Автор: Ерусалимский А.С.
Теги: политика биографии дипломатия история германии внешняя политика милитаризм
Год: 1968
Текст
A. C. Cry с a Al ( t с к. 11 ii
БИСМАРК
ДИПЛОМАТИЯ
и
МИЛИТАРИЗМ
MP
АРКАДИИ САМСОНОВИЧ ЕРУСАЛПМСКИП
(1901—1963)
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
А- С-Е РУ С АЛИМ С КИЙ
БИСМАРК
ДИ ПЛОМ.А.ТИЯ
и
МИЛИТАРИЗМ
91С525
®
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1968
Историк, его тема и его время
Вместо предисловия
Мы часто повторяем афоризм древних: книги имеют
свою судьбу. Однако забываем иногда, что в судьбе
книг — судьба их авторов. Читатель интересуется или,
вернее, привык интересоваться биографией писателей.
В паше время даже люди, далекие от науки, хотят уз-
нать в подробностях жизнь естествоиспытателя. Не пора
ли пробудить интерес и к жизненному, творческому пути
ученого, занятого проблемами общественного развития в
настоящем и прошлом? Если в историческом исследова-
нии общество познает самое себя, то уже потому ему не
может быть безразличным — кто и как это делает.
Я позволил себе начать этим напоминанием вводное
слово к книге, автора которой уже пет в живых. Вклад,
внесенный А. С. Ерусалпмским в марксистскую историо-
графию, достаточно велик. Не будет преувеличением, если
мы скажем, что без его работ нельзя представить сейчас
ire только историю Германии со второй трети XIX в., по
и историю международных отношений целой эпохи —
перерастания капитализма в империализм. Это пе значит,
что он единолично исследовал ее вдоль и поперек. Не тя-
готел Аркадий Самсонович и к обобщающим трудам. Его
стихией было конкретное исследование. Но это всегда
было исследование узловых пунктов, переломных ситуа-
ций, сосредоточенное на генезисе процессов, определяв-
ших развитие отношений между государствами и народа-
ми в общем движении истерии.
Нередко объясняют успех, который имели работы
А. С. Ерусалимского как среди историков-профессиона-
лов, гак п в широкой читательской среде, литературным
мастерством. Это справедливо, еслц нонцмать цод мастер-
3
ством не просто выписанные искусно детали и затейливые
арабески стиля, а главным образом энергию выражения
мысли, способность проникнуть умом н пером в сокровен-
ную суть истории, в сложное всегда сцепление событии,
идей, лиц и — в конечном счете — воспроизвести панора-
му исторического действия во всей ее противоречивости
и возможной полноте. Такое мастерство современного
историка (нужно ли это доказывать?) неотделимо от его
мировоззрения, от диалектико-материалистического пони-
мания истории, по и последнее вовсе не независимо от
таланта, профессиональных и гражданских качеств уче-
ного. Ерусалимский счастливо сочетал те и другие. Он ра-
но нашел себя как исследователь. Впрочем, это можно
сказать о большинстве представителей первого поколе-
ния советских историков: революционная эпоха приковы-
вала их к новым, крупным сюжетам и проблемам, при-
том проблемам с теоретическим «нервом», которые всегда
имели остро выраженный идейный план.
В 20-е годы одной из таких центральных проблем бы-
ло происхождение мировой войны. Две линии перекрещи-
вались в ее исследовании. Одна шла от Декрета о мире,
положившего начало публикации секретных договоров и
дипломатических документов, в которых сквозь призму
интересов царизма и Временного правительства предста-
вала картина внешней политики всех держав, готовивших
и развязавших войну. Разоблачение тайн империализма
Советской Россией вызвало «цепную реакцию» в осталь-
ном мире, обогатив возможности историка и вместе с тем
сделав для марксистов особенно актуальной задачу разо-
блачения буржуазных фальсификаций — весьма хитроум-
ных и во многих случаях далеко не явных искажений,
для раскрытия которых требовалось большое искусство
критического анализа источников. Многие страницы науч-
ной биографии А. С. Ерусалимского связаны с «Красным
архивом», с классическим советским документальным из-
данием «Международные отношения в эпоху империализ-
ма», с критикой зарубежных публикаций. Вторая линия
шла к исследованию от теории, от идейных схваток с про-
тивником и жарких дискуссий тех лет, центром которых
было освоение ленинского наследства.
Обе линии органически связаны, однако это не зна-
чит, что они сразу и полностью сомкнулись как в процес-
се становления советской школы историков-международ-
4
пиков, так и в развитии отдельных ее представителей.
Было бы в высшей степени интересной, но отдельной и
самостоятельной задачей обрисовать под данным углом
зрения путь, пройденный Ерусалимскпм, и значение от-
дельных этапов этого пути, начиная от раннего, «ранио-
новского» \ на котором определились его интересы, сфор-
мировались — под разными -и далеко не всегда «совпадав-
шими воздействиями (достаточно назвать, например, име-
на П. Ф. Преображенского и Д. М. Петрушевского) —ис-
следовательский вкус и профессиональные навыки моло-
дого историка. Высоко ценил Аркадий Самсонович школу,
которую в конце 20-х—30-х годах прошел в Институте
мирового хозяйства и мировой политики или, как его ча-
ще именовали у нас и за рубежом. «Институте Варги»
(«Varga Institut»), где господствовала атмосфера совре-
менности, касалось ли это новых вопросов экономической
теории капитализма или проблем, выраставших из опыта
революционного, освободительного движения. Если же, за-
бегая вперед, обозреть весь путь Ерусалимского, его мно-
голетнюю работу журналиста, поездки за границу, непо-
средственные впечатления от Европы времен «стабилиза-
ции» и кануна нацистского переворота, наконец, колос-
сальную роль, какую в его жизни, как и в жизни страны
и мира, сыграла война с фашизмом (он был, кстати, един-
ственным историком, присутствовавшим при подписании
акта о капитуляции Германии), то можно с достаточным
основанием сказать, что то чувство живой истории, кото-
рое столь свойственно работам Ерусалимского, рождено
активной близостью к истории, делаемой его современни-
ками.
Раннее и интенсивное общественно-политическое само-
определение ускоряющим образом действовало на форми-
рование научного мировоззрения, хотя и не делало этот
процесс простым и тем более прямолинейным. Называя
молодую советскую историческую науку марксистской, ле-
нинской с первых ее шагов, мы отмечаем лтппь доминанту
развития, не исключавшую других тенденций и трудно-
стей, природа которых была различной: от влияний бур-
1 РАНИОН — Российская ассоциация научно-исследовательских
институтов общественных паук. В состав ассоциации входил Ин-
ститут истории; в его трудах была опубликована в 1928 г. первая
крупная работа А. С. Ерусалимского «Военная тревога 1875 г.».
5
жуазпой историографии, ее старых и подловленных теоре-
тических и методологических построений, до детской
болезни «левизны» в своей собственной среде. Не свободна
была от этих трудностей и та новая отрасль историческо-
го знания, с которой связана деятельность Ерусалпмского.
Руководители, М. Н. Покровский прежде всего, сложи-
лись как ученые до Октября, их мпровоззрение было ре-
волюционно-марксистским, их позиция — безусловно и
последовательно интернационалистической. Но даже
для них еще впереди было овладение внутренним богат-
ством и диалектикой ленинской теории империализма,
освобождение от того, что в одних случаях несло па себе
печать прямолинейно экономического взгляда на проис-
хождение войны, в других — замыкало ее предысторию
преимущественно в европейские рамки, страдало отры-
вом историко-дипломатического исследования от всего
комплекса социальных, классовых взаимоотношений.
Иной раз глубина анализа приносилась в жертву чисто
разоблачительной задаче. Между тем действительно и
творчески марксистской могла стать конкретная истори-
ческая концепция, представляющая собой не просто вы-
вернутую наизнанку буржуазную концепцию, а результат
исследовательского поиска, которому теория открыла
единственно верное общее направление. Создание такой
концепции требовало времени, свежих сил, преодоления
многих сложившихся взглядов и установок 2.
Оглядываясь назад, А. С. Ерусалпмскпп считал не-
случайным, что стал германистом. Действительно, его
трудно представить в ином качестве, хотя полагаю ниче-
го провиденциального в этом выборе не было. Одно оче-
видно: занятия историей внешней политики бисмарков-
ской и послебпсмарковскоп Германии предъявляли особые
2 В. Г. Вебер, вместе с Аркадием Самсоновичем пе одпн год ра
ботавший в комиссии по изданию серии «Международные отноше-
ния в эпоху империализма», вспоминает, что руководители комис-
сии первоначально предполагали выявить и опубликовать всю
сумму документов, связанных лишь с европейской предысторией
войны 1914 г., и переменили свою точку зренпя после того, как их
молодые сотрудники, а также и некоторые представители старшего
поколеппя (срсдп и их выдающийся исследователь А. Л. Попов) до-
казали односторонность такой установки, пе соответствовавшей дей-
ствительному ходу вещей, который уже с конца XIX и особенно
с самого начала XX в. становился в прямом смысле мировым.
₽
требования синтетичности, комплексности и в этом смыс-
ле масштабности исследования. Германия, отмечал Еру-
салпмский, сыграла в становлении ленинской теории им
периализма примерно ту же роль, которую Англия сыгра-
ла в исследованиях Маркса. Но в эпоху «свободного»
капитализма исторический прецедент мог рассматривать-
ся в относительной изоляции от общеисторического про-
цесса. При изучении империалистической эпохи общее
должно было непосредственно войти в «модель». Продол-
жение метода требовало обновления и обогащения его. На-
стольной книгой Ерусалимского в 40-х — 50-х годах были
«Тетради по империализму». Много раз перечитанные, они
каждый раз, по его признанию, давали новый пмпульс
мыслям, существенно дополняя классические положения
ленинской теории. И дело не только в том, что Ленин,
ограниченный условиями, не смог полностью реализовать
все обдуманное, созревшее в процессе подготовки «попу-
лярного очерка», как назвал он свой труд об империализ-
ме. В высшей степени поучительно было самое движение
ленинской мысли, расширяющиеся «круги» охвата про-
блем и материала, органика включения частного, нацио-
нально и регионально специфического во всемирную кар-
тину.
А. С. Ерусалимский овладевал ленинским искусством
синхронизации не просто как приемом, а как методом,
выражающим своеобразие эпохи. Это было в точном
смысле творческое освоение. Тот, кто наблюдал работу
Аркадия Самсоновича над его книгой «Внешняя политика
и дипломатия германского империализма в конце XIX в.»,
не посчитает чересчур громкими слова: муки и радость
творчества. И то, и другое связано в первую очередь с от-
крытием в море фактического, документального, архивно-
го материала еще никем не зарегистрированных, не нане-
сенных на карту «подводных течений», неожиданных
переплетений европейских и внеевропейских коллизий,
континентальных и колониалистских линий внешней по-
литики, жрецы которой менее всего были способны пла-
нировать реальное течение событий и оказывались сплошь
и рядом врасплох перед лицом созданных ими и вышед-
ших из повиновения обстоятельств. Открытия радовали
исследователя, а материал «сопротивлялся», не входил в
традиционные рамки. Композиция книги не раз менялась,
некоторые главы ее многократно переписывались... Глав-
7
пый труд А. С. Ерусалнмского давно уже получил офици-
альное признание и высокую оценку не только со сторо-
ны единомышленников-марксистов, но и добросовестных
представителей буржуазной науки. Думается, однако, что
мы еще не в полной мере оцепили методологическое зна-
чение п новаторский характер его книги, а именно с этой
стороны хочется привлечь к пей внимание молодых ис-
следователей, поколения, которое уже лишено возможно-
сти личного общения с человеком, великолепно умевшим
пробуждать у молодежи интерес к новому 3.
Аркадий Самсонович считал, что многого не сделал и
не доделал. С ним можно было бы поспорить; самооценки
также бывают субъективны, сделанное не определяется
самим по себе числом книг п страниц (библиография ра-
бот Ерусалнмского, впрочем, более чем обширна). Но
ушел он из жизни в полосу, которая для него, как и для
нашей науки в целом, была во многих отношениях одним
из наиболее значительных рубежей; переосмысление
пройденного пути, свойственное этой полосе, несло в себе
зерно нового и более глубокого взгляда на пути самой ис-
тории. Книгу, которую А. С. Ерусалнмский готовил уже
будучи тяжело больным,— «Германский империализм:
история и современность» (1964 г.), он часто называл, по-
вторяя заглавие известной книги Сомерсета Моэма,
«Подводя итоги». В этих словах был не только оттенок пе-
чали. Подведение итогов состояло и не в одном воспроиз-
ведении старых работ, объединении написанного за три
с лишним десятилетня; многое было заново продумано и
в целом ряде случаев существенно перередактпровано
к переписано (читатель обратит, наверное, внимание па
две даты, стоящие в конце отдельных исследований и
статей).
Дошла очередь и до Бисмарка, изучение фигуры и
эпохи которого было в свое время первым шагом в науку
молодого Ерусалнмского. Итоговую книгу он также со-
8 Я не рассматриваю здесь работу А. С. Ерусалнмского как зве-
но в более широком и сложном процессе развития советской исто-
риографии, ибо это потребовало бы иных рамок и размеров статьи.
Не могу, однако, не назвать две книги примерно того же времени,
многими своими сторонами внутренне близкие работе Ерусалимско-
го: «Очерки дипломатической истории русско-японской войны»
Б. А. Романова (особенно второе издание их) и «Международные
отношения в конце XIX в.» Ф. А. Ротштейна.
8
бпралея начать с предыстории событий, наложивших тра-
гическую печать па жизнь Европы и всего человечества
в первой половине XX в. По первоначальному плану кни-
гу должен был открыть очерк «Бисмарк как дипломат»,
написанный Л. С. Ерусалимским еще в 1940 г. в качестве
вступительной статьи к русскому переводу «Мыслей и вос-
поминаний» основателя Германской империи. Эта статья
принесла в свое время автору популярность. Казалось, что
ила менее других его прежних произведении нуждается в
редактировании и улучшении. Так полагали не только
друзья, но п сам автор, пока ои не приступил к работе.
И хотя опа совпала с одним из самых тяжких периодов
жизни Ерусалимского, когда в любой день можно было
ожидать предрешенного исхода болезни, он оставался ве-
рен себе — исследователю, для которого весь смысл науч-
ной работы состоял в том, чтобы искать и находить новые,
не замеченные раньше факты и стороны, проверять себя
материалом и в нем находить источник для более глубо-
ких обобщений.
Работа эта осталась недовертпенной. Сейчас, перечи-
тывая рукопись, нетрудно отделить слои, подвергшиеся
сравнительно небольшой переделке (начало, конец, неко-
торые параграфы внутри текста), от сильно измененных
и особенно от написанных заново. Многие мысли не ус-
пели перейти па бумагу. Никто не может сделать это без
автора и за него. Но поделиться с читателем некоторыми
наблюдениями пад ходом переработки и соображениями о
замысле работы, как ои представлялся самому Аркадию
Самсоновичу, мне кажется полезным не только в биогра-
фическом плане.
Начав с простого редактирования статьи, Ерусалпм-
ский вскоре почувствовал неудовлетворение ее прежними
рамками, стал раздвигать их, обращаясь к тем сюжетам,
которые особенно привлекали к себе его внимание в по-
следние десятилетия, в связи с изучением широкого круга
проблем истории германского империализма самого конца
XIX и начала XX в. Ретроспективный взгляд позволил
разглядеть зародыши Weltpolitik в еще европейской, кон-
тинентальной в целом политике Бисмарка. Так появились
в старом очерке новые страницы о колониальных аспектах
бпсмарковской дипломатии, благодаря чему ее общая ха-
рактеристика. а заодно п характеристика причин конфлик-
та «железного канцлера» с рвавшимся в бой на суше и на
9
море молодым Вильгельмом II (конфликта, окончившего-
ся, как известно, отставкой Бисмарка) стала более емкой
и диалектичной. Конфликт, показывает Ерусалимский, вы-
рос из противоречий самой бпсмарковской политики, более
предусмотрительной в своих тактических решениях и, так
сказать, в технике их осуществления, но отнюдь не миро-
любивой (что разумелось само собой) и к тому же не огра-
ничивавшей себя, и объективно и субъективно, сохране-
нием послеседанского status quo в Европе и одним лишь
обессиливанием, а если удастся, то и разгромом Франции.
Осуществив в духе старой прусско-юпкерскоп традиции
задачи, которые диктовались капиталистическим развити-
ем Германии и отвечали интересам ее крупного промыш-
ленного и банковского капитала. Бисмарк должен был и
дальше удовлетворять эти интересы, а они быстро разви-
вались в сторону внешней экспансии, подхлестываемой в
свою очередь колониальными «успехами» остальных ве-
ликих держав, Англии прежде всего. С другой стороны,
чем больше разжигались аппетиты буржуа-финансиста и
чем больше вовлекались в колониальные авантюры при-
дворные и аристократические сферы, разные группы юн-
керства, тем легче было канцлеру осуществлять свою
внутрипмперскую политику, а главные выгоды ее неиз-
менно доставались прусской военной верхушке, которая
также не собиралась удовлетворяться достигнутым, даже
если она поначалу и мыслила масштабами «только» Ев-
ропы.
Идя в глубь темы, автор как бы заново увидел фигуру
Вальдерзее — карьериста и интригана, домогавшегося не
только места Мольтке, но и руководящей роли в определе-
нии политических целей стратегии,— и посвятил его взаи-
моотношениям с Бисмарком ряд интереснейших страниц
своей книги. Они проливают свет и на более широкую
проблему, одну из центральных для исследований Еруса-
лимского последних лет — проблему возрастания роли ми-
литаризма во всей политике Германии, раскрытия меха-
низма агрессивного самодвижения этой политики, которая,
хотя и имела глубокие экономические корни, во отнюдь не
обусловливалась только ими. Это положение хочется вы-
делить особо и потому, что здесь проходит одна из наибо-
лее глубоких демаркационных линий, отделяющих марк-
систскую мысль от иных течений, как будто бы близких
к ней и даже действительно близких в некоторых отно-
10
шениях4, и потому, что для самой марксистской мысли
показателем достигнутой ею зрелости является умение
выявить как реальные, многоступенчатые переходы внут-
ренней политики и борьбы классов в межгосударственные
отношения, так и ту или иную степень обратного воздейст-
вия внешней политики на породившие ее социальные про-
цессы.
Для понимания истории Германии последний момент
особенно важен. Полагаю, что при окончательной дора-
ботке рукописи Аркадий Самсонович уделил бы ему боль-
ше места, чем сейчас, до и то, что сделано, представляет
значительный интерес. Остановлюсь в этой связи лишь
на одном пункте. Называя бисмарковскую дипломатию
милитаристской, автор, разумеется, имеет в виду гораздо
большее, чем то, что канцлер, по его собственному при-
знанию, носил «в груди сердце прусского офицера» и вос-
принимался как свой «полубогами» Большого генераль-
ного штаба. Абсолютистский режим Бисмарка был вместе с
тем бонапартистским, отражавшим родственные, но от-
нюдь но тождественные социальные интересы и использо-
вавшим каждый из них для укрепления прежде всего соб-
ственной власти. Этот бонапартизм по приемам и ухват-
кам, по апелляции к абстрактной государственной «идее»
и ненависти к любым демократическим устремлениям
имел и соответствующий его происхождению н природе
внешнеполитический облик. В центре всех действий, всех
планов и расчетов, всех хитросплетений бисмарковской
дипломатии была империя — империя, как нечто самодов-
леющее, как самоцель. Чтобы удержать присоединенное и
завоеванное «железом и кровью», она нуждалась не просто
в силе, но и в определенной форме ее — милитаристской
гегемонии внутри и вовне. Идеалом Бисмарка было увеко-
вечение той ситуации, которая позволила ему успешно
осуществить локализованные победоносные войны, и весь
пресловутый реализм его политики был направлен на то,
чтобы вновь н вновь воспроизводить эту ситуацию, влезая
во все щели политики других стран, стравливая между
собой всех (Англию и Россию в первую очередь) и
4 Интересные наблюдения п соображения по этому поводу
Л. С. Ерусалпмекмн высказал в одной из своих последних работ —
в введении к русскому переводу книги Г. Хальгартена «Империа-
лизм до 1914 г.» (М., 1961).
П
одновременно привлекая их порознь к себе. Ему казалось,
что оп с каждым шагом все ближе к этой цели, которая на
самом деле все дальше отдалялась от пего объективной ло-
гикой обстоятельств, а поскольку именно ее он все меньше
мог понять, то и его собственными действиями.
А. С. Ерусалимский дал тонкое и, как мне представля-
ется, более точное, чем в предшествующей литературе, ис-
толкование известной фразы о «кошмаре коалиций», видя
б этом кошмаре не только результат необратимого эконо-
мического процесса и всей суммы порождаемых им анта-
гонизмов, но в немалой мере и творение рук самого канц-
лера: «Со времен наполеоновских войн и Священного сою-
за никогда еще Европа не покрывалась такой густой сетью
коалиций. На сей раз их центром стал Берлин. Здесь,
в сером здании на Впльгельмштрассе и в красном здании
па Кенигсплац, плелись дипломатические и военно-поли-
тические нити, при помощи которых прусско-германский
милитаризм стремился утвердить свое господство в Евро-
пе. Таким образом, «кошмар коалиций», который испыты-
вал Бисмарк, вовсе не был фантасмагорией, порожденной
бессонными ночами и страхом за будущие судьбы Герма-
нии. Нет, он стал реальностью, определившей воеппо-по
литическое положение Германии, ее союзников и всей
Европы, предвещавшей дальнейший рост соперничества
держав, усиленную гонку вооружений и, в конце концов,
всеобщую бойню» (стр. 184).
Я позволил себе привести эту, единственную цитату из
работы потому, что она имеет ключевое значение не толь-
ко для общей оценки Бисмарка — политика и дипломата,
но п для уяснения причин катастрофы, постигшей его
тогда, когда почтп одновременно выявились иссякание ре-
зервов и бесперспективность его бонапартистских методов
и па почве внутренней борьбы против «гидры» социализ-
ма, и па международной арене. Всемогущий канцлер мог
до известного предела умерять воинственную прыть стра-
тегов генерального штаба, маневрировать и сообразовы-
вать внешнеполитические акции Германии с реальной рас-
становкой сил, но поскольку эти акции, если и не были
прямо направлены к европейской войне, то всегда строи-
лись в расчете на создание п использование угрозы войны,
их результатом не мог не быть переход инициативы не-
посредственно в руки милитаристов и услужающих им по-
литиков. Машина войны была уже больше, чем на кальке
12
чертежа, к моменту, когда бурное вступление Германии и
мира в империалистическую эпоху создало для нее сферу
действия, о которой Бисмарк еще не помышлял.
Был ли этот ход событий фатально предопределен, а
если нет, то что могло ему помешать?
А. С. Ерусалимский остро чувствовал и умел передать
читателю связь истории с современностью, но он сознавал,
как опасно для исследователя видеть в прошлом лишь
предысторию последующих явлений. Фальшь бис мар киан-
скоп легенды, вот уже несколько десятилетий создаваемой,
обновляемой и переиначиваемой буржуазной историогра-
фией, он видел не в одной апологетике, но и в стремлении
абсолютизировать те или иные стороны обусловленной
временем политики Бисмарка, сводя ее то к выбору «ори-
ентации», то к будто бы созданным дипломатическим ге-
нием канцлера приемам п секретам удержания европей-
ского равновесия >т. д. и т. п. Но это значит, что опро-
вержение легенды возможно только при соблюдении
историзма, позволяющего современникам дать, в частно-
сти, верный ответ на вопрос: возможно ли в совсем иных
условиях и при изменившемся в главном соотношении сил
«возвращение» к Бисмарку и могло ли бы оно вернуть ре-
ализм политике тех классов, которые уже дважды вверга-
ли Германию, Европу и мир в пучину кровопролитнейших
войн?
Два понятия — «эпоха» и «система государств» —были
особенно близки, органичны всей манере мышления, ис-
следовательскому методу и даже стилю письма Ерусалим-
ского. Его Бисмарк раскрывается до конца, именно взятый
во всей системе внутригерманскнх и международных от-
ношений, притом отношений очень сложного, переходного
периода. Новые, только народившиеся империалистиче-
ские противоречия пока не изменили старой конфигурации
европейской политики, которая отразила и закрепила пред-
шествовавшую эпоху буржуазно-демократических револю-
ций и национальных движений, войн освободительных и
реакционных — династических и антинациональных. Эпо-
ха эта шла к своему концу, но еще не изжила себя пол-
ностью. «Судороги» освобождающегося от феодализма и
чуженационального гнета буржуазного общества сотряса-
ли европейскую периферию, главным образом Балканы.
Польша, залитая кровью повстанцев 1863 г., уже не играла
той особой революционизирующей роли, которая выпала
13
па со долю с конца XVIII в., но польский вопрос сохранял
общеевропейское значение и антииольский шовинизм
скреплял «дружбу» наиболее реакционных режимов. Не-
решенные реформой демократические задачи определяли
положение п будущее громадной России, и они же как
наследство буржуазной революции, нигде (даже во Фран-
ции) не выполнившей до конца своей миссии, существова-
ли повсюду. Вместе с тем нарастал повсеместно главный
антагонизм — труда и капитала, развивалось, обретая на-
циональную почву, социалистическое движение пролетари-
ата, после поражения Коммуны наиболее сильное и перс-
пективное в Германии. Вне этих факторов, взятых в сово-
купности, вряд ли можно понять равнодействующую
европейской и мировой политики. Как бы ни казались и
ни были в определенной мере независимыми се акции,
замкнутые в сферу, где действовали презирающие «чернь»
и признающие только равных себе жрецы тайной дипло-
матии, страх перед революцией, дома и у соседей, был од-
ной из главных движущих ими пружин. И если в конце
70-х годов в глазах Вальдерзее и ему подобных «большую
опасность» представляли французский радикализм и воз-
можность «победоносной революции в России», то к сере-
дине и концу 80-х годов провал бисмарковских исключи-
тельных законов против социалистов не раз порождал в
тех же кругах мысль о превентивной войне, направленной
против «своего» рабочего класса.
Правда, последующее показало, что многие из страхов
были преувеличенными, не говоря уже о нарочитом на-
гнетании их тем же Бисмарком, да и не им одним, для
устрашения оппозиции, прикрытия собственных наступа-
тельных планов и внешнеполитических диверсий. Но соб-
лазн выпрямления исторического пути по его результату
способен ввести в серьезное заблуждение исследователя.
Это относится, в частности, к вопросу о вероятности и ха-
рактере европейской войны в 70-х — начале 90-х годов
прошлого века, войны, источником которой был бы не один
германский милитаризм. Я хорошо помню, какое сильное
впечатление произвела па А. С. Ерусалнмского публика-
ция писем Энгельса Лафаргам, содержащих безукоризнен-
но точный анализ булапжизма и псевдонационально й по-
доплеки развернутой тогда во Франции реваншистской
кампании. Письма Энгельса (как и известные письма Ле-
нина Инессе Арманд) дали новый толчок мыслям Еруса-
14
лпмского о «военных тревогах» 70—80 х годов XIX в. Он
собирался заново и специально запяться проблемой, все
тропки в которой, казалось бы, давно исхожены им и дру-
гими крупными советскими исследователями. Менее всего
склонным отвергать право ученого на пересмотр прежних
марксистских оценок, когда такой пересмотр обоснован
исследованием, Аркадий Самсонович утверждал вместе с
тем, что исследование проблемы, о которой идет речь, не
может быть ни полным, ни точным, если ограничивать его
происками и планами Бисмарка и вести в русле таких по-
нятии, совершенно не выражающих объективное содержа-
ние п социальный смысл изучаемых событий, как «спасе-
ние» Франции царской дипломатией.
То, что последняя не имела каких-либо альтруистиче-
ских побуждений и стремилась использовать ситуацию, де-
лавшую Россию арбитром между Францией и Германией,
для достижения весьма активных и также экспансионист
ских целей, это, разумеется, не станет оспаривать пи
один марксист. Формула о «спасении» неудачна, однако,
не только с точки зрения семантики. Неправомерна са-
ма попытка сблизить и отождествить систему государств
будущей империалистической эпохи (не говоря уже о по-
слеоктябрьских гигантских изменениях в пей) с системой
государств предшествующего времени, когда царизм, хотя
уже не такой всемогущий, как в 1848 г., оставался жандар-
мом Европы, когда еще пе исчерпала себя полностью и
идея Священного союза в виде коалиции трех монархий, а
у немецкого пролетариата, вступившего в единоборство
с Бисмарком и прусской реакцией, был не только реаль-
ный внутренний, ио и потенциальный внешний враг.
Смерть помешала Аркадию Самсоновичу завершить спор
исследованием, которое охватило бы все компоненты темы
в их противоречивой и, что крайне важно, меняющейся
взаимосвязи. Глава настоящей книги, посвященная воен-
ной тревоге 1886—1887 гг. (одна из самых интересных,
но, к сожалению, оставшаяся не дописанной), показывает,
мне кажется, что ои шел верным и творческим путем, при-
том путем, который, сохраняя историчность суждений и
оценок, подводит вместе с тем к более глубокому понима-
нию действительной связи времен.
Конечно (Ерусалимскпп понимал это лучше, чем кто-
либо), в свете опыта истории особенно яспа зловещая роль
именно германского, а не какого-нибудь другого милита-
15
ризма. Но тот же опыт истории — и той, что совершилась
па глазах современных поколений, и той, которая отстоит
от нас почти на целый век,— приводит к непреложному вы-
воду: рост силы, алчности и бесчеловечности германского
милитаризма всегда находился в прямой связи с питавшей
его общеевропейской и мировой реакцией и контрреволю-
цией. Вот почему и тогда, в 70—80-х годах, когда кошмары
XX столетия не могли быть угаданы даже самыми гени-
альными умами, подлинной альтернативой замыслам прус-
ско-юнкерской военщины п бпсмарковской дипломатии
были не какие-либо другие замыслы и комбинации реак-
ционных сил Европы, а только объединенные действия
организованного социалистического пролетариата. Можно
сегодня спорить о том, насколько реальной была тогда
эта альтернатива, выдвинутая Марксом и Энгельсом, ио
нельзя сомневаться, что это была единственная альтерпа
тива.
Я выделяю положение, которое представлялось
А. С. Ерусалимскому коренным: он много раз обращался
к этой .мысли, остро переживал отклонения от нее, имев-
шие место в советской литературе, и, при всей мягкости
характера и даже уступчивости, свойственной ему, твердо
выступил против смещения перспектив в анализе внешне-
политических явлений и процессов и особенно против под-
мены классовых критериев внеклассовыми национально-
государственными. Он делал это тем более настойчиво, что
всегда был чужд представлению об одной Германии, вы-
разившей себя лишь в империалистическом разбое и на-
силии над другими народами, и хорошо понимал значение
иной, прямо противоположной, демократической и социа-
листической немецкой традиции, которая даже в худшие
времена не утрачивалась вовсе благодаря мужеству п
бесстрашию тех людей и, прежде всего, представителей
революционного авангарда рабочего класса, чья борь-
ба и интернационалистические действия не раз показы-
вали Бисмарку и его наследникам, что «в мировой исто-
рии имеются также и другие, более мощные силы, чем
армии и опирающиеся на них дипломатические интри-
1И» 5.
Подобно тому как личность писателя и художника за-
печатлена прежде всего в их произведениях, личность
5 К. Маркс п Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 451.
16
историка — в его трудах. И не просто индивидуальность,
которая всегда неповторима, но и личность, как выраже-
ние своего времени. Аркадии Самсонович был человеком с
ярко выраженной индивидуальностью. Она проявлялась
во многом: в свойственной ему манере работать — с дли
тельным инкубационным периодом вживания в материал
и со стремительно быстрым литературным воплощением
продуманного, в своеобразном сочетании необычайной
широты кругозора с целеустремленностью и самоогра-
ничением в сфере исследования, которая в конечном
счете впитывала у него все: и его острый интерес к
современности, и любовь к литературе, и страстную ув-
леченность музыкой, и активный интерес к самым разным
людям, к их мыслям, переживаниям, судьбам. Ерусалпм-
скпй — публицист, сражавшийся с фашизмом и неофашиз-
мом, с империалистической дипломатией и империалисти-
ческой идеологией, Ерусалимский — друг немецких анти-
фашистов и коммунистов, много сделавший для форми-
рования поколения молодых историков ГДР, был продол-
жением Ерусалнмского — строгого исследователя, ибо и в
том и в другом случае он служил одной цели, цели,
которая по самой природе своей не терпит двоедушия, не-
искренности, требует достижения объективной истины, для
чего ученому нужна не только глубина знания, но и чи-
стота намерений или, точнее, коммунистическая партий-
ность, которая немыслима вне объективности и сознания
нравственной ответственности за результаты исследования.
II в этом, решающем отношении, мы вправе сегодня
сказать, А. С. Ерусалимский был одним из достойных вы-
разителей лучших черт и традиций новой, послеоктябрь-
ской, советской исторической науки. Когда заново про-
сматриваешь написанные им страницы, когда вчитываешь-
ся в его письма и впервые знакомишься с многочисленны-
ми дневниками — записями зарубежных поездок, когда
читаешь его последнее обращение к друзьям — завещание,
составленное еще за три года до смерти, то видишь пре-
ломленную сквозь жизнь одного человека целую эпоху,
которая иногда пугает своей сложностью и противоречиво-
стью, но историей будет бесспорно отнесена к числу самых
поучительных и нужных для человечества.
Последние слова, которые мы прочли уже после смерти
Аркадия Самсоновича, могут показаться неожиданными
для тех, кто его мало знал, но нмп, мне кажется, он сам
U .М “Ц >ЕГ
Б Б О’ КА MW If ПУ
17
976525
лучше всего сказал о времени и о себе, сказал с искренно-
стью и оптимизмом, который не закрывает глаза на дей-
ствительность и потому исполнен веры в будущее: «Я
совершил немало ошибок в жизни. Главная ошибка заклю-
чается в том, что я понял эти ошибки слишком поздно.
Поверьте, я прожил нелегкую жизнь, но я всегда верил
в жизнь и все еще верю в нее. Я всегда плохо разбирался
в людях и все-таки верю в человека, в его талант и в его
доброе начало. Я хотел бы, чтобы каждый человек всегда
сохранял свое достоинство и всегда испытывал радость
творческой жизни — в большом и малом. Ради этого стоит
жить и бороться!»
М. Я. Гефтер.
«Дикий» помещик из Шенгаузена.
Силуэт дипломата
Князь Отто Эдуард Леопольд фон. Бисмарк-Шенгаузен
родился в 1815_1\ Европа в этом году окончательно сброси-
ла с себя владычество Наполеона. На Венском конгрессе
по-новочу перекроили политическую карту европейского
континента. Гнетущая реакция, воцарившаяся под эгидой
Священного союза, стремилась преодолеть веяния Фран-
цузской буржуазной революции XVIII в., пронесшиеся над
миром. Окрепшие силы реакции стремились в самом заро-
дыше задушить пробуждающееся национально-освободи-
тельное движение.
Бисмарк был современником ряда европейских рево
люций и участвовал во многих классовых битвах,
всегда на стороне реакции. Он был современником всех
войн, происходивших после низвержения Наполеона I
вплоть до конца XIX в., и сам являлся активным органи-
затором нескольких войн, в огпе которых завершилось
воссоединение юнкерско-буржуазиой Германии. Бисмарк
родился на заре капиталистического развития Пруссии.
Он умер, когда капитализм уже вступил в последнюю, им-
периалистическую стадию развития, когда немецкая мо-
нополистическая буржуазия тесно сплотилась с прусским
юнкерством в интересах борьбы против трудящихся и ста-
ла осущесшлять «мировую политику» империалистической
экспансии. Бисмарк умер в июле 1898 г.» почти на самом
рубеже нового века? Он умер тогда, когда разразилась вой-
на между молодой империалистической державой США
и старой колониальной державой Испанией; эта война
являлась предзнаменованием того — только впоследствии
осмысленного — факта, что закончился один период исто-
рии, период завершения территориального раздела ми-
19
ра, и начался новый период, период передела мира пу-
тем империалистических войн. Вдохновитель и организатор
борьбы против рабочего и социалистического движения,
Бисмарк умер всего лишь за семь лет до того момента, ког-
да на Востоке Европы — в России вспыхнула в 1905 г.
яркая революционная зарница, предвестница победы Ве-
ликой Октябрьской социалистической революции.
Бисмарк, таким образом, прожил очень большую жизнь,
и даже простое повествование о всех событиях его времени
представляло бы несомненный интерес. Но Бисмарк был
не только свидетелем, а и активным участником многих
крупнейших политических событий, в особенности второй
половины XIX столетия. Его историческую роль кратко,
по предельно точно обрисовал Ленин в следующих словах:
«Бисмарк сделал по-своему, по-юнкерски, прогрессивное
историческое дело». «Объединение Германии было необ-
ходимо... Когда не удалось объединение революционное,
Бисмарк сделал это контрреволюционно, по-юнкерски» 1.
Этого воссоединения Германии Бисмарк добился путем
войн — сначала с Данией (1864), потом с Австрией (1866),
наконец, с Францией (1870—1871),— и в последние годы
своей жизни он не без гордости отмечал, что на его сове-
сти лежат три войны, па алтарь которых были принесены
восемьдесят тысяч человеческих жизней. Уже в организа-
ции и проведении этих войн раскрылась его роль как по-
литика и дипломата.
Дипломатические способности Бисмарка обнаружились
не сразу. На пути к политической и дипломатической
карьере, о которой он начал мечтать рано, находился ряд
препятствий. В семье Бисмарка не было нпкаких традиций
дипломатической службы. Его отец, Фердинанд Бисмарк,
был типичный остэльбскип юнкер, ничем не выделявший-
ся среди представителей своего класса. Он хозяйствовал в
своем родовом имении Шенгаузен, по-видимому, не очень
удачно. В руководящих бюрократических кругах ино-
странного ведомства довольно презрительно относились к
отпрыскам старомодного провинциального юнкерства и не
слишком охотно допускали их на дипломатическую служ-
бу. Бисмарк впоследствии жаловался, что в дни его моло-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 109, 120.
20
дости наиболее крупные дипломатические посты в Прус
спи занимали люди, носившие иностранные фамилии, а
если встречались немцы, то чаще всего непрусского про-
исхождения. Более всего ценилось отличное знание фран-
цузского языка, и впоследствии Бисмарк с горечью писал,
что владение этим языком хотя бы в объеме знаний обер-
кельнера давало значительные преимущества при продви-
жении на дипломатической службе.
Семейные традиции скорее могли склонить молодого
Бисмарка к мысли о военной карьере. На протяжении трех
столетий предки Бисмарка принимали участие во всех вой-
нах против Франции. Его отец вместе с шестью другими
родственниками участвовал в воинах с Наполеоном. Впо-
следствии Бисмарк неоднократно высказывал сожаление,
что не выбрал карьеры военного. Он винил в этом свою
мать, вышедшую из чиновничьей, профессорской семьи;
она не разделяла военных склонностей молодого юнкера и
предпочитала видеть своего сына преуспевающим на дип-
ломатическом поприще.
По-видимому, под ее влиянием молодой Бисмарк, сна-
чала окончив школу, а затем изучив правоведение в Гет-
тингенском и Берлинском университетах, начал стучаться
ь двери дипломатического ведомства. Встретив там более
чем холодный прием и не имея поддержки со стороны не-
обходимых в таких случаях влиятельных тетушек или ба-
бушек, Бисмарк был вынужден добиваться своей цели
окольным путем: он поступил в чиновники судебного, а
затем административного ведомства. Служба вскоре нача-
ла его тяготить. Его огромное, рано пробудившееся често-
любие не позволяло ему примириться с подчиненным по-
ложением. После нескольких столкновений с начальством
он отказался от должности. Молодого юнкера потянуло в
свое имение. В 1839 г. он получил от своего отца в управ-
ление поместье в Померании и на этом поприще добился
значительных успехов. Революция, вспыхнувшая в марте
1848 г., застала его преуспевающим помещиком, сумевшим
неплохо использовать новшества, предложенные агрохи-
мией Либиха.
К этому времени Бисмарк имел уже вполне сложив-
шиеся политические взгляды. Он давно и окончательно
распростился с мимолетными полуреспублпканскими увле-
чениями ранней молодости и стал убежденным мо-
нархистом. Если он тогда чем-либо выделялся среди пред-
21
ставителей своего класса, то только своенравием сильного
характера, резкостью и подчеркнутой, порой грубоватой,
прямотой. Страстный охотник и дуэлянт, он в ту пору сни-
скал в своей округе прозвище «дикого». Ничто еще не
предвещало тогда, что Бисмарк станет одним из крупней-
ших политических деятелен и дипломатов своего времени.
Бее же основные черты его будущего облика — и прежде
всего презрение к человеческим иллюзиям, огромная воля,
неразборчивость в средствах для достижения поставленной
цели и, наконец, физическая выносливость — сложились
уже тогда. Его первоеBbiciy^eHnQjoiaaJ1847 г. в Соеци-
ненном ландтаге 2, в котором он участвовал в качестве «за-
пасного» депутата, привлекло к нему внимание. Заняв
место на крайне п^авых екамья^ он открыто порвал с
весьма умеренной дворянской оппозицией, которая в адре-
се королю пыталась напомнить о необходимости даровать
ей некоторые, впрочем весьма ограниченные, «права».
Именно тогда король Фридрих-Вильгельм IV заявил, что
«никакой силе в мире не удастся превратить естественные
отношения между князем и пародом в условные, консти-
туционные, и никогда я не допущу, чтобы между нашим
создателем на небе и этой землей встал исписанный лист
бумаги». Выступивший в прениях молодой Бисмарк в рез-
ких выражениях обрушился на оппозитно в защиту прав
короля.
В марте 1848 г. вслед за революцией во Франции
вспыхнула революция и в Германии. Бисмарк реагировал
на нее как человек, инстинктивно хватающийся за оружие,
когда видит, что ему угрожает опасность. Он бросается в
Берлин, чтобы побудить испугавшегося короля к активным
действиям. Потерпев неудачу, он становится более роя-
2 Соединенный ландтаг — феодально-сословное собрание, соз-
ванное в Пруссии И апреля 1847 г. Образован путем слияния вось-
ми провинциальных ландтагов. Делился на две курпп: в одну ку-
рию входили продетави гели высшей знати, а в другую — сословные
представители дворянства, городов и крестьян. Созывом Соединен-
ного ландтага Фридрих-Вильгельм IV пытался накануне революции
1848 г. подменить народное представительство, с тем чтобы полу-
чить необходимые правительству денежные средства. После того
как Соединенный ландтаг отказался утвердить заем, он был распу-
щен 26 июня 1847 г. Второй Соединенный ландтаг был созван 2 ап-
реля 184S г. Он принял избирательный закон для выборов в Учре-
дительное собранно.
22
листом, чем сам король. Он связывается с принцем прус-
ским Вильгельмом (прозванным _«картечный прппц») 3 я
побуждает его к активным действиям в защиту растеряв-
шейся королевской власти. Лично или при посредстве
довереппых лиц он связывается с некоторыми представите-
лями гспералптета прусской армии, пытается и их убедить
в том, что войска должны выступить в защиту королевской
власти, по неудачно. До этого он пытался поднять в окре-
стностях своего имения крестьянскую Вандею, но и это
окончилось неудачей. В_тот период ультрароялистские
настроения Бисмарка были настолько сильны1 что даже
король, опасаясь скомпрометировать себя, стремился избе-
гать встреч с ним.
Приглядываясь к ходу событий, Бисмарк вскоре мог
убедиться, что его мечты об укреплении дворянского зем-
левладения в системе монархии, об укреплении монархии
в Пруссии и об укреплении Пруссии в Германии имеют
все же значительные шансы быть осуществленными. Ли-
беральная буржуазия, собравшаяся в Национальном соб-
рании, в франкфуртской церкви св. Павла, перепуганная
первыми самостоятельными выступлениями рабочего клас-
са, оказалась неспособной к революцпонпому действию.
«История прусской, как и вообще немецкой буржуазии с
марта по декабрь,— писал тогда Маркс в «Новой Рейнской
газете»,— доказывает, что в Германии невозможна чисто
буржузная революция и установление буржуазной власти
в форме конституционной монархии, что возможна либо
феодально-абсолютистская контрреволюция, либо социаль-
но-республиканская революция»4. Первая победила, вто-
рая потерпела поражение. Это в большой мере определило
будущие пути воссоединения Германии.
Уже в период революции 1848 г. у Бисмарка в полной
мере обнаружились те черты, которые в последующем ока-
зались столь характерными для его деятельности: уверен-
ность в своих силах, ненависть к демократическим движе-
ниям, презрение к «парламентской болтовне», умение до-
3 В бытность наследником престола прппц Прусский Вильгельм
(1797—1888) в марте ISIS г. настаивал перед королем па принятии
самых беспощадных мер к подавлению революцпп п получил тогда
прозвище «карточный прппц». В 1858 г. Вильгельм стал регентом,
в 18G1 г.— королем Прусспп, а в 1871 г.— германским императором.
* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 6, стр. 134.
23
вольно точно оценить силы противников. В ответ на шум
пую обструкцию, устроенную оппозицией во время его
первого выступления в Соединенном ландтаге, он спокой-
но бросил в лицо своим врагам уничтожающую реплику:
«В нечленораздельных звуках я пе вижу аргументов». Не-
сколько позднее, глядя на то, как легко трусливая либе-
ральная буржуазия стала сдавать своп позиции перед на-
ступающей реакцией, Бисмарк высказал сожаление, что
правительство но смогло в полной мере проявить свою си-
лу и, таким образом, еще более укрепить свое положение.
«Насколько иначе,— писал он в письме к жеие,— сложи-
лось бы политическое положение правительства, если бы
дело дошло хотя бы до маленькой стычки, и Берлин был
бы взят пе па основе капитуляции, а с боя».
Уже в ту пору главным аргументом для него была
сила: в ней он видел альфу и омегу всякого политического
и дипломатического успеха. Несколько позднее он заявлял:
«Германский вопрос не может быть разрешен в парламен-
тах, а только дипломатией и на толе битвы, и все, что мы
до спх пор болтаем и решаем, стоит ненамного больше
лунных мечтаний сентиментального юноши». Вскоре после
своего назначения министром-президентом Пруссии (1862)
Бисмарк так формулирует свою позицию: «Германия смот-
рит не на либерализм Пруссии, а на ее мощь. Велтпптс
вопросы времени решаются пе речами и парламентскими
резолюциями,— это была ошибка 1848—1849 гг.,— а же-
лезом и кровью» 5. Еще позднее, в 18G4 г., Бисмарк заявил:
«Вопросы государственного права в последнем счете ре-
шаются при помощи штыков».
Если его взгляды па роль силы, как решающего аргу-
мента в политической и дипломатической борьбе, сложи-
лись еще в период революции 1848 г., то понимание роли
силы в воссоединении Германии под гегемонией Пруссии
пришло позднее. Германия была раздроблена на ряд мел-
ких государств и княжеств. Среди десятков раздробленных
государств главную роль играла Австрия, между тем как
Пруссия должна была довольствоваться более скромным
положением. В 1848 г. Бисмарк не помышлял еще о том,
5 Следует отметить, что подобную фразу Бисмарк употребил в
одном письме уже в 1858 г., но только в латинской редакции: «igni
ot ferro» («огнем и железом»).
24
чтобы одна Пруссия взяла на себя миссию воссоединения
Германии п вытеснила габсбургскую Австрию. Оп считал
нужным проглотить позор Ольмюцского соглашения 6, ког-
да Австрия при помощи России заставила Пруссию отка-
заться от подобных поползновений и закрепила за собою
преобладающее влияние.
Немалую роль тут сыграл учет реального соотношения
сил. Пруссия, считал он, слабее, и она должна отступить,
пока не успеет вооружиться и заставить Австрию и все
немецкие государства считаться с собою. В этой связи он
позднее формулировал основные задачи прусской дипло-
матии: «Не было бы чрезмерным требовать от нашей дип-
ломатии, чтобы она по мере надобности откладывала, пре-
дупреждала или вызывала войну». Однако окончательное
и ясное понимание путей воссоединения Германии под ге-
гемонией Пруссии за счет вытеснения преобладающего
влияния Австрии пришло после того, как ему, наконец-то,
удалось вступить на дипломатическое поприще.
В мае 1851 г. Бисмарк получил назначение на пост
сначала советника, а затем — посланника Пруссии при
Союзном сейме7 во Франкфурте-на-Майне. По-вид иному,
е В г. Ольмюце (Оломоуц) 29 ноября 1850 г. было заключено
соглашение между Пруссией, Россией и Австрией. По этому согла-
шению Пруссия под давлением России отказалась от попыток объ-
единить Германию под своим главенством и согласилась па вос-
становление Германского союза в старом виде, т. е. при фактиче-
ском преобладании Австрии. Этот договор был серьезным пораже-
нием Пруссии. Бисмарк в дальнейшем неоднократно напоминает
о «позоре», об «унижении» Пруссии в Ольмюце. Заключению согла-
шения в Ольмюце предшествовало свидание в Варшаве прусского
министра президента Бранденбурга и австрийского министра-пре-
зидента Шварценберга с русским царем Николаем [. Николай по-
требовал от Пруссии, чтобы она отступила перед Австрией в воп-
росе о воссоединении Германии.
7 В первой половине XIX в. Германия продолжала находиться
в состоянии феодальной раздробленности. До уничтожения средне-
вековой Германской империи (1806) на территории Германии су-
ществовало несколько сот самостоятельных государств. В результа-
те ряда преобразований в начале XIX в. их число значительно
уменьшилось. Но постановлению Венского конгресса 38 самостоя-
тельных государств были в 1815 г. формально объединены в Гер-
манский союз, не имевший по существу никакой реальной власти.
Единственным центральным органом Союза был Союзный сейм, за-
седавший iB городе Франкфурте-на-Мапне; председательствовала в
нем Австрия. Союзный сейм не был обычным представительным
учреждением, это была лишь конференция представителей госу-
25
имении благодаря своим ультрароялистскпм взглядам он
оказался подходящим кандидатом на этот пост. Очевидно,
считали, что этот «сильный человек» будет энергично от-
стаивать в Союзном сейме интересы Пруссии.
Исходя из собственного повседневного опыта, непосред-
ственно столкнувшись со всем сложным переплетом отно-
шений между отдельными германскими государствами,
Бисмарк сумел создать политическую концепцию, которой
остался верен п которую положил в основу своей деятель-
ности. Будучи на голову выше окружающих его полити-
ческих деятелен юнкерской Пруссии того времени, он по-
нял объективные задачи, которые выдвигались ходом исто-
рического развития. Сложившуюся тогда внутреннюю об-
становку в Германии Лепин впоследствии характеризовал
так: «На очереди стоял вопрос объединения Германии.
Оно могло совершиться, при тогдашнем соотношении клас-
сов, двояко: либо путем революции, руководимой пролета-
риатом и создающей всепомецкую республику, либо путем
династических войн Пруссии, укрепляющих гегемонию
прусских помещиков в объединенной Германии» 8.
Бисмарк понял историческую неизбежность объедине-
ния Германии. Чтобы сохранить и расширить господство
прусской монархии и землевладельческого дворянства,
нужно было, удовлетворив интересы немецкой буржуазии
в вопросе об объединении Германии, заставить ее отка-
заться от претензий на самостоятельную политическую
роль и руководство. Но какова была та сила, на которую
мог рассчитывать Бисмарк при осуществлении своих це-
лей? Как справедливо отметил Ф. Энгельс, «в политике
существуют только две рсшающие_сильЕ_ организованная
сила государства, армия, и неорганизованная стихийная
царств — членов Германского союза. Голоса в ном были разделены
таким образом, что при обычном голосовании (в узком совете)
только наиболее крупные государства имели по голосу (Австрия,
Пруссия. Бавария, Саксоппя, Ганновер, Вюртемберг, Баден, Кур-
гессен, великое герцогство Гессен, Гольштейн, Люксембург); осталь-
ные государства оылп соединены в (> групп, каждая из которых в
целом имела по одному голосу: всего, таким образом, получалось
17 голосов. Создание Германского союза отнюдь не означало вос-
соединения страны в самостоятельное государство,— Союз был ско-
рее помехой па пути к этому. Оп прекратил свою деятельность во
время революции 1848 г., был восстановлен в 1850 г. и окончатель-
но упнч гожей в 1866 г.
8 В. И. Л о н н н. Поли. соор, соч., т. 23, стр. 365.
26
сила народных масс, Апеллпровать_к массам буржуазия
отучилась в 1848 г.; опа боялась их_еще больше, чем абсо-
лютизма. Армия же отнюдь не была в ее распоряжении.
Она, разумеется, была в распоряжении Бисмарка»9. И,
опираясь па армию и-всю систему прусского милитаризма,
Бисмарк приступил к делу. Он понял, что в ходе борьбы
за гегемонию над германскими государствами военное
столкновение между Пруссией и Австрией неизбежно. По-
няв это, Бисмарк стал настойчиво и последовательно под-
готавливать столкновение, которое должно было стать од-
ним из существенных этапов на пути к воссоединению Гер-
мании на юнкерско-династической основе, под главенством
Пруссии. Таким образом, он готовился к роли не только
могильщика, но и душеприказчика половинчатой револю-
ции 1848 г.
Поставив перед собой эту задачу, Бисмарк вместе с
тем понял, какое значение для ее разрешения имеет меж-
дународная политическая обстановка. К созданию наибо-
лее благоприятных международных условий и была на-
правлена его деятельность как политика и дипломата. Это
был период, когда окончательно сложились и пол-
ностью раскрылись основные черты бпсмарковскоп
дипломатии.
Как дипломат Бисмарк прошел хорошую школу. В тече-
ние восьми лет своего пребывания во Франкфурте, в этой,
по выражению Бисмарка, «лисьей поре Союзного сейма», он
имел возможность самым тщательным образом изучить
«все ходы и выходы вплоть до малейших лазеек», все
сложные дипломатические хитросплетения, возникающие
из противоречивых интересов отдельных германских го-
сударств. Он мог учиться у своих собственных соперников
в Союзном сейме; австрийская дипломатия, прошедшая
школу Меттерниха, имела огромный опыт хитроумных ин-
триг. Кратковременное пребывание Бисмарка в Вене, в
этой, по словам прусского короля, высшей школе дипло-
матического искусства, также имело в этом смысле нема-
лое значение.
Впоследствии, будучи назначен на пост посланника в
Петербург (1859), Бисмарк тщательно изучил и
опыт русской дипломатии. Вопреки довольно распростра-
9 К. Маркс п ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 446—447.
цепному за границей мнению, здесь было чему учиться.
Маркс и Энгельс, которые ненавидели дипломатию цар-
ской России, все же очепь высоко цепплп ее профессио-
нальные качества. Бисмарк, по собственному его призна-
нию, брал «уроки дипломатического искусства» у Горча-
кова.
Некогда соученик Пушкина по лицею, Горчаков был
не только выдающимся оратором, по и одним из наибо-
лее крупных дипломатов своего времени. Бисмарк сумел
завоевать доверие Горчакова, и последний охотпо предо-
ставлял своему немецкому учеппку возможность регуляр-
но читать поступающую в Петербург дипломатическую
почту. Отношения между Бисмарком и Александром И
были еще более теспыми. Покидая в 1862 г. своп пост в
Петербурге, Бисмарк в беседе с русским императором за-
явил,— и не только учтивости ради,— что «охотпо остался
бы в Петербурге». В ответ Александр II предложил ему
перейти па русскую службу10. Бисмарк отклонил это
предложение: он намеревался сделать карьеру в Прус-
сип11. Впоследствии, в период охлаждения русско-гер-
манских отношений, между Бисмарком и Горчаковым воз-
никла обоюдная ненависть. В известной степепи это объ-
яснялось тем, что оба слишком хорошо познали друг
друга.
Наконец, в области политической и дипломатической
у Бисмарка был еще один образец—Наполеон III. Буду-
чп прусским посланником в Париже (1862). Бисмарк мог
многое заимствовать и из арсенала французского бона-
партизма, тем более, что методы Наполеона ITT весьма
импонировали прусскому юнкеру, который поставил перед
собою далеко идущую цель: удовлетворив национальные
интересы немецкой буржуазии, подчинить германские
государства милитаристской Пруссии. Недаром Энгельс,
сравнивая Бисмарка с Луи-Наполеопом. отмечал в прус-
10 В те времена служения короне такого рода предложение по
являлось чем-то исключительным. Так. например, граф Ф.-Ф. фон
Бейст сначала был мпппстром-прсзпдептом Саксонии, затем в
1866 г., перейдя на службу к австрийскому императору, получил
пост министра иностранных дел Австрии, а в следующем голу стал
мпппстром-прсзпдептом Австро Венгрии.
11 См. Б. Э. Нольде. Петербургская мпсспя Бисмарка 1859—
1862. Россия и Европа п начале царствования Александра И. Пра-
га, 1925.
28
сном юнкере потенциальные черты, свойственные капи-
талистическому предпринимателю широкого размаха. Он
считал, что Бисмарк далеко пе доктринер, живущий в ми-
ре реакционно-утопических взглядов и иллюзии,— это
«человек большого практического ума н огромной изворот-
ливости, прирожденный п тертый делец, который прп
других обстоятельствах мог бы потягаться на пыо-порк-
ской бирже с Вапдорбнлтамп и Джеями Гулдами...» 12
Таким образом, в течение одиннадцати лот, предшест-
вовавших тому времени, когда Бисмарк был призван ко-
ролем па должность мпиистра-президепта Пруссии, он
имел возможность самым непосредственным образом изу-
чить внешнюю политику и дипломатию трех наиболее
крупных европейских держав, окружавших Пруссию:
России, Австрии и Франции. Опыт, воспринятый нм во
Фрапкфурте-на-Майпе и в Вене, в Петербурге и в Пари-
же, не был, однако, механическим соединением и простой
комбинацией дипломатических приемов, заимствованных
в политических арсеналах иностранных держав. В дипло-
матии Бисмарка были, несомненно, и собственные черты,
исторически восходящие к политике «великого курфюр-
ста» 13 и Фридриха II. Эта прусско-мплптаристская поли-
тика, усвоенная Бисмарком, и легла в оспову внешней по-
литики п дипломатии Германской империи.
Бисмарка, крупнейшего немецкого дипломата второй
половинi.i XIX в., часто сравппвают с icpyiniciinniм фран-
цузским дипломатом начала того же пека — Талейраном.
Обопм сопутствовал успех, оба хорошо умелп скрывать
свои мысли, умелп использовать в своих интересах проти
воречпя, в лагере своих противников, и в лагере союзки
ков. Но это были людп совершенно разного типа.
Талейран прежде всего был продажен, личный успех
для него имел решающее значение. Бисмарк был лично
неподкупен, и попытки со сторопы иностранных держав
подкупить его оказались тщетными. Решая основные по-
литнчрскпс вопросы, исходя из интересов юикерско бур-
жуазного государства, как оп их понимал, Бисмарк бывал
подвержен (особенно в 70—80-х годах) влиянию от-
12 К. М а р к с и Ф. Э п г е л ь с. Соч., т. 21, стр. 442.
13 Так был прозвав Фрпдрпх Вильгельм (1620—1088), курфюрст
Bp.iirv'iiOypK biiii.
29
дельных финансовых групп, причем свои собственные фи-
нансовые дела он устраивал при помощи банкира Блейх-
редера, с которым был лично близок.
Главным орудием Талейрана была тонкая дипломати-
ческая интрига. Бисмарк от этого не отказывался, и все
же самой характерной его чертой была огромная сила
волн, которой он порой парализовал своих партнеров.
С одними он был подчеркнуто учтив, с другими — пря-
молинеен и даже груб. Он мог приспособиться к каждому,
в зависимости от того, какое впечатление хотел оставить
у партнеров для достижения своей цели. Но оп всегда на-
ходился в состоянии борьбы и готовности к решающему
удару.
Г рамой, французский диплома г, наблюдавший Бис-
марка в середине 60-х годов, передает о нем следующие
впечатления. Г«Его улыбка всегда ограничивалась лишь
складкой губ, он никогда не смеялся глазами и говорил,
казалось, со стиснутыми зубами, что придавало совершен-
но особый акцент его французскому языку. Чувствова-
лось, что оп в любой момент готов к борьбе, несмотря на
то, что в его поведении заметны были несколько аффекти-
рованная легкость в обращении с дипломатическими тай-
нами и как бы нежелание мешать естественному ходу
вещей... Он обнаруживал нетерпение при каждом препят-
ствии и невольно привлекал внимание абсолютностью
своих доктрин и смелостью своих мыслен».
Талейран был хптер. И Бисмарк не был лишен этого
качества, по дипломатическая сноровка выступала у пего
в форме простодушия и нарочитой откровенности. Когда
ему было нужно, эта откровенность перерастала в прямую
угрозу. Тащ еще в начале декабря 1862 г. он недвусмыс-
ленно дал понять Австрии, к чему клонится ого политика
в отношении к ней.Kia четыре года до войны с Австрией
оп не скрывал ее неизбежности. «Нант отношения,—
заявил он австрийскому посланнику графу Карольн,—
должны стать либо лучше, либо хуже, чем сейчас. Я го-
тов вместе с вамп сделать попытку улучшить их. Если это
не удастся из-за вашего отказа, то не рассчитывайте, что
пас можно будет связать фразами о дружбе и союзе. Вам
придется иметь дело с пами как с великой европейской
державой». •
Несколько раньше, в нюне 1862 г., Бисмарк посетил
Лондон л в беседе с Дизраэли раскрыл, со свонстнонпой
30
ему манерой, спои политические планы относительно бли-
жайших лет. •'в В непродолжительном времени,— заявил
ии,— я буду вынужден взять па себя руководство полити-
кой Пруссии. Моя первая задача будет заключаться в том,
чтобы, с помощью или без помощи ландтага, реорганизо-
вать прусскую армию. Далее, я воспользуюсь первым
удобным предлогом дли того, чтобы объявить войну Авст-
рии, уничтожить Германский союз, подчинить своему
влиянию средине и мелкие государства и создать единую
Германию под главенством Пруссии. Я приехал сюда за-
тем, чтобы сообщить об этом министрам королевы». Па
Дизраэли, привыкшего иметь дело в сфере дипломатии
с туманными и осторожными формулами, неожиданное
заявление Бисмарка произвело, по-видимому, сильное
впечатление. Он по достоинству оценил эту дипломатиче-
скую манеру Бисмарка. «Остерегайтесь его,— сказал он
одному из своих друзей.— Он говорит то, что думает!»
Разумеется, это было далеко по всегда так.
Однажды Бисмарк сказал, что считает добродушие дра-
гоценным качеством дипломата. Но он вовсе так не ду-
мал, и сам был абсолютно лишен этого качества. В начало
своей дипломатической деятельности он еще обладал вы-
держкой, которая в сочетай пн с огромной энергией изум-
ляла всех, кто соприкасался с ним. Он вовсе по был хлад-
нокровен, скорее горяч, а иногда заиальчив/Граф Швеп-
ниц, германский генерал и дипломат, в течение многих
лет близко знавший Бисмарка, считал, что в его характе-
ре сочетаются три черты: «суверенное и при этом жизне-
радостное своеволие, брутальная беспощадность и осто-
рожное лукавство» н.
Вскоре,— и притом довольно рано,— у Бисмарка к
этим чертам прибавилась и раздражительность. которая
мистифицировала и пугала его подчиненных14 15. Иногда он
как бы терял контроль над собой, и в такие моменты бы-
вал страшен. Граф Андраши, министр президент Австро-
Венгрии, рассказывал, что в 1879 г., во время переговоров
о заключении с Германией союзного договора, когда он
решительно воспрети вился некоторым требованиям, Бнс-
14 II. L. Schweinitz. Dcnkwiirdigkeiten, Bd. IT. Berlin, 1927.
S. 374.
15 Ch. П о h oul о h e-S ch i I i ng s f ii r s t. Dcnkwiirdigkeiten.
Bd. IT. SBiltgart — Leipzig, 1906, 18 декабря 1884 г.
31
Марк вплотную придвинулся к нему, как бы гогивясь ег<»
задушить. В последний момент, поняв, что большего до-
биться нельзя, Бисмарк выпустил свою жертву, рассмеял-
ся п отказался от своих дополнительных требований
Сам Бисмарк объяснил обуревавшую его ярость так:
«Желчь, которой я страдаю, грызет меня и мучит, а что
еще важнее, часто омрачает мой здравый смысл» ,7. В те-
чение многих лет Бисмарк страдал бессонницей п в бисе
дах с иностранными представителями часто жаловался
на нее.
Том не менее способность к кипучей деятельности ни-
когда не покидала Бисмарка, даже во время болезни.
В последние годы своего пребывания у власти он постоян-
но находился в состоянии величайшего возбуждения; ого
сын объяснял это том, что оп «целый день пьет возбуж-
дающие напитки, а по ночам принимает наркотики» ,8.
Однажды на вопрос, как оп провел ночь, Бисмарк отве-
тил: «Прекрасно. Я всю ночь ненавидел». Он считал, что
ненависть является одпим из главных двигателей жизни,
и яростно ненавидел своих политических врагов. Но оп
умел и сдерживать свои чувства, подчинять их политиче-
ской целесообразности.
В особо критические моменты оп был подвержен ост-
рым нервным припадкам, в особенности после столкнове-
ний с королем-императором. Бисмарк сам рассказывал,
как после одного нз резких споров (по вопросу об отно-
шении к Австрии) оп вырвал из двери ручку и бросил
в умывальник с такой силой, что разбил его «па ты-
сячу кусков» 16 17 18 19. В другой раз, в 1866 г. во время австро-
прусской войны, когда решался вопрос продолжать вои-
ну или заключать перемирие, столкновение с королем и
его военными советниками было настолько острым, что
Бисмарк, по собственному признанию, думал о амоубнп-
16 Е. W о г I h е i in о г. Graf Julius Aiidrassy. Sciii Lrbvii unci sei
ne Zeit, Bd. III. Stuttgart, 1913, S. 284.
17 «Русско-гермапскпс отношения 1873—1914 гг. Документы in
секретного архива б. Министерства иностранных дел». М., 1922,
стр. 19. Рапорт Стремоухова Горчакову, 18 апреля 1873 г.
18 G. Cecil. Life of Robert Marqneis of Salisbury, v. IV. Lon-
don, 1932, p. 99.
19 F. Beust. Aus drci VicrteljalirliiindcTtrn, Bd. II. Siullgarl,
1887, S. 477.
32
сгио20. Для внешнего мира эти спады оста вались неизвест-
ными.
Но самой значительной чертой Бисмарка являлась не-
иссякаемая сила воли. Ф. Энгельс считал, что «в этом,
прежде всего, кроется тайна его успехов». ‘«У всех гос-
подствующих классов Германии,— писал он,— у юнкеров,
как и у буржуа, в такой степени иссякли последние остат-
ки энергии, в «образованной» Германии настолько вошло
в обычай по иметь воли, что единственный человек среди
них, который действительно еще обладал волен, именно
поэтому стал их величайшим человеком п тираном; он
властвовал над всеми ими и пород пни они, вопреки рас-
судку п совести, по их собственному выражению, с готов-
ностью «прыгали через палочку»»21.
Бисмарк всем стремился навязать свою волю — союз-
никам п единомышленникам в одинаковой степени, как
и противникам. За долгие годы своего пребывания на
посту министра-президента Пруссии и канцлера Герман-
ской империи Бисмарк ио раз вступал в острые конфлик-
ты со своим монархом по вопросам внутренней, а в осо-
бенности внешней и военной политики. Воспитанный в
Духе узких интересов, феодально-милитаристских тради-
ций и старомодных представлений бранденбургско-прус-
ской династии Гогоицоллсрнов, Вильгельм I в ряде случа-
ев не мог понять смысла, методов и целей бис марковской
политики, которая норой казалась ему слишком хитроум-
ной. нарушающей привычный ход пещей, и потому рис-
кованной. По Бисмарк мало считался с этим. Обычно оп
ставил своего короля-императора перед свершившимся
фактом, а затем стремился представить этому факту оп-
равдание и добиться окончательной санкции монарха.
Если оп ’добивался успеха, то подавал прошение об от-
ставке. 1акой маневр Бисмарк повторял несколько десят-
ков раз и всегда добивался своей цели. Вильгельм при-
вык к подобного рода угрозам, иногда относ идея к ним
иронически, чаще же пугался н, в конце концов, уступал.
Тем более Бисмарк умел навязывать свою волю ми-
нистрам, статс-секретарям, а в особенности свопм сотруд-
никам по ведомству иностранных дел, независимо от их
20 О. В и с м а р к. Мысли и поспомннаипя. т. II. М., 1940, стр. 44.
21 К. Маркс и Ф. Энгель с. Соч., т. 21, стр. 443.
А. С. Ерусал имений
33
положения п ранга; если оп убеждался, что кто либо из
них пробует пойти своей дорогой, в другую сторону, он
просто выбрасывал его из своей «конюшни». Дпиломатн
ческпо представители за границей никогда, по его мне
пню, не должны были знать о его подлинных намерениях
больше, чем нм предназначалось, а их чрезмерную актив-
ность, если она выходила за рамки его политики, оп рас-
ценивал как «консульскую болезнь», которая может при-
нести только вред. Но иногда он мирился с этой «бо-
лезнью» и даже усугублял ее, если считал выгодным ис-
пользовать ее симптомы или последствия в своих внутри-
политических и дипломатических целях.
Умея сочетать изворотливость с угрозами, Бисмарк
всегда находил средства, чтобы навязать свою волю прус-
скому ландтагу и германскому рейхстагу, в особенности,
когда дело касалось мер по усилению милитаризма и воп-
росов внешней политики и дипломатии. Оппозицию оп
пенавидел и терпел ее только в той степени, в какой счи-
тал, что она ему не мешает. Вообще же оп яростно борол-
ся с ней, из каких бы элементов она пи состояла, консер-
вативно-юнкерских, либерально-буржуазных или католи-
ческих. Своими неожиданными ударами, политическими
нли просто полицейскими, а с другой стороны, экономиче-
скими уступками отдельным группам господствующих
классов или просто крупными подачками в государствен-
ном масштабе он не раз вносил смятение в ряды оппози-
ции, раскалывал ее или, привлекая па свою сторону одну
часть, оставлял другую в состоянии изоляции.
Жесткость и маневренность он проявлял не только в
области дипломатии, по и в отношении разнородных поли-
тических сил господствующих классов, с которыми был
вынужден считаться. При всех условиях он но терпел от-
клонения законопроектов, вносимых правительством в
рейхстаг или в ландтаг, за исключением тех, которым сам
не придавал большого значения. В том редчайшем слу-
чае, когда юнкера, крупные промышлонпики и купцы,
профессора и юристы, заседавшие в рейхстаге, раздира-
емые партийной грызней, не могли создать большинство,
необходимое для утверждения правительственного законо-
проекта, Бисмарк разгонял этих «избранников народа»
с той грубостью и бесцеремонностью, с какой его полиция
умела разгонять рабочие собрания и социалистические
организации.
34
Зато on всегда укреплял своп связи с руководящими
кругами прусско-германского милитаризма — с высшим
1 оиералитотом, военным министерством и Большим гене-
ральным штабом Пруссии. Не будучи военным, Бисмарк
чувствовал себя в этих кругах своим человеком, и хотя
при решении некоторых конкретных вопросов, имеющих
военное и политическое значение, он вступал с ними
в борьбу, их объединяла общая цель — укрепление мили-
таризма.
Крайний приверженец прусской монархии, он при по-
мощи бонапартистских методов отстаивал интересы обоих
господствующих классов — юнкерства и буржуазии, но от-
стаивал так, как будто, являясь слугой короля-императо-
ра, воплощал в собе волю монарха и волю государства. Он
мистифицировал эту волю как извечный закон, определя-
ющий политическую и социальную жизнь Пруссии и
опруссачеппой Германии 22.
Б своей политике Бисмарк всегда опирался на армию
как орудие насилия, и система прусского милитаризма
всегда опиралась на его политику. Это диалектическое
единство и послужило той почвой, на которой присущая
Бисмарку сила воли получила возможность разносторон-
него проявления. По эта сила оказалась далеко не абсо-
лютной: «Рабочий парод показал,— справедливо отметил
Ф. Энгельс,— что у него есть воля, с которой не справить-
ся даже сильной воле Бисмарка» 23. Ни растущий милита-
ризм, пи бонапартистская политика, ни армия полицей-
ских «преторианцев», созданная Бисмарком,24 — ничто не
могло сокрушить новую, противостоящую силу рабочих
масс п социалистических идей. На этом поло социальных
битв Бисмарк но знал и ио хотел знать пи отступлений,
ни компромиссов. И именно здесь он потерпел свое ре-
шающее политическое поражение...
Таким образом, главной арепой, где Бисмарк мог в
полной мере проявить силу воли, была политика в отно-
шении господствующих классов, которые видели в пем
своего кумира, а еще более — дипломатия, которая опира-
22 Н. Ro th fols. Bismarck und dor Staat. Stuttgart 1952
23 К. M a p к с и Ф. Энгель с. Соч., т. 21, стр. 44Т
24 D. Fricke. Bismarcks Pralorianer. Die Вспшсг puliliscbe Po-
lizoi im Kampf gogen die deutsche Arbeiterbewuguii^ (1817—1898;.
Berlin, 1962.
2
35
лась на милитаризм п должна была обеспечить наиболее
благоприятные условия на случай войны. Вот здесь-то
сила воли никогда не покидала Бисмарка, но, когда нужно
было, он умел ограничивать свои притязания. И, наобо-
рот, добптзшпсьсвоей цели дипломатическим путем, он
считал нужным закрепить ее силой оружия.
Так, стремясь присоединить Шлезвиг-Гольштейн
(1863—1864), он мог, обеспечив благожелательную пози-
цию России, добиться капитуляции Дании и мирного раз-
решения конфликта. Однако это не входило в его расчеты.
Прусский милитаризм во что бы то ни стало хотел проде-
монстрировать свою силу. «Дайте нам возможность обме-
няться (с Данией.— А. Е.) несколькими пушечными зал-
пами»,— обращается Бисмарк к Горчакову. Он страстно
хотел скорейшей войны против Австрии, но узнав, что
прусская армия еще не полностью обеспечила сокруши-
тельный удар, первый настоял на том, чтобы оттянуть вои-
ну. В течение нескольких лет оп готовпл войну против бо-
напартистской Франции, которая не хотела допустить
воссоединения Германии. II когда он увидел, что час на-
стал, он но захотел медлить.
Бисмарк считал, что выбор момента для начала войны
является одной из решающих предпосылок успеха —нуж-
но только суметь, по соображениям политическим, фор-
мальную ответственность за со возникновение перенести
па противника. А это дело дипломатической ловкости —
когда момент наступил, нужно действовать. Раз прпняв
решение, он больше никогда не испытывал сомнений. Лю-
бая политика, писал он впоследствии, лучше политики
колебаний. Это, однако, пе означает, что в своей полити-
ке он при всех условиях был прямолинеен. Как правильно
отмечает Рихард Кюльмап в своей книге «Дипломаты» 25,
Бисмарк всегда имел перед глазами определенную цель,
но он не отказывался идти к псп в зависимости от усло-
вий и кружными путями. Его обвиняли в «дьявольской
хитрости». Это было преувеличением.
При всем своем, впрочем нарочитом, прямодушии Бис-
марк далеко не всегда думал то, что говорил. В течение
многих лот оп заверял бонапартистскую Францию, лично
Наполеона III и ого дипломатов в самом лучшем располо-
25 R. Kuhlmann. Dio Diploinaten. Berlin, 1939.
36
жепии к ппм. Он сумел добиться настолько близкого до-
верия, что вступил в секретные переговоры о взаимных
политических и территориальных компенсациях. Инициа-
тива исходила от Бисмарка. Водя подготовку войны про-
тив Австрии с целью вытолкнуть ее из Германского сою-
за, Бисмарк должен был заручиться благожелательным
нейтралитетом Франции. Он отправился во Францию и
намекнул Наполеону III, что компенсацией за нейтрали-
тет может быть герцогство Люксембургское. Француз-
ский император, выслушав Бисмарка, дал попять, что Люк-
сембург — это хорошо, по Люксембург и Бельгия — еще
лучше. Позднее переговоры возобновились в Берлине.
На сей раз иппциатива исходила от французского по-
сланника Бенедетти, который снова поставил вопрос, не
согласна лп будет Пруссия предоставить Франции Бель-
гию. Бисмарк не отказал, но попросил изложить предло-
женный проект па бумаге. Получив в свои руки этот
документ, Бисмарк вскоре дал попять, что он не может
согласиться на предложение Франции, ибо не может пре-
доставить ей то, что ему не принадлежит. Документ
оставался лежать в сейфе прусского министерства. Бис-
марк извлек его оттуда в 1870 г., тотчас же после того,
как Франция объявила Пруссии войну. Тогда Бисмарк
передал фотографии этого компрометирующего документа
всем главнейшим европейским кабинетам. Одновременно,
пользуясь своими связями с редакцией английской газе-
ты «Таймс», оп опубликовал этот документ в прессе.
Разоблачение захватнических плапов Франции про-
извело в тот момент сильное впечатление па обществен-
ное мнение, и это пмело немалое значение для позиции,
которую должно было занять английское правительство
по отношению к франко-прусской войне. В то же время
Бисмарк еще тщательно скрывал захватнические пла-
ны, вынашиваемые милитаристскими кругами Пруссии
в отношении французских провинций — Эльзаса и Лота-
рингии.
