оказывали ему помощь и моральную поддержку. Оценивая работу

Конспиративной комиссии, В.Л.Бурцев заявлял в 1910 г. членам ССК:

«...в сущности комиссия как организация, мне кажется, у них не суще¬

ствовала, потому что я не думаю, чтобы она кому-нибудь докладывала

свои работы, а, вероятно, ограничивалась тем, что, так сказать, перева¬

ривала мои рассказы и сведения, потому что лично у них, сколько я
510

знаю, не было никаких сведений, а были только известные догадки и

т.п., но не факты и сведения»17.
Любопытна реакция В.М.Чернова на просьбу Б.В.Савинкова убедить
В.Л.Бурцева приостановить начатую им кампанию против Е.Ф.Азефа. В

своем письме к Б.В.Савинкову, относящемся к весне—лету 1908 г.,
В.М.Чернов отмечал, «...что как бы ни обставлять "приватность" моего

вмешательства, в нем есть известные неудобства, принимая во внима¬

ние, что Б[урцев] есть не только Б[урцев], но что с ним и около него

действует целая группа, мало стесняющаяся в средствах, а перетолковы¬

вающая все соответственным образом и распространяющая в публике

самые (слово не разобрано. — K.M.) слухи и толки»18.
Весной 1908 г. члены Конспиративной комиссии заявили ЦК о на¬

личии в его среде провокатора, а в августе подали письменную «Запис¬

ку», где в качестве предполагаемого провокатора назывался Е.Ф.Азеф19.
Как оценивать роль Конспиративной комиссии в деле разоблачения

Е.Ф.Азефа? Бурцев оценивал эту роль весьма скромно, давая понять, что

львиная доля заслуг принадлежит все-таки ему. На вопросы члена ССК
В.В.Лункевича о том, приглашала ли она его официально на свои засе¬

дания и давал ли он «формально» свои показания, В.Л.Бурцев отвечал

несколько расплывчато, ссылаясь на то, что не может «точно припо¬

мнить». Тем не менее о своем участии в работе Конспиративной комис¬

сии он говорил так: «Я едва ли давал (показания. — КМ.) формально, но

так я им давал некоторые указания. Но ведь кроме моих данных, у них

никаких данных и не было... У меня были сведения от Бакая, были све¬

дения от Рачковского и т.д., и каждое новое сведение всегда давало, так

сказать, пищу нашим разговорам и обсуждениям. Но я не думаю, чтобы

у них были какие-нибудь формальные собрания. И протоколов комис¬

сии я никогда тоже не видел... Я думаю, что они и не велись»20.
Игнорирование ЦК партии эсеров выводов Конспиративной комис¬

сии вело к дальнейшему углублению и обострению противоречий между

«Парижской группой с.-р.» и ЦК партии.
В апреле 1908 г. руководители «Парижской группы с.-р.», взявшие

себе наименование группы «инициативного меньшинства», начали изда¬

вать газету «Революционная мысль». В редакционной статье первого но¬

мера говорилось о необходимости «...пересмотра нашего теоретического

миросозерцания, наших методов борьбы и организации» и провозглаша¬

лась цель «Революционной мысли» — «...оказать посильное содействие

этой критической и творческой работе революционной мысли»21. В ряде

статей первого и последующих номеров В.К.Агафонов (Сиверский) и

Я.Л.Юделевский (Волин, Галин, Липин, Ливин, Ю.Делевский) подробно

изложили свои взгляды на современную общественно-политическую си¬

туацию в России и обосновали необходимость серьезных изменений в

тактике, программе и организационной структуре партии. В статье «Кар¬

фаген должен быть разрушен!» В.К.Агафонов допускал, что царизму

удастся разрушить крестьянскую общину и найти в крестьянстве соци¬

альную опору в лице земельных собственников. Утверждая, что «само¬

державие уже не имеет корней в народе, они расшатаны и даже вырва¬

ны» и оно держится только «лишь силой организации заинтересованных

в его существовании групп», В.К.Агафонов заключал — «...с группой, с

кучкой возможно бороться другой группе...»22.
Я.Л.Юделевский, вслед за В.К.Агафоновым, также утверждал, что ак¬

тивно и последовательно проводимая столыпинская аграрная реформа

«грозит в достаточной степени поколебать расчеты, которые основаны
511

на вере в революционную миссию общины и порожденную ею психоло¬

гию», и делает все менее и менее основательной веру в общенародное

восстание23. Он видел одну из главных причин неудач партии эсеров в

революции 1905—1907 гг. в ожидании всенародного восстания и недо¬

статочной активности и решительности ее самостоятельных действий.

По его мнению, эта пассивность партии и ее ЦК порождена засильем

марксистских догм в эсеровском миросозерцании, совершенно подавив¬

ших «принципы тактики "Народной воли" и теоретические взгляды

нашей критико-инициативной школы». По мнению автора, эклектич¬

ность программы, в которой доминирует марксизм, подавляющий «ини¬

циативную» роль меньшинства, и привела партию к кризису, преодолеть

который можно лишь коренным пересмотром программы и миросозер¬

цания. В дело пересмотра миросозерцания, по мысли автора, должны

включиться партийные массы, инициатива которых гасла в создавшейся

в партии с самого начала «иерархической атмосфере».
Первостепенные задачи, которые поставил Я.Л.Юделевский перед

партией, — «...развитие теории и практики активного действия инициа¬

тивного меньшинства, пересмотр теоретического миросозерцания, пере¬

воспитание и реорганизация партии»*4.
Еще в октябре 1907 г., обсуждая идею затеваемого сборника, Юде¬

левский писал Бурцеву и некоему Леониду Андреевичу: «По слухам, де¬

морализация и индифферентизм общества и масс, благодаря чудовищ¬

ным, конечно, ошибкам наших политических партий, [стали) принимать

поистине угрожающие размеры. Нам грозит опасность реакции на мно¬

гие годы и, быть может, десятилетия. Надо, пока, может, еще не поздно,

действовать самым решительным образом, реагируя со всякой стороны

на зло в стране»25.
По мысли идеологов «инициативного меньшинства», террористичес¬

кую деятельность партии необходимо построить на новых, децентралист-

ских основаниях. Чтобы обезопасить террористическую организацию от

центральной провокации и сдерживания ее деятельности близорукими

расчетами ЦК, В.К.Агафонов предлагал создать сеть боевых дружин, не

связанных между собой и состоящих из близких людей, доверяющих

друг другу и действующих самостоятельно на свой страх и риск*6. Про¬

образом подобной организации публицистам газеты, надо полагать, ви¬

делся недавно погибший отряд Трауберга-Лебединцева. Возглавивший

отряд после ареста Трауберга В.В.Лебединцев назывался «...горячим сто¬

ронником революционной миссии инициативного меньшинства»27.

Близкие отношения В.В.Лебединцева с лидерами группы подтверждают¬

ся и донесениями заграничной агентуры ДП, утверждавшей, что накану¬

не своего последнего отъезда в Россию он провел 10 дней в Париже,

постоянно видясь с М.Ильиным, В.К.Агафоновым и Я.Л.Юделевским28.
Авторы «Революционной мысли» подвергли критике не только цент-

ралистский принцип организации БО партии эсеров, но и всю организа¬

ционную концепцию партии. Один из авторов указывал, что в основе

организационных концепций большинства российских партий лежит

концепция германской с.-д. партии, действовавшей в легальных услови¬

ях. Им указывалось, что соединить задачу организации различных слоев

общества на демократических основаниях и необходимость действовать

подпольно — весьма сложно. Эсеры, по мнению автора, поставив цель

строительства «массовой» партии по западноевропейскому образцу, взва¬

лили на себя невыполнимую задачу. Ведь помимо организации пролета¬

риата, партия эсеров берет на себя задачу и организации крестьянства и
512

подготовки его к всеобщему вооруженному восстанию, и, кроме того,

еще и ведение террористической борьбы. Какую же гигантскую силу, —

восклицал автор, — какую всеобъемлющую организацию нужно создать,

чтобы при русских условиях, руководя из одного центра, справиться с

подобной задачей!
Кроме того, наличие партий вело, наряду с внутрипартийной, к ост¬

рой межпартийной борьбе, ослаблявшей силу революционного натиска

на царизм. Симптоматично, по мнению автора, и противоречие между

отношением членов низов разных партий к объединению и раздуванием

партийного фанатизма верхами этих партий. Нелегальные условия вели

к авторитарности руководства партии, сосредоточивавшего все нити,

средства и силы ее. Более того, в годы революции ЦК партии эсеров

был просто завален работой, его разрывали на части ходоки с мест,

ждавшие приема неделями. Автор статьи показывает, что, будучи не в

состоянии выполнить задачи управления и руководства партией, находя¬

щейся в подполье, концепция массовой партии к тому же таит в себе

множество грехов и минусов. Это и самодовлеющий характер корпора¬

тивных интересов партии, система централизма, ведущая к исчезнове¬

нию товарищества и доверия, заменяющая их дисциплиной и подчине¬

нием. Это и борьба за влияние и власть в партии, умение приспособить¬

ся к требованиям партийной дисциплины и политики, умение лавиро¬

вать среди различных влияний в партии и т.п. Для того чтобы прими¬

рить противоречие между практикой и партийной моралью, создается

целая искусственная система, где административный централизм, кооп¬

тацию и личную инициативу пытаются примирить с выборным началом

и проведением партийных съездов и где первые в силу невозможности

организации демократических выборов и контроля всегда торжествуют29.
В другой статье неизвестный автор предлагал децентрализовать всю

партийную организацию. По его мысли, необходимы партийные ячейки,

ведущие пропаганду среди рабочих, крестьян и особенно среди войск, но

не управляемые из одного заграничного центра, что, с одной стороны, и

невозможно, а с другой — только стесняет их и угрожает их безопаснос¬

ти. Объединение этих ячеек необходимо, но оно пойдет снизу, а не

сверху, — и только тогда оно будет прочным. Важное преимущество этой

схемы, по мнению автора, это нестесненность местных партийных ра¬

ботников директивами центра и меньшая опасность провокации. Объ¬

единение этих автономных групп должно произойти на общих принци¬

пах программы и тактики, вокруг тех 2-3-х печатных органов эсеровской

мысли, которые им ближе по духу, на местных съездах и конференциях.

Если какие-либо организации не сойдутся в частностях, это все-таки

лучше, чем сглаживать противоречия путем никого не удовлетворяющего

компромисса30.
Итак, основные идеи группы сводились к следующему:
—	допущение возможности успеха столыпинской реформы, грозящей

создать в лице части крестьянства опору режима, оттолкнуть крес¬

тьянство от идеи «социализации земли» и от эсеровской партии в

целом;
—	необходимость в связи с этим коренным образом пересмотреть

эсеровскую программу и миросозерцание в целом, убрав оттуда

все «марксистские излишества», поставив на центральное место

идею «инициативного меньшинства»;
—	отказ от лозунга «всенародного вооруженного восстания» как

принципиально не выполнимого;
17 — 198
513

—	возможность изменения существующего строя не массовым дви¬

жением, а цареубийством;
—	признание основным тактическим средством партии центрального

террора и прежде всего — цареубийства;
—	перестройка организационной структуры партии на началах де¬

централизации;
—	образование ряда автономных боевых дружин, занимающихся

центральным террором;
—	образование (или возникновение снизу) ряда партийных групп, ве¬

дущих пропаганду среди крестьян, рабочих, в войсках;
—	отказ от концепции массовой партии европейского типа и ликви¬

дация всех организационных структур ПСР;
—	идейное самоопределение местных эсеровских групп вокруг 2-3-х

печатных органов «эсеровской мысли».
Осенью 1908 г., если верить сообщению заграничной агентуры, в

Италии состоялась небольшая конференция, устроенная приверженцами

идей «инициативного меньшинства», с участием: В.К.Агафонова,

Я.Л.Юделевского, В.Л.Бурцева, Овсянникова (Казанский), М.Ильина,

доктора Буткевича, Е.Е.Колосова, Черненкова (сына известного публи-

циста-аграрника). На конференции ставилась задача организации «пар¬

тии настоящих социалистов-революционеров, долженствующих воссо¬

здать старую "Народную Волю", и отмечалась реальная возможность

этого в силу «большого наплыва молодежи, желающей возобновить и

проводить программу старой "Народной Воли". На этой же конференции

рассматривался ультиматум ЦК и организация агитации к ожидаемому

приезду Николая II в Италию31.
Группой «инициативного меньшинства» предпринимались попытки

организации самостоятельных дружин для подготовки актов центрально¬

го террора. По сообщению заграничной агентуры ДП, осенью 1908 г.

«...будто бы уже устроены упомянутые автономные дружины, коих име¬

ется в России уже несколько...», одна из них в Москве32. В ДП были и

другие, более поздние, сообщения о попытках организации группой

«инициативного меньшинства» террористических покушений, но все они

носили настолько противоречивый и смутный характер, а иногда греши¬

ли прямыми ошибками, что требуют очень осторожного отношения к

ним.
В своих попытках поставить собственное террористическое предпри¬

ятие группа «инициативного меньшинства» особенно активизировалась

весной—летом 1909 г., и, как вспоминает М.М.Чернавский, он долго ко¬

лебался, куда пойти: в Боевую группу Савинкова, о котором ходили про¬

тиворечивые слухи, усиленные его «Конем бледным», или к «самоволь¬

ной» группе террористов, некоторых из которых он знал и уважал. Его

сомнения разрешил М.А.Натансон: «У них ничего не выйдет. ЦК пору¬

чает организовать группу Савинкову и дает ему средства. Если хотите

участвовать в деле, идите к нему». И, как отмечал М.М.Чернавский, у

«самовольной» группы, действительно, ничего не вышло33. Любопытен

отзыв М.А.Натансона о террористических планах группы Я.Л.Юделев¬

ского, данный им в 1910 г. на заседании ССК. По его словам, о предло¬

жении члена их группы лично убить Е.Ф.Азефа он в «такой форме» ни¬

когда не слышал, но «все равно считал бы это вздором, потому что до¬

статочно знал эту компанию, и эти последние год или полтора (с декаб¬

ря 1908 г. по июль 1910 г. — K.M.) ясно показали, что все их разные

планы и предположения, все это только одна словесность, на которую
514

только ушли громадные суммы денег и из которой ровно ничего не

вышло»34.
В целом отношение руководства партии к «Парижской группе с.-р.»

и «группе инициативного меньшинства» вплоть до разоблачения Азефа

было пренебрежительно-насмешливым. Характерно замечание В.М.Чер¬

нова, сделанное им в своем выступлении против реферата Я.Л.Юделев¬

ского осенью 1908 г. и пересказанное агентурой ДП, что «...ЦК и партия

эсеров не считается с такими людьми, как Юделевский, которые живут

за границей, занимаются критикой, не зная в то же время, что делается

в России, и что пригласили Юделевского на конференцию в Лондон не

оттого, что признают его авторитетность, а для того только, чтобы дать

возможность делегатам из России лично ознакомиться со взглядами

Юделевского»35.
И, действительно, на I Общепартийной конференции Я.Л.Юделев-

скому (Ливину) была предоставлена возможность выступить без ограни¬

чения времени (по настоянию В.М.Чернова), сразу после доклада ЦК
о	современном моменте. Суть его выступления заключалась в следую¬

щем. Положение партии катастрофично, представление о неизбежной

всенародной революции оказалось несостоятельным. Основная при¬

чина развала партии: жизнь не оправдала ожиданий партии, партия не

оправдала ожиданий жизни... Партия и ее Центр проявляли в годы

революции шатания не только в теории, но и в практической деятель¬

ности. Причина этих шатаний вытекает из эклектичности миросозер¬

цания партии, где смешаны элементы марксизма, народничества и ба¬

кунизма. Это вело к постоянному смешению сфер деятельности рево¬

люционной и культурной, к разным трактовкам значения и примене¬

ния террора. Партией была упущена возможность свалить царский

режим целенаправленным террором, т.к. идея самостоятельного нападе¬

ния партии как инициативного меньшинства была подавлена идеей все¬

народного восстания.
Я.Л.Юделевский в своем выступлении предлагал вотировать необхо¬

димость коренного пересмотра миросозерцания, характера революции и

ее задач и отбросить иллюзию о всенародном восстании. Кроме того,

было необходимо, по его убеждению, признать принцип инициативного

меньшинства в политическом перевороте, при сохранении социалисти¬

ческой работы в массах36. Примечательно, что на I Общепартийной кон¬

ференции, оппонируя В.М.Чернову, Я.Л.Юделевский заявлял: «Неверно,

будто "в экономике все мы — марксисты". Лично я, многие товарищи и

вообще многие социалисты не разделяют экономической теории Марк¬

са. Ни социалистический Интернационал, ни даже официальная про¬

грамма социалистов-революционеров не требуют никакого признания

экономики Маркса»37.
Выступление Я.Л.Юделевского было подвергнуто резкой критике

многими участниками конференции, суть которой сводилась к указанию

на беспочвенность выводов и заключений докладчика, непонимание

сущности процессов, происходящих в общественной жизни России, не¬

правомерность нападок на ЦК за совершенные им ошибки, к обвине¬

нию в сбрасывании вслед за кадетами «со своих плеч "социалистическо¬

го осла"»*8.
Во время суда над В.Л.Бурцевым группа «инициативного меньшинст¬

ва» внимательно следила за его ходом, оказывая моральную поддержку

Бурцеву39.
17*
515

Когда роль Е.Ф.Азефа как провокатора уже ни вызывала у подавля¬

ющего числа его защитников сомнения, группа «инициативного мень¬

шинства» стала настаивать перед руководством партии, чтобы ликвида¬

ция Е.Ф.Азефа была поручена ей. Члены группы строили различные

планы и выражали сомнения в способности ЦК ликвидировать провока¬

тора. Но руководство ЦК, в свою очередь, категорически не хотело

иметь никаких дел с группой в этом деле. Помимо выше цитированного

мнения М.А.Натансона, мы располагаем и свидетельством В.М.Чернова,

заявлявшего ССК в 1910 г. о том, что руководство партии знало о жела¬

нии «молодой компании, вращающейся около Липина», организовать

слежку за Азефом и даже о желании секретаря группы (вероятно, Па¬

рижской группы с.-р. — K.M.) ликвидировать его. Но отношение руко¬

водства к их затее было отрицательным, т.к. они казались «недостаточно

серьезными для такого дела», а кроме того, этот замысел противоречил

принятому плану ликвидации Азефа в Италии40.
Разоблачение, а затем и бегство Е.Ф.Азефа совершенно скомпроме¬

тировали ЦК и доказывали правоту в этом вопросе группы «инициатив¬

ного меньшинства» и соответственно усиливали их позиции в борьбе с

центром. Любопытно, что подобное развитие событий вызвало серьез¬

ную обеспокоенность руководства ДП, разославшего в феврале 1909 г.

директиву всем начальникам ГЖУ и охранных отделений, где сообща¬

лось, что разоблачение Азефа, «...на роль которого уже давно указывали

представители левого направления центра партии, группы Инициативно¬

го меньшинства, вызвало в последнее время поднятие авторитета группы

в ущерб Центральному Комитету и усиление влияния первой на дела

партии, почему группа уклоняется все более и более в сторону беспо¬

щадного террора, построенного на началах децентрализации, приобрета¬

ет ныне значительное влияние на организации... во главе которых ста¬

нут, вероятно, члены группы. Ввиду этого в настоящее время возможны

замены местных руководящих органов партии новыми и изменение так¬

тики, могущее выразиться в отсутствии необходимости санкции ЦК для

совершения террора и в самой централизации такового»41.
И действительно, после бегства Азефа группа «инициативного мень¬

шинства» и «Парижская группа с.-р.» пытались использовать ситуацию

для реализации своих далеко идущих планов. В принятой 8 февраля
1909	г. резолюции «Парижской группы с.-р.» требовался созыв Совета

партии и создание Ликвидационно-Учредительной комиссии, которой

принявший отчет и отставку ЦК Совет партии должен был передать все

дела. Круг задач Ликвидационно-Учредительной комиссии, согласно ре¬

золюции, включал в себя: а) проведение всестороннего расследования

особой следственной подкомиссией, а в случае необходимости и образо¬

вание судебного трибунала; б) временное управление делами партии от¬

дельной подкомиссией; г) организацию съезда партии42.
Но состоявшаяся в конце марта 1909 г. третья конференция групп

содействия ПСР, созванная по инициативе Областного Заграничного ко¬

митета, направила события в другое русло. Значительная часть делегатов

оказалась враждебной новациям группы «инициативного меньшинства»

и «Парижской группы с.-р.», что привело к острым конфликтам и заста¬

вило делегацию «Парижской группы с.-р.» покинуть конференцию. При¬

нятые конференцией в отсутствие представителей «Парижской группы

с.-р.» резолюции хотя и использовали терминологию и кое-какие част¬

ные предложения последней, но по существу отвергали все их идеи и

замыслы43. Конференция также заявила, что газета «Революционная
516

мысль» не выражает мнения какой бы то ни было из организаций, вхо¬

дящих в состав федерации, и является органом непартийным44.
В резолюции Парижской группы с.-р. от 6 мая, обращенной «Ко

всем социалистам-революционерам», заявлялось, что она «будет продол¬

жать свою работу и борьбу впредь, не обращая внимания на уколы быв¬

ших защитников Азефа и те тревожные нравы в Партии, которые взле¬

леяли центральную провокацию и привели Партию на край гибели»45.
Весьма любопытно, что, по словам делегата Заграничной федерации,

ее III конференция поручила запросить V Совет партии, «права или не¬

права была Парижская группа с.-р., объявляя во всеобщее сведение, что

в центре партии существует провокатор». Он же очень любопытно объ¬

яснил мотивы объявления «Революционной мысли» непартийным орга¬

ном: «Конференция вынесла резолюцию, что орган "Революционная

мысль" является совершенно непартийным органом, и это было необхо¬

димо заявить, потому что эсдеки, постоянно полемизируя с эсерами,

опирались на "Революционную мысль"». При подготовке протоколов
V	Совета партии к публикации это место было отредактировано следую¬

щим образом: «Конференция вынесла резолюцию, что орган "Революци¬

онная мысль" не является органом ни одной из групп, входящих в состав

федерации»46.
Я.Л.Юделевский, комментируя решения III конференции Загранич¬

ной федерации и V Совета партии, заявлял, что «...в этот критический

момент корпоративный дух официальных правящих коллективов сказал¬

ся в упорном сопротивлении введению решительных преобразований.

Торжество этих антиреформаторских тенденций должно будет неизбежно

вести к крушению официальной организации. Последняя конференция

Заграничной Федерации проявила симптомы вырождения... Последний
V	Совет партии санкционировал политику консервации. Но в данный

момент консервационная политика неминуемо ведет к полному разложе¬

нию, к полному вырождению»47.
В резолюции собрания «Парижской группы с.-р.», состоявшегося

17 июня 1909 г., констатировалось, что результаты III конференции за¬

граничных организаций и V Совета партии свидетбльствуют о том, что

«всякие надежды на возрождение партии, в рамках ее официальной ор¬

ганизации, должны быть окончательно оставлены...». И поэтому «Па¬

рижская группа с.-р.» выходит из состава Заграничной федерации групп

содействия ПСР и будет устанавливать связи с партийными организа¬

циями в России, «солидарными с нею в организационном и идейном от¬

ношении»48.
В июльском номере «Революционной мысли» было объявлено о со¬

здании «Союза левых социалистов-революционеров». В письме в редак¬

цию группы эсеров под названием «Почему мы вступили в Союз левых

социалистов-революционеров, заявлялось о выходе из партии эсеров.

Причиной этого шага назывались принципиальные разногласия по во¬

просам организационного строительства и идейного миросозерцания

партии. Авторы говорили о гибельности для партийной организации за¬

ложенной в ее структуре централизации и призывали к ее перестройке

на началах автономии и федерации. Кроме этого, они считали неприем¬

лемым засилье марксистских тенденций в миросозерцании и обоснова¬

нии программы, где признание творческой роли личности и действия

инициативного меньшинства совершенно подавлено «грудою устарелых

марксистских догматов, отводящих первое место стихийным процессам

и стихийной классовой борьбе». Авторы выступили против разграниче¬
517

ния программы на минимум и максимум, т.к. только в борьбе «...смогут

выясниться те границы, те пределы, на которых мы сможем остановить¬

ся...» Третий пункт расхождения авторы видели в различном отношении

к террору, как в сфере его применения, так и организационного стро¬

ительства боевых дружин49.
Областной Заграничный комитет с.-р. на своем заседании от
25	июня исключил «Парижскую группу с.-р.» из состава Заграничной

федерации с.-р., а ЦК партии эсеров в заявлении от И августа объявил
об	исключении из партии тех членов «Парижской группы с.-р.», которые

не подадут в месячный срок заявления в ЦК о своем выходе из груп¬

пы50.
Последующая судьба «Союза левых с.-р.» не совсем ясна и требует

дальнейшего изучения. Потерпев поражение на III конференции Феде¬

рации и V Совете партии (куда не попал ни один их представитель), оп¬

позиционные элементы не смогли повлиять на процесс реорганизации

партии и перевыборы ее руководства. Изолированные от местных пар¬

тийных организаций, они превратились в кружок лиц. По агентурным

данным заграничной охранки, во главе «Союза» стояли В.Л.Бурцев,

Я.Л.Юделевский, В.К.Агафонов, А.А.Карелин, причем последний в но¬

ябре 1909 г. в результате раскола «Парижской группы с.-р.» увел из нее
32	человека, часть из которых затем вернулась назад. Программа группы

Карелина расходилась с программой «Союза» и эволюционировала в

сторону анархизма51. Появившаяся в Париже в 1912 г. газета «Молот.

Орган группы вольных социалистов» являлась продуктом деятельности

остатков группы Карелина. «Вольные социалисты», объявляя: «Мы —

социалисты. Мы — революционеры», — ставили перед собой задачу

«подготовления знающих боевых элементов будущей революционной

армии» и подробно комментировали процессы, происходящие в партии

эсеров и в среде анархистов52.
От имени «Парижской группы социалистов-революционеров» в

1911 г. была издана брошюра Я.Л.Юделевского «Суд над Азефщиной».

Юделевский приводил в ней интересные факты о работе Конспиратив¬

ной комиссии Парижской группы с.-р. «инициативного меньшинства»,

но умалчивал о современном состоянии дел «левой оппозиции»53.
Характерно, что анализу взглядов группы «инициативного меньшин¬

ства» и ее органа «Революционной мысли» за полтора года ее существо¬

вания на страницах центрального органа партии эсеров «Знамени труда»

посвящены всего лишь две статьи. Первая, помещенная в ноябре 1908 г.,

не содержала точных оценок данного течения, а в стиле «мягкой крити¬

ки» доказывала ошибочность посылок и выводов его сторонников. До¬

статочно справедливо отмечалось, что необходимость пересмотра теоре¬

тического миросозерцания надо доказать на деле, т.е. «попросту произ¬

вести пересмотр, а потом уже говорить о нем»54.
Лишь после выхода «группы» из партии в «Знамени труда» была дана

четкая и ясная ее оценка. Крайне важно, что автор статьи «Развал или

консолидация» утверждал, что «никаких партийных организаций никогда

ни за этим органом, ни за выделившейся группой не стояло, и никакая

партийная организация вместе с вышедшими не откололась и за ними

не пошла». В статье констатировалось, что концепция группы несоциа-

листична и суть ее — в построении чисто политического переворота тер¬

рористическими средствами; давалась характеристика этой концепции

как своеобразного «кадетского терроризма» или «террористического ка-

детизма»56. Автор утверждал, что уход из партии отдельных элементов —
518

или выбитых из колеи революцией, или попавших в партию по недора¬

зумению — лишь очищает и укрепляет ее, ведет к ее консолидации.
Интересна характеристика В.М.Чернова, сделанная им еще в августе
1908	г. во время выступления Я.Л.Юделевского на I Общепартийной

конференции, в своих черновых набросках: «Синтез соц.-рев. с кадетиз-

мом»5'. В.М.Чернов, применявший название «кадет с бомбой» в адрес

Е.Ф.Азефа, а также группы «инициативного меньшинства», заявлял в
1910	г. членам ССК, что точки зрения Е.Ф.Азефа и Я.Л.Юделевского

«...были кое в чем очень близки: это полное признание социализма как

теоретического идеала, но в то же время как там, так и здесь социализм

не имел для России того действенного характера, который он имел для

нее в миросозерцании громадной массы социалистов-революционеров...

в то время как для некоторой части социалистов-революционеров и эта

часть далеко не ограничивалась только Азевым — это была революция в

конце концов только политическая, которая только открывает широкую

дорогу для дальнейшего развития и обострения социальных противоре¬

чий». По свидетельству Чернова, уже после разоблачения Азефа Б. В.Са¬

винков говорил ему: «Вы должны знать, что, собственно, настроение

большинства боевиков ближе выражается "Революционной Мыслью",

чем вами, они больше значения придают непосредственным революци¬

онным факторам, переносят центр тяжести больше на террор, чем на

какой-нибудь другой вид партийной работы»58.
С.Н.Слетов в «Очерках по истории ПСР», касаясь вопроса об идеях

периода распада народовольчества, отмечал, что проповедь «Свободной

России» и «Народовольца», видевших причины разгрома в недостатках

организации, ее централистском типе, считавших, что в России нет ни¬

каких иных задач, кроме чисто политических, крайне «характерна не

только для пореволюционной мысли, но, как мы знаем, ее перепевы

преемственно доходят до наших дней, скрываясь во времена подъема и

всплывая в годы затишья... Прямыми продолжателями или наследника¬

ми этих последышей народовольчества являются и современные нам

"Революционная Мысль" и "Общее Дело". Как теперь, так и тогда кри¬

тические пересмотры "программы, тактики и организационного вопроса"

с узкой точки зрения личных ошибок и прегрешений не вели ни к

чему»59.
Внешнее сходство между «Союзом левых с.-р.» и «Союзом с.-р.-мак¬

сималистов», выражавшееся в требовании максимально активной терро¬

ристической борьбы, в неприятии легальных форм работы, в склонности

к децентралистским принципам построения организации, отказе от деле¬

ния партийной программы на программу-минимум и программу-макси-

мум, вело к тому, что некоторые современники и историки расценивали

«Союз левых с.-р.» как некую разновидность максимализма, своеобраз¬

ный неомаксимализм. В.И.Ленин, анализируя взгляды «Революционной

мысли», писал: после исчезновения максимализма «мы видим возобнов¬

ление родственного ему течения в новом костюме»60.
В современной историографии ясной и развернутой оценки характе¬

ра «Союза левых с.-р.» нет. М.Хильдермайер для характеристики взгля¬

дов группы «инициативного меньшинства» использует термин — «нео¬

максималисты»61. Исследователь максимализма Д.Б.Павлов отмечает,

что к концу 1907 г. в партии эсеров оформилось направление, которое,

хотя и не разделяло программных положений максимализма, близко по¬

дошло к нему в области тактики, что вело к сближению максималистов-

эмигрантов с левоэсеровскими группами62.
519

Точка зрения о «неомаксималистском» характере группы «инициа¬

тивного меньшинства» и «Союза левых с.-р.» помимо несовпадения их

программных постулатов с постулатами максималистов опровергается

также позицией максималистов, высказанной в «Открытом письме в ре¬

дакцию "Революционной Мысли" и в брошюре Г.Нестроева. «Открытое

письмо...» группы эсеров-максималистов было помещено в № 6 «Рево¬

люционной мысли»63. В нем ставился ряд вопросов, адресованных

левым эсерам, что было необходимо максималистам для решения вопро¬

са о том, кто же такие «левые» с.-р., «социалисты ли, считающие, что

"нет граней возможного, нет пределов достижимого", а следовательно,

должные во всякий данный момент бороться за социалистический пере¬

ворот, стремящиеся к социальной революции, или только политические

радикалы, считающие, что "только в борьбе, только в работе смогут вы¬

ясниться те границы, те пределы, на которых мы можем остановить¬

ся"»64.
Максималисты заявляли, что выбранная идеологами «Революцион¬

ной мысли» тактическая форма борьбы — «сокрушение русского абсо¬

лютизма и передача власти народной демократии силами инициативного

меньшинства — уже осуждена была не раз и историей России, и исто¬

рией других народов»65. Осудили они и идею создания временного рево¬

люционного правительства, опирающегося на «все живые силы страны».

Максималисты спрашивали, что вообще понимает «инициативное мень¬

шинство» под «народной демократией»? Максималисты, придерживаясь

разделяемого многими социалистами мнения о том, что «самодержавие

связано тысячью нитей со всеми эксплуататорскими силами страны», де¬

лали вывод о том, что любая политическая революция есть в то же

время и экономическая. Они писали: «Для нас, с.-р. максималистов, ни

ваша политическая революция, ни ваш метод "овладения механизмами

власти" неприемлемы»66.
Один из теоретиков максимализма Г.Нестроев год спустя писал: «В

то время, как инициативное меньшинство, в понимании с.-р. максима¬

листов, — кость от кости и плоть от плоти народа, — состоит из мень¬

шинства революционно-социалистической интеллигенции, пролетариата

и трудового крестьянства, количественно довольно значительного, дей¬

ствует в народе, проникнутом трудовой психикой, подготовляет народ¬

ные группы на местах, которые в момент революции смогли бы быть

авангардом народного восстания, организовывает боевые выступления

единичные и массово-партизанские, чтобы примером учить народ бо¬

роться и втягивать его в активную борьбу, — инициативное меньшинст¬

во левых социалистов-революционеров есть революционно-социалисти¬

ческое меньшинство, захватывающее власть у самодержавия для народа,

который осуществляет после победы этого меньшинства реформы, соот¬

ветственно состоянию его сил... Социальная революция совершается

только массой»67.
Отвечая на «Открытое письмо» группы максималистов, Я.Л.Юделев¬

ский писал: «...борьба за демократию и за политическое освобождение

есть одна из основных обязанностей социалиста, даже независимо от

значения демократии как орудия преобразований экономических... За¬

воевание демократии ознаменуется прежде всего полным по возможнос¬

ти перемещением в руки народа механизма государственной власти... За¬

воевание демократии позволит, вслед за политическим переворотом,

осуществить максимум социальных преобразований, соответствующих

требованиям социалистической программы, максимум, мыслимый при
520

данном состоянии сил и сознаний. Дальнейшее строение народной

жизни на началах, осуществляющих программное приближение к свет¬

лому идеалу, будет победным шествием социализма, питаемого здоровою

культурою демократии и творческими силами народа...
...Не будем же идеализировать ни исторического процесса, ни себя,

ни своих сил, ни народных масс, ни крестьянства, ни пролетариата. Не

будем настаивать на том, что логически возможное, раз оно для нас же¬

лательно, станет фактически возможным. Будем учитывать вероятность.
...Но демократия есть демократия; буржуазною она становится лишь

вследствие недостаточной сознательности масс. Существенная черта де¬

мократии заключается в том, что, помимо неприкасаемости личности и

всевозможных свобод, в демократии воля народа, выраженная непосред¬

ственно или через народных представителей, становится законом.
Наша экономическая программа! Это — программа, общая всем со¬

циалистам, программа, требующая полного устранения эксплуатации,

порабощения и социального неравенства. Она требует, наконец, осущест¬

вления в каждый момент максимума преобразований, приближающих к пол¬

ному осуществлению конечных целей социализма и соответствующих дан¬

ному состоянию сил и сознаний.
...Для русских социалистов осуществление их программы начинается

с момента завоевания демократии; поэтому борьба за демократию имеет

для них характер безусловной обязательности и необходимости, что ка¬

сается экономических требований, то социалисты воспитывают народ на

программе общесоциалистической, с разъяснением условного характера

экономических требований, в зависимости от состояния сил и сознаний

в момент завоевания демократии и в моменты последующие; оно имен¬

но, состояние сил и сознаний, определяет характер и степень полноты

обобществлений и в каждый данный момент»68.
Таким образом, идеологи «Союза левых с.-р.» ясно и недвусмыслен¬

но давали понять, что являясь социалистами, в качестве непреходящей

ценности, а также основы, базы для постепенного движения к социализ¬

му они считают политическую демократию, а сами социалистические

преобразования, затрагивающие основы экономики, — условными, зави¬

сящими от степени готовности к ним общества. Подобная позиция всту¬

пала в резкий диссонанс даже с позицией ортодоксальных эсеров, не го¬

воря уже о максималистах.
Принципиальнейшее расхождение их позиции с догмами максима¬

лизма, в своем радикализме признававшего лишь относительную цен¬

ность политической демократии, хорошо видно из ответа редакции «Ре¬

волюционной мысли» Г.Нестроева. Он писал: «Наше заявление, что бур¬

жуазная демократия "не облегчает социалистический переворот, а лишь

его затрудняет", вызвало бурю негодования товарища А.Волина, упрек¬

нувшего нас в реакционном шаге назад к идеологии 70-х годов...
...Но левые с.-р. признают исключительно законные легальные формы

борьбы при ее (демократии. — K.M.) господстве, что следует даже из от¬

сутствия прямого ответа на прямо поставленный нами вопрос: "Какова

будет тогда ваша тактика? С террором или без него?"
Левые с.-р. полагают, что при господстве буржуазной демократии

они добьются парламентским и другими легальными путями социализ¬

ма — социализации земли, фабрик, заводов по требованию народа, воля

которого, как будто, может быть выражена через посредство органов и

учреждений, функционирующих в возможно более полной демократии.
521

Они становятся, таким образом, на путь ревизионизма, реформизма, но

не революционного социализма.
...Вы минималисты!.. И ничем не отличаетесь в этом вопросе от ор¬

тодоксальных социалистов-революционеров. По отношению же к Рос¬

сии нужно помнить одно, что для русского народа "свободы" как цен¬

ность находятся в прямой зависимости от конкретно-осязаемого, полу¬

чаемого народом вместе со "свободой"»69.
Попутно отметим, что Г.Нестроев подверг критике не только про¬

граммные установки «левых с.-р.», но и их идею создания децентрализо¬

ванных боевых дружин, утверждая, на опыте террористической деятель¬

ности максималистов, что этот тип организации является не очень эф¬

фективным для проведения крупных актов центрального террора70.
Итак, каков же характер взглядов группы «инициативного меньшин¬

ства», а затем «Союза левых с.-р.»? Имеющиеся характеристики весьма

многообразны и зачастую взаимоисключающи. Не только они сами, но

и современники называли их «левыми», «левой группой», «левыми с.-

p.»71. В то же время В.Л.Бурцев, взгляды которого имели немало точек

соприкосновения со взглядами Я.Л.Юделевского, В.К.Агафонова и
А.Д.Гнатовского (но Бурцев не был социалистом), говорил, что они

«были скорее правыми эсерами»72. Как уже отмечалось, ортодоксальные

эсеры характеризовали их как «политических радикалов», «кадетов с

бомбой», а их взгляды как «синтез соц.-рев. с кадетизмом», «кадетский

терроризм» или «террористический кадетизм». Ряд современников и ис¬

ториков увидел в них своеобразный «неомаксимализм». Сами же макси¬

малисты поспешили откреститься от подобных «родственников», обви¬

нив их в «минимализме», а также в движении по пути «ревизионизма,

реформизма, но не революционного социализма».
Представляется возможным дать несколько иную характеристику их

воззрениям. Прежде всего, на наш взгляд, нет достаточных оснований,

как это делалось ортодоксальными эсерами, отлучать их от «социалисти¬

ческой церкви». Несмотря на отрицание, а точнее, неверие в массовую

борьбу (и сдержанную веру в творческие потенции трудящихся), по ко¬

нечным целям, которые они ставили и признавали вслед за всеми соци¬

алистами, они без сомнения являются социалистами, а не «политически¬

ми радикалами». Логика их обвинителей понятна, и те ярлыки, которые

они им наклеивали, вполне справедливы, но лишь в их системе коорди¬

нат и воззрений.
Отказ «левых с.-р.» от общей для подавляющего числа современных

им социалистов (не только эсеров и максималистов, но и социал-демо-

кратов и народных социалистов) аксиомы «все для народа, все через

народ», когда действие без народных масс означало в их глазах отказ от

основного принципа международного социализма и важнейшего крите¬

рия социалистичности, логично толкало оппонентов «левых с.-р.» из со¬

циалистического лагеря к обвинениям их в «несоциалистичности», «по¬

литическом радикализме» и т.д. Но эта аксиома, во второй ее части,

была чужда «левым с.-р.», и чужда совершенно не случайно.
В.М.Чернов справедливо говорил о том, что и народничество, и на¬

родовольчество, и эсеровская концепция суть «...точка пересечения вли¬

яний международной социалистической мысли и самостоятельного ори¬

ентирования в особенных условиях России»73. Представляется, что кон¬

цепция «левых с.-р.» (подобно большинству социалистических концеп¬

ций в России) также есть подобная «точка пересечения». Во взглядах

Я.Л.Юделевского и В.К.Агафонова не следует видеть лишь перепевы, ре¬
522

цидивы старого народовольчества и народовольческих кружков 80-х

годов XIX века, а их самих считать «законсервированными» народоволь¬

цами, зовущими к «Народной воле» в совершенно изменившихся исто¬

рических условиях.
В их концепции (а точнее, лишь схеме, т.к. теоретически она была

весьма не проработана) влияние «международной социалистической

мысли» — а доминирующим в ней в это время был марксизм — было

сознательно приглушено, и, напротив, усилены элементы народническо¬

го «самобытничества». Не принимая марксистской социологии истории,

они соответственно скептически относились и к закономерному ходу ис¬

тории, и к роли пролетариата, да и к роли народных масс в целом, ло¬

гично выводя отсюда и необязательность необходимых условий и массо¬

вых политических партий, массовой политической борьбы, всенародного

вооруженного восстания и т.д. Впрочем, необходимо отметить, что отри¬

цание марксистских взглядов на социологию истории вполне логично

вело к подобным взглядам. Судя по всему, «левые с.-р.» пытались со¬

здать новую (в которой легко угадывалось многое из еще не забытого

старого — народовольчества) оригинальную концепцию, отличную и от

концепций анархистов, и социал-демократии, и эсеров-ортодоксов, и

эсеров-максималистов, и энесов. Но концепцию, отличную и от концеп¬

ции народовольчества и народовольческих кружков эпохи его упадка.

Идеологи «левых с.-р.» взяли оттуда и усилили идею «инициативного

меньшинства», роль террора как инструмента влияния на политическую

трансформацию режима, но, используя все эти элементы, они создали

их новую комбинацию.
Их «радикализм» противоречив и парадоксален. С одной стороны, он

несомненен, хотя бы в их решимости террористическими ударами вы¬

звать политическую трансформацию режима. С другой, — признавая

приоритетность, самоценность демократии (в том числе и буржуазной) и

готовность работать совместно «со всеми здоровыми силами страны»,

лишь в легальных рамках и мирных формах, они намного менее ради¬

кальны, чем даже социал-демократы, отрицавшие тактику индивидуаль¬

ного террора, но готовые на попрание законов и учреждений «буржуаз¬

ной» демократии (самоценность которой они отрицали) ради пользы ре¬

волюции и пролетариата.
И в этом смысле «левые с.-р.», конечно, являлись «правыми» социа¬

листами, встающими «на путь ревизионизма, реформизма» и отодвигаю¬

щими момент социалистического переустройства общества в весьма ту¬

манную даль. Более того, не говоря об этом прямо, они давали понять,

что задачи подобного переустройства для них вообще вторичны, осуще¬

ствимы лишь при определенных условиях, а первичны — завоевание и

укрепление политической демократии, что, с точки зрения не только

максималистов, эсеров-ортодоксов, но даже социал-демократов обеих

фракций, — ересь, недостойная социалиста.
В заслугу «левым с.-р.», пожалуй, можно поставить то, что они на¬

много раньше поняли и ясно сформулировали, что демократия — это и

душа социализма, и его база, и база поступательного развития общества

в целом. В этом смысле они проявили большую историческую дально¬

зоркость и политический реализм, чем их многочисленные оппоненты,

которые, впрочем, небезосновательно, критиковали их за упрощенные

взгляды на природу самодержавия, за большие надежды на цареубийство

и т.п.
523

Вопрос о влиянии «Союза левых с.-р.» на генезис левых эсеров (в

общепризнанном понимании) накануне и в годы Первой мировой войны

остается открытым и требует тщательного изучения. Но, по крайней

мере, можно констатировать, что ни идейного родства, ни организаци¬

онной, ни кадровой преемственности нам обнаружить не удалось. Идей¬

но левые эсеры образца 1917 года были скорее близки к максимализму а

в своем отношении к Учредительному собранию и «буржуазной демокра¬

тии» в целом резко расходились с основным идейным постулатом лиде¬

ров «Союза левых с.-р.».
Несмотря на то, что взгляды «Союза левых с.-р.» не нашли поддерж¬

ки в партии и сам он серьезно не повлиял на ее дальнейшую судьбу,

надо отметить, что в его критике принципов построения эсеровской

программы и организации имелись и серьезные аргументы. На наш

взгляд, лидеры «Союза» были во многом правы, говоря о невозможности

существования массовой партийной организации западноевропейского

типа в нелегальных российских условиях. Несомненно, доля истины

имелась и в указании на эклектизм миросозерцания как источник такти¬

ческих метаний и фракционных расколов в партии. Об этом много и

часто любили говорить социал-демократы, и это рассматривалось эсера¬

ми как дежурный, избитый аргумент. Но в 30-х гг. понимание этого

пришло к части эсеров, отнюдь не сочувствующих идеям «Союза». В

частности, В.В.Руднев указывал на эклектизм программы как причину

откола левых эсеров в 1917 г. и призывал очистить программу от марк¬

сизма. А Я.Л.Юделевский в письме другому видному эсеру Е.Е.Лазареву

от 24 мая 1932 г. писал: «Вполне согласен с Вами об опасности вырож¬

дения социализма под влиянием марксизма...» — и призывал к объеди¬

нению тех, «...которые понимают и сознают необходимость действо¬

вать»74. Вывод В.В.Руднева, сделанный в 1935 г., что «...целью пересмот¬

ра может быть только тщательное очищение революционно-народничес¬

кого миросозерцания от чужеродных примесей, главным образом, марк¬

систских, его углубление и укрепление во всем его своеобразии и само¬

бытности»75, повторял основной тезис «Союза левых с.-р.».
Оценивая деятельность группы «инициативного меньшинства»,

позже трансформировавшейся в «Союз левых с.-р.», нужно отметить, что

их попытки пересмотра эсеровской доктрины и тактики серьезного по¬

нимания и поддержки в партии не встретили, чем обрекли эту группу на

распад и забвение. Строго говоря, их миросозерцание не являлось

чисто эсеровским, а было скорее доэсеровским и противоречило ос¬

новным догматам эсеровской, «черновской» парадигмы народничест¬

ва. В этом их коренное отличие от «правых эсеров» группы «Почина»,

выросших из этой парадигмы (или переросших ее). Основная причина

обреченности «Союза левых с.-р.» заключается в том, что в условиях

сложившейся партийной программы и партийной организации их

идеи имели мало шансов на победу (хотя в те или иные моменты

имели приверженцев в партии). Численность «Союза» не превышала

двадцати-тридцати человек и состояла, по замечанию одной эсерки,

«лишь из говорунов неработоспособных»76. Это обстоятельство усугубля¬

лось еще и тем, что в условиях эмигрантской изоляции им крайне слож¬

но было апеллировать к местным партийным организациям, т.к., с

одной стороны, любая поездка в Россию была чревата арестом, с дру¬

гой — почти все нити связей с парторганизациями находились в руках

ЦК, с третьей — нехватка финансов сковывала любые практические на¬

чинания. Эсеровская эмиграция даже в лице ее руководящих органов
524

была почти изолирована от еще влачащих по большей части жалкое су¬

ществование местных организаций.
В партии взгляды приверженцев «инициативного меньшинства»

почти единодушно были охарактеризованы как «политический радика¬

лизм» и кроме кучки недовольных верхами сторонников не имели. Но

возникновение группы было закономерным явлением, вытекавшим из

особенностей генезиса партии, вобравшей в себя идеологически раз¬

нородные элементы. Представляется, что, несмотря на неприятие их

взглядов подавляющей частью «ортодоксальных эсеров», у группы

«инициативного меньшинства» нашлось бы намного больше привер¬

женцев, если бы во главе группы стояли люди, подобные А.Д.Трау¬

бергу, В.В.Лебединцеву (сочувствовавшим идеям группы и имевшим

авторитет за свою решимость идти до конца). Симптоматично и при¬

веденное выше свидетельство В.М.Чернова о словах Б.В.Савинкова,

что позиции «Революционной мысли» были ближе боевикам, чем по¬

зиции «ортодоксов». Несомненно, что оценки членов группы как «го¬

ворунов неработоспособных», да такие странные поступки, как отъезд

Я.Л.Юделевского летом 1905 г. (более чем на год) вместо России в

Аргентину, отпугивали от них людей, идейно более или менее склон¬

ных с ними согласиться.
Несомненно, что идеи «постройки партии заново» на условиях авто¬

номии и федеративных начал были близки и С.Н.Слетову, и С.Ф.Миха-

левичу, и некоторым российским эсерам, но вряд ли люди подобного

склада стали бы сотрудничать с людьми, подобными Я.Л.Юделевско-

му. Но многое из аргументов группы «инициативного меньшинства»

против центра (порой чуть ли не дословно) мы увидим в годы войны

на страницах оппозиционных партийной верхушке изданий «Второй

парижской группы содействия ПСР» и ее органа — газеты «группы

с.-р.» «Наше эхо». По сведениям Департамента полиции, одним из ру¬

ководителей газеты (выходила с апреля 1915 г.) являлся В.К.Агафонов,

а ее направление определялось агентурой как борьба «с центром партии

с.-р. и в особенности с Заграничной Делегацией»77. Характерно, что

члены «Второй парижской группы содействия ПСР» и руководители ее

органа «Наше эхо» не имели общей позиции по отношению к войне, а

объединяло их лишь неприятие «центра партии», что заставило одного

из руководителей газеты Полушкина покинуть свой пост, заявив, что га¬

зета «должна иметь известное направление, а не заниматься личными

дрязгами»78.
Наличие новых имен в руководстве «Второй парижской группы со¬

действия ПСР» и его органа, а также разнородность их позиций свиде¬

тельствует, на наш взгляд, о том, что из идей группы «инициативного

меньшинства» для новых «оппозиционеров» приемлемой оказалась лишь

критика центра партии.
Примечания
1	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1908. Д. 9. Т. 1. Л. 518; Ф. 5847. Оп. 1. Д. 67. Л. 2.
2	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 127. Л. 12, 15.
3	Там же. Л. 8.
4	Там же. Л. 8—10.
5	Там же. Л. 11 — 12.
6	Там же. Л. 12.
525

7	ГАРФ. Ф. 5824. Оп. 1. Д. 528. Л. 8.
8	Там же. Л. 21.
9	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 841. Л. 1.
10	Развал или консолидация // Знамя труда. 1909. № 21—22. С. 2.
11	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1908. Д. 9. Т. 1. Л. 518-519.
12	См.: Спиридович А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшест¬

венники. Пг., 1918. С. 6, 9, 22.
13	См.: Памяти Григория Андреевича Гершуни. Париж, 1908. С. 40; Лео¬

нов М.И. Эсеры в революции 1905—1907 гг. Самара, 1992. С. 182, 186.
14	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 109.
15	Там же. Л. 79.
16	См.: Революционная мысль. Изд. группы социалистов-революционеров. 1909.