Вообще в отличие от Талейрапа Бисмарк в своей по-
литической и дипломатической деятельности весьма уме-
ло опирался па прессу. Оп не любил и даже презирал
прессу, но всегда пользовался ею. Газету он как-то назвал
большим листом бумаги, испачканным типографской крас-
кой. Он знал, что пресса продажна, сервильна, чудовищно
беспринципна и лжива. Вместо с тем он зпал ее влияние
37
и потому старался воздействовать па нее в нужном для
него направлении.
В течение многих лет ппкто пе знал, что в молодости,
еще будучи депутатом ландтага, Бисмарк, прикрывшись
псевдонимом, занимался журналистской деятельностью.
В своих фельетонах, острых и беспощадных пе только в
отношении врагов, но и в отношении друзей, он бичевал
прекраснодушие и пустые слова. Ему всегда больше им-
понировали дела. В журналистике оп всегда был полити-
ком и дипломатом. Впоследствии, уже будучи министром
н рейхсканцлером, он сумел большую часть юнкерской и
буржуазной прессы поставить себе па службу. В осущест-
влении его дипломатических планов пресса всегда выпол-
няла отведепную ей роль. Через ее посредство оп предо-
стерегал или разоблачал, приковывал внимание или,
наоборот, отвлекал его. Наиболее ответственные статьи пи-
сались под его диктовку. Известны случаи, когда статьи,
поступавшие в редакции газет, сопровождались указани-
ем, что опи должны быть помещены без всяких измене-
ний, как документы государственного значения.
Находясь в отставке, Бисмарк пе отказался от того
орудия, какпм в его руках являлась пресса. И тогда оп
выступал как политик и дипломат. Его главные удары бы-
ли направлены против «нового курса» внешней политики
Германии — курса па сближение с Англией, в ущерб от-
ношениям с Россией. На основании всего исторического
прошлого и своего собственного большого политического
опыта он предостерегал от этого пути. Вопросу об отно-
шениях между Пруссией-Германией и Россией он всегда
придавал огромное значение.
Милитаристский триумвират
Своим практическим умом Бисмарк очень рано постиг,
какую роль играет Россия на международной арене. Как
политик и дипломат, поставивший перед собой определен-
ную цель, он понял также, что Пруссия никогда не смо-
жет стать крупной державой, если не добьется благо-
приятного к себе отношения со стороны своей влиятель-
ной в международных делах восточной соседки.
Подлинное понимание роли царской России п необхо-
димости всемерного укрепления отношений с нею пришло
к Бисмарку вместе с окончательным формированием его
взглядов относительно пути воссоединения Германии. Это
было в годы Крымской войны. Англо-французская коали-
ция совместно с Турцией и Сардинией 1 вела войну про-
тив России. Союзники стремились привлечь на свою сторо-
ну и Австрию. Возможности для этого были. Еще в 1849 г.,
вскоре после того как царские войска под комапдованием
Паскевича, придя на помощь Габсбургской монархии, за-
душили венгерскую революцию, австрийский канцлер
Шварценберг бросил свою знаменитую фразу: «Мы еще
удивим Европу своей неблагодарностью». Эти слова были
произнесены в ответ на опасения, не вынуждена ли будет
Австрия превратиться в вассала царской России. Теперь,
в период Крымской войны, Австрия имела возможность
продемонстрировать «неблагодарность»: нацеливаясь на
придунайские княжества, она готова была выступить на
стороне англо-французской коалиции против России.
1 Сардинское королевство — ядро будущего итальянского госу-
дарства.
39
В таких условиях позиция Пруссии приобрела неожи-
данно большое значение. Опираясь в Пруссии на либе-
рально-буржуазные элементы и придворную группу, воз-
главляемую принцессой Прусской, Англия стремилась
привлечь Пруссию на свою сторону. Опа соблазняла ее
«компенсациями» в виде Прибалтики и части Польши,
присоединенной к царской России. В противном случае
ина угрожала Пруссии блокадой. В конце концов Прус-
сия согласилась подписать с Австрией конвенцию, направ-
ленную против России. Она обязалась выставить на своей
восточной границе довольно значительную по тому вре-
мени армию. Война между Россией, с одной стороны, Ав-
стрией и Пруссией, с другой стороны, все же не вспых-
нула. Царское правительство, не подготовленное к этой
войне, вывело свои войска из Молдавии и Валахии.
Какова была в этой обстановке позиция Бисмарка?
Воспоминания об Ольмюцском соглашении моглп настро-
ить Бисмарка против России. И все же Бисмарк проте-
стовал против западнического курса прусской политики.
Он противился английским планам, направленным против
России, которые предполагалось осуществить с участием
Пруссии. Тут сказалось то, что было присуще Бисмарку и
в его последующей деятельности: голый политический
расчет. Самое опасное для дипломата, говорил он впослед-
ствии,— это иметь иллюзии. В данном случае он боролся
против распространенных тогда иллюзий о возможности
для Пруссии добиться положения великой державы путем
соглашения с правительствами Англии, Франции и Авст-
рии — соглашения, направленного против России. Это для
Пруссии означало бы, считал Бисмарк, опуститься до по-
ложения какого-нибудь индийского вассала, обязанного
сражаться в защиту интересов Англии.
Территориальные компенсации за счет русских владе-
ний, считал далее Бисмарк, как бы они ни были обширны
и соблазнительны, Пруссии не нужны. Он доказывал, что
у Пруссии нет никаких оснований воевать с Россией и
что даже победоносная война против России в конечном
счете принесет Пруссии в будущем огромный политиче-
ский ущерб: на своей восточной границе Пруссия в таком
случае всегда будет ощущать мощное давление со стороны
великой державы, готовой к реваншу. К тому же присо-
единение польских территорий, входящих в состав Рос-
сийской империи, ослабит внутреннее положение в пер-
40
вую очередь самого Прусского государства и даже будет
угрожать его целостности.
До войны с царской Россией дело не дошло и, казалось
бы, Бисмарк мог быть доволен. Но нет, он негодовал по
поводу того, что и в данном случае была упущена воз-
можность укрепить позиции милитаристской Пруссии
в Центральной Европе. Соглашение с Австрией, по кото-
рому Пруссия должна была выставить против России
большую армию, он расценивал как крупнейшую ошибку,
которая, однако, могла быть выгодно использована: стои-
ло только 200-тысячпую армию сконцентрировать в Силе-
зии — на стыке границ России и Австрии. Последняя не
могла бы протестовать, так как формально дело сводилось
лишь к лояльному выполнению Пруссией своих обяза-
тельств. Затем, однако, Пруссия должна была, по мнению
Бисмарка, направить эту армию не против России, а вме-
сте с Россией против Австрии. Это следовало сделать
в том случае, считал он, если бы Австрия отказалась пре-
доставить Пруссии гегемонию в Северной Германии.
Правда, приходилось считаться с тем, что па стороне
Австрии будет находиться англо-французская коалиция,
которая и без того угрожала Пруссии блокадой. Бис-
марк считал, что при добрых отношениях с русским
царем и его правительством англо-французская блокада
ие может быть Пруссии страшна. Вооруженные силы
Англии и Франции, занятые па Черном морс против Рос-
сии, не смогли бы оказать на Прусспто никакого давле-
ния. Так, идя вместе с Россией, Пруссия могла бы
добпться многого.
Бисмарковскии план свидетельствовал о том, что у его
автора, бесспорно, не было недостатка в решимости. Но
страх перед Австрией и западными державами был тогда
настолько силен в правящих кругах Пруссии, что этот
план был отвергнут. Более того, Пруссии пришлось испить
до дна чашу унижения: австрийская дипломатия вновь
«удивила Европу своей неблагодарностью», на сей раз в
отношении Пруссии. По окончании Крымской войны соб-
рался Парижский конгресс (1856). Прусское правитель-
ство добивалось приглашения па конгресс. Оно заранее
готово было согласиться па поддержку политики, продик-
тованной Австрией в угоду западным державам. Австрия
постаралась, однако, не допустить па конгресс Прус-
сию, пока великие державы окончательно пе договори-
41
лись об основных условиях мирного трактата. Представи-
телям Пруссии пришлось в передней ожидать, пока вели-
кие державы разрешат им войти туда, где от имени всех
германских государств уже выступала Австрия.
Политику Пруссии в период Парижского конгресса
Бисмарк расценивал как большую ошпбку с точки зрения
интересов борьбы за гегемонию среди немецких государств.
Слепо следовать за Австрией — это означало, считал тогда
Бисмарк, что за входном билет на Парижским конгресс
правительство Пруссии готово было заплатить слишком
дорого.
Впоследствии, бросая ретроспективный взгляд на прой-
денный исторический путь, Бисмарк указывал, что в ис-
тории Пруссии были еще две возможности установить свое
господство в Германии. Первая возможность была, по его
мнению, в 1848 г.: если бы прусское правительство с по-
мощью вооруженной силы быстро и решительно подавило
тогда революцию у себя п па деле показало решимость
сделать то ясе в других немецких государствах, то отдель-
ные немецкие князья сами приехали бы в Берлин искать
спасенпя под главенством Пруссии. Словом, Пруссия, счи-
тал Бисмарк, должна была в отношении остальной Гер-
мании выполпнть ту же роль, какую царская Росспя вы-
полнила в отношении Австрии, когда послала своп войска
помочь задушить революцию в Вепгрпп.
Вторая возможность, указывал далее Бисмарк, была
упущена после Крымской войны, в период войны между
габсбургской Австрией и бонапартистской Францией за
господство в Италии (1859). Тогдашпее правптельство
Пруссии склонно было выступить па сторопе Австрии.
Бисмарк считал это крупнейшей ошибкой. В таком случае
всю тяжесть войны протпв Франции должна была выне-
сти Пруссия, ибо война развернулась бы па Рейне. С дру-
гой стороны, царское правительство обрушилось бы па
Прусспю, желая выместить па ней свою пенависть к габс-
бургской Австрии. Таким образом, Прусспи пришлось бы
сражаться па два фронта. При этом Австрия постаралась
бы оказать давление на ту же Пруссию, чтобы пе допу-
стить ее успеха. Итак, Пруссии, считал Бисмарк, при-
шлось бы при всех условиях расплачиваться и за австро-
фрапцузские противоречия в Италпп, и за австро-русские
противоречия на Балканах. Ей пришлось бы безпадежпо
испортить свои отношения с петербургским кабинетом.
43
Во имя каких интересов? Во имя интересов Австрии п
Англии?
Выступление Пруссии на стороне Австрии, как извест-
но, не состоялось. Во время переговоров австрийское пра-
вительство отвергло прусские условия, а тем временем
война в Италии закончилась. Немалую роль сыграли и
угрозы царского правительства, заявившего, что оно не
допустит вмешательства Пруссии на стороне ненавистной
ему Австрии. Таким образом, снова, как и после Крым-
ской воины, Пруссия осталась ни с чем. Бисмарк него-
довал. Он считал, что наряду с дипломатией нужно было
бросить на чашу весов возрастающую силу прусской ар-
мии. «Моей мыслью было,— писал он впоследствии,— что
нам следовало, продолжая вооружаться, предъявить одно-
временно ультиматум Австрии». Это означало бы удар в
спину Австрии, фактический союз с бонапартистской
Францией, улучшение отношений с царской Россией.
И этот план Бисмарка был отвергнут. Впоследствии
в правящих сферах решили, по-видимому, ближе позна-
комиться с внешнеполитической программой Бисмарка.
Вкратце эту программу можно было бы сформулировать
в следующих словах: решительная борьба с габсбургской
Австрией, укрепление отношений с царской Россией. Эта
программа, изложенная Бисмарком на заседании прави-
тельства, не встретила в то время поддержки. Кандидату-
ра Бисмарка, закулисно выдвигаемого па пост министра
иностранных дел, отпала.
Вскоре, однако, шансы Бисмарка начали увелпчи
ваться. В стране назревал знаменитый конституционный
конфликт2 между королем и ландтагом. Оп был связан с
2 Здесь и ниже речь идет о так называемом «конституционном
конфликте» в Пруссии в 1862—1866 гг. Суть его кратко сводится
к следующему. После того как мобилизация 1859 г. показала недо-
статочную готовность прусской армии, правительство решило про-
вести коренную ее реорганизацию; дело шло об увеличении армей-
ского контингента, о продлении срока службы, об изменении систе-
мы ландвера. Правительство обратилось к ландтагу за утвержде-
нием требовавшихся для этой цели кредитов. Однако нижняя пала-
та, опасаясь чрезмерного усиления правительства, согласилась лишь
на временное (на один год) предоставление кредитов. В следую-
щем, 1861 г., утверждение кредитов прошло с еще большим трудом.
Выборы 1861 г. дали большинство либеральной оппозиции. Тогда
ландтаг был распущен, но новые выборы (1862) принесли оппози-
ции полную победу. Король подумывал было об отречении, но вме-
43
прохождением военного бюджета, представленного прави-
тельством в интересах укрепления милитаризма и встре-
тившего сильное противодействие в ландтаге. Конфликт
был выражением огромной напряженности внутрипо-
литических отношений. В начале 1861 г., едва вступив на
престол, Вильгельм I потребовал сохранить старинную
присягу подданных на верпость королю, однако даже
большинство министерства, ссылаясь на куцую конститу-
цию 1850 г., было вынуждено это требование отклонить.
Только верхушка прусского милитаризма, группировав-
шаяся тогда вокруг военного министра генерала Роона,
решительно встала на защиту абсолютистских претензий
короля; она опасалась, что малейшая уступка со стороны
последнего подорвет всю реакционно-монархическую и
милитаристскую систему в Пруссии. «Стоит ему согла-
ситься,— писал генерал Роон в конфиденциальном письме
Бисмарку, находившемуся в Петербурге,— и мы на всех
парах въедем в болото парламентарного правления» 3.
Зная Бисмарка, генерал Роон был уверен, что Бисмарк
займет свое место в реакционном лагере прусской военщи-
ны. Вот почему он рекомендовал Бисмарку, «пе мешкая»,
явиться в Берлин.
Бисмарк пе обманул его надежд. Ио собственному его
признанию, в призыве прусского военного министра оп
услышал команду: «На коня!». Свою позицию он форму-
лировал тогда в следующих словах: «Моему государю я
верен вплоть до Вандеи...». Малейшее сопротивление аб-
солютистским требованиям короля, откуда бы оно пи ис-
ходило — от высших сфер прусской бюрократии пли от
либерально-дворянских буржуазных кругов, он расценивал
как опасный всплеск революционных настроении «безум-
ного» 1848 г., а это вызывало у него отвращение: «За
последние четырнадцать лет,— писал оп генералу Роону,—
сто этого призвал к власти Бисмарка. Проведя бюджет через верх-
нюю палату, Бисмарк в течение четырех лет игнорировал оппози-
цию нижней палаты. Исключительные успехи внешней политики
Бисмарка раскололи лагерь его противников: выделившиеся из про
грессистской партии нацпонал-либералы поддержали правительст-
во. В 1866 г. «конституционный конфликт» закончился принятием
закона об индемнитете (освобождавшего правительство от ответст-
венности за безбюджетное расходование средств на перевооруже-
ние), т. е. полным отступлением оппозиции.
3 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. I. М., 1940, стр. 206.
44
мы привили нации вкус к политике, не сумев удовлетво-
рить ее аппетит, и она ищет себе поэтому пищу в помой-
ных ямах». И тут же он набросал программу действии,
которую собирался предложить королю. Его программа
была такова: использовав вопрос об испрашиваемых пра-
вительством кредитах на армию, спровоцировать палату
на конфликт с правительством, «распустить ее и показать
тем самым нации, как король относится к этой братии» 4.
По сути дела, это был план государственного перево-
рота, и не удивительно, что Бисмарк не решился его «до-
верить бумаге». Поэтому, едва услышав призыв генерала
Роона, он тотчас же покинул Петербург и в июле 1861 г.
явился в Берлин, надеясь, что сможет принять личное
участие в осуществлении замыслов военной клики, груп-
пировавшейся вокруг короля. Оп надеялся, что в резуль-
тате государственного переворота получит по меньшей
мере пост министра иностранных дел или министра внут-
ренних дел. Он рассчитывал, что, став центральной по-
литической фигурой в новом кабинете, сможет прибрать
бразды правления к своим рукам.
Но Бисмарк опоздал. Ко времени его приезда в Берлин
оказалось, что между королем и министерством был до-
стигнут компромисс. Крайне раздосадованный этим об-
стоятельствохм, он уже на следующий день по приезде
в прусскую столицу пишет, «согласно обещанию», подроб-
ное письмо Горчакову, в котором сообщает, как получи-
лось, что его далеко идущие планы оказались неосуще-
ствленными. «Присяга заменена была коронованием,—
с горькой иронпей пишет он Горчакову,— п этот
счастливый выход пз положения удовлетворил все сторо-
ны, каждый остается чем был, и все прочие поручения и
предложения отменены» 5. Это означало, что привезенный
Бисмарком план государственного переворота остался при
нем, а, следовательно, наиболее реакционная, откровенно
милитаристская группировка потерпела неудачу.
Будущее показало, что это была временная пеудача.
В тот момент Бисмарку, которому предстояло вернуть-
ся в Петербург, пришлось «спасать лицо»: поэтому-то
4 О. Б и с м а р к. Мысли и воспоминания, т. I, стр. 208.
6 «Красный архив», 1933, т. 6 (61), стр. 9. Бисмарк — Горчако-
ву, 10 июля 1861 г.
45
с такой поспешностью оп стал объяснять своему русскому
«сиятельному другу», что причина неудачи коренится в
том воздействии, которое западные державы сумели ока-
зать на прусского короля и придворные круги, используя
в своих целях жену Вильгельма I — Августу. «В то вре-
мя как я,— не без сарказма писал Бисмарк Горчакову,—
при полном штиле ехал с Востока по Балтийскому морю,
западный ветер раздул здесь паруса из кршюлипа и при-
дал государственной мантии столь удачные складки, чго
ими прикрыты самые скверные прорехи» 6. Сообщая об
этом в Петербург, Бисмарк рассчитывал, конечно, насто-
рожить русскую дипломатию п вместе с тем как бы пред-
остеречь, что «западный ветер» либерализма, еслп он до-
стигнет более восточных широт, ни к чему доброму по
приведет.
Но даже при таком исходе событий, считал Бисмарк,
нет худа без добра: пе став министром иностранных дел,
он, в создавшихся условиях, избежал назначения на «паи
более обильный шипами пост, который только может вы-
пасть на долю пруссака» 7, а не получив пост министра
внутренних дел, он тем самым избежал роли «парламент-
ского Кавеньяка». Отсиживаясь на дипломатических по-
стах за границей, он ждал часа, когда сможет выступить
в более крупной роли прусского Бонапарта.
И вот этот час наступил. В начале осени 1862 г. об-
становка в стране накалилась настолько, что король соби-
рался отречься от престола. Наиболее реакционные ми-
литаристские круги рекомендовали ему встать па другой
путь — государственного переворота и прямой отмены кон-
ституции. Первый путь свидетельствовал бы о трусости,
а также полном банкротстве династии, второй —
означал опасный авантюризм, который мог ввергнуть мо-
нархию в пропасть. Перепуганный король колебался: он
не мог решиться ни па то, пи на другое. Тогда милита-
ристские круги подсказали выход, который показался ему
более приемлемым: генерал Роон, военный министр, по-
советовал призвать к власти, на пост министра-президен-
та, «дикого юнкера», который в борьбе с ландтагом мог
бы осуществить политику «сильной руки». 23 сентября
6 «Красный архив», 1933, т. 6 (61), стр. 9. Бисмарк — Горчакову,
10 июля 1861 г.
7 Там же, с гр. 10.
46
1862 г. Бисмарк был введен в состав прусского кабинета,
а через две недели назначен на пост министра-президента.
Его первая крупная цель была достигнута. Едва озна-
комившись с положением дел в Пруссии, Бисмарк пове-
дал своему «глубокочтимому другу» Горчакову о своих
ближайших намерениях: считая, что «доктринеры и бол-
туны», заседающие в палате, «не могут управлять Прус-
сией», он решил, что, опираясь на армию и бюрократи-
ческую «дисциплину среди чиновников», прежде всего
нужно ударпть «по этому осиному гнезду». Он открыто
стремился к тому, чтобы прерогатива управления Прус-
сией находилась не «в руках парламентского правитель-
ства», а в его собственных руках. Удастся ли ему удер-
жать эту власть, писал Бисмарк Горчакову, «знает один
лишь бог,— по «авось», как говорите вы в России» 8.
С этого момента в течение 28 лет Бисмарк бессменно
стоял у политическою руля Пруссип, а затем и Герман-
ской империи. Старая милитаристская политика и дипло-
матия, нашедшая свое классическое воплощение во вре-
мена Фридриха II, стала па путь осуществления новых
крупных задач, выдвинутых эпохой утверждения и разви-
тия капитализма в Пруссии и во всей Германии.
Бисмарк нередко расходился во мнениях с высшими
представителями милитаристских кругов. Но как бы ни
были порою глубоки, остры и серьезны эти расхождения,
в конечном счете опн касались не основных проблем и
важнейших целей, а только методов, которые следовало
применять при решении этих проблем и достижении этих
целей. Дело заключалось вовсе пе в противопоставлении
«государственного искусства» «военному ремеслу»9; это
нарочито измышленное противопоставление порождено
современной реакционной историографией в интересах ис-
торической и политической реабилитации прусско-герман-
ского милитаризма, его традиции и устремлений. Не бу-
дучи военным по профессии, Бисмарк считал себя воен-
ным по духу и призванию и даже открыто гордился этим:
«В моей груди,— сказал он однажды,— я пошу сердце
прусского офицера, и это — лучшее во мне».
8 «Красный архив», 1933, т. 6 (61), стр. 12—13. Бисмарк — Гор-
чакову, 19 ноября 1862 г.
9 G. Ritter. Staatskunst und Kriegshandwerk, Bd. I—II. Mun-
chen, 1959—1960.
Принимая наиболее близко к сердцу интересы прус-
ского милитаризма, Бисмарк держался пе на «авось» (в
его устах это звучало как шутка); утверждая эти интере-
сы, он лучше, чем кто-либо другой в придворных кругах
и в милитаристском лагере, понимал п неизбежность ка-
питалистического развития. Он не только считался с ин-
тересами, идеями и аппетитами немецкой буржуазии, но
и стремился по-юнкерски удовлетворить их в рамках воз-
можного при условии отказа буржуазии от претензий
на завоевание политического руководства в стране. То
были рамки, сложившиеся при господстве прусско-юнкер-
ской монархии и системы милитаризма. Бисмарк опирал-
4 ся на эту систему и стремился ее укрепить.
Вот почему в условиях военно-бюрократической мо-
нархии ему важно было пользоваться полной и безогово-
рочной поддержкой не политических партий и не ландта-
га, а короля и его ближайших военных советников. Если
военный министр фельдмаршал Альбрехт фон Роон, наи-
более влиятельный в придворных кругах, в критический
момент решил объединить свои усилия с усилиями ми-
нистра-президента Бисмарка, то последний с самого нача-
ла понял, что его политика и дипломатия не сможет быть
осуществлена без активного соучастия начальника Боль-
шого генерального штаба Пруссии графа Гельмута Мольт-
ке. Так под покровом мантии прусского короля сложился
милитаристский триумвират, который при помощи наси-
лия обеспечил главенство Пруссии в объединении Гер-
мании.
Политическое влияние Роона, в качестве военного ми-
нистра, всегда было велико, но оно ограничивалось ульт-
раконсервативными кругами юнкерства, военщины и дво-
ра. Заскорузлый монархист, оп не видел перед собой ни-
какой другой задачи, кроме укрепления династии как оп-
лота юнкерства п бюрократическо-милитаристского режи-
ма Гогенцоллериов. Считая Бисмарка подобным себе, оп
и пришел к обнадеживающему выводу, что это «родство
душ» скрепит сложившийся триумвпрат, в котором
Мольтке, казалось, будет играть не столько самостоятель-
ную политическую, сколько вспомогательную военпо-тех-
ническую роль.
И Бисмарк рассчитывал, что, поскольку политическое
руководство остается в его руках, гепералы не выйдут за
пределы отведенной им компетенции. Так каждый из уча-
48
стников триумвирата преследовал собственные интересы.
Но Мольтке был фигурой более сложной.
Уроженец Мекленбурга, Гельмут Мольтке принадле-
жал к старой аристократической семье. В детстве он по-
ступил в кадетский корпус в Копенгагене, по окончании
которого педолго служил в датской армии в чине лейте-
нанта, а затем перешел на службу к прусскому королю,
окончил в Берлине военную академию и побывал в соста-
ве военной миссии в Турции. В отличие от многих офи-
церов своего круга он не довольствовался пи казарменной
муштрой, нп изучением военных наук. С ранних лет он
пристрастился к изучению гуманитарных паук, в частно-
сти политической экономии, археологии и истории, писал
новеллы в духе позднего романтизма, что не мешало ему
быть человеком весьма практического склада: в начале
40-х годов он стал акционером и членом дирекции одной
из первых крупных железнодорожных компаний Гам-
бург — Берлин.
«Безумный» 1848 год застал Мольтке в качестве офи-
цера в штабе корпуса в Кобленце. Оп испугался револю-
ции и всерьез подумывал о том, чтобы в случае победы
народа эмигрировать в Австралию, где собирался заняться
фермерством. И тогда и впоследствии его политические
убеждения укладывались в одном слове — «порядок», ре-
акцпонно-милитарпстский «порядок» Прусской монархии:
оп считал, что и в мирное время Пруссия должна рас-
сматривать себя как военный лагерь, окруженный враж-
дебными силами.
Когда победила контрреволюция, Мольтке перешел на
службу в Большой генеральный штаб. Затем ои стал пре-
успевать при дворе, где в течение нескольких лет подви-
зался в качестве воспитателя наследника. Армейские офи-
церы полупрезрительно называли его «придворным танцо-
ром», и никому из них и в голову не приходило, что этот
офицер, который никогда ппкем не командовал, может
быть назначен на высокий пост начальника Большого ге-
нерального штаба Пруссии. Когда же назначение состоя-
лось (1857), сведущие люди усмотрели в этом просто
личное благоволение прусского короля Вильгельма к од-
ному из своих царедворцев.
В молчаливом придворном офицере ппкто не видел бу-
дущего «гепия» прусско-германской военщины. И нужно
отдать справедливость, он никогда не давал к тому пово-
49
дов. Замкнувшись в стопах прусского генерального шта-
ба, оп вместе со своими сотрудниками тщательно разра-
батывал различные варианты стратегических планов, при-
давая особое значение использованию возросших возмож-
ностей промышленности я транспорта. Не довольствуясь
изучением вопросов экономического развития Прусспи, ок
изучал и вопросы внешней политики, но вначале никак
не стремился к тому, чтобы оказывать на их решение не-
посредственное влияние. Зато он изучал военные вопро-
сы и вообще считал их своим домепом; «придвор-
ный танцор» стал приобретать репутацию «ученого
офицера».
Но Мольтке стремился к большему: он хотел, чтобы
в нем видели воплощение исторических традиций прус-
ского милитаризма, и когда он этого достиг, счел нужным
закрепить свою репутацию перед лицом будущих поколе-
ний. Так появились его «Военные поучения» — один из
основных источников идеологии германского милитаризма
вплоть до наших дней. Стремясьпанести удар прогрессив-
ным идеям и даже Канту, который некогда мечтал «о веч-
ном мире», Мольтке попытался поднять агрессивные уст-
ремления прусско-германского милитаризма до уровня
философских категорий. К концу своей жизни оп поучал;
«Вечный мир — это мечта и даже далеко пе прекрасная:
война же составляет необходимый элемент в жизни чело-
вечества».
Еще задолго до своего назначения па пост начальника
Большого генерального штаба Мольтке проникся большим
недоверием к тон роли, которую в истории Пруссии игра-
ли профессиональные политики н дипломаты. «Наши дип-
ломаты,— писал он в одном интимном письме 1 января
1852 г.,— всегда приносили нам несчастье, наши генералы
всегда спасали нас» 10. Вначале он всегда уклонялся от
непосредственного участия в политической борьбе, если
задача не заключалась в том, чтобы пустить в ход армию.
Борьбу в ландтаге и участие в создании партийно-полити-
ческих комбинаций он предоставил военному министру
генералу фон Роону, а также начальнику отдела личного
состава армии гепералу Эдвину фон Мантейфелю, который,
10 R. Stadelmann. Moltke und die deutsche Frage. Fest-
schrift fur K. A. v. Muller. Munchen, 1964, S. 24.
50
кстати сказать, в период конституционного кризиса заре-
комендовал себя как автор плана участия прусской армии
в осуществлении государственного переворота.
После того как политическое руководство Пруссией
перешло в руки Бисмарка, Мольтке в течение длительно-
го времени предпочитал по политическим вопросам сохра-
нять молчание. На этом основании современный историк
Вальтер Гер лиц, апологет милитаристских традиций прус-
ско-германского генерального штаба, называет Гельмута
Мольтке «великим молчальником» п. Но Мольтке вовсе
не был молчальником, а тем более велпкпм. Пока Бис-
марк — такой же монархист, как и он,— проводил общую
программу милитаристского триумвирата, он мог молча
делать свое дело в генеральном штабе: будучи национа-
листом в большей степени германским, чем прусским, он
разрабатывал стратегические планы, которые должны
были осуществить идею расширения Пруссии за счет
остальных германских государств. Когда же настал день,
Мольтке счел нужным заговорить на военпо-политмческие
темы, заговорить громко, решительно и агрессивно.
В первое время и сам Бисмарк, и другие участ-
ники милитаристского триумвирата исходили из понима-
ния необходимости укрепления отношений с царской Рос-
сией. Разрабатывая планы войны против «исторического
врага» — Франции, Мольтке вначале расценивал Россию
и Австрию даже как потенциальных союзников Пруссии.
Во всяком случае, поняв, насколько важпо заручиться
хотя бы благожелательным нейтралитетом России, мили-
таристская верхушка Пруссии стала поджидать благо-
приятных условий для достижения своих целей. Разуме-
ется, ожидание не было пассивным, а поиски не были сле-
пыми. В недавнем прошлом возможности были упущены,
теперь упущенное следовало наверстать.
11 W. G б г 1 i t z. Der deutsche Generalstab. Geschichte und Gestalt.
Frankfurt a/M, 1953.
Польский вопрос
и восстание 1863 г»
Политика, направленная к сближению с царской Рос-
сией, была в то время среди немецкой буржуазии крайне
непопулярна. Буржуазия усматривала в этом отход от по-
литики, диктуемой интересами сближения с западными
«либеральными» державами, усматривала ущемление ин-
тересов Австрии- Но Бисмарк, который стремился удов-
летворить требования буржуазии по-своему, по-юпкерски,
милитаристскими методами и вопреки ее воле, и в вопро-
се об отношении с царской Россией мало считался с «за-
падническими» настроениями либеральной партии.
В качестве основы для сближения Пруссии с Россией
он выдвипул идею общности династических интересов
обеих монархических держав, в особенности в борьбе про-
тив освободительного движения в Польше, растерзанной
и поделенной между Пруссией, Россией и Австрией.
«Наша политика не может перестать быть монархической
и аптипольскоп» — этот тезис, завещанный стариком Нес-
сельроде, остался неизменным даже после жестоких уро-
ков, которые царизм получил в результате неудачной
Крымской войны и Парижского мира 1856 г.
Будучи прусским посланником в Петербурге (1859—
1862), Бисмарк всячески укреплял и поддерживал этот
тезис в правящих кругах России и Пруссип. Он считал
его одной из основ русско-прусского сближения и сотруд-
ничества. Предостерегая царское правительство против
малейших уступок в Польше, он в то же время в одном
из частных писем рекомендовал прусскому правительству:
«Бейте поляков так, чтобы у них пропала охота к жизни;
52
лично я сочувствую их положению, по если мы хотим
жить, нам пе остается ничего другого, как истребить их»
Считая, что «каждый успех польского национального дви-
жения является поражением для Пруссии», он писал
осенью 1861 г. из Петербурга в Берлин: «Борьбу против
этого движения мы должны вести не по правилам граж-
данской справедливости, а по правилам войны» 1 2.
Но вот в самом начале 60-х годов освободительное дви-
жение в польских землях, подвластных России, стало уси-
ливаться. Царизм сначала надеялся, что обещанием не-
которых реформ он сможет предотвратить его дальней-
шее развитие. Однако даже первые, весьма ограниченные
шаги в этом направлении вызвали среди правящих кругов
Пруссии большое беспокойство, и Бисмарк, который еще
находился тогда на посту посланника в Петербурге, пред-
принял нечто вроде дипломатической интервенции, на-
правленной против польского народа и в поддержку са
мых реакционных кругов царского режима. Со всей на
стороженностью, свойственной человеку, преследующему
цели, далеко выходящие за пределы непосредственного
повода, оп еще в феврале 1861 г. решил предостеречь Гор-
чакова, что «при нынешних обстоятельствах всякая ли-
беральная уступка (в Польше.—А. Е.) представляется
(прусскому королю.— А. Е.) крайне опасной»3. Не уве-
ренный в том, что это заявление произведет на Горчакова
должиос впечатление, он через четыре дня в аналогичном
духе обращается и к императору Александру II. При этом
в целях большей эффективности предпринятой им дипло-
матической интервенции Бисмарк не останавливается и
перед маленькой фальсификацией: свои собственные мыс-
ли о том, что царь должен отказаться от малейших уступок
польскому движению, он для большем их авторитетности
изложил в форме выписки нз письма прусского министра
иностранных дел Шлейпнца; но этого письма не суще-
ствовало в природе...
Вскоре, однако, пламя польского освободительного дви-
жения, долго тлевшее под прессом угнетательской поли-
1 J. Feldmann. Bismarck a Polska. Krakow, 1947, str. 138.
2 Ibid., str. 139.
3 «Красный архив», 1933, т. 6 (61), стр. 9. Бисмарк — Горчакову,
23 февраля 1861 г.; см. также: В. Г. Ревуненков. Польское вос-
стание 1863 г. и европейская дипломатия. Л., 1957.
53
тики царизма, вспыхнув с повой силой, вырвалось наружу
в форме вооруженною восстания4. Непосредственным
поводом для вспышки послужило то, что царские власти
решили призвать в рекруты ту наиболее активную часть
польского населения, которая участвовала в революцион-
ных выступлениях. Восстание сразу принято широкий
размах, и власти в первое время растерялись. 31 марта
1863 г. был опубликован «Высочайший манифест», в ко-
тором было обещано амнистировать тех, кто сложит ору-
жие; спустя некоторое время, опасаясь распространения
революционных пастроепип среди войск, брошенных на
подавление восстания, царское правительство «в видах
возвышения духа в нижних чинах» издало приказ об от-
мене шпицрутенов в армии и вообще о некотором ослаб-
лении телесных наказаний. И тем пе менее передки были
случаи, когда русские офицеры и солдаты переходили па
сторону восставших. Более того, крупную роль среди ин-
сургентов стала играть тайная организация «Комитет
русских офицеров в Польше», являвшаяся воплощением
революционного союза передовых сил польского, русского
и украинского общества, объединившихся для совместной
борьбы протпв общего врага — царского самодержавия 5 6.
Революционные события в Царстве Польском сразу
привлекли к себе всеобщее внимание,— и в лагере евро-
пейской реакции, и в лагере европейской демократии.
Пока царское правительство маневрировало и накапли-
вало силы для удара, прусское правительство решило дей-
ствовать, и притом быстро и энергично. Бисмарк считал,
что международная обстановка, складывающаяся в связи
с восстанием в Царстве Польском, такова, что из нее мож-
4 См. «История Полыни», т. 2. М., 1955; М. В. Миско. Поль-
ское восстание 1863 года. М., 1962; «К столетию героической борьбы
за нашу и вашу свободу». Сборник статей и материалов. М., 1964,
и др.
6 Среди офицеров русской армии, сражавшихся па стороне
польских инсургентов, были Василий Кайлинскпй, Петр Краснопев-
цев, Андрей Потебня и Константин Крупский — отец II. К. Круп-
ской. См. Ю. Ковальский. Русские революционные демократы
и январское восстание 1863 года в Польше. М., 1953; «Восстание
1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х годов». М.,
1960; «Русско польские революционные связи 60-х годов и восста-
ние 1863 г.». Сб. статей и материалов. М., 1962; В. А. Дьяков,
И. С. М и л л е р. Революционное движение в русской армии и вос-
стание 1863 г. М., 1964, и др.
54
но и нужно извлечь далеко идущие выгоды. Прежде все-
го вдоль восточной границы Пруссии были сосредоточе-
ны войска, которым было приказано силой оружия не до-
пускать проникновения повстанцев на территорию Прус-
сии п решительно подавлять в зародыше всякое по-
ползновение «польских подданных короля» к участию
в революционном движении. Далее, Бисмарк предложил
царскому правительству заключить военную конвенцию,
которая предусматривала совместные действия русских и
прусских войск против польского восстания.
Каковы были мотивы этой политики? Однп из них
Бисмарк не скрывал, о других он предпочитал говорить
намеками, третьи он раскрыл лишь много лет спустя. Вы-
ступая в прусской палате депутатов (16 февраля 1863 г.),
ои громогласно заявил, что Пруссия не может допустить
победы повстанцев в Царстве Польском: «Будет ли не-
зависимая Польша, в случае, если бы ей удалось утвер-
диться в Варшаве иа месте России, вести прусскую поли-
тику? Будет ли она страстною союзницей Пруссии протпв
иностранных держав? Озаботится ли о том, чтобы Познань
и Данциг остались в прусских руках?» 6. В личной беседе
с Берендтом, вице-президентом прусской палаты, Бисмарк
пошел еще дальше — он дал понять, что стремление за-
душить освободительное движение в Царстве Польском
связывается в его голове с обширными аннексионистски-
ми планами... Польский вопрос, сказал он, может быть
разрешен только двумя способами: или надо быстро по-
давить восстание, в согласии с Россией, или ясе дать по-
ложению развиться и ухудшиться, ждать, покуда русские
будут выгнаны из Царства или вынуждены просить по-
мощи, и тогда смело действовать и присоединить Царство
к Пруссии. Через три года все там было бы германизиро-
вало. Не веря своим ушам, Берсндт воскликнул: «Но ведь
то, что вы мне говорите, нс более как бальный разговор».
«Нисколько,— ответил Бисмарк,— я говорю серьезно о
серьезном деле» 7. В апалогпчном смысле ои высказался
и в беседе с английским посланником в Берлипс.
6 О. Bismarck. Gesammelte Werke, Bd. X. Berlin, 1925, S. 164—
1G5.
7 С. С. Татищев. Император Алексавдр IT, т. 1. СПб., 1903,
стр. 478—479; «Die auswartige Politik Preussens 1858—1871». Diplo-
ma tische Aktenstiicke, Bd. II. Oldenburg, 1932, S. 271.
55
Таким образом, едва заняв пост министра-президента,
Бисмарк явно не исключал, что ему удастся повернуть
колесо истории назад, к тем временам, когда Варшава
была прусским городом, а польские земли, позже отошед-
шие под власть русского царя, носили название Южной
Пруссии8. В случае противодействия Наполеона III он не
исключал возможности развязать превентивную войну
против Франции: при всех условиях, считал он, Пруссия
пе может и не должна допустить создания самостоятель-
ной Польши, которая явилась бы «мощной французской
армией на Висле» 9.
В начале февраля 1863 г. Бисмарк направил в Петер-
бург генерала Альвенслебена, который должен был до-
биться заключения русско-прусской военной конвенции.
Горчаков и некоторые другие саповники считали конвен-
цию ненужной и даже опасной, поскольку она связывает
действия России на международной арене. Тем пе менее
царь и его ближайшее окружение ухватились за предложе-
ние Пруссии, в котором они видели оружие, направленное
не только против польского освободительного движения,
но и против опасности возрождения крымской коалиции
западных держав 10 11. Дело в том, что Англия и Франция, а
под их влиянием и Австрия, предприняли дипломатиче-
ское вмешательство в Петербурге. То была политическая
спекуляция и демагогия чистой воды. Западные державы
вовсе и не стремились оказать действительную помощь
освободительному движению польского парода; их цель
заключалась в том, чтобы воспользоваться затруднениями
России в своих собственных интересах и.
В этих условиях царское правительство после педол-
гих колебаний приняло предложение Бисмарка, и вскоре
Горчаков и генерал Альвепслебен поставили под военной
конвенцией свои подписи 12. Задачу этой конвенции Бпс-
8 Так было в период с 1795 по 1807 г.
9 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. I, стр. 273.
10 См. Л. И. Нарочницкая. Россия и войны Пруссии в 60 х
годах XIX в. за объединение Германии «сверху». М., 1960.
11 «История Польши», т. 2, стр. 147—149.
12 Так называемая конвенция Альвенслебена, заключенная
8 февраля 1863 г., предусматривала проведение ряда мер для сов-
местного подавления польского движения. Пруссии предоставля-
лось право в случае необходимости посылать войска через границу;
такое же право предоставлялось русским войскам для преследова-
ния повстанческих отрядов и т. д.
56
марк формулировал в следующих словах: «...Россия и
Пруссия так солидарно выступают против общей опасно-
сти, как будто они составляют одну страну» 13 14. Таковы
были реакционные основы русско-прусского союза.
Зато в передовых кругах европейской демократии поль-
ское восстание вызвало глубокие симпатии. Пристально
наблюдая за развитием событий па международной арене
в связи с восстанием, Маркс й Энгельс правильно оценили
(ложную политическую ситуацию и предусмотрели ее воз-
можные результаты на многие годы вперед. «Пруссаки,
как всегда, ведут себя гнусно,— писал Энгельс 17 февраля
1863 г.— Мосье Бисмарк знает, что ему не сдобровать, если
Польша и Россия будут революционизированы. Впрочем,
с прусским вмешательством не спешат. До тех пор, пока
оно не необходимо, русские его не допустят, а когда оно
станет необходимым, пруссаки поостерегутся туда дви-
нуться». «Если дело в Польше кончится плохо,— заклю-
чал Энгельс,— то нам предстоит очевидно несколько лет
острой реакции» и. Маркс и Энгельс призывали немец-
кую и всю западноевропейскую демократию оказывать
освободительному движению польского парода всемер-
ную поддержку; попытки некоторых кругов скомпро-
метировать это движение ссылкой па то, что опо носило
аристократический характер, они клеймили как «вздорную
болтовню».
Эти попытки компрометации польского революционно-
го движения наблюдались и в Пруссии, и в России. Прус-
ское юнкерство и немецкая буржуазия, яростно отстаи-
вавшие свои классовые привилегии, стремились очернить
революционное восстание в Царстве Польском как восста-
ние польской аристократии, а консервативные и либераль-
ные круги в России видели лишь, что это восстание пре-
следует цель утвердить господство шляхты над населенн-
ом. Главным глашатаем российской реакции являлся
М. Н. Катков; выступая на страницах «Московских ве-
домостей», он неустанно требовал кровавого подавления
«шляхетского мятежа».
Разжигая шовинистический угар, реакционные круги
ио обе стороны русско-прусской границы распространяли
13 «Краспый архив», 1933, т. G (61), стр. 13. Бисмарк — Горчако-
ву, 2 февраля 1863 г.
14 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 30, стр. 268.
57
идеи, будто «мятеж» инспирирован западными дер-
жавами, чтобы предотвратить усиление Пруссип и низ-
вести Россию до уровня второстепенной державы. Это
была ложь. Успех польского революционного восстания,
несомненно, ослабил бы и русское самодержавие и прус-
ский милитаризм, способствовал бы укреплению демокра-
тических сил как в России, так и в Пруссии.
Впоследствии Энгельс отметил, что в то время, как
польская аристократия все более сближалась с русским
царизмом, революционные массы польского народа «пред-
лагают союз германской рабочей партии и борются в ря-
дах Интернационала». Поскольку восстановление Польши
означало бы для немецкого рабочего класса, что «буржуа-
зия и правительство Германии, короче говоря, германская
реакция, будут предоставлены своим собственным силам»,
а с другой стороны, означало бы мощный толчок для раз-
вития революционных сил в России, Маркс и Энгельс счи-
тали, что победа восстания и восстановление самостоя-
тельной и независимой Польши «необходимо в особенно-
сти для двух народов: для немцев и для самих русских» 15-
И русская демократия подняла свой голос в защиту
освободительного движения польского парода. В то время,
когда не только вся официальная Россия, но, по выраже-
нию Ленина, и «вся орава русских либералов» и так на-
зываемое «образованное общество», охваченные угаром
шовинизма, поддерживали карательные действия царских
палачей типа Муравьева-Вешателя, А. И. Герцен муже-
ственно заявил: «Мы хотим независимости Польши, по-
тому что хотим свободы России. Мы с поляками потому,
что одна цепь сковывает нас обоих» 16. Эти слова, гордо
брошенные в лицо «ярыгам патриотизма и содержанцам
III отделения», были услышаны и в России и в Европе.
И подобно тому, как Маркс и Энгельс наиболее последо-
вательно выразили интересы немецкой демократии и меж-
дународного пролетариата в польском вопросе, Герцен, го-
воря словами Ленина, «спас честь русской демократии» 17.
Так исторически незримо складывался идейный и мораль
но-политический союз российской и немецкой демократии
по польскому вопросу.
15 К. Маркой Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 509.
16 А. И. Г е р ц е н. Поли. собр. соч., т. XVI, стр. 151.
17 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 21, стр. 260.
58
События показали, что вооппо-политнческпй союз меж-
ду прусской п русской реакцией оказался в то время силь-
нее, и это имело далеко идущие международно-политиче-
ские последствия. Уже в ходе переговоров о заключении
военной конвенции Альвенслебена Бисмарк дал понять
царскому правительству, что предлагаемый союз пе огра-
ничен борьбой против польского революционного движе-
ния, а применим «в отношении всякой опасности пз-за
границы» ,8. Спустя два месяца оп с нарочитой скром-
ностью, но пе без хвастовства заявил, что конвенция
8 февраля не была совсем бесполезна, так как опа разру-
шила горчаковский план русско-французского союза.
В первое время после подавления польского восста-
ния царское правительство, одержимое постоянным стра-
хом оказаться перед лицом восстановленной крымской
коалиции западных держав, продолжало укреплять свои
династические и политические узы с Пруссией. В этом от-
ношении сближеппе зашло столь далеко, что Бисмарк по-
рою забывал, где проходит пограничная черта прусских
королевских владений, и однажды попытался даже вме-
шаться во внутренние распорядки русского соседа; он ре-
шился ходатайствовать «за некоторую категорию россий-
ских подданных». Речь шла, разумеется, не о поляках,
а о пемецкпх баронах в Прибалтийском крае. Но Алек-
сандр II, который в своей огромной вотчине, именуемой
Российской империей, привык считать себя полновласт-
ным и безраздельным хозяином, дал такой сильный отпор,
хотя и в весьма дипломатической форме, что Бисмарк
счел за благо забить отбой: в специальном письме Горча-
кову он заверял в своих чувствах не только «благодарной
привязанности и почитапия к личпости, но и полнейшего
уважения к правам... высокого монарха» ,9. Обе стороны,
правительства России и Пруссии, заинтересованные тогда
в укреплении своих отношений, сделали вид, что считают
инцидент исчерпанным. На первую линию выдвигались
более крупные вопросы, связанные с тем, что прусский
милитаризм решил взять в свои руки дело объединения
германских государств.
18 «Красный архпв», 1933. т. 6 (61), стр. 13. Бисмарк — Горча-
кову. 2 февраля 1863 г.
19 «Краспый архив», 1933, т. 6 (61), стр. 17. Бисмарк — Горча-
кову, 27 марта 1865 г.
59
Царь ii многие из его окружения в тот период считали,
что сильная милитаристская Германия станет крепким за-
слоном на западной границе России. Будучи прусским
посланником в Петербурге, а затем министром-президен-
том, Бисмарк ловко умел поддерживать зту политическую
н стратегическую мысль. Уже в период восстания в Цар-
стве Польском он демонстративно подчеркивал, что Прус-
сия не идет вместе с западными державами, что она ведет
самостоятельную и независимую политику и что, в отли-
чие от Австрии, открыто становится на сторону царской
Россип.
Разумеется, придерживаясь тогда этого курса, прус-
ское правительство преследовало определенные цели.
Впоследствии, в своем политическом завещании Бисмарк
писал, что всякое правительство должно в своих поступ-
ках сообразоваться с собственными интересами, хотя мо-
жет прикрывать их различного рода правовыми пли сен-
тиментальными соображениями и аргументами. Бисмарк
пошел на подписание конвенции с царским правитель-
ством, потому что опасался возможной вспышки польско-
го восстания в Силезии и Познани. Оп опасался, что об-
разование самостоятельной Полыни ослабит прежде всего
прусское государство. Он подписал конвенцию также по-
тому, что искал случая показать Австрии, что Пруссия пе
всегда будет тащиться у нее в хвосте. К тому же до вы-
полнения условий конвенции дело не дошло: царское пра-
вительство справилось с подавлением восстания без помо-
щи прусской армии. Но главное, к чему в то время стре-
мился Бисмарк,— это сблизиться с царским правитель-
ством во имя более далеко идущих политических целей.
Таковы были мотивы, побудившие Пруссию навязать Рос-
сии военпую конвенцию.
Прусские войны
и дипломатия Бисмарка
Однако Бисмарк умел своим побуждениям, продикто-
ванным реальными интересами господствующих классов
Пруссии, придавать форму политической услуги. А за ус-
лугу — об этом оп неоднократно напоминает в своих
«Мыслях и воспоминаниях» — надо платить. Он и потре-
бовал в Петербурге уплаты в виде нейтралитета России
в войне Пруссии против Данин.
Начиная ее, Бисмарк хотел предотвратить намечав-
шееся превращение герцогств Гольштейна и Шлезвига
в самостоятельные государства, входящие в состав Гер-
манского союза. В этой войне он хотел испытать силу
прусской армии, после того как опа была реорганизована
п увеличена. Он хотел, наконец, осуществить первый этап
на пути прусского милитаризма к воссоединению Герма-
нии под своим главенством. «Бисмарк взялся за дело,—
писал впоследствии Энгельс.— Надлежало повторить го-
сударственный переворот Луи-Наполеона, наглядно пока-
зать немецкой буржуазии действительное соотношение
сил, насильственно рассеять ее либеральный самообман,
по выполнить ее национальные требования, которые сов-
падали со стремлениями Пруссии» Ч
С точки зрения соотношения сил па международной
арене момент для удара по Дании был выбран очепь удач-
но1 2. Бонапартистская Франция увязла в своей мексикан-
1 К. Маркс п Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 444.
2 См. Л. К. Роотс. Шлезвигголштинский вопрос и политика
европейских держав в 1863—1864 годах. Таллин, 1957.
61
ской авантюре3. Английское правительство порывалось
рычать, но без поддержки какой-либо континентальной
державы ничего практически сделать пе могло. Ключ на-
ходился следовательно в руках петербургского кабинета.
Это признал и сам Бисмарк: «С европейской же точки
зрения,— сказал он Горчакову,— все зависит от того, бро-
сит ли Россия свою гирю на чашу весов великого герцога
или же ограничится тем, что устранится пз спора» 4.
Правда, в дипломатических переговорах Бисмарк при
случае не лишал себя удовольствия припугнуть царское
правительство тем, что Пруссия пойдет на сближение с
Францией, которая ждет только случая, чтобы снова под-
нять польский вопрос, и таким образом попытается изо-
лировать Россию. Но Горчаков, который видел Бисмарка
насквозь, не придавал существенного значения угрожаю-
щим намекам Бисмарка. Он понимал, что для правящих
кругов Пруссии польский вопрос имеет большее значение,
чем для правящих кругов царской России.
В конце концов, после некоторых колебаний, царское
правительство решило устраниться от спора, возникшего
между Пруссией и Данией по шлезвиг-голывтейпскому
вопросу. Стремление петербургского кабинета продолжать
курс, определяемый общностью династических интересов
российской и прусской монархий, подкрепляло расчеты
царского правительства иа то, что сильная, милитарист-
ская Пруссия, способная противостоять Австрии и осла-
бить ее, может выполнить роль заслона иа западных гра-
ницах России. В связи с активизацией своей политики
в Средней Азии царское правительство нуждалось в таком
заслоне, и когда Пруссия спровоцировала воину с Данией,
оно заняло позицию нейтралитета 5.
Заручившись также нейтралитетом Франции, милита-
ристская Пруссия обрушилась па Данию. В этих услови-
ях Австрия, опасаясь утратить свои позиции среди гер-
3 Вооруженная французская интервенция в Мексике в 1862—
1867 гг., направленная против республиканского правительства, бы-
ла организована Наполеоном III.
4 «Красный архив», 1933, т. 6 (61), стр. 14. Бисмарк—Горчаку
ну, 5 июля 1864 г.
5 Ф. А. Ротштейн. Из истории Прусско-Германской импе-
рии. М.— Л., 1948, стр. 71; «История дипломатии», т. I. М., 1959,
стр. 712.
G2
майских государств, была вынуждена выступить совмест-
но со своим соперником — Пруссией. Дания была быстро
разгромлена, прусский милитаризм продемонстрировал
свою нарастающую мощь, после чего бисмарковская дип-
ломатия направила свои усилия на то, чтобы результаты
победы превратить в повод для нового военного конфлик-
та — на сей раз со своим временным союзником и посто-
янным соперником в германских делах Австрией. Одер-
жав победу над Данией, прусский милитаризм показал
немецкой буржуазии, что, взяв в свои руки дело объеди-
нения германских государств, он отлично может сочетать
его с делом национального порабощения поляков и
датчан.
Позиция нейтралитета, занятая царской Россией в свя-
зи с войной Пруссии и Австрии против Дании, укрепила
Бисмарка в понимании того, как важно заручиться ней-
тралитетом России и в войне против Австрии6. Прусскнй
милитаризм и его руководящий центр — Большой штаб,
возглавляемый генералом Мольтке, велп подготовку к
этой войне в ускоренном темпе, но успех осуществления
стратегических расчетов не в малой степени зависел от
того, как сложится международная обстановка. Бисмарк
приступил к делу и в дипломатическом отношении пол-
ностью обеспечил стратегические планы Большого штаба.
Труднее всего было заручиться нейтралитетом Франции.
Но Бисмарк не поскупился на обещания: действуя по ста-
рому прусскому обычаю расплачиваться германскими зем-
лями, он предложил Наполеону III куски рейнской Ба-
варии и рейнского Гессена. Приманка оказалась доста-
точно привлекательной, и французский император клюнул
на нее. Нейтралитет России был заранее обеспечен — и
притом без всяких компенсаций: Бисмарк понимал, что
царское правительство, имея старые счеты и старые расп-
ри с Австрией, пе двинет свою армию в ее защиту. При
таком положении дел Мольтке мог быть уверен, что Прус-
сии не придется распылять свои силы на двух п более
фронтах. Большой штаб готовил концентрированный удар
в одном направлении — против Австрии, и когда война
была объявлена (1866) и удар был нанесен, он оказался
6 См. Л. И. Нарочницкая. Россия и войны Пруссии в 60-х
годах XIX в. за объединение Германии «сверху». М., 1960.
63
достаточно сильным: австрийская армия потерпела под
Садовой поражение.
Это был первый открытый военный триумф Мольтке.
Если во время войны 1864 г. военные приказы формально
исходили от короля и шли через военное министерство в
главную квартиру, во главе которой стоял принц Фридрих
Карл, а Мольтке только давал советы сначала в Берлине —
военному министру, а затем в главной квартире — коман-
дующему прусской армией, то теперь, согласно королев-
скому указу, па Мольтке возлагалась ответственность за
практическое осуществление разработанного им плана
войны с Австрией. Нужно ли, чтобы война закончилась
полным разгромом и капитуляцией противника?
Упоенный победой Мольтке и весь прусский генера-
литет собирались начать поход па Вену. Король, который
раньше вообще стремился избежать войны с Австрией,
теперь, поддавшись общему настроению, охватившему
главную квартиру, также хотел во что бы то ни стало
вступить в австрийскую столицу. Конечно, это потребова-
ло бы дополнительных военных усилий, ибо крупные ча-
сти австрийской армии еще не вступили в дело и могли бы
встать на пути. Но король, Мольтке и вся верхушка прус-
ского генералитета нимало не смущались этим обстоятель-
ством. Уверенные в военном превосходстве прусской ар-
мии, они настаивали на осуществлении своих планов.
К тому же у них возник проект аннексии Саксонии, Су-
детской области и «австрийской» Силезии. Однако Бис-
марк, который находился в то время при главной квар-
тире, категорически запротестовал и, несмотря на побе-
ду, потребовал немедленного прекращения войны. Оп опа-
сался, что в случае продвижения прусской армии на Вепу
Австрия еще сможет оказать некоторое сопротивление.
Война может затянуться. Между тем тучи на европейском
горизонте, по его наблюдениям, сгущались.
Наполеон III, не получив обещанной территориальной
компенсации, мог выступить против Пруссии. Позднее
Бисмарк спросил Мольтке, что бы тот сделал, если бы
Франция решила воспользоваться обстоятельствами и дви-
нула свою армию против Пруссии. Мольтке ответил, что
он перешел бы к оборонительной тактике против Австрии
и бросил бы главные силы против Франции. Но Бисмарк
был другого мнения: вступление французских войск на
территорию южногерманских государств, считал оп, при-
64
вело бы к тому, что эти государства, в первую очередь
Бавария, отдали бы свои армии под французское командо-
вание, которое, получив в свое распоряжение новые круп-
ные силы, перешло бы в наступление на Пруссшо. Таким
образом, поход прусских войск на Вену мог бы вызвать
поход французских и южногерманских войск па Берлин.
Вести из Петербурга также заставили Бисмарка на-
сторожиться. Быстрая победа Пруссии вызвала тревогу
даже среди той части правящих кругов Росспи, которая
стремилась к военному ослаблению Австрии. Александр II
отправил прусскому королю телеграмму, в которой при-
зывал его быть великодушным в отношении Австрии.
Глава прусского кабинета усмотрел в этом призыве за-
маскированную угрозу. Пруссия могла попасть во фран-
ко-русские клещи, и тогда ее убедительная победа над
Австрией была бы утрачена.
12 июля 1866 г. в прусской походной квартире состо-
ялся военный совет, на котором Мольтке и другие лидеры
высшего генералитета настаивали на своем решении —
наступать на Вену. Король их поддержал, Бисмарк же
категорически возражал против этого решения. Тогда
Мольтке, по-видимому в качестве компромисса, предло-
жил удовлетвориться форсированием Дуная и дальней-
шим преследованием австрийских войск. Но Бисмарк воз-
ражал и против этого плана. В отличие от Мольтке он
учитывал, помимо международной обстановки, которая,
в случае продолжения войны, могла бы ухудшить страте-
гические позиции Пруссии 7, также настроения немецкой
буржуазии, среди которой война с Австрией была крайне
непопулярна.
Правда, Бисмарк, который, по словам Энгельса, осу-
ществлял «волю немецкой буржуазии против се же воли»,
на первых порах мало считался с ее настроениями. «На
богемских полях сражений,— писал впоследствии Эн-
гельс,— была разбита пе только Австрия, но п немецкая
буржуазия. Бисмарк доказал ей, что он лучше ее самой
знает, что для нее выгоднее... Либеральные притязания
буржуазии были похоронены надолго, зато ее националь-
ные требования выполнялись с каждым днем все в боль-
шей мере. С удивлявшей ее самое быстротой и точностью
7 О. Бисмарк. Мысли и воспомппапия, т. II, стр. 37.
3 А. С. Ерусалимский
65
Бисмарк осуществлял ее национальную программу» \
И с этой точки зрения поход на Вену был не нужен, он
мог только обострить внутреннее положение в Пруссии и
в других немецких государствах, которые прусский мили-
таризм собирался объединить под своей эгидой. Таким
образом, Бисмарк исходил из более широко понятых инте-
ресов прусского милитаризма.
Однако, находясь в прусской главной квартире и за-
щищая там свои взгляды о необходимости немедленного
прекращения войны с Австрией, Бисмарк не выдвигав
этих аргументов. Его главный и единственный аргумент,
который мог быть понят на милитаристском Олимпе, был
аргумент стратегического порядка, основанный па анали-
зе дипломатического положения Пруссии. Но и этот аргу-
мент не возымел действия на короля, которого в данном
случае подпирали Мольтке и другие военные деятели
Пруссии. Не выдержав, Бисмарк забился в истерике и по-
требовал отставки. Спустя некоторое время испуганным ко-
роль сообщил, что он отказывается от своих планов похо-
да на Вену. Мольтке согласился с этпм.
Поражение Австрии означало ликвидацию ее иретеп-
зий на гегемонию средн германских государств. Гегемо-
ния явно переходила в руки Пруссии. Заключив мир с
Австрией, не теряя времени, Пруссия приступила к под-
готовке третьего, заключительного акта на пути к объеди-
нению Германии. Позиция, занятая царской Россией в
период датской, а затем австрийской войн, являлась, как
мы видели, одним из наиболее важных факторов, опре-
деливших успех прусского милитаризма, который в этих
войнах, преследуя собственные интересы, осуществлял
также национальную программу немецкой буржуазии.
Бисмарк это понимал, и, когда Пруссия начала готовиться
к войне с Францией, свою главную дипломатическую цель
оп усматривал в том, чтобы и на сей раз обеспечить нейт-
ралитет России. И тут снова, как в дни польского восста-
ния, он стремился опереться на те круги русского само-
державия, которые исходили из необходимости союза с
Пруссией.
С другой стороны, Франция не желала допустить, что-
бы на ее восточных границах появилась сильная воссо
8 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 450.
66
единенная Германия. Начиная с 1867 г., когда иод эгидой
Пруссии был создан Северогерманский союз, такая опас-
ность становилась реальной. В военном отношении обра-
зование этого союза означало, что входящие в него гер-
манские государства отдают свои войска в подчинение
прусскому королю. Теперь борьба развернулась за четыре
южногерманских государства, оставшиеся за рамками сою-
за,— Баварию, Вюртемберг, Баден и Гессен. И хотя эти
государства взяли на себя обязательства в случае войны
выставить свои войска на стороне Северогерманского
союза, наличие в них влиятельных партикулярпстских сил
не давало полной уверенности в том, что эти обязатель-
ства будут выполнены. Все это создавало почву для ин-
триг со стороны Дании, Франции и даже реваншистских
кругов Австрии, которые не оставляли мысли свести сче-
ты с Пруссией.
После поражения Австрии Наполеон III ждал, что
Пруссия предоставит ему обещанные территориальные
компенсации. Но Бисмарк не торопился. Опираясь на рас-
тущие силы прусского милитаризма, он возобновил дип-
ломатическую торговлю с Луи-Наполеоном, который, стре-
мясь выиграть время, необходимое для усиления француз-
ской армии, был вынужден пойти на переговоры.
Возникли однако новые осложнения. Бисмарк стал
опасаться, что Австрия в лице ее тогдашнего канцлера
Бейста активно использует существующие международно-
политические противоречия и сможет «господствовать над
ситуацией, стать своего рода арбитром положения». В то
время Бисмарк более всего опасался сближения между все
еще враждебной Австрией, которую он только что побил,
и пока еще дружественной Францией, которую он уже
собирался побить, чтобы окончательно завершить свою
«немецкую миссию».
На пути выполнения этой «миссии» стояли южно-
германские государства и прежде всего Бавария, где пар-
тикулярпстские круги не проявляли особенного энтузиаз-
ма при мысли о том, что несет с собою победа прусского
сапога. Бисмарк в этом видел проявления клерикализма:
его главные опасения заключались в том, что Бавария
может оказаться мостом, соединяющим еще сохранивших-
ся в Австрии врагов Пруссии с ее сомнительными друзья-
ми в бонапартистской Франции. Самый примитивный рас-
чет толкал Пруссию к тому, чтобы бить своих соперников
3
67
н врагов поодиночке. С этой целью, считал Бисмарк, на
месте баварского моста нужно было вырыть глубокий
стратегический ров. Отсюда его удивительный проект
«создания пз Баварии подобия вентральной страны, вроде
Швейцарии или Бельгии». Бисмарк не скрывал, что эта
комбинация менее всего оправдана идеей о «национальной
миссии», зато полностью может быть оправдана его
военно-политическими и стратегическими замыслами: «Мы
первые выиграли бы от этого, так как ее (Баварии.—
А. Е.) нейтральность служила бы прикрытием нашего ле-
вого фланга»!,
В начале декабря 1868 г. Бисмарк раскрыл свою ком-
бинацию русскому посланнику в Берлине Убри, с кото-
рым можно было не стесняться: выполняя свою «миссию»
национального объединения, Пруссия, как известно, пред-
варительно заручилась поддержкой русского царизма.
Правда, в этом случае даже Убри, узнав пз уст Бисмарка
о комбинациях относительно Баварии, с плохо скрывае
мым удивлением заявил, что подобного он «до сих пор
еще ничего не слышал». И тут Бисмарку пришлось срочно
найти своим комбинациям высшее оправдание: носитель
политики объединения Германии неожиданно вспомнил,
что немцы, населяющие юг Германии, по своей расе «оп-
ределенно отличны» от остальных немцев 9.
Все зто были только слова п дипломатические ухищре-
ния, призванные парировать переговоры между правитель-
ствами Франции и Австрии о путях их возможного сбли-
жения и даже о заключении военного союза. Инициатором
переговоров был Наполеон III, но и в Австрии придвор-
ные, военные и клерикальные круги все еще мечтали о
реванше за поражение при Садовой. В этих условиях пла-
ны нейтрализации Баварии, изложенные Бисмарком
Убри, вовсе не отвечали истинным намерениям прусских
милитаристов: они должны были успокоить русскую дип-
ломатию, представить ей новые свидетельства того, что
Пруссия не стремится к расширению своего господства
за счет южногерманских государств, а в то же время
показать агрессивные цели попыток франко-австрийского
сближения.
9 «Красный архив», 1936, т. 1 (74), стр. 195. Убри — Горчакову.
3 декабря (21 ноября) 1868 г.
68
В конце концов переговоры между Парижем и Веной
пе привели к заключению между ними военного союза.
Учитывая, что после поражения, нанесенного ей Прусси-
ей, австрийская армия еще не восстановила свои силы, и
опасаясь угрозы со стороны России, венское правитель-
ство обещало Наполеону III только выжидательный нейт-
ралитет. Бисмарк мог быть доволен. Своп дипломатиче-
ские усилия он обратил в сторону России, Англии и Ита-
лии, чтобы, используя все промахи наполеоновского пра-
вительства, скомпрометировать агрессивные замыслы
Франции и тем самым ее изолировать.
В то же время Бисмарк не прекращал переговоров и
с Францией. Стремясь восстановить быстро падающий пре-
стиж наполеоновского режима, бездарное правительство
Франции все еще добивалось от Прусспм территориаль-
ных компенсаций то за счет прирейнских земель южно-
германских государств, то за счет Бельгии или Люксем-
бурга. Бисмарк ловко уклонялся от содействия Франции
в выполнении ее претензии, но неизменно и терпеливо
продолжал переговоры. Он стремился выиграть время и
оттянуть конфликт до тех пор, пока прусский Большой
штаб и военное министерство завершат подготовку к вой-
не против Франции.
Мольтке давно готовил войну против Франции, кото-
рую ненавидел как «наследственного врага» Пруссии,
очаг революции и вообще постоянно действующий «вул-
кан», создающий беспокойство в Европе. Еще до прихода
Бисмарка к власти, в 1859 г., он считал, что нужно
использовать вооруженный конфликт Наполеона III
с Италией и в превентивном порядке ударить по
Франции.
Придя к власти, Бисмарк приступил к тщательной
дипломатической подготовке этого удара. В частности,
ставя перед собою задачу завершить в ходе войны с Фран-
цией объединение Германии, Бисмарк придавал большое
значение предварительным дипломатическим переговорам
с германскими государствами. Мольтке считал это излиш-
ним. Преследуя те же военно-политические цели, он
полагал, что на сей раз можно обойтись и без диплома
тии: если Пруссия начнет войну и нанесет сокрушитель-
ный удар по Франции, германские государства сами
будут стремиться поскорее встать под эгиду и главенство
Пруссии.
69
Когда речь шла о войне с Францией, Большой гене-
ральный штаб Пруссии был явно нетерпелив. Уже в па-
чале 1867 г. в нем раздавались голоса о том, что следует
спровоцировать войну на Западе. В папках генерального
штаба уже лежал план наступательной войны против
Франции, и людп, считавшие себя мозгом прусской ар-
мии, не без раздражения взирали на сложную игру бис-
марковской дипломатии. «Видимость агрессии,— сказал
как-то Мольтке,— не должна нас остановить» 10.
Но Бисмарк настаивал на своем. Не являясь против-
ником превентивной войны, он считал, что пельзя начи-
нать войну преждевременно и что для обеспечения ко-
нечного успеха необходима дипломатическая подготовка
в международной области. Мольтке, не сбрасывая поли-
тический фактор со счетов стратегии, решающее зна-
чение придавал военной мощи прусской армии. В ответ
па аргументацию Бисмарка он холодно заметил: «Точка
зрения Бисмарка безупречна, однако в свое время она бу-
дет стоить нам много человеческих жизней» 11. В конце
концов бисмарковская дипломатия обеспечила прусской
стратегии возможность проведения войны на одном фрон-
те— в условиях нейтралитета всех европейских держав.
В предстоящей войне с Францией, считал Бисмарк,
важно было использовать такой повод, который, раскрыв
агрессивные устремления правительства Наполеона III,
закрепил бы нейтралитет держав в интересах прусского
милитаризма. С этой целью летом 1870 г., когда воеппая
подготовка Прусспп была завершена, Бисмарк решил ис-
пользовать спор с Францией, возникший по вопросу об
избрании на вакантный королевский престол в Испании 12
принца Леопольда — одного из отпрысков династии Го-
генцоллерн-Зигмаринген. Избрание этого захудалого не-
мецкого принца вызвало решительный протест Наполео-
на III. Французское правительство дало довольно ясно
понять, что при господстве династии Гогенцоллернов у
восточной границы Франции оно не может допустить гос-
10 И. Moltke. Militarische Korrespondenz. Berlin, 1897, S. 115.
11 H. Moltke. Gesammelte Schriften und Denkwurdigkeiten,
Bd. V. Berlin, 1892, S. 298.
12 Испанский престол оказался вакантным после того, как
осенью 1868 г. королева Изабелла была свергнута и изгнана из
страны.
70
подства немецкой династии также п на ее южной гра-
нице ,3.
Так возник дипломатический конфликт. Разжигаемый
прессой, он вскоре принял острые формы: обе стороны —
правительства Франции и Пруссии — явно стремились к
тому, чтобы под предлогом защиты «национальной чести»
довести дело до столкновения. Но если прусское прави-
тельство действовало ловко и осторожно, то французское
правительство в надежде поднять свой престиж громко и
угрожающе рычало, предпринимая такие дипломатиче-
ские шаги, которые неизменно приближали его к военной
развязке.
Уверенная в том, что прусская армия хорошо подго-
товилась к столкновению с Францией, бпсмарковская дип-
ломатия тщательно следила за всеми шагами Второй им-
перии в области внешней политики и при этом удачно
расставляла на ее пути ловушки. Когда Бенедетти, фран-
цузский посол в Берлине, осенью 1869 г. запросил Бис-
марка, правда ли, что Пруссия настаивает на кандидату-
ре принца Леопольда, он получил ответ, что пи прусское
правительство, ни сам король Вильгельм ни в какой сте-
пени не причастны к выдвижению этой кандидатуры 13 14-
Старый прусский король действительно ничего не знал
о дипломатических интригах, которые плелись за его спи-
ной, а когда узнал о них (только в феврале 1870 г.), по-
спешил заявить своему министру-президенту, что вовсе
не собирается поддерживать гогенцоллернскую кандида-
туру на испанский престол. Тогда Бисмарк призвал на
помощь самые влиятельные фигуры прусского милита-
ризма — генералов Мольтке и Роона. Совместными уси-
лиями им удалось убедить короля, что тот должен выпол-
нить свой «прусско-патриотический долг». Вскоре король
понял, что имеют в виду его советникп,— и испугался.
Когда в результате закулисных интриг кандидатура
Леопольда всплыла вторично, французское правительство
устами Грамопа, министра иностранных дел, громогласно
заявило, что оно «выполнит свой долг», выполнит «без ко-
лебаний и без слабости» 15. Это была открытая, недву-
13 О. Бксмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 77.
м Ф. А. Ротштейн. Из истории Прусско-Германской ямпе
рип, стр. 137.
15 «История дипломатии», т. I, стр. 736.
71
смысленная военная угроза по адресу Пруссии — угроза,
которая могла только обрадовать Бисмарка и всю прусско-
милитаристскую клику: правительство Второй империя
как бы само устремлялось в подготовленную для него
пропасть.
Вскоре, однако, стало известно, что ничтожный принц,
испугавшись роли, которую он помимо своего желания
стал занимать в делах большой европейской политики,
готов отказаться от своих претензий на испанскую коро-
ну, а прусский король, испугавшись перспективы новой
войны, ведет в Эмсе переговоры с французским послом
Венедетти о путях, которые могли бы привести к устра-
нению спора. Окончательного ответа король не дал.
ссылаясь на то, что еще не имеет формального заявления
принца Леопольда. Французское правительство решило
играть ва-банк. «Мы должны начинать,— телеграфировал
Грамон Венедетти.— Если король не прикажет принцу
подать в отставку, это будет немедленная война» ,6. Вско-
ре заявление принца было получено, и, стремясь избежать
конфликта, король уведомил об этом Венедетти. Правда,
французский посол потребовал, чтобы прусский король
дал обязательство «на все времена никогда не давать со-
гласия, если бы Гогенцоллерны вновь выдвинули свою
кандидатуру». Но Вильгельм уклонился от каких-либо
обязательств, ссылаясь на то, что переговоры между пра-
вительствами могут быть продолжены в Берлине.
Узнав о ходе переговоров в Эмсе, Бисмарк пришел в
ярость. 13 июля 1870 г. он пригласил к себе начальника
Большого штаба генерала Мольтке и военного министра
генерала Роона, чтобы сообщить им о своем намерении
уйти в отставку, в случае если ему не удастся заставить
короля изменить свою позицию и включиться в его поли-
тику провоцирования Франции. Он явно рассчитывал, что
Роон и Мольтке, которые давно стремились к войне с
Францией, окажут ему полную поддержку. Милитарист-
ский триумвират был полностью восстановлен.
Во время беседы из Эмса поступила депеша, в которой
сообщалось о последних переговорах Вильгельма с Бене-
детти. Ознакомившись с ее текстом, Бисмарк решил, что
10 Ф. А. Ротштейн. Из истории Прусско-Германской импе-
рии, стр. 141.
72
па французскую провокацию следует ответить провокаци-
ей, которая сделала бы воину неизбежной. Еще раз спро-
сив Мольтке и Роона, готовы ли они к войне, и получив
утвердительный ответ, Бисмарк, тут же сократив текст
депеши, придал ей противоположный смысл, нарочито ос-
корбительный для французского правительства. Ознако-
мившись с бисмарковской манипуляцией, прусские гене-
ралы пришли в полный восторг. «Так-то звучит совсем
иначе,— сказал Мольтке,— прежде опа звучала сигналом к
отступлению, теперь фанфарой, отвечающей на вызов».
А генерал Роон радостно воскликнул: «Старый бог еще
жив и не даст нам осрамиться» ,7. Так прусский милита-
ризм и его дипломатия достигли своей цели: путем фаль-
сификации эмской депеши Бисмарк спровоцировал Напо-
леона III па объявление Пруссии войны.
Война с Францией — давнишняя мечта прусского ми-
литаризма — началась. Прусская армия устремилась на
запад п вскоре нанесла противнику сильные удары. Седан
пал, Наполеон III был взят в плен, его обанкротившийся
режим рухнул под натиском народа. Мольтке решил, что
нужно использовать успех и добиться полного триумфа
прусского милитаризма — уничтожения французской ар-
мии. В эти дни он больше всего опасался, как бы полити-
ческие и дипломатические мотивы не задержали дальней-
шего продвижения прусской армии и не привели, как это
уже было в 18GG г., к прекращению военных действий и
к перемирию. «Во время войны,— говорил он,— моя рука
становится железной» 17 18. Он не хотел, чтобы какие-либо
мотивы пли обстоятельства размягчали ее. Поэтому-то он
так пристально следил за деятельностью Бисмарка, опа-
саясь, как бы тот не вздумал искать путей к соглашению с
французским правительством, пришедшим па смену На-
полеону Ш.
Конечно, и Бисмарк был сторонником решительных
действий. Впоследствии, вспоминая начало франко-прус-
ской войны, он писал, что «действовать медленно было не-
благоразумно и опасно с военной и с политической точек
зрения». Центральное расположение Пруссии в Европе,
сосредоточение подавляющей части ее армии на западе —
17 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 86.
18 G. Ritter. Staatskunst und Kricgshandwerk, Bd. I, S. 278.
73
против Франции и в этих условиях относительная обна
женность ее границ па востоке, юге и севере — все эти
соображения стратегического порядка требовали стреми-
тельной победы. К тому же, чтобы предотвратить возмож-
ные поползновения нейтральных держав — России, Авст-
рии и Англии, в особенности России, к вмешательству в
конфликт, было важно и с политической точки зрения,
чтобы быстрый разгром Франции произвел на каждую пз
них сдерживающее впечатление. Бисмарк, по собствен-
ному его признанию, опасался «вмешательства нейтраль-
ных держав и созыва ими конгресса» ,9.
В военном совете только Роон защищал его точку зре-
ния о том, что войну следует завершить в короткий срок.
Мольтке был светски учтив и сдержан. В беседе с крон-
принцем он высказался в том духе, что и после одержан-
ных побед не следует спешить с заключением мира, нуж-
но сначала взять Париж, а затем осуществить новый боль-
шой поход па юг Франции. Все решит, говорил оп, «прус-
ский меч».
И Бисмарк все надежды возлагал па «прусский меч»,
но его приводила в ярость олимпийская медлительность
высших офицеров. Он считал, что путь на Париж может
оказаться непреодолимым, если в Петербурге решат ак-
тивно вмешаться и направят русскую армию в поход на
Берлин. А в генеральном штабе шла борьба. Одни, как, на-
пример, начальник оперативного отдела Большого штаба
Бронзарт фон Шеллендорф, в конце концов пришли к вы-
воду, что «в такой войне военное и дипломатическое ру-
ководство должно действовать рука об руку» 19 20. Другие
«полубоги», как называли в ту пору высших офицеров ге
нерального штаба, просто третировали Бисмарка и даже
вообще старались не допускать его на военные совеща-
ния. В их глазах он был не столько министр-президент,
сколько штабс-офпцер кавалерийского полка: они судили
по присвоенному ему в походе мундиру.
Много лет спустя, вспоминая, как мало эта застывшая
милитаристская каста хотела в своих действиях считаться
с политическими и дипломатическими факторами, Бис-
19 О. Бисмарк Мысли и воспоминания, т. II, стр. 95.
20 Р. Bronsart von Schellendorf. Geheimes Kriegstage-
buch 1870/71. Hrsg. von Peter Rassow. Bonn, 1954, S. 279.
74
Марк изложил свою общую точку зрения в следующих
словах: «Задача военного командования — уничтожение
неприятельских вооруженных сил; цель воины — добиться
мира на условиях, соответствующих политике, которую
преследует данное государство. Определение и ограниче-
ние целей, которые должны быть достигнуты войной, и со-
ответствующие советы мопарху — все это является и оста-
ется во время войны, как и до нее, политической задачей,
то или другое решение которой не может не влиять на
способ ведения войны» 21. Бисмарк, следовательно, вовсе
не противопоставлял политические цели войны военным
целям, но он считал нужным установить их единство. По-
этому он отнюдь не являлся сторонником менее решитель-
ных и менее агрессивных действий прусской армии, чем
намечавшиеся планами генерального штаба и верховного
командования. Наоборот, в интересах скорейшего дости-
жения целен войны он требовал, например, артиллерий-
ского обстрела Парижа, и тот факт, что этот обстрел по
разным мотивам все откладывался, он объяснял ннтрпгой,
подстроенной «бабами, архиепископами и учеными»,— он
имел в виду закулисное влияние некоторых придворных
и высших католических кругов, опасавшихся, как бы об-
стрел Парижа «не отразился на заграничных похвалах и
славословиях». В кругах генерального штаба и высшего
офицерства не было единства взглядов по вопросу о необ-
ходимости и целесообразности бомбардировки. Отказ или
отсрочку бомбардировки эти круги пытались объяснить
техническими причинами (плохой организацией доставки
боеприпасов), а ответственность за это возлагали на ми-
нистра-президента. Бисмарк же ответственность возлагал
на «полубогов». Придворный «заговор, если он существу-
ет,— писал он 22 ноября жене,— восходит до самого гене-
рального штаба, который, исключая... старого Мольтке,
вообще мне не нравится; царственное безумие от успеха
ударило ему в корону... именем Мольтке прикрываются
другие» 22. Наблюдая эти интриги, Роон даже заболел от
досады. И лишь после того, как берлинская пресса, веро-
ятно инспирированная Бисмарком, подняла шум, отго-
лоски которого дошли до Мольтке, подвоз боевых припа-
сов был поручен Роону, и восстановленный милитарист-
21 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 93.
22 См. там же, стр. 115.
75
скпй триумвират добился своего. В прусской главной
квартире решили, что нужно навязать противнику новое
сражение, в ходе которого можно будет уничтожить его
регулярную армию полностью и окончательно.
Но на территории Франции неожиданно развернулись
события, которые застали врасплох и Бисмарка, и Мольт-
ке, и вообще всю прусско-германскую милитаристскую
верхушку. После краха наполеоновского режима во Фран-
ции пришло к власти правительство Тьера, вскоре вполне
заслужившее название правительства национальной из-
мены. Вступив в переговоры с последним, Бисмарк п прус-
ский генералитет внезапно увидели перед собою нового
противника. Франтиреры, взяв в руки оружие, спутали
все карты и в политической игре Бисмарка, и в военных
расчетах Мольтке.
Как бороться с франтирерами — этим новым против-
ником, почти неуловимым и сильным поддержкой наро-
да? Мольтке, привыкший мыслить военными категориями
и иметь дело только с регулярными соединениями, не без
растерянности заметил, что оп отброшен к временам
«варварских войн». Но затем, обрушив на франтиреров
всю жестокость «варварских войн» и превратив расправу
с населением в закон войны, он решил воспользоваться
обстоятельствами, чтобы осуществить свой план оккупа-
ции германскими войсками значительной части француз-
ской территории. Американский генерал Шеридан, нахо-
дившийся при прусской главной квартире, настоятельно
советовал Бисмарку применить против французов, говоря
современным языком, «тоталитарные» методы войны: оп
рекомендовал прусско-германской армии вести себя так,
чтобы у французов «не осталось ничего, кроме глаз, чтобы
оплакивать войну» 23. Этот совет произвел па Бисмарка
сильное впечатление. Оккупационный режим, установлен-
ный германскими военными властями, был действительно
жесток, однако он не остановил сопротивления.
Народная война франтиреров доставила немало труд-
ностей как темпераментному Бисмарку, так и холод-
ному Мольтке. Если Бисмарк считал, что в интересах
Германии скорейшее завершение победоносной войны л
подписание перемирия, то Мольтке решил, что нужно
23 G. Ritter. Staatskunst und Kriegsliandweik, Bd. I, S. 282.
76
предложить Франции такие условия капитуляции, кото-
рые дали бы возможность открыть против нее новые во-
енные действия. 14 января он представил па утверждение
своему королю следующий проект капитуляции Франции:
сдача в плен всех вооруженных сил, находящихся в рай-
оне Парижа; отвод на территорию Германии всех фран-
цузских линейных войск п мобильной гвардии; сдача Па-
рижа, его укреплений со всем снаряжением, оружием я
знаменами; оккупация Парижа германскими войсками и
кроме того уплата им контрибуции в размере 500 млн.
марок п возмещение Пруссии военных расходов в размере
\ миллиардов франков.
Раньше Бисмарк считал, что разработка военных усло-
вий перемирия является прерогативой Большого генераль-
ного штаба. Но теперь, узнав, каковы эти условия, ои по-
спешил представить королю меморандум, в котором реши-
тельно выступил против условий, выработанных Мольтке.
Он выступил вовсе не потому, что собирался облегчит!
положение Франции, а потому, что понимал, в какую опас-
ность эти условия ввергают складывающуюся при помощи
«крови п железа» Германскую империю. Мольтке был бы
рад, если бы Франция не приняла навязываемых ей усло-
вий: в таком случае можно было бы продолжить воину,
оккупировать всю Францию вплоть до ее южных границ
и таким образом продиктовать ей безусловную капитуля-
цию. Это означало бы, что Франция повержена в прах, пре-
кращает свое самостоятельное существование п надолго,
если не навсегда, перестает быть фактором европейской
политики.
И Бисмарк хотел добиться триумфальной победы над
Францией, однако он опасался, как бы эта победа пс ока
залась пирровой. Оп учитывал не только сопротивление
многомиллионного французского народа, имеющего тра-
диции революционной и патриотической борьбы, по и
возможную позицию нейтральных держав, которые пе
могли допустить столь быстрого установления в Европе
военной гегемонии Германской империи. Так в лагере
прусско-германского милитаризма началась борьба по
вопросу об условиях перемирия, а затем п мирного дого-
вора с Францией.
Еще прежде чем она развернулась, Бисмарк понял, что
нужно во что бы то ни стало закрепить нейтралитет тех
держав, вмешательство которых могло бы воспрепятство-
77
вать осуществлению прусско-германских планов во Фран-
ции. Поддержание англо-русских противоречий станови-
лось тем более необходимым, что разгром Франции соз-
дал совершенно новую ситуацию в европейской полити-
ке. Одна пз главнейших участниц крымской коалиции
вышла из строя. Система, на которой были воздвигнуты
условия Парижского трактата, дала значительную тре-
щину.
Русские дипломаты поняли, что настал час уничтожить
самые унизительные для них статьи Парижского мира,
а именно те статьи, согласно которым Россия не имела
права содержать военный флот в Черном море. Горчаков
передал европейским державам циркуляр о том, что Рос-
сия не может более считать себя лишенной прав на защи-
ту своих черноморских границ. Этот акт вызвал в Англии
тревогу и смущение. Английская пресса негодовала, тре-
бовала объяснений. Правительство послало за этими объ-
яснениями лорда Одо Рассела, но не в Петербург, а в прус-
скую главпую квартиру — к Бисмарку. В Лондоне поняли
дело так, что русский акт об отмене нейтрализации Чер-
ного моря — это п есть бисмарковская «услуга». Бисмарк
заявил, что ему «ничего пе известно». Единственно, что
он может порекомендовать англичанам,— это собрать ев-
ропейскую конференцию24. Правительству Гладстона ос-
талось только прппять этот совет. В самом деле, что мог
противопоставить русской армии английский кабинет?
Французская армия была разгромлена, прусская стояла
под Парижем и не впдела оснований идти на Петербург
во имя интересов Англии на Черном море. Не имея воз-
можности воевать чужими руками, правительство Глад-
стона компенсировало себя тем, что па Лондонской кон-
ференции 1871 г. прочитало русскому делегату Бруннову
нотацию на тему о вечности договоров и о нежелательно-
сти их нарушения. Больше оно ничего сделать не могло 25.
После того как прусская армия разгромила основные
силы Франции, 18 января 1871 г. в Версале, в парадном
24 «Die GroBe Politik dor Europaischen Kabinette 1871—1914,
Sammlung der diplomatischen Akten des Auswartigen Amies» (да-
лее — «G. P.»), Ba. I, N 222. Записка Бисмарка от 21 ноября 1870 г.
25 С. С. Татищев. Император Александр II, т. 2. СПб., 1903,
стр. 79—80; М. Н. Покровский. Дипломатия и войны царской
России в XIX столетии. М., 1923, стр. 243—244.
78
зале Людовика XIV, король Прусс пи бил провозглашен
германским императором. На торжественной церемонии
присутствовали только германские государи и высгпий ге
нералитет. По этому случаю п Бисмарк облачился в кира-
сирский мундир. Даже организованная полицией депута-
ция от «народа» не была допущена в Версаль и, таким об-
разом, начальник тайной полиции Штпбер, как оп не без
иронии говорил, оказался там «единственным представи-
телем штатской части германского паселеттия».
Так на территории Франции, на глазах у поверженного
противника было завершено образование Германской им-
перии. То был триумф прусско-германского милитариз-
ма 26. Впоследствии па фронтоне выстроенного здания
рейхстага была выбпта надпись «Немецкому народу», но
пи рейхстаг, пп тем более эта надпись ничего не могли
изменить в государственном механизме опруссаченной
Германии: то был, по выражению К. Маркса, «обшптый
парламентскими формами, смешанный с феодальными
придатками п в то же время уже находящийся под влия-
нием буржуазии, бюрократически сколоченный, полицей-
ски охраняемый военный деспотизм» 27.
Во вновь созданной империи крупнейшую роль про-
должал играть прусский генеральный штаб. Создавая им-
перские учреждения, Бисмарк не счел нужным его реор-
ганизовать, наделив его общегерманскимп чертами. Нет,
Большой генеральный штаб оставался прусскпм учрежде-
нием, и это должно было придать в глазах современников
особую, как бы мистическую силу прусско-милитарист-
скому духу Германской империи. Было что-то угрожаю-
щее и символическое в том, что напротив огромного серо-
го зданпя юнкерско-буржуазного рейхстага, с трибуны ко-
торого раздавались и голоса представителей немецкого
рабочего класса, голоса будущей демократической Герма-
нии, на Королевской площади, позади Брапдепбургскпх
ворот, было воздвигнуто большое новое здание прусского
генерального штаба. Здесь был расположен мозг прусско-
германского милитаризма, все клетки которого дисципли-
нированно и слаженно создавали многочисленные вариан-
ты стратегических планов войны.
28 Ф. А. Ротштей н. Из истории Прусско Германской импе-
рии, стр. 174—175.
27 К. М а р к с и ф. Э и г е д ь с. Соч., т. 19, стр. 28.
79
Германская империя, воссоединенная под эгидой прус-
ской династии Гогснцоллсрнов, с первого нее дня своего
существования предстала как милитаристская держава,
претендующая играть большую роль в европейском кон-
церте держав. Военный разгром Франции сразу изменил
соотношение сил в этом концерте, и вопрос заключался в
том, в какой степени и на какой основе германский мили-
таризм утвердил свое превосходство и удастся лп низвес-
ти Францию до уровня германского вассала, сделать ее
окончательно беспомощной в военном и политическом от-
ношении?
Именно этот вопрос оставался предметом борьбы в ла-
гере прусско-гермапского милитаризма между Бисмарком
и Мольтке. Сначала начальник генерального штаба на-
стаивал на своих крайних требованиях, заявляя, что он
должен иметь такие же права п полномочия, как и рейхс-
канцлер, по крайней мере во время войны. Бисмарк был
не из тех, кто поступался своими прерогативами. И рань-
ше, п позднее он не раз бросал вызов политическим пар-
тиям, ландтагу и рейхстагу. Однако бросить вызов Мольтке
и генералитету оп не решился. Да в этом п не было нуж-
ды. Взяв в своп руки переговоры с представителями фран-
цузского правительства, он предъявил им такие жесткие
условия перемирия, которые не могли пе удовлетворить п
наиболее агрессивные круги прусско-германского мили-
таризма, однако он предъявил их в форме конвенции, а не
условий полной капитуляции.
27 января 1871 г. состоялась встреча между Бисмар-
ком и Мольтке с глазу на глаз, и здесь они достигли пол-
ного согласия. Начальник Большого штаба понял, что рейхс-
канцлер вовсе не собирается срывать пли ослаблять агрес-
сивные устремления прусско-германского милитаризма,
он лишь хочет осуществить их более гибко, учитывая фак
торы не только военного, ио и политического значения.
На следующий день, 28 января 1871 г., Париж, окружен-
ный прусско-германскими войсками, капитулировал, и в
центре внимания стали вопросы об аннексии французских
департаментов Эльзаса и Лотарингии и об оккупации дру-
гих департаментов на срок, который определялся возме-
щением Францией огромной контрибуции в размере
5 млрд, франков. В решении этих вопросов Бисмарк сооб-
разовался с требованиями германского милитаризма, под-
держанного широкими кругами немецкой буржуазии.
80
Таким образом, попытки совргмсппой западногерман-
ской реакционной историографии противопоставить
устремления милитаризма как «военного ремесла» выс-
шим расчетам «политического искусства» п «государст-
венной мудрости» не имеют никаких оснований. Борьба
между Бисмарком п «полубогами» Большого генерально-
го штаба порою носила острый характер. В эту борьбу
были втянуты и Мольтке, и кронпринц, и постоянно ко-
леблющийся король-император. Военное министерство
Роона было явно отодвинуто генеральным штабом на вто-
рой план. И все же то была борьба в одном лагере, объ-
единенном общей целью, и разногласия в нем носили так-
тический характер. Эти разногласия, принимавшие ха-
рактер личного или ведомственного соперничества, в ко-
нечном счете касались только методов, но отнюдь не це-
лей. Речь шла о том, как обеспечить осуществление об-
щих военно-политических задач и территориальных пре-
тензий юнкерско-буржуазного государства.
Еще в 1867 г. Бисмарк заверял английского диплома-
та, что Пруссия не собирается проводить аннексию за
счет Франции. «Мы никогда пе начнем войну,— говорил
тогда Бисмарк,— потому что нам нечего приобретать.
Еслп предположить, что Франция будет совсем завоевана,
а прусские гарнизоны расположены в Париже, то что нам
придется делать со своей победой? Ведь не можем же мы
захватить Эльзас, ибо эльзасцы стали французами и фран-
цузами желают остаться». В то время, когда эти слова
были произнесены, Пруссия уже готовила войну против
Франции, как и последняя, не желая видеть рядом с собой
воссоединенную Германию, готовилась к войне с Прусси-
ей. Тем не менее в этих словах Бисмарка проявлялась из-
вестная доля его истинных намерений. Бисмарк сначала
действительно не был сторонником аннексии Эльзаса,
а тем более Лотарингии. Вскоре, однако, оп согласился на
аннексию, ибо на этом решительно настаивал генераль-
ный штаб. В основе лежали мотивы преимущественно
стратегического характера. Лидеры прусско-германского
милитаризма настаивали на аннексии Эльзаса и Лотарин-
гии, считая, что это решительно изменит соотношение сил
в интересах Германии и в ущерб Франции: они указыва-
ли, что, опираясь на вновь захваченный плацдарм, гер-
манская армия получит возможность постоянно держать
под ударом Париж.
81
Особенно большое стратегическое значение инн прида-
вали овладению французской крепостью Мец: но мнению
Мольтке, это было равнозначно включению в германскую
армпю дополнительно 120 тысяч человек. Как раз в те дни,
когда этот вопрос решался в переговорах с представителя-
ми французского правительства, генерал Блюменталь,
один из ближайших сподвижников Мольтке, записал в
свой дневник, что если бы Мец был оставлен у французов,
это было бы равносильно поражению германской армии.
«Но армия,— писал он,— вовсе не так утомлена войной,
наоборот, опа охвачена жаром все начать сначала» 28.
Таковы были настроения среди верхушки прусско-гер-
манского генералитета. Эта верхушка уже не довольство-
валась достигнутым. Завершение объединения Гер-
манской империи, осуществленное «по-прусски», огнем и
мечом, разгром «наследственного врага» — Франции,—
все это ее не удовлетворяло.
26 февраля 1871 г. Франция была вынуждена подпи-
сать прелиминарный мирный договор, который предусмат-
ривал аннексию Германией двух крупных французских
провинций — Эльзаса и Лотарингии, уплату ей контрибу-
ции в размере 5 млрд, франков, а в качестве гарантии этой
уплаты — оккупацию германскими войсками некоторых
французских департаментов. Отражая общие настроения,
царившие тогда среди наиболее агрессивных кругов прус-
ско-германского милитаризма, генерал Блюменталь писал:
«Ниспровергнутый враг должен быть так обескровлен,
чтобы он в течение ста лет не мог вновь подняться; нужно
возложить на него такие цепи, которые помешают ему ду-
мать о реванше» 29.
Бравый генерал, уверенный, что прусская сабля при-
звана вносить изменения на скрижалях истории, пе пони-
мал, что Германская империя не могла навсегда уничто-
жить вооруженные силы Франции. Но Бисмарк это
понимал. Он отдавал себе также отчет в политических
последствиях аннексии французских земель: отныне Гер-
мания должна будет считаться с Францией, как с врагом,
всегда мечтающим о реванше и готовым примкнуть к коа-
лиции европейских держав против Германской империи.
25 L. Blumenthal. Tagebiicher aus den Jahren I860 und
1870/71. Stuttgart — Berlin, 1902, S. 263.
22 Ibid., S. 264.
Первая бессонная ночь
«железного канцлера»
Было бы, конечно, неоправданным преувеличением ут-
верждать, что основатель Германской империи смотрел
так далеко и видел эту коалицию во всех ее конкретных
очертаниях: «кошмар коалиций» стал его мучить позднее,
после того как он сам встал на путь создания военно-по-
литических блоков под эгидой и в агрессивных интересах
Германской империи. Теперь же он решил поддержать
территориальные вожделения военной камарильи, тем бо-
лее что их одобряли влиятельные капиталистические кру-
ги. Никогда еще немецкая буржуазия не была охвачена
таким жаром национализма, шовинизма и апнексионизма,
никогда еще она с таким самоуничижением не пресмыка-
лась перед заносчивой кастой прусской военщины, как в
дни военного поражения Франции, образования Герман-
ской империи и в последующие месяцы подписания пере-
мирия и мирного договора с французским правительством
Тьера.
Жестокие условия перемирия и мирного договора, на-
вязанного Франции, свидетельствовали о том, что Бисмарк
сумел удовлетворить основные экономические, политиче-
ские и военные требования юнкерско-буржуазпой и мили-
таристской империи. Отныне Бисмарк стал кумиром гос-
подствующих классов — юнкерства и буржуазии, всех
тех кругов, которые объединились под знаменем милита-
ризма, национализма и империи. Он стал «железным
канцлером» Германии, которая «превыше всего, превыше
всего на свете».
Но даже этот прусский громовержец Германском им-
перии вздрогнул, когда почуял, какую опасность таят в
83
себе революционные сплы Франции, провозгласившие
18 марта 1871 г. в Париже Коммуну. Уже на следующий
день Бисмарк направил Мольтке письмо, в котором сооб-
щал, что Германия заинтересована в сохранении прави-
тельства Тьера 1. Германское командование стало укреп-
лять свои позиции вокруг Парижа, а вскоре начало ре-
патриацию французских военнопленных, направляя их в
распоряжение контрреволюционных властей, расположив-
шихся в Версале.
Когда правительство Тьера обнаружило свое бессилие
справиться с Коммуной, прусско германская военщина
пришла в ярость. «Вот что получается, когда к власти
приходят дилетанты! — писал Мольтке. - Франция смо-
жет положить этому конец только с помощью диктатора,
который должен будет начать свою деятельность с того,
что устроит кровавую баню в Париже» 2.
Победа Коммуны угрожала не только политике гер-
манского милитаризма во Франции п не только господству
реакционного французского правительства Тьера. Нет,
Коммуна бросала вызов всем реакционным силам во
Франции и за ее пределами, она таила угрозу поколебать
«старый порядок» в старой Европе. Впоследствии, когда
Бисмарк осмыслил значение и социальио-революцпонизп-
рующпе потенции Парижской Коммуны, он признался,
что Коммуна впервые в его жизни стоила ему бессонной
ночи. Но вначале — ив этом также сказалась его юнкер-
ская ограниченность — он пе придал ей большого значе-
ния.
Бисмарк расценил Коммуну как эпизод в политиче-
ской жизни побежденной Франции, эпизод, который при
случае даже можно использовать в целях давления на
французское правительство. Он надеялся, что это прави-
тельство, изгнанное Коммуной из Парижа и разместив-
шееся в Версале, окажется еще более податливым в от-
ношении германских победителей. В те дни у него была
одна цель: игнорируя Коммуну, заставить версальское
правительство поскорее выполнить основные милитарист-
ские требования Германской империи.
1 А. И. М о л о к. Германская интервенция против Парижской
Коммуны 1871 года. М., 1939. стр. 15.
2 Н. Moltke. Gesainiiielte Scliriften und Denkwiirdigkeiten,
Bd. IV. Berlin, 1891, S. 222.
84
В начале апреля, когда версальские войска начали
наступление на военные позиции Коммуны, германское
командование разработало план своего участия в интер-
венции, но одновременно и другой план, предусматриваю-
щий возобновление войны против Франции, если вер-
сальское правительство, расширив свою армию, ре-
шит сорвать тяжелые условия прелиминарного договора 3.
Германский канцлер полностью разделял намерения и
планы военных кругов. Речь шла о том, чтобы «иметь под
Парижем столь крепкий и столь концентрированный ку-
лак, чтобы при всех обстоятельствах оставаться там гос-
подами положения и быть в состоянии нанести сокруши-
тельный удар противнику даже в том случае, если пра-
вительственные войска объединятся с войсками повстан-
цев и обратят свое оружие против нас» 4.
Бисмарк упрекал версальское правительство в том, что
оно медлит с удушением Коммуны, и подозревал, что оно
стремится затянуть начавшиеся в Брюсселе переговоры о
сроках уплаты военной контрибуции и вообще добиться
пересмотра условий мирного договора в сторону их облег-
чения. 24 апреля он громогласно бросил это обвинение с
трибуны рейхстага и угрожал всей мощью германской
армии. Опираясь на военную силу, Бисмарк пошел еще
дальше. Когда правительство Коммуны, стремясь обеспе-
чить нейтралитет германских войск в борьбе против вер-
сальцев, обратилось в германскую главную квартиру с
предложением вступить в переговоры, кайзер расценил
это как «верх наглости». Но Бисмарк согласился вступить
в секретные переговоры, п германское командование на-
правило с этой целью своего уполномоченного 5.
Германский канцлер явно шантажировал и комму-
наров, и версальцев. Он зашел при этом так далеко,
что версальское правительство обратилось в Петербург
с просьбой воздействовать на правящие круги Берлина.
«Пруссия становится пособницей Парижской Комму-
ны»,— возмущенно писал министр иностранных дел вер-
3 А. II. Молок. Германская интервенция против Парижской
Коммуны, стр. 30—32.
4 Н. Moltke. Militarische Korrespoiulena. Berlbn, 1897, S. 699;
см. также «G. P.», 13d. I, N 4, Бисмарк—генерал-губернатору фон
Фабрису, 18 апреля 1871 г.
® «Парижская Коммуна 1871 года», т. II. М., 1961, стр. ЯП—
278.
85
Сальского правительства Жюль Фавре. Царское прави-
тельство, все симпатии которого были на стороне версаль-
ской контрреволюции, поняло бисмарковскую игру: Алек-
сандр II и Горчаков посоветовали принять германские ус-
ловия мира, а тем самым поскорее обеспечить подавление
Коммуны. «Я бы вам предоставил 300 тысяч солдат, если
бы это зависело от нас»,— заявил русский канцлер фран-
цузскому послу в Петербурге Габриаку 6 7.
В начале мая царское правительство решило высту-
пить более энергично. «Можно быть уверенным,— сооб-
щал Габрпак в Версаль 7 мая,— что Россия сделала и сде-
лает все от нее зависящее, чтобы добиться от Пруссии
предоставления вам необходимых облегчений для подав-
ления восстания. Горчаков только , что объявил это мне
официально». Русскпй канцлер объяснял свою позицию
тем, что Парижская Коммуна «угрожает всему европей-
скому обществу в целом» 8 9. Но Бисмарк продолжал шан-
тажировать: оп угрожал отпустить Наполеона и передать
ему плененную часть французских войск.
В конце концов, опираясь на прусскую армию, оккупи-
ровавшую значительную часть французской территории,
бисмарковская дипломатия добилась своей цели: версаль-
ское правительство приняло предъявленные ему экономи-
ческие, военные и территориальные требования. 10 мая
1871 г. оно подписало во Франкфурте-на-Майне оконча-
тельный текст мирного договора. Условия этого договора
по сравнению с прелиминарными были еще более тяже-
лы для Франции: сроки выплаты контрибуции были со-
кращены; германские войска получали право реквизиции
даже за пределами оккупированных департаментов
И др.®
Такова была сделка между бис марковской Германией
п версальским правительством Тьера, на основе которой
обо стороны объединились, чтобы задушить Коммуну.
Еще во время переговоров Маркс понял контрреволюцион-
ный смысл этой сделки и поспешил предупредить об этом
своих друзей в Париже: «Так как предварительным усло-
6 «Царская дипломатия и Парижская Коммуна 1871 года». М..
1933, стр. 123.
7 Там же, стр. 129.
8 Там же, стр. 135.
9 «G. Р.». Bd. I, N 17.
86
ьием осуществления их договора было покорение Пари-
жа,— писал он 13 мая,— то они (вергальцы.— А. Е.) про-
сили Бисмарка отсрочить уплату первого взноса до окку-
пации Парижа. Бисмарк принял это условие. И так как
Пруссия сама сильно нуждается в этих деньгах, то опа
предоставит ворса льдам все возможности для того, чтобы
облегчить им скорейшую оккупацию Парижа. Поэтому
будьте настороже!» |0.
Добившись своем цели, Бисмарк сразу изменил свою
тактику: если раньше оп делал вид, будто заигрывает с
Коммуной, то теперь он потребовал от версальского пра-
вительства скорейшего ее удушения. Но германское пра-
вительство и командование пе ограничились этим. Опа-
саясь, что Коммуна в копце концов может одержать побе-
ду, испытывая страх перед могучими революционными
потенциями французского рабочего класса и тем влияни-
ем, которое Коммуна имеет и еще может обрести на ра-
бочее и социалистическое движение в Германии и во всей
Европе, «железный канцлер», Мольтке и вся верхушка
прусско-германского милитаризма решили, что настало
время, когда нужно действовать активно, решительно и
немедленно. Даже те круги прусской военщины, которые,
подобно генералу Блюменталю, считали, что маневры бис-
марковской дипломатия во Франции представляются
«простому солдатскому пониманию в высшей степени ко-
мическими», теперь увпдели, как опасно для немецкой
реакции отказать французской реакции в возможности
располагать вооруженными силами для борьбы с револю-
ционным и социалистическим движением рабочего класса.
Германское правительство и германский генералитет убе-
дились, что вооруженные силы, сохранившиеся в распо-
ряжении Тьера и версальского правительства, ппкак не
достаточны, чтобы разгромить Коммуну.
В этих условиях прусско-германский милитаризм от-
казался от своих первоначальных планов полной ликви-
дации вооруженных сил Франции и, более того, встал на
путь прямого восстановления этих сил. Значительная
часть французских войск, находившихся в плену, была
возвращена из Германии во Францию, и созданные из них
соединения брошены в наступление против Коммуны.
10 К. М а р к с и ф. Энгельс. Соч.» т. 33, стр. 189.
В то же время германское командование быстро концен-
трировало свои войска под Парижем 11.
Еще до подписания Франкфуртского мирного догово-
ра, в конце апреля, Мольтке выразил готовность активно
поддержать военные действия Тьера против Коммуны,
но считал нужным заручиться в этом полной поддержкой
«Европы» 12 13. Реакционные правительства Европы предо-
ставили эту поддержку. Ни одно из них и не думало по-
мешать германскому милитаризму в выполнении его па-
лаческих функций. Бисмарк п Мольтке могли быть спо-
койны: ни на восточной, ни на южной границе Германская
империя не испытывала никакого военного давления со
стороны держав, оставшихся нейтральными. Зато дипло-
матически европейские державы подталкивали Германию
к активным действиям в интересах версальцев против
Коммуны.
Утром 22 мая Мольтке мог сообщить, что «полная изо-
ляция» Парпжа германскими войсками «уже осуществле-
на» ,3. В те же часы Бисмарк в телеграмме Мольтке вы-
разил согласие на то, чтобы в случае, если версальским
войскам не удастся взять Париж, германское командова-
ние отдало бы приказ «открыть огонь по Парижу» 14.
На следующий день он разъяснил политическую цель гер-
манской интервенции: «Мы не должны допустить того,
чтобы Европа упрекала пас в сговоре с парижскими ком-
мунистами» 15. Но в лагере европейской реакции никто
ему этого упрека и не бросал. Интервенционистская роль
германского милитаризма была всем ясна.
Когда версальцы с помощью германских интервентов
и при поддержке всей международной реакции ворвались
в Париж п утонили Коммуну в крови рабочего класса,
Маркс гневно разоблачил классовые и политические цели
первого канцлера Германской империи: «Бисмарк самодо-
вольно смотрит иа развалины Парижа и, вероятно, видит
в них первый шаг ко всеобщему разрушению больших
11 А. И. Молок. Германская интервенция против Парижской
Коммуны, стр. 102—103.
12 И. Moltke. Militarische Korrespondenz, S. 709.
13 Ibid., S. 740.
14 Ibid., S. 741.
15 H. G о 1 d s c h m i d t. Bismarck und die Friedensverhandler 1871.
Berlin — Leipzig, 1929, S. 141.
88
городов, о котором оп мечтал, когда был еще только прос-
тым помещиком... Он самодовольно любуется трупами па-
рижских пролетариев. Для пего это не только искорене-
ние революции, но и уничтожение Франции, которая те-
перь в самом деле обезглавлена, и иритом самим же фран-
цузским правительством» 16 17.
Много лет спустя, возвращаясь к опыту Парижской
Коммуны как крупнейшему событию, открывшему новый
рубеж в поступательном ходе исторического развития,
В. И. Ленин дал краткую, но исчерпывающую характери-
стику консолидации сил реакции против Коммуны; «По-
бедила Германия Францию, и Бисмарк с Тьером победил
рабочих!!» |7. Так, участием в кровавом подавлении Ком-
муны — детища французского и международного рабо-
чего движения — Германская империя возвестила миру
о своем рождении.
16 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 364.
17 В. И. Л е п и н. Поли. собр. соч., т. 26, стр. 287.
«Союз трех императоров» — новый
Священный союз
Заставив реакционное правительство Тьера принять
аннексионистские условия Франкфуртского мирного дого-
вора, а вслед за этим оказав этому правительству военную
помощь в деле удушения Коммуны, Бисмарк и весь ла-
герь прусско-германской реакции и милитаризма счита-
ли, что они добились огромного успеха как во внутренней,
так и во внешней политике Германской империи. Нацио-
нализм — неизменный спутник реакции и агрессивных
устремлений,— пустив глубокие корни среди господствую-
щих классов, был возведен в ранг государственной идеоло-
гии, объединившей прусских милитаристов и капитали-
стические круги Германии вокруг «железного канцлера»
и его политики.
Наряду с Бисмарком крупнейшую роль продолжал иг-
рать граф Мольтке. Убежденный монархист, он стал од-
ним из наиболее ревностных поборников германского на-
ционализма, который вскоре в его сознании стал засло-
нять прусский партикуляризм, еще гнездившийся в среде
наиболее заскорузлых военных и помещичьих кругов. По-
добно канцлеру Германской империи, начальник Боль-
шого генерального штаба Пруссии оставался ревностным
слугой династии Гогенцоллернов, но, идя в ногу со вре-
менем, германский император уже заслонял в его глазах
короля Пруссип. Это не мешало каждому из них — и
Мольтке и в еще большей степени Бисмарку, когда они
считали нужным, пренебрегать мнением кайзера, навязы-
вать ему свое мнение или ставить его перед совершив-
шимся фактом. Утверждая в государстве монархический
принцип, они в своей практике, говоря словами поэта
Шамиссо, понимали этот принцип так: «1st der Kaiser ab-
solut, wenn er unsern Willen tbut».
90
Став приверженцем националистических идей, Мольт-
ке усматривал особую миссию германизма в борьбе против
славянства, а также против галльского духа, в котором он
видел воплощение идей революции, угрожающих консер-
вативному европейскому порядку. Мысля стратегически-
ми и националистическими категориями, он усматривал
задачу Германской империи в том, чтобы вести борьбу и
в Восточной и в Западной Европе. В этой борьбе, считал
он, заложена основа для сближения Германии с Англией,
сближения, основанного на естественной общности инте-
ресов и судеб !.
Следуя за своими кумирами, которых ей представил
милитаризм, немецкая буржуазия легко рассталась с бы-
лыми либеральными увлечениями. Ее полностью устраи-
вал монархистский, полуабсолютистский военно-полицей-
ский режим и жалкий парламентаризм, преподнесенный
ей сверху, прусским королем, военщиной и юнкерством.
Став, говоря словами Генриха Манна, верноподданной, она
сумела подчинить свой либерализм германскому национа-
лизму и милитаризму. Еще недавно на словах негодовав-
шая по поводу методов «дикого» юнкера из Померании,
ставшего у политического руля Пруссии, она теперь вос-
хищалась им в качестве «железного канцлера» Герман-
ской империи. «Эта буржуазия,— писал тогда К. Маркс,—
которая в свой борьбе за гражданскую свободу с 1846 по
1870 г. выказала невиданную нерешительность, неспособ-
ность и трусость, была, конечно, в восторге от той роли
рыкающего льва немецкого патриотизма, в которой она
должна была выступить на европейской сцене» 1 2.
Так, удовлетворив национальные требования немецкой
буржуазии, юнкер победил ее, тем более, что он мог вос-
пользоваться ее пробудившимися аннексионпстскпмп и
экспансионистскими аппетитами. Остальное довершил
страх, охвативший господ буржуазных либералов с тех
пор, как онп узналп, что в Париже провозглашена Комму-
на, и обнаружили, какое глубокое впечатление она произ
вела на рабочий класс Германии. Бисмарк не отказался от
возможности использовать этот страх в интересах своей
внутренней политики. Еще одна Коммуна, заметил он
как-то, и у меня вовсе но будет оппозиции.
1 G. Ritter. Staatskunst und Kriegshandwerk, Bd. I, S. 270.
* К. Маркса Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 275.
•1
Н<* и во внешней поли гике он стремился использовать
страх, который Коммуна внушила всем реакционным дер-
жавам Европы. В июне 1871 г., когда германские войска
еще стояли под Парижем, а контрреволюционные силы
версальцев еще продолжали свои бесчинства и расправу
над сторонниками Коммуны, Бисмарк обратился к прави-
тельствам Австро-Венгрии, России, Англии, Италии и
Бельгии с призывом создать своего рода Священный союз
против коммунизма и Интернационала.
Указывая на то, что «события, происходящие теперь в
Париже, вскрыли солидарную организацию социалисти-
ческих элементов в европейских странах и опасности, ко-
торыми она угрожает государственному порядку этих
стран», германский канцлер выдвинул идею объединения
правительств в интересах укрепления существующих по-
рядков. Парижская Коммуна разгромлена, но, указывал
Бисмарк, опасность распространения революционных и
социалистических идей среди рабочего класса далеко не
устранена. «В Германии,— писал он,— влияние коммуни-
стических рабочих объединений дает себя знать в круп-
ных индустриальных центрах» 3; правда, это влияние ска-
зывается и среди рабочих других стран, в частности в
Австрии.
В середине июня Бисмарк переслал австро-венгерско-
му правительству специальный меморандум, где живо-
писал опасности, которые таила в себе Коммуна,
и спасительную роль, которую выполнили те, кто удушил
ее. Призыв к сближению с Германской империей на ре-
акционной основе совместной борьбы против рабочего
класса и его освободительного движения получил среди
правящих кругов Австро-Венгрии широкую поддержку.
Весьма подготовленную почву этот призыв нашел и
среди правящих кругов царской России. Еще в начале
июня Александр II заявил, что он хотел бы вступить в
переговоры с германским кайзером и канцлером о меро-
приятиях, которые необходимо предпринять, чтобы огра-
дить европейский порядок от нарастающей волны социа-
листического движения. «Все европейские правительст-
3 М. Busch. Tagebuchblatter, Bd. II. Leipzig, 1899, S. 250—251.
См. также А. И. Молок. Германская интервенция против Париж-
ской Коммуны 1871 года, стр. 126—127.
92
ва,— сказал он,— должны быть солидарны между собою
в этом деле, должны взаимно поддерживать друг друга в
борьбе против общего врага» \
Бисмарк, у которого, как он признается в своих мемуа-
рах, уже сложилась идея создания «Союза трех императо-
ров» 4 5 — германского, российского и австрийского,—
счел, что общая атмосфера, необходимая для осуществле-
ния его внешнеполитических планов, складывается весь-
ма благоприятно. И он не преминул тотчас же приступить
к делу. По свидетельству Морица Буша, публициста и
ближайшего сотрудника Бисмарка, планы германского
канцлера в тот период были таковы: «Используя страх пе-
ред Интернационалом, восстановить Россию против Фран-
ции, как страны Коммуны и красных вообще, и завоевать
на свою сторону Австрию» 6. В то же самое время граф
Вальдерзее, представитель германского милитаризма на
дипломатическом посту в Париже, заверял Тьера, что если
французскому правительству снова понадобится помощь
германских войск для борьбы против революционных вы
ступленпй французского рабочего класса, оно может зари
нее на эту помощь рассчитывать 7. Так, выдвигая на пер
вып план идею утверждения в Европе реакционного «по-
рядка», германский милитаризм стремился укрепить свою
роль и в области международных отношений.
Казалось — по крайней мере па первых порах — что
и в этом деле у Германской империи нет серьезных про-
тивников. Влияние Австрии среди германских государств
было окончательно утрачено, и позиции реваншистских
кругов, стремившихся восстановить его, были очень
сильно подорваны. Поражение Австрии в 1866 г. и после-
дующая реорганизация Габсбургской империи на двуеди-
ных началах — создание Австро-Венгрии — все это не
могло не иметь внешнеполитических последствий: планы
расширения австрийского влияния среди германских го-
сударств стали сменяться планами более энергичной экс
пансии на Балканах. Именно здесь завязывались новые
узлы противоречий между Австро-Венгрией и Россией.
4 М. Busch. Tagebuchblatter, Bd. II, S. 251.
6 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 209.
6 М. Busch. Tagobuchbliitter, Bd. Il, S. 254.
7 Graf A. v. Waldersee. Denkwiirdigkeiten, Bd. I. Stuttgart -
Berlin, 1923, 17, 19 июня 1871 г.
93
Таким образом, отношения молодой Германской империи
со старой Габсбургской монархией были удовлетворитель-
ными. После отставки австрийского реваншиста графа
Бейста министром-президентом двуединой Габсбургской
империи стал венгерский магнат граф Андраши, и
эта смена знаменовала, что в дальнейшем отношения
между Пруссией-Германией и Австро-Венгрией будут
улучшены.
Противоречий с Англией, экономических и колониаль-
ных, у новообразовавшейся Германской империи в то вре-
мя еще не было. Наоборот, влиятельные политические
круги Англии, в особенности в лагере консервативной пар-
тии, не без симпатии взирали на Германию, в которой хо-
тели бы видеть сильный противовес своим обоим конти-
нентальным соперникам. Франция была ослаблена и изо-
лирована, две ее восточные провинции были аннексиро-
ваны, ряд других ее департаментов был оккупирован
германскими войсками. В таких условиях помышлять о
реванше она еще не могла. И на восточной границе, со
стороны России, не было оснований в ближайшем будущем
ждать каких-либо осложнений.
Франко-прусская война, говоря словами В. И. Ленина,
поставила Россию в необыкновенно выгодное междуна-
родное положение, надолго посеяв «раздор между Герма-
нией и Францией»; вновь сложившееся международ-
ное положение «только увеличило значение самодержав-
ной России, как реакционной силы» 8. Бисмарковская дип-
ломатия, как мы увидим, постаралась использовать эту
силу в собственных интересах; давние торгово-экономиче-
ские связи между господствующими классами обеих стран,
традиционные династические узы и общие реакционные
интересы обеих монархических империй — Российской и
Германской — все это давало основания рассчитывать на
лояльность со стороны России. Правда, еще в период под-
готовки Франкфуртского мира французская дипломатия
обивала в Петербурге пороги, усиленно интриговала там
при дворе и в тех сановных и военных кругах, опасавших-
ся чрезмерного усиления прусского милитаризма и угро-
зы, которая в будущем может нависнуть на западной гра-
нице России со стороны Германской империи. Цар-
8 В. И. Л е в и и. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 14.
04
ская дипломатия явно подбадривала французское прави-
тельство Тьера — и нс только тогда, когда речь шла об
удушении Коммуны, но и тогда, когда французская бур-
жуазия и се правительство собирались что-либо выторго-
вать у германских победителем. Таким образом, в течение
длительного времени царская Россия стремилась исполь-
зовать — и притом небезуспешно — франко-германские
раздоры, распрп и противоречия.
На случай более тесного сближения между Фран-
цией и Россией у Бисмарка, кроме дипломатических
средств, которые могли предотвратить такое сближение,
было приготовлено еще одно, более острое, блюдо — план
превентивной войны на два фронта, против России и
Франции одновременно. Этот план во всех стратегических
подробностях был разработан Мольтке в недрах Большого
генерального штаба в апреле 1871 г., т. е. еще до подпи-
сания Франкфуртского мира с Францией. В составленном
тогда меморандуме Мольтке резюмировал свою основную
стратегическую идею так: «Не следует надеяться, что
быстрым и счастливым наступлением в западном направ-
лении удастся освободиться от одного противника, чтобы
затем обратиться против другого. Мы только что испыта-
ли, как трудно даже победоносную войну против Франции
довести до конца» 9.
План Мольтке предусматривал, что половина армии
будет направлена на Запад, а другая половина на Восток;
опираясь на укрепления Меца и Страсбурга, западная ар-
мия должна была оставаться некоторое время в обороне,
между тем как восточная — вести наступление. Мольтке
не предполагал, что германская армия вторгнется непо-
средственно на территорию России; он ставил задачу ок-
купации Царства Польского, а затем нанесения удара по
Франции10. Если план Мольтке о чем-либо свидетельство-
вал, то не столько о предусмотрительности, сколько об аг-
рессивности прусско-германского милитаризма.
Как бы то ни было, внутреннее и международное по-
ложение молодой Германской империи, а вместе с нею и
9 И. Moltke. Die dcutsche Aufmarschplane. Berlin, 1929, N 1.
10 H. Lohmeyer. Die Politik des Zweiten Reiches (1870—
1918), Bd. II. Berlin, 1939, S. 70-71.
95
ее первого канцлера казалось блестящим. «Я скучаю,—
говорил в то время Бисмарк.— Все великие дела сверше-
ны, империя создана. Она признана и уважаема всеми
народами. Вражеские коалиции легко предупредить. Вот
если бы можно было уложить крупного кабана, тогда дру-
гое дело. Тогда я ожил бы». Разумеется, это была шутка.
Ни международная обстановка, сложившаяся после обра-
зования Германской империи, ни политические успехи
прусско-германского милитаризма, юнкерства и буржуа-
зии не выглядели столь идиллически. Вовсе не так легко
было предупреждать возможные враждебные коалиции,
«Железный канцлер» потратил немало дипломатических
усилий, чтобы создать в Европе военную и политическую
коалицию под главенством Германской империи.
Впоследствии Бисмарк неоднократно утверждал, будто
после разгрома Франции и завершения объединения Гер-
мании он считал империю «насыщенной», т. е. не нуж-
дающейся в дальнейшем расширении п не стремящейся,
следовательно, к войне н. То было далеко не так. Мы уви-
дим, что превращение Германской империи в крупную
промышленную державу, интересы экономической экспан-
сии на европейских и неевропейских рынках, постоянный
рост милитаризма и его агрессивных устремлений — все
это наложило глубокий отпечаток на внешнюю политику
Германии в период перехода от «свободного» капитализ-
ма к империализму.
Уже в те дни, когда правительство Германской импе-
рии разрабатывало условия мпрного договора с Франци-
ей, некоторые капиталистические круги, заинтересован-
ные в экспортной торговле и в получении прибылей от ее
финансирования, выдвинули требование заставить Фран-
цию уступить Германии часть свопх колониальных владе-
ний. Это вызвало решительное возражение со стороны
милитаристских кругов и юнкерства, которые считали, что
приобретение колоний не усилит, а, наоборот, ослабит по-
зиции молодой Германской империи. Они исходили из по-
ложения, что аннексия колониальных владений неизбеж-
но повлечет за собой строительство военно-морского фло-
та, т. е. отвлечет крупные финансовые средства, необхо-
димые для дальнейшего наращивания сил сухопутной ар-
11 См., например, «G. Р.», Bd. IV, N 930.
96
уип. Бисмарк полностью разделял п выражал эту тонну
зрения милитаристских кругов опруссаченпой Германии.
Колониальные претензии части германской буржуазии он
считал тогда по меньшей мере преждевременными|2.
«Для нас, в Германии,— считал он,— колониальные пред-
приятия были бы роскошью, как собольи шубы на шелку
в аристократических польских семьях, у которых нет даже
рубах» ,3. Впоследствии, спустя менее чем полтора десят-
ка лет, «железный канцлер» изменил свою точку зрения:
в середине 80-х годов под влиянием роста экспансионист-
ских интересов определенных кругов крупном буржуазии
он столь же активно стал па путь колониальных захватов,
сколь активно противодействовал этому в период заклю-
чения Франкфуртского мира с Францией.
Захват Эльзаса и Лотарингии означал, что прусско-
германский милитаризм стремится укрепить основы своей
реакционной политики как внутри страны, так и в меж-
дународных отношениях. Тайну этой политики разгадали
К. Маркс и Ф. Энгельс еще в августе 1870 г., когда в ми-
литаристских и буржуазных кругах Германии, опьянен-
ных успехами армии п охваченных националистическим
угаром, впервые открыто проявилось стремление к аннек-
сиям французской территории. «...Военная камарилья,
профессура, бюргерство и трактирные политики утвержда-
ют,— писали тогда Маркс и Эигелде,— что это — средство
навсегда оградить Германию от войны с Франци-
ей. Напротив, это — вернейший способ превратить данную
войну в европейскую институцию. Это — действи-
тельно наилучшее средство увековечить в обновленной
Германии военный деспотизм...» 14 То были пророческие
слова. Действительно, военный деспотизм, установленный
в Германии прусским юнкерством при поддержке буржуа-
зии, в дальнейшем всегда нуждался в обострении между-
народной обстановки, в усилении международной напря-
женности, в атмосфере нарастающей военной тревоги. На-
личие у правящих кругов Франции реваншистских на-
строений и планов могло только укрепить милитаристские
силы в Германии.
12 М. Ла gen. Bismarcks Kolonialpolitik. Stuttgart, 1923, S. 48.
13 M. В use li. Tagebucliblatler, Bd. Il, S. 157.
14 К. M a p к с и Ф. Э нге льс. Соч., т. 17, стр. 271.
4 А. С. Ерусал имений
97
Уже вскоре после окончания войны 1870—1871 гг.
генеральный штаб запросил канцлера, может ли послед-
ний гарантировать, что со стороны Франции нет угрозы
реванша. Бисмарк ответил, что он может гарантировать
обратное, а именно, что новые войны между Францией и
Германией неизбежны. Таким образом, после Франкфурт-
ского мира Бисмарк всегда мог быть уверен в том, что
в лице Франции любой враг Германии имеет своего по-
тенциального союзника.
Это выдвигало перед германской дипломатией новую
задачу: ослабить внутренние силы Франции и изолиро-
вать ее на международной арене15. Отсюда стремление
предотвратить сближение между реваншистскими элемен-
тами Австрии и такими же элементами во Франции. От-
сюда же в большой мере и борьба с католицизмом, кото-
рый не только прикрывал партикуляристские элементы
в самой Германии, по и мог способствовать сближению
между антицрусскнми элементами внутри Германии, с од-
ной стороны, австрийскими и французскими реваншиста-
ми — с другой. В большой мере отсюда же и стремление
германского правительства укрепить отношения с царской
Россией. Стремление к изоляции Франции и привело Бис-
марка к необходимости поддерживать добрые отношения
с царской Россией и Габсбургской монархией. Таковы
были внешнеполитические результаты «революции свер-
ху», проведенной Бисмарком при помощи милитаризма,
господствующего в Пруссии. Не претендуя на власть, эко-
номически растущая, политически же дряблая немецкая
буржуазия вместе с большей частью юнкерства поддер-
живала Бисмарка. В Германской империи, воссоединен-
ной руками прусского милитаризма, она видела осуществ-
ление своей «национальной идеи», тем более, что получи-
ла в свое распоряжение огромный внутренний рынок.
Немецкая буржуазия имела также основания рассчиты
вать, что вскоре перед ней откроются европейский, а за-
тем и мировые рынки.
Бисмарк считал, что политика — это наука о возмож-
ном. Мы знаем, что еще в разгар кампании против
Франции он был занят вопросом о возможности укрепле-
ния отношений с Россией и Австро-Венгрией. Таким обра-
зом, оп стремился не допустить повторения коалиции Ка-
ls «История дипломатии», т. II. М., 1963, стр. 19.
98
унпца 16 17 — коалиции трех великих держав: России, Авст-
рии и Франции. В своих мемуарах Бисмарк раскры-
вает и свою другую затаенную мысль, которой он был
также занят в те времена,— привлечь к будущему союзу
монархических держав и Италию ,7. Однако Бисмарк не
рассказывает, что уже тогда, когда Германская империя
только вставала пз колыбели войны, оп искал сближения и
с Англией.
Первые попытки имели место еще в те дни, когда
лорд Рассел явился к Бисмарку требовать объяснений по
поводу отмены Россией запрещения содержать военный
флот в Черном море. Бисмарк дал тогда попять, что
Англию и Австро-Венгрпю он рассматривает как естест-
венных союзников Германии. Этот намек сопровождался
другим намеком, столь же многозначительным: Бисмарк
говорил, что союз мог бы быть куплен ценой отказа от дру-
жеских отношений с другими державами. В переговорах с
«либеральной» Англией Бисмарк выдвинул на первый
план общую цель: необходимость совместной борьбы против
революции и против Интернационала.
В июле 1871 г. Бисмарк через германского посла
в Лондоне обращал внимание лорда Гренвпля — англий-
ского министра иностранных дел — па «моральную ответ-
ственность» Англии в связи с тем, что руководящие орга-
ны Интернационала имеют свое местопребывание в Лон-
доне. То было прелюдией, которая заключала в себе по-
следующие мотпвы: Бисмарк зондировал далее, не согла-
сится ли Англия вместе с Германией установить «единый
фронт иротпв общей опасности». Современный западно-
германский историк Ганс Ротфельс в одной пз своих ран-
них работ был склонен считать, что Бисмарк таким обра-
зом пытался нащупать почву к более широкому полити-
ческому сближению с Англией18. Попытка окончилась
неудачей. Английское правительство заняло весьма сдер-
16 Кауппц — австрийский канцлер в 1753—1792 гг., вдохнови-
тель и организатор антипрусской коалиции в составе Австрии, Сак-
сонии, России, Франции и Швеции. В Семилетпей войне (1756—
1763) эта коалиция привела к изоляции Пруссии на континенте и
создала серьезную угрозу самому существованию Пруссии.
17 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. Н. стр. 211—
212.
18 Н. Ro th f els. Bismarcks englische Bundnispolitik. Stuttgart,
1924.
4
99
жапную позицию. Тогда идеологический щит общности
реакционных принципов был повернут в другую сторону.
Он стал основой для сближения с царской Россией, а так-
же с габсбургской Австро-Венгрией.
Примерно в то же время Бисмарк в одном секрет-
ном документе следующим образом формулировал исход-
ные позиции германской политики: «До той поры, — ука
.зывал он,— пока мы не заложили лучшую и более прочную
основу наших отношений с Австрией, до той норы, пока
в Англии не укоренилось понимание, что своего единст-
венного, полноценного п надежного союзника на конти-
ненте она может обрести в Германии, наши добрые отно-
шения с Россией имеют для нас наибольшую ценность» ,9.
Рука, которую Бисмарк в 1871 г. протянул в сторону
Англии, осталась висеть в воздухе. Пришлось другой ру-
кой укреплять отношения с Россией. В апреле 1873 г.
он говорил русскому дипломату Стремоухову: «Ни одна
держава но выказала такой трусости, как Англия
(в 1870/71 г.). Ее колебания, ее неискренность дали много
доказательств того, что ее политика уже лишена твердых
и нравственных основ! Поэтому можно сказать с уверен-
ностью, что Англия навсегда утратила дружбу, уважение
и доверие всего мира» 19 20.
В тот момент, когда эти слова были произнесены, они
очень приятно прозвучали для уха русской дипломатии.
На это и рассчитывал Бисмарк, ибо он видел напряжен-
ность, создавшуюся в отношениях между Англией и
Россией в связи с экспансией обеих держав в Азии. Но
Бисмарк стремился укрепить спои отношения < царской
Россией не потому, конечно, что ее политика, в противо-
положность английской, была тверда в своих «нравствен-
ных основах». Именно тогда, когда Англия теряла «на-
всегда дружбу, уважение и доверие всего мира», у Бис-
марка, как мы видели, впервые, хотя быть может еще
в смутной форме, зародился план тесного сближения
с Англией. План этот не был осуществлен, и одной из
причин являлось то, что Англия в то время чувствовала
себя еще достаточно сильной и мощной державой, чтобы
преждевременно не связывать себе руки. К этому союзу
19 «G. Р.». Bd. II, № 225. Бисмарк — послу в Лондоне Бернстор
фу, 28 ноября 1870 г.
20 «Русски германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 15.
100
Бисмарк предполагал привлечь п Австро-Венгрию, кото-
рая независимо от Берлина делала попытку сблизиться
с Англией для совместной в будущем борьбы против Рос-
сии на Балканском полуострове. Намечавшееся, правда в
самых общих очертаниях, тройственное соглашение меж-
ду Германне)!, Англией и Австро-Венгрией было бы, та-
ким образом, направлено пе только против Франции, но и
против России. Эту комбинацию осуществить пе удалось.
Взамен Бисмарк выдвинул па первый план идею общ-
ности монархических интересов европейских империй —
Германской и Российской. Начальники генеральных шта-
бов обеих держав фельдмаршалы Мольтке п Берг соста-
вили военную конвенцию, согласно которой, «если какая-
либо европейская держава напала бы на одну из двух им-
перий, то последняя в возможно кратчайший срок полу-
чит помощь в виде армии из двухсот тысяч человек бое-
способного войска» 2|. После долгой беседы с Мольтке
с глазу на глаз Бисмарк согласился с проектом конвен-
ции. Но Горчаков предложил прикрыть военную конвен-
цию хотя бы словесным упоминанием, что ее идея есть
новая гарантия мира. Это было принято, и фельдмарша-
лы подписали документ (6 мая 1873 г.).
Затем встал вопрос, но следует ли предоставить воз-
можность и Австро-Венгерской империи присоединиться
к конвенции. Бисмарк сказал, что идея ему «не правит-
ся», хотя в общем пе возражал. Зато Горчаков заявил, что
эта идея вызывает в нем «отвращение», и потребовал,
чтобы стороны сохраняли «совершенную тайну» от Авст-
ро-Венгрии. Оп явно опасался, что сведения о русско-гер-
манском военном союзе будут переданы из Вены в Лон-
дон, а оттуда в Париж. «Англпя,— счптал Горчаков,— най-
дет для себя выгодным указать Парижу на факт, который
она изобразит в виде признака недоброжелательства
к Франции, чтобы склонить последнюю тоже принять не-
доброжелательную к нам позицию на Востоке... При по-
добном результате конвенция, конечно, будет выгодной
лишь для Германии, для нас же представит неудобства» 21 22.
Русская дипломатия хотела сохранить то выгодное по-
ложение в Европе, которое предоставляло ей возможность
21 Там же, стр. 29.
22 Там же, стр 25—27, Доклады Горчакова Алсччсавдру II.
Ю1
и в дальнейшем использовать противоречия между Гер-
манией и Францией, в частпостн в интересах своей поли-
тики па Ближнем Востоке. Но уже через месяц Алек-
сандр II, опасаясь — и не без основания,— что Германия
за его спиной заключит военное соглашение с Австро-Вен-
грией, сам подписал военную конвенцию с австрийским
императором Фрапцем-Иосифом, к которой присоединил-
ся и германский император Вильгельм I. Конвенция пре-
дусматривала взаимные консультации, отказ от заключе-
ния «новых союзов» и готовность «сплою поддержать ев-
ропейский мир при всяких потрясениях, откуда бы тако-
вые ни проистекали» 23. Так па реакционной основе, в из-
вестной мере напоминающей принципы Священного сою-
за, возник «Союз трех императоров» —российского, гер-
манского и австрийского24.
Это была временная комбинация, которую Бисмарк
смог, однако, использовать для укрепления европейских
позиции молодой Германской империи. Более всего оп
опасался связать себе руки. Еще тогда, когда основа «Сою-
за трех императоров» только закладывалась, Бисмарк
стремился не допустить, чтобы русская дипломатия навя-
зала ему какие-либо обязательства. Во время пребывания
в Берлине Александра II, Франца-Иосифа и их первых
министров он говорил английскому послу лорду Расселу:
«Андраши мил и весьма понятлив. Что касается этого
старого дурака (!) Горчакова, то он действует мне на нер-
вы своим белым галстуком и своими претензпямп на
остроумие. Он привез с собою белую бумагу, много чернил
и писцов, и он хочет здесь писать!.. Но я не обращаю на
это никакого внимания» 25.
Приняв активное участие в создании «Союза трех им-
ператоров», Бисмарк стремился упрочить международное
положение Германии, сложившееся после Франкфуртско-
го мира. Он стремился использовать не только политиче-
ское сближение с обеими империями, но и противоречия
между ними. Не в меньшей мере он стремился использо-
вать и более значительное противоречие между Россией
и Англией, уже тогда развернувшееся на Ближнем Восто- 28
28 «Русско-германские отношения 1873—1914 ггл, стр. 31.
24 «G. Р.», Bd. I, Кар. V, S. 197—208.
аБ G. На no ta их. Histoire de la France coatemporaine (1871—
1900), t I. Paris, (s. d.], p. 501—502..
102
ке и в Средней Азии. В этом плане отношения Бисмарка
к России оказались вовсе не столь прямолинейными, как
это представляется в «Мыслях и воспоминаниях».
В тот период Бисмарк напоминал Януса, и притом не
двуликого, а имеющего три лица. Взирая с надеждой на
'Англию, он поддерживал близкие отношения и с Россией.
В разговоре с русскими дипломатами он говорил «об Анг-
елин пренебрежительно и равнодушно об Австрии»26.
Поддерживая и прикрывая австро-венгерскую экспансию
па Балканы, он одновременно заверял русскую диплома-
тию: «У нас нет политических интересов на Востоке...
Кредит, который мы можем там иметь, должен быть пре-
доставлен к услугам той державы, чье доброе расположе-
ние нам дорого и нужно. Не чувство,— заверял Бис-
марк,— но политический расчет говорит нам, что такою
державой является Россия, которая одна может быть нам
существенно полезна и дружба которой для нас необхо-
дима» 27.
Прежде всего нужно было принудить Францию к ско-
рейшей выплате контрибуции, и тут Бисмарк использовал
два взаимодействующих рычага — военно-политический и
финансовым. Срок оккупации германскими войсками
французской территории был обусловлен выплатой конт-
рибуции, и пока германское командование в самой жест-
кой форме осуществляло эту оккупацию, за кулисами
дипломатии начал действовать Блеихредер, глава одного
из крупнейших банкирских домов в Германии. Блейхре-
дер уже раньше зарекомендовал себя тем, что сумел
успешно финансировать правительство Пруссии во вре-
мя ее войны с Францией. Сблизившись с Бисмарком, он
стал одним из наиболее доверенных его лиц и с тех пор
в течение многих лет вел личные финансовые дела рейхс-
канцлера. Теперь Бисмарк поручил своему лейб-банкиру
поскорее выкачать контрибуцию.
Блеихредер энергично принялся за дело. Он начал
с того, что посетил французского посла в Берлине Гонто-
Бирона и от имени канцлера потребовал скорейшей вы-
20 «Русско германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 21. Док-
лад Горчакова Александру II о переговорах с Бисмарком, 19 ап-
реля 1873 г.
27 Там же, стр. 17. Рапорт Стремоухова Горчакову, 18 апрели
1873 г.
103
платы денег. Французский посол сразу уяснил собе, что
никакой «серьезный разговор» но политическим вопросам
между Францией и Германией невозможен, пока немецкий
Шейлок не получит от своей французской жертвы фунт
мяса — первый взнос в размере 650 млп. фр.28 В дальней-
шем Бисмарк и военное командование еще более усилили
военно-политическое давление на правительство Тьера, а
Блейхредер, действуя согласованно с ними и в тех же це-
лях, использовал свои широкие связи с международной
биржей и, в частности, с банкирским домом Ротшильда в
Париже.
В результате французское правительство выплатило
контрибуцию ранее установленного срока, германская ар-
мия уже в 1873 г. была вынуждена прекратить оккупацию
и вернуться в пределы империи.
Прилив в Германию французских миллиардов, прямо
пли косвенно затраченных в интересах дальнейшего роста
милитаризма, способствовал значительному экономиче-
скому оживлению, учредительству многочисленных, в
большой степени дутых компании и небывалой вспышке
спекуляций большого масштаба. С другой стороны, Фран-
ция, освободившись от контрибуции, сделала первые шаги
по пути укрепления своей армии. Бисмарк, Мольтке, ге-
неральный штаб и вообще правящие круги Германской
империи усматривали в этом будущую опасность, с кото-
рой раньше или позже придется считаться. И пока гене-
ральный штаб разрабатывал план новой, превентивной
войны против Франции, Бисмарк стремился к тому, чтобы
средствами дипломатии удерживать Францию в состоя-
нии международной изоляции или, как он говорил, сде-
лать ее «несоюзоспособной». Заядлый монархист, он под-
держивал во Франции республиканскую форму правле-
ния, ибо был убежден, что республика является выраже-
нием военной и политической слабости, а кроме того, спо-
собна только оттолкнуть от Франции монархические дер-
жавы — Россию и Австро-Венгрию. Эту точку зрения оп
выразил в следующих словах: «Главный интерес заклю-
чается для пас в том, чтобы Франция не стала настолько
сильной внутри и не получила настолько веса вовне, что-
28 «Documents diploniatiquos fran^ais» (1871—1914) (далее —
«D. D. F.»), ser. I, vol. 1, N 113. Гонто-Бпрон — Тьеру, 2 марта
1872 г.
104
бы приобрести себе союзников: республика и внутренние
раздоры являются лучшей гарантией мира» 29.
Граф Арним, германский посол в Париже, не разделял
этой политики; в поддержке республиканцев он усматри-
вал измену принципам монархизма; более того, установив
связи с некоторыми легитимистскими и бонапартистски-
ми кругами Парижа, он втайне завел с ними интриги,
имея в виду изменить политический режим во Франции.
Но Бисмарк, который к каждому из своих послов за гра-
ницей обычно приставлял шпиона, узнал об этих замыс-
лах. На сей раз роль бисмарковского шпиона при Арнпме
выполнял молодой дипломат Фриц фон Гольштейн, кото-
рому в будущем суждено было стать одной из наиболее
крупных и влиятельных фпгур, направляющих диплома-
тию германского империализма. Это положение он смог
занять лишь после отставки Бисмарка. В первые же годы
существования Германской империи он занимал скром-
ный пост секретаря посольства в Париже п пробивал собе
карьеру тем, что подслушивал беседы своего шефа графа
Арнима с французскими монархистами и доносил о них
Бисмарку.
Узнав об антиреспублпкаискпх интригах Арнима,
Бисмарк пришел в ярость. Оп мог ограничиться тем, что-
бы отозвать посла. Но в данном случае, обвпнив Арнима
в том, что тот якобы скрывал государственные документы,
он отдал его под суд и даже добился заочного обвинитель-
ного приговора. Арним был вынужден бежать в Швейца-
рию. Тайная причина этой расправы заключалась не толь-
ко в том, что Арним действовал наперекор бисмарковским
инструкциям, а прежде всего в том, что в некоторых край-
не правых салонах Берлина его стали выдвигать как по-
литическую фигуру, которая могла бы сменить Бисмарка
на посту канцлера империи и мипистра-ирезпдента Прус-
сип. Тогда-то Бисмарк и панес своему возможному со-
пернику сильный превентивный удар. Таким образом он
укрепил свои позиции во внутренней политике. Вместе
с тем он предпринял ряд решительных шагов, чтобы укре-
пить позиции германского милитаризма и во внешней
политике, прежде всего в отношении Франции.
29 Ch. Ilohenlolie-Schilingsfiirst. Denkwiirdigkeiten.
Bd. II. 2 мая 1874 г.
105
Впоследствии, в «Мыслях и воспоминаниях» Бисмарк
пытался доказать, что оп не являлся сторонппком идеи
превентивной войны. Но стоя у политического руля ми-
литаристского государства Пруссии, а затем Германской
империи, он думал и действовал иначе.
Еще в июне 1871 г., когда генерал граф фон Вальдер-
зее направлялся в качестве поверенного в делах в Париж,
Бисмарк сказал ему, что если готовность Франции к вой-
не-реваншу станет очевидной, Германия не будет ждать,
а сама нанесет превентивный удар на Западе30. Спустя
два месяца, в конце августа 1871 г., Бисмарк снова сооб-
щил Вальдерзее, что в случае враждебных выступлений
(французов против германской оккупационной армии гер-
манское правительство не остановится перед мобилиза-
цией полумиллионной армии, чтобы нанести Франции
крепкий удар 31.
4 ноября 1871 г., т. е. через несколько месяцев после
того, как Мольтке и генеральный штаб завершили разра-
ботку стратегического плана войны па два фронта, Бис-
марк счел нужным выступить с трибуны рейхстага, чтобы
изложить свои взгляды относительно войны и роли прави-
тельства в ее развязывании. Поводом для выступления
явилось обсуждение в рейхстаге военного бюджета. Оппо-
зиционные партии потребовали, чтобы правительство взя-
ло па себя обязательство не объявлять войну без согла-
сия рейхстага. Бисмарк решительно возражал. Он заявил,
что правительство будет начинать войну там и тогда, где
и когда оно само сочтет нужным «в интересах нации». Пртт
этом, ссылаясь на исторический опыт старого прусского
милитаризма и прусской дипломатии, он заявил себя ре-
шительным сторонником наступательной войны даже при
условии, если она предпринята по мотивам обороны.
В этой связи он призывал следовать примеру Фридриха II,
который, как известно, свои воепно-агрессивные пабегп
на соседей ловко умел объяснять высшими стратегиче-
скими целями обороны прусских владений. Государство,
подобное Пруссии или Германии, утверждал Бисмарк,
может подвергнуться нападению с трех или четырех сто-
рон, и поэтому будет закономерно, если при определен-
30 A. Walders се. Denkwurdigkciten. Bd. I, 8 пюня 1871 г.
81 «G. Р.», Bd. I, N 37. Бисмарк — Вальдерзее, 28 августа
1871 г.
106
ных обстоятельствах это государство в наиболее выгодный
для себя момент, упредив противника, само начнет про-
тив него военные действия 32.
Так «железный канцлер» Германской империи впер-
вые — и притом публично — формулировал милитарист-
скую концепцию превентивной войны, концепцию, кото-
рая впоследствии полностью вошла в идеологический ар-
сенал германского империализма. Любопытно, что Бис-
марк стремился обосновать ее, помимо стратегических
интересов прусского милитаризма, и общими полити-
ческими интересами немецкой буржуазии. «Немецкий
деловой мир,— указывал он,— хочет иметь перед собою
ясный политический горизонт, и еще перед войной
1870 г. ип считался с тем, что возникповеиие войны при-
несет ему меньше ущерба, нежели бесконечная угроза,
что война всиыхиег».
Иейсман, современный западногерманский историк,
в своей книге «Проблема превентивной войны в европей-
ской системе государств в особенности во времена Бисмар-
ка» стремится доказать, что идея превентнвиой войны
была абстрактной идеей, корни которой следует искать
в трактатах столь различных политических мыслителей,
как Макиавелли, Лютер, Гроциус, Монтескье, Кант и
Клаузевиц. Но Бисмарк не был автором теоретических
трактатов, и даже Иейсман признает, что идея превентив-
ной войны, воплощенная в форму дипломатической угро-
зы, являлась в руках Бисмарка орудием политического
давления па Францию с тем, чтобы заставить последнюю
отказаться от планов реванша33. Таким образом, в совре-
менной западногерманской историографии имеет хожде-
ние версия, согласно которой давняя, исторически сло-
жившаяся идея превентивной войны поставила «желез-
ного канцлера» Германской империи в положение чело-
века, который угрожает войной, не желая ее.
Факты решительно опровергают эту концепцию, приз-
ванную исторически оправдать не только милитарист-
скую дипломатию Бисмарка, но и политику «холодной
войны» Аденауэра. Идея превентивной войны не была
82 О. Bismarck. Gesamiuelle Werke, Bd. XI. Berlin, 1929,
S. 204.
33 K.-E. Jeismann. Das Problem des Pravontivkrieges im
euiopaisclien Staatssyslem mil besonderem Blick auf die Bismarck-
zeit Freiburg — Munchen, 1957, S. 86.
107
абстрактной идеен, проникшей из философских трактатов
далекого прошлого в дипломатический арсенал первого
канцлера Германской империи. Нот, это была реальная
военно-политическая концепция, утвердившаяся в умах
руководящих кругов прусско-германского милитаризма.
Более того, она лежала в основе стратегических расчетов
Большого генерального штаба, который сумел в различ-
ных конкретных вариантах за короткий срок трижды осу-
ществить ее на опыте войн против Дании, Австрии и
Франции. Бисмарковская дипломатия обеспечила локали-
зацию этих воин, и активное взаимное сотрудничество
дипломатии с Большим штабом па всех этапах их дея-
тельности не в малой степени содействовало общему успе-
ху нрусско-германского милитаризма тех времен на пути
к созданию опруссачепной Германии.
Но и после того, как дело создания Германской импе-
рии было завершено, идея новой превентивной войны
вовсе не была отброшена. Наоборот, прошлые военные
успехи и дальнейший рост л русско-германского милита-
ризма сделали эту агрессивную идею еще более заманчи-
вой. В начале 1872 г., когда французское правительство
попыталось предпринять только самые первоначальные
меры к воссозданию своей разгромленной армии, милита-
ристские круги Германии сразу встрепенулись. Бисмарк
немедленно довел до сведения французского правитель-
ства, что в Берлине имеется немало влиятельных людей,
которые толкают Германию на путь войны против Фран-
ции 34. Это, разумеется, было пе дружественным диплома-
тическим предупреждением, а явной военной угрозой,
продиктованной столь влиятельными в Герман ни милита-
ристскими кругами. Когда стало известно, что во Франции
принят закон о введении всеобщей воинской повинности,
милитаристы уже пе скрывали намерения начать вон
ну «в ближайшем будущем». Гонто-Бирон, французский
посол в Берлине, не исключал, что Германия начнет
новую войну в 1874 г. Его расчеты были небезоспова-
тельны.
В декабре 1873 г. Бисмарк в доверительной беседе
с английским послом Одо Расселом заявил, что, наблю-
дая за реорганизацией французской армии, он приходит
к выводу, что не следует ждать завершения этой реорга-
34 «G. Р.», Bd. I, N 70. Бисмарк — Арниму, 12 мая 1872 г.
108
низа11 пи, а лучше папсстп Франции удар, прежде чем опа
будет готова к войне. Когда Рассел выразил удивление и о
поводу этих намерений, считая, что они не могут быть
оправданы ввиду военной слабости Франции, Бисмарк
цинично возразил собеседнику, что иеподготовлепиост!
Франции и является лучшим оправданием для того, чтобы
начать против нее войну: не ждать же, пока Франция
окажется сильной? Тогда английский посол возразил, что
подобного рода действия будут непростительными в гла-
зах всего ареопага европейских держав. Нисколько не
смутившись, германский канцлер ответил, что casus belli
всегда может быть легко найден, он сам имеет опыт в этом
отношении35 36. Прощупывая полиции Англии, Бисмарк
пока мог убедиться только в том, что Одо Рассол прячется
за спиной несуществующего «ареопага».
В январе 1874 г. принц Рейсс, германский посол в Пе-
тербурге, сообщал в Берлин, что по сведениям, получен-
ным в правительственных и военных кругах России, фран-
цузский генералитет рассчитывает завершить восстанов-
ление и реорганизацию своей армии в течение пяти-шести
лет зс. Как стало известно, маршал Мак-Магон прямо зая-
вил, что Франция вскоре будет полностью готова к войне.
Это было типичное солдафонское самохвальство. Но гер-
манское правительство и Большой штаб вовсе не собира-
лись ожидать, пока реваншистские силы Франции будут
в состоянии взять инициативу, военную и политическую,
в свои руки. Опп считали, что нужно упредить удар п
в надлежащее время выступить первыми. Международ-
ная обстановка казалась тогда благоприятной: «Союз трех
императоров», сколоченный усилиями Бисмарка, способ-
ствовал изоляции Франции и новая, локализованная вой-
на против нее сулила новую победу.
Выдвинув в это время на первый план внутренней
политики религиозный вопрос п открыв борьбу с католиче-
ским духовенством и партией католического Центра, по-
лучившую пышное и лживое название «борьбы за куль-
туру» («культу ркампф»), Бисмарк преследовал две свя-
занные между собою цели: во-первых, как впоследствии
35 Е. Eyck. Bismarck. Lebcn und Work. Bd. III. Erlenbach —
Zurich, 1944, S. 15G; A. Vagts. Defense and Diplomacy. The Soldier
and the Conduct of Foreign Relations. New York. 1956, S. 287.
36 «G. P.», Bd. I, N 146. Pence — Бисмарку, 12 января 1871 г.
109
отметил В. И. «Пении, он стремился отвлечь внимание ши-
роких масс немецкого народа «от насущных задач клас-
совой и революционной борьбы в сторону самого поверх-
ностного и буржуазно-лживого антиклерикализма»37;
во-вторых, он таким образом стремился устранить парти-
куляристские и сепаратистские настроения, сохранившие-
ся среди тех германских государств, где влияние католи-
ческой церкви и римского папы все еще было значитель-
ным. Поскольку задача заключалась в том, чтобы закрыть
католицизму возможность вмешиваться в дела опрус-
саченноп Германии, Бисмарк сознательно шел иа ти,
чтобы перенести начатую нм политическую кампанию и
на международную арену, не останавливаясь при этом пе-
ред прямым вмешательством во внутренние дела других
государств. Развернув кампанию против католицизма, ои
тем самым породил возможность появления среди ино-
странных католических государств реальных тенденций к
созданию коалпцпп против вызывающей политики про-
тестантской Пруссии и опруссачеппон Германии.