№ 4. С. 5-15.
17	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 110.
18	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 215. Л. 2-3.
19	История вопроса о провокации в центре партии социалистов-революционе¬

ров // Революционная мысль. 1909. № 4. С. 5—11.
20	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 129. Л. 109.
21	От редакции // Революционная мысль. 1908. № 1. С. 1.
22	Сиверский. Карфаген должен быть разрушен! // Там же. С. 1-4.
23	А.Волин. Вопросы революции // Там же. С. 4—7.
24	А.Волин. Политический переворот и инициативное меньшинство // Там же.

№ 2. С. 4-6.
25	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 841. Л. Зоб.
26	Сиверский. Философия и террор // Революционная мысль. 1908. № 2. С. 1—4.
27	Памяти Всеволода Владимировича Лебединцева // Там же. С. 7—8.
28	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Т. 1. Прод. Ч. 2. Л. 336.
29	Одинцов. К вопросу о революционных организациях (Письмо в редакцию) //

Революционная мысль. 1908. № 2. С. 10—12.
30	О децентрализации // Революционная мысль. 1909. № 4. С. 3—4.
31	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Т. 2. Л. 36, 66.
32	Там же. Л. 36.
33	Чернавский М. В Боевой Организации // Каторга и ссылка. 1930. № 8/9.

С. 29-30.
34	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 14.
35	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Т. 1. Л. 357.
36	См.:, Протоколы I Общепартийной конференции. Париж, 1908. С. 112—118.
37	Протоколы... С. 152.
38	См.: Протоколы... С. 119—126.
39	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 841. Л. 5.
40	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 8.
41	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1908. Д. 9. Т. 2. Л. 158.
42	Протоколы... С. 16.
43	Так, например, в резолюции по террору отмечалось, что «...террористическая

борьба, являясь одним из проявлений боевой активности инициативного

меньшинства, имеет значение не самодовлеющего поединка революционеров

с правительством, но авангардного столкновения, связанного с массовым

движением, имеющим тенденцию вылиться в вооруженном восстании, и

строго сообразованного с интересами этого движения» (цит. по: Спиридо¬

вич А.И. Партия социалистов-революционеров и ее предшественники. Пг.,

1916. С. 431-437).
44	Там же. С. 436.
45	Ко всем социалистам-революционерам // Революционная мысль. 1909. N° 5.

С. 22-24.
46	МИСИ. Архив ПСР. 146.
526

47	Вынужденное объяснение (Письмо в редакцию) // Там же. С. 20.
48	См.: Революционная мысль. 1909. N9 5. С. 24.
49	Почему мы вступили в «Союз левых социалистов-революционеров» (Письмо

в редакцию) // Революционная мысль. 1909. № 5. С. 15.
50	Заявление ЦК ПСР // Знамя труда. 1909. № 20. С. 19—20.
51	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 1. Л. 3, Зоб., 4.
52	См.: От редакции // Молот. Орган группы вольных социалистов. Предвари¬

тельное извещение. Париж, 1912. С. 1—2; Социалисты-революционеры и

IV Дума // Там же. С. 12—22.
53	Липин А. Суд над Азефщиною. Издание Парижской Группы социалистов-

революционеров. Париж, 1911.
54	Еще о современном моменте и о тактике партии // Знамя труда. 1908. № 13.

С. 121.
55	Развал или консолидация // Знамя труда. 1909. N9 21—22. С. 1—3.
56	Знамя труда. 1909. № 21—22. С. 3.
57	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 65. Л. 100.
58	ГАРФ. Ф. 1699. Оп. 1. Д. 130. Л. 83-84.
59	Слетов С.Н. Очерки по истории ПСР // Социалист-революционер. Париж,

1912. № 4. С. 17.
60	Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 17. С. 139.
61	Hildermeier М. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands: Agrarsozialismus und

Modernisierung im Zarenreich (1900—1914). Köln; Wien, 1978. S. 319.
62	Павлов Д.Б. Эсеры-максималисты в первой российской революции. М., 1989.

С. 204-205.
63	Открытое письмо в редакцию «Революционной Мысли» // Революционная

мысль. 1909. № 6. С. 3—4.
64	Там же. С. 4.
65	Там же. С. 3.
66	Там же.
67	Нестроев Гр. 1. Максимализм и максималисты перед судом Чернова. 2. Не¬

обходимое разъяснение. 3. Основные положения максимализма (ответ «Ре¬

волюционной мысли»). Париж, 1910. С. 87—88.
68	Волин А. Завоевание демократии и экономическая программа (Ответ на «От¬

крытое письмо») // Революционная мысль. 1909. N9 6. С. 4—8.
69	Нестроев Гр. 1. Максимализм и максималисты... С. 75—78.
70	Нестроев Гр. Из дневника максималиста. Париж, 1910. С. 152—154.
71	ГАРФ. Ф. 1699. On. 1. Д. 130. Л. 14.
72	Бурцев В. В погоне за провокаторами. М., 1989. С. 90.
73	С.Р.Крайний. Социализация земли, как тактическая проблема // Социалист-

революционер. 1911. N9 3. С. 168.
74	ГАРФ. Ф. 5821. On. 1. Д. 528. Л. 6, 17.
75	Руднев В. К пересмотру партийной программы // Свобода. Периодический

журнал. Издание Парижской организации партии социалистов-революцио¬

неров. 1935. № 3. С. 22.
76	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1910. Д. 9. Ч. 1. Л. 48.
77	ГАРФ. Ф. 102. ДП ОО. 1915. Д. 310. Л. 7.
78	Там же.
527

§ 3. «МАРКСИСТВУЮЩИЕ* ИЛИ «КРАЙНЕ ПРАВЫЕ» ЭСЕРЫ:

ГРУППА А.Б.ШИМАНОВСКОГО
Из всех идейных течений, существовавших внутри эсеровской пар¬

тии в 1907—1914 гг., меньше всего известно о группе, находившейся на

«крайне правом» фланге партии. Членов этой группы условно можно на¬

звать «крайне правыми» или «марксиствующими эсерами». Одно из этих

названий отражает их тактические установки, приближавшиеся к ярко

выраженному ликвидаторству, сходному с направлением меньшевист¬

ской «Нашей зари», другое — указывает на некоторую их эволюцию к

марксизму, что выразилось в критике ряда эсеровских постулатов («три¬

единый рабочий класс», характер русской революции и т.д.) с точки зре¬

ния марксизма. Использование вместе двух этих названий необходимо

для того, чтобы не смешивать членов этой группы, с одной стороны, с

«починовцами», имевшими несколько похожие тактические установки,

но не ревизовавшими основные эсеровские постулаты; с другой сторо¬

ны — отграничить их от представителей расплывчатого марксистского

течения, существовавшего в ПСР с момента ее возникновения (И.А.Ру-

банович, Н.С.Русанов и др.), а также H.H.Суханова. Последний, хотя и

в большей степени заслуживает названия «марксиствующего эсера», чем

члены группы А.Б.Шимановского, тем не менее в нее не входил, а, бу¬

дучи одиночкой, пропагандировал идею создания единой социалисти¬

ческой партии.
В ходе внутрипартийной дискуссии по тактическим вопросам в

1907—1910 гг. в партии явственно обозначилось правое течение, предста¬

вители которого расходились с центром партии. В 1910—1912 гг. проис¬

ходит дифференциация этого правого течения, часть его глашатаев нахо¬

дит себе прибежище на страницах «Известий Областного Заграничного

комитета» и совершает заметную идейную эволюцию к марксизму, под¬

вергая критике ряд основных догм эсеровского социализма. Другая часть

правого течения, вполне разделявшая большинство тактических требова¬

ний А.Б.Шимановского, А.Н.Алексеевского и других публицистов «Из¬

вестий», тем не менее, из-за неприятия их «марксизации» и их способов

ведения полемики, обособляется от них в собственную группу «Почин»,

сыгравшую впоследствии колоссальную роль в истории ПСР.
Генезис и история группы «крайне правых» весьма своеобразны. Ее

кристаллизация происходила на страницах органа Заграничной органи¬

зации с.-р., превратившегося с начала 1909 г. из сугубо информационно¬

го в дискуссионный1, хотя официально статус дискуссионного органа

«Известия» получили в мае 1909 года. Это стало возможным благодаря

тому, что один из сторонников их идей Б.Г. Билит был членом Област¬

ного Заграничного комитета. К лету 1911 г. Б.Г.Билит являлся секрета¬

рем редакции «За народ», редактором «Известий Областного Загранич¬

ного комитета», членом Следственной комиссии и Областного Загранич¬

ного комитета2. На страницах «Известий» высказывались мнения пред¬

ставителей разных направлений, но достаточно скоро тон стали задавать

«правые». Наиболее видными фигурами из них являлись А. Б. Шиманов¬

ский (Ант.Савин), А.Н.Алексеевский и некий Андрей Иванович. Выше

уже отмечалось, что А.Б.Шимановский сначала был членом Оргбюро, а

на V Совете партии был выбран членом ЦК ПСР. Он отказался ехать в

Россию, мотивируя это подчиненным положением ЦК ПСР Загранич¬
528

ной делегации, и тем самым фактически поставил себя в оппозицию к

руководству партии.
В серии статей под общим названием «Больные вопросы» А. Б. Шима¬

новский достаточно ясно изложил свои взгляды. По его мнению, не¬

смотря на благодушные заявления лидеров партии, в ней «создалась ат¬

мосфера крайнего взаимного непонимания и... наступил (по-видимому,

уже давно) идейно-теоретический кризис»3. Наиболее явным его призна¬

ком он считал разноголосицу и растерянность, вылившуюся на страницы

центрального органа партии. Шимановский отмечал, что данный кризис

ставит судьбу партии под серьезную угрозу, т.к. партия не имеет возмож¬

ности локализовать разномыслие. По мнению автора, этому мешало

«глубочайшее противоречие между внешней формой и действительнос¬

тью нашего партийного существования». Ярким свидетельством этого

противоречия Шимановский справедливо считал «дело Петрова», пока¬

завшее полную невозможность для партии «осуществить задачу контроля

над ее "представителями"»4.
Попытка руководства партии объяснить организационный кризис

партии «уходом интеллигенции» заставила Шимановского указать и на

другое противоречие: партия по задачам и программе является партией

«всего трудящегося народа», а по своему составу — партией интеллиген¬

тов, «работников-профессионалов». Уход интеллигенции «от социализ¬

ма», по его мнению, «бьет нас и по теории» (триединого рабочего клас¬

са. — K.M.)... и ставит под сомнение самые основные принципы нашей

организационно-революционной деятельности»5.
Ответ на «организационный вопрос», по мнению А.Шимановского,

можно получить, лишь ответив на вопрос «о сущности и размерах эво¬

люции — (некоторые думают "революции") — экономических отноше¬

ний деревни». Незнание ответа на этот вопрос, по словам автора, «доста¬

точное основание для того, чтобы партия начала переживать тягостней¬

ший идейно-теоретический кризис». Парируя тезис о том, что все пар¬

тии в России переживают «организационный кризис», Шимановский

указывал, что партия эсеров «переживает кризис всесторонний»6.
А.Б.Шимановский писал: «Я (и другие) утверждаем, что кризис на¬

чался. Этот кризис я старался обнаружить 1) в области организационных

отношений и принципов; 2) в области господствующих тактических тен¬

денций; 3) в теории, разумея под этим вопросы: о характере русской ре¬

волюции, об аграрной программе, об отношении тенденций "интелли¬

гентского инициативизма" и принципов массового движения и работы в

массах... Я говорил о кризисе в партии, а вовсе не о кризисе идейно-тео-

ретического направления. Из этого, конечно, вовсе не следует, что я от¬

рицаю наличность симптомов и такого идейно-теоретического кризиса.

Наоборот. Как это ни "преступно", но я осмеливаюсь утверждать, что и

в этой области кризис начался»7. В этом Шимановского, по его сло¬

вам, убеждали выступления на страницах партийной прессы Я.Л.Юде¬

левского, Н.И.Ракитникова и В.В.Лункевича, продемонстрировавшие

«разномыслие и в этой области». Шимановский заявлял, что «и в об¬

ласти т. наз. "нашей", — а на деле чуть ли не исключительно т. Чер¬

нову обязанной своим существованием, — историко-философской

теории... вовсе не все обстоит благополучно; что и здесь наш т. наз.

синтез на деле во многих частях сбивается в сторону плохо маскируемо¬

го эклектизма, и не столько, пожалуй, эта теория синтетична, сколько

синкретична»8.
529

А.Н.Алексеевский, рассматривая место общины в аграрной програм¬

ме партии, отмечал, что утверждение Н.И.Ракитникова о базировании

«социализации земли» на «определенном представлении эволюции зем¬

леделия. а не на факте сохранения общины», в «высокой степени удиви¬

тельно»^. Автор, цитируя профамму партии и прения по ней на I съезде

ПСР, категорически утверждал: «профамма наша основывает свою ми¬

нимальную афарную часть на общине, что бы там ни утверждали авторы

старых и новых работ по афарному вопросу» и что если «...рушится об¬

щина — рушится и социализация земли, как требование нашей мини¬

мальной профаммы»10.
Ему вторил другой автор, Андрей Иванович: «Поверьте, никто не со¬

мневается, что социализация земли прекрасный пункт в нашей профам-

ме. Но этот пункт потерял свою свежесть, потерял свою остроту, свой

практический глубочайший смысл для наших дней, он потерял значение

лозунга в политической борьбе»11. Любопытна реакция автора на призы¬

вы Н.И.Ракитникова к интеллигенции противодействовать ходу и ней¬

трализовать последствия столыпинской аграрной реформы: «...мне

впервые приходится в литературе нашей партии встречать подобный

взгляд на роль личности в истории, на решающее значение ее в ог¬

ромных, поистине необъятных массовых явлениях. Если бы это не

было сказано попутно, если бы это разрабатывалось как специальная

тема, то пришлось бы поставить решительный вопрос о пересмотре

нашего идейного багажа. Вопрос, правда, и вообще очередной, но не о

нем сейчас речь»12.
Другой автор (под псевдонимом М.О.) утверждал, что партия и ее

печать не вправе проходить мимо вопросов, волнующих «умы молодой

России». Он писал: «Вопросы религии, этики, вопросы о роли отдельной

личности, интеллигентской фуппы и нации, как и множество других во¬

просов, волнующих сейчас молодежь, не исключая ни области эстетики,

ни области половой жизни, имеют гораздо большее значение, чем во¬

просы тактики, которым посвящен почти исключительно наш партий¬

ный орган»13. Автор, говоря о необходимости «разработки партийного

миросозерцания», подчеркивал: «Мы распылены, мы рассеяны, мы изве¬

рились. И есть лишь один путь для нашего возрождения: путь откровен¬

ности». Крайне примечателен вывод автора: «...нельзя, товарищи, ухо¬

дить от жизни, пофужаясь в отстаивание устаревших истин. Для возрож¬

дения партии, для пополнения ее рядов новыми волнами — нужно

войти в жизнь молодой России, нужно понять запросы новых поколений

русской молодежи, нужно отозваться на ее вопросы не предвзятым скеп¬

тицизмом и беззубым протестом — а пониманием. Мы стары — нам

нужно помолодеть. Мы стары и безфамотны, прибавлю я. Мы застыли

на вчерашнем, а вчерашнее умерло сегодня на рассвете».
Автор задает вопрос своим оппонентам: «С чем пойдем мы к моло¬

дежи?» И ехидно вопрошает: «И неужели думаете вы, что она по нашему

профаммному подряснику и нашей организационной рясе не узнает в

нас сектантов-беспоповцев; ибо попы наши умерли, а новых не народи¬

лось: довольствуемся причетниками из "Знамени Труда"». Общий вывод

автора: «Важно понять время и откликнуться на его запросы, решая их

по совести и разумению. Не думать, что нашли или что имеем, — а ис¬

кать, искать, искать»14.
Характеризуя «практическую деятельность партии» как: «Товариш

Ваня и товарищ Аня призывают рабочего Саню забастовать экономичес¬

ки...», автор продолжал: «О большем что-то не слыхать! Блажен, кто ве¬
530

рует, — тепло ему на свете: пусть он и действует; я же, еретик, обраща¬

юсь к еретикам с горячим призывом искать утраченную веру, будь то

старая, обновленная или совсем новая»15.
Затрагивая «центральную тему... наших дум и приватных дискуссий»,
А.	Б.Шимановский обозначил ее как «оценка пережитой и переживаемой

революции», подразумевая под последней столыпинскую аграрную ре¬

форму. Характеризуя современное состояние деревни, он констатировал

процесс разрушения общины и классовой дифференциации крестьянства

на крестьян-собственников и деревенский пролетариат. Вывод автора

был категоричен: «В самом крестьянстве, таким образом, создается анти-

социализаторская и антисоциалистическая сила, и вместе с тем, — это

само собой понятно, — наша программа реформирования отношений

землевладения теряет свою главную опору». Шимановский определял

«социальное содержание пережитого и переживаемого» как укрепление

буржуазных тенденций в жизни, упрочение господства и политического

веса буржуазии и как уничтожение всех архаических форм жизни («об¬

щина», «семья»), остатков дореволюционных феодальных отношений.

По его мнению, и характер революции 1905 г. «вопреки нашим пред¬

ставлениям — должен быть определяем как характер революции буржу¬

азной (пока даже не буржуазно-демократической)». Шимановский впол¬

не определенно утверждал, что ближайшие этапы «пережитой» (и еще

переживаемой) революции могут лишь дополнить, завершить процесс,

начавшийся много ранее 1905 г. и достигший кульминационного

пункта в своем развитии именно в 1905 г., но не смогут коренным

образом (в принципе!) изменить самого содержания ее. Причины

«ухода» интеллигенции «от социализма» автор связывал с тем, что

после революции 1905—1907 гг. на арену политической жизни высту¬

пили классы, что лишило интеллигенцию возможности «занимать вне¬

классовую позицию». Вывод Шимановского категоричен: «Героический

период в истории интеллигенции окончился; но он и должен был окон¬

читься там, где начинается период исторического бытия демократии во¬

обще»16.
Шимановский утверждал, что эсеровские воззрения на характер рус¬

ской революции начинают «все больше и больше терять кредит в нашей

собственной среде», т.к. они держались на уверенности, что «революция

(крестьянская, главным образом) подорвет пресловутые "рамки", а с тех

пор, как жизнь начала... расширять и упрочать эти "рамки", мы (в боль¬

шинстве) как-то примолкли, — как будто перестали интересоваться этой

темой». Вывод автора гласил: жизнь «вступила в новую полосу и властно

ставит перед нами задачу пересмотра нашего идейного багажа»17.
А.Н.Алексеевский видел в тексте программы партии только одно ос¬

нование для «социализации земли» — общину и основанную на ней

крестьянскую психологию и отрицал попытки отыскать опору для нее

как требования программы-минимум в революционном принципе, в

особом характере аграрной эволюции, в трудовой крестьянской и об¬

щинно-трудовой психологии. Автор утверждал, что цифры «констатиру¬

ют разрушение общины и основанной на ней социализации земли как

пункта нашей минимальной программы»18.
Уже весной 1911 г. ими была предпринята попытка сформулировать

свое собственное кредо, свою «положительную программу». Примеча¬

тельно предупреждение Шимановского: «Все, что мы предлагаем, — вся

наша программа — чрезвычайно скромно, почти серо, прозаично и еще

раз прозаично»19.
531

В обобщенном виде эта программа звучала следующим образом:
«1) Стремлениям сохранить видимость организационных отношений

(организационный фетишизм) мы противопоставляем стремления к ор¬

ганизационному реализму, — программу превращения фикции в реаль¬

ность. Фиктивно правовые отношения (уставной демократизм, основан¬

ный на принципах неосуществимой выборности) предлагаем заменить

практикой демократического принципа, выражающегося в равноправии

всех действительных членов организации (т.е. всех ее действительных де¬

ятелей).
2)	Тенденциям революционного инициативизма (т.е. аристократизма)

мы противопоставляем тенденцию революционного демократизма, пред¬

лагая расстаться с тактикой террора, принять в качестве организацион¬

но-тактического лозунга программу приспособления нелегальной поли¬

тической организации к задачам обслуживания функций политической

жизни масс (легальные организации, съезды, выборы в Государственную

Думу и пр.).
3)	В идейной области — выдвигаем программу энергичной борьбы с

проявляющимся уже стремлением приносить в жертву узко и неправиль¬

но понятым интересам партийности интересы идейного социалистичес¬

кого и революционного развития»20.
Парируя упреки оппонентов в необоснованности тезиса об идейно¬

теоретическом кризисе, Шимановский заявлял, что он не поддастся на

попытки увести себя в историко-философские дебри, предпочитая ре¬

шать «деловые» (программные) вопросы.
С предельной ясностью свои выводы о перспективах партийной ра¬

боты изложил другой автор «Известий» — некий Семен Корн-ич: «Ха¬

рактерными и ошибочными для нашей работы были следующие момен¬

ты: преобладание политической агитации над социалистической пропа¬

гандой; господство идеи подготовки вооруженного восстания над куль¬

турно-социалистическим воспитанием масс; господство влияния "про¬

фессионалов" и пассивная роль работников на местах; неподготовлен¬

ность наших партийных работников; чисто механическая связь работни¬

ков между собою»21.
Автор достаточно справедливо отмечал, что ПСР никогда не была

«единым органическим целым, а была скорее своего рода "Запорожскою

Сечью", куда стекалось все стремившееся к воле и свободе, все не уме¬

щавшееся в рамках с.-д., не находившее себе удовлетворения в марксиз¬

ме, куда входили самые разнообразные элементы, с различным настро¬

ением, различною психикою, различными запросами. Правда, из их

рядов выходили "гордые и крепкие, как львы", но единства и порядка

среди них не было. Ибо для действительного "единства в многообразии"

нужно нечто большее, чем хороший устав и правильно функционирую¬

щий организационный механизм».
Крайне важен следующий вывод автора: «"Распыление" и "развал" не

есть следствие поражения революции, — причина совсем не в "наступив¬

ших снова глухих временах для революционной работы", а во всем ха¬

рактере нашей партийной жизни, — как по форме, так и по содержа¬

нию. "Расцвет" партии "в дни победоносного шествия революции" совер¬

шался не благодаря тому, что в партии все обстояло благополучно, а не¬

смотря на ее внутреннее неблагополучие. И если б революция победила,

то на другой же день снова обнаружилась бы наша несостоятельность,

неподготовленность к будничной работе, к творческой, созидающей ра¬
532

боте. Поражение революции было только тем поводом, который для всех

обнаружил ту неурядицу, которая всегда была в партии».
Автор четко ставил задачу перед партией: «Не "сеятели" нужны нам,

а "пахари"; культурная, повседневная, созидательная работа должна быть

прежде всего поставлена. Мы должны проникнуть во все сферы народ¬

ной жизни. Нам нужно увеличивать богатство народа, его знания, его

культурность... Нет резкой границы между эволюцией и революцией,

между культурной и революционной работою, это — не две рядом иду¬

щие, параллельные линии, а единая, неразрывно и постоянно связанная

работа»^2.
С предельной откровенностью и ясностью автор излагал свой план

восстановления партии. По его мнению, «партия прежнего типа» должна

быть ликвидирована, попытки «сверху» восстановить прежние организа¬

ции должны быть прекращены. Ядро партии должно состоять из объеди¬

нившихся в группы и комитеты отдельных «вкрапленных в русскую

жизнь работников на местах». Партийную работу необходимо вести

только группами хорошо знающих друг друга людей, а руководить этой

работой должны только те, кто сам выполняет ее. Характерен вывод ав¬

тора: «Только тогда, когда страна покроется сетью сплоченных между

собою духовно, личною дружбою и общим делом работников на местах,

только тогда создастся основное ядро для народно-массовой партии.

Партийная нелегальная организация, какая сохранилась, должна обслу¬

живать работу на местах, служить справочным бюро, бюро содействия...

Деятельность партийных центров должна быть сведена только к идейно¬

му руководству движением. Только ликвидация партии прежнего типа и

основание партии на этих новых началах является залогом нашего воз¬

рождения»23.
На примере других внутрипартийных группировок мы уже видели,

что тактические разногласия в эсеровской среде вызывались разными

причинами, в том числе и различной оценкой «переживаемого периода»,

т.е. споры о тактике далеко выходили за ее пределы. Так, А.Б.Шиманов¬

ский настойчиво утверждал, что «вопрос о выборах, являющийся вопро¬

сом тактики, тем не менее является вопросом принципа, — ибо тактика

должна быть принципиальна»24.
А.Б.Шимановский обращал внимание своих оппонентов на новизну

переживаемого периода, а также говорил об изменении типа сил и

типа «классовых взаимоотношений пореволюционного периода», — об

условиях, в которых приходится действовать этим «силам». Вывод

Шимановского был еретичным для большинства его товарищей по

партии: «...сложившиеся в пореволюционный период общественные

отношения предоставляют больший простор для развития классовой

борьбы рабочей массы, чем раньше, и что тип этой борьбы есть высший

тип по сравнению с теми ее формами, в которые отливалась борьба

1905—1906 гг.»25.
Шимановский выносил безапелляционный приговор террору и «бой-

котизму»: «В новых условиях нет места для тактики террора, рассчитан¬

ной на "возбуждение" массы, и нет места для либерального парламента¬

ризма навыворот — бойкота, — ибо это низшие формы политической

борьбы, примитивные ее формы; тактика террористов и бойкотистов от¬

жила свой век и никогда не возродится». Аргументацию «Знамени труда»

по вопросу участия в выборах в Государственную Думу Шимановский

квалифицировал как вступление «одной ногой на почву принципиально¬

го анархизма». Крайне примечателен его запрос представителю ПСР в
533

МСБ И.А.Рубановичу: «Известно ли ему поведение нашего центрального

органа, и если известно, то какие он со своей стороны примет меры для

предотвращения анархических выходок против социализма в рядах пар¬

тии?»26
Шимановский прямо упрекал своих оппонентов в том, что они

«исходят из интересов революции вообще, т.е. из соображений только

демократических», а не социалистических. Другими словами, он по¬

вторял самые едкие аргументы с.-д. против эсеров, употреблявшиеся

десятки раз. Свои политические симпатии Шимановский выражал до¬

статочно откровенно: «Благодаря полной оторванности партии от по¬

литики, "идейным гегемоном" ее сделалась т. И.Ритина (И.И.Ракит¬

никова. — K.M.); на арене политической борьбы водружали социалис¬

тическое знамя лишь с.-д. меньшевики-"ликвидаторы", которые не

следовали за тактическим галопом большевиков... партия... по сравне¬

нию с 1907 г. не только не оживилась, но очевидно растеряла все свои

силы...»27.
При определении характера исследуемой группы необходимо отме¬

тить, что ее генезис протекал несколько иначе, чем других фракционных

групп — «инициативного меньшинства» и «Почина». Эта группа выкрис¬

таллизовалась из разношерстных, «оппозиционно» настроенных к офи¬

циальной партийной программе и тактике элементов. И в этом мы

видим сходство с процессом формирования группы «инициативного

меньшинства». Но в отличие от этой группы и группы «Почина» ее

кристаллизация шла на страницах нефракционного органа. «Известия

ОЗК», выходившие с 1907 г., лишь с осени 1910 г. стали прибежищем и

трибуной этих элементов. Это могло произойти лишь при явном покро¬

вительстве ряда руководителей ОЗК, несогласных с тактикой и органи¬

зационной линией, проводимой руководством партии. Фактически толь¬

ко с их согласия дискуссионный орган Областного Заграничного коми¬

тета мог быть превращен в орган крепнущей правой оппозиции. О том,

что «Известия ОЗК» являлись фактически именно оппозиционным орга¬

ном, а не дискуссионным, ярко свидетельствовали факты. Так, напри¬

мер, начиная с № 12 (ноябрь 1910 г.) в нем помещались статьи только

сторонников правого течения в партии. Наибольшее возмущение в пар¬

тии вызвала публикация в январском номере за 1911 г. двух заметок

(«Доброе имя» и «Недопустимая оплошность»), с беспощадной полемич¬

ностью бивших редактора «Социалиста-революционера» В.М.Чернова28.

Недопустимость личных выпадов во внутрипартийной полемике была

для эсеров аксиомой, и нарушение этого неписаного закона вызвало у

них резкое неприятие. Бурю негодования в партийных эмигрантских

кругах вызвала также неполная перепечатка письма вологодских катор¬

жан, в котором редакция опустила те места, где раздавались призывы к

возобновлению террора29. Подобные способы «редактирования» в эсе¬

ровской среде всегда считались абсолютно недопустимыми, расценива¬

лись как признак дурного тона и недобросовестности в ведении товари¬

щеской полемики.
В эмигрантской среде вспыхнули споры о том, нужен ли вообще

такой «дискуссионный» орган. Решить этот вопрос попытались демокра¬

тическим путем, предоставив возможность группам содействия высказать

свое отношение к позиции и способам ведения полемики «своим» орга¬

ном. Областной комитет заграничных организаций с.-р. издал в марте
1911	г. приложение к № 15 «Известий...», где опубликовал резолюции

заграничных групп содействия по поводу двенадцатого и тринадцатого
534

номеров этого органа. Полярность резолюций весьма симптоматична.

Цюрихская, Мюнхенская, Нансийская группы высказались за необхо¬

димость дискуссионного органа, отметив при этом «невыдержан¬

ность» тона и полемические перехлесты. Брюссельская группа, под¬

держивая необходимость издания дискуссионного листка, вместе с

тем выразила «свое недоумение и порицание Обл. Загр. Ком., как пар¬

тийному учреждению, допустившему в своем органе появление статей,

что партии с.-р. нет, без изложения своего отношения к ним»30. Еще

более резко высказалась Бернская группа: «Не причитанья, не нытье,

которыми полон орган нашей заграничной организации, нам нужны,

а ясный ответ... Мы считаем необходимым заявить, что считаем на¬

правление "ИОК" непартийным, вернее, антипартийным». Лозаннская

группа, напротив, приняла пространную резолюцию в поддержку «Из¬

вестий», отметив, что они «могут сыграть чрезвычайно серьезную роль»,

и предлагали целый ряд организационных мер по улучшению работы ор¬

гана31.
Ряд организаций (Парижская и Льежская группы) раскололись по

этому вопросу. Парижская группа приняла резолюцию (21 голос — «за»,
14	— «против», 5 — воздержалось), где отмечалось, что «Известия» не

отвечают своему назначению быть дискуссионным органом, т.к. «дают

место лишь статьям одного характера и направления в духе ликвидатор¬

ства»32. Резолюция выражала «недоверие прежней редакции», требовала

передачи редактирования органа новому коллективу, а также «настойчи¬

во предлагала ОЗК определить свое отношение к указанным номерам

"Обл. Изв." и печатно заявить об этом»33.
Резолюция с «мнением меньшинства* Парижской группы, подписан¬

ная десятью ее членами, отмечая недопустимость «тона и выражения не¬

которых статей», выразила редакции «Обл. Изв.» свое сожаление по

этому поводу и предлагала смягчить тон, а также опубликовать объясне¬

ние редакции по поводу «полемических заметок (вроде «Доброго имени»

и «Недопустимой оплошности»)34.
Льежская группа раскололась на две равные части (5 — «за», 5 —

«против», 2 — «воздерж.»). Первая ее резолюция, отмечая «легкий и по¬

верхностный, больше полемический, чем дискуссионный, характер»

«Известий», предлагала избрать на конференции групп содействия

новую редакцию «из партийных литераторов, которая могла бы составом

своим гарантировать как отсутствие каких либо преобладающих тенден¬

ций, так и более серьезный характер дискуссии»35. Вторая резолюция

приветствовала издание ОЗК дискуссионного органа, указывала на необ¬

ходимость «помещения статей различных течений, привлечения новых

сил и т.д.» и высказывалась за выбор редакции на конференции36.
Лондонская группа считала, что издавать дискуссионный орган

должно партийное бюро, а задача «Известий» быть информационным

органом, обслуживающим заграничные группы37.
Во втором приложении к N9 15 «Известий» появилась еще одна резо¬

люция Лозаннской группы, протестовавшей против обвинений авторов

«Известий» со стороны Парижской группы (резолюция большинства) в

том, что тон их статей и приемы доказательств «очень часто противоре¬

чат элементарным правилам литературного приличия и революционной

этики». Лозаннская группа считала, что подобное «чрезвычайно тяжелое

и оскорбительное, и притом ни одним определенным фактом не под¬

крепленное обвинение... является лишь повторением в небывало усилен¬

ной степени тех самых недопустимых "приемов", против которых совер¬
535

шенно основательно ополчается Парижская резолюция». Лозаннская

группа «энергично» протестовала против «допущения на страницах каких

бы то ни было партийных изданий подобных приемов спора, устанавли¬

вающих внутри партии такие отношения, при которых до крайности за¬

трудняется не только коллективная работа, но и простое выяснение воз¬

никающих разногласий»38.
Крайне любопытна характеристика «Известий», данная на собрании

Бернской группы содействия ПСР 18 февраля 1911 г.: «Мы даже не

можем сказать, что вокруг "ИОК" сорганизовалась определенная фрак¬

ция с.-ров, — слишком велика разноголосица, слишком различны моти¬

вы этого недовольства: один недоволен центральными учреждениями

партии, другой не против отказаться от террора, третий требует обсужде¬

ния в нашей нелегальной печати, главным образом, вопросов этики, ре¬

лигии и пр. Не фракция, не определенное течение сложилось, по наше¬

му мнению, вокруг "Известий" объединилась, очевидно, группа оппози¬

ционно настроенных товарищей. "Известия" из органа дискуссионного

превратились в оппозиционный.
Мало того. Поскольку редакция "ИОК" не дает высказаться на своих

столбцах людям инакомыслящим, она ведет политику, враждебную пар¬

тии... Мы считаем необходимым заявить, что считаем направление

"ИОК" непартийным, вернее, антипартийным. Выражая Вам свою несо-

лидарность, мы снимаем с себя ответственность за направление органа

Заграничного Комитета»39.
Характеристика Бернской группы совершенно справедливо отмечала

разноголосицу на страницах «Известий ОЗК» и «оппозиционный» ее ха¬

рактер. Кристаллизация «разношерстной» команды публицистов «Извес¬

тий ОЗК» завершилась выпуском весной 1912 г. двух номеров «Летучего

листка», носивших подзаголовок — «Издание группы социалистов-рево¬

люционеров». Первый номер «Летучего листка» состоял из двух статей:

«Социалисты должны участвовать в выборах» и «К т.т. единомышленни¬

кам», в которых были расставлены все точки над і.
Еще в январе 1912 г. Н.А.Лазаркевич сообщал Б.В.Савинкову: «В Па¬

риже все идет по-старому. В "сферах" спорят, мирят, "делают дело".

Антон (А.Б.Шимановский. — K.M.) и К0 готовят манифест о приглаше¬

нии к выборам в 4 Думу»40.
Пафос первой статьи состоял из утверждения, вынесенного в ее заго¬

ловок. В статье звучали аргументы, уже использовавшиеся на страницах

«Известий», но впервые столь резко проводилась грань между сторонни¬

ками и противниками выборов, выходившими, по мнению издателей

листка, за плоскость тактических споров. Статья заканчивалась безапел¬

ляционным заявлением: «Как поведут себя "не участвующие", этот во¬

прос, думается нам, теперь уже приобрел значение вопроса об отноше¬

нии между социализмом и революционным радикализмом. В качестве

такового это не злободневный вопрос»41.
В статье «К т.т. единомышленникам» утверждалось, что в «данное

время организация с.-р. не имеет ни одной группы, мнению которой

должно было бы (или можно было бы) придавать большее формальное

значение, чем мнению другой». Только результатами открытой идейной

борьбы и энергией представителей различных течений, по мнению авто¬

ров статьи, «придется измерять их не формальную, а фактическую пар¬

тийность»42. Но самое главное, что содержала эта статья, — это призыв

«перейти от слов к практическим шагам». Переступая заповедную грань

между «словом и делом», авторы так аргументировали свою решимость:
536

«Останавливаться перед мнимыми или фактическими преградами не

приходится. Время не ждет, необходимо поступать; необходимо, идя на¬

встречу всем возможным "обвинениям" и "нареканиям", выполнять то,

что считаешь своим делом»43.
Фактически группа, заявив о «практических шагах», нарушала устав

партии и ставила себя вне ее рядов. «Наша задача, — гласил «Летучий

Листок», — и заключается лишь в том, чтобы "начать", лишь в том,

чтобы через головы устраняющих себя от избирательной кампании по¬

дать руку тем, кто считает участие в выборах очередной политической

задачей социалистов в России. Подать руку и тем положить начало вза¬

имопомощи».
Как авторами статьи понималась эта взаимопомощь? По их мнению,

было необходимо: «1) выработать платформу, Основания, на которых

могли бы принять участие в избирательной кампании наши товарищи;
2)	необходимо вести агитацию за участие в выборах в среде широких

масс; 3) необходимо создавать приноровленную ко времени агитацион¬

ную литературу; 4) необходимо выяснить, что может быть достигнуто на¬

шими усилиями, в чем можем мы искать помощи у других партий и чем

можем МЫ ИМ ПОМОЧЬ?»44.
Группа обращалась с призывом оказать ей материальную помощь, а

также завязывать с ней связи. Любопытно, что группа давала для связи

с ней общепартийный адрес, тот же самый, которым пользовались и

«Известия ОЗК» и «Знамя труда». Всего группой к моменту выхода лист¬

ка, изданного в Женеве и который они надеялись сделать регулярным,

было получено от пяти сочувствующих — 38 франков 27 сантимов45.
Второй номер листка, носивший название «Ответ на анкету Цент¬

рального Комитета по вопросу об отношении к IV Государственной

Думе», в связи с необходимостью ответа на мероприятие ЦК вышел

ранее первого. Он был подписан Андреем Ивановичем и А.Б.Шиманов¬

ским46. Именно решение ЦК о проведении анкетирования толкнуло
А.Б.Шимановского и его немногочисленных единомышленников на бунт

против неправомочного, «не нами выбранного и не нами назначенного»

партийного «символа-орнамента»47. По их словам, ЦК нарушил неглас¬

ный договор не вмешиваться в идейную борьбу различных течений в

эсеровской среде, что заставило их заявить: «Пусть знает ЦК, что есть

границы дозволенного, что он перешел их, что он ошибся, вообразив,

что в среде с.-р. не найдется людей, готовых дать отпор его незаконным

поползновениям, что мы прежде всего объявляем бойкот предпринятой

им мере»48.
Но переход группы к открытой фракционной деятельности обрек ее,

как и ранее «Союз левых социалистов-революционеров», на прозябание

и распад. Прекратился выход «Вестника Заграничной федерации» (надо

полагать, не без вмешательства руководства партии, впрочем, не исклю¬

чены и финансовые трудности, приведшие к его закрытию). Лишившись

трибуны ранее, чем смог создать себе моральную и материальную под¬

держку, А.Б.Шимановский оказался в тупиковой ситуации. В своем не¬

датированном письме И.И.Фондаминскому он констатировал: «"Наши

вопросы" с тех пор, как прекратились "Обл. Известия", сошли со сцены.

Если бы у меня были бы деньги я еще "стрелял" бы брошюрами; но у

меня... денег нет. Уж если из "Почина" Вашего ничего не вышло, то что

тут говорить о нас грешных (выделено нами. — K.M.)»49.
Объявлением о переходе от слов к действиям А.Б.Шимановский

сжигал за собой мосты. Об этом же свидетельствовало и его письмо в
537

редакцию меньшевистского журнала «Наша заря» летом 1912 г., где он

фактически обвинил руководство ПСР в подтасовке результатов внутри¬

партийного анкетирования по вопросу о выборах в IV Государственную

Думу50. Вне всякого сомнения, столь серьезное обвинение, да еще со

страниц журнала «друго-врагов», не могло не оттолкнуть от него не

только руководство партии, но и значительную часть эсеров. Еще раз

подчеркнем, что подобные методы полемики эсеры считали для себя не¬

допустимыми.
К этому времени «починовцы» окончательно дистанцируются от
А.Б. Шимановского и его соратников, осознавая, что союз с ними се¬

рьезно бы дискредитировал их. Но не только излишняя резкость и поле¬

мичность в ведении спора А.Б.Шимановским и его единомышленника¬

ми отпугивали «починовцев». Куда более серьезным являлось то, что

«починовцы», почти все входившие в руководящий состав партии, не хо¬

тели никаких резких фракционных действий, а пытались отстоять свое

мнение и сделать его главенствующим в партийной тактике. Связь с

явным «фракционером» А.Б.Шимановским могла только помешать их

планам. И весьма важным моментом являлось то, что эволюция
А.Б.Шимановского и А.Н.Алексеевского в сторону меньшевизма ста¬

новилась все более и более очевидной. Многие их оценки, как, на¬

пример, о характере русской революции или о судьбах интеллиген¬

ции, почти полностью совпадали с меньшевистскими. Один из вид¬

ных «починовцев» С.Н.Слетов писал И.И.Фондаминскому: «Савин-то

вспомнил марксистские зады — вот угостил после ужина горчицей»51.

Год спустя он же писал И.И.Фондаминскому, что не видит никакого

«морального поражения» в «разрыве с Савиным, ибо сей последний со¬

вершенно "проМаслился" и с ним каши сварить во всяком случае не

пришлось бы»52.
Впрочем, судя по всему, И.И.Фондаминский пытался помочь
А.	Б.Шимановскому найти трибуну для пропаганды его взглядов. Так,

например, в начале 1912 г., помогая В.М.Чернову подбирать авторов для

«Заветов», он писал: «Савин тоже вышлет Вам свою статью на днях —

она у него должна быть готова, я ему написал»53. То ли А.Б.Шиманов¬

ский не выслал своей статьи, то ли она была отведена редакцией, но в

«Заветах» она не появилась, как это видно из ответного письма А.Б.Ши¬

мановского И.И.Фондаминскому (написанного, судя по всему, в апреле

1913 г.), где последний спрашивал о причинах его литературного молча¬

ния и предлагал написать рецензию на журнал «Наше дело». Ответ Ши¬

мановского крайне характерен. Он дает представление о том, почему за¬

глохло его дело, а он сам прекратил свою «борьбу». Он писал: «О "наших

делах" не пишу потому, что нет места. Писать так, как пишет Воронов

(Б.Н.Лебедев. — K.M.) или Н.Д. (Авксентьев. — K.M.)? Вот так, как в

"Нашем Деле"? Но разве это, Илюша, литература? Начирикать что-то

короче воробьиного носа, невнятное и серое?!
Это, может быть, и нужно делать. Но и можно и нужно, находясь в

организации, как можно и нужно заниматься шифрованием писем. А вот

так, — сидя себе в одиночестве, — взять да и написать вдруг "ст-а-а-тью"

о кооперативах молочных?! На это у меня (неразборчиво. — КМ.) не

хватает "нравственных сил". Рецензии о "Нашем Деле" писать не буду.