Вот почему «железный канцлер» с такой опаской отно-
сился к выступлениям клерикальных кругов в Австрии л
Италии, а в особенности во Франции и Бельгии, направ-
ленным против германского «культуркампфа». Они при-
водили ого в ярость. Так, в отместку за послание фран-
цузских католических епископов, выступивших в защиту
своих германских едпповерцев, он готов был осуществить
военную оккупацию Наши, и притом без объявления
войны. В отместку за аналогичные послания бельгийских
епископов он потребовал, чтобы бельгийское правительст-
во внесло такие изменения в государственное законода-
тельство, которые ограничили бы деятельность и пропа-
ганду католических конгрегации в стране. В случае отказа
он готов был угрожать Бельгии тем, что откажется от га-
рантии бельгийского нейтралитета.
Попытка германского правительства вмешаться во
внутренние дела Бельгии вызвала тогда широкое возму-
щение не только в католических странах, но и в Англии.
Бельгийское правительство пыталось затянуть переговоры
с Германией, надеясь, что другие европейские державы,
заинтересованные в поддержании нейтралитета Бельгии.
37 В. И. Лепин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 417.
110
окажут сдерживающее влияние на политику Бисмарка.
Расценивая бисмарковский «культуркампф» в области
внешней политики как нечто равнозначное «революцион-
ному» подрыву консервативных устоев, правящие круги
Бельгии апеллировали и к царской России. Излагая аргу-
ментацию, выдвинутую ими в ходе переговоров с Бис-
марком, российский посол в Брюсселе Блудов отмечал, что
«Бельгия оказывала и может оказывать Европе достаточно
услуг» 33. Оп имел в виду, что в 1848 г. эта страна устояла
перед волнами революции, которые перекинулись из
Франции в другие страны Западной Европы, а также и то,
что анархистский Интернационал, созданный Бакуниным,
потерял в 1874 г. на конгрессе в Брюсселе «свою первона-
чальную остроту» и окончательно выродился. Наконец,
бельгийское правительство обещало Бисмарку «помешать
фламандскому клерикализму прорваться и слиться с пото-
ком церковной оппозиции в Германии». На Бисмарка эти
аргументы но производили впечатления. Он продолжал
настаивать на том, чтобы бельгийское правптельство, идя
вслед за германским, внесло изменения в свое законода-
тельство. Только позднее стало известно, что за этим вме-
шательством, под флагом «борьбы за культуру», во внут-
ренние дела Бельгии таились аннексионистские планы гер-
манских военных кругов. Генерал Мольтке пытался уве-
рить английского посла в Берлине, что «у Германии нет
хорошей военной границы с Бельгией» 39.
Установление «хорошей военной границы» с Бельгией
мыслилось не изолированно, а в качестве составной части
нового военного вторжения во Францию. Германские уг-
розы превентивной войны продолжались. Когда француз-
ское правптельство приступило к реорганизации своей ар-
мии, германский канцлер вызвал к себе французского
посла Гонто-Бирона п без обиняков заявил ему: «Для нас
это вопрос безопасности, и мы будем вынуждены объявить
вам войну»40. Смысл этой недвусмысленной угрозы он
ю «Красный архпв», 1938, т. 6 (91), стр. 117. Блудов — Горча-
кову, 13 (1) марта 1875 г.
89 А. С. Ерусалпмскпп. Воеппая тревога 1875 года.— «Уче-
ные записки Института истории РАПИОП», т. VI. М., 1928,
стр. 171—172.
40 A. D го и х. Dernieres annfes de I’ambassado en AUemagne de
M. de Gontaut-Biron 1874—1877 d a pres ses notes et pa piers diploma
tiques. Paris, 1907, p. 18.
Ill
пояснил тем, что если клерикальные и реваншистские
круги во Франции нр прекратят своей деятельности, то
Германская империя пе будет предаваться ожиданию, по-
ка Франция восстановит свои силы, а через один-два года
сама нанесет удар в превентивном порядке.
Пробуждение новых агрессивных устремлений в отно-
шении Франции, а заодно и Бельгии не ограничилось
кругами прусско-германского милитаризма и правительст-
венными сферами. Эти устремления нашли в империи
поддержку п со стороны более широких кругов господст-
вующих классов. «Никто в мире не питает такой ненави-
сти к французам, как прусские юнкеры»,— заметил Эн-
гельс41, и на сой раз юнкерство заранее предвкушало
повое вторжение во Францию. Когда экономический кри-
зис, порожденный внутренними противоречиями капита-
лизма, не пощадил п Германию, когда небывалый учре-
дительский ажиотаж, орошенный дождем французских
миллиардов, в 1873 г. внезапно оборвался, крупная немец-
кая буржуазия в поисках' выхода из возникших затруд-
нений также стала склоняться к планам повой воины про-
тив Франции. Бисмарк постарался прежде всего извлечь
из этого внутриполитические выгоды, и притом в инте-
ресах милитаризма.
В течение нескольких лет он боролся за то. чтобы
исключить утверждение военного бюджета из компетен-
ции рейхстага. Его противниками в этом вопросе были
буржуазные партии и Центр. Бпсмарковский «культур-
кампф», в который включились и буржуазно-либеральные
партии, поставив Центр в положение политической изоля-
ции, изменил парламентское соотношение сил. В этих
условиях милитаристско-юнкерские круги стремились вос-
пользоваться сложившейся в рейхстаге расстановкой сил,
чтобы навсегда вывести военный бюджет из-под его конт-
роля. Если бы эта цель была достигнута, это означало бы
такое укрепление политических позиции милитаризма,
какого не бывало даже в старой Пруссии со времен кон-
ституционного кризиса.
Но теперь, в противоположность прошлым временам,
Бисмарк старался при проведении политики «культур-
кампфа»! опереться на партии либеральной буржуазии, и
41 К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 456.
112
потому Бисмарк был вынужден искать сближения с нпмп
п но вопросу о порядке утверждения военного бюджета.
Его положение значительно облегчалось тем, что сама
немецкая буржуазия, став одной из опор империи, не мог-
ла п не хотела вести борьбу против милитаризма и его
растущих притязаний. В результате под эгидой «железно-
го канцлера» был достигнут компромисс, который в общем
удовлетворил и правительство, и военно-юнкерские кру-
ги, и буржуазные партии, группировавшиеся вокруг вы-
цветших знамен немецкого либерализма. Компромисс за-
ключался в том, что рейхстагу предоставлялось право
рассматривать и утверждать военный бюджет, однако
лишь один раз в течение семи лет. Практически этот сеп-
тепнат означал, что отныне парламентские преграды для
постоянного роста милитаризма в стране устранены.
Единственной силой, способной вступить в борьбу про-
тив милитаризма п растущей военной опасности, являлся
рабочий класс, который еще в период франко-прусской
войны и Парижской Коммуны продемонстрировал перед
лицом господствующих классов свою волю вести принци-
пиально иную политику — антимилитаристскую и интер-
националистскую. Расколотый на две партии — лассаль-
янцев и эпзснахцев, рабочий класс Германии только в
1875 г. сумел создать единую социал-демократическую
партию, против которой прусско-германское государство
вскоре и обрушило всех скорпионов, которыми располагал
обшитый парламентскими позументами полицейско-бюро-
кратический режим военной деспотии.
Дипломатический кризис 1875 г
Но прежде чем нанести превентивный удар рабочему
классу, прусско-германскпй милитаризм вознамерился на-
чать превентивную войну против Франции. Ввиду возра-
стающих экономических, внутриполитических и социаль-
ных затруднений, которые стала испытывать Германская
империя, создание в стране атмосферы военной тревоги
должно было способствовать росту националистического
угара, следовательно, и осуществлению реакционных це-
лей во внутренней политике и агрессивных — во внешней.
Наличие реакционного «Союза трех императоров», разу-
меется, являлось необходимой предпосылкой, прикрываю-
щей восточную границу, в то время как германская агрес-
сия направлялась на Запад.
Бисмарк понимал, что не заручившись нейтралитетом
России, генерал Мольтке не сможет совершить свой вто-
ричный победный марш на Париж. Но полной уверенно-
сти в этом нейтралитете ни у Мольтке, ни у Бисмарка не
было и быть не могло. В Берлине видели, что правящие
круги царской России, вступив в «Союз трех императо-
ров», отнюдь не отказываются и от того, чтобы поддер-
жать планы восстановления французской армии как воз-
можного противовеса дальнейшему росту германской
армии. Накануне вступления в «Союз трех императоров»
Александр II заверял французского посла, что не соби-
рается присоединяться ни к какому мероприятию, если
оно будет направлено непосредственно против Франции.
Горчаков не раз повторял слова, которые доходили затем
до Парижа: «Европе нужна сильная Франция» ’. Они
1 См. «История дипломатии», т. II. М., 1963, стр. 40.
И4
диктовались заинтересованностью России в том, чтобы
Германская империя имела на Западе в лице Франции
сильный противовес.
13 этой связи летом 1874 г. часть французском буржу-
азной прессы пыталась создать впечатление, будто в пра-
вящих кругах России определился поворот в сторону
сближения с Францией. Фаверни, поверенный в делах
Франции в Петербурге, счел нужным предостеречь свое
правительство от подобных «опасных» и «фатальных»
иллюзий. Пристальпо наблюдая за настроениями высших
сфер царской России, он пришел к выводу, что заверения
русских министров или даже представителей императора,
в особенности во время заграничных поездок, о друже-
ских чувствах к Франции являются «фразами, не имею-
щими большой ценности в стране, где все исполните-
ли подчиняются предписаниям с автоматической точ-
ностью». «В случае опасности,— заключал Фаверни,—
нельзя верить в реализацию этих платонических завере-
ний». Гораздо большее значение, считал он, следует
придавать тому, что «император и его правительство
не упускают случая выразить симпатии к врагам Фран-
ции; они это делают шумно (avec eclat), по думая о обиде,
которую такие демонстрации могут вызвать во Фран-
ции» 2.
Ясно было, что царская Россия вовсе не собирается
отказаться от того выгодного положения, которое сложи-
лось для нее в ходе и в результате франко-прусской
войны. Более того, напряженные отношения между Фран-
цией и Германией укрепляли влияние России в Европе,
в том числе на Балканах, а, кроме того, облегчали экспан-
сию в Средней Азии, где ее главным соперником высту-
пала Англия. Вот почему, прежде чем начать военную
кампанию против Запада, германское правительство и
Большой генеральный штаб Пруссии считали необходи-
мым глубоко позондировать политические настроения
правящих кругов царской России и по возможности до-
биться ослабления там элементов, которые считали, что
стремлениям Германии утвердить свою гегемонию в Ев-
ропе следует противопоставить сближение с Францией.
2 «D. D. F.» serie I, v. 1, N 312. Поверенный в делах Франции в
Петербурге Фаверни — Деказу, 28 июля 1874 г.
115
Выбор в выполнении этой мисс ил пал на молодого
дипломата Радовпца. Согласно официальной версии, Ра-
довиц должен был временно замещать германского носла
в Петербурге кн. Рейсса, который по болезни уехал в от-
пуск. Фактически же дело обстояло не так: находясь в
Бонне, Рейсс получил указание правительства отложить
свое возвращение в Петербург до тех пор, пока Радовиц
закончит свою миссию 3.
В первой же беседе с Горчаковым Радовнц заявил, что
цель его миссии «еще более выявить теплую дружбу на-
ших дворов». Ответ русского канцлера гласил: «Что ка-
сается усилии установить прекрасные отношения между
двумя дворами, то он (Радовиц.— Л. Е.) может рассчиты-
вать на взаимность». Эти галантные фразы, однако, нико-
го и пн к чему не обязывали. Впрочем, царь высказался
перед Радовицем более определенно; он говорил, что цель
его борьбы с поляками во многом совпадает с целью бис-
марковского «культуркампфа» против католицизма, ибо в
конечном счете — это борьба с революцией. «...Теперь,—
пояснил царь,— нельзя сказать о римской курни, что она
управляется в консервативном духе, ибо там, где это со-
ответствует ее цели, она объединяется с революцией, в
Польше так же, как и в Германии» 4. Эти рассуждения
далеко не соответствовали подлинному характеру полити-
ки Ватикана, но весьма соответствовали духу реакцион-
ных идей «Союза трех императоров» 5.
Радовиц верно схватил позицию русский дипломатии,
когда доносил в Берлин: «Я думаю, что существенной
3 А. С. Е р у с а л и м с к и й. Франко германский кризис 1875 г.—
«Красный архив», 1938, 6(91), стр. 110—111.
4 И. II ol born. Bismarcks europaische Politik zu Bcginn der
siebziger Jahre und die Mission Radowitz. Berlin, 1925. Anhang,
N 5.
5 Любопытной иллюстрацией характера взаимоотношений меж-
ду правительствами кайзеровской Германии и царской России мо-
жет служить следующий эпизод. 4 февраля 1875 г. германское ве
домство иностранных дел направило русскому послу в Берлине
секретное письмо, в котором на основании донесений прусской по-
лиции сообщало об одной статье в польской «Торнской газете»;
статью можно было истолковать как оскорбительную для личности
русского императора. В указанном письме германское правительст-
во запрашивало: не будет ли у русского правительства желания
привлечь редактора польской газеты к ответственности. Зга пре-
дусмотрительность напоминает отношения двух отделов полицей-
ского денар*] амепта.
116
целью того, что здесь крепко держатся за entente a trois,
является намерение втихомолку изолировать Англию» с.
Цель же германского милитаризма и его дипломатии за-
ключалась тогда нр в том, чтобы «втихомолку изолиро-
вать Англию», а в том, чтобы открыто изолировать Фран-
цию. Вот почему, выполняя свою миссию, Радовпц на-
стойчиво твердил своим русским собеседникам: «Мы
чувствительны не к положению в Сербии и даже не в
Польше, а там, откуда угрожает опасность — а именно на
Западе» 1. Не довольствуясь этим, Радовпц в соответствии
с бпсмарковской инструкцией заявил: «Ничто во Фран-
ции не поддерживает мысль о войне более, чем питаемая
различными русскими влияниями вера в русские симпа-
тии к Франции; поэтому только убежденность наших за-
падных соседей в крепком согласии Германии и России
явится вернейшим залогом мира»6 7 8.
Бисмарк, конечно, понимал, что добиться желанной
цели — изоляции Франции — можно только при условии,
если царская Россия получит возмещение в виде крупной
компенсации. Но какой? Александр II сам указал, в ка-
ком направлении идут его притязания: он заявил, что в
настоящий момент о Константинополе пе помышляет.
Узнав об этом, Бисмарк предложил Радовицу немедленно
сделать в Петербурге следующее заявление: «Германия
стремится оказать всяческое содействие русской полити-
ке, п в больших вопросах, т. е. в вопросах, которые имеют
для России особенно большое значение, опа готова пол
ностью поддержать ее воззрения». Разумеется, Бисмарк
имел в виду политику царской России на Балканах. Та-
ков был вексель, выданный германской дипломатией цар-
скому правительству. Уже в самый разгар переговоров
Радовица с петербургским двором в Германии был ут-
вержден закон о местном ополчении — ландштурме. Этот
закон «в значительной мере увеличивает вооруженные
силы Германии»9, сообщал Убри. В связи с тем, что
Франция стала закупать за границей лошадей для кава-
лерии, в Берлине в начале марта был опубликован при-
каз о запрещении вывоза лошадей пз пределов Герман-
6 Н. II ol born. Bismarcks enropiiisclie Poiitik... Anhang, N 15.
7 Ibid., Anhang. N 19.
8 Ibidem.
9 А. С. Ерусалимский. Военная тревога 1875 г., стр. 1GI.
117
ской империи — мера, от которой, как признался Бш>
Марк, «обычно пахнет порохом» 10.
Это угрожающее заявление Бисмарка стало известно
и французскому правительству, которое запросило в Бер-
лине, как его следует понимать, и получило успокоитель-
ные объяснения11. Но французская дипломатия не под-
далась этим успокоительным заверениям, тем более, что
они исходили не от Бисмарка, а от статс-секретаря ве-
домства иностранных дел Бюлова, который, к тому же,
в данном случае говорил весьма необязывающпе слова.
Французское правительство интересовали пе слова Бюло-
ва, а дола Бисмарка. Германские требования изменить
законодательство Бельгии в угоду бисмарковской
борьбе против католицизма, хотя они и были отвергну-
ты 12, расценивались столь серьезно, что бельгийский ко-
роль и генеральный штаб в начале марта сочли необхо-
димым приступить к рассмотрению военного положения
Бельгии.
Герцог Деказ, французский министр иностранных дел,
понимал, что позиция Бельгии в значительной степени
определяется позицией Англии, и он предпринял шаги,
чтобы установить, не предполагает ли английский каби-
нет дать «советы Бельгии или Германии в этой деликат-
ной ситуации» 13. Со своей стороны, французский послан-
ник в Брюсселе барон Бод, настроенный крайне тревож-
но, уверял, что Германия угрожает не только Бельгии,
но и Голландии, что опа «стремится завоевать Зюпдер-
Зее и широкую береговую полосу устья Рейна, Мааса и
Шельды», т. е. захватить «ключи от Па-де-Кале» 14. От-
сюда он предлагал сделать два вывода: во-первых, учесть
вопрос о стратегическом положении северной границы
Франции; во-вторых, искать соглашения с Англией.
Деказ приступил к первичному зондированию в Лон-
доне. Но большее значение он придавал позиции петер-
бургского двора; миссия Радовица в Петербург остава-
10 «Красный архив», 1938, т. 6 (91), стр. ИЗ. Убри— Горчакову,
2 марта (18 февраля) 1875 г.
11 «D. D. F.», ser. I, v. 1, N 365. Поверенный в делах Франции
в Берлине Сзв — Деказу, 7 марта 1875 г.
*2 Ibid., № 359. Деказ — Сэву, 5 марта 1875 г.
13 Ibid., № 362. Деказ — послу Фраяции в Лондоне Жарнаку,
6 марта 1875 г.
14 «Г). D. F.», ser. 1, vul. 1. № 364. Барон Бод — Деказу, 7 марта
1875 г.
118
лась окутанном тайной, п французская дипломатия не-
однократно пыталась выяснить, каковы ее результаты. На
прямые вопросы с французской стороны Горчаков давал
уклончивые ответы: тревожные слухи, которые циркули-
ровали по поводу этой миссии, он объявил «чистой вы-
думкой», а первые симптомы назревающей военной тре-
воги он объяснил «вспыльчивостью Бисмарка»,5. Но
французская дипломатия не верила Горчакову. Во вся-
ком случае, Фаверни, поверенный в делах в Петербурге,
был ближе к истине, когда сообщал в Париж, что Радо-
виц стремился выяснить отношение России к возможной
войне между Германией и Францией и в этой связи за-
тронул Восточный вопрос.
В Париж продолжали поступать тревожные сведения.
Так, например, там стало известно, что германское пра-
вительство заключило с одной венской фирмой контракт
на поставку гильз, а с Круппом — новый контракт на по-
ставку пушек. И французская дипломатия била тревогу,
но отовсюду получала успокоительные заверения. В Лон-
доне Дерби выразил мнение, что все это еще не является
чрезвычайной подготовкой Германии к развязыванию
воины ,6, а в Петербурге Горчаков заявил еще более опре-
деленно: «Войны пе хотят» 17.
Но вот во Франции был принят новый закон о воен-
ных кадрах (закон увеличивал численность армии на
144 батальона), и германская пресса, как по команде,
подняла шумную кампанию против Франции. 5 апреля
рупор крупной буржуазии «Kolnische Zeitung» напечатал
корреспонденцию из Вены, в которой в тревожных то-
нах рассматривался вопрос об опасной возможности
клерикально-монархической реставрации во Франции и
образования Лиги католических держав как орудия ре-
ваншистской войны против Германии18. Спустя три дня
15 Ibid., № 373. Поверенный в делах Франции в Петербурге Фа-
верни — Деказу, 25 марта 1875 г.
16 Ibid., № 377. Поверенный в делах Франции в Лондоне Га-
вар — Деказу, 8 апреля 1875 г.
17 Ibid., № 373. Фаверни — Деказу, 25 марта 1875 г.
18 «Корреспонденция из Вены» была написана в Берлине, в ве-
домстве иностранных дел, и передана через журналиста Крузе в
редакцию газеты с указаппем поместить ее в виде передовой без
всяких изменений: «В ней каждое слово взвешено, как в докумен-
те государственного значения».
И9
всеобщее внимание привлекла статья «Предстоит лп вой-
на?», напечатанная в берлинской 1азете «Post». Эта статья
имела в виду заранее оправдать превентивную воину,
если опа возникнет19. Наконец И апреля бпсмарковскип
официоз «Norddeutsche AUgemeine Zeitung» напечатал
статью, инспирированную генеральным штабом; она при-
звана была вселить тревогу по поводу французских во-
оружений.
Разоблачая этот «официозный вой о войне», Энгельс
в те дни писал: «Рептильная пресса Германской империи
вновь получила приказ трубить в военные трубы. Без-
божная, вырождающаяся Франция нп за что не желает
оставить в покое-богобоязненную Германию, так пышно
расцветающую под эгидой биржевой спекуляции, грюн-
дерства и краха. Франция вооружается в огромнейших
размерах, и та крайняя поспешность, с какой производят-
ся эти вооружения, является лучшим доказательством
того, что опа намерена по возможности уже в будущем
году напасть па невинную миролюбивую империю Бис-
марка, которая, как известно, никогда и водпчкп нс заму-
тит, которая непрерывно разоружается и о которой лишь
враждебная империи пресса распространяет клевету, буд-
то она законом о ландштурме только что превратила два
миллиона обывателей в солдат запаса» 20.
Так Энгельс в апреле 1875 г. издевался по поводу кам-
пании, поднятой тогда бисмарковской прессой. С цифра-
ми в руках Энгельс показал, что французский закон о
кадрах представляет собой «значительно ухудшенное из-
дание прусского» 21 и что ни о каком превосходстве фран-
цузской армии над германской тогда и в течение ряда
последующих .чет еще пе могло быть и речи. В заключе-
ние, на основании анализа соотношения военных сил
Германии и Франции, Энгельс пришел к следующему вы-
воду: «Мы видим, что истинной представительницей ми-
литаризма является не Франция, а германская империя
прусской нацпп» 22.
19 Статья в «Post» была написана Эгиди, руководителем пресс-
бюро ведомства иностранных дел. См. «Красный архив», 1938, т. 6
(91). стр. 148. Убри — Горчакову, 14 (2) апреля 1875 г.
20 К. М а р к с и Ф. Э п г е л 1» с. Соч., т. 18, стр. 557.
21 Там же, стр. 558.
22 Там же, стр. 505.
120
Пока милитаризм и дипломатия действовали за кулп-
самн, на авансцене появились крупные банкиры и фпнап
совые дельцы. Воспользовавшись военной тревогой,
которую Бисмарк через подставных лиц поднял на стра-
ницах официозной прессы, они ринулись на биржу, стре-
мясь извлечь выгоду из игры па понижение ценных бу-
маг. Когда военная тревога охватила буржуазную прессу
и во Франции, парижская биржа, предаваясь ажиотажу,
также ринулась в большую игру. Французское прави-
тельство отнюдь пе осталось на позициях пассивного вы-
жидания. Решив воспользоваться шумом и треском, ко-
торый раздавался из Берлина, оно развернуло необычай-
ную дипломатическую активность в столицах главных
европейских держав — в Петербурге и в Лондоне, в Вене
и в Риме. Но поначалу все хлопоты французской дипло-
матии не приносили плодов. Каждое правительство явно
выжидало и не спешило раскрывать свои карты относи-
тельно той позиции, которую оно собиралось занять в на-
растающем кризисе франко-германских отношений.
Только германская дипломатия пыталась заверить
Францию, что все ее тревоги необоснованны. Бюлов заявил
Гонто-Бирону, что инцидент с Бельгией исчерпан, что
указу о запрещении вывоза лошадей не следует прида-
вать политического, а тем более военного значения, и да-
же высказал уверенность, что мир между Германией и
Францией не будет нарушен в течение ста лет. А кайзер
Вильгельм в беседе с австрийским военным атташе по-
шел еще дальше — он заявил, что инцидент между Гер-
манией и Францией следует считать окончательно исчер-
панным. Французскому представителю он заявил: «Нас
хотели поссорить»23. Словом, создавалось впечатление,
что тревога миновала.
Когда французское правительство обратилось к царю
с призывом предотвратить новый акт германской агрес-
сии, Александр II спокойно сказал: «Если наступит день,
когда вы окажетесь в опасности, чего я не думаю, вы об
этом сейчас же узнаете: вы узнаете об этом от меня».
Царь, конечно, видел назревание франко-германского
кризиса, но предпочитал окончательно определить, а тем
23 «D. D. F.», ser. I, vol. 1, № 392. Гонто-Бирон — Деказу, 17 ап-
реля 1875 г.
121
более раскрыть свои позиции тогда, когда кризис достиг
пег кульминации. 18 апреля Горчаков в письме Убрп
формулировал эту позицию в следующих словах: «Де-
маркационная линия, которую мы стремимся установить!
будет заключаться в том, что, оставаясь добрыми друзья-
ми и верными союзниками (Германской империи.—
Л. £.), мы никогда не возьмем роль соучастника в слу-
чае, если пойдут по путям, которые не являются наши-
ми». В таких пределах эта «демаркационная линия» ни-
чем Германии не угрожала; стремясь осуществить своп1
агрессивные планы на Западе, германский милитаризм и
не рассчитывал на то, что царская Россия возьмет на
себя «роль соучастника». Горчаков сам понимал неопре-
деленность и неустойчивость своей позиции: «Я только
намечаю мысль, которую мы углубим в личных бесе-
дах»24,— писал он в том же письме. Но п «то малое», что
сообщалось У бри, он строго требовал сохранить в глубо-
кой тайне.
Через два дня, 20 апреля, Горчаков явно сместил свою
«демаркационную линию» в отношении Франции: в бесе-
де с генералом Лефло он заявил, что вовсе пе осуждает
тех французов, которые стремятся вернуть Эльзас и Ло-
тарингию. Лефло поспешил заметить, что Франция на-
деется па возвращение этих провинций мирным путем.
Горчакову осталось только сказать, что если бы он был
французом, он желал бы того же. Так, побуждая Фран-
цию активизироваться в вопросе об Эльзасе и Лотарин-
гии, Горчаков обещал Лефло «сдержать нетерпение Бер-
лина» и в то же время осторожно поддерживал француз-
скую программу перевооружения.
Александр II был более сдержан. Когда генерал Лефло
пожаловался ему на перевооружение германской армии,
он заметил, что Пруссия «с вероятной обоснованностью»
может вернуть Франции этот упрек. В ответ на это Леф-
ло старался доказать, что в результате войны кадры гер-
манской армии сохранились, между тем как во француз-
ской армии они еще должны быть восстановлены. Царь
согласился с этим, но предупредил, что французское
правительство пе должно давать серьезного повода пред-
24 «Красный архив», 1938, т. 6 (91), стр. 120. Горчаков — Убри,
18 (6) апреля 1875 г.
122
полагать, что оно стремится к войне; если же Германия
в этих условиях начнет войну, она ее начнет «на свой
страх и риск». По свидетельству Лефло, эти многозначи-
тельные слова царь произнес «тихим голосом и сквозь
зубы» 25. На следующий день Лефло сообщил в Париж,
что пмеются все признаки считать миссию Радовица про-
валившейся. Но в Берлине еще не было оснований сделать
такой вывод.
20 апреля, в тот самый день, когда Горчаков осторож-
но дал понять Лефло, что он разделяет надежды Фран-
ции вернуть Эльзас и Лотарингию, Бисмарк в беседе с
бельгийским посланником бароном Нотомбом открыто
поддержал воинственные статьи германской прессы и об-
винил Францию в том, что она создает армию, размеры
которой превышают средства страны. «Очевидно,—заме-
тил Бисмарк,— у нее есть задняя мысль, и она замышляет
что-то предпринять». Бароп Нотомб пытался возразить,
ссылаясь на то, что у Франции «нет ни достаточной ар-
мии, ни офицеров, ни достаточного оборудования, ни ли-
ний обороны, которые находятся в руках немцев». Гер-
манский канцлер не обратил никакого внимания на эти
возражения. Он продолжал твердить свое и добавил, что
«французская армия двинется через Бельгию». В за-
ключение он заявил: «Французское правительство знает
теперь, что за его действиями следят. Оно вынуждено
сократить свои мероприятия или дать им объясне-
ния» 26.
Но французское правительство ие отказывалось от
осуществления принятых планов реорганизации армии,
а германское правительство формально и не обращалось
к нему за объяснениями. Оно и не нуждалось в них. На-
оборот, оно нуждалось в поводе для дальнейшего разжи-
гания военной тревоги.
На следующий день, 21 апреля, Радовпц, исполняв-
ший обязанности статс-секретаря ведомства иностранных
дел, на одном дипломатическом обеде возбужденно гово*
рил Гонто-Бирону, что, поскольку «реванш является за-
таенной мыслью Франции», Германия не должна ждать,
25 «I). D. F.», ser. I, v. 1, № 393. Лефло — Деказу, 20 апреля
1875 г.
26 «Красный архив», 1938, т. 6 (91), стр. 123. Убри — Горчакову,
20 (8) апреля 1875 г.
123
пока ее противник «восстановит силы и найдет союзни-
ков» 27; он утверждал, что превентивная война Гсрманвп
против Франции имела бы все основания—«политиче-
ские, философские и даже христианские» 28. Французский
посол немедленно довел содержание этой беседы до све-
дения своего правительства.
Не дождавшись предупреждения, обещанного царем,
но уже заручившись его поддержкой в выполнении про-
граммы перевооружения, французская дипломатия сразу
же ухватилась за донесение об откровенных разгла-
гольствованиях Радовица и ловко пустила его в ход.
Пользуясь своими связями в журналистских кругах Лон-
дона, герцог Деказ, французский министр иностранных
дел. заложил фугас, который в надлежащий момент дол-
жен был взорваться на страницах самой влиятельной
английской газеты «Times». Английское правительство
зорко следило за милитаристскими устремлениями пра-
вящих кругов Германской империи, а, с другой стороны,
за каждым шагом русской дипломатии. Что касается пра-
вительств Австро-Венгрии и Италии, то они стремились
только к тому, чтобы остаться как можно дальше от на-
зревающего конфликта, тем более, что германская пресса
открыто обвпняла Францию, что она вынашивает «мысль
о солидарности католических держав» против «про-
тестанте кой. и русской Ге рма нии ».
Итак, пока германская п французская пресса, инспи-
рируемая своими правительствами, продолжала разду-
вать военную тревогу, а крупные банкиры предавались
иа берлинской it французской бирже спекуляциям в свя-
зи с падением ценных бумаг, официальная дипломатия
главных европейских держав сохраняла подобно сфинк-
су многозначительное молчание. Ни одна держава, на-
блюдая за ходом франко-германских отношений, не хоте-
ла преждевременно раскрыть свои карты, ближайшие
расчеты и более дальпие политические намерения и цели.
В те дни даже Бисмарк в частной беседе с бельгийским
посланником бароном Нотомбом утверждал, будто он ни-
27 «D. D. F.», ser. I, v. 1, № 395. Гонто-Б ирон — Деказу, 21 апре-
ля 1875 г.
28 A. Dre их. Dernieres annees de I’iimbassadc en Allcinagne <I<*
M. Guntaut-Biron, p. 91 sqq; Due de Broglie. La mission de
Mr. Gun taut Biron a Berlin. Paris. 1896. p. 208 sqq.
124
как нс причастен к кампании, поднятой в прессе, однако
«признавал», что германская «пресса оказала большую
услугу, указав иа военные мероприятия Франции и на
вытекающую отсюда опасность»29. «Можно,— говорил
он,— избежать опасности, сигнализируя о ней».
Германский милитаризм и его дипломатия вовсе
не предполагали ограничиться подобной сигнализацией.
То, что они делали, было более похоже на провокацию,
породившую ряд встречных провокаций и дипломатиче-
ских интриг. Еще в середине апреля Бисмарк посетил
престолонаследника и стал ему доказывать, что Франция
готовится к нападению на Германию, что война неминуе-
ма и что германской армии «в таком случае понадоби-
лась бы 14-летняя оккупация для того, чтобы вполне
справиться с Францией»30. Если Бисмарк рассчитывал,
что эти его слова дойдут до английских кругов, с которы-
ми наследник (через свою жену) действительно был бли-
зок, то нужно признать, что он достиг своей цели. Оп
намеревался прощупать позицию Англии п условия ее
нейтралитета па случай войны с Францией, но в этом он
просчитался: ои никак нс предполагал, что, получив та-
кого рода информацию, английская дипломатия поспе-
шит поделиться ею с... Петербургом.
Английская дипломатия немало потрудилась над тем,
чтобы усилить атмосферу военной тревоги. Она довери-
тельно сообщила в Париж, в Брюссель и в Вену, что Гер-
мания готовит удар не только по Франции, но и по Авст-
рии. Лорд Дерби даже уверял французского посла, что
непосредственная угроза нависла именно над Австрией, и
расписывал, какое «благотворное влияние» могла бы ока-
зать Россия, если бы она воздействовала на германское
правительство. Английская дипломатия явно стремилась
к тому, чтобы воспользоваться случаем и подорвать «Со-
юз трех императоров» 31. В Петербурге пе верили этим
сведениям, исходящим от Сен-Джемского кабинета. На
телеграмме, сообщавшей, что лорд Дерби предупредил
герцога Деказа о готовящемся нападении Германии на
29 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 123. Убри — Горчакову,
20(8) апреля 1875 г.
30 Там же, стр. 119. Убри — Горчакову, 14(2) апреля 1875 г.
31 «D. D. F.», ser. I, vol. 1, № 440. Гонто-Бирон — Деказу, 24 июня
1875 г.
125
Австрию, Александр II резопно написал: «Все это суще-
ствует только в воображении Дерби».
Еще более тревожные сведения поступали из Фран-
ции. В конце апреля русский посол в Париже граф Орлов
сообщал в Петербург, что по сведениям французского
правительства Бисмарк совместно с Мольтке разработал
план, который предусматривает вторжение полумиллион-
ной германской армии в пределы Франции, разрушение
Парижа длительной бомбардировкой, капитуляцию Фран-
ции на условиях уплаты новой огромной контрибуции и
оккупации страны сроком на 25 лет. Осуществление это-
го плана означало бы, что Франция надолго оказалась
бы низведенной до положения вассала и привязанной к
победной колеснице торжествующей Германии. Граф
Орлов уверял, что «этот план... существует у Бисмарка в
голове». «Я этого не думаю»,— пометил царь на полях
его письма32.
Царское правительство выжидало, и это обстоятельст-
во тревожило французское правительство, но обнадежи-
вало германское. В последний день апреля и в первые
майские дни на дипломатическую авансцену выступил
фельдмаршал Мольтке. В беседе с австро-венгерским пос-
лом графом Карольи он заявил, что французский закон
о кадрах внушает опасения. У Карольи, который уже
слышал те же слова от Бисмарка, не создалось впечатле-
ния, что угроза войны надвинулась вплотную, но он счи-
тал, что «те мнения, которые высказываются правитель-
ственной и компетентной верхушкой Берлина о положе-
нии во Франции, могут внушить опасения за будущее» 33.
Прошло несколько дней, и Мольтке заговорил еще бо-
лее определенно. В беседе с бельгийским посланником
Нотомбом он заявил, что «закон о кадрах является угро-
зой, и Германия окажется вынужденной предупредить
его осуществление». При этом он не оставил никаких
сомнений, что «если Франция не ограничит своих воору-
жений», война с нею «станет неизбежной». Одновремен-
но Бисмарк дал знать бельгийскому королю, что Бельгии
угрожает опасность со стороны Франции. Узнав об этом.
32 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 124. Орлов — Горчакову,
29(17) апреля 1875 г.
88 Там же, стр. 125. Убри — Горчакову, 2 мая (20 апреля)
1875 г.
126
Нотомб пришел к выводу, что дипломатические шаги
Бис марка отвечаю г стратегическим замыслам Мольтке:
«В нужный момент,— считал он,— кн. Бисмарк высту-
пит против бельгийского католического министерства. Он
обвинит его в соучастии с Францией и в предоставлении
французской армии прохода через Бельгию. Это послу-
жит для Германии поводом оккупировать Бельгию под
видом предупредительного мероприятия» 34.
Обо всем этом Нотомб поспешил сообщить через Убри
в Петербург и через лорда Рассела в Лондон. Англий-
ская дипломатия со своей стороны постаралась довести
до сведения царского правительства, что она встревоже-
на судьбой Бельгии и что, по мнению лорда Дерби, Гер-
мания «везде возбуждает затруднения», а Бисмарк дей-
ствует так, «как это делал когда-то Наполеон». «Вот
именно»,— согласился Александр II35. К этому времени
он уже получил сообщение, что граф Хрептович, обер-ка-
мергер его двора, побывав в придворных сферах Берли-
на, «был поражен теми разговорами, которые ему прихо-
дилось слышать: реванш неминуем,... нападем на Фран-
цию, пока она пе готова» 36.
По мере того, как обстановка запутывалась и ослож-
нялась, царское правительство склонялось к тому, что
нужно самостоятельно, мпнуя Лондон и Париж, прощу-
пать подлинные намерения правящих кругов Германии.
С этой целью в Берлин был направлен граф Шувалов,
дружественные отношения которого с Бисмарком были
общеизвестны. Его беседа с Вильгельмом I обнаружила
глубокие расхождения между придворными кругами и
Бисмарком прежде всего по некоторым вопросам внут-
ренней политики. Канцлер требовал усиления закона
против католических конгрегаций, кайзер считал закон
«слишком резким». Дело едва не дошло до разрыва: Бис-
марк прибегнул к испытанному средству: он подал в от-
ставку. Император заявил Шувалову, «что он не придает
значения этой просьбе об отставке, с которой канцлер
34 Там же, стр. 127—128. Убри — Горчакову, 3 мая (21 апреля)
1875 г.
35 Там же, стр. 128. Убри — Горчакову, 3 мая (21 апреля'
1875 г.
88 Там же, стр. 125. Убри — Горчакову, 2 мая (20 апреля)
1875 г.
127
Австрию, Александр II резонно написал: «Все это суще-
ствует только в воображении Дерби».
Еще более тревожные сведения поступали из Фран-
ции. В конце апреля русский посол в Париже граф Орлов
сообщал в Петербург, что по сведениям французского
правительства Бисмарк совместно с Мольтке разработал
план, который предусматривает вторжение полумиллион-
ной германской армии в пределы Франции, разрушение
Парижа длительной бомбардировкой, капитуляцию Фран-
ции на условиях уплаты новой огромной контрибуции и
оккупации страны сроком на 25 лет. Осуществление это-
го плана означало бы, что Франция надолго оказалась
бы низведеппой до положения вассала и привязанной к
победной колеснице торжествующей Германии. Граф
Орлов уверял, что «этот план... существует у Бисмарка в
голове». «Я этого не думаю»,— пометил царь па полях
его письма 32.
Царское правительство выжидало, и это обстоятельст-
во тревожило французское правительство, по обнадежи-
вало германское. В последний депь апреля и в первые
майские дни на дипломатическую авансцену выступил
фельдмаршал Мольтке. В беседе с австро-венгерским пос-
лом графом Карольп он заявил, что французский закон
о кадрах внушает опасения. У Карольп, который уже
слышал те же слова от Бисмарка, не создалось впечатле-
ния, что угроза войны надвинулась вплотную, но он счи-
тал, что «те мнения, которые высказываются правитель-
ственной и компетентной верхушкой Берлина о положе-
нии во Франции, могут внушить опасения за будущее» 33.
Прошло несколько дней, и Мольтке заговорил еще бо-
лее определенно. В беседе с бельгийским посланником
Нотомбом он заявил, что «закон о кадрах является угро-
зой, и Германия окажется вынужденной предупредить
его осуществление». При этом он не оставил никаких
сомнений, что «если Франция не ограничит своих воору-
жений», война с нею «станет неизбежной». Одновремен-
но Бисмарк дал знать бельгийскому королю, что Бельгии
угрожает опасность со стороны Франции. Узнав об этом.
32 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 124. Орлов — Горчакову,
29(17) апреля 1875 г.
88 Там же, стр. 125. Убри — Горчакову, 2 мая (20 апреля)
1875 г.
126
Ногомб пришел к выводу, что дипломатические шаги
Бисмарка отвечают стратегическим замыслам Мольтке:
«В нужный момент,— считал он,—кн. Бисмарк высту-
пит против бельгийского католического министерства. Он
обвинит его в соучастии с Францией и в предоставлении
французской армии прохода через Бельгию. Это послу-
жит для Германии поводом оккупировать Бельгию под
видом предупредительного мероприятия»34.
Обо всем этом Нотомб поспешил сообщить через Убри
в Петербург и через лорда Рассела в Лондон. Англий-
ская дипломатия со своей стороны постаралась довести
до сведения царского правительства, что она встревоже-
на судьбой Бельгии и что, по мнению лорда Дерби, Гер-
мания «везде возбуждает затруднения», а Бисмарк дей-
ствует так, «как это делал когда-то Наполеон». «Вот
именно»,— согласился Александр II35. К этому времени
он уже получил сообщение, что граф Хрептович, обер-ка-
мергер его двора, побывав в придворных сферах Берли-
на, «был поражен теми разговорами, которые ему прихо-
дилось слышать: реванш неминуем,... нападем на Фран-
цию, пока она пе готова» 36.
По мере того, как обстановка запутывалась и ослож-
нялась, царское правптельство склонялось к тому, что
нужно самостоятельно, минуя Лондон и Париж, прощу-
пать подлинные намерения правящих кругов Германии.
С этой целью в Берлин был направлен граф Шувалов,
дружественные отношения которого с Бисмарком были
общеизвестны. Его беседа с Вильгельмом I обнаружила
глубокие расхождения между придворными кругами и
Бисмарком прежде всего по некоторым вопросам внут-
ренней политики. Канцлер требовал усиления закона
против католических конгрегаций, кайзер считал закон
«слишком резким». Дело едва не дошло до разрыва: Бис-
марк прибегнул к испытанному средству: он подал в от-
ставку. Император заявил Шувалову, «что он не придает
значения этой просьбе об отставке, с которой канцлер
34 Там же, стр. 127—128. Убри — Горчакову, 3 мая (21 апреля)
1875 г.
35 Там же, стр. 128. Убри — Горчакову, 3 мая (21 апреля}
1875 г.
88 Там же, стр. 125. Убри — Горчакову, 2 мая (20 апреля)
127
обращался уже более 30 раз п которую оп потом брал
обратно». Однако канцлер продолжал борьбу и угрожал
не только своей отставкой, но п всего прусского кабинета.
Эта внутренняя борьба была связана и с военной тре-
вогой. Правда, престарелый кайзер, плохо понимая смысл
происходящих событий, твердил, что тревога является
следствием только «биржевых махинации г.г. Ротшиль-
дов и других». Но из беседы с канцлером Шувалов уяс-
нил, что Бисмарк настроен вовсе не столь благодушно и
полностью разделяет мнение генерального штаба, счита-
ющего войну с Францией неизбежной. «Он (Бисмарк. —
А. Е.) заметил, — сообщал Шувалов в Петербург,— что
французы вооружаются и, окончив свои приготовления,
пойдут на Германию. Он, однако, расходится с графом
Мольтке относительно времени нападения. Маршал оп-
ределяет его как весну 1876 г., он же полагает, что оно
состоится в конце 1876 г. Но оба говорят, что убеждены в
неизбежности этой опасности, потому что к этому време-
ни Франция будет располагать наибольшим числом ста-
рых солдат, которых она должна будет распустить до
1877 г.» 37.
Бисмарк, разумеется, умолчал о том, какие сроки
устанавливает прусский генеральный штаб для того, что-
бы нанести Франции превентивный удар. На деле же, по
расчетам русского военного агента в Берлине, не фран-
цузская, а германская армия должна была быть готова к
кампании весной 1876 г. Относительно Бельгии Бисмарк
говорил более осторожно. Он ограничился указанием, что
«имеет в запасе для бельгийского правительства десять
пот», намекнув, однако, что в известный момент Герма-
ния, возможно, должна будет отказаться от гарантии
бельгийского нейтралитета. Бисмарк не скрыл также
своего недовольства Италией, слишком, но его мнению,
покровительствующей папе. Наконец, Бисмарк выказал
недовольство и тем, что, по его сведениям, Александр II
вел разговоры «о слухах относительно войны» не с гер-
манским, а с австрийским послом. Он усматривал в этом
признак сближения России с Австро-Венгрией и опасал-
37 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 130—132. Изложение
содержания бесед графа Шувалова при его проезде через Бер
лин.
*28
с я, «как бы это сближение пе заменило собой... близости
с Германией и берлинским кабинетом»38.
Главная цель Бисмарка стала Шувалову ясна: до-
биться от России содействия в дипломатической изоля-
ции Франции. Даже при условии благожелательного
нейтралитета России милитаристские круги Германии не
опасались активного вмешательства Англии в случае,
если бы они решили развязать войну на Западе. Уверен-
ный в непреодолимости англо-русских разногласии и
противоречий па Балканах и в Средней Азии, Бисмарк
никак но ожидал, что угроза превентивной войны против
Франции окажется почвой для сближения Англии и Рос-
сии в Европе. Но тут бпсмарковская дипломатия совер-
шила крупный просчет.
6 мая фугас, заложенный герцогом Деказом в Лондо-
не, взорвался: в «Times» была напечатана инспирирован-
ная им статья, разоблачающая германские планы пре-
вентивного удара на Запад. По силе впечатления эта
статья превзошла статью «Предстоит ли война?», инспи-
рированную Бисмарком. Она усилила тревогу и в самой
Франции; по свидетельству Тьера, ее правящие круги
опасались, «как бы в Берлине не вздумали предложить
разоружение Франции...»39. Маршал Мак-Магон, прези-
дент Французе кой республики, был так напуган угрозой
повой войны, к которой Франция еще не была готова,
что в беседе с русским послом графом Орловым мог
только сказать: «Я отдаю Францию под покровительство
императора». Зто угодничество покоробило далее Милю-
тина. «Такая фраза со стороны президента Французской
республики,— записал он в своем дневнике,— выказыва-
ет, в какое жалкое положение поставлено это государ-
ство, так недавно еще кичившееся своим первенством
между всеми европейскими державами» 40.
Статья в «Times» вызвала тревогу и в Англии, в осо-
бенности в связи с тем, что в ней говорилось об угрозе,
нависшей над Бельгией. Консервативный кабинет Диз-
раэли попытался взять инициативу в свои руки и сколо-
33 Там же, стр. 132.
39 Там же, стр. 129. Орлов — Горчакову, 8 мая (26 апреля)
1875 г.
40 «Дневник Д. А. Милютина, 1873—1875», т. I. М., 1947,
стр. 195.
5 А. С. Ерусалпмский
129
тить такую дипломатическую комбинацию, которая по-
ставила бы Германию в положение изоляции. Прежде
всего английская дипломатия постаралась довести до све-
дения царя и Горчакова содержание беседы, которую
Мольтке вел с английским послом лордом Расселом. Пы-
таясь придать этой беседе «академический характер»,
Мольтке опять распространялся относительно вооруже-
ний Франции и ее намерений «предпринять какие-либо
действия в более или менее близком будущем». При этом
оп дал попять, что является сторонником превентивной
войны. В качестве оправдания он выдвинул следующий
аргумент: «Желает войны не та держава, которая высту-
пает, а та, которая применяемыми мерами заставляет
другую выступать»41. Рассел ответил, что, по его наблю-
дениям, никто не собирается нападать на Германию и
что если бы Франция на это решилась, она не нашла бы
союзников. В таком случае, заявил Мольтке, великие
державы и в особенности Англия, имеющая столь боль-
шое влияние в Париже, должны были бы дипломатиче-
ским путем воздействовать па Францию. Кроме того, до-
бавил Мольтке, «у Германии пет хорошей границы с
Бельгией». Впрочем, лично он мало верит в дипломатию
и говорит не как политический деятель, а как солдат.
У Рассела создалось впечатление, что Мольтке высту-
пает в полном согласии с Бисмарком и что вообще
правящие круги Германии хотели бы угрозой превентив-
ной войны побудить «Европу» заставить Францию отка-
заться от ее программы перевооружения42. Понимая, что
речь идет об установлении милитаристской гегемонии
Германии, английский кабинет вовсе не стремился по-
буждать Европу к этому. Наоборот, он стремился воздей-
ствовать на правительства Австро-Венгрии и Италии, что-
бы создать под своим главенством «моральную коалицию»
против Германии. Эта попытка окончилась неудачей. Тог-
да, встав в воинственную позу, правящие круги Лондона
заговорили о своей готовности в надлежащий момент
«взяться за оружие для защиты прав Бельгии».
Главная цель их заключалась в том, чтобы подор-
вать «Союз трех императоров» и прежде всего устано-
41 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 133. Убрп — Горчакову,
9 мая (27 апреля) 1875 г.
42 А. V a g t s. Defense and Diplomacy, p. 289.
130
вившиеся отношения между Россией и Германией. Когда
Шувалов прпехал из Берлина в Лондон, ему, впервые за
многие годы, пришлось выслушать удивительные вещи:
английские дипломаты заявляли, что англо-русское со-
гласие в европейских делах важнее, чем англо-русские раз-
ногласия в делах азиатских. В немалой степени это было
вызвано поступившими в Лондон официальными завере-
ниями Горчакова, что царское правительство не имеет
намерений расширять границы России в Средней Азии и
предлагает установить там «промежуточную зону»43.
Бисмарк, следовательно, не знал, что за его спиной на-
мечается смягчение англо-русских разногласий. Он наде-
ялся на их усиление. Между тем английская дипломатия
предлагала России взять на себя инициативу в разреше-
нии кризиса франко-германских отношений и обещала в
этом направлении свою полную поддержку.
Но царское правительство не нуждалось в этой под-
держке. Поняв, что кризпс подходит к той кульминаци-
онной точке, перейдя которую военная тревога может
утихнуть пли, наоборот, перерасти в военный конфликт,
оно решило, что наступил момент, когда нужно действо-
вать и притом самостоятельно. 6 мая во время очередно-
го доклада военного министра Д. А. Милютина царь
впервые заговорил с ним «о странном слухе, будто Прус-
сия намеревается снова разгромить Францию и только
ищет предлога к нападению». При этом он сравнил Бис-
марка с Наполеоном I, «который по окончании каждой
воины сейчас же искал предлога к начатию новой». Это
сравнение показалось Милютину весьма необычным: он
не знал, что оно навеяно из Лондона. «Странно слы-
шать,— записал он в своем дневнике,— такое мнение из
уст государя — друга и верного союзника императора
Вильгельма».
Убедившись, однако, что Александр II на сен раз вов-
се не расположен поощрять Германию к новому выступ-
лению против Франции, Милютин решил подтолкнуть
царя к более решительным действиям: он вручил ему за-
ранее заготовленный доклад начальника генерального
штаба Обручева. Основная мысль этого доклада была та-
кова: «Затруднение, в которое Пруссия ныне поставлена
43 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 136. Шувалов — Алек-
сандру II, 13(1) мая 1875 г.
5*
131
борьбой с папизмом, должно повести к общей европей-
ской войне, которая... может быть ближе, чем мы дума-
ем» 44. И хотя даже Милютин считал, что «Обручев фан
тазирует», он понимал, что доклад пе может не произве-
сти соответствующего впечатления: если раньше царь
был встревожен возможным нападением Германии на
Францию, то теперь его убеждали в близкой возможно-
сти европейской войны, к которой Россия не была под-
готовлена.
В тот же день генерал .Лефло явился к Горчакову, что-
бы сказать ему о тревоге, охватившей французское прави-
тельство. Русский канцлер согласился, что «сейчас не
время молчать», и рекомендовал Лефло обратиться непос-
редственно к царю. Французский демарш достиг своей
цели, правда, ограниченной. Французская дипломатия, вос-
пользовавшись германской угрозой превентивной войны,
хотела вырвать у царя обещание «обнажить шпагу»,
т. е. «соглашение о совместной войне». В этом ей было
отказано. Но царь обещал «моральную поддержку», и
Лефло считал это большим успехом французской дипло-
матии 45.
Спустя несколько дней Александр II и Горчаков отпра-
вились в Берлин для переговоров. Никто не знал, с чем
они туда едут: будут ли они предостерегать от развязы-
вания новой агрессии против Франции или, получпв ре-
альную крупную компенсацию, поощрят ее? Бельгийский
посланник в Берлине па основании «достоверных источни-
ков» утверждал, что германская дипломатия постарается
воспользоваться приездом русских, чтобы заинтересовать
их в своих политических намерениях и, таким образом,
получить их поддержку. Па деле вышло не так. «По
приезде в Берлин мы нашли, — писал Горчаков, — что
тревожные слухи, отголоски которых дошли уже до
С.-Петербурга, циркулировали в прусском обществе».
Но уже в начале переговоров стало ясно, что в случае
войны против Франции рассчитывать па благожелатель-
ную позицию России не приходится. Германский милита-
ризм на сей раз должен был отказаться от своих агрессив-
ных планов, а бисмарковская дипломатия была вынуждена
44 Дневник Д. Милютина, 1873—1875», т. I, стр. 193—194.
45 «D. D. F.», ser. I, vol. 1, № 404. Лефло — Деказу, 6 мая
1875 г.
132
это отступление прикрыть. Старый кайзер, который пока-
зался «мало осведомленным относительно... положения ве-
щей», должен был дать своему русскому племяннику «оп-
ределенные заверения в том, что не имеется в виду ника-
ких агрессивных действий по отношению к Франции».
Кронпринц, еще недавно говоривший о неизбежности вой-
ны, теперь поспешил согласиться со своим отцом. Зато, как
отметил Горчаков, «большие затруднения встретились при
переговорах с кн. Бисмарком» 46.
Если верить мемуарам Бисмарка, германский канцлер
обрушился на Горчакова за то, что тот в решающий мо-
мент занял позицию, недружелюбную по отношению к
Германии. В тонах столь же резких, сколь и язвительных,
Бисмарк указал русскому канцлеру, что если тот ищет
сближения с Францией, он мог бы это сделать не за счет
традиционно добрых отношений, установившихся между
Германией и Россией. Резкость топа и более пли мепее
скрытая язвительность были проявлены с обеих сторон.
Бисмарку пришлось не только обвинять русскую дипло-
матию, но и оправдываться47. Уже не решаясь предло-
жить России какие-либо компенсации, Бисмарк в самых
категорических выражениях отрицал свою причастность к
поднявшейся военной тревоге и приписывал ее болтовне
уазет, некоторых лейтенантов в клубах и биржевиков, иг-
рающих па понижение ценных бумаг.
Огрпцая наличие планов превентивной войны. Бисмарк
утверждал, будто даже Мольтке заявил только то, что
«если бы Франция... возымела намерение напасть на Гер-
манию в 1877 году,— с пей бы справились, как и с Авст-
рией, если бы последняя действовала заодно с Францией».
Но Мольтке, и это было известно Александру и Горчакову,
говорил о другом, а именно о своих планах превентивной
воины против Франции. Бисмарку не осталось ничего дру-
гого, как дезавуировать начальника Большого генераль-
ного штаба. Фельдмаршал Мольтке, в сердцах сказал Бис-
марк, в политике «молокосос» (gamin) п его слова не сле-
дует принимать всерьез. В заключение «железный канц-
лер» был вынужден заявить, «что не существует никакого
46 «Красный архив», Т; 6(91), стр. 134—135. Конфиденци-
альная записка.
47 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 160—161.
133
намерения папасть па Францию п что в этом отношении
у него вполне определенные убеждения, которыми н дик-
туются его действия»48. Это было отступление по всей
линии.
Германский милитаризм потерпел крупную дипломати-
ческую неудачу. Оп стремился к тому, чтобы закрепить
международную изоляцию Франции, но его планы превен-
тивной войны и раздутая им военная тревога привели к
обратным результатам — они раскрыли международную
пзоляцпю Германии. «Союз трех императоров» дал трещи-
ну и, чтобы углубить се, английская дипломатия про-
являла такую напористость, какой от нее Бисмарк пе
ожидал. Ее попытки подтолкнуть Австро-Венгрию, а
также Италию на дипломатическое выступление пе увен-
чались успехом. Тем более активна она стала в отношении
России.
Узнав о русско-германских переговорах в Берлине,
британский кабинет через своего посла Одо Рассела зая-
вил Александру II, что он всецело поддерживает его вме-
шательство во франко-германский конфликт. Кабинет
Дизраэли и Дербп явно толкал Россию па активное проти-
водействие Германии и даже сообщил, что готов с этой
целью предоставить в распоряжение царя «всю силу Анг-
лии». Но царь не нуждался в этом содействии. Своей дип-
ломатической интервенцией в Берлине, утвердившей его
роль арбитра франко-германских отношений, он и без того
достиг своей цели.
В этих условиях и английское правительство действо-
вало параллельно, по самостоятельно. Последовало предо-
стерегающее выступление Дизраэли и письмо королевы
Виктории германскому кайзеру. Сам Дерби отмечал, что
английское выступление против Германии «пе представило
риска и не причинило затруднений Англип, однако созда-
ло видимость, будто мы в большей мере способствовали
достижению желанного результата, чем это было на самом
деле» 49.
Россия избежала участия в назревавшей войне, к кото-
рой она не была подготовлена. Более того, не только фран-
48 «Красный архив». 1938, т. 6(91), стр. 131. Конфиденциальная
записка.
49 «История дипломатии», т. II, стр. 53.
134
цузская, но п английская пресса стала прославлять царя
как «миротворца Европы». Отмечая этот факт, Милютин
писал: «Давно Россия но была в такой выгодной роли.
Воспользуется ли ею паша дипломатия и поддержит ли
долго такое положение?» 50
Итак, Германии пришлось примириться не только с
внушенном со стороны Англин, но и с дипломатической
интервенцией, предпринятой Россией. Горчаков не мог
отказать себе в том, чтобы не продемонстрировать перед
всем миром свою легко одержанную дипломатическую
победу. Он уже заготовил краткий, но весьма выразитель-
ный текст телеграммы: «Теперь мир обеспечен», но в сво-
ей окончательной редакции телеграмма была менее комп-
рометирующей для бисмарковской дипломатии51.
Так Бисмарк впоследствии рассказывал английскому
журналисту Бловицу, поведавшему об этом на страницах
«Times»52. Так рассказывал Бисмарк и на страницах
своих мемуаров. Вмешательство Горчакова Бисмарк объ-
яснял личными мотивами, и в «Мыслях и воспоми-
наниях» имеется немало острых стрел, пущенных по адресу
тщеславного русского канцлера, который-де свою легкую
дипломатическую победу, одержанную над Бисмарком, по-
старался эффектно продемонстрировать перед всей Евро-
пой 53. «Я никогда не предполагал, — сказал Бисмарк не-
сколько позднее,— что Горчаков выступит в роли миро
50 «Дневник Д. А. Милютина, 1873—1875», т. I, стр. 195.
51 Текст телеграммы Горчакова гласил: «Император покидает
Берлин, вполне уверенный в господствующих здесь миролюбивых
намерениях, обеспечпвающпх сохранение мира».
52 См. «Times» от 7 сентября 1878 г., статья «Prince Bismarck».
53 См. О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, гл. XXVI
(«Интриги»). Бисмарк особенно негодует по поводу той формы,
в которой Горчаков анонсировал свою победу, разослав телеграмму
дипломатическим миссиям России за границей: «Теперь мир обес-
печен». В этой связи молено отметить одну любопытную деталь.
Громы и молнии военной тревоги уже затихли, но Бисмарк все еще
продолжал неистовствовать по поводу своей неудачи. Когда в бесе-
де, состоявшейся много месяцев спустя, в декабре 1875 г., русский
посол Убри сообщил Бисмарку о решениях, принятых в Петербур-
ге по «восточному вопросу», Бисмарк прервал его словами, испол-
ненными сарказма: «Теперь мир обеспечен». На недоуменное заме-
чание Убри Бисмарк ответил: «Я в шутку посоветовал князю Гор-
чакову выступить в Петербурге в защиту мира. Ведь в бытность его
летом в Берлине он высказался в таком смысле и даже дошел до
того, что послал телеграмму германским дворам, которая была
135
творца за наш счет, и если бы я был злопамятным челове-
ком, то я запечатлел бы это в своем сердце» 54.
Бисмарк, несомненно, и запечатлел это. «Железный
канцлер» неистовствовал потому, что его неудача носила
прежде всего политический характер. Дипломатическое
поражение Германской империи в 1875 г. показало, какие
глубокие изменения произошли в международной обста-
новке после франко-прусской войны. Бисмарк впервые
убедился, что в случае повой войны с Францией Германия
больше пе может рассчитывать на нейтралитет России.
Неприятное заключалось также в том, что вслед за Рос-
сией и но тому же поводу имело место и дипломатическое
вмешательство. Англии. /Горд Дерби предложил Бисмарку
«добрые услуги» Англии, направленные иа устранение
военной тревоги. Бисмарк решительно отклонил это пред-
ложение, цинично заявив, что «германское правительство
является не меньшим сторонником мира, чем английское
правительство». Таким образом, Бисмарк окончательпо
убедился, что Англия нс только не сдержала Россию, по и
поддержала ее. «Да, — согласился Александр II, — и эту
услугу оказала пам Пруссия».55.
даже опубликована в Карлсруэ...» Убри пришлось возраип. Вис-
марку, стремившемуся «высказать все, я го у пего накипело», что
пресловутая циркулярная депеша Горчакова ле была предназначе-
на для печати л что опа адресована нс германским дворам, а рус-
ским миссиям. «...Я не припоминаю,— заявил далее Убри,— чтобы
указанная депеша заключала слово «теперь». «Она и пе заключала
его»,— пометил. Горча кэп иа нолях донесения Убрп (Л. С. Е ру-
са л и м с к и й. Франко-герма некий кризис 1875 г.— «Красный ар-
хив», 1938, т. 6(91), стр. 112—ИЗ).
54 См. А. С. Ерусалимский. Бисмарк как дипломат —
В кн. О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. I, стр. XXXIV.
55 «Красный архив», 1938, т. 6(91), стр. 137. Жомннп — А чек
сапдру II, 16(4) мая 1875 г.
«Кошмар коалиций» и система союзов
Бисмарка
Итак, вместо желанной изоляции Франции впервые об
нарушились симптомы возможной изоляции Германии в
случае, если она предпримет новую «локализованную»
воину. Официозная пресса стремилась прикрыть отступле-
ние германского милитаризма и его дипломатии. С этой
целью опа пыталась доказать свою непричастность к воен-
ной тревоге п взвалить ответственность па ультрамоитап-
скую прессу; далее, опа подчеркивала полное согласие меж-
ду Германией и Россией в расчете па то, что это произве-
дет впечатление во Франции. Одновременно германское
правительство весной 1876 г. старалось перевооружить
армию. Но и французское правительство сделало своп вы-
воды: убедившись, что Германии не удалось ни развязать
превентивную войну, пи потребовать разоружения
французской армии, оно решило, что, проявляя крайнюю
осторожность, можно и нужно ускорять рост своих воору-
жений. Английское правительство устами лорда Дерби
заявило, что, оставаясь на позиции невмешательства в ев-
ропейские дела, оно вовсе не предполагает оставаться
индифферентным к положению в Европе.
Бисмарк заметил, что Дерби стремится испортить отно-
шения между Россией и Германией. В русской прессе па-
чал далее обсулщаться вопрос о возможности союза с Анг-
лией. Правда, в конце июня 1876 г. царское правительство
дало указание официозным органам (а также секретным
агентам для заграничной прессы) выдвинуть следующий
тезис: так как существует «Союз трех императоров», «то
новые союзы были бы бесполезны». Но ini деле — и Бис-
137
Марк это понимал — «Союз трех императоров» дал глубо-
кую трещину.
В этих условиях осложнения, возникшие па Балканах
в связи с восстанием в Боснии и Герцеговине против вла-
дычества Турции (1875), были для Бисмарка сущим даром
богов. Внимание всех европейских держав, прежде всего
России, а также ее соперников — Австро-Венгрии п Анг-
лии, было приковано к событиям на Балканах. Это сразу
укрепило международное положение Германии, и бпсмар-
ковская дипломатия поспешила извлечь пз этого выгоды.
Прежде всего она стала подталкивать царское прави-
тельство к активному вмешательству в балканские дела.
Она рассчитывала, что там, на Балканах, царская Россия
столкнется с Австро-Венгрией и с Англией. С другой сто-
роны, она стала подталкивать обе эти державы к активно-
му противодействию России. Усилившиеся распри между
Росспей и Австро-Венгрпей означали, разумеется, даль-
нейший распад «Союза трех императоров», по Бисмарк
уже ни в малой степени не был озабочен судьбой своего
детища. Он делал более крупную ставку — па обостре-
ние балканского вопроса; такое обострение, которое могло
бы привести к прямому столкновению между Россией и
Англией, возможно, при участии Австро-Венгрии. Если
бы его широко задуманный план удался, это означало бы,
что Германская империя может далеко продвинуться к ут-
верждению своей милитаристской гегемонпи в Европе и и
удобный момент нанести новый военный удар Франции.
Бисмарк начал игру с английского конца. В декабре
1875 г., когда осложнения, возникшие на Балканах в связи
с восстанием в Герцеговине и в Боснии, еще пе достигли
своего апогея, оп направил своего эмиссара Лотара Бухера
с секретной миссией в Лондон L Задача этой миссии, по-
видимому, состояла в том, чтобы глубоко прозондировать
намерения английского правительства и дать последнему
понять, что путь к переговорам о сближении с Германией
открыт1 2. Эта миссия не привела к желаемым результатам,
1 Н. v. Eckardstein. Lebenserinncrungen und politische
Denkwiirdigkciten. Leipzig, 1919—1921. Bd. I, S. 19G, 208; Bd. II,
S. 120.
2 F. Rachfahl. Bismarcks engliscbe Biindnispolilik. Freiburg,
1922, S. 7; idem. Deutschland und die Weltpolitik. Bd. I, S. 81;
H. Rothfels: Bismarcks englische Biindnispolitik. Stuttgart, 1924,
S. 22.
138
и в январе 1876 г. Бисмарк решил возобновить свои уси-
лия. «В восточном вопросе,— заявил он английскому послу
Одо Расселу,— мы непосредственно не заинтересованы, со-
вершенно бескорыстны и довольствовались до сих нор тем,
что предоставляли свое влияние в распоряжение своих
друзей». Он выразил далее сожаление, что «Англия, кото-
рой наша позиция в этом вопросе известна, пе хочет из-
влечь из нее пользы»3.
Столь явное заигрывание с Англией пе помешало бис-
MapKoBcKoii дипломатии начать аналогичную игру и с Рос-
сией. В Петербург с секретной миссией был направлен ге-
нерал-фельдмаршал Мантейфель, ультраконсерватор, дав-
но зарекомендовавший себя нрп царском дворе как ярый
приверженец тесного союза русской н прусской династий.
Мантейфель должен был убедить царя, что в связи с воз-
никшими осложнениями на Балканах Россия может при
всех обстоятельствах полностью рассчитывать на благо-
приятную позицию Германии.
Дипломатическая игра Бисмарка, запустившего неводы
в противоположных направлениях, имела, однако, одни
существенный недостаток: и в Лондоне и в Петербурге
правящие круги не очень-то доверяли германском сирене,
чей заманчивый голос завлекал каждого из партнеров в
дали новых, неизведанных осложнении. Вот почему, когда
положение па Балканах обострилось еще в большей сте-
пени и в воздухе запахло порохом, Дизраэли, премьер-ми-
нистр Англии, решил, что настал момент, когда следует
выяснить, какие цели преследует Бисмарк, и притом не
в области дипломатической словесности, а па деле. Оп
предложил германскому правительству «реальную сделку»
(«real business») —союз против России. Взамен Англия
должна была гарантировать Германии неприкосновенность
Эльзаса и Лотарингцы от реваншистских поползновений
Франции.
Германское правительство и прусский генеральный
штаб, как и более широкие юнкерско-буржуазные и мили-
таристские круги, были заинтересованы в том, чтобы, по-
лучив гарантии неприкосновенности западных границ, до-
биться изоляции Франции н Западной Европе. Ираида,
Мольтке и другие «полубоги» из генерального штаба уже
3 «G. Р.», Bd. II» N 227. Бюлов — Мюнстеру, 4 января 1876 г.
139
в течение пяти лет работали над различными вариантами
планов войны на два фронта, предусматривавших обеспе-
чение милитаристских и экспансионистских интересов
Германской империи. В феврале 1876 г. Мольтке предста-
вил меморандум, в котором в случае русско-турецкой вой-
ны предусматривал возможность войны Германии против
Франции и Австро-Венгрии 4. Он считал, что военное столк-
новение между Россией и Турцией на Балканах открыло
бы перед Германской империей реальную перспективу
двумя одновременными ударами па Западе и 1Оге утвер-
дить свею гегемонию в Европе. С этой точки зрения гер-
манский милитаризм пе нуждался в обеспечении своего
господства в Эльзасе и Лотарингии. Английские предло-
жения были, следовательно, неприемлемы, тем более что
цена за союз с Англией была непомерно высока.
Английский проект англо-германского союза означал,
что Германия неизбежно была бы вовлечена в войну па
два фронта — против России и против Франции, которая
тотчас подоспела бы. Все это во имя интересов Англии
на Ближнем Востоке. Хорошо известно между тем, что
правящие круги Германии стремились избежать войны па
два фронта, и именно в этом Бисмарк усматривал одну из
главных стратегических целей своей дипломатии. «Реаль-
ная сделка», предлагаемая Дизраэли, противоречила дан-
ной цели и к тому же таила в себе опасность, что Герма-
ния будет вынуждена вести войну, в развязывании кото-
рой больше всего заинтересована Англия.
В ноябре 1876 г. Бисмарк выразил свое отношение к
подобной перспектпве в следующих словах: «Предоставим
Англии, а также, возможно, Австрии самим для себя тас-
кать каштаны из огня. Незачем нам брать па себя заботы
других держав, у нас и своих достаточно». Словом, как
Бисмарк впоследствии выразился по другому поводу, Гер-
мания не должна была выступать в роли «гончей собаки,
которую Англия натравливает на Россию». Его диплома-
тия— и тогда и позднее — заключалась в том, чтобы Гер-
мания сама натравливала державы друг па друга.
Зная повадки бисмарковской дипломатии, царское пра-
вительство со своей стороны решило установить, что ре-
ально кроется за заверениями генерал-фельдмаршала
4 Н. Moltke. Die deutsche Aufmarschplane, N 14.
140
Мантейфеля. Горчаков через дипломатические капали
запросил об атом германское правительство. Александр 11
пошел еще дальше. В письме к Вильгельму 1 оп прямо
поставил вопрос: какова будет позиция Германии, в случае
если на почве балканских огло/Гненпн возни кием вопит
между Россией и Австро-Венгрией? После длительных
раздумии, в ходе которых Бисмарк и прусский генераль-
ный штаб окончательно убедились, что царское правптель-
ство приступило к активной подготовке воины с Турцией,
германский канцлер умудрился дать два разных ответа.
Через дипломатические каналы было заявлено, что Герма-
ния сохранит нейтралитет при условии, если Россия даст
Германии гарантию в отношении Фраицим. В то же время
письменный ответ, составленный Бисмарком и подии
саипый кайзером, гласил: Германия будет сожалеть, если
между Россией и Австро-Венгрией вспыхнет война; одна-
ко, если это все же случится, Германия будет вынуждена
выступить па стороне гоп державы, которая окажется бо-
лее слабой г>.
Эту сложную дипломатическую казуистику можно
было попять только так, что Германия воздержится от
вмешательства в австро-русскую войну, пока пе восполь-
зуется ею, чтобы вторично расправиться с Францией, но,
в конечном счете, она не допустит разгрома Австро-Венг-
рии, т. е., отказавшись от политики нейтралитета, сама
начнет войну против России. Пока же бисмарковская дип-
ломатия поддерживала намерения царского правительства
вступить в войну с Турцией, а германская пресса едва
сдерживала свое восхищение по поводу деятельности сла-
вянофилов, призывавших к войне.
В этих условиях царское правительство сделало реши-
тельный шаг, который в какой-то степени обескуражил
бнсмарковскую дипломатию. Не заручившись безусловным
нейтралитетом Германии, оно резко повернуло в сторону
Австро-Венгрии. В результате секретных переговоров в
шопе 187G г. в Рейхштадте были подписаны австро-рус-
ские «иупктации», дополненные затем конвенцией, подпи-
санной в Будапеште. Правительство двуединой монархии
обязалось в предстоящей русско-турецкой войне сохра-
5 О. Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. II, стр. 193;
Ф. Л. Ротштсй и. Международные отношения в конце XIX века.
М.— JI., I960, стр. 85.
141
пять нейтралитет и не допускать какого-либо вмешатель-
ства других держав. Основой сделки был раздел некоторых
частей территории на Балканах и не только на Балканах:
Россия могла вернуть себе Бессарабию и удержать воз-
можные завоевания в Азиатской Турции; Австро-Венгрия
должна была получить в вознаграждение Боснию и Гер-
цеговину, а возможно н Повобазарский санджак: обе дер-
жавы договорились не создавать па Балканах крупного
славянского государства, а Константинополь превра-
тить в «вольный город».
Впоследствии, узнав содержание рейхштадтской сделки
(и притом не от русского, а от австра?некого правитель
ства), Бисмарк был взбешен тем, что она состоялась за
его спиной. Од характеризовал ее как «временное согла-
шение между двумя державами, полными глубокого недо-
верия одна к другой и решившимися каждая сохранить
для себя свободу действий»0. Но та же характеристика
могла бы быть отнесена и к состоянию австро-германских
отношений.
Несмотря на доброе согласие, установившееся между
бисмарковской Германией и Габсбургской монархией, пра-
вительства и генеральные штабы обеих держав все еще с
опаской относились друг к другу. В то время как австро-
венгерское правительство Андраши пошло па сделку с,
царской Россией, бисмарковская Германия продолжала
опасаться закулисного сговора между Австро-Венгрией и
Францией. Еще не зная о существовании рейхштадтского
соглашения, прусский генеральный штаб разработал план
на тот случаи, если в ходе русско-турецкой войны Австро-
Венгрия объединится с Францией во имя реваншистской
войны против Германии. Это, считал Мольтке, может по
трясти основы Германской империи п даже привести к ее
краху. Вот почему в январе 1877 г. он снова выдвинул
план войны против Австро-Венгрии и Франции, возможно,
превентивной войны, предусматривающей главный удар
на Вену. Через месяц оп снова вернулся к плану войны
против России под тем предлогом, что последняя собира-
ется завоевать восточнопрусские провинции. Оба плана
предусматривали войну п против Франции. Что касается
° «Русско-германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 71. Бесе-
да П. А. Сабурова с Бисмарком 10/22 июля 1879 г.
142
вопроса, какой план следует реализовать, то его ре-
шение Мольтке предоставил Бисмарку: задача германской
дипломатии заключалась в том, чтобы выяснить позицию
держа» прежде всего Англии, Австро-Венгрии и Турции 7.
Когда Россия вступила в войну с Турцией, Австро-
Венгрия сохранила нейтралитет. Опа рассчитывала па
обещанные компенсации. Сохраняла нейтралитет и Гер-
мания. Бисмарк, как и генеральный штаб, полагал, что
война на Балканах затянется и что Россия, понеся боль-
шие человеческие и материальные потери, выйдет из вой-
ны ослабленной. Расчет был и на то, что политическое
влияние России при всех условиях будет переключено с
европейских дел па ближневосточные, где ее неизбежно
должны поджидать осложнения с Англией, Австрией, а
возможно, и с Францией, поскольку французский капитал
занимал известные позиции в Османской империи.
Но германские расчеты па затяжку войны не оправда-
лись: несмотря па все трудности, русская армия добилась
победы и перевалила через Балканский хребет. Когда в
высших петербургских сферах было решено, что армия
должна устремиться к Константинополю, Бисмарк сразу
приободрился: оп стал настойчиво советовать царю занять
Константинополь. Впоследствии в переговорах с царскими
сановниками оп изображал эти «советы» как проявление
своего неизменного доброжелательства к России. По, во-
первых, еще раньше оп давал аналогичные «советы» Анг-
лия, а, во-вторых, нетрудно было предвидеть, что прави-
тельство Дизраэли и без того нс останется пассивным. Та-
ким образом, цепа бисмарковского доброжелательства
измерялась тем, как быстро Россия, попав в константино-
польскую мышеловку, втянется в конфликт с Англией, за
которой могла последовать и Австрия. Некоторые выс-
шие военные деятели считали, что если Австро-Венгрия
втянется в конфликт против России,— эго будет самый
подходящий момент для начала превентивной войны про-
тив Габсбургской империи.
Между тем события нарастали и угрожали вызвать
значительное расширение балканского конфликта. Бри-
танский флот был направлен в проливы, и военное столк-
новение между Англией и Россией казалось неминуемым.
7 П. Mol Ik о. Dio (k’Utsclie Aufinarschpliinc, N 15, 1G.
143
Но русская армия прекратила наступление, и Россия пос-
ле победоносной для пес войны продиктовала Турции в
Сан-Стефано, под Константинополем, мирный договор
(3 марта 1878 г.). По этому договору Россия добилась нс-
завпсимостп Сербии, Румынии и Черногории от Турции,
создания Болгарского княжества от Черного до Эгейского
моря, возвращения Бессарабии, присоединения Карса, Ба-
туми, Ардагапа и Баязета. Правящие круги Австро-Вепг-
рип пришли в негодование, уяснив себе, что Россия пре-
небрегла рейхштадтской сделкой и лишпла их обещанной
территориальной компенсации. Подобно Англии, они стали
угрожать России войной.