Скажу только вот что. Я сижу, как в тюрьме; одиноко и серо живется;

сижу — "по капле, медленно, глотаю скуки яд"; однако самой скучной

каплей (не сердитесь) оказались капли Воронова и Ник. Дм. — это

какой-то клубочек концентрированной скуки!»54
538

Из этого письма видно, что А.Б.Шимановский после выпуска своих

«Летучих листков», где он заявил о переходе от слов к действиям, судя

по всему, был исключен из партии (или вышел сам), оставшись без

поддержки, в одиночестве, без желания «чирикать невнятное и серое»

в партийной прессе. О дальнейшей его судьбе известно не много. До

февраля 1917 г. он входил в общешвейцарскую организацию эмигран-

тов-оборонцев и по приезде в Петроград в июле 1917 г. от ее имени

(вместе с И.Ю.Старынкевичем, бывшим членом ЦК ПСР) требовал от
В.М.Чернова ухода из правительства как слишком «новоиспеченного»

патриота.
Оценивая в целом причины появления и характер группы «марксист-

вующих эсеров», надо отметить следующее. В отличие от групп «иници¬

ативного меньшинства» и «Почина», которые как группы единомышлен¬

ников создавали собственный литературный орган, в данном случае

имел место обратный процесс. Редакция «Известий» предоставила стра¬

ницы своего дискуссионного органа тем эсерам, которые подвергли кри¬

тике самые разные стороны партийной тактики, организации и програм¬

мы. Каждый автор имел своего конька и свой предмет критики, общего

взгляда по всем вопросам программы, тактики и организационного стро¬

ительства у них не было. Подобного единства, пожалуй, не было даже у

трех основных авторов «Известий»: А.Б.Шимановского, А.Н.Алексеев-

ского и Андрея Ивановича, не говоря уже об остальных. Обращает на

себя внимание и то, что, несмотря на относительную длительность свое¬

го существования и отсутствие «фракционной» шапки, круг авторов был

все-таки весьма узким. А это, при том что публиковались статьи, совпа¬

дающие с позицией редакции журнала хотя бы по двум-трем аспектам,

лишь бы они носили ярко выраженный оппозиционный характер, пред¬

ставляется весьма симптоматичным. Другими словами, процесс кристал¬

лизации шел уже в ходе «дискуссии», собирая вокруг «Известий» разно¬

шерстные оппозиционно настроенные элементы, а не наоборот, как в

двух других случаях.
Важно и то, что, по сути дела, «гора родила мышь», т.к. «Летучий

листок», изданием которого, строго говоря, и ознаменовала свое рожде¬

ние фракционная группа, поддержали только два человека — А.Б.Шима-

новский и Андрей Иванович. На наш взгляд, это можно объяснить в том

числе и нежеланием разрыва с партией и исключения из ее рядов, что

следовало за провозглашением установки на завязывание связей с сочув¬

ствующими этому направлению "российскими" эсерами.
О	какой-то цельности взглядов можно говорить в лучшем случае

лишь применительно к тактике и отчасти к организационному стро¬

ительству. Программно-теоретические воззрения отличаются сумбурнос¬

тью. Сдача некоторых коренных эсеровских идейных постулатов марк¬

сизму не привела к выработке чего-то более или менее ясного и четкого.

Общий рефрен их статей — «так больше жить нельзя!» — ощущается

весьма заметно. Но что нужно менять в доктрине и мировоззрении пар¬

тии — оставалось неясно. Пожалуй, ясности было еще меньше, чем у

«починовцев» и у группы «инициативного меньшинства».
Как следует относиться к тому, что у некоторых эсеров в это время

(и не только членов этой группы) наметился крен в сторону марксизма?

Правомерен ли вывод, к которому приходили с.-д. обеих фракций, ана¬

лизируя статьи А.Б.Шимановского, А.Н.Алексеевского, H.H.Суханова, о

том, что марксизм еще раз доказал свою «научность» по сравнению с

«утопизмом» эсеровской доктрины? Думается, что нет. Марксизм ока¬
539

зался лишь одним из тех многочисленных инструментов, с помощью ко¬

торых «ищущие» ответов на «проклятые вопросы момента» пытались

разрешить свои сомнения. Подобные поиски шли не только у эсеров, но

и у с.-д., а «инструментарий» у всех был довольно схож: от тактических

и организационных поисков до «богоискательства» и «богостроительст¬

ва»^5.
Чем же мог привлекать марксизм некоторых из тех, кто искал «ключ»

к пониманию «сущего»? Представляется, что своей стройностью, логич¬

ностью, ясностью и четкостью, т.е. всеми теми же качествами, которыми

он привлек к себе «ищущих» в 90-е годы XX века. Но нет необходимости

доказывать, что эта внутренняя логичность, стройность и «научность»

отнюдь не означала большую адекватность этой теории российским ус¬

ловиям, чем эсеровская доктрина, при всей ее эклектичности и внешней

неубедительности. «Научная» стройность и логичность отнюдь не гаран¬

тируют, как это убедительно показала наша история, самые «стройные»,

логичные и «крепкие» до «железобетонности» марксистские и либераль¬

ные теории от сокрушительного краха при поверке их «нелогичной»

жизнью.
Насколько массовым в эсеровской среде было в это время обраще¬

ние к марксизму для понимания «сущего»? Если судить о том, какое

неприятие у эсеров (и «российских» и эмигрантов) вызвали статьи

«марксиствующего» Суханова в журнале «Заветы», публикуемые без

редакционных примечаний, можно сделать вывод, что для большинст¬

ва эсеров этот путь был неприемлем. На этот же вывод наводит и тот

вакуум, в котором оказался А.Б.Шимановский. С другой стороны, ак¬

тивный поиск «ключей и отмычек» к пониманию «сущего», в том

числе и марксистских, свидетельствовал о том, что у некоторых эсе¬

ров появились сомнения в том, способна ли идеология их партии от¬

ветить на вызовы времени. Их смущало то, что они не могли с ее по¬

мощью найти удовлетворительные ответы на зародившиеся сомнения

и вопросы. И все-таки лишь единицы обратились «за помощью» к марк¬

сизму. Эсеровские идеи и тактический инструментарий пытались при¬

способить к новым реалиям многие, но оставались при этом в рамках

этой идеологии.
Кроме того, сдача своим «друго-врагам» основных идейных пози¬

ций и использование жестких полемических приемов неизбежно воз¬

буждали у большинства эсеров неприятие А.Б.Шимановского и его

немногочисленных сторонников. Не совсем правомерным представля¬

ется имеющееся в литературе утверждение, что эта группа «...'пэебова-

ла пересмотра эсеровской программы в духе ее "кадетизации"»5®. Лиде¬

ров этой группы, на наш взгляд, можно упрекнуть лишь в некоторой

«меньшевизации» программных и тактических установок, да и то с ря¬

дом оговорок.
С учетом всего вышеизложенного можно отметить, что в условиях

сложившейся эсеровской идеологии (более или менее приемлемой для

подавляющего числа эсеров) это течение, выходящее за ее рамки,

было заранее обречено на поражение несмотря на то, что часть их

взглядов, в частности — необходимость изменения организационного

устройства и тактики партии, вызывали симпатии по крайней мере у

«починовцев».
540

Примечания
1	См.: От редакции // Известия Областного Заграничного комитета Загранич¬

ной Организации Социалистов-революционеров. Париж, 1909. № 9. С. 1.
2	МИСИ. Архив ПСР. 154.
3	Ант.Савин. Больные вопросы // ИОЗК. 1910. № 12. С. 2.
4	Там же. С. 3.
5	Там же.
6	Там же. С. 4.
7	Там же. С. 8.
8	Там же. С. 9.
9	А.Н.Алексеевский. К вопросу об основаниях нашей аграрной программы //

ИОЗК. № 13. С. 8-9.
10	Там же. С. 9, 12—13.
11	Андрей Иванович. Что случилось // Там же. С. 18.
12	Там же. С. 17.
13	М.О. Личное мнение // Там же. С. 14.
14	Там же.
15	Там же.
16	Ант.Савин. Больные вопросы // ИОЗК. 1911. № 14. С. 1—2.
17	Там же. С. 3.
18	Алексеевский А.Н. К вопросу об основаниях нашей аграрной программы //

Там же. С. 16.
19	Ант.Савин. Больные вопросы // ИОЗК. 1911. № 15. С. 1.
20	Там же. С. 5—6.
21	Семен Корн-ич. К вопросу о переживаемой партией неурядице // Там же.
С.	20.
22	Там же.
23	Там же.
24	Ант.Савин. «В той области, где центра нет...* // Вестник Заграничной феде¬

рации групп содействия партии соц.-рев. (орган дискуссионный). 1912.

№ 17. С. 2-3.
25	Там же. С. 3.
26	Там же. С. З, 1.
27	Там же. С. 2, 5.
28	См.: ИОЗК. 1911. № 13. С. 19-20.
29	См.: Там же. С. 22-24.
30	Приложение к N9 15 ИОЗК. Март 1911. С. 1, 2.
31	Там же.
32	Там же. С. 1.
33	Там же.
34	Там же. С. 2.
35	2-е приложение к № 15 ИОЗК. С. 1.
36	Там же.
37	Там же.
38	Там же. С. 2.
39	См.: Приложение к № 15 ИОЗК. С. 2.
40	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 103. Л. 14.
41	См.: Социалисты должны участвовать в выборах // Летучий листок. (Издание

группы социалистов-революционеров). 1912. Νδ 1. С. 3.
42	Там же. С. 1, 4.
43	Там же. С. 4.
44	Там же.
45	Там же.
541

46	См.: Ответ на анкету Центрального Комитета по вопросу об отношении к

IV Государственной Думе. 23 января 1912 г. № 2. С. 1—2.
47	Там же. С. 4.
48	Там же. С. 2.
49	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 44. Л. 1 об.
50	Савин А. Как относятся с.-р. к выборам в IV Г. Думу (Письмо в редакцию) //
Наша заря. 1912. № 6. С. 73—79.
51	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 46. Л. 3.
52	Там же. Л. 6.
53	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 63.
54	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 44. Л. 1об.-2.
55	В.Плесков, вспоминая о рукописном сборнике «Наше», выпускавшемся в

Горно-Зерентуйском централе (всего вышло 2—3 номера), отмечал, что про¬

цесс «переоценки ценностей» «отразился довольно сильно в соседней... жен¬

ской Мальиевской тюрьме, где его влиянию подверглись чуть ли не все эсер¬

ки и кое-кто из юных социал-демократок». По его же замечанию, в сборнике

был помещен фельетон «К обоснованию программы партии с.-р.», принад¬

лежавший перу А.А.Биценко и свидетельствовавший «о глубоком марксист¬

ском уклоне автора» (Плесков В. Из литературного архива Горного Зерен-

туя // Каторга и ссылка. 1923. № 6. С. 175).
56	Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр¬

революции. М., 1975. С. 76.
§ 4. УСИЛЕНИЕ ЦЕНТРОБЕЖНЫХ ТЕНДЕНЦИЙ

В РУКОВОДСТВЕ ПАРТИИ В 1911-1914 гг.:
ФЕНОМЕН ЖУРНАЛА «ЗАВЕТЫ»
И ОБРАЗОВАНИЕ «ПРАВОЙ» ГРУППЫ «ПОЧИН»
Уход с руководящих партийных постов Н.Д.Авксентьева, А.Ю.Фейта

и особенно В.М.Чернова весной 1911 г. имел как для руководства, так и

для партии в целом далеко идущие последствия. Выделим узловые мо¬

менты исследуемой проблемы, на освещении которых мы прежде всего

и остановимся: отчуждение В.М.Чернова от своих коллег и занятие им

собственной позиции, поведшее к приобретению редактируемым им

журналом «Заветы» физиономии, неприемлемой для руководства партии;

конфликт между руководством партии и редакций «Заветов», а также его

последствия; ослабление с уходом Чернова позиций «центристов-орто-

доксов» в руководстве партии и усиление в нем позиций «правых»,

имевшее двоякое следствие — неспособность к выработке единой пози¬

ции по большинству тактических вопросов и создание Н.Д.Авксентье-

вым, И.И.Фондаминским, С.Н.Слетовым и Б.Н.Лебедевым своего собст¬

венного журнала «Почин», что знаменовало собой возникновение в ру¬

ководстве партии чего-то среднего между «лояльной оппозицией» и «не¬

доделанной до конца» фракцией; влияние всех этих конфликтов на про¬

цесс размежевания российских эсеров, встающих на ту или иную сторо¬

ну, а также их обратное влияние на отдельных лидеров партии.
Летом—осенью 1911 г. ситуация в руководстве партии внешне выгля¬

дела достаточно спокойно. Оставшиеся члены ЗД ЦК ПСР пытались по¬

полнить состав делегации, улучшить порядок ее работы, решали массу

текущих вопросов и задумывались о перспективах партийной работы в

России. В июне 1911 г. на заседании ЗД ЦК ПСР обсуждалось четыре

кандидатуры для кооптации в ее состав: Н.И.Ракитников, Б.Н.Моисеен-

ко, Рихтер, Б.Г.Билит. Вопрос о кандидатуре Н.И.Ракитникова был от¬
542

ложен после заявления М.А.Натансона и И.И.Ракитниковой о том, что

он «теперь не пойдет в делегацию». За кандидатуру Б.Н.Моисеенко про¬

голосовало 4 члена ЗД, один воздержался (мнение отсутствовавшего

члена делегации было решено выяснить позже). Кандидатура Рихтера

была принята единогласно, и было решено провести с ним встречу. Во¬

прос о Б.Г.Билите остался открытым «впредь до выяснения его планов и

большего знакомства с ним»*. На заседании ЗД ЦК ПСР 11 ноября
1911	г. был выбран Секретариат (Игорь, А.А.Аргунов, Б.Н.Моисеенко), в

обязанности которого вменили «текущие дела, которые он сам решает,

докладывая о них собр[анию] Делегации», установив за любым членом

делегации или секретариата право выносить их на общее собрание2.
А.Ю.Фейт, получив в ноябре 1911 г. приглашение войти в «расши¬

ренное собрание» Заграничной делегации, ответил отказом, который по¬

дробно мотивировал (в передаче третьего лица он был записан в прото¬

кол заседания ЗД ЦК ПСР 29 ноября 1911 г.): «В свое время он вышел

из Делегации, и Делегация молчаливо одобрила его уход, по его мне¬

нию, в настоящее время главная задача — террор. Он не может прини¬

мать в нем активного участия — все остальное второстепенное. Кроме

того, он не теоретик и едва ли его присутствие необходимо на расши¬

ренном собрании». На заседании ЗД ЦК ПСР было решено ответить
A.Ю.Фейту,	что «собрание не согласно с мотивами его и полагает, что в

данное время важно оказывать содействие партии даже в том немногом,

что каждый из нас в состоянии сделать»3.
В ноябре 1911 г. в Заграничную делегацию входили М.А.Натансон,

И.И.Фондаминский, И.И.Ракитникова, А.А.Аргунов, Л.Д.Варенов,

Б.Н.Моисеенко, В.В.Лункевич (точный состав ЗД пока не ясен). Приме¬

чательно, что на заседании ЗД ЦК ПСР 11 ноября 1911 г. было принято

решение «ввиду необходимости усиления ЦО» вызвать в Париж
B.М.Чернова	для того, чтобы «предложить и настоять о его постоянном

в нем сотрудничестве»4.
Как уже отмечалось, осенью 1911 г. на «расширенном собрании» ЗД

ЦК ПСР обсуждался вопрос об участии в выборах в IV Думу и было

принято решение о проведении по этому вопросу опроса российских

эсеров. Но одним из центральных в это время был вопрос о стратегии

восстановления партийной работы в России. На заседании ЗД ЦК ПСР
26	апреля 1911 г. решался вопрос о «необходимости поездки в Россию

[одного] из 2 кандидатов, предложивших себя для поездки». Выбор пал

на С.Н.Слетова, и была сформулирована цель поездки: «Прямая и един¬

ственная задача едущего — организация центра в России. После осу¬

ществления ее он должен вернуться обратно»5. Положение дел и настро¬

ения партийных людей в России в конце 1911 г. ЦК ПСР оценивал сле¬

дующим образом (в пересказе его письма в ЗД ЦК ПСР в протоколах ее

заседания 29 ноября 1911 г.): «1) О Государственной Думе: не беремся

судить об общественном мнении, ибо такового не обнаружили. Полное

равнодушие партийных людей к этому вопросу. 2) Террор полезен в на¬

стоящее время лишь центральный. Но вопрос: своевременен ли он?
3)	Жалоба на недостаток писем из Делегации. Не был своевременно ос¬

ведомлен о письмах Азефа (причинах их опубликования). 4) Сообщение

о гибели склада (предполагаемой). 5) Указание на необходимость заме¬

нить Е. через 2—3 месяца»6.
На заседании ЗД ЦК ПСР 28 октября 1911 г. обсуждался ответ на

письмо ЦК и было решено «сообщить, что Делегация в настоящее время

не видит возможности послать кого-нибудь для укрепления российского

ЦК». В октябре 1911 г. на одном из заседаний ЗД ЦК ПСР был сделан
543

доклад о положении ЦК и обсужден вопрос «о возможности создания

связующего элемента между отдельными организациями». Ввиду того,

что ЦК ПСР «в данный момент не может являться такой связью», было

решено следующее: «1) Не меняя конституции (т.е. взаимоотношений

между ЦК и Заграничной Делегацией), Делегация ставит себе задачей

всячески помочь созданию организаций на местах. 2) Написать ЦК, что

считаем его работу полезной — просим продолжать его деятельность»7.
Но малая дееспособность ЦК ПСР и неопределенность ситуации с

его легитимностью порождала целый ряд вопросов, требовавших немед¬

ленного ответа. Крайне примечательно, как был решен (а также сама его

постановка) ЗД ЦК ПСР вопрос, поднятый редакторами ЦО на заседа¬

нии Делегации 11 ноября 1911 г. — «о необходимости какого-нибудь ба¬

зиса, опираясь на который ЦО мог бы являться выразителем партийного

мнения». По их предложению, было принято решение, что «таким бази¬

сом — при разобщенности организаций в России и при слабости ЦК и

при нашей разобщенности, — являются элементы, действующие в насто¬

ящее время в тех или иных партийных организациях центр[ального] ха¬

рактера деятельности] (редакции, Транспортная Комиссия, Следствен¬

ная Комиссия, заграничный] представитель] [ЦК])». Во время обсужде¬

ния и голосования, каким образом «составить этот базис» — изменением

наличного состава ЗД (принцип кооптации) «теми, кого Делегация при¬

знает подходящими», или «основываясь на принципе представительства

(от учреждений)» — победила первая позиция. За принцип кооптации

высказались все кроме И.И.Ракитниковой, голосовавшей против. Она

попросила занести в протокол свое особое мнение: «Раз признается не¬

обходимость организационного базиса, который бы являлся выразителем

мнения партии, то единственно возможной организацией этого базиса

вижу на системе представительства от комиссий, существующих и рабо¬

тающих в данный момент в партии. Всякий, кто работает в партии, —

имеет право голоса в партийных делах. Всякий другой принцип органи¬

зации базиса признаю вредным и несправедливым». На голосование

были поставлены кандидатуры в «члены такой расширенной Делегации,

собирающейся для обсуждения вопросов о линии поведения партии (во¬

прос о Думе и т.д.)». За С.М.Блеклова проголосовали единогласно, за

некоего Сергея Андреевича — семеро за, один воздержался, один про¬

тив; за А.Ю.Фейта — семеро за, двое воздержались; за И.А.Рубанови-

ча — шестеро за, один воздержался, двое против; за Варенова (или Во¬

ронова) — шестеро за, один воздержался, один против8.
На заседании ЗД ЦК ПСР совместно с редакцией «Знамени труда»

(присутствовал также В.М.Чернов), состоявшемся 20 ноября 1911 г., об¬

суждался вопрос «о формах работы в России и задачах Делегации». Как

видно из протоколов заседания, этот вопрос обсуждался и на предыду¬

щем заседании ЗД ЦК ПСР, где В.М.Чернов поставил вопрос о созда¬

нии ЦК ПСР в России. В качестве оппонентов ему выступили Н.Д.Авк-

сентьев, И.И.Фондаминский, М.А.Натансон, А.А.Аргунов. Поддержали

его Н.И. и И.И.Ракитниковы и некий Игорь.
Открывая обсуждение, Н.Д.Авксентьев заявил: «Несомненно, что Де¬

легация не опирается на солидные группы в России. Таких групп нет. До

сих пор мы выполняли лишь некоторые технические функции, и то с

большим трудом. Мы обладаем очень ограниченным числом людей и

должны быть экономны, не должны истратить все силы сразу, нельзя

будет выбытых необходимой заграничной работой (так в тексте. — K.M.).

Да и поездки членов Делегации были бы бесполезны... Мы за границей
544

должны сохранять и сохраняем преемственность. В этом смысле издание

"Знамени труда" наша необходимая задача. И Виктор Михайлович, как

один из основателей партии, как главный теоретик, обязан принять

более близкое участие в издании "Знамени труда". С ним соглашался

М.А.Натансон: «Все опыты, все поездки свелись к нулю. Положение дел

в России таково, что мы должны были взять на себя даже некоторые

функции ЦК. Индивидуально каждый может поехать в Россию, но это

не решает вопроса». А.АЛргунов заявлял: «В России нет ни почвы, ни

потребности в ЦК. Есть лишь необходимость в техническом содействии

[нарождающимся] группам. Это может и должна выполнить заграница».

И.И.Фондаминский соглашался с тем, что «ЦК нужен, но создать его не

в наших силах: нет людей. Посылать членов Делегации — нелепо. Если

послать 3 или 4, они неизбежно провалятся в лучшем случае через 4—5

месяцев и не создадут в России преемников. Придется посылать следую¬

щих с тем же результатом. И в год-полтора фатально будет исчерпан

весь запас. Партия этим не создается, а разрушится то, что есть».

Н.И.Ракитников соглашался с точкой зрения В.М.Чернова и заявлял,

что революционная волна идет на прибыль, меняя положение дел в Рос¬

сии и «в нашей психике», а потому ЗД должна «обратить значительно

больше внимания на Россию». Игорь, делясь своими впечатлениями от

поездки в Россию (по-видимому, в качестве члена ЦК ПСР), говорил:

«Организации нарождаются. Для них есть почва. У них есть потребность

в ЦК, не только в смысле общих директив, но и в смысле помощи тех¬

нической и в смысле практических, элементарных указаний. ЦК или

центральную группу в России организовать можно, надо лишь понизить

требования». Он считал, что «заграница не должна брать на себя ника¬

ких функций ЦК», даже технических, т.к. она все равно не в состоянии

их выполнить — «литература не доходит в Россию».
Соглашаясь с В.М.Черновым, И.И.Ракитникова заявляла, что «задача

заграницы сохранять то, что есть, — не больше. Из России нет и не

может быть тяги к нам — загранице. И мы не можем быть опорой на¬

рождающихся в России групп. Иллюзий не надо иметь. Наша роль —

пассивная. Нарождающаяся революция пройдет мимо нас». Основную

тяжесть критики с оппонентами своего плана взял В.М.Чернов. Он ссы¬

лался на «исторические примеры», доказывая, что «объединить револю¬

ционную работу в России может лишь группа, работающая в России», и

восклицал: «Почва для [образования] ЦК в России есть. Возможность

поставить в России издание нелегального органа и организовать цент¬

ральную группу имеется. То, что мы называем экономным способом —

отпускать по одному человеку в Россию, так сказать, в жертву, — быть

может, в действительности способ расходования сил». Он считал, что ЗД

«не может и не должна погибнуть», т.к. взамен выбывших «найдется до¬

статочное количество» новых членов. Он констатировал: «Несомненно и

в нас, и вокруг нас нарастает неудовлетворенность. Повсюду говорят,

партии нет, партия замерзла. И кто в этом виноват. В то же время в

России возрождается революционное строительство... Есть два выхода из

создавшегося положения: или спокойно со стороны смотреть и ждать,

превратиться в "хранителей печати", выполнять некоторые технические

функции, посылать "жертвы вечерние", быть, так сказать, посредничес¬

кой конторой... или вести в жизнь и организовать жизнь, в частности,

поставить ЦО в непосредственную связь с Россией, перенести орган в

Россию». В.М.Чернов оспаривал аргументы оппонентов аналогиями из

опыта партийного строительства в конце 90-х — начале 900-х годов, ссы¬
18 - 198
545

лаясь на примеры Е.К.Брешко-Брешковской и Г.А.Гершуни. Он заявлял

Н.Д.Авксентьеву, что его вывод «непосредственно вытекает из деклара¬

ции нового предполагаемого органа» (будущего «Почина». — K.M.), ко¬

торую В.М.Чернов обобщал так — «не упреждать событий». Он возражал

против сравнения «нашей эпохи с эпохой 1886—1901 года» и восклицал:

«Если мы не окажемся в первых рядах нарождающегося подъема, жизнь

пройдет мимо нас... Наша работа имеет и будет иметь смысл. Есть [опас¬

ность все] провалить — политически и морально».
Ссылаясь на опыт строительства ПСР, А.А.Аргунов указывал

В.М.Чернову, что «простая экономия сил» требовала и издания «Револю¬

ционной России» за границей, и нечастых поездок в Россию: «Сидя за

границей, мы можем и должны делать [лишь] то, что в наших силах...

Объективно три опыта Игоря, [Юрия] и Степана (вероятно, С.Н.Слето-

ва. — КМ.) дали в результате нуль». М.А.Натансон считал, что сравне¬

ние В.М.Чернова «с прошлым 99—902 годов неправильно»: «Основой ра¬

боты всегда были старики. Постепенно их роль уменьшалась и увеличи¬

валась роль молодежи. С прошлым параллель отчасти и потому неверна,

что теперь есть особый и очень существенный элемент — есть тысячи

социалистов, неорганизованных». Он подчеркивал, что «теперь уже от¬

части прошел страх 1908—1910 годов», чувствуется потребность в объ¬

единении, но для «этого нужны объезды, объезды опасны». М.А.Натан-

сон опасался (насколько можно понять по неполным записям), что по¬

ездки в Россию хорошо известных полиции видных эсеров (или состав¬

ленный из них ЦК) «сгубят все нарождающееся в России, повторится

опыт Лопатина, и разрушат организацию за границей».
В конце концов В.М.Черновым и Игорем была предложена такая

формула резолюции: «Делегация считает необходимым изменить метод

работы, употребив все усилия для создания в России ЦК или централь¬

ной группы, могущей объединить и направить нарождающиеся органи¬

зации России». По предложению М.А.Натансона (и при согласии

В.М.Чернова), была добавлена следующая фраза: «Не останавливаясь

пред выделением части Заграничной Делегации для поездки в Россию»9.

Но, как записано в черновике протокола заседания, в ходе «оживленного

обмена мнений по поводу права Заграничной Делегации принимать та¬

кого рода резолюции, обязывающие Заграничную Делегацию заниматься

непредусмотренными в Уставе русскими делами и по существу противо¬

речащие понятию Заграничной Делегации, Илья Исидорович [высказал¬

ся] по поводу морального давления на отдельных членов, голосующих за

и против этой формулы, и формула на голосование не ставится»10.
Не сумев вырваться из заколдованного круга недовольства бездей¬

ствием руководства партии и его нелегитимностью, члены ЗД ЦК

пропустили, на наш взгляд, возможность поднять свой авторитет, от¬

правившись навстречу грядущим арестам в Россию, и предотвратить

(или хотя бы затормозить) дальнейшее усиление центробежных про¬

цессов в своей среде, уже ярко проявившихся в это время и постоян¬

но нараставших.
В.М.Чернов после своего ухода со всех партийных постов сохранил

только функции главного редактора «Социалиста-революционера», а

чуть позже заключил договор с В.А.Амфитеатровым о вхождении в со¬

став «Современника». Уход В.М.Чернова со всех партийных постов и

переезд его в Италию произвел в партии сильное впечатление. Попытки

отговорить его от подобного шага оказались безрезультатными. В январе

1913 г. И.И.Ракитникова напоминала В.М.Чернову, что когда она пыта¬
546

лась поговорить с ним откровенно еще до его отъезда из Парижа, то ей

казалось, что он уклоняется от таких разговоров. «Кроме того, — писала

она, — у меня получилось от моих попыток определенное впечатление,

что то, что я пробовала Вам говорить, совершенно не доходит до Вашего

сознания, "отскакивает" от Вас, что Вы настолько считаете себя во всем

и всегда правым, что исключаете самую возможность какой-нибудь кри¬

тики»11.
О какой критике могла идти речь, видно из предыдущего ее письма,

написанного на рубеже 1911 и 1912 гг. И.И.Ракитникова писала
В.М.Чернову: «Ну, а теперь перехожу к непосредственной теме моего

письма. Тема эта касается той позиции, которую Вы заняли по отноше¬

нию к П[артии] после выхода в свет Отчета Следственной) Ком[иссии].

Теперь мне эта Ваша позиция непонятна. Я вполне понимаю те первые

шаги, кот[орые) были сделаны Вами, — выход из Центр[альных] от¬

ветственных] учреждений. Ваша прошлая деятельность в руководящих]

Центр[альных] учреждениях] не была одобрена, подверглась осуждению.

Вы, не считая себя отныне вправе занимать какую-ниб[удь] руководя¬

щую позицию, — снимаете с себя ответственные функции и становитесь

рядовым членом Щартии]. Это — с известной точки зрения — логично.

А дальше? Дальше, как мне кажется, логически следует следующее. Вы

сняли с себя руководящие] функции, но не только не отказываетесь от

других, но наоборот, — с большей, чем когда-либо, энергией отдаетесь

партийной] работе. Потому, что Вы преданы Щартии], потому, что Вы

верите в нее, и потому еще, что, как бы ни относились к Вам другие и

вопреки всяким осуждениям, — Вы верите в свои силы и в то, что имен¬

но Ваши силы нужны партии. Это — та позиция, которая, по-моему,

является правильным логическим выводом из первых сделанных Вами

шагов. В этой позиции не должно быть элементов личной обиды, или,

по крайней мере, не они являются первенствующими. Боль порождает

скорее другое — неправильные суждения о прошлом Щартии], об от¬

дельных сторонах ее деятельности, неумение анализировать это прошлое

и оценить роль тех или иных факторов, имевших значение в жизни

Щартии] и т.д. Есть и др[угая] позиция (о 3-й, признающей несправед¬

ливость приговора, но в то же время признающей необходимость оста¬

ваться на посту и считающей данный момент крайне неудобным для

какой бы то ни было демонстрации, — говорить не буду, т.к. это к зани¬

мающему меня вопросу не имеет прямого отношения). В ней, в этой

другой позиции, преобладает личный момент. К приговору относятся от¬

рицательно не только с общественной стороны, но и с личной, не толь¬

ко поскольку он наносит удар учреждениям и традициям Щартии], но и

лицам, и именно данным лицам. И этот элемент личной обвды вырастает

настолько, что заслоняет собой все остальное и может повести и ведет к

шагам, близким к бойкоту партийн[ых] предприятий (такую позицию,

как мне кажется, — возможно, что я и ошибаюсь, — занял Пав[ел]

Ив[анович] (Б.В.Савинков. — K.M.)). И вот Вы, сделав первые шаги,

сделали и следующие, но в другую сторону. Вы, как мне кажется, в этих

последующих шагах стали ближе к позиции неучастия ни в какой пар¬

тийной работе. Вы, как мне кажется, ушли не только от руководящих

функций, но от всяких других партийных функций. Быть может, я оши¬

баюсь... Но во всяком случае внешнее впечатление таково. И это у меня,

знающей Вас и Ваше отношение к Щартии]. А если у меня зародились

эти сомнения, то что же говорить о других? То, что Вы "отошли" от пар¬

тийной работы — известно всем (известно, по словам Игоря, и в Рос¬
18-
547

сии). Факт этот всеми обсуждался и воспринимался различно, — одними

с осуждением ("не вынес критики", — "разобиделся"), другими с недо¬

умением...
Но дело, конечно, не в толках. А по существу — ведь факт тот, что

единственной связью Вашей с Щартией] теперь является С.-Р.

(В.М.Чернов являлся редактором «Социалиста-революционера». —

K.M.), — то это связь чисто внешняя, ибо увы, — и к нему Вы за пос¬

леднее время ничего, кроме полного равнодушия, не проявляете. И, как

Вы знаете, и эта связь скоро кончится. А дальше? А между тем ведь Вы

знаете, что растет оживление в России, растет «запрос» на Щартию],

растут, следовательно, и всякого рода теоретические] и тактич[еские]

вопросы. Вот встает вопрос о выборах в Думу. Ваше мнение? Где оно? В

чем оно проявляется? Разве в качестве рядового члена Щартии] Вы не

имеете права высказываться? Разве рядовой член Щартии] лишен права

принимать участие в выработке коллективного партийного мнения?
Мне припоминается наш прощальный с Вами разговор. Вы жалова¬

лись на то, что данный состав Дел[егации] таков, что все равно с ним

нечего делать. Что он неудовлетворителен — это верно. Но, — помимо

уже того, что главною составною его частью были и есть Ваши бывшие

коллеги по ЦК, с которыми тогда Вам было что делать, — помимо

этого, — разве негодность какого-нибудь учреждения является доказа¬

тельством того, что нечего делать? Ведь именно поэтому, что оно бес¬

сильно и негодно, люди, которые признают себя годными, не должны

бросать дело.
А "Современник"? — возразите, быть может, Вы. Разве это не пар¬

тийное дело? Конечно, Ваше участие в нем оч[ень] ценная вещь. Но...

пока что ни Вы, ни тем более Щартия] (о Щартии], впрочем, тут и раз¬

говаривать не приходится, — судя по поведению Амф[итеатрова], ее

участие и не предполагалось и не обуславливалось) — не хозяева в этом

деле. Или во всяком случае — далеко не полные хозяева... Приговор

Следственной] Ком[иссии], осуждающий и террор и многое другое — и

как видимый результат, как следствие этого... "Современник"»*2.
Переговоры с редактором «Современника» А. В.Амфитеатровым о со¬

вместном редактировании его журнала В.М.Чернов вместе с известным

редактором и литератором В.С.Миролюбовым начал весной 1911 года.

Четвертым соредактором собирался стать М.Горький. В письме Н.С.Ру¬

санову от 6 мая 1911 г. В.М.Чернов писал: «Вы, вероятно, уже знаете,

что мы в последнее время были заняты вопросом об основании своего

журнала. Навстречу этому нашему желанию пошел в последнее время

Ал.Макс.Пешков (М.Горький). За последнее время он сильно прибли¬

зился к нам, и эти его сочувствия к нам все растут и растут. Свою связь

с с-д он уже расторг и смотрит на себя как на беспартийного социалис¬

та. Очень мечтает о будущей единой социалистической партии. Пока же

очень хочет, чтобы мы приобрели твердую опору в легальной литерату¬

ре»13.
В мае 1911 г. ЗД ЦК ПСР напоминала в своем запросе В.М.Чернову

о том, что по достигнутой договоренности переговоры с А.В.Амфитеат¬

ровым он решил вести «не от своего лично имени, а от имени партии,

посоветовавшись предварительно с делегацией и редакцией "Знамени

труда"»; был «выработан ряд условий», на которых эсеры «считали воз¬

можным вступить в "Современник"». Они заключались в том, что
В.М.Чернов входит в редакцию, состоящую из А.М.Горького, А.В.Амфи¬

театрова и В.С.Миролюбова, неофициально, но «со всеми правами и
548

преимуществами редактора». Вторым условием являлось то, что статьи

могут приниматься лишь в случае единогласного решения всех редакто¬

ров, или если это условие не будет принято, то наделение каждого ре¬

дактора правом veto. Третье условие предусматривало просмотр
В.М.Черновым всех статей и ведение им «наиболее ответственного, с

точки зрения непартийной, общественно-политического отдела» журна¬

ла. И последнее условие заключалось во вступлении в соглашение лишь

при финансовой обеспеченности журнала «до января 1912 года». Догово¬

ренность ЗД ЦК ПСР и В.М.Чернова была достигнута в конце марта —

начале апреля 1911 г., и, выждав полтора месяца, ЗД ЦК ПСР «самым

настойчивым образом» просила его дать «немедленный ответ» о ходе

переговоров с «Современником»14.
Переговоры с «Современником» закончились благополучно, что об¬

радовало эсеров. В июне 1911 г. В.В.Лункевич «от имени и по поруче¬

нию» ЗД ЦК писал В.М.Чернову о «Современнике»: «...все предприня¬

тые Вами в этом направлении шаги и переговоры совпадают с теми же¬

ланиями и решениями, которые были высказаны на предварительных

совещаниях наших. А посему — в добрый час!.. Это тем более желатель¬

но, что надежд на собственный журнал, к сожалению, никаких пока не

имеется: надо, стало быть, укрепляться там, где представляется возмож¬

ность укрепиться. Само собой разумеется, что делегация, со своей сто¬

роны, приложит все старания для немедленного привлечения к участию

в "Современнике" наших заграничных и российских литераторов»15. Лю¬

бопытно, что В.В.Лункевичу пришлось объясняться с В.М.Черновым по

поводу «не совсем удачного выражения в прошлом письме». Он писал:

«Напоминая о том, что Вам предстояло вести переговоры "от лица пар¬

тии, а не от своего личного имени", мы имели в виду лишь следующее.

Предложения Амфитеатрова, конечно, были обращены к Вам лично. Но

Вы сочли необходимым действовать не иначе, как "по соглашению с то¬

варищами", имея в виду использовать "Современник" для партийных идей

при участии в нем целого ряда партийных литераторов. Отсюда и естест¬

венное желание товарищей быть в курсе Ваших переговоров и тех ре¬

зультатов, к которым эти переговоры привели»16.
В июне 1911 г., отвечая В.М.Чернову на его письма к себе и в адрес

ЗД ЦК, И.И.Фондаминский писал: «Мое мнение таково: надежд на дру¬

гой журнал у нас пока никаких нет, и надо все усилия употребить, чтобы

взять "Современник"] в свои руки. Вашу тактику считаю вполне пра¬

вильной и разумной. Сам [обещаю] делать все возможное, чтобы помочь

Вам»17. Еще в мае 1911 г. И.И.Ракитникова, говоря о неясностях в делах

с «Современником», писала В.М.Чернову: «А главное, действовало то,

что от Вас ничего не было нам, решительно никаких сведений о положе¬

нии дел. Дорогой Виктор Михайлович, все мы всей душой сочувствуем

этому делу и признаем его огромную важность, — но нужно, чтобы это,

действительно, было общее дело, чтобы была осведомленность, хотя бы
об	общем положении дел»18.
Очевидно, что В.М.Чернов не совсем разделял точку зрения эсеров

на «Современник» — как на «общее дело». Это ярко проявилось, когда

он, не поставив эсеров в известность, осенью 1911 г. ушел из журнала

из-за разногласий с А.В.Амфитеатровым19. Н.И.Ракитников, узнав о еди¬

ноличном решении В.М.Чернова уйти из «Современника», писал ему:

«Но как же вы, В.М-ч, не понимаете, что мы не можем считать дело

бесповоротно конченным, раз не появляется в газетах письма о Вашем

выходе?.. Вы привели за собой в "Современник” кучу с.-р.-в писате¬
549

лей — привели и там оставили, сами втихомолку уйдя из него. Да разве же

так можно действовать? Разве так можно основать свой журнал? Так

можно проедать деньги дураков, которые еще дают нам деньги, — и

только. Боюсь, в последний раз!»20 В.М.Чернов проинформировал «пост¬

фактум» членов ЗД ЦК ПСР о своем выходе из редакции «Современни¬

ка» на заседании делегации 18 ноября 1911 года. Там же состоялось об¬

суждение вопроса об «организации легального журнала»21.
В конце 1911 г. у В.М.Чернова происходит конфликт с Заграничной

делегацией ЦК. Несмотря на незначительность повода, он, думается,

усугубил растущее отчуждение последнего от своих бывших товарищей.

В конце мая 1911 г. ЗД ЦК ПСР было принято решение «ввиду состояв¬

шегося перехода изд[ания] "Социалиста-Революционера" в Париж пере¬

дать его коллегиальной редакции». Вопрос об образовании редакции был

оставлен открытым до обсуждения его с В.М.Черновым. Против этого

решения голосовал С.Н.Слетов, и воздержался при голосовании

И.И.Фондаминский22. В.М.Чернов настаивал на том, чтобы коллектив¬

ная редакция была создана уже после выхода в свет четвертого номера,

который он уже составил. На заседании ЗД ЦК ПСР 5 июля 1911 г. эта

позиция была признана справедливой редакторами «Знамени труда»,

Б.Н.Моисеенко и Игорем (двумя из трех присутствовавших членов деле¬

гации). И.И.Ракитникова высказала особое мнение: «Ввиду абсолютного

несогласия В.М.[Чернова] на коллективное] редактирование] 4-й

книжки "С.-Р." — Делегация вынуждена согласиться на единолично[ое]

редакторство] — во избежание разрыва с В-м Мих. Но т.к. переход в

Париж уже состоялся — 4-я книжка должна быть изданием ЦК (а следо¬

вательно, без имени редактора)»23. На заседании ЗД ЦК ПСР 21 июня
1911	г. было решено составить редакцию «Социалиста-революционера»

из трех членов, включая В.М.Чернова. В случае отказа последнего было

решено предложить остальным членам редакции кооптировать третьего

и издавать «Социалист-революционер» под грифом «Издание ЦК

ПСР»24. Решение о сохранении за В.М.Черновым права «единоличного»

редактора повело к сложению издателем «Социалиста-революционера»

Красильниковым своих обязанностей, т.к. он не считал это решение

правильным. Переговоры ЗД ЦК ПСР с Красильниковым, по-видимому,

не принесли результата25. В ноябре 1911 г. ЗД ЦК ПСР приняла отстав¬

ку Красильникова, «выразив сожаление об его уходе». Для передачи дел

были назначены члены Транспортной комиссии (А.А.Аргунов) и Финан¬

совой комиссии (И.И.Фондаминский)26.
В октябре 1911 г. в письме В.М.Чернову секретарь ЗД ЦК Л.Варенов

передавал просьбу И.И.Фондаминского сдать статью в «Социалист-рево-

люционер» не позднее 15-го ноября, т.к. «шрифт забит, набор статей
С.Р. закончен и по техническим условиям нет возможности ждать боль¬

ше»27.
Некоторый свет на дальнейшее развитие конфликта проливает ответ¬

ное письмо члена ЗД ЦК Б.Н.Моисеенко В.М.Чернову от 15 января
1912	г. Написанное Б.Н.Моисеенко по поручению ЗД ЦК, оно отводило

обвинения В.М.Чернова во вмешательстве в дела редактируемого им

«Социалиста-революционера». Насколько можно понять из этого пись¬

ма, В.М.Чернов протестовал против публикации в четвертом номере

сборника статьи Николаева и непомещения в нем его собственной ста¬

тьи. ЗД ЦК обвиняла В.М.Чернова в том, что он втянул ЗД помимо ее

воли в редакционные дела, месяцами не возвращая корректуру и не от¬

вечая на письма. На ноябрьском собрании ЗД ЦК в 1911 г. председатель
550

собрания задал В.М.Чернову вопрос: «Может ли Делегация после 6 де¬

кабря, не получив от Вас ни статьи, ни каких-либо известий, приступить

к выпуску книжки». Получив утвердительный ответ Чернова и не до¬

ждавшись его статьи и сообщений, ЗД дала команду на набор материала.

Получив протест В.М.Чернова, ЗД ЦК дала указание в типографию

ждать распоряжений Чернова, а ему самому сообщала следующее: «Фор¬

мально Вы правы. Не устранив редактора, не заменив его никем другим,

никакой издатель не имеет права выпускать начатую и незаконченную

им работу. С формальной стороны Делегация не имеет никаких возраже¬

ний — мы отказываемся от своего намерения выпустить N° 4 Социалис¬

та-Революционера, оставляя его всецело на Вашей ответственности»28.

Успокаивая В.М.Чернова, И.И.Фондаминский писал ему в начале
1912	г.: «Делегация поступила с Вами не совсем законно, выпуская

своей волей С.Р. без Вашей статьи: Вы не обижайтесь — здесь не было

злой воли и желания узурпировать Ваши права...»29.
Еще летом 1911 г. для постановки легального журнала в Россию от¬

правился эмиссар В.М.Чернова А.Н.Ростовцев. Как можно судить из

писем А.Н.Ростовцева и В.В.Лункевича В.М.Чернову, новый журнал

рассматривался в качестве общепартийного дела. Уже из России в авгус¬

те 1911 г. А.Н.Ростовцев писал В.М.Чернову: «Я тоже думал, что дело

поставлено во всех отношениях на ноги и за него серьезно взялась наша

публика, так как в Париже кто-то с кем-то, что-то об чем-то по этому

делу толковал и выносил решения и т.п»30. Любопытно, что на одном из

заседаний ЗД ЦК ПСР в декабре 1911 г. заслушивалось письмо Ростов¬

цева об «организации легального журнала»31.
В своих безуспешных попытках найти деньги для журнала А.Н.Рос¬

товцев наткнулся на С.П.Постникова, раздобывшего денег на издание

нескольких сборников, и уговорил его поехать в Италию для перегово¬

ров с В.М.Черновым и В.С.Миролюбовым. В своих воспоминаниях
С.П.Постников отмечал, что Чернов «...сомневался, справлюсь ли я с

таким сложным и ответственным делом, как организация большого еже¬

месячного журнала. Но приходилось считаться с тем, что я совершенно

самостоятельно, по своей инициативе уже организовал издательский ко¬

митет и собрал литературную группу»32. Новый поворот событий поро¬

дил вопросы в ЗД и в январе 1912 г. В.ВЛункевич по поручению ЗД ЦК

запрашивал В.М.Чернова по поводу постановки журнала: «...является ли

новое предприятие продолжением того, которое мы коллегиально обсуж¬

дали вместе еще в прошлом году и которое рассматривалось тогда как

предприятие партийное, или же Вы смотрите на него как на Ваше инди¬

видуальное начинание, осуществляемое при содействии русских товари¬

щей (в том числе и Р[остовцева]), взявшихся за него по личному с Вами

соглашению? Выяснить все это нам важно хотя бы для того, чтобы

знать, имеет ли наш голос значение при обсуждении и решении вопро¬

сов, связанных с постановкой проектируемого журнала»33. Ответ, надо

полагать, был достаточно обнадеживающим, потому что руководство

партии стало способствовать В.М.Чернову в создании авторского кол¬

лектива нового журнала. Так, например, И.И.Фондаминский оказывал

помощь В.М.Чернову в подборе авторского коллектива для «Заветов».