Перед царским правительством стоял тогда выбор:
принять вызов или идти на переговоры. По миопию Бис-
марка, с того момента как британский флот был сконцент-
рирован в проливах, в случае отказа России от переговоров
«Англия начала бы войну... непременно, Австрия — может
быть, а Франция — вероятно». Некоторое время спустя
Бисмарк упрекал русскую дипломатию в том, что опа
упустила возможность «твердо поддержать этот (Саи-
Стефанскпй.— А, Е.) договор оружием». «Если бы вы
имели такое намерение,— заявил Бисмарк,— то надо было
сообщить о нем нам: мы помогли бы вам удовлетворить
Австрию и уединить Англию» 8. Он явно сожалел, что вой-
на между Россией и Англией не состоялась: эта война в
огромной степени содействовала бы утверждению мили-
таристской гегемонии Германии в Европе.
Но и из того, что она нс состоялась, германская дип-
ломатия постаралась извлечь наибольшие выгоды. Вынуж-
денное пойти на переговоры, царское правительство согла-
силось па созыв в Берлине конгресса заинтересованных
держав, и это сразу превратило Германию в центр между-
народных отношений того временп. Еще до созыва конг-
ресса Бисмарк заявил в рейхстаге, что он «ограничится
ролью честного маклера». Блейхредер, который в качестве
главы банкирского дома знал толк в подобных делах, за-
метил тогда, что «честных маклеров не бывает» 9, и своей
деятельностью на конгрессе Бисмарк в полной мере это
доказал.
8 «Русско-германские отношения, 1873—1911 гг.», стр. 71.
9 .L-M. R а <1 о w i tz. Aiilzeirhnungen und Eriiii)eriiBgvii ans <1«-kii
Leben des Botschafters. Bd. 11, Stuttgart — Berlin, 1925, S. 2.
144
Председательствуя па конгрессе, по свидетельству од-
ного из участников, «с известной военной резкостью» ,0,
Бисмарк действовал прежде всего в политических интере-
сах господствующих классов Германской империп^На са-
мом конгрессе и за его кулисами ои плел топкую сеть дип-
ломатических пптрпг, используя существующие разногла-
сия и разжигая новые в расчете на то, что в недалеком
будущем Германская империя, ставшая крупнейшей ми-
литаристской державой, предотвратит создание враждеб-
ных ей коалиций, сама же создаст и возглавит могущест-
венную военную коалицию. Стратегическая цель герман-
ского милитаризма заключалась в том, чтобы, разгромив
своих соперников поодиночке, установить в Европе свою
неоспоримую гегемонию^)
Однажды Бисмарк сделал набросок того, каким оп
представляет себе идеальное положение Германской импе-
рии в ближайшее время. Пока, считал он. Германия не
заинтересована в повых территориальных приобретениях,
по общая международно-политическая ситуация должна
(быть такова: все державы, каждая в отдельности, за иск-
лючением Франции, нуждаются в Германии; прогиворс-
чпя между ними настолько велики, что создание общей
коалиции против Германии становится невозможным делом,
и именно на противоречиях между другими державами
опа может воздвигнуть здапие своей политики в Европе и
за ее пределами10 11. Разумеется, идеи, развитые в этом на
броске, в полной мере никогда по были осуществлены, хотя,
по правде говоря, германская дипломатия немало потру-
дилась, чтобы способствовать усилению трений и разжи-
ганию противоречий между европейскими державами.
Впрочем, в этом отношении милитаристская дипломатия
юнкерско-буржуазпой Германии ничем не отличалась от
дипломатии всех других крупных европейских держав сво-
его времени.
Положение Германии па Берлинском конгрессе было
особенно выгодным. Оно не было «идеальным» в том смыс-
ле, в каком это могло бы полностью удовлетворить Бис-
марка и милитаристскую клику. Но в какой-то степени оно
10 «Красный архив», 1933, т. 4(59), стр. 102. Записка П. А. Шу-
валова о Берлинском конгрессе.
11 «С». !>,», Bd. II, № 294. Записка продиктованная Бисмарком
15 июня 1877 г.
145
приближалось к этому. Все участники конгресса стреми-
лись заручиться поддержкой «железного канцлера», ко-
торый, как всякий «честный маклер», плутовал, каждому
что-то обещал, разумеется, за чужой счет п, в частности,
так усиленно примирял Англию с Россией, что в некого
рые моменты их дипломатические стычки и конфликты
едва не привели к полному разрыву.
В конце концов Россия была вынуждена согласиться
на пересмотр условий Сан-Стефапского договора: Болга-
рия делилась на три части, две из них — Восточная Руме-
лия и Болгарская Македония — оставались под вла-
стью Турции; уступленные России долина Алашксрт и
г. Баязет в Малой Азии возвращались под власть Турции.
Австро-Венгрин получила возможность захватить Боснию
и Герцеговину, по не по праву «аннексии», а по праву
«оккупации». Такое урегулирование балканского вопроса,
разумеется, только закладывало новые массы взрывча-
тых веществ в пороховой погреб Европы; ио главные ка-
питалистические державы именно иа то и рассчитыва-
ли— свои старые и новые противоречия они готовились
решить при помощи войн.
Но и за пределами Европы уже завязывались новые
узлы противоречий, и хотя бисмарковская Германия еще
не вступила на путь активной колониальной политики, опа
стремилась использовать в своих интересах пробудив
шиеся колониальные аппетиты других капиталистических
стран. Так, за кулисами Берлинского конгресса Бисмарк
обещал Англии самое благожелательное отношение на тот
случай, если опа приступит к захвату Египта. Он понимал,
какое огромное значение этот захг.ат может иметь для усн
ления экономических и стратегических позиций Англии в
бассейне Средиземного моря, следовательно, для дальней-
шего обострения ее противоречий с Россией. Но оп про-
следовал и более близкую цель: поскольку экономические
II политические позиции французского капитала в Египте
были довольно значительны, захват Англией этой страны
должен был надолго разжечь англо-французское сопер-
ничество.
Германский милитаризм еще не был непосредственно
заинтересован в колониальных приобретениях, по он был
заинтересован в том, чтобы Франция растрачивала своп
силы, финансовые и военные, в колониальных авантюрах
и столкновеппях с другими державами. Вот почему, нод-
146
талкивая Англию на захват Египта, бис марковская дипло-
матия одновременно подталкивала Францию на захват
Туниса. Нацелившись па Тунис, французская буржуазия
неизбежно должна была встретить там в качестве сопер-
ника Италию, которой Бисмарк втайне также обещал под-
держку, если она иижелаег сорвать сей зрелый плод. Так
на Берлинском конгрессе закладывался фугас и под фран-
ко-итальянские отношения. Наконец, Тунис оказался не-
плохой приманкой, чтобы ослабить па конгрессе готов-
ность Франции в некоторых вопросах поддержать Россию.
Если я колониальных вопросах Бисмарк действовал
закулисно, то при решении балканских дел па конгрессе
германская дипломатия в решающие моменты открыто
становилась па сторону Англии и Австрии против
России.
Потерпев поражение па Берлинском конгрессе, правя-
щие круги царской России всю ответственность пытались
возложить на Бисмарка. Спустя год после конгресса Бис-
марк говорил русскому дипломату Сабурову: «В России
склонны считать меня неблагодарным. Это неправильно.
>1 был готов дать вам военную помощь Германии, если бы
только мне удалось установить соглашение но существу
касательно всех наших общих интересов... Наша ставка
есть сохранение Эльзас-Лотарингии; обеспечь вы нам об-
ладание этой провинцией, я был бы готов следовать за
вами «в огонь н в воду» и посвятить все силы Германии
служению нашим интересам на Востоке». На записке Са-
бурова Александр II надписал: «Не помню, чтобы когда-
либо он делал нам это предложение» |2.
Бисмарк действительно пе делал Росспп такого пред-
ложения. Милитаристские круги ГерманскоСг империи вов-
се не довольствовались закреплением своего господства
в недавно захваченных французских областях, они стреми-
лись к новому военному разгрому Франции, как предпо-
сылке утверждения своей гегемонии в Европе. Тем более
они не собирались следовать «в огонь и в воду» в случае,
если Россия па почве ближневосточных дел втянется в
воину с Англией. Еще в начале балканского кризиса, на-
кануне русско-турецкой войны, Большой генеральный
штаб Пруссии завершил разработку стратегического пла-
12 «Гусско I орманскис отношения 1873—1914 гг.», стр. 73—75.
147
на войны Германской империи на два фронта — против
Франции и России одновременно 13 14.
Берлинский конгресс и его результаты, не только тер-
риториальные, но и общеполитические, значительно уве-
личили роль Гермаиской империи в системе международ-
ных отношений в Европе. Кампания, поднятая в России
против Германии и лично против ее канцлера, пе выпол-
нившего на конгрессе надежд, которые возлагались па
«честного маклера» русской дипломатией и более широки-
ми кругами господствующих классов России, нисколько не
обескуражила Бисмарка. Наоборот, он попользовал эту
кампанию для того, чтобы продвинут!, своп тайные воен-
но-политические планы, па осуществлении которых на-
стаивал и генеральный штаб.
В конце 1878 — начале 1879 г. Мольтке все еще счи-
тал возможным готовить войну против Австро-Венгрии п
Франции. Бисмарк уже учитывал те большие изменения,
которые произошли в Европе в результате русско-турец-
кой войны п Берлинского конгресса, и сделал из них нема-
ловажные выводы военно-политпческого значения. Впро-
чем, и Мольтке вскоре пришел к выводу, что в связи с
улучшившимися отношениями Германии и Австрии, а, с
другой стороны, ухудшившимися отношениями Германии
и России германский милитаризм должен изменить направ-
ление главного удара, и тут снова были воскрешены планы
войны против России и Франции — планы наступательных
операций на Востоке и оборонительных на Западе и.
Раньше, во время балканского кризиса, бпсмарковская
дипломатия, подталкивая на Ближнем Востоке и царскую
Россию и габсбургскую Австрию, стремилась, однако, не
доводить дело до войны. Германский милитаризм считал,
что взаимное соперничество этих держав усиливает пози-
цию Германии, а военная победа одной из них над другой
чревата для Германии опасностями. И Бисмарк, и Мольт-
ке никогда не питали иллюзий, что Австрия в единобор-
стве с Россией может оказаться победительницей. Но они
в одинаковой степени опасались, что в случае победы Рос-
сии над Австрией Германия, в известной мере, попадет в
зависимое положение от своей восточной соседки. Поэтому
13 И. Moltke. Die deutsclic Aufmarsch plane, N 17.
14 Ibid., N 18.
148
они пе хотели допустить поражения Австро-Венгрии. В ней
инп видели противовес России, а генеральный штаб учи-
тывал ее и как военный фактор в своих расчетах на слу-
чай схватки с Россией и Францией.
Берлинский конгресс обпажпл глубокие антагонизмы,
нарастающие между европейскими державами. Углубле-
ние этих антагонизмов не позволило Бисмарку продолжать
его прежнюю линию. Перед Бисмарком встал вопрос: с
кем идти. Его выбор нал па Австро-Венгрию.
, В «Мыслях и воспоминаниях» Бисмарк подробно объяс-
няет мотивы своего важного решения, совершая экскурсы
в дебри истории и даже психологии. Оп утверждает, что
в основе австро-гермаш кого союза, к которому он стре-
мился, лежало «племенное чувство» 13. По он сам этому ни-
когда пе верил. Бисмарк обходит молчанием два более су-
щественных факта, из коих один имеет значение для по-
нимания конкретно-исторической обстановки, другой —
для понимания его дипломатических методов и общих по-
литических планов германского милитаризма тех вре-
мен. Бисмарк не отмечает, какую роль к этому времени
начали играть экономические противоречия, нараставшие
со второй половины 70-х годов между правящими клас-
сами Германии и царской России. Переход к протекцио-
нистской системе еще более обострил экономическую
борьбу господствующих классов России и Германии. Ди-
настические связи, существовавшие между Россией и Гер-
манией, не могли выдержать напора этих новых антаго-
низмов. Император Впльгельм и его окружение упорно
отвергали проект союза с Австро-Венгрией, так как они
видели в нем инструмент, подрывающий традиционные
династические связи с царской Россией. Бисмарк сломил
сопротивление императора, но оп не рассказывает полно-
стью, каковы были его аргументы. Они — мы это знаем
теперь из документов — были многообразны.
Прежде всего Бисмарк стремился запугать своего кай-
зера уверениями, что Россия (обирается заключи!ь союз
с Францией. Оснований для такого союза в то время не
было никаких. Одержав военную победу над Турцией и
потерпев дипломатическое поражение па Берлинском конг-
15 О. Бисмарк. Мысли и Босиомипаиил, т. Ill, М., 1941,
стр. 123.
149
рессе, царское правительство не отказывалось от дальней-
шего использования франко-германских распрей, порож-
денных Франкфуртским миром и в определенные момен-
ты обостряемых, с одной стороны, германским милитариз-
мом, а, с другой, — реваншистскими кругами Франции.
Несмотря на неблагоприятную позицию в отношении Рос-
сии, занятую французской дипломатией на Берлинском
конгрессе, некоторые видные деятели русской военной
бюрократии (в частности, начальник генерального штаба
генерал Обручев) делали известные жесты в сторону
Франции, а часть московской и петербургской прессы, от-
ражая настроения торгово-промышленных и военных кру-
гов, раздосадованных неудаче!! русской диплома!ин на
Берлинском конгрессе и протекционистскими мероприя-
тиями германского правительства, вела кампанию против
политики сближения с Германией.
Тем не менее царь и его дипломатический аппарат ни-
как не думали рвать с Германией и брать односторонний
курс на сближение, а тем более па союз с Францией. Да
и в самой Франции усилилось влияние того крыла круп-
ной финансовой буржуазии, которое, стремясь удовлетво-
рить свои колониальные аппетиты, в частности, в Тунисе,
искало сближения с бисмарковской Германией и даже
было готово с этой целью угодничать перед нею. Во вся-
ком случае и император Александр II и нс помышлял о сою-
зе с ненавистной ему Французской республикой. Крайпе
разочарованный политикой Бисмарка, он все же рассчи-
тывал, что династические связи с германским кайзером
принесут своп плоды. В августе 1879 г. оп обратился к
своему дяде Вильгельму I с письмом, в котором, выдвинув
обвинения в том, что Бисмарк взял недружелюбный курс
в отношении России, указал па опасности, которые «могут
стать бедственными для обеих наших стран» 1с.
Сам факт этого письма свидетельствовал о стремлении
царя наладить ухудшившиеся отношения между Россией
и Германией. Но Бисмарк, который гнул свою липию, по-
старался изобразить это письмо как прямую угрозу со
стороны России и продиктовал кайзеру ответ, в котором
тот был вынужден защищать политику своего канцлера
16 «G. Р.», Bd. Ill, N 4GG. Александр II — Вильгельму I, 15 ав-
густа 1879 г.
150
и даже дал понять, что Германия собственно уже распла-
тилась за благожелательную позицию, занятую Россией в
ходе трех вопи 1864—1871 гг. Понимая все же, что Бис-
марк ведет курс на обострение отношений с Россией, кай-
зер попытался самостоятельно действовать в противопо-
ложном направлении. Без ведома своего канцлера он на-
правил к царю фельдмаршала Мантейфеля, а затем сам
поехал к нему (в Александрово) с единственной целью —
восстановить добрые отношения обеих династии.
Бисмарк пришел в ярость. Мобилизовав всю милита-
ристскую верхушку, оп стал доказывать Вильгельму, как
опасны заигрывания с Россией, и, ссылаясь па сведения
генерального штаба, составленные Мольтке по его прямо-
му поручению |7, пытался уверить кайзера, что Россия го
товит против Германии войну и поэтому союз с Австро-
Вепгрией является для империи жизненной необходимо-
стью. Поскольку кайзер продолжал настаивать па том,
что династические связи с Росси ей он ставит превыше
всего, Бисмарк пригрозил ему своей отставкой и отстав-
кой всего кабинета. Кайзер пе устоял и дал согласие па
тайный союз с Австро-Венгрией, направленный против
России.
Среди аргументов, выдвинутых в пользу заключения
этого союза, обращает па себя внимание еще один: Бис-
марк доказывал, что, заключив союз с Австро-Венгрией,
Германия сможет легчи добиться союза и с Англией. Это
были пе пустые слова. Осенью 1879 г. Бисмарк снова за
прашивал аш ли некое правительство, но согласно ли оно
пойти на союз с Германией. Дизраэли ответил, что правя-
щие круги Англии смотрят на Германию и па Австро-Венг-
рию как па своих естественных союзников и охотпо осу-
ществили бы этот союз. Центральный вопрос, указывал он
далее, заключается в том, какова будет позиция Франции
в случае, если Германии придется воевать па Востоке —
против России. Но, заверял Дизраэли, Германия может
быть спокойна: не будучи уверена в благоприятной пози-
ции Англии, Франция пе посмеет ударить в тыл Германии,
а что последняя ио нападет па Францию, добавил он по без
иронии, само собой разумеется. Дпзрагэли подчеркивал,
17 «С.. Р.», Bd. HI, N Ml. Бисмарк - Вильгельму I, 15 i еиглбри
1S79 г.; 11. М о 1 I к с. hie dcuksclic Aufniarscliplaiie, Г< 19.
151
что самые влиятельные круги Англии, включая королеву
Викторию и принца Уэльского, знают только одного вра-
га — Россию.
Похоже было на то, что Англия под видом союза снова
пыталась натравить Германию на Россию. Бисмарка явно
не удовлетворил ответ Дизраэли. На донесении германско-
го посла в Лондоне Мюнстера, сообщавшего. что в случае
войны между Германией и Россией Дизраэли обещает
сдерживать Францию, Бисмарк написал: «И больше ни-
чего?» 18 В другой раз Мюнстер сообщал из Лондона:
«Война против России была бы здесь популярной, и сс
считают более безопасной для Англии». Против этих слов
Бисмарк написал: «Но не для Германии». Бисмарк пони-
мал, какие трудности представляет война с Россией, и оп
пе видел оснований к тому, чтобы Германия в нее ввяза-
лась. Уяснив себе это, он вышел из игры.
Но еще раньше, в переговорах с министром-президен-
том Австро-Венгрии графом Андраши ои пытался добить-
ся такого договора, который полностью привязал бы дву-
единую монархию к Германской империи по только в
военно-политическом, но и в экономическом отношении.
Действуя в интересах крупной немецкой буржуазии, оп
стремился навязать Австро-Венгрии таможенное объеди-
нение с Германией, что, разумеется, облегчило бы эконо-
мическую экспансию германского капитала в пределы
Габсбургской империи. Андраши отверг это предположе-
ние, осуществление которого угрожало интересам как авст-
рийской буржуазии, так и венгерских аграриев.
Еще более настойчиво Бисмарк настаивал на том, что-
бы союз между Германией и Австро-Венгрией имел широ-
кий, всеобщий характер, т. е. чтобы оп был распространен
па любую державу, которая выступила бы в поддержку
России. Практически это означало, что Австро-Вепгрня
должна будет поддержать Германию и в том случае, если
последняя, спровоцировав военное столкновение с Россией,
вступила бы в войну и с Францией. По этому вопросу борь-
ба была особенно упорной, но в конце концов Бисмарк
согласился,. что военный союз будет направлен односто-
ронне против России.
18 «G. Р.», Bd. IV, N 712. Посол в Лондоне Мюнстер — Бисмарку
27 сентября 1879 г.
152
Мольтке был в курсе австро-германских переговоров
о союзе и полностью поддерживал усилия Бисмарка, по-
скольку они были направлены к тому, чтобы дипломати-
чески обеспечить германскому милитаризму проведение
войны на два фронта — против России и Франции. Но роли
Австро-Веигрни ои придавал скорее политическое, нежели
военное значение. Оп считал, что Австро-Венгрия заставит
Россию держать против псе значительные силы; вообще
же германская армия справится с русской и без союзни-
ков 19. 7 сентября 1879 г. союзный договор был подписан.
Предоставляя Германии помощь в случае воины с Россией,
Австро-Венгрия обязалась соблюдать нейтралитет в слу-
чае войны с Францией.
Даже после подписания союзного договора с Австро-
Венгрией Большой генеральный штаб Пруссии продолжал
разрабатывать стратегические планы без участия гене-
рального штаба своего союзника. Германские планы —
в этом между Бисмарком и Мольтке было полное едино-
душие — нс должны были быть планами «союзнической
войны» («Biindniskrieg»). Достаточно было, считали они,
согласовать с австрийским генеральным штабом общие
линии военных операций против России. Оба они счита-
ли, что, поскольку значительная часть германской армии
будет занята на Западе, нельзя допустить, чтобы Герма-
ния в своих отношениях с Россией находилась «в зависи-
мом положении от решения своих союзников»; наоборот,
пе имея общего стратегического плана с Австро-Венгрией,
Германская империя утверждала свою независимость от
союзника, ставя его вместе с тем в положение политико-
стратегической зависимости от себя.
Руководящие круги германского милитаризма исхо-
дили также из того, что союз с Австро-Венгрией, если не
формально, то в силу положения вещей, будет прикрывать-
ся Англией, которая в случае возникновения войны между
австро-германским блоком и Россией заинтересована в
том, чтобы удержать Францию от одновременного нападе-
ния на Германию20. С другой стороны, прусский генераль-
ный штаб, исходя из того, что в случае войны Россия бро-
сит свои главные силы против Австро-Венгрии, уже в ян-
19 ТТ. Moltke. Dir floulscho Aufmarscbplano. N 19.
20 A. von Wiilderscc. Deiikwiinligkeilen, Bd. I, 23 октября
1880.
153
варе 1880 г. разработал документ, согласно которому гср
минская армия должна вести наступательные онера
цпн против России и (мбцроинтепьпые против н.
В течение целого года Мольтке вносил в этот план уточ-
нения, не меняя его существа 2|.
Бисмарк был в курсе деятельное! и генерального
штаба. В марте 1880 г. он оживленно обсуждал с Мольтке
сведения о дислокации русских войск на восточной гра-
нице Германии и в связи с обострением в тот период рус-
ско-германских отношении не возражал против планов
Мольтке. Но спустя десять месяцев, в январе 1881 г., ког-
да па дипломатическохМ горизонте возникла реальная воз-
можность возобновления, хотя и на ограниченной основе,
«Союза трех императоров», между Бисмарком и Мольтке
возникли расхождения по стратегическим вопросам перво-
степенного значения. Мольтке настаивал па утверждении
своего плана — первоочередное наступление германской
армии на Восток при условии сильных оборонительных
операций на Западе. Бпсмарк считал этот план в основе
своей не соответствующим реальной политической ситуа-
ции и перспективе: он утверждал, что на Востоке нет объ-
ектов, овладением которыми германская армия могла бы
закончить войну21 22. Поэтому, едва подписав союз с Австро-
Венгрией, Бисмарк снова начал подготовлять политиче-
скую почву для сближения с Россией. На первых порах у
пего ничего нс вышло: царское правительство пыталось
добиться соглащения, которое было бы направлено против
Австро-Венгрии, против чего Бпсмарк возражал.
К тому времени бпсмарковская дипломатия стала
стремиться к улучшению отношений и с Францией. Эти по-
пытки преследовали двоякую цель: во-первых, добиться
полной изоляции России, во-вторых, отвлечь внимание гос-
подствующих классов Франции от европейских дел в сто-
рону колониальных. Клюнув на удочку, заброшенную
Бисмарком еще на Берлинском конгрессе, влиятельные
круги французской финансовой буржуазии так усердно
готовились к* прыжку в Тунис, что правительство Ваддипг-
21 II. Moltke. Die deutsche Aufmarschplane, N 21—22.
22 H. L. Schweinitz. DenkwiirdigkeiteB. Bd. II, S. 174;
R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck-ErijMierungoii. Shill
gart —Berlin, 1921, S. 139. Gp. H. Moltke. Die deutsehe Auf-
marschplane, N 24.
154
тона ради достижения этой цели готово было просто угод-
ничать перед Германией.
Со своей стороны, Австро-Венгрия, рассчитывая на
военную поддержку германского союзника, активизи-
ровала свою политику иа Балканах, порою создавая
опасность возникновения конфликта с Россией. Но ни бис-
марковская дипломатия, ни даже генеральный штаб Прус-
сип не собирались передавать вопрос о начале войны
с Россией в руки австрийской союзницы. Заключая союз
с Австро-Венгрпсй, германский милитаризм был заинтере-
сован в том, чтобы решение этою вопроса твердо удержать
в своих руках. Правящие круги Германской империи в
тот момент считали войну против России крайне несвое-
временной.
В Германии только недавно (в 1878 г.) были введены
исключительные законы против социалистов, и было ясно,
что рабочий класс отнюдь не дезорганизован, не смирил-
ся и стремится усилить борьбу против господствующих
классов, против драконовских мер, осуществляемых
их государством. Ф. Энгельс иронически назвал тогда
Бисмарка «другом» немецких рабочих. «Я говорю друг
Бисмарк потому,— писал Энгельс в марте 1879 г.,— что
никогда никто ire оказывал столько услуг социалистиче-
скому движению в Германии, как он». Энгельс считал, что
«установлением самого изощренного и самого невыносимо-
го милитаристского режима, непрерывным увеличением
налогов, участием государства в самых бесстыдных бирже-
вых спекуляциях, возвратом к самым махровым феодаль-
ным и полицейским традициям старой Пруссии, преследо-
ваниями. столь же многочисленными, сколь и мелочны
мп», Бисмарк вынуждает германский рабочий класс всту-
пить па путь революционной борьбы. Учитывая междуна-
родную ситуацию и общин уровень борьбы революционных
сил в Европе, Энгельс считал, что решающим толчком
для немецких рабочих будут революционные события в
России: «Когда Россия даст сигнал,— писал оп,— они
(немецкие рабочие.— А. Е.) будут знать, что делать»23.
И действительно, в самом копце770-х и в самом начале
80-х годов в России поднялась новая волна революцион-
ного движения, испугавшая но только п< к> ciiiioinio-niopn-
23 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 157, 158.
155
кратпческую верхушку царизма, но п правящие и милита-
ристские 24 круги полуабсолютистской Германии. Эти
последние опасались, как бы революционное движение в
России не переметнулось и в Германию; германский ка-
питал еще более опасался за судьбы тех сотен миллионов
марок, которые он вложил в русские ценные бумаги. Из
Берлина по разным каналам направлялись в Петербург
советы избегать «реформ», которые могли бы только об-
наружить слабость самодержавного режима, и действо
вать твердой рукой. Правда, в правящих кругах Герма-
нии были и такие элементы, которые считали, что укреп-
ление самодержавного режима в России повлечет за собою
усиление русской армии, а это отнюдь не в интересах
Германии, если она собирается теперь или в будущем
воевать с Россией. Борьба течении среди правящих кру-
гов Германии в какой-то степени сказалась и на тактике
бисмарковской дипломатии, которая то стремилась завер-
шить международную изоляцию России, то проявляла
готовность идти навстречу новому сближению с Россией.
Александр II явно искал такого сближения, и Сабуров,
новый русский посол в Берлине, стал активно этому содей-
ствовать. В июле 1879 г., после нескольких бесед, кото-
рые он имел с Бисмарком па курорте Кпссппгеп, Сабуров
писал в Петербург, что наступает время, когда России
грозит полпая изоляция и когда, следовательно, нужно
решить вопрос, с кем идти — с Францией или с Герма-
нией. «Всякое сближение с Францией,— писал он,— мо-
жет быть основано лишь на предположении непрерывно-
го соперничества между этой державой и Германией. На-
ша дружба может быть нужна Франции лишь ради
целей «реванша». Между тем было бы рискованно слиш-
ком рассчитывать на действенность этого соперничества.
При таком расчете мы можем очутиться между двумя
стульями. Ибо у Бисмарка всегда есть что-нибудь в запа
се». Отмечая далее, что «в политике старые идеи часто
оказываются наилучшимп», Сабуров формулировал свои
«общие выводы» в следующих словах: «В самом дело
было бы пагубно, если бы наше поведение по отношению
к Германии в 1870 г. оказалось ошибкою. Мы содейство-
вали могуществу Пруссии. Мы это сделали с целью дать
24 A. Waldersee. Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 3 декабря 1880 г.
156
ей возможность при случае оказать нам тс же услуги,
какими она обязана нам. Действительно, при союзе с Гер-
манией нам не грозит уже как прежде опасность европей-
ской коалиции. Пруссия не обеспечила бы нас от нее, Гер-
мания обеспечивает»25. Итак, Сабуров предложил вер-
нуться к старой идее русско-германского союза, и Алек-
сандр П полностью его поддержал 26.
Но Бисмарк встретил эту идею более чем холодно.
Только недавно Германская империя при его активном
участии вступила в тайный союз с Австро-Венгрпей про-
тив России, и было бы невозможно одновременно всту-
пить в союз с Россией против Австро-Вспгрпп. Точно так
же Бисмарк пе собирался вступать в союз с Россией про-
тив Англин, с которой у Германии в то время пе было
серьезных конфликтов и с которой он сам в то время
искал сближения. Дело заключалось не в формально-дого-
ворных противоречиях: германский канцлер, когда ему
было нужно, всегда находил формулу, в которую можно
было вложить любое содержание, а своп подлинные цели,
если они были зафиксированы в секретном договоре, он
умел прикрыть с таким внешним правдоподобием, что
ему верили даже заядлые скептики. Можно только удив-
ляться тому, как оп при всех условиях выходил сухим из
воды.
Когда русский дипломат князь Орлов посетил Бисмар-
ка в конце сентября 1879 г. и в беседе, смеясь, спросил
у него, «пе затем ли он ездил в Бепу, чтобы там заклю-
чить оборонительный п наступательный союз» против
России, тот, не моргнув глазом, ответил, «что, наоборот,
ездил туда затем, чтобы отклонить Австрию от всяких
намерений, нам (России.— А. Е.) враждебных». И далее
Бисмарк стал уверять, что только убедившись в «весьма
дружественном расположении» Франца-Иосифа к России
и в отсутствии союза между Австро-Beiirpneii п западны-
ми державами, он подписал с Андраши тайный протокол.
В этом протоколе, заявил Бисмарк, содержится взаимное
обязательство Германии п Австро-Венгрии «по принимать
-г’ «Русино германские отношения 1873 1911 гг», стр. 69
и сл.
26 На докладе Сабурова Александр II написал: «Заключение
вполне соответствует моим собственным убеждениям и пожела-
ниям».
157
участия нп в каких мерах устрашения России» в том слу-
чае, если бы «произошел разлад между последней и дер-
жавами, подписавшими Берлинский трактат». «Таким об-
разом,— заключил Бисмарк,— одной дипломатии при
шлось бы распутывать затруднения, ежеминутно порож-
даемые применением этого трактата». Нс отрицая, следо-
вательно, заключения австро-германского секретного до-
говора, германский канцлер придал ему версию, лживою
от начала до конца.
Эту версию он пытался использовать еще и для того,
чтобы прощупать дипломатические намерения царского
правительства. Оп сообщил Орлову, что, по имеющимся
у него сведениям, поступившим пз Парижа, царское пра-
вительство неофициально зондировало «отношение фран-
цузского правительства к заключению франко-русского
союза». Получив уклончивый ответ, Бисмарк признался,
что стал крайне подозрительным в отношении политики
России, однако эта подозрительность имеет объективные
основания. В частности, он сказал, что «видит предвзятое
недоброжелательство» в расквартировании большей части
русской кавалерии в Царстве Польском. «Прусский гене
ральный штаб,— сказал он далее,— видит в этом Дамок-
лов меч» и, в качестве ответной меры, предложил сосре-
доточить в пограничных с Россией провинциях 20 конных
полков. Бисмарк отложил осуществление такого проекта,
ибо это было бы «угрозой в ответ на нелюбезность»,, обра-
тив лишь внимание Орлова на то, чго прусский генераль
ный штаб не может не сделать выводок в связи с кампа-
нией, которую значительная часть русской прессы ведет
против Германии. Он не отрицал, что германская пресса
ведет аналогичную кампанию против России, но сделал
вид, будто «стоял совершенно в стороне» от нее 27.
Таким образом, ссылаясь на правдоподобные факты,
канцлер скрыл подлинное содержа пне австро-германского
союзного договора, а тем более наличие в прусском гене-
ральном штабе разработанных планов войны против Рос-
сии. Когда в конце беседы Орлов спросил, «какова же
участь союза трех императоров», Бисмарк, как и раньше,
не моргнув глазом, ответил, «что, несмотря на все, тако-
вой продолжает существовать между российским и гермап-
27 «Русско германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 87 и сл.
158
( кпм императором» п что австрийский император «ничего
более пе желает, как иол holo возобновления согласия меж-
ду гремя дворами».
Но после Берлинского конгресса и царская Россия и
Авсгро Венгрия, раздираемые противоречиями на Балка-
нах, испытывали к этому союзу только отвращение. Бис-
марк это знал н тем ио менее, не довольствуясь австро-
германским союзом, упорно вел курс на восстановление
«Союза трех императоров». Как и раньше, он видел в нем
орудие сплочения реакционных, антидемократических сил
на международной арене, орудие изоляции Франции;
кроме того, ои видел в нем дипломатическую вышку, с ко
Topoii можно было более активно наблюдать за политиче-
скими шагами и взаимоотношениями своих партнеров по
союзу — России и Австро-Венгрии. Если царская Россия
стремилась сохранить за собой роль арбитра между Фран-
цией н Германн ей, то последняя стремилась укрепить свои
позиции и качестве арбитре! между Австро-Венгрией и
Россией, а также между Россией и Англией. Такая дип-
ломатическая позиция открывала перед германским ми-
литаризмом широкие возможности.
Итак, заключив секретный двойственный союз с Авст-
ро-Венгрией, Бисмарк, несмотря па препятствия, тотчас
же начал продвигать и дело воссоздания тройственной
реакционно-монархической комбинации. В целом созда-
ние этих военно-политических коалиций могло только спо-
собствовать утверждению позиций германского милита-
ризма в каждой из них и вообще в Европе.
Именно тогда, в беседе с Орловым, Бисмарк впервые
бросил фразу, впоследствии ставшую знаменитой,— при-
знание, что его мучает «кошма]» коалиций». Сообщая об
этом неожиданном признании «железного канцлера», Ор-
лов писал: «Но его мнению, великие державы в паше вре-
мя похожи па путешественников, незнакомых друг с дру-
гом п случайно очутившихся в одном вагоне. Они наблю-
дают друг за другом и когда один из них сует руку в кар-
ман, то сосед готовит свой револьвер, чтобы иметь воз-
можность выстрелить первым» 28.
28 «Русско-германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 87.
В «Мыслях и воспоминаниях» (т. П, стр. 201) Бисмарк пишет, буд-
то призма ине о «кошмаре коалиций» ои сделал в беседе с Шу вал о
вым.
159
В период, когда старый «свободный» капитализм на-
чал перерастать в капитализм монополистического типа,
когда борьба держав за новые рынки и за экономический
п территориальный раздел мира обострилась в огромной
степени, в европейской системе государств стали наме-
чаться такие глубокие изменения, которые постоянно по-
рождали напряженность в международных отношениях.
Поэтому «кошмаром коалиций» страдал пе только Бис-
марк, им были охвачены н руководящие политические
круги всех европейских держав, великих н малых. Но,
как мы увидим, милитаристская Германия, расположен
пая в центре Европы, потратила немало усилий, чтобы,
везде насаждая этот кошмар, захватить дипломатическую
инициативу в свои руки и создать коалицию, которая, при
всей изменчивости ее форм, могла бы стать орудием
в борьбе за европейскую гегемонию.
В этом смысле неожиданное признание Бисмарка, что
его мучает «копьмар коалиций», вовсе не было действи-
тельно политическим признанном. Как бы оно нп было пси-
хологически эффектно, исторически оно оказалось при-
крытием или оправданием тех широких военно-полити-
ческих планов, которые па рубеже 70-х и 80-х годов
складывались-в руководящих кругах германского мили-
таризма и его дипломатии. Бисмарк был одним из тех, кто
вдохновлял эти планы борьбы за гегемонию прусского
милитаризма в Германии и германского милитаризма в
Европе. Оп всегда учитывал стратегические идеи прус-
ского генерального штаба и все же стремился добиться
общих целен в дипломатической области своими сред-
ствами, которые должны были политически обеспечить
достижение этпх целей. Встав на путь создания коали-
ций, он уже не мог сойти с него. Но при всех условиях
он старался инициативу удержать в своих руках.
В самом начале 1880 г. Сабуров предложил Бисмарку
заключить двусторонний оборонительный и наступатель-
ный союз. Казалось бы, это предложение весьма соответ-
ствовало милитаристским планам Германии, которая, та-
ким образом, получала возможность нападения па Фран-
цию. Однако Бисмарк по мог принять предложение Са-
бурова, ибо оно противоречило интересам уже сложив-
шегося австро-германского блока и планам Большого
генерального штаба, предусматривавшим войну пе только
против Франции, но в первую очередь против России.
160
«Полубоги» из генерального штаба
Пика 1 юл мной генеральный штаб разрабатывал
различные варианты войны, бисмарковская дипломатия
направляла своп усилия па то, чтобы, разжигая англо-рус-
ские распри в Средней Азин, удержать под своей эгидой
Австро-Венгрию и добиться международной изоляции
Франции. Вместе с тем она стремилась отвратить от Гер-
мании опасность войны с Россией, которая неизбежно
превратилась бы в войну на два фронта.
Однако в самом начале 80-х годов, когда во внутренней
политике Германской империи укрепился реакционный
курс на усиление поенпо-иолицепскпх мер в борьбе про-
тив рабочего и социалистического движения, а во внешней
политике империи окончательно сформировался курс па
сколачивание восино-иолнтпческого блока, влияние аг-
рессивных милитаристских сил в государстве, вен да весь-
ма значительное, настолько возросло, что вынашиваемые
ими планы превентивной воины вскоре стали угрожать
Европе всеобщей катастрофой.
Поворот в сторону протекционизма знаменовал готов-
ность правительства удовлетворить хищные экономиче-
ские интересы юнкерства и буржуазии в ходе таможен-
ной войны с их конкурентами как па германском, так и на
внешних рынках. Если бнсмарковский закон против со-
циалистов создал основу для дальнейшего сплочения юн-
керства, буржуазии и милитаристско-полицейского госу-
дарства в интересах утверждения их господства над ра-
бочим классом, то поворот в сторону протекционистской
политики был призван сплотить эти реакционные силы
путем удовлетворения экономических интересов каждой
6
163
из них. Этот поворот открывал л новые возможности для
получения больших дополнительных средств, которые ис-
пользовались бы па новые вооружения, в интересах
укреплепия всей системы милитаризма.
Развитие капиталистической тяжелой промышлен-
ности создавало благоприятные экономические и техниче-
ские условия для роста милитаризма, и фирма Круппа,
смертоносные изделпя которой уже зарекомендовали себя
в ходе трех прусских вопп, еще более сблизилась с Гоген-
цоллерпами и бпсмарковскпм государством Значительно
окреппув в техническом, финансовом и политическом от-
ношении, опа стала не только одним пз главных постав-
щиков вооружения, по и одной пз важных составных ча-
стей растущей системы прусско-германского милитариз-
ма, который, постоянно перевооружаясь, стремился ис-
пользовать свои преимущества, настоящие или мппмые,
чтобы одним ударом сокрушить своих главных противни-
ков иа европейском континенте. Наряду с юнкерством,
оплотом прусско-гермапского милитаризма, круппая бур-
жуазия, уже заинтересованная в экономической экспан-
сии, также стала приобщаться к политике военной
агрессии.
Большой генеральный штаб — исконный домен прус-
ско-гермапского милитаризма — оставался средоточием
старопрусских феодально-юпкерских элементов, тради-
ций и представлений. В течение 80-х годов в этот домен
уже проникло немало сыновей крупной буржуазии, н
вскоре оли составляли около 50% постоянно растущего
офицерского состава генерального штаба1 2. Впоследст-
вии, в эпоху империализма, эти элементы проявили ин-
терес и к вопросам колониальной политики и даже к пла-
нам строительства военно-морского флота, хотя в общем
генеральный штаб всегда ревниво относился к этим нов-
шествам, отвлекающим большие средства, которые могли
бы быть потрачены на армию. В этих условиях назначе-
ние в 1882 г. генерала Вальдерзее па должность генерал-
квартирмейстера означало нечто большее, чем эпизод в
1 См. W. Bed row. Alfred Krupp und seine Geschirbte. Berlin.
1937; B. Menno. Krupp. Deutschlands Kolonialkonige. Zurich, 1937:
Г. Хальгартеп. Империализм до 1914 гота. М.. 19G1, «Krupp und
die Hohenzollern». Berlin. 195G.
2 W. Gorlitz. Dor deutschc Generalslab. S. 84.
164
истории одиой военной карьеры пли в истории одного
военного учреждения. Приход Вальдсрзее в генеральный
штаб знаменовал усиление влияния наиболее агрессив-
ных кругов германского милитаризма в общей политике
империи. Даже «железный канцлер» был вынужден счи-
таться с его возрастающем ролью. Впрочем, это раскры-
лось не сразу.
Когда граф Альфред фон Вальдерзее пришел на новый
пост, ему исполнилось пятьдесят лет. Сын старого прус-
ского генерала, он воспитывался в кадетском корпусе, но
окончании которого заппмал ряд адъютантских и штабных
должностей, а затем, накануне франко-прусской войны,
став германским военным атташе в Париже, начал
продвигаться на воеппо-дипломатическом попрпще. После
войны, проявляя незаурядные карьеристские замашки, он
быстро взбирался по ступеням военной иерархии, тем бо-
лее что даже среди прусской военщины выделялся своими
способностями услужить высшему начальству п в особен-
ности придворным сановникам.
Летом 1878 г., когда Бисмарк готовился провести
исключительный закон против социалистов, в правящих
кругах считали, что в целях решительной борьбы против
рабочего класса следует па пост полицей президента Бер-
лина назначить армейского генерала. Занимая тогда долж-
ность начальника штаба X армейского корпуса в Гаппове-
ре, Вальдерзее уже собирался принять эту полицейскую
должность3, по назначение было отменено. Оставаясь в
Гапповере, Вальдерзее часто бывал в столице, где умело
поддерживал и расширял своп связи с влиятельными
военными и придворными кругами. Оп вмешивался, разу-
меется закулисно, и в политические дела, всегда па сторо-
не крайней реакции. Рассматривая социалистическое дви-
жение как главного врага, Вальдерзее интриговал прогни
пацпонал-лпбералыюй партии4, когда она, обнаружив ко-
лебания по вопросу об исключительном законе, вызвала
раздражение в лагере политических преторианцев Бис-
марка.
Сам Вальдерзее усматривал в этом драконовском за-
коне «единственное сильное средство»5 во внутренней
3 Л. Wai dorse с, Denkwurdigkeilen, Bd. I. 6 шопа 1878 г.
4 Ibid.. 19 октября 1878 г.
6 Ibid., 1 января 1879 г.
165
политике империи, еслп не считать армию, поддержание
мощи которой оп ставил превыше всего 6. И в вопросах
внешней политики он не оставался пассивным зрителем,
хотя действовал сначала крайне осторожно, не раскрывая
своих карт, и делился взглядами только с дневником
или с самым узким кругом единомышленников, имею-
щих влияние при дворе. Летом 1878 г. оп посетил Париж
и пришел к выводу, что через два года Франция уже на-
столько восстановит свою армию, что непременно пачпет
реваншистскую войну7: у Вальдерзее зарождалась мысль
о необходимости упредить ее встречным ударом. Он зорко
следил и за событиями в России и больше всего опасался,
как бы там пе развернулась революция. «Еслп вспом-
нить,— записал он в своем дневнике,— что Франция уже
является республикой п дело идет к тому, что радикализм
берет там верх, то победоносная революция в Росспи была
бы для пас большой опасностью» 8.
После Берлинского конгресса, когда взаимоотношения
между Россией и Германией явно ухудшились, оп отнес-
ся весьма критически к поездке Вильгельма I для встречи
с русским царем, но зато с большим сочувствием отнесся
к поездке Бисмарка в Вену, где закладывались основы ав-
стро-германского союза. Сам он в это время снова отпра-
вился в Париж, чтобы прощупать политические настрое-
ния правящих кругов Франции и состояние французской
армии. Его общие выводы были таковы: Франция гото-
вится к реваншу, хотя неизвестно, когда она завершит
свою подготовку, поскольку ее армия, значительно уси-
лившаяся, еще далеко пе достигла полной боеспособности
и необходимого уровпя вооружений; в частности, заметил
он, «введение всеобщей воинской повинности... и амнистия
коммунарам» политически означают «большой шаг вле-
во» 9, что нс может по сказаться и па настроениях в армии.
О своих наблюдениях Вальдерзее подробно докладывал
кайзеру.
Влиятельные люди пз военпой камарильи — началь-
ник личного военного кабинета кайзера геперал Альбе-
дпль, прусский военный министр геперал Камеке и дру-
fl A. Walders се, Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 19 октября 1878 г.
7 Ibid.. 22 пгопя 1878 г.
8 Ibid., 16 октября 1879 г.
9 Ibidem.
160
гие — пророчили Вальдерзее большую карьеру. «Держи-
тесь крепко,— говорили они ему,.— ваше время придет» |0.
Вальдерзее ждал этого часа и притом отнюдь пе пассив-
но. Оп поддерживал реакционный курс, осуществляемый
Бисмарком, и уже вскоре узнал, что рейхсканцлер выска-
зывается о нем самым благожелательным образом10 11 12 13. И
действительно, в начале 1880 г. Бисмарк пригласил Валь-
дерзее к себе, чтобы объяснить ему смысл австро-герман-
ского союза и охлаждения отношений с Россией, и, в свою
очередь, интересовался впечатлением Вальдерзее о его
поездке во Францию и о возможности франко-русского
союза |2.
Вскоре некоторые военные и придворные круги стали
выдвигать кандидатуру Вальдерзее па пост статс-секре-
таря ведомства иностранных дел. Узнав об этом, Вальдер-
зее развернул неслыханную активность. Оп посетил кай-
зера, Бисмарка, военное министерство, вице-канцлера
графа Штольберга-Вернигероде, но повсюду ощутил неко-
торую сдержанность. Зато Мольтке, с которым оп вел
разговор о необходимости и неизбежности воины с Рос-
сией |3, встретил его благожелательно. Оказалось, что на
Вальдерзее имеет виды генеральный штаб, где многие
«полубогп» (Голлебсн, Цииглер и др.) были когда-то его
ближайшими сотрудниками. Зная, что Вальдерзее является
сторонником войны с Россией, Мольтке предложил ему
взять на себя руководство военными учениями в районе
Кеппгсберга. Вальдерзее понял, что это предложение, в слу-
чае его успешного выполнения, открывает перед ним пер-
спективу сделать крупный скачок к руководящим постам
в сложной иерархии прусско-германского милитаризма.
Мольтке остался доволен деятельностью Вальдерзее и
после учений рассказывал ему интересные подробности
о войне с Францией 14.
И тем не менее Вальдерзее пе получил назначения пи
в ведомство иностранных дел, пи в генеральный штаб.
Бисмарк считал, что в дипломатическом ведомстве дол-
жен быть человек более покладистый п менее самостоя-
10 Ibid., 23 февраля 1878 г.
11 Ibid., 23 марта 1878 г.
12 Ibid., 6 февраля 1880 г.
13 Ibid., 9 марта 1880 г.
и Ibid., 24 февраля 188! г.
167
тельный, а Мольтке, продвигая Вальдерзее, встретил со-
противление со стороны некоторых военных кругов. Если
дипломаты считали Вальдерзее слишком военным, то
военные считали его слишком дипломатом и политиканом.
Так карьера Вальдерзее совсем было запуталась в тенетах
интриганства, в тенетах, которые он сам плел с большим
усердием. С горя бравый генерал заболел, уединился, что-
бы, ио его словам, «отрешиться от всех мирских инте-
ресов» и даже умереть 15. Правда, оп тотчас вернулся к
жизни, как только узнал, что милитаристская клика —
«полубоги» пз генерального штаба, высшие чиновники
из военного министерства и покровительствующий ему
личный военный кабинет кайзера — добились согласия мо-
гущественного триумвирата — Вильгельма I, Мольтке л
Бисмарка — на его назначение па пост гепсрал-квартир-
менстсра, т. е. заместителя начальника генерального
штаба.
Старый Вильгельм добродушно называл Вальдерзее
«ein Madchen fиг alles» ,6. Сам Вальдерзее вовсе не был
ни добродушен, ни прямодушен. С подчиненными он был
жесток, так же как и с противниками; с друзьями и сослу-
живцами — коварен. Крайпе честолюбивый, он, в отличпе
от большинства прусских генералов, стремился пграть п
политическую роль, прокладывая себе путь при помощи
сложных интриг н хитроумных комбинаций. В генераль-
ном штабе его называли «лиса». В подходящий мо-
мент ои мог обернуться и волком.
Когда престарелый Мольтке призвал Вальдерзее на
ноет своего заместителя, он, по-видимому, видел в нем
прежде всего старательного исполнителя. И на первых по-
рах Вальдерзее стремился оправдать эту репутацию.
В военных вопросах он поддакивал Мольтке, в политиче-
ских — Бисмарку, но втайне готовился к тому, чтобы в бу-
дущем заменить сначала одного, а затем и другого. Ис-
пользуя престиж Мольтке, оп добился того, что начальник
генерального штаба освободился от опеки со стороны во-
енного министерства, получил право и в мирное время
делать самостоятельный доклад кайзеру. Тем самым ои
поднял политическую роль генерального штаба: для дрях-
15 A. W aldersec, Denkwiirdigkeitcn, Bd. I, 16 шопя 1881 г.
16 Ibid., 11 октя<5ря 1880 г.
1G8
лого Мольтке это было безразлично, а Вальдерзее таким
путем пытался запять положение, почти равнозначное по-
ложению Бисмарка.
Заявив себя сначала сторонником бпсмарковского кур-
са в области внешней политики, он поддерживал создание
Тройственного союза, возобновление «Союза трех импе-
раторов», равно как дипломатические усилпя, имевшие
целью подтолкнуть царскую Россию па активную поли-
тику в Турцпп. На этой основе ему удалось установить
тесные связи с Бисмарком17, а также со многими его
сотрудниками по ведомству иностранных дел. Ловкий и
напористый, оп расширил круг своего влпяппя прежде
всего в придворных и в военно-политических кругах: он
сблизился с принцем Вильгельмом п приобрел себе союз-
ников в лице Лльбедпля, начальника военного кабинета
кайзера, и военного министра Камеке. Затем, не выходя за
пределы плапа Мольтке, оп начал пропагандировать в вер-
хах его основную идею — воппу па два фронта, против
Франции п России — и требовать нового ассигнования на
перевооружение, строительство крепостей и т. д. Магнаты
тяжелой и в особенности военной промышленности, ко-
торые и без того пе могли жаловаться на отсутствие боль-
ших п выгодных военных заказов, сразу учуяли в нем
союзника, человека, с которым можно связать свои пла-
ны на будущее.
В отлпчпе от Мольтке, который чурался прессы, Валь-
дерзее впоследствпп установил связи с ультрареакцион-
ной «Kreuzzeitung»' и притом настолько тесные, что его
жена — американка по происхождению,— собрав среди
своих друзей 100 тыс. марок, вручила их издателю этого
органа барону Вильгельму фоп Гаммерштепну18. Таким
образом эта газета, пользовавшаяся огромным политиче-
ским влиянием в прусско-юнкерских, придворных и наи-
более агрессивных милитаристских кругах, превратилась
в лейб-оргап Вальдерзее. Впоследствии среди политиче-
ских п идеологических союзников Вальдерзее пашлп себе
пристанище прибалтийские немцы Шпман и Ган; эти ре-
акционные публицисты, одержимые крайне агрессивным
духом, пропагандировали в Германии идею разрыва с
17 Л. Wai dors ее. Denkwiirdigkcilcn, Bd. I. И марта 18§2 г.
18 A. Walders? е. Denkwiirdigkeiten, Bd. II, S. 338.
169
Россией п политику «Drang nach Osten». Так, опираясь па
генеральный штаб и другие влиятельные милитаристские
силы п инстанции, на некоторые придворные круги, на
наиболее агрессивное крыло юнкерства, а также крупной
буржуазии, связанной с военной промышленностью, на-
конец, имея сторонников среди ультрареакционных
журналистов, Вальдерзее псподволь готовился к осущест-
влению своих далеко идущих и честолюбивых полити-
ческих планов.
Политический арсенал Вальдерзее был собственно пе
велик. Оп состоял из двух идей, в одинаковой степени
милптарпстскп-агресспвных и реакционных: во-первых,
превентивная гражданская война против немецкого рабо-
чего класса; во-вторых, превентивная война против Рос-
сии или Франции или против обеих держав одновременно.
Главную цель в области внутренней политики Вальдерзее
усматривал в насильственном подавлении всякого демо-
кратического, революционного п социалистического дви-
жения; даже куцый немецкий либерализм был ему нена-
вистен. В области общественных отношений он заявлял
себя сторонником «дисциплины» и «порядка» — военной
дисциплины и феодального порядка. В 1886 г., когда в про-
мышленных районах Бельгии развернулось стачечное дви-
жение, вылившееся в форму серьезпых классовых боев,
Вальдерзее, как п Бисмарк, опасался, что эти события
послужат толчком п для подъема рабочего движения
в Германии. Бисмарк намеревался усилить исключитель-
ный закон. Вальдерзее счптал это недостаточным. Его
план был таков: спровоцировать в Германии граждан-
скую войну и потопить немецкий рабочий класс в
крови.
Уже спустя два месяца после прихода в генеральный
штаб Вальдерзее предложил Мольтке внести большие из-
менения в мобилизационный план, которые обеспечили
бы скорейшую концентрацию германских войск на восточ-
ной границе, против России. Он исходил из того, что, не-
смотря на существование «Союза трех императоров»,
нужно воспользоваться внутренними п внешними затруд-
нениями царской России и подготовиться к наступлению
на Востоке. В начале марта 1882 г. Вальдерзее в
более осторожной форме изложил своп соображения
и Бисмарку, который признал их заслуживающими вни-
мания, хотя м заметил, что «в близкую волну он пе ве-
170
рпт» 19 20. В ходе этой беседы Вальдерзее удалось устано-
вить взаимопонимание с Бисмарком, который иреддожцд
поддерживать контакт постоянно.
Ободренным -первым успехом, Вальдерзее решил в пол
ную меру использовать престарелого Мольтке. Ежедневно
вдалбливая ему мысль о «возможности воины с Рос-
сией» 2и, он добился того, что начальник генерального
штаба отправился к кайзеру и, держа в руках записку,
составленную Вальдерзее, в течение 2’/г часов докладывал
сначала о илапах воины на два фронта, а затем о необхо-
димости внести такие изменения в мобилизационный план,
которые обеспечили бы наступление на Востоке. Узнав
о попытках Вальдерзее сломать существующий мобилиза-
ционный план, военный министр Камеко, опираясь на не-
которых армейских генералов, выступил против предло-
женных новшеств, заподозрив Вальдерзее, п не без осно-
вания, в честолюбивых замыслах стать во время воины
фактическим командующим германской армией. Тогда
Вальдерзее, по собственному признанию, объявил воен-
ному министру войну: без всякого смущения он стал об-
винять его в нерадивости, в недооценке необходимости
быстрой концентрации войск на границе России и даже
в таких смертных грехах, как заигрывание с рейхстагом
пли стремление насадить в прусской армии французские
порядки.
Вскоре, воспользовавшись тем, что старый п больной
Мольтке ушел в длительный отпуск, Вальдерзее прибрал
генеральный штаб к рукам. Укрепив таким образом соб-
ственные позиции, он взял курс на замену Камеке своей
креатурой, которая обеспечила бы фактическое подчине-
нно военного министерства генеральному штабу. Одновре-
менно он укрепил связи с ведомством иностранных дел,
руководящие деятели которого, с согласия Бисмарка, по-
свящали Вальдерзее в тайны германской дипломатии.
Это имело немаловажное значение с точки зрения полити-
ческих и стратегических планов Германской империи,
ибо в порядке дня стоял вопрос о расширении австро-
германской коалиции — привлечении в нее Италии.
19 Л. Waldersee. Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 11 марта 1882 г.
20 Ibid., 15 марта 1882 г.
171
От австро-гсрмапского союза
к Тройственному союзу
Успешно продолжая игру, начатую с Италией за кули-
сами Берлинского конгресса путем разжигания ее коло-
ниальных аппетитов в отношении Туниса, германский
канцлер втайне подталкивал и Францию на захват этой
страны. Франко-итальянское соперничество нарастало.
Учитывая это, Бисмарк и Мольтке пришли к выводу о
возможности привлечь Италию на сторону Германской
империи с тем, чтобы, в случае воины с Францией, италь-
янская армия могла отвлечь на себя некоторую часть
французских вооруженных сил. Правда, милитаристские
круги Германии не слишком высоко ставили боеспособность
итальянской армии, и Бисмарк однажды полушутя заме-
тил, что эта армия выполнит свою задачу, если выставит
против Франции хотя бы одного капрала и трубача, ибо
тем самым она никого нс выставит против Австро-Венг-
рии !. Словом, союзу с Италией в Берлине придавали
больше политическое, чем военное значение. Но в пра-
вящих кругах Австро-Венгрии сложились другие планы.
Речь шла о том, чтобы с помощью Англии добиться во-
влечения Италии в войну Австро-Венгрии против России.
«Для пас,— утверждал австро-веигерскпй министр иност-
ранных дел барон Гаймерле,— Россия — главный враг,
Италия — второстепенная арепа,— и эта политика полно-
стью совпадает с политикой Англии» 2.
1 В. Billow. Deutsche Politik. Berlin, 1916, S. 72.
2 A. Pribram. Die politische Geheimvcrtrage Osterrcich-Un-
garns 1879—1914, Bd. I. Nach den Aktcn des Wiener Staatsarchives.
Wien — Leipzig, 1920, S. 129—130.
172
Бисмарк в то время считал эти планы безрассудными
он был уверен, что в случае, если между Австро-Венгрией
и Россией вспыхнет война на почве их балканских проти-
воречии, римское правительство, побуждаемое движением
«Italia irredenta», выступит против Австро-Венгрип, что-
бы присоединить австрийские территории, населенные
итальянцами3. «Железный канцлер» ненавидел это бур-
жуазно-национальное движение, считал, что оно носит
республиканский характер, и даже приписывал ему «кон-
спиративные связи» с уже несуществующим «Иптерпаци
оналом в Лондоне» 4. Вместе с тем оп презирал итальян-
ское правительство, считая, что во внутренней политике
оно неспособно укрепить монархию, а во внешней способ-
но вести себя только как «шакал» или «воронье», пожи-
рающие трупы на поле сражения5. Но именно поэтому он
считал возможным использовать итальянское правитель-
ство в своих интересах и усматривал задачу в том, чтобы
дипломатическими средствами обострить франко-италь-
янские противоречия, а тем самым притупить птало-
австрийскпе.
В начале 1881 г. в Северной Африке развернулись со-
бытия, которые сразу облегчили решение этой задачи.
Французский экспедпцпоппый корпус, действуя под пред-
логом защиты Алжира, захватил Тунис. Захватнический
акт Франции означал крах претензий итальянской бур-
жуазии, которая также нацеливалась на эту североафрп-
каискую страну. Негодуя на Францию, правящие круги
Италии решили искать опоры у милитаристском Герма-
нии, будучи уверенными, что именно здесь они найдут
глубокое понимание своей обиды; они и не подозревали,
что «тунисская груша» была сорвана Францией по прямо-
му наущению германской дипломатии, заинтересованной
в том, чтобы Франция растрачивала военные усилия и фи-
нансовые средства на колониальной периферии в ущерб
ее позициям на европейском континенте.
Так, в поисках сильпых союзников для борьбы против
Французских соперников, итальянское правительство в ян-
3 «G. Р.», B(L 1П, № 513. Бисмарк — Рейссу, 29 января 1880 г.
4 A. Pribram. Die politische Gcheimverlrage Oslerreich-Un-
garns, Bd. I, S. 131.
5 Ibidem; си. также M. Busch, Bismarck, Bd. II, S. 233.
173
царе 1881 г. обратилось в Берлин с просьбой содействовать
заключению договора между Италией и Австро-Венгрией
о взаимном нейтралитете6. При этом оно ссылалось на
то, что этот договор мог бы стать средством сближения
Италии с австро-германским союзом. Бисмарк отказал
в содействии7, и по только потому, что был в то вре-
мя занят воссозданием своего старою детища — реакцион-
ного «Союза» трех императоров, а прежде всего потому,
что имел в отношении Италии более далекоидущие планы.
Он ограничился тем, что рекомендовал итальянской дип-
ломатии обратиться непосредственно к Австро-Венгрии.
Итальянское правительство последовало этому совету,
по одновременно оно втайне спелось и с французским
правительством, которое предложило соблазнительную
сделку на следующей основе: Тунис остается в руках
Франции, Италия может захватить Триполи, а «в осталь-
ном,— добавил французский представитель,— мы подо-
ждем» 8. Выжидая, итальянская дипломатия прекратила
переговоры с Австро-Венгрией, которая в свою очередь
не спешила: как мы уже знаем, 18 июня 1881 г. при ак-
тивном участии бисмарковской дипломатии был подписан
новый договор о «Союзе трех императоров», временно уре-
гулировавший ряд вопросов, разделявших Австро-Вепг-
ршо с Россией, и, таким образом, перспектива войны меж-
ду ними явно отдалилась. Поэтому-то в глазах правящих
кругов Австрии ценность соглашения с Италией сни-
зилась.
Но в Тунисе развернулись новые события, которые акти-
визировали итальянскую дипломатию: опираясь на шты-
ки и угрожая посадить на тунисский престол свою креа-
туру, французское командование в мае 1881 г. заставило
тунисского бея, находившегося под протекторатом Тур-
ции, признать протекторат Франции. Этот акт вызвал сре-
ди итальянской буржуазии такую бурю возмущения и за-
висти, что римское правительство, опасаясь за судьбу
династии, вскоре было вынуждено снова обратиться за
8 См. F. С г i я р i. Memoiren. Berlin, 1912, S. 121 ff.
7 «G. P.», Bd. HI, № 537. Временно исполняющий обязанности
министра иностранных дел Лимбург-Штирум — послу Германии в
Риме Кейделю, 19 мая 1881 г.
8 A. Pribram. Die politische Gehoiinvertriige Osterreich-Un-
garns, Bd. I, S. 134.
174
помощью в Берлин. Получив из Рима вторичный запрос,
Бисмарк и на этот раз направил итальянскую диплома-
тию в Вену. При эт®м канцлер дал попять, что нс может
оказать давления на свою австро-венгерскую союзницу,
ибо, ввиду неустойчивости итальянского правительства,
он по уверен, что «когда наступят осложнения, Италия
действительно выступит против Франции» 9. Словом, имея
в виду войну с Францией, Бисмарк требовал, чтобы Ита-
лия дала гарантии своего участия в этой войне.
Любопытно, что в декабре 1881 г. в Берлип явились
два турецких представителя — Али Низами паша и Решид
беи — также с целью добиться военного сотрудничества
с Германией против Франции, поскольку последняя за-
хватила Тунис, находившийся под верховном властью
Турции. Бисмарк решительно отказал им в этой под-
держке, порекомендовав искать се в Апглпи; разжигая
итало-французскую вражду из-за Туниса, оп явно нс хо-
тел упустит!» случая усилить п англо-французскую враж-
ду. Однако, чтобы вовсе не оттолкнуть от себя Турцию, он
заверил ее посланцев, что Фрапцпя, овладев Тунисом, не по-
смеет двинуться на другую турецкую провинцию — Три-
поли 10. Этп заверения ему ровно ничего пе стоплп.
Между тем переговоры с Италией продолжались.
18 января 1882 г. итальянский посол в Вене граф Роби-
лант официально заявил австрийскому правительству, что
Италия «в интересах укрепления тропа» окончательно
решила сблизиться с двумя центральноевропейскими мо-
нархиями и предлагает приступить к составлению фор-
мального договора. Уклоняясь от ответа, венский двор
заявил, что Италия сначала должна договориться с Герма-
нией 11. Когда же итальянский посол в Берлине де Леней
явился к Бисмарку с аналогичным предложением, он по-
лучил ответ, который заставил итальянское правптельство
понять, что речь может идти нс о вытеснении Франции
из Туниса, а о включении Италии в военную коалицию,
создаваемую в целях большой воины па европейском кон-
тиненте.
9 «G. Р.», Bd. Ill, № 539. Временно исполняющий обязанности
министра иностранных дел Гатцфельдт — Рейссу, 21 декабря 1881 г.
10 «G. Р.», Bd. III. К? 671. Меморандум Бисмарка от 22 декабря
1881 г.
11 «G. Р.», Bd. III. № 543. Рейсс — Бисмарку, 19 января 1882 г.
175
Бисмарк сказал, что трудпо сформулировать тройст-
венный договор, поскольку у каждого из его участников
обстоятельства могут сложиться так, что он втянет в во-
енный конфликт других участников, непосредственно
в нем не заинтересованных. «В каком положении окажет-
ся Италия,— многозначительно пояснил он,— если, на-
пример, Германия, сознавая, что за пей стоит мощь двух
монархий, к тому же увеличенная итальянской армией,
при некоторых, ныне нсиредвпдпмых обстоятельствах,
без абсолютной необходимости вступпт в войну с Фран-
цией? И как можно заранее предопределить позицию со-
юзников, если Австро-Венгрия вступпт в войну с Россией
на Балканах плп Италия, уверспная в военной поддержке
двух центральноевропейских держав, вздумает начать
военные действия в Северной Африке плп еще где-либо,
куда распространятся ее колониальные притязания?»
Бисмарк подчеркнул, что Германии труднее всего рассчи-
тывать именно па Италию, поскольку во главе ее армии
стоит «монарх в штатской одежде», поддающийся давлению
парламента, а главное, поскольку итальянское правитель-
ство под влиянием движения «Italia irredenta» пе отказа-
лось от территориальных претензий к Австро-Венгрии.
Во всяком случае, закончил Бисмарк, «ключи к двери,
ведущей в Берлин, Италия должна искать в Вене» ,2.
Таким образом, германский рейхсканцлер пе отказал
итальянскому правительству, искавшему сближения с Гер-
манской империей; более того, он был пепрочь загпать его
в военную коалицию и заранее ослабить разногласия вну-
три этой коалиции. Оп знал, с кем имеет дело: стремясь
любой ценой удовлетворить свои алчные колониальные
аппетиты, итальянская буржуазия была готова предать
национальные интересы итальянского народа. Только
подобным путем она могла оформить воеиио-полптичсский
союз со своим нскопным врагом — Австрией в интересах
тесного сближения с Германией па милитаристской ос-
нове.
Направив итальянскую инициативу по тактическим
мотивам в Вену, германская дипломатия постаралась,
чтобы в ходе австро-итальянских переговоров были пол-
12 «G. Р.», Bd. Ill, № 5 <5. Записка Бисмарка о беседе с италь-
янским послом в Берлине де Ленеем, 31 января 1882 г
176
«остью обеспечены стратегические интересы германского
милитаризма. Поскольку прусский генеральный штаб
пришел к выводу, что включение Италии в австро
германскую коалицию должно прежде всею прикрыть
южные границы Австро-Вепгрнн и, следовательно, уси-
лить военный нажим всей коалиции па Россию, с одной
стороны, п па Францию — с другой, Бисмарк посоветовал
венскому правительству вести переговоры с Италией 13
так, чтобы пе отпугнуть ее, а, наоборот, несмотря па ее
«военную слабость», завлечь перспективой равноправного,
основанного па взаимности обязательства, выступить
против «неспровоцированного нападения со стороны
Франции, независимо от того, каково может быть основа’
ипе пли предлог» 14 15.
Но тут возникли неожиданные препятствия — пе со
стороны Италии, а со стороны Австро-Венгрии. Выясни-
лось, что венское правительство, хотя и стремится «снова
не упустить» Италию пз сети переговоров и заключить
с пей соглашение «хотя бы на короткое время», тем но
менее пе хочет придать этому соглашению одностороннюю
направленность против Франции |5. Правящие круги Авст-
рии, а еще более Венгрии требовали, чтобы этот союз бы г
направлен против «угрожающей опасности с Востока»,
т. е. против Россип. Это требование натолкнулось, однако,
на противодействие не только итальянской, но и герман-
ской дипломатии. Австро-вепгерскпн министр иностран-
ных дел граф Кальноки, сменивший Гаймерлс, пытался
защищать свою позицию при помощи следующих аргу
ментов: «... Мы не граничим с Францией, и поэтому нахо-
димся в другой ситуации по сравнению с державами, на-
ходящимися с пею в непосредственном пограничном кон-
такте. Наше географическое положение в отношении
Франции точно такое же, как Италии в отношении Рос-
сии. Если Италия сможет остаться нейтральной в случае
13 О ходе переговоров см. A. Pribram. Die politische Gcheim-
vertrage O.sterreich-Ungarns, Bd. I, S. 128—169; A. Singer. Geschi-
elite dos Droibundes. Leipzig, 1914; A. Coolidge. Origins of the
Triple Alliance. N. Y., 1917; S. B. Fa y. The Origins of the World War,
v. I, N. Y., 1932.
14 «G. P.», Bd. Ill, № 548. Статс секретарь МИД Пуш — Рейссу,
28 января 1882 г.
15 A. Pribram, Die politische Geheimverlnige Oslcrreich Un-
garns, Bd. I, S. 143—146.
177
лойпы на Востоке, то и мы хотим пметь свободу, и па этом
ограничиться в случае войны на Западе» 16. В конце кон-
цов, после сложных дипломатических препирательств
Кальноки предложил своей германской союзнице «обоб-
щить» формулировку о союзных обязательствах «без
того, чтобы прямо называть Россию» 17. Поскольку гер-
манский милитаризм рассчитывал, п пе без основания,
занять в сколачиваемой коалиции доминирующую роль,
«обобщенная» формулировка по вопросу о том, куда мо-
жет быть направлено острпе коалиции, вполне соответст-
вовала его интересам.
Германская дипломатия заранее стремилась использо-
вать в этих интересах не только сближение между Австро-
Венгрией п Италией, но и разногласия между ними, что-
бы в случае войны подчинить своему диктату обе
державы. Вот почему, соглашаясь с австрийским предло-
жением, Бисмарк напомнил Кальноки, что, вступая в ко-
алицию, Италия имеет в виду войну пе против России,
а против Франции, и напрасно правящие кругл в Вене
и в Будапеште воображают, что в случае войны между
Россией и австро-германским блоком Франция ударит
только по Германии, де затронув Австро-Венгрию18. Сло-
вом, германский канцлер явно стремился к тому, чтобы,
используя включение Италии в коалицию, заставить п
Австро-Вепгршо повернуться фронтом против Франции.
Тайпая цель, следовательно, заключалась в ревизии
условий австро-германского союза в интересах германско-
го милитаризма.
Кальпоки сделал вид, будто соглашается с Бисмарком,
однако, по сути дела, противодействовал ему, ссылаясь
на позицию австрийского императора Фрапца-Иосифа,
который-де настаивает на неприкосновенности австро-
германского союзного договора. И вот, чтобы обойти под-
водные камни, нагромождаемые с разных сторон, Кально-
ки решил одпим ловким дипломатическим ходом обмануть
и Фрапца-Иосифа, и Бисмарка, п итальянское правптель-
ство: соглашаясь, что создаваемая коалиция должна преж-
де всего пметь в виду возможность «невызвапного» напа-
16 A. Pribram. Die politische Gelieimvertrage Ostcrreich-Un-
garns, Bd. I, S. 153.
17 «G. P.», Bd. Ill, № 552. Рейсс — Бисмарку, 10 марта 1882 г.
18 «G. Р.», Bd. Ill, № 553. Буш — Рейссу, 16 марта 1882 г.
178
дення Франции па Италию или Германию, он предложил
внести в договор такую статью, которая при умелом ее
толковании означала бы, что Италия соглашается предо
ставить поддержку «в случае войны между Австрией и
Россией». Тем самым, уверял Кальноки, удастся угово-
рить Фраица-Иоспфа, а заодно прощупать «пе имеет ли
Италия какого-либо соглашения с Россией» 19.
Бисмарк, разумеется, разгадал эту игру, по охотно со-
гласился с Кальноки. Главную задачу он усматривал
в том, чтобы в случае войны обеспечить австро-герман-
скому блоку благожелательную позпцпю Италии. Герман-
ский милитаризм пе отказался бы получить и активную
военную поддержку Италии, хотя с самого начала пе
очень-то на это рассчитывал. «Мы справимся и без
пес»,— заметил Бисмарк 20. Вскоре текст секретного до-
говора о Тройственном союзе был окончательно согласо-
ван между его участниками. Было отмечено, что договор
направлен па поддержание «монархического принципа»,
«социального и политического порядка» и, разумеется,
«всеобщего мира». Более того, в договор была внесена и
хитроумная формула о том, что участники коалиции
имеют в виду «невызванпое» прямое нападение. Но ни
Бисмарк, ни его партнеры уже тогда пе придавали «обо-
ронительной» фразеологии никакого значения. Накануне
подписания договора дипломатические авгуры цинично
согласились, что установить, кто является нападающей
стороной, «вообще никогда невозможно»21. Именно на это
онп и рассчитывали.
Итак, текст договора о создании повой военной коали-
ции уже был готов. Однако в последний момент итальян-
ское правительство потребовало составить особый секрет-
ный протокол, предусматривающий возможность присое-
динения Англин к Тройственному союзу. В основе этого
требования лежали мотивы стратегического характера.
Итальянская дипломатия ссылалась на то, что, не имея
Англии на своей стороне в качестве союзника, Италия,
чье побережье столь протяжеино в военном отношеиии,
окажется парализованной. Она дала понять, что ни Герма-
19 «G. Р.», Bd. Ill, 554. Рейсс — Бисмарку, 18 марта 1882 г.
20 «G. Р.», Bd. Ill, № 564. Гатцфельдт — Рейссу, 4 мая 1882 г.
21 «G. Р.», Bd. Ill, № 561. Рейсс — Бисмарку, 28 апреля 1882 г.
179
пня, ни Австро-Венгрия ие смогут защищать ее берега от
нападения французского флота. Бисмарк нашел, что эти
мотивы являются обоснованными22, но он категорически
отверг проект протокола, предложенный Италией, преду-
сматривающий присоединение Англин к Тройственному
союзу 23. К тому у него были основания — внутриполити-
ческие и дипломатические.
За исключением кругов либеральной буржуазии и уз-
кого придворного кружка, группировавшегося вокруг
кронпринца и его жены-англичанки, никто не поддержал
бы итальянское предложение; аграрно-консервативные
круги и вообще весь лагерь реакции не хотели и думать
о тесном сближении с Англией. Даже высшие милитарист-
ские круги, готовясь к войне на два фронта — против
Франции и России,— опасались, что Англия сможет
втравить их в войну в своих интересах. Этого не хотел и
Бисмарк, которому только что удалось наладить отноше-
ния с Россией при помощи нового «Союза трех импе-
раторов».
Опасность заключалась еще и в том, что если бы, со-
гласно итальянскому проекту, английское правительство
узнало о только что сколоченном Тройственном союзе,
некоторые английские министры постарались бы дове-
сти содержание договора до сведения Франции, а воз-
можно, и России и тем самым скомпрометировать Герма-
нию. Вот почему, по настоянию Бисмарка, участники ди-
говора согласились ограничиться секретной декларацией,
отмечавшей, что Тройственный союз «ни в каком случае
не направлен против Англин» 24.
Тем самым новая военная коалиция, тайпо сколочен-
ная под эгидой германского милитаризма, окончательно
определила свой континентально-европейский характер.
Это вполне соответствовало общпм задачам и целям прус-
ского генерального штаба. 20 мая 1882 г. секретный до-
говор о военном союзе между Германией, Австро-Венгрией
и Италией был подписан 25, но уже накануне Вальдерзее
22 Н. Hofmann. Furst Bismarck, 1890—1898. Bd. I. Stuttgart,
1922, S. 257.
23 Ibidem.
2« «G. P.», Bd. 1П, № 570. Рейсс — Бисмарку, 20 мая 18S2 г.
25 Текст договора см. «G. Р.», Bd. HI, № 571; A. Pri bra in. Die
politisclic Geheimvertrage Osterreich Ungarns, Bd. I, S. 21—28.
180
отметил его большое значение. «Французы, конечно, при-
шли в ярость»,— добавил он26. 11 Бисмарк был доволен.
При наличии а встро-германского союза главное в созда-
нии Тройственного союза оп усматривал в том, «что Ита-
лия нс будет содействовать нападающей стороне пли вра-
гу» 27.
Следовательно, Тройственный союз в те времена пре-
доставлял германскому милитаризму ряд неоспоримых
преимуществ. Германская империя получила известную
гарантию, что в случае ее войны против Франции пли
войны австро-германского блока против Франции и Рос-
сии Италия в тех условиях не будет воевать па стороне
противников, а, возможно даже, будет воевать на стороне
своих союзников. Включение Италии в Тройственную во-
енную коалицию означало также известное цементирова-
ние и австро-германского блока на случай, если герман-
ский милитаризм будет воевать на два фронта — на во-
сточном и на западном. Оно означало, что итальянская
армия, при всей ее слабости, оттянет некоторое количество
французских войск, а итальяиский флот, который являлся
тогда третьим по силе в Европе, мог бы оказать некоторые
услуги германской армии. Главное же, как впоследствии
отметил Бисмарк, заключалось в том, «что благодаря дру-
жественной позиции Италии вся австрийская армия осво-
бождалась для восточной границы» 28.