Так, в начале 1912 г. он выслал ему статью и список возможных тем

Б.Н.Лебедева, предложенных последним «Современнику», но получив¬

ших отказ, статью К.Р.Кочаровского, сообщал адрес М.Б.Ратнера, сове¬

товал через Н.С.Русанова привлечь к работе Р.В.Иванова-Разумника. Он

также сообщал, что Н.П.Огановского и H.H.Суханова известит Б.Чер-
551

ненков, а также что свои статьи заканчивают Н.И.Ракитников и
A.Б.Шимановский.	И.И.Фондаминский отмечал, что будет «стараться и

дальше»34.
В начале 1912 г. Н.И.Ракитников, договорившись с В.М.Черновым о

написании обзоров по аграрному вопросу в «Заветы», согласился с пози¬

цией В.С.Миролюбова «объединить этот аграрно-деревенский отдел»,

дополнив его корреспонденциями с мест. Но позже он узнал, что этот

отдел взялся редактировать Б.Черненков. В этой связи в письме к
B.М.Чернову	Н.И.Ракитников вопрошал: «Теперь я не знаю уже и того,

как мне надо понимать свое отношение к возникающему журналу»35.
Судя по письмам видных парижских эсеров, «монополизация» жур¬

нала В.М.Черновым явилась для них неожиданным и неприятным сюр¬

призом. Они никак не ожидали, что будут сведены на положение «обыч¬

ных» сотрудников-авторов, чье мнение редакцией может быть просто-

напросто проигнорировано. После выхода первого номера «Заветов»

Н.И.Ракитников в письме В.М.Чернову еще передавал ему отзывы о раз¬

личных статьях номера, делился с ним своими задумками и предложе¬

ниями. Из письма видно, что Н.И.Ракитников брался регулярно писать

заметки по аграрному вопросу в одном из отделов журнала при условии,

что редакция будет снабжать его выходящей в России новой литературой

и материалами, которые он был не в состоянии выписывать на свои

деньги. По его словам, ранее он обдумывал написать обращение «к на¬

роднической интеллигенции с краткой программой — в одно и то же

время — и изучения, и деятельности в крестьянстве». Н.И.Ракитников

резюмировал: «Эта заметка осталась ненаписанной вследствие того "не¬

доуменного" состояния, в котором я уже давно оказался по отношению

к журналу. Подойдет ли она теперь?»*6.
Название новому журналу придумал С.П.Постников, обсуждавший

этот вопрос со своими московскими друзьями. Он вспоминал: «Это

слово выражало наше общее желание быть верными заветам Герцена,

"Современника”, "Отечественных записок". Тогда в сборнике "Вехи" и в

"Русской мысли" был поход против всех этих заветов передовой интел¬

лигенции»37.
Редакционная коллегия «Заветов» составилась без вхождения в нее

«парижских эсеров». Политическим редактором журнала стал В.М.Чер¬

нов, литературным — В.С.Миролюбов (оба руководили журналом из-за

границы). Любопытно, что перед выходом очередной книжки «Заветов»
В.М.Чернов был вынужден ограничивать свои отлучки из дома, как это

видно из его письма В.Л.Бурцеву: «...каждый час может оттуда прийти

какая-нибудь телеграмма, требующая немедленного ответа»38. М.Горь¬

кий порвал с журналом после выхода первого же номера из-за публика¬

ции в нем романа Б.В.Савинкова. Кроме того, М.Горький ставил в вину
В.М.Чернову ярко выраженную политическую направленность журнала

и нарушение обязательства по привлечению в журнал «иноплеменных»

литераторов для осуществления идеи, которая много позже была вопло¬

щена журналом «Дружба народов»39.
Первым издателем журнала являлся Д.И.Иванчин-Писарев, который

вскоре переоформил издательские права на свою жену из-за конфликта

с руководством журнала «Русское богатство», пайщиком которого он яв¬

лялся40. Ответственными редакторами журнала были в 1912 г. П.П.Ин-

фантьев, в 1913 г. — И.И.Краевский, в 1914 г. — Н.М.Кузьмин.
Вспоминая почти сорок лет спустя, с какими ограниченными средст¬

вами он начинал издание «Заветов», С.П.Постников всклицал: «...только
552

в России — в стране великих возможностей начинают так дело»41.

Важно, что «Заветы» финансировались не на партийные средства, а все

годы своего существования держались на благотворительных пожертво¬

ваниях сочувствующих: 15 тыс. руб. было дано четой студентов-эсеров,

получивших наследство, еще 15 тыс. руб. С.П.Постников получил от

Д.Е.Панкеева42, 7 тыс. руб. — пожертвовано сочувствующим студентом,
5	тыс. руб. — торговцем Н.В.Мешковым, по 10 тыс. руб. — сахарозавод¬

чиком Терещенко и братом сотрудника журнала, старого народника

НЛ.Геккера43. Из записей С.П.Постникова, представленных для отчета
В.М.Чернова, видно, что в 1912 г. деньги на журнал дали: 15 тыс. руб.

«пайщик № 1», 3700 руб. и 1000 руб. (Ропшину) — Ол.Ел. (возможно,

О.Е.Чернова. — K.M.), 1000 руб. — «приятель мой X.», 1602 руб. 15 коп. —

Y, 1408 руб. 74 коп. — Z, 100 руб. — «Старичок-Боровичок», 5 тыс. руб. —

«Ал.Ив. (А.И.Иванчин-Писарев. — КМ.) получил от Н.В.», 800 руб.
B.С.Миролюбов	от «Ус.». Общая сумма составляла 29610 руб. 89 коп.44.

Десять тысяч рублей летом 1913 г. А.И.Иванчин-Писарев получил от

своего хорошего знакомого, Николая Васильевича М[ешкова]45.
Все время своего существования журнал балансировал на грани фи¬

нансового краха, экономя на гонорарах своим сотрудникам46. Издание

«толстого» журнала было весьма дорогим удовольствием. В этом смысле

любопытна «сетка» гонораров писателей, которая, по свидетельству
C.П.Постникова,	была следующей: за печатный лист «самым дорогим

писателям» А.М.Горькому и Л.Андрееву полагалось по 100 руб., И.А.Бу-

нину — 600 руб., Сергееву-Ценскому и А.М.Ремизову — по 400 руб.,
А.Н.Толстому — 300 руб., М.М.Пришвину и Чапыгину — по 200 руб.,

начинающим авторам — по 100 рублей4?. Б.В.Савинкову платили по

300 руб. за печатный лист его романа, имевшего шумный успех48. Отме¬

тим, что в других своих воспоминаниях С.П.Постников дает несколько

иные данные: Ремизов — 300 руб., М.М.Пришвин и А.Н.Толстой —

250 руб.49. По словам С. П.Постникова, «из-за высоких гонораров первые

книжки обходились не менее 5000 руб. К нашему счастью, — писал

он, — М.Горький и Л.Андреев отказались от гонорара за напечатанные у

нас произведения», желая поддержать журнал. При тираже в 5000 экзем¬

пляров и базовом объеме номера в 25 печатных листов смета номера (без

гонорара) составляла около 2000 рублей. Авторский гонорар литераторам

и публицистам составлял по 80—100 руб. за печатный лист, поэтам — от
25	до 50 коп. за строчку50.
В одном из своих писем В.М.Чернову и В.С.Миролюбову С.П.Пост¬

ников писал: «Перебился эти недели случайными займами. У одного

взяли 500 руб., у другого 200 руб., у третьего 100 руб., у четвертого

100 руб., у пятого 400 руб. и т.д.». В январе 1913 г. он вновь писал: «Де¬

нежные дела наши очень неважные». Обращаясь к O.E. и В.М.Черно¬

вым, он тогда же восклицал: «Нет, разуверился я в Ваших дипломатичес¬

ких и коммерческих способностях. Легко взять свои деньги, а вот Вы

сумейте добыть чужие»51. В 1913 г. С.П.Постников констатировал: «Дела

наши очень скверные. Мы не только на краю пропасти, но уже в про¬

пасти, и если кто-н[ибудь] нам не бросит веревки, то погибнем на дне

пропасти голодной смертью. Денег нет. Расходы большие, а приходы...

Общее положение ж[урнала] неплохое, но на второй год существования

нельзя жить без посторонней поддержки (20000 на весь год)»52.
Много лет спустя С.П.Постников вспоминал: «Ни Чернов, ни Миро-

любов ничем мне не помогли в материальном отношении. Я бился, как

рыба об лед, изыскивая средства на продолжение издания, а жена Чер¬
553

нова за это время выстроила большую виллу в Аляссио. Миролюбов же

подготовил получение хорошего капитала для собственного журнала».

Впрочем, он обижался не только на В.М.Чернова и В.С.Миролюбова: «В

Париже жили богатые, влиятельные с-ры. Но они, за исключением не¬

большой литературной группы (Лункевич, Ракитников, Слетов и др.),

относились к журналу полувраждебно. Они не могли простить того, что

журнал возник без их участия, без их "санкции”. Кроме того, парижане

были крайне недовольны романом Ропшина. Они поместили в "Заветах"

свое письмо-протест, в котором обвиняли автора в том, что он предста¬

вил партийную жизнь в искаженном виде. На все свои попытки полу¬

чить литературную помощь из Парижа я получал холодные ответы. Но я

никогда не предполагал, что некоторые парижские с-ры с нетерпением

ждали нашего краха. К сожалению, в этом мне пришлось убедиться,

когда в 1937 году я разбирал личный архив М.А.Натансона. Его петер¬

бургские корреспонденты сообщали о всех наших затруднениях. Какой-

то корреспондент, только что приехавший из Парижа в Петербург, с

удовлетворением писал, что у Постникова нет денег на оплату вышедше¬

го номера, что дни журнала сочтены. Парижане сами хотели на нашем

месте ставить свое новое издание»53.
Впрочем, С.П.Постников не совсем точен и справедлив, если судить

по письму М.А.Натансона А.М.Устинову от И июля (вероятнее всего,
1912	г.). М.А.Натансон цитировал строки письма своего «молодого при¬

ятеля», отправившегося в Петербург, судя по всему, с заданием поста¬

новки «своего журнала». Тот писал Натансону: «О новом журнале напи¬

шу позднее, сейчас у меня нет еще определенных данных. На секретаря

редакции имеется два кандидата довольно хороших. Сотрудников сколь¬

ко угодно, ответственный редактор тоже найдется. Но редакция не весь¬

ма, пока по крайней мере, но к осени будет лучше»54. Кроме того, он

сообщал М.А.Натансону о встрече с секретарем «Заветов» С.П.Постни¬

ковым, жаловавшимся на тяжелое финансовое положение журнала, гро¬

зящее крахом, и распрашивавшим своего собеседника о том, «нельзя ли

как-нибудь устроить хотя бы заем». Корреспондент Натансона заключал:

«И совершенно ясно, что если он не извернется как-нибудь до осени —

"Заветы” погибнут. Извернуться же ему собственными силами не удаст¬

ся. Нужно, чтобы кто-нибудь пришел на помощь, иначе "Заветам"

крышка. Вот какие дела. Досадно, а ничего не поделаешь». Любопытно,

что в том месте его рассказа, где речь шла о внезапном отказе «одного

из пайщиков (X)» дать журналу обещанные 5 тысяч рублей, М.А.Натан¬

сон сделал сноску: «Опасаюсь, что это из-за Ропшина. В России — одни

возмущены вообще, что в "Заветах" печатают автора "Бледного Коня”;

другие — самим содержанием нового романа»55. Обращаясь к А.М.Усти¬

нову, М.А.Натансон писал: «Мне очень хотелось бы, дорогой А.М.,

знать ваше мнение по поводу "Заветов", т.е. о помощи Заветам. Лично я

в большом затруднении. Вам это, я полагаю, понятно. Помочь надо. Но

как это сделать? Ведь редакция (здешняя) сделала все возможное (и даже

невозможное), чтобы отстранить всех товарищей от этого хорошего дела,

сделала это всех касающееся дело — своим личным делом. Кроме того,

помещение романа Ропшина озлобило многих товарищей (особенно в

России). С нетерпением буду ждать вашего мнения»56. 28 июля М.А.На¬

тансон вновь писал А.М.Устинову: «О "Заветах", несколько оправив¬

шись. Мы думаем достать для них денег, набрав некоторое количество

лиц, которые обеспечат этот заем»57. Вообще С.П.Постников внес нема¬
554

лую лепту в обострение отношений между «парижскими эсерами» и ре¬

дакцией «Заветов», как это станет ясно из дальнейшего изложения.
«Заветы» периодически подвергались цензурным преследованиям.

Семь номеров журнала были конфискованы и впервые в российской

журнальной практике вышли «вторым, исправленным» изданием (№ 1, 7

за 1912 г., № 4, 5, 8, 10 за 1913 г., N9 3 за 1914 г.). Ответственные редак¬

торы «Заветов» И.И.Краевский и Н.М.Кузьмин были подвергнуты судеб¬

ному преследованию.
С весны 1913 г., после конфликта в редакции и ухода В.С.Миролю¬

бова с поста литературного редактора, редколлегия журнала в Петербурге

состояла из С.П.Постникова (секретарь журнала), С.Д.Масловского

(отдел «Свое и чужое (русская жизнь)»), А.И.Иванчина-Писарева (зав.

материально-финансовой частью журнала), Р.В.Иванова-Разумника

(отдел «Литература и общественность»), М.М.Пришвина (отдел «По гра¬

дам и весям»), Ю. К. Балтрушайтиса (поэтический отдел). В числе сотруд¬

ников журнала был представлен почти весь цвет эсерства: Н.Д.Авксен-

тьев, В.В.Лункевич, И.И.Фондаминский, А.Н.Бах, Б.Н.Лебедев, H.H.Су¬

ханов, Н.Я.Быховский, Е.Сталинский, Н.И.Ракитников, С.С.Зак,
А.Ф.Керенский, Б.Д.Камков, А.В.Прибылев, Н.С.Русанов, Ф.Ртищев,

М.Ратнер, П.А.Сорокин, С.Н.Слетов, В.О.Фабрикант, Б.Черненков,

И.Цинговатов, О.Е.Чернова, Г.Шрейдер и др.
Политическим редактором «Заветов», определявшим стратегию раз¬

вития журнала, являлся В.М.Чернов. Он же вел отдел «Дела и дни», где

высказывался по вопросам текущей политики: полемика с кадетами и

с.-д.; о выборах в IV Государственную Думу; об уроках революции 1905—

1907 гг.; о положении и перспективах левого народничества и др.
С.Д.Масловский (в разделе «Свое и чужое») писал внутренние обзоры по

самым разнообразным темам: о голоде, черносотенцах, об армии, о мо¬

лодежи и школе, об амнистии и др. М.М.Пришвин давал публицисти¬

ческие зарисовки современной жизни. Очень информативными были от¬

делы «Текущая жизнь» (в России и за границей): обзоры, заметки и кор¬

респонденции по экономике, политике, литературе и искусству и «Биб¬

лиография». Отдел истории и критики литературы «Литература и обще¬

ственность» печатал статьи, рецензии и обзоры Р.В.Иванова-Разумника,
А.Долинина, А.Дермана, В.Евгеньева, Е.Лундберга. В отделе «Истори¬

ческие материалы» публиковались воспоминания А.П.Прибылевой-

Корбы, В.Николенко-Гильченко, А.И.Иванчина-Писарева, С.В.Марты¬

нова, Э.Серебрякова, Б.Эйхенбаума, «Вилюйца», Н.Геккера о революци¬

онном движении второй половины XIX века. В «Заветах» печатались

произведения почти всех крупных русских писателей и поэтов современ¬

ности, а также неизвестных дотоле авторов: Ольги Форш, Евгения Замя¬

тина, Вячеслава Шишкова, Константина Тренева, Николая Клюева,

Ивана Вольного и др.
Издание «Заветов» было приостановлено постановлением петроград¬

ского градоначальника от 6 сентября 1914 г. в связи с началом Первой

мировой войны на «все время действия военного положения в столице»,

а приговором Петроградской судебной палаты от 16 сентября 1914 г. о

запрещении издания «Заветов» — «навсегда». Отсутствие необходимых

средств и невозможность независимо писать о войне заставили редак¬

цию «Заветов» отказаться от постановки журнала с новым названием58.
Можно выделить три основные темы, вокруг которых на страницах

«Заветов» развернулись горячие споры: первая из них, поднятая романом

Б.В.Савинкова, — это проблема соотношения общечеловеческой морали
555

и революционного насилия; вторая проблема — жизнестойкость крес¬

тьянской общины в условиях столыпинских аграрных преобразований и,

в более общем виде, аграрно-крестьянский вопрос в целом; третья, тесно

связанная с предыдущей, — проблема перспектив развития самого на¬

родничества. В рамках этой дискуссии прозвучали порой прямо проти¬

воположные точки зрения Н.И.Ракитникова, К.Р.Кочаровского,

Н.П.Огановского, H.H.Суханова, В.М.Чернова, И.И.Фондаминского и

других авторов, чьи позиции нами рассмотрены отдельно. Проблема со¬

отношения этики и революционного действия получила очень широкий

резонанс в самых различных политических кругах России, особенно у

эсеров. Споры вокруг романа В.Ропшина не утихали в течение года,

пока шла его публикация59. Сообщая В.М.Чернову реакцию на предсто¬

ящий выход «Заветов», Н.И.Ракитников писал В.М.Чернову: «Первые

сведения... шли из среды молодежи с.-р-ской. Радовались, ждали с не¬

терпением, но были сильно смущены участием Ропшина. На днях полу¬

чил сведения от двух приезжих, людей очень солидных и с солидным

общественным положением, сочувствующих. Район их наблюдений до¬

вольно широк: Одесса, Киев, Москва, Питер. Интерес к с.-р. журналу

был большой, но тоже все недоумевали по поводу имени Ропшина, его

место, по общему мнению, не здесь, не в этом журнале. Многих это

удержало от подписки. Тем не менее первая книжка разошлась в розницу

хорошо. В Киев было прислано 200 (или 300?) экз., раскуплены в 2-3

дня. В Москве 300 экз. были расхватаны часа в 1 х/г (такая точность —

на ответственности осведомителей)»60. Секретарь редакции «Голоса

Урала» Лебедев, обращаясь в редакцию «Заветов», писал о романе Са¬

винкова: «Говорят, что ни "Отечественные Записки”, ни ’’Русское Богат¬

ство” не только времен Михайловского, но и теперь не допустило бы

ничего подобного на свои страницы. И когда говорят это, то поневоле

приходится соглашаться. Приходится признавать, что ’’Заветы” отступили

от ’’заветов"... А что эти писания, которым место в "России" или в луч¬

шем случае в "Русской Мысли", коробят, это приходится слышать на

каждом шагу и в Екатеринбурге, и в провинции». По праву «читателя-

друга» он вопрошал у редакции: «Чем руководствовалась она, помещая

эту вещь? Неужели только именем автора?»61 В 1912 г. С.П.Постников

писал В.М.Чернову о своих десятках писем знакомым и полузнакомым

людям с просьбой содействовать распространению журнала: «В некото¬

рых местах очень хорошо откликаются, а из некоторых только критика и

’серьезные” указания на промахи. Полтава, например, ответила, что не

желает помогать журналу, в котором печатается "Ропшин"»62.
Как оценивали в эмигрантских кругах «Заветы», хорошо видно из

письма одного видного парижского эсера С.П.Постникову, пересланного

им В.М.Чернову. Автор отмечал: «Ознакомившись теперь с первыми

тремя книжками журнала, должен сказать, что он далеко не оправдывает

своего названия, хотя в общем это интересный журнал. Более того, с

болью в сердце должен констатировать, что г. Ропшин, по-видимому,

старается вколотить в гроб даже последние остатки ’’Заветов’’. И таково

не только мое мнение. Представьте только себе, какое впечатление этот

роман производит на заурядных обывателей и каковы должны быть суж¬

дения последних об истинных носителях "заветов". Ведь обыватель не за¬

хочет в этом увидеть высоко (неразб. — K.M.) факт самокритики (хотя г.

Ропшин, несомненно, докатился значительно дальше самокритики и

разрешения моральной проблемы), а скажет только "так вот каковы эти

"заветы" и вот каковы их глашатаи". А типы-то, а типы-то каковы! Как
556

будто никого кроме резонеров, тупых лживых педантов и разгильдяев

никогда не было... По моему мнению, этот роман вреднее "Коня Блед¬

ного”, ибо там речь шла лишь об одном явлении, а то, что печатается

теперь в "Заветах”, не оставляет камня на камне ни на чем. Неудивитель¬

но, что Ропшина так нахваливают даже октябристские критики. Впро¬

чем, Аллах с ним, с Ропшиным, его физиономия достаточно ясна, но

при чем тут "заветы" и каким образом эта вещь могла быть принята ре¬

дакцией? Горько и обидно было встретить там все те обвинения, кото¬

рые постоянно раздавались от антиподов (неразб. — K.M.) и от обыкно¬

венных обывателей! А главное, что автор, по-видимому, вполне разделя¬

ет эти обвинения. Да, враги "заветов" (и с большой и с малой буквы),

наверное, хихикают себе в бороду, почитывая этот роман, и радуются

тому, что над всеми "заветами" возвышается громадный могильный

холм, дабы они не могли встать из гроба и воскреснуть». Извиняясь

перед С.П.Постниковым за критику журнала, в который он вложил

столько сил, автор тем не менее отмечал: «Но скрывать свое отношение

к этому журналу я не могу. Думаю, что Вы не от меня одного слышали

такие отзывы. Ведь это ужасно больно: ждали, ждали возможности иметь

свой орган, когда дождались этого, то оказалось, что орган этот занялся

самооплевыванием»63.
Н.И.Ракитников, рассказывая В.М.Чернову об успехе в России пер¬

вого номера «Заветов» со слов очевидцев, писал: «Убеждены, что успех

был бы еще больше, если бы элемента "скандала" не было. Думают, что

это здоровый интерес к направлению, так долго не представленному в

литературе и так долго молчавшему. Но присутствие романа Ропшина

шокирует, приводит в недоумение, заставляет задавать вопрос: что же

это? Неужели с-р-ы хотят построить успех своего журнала такими сред¬

ствами, опытом публичного самосечения? По всему, что приходится

слышать, сильно боюсь, что этот роман создаст еще много затруднений

и осложнений в будущем. Хорошо, если не приведет к краху. А слышать

приходится крайне тяжелые и неприятные вещи. По Парижу теперь гу¬

ляет фраза Савинкова, сказанная им будто бы в присутствии значитель¬

ной компании: "удивляюсь, как В.Мих. мог принять мой роман. Там

дальше..." и дальше следует передача будущих сцен, которые надо ждать

в следующих книжках журнала. Передают с Ваших слов, что "роман хо¬

рошо кончится”. Но ведь, когда мы дождемся этого конца, а пока — не¬

угодно лить водички на чью угодно мельницу, только не на нашу. Пер¬

вую книжку Розанов уже использовал: "мы свое старое любим больше,

чем вы свою революцию". И факт появления романа Ропшина на

страницах] нашего журнала не подтверждает ли в глазах всех справедли¬

вости этого суждения Розанова? Где наша непримиримость? Где наше

отвращение ко всяким компромиссам? Наше стремление к принципи¬

альной выдержанности? Неужели мы так долго ждали своего журнала,

чтобы с первого же шага замутить этот источник так, что вместо радости

по поводу его появления в сердце смертельная тревога, страх за будущее,

а в сильно поредевших рядах — смута и еще больший раздор? Я еще Вам

не передаю наиболее резких суждений. Эх! в недобрый час вы приняли

Ропшина»64.
В то же время в августе 1912 г. С.П.Постников писал В.С.Миролю-

бову: «Виктор Сергеевич, а ведь у Ропшина бытовая сторона только пас¬

квильно выводится. Поскольку мне нравится его постановка основной

проблемы, постольку я вижу недостатки его всего романа. А все-таки,

если бы мне сейчас задали вопрос, нужно ли помещать роман в "Заве¬
557

тах", я сказал бы, не нужно, а должно. Протестов против романа — гора,

Быховский собирает уже подписи для письма с протестом... в "Совре¬

менник", "Гудок” и "Речь"»65. В черновиках писем В.С.Миролюбову
С.П.Постникова мы читаем: «Наполовину "Заветы” идут из-за Ропшина.

Хотелось бы его растянуть на весь год... Вообще "Заветы" всем очень

нравятся. Вот только Ропшина ругают. Быховский и К0 хотели писать

протест в Современнике или Речи. Это меня так удивило, что я указал

Быховскому на бестактность искать пристанище выражению своих

чувств в чужих дверях, а не обратиться самим к своей редакции с запро¬

сом... М.б., хорошее толковое письмо могло бы найти мост и в журнал,

который, говорят они, дорог для них. И во всяком случае, прежде чем

начать говорить о помещении писем с Водовозовым (последний ответил,

что письмо он поместит в Современнике, если будут "серьезные" подпи¬

си), звонить по Питеру, лучше было бы обратиться к нам. Много пас¬

квиля у Ропшина, и все-таки много ценного. Проблема убийства, лише¬

ния жизни — у него стоит во всей своей полноте. Хочется писать о Роп-

шине. показать его. И как мало его понимают, как даже не хотят понять

его»6°.
Недовольство редакцией «Заветов» за публикацию романа «То, чего

не было» в эсеровской среде было настолько велико, что выплеснулось в

двух коллективных протестах виднейших членов эсеровской партии.

Первый был опубликован в «Заветах» в ноябре 1912 г. и сопровожден

ответом редакции67. Протест был лаконичен и сдержан. Он гласил: «Яв¬

ляясь друзьями и сторонниками представляемого вами направления, мы

не можем отнестись безразлично к помещению на страницах журнала

романа Ропшина "То, чего не было". Мы находим, что этот роман явля¬

ется крайне неверной картиной пережитого Россией движения, тенден¬

циозно освещенной, с совершенно чуждой нашему направлению точки

зрения. Поэтому его место, по нашему глубокому убеждению, не в "За¬

ветах". Мы делаем это наше заявление, считая нужным ясно подчеркнуть

нашу несолидарность в этом направлении с редакцией, решившей по¬

местить произведение Ропшина. Ф.Волховский, В.В.Лункевич, Н.Авк-

сентьев, Н.Ракитников, И.Цинговатов, Л.Варенов, Л.Гомеля, М.Натан¬

сон, И.Ракитникова, С.Блеклов, Ст.Нечетный (С.Н.Слетов. — K.M.), Во¬

ронов (Б.Н.Лебедев. — КМ.), А.Николаев, А.Фейт, В.Натансон. А.Аргу-

нов, А.Минор, ЕЛазарев, А.Бах, Н.Лазаркевич, С.Лазаркевич»68.
Ответ, редакции, несомненно написанный В.М.Черновым, был ост¬

рым и полемически разящим. Взяв в кавычки слова «друзья и сторонни¬

ки», редакция изобразила, что их протест обращен не столько против ре¬

дакции, сколько против автора романа «То, чего не было», и стала защи¬

щать его право на творчество от посягательств «мирка». Ответ заканчи¬

вался словами: «В числе лучших "заветов" нашего направления мы счи¬

таем и ту широкую, действительную, а не фиктивную свободу мысли и

критики, которая несовместима с нетерпимостью, борющейся против

еретиков не иначе, как зажиманием рта и отлучением»69.
Появление протеста стало настоящей политической сенсацией. Дело

в том, что эсеры традиционно «не выносили сор из избы», стараясь ре¬

шать все разногласия «полюбовно». Наличие в списке протестующих ли¬

тературных сотрудников «Заветов», а также резкий, «бичующий» ответ

редакции наводили на мысль о серьезном конфликте, чреватом раско¬

лом. Отвечая в январе 1913 г. на письмо В.М.Чернова, где он возмущал¬

ся «протестом 22-х», И.И.Ракитникова отмечала: «Вы ставите вопрос —

по чьей вине произойдет или произошел уже "раскол" между Вами и Ва¬
558

шими товарищами. И, взывая к "чувству справедливости”, определенно

решаете — не по моей. Не Вы ответственны за него, а другие. Думаю,

что если бы Вы не сводили вопрос только к вине, а постарались бы по¬

глубже разобраться в причинах, его вызвавших, то и ответ, быть может,

получился бы другой. Из всего того, что создало определенные отноше¬

ния между Вами и Вашими товарищами и вызвало определенные дейст¬

вия с их стороны, Вы берете один факт — "протест" и утверждаете, что

для него не было оснований, как не было вообще оснований к проведе¬

нию со стороны определенных лиц "агрессивной" политики по отноше¬

нию к Вам. Вы утверждаете это и совершенно не хотите вникнуть в то,

что вызвало и протест, и то (не знаю, впрочем, хорошенько, что подво¬

дите Вы под эту категорию), что Вы называете "агрессивными” действия¬

ми. Вы и представить себе не можете, что есть действия, на которые

люди бывают вынуждены, на которые они решаются после долгой борь¬

бы, скрепя сердце, действия, которые являются для них последним сред¬

ством в борьбе с тем, что они считают вредным или ошибочным. Таким

средством в данном случае является "протест”»70.
Объясняя мотивы «протеста 22-х», И.И.Ракитникова писала
В.М.Чернову: «Подумайте, Викт[ор] Михайлович], появляется в "Заве¬

тах" (в "Заветах" — какое священное слово!) вещь, которая уже по пер¬

вым книжкам возбуждает чувство недоумения, тревогу за то, что являет¬

ся бесконечно дорогим для всех, кому дорого свое прошлое. И чем даль¬

ше, тем тревога эта растет, переходя уже прямо в мучительное и горькое

чувство сознания, что топчется и выставляется на позорище то, что яв¬

ляется самым дорогим и заветным. Вам, Викт[ор] Михайлович], было

известно, что мы переживали, — известно и косвенным и прямым

путем — из писем Н.Ив. (Ракитникова. — K.M.) и его запросов к Вам.

Чем Вы ответили на это тем людям, с которыми Вы были связаны года¬

ми совместной работы? Презрительным молчанием. Если бы у Вас была

хоть тень интереса к мнению Ваших прежних товарищей, хоть тень ува¬

жения к их чувствам, — неужели бы Вы могли проявить такое полное

равнодушие к их мнению? Как же можете Вы теперь указывать на путь

"снисхождения" к ошибкам, на тот путь, который был избран, как Вы

говорите, в деле Петрова? Аналогию-то как раз и нельзя провести»71. По

мысли И.И.Ракитниковой, в первом случае была совершена ошибка, ко¬

торую признали и те, кто ее сделал, а кроме того, существовала «близкая

не только идейная, но и моральная связь», там была «истинно товари¬

щеская атмосфера» и «общее дело», за которое каждый был ответствен.

И.И.Ракитникова восклицала: «Согласитесь, Викт[ор] Михайлович], что

ведь положение тогда и теперь — совсем разное. Согласитесь, что теперь

не хватает многих из тех элементов, которые в том деле создавали опре¬

деленную тактику по отношению к "ошибке". Правда, дело, кот[орое]

Вы ведете, должно быть близким и Вашим товарищам. Но оно должно

было быть и общим делом, а не Вашим личным делом, каким вы его сде¬

лали. Я ставлю точку над і. Я думаю, что в этом — ошибка. И большая.

Вы скажете, как уже сказали мне однажды: "а, так вот в чем дело. Пере¬

нести все в Париж...". Не знаю, в Париж или нет. Не в этом вопрос. Но

знаю, что такое большое, сложное и ответственное дело нельзя вести

одному (а Вы были одни); что в этом деле должен быть живой и посто¬

янный обмен мнениями, должна быть общая, совместно обдуманная и

обсуженная линия поведения. Вы же явно, с первых шагов ставили это

дело так, чтобы отгородить его от малейшего влияния ваших товарищей.

Вы не ставили прямых препятствий к их участию в нем в качестве со¬
559

трудника, но Вы старались устраиваться так, чтобы по возможности и с

этой стороны обходиться без них. Кто угодно, но лишь бы не они. Ведь

Вы обратились к ним (через Мирол[юбова]) только тогда, когда Вам по¬

надобились деньги. А когда они пытались через того же М[иролюбова]

делать некоторые указания относительно общего ведения дела, то ответ

был весьма недвусмысленный — в этом-де мы сумеем и без вас обой¬

тись... Когда позже пробовал кое-кто из товарищей обращаться к редак¬

цию с указаниями и проектами — ответом было все то же презрительное

молчание... Скажу откровенно, мне все это кажется до последней степе¬

ни непонятным, необъяснимым, странным. Вы монополизировали

общее дело, поставили его вне контроля. По праву инициативы? По тем

усилиям с Вашей стороны, какие вложили в него? Но ведь мало ли кто

из нас вкладывал в какие дела и инициативу, и даже душу свою. Но

разве от этого дело переставало быть общим и становилось личным?

Разве, в конце концов, дело это главным образом не создано усилиями

партийных российских товарищей, которые, создавая его, смотрели на

него как на общепартийное дело, а не дело одного лица. Повторяю, мо¬

тивы, руководившие Вами и заставлявшие Вас старательно отгораживать

это дело от влияния Ваших товарищей, — мне непонятны. Был ли это

просто каприз? Или бессознательно, годами укоренившееся представле¬

ние, что l'état c’est moi? Или серьезные принципиальные разногласия?

Или уверенность в полной и абсолютной негодности Ваших товарищей?

Но ведь это люди, с которыми Вы работали рука об руку 10 лет. И, рас¬

ходясь с ними, Вы мотивировали свой уход не разницей убеждений и не

невозможностью действовать вместе с ними, а совершенно другими со¬

ображениями. И уходили Вы не от них, а от определенных учреждений.

Да кроме того, при той чрезвычайно широкой терпимости, которую Вы

признаете в журнальном деле, разве могли играть роль некоторые теоре¬

тические разногласия, — если бы даже они и были? Не было и нет ос¬

нований к Вашему стремлению как можно больше изолироваться от

Ваших товарищей. Но оно, это Ваше стремление, неизбежно вело к

тому, что в них стала складываться уверенность в полной невозможности

хотя бы в малой мере влиять на дело, а следовательно, и разделять от¬

ветственность за него, — в полной невозможности видеть в этом деле

свое дело, за которое и они отвечают и должны отвечать. Так создалась

необходимость для них снять с себя ответственность за дело, в котором

они не принимали и не будут принимать участия, за шаги, которые они

считают вредными и ошибочными. Другого пути не было. Вы пишете о

критических статьях. Но статьи-то дело единоличное. А как быть тем,

которые статьи не пишут, но и под Ропшиным подписываться не жела¬

ют. А их молчание означало бы согласие, — ведь не забывайте, что до

сих пор в публике существовала уверенность, что "Заветы” дело общее,

дело партийное... Коллективная форма была необходима и для того,

чтобы дать общественный отпор явлению, несомненно носящему на себе

черты общей растерянности, хаоса, развала»72.
То, что протестующие были не одиноки, видно из письма в «Заветы»

неких Н.П. и А.Новицких из Канского уезда Енисейской губернии (ско¬

рее всего, ссыльных эсеров. — K.M.). В нем они, разделяя и присоеди¬

няясь к «протесту 22-х», выражали недоумение по поводу помещения в

декабрьском номере 1912 г. «двух статей диаметрально противоположных

взглядов на один и тот же вопрос», а именно статей Вольского и Мсти¬

славского о войне. Авторы письма восклицали: «Суть в том, что редак¬

ция, помещая эти статьи и не сопровождая ни одну из них оговоркой,
560

дает читателям повод остановиться в недоумении, какого же взгляда по

этому вопросу придерживаются сами "Заветы". Мы понимаем, что если

допустимо помещение ст. Лункевича "Письма субъективиста" наряду со

ст. Баха "Сущность и значение специализации в современной науке и

наоборот", то не могут быть допустимы противоречивые статьи по во¬

просам, в которых журнал, казалось бы, должен придерживаться опреде¬

ленного взгляда. Неужели и это есть результат только "не зажиманья

рта". Было бы желательно, чтобы редакция, взяв на себя обязанность

проводить известные направления, относилась бы с большей разборчи¬

востью к помещению статей в своем журнале»73.
И.И.Ракитникова писала В.М.Чернову: «В революции и в революци¬

онной деятельности нет правды, нет красоты — вот основа произведения

Ропшина. А наши заветы говорят нам другое, Викт[ор] Михайлович]. И

ради верности этим заветам мы и протестуем против Р[опшина], и про¬

тестуем в такой "демонстративной", как Вы выражаетесь, форме. Есть

факты, против кот[орых] необходима демонстрация, необходим резкий

отпор. "Палка" это в колеса или нет, помешает ли это подписке или

нет, — мы не знаем. Делаем мы это не ради того, чтобы вставлять

"палки" — мешать подписке. И для нас вопрос успеха или неуспеха жур¬

нала не может заслонять вопроса общепартийного, вопроса — общерево¬

люционного значения. Вы пишете и еще о каких-то "палках" в связи с

протестом. Можно, конечно, всякий шаг, всякое действие свести к же¬

ланию повредить ближним. Но в такой плоскости я обсуждать этого во¬

проса не хочу и не могу»74.
Примечательно, что, отводя претензии В.М.Чернова по «протесту 22-х»,

И.И.Ракитникова писала ему в январе 1913 г.: «Пишете Вы и о разном

составе "22-х". Вот в том то и дело, что, несмотря на разный состав, не¬

смотря на разницу во взглядах, мы все же все сошлись в одном, — в

оценке произведения Ропшина, в том, что он, Р[опшин], психологичес¬

ки нам бесконечно чужой человек. И как бы по-разному, мы ни относи¬

лись к тому, терпим или нетерпим в партии Р[опшин], — но все мы

одинаково отрицательно отвечаем на вопрос — могли бы мы работать

рядом с Р[опшиным], идти за Р[опшиным]»75.
Весьма любопытны различные трактовки соотношения партии и на¬

правления, обнаружившиеся у В.М.Чернова и И.И.Ракитниковой. В ян¬

варе 1913 г. она отвечала Чернову: «Вы пишете, что направление шире

партии. И что, раз Р[опшин] терпим в Щартии], он должен быть терпим

и в направлении. Нет, не так. К этому вопрос сводить нельзя — разные

плоскости. И шире, и уже. В Щартии], главным образом, — единство

действия, часто лишь формальное, внешнее признание программы и

фактическое признание определенных действий. В направлении — о дей¬

ствиях не спрашивают. Но зато в сфере мысли — не формальное лишь

единство, а более глубокое, более интимное, психологическое единство.

Тот психологический элемент, который, к сожалению, силою вещей из-

за необходимости действия отходит часто на задний план, — здесь из-за

отсутствия действия — выдвигается вперед. Вот почему, по моему мне¬

нию, сам Ропшин, его особа как человека, формально признающего

профамму Щартии], готового подчиняться ее дисциплине, не совершив¬

шего против нее сознательных проступков (ибо своим романом он, б.м.,

думал быть полезным делу революции), не подлежит формальному ис¬

ключению из Партии. Но его мнения, как совершенно чуждые Щартии]

и револ[юции], не должны проводиться на сф[аницах] органа, который

служит и Щартии], и революции»76.
19— 198
561

И.И.Ракитникова заявляла В.М.Чернову: «Послесловие редакции к

нашему письму произвело на всех крайне тяжелое впечатление. Вы не

ограничились объяснением позиции редакции в этом деле, а вступили в

полемику с заявлением, неизбежно кратким и сжатым, не аргументиру¬

ющим, а констатирующим. Вам угодно было представить подписавших

заявление как своего рода единую католическую церковь, отлучающую и

карающую еретиков и налагающую печать молчания на еретические

уста. Мне пришлось пока порознь обмениваться мнениями по этому по¬

воду, и я не знаю, во что выльется общее мнение, которое неизбежно

придется выработать. Но сильно боюсь, что вместо собирания сил "Заве¬

ты” этим своим шагом довершат раскол — раскол совершенно не прин¬

ципиальный, вызванный не серьезными принципиальными разногласия¬

ми, а недоумением или нежеланием его избежать. Как Вы представляете

себе положение сотрудников "Заветов”, подписавшихся под заявлением и

получивших теперь такую реплику со стороны редакции?»77
Любопытно, что В.С.Миролюбов, которому В.М.Чернов давал часть

этих писем для ознакомления, сделал выписки из писем И.И.Ракитни-

ковой в свою записную книжку78. Примечательна и его фраза в одной из

записных книжек за 1912 год: «Когда борющаяся политическая партия

одухотворена идеалом и когда отдельные моменты деятельности рассмат¬

риваются как неизбежные этапы на пути к осуществлению идеала, тогда

борьба течений внутри партии, как бы сплочена она ни была, есть та

именно борьба идей, которая служит залогом жизненности партии и в

процессе которой вырабатываются правильные методы борьбы... Только

на фоне развитого гражданского самосознания возможно сожительство

крайних течений в 1 партии»79. К верным словам редактора «Заветов»

можно было бы прибавить и слова о необходимости такта и терпимости,

которые должны сопровождать «борьбу течений внутри партии» и кото¬

рых, судя по всему, не хватило у редакции «Заветов».
Конфликт не был исчерпан опубликованием протеста и ответа на

него редакции, а продолжал развиваться по следующим направлениям.

Во-первых, произошло разделение заграничных и, самое главное, рос¬

сийских эсеров, занявших в этом конфликте противоположные ПОЗИЦИИ.

Уже само это было тревожным признаком, сулящим в будущем большие

беды. Во-вторых, отношения между редакцией и «парижскими эсерами»

продолжали ухудшаться. Первые стали обвинять вторых (устами
С.П.Постникова и В.М.Чернова) в своеобразном вредительстве, о чем

будет сказано ниже. В-третьих, усилились центробежные силы, в том

числе и в руководстве партии, где до этого важную стабилизирующую

роль играл В.М.Чернов, которого в 1911 — 1912 гг. И.И. и Н.И.Ракитни-

ковы просили от этой роли не отказываться. В-четвертых, конфликт во¬

круг «Заветов» наложился на более частное столкновение В.М.Чернова и

Б.В.Савинкова с руководством партии по поводу суда над Е.Ф.Азефом.

Попробуем осветить с помощью имеющихся сведений, как развивался

конфликт и какие он имел последствия по всем направлениям.
Еще весной 1912 г. В.И.Сухомлин писал В.М.Чернову из России:

«На Ропшина многие ропщут, но люди, на мой взгляд, наиболее полез¬

ные, своего недовольства на весь журнал не распространяют. Слышал,

правда, что некоторые очень обижены и на редакцию серчают, но

боюсь, не является ли тут роман лишь предлогом... На публику в смысле

тесном производит невыгодное впечатление и наводит на размышления

отсутствие в журнале привычных некоторых имен, главным образом

Н.Максимова (Н.И.Ракитникова. — K.M.) (между прочим, и пайщик
562

большой ею почитатель). Свой читатель привык видеть его имя в наших

журналах, а тут еще какие-то слухи пошли насчет четырех партий (выде¬

лено нами. — K.M.). Наше мнение, что его привлечь к постоянному со¬

трудничеству необходимо»80.
Крайне любопытно письмо M.JI.Когана-Бернштейна (впоследствии

стал видным эсером, членом ЦК ПСР) В.М.Чернову, отправленное в но¬

ябре 1912 г. из Ростова-на-Дону. В нем автор извещал Чернова, что на¬

кануне появления «протеста 22-х» в «Заветах» «группою лиц отсюда было

ему отправлено письмо», где излагалось отношение к журналу. От имени

группы M.J1.Коган-Бернштейн заявлял: «При всем уважении к тем или

иным именам, подписанным под протестом, я бы не хотел, чтобы было

отожествлено с ним, например, наше отношение к журналу, которое, я

уверен, аналогично точке зрения многих разбросанных по разным мес¬

там России работников. Нас страшно огорчают дефекты журнала, но мы

их считаем внутренней болезнью всего направления, которую необходи¬

мо изжить. Нападки со стороны, какими являются люди, подобные

этому протесту, представляются чем-то неуместным и несвоевременным,

когда и без него теперь бьют в литавры по поводу кризиса в народниче¬

стве»8 1.
В это же время В.И.Сухомлин писал В.М.Чернову из России: «Ответ

на протест не только понравился (много смеялись, представляя себе вы¬

ражение лиц легкомысленных старцев (особ[енно) инициаторов протес¬

та), деликатно, но публично! проведенных за ушко) тем, кого роман в

ужас не приводил, но и примиряет с журналом некоторых недовольных.

Эти недовольные Ропшиным (старики) даже приветствуют факт расхож¬

дения с парижскими сферами, видя в нем проявление большей близости

руководящих журналом лиц к жизни. Должен прибавить, что за послед¬

нее время я больше встречал среди "своих” если не сторонников романа,

то людей, относящихся к нему спокойно и заинтересованных вопроса¬

ми, занимающими Ропшина. Поэтому когда после появления протеста

мы узнали от очевидцев про парижские настроения, то были ими в пер¬

вый момент даже удивлены. Правда, большая часть раздраженных рома¬

ном гусей (жареных, лапчатых) проживает за границей, здесь же немно¬

гие их родичи не имеют ни того размаха гусиных крыльев, ни напыщен¬

ной скандалом атмосферы, что в Париже. Закулисная сторона протеста

здесь тоже неизвестна. Те же недовольные и враги ропшинских манер и

настроений, которых к гусям сопричислить нельзя, не только не кладут

палок в колеса журнала (Вы, м.б., уже знаете о последней "услуге" такого

рода старцев Шварцев), но, наоборот, оказывают всяческое содействие.

Все же единодушия и здесь не наблюдается, некоторая тревога порожде¬

на в умах, и происходит в них некоторое шатание. Нужен резкий и оп¬

ределенный голос; журнал, допуская свободный обмен мнений, должен

неуклонно вести свою линию. В частности, Вечев (В.М.Чернов. — K.M.)

должен появляться в каждой книжке — давать боевые статьи на темы (их

много) российского и европейско-социалистического дня. Я уже писал,

что избирательная кампания дала много интересного материалу, его об¬

рабатывает обозреватель, но и Вечеву не мешает заняться в связи с пер¬

выми шагами кадетов в Думе и подымающимся над российским полити¬

ческим болотом коковцевским туманом (вместо черной опасности —

опасность серая); заслуживает, конечно, внимания и выступление "рус¬

ских мыслителей" с газетой (Р.Молва назад к политике), и поведение с.-д.,

в своей декларации ни словом не обмолвившихся о земле, и "детские

болезни", и богословы, и новости европейского социалистического дви¬
19*
563

жения и социалистической мысли (например, молодой Адлер об интел¬

лигенции, помните?)»82.
Любопытно приветственное письмо харьковского студента А.Куп-

чинского редакции «Заветов» от 30 декабря 1912 г., в котором он востор¬

гался журналом, стоящим «на славном посту в годину смердяковщины,

в годину торжества малодушных...». Он восклицал: «И верю я, что я не

один среди современной, все-таки такой чахлой, к несчастью, русской

молодежи, верю, повторяю, что среди нее — я не один, что много таких

теперь, для которых "Заветы" — становятся и станут настольным Еванге¬

лием»83. Крайне интересно также письмо неизвестного адресата
С.П.Постникову, пересланное последним «для ознакомления В.М.Чер¬

нову», автор которого писал: «Здесь был господин от Ник[олая] Ивано¬

вича] (Ракитникова. — K.M.) и сообщил мне новость: Марк Андреевич

(Натансон. — КМ.) ему сказал, что здешняя молодежь сорганизовалась

с целью бойкота "Заветов"; голое вранье, наоборот, молодежь "Заветы"

встречает наилучшим образом, что мне известно досконально»84.
В конце 1912 г. С.П.Постников сообщал В.М.Чернову, что, придя к

одной даме за деньгами для журнала, был принят очень сухо и узнал, что

ее просили остеречься давать деньги на «Заветы». С.П.Постников вос¬

клицал: «Это предостережение из среды протестантов (письма 22-х). Мог

бы даже с большой вероятностью назвать имя этого человека (из даль¬

нейшего изложения видно, что имеется в виду М.А.Натансон. — K.M.).

Но лучше умолчу. Зло меня разобрало после такого заявления. И не

столько хотелось получить от дамы какие-то 500—1000 руб., сколь "пере-

хрюкать" старика. Объяснил ей взгляд наш на роман Ропшина, словом,

через полчаса нашей беседы она переменила свой взгляд и обещала по¬

мощь. Это мне нужно было с принципиальной, а не материальной сто¬

роны. Чувствую, что тот же старик испортил дело в получении 5000 руб.

в другом месте, где я чисто пространственно не могу повлиять. Нехоро¬

шо, когда люди сами дела не делают, а только из личного самолюбия

ставят палки нам в колеса»85.
История С.П.Постникова о даме, отказавшейся дать деньги для «За¬

ветов» под давлением одного из «друзей и сторонников», вскоре разъяс¬

нилась весьма неприятным для С.П.Постникова и В.М.Чернова образом.

В ответ на смутные упреки В.М.Чернова в «агрессивных действиях» па¬

рижских эсеров Н.И.Ракитников сообщил ему, что, приехав в Париж,

эта дама, носившая псевдоним «Та» (она постоянно жертвовала деньги

эсерам), объяснила, что она ждала письмо от «русского товарища».

Н.И.Ракитников писал: «Между тем Ваш секретарь на еженедельном со¬

брании в редакции рассказал этот эпизод с указанием уже прямо на имя

одного из подписавших протест, именно М.Ан. (Натансона. — K.M.), —

рассказал в виде иллюстрации враждебных действий со стороны "друзей

и сторонников". К счастью, при этом присутствовал Э.Серебряков, кото¬

рый хорошо знаком с этой дамой и случайно был в курсе всего этого

дела. Он заставил П[остникова] взять свои слова назад. Вот и посудите,

с какой стороны идут "агрессивные" действия. Вы так прониклись убеж¬

дением, что против вас должны другие интриговать, что уже сами пере¬

шли в наступление в полном убеждении, что только обороняетесь»86.
Эскалация конфликта ярко отражена в письме Н.И.Ракитникова
В.М.Чернову (копия отправлена В.С.Миролюбову для информирования

петербургской части редакции журнала). Это письмо, как сообщал

Н.И.Ракитников, было написано «по поручению товарищей». Вновь на¬

помнив об обвинениях В.М.Чернова в «агрессивных» действиях по отно¬
564

шению к «Заветам» и об эпизоде с «Та», Ракитников восклицал: «Это,

однако, очевидно, не сделало Щостникова] осторожнее. От приезжего из

Петербурга мы недавно узнали следующее. Секретарь Щостников] в

присутствии В.С.Миролюбова говорил с возмущением этому приезжему,

что распускают про него слухи, будто он, П[остников], ведет дело жур¬

нала нехозяйственно; вследствие чего он теперь, при обращениях за де¬

нежной помощью журналу, должен являться с приходно-расходными

книгами. Мало того, что он, обратившись к кому-то в Москве за денеж¬

ной помощью, получил такой ответ: "мне советовали из Парижа воздер¬

жаться от помощи журналу". Не допуская мысли, чтобы кто-либо в Мос¬

кве мог сыграть такую дурную шутку и действительно сослаться в объяс¬

нении своего отказа на советы "парижан", и не сомневаясь, что и на этот

раз мы имеем дело с подобной же "догадкой" секретаря Щостникова]; —

мы просим Вас, Виктор Михайлович, воздействовать на секретаря

П[остникова] и побудить его быть более осторожным в высказывании

таких оскорбительных обвинений. Мы с негодованием отвергаем всякие

предположения, что кто-либо из нас отдельно или мы совокупно могли

вести закулисную интригу против "Заветов". Свое неодобрение по поводу

помещения романа Р[опшина] мы сообщали не раз непосредственно

Вам и письменно, и лично. Свою несолидарность с редакцией в этом

деле мы, наконец, сочли необходимым заявить публично на страницах

самих "3[аветов]". И если бы когда-либо настал момент, в который мы

признали бы вредным существование журнала "3[аветы]", мы так же

прямо довели бы это свое мнение прежде всего до Вашего сведения. Но

мы не раз и письменно и лично отвергали Ваши предположения насчет

того, будто кто-либо из нас мог отговаривать кого бы то ни было помо¬

гать "3[аветам]и. Этого не было и не могло быть. И Вы должны это наше

заявление принять так же прямо и безоговорочно, как мы его делаем.

Ибо таким гнусным слухам надо положить конец. И если Вам или кому-

либо из редакции "3[аветов]" действительно пришлось бы столкнуться

с заявлением вроде того, какое секретарь] П[остников] приписывает

какому-то москвичу, Вы должны опровергать его, как абсурд, как не¬

возможность, как плод недоразумений и неправильных толкований; а

отнюдь не давать ему дальнейшее распространение, как то сделал сек¬

ретарь Постников] (если предположить, что это заявление ему, дей¬

ствительно, было сделано). В случае, если нам станет известным, что

секретарь Постников] продолжает распространять обвинения вроде

указанных выше, мы вынуждены будем привлечь его к ответственнос¬

ти перед товарищеским судом. Что касается его обвинения, будто па¬

рижане опорачивают его способ ведения хозяйственных дел журнала,

то это уже потому нелепо, что никому из нас неизвестно об этой стороне

дела»87.
В начале 1913 г. В.И.Сухомлин писал В.М.Чернову: «Дошли до нас

слухи о французском походе на "Заветы", а затем получили мы подроб¬

ную жалобу, выясняющую тамошнее против Вас настроение. Дело

одним Ропшиным не ограничивается, т.к. причины недовольства, как я

и думал раньше, "до Ропшинские". Однако должен еще раз указать, что

помещением таких вещей, как окуловские "вопли Водоплясова", журнал

дал козырей в руки хулителей. Здесь тоже многие — и не из хулителей,

а, наоборот, из друзей журнала и любителей поэзии — ругаются за изо¬

билие плохих стихов (особенно в 1-х NqNo журнала). Эта традиция "Жур¬

нала для Всех" совсем не к лицу "Заветам", которых задача вовсе не в

выращивании молодых талантов»88.
565

После появления протеста неизвестной группой эсеров в Загранич¬

ную делегацию был прислан следующий документ: «Tempora mutantur.
1909	г. Реакция. Азефское дело. Развал партии, моральный, организаци¬

онный. Появляется Конь Бледный, на нем всадник, имя ему Жорж.
В рядах партии возмущение, непонимание. Некоторые требуют ис¬

ключения из партии автора. Автор... получает от "друзей и сторонников”

высшее назначение и неограниченные полномочия... Андрей Петрович

слушает "Корневильские колокола".
Год 1912. Оживление общественной жизни. Рабочее движение. Воз¬

рождение партии, после долгого молчания поднявшей голос и заставив¬

шей прислушаться к нему мыслящую Россию.
Заветы прошлого вновь находят себе дорогу в сердца и умы. Борьба

с реакцией, ясные и твердые позиции. "Терпимость", "самокритика".
Приходят "Три брата".
Один сообщает о своих муках, тревогах, сомнениях... В Париже —

смятение, недоумение, негодование, шум. "Друзья и сторонники" торже¬

ственно отлучают автора от церкви... Возвеличили Жоржа, Болотова низ¬

вергли. Арсений Иваныч не хочет знать Корневильских колоколов...
Тоже "друзья" и тоже "сторонники"»89.
Вскоре после «протеста 22-х» Н.И.Ракитников писал В.М.Чернову:

«Вы видите, какая нездоровая атмосфера создается и как наматывается

клубок, в котором в конце концов никаких начал и концов не сыщешь.

Вы видите также, что всем добросовестным и думающим о будущем то¬

варищам и с той, и с другой стороны надо не только остерегаться самим

стать жертвой создающейся атмосферы, но и деятельно работать над ее оз¬

доровлением. Атмосфера создается. Мне Аркадий переслал письмо от

одного из Ваших представителей в России (автор его в письме предус¬

матривал, что его письмо будет показано товарищам), все проникнутое

насмешливым и враждебным и даже оскорбительным отношением к

"друзьям и сторонникам" (очевидно, закавыченные Вами "друзья и сто¬

ронники" имеют успех!) и повторяющее сказки, какие Вам сообщал Ваш

секретарь. И это значительно похуже истории с дамой и с обличением

Постникова) Серебряковым. Факт разъяснен, опровергнут, но он долго

будет гулять по России, творя свое дело вражды и раздора»90.
Все это заставило «протестантов» выступить еще раз, но уже с более

подробным изложением своей позиции. В конце декабря 1912 г. И.И.Ра¬

китникова просила Е.Е.Лазарева и А.Н.Баха сообщить свое мнение о

том, как поступить в данной ситуации. Она писала Е.Е.Лазареву: «Мне¬

ния расходятся только относительно того, как реагировать на эту выход¬

ку Чернова. Одни как будто склонны оставить это без последствий. Дру¬

гие считают необходимым протестовать на нее печатным разъяснением

мотивов, заставивших пойти на этот протест и заявлением о выходе из

состава сотрудников "Заветов"91. Очевидно, было принято компромисс¬

ное решение — протест с изложением мотивов, но без выхода сотрудни-

ков-«протестантов» из «Заветов». Во втором протесте, направленном

Ф.В.Волховским от имени «группы 22-х» редактору «Русских ведомос¬

тей» в январе 1913 г., подчеркивалось, что первый протест был направ¬

лен не против автора романа, а против редакции, «легкомысленно ото¬

шедшей от "Заветов"»9*.
Отмечая чуждость романа духу «направления», Ф.В.Волховский при¬

знавал право Б.В.Савинкова на ошибку, но лишал этого права редакцию,

являвшуюся, по его словам, «хранителем и носителем того направления,

которому взялся служить орган»93. Он заявлял: «Поэтому помещение на
566

его страницах — притом без всяких оговорок — произведения, резко

расходящегося с нашими заветами, приводит читателя к заключению,

что в этом факте выражается перелом в направлении, отрицание им

своего прошлого. Именно такую ошибку сделала редакция "Заветов", но

уже не за собственный счет, а за счет направления, которое орган взялся

представлять»94.
Протест заканчивался безапелляционно: «Если она (редакция. —

K.M.) предпочитает обереганию правильных представлений о наших "За¬

ветах", о нашем направлении ту "терпимость" и "свободу мысли", кото¬

рая, по нашему мнению, в лучшем случае называется легкомыслием, —

это ее дело. Но тогда это должно быть ясно для публики»95.
Первый протест был подписан почти всеми крупными эсерами, а

второй, составленный Ф.В.Волховским от их имени, был с ними согла¬

сован. Это видно из того, что адрес В.С.Миролюбова, которому для оз¬

накомления Волховский отправил копию, был написан рукой Н.И.Ра-

китникова96.
Симптоматично, что, поместив письмо Ф.В.Волховского под назва¬

нием «Около романа г. Ропшина», редакция газеты в своем послесловии

высказала несогласие с автором письма, заявив: «Роман занят важной

проблемой о праве человека на чужую жизнь и в глубинах сознания

большинства персонажей решает эту проблему отрицательно. Уже по

одному этому название "умственно-скудными" и "нравственными тупи¬

цами" героев, обнаруживших во всяком случае душевную чуткость, по

меньшей мере несправедливо. Роман г. Ропшина целиком посвящен во¬

просу о праве одного на жизнь другого или других, и все аксессуары в

виде заседаний комитетов, смешных или ненужных выступлений —

только аксессуары... Важность же того нравственного вопроса, который

немедленно возникает в голове и внимательного, и невнимательного чи¬

тателя при чтении романа г. Ропшина, настолько велика, что редакция

"Заветов", конечно, совершила бы огромный грех, если бы на основании

каких бы то ни было соображений не напечатала романа»97.
Впрочем, оппоненты В.М.Чернова были не одиноки. И.И.Ракитни-

кова писала в это же время: «Думается, В.М., что на этот раз "мирок" не

разошелся в оценке произведения Р[опшина] со всем остальным широ¬

ким миром. Как бы разнообразны ни б[ыли] мнения, высказываемые)

по вопросу о том, уместно или неуместно помещать Р[опшина] в "Заве¬

тах", — в самой-то оценке этого произведения мнения печати очень еди¬

нодушны. Учтите это обстоятельство, прежде чем оценивать так, как Вы

оцениваете мнения "мирка". "Мирок" же счел ошибкой и появление ста¬

тьи Сухан[ова] без каких-либо оговорок со стороны редакции. А вот Пе-

шехонов в своем прекрасном ответе на эту статью отмечает отсутствие в

"Заветах" редакционной руки, редакционного] мнения. Выходит опять,

что "мирок" не совсем б[ыл] не прав в своих суждениях»98.
Но крайне важно, что единства не было и среди руководства партии.

Если судить по письму И.И.Фондаминского В.М.Чернову летом 1912 г.,

не все в руководстве партии встали в оппозицию к «Заветам». Сам Фон-

даминский писал: «"Заветы" производят на меня самое благоприятное

впечатление, и я от души поздравляю Вас и Викт[ора] Сергеевича] (Ми-

ролюбова. — Ä'.iV/.)»99.
Но как бы то ни было, конфликт не привел к дальнейшим шагам

вроде демонстративного разрыва с журналом и демонстративного выхода

из числа его сотрудников. Н.И.Ракитников писал В.С.Миролюбову: «Во¬

обще могу сказать, что брожение, которое вызвал ответ редакции на кол¬
567

лективное письмо по поводу Р[опшина], уменьшается, даже почти улег¬

лось. Мало-помалу все самые крайние противники... приходят к той

точке зрения, которой всегда держались: толстый журнал создать так

трудно было, что нельзя из-за частных ошибок и промахов рвать... И я

думаю, что если не случится еще каких-либо осложнений вроде Ропши-

на, то скоро все сгладится. Нехорошее впечатление произвело прекраще¬

ние высылки [журнала] М[арку] А[ндреевичу] (Натансону. — K.M.) в

виде репрессии за коллективное письмо»100.
В феврале 1913 г. С.П.Постников писал О.Е.Черновой: «В "Сибир¬

ских Вестях" появился большой фельетон против "Заветов" — пишет

Ф.Сибирский. Никто здесь не может поверить, что в № 2 появится ст.

Волховского (Надо полагать, что Ф.Сибирский — его псевдоним. —

K.M.). А ведь это так. Хорошо, что протестанты все-таки ставят себе

предел в "расхождениях"»101.
Но еще до конфликта вокруг «Заветов» вспыхивает скандал вокруг

писем Е.Ф.Азефа, а с конца лета 1912 г. постепенно завязывается другой

узел противоречий между, с одной стороны, В.М.Черновым и Б.В.Са¬

винковым, с другой — руководством партии. Толчок ему дало сообщение
В.Л.Бурцева о встрече его с Е.Ф.Азефом и согласии последнего пред¬

стать перед партийным судом. Весной—летом 1911 г. в эмиграции по¬

полз слух о том, что руководство партии скрывает от нее письма

Е.Ф.Азефа, написанные им после бегства. Вспыхнул скандал. Любопыт¬

но, что, когда в мае 1911 г. В.Л.Бурцев обратился в ЗД ЦК ПСР с про¬

сьбой передать для опубликования письма Е.Ф.Азефа к жене, выясни¬

лось, что члены делегации с ними не были знакомы (копии, кажется,

были у В.М.Чернова). На заседании ЗД ЦК ПСР 17 мая 1911 г. было

принято решение познакомиться с их содержанием, а договориться с

Л.Г.Азеф было поручено А.А.Аргунову102. Вопрос о выдаче B.JI.Бурце¬

ву писем Е.Ф.Азефа к жене подробно и бурно обсуждался на заседа¬

нии ЗД ЦК ПСР 25 октября 1911 г. совместно с двумя представителя¬

ми от ССК. Было принято единогласное решение: «Предоставить в

распоряжение Бурцева все материалы, при помощи которых он мог

бы, как он говорит, встретиться с Азефом и произвести ему допрос:

т.е. предоставить ему все указанные в письмах условные адреса»103. В де¬

кабре 1911 г. Б.В.Савинков обращался в ЗД ЦК ПСР с просьбой помес¬

тить в «Знамени труда» информацию о том, что ему «ничего не было

известно о письмах Азефа», на что делегация дала поручение редакции

ЦО «в статье опровержений сообщений легальной прессы сообщить и об

этом»104.
Очень любопытно, что на одном из заседаний ЗД ЦК ПСР в декабре

1911 г. И.И.Ракитникова предложила «изложить кратко историю с пись¬

мом Азефа» и была поддержана еще одним членом ЗД — Игорем, счи¬

тавшим необходимым «исчерпывающе изложить весь инцидент и всю

историю с письмами Азефа». Оба предложения были отвергнуты, т.к. де¬

легация не видела «причин менять свое мнение»105. В адрес руководства

партии посыпались обвинения в абсолютной недопустимости таких дей¬

ствий, как утаивание от партии писем Е.Ф.Азефа, предлагавшего устро¬

ить над ним партийный суд. Какие это создало коллизии, видно из

вспыхнувшего скандала вокруг «восстановления» в партии Е.Е. Колосова

ЗД ЦК ПСР по ходатайству В.М.Чернова.
История выхода Е.Е.Колосова из партии (известная нам в пересказе
В.М.Чернова, ходатайствовавшего за него перед ЗД ЦК ПСР в ноябре
1911	г.) примечательна уже сама по себе. По словам В.М.Чернова, на
568

одном из партийных собраний, обсуждавших виновность члена БО «Ни¬

колая» (заподозренного в провокации весной 1909 г.), Е Е.Колосов за¬

явил, что, несмотря на отсутствие «достаточных улик», по его мнению,

«долг каждого члена партии устранить Николая», подразумевая под этим

его убийство. На что присутствовавший на собрании Б.В.Савинков ука¬

зал Е.Е.Колосову на то, что он тоже член партии, и если он так думает,

то «в чем же дело». По словам В.М.Чернова, Е.Е.Колосов, «полагая, что

Савинков рассуждал правильно и, не устранив Николая, он, Колосов,

полагал, что не может оставаться в партии»106. Не менее интересно еди¬

ногласное решение ЗД ЦК ПСР, принявшей постановление, что Е.Е.Ко¬

лосов «поступил правильно, не устранив человека, не обвиненного ника¬

ким партийным судом», а иначе, как и любой другой «член партии, под¬

лежал бы суду». Также было постановлено принять Е.Е.Колосова обрат¬

но в партию и «предложить ему, ввиду того, что о его выходе из партии

опубликовано, — опубликовать и о возвращении»107.
Эта история повела к конфликту между В.М.Черновым и Е.Е.Коло¬

совым, т.к. последний в письме в ЗД ЦК ПСР от 29 ноября 1911 г. за¬

явил, что не уполномочивал В.М.Чернова ходатайствовать за него. Но

Е.Е.Колосов не ограничился только этим, а пошел значительно дальше,

заявив: «Что же касается вопроса по существу, то, действительно, я счи¬

тал и считаю себя духовно связанным с партией, но в моем отношении

к руководящим организациям партии есть теперь новый элемент. Этот

элемент создало "письмо Азефа". Тов. Варенов пишет мне от имени Де¬

легации. Но я считаю, что организация, в течение столь долгого времени

скрывавшая, из каких бы то ни было побуждений, письмо Азефа, что

такая организация не заслуживает доверия партии и должна быть распу¬

щена, если не прямо отдана под партийный суд»108. В.М.Чернов, полу¬

чивший недоумевающее письмо члена ЗД ЦК ПСР Б.Н.Моисеенко, по¬

требовал от Е.Е.Колосова объяснений по поводу его заявлений о само¬

деятельности В.М.Чернова. Любопытно, что по поводу ссылки Колосова

на утаивание ЗД письма Азефа В.М.Чернов писал: «Всякий член партии

имеет право считать необходимым и добиваться роспуска любого из ор¬

ганов или учреждений партии, что не мешает ему исполнять свои функ¬

ции до тех пор, пока это личное желание не получило партийной сан¬

кции»109.
В письме же к В.М.Чернову Е.Е.Колосов обвинил его в том, что тот

превысил свои полномочия, т.к. разговор с ним шел «вовсе не о фор¬

мальном вступлении в партию» и «не о восстановлении партийных прав»,

а об «урегулировании отношений с партией», «с партией», а не «в пар¬

тии»110. Как можно понять из писем Е.Е.Колосова и В.М.Чернова,

одной из причин «ложного положения» Е.Е.Колосова в партии стало из¬

дание им своей брошюры, посвященной партийной тактике и нравам в

эсеровской среде, против чего возражал В.М.Чернов, сделавший ему

«несколько других предложений». После выхода брошюры Е.Е.Колосова
В.М.Чернов взял назад свое обещание написать предисловие к книге

Е.Е.Колосова о Н.К.Михайловском111. В этой ситуации ЗД ЦК ПСР ан¬

нулировала свое предыдущее решение112.
12 августа 1912 г. Б.В.Савинков, прочитав в «Matin» статью Бурцева
об	Азефе, запрашивал В.М.Чернова, что тот намерен делать, «...если ЦК

назначит новый суд над Азефом». Б.В.Савинков сообщал: «Я написал

Илье (И.И.Фондаминскому. — K.M.), что считаю себя вправе участво¬

вать в таком суде и прошу ЦК допустить меня к этому участию. Мне бы
569

очень хотелось действовать с Вами в этом случае заодно. Напишите, что

Вы думаете о статье и о возможности суда*113.
В письме Б.В.Савинкову от 24 августа 1912 г. И.И.Фондаминский со¬

общал мнение ЗД ЦК ПСР: «...Относительно Азефа мы решили ничего

не предпринимать. Суда над ним никакого быть не может, Бурцев же

ведет себя так глупо (он говорит про Азефа — "революционер с подлыми

средствами" — и некорректно — не сообщил нам адрес А., что категори¬

чески обещал), что мы решили поменьше иметь с ним дело»114. Два дня

спустя Б.В.Савинков вновь запрашивал совета В.М.Чернова, как посту¬

пить в данной ситуации, и цитировал ответ И.И.Фондаминского115.
Но уже 23 августа Б.В.Савинков спрашивал у В.М.Чернова: «Если

Делегация откажется признать Ваше и мое право на участие в Суде, как

намерены Вы поступить в этом случае? Примириться? И если не прими¬

риться, то как заставить признать свое право? Примириться я не могу, а

каким способом отстоять свои права, — не вижу. Не вижу также, каким

легальным, партийным путем можно воспрепятствовать Делегации пору¬

чить этот Суд Судебно-Следственной Комиссии, что в моих глазах, как

и в Ваших, вещь еще более неприемлемая, чем Суд, состоящий из чле¬

нов Делегации?.. В случае нужды придется съехаться и решить, что

именно предпринять во избежание, чтобы "без меня меня женили"»116.
В.М.Чернов ответил Б.В.Савинкову: «В случае, если бы партия в

лице ее формальных учреждений не захотела такого рода суда (из сто¬

ронников террора. — K.M.), необходим по крайней мере суд революцион¬

ных деятелей, считающих себя компетентными судить в этом не только

партийном, но и огромной важности общереволюционном деле... Но

если суд назначит партия, то я как "человек из периферии" формальных

прав участвовать в нем не имею. Моральное право за мной, но дело "уч¬

реждений" превратить это моральное право в формальное или не превра¬

щать. Зато, если бы "делегация" вздумала отказаться от суда — я предло¬

жил бы, чтобы мы двое вошли в сношения с Бурцевым на предмет ор¬

ганизации суда революционных деятелей, причем, однако, по-моему, в

состав суда могут войти лишь сторонники, а не противники террора.

Ничего бы не имел против вхождения в состав суда Бурцева, Лопатина,

Фигнер, Кропоткина и т.п.»117.
В сентябре 1912 г. Б.В.Савинков писал В.Л.Бурцеву: «Я думаю, что

Азефу надо дать высказаться в присутствии безупречных революционных

деятелей, но судить его не вижу возможности: суд над ним уже состоял¬

ся. Во всяком случае, никакие переговоры с Азефом по поводу предла¬

гаемых им "условий суда" недопустимы. В искренность его я не верю, и

Ваша статья в "Matin" мне показалась весьма несостоятельной во всех

отношениях. Прошу Вас извещать меня о ходе этого дела. Я считаю, что

имею не только право, но и обязанность быть в курсе всего происходя¬

щего по этому вопросу»118.
В свою очередь, В.М.Чернов обратился в ЦК ПСР со следующим за¬

явлением: «Дорогие товарищи. В.Л.Бурцев обратился ко мне с предложе¬

нием организовать вместе с ним комиссию, которая будет должна: 1) оп¬

ределив свою конституцию и способ функционирования, сообщить их

Азефу и потребовать от него предоставления себя в распоряжение этой

комиссии, 2) выслушать все, что имеет Азеф сказать по своему делу, и,

со своей стороны, произвести ему самый подробный допрос, дополнив

его, в случае надобности, соответственными следственными действиями,
3)	вынести на основании этого допроса и этих следственных действий

соответственное заключение. Я дал ему на это предложение условное со¬
570

гласие, оговорившись, что считаю своей обязанностью как член партии

довести об этом до сведения ЦК-та ее и что войду в комиссию, если ЦК

мне этого не запретит»119.
В конце 1912 г., отвечая на вопрос В.М.Чернова о позиции ЦК о

возможности устройства суда над Азефом, Н.И.Ракитников писал:

«Опубликованное ЦК заявление имело целью определить позицию ЦК в

этом деле, а не устанавливать директивы, обязательные для всех членов

П[артии]. Поэтому в тексте его не содержится никакого запрещения

формального членам П[артии] принимать какое бы то ни было участие в

комиссии, допрашивающей Аз[ефа]. Но в мотивировке собственной по¬

зиции ЦК содержатся морально-политические суждения, определенно

отрицательно оценивающие всякое подобное участие. Они не имеют, ко¬

нечно, формально-обязательной силы, и каждый член Щартии] может

считаться с ними или не считаться в меру своей моральной связи с

центр[альными] учреждениями) Щартии]. Для Делегации-то эти сужде¬

ния имеют обязательный характер, и потому на настоящие разъяснения

постановлений ЦК Вы не должны смотреть как на разрешение участво¬

вать»120.
В высшей степени интересный материал дают комментарии Н.И.Ра-

китникова к постановлению ЦК в отношении нового суда над Азефом.

Н.И.Ракитников делает их в ответ на просьбу В.М.Чернова, но не огра¬

ничивается только ими, а разбирает и позицию В.М.Чернова в этом во¬

просе, цитируя куски из его письма. Н.И.Ракитников, удивляясь, почему
В.М.Чернова не удовлетворило постановление ЦК, писал: «И когда Вы

говорили со мной, Вы так и говорили: "мне надо только знать, запреще¬

но ли формально такое участие отдельным членам Щартии] или нет? Ни

санкций, ни одобрений, ни рассуждений мне не надо". Вам ответили,

что формального запрета нет. И вдруг теперь Вам этого оказалось мало:

вам надо если не разрешение, то "дозволение" ("что не запрещено, то

дозволено"); вас смущает неодобрение или осуждение. Но ведь налич¬

ность неодобрения и осуждения должна была быть для Вас ясна с самого

начала, как только Вы прочитали постановление ЦК. Значит, Вам про¬

сто не понравилось, что делегация не ограничилась коротким "нет фор¬

мального запрета”, но и прибавила то, что для Вас, как и для каждого,

всегда должно было быть ясно: "не одобряется, осуждается". Что же де¬

лать! Имейте мужество не считаться в этим осуждением, если Вы так

убеждены в пользе избранного Вами поведения.
...Вы говорите: "поступок, оцениваемый отрицательно моральными

суждениями ЦК, есть больше, чем чистое нарушение политической дис¬

циплины, это нарушение моральной дисциплины". "Отличие моральных

суждений от всех других состоит именно в их категорическом, повели¬

тельном, императивном характере". Да, они императивны, но только для

человека, в сознании которого они живут. Никакой ЦК не может сде¬

лать для меня моральным того, что мое сознание отвергает как иммо¬

ральное, и имморальным того, что оно расценивает как моральное или

даже только безразличное. И никакой ЦК не призван писать для меня

моральные законы моего поведения; я не давал на это согласия, вступая

в Щартию]. Он (или, вернее, Щартия]) творит формальное право для

своих членов, и с ними только я и считаюсь, как с обязательным для

меня партийным законодательством. Оно только обязательно. Ни ЦК,

ни другой орган Щартии] не создают моральных обязанностей для чле¬

нов Щартии].
571

Положение таково. ЦК, устанавливая свое отношение к известному

делу, указал на некоторые морально-политические аргументы, которые

представляют для него это отношение. Обязательны ли эти аргументы и

суждения для меня? Формально, конечно, нет, ибо формально меня обя¬

зывают только выводы. Но в данном случае вывод сделан только для

самого ЦК, а не для каждого члена П[артии]. А с аргументами и сужде¬

ниями, определившими этот вывод, я считаюсь: 1) в меру моей мораль¬

ной связи с ЦК; 2) в зависимости от того, как я их сам оцениваю, и 3)

от того, как я оцениваю поведение, противоположное тому, какое избрал

для себя ЦК.
Если мое моральное сознание расходится с суждениями, это, конеч¬

но, печально, и я постараюсь избегнуть манифестирования (проявления

вовне) этого расхождения без очень серьезных оснований, тем более се¬

рьезных, чем (неразб. — K.M.) мне моральная связь с ЦК, чем больше я

дорожу моральным единством с ним, чем более вредными и несвоевре¬

менными представляются мне всякие проявления развала, дезорганиза¬

ции. Но если я очень глубоко проникнут сознанием ошибочности из¬

бранного ЦК-том пути и правильности своего, то я не задумаюсь откры¬

то разойтись с ним, воспользовавшись отсутствием формального запрета

(в исключительных случаях ведь каждый из нас не задумываясь пойдет и

против запрета!). И никакие опасения за мою партийную честь, никакие

гадания насчет того, что может сказать в том или другом случае княгиня

Марья Ал[ексеевна1, меня не остановят. Моя честь может пострадать

или возвыситься от моих действий. И если я глубоко убежден в своей

правоте, я за нее не опасаюсь. Будущее оправдает меня, а не ЦК. И "ба¬

бушка-делегация” оставила благоразумно себе выходы и на тот, и на этот

случай — да мне-το какое дело до этого? Это меня даже укрепило бы в

своей правоте: а! значит, и сама делегация не уверена, колеблется и дип¬

ломатничает.
Но Вы колеблетесь, вы опасаетесь за свою партийную честь, вы

опасаетесь от своего шага последствий, неблагоприятных или даже

вредных для Щартии], — таких, которые всех заставят искать винова¬

тых. И Вы не хотите оказаться этим виноватым, про которого скажут:

мы его предупреждали, он не послушал. Из этого я заключаю, что Вы

не верите в свою правоту, вы сами колеблетесь. Мой совет — бросьте

это дело!»121
С точки зрения раскола «коллективного лидера» представляет огром¬

ный интерес оценка И.И.Ракитниковой «партийной позиции» В.М.Чер¬

нова, высказанная ею в январе 1913 года. Вряд ли будет ошибочным до¬

пущение, что эту точку зрения в руководстве партии разделяла отнюдь

не только она одна. И.И.Ракитникова писала В.М.Чернову о его партий¬

ной позиции: «Мне она кажется такой же странной и непонятной, как и

Ваша позиция в "Заветах”. Вы встали по отн[ошению] к партийным] уч¬

реждениям, тяжелое положение которых Вам хорошо известно, именно

на тот путь, который Вы осуждаете по отношению к "Заветам", — не

"снисхождения" к ошибкам, а осуждения их, — резкого и не всегда спра¬

ведливого. А ведь Вы больше, чем кто-либо другой, знаете, что при¬

шлось им пережить, знаете и то, в каком положении они сейчас нахо¬

дятся. Пока Вы сами были в них, Вы настаивали на их поддержке, взы¬

вали к любви и доверии к ним. А теперь Вы проявляете по отношению

к ним те самые чувства, кот[орые] Вас тогда так возмущали. Теперь,

когда Вы знаете, что в Партии нет учреждений, которые бы, опираясь на

свои фактические полномочия, имели бы право категорически разрешать
572

или запрещать что-либо, — когда они могут только высказывать то, что,

по их мнению, следовало бы делать членам Щартии], когда, следо¬

вательно], их решения имеют моральное значение, а не силу обязатель¬

ной нормы (как было, напр., в вопросе о Думе, где, даже опираясь на

анкету, партия не считала возможным делать свое решение о бойкоте

Думы обязательным для каждого из членов Щартии], — Вы, зная все, всё

же настаиваете на категорическом по отношению к Вам разрешении или

запрещении суда над Аз[ефом]. Мнение Ваших товарищей Вам известно,

хотите — считайтесь с ним. Не хотите — нет. Но тогда уже не останав¬

ливайтесь перед возможностью с их стороны осуждения Ваших дейст¬

вий. Вы не решаетесь брать на себя ответственность. Но ведь если Вы

глубоко верите в правоту своего дела, — чего же Вам бояться ее? Зачем

стараться переложить ее на других? Они, эти другие, не побоялись взять

на себя ответственность за свое открыто высказанное — нет, нельзя. И

они бы, конечно, хотели, чтобы и другие в этом вопросе высказались так

же. Но делать свое решение обязательным для всех — они не могут, —

при данном положении вещей. Вы это очень хорошо знаете. И все же

настаиваете.
Положение, в кот[ором] очутились обе стороны — Вы и Ваши товари¬

щи — очень тяжелое. И не столько, 6.М., для настоящего, сколько для бу¬

дущего. Ибо этим ведь не завершится и на этом не остановится. Трещина

будет расти. И кто знает, во что она вырастет?., (выделено нами. — K.M.).

Вы избалованы Вашим прежним положением в Щартии], Викт[ор]

Михайлович]. И Вы не выносите и не допускаете малейшей критики

своих поступков. Вы бесконечно уверены в себе, и только в себе. Но Вы

оторвались от той почвы, на которой Вы выросли, от той близкой това¬

рищеской среды, кот[орая] являлась для Вас и поддержкой, и корректи¬

вом. И для Вас, быть может, хуже. Вы ушли от нее, а не она от Вас.

Ушли в острый, критический момент. И нельзя ответственность за этот

Ваш уход перекладывать на других»122.
Не менее резко и определенно высказывался о позиции В.М.Чернова

и Н.И.Ракитников. Оценивая колебания В.М.Чернова в проведении суда

над Азефом, вопреки «моральному осуждению» этой акции ЦК и ЗД

ЦК, Н.И.Ракитников писал ему: «Вы, Виктор Михайлович, дорожите

моральной связью с центральными] учреждениями Щартии] и опаса¬

етесь даже ущерба для своей партийной чести в случае, если Вы явно

разойдетесь с тем, что они признают морально ценным, — но, к со¬

жалению, только в этом первом деле. Во втором — вы не останови¬

лись перед тем, чтобы эту связь рвать. Ведь не мы, задетые Вашим

ответом, а посторонние органы печати находят, что Вашим ответом со¬

здается конфликт.
Вы придаете большое значение тому, "кто начал", — тому, что наше

заявление было "агрессивным" актом. По нашему убеждению, которое

мы достаточно мотивировали при личной беседе, это был акт "необходи¬

мой обороны", ибо помещением романа в органе, на который все смот¬

рят как на с.-р.-ский, партии нанесен удар. Но не в этом дело. Не все

ли равно, кто начал? Вопрос в том, нужна ли сама драка? Наше заявле¬

ние говорило просто о том, что мы не солидаризируемся с редакцией,

поместившей роман Р[опшина]. Ничего оскорбительного, задевающего

вас не было. Если бы Вы не хотели драки, а мира, Вы могли так же

спокойно изложить точку зрения редакции на вопрос без всяких "поле¬

мических красот". И дело бы этим кончилось. Мы бы отгородились от

дела, в котором неповинны и за которое очень и очень многие возлагают
573

ответственность на все направление. Вы объяснили бы мотивы своего

поведения. И c’est tout.
Вместо того Вы выдвигаете против нас целый ряд контробвинений в

тоне оскорбительном, задевающем. Вы теперь пишете, что вы отнюдь не

изображали нас "единой католической" (церковью. — K.M.), а говорили

лишь, что сами мы не хотим быть ею, а вас заставляем. Но это же ни¬

сколько не лучше, или даже хуже. Вкус к "зажиманию рта", "отлучению"

etc. остается, лишь не хватает смелости самим это делать, и мы застав¬

ляем это делать других. Конечно, при таком обороте самые умеренные и

миролюбивые говорят, что оставить без ответа нельзя. А другие идут зна¬

чительно дальше. От таких спокойных и уравновешенных людей, как

Бах, притом очень далекий от парижского "мирка", — Вы уже должны

были получить его индивидуальный ответ. Быть может, получили и от

других, ибо не уверен, удержало ли их от их шага то обстоятельство, что

их удалось привлечь к общему.
Вы пишете о "бережном отношении к интересам молодого начина¬

ния", о "предупреждении повторения ошибок в будущем" и пр. И спра¬

шиваете, почему не был избран этот путь? Виктор Михайлович, вы были

осведомлены хорошо, какое впечатление производит роман на нас, на

наших друзей в России, какие недоразумения он вызывает. Вы были об

этом осведомлены! И что же? Приняли ли вы сами какие-нибудь меры,

чтобы публично самим рассеять или хоть ослабить эти недоразумения,

разъяснить недоумения и сделать ненужным наш шаг? Нет, вы не сдела¬

ли ничего. Вы видели, как воспринимается роман Р[опшина] нашей

прессой и правой, и левой, какие выводы и заключения из него дела¬

ют, — и вы опять-таки молчали. Единственное заявление, которое вы

сделали в печати, было в октябрьской книжке, где должен был быть по¬

мещен наш протест. Оно сделано, когда протест уже был у вас. И что вы

там обещали? что разъяснили? Да ничего. Вы обещали разобрать этичес¬

кие проблемы, выдвинутые в романе; а то, что более всего волнует, —

неподобающее для передового журнала изображение революционной]

среды, — обойдено и там. Проявили ли вы какое-нибудь желание объяс¬

ниться лично, путем переписки? Ничего подобного. Вы упорно молчали,

как будто ничего не случилось, хотя видели, что впечатление-то от этого

романа очень остро. Что скрывалось за этим молчанием? Во всяком слу¬

чае не желание объяснить, уладить возникшие разногласия. Неужели же

вы думаете, что при таких условиях у нас действительно оставался этот

другой путь "предупреждения ошибок в будущем"?.. Да я вас по крайней

мере за 1 Уг или за 2 месяца предупредил о готовящемся коллективном

протесте. Если Вы сами считали этот шаг таким вредным для "молодого

начинания" и видели другой путь улаживания инцидента, почему вы и

тут промолчали?
Наконец, когда Вы приехали в Париж, что вышло из нашей попытки

договориться с Вами? Во-первых, что никакой ошибки не сделано; во-

вторых, для предупреждения в будущем подобных конфликтов и для ус¬

тановления большего единогласия вы предоставили нам милостиво,

когда у нас встретится нужда, обращаться к вам за советом. Случаев,

когда вам в вашем деле встретится нужда в нашем совете, вами не пред¬

усматривалось...»123.
Вывод Н.И.Ракитникова гласил: «Суть-то в том, что Вы старательно

от нас отгораживались, — и в результате настал момент, когда и нам

волей-неволей, всячески оберегая журнал как возможность, пришлось

отгородиться от Вас в определенном пункте. И ни в один момент, ни
574

раньше, ни позже, Вы не дали нам повода думать, что возможен иной

путь, напротив, вы не раз подчеркивали, что никакого пути нет, —

кроме пути авторитарного насилия над вами, которому вы заявляли ло¬

яльную готовность подчиниться*124.
Чем подтверждаются столь серьезные обвинения в адрес одного из

крупнейших деятелей прежнего «коллективного лидера»? Прежде всего

его позицией в 1911—1913 гг., родившейся, надо полагать, из обиды на

положения «Заключения» (но, вероятно, не только из нее одной). Имел

ли основания В.М.Чернов взваливать свою обиду на «Заключение» на

своих коллег (или некоторых из них) по руководству партии? Точного

ответа на этот вопрос нет, но, судя по его поведению, какие-то основа¬

ния для этого у него могли быть. Вместе с тем нельзя забывать, что в

1909 г. он сам отстаивал принципы и формы создания ССК и ее зада¬

чи. Впрочем, слишком много сохраняется неясностей, чтобы безапел¬

ляционно возлагать вину на В.М.Чернова за «дезертирство» и «рас¬

кольническую» деятельность или на М.А.Натансона, якобы повлияв¬

шего на выводы ССК для устранения со своей дороги самого талан¬

тливого конкурента. Безусловно лишь то, что уход В.М.Чернова нега¬

тивно повлиял и на руководство партии, часті из которого всеми силами

пыталась удержать его, справедливо указывая на то, что страдают инте¬

ресы их общего дела.
Что касается позиции В.М.Чернова, то она ярко проявилась не толь¬

ко в дистанцировании от руководства партии и политике «невмешатель¬

ства» (после того, как ему не удалось уговорить своих прежних коллег

перенести центр работы в Россию), хотя его и просили продолжить за¬

щиту «ортодоксальных» позиций, но и в его руководстве «Заветами», в

самом характере «Заветов». Представляется, что можно говорить о фено¬

мене «Заветов» по нескольким причинам. В чем суть линии, которую

Чернов вел в «Заветах»? Каков характер журнала? Чего, собственно, до¬

бивался его политический редактор?
Выход журнала стал литературной и политической сенсацией. Про¬

грамма журнала, вопреки создавшейся традиции, объявлена не была, од¬

нако состав авторов, название издания, вкупе с портретами Н.К.Михай-

ловского и А.И.Герцена, говорили сами за себя. С первых шагов нового

журнала стала ясна его дискуссионная направленность. Это вызывало

недоумение современников. Традиция ведения «толстых» журналов

требовала идейной однородности публикуемых материалов, в случае

же помещения статей, не совпадающих с общей линией журнала, они

обязательно сопровождались редакционным примечанием. И хотя су¬

ществовала традиция вольных дискуссионных листков, но она никог¬

да не распространялась на «направленческие», общественно-полити¬

ческие журналы. Печатание в «Заветах» «еретического» романа

Б.В.Савинкова, а затем дискуссионных статей диаметральной направ¬

ленности без редакционных примечаний придавало журналу в глазах

многих современников особый оттенок органа, стремившегося к пере¬

смотру своего идейного багажа.
В.М.Чернов сознательно вел подобную линию журнала, упрекая рос¬

сийское общество в «омертвении мысли»: «В лагере наших единомыш¬

ленников то же омертвение сказывается в той травле, которая подня¬

лась, когда на страницах "Заветов” стала вестись оживленная дискуссия

важнейших вопросов нашего миросозерцания»125. В.М.Чернов заявлял:

«Мы можем по праву сказать, что не закрываем глаз на происходящие

в глубинах хозяйственной жизни деревенской России изменения; что
575

в жажде всесторонне осветить эти еще далеко не определившиеся, кое в

чем едва лишь наметившиеся процессы мы не боимся никаких "горьких

истин", никаких крайних мнений»126. По убеждению В.М.Чернова,

«идти нашим путем — значит идти вперед, самим собой и жизнью до

конца святое недовольство сохраняя. Вот в чем основной дух нашего

движения, душа его, проникающая и оживотворяющая все его тело»127.
Сам В.М.Чернов много писал в «Заветах» на злобу дня, но избегал

темы судеб крестьянства и судеб самого народничества. Возглавляя в

журнале раздел текущей политики «Дела и дни», В.М.Чернов написал

несколько статей, в том числе с резкой критикой кадетов за контррево¬

люционность и Ленина — за фракционность и нетерпимость128. Но, ос¬

вещая «этические проблемы» и «злобу дня», В.М.Чернов не давал отве¬

тов на те вопросы, которые от него ждали. В.И.Сухомлин писал

В.М.Чернову в середине 1912 г.: «Слышал отдельные голоса, что Вечев

(псевдоним В.М.Чернова. — K.M.) не то пишет, что надо, — надо де

программные вопросы разрабатывать, порядок в с.-р. умах наводить, а

не со Струве воевать»12^. В июле 1913 г. некая «Женя» писала из Рос¬

сии В.М.Чернову: «Положение становится серьезным, В.М. Не знаю,

чувствуется ли из вашего прекрасного далека, насколько сдвинулась

жизнь. Мне, по крайней мере, совершенно ясно, что пора заговорить

человеческим языком. Люди массами ищут "дела". Люди из разных

слоев, разных направлений. Раз так, они недолго будут тешиться иг¬

рушками вроде кооперативов или кредитных товариществ. Период

малых дел должен пройти. И надо идти навстречу жизни и говорить
об	основных вопросах и о великих событиях. Практически всякие

грандиозные планы мне еще кажутся нецелесообразными. Не надо

спугивать настроения, пусть назреет. Я бы проповедовала то, что Ленин

звал кустарничеством: каждый сам по себе, кто во что горазд. Нужны

широкие горизонты, теории, мировоззрения. Нет, как не было 10 лет назад,

когда мы подрастали, ни одной книжки, более или менее удобоваримой, где

бы их можно было вычитать. Единицы, конечно, додумаются сами, а

толпа? Там нужен трафарет. Напишите, В.М. Кроме Вас некому. Раз Вы

заварили кашу, именуемую "нашим мировоззрением", помогите расхлебать

ее»1*0 (выделено нами. — K.M.).
Крайне примечательно письмо рабочих Невского района Петербурга

редактору журнала, где они писали: «Приветствуем выход "Заветов” как

журнала, родственного нам по духу. Мы, рабочие, надеялись в нем

найти не только полемику и разбор поведения тех или других писателей

с другого лагеря, но и ответ на жгучие вопросы, волнующие нас, рабо¬

чих. Но вот уже вышло пять книг, а его нет. Мы говорим о новом стра¬

ховом законе, о пенсионных и страховых (неразб. — КМ.). Мы обраща¬

емся через ваше посредство ко всем сотрудникам журнала. И просим

дать нам ряд статей, популярно изложенных, по разбору этого закона,

как и по рабочему и крестьянскому вопросам. Хороши статьи Зака и Ко-

чаровского, но не для нас. А мы хотим, чтобы журнал, носящий назва¬

ние "Заветы", был заветом и для народа»131. Подобный же характер но¬

сило обращение к редактору «Заветов» «группы читателей рабочих Вы¬

боргской стороны» с просьбой дать в ближайших номерах журнала попу¬

лярную «статью о новом больничном и страховом рабочем законе (его

отрицательные и положительные стороны перед существующим)»132.
Интересны пожелания российских эсеров «Заветам», пересказанные

В.И.Сухомлиным В.М.Чернову в середине 1912 года. Помимо указаний

на необходимость редакционных примечаний к статьям Суханова, они
576

советовали С.Д. Мстиславскому посвятить статью правовой жизни дерев¬

ни, а также давать побольше заметок В.М.Чернова в «Текущей жизни».