Прусский генеральный штаб тотчас же попытался
использовать новую ситуацию. Уже летом 1882 г. Валь-
дерзее с согласия Бисмарка отправился в Австро-Венгрию,
чтобы обсудить с начальником австро-венгерского гене-
рального штаба фон Беком разработанные планы превен-
тивной войны против России. Правда, по настоянию Бис-
марка, эта встреча носила неофициальный характер; тем
пе менее она имела определенное значение: опа усилила
влияние прусского генерального штаба на австрийский и
в некоторой степени способствовала консолидации австро-
германского блока.
Так в Европе под эгидой германского милитаризма
сложился Тройственный союз — военная коалиция, одно
26 A. Wai dorse с. Denkwurdigkeiten, Bd. I, 11 апреля 1882 г.
27 «G. Р.», Bd. Ill, «№ 561. Рейсс — Бисмарку, 28 апреля 1882 г.
28 Н. Poschinger, Also sprach Bismarck, Bd. Ill, Wien, 1911.
S. 151.
181
острие которой было направлено против России, другое —
против Франции. Создание этой коалиции означало, чп>
милитаристские силы Германии расширили военио-поли-
тический фронт почти на всем протяжении восточной гра-
ницы Франции — от Бельгии до Средиземного моря,
и только нейтральная Швейцария, прикрывая баварскую
границу Германской империи и определенный отрезок
французской границы, по сути дела, высвобождала часть
германской и французской армии для активных действий
иа других участках и фронтах. В то же время Австро-Венг-
рия, обеспечив свою итальянскую границу, получила воз-
можность сконцентрировать высвободившиеся военные
силы на границе России. В дальнейшем эта коалиция трех
держав — Германии, Австро-Венгрии и Италии, несмотря
на раздиравшие се внутренние распри и противоречия, на-
ложила глубокий отпечаток на всю историю международ-
ных отношений вплоть до первой мировой войны.
Создание Тройственного союза вовсе не означало, что
прусский генеральный штаб сразу получил в свое распо-
ряжение вооруженные силы Австро-Веигрим и Италии,
которые мог бы пустить в ход в условиях войны. Военные
конвенции между участниками союза пе были заключены.
К тому же итальянская армия была крайне слаба н в ко-
личественном, и в техническом отношениях; австро-вен-
герская армия была несколько сильней, по находилась
в стадии реорганизации, и прусский генеральный штаб по-
прежнему рассчитывал в первую очередь на собственные
ресурсы. Ио с тех пор при оценке соотношения воен-
ных сил он должен был иметь в виду новое и важное
обстоятельство: военная коалиция, созданная бпемарков-
ской дипломатией, означала, что время локализованных
войн в Европе окончательно отошло в прошлое, на смеиу
нм пришла единственно возможная перспектива всеобщей
войны.
Понимание этого поворота в европейской системе госу-
дарств сложилось не сразу, тем более, что еще не сущест-
вовало противостоящей коалиции, а кроме того, колони-
альные войны тех европейских держав, которые при-
нимали активное участие в борьбе за раздел мира, не
всегда вызывали непосредственную опасность всеобщего
европейского побоища. Территориальный раздел мира
не был завершен, и это открывало известные просторы
для дипломатического маневрирования и поисков путей
182
к временным соглашениям па основе компенсации — по-
литических, колониальных и иных.
Германское правительство в то время еще не вступило
па путь колониальной политики. Независимо от этого, гер-
манский милитаризм должен был считаться с тем, что со-
здание Тройственного союза — этот крупный поворот в
его политике борьбы за гегемонию в Европе — практиче-
ски означает перспективу всеобщей войны, даже при
условии, что Лвстро-Вепгрпя и Италия будут в стратеги-
ческом плане исполнять только вспомогательную роль.
Однако, какова бы пи была их роль в ходе будущей вой-
ны, существовала опасность, что эти более слабьте союз-
ники, исходя из собственных устремлений, в одном слу-
чае — на Балканах, в другом — в Северной Африке, могут
втянуть своего главного партнера — Германскую импе-
рию — в войну в неподходящий для нее момепт.
Бпсмарковская дипломатия рассчитывала, конечно,
придать casus foederis такое толкование, которое было бы
для псе наиболее выгодным, по это только усплпвало не-
обходимость решения двух стоящих перед пего п взаимо-
связанных задач: во-первых, внимательного наблюдения
за агрессивными устремлениями каждого пз своих союз-
ников, по возможности направляя их, иногда же и ограни-
чивая, а во-вторых, несмотря па создание Тройственного
союза, использования в своих интересах и других между-
народно-политических комбинации, в частности «Союза
трех императоров», который при всех своих противоречи-
ях продолжал существовать. Дело касалось взаимоотно-
шений с Россnoii. с одпoii стороны, и с Англией — с другой.
Эти проблемы по-разному занимали милитаристский
триумвират — германского канцлера, генеральный штаб
(Мольтке п Вальдерзее) и кайзера, в ближайшем окру-
жении которого большую роль играл его личный военный
кабинет.
В борьбе за гегемонию в Европе
Прошло всего несколько лет с тех пор, как Бисмарк
начал утверждать, будто его мучает «кошмар коалиции».
На деле оп сам насаждал в Европе этот кошмар, и при-
том с такой ловкостью, бесцеремонностью и железной по-
следовательностью, что вызвал почтительное удивление
даже у наиболее агрессивных кругов прусско-германского
милитаризма. В самом деле, за самый короткий срок Бис-
марк сумел при помощи только дипломатических
средств активно содействовать восстановлению «Союза
трех императоров», создаппю австро-германского союза п,
наконец, Тройственного союза, имеющего привески па
Балканах. Всю эту сложную, во многом противоречивую
спстему военно-политических союзов оп стремился ис-
пользовать не только в текущих, но и в более отдаленных
интересах прусско-германского милитаризма.
Со времен наполеоновских войн и Священного союза
никогда еще Европа не покрывалась такой густой сетью
коалиций. На сей раз их центром стал Берлин. Здесь,
в сером здании на Внльгельмтптрассе и в красном зданип
на Кеиигсплац, плелись дипломатические и военпо-полпти
чсские нити, при помощи которых прусско-гсрмаискпй ми
лптаризм стремился утвердить свое господство в Европе.
Такпм образом, «кошмар коалиции», который испытывал
Бисмарк, вовсе пе был фантасмагорией, порожденной бес-
сонными ночами п страхом за будущие судьбы Германии.
Нет, оп стал реальностью, определявшей военно-полити-
ческое положение Германии, ее союзников и всей Европы,
предвещавшей дальнейший рост соперничества держав,
усиленную гопку вооружений и, в конце концов, всеоб-
щую бойню.
184
Милитаристские круги Германской империи нмоли все
огиоваиия быть удовлетворенными бисмарковской дипло-
матией. Даже генерал Вальдерзее, у которого уже начи-
нались серьезные расхождения с Бисмарком, пришел к
выводу, «что Германия обладает теперь такой мощью, ка-
кой пе обладала пи одна великая держава со времен На-
полеона I» \ Германский генеральный штаб зорко следил
за ростом вооружений как в лагере противников, так и
в лагере союзников Германии. Наблюдая за восстанов-
лением французской армии, Мольтке и Вальдерзее в
1885 г. уточнили свой стратегический план: они пришли
к выводу, что германская армия, опираясь на систему
крепостных укреплений в Саарской области, должна будет
сдерживать натиск французских войск, а главные силы
Германском империи должиы быть брошены в наступле-
ние на Восток. Если верить свидетельству генерала Швеп-
ница, находившегося тогда на дипломатической службе,
между генеральным штабом и канцлером существовали
разногласия по вопросам стратегии.
Бисмарк снова н снова подчеркивал, что В России нет
объектов, захват которых дал бы германской армии воз-
можность победоносно завершить войну. «Даже самый
благоприятный исход войны,— считал Бисмарк,— никог-
да не приведет к уничтожению основной силы России» 1 2,
п может иметь только один результат — бурный рост рус-
ского реваншизма3. Бисмарк исходил из того, что в Рос-
сии есть две столицы — Петербург п Москва, и овла-
дение ими является делом недостижимым, между тем как
Париж — это показал опыт франко-прусской войны — мо-
жет быть захвачен. Поэтому он усматривал задачу гер-
манской дипломатии в том, чтобы нейтрализовать Рос-
сию, ие доводить дело до конфликта с ней или столкнуть
ее с Англией, а на худой конец — с Австро-Венгрпей.
В марте — мае аигло-русское соперничество в Средней
Азии привело к тому, что мир, говоря словами Ленина,
оказался на волосок от войны4. После того как русские
войска достигли Пендинского оазиса па афганской грани-
це, в «общественном мнении» Англии, подогреваемом ко-
1 A. Waldersee. Denkwiirdigkeiten. Bd. I, 10 мая 1884 г.
2 «G. Р.», Bd. VI, № 1340. Бисмарк — Рейссу, 3 мая 1888 г.
3 «G. Р.», Bd. VI, № 1393. Рейсс — Бисмарку, 28 апреля 1888 г.
4 )См. В. И. Лепин. Поли. собр. соч., т. 28, стр. 668.
185
лоииальнымц кругами и консервативной оппозицией, уси-
лились тенденции в пользу военного вмешательства. При-
зывы к войне стали громко раздаваться как со страниц
буржуазных газет, так и с трибуны парламента, и прави-
тельство привело военный флот в боевую готовность.
В этих условиях правящие круги Германии разверну-
ли огромную активность, стремясь спровоцировать кон-
фликт. Каждый делал это по-своему. Молодой Вильгельм,
наглый и суматошный, сблизившись с Бисмарком и Валь-
дерзее и всячески стараясь вылезти на арену «большой
политики», стал забрасывать русских представителей
письмами, в которых сообщал о воинственных намерениях
английского двора; оп пытался их убедить, что если бри-
танское правительство пока ие начало войну, то только
«потому, что приготовления еще не закончены». В част-
ности, он сообщал, что английские «новые броненосцы, об-
разующие Балтийскую эскадру», пе имеют пушек. «Что
касается Азии,— писал он царю,— то правительство (Анг-
лии.— А. Е.) вам уступит все, чего вы пожелаете, даже
Герат, если только Вы проявите немного энергии» 5.
Не умея держать язык за зубами, Вильгельм нарисо-
вал перед царем картину победоносной войны России про-
тив Англии п сам пришел в полный восторг. «Война,—
писал он,— во что бы то нн стало! Это замечательно... сим-
патии всех моих товарищей ва стороне войск, сражаю-
щихся за тебя, и я, как русский офицер, желаю, чтобы
победа всегда сопровождала знамена царя». Впрочем,
скромности ради, он упомянул, что не может служить
этим знаменам «лично и своей кровью»6. На алтарь анг-
ло-русской войны оп явно предпочитал проливать немец-
кие чернила...
Большой генеральный штаб работал пе менее активно
в тех же целях, лишь более умно н в ином пункте. Если
Вильгельм убеждал царя и русского военного агента в
том, что Англия стремится к войне, по не подготовлена
к ней, то геперал Вальдерзее обстоятельно доказывал
английскому военному атташе, что Россия к войне пе под-
готовлена и Англия «с военной точки зрения» еще пиког-
5 «Краспып архив», 1922, т. 2, стр. 128—129. Вильгельм — Дол
гору кому, 20 мая 1885 г.
6 «Красный архив», 1922, т. 2, стр. 126—127. Вильгельм — Алек
сапдру 1П, 4 мая 1885 г.
186
да пе имела столь благоприятных условий, чтобы папестп
России удар 7.
За кулисами милитаристской дипломатии действовали
и крупные банкирские тузы; те из них, кто являлись дер-
жателями цепных русских бумаг, уже расставляли па бир-
же своп батареи, которые, куда бы их ни повернуть, дол-
жны были обеспечить германскому капиталу определен-
ные выгоды — финансовые и политические. Когда прппц
Уэльский, известный весьма близкими связями с лондон-
ским банкирским домом Ротшильда, посетил Берлин, оп
попытался воздействовать па банкирский дом Блепхреде-
ра, чтобы тот, пользуясь своим огромным влиянием па гер-
манской бирже, сбил курс русских денег. Блеихредер, ра-
зумеется, не мог скрыть этот факт от своего друга Бис-
марка, а последний решил, что даже пз этой, еще пе
состоявшейся финансовой спекуляции можно извлечь по-
лптпческпп капитал. Нетрудно было предвидеть, что если
английское предложение, сделанное Блейхредеру, в ка-
кой-то степени станет известным болтливому Вильгельму,
то эта пужпая информация тотчас же будет передана им
из Потсдама в Петербург.
Так оно п было. Вильгельм поспешпл уведомить царя,
что, явившись в Берлин, принц Уэльский имел беседу с
Блейхредером п «просил этого еврея помочь Англии»8.
Вильгельм пе знал, что Блеихредер старался «помочь»
одпако пе Англин, а Бисмарку и Большому генеральному
штабу,— и не па финансовом поприще, а в области дип-
ломатии. 25 апреля оп пмел беседу с английским послом
Малетом, которому энергично доказывал, что апгло-рус-
ская война неизбежна, и советовал Апглпп не оттягивать
начало военных действий, так как иначе ее положение с
каждым днем будет ухудшаться 9.
Трудно себе представить, чтобы в этой сложной ситуа-
ции Блейхредер действовал без ведома Бисмарка. С тех
пор как Блейхредер стал лейб-бапкпром Бисмарка, а по-
следний стал пользоваться его услугами пе только па бир-
же, по и в области политики, отпошепия между «желез-
7 Р. Клар] und. Letters from the Berlin Embassy, 1871—1874,
1880—1885. Washington, 1944. p. 39G.
8 «Красный архпв», 1922, т. 2, стр. 127. Вильгельм — Алексаяд
ру ПТ. 4 мая 1885 г.
8 Р. К n а р 1 u n d. Letters from the Berlin Embassy, p. 399.
187
пым канцлером» л главой одного пз крупнейших банкир-
ских домов были самыми доверительным и и близкими.
У Бисмарка бывали расхождения с его заскорузлым коро-
лем и кайзером, бывали серьезные распрп с Мольтке,
Вальдерзее и с другими «полубогами» Большого генераль-
ного штаба, по он всегда находил поддержку банкира
Блейхредера, который, в свою очередь, пользуясь под-
держкой рейхсканцлера, стал самой влиятельной фигурой
среди «сильных мира сего»—финансового мира Германии.
По мере развития германского капитализма, роста его
экспансионистских интересов п вожделений «железный
канцлер» шел рука об руку с верхушкой буржуазного
Олпмпа: оп так же умело пользовался ее финансовыми ре-
сурсами и влиянием па европейской бирже, как спи поль-
зовались его политическими прсрогативамп и дипломати-
ческим искусством, чтобы укрепить своп позиции в стране
и обеспечить свои интересы па европейском п междуна-
родных рынках. Характерно, что спустя два года Блейхре-
дер, выступая во главе большой группы немецких бан-
кирских домов, начал серьезное наступление на русские
ценпые бумаги. Он осуществлял эту операцию не по
просьбе банкирских домов Англии и принца Уэльского,
а по поручению и в союзе с милитаристской дипломатией
Бисмарка. II теперь, весной 1885 г., подталкивая Англию
на войну против России, Блейхредер действовал в том же
направлении, что Вальдерзее п Бисмарк.
Только либеральные круги немецкой буржуазии панг-
лофильствуютцпе круги, группировавшиеся при дворе
вокруг кронпринца, ратовали за то, чтобы предотвратить
войну, побудив Россию пойти на уступки Англии. В ми-
литаристских кругах эти настроеппя вызывали возмуще-
ние. «Является бесстыдством (man ist so harmlos),— пи-
сал Вальдерзее,— требовать от пас, чтобы мы уговарива-
ли русских к уступкам. Я думаю, мы действовали бы
правильнее, если бы поступали наоборот» 10. И милитари-
стская дипломатия Бисмарка так и поступала, по, конеч-
но, более тонко, чем действовал взбалмошный принц
Вильгельм и его ближайший советник — солдафоп Валь-
дерзее. Канцлер понимал, что иначе оп может только
10 A. Wai de г sec. Denkwiirdigkeiten, Bd. 1, 26 апреля 1885 г.
188
скомпрометировать свою дипломатическую игру как в Пе-
тербурге, так и в Лондоне.
В своем политическом арсенале Бпсмарк всегда на-
ходил дипломатические средства, которые оп втайне пы-
тался попробовать в качестве медленно действующего яда,
отравляющего апгло-русские отношения. Поддерживая
английскую политику в Египте, поскольку опа создавала
трудности Франции, оп закулисно приглашал Россию втя-
нуться в египетские дела, поскольку это могло бы создать
затруднения Англии. В другом случае, при помощи
германских п даже австрийских агентов, оп рекомендовал
персидскому шаху нейтрализовать влияние Англии и
сблизиться с Росспен lI. Даже в Корее он сделал попытку
обострить взаимоотношения между Россией и Англией 12.
Так, под видом услуг то одной, то другой стороне он
нащупывал новые и новые невралгические центры англо-
русских противоречий и везде пытался воздействовать па
них. Веспой 1885 г. самая влиятельная английская газета
«Times» бросила Бисмарку обвинение в том, что он созна-
тельно стремится обострить отношения между Россией и
Англией, что оп разжигает между нпмп войну. Бпсмарк
утверждал, будто это обвинение ппсппрпровано пз фран-
цузских источников, заинтересованных в том, чтобы воз-
действовать па Англию в антигерманском духе.
Между тем французская дипломатия в данном случае
просто констатировала положение вещей. Наблюдая за
ходом событий и за настроениями правительства п гос-
подствующих классов Германской империи, Курсель,
французский посол в Берлине, в самом начале мая 1885 г.
отметил, что в буржуазных кругах столицы ожидают, что
между Англией и Россией вспыхнет война, п возлагают па
нее большие надежды, экоиомпческпе и политические. Эти
круги рассчитывали, что апгло-русская война создаст бла-
гоприятные условия для крупных торговых сделок, для
экспорта немецких товаров и для проникновения герман-
ского капитала па новые рынкп. Политические выгоды
11 См. Р. С. К. Ensor. England 1870—1914. Oxford, 1936 р. 85;
W. Win del ba nd. Die auswartige Politik der Grossmachte in der
Ncuzeit. Stuttgart. 1922. S. 596.
12 См. II. Stoecker. Zur Politik Bismarcks in der englisch-
rnssischen Krise von 1885.— «Zeitschrift fiir Geschichtswisscnschaft»,
1956, № 6. S. 1193.
189
усматривались в том, что ни одна из враждующих сто-
рон— пи Россия, ни Англия,— не будут в состоянии под-
держивать Францию против Германии13. Последнее, ра-
зумеется, весьма соответствовало и общим интересам гер-
манского милитаризма.
В этой связи германский канцлер представил импера-
тору Вильгельму свои соображения по существу вопроса.
«У Германии,— писал Бисмарк,— пет никаких причин
препятствовать тому, чтобы Россия, которая должна же
предоставить своей армии поле деятельности, искала этой
возможности в Азин, а пе в Европе». При всей напря-
женности отношений, существовавших тогда между Анг-
лией п Россией, Бисмарк считал, что со временем сбли-
жение между этими державами пе исключено. Более того,
оп даже не исключал возможности союза между ними в
будущем. Однако в этом он видел самую страшную для
Германии опасность 14, которую необходимо всеми силами
предотвратить. «Поэтому,— считал Бисмарк,— германская
политика должна стремиться установить между Англией
и Россией скорее враждебные, нежели елпшком интим-
ные отношения».
С некоторыми пз свопх приближенных канцлер гово-
рил на эту тему более определенно. 19 мая 1885 г. Люциус
фон Бальгаузсн заппсал в свой дпевппк: «Бисмарк явно
ничего пе имеет против того, чтобы Россия и Англия не-
много покусали друг друга в Азии» 15. Спустя месяц в
беседе с Гогсплоэ, германским послом в Париже, канцлер
выразил надежду, что апглпйскпй консервативный каби-
нет, возглавляемый Солсбери, возьмет курс на войну с
Россией. «Эта война,— сказал он,— пе была бы для нас
песчастьем. Мы сможем при этом только выиграть, по-
скольку Россия найдет занятие и тем самым будет отвле-
чепа от мыслей, направленных против Австрии» 1б. Еще
более пространно Бисмарк раскрыл своп замыслы в бесе-
де с австрийским министром Кальноки (в августе 1885 г.):
n Е. Bourgeois et G. Pages. Memoire sur les responsabi-
lites de la guerre.— «Rapport de la Commission d’enquete sur le faits
de la guerre». Paris, 1919, p. 198.
14 «G. P.», Bd. IV. № 777. Бисмарк — Вильгельму I. 27 мая 1885 г.
15 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck Erinnerungon,
S. 315.
16 Ch. Hohenlohe-Schillingsfurst. Dpnkwurdigkeiten,
Bd. II. 19 июдя 1885 r.
19Q
«Мы находимся здесь вдвоем и разговариваем с глазу па
глаз; я могу, следовательно, говорить свободно п сказать
то, что в других условиях сказать бы не мог: война между
Англией и Россией с пашен точки зрения только жела-
тельна. Чем больше я н вы имеем оснований действо-
вать всеми средствами, чтобы не допустить до войны с
Россией, при которой нельзя ничего выиграть и можно
много потерять, тем меньше мы заинтересованы в том,
чтобы предотвратить русско-английскую войну» 17. Это
было сказано по крайней мере откровенно,— впрочем,
только в том, что касалось методов, по отнюдь пе целей
германской политики. Стремясь разжечь англо-русскую
войну, Бисмарк рассчитывал, что обострение колониаль-
ных противоречий между Англией и Россией в Азии об-
легчит борьбу Германии за ее гегемонию в Европе.
Уже через несколько месяцев после заключения Трой-
ственного союза, в начале сентября 1882 г., кронпринц
Фридрих-Вильгельм, вокруг которого группировалась ли-
беральная п англофильская оппозиция реакционному кур-
су милитаристского триумвирата, начал продвигать план
сближения с Англией. Тесно связанный через свою жену
с Сен-Джемскнм двором, германский кронпринц, явно по
наущению принца Уэльского, стал убеждать Бисмарка,
что в Англин имеются влиятельные политические круги,
которые «независимо от партийной принадлежности», хо-
тели бы сближения с Германией и Австро-Венгрией, даже
в форме союза, с целью «совместного противостояния вся-
кой опасности, угрожающей миру» 18. Бисмарк сразу рас-
кусил смысл этого зондирования: английская дипломатия
искала поддержку в египетском вопросе.
Дело в том, что правящие круги Англии, которые уже
раньше нацелились на то, чтобы оплести Египет финан-
совыми тенетами, сначала были вынуждены согласиться
с установлением международного финансового контроля
над этой страной. Фактически это означало признание
англо-французского контроля. В течеппе нескольких лет
грабеж египетского народа проводился столь эффектив-
но, что касса египетского хедива оказалась опустошенной,
17 Н. Krausnick. Neue Bisinarc k-Gesprache. Hamburg, 1940,
S. 34.
18 «G. P.», Bd. IV, № 726. Фридрих-Вильгельм — Бисмарку, 4 сен-
тября 1882 г.
191
между тем как сейфы лондонских и парижских банкиров
сильно пополнились.
Но английским финансистам этого показалось мало,
и они решили изгнать французских конкурентов, а затем
полностью установить свое господство в Египте. Послед-
нее означало, что в какой-то степени затрагивались и ин-
тересы германских финансистов, в том числе Блейхредо-
ра, принимавших некоторое участие в размещении еги-
петских займов. Германский канцлер поддержал своего
друга, тем более, что в тот момент (то было летом 1879 г.)
оп н но дипломатическим соображениям был заинтересо-
ван поддержать Францию в ее колониальных устремле-
ниях. Спустя три года, летом 1882 г., когда Англия
была вынуждена согласиться на рассмотрение египетского
вопроса на Константинопольской конференции заинтере-
сованных держав, германская дипломатия сама ужо не
выступала против Англии, а предпочитала подтолкнуть
Францию па линию сопротивления английским домога-
тельствам.
Тогда английское правптельство вступило па путь от-
крытой агрессин: британские военные корабли бомбарди-
ровали Александрию и английский эксподпцпоипый кор-
пус захватил Египет19. Буря возмущения, охватившая
правящие круги Франции, в какой-то степени затронула
и часть германской прессы, отражавшей интересы немец-
ких банкиров, в дипломатическом же ведомстве Герман-
ской империи бомбардировка Александрии английским
флотом вызвала большую радость: там сразу поняли, что
назревает серьезный англо-французский конфликт, кото-
рым Германия сможет воспользоваться20. Бпсмарк сделал
вид, что взирает на эти события спокойно21, п антианг-
лпйскую кампанию германской прессы не считает имею-
щей политическое значение: он знал, что если Англия
будет заинтересована в германской дипломатической под-
держке, то лондонские банкиры, направляющие политику
британского кабинета в Египте, найдут способ удовлетво-
19 См. Ф. А. Р о т ш т е й п. Захват и закабаление Египта.
М.— Л., 1925.
20 «Die geheinien Papierp Friedrich von Holsteins». Hrsg. von
N. Rich und M. Fischer. Bd. 1П. Gottingen, 1961, S. 59.
21 «G. P.», Bd. IV, № 727. Бисмарк — Фридриху-Впльгельму,
7 сепгября 1882 г.
192
рить ущемленные интересы Блейхредера и других немец-
ких финансистов.
Итак, иа зондирование относительно союза с Англией,
в данном случае против Франции, Бисмарк дал отрица-
тельный ответ, ссылаясь на то, что английский кабинет пе
умеет соблюдать тайну переговоров, а при их разглаше-
нии Германия окажется скомпрометированной в глазах
России. Почти одновременно через своего сына Гербер-
та, направленного в Лондон, оп дал понять английскому
правительству, что «с точки зрения германских интересов
он относится к будущему Египта совершенно безразлич-
но»; более того, Германия не будет возражать, если Анг-
лия вздумает даже аннексировать Египет. Что касается
возможных возражений со стороны Франции, а также
России, то германский канцлер рекомендовал нейтрализо-
вать эти возражения путем соглашения с Турцией, по-
скольку Египет формально находился под ее сюзерените-
том. «Тогда Англия,— разъяснил оп,— сможет хозяйни-
чать под турецкой фирмой». Бисмарк советовал британ-
скому правительству действовать быстро и решительно,
ибо, тут он ссылался па опыт истории международных от-
ношений, ситуация может измениться и упущенное будет
трудно наверстать 22.
Таким образом, если Бисмарк отказался вступить с
Англией в переговоры о союзе, то не только потому, что
не хотел потакать внешнеполитическим планам либераль-
ных кругов, группировавшихся вокруг кронприпца и его
двора. Он понимал, что даже переговоры об этом союзе
испортят отношения Германии с Россией, которую всего
лишь год назад с большим трудом ему удалось втянуть
путем тайного договора в новый «Союз трех императоров».
Но и переговоры о союзе, направленном только против
Фраицпп, в данной ситуации не были выгодны герман-
скому милитаризму, пбо Франция, занятая колониальной
экспансией, и без того ослабила свои позицпп на европей-
ском континенте, нажила новых соперников, не приобре-
тя союзников, а Англия, стремясь окончательно утвердить
свое господство в Египте, была заинтересована только в
том, чтобы, разгласив переговоры с Германией, напугать
Францию п сделать ее более уступчивой в египетском во-
22 «G. Р.». Bd. TV. № 729. Записка Герберта Бисмарка, сентябрь
1882 г.; см. также № 730.
7 А. С. Ерусалимский 193
просе. Бисмарк пе хотел быть орудием давления в руках
Англин, он предпочитал превратить египетский вопрос в
орудие своей собственной политики в Европе п, как мы
вскоре увидим, не только в Европе. И Англия, и Фран-
ция, ведя острую борьбу за Египет, стремились заручить-
ся дипломатической поддержкой германского правитель-
ства. А это, конечно, усиливало позиции германского ми-
литаризма в его борьбе за гегемонию в Европе.
Генеральный штаб разделял эту общую оценку между-
народного положения Германской империи, ио считал, что
в перспективе опо менее благоприятно и может даже стать
угрожающим; Франция, раздираемая социальными и
партийно-политическими распрями, находилась, по мне-
нию Вальдерзее, накануне внутренней катастрофы, так
как «красные хорошо организованы» 23 и дело может дой-
ти до гражданской войны. Россия продолжает вооружать-
ся, и если ее правящие круги заявляют о своем стремле-
нии к миру, то только ввиду плохого состояния государст-
венных финансов и необходимости добиться в Германии
займов, чтобы затем овладеть Константинополем и оттуда
предложить Франции и Англии союз против Германии.
Из этого Вальдерзее делал вывод, что Германия дол-
жна пачать войну против России, тем более, что Франция,
ослабленная внутренней борьбой и политикой колониаль-
ной экспансии, но сможет выступить иа стороне послед-
ней.
Одно из главных условий успеха превентивной войны
па Востоке Вальдерзее усматривал в том, чтобы поднять
население Царства Польского на борьбу против царской
России, пообещав создание самостоятельного польского
государства, которое оттесппт Россию от гранпц Герман-
ской империи. Этот план не предусматривал передачу
польскому государству западных польских земель, в его
основе лежали исключительно стратегические цели гер-
лганского милитаризма. Поэтому Вальдерзее удалось за-
ручиться поддержкой влиятельных военных кругов и пре-
жде всего Мольтке. В порядке подготовки превентивной
войны против России Вальдерзее считал необходимым,
чтобы германское правительство приступило к осутцеств-
леннюдвух мер: во-первых, воспрепятствовало реализации
русских займов па берлинской бирже, а во-вторых, рас-
23 A. Wa 1 d е г < е о. Denkwiirdigkcitcn, Bd. I, 3 ноября 1882 г
194
ширило созданный пм военный блок за счет приобрете-
ния новых союзников, в первую очередь Турцпп24.
Бисмарк не остался равнодушным к предложениям,
исходящим из генерального штаба. Оп был тогда болен, и
тем не менее пригласил к себе Вальдерзее и внимательно
выслушал его; затем он раскрыл перед ним свои планы в
отношении России «в столь далеко идущих перспекти-
вах», что новый «полубог» из генерального штаба пришел
в полный восторг и по решился доверить эти планы даже
своему дневнику25. Мы до сих пор не знаем всего содер-
жания этой беседы. Известно только, что Бпсмарк стал
как будто склоняться к военпо-политпческому проекту
Вальдерзее относительно Польши, проекту, который яв-
лялся составной частью общего плана превентивной вой-
ны. Далее между рейхсканцлером и геперал-квартирмей-
стером была достигнута договоренность о посылке герман-
ской военной миссии в Турцию; впоследствии эта миссия
принесла немало выгод магнатам германской военной
промышленности, по в тот момент ее появление на бере-
тах Босфора свидетельствовало, что германский милита-
ризм и его дипломатия могут оказать нажим на Россию и
с этой стороны26. Главное же заключалось в том, что рейхс-
канцлер и генеральный штаб договорились совместно
начать кампанию в германской прессе против России27.
Нити этой кампании держал в своих руках Вальдер-
зее, а вместе с ним действовали ближайшие сотрудники
Бисмарка по ведомству иностранных дел — граф Гатц-
фельдт и барон фон Гольштейн. Именпо по их наущению
«Kolnische Zeitung» выступила с сенсационной статьей о
том, что Россия в ускоренном порядке строит стратегиче-
ские железпые дороги в западном направлении и вообще
быстро вооружается28. На бирже началась папика, рус-
ские ценные бумаги полетели вниз, по организаторы га-
зетной кампании уверенно продолжали свое дело; когда
старый кайзер Вильгельм был посвящен в заговор, он про-
сил только не включать в кампанию ту часть прессы, ко-
24 A. Walder see. Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 6 ноября, 13—
19 ноября, 26 ноября 1882 г.
25 Ibid., 11 декабря 1882 г.
26 См. Н. Н о 1 h о г п. Deutschland und die Tiirkei 1878 bis 1890.
Berlin, 1926.
27 A. W a 1 d e г s e e. Denkwiirdigkeiteu, Bd. I, И декабря 1882 г.
28 «Kolnische Zeitung», 14.XII 1882.
7
195
торая была известна своими близкими связями с прави-
тельством,— ои не хотел компрометировать себя в глазах
нового русского императора.
20 декабря Вальдерзее с удовлетворением записал в
свой дневппк: «Наша цель показать русским, что в фи-
нансовом отношении мы можем устроить пм большие
трудности, а рейхстаг — заставить быть более податливым
в отношении ассигнований, и этой цели мы достигнем» 29.
На следующий день из генерального штаба была подана
команда ослабить кампанию, и вскоре борьба за новые
военные ассигнования была перенесена в рейхстаг. Одно-
временно она была перенесена и во внешнеполитическую
область.
В конце декабря 1882 г. Бисмарк начал настаивать в
Вене, чтобы австро-венгерское правительство тоже рас-
кошелилось и приступило, наконец, к усилению своих во-
оруженных сил30. Это требование, продиктованное, разу-
меется, интересами германского мплптарпзма, не было
оторвано от общего курса бисмарковскоп дипломатии. Как
раз тогда между Берлином и Веной начались переговоры
о продлении австро-германского союзного договора, срок
действия которого подходил к концу.
Предварительные зондпрованпя в Вене дали положи-
тельные результаты; германский кайзер, по-впдимому
под воздействием своего генерального штаба, высказался
за то, чтобы при возобновлении договора Германия доби-
лась от своей союзпицы активной поддержки в случае кон-
фликта но только с Россией, но и с Францией. Бисмарк
передал это пожелание в Вену, хотя сам нс настаивал
на его безусловном выполнении31. И действительно, авст-
ро-венгерское правительство отказалось принять гер-
манское полутребование. Оно ссылалось на то, что у гер-
манской стороны до сих пор не было никаких основании
сомневаться в верности своей союзницы, которая, однако,
«не может обещать большего, чем то, что может выпол-
нить». «Вооруженных сил Австро-Венгрии не хватает,
чтобы создавать фронт на обе стороны. В случае нападе-
ния Франции па Германию па долю австрийской армии
выпадет прикрытие германской армии и самой Австрии
29 A. W а 1 d о г s о е. Denkwiirdigkeiten, 20 декабря 1882 г.
80 «G. Р.», Bd. Ill, № 573. Бисмарк — Рейссу, 30 декабря 1882 г.
81 <G. Р.», Bd. Ill, № 578. Бисмарк — Рейссу, 21 февраля 1883 г.
19G
па Востоке. Это прикрытие пе только против одной Рос-
сии, оно тянется до Адриатического моря, ибо нужно
быть начеку также против Румынии и южных сла-
вян»32. Переговоры продолжались еще почти три педели,
в ходе которых Бисмарк согласился с австрийском пози-
цией, н 22 октября 1883 г. в Вепс был подписан протокол
о продлеппп союзного договора сроком па 5 лет (начиная
с 21 октября 1884 г.)33.
Таким образом, оспова германской политики военных
коалиций была укреплена, а прусский генеральный штаб
получил возможность дальнейшего воздействия иа рост
вооружений своей австро-вепгсрской союзницы. Это имело
и внутриполитическое значение, поскольку в начале
1883 г. в рейхстаге развернулись дебаты по вопросу об
увеличении военного бюджета. Впрочем, эти дебаты про-
ходили преимущественно под впечатлением той кампа-
нии, которую Бисмарк и Вальдерзее раздули в германской
прессе ио вопросу о росте вооружений русской армии. На-
пуганные этой кампанией, аграрио-копсерватппные кру-
ги— опора курса па сближение с царской Россией во имя
утверждения реакцпонпо-мопархнческпх пачал — быстро
согласились отпустить дополнительные средства на усиле-
ние германской армип: так произошло нх дальнейшее
сближение с теми крупнскаппталпстпческими кругамп,
которые были непосредственна заинтересованы в росте
германских вооружений и военных поставок. Либерально-
буржуазпая и католическая оппозиция, по сути дела, была
изолирована, и только небольшая социал-демократическая
фракция, отражая настроения передовых кругов рабочего
класса, продолжала в рейхстаге выступать против повых
военных ассигнований. В общем, милитаризм торжество-
вал победу. Таковы были непосредственные результат!’
политического сговора «железного канцлера» и генераль-
ного штаба.
Не довольствуясь этим, папболее агрессивные круги
прусско-германского милитаризма решили укрепить свои
позиции и в собственном лагере. Поскольку военное
министерство не склонно было осуществлять ту ломку в
планах расположения войск в восточных провинциях, па
82 «G. Р.», Bd. HI, № 579. Рейсс — Бисмарку, 27 февраля 1883 г.
33 A. Pribram. Die polilische Geheimvortrage Ostcrreich-LTn-
gams 1879—1914, Bd. I, S. 28—29.
197
которой настаивал Вальдерзее, генеральный штаб при-
шел к выводу, что нужно воспользоваться газетной кам-
панией относительно русских вооружений, чтобы свалить
военного министра Камеке п установить над военным ми-
нистерством свой контроль. С помощью Бисмарка и на-
чальника военного кабинета, генерала Альбедиля, Вальдср-
зсе добился отставки Камеке34, которому еще так недавно
был обязан своей карьерой. На вакантный пост военного
министра Бисмарк предложил назначить самого Вальдер-
зее, по Альбедпль нс согласился, считая, что генерал-квар-
тирмепстера следует готовить к более крупным ролям35.
Прусским военным министром стал ставленник Вальдер-
зее — генерал Бронзарт фон Шеллендорф, за спиной кото-
рого находились наиболее реакционные феодальные кругл
Пруссии36. Генерал Камеке понял, что «пал жертвой три-
умвирата Бисмарка, Альбедиля и Вальдерзее» 37, новый же
генерал-квартирмейстер, включившись в этот милитарист-
ский триумвират, добился первой политической победы.
Эта победа была тем более крупной, что одновременно
Вальдерзее удалось поставить Каприви па пост главы ад-
миралтейства.
Приход Каприви имел немаловажное значение. Как и
его предшественник Штош, Каприви был не адмиралом, а
кавалерийским генералом; свое назначеппе па пост главы
военно-морского ведомства ои расценивал как начало кон-
ца своей военной карьеры. Если Штош был теспо связан
с кругами придворной либеральной оппозиции, группиро-
вавшейся вокруг кронпринца Фридриха-Вильгельма38, то
Капрпвп был типичной фигурой генерального штаба. Не
придавая флоту, которым он командовал, самостоятельно-
го значения, ПГгош нс задумывался пад проблемами мор-
ской стратегии прпмепптельпо к общим задачам войны,
выдвигаемым Большим генеральным штабом. Он создал
план строительства новых кораблей, незначительных по
мощи п предназначенных лишь для «вылазок» и для рас-
34 «Goneral-Foldmarschall Alfred Graf von Waldcrsce in seincm
militarischcn Wirkcn». Ilrsg. von Hans Mohs, Bd. II. Berlin, 1929,
S. 4.
35 A. Waldersee. Donkwiirdigkoiten, Bd. I, 2 февраля 1883 г.
36 В. Biilow. Denkwitrdigkeiten, Bd. IV. Berlin, 1931, S. 607.
37 A. Walders oe. Denkwtirdigkeilen, Bd. 1, 7 апреля 1883 г.
38 «Die gobrimen Papiere Friedrich von llolslctns», Ilrsg. von
N. Bich und M. Fischer. Bd. II. Gottingen, 1957, S. 39.
198
положения вдоль береговой границы в качестве своеоб-
разного гарнизона. Чтобы поднять престиж своего ведом-
ства, Штош решил выделить офицеров морского генераль-
ного штабе!, но присвоенные им знаки различия только
подчеркивали! в глазах «общества», как далеко пм до «по-
лубогов». Покидая пост, Штош оставил своему преем-
нику две разнородные идеи: необходимость укреплять в
германском военном флоте прусскую муштру и возмож-
ность использовать этот флот в интересах колониальных
приобретений. В осуществлении первой пдеи он преуспел,
но состояние флота этим пе улучшил. Осуществление вто-
рой идеи в некоторой стспепп выпало па долю его преем-
ника Каприви, который был, одпако, убежденным против-
ником колониальной политики.
В качестве типичного офицера генерального штаба
Каприви усматривал свою главную задачу в том, чтобы
включить военный флот в общие рамки стратегического
плана, разработанного Мольтке. Утвердившись в этом
мнении, он не считал необходимым вступать в морское со-
перничество с Англией, поскольку не видел ни объектив-
ных основании, ни стратегических целей для такого
соперничества. В этом смысле оп полностью разделял
взгляды своего предшественника, а также Бисмарка и ге-
нерального штаба, которые ориентировались на континен-
тальную войну в Европе. Вопрос состоял в выборе момен-
та, и задача дипломатии заключалась в том, чтобы подго-
товить наиболее благоприятную международную обстанов-
ку. В правящем лагере германского милитаризма в те
времена никто пе думал о возможности военного столкно-
вения с Англией, тем более, что экспансионистские инте-
ресы последней были сосредоточены или, правильней ска-
зать, рассредоточены в Средней Азии, па Ближнем Восто-
ке и на необъятной колониальной периферии. Бисмарк
считал, что если Англия под прикрытием своего флота
вздумает все же высадить десант на германском побере-
жье, прусская полиция арестует этот десант или, как он
выразился в другой раз, ландвер выгонит десант прикла-
дами 39.
В этих условиях Каприви, в отличие от своего пред-
шественника, с самого начала направил свои усилия кто-
му, чтобы придать флоту определенную воеипо-политиче-
39 А. фон Тпрппц. Воспоминания. М., 1957, стр. 138.
199
скую цель: пе допустить в случае войны соединения
русского флота с французским. Оп был убежден в неиз-
бежности войны с Россией и Францией как в «психологи-
ческой потребности народа». Пройдя школу Большого ге-
нерального штаба, он раз и навсегда усвоил одну идею,
которую постоянно повторял: «Будущем весной у нас бу-
дет воина на два фронта» 40.
Но то, что генерал Каприви считал возможностью, ге-
нерал Вальдерзее считал необходимостью, которая долж-
на была определять военную политику и стратегию гене-
рального штаба, равно как и дипломатию германского
правительства. Вот почему он активно поддерживал уси-
лия Бисмарка, направленные к расширению военной коа-
лиции, созданной под эгидой Германской империи, в осо-
бенности, если это расширение могло привести к ухудше-
нию стратегического положения России. Идея превентив-
ной войны против России стала одолевать Вальдерзее еще
в большей степени, чем раньше.
И вот, 12 апреля 1883 г. Вальдерзее выступил с обос-
нованием этой идеи в «большой аудитории» высокопостав-
ленных лпц, среди которых находился и принц Вильгельм.
Сделав «критический обзор», он пытался доказать, что
хотя положение в Европе «выглядит довольно мирным»,
а Россия, усиливая своп вооружения, не собирается вско-
ре начинать войну, несмотря па это пли, вернее, именно
поэтому основное внимание германской политики п гене-
рального штаба должно быть сосредоточено па подготовке
воины против России41. Узнав об этом выступлении, Бис-
марк открыто пе высказался относительно его главной
идеи. Но через несколько дней оп предложил Вальдерзее
приступить к «более основательному исследованию» во-
проса, п притом в тесном контакте с ведомством иност-
ранных дел42. В течение нескольких месяцев Вальдерзее
находился на Впльгельмштрассе, чтобы глубже ориенти-
роваться в общих и конкретных вопросах международных
отношений и германской политики.
В это время усилия германской дипломатии были
направлены в двух, казалось бы, противоположных на-
правлениях: Бисмарк добивался, во-первых, расширения
40 А. фон Т и р п и ц. Воспоминания. М., 1957, стр. 73.
41 A. Wai dors ее. Denkwurdigkeiten, Bd. I, 12 апреля 1883 г.
42 Ibid., 22 апреля 1883 г.
200
Тройственного союза в сторону Востока за счет привлече-
ния некоторых балканских государств, а, во-вторых, во-
зобновления «Союза трех императоров» — комбинации, в
которой Германская империя могла играть роль арбитра
между Россией и Австро-Венгрпей. Уже в середине ав-
густа 1883 г., в связи с предстоящим приездом в Берлин
румынского короля Кароля, Бпсмарк разработал програм-
му переговоров, имея в виду выяснить возможность при-
влечения в Тройственный союз Румынии, а также Сербии
и Турции.
Запросив миенпе венского правительства по поводу
этой программы 43, Бпсмарк узнал, что австрийская дипло-
матия уже работает в том же направлении. Во всяком
случае ответ Кальноки был довольно обстоятельным:
включение Сербин в тройственную коалицию можно счи-
тать обеспеченным («поскольку вообще можно считать
что-либо обеспеченным, когда речь идет о Балканских го-
сударствах»); готовность Румынии вступить в союз пе
исключается; втянуть Турцию будет значительно труднее;
«о Болгарин не может быть н речи, поскольку это княже-
ство полностью находится в руках России», а Греция сама
готова навязаться, но Тройственный союз в пей не нуж-
дается. Здесь на полях Бпсмарк сделал поясняющую по-
мету: «русская королева, французские симпатии и разгла-
шение тайп при помощи подкупа»44. В начале сентября,
находясь на курорте в Гаштейпе, Бпсмарк встретился с
румынским премьером Братпану, и хотя переговоры ве-
лись «не столько в деловом, сколько в декламаторском
духе», германский канцлер понял, что пе только румын-
ский король — отпрыск династии Гогенцоллерпов, а и ру-
мынское правительство готовы включить свою страну в
Тройственный союз, если последний окажет Румынии
содействие в территориальных приобретениях за счет
России.
Эта откровенно захватническая цель румынских бояр
смутила даже Бисмарка, который стал опасаться, как бы
Румыния, спровоцировав войну, не втянула бы в псе и
43 «G. Р.», Bd. Ill, № 583. Бпсмарк — Рейссу, 19 августа 1883 г.
Здесь следует напомнить, что вопрос о желательности включения
Турцпп в состав Тройственного союза настойчиво выдвигал Валь-
дерзее.
44 «G. Р ». Bd. ПТ, Ns 584. Рейсс — Бисмарку, 21 августа 1883 г.
201
своих союзников. Поэтому Бисмарк счел нужным про-
честь румынскому собеседнику лекцию па тему о мирном
характере Тройственного союза. «Для Австрии,— заявил
оп,— равно как и для нас, война с Россией, даже победо-
носная, всегда останется тем, чего, по возможности, мы
хотим избежать». Бисмарк направил переговоры с Румы-
нией по тому направлению, по какому оп в свое время до-
бился союза с Италпсп: путь в Берлин ведет через Вену.
Но Братиану отправился сначала в Париж, и это, разу-
меется, пе могло поправиться германскому канцлеру.
Не поправилось ему и то, что, прежде чем заговорить о «ру-
мынских воздушных замках», т. е. о территориальных при-
обретениях за счет России, Братиапу разглагольствовал,
что Италия в случае победоносной воппы также рассчи-
тывает на расширение своих владений. Тогда Бисмарк
учинил своему румынскому собеседнику настоящий до-
прос и заставил его назвать объекты итальянских вожде-
лении: Ниццу, Корсику, а также Савойю. Бисмарку
показалось, что Братиану едва пе назвал также Триепт45.
Эти откровенно захватнические цели румынского пра-
вительства и его циничные методы дипломатической тор-
говли. столь похожие на тс, которые применяются среди
барышников, заставили Бисмарка быть краппе осторож-
ным как при дальнейших переговорах, так и, в особенно-
сти, при рассмотрении проекта и формы союзного догово-
ра. По требованию Бисмарка Румыппя была вынуждена
вести переговоры с Австро-Венгрией, в отношении кото-
рой у пес, как и у Италпп, были территориальные претен-
зии; эти претензии пришлось теперь отодвинуть на задний
плап и прикрыть заверениями «в дружественных чув-
ствах Румынии в отношении Австро-Венгрии».
Кальноки тогда же признался, что о цене этпх «чувств»
у пего пет «абсолютно никаких иллюзий»; оп был уверен,
что румынский Гогснцоллерн райо или поздно обманет
Габсбургов, если заключенный между двумя дворами
союзпый договор пе будет гарантирован участием прус-
ского Гогенцоллерна. Поскольку румынское правительст-
во испытывало к австро-венгерскому правительству от-
нюдь пе большее доверие, оно также настаивало на при-
соединении Германии к договору46. В результате этого
45 «G. Р.», Bd. ПТ. № 586. Бисмарк — Рейссу, 15 сентября 1883 г.
46 «G. Р.» Bd. Ill, № 590. Рейсс — Бисмарку, 1 октября 1883 г.
202
Германская империя стала как бы арбитром авсгро-ру-
мыиских отношений. Свою выгодную позицию Бисмарк
тотчас же использовал до конца. Братнапу настаивал,
чтобы в тексте секретного союзного договора в качестве
нападающей стороны была обозначена Россия, а в преам-
булу было введено понятие «безопасность», которое рас-
пространялось бы па участников договора. Калыюкн как
будто согласился с этим.
Но Бисмарк, тертым калач, знал цепу подобным фор-
мулам, политическим смысл которых при желании может
быть перевёрнут наизнанку. «La securile (безопасность),—
заметил оп тогда,— очень растяжимое понятие, которое в
зависимости от обстоятельств оправдывает также и агрес-
сивную войну». В данном случае, пояснял оп, «у Румынии
всегда будет сильное искушение, если к тому представит-
ся юридическая возможность, ради румынских реваншист-
ско-завоевательных вожделений, простирающихся до
Днестра и дальше, воспользоваться участием германо-ав-
стро-венгерских войск численностью почти в два миллио-
на» 47. И Бисмарк настоял на исключении пз текста до-
говора упоминания о России, а также формулы о «безо-
пасности» и согласился заявить о присоединении Германии
к австро-румынскому союзу только в виде отдельного
протокола.
Договор предусматривал совместные военные действия
австрийской и румынской армий; связанные с этим воен-
ные вопросы, в частности касающиеся общих операций и
прохода войск одной стороны соответственно через терри-
торию другой, должны были регулироваться специальной
военной конвенцией. 30 октября Германия присоедини-
лась к договору48, п таким образом мощные щупальца
Тройственного союза проникли и на Балканы.
В тот день, 30 октября, в Берлине, за кулисами поли-
тической жизни, произошло довольпо важное событие: ге-
нерал Вальдерзее в присутствии Альбедиля в течение
часа пытался убедить старого кайзера в необходимости на-
чать войну «как против Франции, так п против России».
47 «G. Р.», Bd. III» № 588. Бисмарк — Рейссу, 28 сентября 1883 г.
48 «G. Р.», Bd. Ill, № 598. Заявление Германии о присоединении
к австро-румынскому договору. 30 октября 1883 г. См. также
A. Pribram. Die politische Geheimvertrage Osterreich-Ungarns,
Bd. I, S. 29—33.
203
Вальдерзее ссылался па донесения, полученные ведомст-
вом иностранных дел, о росте реваншистских настроении
во Франции49. В течение осенних месяцев оп усиленно
занимался политическими вопросами и больше всего пер-
спективой взаимоотношений с Россией, не упуская слу-
чая вбить в голову Вильгельма 1 мысль, что Россия ак-
тивно готовится к войне. В своих докладах он постоянно
подчеркивая, что царское правительство перебрасывает
войска к западным границам, усиленно строит в Царстве
Польском стратегические железные дороги п т. д. 24 сен-
тября 1883 г. он имел беседу с русским военным уполно-
моченным в Берлине кн. Долгоруким, которому так изло-
жил свои опасения по поводу военных мероприятий Рос-
сии, что у того пе осталось сомнений: прусский генераль-
ный штаб активно ведет встречную подготовку войны5С.
II действительно, в те дни Вальдерзее пришел к сле-
дующему выводу: «Если мы уясним себе, что война на-
ступит, то я считаю настоящий момент вполне благо-
приятным для того, чтобы нанести удар, ибо Россия ни в
коем случае еще не готова» 51. Имея в виду, что недалек
тот день, когда Германия, используя неподготовленность
России, сможет нанести превентивный удар па Востоке, оп
стал разрабатывать новый агрессивный план, предусмат-
ривающий одновременный удар и па Севере: германская
армия, считал оп, должна воспользоваться войной с Рос-
сией, чтобы «тотчас же наложить руку на Данию»52.
Оп был уверен, что Франция, ослабленная внутренней
борьбой, пе посмеет выступить, по крайней мере в на-
чальный период, на стороне России, а осуществление его
проекта восстановления Польши в значительной степени
обеспечит успех всей кампании. Проявляя огромную ак-
тивность, Вальдерзее стремился привлечь на свою сторону
Альбедпля, Бронзарта, Каприви п других, словом, всю
верхушку прусско-германской военщины.
Разумеется, особое значение Вальдерзее придавал по-
зиции Бисмарка. Но вскоре ему пришлось убедиться в
том, что тут оп пе получит поддержки. Германский канц-
лер ответил, что если Германия вступит в войну с Рос-
49 A. W а 1 (1 е г s с е. Denkwiirdigkciten, Bd. I, 30 октября 1883 г.
50 Ibid., 24 сентября 1883 г.
51 «Waldersce in soinom militarischen Wirken», Bd. II, S. 5.
62 A. \V a 1 d e г s e e. Denkwiirdigkeiteai, Bd. I, 23 октября 1883 г.
2O'i
сиен, опа, даже в случае успешного хода кампании, ни-
чего не выиграет и даже пе сможет покрыть военные рас-
ходы. В этом смысле возобновление «Союза трех
императоров», в особенности при наличии австро-герман-
ского союза, предоставляет Германии большие преимуще-
ства. Что касается планов восстановления Польши в ка-
чество буфера, направленного против России, то эта цель,
разъяснял Бисмарк, находилась бы в полном противоре-
чии с традиционными основами внутренней и внешней
политики Пруссии. Осуществление плана Вальдерзее озна-
чало бы, что границы Польши должны быть расширены
па восток до Днепра, и если бы даже удалось посадить на
польский престол какого-нибудь австрийского эрцгерцога,
все равно Польша потребует возвращения прусской и ав-
стрийской частей. А в результате три восточные империи,
пограничные с Польшей, должны будут создать союз, на-
правленный против польского освободительного движе-
ния. Но этот союз уже существует и выполняет свою по-
литическую функцию в Восточной Европе. Так стоит ли
начинать войну, результаты которой даже при успешном
исходе выдвинут политическую задачу, ужо достигнутую
теперь?
Таковы были аргументы, которые Бисмарк противо-
поставил воспно-полптическпм конструкциям Вальдер-
зее53. Глава наиболее агрессивных кругов германского
милитаризма понял, что он потерпел неудачу. «Бисмарк
явно считает,— записал он в своем дневнике,— что война
ъ Россией в ближайшее время пе предстоит» 54. Вот поче-
му престарелый кайзер, который боялся воины с Россией
не в меньшей степени, чем конфликта со своим канцлером,
также не поддержал агрессивный план генерального шта-
ба начать превентивную войну. Вальдерзее с горечью от-
метил, что «старый господин... проявил по меньшей мере
боязливость» 55. В милитаристском триумвирате появилась
первая трещина.
Но наиболее агрессивные круги военщины не теряли
надежды, что в близком будущем ситуация изменится в
53 И. Lohmeyer. Die Politik des Zwciten Reiches (1870—1918).
Bd. II, S. 56—57, 72—73; cm. A. Walders ее. Denkwurdigkeiten.
Bd. I, 27 октября 1883 г.
54 A. Walders ее, Denkwurdigkeiten, Bd. L 2 ноября 1883 г.
55 Ibid., 30 октября 1883 г.
205
благоприятную для них сторону. Пока же их усилия были
направлены не только на уточнение стратегических пла-
нов, усиление армии, расширение связен и координации
деятельности между прусским и австро-венгерским гене-
ральными штабами, но и на дальнейшее расширение
военной коалиции, созданной под эгидой германского ми-
литаризма.
В последние месяцы 1883 г. Вальдерзее потратил не-
мало времени и энергии, чтобы побудить ведомство ино-
странных дел к более активной политике в Турции. Он
доказывал, что если провести реорганизацию турецкой
армии, Турция может стать «весьма ценным союзником»
Германской империи. Бисмарк, который еще не так
давно внимательно отнесся к аналогичным предложениям
генерального штаба п раздумывал о возможности их осу-
ществления, теперь дал понять, что в турецком вопросе
следует проявлять величайшую осторожность. Вальдерзее
объяснил это тем, что канцлер не хочет возбуждать ярость
нп в России, ни во Франции56.
На деле канцлер вовсе пе был против того, чтобы втя-
нуть Россию или Францию в воину. Но оп не хотел, что-
бы Германия взяла па себя инициативу нападения, а пред-
почитал выждать момент, когда Россия или Франция бу-
дет вынуждена столкнуться с другими державами, в пер-
вую очередь с Англией. Это показали переговоры, которые
как раз в то время он вел с царским правительством об
условиях возобновления «Союза трех императоров» и с
французским правительством ио вопросу о судьбе Египта
и по другим вопросам колониальной политики.
Несмотря на то, что «Союз трех императоров», воссоз-
данный в 1881 г., продолжал свое существование, австро-
русское соперничество на Балканах продолжало нарас-
тать. Срок союзного договора подходил к концу, и Сабу-
ров, русский посол в Берлине, счел момент подходящим
для подготовки решения восточного вопроса путем со-
глашения с Германией и Австро-Венгрией. Он считал, что
Бисмарк, которому уже исполнилось 68 лет, вскоре дол-
жен будет сойти со сцены и крайне заинтересован в под-
держании союза трех восточных монархий как главной ос-
новы его политики. «Этим соглашением он дорожит,— 58
58 A. W а 1 б е г s е е. Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 18 ноября 1883 г.
206
писал Сабуров в Петербург,— и для сохранения его он
готов предоставить и нам и Австрии ту долю выгод на Во-
стоке, которые бы пе потребовали жертв с его стороны,
лишь бы между памп не последовало разрыва, разрушаю-
щего его политическую систему»57 58.
Сабуров был убеждеп, что «долю выгод» можно
извлечь, если предложить остальным участникам союза
раздел Балканского полуострова по примеру раздела
Польши. «Как в свое время раздел этого государства,—
считал он,— соединил интересы трех держав на все после-
дующее время», так и раздел Балкан, устранив там австро-
русское соперничество, заложит новую твердую основу
союзу трех восточноевропейских монархий. Несмотря на
то, что царское правительство отнеслось к фантастическо-
му плану Сабурова более чем сдержанно и рекомендовало
«терпеливо выжидать событий», он вступил с Бис-
марком в переговоры, в ходе которых дал понять канцле-
ру, что, за исключением министра иностранных дел Бир-
са, все влиятельные лица в Петербурге согласятся пойти
па возобновление договора только при условии расшире-
ния сферы его действия за счет раздела Балкан58.
Бисмарк видел рост экономических противоречил ме-
жду господствующими классами Российской и Германской
империй, видел газетную кампанию, которую вели в обеих
странах торгово-промышленные круги, а также взаимную
враждебность, которая усиливалась в военных кругах. Он
видел также, что среди влиятельных капиталистических
и военных кругов России явно намечается тенденция к
сближению с Францией в качестве противовеса австро-
германскому союзу, тенденция, которая начинает прони-
кать и в правящие верхи. Наконец, он видел, что австро-
русские противоречия на Балканах начинают не только
подрывать политическую систему союза трех восточных
монархий, но и осложнять русско-германские отношения.
57 Прочтя эти слова, Александр III паписал: «Мы у него ни-
когда просить пе будем».
58 См. С. Д. С к а з к и я. Конец австро-русско-германского сою-
за. Исследование по истории русско-герма неких и русско-австрий-
ских отношений в связи с восточным вопросом в 80-е годы XIX сто-
летия, т. I. 1879—1884. М., 1928, стр. 334 и сл. Эта монография как
по широте использованных источников, так и по глубине их ана-
лиза до сих пор остается наиболее ценной из работ по данному
кругу проблем.
207
Но он считал, что весь этот клубок противоречий не
настолько сложен, чтобы отказаться от надежды распу-
тать его па такой основе, которая заставила бы обоих парт-
неров — Россию п Австро-Венгрию — придерживаться ра-
нее установленного курса и тем самым упрочить создан-
ную им политическую систему. Вот почему оп счел нуж-
ным внимательно отнестись к переговорам с Сабуровым и
обдумать условия возобновления «Союза трех императо-
ров», возможные варианты действий. «Наша задача,— пи-
сал оп в этой связи,— состоит прежде всего в том, чтобы
по возможности продолжить существующее соглашение с
Россией и ограничить или локализовать ее деятельность.
Если же эта задача окажется неосуществимой теперь или
в будущем, мне кажется, для нас было бы правильней нс
выступать первыми против России, а предоставить от-
крытую дорогу ее устремлениям до тех пор, пока она не
натолкнется на других, более или в такой же мере заин-
тересованных противников».
Словом, германский канцлер имел в виду, что если
правящие круги царской России, опираясь на союз с обеи-
ми центральноевропейскими монархиями, протянут руку
к Константинополю и проливам, то они затронут интере-
сы пе только Порты и Румынии, но и — что более важ-
но— Англии. «Последняя,— указывал он,— никогда пе
допустит, чтобы Константинополь и вход в Босфор попа-
ли в русские руки и чтобы Малая Азия оказалась зажа-
той между русской Арменией п русскими позпцпями на
Дарданеллах, которые превратились бы в станцию выла-
зок на египетско-индийские морские пути». Поэтому Бис-
марк считал «политически неправильным, если бы мы,
т. е. прежде всего Австрия, взяли на себя роль европей-
ского полицейского, удерживающего Россию». Эту роль
он охотно был готов предоставить Апглпп, которая, одна-
ко, не будучи в состоянии одна организовать противодей-
ствие России, была бы вынуждена искать союза с Австро-
Венгрией и, в особенности, с Германией.
Учитывая все эти возможности, Бисмарк выпес сле-
дующий «политический приговор»: «Предоставить Рос-
сии без всякого контроля и на ее ответственность идти
своим путем до тех пор, пока другие державы не будут
этим обеспокоены и не станут пскать нашей поддержки»,59.
59 «G. Р.», Bd. Ill, № COG. Бисмарк — Рейссу, 8 сентября 1883 г.
108
Таковы были общие нолнтпко-стратегпчсм’кио расчеты
Бисмарка. Отказываясь поддержать планы Вальдерзее
начать превентивную войну против России, оп стремился
поставить Россию в такое положение, когда опа будет вы-
нуждена пойти на возобновление «Союза трех пмперато
ров» пли оказаться втянутой в войну против Англии, ко-
торая, со своей стороны, будет вынуждена создать воен-
ную коалицию против России.
Вскоре, однако, выяснилось одно немаловажное обстоя-
тельство. Предложение Сабурова о разделе Балкан явля-
лось плодом его собственной инициативы. Нс только Гире,
по и Александр III не поддержал этот проект, и его автор
вскоре поплатился за опасную интригу своим постом.
В середине ноября Гире посетил Бисмарка, у которого по-
сле беседы с пим создалось твердое впечатление, «что
Россия теперь желает сохранения мира на неопределенное
время». Гире отрицал, что перегруппировка русских войск
в западных областях имеет агрессивную тенденцию: эту
перегруппировку оп объяснял недостатком укреплений.
Со своей стороны, Бисмарк заверил Гирса, что и у Гер-
мании нет ни повода, ни интереса вступать с Россией в
войну. При этом канцлер нс преминул особо подчеркнуть,
что «даже победоносная война против России вызвала бы
в польских областях серьезную опасность» для Германии,
которая еще более возросла бы в случае победы России.
Но поскольку существует соперничество между Россией
и Австро-Венгрией, очень важно, заявил Бисмарк, чтобы
наряду с Тройственным союзом продолжал свое сущест-
вование и «Союз трех императоров», ибо обе эти комби-
нации имеют не военное, а в первую очередь политиче-
ское значение как «плотина» против «прогресса демокра-
тии» и «как барьер против революционной опасности».
По собственному признанию Бисмарка, главный упор оп
сделал на «монархический инстинкт», который позволяет
уяснить, что «поджигатели войны не являются опорой
трона»60. Словом, в ход была пущена вся реакционно-мо-
нархическая идеология, ставшая традиционной основой
союза восточноевропейских держав.
Эта идеология пе имела в глазах Бисмарка универсаль-
ного значения п абсолютной ценности. Как раз в те дпп
60 «G. Р.», Bd. HI, № 611. Бпсмарк — Вильгельму I, 1G поября
1883 г.; № 612. Бисмарк— Рейссу, 19 поября 1883 г.
209
некоторые круги французских роялистов пытались через
венский двор позондировать, каково будет отношение гер-
манского правительства к монархической реставрации во
Франции при условии, если они дадут заверение об от-
казе от политики реванша п признают Франкфуртский
мир. Бисмарк ответил уклончиво, по принципу: «dans
la doule abstiens-toi» («при сомнении — воздержись»).
Правда, оп дал понять, что Германская империя пе соби-
рается воевать с Францией из-за того, какая форма госу-
дарственной власти там установится. Миролюбивым за-
верениям роялистов он, конечно, пе верил, понимая, что.
укрепившись, они заговорят другим языком, тем более
что, по его понятиям, монархическая Франция скорее об-
ретет союзников, чем республиканская. Оп считал, что
наличие республиканской формы правления вовсе не пре-
пятствует росту реваншизма, но зато, в этом оп был убе-
жден, республиканские порядки — в действительности по-
стоянные беспорядки, которые не укрепляют, а, наоборот,
ослабляют военные потенции страны.
Глядя на мир с позиций прусско-германской реакции
п милитаризма, оп считал, что единственный вклад, кото-
рый Французская республика сделала в развитие Европы,
состоит в том, что она являет собой «отпугивающий при-
мер», который следует использовать в интересах укреп-
ления международной реакции. Автор исключительных
законов против социалистов не скрывал, что, утверждая
реакционно-монархические порядки в опруссачепноп Гер-
мании, он считает необходимым, чтобы борьба против де-
мократического и социалистического движения велась в
широком международном масштабе, в интересах консоли-
дации всех сил «старого порядка» и нового Священного
союза. «Я верю,— писал он,— ... что социализм и демо-
кратия, если они во Франции п Англии будут еще более
сильно выражены, чем теперь, приведут к тому, что мо-
нархии, существующие в Восточной Европе, отодвинут
второстепенные интересы, которые их разделяют пли мо-
гут разделять, и сплотятся для поддержания и совмест-
ной защиты монархического принципа» 6!.
Таким образом, отказавшись поддержать монархиче-
ский принцип во Францпп, германский канцлер в то же
CI «G. Р.», Bd. Ill, № 676. Бисмарк — Рейссу, 18 ноября 1883 г.
210
время крайне настойчиво утверждал этот принцип в своих
взаимоотношениях с Россией и Австро-Венгрией. Только
под прикрытием этого реакционного принципа оп и мог
рассчитывать на возобновление союза, который предостав-
лял прусско-гермешекому милитаризму столь значитель-
ные выгоды.
Готовность Александра III возобновить договор свиде-
тельствовала о том, что у пего нет стремления в ближай-
шем будущем начинать войну против Австро-Венгрии или
против Германии; в случае если бы панславистские и во-
енные круги добились, чтобы царь начал войну на Бал-
канах, на линию огня вышла бы Англия, а это сразу из-
менило бы ситуацию и снова к выгоде прусско-германского
милитаризма.
В этих условиях планы превентивной войны против
России являлись политически беспочвенными и опасными.
Бисмарк вел курс на возобновление Священного союза
трех восточноевропейских монархий, а не на развязыва-
ние войны между ними, воппы, которая, как он это пони-
мал, приведет к огромным социально-политическим потря-
сениям. Вот почему с таким удовлетворением он воспри-
нял сообщение генерала Швейнпца, германского посла в
Петербурге: «Император избавился от некоторых ложных
взглядов: он вполне твердо убежден, что искренняя друж-
ба с Германией должна быть основанием его политики»62.
Еще большее удовлетворение принесло ему заверение
Гирса, что Александр III отказался поддержать пансла-
вистскую агитацию относительно Праги и Константинопо-
ля. «Эти панславистские революционеры,— сказал Гире,—
такие же враги для нас, как и для вас. Но мы должны
стать против революции и, следовательно, стремиться к
самому тесному сближению с самой крепкой на свете мо-
нархией, т. е. Германией. Мы можем иметь дело только
с монархиями. Связаться с бандой вроде Греви, Клеман-
со, Флоке и тому подобными канальями было бы для нас
равносильно самоубийству» 63.
Казалось бы, все шло к тому, что стороны окончатель-
но согласились возобновить союзный договор. Но в нача-
62 «G. Р.», Bd. Ill, № 607. Швейппц — Бисмарку, 11 сентября
1883 г.
сз С. Д. Сказкин. Конец австро-русского-германского союза,
стр. 345—346.
2Н
ле 1884 г. возникло осложнение, связанное с 3 пунктом
статьи I договора64. Царь пришел к выводу, что Бисмарк
не преминет воспользоваться им, чтобы, заручившись
нейтралитетом России и Австро-Венгрии, напасть на
Францию. Русская дипломатия настаивала на изъятии
данного пункта. Негодуя по поводу подобной «бессмысли-
цы» 65, Бисмарк дал официальные заверения, что пока он
«является министром, нападение Германии на Францию
не состоится» и что он уйдет в отставку, если кто-либо от-
даст приказ «относительно столь немотивированного на-
сильственного действия» 66.
По согласованию с венским правительством, герман-
ский канцлер уступил относительно злополучного пункта,
а царское правительство сняло свои оговорки относитель-
но срока договора. Таким образом, договор о «Союзе трех
императоров» был продлен еще на три года67. Но каждый
пз его участников понимал, что этот Священный союз, ко-
торый уже трещит по всем швам, является временным
компромиссом. Главное его преимущество Бисмарк опре-
делил словами: «Выиграть время — выиграть все».
Так, укрепив и даже расширив тройственную коали-
цию центральноевропейских держав и сохранив «Союз
трех императоров», хотя бы временно, от его окончатель-
ного распада, бисмарковская дипломатия получила даль-
нейшую «свободу рук» для широкого маневрирования.
Международная ситуация, казалось, благоприятствовала
успеху внешней политики Бисмарка. Рост англо-француз-
ских противоречий и англо-русского соперничества откры-
вал в этом смысле широкие перспективы. Царизм, времен-
но урегулировав своп отношения с державами, примыка-
ющими к западной границе России, начал дальнейшее
продвижение в Средней Азин, бывшее ответом на англий-
в* Этот пункт гласил: «В тех отдельных случаях, когда одной из
Держав было бы оказано одной из ее двух союзниц более сущест-
венное содействие, настоящий договор сохранит всю свою силу для
третьей» («Русско-гермапские отношения 1873—1914 гг.», стр. 131).
65 «G. Р.», Bd. Ill, № 615. Пометы Бисмарка на донесении Рейс-
са от 21 января 1884 г.
66 «G. Р.» Bd. Ill, № 622. Бисмарк — Швейницу, 5 февраля
1884 г. См. В. М. Хвостов. Франко-русский союз и его истори-
ческое значение. М., 1955, стр. 32.
67 «G. Р.», Bd. Ill, № 630. Протокол о продлении «Союза трех
императоров», 27 марта 1884 г. См. также «Русско-германские отно-
шения 1873—1914 гг.», стр. 136—139.
212
скую экспансию в Афганистане. Последовало новое обост-
рение отношений с Англией. Взятие русскими войсками
Мсрва в феврале 1884 г. вызвало среди господствующих
классов Англии огромную, как тогда говорили, «мерв-
иость» и возбуждение, и даже оппозиция требовала от
правительства проведения в отношении России политики
«твердой руки».
Бисмарк решил, что нужно воспользоваться этой си-
туацией, чтобы, во-первых, продлить договор о «Союзе
трех нмперато]юв» еще на три года (соглашение было
подписано 27 марта 1884 г.), а во-вторых, продолжить
курс на разжигание англо-русских противоречий в Азии.
Расчеты руководящих кругов генерального штаба шли еще
дальше: там полагали, что если англо-русские противо-
речия перерастут в военный конфликт, это будет самый
подходящий момент, чтобы, не заключая формального сою-
за с Англией, нанести России удар. Вот почему эти ми-
литаристские круги, которые еще так недавно были рев-
ностными сторонниками идеи превентивной войны против
России, теперь но тактическим соображениям временно
отказались от своих требовании, а Вальдерзее далее вклю-
чился в бисмарковскую дипломатию сближения с Россией.
В мае 1884 г. он сопровождал принца Прусского Вильгель-
ма, который был направлен в Россию, чтобы там, присут-
ствуя на празднествах по случаю совершеннолетия рус-
ского наследника, продемонстрировать перед царем ста-
рую, испытанную русско-прусскую дружбу. Таким образом,
миссии Вильгельма и Вальдерзее было придало и дипло-
матическое значепие.
Присматриваясь к молодому Вильгельму, милитарист-
ские круги уже тогда обнаружили в нем черты, которые
им весьма импонировали. Правда, никто не замечал в нем
пи признаков большого ума, ин шпроты политического
кругозора, ни даже элементарного дипломатического так-
та. Зато все замечали в нем агрессивные замашки, а пло-
хие отношения с родителями, снискавшими репутацию
либералов английского покроя, только укрепляли в мили-
таристских кругах его репутацию как истого пруссака
и настоящего Гогенцоллерна. Угодливый в своих отноше-
ниях с дедом-кайзером, а па первых порах и с канцлером,
он больше всего однако сблизился с Вальдерзее и с дру-
гими «полубогами». Среди прусско-германской военщины
уже тогда говорили о нем: «Вот настоящим человек, ко-
213
1орый призван укрепить могущество Германии, а, воз-
можно, и расширить его!»68 *. Существо взглядов и поли-
тические принципы этого «настоящего человека» Голь-
штейн легко определил в нескольких словах: «заядлый
солдат, враг демократов и англичан» 6Э.
Итак, прибыв в Петербург ц с радостью обнаружив,
что все встречавшие их великие князья были одеты в
прусскую военную форму, а солдаты Семеновского полка
обладают «одинаковыми посами» 70, Вильгельм и Вальдер-
зее приступили к выполнению своей дипломатической мис-
сии.
Главная задача этой миссии состояла в том, чтобы убе-
дить царя и его окружение в готовности его ближайших
соседей на западе укреплять «Союз трех императоров»
как «треугольный бастион», который должен защищать
Европу от «валов анархии». Вместе с тем германская дип-
ломатия стремилась внушить мысль, что этот «бастион»
прикрывает западную границу России, поскольку экспан-
сия в Азии чревата столкновением России с Англией.
В этой связи принц Вильгельм надавал своему «доро-
гому кузену» Александру III столько советов, как нужно
нажимать на Англию, что даже тугодумный царь почув-
ствовал всю бестактность напористого гостя. Через не-
сколько дней Вильгельм и сам понял, что «говорил не так,
как должен был говорить». Он объяснил это тем, что «по-
лучил воспитание не дипломатическое, а, напротив, чисто
военное и... говорил скорее как солдат, чем как дипломат».
Тем не менее перед отъездом из России в письме, напи-
санном в Кремле, ои не удержался от попытки еще раз
вбить в голову царя все ту же мысль: «Я прошу у тебя
только одной милости. Остерегайся своих английских дя-
дей». Он уверял, что говорит от имени кайзера и Бисмар-
ка, с которыми у него «царит согласие» 7l.
Нетрудно попять, что оп выступал в полном согласии
и с Вальдерзее, который к тому времени уже начал кон-
центрировать политику генерального штаба в своих ру-
ках. Правящие круги Германской империи крайне опаса-
68 A. Waldersee. Denkwurdigkeiten, Bd. I, 28 мая 1884 г.
89 «Die geheimen Papiere Friedrich von Holsteins», Bd. II, S. 50.
70 A. W a 1 d e r s e e. Denkwurdigkeiten, Bd. I, 17 мая 1884 г.
71 «Красный архив», 1922, т. 2, стр. 120—121. Вильгельм, принц
Прусский — Александру III, 25 мая 1884 г.
214
лпсь смягчения апгло-русскпх противоречий и, наоборот,
были весьма заинтересованы в их дальнейшем углубле-
нии. Если прусский генеральный штаб связывал с этим
успех своих планов превентивной войны против России,
или против Франции, или против обеих держав одновре-
менно, то бисмарковская дипломатия рассчитывала, что
англо-русский конфликт, политический, а тем более поен-
ный, позволит Германской империи не только избежать
войны с Россией, по и далеко продвинуться в борьбе за
свою милитаристскую гегемонию в Европе. В этой связи
бисмарковская дипломатия одну пз своих главных задач
усматривала в том, чтобы предотвратить военно-политиче-
ское сближение между царской Россией и Францией. Бис-
марк, как п вообще милитаристские круги Германской
империи, считал, что создание франко-русской коалиции,
противостоящей коалиции Тройственного союза, крайне
ухудшило бы международно-политическое п стратегиче-
ское положеппе империи, между тем как колониальная
экспансия Франции и в Африке и в Юго-Восточной Азии
благоприятствовала политике прусско-германского мили-
таризма в Европе.
Нужны ли Германии колонии?
Широкая пропаганда в пользу активной колониальной
политики началась в Германии еще в конце 70-х годов.