Высказывалось пожелание, «чтобы редактор не был слишком строг к

чисто литературным достоинствам статей по вопросам рабочего движе¬

ния, крестьянскому вопросу, социализма, вообще публицистики "своих"

авторов и относился бы построже к таковым же достоинствам беллет¬

ристики. Журнал не должен, мол, терять из виду задачи объединения

разрозненной партийной мысли. Это замечание вызвано, по-видимому,

отклонением некоторых статей»133. Даже из этих пожеланий видно, что

от В.М.Чернова ждали прежде всего усилий по «расхлебыванию каши»

эсеровского мировоззрения, которую он сам же и заварил. В высшей

степени показательны слова о необходимости создания «трафарета» —

популярно изложенного очерка о сущности, целях и задачах эсеровского

социализма. Не менее показательна и задача наведения порядка в эсе¬

ровских умах. Но как раз по ключевым темам В.М.Чернов хранил мол¬

чание, заняв явно выжидательную позицию, и постепенно все более и

более терял инициативу, сознательно отдав ее «еретикам» самого разного

толка. Лишь в последнем номере «Заветов» в 1914 г., отвечая на почти

двухлетние нападки H.H.Суханова на народничество, он подвел итоги

двухгодичной дискуссии.
Каков же был характер и политическое направление «Заветов»?

Имеющиеся оценки характера «Заветов» вызывают серьезные возраже¬

ния. «Заветы» нельзя назвать «общенародническим» органом, как это де¬

лается в книге «Непролетарские партии в России. Урок истории»134, ибо

правые народники, энесы, отмежевались от «Заветов», хотя публично не

выступали против них135.
С другой стороны, вряд ли правомерно говорить о «Заветах» как о

легальном органе партии эсеров. Ведь «Заветы» не были органом ЦК

партии. Кроме того, политическая линия журнала вызывала резкую кри¬

тику виднейших членов партии и нередко шла вразрез с официальной

точкой зрения руководства эсеров. С.П.Постников вспоминал: «Весной

1914 г. я ездил за границу по своим личным и редакционным делам.

Когда в 1917 году был открыт доступ к материалам департамента поли¬

ции, то в папке "Заветов" я прочитал, что Постников ездил в Париж за

партийными директивами. Конечно, это совершенно бестолковое до¬

несение какого-то провокатора. Наш журнал был определенного на¬

правления, но совершенно независимый от партии, и ни в каких пар¬

тийных директивах я не нуждался и не получал их. Партия не отвеча¬

ла за наш журнал, и мы не подчинялись директивам центрального ко¬

митета»136.
Определяя характер журнала, В.М.Чернов писал: «"Заветы" хотят

быть журналом направления — назовем его условно хотя бы "левым на¬

родничеством". Определив так свою миссию, редакция считала бы уже

непозволительным вместо политики направления и под ее флагом прово¬

дить на деле кружковую политику»137.
Девизом журнала в некоторой степени могли быть следующие слова

В.М.Чернова: «По отношению к своему собственному духовному наслед¬

ству мы всегда были не упрямыми и застывшими "ортодоксами", а по¬

стоянными, перманентными "ревизионистами". Наш журнал носит имя

"Заветов". Но из всех "заветов", переданных нам нашими славными пред¬

шественниками, один стоит у нас впереди всех: это — завет не застывать

ни на какой догме, не стоять... на одном месте»138.
577

Анализ более широкого комплекса источников, позволяющих

вскрыть субъективную сторону и подоплеку поведения политического

редактора «Заветов» и его оппоненток из руководства партии, заставляют

автора скорректировать свою прежнюю оценку характера журнала, вы¬

сказанную им несколько лет тому назад. Суть ее заключалась в том, что

самохарактеристику редакции журнала как органа левонароднического

направления с определенными оговорками можно принять, «...добавив,

что "Заветы" были созданы В.М.Черновым и его единомышленниками

как орган пересмотра, ревизии старых "заветов", как своеобразная твор¬

ческая лаборатория для поиска новых путей и решений»139.
Представляется, что трактовка «Заветов» как творческой лаборатории

для ревизии старых «заветов» отразила лишь ту часть явления, которую

редакция журнала, и прежде всего В.М.Чернов, выпячивали, маскируя

другие побудительные мотивы, заставившие проводить в «Заветах»

линию «парламента мнений» и «задирать» своих бывших товарищей по

партии.
Каковы же были итоги работы этой лаборатории? «Заветы» отразили

всю разноголосицу мнений и суждений, царившую в народничестве,

превратив журнал в «парламент мнений», отразили невозможность выра¬

ботки единых суждений по обсуждаемым вопросам. Дискуссия показала,

что нападкам подверглись краеугольные положения эсеровской програм¬

мы, причем критиковались они с разных методологических позиций, что

сводило шансы в деле выработки какого-либо теоретического компро¬

мисса к нулю.
Еще раз зададимся вопросом — действительно ли В.М.Чернов хотел

произвести такой пересмотр? Но если хотел, то почему не произвел? По¬

чему, заполняя номер за номером многими десятками печатных листов

своих статей, посвященных самым разным темам и проблемам, он не

касался ключевых тем: судьбы аграрной реформы Столыпина и аграрной

программы ПСР; судьбы самого народничества и множества других во¬

просов, по которым кипели дискуссии и которые так интересовали эсе¬

ров. В высшей степени показательны строки из письма И.И.Фондамин-

ского В.М.Чернову летом 1912 г.: «В связи с общим оживлением начи¬

наем оживать и "мы", и "примыкающие" к нам, начнут оживать и другие

народнические группы и течения. Не думаете ли Вы, что настало время

если не искупить, то по крайней мере не продолжать совершать грех, грех

перед историей и перед Россией. Я говорю о преступном равнодушии всего

народничества к закону 9 ноября и к судьбам общины (выделено нами. —

K.M.). Не думаете ли Вы, что борьба за общ[инное] право должна сде¬

латься центральным политическим лозунгом всего народничества на бли¬

жайшие годы. И не найдете ли Вы возможным, если Вы даже и не со¬

всем согласны со мной, — открыть целую политическую кампанию на

страницах "Заветов". И не думаете ли Вы посвятить одну или даже две

публицистическо-политических Ваших статьи такой кампании»140.
Впрочем, некоторые из актуальных тем В.М.Чернов разрабатывал, в

частности тему этических оснований социализма. Еще в 1908—1909 гг.

«ортодоксы» иронизировали над лидерами группы «инициативного

меньшинства», заявлявшими о необходимости пересмотра эсеровского

идейного багажа, указывая им, что о пересмотре, как и о терроре, не

говорят, а делают. Сам же В.М.Чернов коснулся ключевых тем только

перед закрытием «Заветов» и кроме некоторой корректировки роли об¬

щины в ее связи с проведением «социализации земли» своих прежних

взглядов не изменил. Еще в мае 1911 г., уже перебравшись в Италию и
578

проведя переговоры с «Современником», он писал Н.С.Русанову: «Моя

мечта — создать разнообразный хор и вести журнал актуальный, боевой,

охватывающий все сферы идеологии, но везде стремящийся к живости,

к смелому размаху, говорящий громко. Я стою за проповедь единства, но

не посредством смазывания, а посредством нетерпимой борьбы против

разъединяющего сектантства и сужения нашей идеологии или наших

задач»141.
Удивительно, что подобную позицию занимал В.М.Чернов, обще¬

признанный мастер компромиссных формулировок и резолюций. Что

его толкнуло к этой позиции? Какую цель он ставил перед собой? «За¬

веты», где он, судя по всему, осуществил свою мечту, наглядно показа¬

ли, что «проповедь единства», которую осуществляют «посредством не¬

терпимой борьбы» против своих прежних товарищей, ведет лишь к рас¬

колу и к тому же раскалывает партию, куда изначально собрали слиш¬

ком разных людей с весьма разными взглядами. Ответ видится следую¬

щий: представляется, что В.М.Чернов через голову эмигрантского пар¬

тийного руководства обращался к российской эсеровской молодежи, по¬

нимая, что от нее в будущем партии будет многое зависеть, и укреплял

свой авторитет и имидж ищущего, думающего человека.
Интересно свидетельство С.П.Постникова, вспоминавшего о посе¬

щении в начале 1912 г. итальянской виллы В.М.Чернова: «Здесь на вилле

я встретил революционную молодежь, группирующуюся около Чернова.

Наиболее яркими среди них были Наташа Климова, известная с-рка

максималистка, бежавшая с другими 11-ю каторжанками из Московской

Новинской тюрьмы, и Бор. Дав. Кац-Камков, потом лидер левых с.-ров.

Но к журнальному нашему начинанию эта молодежь не имела отноше¬

ния. У них были свои интересы, своя революционная работа. Потом

Камков приезжал в Петербург, заходил ко мне в редакцию. Чернов, ви¬

димо, все еще не уверенный в моих силах, посылал его на помощь

мне»142.
Много лет спустя в своих мемуарах В.М.Чернов писал: «Мы не оп¬

равдали себя как организаторы и практические руководители. Мы счита¬

ли своим долгом передать ответственные ключевые позиции в партий¬

ной организации другим. Но есть ли у нас смена, думал я, мы не знаем.

Так будем же заново готовить эту смену, углубим и обновим всю идео¬

логию партии, ее жизненное миропонимание, ее философию. Здесь по¬

лучили начало и мои планы будущих теоретических работ, и мысль о

большом идеологическом журнале; им скоро стал журнал "Заветы" в Пе¬

тербурге. На них росли и пробовали себя молодые побеги от старых кор¬

ней эсеровства, показавшие себя в первых наших успехах 1917 года»143.

Видится, что в той огромной популярности, которой В.М.Чернов обла¬

дал после Февраля 1917 г., была немалая заслуга «Заветов», с помощью

которых он популяризировал свои взгляды и свое имя в 1912—1914

годах. Любопытно, что весной 1917 г., по словам H.H.Суханова,

В.М.Чернов «...имел утопический план возобновить эсеровский ежеме¬

сячник "Заветы", имевший шумный успех в 1913—1914 годах и закрытый

полицией с началом войны. Но что за ежемесячники в революцию,

когда за месяц теперь сменяются эпохи? Мы не знали, что делать со

своей "Летописью", которая имела успех еще более шумный и которую

приходилось ликвидировать за непригодностью в новой обстановке...

Странно. Чернов звал меня работать и в "Дело народа"»144.
Правы ли были в своих упреках его оппоненты, утверждавшие, что

он монополизировал журнал? Да, правы, но с оговоркой, что и сам
579

В.М.Чернов всевластным хозяином журнала не был. Следует учитывать,

что В.М.Чернов и В.С.Миролюбов, будучи вынуждены руководить жур¬

налом из-за границы, скоро столкнулись с тем, что вокруг С.П.Постни¬

кова сложилась петербургская редакция, вступившая в конфликт с

В.С.Миролюбовым и одержавшая над ним в начале 1913 г. победу.

Впрочем, еще в 1912 г. С.П.Постников писал В.С.Миролюбову: «Я не

приказчик Ваш. Оба мы с Вами делаем одно дело, отдаем ему себя. Поэ¬

тому если Вы будете продолжать писать таким же тоном, то я попрошу

выбрать для сношения со мной другого человека... Явственна и понятна

моя работа с В.М. (Черновым. — K.M.). Я его знаю, и он, думаю, имеет

ко мне доверие, если согласился на мое секретарство. В Spezia я отнюдь

не претендовал на Ваше доверие... Но у меня было только одно сильное

желание — вывести на свет журнал при непременном участии В.М. Мне

казалось (может быть, ошибочно — не спорю), что если я не поеду и не

достану денег, то журнала могло не быть и осенью... Теперь, когда ма¬

шину пустил и показал себя работником, вновь и окончательно говорю:

если вы желаете иметь меня, то относитесь ко мне как к равному, как к

третьему (подчеркнуто В.С.Миролюбовым. — КМ.)... Свою роль я пони¬

маю так: я являюсь здесь в Питере хозяином издания. Ставлю дело, ищу

деньги, расходую их. Поэтому я прошу — посвящать меня во все Ваши

расходы, поступления, делиться соображениями»145.
Представляется, что отношения В.М.Чернова с петербургской ред¬

коллегией напоминали известную поговорку про шею и голову, с той

только разницей, что кто из них в каждый данный момент играл роль

головы, а кто — шеи, выяснить можно только по некоторым свидетель¬

ствам и фактам. Крайне любопытно, что С.П.Постникову, судя по

всему, не очень нравился тот «парламент мнений», который был устроен

на страницах «Заветов». Сначала он добился, чтобы точки зрения обо¬

зревателей по принципиальным, по его мнению, вопросам и событиям

российской жизни совпадали. Уже в мае 1912 г. он укорял В.М.Чернова,

что тот уж очень снисходителен к Г.И.Шрейдеру и не решается его «по¬

черкать»; касаясь обзоров С.Д.Мстиславского, С.П.Постников воскли¬

цал: «Обозреватель должен быть в коллективе. По таким вопросам, как

Ленские события и др., нельзя проводить в журнале индивидуальные

взгляды»146. Не менее показательно, что С.П.Постников и Р.В.Иванов-

Разумник, первоначально не протестуя открыто против В.М.Чернова и

В.С.Миролюбова за засилье статей H.H.Суханова, стали всячески сабо¬

тировать их набор, корректуру и т.д и т.п. Или такой факт — С.П.Пост¬

ников снял статью Оберучева, потому что она не понравилась С.Д. Мас¬

ловскому и т.д.147.
У многих авторов журнала вызывало негативную реакцию и много¬

месячное молчание В.М.Чернова и редакции «Заветов» о судьбе их ста¬

тей. В атмосфере ухудшавшихся отношений некоторые авторы были

склонны видеть в этом большее, чем широко известная нелюбовь

В.М.Чернова отвечать на чужие письма или чем неизбежные затяжки,

связанные в нахождением В.М.Чернова и В.С.Миролюбова в Италии, а

редакции в Петербурге. Так, например, Н.И.Ракитников, отчаявшись до¬

ждаться выхода своей статьи (или хотя бы ответа о ее судьбе) с критикой

Н.П.Огановского и H.H.Суханова, писал В.М.Чернову: «Так действуя,

Вы вынуждаете всех желающих иметь дело с журналом обращаться не к

Вам, а в петерб[ургскую] редакцию. Вряд ли это желательно и для Вас,

и для журнала»148. Впрочем, в данном конкретном случае статью
580

Н.И.Ракитникова тормозил С.П.Постников, опасаясь публиковать ее по

цензурным соображениям.
В начале 1913 г. В.И.Сухомлин сообщал В.М.Чернову: «Из-за грани¬

цы пишут — журнал не наш, чужой, нас туда не пускают, гонят в три

шеи. Конечно, я этому не верю, т.к. почти все пишущие уже успели по¬

местить свои вещи. Печально только, что не было ничего Ракитникова.

Если не принимают только потому, что скучно пишет, то напрасно.

Скучнее Окулова никто не напишет — а он беллетрист, которому пола¬

гается писать весело. Между тем подозреваю, что это Ра(китникова)

имеют в виду, когда говорят, что не пущают "нас". Надо пускать больше

статей по вопросам рабочего и крестьянского движения. Почему Почи-

новцы не пишут? Говорят, что опасность грозит "Заветам" превратиться

в чисто литературный журнал»149. А С.П.Постников «насмерть» стоял

против «перегрузки» журнала теоретическими статьями, опасаясь сокра¬

щения круга читателей, что было чревато финансовыми проблемами из-

за сокращения подписки.
Совершенно очевидно, что, с одной стороны, отчуждение ряда на¬

роднических авторов от «Заветов», с другой — политика редакции жур¬

нала, по каким-то своим мотивам отвергавшей их статьи, — серьезно

обедняли журнал и не давали довести дискуссии по ряду актуальных тем

до конца. Так, например, в январе 1913 г. М.Б.Ратнер писал В.М.Черно¬

ву: «У меня есть сильное желание написать статью под приблизительным

заглавием "программа и тактика" по вопросу, поднятому Сухановым и

теперь обсужденному Пешехоновым, по вопросу о пролетарском или на¬

родном социализме. В этой области у меня имеется немало сведений,

наблюдений и личных переживаний, и, думаю, мои соображения не ока¬

зались бы для "Заветов" излишними. Через две недели по получении Ва¬

шего ответа я мог бы Вам статью выслать. Не скрою от Вас, что эта

статья меня лично занимает чрезвычайно. Думаю, что и для читателей

"Заветов" она представит первостепенный интерес. Кое в чем я мнения

Суханова разделяю, во многом от него отступаю. Еще дальше я от мне¬

ния Пешехонова, сильно пахнущего реформаторским ревизионизмом. Я

стою на точке зрения совсем иного ревизионизма, намек на который

уже имеется в моей книге по аграрному вопросу»150.
Примечательно, что в сентябре 1913 г., составляя список сотрудни¬

ков журнала для рекламного объявления на 1914 год, С.П.Постников

писал В.М.Чернову: «Для нас возникает вопрос относительно целого

ряда сотрудников, будут ли они (неразб. — K.M.) и имеем ли мы право

выставить их имена. Вот, например, Г.Шрейдер не пишет у нас уже 1 х/г

года. Чем это объяснить? Позволяет ли он на 1914 г. выставить свое имя

у нас? Лункевич отобрал (неразб. — K.M.) свою рукопись, о чем я по¬

дробно писал Вам. Прошел ли его гнев? Волховский после Вашего "pro

doma sua" просит снять его имя. Что делать с Ратнером? Даете ли Вы

свое согласие написать Авксентьеву с предложением сотрудничества.

Или сами будете ему писать?»151
Ситуация складывалась достаточно парадоксальная — журнал, заяв¬

ляя о направленческом своем характере и печатая статьи диаметрально

противоположных взглядов без редакционных примечаний, вместе с тем

терял самых перспективных авторов (другие печатались весьма редко,

как, например, Н.И.Ракитников). Все это, конечно, наводило многих на

мысль о более серьезной подоплеке этого явления, в котором видели на¬

чало раскола в партии, поддерживаемую разговорами о возникновении у

эсеров «четырех партий», о делении их на «заветовцев» и, «голосовцев»
581

(по легальной газете «Трудовой голос»). В высшей степени показательно,

как «голосовцы» уговаривали В.М.Чернова писать в их газете и какие

аргументы они приводили. Н.И.Ракитников выговаривал В.М.Чернову:

«Это очень нехорошо, В.М., что Вы ничего не пишете в нашу газету.

Никто не может ни понять, ни оправдать Вашего воздержания». В дру¬

гом письме он, сообщая о выходе очередного номера «Трудового голо¬

са», прямо просил Чернова: «Поддержите статьями»152. Примечательно

также письмо редакции «Живой мысли» (газета «Трудовой голос» не¬

однократно меняла свое название) В. М.Чернову от 27 августа 1913 г.

Анонимный автор «от имени редакции» обращался к нему с просьбой:

«Не дадите ли нам хоть маленькую-маленькую статейку. Ведь, право же,

не так это трудно. А с нас, между прочим, именно Вас требуют. Получа¬

ются всякого рода запросы, главным образом из рабочих мест, где недо¬

уменно спрашивают: газета, дескать, определенного направления, а ста¬

тей Викт[ора] Михайловича] нет. А раз нет, то делаются всякого рода

предположения и т.д. Да и поддержать нас вообще не мешало бы, и

именно Вам. Газета Вам аккуратнейшим образом посылается (10 экзем¬

пляров), но получают ли ее — неизвестно. Между прочим, Ваш адрес

дали нам из дружественного журнала и сказали, что газеты Вы не полу¬

чаете. Итак, надеемся, что Вы нас поддержите»153.
Мотивы такой настойчивости крайне показательны и видны из сле¬

дующих слов Н.И.Ракитникова: «А то на почве того антагонизма, кото¬

рый создается типами à la Постников, в Питере уже пошло деление на

"заветовцев" и "голосовцев". Не этим ли объясняется и то, что никто из

петербургских] литераторов из "Заветов" не дал ни строчки в "Тр. Гол."

(кроме статьи Мстиславского в Nq 1)? Уже поэтому Вы непременно и за

своей подписью должны написать»154. Все это уже было первыми следст¬

виями той трещины, того взаимного отчуждения, которые позже закон¬

чились расколом партии.
Дополнительный свет на процессы, происходившие в руководстве

партии после выхода В.М.Чернова, Н.Д.Авксентьева и А.Ю.Фейта из ЗД,

проливают сведения, почерпнутые из писем И.И. и Н.И.Ракитниковых

В.М.Чернову в 1911 — 1914 гг. и протоколов ЗД ЦК ПСР за 1911 год. Они

ставят под сомнение взгляд на исключительную, почти диктаторскую

власть М.А.Натансона, а также позволяют понять, почему руководство

партии оказалось фактически парализованным и отмалчивалось по

самым актуальным вопросам, волновавшим партию. В июле 1911 г.

И.И.Ракитникова обратилась в письме к В.М.Чернову с просьбой срочно

написать статью в «Знамя труда» о необходимости бойкота Думы. По ее

словам, после опубликования статьи Н.И.Ракитникова, агитировавшего

за бойкот, в редакционном портфеле статей бойкотистов не оказалось.

Она писала В.М.Чернову: «Но т.к. нет ничего о Думе, то Ник[олай]

Дмитриевич] (Н.Д.Авксентьев. — K.M.) собирается написать, — и ко¬

нечно, — за выборы, — хотя я и протестую, указывая на то, что ему

нужно выждать со своей статьей, дать возможность прежде высказаться

другим и т.д. Но тем не менее, если не будет других статей — он напи¬

шет. Не напишете ли Вы? Ведь Вы обещали? Что Вам стоит не поспать

ночь-другую? Я думаю, что мне нет надобности доказывать Вам, какое

бы это имело значение. По словам Игоря, в России этим вопросом сей¬

час чрезвычайно интересуются. По его же словам, он встречал только

бойкотистов. Но он виделся с очень ограниченным кругом лиц. И несо¬

мненно, что и в России, как и здесь, — есть сторонники выборов.
582

Итак, — пожертвуйте 2-мя ночами для защиты позиции, которую Вы от¬

стаиваете»155.
Но еще более примечательны строки из письма Н.И.Ракитникова

В.М.Чернову, написанного осенью 1911 г.: «При вашем отъезде в

Ит[алию] и при нашем последнем свидании я Вам говорил о тяжелом и

ненормальном положении, в которое попадает ред[акция] "ЗТН с вашим

отъездом. Теперь это обнаружилось очень ярко в связи с делом Богрова.

Партия к нему непричастна. Но как к нему отнестись? По этому вопросу

распалась не только редакция, но и делегация, и притом тоже почти по¬

ровну. В результате — молчание еще по одному существеннейшему вопросу,

по которому все ждут ответа»156 (выделено нами. — K.M.).
В статье, направленной на обсуждение ЗД, Н.И.Ракитников призна¬

вал за террористическим актом Богрова «...и политическое и революци¬

онное значение, независимо от того, служил ли он в охранке или вошел

с ней в сношение только ad hoc»157. Он писал В.М.Чернову: «1) Имеет

значение уже исчезновение Столыпина] — наиболее авторитетной фигу¬

ры с большим престижем, как победителя революции. В будущем прихо¬

дится ждать колебаний, шатаний и вправо и влево, усиления раздоров в

правом лагере, с неизбежным в конце концов уклоном влево. 2) Кто бы

ни был Богров, его акт несомненно вытекает из общих политических и

революционных мотивов. Будь он «размерзавцем своей жизни», но кон¬

чил он ее достойно и честно. И его акт не может не найти отклика в

революционно) настроенных слоях трудового народа. Его связь с охран¬

кой страшно умаляет значение его акта, но не уничтожает ею совсем.

Убийство Столыпина] должно поднять настроение (неразб. — K.M.),

усилить революционное брожение и облегчить работу революционных]

партий. Ник. Дм. (Авксентьев. — КМ.) отрицает всякое политическое и

революционное] значение за актом Б[огрова] и признает только некото¬

рое политическое значение за исчезновением Столыпина], которое

было бы тем же самым, если бы на него упала черепица с крыши. Для

него акт Б[огрова] лишь знаменует крах охранно-провокационной систе¬

мы. Ст[олыпин] хотел деморализовать революцию, а деморализовал ох¬

ранку и пал жертвой свой собственной системы. И в этом победа рево¬

люции. Точка! Я назвал такой способ трактования акта Б[огрова] кадет¬

ским. На делегации (или встрече более широких совещаний) (так в текс¬

те. — K.M.) голоса распределились так: за мое мнение — М.Ан. (М.А.На-

тансон. — K.M.), Игорь, Ин.Ив. (И.И.Ракитникова. — КМ.), Ст.Мих.

(С.М.Блеклов. — К.М.)\ за Н.Д. — Бун. (И.И.Фондаминский. — К.М.)%

Лунк. (В.В.Лункевич. — K.M.), Бор.Н.Моис[еенко]. Но при окончатель¬

ном голосовании М[арк] Андреевич] по обыкновению воздержался (выде¬

лено нами. — K.M.), не будучи удовлетворен изложением мной темы в

статье, хотя я, конечно, не отказывался от переделок и изменений,

кот[орые] найдут нужным. В результате Бун[аков] предложил ввиду ни¬

чтожности большинства не писать ничего о политическом] и револю¬

ционном] значении акта Б[0ф0ва], а ограничиться некрологом Столы¬

пину] и оценкой акта с точки зрения партийного террора. И это приня¬

то!
Меня это положение до крайности угнетает. И что хуже всего: я не

вижу выхода. Поменять редакцию? Но кем? — Н[иколай] Дмитриевич],

признавая мое мнение по спорным вопросам (ой ли!) ближе к настро¬

ению партийного] большинства, готов выйти из редакции. Но где те

силы, с которыми бы я мог вести "ЗТ"? Не вижу. Я думаю — выписать

из Лондона старика Волховского. Но ведь он и раньше говорил: если
583

хотите моей смерти, переселяйте меня в П[ариж). Мне очень бы хоте¬

лось иметь Ваше мнение по всем этим вопросам. Как временный ком¬

промисс, могло бы спасти положение ваше более или менее регулярное

сотрудничество в "Зн[амени] Т[руда)". Проникнитеся серьезностью поло¬

жения — и дайте в первую голову статью об акте Богрова, а затем обе¬

щанную статью о бойкоте думы. Я убежден, что, несмотря на приня¬

тое решение, ваша статья прошла бы уже потому, что тогда М[арк]

Андреевич) перестал бы колебаться. Да и другие не стали бы возра¬

жать»158.
Это письмо ярко и рельефно рисует ситуацию в руководстве ПСР,

подоплека которой заключалась в следующем. В.М.Чернов в своих вос¬

поминаниях отмечал, что еще задолго до возникновения литературной

группы «Почина» на рубеже 1911 — 1912 гг. «легализаторские», «правые»

нотки зазвучали в выступлении ее лидера — Н.Д.Авксентьева на 1 Обще¬

партийной конференции эсеров в 1908 г.159. Как свидетельствовал

М.Вишняк, «правые эсеры неотделимы от Авксентьева так же, как Авк¬

сентьев неотделим от правых эсеров. Самое это понятие возникло, раз¬

вилось и укрепилось вместе с Авксентьевым, его взглядами и деятель¬

ностью»160. По его же свидетельству, правые эсеры ведут свое происхож¬

дение с еще более раннего времени, а именно — с революции 1905—

1907 гг., и уже тогда Авксентьев призывал активно участвовать в выборах

в I Государственную Думу161. Много лет спустя В.М.Чернов писал о
Н.Д.Авксентьеве пореволюционного времени: «Он мужественно выносил

черные дни партийного упадка, всеобщего разброда, разочарования, мас¬

сового отступничества. Но даром для него это время не прошло. С этих

пор началось развитие его скептицизма по отношению к тому, что долж¬

но было бы — в качестве "свободного союза равных людей-творцов" — и

расчистить почву для "творчества культуры" и приступить к самому

этому творчеству. А параллельно с этим шла концентрация его на идее

более широкой коалиции (с либеральными партиями. — K.M.): не была

ли она на его глазах спутницей величайшего исторического подъема, не

совпал ли ее разрыв с поворотом к упадку?»162 Версия В.М.Чернова, со¬

знательно или нет, обходит многие другие обстоятельства, в которых

происходили эволюция взглядов Н.Д.Авксентьева и создание группы

«Почина».
В 1907—1910 гг., когда в ходе внутрипартийной дискуссии креп хор

«правых» голосов (А.Б.Шимановский, А.Н.Алексеевский, Б.Н.Лебедев,

В.М.Зензинов и др.), Н.Д.Авксентьев занимал «ортодоксальные» пози¬

ции и как редактор «Знамени труда» активно участвовал в полемике про¬

тив них163. Но в апреле 1911 г. Н.Д.Авксентьев выступил на страницах

«Знамени труда» с призывом участвовать в выборах в IV Государствен¬

ную Думу16*. Он был поддержан своим другом И.И.Фондаминским, ос¬

тавшимся в отличие от него членом ЗД ЦК ПСР. Раньше них определил

свою позицию еще один член ЗД ЦК ПСР — Б.Н.Лебедев (Воронов),

годом раньше азартно полемизировавший с Авксентьевым в «Знамени

труда», и С.Н.Слетов, о внутрипартийной позиции которого ранее уже

упоминалось. Не найдя поддержки в «бойкотистски» настроенном руко¬

водстве партии и пытаясь переломить ситуацию, Н.Д.Авксентьев и

И.И.Фондаминский выступили с более развернутой платформой на

одном из заседаний ЗД ЦК ПСР в конце 1911 года.
В конце 1911 — начале 1912 г. Н.И.Ракитников сообщал В.М.Черно¬

ву: «Я Вам раньше писал, как постепенно обостряется дело с Н[иколаем]

Дмитриевичем]. Хотя Вы и ничего, к моему большому сожалению, не
584

ответили ни в смысле своего мнения по поводу этой эволюции партий¬

ных дел, ни в смысле совета, ни тем более в смысле содействия, — я

считаю нужным ознакомить Вас с дальнейшим. Здесь затевается издание

нового органа 1 ]/г — 2 месячного. Издатель — Красников, направле¬

ние — антитеррористическое, участие в думе, признание нелегальной

партийной] организации, признание партии, отрицание фракционности.

Группа литературная, обсуждающая это мероприятие, состоит из: И.Бу¬

накова, Н.Д., Савина (А. Б.Шимановского. — K.M.), Воронова (Б.Н.Ле-

бедева. — КМ.) и Билита. Вряд ли можно сомневаться, что дело нала¬

дится, хотя внутри группы и были разногласия, и очень острые, по во¬

просам об отношении партии. Савин и Билит за отрицание ее — в духе

Савиной статьи. Н.Д. и Бунаков на признании. Так как без них дело

потеряет на 99%, то ясно, что Билит и Савин пойдут на все уступки,

лишь бы удержать таких двух китов. Поэтому я почти не сомневаюсь,

что дело пойдет, и пойдет на первых порах так, как хочет Н[иколай]

Дмитриевич].
Он намерен предложить затем делегации этот новый орган пропаган¬

дировать в России, гарантируя зато, что группа, издающая его, не пред¬

примет никаких действий с целью создания своих особых организаций.

Это последнее, вернее, насколько я его понимаю, не в смысле do ut des,

а принципиально, независимо от решений делегации... Этим становится

вопрос о пребывании Н.Д. в редакции "ЗТ". Если он будет редактором

нового органа — а это почти несомненно, — то совместимо ли это с

пребыванием в "ЗТ”? А если он выходит, то кем его заменить? Положе¬

ние очень затруднительное, тем более затруднительное, что и сотрудников-

то в "ортодоксальном" направлении нет. Хранителем "ортодоксии" являет¬

ся — еретик, максималист» (выделено нами. — £М)165.
На заседании ЗД ЦК ПСР 1 ноября 1911 г. Н.Д.Авксентьев сообщил
о	своих переговорах с А.Б.Шимановским, Б.Н.Лебедевым и Б.Г.Билитом

по поводу постановки «нового органа». Подробное обсуждение этого во¬

проса состоялось 4 ноября, когда Н.Д.Авксентьев обстоятельно изложил

программу нового журнала и взгляды группы (совершенно идентичные

взглядам будущего «Почина»). Он завершил свою речь следующим заяв¬

лением: «Образовывая журнал как выразителя несколько иного тактичес¬

кого течения внутри партии, группа считала бы безусловно вредным об¬

разование на почве этого течения особой фракции ПСР, ибо это в дан¬

ный момент повело бы, по ее мнению, лишь к развалу всей работы с.-р.

направления. Поэтому группа будет всеми силами отстаивать необходи¬

мость единства партии и бороться против фракционности, призывая всех

работать в настоящей нелегальной организации ПСР, существование ко¬

торой она считает чрезвычайно важным и положительным политическим

фактом»166. В протоколе этого заседания был зафиксирован «общий

смысл» сделанных в ходе обсуждения заявлений: «Всеми признается то

положение, что каждому течению мысли в партии, раз оно не расходится

с принятой в партии программой, должна быть представлена полная воз¬

можность свободного выражения; в частности, относительно данного

органа, в редакцию которого войдут Н.Д.[Авксентьев] и И.И.[Фонда-

минский], единодушно высказывается уверенность в неизбежности в бу¬

дущем уже не идейного, а фракционного кризиса, т.к. всякое идейное

течение стремится обособиться не только в сфере мысли, но и в органи¬

зации (примеры в революционном прошлом)». Н.И.Ракитников заявлял:

«По отношению к этому предложению мы можем только одно: санкци¬

онировать намеченное предприятие, ибо, по смыслу заявления Н.Дм.,
585

мы имеем перед собой хорошо обдуманное и вполне решенное дело; ра¬

зубеждать его мы не можем, а наложить veto на все предприятие не

имеем ни оснований, ни права; а затем перейти к вопросу о том, как

парализовать те вредные последствия, которые проистекают для партии

из возникновения органа "меньшевистского” направления и из создаю¬

щегося неравенства положений различных течений в партии; ибо "боль¬

шевистское" течение остается не представленным в партийной литерату¬

ре. Считаю совместимым участие Н.Дм. и Ил.Ис. в новом органе с пре¬

быванием в Делегации и в редакции ЦО — последнее потому, что ЦО,

по моему мнению, есть и дальше останется органом партии, органом

ЦК, а потому в его редакции могут быть и представители меньшинст¬

ва»167. Игорь подчеркивал: «Вполне предвижу возможность выделения

этого течения во фракцию, но это никоим образом не может и не долж¬

но останавливать ни нас, ни новое течение. Ввиду отсутствия полномоч¬

ных партийных учреждений и невозможности в ближайшем будущем со¬

звать совет или съезд выделение несогласных с большинством (если

только то течение, к которому принадлежу я, — большинство) в особую

фракцию развязало бы нам до некоторой степени руки, дав возможность

определенно высказаться по многим вопросам, по поводу которых те¬

перь у нас нет мнения». И.И.Ракитникова считала создание особой ли¬

тературной группы «искусственным», т.к. «новое течение» найдет место

и в уже существующих партийных органах, как находило раньше в «Зна¬

мени труда», «Социалисте-революционере» и в «Известиях ОЗК». Она

восклицала: «Что число пишущих уйдет из ЦО (или если не уйдет, то

унесет из него лучшую часть своего я) — при скудости пишущих сил в

партии несомненно поведет к обесцвечиванию уже существующих в пар¬

тии органов. Наряду с этим предвижу неизбежность всякого рода орга¬

низационных расстройств, что опять-таки в данную минуту может тяже¬

ло отразиться на Партии». Резче и определеннее всех высказался А.А.Ар-

гунов, заявивший, что находит «обособление направления и появление

нового органа естественным и неизбежным». Он не видел «возможности

удержать направление от обособления и, в частности, путем издания

дискуссионного "Социалиста-революционера". Что же касается совмеще¬

ния двух направлений на страницах "Знамени труда", то таковое только

обессиливает обе стороны и обесцвечивает орган». Он заявлял, что пред¬

видит «неизбежность скорого литературно-фракционного разделения

внутри партии», но не думал, чтобы оно «пошло достаточно глубоко и

привело к распадению партии, т.к. в характеристике нового направле¬

ния, данной на собрании ее представителями», не находил «элементов к

подобному расколу». А.А.Аргунов считал, что группа не должна возла¬

гать организацию и распространение нового органа «на плечи направле¬

ния, против которого орган намеревается выступить, а рассчитывала бы

на свои силы». Он высказался против совмещения Н.Д.Авксентьевым

постов редактора ЦО и нового органа (при сохранении «близкого и по¬

стоянного сотрудничества» в «Знамени труда»), руководствуясь сообра¬

жениями «большей солидарности и определенности в ведении "Знамени

труда", зависящей в значительной степени от солидарности и сплочен¬

ности редакционного коллектива»168.
На заседании также выступили М.А.Натансон, Б.Н.Моисеенко и
В.В.Лункевич (его имя значилось в списке выступивших, но в списке

голосовавших его не было), но об их позиции мы можем судить только

по результатам голосования (секретарь ЗД не записал их выступлений).

При голосовании вопроса о возможности для Н.Д.Авксентьева совме-
586

шать редакторские посты в двух органах позиции распределились так: за

совмещение проголосовали М.А.Натансон, Н.И.Ракитников, И.И.Фон-

даминский, Б.Н.Моисеенко; против — А.А.Аргунов и Игорь. И.И.Ракит¬

никова воздержалась, отметив, что «считает крайне трудным такое со¬

вместительство, но в то же время признает полезность Н.Д. для ЦО». За

совмещение И.И.Фондаминским редакторства в новом органе с членст¬

вом в ЗД ЦК ПСР проголосовали единогласно169.
Н.И.Ракитников так описывал свою позицию В.М.Чернову: «Я вы¬

сказался, что так как ЦО есть орган партии, то в редакции его может

быть представлено и меньшинство, имеющее собственный орган. Но что

тут создается неравноправность двух направлений, которую надо так или

иначе парализовать: меньшинство имеет свой орган, большинство толь¬

ко частично выражает свое мнение в ЦО, который должен считаться с

партийными] решениями и, главное, с их отражением по многим вопро¬

сам. Тогда ЦО отражает мнение, противоположные мнению большинст¬

ва, а часто — отсутствие мнения, как было по делу Богрова, как в зна¬

чительной] мере обстоит дело с вопросом о бойкоте IV Думы.
...Н[иколай] Дмитриевич] преисполнен самых благородных чувств и

намерений; заявил, что, если только он увидит, что существование но¬

вого органа ведет к образованию фракций и расколу, он сейчас же

выйдет из него, ибо превыше всего для него целость партии. И поэ¬

тому, между прочим, мне казалось нетактичным ставить вопрос резко:

или ЦО, или другой орган. Н.Д. эволюционирует быстро, но пусть же ини¬

циатива разрыва принадлежит ему. Пусть произведет эксперимент» (выде¬

лено нами. — K.M.)170.
Этот эксперимент обойдется в скором времени партии эсеров очень

дорого. Продолжая эту тему, Н.И.Ракитников писал В.М.Чернову: «Тем

не менее эти новые обстоятельства вызывают необходимость в пополне¬

нии редакции ЦО и выяснении целого ряда вопросов организационного

и тактического характера. При решении их делегация нашла необходи¬

мым ваше присутствие. Поэтому она просит вас приехать в Париж, так

скоро, как это только будет для вас возможно»17*. Много лет спустя
В.М.Чернов подчеркивал, что не был в числе тех, кто упрекал Н.Д.Авк-

сентьева за создание «особого, уже чисто фракционного органа

"Почин"»172.
Костяк группы «Почина» составили Н.Д.Авксентьев, И.И.Фондамин-

ский, С.Н.Слетов и Б.Н.Лебедев, которые и стали редакторами журнала.

Б.Н.Лебедев до этого момента являлся членом ЦК ПСР, а затем ЗД ЦК

ПСР, а С.Н.Слетов — членом ЦК. Вернувшись в феврале 1912 г. из Рос¬

сии, где он провел около года в этом качестве, и сложив свои полномо¬

чия, он примкнул к группе Н.Д.Авксентьева.
Издание журнала, одним из вариантов названия которого было «На¬

чало», предполагалось после выхода в Париже первого номера перенести

в Россию173. Но это не удалось из-за организационных сложностей и на¬

стороженного отношения к журналу. С.Н.Слетов в апреле 1912 г. сооб¬

щал И.И.Фондаминскому: «Из Литвы ответили (через третьи руки), что

вряд ли дело там сладится. Думаем засылать в другие места»174. Название

нового журнала было предложено С.Н.Слстовым, который писал в марте

1912 г. И.И.Фондаминскому: «Жаль, что Вам не нравится название

"Почин". И по смыслу (инициатива) и как исконное русское слово мне

оно кажется весьма подходящим. "Начало" же и означает не то, и связа¬

но с марксистским журналом 1898 г.»175. Программные статьи «Почи¬

на» были составлены в крайне осторожных выражениях, зачастую
587

приводивших к затемнению смысла. Как это видно из переписки редак¬

торов журнала, они тщательно выверяли и согласовывали все более или

менее важные формулировки. В редакционной статье заранее отводились

все упреки во фракционности и ликвидаторстве редакторов журнала.

Они ставили себе целью «образование и отлитие в определенные формы

особого мнения внутри партии». «Починовцы» заявили, «...что для оду¬

хотворения и развития существующей партийной организации, для пре¬

вращения теперешней Партии из группы лиц, связанных общей идеоло¬

гией, в истинную народную партию... должно быть изменено содержание

работы в соответствии с изменением самой политической обстанов¬

ки»176. Недостаточное понимание рядом партийцев новой общественной

ситуации в стране и нежелание коренным образом пересмотреть тактику

«починовцы» объясняли психологией партийных деятелей, недооцени¬

вавших использование легальных возможностей. И хотя I Общепартий¬

ная конференция признала все три формы деятельности масс (партийно¬

политическое, профсоюзное и кооперативное движение) равноправны¬

ми, Н.Д.Авксентьев говорил о существующем перекосе в сторону первой

и утверждал приоритетность двух последних. Он заявлял: «...мы видим в

планомерном ведении их практически новое направление в тактике Пар¬

тии». Профсоюзы, кооперация, участие в Государственной Думе — вот

то поле деятельности для партии, которая должна возродиться не путем

организационного строительства сверху, а вырасти снизу, работая в

массе и сплачивая ее в организационные ячейки. «Центр тяжести пар¬

тийной работы должен лежать именно в этих новых формах объедине¬

ния, во внедрении в них, в жизни с ними...» — делал вывод автор177.
Основная идея «Почина» — «третьеиюньская» Россия представляет

собой новую фазу своего социально-экономического и политического

развития, дающую определенный простор для развития политической

самодеятельности масс. Предлагая свои поправки к программному заяв¬

лению «Почина», С.Н.Слетов подчеркивал, что они сводятся: «1) к под¬

черкиванию об ще культур но го роста страны и самодеятельности трудо¬

вых слоев, 2) к оперированию некоторых с.-р. объективных положений
о	крестьянстве и трудовой интеллигенции, 3) к водворению Государст¬

венной Думы в ряд других средств политического действия, 4) к наибо¬

лее общей и бесспорной формулировке отрицания возможности терро¬

ра»17**.
Необходимо отметить, что в вопросе о терроре С. Н.Слетов,

И.И.Фондаминский и Н.Д.Авксентьев проделали за два-три предыдущих

года серьезную эволюцию. Выше уже отмечалось, что С.Н.Слетов про¬

был в БО ПСР с весны 1909 г. по весну 1910 г., отойдя от ее дел по

состоянию здоровья, заболев во время слежки за царем, исполняя тяже¬

лую работу извозчика. Любопытен также тот факт, что, когда из-за фи¬

нансовых трудностей БО оказалась на грани распада, И.И.Фондамин¬

ский проявлял чудеса изобретательности и находчивости для добывания

денег для нее.
Несомненно, что мнение И.И.Фондаминского и С.Н.Слетова о при¬

остановлении террора имело в партийных кругах особый вес. Тем более,

что они не отрицали его принципиально, признавая возможность ис¬

пользования террора при изменении политической ситуации в стране.

Так, С.Н.Слетов в письме И.И.Фондаминскому, касаясь вопроса о тер¬

роре, писал «...считаю особенно важным не обострять, ибо не борьба с

терроризмом нам предстоит, а укрепление социалистической работы.

Есть террористы, которые по существу с нами согласны и которых рез¬
588

кая и детальная формулировка отвержения террора оттолкнет от нас. Это

мы уже испытали с К. Сначала я вел с ним переговоры единолично,

потом познакомил с декларацией. Он именно настаивает на опасности

резкой постановки вопроса о Т[ерроре]... Со своей стороны, мы думаем

от редакции оговорку, что нашими "отрицательными" (к т[еррору])

взглядами мы не связываем наших сотрудников»179.
Осторожность формулировок в своих требованиях имела для «почи¬

новцев» двоякий результат. С одной стороны, все отмечали отсутствие в

журнале «полемических красот», сдержанный тон и «добротность» изло¬

жения. Так, Н.А.Лазаркевич писал в июле 1912 г. Б.В.Савинкову: «Выход

Почина" сделал много шума. Номер составлен, действительно, основа¬

тельно, — над ним серьезно поработали»180. С.Н.Слетов сообщал

И.И.Фондаминскому, что пробный оттиск «разбирается по рукам очень

охотно. Отношение сдержанное, в общем оппозиционное, но одобряют

тон»181. Он же, прочитав в марте 1912 г. свою статью «На родине. Впе¬

чатления и выводы подпольного человека» (опубликованную позже в

Nq 1 «Почина») на собрании Парижской группы содействия ПСР, отме¬

чал: «Возбудил живой интерес. Собирался возражать Марк Андреевич]

(Натансон. — K.M.), знакомый с моей статьей лишь со слов Варв[ары]

Ив[ановны] (жена М.А.Натансона. — K.M.). Но, кажется, по прочтении

рукописи отказался от своего намерения»182.
С другой стороны, «починовцы» так сгладили углы своей позиции,

что все их оппоненты указали им на то, что они ломятся в открытую

дверь, ибо все то, что они предлагают, можно делать в рамках сущест¬

вующей тактической концепции и без образования особого «фракци¬

онного» органа. Ведь они в своей критике совершенно не затрагивали

программу партии и осторожно требовали лишь пересмотра некото¬

рых тактических установок. Естественно, что негативную реакцию в

руководстве партии и эсеровской эмиграции вызвало не это, а сам

факт образования особой литературной группы (необходимость чего

«починовцам» было очень сложно объяснить). Н.И.Ракитников, ранее

позволивший «проделать эксперимент», не преминул указать «почи¬

новцам» на это противоречие публично. Давая развернутую характерис¬

тику позиции новой группы, он писал в «Знамени труда»: «Задачи "По¬

чина"... заслуживают всяческого сочувствия. Но зачем было для разра¬

ботки их образовывать особую группу и основывать особый журнал?..