Наиболее ревностными агитаторами сначала бы in мисси-
онеры типа Фабри; его брошюра «Нуждается ли Германия
и колониях?» 1 пользовалась большим успехом в буржу-
азных кругах и в националистических ферейнах. Коло-
ниальная агитация миссионерских кругов едва ли, однако,
привлекла бы к себе внимание правительственных сфер,
если бы она не пользовалась поддержкой со стороны круп-
ных банкиров, магнатов тяжелой промышленности, судо-
владельцев и тех представителей ганзейской буржуазии,
которые уже наладили экономические связи с некоторы-
ми колониальными странами.
Два крупнейших банка «Дпсконтогезелыпафт» и «Не-
мецкий банк» в семидесятых годах взяли в своп руки
кредитование экспортной и импортной торговли Гермапип,
в частности колониальной торговли 2. В 1880 г. Ганземанн,
глава банка «Дископтогезельшафт», уже был заинтересо-
ван в делах гамбургской торговой фирмы «Годефрой»; эта
фирма владела факторпямп иа о. Самоа, по в годы грюн-
дерства она неудачно занялась спекулятивной биржевой
игрой акциями рейнско-вестфальской горной промышлен-
ности и в конце концов оказалась иа грани банкротства.
Чтобы спасти свои капиталы, глава фирмы «Годефрой»
решил воспользоваться тем, что в ее делах был лично за-
интересовал статс-секретарь ведомства иностранных дел
1 D. Fabri. Bcdarf Deutschland Kolonien? Gotha, 1879.
2 А. С. Еру ca л и м с к и i(. Внешняя политика и дипломатия
германского империализма и конце XIX века. М., 1951, стр. 43.
216
фон Бюлов (отец будущею рейхсканцлера). Расчет ока-
зался правильным.
Но главную роль в спасении фирмы «Годефрой» сыг-
рал советник ведомства иностранных дел Генрих фон Кус-
серов. Внук кельнского банкира Оппенгейма, тесно свя-
занного многими нитями с магнатами тяжелой промыш-
ленности, сын прусского генерала, Куссеров через свою
сестру стал родственником Ганземапна. Занимая важный
пост в дипломатическом ведомстве и притом находясь
в ближайшем окружении Бисмарка, оп сказался тем «под-
ходящим человеком на подходящем месте», который всег-
да выступал в качестве посредника между заинтересован-
ными кругами немецкой буржуазии и высокими прави-
тельственными инстанциями. II па сой раз он выступил
в интересах фирмы «Годефрой» и Бюлова, сумев при-
влечь к делу п Ганземапна. Главу «Дпсконтогезелынафт»
уже влекли к себе неведомые дали колониальной экспан-
сии и широкие возможности получения колониальных
сверхприбылей; он охотно откликнулся на зов «Годе-
фрой» о помощи — при условии, если германское прави-
тельство предоставит фирме государственные субсидии и
гарантии 3. Практически это означало, что империя долж-
на взять иа себя финансовые издержки в колониальной
афере; между тем прибыли потекут в карманы фирмы и
тех влиятельных и высокопоставленных лиц, которые
в ней заинтересованы. Более того, это означало, что ради
их финансовых махинаций правительство втягивается в
дела колониальной политики.
Некоторое время Бисмарк колебался, но вскоре, под-
давшись настоятельным требованиям столь влиятельных
кругов, решил сделать пробный шаг. Законопроект о суб-
сидиях фирме «Годефрой», разработанный Куссеровым,
он представил па утверждение рейхстага и сразу обжег-
ся. В рейхстаге, как и за его стенами в это время шла
острая борьба в связи с общим поворотом бисмарковской
политики в сторону протекционизма. Сторонники высоких
покровительственных пошлин — консерваторы, имперская
партия п национал-лпбералы,— представляющие интересы
юнкеров и тяжелой промышленности, встретили сильную
оппозицию со стороны защитников «свободной торгов-
3 О. Hertz. Das Hamburger Seehandlungshaus J. C. Godefroy
und Sohn. Hamburg, 1922.
217
ли» — левого крыла пацшшал-лиоералов, партии прогрес-
систов и католического центра; решительным противни-
ком колониальной политики была социал-демократия. По
линии этой борьбы проходил тогда и водораздел между
сторонниками п противниками законопроекта о колони-
альных субсидиях.
29 апреля 1880 г. законопроект был провален незначи-
тельным большинством голосов. Тем пе менее в 1881 г.
Бисмарк сделал попытку протащить через рейхстаг новый
план — па сей раз государственного субсидирования паро-
ходных лпппн «Северо-германского Ллойда», связываю-
щих Германию с Восточной Азией и Австралией. Но тут
он снова обжегся. Убедившись в этом, он рассердился и
решил пока ничего больше открыто не предпринимать в
поддержку колониальных дельцов. Его внимание в то вре-
мя было всецело поглощено делами международной поли-
тики в Европе, и прежде всего созданием военно-полити-
ческого блока под эгидой Германской империи.
Все же колониальные устремления, пробудившиеся
средн значительной части господствующих классов, не ос-
тавили Бисмарка безучастным зрителем. В его голове уже
зрели различные планы, связанные с зтпмп устремлени-
ями. Сначала он думал создать государственную компа-
нию, осуществляющую широкую торговлю с колониаль-
ными странами. Затем оп задумался над планом создания
крупного немецкого колониального банка. Одновременно
он вменил в обязанность дипломатическим представите-
лям Германии во внеевропейских странах активно содей-
ствовать продвижению немецких товаров и капиталов.
И при всех условиях он и другие члены его правительства
состояли в тесном контакте с представителями крупных
банков и фирм, обсуждали с ними планы торговой экспан-
сии, а впоследствии, как увидим, совместно разрабатыва-
ли планы территориальных приобретении в колониях.
Между тем колониальные дельцы отнюдь не бездейст-
вовали. В 1882 г. заинтересованные круги создали «Гер-
манский колониальный союз», который поднял новую вол-
ну пропагандистской кампании в пользу политики коло-
ниальных приобретений. В стране появилось множество
брошюр, памфлетов и других пропагандистских материа-
лов, которые с экономической, политической п даже ре-
лигиозно-этической точки зрения красочно живописали
218
несравненные прелести и замечательные выгоды актив-
ной колониальной политики. Численно «Колониальный
союз» был невелик, его же политическое влияние явно на-
растало. Правда, генеральный штаб, военное министерст-
во и вообще военные круги, как и наиболее консерватив-
ная часть прусского юнкерства, относились к планам п к
деятельности этого союза по меньшей мере равнодушно и
скорее со сдержанной враждебностью. Но в некоторых
высоких аристократических сферах, живущих не только
узкими интересами своих поместий, но уже и более
широкими интересами капиталистического предпринима
тсльства п финансовых спекуляции, новые веяния в поль-
зу политики н колониальных захватов приобрели своих
адептов и энтузиастов.
Председателем «Колониального союза» был князь
Гогснлоз-Лапгенбург: в качестве родственника главы ди-
настии Гогепцоллерпов и в качестве вице-президента
рейхстага ом пе в малой степени содействовал продвиже-
нию колониальных проектов, в особенности банка «Дис-
коптогезелыпафт», с которым был лично связан. В списке
основателей «Колониального союза» сняли и такие арис-
тократические имена, как граф цу Штольберг-Верниге-
родо, герцог фон Ратибор, граф Арним фон Бойтценбург,
граф фон Франкенберг-Тнлловитц — крупный силезский
магнат п владелец предприятий тяжелой промышленно-
сти. Среди основателей союза были представители крупной
промышленности, нетитулованные, но весьма влиятельные
фигуры: Штумм, Брюпипг, Бепигсен, Гаммахер и, наконец,
Микель, который пз участника Союза коммунистов давно
превратился в ренегата и поклонника Бисмарка, а теперь
стал бургомистром Франкфурта-на-Майне и одной из веду-
щих фигур в банке «Дископтогезельшафт».
Глава этого банка Ганземан и лейб-банкир Бисмарка
Блейхредер, крупный гамбургский судовладелец Верман
п многие другие «сильные мира сего» активно участвова-
ли в деятельности «Колониального союза» п были непо-
средственным образом заинтересованы в осуществлении
колониальных захватов. Разрабатывая планы этих захва-
юв и субсидируя их осуществление, опп одновременно
создали себе «опорные пункты» в нациопал-лпберальной и
в имперской партиях, в кругах высшей аристократии и
бюрократии, а также — по в последнюю очередь — в бур-
жуазной прессе.
219
Среди энтузиастов колониальной политики была и
часть юнкеров — владельцы винокуренных заводов,
заинтересованные в экспорте спирта и водки, имевшем и
раньше немаловажное значение. Как справедливо отме-
тил Ф. Энгельс, «спирт, добываемый из картофеля, это
для Пруссии то же самое, что железо и хлопчатобумаж-
ные товары для Англии; это товар, который представляет
Пруссию на мировом рынке» 4. Теперь эти юнкеры при-
шли к выводу, что вывоз шнапса в дерби Африки, откры-
вающий широкие возможности спаивания тамошнего на-
селения, является истинно прусским делом и к тому же
весьма выгодным.
Экономический кризис, вспыхнувший в 1882 г., еще бо-
лее подстегнул пропаганду колониальных энтузиастов.
Гаммахер, один из лидеров национал-лнбералов — партии
крупной буржуазии,— выступая с трибуны рейхстага,
заявил, что «кризис перепроизводства... может быть пре-
одолен только лишь... путем открытия новых рынков сбы-
та». Он имел в виду колониальные рынки, к которым не-
мецкий капитал столь явно стремился протянуть свои
щупальца. Колониальная пропаганда была призвана до-
казать, что колониальная политика является наиболее
действенной мерой к преодолению экономического кри-
зиса и что содействие экспорту немецких товаров и капи-
талов, а также немецкой колонизации является и «экс-
портом социального вопроса», т. е. мерой, направленной
к смягчению классовых противоречий, нараставших в
Германии в связи с развитием капитализма, в особенности
в условиях экономического кризиса. Речь шла об активном
участии Германии в борьбе держав за раздел мира.
Но к тому времени на авансцене германской колони-
альной политики появились новые фигуры. Впоследствии
буржуазная историческая традиция, историография и
публицистика постарались создать им ореол «колониаль-
ных романтиков», «викингов колониальной политики»,
одержимых идеей «немецкого патриотизма» и «нацио-
нального подвига»5. На самом дело это были самые обык
4 К. Маркс п Ф. Энгельс. Соч.. т. 19, стр. 47.
5 См. Р. D а г in s t а е d to г. Geschiclito dor Auftrilung und Ko-
lonisation Afrikas spit dem Zeilalter der Enldeckungen, Bd. I—II.
Berlin — Leipzig, 1913; P. Backer. Peters, der Waking der deutschen
Kolonialpolilik. Berlin, 1934; R. Wirhloricli. Dr. Karl Peters, der
220
попонные авантюристы пз том универсальной породы, ко-
торая народилась тогда в атмосфере колониальных за-
хватов и небывало острого соперничества капиталистиче-
ских держав, стремившихся урвать последние куски еще
неподеленных территории. Никто из них не достиг та-
ких успехов, богатства и политического влияния, какого
добился представитель английской разновидности этом
породы Сесиль Родс, действовавшим в Южной Африке.
«Африканский Наполеон», как его услужливо возвели-
чила английская буржуазная пресса, опирался па огром-
ный опыт и на финансовое могущество самой Kpyiiiioii
колониальной державы того времени— Британском импе-
рии. По сравнению с ним первые германские колонизато-
ры были мелкими авантюристами, действовавшими сна-
чала на свой риск и страх, или просто агентами спекуля-
тивных немецких компаний, не имеющих ни опыта, пи
большого размаха в делах колониальной экспансии. Наи-
более удачливым оказался некий Людериц. За совсем
ничтожную сумму (около 1500 немецких марок) и 200 ста-
рых ружей он умудрился получить от вождя одного из
готтентотских племен бухту Ангра-Пекена на западном
побережье Африки п прилегающую к пей область раз-
мером почти 900 кв. км. Не имея капиталов для эксплуа-
тации своих владений, Людериц был вынужден предло
жить эти владения Ганземанну. Сделка не состоялась, так
как банкир считал достаточным заплатить Людерпцу за
его «владения» какую-то малость.
Но простой «бутерброд с яйцом» 6, как признался сам
Людериц, уже не мог удовлетворить его аппетиты: оп
знал цену своим африканским землям, а еще лучше по-
нимал, как велики аппетиты, пробудившиеся у кучки не-
мецких капиталистов в фатсрланде. В конце концов Лю-
дериц заключил более выгодную сделку с консорциумом,
в который наряду с банкирами и промышленниками
(Гаммахером, Дельбрюком и Блейхредером) вошли столь
аристократические фигуры, как граф Франкепберг, граф
Хенкель-Доннерсмарк, а также барон фон Эккардштепн-
Weg eines Patrioten. Berlin, 1934; В. Kurtze. Die Deutsch-Ostafri
kanische Gesellschaft. Jena, 1913; M. Hagen. Bismarcks Kolonial-
politik. Stuttgart, 1923.
G L. Sander. Die Geschichte der deutschen Kolonialgesell-
schaft fur Deutsch-Sudwestafrika. Berlin, 1912, S. 13.
221
Претцель, который, впрочем, представлял банкирский дом
Ганземанпа «Дисконтогезельшафт». Теперь нужно было
придать захватам в Юго-Западной Африке государствен*
ную санкцию. Мог ли «железный канцлер», человек «же-
леза п крови», устоять перед этим требованием столь вли-
ятельной и сиятельной компании?
Мы видели, что в период франко-прусской войны Бис-
марк решительно отказывался поддержать сторонников
политики колониальных приобретений. Незадолго до вой-
ны в письме военному министру Роону оп дал этому эко-
номическое обоснование, в те времена весьма распрост-
раненное в кругах либеральной буржуазии — сторонни-
ков свободной торговли. Оп считал тогда, что представ-
ление, будто приобретение колоний подтолкнет развитие
торговли и промышленности, является большой иллюзи-
ей; на самом деле оно только навяжет стране дополни-
тельные налоги, которые трудно будет обосновать7. В те
времена он возражал против политики колониальных при-
обретений и по внешнеполитическим мотивам. Даже мно-
го позднее в беседе с одним энтузиастом колониальной
политики, указывавшим на необъятные возможности тер-
риториальных приобретений в Африке, Бпсмарк сказал:
«Ваша карта Африки очень хороша, по моя карта Афри-
ки — в Европе. Здесь расположена Россия, а здесь рас-
положена Франция, мы же находимся в середине — тако-
ва моя карта Африки» 8.
На протяжении 70-х годов Бисмарк и но помышлял о ко-
лониальных захватах. Поворот наметался лишь в самом
начале 80-х годов, когда оп твердо встал на путь протек-
ционизма. Еще в феврале 1883 г. Бпсмарк заверял анг-
лийское правптельство, что Германская империя «сейчас,
как и раньше», далека «от всяких колониальных домога-
тельств и особенно от всякого вмешательства в сущест-
вующие британские интересы»9. Но уже через год он
заговорил другим языком. После того как Людериц ут-
вердился в Апгра-Пекепе, германский канцлер в ноябре
7 Н. S р е 11 m е у е г. Deutsche Kolonialpolitik im Reichstag.
Stuttgart, 1931, S. 3.
8 M. Hagen. Bismarcks Kolonialpolitik. Stuttgart, 1923, S. 54.
9 П. Дармштеттер. История раздела Африки (1870—1918).
М.— Л., 1925, стр. 68; Ф. А. Ротштейп. Международные отноше-
ния в конце XIX века, стр. 107—109.
222
1883 г. запросил лондонское правительство, входит ли эта
область в сферу британских притязании. Получив поло-
жительный ответ, канцлер запросил, каковы юридические
основания этих притязании. Ответа не последовало: Фо-
ран оффис запросил министерство колоний, которое в
свою очередь запросило губернатора Капской колонии.
Бисмарк вторично поставил этот вопрос и, снова не полу-
чив ответа, решил действовать напролом.
Международная обстановка в тот момент благопри-
ятствовала вступлению Германии на колониальную арену.
Французский кабинет Жюля Ферри, побуждаемый ко-
рыстными интересами небольшой, но влиятельной клики
колониальных дельцов и банкиров, погряз в кровавой ко-
лониальной войне в Индо-Китае. Бисмарк охотно поддер-
живал эту колониальную авантюру правительства Фер-
ри, которое в свою очередь искало его поддержки. Реван-
шистская программа отошла на задний план, ей на смену
пришла политика столь тесного сближения с Германией,
что Клемансо даже заклеймил Ферри как «агента
Бисмарка». Во всяком случае, пока кабинет Ферри нахо-
дился у власти (февраль 1883 — март 1885 гг.), Бисмарк
мог извлечь пз его политики немалую пользу. Сближение
Франции и Германии усиливало позиции германского ми-
литаризма в Европе и в то же время предоставляло Герма-
нии «свободу рук» на пути к созданию собственной коло-
ниальной империи.
Бисмарк учитывал, что и Англия не сможет противо-
действовать захватнической политике Германии в коло-
ниях. После того как английское правительство захватило
Египет, где финансовые интересы французского капитала
были весьма значительными, не было оснований сомне-
ваться в том, что англо-французское соперничество в
этой стране будет нарастать. Разумеется, Бисмарк не
преминул воспользоваться этими противоречиями, к тому
же он умело их разжигал. Наконец, как мы уже отме-
тили, нарастание соперничества между Англией и Рос-
сией в Средней Азии открывало перед германской дипло-
матией большие возможности маневрирования.
Итак, воспользовавшись этой обстановкой, германское
правительство 24 апреля 1884 г. сделало первый круп-
ный рывок в области колониальной политики: в этот день
оно заявило, что германские подданные и принадлежащее
им имущество иа террпторп, приобретенной Людерицем.
223
отиыпе переходят под высокое Покровительство и защиту
империи. Английский кабинет, который раньше спокойно
взирал па то, что герхманские купцы создают фактории
за пределами британских колониальных владений, встре-
пенулся. Английские власти стали ревностно следить за
колониальным проникновением германских купцов, пу-
тешественников п других агентов германского капитала
и, как только могли, чинили им препятствия. Так было на
островах Фиджи, где немецкие фирмы еще раньше при-
обрели сахарные плантации. Так было и на Новой Гвинее,
где в середине 80-х годов уже обосновалось «Германское
общество торговли и плантаций на островах Южных мо-
рей». За спиной этой компании стояли тузы немецкой
буржуазии — Ганземапн, промышленник Гаммах ер, наи-
более влиятельная фигура в национал-лпберальной пар-
тии, фон Оллендорф, издатель газеты «Norddeutsche А11-
geineine Zeitung» — бисмарковского официоза и финансо-
вый гений «железного канцлера» банкир Блейхредер.
На первых порах создание этой компании сохранялось
в тайне, так как были серьезные основания предполагать,
что «заговорщики Южных морей», как иронически назы-
вали участников вновь созданного «Германского общест-
ва», встретят противодействие со стороны Англии. Но за-
тем, когда Бисмарк окончательно встал на путь колони-
альной политики, он начал поддерживать интересы гер-
манского капитала в Новой Гвинее с той же решительно-
стью, с какой он их поддерживал и в других местах, где
они встречали противодействие английских властей. Эти
местные стычки только подливали масла в огонь, и бис-
марковская дипломатия сразу взяла в отношении Англии
такую высокую ноту, что политические упреки стали
больше походить на прямые угрозы.
Английский посол был приглашен на Впльгельм-
штрассе, где должен был выслушать следующее предупреж-
дение: «Если английское правительство будет продол-
жать игнорировать благоприобретенные права герман-
ских граждан на островах Фиджи... то мы, быть может,
будем вынуждены изменить свою точку зрения па дейст-
вия Англии в других областях политики» |0. Вслед за этим
10 «G. Р.», Bd. IV. № 73G. Статс сстсретарь МИД Гатцфгльдт —
Мюнстеру, 4 апреля 1884 г.
224
английскому правительству было недвусмысленно разъ-
яснено, что речь идет о Египте; Англия, которая как раз
в это время собиралась навязать ему новый кабальный
заем, нуждалась в дипломатической поддержке Герма-
нии против Франции. Испугавшись такой угрозы пли
стремясь выиграть время, Форни оффпс поспешил заве-
рить, что нет никаких оснований, пи общеполитических,
пи колониальных, для обострения отношений между дву-
мя дружественными державами — Англией и Герма пней.
Казалось, бисмарковская дипломатия добилась успеха
и вдохновители колониальной политики Германской
империи Блейхредер, Гапземапн и другие немецкие фи-
нансисты, купцы п промышленники могли торжествовать
победу. Но Бисмарк хотел воспользоваться сложившейся
обстановкой, чтобы заставить Англию передать Герман-
ской империи — и притом безвозмездно — остров Гель-
голанд, имеющий стратегическое значение, в особенности
в связи с проектом прорытия Кильского канала, соединя-
ющего Балтийское и Северное моря. Генерал Каприви,
глава имперского военно-морского ведомства, поддер-
жал бисмарковскпй проект н.
Переговоры с Англией были поручены графу Мюнсте-
ру, германскому послу в Лондоне. Разделяя в большей
степени юнкерскп-милитаристские интересы и их тради-
ционные концепции, он с опаской относился к таким чрез-
мерным политическим новшествам, как, по его мнению,
«совершенно непрактичные п незрелые колонизационные
устремления» ,2. Оп надеялся поэтому, что бисмарковский
проект о Гельголанде отвлечет внимание «общественного
мнения» Германии «от заокеанских вопросов к более пра-
вильным концепциям» п, таким образом, колониально-
националистическая гсфячка будет переведена в старое
русло европейской политики прусско-германского мили-
таризма.
Но оказалось, что проект повис в воздухе: оп пе
встретил никакого сочувствия в Лондоне. Это вызвало в
Берлине недовольство. Германский канцлер счел нужным
напомнить английскому правительству о своих услугах в
египетском и других вопросах. Если бы Англия уступила
11 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck-Eriiuierungrii,
S. 293—294.
12 «G. P.», Bd. IV, № 739. Мюнстер — Бисмарку, 8 мая 1884 г.
8 А. С. Ерусалимский
225
Германии Гельголанд, заметил он далее, это произвело
бы на немецкое «общественное мнение» благоприятное
впечатление, необходимое, чтобы можно было оправдать
эти услуги. «Прошу вас,— инструктировал он посла в
Лондоне,— подчеркнуть в ваших беседах, что мы не
собираемся подобные уступкп принимать бесплатно,
по будем придерживаться того, что одна рука моет дру-
гую» [3.
Все эти дипломатические угрозы и посулы пн к чему
но привели. Английское правительство оказалось глухпм
как в отношении Гельголанда, так и в отношении пробу-
дившихся у германского правительства колониальных
устремлений. 24 мая кронпринц запросил ведомство ино-
странных дол, правда ли, что в египетском вопросе оно
закулисно поддерживает Францию против Англии. Гатц-
фельдт, статс-секретарь, ответил отрицательно, но добавил,
что позиция, занятая в этом вопросе германской дипло-
матией, позволяет ей рассчитывать, что Англия окажет
ей поддержку в делах колониальной политики, однако
если она обманется в своих ожиданиях, то, возможно, ей
действительно придется пересмотреть свою позицию в
сторону Франции. «Зпачпт, колоппалыгые вопросы? Толь-
ко колониальные вопросы?» 14 — многозначительно спро-
сил кронпринц. У Гатцфельдта создалось впечатление,
что кронпринц, получив информацию из Лондона, зон-
дирует позицию Бисмарка относительно Гельголанда.
Но к этому времени германский канцлер ужо снял
гельголандский проект из сферы дипломатических пере-
говоров, ибо он не был поддержан и теми самыми воен-
ными кругами, которым Бисмарк надеялся преподнести
его в качестве подарка. В большом генеральном штабе и
в военном министерство сложилось мнение, что прорытие
Кильского капала только ухудшит стратегическое поло-
жение Шлезвига, потребует сосредоточения там одного
или двух корпусов, и вообще во время войны ка-
нал может быть легко разрушен противником; а посколь-
ку Германии пе нужен капал, то и не нужен Гельго-
ланд 15. Это отрицательное отношение военных кругов
19 «G. Р.», Bd. IV, № 740. Бисмарк — Мюнстеру, 11 мая 1884 г.
н «G. Р.», Bd. IV, № 742. Гатцфельдт — Бисмарку, 24 мая 1884 г.
15 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck Erinnerungen.
S. 293—294.
22G
как бы подкреплялось таким же отношением юнкерских
кругов, которые усматривали в капало угрозу своим эко-
номическим интересам в Восточном Пруссии.
Убедившись в двустороннем провале гельголандско-
го проекта, Бисмарк постарался всю ответственность воз-
ложить на Англию, а также иа германского посла в Лон-
доне графа Мюнстера. Последнего он обвинял в том, что
тот, будучи противником вступления Германии па путь ко-
лониальной политики, был слишком нерешителен в перего-
ворах с английским правительством и не дал почувство-
вать всю настоятельность германских требований [6.
Отношения с Англией явно испортились. В середине
мая 1884 г. лорд Дерби, министр колоний, публично зая-
вил, что Англия не претендует па включение Ангра-Пе-
кена в состав британских владений в Южной Африке,
но и не собирается соглашаться с претензиями других
держав. Этого было достаточно, чтобы германская пресса,
вдохновляемая сообществом колониальных дельцов и их
высоких покровителей, ударила во все колокола шови-
нистической пропаганды. Она требовала проучить ста-
рых английских колонизаторов и заставить их считаться
с «национальными интересами», «национальной честью»
и «национальным приоритетом» Германской империи.
Бисмарк, который сам умел двоедушничать и понимал в
этом толк, стал обвинять в двоедушии английское пра-
вительство. Закусив удила, он вновь двинулся на просто-
ры колониальной политики, и притом в различных на-
правлениях.
Сначала он созвал у себя совещание небольшой груп-
пы лиц — владельцев колониальных факторий и других
дельцов, имеющих опыт проникновения в различные рай-
оны Афрпкп. Среди них наиболее заинтересованным был
богатый гамбургский судовладелец, негоциант Верман.
Ему-то Бисмарк и поручил составить текст инструкций,
которые за подписью рейхсканцлера были посланы Нах-
тигалю, германскому консулу в Тунисе. Согласно этим
инструкциям, Нахтигаль должен был в качестве прави-
тельственного комиссара срочно отправиться в Западную
Африку и поднять флаг Германской империи в Камеруне,
16 W. W i n d е 1 b a n d. Bismarck und die europaisclien Gross-
uiriclite 1879-1885. Essen, 1940, S. 620
и ’
227
Того — везде, где имелись немецкие торговые фактории,
созданные преимущественно фирмой Вермана [7.
Германская буржуазная пресса ликовала: политику
Бисмарка, вставшего на путь активных колониальных
приобретений, она расценивала как веление времени и
проявление высокого государственного долга и патриоти-
ческого сознания. Но вдохновители этой политики уже
тогда знали ой цену. В конце 1884 г. в инструкции одному
из своих агентов в Камеруне Верман писал: «Мы никог-
да пе должны упускать из виду, что, несмотря на все пат-
риотические чувства, интересы гешефта имеют приори-
тет» |8. Германские агенты действовали настолько энер-
гично, что в минимальные сроки сумели водрузить флаг
Германской империи и па территориях, где никаких не-
мецких факторий еще не было и в помине. В конце кон-
цов, кроме территории в Того и Камеруне, им удалось за-
хватить еще и другие большие территории. В то же время
владения Людерица, продолжая расширяться, получили
пышное название «Германская Юго-Западная Африка».
Вскоре выяснилось, что Людериц и Нахтигаль, каж-
дый в своем роде, вовсе не былп единственными агентами,
принимавшими активное участие в осуществлении поли-
тики колониальных захватов. Пока германское правитель-
ство занималось политическим оформлением террито-
риальных приобретений в Центральной и Юго-Запад-
иоп Африке, доктор Петерс — сын священника, историк
по образованию, садист по натуре и авантюрист по приз-
нанию — действовал в Восточной Африке. Сначала, как
и Людериц, он делал это на собственный риск и страх.
Вообразив себя конкистадором, Петерс пронпк в глубь
Африки, достиг страны Машона и, обнаружив там золото,
попытался создать колонию, которую был не прочь пе-
редать в руки Англии.
Эта попытка окончилась крахом, и в конце 1883 г. Пе-
терс вернулся в свой фатерлапд. Его карманы былп пус-
ты, по голова забита самыми фантастическими планами
колониального разбоя, в частности, планами захвата об-
17 См. Н. R. R п <1 i n. Germany in the Cameroons 1884—1914.
New Haven. 1938; II. Stoecker. Kamenm untpr deutscher Kolo-
nialiiorrschaft, Bd. I. Berlin, 1960.
18 T. Boh ne r. Die Woermaiins. Berlin, 1935, S. 145.
228
цшрлой территории в районе Замбези. Вскоре, однако,
он убедился, что ни один из этих планов по получает нн
политической поддержки правительства, ни финансовой
поддержки капиталистических кругов. Свой проект за-
хвата Машона он предложил Бисмарку, а затем и Круппу,
от которого надеялся получить хотя бы 20—30 тыс. ма-
рок, но в обоих случаях потерпел неудачу. Даже «Коло-
ниальный союз» отказал ему в поддержке 19. Тогда пред-
приимчивый п неугомонный авантюрист решил создать
сообщество, подобное английским компаниям авантюрис-
тов эпохи королевы Елизаветы. Участников этого сообще-
ства должна была привлечь перспектива легкой и богатой
добычи в заморских странах.
Любопытно, что эта примитивно грабительская идея,
родившаяся в период первоначального накопления капи-
тала, прельстила в начале 80-х годов довольно разнород-
ные круги в Германской империи. То были, с одной сто-
роны, аристократические и офицерские круги, группиро-
вавшиеся вокруг «консервативного клуба», во главе кото-
рого стоял крупный померанский помещик и кайзеров-
ский камергер граф Бер-Банделпп; с другой стороны,
к ним примкнули некоторые мелкобуржуазные элементы и
неудачливые интеллигенты, отставные лейтенанты, чи-
новники и юнкерские сынки. Именно эти круги, с за-
вистью взиравшие па преуспевающих банкиров и круп-
ных промышленников, считали, что непосредственное и
активное участие в колониальном разбое открывает пе-
ред ними широкие перспективы в смысле добычи земель,
богатства, славы п хорошо оплачиваемых постов. Они-то
п создали «Общество Германской колонизации», идеоло-
гом которого стал некий Лапге — издатель газеты
«Tagliche Rundschau», демагог, аптисемпт и расист в од-
ном лице.
19 См. М. Townsend. Origins of modern German Colonisation
1871—1885. New York, 1921; M. Hagen. Bismarcks Kolonialpo-
Jitik. Stuttgart, 1923; A. J. P. Taylor. Germany’s first bid for co-
lonies. London, 1938; K. Peters. Wie die Deutsch-Ostafrika entstand.
Leipzig, 1940; А. С. Ерусалимский. Внешняя политика и ди-
пломатия германского империализма в конце XIX века; К. В ii 11-
nor. Die Anfange der <1 outsellen Kolonialpolitik in Ostafrika. Ber-
lin, 1959; F. F. Muller. Deutschland — Zanzibar — Ostafrika. Ge-
scliichte einer Kolonialeroberung. 1884—1890. Berlin, 1959.
22(J
Но это еще пе все: в поисках более широкого влияния
Ланге пытался воздействовать и па некоторые слои ра-
бочего класса, пытаясь убедить их в том, что с того мо-
мента, когда они почувствуют себя «арийцами», они пе-
рестанут быть пролетариями и что «желтая опасность
может даже соцпал-демократпю превратить в расовую
аристократию» 20. Эта отвратительная мешанина социаль-
ной и расовой демагогии, сдобренная идеями густого на-
ционализма и агрессивного милитаризма, и стала офици-
альной идеологией «Общества германской колонизации».
Петерс и другие участники этого общества ненавидели
«Германский колониальный союз», ненавидели лютой
ненавистью, столь присущей мелким и неудачливым сопер-
никам. Участники «Общества» громче всех кричали о
«национальных задачах» германской колониальной поли-
тики. Но они становились куда более сдержанными, ког-
да речь шла о личных денежных взносах, которые нужно
было принести на алтарь этой политики. «Колониальный
вопрос есть денежный вопрос»,— заявпл Петерс, откры-
вая кампанию по сбору средств 2l.
Вскоре наиболее состоятельные юнкера, сделав взно-
сы по 5 тыс. марок, выделились в руководящую группу
заправил этого общества, которое надеялось, что методы
феодального разбоя оправдают себя и на колониальном
поприще. Учитывая, что территориальный раздел мира
подходит к заверптенпю, эти заправилы считали, что нуж-
но спешить, по никак по могли прийти к решению, куда
они должны направить свои усилия — в Африку или в
Южную Америку, где в качестве объекта колонизации
они избрали Аргентину. Поскольку оба направления не
были обеспечены пи в финансовом, ни в политическом от-
ношении, борьба среди заправил «Общества» вылилась
в простую склоку. Петерс, который мечтал создать «Гер-
манскую Индию» пе в Аргентине, а в Африке, взял верх.
Важпую роль при этом сыграло то обстоятельство, что за
спиной своего «Общества» ему удалось установить кон-
такт с Куссеровым, который в ведомстве иностранных дел
представлял интересы Ганземанна и его банка «Дискон-
20 F. F. М ii Iler Deutschland — Zanzibar — Ostafrika, S. 100.
21 Ibid., S. 105.
230
тогезелыпафт». Узнав, что Бисмарк, действуя в интере-
сах немецких торговых факторий, обосновавшихся па тер-
ритории занзибарского султана, нацеливается на эти тер
риторип, Петерс решил, что нужно спешить. Под чужим
именем п в таинственной обстановке он отправился па
Занзибар, чтобы оттуда, под эгидой сколоченного им «Об-
щества германской колонизации», приступить к строи-
тельству германской колониальной империи в Восточной
Африке.
Бисмарк действительно задумал обосноваться па Зан-
зибаре и с этой целью предпринял ряд дипломатических
шагов. Оп заручился поддержкой Франции, усилил нажим
па Апглпю с целью ее изоляции, а против занзибарского
султана пустил в ход интригу, которая могла бы быть
сюжетом бульварно-колониального романа: обнаружив,
что жена крупного гамбургского купца Руэте является
одной из восемнадцати сестер занзибарского султана, он
стал поддерживать эту экзотическую принцессу22, кото-
рая стремилась доказать, что вопреки мусульманскому
праву ее переход в христианство вовсе не лишает ее мате-
риальных и юридических прав в Занзибаре. Кроме того,
Бисмарк спешно направил в Занзибар некоего Рольфса.
Биография Рольфса была необычна даже в те време-
на, когда по пеподелепным частям колониального мира
бродило немало любителей приключений. Сын немецкого
врача, недоучившийся студент, солдат французского ино-
странного легиона, врач, состоящий при гареме султана
Марокко, затем путешественник по Северной Африке,
знаток многих арабских диалектов, Рольфе жил в Сахаре,
прошел до Гвинейского залива и в конце концов решил
создать в Триполи и Киренаике германскую колонию23 24.
Его-то и назначил Бисмарк на должность консула в Зан-
зибаре. В копце августа 1884 г. Рольфе высказался за то,
чтобы объявить германский протекторат над Занзибаром,
а заодно п приобрести территории па прилегающем афри-
канском побережье п в хинтерланде2I. Бисмарк был
22 См. F. Kiiete. Memoiren einer arabischen Prinzessin. Leip-
zig, 188G.
23 F. F. M u 11 e r. Deutschland — Zanzibar — Oslafrika, S. 19G—197.
24 О деятельности Рольфса см. К. G ii n t h e r. Gerhard Rohlfs.
Freiburg, 1912; A. Zimmermann. Geschichte der deutschen Kolo-
nialpolitik. Berlin, 1914; P. D a r m s t a e d t e r. Geschichte der Auf-
231
склонен поддержать предложение Рольфса, п Петерс по-
лучил предупреждение, что оп не должен рассчитывать
на поддержку правительства и если его «Общество» хо-
чет заняться территориальными приобретениями, оно
должно рассчитывать только на себя.
На Петерса зто пе произвело большого впечатления.
В короткий срок с помощью обмана, подкупа, спаивания и
самого грубого насилия он успел заключить с вождями
местных племен столько договоров, что вскоре его «Обще-
ство» стало владельцем обширной территории в глубине
Африки. Даже Бисмарк поразился ловкости этого пром
дохи. «Приобрести территории в Восточном Африке,—
заметил он,— очень легко; за несколько ружей можно по-
лучить бумагу, под которой стоят крестики негров»25.
Имея в своем багаже большое количество подобного рода
«бумаг», Петерс стал добиваться еще одной — той, которая
давала бы ему гарантию германского правительства. Бис-
марк выжидал. После того, как бельгийский король и его
«Международная ассоциация» нацелились па Конго, к ко-
торому с другой стороны подбиралась и Франция, англий-
ское правительство заключило с Португалией договор,
признававший претензии последней на устье реки Конго.
Тем самым Англия явно стремилась при помощи Португа-
лии закупорить доступ Франции и Бельгии к этой обшир-
ной и богатой области в Центральной Африке. Правитель-
ство Жюля Ферри заявило протест, и Бисмарк, который
стремился разжечь англо-французское соперничество, под-
держал этот протест. Англии пришлось согласиться на то,
чтобы урегулировать вопрос о Конго на международном
конференции, созванной в Берлине.
На этой конференции Бисмарк снова выступал в роли
«честного маклера». На сей раз он пытался создать впе-
чатление, будто, пе преследуя никаких эгоистических це-
лей — ни политических, пи колониальных, оп озабочен
только тем, чтобы обеспечить мирную торговлю европей-
ских держав в Африке и цивилизовать негров. Есте-
ственно, оп пе мог в этих условиях заявить, что признает
грабительские договоры, при помощи которых колоппза-
teilung und Kolonisation Afrikas. Bd. 2. Berlin — Leipzig, 1913;
F. F. M u 11 e r. Deutschland — Zanzibar — Ostafrika.
25 K. Buttner. Die Anfange der deutschen Kolonialpolitik in
Ostafrika, S. 55.
232
торская банда Петерса наложила руку на территорию, сто-
ящую в центре внимания участников Берлинской конфе-
ренции. В ходе конференции Бисмарк исподволь поддер-
живал Францию против Англии, которая была вынуждена
согласиться на аннулирование своего договора с Португа-
лией и признать претензии короля Леопольда на Конго.
Конференция закончилась 26 февраля 1885 г., и уже на
следующий день германский император предоставил «Об-
ществу германской колонизации» «охранную грамоту»,
действие которой распространялось на территории, приоб-
ретенные Петерсом. Никто не мог определить их границы;
это только подтвердило, что, встав на путь политики коло-
ниальных захватов, Германская империя не собиралась
считаться с претензиями других держав, прежде всего Ан-
глии.
Вспыхнувшие англо-германские колониальные распри
не ограничивались африканским континентом, где име-
лись еще обширные пеподеленпые пространства. Не менее
острыми онп были п на Новой Гвинее и па Самоа — везде,
где к этому времени обосновались германские фактории.
Бисмарк и здесь настаивал на водружении флага Герман-
ской империи; под прикрытием этого флага «заговорщики
Южных морей» — все те же банкирские дома и созданные
пмп компании — стремились развернуть свою предприни-
мательскую деятельность.
Так Бпсмарк стал в колониальных делах па путь поли-
тики совершившихся фактов. Каждому из них, даже в
самом отдаленном уголке земного шара, оп готов был при-
дать такое значение, как будто вопрос касался самых жиз-
ненных интересов Германской империи. Препятствия, ко-
торые оп встречал на этом пути со стороны английского
правительства или местных английских колониальных
властей, приводили его в ярость, и тогда оп не останавли-
вался ни перед чем: он вел против Англии кампанию в
прессе, интриговал против нее и не скупился даже па пря-
мые угрозы.
Уже первые шаги германской колониальной политики
в Африке сопровождались такими выступлениями в обла-
сти дипломатии, которые сразу обнаружили небывалую
ранее вспышку англо-гермапских противоречий. Узнав,
что парламент Капской колонии, несмотря на заверения
лондонского Форни оффпса, домогается воспрепятствовать
германским планам в районе бухты Ангра-Пекепа, Бпс-
233
марк немедленно заявил Англии решительный протест и
даже был готов идти на полный разрыв с пей. Разумеется,
он по имел в виду довести дело до войны, поскольку у Гер-
мании пе было для этого ни военно-морского флота, пи
такпх континентальных союзников, которых можно было
бы использовать в вооруженной борьбе против ее колони-
ального соперника. Да и объект спора, как оп сам призна-
вался, «был бы слишком незначительным». Задачу воз-
можного разрыва он усматривал в том, чтобы «чинить Ан-
глии дипломатические трудности по всей линии». И он чи-
нил эти трудности весьма энергично, не останавливаясь на
полпути и обнаруживая порою готовность прибегнуть к
таким средствам, которые, казалось бы, противоречили ос-
новным линиям его внешней политики.
Зная, как велики финансово-экономические, политиче-
ские и стратегические интересы английской буржуазии в
Египте, Бисмарк превратил египетский вопрос в главную
педаль своего давления на английский кабинет. Еще не-
давно оп оказывал английской политике в Египте широ-
кую дипломатическую поддержку. Теперь, резко повернув
против Англии, он стал открыто поддерживать ее сопер-
ников и противников — Францию и Россию, как бы при-
глашая их создать вместе с Германией единый дипломати-
ческий фронт. Активно поддерживая колониальные аван-
тюры французского правительства Жюля Ферри, он счи-
тал, что «русская политика испытывает ту же потреб-
ность, что п наша»26,— поддержать это правительство,
колониальные устремления которого сталкиваются с ин-
тересами Англии и тем самым ослабляют ее позиции в
Европе и на других театрах международных противо-
речий.
Даже Австро-Венгрию Бисмарк толкал к тому, чтобы
опа поддержала этот фронт в египетском вопросе,— п все
ради того, чтобы урвать лишний кусок колониальной тер-
ритории и заставить Англию считаться с возрастающими
требованиями и международно-политической ролью Гер-
манской империи. «Самый маленький кусочек в Новой
Гвинее или в Западной Африке, хотя бы объективно оп
ничего не стоил,— утверждал Бисмарк,— в настоящее вре-
мя для пашен политики важнее, чем весь Египет п его
26 W. W i n d е 1 Ъ a n d. Bismarck und die europaisclie Gross-
niachte 1879—1885, S. 645.
23'1
будущность»27. Ио и этого ему показалось мало. «Если
мы в заморских делах не добьемся свопх прав,— заявил
он,— то нам прпдется искать сближения с другими мор-
скими державами, включая Францию; общественное мне-
ние в Германии долго не потерпит английского чванства
и узурпаторства». Это были новые слова, свидетельству-
ющие о том, сколь серьезной оказалась первая вспышка
англо-германских противоречий на колониальной арене.
31 января 1885 г. в одном секретном письме Бпсмарк
раскрыл своп дипломатические замыслы еще более под-
робно и определенно. «Египет сам по себе,— писал оп,—
представляет для нас малый интерес; решающим для пас
является овладение европейским равновесием сил в том
смысле, в каком мы его теперь понимаем в соответствии
с нашими интересами. Для пас египетская политика будет
всегда определяться нашими отношениями с европейски-
ми державами, в особенности с наиболее заинтересован-
ными в этом равновесии. Улучшение наших отношений
с Францией, недружественная позиция Англин в колони-
альных делах, учет общественного мнения в Германии по
колониальному вопросу, а также по вопросам внутренней
политики, забота о наших отношениях с Австрией п Рос-
сией — таковы определяющие факторы, в соответствии с
которыми мы направляем нашу политику в отношении
Египта. Египетский вопрос является для пас пе объектом,
а полезным участком для политических операций»28. Та-
ковы были дипломатические расчеты Бисмарка с точки
зрения милитаристских интересов Германской империи в
Европе и обеспечения претензий германской буржуазии
в колониальной области.
Англо-германские отношения в связи с соперничеством
в Юго-Западной Африке еще более осложнились соперни-
чеством в Восточной Африке. Перед лицом столь неожи-
данного успеха германских колонизаторов английские ко-
лонизаторы поспешили создать свою компанию, после чего
между соперниками началась неслыханная гонка в сторо-
ну побережья, которое принадлежало султану Занзибара.
Германские агенты оказались более удачливыми. Они пер-
27 «G. Р.», Bd. IV, № 758. «Бисмарк — Мюнстеру, 25 января
1885 г.
28 \V. Wind elband. Bismarck und die europaische Gross-
miichte 1879—1885. S. 645.
235
выми пришли к финишу. Но па побережье они встретили
сопротивление султана. Увидев в этом - и не без основа-
ния — происки англичан, Бисмарк и здесь решил действо-
вать напролом. Ои направил в эти далекие края герман-
скую эскадру. Первая военно-морская демонстрация Гер-
манской империи у далеких берегов Африки грозила
вызвать новые осложнения с Англией.
Прусский генеральный штаб был далеко не в восторге
от такого оборота дел, опасаясь, что колониальные проти-
воречия могут втянуть его в затруднительное положение.
«С определенного времени,— записал в свой дневнцк Валь-
дерзее,— мы занимаемся колониальными приобретениями
в Восточной Африке и, кажется, умудрились повесить себе
на шею весьма неудобные обстоятельства. Мы вступили в
раздоры с султаном Занзибара и собираем внушительную
эскадру, чтобы применить силу. Англия решительно вы-
ступает в пользу султана, и Франция, как будто, тоже» 29.
Считая всю эту занзибарскую эпопею верхом легкомыс-
лия30, Вальдерзее больше всего, однако, опасался, чго Гер-
мании придется отступить.
В глазах германской военщины поддержаппе престижа
играло определяющую роль даже в тех вопросах, реальное
значение которых ею отрицалось.
Генерал Каприви, глава морского ведомства, рекомен-
довал открыть военные действия против султана, бомбар-
дировать Занзибар и оккупировать остров. Но Бисмарк от-
казался от этого плана, разумеется, не потому, что был
противником применения бруталыю-мплптаристских ме-
тодов в области колониальной политики, а потому, что учи-
тывал изменения в международной обстановке в Европе.
В конце марта 1885 г., после того как французские вой-
ска потерпели поражение в Ипдо-Китае, правительство
Жюля Ферри пало, а это означало, что германская дипло-
матия лишилась круппого козыря в борьбе против Англии.
Бисмарк не собирался доводить эту борьбу до грани войны,
тем более, что он рассчитывал на конфликт между Ан-
глией и Россией в Средней Азии. Вот почему, публично
предоставив Петерсу «гарантийную грамоту» по колони-
альным делам в Восточной Африке, Бисмарк одновременно
направил своего сына Герберта в Лондон с поручением
29 A. Waldersee. Denkwiirdigkeiten, Bd. I, 14 июня 1885 г.
30 Ibid., 5 сентября 1885 г.
236
весТй переговоры об улучшении англо-германскпх отио
шенип в делах общей политики, тем более, что этого требо-
вала та часть финансовой буржуазии и торговой буржу-
азии ганзейских городов, которая была тесно связана с
лондонским рынком. С другой стороны, в центре внимания
правящих кругов Англии была борьба за влияние в Аф-
ганистане — против России и в Египте — против Франции.
В этих условиях английский кабинет был готов искать
компромисса с Германией по делам Восточной Африки.
Английская дипломатия дала понять Герберту Бисмар-
ку, что она пе будет возражать против того, чтобы Герма-
ния удержала в своих руках приобретения Петерса в аф-
риканском хинтерланде, «если только Занзибар будет ос-
тавлен в покое» 3I. Под дулом пушек германских кораблей
и под нажимом английской дипломатии занзибарский сул-
тан был вынужден формально отказаться от своего проте-
ста, после чего была создана тройственная (англо-фраико-
германская) комиссия, которая занималась определением
границ. Комиссия европейских держав действовала на-
столько бесцеремонно, что пе сочла даже нужным вклю-
чить в свой состав султана или его представителя. В ре-
зультате острой дипломатической борьбы она в конце кон-
цов (1 ноября 1886 г.) пришла к соглашению о разделе
сфер влияния за спиной Занзибара и за счет его владений.
Так Петерс и другие авантюристы из «Общества гер-
манской колонизации», опираясь па бисмарковскоо госу-
дарство и его милитаристскую дипломатию, одержали
крупную победу. Но то была пиррова победа. Бисмарк
уже тогда понимал, что аристократический и мелкобур-
жуазный сброд жадных авантюристов, объединенных в
«Обществе», не способен экономически овладеть и эксплу-
атировать Восточно-Африканскую колонию. Вскоре па
собственном опыте в этом убедился и Петерс. Вернувшись
в Германию, он занялся добычей капиталов. Оп реоргани-
зовал «Общество германской колонизации», изгнал из него
«безденежных патриотов» и создал «Германско-Восточно-
африканское обществом
И это пе принесло решающего успеха: германский
крупный капитал все еще не доверял шумной ватаге ко-
лониальных авантюристов, созданной Петерсом, а советы
31 «G. Р.», Bd. IV. № 7G0. Герберт Бисмарк — Отто Бисмарку,
7 марг s 1885 г.
237
«Bdrsenzeitung» поменьше возвещать о патриотическом
долге «расы господ» и побольше заниматься привлечением
капитала и извлечением прибылей Петерс и его «Гермаи-
ско-Восточноафрпканское общество» хотели бы осущест-
вить, да пе могли. Попытки Погерса под сурдинку при-
влечь капитал ненавистных английских соперников также
окончились неудачей и только вызвали сильное противо-
действие Бисмарка. После многих финансовых злоключе-
ний, закулисных передряг п сложных переговоров с пра-
вительственными инстанциями Петерсу удалось заручить-
ся финансовой поддержкой банкира фон дер Гайдта —
звезды второй величины, а затем и Круппа; это было мно-
гообещающее начало, свидетельствовавшее о том, что по-
литические акции «Гермапско-Восточноафрпкапского
общества» начинают расти. Наконец, при активном содей-
ствии Бисмарка и некоторых придворных лиц прусский
правительственный банк «Зеехандлунг» решил вложить
в «Общество» и свою лепту в размере полумиллиона ма-
рок. Никто, за исключением самого узкого круга лиц, не
знал тогда, что эта финансовая операция прикрывала ка-
питаловложения самого императора Вильгельма I32.
Но операция «Зеехапдлупг» настолько изменила отно-
шение в «высшем обществе» к предприятию Петерса, что
ряд представителей аристократического света, крупные
промышленники и банкиры, вплоть до Блейхрсдера и
Гапземанна, также решили поддержать это предприятие.
И Бисмарк изменил свое отношение к германскому кон-
кистадору, в особенности после того, как тот стал ориен-
тироваться не на мелкобуржуазный люд и отставных чи-
новников и лейтенантов, а прежде всего на крупных фи-
нансистов, промышленников и придворные круги. В част-
ности, Бисмарк охотно поддерживал версии Петерса о его
борьбе против работорговли — лживую версию, которая
должна была оправдать зверские колониальные методы
германского конкистадора новых времен. Канцлер счи-
тал, что пропаганда этой версии пользуется большим ус-
пехом в рейхстаге и среди «общественного мнения», и этот
успех нужно использовать в политических целях.
Никогда раньше «железный канцлер» не имел привыч-
ки так часто апеллировать к «общественному мнению»,
32 F. F. М u 11 е г. Deutschland — Zanzibar — Ostafrika, S. 165.
238
как в этот период, когда нужно было обосновать его ре-
шимость удовлетворить пробудившиеся колониальные ап-
петиты господствующих классов Германип. Оп знал, как
формируется «общественное мнение» в полуабсолютпст-
ском государстве, сам имел в этом огромный опыт и знал,
какие силы разожгли аппетиты к колониальным захватам.
И если теперь Бисмарк так настойчиво подчеркивал, что
общая политика в колониальном вопросе и дипломатиче-
ская позиция, специально занятая в вопросе о Египте, оп-
ределяются «общественным мнением», то оп имел к тому
особые основания. «Я повторяю,— писал оп в те дни,—
все египетские дела имеют для пас лишь косвенный инте-
рес, но колониальный вопрос является для нас уже по
мотивам внутренней политики вопросом жизненным...
Общественное мнение в настоящее время придает колони-
альной политике столь большое значение, что положение
правительства внутри страны существенно зависит от ее
успеха» 33.
Мы видели, что та решительность и стремительность,
которые Бисмарк проявил, встав на путь колониальных
захватов, объясняются бурным пробуждением колониаль-
ных аппетитов среди «сильных мира сего» — банкиров,
судовладельцев, крупных промышленников и купцов,
а также заинтересованных кругов аристократии и бюро-
кратии. Стремление досадпть Англии и учинить ей допол-
нительные затруднения, а тем самым побудить ее прави-
тельство стать более податливым в вопросах общей поли-
тики являлось не столько целью, сколько неизбежным по-
рождением колониальной политики Германской империи.
Когда Бисмарк увидел эту возможность, оп, разумеется,
постарался ее использовать.
Но, сознательно идя в области колониальной политики
на обострение дипломатических отношений с Англией,
Бпсмарк в области внутренней политики должен был по
меньшей мере нейтрализовать некоторые юнкерские,
а в особенности милитаристские круги, которые не усмат-
ривали для себя непосредственных выгод в том, что пра-
вительство затрачивает время, политические усилия и фи-
нансовые средства иа какие-то авантюры в далеких замор-
33 См. «G. Р»., Bd. IV, № 758. Бисмарк — Мюнстеру, 25 января
1885 г.; W. W i n d е 1 Ь а н d. Bismarck und die europaische Gross-
mac* te 1879—1885, S. 645.
239
скпх землях, куда прусский генеральный штаб и герман-
ская армия вовсе не собираются простереть свою
длань. Правда, Вальдерзее не отрицал, что момент для
развертывания колониальной политики Бисмарк выбрал
весьма удачно. «Поскольку Россия уже длительное время
очень подозрительно относится к Апглпп,— считал Валь-
дерзее,— поскольку Франция из-за Египта настроена про-
тив Апглпп, а в ходе своей колониальной политики и в
дальнейшем должна будет вступать с ней в раздоры, для
нас не составляло трудности увеличить этот разрыв».
И если германское правительство, воспользовавшись этим
обстоятельством, ринулось на просторы «новой колониаль-
ной политики», то это могло иметь только «одну цель —
дать почувствовать Англии, что мы можем создать ей за-
труднения».
Итак, по твердому убеждению одной из главных фигур
генерального штаба, политика колониальных захватов яв-
лялась только детищем бисмарковской дипломатии. Одна-
ко Вальдерзее понял, что «колониальную проблему можно
хорошо использовать в стране для выборов» 34, а передвиж-
ка социально-политических сил в сторону реакционных
партий уже отвечала интересам и целям милитаризма,
в особенности в связи с тем, что правительство собиралось
взвалить на плечи парода новый, значительно увеличен-
ный военный бюджет.
И действительно, Бисмарк нуждался в том, чтобы его
реакционная и агрессивная политика опиралась на под-
держку более широких масс населения и их разнородных
политических партий. Рост капитализма в Германии озна-
чал и рост рабочего класса, а вместе с ним и социалисти-
ческого движения. Против социализма у Бисмарка была
одна мера — реакционный исключительный закон, от ко-
торого оп никак пе собирался отказаться. Вместе с том,
чтобы впсстп смятение в сознание рабочего класса и от-
влечь его от идей социализма, оп предложил рейхстагу
(в 1881 и 1883 гг.) законопроекты о социальном страхова-
нии. Это была демагогия бонапартистского типа, и нужно
было, чтобы политические партии буржуазии и юнкерства,
поверив в ее эффективность с точки зрения борьбы про-
тив социализма, поддержали правительственный законе-
34 A. Waldersce. Denkwurdigkeiten, Bd. I, 10 октября
1884 г.
240
проект. Он считал, что усиление оппозиции в рейхстаге
приведет к крушению парламентской системы в империи,
и готов был способствовать государственному перевороту
и установлению «господства сабли» 35.
Но выборы в рейхстаг в 1884 г., в год начала герман-
ской колониальной политики, показали, что социал-демо-
кратия удвоила количество приобретенных ею мандатов и
смело продолжала борьбу против правительства и его
реакционного курса. В качестве ответной меры Бисмарк
решил внести на утверждение рейхстага новый закон, ко-
торый предоставил бы воеппо-полицепскпм властям, госу-
дарственной бюрократии п судам возможность еще более
жестоко расправляться с рабочим социалистическим дви-
жением. Усиливая борьбу против рабочего класса, он го-
тов был задушить всякую оппозицию, откуда бы опа ни
исходила. Так, потерпев поражение в рейхстаге в декабре
1884 г. по мелкому вопросу (о некотором увеличении бюд-
жета в связи с расширением штатного состава ведомства
иностранных дел), Бисмарк пришел в ярость. Он носился
с планами пзмепепия избирательного закона, разгона
рейхстага, а в узком кругу приближенных заявил, что был
бы рад, если бы социал-демократия устроила путч,— он
готов был подбросить новый горючий материал, чтобы
вызвать вспышку36.
Все реакционные силы и организации бросились на
подмогу канцлеру, даже либеральная пресса, сожалея о
позиции, занятой некоторыми депутатами в рейхстаге,
обрушилась на противников Бисмарка — партию католи-
ческого центра, свободомыслящих и в первую очередь, ко-
нечно, на социал-демократию, а крупные акционерные об-
щества поспешили заявить, что они готовы предоставить
рейхсканцлеру средства, в которых ему отказал рейхстаг.
Б конце концов, дело завершилось, как не без зависти от-
метил Вальдерзее, личным триумфом рейхсканцлера, ко-
торый из этого в общем незначительного эппзода извлек
большие выгоды.
Не решившись па открытый государственный перево-
рот, Бисмарк считал, что нужно сплотить силы реакции на
более широкой основе, тем более, что экономический кри-
35 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck-Erinneningen.
S. 304.
36 Ibid., S. 306-307,
241
зис и депрессия, постигшие Германию в начале 80-х годов,
могли размыть эту основу и вызвать такую перегруппиров-
ку партийно-политических сил, которая подорвала бы по-
зиции правительства. В этих условиях решительный рывок
в область колониальной политики и приобретение обшир-
ных заморских территорий должны были возбудить боль-
шие надежды среди средней и мелкой буржуазии, которая
при всем недостатке ума, жалкой фантазии и ограничен-
ности политических целей оказалась весьма падкой до ил-
люзий, в особенности, если они насаждаются сверху при
помощи разжигаемого национализма и широких экономи-
ческих посулов.
«Да, господа,— сказал Бисмарк в рейхстаге 13 марта
1885 г.,— эти богатые купцы, так сказать, тоже люди и да-
же немцы. Они имеют не меньшее право претендовать иа
то, чтобы мы обеспечили защиту их богатств соответствен-
но масштабам их предприятий, чем богатые англичане, по-
лучающие поддержку от своего правительства. Если бы в
Англии не было значительно большего числа миллионеров,
чем у нас, то там пе было бы и более богатого среднего со-
словия. Одно связано с другим. Пусть у нас будет их по-
больше. У нас сейчас довольно мало богатых домов. Это
правда, но я — в соответствии с искренним желанием —
стремлюсь всеми возможными средствами к тому, чтобы
у нас в стране было побольше таких богатых домов»37.
Наконец, добиваясь в рейхстаге консолидации разнород-
ных партийно-политических элементов буржуазии и юнкер-
ства на основе колониальной политики, Бисмарк стремился
устранить противодействие католического центра и буржу-
азно-либеральных группировок, которые могли создать за-
труднен пе прохождению подготовляемого нового септеппа-
та — закона о значительном увеличении вооруженных сил
сроком на семь лет. Этот закон являлся детищем милита-
ризма, отвечал интересам милитаризма п призван был
укрепить основы милитаристской политики и диплома-
тии. Но — таков один пз парадоксов истории,— когда на-
стало время проводить этот закон, выяснилось, что Бисмарк
вынужден решительно прервать политику колониальных
захватов, заморозить ее, и все свои политические усилия
37 Reichstag. Stenographischс Berichte, VI. Lcgislalurpcriodc, I.
Session, S. 1800.
242
обратить к новым проблемам европейской политики. Гро-
мы и молппи, которые еще недавно извергались по адресу
Англии, внезапно сменились мирной трелью: с трибуны
рейхстага канцлер заявил, что у Германии нет спорных во-
просов с Англией и что оп стремится поддерживать с ней
традиционный контакт и согласие также по колониальным
делам.
Это не означает, что националистическая кампания,
разжигаемая в стране, была приостановлена. Наоборот,
она еще более раздувалась, но в других направлениях. Это
пе означает также, что энергично начатая колониальная
экспансия была свернута или приостановлена. Нет, она
продолжалась, но без прежней стремительности и без риска
вызвать новые осложнения с Англией. В Европе разверну-
лись события, которые поставили ее перед лицом серьезно-
го военного кризиса и могли втянуть Германию в воину на
два фронта. Однако, когда тучи рассеялись, оказалось, что
сама политическая система Бисмарка вступила в такой
кризис, который старый и многоопытный «железный канц-
лер» преодолеть уже не смог.
Снопа кризис. „На острие ножа
Первая вспышка произошла па Балканах. В середине
сентября 1885 г. в столице Румелии Фплпппополе населе-
ние подняло восстание, изгнало турецких властителей и
объявило о своем присоединении к Болгарии. В других
условиях правящие круги царской России приветствовали
Оы этот шаг, который осуществил то, к чему они сами стре-
мились в Сан-Стефано н на Берлинском конгрессе. Но те-
перь царизм воспротивился воссоединению. Это объясня-
лось тем, что Александр Баттенбергскпй, немецкий принц
и офицер прусской службы, возведенный на княжеский
престол в Болгарии императором Александром II, вышел
из-под влияния царской России. Попытки царских генера-
лов осуществить курс на превращение Болгарии в «заду-
найскую губернию» встретили сопротивление болгарской
буржуазии, которая все более явственно склонялась к ори-
ентации на Австро-Венгрию, тем более, что группа венских
банкиров и предпринимателей сумела заинтересовать ее
планами железнодорожного строительства.
Убедившись в падении своего влияния в Болгарии, царь
потребовал, чтобы Турция воспротивилась присоединению
Румелии к Болгарии, и даже собирался оккупировать стра-
ну, а тем самым проучить ее князя, столь неожиданно про-
явившего строптивость по отношению к петербугскому
двору, которому был обязан своим положением. Из Вены
и из Лондона раздались ответные угрозы. Так Болгария
превратилась в объект острого политического соперниче-
ства, в ходе которого Баттенберг в августе 1886 г. был
низложен, снова восстановлен и, наконец, по категориче-
скому требованию Александра III, вынужден отказаться
от престола. После этого внутриполитическая борьба в
Болгарии и дипломатическая борьба держав за влияние
в этой стране еще более накалилась.
В сентябре 1886 г. Александр III направил в Софию ге-
нерала Каульбарса, который должен был восстановить в
Болгарии русское влияние. Но Каульбарс действовал на-
столько грубо и бесцеремонно, что только ухудшил поло-
жение. Так, например, он объявил выборы в болгарское со-
брание незаконными. Глава регентства Стамбулов и другие
сторонники ориентации на Австро-Венгрию пе преминули
воспользоваться неуклюжими и реакционными действиями
Каульбарса и вскоре вынудили его покинуть страну ’. Убе-
дившись в том, что миссия Каульбарса потерпела крах,
царь разорвал отношения с Болгарией. Распространились
слухи об угрозе военной интервенции. Со своей стороны,
правительства Австро-Вепгрпп, а также Англии, каждое
в отдельности и в своем роде, демонстрировали готов-
ность запять самую решительную позицию в отношении
России.
В этих условиях Бпсмарк действовал решительно и
энергично. Он заявил, что вовсе не собирается поддержи-
вать Баттенберга, а в то же время закулисно начал под-
талкивать царя к активным выступлениям в Болгарии п
даже к занятию проливов. В сентябре 1886 г. он снова
направил в Россию Вильгельма, прппца Прусского, кото-
рый должен был убедить царя, какое большое значение
имеет укрепление «Союза трех императоров» как с точки
зрения борьбы против революционных элементов в Рос-
сии, так и поддержания мира на востоке и юго-востоке Ев-
ропы1 2. Вместе с тем, молодой Вильгельм убеждал царя
воспользоваться болгарским кризисом, двинуться на Бал-
каны и забрать Константинополь и проливы, чтобы за-
крыть английскому флоту доступ в Черное море 3. Бпсмарк
дал царскому правительству понять, что, в случае если
Россия осуществит эти советы, она не встретит сопротив-
ления со стороны Австро-Венгрип.
И действительно, в закулисных переговорах со своей
австро-венгерской союзницей германский канцлер веяче-
1 См. сборник «Авантюры русского царизма на Балканах».
Сост. П. Павлович. М., 1935.
Д «G. Р.», Bd. V. № 985. Статс-секретарь Герберт Бпсмарк —
кайзеру, 2 сентября 1886 г., приложение.
3 Wilhelm II. Ereignisse und Geslalten aus den Jahren 1878—
1918. Leipzig —Berlin, 1922, S. 12.
245
ски удерживал ее от активных действий против России.
Это было нелегко, так как правящие круги Вены, понукае-
мые к тому же лопдонским кабинетом, явно стремились
воспользоваться обстоятельствами, чтобы закрепить свое
влияние в Болгарии, значительно расширившей свои гра-
ницы. Но эта позиция венских кругов мешала осуществле-
нию более широких замыслов бисмарковской дипломатии.
Вот почему на заседании министерства Бисмарк «резко
критиковал австрийцев, которые... демонстративно прояв-
ляют враждебность по отношению к России вместо того,
чтобы дать ей втянуться и тем самым вынудить Англию к
выступлению» 4.
Но у Бисмарка была и другая затаенная цель, которой
оп однажды поделился в узком кругу приближенных: он
считал, что нужно воспользоваться «лпчпой политикой»
Александра III и после неудачи Каульбарса в Болгарии
создать у царя впечатление, что для Германии безразлично,
кто будет править в Софии и даже в Константинополе.
«Если Россия овладеет Константинополем, она окажется
в отношении нас слабее, чем теперь» 5,— добавил он дове-
рительно. Эта перспектива военного ослабления России па
ее западной границе пе могла ие импонировать руководя-
щим кругам германского милитаризма, которые, как мы
увидим, как раз в это время снова стали продвигать свои
планы превентивной войны против России. С другой сто-
роны, подталкивая царскую Россию к активным действиям
пе только в Болгарии, но и в проливах 6, и удерживая свою
союзницу Австро-Венгрию от самостоятельного противо-
действия России, германский канцлер стремился к тому,
чтобы на линию огня в первую очередь вывести Англию.
В середине августа 1886 г., еще до того, как Вильгельм
выполнял поручение Бисмарка в России, германский по-
сол в Лондоне граф Гатцфельдт в переговорах с Солсбери
стремился «побудить Англию сделать первый шаг в ока-
зании сопротивления продвижению России» — первый шаг,
за которым, как он уверял, последуют аналогичные шаги
других держав 7. Солсбери занял тогда весьма уклончивую
4 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck-Erinnerungen,
S. 323.
6 Ibid., S. 356.
6 «История дипломатии», т. II, стр. 242.
7 G. Cecil. Life of Robert Marquis of Salisbury, v. IV. London,
1932. p. 8.
246
позицию. Он заявил, что большую часть задачи в диплома-
тическом пли в военном решении этого конфликта может
и должна взять па себя Австро-Венгрия. Англия же «в во-
енном отношении сама мало что может сделать», и ссылал-
ся лрп этом па отсутствие у нее сухопутных войск и денег 8.
Английские увертки вызвали у Бисмарка прппадок не-
годования. Он велел заявить Солсбери, что «еслп у Англии
пет ни войск, ни денег, то тогда неизбежно встает вопиос,
на что она вообще еще может рассчитывать (was es uber-
haupt denn noch vermoge). Если она хочет получить под-
держку своей политики, она должна сама вступиться за
себя и не рассчитывать, что другие будут для нее таскать
каштаны из огня. Австрия может поддержать Англию, но
не заменить ее». Разумеется, Бисмарк понимал, что ссыл-
ка на отсутствие у Англии денег является простой отговор-
кой, а раз они у нее имеются, то старый друг Блсйхредера
знал, как можно ими распорядиться. И вот со всей бесце-
ремонностью Бисмарк указал Солсбери, где и как Англия
может получить в свое распоряжение сухопутные войска.
В прошлом английские кабинеты, когда они считали
нужным иметь на континенте армию, приобретали ее пу-
тем денежных субсидпн, в частности в Пруссии. Почему
бы Солсбери не купить теперь турецкую армию? «При по-
мощи денег,— компетентно разъяснил Бисмарк,— в Тур-
ции можно сделать все, даже другого султапа» 9. В заклю-
чение германский канцлер стал угрожать Солсбери тем, что
еслп Англия вздумает «стоять со скрещенными руками,
а других посылать в огонь», то она дождется того, что Рос-
сия, не встречая сопротивления, займет Константинополь,
ибо для Германии это будет «совершенно безразлично»,
а Австрия найдет путь к удовлетворительному соглашению
с Россией. Все это звучало достаточно резко и настойчиво
в особенности по сравнению с неопределенными форму-
лами и уклончивыми рассуждеппямн английской диплома-
тии. Бисмарк начал большую игру и никак пе хотел при-
мириться с тем, что английский кабинет ее срывает.
Через несколько дней после беседы с Гатцфельдтом
Солсбери окончательно уяснил себе, чего добивается Внс-
ь «G. Р.», nd. IV, № 863. Посол в Лондоне Гатцфельдт — Бпс
марку, 13 августа 1886 г.
9 «G. Р.». Bd. IV, № 864. Помощник статс-секретаря Берхем —
послу в Лондоне Гатцфсльдту, 20 августа 1886 г.
217
марк: «Он хотел бы втравпть нас в такое положение, от-
куда у нас не было бы другого выхода, кроме воины... Он
хотел бы, чтобы Россия взяла Константинополь, так как.
по его мнению, Турция, Англия и Австрия будут вынуж-
дены тогда воевать, а он сохранит благожелательный нейт-
ралитет п, если подвернется случай, нанесет новый удар
Франции» 10.
Этого вожделенного «случая» не пришлось долго
ждать. Даже в медовые месяцы сближения Германии с
Францией на почве колониальных устремлений, обуре-
вавших правительства и определенные капиталистические
круги обеих стран, прусско-германский милитаризм про-
должал оттачивать свои стратегические планы, предусмат-
ривавшие войну как против Франции, так и против Рос-
сии. Демонстрируя франко-германское сближение, Бис-
марк и его дипломатия имели в виду оказать давление то
па Англию, то на Россию, в зависимости об ближайших
целей и обстоятельств. Но как только это сближение себя
исчерпало, в Берлине, на Вильгельмштрассе, сочли необ-
ходимым напомнить французскому правительству, что там
внимательно следят за его политикой вооружении, а так-
же за каждым проявлением реваншистских настроений и
постоянно готовы, если сочтут нужным, оказать реши-
тельный отпор. ,
Стоило только парижскому официозу «Temps» проком-
ментировать прения в палате депутатов, где были затрону-
ты вопросы общей политики Франции в Европе и ее поли-
тики вооружений, как бпсмарковскип официоз «Nord-
deutsche Allgemeine Zeitung» от 3 августа 1885 г. тотчас
же поднял кампанию против Франции, обвиняя ее в том,
что в составе ее правительства много тайных членов ре-
ваншистской Лиги патриотов, что французская дипломатия
недостаточно рьяно защищает гермапскпе интересы в кон-
фликте с султаном на Занзибаре и т. д. Раздумывая о под-
линных мотивах начавшейся газетной кампании, француз-
ский поверенный в Берлине Рэндр заметил, что срок гер-
манского септе плата подходит к концу и что правительст-
венные канцелярии, готовя новый милитаристский септен-
пат, хотят, по-видимому, создать в стране атмосферу воен-
ной тревоги, которая оправдала бы призывы к новым круп-
ным жертвам деньгами и людьми.
10 G. Cecil. Life of Hobert Marquis of Salisbury, vol. IV, p 8
248
И все же общпй его вывод был таков: аптпфрапцузское
выступление влиятельной германской газеты, известной
своими связями с правительством, вызвано интересами
не столько внутренней, сколько внешней поли гики ”.
Рэндр предполагал, что смена английского кабинета (уход
Гладстона п приход Солсбери) открывает перспективы
улучшения апгло-германскпх отношений, и в этих усло-
виях бисмарковская Германия не заинтересована больше
идти рука об руку с Францией.
На самом деле поиски сближения с Англией не явля-
лись для Германии самодовлеющей целью. Опп былп про-
изводными многих факторов — внутренних и внешних.
После свержения кабинета Жюля Ферри, захватнические
колониальные авантюры которого поставили Францию на
грань глубокого финашсово-политпческого кризиса, нача-
лось постепенное охлаждение во взаимоотношениях с Гер-
манией. Экономическая депрессия, охватившая главные
капиталистические дсержавы, обнажила и обострила ста-
рые противоречия, порожденные Франкфуртским мирным
договором. Германская торговая экспансия во Франции,
осуществляемая па основе навязанного принципа наиболь-
шего благоприятствования, стала особенно чувствительной
для французской промышленности и торговли, испыты-
вавшей большие затруднения. Поскольку Эльзас и Лота-
рингия, в недалеком прошлом составные части француз-
ского внутреннего рышка, искусственно были оторваны от
пего, экономический кризис еще более усугубил значение
потери, которая ощупцалась как зияющая рана.
Как всегда, кризисе оказался бичом для рабочих и мел-
кобуржуазных масс, тем более, что крупная буржуазия
старалась его издержскп возложить на их плечи. И в Гер-
мании, и во Франции! эти массы пришли в движение, п хо-
тя формы кризиса в жаждой из этих стран были различны
и многообразны, госпюдствующие классы, в соответствии с
конкретными угловияями политическом борьбы, стремились
подчинить движение; своим интересам. Еще летом 1884 г.
Энгельс видел в полсптической жизни Германии «кладби-
ще, где не происходит ничего, кроме интриг в области
внешней политики» ,а2. Спустя два года под ударами эконо-
11 «D. D. F.», I. Seriee, vol. V bis, N 2. Поверенный в делах Фран-
ции в Берлине Рэндр -— министру иностранных дел Ремюза.
12 К. М а р к с и Ф. ЭЭ п г е л ь с. Соч., т. 36, стр. 140.
249
мпческого кризиса рабочее и социалистическое движение
снова поднялось, и иритом с такой сплои, что изрядно ис-
пугало господствующие классы.
Бисмарк пытался сплотить эти классы — юнкерство и
буржуазию — на новой основе, чтобы начать новый антисо-
циалистический поход. Он громил оппозицию, даже бур-
жуазную и мелкобуржуазную, продвигал новый милита-
ристский септеннат и новую программу вооружения, гото-
вился распустить рейхстаг, а втайне мечтал о государствен-
ном перевороте. Генерал Вальдерзее, один пз главарей ми-
литаристской клики, шел еще дальше: оп хотел бы спро-
воцировать рабочих на путч и устроить пм такое крово-
пускание, которое надолго лишило бы движение его жиз-
ненных сил.
Независимо от этого, правящие круги Германии в инте-
ресах утверждения своего господства снова пустили в ход
массовые инъекции национализма — испытанное реакци-
онное средство, которое дает особый эффект, когда прави-
тельству нужно создать атмосферу военной тревоги. Со-
бытия показали, что в данном случае милитаристские кру-
ги Германии усматривали свою задачу не только в том,
чтобы нагнетать в стране эту атмосферу, по п в том, чтобы,
воспользовавшись ею, нанести Франции превентивный
Удар.
В это время и во Франции обстановка накалилась. Еще
в апреле 1885 г., после падеипя Ферри и провала его коло-
ниальной политики, руководимой биржевыми спекулянта-
ми, Энгельс отметил, что «в Париже царит доведенное до
крайности возбуждение, спровоцированное алчностью и
бездарностью господствующей буржуазии и подлостями
полиции (которой разрешается все, любая гнусность, лишь
бы она держала в узде массы)» |3. В условиях экономиче-
ского кризиса это возбуждение распространилось по всей
стране. Везде среди масс росло недовольство; парламент-
ские иллюзии, насаждавшиеся буржуазными республикан-
цами, стали испаряться, и нарастающее движеппе протеста
могло стать опасным для господствующих классов, еслп
бы оно пе было отравлено ядом шовинизма и не было бы
отвлечено в русло реваншизма. Истории было угодно, что-
бы это движение оказалось связанным с именем генерала
13 К. М арке иФ. Энгельс. Соч., т. 36, стр. 251.
250
Буланже. Но, как метко сказал русский посол в Париже
Морепгсйм, «не Булапже создал булапжизм, а булапжпзм
создал Буланже» 14. Это-то обстоятельство и привлекло к
нему пристальное внимание во Франции и за границей.
Бравый генерал, в прошлом активный участник разбой-
ничьих колониальных походов, а также подавления Па-
рижской Коммуны, Буланже после отставки Ферри был
выдвинут па пост военного министра в кабинете Фрейсине
(январь 1886 г.) и удержал этот пост и в последующих
кабинетах до мая 1887 г. Он тотчас же приступил к пере-
вооружению армии, к усиленпю крепостей и гарнизонов в
пограничных с Германией областях, а затем провел через
палату закон об увеличении срока военной службы до
трех лет. Энергичный, крайне беспринципный и честолю-
бивый, оп как политик был звездою далеко не первой ве-
личины, по, выдвинутый на политическую арену своим
кузеном и другом Ж. Клемансо, одним из лидеров ради-
кальной партии, Булапже вскоре раскрыл в себе качества
демагога, которыми и воспользовался в полной мере.
Сначала никто не знал его истинного лица п его поли-
тической программы: сохраняя маску многозначительной
непроницаемости, он в течение долгого времени умел со-
здавать вокруг себя атмосферу загадочности; при всем том
он не упускал случая, чтобы при помощи радикальной
фразы, националистической демагогии и эффектных во-
енных демонстраций поднять свои престиж среди масс,
охваченных недовольством. Создав себе сначала репута-
цию «республиканского генерала», он в дальнейшем рас-
считывал, поддерживая дух реваншизма, приобрести ту
популярность, которая при помощи плебисцитарной систе-
мы вознесет его па пьедестал военного диктатора Франции.
А покамест этот «неподкупный солдат», громогласно при-
зывавший к обновлению общественно-политической жизни
Франции в духе воинской доблести и к борьбе с корруп-
цией, самым беззастенчивым образом запустил руку в каз-
ну, чтобы за счет государства оплачивать нужды своих
агентов, счета своих родственников и прихоти любовниц.
Находясь па посту военного министра и размещая заказы
па вооружение французской армии, этот крайний нацио-
налист не постеснялся вступить в тайный контакт с гер-
u «Красный архив», 1935, т. 5(72), стр. 90. Письмо Моренгем
ма от 25/13 октября 1888 г.
П1
майской военной промышленностью,5, которая, как и
французская, чуяла, какие прибыли может принести но-
вая франко-германская война.
На первых порах, чтобы прикрыть своп цели и выиг-
рать время, Буланже, по свидетельству русского дипломата
Коцебу, стремился «выказать в отношении немцев макси-
мальную предупредительность» 15 16. Однако втайпе — то был
секрет полишинеля — он поощрял реваншистские сбори-
ща и шумную агитацию, требовавшую, чтобы Франция
вернула себе провинции, отошедшие к Германской импе-
рии. Германская дипломатия и пресса следила за каждым
шагом Буланже и буланжистского движения, и притом
далеко пе пассивно. Уже вскоре после вступления Булан-
же в состав кабинета германский военный атташе в Пари-
же фон Вилльом (Villaume) сообщал в Берлин о росте
влияния реваншистских газет и листков типа «La France»,
«Drapeau», «D’Antiprussien» о демонстрациях, устраивае-
мых перед статуей Страсбурга на площади Согласия в Па-
риже, агитации, которую ведет реваншистская Лига пат-
риотов и ее президент Дерулед. Вилльом отмечал, что дух
реваншизма насаждается монархическими кругами, кото-
рые развертывают антиправительственную агитацию под
лозунгом: «Вести переговоры с Германией — значит преда-
вать Францию». Но главным рассадником французского
реваншизма, считал германский военный атташе, являют-
ся высшие военные круги и среди них генерал Буланже;
будучи в составе правительства, он стремится укрепить
свое собственное влияние в армии и среди населения, ис-
пользуя для этого газету «France militaire», которую ус-
пел прибрать к рукам 17.
Спустя два месяца германский военный атташе сооб-
щал в Берлин, что переброска французских войск из ко-
лоний в метрополию, осуществляемая Буланже, сопровож-
дается усилением реваншистских настроений не только
среди военных кругов, по и в тех кругах буржуазии, ко-
торые надеются, что война принесет «улучшение коммер
15 Г. Хальгартен. Империализм до 1914 года. М., 1961,
стр. 94.
16 «Красный архив», 1935, т. 5(72), стр. 69. Депеша Коцебу от
17(5) июля 1886 г.
*7 «G. Р.», Bd. VI, № 1223. Донесение военного атташе в Па*
рлже фон Вилльома, 28 февраля 1886 г.
252
ческих и промышленных условий», положит конец «социа-
листическим беспорядкам» и вообще «невыносимому на
длительный период внутриполитическому положению»
страны 18. В своих донесениях Вилльом настойчиво вну-
шал мысль, что начиная с лета 1886 г. военное положение
Франции будет настолько благоприятно, что опа сможет
начать континентальную войну, в особенности, учитывая
обстановку, складывающуюся в Европе; подняв антигер-
манскую кампанию, «France militaire», лейб-орган Булан-
же, указывал, что условия теперь благоприятны, поскольку
болгарский кризис подрывает «Союз трех императоров» —
один из главных устоев внешней политики Германской
империи.
Бисмарковская дипломатия тотчас же использовала эти
алармистские донесения Внлльома. В начале мая они были
направлены в Вену в качестве доказательства, что стрем-
ление к войне охватило многие круги Франции и что в
случае возникновения военных осложнений на почве бол-
гарского кризиса над Германией нависнет непосредствен-
ная угроза со стороны французской армии, которая уже
концентрируется в пограничных районах. Бисмарк явно
стремился внушить венскому правительству мысль, что в
этих условиях Австро-Венгрия должна не только избежать
войны с Россией, но и внести свой вклад в дело поддержа-
ния «Союза трех императоров». Он говорил о том, что Гер-
мания заинтересована в мире па Востоке.
В «личной информации», предназначенной для гер-
манского посла в Вене Рейсса, он приоткрыл частицу тех
планов, которые складывались тогда в его голове: «Должен
быть весьма оправданным casus foederis, который мог бы
нас заставить под этой угрозой с Запада вести войну па
Востоке»19. Речь шла, таким образом, о превентивной
войне против Франции при условии, если Германии удаст-
ся избежать одновремеппой войны против России. Вот по -
чему Бисмарк заранее, еще веспой 1886 г., готовил дипло-
матические позиции, которые позволили бы удержать
Австро-Венгрию от возможной войны с Россией, а па
18 «G. Р.», Bd. VI, № 1224. Донесенпе военного атташе в Пари-
же фон Вилльома, 29 апреля 1886 г.
19 «G. Р.», Bd. VI, № 1225. Помощник статс-секретаря ведом-
ства иностранных дел граф фон Верхом — послу в Вене принцу
Рейссу, 8 мая 1886 г.
253
худой конец даже отказать ей в выполнении союзнических
обязательств.
В правящих кругах Вепы уже начали подозревать, к
чому клонит Бисмарк. В беседе с графом фон Веделем,
германским военным атташе, кронпринц Рудольф заме-
тил, что создается впечатление, будто определенные силы
не только во Франции, но и в Германии, ждут возникнове-
ния войны между обеими державами п что между Россией
и Францией достигнуты па этот счет какие-то соглашения;
последнее замечание имело, конечно, в виду поднять в гла-
зах германской дипломатии значение союза с Австро-Вепг-
рпей в целях совместной борьбы против России 20. Австрий-
ская пресса в этом смысле была еще более откровенна.
«Neues Wiener Tagblatt» поместила 23 мая статью под на-
званием «Две грозы», в которой прямо указывала, что
только германский канцлер может дать ответ па вопрос,
дойдет ли дело до войны между Францией и Германией.
Бисмарк вовсе не собирался дать ответ на этот вопрос,
занимавший его союзников, а тем более настоящих или
возможных противников. Зорко следя за событиями во
Франции, он стремился использовать пх в интересах гер-
манского милитаризма, и в этом отношении военные при-
готовления Буланже и крикливые заявления булапжистов
были для него сущим даром богов. Ведя в прессе кампа-
нию против Буланже, Бисмарк тем самым поддерживал
его влияние. С другой стороны, антиревашпистская тен-
денция во французской политике не встречала поддержки
со стороны германского канцлера. В конце сентября
1886 г. французский премьер-министр Фрейсине пред-
ложил Германии вернуться к политике взаимного сбли-
жения, и новый посол Эрбетт, назначенный в Берлин, на-
чал с того, что изложил основу этого сближения: если
германское правительство окажет Франции поддержку
против Англии в Египте, то французское правительство
сможет отодвинуть вопрос о возвращении Эльзаса и «Лота-
рингии па задний план, направив французское обществен-
ное мнение в соответственное русло 21.
20 «G. Р.», Bd. VI, № 1226. Временный поверенный в делах в
Вене военный атташе Ведель — Бисмарку, 25 мал 1886 г.
21 «G. Р.», Bd. VI. № 1231. Записка гтатс-секретаря ведомства
иностранных дел Герберта Бисмарка, 18 октября 1886 г. См. также
№ 1202.
2М
По сути дела речь шла о возвращении к политике вре-
мен Жюля Ферри, которую Бисмарк активно поддерживал.
Но теперь германский канцлер пе нуждался в политике
сближения с Францией, п пе только потому, что считал ее
нестабильной. Идя навстречу грозе в интересах германско-
го милитаризма, оп нуждался в политике отчуждения с
Францией и нагнетания противоречий с ней. Вот почему
он дал указание не поддаваться французским предложе-
ниям и практически их отклонить. А предлог? В качестве
предлога можно было сослаться «на позицию военного ми-
нистра Буланже», а это совсем «нетрудно» 22.
В то же время иисмарковская дипломатия внушала
мысль, что Германия не допустит установления во Фран-
ции военной диктатуры. Если вспомнить, что Бпсмарк по-
сле завершения войны с бонапартистской Францией успеш-
но стал применять бонапартистские методы в Германии,
а затем, будучи убежденным монархистом, решительно вос-
противился планам реставрации монархического режима
во Франции, то не придется удивляться и тому, что гер-
манский милитаризм, один из главных столпов полуабсо-
лютпстского режима, готовился к войне под лозунгами
борьбы против установления режима военной диктатуры
во Франции. Политическая изворотливость Бисмарка, при
всей его грубой прямолинейности, была поистине неисся-
каема...
Итак, в то время как германская пресса, связанная с
милитаристскими буржуазно-юнкерскими и правительст-
венными кругами, вела встречную кампанию против Булан-
же и реваншизма под ультранационалистическими лозунга-
ми, бисмарковская дипломатия, действуя более осторожно,
медленно подливала масло в огонь. Прощупывая настрое-
ния иностранных держав в отношении событий во Фран-
ции, она, с одной стороны, давала попять французскому
правительству, что Буланже является помехой к сближе-
нию с Францией. Сторонники военного министра, естест-
венно, тотчас же воспользовались этпм обстоятельством,
чтобы бросить германскому правительству обвинения во
вмешательстве во внутренние дела Франции п в стремле-
нии ее унизить. За этпм последовал новый взрыв реван-
шистской агитации, который был только на руку агрессив-
22 «G. Р.», Bd. VI, А" 1227. Статс-секретарь ведомства иностран-
ных дел Герберт Бисмарк — Вильгельму I, 28 сентября 188G г.
255
пым кругам германского милитаризма и бис марковской
дипломатии.
В то же время, под предлогом угрозы, нависающей
со стороны Франции, германская пресса стала требовать
усиления вооружений, а генеральный штаб постарался,
чтобы до Парижа дошли сведения о маневрах германских
войск, подготавливаемых в Эльзасе и Лотарингии. Уже в
начало июля 188G г. Коцебу сообщал из Парижа в Петер-
бург: «По распространившимся здесь частным сведениям,
Германия вооружается, она угрожает Франции, и причи-
ной итого — патриотизм, который проявляет эта послед-
няя. Многочисленные письма из Меца п Эльзаса изобра-
жают предстоящие маневры па французской границе как
предлог для концентрации больших сил, готовых к воен-
ным действиям» 23. Такого рода сведения быстро распро-
странялись во Франции многочисленными реваншистски-
ми листками, которые нарождались, как грибы после до-
ждя, конкурировали между собой в националистической
трескотне и сенсациях.
Изображая себя воплощением французского патрио-
тизма и национальной добродетели, противопоставляя се-
бя дряблому и коррумпированному режиму республики,
погрязшей в мелочной многопартийной борьбе, Буланже
создавал себе рекламу при помощи военных парадов и
факельных шествий, сопровождаемых грохотом военных
оркестров, и всегда во время этих зрелищ пытался пред-
стать перед толпой во всем блеске театрального героя.
Но, переоценив своп возможности и свое влияние, оп
слишком рано раскрыл свои карты — намерение ликвиди-
ровать республику и установить военную диктатуру. Тем
самым он уже к осени 1886 г. оттолкпул от себя многих
сторонников.
Почувствовав это, Буланже временно прекратил свои
выступления по политическим вопросам, по зато развил
бурную деятельность в военной области. Он стал инспек-
тировать гарнизоны, размещать военные заказы и требо-
вать кредитов на проведение пробной мобилизации, кото-
рую заранее разрекламировал как гордым акт патриотиз-
ма. В то же время инсппрованная им пресса усердно дока-
зывала, что до сих пор только жалкий страх перед Герма-
23 «Красный архив», 1935, т. 5(72), стр. G8—69. Депеша Коцебу
от 3 июля (21 июня) 1886 г.
256
нией удерживал французское правительство от этой необ-
ходимой военной меры. В те дни эта пресса была испещре-
на громкими заголовками: «Перед битвой», «Мы готовы»,
a «Drapeau», газета Деруледа, утверждала, что пе позднее
чем через три года, к столетию Великой французской ре
волюцпи, Франция с помощью русского царя вернет от-
нятые у нее провинции.
Так Булапже сновг появился па сцене в доспехах ры-
царя и патриота, готового, подобно Георгию Победоносцу,
пронзить германскую гидру. Единственное, что в те дин
недоставало,— это протеста германского правительства
против проведения пробной мобилизации. Если бы этот
протест последовал, Буланже превратился бы в единствен-
ного и несравненного чемпиона патриотизма. Но Бисмарк
на сен раз пе оказал ему этой услуги. Он готовил более
острое блюдо.
Получив из Парижа новый доклад военного атташе
Вплльома, который предупреждал германское правитель
стпо и генеральный штаб, что пе следует придавать слиш-
ком большого значения миролюбивым заверениям фран-
цузского правительства и что политику Булапже п подго-
товку пробной мобилизации следует расценивать как
серьезную угрозу 24, Бисмарк решил, что он имеет в своих
руках документ, который дает основание действовать.
Оп распорядился разослать этот доклад правительст-
вам германских государств, чтобы подготовить их к пред
стоящим дебатам в рейхстаге в связи со складывающейся
ситуацией. Далее оп запросил генеральный штаб, действи-
тельно ли план пробной мобилизации во Франции пред-
ставляет собою угрозу Германии и ие следует ли ответить
на пего мобилизацией одного-двух корпусов. Наконец, пе
заявляя протеста Франции, оп дал прессе указание писать
в том духе, что германское правительство пе может допу-
стить «нарушения равновесия» и па пробную мобилизацию
будет вынуждено ответить тем же25. Таким образом, зару-
чившись активной поддержкой генерального штаба, пра-
вительств германских государств и рептильной прессы, гер-
манский канцлер решил идти па обострение отношений
24 «G. Р.», Bd. VI, № 1228. Доклад военного атташе в Париже
Вплльома, 3 октября 1886 г.
25 «G. Р.», Bd. VI, № 1229. Записка советника ведомства ино-
странных дел Рантцау. 8 октября 1886 г.
9 А. С. Ерусалимский 257
с Францией. Ею ничто уже не могло остановить: ни сооб-
щение графа Мюнстера, германского посла в Париже,
о юм, что, несмотря на рост шовинизма во Франции, широ-
кие кругл французского народа ле хотят войны и боятся
ее26, пи повторное предложение Эрбетта, французского
посла в Берлине, о совместном франко-германском давле-
нии па Англию с целью изгнать ее из Египта. Канцлер
заявил Эрбетту, что оп не может принять это предложе-
ние, по не будет возражать, если соответствующее давле-
ние на Англию окажет Россия 27; надежда па расширение
зоны трений и столкновений между Россией л Англией
явно не покидала его. Что касается успокоительного сооб-
щения Мюнстера, то он просто не обратил на пего внима-
ния; оно ему было не нужно. Ему были больше по душе
паникерские рапорты и военный атташе в Париже
Вилльом, который усердно продолжал их поставлять.
Верил ли «железный канцлер» в то, что со стороны
Франции действительно надвигается непосредственная
реальная военная угроза для Германской империи? Нет,
по верил. Но если бы у пего была по этому вопросу хотя
бы тень сомнений, то 16 ноября она должна была разве-
яться. В этот деиь канцлер получил от заместителя началь-
ника генерального штаба Вальдерзее важный секретный
документ, который заключал в себе анализ состояния
французской армии. Вальдерзее показал, что мероприятия
французского правительства по усилению армии п техни-
ческому оснащению ее вооружений остаются еще далеко
пе завершенными и что громогласные выступления Булан-
же о наступательной стратегии Франции в будущей войне
предназначены только для того, чтобы скрыть несостоя-
тельность имеющейся системы крепостей, созданной для
обороны страны от вторжения противника и предотвра-
щения осады Парижа.
Что касается проекта реорганизации армии, представ-
ленного Буланже на рассмотрение палаты, то его осущест-
вление, утверждал Вальдерзее, потребует еще немало вре-
мени, в течение которого провести мобилизацию будет 28
28 «G. Р.», Bd. VI, № 1230. Посол в Париже Мюнстер — Бисмар-
ку, 14 октября 1886 г.
27 «G. Р.», Bd. VI, № 1233. Статс-секретарь ведомства иностран-
ных дел Герберт Бисмарк — Мюнстеру, 13 ноября 1886 г.
258
очень трудно. Решительно отвергая, таким образом, выво-
ды Вилльома, Вальдерзее пришел к следующему важно-
му заключению: «Я поэтому придерживаюсь взгляда, что
в настоящий момент во Франции господствует потреб-
ность в мире и что мы не имеем никаких оснований опа-
саться нападения оттуда...» Вальдерзее подчеркивал, что
в течение 15 лет Франция ведет подготовку к войпе-реван-
шу, «хотя часто п пеумным образом», и что она тотчас же
вступит в войну, как только Германия ввяжется в серьез-
ный конфликт на другой стороне, «однако сама (allein)
опа по развяжет (wagt) войпу, тем более, в ближайшем
будущем». Итак, обобщая все данные германского гене-
рального штаба о воеппоп подготовке Франции, Вальдер-
зее пришел к выводу: «Я убежден, что именно с военной
точки зрения Франция должна стараться избежать войны
с памп» 28.
Аналогичных взглядов придерживался и военный ми-
нистр генерал Бропзарт фоп Шеллендорф. Он считал, что
«в отношении вооружения пехоты мы благодаря магазин-
ному ружью опередплп французов по меньшей мере на
год, и олп это хорошо знают», п что вообще вооружение
германской пехоты п артиллерии превосходит вооружение,
которым обладает французская армпя. Военный мпнпстр
был убежден, что при таком соотношении спл для Герма-
нии «близкая война была бы выгодна» 28 29. Генерал Шел-
лендорф— креатура Вальдерзее—был тесно связан с лич-
ным военным кабинетом престарелого кайзера, за спиной
которого эта сильная милитаристская клика имела возмож-
ность оказывать давление и па канцлера.
Получив секретный документ от Вальдерзее и ознако-
мившись с ним, Бисмарк ответил, что «разделяет взгляды,
изложенные в этом интересном сообщении» 30. К сожале-
нию, мы нс зпаем, содержались лн в этом ответе Бисмарка
политические выводы, которые вытекали пз представлен-
ного генеральным штабом анализа столь выгодного для
Германии соотношения сил с Францией (соответствующий
документ до сих пор полностью по опубликован). Но в
данном случае совпадение взглядов германского рейхсканц-
28 «G. Р.», Bd. VI, № 1235. Вальдерзее — Бисмарку, 16 поября
1886 г.
29 R. F. Lucius von Ballhausen. Bhmarck-Erinnerungen,
S. 354—355.
80 «G. P.», Bd. VI, S. 154, примечание.
9
259
лера и генерального штаба само ио себе имело немаловаж-
ное значение. Еще в начале 1886 г. Вальдерзее, опираясь
на влиятельные круги прусско-германского милитаризма,
на наиболее реакционные круги юнкерства, военной про-
мышленности, двора и прессы, перешел в атаку на бпсмар-
ковский курс, считая его недостаточно агрессивным,
в особенности в отношении России.
Вальдерзее уже раньше зарекомендовал себя в высших
сферах как убежденный сторонник превентивной войны и
считал, что дело дипломатия спровоцировать ее в надле-
жащий момент и в надлежащем месте. Убежденный, что
только реальная военная сила является решающим факто-
ром политики, Вальдерзее утверждал: «Прав тот, кто по-
беждает. Пусть тот, кто повергнут па землю, утешает себя
тем, что он вовлечен в войну, не имея за собой вины». Это
была типично милитаристская философия грубой силы,
выросшая на дрожжах трех войн, которые, превратив про-
винциальную Пруссию в могущественную Германскую им-
перию, вывели ее на арену большой политики и борьбы
за гегемонию в Европе.
Бисмарк, активный приверженец политики «железа и
крови», разделял эту философию, по оп всегда считал прак-
тически более выгодным начинать войну при помощи та-
ких ходов па шахматной доске дипломатии, которые дава-
ли возможность спровоцировать противника и тем самым
возложить па пего ответственность за конфликт. Опыт по-
казал, что это важно с точки зрения как внутренней поли-
тики, так л воздействия на политику и общественное мне
пие нейтральных стран.
Взяв курс на превентивную войпу, Вальдерзее считал,
что задача дипломатии — подготовить ее локализацию,
а генеральный штаб должен рассчитывать на ее общеевро-
пейские масштабы. Поэтому-то, утверждал оп, нужно
укреплять Тройственный союз не только в политическом,
по и в военном отношении, усилив его путем привлечения
Англии, хотя буржуазно-демократические иорядки, утвер-
дившиеся в этой стране, оставались для прусско-герман-
ской реакции ненавистными. Бисмарк весьма активно
поддерживал этот милитаристский план, однако стремился
при помощи политических средств и пспользуя склады-
вающуюся международную обстановку, всю тяжесть вой-
ны с Россией снять с плеч Германии и возложить ее на
комбинацию своих настоящих и потенциальных союзни-
260
for. Другое дело — война с Францией, которую Германия,
при условии нейтралитета России, Австро-Венгрия и Анг-
лии, могла провести сама или при участии Италии.
Учитывая сложившуюся систему германских военных
союзов, генеральный штаб утке в начале 1886 г. мог они
раться на план, предусматривающий, говоря словами
Вальдерзее, оба случая: войну Германии против Франции
и войну совместно с Австро-Венгрией против России и од-
новременно против Франции31. В первом случае вся гер-
манская армия должна была обрушиться па Запад, а во
втором — должна была выступить разделенными, примерно
равновеликими силами и иа Востоке, и на Западе 32. Вскоре,
однако, большой генеральный штаб вынужден был внести
некоторые изменения в тот главный вариант стратегиче-
ского плана, который предусматривал войну на два фрон-
та. Эти изменения были внесены в период болгарского
кризиса, нарастания буланжистского движения и обостре-
ния франко-германских отношений. Исходя пз того, что
Франция может завершить мобилизацию быстрее России,
план предусматривал мобилизацию германской армии,
и без того имеющей превосходство в вооружении, в еще
более короткие сроки. Вальдерзее утверждал, что «быстрые
победы на Западе будут для нас самой верной защитой па
Востоке, и они настолько укрепят паше положение, на-
сколько успешно мы будет наступать па Западе» 33. Отсюда
был сделан вывод о необходимости некоторого уменьшения
численности германской армии на границе с Россией и
соответственном увеличении па границе с Францией.
Мольтке согласился с этими изменениями34, которые
исходили пз предположения, что интересы царской России
скованы болгарским кризисом и отвлечены па Балканы,
ввиду чего складывается перспектива для успешного пре-
вентивного удара на Западе. В этих условиях перед гер-
манской дипломатией стояла сложная, двойственная зада-
ча: пе допустить, с одной стороны, ликвидации болгарского
кризиса путем удовлетворения претензий царя, а с дру-
гой— перерастания этого кризиса в войну между Россией
и Австро-Венгрпей. В первом случае военные силы цар-
31 II. М о 11 k е. Die deutsche Aufmarschplane, N 28.
32 Ibidem.
33 «Waldersee in seinem niilitarischen Wirken», Bd. II, S. 289.
34 A. Waidersee. Denkwiirdigkeiten, Bd. I. 5 февраля 1887г.
261
ской России высвободились бы для концентрации на гер-
манской границе; во втором — Германия могла быть вовле-
чена в войну против России, что вызвало бы удар со
стороны Франции, или же, если бы Германия уклони-
лась выступить на стороне Австро-Венгрии, неизбежно
повлекло бы за собой кризис п распад Тройственного
союза.
Позиция, запятая германской дипломатией в болгар-
ском вопросе, уже вызвала некоторое недовольство в авст-
рийской прессе и в особенности в венгерском парламен-
те35; граф Кальноки, мпппстр иностранных дел Австро-
Венгрии, жаловался на то, что в Вене п в Будапеште соз-
дается впечатление, будто на германского союзника нель-
зя полностью рассчитывать. Бпсмарк отнесся к этим жа-
лобам довольно спокойно и парировал их тем, что Австрия
не оказывает Германии содействия ни в отношении Фран-
ции и Англии, ни даже Ватикана (он имел в виду
«культуркампф»), и все же в Берлине не задают вопроса,
что дает Германии союз с Австро-Венгрией36.
Мастер эквилибристики дипломатическими документами
и интерпретации их в соответствии со своимп ближайшими
конкретными целями, политическими пли военными, он
в закулисных переговорах с представителями австрийской
дипломатии неустанно подчеркивал, что австро-германский
союз имеет оборонительный характер. Тем самым он давал
понять, что если Австро-Венгрия рассчитывает вести вой-
пу с Россией из-за Болгарии пли из-за проливов, ей следу-
ет искать поддержки пе у германского союзника, а у воз-
можных партнеров — у Англии и даже у Франции, кото-
рые, почувствовав, что Россия ущемляет их интересы на
Ближнем Востоке, станут «естественными союзниками»
Австро-Венгрии. К тому же, признался Бисмарк, он при-
дает мало значения тому, что думают германский рейхстаг
пли венгерский парламент 37. Последнее слово в вопросах
внешней политики он без излишней скромности оставлял
за собой.
В конце 1886 г., воспользовавшись тем, что внимание
держав приковано к болгарским делам, Бпсмарк начал
85 <G. Р.». Bd. V, № 1008. Рейсе — Бисмарку, 20 сентября 1886 г.
38 «G. Р.», Bd. V, № 1010. Рейсс — Бисмарку, 24 сентября
1886 г.
87 <G. Р.», Bd. V, № 987. Бисмарк — Рейссу, 13 сентября 1886 г.
263
кампанию против Франции. Он выступил в рейхстаге с
громовой речью, направленной против Франции. Рейхста-
гу было предложено утвердить законопроект, доводивший
численность армии в мирное время до 468 тыс. человек
и вновь заранее устанавливавший военный бюджет
сроком на 7 лет. Военное министерство и Большой гене-
ральный штаб провели ряд мероприятий, обычно предше-
ствующих войне. В начале февраля 1887 г. было объявлено
о призыве 73 тыс. резервистов; это в свою очередь усилило
реваншистские настроения во Франции.
В Европе снова сложилась обстановка военной тревоги.
Инициатива и па сей раз находилась в германских руках,
но без Буланже германский милитаризм, пожалуй, не су-
мел бы поставить Европу на острие ножа. Не случайно
Бисмарк говорпл: «Булапже — это война» 38. Главарь
французских реваншистов, все еще занимавший пост воен-
ного министра, потребовал, чтобы Франция ответила на
воинственные меры, принятые в Германии, мобилизацией.
Предложение было явно провокационным, его осуществле-
ние имело бы непоправимые последствия. «То, что вы
предлагаете, генерал, это сумасбродство,— воскликнул пре-
зидент Грови на заседании совета министров.— Понимае-
те ли вы, что это будет означать войну?»
То было действительно сумасбродство, которого в ми-
нистерских кругах Германии только и поджидали. Прус-
скпй генеральный штаб считал войну неизбежной и необ-
ходимой. Он считал выгодным спровоцировать француз-
ское командование на активные операции. План был
таков: разбить наступающую французскую армию в Сааре,
а затем перейти в наступление в направлении на Нанси.
Но приходилось считаться и с другими вариантами хода
событий, военными и политическими. Не исключалось, что
французское командование пе поддастся на провокацию.
В таком случае германский милитаризм должен был видо-
изменить своп планы 39.
Разжигая шумную антнфранцузскую пропаганду, прави-
тельство Бисмарка было убеждено, что Россия, занятая
распрями с Англией, Австро-Венгрией и Болгарией, сохра-
38 R. F. Lucius von Ballhausen. Bismarck-Erinnerungeii,
S. 366.
39 H. Lohmeyer. Die Politik des Zweiten Reiches (1870—1918),
Bd. II. Berlin, S. 73—74.
263
нит в случае франко-германской войны нейтралитет. Еще
больше убедило в этом Бисмарка предложение влиятель-
ного русского дипломата Петра Шувалова, посетившего
г. январе 1887 г. Берлин, заключить русско-германский
договор взамен «Союза трех императоров». Тогда же был
составлен п проект договора, предусматривавший нейтра-
литет России в случае войны Германии с Францией в об-
мен па согласие Германии не препятствовать России в ов-
ладении черноморскими проливами и в восстановлении ею
своих позиций в Болгарии40. Бисмарк рассчитывал так-
же па то, что Англия будет содействовать осуществлению
агрессивных замыслов германского милитаризма.
Но события развивались пе так, как представлял себе
«железный канцлер». Во-первых, французское правитель-
ство держалось крайне осторожно и в феврале 1887 г. вы-
ступило с миролюбивыми заверениями. Для того чтобы
выбить последнюю карту пз рук Бисмарка, было решено
дать отставку Буланже, с именем которого в первую оче-
редь связывались реваншистская пропаганда и планы вой-
ны против Германии. Как мы увидим, Буланже п после
этого не прекратил своей поджигательской деятельности,
но французское правительство уже не несло за нее непо-
средственной ответственности.
Во-вторых, определилась позиция царского правитель-
ства. Проект договора, составленный Шуваловым, не был
утвержден царем. Бпсмарк понял, что Россия вовсе не со-
бирается помогать Германии в ее стремлении утвердить
свою гегемонию в Европе посредством войны с Францией.
Отказ России заключить договор о нейтралитете, несмотря
на содержавшиеся в нем приманки для царизма, сорвал
план германского правительства — воспользоваться бал-
канским кризисом и развязать превентивную войну про-
тив Франции. Бисмарк достиг лишь того, что в атмосфере
националистического угара сравнительно легко провел че-
рез рейхстаг новый военный законопроект.
Последней вспышкой военной тревоги был «инцидент
Шпебеле», вызванный германской стороной весной 1887 г.
Германские власти арестовали французского погранично-
го чиновника, которого предварительно заманили письмом
на немецкую территорию. Проведенное французским пра-
40 «Русско-германские отношения 1873—1914 гг.», стр. 92 и сл.
264
вптельством расследование не оставляло сомнений, что
налицо провокация (позднее оказалось, что ее автором был
тогдашний статс-секретарь министерства иностранных
дел, сын канцлера Герберт Бисмарк), и Германии при-
шлось отступить. Это коснулось не только Шпебеле, кото-
рый был освобожден. Бисмарк вынужден был пойти па уре-
гулирование конфликта с Францией в целом. К тому у
него были веские основания — внешние и внутренние.
Главная внутриполитическая цель, которой добивал-
ся на этом этапе Бпсмарк,— утверждение нового септенна-
та — была достигнута. Бисмарк учел также в своих расче-
тах основной вневший фактор — неблагоприятную пози-
цию России. Это выразилось в заключении в июне
1887 г. секретного русско-германского соглашения, полу-
чившего название «перестраховочного договора». Согла-
шение предусматривало, что если одна из договарива-
ющихся сторон окажется в состоянии войны с третьей
великой державой, «другая сторона будет хранить по от-
ношению к первой благожелательный нейтралитет п
приложит все старапия к локализации конфликта». Од-
нако в случае войны с Австрией пли Францией обяза-
тельство соблюдать нейтралитет вступало в силу только
при условии нападения этих стран на одну пз договари-
вающихся сторон41. «Договор о перестраховке» предо-
ставлял Германпп несомненные политические выгоды;
главным, пожалуй, было, что «провод в Россию» сохра-
нился. Но Бисмарку не удалось добиться от России обя-
зательства сохранять безусловный нейтралитет в случае
воины Германии с Францией.
Осенью 1887 г. Бисмарку стало известно, что Россия
приступила к усилению свопх вооружений и концентра-
ции сил на территорпи Царства Польского — в областях,
пограничных с Германией и Австро-Венгрпей. Клика Валь-
дерзее вновь сделала отсюда вывод, что па мероприятия
Росспи нужно ответить превентивной войной против нее.
Бпсмарк же считал, что время для развязывания такой
войпы упущено и что если ее не удалось начать в
январе против Франции, то тем более нет смысла начи-
нать ее теперь против Росспи. Чтобы убедить в этом гене-
ральный штаб, он пригласил к себе Мольтке и, заручив-
шись согласием Вильгельма I, показал ему «договор о пе-
41 «Русско-германские отношения 1873—1914 гг.*, стр 147—1'1.
245
рестраховке» с Россией, существование которого было из-
вестно лишь 2—3 лицам в каждой пз стран. Внимательно
ознакомившись с этим дипломатическим документом,
Мольтке согласился с рейхсканцлером.
Но Вальдерзее не отказался от планов начать превен-
тивную войну п при помощи интриг стал продвигать их
через Вену. Поскольку «договор о перестраховке» был
ааключен за спиной Австро-Венгрии, правящие круги ее
рассчитывали, что в случае войны с Россией германский
союзник безоговорочно поддержит их. Германский воен-
ный атташе, которым, конечно, руководил Вальдерзее,
стал раззадоривать австрийский генеральный штаб, гдр
также было немало сторонников превентивной войны.
Почва для этих происков оказалась, следовательно, подго-
товленной, и австрийский военный атташе Штаудингер по
указанию из Вены явился к Мольтке, чтобы согласовать ме-
роприятия, предусматривающие совместный удар против
России.
Узнав об этих переговорах, происходивших за его спи-
ной, Бисмарк вскипел. Пренебрегая всем воепно-бюрокра-
тическим порядком сношений с чинами другого ведомства,
он обратился непосредственно к германскому военному ат-
таше в Вене и потребовал от него прекратить интриги в
австрийском генеральном штабе под страхом оказаться из-
гнанным со своего поста. В конце концов Мольтке был вы-
нужден заявить Штаудингеру, что оп принимает к сведе-
нию информацию о военных мероприятиях Австро-Венг-
рии на границе с Россией, но что вопрос о целесообразно-
сти начать превентивную войну входит в компетенцию не
генеральных штабов, а правительств. Таким образом, и в
данном случае между бисмарковской политикой и гене-
ральным штабом установилось согласие.
Остается еще сказать о той игре, которую продолжал
вести Буланже, пе находившийся более у власти, но имев-
ший немало сторонников. Особые надежды генерал возла-
гал па русско-германские распри, которые после заключе-
ния «договора о перестраховке» отнюдь не прекратились.
Находясь в составе кабинета, а еще более после своей от-
ставки, Буланже пытался создать впечатление, будто, раз-
жигая реваншистские настроенпя против Германии, он
пользуется поддержкой России и ее царя. В ходе предвы-
борной кампании агенты и сторонники Буланже носили
плакаты, на которых было начертало: «С царем, за бога л
266
Францию!», «Да здравствует Россия, да здравствует Ьу-
ланже!» Но Александр 111 — чем дальше, тем больше —
опасался связываться с Буланже, хотя антиреспубликан-
ские замашки кандидата в военные диктаторы Франции
явно импонировали ему. «Вот что значит во Франции че-
ловек с волей и энергичный, — надписал он на одном дип-
ломатическом донесении о деятельности Буланже, когда
она только начинала развертываться.— Из французов
можно сделать что угодно, и весьма может быть, что Бу-
ланже сделается полнейшим диктатором. Остается сожа-
леть, что личность военного министра такая скверная: ра-
дикал и человек без убеждении п традиций» 42.
Среди господствующих классов царской России имелись
круги — военные и торгово-промышленные, — которые,
выдвигая идею разрыва традиционных связей с Германи-
ей, были готовы поддержать Буланже пли, во всяком слу-
чае, искать сближения с ним. К этой позиции, в частности,
склонялся представитель интересов русского промышлен-
ного капитала Катков, пресса которого вела кампанию в
пользу разрыва с Германией и установления тесного по-
литического сотрудничества с Францией. Смерть Каткова
в августе 1887 г. отозвалась во французской буржуазной
печати «непритворной скорбью», а буланжисты устрожлл
даже по этому поводу демонстрации, целью которых, по
мнению Моренгейма, было «разыграть кощунственную
комедию мнимой солидарности между французской де-
мократией и русским общественным мнением. Россия, мол,
за нами и за нас» 43.
Буланже и его сторонники явно мистифицировали.
Царь и царская дипломатия проявляли определенную
сдержанность в отношении Буланже, не желая себя ком-
прометировать. Внимание правящих кругов царской Рос-
сии все еще было приковано к болгарскому кризису, и
несмотря на нарастание русско-германских противоре-
чий, Александр III думал в это время о разрыве
с Австро-Венгрией, но не с Германией.
В начале 1889 г. Буланже через одного «влиятельно-
го бонапартиста» сделал еще одну попытку уверить рус-
скую дипломатию, что его движение «но только не демаго-
42 «Красный архив», 1935, т. 5(72), стр. 70.
43 Там же, стр. 79. Письмо Моренгейма от 10 августа (29 июля)
1887 г.
2G7
гпчио... но направлено против демократии», а во внешней
политике он рассчитывает на распад Тройственного сою-
за и ориентируется па Россию. Получив эти сведения,
царь реагировал на них следующими словами: «Програм-
ма Буланже недурна. Но может ли он ее исполнить?» 44.
Этот вопрос п интересовал царскую дипломатию, в особен-
ности в связи с дальнейшим обострением русско-герман-
ских отношений.
Еще раньше, в конце августа 1888 г., Морепгейм, рус-
ский посол в Париже, писал в Петербург: «Именно пото-
му, что оп (Буланже.— А. Е.) нуль и за ним никто пе
стоит, оп и может быть пгрушкой в руках кого угодно.
Это самый заурядный перекресток, где встречается много
дорог, но это пе большая дорога, указывающая путь». По-
скольку «речами республику не свергнуть», царского дип-
ломате! интересовал пе Буланже. Еп> страшило, что бу-
ланжпзм. приведя в движение массы, может стать «отпра-
вной точкой социализма». Вот почему его общий вывод
был таков: «Бесспорно, Франция — важная карта в нашей
игре, но только при условии, если она будет сильной, мощ-
ной п процветающей; тогда это козырь. Но если мы ходим
с червей, зачем нам двойка пик?» 45
Итак, все усилия генерала получить поддержку рус-
ского царя не дали ощутимых результатов, хотя канди-
дат в диктаторы не брезговал никакими средствами ни в
вопросах внешней, ни в вопросах внутренней политики.
В конце концов этот мессия, который пытался спасти
Французскую республику путем заигрывания с царем,
запутался в таких темных связях с бонапартистскими и
орлеанистскпми элементами, что даже его сторонники
отшатнулись. Генералом овладела меланхолия, и в один
из приступов ее оп кончил жизнь самоубийством. Смерть
Буланже не означала, однако, конца французского реван-
шизма. Видоизменились лишь его внешние формы, но в
своей реакционности он мало в чем уступал германскому
милитаризму, чья наглость неизменно питала реваншист-
ские настроения во Франции.
44 «Красный архив», т. 72, стр. 90. Депеша Коцебу от 14/2 фев-
раля 1889 г.
43 Там же стр. 89—90. Письмо Мореигейма от 30/18 августа
1888 г.
Крах дипломатической эквилибристики
Отставка
В расчетах Бисмарка важное место постоянно занима-
ла Англия. Мы говорили о безуспешных попытках свя-
зать ее соглашенном в 70-х годах. В 1886 г. с аналогичным
предложением к Бисмарку обратился английский министр
иностранных дел Розбери. Уклоняясь от подобного союза,
смысл которого заключался только в одном — использо-
вать Германию против России, Бисмарк, особенно в пос-
ледние годы своего канцлерства, все же искал сближения
с Англией. Условия, которые он ставил, быти весьма ха-
рактерны: Бисмарк не хотел, чтобы Германия попала в
положение, когда ей придется «таскать каштаны из огня»
в интересах Англин, но он отнюдь не возражал, чтобы
сама Англия принялась за это занятие.
Первое могло случиться, если бы Германии пришлось
выступить в защиту Австро-Венгрии против России. Бис-
марк рассчитывал, что эту опасность он всегда сумеет
предотвратить. «Возникновение войны,— признался он
однажды в конце 1887 г.,— зависит вовсе не от того, напа-
дет ли Россия па Австрию». Бисмарк видел и другие воз-
можности: «Возникновение войны зависит от позиции, ко-
торую по отношению к России займет Англия: возьмет ли
опа па себя роль рабочего быка пли ожиревшего, страдаю-
щего от удушья» '. «Сближением» с Англией Бисмарк и
стремился подтолкнуть английского быка к более актив-
ным и иритом самостоятельным действиям. «Если Анг-
лия,—признавался Бисмарк тогда же,—окажется рабочим
быком, то пе только будет парализован французский флот,
но против России пойдут и турки». В этих словах Бисмарк
по существу раскрыл смысл незадолго до того созданной
1 W. La ng or. European Alliances and Alignments 1871—189Э.
New York, 1931, p. 439.
26J
повой международно-политической Комбинации, а еще бо
лее — свое отношение к ней.
Не добившись союза с Германией, английское прави-
тельство вынуждено было пойти на соглашение с Австро-
Венгрией и Италией (1887). Это соглашение, известное
иод названием «Средиземноморской Апгапты», направле-
но было против устремлений царской России к проливам
н одновременно против колониальных домогательств
французской буржуазии в Средиземном море, прежде
всего в Северной Африке. Германия к этому соглашению
не примкнула, но Бисмарк участвовал в создании и даль-
нейшем укреплении этой Антанты. Теперь понятно, поче-
му ои согласился положить па «второе дно» секретного
перестраховочного договора обещания оказать содействие
царскому правительству в вопросе о проливах. Он знал,
что на этом пути Россия встретит противодействие со
стороны Англии. Более того, он сам закулисно налаживал
сотрудничество между Англией, с одной стороны, Австро-
Венгрией и Италией — с другой.
Таким образом, добившись от царского правительства
обещания соблюдать нейтралитет в случае нападения
Франции на Германию, он ничего, собственно говоря, пе
платил. Но зато он предотвращал возможный союз между
Францией и Россией. В то же время он загонял цар-
скую Россию, по ого собственным словам, «в мышеловку».
Англо-русская война могла бы предоставить Германии
значительные преимущества. Перестраховав Германию
договором с Россией против Франции, он пытался за-
страховать Германию сближением с Англией против
России.
К этому сближению с Апглией Бисмарка толкали но
только требования некоторых влиятельных кругов гер-
манской крупной буржуазии, считавших, что это облегчит
доступ германским товарам па мировые рынки. К сбли-
жению с Англией его толкали и неприязненные отноше-
ния с Францией, а также обострение противоречий между
Германией и царской Россией. В интересах прусского юн-
керства Бисмарк продолжал повышать тариф па хлеб и
тем самым установил высокий таможенный барьер для
русского экспорта. Со своей стороны царское правитель-
ство вело острую экономическую борьбу против Гер-
мании в интересах не только русских помещиков, по и рус-
ских фабрикантов, требовавших оградить внутренний ры-
270
пок от конкуренции немецких товаров. С этой целью оно
беспрестанно вводило высокие запретительные тарифы на
товары германского происхождения и начало бойкотиро-
вать германские порты.
Стремясь сохранить «картель» политических партий
прусских аграриев и немецкой буржуазии, Бисмарк дол-
жен был защищать экономические интересы этих классов.
Оп должен был бороться против русс кой конкуренции на
хлебном рыпке Германии и других стран. Оп должен был
пробивать дорогу германским товарам и германским ка-
питалам иа русский рынок. По существу между Рос-
сией п Германией развертывалась экономическая война.
Это находилось в полном противоречии с политикой Бис-
марка, преследовавшего цель предотвратить подлинную
войну Германии с Россией.
Бисмарковская сштема «перестраховки» была, таким
образом, лишь сложной дипломатической конструкцией,
воздвигнутой па взрывающейся почве экономических кон-
фликтов. Она отодвигала назревавший конфликт, отра-
жавшийся в сфере политических отношений, но не устра-
няла его опасность. Несмотря па подписание «перестрахо-
вочного договора» (оп оставался сугубо секретным), и гер-
манская и русская пресса вела друг против друга ожесто-
ченную кампанию, которая свидетельствовала об обостре-
нии отношений между господствующими классами обеих
стран. В руках Бисмарка одним пз орудий улучшения от-
ношений с царской Россией являлись финансовые займы,
предоставляемые германской биржей. Учитывая, что пар-
ское правптельство крайне нуждается в этих займах,
Бисмарк с помощью крупных банкирских домов Блейх-
редера и Мендельсона открыл ему доступ на германский
денежный рынок и тем самым в некоторой степени задер-
жал ухудшение русско-германских отношений. Займы,
предоставленные в ссредппе 80-х годов, сыграли в этом
смысле немалую роль.
Однако в 4887 г. в ответ па введение в Росспи протек-
ционистского тарифа Бисмарк решил закрыть царскому
правительству дальнейший доступ па германский денеж-
ный рынок. Он надеялся, что подобного рода давление сде-
лает царское правительство более податливым в отноше-
нии экономических требований Германии. Но он просчи-
тался. Царское правительство ответило репрессиями, на-
правленными против германских подданных и германских
271
капиталов в России. Нуждаясь в деньгах и узнав, что две-
ри берлинских банков перед ним закрыты, царское пра-
вительство обратилось иа французский денежный рынок.
Это ускорило сближение между русским царизмом и фран-
цузской биржей. На горизонте европейской политики об-
рисовались первые контуры будущего франко-русского со-
юза.
В этих условиях Бисмарк в самом пачале 1889 г. сде-
лал попытку более тесного сближения с Англией. Оп
предложил английскому премьеру Солсбери заключить со-
юз между Германией и Англией. Формально острие сою-
за предполагалось направить протпв Франции. Какие цели
преследовал Бисмарк этим предложением? В своей книге
«Германия между Росспей и Англией» немецкий историк
Вильгельм Шюсслер высказал предположение, что Бис-
марк преследовал в данном случае две цели: во-первых,
оп стремился сближением с Англией воздействовать па
Россию, чтобы заставить ее продлить истекавший «дого-
вор о перестраховке»; во-вторых, если бы это не удалось и
разрыв с Россией произошел, Бисмарк стремился застра-
ховать Германию союзом с Англией протпв России. В этом
Шюсслер склонен усматривать огромный успех бпемарков-
ской иолитпки. реализовать который полностью пе уда-
лось ввиду отставки канцлера2.
Но об успехах обычно судят по результатам. Сложные
дипломатические комбинации Бисмарка окончились кра-
хом. Незадолго до своей отставки, в августе 1889 г., Бис-
марк иа заседании прусского министерства признался, что
на протяжении десяти лет задача германской политики
заключалась в том, чтобы привлечь Англию к Тройствен-
ному союзу. Бисмарк считал, что осуществить это возмож-
но только в том случае, «если Германия будет снова и сно-
ва подчеркивать свое равнодушие по отношению к восточ-
ным вопросам». «Но если Германия поссорится с Рос-
сией,— заявил Бисмарк,—то Англия будет сидеть смирно,
предоставив Германии таскать для нее каштаны из
огня».
Англия, привыкшая воевать чужими руками, па дру-
гой союз и не хотела идти. На предложение Бисмарка
2 W. S с h u s s 1 е г. Deutschland zwischen Russland und England
I i .pzijz. 1910, S. 97.
272
Солсбери ответил вежливым отказом. Бисмарку пришлось
приложить огромные усилия, чтобы в условиях обостряв-
шихся экономических противоречий с Россией сохранить
политический «провод», соединявший царскую Россию и
гогенцоллерновскую Германию. Он всячески стремился
добиться восстановления «договора о перестраховке».
Иначе вся его система, воздвигнутая с таким искусством
в течение двух десятков лет, была бы разрушена. «Я впол-
не понимаю,— поведал оп накануне отставки русскому
послу в Берлине Павлу Шувалову,— что если бы мы роко-
вым образом оказались втянутыми в войну с Францией,
то в случае нашего успеха Россия в известный момент
сказала бы нам: «Стоп!», и мы бы остановились»3.
Потерпев неудачу в переговорах с Англией, Бпсмарк
тем энергичнее должен был добиваться возобновления до-
говора с Россией. Ему пришлось вести борьбу с проапглпй-
скнм влиянием части германской буржуазии, с некоторы-
ми придворными кругами и даже с генеральным штабом,
который считал войну с Россией неизбежной и хотел ее
ускорить. Ему пришлось вести и личную борьбу с молодым
императором Вильгельмом II, который, едва вступив на
престол (1888), не скрывал, что у пего имеются расхож-
дения со старым рейхсканцлером по вопросам внешней и
внутренней политики.
Мечтая о «мировой политике», кайзер расценивал евро-
пейскую политику Бисмарка как слишком ограниченную,
провинциальную и обвинял его в том, что он слишком по-
гряз в своих связях с Россией. Во внутренних делах кай-
зер был уверен, что его демагогическая «христианско-со-
циальная политика», навеяиная придворным пастором
Штеккером, является лучшей панацеей протпв революци-
онного движения рабочего класса, чем бпсмарковскин за-
кон против социалистов, уже обнаруживший свою несо-
стоятельность. Эти и другие политические разногласия
между Вильгельмом п Бисмарком, разумеется, только
усилили их личную неприязнь. Бпсмарк ненавидел своего
молодого кайзера, не без основания считая его хвасту-
ном, фигляром и политическим дилетантом. Вильгельм
платил ему тем же. Ои считал, что его канцлер слишком
3 В. Н. Ламздорф. Дневник (188G—1890). Под род. и с прс-
дисл. Ф. Л. Ротштейна. М.—Л.. 1926, стр. 278.
273
властен, старомоден, и искал только повода, чтобы изба-
виться от него.
Но самый сильный удар Бисмарку напес рабочий
класс. Введя в 1878 г. исключительный закоп против соци-
алистов, бисмарковское правительство было уверено, что,
мобилизовав все силы реакции, опираясь па весь аппарат
государственной власти — армию, полицию и суды, оно
удушит рабочее и социалистическое движение. Немецкий
рабочий класс и его социал-демократическая партия опро-
кинули эти расчеты реакции. В течение 12 лет они вели
упорную и героическую борьбу против драконовского зако-
ла. В конце концов бпсмарковскпй блок политических пар-
тий юнкерства и буржуазии пе выдержал напора, в нем
появились трещины, п реакционный «картель» начал рас-
падаться. В этих условиях 20 февраля 1890 г. рейхстаг
отказался продлить исключительный закоп против социа-
листов. Это событие —поражение правительства и победу
рабочего класса — Ф. Энгельс тогда же оцепил как «нача-
ло конца эры Бисмарка».
«Что же будет дальше? — писал Эпгельс, анализируя
кризис бпсмарковской системы.— Роспуск рейхстага, но-
вые выборы, игра на страхе перед социал-демократиче-
ским потопом? Для этого время также уже упущено. Если
бы Бисмарк хотел этого, оп даже па миг по должен был
бы ссориться со своим новым императором, а тем более
трезвонить повсюду об этом разладе.
Пока был жив старый Вильгельм, триумвират — Бпс-
марк, Мольтке, Вильгельм — в глазах немецкого филисте-
ра был незыблемо прочей. Но теперь Вильгельм отошел
в небытие, Мольтке вынудили уйти, а Бпсмарк колеблет-
ся, ждать ли. пока ему предложат уйти, пли уйти самому...
Государственный переворот? Но он развяжет руки не
только пароду, он освободит также подчиненных империи
монархом от обязанности соблюдать имперскую конститу-
цию, опрокинутую этпм переворотом: переворот будет
означать крушение империи.
Война? Начать ее ничего ио стоит. Но чем кончится од-
нажды начатая воина, предусмотреть невозможно»4.
Так вся система бпсмарковской политики, внутренней и
внешней, вступила в глубокий кризис. Стремясь укрепить
4 К М а р к с п Ф. Зиге л ь г Соч . т. 22, стр. 9.
274
свое положение. Бисмарк ме!ался, маневрпровал п интри-
говал в разных направлениях. В начале марта 1890 г. он
предложил совету министров проект государственного
переворота: Вильгельм II должен отказаться от титу-
ла германского императора, после чего, выступая в
качестве короля Пруссии, образовать вместе с остальными
монархами германских государств (а также с вольными
городами) новый союз, но уже без рейхстага пли с таким
рейхстагом, в выборах которого принимало бы участие толь-
ко привилегированное меньшинство. Чтобы обеспечить
успешное осуществление переворота, старый канцлер пред-
ложил предварительно провести мобилизацию армии5. Но
даже бисмарковские министры отвергли этот реакционный
план, который показался пм слишком опасным.
Тогда Бисмарк пытался сколотить «новое большинст-
во для поддержки старой системы», но и тут потерпел не-
удачу. Он пытался добиться поддержки со стороны пра-
вящих кругов царской России, которых еще недавно сам
иротпв себя восстановил. Это вызвало подозрения даже у
его друга Шувалова. «Я задаюсь... вопросом, — сообщал
Шувалов в Петербург в марте 1890 г., — не является ли
утверждение Бисмарка, что причиной его ухода служит,
между прочим, то обстоятельство, что император считает
его русофилом, лишь своего рода маневром, имеющим
целью вызвать с нашей стороны демонстрацию, которую
он мог бы использовать как доказательство того, что он
один является гарантией добрых отношений между наши-
ми государствами» б. Но эти расчеты канцлера Германской
империи потерпели неудачу.
В течение 27 лет Бисмарк считал себя громовержцем
на политическом Олимпе Пруссии, Германской империи и
даже Европы. Теперь никакие внутриполитические манев-
ры и дипломатические ухищрения уже не могли ему по-
мочь. Кайзер обвинил своего канцлера в том, что он скрыл
донесение герхманского консула в Киеве о передвижке рус-
ских войск. Таков был повод для окончательного разрыва.
«Железный канцлер» получил отставку и должен был
уйти.
5 См. Е. Zcchlin. Staalsslreicbsplano Bismarcks uni! Wilhelms
II. 1890-1891. Berlin, 1930.
6 B. IL Ламздирф. Д11ССИЯК (1886 — 1890), стр. 27G и сл.
275
* * *
Уединившись в своем поместье в Саксонском Лесу,
старый юнкер стал предаваться размышлениям о путях п
перепутьях своей политики. Он решил выступить с такой
апологией своей политики, которая, будучи поучительной
в глазах современников, могла бы выдержать и суд исто-
рии. Он явно стремился представить себя как единствен-
ною носителя идеи «национального единства» немецкого
народа, как миротворца в концерте европейских держав.
Но уже революция 1848 г. и последующая история пока-
зали, что идея национального единства немецкого народа
принадлежит нс Бисмарку и не тому классу, интересы ко-
торого он в себе воплощал. Эта идея принадлежит самому
немецкому народу, п Маркс и Энгельс являлись наиболее
последовательными борцами за ее осуществление на путях
демократического развития. Бисмарк, который был на го-
лову выше своего класса, решил задачу, выдвинутую исто-
рией, пе демократическим, а милитаристским путем. Это
имело далеко идущие последствия, тем более что общие
итоги его деятельности были вовсе не такими, какими оп
хотел их представить.
В 1893 г., как раз в то время когда Бпсмарк приступил
к обработке первого варианта своих мемуаров, его вели
кий современник Ф. Энгельс показал, какое наследие оста-
вил после себя ушедший канцлер.
«Мы не должны забывать, — писал Энгельс, — что
двадцать семь лет хозяйничанья Бисмарка навлекли на
Германию — и пе без основания — ненависть всего мира.
Аннексия датского Северного Шлезвига... аннексия Эль
зас-Лотарингип, мелочные преследования прусских поля-
ков — все это не имеет решительно ничего общего с вос-
становлением «национального единства». Бисмарк сумел
создать Германии репутацию страны, жаждущей завоева-
нии: немецкий буржуа-шовинист... все еще превыше всего
ставит -желание по-братски объединить всю Германию «от
Эча до Мемеля», охотно присоединив при этом к Герман-
ской империи Голландию, Фландрию, Швейцарию и так
называемые «немецкие» прибалтийские провинции Рос-
сии, — этот немецкий шовинист добросовестно помогал
Бисмарку п с таким блестящим успехом, что теперь уже
никто в Европе не доверяет «честным немцам». Куда бы
вы ни обратились, — повсюду вы встретите симпатии к
27b
Франции и недоверие к Германии, которую считают вино-
вницей нынешней военной опасности» 7.
Отставленный канцлер видел эту нарастающую воен-
ную опасность, но всю тяжесть ответственности за нее воз-
лагал на своих преемников, которые, осуществляя попи-
шку «нового курса», искали сближения и колониальных
сделок с Англией за счет ухудшения отношений с Россией.
Не раз в те годы из Саксонского Леса раздавался его пред-
остерегающий голос: ои призывал улучшить отношения
с Россией и не идти па сделки с Англией. Обозревая в
своем политическом завещании опасности, грозившие Гер-
манской империи, Бисмарк тем более определенно выдви-
гал на первый план одну — опасность военного столкно-
вения с Россией. Он отрицал наличие таких противоре
чин между Россией и Германией, которые заключали
бы в себе «неустранимые зерна конфликтов и разрыва».
Разумеется, исторически это было неверно. Между пра-
вящими классами царской России и гогенцоллерновской
Германии уже назрел ряд экономических и политических
противоречий. Но характерно, что в своем политическом
завещании Бисмарк отодвигал их на задний план. Необхо-
димость считаться с требованиями Австро-Венгрии так-
же, но мысли Бисмарка, не могла иметь решающего зна-
чения, если бы перед Германией ребром встал вопрос о
воине с Россией. По свидетельству Гатцфельдта, Бисмарк
не раз говорил в кругу наиболее близких ему людей, что
па случай войны с Францией у пего всегда имеются сред-
ства «даже в последнюю минуту приобрести нейтрали-
тет России, бросив Австрию и передав таким образом Рос-
сип Восток». Намеки относительно этой возможности мож-
но уловить и в «Мыслях и воспоминаниях». Бисмарк
призывает здесь вести «правильную политику». «Не те-
рять из вида заботы о наших отношениях с Россией толь-
ко потому, что чувствуем себя защищенными от русских
нападений теперешним Тройственным союзом. Даже если
защита по прочности была бы несокрушимой, у нас все же
пе было бы никакого права и никакого основания ради ан-
глийских или австрийских интересов на Востоке прибли-
жать германский народ к тяжелому и бесплодному бре-
мени русской войны в большей степени, чем это вызывает-
7 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 413—414.
277
ся нашими сооственными интересами и заинтересован-
ностью в целостности Австрии» 8 9.
Это звучало предостерегающе для тех, кто сменил
Бисмарка у кормила государственной власти, но вовсе не
означало, что он сам полностью пересмотрел свою дея-
тельность как политика и дипломата. Тем более он пе от-
казался от ее милитаристских, юнкерско-буржуазпых ос-
нов. На протяжении всего своего пути он неизменно
стоял на этих основах даже тогда, когда по-своему ре-
шал прогрессивные задачи, выдвигаемые историей, и
встречал противодействие со стороны наиболее реакцион-
ных элементов того класса, интересы которого воплощал
и отстаивал.
Вот почему Бисмарк навсегда остался кумиром гер-
манских националистов и милитаристов. В своих воспо-
минаниях о нем генерал Шлиффен писал: «Оп был солда-
том, хотя принадлежал к армии только по форме. Только
в солдатской одежде, с рукой, опирающейся на меч,— та-
ков его образ, запечатлевшийся в сознании потомков»
(ist seine Erscheinung auf Nachwelt iibergegangen») °.
Этот образ, олицетворяющий как бы высшее признание
милитаристской касты, и воплощен в огромном монументе,
сооруженном в Гамбурге.
8О Бисмарк. Мысли и воспоминания, т. Ill, М., 1941.
стр. 118-119.
9 General-Foldmarschall Alfred von Waldersce in seinem minta-
rischen Wirken, Bd. 11, S. X.
Имеппов
указатель
Августа 46
Аденауэр К. (Adenauer К.) 107
Александр I Баттенберг 244,
245
Александр II 28, 53, 55 ♦, 59,
65, 75, 86, 92, 707—103, 114,
117, 121, 122, 126, 127, 128,
131—134, 136, 141, 147, 150,
156, 157, 161, 244
Александр III 161, 755, 207,
209, 211, 214, 244—246, 266.
267
Али Низами 175
Альбедпль Э. (Albedyll Е.) 166,
169, 198, 203, 204
фон Альвенслебен A. (von А1-
vensleben А.) 56, 59
Андраши Ю. (Andrassy J.) 31,
32, 94, 102, 152, 157
Арманд И. Ф. 14
фон Арним Г. (von Arnim Su-
ckow H.) 105, 108
Арним фон Бойтценбург (Arnim
von Boitzenburg) 219
Бакунин М. А, 111
фон Бейст Ф. (Beust F.) 25, 32,
67, 94
фон Бек Ф. (von Beck F.) 181
Бепедетти В. (Benedetti V.) 37,
71, 72
фон Беннгсен Р. (von Bennig-
sen R.) 219
Бер-Банделин 229
Берг Ф. Ф. 101
Берепд 55
фон Бернсторф A. (von Berns-
torff А.) 700
фон Берхем (von Berchem) 247,
253
фон Бисмарк Г. (von Bismarck
Н.) 193, 236, 237, 245. 254,
255. 258. 265
фон Бисмарк О. (von Bismarck-
Schonhausen О.) 8—16, 19—
48, 51—57, 59—93, 95—114,
117—121, 123—131, 133—
161, 165, 167—173, 175—181,
184—215, 217—219, 222—
229, 231—243, 245—248, 250,
253—255, 257—260, 262—
266, 269—278
фон Бпсмарк Ф. (von Bismarck
F.) 20
фон Блейхредер Г. (von Bleich-
roder G.) 30, 103, 104, 144,
187, 188, 192, 193, 219, 221,
224, 225, 238, 247, 271
Бловиц Г. Г. (Blowitz Н. G.)
135
Блудов А. Д. 111
Блюменталь Л. (Blumenthal
L) 82 87
Бод Ж. (Baude G.) 118
фон Бранденбург Ф. В. (von
Brandenburg F. W.) 25
Братиану И< (Bratianu I.) 201 —
203
Бронзарт фон Шел ленд орф П.
(Bronsart von Schellendorf Р.)
74, 198, 204, 259
* Курсивом набраны номера страниц, на которых указанная
фамилия упоминается только в подстрочных примечаниях.
279
Бруннов Ф. И. 78
Брюнинг (Bruning) 219
Буланже Ж. (Boulanger G.)
251—258, 263, 264, 266—
268
Бухер Л. (Bucher L.) 138
Буш М. (Busch М.) 92, 93, 97,
177, 178
фон Бюлов Б. (von Biilow В.)
118, 121, 139, 172, 198, 217
Баддингтон В. A. (Waddington
VV. II.) 154, 155
фон Вальдерзее A. (von Wal-
dersec А.) 10, 14, 93, 106, 153,
156, 161, 164—171, 180, 181,
183, 185, 186, 188, 194-198,
200, 201, 203—206, 209, 213,
214, 236, 240, 241, 250, 258—
2G1, 265, 2G6
Вандербплт К. (Vanderbilt С.)
29
Вебер Б. Г. 6
фон Ведель К. И. (von Wedel
К. J.) 254
Верман (Woermann) 219, 227,
228
Виктория, королева 134, 152
фон Вилльом (von Villaume)
252, 253, 257—259
Вильгельм I 23, 33, 44, 46, 49,
71, 72, 102, 121, 127, 131,
141, 149—151, 166, 168, 190,
195, 204, 209, 238, 255, 265,
274
Вильгельм II 10, 169, 186, 187,
200, 213, 214, 245, 246, 273,
275
де Габриак Ж. Ж. (de Gabriac
J. J.) 86
Габсбурги (Habsburger) 202
Гавар (Gavard) 119
фон дер Гайдт A. (von der lleydt
А.) 238
фон Гаймерле Г. (von Haymer-
le Н.) 172, 177
Гаммахер Ф. (Hammacher F.)
219—221, 224
фон Гаммерштейн В. (von Ham-
mers tein W.) 169
Ган 169
фон Гапземанп A. (von Hanse-
mann А.) 216, 217, 221, 222,
224, 225, 230, 238
фон Гатцфельдт П. (von Hatz-
feldt Р.) 175, 179, 195, 224.
226, 246, 247, 277
Генрих VII Рейсс см. Рейсс
Герлиц В. (Gorlitz W.) 51, 164
Герцен А. И. 58
Гире Н. К. 207, 209, 211
Гладстон У. (Gladstone W.) 78,
249
Гогенлоэ X. (Hohenlohe-Scbil-
lingsfurst Ch.) 31, 105, 190
Гогенлоэ-Лангенбург Г. Е.
(Hohenlohe-Langenburg Н. Е.)
219
Гогенцоллерн-Зигмаринген (Но-
henz о Hern-Sigmaringen) 70
Гогепцол лерны (HohenzoHern)
33, 48, 70, 72, 80, 90, 164,
201, 202, 213, 219
Голлебен А. (ПоПеЬеп А.) 167
фон Гольштейн Ф. (von Hol-
stein F.) 105, 192, 195, 198,
214
Гонто-Бпрон A. (Gontaut-Biron
А.) 103, 104, 108, 111, 121.
123—125
Горчаков А. М. 28,32, 36, 45 —
47, 53, 56, 51. 59, 62, 68, 78,
86, 101—103. 111, 114, 116,
118—120, 122, 123, 125—727,
129—133, 135, 136, 141
де Грамон A. (de Gramont А.)
30, 71, 72
Греви Ж. (Grevy J.) 211, 263
Гренвиль Г. (Granville G.) 99
Гроциус Г. (Grotius Н.) 107
Гулд Д. (Gould J.) 29
Дармштеттер П. (Darmstaedter
Р.) 220, 222, 231
Деказ Л. (Decazes et de Gliicks-
berg L.) 118, 119, 121, 123—
125, 129, 132
Дельбрюк Г. A. (Delbriick G. A.)
221
Дерби Э. C. (Derby E. S. 14 ear-
le) 119, 125, 126, 134, 136,
137, 227
Дерулед П. (Deroulede P.) 252,
257
280
Дизраэли Б. (Disraeli В.) 30, 31,
129, 134, 139, 140, 143, 151,
152
Долгорукий Н. 186, 204
Дьяков В. Л. 54
Елизавета I, королева англий-
ская 229
Ерусалимский А. С. 3—17, 111,
116, 111, 135, 136, 216, 229
Жарнак Ф. Ф. (Jamac Ph. F.)
118
Жомини А. Г. 136
Иейсман К. Е. (Jeismann К.-Е.)
107
Изабелла II 10
Кавеньяк Л. Э. (Cavaignac L.
Е.) 46
Кайлинский В. 54
Кальноки Г. (Kalnoky G.) 177—
179, 190, 201—203, 262
Намеке А. К. (Kameke А. К.)
166, 169, 171, 198
Кант И. (Kant I.) 50, 107
фон Каприви Л. (von Caprivi
L.) 198—200, 204, 225, 236
Кароль I 201, 202
Карольи A. (Karolyi А.) 30,
126
Катков М. И. 57, 267
Каульбарс А. В. 245, 246
фон Каупиц В. A. (von Kaunitz
W. А.) 99
фон Кейдель Р. (von Keudel
R.) 114
фон Клаузевиц К. (von Clause-
witz К.) 107
Клемансо Ж. (Clemenceau G.)
211, 223, 251
Ковальский 10. 54
Коцебу Э. К. 252, 256, 268
Краснопевцев П. 54
Крузе Г. (Kruse Н.) 119
Крупп A. (Krupp А.) 119, 164t
229, 238
Крупская Н. К. 54
Крупский К. И. 54
де Курсель A. (de Courcel А.)
189
фон Куссеров Г. (von Kusserow
Н.) 217, 230
Кюльман Р. (Kuhlmann R.) 36
Ламздорф В. Н. 273, 275
Ланге (Lange) 229, 230
Лафарг Л. (Lafargue L.) 14
Лафарг И. (Lafargue Р.) 14
де Леней Э. (de Ели nay Е.) 175,
176
Ленин В. И. 7, 15, 20, 26, 58,
89, 94, 110, 185
Леопольд Гогенцоллерн-Зпг-
маринген (Leopold Hohen-
zollern-Siginaringen) 70—72,
233
Лефло A. (Le Flo А.) 122, 123,
132
фон Либнх Ю. (von Liebig J.)
21
цу Лимбург-Штирум Ф. В. (zu
Limburg-Stirum F. W.) 174
Людерпц A. (Liideritz A.) 221 —
223, 228
Лютер M. (Luther M.) 107
Люциус фон Бальгаузен P. Ф.
(Lucius von Ballhausen R. F.)
154, 190, 225, 226, 241, 246,
259, 263
Макиавелли H. (Machiavelli
N.) 107
Мак-Магон П. M. (Mac-Mahon
P. M.) 109, 129
Малет A. (Malet A.) 187
Mann Г. (Mann H.) 91
фон Мантейфель Э. (von Man-
teuffel E.) 50, 139, 141, 151
Маркс К. 7, 16, 23, 27—29,
33, 35, 57, 58, 61, 66, 79, 86,
88, 89, 91, 97, 112, 120, 155,
220, 249, 250, 274, 275
фон Мендельсон (von Mendels-
sohn) 271
фон Меттерних К. (von Metter-
nich К.) 27
фон Микель И.(von Miquel J.) 219
Миллер И. С. 54
Милютин Д. А. 129, 131, 132,
134, 135
Миско М. В. 54
Молок А. И. 84, 85, 88, 92
281
фон Мольтке Г. К. (von Moltke
И. К.) 10, 48-51, 63-66,
69-77, 80—82, 84, 87, 88,
90, 91, 95, 101, 104, 106, 111,
114, 12G-128, 130, 133, 139,
140, 142, 143, 148, 151, 153,
154, 167—172, 183, 185, 188,
194, 199, 261, 265, 274
Монтескье Ш. JI. (Montesquieu
Ch. L.) 107
Моренгейм А. П. 251, 267, 268
Моэм С. (Mohem S.) 8
Муравьев М. Н. 58
цу Мюнстер Г. Г. (zu Munster
G. Н.) 139, 152, 224—227,
235, 239, 258
Наполеон I Бонапарт 19, 21,
46, 127, 131, 185
Наполеон III Бонапарт 28, 36,
37, 56, 61—64, 67—70, 73,
86
Нарочницкая Л. И. 55, 63
Нахтпгаль Г. (Nachtigal G.) 227
228
Нессельроде К. В. 52
Николай I S5
Нольде Б. Э. 28
Нотомб Ж. Б. (Notomb I. В.)
123, 124, 126, 127
Обручев Н. Н. 131, 132, 150
фон Оллендорф 224
Оппенгейм (Oppenheim) 217
Орлов Н. А. 126, 129, 157—
159
Павлович П. 245
Паскевич И. Ф. 39
Петерс К. (Peters К.) 220, 228—
233, 236—238
Петрушевский Д. М. 5
Покровский М. Н. 6, 78
Попов А. Л. 6
Потебня А. А. 54
Преображенский П. Ф. 5
Пушкин А. С. 28
фон Радовпц И. М. (von Rado-
witz J.-M.) 116—119, 123,
124, 144
Рантцау К. (Rantzuu К.) 257
Рассел О. (Russel О.) 78, 99,
102, 108, 109, 127, 130, 134,
139
фон Ратибор В. (von Ratibor
V.) 219
Рашид бей, паша 175
Ревупенков В. Г. 53
Рейсс Генрих VII (Reuss Н.)
109, 116, 173, 175, 177—181,
185, 196, 197, 201—203, 208—
210, 212, 253, 262
Ремюза Ш. (Remusat Ch.) 249
Робплант Н. (Robilant N.) 175
Родс С. (Rhodes S.) 221
Розбери А. Ф. (Rosebery А.
Ph.) 269
Рольфе Г. (Rohlfs G.) 231, 232
Романов Б. А. 8
фон Роон A. (von Roon А.)
44-46, 48, 50, 71—75, 81,
222
Роотс Л. К. 61
Ротфельс Г. (Rothfels Н.) 35,
99, 138
Ротшильд A. (Rothschild А.) 104
Ротшильд Л. (Rothschild L.)
187
Ротшильды (Rothschild) 128
Ротштейи Ф. А. 3, 62, 71, 72,
79, 141, 192, 222, 273
Рудольф, кронпринц австрий-
ский 254
Руэте Ф. (Ruete F.) 231
Рэндр Ж. (Raindre G.) 248, 249
Сабуров П. А. 142, 147, 156,
157, 160, 161, 206—209
Сказкин С. Д. 207, 211
Солсбери Р. (Salisbury R.) 32,
190, 246—249, 272
Стамбулов С. 245
Стремоухой 11. Н. 32, 100, 103
де Сэв (de Sayve) 118
де Талейран Ш. М. (de Talley-
rand Ch. М.) 29, 30, 37
Татищев С. С. 55,78
фон Тирппц A. (von Tirpitz А.)
199
Тьер A. (Thiers А.) 76, 83, 84,
86-90, 93, 95, 104, 129
282
Убри П. П. 68, 117. 118, 120f
122, 128, 125—127, 130, 135,
136
Фабри Д. (Fabri D.) 216
фон Фабрис Г. A. (von Fabric©
G. А.) 85
де Фаверни (de Faverny) 115,
119
Фавр НС. (Favre J.) 86
Ферри ИС. (Ferry J). 223, 232,
234, 236, 249-251, 255
Флоке Ш. (Floquet Ch.) 211
фон Франкенберг-Тилловитц
Ф. Л. (von Frankenberg-
Tillowitz F. L.) 219, 221
Франц-Иосиф I 102, 157, 178,
179
Ф рейсине Ш. JI. (Freycinet
Ch. L.) 251, 254
Фридрих II 29, 47» 106
Фридрих-Вильгельм (Фрид-
рих HI) 191, 192, 198, 226
Фридрих-Вильгельм, курфюрст
Бранденбургский 29
Фрпдрих-Вильгельм IV 22
Фридрих Карл, прусский принц
64
Хальгартен Г. (Hallgarten G.)
11, 164, 252
Хвостов В. М. 212
Хенкель фон Доннерсмарк Г.
(Henckel von Donnersmarck Н.)
221
Хрептович М. И. 127
Ципглер 167
фон Шамиссо A (von Chamis-
so А.) 90
Шварценберг Ф. (Schwarzen-
berg F.) 25, 39
Швейниц Г. Л. (Schweinitz Н.
L.) 31, 154, 185, 211, 212
Шеридан Ф. Г. (Scheridan Ph.
Н.) 76
Шиман Т. (Schiemann Т.) 169
Шлейниц A. (Schleinitz А.) 53
фон Шлиффен A. (von Schlieffen
А.) 278
Шнебеле (Schnabelе) 264, 265
Штаудингор (Staudinger) 266
Штеккер A. (Stoecker А.) 273
Штибер В. (Stieber W.) 79
цу Штольберг-Вернигероде К.
(zu Stolberg-Wernigerode К.)
219
цу Штольберг-Вернигероде О.
(zu Stolberg-Wernigerode О.)
167
фон Штош A. (von Stosch А.) 198,
199
фон Штумм К. (von Stumm-
Halberg К.) 219
Шувалов П. А. 127—129, 131,
145, 159, 264, 273, 275
Шюсслер В. (Schiissler W.) 272
Эгиди (Egidy) 120
Эдуард, принц Уэльский
(Эдуард VII) 152, 187, 188, 191
фон Эккардштейн-Претцель
К. X. (von Eckardstein-Prot-
zel К. С.) 221, 222
Энгельс Ф. 14, 16, 23, 26. 27—
29. 33, 35,г57, 58, 61, 65, 66,
79. 87. 89. 91. 97, 112, 120,
155, 220, 249, 250, 274, 275
Эрбетт Ж. Г. (Herbette J. G.)
254, 258
Содержание
М. Я. Гефтер. ИСТОРИК, ЕГО ТЕМА II ВРЕМЯ. Вместо предисловия 3
«ДИКИЙ» ПОМЕЩИК ИЗ ШЕНГАУЗЕНА. СИЛУЭТ ДИПЛОМАТА 19
МИЛИТАРИСТСКИЙ ТРИУМВИРАТ 39
ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС И ВОССТАНИЕ 1863 г. 52
ПРУССКИЕ ВОЙНЫ И ДИПЛОМАТИЯ БИСМАРКА 61 —
ПЕРВАЯ БЕССОННАЯ НОЧЬ «ЖЕЛЕЗНОГО КАНЦЛЕРА» 83
«СОЮЗ ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ» — НОВЫЙ СВЯЩЕННЫЙ СОЮЗ 90
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ КРИЗИС 1875 г. 114 -
«КОШМАР КОАЛИЦИЙ» И СИСТЕМА СОЮЗОВ БИСМАРКА 13?
«ПОЛУБОГИ» ИЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА 163
ОТ АВСТРО-ГЕРМАНСКОГО СОЮЗА К ТРОЙСТВЕННОМУ СОЮЗУ 172
В БОРЬБЕ ЗА ГЕГЕМОНИЮ В ЕВРОПЕ 184
НУЖНЫ ЛИ ГЕРМАНИИ КОЛОНИИ? 216
СНОВА КРИЗИС. «НА ОСТРИЕ ПОЖА» 244
КРАХ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ ЭКВИЛИБРИСТИКИ. ОТСТАВКА 269
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ 279