Разве все статьи первого номера "Почина" не могли быть помещены в

М3н[амени) Тр[уда]"?»183
Учитывая практику более иЛи менее свободного помещения оппози¬

ционных материалов в центральном органе и статус Н.Д .Авксентьева —

как одного из его редакторов, — это был вполне законный вопрос. И

ответ, который Ракитников давал на свой вопрос, был малоприятен для

«починовцев»: это шаг, и шаг немалый, по пути к образованию фракции

в партии. Характеристика Н.И.Ракитникова достаточно точно передавала

то, что почувствовали и поняли очень многие в партии: «Образование

группы и особого органа обязывает. Оно уже предполагает психологию

некоторой оторванности от господствующего течения. И оно предраспо¬

лагает невольно увеличить существующие в Партии разногласия, углуб¬

лять и расширять уже образовавшуюся трещину»184.
Анализируя взгляды «починовцев», Н.И.Ракитников, а чуть позже и

его супруга (псевдоним Ин.Ритина. — КМ.), констатировали, что «почи¬

новцы» «ломятся в открытую дверь», что все требования к максимально¬

му использованию легальных возможностей осуществимы через поста¬
589

новления V Совета партии. И проблема, по мнению Н.И.Ракитникова,

заключалась не в принятии новых тактических директив ЦК, а в том,

что и старые-то выполнять некому, из-за полного разгрома организаций

и отсутствия связей с имеющимися.
Крайне любопытна реакция на статью Н.И.Ракитникова С.Н.Слето-

ва: «Статья Н.М. (псевдоним Н.И.Ракитникова. — K.M.) в Зн.Тр. о "По¬

чине" простофильна до не знаю чего... до невозможности отвечать на

нее... И вот при всем своем несомненном прекраснодушии, человек сей

пишет и ведет себя, как самый заядлый и сознательный фракционер, а

главное, и сам ничего не чувствует этого. Хуже супруга ейная... Статья

неуместная»185. Представляется, что, переосторожничав с формулировка¬

ми (если допустить, что у них были и более серьезные расхождения с

«ортодоксами»), «починовцы» неожиданно для себя попали в странную

ситуацию: очень серьезный шаг по пути к фракционному обособлению

не был достаточно и убедительно для партийного общественного мнения

аргументирован и обоснован.
С самой резкой критикой на «починовцев» обрушился A.A.Карелин,

ушедший ранее из «Союза левых с.-р.» и эволюционировавший к анар¬

хизму. В мае 1912 г. им и его единомышленниками была выпущена в

Париже листовка с символическим названием «Цыплячья революция», в

которой он сравнивал «починовцев» с эпигонами разгромленной «На¬

родной воли», зашевелившимися на ее трупе подобно могильным чер¬

вям. Но. отмечая, что ПСР еще жива, А.А.Карелин восклицал: «В этой

партии, несмотря на неудачную формулировку ее программы, несмотря

на легкомыслие ее вождей, грудью отстаивавших ловко скрывавшего

свое провокаторство Азефа, несмотря на все ее, свойственные центра¬

листической организации, недочеты, в том числе "чиновничество",

много еще силы, сознания и бодрости. У нее есть еще будущее. И если

на трупе "Народной Воли" зашевелились могильные черви 80-х годов, то

хоронить партию с.-р. еще рано и ее могильщики делают жалкий почин...

Но если и верно, что они не ликвидаторы, то все-таки смешно высказы¬

вать махонькие мнения о маленьких делах в недрах партии, преследовав¬

шей великие цели... Господа редакторы "Почина” ничего "своего" не го¬

ворят, их критика, хотя бы террора, ниже всякой критики, это попросту

' взгляд' зарвавшегося в вешании и опять-таки неумелого публициста.

Конечно, редакторы "Почина" — не ликвидаторы. Они буквально-таки

ничего не выставляют взамен партийной программы и тактики... Быть

может, внутри п.с.-р. очень удобно проповедовать цыплячью револю¬

цию, под знаменем которой может идти и мирнообновленец; быть

может, партия по своему благодушию позволит господам редакторам

"Почина" оставаться в ее рядах; быть может, ее благодушие дойдет до

того, что она разрешит прикрывать своим боевым, закоптелым в дина¬

митном и пороховом дыму знаменем мелкую работу мелких культуртре¬

геров. Все может быть! Но может быть, будущий конгресс партии про¬

чтет за это благодушие суровую отповедь современному центру, его

представителям с сердцами из сливочного масла. Быть может, он вы¬

швырнет господ редакторов и их единомышленников из своих рядов.

Что из того, что им удобно числиться в рядах революционеров!.. Редак¬

торам "Почина" не по дороге с революционерами. Это — сторонники

обыденных мелких дел. Это цыплята: они будут по зернышку клевать и

сыты будут»186.
Вскоре после появления в свет «Заветов» В.И.Сухомлин писал из

России В.М.Чернову: «Недоумение, скорее веселого свойства, вызывает
590

и отсутствие "мыслителей": говорят, что вот уже им седьмая по счету "ле¬

гальная возможность" выходит, а они, переписавшись из мыслителей в

починовцы, в заключение решили, по-видимому, записаться в мол¬

чальники. Слава богу, наконец, появилась статейка Воронова...»187.

На рубеже 1912—1913 гг. В.И.Сухомлин сообщал В.М.Чернову из Рос¬

сии: «Починовцы своей в полном смысле публики не имеют, хотя их

сотрудничество будет, как я убедился, всегда принято. Их выступле¬

ниям не сочувствуют, оно породило много кривотолков, но понимаю¬

щие люди кроме того не придают ему серьезного значения и относят¬

ся спокойно. "Заветам", как я убеждаюсь все больше и больше, везде

сочувствуют и хотят в нем видеть "свой" журнал. Удивляются, что по¬

чиновцы не пишут в нем»188.
В апреле 1913 г. от имени группы эсеров «из одного города Украин¬

ской области» в «Знамени труда» заявлялось: «"Почин" дошел до нас, мы

только всецело присоединяемся к тому заявлению редакции, что время

изменить немного тактику, подчеркнуть необходимость и своевремен¬

ность некоторых тактических выступлений, как, например, легальная

пресса, участие в кооперативах и т.д., и вместе с тем и нам больно было

бы видеть и слышать, что это выступление вело бы к какому-либо кон¬

фликту в рядах Партии... Будем же, товарищи, стремиться занять в об¬

щественной борьбе подобающее место, будем же звать не к расколу, а к

объединению всех носящих звание социалистов-революционеров»189.

Подобным же духом была пронизана резолюция «группы с.-р. и лиц со¬

чувствующих (молодежи)» из «города Jsfe Украинской области», приняв¬

ших 31 марта 1913 г. ряд резолюций, в том числе о терроре и о «Почи¬

не». Доводы «Почина» за прекращение террора назывались «недостаточ¬

но обоснованными», а резолюция «О терроре» требовала «усиления

центрального террора» (за — 12, против — 6 (за приостановление терро¬

ра), воздержался один). В резолюции о группе «Почина» заявлялось:

«Мы не можем не отметить нашего удивления по поводу как стремления

ее обособиться от Партии изданием отдельного органа, так и некоторого

замалчивания вопроса о строительстве нелегальных организаций».

«Вполне разделяя» тезисы «починовцев» об «экономической самооргани¬

зации» масс и максимальном использовании легальных возможностей,

украинские эсеры считали главным делом «создание в стране сильных

кадров сознательных и крепких с.-р.», немыслимое без существования

«нелегальных коллективов». Резолюция заканчивалась недвусмысленно:

«Вместе с тем позиция "Почина", будучи несколько отличной от боль¬

шинства Партии, нисколько не предполагает выделения приверженцев

ее в какую-то отдельную "ликвидаторскую" фракцию; границы Партии

вмещают в себя и лиц, идейно близких группе "Почина"... Призыв к со¬

лидарности, а не к разъединению пусть будет написан на страницах ор¬

ганов ПСР (за резолюцию — 17, против — 2)»190.
Тем не менее Н.Д .Авксентьев и его единомышленники предприни¬

мали большие усилия для пропаганды своих взглядов среди российских

эсеров, пользуясь различными легальными трибунами. Так, например,
В.И.Сухомлин писал В.М.Чернову: «Починовцы проникли в "Наше

дело" — Киевский орган союза юго-зап[адных] кооперативов. Там редак¬

тор, кажется, Логунов. Вышло 3 или 4 книжки со статьями Авксентьева,

Воронова, Сталинского, С.С.; но были оштрафованы и конфискованы,

хотя статьи были очень бледные и незначительные. Теперь Союз запро¬

тестовал против этого "использования легальной возможности" и отка¬

зался помешать в своем органе политические статьи»191. В конце 1912 г.
591

эмиссар «починовцев» сообщал им о результатах своих переговоров в

Одессе и Киеве о постановке «нового журнала». Он писал: «Одесский

журнал "Современное обозрение" дальше 1 номера не пойдет. Одесситы,

главным образом H.JI. (Геккер. — K.M.), готовы вести дело с нами сооб¬

ща, причем главной базой соглашения должны быть, по моему предло¬

жению, деньги... Относительно характера журнала, его направления и

программы после моей информации они совершенно солидарны с нами;

местом издательства они бы советовали избрать Киев. С.С. обещал нам

свое сотрудничество»192. Но автор письма подчеркивал, что в Киеве

«придется вести предварительно идейную агитацию. Так как там с

новым течением знакомы лишь по слухам и журнала там не читали. В

кругах староверов успех едва ли иметь будем, т.к. они стараются работать

старыми методами, хотя и без внутренней веры и со слабым успехом.

Постарайтесь киевлянам переслать журнал, это необходимо»193. Крайне

интересно объяснение причин прекращения издания «Почина» париж¬

ской агентурой: его появление «вызвало слухи о расколе партии эсеров,

это заставило их прекратить выпуск журнала»194.
Все это заставило Н.Д.Авксентьева год спустя после выхода первого

и единственного номера «Почина» выступить с ответом своим критикам.

Учитывая печальный опыт «Почина», Н.Д.Авксентьев намного более

ясно и определенно изложил свои взгляды. Суть их в следующем. Рево¬

люция 1905—1907 гг. внесла в политическую жизнь страны элементы,

определившие собою ее существенное изменение. Новизна этих элемен¬

тов в том, что, с одной стороны, в массах родились творчески-организа-

ционные инстинкты, а с другой, — стало возможным и практическое об¬

наружение их, благодаря усложненности социально-политической

жизни, открытому самоопределению классов, конкретизации политичес¬

ких задач и интересов, пропитанности повседневной жизни политикой.

Внутреннее перерождение трудовой России и той обстановки, в которой

партии приходится жить, настолько радикально, что она должна гово¬

рить не о дополнении, а о новой базе, новом методе работы, должна

изменить самую основу своей работы.
Разногласия во взглядах на тактику партии между «починовцами» и

«ортодоксами» именно отсюда и вытекают, так как сама основа тактики

у них различна. Н.Д.Авксентьев особо подчеркивал, что все разногласия

выходят из одного общего узла и поэтому в дальнейшем каждый вновь

назревающий тактический вопрос в большинстве случаев будет решаться

по-разному. Разница во взглядах на участие в выборах в Государствен¬

ную Думу, на террор и т.д. вытекает не из конкретных соображений це¬

лесообразности, а из различного понимания самого метода работы вооб¬

ще. «Починовцы» выступают за участие в Государственной Думе и за

проведение различных политических «кампаний», исходя из изменения

условий жизни и самоощущения трудовых масс. «Починовцы» не отри¬

цают необходимость и неизбежность революции для решения всех на¬

зревших проблем общества. Н.Д.Авксентьев солидаризируется с Н.И.Ра-

китниковым в том, что обновление русской жизни возможно лишь в ре¬

зультате вооруженного восстания, которое может быть делом лишь

самих масс, и что задача партии заключается в «воспитании» и органи¬

зации этих масс. Разногласия, по словам Н.Д.Авксентьева, начинаются с

того момента, когда речь заходит о методе этого воспитания, о методе

ведения революционно-социалистической работы. Теперь, когда воз¬

можно воспитание масс на деле, организация их на конкретных полити¬
592

ческих задачах, партия, оставаясь на старых позициях, эти возможности

упускает.
Говоря о Думе и об организации политических кампаний, Н.Д.Авк-

сентьев восклицает: «Но это все же может делаться, делается, а стало

быть, это должно делаться». С тех же самых позиций Н.Д .Авксентьев

подходил и к проблеме возрождения партии. Старые партийные группы,

по его мнению, не могли быть органической силой, спаянной с масса¬

ми, потому что в кружки массы включить нельзя и кружковая пропа¬

ганда нужной спайки с массами дать не в состоянии. Необходимо ме¬

нять характер самой партийной работы. Перед партией стоит ряд кон¬

кретных задач в области политической, социальной и просветитель¬

ной, задач, вытекающих из открытого массового действия. В качестве

задач, которые и должны были явиться «основным делом партии,

центром и базой ее работы», Н.Д.Авксентьев называл следующие: в об¬

ласти политической — выборы в Государственную Думу и их организа¬

ция, связь рабочих масс с избранными депутатами, организация различ¬

ных политических «кампаний» (страховой, коалиционной и тл.), изда¬

ние политических легальных органов, организация общественного мне¬

ния масс на съездах, организация масс вокруг вопросов муниципального

и земского самоуправления и т.д.; в области социальной — профессио¬

нальные объединения, кооперативная деятельность, конкретные меры

земельной политики; в области просветительной — клубы, народные

университеты и т.д.
По утверждению Авксентьева, решая эти задачи, партия прикоснется

к действительности, сольется с массовым потоком, действительно смо¬

жет вести классовую политику и станет органической силой. Такое «сли¬

яние», конечно, не влечет за собой ни поглощения партии массовыми

организациями, ни обратного: партия как партия, участвуя во всех от¬

крытых проявлениях масс, во всех их организациях, строя на этом свою

работу, будет в каждой организации влиять и направлять ее деятельность

согласно с характером этой организации. Для этого, по мнению Авксен¬

тьева, необходимы новые формы местной партийной организации, кото¬

рая и объединяла бы массу, и руководила бы ею, и помогала бы ей в

работе, и обслуживала бы ее. Эта партийная организация должна быть,

несомненно, нелегальной, замечал Авксентьев. Эта организация, если в

этом будет необходимость, будет использовать старые организационные

формы (деление на районы, подрайоны, устройство рабочих кружков и

т.д.), но эти старые формы будут не основой, как прежде, а лишь допол¬

нением, вызванным потребностью основной работы — работы массового

действия195.
Несомненно, что и эта наиболее откровенная статья лидера «почи¬

новцев» оставляла без ответа множество вопросов. Требование реши¬

тельной переориентации партии на легальные формы работы и макси¬

мальное использование легальных возможностей имело особый подтекст

и смысл. Коренное расхождение между «починовцами» и «ортодоксами»

заключалось и могло заключаться только в разных ответах на два вопро¬

са: насколько глубоко зашел процесс социально-экономического и поли¬

тического изменения жизни России? и действительно ли решение основ¬

ных вопросов российской действительности требует революционных ме¬

тодов борьбы?
На первый вопрос «починовцы» давали намного более решительный

ответ, чем «ортодоксы». И хотя ответ Авксентьева на второй вопрос со¬

впадал со взглядами его оппонентов и он говорил о неизбежности рево¬
20— 198
593

люционного решения основных вопросов общественной жизни, нельзя к

нему относиться однозначно. Повод к некоторым «подозрениям» в эво¬

люционистских настроениях отдельных «починовцев» дает статья

И.И.Фондаминского, с которой он выступил в «Заветах» в 1914 г. В двух

своих статьях «О ближайших путях развития России» И.И.Фондамин-

ский потребовал пересмотра двух эсеровских тезисов в аграрном вопро¬

се. Он писал: «Старая формула народничества — через земельную ре¬

форму к кооперации, должна быть заменена новой: через кооперацию к

земельной реформе. Пересмотра требует и другой народнический

взгляд... его основной тезис — сначала земельная реформа, потом подъем

земледельческой культуры». Но изменение мировой экономической конъ¬

юнктуры и энергия крестьянства, переключившаяся с политики на хо¬

зяйственную деятельность, по мнению автора, привели к новой ситуа¬

ции, к тому, что «русская деревня стоит на пути земледельческого прогрес¬

са». Оценивая результаты столыпинской аграрной реформы, И.И.Фонда-

минский кардинально расходился с партийной ее оценкой: «Народниче¬

ство может только от всей души приветствовать совершившуюся переме¬

ну». Его заключительный вывод гласил: «через земледельческий прогресс

к земельной реформе»196.
Подобные выводы, несомненно, выносили разногласия между «почи-

новцами» и «ортодоксами» за рамки тактических. Но война помешала

дальнейшей дискуссии. До этого «ортодоксы», судя по всему, не реши¬

лись выводить спор за рамки «приличных» споров о тактике, ведь речь

шла о достаточно крупных (в прошлом и настоящем) руководителях пар¬

тии. Впрочем, взгляды и выводы И.И.Фондаминского вряд ли можно

распространять на всех «починовцев».
Как же можно определить характер этой группы? Выходили ли они

(и как далеко) в своих спорах с «ортодоксами» за рамки тактических

споров? В советской литературе группа «Почина» обычно оценивалась

вслед за В.И.Лениным как «полуликвидаторская», «стыдливо-ликвида¬

торская» и «ликвидаторская»197. На наш взгляд, этого определения со¬

вершенно недостаточно, т.к. оно отражает (и то частично) лишь одну

сторону явления. В вопросе об организационных формах партии в новых

условиях третьеиюньской монархии «починовцы» придерживались (за

исключением С.Н.Слетова) мнения о том, что «ликвидировать» сохра¬

нившиеся центральные партийные структуры не следует, пусть сущест¬

вуют до тех пор, пока окрепшие партийные организации и группы не

будут в состоянии провести партийный съезд, переизбрав их и проведя

неизбежную реорганизацию структуры партии в соответствии с совре¬

менными тактическим задачами. Только один Слетов с весны 1909 г. вы¬

ступал за ликвидацию никого не представлявшего центра партии, изжив¬

ших себя «уставных грамот» и постройку партии заново198. Но собствен¬

но говоря, даже этот радикальный рецепт С.Н.Слетова (отнюдь, по на¬

шему мнению, не лишенный здравого смысла и политической дально¬

видности) нельзя назвать «ликвидаторством» в том смысле, в котором

его обычно понимали и тогда и позже. Представляется, что «починов¬

цы», действительно, не собирались уничтожать нелегальные организаци¬

онные структуры партии, а планировали кардинально сократить их

удельный вес, перенеся центр тяжести всей партийной работы в легаль¬

ные объединения, что влекло за собой сокращение нелегальных форм

деятельности и участков их работы. За скобками оставалась проблема

подчиненности значительной части партийцев, работающих в легальных

объединениях, нелегальным организациям.
594

Но не этим «полуликвидаторством» интересны «починовцы», а теми

принципиальными выводами, которые они сделали из оценки современ¬

ных им условий третьеиюньской монархии. Взгляды «починовцев» были

весьма неустоявшимися и находились в начальной стадии развития.

Примечательно, что за свое столь резкое высказывание И.И.Фондамин-

ский подвергся критике со стороны Б.НЛебедева, который в письме к

И.И.Фондаминскому от 20 июня 1914 г. называл его формулу «от земле¬

дельческого прогресса к социализации» весьма спорной. Б.Н.Лебедев,

отмечая, что статья написана ярко и убедительно, вместе с тем конста¬

тировал: «Но если центральное место статьи о связи общины со всей ис¬

торией русской государственности не только не возбуждает с моей сто¬

роны сомнений, но и приветствуется весьма горячо, то вы, по обыкно¬

вению, ухитрились эту ценную мысль облечь посторонними узорами, не

имеющими прямого отношения к основной теме и высказанными в виде

парадоксов. Я имею в виду первую главу. В ней содержится много ут¬

верждений весьма спорных — таковы формулы — "от земледельческого

прогресса к социализации" — установление прямой связи интенсифика¬

ции земледелия с хлебными ценами. Вы были бы правы, если бы отме¬

тили эти тенденции, сказали бы, что это одни из главных тенденций, но

не всеобъемлющие тенденции. Вы же отдали дань Вашей обычной страс¬

ти к монизму, к мышлению по антитезам... Мне кажется — социализа¬

ция земли, как акт революционный, должна явиться результатом более

сложной конъюнктуры. Объективные условия — и здесь Вы правы, хотя

и неверно сводить весь вопрос к хлебным ценам, толкают земледельчес¬

кую Россию на путь интенсификации, причем этот процесс имеет тен¬

денцию протекать в кооперативных формах. Но с другой стороны, пред¬

полагать, что этот процесс земледельческого прогресса приведет к рево¬

люционному акту, можно, только допустив, что на его пути будут воз¬

двигнуты неодолимые эволюционным путем препятствия, на борьбе с

которыми и будет крестьянство самоопределяться как класс. Где в

Вашей статье эта вторая необходимая с точки зрения революции сторона

вопроса? Ее нет, и нет потому, что Вы мыслите антитезами: раньше

была формула "через социализацию к земледельческому прогрессу", те¬

перь — формула "через земледельческий прогресс — к социализа¬

ции"»199.
Не исключено, конечно, что И.И.Фондаминский сказал то, что ска¬

зал, по недосмотру и что он являлся сторонником, как об этом думает

Лебедев, революционного, а не эволюционного пути развития земледе¬

лия России. Но примечательно и то, что у самого Б.НЛебедева присут¬

ствует полная уверенность в том, что этот процесс будет протекать в ре¬

волюционных формах, а кроме того, у него нет и тени сомнения, что

И.И.Фондаминский в этом вопросе также не «эволюционист». Но как

бы то ни было, примечателен вывод Б.НЛебедева: «И досаднее всего то,

что если бы Вы не упустили из виду этой стороны вопроса в Вашей пер¬

вой главе — Вы бы действительно дали аграрную платформу для современ¬

ного народничества (выделено нами. — K.M.). Досадно и то, что эта важ¬

ная и существенная тема, разработанная Вами, лишь формально связана

с основным очень ценным ядром Вашей статьи. Не посетуйте на серди¬

тую критику. Но мне кажется, что, отмеченный одним с Вами знаком

"починства" я имею право сердиться больше, чем кто-либо, при Ваших

промахах»200.
Предположение, что «починовцы» не оставались в своих разногласи¬

ях с «ортодоксами» лишь в рамках тактических вопросов, помимо только
20*
595

что процитированных слов Б.Н.Лебедева об «аграрной платформе для

современного народничества» подтверждает и письмо С.Н.Слетова к

И.И.Фондаминскому от 15 ноября 1912 г. С.Н.Слетов в своем письме

ярко демонстрировал то, что для него неприемлема идейная эволюция в

сторону марксизма (подобно А.Б.Шимановскому), и, напротив, считал,

что последнему есть чему поучиться у народничества. Он писал

И.И.Фондаминскому: «Принципиально, конечно, я мог только порадо¬

ваться замыслам выдвинуть главные пункты русского народнического

социализма в интернациональный социализм. В последнем как будто на¬

чинается, наконец, в скорлупе мертвящей марксизма некоторое внутрен¬

нее творчество, — недостает только сильного и цельного бродила, а

таким и могло бы стать русское народничество. Могу, конечно, только

от души поблагодарить и за обращение ко мне в этом не только важном,

но и непосредственно очень привлекательном для меня деле... Русский

народнический социализм мог бы и должен бы предложить на интерна¬

циональный конгресс две вещи: 1) Некоторые общие тезисы, в которых

выражено было бы теоретическое, философское существо не догматико¬

пассивного, а критико-активного, не элементарного, а интегрального со¬

циализма. 2) Ряд конкретных фактических докладов и частных практи¬

ческих резолюций, преимущественно по "аграрному вопросу" (но не

только по нему одному), в которых интернациональный социализм узнал

и признал бы ряд социальных явлений, не имеющих пока места в гос¬

подствующем в нем "вероучении", и принял бы соответственную этим

явлениям линию поведения. И первое, и второе мне кажется едва ли не

одинаково важным... Но понятно, что хотя русское народничество и

живет, несомненно, в известной степени духом критико-активного интег¬

рального социализма, но не овладело еще формой, формулой этого духа

(выделено нами. — K.M.). С другой стороны, прямо бить в догмат всего

труднее, и надо это делать, когда он уже достаточно разрыхлен крити¬

кой. Для последнего же сейчас, мне кажется, всего важнее простое сооб¬

щение знаний, которые есть у русского народнического [социализма] и

которых нет у интернационального»201.
Очевидно, что «починовцы» находились лишь в начале своих поис¬

ков. Важно и то обстоятельство, что среди них не было достаточно силь¬

ного теоретика. Кроме того, в этих поисках их сдерживала необходи¬

мость соблюдать рамки партийных приличий, боязнь упреков во «фрак¬

ционности», которые неизбежно бы многократно усилились. С рядом

оговорок можно говорить об идейной эволюции представителей этой

группы, но необходимо иметь в виду ее длительность и относительность,

т.к. явственные различия между ними и «ортодоксами» окончательно оп¬

ределились лишь позже, в 20-е годы, в эмиграции, где «починовцы» ос¬

тавались фракцией (или «крылом») партии эсеров, несмотря на попытки

Заграничной делегации ЦК и самого ЦК исключить Н.Д.Авксентьева и

И.И.Фондаминского из партии. Степень идейной эволюции была раз¬

лична для каждого из них. Больше и дальше всех от эсеровской идеоло¬

гии эволюционировал в 30-е годы И.И.Фондаминский. В исследуемые

годы идейная эволюция (которая только начиналась) не выводила ни

одного из них за рамки эсеровского социализма, как это произошло, на¬

пример, с «крайне правыми» эсерами — Шимановским, Алексеевским

или ставшим «внефракционным социалистом» Сухановым. Примеча¬

тельно, что последний из крупных членов партии правый эсер М.В.Виш¬

няк, доживший в эмиграции до 70-х годов, не переставал ощущать себя

эсером.
596

И все-таки на вопрос, что представляли собой «починовцы», а затем

«правые», до сих пор в отечественной литературе нет удовлетворительно¬

го ответа. Первым на этот вопрос всерьез попытался ответить немецкий

историк М.Хильдермайер, причем в своей фундаментальной монографии

он только подошел к этому пониманию202, сформулировав его, причем

весьма осторожно, полтора десятка лет спустя20·*. Его вывод, приписы¬

ваемый всем «починовцам»: «крестьянство более нельзя считать револю¬

ционным по преимуществу — оно стремится к фактическому владению

землей, хотя и внутри рамок общины, а аграрную революцию следует

заменить аграрной реформой», — можно приписать, на наш взгляд, лишь

И.И.Фондаминскому204. Свидетельств, что все остальные «починовцы»

его разделяли, нет. Напротив, Б.НЛебедев, как уже отмечалось, подверг

И.И.Фондаминского за этот вывод «сердитой» критике. Но зато можно

согласиться с выводом немецкого историка о том, что «починовцы» сыг¬

рали в событиях 1917 г. весьма важную роль, являясь группой, которая

(в блоке с «правым центром» — А.Р.Гоц, А.А.Аргунов, В.М.Зензинов)

определяла политику партии в целом летом—осенью 1917 г. Интересен и

его вывод о том, что они «отказались от базисных принципов и форм

деятельности, составлявших основу партии со времени первой револю¬

ции... Такое изменение сформулировало основу политической коалиции

1917 г.»205.
Необходимо особо подчеркнуть, что их взгляды не сложились в цель¬

ную, фиксированную на бумаге концепцию (несмотря на огромное ко¬

личество статей, написанных ими в эмиграции) и требуют дополнитель¬

ного изучения с привлечением всех источников. В этом видится одна из

причин того, что ни современники, ни историки не могли вразумитель¬

но объяснить, что же собой представляет «правый эсер». Очень характер¬

но пространное, патетическое и весьма расплывчатое определение сущ¬

ности взглядов и принципов, данное видным правым эсером М.В.Виш¬

няком. По словам М.В.Вишняка, правый эсер — не сторонник лозунгов

«все или ничего», «сейчас или никогда», он не абсолютизирует какое-

либо одно начало, исключающее все другие, не является ни догматиком,

ни тем более фанатиком, не претендует на собственную непогреши¬

мость.
Правый эсер чужд пафоса разрушения, которое принимает в ницше¬

анской формуле «лишь как творцы можем мы уничтожить». Правый эсер

считает, что противникам следует «раскрывать глаза, а не вырывать их».

Правый эсер «исполнен стремления к свободе, напоен ее пафосом», яв¬

ляясь народником и идеалистом, признающим общественные нужды и

цели стоящими выше личных. «Идеологически правый эсер считает себя

реалистом», признавая и «категорический императив», и критическую

проверку разумом всех сторон жизни. Правый эсер — «патриот без шо¬

винизма», он знает, где его родина, но он и интернационалист.
Некоторые эти черты, — писал в заключение М.В.Вишняк, — прису¬

щи и другим группировкам и справа и слева, но «в своей совокупности

они присущи, как мне представляется, только правым эсерам»20®. Впро¬

чем, ему же принадлежат строки, намного рельефнее показывающие фе¬

номен «правого эсерства». Так, вспоминая о 20—30-х годах, М.В.Вишняк

писал: «Все мы (Н.Д.Авксентьев, И.И.Фондаминский, В.В.Руднев и

М.В.Вишняк) принадлежали к так называемому правому, умеренному или

ревизионистскому (выделено нами. — K.M.) крылу партии и были заинте¬

ресованы в том, чтобы и партия склонилась к критическому пересмотру

своего прошлого, программного и тактического. Многое отличало пра¬
597

вое крыло партии от других групп или "крыльев" в партии. Одной из

характерных и существенных черт было то, что мы не исходили от соци¬

ализма, как основы основ или высшей и абсолютной ценности, а прихо¬

дили к нему, как к следствию и выводу, логически и исторически выте¬

кавшему из гуманизма, демократизма, свободолюбия, достоинства чело¬

века, социальной справедливости. Это отличало нас от тех, кто по ста¬

ринке считал социализм "миросозерцанием", разделившим мир на при¬

верженцев социализма и всех других — "буржуев", "либералов", консер¬

ваторов, реакционеров, фашистов... Отказавшись от претензии быть пос¬

ледним словом о первых и последних вещах, социализм перестал быть

для нас катастрофичным, строящим новое на отрицании и противополо¬

жении всему предшествующему, обветшалому... Дух разрушения сменял¬

ся волей к творчеству и созиданию. Призыв к ненависти и классовой и

национальной борьбе — зовом к солидарности, от класса исходящей и

чрез солидарность нации к международному и общечеловеческому со¬

дружеству восходящей»207.
На наш взгляд, «починовцы», впитав новые веяния эпохи, могли бы

прийти к социал-реформизму, но не западноевропейского социал-демо-

кратического типа, а в своеобразном народническом варианте, если бы

этот процесс не был прерван и фракция Н.Д.Авксентьева не варилась бы

в собственном соку в эмиграции, а продолжала бы активную политичес¬

кую деятельность в России. И тем не менее, представляется, что их тео¬

ретическое наследие (наряду с наследием некоторых других течений в

народничестве и неонародничестве) заслуживает сегодня самого при¬

стального и серьезного изучения. Актуализация в современном россий¬

ском обществе идей «нового», «демократического», «эволюционного» со¬

циализма и все нарастающие попытки создания организаций, движений

и партий подобного типа актуализируют и необходимость переосмысле¬

ния и «перетряхивания» неонароднического идейного багажа. Парадокс

заключается, на наш взгляд, в том, что глубоко укоренившийся в совет¬

ское время взгляд на неонародников как на «социалистов-реакционе-

ров», цеплявшихся за «почвеннические» предрассудки и пережитки, не

позволяет многим из сегодняшних «социал-демократов» и «новых соци¬

алистов» увидеть, что целый ряд идей и решений можно почерпнуть не

только в теории и практике европейской и русской социал-демократии,

но и в теоретическом наследии некоторых течений русского неонарод¬

ничества (в большей степени адаптированного к русским условиям и

менталитету народа), в некоторых своих частях не потерявшем своего

значения и сегодня.
Отметим некоторые важные особенности генезиса и дальнейшей

судьбы группы «Почина». Все «починовцы» (за исключением С.Н.Слето¬

ва) принадлежали к четвертой генерации в эсеровской партии, которая

выдвинулась непосредственно перед революцией 1905—1907 гг. и оказа¬

лась более подготовленной к восприятию новых идей эпохи.
Важно, что лидеры «Почина», принадлежа к руководству партии, ни¬

когда фракцией себя не объявляли, даже летом—осенью 1917 г., когда
Н.Д.Авксентьев и И.И.Фондаминский решительно демонстрировали

свой переход «от свободы мысли к свободе действий» и их группа (или

течение), похоже, имела все признаки фракции, хотя таковой они ее не

считали. На наш взгляд, формально фракцией они стали лишь в эмигра¬

ции, когда наконец-то были поставлены все точки над і, причем не по

их инициативе. Уже IV съезд партии в ноябре 1917 г. никого из них не

избрал в ЦК, а в 1920 г. их пытались исключить из партии.
598

Возникновение этой группы имело куда более серьезные последствия

для партии, чем, скажем, появление в ней шумных сторонников «иници¬

ативного меньшинства» или «марксиствующих эсеров» Шимановского,

Алексеевского, или «объединителя» Суханова. Присутствие членов этой

группы в руководстве партии привело к возникновению замалчиваемого

«фракционного кризиса» и, самое главное, дезорганизации управления

партией, раскола ее руководящего штаба (и без того уже ослабленного и

потерявшего львиную долю своего авторитета).
Представляется, что лишь во время войны (и особенно позже) про¬

изошло более или менее полное наполнение формы — оппозиционной

группы — содержанием. Содержанием явилась проповедь классового

мира в стране во время войны и призыв к коалиции с либеральными

партиями, а также констатация необходимости длительного и постепен¬

ного накопления необходимых предпосылок для социализма в рамках

рыночных капиталистических отношений и «буржуазно-демократическо-

го режима».
Каков был состав и кто лично доминировал в эсеровском руководст¬

ве в 1911 — 1914 гг.? В декабре 1912 г. начальник столичной охранки,

опираясь на сведения своей заграничной агентуры, сообщал в ДП:

«Идейным и фактическим главою партии, даже диктатором ее, является

старый социалист-революционер Марк Андреевич Натансон. Номиналь¬

но же во главе партии стоит Центральный Комитет, из состава коего из¬

вестны, кроме Натансона, Аргунов, Максимов (Ракитников), Лункевич,

Авксентьев, Бунаков (Фондаминский), Ритина (жена Ракитникова) и

Волховский. Кроме перечисленных в состав Центрального Комитета

входит еще несколько лиц, не пользующихся особой популярностью в

партии. Вообще Центральный Комитет, как таковой, почти никакой де¬

ятельности не проявляет, носит какой-то полумифический характер, и

упоминание о нем обычно вызывает улыбку. Исполнительным органом

Центрального Комитета является "заграничная делегация", во главе ко¬

торой стоит тот же Натансон»208.
Верно ли это сообщение в той его части, где называется состав ЦК?

Вряд ли. Скорее всего, продолжалась практика кооптации в ЦК с по¬

сылкой его членов в Россию. Кто входил в ЦК в 1912—1914 гг., неиз¬

вестно. Причины «полумифического характера» ЦК и отсутствия у него

авторитета нами уже объяснялись. Несомненно, что руководящие функ¬

ции в это время реально находились в руках ЗД ЦК ПСР. Верно ли со¬

общение о том, что М.А.Натансон являлся «идейным и фактическим

главою партии, даже диктатором»? Представляется, что нет. Не только

агенты ДП, но и некоторые эсеры (в частности, члены БО) были склон¬

ны излишне преувеличивать его реальный вес и роль в руководстве пар¬

тии. С одной стороны, обвинение его в «интриганстве» вокруг ССК и

«Заключения» с целью стать «диктатором» в партии путем устранения
В.М.Чернова и БО ПСР требуют веских аргументов и доказательств. С

другой, вообще возможность наличия какого-либо «диктатора» в эсеров¬

ской среде и руководстве партии в 1911 — 1914 гг. отметается тем состоя¬

нием, в котором они находились. А свидетельства Н.И.Ракитникова о

колебаниях М.А.Натансона при принятии важнейших решений в 1911 —

1912 гг. подтверждают цитированную выше оценку В.М.Чернова об

«ахиллесовой пяте» характера М.А.Натансона. Поведение М.А.Натансона

в это время можно трактовать как угодно, но только не как диктатор¬

ское. Представляется, что Натансон в силу своего характера и не мог им

быть (даже не затрагивая вопроса о том, что эсеровская среда и дикта¬
599

торство — «вещи мало совместимые»), а иначе почему он, создавший и

руководивший несколькими организациями, нигде не проявил своих

«диктаторских» наклонностей? Конечно, М.А.Натансон был самой за¬

метной и колоритной фигурой в руководстве партии. Цитировавшееся

выше мнение Н.А.Лазаркевича о том, что необходим человек, способ¬

ный сплотить и объединить всех, показательно по двум причинам. С

одной стороны, Н.А.Лазаркевич обращает свой взор на «старика» (что

есть свидетельство той большой роли, которую он играл в руководстве

партии), с другой — тут же признает его неспособность справиться с

этой ролью (т.к. он пересолил со своими дипломатиями, и его никто не

считает искренним человеком). Если проанализировать тематику статей

и состав авторов «Знамени труда» из числа руководства партии в это

время, то мы увидим, что «Знамя труда» стало ареной борьбы между «ор¬

тодоксами» и «правыми» и чаще всего там писали Н.И.Ракитников,

И.И.Ракитникова, Н.Д.Авксентьев, Ф.В.Волховский. Ни М.А.Натансон,

ни А.А.Аргунов в их полемике участия не принимали. А ведь борьба на

страницах «Знамени труда» была борьбой за то, за кем пойдет вновь вос¬

созданная партия! Наконец, был и еще один центр силы, стоявший вне

руководства партии, но стремившийся вернуться туда на своих услови¬

ях, — В.М.Чернов. Подобное «многоцентрие» кардинально отличалось

от предыдущего «простого» разномыслия в руководстве партии. Нако¬

пившиеся личные обиды и ослабление «товарищеских связей» заблоки¬

ровали механизм сохранения единства действий при наличии разномыс¬

лия. Ослабление «товарищеских связей» и усилившееся разномыслие

внутри самой эсеровской среды в сочетании с «многоцентрием» внутри

руководства партии (которое, в свою очередь, было вызвано к жизни

развитием этих негативных процессов) создавало адскую смесь, чреватую

почти неизбежно расколом партии.
Прервать этот процесс, а точнее говоря, купировать негативные его

последствия мог только партийный съезд, имевший большие шансы в

1914 г. (в 1917 г. с этой задачей III съезд уже не справился) определить

(или уточнить) комплекс идейных постулатов, тактических и организа¬

ционных рецептов — своего рода «новую ортодоксию», избрав новый со¬

став ЦК и устранив (или оттеснив на периферию) старых лидеров и раз¬

ного рода оппозиционеров, которые не захотели бы служить (на услови¬

ях единства действий) этой «новой ортодоксии», в формулировании ко¬

торой огромную роль должны были сыграть «местные» российские

эсеры.
Примечания
1	МИСИ. Архив ПСР. 154.
2	Там же.
3	Там же.
4	Там же.
5	Там же.
6	Там же.
7	Там же.
8	Там же.
9	Там же.
10	Там же.
11	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 109.
12	Там же. Д. 97. Л. 814об.-816об., 827.
600

13	ГПБ. Архив Дома Плеханова (РО АДП). Ф. 657. Оп. 1046а. Д. 294. Л.5.
14	МИСИ. Архив ПСР. 154.
15	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 436-436об.
16	Там же. Л. 496об.—497.
17	Там же. Л. 60.
18	Там же. Л. 820об.—821.
19	См.: Русская литература и журналистика начала XX века. 1905—1907. Боль¬

шевистские и общедемократические издания. М., 1984. С. 166—168.
20	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 781-781об.
21	МИСИ. Архив ПСР. 154.
22	Там же.
23	Там же.
24	Там же.
25	Там же.
26	Там же.
27	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 149.
28	Там же. Д. 83. Л. 1-2, 2-2об.
29	Там же. Л. 63.
30	Там же. Л. 865.
31	МИСИ. Архив ПСР. 154.
32	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 10.
33	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 502-502об.
34	Там же. Л. 63—бЗоб.
35	Там же. Л. 796—796об.
36	Там же. Л. 773.
37	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 17.
38	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 828. Л. 3.
39	ИМЛИ РАН. Архив А.М.Горького. ПГ—рл. 24/5/14; 1/25/162.
40	РО ПД. Ф. 114. Оп. 7. Д. 3. Л. 1.
41	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 21.
42	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 650.
43	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 20, 41, 42, 43.
44	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 714об.
45	Там же. Л. 356об.—357.
46	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 43-44.
47	ИМЛИ РАН. Архив А.М.Горького. Л. 9.
48	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 21.
49	Там же.
50	Там же.
51	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 605, 616об., 617.
52	Там же. Л. 760—760об.
53	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 41, 44.
54	ГАРФ. Ф. 1833. Оп. 1. Д. 35. Л. 1-1об.
55	Там же. Л. 2—2об.
56	Там же. Л. 2об.—Зоб.
57	Там же. Д. 36. Л. 2.
58	Подробнее см.: Морозов К.Н. Журнал «Заветы» и идейные поиски партии

эсеров в годы нового революционного подъема в России (1912—1914) //

Проблемы отечественной и зарубежной истории: Докл. и сообш. межвуз.

конференции. Ноябрь 1991. Самара, 1991. С. 84—89; Его же. Идейные по¬

иски эсеров в третьеиюньский период (по материалам журнала «Заветы») //

Общественно-политические движения России XVIII—XX вв.: Межвуз. сб.

науч. трудов. Самара, 1993. С. 87—97.
601

59	См.: Плеханов Г.В. О том, что есть в романе «То, чего не было» (Открытое

письмо к В.П.Кранихфельду) // Литература и эстетика. Т. 2. М., 1958.
С.	133—150; Х-ский И.О. О новейших течениях в народничестве // Просве¬

щение. СПб., 1913. Ns 6—9. С. 22—25; Иванов-Разумник Р.В. Было или не

было (о романе В.Ропшина) // Заветы. 1913. № 4. С. 134—151; Письмо в

редакцию. Ответ редакции // Заветы. 1912. № 8. С. 144—145.
60	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 773об.
61	Там же. Л. 505об.
62	Там же. Л. 634об.
63	Там же. Л. 31—32об.
64	Там же. Л. 775—775об.
65	РО ПД. Ф. 185. On. 1. Д. 951. Л. 76.
66	Там же. Л. 135.
67	См.: Письмо в редакцию. Ответ редакции // Заветы. 1912. № 8. С. 144—145.
68	Оригинал хранится в РО ПД. Ф. 185. On. 1. Д. 1833. Попутно отметим, что

на оригинале протеста подписалось 20 человек, у А.И.Спиридовича в его

книге фигурирует 21 фамилия, а протест назывался «протестом 22-х».
69	Ответ редакции // Заветы. 1912. № 8. С. 145.
70	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 109—109об.
71	Там же. Л. 109об.
72	Там же. Л. 109а—110.
73	Там же. Л. 550—550об.
74	Там же. Л. 110.
75	Там же.
76	Там же. Л. 110—ПОоб.
77	Там же. Л. 765об.—766.
78	См.: РО ПД. Ф. 185. On. 1. Д. 26. Кн. 3. 1913. Л. 3, 4.
79	Там же. Д. 26. Кн. 1. 1912. Л. 22.
80	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 871—871об.
81	Там же. Л. 385—385об.
82	Там же. Л. 878об.
83	Там же. Л. 430-431.
84	Там же. Л. 608.
85	Там же. Л. 605—605об.
86	Там же. Л. 769—769об.
87	Там же. Л. 793-794.
88	Там же. Л. 879об.
89	ГАРФ. Ф. 6212. On. 1. Д. 56. Л. 56.
90	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 769об.-770.
91	ГАРФ. Ф. 5824. Оп. 2. Д. 147. Л. 1об., 2.
92	См.: РО ПД. Ф. 185. Оп. 1. Д. 26. Л. 4-7.
93	Там же. Л. 4-5.
94	Там же. Л. 5.
95	Там же. Л. 7.
96	Там же.
97	См.: ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 1048.
98	Там же. Л. ПОоб.
99	Там же. Л. 61.
100	РО ПД. Ф. 185. On. I. Д. 989. Л. И.
101	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 618об.
102	МИСИ. Архив ПСР. 154.
103	Там же.
104	Там же.
105	Там же.
602

106	Там же.
107	Там же.
108	Там же.
109	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 462об.
1,0 Там же. Л. 455—456об., 463.
111	Там же. Л. 462.
1,2 МИСИ. Архив ПСР. 154.
113	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 894.
114	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 208. Л. 85.
1,5 ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 899.
116	Там же. Л. 900—900об.
117	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 215. Л. 8.
118	ГАРФ. Ф. 5802. Оп. 2. Д. 271. Л. 4-4об.
119	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 1004.
120	Там же. Л. 765—765об.
121	Там же. Л. 795—796об.
122	Там же. Л. 110об.-111.
123	Там же. Л. 796об.—798об.
124	Там же. Л. 798об.
125	Чернов В. Pro domo sua // Заветы. 1913. № 4. C. 220.
126	Там же.
127	Там же. С. 240.
128	Чернов В. «Умеренные» и «крайние» // Заветы. 1912. № 1. С. 117—151; Его

же. О «детских болезнях» нашего движения // Заветы. 1912. N9 2. С. 104—

131; Его же. Современные примиренцы и «алгебраическая формула» нашего

политического положения // Заветы. 1913. № 1. С. 90—117.
129	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 872.
130	Там же. Л. 881—881об.
131	Там же. Л. 1013—101 Зоб.
132	Там же. Л. 1012.
133	Там же. Л. 875об.—876.
134	Непролетарские партии в России. Урок истории. М., 1984. С. 163.
135	См.: Бережская Л.Г. Журнал «Русское богатство» в 1905—1913 гг. // Из ис¬

тории русской журналистики начала XX века. М., 1984. С. 70—71; ГПБ.

Архив Дома Плеханова. Ф. 657. Оп. 1406а. Д. 294. Л. 6; РГАЛИ. Ф. 1337.

Оп. 3. Д. 40. Л. 17; РО ПД. Ф. 114. Оп. 7. Д. 3. Л. 1; Ф. 185. On. 1. Д. 153.

Л. 4.
136	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 50.
137	Там же. С. 244.
138	Чернов В. Упразднение народничества // Заветы. 1914. № 4. С. 100.
139	См.: Морозов К.Н. Журнал «Заветы» и идейные поиски партии эсеров в годы

нового революционного подъема в России (1912—1914 гг.) // Проблемы оте¬

чественной и зарубежной истории: Доклады и сообщения к межвузовской

конференции. Ноябрь 1991. Самара, 1991. С. 88.
140	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 61.
141	РО АД П. Ф. 657. Оп. 1046а. Д. 294. Л. 6.
142	РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 3. Д. 40. Л. 10.
143	Чернов В.М. Перед бурей. М., 1993. С. 280.
144	Суханов H.H. Записки о революции. М., 1991. Т. 2. С. 58.
145	РО ПД. Ф. 185. On. 1. Д. 951. Л. 27-28.
146	ГАРФ. Ф. 5847. On. 1. Д. 97. Л. 650е об.-650ж.
147	Там же. Л. 650ж.
148	Там же. Л. 770.
149	Там же. Л. 884—884об.
603

150	Там же. JI. 844—844об.
151	Там же. Л. 738.
152	Там же. Л. 791об., 792.
153	Там же. Л. 867об.—868.
154	Там же. Л. 804.
155	Там же. Л. 809—810об.
156	Там же. Л. 798.
157	Там же.
158	Там же. Л. 779.
159	См.: Чернов В.М. Перед бурей: Воспоминания. Нью-Йорк, 1953. С. 294—296.
160	Вишняк М. Памяти ушедших. Н.Д.Авксентьев (К 10-летию со дня смерти) //

Новый журнал. Нью-Йорк, 1953. N9 33. С. 287.
161	Там же.
162	Чернов В.М. Н.Д.Авксентьев в молодости // Новый журнал. 1943. Кн. V.
С.	351.
163	См.: Н.Д. Задачи партии в связи с переживаемым моментом // Знамя труда.

1910. № 27. С. 14—21; Н.Д. Ответ т. Воронову // Там же. № 30. С. 12—14.
164	Н.Д. Бойкот или участие в выборах? // Знамя труда. 1911. № 35. С. 9.
165	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 786об.-787.
166	МИСИ. Архив ПСР. 154.
167	Там же.
168	Там же.
169	Там же.
170	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 787об.
171	Там же. Л. 808.
172	Чернов В.М. Перед бурей. М., 1993. С. 286.
173	ГАРФ. Ф. 6212. Оп.1. Д. 46. Л. 5, 7.
174	Там же. Л. 7.
175	Там же.
176	От редакции // Почин. Париж, 1912. N9 1. С. 2.
177	Авксентьев Н. Задачи партии // Там же. С. 6.
178	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 46. Л. 5.
179	Там же.
180	ГАРФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 103. Л. 22об.
181	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 46. Л. 7.
182	Там же.
183	Н.М. Новое течение социально-революционной мысли // Знамя труда. 1912.

N9 45. С. 1-6.
184	Там же. С. 2.
185	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 46. Л. 10.
186	См.: ОРК ГОПБ. Коллекция эсеровских листовок.
187	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97. Л. 871об.
188	Там же. Л. 879об.—880.
189	Знамя труда. 1913. № 50. С. 15.
190	Знамя труда. 1913. № 51. С. 15—16.
191	ГАРФ. Ф. 5847. Оп. 1. Д. 97.
192	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 86. Л. 37-37об.
193	Там же. Л. 38—38об.
194	ГАРФ. ДП ОО. Ф. 102. 1914. Д. 9. Л. 27.
195	Авксентьев Н.Д. Наши разногласия // Знамя труда. 1913. № 51. С. 8—12.
196	Бунаков И. О ближайших путях развития России (По поводу статей кн.

Евг.Трубецкого) // Заветы. СПб., 1914. N9 6. С. 6—11.
197	См.: Гинев В.Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества

1902—1914 гг. Л., 1983. С. 309—311; Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобур¬
604

жуазного революционаризма к контрреволюции. М., 1975. С. 76; Степа¬

нов А.Н. Критика В.И.Лениным программы и тактики эсеров в период но¬

вого революционного подъема (1910—1914 гг.) // Большевики в борьбе про¬

тив мелкобуржуазных партий в России. М., 1969. С. 20.
198	Памяти Степана Николаевича Слетова. Париж, 1916. С. 17.
199	ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 17. Л. 17.
200	Там же. Л. 17-18.
201	Там же. Д. 46. Л. 13-14.
202	Hildermeier М. Die Sozialrevolutionäre Partei Russlands. S. 335—348.
203	См.: Хильдермайер M. Шансы и пределы аграрного социализма в российской

революции Ц Россия в XX веке. Историки мира спорят. М., 1994. С. 125—

134.
204	Там же. С. 127.
205	Там же. С. 132.
206	См.: Вишняк М. Памяти ушедших // Новый журнал. 1953. № 33. С. 287—289.
207	Вишняк М.В. «Современные записки». Воспоминания редактора. СПб.—Дюс¬

сельдорф, 1993. С. 182—183.
208	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1913. Д. 9. Ч. 1-БО III гр. Л. 4-4об.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Под влиянием сложного комплекса объективных и субъективных

факторов партия эсеров постепенно приобрела в изучаемый период иное

качественное состояние, отличное как от предреволюционного, так и ре¬

волюционного периода.
С поражением революции 1905—1907 гг. организационное положе¬

ние партии резко ухудшается. Этому способствовал целый ряд причин:

уничтожение ряда партийных организаций усилившимися полицейскими

репрессиями, ослабление руководящих органов местных организаций в

связи с массовым оттоком партийной интеллигенции, гибель областных

и губернских комитетов партии (как наиболее уязвимых и слабых ее

ячеек), служивших главными соединительными звеньями между ЦК и

местными низовыми партийными организациями, финансовый кризис,

невозможность созыва партийного съезда из-за ухудшающегося органи¬

зационного и финансового состояния партии, гибель значительной

части нелегальных изданий партии и всех легальных органов, потеря

думской трибуны и других легальных возможностей. Другими словами,

отток партийных кадров, полицейские репрессии и финансовый кризис

разрушали организационную структуру партии и обрекали многие орга¬

низации на бездействие и распад, а резкое сужение возможностей влиять

на массы, используя легальные и нелегальные средства, привело партию

к отрыву от масс.
Центральные руководящие органы партии в силу ряда причин чем

дальше, тем больше теряли авторитет и влияние в партии. Местные пар¬

тийные организации подверглись в 1907—1910 гг. серьезной дезорганиза¬

ции. В это время часть эсеровских организаций была уничтожена, часть

распалась сама, часть — находилась в полной или частичной изоляции

от руководящих органов и других частей партии и пребывала в состоя¬

нии почти полного бездействия. Лишь единичные организации и группы

продолжали деятельно работать и сохраняли связи с другими частями

партии. Причины, создавшие такую ситуацию, многообразны и зачастую

переплетались со следствиями (сами порой превращавшиеся в причины),

а в реальной жизни они дополняли и усугубляли друг друга. В качестве

основных причин мы можем назвать следующие:
—	неблагоприятные внешние условия, которые можно охарактеризо¬

вать как «послереволюционный синдром», вызвавший в обществе

и в партии чувства апатии, усталости, разочарования в прежних

«символах веры» и т.п.;
—	усиление полицейских репрессий, ставших гораздо более эффек¬

тивными, чем в предреволюционный период, благодаря успешной

«самообучаемости» карательных органов власти и беспрецедентно¬

му распространению провокации в рядах революционных партий;
—	массовый отток опытных партийных работников из местных орга¬

низаций и комитетов всех уровней, частично арестованных, час¬

тично эмигрировавших, частично отошедших от дел;
606

—	невозможность существования в нелегальных условиях партий с

организационной структурой, близкой к структурам массовых за¬

падноевропейских партий, ориентированных на легальные усло¬

вия. Атомизация партийного организма;
—	деморализация значительной части партийцев, в силу вышена¬

званных (и ряда других) причин посеявшая смятение и разброд в

их умах.
Это лишь часть причин, степень важности которых сложно выстро¬

ить по ранжиру.
Оценивая тактику эсеров в 1907—1914 гг. в целом, необходимо отме¬

тить следующее. Решения III Совета партии (июль 1907 г.) уже не содер¬

жали призыва к немедленному вооруженному восстанию, как это было

после разгона I Думы в 1906 г., а нацеливали партию на «частные мест¬

ные выступления», в том числе и военные, как катализатор всенародного

восстания, которое продолжало оставаться ближайшей задачей партии.

Но уже к началу 1908 г. руководство партии осознает нереальность этой

тактической задачи, и в августе 1908 г. I Общепартийная конференция и

IV Совет партии отказываются от целесообразности «частных местных

восстаний» и трактуют задачу всенародного восстания не как непосред¬

ственную, а более отдаленную перспективу, сохраняя при этом «боевую

подготовку масс».
Но уже на V Совете партии (май 1909 г.) вопрос о «боевой подготов¬

ке масс» даже не поднимается. Таким образом, задача «всенародного во¬

оруженного восстания» из непосредственной тактической задачи партии

(лето—осень 1907 г.) в два этапа (август 1908 г. и май 1909 г.) переносит¬

ся в отдаленное будущее.
Непосредственными тактическими задачами партии остаются террор

(верность которому признают III, IV и V Советы партии), бойкот выбо¬

ров в III и IV Государственные Думы, участие в профсоюзном и коопе¬

ративном движении трудящихся масс.
Эсеровский террор в условиях постреволюционного общества пре¬

кратился под влиянием многих факторов и причин, важнейшими из ко¬

торых были отсутствие атмосферы общественной (моральной и матери¬

альной) поддержки террора, деморализация эсеровской среды, распро¬

странение в ней взглядов на несвоевременность и даже ненужность его,

распространенность провокации и «провокаторофобии», нехватка

средств.
Задача участия в организации профсоюзного и кооперативного дви¬

жения чем дальше, тем больше решалась весьма слабо по ряду причин,

главными из которых были нехватка у большинства организаций сил и

средств, даже для поддержания собственной партийной работы и орга¬

низаций угасание и уничтожение преследованиями подавляющей части

профсоюзов уже в 1907—1908 гг., пренебрежительное отношение к по¬

добной «культурнической» деятельности части эсеров, делавших ставку

на более эффективные, по их мнению, средства для решения главной

задачи — свержения самодержавия.
Таким образом, за 2—3 года, последовавшие после «третьеиюньского

переворота», ПСР теряет качества массовой политической партии: орга¬

низационно разрушаясь и теряя инструменты влияния на массы, посте¬

пенно перестает оказывать сколько-нибудь заметное влияние на полити¬

ческую жизнь страны и, подобно многим другим партиям, фактически

оказывается вытесненной с общественно-политической сцены.
607

Попытки остановить эти процессы, в том числе и за счет организа¬

ционной перестройки партии, успеха не имели — ПСР не смогла вер¬

нуть и предреволюционное свое качество. Дело в том, что цементирую¬

щими началами предреволюционной ПСР, как и всех подобных ей кон¬

спиративных организаций, являвшихся «организациями единомышлен¬

ников», служили не только идейные мотивы, но и особый этический ко¬

декс, зачастую личное знакомство и дружба большинства партийных де¬

ятелей. Революция и особенно годы «реакции» практически разрушили

этот комплекс «внутреннего единства и братства»: с одной стороны, став

массовой партией, ПСР подверглась нашествию новых элементов, вно¬

сивших в партийную жизнь много такого, что кардинально противоречи¬

ло этике профессиональных революционеров, резко снижало привлека¬

тельность партии в глазах общества, да и самих членов партии. С другой

стороны, в партии установились отношения, характерные именно для

массовой партии: централизация, подчинение нижестоящего вышестоя¬

щему не в силу авторитета последнего, а в силу партийной дисциплины,

что вызывало недовольство «бюрократизацией партии», вело к различ¬

ным конфликтам «нижестоящих» с «вышестоящими», стимулировало

центробежные процессы и опять же разрушало комплекс «внутреннего

единства и братства».
Все эти явления в изучаемый период имели место на фоне упадка

революционного настроения и апатии (охвативших с разной степенью

глубины различные общественные слои и классы, да и самих членов

партии). Разоблачение провокации Е.Ф.Азефа придало всем этим нега¬

тивным процессам особую глубину и размах. Уже к 1911 — 1912 гг. в пар¬

тийных эмигрантских кругах установились такие отношения, которые

ранее были просто немыслимы в эсеровской партии: резкие полемичес¬

кие выпады против своих оппонентов в печати, бесконечные третейские

суды, разбиравшие личные дрязги и склоки, безосновательные обвине¬

ния в провокации, пьянство и уход в личную жизнь. Авторитет партий¬

ных лидеров был основательно подорван, а ведь именно центральные

органы и их руководители ранее символизировали силу и дух партии,

блокировали центробежные процессы в ней.
В условиях фактического распада и исчезновения уже к 1910 г. еди¬

ного партийного организма и ослабления авторитета руководства партии

дальнейшей эрозии подверглись и другие несущие конструкции, обеспе¬

чивавшие единство партии, — комплекс программных и тактических ус¬

тановок, идей и принципов. Поражение революции 1905—1907 гг. запус¬

тило во всех оппозиционных власти партиях механизм осмысления уро¬

ков революции, поиска ошибок и просчетов, заставило по-новому взгля¬

нуть на свои программные и тактические построения. Этот процесс был

характерен для всех политических партий России, не были исключением

и эсеры. Но два момента придали этому процессу в ПСР особенную ост¬

роту: широкий диапазон разномыслия в эсеровской среде (одним из

следствий этого была эклектичность ее программы) и опасения успеха

столыпинской аграрной реформы, грозившей опрокинуть краеугольные

камни эсеровской программы, в т.ч. и ее «социализацию земли».
Причины существования резко отличных по своим взглядам течений

и фупп в ПСР заключались не только в том, что ПСР в момент своего

образования объединила группы с широким диапазоном идейных и так¬

тических установок, но и в том, что в ПСР (и в это, и в более позднее

время) устремились самые разнородные по своему социально-психологи-

ческому типу элементы, недовольные или не до конца удовлетворенные
608

идеями, тактикой и морально-психологической атмосферой социал-де-

мократов и анархистов. Она вобрала в себя элементы (в том числе и из

РСДРП), разделявшие основные догматы марксизма и делавшие ставку

на массовое движение и самоорганизацию масс как инструмент достиже¬

ния политической свободы и социализма. Она притянула к себе немало

и «крайне левых» элементов, по своему темпераменту близких к полу-

анархизму и анархизму, пришедших в ПСР из-за привлекательных для

них террористических лозунгов, склонности к «прямому действию» и

шлейфа старых народовольческих традиций и попавших к эсерам в силу

слабости и непрестижности анархистов. Именно эти элементы породили

максимализм (в 1904 г.) и ПЛСР (в 1917 г.).
Но террористические лозунги ПСР привели в партию не только

«крайне левых» социалистов, но и «правых» «полулибералов», всевоз¬

можных «кадетов с бомбами», «политических радикалов». При всей раз¬

ности этих людей их объединяла идея политического освобождения Рос¬

сии от самодержавия, завоевания политических свобод с помощью тер¬

рора. Одни из них были достаточно равнодушны к идее социализма,

другие — будучи социалистами, во главу угла ставили задачу демократи¬

ческого переустройства России, а их социализм носил эволюционный

характер, с непредрешением темпов и форм преобразований, но и те и

другие весьма скептически относились к возможности всенародного во¬

оруженного восстания.
«Ортодоксальные» эсеры соединяли в себе и веру в основные посту¬

латы международного социализма (господствующим его течением во

II Интернационале, членом которого являлась ПСР, был марксизм), и

веру в террористическую тактику и в массовое движение. Такие «орто¬

доксальные» эсеры или собственно эсеры (эсеры «центра») и стали со¬

ставлять основную массу в партии после того, как руководящий кружок

(М.Р.Гоц, Г.А.Гершуни, В.М.Чернов, Е.К.Брешко-Брешковская и неко¬

торые другие) сформулировали и распропагандировали эти взгляды в ка¬

честве общепартийной «ортодоксии». «Максималистская» и «левоэсеров¬

ская» группы резко усиливались только накануне и в годы революций.

Так было с максималистами, так было и с левыми эсерами; и те и другие

(особенно левые эсеры) находились до этого в латентном состоянии.
Идеи группы «инициативного меньшинства» не нашли сколько-ни¬

будь значительной поддержки в эсеровской среде, а их приверженцы

после выхода из партии и образования «Союза левых социалистов-рево-

люционеров» ушли в политическое небытие. Террор (главное оружие для

свержения самодержавия, по мнению «политических радикалов» разных

оттенков) сохранял свою привлекательность для многих российских эсе¬

ров вплоть до начала Первой мировой войны, но рассматривался он, как

правило, в «ортодоксальной» трактовке, как одно из тактических средств

партии, делающей ставку прежде всего на массовое движение. Совер¬

шенно естественно, что в условиях неудач, а затем и отсутствия террора

позиции «ярых террористов», рассматривавших его как главное оружие,

были чрезвычайно ослаблены.
Но и в среде «ортодоксальных» эсеров в изучаемый период происхо¬

дили процессы размежевания и усиления разномыслия.
Особо подчеркнем, что эти процессы хотя и зашли достаточно дале¬

ко и имели серьезные последствия, тем не менее, несмотря на «разброд

и шатания», широкие эсеровские круги сохраняли верность принципам и

идеям «ортодоксального эсерства». Сомнения в правильности тактичес¬

ких рецептов, предлагаемых «центристами»-ортодоксами в 1907—1914 гг.
609

(и тем более разочарование в личных качествах руководителей партии),

и опасения за судьбу «социализации земли» совсем не означали для

большинства эсеров отказа от старых символов веры «ортодоксального»

эсеровского миросозерцания.
Представляется, что В.В.Руднев был во многом прав, утверждая, что

несмотря на то, что партия организационно превратилась в 1907—1914 гг.

в «рассыпанную храмину», ее членов связывали общие идеи, которым

они в большинстве своем остались верны, и именно это позволило пар¬

тии «восстать из пепла» после марта 1917 г.1.
Не абсолютизируя степень «идейных расхождений» (но и не пре¬

уменьшая ее), отметим, что не только они «виноваты» в процессах фрак¬

ционного размежевания, а позже и распада партии. В 1909—1912 гг. про¬

исходит сначала ослабление, а затем и раскол руководящих кругов пар¬

тии. С одной стороны, из руководства партии уходит В.М.Чернов, созда¬

тель и «хранитель» эсеровской «ортодоксии», апологет эсеровского

«центризма». Еще раз подчеркнем, что в течение всего времени сущест¬

вования ПСР, внутри эсеровского руководства (как широкого, так и уз¬

кого круга — «коллективного лидера») существовал большой разброс по¬

зиций во широкому кругу программных и тактических вопросов. Но раз¬

личие позиций сглаживалось, в том числе и самодисциплиной, а также

компромиссными решениями, т.к. существовал комплекс программных

и тактических взглядов, получивших закрепление в программе, организа¬

ционном уставе и резолюциях по тактическим вопросам, одобренных 1 и
II	съездами ПСР, пятью Советами партии и I Общепартийной конфе¬

ренцией. Таким образом, этот комплекс программных и тактических

взглядов считался общепартийной ортодоксией, поддерживаемой и раз¬

деляемой подавляющим большинством партии. Неполномочность V Со¬

вета, а далее и невозможность созыва съезда или Совета партии оставля¬

ли вопрос о позиции большинства партии открытым и дискуссионным.
С другой стороны, обострение личных отношений и ослабление «мо¬

ральной связи» на фоне падения авторитета руководства партии и обо¬

стрившихся сомнений в верности «ортодоксии» (в том числе и в вопросе

жизненности аграрной программы на фоне успехов столыпинской ре¬

формы) побуждало некоторых видных эсеров, до этого придерживавших¬

ся ортодоксии, покинуть «общий корабль», экипаж которого терял веру

как в личные качества капитанов, так и в правильность курса, выбран¬

ного ими, и впопыхах сооружать собственные «платформы-плотики»,

намечать новый курс и вербовать себе сторонников из экипажа «общего

корабля», который хоть и не утонул, но и продолжать дальнейшее пла¬

вание был не в состоянии. Неслучайно именно с весны 1911 г., после

появления «Заключения», которое окончательно рассорило «всех против

всех» и ослабило моральные, товарищеские связи, сделав достаточно

очевидным факт, что многим легче «разойтись в стороны, чем догово¬

риться», бурно начинается процесс образования таких «платформ-плоти¬

ков». Впрочем, оговоримся, что подобные попытки начались еще рань¬

ше (группа «инициативного меньшинства» и группа «автономистов»
С.Ф.Михалевича), а с весны 1911 г. процесс «фракционного размежева¬

ния» пошел и «вширь и вглубь» (особенно это относится к «починов-

цам»). Нам известно в это время как минимум две таких попытки: груп¬

пы А. Б. Шимановского («крайне правые» или «марксиствующие» эсеры)

и группы Н.Д.Авксентьева (группа «Почина», «правые эсеры»). Харак¬

терно, что члены обеих групп принадлежали в прошлом или настоящем

к узким руководящим кругам партии.
610

В-третьих, этому процессу способствовало и ослабление позиций в

руководстве партии «центристов-ортодоксов», когда защитником орто¬

доксии N° 1 становится «еретик», «теоретический максималист» Н.И.Ра¬

китников, который, отчаявшись дождаться помощи от «автора» и «хра¬

нителя» ортодоксии В.М.Чернова, «выписывает» себе в помощники для

защиты ортодоксальных эсеровских позиций еще одного «еретика» —

Ф.В.Волховского. Раскол почти поровну ЗД ЦК ПСР по многим вопро¬

сам вел к тому, что руководство партии или отмалчивалось по спорным

вопросам, или принимало компромиссные резолюции, не отвечая долж¬

ным образом на жгучие вопросы, мучившие российских эсеров, которые

хотели получить от своих руководителей четких и ясных ответов на мно¬

жество вопросов. Фактически руководство партии в это время оконча¬

тельно утрачивает функции идейного руководства из-за неспособности

вразумительно изложить свою позицию из-за внутреннего раскола, что

ведет к еще большему снижению его авторитета и возникновению ситуа¬

ции его «ненужности».
По сообщениям парижской агентуры в Департамент полиции в июне

1914 г., «в Париже, где имеется центр эсеров, мало связей, даже с С.»Пе¬

тербургом, и тамошние организации пользуются широкой автономией.

Это тем объяснимее, что у парижских эсеров нет общей линии, они вряд

ли способны поэтому пересылать цельные директивы»2.
Естественно, этот замкнутый круг поддерживался множеством при¬

чин: невозможностью заручиться поддержкой партийного большинства

на съезде, невозможностью переизбрать руководство партии, для восста¬

новления его морального авторитета, на съезде партии, невозможностью

для руководства «давать директивы» и вынужденностью лишь «рекомен¬

довать» местным эсерам, как поступить в данном случае. Выходом из

этой ситуации мог быть только партийный съезд, где делегаты вновь

возникших эсеровских и «левонароднических» групп разрубили бы гор¬

диев узел противоречий и разомкнули бы круг перевыбором руководите¬

лей партии. Судя по всему, это стали понимать в партии с 1911 —

1912 гг., что, вероятно, также отразилось на активности некоторых

прежних руководителей партии, порывавших с ортодоксией, или дистан¬

цировавшихся от своих потерявших авторитет коллег, разрабатывавших

свои платформы с тем, чтобы вскоре быть «востребованными» россий¬

скими эсерами. Со всеми возможными оговорками, мы можем выдви¬

нуть подобную гипотезу, позволяющую объяснить «фрондирующее» по¬

ведение В.М.Чернова, Н.Д.Авксентьева, А.Б.Шимановского (и не только

их одних) по отношению к своим прежним друзьям и товарищам (не

отбрасывая, конечно, ни обид, ни властных амбиций и т.п.). В высшей

степени примечательны появившиеся в 1912—1913 гг. в партийной среде

слухи о «четырех партиях», которые в данном контексте приобретают со¬

всем иной вид. Можно предположить, что речь шла о парижских «орто¬

доксах», «починовцах», «заветовцах» и «марксиствующих» (во главе с
А.Б.Шимановским). Судя по отсутствию каких-либо упоминаний, «Союз

левых с.-р.» к этому времени совершенно сошел с партийной сцены.
С 1910—1912 гг. все заметнее становится новая тенденция — во

вновь возникающих эсеровских группах и организациях все более и

более важную роль стала играть «неопытная» молодежь. Многочислен¬

ные свидетельства с мест точно передавали сложившуюся ситуацию: в

организациях работает одна «зеленая молодежь», «стариков» единицы. В

1912—1914 гг. эта тенденция вылилась в ситуацию, при которой персо¬

нальный состав вновь возникавших организаций сменился почти пол¬
611

ностью по отношению к революционным, а тем более предреволюцио-

ным годам (впрочем, были и исключения. К ним необходимо отнести

прежде всего Бакинскую организацию, а отчасти — сибирских, украин¬

ских и петербургских эсеров, среди которых была более или менее зна¬

чительна доля прежних партийных кадров). Тем не менее эта ситуация

позволила в 1913 г. саратовским эсерам говорить о росте «новой пар¬

тии», а А.А.Аргунову признать, хотя и с оговоркой, учредительный ха¬

рактер грядущего III съезда партии.
Представляется, что в предвоенные годы в партии создалась такая

атмосфера и такое ослабление центростремительных сил (в том числе и

ослабление моральных связей), что эсерам (в том числе и в руководстве

партии) все труднее и труднее становилось находить общий язык при об¬

суждении чуть ли не любого вновь возникающего вопроса. И хотя нака¬

нуне войны между ними делаются попытки наладить взаимопонимание,

результаты этих попыток не были прочными. А необходимость этого

ими, судя по всему, ощущалась. Так, в марте 1914 г. Е.Е.Лазарев писал
В.М.Чернову: «Два года я прожил в СПб. Какие мухи вас всех здесь ку¬

сали, я, признаться, хорошо не знаю. Но пора бы с ними покончить.

Летом предстоит Венский конгресс, и было бы очень нелишне столко¬

ваться всем сообща. Каковы Ваши настроения?»3. Если судить по отры¬

вочным данным агентуры Департамента полиции, В.М.Чернов накануне

войны «возвращается» в руководство партии или, по крайней мере, на¬

лаживает с ним диалог. Но те «трещины», о которых писала И.И.Ракит-

никова В.М.Чернову, оказались достаточно глубоки, и вопрос об отно¬

шении к войне углубил их, а фактически расколол сначала руководство,

а затем и эсеровскую среду на «оборонцев» и «интернационалистов».

Интересно свидетельство В.В.Руднева, оказавшегося в августе 1914 г. на

совещании видных эсеров, обсуждавших вопрос об отношении к войне:

«Я с интересом присматривался к собравшимся, с большинством из ко¬

торых не встречался уже много лет. Иной, далеко менее сплоченной,

судя по первому же обмену репликами, показалась мне партийная атмо¬

сфера. В собрании ясно чувствовалось два лагеря. В.М.Чернов, пользо¬

вавшийся в роли лидера бесспорным признанием в партии в первый пе¬

риод ее существования, еще и теперь пытался играть роль центра, при¬

званного объединять правых и левых, но тщетно: слишком очевидна

была его собственная зависимость от левого, "интернационалистическо¬

го” крыла, представленного на совещании М.А.Натансоном»4.
Расколы внутри партии после Февраля 1917 г. фактически были

предопределены процессами ослабления центростремительных сил и си¬

ловых полей, позволявших ПСР существовать как единой партии, кото¬

рые начались еще задолго до этого. Они, по сути дела, разодрали партию

на фракции, ожесточенно боровшиеся за власть в партии, и привели к

тому, что ПСР стала практически неуправляемой. Правда, помимо этого

обстоятельства необходимо учитывать такие важнейшие факторы, как

«властобоязнь» эсеров (кроме левых) и желание действовать только стро¬

го легитимным путем, путем получения мандата доверия, после народно¬

го волеизъявления на выборах в Учредительное собрание. Представляет¬

ся, что В.М.Чернов был во многом прав, когда заявлял в 1920 г.: «Ис¬

ключительно потому, что ПСР не оказалась достаточно сплоченной и

решительной, чтобы возглавить во второй половине 1917 г. нарастаю¬

щую революцию, взяв власть, которая сама шла ей в руки, — исключи¬

тельно поэтому революционная волна перекатилась через ее голову, вы-

неся на своем гребне партию большевиков, которая, повинуясь логике
612

событий, похитила у партии с-p важнейшие лозунги, составляющие ее

силу, только для того, чтобы изуродовать и извратить их на практике,

подготовляя этим свое неминуемое грядущее падение»5.
Возникнув в марте 1917 г. как формально единая партия, ПСР не¬

умолимо стала саморазрушаться под неизжитым грузом накопившихся

противоречий и неизжитых взаимных антипатий, углубляемых новыми

расхождениями по тем острейшим вопросам, которые в избытке перед

ними стала ставить жизнь в этот переломный для судеб страны момент.
Примечания
1	См.: Руднев В. К пересмотру партийной программы // Свобода. Издание Па¬

рижской организации партии социалистов-революционеров. 1935. N9 3.
С.	22.
2	ГАРФ. Ф. 102. ДП 00. 1914. Д. 9. Л. 19об.
3	Там же. Л. 79об.
4	Руднев В. Двадцать лет тому назад // Современные записки. Париж, 1934.

Кн. 56. С. 381.
5	РЦХИДНИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 1. Л. 50.

ПРИЛОЖЕНИЕ
Таблица 1
Социальный портрет 61 участника I общепартийной конференции ПСР

(август 1908 г., Лондон)
Кол-во
%
Кол-во
%
Возраст
Рабочих
5
8,20
Моложе 20 л.
1
1,64
Неизвест.
4
6,56
От 20 до 25 л.
8
13,11
Стаж революционной работы
От 25 до 30 л.
19
11,59
От 2 до 5 л.
14
22,95
От 30 до 35 л.
10
16,39
От 5 до 10 л.
17
27,87
От 35 до 40 л.
7
11,47
От 10 до 15 л.
10
16,39
От 40 до 45 л.
5
8,20
От 15 до 20 л.
3
4,92
От 45 до 50 л.
1
1,64
1 Свыше 20 л.
14
22,95
От 55 до 60 л.
4
6,56
1 Парт, стаж
От 61 до 65 л.
1
1,64
Меньше 1 г.
—
0,0
! Неизв.
1
1,64
От 1 до 2 л.
3
4,92
ί Национальность
От 2 до 3 л.
4
6,56
І Русских
46
75,41
От 3 до 4 л.
9
14,75
! Евреев
9
14,75
От 4 до 5 л..
13
21,31
Немцев
2
3,28
От 5 до 7 л.
10
16,39
: Армян
2
3,28
Свыше 7 л.
17
27,87
, Грузин
1
1,64
Неизвестно
5
8,20
1 Латышей
1
1,64
Членство в др. партиях ]
Образование
—
36
591
Высшее
18
29,51
Крест. Союза
1
1,6
і Неоконч. высшее
20
32,79
Воен. Союза
1
1,6
Среднее
10
16,39
РСДРП
3
4,9
Неоконч. среднее
4
6,56
С.-д. (не чл. партии)
1
1,6
! Низшее
9
14,75
Дашнакцутюн
2
3,3
! Профессия (на момент οπι
роса)
Союза с.-р.
2
3,3
і Проф. парт. раб.
30
49,80
Черного Передела
1
1,6
1 Литераторов
12
19,80
Народной Воли (без

учета народов, кружков)
11
18
1
! Врачей
2
3,28
Кружка Чайковцев
1
1,6
1 Фельдшеров
1
1,64
Агр. Социал. Лиги
1
1,6
j Учителей
\
1
1,64
Все стадии движ.

]с 70-х годов
1
1,6
j Конторщиков
1
1,64
1 Привлечение к ответственности
Бухгалтеров
1
1,64
а) дело не доходило до
суда
Библиотекарей
1
1,64
не привл. ни разу
8
13,1
Студентов
2
3,28
1 раз
15
24,6 1
Абитуриентов в универс.
1
1,64
1 2 раза
9
14,7 1
614

Кол-во
%
Кол-во
* 1
3 раза
3
4,9
Кол-во тюремных
«отсидок» 1
4 раза
4
6,5
—
9
14,8
I 5 раз
3
4,9
1 раз
16
26,2
6 раз
1
1,6
2 раза
9
14,7
б) привл. к суду
3 раза
15
24,6
1 раз
27
44,3
4 раза
2
3,3
1 2 раза
3
4,9
5 раз
5
8,2
3 раза
1
1,6
6 раз
3
4,9
Кол-во обысков
8 раз
2
3,3
Ни разу
5
8,2
Всего 146 раз
1 раз
10
16,4
Кол-во лет, проведенных в тюрьме 1
2 раза
7
11,5
Меньше полугода
10
16,4 I
3 раза
9
14,7
Полгода
6
9>8
4 раза
6
9,8
1 г.
6
9,8
5 раз
2
3j3
1,5 г.
9
14,7
6 раз
4
6,5 I
2 г.
4
6,5
7 раз
2
3,3
2,5 г.
2
3,3
1 10 раз
4
6,5 1
3 г.
3
4,9
I 15 раз
1
1.6
3,5 г.
4
6,5 I
І «много раз»
10
16,3
6 л.
1
!,6
І неизв.
2
3,3
7 л.
1
1,6
Виды наказаний (
[по суду) 1
8 л.
1
1,6
Гласный надзор
5
8,2
11л.
1
1,6
Тюремн. закл.
10
16,4 1
1 Всего 104 года и 1,5 мес.
І Ссылка:
I Кол-во лет, проведенных на каторге |
1 на 2 г.
1
1,6
Не было совсем
54
88,5
! на 3 г.
9
14,7
5 лет
1
1,6
І на 4 г.
5
8,2
6 лет
2
3,3
на 5 л.
1
1,6
12 лет
1
1,6
на 6 л.
3
4,9
18 лет
1
1,6
на 7 л.
2
3,3
20 лет
1
1,6
на 8 л.
2
3,3
23 года
1
1,6
на 9 л.
1
1,6
1 Всего 88 лет
1 Дело остал. без послед.
18
29,5 1
Составлено по: Сводка данных, полученных при опросе лиц, участ¬

вовавших на Первой Общепартийной Конференции в августе 1908 г. //

Протоколы первой общепартийной конференции ПСР. Париж, 1908.
С.	207-208.
615

Таблица 2
Периодические издания ЦК ПСР

с июня 1907 г. по лето 1914 г.
Наименование
Кол-во
Время
издания
Место
Тираж I
Знамя труда.

Центр, орган ПСР
1-53
июль 1907-

апрель 1914
СПб.-
Париж
В 1907
30000 экз. I
Из партийных материа¬

лов. Изд. Орг. бюро при

ЦК ПСР
1-7
январь—июль

1908
СПб.
За Народ. Изд.

ЦК ПСР
1-60
апрель 1907-

май 1914
Париж
В 1907

30000 экз.

В 1910

5000 экз.
Земля и Воля.

Изд. ЦК ПСР
1-26
январь 1907-

апрель 1912
СПб.-
Париж
В 1907

40000 экз.
В 1910
2,500 экз. І
Труд. Изд. ЦК и Петерб.

рабочей организации

ПСР
16-20
август 1906-

март 1908
СПб.
25000 экз. І
La Tribune Russe.

Bulletin bimensuel
1-12
1907-1909
Париж
Socialist-Revolutionnaire
1-10
1912-1913
Париж
—
Социалист-революцио-

Інер. Трехмесяч. лите-

[рат.-политич. обозрение.

Под ред. В.М.Чернова.

Изд. ЦК ПСР.
1-4
май 1910-

март 1912
Париж
№ 1, 2

4000 экз.
№ 3, 4
3000 экз. І
616

Таблица З
Непериодические издания ЦК ПСР с июня 1907 г. по лето 1914 г.
	■—
Название
Тип
издания
Год
Тираж
Примечания I
К гражданам
прокл.
3 июня

1907
35000
О разгоне II Думы
От думской группы социалис-

то-революционеров
прокл.
1907
10000
50000
Два изд. I
Извещение об убийстве Ка¬

занцева и о черносотенной

провокации
—
1907
—
Кошмар
перепеч.
1907
—
Отд. отт. из № 1

«Знамени труда»
Извещение о Совете партии
—
1907
10000
Петербург
Заявление ЦК по делу о «за¬

говоре»
—
31 июля

1907
—
Петербург. Тип.
ЦК ПСР 1
Ко всему трудовому крестьян¬

ству
прокл.
1907
100000
..... .. ..
Ко всем рабочим
прокл.
1907
60000
Новый избирательный закон
брошюра
1907
40000
Автор JI.Шишко
К рекрутам и новобранцам
прокл.
1907
30000
К рекрутам
перепеч.
1907
30000
Отд. шт. из при-

лож. к № 7 «За

народ»
Ко всем партийным организа¬

циям
—
сент.
1907
1907
2000
30000
Подготовит,

материалы к

созыву
II конференции

крест, работников
Опросный листок для

крестьян / Ко всем

крестьянам, борющимся за

землю и волю
—
1907
2000
Опросный листок для органи¬

заций
—
—
—
Извещение о 3-м собрании

Совета партии. СПб., 8 июля
—
1907
Rapport du Parti Socialiste

Révolutionnaire de Russie au

Congres Socialiste International

de Stuttgart (august 1907)
брошюра
1907
—
Gent
Bericht der Rusischen Sozial

Partei an der Internationalen

Sozialistenkongress zu Stuttgart

(August 1907)
брошюра
1907
—
Б.м. I
Извещение ЦК о созыве

4-го Совета партии на январь

1908 г.
—
1907
—
Памяти Григория Андреевича

Гершуни
брошюра
1908
—
Париж
Извещение о Совете Партии

І и общепартийной конферен-

1 ции ПСР
—
май 1908
—
Изд. Орг. Бюро

при ЦК ПСР.
617

Название
Тип
издания
Год
Тираж
Примечания
Протоколы

I Общепартийной

конференции ПСР

(август 1908)
книга
1908
—
Извещение ЦК о съезде

Совета партии и общепарт.

конференции
—
сент.
1908
—
Издано в России
Народное Дело
сборник
1909—
1914
—
Париж. 1

Выпущены I

№ 1-8
Извещение ЦК

о провокации Азефа
26 декаб¬

ря
1908	-
9 января
1909
Б.м.
Извещение ЦК о провокации

и сведения о деят-ти

Е.Ф.Азефа в партии
—
7(20)

января

1909 г.
—
То же самое, изданное в

виде брошюры с пометкой

«из России*
—
7(20)

января

1909 г.
—
16 стр.
Извещение о созыве Совета

партии, взамен экстренного

съезда
—
январь

1909 г.
—
Дополнительное сообщение

ЦК по делу Азефа по поводу

слухов в связи с его бегством
— ·
февраль

1909 г.
—
Борьба итальянского крестья¬

нина с помещиком
брошюра
1909
—
Автор — Савин
Закон о крестьянском

разорении
брошюра
1909
—
Автор —

М.Стеблев
Чего хочет добиться прави¬

тельство законом 9 ноября
брошюра
1909
—
Автор —

Л. Шишко
Извещение о V съезде

Совета партии с-р
—
1909
—
Б.м.
Несколько статей из № 21 —

I 28 «Знамени труда»
переизд.
1909
—
К убийству полковника

Карпова
переизд.
1910
—
Отд. опт. из № 25

«Знамени труда»
«Земля и Воля» N9 19
переизд.
1910
—
Памяти Леонида Эммануило¬

вича Шишко
брошюра
1910
—
Париж
Вопрос о терроре на

V Совете ПСР
перепеч.
1910
—
Отд. отт. из

«Социалиста-

революционера»

N9 2 (1910)
Записка ген. Новицкого,

поданная на Высочайшее

имя через кн. Святополк-

Мирского
перепеч.
1910
Отд. отт. из

«Социалиста-

революционера»

№ 2 (1910)
618

Название
Тип
издания
Год
Тираж
Примечания I
Доклад ПСР Международно¬

му Социалистическому Кон¬

грессу в Копенгагене на:

нем. яз.

франц. яз.

англ. яз.
брошюра
1910
1500
1200
1200
Революционная Россия
перепеч.
1910
—
2-е изд. газ., І

изд. в 1900-05 І
Португальская революция
перепеч.
1910
—
Отд. отт. из «Зем- 1

ли и Воли* № 21 I
Петров A.A. Записки (К исто¬

рии взрыва на Астраханской

улице)
брошюра
1910
—
Париж 1
Памяти Егора Созонова
перепеч.
1911
—
Отд. отт. из І

«Знамени труда» I

N9 33 (1911)
Началось
перепеч.
1911
—
Еще о студенческих

волнениях
перепеч.
1911
—
Отд. отт. из

«Знамени труда*

N9 34 (1911)
Министерский кризис
перепеч.
1911
—
Отд. отт. из

«Знамени труда»

N9 35 (1911)
Заключение Судебно-Следст¬

венной Комиссии по делу

Азефа
брошюра
1911
—
[Париж]
Памятная книжка социалиста-

революционера
сборник
1911—

1914
—
Вып. 1. Париж,

1911. Вып. 2.

Париж, 1914
Анкетный листок об отноше¬

нии Партии к IV Государст¬

венной Думе
—
1912
—
Донское Казачье Войско
брошюра
1911
—
Выбирать ли в Государствен¬

ную Думу?
перепеч.
1912
—
Отд. отт. из I

прилож. к N9 26 1

«Земли и Воли*
Дом Самозвановых
листовка
1912
—
Ракеты
брошюра
1913
—
Собр. политич.

сказок Ф.В.Вол¬

хов ского 1
О нашей современной

армии. Вып. I.
сборник
1914
—
Париж І
Оборона страны. Вып. II.

По военным вопросам
сборник
1914
—
Париж І
Russie. Rapport du Parti Social¬

iste· Révolutionnaire au Congres

Socialiste Internationale

de Vienne (1914)
брошюра
1914
Париж І
Составлено по: МИСИ. Арх. ПСР. 155; ОРК ГОПБ.
619

Тираж и распространение эсеровской легальной газеты
а
«
СО
X
со
5
X
I
о*
л
g
υ
«
о
0
0
1
3. Было напечатано «Живой Мысли» №N9 1, 2 по 10500 экз.; № 3 — 10800 экз.; N9N9 4—5 по 10500 экз.; №N9 6—7 по 11000 экз.

Источник: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 126. Л. 7—7об.; 8—8об.; 9—9об.

Таблица 5
Бюджет эсеровской легальной газеты (СПб., 1913—1914 гг.)
«Живая

мысль»

14.08. -

19.09.

1913
«Заветная

мысль»

28.09. -

25.10.

1913
«Вольная
мысль»
25.10.
22.11.
1913
«Северная

мысль»

22.11. -

18.12.

1913
«Бодрая
мысль»
18.12:-
22.01.
1914
Итого І
Приход
От казначея
1211,02
—
—
—
—
1211,02
Возвращено
долгу
164,5
—
—
—
—
164,15
Пожертвования
390,52
418,02
681,71
1016,93і
588,16
3095,34
Выручено

за газеты от:

агентств

артелей

розницы
356,74
28,30
110,67
518,59
20,38
133,85
605,52
00,37
133,28
708,95
87,89
158,79
824,84
206,58
3014,64
136,94
743,17
Подписка
89,10
45,92
54,80
87,89
217,74
495,45
Объявления
5.55
—
—
—
—
5,55
За макулатуру

—
7,80
—
—
7,80
Итого
2356,05
1136,76
1483,48
2060,45
1837,32
8874,061
Расход
Типография
908,77
1011,50
1047,40
640,00
1137,42
4745,09
Экспедиция
433,00
502,92
408,61
440,27
763,50
2548,30
Контора
53,37
—
—
10,80
—
64,17
Квартира

и хозяйство
75,572
31,88
64,33
32,17
82,653
286,60
Жалованье
207,00
154,50
233,00
136,00
450,704
1181,20
Репрессивные
55,00
80,50
21,00
25,00
54,80
236,30
Разъезды
8,89
8,83
4,55
4,70
13,63
40,60
Расходы редак¬

ции (канцеля¬

рия)
12,89
26,64
34,95
13,45
24,47
112,40
Бумага
—
—
—
208,71
1511,10
418,53
627,24
Итого
1754,49
1816,72
1813,84
2945,70
9841,85
Дефицит
—
683,01
330,36
543,824
1107,79
Остаток
601,60
—
—
473,134
—
Должны редак-

Цции за газеты
1288,06
1176,12
1789,11
1879,24
1704,49
Примечания:
1.	В покрытие дефицита бюджета — спец. пожертвование,

остаток — 473 руб. 11 коп.
2.	За два месяца.
3.	За два месяца.
4.	Частью вошло жалованье за два месяца.
Источник: ГАРФ. Ф. 6212. Оп. 1. Д. 126. J1. 7—7 об., 8—8 об., 9—9 об.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ	 3
Глава I
ОРГАНИЗАЦИОННОЕ СОСТОЯНИЕ
И МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ АТМОСФЕРА	 25
§ 1. Общая характеристика состояния местных организаций,

причин и тенденций трансформационных процессов
в ПСР	 25
§ 2. Центральные органы и политическое руководство партии

(до января 1909 г.). Феномены «коллективного лидера»
и эсеровского «центризма»-«ортодоксии»	 107
§ 3. Некоторые аспекты «дела Азефа» (по материалам
Судебно-Следственной комиссии при ЦК ПСР)	 164
§ 4. Курс «старого ЦК» и V Совета партии по преодолению

последствий «дела Азефа» и его результаты.
Реорганизация центральных органов и изменения

в составе политического руководства партии
(1909-1911 гг.)	 194
§ 5. Заграничная организация (федерация) групп
содействия ПСР	 249
§ 6. Кризис центральной партийной кассы	 265
Глава II
ТАКТИКА ПАРТИИ			 278
§ 1. Тактическая линия партии и военные восстания
(3 июня 1907 г. — август 1908 г.)	 278
§ 2. Поиски новой тактической линии партии на
I	Общепартийной конференции,
IV	и V Советах партии	 305
Глава III
ТЕРРОР: ДИСКУССИИ И ПРАКТИКА	 327
§ 1. «Местный террор»	 332
§ 2. Боевая организация ПСР под руководством Г.А.Гершуни
и Е.ФАзефа (февраль 1907 г. — январь 1909 г.)			375
§ 3. «Инициативная» Боевая организация ПСР под руководством

Б.В.Савинкова (Боевая группа Б.В.Савинкова)
в 1909-1911 гг	 396
§ 4. «Дело Петрова»	 443
§ 5. Внутрипартийная дискуссия о терроре
и его месте в тактике партии	 484
622

Глава IV
ВНУТРИПАРТИЙНЫЕ ГРУППИРОВКИ
И ИДЕЙНО-ТАКТИЧЕСКИЕ ПОИСКИ	 497
§ 1. Взгляды центристов на сущность и тенденции развития
«третьеиюньской России»	 497
§ 2. «Парижская группа социалистов-революционеров

"инициативного меньшинства"» и ее трансформация

в «Союз левых социалистов-революционеров»
(1908-1909 гг.)	 507
§ 3. «Марксиствующие» или «крайне правые» эсеры:
группа А.Б.Шимановского	 528
§ 4. Усиление центробежных тенденций в руководстве партии

в 1911—1914 гг.: Феномен журнала «Заветы» и образование

«правой» группы «Почин»	 542
ЗАКЛЮЧЕНИЕ	 606
ПРИЛОЖЕНИЕ . :	 614

Морозов Константин Николаевич
ПАРТИЯ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ

В 1907-1914 гг.
Художественное оформление А. К. Сорокин

Технический редактор ВЛ.Юрченко
ЛР № 030457 от 15.04.1998. Подписано в печать 19.10.1998.

Формат 60х90!/іб. Бумага офсетная N9 1. Печать офсетная.

Уел. печ. л. 39,0. Уч.-изд. л. 53,1. Тираж 1500 экз. Заказ N9 198
Издательство «Российская политическая энциклопедия»

(РОССПЭН)
129256, Москва, ул. В.Пика, д. 4, корп. 1. Тел. 181-00-13.

Факс 181-01-13. Тел. 181-34-57 (отдел реализации)
Отпечатано в Московской типографии N9 2 РАН

121099, Москва, Шубинский пер., 6